Вы не авторизовались

Миропорядок по-русски бесплатное чтение

Семён Уралов
Миропорядок по-русски

* * *

Введение

Победа Дональда Трампа в США разрядила атмосферу в мировой политике, а особенно в России. Последние несколько лет обострение между администрациями Обамы и Путина достигло такого предела, какого не бывало со времен холодной войны.

Санкции, Крымский кризис, война на Донбассе, Минские соглашения – администрации Обамы удалось втянуть правящие элиты в глобальное противостояние. Ответ последовал в Сирии, где Москва поломала всю игру Вашингтону.

Удивительно, но победе Трампа больше радовались в России, чем в США. Больше всех горевали, конечно, украинские правящие элиты – Саакашвили мгновенно покинул пост губернатора Одесской области и начал публиковать свои фотографии с Трампом. Другие украинские политики уровня бывшего премьер-министра и действующего главы МВД после победы Трампа стирали свои записи в соцсетях, где активно агитировали «против».

Сложилась парадоксальная ситуация: выборы проходят где-то там в Вашингтоне, а мы за ними следим больше, чем за выборами в собственный парламент. То, о чем говорят публично и что обсуждают представители всех слоев общества – от простых граждан до правящих элитариев, – называется повесткой дня.

Можно констатировать: повестка дня была задана для всего постсоветского пространства. Кто-то ждал, что администрация Клинтон продолжит политику Обамы, усилив давление на Россию. Трамп же, наоборот, более острой критике подвергал Китай, отвешивая комплименты Путину и восторгаясь Россией.

В апреле 2016 года Трамп говорил: «Если мы сможем сделать для нашей страны такую замечательную вещь, как поладить с Россией, это было бы потрясающе, я бы очень хотел попробовать». К июлю будущий президент США уже говорил, что «хотел добиться больше, чем дружественной России, а не как сейчас».

С возникновением интереса правящих элит к смене власти в США в Москве, Киеве и других столицах бывших союзных республик появился спрос на экспертное мнение и комментирование процедуры смены власти в Америке. Всего за несколько месяцев те, кто вчера обсуждал войну в Сирии, а позавчера украинский кризис и войну на Донбассе, стали специалистами по американским выборам.

Хотим мы этого или нет, но мы будем жить в рамках повестки дня, которую нам задают Соединенные Штаты. Так устроена наша общественно-политическая модель – правящие элиты периферии стремятся быть похожими на образец. Поэтому любая частная корпорация, какой бы она ни была по происхождению – российской, украинской, казахстанской, польской, корейской или китайской, – рано или поздно становится похожа на частную корпорацию США.

Аналогично устроены и общественные модели: чем больше внедряешь проект «демократия», тем больше твоя страна становится похожа на США. Так, последние 50 лет весь мир форматируется по образу и подобию Соединенных Штатов. Это не хорошо и не плохо – так устроен мир в условиях однополярности.

Мы живем в рамках Pax Americana – миропорядка США. Политэкономическая модель современной России так или иначе копирует модель Соединенных Штатов Америки. В каждой постсоветской республике сформировались правящие элиты, которые сконцентрировали в своих руках политическую власть и экономическую собственность. Конкуренция внутри этих элит проходит в рамках партийной политической борьбы – результаты выборов ничего кардинально не решают, но позволяют выпустить пар избирателям.

Наши политики и политологи так пристально интересуются, как устроены выборы в США, потому что знают, что надо изучать образец.

То, что происходит сегодня с нами, называется колонизацией. Однако колонизацией не в экономическом смысле, а в культурном аспекте – как процессом вовлечения в имперский миропорядок путем интеграции правящих элит.

Колонизация проходит на всех уровнях общества. Как только вы решили, что хранить свои сбережения в долларах лучше, чем в родном рубле, тенге, гривне, лее или соме, – вас колонизировали. Колонизация – двусторонний процесс. И далеко не всегда он заканчивается катастрофой. Так, российские либералы говорят, что колонизация и подстройка под стандарты США сделают Россию более удобной и конкурентной страной. Почвенники и консерваторы хотят оградиться от колонизации, расставляя духовные скрепы и внедряя импортозамещение.

Но какой бы ни была позиция России, мы все равно движемся в рамках миропорядка, центр управления которым находится в США. Обладать истинным суверенитетом в условиях 21-го века – значит вырваться за пределы миропорядка по-американски. А для этого недостаточно ненавидеть «пиндосов» и собрать самую мощную ядерную ракету. Для этого надо представить собственный проект миропорядка по-русски. Тем более что 100-летний юбилей двух русских революций заставляет нас задуматься о том, что отсутствие проекта миропорядка по-русски привело к гражданской войне, голоду, эпидемиям тифа и холеры. То, что пережила Россия 100 лет назад, может и должно служить назиданием потомкам.

Низложение царя, Февральская, а затем Октябрьская революции должны были уничтожить Россию. Так и произошло в самом начале. Но затем историческая Россия стремительно возродилась под названием СССР. Хотя во главе «красной» России стояли вчерашние семинаристы, токари, налетчики и террористы, все равно мир увидел старый добрый миропорядок по-русски.

Так происходит, потому что миропорядок – это целостное понятие, которое не может быть сужено до сугубо идеологических или экономических рамок. Миропорядок базируется на имперской культуре, а идеология, финансы и армия являются лишь инструментами.

Столетний юбилей двух русских революций важен именно потому, что показывает кризис и возрождение миропорядка по-русски. Трагедию Гражданской войны «красной» и «белой» России невозможно понять вне кризиса монархического миропорядка по-русски. Каждой исторической трагедии предшествует политическая ошибка. История – это застывшая во времени политика: каждый исторический факт когда-то был политическим решением. И в свое время этот факт воспринимался современниками совершенно не так, как сегодня воспринимается нами.

Хрестоматийный маневр Кутузова с целью оттянуть армии Наполеона от снабжения был совершенно диким поступком для наших предков. Как так? Одноглазый полководец отдал Москву?! Французы сожгли Первопрестольную!

Хотя армией командовал Кутузов, главным в России все равно оставался император. Салоны Петербурга возмущенно шумели: «Почему Кутузов отступает?» Министры и послы шушукались по углам, что Москву сдавать нельзя и что Кутузов продался Наполеону, за что ему обещан маршальский жезл. Да и много всего говорили об отступлении Кутузова. И много советов царю давали.

Это потом, когда начнется бегство Наполеона из России, все поймут гениальный замысел Кутузова. Это потом Кутузова признают величайшим стратегом. Но сначала были осуждение, подозрение, интриги и перешептывания за спиной.

Сегодня сограждане обсуждают на кухнях и во дворах, как связаны санкции, новые налоги и рост цен с ростом авторитета России, с Сирией и Крымом. Так и 200 лет назад наши предки обсуждали маневры Кутузова: одни считали, что это хитрый план, а другие говорили, что «Кутузов слил».

Поэтому вне зависимости от того, как сегодня официальная пропаганда относится к событиям 1917 года, исторический факт имел место быть. Сто лет назад с Россией произошла трансформация – из абсолютной монархии в советскую республику. Представьте себе: в декабре 1916 года Россией правит Николай II с министрами, а в декабре 1917-го – уже Владимир Ленин с народными комиссарами.

Эта трансформация сопровождалась сверхинтенсивным развитием. Еще идет Гражданская война, а большевики закладывают электростанции и занимаются ликвидацией безграмотности. В современных условиях запуск такого проекта, как ликбез, занял бы несколько лет: пока разработали законодательную базу, пока приняли в двух чтениях, пока подписал президент, пока расписали подзаконные акты и инструкции, пока провели обучающие семинары и выделили строку в федеральном бюджете – так и десять лет прошло. Большевики же в условиях гражданской войны управляли глобальными проектами и ставили задачи на десятилетия вперед.

Столетие русских революций в России – важнейшее событие. Которое, к сожалению, политизировано. И очень зря. Потому что развитие России есть постоянные кризисы и их неистовое преодоление. Реформы Петра Великого, которые дали России выход к Мировому океану, стоили тысяч жизней – начиная от погибших на стройках Петербурга и заканчивая взятыми в плен в Прутском походе и убитыми в великих битвах. Для Петра I победа над шведами под Полтавой – это великое событие. А для псковского гренадера, которому расплющило ногу шведским ядром, виктория под Полтавой видится немного по-другому. А колокола, который Петр I повелел переплавить на пушки, были произведениями искусства. Таких примеров диалектического развития России очень много: успехи государственного строительства достигались сверхнапряжением общества. Каждая победа на фронте оплачивается сверхурочным трудом в тылу. А если посмотреть на Первую мировую войну с точки зрения военного интенданта, то мы увидим большой бизнес: если скормить солдатам несколько составов тухлой тушенки, то можно построить доходный дом на Васильевском острове.

Тем не менее, говоря о реформах Петра Великого, мы предпочитаем вспоминать только позитивные и полезные последствия. А об издержках, ошибках и порой преступлениях предпочитаем забывать.

Поэтому для нас сегодняшних, живущих в рамках миропорядка по-американски, так важно нащупать идеи миропорядка по-русски для 21-го века. Это очень хорошо видно на примере кризисов власти в России.

Последний кризис власти и рождение нового миропорядка по-русски состоялись в 1917 году. Потому что это была в первую очередь русская революция. Революция была русской не в националистическом смысле крови и почвы, а в имперском смысле – на уровне культуры. Потому что если бы смена власти от диктатуры монархии к диктатуре партии большевиков не базировалась на мировой культуре, то это событие не имело бы исторических последствий. Было много попыток провести социалистический эксперимент на региональном уровне. Где-то это вполне получилось – например, на Кубе. Но Куба – остров, а кубинская культура – периферия испанской имперской культуры. Вот если бы вместо Кубы Фидель Кастро взял власть в Бразилии, то это могло запустить процессы по всей Южной Америке. В политике размер государства имеет ключевое значение.

Поэтому сначала «красные» победили в России и только потом смогли победить на Украине, в Белоруссии, на Кавказе и в Средней Азии. Большевики еще не добили «белых» в России, но они уже рвутся Польшу, Германию, на Ближний Восток. Даже в Персии с 1920 по 1921 год была микроскопическая Персидская советская (Гилянская) республика. Ленин уже пять лет правит в московском Кремле, последний царь давно расстрелян в Екатеринбурге, а гражданская война в Сибири еще идет.

«Красный» проект миропорядка по-русски – пример того, как можно управлять государством в кризисных условиях. И только поэтому Русская революция 1917 года требует изучения и извлечения уроков.

Вторая причина кроется в крайне нездоровой внешнеполитической обстановке, в которой оказались сегодня Россия и ближайшие союзники. Моя первая книга «Два капитала. Как экономика втягивает Россию в войну» посвящена анализу причин и прогнозу возможных последствий Третьей мировой войны, которая уже идет в гибридных формах на Украине и в Сирии. Если вкратце, то расклад сил на карте Евразии таков, что политэкономическая модель России является наиболее слабым элементом в архитектуре глобального капитализма. Сырьевой характер внешней торговли, монополия банковского капитала, спекулятивное кредитование, слаборазвитое производство и переработка, перегруженность чиновного аппарата и дублирование функций, зарегулированность бизнес-процессов, ярко выраженный олигархический лоббизм – все это делает Россию уязвимой для поражения в гибридной мировой войне. Можно проиграть войну, а потом разориться, выплачивая контрибуции. А можно сначала разориться, а потом проиграть войну, потеряв территории, граждан, промышленность, науку и достоинство. Собственно, с Советским Союзом был реализован как раз второй сценарий – сначала разоряем, а потом взимаем контрибуцию. Похоже, что Российскую Федерацию гонят на те же флажки. И главная слабость современной России – как и 100 лет назад, так и в 1991 году – в неэффективном устройстве государства и несправедливой организации общества. Когда 25 лет назад разрушали правящую партию коммунистов, а вместе с ней и СССР, большинство граждан смотрели на эти процессы пустыми глазами обывателей. Никто не бросился защищать СССР, потому что граждане в массе своей были возмущены несправедливостью распределения общественных благ коммунистами. Членам партии – спецпайки, простым гражданам – очереди. У вожаков – бани с комсомолками, а простой рабочий деньги на книжку кладет, потому что вроде и зарплата высокая, а купить нечего. Другой вопрос, что на смену социалистической несправедливости пришла несправедливость капиталистическая.

Для нас сегодня важно то, что против России применяются те же методы борьбы, что применялись против Советского Союза накануне Второй мировой войны и против Российской империи накануне Первой. Ограничение внешней торговли (санкции), военные конфликты на сопредельных территориях (Сербия-1914, Испания-1938, Вьетнам-1968, Афганистан-1979, Украина-2014, Сирия-2015) – признаки подготовительной фазы мировой войны. Учитывая, что Россия, США и Китай обладают ядерным оружием, способным уничтожить планету, Третья мировая война вряд ли перейдет в фазу открытого противостояния. Если же это произойдет, то никакие прогнозы просто не имеют значения, потому что общество может быть отброшено в дикие неофеодальные времена, где корпорации будут играть роль рыцарских орденов, а частные армии начнут продавать свои услуги на онлайн-аукционах.

Итак, Третья мировая война – уже реальность. Россия приняла вызов в тот момент, когда решила прирасти Крымом. Результатом каждой мировой войны является перемещение границ – и Россия, превентивно расширив свои, подала заявку на участие в мировой войне. Крым был гибридной ловушкой сродни разделу Польши в 1939-м – формальный повод для втягивания в передел мира.

Поэтому опыт кризиса государственной власти в России накануне Первой и Второй мировой войн имеет практический смысл. Первый раз Россия не выстояла и рухнула под грузом противоречий. Второй раз Советский Союз не только устоял, но и расширил свое влияние на Китай, Венгрию, Польшу, ГДР, Вьетнам, Болгарию, Румынию и еще два десятка государств в Африке, Южной Америке и на Ближнем Востоке.

Двадцать пять лет назад геополитические амбиции и желание доминировать в мировом масштабе не смогли справиться с внутренними противоречиями вроде дефицита, квартирного вопроса и дешевых автомобилей и шмоток. Наибольший осколок СССР – его формальный наследник Российская Федерация – оказался в не менее сложных условиях, чем Российская империя в 1914-м и Советский Союз в 1941-м. Поэтому опыт ошибок и успехов наших предков накануне мировых войн может и должен быть предметом государственной идеологии. Потому что идеология «стабильности» уже не дает гражданам ответа на основные вызовы времени. В частности, в рамках идеологии «стабильности» нет проекта будущего. Консерватизм хорош в том случае, если сохраняешь лидерские позиции. Если же в нынешней системе координат Россия является ресурсным придатком Нью-Йоркской и Лондонской бирж, где определяются цены на русскую нефть и газ, то консервация такого миропорядка приведет к еще большей колониальной зависимости России.

Поэтому опыт 1917 года может помочь нам увидеть, как установить качественно новый миропорядок, даже формально проиграв в мировой войне. Иногда проще не платить по счетам бездарных предшественников, а учредить новое государство и начать с нуля. Этому нас учит опыт РСФСР, рожденной в горнилах мировой и гражданской войн.

Поэтому хотим мы того или нет, но Россию в начале 21-го века ждет череда потрясений, связанных с испытанием прочности государства. То, что мы называем мировой войной, является не чем иным, как извержением вулкана национальных, гуманитарных, социальных, культурных и деловых противоречий. Каждый участник хочет решить собственные проблемы за счет грабежа проигравших. Так, в 1918 году в разгар Гражданской войны на Дальнем Востоке высаживаются оккупационные войска Японии и США. Пока «красные» и «белые» выясняли между собой, кому принадлежит власть в Москве, японцы и янки уже пытались «отжать» Сибирь и Дальний Восток.

Такова реальность мировых войн. Проигравшую сторону грабят и пускают по миру. Так, по результатам Первой мировой у России отняли Украину, Новороссию, Бессарабию, Тавриду, Белоруссию, Польшу, Финляндию и Прибалтику.

Россия была и остается самым ценным призом. Причем ценностью является не вся Россия, а то, что сегодня называется Сибирским, Уральским и Дальневосточным федеральными округами. Россия ныне, как и 100 лет назад, представляет собой две неравномерно развитые части: густонаселенную и полную противоречий европейскую Россию и малонаселенный и содержащий всю таблицу Менделеева суперрегион Сибирь. Россия интересует наших конкурентов как колония, и никто это особенно не скрывает.

Система государственной власти в Российской Федерации сегодня напоминает систему власти дореволюционной России. Фактически мы имеем дело с автократией в форме суперпрезидентской модели государства. Унитарные методы управления в федеративной стране обеспечиваются силовыми органами, государственными монополиями, лояльной олигархией, федеральным телевидением и культом личности верховного правителя. Все это подается в идеологическом коктейле, состоящем из образов Великой Отечественной, иконы Николая II, ё-мобиля, «вежливых людей», Стаса Пьехи, Дмитрия Киселева, «Единой России», Бориса Акунина, Анатолия Чубайса, «Камеди-клаба» и премьер-министра с айфоном. В центре политической идеи «стабильности» стоит образ авторитетной власти – мудрого, заботливого и трудолюбивого верховного правителя. Вокруг этой центральной фигуры строится вся политическая конфигурация. Интересно, что идентичные модели зародились и развиваются и в России, и в Белоруссии, и в Казахстане. Об этом феномене стремления бывших советских людей к образу сильного повелителя, практически монарха, мы будем говорить отдельно.

Рис. 1а. Разные годы, одинаковые цели. Планы раздела России иностранными интервентами в ходе Гражданской войны 1918–1922 годов

Рис. 1б. Разные годы, одинаковые цели. Планы раздела СССР нацистской Германией в 1941 году

Результаты выборов из года в год показывают сплоченность граждан вокруг верховного правителя России и его партии. Однако явка на выборы указывает на усталость граждан и неверие государственной пропаганде. Между государством и обществом возникло достаточно глубокое отчуждение. Правящие элиты живут в своей повестке дня, народные массы практически не вовлечены в политическую и экономическую деятельность, занимая пассивную позицию. Эти два мира пересекаются лишь на федеральном телевидении, где происходит интерпретация решений правящих элит на язык народных масс.

Российская Федерация подошла к серьезным испытаниям в достаточно разобранном состоянии. Причем в первую очередь эта разобранность чувствуется в идеологической сфере. С одной стороны, есть амбиции занять место сверхдержавы, пустое с момента краха СССР. Но это место, похоже, уже занято коммунистическим Китаем. По факту Российская Федерация является наибольшим осколком исторической России – наследницей РСФСР. Историческая Россия сегодня ужалась до размеров одной, хоть и самой большой республики Советского Союза. России сегодня нет на Дунае, на Тянь-Шане, на Кавказе и Памире. Самый большой торговый флот мира теперь не наш и не базируется в Одессе. Между Ереваном и Баку уже 25 лет идет война, а когда эти республики были частью исторической России, то таких проблем не наблюдалось. Саакашвили на посту президента Грузии начал войну внутри республики – против осетин, с которыми бок о бок живет грузинский народ не одно столетие. В Туркменистане и Таджикистане русских практически не осталось, в то время как коренные жители Средней Азии активно переселяются в города Урала, Сибири, Поволжья и Москву с Питером.

Для наших предков что в Российской империи, что в СССР сегодняшние новости из Грузии, Украины, из Армении и Таджикистана показались бы бредом сумасшедшего. Но в нашей реальности это стало нормой. В нашей реальности тридцатилетний офицер из Киева дает приказ открыть артиллерийский огонь по жилым кварталам Донецка. Где на блок-посту стоит такой же тридцатилетний ополченец из Горловки. И еще два года назад они вместе болели за сборную Украины на Евро-2012, а сегодня один хочет убить другого. Это реальность 21-го века. А то, что деды офицера из Киева и ополченца из Донецка вполне могли гореть в одном танке под Сталинградом, – это уже не наша реальность.

И в этой реальности Российская Федерация является формальным, но не фактическим наследником Советского Союза и Российской империи. Потому что право быть центром силы не передается по наследству. Это право надо заслужить. Как в свое время заслужил Петр Великий, выбив с постамента мировых держав Швецию. Так сделал Иван Грозный, покорив Казань, подчинив Урал и получив из рук Ермака Сибирь. Так сделал Ленин, отвоевав Россию в Гражданской войне и собрав СССР. Аналогично поступил Сталин, победив Германию, присоединив половину Европы и внедрив в Китае «красный» миропорядок.

Суверенитет и статус мировой державы надо постоянно подтверждать. И если ты перестанешь это делать, то рано или поздно тебя порвут на части, а самые лакомые куски территории колонизируют, отдав на растерзание корпорациям. Такова судьба Югославии, Ливии, Ирака. Такова судьба Османской империи, от которой осталась третья часть – Турецкая республика. Такова судьба Испании, которая еще 200 лет назад повелевала Южной Америкой, а сегодня не может справиться с безработицей, уровень которой приближается к 25 %. Внуки гордых испанцев, которые всего 200 лет назад устроили Наполеону жесткую партизанскую войну, 500 лет назад открыли полмира, сегодня просят у Еврокомиссии в долг, чтобы покрыть дефицит бюджета. Наследники гордых испанских грандов спиваются на Ибице, а потомки бойцов непобедимых терций унизительно живут на пособие по безработице.

Так же как праправнуки янычар, которых боялись в Вене, Риме, Варшаве и Петербурге, сегодня содержат отели в Анталии и Алании и заставляют соплеменников угождать пьяным бюргерам из Мюнхена и барыгам из Подмосковья. Разные исторические судьбы у разных исторических народов. И никто не застрахован от проигрыша в мировой конкуренции и перехода в разряд колоний – когда твоей судьбой распоряжаются более сильные.

Для России как для минерально-сырьевой кладовой Евразии мировой конфликт – это всегда вопрос о суверенитете. Не потому, что мы хорошие, а враги плохие. Просто для наших конкурентов русские – это такое же историческое недоразумение, как североамериканские индейцы или аборигены Австралии. Которым от предков достались несметные богатства. И эти богатства надо у нас либо выменять на безделушки, как остров Манхэттен, либо загнать нас в резервации. Такова реальность любой мировой конкуренции. И тот, кто верит, что 21-й век – это век гуманизма, общечеловеческих ценностей, демократии, свободы слова, айфонов и барбершопов, – наивная жертва либеральной пропаганды. Потому что такой человек окажется совершенно не готов к реалиям нынешнего столетия и, скорее всего, станет, по меткому выражению Гегеля, «навозом истории».

Вопрос о суверенитете для России всегда касается миропорядка – и в философском, и в буквальном смысле слова. Миропорядок – это суверенитет (право распоряжаться собственной судьбой проявляется в создании собственных правил и законов). Миропорядок буквально – это организация мирной жизни и поддержание правопорядка.

Рис. 2. Голландцы покупают у индейцев остров Манхэттен за 24 доллара

Для России вопрос о миропорядке актуален всегда, потому что Россия была и остается гарантом безопасности целого континента – Евразии. Как только Россия входит в период смут и гражданских войн, то начинает лихорадить весь континент по периметру. Так, революция 1917 года запустила аналогичные процессы на Кавказе, Украине, в Средней Азии и Сибири. «Красные», «белые», «зеленые» республики возникали как грибы после дождя. Объединить их в единое целое смогли большевики, потому что у них был собственный проект будущего. То есть миропорядок. «Красные» победили 100 лет назад не потому, что были умнее или лучше «белых», а потому, что глядели в будущее – предложили «красный» миропорядок и стали реализовывать его.

Такую же проблему миропорядка в свое время решала русская монархия – после Смутного времени, историй с Лжедмитриями и польской интервенцией. Избрание царя представителями от всех сословий для 17-го века было не менее революционной идеей, чем социализм в 20-м веке. Так же как реформы Петра Великого, который создал новую элитарную прослойку – дворян – в противовес боярам, были управленческой революцией для века 18-го. Но победа над Смутой и реформы Петра не были бы возможны, если бы у царизма не было своего проекта будущего. Своего миропорядка.

Имперский миропорядок русского царизма был не менее привлекателен для своего времени, чем советский социализм. Поэтому в Российскую империю ехали переселенцы из вроде бы благополучных княжеств Германии, Голландии и Бельгии. В Бессарабии есть деревня Шабо, основанная швейцарскими колонистами, которые откликнулись на призыв осваивать новые земли на юге России. Аналогично в Поволжье появились немцы.

Ответом на любую мировую войну может быть только предъявление нового миропорядка – более справедливого, логичного и эффективного. Потому что любая война, даже мировая, все равно заканчивается миром. И тогда России в очередной раз придется предъявить собственный миропорядок. Но это уже будет другая Россия, которая выкуется в горнилах 21-го века. Будут сдвигаться границы, пустеть одни и перенаселяться другие города; после всех этих испытаний России предстоит явить Евразии собственный миропорядок. Потому что если мы не сделаем этого, нам придется жить в рамках чужого миропорядка. То есть откатываться дальше и дальше на периферию мировой культуры. Тогда русскую культуру ждет постепенное угасание, русский народ – ассимиляция и растворение, а русское государство – демонтаж и колонизация более успешными конкурентами.

Вопрос «или – или» стоит для России как никогда остро. Или суверенитет и миропорядок по-русски, или колонизация и деградация. Средний вариант, как это принято в русской культуре, отсутствует. Такова повестка 21-го века. Повестка миропорядка по-русски.

Глава 1. Кто обеспечивает миропорядок: краткая теория элит

Изучение отечественной истории с детства до вуза проходит отвлеченно-нейтрально. «И вот решил Петр Первый прорубить окно в Европу – и основали Санкт-Петербург», – так нам объясняют важнейшие исторические решения со школьной скамьи. «Ермак с отрядом донских и волжских казаков завоевал для Московского царства Сибирь», – рассказывает нам учебник истории. «Ленин с большевиками организовал революцию, победил в Гражданской войне и основал Советский Союз», – говорит школьный учитель.

Получается, что мы все время изучаем историю России, но на деле она оказывается историей конкретных людей, которые принимают вполне конкретные политические решения. Судьба России, да и любой другой страны всегда куется конкретными людьми. Но наши учебники и учителя ни в коем случае не объясняют нам, как принимаются эти решения, как, например, конфликтуют между собой элитарные группы в ходе борьбы за власть.

В учебнике по истории борьбе Петра I с боярским олигархическим лобби посвящено полстранички: мол, брил бороды и заставлял сыновей олигархов своего времени учиться инженерному делу и наукам. А вот военным походам уделено очень много внимания. Хотя на самом деле борьба с олигархическим лобби боярских родов была самым важным политическим процессом. Петр I системно менял правящие элиты, зачищая семейные связи. Сегодня деятельность Петра либеральные СМИ назвали бы репрессиями, а государственные – борьбой с коррупцией и/или врагами народа. Потому что главная проблема отсталости допетровской России крылась в неэффективной системе государственного управления, которая обросла семейными связями. Один боярский род традиционно сидел на смоленской и псковской таможнях, второй контролировал торговлю северным лесом, третий сидел на финансовых потоках от экспорта сибирских мехов в Англию. Россия к моменту прихода к власти Петра Великого представляла неплохое предприятие по окормлению правящих элит. Влияние династий русских бояр в 18-м веке было не в сравнение выше, чем у их европейских коллег. Влиятельные русские князья владели землями размером с гордое и независимое германское княжество. А купцы и заводчики Строгановы для поддержания порядка на своих фабриках и рудниках содержали частные военные подразделения в городах и острогах.

Надо сразу договориться о терминах и понятиях. Во-первых, когда мы говорим о власти в государстве, то всегда говорим о конкретной группе лиц – назовем их правящими элитами. Элиты не в смысле «наилучшие представители», а в социально-биологическом смысле – особи, которые оказались на вершине социальной и пищевой цепочки в своем коллективе. В рабовладельческом Риме великие поэты, философы, политики-гуманисты владели десятками и сотнями рабов. Это не было зазорным – рабство было элементом экономического распределения. Ты не мог заниматься философией, если твоими бытовыми заботами не занималось несколько рабов. Соответственно правящие элиты в условиях рабовладельческого строя сами должны быть рабовладельцами.

В условиях феодального Московского царства Петру I достались те правящие элиты, которые формировались столетиями. Других просто не было. И вот насаждением новой модели правящих элит – дворянства – Петр Великий и занимался всю свою жизнь. Дворянин – это человек, который служит империи в лице императора и за это получает от государства титул (официальное признание империей права на вхождение в правящие элиты) и землю с крепостными. Но титул и землю еще надо заслужить. А вот в армии служить дворянин просто обязан. Петру I надо было откуда-то брать новые правящие элиты. А где их взять, если вокруг все поросло боярскими семьями, которые владели Торжком и Тверью еще со времен Мономаха? Еще хуже ситуация была на местах – администрации были на корню куплены местной олигархией. Владимир, Рязань, Нижний Новгород, Псков, Вологда, Ярославль – на каждой этой древней земле жили сотни именитых потомков Рюриковичей. И все они претендовали на роль в государстве. Хоть на маленькую, но должность. Понятно, что с такими правящими элитами никакие петровские реформы реализовать было невозможно.

Поэтому была придуман проект «дворянство» – создание новой элитарной прослойки, куда можно попасть, не будучи знатного боярского рода. Так Петр Великий и стал великим – потому что обновил правящие элиты за счет проекта «дворянство». Дворянин – это гражданин, который служит империи. За это он может получать титулы и земли. Если дворянин будет дерзким и верным, то сможет основать род более влиятельный, чем старые бояре Шереметевы. Вспомните феномен Александра Меншикова – правой руки Петра Великого. Сын простых городских жителей (мещан) с детства дружил с будущим императором. Петр I возвысил Меншикова, несмотря на то что тот был из низов русского общества. По одной версии, князь Меншиков торговал пирожками, по другой – происходил из беднейших литовских дворян. Но факт остается фактом – начинал он с денщика царя. Ни одно решение Петра не принималось без Меншикова. Он командовал кавалерией, водил в бой авангард в Полтавской битве, строил Петербург, побеждал шведов в морских боях. И все это он смог делать благодаря институту дворянства, который смог привлечь инициативных людей в правящие элиты. Меншиков стал олигархом своего времени и после смерти Петра I несколько лет правил империей руками вдовствующей императрицы Екатерины I.

Однако боярская олигархия не сдавалась просто так, потому что богатые и влиятельные роды не хотели просто так отдавать государственные посты, привилегии и терять влияние. Поэтому Петр I и сбежал в Петербург – дабы максимально обрубить социальные связи между старыми и новыми правящими элитами. Старой боярской олигархии Петр оставил в кормление Москву и крупные города вроде Нижнего Новгорода и Ярославля. Для новых правящих элит – дворянства – Петр основал столицу и направил их энергию на завоевание новых земель. Старая боярская элита осталась не у дел. Дворяне отвоевывали у турок побережье Азовского моря и закладывали Таганрог, а бояре плели интриги, но записывали по блату своих сыновей в дворянские гвардейские полки. Дворянство стало социальным институтом – так появились «птенцы гнезда Петрова» – плеяда талантливых людей, которые смогли прорваться в правящие элиты благодаря социальным лифтам дворянства.

Мы не знаем, действовал Петр I интуитивно или разрабатывал теорию. Но удивительно, что спустя 200 лет похожие задачи решал Владимир Ленин. Получив всю полноту власти, Ленину, как и Петру I, пришлось решать вопрос о формировании новой правящей элиты. В наследство от царской России остался бюрократический аппарат, опереться на который большевики не могли, потому что это противоречило самой идее диктатуры пролетариата над остальными социальными группами. Ленину, как и Петру I, надо было решить проблему создания лично преданной элиты. Ленин решил ее с помощью партийной диктатуры. Петр I открыл доступ в правящие элиты с помощью дворянства, Ленин решил эту задачу с помощью партии. Принадлежность к партии открывала огромные перспективы – ты сразу попадал в касту избранных. Партийцы ВКП(б) – это дворяне 20-го века с точки зрения социальной функции. Итак, мы видим: несмотря на то что Петр I был абсолютным монархом, а Владимир Ленин – партийным диктатором, и царям и большевикам приходилось решать сходные задачи.

Принадлежность к правящим элитам характеризуется уровнем влияния. А влияние состоит из власти и собственности. Начальственный пост и размер капитала – вот центральная характеристика принадлежности к правящей элите. Частный капитал и политическая власть – всегда две стороны одной медали. Господствовать можно только в том случае, если ты контролируешь политические процессы и управляешь экономическими активами. Но господствовать единолично невозможно, поэтому нужна команда/дружина/партия людей, на которых можно опереться и которым можно доверить часть власти. Так появилось дворянство, так появилась партия ВКП(б) – КПСС.

Как бы ни назывались правящие элиты, это всегда небольшая группа (от 2 % до 5 % от всего общества в зависимости от социального строя). Этих людей объединяют общность целей, желание занять влиятельное место на социальной лестнице и жажда сколотить крупный капитал. Капитал – всегда страховка на случай, если судьба выбросит за борт жизни. С большой властью приходят очень большие капиталы. Тот же Александр Меньшиков многократно был изловлен на воровстве. Допуск в правящие элиты – как выигрыш в лотерею. Однако входной билет выписывают далеко не всем. Значительная часть сограждан всю жизнь стремится попасть в правящие элиты, но зависает в управленческой и культурной прослойке. Правящие элиты, будучи вовлеченными в государственные дела и крупные экономические процессы, вынуждены делиться частью прибыли с посреднической группой – управленческой и культурной прослойкой. Эта социальная группа – управляющие чужими активами от автомойки до нефтяной компании, артисты и журналисты, менеджеры корпораций и владельцы автосалонов, депутаты областных дум и мэры городов. В западной социологии эту прослойку общества называют up-middle (высший средний) и middle (средний) классы. Собственно вокруг манипуляций интересами того самого среднего класса и строится нынешняя модель электоральной демократии. Средний класс стремится сохранить свои привилегии, поэтому старается всеми силами прорваться в правящие элиты. Многие люди десятилетиями делают карьеру в частной корпорации, чтобы потом по квоте попасть в законодательное собрание. Затем по квоте этой же корпорации попасть на должность вице-губернатора. Еще пара десятилетий – и, завязав прочные связи и отношения, перед пенсией попасть на должность федерального замминистра. Эта позиция позволяет пролоббировать несколько федеральных тендеров по интернетизации угольных шахт Заполярья – и ты в дамках. Несколько миллионов долларов отложены наличными в надежном месте. Пресловутый средний класс видит своей главной целью хотя бы на время попасть в правящие элиты. О мотивации среднего класса, его ожиданиях и о манипуляциях им написаны сотни книг. Тем, кто интересуется этой темой, я бы рекомендовал книгу Олега Матвейчева «Уши машут ослом», а также «Политические технологии» Евгения Малкина и Евгения Сучкова. Мы же в этой книге для чистоты понимания будем называть эту социальную группу управляющей прослойкой. Отличие правящих элит от управляющей прослойки в том, что первые задают коридор решений для вторых. Правящие элиты – это класс крупных собственников. Управляющая прослойка – это приказчики. И дело не всегда в абсолютной величине капитала. Судьба Ходорковского или Януковича показывает, что деньги – критически важный, но не главный ресурс. Иногда от воли и смелости зависит больше, чем от поста и капиталов. Управляющая прослойка является распорядителями воли элит правящих. Хотя при этом они сами могут быть миллиардерами, но в России не застрахованы от судьбы Ходорковского или Березовского. А в США, будучи миллиардером, вы можете стать президентом – как Трамп.

Правящие элиты концентрируют не только власть, но и сверхкапитал – средства производства, банки, сырьевые монополии, машиностроительные холдинги и т. д. Управляющая прослойка имеет доступ только к частному капиталу. Несколько миллионов долларов, которые прижимистый мэр города вложил в автосервис, прачечную и ресторан, никакой погоды не делают и значимым активом не являются. Сверхкапитал, к которому имеют доступ правящие элиты, всегда является политэкономическим активом. Сверхкапитал – это больше, чем просто деньги. Пост директора «Роснефти» значит намного больше, чем контроль над всеми торговыми точками шаурмой в России, хотя наличная выручка от продажи шаурмы будет, возможно, выше. Правящие элиты делятся с управляющей прослойкой льготным доступом к частному капиталу. Эта прослойка нужна правящей элите, потому что основными массами населения нужно еще и управлять.

70–80 % любого общества – это народные массы, то есть население, которое делится частью результатов своего труда с правящими элитами. Этот процесс назывался в разное время оброком, барщиной, налогами, данью. Мы будем называть эту самую большую группу обществ податным сословием, то есть людьми, которые платят подать.

Податное сословие – это учителя, мелкие и средние предприниматели, студенты, полицейские, пенсионеры, врачи, служащие, крестьяне. Податное население никакого отношения к власти и капиталу не имеет. Раз в несколько лет оно выполняет ритуал участия в выборах и передачи власти правящим элитам. В нашем, постсоветском, случае податное население полностью поддерживает правящий курс и гарантирует верховному правителю тотальную лояльность. Причем эта модель реализована и в Российской Федерации, и в Казахстане, и в Белоруссии.

Податное сословие имеет доступ к личным сбережениям и кредитам – правящие элиты всячески агитируют и склоняют податное сословие к активной жизни в долг. Дело в том, что кредит – это еще и эффективная форма сдерживания социальных протестов: человек, который работает на трех работах, чтобы расплатиться по кредитам, ни о чем, кроме своих долгов, думать не будет. Так до пенсии и проработает. Потребительское кредитование – одна из форм закрепощения свободного гражданина. Поэтому чем более развито современное общество, тем более закредитован простой гражданин. Но среди податного сословия еще есть значительная часть нищих – людей, которые даже не имеют доступа к кредиту. Нищие – это каста социально проклятых – вечное устрашение для закредитованного гражданина.

Вот приблизительная схема организации общества – она нам пригодится на протяжении всей книги. Может колебаться процентный состав каждой группы, но правящие элиты (2–5 %) всегда стремятся сохранить и передать по наследству власть и собственность. Это базовый инстинкт человека – передать своему потомку то, что ты нажил и сберег.

Так начинаются окостенение и вырождение правящих элит. Всего за 200 лет дворяне, которые были прогрессивной и эффективной социальной группой при Петре Великом, к 1917 году массово вырождаются. Дворянство выродилось так же, как перед этим боярство. На смену дворянам пришли большевики. Которые в свою очередь к 1980-м годам выродились и захотели передать власть и собственность по наследству. Так появились постсоветские правящие элиты. Стандартный кризис, в котором Россия оказывалась уже неоднократно. И каждый раз решить задачу удавалось, предложив новую схему формирования правящих элит.

Сегодня Россия находится в ситуации, схожей с ситуацией времен Петра Великого. Старые правящие элиты, рожденные в пучине приватизации 1990-х и вскормленные нефтедолларами нулевых, явно не годятся для грядущих испытаний и мирового конфликта, который уже разгорается, правда, в гибридных формах. Нынешние правящие элиты озабочены сохранением статус-кво и пристраиванием наследников на высокие посты. Посмотрите, где и кем работают дети министров, губернаторов, руководителей госкорпораций и монополий. Мы сможем увидеть, что начинают создаваться роды, схожие с боярскими родами допетровской Руси. Государственная власть и частный капитал сращиваются. Государственный чиновник после 18:00 становится олигархом, а депутат Госдумы больше думает о лоббизме, чем о законотворчестве.

Окостенение правящих элит приводит к дезорганизации в управляющей прослойке. Менеджеры и посредники понимают, что правящая элита формирует закрытую касту. Все билеты проданы – последний социальный лифт в правящую элиту ушел в 2000 году. Теперь по социальной лестнице надо идти пешком, а лестница высотой с Потемкинскую. Начинается бурление среди управленческой прослойки – «бунт миллионеров против миллиардеров». Собственно, Болотная в Москве и была той самой попыткой управляющей прослойки выразить недовольство окостенением правящей элиты. Вспомните: в Болотном бунте участвовали вполне себе успешные и обеспеченные люди из числа «креативного класса». Да по большому счету любая Болотная (она же Майдан) – это всегда социальный протест управляющей прослойки против закрытости правящей элиты. Другой вопрос, что даже после успешной Болотной/Майдана в правящую элиту попадают еще более алчные персонажи из управляющей прослойки.

Но тем не менее такова структура государства и общества. И сегодня в России остро стоит задача формирования новой правящей элиты.

Вступление в мировую войну без смены правящей элиты – печальный опыт Первой мировой. Российскую империю погубили вороватые интенданты, поставляющие гнилые шинели в армию, и спекулянты, которые пускали на черный рынок фронтовую тушенку. Мировой конфликт – хоть прямой, хоть гибридный – это всегда большой бизнес. И если не провести смену правящих элит, то они просто разорят страну.

Психология поведения любого элитария – забраться повыше и сколотить частный капитал побольше. Особо дерзкие авантюристы жаждут свершений и подвигов. Но все равно эти подвиги оборачиваются приобретениями, капиталами и высоким номенклатурным положением.

Есть гипотеза, что проблема новой формы организации правящих элит – одна из центральных проблем 21-го века. Потому что если до 19-го века схема монархии и дворянства была понятная, то 20-й век прошел под эгидой партий и вождей. 21-й век характеризуется приходом к власти харизматически слабых политиков – сегодня бал правят кабинетные функционеры. Аппарат поглотил политическую партию. Но аппарат – это средство, а не цель.

Хотим мы этого или нет, но в России либо оформятся качественно другие правящие элиты – назовем их новым дворянством, либо социально-экономический кризис будет углубляться, общество будет расслаиваться, а противоречия – накапливаться. Это, по мнению марксистов, может создать революционную ситуацию, а по мнению евразийцев – стать причиной вымирания этноса и гибели государства.

Вопрос о новом дворянстве предстоит решать, и очень скоро. Потому что если не решить этот вопрос, то законстеневшее боярство 1990-х и нулевых попросту разорит Россию в ходе мирового конфликта. Как разорили Российскую империю Николая II выродившиеся дворяне в 1914–1917 годах.

Хорошей иллюстрацией к теории элит является самый тяжелый кризис, в котором оказалась русская монархия, – восстание Пугачева. На дворе 1773 год. Екатерина Великая блистает на троне России. Два года как взят Крым. Три года как присоединены Бессарабия и часть Молдавии. Год назад первый раз разделена Польша – России досталась Восточная Белоруссия с Могилевом, Полоцком и Витебском. Идет русско-турецкая война, в которой Екатерина явно выигрывает у османов. Великий фаворит в Чесменской битве сжигает весь турецкий флот, скрывшийся в бухте. Екатерина, русская императрица с германскими корнями, является самым влиятельным правителем Евразии в 1773 году.

На постаменте «Медного всадника» в Петербурге написано: «Петру Первому – Екатерина Вторая». Действительно, именно Екатерина довела до совершенства дворянскую модель, заложенную Петром. При Екатерине проект «дворянство» привлек плеяду талантливых и амбициозных людей в правящие элиты. Братья Орловы, Григорий Потемкин, полководцы Суворов и Румянцев, французские эмигранты де Рибас и Дюк де Ришелье, заложившие Одессу, – все это плеяда русских гениев, которых объединила вокруг себя Екатерина II. Но сделала она это с помощью модели обновления правящих элит, которая была внедрена в России Петром I. Дворянство позволяло выделять таланты и укреплять ими государственную власть. Одновременно с властью новые «дворянские» правящие элиты получают доступ к капиталу. В пользу дворян вводятся новые налоги, крестьян окончательно закрепощают и превращают в частную собственность.

А если учесть, что дворян в то время в России было чуть более 1 %, то естественно, что противоречия в обществе назревали. Дворяне как правящая элита (1 %) вместе с духовенством (0,5 %) оказались окружены мещанами, зажиточными крестьянами и ремесленниками (40–50 %), нищими крестьянами, батраками и разнорабочими (40–50 %). Отдельно стояли казачество (2,5 %) и инородцы (6,5 %), как тогда называли все неправославные народы империи – калмыков, азербайджанцев, татар, киргизов и тувинцев. Вот, например, социологический слепок общества Российской империи 1897 года – через 100 лет после смерти Екатерины Великой структура общества практически не изменилась.

За 200 лет с дворянством происходили диалектические парадоксы. С одной стороны, во внешней политике Екатерина побеждает с помощью дворянства – новые правящие элиты ведут вперед армии, закладывают новые города и строят непобедимый флот. А с другой стороны, в политике внутренней то самое дворянство становится причиной невиданного Пугачевского бунта, по размерам сопоставимого с Гражданской войной 1918–1923 годов.

Итак, Екатерина блистает во внешней политике. Громит Турцию, делит Польшу. И тут глубоко в тылу – в Оренбургской губернии – зарождается восстание, быстро переросшее в гражданскую войну. Хотя началось это восстание как обычный локальный бунт бедного уральского/яицкого казачества.

Каждый год то тут, то там бузили бедные казаки. Дело в том, что внутри казачества как сословия также зародилась своя правящая элита, которая стала контролировать финансовые потоки, выделяемые из столицы на нужды казаков. Казак во времена Екатерины II – это что-то вроде вооруженного свободного крестьянина, который должен и хозяйство вести, и еще его государство нагружает дополнительными задачами. То надо торговый караван из Бухары в Оренбург сопровождать, то прочесывать заросли Урала/Яика в поисках беглых каторжников, то караульную службу нести – много задач нарезала империя казаку. За это казак считался человеком вольным, от налогов освобожденным и за военную службу получающим награду от государства. И вот вольному казачеству на Южном Урале, впрочем, как и везде, казацкое начальство по несколько лет не выплачивало жалованье. Так же нещадно облагали местными поборами и податями простых крестьян. Время от времени происходили бунты, на которые в Петербурге смотрели сквозь пальцы.

И когда в начале 1773 года появилась новость, что объявился какой-то беглый каторжник Пугачев со 150 казаками, никто особо внимания на это не обратил. Где-то там, в далеком Оренбурге – на границе между Европой и Азией, – каких-то 150 казаков грабят людей на большой дороге. Эка невидаль. Да в России каждый год такое происходит.

Но вот проходят месяцы, а восставших все больше и больше. Против Пугачева отправляют отряды, чтобы разгромить его, а правительственные войска переходят на сторону восставших. Причем происходит это по социальным мотивам: отправляют-то против Пугачева тех самых казаков и солдат – бывших крестьян. Один-два дворянина-офицера и казачьи сотники не могли удержать дисциплину – и правительственный отряд переходил на сторону восставших. Поэтому перед Пугачевым открывали ворота города и села. Дворян, офицеров, казачью старшину и зажиточных мещан восставшие обычно вешали. Бедное казачество мстило своим атаманам, крестьяне – помещикам, солдаты – офицерам. Пружина внутренних противоречий разжалась – и за считанные месяцы отряд Пугачева разросся со 150 человек до 120 тысяч. Восстание охватило практически все Поволжье и Южный Урал и грозило перекинуться в Сибирь.

Если бы Санкт-Петербург оказался отрезан от внутренних колоний Урала и Сибири, это означало бы экономический крах режима Екатерины. Которая, как мы помним, пребывает в зените славы и громит турок. И в это время где-то в далекой Оренбургской степи происходят события, которые могут перечеркнуть все достижения. Дворян, купцов и чиновников вешают. Помещичьи усадьбы грабят. Екатерине приходится бросать на подавление восстания новые и новые силы, оттягивая войска с турецкого фронта.

Против Пугачева выдвигается регулярная армия и отбрасывает восставших в прикаспийские пустыни. Но сам Пугачев прорывается на Урал – поднимает восстание на казенных заводах, заходит в Поволжье с севера и берет Казань. Восстание казацкой и крестьянской бедноты подхватывается в соседней Башкирии, но здесь оно приобретает национальный оттенок. Центральная власть в Петербурге получает двойную проблему. Параллельно с этим Пугачева поддерживает один из казахских родов (жузов) и начинает набеги в Южную Сибирь. Власть Екатерины начинает рассыпаться.

Рис. 3. Территории, охваченные крестьянской войной под предводительством Емельяна Пугачева

Пугачева, конечно же, поймали, осудили и казнили. Причем нельзя сказать, что Пугачев проиграл, – он, собственно, никогда и не выигрывал. Просто история вынесла его на вершину бунта – и он стал символом восстания. Армия Пугачева представляла собой огромную толпу погромщиков, которые собирались только с целью набега, ограбления и мародерства. Такое восстание не могло победить в принципе, и на месте Пугачева мог оказаться кто угодно. Но само восстание очень сильно испугало правящие элиты. Начали разбираться с воровством из бюджетов уральского казачества. Помещиков попытались прижать, дать крестьянам налоговые послабления. Но Екатерина не рискнула бороться с причинами кризиса – всесилием дворян, которые стремительно становились помещиками. Дело в том, что в дореформенной России главным экономическим активом были земля и крепостные крестьяне. Крестьяне жили своей жизнью, в поместье сидел управляющий, который исправно собирал с крестьян оброк и заставлял отрабатывать барщину. Если помещик был неглуп и занимался делами, то можно было организовать переработку, поставить мельницу, пекарню, готовить соленья, варенья и торговать на ярмарке. Значительная часть дворян просто получала ренту со своего поместья и прожигала жизнь в Петербурге или за границей. Кто-то, наоборот, успешно делал карьеру, получал в награду новые земли и крестьян.

Но не менялась сама управленческая модель. Дворянство, которое было создано как более прогрессивная правящая элита по сравнению с боярством, очень быстро превратилось в такое же боярство, став помещиками. Единичные гении – Суворов, Потемкин, Румянцев, Орлов и Ришелье – не могут повернуть вспять исторические тенденции. Дворянство как правящая элита постепенно интересовалось капиталом больше, чем государственной службой. Влиятельные фамилии владели тысячами гектаров земли, сотнями доходных домов в разных городах и десятками тысяч крепостных душ. Местные помещики и купечество контролировали экономику губерний, а, например, олигархи Строгановы владели Уралом. О том, что на самом происходит в Сибири и на Камчатке, в Петербурге имели весьма отдаленное представление. Так возникла системная ошибка во власти – всесильный русский царь стал зависеть от правящих элит. Дворянство стало главным экономическим игроком России. Хотя полнота власти принадлежала царю, реальная экономическая власть сосредоточилась в руках влиятельных дворянских родов. Монархия была лишь прикрытием легитимной власти крупных землевладельцев и промышленных магнатов.

Нельзя сказать, что монархия не видела угрозы в дворянстве, которое сама и создала. Конечно, видела. Например, наследник Екатерины II император Павел как раз попробовал урезать права всесильного дворянства: отменил права дворянства и купечества, дарованные им жалованными грамотами, ввел телесные наказания за уголовные преступления, установил контроль губернаторов над дворянскими собраниями. Дворянство ответило Павлу дворцовым переворотом. К власти пришел лояльный Александр, и вплоть до 1917 года Россия шла под знаменем укрепления власти крупных частных капиталов – помещиков, которые формально являлись дворянами. Система поглотила своих же создателей – русских монархов.

Февральская революция 1917 года была не чем иным, как попыткой ликвидировать уже ненужную монархию и передать власть тем, кому она теперь реально принадлежала – помещикам, промышленникам, банкирам. Большевики же, наоборот, действовали с позиций абсолютной власти, то есть были намного большими монархистами, чем «белые», которые выступали за учредительное собрание и парламентскую республику. Но парадоксальное поведение правящих элит в двух русских революциях мы разберем отдельно.

Сейчас важен процесс вырождения правящих элит, которые сами разрушают систему, их породившую. На смену дворянской модели обновления элит пришла модель партийная. Революционная идея Ленина о том, что правящие элиты надо формировать вокруг идеологии и объединять в политическую организацию, дала рывок «красной» России. Пока Западная Европа и США находились в постоянных парламентских кризисах, большевики в России внедрили жесткую, но эффективную модель управления. Партия стала кузницей кадров и коллективом единомышленников. В кратчайшие сроки в каждом городе и деревне Советского Союза появился член партии большевиков – дворянин 20-го века.

Ленин решал задачу создания правящих элит так же, как и Петр Великий. Не надо улучшать плохо работающую систему – проще создать новую. Советская партийная модель правящих элит – это очень прогрессивная для своего времени модель. Потому что позволяет привлечь в правящие элиты представителей любых сословий. Это мы могли видеть на примере воспитанников детдомов, которые становились генералами, учеными и руководителями крупных производств. Партия является моделью государства, где политическая власть принадлежит лучшим. Чтобы получить власть в государстве, сначала нужно получить власть в партии. Партийная принадлежность выделяет из трудовых коллективов самых лучших. Шахтер-стахановец? Лучшая доярка? Молодой ученый? Добро пожаловать в партию.

Партия поможет решить много вопросов. Партия – это клуб закрытого типа. На партсобрании можно неформально пообщаться с директором завода. На партийном пленуме можно жестко выступить и вызвать резонанс. Кто-то пользовался партией как инструментом повышения благосостояния. Кто-то честно работал на благо Родины. Кто-то просто поднимался по карьерной лестнице. Кто-то был искренним коммунистом. У кого-то отец был партийным бонзой.

Мотивов было много и разных, но в результате создавалась достаточно монолитная организация единомышленников. Партийная модель управления государством показала свою эффективность в 20-м веке, особенно в кризисных ситуациях. Одной из самых сложных организационных задач, решенных дворянами 20-го века – партией коммунистов, были индустриализация и коллективизация. Всего за 10 лет в стране было создано около 150 тысяч предприятий. Каждое предприятие – это коллектив. Как выделить в коллективе самых активных и авторитетных и привлечь их на свою сторону? Правильно – приняв в партию.

Вскоре у партии появляется вспомогательный проект – профсоюз. Лояльность активных и авторитетных оплачивается по профсоюзной линии – путевки в санатории, профилактории, пионерские лагеря для детей. Как Екатерина II одаривала дворян поместьями, так партия строила секретарям обкомовские дачи и открывала санатории для простых партийцев.

Но партийная модель обновления правящих элит зашла в такой же тупик, как и дворянская модель. Как дворяне вырождались в помещиков, так и партийцы вырождались в номенклатуру. Если в 1920–1950-х годах партия контролировала чиновный аппарат, то к 1970-м годам весь чиновный аппарат обзавелся партбилетами. В 1960-х прекратился приток в партию самородков из числа рабочих, крестьян и интеллигенции. Так же как к началу 19-го века прекратился приток в дворяне талантливых мещан и иностранцев. Система изжила себя.

Если мы посмотрим на правящие элиты партийной и дворянской модели периода расцвета, то увидим схожие процессы. Вокруг талантливого и энергичного правителя образуется плеяда гражданских и военных гениев. Петр I и «птенцы гнезда Петрова» – Меншиков, Прокопович, Репнин, Шереметев, Апраксин. Владимир Ленин и его соратники – Луначарский, Троцкий, Дзержинский, Фрунзе, Киров. Екатерина II и братья Орловы, Потемкин, Суворов и Румянцев. Сталин и Молотов, Берия, Микоян, Ворошилов, Жуков, Рокоссовский. Мы видим, что, несмотря на столь разный общественный строй, как царизм и большевизм, правящие элиты ведут себя одинаково.

Однако как только модель теряет эффективность, сразу начинается вырождение. Политические лица начинают сереть, характеры становятся невзрачными, речи скучными. Так в 1970-е годы погибала партия, уничтоженная собственным аппаратом. Партию ждала судьба дворянских собраний. Будучи задуманы как места собрания единомышленников, они превратились в формальность. Секретари стали служителями культа и интриганами. Партийные функционеры перестали заниматься государственным управлением. Начальники стали получать партбилеты только потому, что они начальники. Партийная номенклатура выделилась в отдельную группу и сомкнулась с номенклатурой производственной, научной, хозяйственной и силовой. Так же из дворянства выделились помещики, которые потом сомкнулись с купечеством, родовитым боярством и нарождающейся буржуазией.

Всего за 40 лет советская партия прошла тот же путь деградации, что русское дворянство за 200 лет. Причем мотив участия советской номенклатуры в уничтожении СССР был такой же, как и мотив помещиков в Февральской революции, – желание сохранить частные капиталы и влияние, избавившись от государственной ответственности. Буржуазия и помещики жаждали парламентской демократии, чтобы сесть в удобные кресла депутатов Государственной думы и разделить власть и собственность в России. Аналогично номенклатура в конце 1980-х жаждала приватизации, чтобы конвертировать политическую власть в частный капитал.

Основной вызов для современной России состоит в том, что до сих пор не сформировалась новая модель правящих элит. Номенклатурная модель продолжает воспроизводить саму себя. Существует номинальная партия власти, однако, как и в позднем СССР, не партия контролирует номенклатуру, а номенклатура имитирует партийную жизнь. Это приводит к тому, что в правящих элитах наблюдается застой. Чиновничья прослойка и высший аппарат срастаются с частным капиталом. Наблюдается сверхцентрализация, парализуется инициатива с мест. Региональные элиты подавлены имперским центром. То, что мы видим сегодня в России, – это больше управленческий, чем экономический кризис.

Однако главное требование к правящим элитам – их соответствие вызовам времени. И Петр I, и Ленин были вынуждены создавать новые элиты, потому что другого выхода просто не было. Как только верховная власть переставала заниматься обновлением правящих элит, начинались обратные процессы размывания верховной власти правящими элитами. Правящие элиты – как породистые собаки: если постоянно не дрессировать и не выгуливать, они заплывают жиром, грызут мебель и тупеют. Но как формировать нужные, правильные, эффективные правящие элиты? Где критерии истины? Чтобы ответить на эти вопросы, надо еще глубже погрузиться в теорию элит и четко осознать свое место.

Во-первых, не надо испытывать иллюзий – у девяти из десяти наших сограждан никаких шансов попасть в правящие элиты просто нет. «Партийная» модель не работает, а в номенклатурной шансов практически нет, если ты не принадлежишь к богатой и влиятельной семье. Так что вопрос о правящих элитах касается в лучшем случае 5 % наших сограждан. И этот мир устроен совершенно не так, как мир простых граждан.

В реальности 99 % политических решений принимается в ходе кулуарных договоренностей. В публичную плоскость выносится уже готовое решение. Вопросы неоднозначные сначала прощупываются с помощью СМИ. Если мы проследим за федеральной повесткой, то сможем увидеть, как достаточно системно в общественную дискуссию вносятся темы, которые в скором будущем становятся политическими решениями. К вводу войск в Сирию готовили системно и «накачивали» ИГИЛ^[1], превращая во всемирное зло.

Информационный лоббизм достаточно хорошо освоен правящими элитами современной России. Впрочем, аналогично обстоят дела в Белоруссии и Казахстане. Государство научилось контролировать медиапространство, а вместе с ним управлять общественным мнением и настроениями податного сословия и нищих. Изобретение телевидения и массовая интернетизация сильно облегчили возможности пропаганды, хоть и усложнили технологии работы с общественным мнением.

Податное население и нищие в условиях 21-го века обладают правом голоса и раз в несколько лет должны участвовать в ритуальной процедуре передачи власти. Несмотря на всю карнавальность электоральной демократии, выборы проводить приходится. И какую-никакую конкуренцию изображать на этих выборах тоже нужно. Всеобщее избирательное право – это наследство, доставшееся правящим элитам от 20-го века. Это достаточно обременительное право, потому что на базе номенклатуры уже сложились устойчивые сословия и влиятельные семьи. Поэтому отменяется графа «против всех», для этого убирается порог явки, когда выборы могли не состояться из-за бойкота граждан. Ритуал выборов главы государства и парламента приходится соблюдать. И не потому, что России очень нужен парламентаризм или власть Владимира Путина нуждается в голосах избирателей. Процедура соблюдается, потому что никакого другого ритуала народовластия у нас просто нет.

Общество в условиях электоральной демократии должно быть скреплено клятвой верности податного сословия своим правящим элитам. Выборы – это форма социальной клятвы, когда граждане массово отказываются от власти в пользу того или иного кандидата, ведь ваш голос не что иное, как 1/150-миллионная частичка власти в России или 1/10-миллионная частичка власти в Белоруссии.

Выборы, конечно же, процедура формальная, но столь же необходимая, как процедура принесения личной присяги дворянами в 18-м веке. Результаты выборов не имеют никакой связи с реальным влиянием той или иной группы правящих элит.

Яркий пример – российские либералы. Около 20 лет назад в политическую систему попали принципиально новые люди – так называемые либеральные реформаторы: Гайдар, Чубайс и иже с ними. Интересно, что на всех выборах, где участвовали либеральные реформаторы, они не могли получить поддержку граждан. «Выбор России» во главе с Егором Гайдаром в 1994 году, «Союз правых сил» во главе с Немцовым, Чубайсом и Хакамадой в 2003 году не смогли преодолеть барьер. Но тем не менее тот же Анатолий Чубайс остался в системе правящих элит. Элита 1990-х оказалась немного отодвинута от государственных постов после ухода Бориса Ельцина, но сохранила капитал и влияние. Однако где-то в середине 2000-х правящие элиты системно закрепляются и формируют устойчивые орбиты влияния.

Первое, что пришлось решать Владимиру Путину на посту президента, – восстанавливать управляемость государственной системы. Олигархия и фаворитизм времен позднего Ельцина усилили сепаратистские настроения в регионах и раскол в правящих элитах. В самой Москве было несколько группировок, противостоящих центральной власти во главе с Ельциным: номенклатурная группа Примаков – Лужков, левопатриотичекий фронт во главе с Зюгановым, правопатриотический фронт во главе с Жириновским. Правящие элиты были явно недовольны слабой фигурой в центральной власти.

Поэтому первое, с чем столкнулся новый президент в 2000 году, – проблема управляемости. Собственной правящей элиты нет – все ключевые посты переданы по наследству. Во главе администрации стоит Александр Волошин, правительством руководит Михаил Касьянов. Волошина уволили только в октябре 2003 года, а Касьянов проработал до февраля 2004-го.

Для того чтобы реально взять власть, необходимо опираться на кого-то. Естественно, срабатывает географический принцип: вытаскивать в правящие элиты тех, с кем работал на прежнем месте. С этими людьми жива иллюзия верности. Влиятельная номенклатура современности – глава «Газпрома», глава «Роснефти», председатель правительства, спикер Совета Федерации, влиятельные бизнесмены – все это люди «питерского» призыва. Которые были введены в правящие элиты для того, чтобы заменить элиты «ельцинские».

Второй проблемой после управляемости стала проблема контроля над сверхкапиталами. Нефтегазовый бизнес был возвращен под контроль государства. Для этого пришлось провести показательный процесс над Ходорковским, активы которого легли в основу корпорации «Роснефть». Одного Ходорковского оказалось достаточно для того, чтобы олигархия признала авторитет центральной власти и право «питерских» правящих элит на власть.

Интересно, что аналогичная схема разворачивалась и в Казахстане, и в Белоруссии. Нурсултан Назарбаев для того, чтобы вырвать правящие элиты из комфортной родовой/жузовой среды, построил новую столицу в месте с плохо пригодным для жизни климатом. То есть президент Казахстана в конце 20-го века сделал то же, что Петр Великий в начале 18-го века, – Астана для Казахстана то же самое, что Петербург для России. Причем строил Назарбаев Астану с теми же целями, что Петр Петербург: чтобы вырвать правящие элиты из традиционного общества и обновить их. В Белоруссии для восстановления управляемости Лукашенко пошел по пути постоянных кадровых перестановок. Если вы проследите за судьбой правящих элит республики, то увидите, что центральная власть постоянно перебрасывает номенклатуру с одного направления на другое. Поработал губернатором – езжай послом. Поработал послом – поруководи государственным концерном. Интересно, что и в России, и в Белоруссии, и в Казахстане решали схожие задачи зачастую схожими методами. Сходство работы верховного правителя с правящими элитами позволило этим бывшим советским республикам объединиться в Евразийский союз.

Правящие элиты России, Белоруссии и Казахстана очень похожи между собой. Политик в стране один – это президент, все остальные правящие элиты выступают актерами второго плана. Это наша традиционная модель – так же было и при царях, и при генсеках.

Однако несмотря на то что публичный политик в стране один, внутри элит проходят активные процессы. 99 % решений принимаются во внутриэлитарном диалоге. Например, какая-то группа в правящих элитах лоббирует создание частных управляющих компаний вместо системы ЖЭКов. Этот процесс занимает десятилетие. Готовятся законопроекты. Проводятся эксперименты и пилотные проекты. Одновременно ведется кропотливая работа по разделению региональных рынков управляющих компаний. Граждане же все это время живут и ничего не подозревают. Потом внезапно появляется объявление на подъезде, на которое поначалу не обращают внимания. А затем в один прекрасный день приходит платежка, где получателем указана какая-то коммерческая структура. И пока не принимается закон о взносах на капремонт, проблема управляющих компаний никого не волнует.

Но это в реальности податного сословия ничего не происходило, и все случилось внезапно. В реальности правящих элит и управленческой прослойки разворачивались целые битвы за передел рынков управляющих компаний. Особенно это касалось мегаполисов с многоэтажной застройкой.

Что такое управляющая компания с политэкономической точки зрения? Это не что иное, как форма зависимости человека от частного посредника. Нравится тебе или нет, но услуги тебе продавать будет именно этот посредник. Избавиться теоретически возможно, но для этого надо собрать большинство жильцов, провести легитимное собрание и… перейти к другой управляющей компании. Ситуация чем-то напоминает крепостное право, когда теоретически уйти от помещика можно, но реально невозможно (или можно, но к другому помещику). Мы сегодня принадлежим управляющим компаниям, как наши предки принадлежали помещикам.

Поэтому если вы изучите городскую политику любого крупного города, то увидите, что на уровне правящих элит проходит напряженная борьба за муниципальные подряды на ремонт дорог, поставки детского питания, охрану школ и т. д. Каждый современный город на уровне правящих элит представляет собой клубок политэкономических интересов.

Вот типичный сюжет. Город берет кредит в банке, близком к строительному магнату, городские дороги ремонтируются компанией зятя мэра, все кладбища и бани управляются директором муниципального предприятия и по совместительству владельцем крупнейшего похоронного бюро. Если на городском уровне взаимосвязи интересов правящих элит еще возможно проследить, то на уровне губернии нелегко разобраться, где чьи интересы. На федеральном же уровне невооруженным глазом определить лоббистские схемы очень сложно. Собственно, популярность Навального заключается в том, что он изучил экономические активы, которые принадлежат правящим элитам. Вся информация взята из открытых источников, никаких тайн не раскрыто. Но почему-то элиты начали засекречивать информацию, скрывать собственный достаток. Постсоветские правящие элиты очень странно реагируют на личное богатство. С одной стороны, налицо признак повадок помещиков – каждый стремится построить загородное поместье, а с другой – стремление скрыть собственное богатство и влияние. Правящие элиты современной России стараются создать закрытый мир, но в нынешних условиях это сделать практически невозможно.

Думаю, что это фирменный стиль еще советской номенклатуры, который передался по наследству. Жизнь правящих элит должна быть закрыта от внимания податного сословия и нищих. Для коммуникации с избирателями есть федеральный телевизор, где все представители правящих элит выглядят как из пробирки – костюм, галстук, твердые суждения о курсе на стабильность. Закрытость правящих элит – это не хорошо и не плохо. Так было, есть и будет всегда. Но изучать поведение правящих элит надо. Особенно если хочешь разбираться в том, что в действительности происходит в стране. Если же устраивает быть электоратом и ограничить себя редкими походами на выборы, то можно особо не заморачиваться – о последствиях все равно сообщат по телевизору.

В реальности же мир правящих элит закрыт и непубличен. Это связано с тем, что на кону стоит вопрос о капиталах, размеры которых поражают воображение обывателя. Квартира полковника Захарченко, где хранились 40 миллиардов, потрясла Россию. А представьте, что произойдет, если свои квартиры откроют все представители правящих элит? Этого не случится, поэтому избиратели будут и дальше смотреть на людей со скучными лицами в одинаковых костюмах, которые вынуждены играть для нас роль публичных политиков.

Русская культура всегда наделяла государственную власть сакральными чертами. Государь – он обязательно батюшка, царская власть – от Бога, Ленин – вождь всего мирового пролетариата и т. д. Соответственно, в русской культуре есть уважение к человеку, состоящему на государевой службе. А уж если представитель правящих элит еще и в форме, то уважение безусловное. А вот к сословию торговому уважения особого нет. Излишнее богатство всегда считается не очень праведным. Роскошь порицается. Русская культура формировалась под влиянием постоянного голода и недоедания. В это сегодня трудно поверить, но до 1950-х годов в России каждые десять лет был голод. Постоянно в разных регионах, но голод был всегда – каждые пару лет какие-то губернии или области голодали. В особо сложные военные и неурожайные времена могли голодать и три-четыре года подряд.

Поэтому, наверное, в русской классической литературе и культуре сложилось отрицательное отношение к роскоши и богатству. Русская политическая сатира, начиная с Салтыкова-Щедрина и заканчивая Аркадием Райкиным, высмеивает мещанство, роскошь, чванство и чинопочитание. Естественно, правящие элиты, воспитанные в этой же культуре, считают, что достаток надо прятать: имущество переписывать на родственников, а детей выводить из учредителей коммерческих структур. Правящие элиты в России вошли в стадию формирования сословий. И как любое сословное общество, современные номенклатурные сословия стремятся к максимальной непубличности. Современная правящая элита России – интереснейший типаж: внутри каждого элитария одновременно живет бывший советский гражданин с раскладушкой в чулане и тещей в соседней комнате и миллиардер с яхтами, виллами и заводами. Согласитесь, что нечто шизофреническое в этом есть.

Но какими бы ни были правящие элиты, они такие, какие есть. Такими они были в Древней Руси, когда Рюрик с бригадой варягов «отжал» в собственность приднепровские города во главе с Киевом. Такими были правящие элиты при Петре I, Екатерине II и Владимире Ленине. Такими же они являются сегодня при Владимире Путине, Александре Лукашенко и Нурсултане Назарбаеве.

Классовые и социальные повадки правящих элит не меняются и не изменятся никогда. Правящие элиты – это социально-психологический тип человека. Принадлежать к правящей элите означает быть лучше других. Большая зарплата, служебная машина, высокий пост, бюджетные подряды, награды, общественное уважение – все это признаки принадлежности к правящим элитам. Борьба за право войти в правящие элиты – один из двигателей общества. Социальное неравенство ведет к желанию доминировать над подобными себе. Говорят, что при социализме можно организовать по-другому. Но в прошлый раз у нас не очень получилось. Идеология конкуренции и потребления все-таки победила идеологию общества взаимной поддержки.

Элиты выполняют важнейшую политическую функцию: воспроизводят миропорядок. Консенсус внутри правящих элит – базовый принцип миропорядка. Понятно, что правящие элиты всегда конфликтуют между собой. Но где та черта, за которой начинается гражданская война? Когда конфликт внутри правящей элиты грозит стать гражданским конфликтом?

Миропорядок возможен лишь тогда, когда правящие элиты предпочитают договариваться, а не воевать между собой. Однако если они теряют контроль, то сами становятся социальными паразитами. Так произошло с дворянством, так произошло с партией. Похожие процессы сейчас происходят с номенклатурой.

Вот тут мы и приходим к пониманию, что есть базис миропорядка. Миропорядок рождается в консенсусе, а погибает от хаоса в правящих элитах.

История бунтов, восстаний и революций в России показывает нам, что в народных массах отношение к правящим элитам двойственное. То, как жгли поместья 100 лет назад и во времена Пугачева, говорит о том, что в русской культуре вопрос социальной справедливости прямо связан с ущемлением правящих элит. Это очень хорошо заметно в исследованиях отношения к историческим персонажам.

Так, одним из самых популярных государственных деятелей до сих пор остается Иосиф Сталин. Среди главных его заслуг называются «наведение порядка», «наказание взяточников», «расстрел воров и врагов народа». В русском народе высок спрос на жесткую, но справедливую государственную власть. Если мы посмотрим на источники популярности Путина, Лукашенко и Назарбаева, то также увидим образы «сильной руки», «справедливого государя» и «порядка».

Выходит, что главное ожидание податного населения и нищих от верховной власти – это наведение жесткого, но справедливого порядка среди правящих элит. А сами правящие элиты жаждут консенсуса, иначе они будут уничтожать такой миропорядок. Похоже, что в этом диалектическом противостоянии правящих элит и верховного правителя и заключается смысл власти в России. Если мы посмотрим на развитие России, то увидим бесконечный конфликт между верховным правителем (царь/генсек/император/президент) и правящими элитами. Этот конфликт не заканчивается никогда, и в нем как раз и состоит сущность политического процесса. Но успеха получается достичь лишь тогда, когда верховному правителю удается системно обновить правящие элиты. Поэтому были успешны Екатерина II, Иосиф Сталин, Петр I и Владимир Ленин.

Верховный правитель всегда имеет возможность запустить обновление правящих элит, опираясь на настроения податного населения и нищих. В русскую культуру такие процессы вошли под именами опричнины и сталинских чисток.

Если же верховный правитель пойдет на поводу настроений радикальных и маргинальных прослоек общества, он рискует повторить ошибки Мао Цзэдуна с его увлечением движением хунвейбинов. Китайцы так увлеклись насилием против правящих элит, что в некоторых регионах вообще не осталось чиновников. Если же центральная власть пойдет на поводу у правящих элит, то есть шанс загнать противоречия внутрь общества и рано или поздно получить бунт, восстание или революцию.

Поэтому для того, чтобы в России был установлен миропорядок – союз общества, где обеспечен гражданский мир, и государства, где гарантирован законный порядок, – необходимо постоянно решать проблему конфликта интересов между правящими элитами, податным населением и нищими. То есть между политическим классом и избирателями. Это базовое условие для миропорядка. Иначе в обществе и государстве запустятся процессы самоуничтожения. Как они уже запускались в Российской империи в 1917 году и в СССР в 1991-м.

Глава 2. Как зарождается миропорядок: элиты имперской и национальной культуры

Краткое введение в теорию элит было необходимо для того, чтобы перейти к рассмотрению самой сущности миропорядка. Мы рассматриваем миропорядок исключительно в прагматическом, инструментальном смысле – как способность обеспечить мир в обществе и порядок в государстве. Именно из-за диалектического конфликта интересов государства и общества время от времени возникают проблемы с миропорядком. Это связано с тем, что для общества главной ценностью миропорядка является справедливость, а для государства – законность. И вот в конфликте государства и общества – то есть конфликте справедливости и законности – рождается главный вызов любому миропорядку. Этот конфликт ярче всего проявляется в гражданских войнах, бунтах, революциях и восстаниях.

Очень показательны протоколы допросов участников Пугачевского восстания. Неграмотные казаки и крестьяне прекрасно знали, что жечь усадьбы и вешать помещиков незаконно. Но они считали, что это справедливо. Этот же конфликт государства и общества хорошо описан в литературе о Гражданской войне. Наиболее полно раскрыта эта тема, наверное, в «Тихом Доне» Шолохова. Главный герой Григорий Мелехов несколько раз менял сторону в Гражданской войне. И каждый раз выбор делал, исходя из соображений справедливости, а не законности. Да и какая, к чертям, законность, когда страна катится в тартарары! Приблизительно такой же выбор стоял перед царскими офицерами в 1917 году. С одной стороны, Николай II отрекся от престола – и от присяги они свободны. С другой стороны, есть какое-то Временное правительство, Советы с большевиками. Как выбрать сторону? Исходя из чего определиться? За кем правда истории и поддержка народа?

Парадокс, но большинство царских офицеров выбрало сторону «красной», а не «белой» России. И вовсе не потому, что большевики были лучше меньшевиков, эсеров и октябристов. Просто у большевиков был проект миропорядка – то, как будет устроена Россия. А «белые» предлагали какофонию политических лозунгов: Колчак объявил себя верховным правителем, Деникин на юге России боролся за Учредительное собрание, атаман Семенов жаждал казачьей Дальневосточной республики. Большевики же имели четкое представление, как будет организована жизнь в новой России. Высшая власть – Совет. Советы представляют интересы солдатских и рабочих депутатов. Пролетариат диктует свою волю остальным классам посредством партии большевиков. Так или иначе, но проект миропорядка у «красных» был, поэтому они и победили.

Царским офицерам стало понятно: раньше правящей элитой были помещики и дворяне, а от их имени правила монархия. Теперь правящей элитой объявляется пролетариат, а от его имени правят большевики. Вполне рабочая схема. Особенно на фоне «белых», которые непонятно чего хотят и не могут определиться, кто главный. А самое основное – вместе с «белыми» в Россию начали стягиваться интервенты. Одесса, Архангельск, Владивосток – все основные порты России по время Гражданской войны контролировали иностранцы под видом помощи «белым».

Конечно же, в данных обстоятельствах офицер самоопределится в сторону «красных». Потому что, может быть, русскому офицеру лично и неприятны ссыльный бунтовщик Ленин, местечковый еврей Троцкий и грузинский налетчик Джугашвили, но за ними стоит проект миропорядка. А за другими его просто нет. Поэтому выбор стороны в Гражданской войне очевиден. Собственно, «красные» победили в Гражданской войне, потому что имели представления о миропорядке, который будут внедрять. А у остальных ничего, кроме отрицания «красного» миропорядка, не было. Потому и проиграли.

Вторая важнейшая характеристика миропорядка – культурное доминирование. Миропорядок только тогда становится миропорядком, когда базируется на мировой культуре. Так, например, у монголов, когда они захватили Русь, было неплохое мироустройство. Но миропорядка не было. По крайней мере когда Орда столкнулась с Русью, то оказалось, что проигравшие обладают культурой более глобального порядка. Поэтому в результате 300-летнего сосуществования Орды и Руси все закончилось поглощением Орды. Причем это поглощение носило сугубо культурный характер. После взятия Казани и Астрахани Иваном Грозным татарская правящая элита просто перешла в подданство русскому царю. Так появились русские дворяне Юсуповы да Карамзины. Татарские крестьяне и вовсе не почувствовали никакой разницы: местные баи как были, так и остались, только форму стали носить русскую.

Россия является одним из центров силы не только в силу своих размеров. Русская культура – вот базис русского миропорядка. Россия открыта любому чужеземцу и инородцу, если тот готов стать частью русской культуры.

Культуры бывают национальными, а бывают имперскими/мировыми. Национальная культура всегда выступает за закрытый этнос, пытается оградить небольшие народы от внешнего влияния и поглощения. Поэтому национальные культуры очень локальны. Культурные всплески и расцветы случались же только в империях. Империя – это особая форма организация государства и общества. Империя подразумевает многоукладность общества и гибкость государства. Национальные государства всегда полны взаимных претензий и противоречий.

Очень показательный случай – история национальных государств на Балканах. Не успели греки, румыны, болгары и сербы освободиться из-под турецкого владычества в конце 19-го века, как тут же устроили две войны накануне Первой мировой. Казалось бы, получили независимость – стройте себе независимые Румынию, Болгарию да Сербию. Но национальные правящие элиты не могли остановить процесс взаимных претензий. Сначала все вместе воевали против слабеющей Турции в 1912 году. А в 1913-м уже Сербия в союзе с Грецией, Черногорией и Турцией(!) воевала против Болгарии. Сербы хотели Великую Сербию, болгары претендовали на часть территорий Греции, а Румыния ударила в спину Болгарии в самый ответственный момент. Не успело еще «остыть тело» Советского Союза, как азербайджанцы с армянами устроили войну в Карабахе и резню в Баку. Таджикистан сразу же погрузился в гражданскую войну. Молдавия тоже не удержалась – и началась война в Приднестровье. Грузия открыла сразу два фронта – в Южной Осетии и Абхазии. Украина держалась дольше всех, но тоже скатилась к гражданской войне.

Причем если мы приглядимся, то во всех случаях сначала происходил крах миропорядка. И в большинстве случаев раскол и последующая война касались именно межнациональных отношений. В Тбилиси решили записать всех осетин и абхазов в грузины. Молдаване перевели молдавский на латиницу и начали бороться с сепаратизмом в Приднестровье. В Средней Азии в Ферганской долине до сих пор время от времени возникают приграничные конфликты между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном. Граница между Узбекистаном и Киргизией заминирована, поезда из Бишкека в Ташкент и обратно не ходят, самолеты не летают.

Национальная культура русской имперской периферии всегда эгоистична и всегда несет в себе комплекс неполноценности. Это связано с тем, что любая национальная культура периферийна по своей сути. Перестать быть периферийной она может, лишь став частью имперской культуры и обогатив ее. Но пока национальная культура не готова к интеграции в имперскую культуру, она всегда будет содержать в себе элементы сепаратизма и уязвленного национального самолюбия.

Самый распространенный национальный политический миф в республиках бывшего СССР – о том, как гордому молдавскому/латышскому/грузинскому/польскому/украинскому народу не давали развиваться враги. Дальше вокруг этого сомнительного тезиса выстраивается вся национальная концепция. Голодомор, Катынь, советская оккупация, русификация – любая национальная политическая культура базируется на отрицании имперской культуры. Являясь по своей сути антикультурой, национальная культура находится в постоянных конфликтах. Если мы посмотрим на карту Западной и Центральной Европы – туда, где размещено много небольших национальных государств, – то увидим, что там проходит постоянное движение границ. Всего 70 лет назад поляки и евреи составляли большинство среди жителей Львова. Нынешний польский Гданьск назывался Данцигом, и жили там немцы. Всего 30 лет назад чехи и словаки жили в единой республике, как и сербы, хорваты и македонцы со словенцами. Аналогично обстоят дела на Ближнем Востоке – там национальные государства постоянно конфликтуют между собой. Нынешняя война в Сирии – обычная история на этой земле: курды, арабы, турки и малые христианские народы не могут решить, где должны проходить границы в пустыне и кому какие города достанутся.

Тем временем Россия уже несколько столетий прирастает новыми регионами, сохраняя имперское культурное ядро от Пскова до Камчатки. Имперская культура всегда интернациональна и глобальна. Империя покоряет время и пространство. Конкистадору некогда вспоминать о том, как его предков угнетали мавры, – он ищет Эльдорадо. Так же как донским и поволжским казакам Ермака было глубоко плевать на различия между собой – перед ними расстилалась Сибирь, которую надо было покорить.

Империя – это в первую очередь культурное понятие, потому что к единому знаменателю можно сводить народы только в рамках культуры. Имперских культур не может быть много. Имперская культура – это всегда мировая культура, потому что конкурируют между собой имперские культуры, а национальные культуры – поле, где конкурируют империи.

Имперскую культуру надо рассматривать исключительно в широком смысле слова. Когда мы покупаем товары (а на 90 % из них написано, что они сделаны в Китае), мы попадаем под влияние имперской культуры Китая. Но написано-то «Made in China», следовательно, мы попадаем еще и в пространство англоамериканской имперской культуры.

К сожалению, сегодня Россия производит очень мало культурных образцов. Фильмы в наших кинотеатрах на 80 % сняты в Голливуде, правящая партия называет свои выборы «праймериз». Элиты предпочитают отдыхать и учить детей за границей. Культура всегда материальна; и чем меньше культурных образцов ты производишь, тем больше будешь импортировать. Имперские культуры конкурируют между собой во всех сферах.

Наиболее ярко конкуренция имперских культур проявляется перед большими войнами. Так, незадолго до войны 1812 года правящие элиты Европы и России знали о Наполеоне больше, чем о собственных генералах и полководцах. Высший свет Петербурга начала 19-го века говорил по-французски, писал по-французски, читал французскую литературу, старался одеваться по французской моде. То есть к моменту вторжения Наполеона в Россию правящий класс был уже под огромным влиянием имперской культуры Франции. Парижская аристократия-то по-русски не говорила, литературу русскую не читала. Да тогда, по большому счету, и не было русской литературы – Пушкину исполнилось 13 лет, когда Наполеон объявил войну России.

Пребывание правящей элиты в поле имперской культуры Франции, естественно, сказалось на настроениях. Правящие элиты охватили пораженческие настроения. Императору Александру советовали обсуждать условия почетного мира и контрибуцию. В принципе, Наполеон ровно на это и рассчитывал – дать генеральный бой, произвести впечатление и ждать белого флага от перепуганных правящих элит. Так случалось в Пруссии, Австрии, Италии и Египте. Почему должно быть по-другому в России?

И вот тут произошло то, чего не ожидал Наполеон. Причем одновременно и в России, и в Испании. Из уроков истории мы помним, что война 1812 года называется отечественной, потому что на борьбу против завоевателя встал весь народ – и аристократы, и казаки, и крестьяне, и мещане. Действительно, война в России кардинально отличалась от войны в Западной и Центральной Европе. Вместо генерального боя русские навязывают Наполеону нескончаемые маневры. Бесконечный поход по стремительно остывающей после раскаленного лета России, в ходе которого расходуются силы, съедаются запасы, дезертируют солдаты и спиваются без боя кавалеристы.

И на фоне этих маневров в бескрайней русской лесостепи каждая деревня сопротивляется захватчику. Приехали фуражиры за едой для французской армии, а их закололи вилами. Пропали венгерские гренадеры – им просто перерезали глотки крестьяне в деревне, где они стояли на постое. Крестьяне сжигали запасы и уходили в лес, но французам предпочитали не сдаваться и армию захватчиков не кормить. Параллельно по тылам рыскали казаки – неведомые русские демоны смерти с пиками и в мохнатых шапках. Еженощные казачьи и партизанские налеты не дают возможности Наполеону заниматься стратегией – его время съедает ерунда вроде спасения запасов фуража для кавалерии и наведения мостов вместо сожженных.

Действительно, война в России была не похожа на то, что он видел в княжествах Германии, в Австрии, Швеции, Египте, Италии и самой Франции. Но с таким же ожесточенным сопротивлением он столкнулся в Испании. Партизанская война в Испании обрела такой же размах, что и партизанская война в России. Испанские гранды собирали отряды из крестьян, мещан, отставных солдат и авантюристов, чтобы устраивать налеты на французские гарнизоны. Родной брат Наполеона, которого он оставил на испанском троне, был вынужден бежать из Мадрида. Потому что каждая улица древних каталонских, кастильских и арагонских городов сопротивлялась армии Наполеона. Крестьяне устраивали засады на отбившихся от маршевых батальонов солдат. На постоялых дворах французам травили лошадей. Ночевать без караула в испанских деревнях было небезопасно. Днем испанский идальго улыбался в глаза французскому офицеру, а вечером резал ему горло, когда тот возвращался после попойки в казарму.

На самом деле Наполеон и в Испании, и в России наступил на одни и те же грабли. С одной стороны, правящие классы Испании и России были поражены новой Францией, встретившись с более мощной имперской культурой. Но сопротивление пришло откуда не ждали – со стороны податного сословия и нищих. Испанские и русские крестьяне предпочитали умереть с оружием в руках, чем кормить захватчиков. Наполеон недоумевал по этому поводу. Как же так? Ведь русские помещики эксплуатируют несчастного русского крестьянина не менее жестко, чем собираются эксплуатировать французы. Тем не менее свой барин русскому крестьянину люб, а французскому – вилы в бок. Аналогично обстояли дела и в Испании. Несмотря на то что испанский король проявил малодушие и отказался от короны в пользу брата Наполеона, испанский народ все равно хотел испанского монарха. Трусоватый король испанцам более люб, чем брат самого Наполеона. Разве можно объяснить рационально поведение русских и испанцев? Вот и Наполеон не мог. Потому, наверное, и проиграл.

Нас же интересует конкуренция имперских культур. Прошло всего два года – и уже носители французской культуры встретили в Париже носителей русской культуры. Несколько лет базировались во Франции оккупационные корпуса русской армии. Французская культура наконец-то встретилась с ужасными казаками. Согласно легенде, именно благодаря русским казакам во французском языке появилось слово «бистро» (означавшее «кафе») – казаки в харчевнях и на постоялых дворах постоянно подгоняли французских официантов: «Быстро, быстро».

Но несмотря на то что французов победили, встреча двух имперских культур дала интересные и неожиданные всходы. Как вы помните, правящий класс России был больше французокультурным, нежели русскокультурным. И вот представители молодой поросли русских офицеров всерьез подхватили идею французской революции. Так случилось восстание декабристов – самых что ни на есть правящих элит. Которые посчитали, что нынешний миропорядок их не устраивает. Интересно, что податное сословие декабристов не то что не поняло – даже не услышало. И если бы не дальнейшая популяризация декабристов революционным движением социалистов и народников, то мы вряд ли помнили бы о них. Но нас интересует исключительно культурный аспект: почему русские офицеры и дворяне не считали зазорным брать на вооружение идеи вчерашнего противника? Вы можете представить себе офицерский заговор в СССР в 1970 году с идеологией побежденной фашистской Германии? А почему мы считаем нормальным восстание декабристов с идеологией побежденной Франции?

Большевиков часто попрекают тем, что они брали деньги и идеи в Германии. А где им было еще их брать? Русская имперская культура насквозь монархическая и консервативная – марксизм в Петербурге не жалуют. А в Германии социал-демократы – легальная партия. Немецкие социалистические философы и идеологи издаются и делают политическую карьеру. В Британии расцвет профсоюзного движения. Метод борьбы русских большевиков за смену миропорядка ничем не отличался от метода русских декабристов. Точно такое же заимствование передовой идеологии и попытка внедрить ее на практике.

Но отличие русской имперской культуры – в ее отчаянности. Русские люди способны на волевое решение вопреки здравому смыслу. Литературные Анна Каренина, Онегин, Чацкий, Раскольников, Печорин. Реальные Суворов, Потемкин, братья Орловы, Скобелев, Грибоедов, Пушкин, Есенин, Высоцкий.

Русская культура – это многолетние рассуждения, колебания и затем стремительное действие. Русские долго запрягают, но быстро ездят. Былина о главном воине земли русской – Илье Муромце – начинается с рассказа о том, как он 30 лет и 3 года лежал на печи, пораженный болезнью.

Русская культура – это еще и культура бесконечного страдания. Война, голод, лишения – вот палитра испытаний человека русской культуры. Достоевский заставил весь мир сходить с ума и приближаться к катарсису, заблудившись в коридорах русской души. Русская культура черно-белая. «Но коль черти в душе гнездились, значит, ангелы жили в ней», – скажет Сергей Есенин.

Поэтому любые политические конфликты и конкуренция внутри правящих элит носят специфически русский характер. Например, Иван Грозный уничтожил достаточно много людей. Но в несколько раз меньше, чем английский король Генрих VIII, который правил в то же время, что и Грозный. Генрих был женат шесть раз – и всех жен травил или убивал. Но в отличие от английского короля, наш царь старательно каялся. Близкий друг Ивана Грозного князь Андрей Курбский уехал в эмиграцию в Литву, будучи несогласным с жестким нравом царя. Но поскольку Грозный и Курбский были друзьями с юности, то завязалась переписка. Царь и друг-эмигрант достаточно откровенно обсуждали отношения государства и общества в России. Иногда на Ивана Грозного накатывали депрессия и тоска – и он то уходил в монастырь, то постригался в монахи, то отшельничал. Чудил, в общем. Убил собственного сына. И активно каялся. А вот его европейский коллега делал все то же самое, только не сильно афишировал и уж точно не каялся, в переписке с эмигрантами душу не изливал.

Поэтому любые заимствования из других имперских культур у нас не знают краев. Победа над Наполеоном и последующая оккупация Франции в 1813–1815 годах привели к восстанию дворян на Сенатской площади. Причем поступили с декабристами достаточно гуманно – большинство поехали жить в Сибирь без права занимать государственные посты и служить в армии. Думаю, что император Николай I просто не понял, в чем смысл восстания декабристов. Ну, вывели полки, ну, постояли, повыкрикивали лозунги антимонархические. Причем даже программы политической у декабристов не было – одни были за конституционную монархию, другие за то, чтобы престол занял старший брат Николая князь Константин. Власть никто брать не пробовал, царя арестовать не пытались. Назначенный заговорщиками-декабристами диктатором князь Трубецкой на Сенатскую площадь не явился. По большому счету, к вечеру восстание уже закончилось. Главная массовка восстания декабристов – простые солдаты – и вовсе не знали, ради чего стоят на Сенатской площади. Они просто верили своим отцам-командирам, которые хоть и дворяне, но люди благородные и честные.

Восстание декабристов – самое глупое восстание 19-го века. Так наивно не восставали ни во Франции, ни в Германии, ни в Англии. Но, собственно, в этом и заключается русская имперская культура – в совершении достаточно безумных с точки зрения обывателя поступков. Русская культура, зародившись на слиянии северной и степной культур, испытав влияние и норманнов, и монголов, является, безусловно, воинской культурой.

Конечно же, все империи содержат идею имперской армии, имперского воина. Но в Западной Европе сложился определенный стереотип воина как героя. В русской же культуре образ воина всегда является частью общего образа армии. И самое главное в русской имперской культуре то, что именно армия выступает ядром интеграции России, местом превращения любого в русского.

Именно в армии встречаются русский Север с русской Кубанью, Урал с Поволжьем, а Сибирь – с Причерноморьем. Армия – это огромный коммуникативный узел, который мы зачастую недооцениваем. Если вы поговорите по душам со среднестатистическим нашим мужиком, то убедитесь, что самые яркие воспоминания – это воспоминания о службе в армии. Армейские фотографии обязательно хранятся, у многих в чулане или в гараже висит дембельский китель, а кто-то всю жизнь поддерживает связь с армейскими друзьями. Именно по опыту службы в армии русский делает выводы о характерах тех или иных регионов России. «Да, сибиряки – мужики суровые, помню, у нас служили двое из Иркутска», «на Кубани дерзкие ребята», «москвичи в армии вместе не держатся» – вспоминает нормальный русский мужик до конца своих дней. Русская имперская культура содержит так много армейско-военных образов, что иногда кажется, будто армия и воин – центральный образ этой культуры.

Посмотрите, сколько памяти о себе оставляет все, что связано с армией, в русских городах. Братские могилы Великой Отечественной, аллеи славы, парки победы, посты № 1, вахты памяти, памятники известным и неизвестным солдатам и матросам. Наши улицы, парки и скверы названы именами великих воинов. Проспекты маршала Жукова, улицы Суворова, Будённовский, Котовский, Фрунзенский и Ворошиловский районы наших городов, переулки Воронцова, набережные Нахимова. Памятники войны в Афганистане. Конные статуи полководцев и фельдмаршалов на площадях наших столиц. Александро-Невская лавра в Питере и Кафедральный собор праведного воина Федора Ушакова в Саранске. Раз в год наш народ после традиционных маевок начинает смотреть «фильмы про войну». К 9 Мая большинство сограждан подходит уже на серьезной патриотической волне – многие внутренне готовы не только праздновать, но и повторить победу в самой главной войне 20-го века. Истории, как наши 9 Мая в турецком отеле встретились с немецкими туристами и чем это закончилось, тоже широко распространены.

Армия так глубоко интегрирована в русскую культуру, что рассказы западной пропаганды про наш милитаризм кажутся во многом правдивыми. Действительно, давайте посмотрим на собственную имперскую культуру со стороны. Главные предметы имперской гордости – необъятная ширь и победы в войнах.

Давайте представим карту России – но не современной РФ, а исторической России – без конкретных границ, однако в очертаниях СССР, не забывая, что совсем недавно и Финляндия, и Аляска, и Польша воспринимали себя Россией. Представив себе эту карту, пройдемся по ней с указкой.

• Киев. Его мы у поляков выкупили в 17-м веке – так Киев снова стал русским городом.

• Ташкент. В 19-м веке мы одним походом всю Среднюю Азию присоединили.

• Алма-Ата и Тбилиси. Казахские ханы, как и грузинские князья, добровольно попросились в состав России, потому что иначе им грозил полный разгром со стороны более сильных соседей.

• Севастополь, Одесса и Николаев. Основаны как военно-морская база, торговый порт и верфи империи в Черном море.

• Ереван. Русско-турецкие войны и переход Армении в состав России фактически спасли армянский народ от полного уничтожения Турцией.

История России – это история ее армии. И в этом тоже нет ничего уникального – так устроены все имперские культуры. Русская имперская культура рождает набор сильных образов, которые так или иначе связаны с армией. Эти образы проявляются во всех аспектах культуры – школьных учебниках, государственных праздниках, георгиевских ленточках, памятниках. Имперские образы окружают нас везде, и мы настолько к ним привыкли, что не обращаем на них внимания. Но то, что не заметно в России, очень четко проявляется на национальной периферии. Очень хорошо видно различие на примере Молдавии. Советская Молдавия развалилась на две части – Республику Молдову со столицей в Кишиневе и Приднестровскую Молдавскую республику со столицей в Тирасполе. У каждой части Молдавии своя валюта. У 500-тысячного Приднестровья на рубле и генералиссимус Суворов, и императрица Екатерина II, и фельдмаршал Румянцев-Задунайский, и поэт Шевченко, и гетман Хмельницкий, и господарь Молдавии князь Кантемир. У Республики Молдова на всех купюрах изображен только средневековый правитель Молдавии Штефан чел Маре. Оказалось, что нынешнему Кишиневу, строящему свою национальную культуру на отрицании культуры имперской, некого сделать своим символом на деньгах. А крошечному Приднестровью, не отказавшемуся от имперской культуры, с символами намного проще. Поэтому в Приднестровье три государственных языка, интернационализм и дружба народов. А в Кишиневе не прекращается политический кризис, русскоязычные граждане лишены базовых гражданских прав на родном языке, молдавский язык переведен на латиницу и фактически поглощен румынским языком.

Имперская культура – это всегда более терпимая, политкорректная культура. Империя подразумевает совместное проживание с учетом различий. Поэтому имперская культура старается включить в себя инородцев, вовлечь новые национальные культуры в свою орбиту. Национальные же культуры всегда стоят перед выбором – либо интеграция с имперской культурой, либо противостояние ей. Причем нельзя сказать, что есть какое-то правильное решение.

Когда империя становится слаба, национальные культуры стремятся покинуть орбиту культурного влияния и присоединиться к более мощной в данный момент имперской культуре. Так, например, всю свою историю поступают прибалтийские народы. Будучи русско-балто-германским пограничьем, национальные элиты Прибалтики всегда присоединялись к более сильным в данный исторический момент имперским культурам. Когда Советский Союз входил в зенит славы и богатства, прибалтийские элиты пользовались всеми благами развитого социализма больше, чем кто-либо. Прибалтика была фасадной частью Советского Союза. И прибалтийским элитам удалось каким-то образом убедить союзные элиты в Москве, что именно в Латвию, Литву и Эстонию надо инвестировать больше, чем в Сибирь, Поволжье, Урал и среднюю полосу. Правители СССР абсолютно добровольно создавали в Прибалтике машиностроение, высокоточную сборку, радиоэлектронику. Юрким лоббистам из компартии Литвы, Латвии и Эстонии удавалось выбивать преференции для республик. Но если мы посмотрим на судьбу прибалтийских республик в Евросоюзе, то увидим точно такое же поведение – желание получить максимум преференций, раздувая российскую угрозу. Прибалтийским элитам удается выбивать преференции одновременно из еврочиновников в Брюсселе и из госдепартамента США. Бизнес на российской угрозе для прибалтийского элитария – это традиционный бизнес. Когда Латвия, Литва и Эстония были советскими республиками, то прибалтийские элитарии раздували для Москвы «угрозу НАТО и Германии». Статус пограничья формирует определенный поведенческий тип правящих элит. Прибалтийские элиты за историю тысячелетнего выживания между германской, скандинавской и русской культурами научились мимикрировать под любые внешние условия. Когда исторический маятник снова качнется в обратную сторону и прибалтийские республики попадут в орбиту влияния или в состав России, то прибалтийские элиты просто сменят флаги, но модель поведения останется той же. И глупо было бы обижаться на поведение этих элит – они такие, какие есть, и вряд ли изменятся.

Как мы уже выяснили, главная функция элит – воспроизведение миропорядка. Элиты должны быть сами носителями миропорядка. Потому что если элиты начинают становиться носителями сразу нескольких имперских культур, то рано или поздно они будут паразитировать на фобиях и страхах (как прибалтийские элиты). Причем нельзя сказать, что процесс вырождения правящих элит занимает долгое время. Достаточно посмотреть на правящие элиты бывшей Украины. Всего 40 лет назад всем СССР руководил выходец из днепропетровского партийно-хозяйственного клана Леонид Брежнев. До него генсеком был уроженец Курской губернии, называвший себя украинцем, Никита Хрущев. А в рамках союзных элит у Украины было два мощных и влиятельных клана – донецкий и днепропетровский. В РСФСР таких мощных партийно-хозяйственных кланов было три – Ленинградский, Кубанский и Уральский (без учета московской центральной номенклатуры). По одному мощному номенклатурному клану было в Белоруссии и Узбекистане.

Все остальные регионы СССР не могли создать влиятельную элитарную группировку (партийно-хозяйственный клан) союзного уровня. Для этого необходимы мощные производственная, финансовая, культурная, научная базы. Партийно-хозяйственный клан в Советском Союзе был намного более влиятельной структурой, чем современный олигархический клан. Советский управленец уровня первого секретаря обкома мог одновременно влиять и на промышленность, и на здравоохранение, и на массовую культуру, и на сельское хозяйство. Другой вопрос, что он мог управлять директорами заводов, но не мог изъять в личную собственность прибыль предприятия. Секретарь обкома мог построить пять тысяч человек на демонстрацию, но собрать у этих пяти тысяч человек взносы на капремонт дома он не мог. Так интересно была устроена система советского управления, что правящие элиты не имели прямого доступа к финансовым потокам. Хотя никто из правящих элит СССР не бедствовал и жил намного лучше среднестатистического советского гражданина.

Важно другое. В рамках имперской русской культуры донецкий и днепропетровский кланы могли конкурировать за вхождение в союзные элиты и за власть во всей империи. Выпав из имперской русской культуры, Украина пошла по прибалтийско-молдавско-грузинскому пути национального государства. Всего за 20 лет днепропетровский и донецкий кланы деградировали до такой степени, что потеряли власть в самой Украине. Последним «днепропетровским» президентом был Леонид Кучма, последний представитель «донецких» позорно бежал в Ростов. «Донецкая» олигархия в лице Ахметова потеряла и политическое, и экономическое влияние. Днепропетровский клан расколот – Юлия Тимошенко самостоятельна, олигарх Коломойский больше времени проводит за границей, а зять президента Кучмы Виктор Пинчук отошел от дел. Донецкий и днепропетровский кланы оказались разгромлены внутри национальной украинской культуры, хотя всего 30 лет назад конкурировали за власть в рамках целого Союза. Как так получилось? Выродились правящие элиты? Национальная украинская культура оказалась сильнее имперской русской.

Украинский кризис – наглядный пример, к каким проблемам может привести конфликт национальной и имперской культуры и, как следствие, конфликт внутри правящих элит. А связано это с тем, что проекта миропорядка у правящих элит не оказалось. Правящие элиты Украины хорошо справлялись с управлением и конкуренцией, когда им из имперского центра задавались повестка дня и цели.

«Граждане украинские элиты, на повестке дня стоит отжим у Турции Черноморского побережья» – прошел сигнал из имперского центра в 18-м веке. И хлынули тысячи украинских казаков в чинах офицеров русской армии в составе армий Меншикова, Суворова и Румянцева побеждать под Таганрогом, Измаилом, Бендерами и Бухарестом. Если мы посмотрим на кадровый состав офицеров всех русско-турецких войн, то увидим огромное количество выходцев из казацкой украинской старшины и дворянских украинских родов. Небогатые элитарии тоже делали блестящую карьеру в русской армии.

«Строим социализм. Для этого проводим индустриализацию, электрификацию и ликвидацию безграмотности» – послал сигнал «красный» имперский центр из Москвы в 1917 году. И тут же кланы правящих элит из Украины отозвались с удвоенной энергией, поймав имперский сигнал. ДнепроГЭС, харьковские НИИ, КБ «Южное» в Днепропетровске, стахановское движение, Черноморское морское пароходство, верфи Николаева, машиностроение Краматорска, цветная металлургия Запорожья, трубопрокат Днепродзержинска. Украинские правящие элиты поймали имперский сигнал верно и справились с задачей на отлично.

Но как только правящие элиты Украины оказывались без имперского целеуказания, всегда начиналась одна и та же история. После Февральской революции 1917 года и краха царской власти в Петербурге по всей империи образовался вакуум власти. Так как в Киеве давно витали идеи самостийности и автономии, то вакуум власти начал заполняться инициативными гражданами, которые ринулись занимать высшие социальные ступени правящей элиты. Вчера ты был простым царским полковником – сегодня станешь генералом армии Украинской Народной Республики. Представители губернских элит получили возможность трансформироваться из городского полицмейстера в министра внутренних дел, из бухгалтера – в председатели Директории, из царского генерала – в великого гетмана. В отечественной историографии принято изображать украинское самостийничество как сугубо националистическое движение. Вовсе нет. В 1918–1919 годах в Украинскую Народную Республику, которой по очереди руководили революционер Винниченко, историк Грушевский, генерал Скоропадский и бухгалтер Петлюра, косяками потянулась буржуазия из Москвы и Питера, белые генералы, многочисленные политики из числа февральских революционеров, имперские чиновники, актеры, певцы. После октября 1917 года в Киеве, так же как в Одессе и Крыму, плотность дворян и миллионеров на душу населения была намного выше, чем в Петербурге и Москве. Там, где к власти пришли красные, буржуазии и дворянству стало очень неудобно. Генералов и офицеров, присягнувших Временному правительству, могут пристрелить, в городах власть принадлежит вооруженным отрядам рабочих и матросов, введен комендантский час.

А в древнем Киеве, красавице Одессе и ласковом Крыму дальше продолжается довоенная жизнь. Но если в Крыму власть взял белый генералитет, а в Одессе высадились англо-французские интервенты, то в Киеве правящие элиты взяли курс на полную автономию от Петербурга. И в Киев стекались белые со всех закутков европейской России. Когда Киев и Украинскую Народную Республику оккупировали германские войска, приток правящих элит на Украину только усилился. Поэтому было бы неправильно считать, что хаос на Украине в 1918–1920 годах исключительно дело украинских правящих элит. Хаос, в пучину которого повергли самые богатые регионы России – Малороссию, Новороссию, Молдавию, Бессарабию, Подолье, Полесье и Волынь, – был делом рук в том числе русских элитариев. Из Украины пытались сделать антибольшевистский проект, но почему-то на выходе получался антироссийский и антирусский.

Но самое интересное, что правящий класс новой самостийной Украины в 1918–1920 годах начал пополняться откровенными проходимцами. Национальная украинская культура была всего лишь ширмой для растаскивания наиболее ценных активов – земли, промышленности, верфей, заводов и фабрик. Как только потерялся имперский сигнал из центра, сразу правящий класс украинских губерний и в особенности Киева погряз в воровстве и иллюзиях. Так, как воровали в самостийной Украине в 1918–1920 годах, мало где воровали даже в Гражданскую войну.

Но что характерно: жажда наживы правящих элит сопровождалась геополитическими прожектами, громкими заявлениями и прочим политическим пафосом. Плодили сотни министерств, ведомств, приводили к присяге ничего не понимающих солдат. В 1918 году в Киеве развернулась ярмарка тщеславия. Проходимцы становились министрами и исчезали с казенными деньгами на народное образование. Бандиты с большой дороги получали полковничьи лампасы и грабили уже под флагом Украинской Народной Республики. Всего за три года Украина прошла все стадии развития государства – успела побывать парламентской республикой, военной диктатурой, германской колонией, конфедеративным государством, Западно-Украинской и Украинской народными республиками. В качестве основания нового государства была выбрана национальная культура. Причем в ее конфликтной версии – как отрицание имперской русской культуры. Интересно, что, сохраняя имперские порядки по форме, украинский правящий класс так и не смог решить внутри себя вопрос о власти.

Живучесть русской имперской культуры проявляется в том, что в центре всегда стоит вопрос о власти. Любой русский исторический миф решает вопрос о власти. Былинный богатырь доказывает Тугарину Змею и Соловью Разбойнику, кто главный на Руси. Иван Грозный покоряет Казань и приводит татарские правящие элиты к присяге Москве. Петр I бодается с Карлом XII на Балтике и, наконец, ставит шведов на место под Полтавой. Даже Пушкин – «наше всё» – и тот погибает на дуэли. Решает вопрос о власти Ленин во всей «красной» мифологии, начиная от рассказов Бонч-Бруевича о детстве Ильича и заканчивая кинофильмами, лозунгами и плакатами. «Кто виноват?» – спрашивал эмигрант Герцен. «Что делать?» – предлагал политический диссидент и ссыльный Чернышевский.

Вопрос о власти находится в ядре русской имперской культуры. Только решив его, можно стать центром силы, империей. Однако утратив сигнал из имперского центра, который формулировал цели, украинские/грузинские/молдавские/армянские и прочие правящие элиты русской имперской культуры начали кидаться из крайности в крайность. Вместо того чтобы признать за собой русскую имперскую культуру, те же украинские правящие элиты начали опираться на национальную культуру. Но как любая национальная культура, украинская культура в отрыве от имперской культуры становится изоляционистской. А борьба с «красной», но все-таки Россией делает ее еще и антирусской. Естественно, что на такой культуре никакого миропорядка не построишь.

Правящие элиты бесконечно конфликтуют между собой, доказывая, кто является главным носителем национальной культуры. Республика разваливается – «красные» заняли Харьков и выходят на Полтаву, а в Киеве идут дебаты о том, можно ли вести делопроизводство на русском языке и каким должен быть флаг – желто-голубым или сине-желтым.

Украинская национальная культура не дала новорожденным правящим элитам Украины ничего, на чем можно было основать государство. Впрочем, для чистоты понимания: также ничего не дала правящим элитам грузинская, белорусская, казахская, киргизская и узбекская национальные культуры в период 1918–1921 годов, когда массово возникали молодые национальные республики. Все они были покорены русской имперской культурой в ее «красной» версии. «Красная» Россия была понятна, потому что решала ключевой вопрос – о власти. Национальные правящие элиты уловили знакомый имперский сигнал и после недолгого сопротивления подчинились имперской культуре. Податные сословия вздохнули с облегчением, что закончилась гражданская война, потому что конфликтуют правящие элиты, а гибнут все подряд.

Украинский случай отката от имперской к национальной культуре в начале 20-го века вовсе не уникален. По этому же пути пошли среднеазиатские национальные элиты – так появились басмачи. Замечательный советский фильм «Белое солнце пустыни» как раз описывает подобную ситуацию: решается вопрос о власти между красной Россией (товарищ Сухов) и национальными правящими элитами (басмач Абдулла). Бывшие правящие элиты (таможенник Верещагин) вынуждены самоопределяться, с кем они в вопросе о власти. Так как за Суховым стоял миропорядок, то Верещагин, естественно, склонился к нему. Потому что за национальным проектом басмача Абдуллы ничего, кроме отрицания имперской культуры и курса на самостийность и бандитизм, не было.

Если бы мы немного интересовались историей национальной периферии России, то увидели бы, что все национальные правящие элиты ведут себя по одинаковым схемам. Мы рассмотрели модель поведения украинских национальных элит в условиях кризиса центра имперской власти в 1917 году. Давайте сравним поведение правящих элит Украины в условиях самостийности после 1991 года.

Все годы существования Украину сотрясают политические кризисы. Первый президент Кравчук ушел в ходе досрочных выборов. Второй президент Кучма завершил свое правление первым Майданом в 2004 году. Ющенко к концу своего первого срока пользовался поддержкой 3 % граждан, хотя на Майдане четыре года назад его носили на руках. Янукович бежал в Ростов. Порошенко пришел к власти в условиях раскола Украины на четыре части: Крым отошел России; непризнанные ДНР и ЛНР; остатки Украины.

Украинские правящие элиты воспроизводят все те же культурные стереотипы национального поведения, ничем не отличаясь от национальных элит 1918–1921 годов. Леонид Кучма зачем-то пишет книгу «Украина не Россия», хотя такой вопрос на повестке дня не стоял. Постоянные спекуляции вокруг статуса русского языка, отказ вступать в торговые и военные союзы с Россией, Белоруссией и Казахстаном. Украинский национальный миф изначально строился на отрицании русской имперской культуры во всех ее проявлениях. Поэтому сейчас на Украине сносят одновременно памятники и Ленину, и царским генералам, и писателям. Украинской национальной культуры недостаточно для миропорядка.

Чуть севернее Украины находится третья славянская республика – Белоруссия. В отличие от Украины, никаких кризисов власти там не наблюдается. С миропорядком в республике, может быть, даже лучше, чем в Российской Федерации, судя по официальной статистике преступлений, продолжительности и качеству жизни. В Белоруссии пошли по пути внедрения русской имперской культуры, но в белорусском прочтении. Правящий класс страны считает себя наследником правящего класса «красной» Белоруссии. Собственно, истоки современной государственности находятся в БССР. Белорусская национальная культура признается частью имперской русской культуры, что вызывает недовольство среди узкой прослойки национально-озабоченной интеллигенции, праворадикалов и либералов.

Правящим элитам Белоруссии не надо опираться на национальную культуру отрицания русской имперской культуры. Это выражается в государственном статусе русского языка – после принятия этого закона все политические языковые баталии в обществе закончились. В то время как на Украине на языковом вопросе спекулируют уже более 20 лет. Украинская национальная культура не может позволить себе уравнять русский язык в статусе с украинским, потому что это похоронит националистические идеи превосходства украинского элитария над русским. Правящие элиты Украины, опираясь на национальную культуру, не смогли предложить своего и разрушили остатки русского имперского миропорядка. Правящие элиты Белоруссии опирались на русский имперский миропорядок, претендуя на особое, белорусское мнение. Так родилась пословица о том, что «белорус – это русский со знаком качества».

Если мы рассмотрим поведение национальных элит Кавказа, то увидим, что только те элиты, которые опирались на русский имперский миропорядок, смогли провести свои республики сквозь испытания 1990-х. А в центре русской имперской культуры, как вы помните, находится русская армия. Можно утверждать, что Армения смогла выстоять только благодаря тому, что в республике размещается российская военная база. Независимость непризнанного Приднестровья и признанных Южной Осетии и Абхазии обеспечена вооруженными силами РФ. Киев не начинает полномасштабное наступление на Донбасс только потому, что опасается повторения принуждения к миру, как это было с Грузией 08.08.08. Правящие элиты национальной периферии всегда адаптируются под текущую конъюнктуру. Как только имперская власть ослабевает – начинаются автономистские движения. Когда дела у империи идут хорошо, то правящие элиты периферии становятся первыми сторонниками имперского миропорядка.

Итак, правящие элиты выполняют важнейшую историческую функцию – воспроизводят миропорядок. Если правящим элитам разрешить владеть крепостными крестьянами, то они начнут воспроизводить помещичий миропорядок. Если в ходе гражданской войны страна разваливается на части, то власть начинает принадлежать вооруженным бандам и отрядам, – так появляются новые правящие элиты, которые воспроизводят миропорядок неофеодализма. Если к власти придут социалисты, то начнется формирование принципиально другого миропорядка.

Однако правящие элиты руководствуются своими интересами. Поэтому ориентируются в первую очередь на личное обогащение и движимы желанием передать власть и собственность по наследству. Так внутри правящих элит зарождаются центробежные тенденции. Если правящие элиты заняты исключительно обогащением и межвидовой конкуренцией – это сигнал, что очень скоро государство и общество испытают кризис.

Только имперская культура способна удерживать правящие элиты воедино. Потому что лишь она способна стать базой для устойчивого миропорядка. Имперская культура побуждает правящие элиты конкурировать с такими же имперскими элитами других культур. Когда советские ученые хотят отправить человека в космос раньше, чем американские ученые, – тогда развивается все человечество. Имперская культура позволяет ставить сверхзадачи – БАМ, ДнепроГЭС, Санкт-Петербург, Магнитка. Правящие элиты, выпадающие из имперской культуры, стремительно деградируют.

Национальная культура и, соответственно, национальный миропорядок сильно расслабляют правящие элиты. «Сверхзадачи не ставятся, имперские сигналы из центра не поступают – можно заниматься личными делами» – примерно так рассуждает среднестатистический представитель правящих элит. Причем так думает элитарий любого уровня – от министра до главы сельсовета. Собственно, развитие России в период высоких цен на нефть было как раз таким. На статус империи никто не претендовал, на все уступки США и Евросоюзу Москва шла. Со всеми партнерами по периметру вели нефтегазовый бизнес, приглашали на престижные форумы, проводили Олимпиаду – российские правящие элиты достаточно долго нежились в границах национального миропорядка.

История с присоединением Крыма стала заявкой на имперский миропорядок. Потому что в рамках отношений двух осколков СССР – Российской Федерации и Украины – никаких территориальных претензий быть не может. Подписан договор о дружбе и сотрудничестве, все границы зафиксированы по 1991 году. Но решение о присоединении Крыма и поддержке Донбасса – имперское, а не национальное решение. Истоки его лежат в русской имперской культуре. Чтобы принять такое решение, надо знать, что границы России проходят там, где хватит воображения и воли. А чтобы знать это, надо быть носителем русской имперской культуры.

Правда, после имперского порыва правящих элит в связи с присоединением Крыма последовал откат в национальный миропорядок. Поэтому открыто бороться за Причерноморье, которое еще называют Новороссией, никто не решился.

Наибольшая часть исторической России – Российская Федерация – сегодня не является империей. Историческая память о «красной» и царской империях заставляет русских людей выдавать желаемое за действительное. Российская Федерация сегодня одна из великих держав, однако единственными полноценными империями ныне считаются США и Китай. Экономически Россия не входит в десятку индустриально развитых стран, и единственное, чем обеспечено лидерство России, – это армия, военные технологии, атомная промышленность и космическое машиностроение.

Сирийский гамбит – это заявка на статус империи, как и участие в украинском кризисе. Однако наивно полагать, что США согласятся на то, чтобы на карте мира возникла новая империя. Нет, добровольно сдавать позиции никто не намерен.

Поэтому сможет ли Россия в очередной раз стать империей, зависит исключительно от ее правящих элит. Смогут ли они опереться на русскую имперскую культуру? Будет ли явлен Евразии универсальный миропорядок, основанный на русской имперской культуре? Как быстро будет внедрен этот миропорядок в самом российском обществе и сможет ли Россия экспортировать этот миропорядок в другие страны? Если будет экспортировать, то какими методами – военными, культурными, дипломатическими, экономическими?

На самом деле в связи с заявкой на имперский статус, которую подала Россия в Крыму, на Донбассе и в Сирии, вопросов больше, чем ответов. Переход от национального к имперскому миропорядку требует принципиально других качеств правящей элиты. Не исключено, что правящие элиты придется несколько раз сменить, как это происходило, например, при правлении Сталина и Грозного.

Вариантов множество. И правящие элиты России, подав заявку на имперский статус, должны понимать, что отступать некуда. Либо имперский суверенитет, либо позор, ограбление и, возможно, физическая смерть. И это главная мысль, которая сегодня должна двигать правящими элитами России, если они хотят сохранить влияние, собственность и потомство. Потому что если миропорядок по-русски в 21-м веке не сможет выстоять, то до каких размеров ужмется Россия, не знает сегодня никто.

Глава 3. Имперский миропорядок: между культурой и идеологией

Имперские культуры всегда конкурируют между собой. Причем эта конкуренция проходит на всех уровнях бытия – от производства товаров до философских идей, от Олимпийских игр и международных судов до промышленного шпионажа.

Имперская культура всегда очень предметна. Так, например, имперская культура Японии и заявка на региональное лидерство в 20-м веке формировались вокруг идеи индустриально-промышленного рывка. Причем в 1950-х годах фраза «Сделано в Японии» означала крайне низкий уровень качества. Но вот за 30–40 лет создаются машиностроительные, радиотехнические, компьютерные гиганты. Делает рывок робототехника. Параллельно с этим в мировой массовой культуре начинается мода на восточные единоборства и вообще заинтересованность Востоком. Бренды «карате», «ниндзя», «самурай», «катана», «харакири», «камикадзе» плотно вошли в русский, английский, испанский и французский языки. Так крохотная Япония (в два раза меньше Иркутской области), но с населением, как в РФ, смогла занять место среди мировых держав. Сорок лет упорного труда по внедрению и пропаганде японского миропорядка – и это вывело страну в лидеры. А японские правящие элиты прочно заняли свое место среди мировых элит. Поэтому Япония может вводить санкции против России, не боясь ответных действий. Поэтому у Японии до сих пор с нами нет мирного договора и часть Восточных Курил она считает своими островами.

Конечно же, миропорядок, который внедряет любая имперская культура, имеет две стороны – для внутреннего и для внешнего проявления. Привлекательность советского миропорядка на внешнем рынке строилась на образах Гагарина, победы над фашизмом, БАМе, общенародной собственности, бесплатном образовании и медицине, массовых социальных программах в спорте, культуре и жилищном строительстве. При этом внутри наблюдались и издержки советского миропорядка: очереди, дефицит, спецснабжение, цеховики, спекулянты, торговля из-под прилавка и блат. О недостатках наша пропаганда стыдливо умалчивала либо неискренне высмеивала, в то время как конкуренты делали акцент именно на недостатках. Надо сказать, что наша пропаганда поступала так же по отношению к миропорядку США – умалчивала о достоинствах и раздувала недостатки.

Аналогично обстоят дела с японским миропорядком. Внутри миропорядок по-японски обеспечивается достаточно жесткими мерами. В частности, в Японии практически полностью отсутствуют социальные права у гражданина. Человек в сверхиндустриальном обществе является функцией – приложением к своему рабочему месту, винтиком корпорации. Отпуск в среднем около недели в году. Очень высокий процент самоубийств, высокий порог сексуальной терпимости и лояльность к тому, что русские считают извращениями. Ежедневный 12-часовой труд с одним выходным в неделю. Те, кто хочет сделать карьеру, работают по 14–16 часов. При этом Япония остается очень закрытой страной – эмигрировать туда неяпонцу практически нереально. Сами же японцы не спешат переезжать в другие страны: несмотря на перенаселение островов, массовой миграции из Японии не наблюдалось и не наблюдается.

Японский миропорядок обеспечивается достаточно жесткой «потогонкой» – из японца выжимают все соки в школе, училище, вузе и потом на работе. Нельзя сказать, что русского человека невозможно принудить работать, как японца. Можно. Но для этого человеку русской имперской культуры надо иметь сверхцель – ради чего он будет насиловать себя по 16 часов в сутки. Русский имперский человек должен либо изобретать что-то гениальное, либо строить справедливое общество, либо защищать родину, либо участвовать в революции. В русской имперской культуре сверхусилие должно всех уравнивать. Когда вся страна делает рывок, то различия между сословиями стираются. Сверхусилие всегда обновляет правящие элиты. Петровские реформы выдвинули в первые ряды людей, которые потом еще 150 лет вели Россию от победы к победе. И непобедимый Суворов, и гений Ломоносов, и наше всё Пушкин – дети миропорядка, заведенного Петром I. Прорывная для 18-го века идея дворянства и переход от боярско-феодальной модели к дворянско-феодальной дали абсолютной монархии в России лишних 100–150 лет жизни. Во Франции короля казнили в 1892 году. В Англии казнили Карла еще в 1649 году. В России же монархия только укрепляется. И это принято считать отсталостью России. Якобы миропорядок, который воспроизводила военно-феодальная Россия в 19-м веке, был каким-то неправильным – мол, монархия была абсолютной, в то время как везде начали появляться республики.

Но ведь республики-то появлялись только на словах. В реальности после английской революции и казни короля очень быстро установилась диктатура Оливера Кромвеля. Который по концентрации власти был круче любого короля. Да, его именовали не король, а «лорд-протектор», то есть в дословном переводе «господин-защитник». Что даже громче звучит, чем европейский монарх, потому что королей много, а лорд-протектор один. В действительности революция в Англии очень быстро закончилась диктатурой. Только одна династия пресеклась – как началась другая. Кстати, после смерти лорда-протектора пытался наследовать власть его сын Ричард Кромвель, то есть революционер и борец с королем поступил как самый обычный король.

Монополия власти короля заканчивается монополией власти другого человека, которого называют не королем, а как-то по-другому. Посмотрим, чем закончилась Французская революция. Несколько лет тотальной демократии, партийной борьбы и безумных массовых казней – и во Франции установилась диктатура Наполеона. Бывший артиллерийский полковник, который попал в правящие элиты под знаменами борьбы с монархией, через 15 лет сам стал супермонархом. Причем не обычным королем Франции, а императором Французской республики. Ведь на знаменах Наполеона красовались лозунги Французской революции «Смерть монархам! Свобода, равенство, братство». Так под лозунгами борьбы с монархией великий корсиканец строил свою супермонархию. Гений Наполеона заключается еще и в том, что он проворачивал дерзкие политические комбинации. Не будучи монарших кровей, Наполеон с помощью армии склоняет австрийских Габсбургов, древнейший род Европы, к браку. Так авантюрист с острова Корсика смог поломать европейский миропорядок, заведенный со времен Карла Великого. Представьте себе, если бы война между Советским Союзом и нацистской Германией закончилась свадьбой дочери Сталина и Гитлером? А вот Наполеон провернул приблизительно такую аферу. Но несмотря на весь свой авантюризм, он нес качественно новый миропорядок.

А что в это время происходит в России? Усиление центральной власти. Если Петр I еще был вынужден укрощать бояр, то при Екатерине II власть уже абсолютна. С помощью вновь созданного института дворян центральная власть управляла Россией. А бунт Пугачева был не чем иным, как неудавшейся революцией. Наш Пугачев и французский Наполеон суть явления одного порядка. Кстати, Пугачев тоже сразу претендовал на абсолютную власть – выдавал себя за царя. Просто у Наполеона получилось, а у Пугачева нет. Вот и вся разница. А пойди история по другому пути – и вышла бы австрийская принцесса замуж за уральского казака. А почему нет? Ведь вышла же за корсиканского артиллериста.

Как мы установили, конкуренция миропорядков – многоукладный процесс. За каждой империей, каждым центром силы стоит свое право, то есть система законов и институтов по принуждению общества к дисциплине. Каждая империя навязывает остальным участникам свое право в качестве международного. Советский Союз использовал национально-освободительную войну в Африке и Латинской Америке для продвижения своего миропорядка. Экспорт советского миропорядка дал всходы на Кубе, в Венесуэле, Аргентине, Никарагуа, Чили, Боливии, Сирии, Ливии, Анголе, Колумбии. Советский миропорядок передал мощный импульс развития целым континентам. Не везде экспорт был успешен. Где-то, например в Чили, социалистов победила военная хунта Пиночета, где-то, например в Сирии, идет гражданская война, а кто-то уничтожен (как Ливия).

Но если мы посмотрим на результаты экспорта советского миропорядка в Азию, то увидим более успешные итоги. Китайская Народная Республика продолжает развиваться как социалистическая империя. Поэтому культурные образцы, заложенные советским миропорядком, в Китае продолжают жить до сих пор. Посмотрите на флаг этой страны – вы увидите в нем доработанную версию флага СССР. Посмотрите репортажи с пленумов ЦК Компартии Китая. Почитайте китайские учебники по истории и «Жэньминь Жибао» (у китайской «Правды» есть русскоязычная интернет-версия). Практически во всех политических образах «красного» Китая вы увидите влияние «красной» России. Так имперский миропорядок СССР продолжает жить в имперском миропорядке Китая.

Экспортная привлекательность «красного» миропорядка был в том, что он базировался на русской культуре – одной из мировых культур. И здесь с «красной» Россией произошел казус, похожий на казус Наполеона.

С одной стороны, «красная» Россия строилась на отрицании России монархической и «белой». «Смерть царизму и буржуям» – вот главный лозунг «красных». Но проходит всего 10 лет – и новая «красная правящая» элита переходит к традиционной русской имперской культуре.

К 1930-м годам формируется каста «красной» бюрократии. Проводится нэп, в ходе которого появляются легальные миллионеры. Правда, параллельно идет продразверстка и расстреливают контрреволюционеров по подвалам. Для чистоты понимания стоит заметить, что контрреволюционеры расстреливали революционеров с не меньшим задором.

Но будучи принципиально антимонархической, «красная» Россия всего через 20 лет становится супермонархией. Власть, которую сконцентрировал Сталин, не идет ни в какое сравнение с властью последнего русского царя Николая II. Власть Сталина по масштабам принимаемых решений можно сравнить разве что с решениями Петра I. Уникальность ситуации в «красной» России была в том, что правящие элиты пережили гражданскую войну и многочисленные чистки. Поэтому имперский сигнал воспринимался мгновенно и с энтузиазмом.

Источник абсолютной власти Сталина заключался в том, что он получал ее в ходе конфликтов внутри партии. Борьба за выживание среди правящих элит не прекращалась ни на секунду начиная со смерти Ленина в 1925 году и до смерти Сталина в 1953-м. Все это время правящие элиты, используя репрессивные органы исполнительной власти, уничтожали друг друга. Такого количества доносов, как в этот период, правящие элиты друг на друга не писали никогда.

Приход к власти Сталина похож на триумфальное шествие римского императора Октавиана Августа. Сталин, как и Август, долгие годы вел борьбу с другими наследниками великого императора. Только в случае императора Августа борьба шла за наследство Юлия Цезаря, а в случае Сталина – за наследство Владимира Ленина.

Если отбросить в сторону и «красный» и «белый» взгляд на новейшую историю России и проанализировать события 1917 года с помощью теории элит, то мы увидим, что произошла смена правящей династии и обновление правящих элит. Вместо дворян правящими элитами стали коммунисты. Ленин был основателем династии «красных» императоров. Титул «красного» императора передавался не по наследству. Сталин был одним из равных наследников Ленина и имел право наследовать титул. Но для этого нужно было сначала победить внутри партии, потому что вся полнота власти принадлежала партии. Так принципиально сменился миропорядок: раньше, чтобы попасть в правящие элиты, надо было стать дворянином, а теперь нужно вступить в партию.

Но никаких принципиально отличных от других имперских культур процессов в России не происходило. Какой бы эксперимент мы ни проводили над собой, культура все равно берет верх. Правящие элиты «красной» России оказались не способны десятилетиями бороться за победу социализма во всем мире. Правящие элиты, да и не только они, хотят жить здесь и сейчас. Просто у них личные амбиции и навык обогащения более развиты, поэтому по социальному поведению элит можно делать выводы о тенденциях в государстве и обществе.

Например, если мы проанализируем любой город исторической России на предмет того, какие объекты массово строились за последние 25 лет, то мы увидим, что лидируют:

а) торговые центры, моллы, оптовые склады и логистические базы;

б) многоэтажные уплотнительные застройки и элитные загородные поселки;

в) банковские и финансовые объекты.

Такие городские объекты, как стадионы, спорткомплексы, ДЮСШ, школы, детские сады, парки и скверы, значительно проигрывают. О чем это говорит? О том, что сейчас правящие элиты представлены преимущественно торговым и финансовым капиталом. Если в городе много точечной застройки в историческом центре, то можно сделать вывод о лоббизме и взяточничестве в городском совете и администрации.

Если анализировать миропорядок, который воспроизводят правящие элиты, можно сделать много интересных наблюдений. Мы увидим, что, например, в России сложились особые отношения между центром и субъектами федерации. У национальных республик совершенно другие финансовые условия раздела прибыли. Соседние Башкирия и Оренбургская область отдают в центр по разным схемам. И у каждого субъекта федерации фактически своя система раздела прибыли с федеральным центром. То есть размеры оставляемых в регионе доходов прямо зависят от энергичности местных правящих элит в отстаивании своих интересов. Мы же понимаем, что 80 % бюджета региона все равно будет осваиваться его правящими элитами.

Поэтому от поведения правящих элит зависит поведение общества. Если они демонстрируют вседозволенность и открытое попирание закона, то рано или поздно эти настроения охватят все прослойки общества. Тогда сложится ситуация, как на Украине или в Сирии, когда власть переходит к вооруженным бандам. В такой ситуации правящими элитами становятся полевые командиры, а это судьба бывшей Югославии, которой не пожелаешь даже врагу.

Миропорядок – это тот набор ценностей, который защищают правящие элиты в мировой конкуренции. «Мы, русские, педерастов особыми правами не наделим», – в один голос твердят и государство, и общество, и церковь, и армия, и школа, и студенчество. И это происходит не потому, что кого-то особо волнуют права педерастов, просто попытка принудить уважать тех, кого в русской культуре традиционно презирают, вызывает отрицание. Как вызывает отрицание усыновление российских детей иностранными родителями и марши неонацистов в Киеве, Риге и Кишиневе. Борьба миропорядков – всегда борьба образов. Для того чтобы победить, надо сначала спроектировать образ победы.

А для этого необходим проект миропорядка – его схематизация, объяснение сложного общими словами. То есть нужна имперская идеология – набор понятных и логичных тезисов, которые объясняют, почему именно наш миропорядок несет искренний мир и справедливый порядок. И наконец, имперская идеология объясняет, почему именно мы победим (почему правда истории на нашей стороне и почему вопрос о власти будет решен в нашу пользу).

Следует принципиально различать русскую имперскую культуру и идеологию русской империи. Русская имперская культура – явление цивилизационное. Культура останется независимо от того, исчезнет Россия как империя в 21-м веке или нет. Русская имперская культура создана нашими предками, а мы являемся всего лишь наследниками и передадим эстафету дальше. А наследник, как известно, может приумножить наследство, а может и спустить. Все целиком и полностью зависит от нас. Наше поколение получило от предков огромный бонус – русскую имперскую культуру, однако этот бонус предстоит переработать в идеологию русской империи 21-го века. Потому что, как показывает опыт украинских, молдавских, таджикских, грузинских и прибалтийских правящих элит, наследие русской имперской культуры не страхует от ошибок. Россия тоже может пойти по пути национальной изоляционистской культуры и продолжить дальше дробиться на этноэкономические осколки. Собственно, то, что произошло в 1991 году, не что иное, как процесс неофеодального дробления исторической России.

Несмотря на то что мы продолжаем ездить в гости к родственникам на Украину, в Казахстан, Белоруссию и в Среднюю Азию, по факту некогда единое общество живет в 15 разных юрисдикциях. Если отбросить в сторону политическую риторику, то каждого гражданина любого постсоветского осколка серьезно понизили в правах. Ранее гражданин имел равные права на территории от Сахалина до Ужгорода. И если жителю срединной России новообразовавшиеся мешают меньше, то для жителей пограничья РФ такое понижение в правах несет серьезные издержки.

Так, например, существует политэкономическая трехмиллионная агломерация Белгород (РФ) – Харьков (Украина). Они 300 лет развивались как союз городов в рамках единого политэкономического пространства. И только в последние 25 лет произошла бессмысленная изоляция Харькова и Белгорода. Сначала ликвидировали прямую электричку. Затем возникли таможенные посты. Потом появилась двувалютная система. Начали возникать трудности при поступлении харьковчан в вузы Белгорода и белгородцев в вузы Харькова. Одним словом, количество неудобств увеличивалось с каждым годом и в конце концов завершилось нынешней дезинтеграцией. Теперь жителям села Харьковской области, чтобы попасть к родственникам в деревню Белгородской области, которая находится в трех километрах, но через границу, надо ехать на международный пункт пропуска за 80 километров. Потому что десятки приграничных пунктов пропуска на российско-украинской границе закрыты. Так конфликт между Киевом и Москвой за Донбасс и Крым привел к уничтожению агломерации Белгород – Харьков. Хотя жителям белгородско-харьковской агломерации делить, в общем-то, нечего, и будь воля самих жителей по обе стороны границы, то они давно жили бы в одной стране.

Белгородско-харьковский случай лишь единичная иллюстрация. Аналогично мучаются жители российского Оренбурга, Орска и казахстанского Актюбинска. Между городами пара сотен километров (что по меркам Южного Урала рядышком), но проходит государственная граница. В результате возникает огромное количество неудобств, особенно когда отдыхающие из Казахстана массово едут на курорт Соль-Илецк в Оренбургскую область.

Откуда взялись эти границы? Что это за бред? Но в рамках идеологии национального государства обсуждать вопросы границ – табу. А кое-где, например на Украине, за неправильное мнение о границе Крыма можно даже срок схлопотать – за публичную поддержку позиции «Крымнаш» украинское государство достаточно жестко наказывает граждан. Впрочем, если кто-то в Азербайджане или Армении публично усомнится в принадлежности Нагорного Карабаха, тоже будет наказан.

Все эти недоразумения связаны с тем, что сегодня в рамках русской имперской культуры образовалось слишком много национальных идеологий и нет единой идеологии русской империи, которая смогла бы подвести всех к общему знаменателю.

Дело в том, что даже абсолютно антироссийская и антирусская власть в Киеве все равно базируется на русской имперской культуре, так же как национальная идеология украинского изоляционизма является продуктом русской культуры. Аналогично дела обстоят с идеологией Казахстана, Белоруссии, Киргизии, Молдавии, Грузии, Армении, Прибалтики и других постсоветских осколков – все это продукт русской имперской культуры.

Только в тех республиках, где это понимают и принимают, нет никакого внутреннего конфликта. Так обстоят дела в Белоруссии и Приднестровье. И есть противоположный пример – Прибалтика, Молдавия, Грузия и Украина. Построение проекта, основанного на отрицании и борьбе с русской имперской культурой, приводит к уничтожению самих постсоветских осколков. Во всех антирусских проектах наблюдается массовая миграция населения – граждане голосуют ногами, выбирая место жительства. Имперская Украина, Грузия, Молдавия и Прибалтика – это цветущие сады, постоянно растущее население и недорогая жизнь, особенного по сравнению с Центральной Россией, Уралом и Сибирью. Национальная модель развития привела эти республики в полный тупик.

Национальные идеологии конфликтуют между собой, потому что не могут описать текущую политическую реальность. Главная задача любой идеологии – давать четкие ответы на понятные вопросы. И в этом базовое отличие идеологии от культуры. Образно говоря, культура – это «Война и мир», а идеология – это учебник по войне 1812 года.

Идеология может и должна отвечать на основополагающие вопросы политэкономической и геополитической повестки. Любой гражданин – от пенсионера и школьника до министра и олигарха – должен понимать, куда и, главное, зачем мы движемся.

Для чего существуют нынешние США? Для экспорта проекта «демократия» по всему миру и в конце концов форматирования планеты под одну империю-гегемон.

Для чего развивается современный Китай? Они строят социализм на основе китайской имперской культуры.

Для чего существует Российская Федерация? Однозначного ответа, как в случае с Китаем и США, нет. А если четкого ответа нет, значит, и идеологии нет.

Противоречие текущего исторического момента в том, что идеологии русской империи нет, а имперское поведение сохранилось. Иначе бы Крым не брали и Донбасс с Сирией не поддерживали. И вот здесь мы имеем первый конфликт внутри правящих элит в связи с отсутствием идеологии русской империи.

Ситуация, когда у правящих элит имперская идеология отсутствует, а имперские рефлексы остались, очень опасна. Сто лет назад в схожих условиях оказалась Османская империя. К тому времени она, конечно же, уже никакой империей не была. Но тем не менее желание прирастать территориями осталось, и Турция ввязалась в абсолютно ненужную и бессмысленную войну на стороне Германии и Австро-Венгрии. Планы вернуть бывшие земли на Балканах и Кавказе обернулись для Османской империи потерей намного больших территорий. Так на месте Османской империи возникла современная Турецкая республика, которая является всего лишь осколком. Остальные части Османской империи стали отдельными государствами.

Конфликт между имперским и национальным началом имеет место быть в самой Российской Федерации. А так как в самом большом осколке исторической России не взят генеральный курс на разработку и внедрение идеологии русской империи, то, естественно, такая идеология не может возникнуть в других осколках исторической России.

Имперская идеология – всегда идеология расширения. Идея доминирования преследует империю с момента рождения. Чаще всего империя даже умирает в момент последнего желания расшириться. Причем под расширением имеется в виду не банальное присоединение территорий. Империя расширяется разными способами. Есть, например, такая форма, как колонизация с неравномерным развитием. Если в империи возобладает шовинистический подход, то будет ярко выраженное различие в развитии между ядром и периферией. Ядро и в первую очередь столица империи активно развиваются, в то время как периферия используется как источник минеральных ресурсов, ценных кадров и налогов.

Ядро и периферия – далеко не географические понятия. Например, в ядро Британской империи входили Англия и Шотландия. А вот соседняя Ирландия была такой же колонией, как заокеанская Канада или Индия. Причем против канадских индейцев, индийцев и ирландцев применялись одни и те же методы колонизации с культурной зачисткой. В ходе такой колонизации все колонизируемые народы уничтожались как носитель национальной культуры. Культурный уровень колонизуемых народов в рамках такой модели должен сохраняться на догосударственном уровне. Желательный уровень развития этих народов – родоплеменной. Поэтому колонизируемые народы не допускаются до благ цивилизации и технических новинок. И самое главное – при такой колонизации с культурной зачисткой империя стремится сократить количество населения. Колонизируемые народы при такой модели должны скатываться до родоплеменных отношений и постепенно вымирать. Идеальная модель – резервация, где живет небольшое племя в несколько тысяч человек. Резервация – это зоопарк, где вместо зверей – люди.

Если мы посмотрим на судьбу колонизируемых народов по этой схеме культурной зачистки, то увидим, что судьба индейцев Америки, аборигенов Австралии, ирландцев, бенгальцев, колумбийцев, сербов, украинцев, индийцев и грузин мало чем отличается. Везде провоцировались и провоцируются гражданские войны, из-за чего люди массово бегут со своей земли.

И самое главное – в колониях с культурной зачисткой не заканчивается экономический кризис. Каждое обострение кризиса грозит голодом, эпидемиями, ростом преступности и волной эмиграции. Меняются столетия, но модель колонизации остается прежней. Поэтому легко прогнозировать судьбу остатков Украины, которые попали под каток колонизации с культурной зачисткой. Достаточно изучить новейшую историю Югославии, Ливии, Сирии и Грузии, чтобы понять, что украинский сценарий где-то рядом. Либо же остатки Украины попадут под влияние более сильного имперского центра, как это, например, сейчас происходит в Сирии, либо будут кроваво расходиться по новым границам, как Югославия.

Но самое неприятное в ситуации, если ты родился индийцем, сербом, ирландцем, украинцем или индейцем, – постоянная угроза жизни. Потому что жить в колонии, которую колонизируют в том числе культурно, – это всегда бояться за жизнь. Если не свою, то родных и близких. Империя постоянно создает условия, когда более-менее безопасная жизнь может быть обеспечена только в ее столице. Таким образом метрополия подтягивает к себе правящие элиты со всей империи. Поэтому ядро империи постоянно устраивает на своей периферии неприятности плоть до геноцида.

Рассмотрим, к примеру, «картофельный голод» в Ирландии в 1846–1851 годах. Сначала случилось несколько неурожаев. Земля же принадлежала не местным английским олигархам-лендлордам, которые начали разорять ирландских крестьян-арендаторов, требуя арендной платы. В результате крестьяне уходили с земли, она переставала обрабатываться, на следующий год гарантированно случался неурожай. Олигархи-лендлорды все равно требовали платы с оставшихся арендаторов. Новые крестьяне бросали земли и уходили в города. Но это точка зрения британской империи – мол, все происходило из-за невидимой руки рынка, само по себе.

Ирландская точка зрения на «картофельный голод», из-за которого страна потеряла 30 % населения, кардинально отличается от британской. Так имперский центр боролся с бунтарскими и сепаратистскими настроениями в колонии. Ирландцев выгоняли из родной страны, как выгоняли индейцев Северной Америки или аборигенов Австралии.

Действительно, в некоторых случаях ирландцев колонизировали более жестко, чем заокеанские колонии. Канада и США были слишком далеко от имперского центра, и правящие элиты колоний могли позволить себе определенные вольности. Ирландия же – колония близкая, под боком. Тут можно позволить себе ручное управление.

Если мы вспомним новейшую историю колонизации Англией Северной Америки, Индии и Австралии, то увидим геноцид племен, провокацию гражданских войн и постоянный голод. Поэтому «картофельный голод», из-за которого умерло и уехало из Ирландии 30 % граждан, очень похож на ситуацию в Индии. Там в 1769–1773 годах от голода погибли от 7 до 10 миллионов человек. Причиной была монополия на торговлю лондонской Ост-Индской компании. Индийские производители могли продавать свои продукты и товары только этой компании по цене, которую она назначит. В результате вся торговля была монополизирована частной корпорацией, из-за чего начали разоряться и производители, и потребители. Зерно покупалось по цене в три раза ниже себестоимости у индийского крестьянина и продавалось по цене в три раза выше себестоимости индийскому горожанину. Девятьсот процентов прибыли доставалось Ост-Индской компании. На третий год такого колониального грабежа в Индии начался голод. Как вы понимаете, на уровне схемы организации голод в 1769–1773 годах в Индии ничем не отличался от «картофельного голода» 1846–1851 годов в Ирландии.

Интересно, что подобная схема была реализована совсем недавно – при жизни наших бабушек и дедушек. В 1943 году в британской колонии Бенгалии случился голод, от которого погибли от 2 миллионов (по оценке колонизаторов) до 4 миллионов (по оценке голодающих) человек. Схема начала голода знакома: практически все запасы зерна были вывезены из колонии, что спровоцировало рост цен и разорение самых бедных. Плюс ко всему колониальная власть конфисковала у бенгальцев 66 тысяч лодок, катеров и паромов на военные нужды. Это парализовало внутреннюю торговлю в Бенгалии, потому что с дорогами там беда, автотранспорта в 1943 году было мало, а лошади гибли от голода первыми.

Империи, практикующие колонизацию с культурной зачисткой, чаще всего уничтожают коренные народы. Практически не осталось североамериканских индейцев, уничтожены аборигены Австралии и Новой Зеландии. Более 5 тысяч малых племен и народностей после британской колонизации вовсе исчезли.

Есть другая модель покорения времени и пространства – колонизация-интеграция. Этот метод практиковали Испания и Португалия. Сегодня этот тип колонизации выбирает Евросоюз.

Колонизация-интеграция также подразумевает наличие ядра и периферии империи. Однако периферия не рассматривается исключительно как территория, откуда должны быть изгнаны местные жители. Такая колонизация объясняется другой имперской идеологией, которая базируется на своей имперской культуре. Так, британская, а вслед за ней североамериканская модель колонизации с культурной зачисткой базируются на протестантской этике.

Ярко видны различия между колонизацией с культурной зачисткой и колонизацией-интеграцией на примере Британии и Испании.

Испания, как и Португалия, двигались в принципиально другой имперской культуре, чем Великобритания. Испанская имперская культура базируется на ценностях и образах католического мира. Протестантское мышление и, соответственно, протестантская имперская культура возникли как оппозиция внутри католического мира. Английский король, тот самый, который убил больше людей, чем Иван Грозный, послал куда подальше Рим и возглавил кроме государства еще и церковь. Британская имперская культура – это островная культура: ядро империи небольшое и ограничено берегами острова, а весь остальной мир рассматривается как глобальная периферия. Островное мышление свойственно не только британцам. Например, уже выросло поколение москвичей с таким мышлением. Однако, в отличие от британцев, отдельные москвичи ограничены не морем, а социальными границами. Поскольку по работе и по личным делам никуда за пределы МКАД выезжать не надо, создается иллюзия, что весь мир крутится вокруг мегаполиса. Обеспеченные москвичи с островной психологией чаще бывают в Париже и Милане, чем в Рязанской области. Через десять лет такой жизни кажется, что до Твери дальше, чем до Лиссабона.

Именно островная психология, умноженная на протестантскую этику, дала такую жесткую форму колонизации с культурной зачисткой. Колонизатор с островной психологией и вооруженный имперской идеологией Британии рассматривает все земли за пределами родного острова как другие планеты. Местные жители – это инопланетяне, которые мало чем отличаются от животных.

Испанская модель колонизации-интеграции базировались на другой имперской культуре. Испанский народ и испанская культура долгие годы интегрировались с арабской культурой. Процессы проходили почти тысячу лет – с 700-х годов, когда Пиренейский полуостров захватили мавры, и до 17-го века, когда потомки арабов полностью интегрировались в испанский народ.

Но большая часть Испании много столетий была под властью мавров, а потом началась реконкиста – война за освобождение. Власть мавров была уничтожена полностью, правящие арабские элиты либо погибли, либо эмигрировали в Северную Африку. Но арабские крестьяне, мещане, ремесленники и торговцы никуда из Испании не делись. Началась многолетняя интеграция. Даже появилось понятие «мориск» – крещеный араб. А католик, принявший ислам, назывался «ренегат».

Если вкратце, то власть мавров была уничтожена, но мавританская культура и ее носители никуда не делись. Арабы крестились, смешивались с местным католическим населением. Процессы проходили не безболезненно – например, отличилась возникшая в Испании инквизиция. Однако она больше гонялась за ведьмами и марранами – крещеными евреями. Принявшим христианство арабам морискам тоже доставалось. Но с другой стороны, если сравнить результаты борьбы инквизиции с евреями и результаты борьбы английских колонизаторов с американскими индейцами, то мы увидим, что евреи выжили, размножились, сохранили культуру, построили современное и богатое государство, а индейцы Северной Америки практически вымерли и живут в резервациях.

Борьба с арабской властью на полуострове была причиной возникновения испанской имперской культуры. Борьбой с арабскими захватчиками пропитана вся испанская имперская модель. Самый узнаваемый образ классической испанской литературы – Дон Кихот – списан с безземельного бедного дворянина, у которого кроме лошади, доспехов, оружия и чести нет ничего. Многолетняя война с маврами создала спрос на людей военных

Скачать книгу

* * *

Введение

Рис. 1б. Разные годы, одинаковые цели. Планы раздела СССР нацистской Германией в 1941 году

Рис. 2. Голландцы покупают у индейцев остров Манхэттен за 24 доллара

Глава 1. Кто обеспечивает миропорядок: краткая теория элит

Скачать книгу

Миропорядок по-русски бесплатное чтение

Семён Уралов Миропорядок по-русски

* * *

Введение

Глава 1. Кто обеспечивает миропорядок: краткая теория элит

Глава 2. Как зарождается миропорядок: элиты имперской и национальной культуры

Глава 3. Имперский миропорядок: между культурой и идеологией

Введение

Глава 1. Кто обеспечивает миропорядок: краткая теория элит

Семён Уралов
Миропорядок по-русски