Победитель не получит ничего бесплатное чтение

Екатерина Островская
Победитель не получит ничего

Часть первая

Глава первая

Завтрак еще не закончился, когда Владимиру позвонили на мобильный. Разговор был недолгим, через пару минут муж вернулся к своему кофе и продолжил пить его так же неторопливо, словно не замечая, что чашечка в его руках остыла.

— Новое дело? — спросила Вера, которая все же прислушивалась к тому, о чем только что разговаривал по телефону муж.

Володя кивнул и объяснил:

— Мелочовка. У человека пропала невеста. Вернее, она уехала к родителям в Чернигов — и ни ответа, ни привета. Обеспокоенный жених, которому пятьдесят два года и который, судя по всему, не очень беден, позвонил будущему тестю и узнал, что его ненаглядную задержали в аэропорту Борисполя якобы за то, что она два года назад, будучи главным бухгалтером какой-то фирмы, увела из кассы полтора миллиона гривен.

— Почти девять миллионов рублей, — уточнила Вера, ставя посуду в мойку. — И за такую сумму ее под стражу? А до этого еще и по всей Украине искали?

— Ладно, у них свои методы. Но у невесты, как оказалось, сыну шесть лет, ее даже по украинским законам должны были под подписку отпустить до решения суда. Но там, видимо, посчитали, что ребенка все равно воспитывают дедушка с бабушкой, и мамашку сразу определили в кутузку. Пылкий влюбленный рванул туда, свидания с невестой, правда, не добился, зато пообщался с адвокатом, которого наняли родители подозреваемой, и адвокат объяснил, что дело можно было бы закрыть за пятьсот тысяч гривен, но у директора обманутой фирмы весьма приличные связи в полиции Чернигова и, хуже того, в Министерстве внутренних дел. Так что надо вернуть всю сумму. Проценты и моральный ущерб адвокат обязался отбить, но попросил за это сто тысяч гривен. Наш соотечественник согласился, подписал какие-то документы и даже оставил адвокату аванс — пять тысяч долларов.

— А чего он от нас хочет? — не поняла Вера.

— Он вернулся домой, остыл, и у него зародились сомнения. Во-первых, невеста его — кристальной честности человек, во‑вторых, она бы сама позвонила и сообщила о том, что ей инкриминируют, потом… Вообще, если тебе интересно, можешь с ним пообщаться.

— Ты пообещал помочь?

— Я пообещал разобраться, а он сказал, что, если с его невесты снимут все обвинения, он готов заплатить ровно половину той суммы, которую мог бы потерять на Украине…

Владимир задумался и вопросительно посмотрел на Веру.

— Или в Украине? Как правильно? Гоголь писал «на Украине», и Тарас Шевченко на украинском тоже — я специально проверял.

— Говори, как считаешь правильным. Только не повторяй вслед за телегламуром слово «волнительный».

— Что я, совсем? — обиделся муж.

Пять месяцев назад Вера ушла из следственного управления и стала работать в детективном агентстве Владимира, став его заместителем. Удивительно было то, что другие сотрудники нисколько не удивились этому карьерному взлету новой сотрудницы и относились к ней с уважением и почтением. Они даже с начальником были на короткой ноге, общаясь с ним запросто, а в кабинет к его избраннице заходили осторожно, предварительно постучав. На одной из коллективных посиделок, случавшихся не так уж часто, Вера попросила коллектив быть с ней попроще и даже выпила с каждым на брудершафт. Но на «ты» перешли немногие. Она, конечно, поинтересовалась у Володи причиной такого почтения. Он пожал плечами, но все же объяснил:

— Я им все время говорил, что ты бог сыскного дела… То есть богиня. А после дела Цигалова они и сами в этом убедились. Кстати, не только они.

Вероятно, он имел в виду себя самого. Но ведь Володя любил ее не за профессиональные качества!

Вера вспомнила об этом и улыбнулась в сторону.

Сейчас они ехали в офис агентства, за окнами машины проносился радостный весенний город и грязные автомобили. Дело Ильи Цигалова прогремело на всю страну. О нем рассказывали по основным телеканалам, Веру настойчиво приглашали на разные ток-шоу, но она отказывалась. Конечно, история про миллионера, оказавшегося маньяком-убийцей, не могла не взволновать падкие на сенсации души. Но рассказывать о том, что миллионер притворялся нищим юристом, что он был сокурсником, влюбленным в нее долгие годы, Вере не хотелось. К тому же единственная ее подруга Инна Цигалова, казалось, была потеряна навсегда.

Глава вторая

Она вошла в свой кабинет, едва убрала в стенной шкафчик пальто, как раздался звонок мобильного телефона. Вера посмотрела на экран и увидела, что с ней пытается связаться Инна. Девять утра, что заставило подругу позвонить в такую рань? И что заставило ее подняться так рано? Цигалова не могла долго таиться. После того как все выяснилось в отношении ее мужа, она вытерпела лишь месяц с небольшим — в конце концов, Вера тоже была ее единственной подругой. А потому Инка однажды позвонила как ни в чем не бывало и умирающим голосом начала делиться новостями:

— Я сменила место работы, — сообщила она, — ведь все знают, за кем я была замужем, и смотрят на меня, будто это именно я убила столько человек. Только-только карьера начала складываться, а теперь…

— Теперь ты богатая женщина, — напомнила Вера, — и незамужняя, кстати.

— Разве что, — еще раз вздохнула подруга и тут же хихикнула.

— Как ты? — спросила Вера, показывая, что для нее нет ничего, что могло бы разрушить старую дружбу.

— Тружусь, — с грустью в голосе соврала Цигалова и, понимая, что подруге известно ее отношение к любой деятельности, объяснила: — Фирма Ильи ведь продолжает работать. Я как-то заглянула в квартальный баланс и чуть сознание не потеряла… Там такие обороты! Теперь, правда, многие постоянные клиенты пытаются улизнуть, но где они лучше, чем мы, найдут? Обороты упали, разумеется, но все равно там — очень и очень. А потому надо все самой контролировать.

Чтобы Инка что-то держала под контролем! В это поверить было невозможно, а следовательно, Цигалова звонила не для того, чтобы похвастаться успехами фирмы, основанной втайне от нее мужем-оборотнем.

— Тебе что-то нужно? — поинтересовалась Вера.

— Да нет вроде, — опять соврала подруга, — только хотела сказать, что я фамилию сменила на девичью — теперь я снова Заморина, как в университете. Печально все. Вот если можно было бы вернуть те годы, когда ты молодая и все у тебя впереди…

— У тебя и так все впереди. Теперь ты богата, свободна и никого не надо ни о чем просить и рассказывать подруге, что муж не может купить тебе шубу или новую квартиру.

— Да! — Заморина словно только что вспомнила о самом незначительном в своей жизни. — На меня теперь наезжают родственники всех жертв. Они, как выяснилось, объединились и требуют продажи имущества Ильи, чтобы компенсировать свои моральные потери.

— Ты же юрист, — напомнила Вера, — следовательно, понимаешь, что половина нажитого Цигаловым в браке принадлежит тебе. Поэтому родственники вправе претендовать лишь на половину. Так что тебе останется вполне приличная сумма, не считая фирмы.

— Но с ними придется судиться. Я бы сама в суде выступила… Могу, кстати, и свою фирму подключить, но не хочу, чтобы посторонние в моих делах копались. Может, ты поможешь или твой Владимир?

Вера пообещала помочь и мужа просить не стала. Володя, конечно, дал несколько мудрых советов и даже поприсутствовал на встрече с родственниками убитых Цигаловым людей. Вера вызвала их и оплатила дорогу и проживание в не самой дешевой гостинице. Некоторые приехали с детьми. Договориться с ними удалось на удивление быстро. Мужчины, присутствовавшие на встрече, смотрели на Веру во все глаза — вероятно, до этого они видели ее на телевизионных экранах, но в жизни она произвела на них еще большее впечатление. Вера объяснила, что рассказы об огромном состоянии миллионера-убийцы весьма и весьма преувеличены, к его предприятию есть большие материальные претензии со стороны клиентов и банков, выдавших кредиты известной фирме. Роскошный загородный дом, который показывали в новостях, заложен, но можно выкупить закладную, продать здание и землю, после чего разделить вырученные деньги пополам с вдовой, а оставшуюся половину — между всеми пострадавшими.

— Почему мы должны делиться с этой стервой?! — крикнул кто-то, и остальные дружно поддержали. — Возможно, они действовали заодно!

— Но на это уйдет год-полтора, — продолжала Вера. — Вдова получит свою половину по закону, если вы не докажете ее причастность к преступлениям. А она непричастна, Цигалов ее тоже пытался убить. Как и меня, как и моего мужа.

Вера указала на молчащего Володю.

— Года или полутора лет не хватит для того, чтобы компенсировать вам потери, — объяснил Владимир. — Дело в суде будет тянуться долго, потом будут апелляция, пересмотр, новые заседания… Вы готовы все это время жить здесь, оплачивать проживание, адвокатов? Года через два с половиной, в лучшем случае через два, вы получите компенсацию. Вероятно, миллион долларов на всех, из которых оплатите подоходный налог и вам останется чуть больше, чем вы истратите на жизнь вдали от дома и адвокатов… Если, конечно, что-нибудь останется вообще. А вот с вдовы можно получать прямо сейчас. Не так ли?

— Так, так! — закричали пострадавшие. — А то — что получается? Два года мучиться, а получить потом с гулькин нос!

— На какую сумму мы можем рассчитывать прямо сейчас? — негромко поинтересовался муж убитой Ильей врачихи.

— Я думаю, по сто тысяч долларов, — сказала Вера. — Требовать можно сколько угодно, только госпожа Цигалова в состоянии вернуть сейчас каждому не больше сотни, и то воспротивится. Но я с ней знакома и в курсе ее возможностей. Если вы не возражаете, то мы прямо на этой встрече составим исковое заявление, подадим его в суд, а потом примем ее предложение о заключении досудебного мирового соглашения с выплатой каждому пострадавшему определенной суммы — той самой, о которой сейчас договоримся.

Прения были долгими, но в результате получить по сто тысяч согласились все. Инна, правда, поупрямилась немного, но мировое соглашение подписала, а потом выплатила родственникам деньги, на которые они рассчитывали.

— Дура я, конечно, — жаловалась она потом Вере. — Почему я обязана была отдавать деньги тем, кому можно было вообще ничего не давать? Если Илья убил кого-то до знакомства со мной, я-то тут при чем? Дом продала за пятьдесят миллионов рубликов, а ему цена — не меньше двухсот…

— За пятьдесят восемь миллионов рублей продала, а родственникам отдала сорок два. И потом, кто купил бы этот дом за двести, если в нем жил убийца?

— На мне все, кому не лень, верхом катаются, — вздохнула Инна. — Как теперь жить?

Жила она теперь, судя по всему, неплохо. Фирма, несмотря ни на что, процветала. То есть несмотря на то, что ею теперь руководила Инна Заморина. Хотя она лишь числилась генеральным директором, а всем заправлял бывший заместитель Цигалова — немолодой и весьма опытный адвокат по ведению дел в арбитражных судах. А Инна приобрела новую квартиру — огромную, с явно избыточной площадью. Но заниматься уборкой, стиркой и приготовлением ужинов Инне не приходилось — она завела себе прислугу. И машину купила роскошную. Разумеется, наняла и водителя — молодого и накачанного, другого она представить рядом с собой не могла. Плохо только, что ее новая квартира располагалась в доме почти по соседству с тем, в котором жили Вера и Владимир. В гости она забегала, правда, не очень часто, потому что теперь в ее жизни были клубы, салоны, деловые встречи и гламурные вечеринки. Но звонила часто. А нынче позвонила в девять утра, что для нее было невероятной ранью. Хотя, может, она и не ложилась вечером спать, как все нормальные люди.

Вера закрыла дверцу стенного шкафа и все же отозвалась на вызов.

— Если можно, побыстрее, — попросила она, — ко мне должен с минуты на минуту подойти клиент.

— Так я тоже не по пустякам, — поспешила сообщить Заморина. — Дело в том, что у меня есть молодой человек. Вот…

Она замолчала, а это пугало — разговор мог затянуться.

— Насколько молодой? — поинтересовалась Вера. — Совершеннолетний, надеюсь?

— Хи-хи, — оценила шутку Инка. — Разумеется — он всего на год меня младше. Но у меня с ним серьезные отношения… Планы всякие.

— Это понятно. И потому ты решила его проверить — его прошлое, настоящее, с кем он общался и с кем продолжает общаться… Замуж собралась?

— Ну, я не знаю, — вздохнула подруга, — это такое опасное дело…

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Володя. Не зашел, а просунул голову в проем, словно хотел проверить, на месте жена или нет.

— Хорошо, — произнесла в трубку Вера, — заходи к нам вечером. Все расскажешь. А мы придумаем, как тебе помочь.

Она сбросила вызов, и только после этого вошел муж.

— Освободилась? — негромко поинтересовался он.

Поцеловал Веру, словно они расстались не несколько минут назад, а очень и очень давно.

— У меня клиент, — шепнул Володя, — тот самый, о котором я говорил утром, — готова его взять? Там делов-то! Позвоним ребятам в Киев, попросим проверить эту черниговскую девушку и чем ей можно помочь. Сомневаюсь я, однако, что невозможно закрыть дело за куда меньшую сумму. Я бы сам его принял, но меня сейчас вызвали кое-куда…

— Куда? — поинтересовалась Вера.

— Потом расскажу, — сказал Володя и приоткрыл дверь. — Леонид Максимович, заходите.

В кабинет шагнул седовласый человек вполне спортивного телосложения — плотный, но без выпирающего живота. Выглядел он моложе своих пятидесяти двух, если, конечно, Владимир, сообщивший о его возрасте за завтраком, не перепутал. Хотя Володя никогда и ничего не путает.

Клиент прошел к креслу для посетителей, стоящему перед столом, дождался, когда на свое место сядет Вера, обернулся на закрывающуюся за Владимиром дверь и после этого произнес:

— Меня зовут Леонид Максимович. Я полковник в отставке. Мог бы служить и дальше, но у меня выслуга такая, что в сорок восемь лет решил — хватит. К тому же я одинок. А личную жизнь надо как-то устраивать. Последние годы служил в отдаленных гарнизонах, а там с личной жизнью туговато. Знакомиться на курортах не хотелось…

— Но вы были женаты?

— В разводе уже двенадцать лет. Жене, видите ли, не нравилось мотаться по гарнизонам. К тому же мне приходилось проходить службу и в горячих точках тоже. Она оставалась дома. Мне позвонить-то оттуда было весьма проблематично. Звоню, предположим, ночью глубокой, а ее дома нет. Ну, раз такое… Другой. Но ведь постоянно отвечает, что спала… А если вечером звонил, то она будто бы на работе задержалась. Потом мобильник у нее появился, так она его отключала…

— Правильно сделали, что развелись, — поторопилась успокоить посетителя Вера, понимая, что тема преступлений бывших жен неисчерпаема.

Леонид Максимович кивнул и продолжил:

— Почти пять лет назад вышел в отставку, получил квартиру здесь, потому что я из этого города призывался. Кое-что скопил к этому времени. Короче, с одним приятелем мы открыли небольшую военно-строительную компанию. Сами, конечно, дома не строим, но подряды берем на бетонные работы, фундаменты, стяжку — все делаем. Отделку квартир, если требуется…

— То есть лично вы не бедствуете, — подсказала Вера.

— Вроде того, — согласился отставной полковник. — Но работа работой, а личная жизнь тоже не должна протекать мимо. Пару раз пытался завести серьезные отношения, но как-то не складывалось. И вот с полгода назад познакомился с девушкой. Случайно познакомился, и так эта девушка в душу мою запала…

— При каких обстоятельствах познакомились?

— Выезжаю со двора, смотрю — девушка пытается такси поймать. Рукой машет, нервничает… Стройная такая, ну, я и остановился. Пока ехали, разговорились. Обменялись телефонами… Весь день она у меня из головы не выходила. В конце дня набрал номер и предложил посидеть где-нибудь… Типа того, чтобы продолжить знакомство. Она согласилась, вроде как в благодарность за то, что подвез ее утром. Я же денег с нее не взял за транспортные услуги. Провели вечер в хорошем ресторане, поговорили, потанцевали, потом я довез ее до дома, в котором она квартирку снимала. Вот так начали встречаться. А через какое-то время она перебралась ко мне.

— Как быстро у вас начались близкие отношения?

Леонид Максимович помялся и взглянул на Веру с некоторым осуждением.

— Она не такая, чтобы вот так сразу в чужую койку прыгать. С месяц мы встречались, потом я пригласил ее к себе. А потом уж окончательно предложил ко мне перебраться. Честно сказать, сомневался немного. Мне пятьдесят два почти, а ей и тридцати нет — стройная такая, на нее все мужики на улице оборачиваются. Очень воспитанная и тихая девушка. Не пьет, кстати. Если только чуть-чуть шампанского или сухого. Ей нравятся мускатные вина…

— Про свое прошлое рассказывала что-нибудь?

— Разумеется. Между нами никаких тайн не было. Рассказала про неудачный брак — очень недолгий. О том, что долго не могла найти работу по специальности… Она дизайнер одежды. Могла бы открыть собственное дело, но для этого нужны огромные средства. Откуда их взять? Могла бы найти спонсора, но сами понимаете, что должна была делать в таком случае — она ведь симпатичная очень.

Бывший полковник вздохнул и пояснил:

— Бюст у нее четвертый номер. Но она скромная очень, а про грудь — это я просто так вспомнил.

— Я согласна с вами, — кивнула Вера, — главное украшение женщины — это скромность.

— Ну да. Короче, пришлось ей закончить бухгалтерские курсы и устроиться на работу в маленькую фирму. Да и фирмой эту конторку вряд ли можно назвать. Просто купи-продай. Где-то чего-то брали за копейку и за две копейки продавали. Проработала там недолго и решила в Россию податься. Здесь устроилась в контору, которая занималась реализацией писчебумажной продукции. Год проработала там, пока не встретила меня. Потом уж уволилась, незадолго перед тем как домой уехать. Хотела родителям сказать, что выходит замуж.

— В аэропорту ее задержали, а потом уж вы поехали следом и все узнали.

— Так точно, — согласился Леонид Максимович, — бред, разумеется, несусветный. Просто ее бывший начальник из купи-продай взял кредит на развитие, хапнул денежки и заявил на Оксану, зная, что та уже в России. Плохо то, что он подделал бумаги, подписи Оксаны под платежками и чеками…

— Какова общая сумма претензии?

— Миллион пятьсот двадцать тысяч гривен плюс проценты по кредиту и штрафы за просрочку платежей. Хозяин-хапуга еще и моральный ущерб свой оценил. На сегодняшний день получается почти четыре миллиона гривен, может, уже и побольше.

— Двадцать четыре или двадцать пять миллионов рублей получается, — подытожила Вера. — Таких денег у вас, разумеется, нет.

— Откуда? — развел руки отставной полковник. — Есть какие-то сбережения. Городская квартира… То есть две квартиры. Одна мне после смерти матери досталась. Я ее сдаю сейчас. Есть загородный домик в Лисьем Носу.

— В Лисьем Носу земля дорогая, — прокомментировала Вера.

— Это бывшая дача родителей. Девять соток. Деревянный дом шесть на девять. Если вы намекаете на то, что двадцать четыре… или даже двадцать пять миллионов рублей я наскребу, то…

— Я не намекаю. Вы попросили о помощи, подписали договор с нами, а мы пообещали помочь, следовательно, сделаем все, что в наших силах.

— Надеюсь, — кивнул Леонид Максимович. — Ваш начальник пообещал уже. А потом, когда я вас увидел, понял, что все это реально. Про ваши заслуги видел по телевизору. Но одно дело — маньяков ловить, а другое — с пройдохами на Украине разобраться. Или в Украине?..

Очень скоро отставной полковник ушел. Вера сразу позвонила Владимиру. Но тот сказал, что задержится еще на пару часиков, а что касается пройдох на Украине, то он уже связался со знакомым из украинского министерства внутренних дел и тот пообещал разобраться и помочь, если это возможно. Или хотя бы дать всю интересующую информацию по поводу задержанной Оксаны Смешко.

— Два часика — это ты загнул, — услышала Вера в трубке приглушенный и насмешливый чужой голос.

— В любом случае я к восьми вечера буду дома, — тут же успокоил муж.

«К восьми наверняка припрется со своими придуманными проблемами Инка», — вспомнила Вера, а это значит, что целый вечер они опять проведут вроде как на работе. Хотя разговоры о делах у Замориной долго не тянутся — она очень скоро переходит на рассказ о своих достижениях. Покупках, макияжах, поездках… Но и эту пустую болтовню поддерживать долго вряд ли получится, а значит, можно будет сослаться на занятость и спровадить Инку пораньше. Тем более что ее, несмотря на более чем близкое проживание, возле подъезда будет дожидаться «Мерседес» с мускулистым водителем.

Включился селектор, голос секретаря произнес:

— Вера Николаевна, к вам посетитель.

— Я же никому на сегодня не назначала. Пусть обратится к кому-нибудь из свободных сотрудников.

— Он пришел именно к вам. Говорит, что дело неотложное.

— Хорошо, пусть заходит, — согласилась Вера.

Когда она приняла предложение Владимира работать вместе, сомневалась, что работы будет много, более всего боялась сидеть в кабинете и скучать. Представляла, что придется следить за мужьями и женами, разыскивать пропавших собачек, а получилось как раз наоборот. Заказы на поиск пропавших животных поступали, конечно, но от них отказывались. За неверными мужьями следили, разумеется, тем более что подозревающие своих благоверных жены не скупились. Еще больше были готовы платить мужья, пытавшиеся добиться развода, чтобы разорвать отношения с одуревшими от безделья и денег красотками с сомнительной репутацией, сумевшими в свое время заключить выгодный для себя брачный контракт. Пункт о супружеской измене перечеркивал, разумеется, все обязательства обманутой стороны, но кто думает об этом с самого начала, если у некоторых силиконовые не только грудь и губы, но и мозги? Почти наверняка сейчас придет очередной бизнесмен, который хочет того же самого — развестись с минимальными для себя потерями.

В кабинет без стука вошел господин в очень дорогом костюме. Вообще-то внешне он чем-то напоминал только что покинувшего Веру отставного полковника, но сходство это было не в пользу доблестного служаки — тот казался явно ухудшенной копией нового посетителя. Седина этого не так бросалась в глаза, потому что мужчина был подстрижен с большим искусством, выбрит идеально, и лицо его, казалось, было покрыто тонким слоем лака — именно так блестят лица у известных политиков или чиновников высокого ранга.

Вера поднялась навстречу. Лакированный человек не спеша подошел, достал из кармана позолоченную, а может, и в самом деле золотую визитницу, вынул из нее картонный прямоугольник визитки и протянул Вере. Визитка оказалась пластиковой. Вера взглянула на нее. Николай Степанович Хромов. Всего три слова, словно человека этого должны знать все. Ни названия фирмы, ни телефонов. В подобных случаях, одаривая такой визиткой, ее обладатель вписывает номер контактного телефона своей собственной рукой, но Хромов этого не сделал. Да и как сделаешь, если на пластике ничего не напишешь?

— Присаживайтесь, — предложила Вера с некоторым опозданием.

Посетитель уже опускался в кресло, в котором еще недавно сидел отставной полковник.

Хромов дождался, когда Вера тоже присядет, и лишь после этого начал говорить.

— Почти три месяца назад у меня пропал сын. Сначала я подумал, что он не пришел ночевать по известной причине — ему девятнадцать, и у него есть девушка. Он мог остаться у нее. Я позвонил ему на мобильный, но телефон был отключен. Думал, поговорю с ним утром. Пожурю за то, что отключил аппарат. Он бы сказал, что телефон был разряжен…

Посетитель посмотрел по сторонам, словно оценивая качество офисной мебели, но все вокруг было из массива миланского ореха, и Хромов продолжил:

— Не ответил он и на мой утренний звонок. Я попытался навести справки у охранников в доме, проверить записи видеонаблюдения, но оказалось, что сын накануне вообще не выходил из квартиры.

— Где и когда вы видели его сами в последний раз?

— Накануне утром, когда выходил завтракать, позвал его присоединиться к трапезе, если можно так сказать. Он крикнул, что ему ко второй паре, а потому он поест позже.

— Вы сказали: «Он крикнул», то есть вы его не видели?

— У нас квартира в двух уровнях, спальные комнаты наверху, там же есть маленькая кухонька. Но в тот день я спустился в столовую, стол был накрыт на двоих. Я решил подняться к нему, но в его комнату не заходил. Увидел, что дверь его комнаты отворена, и позвал, а он крикнул в ответ. Голос был, разумеется, его. В конце дня я заехал домой за кое-какими документами. Наверху у меня еще кабинет. Когда я взял то, что мне требуется, и направился к лестнице, то услышал, что в ванной комнате работает душ. Подошел, подергал за ручку двери, потом спросил, он ли там… Он ответил, что спешит на тренировку…

Посетитель замолчал.

— Вы спросили, он ли там? Другими словами, в душе мог находиться кто-то другой?

Хромов покачал головой.

— Не знаю, почему я так спросил. Это ванная комната сына. У нас с женой своя, в которую можно попасть только из нашей спальни. С нами живет еще моя жена, как вы поняли. Это моя вторая жена, с матерью Степки мы расстались очень давно, потом она умерла, и я взял сына к себе. Шесть лет уже живем вместе.

— А с новой женой сколько уже живете?

— Пять. То есть мы женаты пять лет, знакомы дольше, но жили порознь.

— Вы сказали, что сын пропал три месяца назад. В полицию обращались?

— Само собой, обратился сразу. Они поначалу бешеную деятельность развили. А теперь вот говорят, что никаких следов. Сначала попытались меня убедить, будто сын ушел в загул, уехал куда-нибудь развлечься, с друзьями или девушкой. Но потом, когда опросили всех его знакомых, приумолкли. А мне-то что с их молчания? Я хочу узнать, где он… Или что с ним случилось. Я человек небедный, а потому мог бы предположить, что его похитили, чтобы получить выкуп, но никаких звонков не было, никто не подбрасывал никаких записок… Ничего. Вы понимаете?

— Меня удивляет, как он мог выйти из квартиры незамеченным, если вы говорите, что у вас в доме консьерж, — ответила Бережная.

— Я не говорил «консьерж» — у меня в подъездах вооруженная охрана, один у мониторов сидит, а второй подсменный, на случай, если основному надо отлучиться. Видеослежение за парковкой, подъездами, лестничными площадками. Двери моей квартиры выходят на две лестницы. Просто я купил две смежные двухуровневые квартиры и сделал из них одну, с выходами на две стороны, то есть на две лестницы. В каждом из двух парадных — моя охрана, а в других — обычные консьержи.

— В полиции кто вел дело об исчезновении вашего сына?

— Подполковник Евдокимов. Он, кстати, и посоветовал обратиться к вам, когда я высказал ему свои претензии.

— Знаю его, — подтвердила Вера, — он хороший профессионал.

— Не знаю, насколько он хорош, — поморщился Хромов, — но мне ваш Евдокимов ничем не помог. Я предложил ему приличные премиальные за любые достоверные сведения, но воз и ныне там.

— Услуги нашего агентства будут стоить немало, — напомнила Вера.

— Сколько бы ни стоили, я добавлю еще за всякое известие. А если найдете его живым — озолочу. У меня всего один сын.

Вера кивнула и спросила:

— Вы сами что предполагаете?

Хромов пожал плечами.

— Если бы хоть одна зацепка была, я решил бы проблему. Я же по своим связям вышел… Короче, вышел на тех, кто контролирует подобную деятельность в городе. Те поспрашивали всех, но никто ничего не знает.

— Возможно, они не хотели что-то рассказывать именно вам.

— Мне? — вскинул брови Хромов. — У меня врагов в криминальной среде нет. А знакомых или приятелей достаточно. Причем эти знакомые — не сявки какие-нибудь. Если вы обо мне не слышали, то все равно узнаете. Я некоторое время промышлял на том поле, но потом решил, что легальный бизнес гораздо безопаснее и выгоднее, если за тобой сила и связи. А у меня и того, и другого достаточно. Если вы думаете, будто мне мог отомстить кто-то из обиженных мною когда-то, то, уверяю вас, таких нет — я ни у кого не отбирал ни квартир, ни жен, ни бизнесов… В былые годы со мной делились, но за это они получали защиту. Может, за свои услуги я и требовал определенные суммы, но все не забирал, давал людям дышать. С некоторыми до сих пор пересекаюсь, и никаких обид ни у кого на меня нет. Я бы знал.

Николай Степанович замолчал. Тогда Вера сняла трубку с аппарата и на память набрала номер, а посетителю сказала:

— С вашего позволения, я позвоню Евдокимову. Вы не против?

Хромов кивнул.

Евдокимов откликнулся моментально.

— Я ждал, что ты позвонишь. Насколько я понимаю, у тебя был Хромов?

— Он и сейчас у меня. Я хочу узнать, что тебе удалось выяснить.

— Ничего. Мистика какая-то. А я в мистику не верю. Есть предположения, но об этом потом, без свидетелей. А за материалами можешь подъехать в любое время.

— А если ты сегодня к нам домой подскочишь? Если не занят, конечно.

— Сегодня вечером свободен. И в ближайшие вечера тоже. Я уже месяц в разводе. Жена все же выполнила угрозу и ушла от меня. Вернее, пришлось уйти мне. Живу теперь у матери, а там тоска полная.

— Значит, к восьми подлетай к нам. Мы с мужем всегда тебе рады.

Вера положила трубку на рычаг и вспомнила, что как раз к восьми ждет Заморину. Может, это и хорошо, что придет Евдокимов, Инна не станет задерживаться надолго — он не в ее вкусе.

— Ко мне еще вопросы будут? — поинтересовался Хромов.

— Наверняка, — ответила Вера, — но сначала я хочу посмотреть, что нарыли мои бывшие коллеги.

— Да ничего, — снова поморщился Николай Степанович и поднялся. — Короче, я готов подписать договор на ваши услуги. Все, что надо по нему заплатить, я переведу на ваш счет сразу, а по результату рассчитаюсь так, что вы и представить себе не можете.

Он произнес это таким тоном, словно намекал, что в случае отсутствия положительного результата приготовит частному детективному агентству такой сюрприз, который не смог бы преподнести следственному управлению.

Глава третья

На самом деле Евдокимов проделал большую работу. Он проверил все окружение пропавшего парня. Телефоны некоторых из тех, у кого со Степаном Хромовым были натянутые отношения или какие-то конфликты, какое-то время прослушивались. Телефон девушки Степана тоже. Но это ничего не дало. Проверили на причастность деловых партнеров старшего Хромова и молодую жену. Но и это не дало никаких результатов.

Вера сидела с Евдокимовым на своей кухне и изучала материалы, предоставленные бывшим коллегой. Владимир к восьми так и не появился. Не спешила и Заморина, хотя позвонила дважды и оба раза предупредила, что выезжает.

— Хромов — бизнесмен, как принято теперь говорить, авторитетный, — рассказывал Евдокимов, — причем весьма и весьма авторитетный. Два десятка лет назад он сколотил собственную бригаду и подмял под себя мелких торговцев, промышлявших мелочовкой у станций метро. Те, понятное дело, уже платили кому-то, но Хромов решил проблему. С кем-то договорился, кому-то заплатил, а кого-то отодвинул силовыми методами. Потом он понатыкал у тех же станций игровые автоматы, поставил одноруких бандитов в магазинах, кафешках, забегаловках… Это, вполне возможно, приносило неплохой доход, но не это помогло ему взлететь. В конце девяностых произошла в нашем городе небольшая криминальная война, скоротечная, но весьма кровопролитная. Победу в ней одержала одна ОПГ, на которую вряд ли кто мог поставить с самого начала. Но эту группировку поддержал Хромов. Причем, по агентурным сведениям, действовал он весьма жестко. Кстати, тогда был ранен в ногу и некоторое время передвигался, опираясь на трость. Говорят, что это была не простая трость, а стреляющая, но возможности проверить это правоохранительным органам не представилось. Хромал он недолго, но в воровской среде за ним с тех пор сохранилось погоняло Коля Хромой. Удачно совпало: Хромов и Хромой. А до того он был известен как Коля Ластик и Коля Перфоратор. Ластиком его прозвали, вероятно, за то, что он мастер спорта по подводному плаванию…

— Какая связь? — не поняла Бережная и тут же вспомнила: — Ах, да, под водой ведь в ластах соревнуются. А почему он был Перфоратором?

— Можно только догадываться. Однако потом он стал Хромым и под таким прозвищем известен до сих пор, хотя давно не хромает. Вообще он был спортивно одаренным товарищем, занимался и легкой атлетикой — десятиборьем. Результаты в многоборье показывал весьма средние, но в толкании ядра, в метании копья и диска — очень и очень неплохие. А вот бегал неважно и в высоту прыгал хуже всех. Может быть, поэтому выбрал себе в жены прыгунью в высоту, подающую большие надежды.

— Эта та, которая умерла? — спросила Вера.

— Первая жена у него разбилась на машине — спешила на дачу и влетела под фуру. А лет десять назад его взгляд упал на девушку, которая победила на европейских юниорских соревнованиях. Потом она, уже сожительствуя с Хромовым, участвовала в Универсиаде и была там в призерах. Хотя, как мне говорили, от этой девушки ждали «золота». У нее к тому времени лучший результат был — метр девяносто пять.

— Это много?

Евдокимов пожал плечами.

— Вероятно, раз на нее делали ставку. Но сейчас ей двадцать семь, и она давно уже не занимается спортом.

— Симпатичная? — поинтересовалась Вера.

Евдокимов открыл принесенную с собой папку, покопался и вынул фотографию светловолосой девушки.

— Фотография старая, но она не очень и изменилась с того времени, — произнес он, — я с ней встречался. Молодая и очень застенчивая. Удивительно только, как такая могла сойтись с Колей Хромым. Худенькая, рост — метр восемьдесят… Выше меня получается…

— Достаточно, — остановила его Вера. — Не успел развестись — и у тебя уже новый идеал. Неужели все мужчины таковы?

Евдокимов промолчал, а может, и не успел ничего ответить. Отворилась входная дверь и на пороге появилась Заморина, а следом Владимир.

— Мы у лифта встретились, — объяснила Инна вышедшей навстречу подруге.

Володя помахал рукой Евдокимову.

— Привет, подполковник. Звездочку успел обмыть?

— Как полагается.

— По второму разу не грех со старыми друзьями.

Заморина внимательно посмотрела на незнакомца и только после этого начала снимать сапожки, усыпанные стразами. Вообще выглядела подруга шикарно: коротенькая шубка из серой шиншиллы, платьице, покрытое серебристыми пластинками невесомого перламутра, и внушительное декольте — главное украшение бывшей Цигаловой.

— Вообще-то я по делу, — напомнила она.

— Тогда помогай накрывать на стол! — приказал Владимир.

Инна изобразила удивление, а может, просто хотела продемонстрировать, что уже очень давно подобными делами не занимается.

Евдокимов был в штатском, однако звездочки нашлись у Владимира, или он специально приобрел их, узнав, кто будет в гостях. Инна молча наблюдала, как звездочку положили в стакан с водкой, поставленный перед другим гостем, а после того как он выпил, произнесла с сочувствием:

— Тяжелая у вас работа.

— Справляемся как-то, — отозвался Евдокимов. — И домой возвращаюсь раньше, чем вы, госпожа Цигалова.

Глаза Инны округлились.

— Откуда вы меня знаете?

— Вот как раз за это мне деньги и платят.

— Только я теперь не Цигалова, а Заморина.

— Да-а? — притворно удивился подполковник. — А мне почему-то об этом не доложили… Замуж, что ли, вышли?

— Это девичья фамилия, — объяснила Инна, — она мне больше нравится.

— Думаю, это ненадолго. Кстати, а вы с каким делом к нам?

Инка посмотрела на подругу и повела бровью — почему это она должна рассказывать о своих делах при постороннем? Но Вера ее успокоила:

— Мы все — коллеги. Если бы ты пришла с какой-нибудь болячкой к врачу, а тебя встретил целый консилиум специалистов, стала бы тогда возражать?

— Нет, — наивно согласилась бывшая сокурсница и решилась. — Дело в том, что у меня есть молодой человек.

— Какая жалость! — всплеснул руками Евдокимов. — А я-то уж решил, что наконец мне повезло.

— Да ну вас, — обиделась Инна, — я к ним со всей душой! Ничего рассказывать не буду.

— Прекратите! — остановила бывшего коллегу Вера. Это относилось и к Володе, который тоже готовился что-то сказать. — У моей лучшей подруги какая-то проблема, она обратилась за помощью, а вы вместо того, чтобы выслушать…

— Прости, Инна, — сказал Владимир.

— И меня извините, — попросил прощения Евдокимов. — Я и в самом деле решил пофлиртовать немного, но уже разучился это делать.

— Ну ладно, — согласилась Заморина. — Дело в том, что у меня есть… ну, я уже сказала кто. Короче говоря, его зовут Владислав. Он просто очаровашка. Бицепсы и прочее. А главное — любит меня. Говорит, занимается бизнесом. Но тут я случайно нашла в его кейсе печати. Много печатей. Решила проверить фирмы, а их не существует.

— Обналичкой занимается, — догадался Евдокимов, — а печати принадлежат фирмам-однодневкам, которые создаются для одной операции. Регистрируются на бомжей или…

— Все не так, — замахала руками Инна, — я проверила: эти фирмы никогда не регистрировались. Их как бы вообще нет. А Владик регулярно ходит на работу.

— Возможно, он получает товар по подложным документам, — подсказала Вера, — договаривается с хозяевами какого-нибудь товара, реализует его по заниженной цене, но за наличные, потом эти наличные используются мелкими конторками при банках для той же обналички…

— Да он по ночам пропадает, а потом говорит мне, что работа у него такая, что надо было быть в порту на разгрузке, следить, чтобы ничего не стащили. Что фуры надо загружать, потому что Московская трасса только ночью свободна…

— Инна хочет, чтобы мы за ним последили, — подсказала Вера.

— Ну да, — согласилась Заморина.

— И чтобы мы разузнали, кто он, откуда, что у него в прошлом, женат ли…

— Он такой хорошенький… — вздохнула Инна.

Ее попросили записать номер мобильного телефона Владика, номер его автомобиля. Фотография возлюбленного была у Замориной с собой, она со вздохом рассталась с ней, предварительно поцеловав и тихо сказав: «Прости, любимый!»

— Ты, конечно, познакомилась с ним в ночном клубе? — предположила Вера.

— Так и есть, — кивнула Инна. — А где же еще можно познакомиться с симпатичным парнем? Это было так романтично! Ко мне там два мерзких типа стали приставать, начали предлагать всякие гадости.

— Какие, например? — поинтересовался Евдокимов.

— Да я толком и не расслышала, там так музыка гремела, но они меня за руки хватали. Я хотела ребят позвать, которые обязаны за порядком в заведении следить, но их, как всегда бывает в таких случаях, нигде не оказалось. И тут Владик подошел, одного сразу уложил, а второй убежал.

— Неплохо бы номера его банковских карт заполучить, — заметил Владимир.

— У него их несколько, — вспомнила Заморина, — и все золотые, но мне кажется, на них денег нет. Он как-то в магазине хотел расплатиться со своей карты, но кассирша сказала, что карта заблокирована. А потом при мне никогда уже даже не пытался — всегда наличкой рассчитывался.

Гости ушли поздно. Сначала упорхнула университетская подруга, а следом — новоиспеченный подполковник. Евдокимову, правда, Владимир предложил остаться, но тот отказался, сказав, что мама будет волноваться. И тут же усмехнулся:

— Мне скоро сорок лет, а я боюсь, как бы она не подумала про меня чего-то такого. А ведь у меня и суточные дежурства бывают, и потом, я могу познакомиться с какой-нибудь женщиной, которая согласится со мной встречаться… — Евдокимов надел пальто и уже с серьезным лицом продолжил: — Хотя кто захочет со мной встречаться? У меня ни квартиры своей, ни денег. Я всю жизнь борюсь с преступностью, а гол как сокол. А вот Коля Хромой может получить все, на что посмотрит. Увидел красивую спортсменку — и взял ее, увидел, как строят красивый дом с видом на Финский залив, и взял там две огромные квартиры, которые объединил, и получились хоромы с выходом на крышу, где у него оборудован солярий или что-то вроде. Я даже думаю, что он за эти квартиры вообще не заплатил ни копейки.

— С выходом на крышу? — переспросила Вера. — Следовательно, его сын мог уйти по крыше и спуститься во двор по какой-нибудь другой лестнице?

— Мы отрабатывали эту версию, но она не подтвердилась. Во всех подъездах работали камеры, кроме одного, у которого два выхода — один во двор, а второй на улицу. Степан Хромов вышел именно там, хотя оба вооруженных охранника уверяют, что никто не выходил. То есть выходило и приходило много народу, но младшего Хромого не было.

— Если, конечно, он вообще покидал квартиру, — сказал Владимир.

— О! — подтвердил Евдокимов и поднял палец вверх.

Когда ложились в постель, Вера сказала:

— О времени пропажи Степана мы знаем со слов его отца, а тот только слышал голос сына, но сам его не видел. А что, если за его сына говорил кто-то другой, а Хромов младший пропал еще раньше? Завтра я посмотрю протоколы опроса охранников, которые дежурили в те дни в подъездах хромовского дома. Такого ведь не бывает, что — был человек и вдруг нет его, исчез непонятно куда.

Вера поцеловала мужа, и он шепнул:

— Мне, вероятно, скоро придется ненадолго уехать.

— Опять по тем старым делам?

Володя кивнул и погладил ее по плечу.

— Я постараюсь управиться как можно быстрее.

Вера крепко обняла его, прижалась к нему, но не могла ничего сказать, горло сковал какой-то обруч, который душил в ней и слезы, и рвущийся наружу крик. Почему-то ей показалось, что она не увидит мужа еще очень долго. Если вообще увидит.

— Когда надо ехать? — спросила она, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать прямо сейчас.

— Пару дней дали на сборы. Хотел выпросить хотя бы неделю, но обстоятельства такие…

Он поцеловал ее и шепнул:

— Я тебя люблю и всегда буду любить.

Ночи перед расставанием всегда самые короткие. Но перед тем как ненадолго заснуть, в бесполезной надежде на то, что утро придет очень и очень нескоро, Вера шепнула мужу:

— И все же я должна знать, где ты и что с тобой.

— Я сказал бы, если бы знал сам.

— А почему такая внезапность?

Володя помолчал, а потом тихо ответил:

— Не могу говорить.

— Даже мне?

— Ладно. Дело в том, что недавно один из сотрудников колонии, в которой я в настоящее время «отбываю» пожизненный срок, случайно познакомился с неким господином. Случайная встреча продолжилась в ресторане, где новый знакомый сотрудника колонии предложил купить у него хорошую иномарку по низкой цене и в рассрочку. Слово за слово, и продавец автомобиля, узнав, где трудится его новый знакомый, поинтересовался, кого из известных преступников тот охраняет. Сотрудник в числе маньяков и убийц назвал имя известного террориста, то есть мое имя. Но при этом сообщил, что меня и еще некоторых вскоре переведут в другую колонию, потому что в нашей будет ремонт. Здание монастыря старое: коммуникации требуют замены, часть камер придется освободить, чтобы использовать как маневренный фонд, а поскольку режим будет ослаблен, то самых одиозных преступников переводят. Причем повезут в обычном вагоне для зэков, тщательно скрывая, кого и куда перевозят. Через пару дней после этого разговора сотрудник колонии получил предложение: он может вовсе не платить за машину, если сообщит дату отправки. Сотрудник согласился, добавив, что он будет командовать конвоем и мог бы за хорошее вознаграждение сделать так, что кто-то из заключенных сбежит. Только побег должен быть осуществлен во время движения поезда. Почти сразу после побега будет поднята тревога, потом поезд остановят. Но на это уйдет минут пять, то есть поезд отъедет километра на четыре или пять. Если в условленном месте будет ждать автомобиль, то удастся скрыться. Но сбежать может только один человек. Тут же ему назвали мою фамилию, и сотрудник обозначил цену, которая была принята.

— Сотрудник колонии и в самом деле продался террористам?

— Нет, конечно. Давно подготавливаемая операция по моему внедрению в руководство бандподполья на Северном Кавказе. Сейчас там действуют разрозненные группы, порой плохо подготовленные и необученные. Те, кто желает дестабилизации обстановки на юге России, хотели бы их объединить и подчинить единому центру. Чтобы и финансировалось все это централизованно, и подготовка была более качественной, а главное, чтобы объекты для акций выбирались не случайно и выборочно, нанося ущерб не только экономике, но и престижу страны. Им нужен координатор, а я говорю на языках некоторых народов Кавказа и свободно общаюсь на арабском. И потом я, что ни говори, легенда джихада.

— Ты сможешь выпрыгнуть из поезда?

— Разумеется. Если все удастся, меня переправят в Турцию, где знающие меня прежде люди подтвердят, что это именно я, а потом, как полагают те, что планируют всю операцию, меня отправят в одну из стран Ближнего Востока, где познакомят с кукловодами — с теми, кто готов платить любые деньги, чтобы взорвать Кавказ.

— Так сколько же тебя не будет?

— Может быть, полгода. Может, больше. Но я постараюсь побыстрее.

— А вдруг ты случайно встретишься с кем-нибудь, кто видел тебя здесь?

— Исключено, но если представить себе невероятное, то узнать меня будет практически невозможно. Во-первых, у меня не только другое имя, но и внешность, у меня будет выбрита голова, у меня будет борода. Я буду говорить на аварском, на чеченском, на арабском, если потребуется. В худшем случае кто-то может заметить неуловимое сходство между исламистом-фанатиком и каким-то русским, оставшимся в Петербурге. Так что если мне будут звонить домой, отвечай, что муж в данный момент занят или ушел в магазин. На работе секретарю велено переводить все звонки на тебя. Но, думаю, проверок не будет. Самое худшее, если позвонят в дверь и спросят меня. Но это только тогда, когда кто-то точно будет знать, что он — это я.

Вера заканчивала готовить завтрак, когда из ванной в халате вышел Володя. Он сел за стол, и тогда Вера сказала:

— Те, кто пытается руководить террористическим подпольем, вряд ли очень глупые люди.

— Я думаю, они подлые, но не глупые, — согласился Владимир.

— Если вдруг им кто-то скажет, что их эмиссар очень смахивает на одного питерского частного детектива, они просто обязаны проверить сообщение. Если они начнут звонить, а я каждый раз буду говорить, что ты вышел на утреннюю пробежку или в магазин, все сразу станет ясно. Не лучше ли подселить сюда какого-нибудь сотрудника, имеющего с тобой хоть какое-то сходство? Если кто из проверяющих увидит нас, возвращающихся домой под ручку или выходящих утром из квартиры, он сразу успокоится. Если он вдруг подойдет к твоему двойнику и обратится к нему, называя Владимиром, тот будет знать, как правильно ответить. Так ведь лучше?

— Именно это мне и предлагали, я обещал подумать.

— И потом, ты ведь будешь сам знать, когда встретишь кого-то из знакомых, и сможешь предупредить.

— Необязательно буду знать, что меня раскрыли. Так что предупредить не смогу. Может, у меня совсем не будет связи. И потом, я бы не хотел, чтобы здесь находился посторонний.

— А ты представь, что это мой телохранитель.

Глава четвертая

У них не было и двух дней для прощания. Володе оставили лишь одни сутки. День провели на работе, вернулись домой пораньше, рассчитывая растянуть последние часы, но очень быстро навалился вечер. Однако и он был испорчен. Без четверти семь в дверь позвонили.

— Не открывай, — прошептала Вера.

Но Владимир поднялся, натянул брюки и рубашку… А в дверь продолжали трезвонить. Так могла вести себя только Заморина. Ввалиться не как подруга, а как стихийное бедствие, разрушающее последние часы счастья.

— А вот и я! — закричала она с порога, протягивая Владимиру бутылку шампанского. — Простите, что не одна. Но мы просто мимо проходили.

Инна словно забыла, что она постоянно проходит и проезжает мимо, потому что живет почти в соседнем доме. Но сегодня она, очевидно, захотела продемонстрировать своего нового друга.

— Знакомьтесь, это Владик! — продолжала кричать она, выталкивая на середину прихожей крепкого молодого человека.

Сбросила шиншилловую шубку на руки Володе, снова закричала, как будто пришла в дом глухих:

— А вы что, не рады?!

— Рады, но только я в командировку уезжаю, — объяснил Владимир.

— Ну, вот мы тебя и проводим, — обрадовалась Заморина. — Далеко едешь?

— В Сибирь, а если точнее, то…

— Надолго?

— Как получится, может…

Но Инну уже не интересовал ответ, она кричала подруге:

— Бережная, ты где?! Накрывай на стол!

К разговору о командировке вернулись, когда уже открывали вторую бутылку, причем вернулся новый приятель Замориной.

— А что там, в Сибири, интересного? — спросил Владислав.

— Новый прииск открыли. Место глухое, месторождение богатое. Нужно организовать службу безопасности и обучить охрану. Вот и вызвали.

— Володя у нас частный детектив, — объяснила Заморина и напряглась. — Прииск — это где бриллианты добывают?

— Бриллианты добывают в ювелирных салонах, — объяснила Вера, — алмазы — в карьерах, а на приисках — золото.

— Тоже неплохо, — согласилась Заморина.

Гости пробыли недолго. Подруга словно куда-то спешила, а ее друг почти весь вечер молчал. Кроме вопроса о Сибири, он задал Володе еще один: не хочет ли он встретиться после командировки, чтобы расписать пулечку?

После ухода гостей муж посмотрел на Веру и спросил:

— Ну как тебе Владик?

— Мутный какой-то…

Ночью включился факс. Из него начала выползать бумажная полоса. Володя включил бра и протянул руку.

— Не надо, — попросила Вера, — не хочу, чтобы нам что-то мешало. Сегодня достаточно одной Инки.

Но Владимир уже читал текст сообщения. Прочитал и протянул лист бумаги Вере.

— Это из Киева, — пояснил он.

Вера взглянула на текст.

«На ваш запрос сообщаем, что гражданка Смешко Оксана Витальевна 1985 г. р. под стражей не содержится, следственные действия на предмет ее участия в каком-либо преступлении не производились ввиду отсутствия сведений о ее противоправных действиях. Дополнительно сообщаем, что гражданкой Смешко два года назад был утерян паспорт (предположительно украден). В хищении паспорта гр. Смешко подозревает гр. Зозулю В. Н., с которым некоторое время сожительствовала. В настоящее время гр. Зозуля находится в розыске. По некоторым сведениям, он пребывает в Западной Европе. Прежде гр. Зозуля был известен как брачный аферист, кроме того, он подозревается в убийстве своей сожительницы и завладении ее имуществом. По непроверенным сведениям, может представляться, как Денис Оноприенко, Сергей Здор, Владислав Курень.

По присланной вами фотографии гр. Смешко опознана гр. Черновол Олена Оликсиевна 1984 г. р., также находящаяся в розыске за многочисленные мошеннические действия в составе устойчивой преступной группы. Предположительно знакомая Зозули В. Н.».

Пока Вера знакомилась с присланным факсом, из аппарата полез еще один лист, на котором размещалась размытая фотография, очевидно, сделанная для паспорта.

Под фото стояла сделанная ручкой подпись.

«Снимок подозреваемого Зозули».

Владимир начал вглядываться в размазанный черно-белый отпечаток, а потом удивленно произнес:

— Слушай, а это случайно не друг твоей Замориной?

Вера посмотрела, но особого сходства не обнаружила. Кинула взгляд на циферблат часов — начало второго. И тогда взяла в руки мобильный. Инна отозвалась не сразу.

— А мы в клубе зависаем, — радостно сообщила она. — Дома все равно скучно, да и вы какие-то как не родные сегодня. Вот мы и решили немного повеселиться.

— Влад далеко? — поинтересовалась Вера.

— Отошел куда-то. А зачем он тебе?

— Хотела его фамилию уточнить.

— Так я же все уже твоим людям сказала. У него смешная фамилия — Куреньков.

— Не говори ему, что я звонила. И сама будь осторожнее. Домой когда вернетесь?

— Не знаю, но часа три точно здесь пробудем. Здесь так прикольно.

Вера положила мобильник на тумбочку и посмотрела на мужа.

— Зря ты ее предупредила, она же все равно ему все выложит, — сказал Володя.

Вера и сама это понимала, как понимала и то, в какой опасности находится Заморина. Тут же позвонила дежурному по городу и сообщила, где через два-три часа будет находиться гражданин Зозуля, разыскиваемый правоохранительными органами Украины по обвинению в убийстве. И то, что при себе он будет иметь российский паспорт на имя Владислава Куренькова, тоже сообщила.

Умирающая весенняя луна тоскливо и обреченно заглядывала в комнату, Вера поднялась с кровати, подошла к окну и задернула штору.

Они не спали в эту ночь, и ночь показалась очень короткой. Владимир поднялся раньше и, осторожно ступая, направился в ванную. Вера смотрела ему вслед, с тоской наблюдая, как тело мужа тает в утренних сумерках. Ей захотелось заплакать, она даже перевернулась, чтобы уткнуться головой в подушку, но тут опять зазвонил телефон.

— Вера! — услышала она вопль Замориной. — Вера, на тебя вся надежда! А то я звоню своему заму, требую, чтобы он примчался, а он говорит, что по уголовным делам не специалист, а его знакомый адвокат раньше десяти приехать не сможет.

— Что случилось? — растерялась Вера.

— Как что? — удивилась Инна, причем удивилась так искренне, словно то, что с ней произошло, известно уже всему миру, но только не лучшей подруге. — Меня арестовали, то есть задержали. Я стала требовать адвоката, а пришел какой-то следователь и начал меня допрашивать. Я сказала: почему я должна кому-то что-то объяснять? Я, между прочим, сама юрист и свои права знаю. Так что приезжай скорее в какой-то там отдел полиции…

— В какой отдел? — уточнила Вера. — Номер ты знаешь? И вообще, что происходит?

— Меня в ментовку замели! — заорала Заморина. — Мы с Владиком к дому подъезжаем, выходим из машины, а у подъезда двое дорогу перегородили и спрашивают непонятно кого: «Вы гражданин Зозуля?» Влад, естественно, отвечает, что он — никакая не Зозуля и вообще идет домой. Но эти стали требовать пройти с ними. Владик пошел к их машине и вдруг — бах, бах, бах! Стрельба началась! Владик куда-то побежал, а тот, который в машине оставался, ему вслед тоже стрелять начал. Я орать стала. А эти, которые к нам подходили, уже на земле лежат, я сообразила в подъезд забежать и на лифте к квартирке рванула. Только ключ у Владика остался. А потом полиция подъехала и забрала меня… Теперь тут страдаю. Спать хочется, ты даже не представляешь как!

— Представляю. Кстати, твой Владик Куреньков оказался именно Зозулей, который известен тем, что убивал своих сожительниц и похищал их имущество.

— Я не верю… не верю… — прошептала Заморина и спросила с надеждой: — Может, он их не любил?

Глава пятая

На самом деле Заморину допрашивали недолго. Во-первых, ночные допросы запрещены, но когда дежурному следователю скучно, он, как правило, пытается что-либо разузнать. Тем более когда на допрос приводят симпатичную, можно даже сказать, роскошную женщину, дежурный следователь, если, конечно, он мужчина, бывает очень настойчив. Но в этот раз не на ту напал. Сначала он начал интересоваться у Инны, в каких отношениях она была с Зозулей, та сделала удивленные глаза и ответила, что если мужчина имеет в виду Владислава Куренькова, то у них были чисто любовные отношения. Потом следователь спросил, знала ли гражданка Заморина о том, что у будто бы гражданина Куренькова имеется пистолет «ПМ».

— Ну и что с того, что не знала? — возмутилась Инна. — У моего бывшего мужа Цигалова пистолета не было, насколько мне известно, но он столько людей убил, в том числе и главного следователя города.

— Кого? — переспросил полицейский и перешел на шепот. — Кто был вашим мужем?

— Илья Цигалов! — тоже негромко, но с гордостью ответила не совсем трезвая Заморина. — Слышали про такого? Ну, которого моя подруга Вера Бережная вычислила и в окошко выбросила. Я ей сейчас позвоню, и она приедет.

Следователь разрешил позвонить и больше с вопросами не приставал.

Подписку о невыезде с нее все же взяли.

Вера везла подругу домой. Инка клевала носом, но, когда они въехали во двор, очнулась.

— Помнишь, я тебя про Влада просила разузнать? Так вот, раз все и так выяснилось, то я отменяю заказ. Половину аванса, конечно, можете оставить себе — следить же за ним не пришлось.

Выходя из автомобиля, Заморина горестно вздохнула и произнесла в отчаянье:

— Ну почему мне так с мужиками не везет! То маньяк, то еще какой-то убийца… Как жить теперь — просто ума не приложу.

И тут она вспомнила.

— А тот подполковник, который у вас был… ну, этот, грустный такой? Он ведь неженатый? Может, мне с ним замутить? В случае чего, если заметут, то в ментовке сразу отпустят, а не будут до утра держать приличную девушку…

Придя в офис, Вера связалась с Киевом, поговорила об Оксане Смешко, которая оказалась рецидивисткой Черновол, потом пригласила к себе отставного полковника. Побеседовала и с ним, рассказала, что и его невеста, и ее родители, и адвокат, который приезжал к нему с предложениями — одна шайка мошенников. Леонид Максимович, конечно, обрадовался, что ему не придется расставаться со своими накоплениями, чтобы спасти невесту, и даже дом в Лисьем Носу не придется закладывать. Долго благодарил, а перед тем как расстаться, поинтересовался:

— А эту Черновол ведь не поймали? У вас случайно нет ее адреса или хотя бы номера телефона?

…Работать не хотелось. Тем более что два дела завершились сразу, клиенты довольны — и отставной полковник, и Заморина. Хотя та довольной вряд ли когда бывает. Даже свалившееся богатство не сделало Инку счастливой, удовлетворенной — может быть, но и то ненадолго. Иначе она не влетала бы в разные истории. Но думать не хотелось ни о ней, ни о ком-либо другом.

Однако договор с Хромовым надо было выполнять — он ведь специально обратился в частное детективное агентство, потому что перестал надеяться на помощь полиции, да и к ним пришел не случайно, а только после того, как узнал, что именно здесь трудится известный следователь Бережная. Хотя какой она теперь следователь! Володи рядом нет, а на все остальное ей наплевать, и на Хромова — в первую очередь. Скорее всего, его сын просто сбежал. Повздорил с отцом, о чем, разумеется, Николай Степанович умолчал. Парню, вероятно, не хватает денег на достойную, по его мнению, жизнь, обиделся на отца и верит в то, что, когда вернется, родитель все простит, будет подкидывать больше денег, купит ему дорогой автомобиль… И в самом деле, кто будет похищать ребенка у криминального авторитета, не выдвигая никаких требований? Конечно, это может быть месть за какие-нибудь прежние дела, но сейчас Хромов уверяет, что никаких конфликтов ни с кем у него не было. И Евдокимов тоже говорил об этом — уж он-то наверняка проверял. Так что версия о том, что молодой человек скрывается, чтобы воздействовать на отца, пожалуй, единственно верная, и, вероятно, скоро ситуация разрешится сама собой. Но все равно работать надо, надо… Только нет сил.

Все мысли теперь — только о муже, и хотя Владимир уверял, что постарается управиться побыстрее, сердце Веры все равно было не на месте — ведь он не в простую командировку уехал, на аудиторскую проверку, к примеру…

Хромов звонил каждый день, причем дважды — утром и в конце рабочего дня. В конце своего рабочего дня, разумеется, — то есть не раньше восьми вечера. Вера уже была к тому времени дома, Николай Степанович понимал это и, когда говорил, с трудом сдерживал раздражение. Однажды заехал без предупреждения в середине дня, словно его всегда и все должны дожидаться. Вошел в кабинет и с порога поинтересовался:

— Какие новости?

Вера смотрела, как Хромов опускается в кресло перед ее столом, и только после того, как он откинулся на спинку, ответила:

— Если что-то будет, вы узнаете первым.

Лицо Николая Степановича побагровело, но он все же сдержался.

— Я знаю, что вы хотите мне сказать, — растягивая слова, начал он. — Мол, среди неопознанных трупов моего сына нет, в других городах он за временной регистрацией не обращался, границ не пересекал, со счета денег не снимал, нигде с карты не расплачивался, своим мобильным не пользовался и даже ни разу не включал телефон, а значит, определить его местонахождение по биллингу невозможно… Если вы будете настаивать на том, что причиной его исчезновения была ссора со мной, будто бы я не давал ему то, что он требовал…

— Я так не думаю, — поспешила успокоить Хромова Вера. — Но у него не было врагов и долгов, как я понимаю, тоже не имелось…

Николай Степанович кивнул.

Вера придвинула лежащую на столе папку, показывая, что постоянно занимается этим делом, раскрыла ее, заглянула, но только для вида, и произнесла:

— Вам никто не угрожал, никаких претензий не предъявлял… Кстати, о безопасности других членов семьи вы подумали?

— Моя жена в надежном месте, — быстро ответил Николай Степанович, — других членов семьи нет. Кристина под охраной и одна по улицам не ходит…

— Где она?

— В надежном месте. А что касается увлечений моего сына, то вам всяко известно, что он мальчик скромный, по клубам и дискотекам не шастал. И лишних денег у меня не выпрашивал — не брал, даже если я предлагал. Была у него девушка. Мне кажется, Степка думал на ней женится, но в полиции уже отрабатывали эту версию — у его Яны других пылких воздыхателей не имелось, таких, которые могли бы…

Хромов не договорил. Но, чтобы не думать о том, что пришло ему в голову, быстро повторил:

— Моя жена в надежном месте и под охраной.

…В их последнюю ночь Володя признался, что хотел бы быть уверенным, что его жена в надежном месте и под защитой. Но поскольку все случилось так скоропалительно, нет времени подыскать ей такое убежище. За границей тоже вряд ли будет безопаснее…

— Только не за границей! — ответила тогда Вера. — Мне безопаснее всего рядом с тобой.

И тогда он признался, что его руководство считает, что Вера должна всем говорить, будто муж уcтроился начальником охраны прииска на Севере Якутии и сколько там пробудет, одному богу известно, потому что деньги там платят неплохие. А для личной безопасности Вере выделят телохранителя, вернее, специального сотрудника, который постоянно будет поблизости и сможет в случае чего защитить…

— Глупо, конечно, и наивно придумано, — сказал муж. И, тут же догадавшись, что этим он демонстрирует свои опасения за ее безопасность, добавил: — Я скоро вернусь, не переживай.

А как не переживать? О себе Вера не думала, она беспокоилась только за него.

Глава шестая

Бережная припарковалась у здания Следственного комитета и стала ждать, когда появится Евдокимов. Она сама назначила встречу, но Иван Васильевич сослался на занятость, и тогда Вера предложила подвезти его домой и поговорить по дороге. В мутной воде Фонтанки медленно проплывали последние льдинки и ленивые чайки. Зазвонил телефон, и Вера быстро ответила, не успев даже посмотреть на номер вызывающего, поскольку предположила: бывший коллега предупреждает, что уже выходит.

— Какие новости? — услышала Бережная голос Хромова.

И снова отвечать нечего.

— Работаем. Пока ничего нового. Но мне кажется, что это исчезновение похоже на историю об Алексее — человеке Божьем.

— В каком смысле? И что это за история?

— В древнерусской литературе неоднократно использовалось повествование о молодом человек, сыне богатых родителей, который исчезает из дома накануне собственной свадьбы. Он скитается по свету, голодает, живет подаянием. А когда возвращается домой, застает горюющих о нем родителей и заплаканную невесту. Его не узнают, дают копеечку и проводят на кухню, чтобы накормить вместе со слугами…

— При чем тут этот бред? — возмутился Хромов. — Неужели вы серьезно думаете, что мой Степка выпрашивает Христа ради?

— Нет, конечно, может быть, он ушел, чтобы найти свой путь, свой смысл в жизни. Может быть, его что-то не устраивало в вас?

Хромов помолчал, а потом зло произнес:

— Зря я с вами связался. И на вашу древнюю литературу мне плевать. Похоже, что вы издеваться надо мной вздумали.

— Ни в коем случае. Мы…

Но Николай Степанович уже закончил разговор. Почти сразу из дверей вышел Евдокимов, помахал Вере рукой, подошел к автомобилю, открыл дверь и заглянул внутрь.

— Можно?

— Что с тобой, Ваня? — удивилась Бережная.

Евдокимов опустился на пассажирское кресло и огляделся.

— Хорошая машинка, — оценил он. — Стоит, конечно, немало.

— Подарок мужа.

— Вероятно, на эти деньги можно тысяч сто раз на метро прокатиться.

— Может быть, — согласилась Вера, — а может, меньше.

— Тысячу месяцев на метро на работу можно ездить, — не унимался Евдокимов. — Мне Хромов пообещал любую тачку на мой выбор, если ему сына отыщу, но я не справился.

— Я изучила все материалы — ты сделал все, что мог.

Подполковник юстиции покачал головой.

— Результата нет, а это главное. Мы даже не знаем, когда Степан Хромов ушел из дома, и из дома ли вообще он исчез. Хотя через крышу можно по любой лестнице спуститься. Не верю я, что его похитили или убили… Мальчик он был с некоторыми странностями. Я встречался с его девушкой. Она с некоторой неохотой о нем говорила. Без неприязни, но и без видимой любви. Я ее не вызывал, сам пришел к университету, предупредил заранее, время назначил…

— Она опоздала?

— Минут на пятнадцать. Подошла, рассмотрела внимательно. Особого желания у нее разговаривать не было. Но мне кажется, и она ничего не знает.

— У них были близкие отношения?

— Я поинтересовался, и она ответила, что это не мое дело. Возможно, с тобой она будет более откровенной…

Вера вела машину, рассчитывая доставить бывшего коллегу до его дома. А он смотрел по сторонам, словно впервые видел такое скопление автомобилей.

— Что еще интересного рассказала та девушка?

— Ничего существенного. Степан Хромов за ней с первого курса ухаживал. Но был вроде как друг. Потом она как-то побывала у него дома и, судя по всему, впечатлилась. После этого у них уже были индивидуальные встречи… Это она так выразилась. На день рождения мальчик подарил ей айфон… Дорогая штучка, не знаешь?

— Половина твоего оклада или даже больше.

— Только это было на первом курсе, а теперь у них вроде не все так пылко. Мне кажется даже, что отношения разорваны. Только эта Яна не хотела мне в этом признаваться. Я еще кое с кем из их общих знакомых пообщался. Кто-то что-то заметил, но в целом никому никакого дела нет, что у них там. Я же с пацанами разговаривал. Девочки мне все равно ничего бы не сказали. Когда следователем представлялся, показывал удостоверение, сразу видел, как они разочарованы. Насмотрелись фильмов про суперменов. А когда видят вполне заурядного человека, то иллюзии тают…

— Ты отличный специалист. И не такой уж заурядный. Кстати, моя подруга тебя оценила.

— Заморина, что ли? Я польщен. Мне кажется, она наивной только притворяется. Дамочка очень цепкая и знает, чего хочет от жизни.

Вера решила не обсуждать подругу, а потому перевела разговор на другую тему.

— Что еще нового?

Евдокимов пожал плечами.

— Да что у меня может случиться? Я человек холостой, планов на личную жизнь никаких, на работе текучка — сегодня одно дело, завтра другое подкидывают… И конца-краю этому нет. А в том, что кто-то кого-то где-то, нет ничего интересного. Ощущаю себя каким-то клерком. Это только в детективных фильмах всякие приключения… Один из друзей Степана, как мне показалось, что-то знает. Я попытался, не давя на него, выяснить, но он ответил, что они в ссоре. Парня зовут Денис Лютиков. Если будешь заниматься этим делом, обрати на него внимание.

Он достал из кармана пачку сигарет и тут вспомнил.

— Да-а, тут информация прошла, будто на пересылке сбежали особо опасные преступники. Прямо из вагона. Караул отдыхал, дежурную смену осужденные разоружили… Без перестрелки не обошлось — троих зэков на месте уложили, одного почти сразу нашли раненым неподалеку от железки. Район быстро оцепили. Суток не прошло, и еще троих задержали. Слава богу, что караульные отделались легким испугом, одному только по голове приложились хорошенько.

— Всех взяли? — спросила Вера, понимая, что на самом деле произошло.

— Не всех, двое ушли, причем самые опасные, осужденные на пожизненное за терроризм. Сейчас те, кому надо, разбираются с охраной, потому что без помощи кого-то из караульных наверняка не обошлось.

— Фамилии сбежавших известны?

— Разумеется. Их сейчас ищут, но мне кажется, что это настолько подготовленные ребята, что вряд ли их задержат. А если предположить, что был сговор с охраной, то беглецов ждали в условленном месте. Так что сменили тюремную робу на приличную одежду и на машинах ушли далеко. Три дня прошло уже как-никак. Ты же понимаешь, что у нас есть регионы, откуда их никто не выдаст и где им будет вольготно. Получат новые документы и за границу свалят.

И тут он вспомнил:

— К слову, эта студентка, которая со Степаном Хромовым типа того что дружила, почему-то спросила меня, был ли я в Испании. Ну, я ответил, что вообще за границей не был. Она то ли разочаровалась во мне, то ли пожалела, говорит: «Там такая сказка!»

После того как Бережная стала работать с мужем, он решил перерегистрировать агентство, добавить новые сферы деятельности, которые не были прописаны в уставе. Например, обеспечение компьютерной безопасности и разработку новых компьютерных программ. Агентство перерегистрировали, в число учредителей вошла и Вера. И название придумали новое. Придумал, разумеется, сам Владимир. Так их совместная фирма стала называться «Восточно-Европейское разыскное агентство», или сокращенно «ВЕРА».

Сотрудников в агентстве было немного — не более десятка. Кто-то приходил на время в расчете на приличные заработки, а потом увольнялся. В основном дело приходилось иметь с бывшими сотрудниками полиции или Следственного комитета.

Утром Бережная пришла на работу и застала у дверей своего кабинета двоих молодых людей. Одному, высокому и на вид очень даже симпатичному, было еще далеко до тридцати, а второму уже перевалило на четвертый десяток. Оба пришли устраиваться на работу.

Вера решила запускать их для собеседования по одному, но они вошли в кабинет вместе. И смотрелись рядом довольно забавно. Первый — высокий, в строгом костюме, красавец, а второй ростом едва перевалил за метр семьдесят, одет был в потертые джинсы и бейсболку с эмблемой клуба национальной футбольной лиги «New York Jets».

— Вы, насколько я поняла, друзья? — спросила Вера.

— Именно так, — кивнул тот, который постарше. — Моя фамилия Окунев, а это мой друг Петя Елагин.

— Опыт разыскной деятельности имеете?

— Полтора года в уголовном розыске в двадцать пятом отделе полиции отработал, — ответил Елагин.

— Почему ушли?

— Не очень интересно было.

— А здесь, думаете, другая специфика?

Парень пожал плечами.

— Он с начальством там во взглядах не сошелся, — объяснил его приятель. — Там замначальника по уголовному розыску приобрел себе автомобиль. А Петя подсчитал, что тачка стоит сто пятьдесят должностных окладов начальника.

— Сто сорок восемь, — поправил молодой человек.

— Дошло до драки?

— Да вы что, — улыбнулся Окунев, — я вас умоляю! Петя — чемпион мира по дзюдо.

Бережная более пристально посмотрела на молодого человека. Тот смутился и признался:

— Как-то так. Но по юниорам. Это уже давно было.

— А вы?

— А у меня опыта оперативной деятельности нет, — признался Окунев, — разве что розыск по интернету. В этом я разбираюсь. В смысле, в компьютерных системах. Создаю разные программы…

Вера показала на его бейсболку.

— Давно из Штатов?

— Четыре месяца уж как. Сбежал оттуда. Душно там очень.

— Где работали?

— А вот мое резюме.

Он достал из-за пазухи пластиковый файлик с вложенным листком и протянул ей. Вера посмотрела. Распечатанный текст был на английском. Это были названия крупнейших американских корпораций, разрабатывающих компьютерное обеспечение.

— Беру обоих, — сказала она, удивленная, что к ней вдруг в один день пришли такие специалисты. — Меня зовут Вера, можно обращаться ко мне на «ты».

— Позвольте все же соблюдать субординацию, — возразил Окунев, — мы не в Штатах. А вот меня я просто прошу называть так, как я привык — Егорыч.

— Вы же Филипп Сергеевич по паспорту, — удивилась Бережная.

— Егорычем меня с детства кличут, — объяснил он, — еще с компьютерного кружка Дома пионеров.

— Тогда вам первое задание: пропал студент, полиция отыскать его не смогла, возможно, его уже нет на свете, но и это тоже надо выяснить.

Глава седьмая

На следующий день Окунев опоздал на работу. Опоздал почти на час. Но придя, сразу же оказался в кабинете Бережной. Сначала осторожно приоткрылась дверь, а следом появилась его голова в бейсболке.

— Простите, — сказал Егорыч.

И зашел.

— Пробки? — поинтересовалась Вера.

— Какие пробки? Я на метро. Просто ночью работал и засиделся до утра.

— Может, кофе? — предложила она, не зная, как начать разговор о том, что на работу надо приходить вовремя.

Окунев задумался, потом кивнул.

— Докладываю. Степан Хромов однозначно жив. Начнем с того, что он почти профессиональный игрок в покер. Уже полтора года принимает участие в коммерческих турнирах, а до того зависал в обычных сетевых играх на виртуальные фишки. В прошлом году решил попробовать себя в российском туре покерного турнира и стал призером. Его выигрыш тогда составил без малого сорок тысяч долларов. Наше законодательство запрещает подобные турниры, но участников не наказывает. Центр этого турнира находится в Киеве, а серверы в Египте.

— Так много можно выиграть? — изумилась Вера.

— Разумеется. Ведь в нем принимают участие сотни, а то и тысячи человек, каждый должен заплатить взнос участника, а потом все в проигрыше. Получают только победители и организаторы. Призовой фонд прошлого года, например, перевалил за миллион долларов. Но это не все. Хромов участвовал еще в нескольких турнирах: в европейском покерном туре, украинском туре… В офлайн-туре «Австралийские миллионы». Но особенность всех этих турниров заключается в том, что финальная часть проходит в каком-нибудь известном казино. В Лас-Вегасе, например, или, как в случае с «Австралийскими миллионами», в казино «Кроун», что в Мельбурне. Там разыгрывается основной призовой фонд. Под своей фамилией Хромов туда не выезжал. Как мне кажется, он вообще находится на территории России.

— Сколько он выиграл за время участия в турнирах?

— Почти двести тысяч. И это много. Даже очень много. Мало быть хорошим игроком, надо еще уметь обыгрывать программу, которая не дает побеждать за одним столом одному и тому же игроку. Поэтому я был почти уверен, что он работает в команде. Вычислить, с кем он постоянно выходит в онлайн-финалы, было несложно. Так и оказалось: с ним работают полтора или два десятка одних и тех же игроков. Все они из разных городов, но двое или даже трое — из нашего. Все достаточно просто.

— А почему полиция не смогла это установить?

— Думаю, что они и не искали в интернете. То есть не копали так глубоко, хотя это на поверхности. Ну, подумаешь, паренек увлечен компьютерными играми. Так ведь он не в стрелялки, не в «доту», как другие зависимые. Для него это серьезный заработок — он уже профессиональный игрок…

— Егорыч, ты сказал, что трое из нашего города. Удалось установить, кто это?

— Каждый придумывает себе ник. У Хромова, например, — Шурик. А у троих других — Вдова, Леннон и Лютик…

— Не Денис Лютиков случайно? Я же показывала вчера материалы по этому делу.

— Ну да, — кивнул Окунев, — я к этому и веду. Денис — его сокурсник. Но они не созванивались и не обменивались никакой информацией почти четыре месяца, это было еще до того, как Степан Хромов пропал. Похоже, они в неком разладе. Но Лютик — не очень удачливый игрок. Выигрыши случались, но больше он проигрывал.

— Что известно про «Леннона»? Внешность, имя, фамилия…

— Естественно, светловолосый, в круглых очечках. Зависает на рок-музыке. Вернее, на том ее периоде, когда рок только-только начал выделяться из поп-музыки. Среди пристрастий — «Битлз» разумеется, «Роллинг Стоунз», «Бич бойс», «Трокс», «Кинкс»… Я и сам люблю иногда послушать это старье.

— Егорыч, можно конкретнее?

— Так и я о том же. Короче, его также нет. И Вдова пропала. Оба эти игрока семей не имели.

— Кто такая Вдова?

— Зовут Елена Борисовна. Внешне — привлекательная тридцатидевятилетняя женщина. Одно время размещала в соцсетях информацию о себе и фотографии. А потом свои странички удалила. Но я восстановил. Близких подруг у нее нет. Мужа или бойфренда тоже. Вроде как начитанная. Со Степаном Хромовым, Ленноном и Денисом Лютиковым сообщениями не обменивалась. Но есть одно обстоятельство, их объединяющее. Между собой они вроде как незнакомы, однако каждому из этой четверки присылал сообщение некий человек, который предлагал встретиться. Он представлялся профессиональным игроком и обещал обучить нескольким тонкостям, для того чтобы не просто участвовать в крупных турнирах, но иметь шансы на победу. Подписывал свои сообщения «Мистер ИКС». Но я проверил: игрока с таким ником не было. Думаю, интересующие нас люди с ним встретились, потому что очень скоро отошли от активной онлайн-игры. Но теперь Денис вроде как вернулся. В смысле, опять участвует в турнирах, но играет на виртуальные фишки. Однако особого успеха у него нет.

— Ну, вот и зацепка появилась, — подытожила Бережная и посмотрела на довольного такой оценкой Егорыча. — А где твой приятель Елагин?

— За дверью стоит.

— Пусть заходит.

Молодой человек появился в кабинете и сразу сообщил, что у него есть предложение.

Он посмотрел на своего друга, очевидно, они уже обсудили то, что Елагин хотел сейчас предложить Бережной. Егорыч кивнул, и Петр продолжил:

— Я все-таки какой-никакой оперативник. Поэтому предлагаю войти с Лютиковым в контакт, а для этого я зарегистрируюсь на сайте игры. Уплачу взнос участника покер-тура и стану таким же игроком. Потом обменяюсь с Лютиком сообщениями… Там есть возможность общаться онлайн?

— Есть, — кивнул Окунев, — можно общаться, о чем угодно можно говорить, но только не об игре. Нельзя рассказывать, какие у тебя карты на руках или еще что-то в этом роде… Иначе забанят и штраф повесят. Пока не выплатишь штраф, играть не сможешь. Но черная метка все равно останется. Хотя, если хочешь, я сделаю так, что твои сообщения никто не увидит.

— Да я и без них…

— Погодите, — остановила их Бережная, — для того чтобы играть в покер, надо не просто иметь понятие об этой игре и знать правила, но и уметь играть.

— Я умею немного, — признался Петр, — еще в спортинтернате научили. Поначалу там все играли в шашки, в шахматы, а потом кто-то карты принес, и пошло-поехало. Все свободное время, а на сборах вообще часто, и в преферанс, и в тысячу, но особенно в покер. На обеды, на завтраки играли. Выигрывал почти всегда я, но столько мне не съесть было, и я все отдавал обратно. Потом узнал тренер, наказывать не стал, но сказал: «Если ты хоть раз у меня выиграешь, то играй дальше…» Сказал еще, что, если с дзюдо ничего не получится, то я куском хлеба буду обеспечен. Если, конечно, смогу его обыграть.

— Вдвоем в покер играли? — уточнил Егорыч.

— В преферанс, втроем. Как только мы картишки раскинули, нас застукал директор школы. Возмутился, а потом приказал и на него раздать.

— На деньги играли?

— Нет, конечно, — ответил Елагин. — Как они могли с двенадцатилетним пацаном на деньги? Я в случае проигрыша должен был вставать целый месяц за час до подъема и бегать кросс по горкам, которые окружали лагерь. Директор против этого поставил свои часы «Франк Мюллер», а тренер — свой значок «Заслуженный тренер России». Но я все равно бегал по этим горкам, пока не вернул им свой выигрыш — часы и значок… А ты, Егорыч, каким спортом занимался в детстве?

— Еврейским троеборьем: шахматы, компьютер и английский язык, — ответил Окунев. — Плюс физико-математическая школа.

Он посмотрел на Бережную. Вера поняла, что надо отвечать, а то подчиненные уважать не будут.

— Четыре года художественной гимнастикой занималась, но потом начала быстро расти, и пришлось оставить, стала на голову выше всех остальных девочек. Потом еще два года конным спортом, но мне больше нравилось за лошадью ухаживать, чем ездить на ней. Хотя пару раз была в призерах городских соревнований по выездке. А потом, когда следователем стала, пришлось отрабатывать приемы самообороны. Но меня обучали в женском варианте: как уйти от захвата, как противостоять нападающему в ограниченном пространстве — в лифте, например. А еще показали, в какие места бить противника, если убежать нет возможности, как использовать ключ от квартиры, шариковую ручку или туфельку с каблуком-шпилькой.

— Страшное оружие, — согласился Окунев.

— Закончим лирическое отступление и вернемся к основной теме.

Бережная посмотрела на Петра.

— Какие конкретные действия планируешь для того, чтобы вступить в контакт с этим Лютиковым?

— Начну играть в турнире. Егорыч подсадит меня с ним за один стол. А там уж посмотрю, в какой момент отправить ему сообщение. То ли выражу восхищение его умением, то ли пособолезную проигрышу… Потом, на следующий день, когда будем играть рядом, поинтересуюсь, откуда он…

Глава восьмая

Елагин стоял возле стенда с расписанием занятий и выискивал, в какой аудитории сейчас находится группа, где числится Денис Лютиков. Расписание было под стеклом, в котором отражался факультетский коридор, двери кабинетов и кафедр и три студентки, которые с интересом разглядывали его спину. До девчонок было не более пяти шагов, и одна из них очень походила на подругу пропавшего Степана Хромова. По крайней мере, на фотографию его сокурсницы Янины Ставицкой, которая фигурировала в деле Хромова.

Петр обернулся, и почти сразу одна из девушек сделала шаг навстречу.

— Вы кого-нибудь ищете? — поинтересовалась она, приветливо и сладко улыбаясь.

— Приятеля, — ответил Елагин. — Может, знаете — Денис Лютиков?

— Лютиков? — переспросила студентка, искренне удивленная тем, что у ее знакомого могут быть такие приятели. — Знаю, конечно. Только его не было сегодня. А сейчас обед начнется, но потом он придет обязательно, потому что будет лабораторная… Но вы можете пойти пообедать, я покажу, где у нас…

И тут уже включилась Ставицкая.

— Если вы хотите найти Дениса в нашей столовой, то бесполезно. Он обычно обедает в одном кафе неподалеку. Если вы не против, то я могу показать, где это. Я как раз туда собираюсь.

Обе подруги посмотрели на нее с удивлением и даже с некоторым возмущением — судя по всему, они только что все вместе собирались пойти именно в факультетскую столовую.

— Я буду очень благодарен, — ответил Елагин.

Яна подошла, и он приподнял локоть, чтобы она смогла взять его под руку.

— Я ведь тоже собиралась в это кафе, — вспомнила третья девушка.

— Так иди, — посоветовала ей Яна. — Кто же тебе запрещает? Если хочешь, Кувалдина пригласи. Он точно не откажется.

И она указала на низкорослого худенького студента, только что к ним подошедшего.

Тот, услышав свою фамилию, обрадовался.

— Я точно не откажусь. А что надо делать?

— Снять штаны и бегать, — ответила та, что собиралась составить компанию Елагину и Ставицкой.

— Вот что ты за человек! — обиделся сокурсник. — Я к тебе со всей душой, а ты сразу про штаны…

— Артем, — посмотрела на него Яна, — Олеся хочет пирожное с кремом, вот только угостить ее некому.

— Да ну вас, — обиделась студентка и, развернувшись, начала быстро удаляться.

— Ты про пирожное серьезно? — проявил заинтересованность низкорослый студент.

Поинтересовался он негромко, а потом обернулся посмотреть, чтобы убедиться, что девушка ушла не очень далеко.

— Нет, конечно, — так же тихо ответила Ставицкая, — пошутила я насчет пирожного. Она пива хочет. Но ей одной идти в пивной бар — не комильфо. Так что догоняй скорее.

— Эх, — вздохнул студент, — времени маловато.

— Так до перерыва еще семь минут, а потом целый час еще. Она быстро наклюкается, можешь мне поверить. А лабораторной, может, и не будет сегодня.

— Ну, тогда ладно, — обрадовался Кувалдин.

И побежал за студенткой.

— А мы пойдем в кафе, — объявила Яна и посмотрела на третью подругу, словно предупреждая о том, что за ними следовать не стоит.

Как ни странно, но Лютиков сидел в кафе и разговаривал по телефону. Когда Елагин со своей спутницей вошли в помещение, Яна сразу показала:

— А вот и Денис.

Но девушка было явно разочарована присутствием сокурсника.

— Не будем ему мешать, — проворковал Петр и повел Ставицкую к угловому столику.

Однако Лютиков, казалось, вовсе их не заметил.

— Ну, я уже здесь, — говорил он в трубку, — уже пятнадцать минут жду. Только сразу хочу сказать, что всей суммы…

Но тот, с кем он разговаривал, очевидно, уже прервал разговор. Денис откинулся на спинку стула и посмотрел на подошедшего официанта.

— Так ты будешь что-нибудь заказывать? — спросил тот. — Потому что если ты просто так посидеть зашел, то на скамеечке у входа тебе гораздо удобнее будет.

— Кофе принеси, — очнулся наконец Лютиков.

— А что еще, кроме кофе? — не отставал официант.

— Опять Денис на мели, — вздохнула Яна и вернулась к разговору, который они начали по дороге сюда. — Не могу понять, что вас связывает с Лютиковым. Он серая заурядность, а вы такой эффектный молодой человек.

— Ничего не связывает, — негромко ответил Петя, — связывают только узы брака. А он не девочка, если вы успели заметить. Денис — просто знакомый.

— Давай на «ты», — предложила Яна.

— С удовольствием.

К ним подошел официант и начал рассматривать Яну, которую уже, похоже, видел здесь прежде. Он даже хотел поздороваться, но тут же перевел взгляд на Елагина.

— Вы пообедать пришли?

— Гриша, — обратилась к официанту Ставицкая, — ты и на факультете-то вежливостью не отличался, а когда тебя поперли, вообще охамел.

— Жизнь такая, — объяснил официант, — я на этой работе многого насмотрелся, и мой опыт говорит о том, что воспитанные люди всегда самые голодные. Ставицкая, ты Монтеня читала?

— Что читала?

— Не чего, а кого. Мишель Монтень — великий философ. Так вот и я вслед за ним могу повторить, что живу изо дня в день и, честно говоря, живу только для себя.

— Ты что, Гриша, философом решил заделаться?

— Философами не заделываются, а становятся. Когда Сократа спросили, как он стал философом, он ответил: «Вам бы такую жену, как Ксантиппа». Чтоб ты знала, Ставицкая, учиться философии — это учиться умирать. Путь философа — это путь к спокойствию и счастью. Одного философа, который был застигнут в момент любовного акта, спросили, что он делает. «Порождаю человека», — ответил философ очень хладнокровно, нисколько не смутившись и не покраснев, как если бы его застали за посадкой чеснока.

— Сам придумал? — поинтересовалась Яна.

— Монтень придумал. Темный ты человек, Ставицкая. А ведь когда-то мне даже нравилась, если честно. Но ты на Хромова переключилась.

— Хромов? — удивился Елагин, как будто не ожидал услышать эту фамилию. — Степа?

— Ну да, — кивнул официант. — Кто же еще?

В помещение вошли двое крепких парней. Оглядев зал, они направились к столику, за которым сидел в ожидании заказанного кофе Денис Лютиков. Подошли и сели на два свободных стула.

— Откуда ты вообще Степана знаешь? — спросила Яна.

— Просто знаком, — не стал развивать тему Елагин, продолжая наблюдать за вошедшими.

Денис что-то достал из внутреннего кармана и положил на стол. Это были разного достоинства банкноты.

— Вот, — сказал Лютиков, — здесь тридцать ровно. Вместе с теми, что отдал прежде, получается пятьдесят две тысячи. У меня больше нет. И я считаю, что уже достаточно.

— Ты считаешь? — громко произнес один из парней. — А кто ты такой, чтобы считать?! Ты был должен стоху. Обещал вернуть, а теперь решил считать чего-то! Так вот, я не знаю, сколько ты там отдал, но был должен сто, сто и отдашь.

— Но… — попытался возразить Денис.

Парень тут же, не поднимаясь, коротким ударом через стол опрокинул Лютикова на пол вместе со стулом.

— Ну вот, — вздохнул официант, — опять началось.

Елагин встал из-за стола, подошел к лежащему Денису и подал ему руку.

— Привет, — сказал он, помогая тому подняться. — Что вчера так рано из игры вышел? Мы же даже поговорить толком не успели.

Лютиков смотрел на него, не узнавая.

— Елагин, — назвал себя Петр.

— Ты вообще кто? — спросил один из парней, не повышая голоса.

Очевидно, высокий рост Елагина его впечатлил.

— Я друг Дениса, — ответил Петя, — так что верните все деньги, которые он вам дал сегодня и прежде. После чего извинитесь и выметайтесь отсюда.

— Что? — удивился парень и посмотрел на своего приятеля. — Ты слышал? Чтобы кто-то мне смел указывать?! Чтобы какое-то чмо…

Он начал подниматься и тут же упал на спину — Елагин никаких видимых движений не делал, разве что выполнил подсечку.

Сидевшие за столиками немногочисленные посетители, это были в основном студенты, начали подниматься и отходить подальше, понимая, что сейчас может произойти большая драка.

Второй парень вскочил со стула и отступил на шаг.

— Ты покойник, — сказал он.

Его приятель поднялся с пола и встал рядом с ним.

— Хорошо, — кивнул он, — раз у нашего Денисика такие хорошие друзья, мы готовы поговорить с ним серьезно, но не здесь.

И махнул рукой Елагину.

— Пойдем, выйдем. Постоим за углом, кое-что обсудим. Но только ты, сучок, сейчас пожалеешь, что на свет родился.

Елагин кивнул, соглашаясь, и посмотрел на Лютикова.

— Денис, я скоро вернусь. Сколько они у тебя забрали?

— Пятьдесят две тысячи. Но ты не ходи… Я отдам и остальное, только не сейчас.

— Ну, мы это обсудим.

Елагин направился к выходу, возле которого его поджидали парни.

— Петя, — крикнула Ставицкая, — не ходи с ними! Зачем это тебе нужно?

Но Елагин уже переступил через порог и прикрыл за собой стеклянную дверь.

— А ты чего стоишь? — обратилась Яна к официанту. — Давай, вызывай полицию! У вас же кнопка есть.

— Пока они приедут, там уже не будет никого, — ответил официант. — Меня заставят писать всякие объяснительные, а сами начнут пиво пить, за которое не заплатят.

— Девушка! — крикнула из-за стойки немолодая буфетчица. — Не надо только учить нас, что делать. Никто вашего друга не убьет. У нас тут есть камеры видеонаблюдения, и все об этом знают.

— А во дворе у вас тоже камеры?

Буфетчица промолчала, а официант Гриша сказал:

— Ну, начнем с того, что твой друг сам пошел с ними, добровольно. И потом, он вроде крепкий такой.

— Но это же бандиты! — ответила девушка и крикнула Лютикову: — Денис, зачем ты их сюда притащил?!

Бывший сокурсник Яны и Дениса прислушался к происходящему за стеной.

— Вроде тихо, — произнес он и посмотрел на Лютикова.

Денис сидел, не собираясь никуда уходить. Остальные посетители стали расплачиваться, оставляя деньги на столах и собираясь поскорее покинуть кафе.

— Ну вот, Гришаня, — крикнула официантка, — твои друзья нам всю клиентуру распугали!

— Я в полицию звоню, — сказала Ставицкая, доставая из сумочки мобильный телефон.

— Не надо, — попросил ее бывший сокурсник, — вон твой приятель. Живой вроде.

В зал вошел Елагин. Направился к столику, за которым сидел Лютиков, и положил перед ним деньги.

— Вот то, что ты им отдал сегодня и раньше.

— Как? — изумился Денис. — Они тебе сами их отдали?!

— Разумеется. Я же не грабитель. Они отдали и хотели сразу зайти извиниться, но не смогли, потому что вспомнили, что у них какие-то дела. Но сказали, что больше к тебе не подойдут никогда.

Лютиков начал пересчитывать деньги, удивился:

— Но тут больше!

— Разве? — не поверил Елагин. — Значит, времени не было пересчитать, очень спешили, вероятно. Будем думать, что это компенсация за причиненные неудобства. Как вообще тебя угораздило с ними связаться?

— Да они сами вот здесь на прошлой неделе подсели. Мы разговорились. Они пивом угостили, спросили, где я учусь, какого года рождения. Я ответил, что девяносто третьего. Так они не поверили. Один говорит: «Я даже поспорить готов, что ты моложе». Сказал, что на сто тысяч спорит. Ну, я согласился и паспорт показал. Они увидели и сказали, что в паспорте написано, что я не девяносто третьего года, а тысяча девятьсот девяносто третьего, а значит, должен им сто тысяч. Я хотел отговориться, мол, оценил вашу шутку… Но они меня вытащили и…

— Понятно, — кивнул Елагин и посмотрел на Яну. — Мы успеем пообедать?

— Успеем, — ответил за девушку Лютиков, — сегодня я угощаю. А с лабораторной разберемся как-нибудь.

Двери кафе закрыли. Столы сдвинули. В свою компанию позвали официанта Гришу. Елагин пригласил и буфетчицу, которая уже успела выйти во двор за кафе и вернуться.

— Никого нет, — доложила она Петру, — все чистенько вроде.

— А что там должно быть? — удивился Елагин. — Мы же только вышли поговорить. Коснулись в своей беседе философского наследия Монтеня и Макиавелли. Когда я завел разговор о Конфуции, они признались, что с его творчеством знакомы не очень хорошо и поспешили в библиотеку, чтобы восполнить пробел в своем образовании.

— Я же говорил, что философия великая вещь! — обрадовался официант.

— Дурак ты, Гриша, — отреагировала Ставицкая и посмотрела на Петра.

— Тяжело пришлось?

— По мне разве заметно? — удивился Елагин.

— Нет.

— Значит, все хорошо.

Стол накрыли и принесли шампанского. Когда стали разливать его по бокалам, Лютиков произнес:

— Спасибо тебе, Петя. Если бы не ты…

— Давайте выпьем за нашего хорошего нового друга! — провозгласила Ставицкая. — Побольше бы таких!

Все выпили, кроме Елагина, который признался, что не употребляет спиртного совсем.

— Как и Степа, — вспомнил Лютиков.

— Кстати, а где он? — поинтересовался Петр. — Хотел его как-то отыскать, а он на звонки не отвечает.

— Никто не знает, — сказала Яна, — пропал внезапно. Его вообще отчислить могут за прогулы. Он зимнюю сессию досрочно сдал, а потом раз — и нет его.

— Но такого же не бывает! — вполне естественно удивился Елагин.

— Бывает, — вздохнула девушка. — Его и отец искал, потом полиция тоже, но результатов нет. Скоро уже четыре месяца, наверное.

— Так я его видел месяца два назад, — вспомнил официант, — ну, может быть, три. Он с каким-то мужчиной был здесь. В смысле, со знакомым, но тот уже в возрасте, можно сказать даже старый — лет сорок ему или пятьдесят. Но выглядит хорошо. Одет очень прилично и вообще интеллигент как будто. Да-а. Они, кстати, вино пили. Бутылку взяли красного сухого, и тот мужчина сказал, что это вино с его родины.

— А что за вино? — спросил Елагин.

— «Мерло» или «Каберне». А вот с какого завода — сказать не могу.

— Крымское вино из Бахчисарая, — крикнула из-за стойки буфетчица. — Мы красные вина оттуда получаем, а белые из Севастополя — а это тоже в Крыму.

— Мужчина седой был? — негромко поинтересовался Лютиков, наклонившись к официанту. — Волосы у него длинные — почти до плеч?

— Ну, — кивнул Григорий, — костюм был серый и красный галстук. И еще дубленка светлая. Солидный мужчина.

Денис вздохнул.

— Знаешь этого человека? — шепнул ему Елагин.

Денис кивнул и совсем тихо произнес:

— Потом.

Пировали долго и шампанского выпили много. Яна предлагала потанцевать и один раз даже вытащила Петра в центр зала. Но когда ее хотел пригласить Лютиков, она ему отказала.

День тянулся долго, но вечер напал неожиданно. Только когда за окнами стало совсем темно, Ставицкая вдруг вспомнила:

— Я обещала сегодня пораньше быть дома. А теперь, пока доберусь, пока все эти маршрутки…

— Я быстро довезу, — успокоил ее Елагин, — я машину возле факультета оставил. Сейчас подгоню сюда.

Он поспешил к автомобилю, а по пути позвонил Бережной. Доложил, что контакт состоялся, и Лютиков даже признался, что теперь считает его своим самым лучшим другом. Кроме того, бывшая девушка Степана Хромова тоже считает его своим лучшим другом…

— Она наверняка тоже что-то знает, — напомнила Бережная, — по крайней мере, так думает подполковник Евдокимов. А у него чутье профессиональное на подобные вещи.

Когда Лютиков и Ставицкая вышли из кафе, они очень обрадовались, увидев «эвок».

— Это твоя тачка? — удивилась Яна, запрыгивая на переднее сиденье. — Удивительно, что Степа никогда не рассказывал, что у него есть такие приятные знакомые.

— Он вообще не обращал внимания на то, у кого какая машина, — отозвался с заднего дивана Денис. — У его отца денег столько, что…

— А как у нашего друга отношения с Николаем Степановичем складывались? — обратился к нему Петр.

— Да по-разному, — ответил Лютиков, — они, разумеется, не ссорились особо, но…

— Хватит, а? — попросила Яна. — Давайте лучше о чем-нибудь более интересном поговорим. Вот ты, Петя, чем занимаешься?

— Спортом.

— Это понятно, спортом мы все занимаемся. Я тоже на фитнес хожу. А помимо спорта чем?

— Спортом.

— Ты что, не хочешь говорить?

— А ты сама не поняла, что ли? — не выдержал на заднем сиденье Лютиков. — Петя у нас профессиональный боец. Ты что думаешь, он с этими гориллами во дворе и в самом деле о философии говорил?

— Правда? — удивилась девушка.

— Ну, как-то так, — признался Петр. — Просто сначала в любительском дзюдо был. Потом, когда восстановился после травмы, решил пойти в профессионалы по смешанным единоборствам. Целый год готовился, ждал, когда выпустят. Первый бой выиграл легко, но там и соперник был слабоват. А во втором своем поединке поймал неслабого дядечку на удушающий. Он хрипит и не сдается. Я ему говорю: «Что ты делаешь? Ведь уснешь сейчас». А он пытается сопротивляться, хотя шансов нет никаких. Я провожу удушение сзади, но это не значит, что ему кислород перекрываю, я вообще перекрываю кровоток к мозгу, а это пять минут — и финиш… Слава богу, что он раньше отключился. Потом мне объяснили, что он ставку на себя сделал, думал, легко денежку срубит, а получилось, что проиграл и схватку, и деньги. Вот потому и сопротивлялся.

— Жестокий спорт, — произнес Лютиков.

— Как интере-есно! — растягивая слова, промяукала Ставицкая. — Я бы еще таких историй послушала. Петя, поехали к тебе.

— Тебя же дома ждут, — напомнил Денис.

— Не мешай, а! — прикрикнула на него девушка и снова начала растягивать фразы. — Ты меня научишь каким-нибудь приемчикам, Петя?

— Да у меня еще встреча сегодня важная, — ответил Елагин, — вот довезу тебя, потом Дениса. И сразу мчусь на эту встречу. Я уже и так опаздываю, а люди меня ждут серьезные.

Девушка вздохнула и посмотрела в окно.

— Вообще-то мы уже приехали, — произнесла она.

Потом попросила Дениса отвернуться и полезла к Елагину целоваться. Но долгих поцелуев не получилось, потому что Петя напомнил, что опаздывает. Яна вышла из машины. А следом начал выходить и Лютиков.

— Ты разве тоже тут живешь? — удивился Петр.

— Да я на другом конце города. Просто здесь, если через двор, то станция метро совсем рядом.

— Сиди! — остановил его Петр. — Я тебя доставлю, куда скажешь.

Ставицкая постучала по стеклу пальцем и после того, как Елагин помахал ей рукой, послала ему воздушный поцелуй.

Когда машина тронулась, Елагин спросил:

— Так где Степа сейчас?

Лютиков пожал плечами.

— Я честно не знаю.

— Есть какие-нибудь предположения?

— Нет, хотя я сначала подумал, что это… Ну как тебе сказать… Николай Степанович его к своей жене ревновал. Даже запрещал с ней видеться. А Степик мне рассказывал, что они просто дружат. Потом Кристина мне звонила даже и спрашивала, что я думаю… То есть знаю ли, где мой друг находится… Скажи честно, это не она тебя прислала?

— Нет. Слово даю.

— Ну, я все равно ничего не знаю. А Кристина обещала снова позвонить, но после первого звонка почему-то больше не стала меня беспокоить. Может, сама что-то узнала…

— Не узнала. А кто этот седой, с которым Хромова видели в кафе?

— Сан Саныч.

— Чем он занимается?

— Не знаю, наверное, тоже профессиональный игрок…

Денис задумался, размышляя, стоит ли продолжать, и решился.

— То есть он и есть самый настоящий профессиональный игрок. Он даже хотел свою команду собрать, чтобы победить в большом турнире. Сан Саныч говорил, что поодиночке победить нельзя в принципе. Но если за столом окажутся лишь свои, тогда шанс есть. Правда, тогда все равно остается еще одна проблема: как уйти с выигрышем. Но он сказал, что и с этим поможет. Отход и прикрытие он подготовил, осталось набрать команду, в которой будут лишь свои, чтобы кто-то из них выиграл на всех. А потом поделить.

— Неплохой куш получается?

— Да. Сан Саныч сказал, что готовится большой турнир. Очень большой. Но не за границей, а у нас, специально для тех, кто невыездной — чиновники всякие или еще хуже…

— Криминальные лидеры?

— Вроде того. Их соберут, но для вида организуют сначала онлайн-турнир. Потом десятка победителей отправится в казино.

— За границу? У нас вроде как их нет.

— У нас есть специальные игровые зоны. Сан Саныч говорил, что где-то в курортном городе построили небольшую гостиницу с игорным залом, чтобы проводить там подобные турниры постоянно. Там все по классу люкс. И вход в турнир — вернее, в финальную часть — сто тысяч долларов. Потом те, кто проходит дальше, добавляют еще, а кто проиграет, просто уедет. Но там в правилах турнира будет сказано, что игрок, проигравший свой вступительный взнос, сможет не сразу покинуть турнир, а только когда выйдет из-за стола. А за игровым столом, даже если он и проиграется, сможет купить на любую сумму игровых фишек. И таких азартных и очень богатых будет немало.

— Такие турниры у нас уже были прежде?

— По крайней мере, один точно был. Сан Саныч в нем участвовал. И победил, но ничего не получил. У него забрали выигрыш, кинули несколько пачек долларов, сказали, что это компенсация, и посоветовали все забыть.

— Сколько он тогда выиграл?

— Говорит, что девять миллионов долларов. Ему показали все эти пачки, сказали, что там почти центнер веса, и ему все равно не унести, так что пусть возьмет, сколько поместится в карманах. Уместилось двадцать пачек. То есть влезло бы еще, но ему не дали руку протянуть за следующей. Просто ударили по руке, а потом избили так, что он пришел в себя только через час, на обочине какой-то дороги. Но тогда это был первый турнир. А нынешний будет самым большим. И по количеству участников, и по тем суммам, которые привезут с собой участники. — Денис вздохнул. — Сан Саныч так и говорил, что там будут и политики, и финансисты, и уголовные авторитеты. Все, у кого главное слово в жизни — это «азарт». Но он и сам азартный, как я заметил.

— Он начал собирать команду? Ты туда попал?

— Ну да. Меня Степик рекомендовал. Хотя Сан Саныч собирался набирать людей из разных городов, чтобы никто не мог даже подумать, что мы все вместе и типа того, что подготовились специально.

— А как же Леннон, Вдова?

— Ты и про них знаешь? — удивился Лютиков.

— Конечно.

— Вдова, то есть Елена Борисовна… Она местная. А Леннон — он с Урала откуда-то, но перебрался как раз для того, чтобы готовиться со всеми вместе. Другие тоже перебрались и снимали где-то жилье, а Леннон даже квартирку купил на окраине. Сан Саныч ругался, но потом отошел.

— Чем вы занимались?

— Учились. Придумывали всякие знаки, чтобы по движению головы или взгляда в сторону знать, какая карта на руках у партнера. И этих приемчиков у каждого было много. А у других игроков свои примочки. Вот, например, если Елена Борисовна, взяв карты, посмотрела на дилера, то у нее на префлопе, то есть на первой раздаче — пара на десятках. Если то же самое сделает Сема, то у него два валета. Но это только одно совпадение. Да и то, чтобы сбить контролеров с толку. А если на флопе Степик посмотрит на игрока справа от себя, то у него на руках уже старшая из пришедших трех карт. То есть старшая пара. Но вообще, как я сказал, у каждого игрока десятки своих разных комбинаций, чтобы не было повторов и устроители турнира не смогли засечь сговор. И вот мы это все разучивали в основном. Ну, также Сан Саныч рассказывал о тактике, как считать карты, как определять соперника по лицу и движениям — блефует ли он или имеет на руках и в самом деле сильную комбинацию.

— Как у тебя шел процесс?

— Хуже, чем у всех остальных. Кроме того, Сан Саныч устраивал всякие тесты. И даже водил кое-кого из нашей команды в подпольные казино. Но это не казино даже были, а загородные частные дома. Кто-то поставил себе особнячок и устраивает там сбор время от времени. Это ведь не запрещено законом. Там всего один стол стоит, и больше десяти человек не собираются. А ставки бывают крупные. Елена Борисовна однажды почти полсотни тысяч евро принесла. Но это все в общую копилку. Однажды и меня привезли в такой же дом. Там один игрок сразу выбыл, и надо было кого-то на замену. А там уже Леннон сидел. И еще один из наших — Черемуха. Ну, втроем-то мы, конечно, всех очень быстро прокатили, и никто ничего не заметил.

— Много тогда выиграли?

— Почти сто тысяч баксов. Могли бы еще, но Леннон к концу игры уже никакой был. Его местные накачали виски. Потом он дал слово больше никогда не пить. Но если честно, это он с Черемухой и выиграл, а я приехал с десятью тысячами и почти сразу их проиграл, чтобы никто ничего не заподозрил. Какой-то мужик, который всем там заправлял, предложил мне приезжать еще, только посоветовал побольше денег с собой брать, чтобы больше выиграть.

— Сан Саныч принимал участие в игре?

— Крайне редко. Но он ездил только к знакомым, а знал он многих. С некоторыми он даже дружил, по его словам. Если он и садился играть, то выигрывал немного, чаще проигрывал, но тоже какие-нибудь копейки, потому что никто не должен был догадаться, что что-то не так. Нет, он почти всегда проигрывал. Над ним даже некоторые смеялись, говорили, что Сан Саныч теряет форму. А раньше, мол, такой катала был.

— Он был шулером?

— Не знаю точно. Но если бы был, вряд ли нас пускали в эти дома. Но он, кажется, сидел. Я так думаю, потому что видел наколку у него на руке.

— Где и какая?

— На запястье: три карты, пробитые стрелой.

— Тюремная, — подтвердил Елагин. — Если красиво сделанная, то это не нахалка, то есть не насильственно нанесенная. Скорее всего, Сан Санычу посоветовали ее нанести, чтобы с ним не садились играть, зная, что он или карточный шулер, или очень везучий человек. Если на запястье, то в обычной жизни он скрывает ее под браслетом наручных часов. Но играя с достойными людьми, он должен сделать так, чтобы эту наколку все видели.

— Так и есть. Браслет у него был широкий, возможно, даже золотой. Как-то мы сели в одном таком доме за стол, он часы снял, а там как раз тату. Три туза: пиковый, бубновый и туз треф.

Они ехали через центр города, сверкающий огнями рекламы, Денис смотрел в окно, и Елагин больше ничего не спрашивал. Потом вдруг обернулся и произнес:

— Когда-то здесь через дом были казино или просто залы игровых автоматов, говорят, они никогда не пустовали. Люди последнее проигрывали в надежде разбогатеть быстро и навсегда.

— Брат моего отца таким образом потерял все, — вздохнул Лютиков, — жена от него ушла. Он все, что мог, продал, занимал, пока давали, потом… Ну, короче, он тоже исчез, как и Степка.

— Давай вернемся к вашей команде. Значит, в ней были: Хромов, ты, Леннон, Вдова, Черемуха… Пятеро уже.

— Еще была Блондинка. Звали ее Лида, и на самом деле она была шатенка, но красилась, чтобы за глупенькую сойти. Каждый должен был соответствовать своему имиджу и своей роли в команде. Хромов был Шуриком и должен был изображать наивного студента. А Лютик, то есть я, — с голубизной, уж извините. Должен был одеваться во все яркое, обтягивающее, и с соответствующей прической. Пришлось даже серьгу в ухо вставить, но я вынул ее теперь. Вдова должна быть циничной, блондинка — дурой. Черемуха — малообразованным деревенским здоровяком. Леннон — меломаном и англоманом. Еще был Кореец, он же Ким Чен Ир или Брюс Ли. Звали его Вася, а фамилия Сон. Он и в самом деле был корейцем из Ташкента. Еще был начфин… То есть человек, изображающий коррупционера и казнокрада. Звали его Павел Лаврентьевич, и он был очень веселый человек. Если уж начинал смеяться, то не остановить было. Но был и в самом деле очень похож на чиновника. Важный такой, только смешливый. Еще был Зэк — реально сидевший приятель Сан Саныча. Он был молчаливый и страшный.

— То есть девять человек? А ведь за столом при игре в техасский холдем сидят десять человек — это максимальное количество. Получается, что десятым должен был стать сам Сан Саныч? То есть если вы все вместе выходите в финал, то выигрыш вашей команде гарантирован?

— Во-первых, Сан Саныч говорил, что вдесятером не пробьемся. Дай бог, чтобы половина из наших добралась до финала. А сам он не собирался играть. То есть он хотел бы, но его не пропустили бы. Хотя…

Денис задумался.

— А десятый был, точно был, — вспомнил он, — только мы его не видели. Сан Саныч сказал, что нам его знать необязательно, главное, чтобы он знал нас и все наши приемчики. Там при наших тренировках стояла веб-камера. Почти наверняка, что кто-то просматривал наши встречи и все внимательно изучал и запоминал.

— Каким должен был быть взнос участника в том турнире, к которому вы готовились?

— Так он еще не начинался. А вообще для входа в финал нужно сто тысяч долларов.

— Огромная сумма! Но откуда каждый из вашей компании взял бы столько денег?

— А почти у всех она была, — признался Денис. — Кроме меня. Я как раз был самое слабое звено во всей их игре. Поэтому мы и заезжали в те подпольные казино, чтобы общий фонд увеличить. Сан Саныч сказал, что сто тысяч — это только вход, а реально каждому потребуется вдвое, а то и втрое больше. Но он сказал, что у него найдутся необходимые средства. Хотя мне лично кажется, что он не о своих деньгах говорил, и спонсор у него был, это точно. Степа тоже так считал.

— Со всеми остальными членами команды вы встречались помимо занятий по подготовке?

— Нет, — покачал головой Денис, — Сан Саныч запретил встречаться, обмениваться номерами телефонов, узнавать настоящие имена. Так что я точно не знаю, настоящие ли имена — Елена Борисовна или Василий Сон, Павел Лаврентьевич или Сан Саныч. Я знал только Степу. Иногда мне казалось, что кто-то знал кого-то больше остальных, но лично я не вдавался в детали и вопросов не задавал.

— Ты поэтому не рассказал об этом полиции?

— И поэтому тоже. Но главная причина — это потому что Сан Саныч задумал с командой опасное дело. Я сразу испугался и позже боялся, а потом вышел из общего дела. Сказал, что у меня не получится. Но все и так это поняли. Никто мне не угрожал, никто не давил, не требовал денег… Я принял свое решение и остался здесь, а они пошли дальше. Если бы полицейские стали их искать, вся затея провалилась бы, и неизвестно, чем бы закончилась, узнай об этом организаторы турнира…

— Которых ты тоже не знаешь…

Лютиков покачал головой.

— Откуда?

— Почему, как ты думаешь, пропали Степан и вся остальная команда?

— Поехали куда-нибудь готовиться, уже без меня. Мне кажется, что после моего ухода Степан тоже хотел уйти, у него ведь другая цель в жизни. Он на нашем курсе самый способный. Ушел бы, как и я, но его, вероятно, отговорил Сан Саныч. А он умеет убеждать.

— С тобой это не получилось.

— Видимо, мой страх оказался сильнее его убедительности.

— А связь вы все поддерживали только через Сан Саныча?

— Только через него. Конечно, я мог что-то узнавать от Степана, но он знал не больше моего — все новости приходили ко всем одновременно. — Денис посмотрел за окно автомобиля и произнес: — Подъезжаем уже. На следующем светофоре направо и в карман. Потом въезд во двор, и второй дом мой. Но лучше не подъезжать. Мало ли, родители увидят.

Через пару минут машина въехала во двор и остановилась.

— Спасибо за помощь. Сегодня ты меня спас, — сказал Лютиков, перед тем как выйти.

— Погоди, — остановил его Петр, — ты сказал, что ездили по каким-то самодеятельным игорным домам. Как-то ты проиграл, а выигрывать удавалось?

— Случалось и такое. Но я все отдавал в общую копилку, что-то нам возвращал Сан Саныч. Я, например, приобрел себе новый компьютер, приоделся немного, но большую часть отдал родителям. Они ведь волновались, когда я пропадал где-то и отключал телефон. Врал им, что у меня есть девушка. Мама даже радовалась, а потом поняла, что вру. И еще… — Лютиков замялся. — Ты только не подумай неправильно, — волнуясь, пробормотал он, — но Яна Ставицкая…

— Я понял, обещаю, что у меня ничего с ней не будет. Я же вижу, что она тебе нравится.

— Нет, — затряс головой Денис, — не в этом дело… Хотя нравится, в самом деле. Она и Степану нравилась, и у них что-то было, но потом Степик узнал, что Яна ездила с его отцом в Испанию.

— Как так?

— Очень просто. Она выложила на своей страничке фотки. Те же самые виды, те же самые места, что и на снимках его отца. Они ведь там только друг друга не снимали, хотя Степан, вероятно, не все еще видел. Но он ее все равно спросил, с кем она развлекалась. Она поначалу возмутилась и даже сказала, что только сумасшедший может ее в этом подозревать… Нехорошо быть таким ревнивым идиотом. И все в таком же духе. А потом ей надоело кривляться, и она призналась, что очень хорошо провела время. Но она призналась в этом перед самым его исчезновением. Я даже подумал, что они с отцом из-за этого отношения решили выяснить… То есть Степик что-то сказал отцу. А Николай Степанович очень вспыльчивый и несдержанный человек. Но теперь я думаю, что Степан на турнир решил уехать… Я вот снова в игру вошел, чтобы его там засечь.

— Только за этим?

Лютиков задумался, посмотрел в окно на свой дом.

— Не знаю, но это дело засасывает, — ответил он. — С реальными людьми играешь и на реальные деньги. Это ведь не стрелялки какие-то, не «Дота», от которой у детей мозги съезжают. Я видел таких двадцатилетних, говорить с ними не о чем — они все там, в нарисованной реальности… Да и уровень развития у них остановился в тот самый момент, когда они втянулись в эти стрелялки. Кто-то в двенадцать лет завис перед монитором, кто-то в семь. Все они верят, что чемпионаты мира по видеоиграм проходят на самом деле, что они там победят, и им выдадут огромный чек на миллионы, страна начнет ими гордиться, а родили плакать, осознавая, как были когда-то не правы, и за все просить прощения. В принципе я согласен, конечно, что сетевой покер тоже как-то…

— Как-то так, — согласился Елагин. — Только у меня к тебе просьба. Давай зарегистрируемся на сайте нового турнира — того самого, к которому готовилась ваша команда. Наверняка Степан и другие твои приятели будут там.

Денис молчал, раздумывая.

— Или ты уже там? — догадался Петр. — Давай-ка, рассказывай. Что ты знаешь об этом турнире? Где он будет проходить?

Лютиков выдохнул и кивнул.

— Зарегистрировался, — признался он, — последние деньги на это дело отправил. А так бы отдал сегодня этим уродам. Вход на турнир стоит тысячу баксов, и уже зарегистрировались более двух тысяч человек. Запишутся и другие, время еще есть. А сам турнир будет идти неделю. Победители — десять человек — отправятся в казино «Нирвана», это в «Азов-сити», где можно официально играть в рулетку и в покер.

Глава девятая

Вечером, задержавшись в офисе, Бережная дожидалась возвращения Елагина, а лучшая подруга Заморина продолжала ее терроризировать. Как оказалось, Инка порылась в вещах беглого ухажера и обнаружила старый телефон. Аппарат, разумеется, был не старый, просто она сама подарила Владику более современный, а этот он спрятал в чемодане, который купила для него опять же Заморина. Прежде чем обнаружить аппарат, Инна отыскала много чего интересного: контрацептивы, которыми ее возлюбленный никогда не пользовался, фишки из казино, которых уже давным-давно не было в природе. Пару колод игральных карт, карты были дорогие — австрийские, атласные. Выпущены они были лет сорок назад на фабрике «Платник» и назывались «Грейт Раша».

— Ты даже не догадываешься, — делилась новостью подруга, — это коллекционные карты, такие в наших магазинах не купить!

— И что с того?

— Подожди, это не все. Еще была записная книжка с номерами телефонов. Но там только телефоны и адреса, и все какие-то странные. Зеленогорск, например, или Всеволожск. Сейчас посмотрю. Погоди, я сбегаю за книжкой…

— Не надо! — кричала Вера, но ее крик подругу не остановил.

Заморина минуту молчала, а потом без всякого вступления начала перечислять названия ближайших городков и поселков, которых набралось около двух десятков.

— Я думаю, это шифр, — шепнула Инна. — Ты ведь не будешь возражать?

— Мне кажется, это адреса подпольных борделей, которые посещал по ночам твой Владик, а ты его еще в наш дом приводила.

— Бордели? — изумилась Заморина. — Я уверена, что он на такое не способен.

— А то, что его подозревают в убийстве сожительницы, в мошенничестве, это как — на такое он способен? А то, что он ранил двух сотрудников полиции, пытавшихся его задержать, — на это он способен?! Это для тебя нормально, а в посещение твоим любовником борделей тебе верить не хочется!

Было слышно, как подруга горестно вздохнула, после чего произнесла совсем тихо:

— Зачем ему бордели? Ведь у него была я.

И начала всхлипывать в трубку.

Но это было только начало пытки.

Потом Инна позвонила снова и сообщила, что набрала номер телефона с указанием, что это находится где-то в Юкках. И когда спросили, что ее интересует, попросила позвать Владислава. На что ей очень мягко ответили, что никакого Владислава здесь нет и никогда не было. А если она еще будет беспокоить уважаемых людей, отдыхающих в своем частном доме, то ее ждут большие неприятности.

— Что ты хочешь? — спросила Бережная.

— Кто? Я? Да я ничего не хочу, просто сообщаю тебе, что не все так просто. Ты не можешь мне помочь разузнать, как там все на самом деле?

— Ты же сняла заказ.

— Я? Ну, допустим, отменила заказ. Но теперь снова хочу заключить договор на расследование. А вдруг этот гад задумал меня извести, как ту свою сожительницу, хотя мне с трудом верится, что он на такое способен? Но все равно я сейчас дома как на иголках, вдруг он сюда вернется… А ведь в доме есть ценности… Драгоценности, деньги. Короче, мне нужна физическая охрана. Ты можешь прямо сейчас прислать какого-нибудь парня поздоровей? Нет, лучше двух, на всякий случай. И обязательно вооруженных. А завтра я подскочу в твой офис, подпишу какие нужно бумаги и переведу деньги, чтобы ты не волновалась.

— Я-то спокойна… Но давай все-таки отложим до завтра. У меня все люди на заданиях. У тебя же дом под охраной, квартира на сигнализации, замки надежные.

— В нашей жизни нет ничего надежного, — настаивала подруга. — Я, конечно, могла бы попросить своего водителя. Он вроде накачанный, но до меня дошли слухи о его ориентации. Я, впрочем, догадывалась об этом раньше, потому что он ко мне никакого интереса не проявляет. И вообще, он такой манерный… Ты подумай быстренько, а я тебе перезвоню.

Наконец это уже надоело, и Вера решила перестать отвечать на ее звонки. Она сидела и ждала вестей от Елагина. Но он не пытался с ней связаться, однако к девяти вечера вернулся в офис без звонка. Вошел в ее кабинет и сразу объявил, что Степан Хромов, скорее всего, жив, пытается стать профессиональным игроком в покер, хотя по существу уже им является, и теперь вместе с группой товарищей рассчитывает сорвать большой куш в полулегальном турнире по покеру. Отцу о своих планах на жизнь ничего не говорил, потому что взаимного доверия между ним и Хромовым-старшим нет. Отец ревнует его к своей молодой жене, и, по непроверенной информации, соблазнил девушку Степана, съездил с ней в Испанию, после чего потерял к ней всякий интерес.

— Я нечто подобное предполагала, — сказала Бережная. — Думала даже, что отец считает, будто сын покончил с собой, и хочет только одного: чтобы мы это подтвердили.

— Зачем? — удивился Петр. — Через год сын будет признан без вести пропавшим, а через пять, согласно статье сорок пятой Гражданского кодекса, умершим. Может, старший Хромов наверняка знает, что сын мертв? Хотя это вряд ли. Скорее всего, он просто волнуется.

— Я завтра его успокою, — пообещала Вера. — Сообщу, что Степан жив, неплохо себя чувствует и хочет участвовать в покерном турнире. Потому и сбежал, зная, что отец не даст своего согласия. Хромов, разумеется, потребует от меня подтверждений. Что мы ему предъявим?

— Представим ему Лютикова, который подтвердит, что Степа готовился, совершенствовал свое мастерство. А я, со своей стороны, постараюсь отыскать его сына через онлайн-турниры. Окунев мне поможет. А от Егорыча еще никто не уходил.

— Он дома?

— Кто? Егорыч? Можно сказать и так. Для него дом родной — это Всемирная сеть. А где спать, ему безразлично. В его кабинете есть диванчик, он притащил сюда спальный мешок, но не думаю, что будет сегодня спать. Мы с ним вместе сегодня поработаем.

Вера возвращалась домой, размышляя о том, что происходит с ней и вокруг нее, обо всех новых делах сразу и о Замориной, которая после внезапно привалившего богатства совсем поглупела, но осталась такой же открытой, приветливой и добросердечной, только неудачи начали сыпаться на ее голову с еще большей скоростью. Вера думала о том, что ей повезло с работой, с новыми сотрудниками и с коллективом вообще. Она отвлекала себя всеми этими мыслями, чтобы случайно не зацепиться воспоминанием о муже. Но это не получалось, потому что он постоянно был в ее сердце. И оттого ей было не только одиноко, но и тоскливо. Счастливы те, кто, занимаясь любимой работой, сохраняет душевное спокойствие, не отвлекаясь на бытовые неурядицы и несправедливости жизни, кто не ощущает одиночества, потому что есть нечто большее, чем твое собственное бытие, твое собственное пространство, когда есть цель и есть мечта.

Елагин внес вступительный взнос и, когда пришло подтверждение перевода денег на счет турнира, сразу включился в игру. Прошел по виртуальным столам, где были свободные места, но ни Степана Хромова, ни других членов его команды не обнаружил. Вполне возможно, что они теперь скрываются под другими именами. А потому Елагин решил понаблюдать за удачливыми игроками, которые находились теперь в числе лидеров. Он выбрал стол, за которым уже играл Денис Лютиков. Оказался рядом с ним и поздоровался. «Привет, это Петя Елагин». Поздоровался, конечно, со всеми игроками, но отозвался один Лютиков: «Чего так долго?» — «К семинару готовился», — ответил Петр, давая понять остальным, что он студент.

На первом префлопе ему пришла пара девяток, на флопе — пара десяток, на торне пришел ненужный ему туз, а на ривере выпала еще одна девятка. Поскольку покер был безлимитный, то Елагин поставил сразу все купленные им фишки. Один из игроков, назвавшийся «Генералом Чернотой», ответил, причем обозвал Петра «Азартным Парамошей».

— Все нормально, — сказал сидящий за соседним столом перед своим компьютером Егорыч, — у него тройка на тузах, я проверил. Этот Чернота уже уверен, что выиграл.

Шоудаун показало, что победил фулхауз Петра, и Генерал Чернота признал поражение, отписавшись: «Тебе повезло, студент».

Конечно, когда при первой раздаче тебе приходит пара тузов, уже начинаешь верить в собственную победу, ведь тройка на тузах — не такая уж слабая комбинация. В следующей партии Елагин сбросил карты, не дожидаясь флопа. Тройка и валет — не те карты, с которыми стоит бороться дальше. Зато повезло уже Лютикову, он победил с двумя слабыми парами.

— Все! — сказал Егорыч. — Теперь нас не победит никто. Теперь я вижу карты каждого и то, что приходит при каждой раздаче.

— Нас на этом не поймают? — спросил Петр.

— Ни за что!

И потом Елагин уже не проигрывал. Поначалу с ним пытался бороться Генерал Чернота, который блефовал, но это лишь ускорило его падение. Когда стало ясно, что Чернота вылетает из игры, Лютик разместил для всеобщего обозрения сообщение: «Ну и кто здесь генерал?»

Но не везло и самому Денису. Елагин даже посоветовал ему быть внимательнее и не бороться с ним. И тут же получил предупреждение от организаторов турнира с напоминанием, что советы другим игрокам запрещены, и при повторном нарушении игрок Петя Елагин будет оштрафован, а в случае еще одного подобного «совета» — исключен из числа участников.

Очень скоро у Лютикова почти не осталось фишек, и он со всеми попрощался. Петя ответил ему, что тоже заканчивает.

— Денис в самом деле вышел из игры, — подтвердил Окунев, — а тебе лучше сменить стол — за этим почти никого не осталось, а у тех, кто сидит, практически нет фишек. Кстати, тебя уже проверяют по социальным сетям. Когда же узнают, что ты известный спортсмен, поймут, что ты не шулер и не хакер, взламывающий сайт турнира… Кстати, рекомендую перейти за семнадцатый стол — там пара свободных мест и двое на сей момент лидеров. Может, это ребята из тех, кого мы разыскиваем.

На семнадцатом столе Петр провел еще около часа, почти полностью разорив находящихся там игроков. Оба лидера поначалу не восприняли его всерьез, пытались рисковать и проигрывали. После чего стали играть осторожно, а потом оба ушли. Причем исчезли одновременно, словно по команде. Елагин перешел на следующий стол, но игроков с каждой минутой становилось все меньше и меньше.

— Спать уходят, — догадался Окунев, — уже три ночи. Можно, конечно, подождать, когда начнет активно подтягиваться Дальний Восток, но лучше не дразнить гусей — ты уже больше двадцати тысяч выиграл.

— Для начала сойдет, — согласился Петр, — но нам надо не только оказаться в числе победителей, но и заработать на финальный турнир в «Азов-сити». А там, по словам Лютикова, нам потребуется в десять раз больше. Сто тысяч на участие и столько же на борьбу, как минимум.

Елагин вышел из игры. Они еще посидели немного с Егорычем, попили чайку и поболтали. Затем Окунев полез в свой спальный мешок, а Петр отправился в комнату отдыха, где стоял широкий диван, имелись одеяла и подушки. Он лег, закрыл глаза, и сразу перед мысленным взором появились карты, которые складывались в различные покерные комбинации. Пытаясь отвлечься, он начал вспоминать минувший день, короткую драку во дворе кафе, накрытый стол, Яну Ставицкую, которая с пассажирского кресла пыталась двумя руками обхватить его шею, вспомнил ее полные губы с запахом шампанского и табака…

И незаметно для себя уснул. Откуда-то издалека долетел вопль: «Не бей, брат! Мы просто приколоться хотели — лоха развести!»

Глава десятая

Хромов-старший приехал сам. Бережная еще только подумала, как сообщить ему о том, что ее сотрудник, занимающийся поисками сына, считает, что Степан жив, и этому есть косвенные подтверждения и свидетельства близкого друга пропавшего парня о его планах на ближайшее время… А Николай Степанович позвонил и сказал, что заскочит, потому что проезжает мимо. Конечно, он не проезжал мимо случайно, просто решил нагрянуть внезапно, чтобы посмотреть, как Вера будет расписываться в собственной беспомощности.

— Что нового? — спросил он, едва зайдя в кабинет.

Он делал так всегда: заходил и произносил именно эти слова, не здороваясь и как будто не собираясь приветствовать Бережную, тем самым демонстрируя ей, что он хозяин жизни, а она просто обслуживающий персонал, который ему должен. Должен лишь потому, что он платит. И неважно даже, платит он за работу или просто дает деньги, жертвуя их на ненужную ему благотворительность.

— Добрый день, Николай Степанович, — поприветствовала его Вера.

— А вы в этом уверены? — ответил Хромов. — Вы в самом деле думаете, что день добрый? Погода за окном мерзкая, курс рубля упал, цена барреля нефти тоже ниже плинтуса, праздников никаких в обозримом будущем не предвидится, а работать все равно никто не хочет…

— Мои сотрудники работают.

— Вы уверены? — усмехнулся Хромов. — А где результат?

— Будут результаты. А пока могу сообщить только, что ваш сын жив. Просто он однажды решил, что вы его не понимаете, и то, чем он собирается заниматься и даже начал заниматься, вам не понравится.

— Вы это о чем?

— Степа решил стать профессиональным игроком в покер и за последние пару лет…

— Что?! — не дал договорить Николай Степанович. — Вы думайте, прежде чем сказать! Чтобы мой сын стал каталой!

— Каталой он не стал и не станет, я уверена. Он не собирается мотаться по поездам, выискивая стремящихся к югу отпускников, оттрубивших полугодовую вахту на буровых. Он хочет участвовать в покер-турах. Могу сказать, что за последние два с небольшим года он выиграл около двухсот тысяч долларов. В нашем городе никто столько не выигрывал, и вполне возможно, что в настоящее время он лучший в городе игрок.

— Чушь! — не поверил Хромов. — Столько выиграть невозможно.

— И тем не менее. Очень скоро начнется крупный турнир с уникальным по сумме призовым фондом. Ваш сын надеется принять в нем участие. Скорее всего, он станет участником. И основания надеяться на успех у него есть.

— Чушь! Не верю! Зачем ему все это?

— Вероятно, в первую очередь, чтобы избавиться от зависимости, в которой он находится. Финансовой, моральной… В конце концов, ваше право возить девочек в Испанию, и то, что вы прихватили его подружку, и в самом деле унизительно для взрослого парня…

— Да какой он взрослый! Признаюсь, я специально взял именно эту соплячку. Не буду я ему постоянно долбить в голову, что, если хочешь иметь дело со шлюхами, то лучше обратиться к профессионалкам. Ему что говори, что не говори — он все равно слушать не будет. А потому я стал действовать через наглядный пример. Слетал к морю с этой малолетней козой и сам сделал так, чтобы Степка сразу понял: надо тщательно выбирать круг общения.

— А если он был лишен этого выбора, потому что они учатся в одной группе, и он счел ее самой достойной?.. Но мы не об этом. Я хочу сказать…

Но Хромов опять не дал ей договорить.

— Я вас понял. Я не считаю, что вы справились с поставленной задачей. Вот когда вы мне назовете адрес дома, в котором он находится, тогда я и выплачу вам всю прописанную в нашем договоре сумму плюс премиальные, как и обещал. Я всегда держу слово.

Бережная кивнула. В конце концов, она обещала именно это.

Хромов поднялся с кресла.

— Только один вопрос, — остановила его Вера. — Вы знали, что ваш сын играет в карты?

— Нет, но то, что он умеет играть, знал. Я сам его учил. Не учил даже, а брал за стол, когда он еще совсем маленьким был. Сажал на колени. Бывшая жена была против, но не спорила по этому вопросу. А потом я заметил, что он внимательно следит и считает карты, и вскоре выяснилось, считает так, что опытный игрок позавидует. Ему лет шесть было, когда он первый раз подсказал. У меня на руках две пары, одна на тузах. Догадываюсь, что у соперника как минимум сет, то есть три карты одного значения, а может, и фулхауз с двумя королями. Думаю, что делать — спасти меня может только туз. И вдруг Степка мне тихо говорит: «На ривере будет туз пик».

Все, кто был в комнате, услышали и заржали, а я взял и поднял ставку, хотя в банке уже и без того тысяч двадцать зеленых было. Думаю: «Проиграю, да и бог с ним, — больше в жизни терять приходилось». Туз и пришел. Все припухли, разумеется. Кто-то даже сказал: «Сдай своего пацана на недельку в аренду». Поржали, конечно, но больше я его с собой не брал. Пусть лучше в школе учится, хотя в школе у него и так все нормально было, особенно с математикой — он в уме быстрее всякого калькулятора считал.

— А когда он на физический факультет поступил, чем предполагал впоследствии заниматься?

— Прикладной физикой. Но я в его дела не влезал.

— Но девочку его все-таки…

— Что вы ко мне с ней привязались?! Кому я хуже сделал? Она довольная осталась, мне, если честно, по барабану — дешевле обошлось, чем профессионалок брать. А Степка только умнее стал, я надеюсь. А вот по поводу турниров этих ему надо было со мной советоваться. Я бы сказал, что все это разводка… Но вы мне сказали, и я услышал. Теперь, конечно, и сам смогу его найти. Но и вам не буду мешать, если вы даете гарантию, что вытащите его с этого блудняка.

— Мои люди постараются.

— Значит, придется заниматься самому. Наводку дадите?

— Без вопросов. Только если вы все без шума сделаете.

— Как получится. Но шуметь и так не в моих интересах.

— Среди ваших знакомых есть кто-то с наколкой на запястье — три карты, пронзенные стрелой?

— Встречал подобных. Но такие долго не живут. А нормальный человек карты сам себе выкалывать не будет. Кто в этих наколках сейчас понимает? Шулер — не шулер, а люди могут подумать, что опущенный.

— У опущенных тату на спине. И карты должны быть с чертом. А у этого человека на запястье и цветная.

— Все это вы знаете? — удивился Хромов. — А как этого вашего знакомого зовут?

— Сан Саныч.

Николай Степанович задумался. И покачал головой.

— Не знаю такого, но назваться можно кем угодно. И наколку сейчас можно любую приклеить. А с этим… как вы сказали — Сан Санычем — я незнаком.

Он бросил быстрый взгляд на Бережную, и она не поверила в искренность его слов.

Вера не думала, что все так закрутится. Обычное вроде дело: пропал студент, едва вышедший из подросткового возраста. Паренек, который не мог найти общий язык с деспотом-отцом, убежал из дома, как убегают многие дети, которые потом прячутся на чердаке, трясясь от страха и от злобной радости, представляя, как рыдают сейчас не понимающие его душу родители, как они умоляют Бога вернуть им ребенка, представляя самое страшное, и обещают друг другу измениться, если он вдруг вернется невредимым. Родители не будут больше ничего требовать от него, будут давать столько карманных денег, сколько он потребует, купят новый игровой компьютер и не станут ходить в школу на родительские собрания… Но здесь уже не мальчик — серьезный, спокойный и увлеченный. Правда, чем он увлечен больше — мечтой о прикладной физике или о победе в покер-туре — еще неизвестно.

Вера рассматривала фотографии Степы на его страничке. На всех он был серьезен. Очевидно, так же серьезно он относился и к покеру. Елагин же, решивший принять участие в игре, воспринимал ее как какую-то шутку. Он постоянно смеялся, радуясь своим выигрышам и неожиданно слабой игрой соперников. Конечно, он находился с ними в неравных условиях — его выигрыш во многом обеспечивал Окунев. И целью обоих, и его, и Егорыча, да и самой Веры, являлась не конечная победа, а попадание на финальную часть покер-тура, где наверняка окажется и младший Хромов. Но пока ни Степана, ни других членов его команды выявить среди участников не удавалось. Зато выигрыш Елагина за двое суток превысил пятьдесят тысяч долларов. Петр был безоговорочным лидером турнира, обгонял ближайших преследователей с большим отрывом и, когда появлялся за виртуальным столом, другие участники почти сразу его покидали. Егорыч уверял, что вычислить не совсем честную игру Елагина невозможно. Несколько игроков уже пытались взломать программу, но были отчислены. Еще большее количество было вынуждено покинуть турнир за другое мошенничество — они пробовали обмениваться информацией. Вступительный взнос и весь выигрыш выбывших участников перешел в призовой фонд.

На третий день турнира Петр сообщил, что команда Сан Саныча почти полностью в сборе, но у них теперь другие имена. И Сан Саныч, по всей видимости, тоже в турнире. За столом они обычно присутствуют по двое-трое, потом кто-то покидает игру, и на его место тут же приходит другой член команды. Они обычно и побеждают. За второй день турнира почти все приблизились к группе лидеров, но не форсируют события, уверенные в конечном успехе. Окунев не сомневался, что все они видят друг друга, пользуются скайпом и почти наверняка, как он предположил, совершенствуют свои навыки в передаче информации без слов. Помимо всего прочего, Елагин встречался с Лютиковым, и тот раскрывал тайные знаки, на случай, если новому другу придется столкнуться со старыми друзьями вживую за игровым столом.

Инна Заморина, получившая, как и просила, физическую защиту, осталась недовольна. То есть сначала, увидев своего бодигарда, она восхитилась его мощью, а потом начались претензии.

— Я с ним нигде не могу появиться, — жаловалась подруга по телефону. — В клуб входим, так все мужчины стараются в мою сторону не смотреть, им страшно даже случайно обернуться. Спины мне показывают. Не с твоим же Ваней мне танцевать, когда он почти половину танцпола занимает. Меня, конечно, все устраивает, но можно то же самое, но другого размера — чуть поменьше?

— Ты не в секс-шопе, — напомнила ей Бережная. — И потом, со своими обязанностями он справляется. Или ты еще на что-то рассчитывала?

— Как ты могла такое подумать?! — возмутилась Инна и вздохнула.

— Владика забыть не можешь?

— Ну как тебе сказать? Не могу, хотя он и оказался Зозулей. Или как его там?

— Что в нем такого особенного? — удивилась Бережная. — Слова какие-то особенные говорил?

— Нет, он больше молчал. Но как-то так по-мужски молчал.

— Дурочка ты, Инка. Читала бы лучше книжки, стихи какие-нибудь…

— Зачем? — испугалась подруга.

— Не знаю, — призналась Бережная, — я вот читаю. Память, может, поэтому и хорошая. Помню, например, такие строчки Евтушенко:

Вот придет он пьяный ночью, рычит, неужто я ему навек? и грубо повернет и — молча, молча, как будто вовсе я не человек…

— Это ты к чему? — не поняла Заморина. — К тому, что он про любовь мне не говорил? Так мне, может, и не надо вовсе, когда и без слов понятно: он подлец. А я дура.

И университетская подруга заплакала.

Глава одиннадцатая

Петя не предупредил Бережную, что должен встретиться с Яной Ставицкой. При знакомстве, которое, как ему казалось, долго не продлится, он оставил ей номер своего телефона, не рассчитывая, что она позвонит, а если и позвонит, то он отговорится, потому что она ничего не знает про Степана. Однако Яна позвонила на следующее утро и сказала, что хочет поговорить именно о Степе Хромове. И только для этого собирается встретиться. Якобы накануне она хотела сообщить ему нечто важное, но вокруг были посторонние и она не решилась.

— То есть Лютиков и Гриша, которых ты знаешь два года, тебе чужие, а я, которого ты видела всего полчаса, — уже близкий друг? — удивился Елагин.

— Ну, не полчаса, а гораздо больше, — уточнила девушка, — но ты с первого взгляда внушаешь доверие, а у меня есть что сказать про Степу. Если, конечно, ты и в самом деле его друг.

Петр заверил, что он теперь единственный друг Хромова, и договорился о встрече. Яна, естественно, попросила, чтобы он встретил ее у метро и подвез к факультету.

— Там три минуты пешком, — удивился Елагин.

— Так я тебе в машине все и расскажу.

Понятно было, что она хочет, чтобы ее подвезли к главному входу на дорогом автомобиле, и чтобы красивый молодой человек вышел из-за руля и открыл дверь, помогая ей выбраться из салона. Он должен оказать ей этот знак внимания. Как делают красавцы в западных фильмах. Вернее, делали когда-то, потому что в нынешних блокбастерах красавцы и красавицы сначала лупят друг друга по лицу и по другим частям тела с одинаковой силой и с одинаковой злобой, а потом занимаются любовью, позабыв о синяках и ссадинах.

У метро припарковаться было негде, а потому Елагин намеренно опоздал на четверть часа, предполагая, что и Яна, как все девушки, не отличается пунктуальностью. Но она стояла, почти прижавшись к стене старого здания, крутила головой, высматривая его машину. Стояла под старинными, висящими на уровне третьего этажа часами, на ступеньках какого-то крохотного магазинчика, пытаясь укрыться от мелкого весеннего дождика, больше похожего на капающий с неба растаявший снег. Но, увидев остановившийся автомобиль, улыбнулась и поспешила к нему. А ехать-то всего ничего — один квартал до перекрестка и один после него. Можно было бы встретиться и возле дверей факультета.

— Прости, что опоздал, — попытался оправдаться Петр, — но с трудом вообще вырвался, раз у тебя есть что-то важное и срочное.

Она смотрела на него и радовалась. И это злило Елагина.

— Просто хотела увидеться, — наконец объяснила она, когда машина пересекала перекресток. — Но ты скажи честно, Петя, кто для тебя важнее? Степик или я?

— Ты рядом, а Степан неизвестно где.

— А если я скажу, где он может находиться? — спросила вдруг девушка.

— Ты хочешь предложить какие-то условия? — догадался Петр.

Автомобиль остановился у факультетских дверей, возле которых уже сбивались в группки студенты и студентки, особо не спешащие на занятия. Они курили, разглядывали друг друга и смеялись, радуясь неизвестно чему, хотя повод все-таки был — дождик закончился.

— Я знаю, где Хромов может находиться, — наконец произнесла Яна, — то есть я не уверена, что он и сейчас там. Но адрес мне известен. Он как-то приводил меня туда. Это пустая квартира. Когда-то там жила новая жена его отца. Теперь Кристина за городом, живет в их доме. А Николай Степанович, скорее всего, и забыл, что…

— Погоди, погоди, — не дал ей договорить Елагин. — Мне кажется, отец твоего друга в первую очередь проверил все места, где мог появиться его сын.

— Поначалу проверил, а потом — не будет же он постоянно проверять, кто там живет.

— Можно попросить соседей проследить.

— Соседи его терпеть не могут. Это обычная блочная пятиэтажка. Там даже консьержа нет. Степик рассказывал, что, когда его отец приезжал к Кристине и оставлял «Бентли» во дворе, на машину всякий мусор сверху бросали. А с Кристиной здороваться перестали, посчитали, что она проститутка. Теперь и она там не появляется, а Николаю Степановичу эта квартира вообще не нужна…

— Так что ты хочешь за адрес? — спросил Елагин, догадываясь, что скажет сейчас девушка.

Но она молчала. Потом помахала кому-то рукой через окошко и посмотрела на него.

— Можешь отказаться. Конечно, я покажу и так. Но я хотела бы, чтобы ты разобрался с коллекторами… Или просто как-то убедил их. А то звонят родителям, угрожают. На дверях нашей квартиры краской угрозы писали, теперь вот на стене в подъезде про меня гадость крупными буквами… Родители взяли кредит на мое обучение. Я же на коммерческом учусь — не все же такие умные, как Хромов, который мог бы платить, но все равно поступил на бюджетное. В прошлом году мама взяла кредит… Потом из того банка ушла… Но какие-то долги будто бы остались, а теперь там еще и проценты наросли…

— Так о чем с ними говорить надо?

Она снова помахала кому-то и сказала, не оборачиваясь:

— Ладно, проехали. Я и так покажу ту квартиру.

— Название коллекторского агентства помнишь?

— «Возмездие». Они сегодня обещали приехать, вчера звонили родителям и приказали ждать их, а то потом будет еще хуже.

Она посмотрела Елагину в лицо и тут же отвернулась, понимая, очевидно, что он не собирается ей помогать.

А он взглянул на заходящих в здание студентов и кивнул:

— Хорошо. Тогда ты сбегай на первую пару и спускайся. Буду ждать. Покажешь мне ту квартирку, а я за это время постараюсь что-нибудь…

— Не надо, — покачала головой Яна, открыла дверь и выскользнула наружу.

И перед тем как закрыть дверь, повторила:

— Не надо. Там и в самом деле серьезные люди. Не хочу тебя подставлять.

Вера заскочила в кабинет Окунева, чтобы узнать, как идут дела. Егорыч начал рассказывать, что в покерном турнире лидирует Елагин, и отрыв от всех остальных у него такой огромный, что организаторы что-то заподозрили и пытаются понять, как это получается у игрока, который прежде не засветился ни в одном подобном состязании. Игроки команды Сан Саныча тоже в лидерах, скорее всего, они все поедут на итоговый турнир…

Напомнил о себе мобильный телефон. Бережная посмотрела на монитор и сказала Окуневу:

— Звонит Петр. Точно разбогатеет, только что о нем говорили. Может, и у него какие-нибудь новости.

— А он с девушкой собирался встречаться…

Вера ответила на вызов, хотя очень хотелось узнать у Егорыча, что за девушка, откуда она взялась и почему в рабочее время… Хотела задать эти вопросы самому Елагину, но тот опередил ее, спросив, известно ли ей коллекторское агентство «Возмездие».

— Слышала про такое, — ответила Бережная. — А оно тут при чем?

— Мне обещали показать квартиру, где скрывается или скрывался Степан Хромов. Вряд ли получится его там застукать, но осмотреть хотелось бы. Однако мне поставлено условие: решить вопрос с коллекторами — похоже, что ребята действуют очень жестко. На дверях и на стенах пишут…

— Обычная практика. Я немного знаю их директора, он в Приморском районе следователем был. Раскрываемость у него была неплохая, но очень много и закрытых дел. Были ли жалобы, которые подтвердились или нет, не знаю, но Ермекбаева уволили… Фамилию их клиентов назови.

Вера вернулась в кабинет, нашла в компьютере телефонные номера коллекторского агентства. Удивилась, что директора зовут Серик Олжасович. Видела его всего пару раз и тогда тоже удивлялась тому, что следователь с казахской фамилией выглядел вполне европейцем. Он даже представлялся русским именем, но сейчас она не могла вспомнить, каким именно. Набрала номер и почти сразу ей ответил мужской голос.

— Что у вас?

— Мне нужен Ермекбаев.

— По какому вопросу?

— По финансовому. Передайте, что ему звонит Бережная.

Больше вопросов не было, и через несколько минут в трубке прозвучал радостный голос:

— Слушаю вас, Вера Сергеевна, сколько лет, сколько зим!

— Я по делу, Серик Олжасович. Только я Вера Николаевна, а не Сергеевна…

— Так и я — Сергей Олегович. После того как перешел на новую работу, даже имя сменил, а меня в полицейской базе разместили по старым данным. Какой у вас вопрос?

— Скорее просьба. Ваши люди ведут себя неподобающе. На стенах разные надписи делают, угрожают. А статью сто девятнадцатую еще никто не отменял. Хотя надписи на стенах — это сто двадцать девятая.

— Наверное, эти люди не хотят платить по счетам?

— Они и не должны ничего. Согласно недавнему постановлению Верховного суда, проценты после окончания срока действия договора не начисляются. И если при закрытии основного договора у кредитной организации не было претензий…

— Я понял. Скорее всего, это не наша вина, а ошибка банка, который нам подал списки должников на взыскание.

— Тогда попросите банк, чтобы убрали надписи и покрасили стены в подъезде.

— Адрес назовите и фамилию ваших клиентов, чтобы в дальнейшем мы знали, кого нельзя трогать.

— Думаю, что получится очень большой список. Но пока только Ставицкие.

— Ха-ха-ха, — изобразил веселье Ермекбаев. — Хорошо, я сейчас распоряжусь, чтобы отправили каких-нибудь узбеков закрасить надписи.

— Вы считаете, что это узбеки так хорошо владеют русским? — притворилась удивленной Бережная. — Это они написали?

— Ладно, до вечера все будет в порядке. Может, даже до обеда успеют, — пообещал Ермекбаев и спросил: — У вас все, Вера Николаевна?

— Пока да, Сергей Олегович.

Елагин сидел в машине и ждал. Разговаривал по телефону с Егорычем, который сообщил, что местонахождение младшего Хромова установить не получается — он не только сменил сим-карту, но и избавился от мобильного аппарата, на связь со знакомыми не выходил… Но это и так было известно. Несколько раз с ним по старому номеру пыталась связаться жена отца, но и ей не удалось этого сделать…

Так прошел час, и за все это время к машине приблизился лишь охранник, стоявший на входе в здание, и потребовал переставить автомобиль, потому что здесь парковочные места для преподавателей. Петр ответил, что он новый учитель физкультуры и вообще он скоро освободит место. Охранник спорить не стал. Потом в окошко постучала девушка — та самая сокурсница Яны и Хромова, которую он уже видел. Она попросила разрешения посидеть в машине. Елагин разрешил, но девушка, сев рядом, тут же достала из сумочки пачку сигарет.

— Здесь не курят, — заметил Петр, пытаясь вспомнить, как ее зовут.

Но вспомнил только имя ее низкорослого сокурсника.

— Ну как, угостил тебя Артем в тот раз пивом?

— Кувалдин, что ли? Нужен он мне! Пристал тогда: «Пойдем, пивка хряпнем. В пиве меньше калорий, чем в пирожном!» Чушь какая!

— Вообще-то он прав. Смотря, конечно, какое пиво и какое пирожное. А вообще вреднее всего курение.

Наконец Елагин вспомнил ее имя.

— Олеся, ты ничего нового про Хромова не слышала? Может, его видел кто?

— Так Кувалдин его видел. Он мне в тот раз, когда пиво пили, сообщил, что недавно случайно встретил Степика. То есть просто видел, но подходить не стал, потому что Степан разговаривал с какой-то личностью явно уголовного вида. Он мне так и сказал, что Хромов связался с какой-то компанией и у него, вероятно, проблемы. Удивился даже, что вроде отец у Хромова — солидный человек, а у сына такие знакомые…

И без всякой связи с тем, о чем только что говорила, девушка спросила:

— А у тебя с Яной серьезно?

— Пока не знаю, — ответил Петр. — А почему тебя это интересует?

— Если честно, то мне до лампочки, что там у вас. Но я не советую с ней связываться — проблем потом не оберешься. Яна — никто и ничто, а строит из себя…

Елагин посмотрел за окно и увидел, как Ставицкая выскочила из дверей здания и поспешила к машине.

Подскочила и открыла дверь. Увидев подругу, спросила:

— А ты далеко собралась?

— Ты богатой будешь, — обрадовался Петр, — только что о тебе говорили, и ты сразу появилась.

— Ну! — повторила Яна, продолжая смотреть на сокурсницу.

— Повежливее нельзя? — ответила та и посмотрела на Елагина, ожидая поддержки.

— Прости, Олеся, — произнес Петр, — но мы спешим. Так что в следующий раз расскажешь все новости.

Девушка медленно выбралась из автомобиля, и на ее место быстро запрыгнула Ставицкая. Не успела расположиться, как сразу захлопнула за собой дверь.

— Поехали, — сказала она, — покажу эту квартиру, как и обещала.

А когда автомобиль тронулся с места, произнесла:

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился Елагин.

— Ну как за что? К нам сегодня пришли из этого агентства. Я потому пораньше в университет выбралась, чтобы с ними не встречаться. Мать попросила, боялась, что я спорить начну. А потом, когда я уже на лекции сидела, она эсэмэску прислала. Я, если честно, не поняла. Что-то вроде того, что эти люди стали имущество описывать, даже выносить что-то хотели. Но потом им кто-то позвонил. И они тут же извинилась и ушли. Я сейчас ей перезванивала, но мама как громом пораженная. Говорить не может, сказала только, что мы теперь ничего никому не должны… Это ты помог?

— Как-то так. То есть я просто попросил проверить твои показания. В смысле твой рассказ об этом агентстве.

— То есть просто попросил, и они тебя послушались?

— Выходит, что так.

Елагин и сам удивился, как оперативно сработала Вера Николаевна.

Некоторое время ехали молча, но потом у Яны зазвонил телефон.

— Мама, — сообщила девушка и ответила.

Петр слышал доносящийся из трубки женский голос, но слов разобрать не мог. Вскоре разговор закончился.

— Какая-то сказка, — помолчав, очень тихо произнесла Яна, удивляясь еще больше. — Мама сказала, что в квартире запахло краской. Она выглянула на лестницу и увидела, что там закрашивают эти мерзкие надписи. То есть совсем уж по новой красят все стены. А потом один из тех, кто к нам приходил, он всем этим руководит, увидев маму, очень вежливо попросил, чтобы она никуда не уходила, потому что сейчас привезут новую дверь и установят взамен нашей, которую они испортили. И еще извинился за все, сказал, что работа у них тяжелая и нервная. Но они решили проверить наш долг и заметили ошибку банка. И теперь все будет у нас хорошо, если мы снова не начнем в долги влезать. Мама говорит, что зря мы про них так плохо думали и даже в полицию жаловаться ходили, а они вон какими хорошими оказались. Какое же поколение родителей наивное! Ведь было же время, когда нахапать можно было много всего. Другие вон теперь как живут. Как Хромовы эти, а мы вот мыкаемся. От бандитов ушли живыми, и счастья теперь — полные штаны. Ладно, родители не успели хапнуть — они тогда учились. А дедушка мог. Он физик был, доктор наук. Мог бы в приватизации своего НИИ поучаствовать, а не захотел. Теперь на месте его института торговый комплекс стоит. Дедушка хоть не дожил, и то хорошо — не увидит теперь, от чего отказался. Да и то, что с нами произошло, его бы не обрадовало. Мы с родителями уже с имуществом и жизнью расстаться были готовы, а ты позвонил и все решил.

— Забудь. Мне несложно было.

— Вот это и обидно! — возмутилась девушка. — У тебя все просто получается, а мы как и не люди вовсе… А я тут одну глупость едва не совершила, чтобы родителям помочь, — Яна замолчала, потом вздохнула и призналась: — Вернее, совершила, чего скрывать. А потом выяснилось, что так деньги не зарабатывают. Только Степика потеряла. Вон, кстати, его дом. То есть дом, где квартира Кристины, жены его отца. А ключ у меня есть. Степик дал, когда думал, что мы будем часто встречаться. А может, просто так дал, он вообще парень добрый. Во двор лучше не въезжать… Жильцы всех, кто на дорогих машинах, считают классовыми врагами, со всеми вытекающими последствиями…

Квартира была пуста, как, впрочем, Петр и предполагал. Вообще обстановка оказалась небогатой. Шпонированная под вишневое дерево мебель, угловой диван с несколько потертой велюровой обивкой. Рабочий стол, в ящиках которого Елагин ничего интересного не обнаружил. Ни записных книжек, ни ежедневников, ни простых листочков с записанными адресами и номерами телефонов. Зато россыпью во всех ящиках хранились морские ракушки, брелоки, магнитики для холодильников с изображениями достопримечательностей европейских городов. Очевидно, Кристина собирала их с детства, когда начала выезжать на чемпионаты. Календарики, грамота за победу в соревнованиях по легкой атлетике среди городских школ, пустая упаковка от колготок, две пальчиковые батарейки, пульт от телевизора…

Телевизора не было, только пятно выгоревших обоев на месте, где висела плазменная панель…

Яна расположилась на диване, молча наблюдая за действиями Елагина.

— А что мы ищем? — наконец спросила она.

— Что-нибудь. Любой предмет, любой листок бумаги, любую вещь — все, что поможет найти нашего друга.

— А у него здесь ничего и не было, — заметила девушка, — даже полотенца. Мне пришлось какой-то старой простыней вытираться. Богатые вроде люди, а квартирка хуже, чем у моих родителей.

Петр заглянул в ванную. Полотенце имелось. Высохшее, оно не висело, а в скрученном виде лежало на трубе отопления. Значит, Петр все-таки был здесь, раз появился предмет, которого прежде здесь не наблюдалось. В холодильнике лежали засохший сыр, упаковка сморщенных сосисок, неоткрытая бутылка йогурта. Срок годности всех продуктов закончился более трех месяцев назад. В навесных кухонных шкафчиках посуды почти не было. Несколько тарелок, несколько старых ложек и вилок, пивная кружка с засохшим на дне чаем… В ведре для мусора тоже не нашлось ничего интересного: пустая бутылочка из-под йогурта, яичная скорлупа — скорее всего, один раз Степик все же здесь позавтракал. Несколько рекламных буклетов, которые обычно подбрасывают в почтовые ящики, такая же газетка с рекламой. Елагин достал всю печатную продукцию и внимательно ее осмотрел. Надписей и пометок на листах не обнаружилось.

В узком стенном шкафу нашлась мужская осенняя куртка. Елагин показал ее девушке, и та кивнула:

— Степкина, — узнала Яна, — он в ней осенью в универ ходил.

— Проверим карманы, — сказал Петр.

В карманах не было почти ничего, только во внутреннем — распечатанная колода карт.

Елагин осмотрел их.

— Сделано в Австрии, если верить надписи на упаковке, — специально произнес он вслух, чтобы показать девушке, что пришел сюда по делу, а не просто так набился в гости. — Стилизация под старинные русские. Они еще называются «английские атласные». Сейчас их делают из картона, а чаще из пластика… Ценности эта колода не имеет никакой… Но ведь для чего-то ее отпечатали.

— Для тебя это очень важно? — спросила Яна.