Женские штучки, или Мир наизнанку бесплатное чтение

Галина Куликова
Женские штучки, или Мир наизнанку

– Она очень ответственная, умная и неординарная, – уверял Дима Скороходов, еле поспевая за шефом, размашисто шагавшим по тротуару.

– Ты ведь знаешь, – Ратников был раздражен и всячески это подчеркивал, – я хотел взять на освободившееся место какого-нибудь сообразительного парнишку.

– Лиза невероятно сообразительная, – мгновенно нашелся Дима.

– Но она не парнишка…

– Сдался тебе парнишка? Ну, Валер, ну я тебя прошу…

У Димы Скороходова было открытое лицо и глаза, которые не постеснялся бы назвать зеркалом своей души самый благородный человек на свете. Легкая взъерошенность добавляла его облику капельку бесшабашности.

– Чего ты ноешь? – Ратников сморщился и, остановившись, наставил на Диму указательный палец. – Ладно, я возьму ее. Но она готова к трудностям?

– Готова-готова, – подобострастно начал Дима, однако тут же переменил тон: – А к каким трудностям?

– Ты же понимаешь, это не просто место секретаря. Твоя Лиза будет в курсе всех дел, которые мы ведем, она должна ориентироваться в обстановке, знать, кто из сотрудников где находится, уметь грамотно поговорить с любым клиентом, который вдруг позвонит в мое отсутствие, и так далее.

– Она справится, – махнул рукой Дима.

– Ты в ней что, лично заинтересован? Это… м-м-м… твоя девушка?

– Нет, – с сожалением сказал Дима. – Мы давние-предавние друзья. Хотя когда-то я к ней клеился.

– Ладно, где твоя Лиза?

– Ждет в офисе. Ты поговоришь с ней?

– Поговорю. Впрочем, чего особо разговаривать? Познакомимся, и пусть приступает к работе. Кстати, через час у нас встреча с клиентом.

– Новым?

– Да. Ты его и возьмешь. Вернее, ее. Это женщина.

– Истеричка?

– Пока что я разговаривал с ней только по телефону.

– Она не рыдала? Не грызла трубку от отчаяния? Чего она хочет?

– Дима, отвали, я обсуждаю дела с потенциальными клиентами только тет-а-тет, ты же знаешь.

Они подошли к массивной железной двери с глазком и переговорным устройством, слева от которого висела аккуратная маленькая табличка с надписью: «Детективное агентство “Партнер”».

Дима позвонил, и дверь почти мгновенно распахнулась. На пороге появился Коля Михеев, низенький парень с круглыми розовыми щеками. Комплексы пожрали всю отпущенную ему Господом жизнерадостность, и он вечно ходил насупленный и говорил через губу.

– Привет, – буркнул он, застегивая куртку. – Я ухожу. Работаю по делу об угоне.

– Ладно, отчитался, – кивнул Ратников. – А на месте кто есть?

– Никого. Только девушка Лиза. Я сварил для нее кофе.

– Ну и как она? – понизив голос, спросил Ратников. – Симпатичная?

– Ты же выбираешь помощницу, а не жену, – пробормотал Дима, который отчаянно волновался за свою протеже.

– Мы нашли общий язык, – туманно ответил Михеев и удалился.

Ратников не любил работать с женщинами. Весь его тридцатишестилетний опыт подсказывал: где женщина – там раздор, непонимание и лишние эмоции. «По крайней мере, – думал он теперь, – это всего лишь одна женщина. Одна женщина в мужском коллективе может оказаться даже полезной».

Ратников отчего-то представлял себе Лизу жеманным существом с длинными волосами модного красноватого цвета, для которой хороший макияж равняется чувству собственного достоинства. И был поражен, когда навстречу ему поднялась высокая худенькая брюнетка с короткой стрижкой и слегка заостренным лицом. Лицо не было красивым, но дивные серые глаза разили насмерть – они глядели прямо и внимательно, и незаурядный мужчина мог прочесть в них и ум, и иронию, и чуточку кокетства.

Ратников оглянулся на Диму, недоумевая, отчего всегда недооценивал его вкус, потом подал девушке руку, убрав из жеста все царственное. Она вложила в его пальцы крепкую ладошку, которую ее новый шеф легонько потряс.

– Ратников. Очень приятно. Для вас – просто Валерий. Так удобнее. Мы ведь теперь будем видеться почти каждый день. – Он продемонстрировал изысканную узкую улыбку.

Лиза метнула короткий взгляд на Диму, как бы спрашивая: «Меня действительно уже приняли на работу?» И он кивнул: да, да. Он сразу понял, что босс доволен.

– Дима сам введет вас в курс дела, – продолжал тем временем Ратников, усаживаясь напротив. – Что касается меня, то здесь стоит сообщить лишь несколько пунктов. Я демократичен. – Лиза растянула губы. – С подчиненными мы хорошие друзья, все на «ты», помогаем друг другу и стараемся не ссориться.

Лиза сосредоточенно кивнула, быстро убрав улыбку. Дима предупредил ее, что Ратников боится несдержанных дамочек. Он не любит, когда они рыдают, смеются в голос и в разговоре переходят на визг. Лиза изо всех сил старалась выглядеть сдержанной. На встречу она надела темный брючный костюм и отказалась от духов, чтобы потенциальный работодатель не учуял в ней ни капли легкомыслия. В сущности, она знала за собой только один недостаток, знал его и Дима. Лиза зачастую принимала спонтанные решения, руководствуясь исключительно собственной интуицией. И потом не могла внятно объяснить, что ее подвигло на то или иное деяние.

Ратников поглядел на часы, и чары тут же рассеялись.

– У меня куча дел! А у вас клиентка! – воскликнул он, вскочив. Мелькнул раздвоенным хвостом плаща в дверях своего кабинета, махнул рукой где-то позади себя и скрылся.

– Димка, ты гений! – громким шепотом сказала Лиза. – Спасибо тебе. Если честно, я даже не ожидала, что меня так сразу возьмут.

Она наклонилась вперед, сложив руки на груди в приливе горячей благодарности.

– Я тоже не ожидал, – признался Дима. – Но Ратников мгновенно пал жертвой твоего обаяния. В тебе нет ничего пошлого, а он это ценит.

– Постараюсь тебя не подвести, – сказала Лиза. – А что, сейчас действительно придет клиентка? Где ты будешь с ней беседовать?

– Тут приемная и как бы твой кабинет, – пояснил Дима, хлопая рукой по заваленному всякой офисной ерундой столу. – Слева – кабинет шефа, справа – мой вместе с Михеевым и Сухаревым. С Сухаревым ты еще познакомишься. Честно говоря, все вместе мы редко собираемся. В этот общий кабинет мы клиентку и пригласим. Если хочешь, можешь поприсутствовать.

– Хочу, если ты не против. Это так интересно!

– Черта лысого это интересно. Ты даже представить себе не можешь, какая в большинстве случаев тебя подстерегает рутина. Составив план, ты методично, тупо добываешь информацию. И лишь иногда от тебя требуется сообразиловка, реакция или воображение. А клиенты какие бывают тяжелые – отпад.

В этот момент запищал зуммер. Дима взглянул на монитор и, увидев одинокую женскую фигуру, открыл дверь.

– Добрый день, – бодро сказал он. – Проходите, пожалуйста. – Он был предельно вежлив. – У вас назначено?

– Да, на одиннадцать.

На вид женщине можно было дать лет тридцать с небольшим. На ней был длинный светлый плащ с капюшоном. Под капюшоном обнаружились гладко причесанные светлые волосы, забранные в низкий пучок. Скривив лицо, словно ей не понравилось то, что она увидела, женщина резко спросила:

– Куда мне идти?

– Сюда, пожалуйста.

Лиза встала и открыла ту дверь, на которую ей раньше указал Дима. Пропустив клиентку в кабинет, она прошла вслед за ней. Дима замыкал шествие. Они расселись в чистенькой маленькой комнатке, лишенной всякой индивидуальности. Дима сел на вертящийся стул возле стола. Лиза по правую руку от него, а женщина в кресло для гостей – высокое и не слишком мягкое, которое не проглатывает клиентов, заставляя их унизительно шарить ногами в поисках опоры.

«Наверное, это Ратников выбирал мебель», – подумала Лиза.

Ратников показался ей умным и проницательным. Именно такие люди обычно внимательны к мелочам. Впрочем, в работе, которая связана с людьми, мелочей не бывает.

Дима между тем выхватил откуда-то блокнот и, покатав по нему карандаш, подал голос:

– Ваше задание буду выполнять я. Мое имя Дмитрий Скороходов. А это моя помощница – Лиза Левашова. Мы гарантируем полную конфиденциальность и сделаем по возможности все, чтобы вам помочь. Вы теперь изложите нам суть дела, хорошо? Расскажите все в общих чертах, а мы, если что, зададим вопросы.

– Не надо разговаривать со мной, как с малым ребенком. Я все поняла.

Лиза впервые видела клиента детективного агентства и рассматривала женщину с огромным интересом. Та, напротив, никакого интереса к Лизе не проявляла. К ее красивому лицу было идеально подогнано презрительное выражение. Лицо удостоверяло, что мир не очень-то хорош, а радоваться жизни могут только дураки и мямли. Несмотря на то, что женщина, совершенно очевидно, была чем-то озабочена, глаза ее оставались холодными. По мнению Лизы, выглядела она слишком надменной для человека, которому требуется помощь детектива.

Тем временем потенциальная клиентка, избрав Диму в качестве главного слушателя, начала беседу:

– Меня зовут Ольга Гладышева. Я занимаюсь художественными переводами с немецкого. Не замужем. Родители умерли, и я живу с сестрой. Сводной сестрой, – поправилась она. – Жанной.

Она излагала факты таким казенным тоном, словно отвечала на вопросы анкеты.

– Судя по всему, речь пойдет как раз о вашей сестре? – вмешался Дима, чтобы разбавить монолог клиентки и дать ей возможность расслабиться.

Однако Ольга Гладышева расслабляться не пожелала и продолжала в том же телеграфном стиле:

– Вы верно догадались. Жанна очень способная девочка, в свои семнадцать лет она уже учится на первом курсе университета, на журфаке.

– Вы с ней ладите?

– Конечно! – без запинки выдала Ольга и очень энергично кивнула. – Да, мы ладим. У нас почти идеальные отношения. Не стану скрывать, она порой невоздержанна на язык, упряма. Бывает, капризничает не по делу, но это все мелочи. Понимаете, до сих пор я относилась к ней, как к маленькой, поэтому не слишком обращала внимание на ее мировоззрение.

Ольга замолчала и, поджав губы, уставилась на свои руки, словно прикидывала, не пора ли ей делать маникюр. Руки у нее были безупречными, с красивыми округлыми ногтями. Сообразив, что клиентка раздумывает, как ответить, Дима тут же пришел ей на помощь:

– Жанна попала под дурное влияние? В какую-то секту? Или просто в плохую компанию?

– Господь с вами, в какую секту? Я имела в виду ее взгляды на взрослую жизнь. Я думала, она мечтает о карьере, о любимой работе.

– А она?

– А она вынашивает варварские планы раннего замужества.

– В каком смысле – варварские?

– Хочет выйти замуж за богатого мужчину, который будет потакать всем ее прихотям, заваливать подарками… А что такое в наше время богатый мужчина?

– Что? – с неподдельным интересом переспросил Дима.

– Это либо бандит какой-нибудь, либо пресытившийся жизнью старик, – очень убежденно заявила Ольга.

– Так-так, – пробормотал Дима, который пока не слишком хорошо понимал, при чем здесь частный сыск.

Ольга тоже сообразила, что пора уже переходить к делу, поэтому пояснила:

– Мне кажется, у нее кто-то появился.

Сказано это было довольно желчно. Злые люди точно так же не умеют долго держать себя в руках, как и страстные натуры. «Отлично ладите с сестрой? Почти идеальные отношения? Ну-ну», – скептически подумала Лиза.

– То есть Жанна уже начала осуществлять свой план? – снова подсказал Дима.

– Это она так думает. Ведь, согласитесь, вполне вероятно, ей попался кто-то совершенно неподходящий. Что, если это какой-нибудь мафиози… Или, что еще хуже – старый похотливый сатир, который сломает девочке судьбу, растопчет первые чувства, лишит девственности…

Дима уткнул глаза в блокнот и постучал карандашом по столу. А Лиза подумала: «Кто знает, что представляет собой девчонка на самом деле? Может, она уже давно лишилась девственности, и старые сатиры ходят за ней стройными рядами?» Она кашлянула и спросила:

– В доме появились какие-то дорогие вещи? Которые могут быть подарками от обеспеченного мужчины?

Ольга на секунду задумалась, хищно сверкнув глазами. Вероятно, проводила мысленную инвентаризацию квартиры.

– Дорогую вещь я бы заметила, – наконец выдала она. – Впрочем, семнадцатилетние дурочки могут польститься на всякую ерунду. Так что – кто знает?

– Что же натолкнуло вас на мысль, – поинтересовался Дима, – что Жанна встречается с кем-то… неподходящим?

– Во-первых, то, как в последнее время изменилось ее поведение. Она не из тех девиц, которые бегают по барам, толкаются на дискотеках, не пропускают ни одной вечеринки. Нет, она разумная и толковая девочка, я всегда старалась воспитывать ее… правильно. Даже поступив в университет, она продолжала вовремя возвращаться домой, свободное время, как правило, проводила в библиотеке или занималась с подругами. И вдруг…

Ольга вздернула подбородок, как будто заранее предупреждая собеседников о том, как неодобрительно она относится к этому «вдруг».

– Она стала исчезать по вечерам, домой возвращается к полуночи, и я ничего не могу с этим поделать. Она не хочет мне ничего говорить и только постоянно таинственно улыбается. Но главное, я нашла в ее комнате дневник… Порылась, уж извините за нескромный поступок. – Ольга сказала это с едким смешком, дав понять, что ничего нескромного на самом деле она в этом не находит. – Сестра пишет там о своих свиданиях, и по всему выходит, человек, с которым она связалась, – немолод.

– Как его зовут?

– Не знаю. В дневнике Жанна называет его Он. Просто Он, и все. Понимаете, – с пафосом заявила клиентка, – я чувствую свою ответственность… Я не могу равнодушно наблюдать, как Жанна рискует. Вы ведь хорошо знаете, какие сейчас времена. Столько всяких придурков, преступников, маньяков… Короче говоря, я хочу выяснить, с кем встречается моя сестра. Чтобы вы это выяснили.

– В дневнике не было никаких указаний – где происходят свидания? В какое время?

– Нет, ничего такого. Хотя… У меня сложилось впечатление, что Он обычно встречает ее возле университета. Ждет, когда окончатся занятия.

– А до этого Жанна уже с кем-нибудь крутила романы? – спросила Лиза. – Я имею в виду, были ли у нее какие-нибудь приятели-сверстники?

– В десятом классе она встречалась с Женей Сушко из параллельного класса. Но в последнее время он что-то не особенно активно звонит. И не появляется… Наверное, она дала ему от ворот поворот.

– Или наоборот, – пробормотал Дима.

– Вряд ли. – Ольга шевельнула бровью, отвергая такую возможность. – Жанна очень красивая девочка. У нее много ухажеров среди ребят. Поэтому будет особенно обидно, если она растратит свою красоту бездарно и не станет счастливой.

Дима спросил про себя: «Вы-то сами счастливы в свои тридцать лет, красивая, незамужняя, нерастраченная?» Но, даже рискни он выговорить это вслух, Ольга не дрогнет. Она уже заняла позицию взрослого, взявшего на себя ответственность, и это мешает ей поглядеть на ситуацию с любой другой точки зрения.

– А вы не пытались поговорить с Жанной откровенно? – спросила Лиза.

Ольга ей не нравилась, но она изо всех сил пыталась быть объективной. Симпатии и антипатии хороши в компании, а не на работе.

– Нет, – резко ответила Ольга. – Мы не привыкли к откровенности такого рода. Я имею в виду – в личных делах. Эти задушевные разговоры за полночь только развращают молодежь. Когда мамаши и бабуси выслушивают всю эту муть, все эти девичьи признания, они только потворствуют всякому… разврату.

«Господи, какая ханжа! – подумала Лиза. – Не удивлюсь, если Жанна давно уже научилась обводить ее вокруг пальца. Ловчить, хитрить и обманывать. Это не сестра, а просто тюремный надзиратель какой-то!»

Дима быстро посмотрел на Лизу, и она сразу же пожалела, что вообще задала подобный вопрос. В конце концов, тут не кабинет психоаналитика. Клиент дает им поручение. Они должны кивать и записывать все по пунктам.

Дима как раз этим и занялся. Он занес в блокнот все необходимые данные, взял у Ольги фотографию сестры, расспросил о ее распорядке дня и поднялся на ноги.

– Мы будем поддерживать с вами связь. Думаю, выяснение истины не займет много времени. Все зависит от того, когда они встретятся в очередной раз. Первое же свидание – и сведения у вас в кармане.

– Уж я надеюсь. – Ольга встала, застегнула плащ, кивнула Лизе, Диме и направилась к двери.

Было видно, что, несмотря на всплеск негативных эмоций, она довольна визитом и испытывает чувство удовлетворения. Что ж, она уже на пути к тому, чтобы исполнить свой долг – разыскать соблазнителя и… Интересно, что она будет делать потом, когда узнает, кто такой этот загадочный Он?

* * *

По дороге домой Лиза ликовала. У нее появилась работа! Настоящая, важная работа. Нормальная. Не такая, как прежде. Воспоминание о прошлом заставило ее на минуту нахмуриться. Когда она только закончила филфак, судьба столкнула ее с Андреем Фагориным – напористым, уверенным в себе, красивым… Он влюбился в нее и вложил в чувства столько же энергии, сколько вкладывал в любое свое предприятие. Лиза увлеклась, вышла замуж. Тогда ей казалось замечательным, что Андрей устроил ее к себе – он занимался оптикой, и у него была собственная торговая фирма. Пока муж проявлял бурную деловую активность, Лиза целый год заполняла накладные, запертая в маленьком душном кабинете. По вечерам она сидела дома одна, потому что деловая активность Андрея не заканчивалась в урочное время, и после заката он продолжал фонтанировать на каких-то тусовках. Завершилось все скучной банальностью – Лиза застукала своего благоверного с другой женщиной. Фагорин даже не оценил трагизма ситуации. На развод согласился с плохо скрываемой радостью – то ли он устал от Лизы, то ли она заслоняла ему какие-то неведомые горизонты.

Фагорин любил широкие жесты, любил, когда о нем отзывались с уважением, и, уходя, сделал Лизе королевский подарок – купил для нее однокомнатную квартиру, чтобы она не возвращалась к пьянице-отцу. Воспоминания о бывшем муже вызвали у Лизы приступ необъяснимой тоски. Любовь, конечно, умерла, но все же разрыв с Андреем прошел не так уж легко для ее сердца и самолюбия. Возможно, нужно заставить себя наконец снова влюбиться?

Лиза почему-то подумала о своем новом шефе и улыбнулась. Ратников был ох как не прост, но некоторые человеческие слабости продемонстрировал мгновенно. Лиза была рада, что, кроме нее, в коллективе больше нет представительниц слабого пола. С мужчинами проще – они легко покупаются на лесть и редко бывают по-настоящему злобными. Даже хмурого Колю Михеева ей удалось разговорить по полной программе.

На следующее утро Лиза непозволительно долго вертелась перед зеркалом, ярче, чем обычно, накрасила губы и, прилетев в офис, наткнулась на недружелюбного типа в очках с мощными линзами, который, оглядев ее с ног до головы, нахмурился и довольно холодно спросил:

– Вы что, без предварительной договоренности?

– Я не клиентка, – обиделась Лиза. – Со вчерашнего дня я тут работаю. Вам разве не сказали?

Вместо ответа тип неодобрительно фыркнул и повернулся к ней спиной.

– Значит, вы и есть Артем Сухарев? – спросила Лиза, мгновенно заражаясь неприязнью. – А я – Лиза Левашова.

– Я сейчас занят, Лиза Левашова, – пробурчал вредный Сухарев.

Даже не обернувшись, он прошествовал в общий кабинет, и за распахнувшейся на миг дверью Лиза заметила рыжеволосую заплаканную женщину, скрючившуюся в кресле.

«Не удивлюсь, если этому типу нравится смотреть, как другие мучаются. У него стопроцентно садистская внешность». В сущности, она имела в виду сдвинутые брови, очки в квадратной оправе и аккуратную гитлеровскую челку, зачесанную набок.

Несмотря на отсутствие начальства фронт работ Лиза определила для себя без труда – на столе и в ящиках был застарелый беспорядок. Она засучила рукава и принялась за дело. Однако через некоторое время перестала шелестеть бумагами и прислушалась. Артем и его посетительница о чем-то спорили, и Лиза прокралась поближе к двери.

– Я никогда, никогда не обзывала мужа скотиной! – с нажимом говорила посетительница. Ее голос был глубоким от сдерживаемых слез.

– Но на пленке все записано, и она не смонтирована, – возражал бестрепетный Сухарев. – Вы обзываете его скотиной, причем не один раз.

– Может быть, это я не его обзываю?

– А кого? Соседа по даче?

– Он подлец, а не сосед!

– Партнер вашего мужа? Подлец? С чего вы взяли?

– Подсунул пленку, когда я и так раздавлена гибелью мужа…

– Милиция подозревает, что вы его убили и теперь разыгрываете скорбь. В любом случае не стоит отрицать очевидное: вы поссорились со своим супругом накануне его гибели. Потом поехали неизвестно куда…

– Не неизвестно куда. Я же вам рассказывала. Я поехала в город, но по дороге передумала. У меня было плохое настроение. Может быть, предчувствие? Остановилась на обочине, вышла побродить.

– Да-да, я помню. И человека, которого вы встретили, единственную вашу надежду, можно сказать, отыскать никак не получается, потому что вы не даете ни одной зацепки.

– Вы думаете, я специально это делаю? – Женщина перешла в другую октаву, и Лиза непроизвольно втянула голову в плечи, опасаясь, что сейчас последует взрыв.

Однако черствый Сухарев, по-видимому, даже не напрягся.

– Вы не хотите думать, Нина Николаевна. Вы просто упиваетесь своим горем. Ведь перед вами был живой человек, из плоти и крови. Вы проговорили с ним полчаса и ничего, ну ничегошеньки не можете о нем сообщить.

– Я не заводила с ним знакомства, если вы это имеете в виду, – ехидно ответила невидимая Нина Николаевна. – Это он распинался. Какая хорошая погода, как, мол, птички поют, как клевер пахнет. Я и так замучена допросами в милиции, а тут еще вы…

– Я пытаюсь вам помочь, – возразил Сухарев. Но это заявление прозвучало совершенно неубедительно.

Лиза усмехнулась и, вернувшись к столу, подперла щеку кулаком. Если не шевелиться, можно слышать абсолютно все, что говорится за дверью. Конечно, ей было любопытно, поэтому она затаилась, как мышка.

– На кого же все-таки вы сердились, Нина Николаевна? В день смерти мужа?

– Этот… сосед… партнер… не может доказать, что пленка записана в день смерти моего мужа. Возможно, он записал ее месяц, год назад!

– Возможно. Но сомнительно. И не забывайте – сосед здесь совершенно ни при чем. Это мальчик, его сын, поставил пленку на запись и забыл выключить диктофон. Однако, как бы то ни было, вы настаиваете, что никогда, я подчеркиваю, никогда не обзывали мужа скотиной. Ни месяц, ни год назад.

– Мы вообще не обзывали друг друга. У нас были… трепетные отношения. Не представляю, как это я обозвала бы его скотиной? Мы обожали друг друга. Спросите у кого хотите!

– А что, если на людях вы ворковали, как голубки, что и подтвердят многочисленные свидетели, а наедине друг с другом превращались в диких зверей? Такое тоже бывает в жизни… если вы не в курсе.

– К кому угодно это пусть и относится, но только не к нам, – мгновенно парировала невидимая клиентка.

– Вы кричали: «Я тебя, скотину, убью!» И так далее… Угрожали, Нина Николаевна. Что скажете? В вашем доме не на кого больше кричать. Ни одного живого существа…

– Господи! – взвизгнула женщина. – Ну, конечно! Это я на кота кричала. На кота! К нам кот повадился лазить, приходил и валялся в клумбе. А я только-только цветы посадила! Конечно! Вот кого я обзывала скотиной. Он и есть скотина, так что никаких оскорблений я никому не нанесла. Не так ли?

Зловредный Сухарев ее юмора оценить не пожелал.

– Ну, допустим, сосед ваш… гм… преувеличивает.

– Врет, проще говоря. Наговаривает на меня.

– Но алиби у вас все равно нет.

– Так вы найдите этого парня, с которым я разговаривала. Я за это вам и плачу, не забыли?

– Что вы, что вы, – пробормотал Сухарев. – Как я могу забыть. Но искать человека без имени, фамилии и места работы – дело тухлое. Это я вам ответственно заявляю, как человек, собаку на этом деле съевший.

– У него была светлая машина.

– Ах да. Вы сказали, кажется, иномарка. Не пойдет, Нина Николаевна. Вот если бы хоть кусочек номера…

Нина Николаевна громко и невесело рассмеялась. Стало понятно, что никаких кусочков номера она не разглядела. Сухарев тем временем предложил:

– Давайте попробуем еще раз вспомнить, что он вам говорил. Слово в слово, по порядку…

Зазвенел зуммер. Лиза посмотрела на экран монитора: на пороге стоял улыбающийся Дима Скороходов и подмигивал. Отворив дверь, Лиза отступила в сторону и приложила палец к губам:

– Т-с-с, у Сухарева клиентка.

– Рыжеволосая дамочка? Которой позарез необходимо алиби?

– А, так ты знаешь!

– Сухарев похудел на этом деле на три с половиной килограмма, – доверительно сообщил Дима. – Каких только ходов мы не придумывали, чтобы разыскать этого парня! Когда Неверова звонит, бедного Артема просто крючит.

– Я кое-что из их разговора слышала… Слышимость у вас… У нас… отличная! Неужели этот человек, ну, тот, которого вы ищете, не захотел продолжить знакомство с понравившейся ему женщиной? Не сунул визитку, не нацарапал своего телефона на каком-нибудь листочке из блокнота? По ее словам, они полчаса болтали, гуляя по обочине шоссе!

– Неверова дорожит своей репутацией. Случайные связи не по ней. У нее муж – большой человек. Был большим человеком, – поправился Дима. – Дачный поселок, где его убили, сплошь заселен министерскими работниками. Так что неверовский особнячок окружен особнячками его замов. Один из них уверяет, что в роковой день Нина Николаевна собачилась со своим мужем, а диктофончик, выставленный его мальцом на запись и забытый на столике возле ограды, крутил и крутил пленочку.

– Сегодня она вдруг догадалась, что кричала на кота, – выпалила Лиза. – Который валялся в ее клумбе и ломал цветы.

– На кота? Вот забавно.

– Эта женщина… она рассчитывает, что вы найдете парня, с которым она встретилась, прогуливаясь по лугу с ромашками?

– Так точно. Вот только сказать о нем может немного. Бедный Артем здорово влип. Дело оказалось уж больно сложным.

– Оно действительно выглядит безнадежно. Есть ли вообще какой-то выход?

– Сухарев ищет, – пожал плечами Дима. – В сущности, мы все пытаемся что-нибудь придумать.

– А если не придумаете?

– Ратников не позволяет сотрудникам делать такие допущения.

– Надо же.

– Потому мое текущее задание выглядит простеньким, как школьный диктант для профессора.

– Следить за девушкой Жанной? – уточнила Лиза.

– Ну… – Дима посмотрел на часы. – Я уже разузнал, занятия у нее сегодня заканчиваются в час.

– Ты на машине?

– Естественно. Дядя-соблазнитель – скорее всего парень обеспеченный и прикатит на чем-нибудь мощном и красивом. Как помчится с ветерком, только его и видели. Я давно говорю: сотрудникам такой конторы, как наша, нужны самые передовые средства передвижения.

– Расскажешь потом, как все прошло?

– А тебя, конечно, раздирает любопытство? Ничего, скоро тебе так опротивят простые человеческие слабости, что ты вообще перестанешь на них реагировать.

– А ты перестал?

Дима поднял вверх обе руки:

– Поймала, поймала. Не перестал. Черт его знает почему, но я всегда как-то напрягаюсь, когда клиенты вываливают на меня свои горести. И очень радуюсь, когда могу им помочь.

В этот момент распахнулась дверь, и в приемной возникла Нина Николаевна Неверова с лицом, подпорченным припухлостями и красными пятнами. На вид ей было не больше двадцати пяти, но, учитывая красоту и общую ухоженность, можно было смело накинуть еще лет пять. Значит, тридцатка. «Хотелось бы мне в тридцать выглядеть так, как она!» – вздохнула про себя Лиза. Бывают же женщины, у которых в фигуре ровно столько изгибов, сколько требуется для счастья – и ни одним изгибом больше. И ножки, которые провожают глазами даже бездомные собаки. Мужчинам трудно устоять перед такими.

Сухарев, вышедший из кабинета вслед за Неверовой, вручил ей целую кипу газет и проводил до самого порога.

– Зачем бедняжке домашнее чтение? – спросила Лиза.

– Это издания, в которых мы поместили частные объявления, – пояснил Дима. – Молодая рыжеволосая женщина просит откликнуться мужчину, который тогда-то и тогда-то остановился на светлой машине там-то и там-то, разговаривал с рыжеволосой женщиной… ну и прочее.

– Никто пока не откликнулся?

– Да десятка два параноиков. Если рыжеволосая женщина согласна, они не против встретиться и развлечь ее по полной программе… Ну, ты понимаешь.

– Господи, – сокрушенно покачала головой Лиза. – В самом деле, разволнуешься за эту самую Жанну. Как ее – Гладышеву?

* * *

Припарковаться неподалеку от журфака днем – дело, требующее сноровки и сообразительности. Диме удалось найти небольшую щель между густо стоящими автомобилями на Большой Никитской улице, и он втиснул туда нос своей «манюни», оставив ее лакированный зад торчать на проезжей части. Пока он крутился рядом, ему возмущенно сигналили, но как только отошел, водители стали покорно объезжать нелепо припаркованную машину. Бодро дошагав до изгороди, окружающей здание факультета, Дима нырнул в калитку и замедлил шаг. Здесь легко можно было крутиться сколько душе угодно и не вызвать ничьих подозрений. Он остановился неподалеку от входа и щелчком выбил из пачки сигарету.

Бросить курить! Как может бросить курить человек, которому приходится вести слежку? Это было самооправдание, и Дима сладко затянулся, достав из кармана фотографию Жанны Гладышевой. Утром он звонил Ольге, уточнил, во что сегодня одета ее сестра. Оказалось, в красную куртку. «Вызывающий цвет, – заметила та. – Ей просто необходимо, чтобы на нее обращали внимание. И еще у нее сегодня кудельки на голове. Ну, знаете, такие… как у пуделя. На самом деле у девчонки прекрасные волосы. Всю жизнь я пытаюсь заставить ее ходить с приличной прической, но без толку. Она упрямая, как маленькая ослица!»

Дима приехал на место с приличным запасом времени. Во-первых, последнюю пару могли отменить. Во-вторых, Жанна могла просто прогулять ее, если бы Он вдруг оказался нетерпеливым. В-третьих, Дима хотел, что называется, слиться с пейзажем. Вдруг ему еще до появления Жанны удастся углядеть человека, привалившегося к дереву или, как и он сам, медленно тянущего сигарету? Или, что тоже вероятно, этот самый Он здесь работает и вполне может сидеть в одном из автомобилей, имеющих право въезжать на охраняемую территорию. Опыт ведения подобного рода дел у Димы был порядочный. Поэтому он спокойно покуривал. Человек, который ведет себя спокойно, меньше всего привлекает к себе внимание. Внутренне, однако, он был собран и сосредоточен.

В положенное время с грохотом распахнулись двери, и на улицу вырвалась первая порция студентов. Пространство сразу же наполнилось гомоном, смехом и даже выкриками. Защелкали зажигалки, над группками замедливших ход молодых людей поднялись в воздух шапочки сигаретного дыма. Дима поискал глазами красную куртку… и тут вдруг увидел Его.

Он появился из-за здания факультета и, засунув руки в карманы, медленно двинулся в сторону памятника Михаилу Ломоносову. Дима как-то сразу понял, что перед ним тот самый мужчина, инкогнито которого так хотела раскрыть Ольга Гладышева. «Не такой уж он и старый, – подумал сыщик. – Мы почти ровесники. Правда, я, черт побери, уже давно не соблазнял первокурсниц».

Мужчина выглядел лет на сорок. Чуть выше среднего роста, нормального телосложения. Одет в вельветовые брюки цвета кофе с молоком и короткую замшевую куртку. Из-под нее выглядывала белая водолазка. Дима вытянул шею, чтобы разглядеть ботинки. Они оказались дорогими, с узкими носами. Совершенно не вязалась с этим нарядом каскетка с круглым козырьком. Сама по себе каскетка была весьма симпатичной, однако из-за нее сложно было разглядеть, какие у незнакомца волосы. И еще на нем были темные очки. Этот тип явно не желал светиться. «Самая противная деталь гардероба – темные очки, – с отвращением подумал Дима. – Их любят носить все – и бандиты, и пижоны, и самые обычные люди. А мы тут сиди в недоумении».

Едва Дима впитал в себя все подробности, как увидел Жанну Гладышеву. И едва не присвистнул. Этой девице не нужна была красная куртка, чтобы обратить на себя внимание. Стройная, длинноногая, на высоченных каблуках, юбочка в обтяжку, она неторопливо направилась к мужчине в каскетке походкой женщины, знающей себе цену. Кажется, сотворив Жанну Гладышеву, сам Господь Бог растерялся и не посмел испортить ее внешность хоть каким-нибудь дефектом. Соблазнительные губки, носик кверху и шальные глаза, которые могут вывернуть наизнанку мир даже самого примерного семьянина. В них откровенно читались бравада, наглость и это особенное женское «да плевать мне на все на свете», на которое противоположный пол клюет, как плотва на мормышку. «Безбашенная, – понял Дима. – Бесшабашная оторва, притягивающая к себе неприятности. М-да. Если женщина – “штучка”, даже десять домашних тиранов не смогут подавить ее природные инстинкты». Вероятно, Ольга Гладышева почувствовала, что сводная сестра вот-вот вытворит нечто такое, что пошатнет ее собственные устои, подмочит репутацию. Люди станут говорить, как плохо она воспитала Жанну. А для нее это непереносимо. Гораздо более непереносимо, чем довериться частным детективам…

Когда мужчина в каскетке поцеловал Жанну в губы, Дима не почувствовал охотничьего азарта. Одно дело следить за юной девой, рассчитывая спасти ее невинность, и совсем другое – выслеживать финтифлюшку. Иногда юные дурочки не отдают себе отчета в том, что делают, провоцируя мужчин своим поведением и внешним видом, однако у них другие глаза. Жанна Гладышева прошла совсем близко, бросив на Диму слишком откровенный взгляд. Он сказал Диме о многом… Ему немедленно стало скучно. Он привычно проследил парочку до машины, которую тип в каскетке припарковал на другой стороне площади. Записал номер и облегченно вздохнул – первая зацепка есть. Теперь, даже если случится некая неожиданность, мужика можно будет отследить без проблем.

Все же он решил продолжить слежку. За своей «манюней» бежать было слишком далеко, и Дима поднял руку. Тотчас к бордюру прибилось разваливающееся на ходу корыто, в салоне которого явственно пахло тленом. Хозяин, однако, был вполне себе жив и как-то по-особому задиристо лыс. Помимо лысины у него была короткая, лопаткой, седая борода и пушистые усы, разлетающиеся к ушам. Он весело балагурил, сев на хвост белому «Форду-Фокусу».

– Дед, – сказал Дима, посчитав такое обращение вполне уместным, потому что, по его мнению, водителю исполнилось уже лет сто. – Дед, ты особо-то не светись. Я слежку веду. Заметят – и мне накостылять могут, и тебе.

Он сразу понял, что в это дело лучше внести ясность с самого начала, иначе дед может что-нибудь отчебучить. Психологом Дима был замечательным. Однако где и как его учили психологии, старался не вспоминать.

– За кем следим? – деловито осведомился дед, вцепившись в руль одной рукой, а другой пристегивая ремень безопасности. – Погоня будет?

– Лучше обойтись без погони, – посоветовал Дима. – Это скрытая слежка. Тут хитрость нужна, а не перестрелка. За младшей сестрой друга слежу. Другу моему кавалер ее больно не нравится.

– Ха! – восхитился дед. – Младшая сестра завсегда шустра! Если что почует – хрен ее поймаешь.

– Так вот наша задача в том и заключается, чтобы не почуяла.

– Ладно, я буду за ними красться! – пообещал дед и тут же вдавил в пол педаль газа.

Белый «Форд» легко набрал скорость и ушел в левую полосу. Судя по решительно вздернутой бороде, дед вознамерился не отставать. Его драндулет неожиданно зарычал, как «Харлей-Дэвидсон», и сделал мощный рывок, распугав парочку «Мерседесов». Серебристый «Лексус» зайцем увильнул с его пути.

– Хорошо крадешься! – крикнул Дима. Стекла были опущены, и в ушах ревел ветер, грозя разодрать в клочья барабанные перепонки.

– Дык… Слежка же! – проорал дед, повернув к Диме лицо и отвлекшись от дороги.

«Сегодня не мой день, – обреченно подумал тот, перебирая в уме слова молитвы, застрявшие в памяти. – Вмажется в столб – и глазом не моргнет! Повезло мне как утопленнику». Сказать по правде, в такой езде было что-то безумно захватывающее. Несколько раз им возмущенно гудели вслед, а какой-то джип даже погнался было следом, но когда из глушителя старого корыта вылетел очередной залп, джип неохотно отстал.

К огромному облегчению Димы, белый «Форд» неожиданно свернул в переулок, замедлил ход и через несколько минут затормозил перед входом в ресторан «Итальянский рай» с помпезной вывеской, украшенной пластмассовой виноградной гроздью размером с ведро. К окнам прилепились ящики с цветами – тоже пластмассовыми. Через витражные стекла просматривались белые скатерти, что само по себе было недобрым знаком. Вероятно, здесь высокие цены и маленькие порции. Меню, обрамленное рамкой и выставленное перед входом, скорее всего являлось своего рода предупреждением.

Возблагодарив небеса за то, что остался жив, Дима мысленно провел инвентаризацию своей наличности. Поскольку на данный момент у него не было подруги, которой периодически требовались бы цветы, конфеты и билеты в театр, его бюджет вполне мог выдержать поход в дорогой ресторан. Главное, чтобы место подходящее нашлось. В обычной ситуации он подождал бы тех, за кем вел слежку, где-нибудь снаружи. Но сегодня решил махнуть на все рукой и изменить правилам.

– Ну как, я молодец? – простодушно спросил дед, заглушив мотор.

Наступила тишина, которая показалась Диме странной. Возникло ощущение, что уши заткнули ватой.

– Молодец, – вяло согласился он и полез за бумажником.

– Мне денег не надо, – отмахнулся дед, вытирая пот со лба большим платком, который отчетливо пах луком. – Я бесплатно людей подвожу. За идею.

– За какую такую идею? – оторопел Дима.

– Я учусь машину водить. У меня права давно уже есть, лет тридцать. А автомобиля до сих пор не было. Только что купил – на кровные сбережения!

– Тогда действительно молодец.

Дима выбрался на улицу и глубоко вдохнул, заведя глаза к небу. Парочка наверняка уже изучила меню и сделала заказ официанту. Вероятно, там, в ресторане, таинственный Он снял каскетку и темные очки, и можно было надеяться разглядеть его как следует. Войдя внутрь, Дима притормозил, ожидая, пока к нему подойдет менеджер и предложит столик. Окинул взглядом зал. По закону подлости, его подопечные уселись так, что девушка оказалась лицом к публике, а ее спутник – спиной. Очки он снял, положив их на стол рядом с собой, а каскетку просто повернул козырьком назад, и это выглядело страшно подозрительным. Диме это не понравилось. В ресторане мужчина просто обязан снимать головной убор. Конечно, вряд ли ему сделают замечание, но все-таки это неспроста!

Жанна Гладышева сидела вольно, откинувшись назад, и гортанно смеялась, показывая завидно ровные зубы. Было невозможно поверить, что ей всего семнадцать. В ней чувствовалась хватка взрослой женщины, которая следует намеченной цели. Спутник то и дело брал ее за руку, целовал пальчики, и она принимала такие интимные знаки внимания как должное. «За девчонкой нужно было начинать следить года два назад, – подумал Дима. – Правда, и тогда успеха я бы не гарантировал. Держать такую штучку в узде – все равно что пытаться заставить кошку прыгать через скакалку».

Дима заказал минеральную воду и тарелку пасты с морепродуктами. На фотографии блюдо выглядело восхитительно. Позвонив в офис, он попросил Михеева пригнать к ресторану служебную машину. Благо ехать было недалеко. Михеев пообещал передать ключи через метрдотеля.

Дима бросил деланно-рассеянный взор в сторону Жанны Гладышевой и ее кавалера и вдруг услышал за спиной характерное покашливание. Подскочив на стуле, он обернулся и увидел деда, который живо взял соседний стул за спинку, с грохотом отодвинул его и уселся рядом.

– Здрасьте! – сердито сказал Дима. – Вы чего это пришли?

– Поесть захотел, – бесхитростно ответил дед.

Глаза у него оказались голубыми, как у врубелевского Пана.

– А почему именно тут? Вам что, других столиков мало?

– Дык… Меня пускать не хотели. Наверное, подумали, что у меня денег нет. Так я сказал, что я с вами!

– Молодец, – привычно похвалил Дима. – Находчивый, как Колобок.

– Смерть как хотелось посмотреть, что нынче в ресторанах делается. Меня сын никогда с собой в ресторан не берет. Говорит – я вести себя не умею. Хотя я обычно смирно сижу. Вот в кафе «Бабочка» мы с ним вместе ходили. Я чай пил и пирожное с кокосовым орехом ел. Вилкой. Официантка мне улыбалась, как сумасшедшая.

– Сегодня явно не мой день, – пробормотал Дима.

А потом неожиданно подумал, что, если дед пустится в пляс или подерется с официантом, тип в каскетке наверняка обернется, и тогда можно будет разглядеть его во всех подробностях.

– Слышь, Штирлиц, а что это такое – ризотто? – с любопытством спросил дед, обнюхав меню, словно блюда можно было выбирать по запаху.

– Это итальянский плов, – ответил Дима, стараясь не глазеть на Жанну Гладышеву слишком откровенно.

Хотя, пожалуй, ничего особенного в этом не было – она вела себя довольно раскованно, стреляла глазками по сторонам, а появлявшегося то и дело официанта игриво тянула за рукав форменной куртки. Многие мужчины обращали на нее самое пристальное внимание.

– То есть ризотто – это рисовая каша, – вынес вердикт дед. – Ну ее к черту. А себе ты что заказал?

– Пасту. То есть макароны, – покорно ответил Дима.

– Вот ты придумал – в ресторане макароны есть! Я судака хочу. С картошкой. Расписали так, что слюнки текут. Скажи, пусть мне его поскорее принесут. А я пока отлучусь ненадолго.

Рядом с ними сидел дядька в дорогом костюме и с брюхом, как у кита. Сопя, он просматривал меню, относясь к этому делу со всей серьезностью. Дед остановился возле его столика и доверительно сообщил:

– Соевый соус не заказывайте. Я однажды в столовой взял, потом плевался три дня. Гадость страшная!

Пока дядька переваривал это сообщение, дед гордо удалился. А Дима целиком сосредоточился на слежке. Ему хотелось понять, какие отношения связывают Жанну Гладышеву и ее спутника. Вдруг он обманулся, и девушка всего лишь глупо флиртует? Хорош он будет, если сделает доклад, основываясь исключительно на первом впечатлении!

Прошло минут двадцать. Уже принесли рыбу, а дед все не возвращался. Зато через некоторое время к Диме подошел бледный метрдотель и, наклонившись, тихо сказал:

– Там папаша ваш в туалете заперся.

– Какой папаша? А… Этот. Ну и что? – рассердился Дима. – Он в таком возрасте, когда можно сидеть в уборной, сколько вздумается.

– Мы бы не против. Только он там песни поет. И стучит чем-то. Подыгрывает себе, значит. Гости, которые к гардеробу подходят, смеются. А женщины пугаются. У нас приличное заведение. А еще он машину свою поставил на стоянку для инвалидов.

– Да ему лет сто! – воскликнул Дима. – Наверняка он инвалид. Кроме того, он больной на всю голову. Вы сразу не заметили?

– М-да? – задумчиво спросил метрдотель. – Значит, пусть лучше поет?

– Пусть.

– А мне что делать?

– Можете гордиться своей демократичностью.

Метрдотель посмотрел на него с сомнением, однако приставать перестал и вышел из зала. Жанна Гладышева тем временем пересела на другой стул, чтобы быть поближе к своему спутнику. И даже этот стул ухитрилась придвинуть к нему на непозволительно близкое расстояние. Закинула ногу на ногу, расхохоталась, прижалась щекой к плечу кавалера, словно призывая его к активным действиям. Кавалер немедленно воспользовался ситуацией. Его рука заскользила по ее спине, оказываясь то на талии девушки, то на ее обтянутом задике. Он целовал ее в шею и в плечо. Если бы речь действительно шла о младшей сестре друга, Дима обязательно подошел бы и выступил. Неизвестно, к чему бы это привело, зато было бы не так противно.

В этот момент вернулся дед – с веселым и незамутненным лицом. Увидев на овальной сковородочке судака с картошкой, он издал радостное восклицание и, как заправский гурман, засунул себе за воротник салфетку. А потом весело принялся за дело. Отпилив рыбе голову вилкой, он стал торопливо есть белое мясо, обсасывая косточки и складывая их горкой. Дима смотрел на него с гораздо большим удовольствием, чем на Жанну Гладышеву. Впрочем, представление длилось недолго. Через несколько минут входная дверь отворилась, и вошли два человека в черных костюмах с наушниками, прилаженными к голове. Окинув взглядом зал, они безошибочно определили цель и направились к их столику. Встали позади деда и, как по команде, сцепили перед собой руки в замочек.

– Изловили, Семен Петрович, – сказал один из «наушников» приглушенным голосом в микрофон. – И сам жив, и машина целая. На этот раз никого не угробил. Одет как? Не знаю, что и сказать… В ресторан его, по крайности, пустили. Что делает? Рыбу ест. С каким-то парнем. Так точно – возместить парню моральный ущерб.

– О, подарок тебе! – весело воскликнул дед, подбирая чесночным хлебом подливку и отправляя ее куда-то в усы. – За тебя эти два волкодава заплатят. Зря ты макароны ел! Надо было чего подороже заказывать.

– Я ж не знал, какая вы важная персона, – обреченно заметил Дима.

– Да это не я – важная персона, а сын мой, Лешка. На машине с мигалкой ездит. Сто человек охраны у него.

– Прямо сто? – кисло спросил Дима.

– Ну, уж по крайности четверо! И в Кремль его приглашают. Но это уже государственная тайна. Ты никому не говори, что я проболтался.

Дима пообещал, что ни за что не скажет. К своему большому стыду, он верил в приметы. Если начинали случаться дурацкие происшествия, дело наверняка должно было осложниться. Это уж к гадалке ходить не надо. Дед сегодня попался ему не просто так. А в качестве предупреждения. За Жанной Гладышевой необходимо следить в оба. Добром все это не кончится. Когда метрдотель передал Диме ключи от машины, которую подогнал к ресторану Михеев, он резво поднялся на ноги. Как ни удивительно, его счет действительно оплатили, а дед, прощаясь, обнял Диму, как родного.

– А на девицу эту рукой махни, – доверительно сообщил он на прощание. – Она, как червивый персик. Снаружи-то красивая, а внутри вся порченая. Для настоящей любви потерянная. Так своему другу и доложи.

Дима сидел за рулем и дожидался, когда парочка выйдет из ресторана. Ожидание оказалось недолгим. Спутник Жанны снова был в очках и в каскетке. Конспиратор хренов.

Дима считал себя хорошим водителем и легко повел белый «Форд», то отпуская его вперед, то немного обгоняя. Кавалер довез Жанну почти до самого дома. Почти. Так что соседи вряд ли смогли бы его заметить. Прощались влюбленные недолго, хотя и страстно. Спустя минуту белый «Форд» помчался в сторону Савеловского вокзала. Дима вел машину плавно, пытаясь вернуть себе утраченную бодрость и доброе расположение духа. Объект слежки проживал рядом со станцией метро. Дима, не таясь, вошел вместе с ним в подъезд, поглядел, как тот вытаскивает почту из ящика с номером 224, прошел вперед и начал подниматься по лестнице. Мужчина поехал на лифте. Убедившись, что он вошел именно в 224-ю квартиру, открыв ее своим ключом, Дима прищелкнул пальцами и на скорости сбежал вниз по ступенькам. Оставался сущий пустяк – выдать Ратникову номер автомобиля и адрес, чтобы тот по своим каналам установил личность человека, который вскружил голову Жанне и лишил сна ее старшую сестру.

* * *

Свой третий день в офисе Лиза начала с чашки крепкого кофе. Она сидела за идеально убранным столом, отпивая горячий напиток маленькими глоточками, и любовалась стеллажом. Благодаря ее стараниям стеллаж превратился из творческой свалки бумаг в аккуратнейшее собрание дел, которые вело агентство. «Я буду образцовой секретаршей, – думала она про себя. – И Валера Ратников никогда не пожалеет, что взял меня в агентство».

– А эта папочка, судя по всему, навсегда останется такой же хиленькой, – сообщил Дима, потрясая перед собой пластиковым конвертом, в котором и в самом деле покоилась всего пара листов.

Он сильно заблуждался, но в тот момент, конечно, знать этого никак не мог.

– «Дело о престарелом соблазнителе»? – усмехнулась Лиза, и ее серые глаза полыхнули любопытством. – Вы никогда не даете названий делам, которые ведете?

– У нас нет Пэрри Мэйсона, – хмыкнул Дима. – И если ты обратила внимание, картотека составляется по фамилиям клиентов. Так что «Дело о престарелом соблазнителе», увы, будет называться гораздо прозаичнее – «Дело Ольги Гладышевой». Соблазнитель, кстати, вовсе не старый, а в самом соку. Тридцать восемь лет, как тебе?

– Ну… для семнадцатилетней девчонки и это слишком! Ей бы кого-нибудь посвежее, согласен?

– Согласен, – Дима горестно вздохнул. – Сейчас придет Ольга Гладышева, я отчитаюсь, потом напишу бумажку для Ратникова – и снова готов к труду и обороне. Вообще-то, я хотел завершить все завтра, но Валера наехал, говорит: слишком много клиентов, расслабляться некогда.

– Я поприсутствую на вашей встрече, ладно? Мне хочется отследить весь процесс. Как это все происходит… от начала и до конца.

– Давай-давай. Может, когда-нибудь ты встанешь в наши стройные сыщицкие ряды. А на твое место возьмут смышленого парнишку.

– Чего?

– Это я так, не обращай внимания, – пробормотал Дима. – Кстати, я уверен, Валера не будет возражать, если ты проявишь свои способности в каком-нибудь из текущих дел. Так что, если появятся идеи, сразу говори. Хотя на всякий случай должен тебя предупредить, что у женщины, которая занимается сыском, собачья жизнь.

– А вот и наша клиентка, – перебила его Лиза.

Ольга Гладышева выглядела точно так же, как и вчера. Сцена ее прихода повторилась вплоть до мелочей, и Лиза, входя вслед за ней в кабинет и устраиваясь на стуле, даже потрясла головой, чтобы избавиться от этого «дежавю».

– Что ж, Ольга, вы были правы, – начал Дима, дождавшись, когда все рассядутся. – Ваша сестра действительно встречается со взрослым мужчиной. Я, собственно, потому вам и позвонил, что все выяснилось достаточно быстро.

Он достал бумажки и разложил перед собой на столе. Ольга напряглась, вытянувшись в струнку, ее глаза буквально вцепились в документы, будто она могла прямо так, издали, узнать всю правду об ухажере своей сестры.

– Ему тридцать восемь лет, он работает начальником отдела довольно крупной фирмы, торгующей канцелярскими товарами, – «Митэкс».

Ольга вздрогнула и медленно выпрямилась. Губы ее превратились в тонкую прямую линию – так плотно она их сжала. После чего резко переспросила:

– «Митэкс»? Я правильно поняла?

– Правильно.

– Мне кажется, вы ошиблись.

– Я не ошибся.

Лиза почувствовала, как бьется сердце – было ясно, что сейчас они узнают что-то неприятное.

Ольга Гладышева сузила глаза. Кончик ее носа и скулы побелели. Дима молча уставился на клиентку. Во взгляде его появилась тревога.

– Как его зовут? – бросила та, потерев ладони друг о друга, и звук этих движений – сухой и нервный – заставил Лизу поежиться.

– Вадим Хабаров, – быстро сказал Дима.

Он уже понял, как и Лиза поняла, что имя окажется Ольге знакомым. И все же такой реакции никто из них не ожидал. Произнесенное вслух, оно произвело на клиентку сокрушительное впечатление.

– Хабаров! – сдавленно воскликнула она и потрясла головой, словно отгоняя наваждение. – Ах, мерзавец! Сволочь, подонок… Сукин сын!!!

Если бы словами можно было отравиться, Дима и Лиза наверняка упали бы замертво. Столько в голосе Ольги было яда.

– Кто такой Хабаров? – резко спросил Дима. – Я имею в виду – кто он вам?

Клиентка дышала так бурно и часто, словно ей не хватало воздуха. Однако губы ее по-прежнему были плотно сжаты. Вероятно, она просто боялась разжать их, чтобы не разразиться страшной бранью.

– Кто такой Хабаров? – выкрикнула она наконец, уставившись на Диму так, словно это он был подонком и сволочью. – Это тип, за которого я собиралась выйти замуж!

Ее глаза заволокло пеленой ярости. Ольга отлично помнила свой последний разговор с Вадимом. Это был тот еще разговор! Она, как дура, убеждала его, что брак для них – наилучший, наиудобнейший способ существования.

– Может быть, тебя напрягает Жанна? – волновалась она. – Я понимаю, что девчонка – не сахар и что жениться на мне теперь, пока она учится, все равно что взять женщину с ребенком.

– Она вообще здесь ни при чем, – качал головой Вадим. – Я не рассматриваю Жанну как обузу. Это касается только нас двоих.

– И что тогда тебя останавливает? – злилась Ольга. – Мы отлично уживаемся вместе, ты с удовольствием остаешься ночевать…

– Не нервничай, ладно? Нам ведь не обязательно говорить об этом на повышенных тонах. Да, мы хорошо ладим, но не забудь, периодически я все же отправляюсь в свою берлогу. То есть у каждого из нас есть потребность побыть в одиночестве, пожить своей жизнью.

– Уж этот мне мужской эгоизм! – кипятилась Ольга. – Как ты не понимаешь: мне хочется выйти замуж. Как любой женщине, черт бы тебя побрал! И если ты меня любишь… Кстати, а ты меня любишь?

– Не задавай дурацких вопросов, – пробормотал Вадим.

Они так и не пришли ни к какому решению в тот день. Ольга ждала, что в самое ближайшее время Вадим уступит ей. Потому что она стала холодна с ним. Он не мог не понимать, что это своего рода наказание и попытка настоять на своем. Она была убеждена, убеждена, что на самом-то деле Вадим просто прячет голову в песок, словно страус, пытаясь отсрочить неизбежное. Она пребывала в уверенности, что, едва дело доходит до брака, все мужчины становятся жалкими трусами, поэтому их надо брать за шиворот и тащить под венец. И лишь потом, спустя какое-то время, они оценят твою настойчивость по достоинству.

Сейчас, подняв полыхающие праведным гневом глаза на Диму Скороходова, Ольга спросила:

– Так это Хабаров вчера встречался с моей сестрой?

– Да, – ответил Дима коротко.

– Вы следили за ними, – Ольга наставила на сыщика палец. – Что они делали? Валялись в постели?

– Ездили в ресторан. И вели себя, как любовники, – заключил Дима. – Хотя…

– Оставьте свои «хотя» при себе! – Ольга вскочила, отшвырнув стул так, что тот ударился о батарею и недоуменно закачался. – Я больше ничего вам не должна?

– Нет, – ответил Дима. – Все в порядке.

Конечно, у этой женщины далеко не все было в порядке. Лиза должна была бы ей сочувствовать, однако не испытывала ничего, кроме беспокойства.

* * *

Очутившись на улице, Ольга сделала несколько глубоких вдохов, потому что ей казалось, будто она задыхается. Она не могла поверить… Вадим и Жанна – какой кошмар! Ведь они практически не общались друг с другом – так, постольку-поскольку. Вадим вел себя с девушкой совершенно естественно. Черт, значит, только на ее взгляд. На самом-то деле они притворялись! Мерзкая, отвратительная правда. Позвонить Ивану? Рассказать все как есть?

Иван Болотов был женат на сестре Вадима Хабарова – Любочке. Поскольку Вадим и Ольга считались парой (в конце концов, они год жили в гражданском браке!), то Вадим, само собой, познакомил неофициальную жену со своими родственниками. Иван, Вадим и Любочка были друзьями детства. Кажется, Вадиму даже нравилось, что в конечном итоге все они породнились, и теперь Любочка не просто пристроена, а по-настоящему счастлива.

Вполне понятно, что своими подозрениями относительно сестры Ольга поделилась именно с Иваном. Он-то и посоветовал ей обратиться к частным детективам, считая этот путь выяснения истины самым верным и безболезненным.

– Никто не будет впутан из знакомых, а это немало. Может быть, ты, поддавшись порыву, расскажешь кому-то всю правду, а потом пожалеешь. Еще неизвестно, как там сложится дальше. Конечно, решать все равно тебе…

Однако для нее, Ольги, истина оказалась не просто болезненной – убийственной. Нет, сегодня она не будет звонить Ивану. В конце концов, они с Вадимом самые близкие друзья, он мгновенно кинется к нему и все выложит. А Ольге не хотелось сейчас наломать дров. Нужно сосредоточиться и все как следует обдумать…

Она вошла в квартиру и привалилась к двери спиной. Выронила сумку, сбросила с плеч плащ прямо на пол, отшвырнула туфли и с решительным лицом направилась в комнату младшей сестры. В сущности, меньше всего Ольга считала Жанну сестрой. В большей степени – ребенком, которого она должна вырастить и устроить в жизни.

Жанна была ребенком ее отчима. Конечно, детство девочки нельзя было назвать счастливым. Сначала она потеряла мать, потом отца. Так что у нее осталась только сводная сестра. Впрочем, отношения у них не сложились. Жанна отличалась неуживчивостью, бойким нравом, дерзкими выходками. Ее внутренний мир оставался для Ольги тайной за семью печатями. Например, она до сих пор ничего не знает об увлечениях девчонки. Хотя нет, теперь знает. По крайней мере, об одном увлечении!

Ольга постаралась успокоиться. Она возвратилась в коридор, разложила брошенные вещи по местам, а потом села за письменный стол Жанны и внимательно огляделась вокруг. Ничего особенного. Обстановка, обычная для молодой девушки. Музыкальный центр, рядом стопка дисков, постер группы «Guano Apes» на стене. На краю стола под стеклом – вырезанная из киножурнала фотография Джорджа Клуни. Черт возьми, может быть, это тоже должно было навести ее на размышления? Не какой-нибудь белобрысый юнец со слюнявым ртом, снявшийся в паре блокбастеров, а солидный Клуни – брюнет, глаза с поволокой, как у Хабарова…

Кода Ольга начала обследовать ящики стола, перед ней вскоре выросла кучка вещей, которые можно было бы смело назвать уликами. Во-первых, тут был злосчастный дневник. В нем, правда, не прибавилось записей, и Он по-прежнему оставался безымянным, но теперь Ольга все написанное воспринимала совершенно по-другому. «Нет, но какова гадина? Ведь она знала, что Вадим – мой! Что мы спим вместе… Неужели ей не противно? А может быть, наоборот? Ей весело? Она испытывает чувство мстительного удовольствия? Я совершенно не знаю эту маленькую стерву», – растерянно подумала Ольга.

Второй уликой был серебряный медальон в виде маленького пухлого сердечка, на обратной стороне которого красивой вязью было выгравировано: «Моей любимой девочке». Медальон Жанна прятала в коробочке с коллекцией монет. Никто не мог подарить ей это украшение, кроме Вадима. Простенько и со вкусом. Если бы это был подарок от какого-то мальчишки, Жанна наверняка небрежно бросила бы его где-нибудь на виду. Но нет, она припрятала его подальше от Ольгиных глаз.

Последней находкой оказалась фотография, от которой аккуратно было отрезано ее, Ольги, изображение. Ольга хорошо помнила эту фотографию. Они снимались все вместе, когда ездили на плотину кататься на лодке. Но вот теперь Ольгу с общей фотографии безжалостно удалили. И остались на ней только Вадим с Жанной, оба улыбающиеся, с чуть прищуренными глазами. Правда, слева, там, где раньше стояла Ольга, одно плечо Вадима было отхвачено ножницами, и куцый снимок взбесил исследовательницу невероятно. Эту «подправленную» фотографию Жанна засунула в старый блокнот, куда в детстве записывала названия фильмов, которые ей понравились. Какое-то время Ольга сидела неподвижно, потом рассовала все находки по местам.

Что же делать? Когда нахалка вернется из университета, можно будет устроить сцену, поговорить с ней по-взрослому, как женщина с женщиной. Или нет. Это поставит их на одну доску. А Ольга считала, что она выше, умнее и достойнее Жанны. Несмотря на смазливую физиономию, которой ту наградил Создатель.

Нет, с Жанной разговаривать бесполезно. Она взовьется, они наговорят друг другу пакостей… И вступят в открытую конфронтацию. Надо призвать к ответу главного виновника происшедшего – подлеца Хабарова. Это единственный выход.

Ольга злилась на свою слепоту, на то, что считала Жанну хоть и противной, но безвредной дурой. Было унизительно осознать, что дурой оказалась она сама – слепой и глухой, которая ничегошеньки не понимает ни в этой проклятой жизни вообще, ни в сердечных делах, в частности.

* * *

Ольга сердилась на Вадима из-за того, что тот не хочет, как принято выражаться, узаконить их отношения. Именно поэтому, прочитав в дневнике сводной сестры о том, что та связалась с каким-то типом, который годится ей в отцы, она не обратилась к Вадиму за помощью. Видно, Бог на нее обернулся. Хороша бы она была, если бы обратилась!

Вместо этого Ольга выложила все свои подозрения лучшему другу Вадима – Ивану Болотову. Он был рассудительным, спокойным и, как любят говорить психологи, дружелюбным. Сейчас они сидели в кафе, на крытой веранде. На столе между ними горела плоская свеча, от которой шел ванильный дух. Впрочем, интимную обстановку одна несчастная свеча создать не могла.

А Ольге, чего греха таить, было бы лестно нравиться именно такому мужчине. Несмотря на Вадима… Но Иван, к сожалению, никогда не смотрел на нее с интересом, и Ольга подспудно чувствовала, что дело в ней самой. Ей были присущи сдержанность и некая холодность. А Иван был легкий, веселый и любил живые отношения и чувства.

– Детективы пока ничего не выяснили? – спросил он, примериваясь к салату.

– Еще слишком мало времени прошло.

– Хм. Ненавижу проволочки.

Иван был из тех блондинов, которые с возрастом утрачивают резкость черт. Лица их оплывают, теряют контрастность и становятся среднестатистическими. Единственным активом Ивана, сохранившимся с юности, была ослепительная улыбка. Улыбался он широко и ярко, помогая себе глазами, которые в этот момент становились волшебными, как небо над Парижем. Улыбка обнаруживала его мужское обаяние, и окружающие безотчетно поддавались этой магии.

– Я так и не понял, почему ты не рассказала о своих семейных проблемах Вадьке, – продолжал он, энергично нагружая вилку едой. – Он умный и порядочный, и, в конце концов, вы с ним давно уже вместе. Речь ведь идет о твоей сестре. Вадька сам находился в таком же положении, ему одному приходилось присматривать за Любочкой. Он, как никто, должен понять твое беспокойство за младшую сестру.

– Послушай, а почему ты на ней женился? На Любочке? – спросила Ольга, пытливо поглядев на своего визави. Иван удивленно вскинул голову, и она быстро добавила: – Я понимаю, любовь и все такое. Но ведь можно было просто встречаться, не обременяя, так сказать, себя обязательствами.

– Да Вадька меня убил бы! – усмехнулся Иван. – Если бы я позволил себе такое – жить с Любочкой во грехе.

Он хмыкнул и покачал головой, словно удивляясь Ольгиной наивности.

– А как ты думаешь, почему Вадим не хочет идти со мной под венец? – спросила та с откровенным вызовом. – Он не делился с тобой? Может быть, я чем-то его не устраиваю?

– Знаешь, Оль, – Иван отложил вилку и взъерошил волосы на затылке, как делал всегда, когда находился в затруднении, – мы с ним вообще не очень-то обсуждаем такие дела. Думаю, это как раз из-за того, что я женат на его сестре. Понимаешь, какую бы мысль о женщинах я ни высказал, он всегда будет примерять ее к Любочке. Однажды я пошутил, что у женщин, которые хорошо варят суп, плохо варит голова. Так он на меня обиделся: решил, что я низкого мнения об умственных способностях его сестры.

– Я попросила Вадима заехать ко мне днем, – призналась Ольга. – Думаю, пора наши проблемы как-то решить.

– Хочешь поставить его перед выбором: или свадьба, или амба – разбежались?

– Вадима не так-то легко поставить перед выбором. Я уже пыталась. Бессмысленно.

– Н-да, непростые у вас отношения, – пробормотал Иван. – Не лучше ли тебе сначала все же попытаться помочь Жанне? А потом уже разбираться со своей свадьбой? Что скажешь?

– Наверное, ты прав.

Ольга почувствовала, как ее сердце наливается черной желчью. Она живо представила себе, как Вадим, которого она считала почти что своей собственностью, дождавшись, пока она отвернется, бросал на Жанну полный обожания взгляд. Гадость какая. Вот взять сейчас и рассказать Ивану правду о его лучшем друге. Да он не поверит! Как же – старший брат его обожаемой жены Любочки просто не может быть подонком. Иван слеп, он думает, что Вадим – золото. Ничего, когда-нибудь она откроет ему глаза. Не сейчас.

– Знаешь, ты не очень расстраивайся из-за Вадима, – попытался утешить ее Иван. – Раз у вас сейчас напряженные отношения, не стоит обращаться к нему за помощью. Ты не должна унижаться, ощущать зависимость от него. Я сам тебе помогу! Как только детективы выяснят, что за тип ухлестывает за Жанной, сразу позвони мне. Я вполне в состоянии разобраться с ним по-мужски, вполне. Ты не должна быть одна.

– Спасибо, – пробормотала Ольга, чувствуя, что еще немного – и она возненавидит и Ивана тоже. За то, что он такой отвратительно порядочный. Такой предприимчивый. Такой добряк.

Если бы она могла поплакать, зарывшись носом в подушку! В романах пишут, что женщины обычно так и делают. В кино постоянно показывают рыдающих девиц. Ольга не представляла себе, как это – выплакаться от души? И после этого почувствовать облегчение. Слезы если и приходили к ней, то недолгие и скупые.

Предложив ей свои услуги, Иван приободрился. Боже, как мало нужно мужчине, чтобы прийти в хорошее расположение духа! Ощутить себя перцем. Повыпендриваться перед женщиной. Какие же они все… мелкие.

Ольга вспомнила о своей женской природе, которая заставляла ее стремиться к замужеству. Что, если это вовсе не женская природа? А страх прослыть в глазах окружающих никому не нужной старой девой? Что, если замужество необходимо не ей самой, а ее самолюбию?

Она рассталась с Иваном, ничем не выдав обуревавших ее чувств. Приехала домой и отправилась на кухню. На столе, придавленный чашкой с остатками чая, лежал перевод, брошенный на середине фразы. Ужасная небрежность, которой она раньше никогда не допустила бы. Ольга поглядела на часы и пошевелила ноздрями. Вадим должен был прийти с минуты на минуту. Какая ирония судьбы! Она дала частным сыщикам задание выследить ухажера младшей сестры, и он оказался ее собственным женихом. Фу, как это унизительно! С каким мерзким снисхождением смотрела на нее та девка, которая работает в частном сыскном агентстве… Лиза, кажется. Она поняла, что ненавидит Лизу.

Звонок в дверь разорвал паутину ненависти, в которой Ольга едва не задохнулась. Вероятно, явился Вадим. Наглый обманщик, подлец… Однако это был не Вадим, а Жанна. Еще того не легче…

– Привет, у нас сегодня не было последней пары, – сообщила младшая сестра небрежным тоном и, скинув куртку и сапоги, прошла в свою комнату.

Сапоги остались лежать на коврике – длинные и блестящие, на тонких шпильках, подчеркивающие красоту ног, на которые их надевали. У Ольги были обыкновенные ноги. Ее всегда бесила эта несправедливость. Она стояла и смотрела на проклятую пару обуви, словно та была воплощением всего, что она так не любила в сводной сестре. Чтобы ее не разорвало от злости, Ольга крикнула в сторону кухни:

– Суп в холодильнике. Только разогрей.

«Чертова лентяйка!» – хотелось добавить ей, но она, как обычно, сцепила зубы и промолчала.

В этот миг в дверь снова позвонили. Ольга прижалась к «глазку» и сделала глубокий вдох. Вадим! Пришли прямо друг за другом. Это подозрительно. Наверное, он встретил Жанну возле факультета и привез домой. Девчонка поднялась первой, а он некоторое время сидел в машине – для конспирации.

Впустив Вадима в квартиру, Ольга впервые за долгое время не подставила ему щеку для поцелуя. Этот обязательный поцелуй при встрече был ее личным завоеванием, которым она втайне страшно гордилась. Однако мерзавец ничего не заметил. У него была хмурая холеная физиономия, в которую Ольге хотелось вцепиться ногтями.

Вадим прошел в гостиную и остановился возле окна, глядя на хозяйку дома. Она тоже не стала садиться, а уставилась своему так называемому жениху прямо в переносицу, мечтая, чтобы его перекосило. Проклятья всегда получались у нее искренними и жаркими. Может быть, бросить ему в лицо все, что она о нем думает? Сказать, что она знает о том, что он волочится за ее идиотской младшей сестрой?

Жанна громыхнула на кухне кастрюлей, будто напомнив, что они в доме не одни.

– Наверное, ты ждешь, что я извинюсь, – внезапно подал голос Вадим, и Ольга даже не сразу сообразила, что он имеет в виду их отношения.

Вадим изо всех сил старался глядеть ей в глаза, но у него плохо получалось, и взгляд то и дело убегал в сторону.

– Да, я именно этого и жду, – бросила Ольга.

– Ну, тогда извини. Мне было с тобой хорошо, но… ничего настоящего между нами так и не возникло.

Ольга окаменела. Так он пришел сказать, что бросает ее! Если сейчас накинуться на него с обвинениями, он будет только рад облегчить душу. Нет, фигушки. Она не станет упрощать этой пошлой парочке жизнь. Нужно хорошенько подумать, подготовиться и уж потом… Что она сделает потом, Ольга не знала. В голове ее билась мысль о том, что Жанна – несовершеннолетняя. Соплюшке только семнадцать, она даже не имеет права заказывать выпивку в ресторане и водить машину. Наверное, этим можно как-то воспользоваться, чтобы отомстить…

– Ну, оглянись на наши отношения, будь честной, – говорил между тем Вадим. – Между нами все время существовала дистанция.

«Я даже знаю, как ее зовут», – ехидно думала Ольга.

– Наша совместная жизнь оказалась чередой сплошных будней. Ни у тебя, ни у меня не возникало желания совершать милые безумства. Мы никогда не называли друг друга шутливыми прозвищами, не хохотали по пустякам… Да у нас и не было общих приятных пустяков! Все было так невероятно серьезно… Ты понимаешь, о чем я?

Она понимала. Она понимала, что он без ума от этой маленькой фиглярки, которая притаилась где-то на кухне и, наверное, почти не дышала, прильнув к щелке в двери. Нет, долго держать себя в руках она не сможет.

– Ты еще должен будешь вернуться на работу?

Ей необходимо высказаться. Как можно быстрее. Сегодня.

– Да. Освобожусь к одиннадцати.

– Но это чертовски поздно!

Когда Ольга принимала решение, она не терпела проволочек.

– Первое апреля, ты не забыла? День дурака. Очередная пьянка. Ты ведь знаешь: нашему народу дай только повод повеселиться… Начальник ждет, что я буду тамадой за столом.

– Жаль, – сухо сказала Ольга. – Я должна сказать тебе кое-что наедине. Без… свидетелей. – Она мотнула головой в сторону кухни. – Ну, значит, в другой раз.

– Да, в другой раз, – охотно согласился тот.

Вероятно, мужчины ощущают опасность, как ящерицы, и вовремя отбрасывают хвост.

– Я что-то не поняла: с какой стати ты явился днем? – спросила она, спохватившись.

– Хочу забрать кое-какие вещи. Не возражаешь?

– Да на здоровье. – Ольга широким жестом обвела комнату. – Вспоминай, что здесь твое…

Ему хватило четверти часа на то, чтобы побросать в сумку барахлишко. Все это время девчонка не показывалась, засев на кухне. Длинноногая белобрысая мерзавка! Ольга была уверена, что придумает достойную месть. Им обоим.

* * *

Лиза робко постучала в кабинет Ратникова. Она по-прежнему относилась к новому шефу с опаской, хотя он всячески выказывал ей свое расположение. Лизе нравилось, что он не фамильярничает, не позволяет себе пошлостей типа «лапочки», «киски» или «детки». В свою очередь Ратникову импонировало, что его новая помощница не прибегает к опереточным приемчикам вроде демонстрации ножек и хлопанья ресницами.

– Можно мне спросить? – осторожно поинтересовалась Лиза, не зная, как ее шеф отнесется к инициативе снизу.

– Давай садись, я весь внимание.

Ратников отложил бумаги и, сцепив руки перед собой, поглядел на Лизу тем особенным взглядом, который отрабатывал годами, – внимательным, дружелюбным и немножко нежным. Его светло-голубые глаза обежали всю ее и остановились на лице. Лиза тоненько кашлянула и сказала:

– Я тут все думала про историю с Неверовой Ниной Николаевной.

– Так-так, Лиза, умоляю, не бойся показаться глупой, высказывай любую идею. У нас нет покуда ни единой зацепки. Если что пришло в голову – давай, не томи.

– Мне кажется абсолютно невероятным, чтобы, проговорив больше получаса с Неверовой, мужчина ничего про себя не рассказал.

– Сухарев досконально выспросил ее о содержании той спонтанной беседы и не обнаружил там ничего ценного.

– Может, Неверова утаила кое-какие подробности?

– Зачем? Это ведь не в ее интересах.

– Возможно, она просто недооценивает важности того, что утаила.

– С чего ты вообще взяла, что она что-то утаила?

– Ну… просто я подумала: Сухарев – не тот человек, которому может довериться такая женщина.

Ратников вперил взгляд в полированную крышку стола, пытаясь вызвать к жизни образ Артема Сухарева, потом раздумчиво кивнул:

– Да, в этом что-то есть. Тогда, может быть, ты сама с ней побеседуешь?

– А этика? – нахмурилась Лиза. – Сухарев и так-то отнесся ко мне… э-э-э… несколько предвзято.

Ратников так удивился, что непроизвольно выпучил глаза и даже пару раз по-совиному моргнул:

– Предвзято? А как же его слащавая любезность, которой он одаривает всех без исключения женщин?

Лиза сморщила нос и решительно ответила:

– Никакой любезности. Со мной он ужасно недружелюбен.

– Странно, странно. Весьма странно. Ну да ладно. Если ты говоришь, что Неверова могла не до конца довериться Сухареву, я тебе, конечно, верю. Тогда, если не возражаешь, скажем, что автор идеи – я сам. В этом случае наш Тема не станет показывать характер.

Лиза кивнула, но все же сочла своим долгом предупредить:

– Конечно, я могу и ошибаться. Здесь нет ничего, кроме женской интуиции…

– А что? Это интересно. Уж чего только мы не использовали в своей работе! А вот женскую интуицию – еще ни разу.

* * *

Нина Николаевна сидела напротив Лизы и, надув губы, рассматривала свои изящные руки. Лиза уже составила о ней свое впечатление. Эдакая скрытая эгоистка. Веселая, жизнерадостная, готовая помочь… если это никоим образом не мешает ей решать свои проблемы. Себя, любимую, она всегда ставит на первое место. Собственные интересы – превыше всего. Ими она никогда не поступится. Но если вы впишетесь в график ее добрых дел, она вас с удовольствием осчастливит. Черт, таких людей трудно не любить. А любить – еще труднее. Они и нравятся, и вызывают досаду, и сердят, и восхищают…

Очень важно иметь в виду, что Нина Николаевна была красавицей. И еще артисткой. Она позволяла себе жеманиться даже перед женщинами, и глаза ее, когда она очаровательно моргала, были наивные-наивные, лишь иногда в них мелькала хитринка – вот, дескать, я тут разыгрываю роли, но вы-то, вы-то все понимаете…

Лиза решила, что самое правильное – сыграть с Ниной Николаевной Неверовой в ее собственную игру. Принять ее правила безоговорочно.

– Поверить не могу, – восхищенно сказала она, – что незнакомый мужчина может вот просто так, сразу проникнуться нежными чувствами к женщине. Ко мне никогда никто не клеится на улицах. Посмотрят оценивающе – и проходят мимо. Видимо, во мне не хватает чего-то эдакого…

Она окинула Неверову слегка ревнивым взглядом. Та приложила руку к груди и плаксивым голосом протянула:

– Ума не приложу, почему они ко мне цепляются…

Копна темно-рыжих волос рассыпалась по ее плечам. Волосы выглядели не просто ухоженными – заласканными.

– Вы очень красивая, – будто бы с неохотой призналась Лиза. – И прическа, и фигура, и ноги.

– Вот-вот, – встрепенулась Неверова. – Этот тип начал именно с ног.

– Да что вы? Впрочем, ничего удивительного, – спохватилась она, вспомнив, что подыгрывает.

– Говорит, ваши ножки привели меня в трепет. Если бы я встретил вас неделей раньше, обязательно уговорил бы вас позировать для рекламного снимка.

– Как волнующе! – Лиза шумно выдохнула. Это было и в самом деле любопытно. И чисто по-женски безумно интересно. – А для какого рекламного снимка?

– Не то чулок, не то колготок. Знаете, он минут пять бегал вокруг меня, цокая языком и потирая руки. Словно мои конечности – некое существо, отдельное от меня. Сущий болван!

«Что же ты раньше об этом не рассказывала, Нина-дубина?» – раздраженно подумала Лиза, а вслух воскликнула:

– Послушайте! А ведь он может быть рекламным фотографом!

Неверова завела глаза вверх и, секунды две поразмышляв, медленно кивнула:

– Да… Пожалуй, может. Боже, почему я сама об этом не подумала?! Не вспомнила наш разговор от первого до последнего слова? Какая я глупая! – И, тут же воодушевившись, повысила голос: – Да это просто чудо что за мысль! Он действительно говорил про колготки. А я-то даже внимания не обратила на его трескотню – идеальная лодыжка, хороший подъем…

– Считайте, что ваше дело сдвинулось с мертвой точки, – уверенно сказала Лиза. – В Москве не так много рекламных фотографов, как это может показаться несведущему человеку.

– Вы думаете, мы его все-таки найдем? – со жгучей надеждой в голосе спросила Неверова. – И милиция от меня отвяжется? Если бы вы знали, в каком ужасе я живу! У них нет против меня прямых улик, но и подозреваемых, кроме меня, тоже нет! Я так устала от допросов, от подозрений! Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне все свои деньги и недвижимость. Хотя это так естественно! Ведь мы обожали друг друга.

«Особенно ты его», – с иронией подумала Лиза. Сухарев выяснил, что муж Неверовой был ревнив, как Отелло, и заставлял красавицу-жену отчитываться о каждом своем шаге, который она совершала без его присмотра. Поверить в то, что такого деспота можно обожать, невероятно трудно. Да просто невозможно. Конечно, женщинам нравится, когда их ревнуют, однако всему есть предел.

– Как же я не вспомнила раньше про эти дурацкие колготки? – спрашивала себя Нина Николаевна, кусая губы. Было заметно, что ей действительно не терпится сбросить с себя груз подозрений. Наконец она успокоилась и азартно потерла руки: – И что мы теперь будем делать?

– Вы будете ждать, а мы – искать дальше.

Неверова вздохнула и кивнула, смирившись с этим планом.

– Только ищите, пожалуйста, скорее. Я не могу жить нормальной жизнью, находясь под подозрением!

Скрывая внутреннее ликование, Лиза вышла из кабинета. Неверова выпорхнула вслед за ней. Артем Сухарев с ироничной улыбкой на лице повернулся на вращающемся стуле и уставился на женщин. Глаза его за толстыми линзами очков казались нарисованными.

– Нина Николаевна кое-что вспомнила, Артем, – по-деловому сообщила Лиза. – Мужчина, с которым она встретилась по дороге в город, скорее всего – рекламный фотограф. Мне кажется, не так давно он делал снимки для фирмы, рекламирующей колготки.

– Серьезно? А с чего вы взяли? Расскажите мне поподробнее.

Надо отдать должное Сухареву – он тут же заглотил наживку, совершенно забыв о том, что какая-то почти что приблудная секретарша обошла его на повороте.

Пока Сухарев по второму разу допрашивал Неверову, к Лизе подошел Ратников и, глядя в ее серые глаза, тихо сказал:

– Лиза, вы – гений. Я не ожидал, что у вас все пройдет как по маслу. И сразу же результат. Молодец.

Помялся немного и отошел. Обычно он легко рождал комплименты, умел и любил произносить их вслух, но со своей новой помощницей не то чтобы тушевался, а просто как-то не мог нащупать верный тон. Поэтому ограничивался сдержанными одобрительными репликами. Вот как сейчас. Лиза хранила серьезность, хотя ей было до безобразия приятно, что все получилось. Все получилось, как она и думала! Черт возьми, женская интуиция – это все-таки сила.

* * *

С самого утра Вадим мучился головной болью. И это после двух бокалов шампанского! А ощущение такое, будто он с вечера пил водку, а потом его били собутыльники. Почему так бывает? Только намылишься радоваться жизни, соберешься прочувствовать что-нибудь хорошее – и тут какая-нибудь мелкая гадость все тебе испортит. Похмелье, чтоб ему…

Хорошим событием Вадим считал разрыв с Ольгой. Он все-таки сказал ей! Сколько недель готовился к решающему разговору, сколько репетировал, сколько ночей провел без сна. И все-таки сказал. «Надо было давно сознаться, что я не люблю ее. А все жалость. Глупая, надо сказать, жалость. Вялый роман отнимает гораздо больше сил, чем бурный. У обоих. Ольга тоже не казалась особенно счастливой, пока мы были вместе. Смешно надеяться, что штамп в паспорте вдруг в одно мгновение превратил бы ее из мороженой креветки в страстную пантеру».

В дверь кабинета весело постучали, и на пороге, как по волшебству, возник Иван Болотов. Лучшие друзья обычно так и появляются – когда их не ждешь, но когда они нужны больше всего на свете. Войдя, Иван подмигнул и зацокал языком:

– Привет! Ой-ой, какое некрасивое у нас похмелье…

– Это не похмелье, а мигрень на нервной почве, – проворчал Вадим, с отвращением глядя на продолговатый сверток, который его друг притащил с собой. – Ты что, заехал меня полечить?

– Я вчера встречался с Ольгой. – Иван уселся на небольшой диванчик у окна и достал бутылку вина. – Мне показалось, она решила пойти ва-банк. Так что мы сегодня или празднуем помолвку, или оплакиваем разрыв.

– Нечто среднее, – усмехнулся Вадим. – Мы празднуем разрыв.

– Ах, вот даже как?

Иван покачал головой. Пожалуй, одобрительно. Они никогда не обсуждали достоинства и недостатки Ольги, но однажды, по пьяни, Иван признался, что представления не имеет, как приятелю удается заводить женщину, обтянутую акульей шкурой…

– Черт возьми, ты сам прекрасно знаешь, что в нашем возрасте не женятся по недоразумению. Ольга очень старалась культивировать в себе лучшие чувства. Однако любовь не растет, как морковка. Увы!

Иван улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая когда-то сразила наповал младшую сестру друга.

– От Любочки есть известия? – спросил Вадим, потирая виски.

Впрочем, вопрос был риторическим. Наверняка известия есть. Любочка и дня не могла прожить без своей дражайшей половины. Даже теперь, когда Иван отправил ее на отдых, подышать морским воздухом, она каждый день звонила домой.

– У твоей сестры все тип-топ, не беспокойся. Самое главное – у нее хорошее настроение.

– Хорошее настроение женщины – залог здоровых будней мужчины, – пробормотал Вадим, прекратив тереть виски и переключившись на лоб. – Меня беспокоит, как она там одна…

– Ты привык видеть в ней маленькую девочку, – отмахнулся Иван. – Тогда как Любочка уже давно не беспомощный младенец, а самостоятельная молодая женщина.

– И при этом очень хорошенькая, – напомнил Вадим. – Поэтому твоя беспечность меня порой просто поражает.

– А меня забавляет твой родительский инстинкт.

Иван покрутил в воздухе бутылкой, поддразнивая Вадима.

– У тебя есть штопор?

– Есть. Тащи сюда свое магическое зелье.

Он достал бокалы и позволил Ивану наполнить их до краев. Взял один в руки и нахмурился.

– Погоди-ка. Ты сказал, что вчера встречался с Ольгой. Это она тебе позвонила? Она что, плакалась тебе в жилетку?

– Шутишь? Из нее слезу можно выжать только под пытками. Нет, там другое. Ольга ничего не говорила тебе про Жанну?

Иван порезал на дольки яблоко, которое тоже притащил с собой, подозревая, что никакой другой закуски в кабинете Вадима они не найдут. Секретарши, которая могла бы сбегать за чем– нибудь существенным в магазин, у приятеля не имелось.

– А что там с Жанной? – Голос Вадима был сдавленным, словно и он страдал от мигрени. – Что-то случилось?

– Да как тебе сказать…

Вадим уже поднес стакан к губам, уже на него пахнуло чудесной прохладной кислинкой, когда Иван продолжил:

– Ольга обнаружила, что Жанна встречается с каким-то стареющим плейбоем, и решила узнать, кто он такой. Я посоветовал ей обратиться в частное сыскное агентство.

Ароматный глоток вина остановился в рефлекторно сжавшемся горле Вадима, и он закашлялся – мучительно, судорожно. Потом немного пришел в себя, хватая воздух короткими порциями, отдышался и пробормотал:

– Черт, я ничего не знал… Как же так? Она ничего мне не сказала.

– Зря не сказала. Я думаю, твое вмешательство было бы кстати. Насколько я понял, Ольга с девчонкой даже не поговорила по душам.

– Как же она узнала? Следила за ней?

– Ну… не знаю, как узнала. Может, следила. Может, разговор по телефону подслушала. Разговор Жанны с этим типом, я имею в виду.

– По телефону вряд ли, – покачал головой Вадим. – Как тогда она определила его возраст? По голосу?

– А что? Может быть, и по голосу.

– Не представляю себе Ольгу, которая подслушивает телефонный разговор. Она такая щепетильная. Даже в личных делах.

Иван взъерошил волосы на затылке и спросил:

– Как разговор прошел? Вы с Ольгой насмерть разругались?

– Мы вообще не ругались. Она дико обижена, но холодна. Впрочем, собиралась в ближайшее время встретиться со мной снова и еще о чем-то поговорить. Я не хотел, но она настаивала.

– Вот, наверное, как раз о Жанне, – предположил Иван. – Девчонке семнадцать лет, но она вовсю эксплуатирует свою сексуальность. Ты не мог не заметить. Наверняка она и тебя пыталась обаять.

Вадим покатал стакан между ладонями и нервно бросил:

– Да уж… Придется с Ольгой повидаться еще раз. И как можно скорее. В свете открывшихся фактов.

– Слова не мальчика, но мужа, – тотчас откликнулся Иван. – Хоть я и предложил Ольге свою помощь абсолютно искренне, не думаю, что она ее примет. Ты – совсем другое дело. Вы жениться собирались как-никак. Кстати, помочь ей сейчас – хороший повод остаться друзьями.

– Думаешь, это правильно? – с сомнением спросил Вадим.

– Оставлять за своей спиной такого врага, как Ольга Гладышева, не стоит. Нет, не стоит.

* * *

Коля Михеев явился на общий совет по делу Неверовой самым последним.

– Думайте, думайте, – пробормотал ему в спину Ратников, скрываясь в своем кабинете. – Что-нибудь быстрое и эффективное. Дело слишком давно висит.

– Висит, растреклятое, – подтвердил Дима, усаживаясь верхом на стул. – Если бы не Лизин прорыв, тут бы ему и заглохнуть насмерть.

– Фотографа можно поймать на хороший заказ, – заявил Михеев.

– Согласен. Вернейший путь. Нужно объявить тендер, – провозгласил Сухарев, наставив ручку на автора идеи. – Будто бы мы небольшая рекламная фирма, сумевшая ухватить жирный заказ. Своего фотографа у нас нет, и мы желаем взять кого-нибудь на субподряд.

– А что мы будем рекламировать?

– М-м-м… автомобильные покрышки.

– Дурак, – сказал Дима. – Если фотограф делает рекламу колготок, вряд ли он кинется предлагать свои услуги в съемке покрышек.

– Пусть это будет обувь, – предложила Лиза. – В общем-то, близко.

– Пусть, – согласился на удивление покладистый Сухарев, стрельнув в Лизу суховатым взглядом из-за толстых стекол.

– Ты сядешь на один из телефонов, – начал распоряжаться Дима, – номер мы засекретим. И станешь обзванивать крупные рекламные агентства. Ля-ля тополя, в общих чертах обрисуешь ситуацию, потом спросишь, кого из фотографов тебе могут порекомендовать для наружной рекламы.

– Чтобы они действительно заинтересовались, нужно предложить привлекательный бюджет, – заметила Лиза.

– А привлекательный – это сколько? – с интересом спросил Михеев.

– Минимум полмиллиона, иначе они и вязаться не станут.

Михеев присвистнул.

– Ну, ладно, Сухарева на телефон посадили. Что потом?

– Потом надо на несколько дней снять офис. Туда будут приходить фотографы со своими работами. Не забудь, Тёма, надо обязательно просить, чтобы они работы приносили, это важно для придания делу достоверности.

– Я должен всем отказывать? – уточнил Сухарев, покорно сносивший нежное обращение Тёма.

– Естественно, ты же не настоящий торговец обувью, ласточка моя.

– А дальше?

– А дальше все, – пожал плечами Дима. – В офисе вместе с тобой будет сидеть Неверова. Если появится тот самый человек, ловушка захлопнется.

– Сколько она нас промурыжила, пока не вспомнила про рекламу! – покачал головой Михеев.

– Ведь это ее бабки, Коля, и нервы тоже ее. В милиции что сказали в ответ на ее визги? Ищем давно, но не можем найти…

– Еще бы! Она дала такое словесное описание, что художник в ментовке решил, будто ему придется воспроизвести лицо «Юноши с перчаткой» как минимум.

– Интересно, если этот фотограф такой красавчик и так уж ей в душу запал, какого черта она с ним поближе не познакомилась? Не взяла координаты? – принялся рассуждать вслух Дима.

– Ты забыл: тогда Неверова еще не знала, что ее мужа шлепнули, – пожал плечами Сухарев. – А муж у нее был – ого-го. Выдавал лицензии частным торговым организациям. И тиран был – не приведи господь. Нина Николаевна у него по струнке ходила. Какие там знакомства с фотографами! Она небось не чаяла от этого настырного парня поскорее отделаться. Наверное, поэтому и не помнит ничего толком. Представь себе: она останавливается на обочине – и он тоже. Две машины, две одинокие фигуры. Из любой проезжающей тачки видно их как на ладони. А проехать может кто угодно. Хоть тот же муж, хоть его прихлебатели – дачный поселок общий на всех. Думаю, от этого навязчивого знакомца Нина Николаевна бежала, как черт от ладана.

Едва Сухарев завершил свою тираду, как дверь кабинета отворилась и на пороге возник Валера Ратников. Его лицо было пасмурным и даже слегка суровым.

– Неприятности, – коротко сообщил он с порога.

– У кого? – хором спросили все.

– У нас, у кого же еще. Сочувствую, Дима, но хуже всех придется тебе.

– А чего так? – Дима встал, растерянно приглаживая волосы.

– Ты вчера следил за Жанной Гладышевой?

– Да. Вернее, не совсем за ней, за ее ухажером.

– Неважно, – поморщился Ратников.

– Так что там с девушкой?

Ратников вздохнул и, моргнув, сказал:

– Девушку вчера убили. Рано утром водитель трейлера нашел ее в кювете. Какой-то подонок свернул ей шею.

* * *

Во взгляде следователя по фамилии Яркий угнездилось стойкое неприятие мира. С кислой миной он глядел на Вадима Хабарова, пока тот лихорадочно прикуривал, потом жадно затягивался и после короткого мощного выдоха резко разгонял островок дыма ладонью. Яркому не нравились мужики, от которых исходила внутренняя сила, они были серьезными противниками и никогда не откровенничали. Этот к тому же был еще и фактурным. Есть типы, глаза которых ничего не обещают женщинам, а те просто с ума сходят от одного их взгляда. Яркий вспомнил, что один коллега недавно назвал его предвзятым, и попробовал быть объективным. Хабарову на роду было написано стать дамским любимцем. Высокий и крепко сбитый, теплые глаза, ленца в движениях. Вероятно, в обычной жизни он ведет себя как победитель. Но только не сейчас.

– Бред, просто бред, – повторял Вадим как заведенный. – Я ума не приложу, как могло получиться, что меня заподозрили в интимной связи с Жанной. Мы с Ольгой собирались пожениться, я на Жанну смотрел как на родственницу.

– Это, положим, вы загнули, – покачал головой следователь. – Ольга Гладышева сообщила, что буквально накануне вы забрали из квартиры свои вещи. Значит, жениться не собирались. А с ее сестрой всегда держали дистанцию. По крайней мере, на людях. Какие же тут родственные отношения?

– И наедине я тоже держал с ней дистанцию, – оскорбленно добавил Вадим. Глаза его от волнения и возмущения стали круглыми и светлыми. – Этот медальон я вижу в первый раз. И меня точно так же, как и вас, удивляет, зачем Жанна искромсала снимок.

– Да меня-то, положим, не удивляет.

– Но это никакие не улики, а так – девичьи глупости! Я, честное слово, потрясен. Даже не знаю, что сказать. Может быть, Жанна была тайно влюблена в меня? Тайно, понимаете?

– Сейчас мы пригласим сюда одного человека. Дмитрия Скороходова.

– Я его не знаю.

– Конечно, не знаете. Но вам будет интересно его послушать.

– Черт знает что, – криво ухмыльнулся Вадим. – Это очная ставка?

– Можно сказать и так.

Следователь Яркий все же надеялся, что ему рано или поздно удастся сломать Хабарова. Он первый в списке подозреваемых – с хорошим мотивом, с крепкими косвенными уликами. И как нервничает!

Возникший на пороге Дима производил впечатление гораздо более жалкое, чем подозреваемый. Все произошедшее погрузило его в прострацию – вялыми руками он то и дело поправлял воротник рубашки, не сразу осознавал обращенные к нему вопросы и отвечал медленно и с довольно глупой улыбкой, не подходящей ни к случаю, ни к обстановке. Он рассказал, как Ольга приходила в агентство и как он на следующий день отправился следить за ее сводной сестрой.

– Посмотрите внимательно на этого человека и скажите – это с ним, – следователь небрежно кивнул на Вадима, – Жанна Гладышева встретилась после занятий в университете?

– Я не могу утверждать, – пожал плечами Дима, мазнув взглядом по его напрягшемуся лицу. – Тот парень был в зеркальных очках. В больших очках с затемненными стеклами, такими капельками, знаете? Они скрывают даже скулы. И еще на нем была каскетка. Ни волос, ни лба рассмотреть невозможно. Зато я могу описать, как он был одет.

– Опишите.

– Во-первых, кремовые брюки, нет, скорее, кофе с молоком. Замшевая куртка, светлая, справа карман на молнии, над карманом вышивка или аппликация, не знаю: несколько букв, написанных прописью…

Вадим выпрямился на стуле. Взгляд его сделался тревожным.

– Еще на нем была белая водолазка и такие ботинки… знаете… – Дима бросил взгляд на ноги Вадима и радостно добавил: – Вот такие! То есть, наверное, эти самые ботинки.

– Надеюсь, вы это не всерьез? – каменея лицом, бросил Вадим. – Вы действительно описали одежду, похожую на ту, какая есть у меня. И тем не менее это был не я.

– А кто? – тут же спросил Дима.

– Откуда же мне знать? – Вадим постарался сделать так, чтобы вопрос прозвучал ехидно, хотя на самом деле ему хотелось просто пристукнуть этого болвана, который нес всякую ахинею. Тоже мне, сыщик!

Дима тем не менее своих позиций сдавать не собирался. Он назвал номер белого «Форда», который принадлежал Вадиму, и адрес квартиры, в которой тот был прописан. После чего спросил:

– Скажите, разве не вы проживаете по этому адресу?

– Я, черт побери!

– Так я своими глазами видел, как вы подвезли девушку до дома, потом поехали к себе, вытащили почту, поднялись на лифте на третий этаж и открыли ключом квартиру номер двести двадцать четыре.

– Ложь! – выкрикнул Вадим помертвевшим голосом. – Не пойму, какой смысл вам меня чернить. Может быть, вам лень было выполнять свою работу, вы взяли первого попавшегося знакомого семьи, то есть меня, и написали свой гаденький отчет?! Чтобы получить денежки безо всякого труда!

В глазах следователя Яркого затеплился слабый интерес к происходящему. Подозреваемый яростно отрицал какую бы то ни было связь с Жанной Гладышевой. Выпроводив Скороходова из кабинета, Яркий спросил:

– Ну, что вы можете сказать?

– Это был кто-то другой. Я не встречался с Жанной Гладышевой. Не поджидал ее возле университета и не возил в ресторан.

– А где были в таком случае вы?

– Я? В клубе. У меня был выходной. Я на своем собственном «Форде» поехал в свой собственный клуб, куда обычно и езжу по вторникам. Это может подтвердить куча народа.

– Где находится ваш клуб и как называется?

– Клуб «Силач» на улице Руставели.

– Руставели? Это ведь совсем неподалеку от «Дмитровской», где живет Ольга Гладышева со своей сестрой.

– Да! Да! Но я ведь не специально тащил свой клуб поближе к ней! Я в этом клубе уже третий год. Я и сам живу неподалеку.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вы не выходили из клуба в течение дня?

– Не знаю. Надо поспрашивать…

– Что ж, поспрашиваем.

Было совершенно ясно, что Яркий считает, будто результат расспросов вряд ли порадует Вадима.

– Вы вчера видели Жанну?

– Да. То есть я хотел сказать, когда приходил к Ольге, Жанна высунулась из кухни и поздоровалась.

– И больше вы вчера не общались?

– Да. Впрочем, нет. Не общались.

Вадим не знал, что говорить. Он понимал, что сидящий напротив человек ему не верит. То есть вообще не верит. Поэтому он злился и путался, и ему было страшно проговаривать в это равнодушное лицо свою собственную правду, настоящую правду, которая в данных обстоятельствах наверняка принесет еще больше неприятностей.

Вадиму живо вспомнился вчерашний вечер. Весь коллектив застрял в офисе и веселился в честь первого апреля. Отрывались по полной программе. Вадим немного выпил. Да и все они, надо признаться, немного выпили, лишь две сотрудницы, которых обещали отвезти домой на такси, накачались основательно, им было смешнее всех, и обе почему-то весь вечер хватали Вадима за руки, словно чувствовали, что он теперь свободен. Впрочем, наверное, действительно чувствовали. Потому что личная свобода наверняка имеет и ауру, и запах – ни с чем не сравнимый, призывный и манящий.

Около одиннадцати Вадим вышел на улицу и двинулся на стоянку. Ему было весело и вольно. В его крови еще играло шампанское, и он тихонько насвистывал мотив песенки про белую собаку. Фонари свесили шеи и снисходительно глядели на него сверху. Вадим поднял лицо, подставив его ветру, и увидел луну. В честь праздника старушка тоже оказалась пьяной и кособокой. Она валялась на соседней крыше, вся в неряшливых пятнах, накрытая обрывком облака. Рекламные огни затмевали ее неровный свет, прогоняя темноту с проезжей части. Вокруг урны слонялись две кошки, задрав гордые тощие хвосты. Вадим по инерции сказал «кыс-кыс», и кошки отозвались длинным тягучим завыванием. Вроде как – пошел ты!

Усевшись в машину, он открыл окна, удивляясь, что вокруг так непривычно малолюдно, потом осторожно вырулил со стоянки. Собственно, он только начал набирать скорость, когда с тротуара, как ему показалось поначалу – почти под колеса, – бросилась стремительная фигурка и отчаянно замахала обеими руками, словно случилось нечто чрезвычайное.

Вадим сначала даже не узнал Жанну, наверное, потому, что не ожидал увидеть ее именно здесь и именно теперь – вечером, возле собственного офиса. Только когда она наклонилась к дверце и воскликнула: «Вадим!» – только тогда он понял, что эта акробатка в белом коротком плаще – Жанна.

– Черт побери! Чуть под колеса не попала! Что ты здесь делаешь?! – с сердитым изумлением спросил он, наблюдая, как девушка открывает дверцу и бухается на сиденье рядом с ним. – С тобой, вообще-то, все в порядке?

– А что? – с вызовом спросила она.

– Ничего, – пробормотал Вадим.

Вид у нее был непривычный. В выражении лица появилось нечто хищное и порочное. Вадим никогда ее такой раньше не видел, поэтому стушевался. Ей семнадцати и не дашь. Дашь все двадцать пять! Внешне она, конечно, прелестна, ничего не скажешь. Прелестна и обольстительна.

Сначала он думал заглушить мотор, но потом вдруг понял, что не хочет оставаться наедине с этим хищным созданием в абсолютной тишине. Жанна сидела, вытянув ноги в лакированных сапогах и демонстрируя бедра.

– Я так рада, что мне удалось тебя отловить!

Вадима мгновенно охватило раздражение.

– Я что, заяц? – спросил он сердито. – Ты почему шляешься по ночам? Здесь, между прочим, небезопасно. Много хулиганья.

– Так мы не поедем? – капризно спросила Жанна, разворачиваясь к нему лицом и глядя на него жадными глазами.

Вадим тронул машину с места, но, завернув за угол, почти тут же снова притормозил.

– Значит, ты именно меня здесь поджидала?

– Тебя. Разумеется. Неужели ты ничего не понял?

Вадиму пришло в голову, что Жанна специально выследила его, чтобы поговорить об Ольге. Или просто решила в честь того, что он разорвал с ее сестрой отношения, наговорить ему гадостей. И заранее приготовилась к бою. Именно поэтому она так неотрывно, так нахально смотрит ему прямо в глаза. Будто бы подтверждая его догадку, Жанна сообщила:

– Сегодня днем я кое-что подслушала из вашего с Ольгой разговора.

– Ну?

– Ты не хочешь на ней жениться, правда?

– Чего ж ты спрашиваешь, раз подслушала? – спросил Вадим, недовольный этим допросом.

– Насколько я понимаю, теперь тебе нужен просто кто-то… ну, для поддержания формы.

– В каком смысле? – опешил он. – Какая форма?

– Я имею в виду хороший секс.

Вадима словно кипятком окатили. Праздничное настроение помахало ему ручкой и упорхнуло. Значит, Жанна явилась не для того, чтобы убеждать его помириться с Ольгой. Нет, черт побери, она решила предложить ему себя! Он моргнул, словно пытался прогнать видение. Видение, однако, было вполне осязаемым. У него были алые губы и хамоватые глаза. И пахло от него тяжелыми духами, одной капли которых достаточно для того, чтобы сладко задохнуться где-нибудь в районе декольте. Вероятно, перед тем как идти в лобовую атаку, она тщательно подготовилась.

– Что, у тебя материальные трудности? – недобро усмехнулся Вадим. – И ты решила продаться кому-нибудь из знакомых мужчин?

Жанна фыркнула и передернула плечами:

– Я не продаюсь. Я пытаюсь устроить свою судьбу.

– А я-то тут при чем? – Пары шампанского медленно улетучивались из головы.

– Ты мне подходишь, – ответила нахалка, протянула руку и похлопала Вадима по щеке, как какого-нибудь щенка.

Огромным усилием воли он заставил себя сдержаться.

– Тебе семнадцать лет, ты в университет поступила, – довольно грубо сказал он. – Значит, мозги в голове должны быть. Мало тебе юных журналистов? Ты решила поохотиться на дичь постарше?

– Я тебя хочу, – заявила Жанна, продолжая пожирать его глазами.

Вадим всей кожей чувствовал, что рядом с ним сидит отнюдь не невинное дитя. Черт побери, почему он не обращал на это внимания раньше? Возможно, потому, что Жанна этого не хотела. Но теперь намерения ее изменились.

– Я знаю, что моя сестра ни на что не годится. А в постели она пыхтит, как старый баян.

– Слушай, катись отсюда! – неожиданно рассвирепел Вадим. – Открывай дверцу и выкатывайся.

– Ой, Вадичка, не прогоняй меня! – томным голосом пропела Жанна. – Ты даже представить себе не можешь, чего лишаешься. Хочешь попробовать?

Внезапно она закинула руки на плечи Вадима и впилась в его холодные губы горячим ртом. У него был вкус корицы, мандаринов и глинтвейна. Волшебный вкус, который, наверное, свел с ума уже не одного мужчину. Поцелуй был исполнен виртуозно, и эта мысль подняла в душе Вадима бурю возмущения. С огромным трудом он отцепил девушку от себя, перегнулся через ее идеальные колени и, открыв дверцу, приказал:

– Катись. Хочешь, дам тебе денег на такси?

Она вытерла рот тыльной стороной ладони, словно утиралась после доброй порции алкоголя, который выпила махом, и довольно злобно сказала:

– Нужны мне твои деньги! Я с Ольгой поеду.

Она кивнула назад, на круглосуточный магазин, сиявший украшенными витринами. Вадим удивился:

– Ольга здесь? Она что, хотела встретиться со мной?

– Ничего подобного. Она от тебя уже ничего не хочет. Я просто ждала ее на улице и увидела тебя.

– Я рад, что это был всего лишь порыв, а не стратегический план. Иначе я бы в тебе сильно разочаровался. Прощай, Жанна, – сказал Вадим и начал поднимать стекло с той стороны, где она стояла. – Надеюсь, тебе не придет в голову кататься автостопом в целях устройства личной судьбы.

Жанна показала ему средний палец. Раздосадованный, Вадим покачал головой и нажал на газ. Поглядел в зеркальце – девица и впрямь двинулась ко входу в магазин. «Надо торопиться, – подумал он. – Если появится Ольга и затеет запланированный днем разговор, вообще кранты. Меня просто не хватит на такие страсти».

Позже он мельком вспомнил о выходке Жанны и фыркнул – интересно, правильно ли он поступил, отшив ее? Или надо было дождаться Ольгу, выложить ей всю правду и устроить Жанне головомойку? Может, и надо было бы. Но… После того как Вадим все-таки решился на разрыв и даже уже отпраздновал это событие как свершившееся, ему совершенно не хотелось снова ввязываться в дела, которые слишком сильно напоминали семейные.

* * *

– На душе как паршиво! – признался Вадим, доставая кофейные чашки и шаря по полкам в поисках какого-нибудь печенья.

В кухонном шкафу, кроме сахара и чая, стояла пачка ячменной крупы. Это было смешно. Он понятия не имел, откуда она взялась. Он даже не знал, что получится, если ее сварить. Ячменка?

– Еще бы не паршиво, когда убивают одного из твоих знакомых, – согласился Иван. – Да не просто знакомых. Если бы вы с Ольгой поженились, Жанна стала бы тебе вроде как приемной дочерью.

Сегодня Иван приехал к Вадиму не один, а со своим двоюродным братом, которого просто оказалось некуда деть. Брат был высоким, плечистым и отзывался на имя Коля Барабанов.

– Ему паршиво, потому что его менты в убийстве подозревают! – заметил он.

Иван укоризненно взглянул на родственника, но тот едва заметно пожал плечами:

– Он сам сказал.

– Коля у нас простой, – сообщил Иван другу. – Его вполне можно использовать как тренажер. Он будет изображать упертого следователя, а ты начнешь подкидывать ему признания. Посмотришь, как он станет реагировать.

– Я что, правда на мента похож? – оживился Барабанов. – Прикольно!

На самом деле он работал личным шофером директора большого торгового комплекса, был не слишком разговорчив, но постоянно вставлял свои короткие замечания в беседу. Эту манеру можно было считать профессиональным заболеванием. Дорога болтунов не терпит, говорил он, а молчунов не любят пассажиры. Поэтому Коля нашел компромисс. Он слушал других, а потом дополнял их разговор своими репликами. Со временем даже стал гордиться даром комментатора.

Еще Колю постоянно обуревало какое-то совершенно провинциальное желание родниться. Один из своих выходных он посвящал визитам к родственникам. Сегодня, судя по всему, настала очередь двоюродного брата, то бишь Ивана. А тот то ли не смог от Коли отделаться, то ли решил с его помощью отвлечь Вадима от тяжких мыслей, но, как бы то ни было, в гости к нему они явились дуэтом.

Вадим, собственно, не возражал. После вчерашней совершенно дурацкой беседы со следователем он пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения.

– Этот сыщик, – схватив чайник, снова вернулся он к больной теме, – уверял, что накануне убийства я в своей собственной одежде, на своей собственной машине возил Жанну в ресторан «Итальянский рай», где кормил ее утиной грудкой и целовал за ухом. Представляешь себе эту чушь? Чушь полная!

– Одежду можно было спутать, а машину – нет, – авторитетно заявил Коля.

– Может, кто-то приделал к своему «Форду» мои номера? – с глупой надеждой спросил Вадим у слушателей.

– Скорее всего кто-то просто ездил на твоем «Форде», – снова высказался Коля.

– Если бы возле клуба была платная стоянка, ничего такого не случилось бы. У меня были бы какие-то шансы. А так…

– Кстати, ты не звонил в клуб? – поинтересовался Иван. – Не спрашивал ребят насчет вторника?

– Еще чего! – склочным тоном ответил Вадим. – Это не мое дело – алиби себе добывать.

– Правильно, – поддержал его Иван. – Пусть этот… как его… Яркий побегает.

– Авось потускнеет, – буркнул Вадим. – А то каждый у них там мастер идеи кидать. Идиотские.

Он хорохорился, но всем было ясно, что бедняга по-настоящему перепуган.

– И все-таки это странно, – высказался Коля. – Какая-то ситуация… фальшивая. Машина та же самая, адрес… Даже ботинки!

– Ты с Ольгой разговаривал? – вмешался Иван, с тревогой поглядев на друга поверх чашки.

– Да. Вечером после допроса поехал к ней. Как я мог не поехать?

– И что она? Надеюсь, не поверила этим сыщикам? Не кидалась на тебя с кулаками?

– Я поклялся всеми страшными клятвами. Жизнью Любочки поклялся.

Иван неодобрительно хмыкнул. Потом немного подумал и сказал:

– Тогда она должна была тебе поверить. Раз ты Любочкой клялся.

– В общем, она немножко отошла. Я обещал ей помочь всем, чем смогу.

– А что делать с показаниями этого сыщика? – снова подал голос примолкший было Коля. – Сестра жертвы тебе поверила. А люди в фуражках?

– Их клятвами не проймешь, – согласился Вадим. – Я, конечно, не слепой и не глухой, знаю, как у нас преступления расследуют. Какие злоупотребления… Взятки, подкуп… Но ведь существует же презумпция невиновности! Пока они не докажут, что я убил, – а они не докажут, потому что я не убивал! – меня не смогут обвинить.

– Да уж, суд не примет в расчет дневник с туманными указаниями на взрослого дядю и снимок, который Жанна изрезала ножницами, причем неизвестно когда, – заметил Иван.

«Но я же с ней встречался накануне смерти, – испуганно думал Вадим про себя. – Я, наверное, последний, кто видел ее живой. Вернее, предпоследний». Последним, по его разумению, был убийца.

Может быть, нужно было выложить следователю всю правду? Что, если Жанна встретила убийцу именно в том самом супермаркете, куда отправилась после того, как он выставил ее из машины? А как он мог ее не выставить? Она его почти что соблазнила!

Именно это обстоятельство заставило Вадима скрыть эпизод от следователя. Он и от Ольги его скрыл. Хотя не забыл спросить, где она была в роковой вечер, и она сказала – дома, сидела за переводом. Значит, Жанна солгала, что приехала к офису вместе с сестрой. Он и тогда еще мог бы догадаться, что подобных совпадений не бывает. Будто они встретились ненароком… И теперь пообещал себе запомнить навсегда: в жизни все банально, и не стоит искать сложных объяснений для простых вещей. Нельзя верить в невероятные совпадения и странные случайности.

– У тебя дома есть какая-нибудь еда? – прервал его сумбурные размышления Иван.

– Холодильник пустой. Но вы не волнуйтесь, я сбегаю в магазин. Заодно куплю пивка. Обойдемся пивом? Боюсь позволять себе что-то более крепкое – вдруг опять на допрос потащат?

«И там я случайно проболтаюсь, как Жанна предлагала мне сделать ее своей сексуальной партнершей. Первого апреля». Внезапно Вадим вскинулся: «Может быть, Жанна меня разыграла?! Про первое апреля я и забыл! Она случайно увидела, как я выруливаю со стоянки, и ее внезапно осенило. Недаром же она кинулась к машине как одержимая!»

– Хочешь, я тебя на рынок отвезу? – предложил Коля, выводя Вадима из задумчивости.

– Спасибо, я лучше сам съезжу.

– Твоя тачка в гараже, а моя – под окнами, – возразил Коля. – Поедем. Иван без нас не заскучает. Он любит книжки читать. Дай ему книжку.

– Что значит – дай? – возмутился Иван. – Я же не всеядный. Сам выберу.

Они действительно отправились на рынок, и Вадим, переходя от палатки к палатке и наполняя сумки продуктами, растерянно думал: «Люди продолжают заботиться о своем желудке даже в момент тяжелого жизненного кризиса. Когда их подозревают в убийстве, например».

Когда они возвратились, Иван прямо с порога сказал:

– Тебе только что Ольга звонила.

– Что-то случилось? – вскинулся Вадим. – Что она сказала?

– Сказала, что нашла в вещах Жанны что-то, на ее взгляд, важное. Хочет с тобой поделиться. Просила, чтобы ты к ней заехал сегодня.

– Я и так собирался вечером, – помрачнел Вадим. – Надо ведь помочь с похоронами. Она совсем одна.

– Хочешь, поезжай сейчас, – предложил Иван. – Ты на нас не смотри, мы не те гости, перед которыми нужно кренделя выписывать.

– Давайте все же сначала перекусим. Полчаса ничего не изменят. Просто зажарим по куску мяса и заедим помидорами с майонезом.

– Ладно, в самом деле – давай поедим.

Тут в кармане у Коли запиликал мобильник. Буркнув в трубку короткое «да», тот немного послушал и повернулся к приятелям.

– Мужики, мне надо ехать.

– Как так? – опешил Иван. – А выходной?

– Это у начальства бывают выходные, – усмехнулся Коля. – А у подчиненных только короткие вздохи облегчения.

Резво собравшись, он отчалил, помахав с порога рукой. Вадим с Иваном возвратились на кухню. «Может быть, рассказать ему про четверг? – думал Вадим, поглядывая на жующего друга. – Мы же не разлей вода. Он никогда меня не предаст, не унизит подозрением. Отчего я скрытничаю с Ванькой?» Он знал отчего. Недавно в их потрясающих отношениях возник один маленький нюанс, который они не обсуждали, но который оба держали в голове.

– Ну что? Поедешь к Ольге прямо сейчас?

– Да, не хочу задерживаться. Было бы странно сидеть дома и мучиться дурными мыслями, когда она меня ждет. Тем более она что-то нашла.

– Особо-то ни на что не надейся. Скорее всего это какой-нибудь очередной девический талисман. Узелок на память или твоя физиономия, вставленная в рамочку.

– Да почему моя?! – взвился Вадим.

– Ну не твоя. Прости, я просто подумал о той, первой фотографии.

– Хочешь, я тебя подвезу? – предложил Вадим, когда они вышли на улицу.

– Совершенно ни к чему. Тебе к «Дмитровской», а мне в другую сторону. Тормозну попутку, делов-то. Иди с богом.

– Ну, лады, тогда пока.

Иван хлопнул Вадима по плечу и поглядел ему вслед почти что с нежностью. Он отлично понимал, в каком тот находится состоянии. Ему и объяснять ничего было не нужно. Годы общения сделали свое дело, они чувствовали друг друга, как братья-близнецы. По крайней мере, он так чувствовал.

Вадим же думал о другом. Выводя машину из гаража, он тут же вспомнил, не мог не вспомнить, как вчера оперативники обшаривали салон. Проводили, как один из них выразился, «следственно-розыскные мероприятия». Они попросили разрешения, и он, конечно, разрешил. Хорош бы он был, если бы уперся и потребовал официальных бумажек. Хотя, может, так и надо было сделать? Черт его знает, что они могут там найти или сделают вид, что нашли? Вдруг милиция нечиста на руку и подсунет ему какие-нибудь улики?

Дом, где жила Ольга и куда он приезжал долгое время почти как к себе, показался сегодня особенно мрачным. Может быть, виной тому была плохая погода: низкое мокро-серое небо, похожее на вздыбившийся асфальт, и неприятный ветер, гоняющий рваные клочья смога вдоль запруженных машинами автострад. Вдобавок ко всему воздух был пропитан неприятным прелым запахом раскисших газонов, на которых было полно прошлогодней грязи.

Вадим поглядел на окна второго этажа, мельком, не ожидая, собственно, ничего увидеть. Вошел в подъезд и, взбежав по лестнице, двумя короткими ударами по звонку дал знать о своем появлении. Прошло достаточно долгое время, но ничего не произошло. Неужели Ольги нет дома? Но Иван сказал – она будет ждать и никуда уже сегодня не пойдет. Единственное – ее могла затребовать милиция по каким-то своим оперативным делам. Или она сама помчалась туда с новой уликой. Черт, обидно.

Вадим уже решил было спуститься вниз, чтобы подождать Ольгу в машине, когда по невероятной случайности, ну просто машинально, сам не зная почему, взялся за ручку двери и повел ее вниз.

Дверь приоткрылась. Вадим тронул ее рукой, потом надавил сильнее. И внезапно – в секунду – весь внутренне сжался, словно на него из квартиры скакнул притаившийся там страх. На ватных ногах Вадим переступил порог, сделал два первых шага и негромко позвал:

– Ольга?

Потом шагнул еще… И тут увидел ноги. Судя по всему, Ольга лежала на ковре в комнате. Но оттуда, где стоял Вадим, целиком ее было не разглядеть.

До сих пор Вадим даже не подозревал, что ужас, настигая вас, ударяет мощной ледяной струей прямо в грудь. Мгновенно его затрясло, как будто он промерз до печенки, он даже подышал на руки, потому что не смог вытерпеть болезненного покалывания в кончиках пальцев.

Внизу, в подъезде, хлопнула дверь, и этот звук вывел Вадима из шокового состояния. В одну секунду он обрел прежние ориентиры и бросился в комнату. Ольга была мертва. Ее висок оказался разбит и окровавлен. Кровь осталась и на углу журнального столика, чей парадный вид не вязался с нелепой смертью хозяйки. Присев на корточки, Вадим на всякий случай начал разыскивать пульс на руке, хотя не верил, абсолютно не верил в чудо. Потом потрогал шею, в надежде, что, может быть, какая-нибудь самая тоненькая, самая маленькая жилка все же еще бьется в обмякшем теле. Но жизни не было. А если и была, ничем не выдавала себя. Пугаясь, что теряет время, если оно еще есть, Вадим бросился к телефону, набрал дрожащими пальцами 03 и хриплым голосом потребовал:

– Записывайте адрес. Скорее, здесь женщина умирает. Несчастный случай.

Он лгал. Не специально, чтобы кого-то обмануть, а от страха. Выдавал желаемое за действительное. Хоть он и не любил Ольгу по-настоящему, сердце подсказало ему, что с ней не произошло никакого несчастного случая. Просто кто-то схватил ее за волосы, с силой ударил об угол стола и швырнул на пол.

* * *

– Прикинь: приперся на допрос в тех самых ботинках, в которых я его видел в тот самый день, когда он убитую выгуливал, – возбужденно говорил Дима Скороходов, роняя сигаретный пепел на папку с бумагами.

– А может, ты видел не его, – предположил Михеев, на миг оторвавшись от компьютера.

– Может, и не его, – неохотно согласился Дима. – А ботиночки, кстати, просто писк.

– В последнее время ботинки как-то вдруг у всех вышли на первый план.

Лиза со своего места все отлично слышала, поскольку с ее появлением детективы перестали закрывать дверь в свой общий кабинет, чтобы она, как выразился Дима, смогла пропитаться духом сыщицкого братства.

– А у кого еще ботинки вышли на первый план? – с любопытством спросила она.

– Ну, как же? Убийство мужа Нины Неверовой. Следы возле тела! – откликнулся Михеев.

Петр Михайлович Неверов был убит на собственном дачном участке, что называется, среди бела дня. Как удалось установить следствию, случилось это между пятью и шестью часами дня. В пять Петра Михайловича видели соседи и даже говорили с ним. В шесть – нашли его мертвое тело. Незадолго до пяти, а точнее, примерно без десяти или без пятнадцати пять, Нина Неверова вывела машину из гаража и отправилась в город.

Оперативники не исключали, что, поссорившись с мужем, Нина Николаевна решила с помощью быстрой езды развеять свой гнев, однако ей это не удалось, она только еще больше взвинтила себя. Поэтому вернулась обратно и, спрятав машину где-то в соседнем лесочке, прошла в дом, надела мужские ботинки и рабочие перчатки, спустилась в сад, подошла к ничего не подозревающему мужу сзади и ударила его по голове подхваченным с земли поленом. Потом сняла ботинки и перчатки, запаковала в пакет, пробралась к машине и снова уехала. Улики где-то спрятала или уничтожила и через некоторое время как ни в чем не бывало возвратилась на дачу. Где и «узнала» о смерти мужа.

Нина Николаевна, естественно, подобную версию категорически отвергала, утверждая, что на даче в ее отсутствие побывал убийца.

Следы ботинок, в которых он прошелся по взрыхленным грядкам, оказались весьма примечательными. Узор на подошве представлял собой стилизованный рисунок трех ежиков, идущих друг за другом. Можно было надеяться, что это товарный знак некой фирмы. Но пока что поиски результатов не дали. В стране было столько мелкооптового импорта и подделок, что задача оказалась неразрешимой. Зато волокна, обнаруженные на орудии убийства, брошенном тут же, возле тела, совпадали с теми, из которых были изготовлены зеленые немецкие нитяные перчатки, какими пользовались Неверовы для работы на участке. Точно такие же перчатки были и на убитом. В коридоре загородного дома, в верхнем ящике тумбочки, их обнаружили не меньше десятка. Однако никаких следов на двери, никаких отпечатков пальцев на этой самой тумбочке, кроме хозяйских, найдено не было.

Нина Николаевна, испуганная настойчивым стремлением оперативников раздобыть против нее улики, обратилась к частным детективам с просьбой разыскать человека, который мог бы обеспечить ей алиби. Она возила Сухарева на то место, где встретилась по дороге в город с неизвестным мужчиной, восхищавшимся ее лодыжками. Сухарев ездил от дачи Неверовых до места их встречи и обратно, пытаясь установить время преступления и сопоставить его со временем, затраченным на дорогу. В конечном итоге он пришел к выводу: если Нина Николаевна не врет, то, разыскав ее случайного знакомого, можно действительно снять с нее все подозрения. Ибо если она в шестнадцать сорок пять выехала с дачи, а в семнадцать двадцать встретилась с фотографом, вернуться назад и убить мужа у нее просто не оставалось времени. Она и так-то должна была гнать что есть мочи.

Короче, оставалось найти фотографа-рекламщика. Правда, фотограф должен будет вспомнить, какое время показывали его часы, когда он встретился с привлекательной рыжей женщиной, но сейчас это казалось мелочью. Лиза, конечно, втайне немножко гордилась тем, что ей удалось вытащить из Неверовой новую информацию. Теперь она с нетерпением ждала вестей от Сухарева, который вместе с Ниной Николаевной и оперативником сидел в снятом неподалеку офисе и с видом знатока просматривал работы появлявшихся время от времени рекламных фотографов.

Ратников, естественно, раскрыл милиции механизм поиска важного свидетеля. Ведь в его задачу входило снять клиентку с «милицейского крючка». Нина Николаевна, вдохновленная тем, что дело сдвинулось с мертвой точки, демонстрировала прямо-таки истерическое оживление, и Сухарев по секрету признался, что проявление ее эмоций носит порой весьма экстравагантный характер. Уточнять, в чем заключается экстравагантность, он, правда, не стал.

Между тем Дима вернулся к делу Жанны и Ольги Гладышевых.

– Этот Вадим Хабаров, – продолжил он, – ведет себя как-то странно.

– Он мог действительно встречаться с девушкой, но не убивать ее, – предположил Коля Михеев. – Возможно, отсюда все странности поведения. Представляешь его состояние?

– Смутно, – признался Дима. – Меня еще ни разу не подозревали в том, что я кого-то грохнул.

В этот момент из своего кабинета в приемную просочился Ратников.

– Так, мальчики-девочки, – сказал он, нервно потирая руки. – Известно ли вам, что понедельник – день тяжелый?

– У Сухарева какой-то облом с фотографом? – мгновенно насторожилась Лиза.

– Да нет, Сухарев пока сидит и ждет. Дело совсем в другом. Неприятности у нас другого толка, дорогие мои. В субботу погибла Ольга Гладышева.

– Как?! Вторая сестра? Наша клиентка?! – завопил Михеев и стукнул кулаком по столу. – Гадство!

– Предположительно – несчастный случай. Упала в своей собственной квартире и стукнулась виском об угол журнального столика. Или не сама упала. В любом случае нам придется искать убийцу ее сестры самостоятельно.

– Черт побери! – внес свою лепту в общее тревожное оживление Дима. – Ничего себе – неприятности…

Лиза нервно поежилась. Ольга Гладышева! Та самая дамочка, которая так ей не понравилась. Надменная, неуступчивая… Первая клиентка детективного агентства, которую она видела в своей жизни…

– Дело об убийстве Жанны Гладышевой все еще не закрыто, – продолжал Ратников. – Неизвестно, кто и почему расправился с девушкой.

– И что? – неприязненно спросил Михеев. – То есть теперь, когда старшая сестра умерла, мы будем продолжать расследование просто из идейных соображений? А платить нам никто не будет?

Лиза укоризненно взглянула на него, но он только рукой махнул:

– Все равно меня никто не послушает!

– Никакой благотворительности, – успокоил его Ратников. – Вадим Хабаров, подозреваемый номер один, только что звонил мне по телефону. Он просит найти настоящего убийцу. И Жанны, и… Ольги.

– Ты же сказал – несчастный случай!

– Предположительно. У двух этих женщин не было родственников, а Хабаров до последнего времени числился у Ольги Гладышевой кандидатом в мужья. Он же и нашел тело. И разумеется, попал под подозрение. Сами подумайте – такое удивительное совпадение! Я еще поражаюсь, что он до сих пор на свободе. Его могли бы задержать до выяснения…

– Хорошо, что не задержали. Кто бы нам платил? – пробормотал Михеев. – Везет нам на главных подозреваемых.

– Итак, Вадим Хабаров – наш новый клиент. Против него у милиции действительно кое-что есть. Эксперты вынесли заключение, что Жанна находилась в машине Хабарова именно в той самой одежде, в которой ее убили. На полу в салоне нашли ее браслет.

– Черт бы побрал этого Хабарова. На что, интересно, он рассчитывает? – возмутился Дима.

– Сейчас он придет и расскажет, на что рассчитывает, – пожал плечами Ратников. – И не пыли. Если мы беремся за его дело, будем исходить из того, что наш клиент невиновен. Можно подумать, ты не знаешь, как иногда складываются обстоятельства. Или даже подтасовываются улики.

– Теперь, значит, мы будем искать врагов Хабарова? – спросил Михеев.

– Он утверждает, что у него нет врагов.

Все одновременно хмыкнули. «У меня нет врагов!» – эта фраза звучала в стенах агентства, словно некое заклинание. С нее начинал рассказ о своих проблемах практически каждый клиент.

Вадим Хабаров появился в офисе «Партнера» ближе к вечеру. Он вошел с дождя изрядно промокший и, наткнувшись на Лизу, слегка растерялся. Она тут же пришла ему на помощь:

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста!

Вадим кивнул и, стряхивая на коврик капли с зонта, снимая плащ, все глядел на нее с настороженным любопытством. Лиза не улыбнулась. Она посчитала, что подбадривать улыбкой человека, которого подозревают в двух убийствах, по меньшей мере, нелепо.

Лиза постучала в кабинет Ратникова, и тот появился на пороге, приглашая посетителя войти. При этом он показал жестом, чтобы Лиза присоединилась к ним.

– Валерий Ратников, – он протянул Хабарову для пожатия свою аристократическую руку, затем представил: – Моя помощница, Лиза Левашова. Мы готовы вас выслушать, присаживайтесь, пожалуйста.

Вадим взглянул на Лизу немного внимательнее, та ответила твердым, чуть вприщур, взглядом.

– Лиза славится собственным, авторским подходом к расследуемым делам, – поторопился пояснить Ратников. – У нее есть своя методика. В вашем случае это может оказаться полезным.

– Да, не исключено. – Вадим даже не пытался скрыть своего плохого настроения. – Возможно, вам покажется, что я немного не в себе, но вы должны меня простить. Если бы не счастливая случайность, я сейчас наверняка уже был бы схвачен и посажен в тюрьму.

– Вот как? – Брови Ратникова взлетели вверх. – Вы должны рассказать нам все максимально подробно.

– Понимаете, я встречался с Жанной накануне ее гибели. И скрыл это обстоятельство от милиции. Но оказалось, подруги девушки видели, как она села в мою машину.

– Подождите, вы сказали – счастливая случайность. Что же в этом счастливого? Свидетели показывают, что накануне смерти Жанна села в вашу машину…

– Сейчас я все объясню. Дело было так. Жанна с двумя своими подругами первого числа отправилась вечером к моему офису. Девушки уверяют, что ждала она именно меня, а они просто составляли ей компанию.

– Откуда Жанна знала, когда вы появитесь? – подала голос Лиза.

– Днем я говорил Ольге о том, что у нас намечается вечеринка, и Жанна наверняка слышала, что я задержусь на работе примерно до одиннадцати. Не знаю, с каким запасом времени она явилась, но караулила до позднего вечера. Однако едва не прозевала. Когда я выехал со стоянки, она буквально бросилась мне под колеса.

– Вы остановились?

– Разумеется! Она забралась в салон, устроилась на переднем сиденье. Две другие девушки это видели.

– Плохо.

– Отвратительно. Тем более плохо, что они не углядели, как за поворотом я притормозил и выставил Жанну на улицу.

– Почему? – живо спросил Ратников. – Почему вы ее выставили?

– Хм. Днем Жанна подслушала наш с Ольгой разговор. Узнала о том, что мы решили расстаться… Вернее, я решил. Это решение не было спонтанным, оно зрело давно, так что… Все равно получилось, что я ее бросил.

– А почему вы ее бросили? – вмешалась Лиза.

Она спросила так просто, что он не стал уходить от ответа.

– Потому что Ольга твердо решила выйти за меня замуж.

– А вас это не устраивало?

– Нет, не устраивало.

– Почему?

– Потому что жена – это та женщина, которая меня любит, а не та, которая проживает в моей квартире.

Хабаров был обаятелен даже во взвинченном состоянии. У его глаз был теплый золотистый оттенок. Лиза серьезно кивнула. Вероятно, такое объяснение ее удовлетворило.

– Жанна явилась, чтобы выразить свое возмущение? – предположил Ратников.

Бомбардируя Хабарова наводящими вопросами, он не давал тому передышки.

– Черта с два! – Хабаров поднял на собеседника злой взгляд. – Ей было наплевать на наши с Ольгой отношения. Вернее, не совсем наплевать. Я вот тут подумал: может быть, она меня разыграла? Ведь было первое апреля…

– Разыграла? – вырвалось у Лизы. – В каком смысле – разыграла? Что она вам сказала?

– Она сказала, что была бы не против занять место своей сестры.

– В вашем сердце?

– Если бы! В моей постели.

Ратников присвистнул.

– Я понимаю, в это трудно поверить, – начал было Вадим, но Валерий его перебил:

– Отчего же? В это очень легко поверить. Нельзя сбрасывать со счетов современные нравы, как бы пафосно это ни звучало. В семнадцать лет девушки завоевывают мировые подиумы, становятся актрисами и содержанками… Кроме того, я видел фотографию Жанны Гладышевой. А наш сотрудник видел ее, так сказать, живьем. Так что я легко могу поверить в то, что вы рассказываете.

– Собственно, я обратился в ваше агентство потому, что это именно вы следили за Жанной. Вы в курсе дела, вы общались с Ольгой… Однако есть один вопрос, который мы должны прояснить с самого начала.

– Что за вопрос? – уточнил Ратников, сложив руки перед собой. Руки у него были спокойными, они не волновались по пустякам, не перебегали с предмета на предмет, не теребили хозяйское ухо или пуговицу. Такие руки бывают только у очень уверенных в себе людей.

– Вы должны с самого начала рассеять недоразумение со слежкой. Ваш человек, который следил за Жанной по заданию Ольги, уверял, что в тот день я встречал девушку возле здания факультета. Но это неправда. Это был не я, а кто-то другой.

– Возможно, это и был убийца, – тотчас сказал Ратников. – Я даже допускаю, что он знал о слежке. И воспользовался вашей машиной, ключами от квартиры и одеждой.

– Скорее всего Ольга о чем-то догадалась, – предположил Вадим. – Что-то ее встревожило. Она позвонила мне для того, чтобы срочно о чем– то рассказать, но, пока я ехал, ее уже убили. На сегодняшний день милиция исключает несчастный случай. Удар был такой силы, что… Ну, вы понимаете… На нее кто-то напал.

– Все-таки вернемся к маскараду, который устроил предполагаемый убийца. Напрашивается вывод, что вас подставил тот, кто знал, что частный сыщик будет следить за Жанной. Отсюда вопрос: кто знал, что Ольга обратилась в частное детективное агентство?

– Думаю, мало кто знал. Я и сам тогда не знал, понимаете? Вот Ивану она сказала. Накануне. Иван Болотов – это мой друг со школьных лет. И муж моей сестры.

– С ним можно поговорить?

– Конечно. – Вадим сообщил основные сведения об Иване и Любочке. – Именно Иван сможет вам рассказать о последнем звонке Ольги. Она звонила в мою квартиру как раз в то время, когда мы с Колей ездили за продуктами.

– Кто такой Коля?

– Коля Барабанов – двоюродный брат Ивана. Не могу сказать, что мы близко знакомы. Так, встречались иногда за праздничным столом.

Вадим коротко поведал о событиях субботы.

– Понимаю, – пробормотал Ратников. – Значит, этот самый Коля, как только Иван сообщил о звонке Ольги, сразу же спохватился и уехал?

– Вы что, думаете?..

– Подозревать и рассеивать подозрения – наше ремесло, – пробормотал Ратников.

Лиза наблюдала за мимикой Вадима, стараясь не упустить ни одного нюанса. Он с самого начала казался ей искренним. И очень симпатичным. Вадим же обращался в основном к Ратникову, лишь изредка поглядывал в сторону Лизы, причем с тайной опаской. Она же смотрела на него неотрывно, прикусив от напряжения нижнюю губу.

«Старается постичь мою сущность, – подумал Вадим с усмешкой. – Интересно, представляюсь я ей монстром, пытающимся скрыться от правосудия, или несчастной жертвой?» Ни та, ни другая ипостась ему не нравилась. Но что поделать? Он попал в ситуацию, когда надо спасать не только доброе имя, но и шкуру, откровенно говоря. Так что впечатление, которое он может произвести на хорошенькую сыщицу, не последнее дело. Или она поверит ему и применит свой авторский подход, начав расследование, или нет.

Вадим был рад, что Любочки сейчас нет в Москве. Конечно, рано или поздно сестра обо всем узнает. Но, может быть, к ее приезду детективы или – что было бы идеально! – оперативники уже найдут настоящего преступника, и тогда рассказ потеряет свой драматизм. Они с сестрой были очень привязаны друг к другу. Любочка всегда ценила усилия Вадима как воспитателя, никогда не скрывала от него своих проблем и, в свою очередь, поддерживала, чем могла. Конечно, в силу своего детского разумения, но это было еще трогательнее.

Возможно, поэтому Вадиму было так неуютно с Ольгой, которая не смогла или не захотела стать для сводной сестры доброй подругой. Она заняла позицию надзирательницы, и ни к чему хорошему это не привело. Юные существа смиряются с надзором только в том случае, если он основан на любви.

Ратников тем временем методично вытягивал из Вадима информацию. И делал это мастерски. Вадим и сам не понимал, как детективу удалось развязать ему язык. Он выкладывал такие подробности своей биографии, о которых не вспоминал, кажется, лет сто. Еще в юности он дал себе слово никогда не болтать лишнего, ограждая друзей и знакомых от субъективных и часто несправедливых оценок. А сейчас вот болтал, как сорока, которой прищемили хвост. Он раскрывал Ратникову свои вкусы и пристрастия, искоса поглядывая на девушку Лизу.

Он сразу заметил, какие у нее зоркие глаза и с каким жадным интересом она впитывает информацию. Такое внимание Вадима, с одной стороны, ободряло, а с другой – здорово тревожило. Шут ее знает, что она на самом деле думает! И что у нее за эксклюзивный подход к расследованию? Вдруг она нападает на клиентов и пытает их при помощи раскаленной кочерги?

– Кстати, – внезапно спросила эта самая Лиза, сузив серые глаза, – а что за счастливая случайность, о которой вы упомянули в самом начале? Вас ведь всерьез заподозрили в убийстве Жанны? Но даже не задержали для серьезного допроса.

– Я просто не успел вам рассказать. Нашелся свидетель, который видел, как Жанна вышла из моей машины и села в другую. Один из служащих супермаркета, собирающий тележки на улице. Он видел, что за поворотом я притормозил, и Жанна вышла. Ну, конечно, он не знал, что это именно Жанна… Короче, он обратил внимание на то, что из белой машины вышла девушка в белом плаще. Загляделся на ее ноги. Ничего удивительного, кстати. Плащ был короче некуда. Служащий говорит, что девушка отправилась было ко входу в магазин, но тут подъехала другая машина, посигналила, и она, обернувшись и приглядевшись к водителю, проворно впорхнула на переднее сиденье. И была такова.

– Марка машины? – лаконично спросил Ратников.

– Этот парень не знает. Он не из тех, кто разбирается в машинах. Он только и мог сказать, какого она цвета.

– И какого же?

– Серебристого.

– Для вас этот свидетель и в самом деле находка.

– А то я не понимаю! Если бы не он, сидел бы я сейчас не здесь, у вас, а в гораздо менее приятном месте.

– Итак, вот что у нас получается, – подытожил Ратников. – Жанна Гладышева действительно встречалась со вполне зрелым мужчиной. Будем считать, условно вашего возраста. Он мог быть и моложе, и старше, но ненамного. Иначе бы Дима по фигуре сориентировался. По какой-то причине этот человек задумал убить Жанну. Однако просто убийства ему оказалось недостаточно. Он захотел подставить вас. И в тот день, когда, как он наверняка знал, за ним следил частный детектив, сыграл вашу роль.

– Фантастика, – пробормотал Вадим. – Это ведь не так просто было сделать! Ведь не просто, правда? Мне не верится…

Ратников пожал плечами:

– Верится или нет, а он переоделся и взял вашу машину. Это не случайно. Давайте еще раз. Значит, Иван Болотов знал, что Ольга обратилась в частное детективное бюро. А еще? Кто еще мог знать? С кем Ольга Гладышева могла поделиться столь важной информацией? Близкая подруга у нее есть?

– Нет у нее подруги, – безнадежно махнул рукой Вадим. – Меня это тоже всегда поражало. Как это женщина обходится без болтовни, сплетен, дамских посиделок и походов по магазинам?

При этих его словах Лиза сначала насупилась, потом сморщила нос, как будто собиралась чихнуть. И тут же спросила:

– А по телефону она с кем-нибудь болтала? Ну, хоть иногда?

– Нет. Все звонки были только по делу. Может, она, конечно, просто не хотела откровенничать при мне…

– Ну, тогда бы она говорила: «Перезвони мне попозже» или что-нибудь в этом роде.

– Нет, – снова покачал головой Вадим. – Ничего такого я ни разу не слышал.

– Ладно, – подвел итог Ратников, – с вами более или менее все ясно. А теперь нам необходимо поговорить с Болотовым.

* * *

Собираясь на встречу с Иваном Болотовым, Дима решил взять с собой Лизу.

– Вдруг она углядит что-нибудь такое, что мне покажется несущественным? – объяснил он Ратникову.

Слышавший его заявление Сухарев мгновенно поджал губы. Заметив это, Лиза толкнула своего приятеля в бок: ей вовсе не хотелось наживать себе врага в лице педантичного Артема.

– Зачем ты унижаешь его чувство собственного достоинства? – отчитывала она Диму по дороге. – Это нечестно. Он и так меня невзлюбил…

– Кто? Тёма? Да он от тебя в восторге! Кажется, он даже не спит ночами.

Лиза устало вздохнула, принимая это сообщение за обычный треп, но Дима настаивал:

– Да я не вру! Спроси у Михеева. Тёма совсем башку потерял. Это из-за тебя он такой унылый ходит.

– Естественно, из-за меня – это ведь я его свидетельницу раскрутила, – пожала плечами Лиза. – Поставила его в идиотское положение. Ущемила сыщицкую гордость.

– Не прикидывайся дурочкой, это тебе не идет, – буркнул Дима и в тот же миг ударил по тормозам. – Приехали.

Болотов ждал их в гостиной своей большой квартиры неподалеку от Патриарших, которая по-настоящему поразила гостей. Здесь было не просто красиво и уютно – здесь было классно. Никакой тебе дорогущей мебели, никакой тебе лепнины и эксклюзивных каминов, все просто, но невероятно стильно. Каждая вещь выбрана не только с учетом интерьера, но еще и с любовью. Такое модному дизайнеру не закажешь.

– Мы с женой все делали сами, – сказал Иван в ответ на их дружные комплименты. – В конце концов, хороший вкус – основа моего профессионального успеха. Не сочтите меня хвастуном.

– Вы дизайнер? – невинно спросил Дима, хотя отлично знал, что Болотов в свое время окончил Бауманский и вплыл в свою нынешнюю профессию на гребне довольно мутной волны девяностых.

– Нет, молодой человек, я – криэйтор. Дословно – творец! Генерировать идеи – вот что входит в круг моих обязанностей. Именно за это платит сегодня заказчик. Толковых исполнителей много, но толковые мозги еще поискать надо.

Он хвастался так искренне, с таким энтузиазмом, что невозможно было ему не подыграть. Они и подыгрывали – улыбались и кивали. В ответ на это он еще больше распушал хвост, обрушивая на гостей мощь своего обаяния. Гарцевал и был красив в своей амбициозности.

Болотов работал в крупной сетевой компании, считавшейся одним из китов рекламного рынка. Как нынче принято говорить, его имя было широко известно в узких кругах. Он разрабатывал стратегию продвижения новых торговых марок, занимался имиджевой политикой крупных корпораций и благодаря своему таланту оказывал существенное влияние на развитие бизнеса. Он находил новые идеи, которые позволяли в разы поднять продажи и обеспечить приток инвестиций. В своей области он блистал и очень дорого стоил.

Наконец хозяин спохватился и усадил гостей за массивный стол, покрытый льняной скатертью. Приготовил кофе – очень вкусный, крепкий, с легким привкусом шоколада, и распечатал пачку какого-то диковинного печенья. Двигался он легко, делал все с удовольствием, и чувствовать себя объектом его заботы Лизе было приятно.

– Так вы пришли поговорить со мной о важном деле, – напомнил он, передвигая сахарницу на середину стола.

– Да, действительно, – кивнул Дима, который почему-то был настроен к Болотову не столь дружелюбно, как Лиза. – Мы пришли поговорить об Ольге Гладышевой.

Улыбка, дрогнув, стекла с лица Ивана, оставив на нем выражение скорби.

– Ах да, я в курсе. Вадим позвонил мне. Собственно, я, наверное, не многое могу о ней рассказать. Я дружу с Вадимом, а с Ольгой дружил постольку-поскольку, она была его… невестой, что уж там.

– Мы зададим конкретные вопросы.

– Хорошо.

Иван внимательно посмотрел сначала на Диму, а потом на Лизу, хотя Лиза все это время просто молча пила кофе.

– Скажите, почему Ольга вам рассказала о своих семейных проблемах, а Вадиму – нет?

– У них не все ладно было в последнее время, – задумчиво проговорил Иван. – Вадим с вами разве не поделился?

– Поделился. Но нас интересует ваша точка зрения.

– Да какая тут может быть точка зрения? Ольга хотела выйти замуж, а Вадька был к этому не готов.

– А почему?

– Ну и вопросики вы задаете!

– Не готов, говорите. Все-таки вашему другу не двадцать лет, правда? Вполне зрелый мужчина…

– Вы меня не поняли. Вадька не то чтобы вообще не был готов к браку. Он не хотел жениться конкретно на Ольге. Она ему нравилась, конечно, но влюбиться по-настоящему он так и не смог. Что-то его все время в ней напрягало… Отношения – это тонкая материя, сами знаете. Он уважал Ольгу и потому страшно переживал, что не может дать ей того, чего она заслуживает.

– А чего она заслуживала?

– Ну как? Семьи, детей, наверное. Как все женщины. Она хотела обычных человеческих радостей. Звучит банально, но это та самая правда, против которой не попрешь.

– И у вас с Ольгой состоялся по этому поводу доверительный разговор, – заявил Дима, будто точно знал, что так и было.

– Сначала я пригласил Ольгу к нам на ужин. Моя жена Любочка так готовит – лучше, чем в любом ресторане! Уж поверьте мне. И еще раз мы с ней встречались тет-а-тет совсем недавно, по тому же, в сущности, поводу. В том числе поговорили насчет Жанны.

– А в первый раз, выходит, вы беседовали втроем? Вы, ваша жена и Ольга.

– Да, конечно. Знаете, мне показалось, Ольга жаждала этого разговора не потому, что ей необходимо было выговориться, и не потому, что она нуждалась в поддержке. Просто… Она хотела понять, что за причина удерживает Вадима от последнего, так сказать, шага.

– То есть почему Вадим не делает предложения?

– Вот-вот. Она так прямо и спросила. Ведь мы с Вадькой друзья со школьных лет. А Любочка – его сестра. Естественно, что Ольга попыталась найти ответ с нашей помощью.

– И что вы ей сказали?

– Да ничего толкового. Не могли же мы сказать ей правду?

– А правда в том, что Вадим Ольгу не любил, так? – негромко спросила Лиза.

– Да ведь это очевидно.

– А какие отношения связывают Вадима с сестрой? – внезапно спросил Дима.

Иван сдвинул брови и метнул острый взгляд в его сторону. Лиза могла бы поклясться, что с его языка готова была сорваться резкость типа: «А какое вам до этого дело?» или что-нибудь в этом роде. Но он мигом стер с лица неудовольствие, пожал плечами и ответил:

– У них хорошие отношения. Даже очень. Доверительные, дружеские, нежные. Не знаю, как еще сказать. Такие отношения, какие всегда хочется видеть между родственниками.

– Можете рассказать о том дне, когда убили Ольгу?

– Вас интересует что-то конкретное? Дело в том, что я рассказывал все это уже не один раз, и даже не два.

– Что вы делали, когда Вадим и ваш двоюродный брат уехали за продуктами?

– Книжку читал, – усмехнулся Иван. – Потянуло пролистать Маркеса. Я к нему неравнодушен.

– Вижу, вы любитель чтения, – Дима кивнул в сторону большого, под самый потолок, стеллажа, заставленного книгами.

– Не только я, но и Любочка.

Лиза повернулась, чтобы посмотреть. Даже не особо погружаясь в детали, можно было определить, что перед ними не скупленные подряд тома известных авторов, а хорошо подобранная библиотека.

– А сколько прошло времени с того момента, как позвонила Ольга, до возвращения Вадима и Николая?

– Десять минут. Я так уверенно говорю, потому что милиции удалось установить точное время ее звонка. А когда вернулись ребята, мы все смотрели на часы – Коля потому, что ему необходимо было позвонить начальнику, а Вадим прикидывал, когда ехать к Ольге. Я тоже посмотрел, за компанию. Было без двадцати пяти два. Коля практически сразу уехал, а мы с Вадимом немного задержались и только примерно часа в два вышли из дома.

Милиции и в самом деле без труда удалось установить точное время звонка Ольги. Дима, который шел за оперативниками след в след, разговаривал с соседкой Ольги по площадке, которая являлась свидетелем ее разговора с Иваном. Соседка, молодая интеллигентная женщина, искренне хотела помочь и старательно припоминала все подробности.

– Моему сыну задали читать «Записки охотника». Я думала, может, у Ольги есть Тургенев. Неохота было тащиться в библиотеку. Она открыла мне дверь, придерживая подбородком телефонную трубку, и шепотом сказала: «Заходи. Подождешь минутку?» Видимо, она только что набрала номер и, как только я позвонила в дверь, на том конце провода ответили. Ольга спросила: «Это ты, Иван? А где Вадим? Позовешь его?»

Соседка принялась пересказывать начало разговора Ольги с Иваном, а Дима тем временем пытался представить себе эту сцену.

– Потом она ушла на кухню, и я уже больше ничего не слышала.

– Во что была одета Ольга?

– В халат. Она так в нем и осталась, когда… Когда умерла.

– У нее в руках ничего не было?

– В руках? Кажется, нет. Хотя… Да, точно! В правой руке она держала календарик. Я еще обратила на него внимание потому, что на нем был изображен самолет-истребитель. У меня сын одно время собирал эту серию, замучил нас с отцом.

– Карманный календарик с истребителем? Вы не могли бы показать какой-нибудь из этой же серии?

Позже Ратников поделился новой деталью с оперативниками. Обыскали квартиру Гладышевых в поисках календарика, но ничего похожего не нашли. Ратников кипятился:

– Не может быть, чтобы обычный календарик являлся причиной убийства женщины.

– Почему нет? – возражал Дима. – Если его не забрал с собой убийца, то куда же он тогда делся?

– Не знаю, – огрызался тот. – Ольга Гладышева выбросила его в окно, сожгла, спустила в унитаз!

– Не кипятись, давай рассмотрим все же мою версию. Ольга нашла в квартире календарик. В нем было что-то такое, что ее насторожило. Надпись, отмеченные крестиками даты… Да мало ли! Она неожиданно поняла, кто мог убить Жанну. Схватилась за телефон и позвонила Вадиму, требуя, чтобы он немедленно приехал.

– Если бы Вадим был убийцей, она не стала бы ему звонить, ‒ рассеянно заметила Лиза. – Один-ноль в пользу Хабарова.

Ратников некоторое время сопел, потом включился в обсуждение, расхаживая по кабинету.

– Карманный календарик! Что в нем могло быть такого, что напугало убийцу? – спрашивал он.

– Во-первых, убийца должен был узнать о находке, – заметил Михеев. – Нам известны лишь четыре человека, которые были в курсе. Это Иван, его кузен Николай Барабанов, сам Вадим и соседка по лестничной площадке, которая слышала телефонный разговор. Ведь Ольга сказала ясно: «Я кое-что нашла».

– И при этом она держала в руках карманный календарик, – не преминул еще раз подчеркнуть Дима.

– Мы не знаем, кому Ольга еще рассказала о находке. И необязательно по телефону. В конце концов, убийца мог зайти к ней в гости.

– Других соседей опросили? – поинтересовался Ратников.

– Опросили. Там глухо, – ответил Дима.

– Но ведь была суббота. Все дома! Во дворе наверняка тусовался народ.

– Погода выдалась на редкость паршивая, поэтому никто и не тусовался, – пожал плечами Дима. – Ты сам-то обращаешь внимание на людей, заходящих в соседние подъезды?

– Ну, ладно, проехали. Не обращаю.

Лиза во время этого разговора сидела, задумавшись, и отрешенно глядела в окно. Ей было о чем поразмыслить! Дело в том, что после посещения Ивана Болотова дотошный Дима решил провести следственный эксперимент.

– Слушай, Лизавета, – сказал он, когда они вышли на улицу. – Не будешь возражать, если мы сначала на пару минут заскочим ко мне домой? Я только прихвачу одну вещичку, и сразу же тронемся в контору, ладно?

– Хорошо, – согласилась она, ни о чем не подозревая.

Дима наотрез отказался оставлять Лизу в машине и потащил за собой.

– Подожди меня в комнате. – Он схватил с низкого столика пачку газет и журналов, метнулся на кухню, потом в ванную, загремел чем-то стеклянным.

Лиза сто раз бывала у Димы в гостях, поэтому рассматривать интерьер ей было неинтересно. Все, как всегда: носки висят на фикусе, на пепельнице вековые наслоения, пульт от телевизора засунут в вазу с яблоками. Одно из яблок хамски и весьма негостеприимно обгрызено с левого бока. Лиза постояла у окна, потом прогулялась вдоль стеллажа с книгами, подув на фарфоровую кошку, обросшую мохнатой пылью. Пыль поднялась в воздух, и Лиза чихнула. После этого она сняла с полки сборник современной английской прозы и лениво пролистала его. Достала другую книгу и углубилась в аннотацию. Прошло минут десять, а Дима все не появлялся.

– Дим! – крикнула Лиза в сторону ванной. – Ты там не заснул, часом?

– Уже иду.

Довольный Дима появился на пороге и, взяв у нее из рук книгу, посмотрел на обложку.

– О, Вудхауз! – воскликнул он. – Наверняка твой любимый писатель.

– У меня до него руки не дошли, – призналась Лиза. – А что, интересно? Советуешь?

– Давать советы женщине – огромное искушение, которое всегда выходит мужчине боком. Так что я лучше воздержусь. А что ты смотрела до этого? Какую книжку?

– Английскую прозу смотрела. Еще детектив какой-то, такой красненький.

– Какой детектив?

– Да черт его знает! Вон тот, с мужиком на обложке.

– Значит, все книжки, которые ты просматривала, тебе не знакомы, так? – спросил Дима, азартно приплясывая.

– Ну, положим, так, – удивилась Лиза. – А что?

– А то, что это был тест! Садись-ка. – Дима подтолкнул ее к креслу. – Целых десять минут ты была не Лизой Левашовой, а Иваном Болотовым.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – недовольно сказала девушка.

И то сказать – кому понравится быть подопытным кроликом? Впрочем, сама идея ее заинтересовала.

– Ты видела, какая у Болотова библиотека?

– Конечно, видела. Мы же ее достоинства вслух обсуждали.

– И ты помнишь, что Болотов позиционировал себя как большого любителя чтения?

– И что?

– А то, что попав в чужую квартиру, настоящий любитель чтения первым делом схватится за незнакомые ему книги, а не возьмется перечитывать то, что есть у него дома.

– Фигня, – пренебрежительно бросила Лиза. – Мотивы, которые двигают людьми, зачастую не поддаются рациональному объяснению. Строить на них теории – дело тухлое.

Дима немедленно вскипел и хлопнул себя ладонями по коленкам.

– Нет, ну ты посмотри на себя! Ты разве схватила какого-нибудь Диккенса или какую-нибудь Агату Кристи, зачитанных тобой до дыр?

– Ладно-ладно, не кидайся на меня, – пошла на попятный Лиза. – В твоих рассуждениях есть смысл, не отрицаю. Но все-таки предположение шаткое. Все люди разные. И еще учти, что я – женщина, а Болотов – мужчина.

– Ну, я бы тоже не стал перечитывать то, что знаю наизусть, – задиристо возразил Дима. – Хотя я и не женщина.

– Ну, хорошо. Допустим, Болотов соврал, когда сказал, что читал Маркеса. А смысл вранья?

– Если Иван выходил из дома, но не хотел, чтобы об этом знали другие, он, естественно, сказал, что читал что-то знакомое. Книгу, содержание которой он знает хорошо.

– Но Иван в субботу был без машины, – возразила Лиза. – Его привез двоюродный брат. Если бы Иван после звонка Ольги бросился убивать ее, то просто не успел бы вернуться до прихода Вадима и этого, как его, Барабанова.

– Не успел бы, – согласился Дима с сожалением в голосе. – Я проверял.

– Постой-ка, – Лиза вскинула брови. – Когда ты успел что-то там проверить, я не поняла? И с какой такой стати? Разве мы подозреваем Болотова в убийстве Ольги Гладышевой? Что-то я не помню, чтобы мы обсуждали такую версию.

– А я ее еще и не выдвинул, – сварливо ответил Дима.

– Да как ты будешь двигать, когда у тебя на руках мотива нет! Зачем Болотову убивать невесту своего ближайшего друга?

– Мало ли… Может, мотив потом всплывет.

– Так что ты там проверял насчет него? – сощурилась Лиза.

Дима, которого ни за что ни про что отчитала «младшая по званию», неохотно ответил:

– Вчера поздно вечером я отправился к дому Болотова, поймал тачку и велел водителю мчаться как ветер к Ольгиному дому. А потом назад.

– Ну?

– Баранки гну. Не уложились мы в заданное время. Хотя пробок не было.

– Тогда что тебя так беспокоит?

– Мне кажется, Болотов выходил из дома, пока Хабаров и Барабанов ездили на рынок. Это может оказаться важным для нашего расследования. Я хочу попытаться понять, куда он мог ходить.

– Например, за сигаретами, – пожала плечами Лиза. – До метро две минуты ходу. А там полно киосков.

– Ну да, – уныло сказал Дима. – Но зачем он это скрыл?

– Чтобы такие умники, как ты, к нему не цеплялись.

– Допустим, я погорячился. Но все равно мне этот Болотов подозрителен. Человек, который легко врет по мелочам, может оказаться грандиозным обманщиком.

– Ладно, я буду иметь в виду, что Болотов у тебя на подозрении. Хотя мне кажется, ты вчера вечером занимался ерундой.

– Я потратил на эту ерунду личное время, – возразил Дима. – Причем не слишком много.

– А что у нас еще на повестке дня?

– Ты едешь в офис дежурить и держишь руку на пульсе. А я встречаюсь с юношей, который некоторое время был близким другом Жанны Гладышевой.

– С Женей Сушко?

– У тебя память, как у разведчика. Мне бы твои таланты, я бы Ратникова уже с должности сместил.

– Мне просто хочется помочь Вадиму Хабарову. Ненавижу несправедливость.

– Ты на него глаз положила, что ли? – с живым любопытством спросил Дима.

– Тебя это возмущает?

– Меня? – задрал брови Дима. – Меня может возмутить только амбал, не уступивший место старушке в трамвае. Но вот если Валера узнает, что ты запала на Хабарова, он тебя от расследования отстранит.

– Почему это?

– Лиза, не прикидывайся дурой.

– Я знаю, мне это не идет, – бросила та и похлопала приятеля по плечу: – Не бойся, я девушка с характером. Если ты не проболтаешься, никто и не заметит.

* * *

Женю Сушко Дима заприметил еще издали и сразу понял, что этого парнишку не припугнешь и не смутишь. Спортивный, широкоплечий, с кичливым выражением лица. На нем была короткая куртка, белоснежные кроссовки и джинсы в лохмотьях. Диме при взгляде на модные штаны с прорехами всегда делалось как-то неуютно.

Он подошел, поздоровался, представился и предложил:

– Может быть, зайдем в кафе? Я тебя мороженым угощу. – Женя бросил на него снисходительный взгляд, и Дима быстро поправился: – Или пивом.

Однако от пива Женя тоже отказался.

– Давайте просто прогуляемся по скверу. Вы же частный детектив. Наверняка разговор у нас пойдет серьезный. А в кафе столики так близко друг к другу стоят. Там много ушей!

– Ты абсолютно прав. Свидетели нам не нужны.

Когда они вошли в сквер и приладились шагать в ногу, Дима осторожно начал:

– Я бы хотел поговорить с тобой о Жанне Гладышевой. Ты ведь в курсе того, что случилось?

– В курсе, – буркнул Женя и сразу же выпалил: – Я видел ее недавно с этим типом.

– Кого ты имеешь в виду?

– Да ладно вам, – на Жениных скулах загорелись два красных пятна. – Будто вы не знаете. Ее последнего ухажера я имею в виду.

Дима постарался справиться с лицом и нехотя спросил:

– Вы с Жанной поддерживали отношения после школы?

– Нет.

– Нет? – удивленно переспросил он.

– Она была моей девушкой в десятом классе. Но перед выпускным балом мы разругались. Ей хотелось получить и аттестат, и свободу. Она так говорила. Чтобы начать взрослую жизнь безо всякого груза прошлого. Я, значит, был для нее грузом. – Он сердито сплюнул. – Ну, я постарался выбросить ее из головы. В конце концов, на ней свет клином не сошелся. Ой, – тут же спохватился он. – Я в том смысле, что это я тогда так думал…

– Откуда же ты знаешь про ее последнего ухажера? – спросил Дима добродушно.

– Мы рядом живем. Иногда, бывает, встречаемся. Кивнем друг другу издали. А тут недавно мы с моей студенческой компанией закатились в пивной ресторан. Вот там-то я Жанну и увидел с тем типом.

Спешить со следующим вопросом не стоило, но удержаться было невозможно.

– Что ты можешь рассказать об этом парне?

– Все.

– В каком смысле – все? – опешил Дима. – Ты знаешь, кто он такой?

– Ну… – Женя замялся, потом скосил глаза на Диму и пробормотал: – Я догадываюсь. Не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, однако предположения у меня есть.

Дима будничным голосом спросил:

– Это ваш с Жанной общий знакомый?

– Можно сказать и так.

Диме хотелось взять этого парня за шкирку и вытряхнуть из него все сведения разом, чтобы он не тянул кота за хвост. Однако приходилось сдерживаться.

– А у нас до сих пор нет ни одной зацепки, – признался сыщик, закуривая. – Я думал, и у милиции тоже нет.

– А у нее и нет. Я ничего не сказал. Потому что не уверен. Представляете, что будет, если я ошибся? Получится, что наговорил на человека. Меня однажды в девятом классе подставили – как будто я у малышни деньги сшибал. Потом все выяснилось, завуч передо мной извинялась даже. Но обидно было до чертиков. Так что я просто так наговаривать не стану. Другое дело – вы. Вы частный сыщик, информацию держите в секрете. Я прав?

Дима солидно кивнул, подтверждая, что прав.

– В любом случае нужно все тщательно проверять, прежде чем что-либо предпринимать. Так ты мне скажешь, кто это был?

Женя немного помолчал, потом с видимой неохотой проговорил:

– Я думаю, это наш бывший учитель физкультуры.

Дима затаился, никак не комментируя этого заявления. Парень немного выждал, потом повернулся и добавил:

– Борис Борисович Лагутин. Мы звали его ББ. Как Брижит Бардо. В шутку, конечно.

– Он все еще работает в школе?

– Нет. Год назад ушел с работы. И теперь возглавляет клуб «Атлет». Тут, неподалеку.

– Живет поблизости?

– В тридцать пятом доме, квартира пятьдесят семь.

– Вот это мне нравится, это по-взрослому, – оценил Дима. – Скажи, а у тебя с физруком в школе проблем не было? Может, он вообще всему классу не нравился?

– Наоборот, – вздохнув, признался Женя. – Очень нравился. Классный был педагог. Возил нас на природу, в турпоходы, в бассейн, на стадионы. Столько своего свободного времени тратил!

– А к девочкам-старшеклассницам ваш физрук симпатий не проявлял? Может, он на Жанну глаз еще в школе положил? Может, его за это и уволили, а?

– Да нет, он нормальный учитель был, – с неохотой сказал Женя. – Нич

– Она очень ответственная, умная и неординарная, – уверял Дима Скороходов, еле поспевая за шефом, размашисто шагавшим по тротуару.

– Ты ведь знаешь, – Ратников был раздражен и всячески это подчеркивал, – я хотел взять на освободившееся место какого-нибудь сообразительного парнишку.

– Лиза невероятно сообразительная, – мгновенно нашелся Дима.

– Но она не парнишка…

– Сдался тебе парнишка? Ну, Валер, ну я тебя прошу…

У Димы Скороходова было открытое лицо и глаза, которые не постеснялся бы назвать зеркалом своей души самый благородный человек на свете. Легкая взъерошенность добавляла его облику капельку бесшабашности.

– Чего ты ноешь? – Ратников сморщился и, остановившись, наставил на Диму указательный палец. – Ладно, я возьму ее. Но она готова к трудностям?

– Готова-готова, – подобострастно начал Дима, однако тут же переменил тон: – А к каким трудностям?

– Ты же понимаешь, это не просто место секретаря. Твоя Лиза будет в курсе всех дел, которые мы ведем, она должна ориентироваться в обстановке, знать, кто из сотрудников где находится, уметь грамотно поговорить с любым клиентом, который вдруг позвонит в мое отсутствие, и так далее.

– Она справится, – махнул рукой Дима.

– Ты в ней что, лично заинтересован? Это… м-м-м… твоя девушка?

– Нет, – с сожалением сказал Дима. – Мы давние-предавние друзья. Хотя когда-то я к ней клеился.

– Ладно, где твоя Лиза?

– Ждет в офисе. Ты поговоришь с ней?

– Поговорю. Впрочем, чего особо разговаривать? Познакомимся, и пусть приступает к работе. Кстати, через час у нас встреча с клиентом.

– Новым?

– Да. Ты его и возьмешь. Вернее, ее. Это женщина.

– Истеричка?

– Пока что я разговаривал с ней только по телефону.

– Она не рыдала? Не грызла трубку от отчаяния? Чего она хочет?

– Дима, отвали, я обсуждаю дела с потенциальными клиентами только тет-а-тет, ты же знаешь.

Они подошли к массивной железной двери с глазком и переговорным устройством, слева от которого висела аккуратная маленькая табличка с надписью: «Детективное агентство “Партнер”».

Дима позвонил, и дверь почти мгновенно распахнулась. На пороге появился Коля Михеев, низенький парень с круглыми розовыми щеками. Комплексы пожрали всю отпущенную ему Господом жизнерадостность, и он вечно ходил насупленный и говорил через губу.

– Привет, – буркнул он, застегивая куртку. – Я ухожу. Работаю по делу об угоне.

– Ладно, отчитался, – кивнул Ратников. – А на месте кто есть?

– Никого. Только девушка Лиза. Я сварил для нее кофе.

– Ну и как она? – понизив голос, спросил Ратников. – Симпатичная?

– Ты же выбираешь помощницу, а не жену, – пробормотал Дима, который отчаянно волновался за свою протеже.

– Мы нашли общий язык, – туманно ответил Михеев и удалился.

Ратников не любил работать с женщинами. Весь его тридцатишестилетний опыт подсказывал: где женщина – там раздор, непонимание и лишние эмоции. «По крайней мере, – думал он теперь, – это всего лишь одна женщина. Одна женщина в мужском коллективе может оказаться даже полезной».

Ратников отчего-то представлял себе Лизу жеманным существом с длинными волосами модного красноватого цвета, для которой хороший макияж равняется чувству собственного достоинства. И был поражен, когда навстречу ему поднялась высокая худенькая брюнетка с короткой стрижкой и слегка заостренным лицом. Лицо не было красивым, но дивные серые глаза разили насмерть – они глядели прямо и внимательно, и незаурядный мужчина мог прочесть в них и ум, и иронию, и чуточку кокетства.

Ратников оглянулся на Диму, недоумевая, отчего всегда недооценивал его вкус, потом подал девушке руку, убрав из жеста все царственное. Она вложила в его пальцы крепкую ладошку, которую ее новый шеф легонько потряс.

– Ратников. Очень приятно. Для вас – просто Валерий. Так удобнее. Мы ведь теперь будем видеться почти каждый день. – Он продемонстрировал изысканную узкую улыбку.

Лиза метнула короткий взгляд на Диму, как бы спрашивая: «Меня действительно уже приняли на работу?» И он кивнул: да, да. Он сразу понял, что босс доволен.

– Дима сам введет вас в курс дела, – продолжал тем временем Ратников, усаживаясь напротив. – Что касается меня, то здесь стоит сообщить лишь несколько пунктов. Я демократичен. – Лиза растянула губы. – С подчиненными мы хорошие друзья, все на «ты», помогаем друг другу и стараемся не ссориться.

Лиза сосредоточенно кивнула, быстро убрав улыбку. Дима предупредил ее, что Ратников боится несдержанных дамочек. Он не любит, когда они рыдают, смеются в голос и в разговоре переходят на визг. Лиза изо всех сил старалась выглядеть сдержанной. На встречу она надела темный брючный костюм и отказалась от духов, чтобы потенциальный работодатель не учуял в ней ни капли легкомыслия. В сущности, она знала за собой только один недостаток, знал его и Дима. Лиза зачастую принимала спонтанные решения, руководствуясь исключительно собственной интуицией. И потом не могла внятно объяснить, что ее подвигло на то или иное деяние.

Ратников поглядел на часы, и чары тут же рассеялись.

– У меня куча дел! А у вас клиентка! – воскликнул он, вскочив. Мелькнул раздвоенным хвостом плаща в дверях своего кабинета, махнул рукой где-то позади себя и скрылся.

– Димка, ты гений! – громким шепотом сказала Лиза. – Спасибо тебе. Если честно, я даже не ожидала, что меня так сразу возьмут.

Она наклонилась вперед, сложив руки на груди в приливе горячей благодарности.

– Я тоже не ожидал, – признался Дима. – Но Ратников мгновенно пал жертвой твоего обаяния. В тебе нет ничего пошлого, а он это ценит.

– Постараюсь тебя не подвести, – сказала Лиза. – А что, сейчас действительно придет клиентка? Где ты будешь с ней беседовать?

– Тут приемная и как бы твой кабинет, – пояснил Дима, хлопая рукой по заваленному всякой офисной ерундой столу. – Слева – кабинет шефа, справа – мой вместе с Михеевым и Сухаревым. С Сухаревым ты еще познакомишься. Честно говоря, все вместе мы редко собираемся. В этот общий кабинет мы клиентку и пригласим. Если хочешь, можешь поприсутствовать.

– Хочу, если ты не против. Это так интересно!

– Черта лысого это интересно. Ты даже представить себе не можешь, какая в большинстве случаев тебя подстерегает рутина. Составив план, ты методично, тупо добываешь информацию. И лишь иногда от тебя требуется сообразиловка, реакция или воображение. А клиенты какие бывают тяжелые – отпад.

В этот момент запищал зуммер. Дима взглянул на монитор и, увидев одинокую женскую фигуру, открыл дверь.

– Добрый день, – бодро сказал он. – Проходите, пожалуйста. – Он был предельно вежлив. – У вас назначено?

– Да, на одиннадцать.

На вид женщине можно было дать лет тридцать с небольшим. На ней был длинный светлый плащ с капюшоном. Под капюшоном обнаружились гладко причесанные светлые волосы, забранные в низкий пучок. Скривив лицо, словно ей не понравилось то, что она увидела, женщина резко спросила:

– Куда мне идти?

– Сюда, пожалуйста.

Лиза встала и открыла ту дверь, на которую ей раньше указал Дима. Пропустив клиентку в кабинет, она прошла вслед за ней. Дима замыкал шествие. Они расселись в чистенькой маленькой комнатке, лишенной всякой индивидуальности. Дима сел на вертящийся стул возле стола. Лиза по правую руку от него, а женщина в кресло для гостей – высокое и не слишком мягкое, которое не проглатывает клиентов, заставляя их унизительно шарить ногами в поисках опоры.

«Наверное, это Ратников выбирал мебель», – подумала Лиза.

Ратников показался ей умным и проницательным. Именно такие люди обычно внимательны к мелочам. Впрочем, в работе, которая связана с людьми, мелочей не бывает.

Дима между тем выхватил откуда-то блокнот и, покатав по нему карандаш, подал голос:

– Ваше задание буду выполнять я. Мое имя Дмитрий Скороходов. А это моя помощница – Лиза Левашова. Мы гарантируем полную конфиденциальность и сделаем по возможности все, чтобы вам помочь. Вы теперь изложите нам суть дела, хорошо? Расскажите все в общих чертах, а мы, если что, зададим вопросы.

– Не надо разговаривать со мной, как с малым ребенком. Я все поняла.

Лиза впервые видела клиента детективного агентства и рассматривала женщину с огромным интересом. Та, напротив, никакого интереса к Лизе не проявляла. К ее красивому лицу было идеально подогнано презрительное выражение. Лицо удостоверяло, что мир не очень-то хорош, а радоваться жизни могут только дураки и мямли. Несмотря на то, что женщина, совершенно очевидно, была чем-то озабочена, глаза ее оставались холодными. По мнению Лизы, выглядела она слишком надменной для человека, которому требуется помощь детектива.

Тем временем потенциальная клиентка, избрав Диму в качестве главного слушателя, начала беседу:

– Меня зовут Ольга Гладышева. Я занимаюсь художественными переводами с немецкого. Не замужем. Родители умерли, и я живу с сестрой. Сводной сестрой, – поправилась она. – Жанной.

Она излагала факты таким казенным тоном, словно отвечала на вопросы анкеты.

– Судя по всему, речь пойдет как раз о вашей сестре? – вмешался Дима, чтобы разбавить монолог клиентки и дать ей возможность расслабиться.

Однако Ольга Гладышева расслабляться не пожелала и продолжала в том же телеграфном стиле:

– Вы верно догадались. Жанна очень способная девочка, в свои семнадцать лет она уже учится на первом курсе университета, на журфаке.

– Вы с ней ладите?

– Конечно! – без запинки выдала Ольга и очень энергично кивнула. – Да, мы ладим. У нас почти идеальные отношения. Не стану скрывать, она порой невоздержанна на язык, упряма. Бывает, капризничает не по делу, но это все мелочи. Понимаете, до сих пор я относилась к ней, как к маленькой, поэтому не слишком обращала внимание на ее мировоззрение.

Ольга замолчала и, поджав губы, уставилась на свои руки, словно прикидывала, не пора ли ей делать маникюр. Руки у нее были безупречными, с красивыми округлыми ногтями. Сообразив, что клиентка раздумывает, как ответить, Дима тут же пришел ей на помощь:

– Жанна попала под дурное влияние? В какую-то секту? Или просто в плохую компанию?

– Господь с вами, в какую секту? Я имела в виду ее взгляды на взрослую жизнь. Я думала, она мечтает о карьере, о любимой работе.

– А она?

– А она вынашивает варварские планы раннего замужества.

– В каком смысле – варварские?

– Хочет выйти замуж за богатого мужчину, который будет потакать всем ее прихотям, заваливать подарками… А что такое в наше время богатый мужчина?

– Что? – с неподдельным интересом переспросил Дима.

– Это либо бандит какой-нибудь, либо пресытившийся жизнью старик, – очень убежденно заявила Ольга.

– Так-так, – пробормотал Дима, который пока не слишком хорошо понимал, при чем здесь частный сыск.

Ольга тоже сообразила, что пора уже переходить к делу, поэтому пояснила:

– Мне кажется, у нее кто-то появился.

Сказано это было довольно желчно. Злые люди точно так же не умеют долго держать себя в руках, как и страстные натуры. «Отлично ладите с сестрой? Почти идеальные отношения? Ну-ну», – скептически подумала Лиза.

– То есть Жанна уже начала осуществлять свой план? – снова подсказал Дима.

– Это она так думает. Ведь, согласитесь, вполне вероятно, ей попался кто-то совершенно неподходящий. Что, если это какой-нибудь мафиози… Или, что еще хуже – старый похотливый сатир, который сломает девочке судьбу, растопчет первые чувства, лишит девственности…

Дима уткнул глаза в блокнот и постучал карандашом по столу. А Лиза подумала: «Кто знает, что представляет собой девчонка на самом деле? Может, она уже давно лишилась девственности, и старые сатиры ходят за ней стройными рядами?» Она кашлянула и спросила:

– В доме появились какие-то дорогие вещи? Которые могут быть подарками от обеспеченного мужчины?

Ольга на секунду задумалась, хищно сверкнув глазами. Вероятно, проводила мысленную инвентаризацию квартиры.

– Дорогую вещь я бы заметила, – наконец выдала она. – Впрочем, семнадцатилетние дурочки могут польститься на всякую ерунду. Так что – кто знает?

– Что же натолкнуло вас на мысль, – поинтересовался Дима, – что Жанна встречается с кем-то… неподходящим?

– Во-первых, то, как в последнее время изменилось ее поведение. Она не из тех девиц, которые бегают по барам, толкаются на дискотеках, не пропускают ни одной вечеринки. Нет, она разумная и толковая девочка, я всегда старалась воспитывать ее… правильно. Даже поступив в университет, она продолжала вовремя возвращаться домой, свободное время, как правило, проводила в библиотеке или занималась с подругами. И вдруг…

Ольга вздернула подбородок, как будто заранее предупреждая собеседников о том, как неодобрительно она относится к этому «вдруг».

– Она стала исчезать по вечерам, домой возвращается к полуночи, и я ничего не могу с этим поделать. Она не хочет мне ничего говорить и только постоянно таинственно улыбается. Но главное, я нашла в ее комнате дневник… Порылась, уж извините за нескромный поступок. – Ольга сказала это с едким смешком, дав понять, что ничего нескромного на самом деле она в этом не находит. – Сестра пишет там о своих свиданиях, и по всему выходит, человек, с которым она связалась, – немолод.

– Как его зовут?

– Не знаю. В дневнике Жанна называет его Он. Просто Он, и все. Понимаете, – с пафосом заявила клиентка, – я чувствую свою ответственность… Я не могу равнодушно наблюдать, как Жанна рискует. Вы ведь хорошо знаете, какие сейчас времена. Столько всяких придурков, преступников, маньяков… Короче говоря, я хочу выяснить, с кем встречается моя сестра. Чтобы вы это выяснили.

– В дневнике не было никаких указаний – где происходят свидания? В какое время?

– Нет, ничего такого. Хотя… У меня сложилось впечатление, что Он обычно встречает ее возле университета. Ждет, когда окончатся занятия.

– А до этого Жанна уже с кем-нибудь крутила романы? – спросила Лиза. – Я имею в виду, были ли у нее какие-нибудь приятели-сверстники?

– В десятом классе она встречалась с Женей Сушко из параллельного класса. Но в последнее время он что-то не особенно активно звонит. И не появляется… Наверное, она дала ему от ворот поворот.

– Или наоборот, – пробормотал Дима.

– Вряд ли. – Ольга шевельнула бровью, отвергая такую возможность. – Жанна очень красивая девочка. У нее много ухажеров среди ребят. Поэтому будет особенно обидно, если она растратит свою красоту бездарно и не станет счастливой.

Дима спросил про себя: «Вы-то сами счастливы в свои тридцать лет, красивая, незамужняя, нерастраченная?» Но, даже рискни он выговорить это вслух, Ольга не дрогнет. Она уже заняла позицию взрослого, взявшего на себя ответственность, и это мешает ей поглядеть на ситуацию с любой другой точки зрения.

– А вы не пытались поговорить с Жанной откровенно? – спросила Лиза.

Ольга ей не нравилась, но она изо всех сил пыталась быть объективной. Симпатии и антипатии хороши в компании, а не на работе.

– Нет, – резко ответила Ольга. – Мы не привыкли к откровенности такого рода. Я имею в виду – в личных делах. Эти задушевные разговоры за полночь только развращают молодежь. Когда мамаши и бабуси выслушивают всю эту муть, все эти девичьи признания, они только потворствуют всякому… разврату.

«Господи, какая ханжа! – подумала Лиза. – Не удивлюсь, если Жанна давно уже научилась обводить ее вокруг пальца. Ловчить, хитрить и обманывать. Это не сестра, а просто тюремный надзиратель какой-то!»

Дима быстро посмотрел на Лизу, и она сразу же пожалела, что вообще задала подобный вопрос. В конце концов, тут не кабинет психоаналитика. Клиент дает им поручение. Они должны кивать и записывать все по пунктам.

Дима как раз этим и занялся. Он занес в блокнот все необходимые данные, взял у Ольги фотографию сестры, расспросил о ее распорядке дня и поднялся на ноги.

– Мы будем поддерживать с вами связь. Думаю, выяснение истины не займет много времени. Все зависит от того, когда они встретятся в очередной раз. Первое же свидание – и сведения у вас в кармане.

– Уж я надеюсь. – Ольга встала, застегнула плащ, кивнула Лизе, Диме и направилась к двери.

Было видно, что, несмотря на всплеск негативных эмоций, она довольна визитом и испытывает чувство удовлетворения. Что ж, она уже на пути к тому, чтобы исполнить свой долг – разыскать соблазнителя и… Интересно, что она будет делать потом, когда узнает, кто такой этот загадочный Он?

* * *

По дороге домой Лиза ликовала. У нее появилась работа! Настоящая, важная работа. Нормальная. Не такая, как прежде. Воспоминание о прошлом заставило ее на минуту нахмуриться. Когда она только закончила филфак, судьба столкнула ее с Андреем Фагориным – напористым, уверенным в себе, красивым… Он влюбился в нее и вложил в чувства столько же энергии, сколько вкладывал в любое свое предприятие. Лиза увлеклась, вышла замуж. Тогда ей казалось замечательным, что Андрей устроил ее к себе – он занимался оптикой, и у него была собственная торговая фирма. Пока муж проявлял бурную деловую активность, Лиза целый год заполняла накладные, запертая в маленьком душном кабинете. По вечерам она сидела дома одна, потому что деловая активность Андрея не заканчивалась в урочное время, и после заката он продолжал фонтанировать на каких-то тусовках. Завершилось все скучной банальностью – Лиза застукала своего благоверного с другой женщиной. Фагорин даже не оценил трагизма ситуации. На развод согласился с плохо скрываемой радостью – то ли он устал от Лизы, то ли она заслоняла ему какие-то неведомые горизонты.

Фагорин любил широкие жесты, любил, когда о нем отзывались с уважением, и, уходя, сделал Лизе королевский подарок – купил для нее однокомнатную квартиру, чтобы она не возвращалась к пьянице-отцу. Воспоминания о бывшем муже вызвали у Лизы приступ необъяснимой тоски. Любовь, конечно, умерла, но все же разрыв с Андреем прошел не так уж легко для ее сердца и самолюбия. Возможно, нужно заставить себя наконец снова влюбиться?

Лиза почему-то подумала о своем новом шефе и улыбнулась. Ратников был ох как не прост, но некоторые человеческие слабости продемонстрировал мгновенно. Лиза была рада, что, кроме нее, в коллективе больше нет представительниц слабого пола. С мужчинами проще – они легко покупаются на лесть и редко бывают по-настоящему злобными. Даже хмурого Колю Михеева ей удалось разговорить по полной программе.

На следующее утро Лиза непозволительно долго вертелась перед зеркалом, ярче, чем обычно, накрасила губы и, прилетев в офис, наткнулась на недружелюбного типа в очках с мощными линзами, который, оглядев ее с ног до головы, нахмурился и довольно холодно спросил:

– Вы что, без предварительной договоренности?

– Я не клиентка, – обиделась Лиза. – Со вчерашнего дня я тут работаю. Вам разве не сказали?

Вместо ответа тип неодобрительно фыркнул и повернулся к ней спиной.

– Значит, вы и есть Артем Сухарев? – спросила Лиза, мгновенно заражаясь неприязнью. – А я – Лиза Левашова.

– Я сейчас занят, Лиза Левашова, – пробурчал вредный Сухарев.

Даже не обернувшись, он прошествовал в общий кабинет, и за распахнувшейся на миг дверью Лиза заметила рыжеволосую заплаканную женщину, скрючившуюся в кресле.

«Не удивлюсь, если этому типу нравится смотреть, как другие мучаются. У него стопроцентно садистская внешность». В сущности, она имела в виду сдвинутые брови, очки в квадратной оправе и аккуратную гитлеровскую челку, зачесанную набок.

Несмотря на отсутствие начальства фронт работ Лиза определила для себя без труда – на столе и в ящиках был застарелый беспорядок. Она засучила рукава и принялась за дело. Однако через некоторое время перестала шелестеть бумагами и прислушалась. Артем и его посетительница о чем-то спорили, и Лиза прокралась поближе к двери.

– Я никогда, никогда не обзывала мужа скотиной! – с нажимом говорила посетительница. Ее голос был глубоким от сдерживаемых слез.

– Но на пленке все записано, и она не смонтирована, – возражал бестрепетный Сухарев. – Вы обзываете его скотиной, причем не один раз.

– Может быть, это я не его обзываю?

– А кого? Соседа по даче?

– Он подлец, а не сосед!

– Партнер вашего мужа? Подлец? С чего вы взяли?

– Подсунул пленку, когда я и так раздавлена гибелью мужа…

– Милиция подозревает, что вы его убили и теперь разыгрываете скорбь. В любом случае не стоит отрицать очевидное: вы поссорились со своим супругом накануне его гибели. Потом поехали неизвестно куда…

– Не неизвестно куда. Я же вам рассказывала. Я поехала в город, но по дороге передумала. У меня было плохое настроение. Может быть, предчувствие? Остановилась на обочине, вышла побродить.

– Да-да, я помню. И человека, которого вы встретили, единственную вашу надежду, можно сказать, отыскать никак не получается, потому что вы не даете ни одной зацепки.

– Вы думаете, я специально это делаю? – Женщина перешла в другую октаву, и Лиза непроизвольно втянула голову в плечи, опасаясь, что сейчас последует взрыв.

Однако черствый Сухарев, по-видимому, даже не напрягся.

– Вы не хотите думать, Нина Николаевна. Вы просто упиваетесь своим горем. Ведь перед вами был живой человек, из плоти и крови. Вы проговорили с ним полчаса и ничего, ну ничегошеньки не можете о нем сообщить.

– Я не заводила с ним знакомства, если вы это имеете в виду, – ехидно ответила невидимая Нина Николаевна. – Это он распинался. Какая хорошая погода, как, мол, птички поют, как клевер пахнет. Я и так замучена допросами в милиции, а тут еще вы…

– Я пытаюсь вам помочь, – возразил Сухарев. Но это заявление прозвучало совершенно неубедительно.

Лиза усмехнулась и, вернувшись к столу, подперла щеку кулаком. Если не шевелиться, можно слышать абсолютно все, что говорится за дверью. Конечно, ей было любопытно, поэтому она затаилась, как мышка.

– На кого же все-таки вы сердились, Нина Николаевна? В день смерти мужа?

– Этот… сосед… партнер… не может доказать, что пленка записана в день смерти моего мужа. Возможно, он записал ее месяц, год назад!

– Возможно. Но сомнительно. И не забывайте – сосед здесь совершенно ни при чем. Это мальчик, его сын, поставил пленку на запись и забыл выключить диктофон. Однако, как бы то ни было, вы настаиваете, что никогда, я подчеркиваю, никогда не обзывали мужа скотиной. Ни месяц, ни год назад.

– Мы вообще не обзывали друг друга. У нас были… трепетные отношения. Не представляю, как это я обозвала бы его скотиной? Мы обожали друг друга. Спросите у кого хотите!

– А что, если на людях вы ворковали, как голубки, что и подтвердят многочисленные свидетели, а наедине друг с другом превращались в диких зверей? Такое тоже бывает в жизни… если вы не в курсе.

– К кому угодно это пусть и относится, но только не к нам, – мгновенно парировала невидимая клиентка.

– Вы кричали: «Я тебя, скотину, убью!» И так далее… Угрожали, Нина Николаевна. Что скажете? В вашем доме не на кого больше кричать. Ни одного живого существа…

– Господи! – взвизгнула женщина. – Ну, конечно! Это я на кота кричала. На кота! К нам кот повадился лазить, приходил и валялся в клумбе. А я только-только цветы посадила! Конечно! Вот кого я обзывала скотиной. Он и есть скотина, так что никаких оскорблений я никому не нанесла. Не так ли?

Зловредный Сухарев ее юмора оценить не пожелал.

– Ну, допустим, сосед ваш… гм… преувеличивает.

– Врет, проще говоря. Наговаривает на меня.

– Но алиби у вас все равно нет.

– Так вы найдите этого парня, с которым я разговаривала. Я за это вам и плачу, не забыли?

– Что вы, что вы, – пробормотал Сухарев. – Как я могу забыть. Но искать человека без имени, фамилии и места работы – дело тухлое. Это я вам ответственно заявляю, как человек, собаку на этом деле съевший.

– У него была светлая машина.

– Ах да. Вы сказали, кажется, иномарка. Не пойдет, Нина Николаевна. Вот если бы хоть кусочек номера…

Нина Николаевна громко и невесело рассмеялась. Стало понятно, что никаких кусочков номера она не разглядела. Сухарев тем временем предложил:

– Давайте попробуем еще раз вспомнить, что он вам говорил. Слово в слово, по порядку…

Зазвенел зуммер. Лиза посмотрела на экран монитора: на пороге стоял улыбающийся Дима Скороходов и подмигивал. Отворив дверь, Лиза отступила в сторону и приложила палец к губам:

– Т-с-с, у Сухарева клиентка.

– Рыжеволосая дамочка? Которой позарез необходимо алиби?

– А, так ты знаешь!

– Сухарев похудел на этом деле на три с половиной килограмма, – доверительно сообщил Дима. – Каких только ходов мы не придумывали, чтобы разыскать этого парня! Когда Неверова звонит, бедного Артема просто крючит.

– Я кое-что из их разговора слышала… Слышимость у вас… У нас… отличная! Неужели этот человек, ну, тот, которого вы ищете, не захотел продолжить знакомство с понравившейся ему женщиной? Не сунул визитку, не нацарапал своего телефона на каком-нибудь листочке из блокнота? По ее словам, они полчаса болтали, гуляя по обочине шоссе!

– Неверова дорожит своей репутацией. Случайные связи не по ней. У нее муж – большой человек. Был большим человеком, – поправился Дима. – Дачный поселок, где его убили, сплошь заселен министерскими работниками. Так что неверовский особнячок окружен особнячками его замов. Один из них уверяет, что в роковой день Нина Николаевна собачилась со своим мужем, а диктофончик, выставленный его мальцом на запись и забытый на столике возле ограды, крутил и крутил пленочку.

– Сегодня она вдруг догадалась, что кричала на кота, – выпалила Лиза. – Который валялся в ее клумбе и ломал цветы.

– На кота? Вот забавно.

– Эта женщина… она рассчитывает, что вы найдете парня, с которым она встретилась, прогуливаясь по лугу с ромашками?

– Так точно. Вот только сказать о нем может немного. Бедный Артем здорово влип. Дело оказалось уж больно сложным.

– Оно действительно выглядит безнадежно. Есть ли вообще какой-то выход?

– Сухарев ищет, – пожал плечами Дима. – В сущности, мы все пытаемся что-нибудь придумать.

– А если не придумаете?

– Ратников не позволяет сотрудникам делать такие допущения.

– Надо же.

– Потому мое текущее задание выглядит простеньким, как школьный диктант для профессора.

– Следить за девушкой Жанной? – уточнила Лиза.

– Ну… – Дима посмотрел на часы. – Я уже разузнал, занятия у нее сегодня заканчиваются в час.

– Ты на машине?

– Естественно. Дядя-соблазнитель – скорее всего парень обеспеченный и прикатит на чем-нибудь мощном и красивом. Как помчится с ветерком, только его и видели. Я давно говорю: сотрудникам такой конторы, как наша, нужны самые передовые средства передвижения.

– Расскажешь потом, как все прошло?

– А тебя, конечно, раздирает любопытство? Ничего, скоро тебе так опротивят простые человеческие слабости, что ты вообще перестанешь на них реагировать.

– А ты перестал?

Дима поднял вверх обе руки:

– Поймала, поймала. Не перестал. Черт его знает почему, но я всегда как-то напрягаюсь, когда клиенты вываливают на меня свои горести. И очень радуюсь, когда могу им помочь.

В этот момент распахнулась дверь, и в приемной возникла Нина Николаевна Неверова с лицом, подпорченным припухлостями и красными пятнами. На вид ей было не больше двадцати пяти, но, учитывая красоту и общую ухоженность, можно было смело накинуть еще лет пять. Значит, тридцатка. «Хотелось бы мне в тридцать выглядеть так, как она!» – вздохнула про себя Лиза. Бывают же женщины, у которых в фигуре ровно столько изгибов, сколько требуется для счастья – и ни одним изгибом больше. И ножки, которые провожают глазами даже бездомные собаки. Мужчинам трудно устоять перед такими.

Сухарев, вышедший из кабинета вслед за Неверовой, вручил ей целую кипу газет и проводил до самого порога.

– Зачем бедняжке домашнее чтение? – спросила Лиза.

– Это издания, в которых мы поместили частные объявления, – пояснил Дима. – Молодая рыжеволосая женщина просит откликнуться мужчину, который тогда-то и тогда-то остановился на светлой машине там-то и там-то, разговаривал с рыжеволосой женщиной… ну и прочее.

– Никто пока не откликнулся?

– Да десятка два параноиков. Если рыжеволосая женщина согласна, они не против встретиться и развлечь ее по полной программе… Ну, ты понимаешь.

– Господи, – сокрушенно покачала головой Лиза. – В самом деле, разволнуешься за эту самую Жанну. Как ее – Гладышеву?

* * *

Припарковаться неподалеку от журфака днем – дело, требующее сноровки и сообразительности. Диме удалось найти небольшую щель между густо стоящими автомобилями на Большой Никитской улице, и он втиснул туда нос своей «манюни», оставив ее лакированный зад торчать на проезжей части. Пока он крутился рядом, ему возмущенно сигналили, но как только отошел, водители стали покорно объезжать нелепо припаркованную машину. Бодро дошагав до изгороди, окружающей здание факультета, Дима нырнул в калитку и замедлил шаг. Здесь легко можно было крутиться сколько душе угодно и не вызвать ничьих подозрений. Он остановился неподалеку от входа и щелчком выбил из пачки сигарету.

Бросить курить! Как может бросить курить человек, которому приходится вести слежку? Это было самооправдание, и Дима сладко затянулся, достав из кармана фотографию Жанны Гладышевой. Утром он звонил Ольге, уточнил, во что сегодня одета ее сестра. Оказалось, в красную куртку. «Вызывающий цвет, – заметила та. – Ей просто необходимо, чтобы на нее обращали внимание. И еще у нее сегодня кудельки на голове. Ну, знаете, такие… как у пуделя. На самом деле у девчонки прекрасные волосы. Всю жизнь я пытаюсь заставить ее ходить с приличной прической, но без толку. Она упрямая, как маленькая ослица!»

Дима приехал на место с приличным запасом времени. Во-первых, последнюю пару могли отменить. Во-вторых, Жанна могла просто прогулять ее, если бы Он вдруг оказался нетерпеливым. В-третьих, Дима хотел, что называется, слиться с пейзажем. Вдруг ему еще до появления Жанны удастся углядеть человека, привалившегося к дереву или, как и он сам, медленно тянущего сигарету? Или, что тоже вероятно, этот самый Он здесь работает и вполне может сидеть в одном из автомобилей, имеющих право въезжать на охраняемую территорию. Опыт ведения подобного рода дел у Димы был порядочный. Поэтому он спокойно покуривал. Человек, который ведет себя спокойно, меньше всего привлекает к себе внимание. Внутренне, однако, он был собран и сосредоточен.

В положенное время с грохотом распахнулись двери, и на улицу вырвалась первая порция студентов. Пространство сразу же наполнилось гомоном, смехом и даже выкриками. Защелкали зажигалки, над группками замедливших ход молодых людей поднялись в воздух шапочки сигаретного дыма. Дима поискал глазами красную куртку… и тут вдруг увидел Его.

Он появился из-за здания факультета и, засунув руки в карманы, медленно двинулся в сторону памятника Михаилу Ломоносову. Дима как-то сразу понял, что перед ним тот самый мужчина, инкогнито которого так хотела раскрыть Ольга Гладышева. «Не такой уж он и старый, – подумал сыщик. – Мы почти ровесники. Правда, я, черт побери, уже давно не соблазнял первокурсниц».

Мужчина выглядел лет на сорок. Чуть выше среднего роста, нормального телосложения. Одет в вельветовые брюки цвета кофе с молоком и короткую замшевую куртку. Из-под нее выглядывала белая водолазка. Дима вытянул шею, чтобы разглядеть ботинки. Они оказались дорогими, с узкими носами. Совершенно не вязалась с этим нарядом каскетка с круглым козырьком. Сама по себе каскетка была весьма симпатичной, однако из-за нее сложно было разглядеть, какие у незнакомца волосы. И еще на нем были темные очки. Этот тип явно не желал светиться. «Самая противная деталь гардероба – темные очки, – с отвращением подумал Дима. – Их любят носить все – и бандиты, и пижоны, и самые обычные люди. А мы тут сиди в недоумении».

Едва Дима впитал в себя все подробности, как увидел Жанну Гладышеву. И едва не присвистнул. Этой девице не нужна была красная куртка, чтобы обратить на себя внимание. Стройная, длинноногая, на высоченных каблуках, юбочка в обтяжку, она неторопливо направилась к мужчине в каскетке походкой женщины, знающей себе цену. Кажется, сотворив Жанну Гладышеву, сам Господь Бог растерялся и не посмел испортить ее внешность хоть каким-нибудь дефектом. Соблазнительные губки, носик кверху и шальные глаза, которые могут вывернуть наизнанку мир даже самого примерного семьянина. В них откровенно читались бравада, наглость и это особенное женское «да плевать мне на все на свете», на которое противоположный пол клюет, как плотва на мормышку. «Безбашенная, – понял Дима. – Бесшабашная оторва, притягивающая к себе неприятности. М-да. Если женщина – “штучка”, даже десять домашних тиранов не смогут подавить ее природные инстинкты». Вероятно, Ольга Гладышева почувствовала, что сводная сестра вот-вот вытворит нечто такое, что пошатнет ее собственные устои, подмочит репутацию. Люди станут говорить, как плохо она воспитала Жанну. А для нее это непереносимо. Гораздо более непереносимо, чем довериться частным детективам…

Когда мужчина в каскетке поцеловал Жанну в губы, Дима не почувствовал охотничьего азарта. Одно дело следить за юной девой, рассчитывая спасти ее невинность, и совсем другое – выслеживать финтифлюшку. Иногда юные дурочки не отдают себе отчета в том, что делают, провоцируя мужчин своим поведением и внешним видом, однако у них другие глаза. Жанна Гладышева прошла совсем близко, бросив на Диму слишком откровенный взгляд. Он сказал Диме о многом… Ему немедленно стало скучно. Он привычно проследил парочку до машины, которую тип в каскетке припарковал на другой стороне площади. Записал номер и облегченно вздохнул – первая зацепка есть. Теперь, даже если случится некая неожиданность, мужика можно будет отследить без проблем.

Все же он решил продолжить слежку. За своей «манюней» бежать было слишком далеко, и Дима поднял руку. Тотчас к бордюру прибилось разваливающееся на ходу корыто, в салоне которого явственно пахло тленом. Хозяин, однако, был вполне себе жив и как-то по-особому задиристо лыс. Помимо лысины у него была короткая, лопаткой, седая борода и пушистые усы, разлетающиеся к ушам. Он весело балагурил, сев на хвост белому «Форду-Фокусу».

– Дед, – сказал Дима, посчитав такое обращение вполне уместным, потому что, по его мнению, водителю исполнилось уже лет сто. – Дед, ты особо-то не светись. Я слежку веду. Заметят – и мне накостылять могут, и тебе.

Он сразу понял, что в это дело лучше внести ясность с самого начала, иначе дед может что-нибудь отчебучить. Психологом Дима был замечательным. Однако где и как его учили психологии, старался не вспоминать.

– За кем следим? – деловито осведомился дед, вцепившись в руль одной рукой, а другой пристегивая ремень безопасности. – Погоня будет?

– Лучше обойтись без погони, – посоветовал Дима. – Это скрытая слежка. Тут хитрость нужна, а не перестрелка. За младшей сестрой друга слежу. Другу моему кавалер ее больно не нравится.

– Ха! – восхитился дед. – Младшая сестра завсегда шустра! Если что почует – хрен ее поймаешь.

– Так вот наша задача в том и заключается, чтобы не почуяла.

– Ладно, я буду за ними красться! – пообещал дед и тут же вдавил в пол педаль газа.

Белый «Форд» легко набрал скорость и ушел в левую полосу. Судя по решительно вздернутой бороде, дед вознамерился не отставать. Его драндулет неожиданно зарычал, как «Харлей-Дэвидсон», и сделал мощный рывок, распугав парочку «Мерседесов». Серебристый «Лексус» зайцем увильнул с его пути.

– Хорошо крадешься! – крикнул Дима. Стекла были опущены, и в ушах ревел ветер, грозя разодрать в клочья барабанные перепонки.

– Дык… Слежка же! – проорал дед, повернув к Диме лицо и отвлекшись от дороги.

«Сегодня не мой день, – обреченно подумал тот, перебирая в уме слова молитвы, застрявшие в памяти. – Вмажется в столб – и глазом не моргнет! Повезло мне как утопленнику». Сказать по правде, в такой езде было что-то безумно захватывающее. Несколько раз им возмущенно гудели вслед, а какой-то джип даже погнался было следом, но когда из глушителя старого корыта вылетел очередной залп, джип неохотно отстал.

К огромному облегчению Димы, белый «Форд» неожиданно свернул в переулок, замедлил ход и через несколько минут затормозил перед входом в ресторан «Итальянский рай» с помпезной вывеской, украшенной пластмассовой виноградной гроздью размером с ведро. К окнам прилепились ящики с цветами – тоже пластмассовыми. Через витражные стекла просматривались белые скатерти, что само по себе было недобрым знаком. Вероятно, здесь высокие цены и маленькие порции. Меню, обрамленное рамкой и выставленное перед входом, скорее всего являлось своего рода предупреждением.

Возблагодарив небеса за то, что остался жив, Дима мысленно провел инвентаризацию своей наличности. Поскольку на данный момент у него не было подруги, которой периодически требовались бы цветы, конфеты и билеты в театр, его бюджет вполне мог выдержать поход в дорогой ресторан. Главное, чтобы место подходящее нашлось. В обычной ситуации он подождал бы тех, за кем вел слежку, где-нибудь снаружи. Но сегодня решил махнуть на все рукой и изменить правилам.

– Ну как, я молодец? – простодушно спросил дед, заглушив мотор.

Наступила тишина, которая показалась Диме странной. Возникло ощущение, что уши заткнули ватой.

– Молодец, – вяло согласился он и полез за бумажником.

– Мне денег не надо, – отмахнулся дед, вытирая пот со лба большим платком, который отчетливо пах луком. – Я бесплатно людей подвожу. За идею.

– За какую такую идею? – оторопел Дима.

– Я учусь машину водить. У меня права давно уже есть, лет тридцать. А автомобиля до сих пор не было. Только что купил – на кровные сбережения!

– Тогда действительно молодец.

Дима выбрался на улицу и глубоко вдохнул, заведя глаза к небу. Парочка наверняка уже изучила меню и сделала заказ официанту. Вероятно, там, в ресторане, таинственный Он снял каскетку и темные очки, и можно было надеяться разглядеть его как следует. Войдя внутрь, Дима притормозил, ожидая, пока к нему подойдет менеджер и предложит столик. Окинул взглядом зал. По закону подлости, его подопечные уселись так, что девушка оказалась лицом к публике, а ее спутник – спиной. Очки он снял, положив их на стол рядом с собой, а каскетку просто повернул козырьком назад, и это выглядело страшно подозрительным. Диме это не понравилось. В ресторане мужчина просто обязан снимать головной убор. Конечно, вряд ли ему сделают замечание, но все-таки это неспроста!

Жанна Гладышева сидела вольно, откинувшись назад, и гортанно смеялась, показывая завидно ровные зубы. Было невозможно поверить, что ей всего семнадцать. В ней чувствовалась хватка взрослой женщины, которая следует намеченной цели. Спутник то и дело брал ее за руку, целовал пальчики, и она принимала такие интимные знаки внимания как должное. «За девчонкой нужно было начинать следить года два назад, – подумал Дима. – Правда, и тогда успеха я бы не гарантировал. Держать такую штучку в узде – все равно что пытаться заставить кошку прыгать через скакалку».

Дима заказал минеральную воду и тарелку пасты с морепродуктами. На фотографии блюдо выглядело восхитительно. Позвонив в офис, он попросил Михеева пригнать к ресторану служебную машину. Благо ехать было недалеко. Михеев пообещал передать ключи через метрдотеля.

Дима бросил деланно-рассеянный взор в сторону Жанны Гладышевой и ее кавалера и вдруг услышал за спиной характерное покашливание. Подскочив на стуле, он обернулся и увидел деда, который живо взял соседний стул за спинку, с грохотом отодвинул его и уселся рядом.

– Здрасьте! – сердито сказал Дима. – Вы чего это пришли?

– Поесть захотел, – бесхитростно ответил дед.

Глаза у него оказались голубыми, как у врубелевского Пана.

– А почему именно тут? Вам что, других столиков мало?

– Дык… Меня пускать не хотели. Наверное, подумали, что у меня денег нет. Так я сказал, что я с вами!

– Молодец, – привычно похвалил Дима. – Находчивый, как Колобок.

– Смерть как хотелось посмотреть, что нынче в ресторанах делается. Меня сын никогда с собой в ресторан не берет. Говорит – я вести себя не умею. Хотя я обычно смирно сижу. Вот в кафе «Бабочка» мы с ним вместе ходили. Я чай пил и пирожное с кокосовым орехом ел. Вилкой. Официантка мне улыбалась, как сумасшедшая.

– Сегодня явно не мой день, – пробормотал Дима.

А потом неожиданно подумал, что, если дед пустится в пляс или подерется с официантом, тип в каскетке наверняка обернется, и тогда можно будет разглядеть его во всех подробностях.

– Слышь, Штирлиц, а что это такое – ризотто? – с любопытством спросил дед, обнюхав меню, словно блюда можно было выбирать по запаху.

– Это итальянский плов, – ответил Дима, стараясь не глазеть на Жанну Гладышеву слишком откровенно.

Хотя, пожалуй, ничего особенного в этом не было – она вела себя довольно раскованно, стреляла глазками по сторонам, а появлявшегося то и дело официанта игриво тянула за рукав форменной куртки. Многие мужчины обращали на нее самое пристальное внимание.

– То есть ризотто – это рисовая каша, – вынес вердикт дед. – Ну ее к черту. А себе ты что заказал?

– Пасту. То есть макароны, – покорно ответил Дима.

– Вот ты придумал – в ресторане макароны есть! Я судака хочу. С картошкой. Расписали так, что слюнки текут. Скажи, пусть мне его поскорее принесут. А я пока отлучусь ненадолго.

Рядом с ними сидел дядька в дорогом костюме и с брюхом, как у кита. Сопя, он просматривал меню, относясь к этому делу со всей серьезностью. Дед остановился возле его столика и доверительно сообщил:

– Соевый соус не заказывайте. Я однажды в столовой взял, потом плевался три дня. Гадость страшная!

Пока дядька переваривал это сообщение, дед гордо удалился. А Дима целиком сосредоточился на слежке. Ему хотелось понять, какие отношения связывают Жанну Гладышеву и ее спутника. Вдруг он обманулся, и девушка всего лишь глупо флиртует? Хорош он будет, если сделает доклад, основываясь исключительно на первом впечатлении!

Прошло минут двадцать. Уже принесли рыбу, а дед все не возвращался. Зато через некоторое время к Диме подошел бледный метрдотель и, наклонившись, тихо сказал:

– Там папаша ваш в туалете заперся.

– Какой папаша? А… Этот. Ну и что? – рассердился Дима. – Он в таком возрасте, когда можно сидеть в уборной, сколько вздумается.

– Мы бы не против. Только он там песни поет. И стучит чем-то. Подыгрывает себе, значит. Гости, которые к гардеробу подходят, смеются. А женщины пугаются. У нас приличное заведение. А еще он машину свою поставил на стоянку для инвалидов.

– Да ему лет сто! – воскликнул Дима. – Наверняка он инвалид. Кроме того, он больной на всю голову. Вы сразу не заметили?

– М-да? – задумчиво спросил метрдотель. – Значит, пусть лучше поет?

– Пусть.

– А мне что делать?

– Можете гордиться своей демократичностью.

Метрдотель посмотрел на него с сомнением, однако приставать перестал и вышел из зала. Жанна Гладышева тем временем пересела на другой стул, чтобы быть поближе к своему спутнику. И даже этот стул ухитрилась придвинуть к нему на непозволительно близкое расстояние. Закинула ногу на ногу, расхохоталась, прижалась щекой к плечу кавалера, словно призывая его к активным действиям. Кавалер немедленно воспользовался ситуацией. Его рука заскользила по ее спине, оказываясь то на талии девушки, то на ее обтянутом задике. Он целовал ее в шею и в плечо. Если бы речь действительно шла о младшей сестре друга, Дима обязательно подошел бы и выступил. Неизвестно, к чему бы это привело, зато было бы не так противно.

В этот момент вернулся дед – с веселым и незамутненным лицом. Увидев на овальной сковородочке судака с картошкой, он издал радостное восклицание и, как заправский гурман, засунул себе за воротник салфетку. А потом весело принялся за дело. Отпилив рыбе голову вилкой, он стал торопливо есть белое мясо, обсасывая косточки и складывая их горкой. Дима смотрел на него с гораздо большим удовольствием, чем на Жанну Гладышеву. Впрочем, представление длилось недолго. Через несколько минут входная дверь отворилась, и вошли два человека в черных костюмах с наушниками, прилаженными к голове. Окинув взглядом зал, они безошибочно определили цель и направились к их столику. Встали позади деда и, как по команде, сцепили перед собой руки в замочек.

– Изловили, Семен Петрович, – сказал один из «наушников» приглушенным голосом в микрофон. – И сам жив, и машина целая. На этот раз никого не угробил. Одет как? Не знаю, что и сказать… В ресторан его, по крайности, пустили. Что делает? Рыбу ест. С каким-то парнем. Так точно – возместить парню моральный ущерб.

– О, подарок тебе! – весело воскликнул дед, подбирая чесночным хлебом подливку и отправляя ее куда-то в усы. – За тебя эти два волкодава заплатят. Зря ты макароны ел! Надо было чего подороже заказывать.

– Я ж не знал, какая вы важная персона, – обреченно заметил Дима.

– Да это не я – важная персона, а сын мой, Лешка. На машине с мигалкой ездит. Сто человек охраны у него.

– Прямо сто? – кисло спросил Дима.

– Ну, уж по крайности четверо! И в Кремль его приглашают. Но это уже государственная тайна. Ты никому не говори, что я проболтался.

Дима пообещал, что ни за что не скажет. К своему большому стыду, он верил в приметы. Если начинали случаться дурацкие происшествия, дело наверняка должно было осложниться. Это уж к гадалке ходить не надо. Дед сегодня попался ему не просто так. А в качестве предупреждения. За Жанной Гладышевой необходимо следить в оба. Добром все это не кончится. Когда метрдотель передал Диме ключи от машины, которую подогнал к ресторану Михеев, он резво поднялся на ноги. Как ни удивительно, его счет действительно оплатили, а дед, прощаясь, обнял Диму, как родного.

– А на девицу эту рукой махни, – доверительно сообщил он на прощание. – Она, как червивый персик. Снаружи-то красивая, а внутри вся порченая. Для настоящей любви потерянная. Так своему другу и доложи.

Дима сидел за рулем и дожидался, когда парочка выйдет из ресторана. Ожидание оказалось недолгим. Спутник Жанны снова был в очках и в каскетке. Конспиратор хренов.

Дима считал себя хорошим водителем и легко повел белый «Форд», то отпуская его вперед, то немного обгоняя. Кавалер довез Жанну почти до самого дома. Почти. Так что соседи вряд ли смогли бы его заметить. Прощались влюбленные недолго, хотя и страстно. Спустя минуту белый «Форд» помчался в сторону Савеловского вокзала. Дима вел машину плавно, пытаясь вернуть себе утраченную бодрость и доброе расположение духа. Объект слежки проживал рядом со станцией метро. Дима, не таясь, вошел вместе с ним в подъезд, поглядел, как тот вытаскивает почту из ящика с номером 224, прошел вперед и начал подниматься по лестнице. Мужчина поехал на лифте. Убедившись, что он вошел именно в 224-ю квартиру, открыв ее своим ключом, Дима прищелкнул пальцами и на скорости сбежал вниз по ступенькам. Оставался сущий пустяк – выдать Ратникову номер автомобиля и адрес, чтобы тот по своим каналам установил личность человека, который вскружил голову Жанне и лишил сна ее старшую сестру.

* * *

Свой третий день в офисе Лиза начала с чашки крепкого кофе. Она сидела за идеально убранным столом, отпивая горячий напиток маленькими глоточками, и любовалась стеллажом. Благодаря ее стараниям стеллаж превратился из творческой свалки бумаг в аккуратнейшее собрание дел, которые вело агентство. «Я буду образцовой секретаршей, – думала она про себя. – И Валера Ратников никогда не пожалеет, что взял меня в агентство».

– А эта папочка, судя по всему, навсегда останется такой же хиленькой, – сообщил Дима, потрясая перед собой пластиковым конвертом, в котором и в самом деле покоилась всего пара листов.

Он сильно заблуждался, но в тот момент, конечно, знать этого никак не мог.

– «Дело о престарелом соблазнителе»? – усмехнулась Лиза, и ее серые глаза полыхнули любопытством. – Вы никогда не даете названий делам, которые ведете?

– У нас нет Пэрри Мэйсона, – хмыкнул Дима. – И если ты обратила внимание, картотека составляется по фамилиям клиентов. Так что «Дело о престарелом соблазнителе», увы, будет называться гораздо прозаичнее – «Дело Ольги Гладышевой». Соблазнитель, кстати, вовсе не старый, а в самом соку. Тридцать восемь лет, как тебе?

– Ну… для семнадцатилетней девчонки и это слишком! Ей бы кого-нибудь посвежее, согласен?

– Согласен, – Дима горестно вздохнул. – Сейчас придет Ольга Гладышева, я отчитаюсь, потом напишу бумажку для Ратникова – и снова готов к труду и обороне. Вообще-то, я хотел завершить все завтра, но Валера наехал, говорит: слишком много клиентов, расслабляться некогда.

– Я поприсутствую на вашей встрече, ладно? Мне хочется отследить весь процесс. Как это все происходит… от начала и до конца.

– Давай-давай. Может, когда-нибудь ты встанешь в наши стройные сыщицкие ряды. А на твое место возьмут смышленого парнишку.

– Чего?

– Это я так, не обращай внимания, – пробормотал Дима. – Кстати, я уверен, Валера не будет возражать, если ты проявишь свои способности в каком-нибудь из текущих дел. Так что, если появятся идеи, сразу говори. Хотя на всякий случай должен тебя предупредить, что у женщины, которая занимается сыском, собачья жизнь.

– А вот и наша клиентка, – перебила его Лиза.

Ольга Гладышева выглядела точно так же, как и вчера. Сцена ее прихода повторилась вплоть до мелочей, и Лиза, входя вслед за ней в кабинет и устраиваясь на стуле, даже потрясла головой, чтобы избавиться от этого «дежавю».

– Что ж, Ольга, вы были правы, – начал Дима, дождавшись, когда все рассядутся. – Ваша сестра действительно встречается со взрослым мужчиной. Я, собственно, потому вам и позвонил, что все выяснилось достаточно быстро.

Он достал бумажки и разложил перед собой на столе. Ольга напряглась, вытянувшись в струнку, ее глаза буквально вцепились в документы, будто она могла прямо так, издали, узнать всю правду об ухажере своей сестры.

– Ему тридцать восемь лет, он работает начальником отдела довольно крупной фирмы, торгующей канцелярскими товарами, – «Митэкс».

Ольга вздрогнула и медленно выпрямилась. Губы ее превратились в тонкую прямую линию – так плотно она их сжала. После чего резко переспросила:

– «Митэкс»? Я правильно поняла?

– Правильно.

– Мне кажется, вы ошиблись.

– Я не ошибся.

Лиза почувствовала, как бьется сердце – было ясно, что сейчас они узнают что-то неприятное.

Ольга Гладышева сузила глаза. Кончик ее носа и скулы побелели. Дима молча уставился на клиентку. Во взгляде его появилась тревога.

– Как его зовут? – бросила та, потерев ладони друг о друга, и звук этих движений – сухой и нервный – заставил Лизу поежиться.

– Вадим Хабаров, – быстро сказал Дима.

Он уже понял, как и Лиза поняла, что имя окажется Ольге знакомым. И все же такой реакции никто из них не ожидал. Произнесенное вслух, оно произвело на клиентку сокрушительное впечатление.

– Хабаров! – сдавленно воскликнула она и потрясла головой, словно отгоняя наваждение. – Ах, мерзавец! Сволочь, подонок… Сукин сын!!!

Если бы словами можно было отравиться, Дима и Лиза наверняка упали бы замертво. Столько в голосе Ольги было яда.

– Кто такой Хабаров? – резко спросил Дима. – Я имею в виду – кто он вам?

Клиентка дышала так бурно и часто, словно ей не хватало воздуха. Однако губы ее по-прежнему были плотно сжаты. Вероятно, она просто боялась разжать их, чтобы не разразиться страшной бранью.

– Кто такой Хабаров? – выкрикнула она наконец, уставившись на Диму так, словно это он был подонком и сволочью. – Это тип, за которого я собиралась выйти замуж!

Ее глаза заволокло пеленой ярости. Ольга отлично помнила свой последний разговор с Вадимом. Это был тот еще разговор! Она, как дура, убеждала его, что брак для них – наилучший, наиудобнейший способ существования.

– Может быть, тебя напрягает Жанна? – волновалась она. – Я понимаю, что девчонка – не сахар и что жениться на мне теперь, пока она учится, все равно что взять женщину с ребенком.

– Она вообще здесь ни при чем, – качал головой Вадим. – Я не рассматриваю Жанну как обузу. Это касается только нас двоих.

– И что тогда тебя останавливает? – злилась Ольга. – Мы отлично уживаемся вместе, ты с удовольствием остаешься ночевать…

– Не нервничай, ладно? Нам ведь не обязательно говорить об этом на повышенных тонах. Да, мы хорошо ладим, но не забудь, периодически я все же отправляюсь в свою берлогу. То есть у каждого из нас есть потребность побыть в одиночестве, пожить своей жизнью.

– Уж этот мне мужской эгоизм! – кипятилась Ольга. – Как ты не понимаешь: мне хочется выйти замуж. Как любой женщине, черт бы тебя побрал! И если ты меня любишь… Кстати, а ты меня любишь?

– Не задавай дурацких вопросов, – пробормотал Вадим.

Они так и не пришли ни к какому решению в тот день. Ольга ждала, что в самое ближайшее время Вадим уступит ей. Потому что она стала холодна с ним. Он не мог не понимать, что это своего рода наказание и попытка настоять на своем. Она была убеждена, убеждена, что на самом-то деле Вадим просто прячет голову в песок, словно страус, пытаясь отсрочить неизбежное. Она пребывала в уверенности, что, едва дело доходит до брака, все мужчины становятся жалкими трусами, поэтому их надо брать за шиворот и тащить под венец. И лишь потом, спустя какое-то время, они оценят твою настойчивость по достоинству.

Сейчас, подняв полыхающие праведным гневом глаза на Диму Скороходова, Ольга спросила:

– Так это Хабаров вчера встречался с моей сестрой?

– Да, – ответил Дима коротко.

– Вы следили за ними, – Ольга наставила на сыщика палец. – Что они делали? Валялись в постели?

– Ездили в ресторан. И вели себя, как любовники, – заключил Дима. – Хотя…

– Оставьте свои «хотя» при себе! – Ольга вскочила, отшвырнув стул так, что тот ударился о батарею и недоуменно закачался. – Я больше ничего вам не должна?

– Нет, – ответил Дима. – Все в порядке.

Конечно, у этой женщины далеко не все было в порядке. Лиза должна была бы ей сочувствовать, однако не испытывала ничего, кроме беспокойства.

* * *

Очутившись на улице, Ольга сделала несколько глубоких вдохов, потому что ей казалось, будто она задыхается. Она не могла поверить… Вадим и Жанна – какой кошмар! Ведь они практически не общались друг с другом – так, постольку-поскольку. Вадим вел себя с девушкой совершенно естественно. Черт, значит, только на ее взгляд. На самом-то деле они притворялись! Мерзкая, отвратительная правда. Позвонить Ивану? Рассказать все как есть?

Иван Болотов был женат на сестре Вадима Хабарова – Любочке. Поскольку Вадим и Ольга считались парой (в конце концов, они год жили в гражданском браке!), то Вадим, само собой, познакомил неофициальную жену со своими родственниками. Иван, Вадим и Любочка были друзьями детства. Кажется, Вадиму даже нравилось, что в конечном итоге все они породнились, и теперь Любочка не просто пристроена, а по-настоящему счастлива.

Вполне понятно, что своими подозрениями относительно сестры Ольга поделилась именно с Иваном. Он-то и посоветовал ей обратиться к частным детективам, считая этот путь выяснения истины самым верным и безболезненным.

– Никто не будет впутан из знакомых, а это немало. Может быть, ты, поддавшись порыву, расскажешь кому-то всю правду, а потом пожалеешь. Еще неизвестно, как там сложится дальше. Конечно, решать все равно тебе…

Однако для нее, Ольги, истина оказалась не просто болезненной – убийственной. Нет, сегодня она не будет звонить Ивану. В конце концов, они с Вадимом самые близкие друзья, он мгновенно кинется к нему и все выложит. А Ольге не хотелось сейчас наломать дров. Нужно сосредоточиться и все как следует обдумать…

Она вошла в квартиру и привалилась к двери спиной. Выронила сумку, сбросила с плеч плащ прямо на пол, отшвырнула туфли и с решительным лицом направилась в комнату младшей сестры. В сущности, меньше всего Ольга считала Жанну сестрой. В большей степени – ребенком, которого она должна вырастить и устроить в жизни.

Жанна была ребенком ее отчима. Конечно, детство девочки нельзя было назвать счастливым. Сначала она потеряла мать, потом отца. Так что у нее осталась только сводная сестра. Впрочем, отношения у них не сложились. Жанна отличалась неуживчивостью, бойким нравом, дерзкими выходками. Ее внутренний мир оставался для Ольги тайной за семью печатями. Например, она до сих пор ничего не знает об увлечениях девчонки. Хотя нет, теперь знает. По крайней мере, об одном увлечении!

Ольга постаралась успокоиться. Она возвратилась в коридор, разложила брошенные вещи по местам, а потом села за письменный стол Жанны и внимательно огляделась вокруг. Ничего особенного. Обстановка, обычная для молодой девушки. Музыкальный центр, рядом стопка дисков, постер группы «Guano Apes» на стене. На краю стола под стеклом – вырезанная из киножурнала фотография Джорджа Клуни. Черт возьми, может быть, это тоже должно было навести ее на размышления? Не какой-нибудь белобрысый юнец со слюнявым ртом, снявшийся в паре блокбастеров, а солидный Клуни – брюнет, глаза с поволокой, как у Хабарова…

Кода Ольга начала обследовать ящики стола, перед ней вскоре выросла кучка вещей, которые можно было бы смело назвать уликами. Во-первых, тут был злосчастный дневник. В нем, правда, не прибавилось записей, и Он по-прежнему оставался безымянным, но теперь Ольга все написанное воспринимала совершенно по-другому. «Нет, но какова гадина? Ведь она знала, что Вадим – мой! Что мы спим вместе… Неужели ей не противно? А может быть, наоборот? Ей весело? Она испытывает чувство мстительного удовольствия? Я совершенно не знаю эту маленькую стерву», – растерянно подумала Ольга.

Второй уликой был серебряный медальон в виде маленького пухлого сердечка, на обратной стороне которого красивой вязью было выгравировано: «Моей любимой девочке». Медальон Жанна прятала в коробочке с коллекцией монет. Никто не мог подарить ей это украшение, кроме Вадима. Простенько и со вкусом. Если бы это был подарок от какого-то мальчишки, Жанна наверняка небрежно бросила бы его где-нибудь на виду. Но нет, она припрятала его подальше от Ольгиных глаз.

Последней находкой оказалась фотография, от которой аккуратно было отрезано ее, Ольги, изображение. Ольга хорошо помнила эту фотографию. Они снимались все вместе, когда ездили на плотину кататься на лодке. Но вот теперь Ольгу с общей фотографии безжалостно удалили. И остались на ней только Вадим с Жанной, оба улыбающиеся, с чуть прищуренными глазами. Правда, слева, там, где раньше стояла Ольга, одно плечо Вадима было отхвачено ножницами, и куцый снимок взбесил исследовательницу невероятно. Эту «подправленную» фотографию Жанна засунула в старый блокнот, куда в детстве записывала названия фильмов, которые ей понравились. Какое-то время Ольга сидела неподвижно, потом рассовала все находки по местам.

Что же делать? Когда нахалка вернется из университета, можно будет устроить сцену, поговорить с ней по-взрослому, как женщина с женщиной. Или нет. Это поставит их на одну доску. А Ольга считала, что она выше, умнее и достойнее Жанны. Несмотря на смазливую физиономию, которой ту наградил Создатель.

Нет, с Жанной разговаривать бесполезно. Она взовьется, они наговорят друг другу пакостей… И вступят в открытую конфронтацию. Надо призвать к ответу главного виновника происшедшего – подлеца Хабарова. Это единственный выход.

Ольга злилась на свою слепоту, на то, что считала Жанну хоть и противной, но безвредной дурой. Было унизительно осознать, что дурой оказалась она сама – слепой и глухой, которая ничегошеньки не понимает ни в этой проклятой жизни вообще, ни в сердечных делах, в частности.

* * *

Ольга сердилась на Вадима из-за того, что тот не хочет, как принято выражаться, узаконить их отношения. Именно поэтому, прочитав в дневнике сводной сестры о том, что та связалась с каким-то типом, который годится ей в отцы, она не обратилась к Вадиму за помощью. Видно, Бог на нее обернулся. Хороша бы она была, если бы обратилась!

Вместо этого Ольга выложила все свои подозрения лучшему другу Вадима – Ивану Болотову. Он был рассудительным, спокойным и, как любят говорить психологи, дружелюбным. Сейчас они сидели в кафе, на крытой веранде. На столе между ними горела плоская свеча, от которой шел ванильный дух. Впрочем, интимную обстановку одна несчастная свеча создать не могла.

А Ольге, чего греха таить, было бы лестно нравиться именно такому мужчине. Несмотря на Вадима… Но Иван, к сожалению, никогда не смотрел на нее с интересом, и Ольга подспудно чувствовала, что дело в ней самой. Ей были присущи сдержанность и некая холодность. А Иван был легкий, веселый и любил живые отношения и чувства.

– Детективы пока ничего не выяснили? – спросил он, примериваясь к салату.

– Еще слишком мало времени прошло.

– Хм. Ненавижу проволочки.

Иван был из тех блондинов, которые с возрастом утрачивают резкость черт. Лица их оплывают, теряют контрастность и становятся среднестатистическими. Единственным активом Ивана, сохранившимся с юности, была ослепительная улыбка. Улыбался он широко и ярко, помогая себе глазами, которые в этот момент становились волшебными, как небо над Парижем. Улыбка обнаруживала его мужское обаяние, и окружающие безотчетно поддавались этой магии.

– Я так и не понял, почему ты не рассказала о своих семейных проблемах Вадьке, – продолжал он, энергично нагружая вилку едой. – Он умный и порядочный, и, в конце концов, вы с ним давно уже вместе. Речь ведь идет о твоей сестре. Вадька сам находился в таком же положении, ему одному приходилось присматривать за Любочкой. Он, как никто, должен понять твое беспокойство за младшую сестру.

– Послушай, а почему ты на ней женился? На Любочке? – спросила Ольга, пытливо поглядев на своего визави. Иван удивленно вскинул голову, и она быстро добавила: – Я понимаю, любовь и все такое. Но ведь можно было просто встречаться, не обременяя, так сказать, себя обязательствами.

– Да Вадька меня убил бы! – усмехнулся Иван. – Если бы я позволил себе такое – жить с Любочкой во грехе.

Он хмыкнул и покачал головой, словно удивляясь Ольгиной наивности.

– А как ты думаешь, почему Вадим не хочет идти со мной под венец? – спросила та с откровенным вызовом. – Он не делился с тобой? Может быть, я чем-то его не устраиваю?

– Знаешь, Оль, – Иван отложил вилку и взъерошил волосы на затылке, как делал всегда, когда находился в затруднении, – мы с ним вообще не очень-то обсуждаем такие дела. Думаю, это как раз из-за того, что я женат на его сестре. Понимаешь, какую бы мысль о женщинах я ни высказал, он всегда будет примерять ее к Любочке. Однажды я пошутил, что у женщин, которые хорошо варят суп, плохо варит голова. Так он на меня обиделся: решил, что я низкого мнения об умственных способностях его сестры.

– Я попросила Вадима заехать ко мне днем, – призналась Ольга. – Думаю, пора наши проблемы как-то решить.

– Хочешь поставить его перед выбором: или свадьба, или амба – разбежались?

– Вадима не так-то легко поставить перед выбором. Я уже пыталась. Бессмысленно.

– Н-да, непростые у вас отношения, – пробормотал Иван. – Не лучше ли тебе сначала все же попытаться помочь Жанне? А потом уже разбираться со своей свадьбой? Что скажешь?

– Наверное, ты прав.

Ольга почувствовала, как ее сердце наливается черной желчью. Она живо представила себе, как Вадим, которого она считала почти что своей собственностью, дождавшись, пока она отвернется, бросал на Жанну полный обожания взгляд. Гадость какая. Вот взять сейчас и рассказать Ивану правду о его лучшем друге. Да он не поверит! Как же – старший брат его обожаемой жены Любочки просто не может быть подонком. Иван слеп, он думает, что Вадим – золото. Ничего, когда-нибудь она откроет ему глаза. Не сейчас.

– Знаешь, ты не очень расстраивайся из-за Вадима, – попытался утешить ее Иван. – Раз у вас сейчас напряженные отношения, не стоит обращаться к нему за помощью. Ты не должна унижаться, ощущать зависимость от него. Я сам тебе помогу! Как только детективы выяснят, что за тип ухлестывает за Жанной, сразу позвони мне. Я вполне в состоянии разобраться с ним по-мужски, вполне. Ты не должна быть одна.

– Спасибо, – пробормотала Ольга, чувствуя, что еще немного – и она возненавидит и Ивана тоже. За то, что он такой отвратительно порядочный. Такой предприимчивый. Такой добряк.

Если бы она могла поплакать, зарывшись носом в подушку! В романах пишут, что женщины обычно так и делают. В кино постоянно показывают рыдающих девиц. Ольга не представляла себе, как это – выплакаться от души? И после этого почувствовать облегчение. Слезы если и приходили к ней, то недолгие и скупые.

Предложив ей свои услуги, Иван приободрился. Боже, как мало нужно мужчине, чтобы прийти в хорошее расположение духа! Ощутить себя перцем. Повыпендриваться перед женщиной. Какие же они все… мелкие.

Ольга вспомнила о своей женской природе, которая заставляла ее стремиться к замужеству. Что, если это вовсе не женская природа? А страх прослыть в глазах окружающих никому не нужной старой девой? Что, если замужество необходимо не ей самой, а ее самолюбию?

Она рассталась с Иваном, ничем не выдав обуревавших ее чувств. Приехала домой и отправилась на кухню. На столе, придавленный чашкой с остатками чая, лежал перевод, брошенный на середине фразы. Ужасная небрежность, которой она раньше никогда не допустила бы. Ольга поглядела на часы и пошевелила ноздрями. Вадим должен был прийти с минуты на минуту. Какая ирония судьбы! Она дала частным сыщикам задание выследить ухажера младшей сестры, и он оказался ее собственным женихом. Фу, как это унизительно! С каким мерзким снисхождением смотрела на нее та девка, которая работает в частном сыскном агентстве… Лиза, кажется. Она поняла, что ненавидит Лизу.

Звонок в дверь разорвал паутину ненависти, в которой Ольга едва не задохнулась. Вероятно, явился Вадим. Наглый обманщик, подлец… Однако это был не Вадим, а Жанна. Еще того не легче…

– Привет, у нас сегодня не было последней пары, – сообщила младшая сестра небрежным тоном и, скинув куртку и сапоги, прошла в свою комнату.

Сапоги остались лежать на коврике – длинные и блестящие, на тонких шпильках, подчеркивающие красоту ног, на которые их надевали. У Ольги были обыкновенные ноги. Ее всегда бесила эта несправедливость. Она стояла и смотрела на проклятую пару обуви, словно та была воплощением всего, что она так не любила в сводной сестре. Чтобы ее не разорвало от злости, Ольга крикнула в сторону кухни:

– Суп в холодильнике. Только разогрей.

«Чертова лентяйка!» – хотелось добавить ей, но она, как обычно, сцепила зубы и промолчала.

В этот миг в дверь снова позвонили. Ольга прижалась к «глазку» и сделала глубокий вдох. Вадим! Пришли прямо друг за другом. Это подозрительно. Наверное, он встретил Жанну возле факультета и привез домой. Девчонка поднялась первой, а он некоторое время сидел в машине – для конспирации.

Впустив Вадима в квартиру, Ольга впервые за долгое время не подставила ему щеку для поцелуя. Этот обязательный поцелуй при встрече был ее личным завоеванием, которым она втайне страшно гордилась. Однако мерзавец ничего не заметил. У него была хмурая холеная физиономия, в которую Ольге хотелось вцепиться ногтями.

Вадим прошел в гостиную и остановился возле окна, глядя на хозяйку дома. Она тоже не стала садиться, а уставилась своему так называемому жениху прямо в переносицу, мечтая, чтобы его перекосило. Проклятья всегда получались у нее искренними и жаркими. Может быть, бросить ему в лицо все, что она о нем думает? Сказать, что она знает о том, что он волочится за ее идиотской младшей сестрой?

Жанна громыхнула на кухне кастрюлей, будто напомнив, что они в доме не одни.

– Наверное, ты ждешь, что я извинюсь, – внезапно подал голос Вадим, и Ольга даже не сразу сообразила, что он имеет в виду их отношения.

Вадим изо всех сил старался глядеть ей в глаза, но у него плохо получалось, и взгляд то и дело убегал в сторону.

– Да, я именно этого и жду, – бросила Ольга.

– Ну, тогда извини. Мне было с тобой хорошо, но… ничего настоящего между нами так и не возникло.

Ольга окаменела. Так он пришел сказать, что бросает ее! Если сейчас накинуться на него с обвинениями, он будет только рад облегчить душу. Нет, фигушки. Она не станет упрощать этой пошлой парочке жизнь. Нужно хорошенько подумать, подготовиться и уж потом… Что она сделает потом, Ольга не знала. В голове ее билась мысль о том, что Жанна – несовершеннолетняя. Соплюшке только семнадцать, она даже не имеет права заказывать выпивку в ресторане и водить машину. Наверное, этим можно как-то воспользоваться, чтобы отомстить…

– Ну, оглянись на наши отношения, будь честной, – говорил между тем Вадим. – Между нами все время существовала дистанция.

«Я даже знаю, как ее зовут», – ехидно думала Ольга.

– Наша совместная жизнь оказалась чередой сплошных будней. Ни у тебя, ни у меня не возникало желания совершать милые безумства. Мы никогда не называли друг друга шутливыми прозвищами, не хохотали по пустякам… Да у нас и не было общих приятных пустяков! Все было так невероятно серьезно… Ты понимаешь, о чем я?

Она понимала. Она понимала, что он без ума от этой маленькой фиглярки, которая притаилась где-то на кухне и, наверное, почти не дышала, прильнув к щелке в двери. Нет, долго держать себя в руках она не сможет.

– Ты еще должен будешь вернуться на работу?

Ей необходимо высказаться. Как можно быстрее. Сегодня.

– Да. Освобожусь к одиннадцати.

– Но это чертовски поздно!

Когда Ольга принимала решение, она не терпела проволочек.

– Первое апреля, ты не забыла? День дурака. Очередная пьянка. Ты ведь знаешь: нашему народу дай только повод повеселиться… Начальник ждет, что я буду тамадой за столом.

– Жаль, – сухо сказала Ольга. – Я должна сказать тебе кое-что наедине. Без… свидетелей. – Она мотнула головой в сторону кухни. – Ну, значит, в другой раз.

– Да, в другой раз, – охотно согласился тот.

Вероятно, мужчины ощущают опасность, как ящерицы, и вовремя отбрасывают хвост.

– Я что-то не поняла: с какой стати ты явился днем? – спросила она, спохватившись.

– Хочу забрать кое-какие вещи. Не возражаешь?

– Да на здоровье. – Ольга широким жестом обвела комнату. – Вспоминай, что здесь твое…

Ему хватило четверти часа на то, чтобы побросать в сумку барахлишко. Все это время девчонка не показывалась, засев на кухне. Длинноногая белобрысая мерзавка! Ольга была уверена, что придумает достойную месть. Им обоим.

* * *

Лиза робко постучала в кабинет Ратникова. Она по-прежнему относилась к новому шефу с опаской, хотя он всячески выказывал ей свое расположение. Лизе нравилось, что он не фамильярничает, не позволяет себе пошлостей типа «лапочки», «киски» или «детки». В свою очередь Ратникову импонировало, что его новая помощница не прибегает к опереточным приемчикам вроде демонстрации ножек и хлопанья ресницами.

– Можно мне спросить? – осторожно поинтересовалась Лиза, не зная, как ее шеф отнесется к инициативе снизу.

– Давай садись, я весь внимание.

Ратников отложил бумаги и, сцепив руки перед собой, поглядел на Лизу тем особенным взглядом, который отрабатывал годами, – внимательным, дружелюбным и немножко нежным. Его светло-голубые глаза обежали всю ее и остановились на лице. Лиза тоненько кашлянула и сказала:

– Я тут все думала про историю с Неверовой Ниной Николаевной.

– Так-так, Лиза, умоляю, не бойся показаться глупой, высказывай любую идею. У нас нет покуда ни единой зацепки. Если что пришло в голову – давай, не томи.

– Мне кажется абсолютно невероятным, чтобы, проговорив больше получаса с Неверовой, мужчина ничего про себя не рассказал.

– Сухарев досконально выспросил ее о содержании той спонтанной беседы и не обнаружил там ничего ценного.

– Может, Неверова утаила кое-какие подробности?

– Зачем? Это ведь не в ее интересах.

– Возможно, она просто недооценивает важности того, что утаила.

– С чего ты вообще взяла, что она что-то утаила?

– Ну… просто я подумала: Сухарев – не тот человек, которому может довериться такая женщина.

Ратников вперил взгляд в полированную крышку стола, пытаясь вызвать к жизни образ Артема Сухарева, потом раздумчиво кивнул:

– Да, в этом что-то есть. Тогда, может быть, ты сама с ней побеседуешь?

– А этика? – нахмурилась Лиза. – Сухарев и так-то отнесся ко мне… э-э-э… несколько предвзято.

Ратников так удивился, что непроизвольно выпучил глаза и даже пару раз по-совиному моргнул:

– Предвзято? А как же его слащавая любезность, которой он одаривает всех без исключения женщин?

Лиза сморщила нос и решительно ответила:

– Никакой любезности. Со мной он ужасно недружелюбен.

– Странно, странно. Весьма странно. Ну да ладно. Если ты говоришь, что Неверова могла не до конца довериться Сухареву, я тебе, конечно, верю. Тогда, если не возражаешь, скажем, что автор идеи – я сам. В этом случае наш Тема не станет показывать характер.

Лиза кивнула, но все же сочла своим долгом предупредить:

– Конечно, я могу и ошибаться. Здесь нет ничего, кроме женской интуиции…

– А что? Это интересно. Уж чего только мы не использовали в своей работе! А вот женскую интуицию – еще ни разу.

* * *

Нина Николаевна сидела напротив Лизы и, надув губы, рассматривала свои изящные руки. Лиза уже составила о ней свое впечатление. Эдакая скрытая эгоистка. Веселая, жизнерадостная, готовая помочь… если это никоим образом не мешает ей решать свои проблемы. Себя, любимую, она всегда ставит на первое место. Собственные интересы – превыше всего. Ими она никогда не поступится. Но если вы впишетесь в график ее добрых дел, она вас с удовольствием осчастливит. Черт, таких людей трудно не любить. А любить – еще труднее. Они и нравятся, и вызывают досаду, и сердят, и восхищают…

Очень важно иметь в виду, что Нина Николаевна была красавицей. И еще артисткой. Она позволяла себе жеманиться даже перед женщинами, и глаза ее, когда она очаровательно моргала, были наивные-наивные, лишь иногда в них мелькала хитринка – вот, дескать, я тут разыгрываю роли, но вы-то, вы-то все понимаете…

Лиза решила, что самое правильное – сыграть с Ниной Николаевной Неверовой в ее собственную игру. Принять ее правила безоговорочно.

– Поверить не могу, – восхищенно сказала она, – что незнакомый мужчина может вот просто так, сразу проникнуться нежными чувствами к женщине. Ко мне никогда никто не клеится на улицах. Посмотрят оценивающе – и проходят мимо. Видимо, во мне не хватает чего-то эдакого…

Она окинула Неверову слегка ревнивым взглядом. Та приложила руку к груди и плаксивым голосом протянула:

– Ума не приложу, почему они ко мне цепляются…

Копна темно-рыжих волос рассыпалась по ее плечам. Волосы выглядели не просто ухоженными – заласканными.

– Вы очень красивая, – будто бы с неохотой призналась Лиза. – И прическа, и фигура, и ноги.

– Вот-вот, – встрепенулась Неверова. – Этот тип начал именно с ног.

– Да что вы? Впрочем, ничего удивительного, – спохватилась она, вспомнив, что подыгрывает.

– Говорит, ваши ножки привели меня в трепет. Если бы я встретил вас неделей раньше, обязательно уговорил бы вас позировать для рекламного снимка.

– Как волнующе! – Лиза шумно выдохнула. Это было и в самом деле любопытно. И чисто по-женски безумно интересно. – А для какого рекламного снимка?

– Не то чулок, не то колготок. Знаете, он минут пять бегал вокруг меня, цокая языком и потирая руки. Словно мои конечности – некое существо, отдельное от меня. Сущий болван!

«Что же ты раньше об этом не рассказывала, Нина-дубина?» – раздраженно подумала Лиза, а вслух воскликнула:

– Послушайте! А ведь он может быть рекламным фотографом!

Неверова завела глаза вверх и, секунды две поразмышляв, медленно кивнула:

– Да… Пожалуй, может. Боже, почему я сама об этом не подумала?! Не вспомнила наш разговор от первого до последнего слова? Какая я глупая! – И, тут же воодушевившись, повысила голос: – Да это просто чудо что за мысль! Он действительно говорил про колготки. А я-то даже внимания не обратила на его трескотню – идеальная лодыжка, хороший подъем…

– Считайте, что ваше дело сдвинулось с мертвой точки, – уверенно сказала Лиза. – В Москве не так много рекламных фотографов, как это может показаться несведущему человеку.

– Вы думаете, мы его все-таки найдем? – со жгучей надеждой в голосе спросила Неверова. – И милиция от меня отвяжется? Если бы вы знали, в каком ужасе я живу! У них нет против меня прямых улик, но и подозреваемых, кроме меня, тоже нет! Я так устала от допросов, от подозрений! Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне все свои деньги и недвижимость. Хотя это так естественно! Ведь мы обожали друг друга.

«Особенно ты его», – с иронией подумала Лиза. Сухарев выяснил, что муж Неверовой был ревнив, как Отелло, и заставлял красавицу-жену отчитываться о каждом своем шаге, который она совершала без его присмотра. Поверить в то, что такого деспота можно обожать, невероятно трудно. Да просто невозможно. Конечно, женщинам нравится, когда их ревнуют, однако всему есть предел.

– Как же я не вспомнила раньше про эти дурацкие колготки? – спрашивала себя Нина Николаевна, кусая губы. Было заметно, что ей действительно не терпится сбросить с себя груз подозрений. Наконец она успокоилась и азартно потерла руки: – И что мы теперь будем делать?

– Вы будете ждать, а мы – искать дальше.

Неверова вздохнула и кивнула, смирившись с этим планом.

– Только ищите, пожалуйста, скорее. Я не могу жить нормальной жизнью, находясь под подозрением!

Скрывая внутреннее ликование, Лиза вышла из кабинета. Неверова выпорхнула вслед за ней. Артем Сухарев с ироничной улыбкой на лице повернулся на вращающемся стуле и уставился на женщин. Глаза его за толстыми линзами очков казались нарисованными.

– Нина Николаевна кое-что вспомнила, Артем, – по-деловому сообщила Лиза. – Мужчина, с которым она встретилась по дороге в город, скорее всего – рекламный фотограф. Мне кажется, не так давно он делал снимки для фирмы, рекламирующей колготки.

– Серьезно? А с чего вы взяли? Расскажите мне поподробнее.

Надо отдать должное Сухареву – он тут же заглотил наживку, совершенно забыв о том, что какая-то почти что приблудная секретарша обошла его на повороте.

Пока Сухарев по второму разу допрашивал Неверову, к Лизе подошел Ратников и, глядя в ее серые глаза, тихо сказал:

– Лиза, вы – гений. Я не ожидал, что у вас все пройдет как по маслу. И сразу же результат. Молодец.

Помялся немного и отошел. Обычно он легко рождал комплименты, умел и любил произносить их вслух, но со своей новой помощницей не то чтобы тушевался, а просто как-то не мог нащупать верный тон. Поэтому ограничивался сдержанными одобрительными репликами. Вот как сейчас. Лиза хранила серьезность, хотя ей было до безобразия приятно, что все получилось. Все получилось, как она и думала! Черт возьми, женская интуиция – это все-таки сила.

* * *

С самого утра Вадим мучился головной болью. И это после двух бокалов шампанского! А ощущение такое, будто он с вечера пил водку, а потом его били собутыльники. Почему так бывает? Только намылишься радоваться жизни, соберешься прочувствовать что-нибудь хорошее – и тут какая-нибудь мелкая гадость все тебе испортит. Похмелье, чтоб ему…

Хорошим событием Вадим считал разрыв с Ольгой. Он все-таки сказал ей! Сколько недель готовился к решающему разговору, сколько репетировал, сколько ночей провел без сна. И все-таки сказал. «Надо было давно сознаться, что я не люблю ее. А все жалость. Глупая, надо сказать, жалость. Вялый роман отнимает гораздо больше сил, чем бурный. У обоих. Ольга тоже не казалась особенно счастливой, пока мы были вместе. Смешно надеяться, что штамп в паспорте вдруг в одно мгновение превратил бы ее из мороженой креветки в страстную пантеру».

В дверь кабинета весело постучали, и на пороге, как по волшебству, возник Иван Болотов. Лучшие друзья обычно так и появляются – когда их не ждешь, но когда они нужны больше всего на свете. Войдя, Иван подмигнул и зацокал языком:

– Привет! Ой-ой, какое некрасивое у нас похмелье…

– Это не похмелье, а мигрень на нервной почве, – проворчал Вадим, с отвращением глядя на продолговатый сверток, который его друг притащил с собой. – Ты что, заехал меня полечить?

– Я вчера встречался с Ольгой. – Иван уселся на небольшой диванчик у окна и достал бутылку вина. – Мне показалось, она решила пойти ва-банк. Так что мы сегодня или празднуем помолвку, или оплакиваем разрыв.

– Нечто среднее, – усмехнулся Вадим. – Мы празднуем разрыв.

– Ах, вот даже как?

Иван покачал головой. Пожалуй, одобрительно. Они никогда не обсуждали достоинства и недостатки Ольги, но однажды, по пьяни, Иван признался, что представления не имеет, как приятелю удается заводить женщину, обтянутую акульей шкурой…

– Черт возьми, ты сам прекрасно знаешь, что в нашем возрасте не женятся по недоразумению. Ольга очень старалась культивировать в себе лучшие чувства. Однако любовь не растет, как морковка. Увы!

Иван улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая когда-то сразила наповал младшую сестру друга.

– От Любочки есть известия? – спросил Вадим, потирая виски.

Впрочем, вопрос был риторическим. Наверняка известия есть. Любочка и дня не могла прожить без своей дражайшей половины. Даже теперь, когда Иван отправил ее на отдых, подышать морским воздухом, она каждый день звонила домой.

– У твоей сестры все тип-топ, не беспокойся. Самое главное – у нее хорошее настроение.

– Хорошее настроение женщины – залог здоровых будней мужчины, – пробормотал Вадим, прекратив тереть виски и переключившись на лоб. – Меня беспокоит, как она там одна…

– Ты привык видеть в ней маленькую девочку, – отмахнулся Иван. – Тогда как Любочка уже давно не беспомощный младенец, а самостоятельная молодая женщина.

– И при этом очень хорошенькая, – напомнил Вадим. – Поэтому твоя беспечность меня порой просто поражает.

– А меня забавляет твой родительский инстинкт.

Иван покрутил в воздухе бутылкой, поддразнивая Вадима.

– У тебя есть штопор?

– Есть. Тащи сюда свое магическое зелье.

Он достал бокалы и позволил Ивану наполнить их до краев. Взял один в руки и нахмурился.

– Погоди-ка. Ты сказал, что вчера встречался с Ольгой. Это она тебе позвонила? Она что, плакалась тебе в жилетку?

– Шутишь? Из нее слезу можно выжать только под пытками. Нет, там другое. Ольга ничего не говорила тебе про Жанну?

Иван порезал на дольки яблоко, которое тоже притащил с собой, подозревая, что никакой другой закуски в кабинете Вадима они не найдут. Секретарши, которая могла бы сбегать за чем– нибудь существенным в магазин, у приятеля не имелось.

– А что там с Жанной? – Голос Вадима был сдавленным, словно и он страдал от мигрени. – Что-то случилось?

– Да как тебе сказать…

Вадим уже поднес стакан к губам, уже на него пахнуло чудесной прохладной кислинкой, когда Иван продолжил:

– Ольга обнаружила, что Жанна встречается с каким-то стареющим плейбоем, и решила узнать, кто он такой. Я посоветовал ей обратиться в частное сыскное агентство.

Ароматный глоток вина остановился в рефлекторно сжавшемся горле Вадима, и он закашлялся – мучительно, судорожно. Потом немного пришел в себя, хватая воздух короткими порциями, отдышался и пробормотал:

– Черт, я ничего не знал… Как же так? Она ничего мне не сказала.

– Зря не сказала. Я думаю, твое вмешательство было бы кстати. Насколько я понял, Ольга с девчонкой даже не поговорила по душам.

– Как же она узнала? Следила за ней?

– Ну… не знаю, как узнала. Может, следила. Может, разговор по телефону подслушала. Разговор Жанны с этим типом, я имею в виду.

– По телефону вряд ли, – покачал головой Вадим. – Как тогда она определила его возраст? По голосу?

– А что? Может быть, и по голосу.

– Не представляю себе Ольгу, которая подслушивает телефонный разговор. Она такая щепетильная. Даже в личных делах.

Иван взъерошил волосы на затылке и спросил:

– Как разговор прошел? Вы с Ольгой насмерть разругались?

– Мы вообще не ругались. Она дико обижена, но холодна. Впрочем, собиралась в ближайшее время встретиться со мной снова и еще о чем-то поговорить. Я не хотел, но она настаивала.

– Вот, наверное, как раз о Жанне, – предположил Иван. – Девчонке семнадцать лет, но она вовсю эксплуатирует свою сексуальность. Ты не мог не заметить. Наверняка она и тебя пыталась обаять.

Вадим покатал стакан между ладонями и нервно бросил:

– Да уж… Придется с Ольгой повидаться еще раз. И как можно скорее. В свете открывшихся фактов.

– Слова не мальчика, но мужа, – тотчас откликнулся Иван. – Хоть я и предложил Ольге свою помощь абсолютно искренне, не думаю, что она ее примет. Ты – совсем другое дело. Вы жениться собирались как-никак. Кстати, помочь ей сейчас – хороший повод остаться друзьями.

– Думаешь, это правильно? – с сомнением спросил Вадим.

– Оставлять за своей спиной такого врага, как Ольга Гладышева, не стоит. Нет, не стоит.

* * *

Коля Михеев явился на общий совет по делу Неверовой самым последним.

– Думайте, думайте, – пробормотал ему в спину Ратников, скрываясь в своем кабинете. – Что-нибудь быстрое и эффективное. Дело слишком давно висит.

– Висит, растреклятое, – подтвердил Дима, усаживаясь верхом на стул. – Если бы не Лизин прорыв, тут бы ему и заглохнуть насмерть.

– Фотографа можно поймать на хороший заказ, – заявил Михеев.

– Согласен. Вернейший путь. Нужно объявить тендер, – провозгласил Сухарев, наставив ручку на автора идеи. – Будто бы мы небольшая рекламная фирма, сумевшая ухватить жирный заказ. Своего фотографа у нас нет, и мы желаем взять кого-нибудь на субподряд.

– А что мы будем рекламировать?

– М-м-м… автомобильные покрышки.

– Дурак, – сказал Дима. – Если фотограф делает рекламу колготок, вряд ли он кинется предлагать свои услуги в съемке покрышек.

– Пусть это будет обувь, – предложила Лиза. – В общем-то, близко.

– Пусть, – согласился на удивление покладистый Сухарев, стрельнув в Лизу суховатым взглядом из-за толстых стекол.

– Ты сядешь на один из телефонов, – начал распоряжаться Дима, – номер мы засекретим. И станешь обзванивать крупные рекламные агентства. Ля-ля тополя, в общих чертах обрисуешь ситуацию, потом спросишь, кого из фотографов тебе могут порекомендовать для наружной рекламы.

– Чтобы они действительно заинтересовались, нужно предложить привлекательный бюджет, – заметила Лиза.

– А привлекательный – это сколько? – с интересом спросил Михеев.

– Минимум полмиллиона, иначе они и вязаться не станут.

Михеев присвистнул.

– Ну, ладно, Сухарева на телефон посадили. Что потом?

– Потом надо на несколько дней снять офис. Туда будут приходить фотографы со своими работами. Не забудь, Тёма, надо обязательно просить, чтобы они работы приносили, это важно для придания делу достоверности.

– Я должен всем отказывать? – уточнил Сухарев, покорно сносивший нежное обращение Тёма.

– Естественно, ты же не настоящий торговец обувью, ласточка моя.

– А дальше?

– А дальше все, – пожал плечами Дима. – В офисе вместе с тобой будет сидеть Неверова. Если появится тот самый человек, ловушка захлопнется.

– Сколько она нас промурыжила, пока не вспомнила про рекламу! – покачал головой Михеев.

– Ведь это ее бабки, Коля, и нервы тоже ее. В милиции что сказали в ответ на ее визги? Ищем давно, но не можем найти…

– Еще бы! Она дала такое словесное описание, что художник в ментовке решил, будто ему придется воспроизвести лицо «Юноши с перчаткой» как минимум.

– Интересно, если этот фотограф такой красавчик и так уж ей в душу запал, какого черта она с ним поближе не познакомилась? Не взяла координаты? – принялся рассуждать вслух Дима.

– Ты забыл: тогда Неверова еще не знала, что ее мужа шлепнули, – пожал плечами Сухарев. – А муж у нее был – ого-го. Выдавал лицензии частным торговым организациям. И тиран был – не приведи господь. Нина Николаевна у него по струнке ходила. Какие там знакомства с фотографами! Она небось не чаяла от этого настырного парня поскорее отделаться. Наверное, поэтому и не помнит ничего толком. Представь себе: она останавливается на обочине – и он тоже. Две машины, две одинокие фигуры. Из любой проезжающей тачки видно их как на ладони. А проехать может кто угодно. Хоть тот же муж, хоть его прихлебатели – дачный поселок общий на всех. Думаю, от этого навязчивого знакомца Нина Николаевна бежала, как черт от ладана.

Едва Сухарев завершил свою тираду, как дверь кабинета отворилась и на пороге возник Валера Ратников. Его лицо было пасмурным и даже слегка суровым.

– Неприятности, – коротко сообщил он с порога.

– У кого? – хором спросили все.

– У нас, у кого же еще. Сочувствую, Дима, но хуже всех придется тебе.

– А чего так? – Дима встал, растерянно приглаживая волосы.

– Ты вчера следил за Жанной Гладышевой?

– Да. Вернее, не совсем за ней, за ее ухажером.

– Неважно, – поморщился Ратников.

– Так что там с девушкой?

Ратников вздохнул и, моргнув, сказал:

– Девушку вчера убили. Рано утром водитель трейлера нашел ее в кювете. Какой-то подонок свернул ей шею.

* * *

Во взгляде следователя по фамилии Яркий угнездилось стойкое неприятие мира. С кислой миной он глядел на Вадима Хабарова, пока тот лихорадочно прикуривал, потом жадно затягивался и после короткого мощного выдоха резко разгонял островок дыма ладонью. Яркому не нравились мужики, от которых исходила внутренняя сила, они были серьезными противниками и никогда не откровенничали. Этот к тому же был еще и фактурным. Есть типы, глаза которых ничего не обещают женщинам, а те просто с ума сходят от одного их взгляда. Яркий вспомнил, что один коллега недавно назвал его предвзятым, и попробовал быть объективным. Хабарову на роду было написано стать дамским любимцем. Высокий и крепко сбитый, теплые глаза, ленца в движениях. Вероятно, в обычной жизни он ведет себя как победитель. Но только не сейчас.

– Бред, просто бред, – повторял Вадим как заведенный. – Я ума не приложу, как могло получиться, что меня заподозрили в интимной связи с Жанной. Мы с Ольгой собирались пожениться, я на Жанну смотрел как на родственницу.

– Это, положим, вы загнули, – покачал головой следователь. – Ольга Гладышева сообщила, что буквально накануне вы забрали из квартиры свои вещи. Значит, жениться не собирались. А с ее сестрой всегда держали дистанцию. По крайней мере, на людях. Какие же тут родственные отношения?

– И наедине я тоже держал с ней дистанцию, – оскорбленно добавил Вадим. Глаза его от волнения и возмущения стали круглыми и светлыми. – Этот медальон я вижу в первый раз. И меня точно так же, как и вас, удивляет, зачем Жанна искромсала снимок.

– Да меня-то, положим, не удивляет.

– Но это никакие не улики, а так – девичьи глупости! Я, честное слово, потрясен. Даже не знаю, что сказать. Может быть, Жанна была тайно влюблена в меня? Тайно, понимаете?

– Сейчас мы пригласим сюда одного человека. Дмитрия Скороходова.

– Я его не знаю.

– Конечно, не знаете. Но вам будет интересно его послушать.

– Черт знает что, – криво ухмыльнулся Вадим. – Это очная ставка?

– Можно сказать и так.

Следователь Яркий все же надеялся, что ему рано или поздно удастся сломать Хабарова. Он первый в списке подозреваемых – с хорошим мотивом, с крепкими косвенными уликами. И как нервничает!

Возникший на пороге Дима производил впечатление гораздо более жалкое, чем подозреваемый. Все произошедшее погрузило его в прострацию – вялыми руками он то и дело поправлял воротник рубашки, не сразу осознавал обращенные к нему вопросы и отвечал медленно и с довольно глупой улыбкой, не подходящей ни к случаю, ни к обстановке. Он рассказал, как Ольга приходила в агентство и как он на следующий день отправился следить за ее сводной сестрой.

– Посмотрите внимательно на этого человека и скажите – это с ним, – следователь небрежно кивнул на Вадима, – Жанна Гладышева встретилась после занятий в университете?

– Я не могу утверждать, – пожал плечами Дима, мазнув взглядом по его напрягшемуся лицу. – Тот парень был в зеркальных очках. В больших очках с затемненными стеклами, такими капельками, знаете? Они скрывают даже скулы. И еще на нем была каскетка. Ни волос, ни лба рассмотреть невозможно. Зато я могу описать, как он был одет.

– Опишите.

– Во-первых, кремовые брюки, нет, скорее, кофе с молоком. Замшевая куртка, светлая, справа карман на молнии, над карманом вышивка или аппликация, не знаю: несколько букв, написанных прописью…

Вадим выпрямился на стуле. Взгляд его сделался тревожным.

– Еще на нем была белая водолазка и такие ботинки… знаете… – Дима бросил взгляд на ноги Вадима и радостно добавил: – Вот такие! То есть, наверное, эти самые ботинки.

– Надеюсь, вы это не всерьез? – каменея лицом, бросил Вадим. – Вы действительно описали одежду, похожую на ту, какая есть у меня. И тем не менее это был не я.

– А кто? – тут же спросил Дима.