Снежный роман бесплатное чтение

Глава 1

– Я хочу начать сначала, – говорю сдержанно, но внутри кипит злость.

– Да ладно, Оль, не нужно так нервничать. Ты слишком грузишься из-за того, что произошло.

Ксению очень сложно убедить, и у меня в очередной раз не получается. Она словно чувствует, как я закипаю, и подкидывает дровишки в печку мой злости. Я цепляюсь за руль и маневрирую по нечищеной дороге. Круго́м белым бело. За ночь выпала недельная норма снега. Местами замело по самые бубенчики. Но разве снег остановит того, кто пылает праведным гневом? Вот и меня не остановил.

Проклиная занесенную дорогу, я аккуратно выкручиваю руль и возвращаю старую, но крепкую и чертовски надежную ниву в колею и еду дальше. Нужно держать себя в узде и не позволять чувствам захлестнуть. Не хватало еще сорваться с дороги и улететь в кювет. И это на практически мертвой дороге – здесь машин десять – двадцать за день проезжает, и это в хорошую погоду, а в канун Нового года и того меньше. Меня же тут не найдут до весны!

– Ксюха, ты меня не переубедишь.

– Ну же, не ворчи. Возвращайся в город. Соберемся старой компанией. Будут все наши, только тебя и не хватает. Опять пойдем на елку в центр, будем пить шампанское и пускать фейерверки.

Я живо представляю картинку: мороз щиплет за нос, вокруг шумно и толпа то напирает, то отступает. Все пьяны и счастливы. Праздник в самом разгаре. И мне блин это чертовски нравится. Но не сегодня. Не в этот раз. Об этом я и сообщаю подруге, чуть сбавляя скорость. Впереди дорога становится еще хуже.

– Давайте без меня. Уверена, никто не огорчится.

– Ты ошибаешься…

– Ксю, если бы ты видела мое лицо сейчас, то передумала приглашать.

– Пыхтишь как ужаленный хомячок!

– Я сброшу.

– Нет-нет! Я молчу!

Хмыкнув, крепче перехватываю руль. В колее заметны следы. Кто-то проехал до меня. Что же, неплохо. Хоть чуть-чуть дорога укатана, и видно куда ехать.

– Слушай, мне действительно не очень удобно говорить. Дорога плохая.

– Надеюсь, ты хоть не на своей пузодёрке поехала в деревню коровам хвосты крутить?

– Нет конечно, – ворчу в ответ. У Ксении стойкие ассоциации с деревней – коровы, сараи, куры и помет. А еще отсутствие дорог, электричества, воды, газа и еды. Мол, питаются люди там травой и молоком сразу из-под коровы. Мне жаль подругу, уж слишком она дикая. – На отцовской ниве поехала.

Слышу, как Ксения выдыхает. Хочу выдохнуть тоже, но не получается. Машину немного бросает по колее, я не сдерживаюсь и ругаюсь, а воображение подруги дорисовывает картинку.

– Черт, Олька! Ну я же говорила! Ты разобьешься! Ты погибнешь там!

Кажется, у кого-то с фантазией совсем беда. Сдержанно улыбаюсь и произношу совершенно спокойным голосом:

– Давай я позвоню, как доберусь?

– Конечно, дурында! Черт побери, не стоит этот гамадрил твоих обид!

Бьет под дых. Я прикусываю губу и чувствую, как глаза затягивает пеленой. Опять слезы! Ненавижу слезы.

– Я же просила…

– Молчу!

– Тогда до связи.

– Оль…

До меня долетает лишь имя, но я вовремя нажимаю кнопку. Вынимаю из уха наушник и бросаю его на соседнее кресло. Хватит с меня разговоров. Ксении слишком много в моей жизни. Она пытается поддерживать, а я пока не готова раскрываться и уж тем более жаловаться, хотя уже все всё знают.

Сглатываю противный солоноватый комок и возвращаю внимание дороге. До бабушкиной деревни осталось буквально километров десять – пятнадцать. Из-за обилия снега ориентируюсь с трудом, но память не подводит. Я добираюсь до поворота, принимаю налево, проезжаю еще один километр и осторожно жму по тормозам. Впереди меня застает практически ожидаемая, но все же внезапная картина.

Красная машина как капля крови на снегу развернута поперек дороги. Рядом маячит высокая худощавая фигура в стильном пальто. Какой-то залетный принц, не иначе. Сдерживаю ухмылку и выдыхаю. Придется помогать, раз уж нам, судя по всему, по пути. Эта дорога единственный подъезд к бабушкиной деревне. Чистится она редко, так как население там человека полтора, не больше. Да и чистят ее в основном местные: дядя Леша на своем тракторе, когда не пьян, или его сын, когда тоже не пьян. Но раз еще никто не почистил, то подготовка к Новому году идет полным ходом.

Я торможу на безопасном расстоянии. Не хотелось бы нарваться на неприятности. Помогать на дорогах хорошая вещь, если кто-то не пытается тебе при этом проломить череп. Навряд ли пижон захочет завладеть старой машиной, но подстраховка нужна всегда.

Бросаю взгляд на приборную панель и на телефон. Одно деление. Связи практически нет. Повезло же чудаку попасть в неприятности именно тут, в глухой зоне да еще 31 декабря.

Мое приближение несчастный принц замечает не сразу. Он стоит спиной ко мне, одна рука поднята и прижата к уху. Видимо, пытается дозвониться и, судя по всему, безуспешно.

Я сигналю. Он подскакивает, резко оборачивается, роняет телефон. Выглядит забавно. Шапка немного перекошена, по самый нос натянут шарф. Ну такой, исключительно мужской – темно-серый в крупную клетку. И украшен он теперь белой ледяной коркой у рта и носа.

Поднимается пар, шарф шевелится. Ругается. Наверное, ругается. Вижу, как темнеют глаза, но тут же зрительный контакт прекращается. Мужчина нагибается и скрывается за боком пижонской пузодёрки. У меня примерно такая же, только черная и дешевле раз в пять.

Пока он копошится в снегу и ищет телефон, я времени зря не теряю. Глушу мотор, вынимаю ключи. Поправляю свою шапку и выбираюсь из салона. В багажники у отца всегда есть набор для помощи на дорогах, особенно зимой. Достану трос, вытяну красную машинку и поеду дальше. План яснее голубого неба над головой.

Собрав нужные инструменты, заодно хватаю лопату и направляюсь к неудачнику.

– Эй, помощь нужна? – хмыкаю и останавливаюсь с другого бока машины. Мужчина как раз крутит в руке телефон и что-то ворчит под нос. Неужто новомодный гаджет сдох от отечественного мороза?

– Да, нужна, – до меня доносится хрипловатый голос.

– Ну, тогда держи лопату.

Нет, я могу капать сам. Умею. Руки не боятся мозолей, а спина физических нагрузок. Да и с отцом столько раз бывала в подобных переделках: то вытаскивали машину из кювета, то откапывали из снега… Я даже считать не хочу, сколько раз проделывала подобное, но поддеть печального принца хочется. Ибо нефиг в деревню зимой на таких машинах кататься. Вон я же подготовилась. Однако мой жесткий юморок не оценили.

Пижон с силой засовывает смартфон в карман пальто и торопливым шагом направляется ко мне. Второй рукой он дергает шарф, и его лицо больше не остается для меня загадкой.

Чертов гамадрил смотрит глазками-бусинками, а злость во мне вскипает и бурлит как лава.

Глава 2

Я сжимаю лопату как оружие.

Небеса услышали мои молитвы? Дед Мороз наконец-то убедился, что я была хорошей девочкой весь год? Да это же судьба!

– Простите, – он смягчает напряженное лицо и улыбается.

Улыбается! Да как еще он смеет! Я напрягаюсь в ответ, присматриваюсь. Нет, не узнал. Да и не узнает. С чего бы это вдруг? Ведь я одна из многих, из тысяч в его компании, уже бывшей компании, в которой отработала три года. Три года коту под хвост из-за него!

А он Босс Боссович. Человек, которому плевать на своих сотрудников. Он не знает их в лицо, не общается и даже не появляется в компании. А если и бывает, то сидит на своем этаже и не высовывается. Потому что на таких, как я, ему плевать. Расходный материал. Вот и вся разница.

– Солнце слепило и меня занесло. Не думал, что здесь такая беда с дорогами. – Гамадрил разводит руками, указывая на снег.

Да ладно! А ты думал, на курорт едешь? Я держу экспрессию под замком, натягиваю на лицо маску учтивости и понимания и опускаю лопату. Убить бы его, да еще в такой глуши. Никто ведь не узнает… Да не могу. Но знаю, как потешить свое самолюбие.

– Да-да, ночью снегопад был.

– В городе-то уже почистили, – вторит он, явно не понимая, что мой елейный голосок лишь для прикрытия вселенской ненависти. – Еще связь не ловит. А вы так удачно мне попались. Спасибо, что остановились. Боюсь, тут вообще никто не ездит.

– Почему же, ездят. Только не в праздники. И не накануне.

Мужчина, кажется, понимает и озадаченно качает головой.

– Вы сможете выдернуть машину?

Я хмурю брови и смотрю на его красную бабскую машинку. Ну, конечно же, такой баловень судьбы будет кататься исключительно на модных тачках. Зачем ему напрягаться и работать с утра до ночи, как я? Все же на блюдечке с голубой каемочкой, да золотой ложечкой принесут и сразу в рот.

– Постараюсь. – Пожимаю плечами, ругая себя. Нужно было проехать мимо. Показать ему фак и умчаться в закат. Да чтоб его тут волки драли. – Но боюсь, одна я не справлюсь. Держите лопату.

Пижон смотрит на инструмент, и левая бровь удивленно ползет вверх. Тихо хмыкаю в ответ. Говорила же я Ксюхе, что этот гамадрил, как она его прозвала, ничего в жизни сам не делает. Даже приказ на сокращение передает через третьих лиц. А ведь мог… Хотя, зачем ему пачкаться. Дело сделано: я без работы в канун праздников, он в шоколаде. Правда, справедливость на моей стороне. Сейчас он по бубенчики в снегу.

– Да уж, – тяну я и обхожу машину, со знанием дела рассматриваю, как некогда отличный бампер увяз в сугробе и треснул. Мысленно ликую. Много денег он не потеряет, но с ремонтом повозится. Машину только жалко, она не заслуживает такого идиота в качестве прокладки между рулем и сиденьем.

Из-за спины слышится громкий выдох. Кажется, он только увидел, как изуродовал машину. Но следующие слова меня несколько озадачивают:

– Кстати, мы с вами незнакомы?

Внутри все обмирает. Неужели знает меня? Но как? В нашем отделе числилось человек сто, не меньше, а Его Величество (а ведь с принцем я не ошиблась) ни разу так и не побывал в огромном шумном кабинете. От воспоминаний в груди теплится огонек – столько хороших людей осталось там, а я, к сожалению, оказалась на помойке. Впрочем, не только я получила уведомления о сокращении.

– Нет, не думаю.

– Но вы едете в Алексеевку?

Киваю и перехватываю лопату. Держусь из последних сил, чтобы не съездить ему по морде лица.

– Да, туда. У меня там бабушка живет.

– О как. – Мужчина встает рядом. – А у меня там дед. Давно предлагал ему перебраться в город. Ну, или в поселок поближе. А он уперся как баран.

В его голосе звучит раздражение и капелька смеха. Чувство резонирует с моим. Бабуле мы тоже предлагали перебраться поближе к нам. Так было бы проще ее навещать и помогать. Но она такая же упертая, о чем я сообщаю вслух и слышу смех. Искристый, звонкий и сладкий. Ежусь от неприятного ощущения. Не ржать бы ему конем, а лопатой махать.

Но зачем ему помогать?

Чертик, сидящий на плече, дергает за волосы и шепчет на ухо.

А ведь он прав! Зачем? Я осталась без работы в канун праздников. Я пропустила ежегодный корпоратив и не повеселилась с друзьями. Я оказалась за бортом всеобщего праздника. Одна. Совсем одна. По его вине…

Сжав губы, я оборачиваюсь и толкаю ему в живот черенком лопаты.

– Вот. Копайте.

Мужчина ошарашенно отступает от меня, поскальзывается и чудом остается стоять на ногах. Я ударила слишком сильно, но совесть молчит. Зато черти ликуют.

– Что? – выдыхает он.

– Говорю, копайте сами. А мне пора.

– Не понял…

– А чего тут непонятного-то, Андрей Львович?

– Мы знакомы? – вылетает следом.

– Я знаю вас. А вы меня нет. – Гнев застилает глаза. Пусть лопата будет у него, чтобы защищаться. Иначе я самолично его закопаю в сугробе. – Удачи вам с раскопками.

Разворачиваюсь и резво пробираюсь по снегу, не жалея в сотый раз, что оделась как полагается для данной погоды и поездки. Высокие сапоги утопают в снегу, но мне комфортно и тепло, а вот принц уже набрал полные галоши, то есть в итальянские ботинки. Насчет обуви я не придумываю, слухи ходили, что молодой господин затаривается только за рубежом.

– Эй, стой!

– Лопату можно не возвращать. Я вам ее дарю. Все-таки праздник!

– Да не нужна мне лопата!

– Вот как? – Я даже от удивления оборачиваюсь и вижу, как раскраснелось лицо Босс Боссыча на морозе. На фотографиях, которыми были украшены стены в компании, он выглядел иначе. Там строгий, с прической волосок к волоску, в белоснежных рубашках и строгих костюмах. Эталон офисной элиты. Сейчас же к покрасневшему лицу добавился шальной взгляд и возмущенное пыхтение.

– Вы не умеете копать?

– Что?

Киваю на лопату.

– Этой штукой снег копают.

– Да черт бы вас побрал! Я знаю, что делают с лопатой!

– Тогда в чем проблема?

– Проблема? – он возмущенно открывает рот, глотая ледяной воздух, и закашливается. Я изгибаю бровь и жду объяснений. Пусть удивит. Навряд ли я поменяю свое решение бросить его тут, но хотя бы посмакую его жалкие попытки. – Я не вытащу машину сам. Даже с помощью этой лопаты.

– Тогда ждите помощь.

– Помощь? Да тут ни души!

Ага, психует. Злится. Огрызается. Раздулся как петух, выпятив грудь.

– Удачи вам. – Махаю рукой и разворачиваюсь. Не хочу больше видеть его лицо.

– Ты бросишь меня тут? За что? – В спину летит упрек. Вот попросил бы по-хорошему… Хотя нет.

Качаю головой, отгоняя мысли. Я могла бы вернуться и ответить. Могла бы рассказать о каждом дне, который посвятила любимой работе и дорогому коллективу. Но внутри отчего-то все сворачивается тугим узлом и щемит в сердце. Вновь слезы наворачиваются, царапая глазное яблоко льдинками-капельками. Быть слабой перед этим кретином не хочу.

– Да чтоб тебя!

Теперь вслед летят проклятия. Хорошо, что не лопата. Наплевать. Ведь ему было плевать, когда подписывал приказ.

Глава 3

Дом встречает меня теплотой и ароматом свежей выпечки. Я жмурюсь от удовольствия и весь негатив, который тащила на себе после встречи с гамадрилом, испаряется.

– Оленька, ну наконец-то! Я уж заждалась тебя! Хотела отцу твоему звонить.

На пороге из узенькой, но самой красивой кухни выглядывает бабуля и, стряхивая невидимые пылинки с цветастого фартука, мчится ко мне. Для своего возраста она удивительно энергичная и сильная. Я ахаю в ее объятиях и жмурюсь вновь. Вот оно счастье. Настоящее счастье, приправленное корицей.

– Печенье или булочки?

– То и другое, – хмыкает бабуля, расцепляя объятия и отходя от меня на один шаг. – Что же так долго? Я вся измаялась, пока ждала. Места себе не находила. Дорога совсем плохая?

– Да. – Киваю и ставлю у ног пакеты.

Бабуля следит за моими руками, рассматривает пакеты и хмурится.

– Ну зачем, Оль? Все же есть.

– Подарки от родителей. И немного мелочей.

Она качает головой и наклоняется, чтобы взять один из фирменных пакетов самого большого супермаркета нашего города.

– Раздевайся и приходи на кухню. Чай горячей пить будешь. Вон вся красная от холода. Небось, еще на своей машинке крошечной приехала.

Я смеюсь над бабулиным ворчанием. Вообще, она не очень любит, когда я приезжаю сама за рулем. Есть у нее некое предубеждение относительно того, что должен делать и уметь мужчина, а что женщина. Поэтому мое стремление взобраться по карьерной лестнице ее тоже никогда не воодушевляло. С большим энтузиазмом бабуля бы нянчилась с правнуками, пока здоровье, как она говорит, позволяет.

– Нет, я на отцовской. Нива самое то для таких дорог.

Бабуля, что-то пробурчав под нос, уходит на кухню. Я усмехаюсь и чувствую, что счастье, которое встретило меня в доме, заполняет до краев. Скинув куртку, вешаю ту на крючок и шлепаю в тапочках по дому, направляясь в мою комнату. Распахнув дверь, с удовольствием рассматриваю узенькую комнату, которая совсем не меняется. Разве появилось новое покрывало на кровати. Все так же – у стены шкаф советских времен, рядом низкий комод и стул со спинкой. Напротив та самая кровать, на которой я с трудом помещаюсь, но которую в жизни ни на что другое не променяю. Потому что она моя. Потому что тут все для меня. Присев на кровать, боюсь помять покрывало. Все еще помню, как бабуля раньше заставляла всегда за собой всё поправлять. Улыбнувшись, вытягиваю ноги и разминаю теплеющими ладонями шею. Я дома. Второй мой любимый дом. И, наверное, самый дорого́й сердцу.

Напьюсь чаю с вареньем и булочками, переоденусь в вязаные носки, которые традиционно готовит в качестве подарков на каждый Новый год бабуля, заберусь на диван, усеянный подушками, и, почесывая кошку Фросю за ушком, буду слушать последние новости из жизни села.

Разве это не есть счастье? Простое человеческое счастье. И пусть все плохое, что встретилось мне на пути (в том числе тот гамадрил) останется позади.

Через десять минут я уже сижу на кухне, пью чай, болтаю ногой под столом так, чтобы не видела бабуля, и слушаю ее голос. Приятный, чуть-чуть мелодичный и задорный, стоит ей пересказать, как дядя Леша свой трактор по осени чинил. Смеюсь заливисто, утираю слезы и себе не верю, что могу вот так наконец-то расслабиться. Пожалуй, в сокращение есть свой неоспоримый плюс – мне больше не нужно трястись над рабочими вопросами, которые даже во сне снились. Я могу наслаждаться каждой минутой, проведенной в отличном месте.

– Ба, кстати, родители, скорее всего, не смогут приехать на праздники.

– Потому что ты забрала отцовскую машину? – ворчит она.

– Нет! Конечно же, нет. – Меня нисколько не задевает бабулин упрек. – У них там планы грандиозные. Тетя Марина приезжает со всем своим семейством.

Тетя Марина – это сестра моей мамы. Пусть я у родителей единственный ребенок, но у тетки таких детей несколько, и все они давно не бывали в гостях. Так что дома, который я так поспешно покинула, будет шум и гам. Именно этого я и пыталась избежать, пакуя дорожную сумку и выманивая ключи у отца в обмен на свою крошку.

Уж лучше раны зализывать в тишине, не притворяясь, чем портить лицо лживыми улыбками.

– Да, да, Саша говорил. Ну ладно, как будет время, приедут. Я же никуда не денусь, – усмехнувшись, бабуля присаживается напротив. В ее руках кружка, которую я подарила восемь лет назад. И, пожалуй, поменяет она кружку, пока эта не разобьется. – Оленька, я могу тебя попросить о небольшой услуге?

– Конечно, – киваю и закидываю в рот самое вкусное варенье на свете. Такое земляничное только моя бабуля варит.

– Отнесешь дяде Пети пирог? Я для него специально испекла. Просил с картошкой и мясом. У него гости приезжают. Хочет угостить. Но ты же знаешь, как он готовит.

Я морщу носик и заливисто смеюсь. Конечно же, знаю. Дядя Петя – сосед бабули. Он живет здесь столько же, а может даже дольше бабули. Был женат, но, овдовев, так и остался в деревне. Готовит неплохо, но выпечка точно не его конек. Однажды угощал нас домашним печеньем по бабулиному рецепту. Я чуть без пломбы не осталась, о чем тогда и сообщила всем. Он не обиделся, но больше за кулинарные эксперименты не брался.

– Хорошо. Чай допью и схожу. Еще бы мне лопату. Надо снег почистить.

Бабуля, кивнув, пододвигает поближе чашечку с вареньем.

– Кушай, не стесняйся.

– Ба, когда я стеснялась?

Она смеется и качает головой. Дальше мы приступаем к обсуждению меню на новогоднюю ночь, благо мне остается лишь мелочь, ведь бабуля предусмотрительно уже наготовила наперед. Я, натянув поверх домашней одежды куртку и шапку, вправляю свои ноги в валенки и ухожу, прихватив пирог для дяди Пети. Заодно повидаюсь с ним, поболтаю.

Все-таки так приятно быть здесь. Здесь, где нет печали и обид.

Глава 4

– Ты опаздываешь. – Мой дед выходит из двора и смеется.

Вот только мне не до смеха. Разбитый бампер, отвратительное настроение и мужичок на ржавом уазике, которому пришлось прилично отвалить наличных денег, чтобы вытащил меня и сопроводил до деревни. И что за люди пошли? Где взаимовыручка? Хоть чуточку понимания и добра! А еще та ведьма.

Ох, попадись она мне на пути…

Я кривлю ухмылку и закрываю дверь, предусмотрительно оглядываясь по сторонам. Теперь враги мерещатся на каждом шагу.

– Что случилось-то, Андрей?

Лицо деда меняется, когда он переводит взгляд на машину и замечает разбитый бампер. Я поспешно объясняю:

– Дорога плохая.

– А я говорил, – ту же отвечает он. – Говорил же, потерпи. После праздников могли бы все спокойно уладить.

– Дед, у меня нет времени. – Злость кипит и пеленой застилает глаза.

Я вымотался. Чертовски сильно устал, взбешен и готов на преступление. Вот бы найти ту ведьму, да ее же лопатой прибить… Тогда бы и настроение улучшилось, и жизнь показалась бы краше.

– У тебя его всегда нет, – ворчит старик, покачав головой. – Что же пошли в дом. Замерз поди. Вырядился в какие-то бабские тряпки. Андрей, у тебя денег нет на нормальную одежду? Кто зимой такое пальто носит? А на ногах-то! Это что тапочки домашние? Валенки надо носить или нормальные сапоги на меху. А не это безобразие.

Я кривлю улыбку. Ну, конечно же, я замерз. А еще я голоден, мой телефон окончательно разрядился, и я без понятия, как выбраться из этой дыры. Видимо, придется искать смельчака, готового за приличную сумму дотащить меня до почищенной дороги. Потому что на ответственность того, кто должен заниматься чисткой дорог, полагаться не стоит. Ненавижу эту деревню.

Последовав за дедом в дом, я вновь верчу головой по сторонам. Вдруг эта чертовка где-то здесь. Так хотелось сжать свои ладони на ее шее… Уверен, шея у нее тонкая, проблем не будет. Только руки для начала отогрею, а то пальцы не гнутся, а после… Ох, после я бы такого с ней сделал, аж скулы свело от злости.

По двору я прошел до дома. Меня облаял Бим – верный товарищ деда. Его пес, который пока лаял, тряс дряхлыми щеками и посматривал на меня полуслепыми глазами. Такой же старый как мой дед, и такой же шумный.

– И что ж тебе дома-то не сиделось? Небось, все праздники уже спланировал? Ты же в прошлом году куда-то там летал. На острова какие-то? Дома что ль плохо отмечается, – проворчав, он толкает дверь и впускает меня в дом.

– Да, спланировал. Но разве я не могу передумать?

Дед оглядывается и качает головой. Не верит.

– Потому что не хочу, чтобы отец приехал и запудрил тебе мозги.

На мою грубость дед ругается, однако не спорит. Старый, но не дурак. О чем он, впрочем, с завидной регулярностью нам сообщает.

– Эти ваши дележки денег мне уже в корень осточертели. Успокоились бы. Два дурака.

– Дед…

– Уф, не дедкай мне! Знаю же, что опять деньги делите, вот и собачитесь. И меня еще втягиваете.

Я снимаю пальто и смотрю на спину старика. По сторонам больше не оглядываюсь. Обстановку помню еще со времен, когда бабушка была жива и я гостил тут. Редко, потому что ненавижу деревню. Память, однако, не подводит. Вешалка для одежды находится все там же по левую руку от входа. Коврики под ногами, вроде бы другие, но разве их разберешь. Все тут друг на друга похожи, вещи и люди. Однако в доме пахнет уютом. В этом дед, несмотря на его характер, мне нравится – оставшись один, он не опустился. Следит за хозяйством, дружит с соседями и периодически выносит мозг мне и отцу. Ничего не меняется.

– Дед, ты же знаешь, как можно все решить.

Тот хмыкает и качает головой. Знает и не согласится. Потому что принципиален, как и я. Вот вбил себе в голову, что нужно опередить визит отца и приехал, хотя на сегодняшнюю ночь были планы. С друзьями собирались в арендованный для праздников дом, пить веселиться встречать Новый год… А вместо того чтобы ехать в противоположную сторону, примчался сюда. Упрашивать и унижаться перед стариком.

– Идем чай пить.

– Дед, я же ненадолго, – отвечаю, но иду за ним на кухню, шлепая тапочками по полу.

Мне становится тепло и даже уютно. Забытое чувство, которое совсем не радует. Я расслабляюсь, а это плохо сказывается на деловой части визита. В багажнике остался подарок, предусмотрительно припасенной для деда моей ассистенткой, но обычно все презенты я отправляю с курьерами. Сегодня хотел подстраховаться, заболтать старика, задобрить его черствое сердце. Подарок, врученный лично, отлично помогает в таких делах.

– Сначала чай. Согрейся, а то из носа уже течет.

Он преувеличивает, но я по инерции тяну носом, будто из него действительно свисает зеленая сопля. Старик хмыкает и указывает на свободный стул.

– Давай уже, садись и рассказывай, что у вас там случилось.

Поджав губу, осторожно опускаюсь на стул и посматриваю на топчущегося у плиты старика и прокручиваю в голове правильный ответ. Ему не стоит знать всех подробностей, иначе рассвирепеет, но и утаивать то, что творит отец, не могу.

– Ты уже слышал про сокращение штата.

Дед кивает, но не оборачивается.

– Штат сократили. Тридцать четыре человека уволены по компании в целом. Еще примерно столько пойдут под сокращение в следующем году. В январе будут выдаваться уведомления.

Дед громко, слишком громко выдыхает и оборачивается. На его лице застывает маска раздражения.

– Ну зачем вы так делаете? Зачем? Бедные ребята и девчонки. Они-то в чем виноваты, – бормочет он и возвращается к столу с двумя кружками чая. Одну ставит передо мной, со второй занимает место напротив.

Кружки разные: его темно-шоколадного цвета, моя пестрая и какая-то девчачья. Я смотрю на рисунок и нелепо пожимаю плечами.

– Если я скажу, что не при чём, то ты не поверишь.

– Как ты можешь быть не при чём?! – вырывается раздражение. Я резонирую с ним, но держусь. Главное, больше старика не злить. Переманить на свою сторону, заговорить зубы и выпросить так необходимый мне пакет документов.

– Ты знаешь почему. Последнее слово не за мной.

– Но ты генеральный директор.

– На словах.

– А бумажки за тебя кто подписывает? – дед горячится.

– Я, – приходится признать. Я лично подписывал те бумаги. Становится тошно. – Но дед…

– Так, Андрей! Хватит мямлить. Говори, что у вас там? Компания загибается? Вы разорились? Что за чертовщина творится?

– Нет, не загибается.

Но кое-кто очень хочет этого – это я уже мысленно добавляю, потому что в открытую заявить что-то не рискую. Если пойду против отца, дед встанет в стойку. А мне нужно немного другое от него…

– Тогда что…

Нас прерывает уверенный стук в дверь. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Дед быстро поднимается и произносит:

– Пей чай. Это, наверное, Алевтина пришла. Пироги обещала мне напечь.

Сглотнув слюну, которая мигом появляется после слова пирог (а я нормально не ел с прошлого вечера) киваю и возвращаюсь к своей кружке. У меня небольшая заминка, могу собраться с мыслями и вернуть диалог в нужное русло, но мысли мигом выветриваются, стоит мне услышать уже знакомый голос.

На языке явственно ощущается привкус желчи. Вот она. Нашлась ведьма!

Глава 5

Дядя Петя (хотя по возрасту он годится мне в дедушки, но так уж мы привыкли его называть) живет рядом с бабулей. Их участки граничат, но оба находятся на разных улицах. Поэтому чтобы не делать круг, мы всегда ходим к нему через огород. Благо в деревне почти никто не огораживает свои участки колючей проволокой. Выбравшись из дома с пирогом в руках, я быстро нахожу прочищенную дорожку и бодрым шагом иду к соседу. Двор у дяди Пети большой и чистый, и я хорошо помню моменты, когда мы здесь играли, то унося ноги от петуха, то подкармливая кроликов, которых держал раньше сосед.

У дяди Пети есть дети, которых я никогда не видела, и вроде бы внуки примерно моего возраста. Но почему-то они никогда не приезжали в гости. А если и бывали, то с нами не контактировали. Наверное, не тот уровень. Хотя гадать не буду. Знаю, что за ним присматривают, а он приглядывает за моей бабулей, и этого достаточно, чтобы не беспокоиться за них.

Пес по кличке Бим живет в своей огромной будке у ворот, и меня не замечает. Я крадусь тихо. Не хочу, чтобы Бим поднял шум своим старческим кашляющим лаем. Поднимаюсь по лестнице и стучу громко в дверь. Из-за двери слышится шарканье ног и ответ:

– Иду-иду!

Перекинув с руки на руку пирог, бережно укутанный в полотенца, поправляю шапку. Дверь открывается и сени заполняет теплый воздух.

– Ой, Оленька! Душечка!

Прозвище, которое мне не очень нравится, прочно привязалось за мной благодаря дяде Пети. Я улыбаюсь и позволяю его крепким рукам обнять меня за плечи.

– Алечка не шутила, когда говорила, что ты приедешь. С родителями?

Отрицательно качаю головой.

– Нет, одна. На все праздники.

– Ой, умница. Ой, Душечка! Вот бы мои так приезжали, – на последних словах голос дяди Пети дребезжит от недовольства. Я понимающе киваю и протягиваю пирог. – Что же ты на пороге стоишь? Заходи в дом. Давно приехала?

– Совсем недавно. И я принесла вам пирог. Бабуля просила передать.

– Ой, да-да. Давай. Ну же, Душечка, заходи.

Хочется отказаться, но язык не поворачивается. Жалею старика, один же совсем, и вхожу в дом. Поболтаю с ним минут пять и пойду снег чистить, чтобы машину во двор загнать. Но стоит мне переступить порог, как краешком глаза цепляюсь за то, что слишком выделяется на общем фоне. Модная обувь и пальто, которые я уже видела.

Не может быть… Черт! Не может быть!

– Эй, Андрюша, иди-ка сюда. Познакомлю тебя с Душечкой.

– Не надо, – бормочу губами, пытаясь ретироваться. Только этого мне еще не хватало. А я ведь так надеялась, что он в поле новогоднюю ночь будет встречать…

Из-за угла появляется он. Идет неспешно, поправляя манжеты. Выглядит так, будто часом ранее не умудрился застрять в снегу на пустынной дороге, а вышел из салона красоты. Волосок к волоску, щеки больше не румяные от мороза. Кожа чуть бледная, ровная, губы сомкнуты в тонкую полоску, и лишь глаза блестят от гнева. В последнем я точно не ошибаюсь. Злится. Очень-очень злится.

– Андрей, познакомься, это Оленька. Внучка Алевтины. Я тебе про нее много рассказывал.

Я теряюсь от слов дяди Пети. Он про меня рассказывал или про мою бабушку? Но судя по тому, как дядя Петя подхватывает меня под локоть (и ведь теперь не сбежишь), говорит он исключительно обо мне. Интересно, что сосед успел наболтать своему родственнику?

– Оленька, а это мой внук. Андрей.

Я киваю, прикидываясь, будто мы незнакомы. Если у него хватит мозгов, подыграет и разойдемся миром. Но бывший Босс Боссыч выгибает левую бровь и растягивает хищную улыбку.

– Приятно познакомиться, Оленька.

Он приближается к нам, протягивая руку. Видимо, я должна пожать эту холеную ладонь с длинными аристократичными пальцами. Я сглатываю комок и киваю, но благодаря дяде Пети, который под локоть меня подталкивает, приходится шагнуть навстречу и поднять свободную руку. И почему у меня ощущение, если я прикоснусь, то сработает детонатор?

Касание выглядит несколько странным. Рука у этого персонажа теплая, кожа мягкая и бархатистая на ощупь. Мои же ладони пропахли мясным пирогом. В миг прикосновения ничего не взрывается. По крайней мере, по-настоящему, зато внутри как-то необычно екает. Его пальцы оплетаю мои и нажимают. Не больно, но опасно. Кто же его знает, вдруг сломает мне кисть? Хочу выдернуть, но он не позволяет. Держит крепко, чуть-чуть нажимает. Приходится оскалиться в ответ:

– И мне приятно с вами познакомиться, Андрей. – Голос звучит хрипловато.

Мужчина кивает. Его большой палец приподнимается, плавно опускается и… ласкает? Я изумленно перевожу взгляд на наши скрещенные ладони как шпаги и не мигая смотрю на затянувшуюся игру. Кажется, пока дядя Петя отвернувшись, роется в поисках тапок для меня (я же в гости не напрашивалась!) здесь творится какая-то чертовщина…

Перевожу взгляд на лицо гамадрила. Киваю на руку и шепчу: «Отпусти». Тот отрицательно качает головой. В глазах шалят бесенята.

Я выдергиваю руку в тот самый миг, когда дядя Петя выпрямляется и смотрит на нас.

– Оленька, чай с нами попьешь?

– Я…

– Конечно, дед. Конечно, попьет. Заодно попробуем пирог, – последнее слово он выделяет нажимом и смотрит на меня в упор.

Он что думает, что пирог отравлен? Вот еще! Зачем мне портить бабулину стряпню, лучшую на свете?!

– Идем-идем, Оленька! На пять минуточек.

Приходится кивнуть и, переобувшись, следовать за ними. Дядя Петя бодро шаркает ногами по коридору, опередив нас. Я стараюсь не отставать, но чужая ладонь ловит мой локоть. Видимо, это у них семейное.

– И не стыдно?

– За что?

– За то, что бросила там.

– Ни капельки!

Хорошо, что наше шипение дядя Петя не слышит. Сейчас мы похожи на двух хорьков, запертых в бочке с порохом. И у каждого в лапах по коробку спичек!

Глава 6

Я с огромным трудом сдержал себя, чтобы не переломать чудные пальчики ведьмы. Чудные? Черт! Тряхнув головой, уставился в ее спину. Бесится, но виду не подает. Еще бы знать, в чем я-то виноват?

Иду следом, руку о штанину растираю. Хочу избавиться от прикосновения, но, кажется, оно впитывается в кожу как яд. В горле начинает першить от сладковатого запаха. На улице я не замечал этого аромата, а в тесном помещении ее парфюм заиграл новыми нотками. Так пахнет грех.

Черт! Черт! Опять эти мысли.

Вновь трясу головой и вхожу в кухню. Она опередила меня и заняла место подальше от стоящих на столе кружек. Ошиблась. Моя как раз та цветастая.

Опускаюсь рядом, ударяясь плечом о ее плечо. Ведьма шипит. Я хмыкаю и чувствую себя победителем. Пересаживаться она не будет, неудобно как-то перед стариком прыгать с места на место как какая-то Машенька из сказки. Зато демонстративно отвернуться смеет, пока дед вместе с пирогом удаляется к кухонному гарнитуру. Гремит чем-то, стучит ножом по доске.

Я продолжаю молчать. Беру в руки кружку, отпиваю сладкий чай. Дедовская привычка по три ложки бросать, даже тогда, когда ты чай без сахара пьешь. Морщусь от сладости, но тут же одергиваю себя. Дело не в чае. Дело в ней. Слишком рядом и слишком сладко пахнет.

Наблюдаю за дедом. Тот не торопится к столу, что-то бормочет себе под нос. Ведьма напряжена как струна, тронь – лопнет. Я устраиваюсь на стуле поудобнее, вновь задеваю ее плечом. Опять шипит и, отпрянув, чуть не летит кубарем на пол. По инерции хватаю ее за локоть. Второй раз за последние пять минут, – уже входит в привычку, и где-то там, очень-очень глубоко, мне нравится держать ее. Будто норовистую кобылку в узде. Так ведьма перестает дергаться и лишь шумно дышит.

– Нос забился? – хмыкаю я, возвращая вторую руку к кружке.

Она дергается, пытается сбросить мою ладонь. Упертая и горячая. Что же, мне нравится! Я еще не отомщен, но в голове мысли, как разворошенный улей пчел гудит. Что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю!

– Что? – Ее лицо вытягивается от удивления.

Играю бровью. Мы будто поменялись местами. Там она вела в счете, потому что я оказался заложником положения, теперь же ведьма на чужой, пусть и формально, территории. Деда не обидит своими язвительными заявлениями, а я чуток нервы ей потреплю.

– Вот, Оленька, чай. Держи, моя Душечка.

Душечка? Я морщусь, пытаясь применить подобное слово по отношению к этой бестии. Что-то не сходится. Ничего милого и приятного в этой особи нет.

Дед занимает свое место, поставив на стол тарелку с пирогом.

– Давай, Андрей, угощайся. Ничего смертельного с тобой не случится, если поешь домашней выпечки.

Старик поддевает меня, пусть и незаслуженно. Ну подумаешь, пару раз отказался от жареной еды, зато у него сложилось мнение, что я фигуру берегу как девчонка какая-то. Слышу тихий смешок совсем рядом. Дед глуховат, не расслышит. Шепчу ведьме, прикрыв рот ладонью:

– Смейся-смейся, ведьма.

Она выпучивает глаза так, что смеяться хочется мне. Потом хмурится, глаза превращаются в две черные тучи, которые мечут в меня молнии. Отвечаю тем же. К черту, пусть искрит.

– Спасибо, конечно же, я попробую, – отвечаю и тянусь за куском. Самым маленьким на тарелке. Не то чтобы я не доверял кулинарным талантам соседки, но все же…

– Оленька, как дела-то? Рассказывай. Кстати, видишь, твоя кружка все еще целая. – Дед кивает на ту, что держу в руках.

Ведьма переводит взгляд на меня и хмыкает, а у меня ком в горле встает. Защитная, мать ее, реакция. Хочется отшвырнуть и кружку, и пирог, пока в желудке язва не образовалась, но пригубив, улыбаюсь уголками губ.

– Не отравись, – шепчет она, пока дед, отвернувшись, достает из холодильника чашечку с вареньем. – Всё дядя Петя, в порядке. Вот, как и сказала, на все праздники к бабуле приехала. Родители к концу каникул подтянутся. Вроде бы, – а это уже сообщает громче, да так, будто меня нет.

– Хорошо-хорошо. Эх, завидую я Алечке. Дети приезжают, да просто так, без причин. И внучка-красавица тоже всегда навещает.

В мой огород летят не просто камни. Дед мечет булыжниками по стеклам. Я напрягаюсь и опускаю руку. Пирог есть вовсе перехотелось.

– Я же приехал.

– Ну да, ну да, – фыркает он. – Знаем, зачем приехал. А вот так, чтобы просто навестить старика, никто из вас не горазд. Вам причину подавай.

Как-то внезапно обстановка накаляется и явно не в мою пользу идет перевес. Ведьма оборачивается, смотрит на меня укоризненно. Глазки прищурила, молнии швыряет. Еще головой качает. Я бы ей эту голову той лопатой… Интересно, ведьм обязательно на костре сжигать?

– Дядь Петя, может, я пойду? – повисшую тишину неожиданно нарушает ведьма, прекратив наш зрительный бой. Я выиграл? Или она… – Потом загляну, когда у вас гости уедут. Поболтаем как раньше? С бабулей зайдем. А то у меня пока дел по горло. Надо снег во дворе почистить. Машину хочу загнать.

Старик расслабляется, покачав головой.

– Конечно, Оленька. Заглядывай вместе с Алечкой. И передай ей мою благодарность. Пирог очень вкусный. Золотые у нее руки. Ох, золотые.

Голос деда звучит мягко и приятно. Со мной он никогда так не общался.

Ведьма подскакивает и вылетает из-за стола, похлопав по плечу старика. Тот накрывает ее ладонь и кивает. Что это значит? Я начинаю раздражаться оттого, что какая-то ведьма знает моего старика лучше, чем я.

– Не провожайте, – шепчет она, улыбаясь старику так, будто он ее дед, а не мой.

– До встречи, Душечка.

Ведьма заливисто смеется, но когда наши взгляды случайно пересекаются, улыбка меркнет на вполне симпатичном лице. Симпатичное? Да я схожу с ума!

– До свидания, Андрей.

Киваю в ответ. Язык не поворачивается с ней заговорить, потому что знаю – открой я рот, польется желчь.

Ведьма уходит, вскоре хлопает дверь. Старик смотрит на меня и качает головой так, будто я провинился. Нет, не так. Будто я виноват во всех смертных грехах.

– Ну что? – вырывается у меня.

– Мог бы быть помягче с ней. Она же такая добрая девушка. Умница.

– Да-да, слышал уже.

От дедовской похвалы, которой мне так недоставало раньше, подташнивает. А может и от запаха пирога. Ненавижу пироги с мясом и картошкой.

– Не изменился ты, Андрей. Как и отец твой.

Жмурюсь на миг, чтобы не сорваться. Ненавижу такие сравнения. Тем временем дед молчит. Поднимается из-за стола, потирает шею и отходит к окну, которое выходит на задний двор. Долго смотрит на белоснежную гладь, я сверлю в спине старика дыру. Жду его вердикта. Нужно продолжить разговор о компании, пока не поздно, и возвращаться в город. Иначе я пропущу все встречи, которые планировал и не успею к друзьям.

Дед, не оборачиваясь, говорит, нарушая вновь повисшую тишину:

– Тебе нужны бумаги.

Я соглашаюсь, присмирев и затаив дыхание.

– Знаешь, Андрей, у меня есть кое-что получше всяких там доверенностей.

Вот тут мое сердце подпрыгивает и ударяет в горло.

– Я тебе свой пакет акций отдам. Всё-всё.

– Что? – из легких со словом вырывается шипение.

Дед, будто не замечая, продолжает говорить:

– В обмен на кое-что…

Глава 7

Щеки пылают то ли от гнева, то ли от мороза. Перепахала полдвора, пытаясь сбросить напряжение. Получается с трудом, но хотя бы спать буду сегодня крепко.

Сжав плотно челюсти, слушаю гудки. Родителям уже дозвонилась, предупредила, что добралась, теперь очередь Ксении, раз уж обещала. Та отвечает не сразу.

– Ну, Оль, чего так долго? Пешком что ль в свою деревню добиралась?

– Была занята, – парирую в ответ, интенсивно махая лопатой. Дыхание сбито, что и замечает подруга. – Работаю, Ксюх, работаю.

– Ну-ну, трудоголик ты мой. Давай рассказывай.

Я останавливаюсь, ставлю лопату рядом и выдыхаю. Осматриваю двор – плодотворно потрудилась, бабуля будет довольна. Слышу недовольное сопение подруги.

– Ты не поверишь, кого я встретила по дороге.

Беру секундную паузу, из динамика наушника доносится прерывистое дыхание.

– Ладно, не сопи ты так. Рассказываю. – Хочется поделиться, аж скулы сводит. – В общем, после того как мы поговорили, уже недалеко от деревни увидела машину, которая с дороги слетела в сугроб. Остановилась…

– Мать, опять тебя на подвиги тянет.

– Не перебивай, хорошо? – ворчу в ответ. – Угадай, кто за рулем той машины был?

– Откуда ж мне знать!

– Гамадрил, Ксюх. Тот самый гамадрил.

– Да быть такого не может!

– Поверь, я тоже бы не поверила, что судьба сведет нас на пустынной дороге.

– И? – в голосе подруги слышится нетерпение. Представляю, как она, подскочив с места, мечется по комнате и прикусывает губу. – Ты его того… То есть не спасла же? Я тебя знаю, но все же…

– Нет, не спасала. Бросила его там.

– Ой моя хорошая! Ты солнышко мое! Браво, Ольга Владимировна! Браво! – восторженно отзывает подруга. – Надеюсь, он жив хоть остался?

– Я его не трогала, если ты об этом, хотя очень хотелось.

Ксения смеется так заливисто и громко, что невольно и на моем лице растягивается улыбка. Я хохочу, запрокинув голову, но когда в поле зрения попадает какая-то тень, улыбка меркнет со скоростью света.

– Я перезвоню. – Чеканю каждое слово и, не дождавшись ответа от подруги, сбрасываю вызов.

Перехватив черенок лопаты, смотрю, как ко мне через огород по той самой тропинке неспешно топает Босс Боссыч. На нем безупречно сидит пальто, шарф перекинут через плечо, и лишь одно выбивается из идеальной картинки городского жителя – ноги утопают в дедовских валенках. Я сдерживаюсь от хохота, принимая воинственную позу.

– Что надо?

Босс Боссыч кривит улыбку, пытаясь придать своему лицу вполне безобидное выражение. Но я-то вижу, как дергаются нервно скулы, а брови смещаются к переносице.

– Я с миром.

– Так и поверила.

– Нужно переговорить.

– Нет.

– Ты всегда такая?

– Лично с вами, Андрей Львович, я не намерена беседовать.

«Только биться как разъяренные звери, пока кто-то из нас не испустит последний выдох», – а это уже добавляю мысленно.

Он качает головой и останавливается на безопасном расстоянии. Даже если я замахнусь лопатой, то не достану подлеца и вершителя судеб. Чтоб его!

Стоит и смотрит на меня, с любопытством разглядывает. Возможно, выгляжу я немного странно и в чем-то комично. На мне бабулин полушубок, на ногах валенки, вязаные варежки с пампушками на тыльной стороне. Можно сказать, по внешнему виду у нас счет один – один.

– Ну ладно. – Вздыхаю я, но руку не расслабляю. Пусть только приблизится…

Он кивает и вынимает руку из кармана. Я внимательно слежу за его телодвижениями, внутренне готовясь к обороне. Но передо мной появляется телефон, который этот индивид подносит к своему лицу и говорит:

– Начнем, пожалуй, со знакомства, Оленька.

Я нервно сглатываю. Он что меня уже пробил? Вот же!

– Емец Ольга Владимировна, – произносит бывший босс и продолжает перечислять данные из моего личного дела. – Родилась пятого мая, двадцать восемь лет. Не замужем, детей нет. Живешь…

– Черт, я знаю, где живу. Дальше-то что?

– Попала под сокращение в компании «ЮниоТрейд», уволена девятнадцатого декабря.

Я вновь сглатываю.

– Приятно познакомиться, Ольга.

– А мне не очень, – хмыкаю в ответ.

Босс Боссыч прячет телефон в кармане пальто, там же оставляет свои аристократические руки. Руки, которые я бы с удовольствием ему оторвала и вставила в зад за то, что лапал меня.

– Так что надо? Извинение пришел просить? Я, кстати, ничего плохого фирме не сделала, а, наоборот, костьми готова была лечь, лишь бы… – На последних словах ком в горле встает поперек. Заминкой пользуется злодей и перебивает меня.

– Могу помочь с возвращением в штат.

– Что?! – Глаза готовы выпасть из орбит. Вот так я удивлена его дерзкому, то есть мерзкому заявлению.

Он хмыкает, довольно громко, словно ощущает, как я встревожена его заявлением.

– Повторяю, Ольга, я помогу вернуться в компанию на прежнюю должность. Хотя… На новую должность с карьерным ростом.

– Я должна душу дьяволу продать?

Нет, меня его слова пусть и задели, но обратно не хочу. Как-то больно все еще, свербит в груди в области сердечной мышцы. Но послушать все его предложения требует исконно женское любопытство. Вот Ксюхе расскажу, оборжется до икоты. Правда в этот момент мой глаз нервно дергается.

– Мне твоя душа не нужна, хотя сравнение льстит, – зловеще усмехается.

– Тогда что? – осторожно интересуюсь, заглядывая в темные глаза.

– Подыграй мне.

Мой рот открывается в немом вопросе. Злодейская физиономия ликует. Ведет в счете теперь, к сожалению. Я проигрываю по очкам. Любопытство не скрыть, заинтересовал подлец.

– Ничего сложного, – быстро добавляет он, но в голосе звучит раздражение. Будто его что-то или кто-то обязывает, и ему вовсе неприятно сейчас стоять здесь и распинаться передо мной, обещая свою душу взамен моей. Взаимовыгодный обмен, кажется. – Нужно лишь притвориться, что мы поладили. Провести эту новогоднюю ночь вместе.

– Что?!

Последнее предложение звучит слишком двусмысленно, а так как мы люди все взрослые, то паршивенький вариант оказывается более понятным, чем тот, что он на самом деле имеет в виду.

– Не так! – вспыхивает бывший Босс Боссыч, или мне кажется, что щеки покраснели именно сейчас, а не несколькими минутами ранее от мороза. – Просто отметить праздник вместе. Ты и я, дед и твоя бабка.

– Бабуля, – поправляю гамадрила, закусывая губу.

– Да-да, бабуля. Алевтина, ведь так? Не знаю, как по отчеству.

– Алексеевна, – добавляю я, а он кивает, будто запомнил. Не удивлюсь, если и имя ее он несколько раз у дяди Пети переспросил.

– Так что? Ты согласна?

Глава 8

Распинаясь перед этой ведьмой, я похож на идиота. Она то и дело пучит свои кошачьи глаза, смотрит недоверчиво и все время переспрашивает этим ужасным словом «что». Так и хочется съязвить, но одергиваю себя и довольно спокойным тоном объясняю. Правда, кое-где чуть не напортачил, аж самому неуютно стало, но то, как вытянулось лицо ведьмы, мне понравилось.

Провести ночь вместе.

Заманчиво, но не с ней и ни за какие деньги мира. Даже если она окажется последней женщиной на свете.

Да и вообще, не стоит смотреть на нее как на женщину. Деловой партнер, не более. Именно это мне и нужно донести до глупой головушки и переманить чертовку на свою сторону. Чего греха таить, выиграем оба, если она согласится подыграть. Однако я все еще сомневаюсь, что мне удастся легко переманить ведьму, ведь я-то с трудом поверил деду, когда тот озвучил свое очень выгодное и чертовски безумное предложение. Так зачем ведьме принимать мое не менее безумное предложение? Но попытка не пытка, если вычеркнуть из этого уравнения мой подергивающийся от нервов глаз, и объяснить стерве всю задумку.

Ольга. Пробить чертовку не составило труда, благо сегодня в «ЮниоТрейд» рабочий пусть и сокращенный день. Я как раз застал Анюту, умницу и красавицу из отдела кадров, которая дежурила до конца рабочего дня, и попросил о небольшой услуге. Внимание, парочка ласковых слов, от которых уши Анюты залились краской, и через пять минут на моем телефоне подробная анкета Емец Ольги Владимировны. Что же, теперь я понимаю, почему она в ярости. Ну и старик подложил же мне свинью, когда выдвигал условия, при выполнении которых я получу акции. Черт побери, да ради этих акций сам готов продать душу, чтобы наконец-то стать полноправным боссом, а не подсадной уткой, крякающей по велению отца. Война затянулась, и мне нужны козыри, иначе компания пойдет с молотка в следующем году, если мой батюшка не успокоит свои эгоистичные порывы.

– Так что я должна сделать? – она шипит сквозь зубы. Ей-богу, как змеюка с зелеными глазами.

Я переминаюсь с ноги на ногу, потому что в джинсах на морозе торчать не самый правильный вариант, да и валенки, как оказалось, велики и неудобны, и рассматриваю ведьму. Я заинтересовал ее. Очень заинтересовал, пусть виду не подает. Губу кусает, за лопату вцепилась так, будто биться со мной намеревается, а глазками-то стреляет, маленькая хулиганка.

Черт! Что еще за грязные мыслишки в моей голове?

– Все просто, я же уже объяснил.

– Да поняла я, – ворчит и морщит красивый носик. Закусывает щеку, пытаясь привести свою голову в порядок. – Жду объяснений. Зачем вам это?

Умница, и мне нравится, пусть и становится сложнее. Простыми обещаниями ее не заманить в капкан.

– Затем, – я тяну, пытаясь придумать верный для нее ответ.

Так, голова, думай. От мороза, пробирающегося под одежду, тело не хило так потряхивает. Я еще не отогрелся, а теперь вынужден вместо того, чтобы искать помощь и возвращаться в город, стоять здесь и уламывать ведьму. В другой ситуации бросил бы все и уехал, но соблазн получить контрольный пакет акции затмил все. Даже ночь в компании друзей и соблазнительной Эрики.

– Только без лжи, – перебивает меня, только открываю я рот.

Изгибаю бровь, посылая мысленно ведьму куда подальше. Ага, как же, чтобы я и не врал. Придется, если хочу акции. Но для нее, пожалуй, буду чуточку честен.

– Я не увольнял тебя.

Она открывает рот и вертит головой. Яростно сверкает зелеными глазами.

– Врешь!

– Нет!

– Ты подписал приказ. Я видела твою подпись!

– Я подписал десятки приказов, нет, сотни за эти месяцы. И да, я знал, что в штате идет сокращение.

Она хмурит брови и, насупившись, встает в стойку для обороны. Я напрягаюсь и жду, когда огребу лопатой, но ведьма продолжает сверлить во мне дыру.

– Потому что не имею никакой власти в компании. – Звучит как-то нелепо, но плевать.

– Да ладно! Обманщик!

– Честно!

– Так и поверила!

– Да прекрати уже, – рыкнув, вынимаю руки и показываю их перед собой. – Честно! Я ни черта там не могу сделать сам. У меня никаких прав. Сижу как индюк в кресле и головой качаю. Приказы приходят свыше.

– От него? – она задирает голову и указывает на небо.

Я по инерции поднимаю взгляд и ничего, кроме облаков, не вижу.

– Да нет же, – ворчу в ответ. – От моего отца. Сейчас он управляет фирмой.

Она вновь смотрит на меня, часто моргая. И вертит головой. Ох, ну за что мне это наказание?! Думал, что умная, а оказывается глуповата. Как пробка от шампанского, которое сейчас пьют мои друзья в арендованном лесном домике. Эх, мне бы туда, а не вот это вот всё.

– По факту я лишь исполняю функции и не имею права ничего менять. Поэтому когда пришел приказ сократить штат, все что я мог, только согласиться и подписать бумаги. Но пришел новый приказ, согласно которому после новогодних праздников будет еще сокращение. Также компания собирается закрывать торговые точки, распродавать имущество.

Ну вот, выложил все как на духу. И что она подумает? Что мы в заднице? Пожалуй, я бы тоже так решил. Но вместо этого ведьма щурится и, склонив голову, смотрит на меня.

– У компании, если мне не изменяет память, все было отлично.

Конечно же, отлично! Я держу язык за зубами и пожимаю плечами. Об остальном ведьме не стоит знать. Как, например, о том, что мой отец намеренно выводит капитал. Дед, владеющий акциями, лишь соглашается на все, что говорит ему сын, а я по факту никто. Без бумажки – экскременты.

– Ладно о компании. – Она отпускает древко лопаты и прячет руки в огромном полушубке. – Что дальше то будет? Разыграем мы дружбу, ну, пошутим и поулыбаемся друг другу. Что от этого изменится?

– Я получу контрольный пакет акций, – заявляю с гордостью и замечаю, как ее глаза вспыхивают. Недобро так.

– Старика на бабки решил развести.

– Да черт бы тебя побрал, – рычу сквозь стучащие от холода зубы, – не я, а он меня пытается развести!

Ну вот, сдал себя. Проиграл. Сейчас посмеется, пожелает удачи и исчезнет с лопатой наперевес. А я потеряю единственную возможность выиграть эту битву.

– Значит, новогодняя ночь, – она тянет слова, да так, будто смакует каждый звук.

Мое сердце замирает. И нет, не от ее голоса, хотя он хорош, когда не шипит как змея.

– Ночь, дядя Петя и моя бабуля, ты и я, – чуть ли не по слогам произносит. Я медленно киваю, боясь спугнуть момент. Ну же, ведьма, подари мне надежду. – Я подумаю.

– Что?! Ты бросила меня на дороге! Я мог погибнуть!

Она пожимает плечами и скалится, будто ей нравится мое уязвимое положение.

– Такие как ты не погибают. Гад ползучий, – добавив, ведьма, подхватывает лопату. – Лучше уходите, пока я не прикопала вас тут, Андрей Львович.

– Но как… Как же мое предложение? – Голос похож на скрипучий ржавый механизм. Надеюсь, я не подхвачу воспаление в этой треклятой деревне.

– Волшебное слово.

– Что?

– Повторяю: волшебное слово.

Дергаю шарф, которым с удовольствием придушил бы ведьму. Конечно же, я не дурак, понимаю, о чем она говорит. Но это же очередная издевка надо мной. Стоит мне рот открыть, как она плюнет ядом и умчится в закат, виляя своей круглой задней точкой.

– Ну же, Андрей Львович. Одно слово. Всего-то десять букв. Ничего сложного.

Сжав зубы, сверкаю глазами. Почему нельзя убивать взглядом? Я бы в ней и живого места не оставил. А она смеется – видно по блестящим кошачьим глазкам.

– Ладно, уговорила. По-жа-луйста, – произношу по слогам, стуча зубами. Продрог до костей.

Ведьма хохочет в голос. Ну вот, полный провал. Пора собираться домой, пока не стемнело и пока я еще успеваю к друзьям. Напьюсь и умру под елкой.

– Чудненько, босс. И ведь несложно. – Она пожимает плечами. – Хорошо, Андрей Львович, не сверлите в моем лбу дыру. Я согласна. Подыграю, но на моих условиях.

Глава 9

То, что он бормочет похоже на первый признак сумасшествия. Хотя психов меня не учили определять, но этот индивид мужского пола уж очень странный. Стоит мне сказать, что я согласна подыграть, как на его переносице разглаживается морщинка, в глазах вспыхивают искорки-фейерверки, а лицо, вытянувшись и просветлев, вовсе становится одухотворенным. Надо же, как мало нужно человеку для счастья.

Готова себя похвалить за умелую игру. Знаю, что злится на меня за нелепую просьбу про волшебное слово, но так и подмывает поддеть его. И ведь готов прогнуться, лишь бы получить свой золотой билет.

– Так какие условия, напарница? – бормочет он, а последнее слово и вовсе бросает как гранату.

Хмыкаю и растираю руки, поглядывая на оставленный далеко позади дом дяди Пети. Надо бы побеседовать с соседом, только аккуратно, чтобы план по лучшему празднику не испортить. А ведь это идея! Не нужно убивать бывшего босса и закапывать в снегу, достаточно лишь истрепать его нервную систему до состояния разъеденного кислотой металла.

– Самые простые, – пожимаю плечами, пряча ладони в бабулином полушубке. – Не доставать меня.

– Что?

– Ой да ладно, – фыркаю, замечая, как строптивая морщинка на переносице углубляется. Кажется, кому-то после сегодняшней ночи понадобится укольчик красоты. – Придем к вам с бабулей часов в девять. Поедим, поздравим друг друга, шампанского выпьем и обратно уйдем. Постарайтесь, босс, улыбаться, радоваться и преклоняться передо мной.

– Преклоняться? – вслед за морщинкой к переносице сползаются и темные брови.

– Ну это я так, образно. И да, босс…

– Не нужно меня так называть, – ворчит злодей.

– Приготовьте мне подарок.

Его рот открывается в беззвучном вопросе, ну а я тем временем подбираю лопату, разворачиваюсь и уверенным размашистым шагом топаю домой. Тишина, которая звучит громче крика, оставленная за спиной, сигнализирует – у Босса Боссыча произошел перегрев всех систем. И лишь на подходе к дому, я ныряю за крыльцо, сохраняя прежнюю грацию, на которую способна в ботинках и неудобной верхней одежде, и выглядываю. Благо расстояние не такое уж и большое, поэтому мне достаточно отчетливо видно, как он поднимает руку, прикасается к виску, почесывает кожу и волосы под шапкой и загадочно посматривает на небольшой лес, который располагается как раз за бабулиным участком. Лес вполне себе безобидный, волки или медведи там точно не водятся, и из всех страшных зверей лишь белочки да птички, но то, как он смотрит туда, не оставляет сомнений – выбирает дерево покрупнее или куст погуще. Кажется, желание убивать заразно, и я только что подала боссу отличную идею избавиться от меня. Нет тела – нет дела…

Следующий час провожу за безобидными пытками своей бабули. Она хлопочет вокруг меня, шутит, улыбается и как на духу выдает один за другим секреты дяди Пети и его семейства. Впрочем, по бабулиным рассказам становится ясно – она вообще не в курсе, что у соседа имеется крупный пакет акций в очень крутой компании. Кстати, что в этой самой компании я работала она не в курсе. Или не помнит. Бабушки такие бабушки… Лишь бы их дети и внуки были счастливы, а остальное – лишняя информация. У моей так точно.

Уминая пирог с ягодами, я задаю вопросы, осторожно прощупывая почву. Про то, что нас пригласили отметить новогоднюю ночь соседи, еще не сказала, и чем дальше углубляюсь в расспросы, тем меньше хочется об этом говорить.

– Ах да, внук-то у Пети всего один.

Ага, бабуль, уже узнала.

– Петя говорил, что важная шишка. Я, правда, не расспрашивала, но рада за парня. Сейчас сложно пробиться. Ведь так, Оль? Вон ты сколько сил положила, а что в итоге.

Бабуле про свое сокращение рассказала не я, а мой болтливый отец. Уж очень он был встревожен и не смог скрыть опасений от матери. Тогда-то и появилась идея отправиться зализывать раны в деревню. Идея исключительно моя, как бы остальные ни были против. Бабуля поддержала, а я паковала сумку и мчалась за город, не зная, что рану мне умело сковырнет своими ухоженными ручками бывший босс.

– Ой, бабуль, давай не будем углубляться. Так тошно.

Она охает и хлопает себя по бокам. Начинает причитать да просить прощение.

– Бабуль, ну не надо. Не извиняйся. Все в порядке. Зато каникулы зимние получились. После праздников начну искать новую работу. Ну не настолько же я безнадежна, – хмыкаю в ответ, рассматривая, как помрачневшее лицо бабули светлеет.

Точно так же как у Босса Боссыча. Сглотнув вязкий комок, перевожу взгляд на перепачканные ягодной начинкой руки и бормочу:

– Кстати, нас дядя Петя в гости позвал.

– Ой как хорошо! А то пирогов напекла столько! Угостим соседа.

– Ага, – бурчу в ответ. – Только он не один.

– Разве гости остались? Петя говорил, что заедут поздравить и все.

– Неа, решил остаться. Его внук.

– Ох, Андрей! Да неужто! – бабуля вновь охает и машет руками. – Вот так чудо чудное.

– Чудо?

Бабуля, перестав охать, усаживается напротив меня и заговорщическим тоном сообщает:

– Андрей не любит деревню. То есть ненавидит.

– Вот как. Почему? – вопрос срывается раньше, чем я успеваю натянуть на себя маску безразличия.

– Его петух клюнул в детстве. У мальчика травма на всю жизнь.

Кажется, бабуля не замечает заинтересованного тона. Зато ее информация здорово веселит меня. Шепотом произношу:

– Шрам на заднице?

Бабуля хохочет и отмахивается:

– Нет, Оленька, моральная. Это была война с петухом Кузьмой. Андрюшка проиграл битву, которую сам же и затеял. Петя тогда отругал мальчишку, сказав, что тот сам виноват, вот и Андрей перестал приезжать в деревню. Обиделся небось.

– Я что-то не припоминаю, чтобы видела внука дяди Пети. – Задумчиво рассматривая скатерть на столе, стряхиваю невидимые пылинки с рук салфеткой.

Если честно, я вообще не помню, чтобы на моей детской памяти приезжали родственники соседа. Или мы просто не пересекались?

– Да дело это было, когда Андрюше года три или четыре исполнилось, не больше. Ты же совсем крошечная была, только родилась, поэтому и не помнишь. А после того как Андрей насмерть перепугался деревенской жизни, то отказывался приезжать, и уж тем более не оставался гостить, как ты. Поэтому и не виделись, – бабуля отвечает, пожав плечами.

Что же, ее доводы очень и очень правдоподобны. Тем более мое представление нисколько не меняется. Босс Боссыч сам надменный индюк, но пернатых до смерти боится.

Я хочу что-то ответить в повисшей паузе, которая неприлично затянулась, как из коридора слышится громкий стук. Подпрыгнув на месте от испуга, чудом не разливаю остатки чая. Бабуля усмехается, поднимаясь на ноги.

– Петя пришел. Это он так стучит.

Киваю и жду, когда бабуля узнает, что понадобилось соседу. Хорошо, что я предупредила ее о приглашении, иначе бы оконфузилась перед стариками. В кухню бабуля возвращается вместе с соседом. Комнату сразу наполняет запах морозной свежести и дыма.

– Оленька, как здорово, что ты согласилась. И Алечка тоже.

– Нам очень приятно, – тарахтит бабуля, посматривая на меня.

Я согласно киваю. Ага, приятно. Особенно приятно провести ночь с этим злодеем. Но на что только не пойдешь, чтобы не обидеть старика, которому просто необходимо человеческое внимание и общение, и во имя собственного злодейского плана. Босс Боссыч еще поплачет, что решил связаться со мной и обмануть своего деда.

– Я там баньку затопил. Через час-полтора будет готова. Ты же пойдешь? – обращается ко мне. – Я веник приготовлю. Тебе, Оленька, какой: березовый иль дубовый?

– Березовый, – бормочу, блаженно выдыхая. Баня… Парная… Веник… Кажется, все не так плохо, как могло показаться… Еще бы из этого уравнения исключить одно известное – неизвестное, так вообще сказка. Зимняя сказка.

Глава 10

– Подарок захотела, ведьма отмороженная, – бормочу, рассаживая по выделенным апартаментам.

Комнатушка меньше гардеробной в моей новенькой квартире. У меня клаустрофобия начнется, если я задержусь на пару часов, а мне всю ночь здесь торчать. Тяжко выдыхаю и бросаю взгляд на узкое окно, под которым стоит одинокий стул. На стуле теперь висит мой свитер, а рядом сумка с вещами. С теми самыми, с которыми я планировал поехать к друзьям. Что же, хоть в чем-то не прогадал.

Оборачиваюсь, смотрю на кровать и корчусь от будущей боли. Утром мое тело развалится на кусочки после сна на подобном орудии пыток, если ведьма не съест меня вместо новогоднего ужина. Плюхаюсь на кровать, перевожу взгляд на вязаный коврик и тяжко вздыхаю.

– Я умру здесь.

Из горестных раздумий вырывает трель входящего звонка. Кажется чудом то, что мой телефон не сломался. Хоть как-то связь с внешним миром.

– Да, – отвечаю на звонок, прижимая к уху телефон.

– Привет, пропажа! Ты где? Мы тебя заждались.

Голос друга звучит бодро, а судя по доносящимся фоном звукам – веселье уже началось. Чертова ведьма, все из-за нее!

– Ден, прости. Не предупредил. Меня не ждите.

– Что?! – друг явно ошарашен и не менее недоволен. Но если дружеские причитания я еще как-нибудь переживу, то стрекотания Эрики нет. Надеюсь, она не додумается мне названивать и выносить мозг? Одной мозгоедки на сегодняшний день достаточно.

– Так получилось, – пожимаю плечами, пусть друг и не увидит, – остаюсь на праздники в деревне.

Слышится громкий выдох, а после следует убойный хохот.

– Ты да в деревне, – сквозь смех грохочет Ден. – Да в жизни не поверю. Признавайся, кто она? С кем ты там решил провести эту ночь? Ну же, дружище, обещаю, Эрике не скажу.

– Эрика будет ныть и так, – хмыкаю и осекаюсь. Она. А ведь Ден прав, я задержался по просьбе деда, которая связана с одной ведьмочкой.

– Ну и?

– Ошибаешься, Ден. Я у деда остаюсь. Старик попросил, – придаю своему голосу чуть поникшие нотки и друг, расслышав их, больше не задает вопросов. Что только мне на руку. Не хотелось бы врать ему и выдумывать слезливую историю. Но и про уговор со стариком я ему не расскажу. Пока акция с акциями не выгорит, буду молчать и исполнять все указания как щенок на дрессировке за хрустящий крекер.

– Ты там только от скуки не умри, – бормочет Ден изменившимся голосом. Сама серьезность, ей богу. – И нам звони, если что, развеселим тебя. Ну и ждем в гости, как освободишься.

Благодарю, отвешиваю поклоны и раздаю подарки на словах, после прощаюсь и с прискорбием смотрю на экран. Уже пять, за окном темнеет, дед топит баню, а у меня так и нет ни одного подарка для этой ведьмы. И вообще, разве я обязан ей что-то дарить?

***

– Андрюш, ты где?

Голос старика выводит меня из дремы. Надо же, пока рылся в сумке в поисках подарка, уснул. Зевая, поднимаюсь с кровати, от которой уже болят бока, поправляю одежду и вываливаюсь из комнатенки. В коридоре светло, и свет от ламп режет глаза. Зажмурившись, иду на голос деда, мысленно желая себе терпения. И спокойствия. Много-много спокойствия.

– Я тут, – отвечаю, когда вопрос старика повторяется.

– О, вижу. Уснул? – интересуется он, с любопытством рассматривая мой помятый вид. Киваю и падаю на стул. – Так, не рассиживайся, – тут же командует старик, а я повторяю мантру: терпи, терпи…

– Что?

– Праздновать будем у Алечки. У нее дома светло, хорошо. Большой стол есть да и все, что она наготовила, сюда не имеет смысла таскать. Так что помоги-ка мне вот это собрать и пойдем, – дед указывает на  банки и принимается сам их собирать в сумку.

Наблюдаю молча и поднимаюсь лишь тогда, когда старик вручает мне брякающие банки и отправляет к соседям.

– Сходи, отнеси их Алечке.

Я киваю, напоминая себе: собачонка, команды, крекер, и замираю, услышав голос старика.

– Баня через час готова будет. Пойдешь?

Оборачиваюсь и согласно киваю. Что же, за неимением лучшего придется сходить в баню, хотя я предпочел бы сауну или душ. И где-нибудь подальше от этой богом забытой дыры.

– Березовый веник или дубовый?

– Березовый, – бросаю первое, что приходит на ум и ухожу, брякая банками. Лишь бы не разбить.

Темнеет в деревне, кажется, раньше, чем в городе. Оглядываясь в поисках дорожки через огороды, нахожу калитку. До дома соседей добираюсь все теми же окольными путями. Бреду средь сугробов и молюсь, чтобы не потеряться. Выбранная тропинка оказывается верной, и я захожу во двор, замечая знакомый полушубок. Хочу окрикнуть ведьму, но на шорох моих шагов или звяканье банок оборачивается фигура. В полушубке оказывается не ведьма, а  ее бабка. То есть бабуля. Алевтина как-ее-там. Черт, моя память в последнее время начинает подводить, но это, скорее всего, из-за свалившегося стресса и нервотрепки на работе. Получу акции и буду спокоен.

– Добрый вечер.

– Добрый, – отвечает женщина, рассматривая меня так, будто на дворе ясный день, а не полутьма, изредка подсвеченная фонарями. – Андрей?

– Да, это я.

Бабка, просияв, направляется ко мне и еще минут пять пытает расспросами. Как дела, как отец, как я сам поживаю, да и в целом интересуется так, будто знает меня всю жизнь. С учетом, что мой старик с ней дружит и часто общается, не удивлюсь, если она все обо мне знает. В том числе то, что это я повинен (частично, конечно же) в увольнение ее внучки. И, наверное, злилась бы, но бабка на удивление благодушно меня встречает и причитает, когда узнает, что меня прислали с банками-склянками.

– Ой, не нужно было. Сказала же Пете не нести ничего. Все у нас есть.

– Мне вернуть?

– Не надо уж, – бормочет она, выдыхая. – Занеси в дом, там Оленька. Ей отдай. Она разберется.

Киваю и быстро нахожу взглядом вход в дом. Дом, кстати, отличается от дедовского. Светлее он как-то выглядит, добродушнее.

– Да, конечно, – отвечаю и направляюсь к входу, бросая по пути благодарность за гостеприимство. Плюс парочка баллов для моих акций. Дед порадуется, когда соседка расскажет ему какой у него внук воспитанный.

Да я хорош!

Подхожу к двери, но вместо того, чтобы постучать, сразу же ее открываю. Голос ведьмы слышится откуда-то сбоку, и судя по запахам, витающим в теплом воздухе, она на кухне. Как раз чем-то гремит, громко разговаривая. Я скидываю валенки и бреду на звук, планируя застать ведьмы врасплох, но замираю в дверном проеме. Потому что то, что вижу, как-то разом переворачивает мой мир. То есть не весь мир, но кое-какую значимую его часть.

Ведьма стоит ко мне спиной, изворачиваясь, плечом прижимает телефон к уху, а освободившимися руками натирает стеклянную посуду, которой около нее целая гора. Она переминается с ноги на ногу, приподнимает левую стопу и чешет подколенное пространство. Голые ноги и шерстяные носки приятно контрастируют. Подняв взгляд, нахожу кромку ее туники из плотной ткани. Рисунок вполне праздничный – олени и елки. Спина чуть изогнута, одно плечо обнажено. Волосы собраны в высокий хвост, и кончики чуть вьющиеся подрагивают, стоит ведьме пошевелиться.

Внимательно смотрю на обнаженный кусочек кожи, чувствуя, как слюна собирается во рту. Неторопливо сглатываю, оставаясь в тени. Не хочу спугнуть видение, от которого в голове все плывет. Ведь может же быть такой… Красивой и романтичной, черт побери!

Глава 11

– Да, мам, все готово. – Прижав телефон к уху плечом, изворачиваюсь, натирая бабулин хрусталь. Гордость, так сказать, которую она намерена мне завещать. Зачем мне хрусталь не знаю, но бабулю не обижаю и натираю до блеска салатники. – Как у вас?

– Дом вверх дном! – хохочет мама, и я слышу, как до меня долетают голоса. Играет веселая музыка, слышатся хохот и поздравления.

– Не рановато ли? – перевожу взгляд на настенные часы, отмечая, что стрелка медленно, но ползет к семи.

– Ой, Оль, самое то. Мы еще на елку пойдем.

– Удачи вам там, – хмыкаю, намереваясь закончить разговор. Если мы еще поговорим минут пять, то меня начнут грызть сомнения. – Звоните, если что.

– Конечно, дочь, – прощается мама, а я свободной рукой сбрасываю вызов и оборачиваюсь, чтобы убрать телефон, как неожиданно мурашки ползут по спине, а взгляд цепляется за огромную тень.

Ахнув, чуть не роняю телефон и не запускаю в тень салатник, благо та самая тень, в контурах которой узнаю Босса Боссыча, выходит на свет.

– Какого хрена? – ругаюсь, убирая салатник и телефон. – Нельзя же так пугать!

– Ну вот, мираж развеялся, – доносится до меня бормотание босса и он быстро приближается ко мне. Протягивает пакет, которым практически тыкает в меня. – Дед просил передать.

– Что это? – Заглядываю внутрь и, заметив несколько банок, поднимаю взгляд, но босс уже смывается. – Эй!

– Я просто принес.

Выскакиваю вслед за ним, попутно поправляя сползающий с плеча рукав. Тем временем босс время даром не теряет, натягивает валенки и намеревается смыться.

– Андрей, уже уходите? – мою тираду, которую хочу выдать боссу, перебивает бабуля. Он кивает, но я не слышу, что говорит, зато бабуля отвечает очень громко, обращаясь то ли ко мне, то ли к нему. – Мы же совсем про елку новогоднюю забыли! – хлопочет она, стягивая полушубок. – Оленька, может, веточек наберете? Украсим и на стол поставим. Игрушки были и мишура.

– Ба… – открываю рот, чтобы отказаться, но бабуля уже поворачивается к боссу и ловко перехватывает его за локоть. Похоже, он уже собирался удирать.

– Андрей, поможете Оленьке? Здесь ели есть недалеко. Напилите несколько веточек? А то уже стемнело, не хотелось, чтобы Оля одна шла.

Заглядывает ему в глаза, улыбается, а мое лицо нервно искажается. Ну же, откажись! Босс тем временем накрывает ее руку и оборачивается ко мне.

– Конечно, сходим. Без проблем.

– Вот и здорово! – ликует бабуля и мчится во всю прыть ко мне. Забирает пакет, который я так и таскаю за собой, и толкает за плечи. – Оль, оденься потеплее.

– Бабуль, но зачем? – шепчу, когда она вталкивает меня в комнату. – Есть же искусственная. Я ее как раз достала, но еще не собрала.

– Так надо, – упрямо сообщает она, захлопнув перед моим носом дверь. – Поторопись!

Смотрю на деревянное полотно, начиная жалеть, что вообще ввязалась в эту авантюру. И что в итоге-то получу? Нервы, седые волосы, искусанные локти? А босс будет как сыр в масле кататься, когда получит акции. Ну уж нет! Отгрызу лакомый кусочек, и на меньшее не соглашусь. Поэтому быстро переодеваюсь, засунув себя в штаны и свитер. Нахлобучив шапку, выбегаю и застаю милейшую картину. Босс сидит с бабулей за столом и помогает той натирать хрусталь. Бабуля хлопочет над ним и что-то рассказывает, улыбаясь. Надеюсь, не обо мне разговор. Не хотелось бы, чтобы он после припомнил мне какие-нибудь неудобные подробности детских лет. Хотя… Я знаю про историю с петухом, есть чем шантажировать.

– Я готова, – сообщаю, вваливаясь в комнату.

Босс подскакивает и передает полотенце бабуле.

– Оль? – она оборачивается ко мне, аккуратно складывая в руках кусок ткани. – Только сходи до той самой ели. Помнишь же?

Я закатываю глаза, представляя, как окажусь с боссом практически в чистом поле, и мне становится чуток страшно. Мало ли какие мысли бродят в этой чудной голове. Но бабуля смотрит на меня так, что я не могу отказать.

– Хорошо, ба, сходим туда. Только дай мешок и секатор.

Бабуля кивает и торопится отдать то, что я попросила. Тем временем я наблюдаю, как молчаливый Босс Боссыч натягивает обратно куртку и валенки. Смотрит на свою обувь и хмурится, а я, не удержавшись от колкости, произношу:

– Это вам не итальянские ботинки.

– Зависть плохое качество.

Поперхнувшись воздухом, откашливаюсь и молчу, потому что спорить с ним при бабуле я точно не намерена, зато набрасываюсь после того, как мы оказываемся вне стен дома.

– Я и не завидую.

– Тогда откуда знаешь, что я ношу и где это покупаю.

– Да ладно, – отмахиваюсь, направляясь к воротам, – все всё про вас знают. Зато вы ни черта ни о ком ничего не знаете. Поэтому вас и не любят.

Слышу, как босс шумно выдыхает и ровняется со мной. Его руки спрятаны в карманах куртки, а взгляд исподлобья явно не располагает к мирной беседе.

– Что значит «никто не любит»? Меня и не должны любить. Уважение, дисциплина, честность. Пожалуй, любви тут нет.

Я пожимаю плечами, предпочитая оставить внезапный разговор позади, как и дом бабули, когда мы оказываемся на улице. Но босс явно настроился на волну поспорить со мной.

– Честно? Мне плевать. Нам сюда. – Указываю на тропинку, ведущую к небольшому оврагу, располагающемуся между двумя улицами. Местность там по весне порой подтапливается, поэтому никто дома не строит, зато растут деревья и летом пасутся коровы.

– Нет уж, объясни.

– Да вы успокоитесь. – Разворачиваюсь и тыкаю пальцем ему в грудь. Босс замирает на месте и смотрит на мою руку, обтянутую вязаной варежкой. – Мне плевать любят вас или нет, потому что теперь я не работаю на вас, Андрей Львович.

– Ааа, то есть, как? – тянет он, явно не понимая, о чем идет речь. Вздыхаю и опускаю руку. – Ты же согласилась помочь.

– Да согласилась и теперь сильно жалею. Чувствует моя пятая точка,  добром это не кончится.

Бровь босса изгибается, но он молчит, ожидая продолжения. И как-то косится на мои нижние девяносто. Фыркаю и оторачиваюсь.

– Просто давайте соберем веток, вернемся и встретимся ближе к полуночи. Вы же помните план?

Спускаюсь первой по тропинке, ведущей вниз. Через поле многие ходят, так что его утаптывают даже после метели. А елка, про которую говорила бабуля, вообще рядом – метров пятнадцать-двадцать от дороги. Так что идти нам недалеко, вот только на улице уже стемнело и фонарик, за которым я тянусь, вылетает в тот же миг, когда за моей спиной босс вскрикивает и заваливается вперед.

Поскользнувшись, он летит кубарем и сметает меня как шар для боулинга. Я подскакиваю, пытаясь уйти от удара, но кеглей лечу следом. Мы валимся друг на друга, кажется, я даже заезжаю коленом ему то ли под зад, то ли в живот, и врезаюсь головой в снег.

Глава 12

– Эй, ты жива? – Трясу за плечи ведьму, прикидывая в уме, сколько лет мне дадут за случайное убийство. Это же несчастный случай!

Она кряхтит и подает признаки жизни. Мой срок неумолимо уменьшается до статьи за причинение вреда здоровью. Я с трудом понимаю, как свалился, но оказавшись в сугробе, не сразу понял, что придавил ведьму своим телом. А когда скатился с нее, отплевываясь, она молча лежала, уткнувшись лицом в снег.

– Жива? Точно жива?

– Да прекрати трясти меня, – ворчит ведьма, выбираясь из снежного плена. В порыве чувств пытаюсь помочь ей, протягивая руку, но она отпихивается и встает сама, злобно поглядывая в мою сторону. Тут, если честно, дальше собственного носа ни черта не видать, но то, что она сморит на меня, метая молнии, чувствуется внутренним сенсором.

– Я не специально, – возражаю, отряхивая себя.

– Лучше фонарик ищи, – шипит в ответ чертовка и падает обратно на колени, роя руками снег.

Я засматриваюсь на нее, пытаясь угадать, какие дурные мысли бродят в ее голове, на автомате почесывая место, куда получил коленом. Она не промахнулась, хотя уверен, сделала это не специально. Теперь мой зад ноет от боли.

– Может там? – указываю на что-то темнеющее в метре от нас.

Ведьма вытягивает шею, поворачивается в направлении моей руки и победно хмыкает. Спустя несколько секунд в ее руке включается фонарик.

– Говорить спасибо не буду.

– И не нужно, – пожимаю плечами. – Так нам куда идти-то?

– Туда, – она указывается на огромную ель в метрах десяти от того места, где мы свалились и куда ведет небольшая тропка. Кто-то уже ходил к этой ели до нас сегодня.

Я стараюсь ступать по снегу осторожно, иду по ее следам, засматриваясь на спину ведьмы, вспоминая, как она выглядит без всей этой мешковатой зимней одежды, то на свои ноги. Не понимаю, почему я то и дело прокручиваю в голове тот момент, когда увидел ее на кухне. Словно та внезапная картинка, в которой ведьма была не собой, а простой девушкой по имени Оля, перечеркивает все прочие проблемы, с которыми мне пришлось столкнуться за сегодняшний день.

– Может, расскажешь, зачем мы пришли именно сюда? Я видел по пути парочку елей вдоль дороги. Не нужно было сюда лезть, – размышляю, наблюдая, как ведьма достает мешок и секатор и тянется к веткам.

– Потому что об этом попросила бабуля. Ты же остался с дедом встречать Новый год в деревне, потому что он тебя попросил, – хмыкает она, но в голосе слышится издевка.

– Ты знаешь, почему я остался, – ворчу в ответ.

– Мог бы и не ходить.

– Чтобы ты потом деду рассказала, что я отказался переться с тобой в этот лес.

– Поле, – поправляет меня тоном, каким говорила моя учительница по алгебре.

– Какая разница, – вспыхиваю я, наблюдая, как она с трудом надламывает ветку. – Давай сюда свои ножницы, женщина. Иначе мы тут застрянем до весны.

– Секатор, – поправляет она, но протягивает инструмент для пыток. Я подхожу к еле и принимаюсь отрезать ветки, свисающие над головой. Ведьма помогает, направляя и удерживая ветви.

– Я всегда помогаю бабуле, если она о чем-то просит меня. Даже если не просит, все равно помогу. И тебе не мешало бы почаще навещать деда не только ради его акций.

Я замираю и перевожу взгляд на ведьму. Она как-то странно косится на меня и замолкает. Видимо, чувствует, что лезет туда, где ее не ждут, но свои пять копеек намерена вставить. О чем я и предупреждаю. Однако она не унимается.

– Неужели тебя только деньги интересуют?

– Неужели тебе заняться нечем, как анализировать мою жизнь?

– Вы босс, у всех на виду. Тут грех не перемыть косточки.

Хмыкаю, срезаю еще одну ветку и отправляю в мешок.

– И часто перемывали?

– Достаточно. Особенно в последнее время Вы были темой номер один на наших обеденных посиделках, – смеется она, расслышав, как я ворчливо пыхчу в ответ.

– Так, ладно, забыли. Что было, то было. – Опускаю руку и перевожу взгляд на ведьму. – Может пора окончательно перейти на ты, как думаешь?

Ведьма замирает и с недоверием посматривает в мою сторону, подсвечивая теперь не ветки ели, а мое лицо фонариком. Я жмурюсь, но терпеливо молчу, ожидая вердикта. От ее располагающего к общению настроения зависит исход каши, которую заварил дед. А его не так-то просто обвести вокруг пальца, хотя я и не планирую ему врать. Лишь сгладить острые углы и выйти победителем по итогу.

– Наверное, придется, – хмыкает она, – раз уж будем сидеть за одним столом.

– Конечно, – я не рад, но все равно в груди приятно разливается теплом ее согласие. – Тем более вернешься в компанию. Как тебе должность руководителя отдела?

Ведьма молчит и тянется к новой ветке, задумчиво теперь подсвечивая дерево. Между нами повисает неприятная тишина. Кажется, она сейчас рассмеется и плюнет мне в лицо, а я окажусь в западне, в которую сам себя и загнал. Но ведьма крутит рукой, поглаживая пушистую ветку, и неожиданно меняет тему.

– Знаешь, почему именно это дерево?

Я по обыкновению качаю головой. Ведьма не обращает на меня внимания. Она рассматривает острые иголки, касаясь их пальчиками, больше нескрываемыми под толщей варежки.

– Говорят, если загадать здесь желание в канун Нового года, то оно обязательно исполнится.

Я чудом сдерживаю усмешку, потому услышать бабушкины сказки от той, кого считал пусть и вздорной, но все же с ясной головой на плечах, застает меня врасплох.

– Это как написать желание на бумажке, сжечь и выпить с шампанским? – интересуюсь я, поддерживая тему. Уж лучше нести чушь про чудеса, чем рассмеяться и остаться на поле, прикопанном под этой самой елью.

– Типа того, – хмыкает ведьма и оборачивается ко мне. – Однажды я загадала желание и оно сбылось.

Моя бровь изгибается в удивлении. Ведьма замечает, как меняется мое лицо, и пожимает плечами.

– Можешь не верить, но я говорю правду.

– И что? Исполнит все, что захочу?

Она вновь пожимает плечами.

– Лучше загадать то, то в обычной жизни невозможно купить или получить иным способа. То, чего ты точно не ждешь. И то, во что наверняка не веришь.

Во рту пересыхает. Смотрю на ведьму как завороженный, не понимая, что творю. Тянусь к стволу и дотрагиваюсь до темной коры.

– Эй, ты чего делаешь?

– Загадываю. Ты же сказала, что исполняется любое желание, стоит лишь дотронуться.

Ведьма медленно кивает, внимательно следя за моей рукой.

– Мне было лет тринадцать, – шепчет она, но я уже, прикрыв глаза, делаю то, что от себя в иной ситуации бы не ожидал.

Загадываю желание, стоя посреди поля, вцепившись в столетнюю ель.

Глава 13

– Оля, что-то ты притихла, – щебечет бабуля, расхаживая по комнате и наводя порядок, хотя в доме и так все сверкает.

Я оглядываю собранную искусственную елку, которая едва достает мне до пояса, вешаю последние шары и мишуру и отступаю. Приготовления закончены, елка наряжена, ветки, которые мы принесли из пролеска, тоже украшены и стоят в вазе, постепенно наполняя дом хвойным ароматом. И вроде бы все должно быть прекрасно, но что-то не дает мне покоя. Покачав головой, оборачиваюсь к бабуле. Она как раз остановилась за моей спиной и разглядывает елку.

– Бабуль, а ты про внука дяди Пети много знаешь?

Не хотела бы я задавать ей подобные вопросы, чтобы не вызывать лишних подозрений, но червь сомнения грызет меня как сочное яблоко.

– Петя про него много рассказывает, – отвечает она, растирая руки о фартук, который так и не сняла.

– Всё-всё?

Бабуля пожимает плечами.

– Ну, про его работу я ничего толком не знаю, а вот про личную жизнь, наверное, больше.

Я удивленно смотрю на бабулю. Она подходит к дивану и присаживается на его краешек, я следую за ней и плюхаюсь на вторую половинку.

– Петя беспокоится, что Андрей так и останется холостяком. Хотя вроде бы у него есть девушка, но Петя не верит в искренность их союза. Мол, ненадолго это. Впрочем, как всегда.

Прикусив язык, помалкиваю, но слушаю внимательно. И чем больше говорит бабуля, тем страшнее мои опасения: а не спланировано ли все это? Хотя нет. Он бы не приехал, если не проблемы в компании. Не думаю, что отцу Босса Боссыча есть дело для столь изощренного плана, да и мой визит был практически незапланированный, и решилась на поездку буквально накануне. Но мне стоит быть настороже и посматривать по сторонам. Не хотелось бы, чтоб сосед и моя бабуля занялись сватовством, а то кто их знает?

– Какие его годы, ба. Он еще найдет себе нормальную невесту, – отмахиваюсь я, планируя сбежать. Поднимаюсь и одергиваю свитер, как бабуля почти шепотом произносит за моей спиной.

– Вот тебе бы не помешал нормальный жених, а то правнуков не увижу.

Замираю и оглядываюсь через плечо.

– Бабуль, ты же знаешь мою позицию. Брак, дети и все прочее должно быть исключительно по любви. На меньшее я не согласна, – улыбаюсь, старясь сгладить острый угол, на который в последнее время все чаще натыкаюсь.

Она качает головой, но со мной не спорит.

– Схожу, пожалуй, к Пете, узнаю про баню.

Киваю и провожаю бабулю, прикусив губу. Ну вот, задела ее. Выдохнув, отправляюсь в свою комнату и отвечаю на сообщения, поздравляя знакомых и друзей с праздниками. За перепиской меня и застает бабуля, сообщая, что баня готова, и я могу идти. У бабули тоже есть банька, но она почти не топит ее сама, если только не приезжает мой отец, он и воду наносит и дров наколет. Так что париться мы ходим в соседскую баню. И в первый пар обычно посылают меня, так как знают мою страсть к жаре. Я собираю вещи и отправляюсь, прокручивая в голове то и дело прошлый разговор.

Баня хороша. Жар костей не ломит, но мне кажется, что кожа точно слезет. Потому что дядя Петя иначе баню не топит. Усмехаюсь и стягиваю с себя одежду, обматываюсь полотенцем и тяну дверь. Предбанник наполняется клубами пара, и я на несколько секунд дезориентирована, а когда фокусирую зрение, то в ужасе отступаю и пучу глаза. Ко мне спиной стоит мужчина. Голый, черт побери! Он оборачивается, видит меня и опускает руки, прикрывая то самое место.

– Черт! – рычу я и со всего маху закрываю дверь. – И что это сейчас было?! Они сошли с ума!

Я тянусь за одеждой, пытаясь наспех натянуть на себя штаны, как дверь хлопает вновь. На пороге появляется Босс Боссыч, у которого хватает ума обернуть причинное место махровым полотенцем. Его глаза такие же огромные, как и мои, губы плотно поджаты, брови сдвинуты к переносице, а щеки красные. На плечо прилип дубовый листочек.

– Ты что здесь забыла? – рычит он, пуча глаза.

Я, прыгая в одной штанине, возмущаюсь в ответ:

– Это что ты тут забыл? Я должна была мыться первой!

– Нет, я!

– Кто это сказал?

– Дед. – Босс тыкает пальцем мне в грудь. Я отшатываюсь, потому что понимаю, что пока пыталась натянуть штаны, полотенце начало сползать, обнажая участок кожи. Очень интимный участок кожи.

– Извращенец!

– Кто? Мой дед?

– Ты! – Тыкаю свободной рукой в него и понимаю, что касаюсь обнаженной распаренной кожи. Щеки заливает румянцем. Босс отскакивает от меня как ошпаренный и недобро поглядывает. – Уф, я им задам жару!

Босс шумно сопит, наблюдая, как я торопливо пытаюсь одеться, при этом больше не обнажаясь перед ним.

– Блин! Отвернись!

Он хмурится, но все же поворачивается ко мне спиной.

– Лучше вернись туда, иначе отморозишь зад.

– Заботишься?

– Нет! – гаркаю я, натягивая свитер. – Мне, если честно, плевать. А вот бабуле и твоему деду достанется. Не знаю, что они там надумали, но добром это не кончится.

– Эй, эй, полегче, – возмущается он, оборачиваясь вновь ко мне. – Не ругайся! Иначе…

Я прикусываю губу, борясь с желанием выругаться, и киваю, позволяя боссу договорить.

– Иначе не видать мне акций, а тебе новой должности в компании.

– Думаешь, она мне нужна? Должность эта.

– Думаю да, – хмыкает он, а лицо по-прежнему застыло напряженной маской. – Потому что иначе не согласилась бы. У нас же уговор.

Соплю громко, натягивая куртку.

– Ну, я же прав?

– Уф, ладно! Иди мойся. Я тут подожду.

– Точно?

– Да, – рыкаю, плюхаясь на скамейку в предбаннике. – Только поторопись. Не хочу отморозить зад, карауля тебя.

Босс громко хмыкает, на его лице растягивается самодовольная улыбка, а в глазах пляшут бесенята.

– Подглядывать будешь?

– Вот еще, извращуга! Сдался ты мне! – Но лицо предательски затягивает румянцем. Краснею как девчонка, отчего становится вдвойне неприятно.

– Грубиянка, – хохочет он, поправляя сползающее с крепких бедер полотенце. – Ну, так уж и быть, обещаю, возмущаться не буду, если решишь подсмотреть.

– Лучше иди, иначе…

 Я угрожающе поднимаю кулак, направленный в сторону босса, у которого настроение явно лучше моего. Вон как улыбается, аж скулы сводит от раздражения.

– Все, ухожу! – Сквозь смех босс сдается и открывает дверь. Предбанник вновь наполняют клубы пара, и на миг я жмурюсь, пытаясь развеять иную картинку.

Все-таки шикарный у босса зад, но об этом никому ни слова!

Глава 14

Думаю, после того, что случилось в бане, я могу без зазрения совести называть ее по имени. Так вот ведьма, то бишь Оля, смотрит на меня как на врага народа. А я ведь битый час пытался ей втолковать, что ни при чем, во всем виноват дед, и вообще  я не извращенец.

Оля сидит напротив меня за столом, ковыряет еду в тарелке и вздыхает.

– Слушай, пока их нет, может, все же объяснишь, что за дурные мыслишки бродят в твоей голове? Меня уже порядком достало, что зыркаешь на меня так, – ворчливо произношу, разделывая кусочек рыбы.

Оля фыркает и, взглянув на дверной проем, в котором недавно скрылись наши родственники, и тихо выдыхает. Чуть поддается вперед и быстро тараторит, прикрывая рот ладонью. Видимо, надеется, что кроме меня ее никто не услышит. Вообще-то, я тоже ни черта не слышу, поэтому наклоняюсь по направлению к ней и слушаю, поражаясь фантазии девушки.

– Они хотят нас свести.

– Что?

– Ни что, – хмыкает вновь. – Говорю, что хотят нас свести. Тут и дурак сообразит.

– Не понимаю…

– А чего не понятно-то, – пожимает плечами. – Думаешь, мы просто так сейчас собрались за одним столом? Посмотри на нас. Сидим друг напротив друга, как парочка на чертовом свидании. Бабуля то и дело уходит на кухню, а дядя Петя мчится ей помогать. С чем помогать-то? Она что сама не может достать салат из холодильника или открыть банку? Ба у меня крепкая, справляется сама неплохо.

Как только она затихает, злобно посматривая на прикрытую дверь, я невольно оборачиваюсь и задумчиво разглядываю пустоту. Они действительно часто сбегают, за столом оставляет нас наедине, а если мы все сидим, то задают вопросы, на которые нам приходится отвечать вместе.

– Черт, – шепчу я, почесывая подбородок. – А ты права.

– Во-во, – хмыкает Оля. – И еще этот номер с баней. Ты заметил, как они поглядывали на нас. Мол, что это вы нам не высказываетесь из-за недоразумения.

Я смеюсь, наблюдая, как Оля закатывает глаза. Строит гримасы, явно подражая кому-то из своих родственников.

– Просто потерпи. Обещаю, нам воздастся за это.

– Принимаю акциями, – резво отвечает Оля, схватившись за ложку, торчащую из салатницы.

– Губу-то не раскатывай, – парирую я, подмечая, как лукаво светятся ее глаза. – Шутишь, да?

– А то, – вздернув носик, на котором я подмечаю парочку бледных веснушек, опускает голову сразу же, как до нас доносятся шаркающие шаги деда.

Дверь распахивается и на пороге появляется старик, держащий в одной руке бутылку вина, а во второй штопор.

– Долго искали, – громко говорит он, показывая на инструмент, который в иной ситуации мог бы заменить любым иным. Например, саморезом и пассатижами. Мне ли дедовскую смекалку не знать.

Я киваю, принимая его очередную версию для продолжительного отсутствия, и принимаюсь за еду, решив воздержаться от алкоголя. В планах сбежать из деревни поутру, пока дед не придумает еще какой-нибудь квест. Мои нервные окончания скоро воспалятся от пребывания на свежем воздухе. Хотя глянув на Олю, которая помогает старику разливать вино по бокалам, не скажешь, что ей тут не нравится. Щеки у нее румяные, глаза блестят и это точно не от алкоголя. Она улыбается, шутит и активно поддерживает беседу. Помогает своей бабушке, то есть бабуле, освободить место для горячего и активно орудует ножом, нарезая аккуратные ломтики хлеба. Потом тянется к моей тарелке.

– Э? Я уже набит до отвала.

– Бабулю не огорчай. Ешь.

– Сколько еще? – шепчу, наблюдая, как моя тарелка вновь становится полной до краев.

– Просто жуй и не болтай лишнего, – шепчет она сквозь зубы и ставит тарелку обратно.

К горлу подступает комок из ранее съеденной еды. Я торопливо запиваю компотом и принимаюсь ковырять еду, старательно изображая удовольствие, то и дело благодарю милую старушку, которая явно намеревается откормить меня до таких размеров, чтобы я не сбежал от ее внучки. Ведь Оля права – они пытаются нас свести. И чем дольше я думаю об этом, тем острее чувство неизбежного. Смотрю на Олю и представляю, как мы каждое лето приезжаем в деревню и купаемся в местной речке, в которой, надеюсь, не подхвачу какую-нибудь заразу. Как я звоню поздравить Алевтину с днем рождения и с прочими праздниками. Как дед гоняется за босоногим мальчишкой по двору, называя того правнуком…

– Черт! – со свистом выдыхаю, вперившись взглядом в тарелку. Что мне тут намешали-то, раз так голову сносит?!

– Эй, ты чего? – Оля косится то на меня, то на стариков, которые как раз увлеченно смотрят какой-то очередной огонек по телевизору, занимающего как положено центральное место в комнате.

– Да так. – Выдыхаю, хлопая ресницами.

Вот же голову снесло-то! Явно воздух тут какой-то неправильный!

– Слушай, наверное, мне пора.

– Что?! – Теперь Оля изумленно изгибает бровь и пялится на меня. – Мы еще десерт не ели.

– Нет, – чеканю в ответ, боясь, что вслед за десертом плюхнусь на одно колено и позову ее замуж. Кольца нет, но проволока от шампанского сойдет же?

– Уверен?

– Да! – рыкаю сквозь зубы, судорожно стирая салфеткой остатки еды с губ. – Точно пора. Надо еще позвонить друзьям. И вообще, – я перевожу взгляд на часы. Время как раз подходящее, чтобы сбежать. Немного за одиннадцать вечера. – На новогоднюю ночь я остался, вместе поужинали. Думаю, деду будет достаточно.

Оля кивает и обращается к бабуле, чтобы сообщить, что я планирую уходить.

– Ой, уже? – шепчет Алевтина, а Оля тем временем подскакивает со стула вслед за мной.

– Я провожу. А вы пока смотрите телевизор.

– Так может мне тоже пора? – кряхтя, сообщает дед, но Оля, положив руку ему на плечо, заставляет вернуться на место.

– У нас еще десерт, дядя Петя. Сидите. Ваш внук не заблудится.

– Да, да, не заблужусь, – сообщаю я, с неожиданным восторгом посматривая на Олю. Что-то в ней есть все-таки ведьмовское, иначе почему глаз отвести не могу и так страшно быть рядом.

Трясу головой и быстренько выхожу в коридор. Нахожу свою куртку и натягиваю ее на плечи, не заботясь о внешнем виде. Кто меня тут увидит-то? Разве пес, которому явно нет дела.

– Ты забыл, – говорит Оля, протягивает мне шапку, которую я обронил в попытке сбежать.

– Спасибо.

Оля усмехается, складывая руки на груди. Выглядит забавно, а мой мозг явно отравлен оливье и селедкой под шубой.

– Аккуратней там. Не потеряйся.

– Заботишься?

– Типа того, – пожимает она плечами. – Иначе придется забрать твои будущие акции себе, если сгинешь в каком-нибудь сугробе.

– Нахалка, – усмехаюсь, замечая все тот же лукавый огонек в ее искристых глазах. – Не дождешься.

– А жаль, а жаль, – игриво причитает она, а я тороплюсь сбежать. Потому что впервые за этот день смотрю на нее так, как не нельзя смотреть на делового партнера. Хочется махнуть рукой на все и исполнить желание, которое сам же загадал у той странной елки.

Глава 15

– Привет еще раз, – прижав к уху телефон, опять расхаживаю по комнате.

Сквозь шум, который потоком врывается в эфир, до меня доносится захмелевший голос друга.

– Привет, дружище! Наш сельский житель! И как тебе жизнь деревенская?

– Да, да и тебя с праздником, – хмыкаю я, прикрыв глаза. Вот где все веселье.

– А точно! С наступающим! – радостно сообщает Ден и к его голосу присоединяются с десяток чужих. Кого-то я узнаю, а кого-то нет, но, судя по всему, им слишком весело, чтобы вспоминать обо мне. – Так как веселишься-то?

– Ну, явно не так, как вы, – парирую, замираю и гляжу на окно, выходящее во двор.

За окном темно, но редкие падающие снежинки привлекают мое внимание. Эх, а ведь в городе я на это не смотрю. Там нет времени, чтобы насладиться снежным карнавалом или просто понаблюдать за миром вокруг. Кажется, все же есть плюс в том, что остался – хотя бы природой полюбуюсь… В гордом одиночестве. И на это себя обрекла Оля? Но зачем? Неужели…

Неприятный комок застревает в горле.

Черт!

– Андрюх, ты еще там?

Кажется, я прослушал часть монолога, поэтому срочно возвращаюсь в реальность.

– Кажется, связь пропадала. Тут бывает.

– Ааа, понятно. Так вот ты пропускаешь самую крутую вечеринку, которую я когда-либо закатывал.

Усмехаюсь, но сдаюсь без боя. Конечно же, Ден мастер на веселое времяпрепровождение. Но скучаю ли я по веселью? Хочу ли оказаться там? Пить, смеяться, запускать фейерверки и дурачиться? Или мне и здесь неплохо?

– Как там Эрика? – интересуюсь скорее ради того, чтобы не показаться бесчувственным сухарем, бросившим девушку в новогоднюю ночь, с которой вроде бы даже не встречаюсь.

– О, Эрика, – задумчиво тянет Ден и замолкает. Видимо, ищет ее в толпе приглашенных гостей. – Да нормально она. Злилась чуток поначалу, но сейчас, похоже, даже про тебя не вспоминает. Саня же развелся недавно.  В общем, как бы…

– Знаешь, мне все равно.

И ведь действительно так. Не щемит, не екает в груди.

Ден выдыхает.

– Как вечер-то проводишь?

Я присаживаюсь на кровать, продолжая рассматривать окно, и отвечаю на вопрос друга, мастерски опуская все моменты, связанные с Олей. Не хочу, чтобы друг знал, как мы ходили в лес за еловыми ветками и упали в сугроб благодаря моей неуклюжести. Как пересеклись нелепо в бане или сидели за одним столом. Отчего-то хочется оставить все мысли о ней только себе и тщательно хранить в тайне, не пуская посторонних.

Мы общаемся еще минут пять, пока Дена не начинают активно зазывать на улицу готовить фейерверки. Я прощаюсь, опуская на колени телефон, и задумываюсь: а есть ли у деда бенгальские огни? Хоть чуток веселья не помешало бы этой норе.

Здесь меня и застает вернувшийся из гостей старик. В руке у него связка с фруктами, под мышкой зажата бутылка шампанского. Видимо, для нас в качестве продолжения банкета.

– Эй, ты чего нос повесил? – интересуется старик, складывая на комод припасы.

– Не повесил. С другом разговаривал.

– С тем, к которому собирался?

Киваю, убирая телефон на кровать. Прикроватной тумбочки в этом номере а-ля люкс не предусмотрено.

– Эх, Андрюша, испортил я тебе праздник. – Дед громко вздыхает и входит в комнату. Опускается на стул, на спинке которого наброшены вещи и, посматривая в мою сторону, вновь вздыхает. Будто от вздохов что-то изменится.

– Да ладно дед, перестань. Я же сам согласился.

Отмахиваюсь и поднимаю голову, рассматривая побеленный потолок.

– И пошел у меня на поводу.

– Повод был слишком заманчивым, – усмехаюсь, да вот старику не до смеха.

***

– Так, это последняя, – говорю бабуле, передавая тарелки. Она складывает их в раковину и замачивает по обыкновению в небольшом тазике. – Сейчас протру со стола и можно дальше смотреть телевизор.

Бабуля кивает, и я оставляю ее на кухне, удаляясь вместе с тряпкой. Убираюсь в комнате, поправляю сползающую с ветки искусственной елки игрушку, одним глазом посматривая выступления артистов, и задумчиво прокручиваю в голове тот самый момент, когда босс сматывался, будто за ним гналась стая разъяренных подчиненных, обещающих вздернуть нерадивого начальника. Особенно запомнился момент, когда он взглянул на меня так, аж кожа мурашками покрылась. Я никак не могла объяснить себе его взгляд и попыталась вовсе выбросить из головы, радуясь, что посиделки не затянулись до глубокой ночи. В мои планы не входило изображать веселящуюся гостью, развлекающую публику. У босса также был ограничен лимит по времени и терпению на ужин. Уверена, он только рад, что сбежал. Наверное, сейчас отзванивается своим друзьям, жалуется, что застрял в деревне и проклинает нашу встречу. От подобных мыслей настроение и вовсе улетучивается. Поэтому я опускаюсь на краешек дивана и смотрю на экран, совершенно не понимая кто там так надрывается в странном костюме.

– Ох, раньше у Коленьки песни были интереснее, – сообщает бабуля, присаживаясь рядом со мной. Часто моргаю, прогоняя пелену, и узнаю артиста, хотя песен его не слышала.

– Ага, наверное. – Выдыхаю и утыкаюсь подбородком в согнутые руки.

– Оль, что-то ты совсем без настроения.

– Устала, ба, и объелась. Живот сводит.

– Может дать таблеточку? У меня там полная аптечка.

Я усмехаюсь, качая головой.

– Ничего, скоро пройдет. Переварится как-нибудь само собой.

Бабуля кивает и устраивается поудобнее, подбивая себе подушку под спину. Мне предлагает то же самое. Я беру вторую подушку, усаживаюсь и пытаюсь прислушаться к новогодним песням, отчаянно желая, чтобы дух праздника хоть чуточку меня захватил.

– Хорошо посидели. Да, Оль?

– Бабуль, вы же не специально? – Мой голос неожиданно дрогнет под напором мыслей-тараканов, которые не дают покоя больной голове.

Оборачиваюсь к ней и заглядываю в испещренное глубокими морщинами лицо. Бабуля пожимает плечами, с трудом удерживаясь от порыва заулыбаться. Вижу, как она крепится, чтобы не выдать себя. Но разве можно такое утаить в секрете?

– Ты помнишь, где я работала. Ты знаешь, где работает он. Не говори, что все это случайно.

– Почти случайно, – поправляет бабуля, но не спорит.

– Зачем? Это же так нелепо!

Да, точно нелепо. Вот Босс Боссыч узнает, так вовсе расстроится. Меня, конечно же, никуда обратно не возьмут, ему никто акций не отдаст. А весь праздник по итогу полетит коту под хвост.

– Ох, Оль, – выдыхает она, беря паузу, – хотели как лучше.

– И решили нас свести?

– Нет, не свести, – возражает она, – но познакомить поближе. Он холост, ты не замужем, так что ничего криминального мы с Петей не сделали.

– Вы хотели нас свести, – спорю я, понимая, что интуиция-то не подвела. Чуяла ведь моя пятая точка, упорно сигнализировала.

– Помирить мы вас хотели. Чтобы ты не обижалась на Андрея. Он же не виноват, что так вышло.

– То есть ты все знаешь.

Бабуля кивает, добавляя, что дядя Петя ей все рассказал.

– И про акции он тоже придумал? Чтобы его оставить в деревне? Он же после этого возненавидит нас всех. Хотя мне плевать, а вот дядя Петя… Ох, бабуль, о чём вы думали?!

Она молчит, пожимая плечами. Я закатываю глаза, мысленно ругаясь.

– И мне теперь исправлять. Сводники!

– Но он же сам согласился, – парирует бабуля, но мне уже не хочется продолжать.

Нужно сказать бывшему боссу, что он так и останется со своей участью говорящей головешки, которой управляют, не позволяя самостоятельно принимать решения. Эх, бедный «ЮниоТрейд», а ведь компания хорошая, перспективная. Была.

Я подскакиваю с места, поправив вязаный свитер, который собрался на животе.

– Оль, ты куда?

– Фейерверки смотреть, – говорю перед тем, как выйти из комнаты.

Глава 16

Снежинки падают на раскрытую ладонь. Где-то вдалеке гремят фейерверки. Я не кручу головой, не ищу всплески искр в небе. Мои мысли сосредоточены на ладони. Там, где тают снежинки.

Бабуля и дядя Петя наворотили дел и с этим не поспоришь. Испытываю раздражение, которое тщательно стараюсь одолеть и не портить праздник окончательно. А ведь напряжение скопилось, клубится темным дымом под оболочкой. Так и хочется открыть рот и выкрикнуть что-нибудь едкое, лишь бы расправиться со злостью и двигаться дальше. Наверное, я зря приехала сюда, хотя искала в родных стенах утешение. Теперь только хуже. И ведь еще придется прикрывать бабулю и дядю Петю от гнева босса. Тот явно не оценит стариковских шуточек.

– Свести нас захотели, – обреченно повторяю и опускаю руку, жмурясь. Как же нелепо звучит. – Он и я? Ха, да ни за что на свете!

Вновь слышатся хлопки фейерверков. И что-то еще. Открываю глаза и ищу в темноте того, кто эти самые звуки издает. Под чьими-то ногами хрустит подмерзшая корка снега.

– Привет, – до меня доносится голос босса.

– Привет, – произношу почти уверенно, но руки, замерзшие от снега, прячу в карманах. – Ты чего тут забыл?

Слышу хмыканье.

– Да вот, пришел отдать кое-что, – произносит босс и, встав напротив меня, протягивает коробку. Маленькую, с милой ленточкой.

Я удивленно смотрю на его ладонь, не веря глазам.

– Это что?

– Подарок.

– Какой подарок?

– Тот самый, который ты просила.

– Я ничего не просила.

– Уверена?

Вместо ответа киваю и, вынув из карманов ладони, тянусь к коробочке. Знаю, надо бы отказаться, извиниться за стариков и уйти обратно в дом, но что-то держит меня здесь и заставляет смотреть на ленточку.

– Ну же, бери.

– Не могу, – качаю головой и прячу руки.

– Да что ж такое-то! – ворчит босс, перехватывает мою ладонь, все еще ледяную после снега и сует коробочку. – Бери и не возмущайся. Знаю, что не понравится, но при всем желании я ничего толкового в этом месте специально для тебя не куплю. А это так, небольшой презент, который был в сумке.

Я открываю рот как рыба, пучу глаза и киваю.

– У меня нет подарка.

– Лопата сойдет, – смеется он.

– Босс… – вырывается раньше, чем успеваю подумать.

– Оль, вроде бы договорились.

– Да как-то язык не поворачивается, Андрей Львович. И, кстати, насчет бабули и дяди Пети… – вроде бы уже прокрутила в голове пылкий монолог, а сейчас смотрю на подарок и слов не нахожу. И еще он смотрит на меня так, аж страшно становится. Вроде бы злиться я должна, этим и занималась как раз последние недели после сокращения, а теперь теряюсь. Мурашки бегут по коже. Кажется, будто снег проникает под одежду и морозит до костей.

– В общем, они…

Босс поднимает руку, давая мне знак «заткнуться» и что-то хочет сказать, но неба озаряет вспышка. Звучит специфическое «пшшш» и я оборачиваюсь, разглядывая фейерверк. Красно-золотые лучи раскрашивают черное полотно неба.

– Уже полночь? – слышу голос босса. – А точно, двенадцать. Ну что же, с Новым годом, Оля!

– С новым, – шепчу, поджав губу.

Он ничего не говорит. Кивает, поправляет ворот куртки и поднимает глаза, чтобы смотреть на искры, полосующие небо. Я смотрю на него, сжимая в ладони коробку. Интересно, что там? Любопытство почти побеждает меня, но я опускаю ладонь в карман и прячу коробочку. В такой темноте мало что разгляжу, да и при нем открывать не хочется. Боязно как-то.

– Не думал, что у вас тут пускают салют.

– Бывает, – отвечаю, наблюдая, как в глазах босса отражаются красные, зеленые и желтые залпы. – Местные пускают.

– Я думал, в деревне одни старики живут.

Я молчу. Наверное, впервые мне нечего сказать, и этой паузой пользуется босс.

– Завтра я уезжаю.

– Уже?

– Да, я обещал остаться на новогоднюю ночь. Я слово сдержал.

– А как же акции?

Он неопределенно хмыкает и пожимает плечами.

– Кажется, тебе преподали урок, – почти шепотом произношу, отводя взгляд. Не хочу смотреть на него именно сейчас.

– Что же, – отвечает босс, – урок усвоен. Хотя все было не так уж и плохо.

Я изумленно изгибаю бровь.

– И что же именно? Сломать бампер машины или отказаться от праздника, ради ночи в деревне?

– Ну, разбитый бампер огорчает, как и потраченная впустую ночь, – произносит он, теперь смотря на меня. – Однако…

Я замираю и наблюдаю, как босс делает пару шагов в мою сторону, наклоняется и, не спрашивая, касается губами моих губ. Ошарашенная неожиданным поцелуем, словно фейерверки взорвались разом в моей голове, позволяю ему коснуться губ еще раз, и лишь после, отпрянув, пялюсь на него, грозно сдвинув брови к переносице.

– Ты чего творишь?!

– Кажется, та ваша елка, – произносит босс, отходя от меня на безопасное расстояние, – по-настоящему волшебная.

– Не поняла…

– С Новым годом, Оль. С новым счастьем. Пока!

Не дожидаясь ответа, он разворачивается и бодрым шагом, не сбавляя скорости, уходит в закат. То есть через огород в дом своего деда. А я с пылающими щеками смотрю ему вслед, пока не теряю в темноте контур фигуры и не перестаю слышать хрустящих по снежной корке шагов. И лишь потом выдыхаю, сдерживая порыв кинуться следом, чтобы толкнуть его в спину. Сбить с ног в сугроб и рассмеяться в лицо. Но я продолжаю стоять во дворе перед домом бабули. Улыбаюсь, понимая, что обманщица из меня получилась лучше, чем из бабули и дяди Пети.

– Дурак ты, Андрей! Елка самая обычная. И никакие она желания не исполняет.

Глава 17

Я просыпаюсь, когда стрелки часов ушли за полдень. Всю ночь не могла сомкнуть глаза и лишь уснула под утро. Моя голова похожа на огромный шар, в котором гудят пчелы. Вытащив себя из постели, отправляюсь умываться и обдумывать в сотый раз, что произошло накануне.

Бывший босс меня поцеловал.

– Да уж, Ксюха лопнет от возмущения, – шепчу отражению, разглядывая себя в зеркало, и слышу, как бабуля тихо крадется по коридору. – Ба, я проснулась! Можешь не шпионить.

– Так я не шпионю, – отзывается она, заглядывая в комнату. – Уже встала, Оль. Тогда пойду завтрак готовить. Кушать-то хочешь?

– Только крепкий чай. Больше в меня ничего не влезет.

– Но может кашку сварить? Манную? Как ты любишь.

– Неа, бабуль, я наелась на год вперед, – сообщаю, похлопывая себя по набитому животу.

Она качает головой, но со мной не спорит. Впрочем, после того, что произошло, спорить она со мной навряд ли захочет. Поэтому проводив бабулю, я возвращаюсь к неторопливому одеванию и прокручиванию в голове монолога, который так и не озвучила вчера. Что-то грызет меня, беспокоит да так, что спустя час я уже пробираюсь через огороды в соседский двор.

Дядю Петю нахожу во дворе. Он сгребает снег, упавший с крыши и что-то приговаривает себе. Я окликаю его по имени и, спрятав руки в карманах куртки, настороженно смотрю на соседа.

– Ой, Оль, я и не заметил тебя.

– Да ничего страшного, – отзываюсь, посматривая по сторонам. – Как дела? Голова не болит?

– Да что ты, Оленька, какая там голова. Сердце что-то болит.

Улыбка сползает с моего лица, как и кровь отливает от щек.

– Сердце? Может врача вызвать или лекарства? – Я начинаю суетиться, торопливо приближаясь к дяде Пети, но он отмахивается, ставит рядом с собой лапту и с печалью смотрит на ворота.

– Уехал Андрей. Обиделся на меня.

Теперь сердце замирает у меня. Смотрю на ворота, туда, где стояла машина босса и у самой как-то беспокойно внутри становится.

– С вами поругался?

– Нет, не ругался. Хотя виноват я перед ним. – Вздыхает дядя Петя, оборачиваясь ко мне. – Он же все тебе рассказал?

Сосед смотрит на меня, ожидая вердикта. Видимо, я должна вспылить и отчитать его за дурацкую идею, но, вынув рук из карманов, развожу ими и вновь их прячу.

– Лучше бы ты ругалась. А то совсем неспокойно.

– Зачем я ругаться должна?

– Из-за моих оболтусов ты без работы осталась, сын и внук ведут войну у меня за спиной, а я тут снег чищу… И ведь вмешаться не могу, потому что ничего не смыслю.

Я понимающе киваю. Что взять со старика, который уже восьмидесятый год разменял. Не в бизнес же тащить, когда он там и не работал. Это я все узнаю за мирной беседой с соседом. Дядя Петя рассказывает, как помог в свое время сыну Льву открыть небольшую торговую фирму, правда все началось с магазинчика, потом Лев ушел в бизнес, а отец одолжил ему крупную сумму, которую скопил к тому времени, занимая хорошую должность в сельсовете.

– Я же в колхозах работал, и жена моя, Мариночка, царствие ей небесное, тоже хорошо зарабатывала. У нас никогда не было проблем с деньгами, а когда сын захотел заняться торговлей, помогли. Все отдали, а взамен акции получили. Таким образом, я стал совладельцем. А теперь…

– Дядь Петя, не огорчайтесь. Уверена, они разберутся.

– А если нет, Оль? А если не получится у них разобраться? Поругаются из-за денег же, глупцы.

– Ну, – я тяну, пытаясь придумать хоть что-то дельное, но на ум ничего не приходит. – Дайте им возможность разобраться как взрослым людям. Если не хотите вмешиваться. Ну или вмешайтесь, и тогда кто-то точно на вас обидится.

Дядя Петя кивает, но морщины на его лице становятся глубже.

– Эх, пока они будут бодаться как два оленя, фирма-то погорит.

Я громко хмыкаю. А он понимает, что помимо сына и внука там есть люди. Очень много людей, которые в итоге страдают.

– Подумайте дядь Петя, поразмышляйте. Ваша помощь не помешает таким, как я, – вдруг произношу, понимая, что должна была сказать изначально. – Пусть бодаются, но если страдают другие, то какие из них владельцы?

– Эх, Оленька, верно мыслишь. Что же, придется брать все в свои руки.

Я киваю. Дядя Петя хороший человек и защитит простых сотрудников, а мне, пожалуй, пора возвращаться.

– Обязательно созвонитесь с внуком и сыном. Возможно, вам удастся найти компромисс.

– Да, Оль, позвоню. Правда он сам что-то звонить не собирается. Наверное, точно дуется на меня.

Поджимаю губы, чтобы не расхохотаться.

– Давно уехал? Может, еще не добрался.

– Да часа три назад. С утра пораньше встал, собрался и умчался. Дома поди давным-давно.

– Так позвоните, – произношу, чувствуя, как холодок собирается под одеждой и скользит по коже.

– Знаешь, Оленька, я прямо сейчас и позвоню.

Дядя Петя стягивает рукавицу, достает из кармана телефон и набирает внука. Мне становится несколько неловко присутствовать при их разговоре, но я остаюсь стоять на месте, чтобы убедиться хотя бы в том, что этот дурень нормально добрался до дома. Успокою совесть и пойду пить чай с вареньем. Но заметив, как лицо соседа меняется после того, как он начинает разговаривать с внуком, мое лицо сереет от страха.

– Что случилось? – шепчу губами, и дядя Петя, расслышав меня, отвечает:

– Его машина застряла на повороте к главной дороге. Ждет помощи.

– Помощи?! – чуть ли не кричу, чувствуя, как злость захлестывает меня. – Ваш внук идиот!

Разворачиваюсь и бегу по проторенной тропинке.

– Оль? Оленька! Куда ты?

В спину кричит сосед, но я уже бегу, активно рыская по карманам. Ключи от машины на месте, поэтому в дом не забегаю. Сразу кидаюсь за руль, прогреваю верную семейную помощницу и мчу во всю прыть, на которую способна машина в условиях нечищеных дорог, и яростно ненавижу босса.

– Да кто ему мозги уже вправит?! – скрежещу зубами, вылетая на ту самую дорогу, в конце которой в очередной раз босс застрял. – Или мне все нужно делать самой? Ох, доберусь же я до тебя, Андрей Львович!

Глава 18

В общем, жизнь меня ничему не учит.

Я вновь застреваю в сугробе, когда машину выбрасывает из колеи, выхожу из салона, смотрю по сторонам и готовлюсь к смерти среди снегов. Потому что дождаться помощи утром первого января тот еще квест. Пытаюсь поймать связь, но безрезультатно. Осмотревшись и достав лопату, столь заботливо подаренную мне ведьмой, которая умудряется прочно засесть в голове на всю ночь и не оставляет меня даже сейчас, начинаю орудовать. Удается откопать большую часть, но колеса в итоге буксуют, и я безрезультатно торчу на месте. Подтолкнуть бы не помешало, но просить здесь, конечно же, некого. Поэтому после часа бесполезной войны с машиной и дорогой, беру телефон и иду по направлению к деревне, там, где связь точно ловила. И, кстати, пока я бреду, посматривая по сторонам и надеясь, что волки в местных лесах не водятся, звонит мой телефон.

Дед беспокоится. Или я хочу надеяться на то, что он переживает.

– Андрюш, как доехал? Уже дома? – Голос у него удрученный и даже взволнованный.

Я глотаю вязкий комок и, выдохнув, сообщаю все по факту. Лгать даже во благо сегодня что-то не хочется.

– Как так-то Андрей? Где застрял? Что случилось? – Уровень волнения возрастает по шкале до девяти с половиной, и мне самому становится дурно от мысли, что я проторчу здесь, пока хоть кому-то не понадобится съездить в город или поехать в деревню. Вероятность мала, но все же…

– Ну что же, дед, я везунчик.

Сарказм перекрывается стариковским причитанием и чужим голосом. Оля. Неужели это ее голос до меня доносится сквозь расстояние? Я останавливаюсь и прислушиваюсь к их диалогу. Дед сообщает, где именно я застрял. Оля что-то выкрикивает, и мне кажется, малоприятное и в мой адрес, а потом дед зовет ее по имени.

– Эй, эй, дед, что там случилось?

– Ох, Андрюш, не переживай, – выдыхает старик, – помощь спешит. Жди Оленьку.

– Оленьку? – повторяю замерзшими губами. – Дед, ты о чем?

– Ну, – тот задумчиво вздыхает, – кто же тебе, кроме нашей Душечки поможет.

Я закатываю глаза, представляя, как Душечка будет меня по полю гонять за то, что я поцеловал ее. Но кое-что иное все же греет мне душу. Даже если и будет злиться, то все равно приедет. Ко мне. Ради меня. И черт бы со всем, я готов вытерпеть ее ворчания, лишь бы еще раз взглянуть на ведьму.

Интересно, снежные ведьмы бывают?

Ее я замечаю вскоре после разговора с дедом. Мы с ним, кстати, поболтали некоторое время, пока со связью не возникли проблемы. И вот она мчится, разбрасывая колесами снег.

Я даже отступаю в сугроб, боясь, что могу попасть под машину, которая выглядит под управлением Оли как монстр дорог. Она плавно (удивительно для ее манеры езды) тормозит и высовывается из машины.

– Дважды на одни и те же грабли?

На ее лице вижу улыбку, но глаза серьезные и свирепые.

Пожимаю плечами и киваю.

– Что поделать, люблю приключения.

– Уф, залезай. Поехали.

Я не сопротивляюсь. И есть ли смысл спорить с ней? Запрыгнув в салон, чувствуя запах хвои. Нахожу глазами ароматизатор, болтающийся на зеркале, и усмехаюсь. На приборной панели лежат какие-то непонятные безделушки, там же очки, зарядник, из бардачка вываливается еще что-то неопознанное. Здесь царит какой-то хаос. Приятный так хаос. У меня в машине все иначе.

– И за что мне такое наказание, а?

– Признай, я настолько хорош, что ты готова броситься за мной хоть на край земли, – усмехаюсь, стуча зубами.

Несмотря на теплую погоду, я продрог до костей, но пошутить могу. Оля напряжена, но после моей шутки чуток расслабляется, и если не убьет, то покалечит. Я рискую, ходя по тонкому льду, но видеть ее улыбку… Черт, это бесценно.

– Хорош? – возмущено произносит она, ловко управляя своей машиной для убийств. – В чем? Попадать в неприятности?

– Ну почему же сразу неприятности. И заметь, это исключительно твоя инициатива.

– Да потому что кроме меня тебя бы никто не бросился спасать! – пыхтит она.

– Но ты бросилась! – парирую я, сдерживаясь чтобы не расхохотаться.

– Мне дядю Петю жалко. Вдруг ты тут окочуришься от холода, а он потом винить себя будет за то, что отпустил. И вообще, почему нельзя было подождать, пока дороги не почистят?

Я замираю и вжимаюсь в кресло. Ответить нечем. Права ведьма, и от этого вдвойне неприятно. Бегу сам от себя, да и от нее тоже. Потому что задержись я там на день-другой, то… То были бы у меня проблемы похуже тех, что имеются сейчас. Но об этом я, конечно же, Оле не расскажу. Пусть считает меня бессердечным бывшим боссом или придурком, попадающим в нелепые ситуации.

– Чего молчишь, босс?

– Я тебе не босс, – ворчу, рассматриваю увеличивающуюся точку. Мы почти на месте. – Я Андрей, у которого в последнее время все из рук вон плохо.

Оля заливисто смеется, но больше со мной не пререкается. Даже удивительно, что она вовсе упускает ночное прощание и не докапывается до меня. Мы тормозим рядом с моей машиной, я выныриваю из салона. Оля идет следом.

Осматривается, отмечая, что я славно поработал лопатой.

– Хороший подарок, согласись, – смеется она, возвращаясь к своему автомобилю. Открывает багажник и начинает готовить мою ласточку к спасению. Я засматриваюсь на то, как ловко Оля орудует тросом, как подсыпает под колеса песок (кажется, она лучше разбирается, как выдернуть машину из сугроба, чем я). Стою в сторонке и не спешу лезть ей под руку.

– Да, спасибо. А как тебе мой подарок? – интересуюсь, посматривая на нее. Ведьма пожимает плечами и выдает:

– Не смотрела, если честно. Потом гляну.

Наверное, я бледнею. Оля это замечает, приходится отмахиваться и придумывать на ходу оправдания про усталость и прочее, пока в итоге мы не вытаскиваем машину обратно на дорогу.

Я радостно хожу вокруг автомобиля, клятвенно обещая больше не ездить по нечищеным дорогам, а Оля обещает в ответ сопроводить меня до федеральной трассы.

– Хотя бы удостоверюсь, что ты больше ни во что не вляпаешься.

Рассмеявшись, соглашаюсь на сопровождение. Мы добираемся до главной дороги, ведущей в город, и на обочине притормаживаем. Оля выходит из салона, я следую ее примеру. Останавливаемся друг напротив друга.

– Странно, не правда ли? – интересуется она, посматривая на мелькающие по трассе машины.

– Что именно?

– Ну, – она кивает на разбитый бампер, – как мы встретились.

Киваю, соглашаясь. Смотрю на нее, и так хочется повторить ночной эксперимент. Видимо, у меня на лице написано, потому что Оля резко задирает голову, смотрит на меня в ответ и, прищурившись, бормочет.

– Даже не думай.

– Ладно-ладно, не думаю, – выставив перед собой руки, соглашаюсь. – Спасибо, Оль. И с праздником.

Она кивает в ответ и…

Наверное, мне это снится, потому что то, что происходит дальше, вгоняет в ступор. Вот такого я точно не ожидал.

Оля привстает на носочках, кладет руки на мои плечи и осторожно касается губами щеки. На секунду или две, не более. Ее теплые губы, горячее дыхание. Как же хочется продлить момент. Но Оля, отпрянув, улыбается и сообщает:

– Елка самая обычная. Я вчера не успела сказать.

Знаю, что обычная. И хочу ей ответить, но вместо этого улыбаюсь как влюбленный дурачок и целую. Тоже на миг, не дольше, пока не схлопотал проблем, но мне достаточно. Достаточно чтобы запомнить ее.

Оля не ругается, а улыбнувшись, шепчет:

– С Новым годом. С новым счастьем!

Глава 19

– Ань, проходи.

Девушка с рыжими веснушками на носу кивает и входит в кабинет. В ее руках замечаю несколько папок, которые та раскладывает перед собой.

– Ну как?

Аня знает, зачем именно я позвал ее, хотя других вопросов после урегулирования внутрисемейного конфликта у нас хватает. Но не отец меня сейчас беспокоит, а компания. И один особенный человек, который для компании, как показала практика, сделал намного больше, чем я мог представить.

– Дозвонилась?

– Да, – помощник руководителя отдела кадров, которая сейчас находится в отпуске, кивает и морщин веснушчатый носик – верный признак того, что все получилось совсем не так, как я загадывал. Ее извиняющаяся улыбка тому подтверждение.

– И что она сказала?

В голове вихрем вспыхивают воспоминания. Уверен, Оля послала всех нас куда подальше, но все же надежда как уголек теплится в душе.

– Что не нуждается в работе.

Что же, я был прав.

– Вот как, – хмыкнув, я смотрю на свой телефон, порываясь набрать Олю. Нужно было позвонить самому и позвать обратно в компанию, но вроде бы вопрос серьезный и деловой и такое лучше решать официально. Но, видимо, я вновь промахнулся. – И чем она занимается?

Аня пожимает плечами, но по ее виду понятно – девушку несколько смущает мой интерес, проявленный в адрес бывшей сотрудницы, про которую я, как оказалось, ранее ничего не знал, но которая прочно засела у меня под кожей. Зимние каникулы я провёл, воюя с родственниками, а после приезда деда, который вправил своему сыну и внуку мозги, дела как-то кардинально изменились. Отец отступил, позволив мне работать так, как нужно, дед вверил опять же мне свои полномочия, и теперь я мог завернуть несколько грандиозных проектов моего отца по разрушению компании. Вроде бы все шло гладко, пусть кочки и встречались, но вот Оля, ведьма такая, рушила все мои планы. А ведь такие планы были на нее!

– Ладно, придется самому.

Аня кивает и незаметно выдыхает. То есть она так думает, но я вижу, как напряжение, сковавшее ее тело, отступает. Она успокаивается и переходит к другим вопросам, которые нам удается урегулировать за час. Далее мой день идет по плану, но спокойно чувствовать себя не могу. Словно с шилом в заднице, я кручусь и не могу найти себе места. Поэтому ближе к вечеру подскакиваю с места и, заручившись информацией, полученной от Ани, мчусь по новому адресу, по тому самому, на которое меня променяла Оля.

Добираюсь до места спустя почти час – попал в пробку, еле как нашел место для парковки в центре города и никак не мог найти нужный дом, пока не увидел небольшую вывеску у магазинчика. Не знаю как, но ноги сами несут меня туда. Остановился около двери, взяв секундную паузу.

«Я спятил. Она точно не будет работать здесь».

Глянул еще раз на вывеску. Антикварный магазин. Совсем не в ее духе. Покачав головой, отринул все сомнения и толкнул дверь. Колокольчик издает пронзительную трель надо мной. В лицо ударяет теплый воздух, пропитанный чем-то специфическим. Наверно так пахнет история. Потому что, оказавшись внутри и привыкнув к освещению, я заворожено рассматриваю мебель, расставленную вдоль стен, люстры, канделябры, шкафы и среди буйства красок и фактур нахожу ее.

Оля в черно-сером фартуке расставляет фарфоровые статуэтки. Волосы собраны на затылке в узел, на ней помимо фартука клетчатая рубашка и синие джинсы. Оля бережно достает статуэтку из коробки и ставит на полку, потом следующую, и в каждом движении я читаю – ей нравится то, что она делает.

***

– Так, вот это тоже нужно выставить, – произносит Ксю, передавая мне коробку.

Я осторожно принимаю из ее рук хрупкий груз и, кивнув, направляюсь в зал. Сегодня в магазине относительно спокойно, – сказываются первые рабочие дни после праздников и у нас с Ксюшей есть свободное время, чтобы навести порядок и выставить новый товар. Я как раз занимаюсь этим, когда за спиной трелью звучит колокольчик. Оборачиваюсь не сразу, но когда поднимаю голову и практически врезаюсь взглядом в чужие глаза, становится не по себе.

Хотя кого я обманываю. Я ведь его ждала.

Где-то там внутри сидела крошка надежда и нашептывала тонюсеньким голоском – он придет. Потому что его зацепила. И ведь оказалась права, даже в том, что по факту ждала его не меньше, значит, и меня зацепил.

– Привет, – первой заговариваю я.

– Привет, – произносит он и приближается ко мне.

– Давненько не виделись.

– Да, – кивает в ответ и протягивает руку.

Изумленно смотрю на ладонь, но отвечаю рукопожатием. Однако оказываюсь в плену его крепкой ладони. А ведь по боссу (поправка, теперь точно бывшему боссу) такого не скажешь – выглядит он все так же: как актер или фотомодель. Шерстяное пальто, изысканный шарф, костюм черного цвета и начищенные ботинки. Даже волосы уложены, не то, что моя гулька на затылке.

– Почему отказалась? – рубит с порога, а я пытаюсь отобрать свою ладонь.

– Да отдай уже!

– Нет, пока не ответишь. – Сжимает еще крепче.

Я возмущенно пыхчу и впервые жалею, что никого больше нет. Да и до Ксюхи не докричусь, – она на складе, а там стены крепкие и толстые.

– Да что ты привязался-то ко мне? Не хочу, вот и отказалась.

– И променяла компанию на это?

– А что не нравится? Хороший магазин.

– Тут пахнет нафталином.

– Ошибаешься! – ворчу и слышу, как до меня доносятся звуки торопливых шагов.

– Эй, руки от нее убери! – орет Ксюха и замахивается веником, которым мы недавно сметали пыль на складе.

Я реагирую чуть быстрее, чем Андрей. Он остолбенел, а я встала между ним и Ксюшей, загораживая грудью своего нерадивого бывшего босса.

– Ксень, притормози. Свои.

– Да ну?! – рыкает она. – А что тогда держал тебя силой? Я же видела!

– Да не держал.

– Держал, – обернувшись, цыкаю на босса.

– Ну и, – шипит подруга, зорко поглядывая на мужчину. – Кто такой? Зачем пришел?

На моих губах играет улыбка. Она его не узнала, хотя за последние пару месяцев столько наслушалась, что могла бы без проблем опознать того, кого в жизни не встречала.

– Это Андрей, – произношу я, все еще раздумывая, признаться ли подруге, что тот самый гамадрил, которого она заочно ненавидит, стоит прямо перед ней.

– Андрей? – изгибает бровь Ксюша, требуя объяснений, но я замечаю, как босс напряженно посматривает на веник, и решаю опустить подробности. Потом обязательно расскажу, когда буду убеждена в безопасности для всех участников встречи.

– Да, Андрей. Мой знакомый. И ты все не так поняла.

Она кивает, опуская веник.

– А это моя подруга Ксения, – представляю ее Андрею. – Мы вместе здесь работаем.

– Ага, это магазин моей семьи. Так что я почти ее босс, – хмыкает та, не поленившись еще раз меня поддеть.

Мне нравится такое руководство, прямо по душе. И почему я раньше не нанялась на работу к ней? Ведь звала, да неоднократно. Однако мои амбиции не давали мне покоя, а сейчас, кажется, настала пора для переосмысления и поиска себя. Впрочем, эти мысли я оставлю на потом, а вот босса старого пытаюсь увести подальше от босса нового.

– Слушай, Ксюш, я на пару минут выйду поболтать?

– Да конечно, – кивает она. – А ты, – но вместо слов Ксения покрепче перехватывает веник, давая понять, что Андрею не поздоровится.

Я толкаю мужчину к выходу и, накинув на себя куртку, вылетаю следом. Он как раз топчется рядом с дверью, посматривая на меня с неким интересом.

– Ты не сказала кто я, потому что…

– Потому что иначе твоя голова полетит с плеч.

Андрей хмыкает, но тему больше не поднимает.

– Так зачем приехал? Я же твоей помощнице все сказала.

– Хотел услышать лично.

– Я не вернусь. Даже не уговаривай.

– Значит, нужно уговаривать? – смеется он, наклоняясь ко мне.

– Ты что творишь? Я же тебе только что жизнь спасла, – пыхтя, пытаюсь вновь вырваться из его рук, но, кажется, ему плевать на мое сопротивление. Или я так плохо вырываюсь?

– Ты не злишься на меня.

– Кое о чем подумала, – хмыкаю в ответ, – и решила, что злиться вредно для здоровья.

Андрей усмехается. В его глазах блестят искорки, которыми я зачарованно любуюсь, упуская важный момент.

– Ты назвала меня по имени, – шепот касается моих губ.

– Нельзя?

Вместо ответа Андрей целует меня прямо у дверей антикварного магазинчика, в котором я наконец-то обрела спокойствие и возможность отдышаться.

Я оставила в прошлом году обиду и злость, оставила ненависть к бывшему боссу, а под бой курантов получила кое-что новое…

– Андрей?

– Ммм? – тянет он, явно не смущаясь, что на нас поглядывают прохожие, а со стороны магазина к стеклянным дверям прилипла Ксюша и пялится огромными глазами.

– Снег идет. Шапку натяни.

– Черт, Оль, ты умеешь испортить момент.

– Не хочу, чтобы на завтрашнем свидании у тебя из носа сопли текли, – парирую я, отмечая, как лицо Андрея вытягивается.

Пожав плечами, поправляю ворот его пальто и подталкиваю с крыльца.

– Завтра в восемь. Жду здесь.

Глава 20

Канун Нового года

– Я скоро поседею, – ворчливо заявляет Андрей, вцепившись в ремень безопасности.

– Да все в порядке. Хватит трястись.

– Трястись?! Оль, мы разобьемся, – выдохнув, замечает он, продолжая цепляться за ремень.

Я хмыкаю, но чуть-чуть сбавляю ход.

– Вот так? – тяну я, поглядывая на него.

– Да, да, пожалуйста.

Улыбнувшись, продолжаю теперь уже аккуратно маневрировать по чищеной дороге. Канун этого Нового года выдался не таким снежным, как тот, в который мы «познакомились». Но все же для подстраховки едем в деревню к родным на отцовской ниве.

– Кстати, ты уверен, что стоит оставаться у них с ночевкой? Мы еще успеем вернуться, – сообщаю я, зная наперед ответ.

У Андрея за год кардинально изменилось мнение о деревне. Теперь он там частый гость. Не знаю, благодаря мне он полюбил тихий уют или сам что-то переосмыслил, но результат нравится нам обоим. Да что там, нравится всем. Дед в восторге, что его внук стал часто приезжать в деревню, моя родня в Андрее души не чает, и недвусмысленно намекают на продолжение отношений. А мы… Мы просто наслаждаемся моментами и ловим каждую секунду, которую можем проводить друг с другом.

– Конечно, – отвечает он, опуская руки на колени. Расслабился, но ненадолго. Присматривается к обочине, примерно то самое место, где мы повстречались в прошлом году. На моем лице расплывается улыбка, зато Андрей кривится и косится в мою сторону.

– Давай здесь осторожнее. Хорошо?

– Как скажешь, босс.

– Ой, Оль, перестань. Я уже ненавижу это слово.

– А мне нравится.

– Тебе нравится трепать мне нервы. Признай.

– Моя месть затянулась?

– Более чем.

– Окей, я больше так не буду. – Поднимаю руки в примирительном жесте, а Андрей, выпучив глаза, безмолвно кричит. Ловко опускаю ладони обратно и уверенно держу руль. Ему пора бы начать мне доверять.

Он выдыхает и устраивается в пассажирском кресле удобнее, но на меня косится. Злится за то, что заставляю нервничать, но упустить момент потрепать те самые нервы просто не могу. Что же, мне нравится, когда он пыхтит и ворчит, но еще больше нравится видеть его счастливым.

– Кстати, открой бардачок.

Андрей с подозрением глядит в мою сторону, но просьбу исполняет. Наклоняется, открывает и с удивлением пялится на коробочку, перевязанную алой ленточкой.

– Что это?

– Не узнаешь? – заговорщически произношу я, подмечая, как лицо Андрея искажается недоумением и чуточкой возмущения. Ох, ругаться же будет!

– Узнаю. Но не понимаю… Мне казалось… То есть…

– Да ладно, не нервничай так! – хмыкаю я. – Открывай.

– Но, Оль, это же та самая коробка. Неужели ты ее так и не открыла?

– Заметь, ты про нее вообще не вспоминал.

Андрей мнется, присмирев. Больше не пыхтит, лишь сверлит дырку в коробочке, в которой точно не ошибается. Эта та самая, которую он подарил мне на прошлый Новый год. У меня был план – подарить ее обратно в эту ночь, но долго обдумывая первый настоящий подарок на нашу первую настоящую новогоднюю ночь, решила все-таки выбрать кое-что другое, а для затравки сгодится и это.

– Ну же, – ворчу я, подталкивая Андрея в плечо.

Он кивает и принимается осторожно распутывать замысловатый узел. Расправляется с лентой, поднимает маленькую крышечку и заглядывает внутрь. Губы кривятся в усмешке.

– Значит, ты все-таки открыла тот подарок.

– Ага, – смеюсь я, расслышав тихий выдох. – Было неожиданно, если честно, но именно он подтолкнул меня устроиться к Ксюше в магазин.

– То есть теперь я виноват, что ты отказалась принимать самое лучшее предложение и возвращаться в компанию? – сквозь хохот заявляет Андрей, бережно закрывая крышечку коробки.

– Но согласись, так тоже неплохо, – лукаво подмигиваю, наблюдая то за дорогой, то за тем, как Андрей прячет коробочку в карман своей куртки.

– Пусть будет нашим секретом, – постукивая по карману, сообщает он.

Я киваю, чувствуя, как щеки заливает румянцем. Со мной такое происходит редко, очень-очень редко, но Андрею порой удается заставить меня покраснеть, не сделав при этом ничего. Возвращаю все внимание к дороге, и за пустой болтовней обо всем подряд проходит остаток пути.

Припарковавшись у дома моей бабули, мы выходим из машины. Я натягиваю шапку, Андрей торопливо застегивает крутку, расслышав шаркающие шаги бабули. Открывается калитка, и бабуля выходит к нам навстречу.

– Привет!

– Ой, мои хорошие! – бабуля улыбается, сияя как самая яркая звезда и расцеловывает сначала меня, потом Андрея. Умудряется поправить ворот его куртки, я усмехаюсь и возвращаюсь к машине. – Как доехали? Все хорошо? Ничего плохого по пути не случилось?

– Неа, все в порядке.

– Да-да, – вторит мне Андрей, махая рукой. К нам по улице, чуть прихрамывая, идет дядя Петя. Он осенью ногу повредил, теперь вынужден ходить с палочкой, но бодрости духа и крепости тела ему не занимать. Еще нас обгонит.

– Привет, Андрюш. Привет, Душечка.

– Здравствуйте, – кричу я, открывая дверь.

Из салона выпрыгивает наше первое совместное чудо по имени Арчи, который умудрился проспать почти всю дорогу. Щенок, взятый не так давно в приюте, радостно виляет хвостом и обнюхивает всех. Бабуля хмыкает и поглаживает золотистую шерсть.

– Вот непоседа, – хохочет Андрей, пытаясь нацепить на ошейник поводок. Деревню Арчи еще не знает и может сбежать. Так что мы перестраховываемся, а бабуля, подхватив дядю Петю под локоть, посматривает на нас.

– Так, щенка завели, а детишек когда?

– Да, когда внуки будут, – поддакивает ей дядя Петя.

– Тебе меня мало? – ворчит Андрей, но улыбка у него от уха до уха.

– Ой, не бурчи, – отмахивается дед, – ты же понял, про кого я говорю. Мы с Алечкой не молодеем. Так что в следующем году чтобы с детьми приехали.

Упрек звучит так, что мои щеки вновь краснеют. Андрей спорит с дедом, при этом ловко оттаскивая Арчи от колес, которые тот пытается пометить, а я, наблюдая за семьей, тайно улыбаюсь.

– Ладно, пошли домой, – пытаюсь взять под контроль непростой разговор и тяну за собой Андрея, а тот пытается совладать с собакой. Следом идут дед и бабуля, о чем-то вполголоса общаясь.

И лишь в доме, когда все разбредаются, бабуля берет меня за руку и отводит в уголок. Наклонившись, она обнимает за плечи и тихо шепчет:

– Спасибо, моя дорогая внученька. Спасибо.

– Ба, за что?

– За то, что не забываешь про нас стариков.

– Бабуль, – на моих глазах наворачиваются слезы, – я никогда не забуду. Ты же знаешь.

Она кивает и берет мои руки в свои теплые морщинистые ладони. Мы стоим друг напротив друга. Я слышу, как из другой комнаты до меня доносится ворчание дяди Пети, смех Андрея и звонкий лай Арчи. Я вижу перед собой бабулю, я чувствую ее улыбку и бережные касания.

Я просто молчу. Потому что рядом с ней слишком хорошо. И всегда будет мало.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Скачать книгу

Глава 1

– Я хочу начать сначала, – говорю сдержанно, но внутри кипит злость.

– Да ладно, Оль, не нужно так нервничать. Ты слишком грузишься из-за того, что произошло.

Ксению очень сложно убедить, и у меня в очередной раз не получается. Она словно чувствует, как я закипаю, и подкидывает дровишки в печку мой злости. Я цепляюсь за руль и маневрирую по нечищеной дороге. Круго́м белым бело. За ночь выпала недельная норма снега. Местами замело по самые бубенчики. Но разве снег остановит того, кто пылает праведным гневом? Вот и меня не остановил.

Проклиная занесенную дорогу, я аккуратно выкручиваю руль и возвращаю старую, но крепкую и чертовски надежную ниву в колею и еду дальше. Нужно держать себя в узде и не позволять чувствам захлестнуть. Не хватало еще сорваться с дороги и улететь в кювет. И это на практически мертвой дороге – здесь машин десять – двадцать за день проезжает, и это в хорошую погоду, а в канун Нового года и того меньше. Меня же тут не найдут до весны!

– Ксюха, ты меня не переубедишь.

– Ну же, не ворчи. Возвращайся в город. Соберемся старой компанией. Будут все наши, только тебя и не хватает. Опять пойдем на елку в центр, будем пить шампанское и пускать фейерверки.

Я живо представляю картинку: мороз щиплет за нос, вокруг шумно и толпа то напирает, то отступает. Все пьяны и счастливы. Праздник в самом разгаре. И мне блин это чертовски нравится. Но не сегодня. Не в этот раз. Об этом я и сообщаю подруге, чуть сбавляя скорость. Впереди дорога становится еще хуже.

– Давайте без меня. Уверена, никто не огорчится.

– Ты ошибаешься…

– Ксю, если бы ты видела мое лицо сейчас, то передумала приглашать.

– Пыхтишь как ужаленный хомячок!

– Я сброшу.

– Нет-нет! Я молчу!

Хмыкнув, крепче перехватываю руль. В колее заметны следы. Кто-то проехал до меня. Что же, неплохо. Хоть чуть-чуть дорога укатана, и видно куда ехать.

– Слушай, мне действительно не очень удобно говорить. Дорога плохая.

– Надеюсь, ты хоть не на своей пузодёрке поехала в деревню коровам хвосты крутить?

– Нет конечно, – ворчу в ответ. У Ксении стойкие ассоциации с деревней – коровы, сараи, куры и помет. А еще отсутствие дорог, электричества, воды, газа и еды. Мол, питаются люди там травой и молоком сразу из-под коровы. Мне жаль подругу, уж слишком она дикая. – На отцовской ниве поехала.

Слышу, как Ксения выдыхает. Хочу выдохнуть тоже, но не получается. Машину немного бросает по колее, я не сдерживаюсь и ругаюсь, а воображение подруги дорисовывает картинку.

– Черт, Олька! Ну я же говорила! Ты разобьешься! Ты погибнешь там!

Кажется, у кого-то с фантазией совсем беда. Сдержанно улыбаюсь и произношу совершенно спокойным голосом:

– Давай я позвоню, как доберусь?

– Конечно, дурында! Черт побери, не стоит этот гамадрил твоих обид!

Бьет под дых. Я прикусываю губу и чувствую, как глаза затягивает пеленой. Опять слезы! Ненавижу слезы.

– Я же просила…

– Молчу!

– Тогда до связи.

– Оль…

До меня долетает лишь имя, но я вовремя нажимаю кнопку. Вынимаю из уха наушник и бросаю его на соседнее кресло. Хватит с меня разговоров. Ксении слишком много в моей жизни. Она пытается поддерживать, а я пока не готова раскрываться и уж тем более жаловаться, хотя уже все всё знают.

Сглатываю противный солоноватый комок и возвращаю внимание дороге. До бабушкиной деревни осталось буквально километров десять – пятнадцать. Из-за обилия снега ориентируюсь с трудом, но память не подводит. Я добираюсь до поворота, принимаю налево, проезжаю еще один километр и осторожно жму по тормозам. Впереди меня застает практически ожидаемая, но все же внезапная картина.

Красная машина как капля крови на снегу развернута поперек дороги. Рядом маячит высокая худощавая фигура в стильном пальто. Какой-то залетный принц, не иначе. Сдерживаю ухмылку и выдыхаю. Придется помогать, раз уж нам, судя по всему, по пути. Эта дорога единственный подъезд к бабушкиной деревне. Чистится она редко, так как население там человека полтора, не больше. Да и чистят ее в основном местные: дядя Леша на своем тракторе, когда не пьян, или его сын, когда тоже не пьян. Но раз еще никто не почистил, то подготовка к Новому году идет полным ходом.

Я торможу на безопасном расстоянии. Не хотелось бы нарваться на неприятности. Помогать на дорогах хорошая вещь, если кто-то не пытается тебе при этом проломить череп. Навряд ли пижон захочет завладеть старой машиной, но подстраховка нужна всегда.

Бросаю взгляд на приборную панель и на телефон. Одно деление. Связи практически нет. Повезло же чудаку попасть в неприятности именно тут, в глухой зоне да еще 31 декабря.

Мое приближение несчастный принц замечает не сразу. Он стоит спиной ко мне, одна рука поднята и прижата к уху. Видимо, пытается дозвониться и, судя по всему, безуспешно.

Я сигналю. Он подскакивает, резко оборачивается, роняет телефон. Выглядит забавно. Шапка немного перекошена, по самый нос натянут шарф. Ну такой, исключительно мужской – темно-серый в крупную клетку. И украшен он теперь белой ледяной коркой у рта и носа.

Поднимается пар, шарф шевелится. Ругается. Наверное, ругается. Вижу, как темнеют глаза, но тут же зрительный контакт прекращается. Мужчина нагибается и скрывается за боком пижонской пузодёрки. У меня примерно такая же, только черная и дешевле раз в пять.

Пока он копошится в снегу и ищет телефон, я времени зря не теряю. Глушу мотор, вынимаю ключи. Поправляю свою шапку и выбираюсь из салона. В багажники у отца всегда есть набор для помощи на дорогах, особенно зимой. Достану трос, вытяну красную машинку и поеду дальше. План яснее голубого неба над головой.

Собрав нужные инструменты, заодно хватаю лопату и направляюсь к неудачнику.

– Эй, помощь нужна? – хмыкаю и останавливаюсь с другого бока машины. Мужчина как раз крутит в руке телефон и что-то ворчит под нос. Неужто новомодный гаджет сдох от отечественного мороза?

– Да, нужна, – до меня доносится хрипловатый голос.

– Ну, тогда держи лопату.

Нет, я могу капать сам. Умею. Руки не боятся мозолей, а спина физических нагрузок. Да и с отцом столько раз бывала в подобных переделках: то вытаскивали машину из кювета, то откапывали из снега… Я даже считать не хочу, сколько раз проделывала подобное, но поддеть печального принца хочется. Ибо нефиг в деревню зимой на таких машинах кататься. Вон я же подготовилась. Однако мой жесткий юморок не оценили.

Пижон с силой засовывает смартфон в карман пальто и торопливым шагом направляется ко мне. Второй рукой он дергает шарф, и его лицо больше не остается для меня загадкой.

Чертов гамадрил смотрит глазками-бусинками, а злость во мне вскипает и бурлит как лава.

Глава 2

Я сжимаю лопату как оружие.

Небеса услышали мои молитвы? Дед Мороз наконец-то убедился, что я была хорошей девочкой весь год? Да это же судьба!

– Простите, – он смягчает напряженное лицо и улыбается.

Улыбается! Да как еще он смеет! Я напрягаюсь в ответ, присматриваюсь. Нет, не узнал. Да и не узнает. С чего бы это вдруг? Ведь я одна из многих, из тысяч в его компании, уже бывшей компании, в которой отработала три года. Три года коту под хвост из-за него!

А он Босс Боссович. Человек, которому плевать на своих сотрудников. Он не знает их в лицо, не общается и даже не появляется в компании. А если и бывает, то сидит на своем этаже и не высовывается. Потому что на таких, как я, ему плевать. Расходный материал. Вот и вся разница.

– Солнце слепило и меня занесло. Не думал, что здесь такая беда с дорогами. – Гамадрил разводит руками, указывая на снег.

Да ладно! А ты думал, на курорт едешь? Я держу экспрессию под замком, натягиваю на лицо маску учтивости и понимания и опускаю лопату. Убить бы его, да еще в такой глуши. Никто ведь не узнает… Да не могу. Но знаю, как потешить свое самолюбие.

– Да-да, ночью снегопад был.

– В городе-то уже почистили, – вторит он, явно не понимая, что мой елейный голосок лишь для прикрытия вселенской ненависти. – Еще связь не ловит. А вы так удачно мне попались. Спасибо, что остановились. Боюсь, тут вообще никто не ездит.

– Почему же, ездят. Только не в праздники. И не накануне.

Мужчина, кажется, понимает и озадаченно качает головой.

– Вы сможете выдернуть машину?

Я хмурю брови и смотрю на его красную бабскую машинку. Ну, конечно же, такой баловень судьбы будет кататься исключительно на модных тачках. Зачем ему напрягаться и работать с утра до ночи, как я? Все же на блюдечке с голубой каемочкой, да золотой ложечкой принесут и сразу в рот.

– Постараюсь. – Пожимаю плечами, ругая себя. Нужно было проехать мимо. Показать ему фак и умчаться в закат. Да чтоб его тут волки драли. – Но боюсь, одна я не справлюсь. Держите лопату.

Пижон смотрит на инструмент, и левая бровь удивленно ползет вверх. Тихо хмыкаю в ответ. Говорила же я Ксюхе, что этот гамадрил, как она его прозвала, ничего в жизни сам не делает. Даже приказ на сокращение передает через третьих лиц. А ведь мог… Хотя, зачем ему пачкаться. Дело сделано: я без работы в канун праздников, он в шоколаде. Правда, справедливость на моей стороне. Сейчас он по бубенчики в снегу.

– Да уж, – тяну я и обхожу машину, со знанием дела рассматриваю, как некогда отличный бампер увяз в сугробе и треснул. Мысленно ликую. Много денег он не потеряет, но с ремонтом повозится. Машину только жалко, она не заслуживает такого идиота в качестве прокладки между рулем и сиденьем.

Из-за спины слышится громкий выдох. Кажется, он только увидел, как изуродовал машину. Но следующие слова меня несколько озадачивают:

– Кстати, мы с вами незнакомы?

Внутри все обмирает. Неужели знает меня? Но как? В нашем отделе числилось человек сто, не меньше, а Его Величество (а ведь с принцем я не ошиблась) ни разу так и не побывал в огромном шумном кабинете. От воспоминаний в груди теплится огонек – столько хороших людей осталось там, а я, к сожалению, оказалась на помойке. Впрочем, не только я получила уведомления о сокращении.

– Нет, не думаю.

– Но вы едете в Алексеевку?

Киваю и перехватываю лопату. Держусь из последних сил, чтобы не съездить ему по морде лица.

– Да, туда. У меня там бабушка живет.

– О как. – Мужчина встает рядом. – А у меня там дед. Давно предлагал ему перебраться в город. Ну, или в поселок поближе. А он уперся как баран.

В его голосе звучит раздражение и капелька смеха. Чувство резонирует с моим. Бабуле мы тоже предлагали перебраться поближе к нам. Так было бы проще ее навещать и помогать. Но она такая же упертая, о чем я сообщаю вслух и слышу смех. Искристый, звонкий и сладкий. Ежусь от неприятного ощущения. Не ржать бы ему конем, а лопатой махать.

Но зачем ему помогать?

Чертик, сидящий на плече, дергает за волосы и шепчет на ухо.

А ведь он прав! Зачем? Я осталась без работы в канун праздников. Я пропустила ежегодный корпоратив и не повеселилась с друзьями. Я оказалась за бортом всеобщего праздника. Одна. Совсем одна. По его вине…

Сжав губы, я оборачиваюсь и толкаю ему в живот черенком лопаты.

– Вот. Копайте.

Мужчина ошарашенно отступает от меня, поскальзывается и чудом остается стоять на ногах. Я ударила слишком сильно, но совесть молчит. Зато черти ликуют.

– Что? – выдыхает он.

– Говорю, копайте сами. А мне пора.

– Не понял…

– А чего тут непонятного-то, Андрей Львович?

– Мы знакомы? – вылетает следом.

– Я знаю вас. А вы меня нет. – Гнев застилает глаза. Пусть лопата будет у него, чтобы защищаться. Иначе я самолично его закопаю в сугробе. – Удачи вам с раскопками.

Разворачиваюсь и резво пробираюсь по снегу, не жалея в сотый раз, что оделась как полагается для данной погоды и поездки. Высокие сапоги утопают в снегу, но мне комфортно и тепло, а вот принц уже набрал полные галоши, то есть в итальянские ботинки. Насчет обуви я не придумываю, слухи ходили, что молодой господин затаривается только за рубежом.

– Эй, стой!

– Лопату можно не возвращать. Я вам ее дарю. Все-таки праздник!

– Да не нужна мне лопата!

– Вот как? – Я даже от удивления оборачиваюсь и вижу, как раскраснелось лицо Босс Боссыча на морозе. На фотографиях, которыми были украшены стены в компании, он выглядел иначе. Там строгий, с прической волосок к волоску, в белоснежных рубашках и строгих костюмах. Эталон офисной элиты. Сейчас же к покрасневшему лицу добавился шальной взгляд и возмущенное пыхтение.

– Вы не умеете копать?

– Что?

Киваю на лопату.

– Этой штукой снег копают.

– Да черт бы вас побрал! Я знаю, что делают с лопатой!

– Тогда в чем проблема?

– Проблема? – он возмущенно открывает рот, глотая ледяной воздух, и закашливается. Я изгибаю бровь и жду объяснений. Пусть удивит. Навряд ли я поменяю свое решение бросить его тут, но хотя бы посмакую его жалкие попытки. – Я не вытащу машину сам. Даже с помощью этой лопаты.

– Тогда ждите помощь.

– Помощь? Да тут ни души!

Ага, психует. Злится. Огрызается. Раздулся как петух, выпятив грудь.

– Удачи вам. – Махаю рукой и разворачиваюсь. Не хочу больше видеть его лицо.

– Ты бросишь меня тут? За что? – В спину летит упрек. Вот попросил бы по-хорошему… Хотя нет.

Качаю головой, отгоняя мысли. Я могла бы вернуться и ответить. Могла бы рассказать о каждом дне, который посвятила любимой работе и дорогому коллективу. Но внутри отчего-то все сворачивается тугим узлом и щемит в сердце. Вновь слезы наворачиваются, царапая глазное яблоко льдинками-капельками. Быть слабой перед этим кретином не хочу.

– Да чтоб тебя!

Теперь вслед летят проклятия. Хорошо, что не лопата. Наплевать. Ведь ему было плевать, когда подписывал приказ.

Глава 3

Дом встречает меня теплотой и ароматом свежей выпечки. Я жмурюсь от удовольствия и весь негатив, который тащила на себе после встречи с гамадрилом, испаряется.

– Оленька, ну наконец-то! Я уж заждалась тебя! Хотела отцу твоему звонить.

На пороге из узенькой, но самой красивой кухни выглядывает бабуля и, стряхивая невидимые пылинки с цветастого фартука, мчится ко мне. Для своего возраста она удивительно энергичная и сильная. Я ахаю в ее объятиях и жмурюсь вновь. Вот оно счастье. Настоящее счастье, приправленное корицей.

– Печенье или булочки?

– То и другое, – хмыкает бабуля, расцепляя объятия и отходя от меня на один шаг. – Что же так долго? Я вся измаялась, пока ждала. Места себе не находила. Дорога совсем плохая?

– Да. – Киваю и ставлю у ног пакеты.

Бабуля следит за моими руками, рассматривает пакеты и хмурится.

– Ну зачем, Оль? Все же есть.

– Подарки от родителей. И немного мелочей.

Она качает головой и наклоняется, чтобы взять один из фирменных пакетов самого большого супермаркета нашего города.

– Раздевайся и приходи на кухню. Чай горячей пить будешь. Вон вся красная от холода. Небось, еще на своей машинке крошечной приехала.

Я смеюсь над бабулиным ворчанием. Вообще, она не очень любит, когда я приезжаю сама за рулем. Есть у нее некое предубеждение относительно того, что должен делать и уметь мужчина, а что женщина. Поэтому мое стремление взобраться по карьерной лестнице ее тоже никогда не воодушевляло. С большим энтузиазмом бабуля бы нянчилась с правнуками, пока здоровье, как она говорит, позволяет.

– Нет, я на отцовской. Нива самое то для таких дорог.

Бабуля, что-то пробурчав под нос, уходит на кухню. Я усмехаюсь и чувствую, что счастье, которое встретило меня в доме, заполняет до краев. Скинув куртку, вешаю ту на крючок и шлепаю в тапочках по дому, направляясь в мою комнату. Распахнув дверь, с удовольствием рассматриваю узенькую комнату, которая совсем не меняется. Разве появилось новое покрывало на кровати. Все так же – у стены шкаф советских времен, рядом низкий комод и стул со спинкой. Напротив та самая кровать, на которой я с трудом помещаюсь, но которую в жизни ни на что другое не променяю. Потому что она моя. Потому что тут все для меня. Присев на кровать, боюсь помять покрывало. Все еще помню, как бабуля раньше заставляла всегда за собой всё поправлять. Улыбнувшись, вытягиваю ноги и разминаю теплеющими ладонями шею. Я дома. Второй мой любимый дом. И, наверное, самый дорого́й сердцу.

Напьюсь чаю с вареньем и булочками, переоденусь в вязаные носки, которые традиционно готовит в качестве подарков на каждый Новый год бабуля, заберусь на диван, усеянный подушками, и, почесывая кошку Фросю за ушком, буду слушать последние новости из жизни села.

Разве это не есть счастье? Простое человеческое счастье. И пусть все плохое, что встретилось мне на пути (в том числе тот гамадрил) останется позади.

Через десять минут я уже сижу на кухне, пью чай, болтаю ногой под столом так, чтобы не видела бабуля, и слушаю ее голос. Приятный, чуть-чуть мелодичный и задорный, стоит ей пересказать, как дядя Леша свой трактор по осени чинил. Смеюсь заливисто, утираю слезы и себе не верю, что могу вот так наконец-то расслабиться. Пожалуй, в сокращение есть свой неоспоримый плюс – мне больше не нужно трястись над рабочими вопросами, которые даже во сне снились. Я могу наслаждаться каждой минутой, проведенной в отличном месте.

– Ба, кстати, родители, скорее всего, не смогут приехать на праздники.

– Потому что ты забрала отцовскую машину? – ворчит она.

– Нет! Конечно же, нет. – Меня нисколько не задевает бабулин упрек. – У них там планы грандиозные. Тетя Марина приезжает со всем своим семейством.

Тетя Марина – это сестра моей мамы. Пусть я у родителей единственный ребенок, но у тетки таких детей несколько, и все они давно не бывали в гостях. Так что дома, который я так поспешно покинула, будет шум и гам. Именно этого я и пыталась избежать, пакуя дорожную сумку и выманивая ключи у отца в обмен на свою крошку.

Уж лучше раны зализывать в тишине, не притворяясь, чем портить лицо лживыми улыбками.

– Да, да, Саша говорил. Ну ладно, как будет время, приедут. Я же никуда не денусь, – усмехнувшись, бабуля присаживается напротив. В ее руках кружка, которую я подарила восемь лет назад. И, пожалуй, поменяет она кружку, пока эта не разобьется. – Оленька, я могу тебя попросить о небольшой услуге?

– Конечно, – киваю и закидываю в рот самое вкусное варенье на свете. Такое земляничное только моя бабуля варит.

– Отнесешь дяде Пети пирог? Я для него специально испекла. Просил с картошкой и мясом. У него гости приезжают. Хочет угостить. Но ты же знаешь, как он готовит.

Я морщу носик и заливисто смеюсь. Конечно же, знаю. Дядя Петя – сосед бабули. Он живет здесь столько же, а может даже дольше бабули. Был женат, но, овдовев, так и остался в деревне. Готовит неплохо, но выпечка точно не его конек. Однажды угощал нас домашним печеньем по бабулиному рецепту. Я чуть без пломбы не осталась, о чем тогда и сообщила всем. Он не обиделся, но больше за кулинарные эксперименты не брался.

– Хорошо. Чай допью и схожу. Еще бы мне лопату. Надо снег почистить.

Бабуля, кивнув, пододвигает поближе чашечку с вареньем.

– Кушай, не стесняйся.

– Ба, когда я стеснялась?

Она смеется и качает головой. Дальше мы приступаем к обсуждению меню на новогоднюю ночь, благо мне остается лишь мелочь, ведь бабуля предусмотрительно уже наготовила наперед. Я, натянув поверх домашней одежды куртку и шапку, вправляю свои ноги в валенки и ухожу, прихватив пирог для дяди Пети. Заодно повидаюсь с ним, поболтаю.

Все-таки так приятно быть здесь. Здесь, где нет печали и обид.

Глава 4

– Ты опаздываешь. – Мой дед выходит из двора и смеется.

Вот только мне не до смеха. Разбитый бампер, отвратительное настроение и мужичок на ржавом уазике, которому пришлось прилично отвалить наличных денег, чтобы вытащил меня и сопроводил до деревни. И что за люди пошли? Где взаимовыручка? Хоть чуточку понимания и добра! А еще та ведьма.

Ох, попадись она мне на пути…

Я кривлю ухмылку и закрываю дверь, предусмотрительно оглядываясь по сторонам. Теперь враги мерещатся на каждом шагу.

– Что случилось-то, Андрей?

Лицо деда меняется, когда он переводит взгляд на машину и замечает разбитый бампер. Я поспешно объясняю:

– Дорога плохая.

– А я говорил, – ту же отвечает он. – Говорил же, потерпи. После праздников могли бы все спокойно уладить.

– Дед, у меня нет времени. – Злость кипит и пеленой застилает глаза.

Я вымотался. Чертовски сильно устал, взбешен и готов на преступление. Вот бы найти ту ведьму, да ее же лопатой прибить… Тогда бы и настроение улучшилось, и жизнь показалась бы краше.

– У тебя его всегда нет, – ворчит старик, покачав головой. – Что же пошли в дом. Замерз поди. Вырядился в какие-то бабские тряпки. Андрей, у тебя денег нет на нормальную одежду? Кто зимой такое пальто носит? А на ногах-то! Это что тапочки домашние? Валенки надо носить или нормальные сапоги на меху. А не это безобразие.

Я кривлю улыбку. Ну, конечно же, я замерз. А еще я голоден, мой телефон окончательно разрядился, и я без понятия, как выбраться из этой дыры. Видимо, придется искать смельчака, готового за приличную сумму дотащить меня до почищенной дороги. Потому что на ответственность того, кто должен заниматься чисткой дорог, полагаться не стоит. Ненавижу эту деревню.

Последовав за дедом в дом, я вновь верчу головой по сторонам. Вдруг эта чертовка где-то здесь. Так хотелось сжать свои ладони на ее шее… Уверен, шея у нее тонкая, проблем не будет. Только руки для начала отогрею, а то пальцы не гнутся, а после… Ох, после я бы такого с ней сделал, аж скулы свело от злости.

По двору я прошел до дома. Меня облаял Бим – верный товарищ деда. Его пес, который пока лаял, тряс дряхлыми щеками и посматривал на меня полуслепыми глазами. Такой же старый как мой дед, и такой же шумный.

– И что ж тебе дома-то не сиделось? Небось, все праздники уже спланировал? Ты же в прошлом году куда-то там летал. На острова какие-то? Дома что ль плохо отмечается, – проворчав, он толкает дверь и впускает меня в дом.

– Да, спланировал. Но разве я не могу передумать?

Дед оглядывается и качает головой. Не верит.

– Потому что не хочу, чтобы отец приехал и запудрил тебе мозги.

На мою грубость дед ругается, однако не спорит. Старый, но не дурак. О чем он, впрочем, с завидной регулярностью нам сообщает.

– Эти ваши дележки денег мне уже в корень осточертели. Успокоились бы. Два дурака.

– Дед…

– Уф, не дедкай мне! Знаю же, что опять деньги делите, вот и собачитесь. И меня еще втягиваете.

Я снимаю пальто и смотрю на спину старика. По сторонам больше не оглядываюсь. Обстановку помню еще со времен, когда бабушка была жива и я гостил тут. Редко, потому что ненавижу деревню. Память, однако, не подводит. Вешалка для одежды находится все там же по левую руку от входа. Коврики под ногами, вроде бы другие, но разве их разберешь. Все тут друг на друга похожи, вещи и люди. Однако в доме пахнет уютом. В этом дед, несмотря на его характер, мне нравится – оставшись один, он не опустился. Следит за хозяйством, дружит с соседями и периодически выносит мозг мне и отцу. Ничего не меняется.

– Дед, ты же знаешь, как можно все решить.

Тот хмыкает и качает головой. Знает и не согласится. Потому что принципиален, как и я. Вот вбил себе в голову, что нужно опередить визит отца и приехал, хотя на сегодняшнюю ночь были планы. С друзьями собирались в арендованный для праздников дом, пить веселиться встречать Новый год… А вместо того чтобы ехать в противоположную сторону, примчался сюда. Упрашивать и унижаться перед стариком.

– Идем чай пить.

– Дед, я же ненадолго, – отвечаю, но иду за ним на кухню, шлепая тапочками по полу.

Мне становится тепло и даже уютно. Забытое чувство, которое совсем не радует. Я расслабляюсь, а это плохо сказывается на деловой части визита. В багажнике остался подарок, предусмотрительно припасенной для деда моей ассистенткой, но обычно все презенты я отправляю с курьерами. Сегодня хотел подстраховаться, заболтать старика, задобрить его черствое сердце. Подарок, врученный лично, отлично помогает в таких делах.

– Сначала чай. Согрейся, а то из носа уже течет.

Он преувеличивает, но я по инерции тяну носом, будто из него действительно свисает зеленая сопля. Старик хмыкает и указывает на свободный стул.

– Давай уже, садись и рассказывай, что у вас там случилось.

Поджав губу, осторожно опускаюсь на стул и посматриваю на топчущегося у плиты старика и прокручиваю в голове правильный ответ. Ему не стоит знать всех подробностей, иначе рассвирепеет, но и утаивать то, что творит отец, не могу.

– Ты уже слышал про сокращение штата.

Дед кивает, но не оборачивается.

– Штат сократили. Тридцать четыре человека уволены по компании в целом. Еще примерно столько пойдут под сокращение в следующем году. В январе будут выдаваться уведомления.

Дед громко, слишком громко выдыхает и оборачивается. На его лице застывает маска раздражения.

– Ну зачем вы так делаете? Зачем? Бедные ребята и девчонки. Они-то в чем виноваты, – бормочет он и возвращается к столу с двумя кружками чая. Одну ставит передо мной, со второй занимает место напротив.

Кружки разные: его темно-шоколадного цвета, моя пестрая и какая-то девчачья. Я смотрю на рисунок и нелепо пожимаю плечами.

– Если я скажу, что не при чём, то ты не поверишь.

– Как ты можешь быть не при чём?! – вырывается раздражение. Я резонирую с ним, но держусь. Главное, больше старика не злить. Переманить на свою сторону, заговорить зубы и выпросить так необходимый мне пакет документов.

– Ты знаешь почему. Последнее слово не за мной.

– Но ты генеральный директор.

– На словах.

– А бумажки за тебя кто подписывает? – дед горячится.

– Я, – приходится признать. Я лично подписывал те бумаги. Становится тошно. – Но дед…

– Так, Андрей! Хватит мямлить. Говори, что у вас там? Компания загибается? Вы разорились? Что за чертовщина творится?

– Нет, не загибается.

Но кое-кто очень хочет этого – это я уже мысленно добавляю, потому что в открытую заявить что-то не рискую. Если пойду против отца, дед встанет в стойку. А мне нужно немного другое от него…

– Тогда что…

Нас прерывает уверенный стук в дверь. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Дед быстро поднимается и произносит:

– Пей чай. Это, наверное, Алевтина пришла. Пироги обещала мне напечь.

Сглотнув слюну, которая мигом появляется после слова пирог (а я нормально не ел с прошлого вечера) киваю и возвращаюсь к своей кружке. У меня небольшая заминка, могу собраться с мыслями и вернуть диалог в нужное русло, но мысли мигом выветриваются, стоит мне услышать уже знакомый голос.

На языке явственно ощущается привкус желчи. Вот она. Нашлась ведьма!

Глава 5

Дядя Петя (хотя по возрасту он годится мне в дедушки, но так уж мы привыкли его называть) живет рядом с бабулей. Их участки граничат, но оба находятся на разных улицах. Поэтому чтобы не делать круг, мы всегда ходим к нему через огород. Благо в деревне почти никто не огораживает свои участки колючей проволокой. Выбравшись из дома с пирогом в руках, я быстро нахожу прочищенную дорожку и бодрым шагом иду к соседу. Двор у дяди Пети большой и чистый, и я хорошо помню моменты, когда мы здесь играли, то унося ноги от петуха, то подкармливая кроликов, которых держал раньше сосед.

У дяди Пети есть дети, которых я никогда не видела, и вроде бы внуки примерно моего возраста. Но почему-то они никогда не приезжали в гости. А если и бывали, то с нами не контактировали. Наверное, не тот уровень. Хотя гадать не буду. Знаю, что за ним присматривают, а он приглядывает за моей бабулей, и этого достаточно, чтобы не беспокоиться за них.

Пес по кличке Бим живет в своей огромной будке у ворот, и меня не замечает. Я крадусь тихо. Не хочу, чтобы Бим поднял шум своим старческим кашляющим лаем. Поднимаюсь по лестнице и стучу громко в дверь. Из-за двери слышится шарканье ног и ответ:

– Иду-иду!

Перекинув с руки на руку пирог, бережно укутанный в полотенца, поправляю шапку. Дверь открывается и сени заполняет теплый воздух.

– Ой, Оленька! Душечка!

Прозвище, которое мне не очень нравится, прочно привязалось за мной благодаря дяде Пети. Я улыбаюсь и позволяю его крепким рукам обнять меня за плечи.

– Алечка не шутила, когда говорила, что ты приедешь. С родителями?

Отрицательно качаю головой.

– Нет, одна. На все праздники.

– Ой, умница. Ой, Душечка! Вот бы мои так приезжали, – на последних словах голос дяди Пети дребезжит от недовольства. Я понимающе киваю и протягиваю пирог. – Что же ты на пороге стоишь? Заходи в дом. Давно приехала?

– Совсем недавно. И я принесла вам пирог. Бабуля просила передать.

– Ой, да-да. Давай. Ну же, Душечка, заходи.

Хочется отказаться, но язык не поворачивается. Жалею старика, один же совсем, и вхожу в дом. Поболтаю с ним минут пять и пойду снег чистить, чтобы машину во двор загнать. Но стоит мне переступить порог, как краешком глаза цепляюсь за то, что слишком выделяется на общем фоне. Модная обувь и пальто, которые я уже видела.

Не может быть… Черт! Не может быть!

– Эй, Андрюша, иди-ка сюда. Познакомлю тебя с Душечкой.

– Не надо, – бормочу губами, пытаясь ретироваться. Только этого мне еще не хватало. А я ведь так надеялась, что он в поле новогоднюю ночь будет встречать…

Из-за угла появляется он. Идет неспешно, поправляя манжеты. Выглядит так, будто часом ранее не умудрился застрять в снегу на пустынной дороге, а вышел из салона красоты. Волосок к волоску, щеки больше не румяные от мороза. Кожа чуть бледная, ровная, губы сомкнуты в тонкую полоску, и лишь глаза блестят от гнева. В последнем я точно не ошибаюсь. Злится. Очень-очень злится.

– Андрей, познакомься, это Оленька. Внучка Алевтины. Я тебе про нее много рассказывал.

Я теряюсь от слов дяди Пети. Он про меня рассказывал или про мою бабушку? Но судя по тому, как дядя Петя подхватывает меня под локоть (и ведь теперь не сбежишь), говорит он исключительно обо мне. Интересно, что сосед успел наболтать своему родственнику?

– Оленька, а это мой внук. Андрей.

Я киваю, прикидываясь, будто мы незнакомы. Если у него хватит мозгов, подыграет и разойдемся миром. Но бывший Босс Боссыч выгибает левую бровь и растягивает хищную улыбку.

– Приятно познакомиться, Оленька.

Он приближается к нам, протягивая руку. Видимо, я должна пожать эту холеную ладонь с длинными аристократичными пальцами. Я сглатываю комок и киваю, но благодаря дяде Пети, который под локоть меня подталкивает, приходится шагнуть навстречу и поднять свободную руку. И почему у меня ощущение, если я прикоснусь, то сработает детонатор?

Касание выглядит несколько странным. Рука у этого персонажа теплая, кожа мягкая и бархатистая на ощупь. Мои же ладони пропахли мясным пирогом. В миг прикосновения ничего не взрывается. По крайней мере, по-настоящему, зато внутри как-то необычно екает. Его пальцы оплетаю мои и нажимают. Не больно, но опасно. Кто же его знает, вдруг сломает мне кисть? Хочу выдернуть, но он не позволяет. Держит крепко, чуть-чуть нажимает. Приходится оскалиться в ответ:

– И мне приятно с вами познакомиться, Андрей. – Голос звучит хрипловато.

Мужчина кивает. Его большой палец приподнимается, плавно опускается и… ласкает? Я изумленно перевожу взгляд на наши скрещенные ладони как шпаги и не мигая смотрю на затянувшуюся игру. Кажется, пока дядя Петя отвернувшись, роется в поисках тапок для меня (я же в гости не напрашивалась!) здесь творится какая-то чертовщина…

Перевожу взгляд на лицо гамадрила. Киваю на руку и шепчу: «Отпусти». Тот отрицательно качает головой. В глазах шалят бесенята.

Я выдергиваю руку в тот самый миг, когда дядя Петя выпрямляется и смотрит на нас.

– Оленька, чай с нами попьешь?

– Я…

– Конечно, дед. Конечно, попьет. Заодно попробуем пирог, – последнее слово он выделяет нажимом и смотрит на меня в упор.

Он что думает, что пирог отравлен? Вот еще! Зачем мне портить бабулину стряпню, лучшую на свете?!

– Идем-идем, Оленька! На пять минуточек.

Приходится кивнуть и, переобувшись, следовать за ними. Дядя Петя бодро шаркает ногами по коридору, опередив нас. Я стараюсь не отставать, но чужая ладонь ловит мой локоть. Видимо, это у них семейное.

– И не стыдно?

– За что?

– За то, что бросила там.

– Ни капельки!

Хорошо, что наше шипение дядя Петя не слышит. Сейчас мы похожи на двух хорьков, запертых в бочке с порохом. И у каждого в лапах по коробку спичек!

Глава 6

Я с огромным трудом сдержал себя, чтобы не переломать чудные пальчики ведьмы. Чудные? Черт! Тряхнув головой, уставился в ее спину. Бесится, но виду не подает. Еще бы знать, в чем я-то виноват?

Иду следом, руку о штанину растираю. Хочу избавиться от прикосновения, но, кажется, оно впитывается в кожу как яд. В горле начинает першить от сладковатого запаха. На улице я не замечал этого аромата, а в тесном помещении ее парфюм заиграл новыми нотками. Так пахнет грех.

Черт! Черт! Опять эти мысли.

Вновь трясу головой и вхожу в кухню. Она опередила меня и заняла место подальше от стоящих на столе кружек. Ошиблась. Моя как раз та цветастая.

Скачать книгу