Психология зависти, враждебности, тщеславия бесплатное чтение

1.1. Сущность зависти

Аристотель в «Риторике» определял зависть как боль, вызванную счастьем других. Р. Декарт и Б. Спиноза (1932) считали зависть видом ненависти, которая разрушает человека изнутри,[8] а Ф. Ларошфуко (1971) отмечал, что зависть еще непримиримее, чем ненависть.

По И. Канту (1965), зависть представляет собой злонравный образ мыслей, а именно досаду от того, что мы видим у других; это склонность воспринимать с неудовольствием благополучие других, хотя оно не наносит никакого ущерба благополучию завидующего. Зависть заслоняет наше собственное благополучие, потому что мы не умеем оценивать наше благо по его внутреннему достоинству, а делаем эту оценку наглядной, лишь сравнивая наше благо с благом других.

Согласно определению, данному в «Толковом словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, зависть – это «чувство досады, вызванное благополучием, успехом другого». В «Толковом словаре» под редакцией С. А. Кузнецова это определение несколько расширено: «Зависть – чувство досады, раздражения, вызванное превосходством, успехом, благополучием другого».

Кстати, в «Словаре немецкого языка» Гримма, изданном еще в XIX в., имелось определение зависти, мало отличающееся от определений, которые даются сегодня: зависть (neid) выражает «мстительное и мучительное для человека душевное состояние, недовольство, с которым он смотрит на процветание и преимущества других, злится из-за этого и, кроме того, желает, чтобы у него была возможность уничтожить их или владеть ими самому; синонимы: зложелательство, злоба, “дурной глаз”».

Замечу, что в этих определениях зависти ничего не говорится о том, хочет ли завистник иметь то, что имеет объект зависти. Игнорирование этого момента как одной из причин возникновения зависти особенно характерно для немецких социологов. Так, Г. Зиммель (Simmel, 1922) пишет, что завистливый человек при определенных обстоятельствах даже не стремится иметь то, чему он завидует, но ему нестерпимо, что этим обладает другой. Он становится болен от того, что у кого-то другого есть частная яхта, несмотря на то что у него ни разу в жизни не было желания даже ступить на борт корабля. Можно завидовать славе другого и не желать славы самому, пишет Зиммель. С этой точкой зрения согласен и немецкий социолог Г. Шек. Но тогда возникает вопрос: а чему же завидует человек, если то, чему он завидует, ему не нужно? Где же здесь основа для зависти? А она состоит в том, что нужна завистнику не яхта, а возможность, как у другого, иметь яхту, славу и пр. Без потребности иметь что-то зависть не возникает. Поэтому другие подходы к пониманию зависти, в которые включены потребности завистника, с моей точки зрения, более адекватны.

В «Энциклопедии религии и этики» (Encyclopedia o f Religion and Ethics, 1912) У. Л. Дэвидсон дает следующее развернутое определение: «Зависть – это эмоция, эгоистическая и злонамеренная по существу. Она направлена на людей и подразумевает неприязнь к человеку, который обладает тем, чего желает завистник, и желание причинить ему ущерб. В ее основе лежат эгоистическая жадность и неприязнь. В ней также есть сознание своей неполноценности по сравнению с объектом зависти и раздражение от этого. Я чувствую, что тот, у кого есть то, чему я завидую, имеет преимущество по сравнению со мной, и я возмущен этим. Следовательно, я радуюсь, если та вещь, которой я завидую, не приносит ему полного удовлетворения, и радуюсь еще больше, если она приводит к неудовлетворению и боли – ведь это уменьшает в моих глазах его превосходство и способствует моему самомнению. Поскольку зависть проявляет в завистливом человеке неудовлетворенные желания и указывает на чувство беспомощности в том смысле, что у него нет ощущения власти, которое дало бы ему обладание желанным объектом, она является болезненной эмоцией, хотя ей и сопутствует наслаждение, когда ее объект постигает несчастье» (цит. по: Г. Шек, 2010).

Один из классиков психоанализа М. Кляйн (1997) определяет зависть как гнев по поводу того, что другой человек владеет и наслаждается желаемым мной объектом. В этих определениях зависть рассматривается как эмоциональное состояние.

Однако не менее часто зависть понимается как неприязненное, враждебное отношение к успехам, популярности, моральному превосходству или преимущественному положению другого лица («Словарь по этике», 1983), т. е. как чувство. Да и в бытовом сознании под завистью чаще всего понимают неприязненное, враждебное отношение к богатству, успехам, популярности, способностям или социальному положению другого человека. В принципе, верны оба подхода, поскольку зависть может быть сиюминутной, как острый приступ, так и устойчивым долговременным отношением.

Г. Шек (2010) определяет зависть как социально-психологический конструкт/концепт, охватывающий целый ряд различных форм социального поведения и чувств.

Надо отметить, что зависть понимается психологами не однозначно. К. К. Платонов (1984) считает зависть чувством, структура которого включает соревнование, страдание от мысли, что у другого есть то желанное, чего у себя нет, и вызванную этим ненависть к нему. Л. А. Дьяченко и М. И. Кандыбович (1998) рассматривают зависть как социально-психологическую черту личности, проявляющуюся в недовольстве, недоброжелательстве по отношению к другим людям, которым сопутствует удача, которые достигли благополучия. Они рассматривают зависть как порок, как признак ограниченности ума и мелочности характера. Однако если рассматривать зависть как устойчивую черту личности, то следует говорить уже о завистливости.

В словаре «Психология» (1990) зависть рассматривается как проявление мотивации достижения, при которой чьи-либо реальные или воображаемые преимущества в приобретении социальных благ (материальных ценностей, успеха, статуса, личных качеств) воспринимаются субъектом как угроза ценности собственного Я и сопровождаются аффективными переживаниями и действиями.

Немецкий социолог Г. Шек (2010) дает такое описание зависти, которое ближе к пониманию ее как чувства, отношения, чем эмоции, хотя смешение этих двух понятий у него все же наблюдается (см. выделенный текст ниже). Безусловная же его правота в том, что для живописца задача изображения зависти как чувства неразрешима; изобразить можно лишь эмоцию, возникающую по поводу зависти, или внешнюю ситуацию ее проявления, как это отображено на картине Босха. Если бы автор не озаглавил ее как «Зависть», то понять, в чем ее смысл, было бы затруднительно. Обращает на себя внимание и следующий его тезис: «В определениях [зависти] подчеркивается чувство враждебности, злобы и неприязни. В соответствии с ними зависть наличествует в случае “обиды и неприязни, вызванной созерцанием превосходства” <…> зависть может означать просто, что кто-то желал бы, чтобы он мог делать то же, что и кто-то другой» (c. 27). Следовательно, зависть может пониматься не только как грех и враждебность по отношению к объекту зависти.

Точка зрения

Строго говоря, такой вещи, как зависть, не существует. Есть люди, которые завидуют, и даже люди, которые склонны завидовать; мы можем наблюдать в себе и других эмоциональные побуждения, которые можно назвать чувством зависти, но невозможно испытать зависть как эмоцию или настроение так же, как мы чувствуем тревогу или грусть. Зависть в большей степени можно сравнить с состоянием, которое мы испытываем, когда боимся; мы завидуем чему-либо или кому-либо так же, как мы боимся чего-либо или кого-либо. Зависть – это направленное чувство; оно не может возникнуть без цели, без жертвы.

Зависть как таковая в конкретном смысле слова существует не больше, чем скорбь, радость, тревога и страх. Она состоит скорее из набора происходящих внутри человека психологических и физиологических процессов, которые указывают на определенные качества и которые, если их интерпретировать как части одного целого, совпадают со значением одного из этих абстрактных слов. В самых разных языках термин «зависть» резко отделяется от других похожих феноменов, однако показательно, насколько редко «зависть» была персонифицирована в изобразительном искусстве. Очевидно, что скорбь, радость и страх изобразить гораздо легче. Кроме того, зависть или завистливого человека нельзя показать безотносительно к кому-либо или чему-либо другому. Мы можем изобразить радостного человека или человека, раздавленного горем, но практически невозможно изобразить самого по себе так, чтобы каждый, кто смотрит на картину, немедленно понимал бы, что изображенный на ней – завидует. Для этого понадобилось бы нарисовать какую-нибудь сценку или использовать символы, связь которых с завистью очевидна всем, принадлежащим к данной культуре.

Шек Г., 2010. С. 20

В. Н. Куницына с соавторами (2001) пишет, что «зависть – это чувство, возникающее, когда индивид не имеет того, чем обладает другой человек, и страстно желает иметь этот предмет (качество, достижение, успех) либо лишить предмета зависти другого человека» (c. 224).

Т. В. Бескова (2011) считает, что при объяснении концепта зависти ведущей категорией должна стать категория «отношение». Она отмечает, что еще в концепции отношений личности, выдвинутой А. Ф. Лазурским и разработанной В. Н. Мясищевым, основной акцент делается на том, что именно система отношений определяет характер переживаний личности, особенности восприятия действительности, характер поведенческих реакций на внешние воздействия.

Поэтому с позиции рассмотрения зависти только как деструктивного по своей сути отношения Т. В. Бескова (2011д) предлагает следующее ее определение: зависть – враждебное отношение к другому человеку, детерминированное его превосходством в значимых сферах, сопровождающееся негативными эмоциями, имеющими двунаправленный характер (на другого и на себя), комплексом негативных эмоций, снижением самооценки и желанием нивелировать прямо или косвенно это превосходство.

Таким образом, исходя из этих определений, зависть следует рассматривать как феномен, проявляющийся на трех уровнях: на уровне сознания – осознание более низкого своего положения, на уровне эмоционального переживания – чувство досады, раздражения или злобы из-за такого положения, и на уровне реального поведения – разрушение, устранение предмета зависти.

Людям свойственно смотреть сердитыми глазами на новых счастливцев и ни от кого не требовать столько умеренности в пользовании фортуной, как от тех, кого они видели равными себе.

Публий Корнелий Тацит

Когда восторгается злоба – это называется завистью.

В. Гюго

Однако все эти определения относятся только к «черной» зависти и при этом страдают одним недостатком: в них не говорится о самом главном, а именно почему у человека возникает досада, враждебное отношение к объекту зависти, почему достижение кем-то успеха воспринимается как угроза своему Я-образу. Эту причину одним из первых раскрыл немецкий философ и социолог М. Шелер (1874–1928): «Простое недовольство тем, что у другого есть желанная мне вещь, не является завистью; на самом деле оно служит мотивом, чтобы как-то приобрести желанный предмет или предмет, похожий на него, например с помощью работы, покупки, насилия или кражи. Только когда попытка получить его этими способами не удалась и привела к осознанию собственной беспомощности, действительно возникает зависть» (Scheler, 1955. P. 45). То, что обязательным условием возникновения зависти является не столько объективное отсутствие чего-то, сколько субъективная неспособность индивида обладать, достичь желаемого, признается и современными учеными (К. Муздыбаев, 2002; Mora, 1987). В. А. Лабунская в этой связи отмечает: «Безнадежность и зависть – это путники, идущие, взявшись за руки». Именно кажущаяся или реальная безнадежность, недостижимость (по крайней мере в данный момент) благ или качеств, принадлежащих другому, вызывает у человека зависть. Об этом писал еще Бэкон, говоря о типах людей, испытывающих зависть: это те, у кого нет никакой надежды когда-либо достичь желаемого.

Мнение оптимиста

Мы очень хотим это иметь, однако не имеем, потому что что-то нас в этом стремлении ограничивает. Ограничители могут быть разными. Во-первых, мы по какой-то причине не верим в то, что у нас это уже есть. Например, мечтаем о прекрасном принце на не менее прекрасном – желательно белом! – коне, не понимая, что давно и безответно влюбленный в нас одноклассник ничем не хуже сказочного героя. Во-вторых, не уверены в своих силах и сомневаемся, что у нас получится так же, как и у того, кому мы завидуем. Так бывает, когда подруга, записавшаяся на йогу, демонстрирует чудеса гибкости и растяжки, мы же, «любуясь» в зеркало на свои восемьдесят килограммов, внушаем себе, что никогда не сможем повторить ее подвиг, хотя все, что от нас в этом случае требуется, – это попробовать самим. В-третьих, мы не знаем, как достичь того, чему мы завидуем. Тут классический пример – желание заработать много денег. «Но как же мне этого добиться? – думаем мы. – Профессия у меня неприбыльная, мужа-олигарха и наследства от американского дедушки тоже не предвидится». На самом деле способов разбогатеть много, нужно только найти свой путь (иногда для этого необязательно изобретать велосипед, достаточно почитать умные книжки) и начать что-то делать в выбранном направлении. Неосуществимых желаний не бывает. У человека не возникает неосуществимых желаний. Наше сознание рационально, и если мы чему-то завидуем (читай: мы этого хотим), значит, у нас есть для этого ресурс. Так, если толстушка с завистью смотрит на худощавую девушку, она может, приложив некоторые усилия, стать обладательницей такой же фигуры. Если, согнувшись в три погибели в маршрутке, пассажирка с грустью думает о том, как удобно ей было бы в собственном автомобиле, она способна сама на него заработать. А вот «отрастить» ноги от ушей девушка с ростом метр пятьдесят пять не может, поэтому такие дюймовочки крайне редко умирают от зависти, глядя на своих рослых сверстниц.

По материалам Интернета (Почему мы завидуем. 2012. 5 декабря)

Недостатком многих определений только как враждебного чувства по отношению к объекту зависти является и то, что в них нет места для «белой» зависти, сопровождаемой восхищением успехами другого человека, сожалением о невозможности достичь того же, а не враждебностью. Поэтому требуется более общее определение зависти, не зависимое от ее качества (цвета).

Зависть – это отношение (острое – как эмоция или долговременное – как чувство) к человеку, вызванное осознанием неосуществимости (вообще или в данный момент) желания иметь то же, что есть у другого человека, сопровождаемое разочарованием в своих достижениях вследствие своей несостоятельности, несовершенства.

А какую эмоциональную окраску получит это отношение (враждебность или восхищение) и какие при этом конкретные эмоции будут возникать у завидующего человека (сожаление, уныние, злость и др.), зависит от многих факторов – как внешних, так и внутренних.

1.2. Зависть и ревность[9]

Во многих случаях понятия «зависть» и «ревность» используются как синонимичные.

Толковые словари русского языка рассматривают ревность наряду с другими значениями – такими, например, как зависть, боязнь чужого успеха, опасение, что другой сделает лучше, мучительное желание безраздельно владеть чем-нибудь (В. И. Даль, 2002; «Толковый словарь…», 1994).

В «Словаре по этике» (1970, 1983) ревность рассматривается как «неприязненно-враждебное чувство по отношению к успехам, достоянию или популярности другого, а также по отношению к его самостоятельности в действиях и чувствах. Содержательно ревность определяется как стремление человека к тому, чтобы все – успехи, заслуги, расположение других людей – безраздельно принадлежало только ему» (1970. С. 262). Очевидно, что такое описание больше подходит к зависти, чем к ревности, хотя правда в том, что ревность может сопровождаться завистью и это является одним из обстоятельств, затрудняющих различение зависти и ревности. Неслучайно еще Спиноза писал, что «ненависть к любимому предмету, соединенная с завистью, называется ревностью» (2004. С. 51).

Э. Рега (Raiga, 1932), посвятивший зависти целую книгу,[10] считает ревность матерью зависти и отмечает, что часто одну принимают за другую. Однако он полагает, что зависть охватывает большее поле, чем ревность. М. Кляйн (1997) же, наоборот, полагает, что ревность основана на зависти, а П. Сэловей и Д. Родин (Salovey, Rodin, 1986) предлагают обсуждать зависть как «ревность социального сравнения», понимаемую как желание превосходства в каком-то отношении. По мнению этих авторов, зависть и ревность имеют сходную природу – сравнение себя с более совершенными другими, заставляющее нас почувствовать, что мы «не на уровне». Разница лишь в том, что в первом случае сравнение происходит с объектом зависти («раз у меня нет того, что есть у него (красоты, материальных благ, статуса и т. п.), значит я хуже»), тогда как во втором случае сравнивают себя с соперником («если он предпочитает ее мне, значит я хуже»).

Ларошфуко разделял зависть и ревность, рассматривая ревность как установку, которая часто оправданна и разумна, потому что она стережет нечто, что мы имеем, но боимся потерять, в то время как зависть – это безумие, для которого процветание других невыносимо.

Ревность по сравнению с завистью определяется в словаре Вебстера как страх неверности или соперничества, но там также упоминается, что «ревнивый» может употребляться в значении «завистливый». В то же время там же говорится, что хотя зависть и ревность имеют много общего, но это совершенно разные эмоции. Ревность отличается от зависти тем, что в ней бесконечно больше злобы и страсти, а кроме того, меньше сдержанности. Ревность возникает из мнения человека о том, что должно быть его по праву; это не чувство неполноценности в чистом виде, как в случае зависти. Более того, у ревнивого человека имеется двусторонний источник раздражения и беспокойства: он взаимодействует не с одним соперником, а с двумя (индивидами или группами). Если я ревную к кому-то, это происходит потому, что он завоевал чувства третьего лица, на которые, по моему мнению, имею право я. Таким образом, я ненавижу не только узурпатора, но и человека, которого он соблазнил.

В четвертой главе своего труда «Социология» Г. Зиммель (Simmel, 1922), рассматривая различия между завистью и ревностью, определяет их так: «Там, где речь идет о достижении, мы будем говорить о зависти, а там, где речь идет о сохранении, – о ревности <…> Для человека, которого описывают как ревнивого, специфика состоит в том, что субъект верит в законность своих притязаний на владение, в то время как зависть интересует не право на владение, а его желанность» (c. 210). С этими тонко подмеченными Зиммелем различиями безусловно можно согласиться.

По мнению Т. В. Бесковой (2012б), обстоятельством, затрудняющим такую дифференциацию, является то, что сфера рассмотрения ревности, как и зависти, далеко выходит за рамки брачно-сексуальных и любовных отношений. Помимо эротической выделяют ревность, касающуюся остальных устремлений человека (профессий, занятий; неполовых родственных и дружеских отношений между людьми в науке, спорте, искусстве, политике и т. п.). К. Муздыбаев в этой связи пишет, что ревность может возникать между друзьями, среди студентов по отношению к преподавателю, среди сотрудников из-за расположения руководителя, между детьми за особое внимание со стороны родителей. Близкие ревнуют также друг друга к какому-либо занятию (спорту, работе и т. п.) – т. е. к чрезмерному, на их взгляд, увлечению (1997. С. 8). По мнению Т. В. Бесковой, именно эта сфера, а не брачно-сексуальная, создает определенные проблемы исследователям в дифференциации понятий «зависть» и «ревность».

Затрудняет дифференциацию, отмечает Т. В. Бескова, и одинаковость эмоциональных переживаний по отношению к себе: и в том и в другом случае мы имеем дело с чувством неуверенности, ущемленной гордости и «ущербности» себя по сравнению со значимыми другими, ведущим к понижению основных составляющих позитивного самоотношения. И в том и в другом случае загипнотизированный совершенством и превосходством другого (будь то объект зависти или соперник, пытающийся «отнять» близкого человека) человек может ощущать болезненное чувство собственной неполноценности.

Об этом писали и другие авторы, например Е. Хетфилд и Г. Уолстер (Hatfield, Walster, 1977). Именно угроза самооценке, по мнению П. Сэловея (Salovey, 1991), является главным фактором возникновения ревности. При этом чем более значима для самооценки субъекта та или иная область и чем выше способности соперника в этой области, тем сильнее субъект испытывает ревность (Bers, Rodin, 1984; De Steno, Salovey, 1996; Sharpsteen, 1995).

Поэтому-то так часто сводят ревность к зависти: «Ревность представляет собой вид зависти, когда меня любят меньше, чем другого. Ревность – это зависть в любовных отношениях» (Ю. М. Орлов, 2005); «Ревность – это зависть к какому-то субъекту (человеку, группе) из-за того, что некий значимый, ценный для ревнующего индивид вступает с ним в отношение Я – Ты» (К. Л. Ерофеева, 2008. С. 334) и т. п.

Подобная тенденция отмечается и в обыденной речи. Г. Шек (2010) отмечает, что «тенденция использовать вместо слова “зависть” слово “ревность” – без сомнения, основывается на том, что в ревности признаться проще, чем в зависти, которая считается недостойным чувством» (c. 29). Если зависть в большинстве случаев считается недостатком человека, то ревность, имеющая объективные основания, не так безоговорочно осуждается обыденным сознанием.

Вместе с тем нередко возможно и обратное: бывает, что и ревность маскируется завистью. Как отмечает К. Муздыбаев (1997), от такого смешения этих понятий нет проку, поскольку они отражают и регулируют разные сферы межличностных отношений. Это приводит к явной терминологической двусмысленности.

Ревность – это страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей-нибудь верности, в любви, в полной преданности (В. И. Даль, 2002; «Толковый словарь…», 1994) либо знание о неверности. Обусловлена ревность опасностью потери ценного взаимоотношения с другим человеком в связи с реальным или воображаемым соперником (Parrott, 1991; Salovey, 1991; Маслоу, 1997). Ведь ревнуют всегда значимого, хотя не обязательно любимого человека. Например, результаты исследования (White, Mullen, 1989; Wright,1999) свидетельствуют, что ревность увеличивается по мере того, как взаимоотношения партнеров приобретают серьезный и эксклюзивный характер.

С. В. Журавлева определяет ревность как чувство, отражающее опасения по поводу чьей-либо неверности, основу которого составляют нарушение прав собственности, заниженная самооценка и ущемленные права личности, проявляющееся на уровне межличностных отношений в интимно-личностном и социально-коммуникативном контексте и способное привести к деструктивным действиям (2009. С. 11).

Если долговременной и крепкой дружбе двух друзей угрожает кто-то другой, причиной чего является более близкое и доверительное общение одного из них с тем другим, то, вероятно, мы имеем дело с ревностью, так как субъект боится потерять то, что имеет (симпатию, расположение, дружбу). Однако если тот же друг имеет близкие отношения с авторитетным в определенных кругах человеком, то в этом случае возможна зависть, предметом которой станет дружба с этим человеком и вытекающие из нее «приятные» последствия (повышение зарплаты, карьера и т. п.), которые так мечтает приобрести завистник.

Ревность, особенно в ярких своих проявлениях, – типичный признак обладательности. Ревнуя, мы относимся к другому, как к своей собственности. По мнению К. Муздыбаева, ревность в смысле охраны собственности воспринимается в качестве интегративного чувства в отличие от дезинтегративного чувства зависти (1997. С. 8) <…> Ревнивый человек верит в законность своих притязаний на владение, в то время как завистника интересует не право на владение, а его желанность; его не волнуют причины, по которым желаемое недоступно. Поэтому ревнивый человек предстает в качестве защитника собственности и обретает покой, если знает, что у него нет соперников – и этим он резко отличается от завистливого человека. Результатом ревнивого отношения являются посягательство на личную свободу близкого (значимого) человека, деспотизм и подозрительность.

Бескова Т. В. 2012б

В отличие от зависти, где есть две стороны – тот, кому завидуют, и тот, кто завидует (диадические отношения), ревность вовлекает в свою орбиту три стороны (триадические отношения): первая – это ревнующий, вторая – тот, кого ревнуют, и третья – тот (те), к кому ревнуют, воспринимаемый ревнующим как соперник, претендующий, как и он, на любовь родителей, благосклонность начальника и т. п.

Т. В. Бескова (2012б) пишет, что совсем не обязательно, чтобы триада ревности представляла собой «Я – Значимый человек – Соперник». Она может и не иметь третьего объекта (?), а в его качестве вполне может выступать предмет (неодушевленный объект): «Я – Значимый человек – Его увлечение (работа, хобби и др.)». Однако и в том и в другом случае у субъекта возникает страх потери значимого и близкого человека. В первом случае из-за «лучшего» соперника; во втором – из-за того, что человек уделяет своему увлечению столь много времени, что ущемляются притязания на его внимание самого субъекта. Внимание и в первом и во втором случаях выступает как ценность и как показатель приоритетного отношения. Отсюда можно сделать вывод о том, что потеря внимания значимого (близкого или любимого) человека – сигнал об опасности, грозящей не только взаимоотношениям, но и самооценке индивида.

Это уточнение правильное, но не имеет принципиального значения для различения ревности и зависти; для последней все равно необходим третий объект, а будет ли это человек, работа или хобби – не столь важно.

Д. Кинсли (Kingsley, 1977) добавляет еще и четвертую сторону – публику, которая всегда интересуется тем, как складываются отношения между партнерами и соперником.

Известный польский философ, специалист в области этики М. Оссовская зависть обозначает термином ressentiment (это французское слово широко использовали М. Шелер и Ф. Ницше без перевода на немецкий язык), который дословно переводится на русский как «злоба», «злопамятство», тогда как собственно «зависть» в переводе с русского на французский звучит как envie.[11] Использование данного термина дает Оссовской возможность подчеркнуть еще одну грань зависти, выходящую за рамки семантического поля термина envie, а именно как «склонность к ревнивому контролю за чужой жизнью, моральную нетерпимость к поведению окружающих, даже если они ни в чем не затрагивают интересы тех, кто ими возмущается».

По материалам Интернета (Соколова Е. Психология зависти)

В отличие от завистливого человека, пишет Г. Шек (2010), который обычно точно знает, что именно вызывает его зависть, ревнивый человек часто полон сомнений относительно своего противника и не знает, кто он: настоящий, достойный, равный ему соперник или завистник, который притворяется соперником, а на самом деле стремится исключительно к разрушению. Поэтому с точки зрения социологии зависть и ревность представляют фундаментально различные социальные ситуации.

Как считает Г. Шек, ревность отличается от зависти тем, что в ней бесконечно больше злобы и страсти, а кроме того, меньше сдержанности. Аффективные вспышки ревности, ведущие порой к трагическим последствиям, имеют многочисленные описания в уголовной хронике, а также находят свое отражение в художественных произведениях. Не случайно Вольтер заметил, что «бурная ревность совершает больше преступлений, чем корысть и честолюбие» (2010. С. 57–58). В отличие от ревности, пишет Г. Шек, завистливого человека особенно раздражает (и увеличивает его зависть) собственная неспособность спровоцировать открытый конфликт с объектом его зависти.

По мнению Т. В. Бесковой, упущено еще одно различие между ревностью и завистью, определяющим в котором становится критерий близости субъектов. Если ревность возникает лишь при непосредственных, достаточно близких, доверительных, возможно интимных отношениях, то при зависти критерии близости могут быть более широкие: близость социального положения, профессиональная близость, территориальная близость и т. д.

П. Тительман следующим образом определяет различия между завистью и ревностью: чувство зависти возникает, когда индивид не имеет того, чего он страстно хочет; чувство ревности возникает, когда из-за наличия соперника индивид боится потерять то, что имеет и что значимо для него. Г. Клентон и Л. Смит (Clanton, Smith, 1977) отмечают и другое различие: завистник пытается контролировать абстрактные и материальные объекты (статус, деньги и др.), но не живые. Ревнивец же озабочен контролем над людьми, значимыми для него.

Если зависть, как было показано выше, в большинстве случаев считается недостатком человека, то ревность, имеющая объективные основания, является социально одобряемым чувством и поощряется обществом. Ф. Ларошфуко писал поэтому, что «ревность до некоторой степени разумна и справедлива, ибо она хочет сохранить нам наше достояние или то, что мы считаем таковым, между тем как зависть слепо негодует на то, что какое-то достояние есть и у наших близких» (1971. С. 152).

1.3. Объект и предмет зависти

Объект зависти и предмет зависти – не одно и то же. Объект – это человек, которому завидуют. Предмет – это то, из-за чего завидуют. Объект зависти может быть конкретным и абстрактным. Конкретным объектом зависти может быть любой человек, обладающий предметом зависти; чаще всего это родственник, знакомый, сосед, коллега по работе. Абстрактными объектами могут быть определенные категории людей: художники, артисты, писатели, музыканты (при наличии у завидующего соответствующего интереса); футболисты, зарабатывающие большие деньги; женщины, имеющие семью, и т. п. Северяне могут завидовать южанам, живущим в теплых краях, а южане, изнывающие от жары, могут завидовать северянам и т. д.

Зависть

Еще апостол Павел в послании к Тимофею отмечал, что зависть не обязательно направлена на материальные блага. Поэтому предметы зависти могут быть материальными (деньги, вещи, недвижимость) и нематериальными (интеллектуальные возможности человека – ум, талант; физические – здоровье, красота, психомоторные способности; духовные – доброта, отзывчивость и пр.; успех в чем-то; социальный статус – обладание властью, авторитетом, мнение окружающих; возраст, пол и др.). Вот, например, в сказке «Белоснежка» королева завидует красоте девушки и стремится ее изничтожить, чтобы вновь стать самой красивой. Но наиболее ярким и трагическим примером зависти является зависть фарисеев и книжников к Иисусу Христу, приведшая к его гибели. Священники и книжники увидели, что Иисус Христос имеет намного больший успех, чем они. За Христом шли толпы народа, его слушали, у него учились. Священники возненавидели Иисуса и предали его распятию.

Истории из Библии

Змей позавидовал Адаму и Еве, склонил их к греху и таким образом положил конец их блаженству.

Каин и Авель, сыновья Адама и Евы, принесли жертву Богу, и жертва Авеля была принята Богом, дым от его костра поднялся в небо. Жертва Каина Богом принята не была, и дым стелился по земле. Каин, конечно, был разочарован и с досадой смотрел на Авеля. Бог сказал Каину: «Что же ты так скривил лицо? Что же тебе не нравится?», но Каин ничего не мог сказать, он просто был зол и раздосадован, а потом убил Авеля.

Точно так же негодовал гордый Саул на смиренного и кроткого Давида за то, что его (Саула) жены приписали Давиду больше похвалы. Из-за этого гордый царь стал гнать будущего властителя народа Израилева.

Известна история об Иосифе, который чуть было не погиб от рук собственных братьев, когда те позавидовали, что их отец любил Иосифа больше всех остальных своих детей. В итоге они не убили Иосифа, но продали его в египетское рабство.

Описана и история о том, как апостолы Павел и Варнава проповедовали Слово Божие. Почти весь город собрался слушать их, но иудеи, увидев народ, исполнились зависти, начали злословить апостолов, подстрекали первых в городе людей, воздвигли гонение на Павла и Варнаву и изгнали их.

Сотрудники Института изучения общественного мнения (Forsa) опросили более тысячи граждан Европы на тему зависти: 59 % опрошенных утверждали, что завидуют друг другу лишь «белой» завистью; 24 % респондентов уверяли, что ни при каких обстоятельствах не испытывают чувства зависти (причем такой ответ встречался чаще среди тех, кому за пятьдесят лет); 33 % опрошенных считали, что женщины более завистливы, чем мужчины, и лишь 6 % полагали, что самые большие завистники – мужчины; 7 % опрошенных признались, что испытывают разочарование или раздражение, когда у другого что-то получается лучше.

Выяснено также, что 35 % людей завидуют коллегам, которые зарабатывают больше; 30 % – тем, кто получил наследство и может не работать; 20 % – другу или подруге, которые счастливы в семейной жизни, и 15 % – тем, кто с легкостью находит новых друзей.

В младенческом возрасте завидуешь старшему брату оттого, что мать кладет ему больше каши. Став школьником, завидуешь старшеклассникам. Став старшеклассником, завидуешь студентам. Став студентом, завидуешь женатым людям. Женившись, завидуешь холостякам. Став взрослым, завидуешь богачам. Став богатым, завидуешь власть имущим. Став у руля власти, завидуешь Богу. Став Богом, завидуешь Наполеону или Людовику, в палату которых люди в белых халатах носят больше той же каши.

Шевелев И. Афоризмы

Желание человека стать знаменитым, обрести славу тоже может привести к зависти в отношении «звезд». Исследования, проведенные О. Г. Бримом в городах Китая и Германии, показали, что около 30 % взрослых людей в течение всей жизни в числе нескольких наиболее сильных желаний называют мечту стать знаменитыми, а более 40 % мечтают о славе в какой-либо период своей жизни. Аналогичная картина наблюдается и в США. Среди молодежи эти показатели выше. Примерно 2 % людей считают славу своей самой желанной целью, перекрывающей все другие (Кейри, 2006).[13]

Однако и среди «звезд», знаменитостей, людей, занимающих высокие посты и должности, зависть присутствует не меньше, чем среди простого люда. Например, Плутарх пишет, что Гай Юлий Цезарь, читая на досуге что-то из написанного о деяниях Александра, погрузился на долгое время в задумчивость, а потом даже прослезился. Когда удивленные друзья спросили его о причине, он ответил: «Неужели вам кажется недостаточной причиной для печали то, что в моем возрасте Александр уже правил столькими народами, а я до сих пор еще не совершил ничего замечательного!»

Предметы зависти тоже могут быть абстрактными (например, машина как личное средство передвижения) и конкретными (машина марки «роллс-ройс»).

При этом, как отмечает Г. Шек (2010), зависть не является прямо пропорциональной абсолютной ценности объекта и предмета, но очень часто сосредоточивается на абсурдных мелочах.

Целью исследования Т. В. Бесковой (2010) стало выявление наиболее значимых предметов зависти (то, чему больше всего завидуют люди).

Респондентам представлялся перечень из семнадцати основных предметов зависти и предлагалось оценить уровень собственной «предметной зависти» по пятибалльной шкале (от «не завидую никогда» до «сильно завидую»), после чего вычислялись и ранжировались средние баллы.

Полученные результаты дали основание автору выделить те предметы, зависть к которым наибольшая. Это материальный достаток, отдых (досуг), карьерный рост, социальный статус, интеллект (табл. 1.1).

Т. В. Бескова выявила как инвариантные (типичные и для мужчин, и для женщин), так и вариативные предметы зависти, проявляющиеся в зависимости от гендерной принадлежности. К первым относятся материальный достаток (2,76 балла у мужчин и 2,98 балла – у женщин), карьерный рост (у тех и других по 2,69 балла) и досуг (соответственно 2,6 и 2,82 балла); а ко вторым (где различия статистически достоверные) для мужчин – социальный статус и профессиональные (учебные) успехи, а для женщин – внешняя привлекательность, дорогие или модные вещи, наличие преданных друзей и интеллект.

Таблица 1.1.

Среднее значение уровня зависти к определенным предметам

Выявленные различия можно связать с тем, что для мужчин большей ценностью являются экономические и карьерные достижения, а для женщин – внешняя привлекательность и дорогие (модные) вещи, которые образуют внешний имидж женщины, позволяющий ей чувствовать себя на высоте. Что касается большей зависти женщин к наличию преданных друзей, то причиной этого, предполагает Т. В. Бескова, может являться как большее стремление женщин к общению, так и негативные особенности «женской дружбы». Автор цитируемого исследования отмечает, что мужчины не превзошли женщин по уровню «предметной» зависти ни по одной позиции.

Я вообще не понимаю, как можно завидовать гению. Это настолько своеобразное явление, что мы, не обладающие этим даром, заранее знаем, что для нас это недостижимо; но чтобы завидовать этому, надо уж быть полным ничтожеством.

Фридрих Энгельс

По данным С. К. Летягиной (2010), у мужчин во главе иерархии располагаются такие предметы зависти, как проведение досуга (1,6 балла), карьерный рост (1,24), умение общаться (1,12), здоровье (1,06), способности и интеллект (1,06), молодость (1,03), профессиональные успехи (1,03). Замыкают список: похвала значимого человека (0,4), личностные качества (0,4), успех у противоположного пола (0,24), дорогие и модные вещи (0,12). Другими словами, мужчины испытывают зависть к коммуникабельным, уверенным, молодым, здоровым людям, сделавшим успешную карьеру, имеющим возможность путешествовать по миру.

Характерно, что материальный достаток (0,8), положение в обществе (0,8), наличие преданных друзей (0,48 балла) располагаются почти в конце иерархии.

У женщин на первых позициях расположились следующие предметы зависти: материальный достаток (2 балла), проведение досуга (1,92), способности и интеллект (1,54), умение общаться (1,5), карьерный рост (1,48), уверенность и независимость (1,44), здоровье (1,4), наличие преданных друзей (1,26). Следовательно, женщины чаще всего завидуют профессионально успешным, независимым, здоровым, умным и коммуникабельным людям, имеющим преданных друзей, не испытывающим материальных трудностей и трудностей в проведении досуга. Замыкают список предметов зависти, как это ни удивительно, молодость (0,68), личностные качества (0,64), успех у противоположного пола (0,64), похвала значимого человека (0,5 балла).

Таким образом, инвариантными для всех респондентов вне зависимости от половой принадлежности являются карьерный рост, проведение досуга, способности и интеллект, умение общаться, здоровье. К вариативным предметам зависти в женской выборке можно отнести материальный достаток, уверенность и независимость, наличие преданных друзей, в мужской – молодость и профессиональные успехи.

Описанные С. К. Летягиной иерархии предметов зависти несколько отличаются от результатов, полученных Т. В. Бесковой. Напомню, что, согласно данным Т. В. Бесковой, в мужской выборке возглавляют иерархию материальный достаток и социальный статус, а в женской – внешняя привлекательность.

Выявленные различия С. К. Летягина объясняет следующим образом. Большую часть опрошенных ею мужчин нельзя отнести к категории успешных и материально обеспеченных. Казалось бы, они должны завидовать именно тем, кто имеет высокое положение в обществе и материальный достаток. Однако здесь, вероятно, срабатывает защитный механизм рационализма: «я этого не имею, потому что мне этого не нужно». Признаться себе и другим в том, что не обладаешь какими-то личностными качествами для достижения поставленной цели, гораздо легче, чем сознаться в том, что не справляешься с ролью «кормильца семьи», что завидуешь более успешным друзьям и знакомым. То же можно сказать и применительно к женской части выборки: внешность для женщины – это своего рода ее визитная карточка, оружие обольщения и получения желаемого. Красота является безусловным стимулом и обязательным признаком в оценке женской внешности. И то, что женщины якобы не завидуют более привлекательным соперницам, скорее всего, связано с тем, что включается в работу все тот же механизм психологической защиты («не во внешности счастье», «не родись красивой, а родись счастливой») в ответ на выработанные в обществе социальные и гендерные стереотипы.

Семейное благополучие, успехи детей относительно редко вызывают чувство зависти у респондентов обеих групп. Это может быть связано с тем, что в наше время семья перестала быть необходимым фактором духовного и физического выживания. Личность получила относительную независимость от семьи, изменился характер восприятия семейных отношений. Поэтому семейное благополучие в современном обществе теряет свою актуальность.

Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.

Д. И. Фонвизин

Американские психологи тоже определили приоритеты женской завистливости. Вот список предметов зависти (по нисходящей): красота, отличная фигура, молодость, интересная работа, внимание мужчин, дорогая одежда, финансовая независимость, абсолютная самостоятельность, состоятельные родители, благоустроенная квартира, удачный брак, частые поездки за границу, успехи детей, здоровье, отсутствие комплексов.

Чувству зависти подвержены девяносто четыре женщины из ста. На первом месте в рейтинге женской зависти – красота. Психологи объясняют: мы завидуем тому, что недооцениваем в себе. Получается, большинство женщин не верят в собственную красоту. На втором месте – идеальная фигура другой женщины. Женщины настолько не ценят собственную индивидуальность, что готовы отдать пять лет жизни в обмен на вечную стройность. Третий предмет зависти – хорошая работа, и только потом внимание мужчин. Оказывается, хорошая работа нужна женщинам лишь для того, чтобы еще больше нравится мужчинам. Ведь семь мужчин из десяти предпочитают видеть рядом карьеристку, а не домохозяйку. Пятое место в рейтинге женской зависти отдано дорогой одежде. Каждая вторая признает, что вещи помогают чувствовать себя более привлекательной, а вот мужчина рядом – не всегда. Далее женщины завидуют финансовой независимости другой женщины. И лишь в самом конце рейтинга – такой предмет зависти, как удачный брак. И если семь мужчин из десяти уверены, что женщины мечтают о замужестве, то все женщины без исключения помнят, что восемьдесят мужей из ста изменяют. Так чему завидовать?!

По материалам Интернета (Женская зависть. 2012. 5 июля)

По другим данным, полученным психологами, главным поводом для зависти одной женщины по отношению к другой оказался мужчина, а главной проблемой во взаимоотношении двух подруг – стремление завладеть чужим мужчиной. Распространяется сей факт на 81 % женщин (свято убежденных, что их приятельницам всегда достаются более удачные особи мужского пола, чем им самим).

1.4. Этапы развития зависти

Как уже говорилось, зависть рассматривается как феномен, проявляющийся на трех уровнях: на уровне сознания, на уровне эмоционального переживания и на уровне реального поведения. В соответствии с этим К. Муздыбаев (1997, 2002) выделяет ряд компонентов зависти, последовательно проявляющихся друг за другом. Это:

1) социальное сравнение;

2) восприятие субъектом чьего-либо превосходства;

3) переживание досады, огорчения, а то и унижения по этому поводу;

4) неприязненное отношение или даже ненависть к тому, кто превосходит;

5) желание или причинение ему вреда;

6) желание или реальное лишение его предмета превосходства.

Соглашаясь в принципе с такой последовательностью, следует все же отметить, что представленные К. Муздыбаевым компоненты зависти скорее являются этапами возникновения зависти. Так, первые этапы не могут быть компонентами зависти хотя бы по той причине, что зависть как таковая еще отсутствует (однако без этих этапов зависть не возникнет). Подчеркнуть это необходимо, поскольку часто восприятие чьего-то превосходства уже расценивается как проявление зависти.

Кроме того, можно отметить и недостаточную полноту описания развертывания процесса появления зависти. Необходимо внести ряд дополнений и уточнений в схему К. Муздыбаева, с учетом которых динамика формирования зависти может выглядеть следующим образом.

Первая стадия – социальное сравнение и восприятие чьего-либо превосходства. Считается, что в основе зависти лежит сравнение себя с кем-то.

«В зависти всегда таится сравнение, а где невозможно сравнение, нет и зависти», – писал Ф. Бэкон (1978. С. 370). Это так и в то же время не так. Мы восторгаемся искусством артистов балета, великими мастерами живописи, но при этом не говорим: «А вот я ни танцевать, ни писать картины, как они, не умею». Для возникновения зависти одного сравнения и признания превосходства кого-то недостаточно, хотя подчас можно слышать, что если кого-то вы считаете лучше себя, то получается, что вы – хуже, а это, мол, рано или поздно приведет к чувству неполноценности, к затаенной обиде, злости. Необходим переход к следующей стадии.

Вторая стадия – возникновение потребности в идентификации с объектом зависти. Мне представляется, что, переходя к следующей стадии, необходимо отметить упущенный К. Муздыбаевым существенный момент зависти. Зависть возникает только по поводу того, к чему у человека имеется пристальный интерес (Parrott, 1991), что им высоко ценится, к чему он стремится, т. е. в чем у него имеется или появляется потребность. Именно обострение имевшейся потребности в чем-то или ее возникновение (глядя на тот или иной привлекательный предмет или на человека) является второй стадией появления зависти.

Зависть всегда основана на идентификации: завидуют тем, на кого хотят быть похожими. Но для этого надо узнать, чем обусловлено превосходство другого, чтобы понять, каковы перспективы удовлетворения возникшего желания. Это приводит к двум последующим стадиям.

Третья стадия – оценка своих возможностей. Оценив свои возможности (адекватно или неадекватно), человек может предпринять попытки приобрести тот предмет или качество, которые ему захотелось иметь, т. е. вступает в заочное соревнование с другим человеком, которое может привести к успеху, но может закончиться и неудачей, которые приводят к следующей стадии.

Четвертая стадия – осознание невозможности удовлетворить свое желание, иметь то, что есть у другого. И в том и в другом случае эмоциональной реакцией на понимание невозможности достичь желаемого является возникновение огорчения, сожаления по этому поводу.

Пятая стадия – поиск причины обнаруженного превосходства другого. Человек начинает думать: «Почему у Иванова что-то, желаемое мной, есть, а у меня нет?» От осознания причины чьего-то превосходства зависит, какого вида зависть – «черная» или «белая» – возникнет у человека.

Одно дело, когда превосходство другого в чем-то добыто трудом и может служить положительным примером для меня, мотивируя меня на активность. Другое дело – несправедливость судьбы (возможно, только в представлении завистника) или результат несправедливого распределения благ, получения этих благ другим человеком неправедным путем. В этом случае вывод один – «меня обделили», поэтому человек считает, что именно судьба или кто-то другой (другие) является виновником его неудач. Это является следствием так называемого каузального заблуждения (Schoeck, 1969), т. е. восприятия человека, имеющего превосходство, как причины собственных неудач и униженного положения. Усиливает чувство «несправедливости» самовлюбленность (представление индивида о собственной исключительности и достойности большего).

Зависть есть беспокойство (неудовольствие) души, вытекающее из того, что желательным нам благом обладает другой человек, которого мы не считаем более нас достойным владеть им.

Готфрид Вильгельм Лейбниц

Шестая стадия – возникновение чувства ущемленного самолюбия.[14] Принятие чьего-то неустранимого превосходства воспринимается самолюбивым или жадным человеком как своя неполноценность и даже как свое унижение; при этом объект зависти он относит к категории победителей, а себя – к проигравшим. Адлер поэтому рассматривает зависть как реакцию на неравенство людей при дефиците собственной самооценки. Он подчеркивает, что зависть – это фактически признание собственного бессилия и беспомощности, подчиненности другому человеку, того, что он стоит ниже, чем другой.

Кроме осознания объективно существующего неравенства в каком-либо значимом для человека отношении на возникновение чувства зависти влияет и субъективно представляемое неравенство.

Если человек связывает свои неудачи с судьбой, то появляется обида на нее. Если завидующий экстраполирует свои неудачи на другого, более удачливого, превосходящего в чем-то ревнивца, возникает устойчивое неприязненное отношение или даже ненависть к нему. То есть задевается его самолюбие, и в этот момент никакие доводы разума уже не действуют, а психику заполняют исключительно негативные эмоции: досада, злость как на другого, так и на самого себя.

В этом случае человек может прибегнуть либо к отрицанию значимости предмета зависти («зачем мне это нужно?»), либо к компенсаторным механизмам («зато я умнее!»). Если это не помогает, то процесс зависти переходит в следующую стадию.

Седьмая стадия – проявление враждебного поведения. Появляется желание, часто реализуемое, причинить вред объекту зависти, лишить его предмета превосходства (подробно об этом будет идти речь в главе 6).

1.5. Функции зависти

При рассмотрении любого психологического явления неизбежно возникает вопрос: а для чего оно нужно, т. е. какими функциями оно обладает?

М. Сильвер и Дж. Сабини (Silver, Sabini, 1986), считая реакцию зависти нарушением социальной нормы, ставят вопрос о том, каково ее назначение и почему с ней примиряются в обществе. Авторы выступают против точки зрения, что зависть не имеет биологически обоснованной цели и не обеспечивает каких-либо приобретений.

Т. В. Бескова (2010б), обобщая ряд психологических и социологических взглядов на роль зависти, выделяет следующие ее функции: утверждающая (констатирующая), защитная, регулятивная, стимулирующая и контролирующая.

Утверждающая функция. Говоря об этой функции, Т. В. Бескова подчеркивает, что зависть, являясь своего рода органом познания собственных стремлений, выполняет функцию утверждения, признания ценности, значимости предмета зависти.

В процессе социального познания субъект прибегает к сравнению себя с другими, соотнося различные собственные характеристики с качествами других. При этом определяющую роль играют субъективные социальные представления о некоторых социальных и социально-психологических явлениях, а также избирательный характер восприятия, благодаря которому из бесчисленного множества окружающих предметов и явлений субъект выделяет лишь некоторые. По мнению К. Баррет, зависть играет роль механизма выделения в сознании, сохранения или достижения доступа к тому, что нравится, сообщая одновременно другим, что ценно для данного человека.

То, что не значимо и не ценно, к чему у человека нет «пристального интереса», не вызывает завистливого отношения.

Как пишет Т. В. Бескова (2010з), зависть словно маркирует значимые для человека предметы, при этом вовсе не подразумевая их абсолютной ценности для других людей и человечества в целом; иначе говоря, скажи мне, кому и чему ты завидуешь, и я скажу, какие у тебя ценности и к чему ты стремишься.

При этом корреляционный анализ, проведенный Т. В. Бесковой, выявил положительную (хотя и не очень тесную) связь между расхождением (рассогласованностью) ценностей по критерию значимость/доступность и общим уровнем зависти. Другими словами, чем больше человек считает, что та или иная значимая ценность ему недоступна, тем выше уровень зависти человека к тому, кто этой ценностью обладает.

Защитная функция. С помощью этой функции происходит защита самооценки и социальной репутации человека.

Зависть как способ защиты самооценки рассматривают М. Силвер и Дж. Сабини (Silver, Sabini, 1986), которые считают, что реакция зависти в форме критики и агрессии направлена на то, чтобы сохранить самооценку.

Розенблатт (Rosenblatt, 1988) рассматривает зависть как мотивационный потенциал для защитных реакций – таких, например, как отрицание ценности предмета зависти («мол, зелен виноград»), компенсаторные фантазии и самоуспокоение (усмотрение скрытой пользы в невозможности обладать предметом), вовлечение инстанций высшей справедливости («так угодно Богу»), самовнушение («стоит мне только захотеть…»), идеализирование обладателя предмета зависти или дистанцирование от него. А. Д. Розенблатт приходит к выводу, что для ограничения чувства зависти или защиты от него наиболее важны следующие реакции:

• критика предмета зависти;

• дистанцирование/нахождение различий между собой и объектом зависти;

• изменение значимости предмета зависти для себя.

С помощью этих механизмов предпринимается попытка отрегулировать переживание зависти, сделать его переносимым.

Аналогично думают М. А. Малышев (2001), рассматривающий зависть как род эгоистической защиты, и Н. В. Дмитриева (2005), расценивающая зависть как защитную реакцию на угрозу Я, возникающую при невозможности реализовать свою потребность. Действительно, как отмечает В. А. Лабунская (2006), в качестве фактора, определяющего итоги сравнения, выступает страх быть обесцененным в результате достижений другого человека. Его преимущество воспринимается субъектом как угроза собственным статусу, карьере, популярности, репутации.

Однако существует и иное мнение: не зависть приводит к защите самооценки, а неудавшаяся защита самооценки, снизившейся в результате сравнения с другим, вызывает зависть (О. Р. Бондаренко, У. Лукан, 2008).

Т. В. Бескова полагает, что верны обе точки зрения. Необходимо учитывать, что даже если механизмы защиты изначально «не сработали» и превосходство другого человека в значимой сфере привело к возникновению зависти, это не означает завершения работы защитных механизмов – теперь они направлены на стабилизацию (восстановление) самооценки. Иначе говоря, зависть приводит к снижению самооценки, а сопровождающие ее реакции призваны эту самооценку отрегулировать. Часто это рационализация «он этого не достоин…» или «это случилось только потому, что…» или проекция «это они завидуют…», «мир жесток и несправедлив, поэтому нужно делать все, чтобы победить…» – вариантов масса, а цель одна: спасти свою самооценку.

Кроме защиты самооценки самого субъекта, пишет Т. В. Бескова, с помощью зависти обеспечивается защита его социальной репутации. Когда превосходство другого становится «невыносимым», для субъекта зависти становится важным защитить не только свою самооценку, но и свое социальное лицо.

Данная функция зависти, посредством которой происходит маскировка своих неудач в разных жизненных сферах (семейной, трудовой, материальной и др.), некомпетентности, направлена в первую очередь на реализацию субъектом потребности в признании.

Р. М. Шамионов отмечает, что при зависти попытки сохранить самооценку связаны с использованием такой стратегии преодоления, как поиск социальной поддержки.

На его взгляд, это свидетельствует о том, что зависть выступает и своего рода проектором склонности к групповой поддержке, опоры на группу в решении проблем и, возможно, коллективистской ориентации личности.

Функция социального контроля. Г. Шек (2010), выделяя эту функцию зависти, пишет, что человек, получивший какие-либо существенные преимущества, подвергается воздействию со стороны других людей. Задавшись вопросом, откуда у простого врача деньги на покупку трехкомнатной квартиры, любой может обратиться в соответствующие инстанции для прояснения законности ее приобретения. И с большой долей вероятности это сделает завистливый человек. По мнению М. Оссовской (1987), особенностью завистливых людей является склонность к «ревнивому контролю за чужой жизнью».

При рассмотрении социального контроля как функции зависти встает вопрос о его нравственных основаниях. С одной стороны, социальный контроль оказывается сдерживающим фактором для противозаконных и безнравственных действий членов общества; с другой – возможность его осуществления может спровоцировать завистливого человека «расквитаться» с объектом своей зависти, применяя низменные методы его уничижения (клевету, наговор, очернительство). Вспомним сталинские времена, когда по доносам «доброжелателей» в лагерях погибали сотни тысяч людей.

Функция регуляции асимметричного социального положения. Собственно, эта функция является следствием предыдущей. К. Муздыбаев, как и другие ученые, постулируя эту функцию, имеет в виду стремление завидующего человека устранить выявленное превосходство других людей, стремление к равенству. Однако равенство бывает разным. Одно дело, чтобы все были богатые, а другое дело, чтобы все были бедными. Первое стремление связано с «белой» завистью, а второе скорее с «черной» («раз этого нет у меня, то пусть и у тебя не будет»). Кроме того, и причины неравенства разные. Некоторые социальные различия между людьми складываются в результате «природного неравенства». Подобные неуправляемые факторы, производящие серьезные различия между людьми, вводят моральный элемент в недовольство завистника.

Т. В. Бескова пишет, что желание справедливости может стать принимаемым в обществе оправданием зависти, безгранично расширяющим границы ее действия и делающим ее вседозволенной и даже поощряемой. Поэтому неоднозначность данной функции с точки зрения как ее конструктивности, так и нравственной очевидна. Главным критерием здесь, видимо, становятся способы восстановления неравенства и регуляции асимметричного социального положения между индивидами и группами.

Стимулирующая функция, связанная с побуждением к созидательной активности человека; выделяется чаще всего, но вызывает постоянные споры, так как эта функция скорее относится к «белой» зависти, наличие которой многими отрицается.

Обосновывается эта функция тем, что если бы не было зависти, люди не стремились бы к превосходству и не совершали бы открытий. Мысль о том, что нужно сделать что-нибудь так хорошо, «чтобы все обзавидовались», хоть и выглядит для окружающих бахвальством, часто приводит к неплохим результатам.

Правда, стимулирующую функцию можно связывать и с разрушительной активностью человека.

Психологи из Техаса (Hill et al.) попросили студентов написать о случаях, в которых они завидовали другу или знакомым. Затем эти студенты наряду с контрольной группой, которую не просили вспомнить свой опыт переживания зависти, должны были прочитать интервью с парой людей, которые якобы поступили в их университет. Эти два интервью были придуманы исследователями, но в них не было ничего, что могло вызвать зависть. По сравнению с контрольной группой студенты, которые только что закончили описание своих прошлых переживаний зависти, потратили больше времени на изучение интервью.

Если пережитая в прошлом зависть обострила ум, то каким будет эффект переживания совершенно новой зависти? Это было выяснено в другом эксперименте С. Э. Хилла с соавторами. Они показали студентам полдюжины фиктивных интервью из газет и фотографии других предполагаемых студентов их колледжа. Девушки-студентки видели фотографии других молодых женщин, в то время как студенты мужского пола видели фотографии мужчин. На фотографиях некоторые из фиктивных студентов были богатыми, а некоторые не были, интервью ясно давало это понять. Например, упоминалось, что один владел новой «БМВ», а другой ехал на старом драндулете; один имел родителей из попечительского совета школы, другой получил финансовую помощь.

Когда настоящие студенты прошли через каждый из этих профилей, исследователи попросили их рассказать о своих эмоциях и измеряли, сколько времени они провели, созерцая тех, к которым они выразили зависть: красивым студентам с новой «БМВ» и богатых родителей. И после этого они смогли лучше вспомнить имена и другие подробности этих объектов зависти.

Эти результаты показывают, что переживание зависти может вызвать активизацию когнитивных процессов: внимания и памяти.

Зависть требует умственных усилий, что выявили Хилл с коллегами в еще одном эксперименте с завистливыми студентами. На этот раз после созерцания богатых, привлекательных сверстников студентам было предложено работать над загадками. По сравнению с контрольной группой они сдались раньше.

По-видимому, пишут исследователи, они стали жертвами того, что психологи называют «эго-истощение», состояние психической усталости первоначально описано у людей, энергия которых была исчерпана при выполнении действий, связанных с самоконтролем. Очевидно, зависть истощает тот же ресурс, так как за обострение внимания и улучшение памяти приходится платить.

1.6. Роль зависти для общества

Г. Шек (2008) сетует на то, что «любые исследования человека, практически без исключения, рассматривали зависть как серьезную болезнь <…> Неизменно подчеркивается, что зависть, единожды укоренившись, становится неизлечимой, несмотря на то что в норме она не свойственна человеку. Даже суеверие, примитивная “антропология” простых обществ, считает зависть болезнью, а завистника опасно больным – раковой опухолью, от которой следует защитить личность и общество, – но никогда не рассматривает ее как нормальный случай человеческого поведения и деятельности. Нигде, за очень малым исключением, мы не находим веры в то, что общество должно приспособиться к завистливому человеку, и постоянно – веру в то, что оно должно стремиться защититься от него». Поэтому, чтобы избежать завистливого отношения к себе, люди предпочитают скрывать сведения о своем благосостоянии.

Летом 1966 г. Институт общественного мнения (Institut für Demoskopie) по моей просьбе повторил вопрос, который западным немцам задавали десять лет назад. Тенденция к избеганию зависти слегка повысилась. Из числа опрошенных 53 % считали правильным не демонстрировать уровень своего благосостояния. Среди государственных служащих эта цифра составила 63 %. Распределение ответов по религиозной принадлежности, величине населенного пункта, гражданскому статусу (беженец или уроженец Западной Германии), региону показывает лишь незначительные различия. Выделяется только Западный Берлин, где люди меньше склонны скрывать свое процветание.

Шек Г., 2008

Интересные данные получены в нашей стране Т. В. Бесковой (2010ж): 18 % респондентов ответили, что никому не рассказывают о своих успехах, а 55,8 % принимают решение, сообщать ли другим о своих успехах, в зависимости от характера отношений с объектом и ситуации («в отдельных случаях об успехах предпочитаю умалчивать», «рассказываю о своих успехах только людям, которым полностью доверяю»).

Между тем ряд философов и социологов отстаивают позицию, что зависть полезна для общества. Так, Э. Рега (Raiga, 1932), считая зависть пороком, негативной и деструктивной чертой личности, отмечает и ее положительную роль для общества, так как зависть порождает одну из добродетелей – скромность. Хотя типичный завистливый человек достигает своей завистью исключительно того, что он никогда не становится тем, кому он завидует, и не получает то, чему он завидует, однако скромность, вызванная его страхом перед завистью, которая так необходима для социальной жизни, имеет важное социальное значение: несмотря на то что такая скромность часто фальшива и неискренна, она все равно делает возможным сосуществование людей в обществе. Она дает людям более низкого социального положения иллюзию того, что они не находятся в этом положении вынужденно.

Со времен Каина и Авеля зависть терпит сплошные нападки. Христиане причислили ее к смертным грехам – тем, что пострашнее мучного и жареного, ибо ведут к гибели души. Иоанн Златоуст заявил, что завистники хуже любых зверей, демонов и даже моли. А толпы мыслителей, проповедников и общественных деятелей всех времен и народов вконец испортили ее репутацию, утверждая, что проблемы со здоровьем, гражданские войны и озоновые дыры тоже тесно связаны с концентрацией зависти в крови землян.

Только ленивый не пнул бедняжку, но хоть кто-то задался вопросом: а действительно ли она так ужасна? Поскольку зависти подвержены все люди вне зависимости от статуса, весовой категории и наличия дизайнерских сумок, как-то очень хочется доказать, что она в чем-то полезная штука. Приступим.

Общество завистников. Принято считать, что зависть как желание перераспределить какой-то ресурс в свою пользу – явление сиюминутное и излечимое. А вот если нам дадут премию, то неприятное чувство мигом испарится. Немецкий социолог Гельмут Шек, автор труда «Зависть: теория социального поведения», при жизни заливисто хохотал, когда слышал такие глупости: «Могу доказать, что зависть носит более универсальный характер, чем это признавалось до сих пор, и… исключительно зависть делает возможным какое бы то ни было социальное взаимодействие».

Шек слов на ветер не бросал: в своей увесистой книжке он методично доказал, что, во-первых, люди не способны излечиться от зависти, а во-вторых, это чувство – единственное, что не позволяет обществу развалиться. И ведь правда: любые законы пишутся для того, чтобы уравнять твои с соседом шансы на покупку новой спортивной машины, а не подверженные стыдному чувству, мы до сих пор болтались бы на пальме вниз головой, беззлобно подмигивая более успешным тварям, которые научились разводить огонь и купили айфон.

В списке достоинств зависти полно пунктов. Ведь в ее основе – конкуренция, древний механизм выживания, фундамент любого соревнования, а значит, и рекордов. Недостаток зависти (или искусственное подавление грешка) приведет вовсе не к спасению души, а к тому, что более активные особи тебя растопчут и забудут. Способность завидовать не только поможет тебе не оказаться последним пассажиром на тонущем корабле. Она еще помогает проверить справедливость многих жизненных решений. Никто же не мешает тебе проанализировать свои ощущения и спросить начальника: «А я когда в командировку на Мальдивы поеду?» И, уже лежа под пальмой, решить, наконец, что зависть – не такой уж порок. Ведь требовать справедливости можно не только для себя. «Завистливость – сестра справедливости», так, скорее всего, думал Робин Гуд, вынимая мешочек с золотом из кармана богатея.

По материалам Интернета (автор неизвестен)

Г. Шек (2010) по поводу роли зависти для общества пишет следующее: «Спонтанный взаимный надзор, которым человеческие существа занимаются по отношению друг к другу, – иными словами, социальный контроль – обязан своей эффективностью тому, что во всех нас есть латентная зависть. Если бы мы были совсем неспособны на зависть и, что более важно, если бы мы также были убеждены, что никто не станет завидовать нашему поведению, то было бы невозможно взаимное экспериментальное исследование порога социальной толерантности – постоянный социальный процесс, от которого зависит предсказуемость социальной жизни. Без зависти социальные группы любого размера не могли бы существовать. Ориентированный на другого процесс, который образовывает концепт зависти, состоит из эмоциональных и, вероятно, эндокринных процессов, влияющих и на наше восприятие, и на наши рационализированные когнитивные акты. Зависть в такой же степени является составляющей социальной жизни, в какой ее обычно скрывают, подавляют и запрещают».

Г. Шек пишет, что вопрос о научной критике манипулирования завистью встает на повестку дня немедленно, как только в ходе дискуссии всплывают утопические идеи об обществе, свободном от зависти. Во имя зависти новые меры неизбежно распространяются на все более широкую сферу жизни и на относительно благополучные группы людей, так что в итоге политику и экономику постигает прогрессирующий хаос и паралич.

Одним из ключевых факторов отставания в развитии или отсутствия развития, по мнению Г. Шека, является барьер зависти, или институционализированная зависть населения. Значимость этого фактора в последнее время была признана многими представителями культурной антропологии. Так называемые развитые страны совершили прорыв к состоянию постоянно растущего процветания и технологического освоения окружающей среды благодаря тому, что страх перед взаимной завистью находился под контролем определенных религиозных, социальных и демографических факторов.

Г. Шек практически все общественные феномены объясняет через зависть, например вандализм, наведение порчи. Если кто-то зарабатывает меньше и хочет восстановить справедливость, то, полагает Шек, этот человек просто завидует. Шек считает, что не может быть общества с полным равноправием, отсутствием классов. Поэтому зависть – это своего рода политический динамизм, и для классового структурирования общества зависть просто необходима. Шек также считает, что зависть нарастает из-за того, что все больше распространяется «американская мечта», что все возможно, однако желания часто не исполняются или исполняются не так быстро, как хотелось бы. Поэтому зависть является естественной реакцией человека на фрустрацию.

Испанский ученый Г. Ф. де ла Мора говорит в отличие от Шека, что зависть всех уравнивает, а не подразделяет общество на классы. Типичным примером «уравниловки» для него является наряд Мао Цзэдуна во время культурной революции в Китае и после этой революции. Кому завидовать, если все одеты одинаково и все нормируется, т. е. все получают одинаково. Из-за зависти исчезают индивидуальные различия, и поэтому Г. Ф. де ла Мора считает, что завидовать плохо.

А. Грин (Green, 1964), анализируя проблему равенства и зависти в американском обществе, является одним из немногих, кто «плывет против течения» и не считает зависть причиной стремления людей к «уравниловке».

1.7. Зависть и политика

Многие общественные движения и политические партии основывали свою доктрину на мотиве зависти и использовали его, чтобы завоевать новых сторонников. По этому поводу К. Броган писал: «В эгалитаризме, даже в политическом эгалитаризме, есть определенное благородство, но его очень легко исказить, превратив в зависть, и социалистическая пропаганда не упускала возможности это сделать».

Поэтому Г. Ф. де ла Мора считает, что политические деятели злоупотребляют завистью, направляя ее на определенные группы, туда, куда им удобно.

Зависть как таковая политически нейтральна. Ее можно в равной степени мобилизовать и против социалистического правительства, находящегося у власти на памяти ныне живущих, и против консервативного или либерального. Ключевая разница тем не менее состоит в следующем: несоциалистический политик всегда будет направлять зависть избирателя против конкретных эксцессов отдельных политиков, их расточительности, образа жизни, кумовства и т. п., но он не будет притворяться ни перед самим собой, ни перед своими сторонниками, будто, как только он получит власть, его целью станет общество, в котором все в итоге будут более или менее равны, а зависти больше не будет.

Нечестной является только эта, утопическая, часть социалистической программы. Прагматическая эксплуатация чувства зависти только для того, чтобы свергнуть какое-либо правительство, связана с социализмом не в большей степени, чем с любым другим политическим оттенком. Что действительно достойно сожаления в социалистической идеологии, так это стремление состряпать всю экономическую концепцию, всю программу на основании обязательства создать общество, лишенное зависти. Здесь марксистский социализм поставил себе задачу, которая неосуществима по определению.

Шек Г., 2010. С. 290–291

Прежде всего зависть используется как средство манипуляции сознанием масс для захвата власти, когда завистников призывают к непосредственным действиям, обещая им, что после свержения существующего строя возникнет справедливое общество равных, что и сыграло роль в захвате большевиками власти в России. Гитлер же в достижении политической власти рассчитывал на зависть немцев к «колониальным державам».

Однако, пишет Г. Шек, почти всегда получается так, что власть достается тем людям, чье происхождение и взгляды делают их наименее способными осуществить обещанную реформу или обещанное перераспределение.

Часто бывает слишком очевидно, что в их [политиков] расчетах зависть играет огромную роль. Чем хуже состояние экономики страны во время избирательной кампании, тем сильнее у политиков соблазн сделать «перераспределение» главным пунктом программы, даже когда они осознают, как мало у них возможностей для перераспределительных мер и, более того, насколько эти меры затормозят экономический рост. Роль зависти становится очевидна, например, тогда, когда законодательный орган медлит с принятием давно необходимых, разумных и полезных для общества экономических мер из страха перед латентной завистью или возмущением тех, кому эти меры сразу после их принятия могут нанести убыток. Жилищная политика различных стран предоставляет массу примеров этого. Фактор зависти играет также огромную роль в случае налоговых мер мстительного и конфискационного толка, таких как прогрессивный подоходный налог, налог на наследование и связанные с этим виды налогообложения <…> Во имя недосягаемого равенства законодатель использует непропорционально жесткие фискальные средства, чтобы обложить налогом тех, кто по какой-то причине либо унаследовал гораздо больше, чем большинство, либо добился гораздо большего экономического успеха. Социологические исследования показали, до какой степени это требование выравнивания связано с определенными группами интеллектуалов при том, что средний избиратель почти не чувствует никакой определенной зависти к людям с действительно крупными доходами (Lane, 1959), поскольку обычно нашу зависть вызывают те, кто почти равен нам.

Шек Г., 2010. С. 293

Б. Рассел считает, что зависть была движущей силой демократии и нужно перетерпеть, чтобы добиться более справедливого социального строя.

Г. Ф. де ла Мора говорит, что требования социальной справедливости связаны с завистью. Поэтому зависть может быть причиной сплочения людей в группы для совместного социального действия (от создания политических партий до революций).

Однако еще в 1930-х гг. французский социолог Э. Рега (Raiga, 1932) отрицательно относился к утопическим обещаниям и идеям социалистов, использовавших зависть как инструмент для свержения эксплуататоров и строительства общества людей, освобожденных от зависти. Он подвергал резкой критике методы социализма, облекаемые завистью и использующие ненависть и мстительность завистников для того, чтобы разрушить общественный строй, вместо которого им нечего предложить (вспомним гимн коммунистов – «Интернационал»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»). Однако именно постоянством зависти как фактора, на который всегда можно опереться, объясняется большой успех социалистических движений. Социальная революция, как утверждает Рега, не делает ничего, чтобы изменить человеческую долю. Она создает новый привилегированный класс, рассаживает по удобным креслам новых людей, но, как правило, в ее итоге появляется больше завистливых людей, чем тех, чью зависть она смогла удовлетворить.[15] Вопреки иллюзиям марксистов марксистская революция не может изменить человеческую природу. Честолюбие, гордость, тщеславие, ревность и зависть – это неизменные активные элементы человеческого поведения.

М. Лемер (Lemer, 1938), возражая Э. Рега, отмечал, что нападки на социалистические и популистские движения, идеологии которых в явной или скрытой форме базируются на зависти и злобе низших слоев населения, лишенных удобств цивилизации и готовых разрушить саму структуру цивилизации, не лишены основания. Однако сводить причины стремления к изменению социально-общественного устройства только к зависти неправильно.

Э. Рега пишет и о зависти между странами. Они, подобно индивидам, способны на взаимную зависть и ненависть. События после Второй мировой войны доказали правоту предвидения Э. Рега. Страны – сателлиты социалистического блока проявляли взаимную зависть в отношении того, что они получали от СССР. Многие политики в странах «третьего мира» использовали все свои ораторские способности, чтобы как можно больше обострить зависть жителей к богатым индустриальным странам, клеймя их как причину бедности своих стран. Позднее страны Запада и развивающиеся страны «третьего мира» агрессивно и завистливо наблюдали друг за другом, чтобы знать, кто получает больше помощи от США.

1.8. Эмоции, сопровождающие переживание чувства зависти

Вспышка зависти – это появление той или иной отрицательной эмоции. Еще Рене Декарт считал зависть особым видом печали, смешанной с ненавистью, которую испытывают, когда видят благо у тех, кого считают недостойными этого блага. На различие в эмоциональных переживаниях зависти обращал внимание Спиноза, который определял зависть как «неудовольствие при виде чужого счастья» и «удовольствие в его же несчастье».

Это подтверждается и в исследованиях. Например, Ю. В. Щербатых (2010б) выявил статистически значимую связь зависти со склонностью ко гневу. Но и хроническая зависть, как писал политэконом Вильгельм Рошер (Wilhelm Roscher, 1895), тоже связана с переживанием отрицательных эмоций, «в то время как большинство остальных грехов, по крайней мере сначала, приносят наслаждение, чувство зависти приносит страдания с момента зарождения».

Кляйн трактует зависть как чувство, в котором банально спутались инстинкты жизни и смерти. В реальности это выглядит так: объект, который нам нравится, вдруг вызывает негативные эмоции, хорошее и плохое спутываются, а зависть гложет души даже самых приятных людей. Если бы мы могли разделить в своих чувствах позитив и негатив, то сразу перестали бы завидовать приятельницам, с неба обрушились бы лепестки роз и все люди завели хоровод с песнями Джона Леннона. Но, слава богу, это невозможно.

Пресловутая спутанность чувств – залог того, что человечество, вместо распевания песен в лавровых венках, пишет философские романы, ищет лекарство от рака, разглядывает электроны в микроскоп и мучается в попытках познать Вселенную и себя. Усложнив людей, наделив их завистью, природа оказала нам крупную услугу: благодаря ей на Земле иногда случаются приятные открытия.

По материалам Интернета (автор неизвестен)

Возникающие отрицательные эмоции по отношению к объекту зависти (досада, злость, ненависть) – это защитные механизмы, которые маскируют чувство собственной неполноценности рациональным объяснением, находя множество недостатков в объекте зависти («разве такому можно завидовать…»). Это снижает значимость объекта зависти, а также уменьшает напряжение.

Другое дело, когда человек понимает, что предмет его зависти ничем перед ним не провинился. Тогда агрессия разворачивается внутрь самого завистника, трансформируясь в эмоцию вины.

Г. Х. Зайдлер (Seidler, 2001) отмечает, что зависть нередко приводит и к труднопереносимым эмоциональным переживаниям (например, отчаянию). Характерным для завистника является наличие стыда как результат саморефлексии и несоответствия идеальному Я.

Естественно, эмоция имеет физиологические проявления. Петер Куттер (1998) отмечает, что человек бледнеет от зависти, поскольку сжимаются кровеносные сосуды и повышается артериальное давление, или желтеет от зависти, поскольку кровь насыщается желчью.

Группа исследователей под руководством Хидехико Такахаси (Takahashi et al., 2009) с помощью метода функциональной магнитно-резонансной томографии локализовала отделы мозга, ответственные за обработку таких эмоций, как зависть и злорадство. Оказалось, что они контролируются теми же отделами мозга, что и боль, жажда и голод, т. е. физические ощущения первостепенной важности. Причем зависть возникает в ответ на негативное сравнение себя с другими людьми только по значимым для человека показателям. Если сравнение идет в социально незначимых для индивида областях, то зависть и злорадство не возникают или оказываются существенно меньше. Выяснилось также, что чем сильнее зависть главного героя к тому или иному персонажу, тем интенсивнее регистрируемая радость при неудачах соперника. Злорадство же берет на себя функцию разрешения возникшего психологического дискомфорта.

Экспериментаторы провели опыт на девятнадцати студентах университета (обоих полов). Им давали читать рассказы о других якобы студентах (на самом деле – вымышленных персонажах), причем для полноты картины в разных версиях опыта пол персонажа совпадал с полом читающего или не совпадал. Курс (и специальность, и стадия обучения) также варьировался. Таким образом, часть персонажей выступала в роли потенциальных соперников подопытных, а часть – нет. Все рассказы тоже делились на две категории. В первой персонажу сопутствовали успехи, во второй – неудачи (в том числе пищевые отравления и финансовые проблемы). Одновременно с чтением ученые проводили сканирование мозга подопечных. А после просили студентов оценить по шестибалльной шкале свое чувство зависти к персонажу (это относилось к рассказам первой категории).

Оказалось, что герои, вызывавшие наибольшую зависть, активировали в мозге подопытных переднюю часть поясной извилины – регион, играющий ключевую роль в обработке боли. То есть зависть и боль оказались физиологическими близнецами.

При чтении же вторых рассказов (с теми же самыми персонажами, но теперь уже неудачниками) активировался брюшной стриатум – «зона вознаграждения», которая включается, например, при получении разных бонусов.

Ученые утверждают, что могут легко предсказать для каждого человека, какие персонажи вызовут у него наибольший уровень злорадства (более сильную активацию брюшного стриатума), исходя из степени зависти при чтении первого рассказа о том же герое. Это, по мнению исследователей, говорит о тесной связи в обработке мозгом обоих чувств.

Зависть, как и другие социальные неудачи, оформляется в передней области поясной, или лимбической, извилины (Anterior cingulate cortex). Злорадство контролируется системой, связанной с получением награды. Здесь задействованы дофаминэргические области мозга – вентральная область покрышки (Ventral tegmental area, VTA), где начинаются дофаминовые пути, миндалина (Amygdala), вентральная часть полосатого тела (Striatum), вентромедиальная часть префронтальной коры (Ventromedial prefrontal cortex).

В разговоре о зависти можно услышать множество эпитетов: негативных – враждебная, едкая, жгучая, жестокая, лютая, затаенная, злая, злобная; положительных – беззлобная, почтительная, хорошая; отражающих ее силу – бессильная, дикая, свирепая, невыразимая, сильная, неимоверная, мучительная, легкая, безграничная, безудержная, глубокая; а также острая, невольная, неутоленная, простая, рабская, ревнивая, робкая, смертельная, страшная, тайная, откровенная, тихая, унизительная, хитрая, холодная, черная, белая, щемящая, всемогущая, сальерическая, сатанинская, острая, смертельная. Многие из этих эпитетов – не художественное разукрашивание зависти. Они дают серьезные основания для классификации видов зависти.

2.1. Различные подходы к выделению видов зависти

На протяжении многих веков рассмотрения зависти имелись различные подходы к выделению ее видов. В Древней Греции выделяли деструктивную и конструктивную зависть. Деструктивная зависть имела агрессивный характер, приводила к вражде. Конструктивная зависть, называвшаяся агон, была неагрессивной, вызывала желание соревноваться (соревновательная зависть), приводила к появлению мотива самосовершенствования личности. Декарт, например, выделял справедливую и несправедливую зависть. Справедливая (морально оправданная) зависть возникает к людям, которые заняли вожделенное нами место, должность, но при этом мы не убеждены, что они достойны этого, или даже знаем, что они могут превратить пребывание в этой должности во зло.

М. Шелер писал о бессильной зависти: «Бессильная зависть – это самый ужасный род зависти. В силу этого тот вид зависти, который порождает рессентимент в наибольшей степени, – это зависть, направленная против индивидуального и существенного бытия незнакомого человека, экзистенциальная зависть. Ведь эта зависть <…> постоянно бормочет: “Я мог бы простить тебе все, кроме того, что ты есть и каков ты есть; кроме того, что я не такой, как ты; что Я – не Ты”». Такая «зависть» с самого начала отрицает само существование другого человека, которое субъект зависти острейшим образом переживает как «угнетение» или как «упрек».

Если зависть характеризуется хроническим течением и у страдающего от нее человека появляется надежда изменить в обозримом будущем свое положение, то зависть превращается в рессентимент, в то, что Фридрих Ницше именовал «экзистенциальной завистью» (нем. Lebensneid).

Куттер П., 1998. С. 72

Зависть может быть кратковременной, проявляться ситуативно в определенный момент, как вспышка, сопровождаясь выраженной эмоцией сожаления, досады или злости, а затем испытывается вина за присутствие зависти. Этот вид можно назвать «зависть-эмоция».

Например, в случае проигрыша может возникнуть зависть к победителю («ему просто повезло…»), но уже через короткий промежуток времени эта вспышка угасает и не вредит отношениям с объектом зависти.

Зависть, проявляемая в отношении определенных людей, может быть долговременной установкой, проявляемой как «зависть-чувство». Одинокая женщина, например, может постоянно завидовать подруге, удачно вышедшей замуж, имеющей детей и многие блага. Творческий работник может постоянно испытывать чувство зависти при встрече с более успешным коллегой или при разговорах с другими коллегами о его успехах. В советское время многие наши сограждане, лишенные возможности свободно выезжать за границу, постоянно завидовали тем, кто жил в Западной Европе и США, и т. д.

Бэкон различает два типа зависти: публичную и приватную. Публичная зависть – это форма зависти, которой никому не нужно стыдиться, скрывать ее в отличие от приватной, или тайной, зависти, так как она проявляется во имя общественного блага. Эта зависть, выражающая общественное мнение, обозначалась латинским словом invidia (буквально «враждебный взгляд»), а в современном языке носит имя недовольства (discontentment). Публичная зависть – это тип остракизма, который проявляется у людей тогда, когда некоторые из них становятся чересчур великими.[16] Следовательно, страх перед публичной завистью удерживает их в определенных границах. Например, в современных демократиях этот вид зависти сдерживает политиков, получивших слишком большую власть.

Э. Рега тоже выделяет два вида зависти: обычную вульгарную зависть – она отвратительна, и, следовательно, ее обычно скрывают; и зависть-возмущение, которую возможно извинить и даже оправдать («публичная зависть» Фрэнсиса Бэкона). Оба вида зависти, по мнению Рега, имеют одно и то же происхождение, а различие между ними зависит от беспристрастности людей и их представлений о том, что является честным и справедливым. Проблема для человека, охваченного завистью, состоит в том, чтобы узнать, законно ли его возмущение.

Л. Архангельская выделяет существование трех типов зависти у субъектов, испытывающих трудности общения: зависть-требовательность, зависть-безнадежность (бессилие) и зависть-соперничество. Каждый тип зависти отличается набором действий, поступков, сопровождающих совокупность отношений и переживаний, характерных для зависти. Зависть-требовательность проявляется в наращивании требований, нетерпимости, увеличении критики, обвинений в адрес партнера. Зависть-безнадежность сопровождается отказом от общения, уходом в себя, одиночеством. Зависть-соперничество актуализирует такие способы поведения, как клевета, обман, унижение другого, присвоение его достижений.

Выделяют также осознанную и неосознанную зависть. Последнюю распознать труднее хотя бы просто потому, что человек не допускает мысли, что может кому-то завидовать. Однако после встречи с тем или иным человеком у него резко портится настроение, возникают недовольство своей жизнью, раздражительность, депрессия.

И. Кант (1965) говорил о квалифицированной зависти («черная», по современной терминологии), когда у завидующего имеется стремление лишить блага другого, и о просто недоброжелательности (Invidentia).

Выделяют и другие виды зависти. Говорят, например, о незлобной, бескорыстной зависти (то, что в народе называют «белой» завистью), когда человек хочет иметь то, что имеет другой, но при этом не испытывает к другому враждебного чувства. Как в злобной, так и в незлобной зависти присутствует желание завидующего устранить неравенство. Но, как отмечает Дж. Нью (Neu, 1980), в первом случае человек говорит: «я хочу, чтобы вы не имели того, что имеете», а во втором: «я хочу иметь то, что вы имеете». Такое деление сходно с тем, какое имеется у К. Хорни (1993). Она различает нормальную зависть, когда человек хочет иметь что-то, что есть у другого, и невротическую зависть, когда человек выражает сожаление по поводу того, что у другого что-то есть. При этом невротик полностью уверен в справедливости своей зависти. Наличие злобной зависти свидетельствует о неспособности завидующего достичь того уровня, на котором находится другой человек; это проявление своего бессилия. Еще одна причина «черной» зависти, как уже говорилось, каузальное заблуждение.

Г. Ф. де ла Мора, испанский ученый (1987), исследуя феномен зависти в разные исторические эпохи, выделяет два типа зависти – личную и общественную.

Личная зависть – скорее испытывается втайне и скрывается, считается постыдной. Это либо открытая агрессия к объекту зависти, либо другие формы неприятия этого человека.

Общественная зависть – для нее более характерно создание и использование стереотипов («деньги портят характер», «в тесноте, да не в обиде» и т. п.). Это вечные стереотипы «завистники умрут, но зависть никогда», так как они передаются и распространяются в обществе как часть мировоззрения.

По мнению Г. Ф. де ла Мора, общественная предрасположенность к зависти направлена против индивидуальных особенностей личности. Этой теорией можно объяснить агрессию к нестандартно мыслящим людям. Бывает, что группа выталкивает талантливого человека из-за неосознаваемой зависти к его качествам, т. е. проявляет остракизм.

Индивидуальная зависть тайная, о ней не говорят, ее скрывают. Общественная зависть связана с лицемерием, ее пытаются скрыть за такими утверждениями, как «не в деньгах счастье», «собственность портит характер».

Данная теория имеет свои ограничения, так как не следует забывать, что обвинение в зависти весьма манипулятивно. Человек, просто высказывающий свое мнение, отличное от чужого, рискует получить обвинение в зависти, и тогда ему предстоит выбор: или отстаивать свою мысль, или поддаться моральным принципам и отступить, дабы показать отсутствие зависти. Эта манипуляция возможна только благодаря моральному аспекту зависти и стереотипам общества по отношению к зависти.

Психологически можно выделить некоторые формы зависти.

Депрессивная зависть – возникает от чувства униженного положения, но для нее характерно чувство несправедливости, обделенности и обреченности.

Незлобная зависть – человек хочет иметь то же, что и объект зависти, и стремится к этому, не испытывая враждебных чувств.

Злобная зависть – человек стремится не столько получить то же, а лишить объект зависти его превосходства. Понимание зависти как враждебной идет от философов. Ф. Бэкон отмечал агрессивный характер зависти: «Кто не надеется сравняться с ближним в достоинствах, старается сквитаться с ним, нанося ущерб его благополучию» (1978. С. 369). О том же писал и Р. Декарт: «Нет ни одного порока, который так бы вредил благополучию людей, как зависть, ибо те, кто им заражен, не только огорчаются сами, но и, как только могут, омрачают радость других» (1989. С. 561). А. Шопенгауэр утверждал, что хотя зависть естественна и свойственна человеку, все-таки она порок и вместе с тем – несчастье: «Зависть показывает, насколько люди чувствуют себя несчастными, а их внимание к чужому поведению и положению – как сильно они скучают» (2000. С. 571–572). Поэтому, пишет он, мы должны смотреть на нее как на врага своего счастья и стараться задушить ее как злого демона.

Слепая зависть, или «зависть вслепую», – это зависть тому, чего человек не видел, но ему кажется, что все, чего ему не хватает в данный момент, есть у других. Слепая зависть – это плод чрезмерного фантазирования.

В длинной череде бутылочек и подгузников ты выкраиваешь просвет, чтобы выбраться из дома и повидаться с подругами. А подруги, как на подбор – все незамужние. И тут-то на тебя обрушивается чувство вашей «разности». Ты такая зависимая, они – такие свободные. У тебя бутылочки и подгузники, у них – работа, деловые встречи, конференции. У них поклонники (такие разные), у тебя – муж (такой одинаковый). У них воскресный поход по бутикам, у тебя – вечная проблема «что надеть»: все мало. У них – праздники, у тебя – будни! И ты понимаешь, что чувствуешь… зависть.

Ведь воображаемую яркую жизнь подруги ты на самом деле и в глаза не видела. У нее – те же будни, только чуть под другим углом, а все остальное – лишь твои домыслы.

По материалам Интернета (Гавердовская П. Все цвета зависти)

2.2. Цвета зависти

Еще Рене Декарт отмечал, что у завистника меняется даже цвет лица: бывает свинцовым, желто-черным, точно цвет крови мертвеца, а зависть по-латыни носит название livor – синева. Недаром в народе говорят: «посинел» или «позеленел от зависти». Зеленый или ядовито-желтый цвет в народной символике тоже связывается с завистью и ревностью (в одной из детских сказок персонаж пожелтел от зависти и умер). В Китае зависть называют «болезнью красных глаз», по которым, собственно, и определяют завистника. В общем, для обозначения цвета зависти (точнее, цвета лица завистника) используется едва ли не вся цветовая палитра, но все эти цвета неестественны для обычного человеческого лица – лица человека, не испытывающего зависти.

«Черная» (низменная) зависть, как написано в Толковом словаре Ларусса, – это «чувство грусти, раздражение, которое охватывает нас против человека, обладающего чем-то таким, чего нет у нас». В результате появляется желание или уничтожить объект зависти, или сделать ему так же плохо, как завистнику. Так, супруги С. и Е. Глюк (Glueck S., Glueck E., 1952) видят главным признаком «черной» зависти страстное желание завистника, чтобы ни у кого ничего не было, уничтожение удовольствий других и для других, которому не сопутствует никакой собственный выигрыш.

Одна из причин такого типа зависти – полное снятие человеком с себя ответственности за то, что происходит в его жизни. Его жизнь начинает подчиняться принципу «нам ничего не надо, лишь бы у других ничего не было».

Кроме того, такие люди мнительны и живут в постоянном ожидании чужого провала, вместо того чтобы создавать свой успех. «Черная зависть» выражается в тихом, молчаливом злорадстве и бездействии. Когда у объекта зависти случается беда, то душу завистника переполняет чувство счастья.

У соседа корова сдохла. Вроде бы что за событие… а на сердце праздник!

Народная шутка

Зависть – враг счастливых.

Эпиктет

«Черная» зависть способствует проявлению морального лицемерия (Polman, Ruttan, 2012). Она ничего не прибавляет завистнику – ведь сколько бы несчастий ни посылал он на голову счастливца, вся его злоба остается в нем самом, подтачивая его силы и здоровье. Дело в том, что зависть, как и любая другая отрицательная эмоция, активирует симпатическую нервную систему, которая вызывает напряжение в работе сердечно-сосудистой системы, учащая пульс и повышая артериальное давление. Кроме того, нарушается нормальная работа пищеварительной системы.

«Белая» зависть, или восхищенная зависть, имеет место тогда, когда человек, завидуя, не испытывает к преуспевающему в чем-то человеку враждебных чувств. Завидующий способен адекватно принять чужие успехи, объект «белой» зависти часто становится неким эталоном и предметом восхищения. Такой завистник будет стремиться всячески подражать своему кумиру и надеяться, что когда-нибудь он станет таким же.

Хотя завидующий сожалеет, что не может достигнуть того, что имеет другой (по крайней мере в данный момент и в данных обстоятельствах), у него нет желания, чтобы объекту зависти стало плохо, а если у того случается неудача, то вместо злорадства у него проявляется сочувствие. В ряде случаев «белая» зависть может даже явиться кратковременным стимулом для соревнования с другим человеком (недаром Аристотель писал о соревновательной зависти). Дж. Нью (Neu, 1980) пишет в связи с этим: «В случае злобной зависти человек хочет унизить другого (до собственного уровня или ниже); в случае восхищенной зависти человек желает возвысить себя (стать таким же, как другой человек)» (c. 434).

Многие отрицают наличие «белой» зависти, считая, что у зависти нет цветов, что понятия «хорошей» и «плохой» зависти условны и различие состоит лишь в том, приносит ли это чувство вред окружающим. Для завистника же не имеет значения, какая зависть опустошает его. Но как могла опустошить зависть мальчишек, которых не брали на фронт во время Великой отечественной войны, к нашим бойцам? «Белая» зависть не только не опустошает человека, но подчас даже возвышает. По этому поводу поэт Ким Рыжов написал следующее:

Некто Мария Шутова в Интернете пишет: «В народе бытует название “белой” зависти, лишенной негатива. И вот здесь я вас расстрою: зависть никогда не меняет своего природного цвета. Она существует сама по себе. Если мы уж действительно испытываем что-то хорошее и искреннее, то это не зависть, а восхищение. Вы видите свою подругу в новом платье, и она вам нравится. Вы рады, что она выглядит столь прекрасно, в данный момент вы восхищаетесь, а не завидуете. На концерте виртуоза, когда вы сами никогда не держали инструмента в руках, не думаю, что говорите “я ему завидую”, скорее “восхищаюсь”. А вот если вы с ним вместе учились, но у вас ничего не вышло, скорее вы лукавите себе. Восхищение есть восхищение, а зависть есть зависть».

Я привел это высказывание потому, что оно характерно для многих, подменяющих «белую» зависть восхищением. Не знаю, расстроится ли в свою очередь М. Шутова, если я скажу ей, что одно другому не мешает и что «белая» зависть часто базируется на восхищении.[17] Восхищение пробуждает у человека мысль о том, как хорошо было бы стать таким же, но в то же время человек понимает, что это ему не дано, и поэтому у него возникает сожаление, огорчение по поводу несбыточности возникшего желания. Именно несбыточность желания стать таким же, как объект восхищения, приводит к зависти.

Однажды я увидел на улице, как маленький мальчик, лет семи, упрашивал своего пьяного отца идти домой и слабыми своими ручками тянул его за подол пальто, а тот упирался, буянил, и на лице мальчика было такое отчаяние! У меня, пережившего неоднократно такие сцены в детстве, возникло страстное желание изобразить это на картине, чтобы пьяницы поняли, какое горе они приносят своим детям. И у меня в тот момент возникла острая зависть к художникам, которые могли бы это отразить на холсте, а я не мог. Желал ли я в тот момент, чтобы художники разучились рисовать? Конечно, нет. Так разве это не было проявлением мной «белой» зависти?

Или вот отрывок из письма поэта Демьяна Бедного к П. П. Мирецкому от 20 мая 1913 г.: «Читаю на вашем письме: “Новочеркасск”, и зависть берет. Живут же где-то люди… У вас там вишни давно отцвели. Не за горами – ягоды. “И ставок, и млынок, и вишневенький садок”, и – “выпьемо, куме, добра горилки!” Рай, и больше ничего. А мы здесь [в Петербурге. – Е. И.] пробавляемся уксусной эссенцией и “Новым временем”».[18] Где здесь проявление враждебности, присущей «черной» зависти? Только сожаление, что всего, что ему хотелось бы, у него нет.

Другое дело – «черная» зависть. Она возникнет к кому-то (например, к сокурснику) не потому, что я не восхищаюсь его успехами, а потому, что его успехи задевают мое самолюбие. И это на фоне имеющегося у человека тщеславия или гипертрофированного чувства справедливости приводит к враждебному отношению к объекту зависти.

В определениях «зависти» и «завистливого» в третьем издании словаря Вебстера подчеркивается желание обладать тем, что принадлежит другому, а не желание, чтобы другой это потерял. На самом деле этот сдвиг акцентов почти точно соответствует современному американскому представлению о зависти. Так, американская реклама способна утверждать, что человек должен купить что-то, чтобы ему завидовали, имея в виду, что другие люди постараются предпринять максимум усилий, чтобы получить ту же самую вещь, – а не так, как в более ранних культурах, где это означало бы, что другие люди постараются повредить ее от злобы…

Американцы предпочитают «зависть» старомодному «соперничеству», при этом совершенно не осознавая сдвига в значении. Они забыли о злобном, деструктивном аспекте зависти.

Шек Г., 2010

Если в христианской религии существует представление только о «черной» зависти, то исламские ученые делят зависть на два вида – «белую», невраждебную (гыбта), и «черную», враждебную (хасад).

Итак, подведем итог и сопоставим признаки «черной» и «белой» зависти (табл. 2.1).

Таблица 2.1.

Признаки «черной» и «белой» зависти

Выделяют и другие (промежуточные) оттенки зависти.

«Розовая» зависть – мимолетная, безобидная и поверхностная. Может быть вызвана счастьем, радостью близкого человека или успехами людей ближайшего окружения. К сожалению, несмотря на свою безгрешность, такая зависть при частом проявлении способна перерасти в «черную».

«Красная» зависть – очень негативная эмоция, толкающая на действия по устранению ненавистного чужого достижения. Часто является мотивом для ненависти, мести, агрессии. Такую зависть человек испытывает как мучение и обиду за чужое счастье, которые не дают покоя его сердцу.

«Зеленая» зависть. Есть одно распространенное выражение: «Нет зависти “белой”, нет зависти “черной”. Существует только одна – ядовито-зеленого цвета». Причиной «зеленой» зависти может быть жадность или скупость человека. Причем совершенно не имеет значения, является этот человек бедным или, наоборот, богатым. Завистник не находит себе места из-за наличия у кого-то чего-либо лучше, красивее, дороже, больше и т. д. Смысл жизни для таких людей – материальные блага, поэтому они негативно воспринимают все, что связано с наличием таких ценностей у окружающих.

«Желтая» зависть. Чаще всего люди, испытывающие к кому-то зависть, не выражают это открыто. Но после общения с ними у объекта зависти портится настроение, возникает чувство тревоги, обиды.

«Серая» зависть – проявление низших, самых примитивных черт человеческой личности, отсутствие самоуважения и значимости. Завистник постоянно испытывает чувство ненужности, съедает себя изнутри из-за собственной закомплексованности и низкой самооценки. Этот вид зависти характерен для неуверенных в себе людей, очень обидчивых, невротичных, подверженных самокопанию.

2.3. Неосознанная и скрытая зависть

Психологи говорят еще о двух видах зависти – неосознанной и маскируемой.