Вы не авторизовались

Суфле из бледной поганки бесплатное чтение

Дарья Александровна Калинина
Суфле из бледной поганки

Глава 1

Утро для Фимы началось с неприятностей. Разбудил ее звонок из института, вырвал из объятий сладкого сна, где она уже шла к алтарю под руку с любимым, но на полпути вынуждена была прервать церемонию и проснуться, не досмотрев ее до конца.

И это была первая неприятность, следом за которой сразу же последовала вторая. Звонила куратор их группы, которая интересовалась, когда Фима собирается сдавать хвост по информатике и собирается ли вообще его сдавать в этом году. Потому что, если не собирается, то ведь все равно придется, иначе диплома не видать.

Фима, хоть и была спросонок и вообще только что потеряла жениха, но вполне бодро соврала кураторше, что у нее уже все на мази, договоренность с преподавателем достигнута, осталось донести сущую малость, и все будет в порядке.

А затем юркнула обратно под одеяло, силясь скрыться под ним от страшной правды, которая заключалась в том, что про долги по информатике она за лето совершенно забыла. И там у Фимы не то что на мази, там у нее еще и конь не валялся.

Все лето Фиме казалось, что в конце летней сессии они с преподавателем по этой дисциплине нашли общий язык и пришли к какому-то устраивающему их обоих соглашению, но, видимо, это показалось только ей одной.

– Как не хочется этим заниматься! – простонала Фима, ежась под одеялом от подступающего холодка. – Боже мой! Я ведь уже ничего не помню! Начисто за каникулы все из головы вылетело! Хоть бы что-нибудь другое было, а не эта проклятая информатика!

И Фима попыталась еще немножко вздремнуть. Но теперь у нее вздумала разболеться голова. Каждое упоминание о несданном долге вызывало у Фимы именно такую реакцию.

– Все равно! – упрямилась Фима. – Буду сейчас спать.

Не успела она закрыть глаза, как раздался чей-то громкий истошный то ли вопль, то ли скрип, от которого Фиму так и подбросило на кровати, а потом за стеной что-то тяжело упало, отчего содрогнулся пол. Затем наступила тишина, которая еще сильней действовала на нервы, чем отчаянные вопли.

Фима какое-то время еще полежала в кровати, подождала, когда ситуация разъяснится, но все оставалось по-прежнему. И тогда ей волей-неволей, но пришлось подать голос:

– Что такое? Что случилось? Все живы?

Ответа почему-то не последовало. Тем не менее она еще какое-то время полежала, чутко прислушиваясь и надеясь, что все еще обойдется без ее участия. А потом со вздохом спустила ноги и поплелась в обход квартиры.

– Тетя! Братец!

Фима обошла все комнаты, заглянула на кухню и убедилась, что ни в ванной, ни в туалете, ни даже на балконе никого нет. Вся мебель стояла на своих местах, и упавших вещей вроде бы не наблюдалось. Павлик был в школе. А тетушка Римма еще вчера говорила, что собирается в гости к приятельнице, они будут тестировать какой-то новый чудо-массажер, который должен мигом сбросить с их плеч весь груз прожитых лет и превратить их чуть ли не в юных девочек.

– Значит, – заключила Фима, – это не у нас кричали и падали.

Но тут же Фима задумалась. Если не у них, то где? И почему кричали? И самое главное, почему вдруг замолчали?

За одной стеной жила пожилая внешне очень добропорядочная супружеская пара, она помоложе, он постарше, но они вроде бы на все лето уезжали на дачу и в этом сезоне в город еще не возвращались. А за другой стеной жила большая семья: папа, мама, старый дед, который разводил певчих канареек, и двое мальчишек десяти и двенадцати лет. Парни были для своего возраста очень крупные и рослые, но при этом какие-то удивительно неуклюжие. По лестнице неслись, топоча ногами-копытами так, что дрожал весь дом, и всем соседям при этом казалось, что сейчас у них обвалится либо пол, либо потолок.

– Наверняка это кто-нибудь из пацанов и грохнулся.

И успокоившись на этом, Фима решила позавтракать. Но тут ее поджидал очередной неприятный сюрприз. Ни кофе, ни молока, ни яиц в холодильнике не обнаружилось. А значит, ей нечем было позавтракать. Фима была в вопросе завтрака весьма консервативна, обязательно заварной кофе и обязательно с молоком. Основным блюдом могла быть каша, а могла быть яичница или омлет. Но без них можно было и обойтись, а вот без кофе никак.

– Безобразие! – заключила Фима, облазив все полки на кухне и убедившись, что кофе у них имеется только растворимый, та еще гадость.

Помимо этого, имелось какао, которое братец наворачивал прямо ложками из банки. Был кофе из цикория, который купила тетя Римма, когда ей в очередной раз показалось, что ее организм нуждается в курсе оздоровительных мероприятий. И был чай нескольких сортов в пакетиках и россыпью. В холодильнике нашелся даже початый пакет виноградного сока, но ничего из этих напитков Фиму не устроило. Ее организм желал кофе, а все прочее отвергал.

В итоге Фима соорудила бутерброд с колбасой и из чистого упрямства сделала глоток чаю, от которого у нее немедленно свело желудок. Колбасы организм тоже не желал. И Фима поняла, если она хочет, чтобы жизнь как-то стала налаживаться, ей придется сходить в магазин.

Она наспех оделась и даже не стала причесываться. До красоты ли тут, когда прямо на глазах рушится весь привычный уклад дня!

Но, выходя из квартиры, Фима замешкалась. А все потому, что ей послышались какие-то подозрительные звуки на лестничной клетке. Там то ли чихали, то ли фыркали, к тому же раздавалось шарканье и тяжелое дыхание. В общем, это были совсем не те звуки, с которыми хочется иметь дело. И Фима приникла к дверному глазку. К ее удивлению, в него она ничего не увидела.

Обзор заслоняла дверь соседской квартиры, той самой, в которой жили пожилые, очень приличные на вид супруги. Главное достоинство этих соседей, на взгляд девушки, заключалось в том, что оба они были то ли глуховаты, то ли несоразмерно интеллигентны, а потому никогда не жаловались на тот шум, который иногда поднимали Фима с Павликом. Правда, всякая медаль имеет свою оборотную сторону, так и телевизор супруги предпочитали смотреть с повышенной громкостью. Но, в конце концов, спать они ложились рано и, кроме новостей, почти ничего не смотрели. Так что шум за стеной можно было воспринимать как своего рода информационный фон. Была же раньше у многих людей привычка жить с постоянно включенным радио. К тому же все лето супруги проводили где-то за городом.

– Вернулись! – сообразила Фима. – Наверное, когда вещи заносили, что-то у них упало.

Но тут соседская дверь закрылась, и Фима получила обзор всей площадки. К ее удивлению, там сейчас копошились вовсе не их соседи, а двое совершенно незнакомых ей людей. Мужчина и женщина, которые, кряхтя и надрываясь, волокли вниз по лестнице какие-то баулы. Оба они выглядели довольно молодыми, и на чету соседей совсем не были похожи.

В первый момент Фиму охватила паника. Караул! Батюшки светы! Воры! Забрались в отсутствие хозяев в их квартиру и вынесли все ценные вещи! Но тут же она вспомнила, что квартира соседей стоит на сигнализации. И случись такого рода несчастье, что к ним забрались бы воры, тут бы уже ошивалось все их полицейское отделение, плюс ребята из вневедомственной охраны носились бы взад и вперед. Такое уже пару раз случалось, когда кто-то из супругов по рассеянности забывал снять входную дверь с сигнализации.

И все же Фима решила проявить бдительность, выглянула на площадку и поздоровалась:

– Здравствуйте!

Мужчина с женщиной словно бы ее не услышали. Тяжело нагруженные, они продолжали спускаться вниз. И Фиме не оставалось ничего другого, как вернуться к себе. Но все же настроение у нее окончательно испортилось. Она не понимала, что происходит, и это ей не нравилось. Но в то же время она знала, что поделать тут ничего нельзя, не звонить же в полицию по всякой ерунде, а потому не стала забивать себе голову чужими делами, взяла деньги и отправилась в магазин за кофе и молоком.

Но внизу у подъезда она снова столкнулась с этой парочкой. Теперь они крутились возле своей машины, стремясь запихнуть в открытый багажник последние принесенные ими баулы. Машина и так была уже битком забита, вещи не помещались, муж с женой нервничали и переругивались.

Почему-то Фима сразу же подумала, что это супруги. Почему? Наверное, потому что они грызлись между собой так увлеченно и в то же время буднично, как это может происходить только у семейной пары, давно и прочно состоящей в браке и успевшей за это время жутко надоесть друг другу и в то же время привыкнуть к тому, что рядом есть тот, на кого можно сбросить отрицательные эмоции.

– Не ставь эту белую сумку сюда! – зудела супруга. – Тут у тети Тани книги сложены.

Муж не слушал и делал, как было удобно ему, что вызывало у супруги новый приступ гнева.

– Что ты делаешь! Белую на черную нельзя!

– А что такое? У твоей тетки какие-то предпочтения?

– У нее в черной сумке весь наш фарфор сложен. Ты же его книгами раздавишь!

Супруг в ответ проворчал, что тетка Таня должна быть безмерно довольна и счастлива, что кто-то вообще озаботился транспортировкой ее книг и фарфора.

– Еще две сумки осталось, а места в машине нет.

– На колени их себе поставишь.

– Еще чего!

– Больше некуда. У меня машина не резиновая!

– Запихай! – потребовала жена. – Вон тот коричневый чемодан вытащи, а сумки поставишь.

– Умные все, как я погляжу. А умней всех твоя тетка. Заказала бы грузчиков! При ее-то деньжищах!

– Тетя посторонним людям не доверяет.

Фима решила немного притормозить и еще послушать. Она сделала вид, что поправляет застежку на обуви, а сама внимательно слушала. Фима уже поняла, что это никакие не воры, а родственники ее соседей. Но почему было не послушать, о чем у них шел разговор. Все лучше, чем страдать из-за несданной вовремя информатики.

– Скажи уж проще, – пыхтел супруг, силясь воткнуть какую-то картонку, которая никак не хотела вставать на отведенное ей место, – посторонним грузчикам деньги платить нужно, а свои и на халяву поработают. Вечно ты, Юлька, на ее удочку попадаешься. Конечно, я понимаю, тетя твоя – человек глубоко пожилой, а старикам нужно помогать…

– Не забудь, что тете довелось пережить в жизни.

– Но при этом ведь тетя твоя далеко не бедная. И могла бы заказать доставку своих вещей до дачи в службе грузоперевозок. Помнится, я ей давал визитку? Хозяин – мой знакомый, они очень ответственно относятся к своей работе. Ты же помнишь, как они нам шкаф привезли? На нем было три слоя бумаги, а сверху еще и слой пленки.

– Митя, ну что ты, в самом деле. Тут у тети все ее личные вещи, вся ее жизнь, разве можно доверить эти вещи чужим людям. А если потеряют? Или украдут?

– У твоей тетки украдешь, как же! Она сама, кого хочешь, разует.

– Это кого же она разула?

– Да хотя бы дядьку Толю, мужа своего. Не сегодня, так завтра этот бедняга тапки откинет, это уж к гадалке не ходи!

Сердце у Фимы стукнуло. Значит, сосед тяжело заболел! Вот это да! И когда же это случилось? Видимо, летом. Ведь в мае месяце, когда соседи отправлялись на дачу, соседский дедушка выглядел еще вполне жизнелюбиво.

– Тетя помогла скрасить дяде Толе последние годы его жизни, его старость. Он сам так говорит.

– А еще она получит после него в наследство дачку в Комарове, куда нам сейчас и предстоит ехать. Нехилый такой кусочек земли, скажу я тебе!

– Ну и что? Ну и получит, если переживет, конечно!

– Можешь не сомневаться, переживет. У нее богатый опыт. Ведь перед дядей Толей у нее был еще какой-то несчастный, которого она в дурдом запихнула, где он вскорости и помер.

– Если ты про дядю Васю, то они с тетей официально никогда не были женаты. А с головой у него и впрямь было плохо. Тетя тут ни при чем.

– Только до твоей тетки других желающих от него избавиться не находилось. Жил себе мужик потихоньку, а тут такое счастье ему на голову свалилось. Года не прошло, как у него башня окончательно протекла, и он в дурке очутился.

– Так тетя тут никакой выгоды не поимела.

– А до этого еще какие-то бедолаги были, я уж их толком и не помню. Мы с тобой тогда только познакомились, и первый наш с тобой совместный выход был на похороны очередного бедняги, связавшегося с твоей теткой.

– Если мужья у тети умирали, ее-то вина в чем?

– Она никогда и не скрывала, что выходила за них замуж ради поживы. И нахапала она предостаточно. А ты теперь перед ней выслуживаешься. Надеешься, что тетка тебя в завещании упомянет? Не рассчитывай особо. Она и нас с тобой еще переживет. Все соки высосет и еще лишних несколько лет проживет.

– И вовсе я не из-за завещания. Просто я тетю люблю.

– Угу. Она тебя только не очень-то жалует. Только и вспоминает про нас, когда что-то требуется отвезти или ее куда-нибудь свозить.

– Ты преувеличиваешь.

– Это ты не хочешь взглянуть правде в глаза.

– Митя, правда, ну что ты так завелся?

Женщине надоело спорить, а вот ее муж только вошел в раж.

– Достало! – воскликнул он. – Это тебя она может разводить, сколько ее душе угодно. А я ее насквозь вижу. И я ей сегодня прямо скажу: «Оплатите бензин, тетушка».

– Не смей!

– А вот и скажу! И за работу грузчика с нее денег еще сдеру!

– Если ты так сделаешь, то я с тобой… разведусь!

– Разводись!

– И разведусь!

Супруги хлопнули дверями, каждый со своей стороны, и тяжело груженная машина медленно и осторожно отвалила от бордюра. А Фима смогла распрямиться. Подслушанные ею новости заставили ее задуматься, так ли уж хорошо она знала своих соседей. Получалось, что супругами они стали не так уж давно. И соседка вышла замуж за очередного старичка с корыстными намерениями. Но с другой стороны, какое Фиме до всего этого есть дело? Да, соседа дедушку было жалко, но все-таки он последние годы своей жизни пожил счастливо, этого никто не отрицал. В том числе и недовольный племянник. А может, сосед и еще поживет, никто же не знает своего срока.

Молоко и кофе были Фимой благополучно приобретены. Кроме запланированного девушка прикупила еще всякой мелочи для дома, а на выходе наткнулась на ящики с только что выставленным изумительно вкусным виноградом. В нем почти не было косточек, а его тонкая шкурка аппетитно лопалась на зубах. Крошечные черные ягодки были такими сладкими, что от их сока першило в горле. Некоторые из ягод в грозди уже успели мумифицироваться и превратились в настоящий изюм.

Фима уже покупала этот виноград, хорошо его знала и теперь набила целый пакет, так что тот едва держался. Довольная, она добралась до своего подъезда и тут произошла катастрофа. Пакет в руках у Фимы лопнул и начал разваливаться.

Что и говорить, вина Фимы была неоспорима. Винограда она пожадничала, набрала слишком много, а пакеты в магазине в последнее время сделались совсем тонюсенькими. Вроде бы так владельцы торговой сети планировали бороться с загрязнением окружающей среды. Тонкий пластик должен был разложиться куда быстрее своего прочного товарища. Так это или нет, но иногда пакет начинал разлагаться прямо в руках у покупателя, который не успевал донести его даже до дома.

Нечто в этом роде случилось и с Фимой. Она давно уже чувствовала, как тонюсенькие ручки пакета угрожающе растягиваются, превращаясь в откровенные ниточки. Но все же надеялась, что сумеет добраться до дома прежде, чем случится катастрофа.

Не сбылось. Фима шла и понимала, что ручки все сильней утончаются и растягиваются, впиваясь в кожу рук. И если она не хочет, чтобы все ее покупки оказались на земле, нужно срочно что-то предпринять. Для начала надо было просто перевести дух.

Фима отошла в сторону и оказалась как раз на том месте, где прежде стояла машина Юли с Митей. Часть покупок ей удалось из рвущегося пакета переложить в правую руку, часть она зажала под мышкой, а оставшийся вес непрочный пакет должен был выдержать. Идти-то ей оставалось всего несколько шагов.

Но когда Фима уже закончила и направилась к себе, ее взгляд внезапно уперся в большую сумку с ручками, одиноко стоявшую возле ограды, отделявшую придомовый скверик от проезжей части.

– А это еще тут откуда?

Как у всякой жительницы крупного мегаполиса, у Фимы был прочно на уровне подсознания закрепленный рефлекс насчет всяких там подозрительных одиноких сумок. В мозгу немедленно загудела тревожная сирена. Девушка отлично знала, что в таких случаях нужно поискать хозяина, а если таковой не найдется, то звонить в полицию. Мало ли что там в этой сумке может… тикать.

Но в данном случае сумка выглядела как-то очень уж прилично, чтобы оказаться бомбой. В таких прочных брезентовых сумках еще дедушка Фимы носил картошку с овощебазы. Сумка была заслуженной, с прочными перевязанными веревочками ручками.

Фиме как-то сразу стало неловко за свой несуразный пакет, который даже одноразовым-то назвать было нельзя. Эта сумка была старше самой девушки и, что самое неприятное, имела все шансы пережить ее.

– М-м-м…

Любопытство одолевало Фиму со страшной силой. Она прекрасно знала, что чужую оставленную без присмотра сумку нельзя трогать и даже приближаться к ней нежелательно, но все-таки делала один шажок за другим.

Впрочем, сумка и не собиралась делать секреты из своего содержимого. Внутри нее оказались туго набиты старые журналы. Фима сумела разглядеть нарядную обложку журнала «Коневодство и конный спорт» и простенькую «Звезды», последние номера издания которого не так давно сгорели в их дачной печке.

Старые еще советской поры журналы. Старая сумка той же эпохи. Какие-то старики куда-то переезжали или наследники освобождали квартиру.

И Фиму осенило:

– Да это же племянники моих соседей сумку забыли!

Ничего ценного в этой сумке явно не было, и Фима решила, что может спокойно оставить ее тут стоять и дальше.

Она вернулась к себе, заварила себе кофе и с удовольствием напилась. Потом вымыла темные грозди винограда и красиво уложила их в хрустальной вазе. И напоследок избавилась от прохудившегося пакета, с отвращением скомкав его и сунув в мусор, пусть отправляется туда, куда ему и дорога.

Все это время, возясь по хозяйству, Фима поглядывала в окно. Стоит ли там еще сумка?

Сумка стояла. Никто не покушался на нее, и все же Фима переживала.

– А если унесут чужие люди? Неудобно получится. Вроде бы видела и могла предотвратить кражу, а не захотела.

Фима пыталась заняться информатикой, к чему ее призывала как совесть, так и голос куратора их группы. Но в голову по-прежнему не лезло ничего, кроме этой чужой сумки.

– Нет, я так больше не могу! Что это такое! Сосредоточиться не дают человеку!

И вскочив из-за стола, за которым она занималась, Фима полетела опрометью вниз, где схватила сумку и поволокла ее к себе. К оградке она прикрепила записку, в которой уведомляла, что данная сумка находится в квартире ближайших соседей тети Тани.

– Если вернутся племянники, то они поймут, у кого искать свою пропажу. А чужой человек вряд ли догадается, даже если и прочтет записку.

На этом Фиме бы и успокоиться, но нет, противный зуд все сильнее одолевал ее. Когда сумка стояла на улице, девушку лишь слегка подмывало покопаться в ней. Но теперь сумка оказалась в непосредственном ее распоряжении, и от зуда буквально чесалось все тело. В носу чесалось, так что хотелось чихнуть. Глаза, как их ни уговаривала Фима, то и дело возвращались к тому месту, где стояла сумка, а ноги сами несли Фиму все ближе и ближе. Но особенно сильно чесались у девушки руки, и зудела ее пятая точка. Последняя, похоже, так и вовсе буквально изнывала от желания найти на себя очередную порцию приключений.

И Фима против этого зуда не устояла.

Глава 2

С каким-то вороньим карканьем, напугавшим даже ее саму, она подскочила к добыче и в мгновение ока распотрошила ее. Попросту вывернула все содержимое сумки прямо на паркет и начала рыться в журналах без всякого почтения к их почтенному возрасту и старости.

Очень скоро Фиме стало очевидно, что ничего ценного вся эта макулатура собой не представляет. Журналы были ветхими, страницы помяты, заляпаны пальцами или сильно потерты. Сразу было видно, что журналы много и полноценно читали, скорей всего, их передавали из рук в руки, и лишь затем они вновь вернулись к своим владельцам.

Фима была в полнейшем недоумении:

– И зачем это кому-то может быть нужным?

Помимо ветхости у этих журналов был и другой минус. Тут были разрозненные номера, а не целые подписки. Подобранные по годам и в лучшем состоянии эти журналы еще могли чего-нибудь стоить. Но номер от июля 1982 года и номер за октябрь 1983-го никак между собой не сочетались, а потому цена их была совсем невелика.

– Зачем же племянники все это потащили с собой? Прямой путь этому барахлу на помойку.

Хотя у пожилых людей частенько бывают очень странные представления о том, что является ценным. Возможно, что тете Тане эти разрозненные номера журналов были чем-то дороги, поэтому она и настаивала, чтобы племянники привезли их к ней на дачу в Комарово вместе с книгами, фарфором, бельем и одеждой. Хотя тете Тане было не так уж много лет, она была несколько моложе своего супруга, который, в свою очередь, дряхлым старичком тоже не казался. Если и пенсионеры, то молодые, и зачем им это старье?

От нечего делать и, главное, чтобы не возвращаться к информатике, Фима взялась перелистывать страницы. Она пыталась читать, но бумага сильно пожелтела, став почти коричневой, а чернила, напротив, выцвели, так что разобрать текст можно было разве что с лупой.

Но листая страницы журналов, Фима неожиданно увидела, как на пол спланировал небольшой кусочек бумаги, а за ним еще и еще один.

Наклонившись, она подняла банкноту достоинством в десять рублей, а потом еще четвертак и полтинник. Десятка была оранжевой, четвертак фиолетовым, а полтинник благородно-зеленым. Это были советские деньги, которые Фиме довелось повидать лишь на картинках в учебниках истории. Тем не менее она сразу их признала и с увлечением принялась листать журналы дальше.

– А вдруг найдется что-нибудь еще!

И журналы ее не подвели. Их страницы оказались буквально нашпигованы банкнотами самых разных достоинств. И тут были не только советские деньги, попадались и ассигнации царских выпусков, и какие-то иностранные банкноты. Это была чья-то коллекция, и Фиме очень хотелось бы понять хотя бы примерную ее стоимость.

– Ну… так-с… – прошептала она, придвигая к себе экран ноутбука. – Посмотрим, что нынче дают за эти бумажки.

Сайтов, занимающихся оценкой бумажных ассигнаций, было очень много. Все они давали дельные рекомендации, с помощью которых можно было бы оценить ту или иную банкноту. И очень скоро Фима поняла, чтобы найти действительно уникальную бумажку, которая стоит миллионы, ей предстоит перелопатить всю коллекцию. Потому что выяснилось, одна-единственная буковка могла сделать банкноту дорогостоящим раритетом. Но чтобы найти эту закорючку, нужно было быть либо крупным специалистом, чтобы знать, куда смотреть в первую очередь. Либо надо было потратить уйму времени, которым Фима не располагала.

Будильник давно уже призывно позвякивал, намекая, что хозяйке недурно бы выдвинуться из дома.

– Пора идти в институт.

Так и не сумев разбогатеть, Фима отправилась в путь.

В институте Фима провела две незабываемые пары, из которых поняла следующее: фармхимия и биоорганика – это вещи, к которым нельзя относиться легкомысленно.

Это Фиму немного огорчило, потому что по природе своей она не была человеком серьезным. Да еще прошлогодняя информатика, которая тяжким грузом лежала на ее плечах и вновь о себе напомнила.

Чтобы отвлечься, Фима зашла с Лизой и Дианой – двумя ее приятельницами – в кафе, где поделилась с ними своей сегодняшней находкой.

Девчонки вытаращили на нее глаза.

– Да ты что! Эти бумажные деньги стоят целое состояние!

– Ни фига себе подобного! Я посмотрела в интернете, не больше трехсот рублей за ассигнацию.

– Боны, – важно произнесла Диана. – Такие коллекционные купюры называют бонами. А науку – бонистикой. Я знаю, у меня есть дядя, который собирает боны. Если хочешь, я попрошу его оценить твою находку.

– Вообще-то я не уверена, что имею право. Эти журналы оставили мои соседи.

– Оставили потому, что они им не нужны!

– Может, они за ними еще вернутся.

– Как же! Жди! Выкинули! До помойки лень было тащить, вот они и оставили у дороги, вдруг кому-то понадобится.

– А тебе и понадобилось. Если продать эту коллекцию знающим людям, то можно получить неплохой навар. Погуляем!

Девчонки так воодушевились, что Фиме было неудобно их разубеждать. Она так радовалась каждой возможности сдружиться с этими девочками, что сейчас ни за что не стала бы отказываться от их советов. Лизе с Дианой не составило большого труда уговорить Фиму, и она пообещала, что сегодня же свяжется с дядей Варлаамом, большим знатоком бонистики.

В метро девочки отправились к себе, они снимали на двоих квартиру где-то в Автове, а Фима поехала к себе. Ее снова стали терзать смутные сомнения, правильно ли она поступила, присвоив коллекцию старых журналов вместе с начинкой себе.

– В конце концов, я же еще ничего не продаю. Только оценю. А если там окажется что-то стоящее, пусть наследники сами занимаются продажей.

Поднимаясь к себе на этаж, Фима услышала голоса. Возле квартиры тети Тани снова крутились какие-то люди с сумками.

На сей раз это были трое мужчин среднего возраста, а вот сумки были гораздо меньшего размера. И все же по паре сумок у каждого из них в руках очутилось.

Увидев спускающуюся ей навстречу процессию, Фима замерла.

– Вы… вы кто такие?

Мужчины попросту не обратили на ее вопрос внимания, занятые разговором друг с другом.

– Похоже, Толя все наши семейные реликвии к себе в Комарово отвез.

– Да нет, Маринка говорила, на даче у них ничего такого нет. Это Танька подсуетилась. Либо сама приезжала, либо родственников своих прислала, чтобы вывезли, что подороже.

– Вот жадная бабеха! – ругнулся один из них. – Мало того, что квартиру и дачу к своим рукам прибрала, она еще и наши семейные реликвии умыкнуть умудрилась.

– Бронза! Серебро! Картины! Вывезли!

– Не трави душу!

– Говорил я вам, сразу нужно ехать. Как узнали про смерть Толи, сразу надо было на крыльях лететь. А вы заладили, куда торопиться, после работы устали, сначала отдохнем, поужинаем дома нормально, пробки переждем, поедем и спокойно все заберем. Дождались? Отдохнули? Вот теперь собирайте крохи, что Танькины прихвостни не доели.

– Мужики! – раздался голос сверху. – Вы там не задерживайтесь! Отнесли и быстро назад. Я тут для вас еще несколько тючков приготовила.

Из раскрытой двери тети Тани выглядывало женское лицо. И Фима поняла, что очистка квартиры продолжается. Только на этот раз тут орудовали родственники не тети Тани, а почившего ее супруга, дяди Толи.

Как жалко, значит, он все-таки умер! Интересно, что за болезнь унесла этого полного жизни дядечку?

Фима задержалась у приоткрытой двери, не удержавшись и кинув один любопытный взгляд внутрь.

В коридоре на полу и впрямь стояло несколько тюков, а из дальней комнаты слышалось пыхтение, словно там кто-то возился с какими-то тяжелыми предметами. Потом в коридоре появилась этажерка, которую выталкивала та самая родственница дяди Толи.

– Неужели мебель тоже вывезут? – удивилась Фима. – Впрочем, если это их фамильные стулья…

Она еще немножко помедлила и вежливо поздоровалась с вернувшимися мужчинами, но они снова не обратили на нее внимания. Взгромоздили на себя приготовленные тюки и поволокли их вниз. Потом дошел черед и до этажерки, до каких-то шкафчиков, и даже стол эта команда унесла вниз. Стол был красивый, с резными ножками, но вот стульев к нему не прилагалось. Видимо, стулья были куплены тетей Таней, и на них родственники ее мужа претендовать не стали. Вместо этого они поволокли вниз компанию пуфиков, обитых потрескавшейся от времени разноцветной кожей.

Фима растерялась. Что ей делать? Отдать коллекцию журналов этим людям? Но вдруг эти журналы принадлежали не дяде Толе, а его супруге? Тогда как?

– Рискну, – решила она. – А вдруг?

Но когда она возникла в дверях чужой квартиры со стопкой потрепанных журналов, то никакого понимания не встретила.

– Оставили журналы? – равнодушно переспросила занимавшаяся упаковкой женщина. – Ну, если им не нужно, то нам и подавно эта макулатура не надобна!

– Но я подумала, вдруг ваш родственник их собирал?

– Кто?

– Дядя Толя. Тут и деньги между страницами лежат.

Тетка оживилась:

– Какие деньги? Покажи!

Но, увидев советские десятки, мигом сникла.

– Видать, Танька или кто-то из ее бывших муженьков в свое время денежки в этих журналах припрятал, да потом забыл, так и оставил их лежать.

– Значит, журналы и эти деньги вам не нужны? Вы от них отказываетесь?

– А что на них теперь купишь? Ничего и даже меньше. Оставь их себе, если хочешь.

И женщина вернулась к своим делам, пакуя те вещи, которые считала более или менее ценными.

Фима попыталась расспросить ее о том, что же случилось с дядей Толей, но женщина и сама знала мало. Фима лишь поняла, что те трое мужчин, которые сейчас таскали вещи и мебель вниз, были братьями ее почившего соседа. Один из них был родным, второй двоюродным, а третий даже троюродным. Кому-то из них женщина приходилась супругой.

– А как вы узнали про кончину дяди Толи? – приставала к ней Фима. – Вам его жена позвонила?

– Как же! Жди от нее! Маринка звякнула. Соседка Толина по даче. Они сто лет бок о бок живут, знают всю подноготную. Вот она и смекнула, Толя помер, значит, наследство пришла пора делить.

– А отчего же он умер? Он болел?

– Ни одного дня болен не был. Я сама с ним третьего дня разговаривала. В лес за грибами ехать собирался. А сегодня во второй половине дня Марина позвонила и сказала, что Толю в больницу увезли, где он и скончался.

– Какой ужас! А отчего? Не сказали?

– Кто же его знает. Может, инфаркт, а может, тромб оторвался. Пока вскрытие не сделают, полной ясности не будет. Лично я думаю, что это Танька ему каких-нибудь капелек подлила. Маринка говорила, что у Таньки еще до Толи то ли три, то ли четыре мужа были, и все раньше ее на тот свет отъехали. А Толя, он мужик крепкий был, с чего ему помирать? Жил себе, жил, а как с Танькой этой связался, так и помер!

– Но они прожили вместе не один год.

– Десять!

– Вот видите.

– А чего тут видеть? Просто Танька осторожничала. Не стала сразу Толю травить, а выждала. Убедилась, что наследники возле него не крутятся, на всякий случай еще и завещание для себя потребовала написать. Хорошо, что он отказался.

– Почему же он отказался?

– Потому что не совсем кретин! Я сразу Толе сказала, что он сильно рискует, что с такой бабехой связался. Но когда у мужика в одном месте свербит, станет он разве умные советы слушать?

И женщина махнула рукой. Пришедшие мужчины тоже не пожелали возиться со старыми журналами, они и так были уже все в поту, таская тяжелые предметы вниз. А тут их еще ждала очередная ноша, что вызвало раздраженные вопросы, так что Фима предпочла удалиться.

Уже вернулась из гостей тетя Римма, и явился братец Павлушка, своей семьей они вкусно и душевно поужинали чашушули, приготовленным тетей Риммой – почитательницей кавказской кухни. А за соседской стенкой все еще происходила суета. К дому подогнали мебельный фургон, в который родственники загружали мебель. Похоже, они твердо решили оставить наглой Татьяне одни лишь голые стены. Это было для них делом принципа, и где-то Фима их даже понимала.

Грузовая машина уехала лишь около одиннадцати часов вечера. Уже давно стемнело. Загорелись уличные фонари. И в свете одного из них Фима заметила под кустами у дома какие-то странные предметы. Их там точно не должно было быть.

Приглядевшись, Фима заметила какой-то блеск и спустилась вниз. Точно! Под кустами сиротливо приткнулись те самые три пуфика, которые мужчины вынесли одними из первых.

– Почему же вас не взяли, бедненькие? Забыли, наверное.

Но оставлять старую мебель на улице, где в любой момент мог пойти дождь, было нельзя.

Фима крикнула Павлика, и вдвоем они подняли пуфики к себе в квартиру. Тетушка Римма отнеслась к их появлению критически.

– Обивка старая, потерлась сильно и местами даже потрескалась. И хотя это натуральная кожа, вид у них не ахти.

И тут же ударилась в сентиментальные воспоминания:

– Помню, у моей знакомой девочки – Сонечки дома стоял рояль, за которым она занималась, и возле него был похожий пуфик. Кожа тогда была мягкой и краски яркими. Какие-то восточные мотивы, что неудивительно, потому что пуфики производства Индии. Но даже тогда они стоили недорого, сейчас, я думаю, их стоимость равно примерно ничему.

И ушла к себе, заявив, что пуфики нужно попытаться вернуть владельцам, а то получится, что они их украли. И было бы еще из-за чего рисковать своей репутацией, а то сначала коллекция журналов, а теперь еще и это.

– Увидят, что мы к себе старье тащим, ославят на весь мир. И вообще, тащить всякое старье к себе в дом – это плохая примета. Чтобы завтра же духу от них в нашей квартире не осталось!

Фима с Павликом лишь переглянулись.

– Я их в Комарово на себе не попру! – предупредил Павлик сестру. – На меня даже не рассчитывай. У меня завтра входная контрольная по русскому языку. Если я не явлюсь, то русичка станет думать, что я ее урок нарочно прогулял. И страшно мне отомстит. Характер у нее вредный, а впереди еще целый учебный год. Не собираюсь я его себе портить из-за каких-то тупых пуфиков!

У Фимы в институте завтра был свободный от пар день, но ей тоже не улыбалось тащиться в Комарово. Однако утром тетушка Римма напомнила, что судьбу пуфиков необходимо решить.

И категорично заявила:

– Либо они остаются у нас и мы несем их в мастерскую, чтобы привести в приличный вид, либо возвращаем владельцам, либо путь этим трем доходягам на мусорку. Но в таком состоянии в нашем доме они не останутся!

– И как же быть?

– Я не знаю. Вы притащили в дом чужие вещи, вы и думайте, как нам теперь быть. Но предупреждаю, если Татьяна вернется и обнаружит у себя в квартире пустые стены, а у нас в доме заметит собственные пуфики, может получиться очень некрасиво. Попахивает даже вызовом полиции.

– Если они ей нужны, мы их ей вернем.

– Лучше уточнить этот момент заранее, чтобы не держать чужое старье у себя дома невесть сколько времени. Вполне возможно, что вдова после смерти супруга решит сменить обстановку, развеяться. Уедет в дальние страны, а вернется не скоро. Лично я так бы на ее месте и поступила. Если бы у меня умер муж, то я отправилась бы в путешествие! Что может быть лучше постоянно меняющейся картинки за окном. Обилие новых людей, впечатлений, возможно, даже романтическое увлечение, что хоть и не поощряется общественной моралью, но зато сильно утешает в час скорби.

К слову сказать, собственного мужа у тетушки никогда не было, но рассуждала она сейчас так, словно вдовела по меньшей мере раз пять.

Павлик давно умчался в школу, а вот Фима осталась наедине с тетушкой. Старушка была по части пуфиков настроена непреклонно. Избавиться от них и как можно скорей!

– У меня где-то был адрес этой их дачи, если я его найду, ты съездишь?

– Ну…

– Заодно разузнаешь, что там на самом деле случилось с Толей. Все-таки не чужой, с его матерью Марьей Григорьевной мы друг другу немало крови выпили.

Фима припомнила, что раньше за стенкой и впрямь жила старушка, которую так и звали. Была она маленькой, аккуратной и безупречно подтянутой. Аккуратная стрижка на тщательно прокрашенных волосах. Легкий макияж. Стройная фигурка. Марья Григорьевна была человеком глубоко пожилым, но следила за своей внешностью получше, чем иная молодежь.

– Я ее помню. Она даже мусор выносила в брючном костюме с галстучком.

– Ты была маленькая, а вот я с ней много общалась. И даже на их даче в Комарове случалось, что гостила.

– А куда она делась потом?

– Шейку бедра сломала. Неудачно упала и вот…

– Это сейчас лечится.

– Конечно, была операция. Толя оплатил дорогостоящий швейцарский протез, но за больной какое-то время все равно нужен был уход, и Толя забрал маму к себе. Нанял для нее сиделку, потом еще и еще одну, всех их Марья Григорьевна чудовищно третировала, характер-то у нее был очень непростой. Эту квартиру Марья Григорьевна сдавать сыну не разрешала, так она долгие годы и стояла пустой. А потом Толя приехал сюда снова, но уже вместе с Таней.

– Значит, где-то имеется еще одна квартира, которая ему тоже принадлежит?

– Есть, и отличная! – заверила ее тетушка. – Правда, всего две комнаты, но зато какие они огромные. Квартира находилась где-то на Васильевском острове, я навещала там Марью Григорьевну один или два раза.

Помимо воли в голове у Фимы начался подсчет.

Итак, трехкомнатная «сталинка», двушка в старом фонде, плюс старая дача в Комарове. Цены на недвижимость в последнее время взлетели до небес. Земля в элитном поселке и раньше стоила чуть ли не на вес золота.

Да этот тихий благообразный дядя Толя был богатым человеком! И неудивительно, что его родственники подозревали, его смерть не была естественной.

Внезапно Фиме и самой стало интересно, потянуло разобраться в этом деле.

– Настораживает, что вещи поджидали племянницу тети Тани уже собранными. Ведь когда эти двое таскали вниз баулы, то они брали те, которые уже стояли в прихожей. И значит, они были заранее приготовлены к отправке. Получается, что вдова заранее знала, что муж умрет и ей нужно будет в спешном порядке эвакуировать из квартиры все наиболее ценное?

И опять же, зачем было это делать?

– Если вдова подозревала, что родственники дяди Толи предпримут попытку очистить квартиру от принадлежащих им семейных реликвий и мебели, то ведь квартира доставалась в наследство вдове, и ей куда проще было просто поменять замки. Или даже один замок во входной двери решил бы все дело. У родственников дяди Толи имелись ключи от квартиры, наверное, в свое время их дал им сам дядя Толя, но, столкнувшись с преградой в виде нового замка, к которому у них уже не было ключа, вряд ли они осмелились бы ломать дверь.

В общем, в ситуации были какие-то неясности, которые Фима была бы не прочь выяснить. Хотя бы даже чисто для себя. Но в то же время не будем забывать и про прекрасного участкового Арсения, с которым Фима не виделась уже очень давно. Ее любимый участковый в последнее время сделался вдруг ужасно занятым. Не звонил, не появлялся, и Фима в глубине души надеялась, что новое предпринятое ею расследование вольет свежую струю в их отношения.

– Пока разнюхаю да разведаю, а там, глядишь, и в полицию можно будет наведаться.

Эта мысль заставила Фиму повеселеть. Идея с поездкой в Комарово стала казаться куда более стоящей, чем каких-нибудь полчаса назад. Если в Комарове можно нарыть какую-то информацию, с которой не стыдно и перед участковым появиться, то Фима это сделает.

В сладких грезах о прекрасном Арсении, его синих очах и густых черных кудрях, которым позавидовал бы и сам молодой Боярский, девушка доехала до Финляндского вокзала, откуда отправлялись пригородные электрички в Комарово. Но на вокзале оказалось, что она не учла одного момента, пригородные поезда отправлялись строго по расписанию. И до ближайшего поезда в нужном Фиме направлении было еще целых полтора часа.

– А чему вы удивляетесь? – сказали ей в кассе. – Лето закончилось. Теперь поезда ходят утром и вечером, когда людям нужно ехать на работу или возвращаться с нее.

– И что же делать бездельникам вроде меня, которым в Комарово приспичило отправиться в разгар рабочего дня?

– Идите на площадь, там стоят маршрутки. На них и доедете.

И как это она не подумала о таком легком и простом способе добраться до нужного места в кратчайшие сроки.

Нужная маршрутка как раз отправлялась, несмотря на это, народу в ней было немного. Видимо, водитель рассчитывал добрать нужное количество пассажиров по дороге.

До Сестрорецка они долетели очень быстро, пробок на дорогах почти не было. И дальше вырвались уже на ровную Приморскую трассу, которая тянулась вдоль береговой линии Финского залива.

Солнечное, Репино, Пенаты…

– Комарово! – громко объявил водитель. – Кому нужно было Комарово?

Фима поблагодарила и выбралась из маршрутки.

И куда ей теперь? Тетушка Римма объяснила ей путь до дачи дяди Толи от железнодорожной платформы, другого она не знала. Так что у Фимы было два варианта, либо найти платформу и от нее уже начинать свои поиски, либо положиться на милость случая и добрых людей и попытаться разузнать дорогу прямо так.

– Адрес-то у меня есть.

Дача дяди Толи находилась на улице с романтичным названием Цветочная. И Фима не ошиблась, первый же встречный ей подсказал направление, в котором нужно было двигаться. Потом Фима обратилась за помощью к голосовому помощнику, и дело пошло еще быстрей. Теперь ей даже не нужно было ни у кого спрашивать, дружелюбная Алиса сама постоянно направляла ее в нужную сторону.

– Прямо сто метров, потом будет поворот направо.

И никогда не забывала предупредить, когда этот поворот нужно было уже делать. Благодаря отличной сотовой связи и стабильному интернету проблем ни у Алисы, ни у Фимы не возникало. А вот на собственной их даче Алиса частенько запаздывала с советами и про поворот могла спохватиться лишь спустя добрых полкилометра.

– Вот мы и на месте, – любезно сообщила она Фиме. – До новых встреч.

И отключилась. В этом и есть главный минус всяких там виртуальных помощников, вроде бы они все время тут и все такие из себя полезные, а глянь, и нет уже никого, стоишь одна-одинешенька, и никому до тебя нет дела.

Так и Фима осталась стоять перед домом, толком не зная, что ей следует предпринять дальше. Соваться ей в место, где, предположительно, обитала убийца, было как-то страшновато. А вдруг тетя Таня и впрямь укокошила своего муженька? А теперь вдруг вообразит, что Фима что-то знает про ее делишки или хочет про них разузнать, а ведь Фима и впрямь хочет, да и сыпанет Фиме в питье какой-нибудь отравы.

– И ведь ни одна живая душа не видела, как я искала этот дом и как я в него входила. Станет тетушка Римма меня искать, а эта убийца ей и соврет, что я к ней не доехала. Точку моей геолокации, что ли, ей послать?

Но в итоге Фима решила просто позвонить тетушке и сообщить, что она добралась до места.

Тетушка трубку не взяла, пришлось отправить Павлику сообщение.

«Я уже на месте!»

Потом Фима немного подумала и отправила вдогонку второе сообщение.

«В Комарове!»

Теперь Фима чувствовала себя несколько уверенней, но все же не до конца. И соваться в дом к убийце ей все еще было страшновато.

Она решила, что прогуляется взад и вперед вдоль ограды, изучит территорию обитания вероятного противника.

Однако стоило ей сделать несколько шагов, как она услышала негромкий свист.

Оглянувшись, она увидела среднего роста женщину, которая брела вдоль улицы, поглядывая по сторонам и то и дело издавая призывное посвистывание.

– Рыжик! Рыженький! Да куда же ты запропастился!

Но, поравнявшись с Фимой, женщина внезапно прошептала:

– Иди за мной!

И видя, что Фима дернулась, тут же зашипела на нее:

– Да не сразу! Выжди!

Фима растерялась, но так как в фигуре этой женщины не было ничего угрожающего, все же решила последовать за ней. Выждала какое-то время, потом двинулась в том же направлении.

За углом женщина уже ждала ее.

– Приехала? – воскликнула она. – Отлично! Не узнаешь меня?

Фима покачала головой.

– Марина Германовна! – представилась женщина. – Соседка я!

Неужели это та самая Марина, которая предупредила родню дяди Толи о его кончине. Вот это настоящая удача!

Фима даже приободрилась.

Но сама Марина тут же набросилась на Фиму с упреками:

– Чего раньше-то не появлялась?

– Да как-то не знаю…

– Тоже мне! Фифы вы обе с матерью! Не лучше Марьи Григорьевны, мир ее праху! Честное слово, я вас не понимаю! Чего вы тянули? Отца твоего убили, только тогда вы обе и зачесались!

Когда услышала, что ее милого дорогого папочку убили, у Фимы потемнело в глазах.

– Как? Папа… мой папа… – залепетала она, но тут же сообразила, что ее принимают за кого-то другого.

Но соседка все равно была довольна эффектом.

– Любила отца-то? – спросила она у девушки и промокнула глаза платочком. – А уж как он-то в тебе души не чаял! Ну, пойдем ко мне, объясню тебе всю ситуацию!

Фима не стала возражать. Если вначале у нее было сильное искушение сказать, что она вовсе не является родней покойному, то сейчас оно совершенно прошло. Пока эта Марина считает ее дочерью дяди Толи, она будет предельно откровенна с его наследницей. Но стоит ей понять, что перед ней чужая девочка, и рот захлопнется на замок.

Но до чего же интересно получается, выходит, у соседа дяди Толи в числе наследников помимо его вдовы числится еще и дочь? Вдова, дочь, кто еще?

Глава 3

Домик у Марины был очень симпатичный и явно недавно отремонтированный. Видимо, когда-то на его месте была старая деревянная дача, которую затем снесли и выстроили прочный и довольно внушительный кирпичный дом, который затем дополнительно облагородили черепичной крышей и прочими радостями сельской жизни. Но как ни хорош был этот дом, а все-таки размерами он и в подметки не годился многим окружавшим его строениям. Вот уж где разгулялась фантазия русского человека! Дома были на самый разный вкус, но все они тяготели к величине и дороговизне.

– Хороший у вас дом. Вы в нем одна живете?

– Сейчас одна. Дети выросли, живут отдельно, работают. Муж тоже на заработках.

– И много у вас детей?

– Трое. Сын, дочь и еще один сын.

– Для такой большой семьи, наверное, и дом нужен побольше. Вот у ваших соседей большие дома.

– Это ты еще на ту сторону, что ближе к заливу, не ходила. Вот там и впрямь много и богато!

Таков уж был девиз, витающий нынче над этим поселком. Скромные литераторские дачи былых времен то и дело уступали место нахрапистым каменным монстрам, которые их хозяева, видно позабывшись, ласково называли домами. Одно радовало, участки тут были большие, так что размер домов благодаря этому несколько скрадывался и не так сильно бил в глаза.

– У твоего папы домик тоже очень даже ничего. Только в прошлом году закончили строительство. А ландшафтные работы этой весной проводились.

Фима и сама успела отметить, что и дом дяди Толи содержался в порядке, и сад был тщательно ухожен, а большой двор вылизан почти до блеска. Такой идеальной глянцевой чистоты от пролежавшей пару сезонов плитки добиться невозможно. Значит, соседка говорила правду.

– Деньжата у папеньки водились.

– А то ты не знала! Он же тебе каждый месяц по пятьдесят тысяч переводил. Чтобы твое обучение за границей оплатить, квартиру в центре города на Васильевском острове продал!

«Ах, она училась за границей! И второй квартиры уже нет», – мысленно отметила Фима.

Но ничего, у папы Толи оставался еще загородный дом, участок при нем и городская квартира. Есть за что побороться неутешной вдовушке.

– Может, тебе кажется, что это и не так много, – продолжала говорить Марина, – знаю я, какие у вас, у молодых, нынче запросы. Но поверь, моя пенсия составляет ровно половину от пятидесяти косарей. И это еще считается очень и очень неплохой доход.

Нечего прибедняться, уж точно не на свою пенсию Марина содержала этот дом.

В холле женщин встретил небольшой рыжий песик неопределенной дворовой породы, но хорошенький, с умненькой лисьей мордочкой, острыми ушками и загнутым бубликом хвостиком.

Он обнюхал Фиму и на всякий случай пару раз гавкнул, чтобы помнила, что дом и все обитающие в нем находятся под его личной охраной.

– Приблудный, – равнодушно произнесла Марина. – Ничей. Кормлю пока, да он много и не ест.

Марина провела свою гостью на кухню, налила ей огромную чашку густого и пахнущего малиной и смородиной чая, и сама уселась напротив.

– Совсем ты на отца не похожа. Ну, ни капельки!

Такое начало разговора Фиме не понравилось. Если так дело пойдет, то у нее и паспорт могут спросить.

И она поторопилась подтолкнуть соседку:

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– Твоим родственникам, да еще по телефону, я правды не сказала, только намекнула им, а тебе скажу прямо. Убили твоего отца! Женушка его и прикончила!

Фима сделала вид, что поражена.

– Но зачем ей?

– Ты что, не понимаешь? Наследство! Огромное богатство, которое этой голодранке и не снилось!

– Так уж и огромное. Ну, участок с домом. Ну, квартира в городе.

– Ты меня поражаешь, Катюша! – с чувством произнесла Марина. – Дом! Квартира! Это не просто дом и квартира – это богатство! Все вместе на кругленькую сумму потянет. Другим людям всю жизнь работать и столько не скопить. А тут Танька все к своим рукам прибрать хочет.

– Но я же тоже наследница, разве нет?

– Об этом я и хочу с тобой поговорить. Отец твой от меня тайн не имел. И в последнее время он был очень твоей мачехой недоволен.

– Почему?

– Об этом потом поговорим! А сейчас слушай! У Таньки на руках есть завещание, которое ей твой папенька оставил для успокоения ее душеньки. Там ни про тебя, ни про Кольку ни одного словечка нет. По этому завещанию твой отец все свое состояние твоей мачехе завещает.

Все интересней и интересней! Еще и Колька какой-то выплыл.

Фиму так и подмывало спросить, кто это такой, но она боялась своим неуместным вопросом выдать себя с головой.

– Но после этого несправедливого завещания твой отец неделю назад отправился снова к нотариусу и написал у него еще одно завещание, которым отменялись все его прежние распоряжения. И в этом новом завещании, о котором твоя мачеха ничего знать не знает, он указал наследниками тебя и Колю!

– Меня и Колю… А Коля… Коля об этом новом завещании знает?

– Ты же не знала! Вот и твой брат ничего об этом завещании не знает.

Значит, Коля – это ее брат! Уже что-то. Но какой брат? Родной или единокровный?

Но вслух Фима задала другой вопрос:

– Получается, что ни я, ни Коля, ни даже тетя Таня – новая папина жена – ничего о его завещании не знаем, а вот вы в курсе? Немного странно, а?

– Ничего тут странного нет! Мы с твоим папой уже сколько лет соседствуем. Дома-то напротив один от другого стоят, только дорога нас и разделяет. Как с твоей мамой он развелся, с тех пор и домик этот прикупил. Сначала Марья Григорьевна тут здоровье свое поправляла, потом Танька эта появилась. Старый дом снесли, новый построили. Танька передо мной все ходила да выпендривалась, мол, какие они крутые. Ничего! Мои дети с мужем тоже денег прислали и дом подновили! Не все Таньке передо мной своим богатством кичиться! Мы и сами с усами!

– А вам она не нравится?

– Танька-то? Была бы порядочная женщина, а так… Она отцу твоему изменяла!

– Ну да?!

– В том-то и дело! И он сам что-то такое почувствовал, бедненький, и за ней следить стал. И увидел, как она с другим мужиком встречается. На Фрунзенскую к нему мотается, там у ее любовника хата. А мужик-то молодой, не чета твоему батеньке. Анатолий хоть и хорохорился, а все же годков ему уже немало было. Пришел ко мне в тот день, когда правду о своей женушке ненаглядной узнал, я сразу поняла, что-то случилось. Понурый весь такой и говорит, права ты, Мариночка, была. Не стоило мне на Тане жениться. Скучно ей со мной стало, молодого хахаля себе нашла, к нему на квартиру за любовными утехами бегает.

– Но почему сразу за утехами? Может, у них деловая встреча была.

– Ага! У чужого мужика в его квартире? И что это за дела такие, которые нельзя на улице решить?

– Или это родственник какой-нибудь? Не только у папы родня имеется, у этой Татьяны, наверное, тоже родственники есть.

– И почему же она их от мужа прятала? И зачем тайком с ними встречалась?

– Мало ли, что там за родня. Может, она стеснялась таких родственников перед своим мужем.

– Не знаю, может, оно и так, только сдается мне, что ты обелить ее пытаешься. А тебе бы, напротив, побольше компромата на мачеху свою найти, потому что сразу тебе говорю, с новым завещанием она не согласится и в суде его оспорить попытается.

– Значит, папа написал новое завещание под воздействием приступа ревности?

– Да, он сразу же к нотариусу поехал и новое завещание составил, в котором женушке его разлюбезной ничего не полагалось. А все тебе и Коле достаться должно.

Тогда Татьяне убивать своего мужа было не с руки. Хотя она ведь не знала о существовании нового завещания, которое оставляло ее нищей.

– А почему вы все-таки думаете, что Татьяна виновна в смерти папы? Отчего он скончался? Врачи что-нибудь определенное уже сказали?

– Что они понимают, эти врачи! – возмутилась Марина. – Я тебе скажу всю правду! Отравила она его! Утром они за грибочками в лес ездили, четыре полные корзины привезли, я сама лично видела. Потом они пообедали этими самыми грибочками. И все! Умер Толя!

– Как они обедали, вы тоже видели?

– Это Татьяна врачам объясняла, когда они Толю забирали. Кстати, врачи как раз и спросили, не ел ли больной в последнее время грибы. А когда Татьяна подтвердила, они сказали, что похоже на отравление ядом бледной поганки.

– Ой! – испугалась Фима. – С этим грибом шутки плохи.

– Лично я даже не знаю, как он выглядит.

– Не ходите в лес за грибами?

– За грибами хожу. И съедобные все знаю. А поганки мне на что знать? Я их использовать не собираюсь. В общем, что тут долго говорить, до больницы врачи твоего папочку не довезли, в пути скончался. А сегодня спозаранку к Таньке уже следователь приходил. Тут уж все ясно, не так ли? Была бы смерть признана от естественных причин, никто бы Таньку не дергал. А так ее в отделение увезли, до сих пор домой еще не вернулась.

– А вчера к ней кто-нибудь приезжал?

– Племянница с мужем приезжали.

– С баулами?

– Пыталась подсмотреть, да они машину сразу во двор загнали и ворота закрыли. Не увидеть мне было, что они там ей привезли.

Да уж, с такой соседкой и врагов не надо. Всюду нос сунет, обо всем полюбопытствует. Положа руку на сердце, не хотела бы Фима жить с такой соседкой под боком.

– А племянница приехала до того, как дядя Толя… то есть папа в больницу отправился?

– До того!

Довольно самонадеянный поступок со стороны Татьяны. А вдруг яд бы еще и не подействовал на дядю Толю? Или подействовал, но не в полную меру? И дядя Толя бы не умер, а только помучился бы животом, да и поднялся бы на ноги. И увидев привезенные с городской квартиры предметы обстановки, пожелал бы узнать о причинах такого самоуправства своей жены.

Разве что… разве что Татьяна была стопроцентно уверена, что муж после ее угощения помрет. А откуда бы у нее могла взяться такая железобетонная уверенность? Только если она раньше уже испробовала это «угощение» на других своих жертвах.

И в голову Фиме полезли непрошеные воспоминания о бывших мужьях Татьяны, которые уже успели отправиться к праотцам. И не с ее ли подачи они это сделали?

– Если следователь уже приходил, значит, разберутся, – вслух сказала она, убеждая не столько Марину, сколько саму себя. – Виновата, накажут.

– Ага! Как же! Жди! – И заговорщицки понизив голос, Марина произнесла: – Если хочешь знать, твой отец еще кое-что про свою благоверную разузнал.

– Что же? Что?

– Она и до него несколько раз была замужем.

– Так и что же с того?

– А то, что все ее прежние мужья умерли! Черная вдова наша Татьяна оказалась! И у Толи возникло желание разобраться, какой же смертью его предшественники покинули сей мир.

– Узнал?

– Не успел!

Фима помедлила с ответом:

– И все-таки странно.

– Что тебе странно, деточка?

– Несколько дней назад папа узнает о неверности своей жены, для него это должно было стать огромным потрясением.

– И стало! Можешь мне поверить! На нем лица не было, когда он ко мне приплелся!

– Но все равно уже вчера утром они с Татьяной отправляются в лес по грибы, словно бы ничего не случилось!

– Как я понимаю, поездка эта у них была заранее запланирована с еще одной семейной парой.

– С кем?

– Тоже наши соседи. Я их не очень хорошо знаю, а вот Толя с ними много общался. Они должны были ехать на Толиной машине, так что Толе неудобно было отказать друзьям в удовольствии.

– А как зовут этих друзей? Вы их знаете?

– Ира и Андрей. А дом их по нашей улице по моей стороне третий будет. Сходить к ним хочешь?

– Хочу.

– И правда, проведать нужно. Что-то я их ни сегодня, ни вчера вечером не встречала. Может, они тех же грибков отведали, да и привет? Вот уж Бог меня уберег! Я-то еще расстраивалась, что они поехали, а меня с собой не позвали. А выходит, что оно и к лучшему! Четыре огромных ведра привезли с собой в багажнике. Четыре! Это же сколько грибов, мама родная!

Оставив говорливую тетку радоваться своей везучести, Фима направилась к новым свидетелям.

Дом у Иры с Андреем был гораздо меньше и скромнее, зато на участке имелся еще гостевой домик с банькой и строился еще один дом. Видимо, семья разрасталась, но каждое подразделение предпочитало жить особняком.

На участке никого не было видно. Фима постояла, постучала, покричала, но результата не добилась. Впрочем, перед воротами виднелись свежие следы от машины, наверное, утром хозяева отправились в город на работу.

«Может, к здешнему следователю съездить?» – задумалась Фима.

Но что ей это даст? Она-то приехала, чтобы выяснить, кому отдать забытые вещи. Думала, что вдова ей в этом поможет, разрешит все ее сомнения. Но оказалось, что вдова нынче не наследница, а искать нужно детей дяди Толи, у них спрашивать разрешения, чтобы оставить или отдать им старые журналы и пуфики.

– Кому сказать, так ведь засмеют. Ерундой какой-то занимаюсь. Не нужны эти старые вещи никому. Их оставили, все равно что выкинули. Но ведь тете Римме этого не втолкуешь.

Тетка Римма обладала удивительным упрямством по части приличий. Невозможно было ей объяснить, что синие волосы у девочки-подростка – это вовсе не ужас и катастрофа, а всего лишь легкое колорирование. И что мальчики в легких тапочках в лютую русскую зиму – это не сумасшедших выпустили на прогулку, а просто так модно. И это что касалось внешнего вида, с правилами поведения было все еще строже. Тут уж тетушка стояла насмерть.

– Чужое – это всегда чужое, – втолковывала она своим обожаемым внучатам. – Даже спичечный коробок, даже упаковка жвачки, хотя приличным девочкам, Фима, и не рекомендуется жевать жвачку, тем более в общественных местах… Нельзя присваивать себе чужую собственность, если не хотите, чтобы потом люди присвоили бы себе вашу.

В общем, нечего было и думать, чтобы оставить пуфики и журналы без уведомления о том их владельцев. И на помойку их снести теперь было невозможно. Тетушка Римма с утра уже успела оповестить соседей, что пуфики и журналы находятся у них. Значит, если вдруг будущие владельцы и наследники заявятся за своим имуществом, это имущество им нужно будет предоставить.

– Уф! И дернула же меня нелегкая тащить это старье к себе в квартиру. Пусть бы валялись там, где их и оставили.

В задумчивости Фима брела по улице, как вдруг услышала:

– А ты и правда дочка Толи?

Она оглянулась и увидела презабавное существо, маячащее над соседским забором. Лохматая давно не чесанная шевелюра, загоревшая дочерна и облупившаяся от солнца кожа лица, заскорузлые руки и неопрятная одежда – все это выдавало любителя выпить и поспать на природе. Мужику могло быть и сорок, и пятьдесят, и все шестьдесят, выглядел он как-то неопределенно, а разглядеть его черты мешал толстый слой грязи, который покрывал его физиономию. Хотя мужчина был рослый и сложен хорошо, если бы не водочные пары, которыми от него разило за километр, всем был бы хорош.

Надо сказать, что среди чистеньких, аккуратненьких, а порой и богатеньких домиков на этой улице затесалась парочка-другая маргиналов. И вот на участке одного из них и обитала эта фигура.

– Так чего… Правда? Дочка?

Фима подумала и кивнула.

– А твой отец мне денег должен был! – обрадовался мужик.

Судя по его виду, деньги он был должен сам и всем вокруг. Но Фима уже просчитала эту несложную схему. Мужик хотел нажиться на наивной дочке богатенького соседа. Что же, если это будет платой за новую информацию, то она согласна.

– И сколько же папа вам задолжал?

Мужик прикинул ее кредитоспособность и решил, что тут особо не поживишься.

– Да чего уж теперь! На помин его грешной души дашь хоть сколько-нибудь, и будем в расчете.

– Дам, конечно, дам! Но почему грешной? В чем же таком мой папочка провинился?

– А то ты сама не знаешь!

– Мы с папой почти не общались.

– То-то и хорошо, что не общались. Уж научил бы он тебя плохому, родная ты моя.

– Чему же?

– Ты хоть знаешь, как твой отец деньги заработал?

– У него фирма была… бизнес.

Говорить приходилось осторожно, потому что Фима, положа руку на сердце, понятия не имела, чем же промышлял ее бывший сосед.

Но, к счастью, выпивоха и не собирался ее экзаменовать.

– Это уже потом у Толи и фирма, и бизнес появились. А начинал он с того, что отправлял глупышек вроде тебя в бордели Европы. И неплохо на тех девочках зарабатывал. Ну, потом его дельце у него опытные люди отжали, но он недолго горевал, стартовый капиталец у него уже накопился, он киностудию организовал, на которой такие же доверчивые дурочки в порнушке снимались.

У Фимы даже челюсть отвисла. Они про одного и того же человека говорят? Вот уж никогда бы не подумала, что тихий и респектабельный дядя Толя в прошлом король порноиндустрии.

Но вслух лишь выдавила из себя:

– И что же тут такого? В те годы многие так зарабатывали. Папа никого не убивал и насильно ни к чему не принуждал.

– Только просто на одной порнушке много не заработаешь, твой папочка фантазию проявил. Количество и состав актеров, участвующих в съемке, все время менял. Инструментарий всякий разный в кино вводил.

– Эй! А вы-то откуда это знаете?

– Я сам у него в кино снимался!

– Вы?!

Изумление Фимы можно было понять. Вряд ли кому-то в голову могло прийти соблазниться этим чудом, от которого попахивало болотом и кое-чем еще похуже.

Но мужик явно обиделся:

– В этом доме съемки и велись. И твоя мать может это подтвердить.

– Что? – задохнулась Фима. – И мама тоже… снималась?

– Она нет, но с твоим отцом они из-за этих съемок и развелись. Твоя мать ворвалась в съемочный павильон как раз в тот момент, когда у нас жаркая сцена с тремя сестричками намечалась. Ох, и орала же она. А потом развелась. Твой-то папенька ей впаривал, что серьезный бизнес у него. А когда она этот бизнес увидела, то терпеть не стала. Не посмотрела, что ты совсем крохой была, развелась с муженьком и тебе с ним общаться запретила.

– Теперь понятно, почему так случилось.

– Ну, а Толя еще какое-то время свою порноиндустрию покрутил, а когда конкуренция стала слишком велика, на что-то другое переключился.

– На что?

– Этого я не знаю. Но не думаю, чтобы что-то хорошее. Гнилой он был человек, твой папаня. Вот и мне денег задолжал, хотя у меня у самого дыра в кармане.

И это вряд ли было метафорическим сравнением.

Фима дала ему немного мелких денег, которые завалялись у нее в сумочке для оплаты проезда, и сверху добавила тысячу, больше у нее наличных не было.

– Вы не знаете, где ваши соседи Андрей с Ирой?

– Так уехали они.

– Куда?

– Отдыхать укатили.

– Странно, а Марина сказала, что они дома.

– Врет или ошибается.

– Она моего папу хорошо знала. Наверное, ее муж с ним дружил.

– Какой муж? Сроду у Маринки ни мужа, ни детей не было.

Фима с сомнением покосилась на него. Совсем мозги пропил! Нельзя же так!

– А как вас зовут?

– Стасом меня зовут. Кстати, если хочешь, заходи ко мне как-нибудь в гости, я тебе кино покажу.

Фима невольно улыбнулась:

– С вашим участием?

– Другого и не держим, – с достоинством отозвался этот странный персонаж.

– Нет, знаете, мне тетя в гости к одиноким молодым мужчинам не позволяет ходить.

– Что? И кино посмотреть нельзя?

– Если только одной и потихоньку.

– Понял! Я мигом!

И Стас куда-то исчез. Назад он вернулся быстро, держа в руках кассету от видеомагнитофона.

– Держи свой вечерний киносеанс. Даю слово, что мой подарок тебе понравится. Кстати, тут в кадрах и твой папенька появится. И кое-кто еще из наших общих знакомых.

И захихикав, он добавил:

– Это кино сумеет тебе на многое раскрыть глаза.

И сунув ошеломленной Фиме кассету, повернулся и отправился в путь, конечным пунктом которого обязательно должен был быть либо шинок, либо разливуха. А Фима, с трудом переварив очередную порцию откровений о дяде Толе, двинулась в противоположном направлении. Выкинуть кассету она не решилась, превозмогая отвращение, сунула ее в сумку, радуясь, что нашелся чистый пакетик, в который эту пакость можно было обернуть.

Тихонько двигаясь по улице, Фима не очень-то смотрела по сторонам, а больше плутала в своих мыслях. Но внезапно перед ней выросли две женские фигуры.

Одна Фиме была знакома, это была та самая болтливая соседка Марина. А вот вторую женщину Фима не знала.

Но это не помешало незнакомке уставиться на нее во все глаза и спросить:

– Значит, это ты и есть дочь Анатолия Петровича?

Голос женщины звучал, не сказать, чтобы враждебно, но и дружелюбным его назвать тоже было сложно.

– А в чем дело?

– В том, что ты – обманщица! Дочь Анатолия Петровича – это я!

– Катя?

– Она самая!

– Катя! Вас-то я и искала! Вы уж простите, что я назвалась вашим именем, и впрямь неудобно получилось. Но мы с вашим папой живем в соседних квартирах. Верней, теперь уже жили. Когда мы с тетушкой Риммой узнали, что он умер, то тетушка послала меня сюда, чтобы узнать, как быть с его имуществом, которое у нас оказалось.

Катя молчала. А вот Марина оживилась:

– Так ты племянница Риммы? Прекрасно ее помню. Давно она сюда приезжала, еще Марья Григорьевна жива была.

– А что за имущество? – спросила Катя. – Оно ценное?

– Подшивка журналов времен позднего СССР и три кожаных пуфика.

– И все?

– Все. Но пуфики легко можно привести в порядок. А между страниц журналов кто-то вложил деньги того же периода.

Катя махнула рукой.

– Оставьте их с тетушкой себе!

– А как же вы?

– И сделай одолжение, перестань мне выкать.

– Я имела в виду, а вдруг не только тебе, но и твоему брату понадобятся эти вещи?

– Какому брату? – сначала удивилась Катя, но тут же спохватилась: – Ах, Коле! Да ему ни до чего, кроме его музыки и гастролей, дела нет. Думаешь, он будет пуфики реставрировать или старые бумажки по альбомам расклеивать?

– Я не знаю. А что? Не будет?

– Нет! Не будет! Берите и пользуйтесь на здоровье, я вам разрешаю!

Так бы и закончиться этой истории на этой ноте и вернуться бы Фиме домой, но тут случилось событие, которое послужило поворотным моментом для них всех.

Глава 4

Пока девушки разговаривали, из-за поворота выползла большая черная машина, которая медленно проехала вдоль улицы и остановилась напротив них. Из машины вышел крупного телосложения мужчина, который окинул компанию из трех женщин высокомерным взглядом и, не произнеся ни слова в знак приветствия, все так же молча направился к дому дяди Толи.

– Э-эй! Гражданин! – окликнула его Марина. – Куда это вы направились? Хозяев дома нет!

Мужчина ни на мгновение не задержался.

– Там все закрыто!

Не обращая внимания на этот окрик, незнакомец подошел к воротам, а дальше случилось нечто удивительное. В руках у мужчины появилась связка ключей, которые он внимательно изучил, словно бы видел их впервые. Затем он выбрал один из ключей и открыл им замок на калитке.

– Это еще кто такой? – удивилась Марина. – Родственник?

Катя покачала головой:

– Впервые его вижу.

– Уж не любовник ли Танькин пожаловал?

– А ключи у него откуда взялись?

– Танька сама же ему и дала. Родного мужа на тот свет спровадила, а с любовником жить-поживать намерена! Ни стыда у нее, ни совести! Хоть бы сорок дней выждала!

– Пойдемте, спросим, кто он такой.

Но идти никуда не пришлось. В этот момент мужчина и сам показался на улице. На сей раз на его лице играла приветливая улыбка, с которой он и подошел к женщинам.

– Добрый день, – поздоровался он с ними с таким выражением лица, словно увидел всех трех женщин впервые. – Не подскажете, тут среди ближайших соседей нет ли человека, разбирающегося в слесарном деле?

– Что? Замок не открывается?

– Совершенно верно, – продолжая лучезарно улыбаться, произнес этот тип. – Не открывается.

– Значит, и не надо ему открываться!

– Как это не надо? – непритворно удивился мужчина. – А как же я иначе попаду в свой дом?

– В ваш дом?

– Вот именно, в мой дом.

– Это когда же вы его купили?

– Вчера утром. Вот копия договора купли-продажи.

И он продемонстрировал им договор, из которого следовало, что Анатолий Петрович Шишаков продает принадлежащий ему дом и земельный участок в поселке Комарово, находящийся на улице Цветочной. А Валерий Александрович Осипов этот дом и участок покупает за семь миллионов рублей. Дата на договоре стояла вчерашняя. А вот сумма неприятно поразила Фиму. Она-то считала, что большой дом в Курортном районе должен стоить по меньшей мере раза в два, а то и в три дороже. Иначе что же получается, этот тип купил каменный дом с огромным участком, через дорогу побережье залива, по цене двухкомнатной квартиры?

– Да как же это? – разинула рот Марина. – Что же это? Вчера с утра Толя за грибами ездил, вечером его уже в больницу увезли, когда же он дом-то продать успел? Это же небыстрое дело.

– Договор подписать много времени не нужно. А бумаги на регистрацию агент отвезла.

– Толя дом через агентство продавал?

– Нет, агент была с моей стороны. А само объявление о продаже было частным. Появилось в сети позавчера утром, и я сразу же за него ухватился. Очень выгодное предложение. Могу вам сказать без утайки, я давно подыскиваю себе дом и в ценах прекрасно разбираюсь. Так вот я купил этот прекрасный дом чуть ли не по цене голого участка. Приехал сюда, будучи в уверенности, что фотографии все врут и меня ждут развалины или горелый остов, но как я погляжу, тут все в полном порядке. Двор ухоженный. Дом целый. Даже дорожки плиткой выложены. Одно плохо, ключи, которые мне вчера дал бывший владелец, не подходят.

Новый владелец дома был в явной эйфории от своей удачной покупки. Но вредная Марина решила ему испортить настроение.

– Вас обманули! – заявила она покупателю. – Это какая-то афера! Толя не собирался свой дом продавать!

– Уверяю вас, он мне его продал.

– Сейчас вернется его жена, и она подтвердит, что дом не продавался.

– Жена?

Валера слегка поскучнел.

– Владелец убеждал меня, что не женат. Мы даже специально в приложении к договору указали, что владелец не состоит в зарегистрированном браке.

– Вас обманули! Нужно было тщательней проверять сделку. Анатолий не имел права без согласия и ведома жены продавать этот дом. Теперь вас ждет суд с его вдовой!

– Чьей вдовой?

– Вашего продавца.

– Не понял.

– Анатолий вчера скончался. Подозревают убийство. И кстати, вы тоже теперь в числе подозреваемых.

Это покупателю совсем не понравилось. Он даже улыбаться перестал. И светиться самодовольством тоже стал куда меньше.

– С какой стати меня запишут в подозреваемые?

– А с такой… Деньги-то вы Анатолию наверняка еще не отдали? Вы же не дурак, чтобы отдавать деньги до завершения сделки. А раз он теперь мертв, то и деньги останутся при вас! И еще неизвестно, что там за человек вам дом продавал. Может, это вовсе не Анатолий был. Может, вы вообще все это придумали, чтобы завладеть чужим имуществом! А Анатолия убили, чтобы он ничего возразить не смог!

Это гражданину Осипову пришлось уж вовсе не по душе. Он заскрипел своими безупречными белоснежными зубами, сжал огромные кулачищи и угрожающе двинулся на Марину.

– Деньги я заплатил! Всю сумму! Анатолий Петрович при мне их пересчитал, сказал, что все правильно. Все деньги были в пятитысячных бумажках. И он сложил их в синюю сумку, которую забрал с собой! Так что нечего мне тут лепить, что дом не мой! Он мой! Я за него заплатил!

Вид у мужика был такой зверский, что Фима с Катей испуганно пискнули и спрятались за спиной у Марины. Но сама Марина стояла непоколебимо, словно скала.

– Не пугай, – произнесла она. – Я уже и так жизнью пуганная! А сделка это явно мошенническая. Не знаю, кто вы сами такой будете – жертва или главный злодей, но вряд ли у вас получится завладеть этим домом. Тут есть хозяйка, она скоро вернется из полиции. И помимо нее у покойного Анатолия есть двое наследников-детей.

И она почему-то ткнула пальцем в сторону Кати с Фимой, хотя Фима к наследству никакого отношения и не имела.

– Они вправе оспорить сделку как неправомерную и наносящую ущерб их материальному благосостоянию. Вы же сами сказали, что купили дом и землю задешево. А такая низкая цена всегда подозрительна! По виду вы деловой человек, неужели сами этого не понимаете? Или жадность обуяла? Увидели поживу и схватили, не глядя?

Услышав такие упреки в свой адрес, Осипов вновь сделался холоден и высокомерен.

– Так я понимаю, услуг слесаря я от вас не дождусь. Засим позвольте откланяться.

Сел в машину и уехал.

– Не иначе, как за слесарем покатил. Привезет сейчас мастера, который ему замки в доме вскроет.

– Разве он имеет право?

– Если Толя ему дом продал, то имеет. Одного я в толк не возьму, как же Толя успел и в лес по грибы смотаться, и дом продать, и умереть… и все это в один день!

Кате с Фимой это тоже было непонятно. И ошеломленно покачивая головами, они побрели домой к Марине, чтобы у нее дождаться возвращения вдовы из полиции и узнать у нее, станет ли для Татьяны продажа их с мужем дома таким открытием, как и для них троих. И что-то им всем подсказывало, что станет.

Татьяна появилась лишь спустя полтора часа и не одна, а в компании с полицейскими экспертами, которые жаждали обыскать дом на предмет обнаружения в нем следов того самого яда бледной поганки, от которого скончался Анатолий.

– Очень кстати, пойдемте с нами, будете понятыми, – сказал кто-то из полицейских Марине, которая тут же принялась докладывать полиции о том, что им удалось узнать от Осипова.

Известие о том, что дом потерпевшего буквально за несколько часов до его смерти был продан, полицейские встретили с воодушевлением. Это давало им очередного крепкого подозреваемого и новую версию для разработки.

Татьяна же новость о том, что в своем доме больше не хозяйка, восприняла мужественно.

– Ну что же! – горько произнесла она. – Если надо освободить дом, то я готова. Хоть прямо сейчас уеду! После смерти Анатолия я тут и так не смогла бы находиться. И даже из вещей и мебели ничего с собой не заберу.

Фима уже успела обежать весь дом и убедиться, что ни бронзы, ни дорогого фарфора, ни прочего антикварного барахлишка, которое вытаскивали по просьбе Татьяны из городской квартиры ее племянница с мужем, в этом доме не наблюдается. Где же находятся ценные вещи семьи Анатолия Петровича, если изначально везти их планировалось в Комарово? Раз их тут нет, значит, на полпути до Комарова планы у Татьяны поменялись, и она дала племяннице отмашку везти вещи еще куда-то. Но куда?

Можно было отметить, что загородный дом Анатолия был обставлен просто и лаконично, самой примитивной мебелью, купленной чуть ли не в «ИКЕА». Никаких дорогих безделушек тут не было и в помине. Внутри все было в стиле модного нынче минимализма. Никаких там тяжелых и богатых картинных рам на стенах, завитушечек и резьбы на мебели и узорчатых рисунков на обивке. Все это находилось где-то в другой жизни. Даже посуды коснулось это поветрие. Тарелки были чисто белыми и опять же простыми до невозможности. Даже вазы для цветов были гладкими или стеклянными. Такую посуду при удаче и на распродаже можно было купить за сущие гроши в любом городском супермаркете. Впрочем, смотрелись они недурственно и в общий стиль этого дома попадали. А вот стоили все эти вещи совсем недорого, если и пропадут, так не жалко.

В конце концов, мелькающая в разных углах дома девушка привлекла к себе внимание следователя.

– Понятая, вам что на месте-то не сидится? – строго обратился он к ней.

Фима послушно вернулась к остальным.

– А куда же вы поедете потом? – спросила она у Татьяны. – Вернетесь вместе со мной в свою городскую квартиру?

– Туда я тоже больше ни ногой, – горько произнесла вдова. – Поеду к себе.

– К себе?

– У меня до замужества с Анатолием имелась собственная квартирка. К счастью, я ее не продала и не сдала. Вот туда я и вернусь.

– Ваши родственники забыли журналы и пуфики. Мы с тетей их приберегли. Вы их заберете?

– Деточка… Мне сейчас не до пуфиков.

– А журналы?

– Что же, журналы я бы взяла, – оживилась Татьяна. – Как они у вас оказались?

Фима объяснила.

И Татьяна, ничуть не смутившись, произнесла:

– Никому ничего нельзя доверить. Верно говорят, хочешь, чтобы было сделано хорошо, сделай сам. Где эти журналы?

– Они у меня. Я их вам отдам. Но зачем вы попросили вывезти все эти вещи? И куда?

– К себе, конечно.

– Но почему?

Татьяна сделала вид, будто бы не слышит и вообще занята другими делами. Но ответ на свой вопрос Фима получила оттуда, откуда и не ждала. От брата Павлика. Мальчик к этому времени уже вернулся из школы и позвонил Фиме с новостями:

– Тут у наших соседей новая движуха. Какие-то люди заезжают в их квартиру. С сумками, с узлами, со своей мебелью. Тетя пошла с ними поговорить, вернулся, оказывается, это наши новые соседи.

– В смысле? Квартиру сдали?

– Бери круче. Продали!

– Ничего не понимаю, – растерялась Фима. – Кто продал?

– Ну, кто мог продать. Дядя Толя и продал. Квартира-то ему принадлежала.

– А когда продали?

– Говорят, договор подписали вчера после полудня.

Фима была поражена и тут же побежала докладывать следователю.

Тот тоже ахнул:

– Еще и квартиру продали!

И повернувшись к Татьяне, спросил:

– А что же вдова скажет? Вы были в курсе этой сделки вашего мужа?

Татьяна попыталась потерять сознание, но ее очень быстро привели в чувство и потребовали ответа.

– Ах, оставьте меня в покое. Я ничего не знала!

– А ценные вещи из квартиры зачем вывезли?

– Меня муж попросил! Я тогда еще удивилась, зачем это надо и почему ко мне, а не сюда, в Комарово, но он сказал, что потом все объяснит. Очень меня просил, и я специально позавчера съездила в город, упаковала там все вещи, которые он настаивал, что нужно забрать. И вчера утром попросила племянницу, чтобы она пакеты и сумки перевезла бы ко мне домой.

– И вас даже не остановил тот факт, что ваш муж умер?

– Когда это происходило, муж был еще жив. Да, он уже плохо себя чувствовал, но мы не думали, что все настолько плохо. Пару дней назад муж тоже испытывал желудочное недомогание, у него и рвота была, и кишечник расстроился, но тогда все как-то прошло, своими средствами из домашней аптечки обошлись. А в этот раз… Мужу становилось все хуже, я вызвала «Скорую», и они его забрали.

– А как вы сами думаете, каким образом яд мог попасть к нему в пищу?

– Что за вопрос? – пожала плечами Татьяна. – У мужа диагностировали отравление токсинами бледной поганки. А мы вчера как раз утречком съездили за грибами. Много не брали, муж себя чувствовал все еще неважно, да и наелись мы уже за сезон, но ради удовольствия все-таки сходили.

– И вы их потом приготовили?

– Да, муж перебрал, почистил, порезал и отварил. А я потом приготовила для него жаркое.

– А сами вы его ели?

– Нет.

– Почему?

– У меня поджелудочная не в порядке, грибы я вообще стараюсь употреблять по минимуму. И потом я уже говорила, мы грибами наелись. Весь последний месяц через день ездим на грибалку, грибов полно, ели их вволю, надоело. Сейчас я бы рыбки или мяска с удовольствием покушала. А грибы, пусть даже и белые, я уже видеть не могу.

– А ваш муж?

– Он был страстный грибник. Ему все нипочем. В любых видах их ел так, что за ушами трещало. И суп я ему варила, и жарила, и томила в сливках, и в начинку для пирогов, и в салатах, и соленые, и маринованные, и какие угодно. Да вы сами посмотрите, у нас вся кладовка банками с маринадами забита, а полки в холодильнике соленьями. Места свободного уже нет!

– Значит, ваш муж хорошо разбирался в грибах? И взять заведомо ядовитый гриб никак не мог?

– Тут, как говорится, и на старуху бывает проруха. Обознался, отвлекся, глаз замылился. К тому же мы ездили с нашими друзьями, а они грибники аховые. Ведра у нас всех были одинаковые, могли их ведра запросто перепутать и к себе взять. А когда муж грибы перебирал, он куда-то торопился сильно. Все время на часы поглядывал, наверное, поэтому ядовитую поганку и пропустил.

И как ни подбирался к ней следователь, с какой бы стороны ни заходил, Татьяна твердила одно и то же. Грибы собирал муж, он же их сортировал, а она лишь уже порезанные на мелкие кусочки грибы довела до ума и приготовила из них жаркое.

Тогда следователь пошел с козырей.

– Я навел справки о вашей личной жизни и выяснил интересную вещь, вы трижды были замужем и трижды вдовели.

– Трижды – и Анатолий.

– Все равно многовато, вы не находите?

– Да, ну было такое, и что? А-а-а… вот вы к чему клоните! Нет, ни один из моих прежних мужей от яда бледной поганки не умирал!

– А отчего они скончались?

– У Пети – была скверная привычка, он пил много и часто без закуски, повторяя, что закуска градус крадет. Это было в начале девяностых годов, спирт «Рояль» тогда продавался на каждом углу, частенько его подделывали, и отравление суррогатами алкоголя стало причиной смерти моего первого супруга. Ничего криминального в этой смерти нет. Разве что умирающего его еще и раздели, сняли с него теплую куртку и ботинки. Дело было где-то в парке, где муж поздно вечером выпивал со своими очередными знакомыми. Я в это время была на работе, куда мне и позвонили, чтобы сообщить о смерти мужа.

– Хорошо, допустим. А второй ваш супруг?

– Он был водителем, очень хорошим. С тех пор я не встречала никого, кто лучше бы водил машину.

– И что же с ним случилось?

– Разбился. Авария. Очень жестокая. Шансов выжить у мужа не было, он погиб на месте. Меня с ним не было, он отправился в Псков, чтобы проведать свою маму, которая на лето всегда уезжала в деревню. Ясное дело, без спиртного не обошлось и в этот раз.

– А вы, дайте угадаю, снова работали в тот момент?

– Не помню. Достаточно и того, что я находилась в другом городе, и водительских прав у меня в то время еще не было.

– А третий муж? Тоже пил?

– Он не пил. Совсем. У него было слабое сердце. К сожалению, муж бросил пить не по своей воле, а по настоянию прежней супруги. Женившись на мне, он почувствовал в какой-то степени свободу, раскодировался. Нрав у него оказался буйный, во хмелю он был просто страшен. Я настояла, чтобы он повторил процедуру кодирования. И на какое-то время это помогло. Потом он кодировался еще несколько раз, и как я впоследствии узнала, до меня таких кодировок было не меньше пятнадцати. В общем, все эти эксперименты с химическим кодированием до добра не довели, сердце у него не выдержало постоянных нагрузок. Так мне объяснил врач.

– И сколько же вам было лет?

– Сорок пять… или уже сорок шесть.

– И как скоро вы встретили своего последнего супруга?

– С Анатолием мы познакомились года через два. Пятидесяти мне еще не было, а ему как раз исполнялось шестьдесят лет. Толя был старше меня почти на двенадцать лет, и я была уверена, что это в какой-то степени гарантия счастливого или, по крайней мере, спокойного замужества. Все-таки мужчина уже в возрасте, он не станет делать глупости, как мои прежние мужья. Я даже не могу сказать, что, выходя замуж, я любила Анатолия. В тот момент мне хотелось просто покоя. Конечно, потом уже в браке и чувства тоже пришли.

– Какие именно?

– Я была ему благодарна за ту стабильность, которой мне так не хватало в моих прежних браках.

– Скажите, а в вашей собственной семье не было ли похожего случая? Никто не травился грибами?

Фима заметила, что Татьяна напряглась. Она подняла голову и внимательно посмотрела на следователя, словно проверяя, просто так он спрашивает или у него есть на то причина. Но лгать ему она не решилась:

– Мой отец трагически погиб, отравившись грибами.

– Это был яд бледной поганки?

– Скорей всего. Я была еще подростком, но хорошо помню симптомы, которые его мучили. Если бы мы с мамой знали, что нужно его везти в больницу. Но, как и в случае с Толей, мы с мамой тогда проявили чудовищное легкомыслие.

Легкомыслие или нечто большее? А если дамочки в этой семейке привыкли решать свои супружеские конфликты именно таким образом? Сначала дождаться грибного года, потом добавить немножко ядовитых грибочков любимому муженьку в супчик или рагу, и прощай, все проблемы, здравствуй, счастливая и безбедная холостая жизнь.

И только тут Фима вспомнила про то, что жизнь у Татьяны будет вовсе не безбедной. И городская квартира, и дом в престижном пригородном поселке – оба дорогостоящих объекта недвижимости уплыли из ее рук. И значит, никакой выгоды от отравления мужа у Татьяны не было. Но с другой стороны, она могла и не знать о предпринятых Анатолием Петровичем поспешных сделках по продаже своего имущества. Татьяна могла пребывать в приятных иллюзиях о том, что сейчас ее старый муж откинет тапки, а она завладеет его состоянием.

Видимо, мысли следователя текли в схожем направлении, потому что он неожиданно спросил:

– Хочу еще раз уточнить, вы ничего не знали о том, что ваша квартира и загородный дом готовятся к продаже?

– Ничего. Муж не счел нужным поставить меня в известность.

И все же ситуация складывалась очень странная. Если Анатолий Петрович спешно распродавал свое имущество, то зачем же совсем недавно он написал новое завещание в пользу своих детей? Или предполагаемая измена жены выбила его из душевного равновесия до такой степени, что он метался, не зная, что лучше предпринять, чтобы наказать изменщицу? Сначала поменял завещательные распоряжения, оставив их в пользу детей и лишив супругу всего. Потом подумал, что лучше будет совсем продать имущество, и сделал это в страшной спешке, сильно прогадав при этом в цене. И это было вдвойне странно, потому что измена – изменой, но еще и терять при этом свои собственные деньги – это уже просто глупо.

– А самое главное, когда он успел смотаться в нотариальную контору для оформления договоров купли-продажи?

Допустим, сделки о продаже квартиры и загородного дома Анатолий провернул у одного и того же нотариуса. Если заранее записаться и подгадать, чтобы оба покупателя явились бы точно к назначенному времени, то на все про все могло уйти не больше часа. Но так ведь никогда не бывает. Всегда кто-то задерживается, возникают какие-то заминки с очередью и документами.

– И даже при самом благоприятном раскладе Анатолий должен был еще потратить время на дорогу. И грибы… Будь они неладны! Грибы никак не помещаются! Анатолию и Татьяне удалось собрать в лесу два больших ведра. Занимался ими по приезде один Анатолий. Когда же он успел их перебрать, почистить, помыть, порезать и отварить? И еще Татьяна говорит, что ему нездоровилось, а потом во второй половине дня и вовсе скрутило. И когда же он успел отведать жаркого, которое приготовила Татьяна?

Что-то в этой истории не увязывалось. Одно с другим упорно не складывалось. А раз так, значит, кто-то тут привирает. И Фиме казалось, что она даже знает, кто этот человек.

Наверное, полиция тоже это знала, потому что Татьяну убедительно попросили свою городскую квартиру вплоть до окончания расследования не покидать.

Глава 5

На другой день утром у Фимы были занятия в институте. Тоже не самое приятное дело, потому что на лекциях куратор явилась с инспекцией, сидела сзади Фимы и всю пару дышала ей прямо в затылок.

Фима нервничала, гадая, помнит куратор про ее долг по информатике или забыла. Самой Фиме было сегодня категорически не до сдачи долгов. Тетушка Римма договорилась с Татьяной, и сегодня Фиме предстояло отвезти той подборку старых журналов.

Несмотря на смерть мужа и нависшую над ней самой угрозу быть обвиненной в его убийстве, Татьяна хотела получить журналы назад. У нее даже состоялся весьма неприятный разговор с племянницей, у которой Татьяна хотела выяснить, как же получилось, что столь ценная сумочка оказалась забытой на улице. А потом она позвонила тете Римме и долго благодарила.

– Если бы не вы с тетушкой, то пропала бы коллекция.

– А что? Она дорогая?

Фима спрашивала неспроста, она уже успела оценить коллекцию у дяди Варлаама, к которому ей посоветовала обратиться Диана. Так вот дядя Варлаам высказался о данной коллекции в весьма пренебрежительном тоне:

– Это даже трудно назвать коллекцией. Так… не пойми что. Такое впечатление, что туда сунули боны из двух заначек. Царская Россия начала двадцатого века и поздний СССР. Обе империи, как мы помним, рухнули практически в одночасье, у многих граждан на руках остались неликвидные денежные знаки. Из них и составлена данная, с позволения сказать, коллекция. Ценности она не имеет.

И вот теперь Фима хотела знать мнение Татьяны.

– Да нет, не особо она и дорогая, – как-то смутилась Татьяна. – Есть там, правда, одна бумажка…

Но тут она замолчала, а когда вновь заговорила, то начала объяснять Фиме, как ей лучше и проще добраться до нее. Будто бы нет интернета с его услужливой расторопностью.

Любопытство Фимы было уже раззадорено, и она спросила:

– А что за бумажка, о которой вы говорили? Просто, чтобы случайно ее не выронить.

– Нет, нет, не потеряй ничего! – испугалась Татьяна. – А бумажка эта имеет ценность только для меня. Но все-таки для успокоения взгляни, есть там купюра с оторванным уголком?

Фима начала шелестеть страницами, между которыми запрятались купюры.

– Есть!

– Что за банкнота?

– Царская десятка. Розовенькая с зелененьким.

– Отлично! – обрадовалась Татьяна. – Это она! Вот ее привези мне обязательно. Поняла?

Фима заверила, что все поняла, и тут же полезла в поисковик, чтобы узнать примерную стоимость этой купюры. Поискала на нескольких сайтах, где предлагались услуги оценщиков. Но по присланной Фимой фотографии никто ей не дал за эту купюру больше ста рублей.

А все тот же дядя Варлаам откровенно объяснил ситуацию:

– В идеальном состоянии ваша десятка могла бы потянуть до пятисот рубликов, но с оторванной частью, не уверен, что даже за сто ее кто-нибудь захочет у вас ее взять. Я бы точно не взял.

Получалось, что купюра практически ничего не стоила. Цена одного стаканчика качественного пломбира никак не могла являться серьезным аргументом. И все же Татьяне была нужна именно она. И значит, дело было в чем-то совсем другом. В чем же?

Фима так и эдак крутила бумажку, но поняла лишь то, что оторванная часть содержала в себе номер банкноты. Случайно это получилось или так и было задумано, Фима сказать не бралась.

До самой ночи Фима ломала голову, что бы это такое могло значить, но так ничего и не придумала. И решила, что спросит об этом у самой Татьяны.

И вот теперь Фима входила во двор, в котором стоял дом ее бывшей соседки. Дом был самый обычный, из семи блочных этажей. Каким-то чудом он был втиснут в старую застройку центра города, неподалеку от Обводного канала. Но центр – центру рознь, и вряд ли квартиры тут могли похвастаться какой-то особенной ценой, но сам двор Фиме понравился, он был большой и зеленый. К тому же через дорогу начинался красивый парк с озером и берегом с прогулочной зоной, оформленной плакучими ивами. Все это Фима разглядела еще из окна маршрутки.

Дверь в подъезд дома была снабжена самым примитивным переговорным устройством, по которому Фиме к тому же никто не ответил. Но попасть внутрь дома не составило труда. Вид у девушки был вполне приличный. И первый же жилец любезно впустил ее внутрь, удовольствовавшись объяснением, что ей нужно войти, а почему-то ее не слышат.

Фима поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь нужной ей квартиры.

Увы, и тут тоже никто ей не ответил.

– Что такое?

Фима позвонила еще раз и еще. Она занервничала. Надо было дополнительно созвониться с Татьяной перед приездом к ней сегодня. А так они поговорили вчера вечером и все. Но Татьяна твердо заверила, что до трех часов дня будет дома. Сейчас была всего лишь половина третьего. Неужели планы Татьяны поменялись и она куда-то ушла?

Достав сотовый, Фима позвонила Татьяне на трубку. Звонок шел, но трубку никто не брал.

В то же время, отстранив трубку от уха, Фима отчетливо услышала звонок, который доносился из квартиры Татьяны. Сбросила вызов, замолчал и звонок. Набрала номер снова, раздался и звонок.

– Смартфон там, – озадачилась девушка. – А Татьяны нет?

В наше время люди редко расстаются со своими гаджетами. Многие даже в ванну ходят со смартфонами, чтобы всегда быть в курсе последних новостей в мире. Возможно, Татьяна относится к редкому и вымирающему виду поклонников кнопочных моделей? Встречаются принципиальные личности, не желающие поддерживать мировое Зло. Да нет же, принципиальностью тут и не пахло, у Татьяны была вполне современная, хотя и бюджетная модель смартфона, Фима сама ее видела.

– Неужели что-то случилось?

Фима толкнула дверь, но она осталась закрытой. В детективах в такой момент дверь всегда оказывалась открытой, но тут не повезло.

– Что же мне делать?

Оставить журналы у кого-нибудь из соседей, а самой уйти? Это был самый логичный выход из сложившейся ситуации, но он почему-то Фиме в голову не пришел. Она стала звонить тетушке Римме, которая начала звонить по оставленным Татьяной телефонам и дозвонилась до той самой племянницы Юли, которая приезжала за вещами.

Племянница тоже встревожилась и пообещала, что прямо сейчас поедет и со всем разберется.

Не прошло и получаса, как она сама появилась на этаже.

– Ты тут давно торчишь?

– Да уж с час, наверное, – вздохнула Фима. – Договаривались с твоей тетей…

– Я знаю. Она мне говорила, что ты привезешь журналы, которые я, растяпа, чуть не потеряла.

– Извини, что тебе из-за меня попало.

– Чего уж тут, ты ни в чем не виновата.

Племянница извлекла из сумки связку ключей и подступилась к замку.

– Надо же, как интересно, – сразу же пробормотала она.

– Что?

– Закрыто только на верхний замок на первой двери, да и то вполоборота. Не похоже, что тетушка куда-то вышла. Когда она уходит, то закрывает обе двери на оба замка. А тут все выглядит так, словно дверь просто захлопнули.

С этими словами женщина распахнула вторую дверь и тут же громко ахнула. Заглянувшая за ней Фима тоже не удержалась от возгласа.

В холле квартиры, насколько можно было видеть, не осталось ни одного целого или хотя бы стоящего на своем месте предмета.

– Я не понимаю… Что тут произошло?

Погром не погром, обыск не обыск, но все в квартире оказалось перевернуто буквально вверх дном. Тут было всего две комнатки и обе небольшие, но Татьяна обнаружилась на кухне. Она была мертва, и смерть эта наступила уже давно. Натекшая у нее под головой лужица крови успела не только подернуться пленкой, но и подсохнуть.

– Холодная совсем, – всхлипнула Юля. – Ох, Божечки мои, что же это делается!

– Ее убили?

– По всей видимости. Сама бы она вряд ли сумела так долбануться. Разве что о какой-нибудь угол, но крови я больше нигде не вижу.

– Да и в квартире все перевернуто вверх дном. Вряд ли Татьяна сама устроила такой кавардак.

– Тут определенно что-то искали. Что-то очень маленькое, потому что и банки с крупой вытряхнуты, и все вещи раскиданы так, словно бы перед этим их основательно потрясли, и даже обои в комнатах оторваны.

– Что-то маленькое…

И у Фимы в голове мелькнула мысль, что это могло быть. Но пока что она решила своими выводами ни с кем не делиться.

– Нужно звонить в полицию.

– Придется, – согласилась с ней Юля.

Полиция приехала довольно быстро, и еще быстрее был вынесен приговор:

– Убийство! Никакого сомнения! Удар нанесен сверху тупым орудием, предположительно молотком. У вашей тети имелся в хозяйстве молоток?

– Наверное. Надо посмотреть в ящичке с инструментами.

Молотка там не нашлось, из чего прибывший полицейский сделал вывод, что орудие преступления убийца забрал с собой и теперь его нужно поискать. К такому же выводу пришел и следователь, который явился на вызов вместе с несколькими помощниками, один из которых начал все фотографировать, другой занялся непосредственно осмотром тела, а еще двое лазали по квартире, все обыскивали и осматривали. Также следователь назначил поквартирный обход соседей, которые могли услышать подозрительные звуки, доносящиеся с места преступления, или видеть подозрительных гостей.

– Поинтересуйтесь, – наставлял он своих помощников, – временным промежутком между одиннадцатью часами вчерашнего вечера и часом ночи.

А ведь в половине одиннадцатого Фима разговаривала с Татьяной, и та была жива. И вообще ничего не предвещало трагедии. Женщина была спокойна и волновалась только за судьбу царского червонца с оторванным уголком.

– Вряд ли на соседей стоит надеяться. Вчера был будний день. Все уже спят в такое время.

– Все, да не все. Может, повезет, найдется пенсионерка с нарушением сна. Или работающий посменно жилец.

Помощники ушли на поиски свидетелей, а следователь приступил к допросу своих главных свидетельниц.

Фима с Юлей не стали скрывать и сразу сказали, что позавчера скончался супруг погибшей женщины. И в его смерти подозревали ее саму. Заведено уголовное дело, можно навести справки.

Следователь заинтересовался:

– Грибочков, говорите, муженек поел? Отравление? Ну, тут на отравление никак не тянет. Вашей тете проломили голову, а перед этим ее пытали.

– Пытали!

– На теле есть кровоподтеки и следы порезов. Под одеждой они не видны, но они там есть. К тому же состояние квартиры говорит о том, что тут что-то искали. Вы не догадываетесь, что именно?

Юля покачала головой.

– Нет. Позавчера мы с моим мужем по просьбе тети привезли сюда, на эту квартиру, несколько баулов с ценными вещами. Но, как я вижу, все эти вещи хоть и раскиданы по квартире, а некоторые испорчены или разбиты, но все они имеются в наличии, пусть даже фрагментарно.

– Значит, ничего не пропало?

– Насколько я могу видеть, нет.

– Золото, деньги, драгоценности?

– Деньги тетя держала на счету в банке. А золото и свои драгоценности в арендованной в банке ячейке.

– В каком, знаете?

Юля назвала вполне уважаемый и крупный банк, имя которого было у всех на слуху.

– То есть ваша тетушка была дамой со средствами?

– Ну… да. Можно сказать, что и так.

– И после смерти ее супруга кто является ее наследником?

Юля подумала и предположила:

– Наверное, я. Родных детей у тети не было. Мой папа – ее брат умер лет двадцать назад. Сказать честно, я про него немногое могу рассказать, потому что мама развелась с ним почти сразу же после моего рождения. И с его родней отношения почти не поддерживала. С тетей Таней я познакомилась на похоронах моей мамы, мама сама ей позвонила незадолго до своей смерти, они о чем-то долго говорили, а потом мама мне сказала, что, когда ее не будет, чтобы я с тетей Таней общалась, потому что все-таки она тетка. Ну, и все такое в таком же духе, вы понимаете…

– Понимаю.

– В общем, вот уже больше десяти лет, как мы с тетей полноценно общаемся. И да, у нее, кроме меня, других родственников нет. Муж теперь умер, родители тоже уже давно скончались. Остаюсь только я. Ведь пасынок и падчерица от дяди Толи вряд ли могут считаться наследниками тети?

– Уж точно эти двое не ближе родной племянницы, – заверил ее следователь и тут же спросил: – А что вы сами делали вчера между одиннадцатью и часом ночи?

– Была у себя дома.

– Кто это может подтвердить?

– Муж.

– А кроме него, никто?

– Нет. Мы живем вдвоем. Пока вдвоем, детей нет.

– Возможно, к вам кто-нибудь приходил или вы общались по скайпу? Есть еще человек, кроме мужа, кто мог бы подтвердит ваше алиби?

– А муж разве не годится?

– Так есть такой свидетель или нет?

– Нет, нету.

Вид у Юли теперь был перепуганный. Она никак не ожидала, что в смерти тети могут обвинить ее. Она так сильно побледнела, что, того и гляди, упадет в обморок.

Следователь тоже понял, что перегнул палку.

– Вы поглядите еще разок среди вещей, – попросил он Юлю уже куда мягче. – Может быть, найдете что-нибудь интересное, что вашей тете и не принадлежит.

– Не знаю, вряд ли я что-нибудь смогу найти. Тут такой бардак!

– А вы попытайтесь.

– Возможно, вот эта сумка, – нерешительно произнесла Юля, указывая на большую синюю сумку. – Я ее впервые вижу.

– Сумка уже не новая, – заметил следователь. – Значит, ваша тетя не могла ее купить, скажем, вчера и просто не успеть вам ее показать. Ребята, осмотрите сумочку повнимательней.

Осмотр синей сумки выявил пятитысячную банкноту, завалившуюся за подкладку.

– Что же, ваша тетя в этой сумке деньги хранила?

Следователь спросил в шутку, но Фима так и подпрыгнула.

– Точно! Деньги! Деньги за проданную квартиру и дом дядя Толя получил в наличных! И, по крайней мере, за дом с ним рассчитывались пачками, в которых лежали исключительно банкноты по пять тысяч.

И еще Фима точно помнила, как продавец утверждал, что деньги, которые дядя Толя получил с него, он положил в синюю сумку, которую и забрал с собой.

– Неужели это та самая сумка? – прошептала она. – Но где же в таком случае деньги?

– Ну, это как раз не загадка. Если деньги были в этой сумке, то их нашли и забрали те, кто устроил обыск в квартире и кто убил ее хозяйку.

Фима не возразила. Этот вывод был очевиден. Но как сумка с деньгами оказалась у Татьяны? Ведь предполагалось, что дядя Толя продает дом и квартиру, чтобы они не достались бы его провинившейся супруге. Дядя Толя уличил жену в измене и вознамерился ей отомстить. И вдруг оказывается, что денежки все это время были у Татьяны.

– Вот еще что! – воскликнула Фима, хлопнув себя по лбу. – У убитой женщины был молодой любовник!

Юля, услышав это, возмутилась:

– Неправда это! Что ты наговариваешь на покойницу? Тетя Таня была образчиком супружеской верности. Она со своего мужа пылинки сдувала! Не было у нее никого!

– Я сама не знаю, я со слов их соседки по даче в Комарове говорю.

– Эта сплетница? Марина, да? Она тебе сказала? Больше ее слушай! Она сама была влюблена в дядю Толю! Мечтала, что он на ней женится, а он выбрал другую. Вот она до сих пор и не может успокоиться! Интриги плела, все хотела мою тетю с дядей Толей рассорить!

– Но Марина уверяет, что Анатолий Петрович сам ей сказал, что следил за своей женой и уличил ту в неверности.

– Врет она все! Брешет как сивый мерин, верней, кобыла!

Фима оставила это заявление без комментариев. Но про себя подумала, что если у Татьяны был любовник, то он мог знать про полученные ею деньги. И мог пожелать эти деньги присвоить себе.

Вернувшиеся с обхода соседей оперативники принесли скудный улов. Всю ночь в квартире убитой играла музыка, не так громко, чтобы вызывать полицию, но все же чувствительно. И несколько раз там что-то падало тяжелое.

– Все ясно, музыку включили, чтобы заглушить доносящийся из квартиры шум.

Кроме того, одна из соседок припомнила, что видела на этаже в двенадцатом часу две темные фигуры. Но мужские или женские, она сказать не бралась. Куда они потом делись, она тоже не знала, потому что легла спать, успокоенная мыслью, что у нее стоит укрепленная стальная дверь, справиться с которой без долгой возни не получится.

– Входная дверь в квартиру пострадавшей не взломана, значит, покойная сама впустила к себе своих убийц. А значит, по крайней мере, одного из них она хорошо знала и доверяла ему.

И взгляды собравшихся вновь устремились на Юлю.

Фима тоже покосилась на нее. Может быть, теперь Юля перестанет кривляться и играть в благородство и все-таки назовет имя любовника своей тетушки?

– Ладно, – прошептала Юля. – Я все понимаю… Убийство и все такое, тут уж не до церемоний. Но я вас уверяю, у тети с Михаилом никаких интимных отношений не было. Они… просто дружили.

– Дружили?

– Ну да, понимаете, тетин муж был сильно ее старше, здоровье у него было так себе, к тому же он был по натуре своей домосед, а тетя наоборот. Замужем она заскучала, ей захотелось всяких развлечений. А Миша, он…

– Он ей эти развлечения и предложил, – перебил Юлю следователь. – Ну, все понятно.

– Ничего вам не понятно. Не было у них интима, Михаил… просто он тетю сопровождал.

– Куда?

– Всюду! В театр, на вернисаж, в кафе или ресторан.

– И все это исключительно по дружбе?

– Не совсем. Тетя ему приплачивала.

– Ого! Так у вашей тети имелся персональный жиголо!

– Не называйте его так. Скорее, рыцарь. Да, рыцарь личного пользования, так его и называла. Очень благородного поведения человек. И повторяю, никакой интимной связи не было! Тетя бы этого не допустила, да и сам Михаил был против.

– А как бы нам этого Михаила найти?

– У тети был его номер телефона. К тому же он у нее в друзьях во всех сетях. Михаил Коробков. Но я уверена, он вам не пригодится, Миша не убивал тетю. Он не мог!

– Почему?

– Ну… он такой… возвышенный, мягкий, деликатный человек. Тетя даже намекала на его нетрадиционную ориентацию. И если честно, то он вполне может оказаться из тех… других…

И все равно следователь выразил желание лично пообщаться с этим деликатным, но нетрадиционным Мишей.

На этом разговор с племянницей и закончился. Следователь велел ей не покидать города, вплоть до окончания следствия. И это неприятным образом напомнило Фиме ту фразу, которую сказал вчера другой следователь самой Татьяне. А что, если в ней есть какой-то сакральный и зловещий смысл? И всякому, кому в этой истории адресована данная фраза, грозит смертельная опасность?

Фиме была симпатична Юля, поэтому она сочла своим долгом ее предостеречь.

– Будь осторожна. Убили твоих ближайших родственников, как знать, возможно, что ты следующая.

– Очень приятно такое слышать.

– Лучше быть предупрежденной и уцелеть, чем купаться в иллюзиях собственной безопасности и глупо погибнуть.

– Ладно, спасибо. Хотя разрази меня гром, я не понимаю, чего или кого я должна опасаться.

– Возможно, кто-то гоняется за наследством твоей тети и дяди Толи. Возможно, это даже кто-то из детей дяди Толи.

– Не знаю, детям-то нынче фига с маслом достанется. Квартирка и домик их папочки проданы, а деньги, по всей видимости, украдены.

– Вопрос в том, кем именно украдены. Ведь среди знакомых твоей тети, кто на подозрении и кому она могла открыть дверь, не только вы с мужем или этот Миша, но и те самые Коля с Катей – детки покойного дяди Толи.

– Да, наверное. Вряд ли тетя ждала плохого от детей.

– Катя моя ровесница, она уже далеко не ребенок. А ее братец значительно старше ее. Он уже совсем взрослый.

– К сожалению, я их совсем не знаю, – вздохнула Юля.

– А что ты можешь сказать вот по поводу этого?

И Фима достала тот самый царский червонец с оторванным краем. Тот самый, который покойная Татьяна так жаждала вернуть себе.

– Видела его раньше? – спросила Фима. – Их у твоей тети целая коллекция.

– Тетя как-то упоминала, что кто-то из родственников дяди Толи собирал коллекцию старых банкнот и она досталась ее мужу.

– И кто собирал?

– Понятия не имею. Полагаю, что об этом лучше всего спросить у самих родственников. Тетушка никакого интереса к коллекции не проявляла, просто один раз упомянула как курьезный случай. Мол, кому-то золото-брильянты, а Толе старые никчемные бумажки, которые он к тому же и выкидывать не позволяет.

Но, тем не менее, сама Татьяна, узнав, что коллекция чуть было не потерялась по вине Юли, не постеснялась и устроила племяннице выволочку. Ну, и как это понимать? Никчемные бумажки или дорогая вещь? Впрочем, интерес Татьяны касался одной-единственной банкноты, все остальные ей были безразличны. И Фима постаралась сосредоточить внимание Юли именно на этом аспекте.

– Эта царская десятка была твоей тете чем-то очень дорога. Чем именно?

Юля в ответ лишь пожимала плечами. Вид у нее был равнодушный. А узнав, что стоимость данной банкноты даже в целом состоянии вряд ли превысила бы пятьсот рублей, сказала, что ей это все вообще до лампочки.

Глава 6

На этом девушки расстались. Куда отправилась Юля, было неизвестно, Фима надеялась, что домой. А вот Фима поехала в их родное районное отделение. Сделала она это не без задней мысли. Именно в этом отделе трудился прекраснейший из всех участковых на свете – Арсений, чьи синие глаза и угольно-черные кудри раз и навсегда поразили девичье сердце сыщицы.

– Случившиеся убийства, пусть произошли и не на его участке, но все же убитые жили тут в течение продолжительного времени. А значит, Арсений не только может, но и должен быть заинтересован в раскрытии этих двух преступлений.

Про себя Фима не сомневалась, что два этих убийства каким-то образом связаны между собой. И хотя способ устранения неугодной жертвы был различен, но жертвы-то приходились друг другу мужем и женой, то есть были ближайшими родственниками. Тут уж ничего не попишешь, связь была налицо.

Ей повезло, Арсений был на месте и рассказ Фимы выслушал с большим воодушевлением.

– Наконец-то! – воскликнул он и от избытка чувств забегал по кабинету. – Хотя бы одно стоящее дело! Убийство! И не одно, а целых два! Тебя мне сам Бог послал. А то все рутина, рутина… Нужно немедленно ехать и осматривать квартиру потерпевших!

– Туда уже вселились другие люди.

– Еще и мошенничество в сфере недвижимости! – возликовал Арсений. – Это же просто великолепно!

Он так бурно радовался, что Фима решила пока что не говорить ему про таинственную банкноту, а то еще вовсе сойдет с ума от радости человек.

– Ну, идем, идем! – поторапливал ее любимый. – Что-нибудь мы там все равно разведаем.

По дороге Арсений погрузился в изучение своего смартфона и неожиданно погрустнел.

– Ты знала, что яд бледной поганки оказывает свое смертельное действие не сразу?

– Нет? А как же?

– То есть если в обед ты ею закусил, то к ужину не помрешь.

– А что будет?

– Почувствуешь сильную боль в животе, откроется рвота и понос. Но затем симптомы утихнут. В этом и заключается главное коварство этого гриба. Человек думает, что вроде бы идет на поправку, а на самом деле попавшие в кровь токсины уже вовсю ведут свою разрушительную деятельность. Пострадавший испытывает недомогание, но думает, что это лишь последствия отравления, они вскоре пройдут и он снова будет здоров. Но через два-три дня человеку вдруг резко плохеет, его увозят в больницу, а там уже все! Извините, но поздно. Сердце, почки и печень отказываются работать!

– То есть… если Анатолий погиб от этого яда, то съесть он его должен был когда-то давно?

– Дня за два, а может, и за три.

– Ну, это, по сути, ничего не меняет. Татьяна говорила, что они с мужем этим летом чуть ли не каждый день ездили за грибами. Набрали и наелись столько, что она уже на них и смотреть не могла. А муж – заядлый грибник и едок – продолжал наворачивать этот лесной деликатес за обе щеки.

– Да, но мы не знаем, сколько еще человек присутствовало в их доме в тот день. В день убийства никого, кроме жены, не было, что и заставило заподозрить в отравлении именно ее. А в тот день, когда отравление состоялось? Кто был у них в гостях?

– Наверное, никого.

– А вдруг кто-то был?

– Теперь уже не спросишь, – вздохнула Фима. – И Татьяна, и Анатолий оба мертвы.

– Но там же есть соседка, ты мне говорила, весьма любознательная особа.

– Не только соседка, но еще и сосед, – пробормотала Фима. – Кстати, у тебя среди старых вещей видюшника не сохранилось?

– Ты имеешь в виду…

– Кассетника.

– Да где-то в вещдоках валялся сей раритет. А тебе зачем?

– Так… кассетку презентовали.

– Скачала бы в кинотеатре. Качество гораздо лучше.

– Кино-то для взрослых, – намекнула ему Фима.

И Арсений так на нее посмотрел, что она пожалела, что не предложила ему осуществить просмотр вместе.

Визит в бывшую квартиру погибших супругов внес некоторую ясность в ситуацию. Оказалось, что Анатолий регистрировал одновременно два договора, один о продаже загородного дома, другой о продаже своей городской квартиры. Первый он продал за семь миллионов, квартиру – за пять. Оба объекта недвижимости стоили куда дороже, Анатолий просил за них чуть ли не вполовину меньше их рыночной стоимости. Неудивительно, что очень быстро нашлись те, кто купил у него и дом, и квартиру.

Квартиру купила молодая чета, муж и жена. Они бурно радовались своей удачной покупке, и даже визит полиции их не смутил.

– И вы сразу отдали продавцу деньги? – допытывался у них Арсений. – Даже не дожидаясь результатов регистрации?

– Нотариус проверила документы и заверила, что проблем не возникнет. Никаких обременений ни на квартиру, ни на дом заявлено не было. А с регистрации хозяин обещал сняться в течение трех дней. К тому же сумма была настолько ниже рыночной цены на такую квартиру, что мы даже не стали колебаться.

– И вас эта низкая цена не насторожила?

– Хозяин объяснил, что деньги ему нужны срочно. Отсюда и цена. Мы о такой квартире могли только мечтать. Купили-то мы ее по цене убогой однушки где-нибудь на выселках.

– А деньги зачем сразу отдали?

– Таково было условие сделки.

Фима не знала, что ей и сказать. Да, не переведутся простаки на Руси-матушке!

– Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки! – пробормотал Арсений. – И вы согласились отдать деньги?

– Да, он при нас сложил их в сумку…

– Синюю? – вырвалось у Фимы. – Вот такую?

И она показала фотографию сумки, найденной в квартире погибшей Татьяны.

– Очень похожа, – подтвердил хозяин.

– Да что там, – вмешалась его супруга, – это та самая сумка и есть.

– А насчет нашей доверчивости, то мы тоже не лохи. И прежде чем взять у нас деньги, хозяин написал нам нотариально заверенную расписку в принятии этой суммы, плюс десять процентов за риск. Так что мы в любом случае не в проигрыше. Даже если с квартирой и не выгорит, деньги нам будут возвращены.

От всей этой истории настолько сильно попахивало аферой, что не заметить ее мог только слепой. Ну, или тот, кто сознательно хотел быть обманут.

На это у покупателей был один аргумент:

– Хозяин не был похож на мошенника.

Арсений вздохнул:

– Я вообще сомневаюсь, что продажей занимался сам хозяин.

– А кто же еще? У него был при себе паспорт.

– Видимо, фальшивый.

– Настоящий! Нотариус все документы при нас проверила!

– Значит, сам владелец был фальшивый. Загримироваться опытному мошеннику так, чтобы походить на чью-нибудь фотографию в паспорте, – это не так уж и трудно.

– Хотите сказать, что настоящий хозяин не в курсе, что его квартиру продали?

– Скорей всего, у него в планах было что-то другое. Впрочем, теперь это уже не столь важно. Хозяин погиб.

– Значит, квартира наша?

– Пока наследники не вступят в права наследства, вероятно, да.

– Тогда пусть жена… то есть вдова возвращает нам деньги.

Вот только саму вдову тоже кто-то порешил. И денежки у нее свистнул. Но рассказывать об этом горе-покупателям было бы слишком жестоко. Хотя, учитывая, что деньги они отдали чужому человеку, который, соответственно, написал им расписку от чужого имени, вряд ли свои деньги они получат, потому что расписка будет недействительна. Закажут наследники почерковедческую экспертизу и докажут, что ничего и никому они не должны. И плакали тогда денежки покупателей. Выселят их наследники из чужой собственности и будут совершенно правы.

– Меня сильно настораживает один момент, – произнес Арсений, когда они уже сидели у Фимы на кухне и пили чай с бутербродами, которые девушка наспех соорудила из того, что нашлось в холодильнике.

– Сумка?

– Сумка с деньгами. Как она оказалась в квартире у вдовы?

– Да, если сделки заключал не дядя Толя, а некое подставное лицо, значит, они с Татьяной были в сговоре!

– И впоследствии этот сообщник явился к Татьяне для дележа добычи, но в процессе оного решил, что целое всегда лучше какой-то части, и забрал себе все!

– А чтобы Татьяна не подняла шум, прикончил ее.

– Сколько там было?

– Двенадцать миллионов. Семь за дом, пять за квартиру.

– Нехило! – присвистнул Арсений.

– Недвижимость подскочила в цене. И двенадцать миллионов – это нынче действительно очень дешево. Я не удивляюсь, что нашлись люди, которые повелись на уловку мошенников.

– Но как нотариус зарегистрировала подобную сделку? Ведь мошенничество так и прет отовсюду.

Этот вопрос объяснился очень просто. Никакой нотариальной конторы по тому адресу, куда обращались участники этой сделки, расположено не было. Помещение было взято в аренду сроком за два дня до сделки. Там наспех был создан антураж нотариальной конторы, и затем туда, словно ослик за морковкой, были приведены жадные до халявы покупатели, не очень-то склонные пораскинуть своими мозгами, а самодовольно предпочитающие думать, что им удалось в этой жизни вытянуть джек-пот.

При этом выяснились интересные подробности. Роль нотариуса вполне могла сыграть сама Татьяна, рост и комплекция предположительного нотариуса совпадали, а вот кто был ее сообщником, который играл роль дяди Толи, оставалось загадкой. Но сам дядя Толя никак не мог исполнить роль самого себя, поскольку лежал в это время дома и страдал от сильнейшего недомогания, приведшего его в итоге к смерти.

– Ему должно было быть настолько плохо, что он и двигаться-то не мог.

– Значит, никуда дядя Толя после утреннего сбора грибов уже не ездил?

– Нет. Татьяна нам солгала, что муж уходил. Он был дома, умирал.

– То есть пока ее муж тихо загибался дома от яда поганки, который вошел в свою активную фазу, эта бабенка провернула две сделки? Представляешь, какая у человека выдержка!

– Не будем забывать, что она была хорошо знакома с действием яда бледной поганки. Ведь ее собственный отец скончался именно от этого яда, и Татьяна была уже не маленьким ребенком, она находилась в том возрасте, когда все отлично осознают. Она могла запомнить симптомы. И увидев схожие у своего мужа, поняла, что дело – швах, и предприняла шаги, чтобы не остаться ни с чем. Раз муж не хочет написать завещание в ее пользу, не надо. Она сделает так, чтобы львиная доля наследства досталась бы все равно ей.

– Но зачем она моталась к Михаилу?

– Скорей всего, это и был ее сообщник. С ним она договаривалась об этом фарсе с нотариальной конторой. Потом, все обговорив, парочке мошенников оставалось лишь дать объявление о продаже дома и квартиры по фантастически низкой цене и отсеять тех покупателей, которые проявляли законную подозрительность, оставить лишь тех, кто сам стремился быть обманут.

– Но у них на руках был паспорт Анатолия.

– Татьяна стащила у мужа. Анатолию уже не до паспорта было.

– И правоустанавливающие документы на квартиру и дом, которые они отдали клиентам вместе с договором купли-продажи.

– Что тут удивительного? Так и их Татьяне было нетрудно выкрасть у умирающего мужа.

Все это было здорово похоже на правду, но что-то упорно опять не складывалось.

– Зачем Татьяне нужно было проворачивать всю эту мутную схему? Ведь у нее на руках было завещание, по которому она являлась единственной наследницей. Да, завещание было недействительным, но она-то об этом не знала.

– А если знала? Если Анатолий ей проговорился? Тогда она вполне могла обозлиться на муженька, да и подложить ему ядовитых грибочков в жаркое. И пока он загибался, предприняла все меры для того, чтобы максимально урезать долю Коли с Катей, своего пасынка с падчерицей.

– Столько суеты, хлопот, не говоря уж про убийство мужа, а все ради чего? Сама не успела попользоваться награбленным и тоже погибла.

– Да, не будем забывать, что если со смертью Анатолия Петровича все более или менее понятно, почти со стопроцентной вероятностью вина лежит на его супруге, то убийство Татьяны под большим вопросом.

– Ее убил сообщник!

– Сообщники! – поправил Арсений. – В нотариальной конторе спектакль разыгрывали трое – фальшивый нотариус, предположительно Татьяна. Фальшивым продавцом, загримированным до неузнаваемости под Анатолия Петровича предположительно был ее друг – приятель Михаил. Но имелась еще помощница нотариуса, симпатичная молодая женщина.

– Кто же это? Племянница? Юлия?

– Показывали фотографию, но покупатели не смогли ее опознать.

– Юля тоже могла загримироваться!

– Мы проверили алиби у нее самой, а также у ее мужа. На момент подписания сделки оба они были у себя на работе, несколько человек берутся подтвердить это.

– Ясно. Значит, Михаил привел какую-то свою знакомую.

– Вероятней всего.

И Арсений как-то странно заерзал. Он с самого начала чаепития выглядел несколько необычно. К бутербродам, которые выставила на стол Фима, отнесся прохладно. Один всего и съел, хотя на другие поглядывал. Раньше таких церемоний за ним не замечалось. Чай, правда, выпил. Но попросив вторую кружку, внезапно спохватился и передумал.

Выглядел он при этом так, словно хотел что-то спросить, но стеснялся.

– Ты чего? – спросила у него Фима, которой надоели эти непонятные душевные терзания ее любимого участкового. – Чего вертишься? И не ешь совсем.

– Так мы пойдем?

– Куда это?

– Ну… тебе же кассетник был нужен. Ты кино предлагала посмотреть… для взрослых.

Выпалив это, Арсений окончательно смутился. Фима тоже покраснела до ушей. Вот чего он церемонится и не пьет, и не ест. Опасается, что во время просмотра фильма чего-нибудь случится непредвиденное, что помешает их… киносеансу.

– Пойдем, конечно.

И они пошли. По дороге смущались и старались не смотреть друг на друга. Потом Арсений осмелел, начал подмигивать и сделался таким занятным, что Фима не выдержала и рассмеялась.

– Ты чего веселишься? Дело-то серьезное.

Старый кассетник нашелся где-то на самом верху одного из шкафов в кабинете начальника отделения. Стоял он в коробке, покрытой толстым слоем пыли, и по его внешнему виду было понятно, что им уже лет сто как никто не пользовался. Тем не менее Арсений попытался включить его. Магнитофон трудолюбиво загудел, имитируя деятельность, замигал, но на экране не появилось никакого изображения.

– Похоже, не мотает.

– Сломан?

– По всей видимости. Но ты не переживай, я его починю!

– Ты умеешь?

– Чего тут уметь? Завтра все будет в лучшем виде. Потерпишь до завтра-то?

Фима прислушалась к своим ощущениям и заверила, что потерпит. Ей показалось, что после этих слов Арсений стал выглядеть как-то обиженно, словно ожидал услышать от Фимы что угодно, но только не это. Но магнитофон пообещал починить и тут же поволок его к какому-то знакомому – мастеру на все руки, который разбирался в этом деле и должен был помочь.

Чувствуя некоторое разочарование, что их планам не было суждено сбыться так скоро, Фима вернулась домой. И тут же ей позвонила Юля.

– Есть свежие новости! – выпалила она. – Полиция нашла и уже задержала Мишу!

– Ну, еще бы. Ты же сдала им его с потрохами.

– И у него совершенно нет алиби! Ни на момент подписания сделки, ни на момент убийства тети! Да еще дома у него нашли молоток! Понимаешь, чем ему это грозит?

– Молоток тот самый?

– Пока это неизвестно, будет назначена экспертиза, но полицейские очень обрадовались, когда нашли его во время обыска. Говорят, на нем видны следы крови. Сам Михаил утверждает, что это его кровь. Дескать, он поранился, когда несколько дней назад забивал в стену гвоздь.

– Постой, а ты-то откуда все эти подробности знаешь? – спохватилась Фима.

– Мне Вендетта позвонила.

– Кто это еще?

– Приятельница Михаила. Она была у него в гостях, когда все это и случилось. А мне она позвонила, чтобы узнать, правда ли, что тетя Таня убита. То есть не мне, она позвонила на телефон тети Тани, но так уж оказалось, что аппарат был у меня.

– Не в полиции?

– Нет, полицейские посмотрели, что им было нужно, и аппарат вернули. Сказали, что сейчас они и без смартфона все про всех знают.

– Странное имя. Вендетта – это же кровная месть у сицилийцев? Жизнь за жизнь?

– Ну, а ее так родители назвали.

– М-м-м… А с твоей тетей эта Вендетта, получается, тоже была знакома?

– Ну, конечно, она про меня знала, а я про нее. Я же была у тети в друзьях! А Вендетта была у Михаила в друзьях. Так и пересеклись.

У Фимы тоже имелась своя собственная тетушка, и у нее были странички в некоторых социальных сетях, которые помог ей открыть Павлик. Но ни он, ни Фима в друзьях у тетушки не числились. И она даже отклоняла их предложения, мотивируя это тем, что тогда племянники будут знать все ее тайны. Говорилось это вроде как в шутку, но в каждой шутке… А у Татьяны, получается, никаких тайн от родной племянницы не было. То есть даже у добропорядочной тети Риммы имелись свои секреты, в которые она не хотела никого посвящать, а вот аферистке Татьяне скрывать, получается, было нечего? Или у них с Юлей не было секретов друг от друга? Но тогда они запросто могли оказаться сообщницами, а Михаила просто подставили.

В этой ситуации нужно было разобраться поподробнее.

– А пропавшие из квартиры Татьяны двенадцать миллионов полицейские у Михаила нашли?

Насколько Юля знала, денег у Михаила не оказалось.

– Но он же не болван, чтобы держать наличные у себя дома, – тут же нашла она оправдание. – Наверняка, как только банки утром открылись, побежал и положил их себе на счет.

– Значит, деньги убрать он сообразил, а молоток оставил?

– Да не верю я, что это Михаил тетю угрохал. Я и полиции то же самое говорила. Не мог он ее убить. Они же дружили. И не просто лайки друг другу ставили, а по-настоящему в реальной жизни дружили.

– А сам Михаил что говорит?

– Он в шоке. Не понимает, почему его обвиняют в этих преступлениях. Твердит, что ни в чем не виноват. Но так как алиби у него нет, плюс еще этот молоток, то полицейские его забрали.

Все это Юля знала из вторых уст. И Фиме очень сильно захотелось пообщаться лично с той самой свидетельницей произошедшего задержания – Вендеттой.

– Как думаешь? Согласится?

– Ой, она вся такая расстроенная. Представляешь, она даже у меня сочувствия искала. Умоляла ехать в полицию, выручать Мишу. Конечно, если она узнает, что ты ищешь преступника, то согласится. Поедешь?

– Я? Одна? А ты разве не хочешь?

– У меня же муж.

– Твоя тетя убита, – напомнила ей Фима. – А эта Вендетта лучше других знала человека, которого обвиняют в убийстве тети. Ты просто должна… обязана с ней потолковать. Я буду тебя сопровождать.

Юля колебалась недолго.

– Хорошо. Согласна! Митьке я как-нибудь объясню свое отсутствие.

Вот она, одна из проблем семейной жизни, мужу еще что-то приходится объяснять.

Вендетта встретила их вся в слезах.

– Мне так страшно, так страшно, – повторяла она без умолку.

Годков Вендетте было уже прилично. На девушку она еще кое-как тянула при полумраке, помогал умело наложенный грим и стройная фигура. Но на ярком свету проступали предательские следы времени. Впрочем, человеком Вендетта была душевным, а своей нежной симпатии к Михаилу не пыталась скрывать.

– Главное, Миша же сам вызвал полицию! – твердила она, обращаясь к девушкам. – Сам! Понимаете?

– А зачем вызвал-то? Покаяться хотел?

– Не в чем ему каяться. К нему воры забрались.

– Воры?

– Ну, или не воры, а я не знаю кто. Украсть вроде бы ничего не украли, но все в квартире перевернули, раскидали и перепортили.

– И когда это случилось?

– Кто же его знает? Миша почти сутки отсутствовал у себя дома. Уехал он вчера во второй половине дня, сегодня вернулся. Я его на вокзале встречала, домой привезла, мы поднялись, а там… Мамаево побоище! Наверное, ночью это случилось. Кстати, пока я за ним ездила, ко мне в квартиру тоже забрались, но у меня вещей минимум, не люблю обременять себя всяким хламом, так что урон они мне нанесли тоже минимальный. Но все равно неприятно, вернулась от Миши, а у меня тоже «гости» побывали. Только я в полицию не пошла, с меня Мишиного примера хватило.

– Погоди, если ночью ограбили Мишу, то ведь ночью же убили и Татьяну!

– И вломились в квартиру к Мише. Может, это даже те самые люди и сделали. Картина-то очень схожая. Даже полицейские это отметили. Только они подумали, что Миша сам весь этот погром у себя устроил, чтобы подозрения от себя отвести. Мол, он тоже жертва неизвестных злоумышленников.

– Но если Михаил все эти сутки отсутствовал, то у него должно быть алиби. Где он был?

– В том-то и дело, что он не может этого сказать.

– Это еще почему?

– Тут такое деликатное дело… Мише тогда придется назвать имя человека, с которым он провел это время. А если он проговорится, то жить самому Мише меньше малого.

– Но почему?

– Потому что, – отрезала Вендетта. – Не может он сказать, где и с кем был. И точка!

– А ты… ты знаешь?

– Знаю.

– А нам можешь сказать?

– Вам могу. Вы кто такие? Вам я могу все рассказать. Только что толку? Мишу-то от моих рассказов из полиции не выпустят.

– Но ты все же попробуй. А там, глядишь, мы втроем что-нибудь и придумаем, чтобы Мишу выручить.

– Ладно.

И то и дело вытирая слезы, Вендетта завела свой рассказ.

Глава 7

С Мишей они познакомились еще в далеком прошлом, когда оба были талантливыми и перспективными выпускниками музыкально-эстрадного училища и пришли работать в один и тот же театр. И если в училище им довелось лишь поверхностно познакомиться, то в театре в процессе совместной работы их дружба окрепла, а за долгие годы и вовсе превратилась в нечто вроде семейного союза. Для всех у Миши с Венди был гостевой брак – вещь, ставшая очень популярной в последнее время. Супруги друг к другу ходят в гости, общаются, приятно проводят время, потом каждый возвращается к себе и так до следующей встречи.

– Встречаемся мы так с ним уже много лет. Обоим нам доставляют удовольствие эти встречи. Болтаем, шутим, гуляем. Вот только того самого у нас с Мишей никогда не было. Ну, не может он с женщинами сексом заниматься.

– Это как-то относится к делу?

– К тому алиби, которое у Миши есть, но про которое он должен молчать, очень даже относится. Потому что тот человек, с которым Миша провел ночь, когда убили Татьяну, – это мужчина и к тому же человек знаменитый. Политик. Не может он допустить, чтобы о его пристрастиях узнали все вокруг. Люди у нас еще очень отсталые. К тому же он человек старой закалки, стесняется.

– То есть алиби у Миши есть, но официально его как бы нет?

– Помогите Мише! – зарыдала Вендетта. – Спасите его! Он ни в чем не виноват! Я господину Со… этому человеку уже звонила. Он сказал, что сделает все от него зависящее, чтобы вытащить Мишу, но только в том случае, если Миша будет про него молчать.

– Так и не пришлось бы ничего делать, если бы он сказал, Миша гостил у него.

– Это невозможно. Зато он нанял для Миши адвоката. Самого лучшего. И тот уже успел пообщаться с Мишей. И тот по просьбе Миши передал мне странную фразу.

– Какую?

Фима даже не рассчитывала на что-то полезное. Она была страшно раздосадована поведением и Миши, и его богатого покровителя, и самой Вендетты.

– Он передал мне через адвоката одну вещь, а на словах велел сказать следующее: «Ищите ответ у Тани в старых журналах!»

Фима вздрогнула, а Юля захлопала глазами:

– Что искать?

– Миша сказал, в этих журналах хранится ключ к личности убийцы Татьяны.

Юля возмутилась:

– Журналы… ключ… Чушь какая-то! Наверное, у Михаила со страху крыша поехала.

– А что за вещь он передал?

Вендетта вздохнула:

– Это даже и вещью-то назвать трудно. Клочок бумаги.

– С водяными знаками и цифрами? Вроде как номер?

Вендетта взглянула на нее с удивлением.

– Да. Часть номера. Ты что-то про это тоже знаешь?

– Где он? – не на шутку заволновалась Фима. – Где этот клочок? Надеюсь, он у вас? Вы его не потеряли?

– Тут он. Сейчас покажу.

Она сунула руку в свою огромную сумку и почти сразу ее вынула с зажатым в пальцах обрывком. Фима и сама замечала, чем меньше сумочка, тем сложнее в ней найти требуемый предмет. И наоборот, чем объемней сумка и мельче искомое, тем короче время его обнаружения. Какой-то сумочный парадокс в женской природе. Вот и сейчас за считаные секунды Вендетта нашла крохотную бумажку, которую продемонстрировала сыщицам.

При виде этого обрывка в груди у Фимы все ухнуло. Она проворно извлекла банкноту с оторванным краем, которую продолжала таскать с собой, и приложила к ней клочок, переданный ей Вендеттой. И настроение у Фимы моментально упало, потому что ей сразу же стало ясно, что маленького клочка недостаточно, чтобы прикрыть всю оторванную площадь. И вообще, клочок никак не совпадал с банкнотой.

Фима чуть не заплакала с досады:

– Не то!

– Ты просто неправильно приложила.

Юля взяла обрывок, немного его покрутила в своих пальцах, а потом аккуратно сместила его чуть к центру.

– Вот так хорошо!

И все три женщины внимательно уставились на червонец. Лежащий рядом с ним обрывок определенно когда-то принадлежал этой банкноте, рисунок совпадал до мельчайших штрихов. Но сам обрывок находился сейчас где-то посредине утраченной области. Сверху и снизу от него по-прежнему зияли пустоты.

– Что это может значить?

– Когда-то от банкноты была оторвана некоторая ее часть. Потом эту часть поделили минимум еще на три части – верхнюю, нижнюю и среднюю. Миша передал нам с вами среднюю. А основная часть находилась в ведении Татьяны. Судьба верхнего и нижнего обрывков неизвестна. И это еще я беру наиболее благоприятный вариант, что ни верхняя, ни нижняя части не были, в свою очередь, поделены на совсем уж микроскопические кусочки.

– И кому понадобилось превращать старинную банкноту в пазл?

– Не знаю. Но кто-то здорово постарался.

– И сделано это было уже давно.

– Ты исходишь из того, что банкнота царских времен? Думаешь, этот пазл был создан больше ста лет назад?

– Нет. Но все три части не просто оторваны, они отрезаны. Однако за годы края у разрезов разлохматились, что и стало причиной того, что мы решили, их оторвали. Но нет, когда-то эту банкноту порезали и порезали на неровные кусочки. Не прямоугольники, не квадраты, а неправильные фигуры. Это сделали специально, чтобы затруднить в последующем составление пазла.

– Есть и еще одна странность, – произнесла Фима. – Сама банкнота все эти годы хранилась между журнальными страницами, то есть находилась в покое, но при этом ее края, в том числе и в месте разреза, потрепаны почти так же, как и у маленького клочка. А уж ему явно довелось попутешествовать.

И все три женщины внимательно уставились на свою находку.

– Действительно, – согласилась Вендетта. – Сама купюра тоже выглядит сильно потрепанной.

– И ее носили в сложенном состоянии. Видите, не только края, но и места сгибов, по которым ее складывали, сильно потерты.

– Ассигнация не всегда лежала в журнале между страницами, до этого ее продолжительное время таскали в кармане, в лучшем случае в бумажнике.

– Так же, как и обрывок от нее.

– Но что это вообще такое?

– Вот бы Мишу спросить.

– Ага! Или его адвоката. Как ты думаешь, сможем мы уговорить адвоката еще раз сходить на свидание к Мише?

– Он мне обещал, что Мишу уже завтра отпустят под подписку.

– Нам необходимо его встретить! – обрадовалась Юля. – Если он считает, что смерть тети Тани может быть каким-то образом связана с этими бумажками, то нужно его на сей счет хорошенько расспросить.

– Расспросить нужно, – согласилась с ней Фима. – Но меня настораживает, что Михаил предпочел действовать через адвоката и Венди, а не сообщил всю информацию напрямую в полиции. У него явно есть, что рассказать полиции по поводу убийства Татьяны, но он почему-то боится общаться со следователем на этот счет.

– Ничего, завтра мы все узнаем!

Юля была настроена очень оптимистично. А вот у Фимы почему-то на душе кошки скребли.

Тем не менее запланированная встреча с Михаилом все же состоялась. Невзирая на дурные предзнаменования – Фиме с утра довелось разбить солонку и рассыпать по полу соль, а также случайно придавить маленького паучка. Все это было не к добру. Ничего хорошего не обещали также и приснившиеся ей ночью сны, в которых неизвестные грязные и уродливые люди под разными предлогами всю ночь преследователи Фиму на просторах какой-то чужой, холодной и крайне неуютной страны. И все же ей довелось лично познакомиться с Михаилом – лучшим другом ее покойной соседки.

Михаил оказался мужчиной изящным, миловидным, словно эльф, если этим сказочным существам довелось бы стареть.

Встретились они в кафе, куда сразу же после освобождения адвокат торжественно доставил своего клиента. Там он Михаила сыщицам передал и удалился дальше по своим делам, оставив подозреваемого в компании трех девушек.

Какое-то время они сидели друг напротив друга, не зная, как лучше начать разговор.

Наконец, Фима предложила:

– Может быть, вы голодны?

На эту мысль ее натолкнула необычная бледность Михаила. Но тот от предложения вежливо отказался.

– Благодарю вас, но я не буду.

– Просто вы так выглядите… словно вот-вот помрете.

– Я и впрямь скверно себя чувствую, но голод тут ни при чем.

– Вы огорчены смертью тети Тани?

– Конечно. Хотя она чего-то в этом роде ожидала. Помните, обрывок банкноты, который я вам дал? Так вот, этот обрывок достался мне из рук Татьяны. А буквально пару недель назад Татьяна сообщила мне, чтобы я был осторожней и всегда носил бы этот обрывок с собой или получше его спрятал. Она сказала, что за ним охотятся и что дело серьезное. Это должно было стать бы уроком и мне, но я узнал всю правду о ее кончине, когда для меня было уже слишком поздно выходить из дела.

– Вы говорите загадками. Какое дело вы имеете в виду?

Михаил с сомнением взглянул на Фиму, словно не решаясь ответить на ее вопрос, но в то же время понимая, что говорить придется.

– Пожалуй, я все же выпью чашку чая. Это придаст мне сил, чтобы исповедаться перед вами.

– Может, каплю спиртного?

– Нет, только чай! Травяной, пожалуйста.

Чай был ему немедленно принесен и подан в крохотном белом чайничке, в который вряд ли могло поместиться больше одной чашки.

Фима неодобрительно покосилась. Она никогда не понимала всех этих церемоний. Если уж чайник, то большой, чтобы на всех хватило. А так, к чему пачкать посуду? Принесите прямо в чашке, и дело с концом. И все же, чтобы не сидеть за пустым столом, женщины тоже взяли себе чай и десерты.

Несмотря на астрономические цены в этом кафе, десерты были явно извлечены из заморозки. Было утро, десерты явно только что поставили в тепло, внутри они даже еще не успели до конца оттаять.

Фима тыкала ложечкой и ощущала внутри своего пирожного совершенный лед. А вот чай был выше критики. Да, пусть его было мало, но зато вкус и аромат были превосходны.

Тем временем Михаил завел свой рассказ:

– Наверное, вы уже и сами поняли, что наши отношения с Татьяной были не просто дружбой. Нас с ней связывали общие дела.

Фима невольно подобралась, она забыла и про десерт со льдом, и про ароматный чай, не до них было, всем своим сыщицким нутром девушка чуяла, что услышит сейчас нечто интересное.

– Татьяна до знакомства со мной, а потом и с Венди работала с какими-то другими людьми. Кто они, я не знаю, она меня с ними не знакомила. Лишь однажды упомянула, что мы с Венди гораздо талантливей. И, кроме того, полагаю, мы обходились ей гораздо дешевле. Со своими прежними помощниками она прокрутила слишком много общих дел, они слишком много про нее знали и могли, в случае чего, надавить, чтобы выбить себе более выгодный процент. Нам с Венди приходилось довольствоваться тем, что Татьяна сама решала нам заплатить. Наша доля редко превышала десять процентов.

– Но за что она вам платила?

– За представление. Наверное, вы уже поняли, кто были те продавец и помощница нотариуса, которые участвовали в последней сделке с Анатолием и продажей его квартиры и загородного дома? Это были мы с Венди. И это мы помогли Татьяне пощипать тех двух любителей халявы, как до этого помогали в других ситуациях и с другими людьми.

Теперь Фима была одно сплошное внимание. Да и Юля ей не уступала.

– Ваша тетя прокручивала мошеннические схемы с недвижимостью так, словно на дворе еще были девяностые. Помогала ей в этом необыкновенная наглость и маскировка, к которой она прибегала, чтобы не быть разоблаченной. У нее были прикормленные люди, которые помогали ей с изготовлением фальшивых документов. В последнее время стало работать трудней, потому что весь документооборот переходит в электронный вид и имеет степень защиты, которая Татьяне была не по зубам. Но я уверен, не погибни она, нашла бы ключик и к этой проблеме. Но в ее последней сделке все документы были подлинные, Татьяна взяла их у своего мужа. Выкрала их!

– Не могу поверить, – пробормотала племянница. – Тетя продала по дешевке недвижимость, которая и так должна была принадлежать ей.

– Она уже не первый раз проворачивает подобный трюк. У нее богатый опыт по отъему денежных знаков у простодушного населения.

– И всякий раз кто-нибудь умирает?

– Если вы про бедного Анатолия Петровича, то Татьяна тут ни при чем.

– Нет?

– Она его не травила, – твердо произнес Михаил. – Она сама была в глубочайшем шоке, когда поняла, что он умирает.

– А как она это поняла?

– Симптомы отравления были налицо. Татьяне уже доводилось сталкиваться с подобными проявлениями, когда умер ее собственный отец. Она сразу поняла, что Анатолия уже не спасти, и начала спешно подготавливать к продаже квартиру и загородный дом. Она знала, что по завещанию все достанется детям Анатолия. И хотела урвать свой кусочек пирога.

– Откуда же она узнала?

– Ее муж никогда и не скрывал своих планов на сей счет.

– Разве?

– Анатолий изначально поставил Татьяну в известность, что завещает все своим детям.

– А у меня другие сведения, – возразила Фима. – Анатолий поддался на уговоры Татьяны и написал завещание исключительно в ее пользу. Потом его охватили сомнения, он начал следить за супругой, увидел, как она встречается с другим мужчиной, приревновал и из завещания Татьяну в спешном порядке вычеркнул.

Михаил пожал плечами.

– Возможно, так и было. Я не стану спорить. Вам я говорю то, что слышал от Татьяны лично.

– Но так все удачно складывается. Татьяна узнает о том, что муж вычеркнул ее из завещания, и решает его отравить.

– Нет, Татьяна этого не делала, – упрямо возразил Михаил. – Анатолий ее устраивал полностью, в ее планах было жить с ним до глубокой старости. Он был еще крепкий мужчина.

– Но она завела себе любовника.

– Не было у Татьяны любовника.

– А с кем же она встречалась на Фрунзенской?

– Там у меня квартира. Вероятно, муж выследил ее, когда она приезжала ко мне. Но в наших отношениях не было ни капли романтики. Анатолий ревновал напрасно.

– Вы общались с Татьяной, но не с ее мужем?

– По понятным причинам Татьяна нас друг с другом не знакомила.

– Это дела не меняет. Почему вы твердо уверены, что Татьяна не травила мужа?

– Говорю же, она явилась ко мне, на ней лица не было. Бледная, подавленная, сказала, что до них все-таки добрались и теперь ей нужно срочно исчезнуть, потому что иначе она разделит судьбу супруга.

– То есть она кого-то подозревала в его смерти?

– И даже больше того. Она сказала, что знает, кто отравил Анатолия. Она сказала так: «Сначала он убил папу, потом отравил Бориску, теперь добрался и до меня. Анатолий умирает по моей вине. На его месте должна была быть я!»

– То есть яд предназначался для Татьяны? Анатолий стал случайной жертвой?

– Именно так она думала.

– А кто? Кто убийца?

– Не знаю. Единственное, что я понял, – это каким-то образом связано с прошлым самой Татьяны. Потому что она говорила про отца, потом про брата… Бориска – это ее родной брат. Вы знали, что у Татьяны был брат?

– Да, отец Юли.

– Он самый. Мы как-то ездили на кладбище, Борис скончался в начале нулевых.

– А отец еще раньше.

– На двадцать лет.

– Если убийца планомерно устраняет членов семьи Татьяны, то он берет большие промежутки между своими акциями. И вы совсем ничего о нем не знаете?

– Могу только догадываться. Видимо, это кто-то из числа членов семьи или близких друзей. Потому что Татьяна говорила о нем так… словно знала его всю жизнь. И она еще сказала: «Никуда мне не деться от этого кошмара. Видно, он будет преследовать нашу семью, пока не изведет нас всех под корень».

– А тот обрывок царской ассигнации? Он у вас откуда?

– Вы ее нашли? – удивился Михаил. – Нашли саму ассигнацию?

– Да. А что с обрывком?

– Татьяна дала его мне в свое время. Сказала: когда меня не станет, сложите все обрывки, и вы сможете разбогатеть. Вы их сложили?

Но Фима не стала отвечать, вместо этого она спросила сама:

– Вы через адвоката просили сказать, что этот обрывок как-то связан с личностью убийцы Татьяны. Как? Каким образом?

– Я так подумал, потому что Татьяна недавно говорила мне, что кто-то охотится за деньгами, которые ей удалось скопить за время нашей с ней совместной… деятельности. Я подумал, что дело в деньгах, которые у нее были и за которыми охотился этот злодей. Татьяна держала свои накопления в одном ей известном месте, а кодом к нему должен был стать номер на ее ассигнации. Ей этот код, само собой, был известен полностью, а нам – ее помощникам, только частично. Но если нам сложить все обрывки, то код найдется.

– Там не хватает еще двух фрагментов. У вас один, где еще два?

Михаил задумался.

– У нее, кроме мужа и племянницы, никого больше не было.

Юля подняла на него глаза:

– Намекаете, что второй обрывок должен быть у меня?

– Нет?

– Тетя мне ничего такого не давала. И потом… где тут логика? Вы ей никакой не родственник! Вам может быть интересно искать код, чтобы завладеть ее деньгами, а я наследница, я и так получу наследство после тети.

И тут вмешалась Вендетта.

– Не спорьте, друзья мои! – произнесла она. – Еще один обрывок Татьяна дала мне.

– И где он?

– Не знаю. Сказать честно, я про него вообще забыла. Думала, что это какая-то шутка или вроде того. Всю эту ночь я потратила на то, чтобы попытаться вспомнить, куда я его сунула. Переворошила все в квартире, но безрезультатно.

– Ты его потеряла! – ахнул Михаил. – Или у тебя его украли!

– Не потеряла и не украли, я его очень хорошо спрятала. Помню, что хорошо, а вот куда именно, не помню.

– Но как же ты не помнишь, куда именно спрятала!

– Ну и что? Такое бывает. Когда-нибудь вспомню. Но это точно не у меня дома, так что можно не волноваться. Кто бы ни вломился ко мне в квартиру, этого обрывка он там точно не нашел.

Фима вмешалась:

– Допустим, один обрывок был у Михаила, второй достался Вендетте, но это только два фрагмента. А где третий? У кого он может быть? С вами работал кто-нибудь еще?

Михаил с Вендеттой растерянно переглянулись.

– Нет.

– Тогда где третий фрагмент? У кого он остался?

– Да какая, в сущности, разница, – вздохнул Михаил и провел рукой по лбу. – Даже если мы найдем обрывок, принадлежащий Вендетте, даже если мы отыщем этого таинственного третьего обладателя, то что толку? Сложим мы эту ассигнацию, и что? Куда с ней идти? Где мы должны разбогатеть? Возможно, это вообще все было шуткой, розыгрышем.

– Татьяна была большая любительница всяких таких штук, могла и пошутить.

– Вы правы, – согласилась Фима. – Номер у нас есть и так, вот он записан на банкноте. Третий обрывок нас интересует не сам по себе, а исключительно в сочетании с личностью своего владельца, который может оказаться убийцей Татьяны. Но как его найти, мы не знаем. Давайте разбираться с реальными вещами. Вот вы сказали, что Татьяна прибежала к вам, будучи уверенной, что ее муж умирает, отравленный ядом бледной поганки. Когда это было?

– За три дня до его смерти.

– То есть она сразу отличила симптомы отравления? Поняла, что это именно яд бледной поганки?

– Нет, вряд ли. Это она уже потом поняла, когда сделать ничего было нельзя.

– Но аферу с продажей квартиры и дома она задумала в расчете, что Анатолий умрет?

– Что вы! Нет! Это делалось, исходя из расчета, что Анатолий будет жив, а она исчезнет. Она сказала, что ей на время просто необходимо исчезнуть, если она хочет жить. Ей нужно было спрятаться от того человека, которого она боялась. Человека из ее прошлого, я вам рассказывал.

– Она его видела?

– Она подозревала, что отравление Анатолия может быть не случайным. Что это ей привет из далекого прошлого. Я так понял, этот тип любил сначала поиграть со своими жертвами. Наверное, ему было смешно, а вот Татьяна была напугана до полуобморочного состояния. И когда она пришла ко мне, то прямо заявила, что ей необходимо исчезнуть. А исчезнуть она хотела обязательно с деньгами, потому что прятаться с деньгами куда комфортней, чем без них.

Михаил умолк, потому что устал. Он изначально выглядел бледным и изможденным после проведенной им ночи в камере. И поданный ему официанткой чай не сильно приободрил его. А к десерту Михаил даже не притронулся. И выглядеть он стал только хуже. Бледность усилилась, на лице выступила испарина, влажные волосы прилипли к вискам, сделав Михаила похожим на настоящего покойника.

– Как ваше самочувствие?

– Чудовищно. Мечтаю только об одном, добраться до постели и упасть в нее.

– Может, к врачу?

– Нет. Отлежусь, и само пройдет. Это желчная протока – моя старая добрая знакомая дает о себе знать. Сейчас немного обострилась, но это ничего.

Видимо, Михаил относился к числу тех людей, которые до последнего тянут с визитом к врачу. Где-то Фима его понимала. Но все-таки сейчас Михаил выглядел просто пугающе. И это мнение разделяли и две другие женщины. Фима видела, какие испуганные взгляды кидали Венди и Юля на занедужившего Михаила.

– Вам и впрямь надо прилечь.

– Сейчас поеду к себе домой.

Говорил Михаил уже через силу.

– Татьяна сокрушалась, что им всем надо было делать больше добра, а они творили зло, поэтому и род их фактически вымер.

– Они? Кто это они?

– Ее семья. Я так понял, этот человек, которого так боялась Татьяна, был ей чуть ли не родня.

После этой фразы, произнесенной им из последних сил, Михаил совсем сник. Руки его безвольно упали вдоль тела, а затем и сам Михаил начал сползать на бок. Девушкам стоило больших усилий удержать его в вертикальном положении. На помощь подоспели официанты.

– Нужна «Скорая»! Человеку плохо!

Михаил пытался что-то протестовать, слабым и едва слышным голосом он просил, чтобы его отвезли домой на такси, а врачей бы не звали. Но тут уж воспротивилась Вендетта:

– Еще чего! Поедешь к врачам! Пусть разбираются, что с тобой такое. Ты же сам на себя не похож, просто живой труп! В больницу и все тут!

И это было очень правильное решение, потому что по мере того, как шло время, Михаилу становилось все хуже. К тому моменту как прибыли врачи, у него в организме открылись буквально все шлюзы. Фима с Юлей боялись смотреть друг на друга и на Венди. У каждой в голове крутилась одна и та же мысль. Неужели снова отравление? Неужели, злодей с ядом бледной поганки в пузырьке добрался и до Михаила? И если это так, то кто будет следующей его жертвой?

Глава 8

В институт в тот день Фима так и не попала. До учебы ли ей теперь было! Вместо разборки своих долгов за прошлую сессию она отправилась к Арсению, которому доложила последние новости. И это было гораздо приятнее, чем сдавать информатику. Фима вынуждена была признать сей неоспоримый факт. Тем более что Арсений выслушал ее очень внимательно.

Какое-то время подумал о чем-то своем, а потом неожиданно сказал:

– Кстати, магнитофон нам починили.

О чем он только думает! Фима вроде как и возмутилась, но в то же время ей было лестно.

Арсений между тем продолжал:

– Сегодня после работы его заберу. Ты как? Кассету не потеряла?

– Она все время со мной.

Арсений повеселел и предложил Фиме выпить с ним вместе чаю. У Фимы от выпитых ею только что в кафе трех чайников и так булькало в носу и еще в одном месте, но она все же не отказалась.

Чай оказался так себе, из пакетиков, поэтому Фима ограничилась одной чашечкой. Зато предложенные к чаю пирожки были высший класс.

– Кто испек? Мама?

– Нет, свидетельница принесла.

Почему-то при этой фразе у Фимы сделалось тревожно на душе. И пирожки ей моментально разонравились. Что еще за свидетельница такая объявилась? И пироги-то какие непростые, с начинкой из красной рыбы. А она же дорогущая! Ладно бы мать подозреваемого выпечку притащила, понятно, участкового задобрить пытается. А тут свидетельница, которой по ходу дела вообще ничего не грозит, и есть ей смысл задабривать Арсения? Смысла нет.

Фиму так и подмывало спросить: «Какая она из себя, эта свидетельница? Молодая? Красивая?»

Но она мужественно боролась с собой, понимая, что эти вопросы выдадут охватившую ее ревность.

– И что за дело? – спросила она вместо этого, постаравшись, чтобы голос звучал максимально безразлично.

Кажется, с этим она перестаралась, потому что Арсений в ответ лишь отмахнулся.

– Да ну! Ерунда! С делом твоей убитой молотком соседки и ее отравленного мужа даже сравниться не может!

Это Фиму несколько утешило, тем более что дальше Арсений и впрямь увлеченно начал обсуждать их дело. Но какой-то червячок сомнения все равно точил сердце Фимы. И она решила, что обязана разобраться, что за свидетельница повадилась таскать ее любимому участковому свою стряпню. Такого Фима даже себе не позволяла!

Но Арсений и не подозревал об обуревающих его подругу чувствах и невозмутимо продолжал:

– Я тут до твоего прихода навел кое-какие справки о прошлом нашей потерпевшей, а также о ее семье. И надо сказать, что семейство в высшей степени занятное. Никто в семье официально не работал, однако достаток водился. Они всегда жили зажиточно, если не сказать, что богато.

– Как же такое могло случиться?

– Уж не честным путем, заверяю тебя. Отец Татьяны даже имел срок за изготовление и сбыт поддельных денежных знаков. Статья, в общем-то, расстрельная, но каким-то образом мужику удалось выкрутиться, он остался жив. Кроме того, имущество по суду было конфисковано, но, как ни странно, вернувшись из мест лишения свободы, он с семьей зажил ничуть не хуже, чем до ареста.

– От трудов праведных не наживешь палат каменных? Так?

Арсений кивнул и начал рассказ о том, что ему удалось узнать:

– В семье Татьяны, кроме нее, было еще двое детей. Ее старший брат Сидор, она сама и самый младшенький Бориска. Между старшим сыном и двумя младшими погодками была большая разница в возрасте. Татьяна появилась на свет, когда Сидору исполнилось уже восемнадцать, он ушел из семьи и жил отдельно.

– А чем занимался?

– Официальных данных о его трудоустройстве опять же не сохранилось, но я пообщался с людьми, которые близко знали эту семью, они сказали, что сначала Сидор примкнул к секте «Свидетели Иеговы», а потом от них уже в девяностых его сманили к себе какие-то совсем уж отвязные сектанты, которых в ту пору в стране развелось видимо-невидимо. Какие-то «Белые ангелы», которые проповедовали крайнюю степень истязания плоти. Куда он подался потом после ареста основателей секты, не знает никто. Что касается младшенького, то этот Бориска первый раз отправился на малолетку в двенадцать лет. К этому времени он был уже опытным карманником, и как я понимаю, к ремеслу этому его приохотила собственная мать, которая хоть и не привлекалась ни разу по этой статье, но жила, как теперь говорят, явно на нетрудовые доходы. И во время отсидки супруга ни она сама, ни ее дети ни в чем не нуждались.

Муж с женой числились где-то на полставки, что позволяло им избежать преследования по статье за тунеядство, которая имелась в СССР и обязывала всех граждан трудиться на благо страны и общества. Кто не хотел, тот выкручивался, как мог. И тут уж все зависело от степени ловкости.

– Судя по всему, родители Татьяны были отпетыми мошенниками. И детей своих воспитали в том же духе. По крайней мере, что касается младших, то те охотно пошли по стопам папеньки с маменькой. Дочь – мошенница, сын – вор. А вот насчет Сидора, тут отдельная песня.

– А что с Татьяной? Она сразу с юных лет начала мошенничать?

– Ну, работать она никогда не работала, сначала занималась проституцией, потом повезло, нашла богатого покровителя, который ввел ее в приличное общество, всем представляя своей племянницей. А затем Татьяне и вовсе удалось официально выйти замуж и перейти жить на иждивение супруга. Брак по тем временам поистине сказочный, супруг занимал кресло заведующего одним из крупных магазинов. К сожалению, в скором времени муженек был арестован.

– Проворовался?!

– Не угадала. Он был обвинен в многочисленных изнасилованиях несовершеннолетних девочек и расстрелян.

– Надо же! А Татьяна рассказывала о его кончине совсем �

Скачать книгу

Глава 1

– Все равно! – упрямилась Фима. – Буду сейчас спать.

– Что такое? Что случилось? Все живы?

– Тетя! Братец!

– Значит, – заключила Фима, – это не у нас кричали и падали.

Но тут же Фима задумалась. Если не у них, то где? И почему кричали? И самое главное, почему вдруг замолчали?

– Наверняка это кто-нибудь из пацанов и грохнулся.

– Вернулись! – сообразила Фима. – Наверное, когда вещи заносили, что-то у них упало.

И все же Фима решила проявить бдительность, выглянула на площадку и поздоровалась:

– Здравствуйте!

– Не ставь эту белую сумку сюда! – зудела супруга. – Тут у тети Тани книги сложены.

Муж не слушал и делал, как было удобно ему, что вызывало у супруги новый приступ гнева.

– Что ты делаешь! Белую на черную нельзя!

– А что такое? У твоей тетки какие-то предпочтения?

– У нее в черной сумке весь наш фарфор сложен. Ты же его книгами раздавишь!

– Еще две сумки осталось, а места в машине нет.

– На колени их себе поставишь.

– Еще чего!

– Больше некуда. У меня машина не резиновая!

– Запихай! – потребовала жена. – Вон тот коричневый чемодан вытащи, а сумки поставишь.

– Умные все, как я погляжу. А умней всех твоя тетка. Заказала бы грузчиков! При ее-то деньжищах!

– Тетя посторонним людям не доверяет.

– Не забудь, что тете довелось пережить в жизни.

– У твоей тетки украдешь, как же! Она сама, кого хочешь, разует.

– Это кого же она разула?

– Тетя помогла скрасить дяде Толе последние годы его жизни, его старость. Он сам так говорит.

– Ну и что? Ну и получит, если переживет, конечно!

– Так тетя тут никакой выгоды не поимела.

– Если мужья у тети умирали, ее-то вина в чем?

– И вовсе я не из-за завещания. Просто я тетю люблю.

– Ты преувеличиваешь.

– Это ты не хочешь взглянуть правде в глаза.

– Митя, правда, ну что ты так завелся?

Женщине надоело спорить, а вот ее муж только вошел в раж.

– Не смей!

– А вот и скажу! И за работу грузчика с нее денег еще сдеру!

– Если ты так сделаешь, то я с тобой… разведусь!

– Разводись!

– И разведусь!

– А это еще тут откуда?

– М-м-м…

И Фиму осенило:

– Да это же племянники моих соседей сумку забыли!

Ничего ценного в этой сумке явно не было, и Фима решила, что может спокойно оставить ее тут стоять и дальше.

Все это время, возясь по хозяйству, Фима поглядывала в окно. Стоит ли там еще сумка?

Сумка стояла. Никто не покушался на нее, и все же Фима переживала.

– А если унесут чужие люди? Неудобно получится. Вроде бы видела и могла предотвратить кражу, а не захотела.

– Нет, я так больше не могу! Что это такое! Сосредоточиться не дают человеку!

И Фима против этого зуда не устояла.

Глава 2

Фима была в полнейшем недоумении:

– И зачем это кому-то может быть нужным?

– Зачем же племянники все это потащили с собой? Прямой путь этому барахлу на помойку.

– А вдруг найдется что-нибудь еще!

– Ну… так-с… – прошептала она, придвигая к себе экран ноутбука. – Посмотрим, что нынче дают за эти бумажки.

Будильник давно уже призывно позвякивал, намекая, что хозяйке недурно бы выдвинуться из дома.

– Пора идти в институт.

Так и не сумев разбогатеть, Фима отправилась в путь.

Девчонки вытаращили на нее глаза.

– Да ты что! Эти бумажные деньги стоят целое состояние!

– Ни фига себе подобного! Я посмотрела в интернете, не больше трехсот рублей за ассигнацию.

– Вообще-то я не уверена, что имею право. Эти журналы оставили мои соседи.

– Оставили потому, что они им не нужны!

– Может, они за ними еще вернутся.

– Как же! Жди! Выкинули! До помойки лень было тащить, вот они и оставили у дороги, вдруг кому-то понадобится.

Увидев спускающуюся ей навстречу процессию, Фима замерла.

– Вы… вы кто такие?

Мужчины попросту не обратили на ее вопрос внимания, занятые разговором друг с другом.

– Похоже, Толя все наши семейные реликвии к себе в Комарово отвез.

– Бронза! Серебро! Картины! Вывезли!

– Не трави душу!

Как жалко, значит, он все-таки умер! Интересно, что за болезнь унесла этого полного жизни дядечку?

Фима задержалась у приоткрытой двери, не удержавшись и кинув один любопытный взгляд внутрь.

– Неужели мебель тоже вывезут? – удивилась Фима. – Впрочем, если это их фамильные стулья…

– Рискну, – решила она. – А вдруг?

– Но я подумала, вдруг ваш родственник их собирал?

– Кто?

– Дядя Толя. Тут и деньги между страницами лежат.

Тетка оживилась:

– Какие деньги? Покажи!

Но, увидев советские десятки, мигом сникла.

– Значит, журналы и эти деньги вам не нужны? Вы от них отказываетесь?

– А что на них теперь купишь? Ничего и даже меньше. Оставь их себе, если хочешь.

И женщина вернулась к своим делам, пакуя те вещи, которые считала более или менее ценными.

– А как вы узнали про кончину дяди Толи? – приставала к ней Фима. – Вам его жена позвонила?

– А отчего же он умер? Он болел?

– Какой ужас! А отчего? Не сказали?

– Но они прожили вместе не один год.

– Десять!

– Вот видите.

– Почему же он отказался?

– Почему же вас не взяли, бедненькие? Забыли, наверное.

Но оставлять старую мебель на улице, где в любой момент мог пойти дождь, было нельзя.

– Обивка старая, потерлась сильно и местами даже потрескалась. И хотя это натуральная кожа, вид у них не ахти.

И тут же ударилась в сентиментальные воспоминания:

Фима с Павликом лишь переглянулись.

И категорично заявила:

– И как же быть?

– Если они ей нужны, мы их ей вернем.

– У меня где-то был адрес этой их дачи, если я его найду, ты съездишь?

– Ну…

– Я ее помню. Она даже мусор выносила в брючном костюме с галстучком.

– Ты была маленькая, а вот я с ней много общалась. И даже на их даче в Комарове случалось, что гостила.

– А куда она делась потом?

– Шейку бедра сломала. Неудачно упала и вот…

– Это сейчас лечится.

– Значит, где-то имеется еще одна квартира, которая ему тоже принадлежит?

Помимо воли в голове у Фимы начался подсчет.

Внезапно Фиме и самой стало интересно, потянуло разобраться в этом деле.

И опять же, зачем было это делать?

– Пока разнюхаю да разведаю, а там, глядишь, и в полицию можно будет наведаться.

– И что же делать бездельникам вроде меня, которым в Комарово приспичило отправиться в разгар рабочего дня?

– Идите на площадь, там стоят маршрутки. На них и доедете.

И как это она не подумала о таком легком и простом способе добраться до нужного места в кратчайшие сроки.

Солнечное, Репино, Пенаты…

– Комарово! – громко объявил водитель. – Кому нужно было Комарово?

Фима поблагодарила и выбралась из маршрутки.

– Адрес-то у меня есть.

– Прямо сто метров, потом будет поворот направо.

– Вот мы и на месте, – любезно сообщила она Фиме. – До новых встреч.

Но в итоге Фима решила просто позвонить тетушке и сообщить, что она добралась до места.

Тетушка трубку не взяла, пришлось отправить Павлику сообщение.

«Я уже на месте!»

Потом Фима немного подумала и отправила вдогонку второе сообщение.

«В Комарове!»

Она решила, что прогуляется взад и вперед вдоль ограды, изучит территорию обитания вероятного противника.

Однако стоило ей сделать несколько шагов, как она услышала негромкий свист.

– Рыжик! Рыженький! Да куда же ты запропастился!

Но, поравнявшись с Фимой, женщина внезапно прошептала:

– Иди за мной!

И видя, что Фима дернулась, тут же зашипела на нее:

– Да не сразу! Выжди!

За углом женщина уже ждала ее.

– Приехала? – воскликнула она. – Отлично! Не узнаешь меня?

Фима покачала головой.

– Марина Германовна! – представилась женщина. – Соседка я!

Неужели это та самая Марина, которая предупредила родню дяди Толи о его кончине. Вот это настоящая удача!

Фима даже приободрилась.

Но сама Марина тут же набросилась на Фиму с упреками:

– Чего раньше-то не появлялась?

– Да как-то не знаю…

Когда услышала, что ее милого дорогого папочку убили, у Фимы потемнело в глазах.

– Как? Папа… мой папа… – залепетала она, но тут же сообразила, что ее принимают за кого-то другого.

Но соседка все равно была довольна эффектом.

Глава 3

– Хороший у вас дом. Вы в нем одна живете?

– Сейчас одна. Дети выросли, живут отдельно, работают. Муж тоже на заработках.

– И много у вас детей?

– Трое. Сын, дочь и еще один сын.

– Для такой большой семьи, наверное, и дом нужен побольше. Вот у ваших соседей большие дома.

– Это ты еще на ту сторону, что ближе к заливу, не ходила. Вот там и впрямь много и богато!

– Деньжата у папеньки водились.

«Ах, она училась за границей! И второй квартиры уже нет», – мысленно отметила Фима.

Нечего прибедняться, уж точно не на свою пенсию Марина содержала этот дом.

– Приблудный, – равнодушно произнесла Марина. – Ничей. Кормлю пока, да он много и не ест.

– Совсем ты на отца не похожа. Ну, ни капельки!

Такое начало разговора Фиме не понравилось. Если так дело пойдет, то у нее и паспорт могут спросить.

И она поторопилась подтолкнуть соседку:

– О чем вы хотели со мной поговорить?

Фима сделала вид, что поражена.

– Но зачем ей?

– Ты что, не понимаешь? Наследство! Огромное богатство, которое этой голодранке и не снилось!

– Так уж и огромное. Ну, участок с домом. Ну, квартира в городе.

– Но я же тоже наследница, разве нет?

– Почему?

Все интересней и интересней! Еще и Колька какой-то выплыл.

Фиму так и подмывало спросить, кто это такой, но она боялась своим неуместным вопросом выдать себя с головой.

– Меня и Колю… А Коля… Коля об этом новом завещании знает?

– Ты же не знала! Вот и твой брат ничего об этом завещании не знает.

Значит, Коля – это ее брат! Уже что-то. Но какой брат? Родной или единокровный?

Но вслух Фима задала другой вопрос:

– А вам она не нравится?

– Танька-то? Была бы порядочная женщина, а так… Она отцу твоему изменяла!

– Ну да?!

– Но почему сразу за утехами? Может, у них деловая встреча была.

– Ага! У чужого мужика в его квартире? И что это за дела такие, которые нельзя на улице решить?

– И почему же она их от мужа прятала? И зачем тайком с ними встречалась?

– Мало ли, что там за родня. Может, она стеснялась таких родственников перед своим мужем.

– Значит, папа написал новое завещание под воздействием приступа ревности?

– Как они обедали, вы тоже видели?

– Ой! – испугалась Фима. – С этим грибом шутки плохи.

– Лично я даже не знаю, как он выглядит.

– Не ходите в лес за грибами?

– А вчера к ней кто-нибудь приезжал?

– Племянница с мужем приезжали.

– С баулами?

– А племянница приехала до того, как дядя Толя… то есть папа в больницу отправился?

– До того!

– Что же? Что?

– Она и до него несколько раз была замужем.

– Так и что же с того?

– Узнал?

– Не успел!

Фима помедлила с ответом:

– И все-таки странно.

– Что тебе странно, деточка?

– И стало! Можешь мне поверить! На нем лица не было, когда он ко мне приплелся!

– Но все равно уже вчера утром они с Татьяной отправляются в лес по грибы, словно бы ничего не случилось!

– Как я понимаю, поездка эта у них была заранее запланирована с еще одной семейной парой.

– С кем?

– А как зовут этих друзей? Вы их знаете?

– Ира и Андрей. А дом их по нашей улице по моей стороне третий будет. Сходить к ним хочешь?

– Хочу.

Оставив говорливую тетку радоваться своей везучести, Фима направилась к новым свидетелям.

«Может, к здешнему следователю съездить?» – задумалась Фима.

– Уф! И дернула же меня нелегкая тащить это старье к себе в квартиру. Пусть бы валялись там, где их и оставили.

В задумчивости Фима брела по улице, как вдруг услышала:

– А ты и правда дочка Толи?

– Так чего… Правда? Дочка?

Фима подумала и кивнула.

– А твой отец мне денег должен был! – обрадовался мужик.

– И сколько же папа вам задолжал?

Мужик прикинул ее кредитоспособность и решил, что тут особо не поживишься.

– Да чего уж теперь! На помин его грешной души дашь хоть сколько-нибудь, и будем в расчете.

– Дам, конечно, дам! Но почему грешной? В чем же таком мой папочка провинился?

– А то ты сама не знаешь!

– Мы с папой почти не общались.

– То-то и хорошо, что не общались. Уж научил бы он тебя плохому, родная ты моя.

– Чему же?

– Ты хоть знаешь, как твой отец деньги заработал?

– У него фирма была… бизнес.

Но, к счастью, выпивоха и не собирался ее экзаменовать.

Но вслух лишь выдавила из себя:

– Эй! А вы-то откуда это знаете?

– Я сам у него в кино снимался!

– Вы?!

Но мужик явно обиделся:

– В этом доме съемки и велись. И твоя мать может это подтвердить.

– Что? – задохнулась Фима. – И мама тоже… снималась?

– Теперь понятно, почему так случилось.

– На что?

И это вряд ли было метафорическим сравнением.

– Вы не знаете, где ваши соседи Андрей с Ирой?

– Так уехали они.

– Куда?

– Отдыхать укатили.

– Странно, а Марина сказала, что они дома.

– Врет или ошибается.

– Она моего папу хорошо знала. Наверное, ее муж с ним дружил.

– Какой муж? Сроду у Маринки ни мужа, ни детей не было.

Фима с сомнением покосилась на него. Совсем мозги пропил! Нельзя же так!

– А как вас зовут?

– Стасом меня зовут. Кстати, если хочешь, заходи ко мне как-нибудь в гости, я тебе кино покажу.

Фима невольно улыбнулась:

– С вашим участием?

– Другого и не держим, – с достоинством отозвался этот странный персонаж.

– Нет, знаете, мне тетя в гости к одиноким молодым мужчинам не позволяет ходить.

– Что? И кино посмотреть нельзя?

– Если только одной и потихоньку.

– Понял! Я мигом!

И Стас куда-то исчез. Назад он вернулся быстро, держа в руках кассету от видеомагнитофона.

И захихикав, он добавил:

– Это кино сумеет тебе на многое раскрыть глаза.

Одна Фиме была знакома, это была та самая болтливая соседка Марина. А вот вторую женщину Фима не знала.

Но это не помешало незнакомке уставиться на нее во все глаза и спросить:

– Значит, это ты и есть дочь Анатолия Петровича?

Голос женщины звучал, не сказать, чтобы враждебно, но и дружелюбным его назвать тоже было сложно.

– А в чем дело?

– В том, что ты – обманщица! Дочь Анатолия Петровича – это я!

– Катя?

– Она самая!

Катя молчала. А вот Марина оживилась:

– Так ты племянница Риммы? Прекрасно ее помню. Давно она сюда приезжала, еще Марья Григорьевна жива была.

– А что за имущество? – спросила Катя. – Оно ценное?

– Подшивка журналов времен позднего СССР и три кожаных пуфика.

– И все?

Катя махнула рукой.

– Оставьте их с тетушкой себе!

– А как же вы?

– И сделай одолжение, перестань мне выкать.

– Я имела в виду, а вдруг не только тебе, но и твоему брату понадобятся эти вещи?

– Я не знаю. А что? Не будет?

– Нет! Не будет! Берите и пользуйтесь на здоровье, я вам разрешаю!

Глава 4

– Э-эй! Гражданин! – окликнула его Марина. – Куда это вы направились? Хозяев дома нет!

Мужчина ни на мгновение не задержался.

– Там все закрыто!

– Это еще кто такой? – удивилась Марина. – Родственник?

Катя покачала головой:

– Впервые его вижу.

– Уж не любовник ли Танькин пожаловал?

– А ключи у него откуда взялись?

– Пойдемте, спросим, кто он такой.

– Что? Замок не открывается?

– Совершенно верно, – продолжая лучезарно улыбаться, произнес этот тип. – Не открывается.

– Значит, и не надо ему открываться!

– Как это не надо? – непритворно удивился мужчина. – А как же я иначе попаду в свой дом?

– В ваш дом?

– Вот именно, в мой дом.

– Это когда же вы его купили?

– Вчера утром. Вот копия договора купли-продажи.

– Договор подписать много времени не нужно. А бумаги на регистрацию агент отвезла.

– Толя дом через агентство продавал?

– Вас обманули! – заявила она покупателю. – Это какая-то афера! Толя не собирался свой дом продавать!

– Уверяю вас, он мне его продал.

– Сейчас вернется его жена, и она подтвердит, что дом не продавался.

– Жена?

Валера слегка поскучнел.

– Чьей вдовой?

– Вашего продавца.

– Не понял.

– Анатолий вчера скончался. Подозревают убийство. И кстати, вы тоже теперь в числе подозреваемых.

– С какой стати меня запишут в подозреваемые?

И она почему-то ткнула пальцем в сторону Кати с Фимой, хотя Фима к наследству никакого отношения и не имела.

Услышав такие упреки в свой адрес, Осипов вновь сделался холоден и высокомерен.

– Так я понимаю, услуг слесаря я от вас не дождусь. Засим позвольте откланяться.

Сел в машину и уехал.

– Не иначе, как за слесарем покатил. Привезет сейчас мастера, который ему замки в доме вскроет.

– Разве он имеет право?

Татьяна же новость о том, что в своем доме больше не хозяйка, восприняла мужественно.

В конце концов, мелькающая в разных углах дома девушка привлекла к себе внимание следователя.

– Понятая, вам что на месте-то не сидится? – строго обратился он к ней.

Фима послушно вернулась к остальным.

– А куда же вы поедете потом? – спросила она у Татьяны. – Вернетесь вместе со мной в свою городскую квартиру?

– Туда я тоже больше ни ногой, – горько произнесла вдова. – Поеду к себе.

– К себе?

– Ваши родственники забыли журналы и пуфики. Мы с тетей их приберегли. Вы их заберете?

– Деточка… Мне сейчас не до пуфиков.

– А журналы?

– Что же, журналы я бы взяла, – оживилась Татьяна. – Как они у вас оказались?

Фима объяснила.

И Татьяна, ничуть не смутившись, произнесла:

– Они у меня. Я их вам отдам. Но зачем вы попросили вывезти все эти вещи? И куда?

– К себе, конечно.

– Но почему?

– В смысле? Квартиру сдали?

– Бери круче. Продали!

– Ничего не понимаю, – растерялась Фима. – Кто продал?

– Ну, кто мог продать. Дядя Толя и продал. Квартира-то ему принадлежала.

– А когда продали?

– Говорят, договор подписали вчера после полудня.

Фима была поражена и тут же побежала докладывать следователю.

Тот тоже ахнул:

– Еще и квартиру продали!

И повернувшись к Татьяне, спросил:

– А что же вдова скажет? Вы были в курсе этой сделки вашего мужа?

Татьяна попыталась потерять сознание, но ее очень быстро привели в чувство и потребовали ответа.

– Ах, оставьте меня в покое. Я ничего не знала!

– А ценные вещи из квартиры зачем вывезли?

– И вас даже не остановил тот факт, что ваш муж умер?

– А как вы сами думаете, каким образом яд мог попасть к нему в пищу?

– И вы их потом приготовили?

– Да, муж перебрал, почистил, порезал и отварил. А я потом приготовила для него жаркое.

– А сами вы его ели?

– Нет.

– Почему?

Скачать книгу

Суфле из бледной поганки бесплатное чтение

Дарья Александровна Калинина Суфле из бледной поганки

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Дарья Александровна Калинина
Суфле из бледной поганки