Аптекарь сатаны бесплатное чтение

Виталий Егоров
Аптекарь сатаны

© Егоров В. М., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

«Нет идеальнее преступления, чем отравление».

Папа Римский Александр VI.

Часть 1. Становление преступника. Чорон Брежнева

1

Летнее утро для инспектора уголовного розыска Михаила Блеймана складывалось как нельзя лучше. Информатор принес сведения о том, что кражу лобового стекла «Жигулей» у директора одного крупного предприятия совершили Трифонов и Чащин, молодые начинающие воры автозапчастей. Стекло они продали армянину Артаку, работавшему в пивном баре на Дзержинского. Предвкушая встречу с воришками, которых он непременно расколет, да еще и примерит их к другим нераскрытым преступлениям, а стекло вернет потерпевшему, Блейман потихоньку потягивал горячий терпкий чай и обдумывал план действий.

Михаил, с виду добродушный розовощекий здоровяк, этакий богатырь из приволжской глубинки, работал в уголовном розыске больше трех лет. Он был душой любой компании, опера его любили за искрометный юмор, умение рассказывать анекдоты и просто как надежного товарища.

В девяностых с ним произошел довольно курьезный случай. После неудачного выступления ГКЧП по Якутии стали собирать отряд милиции, куда попал и Михаил, для охраны в Москве арестованных путчистов. В Москве якутский отряд, помимо караула, использовали для охраны общественного порядка. Как-то раз на Манежной площади проходил митинг, организованный Жириновским. Чтобы исключить провокацию толпы, милиционеры из якутского отряда взяли Жириновского в плотное кольцо. Оратор с пеной у рта доказывал губительность распада Советского Союза:

– Предатели народа развалили Великий Советский Союз! Но погодите, вы, кто это сделал! Мы скоро придем к вам и спросим за все сполна! А придут к вам вот эти парни в форме, которые сейчас окружают и защищают меня!

Тут Жириновский обратил внимание на Блеймана. Очевидно, узрев в его облике настоящего представителя глубинного народа, он указал на него пальцем:

– Вот он, простой русский парень, пойдет со мной, чтобы арестовать вас всех! Как ваша фамилия, капитан?

– Блейман, – простодушно ответил Михаил.

Над площадью повисла тишина. Жириновский крякнул, кашляя, и продолжил как ни в чем не бывало:

– Русский народ восстановит историческую справедливость!

Прокрутив в голове план по задержанию воров, Михаил собирался выйти из кабинета, но его вызвал к себе начальник отдела. У руководителя сидела заплаканная женщина, при виде Михаила она привстала со стула и замерла в тревожном ожидании.

Начальник объяснил ситуацию:

– Познакомься, это Лидия Петровна из горисполкома. С ней случилась неприятность: украли чорон, который когда-то подарили Брежневу. Возьми гражданку и работай по этому делу. Только прошу, никакого шума не поднимай. Никто не должен знать, что сосуд украден.

Михаил пригласил женщину в кабинет и стал спрашивать:

– Объясните, пожалуйста, насколько ценен пропавший экспонат?

– Очень ценный! – в отчаянии заломила руки женщина. – Я взяла его на три часа! Человек доверился мне, а я так ее подвела!

– Расскажите подробно, как все произошло, – попросил Михаил.

– Дело было так, – начала женщина. – Я работаю в культмассовом секторе горисполкома. На днях в кафе «Ландыши» установили танцевальную площадку из нержавеющей стали для брейк-данса…

– Извините, что там установили? – прервал ее Михаил, услышав незнакомое слово.

– Брейк-данс – это новый модный танец. Танцуют всеми частями тела на полу.

– То есть как? – удивился оперативник. – Лежа?

– И лежа тоже, – махнула рукой женщина. – Всякие фигуры выделывают. Откровенно говоря, я сама плохо понимаю этот танец… Новое молодежное веяние.

– А, понятно, – улыбнулся оперативник. – Тлетворное влияние западного искусства?

– Да нет! – вновь замахала руками женщина. – Партийное руководство признало этот танец не противоречащим морали строителя коммунизма.

– Ух, куда нас занесло-то! – иронично отозвался оперативник. – Продолжайте.

– Меня пригласили на представление или, как это сейчас называется, на презентацию этой танцевальной площадки. Все должно было пройти с национальным колоритом, поэтому устроители мероприятия попросили где-нибудь на время одолжить чорон. Я недолго думая позвонила своей подруге, которая работает в музее. Узнав о цели презентации, она предложила мне уникальный чорон, когда-то подаренный правительством республики самому Леониду Ильичу Брежневу. Я быстро помчалась в музей и увидела этот экспонат – из бивня мамонта, инкрустированный драгоценными камнями. Подруга объяснила, что чорон долгое время находился в Москве на даче у Брежнева, а когда Брежнев умер, Андропов велел все его подарки изъять в пользу государства. Горбачев разрешил чорон вернуть обратно в Якутию, где он и поступил в распоряжение музея. Подруга поставила мне одно условие: экспонат через три часа должен вернуться обратно в музей, а она, в свою очередь, не сообщит руководству, что одолжила его мне. Я пообещала ей, что все будет нормально, и с этим чороном явилась в кафе. После презентации был фуршет, я упаковала драгоценный сосуд в картонную коробку и оставила в подсобке. После фуршета я обнаружила, что чорон пропал, осталась только пустая коробка. Время было позднее, мы попытались своими силами поискать пропавшую вещь. На предложения моих коллег вызвать милицию я ответила отказом, боясь огласки и надеясь, что сосуд все-таки обнаружится. Позвонила подруге, сообщила о пропаже экспоната и попросила, чтобы она пока никому об этом не говорила. Подруга на меня накричала, сказала, что если до завтрашнего, то есть сегодняшнего, вечера экспонат не найдется, она доложит своему руководству и милиции. Утром я решила сама пойти в милицию, поскольку знакома с вашим начальником по совместной работе в комиссии горисполкома.

– А кого-нибудь подозреваете? – поинтересовался оперативник у женщины.

– Абсолютно никого! Мне казалось, там собрались порядочные люди.

– А сколько человек присутствовало на этом мероприятии?

– Примерно тридцать – тридцать пять.

– Состав публики?

– Из горисполкома несколько человек, из обкома комсомола, комсомольский актив нескольких предприятий и молодежь.

– Как думаете сами, кому из перечисленных вами людей мог приглянуться этот экспонат? И вообще, его можно продать на стороне?

– Я же говорю, я никого не подозреваю. А продать его никто не сможет, это уникальная, единственная в своем роде вещь. Разве что каким-нибудь теневым коллекционерам…

– А с улицы не могли зайти посторонние лица? – сыщик вопросительно посмотрел на женщину.

– Нет, это невозможно, двери были закрыты изнутри.

Михаил встал и в задумчивости прошелся по кабинету. Наконец, он остановился напротив женщины, которая тревожным взглядом следила за маячившим опером, и, указывая на нее пальцем, спросил:

– Вы сможете собрать всех, кто был вчера на презентации? С устроителями мероприятия вы хорошо знакомы?

– Да, хорошо, – удивленно вскинула голову женщина. – А зачем вам это нужно – сразу всех?..

– Вот что. Я даю вам три часа. За это время все, кто был вчера на презентации, должны собраться в кафе. Все должны быть одеты так же, как и вчера вечером. Предоставьте мне список тех, кто не придет, они подпадают в первую очередь под подозрение.

– А что вы собираетесь делать? – настороженно спросила женщина. – Как-то неудобно сейчас всех тревожить…

– Вы хотите до вечера найти пропажу? – строго прервал женщину Михаил. – Если хотите, то будьте добры! А проводить мы будем следственный эксперимент. Знаете, что это такое?

– Да… То есть нет. Что это такое?

– Будем воссоздавать в реальности вчерашнюю картину. Каждый будет делать в точности то, что делал вчера. А мы, со своей стороны, будем наблюдать и анализировать, кто мог своровать этот злосчастный чорон. Должен присутствовать на этом мероприятии и обслуживающий персонал: повара, официанты, охранники.

– А еда, питье? – развела руками женщина. – Вчера же все пили и ели. Где достать столько продуктов?.. И шампанское – аж восемь бутылок! Опять же, нужно доставать талоны…

– А вот этого не надо, – наконец улыбнулся Михаил. – Будем имитировать кушанья и питье.

– А-а-а, тогда можно, – понимающе протянула женщина. – Я пошла собирать людей?

– Да, идите, – кивнул Михаил и посмотрел на часы. – Время сейчас одиннадцать двадцать, в три я буду в «Ландышах». Надеюсь, к этому времени все будут в сборе.

2

Когда женщина без особой надежды, что похищенная вещь когда-нибудь обнаружится, покинула кабинет, Михаил направился в конец коридора к оперативникам по борьбе с кражами. Там он рассчитывал взять себе в помощники Чижова Олега – молодого, но уже опытного сотрудника.

Олег пришел в милицию три года назад после университета. Новобранца сразу бросили в центр города к бывалому сыщику, который научил его всем премудростям оперативной работы. Через полгода молодой оперативник уже щелкал кражи как орехи, ничуть не отставая от своего наставника.

Вырос Олег в многодетной и дружной семье, где ни один ребенок не был обделен любовью и заботой. Родители привили детям уважение к окружающим и почитание к труду, будь то профессия уборщика или умудренного научного работника. Поэтому во время студенчества Чижов не гнушался работой дворника, помогая соседнему ЖЭУ в уборке снега и получая за это небольшое жалованье.

Глава семейства Чижовых был настоящим коммунистом. Простой народ, называя человека «настоящим коммунистом», не подразумевал его партийную принадлежность, а отмечал таким образом его честность, порядочность и скромность в жизни. Теперь же, когда во дворе гуляла разнузданная «демократия», не имевшая ничего общего с реальным народовластием, прозвище «настоящий демократ» означало, что человек – вор и жулик, грабящий собственную страну. Народ знал, что говорил.

Как помнил Олег, посреди зала всегда стоял большой круглый стол, за которым собиралась большая дружная семья, чтобы за ужином обсудить прошедший день. Этот стол отец заказал у соседа-столяра в честь рождения сына (если где-то существуют краснодеревщики, то соседа можно было смело окрестить белодеревщиком. Из его рук выходили настоящие шедевры из простой березы, которой было достаточно много в окрестностях города. Все, что делал мастер из крепкой древесины, призвано было служить счастливым приобретателям на века – так изделия были тщательно подогнаны и сколочены). К деревянному дну столешницы была прикручена старинными шурупами металлическая пластина с выгравированной надписью «С рождением любимого сына Олега. 1959 год». Эту гравировку отец заказал у набожного часовщика в местном «Доме быта». Будучи еще малышом, Олег, лазая под столом, не раз гладил эту надпись на металле, в итоге отполировав ее гладкую поверхность до блеска. Отец ушел в мир иной, а стол по праву перешел в пользование Олега. При переезде на новую квартиру он отвез семейную реликвию на дачу родителей, тщательно отреставрировав ее и покрыв крепким лаком. Каждое лето, сидя за столом, Олег вспоминал свое счастливое детство, братьев, сестер, молодых тогда родителей… Позже этот стол сыграет значимую роль в дальнейшей судьбе Олега.

В милиции Олег крепко подружился с оперативником соседнего участка Михаилом Блейманом. Оба молодые, они понимали друг друга с полуслова, и если нужна была помощь, они, не задумываясь, обращались друг к другу.

Однажды еще только начинающие оперативники Блейман и Чижов раскрыли сложную серию квартирных краж, после чего видавшие виды старые опера только качали головами от восхищения. В одном бараке, расположенном по соседству с городским парком, заявили о квартирной краже. В этом бараке размещались двенадцать квартир (скорее комнат). Потерпевший объяснил, что утром ушел на работу, а когда после трудового дня вернулся домой, обнаружил раскуроченный замок на входной двери и пропажу всего, что только можно было вынести из квартиры: стиральной машинки «Волга», холодильника «Юрюзань», швейной машинки «Зингер» и еще много всего по мелочи. Михаил с Олегом опросили всех соседей, но никто не видел, чтобы в коридоре барака крутились какие-либо посторонние люди. Михаил сразу предположил, что кражу могли совершить соседи. Теперь операм предстояло выяснить, кто же из них являлся вором. В результате разговора с жильцами нарисовалась любопытная картина: оказалось, за десять лет краже подверглись одиннадцать квартир – в среднем, в год по одной. Нетронутой оставалась только одна квартира, и опера решили проверить хозяев этого жилища. Наглая и хабалистая женщина не пускала оперативников за порог, но опера видели и не таких. Они оттеснили женщину и осмотрели квартиру. Ничего не обнаружив, немного обескураженные сыщики решили на всякий случай осмотреть кладовку женщины во дворе дома. Когда опера взломали замок и заглянули внутрь кладовки, они оторопели от увиденного: помещение было битком набито ценными вещами: телевизорами, хрусталем, коврами, бытовой техникой – этакая пещера Аладдина с драгоценностями. Оказалось, что хозяйка квартиры, куда нагрянули опера, со своим мужем и великовозрастным сыном десять лет систематически обворовывали соседей, не миновав ни одного из них. Вечером оперативники собрали всех жильцов барака во дворе и под расписку стали выдавать им похищенные у них вещи, и этот процесс затянулся до следующего утра – столько имущества было украдено за многие годы. Женщина под тяжестью предъявленных улик призналась во всем и объяснила, что она стоит в горисполкоме в очереди на получение благоустроенной квартиры, и эта очередь длится уже десять лет. Чтобы въехать в новую квартиру с готовой обстановкой, она стала воровать у соседей приглянувшиеся ей вещи. Поскольку получение квартиры все время затягивалось, она успела обчистить всех соседей, но попалась на последней краже.

Олег оказался на месте, Михаил объяснил ситуацию:

– Украли уникальный экспонат, начальник приказал мне заняться, а одному сложно будет провернуть это дельце, подсоби!

– Какие могут быть вопросы! – с готовностью ответил Чижов. – Кого-то расколоть?

– И расколоть тоже, – кивнул Михаил. – Но надо сначала провести следственный эксперимент.

– Опять что-то затеваешь, – улыбнулся Чижов. – Ладно, позови, когда буду нужен.

Заручившись поддержкой Чижова, Михаил зашел к начальнику для доклада:

– Юрий Владимирович, экспонат оказался действительно уникальным. Воры не смогут его продать просто так, будут ждать удобного случая, чтобы вывезти за пределы Якутии и продать какому-нибудь коллекционеру. Я предлагаю вот что: мы провернем одну комбинацию.

– И какую же? – нетерпеливо спросил начальник. – Меня вызвали в министерство, объясни покороче.

– Проведем следственный эксперимент, воссоздадим вчерашнюю картину.

– Помнится, как в фильме «Рожденная революцией» уголовный розыск таким образом раскрывает преступления, – усмехнулся начальник, с шумом прихлопнув папку, которую предстояло нести в министерство. – А не проще ли всех таскать и колоть? Эти комбинации и эксперименты ни к чему хорошему не приводят, они рассчитаны только на обывателя – показать, как мы красиво и умно раскрываем преступления. В жизни все гораздо прозаичнее.

– Там контингент не тот, чтобы хватать и колоть всех подряд, – возразил сыщик. – Все-таки я проведу этот эксперимент. А в том фильме, о котором вы говорите, про розыск показывают довольно-таки реалистично и жизненно. И следственный эксперимент там без всякой выдумки.

– Давай проводи, не возражаю, – буркнул начальник, направляясь к двери. – Вечно ты усложняешь все.

– Но я же раскрываю преступления, – парировал опер, следуя за начальником.

– Да, раскрываешь, а мог бы еще больше, – бросил начальник, покидая здание отдела.

– Куда уж больше-то? – вслед ему воскликнул оперативник, разведя руками.

Проводив начальника, Михаил решил не терять времени зря и занялся вышеупомянутым лобовым стеклом «Жигулей». В запасе у него оставалось три часа, он предвкушал наступление момента, возлагая немалые надежды на то, что во время проведения следственного эксперимента он сможет вычислить вора, совершившего преступление, значимее которого сыщик не помнил в своей работе.

Перед тем как выехать на задержание воров автозапчастей, он предупредил Чижова:

– Олег, в три встречаемся в кафе «Ландыши». Постарайся не опоздать.

– Миша, ты же меня знаешь, – ответил Чижов, – я точен, как мои командирские часы.

Не знал тогда молодой оперативник Олег Чижов, что Михаил своим предложением участвовать в проводимом им мероприятии сведет его с будущим самым опасным и изощренным преступником, который когда-либо существовал в городе и с которым ему придется бороться не на жизнь, а на смерть в течение почти двух десятилетий.

3

В три часа оперативники встретились в «Ландышах». Увидев их в вестибюле кафе, запыхавшаяся Лидия Петровна подбежала к ним и доложила:

– Все на месте, кроме трех человек. Но у них уважительная причина, они в отъезде.

– Все равно предоставьте мне их данные, – приказал ей Михаил и обратился к присутствующим: – Товарищи, вы, наверное, знаете, что во время вчерашнего представления пропал чорон. Он уникальный, цены ему нет, поэтому я собрал вас всех, чтобы провести следственный эксперимент. Вы, не обращая на нас никакого внимания, делайте то, что делали вчера, вплоть до посещения туалета и перекура. Официанты будут таскать пустые тарелки, вы делайте вид, что едите. Общайтесь, а между делом смотрите, все ли повторяют правильно те действия, которые проделывали вчера вечером. Для большей реалистичности прошу закрыть шторы и включить лампы. Эксперимент будет длиться два с половиной часа, так что наберитесь терпения.

Действо началось с торжественной части. Выступила Лидия Петровна:

– Товарищи, сегодня радостный для всех нас день – мы открываем молодежную танцевальную площадку для брейк-данса! Этот танец родился в самых бедных районах Нью-Йорка, а сейчас завоевывает сердца наших ребят. Это не только танец, но еще и прекрасная возможность укрепить свое тело спортивными упражнениями. Обещаю, что таких площадок в скором времени в городе будет несколько.

Все захлопали, а затем Лидия Петровна взяла вазу, громко объяснив, что это как бы чорон, и передала ее соседке. Та подняла импровизированный чорон над головой, потом ваза прошлась по рукам и вернулась обратно к Лидии Петровне. Женщина еще раз подняла вазу над головой, а затем примостила ее на пианино.

Оперативники пристально следили за происходящим. Когда закончилась торжественная часть, Лидия Петровна взяла вазу и направилась с одним из мужчин в подсобку. Опера последовали за ними. В подсобке они раскрыли коробку и положили вазу туда. Затем мужчина произнес:

– Лидия Петровна, сейчас будет фуршет, пойдемте в зал.

Лидия Петровна хочет взять коробку с собой, но мужчина останавливает ее:

– Не надо, вы будете таскаться с коробкой? Здесь никто ее не тронет.

Когда оперативники вслед за ними вышли в зал, стол уже был накрыт, блестели пустые тарелки, чистые вилки, стояло несколько ваз, имитировавших бутылки с шампанским.

Кто-то произносит речь, кто-то идет в туалет, кто-то покурить…

Когда фуршет заканчивается, Лидия Петровна в сопровождении того же мужчины идет в подсобку, где между ними происходит разговор:

– Здорово провели! Надо материал передать в газету. Давайте работайте, приобщайте молодежь к спортивному танцу, чтобы без дела не болтались на улице.

– Спасибо, Лидия Петровна, что присутствовали сегодня на нашем мероприятии! Огромная благодарность за поддержку!

– Не стоит благодарности, это моя работа. Так, я побежала, а то в музее, наверное, заждались.

Лидия Петровна берет коробку и удивленно взвешивает ее в руках. Затем открывает ее и восклицает: «Чорона-то нет, куда он пропал?!» Начинается суматоха, в подсобку забегают несколько человек и наперебой высказывают свои версии.

Мужчина предлагает:

– Надо вызвать милицию!

Лидия Петровна останавливает его:

– Милицию пока не надо. Я подведу человека, который одолжил этот чорон. Давайте поищем своими силами – может, кто-то пошутил и спрятал…

– Достаточно! – остановил импровизированный спектакль Михаил. – Эксперимент на этом заканчиваем. Давайте соберемся в зале.

Когда люди собрались в зале, Михаил обратился к ним:

– Итак, кто-нибудь заметил несоответствие вчерашнему вечеру? Может быть, кто-то сидел за столом во время фуршета, а на самом деле его там не было?

– Нет, все как вчера, – загудела толпа. – Никакого несоответствия.

– Все, можете расходиться, – с досадой проговорил Михаил, с горечью думая о словах начальника, что проводимое мероприятие – занятие пустое. – Спасибо всем за участие в эксперименте.

Когда все разошлись, в зале остались только два оперативника и Лидия Петровна. Женщина обессиленно опустилась на стул и простонала:

– Все, это конец! Как я подвела человека!

Опера вполголоса совещались, с чего бы им начать, чтобы вычислить преступника, оба высказывали свою версию произошедшего. Вскоре в зал заглянул официант, участвовавший в эксперименте:

– Товарищи милиционеры, я хочу сделать заявление.

– Какое же? – удивленно вскинул голову Михаил.

– Вышибалы во время фуршета не было в зале. По крайней мере, в начале фуршета его не было, а во время сегодняшнего эксперимента он постоянно находился здесь.

– А почему ты сразу не сказал? – насторожился Михаил.

– При нем не хотел говорить.

– Где он сейчас?

– Он уже ушел. Придет только поздно вечером.

– Как его зовут?

– Юлиан.

– Фамилия?

– Не знаю.

– Он работает у вас вышибалой?

– Да, он боксер.

– А где он был во время фуршета?

– Не знаю, но в конце фуршета он уже находился в зале.

– А у кого узнать его фамилию?

– У заведующей.

– Она здесь?

– Да, в кабинете.

Опера быстро направились к ней, Лидия Петровна, сидя на стуле, провожала их взглядом, полным безнадежного отчаяния.

Заведующая, пухлая женщина старше тридцати лет, встретила сыщиков настороженно. Михаил, уже заранее зная ее имя и отчество, обратился к ней:

– Марина Геннадьевна, мы из уголовного розыска. Хотели бы узнать фамилию и место проживания парня, который работает здесь охранником.

– Юлиана, что ли?

– Да. Как его фамилия?

– Леший…

– Нам бы его настоящую фамилию, а не прозвище.

– Это и есть настоящая фамилия – Леший Юлиан… Сейчас посмотрим отчество, – заведующая подтянула к себе календарь и, полистав страницы, сообщила: – Георгиевич.

– А что, он не устроен у вас официально? – спросил ее Михаил, заметив, что заведующая роется в записях на странице календаря.

– Нет, временно, – проронила та, с тревогой поглядывая на милиционеров. – Он у нас работает, как это называется… – женщина немного призадумалась, – вышибалой. Он спортсмен, боксер, выводит пьяных посетителей из заведения.

– Место проживания?

– А почему вы интересуетесь им? – уклонилась от ответа заведующая. – По поводу кражи этого чорона? Зря тратите время, он на такое не способен.

– Марина Геннадьевна, позвольте нам самим решать, на что тратить время, – вдруг вскипел оперативник. – Итак, где он живет?

– Где-то на ДСК ^[1], точный адрес не знаю, – недовольно хмыкнула женщина и засобиралась на выход. – Я тороплюсь, еще вопросы будут?

– Нет! – резко ответил ей Михаил, и оперативники вышли из кабинета. Заведующая вышла следом.

Опера застали Лидию Петровну все так же отрешенно сидящей на стуле. Михаил посмотрел на часы – шесть вечера. Он обратился к женщине:

– Лидия Петровна, позвоните своей подруге в музей и попросите, чтобы она до утра никому не сообщала о пропаже экспоната. Надеюсь, что ночью мы найдем вам чорон.

– Серьезно?! – воскликнула удивленная женщина. – Я вас отблагодарю!

– Не стоит никого благодарить, это наша работа, – как можно мягче улыбнулся опер женщине, внеся в ее душу спокойствие. – Теперь идите домой и выспитесь, а то вторые сутки не спите, а мы, как только найдем чорон, позвоним вам домой.

– Я буду держать телефон возле себя, звоните даже ночью! – воскликнула она с искоркой чаяния в голосе. – Жду и надеюсь!

4

– Давай за ним! – воскликнул Чижов, когда опера вышли на улицу. – Это он совершил кражу, больше некому!

– Будем надеяться, что он, – осторожничал Михаил. – Очень похоже на него, сейчас пробьем этого Лешего по адресному бюро.

– Ну и фамилия у него! – воскликнул Чижов, продиктовав по рации данные подозреваемого работнику адресного бюро. – Не удивлюсь, если он обитает у какой-нибудь ведьмы или кикиморы!

Узнав местожительство Лешего, который действительно оказался прописан в районе ДСК, опера поймали на улице машину и выехали на задержание предполагаемого преступника.

Лешего оперативники застали дома. Тот сидел в одних шортах и пил чай. Чуть старше двадцати лет, рост выше среднего, мускулистое тело, короткая стрижка, настороженно-изучающий взгляд.

– Юлиан? – спросил его Михаил.

– Да, Юлиан. А че ко мне приехали? В «Ландышах» же всех проверили.

– Мы хотели расспросить тебя более подробно, одевайся.

– О чем?! Опять об этом чороне?! Не знаю я, куда он пропал! – начал вскипать подозреваемый.

– Одевайся, – тихо повторил Михаил. – Или ты не понимаешь человеческого слова?

Строгий голос оперативника охладил Лешего. Он натянул на себя джинсы и футболку, надел кроссовки. В это время в квартиру зашла невзрачная женщина старше средних лет и, увидев Лешего с двумя незнакомыми мужчинами, поинтересовалась:

– Юлик, ты куда?

– Да вот… из уголовного розыска, хотят со мной поговорить.

– А по какому поводу? – насторожилась женщина.

– Да на работе пропал какой-то чорон, вот и хотят поговорить насчет этой кражи.

– А при чем тут он?! – гневно спросила она у оперативников, схватив в руки дворницкую метлу из грубых прутьев, странным образом вдруг появившуюся в квартире. – Хотите на него повесить чужое?! Нет, никуда он не пойдет! Где санкция прокурора?!

«Если она сейчас оседлает метлу и полетит, меня это нисколько не удивит, – подумал Чижов, опасливо отодвигаясь от разгневанной женщины. – Точно ведьма!»

– До санкции прокурора еще рановато, хотим просто побеседовать, – ответил ей Михаил и кивнул подозреваемому: – Идем.

– У меня председатель Верховного суда знакомый, я пожалуюсь ему! – вслед им крикнула женщина, размахивая метлой.

– Это ваше право, – издалека бросил ей Михаил, закрывая дверь подъезда и облегченно выдохнул: – Фу-ты, нехилый у нее веничек!

– Мама убирается в подъезде, – ответил Леший, следуя за оперативниками, – и во дворе тоже.

– А-а-а, дворничиха, – протянул Михаил. – Тогда понятно.

– Нет, она работает в Верховном суде уборщицей, а тут просто подрабатывает, – пояснил на ходу подозреваемый.

– Вот почему она угрожает нам председателем суда, – усмехнулся Михаил. – Но мы не из пугливых и не такое видали.

Посадив Лешего в камеру, опера пошли к начальнику для доклада. Увидев оперативников, начальник бросил свои дела и живо поинтересовался:

– Чем хотите меня порадовать?

– Пока еще ничем, Юрий Владимирович, – ответил ему Михаил. – Но подозреваемого задержали, он в камере.

– И как его вычислили? – удивленно хмыкнул начальник. – В ходе вашего эксперимента?

– Да.

– Ну-ка, расскажите, – заинтриговался руководитель. – Интересно послушать!

Когда Михаил рассказал о проведенном эксперименте, начальник восхищенно воскликнул:

– Так это он и есть, больше некому! Давайте, колите его, до утра чорон должен быть в наших руках!

Когда оперативники завели Лешего в кабинет, время уже подходило к десяти вечера. Михаил сразу заметил, что внешний лоск с подозреваемого слетел, как осенний лист, он выглядел угрюмо и замученно, взгляд из настороженно-изучающего превратился в блуждающий. Очевидно, камера сделала свое дело.

– Что, Юлиан, первый раз в камере? – спросил его Михаил, улыбнувшись. – Привыкай и рассчитывай мотаться по таким камерам лет так двенадцать.

– Да за что, товарищ милиционер? – попытался изобразить удивление подозреваемый. – Я ничего не совершал такого серьезного, чтобы на столько лет посадили.

– Правильно! Ты, когда воровал чорон, думал, что это мелочь, кража личного имущества, но ты не учел одного обстоятельства.

– Какого же? – насторожился подозреваемый.

– Такого, что краденая вещь принадлежит государству. А чорон этот стоит двадцать пять тысяч, – Михаил озвучил цифру, которая первой пришла ему в голову, – так что это хищение государственного имущества в особо крупном размере. А за такое преступление какое наказание? Правильно: расстрел. И никто не узнает, где могилка твоя! – в конце протяжно пропел оперативник.

От этих слов Леший стал пунцовым. Он, опустив голову вниз, очевидно, оценивал свое незавидное положение. Наконец он заговорил:

– А если я верну чорон, то что мне будет?

– Чистосердечное признание и помощь следствию – это уже половина дела, – ответил ему Михаил и незаметно подмигнул Чижову – мол, уже горячее.

– Хорошо, я выдам чорон, – со вздохом ответил подозреваемый. – Оформите явку с повинной.

– А где он сейчас находится?

– На Восьмого Марта, в подполье во флигеле.

– Чей дом?

– Марины Геннадьевны.

– Заведующей?! – одновременно вскрикнули оперативники.

– Да, ее.

– А откуда ты знаешь ее?

– Знакомая… иногда сожительствуем.

– Она на сколько лет-то старше тебя?

– На десять.

– Она организовала кражу?

– Нет, конечно! Все получилось спонтанно, я во время презентации увидел чорон и решил украсть, почувствовав, что он может представлять ценность.

– Сожительница знает, что ты украл чорон?

– Нет, не знает.

– Расскажи, как все происходило.

– Презентация началась в пять вечера, – начал Леший, смахивая испарину со лба. – Сначала была торжественная часть, я был в зале и даже подержал в руках этот чорон, который пустили по рукам. После мероприятия женщина из горисполкома взяла чорон с пианино и вышла из зала вместе с устроителем презентации. Я последовал за ними и издалека увидел, что они зашли в подсобку. Когда все собрались за столом в зале, я тихонько проник в подсобку и вытащил чорон из коробки. Затем я спрятал его, а сам незаметно зашел в зал и пробыл там до окончания мероприятия. Где-то ближе к восьми представление закончилось, и все узнали, что чорон пропал.

– А заведующая в это время где находилась? Она была на презентации? – спросил Чижов.

– Нет, ее не было. У нее внезапно заболела мама, и она устраивала ее в больницу.

– Дальше что было?

– В этот день кафе работало до одиннадцати, я после работы взял чорон и поехал на Восьмого Марта. Спрятал украденный сосуд в подполье флигеля и вошел в дом. Марина Геннадьевна уже была там, она расспросила меня, как прошла презентация, а затем мы легли спать.

– Что планировал делать с чороном?

– Не знаю, может, бриллианты отковырнул бы…

– Ладно, поехали, покажешь, где спрятал похищенную вещь, – приказал Михаил Лешему, направляясь в дежурную часть, чтобы взять машину. – Надеюсь, ты нас не обманул.

Чорон действительно нашелся и через час уже блистал на столе у Блеймана. На его боках были выгравированы надпись «Дорогому Леониду Ильичу Брежневу в день 70-летия от Якутской АССР» и барельефный портрет вождя, а вокруг – бриллиантовая россыпь…

В час ночи Михаил позвонил начальнику:

– Юрий Владимирович, чорон у меня на столе!

– Ух ты! – заспанным голосом воскликнул руководитель. – А Лидия Петровна с вами? Ей сообщили?

– Пока нет, она ждет дома у телефона.

– Дай мне ее номер, я сам с ней поговорю!

Михаил продиктовал ему номер, вновь взял в руки драгоценный предмет и принялся изучать его через лупу.

– Олег, ты даже не представляешь, что мы с тобой сегодня проделали, – обратился он к Чижову, продолжая рассматривать музейный экспонат. – Это самое классическое из всех раскрытых когда-то нами преступлений. Так что, поздравляю тебя, не побоюсь этого слова, с великим раскрытием!

– Моей заслуги здесь мало, – счастливо откликнулся Чижов. – Это все ты провернул, а я так, на подхвате.

– Провернули вдвоем, даже и не думай отнекиваться, – строго проговорил Михаил, вертя чорон под лампой и любуясь переливами бриллиантов. – Одному мне было не осилить такую сложную комбинацию.

Вскоре позвонил начальник:

– Михаил, не регистрируй данный факт. Верни чорон Лидии Петровне и идите по домам. Молодцы, спасибо вам за раскрытие.

– То есть как?! – удивленно воскликнул Михаил. – Человек признается, сидит в камере!

– Он судимый?

– Нет, не судим.

– Тем более. Отпустите его и возьмите на учет.

– А что случилось, Юрий Владимирович? Почему не надо регистрировать этот факт?

– Понимаешь, Михаил, Лидия Петровна слезно просит, чтобы не предавали огласке факт кражи чорона. Она боится за свою подругу, которую она чуть не подставила под удар. Для нас все равно, одной кражей больше, одной меньше, а для них обеих это катастрофа. Так что, Михаил, делай, как я тебе говорю.

– Но если узнает прокуратура, это будет расценено как укрывательство!..

Укрывательство – это сокрытие преступления от учета. Многие сыщики грешили этим, но не от хорошей жизни. Палочная система в МВД СССР, когда во главу угла ставилась только раскрываемость преступлений, сломала не одну оперскую судьбу. Руководство требовало высоких показателей, а если их не было, то сыщики шли на всевозможные ухищрения. Было два основных вида сокрытия преступлений: через отказной материал и банальное укрытие от регистрации совершенного преступления.

Отказной материал, или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, был настоящим литературным произведением. Чтобы не повесить лишнего «глухаря», сыщики включали в головах свои необузданные фантазии, иногда доводя их до совершенства.

Бесспорным маэстро в этом деле являлся сыщик Сахаров, старший группы по борьбе с кражами. Он начинал каждое утро с совещания со своими подчиненными, где обсуждал не раскрытие какой-нибудь кражи, а возможность отказа в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события или состава преступления.

Однажды в милицию обратилась гражданка Чумова по факту кражи кур-несушек. Она подозревала соседей-забулдыг, поскольку учуяла запах куриного бульона, доносившийся с их стороны. Сыщики нагрянули к соседям поздно вечером и обнаружили не распотрошенных, как ожидалось, куриц, а останки разделанного и съеденного пуделя, шкурка которого была прибита мелкими гвоздиками к двери веранды. Озадаченные оперативники вернулись в отдел, а наутро Сахаров на старинной печатной машинке немецкого производства «Olimpia» начал готовить отказной материал. Дело было осенью, Сахаров, любуясь уже пожелтевшими листьями березы за окном, начал свое творчество: «Такого-то числа в милицию обратилась гражданка Чумова по поводу пропажи у нее кур-несушек… Пропажа куриц совпала с перелетом диких гусей в теплые края… Поскольку курицы имеют обыкновение подражать своим диким собратьям, они, увидев в небе стаю гусей, могли перелететь через оградку и разбежаться…». А в конце постановления смелый и неожиданный вывод: «По факту пропажи куриц у гражданки Чумовой в возбуждении уголовного дела отказать в связи с отсутствием события преступления, поскольку те разлетелись при виде перелетных птиц». К материалам дела опер приобщил справку из охотинспекции о том, что как раз в это время наблюдается перелет диких гусей. Самое смешное в этой истории то, что прокурор утвердил данное постановление.

Через день в милицию пришла хозяйка пропавшего пуделя. Сыщики с превеликим для себя удовольствием зарегистрировали данный факт и готовый материал с вещественным доказательством в виде шкурки собачки отдали следователю для возбуждения уголовного дела.

И вот теперь начальник предлагал Михаилу второй вариант укрытия дела: не регистрировать этот факт в журнале учета заявлений о преступлении. Обычно подобным образом укрывали только безнадежные «глухари», но ни в коем случае не раскрытые преступления – они шли в счет поднятия общих показателей. Михаила покоробило, что раскрытое с таким блеском преступление не будет учтено, но делать нечего: он выполнил приказ. Ночью сыщики отвезли чорон Лидии Петровне, которая приняла похищенную вещь с дрожью в руках, выражая глубокую признательность своим благодетелям. А Лешего, промурыжив в камере до следующего утра, сыщики отпустили домой.

Так история с самым известным чороном не получила огласки. Никто, даже директор музея, не заподозрил, что стоял на краю грандиозного скандала. Однако этот уникальный подарок Брежнева явился отправной точкой в становлении страшного маньяка. Кто знает, как сложилась бы дальнейшая жизнь Лешего, посади его тогда Блейман и Чижов на несколько лет в тюрьму? Может быть, он успокоился бы и стал обычным человеком. А может быть, он стал бы ужаснее и опаснее. Вот только страшнее того, что он сотворит в будущем, придумать сложно.

Часть 2. Крах «покорителя» Москвы и неожиданное обогащение его работника

1

Дела Грабовского в Москве сначала шли очень даже хорошо. Сан Саныч предложил ему руководить готовым работающим предприятием с многомиллионным оборотом.

Но, как известно, большие деньги портят человека, а тут руководимое Грабовским предприятие попало под приватизацию.

Он ничего лучше не придумал, кроме как взять в банке, контролируемом кавказской группировкой, крупную сумму денег в иностранной валюте под грабительские проценты в надежде повесить долг разваливающемуся предприятию. Естественно, он прогорел на этом деле, долг остался за ним. И теперь уже более полугода его постоянно денно и нощно сопровождали двое суровых бородатых мужчин, шефу которых Грабовский обещал «вытянуть» с какого-то проекта, якобы организованного самим Сан Санычем, крупные деньги и сполна за все расплатиться. Очевидно, эти обещания и спасали до поры до времени Грабовского от скорой расправы, фактически он находился в заложниках у своих грозных кредиторов. Грабовский даже дыхнуть лишний раз не мог без разрешения своих надзирателей. Все документы, которые он подписывал, будучи пока еще руководителем предприятия, сначала изучались сопровождавшими его бородачами и только потом уходили по инстанциям. Скорее всего, заимодавец не терял надежду, что Грабовский, имевший такого влиятельного покровителя в лице Сан Саныча, наконец-то «поднимет» деньги, и они разойдутся с миром.

Теперь жизнь Грабовского не стоила и ломаного гроша, кругом была пустота, от него отвернулись все, былые друзья, заискивающе глядевшие ему в глаза в надежде получить очередную подачку, испарились, словно их и не было. Так бесславно закончилась карьера одного из «покорителей» Москвы.

Однажды вечером, когда сопровождавшие его люди покинули квартиру, предупредив, чтобы к восьми утра он был готов выехать с ними в банк, Грабовский набрал по межгороду якутский номер.

– Здравствуй, Юлиан, это я, Василий.

– Василий Георгиевич, здравствуйте! Давно не звонили, где пропадали? – обрадованно воскликнул снабженец.

– Да все дела… Юлиан, как обстоят дела, как объекты? С налогами как?

– Все хорошо, Василий Георгиевич. Я коттедж привел в более-менее божеский вид, собираюсь переехать туда, тем более что собираюсь жениться.

– А кто избранница-то?

– А, одна знакомая… Василий Георгиевич, как у вас там дела? Когда меня подтянете в Москву?

– Да погоди, Юлиан, не до этого. Тут у меня образовались проблемы, пока их не решу, я не смогу тебя взять сюда. Через месяц-два либо сам приеду, либо отправлю доверенного человека в Якутск – надо продать кое-что из объектов, а коттедж – в первую очередь. Поэтому повремени с переездом туда. Надо бы продать и автобазу… Юлиан, сколько у нас там техники, я запамятовал?

– Тринадцать большегрузов, три «уазика», грейдер, бульдозер и по мелочи… Василий Георгиевич, вы что, серьезно хотите все продать? А как же я? Я уже договорился с одним компаньоном, он берет кредит, а я предоставляю нашу базу, технику, и мы полностью заваливаем Якутию куриными окорочками. Теперь здесь это самый прибыльный бизнес, я уже открыл свою фирму под этот проект.

– Окорочка… – горько усмехнулся в трубку Грабовский. – Мне бы твои проблемы… Короче, дело решенное, все распродаем.

– Как прикажете! – Леший сам не понял, как в ответ воскликнул с досадой и болью. – Два года трудов коту под хвост! Вдобавок, вы меня и с Москвой кидаете?

– Давай, Юлиан, в истерику не бросайся, жди от меня человека с доверенностью! – жестко осадил его патрон. – Все дела передашь ему!

Положив трубку, Грабовский задумался. Он тихонько потягивал французский марочный коньяк, запивая его давно остывшим кофе, и вспоминал то время, когда у него появился в работниках крепкий спортивный парень, который своей услужливостью и предупредительностью сразу пришелся ему по душе.

Такого ценного работника в виде Лешего Грабовскому рекомендовали в самом Верховном суде. Его председатель Карташов, добрый седой старик, однажды позвонил Грабовскому, чем очень удивил его, и тихим голосом походатайствовал:

– Тут у меня есть один парень, мать его работает у нас уборщицей, хорошая женщина. Они очень нуждаются, живут бедно, поэтому прошу парня взять на какую-нибудь работу.

– Конечно, какие могут быть разговоры! – воскликнул Грабовский, моментально прокручивая в голове варианты от возможной выгоды в случае обращения к представителям судебной власти. – Как мне его найти? У меня как раз освободилось место снабженца.

– А он стоит рядом, – обрадованно ответил председатель. – Работа снабженца ему подходит, достает все, что просишь.

– Ну тем более, пусть приходит.

С этого дня Леший стал если не правой, то точно левой рукой Грабовского.

Он каждое утро встречал Грабовского возле базы и бойко приветствовал, прикладывая руку к пустой голове:

– Здравия желаю, Василий Георгиевич! Какие сегодня будут указания, шеф?

– Звонил Сергей Захарович, тот, из правительства. Он увидел камин, который мы соорудили его коллеге Тихону Ивановичу, и загорелся желанием иметь такой же у себя на даче. Так что позвони и съезди к нему, сними замеры, – давал указания Грабовский.

– Есть! Разрешите сейчас же выехать, шеф? – бойко отвечал работник.

– Давай! Кстати, Юлиан, сколько мы всего каминов соорудили членам правительства?

– Семь!

– Не забывай про них, эти люди нам обязаны и когда-нибудь помогут, если возникнут проблемы.

– Я никогда ничего не забываю! – отрапортовал работник со зловещей ухмылкой.

Позже все эти дачи правительственных работников в зимнее время загадочным образом сгорели. Как всегда, грешили на бродяг. Если бы эти чиновники каким-то чудом собрались однажды за одним столом и повспоминали, что предшествовало поджогу их собственности, для всех них это было бы постыдным для себя откровением. А так, ничем не связанные между собой отдельные факты уничтожения личного имущества. Это всех устраивало.

Грабовский встал и прошелся по комнате. Первый раз за все время у него появилась смутная тревога насчет своего снабженца. Он почувствовал, что тот изменился, и явно не в лучшую для него сторону. Грабовский поймал себя на том, что подозревает работника в каких-то тайных замыслах, двурушничестве.

Пройдясь в волнении по комнате, он подошел к столу, налил себе полный бокал коньяка, залпом выпил и позвонил своему близкому другу Щукину.

Грабовский с Щукиным дружили с давних пор. В Якутске Щукин был его заместителем. Когда Сан Саныч позвал Грабовского в Москву, тот взял с собой друга, сделав его так же, как и в Якутске, заместителем по финансовым вопросам.

Щукин оказался дома.

– Сергей, привет.

– Привет, Георгич! Хорошие новости, деньги упали? – без особой надежды в голосе воскликнул заместитель.

– Да нет, насчет денег глухо. Слушай, Сергей, смотайся в Якутск, проведи ревизию моей недвижимости, а то этому Юлиану я что-то перестаю доверять.

– А что, есть основания?

– Да особо нет, но сердцем чую неладное. Съезди, посмотри и начни готовить все к продаже. Документы у Юлиана забери и больше не отдавай. А его используй как работника, пусть тебе помогает.

– Георгич, он мне сразу не понравился, – высказал свои сомнения Щукин. – Когда он там, в Якутске, пришел к нам работать, душа моя его не приняла: вроде, хороший работник, пробивной, выполняет любую работу, но что-то в нем есть нехорошее, отталкивающее. Не знаю, что именно, не могу объяснить словами.

– Давай езжай в Якутск, разберись. А потом мы его выгоним, как собаку! Вздумал еще повышать на меня голос!

– Хорошо, ближайшим рейсом вылетаю.

– Перед вылетом оповести меня, я предупрежу Юлиана, чтобы он встретил тебя.

– Добро.

2

После разговора с шефом Леший в бешенстве бросил телефон в угол. На шум прибежала подруга, которая смотрела по телевизору популярную мыльную оперу.

– Юлик, что случилось?

– Да этот п******т хочет нас вытурить отсюда! – Леший рукой обвел обстановку коттеджа. – Использовал, как г****н, и хочет выкинуть!

– Кто?! – удивленно-испуганно задала вопрос подруга.

– Кто, кто?! Конь в пальто! Хозяин этого коттеджа, я про него тебе рассказывал!

– Как его там, Гробов, что ли?.. – неуверенно спросила подруга.

– Не Гробов, а Грабовский!.. А насчет Гробова ты сказала в точку! Организую-ка я ему деревянный бушлат, пусть в гробу лежит, а не коттедж ему! – Леший показал в сторону воображаемого шефа кукиш.

Теперь брошенные в пылу гнева слова не выходили у него из головы, превращаясь в маниакальную идею расправиться со своим господином. Но как это сделать?

«Если он приедет сюда – а он приедет сюда обязательно, чтобы продать имущество, – надо его прикончить. Эх, ружье бы сейчас достать! А может быть, его отравить? Чем? Крысиным ядом или угарным газом? Утопить? Нет, утопить не получится, лучше отравить ядом или газом, чтобы милиция не дозналась! Как это сделать? Надо бы хорошо изучить эту тему…»

Леший от природы был наделен острым умом, смекалкой, упорством доводить начатое дело до логического конца. Но эти, бесспорно, положительные для любого человека качества в душе у Лешего трансформировались в силу, способную созидать только зло. Он люто ненавидел окружающих людей, с презрением относился ко всем, кто стоял ниже него по статусу, с подобострастием кланялся людям высокого положения, чтобы потом возненавидеть и их. Он являлся чистой воды мизантропом в самой извращенной форме. Причинять боль человеку для него было счастьем. Однажды он, увидев, как монтер, отключив электричество, работает с оголенными проводами, вышел на улицу и с злодейской ухмылкой включил рубильник. Крики монтера от боли услаждали его уши.

В детстве, живя на рабочей окраине, он связался с компанией подростков, руководил которой великовозрастный верзила, отбывавший срок в колонии за совращение малолетних. Сначала Лешему казалось, что справедливее и честнее человека, чем их главарь, нет никого на свете. Тот учил мальчишек с одного удара об стену убивать кошек или вешать на сук собачонок и наблюдать за их смертельными судорогами. Но однажды верзила допустил косяк: присвоил себе общие деньги, отобранные у бродяг возле магазинов, и подростки, посоветовавшись, избили своего главаря до полусмерти. С того времени Леший уже не возводил себе кумира. Кумир у него был только один – это он сам.

Через три дня позвонил Грабовский и сообщил Лешему, что в Якутск вылетает Щукин и что Леший должен его встретить, передать ему все дела и помочь по хозяйству. Еле сдерживая себя от ярости, Леший дослушал наставления шефа и бросил трубку.

– Глаша, подойди сюда, – крикнул он своей подруге, которая, по обыкновению, сидела у телевизора.

Когда подруга подошла к Лешему, тот с бледным лицом спросил ее:

– Нужен клофелин. Сможем достать?

– А зачем?

– Нужен. Есть выходы на медиков?

– Так Даша же работает в аптеке. У нее попрошу… Зачем он тебе? – повторила она вопрос.

– Слушай, Глаша, завтра прилетает человек из Москвы, Щукин его фамилия, работает заместителем у Грабовского. Он хочет нас пустить по миру, этого допустить нельзя.

– А как? – разинула рот подруга.

– Послушай меня внимательно, – Леший подтянул к себе подругу за плечи и стал с жаром громко шептать на ухо. – Я приглашу его на ужин. Во время застолья я позову его на улицу, якобы показать хозяйство. В это время ты должна подлить в коньяк клофелин. Поэтому желательно достать клофелин в ампулах. А если не достанешь в ампулах, то хорошо раствори порошок в воде.

– Хорошо. А дальше?

– А дальше мое дело, тебя это не касается.

Вечером Глаша достала клофелин в ампулах, и Леший стал готовиться к встрече гостя. Он купил и замариновал кусок свежей свинины, приобрел две бутылки коньяка и всевозможные деликатесы в фирменном магазине, проверил свою «Волгу», на которой не ездил уже несколько дней, загнал ее в гараж.

В эту ночь Леший не спал. Он достал все документы на имущество Грабовского, включающее в себя двухэтажный коттедж с огромным земельным участком, надворными хозяйственными постройками и производственным помещением, большую автобазу с парком грузовой и прочей техники, сауну. Внимательно изучив содержание документов, он тщательно упаковал их в целлофановый мешок и спрятал в подполье.

Лежа в постели с открытыми глазами, Леший думал: «Надо все переписать на себя. Во время такого бардака должно получиться. Напрячь все усилия и сделать это – подделать подпись Грабовского о продаже всего имущества мне. Пока он очухается в своей Москве, все его богатство будет в моем владении. А потом пусть судится, суд всегда будет на моей стороне. Мамочка не оставит Сыночка в беде…»

Он вспомнил, как познакомился с Эльвирой Модестовной Бедовой, которую он так любовно называл Мамочкой. Это было примерно год назад. Леший занес председателю суда молока и сливок, которые он достал в соседнем селе. В кабинете у председателя сидела моложавая женщина старше сорока пяти лет. Увидев Лешего с гостинцем, старик обрадованно воскликнул:

– О-о-о, Юлиан, заходи! Ко мне пришла моя ученица Эльвира, была судьей, а теперь работник министерства юстиции. Познакомьтесь!

Леший подошел к женщине и протянул руку:

– Юлиан. Я много слышал о вас, когда вы работали судьей. Отзывы только положительные!

– Спасибо! Стараемся, работаем…

– Вот Эльвира Модестовна одинокая женщина, ей требуется помощь по домашнему хозяйству, – продолжил председатель. – Помоги ей по даче.

– А что надо сделать? – с улыбкой на лице осведомился у женщины Леший. – Песок, щебень, кирпичи? Все есть!

– Ой, зачем мне столько? – ответила женщина, радуясь, что судьба свела ее с этим молодым спортивным парнем. – В первую очередь сделать бы печку.

– Зачем печку? Я лучше вам сделаю отличный камин!

– Как камин? А печку куда?

– Я разберу печку, а на ее место поставлю камин. Вы же все равно там не живете зимой?

– Нет, только летом.

– Тем более, тогда камин подойдет.

– А во сколько это мне обойдется? Сколько денег готовить?

– Какие могут быть деньги? Для хороших людей бесплатно!

– Ой, спасибо, Юличка!

Позже дача Бедовой сгорела при невыясненных обстоятельствах. Но сейчас она и Леший сплелись в едином экстазе, упиваясь вседозволенностью и безнаказанностью, творя зло и беззаконие. По сути, называя Бедову Мамочкой, Леший был недалек от истины: именно она «родила» и выпестовала этого злодея.

3

Щукин прилетел рано утром. Леший встретил его в аэропорту и отвез в гостиницу. Когда гость устроился в номере, Леший обратился к нему:

– Сергей Харитонович, вы сейчас отдохните, а вечерочком приглашаю на шашлыки. Заодно посмотрим хозяйство шефа.

– Да, да, обязательно посмотрим, – закивал Щукин. – Найди мне все документы, с завтрашнего дня начнем готовить коттедж к продаже. Автобазу пока оставим в покое, но мне туда тоже нужно будет съездить и посмотреть.

«Деревянный бушлат тебе, а не документы!» – выругался про себя Леший и с хитрой улыбкой повторил:

– Вечером на шашлыки!

По меркам Якутска на столе у Лешего была царская еда. Кроме сочных шашлыков, на столе красовались две бутылки приличного коньяка, консервированная печень трески, говяжий печеночный паштет, доставляемый в фирменный магазин в больших упаковках из толстой фольги прямо из Франции, и всевозможная приятная на вкус мелочь.

Гость, зная, что Леший никогда не притрагивался к спиртному, поднял рюмку:

– Ну, с приездом! – коротко произнес он первый тост.

Затем последовал второй, третий, четвертый… Глаша с очаровательной улыбкой подливала в рюмку коньяк, подкладывала вареную картошку к шашлыкам.

– Поешьте, Сергей Харитонович, в дороге проголодались, наверное.

Заметно опьянев, Щукин, к радости Лешего, сам предложил осмотреть хозяйство Грабовского. Когда Леший с гостем вышли на улицу, Глаша надломила головку ампулы с клофелином и вылила содержимое в рюмку Щукина. Через полчаса мужчины вернулись за стол. Глаша незаметно подмигнула Лешему, тот в ответ коротко кивнул головой.

Щукин взял рюмку и произнес тост:

– Юлиан, тебе «пятерка» за то, как ты содержишь хозяйство в отсутствие Василия Георгиевича – все чистенько, прибрано, ухожено. Шеф любит порядок, он знал, кого взять себе в снабженцы. Если бы мы с шефом не уехали в Москву, тут бы развернулись по полной! Но ничего, в Москве мы тоже не лыком шиты. Вот шеф расквитается с кредиторами, и тогда, Юлиан, мы тебя возьмем к себе. Москва большой город, там возможностей много. А пока надо готовить коттедж к продаже, с завтрашнего дня начнем…

– Давайте выпьем за это! – нервно перебил его Леший, поднимая чашку с чаем. – Долго говорим, картошечка остынет.

– Давай! – Щукин залпом опрокинул рюмку в рот, даже не почувствовав изменения вкуса коньяка.

Когда Щукин закусил хлебом, густо смазанным французским паштетом, Глаша быстро наполнила его рюмку новой порцией спиртного. Выпив еще две рюмки, Щукин заплетающимся языком проговорил:

– Юлиан, мне бы в гостиницу, немного перебрал, кажется…

– Сергей Харитонович, зачем же вы так торопитесь? Давайте сейчас выйдем на улицу, подышим свежим воздухом, покурим, а потом еще немного посидим, отдохнем.

– Да, покурим… – Щукин встал и пошатывающейся походкой направился к двери.

Леший, прежде чем покинуть стол, подмигнул Глаше и показал два пальца – мол, повторяем еще раз.

Оставшись одна, Глаша вылила содержимое еще одной ампулы в рюмку Щукина.

Когда Щукин возвращался к столу, Леший уже поддерживал его за руку. Отравленный смесью сильнодействующего средства с коньяком, он несвязно бормотал и мычал, не в силах произнести ни одного слова. Не церемонясь, Леший взял рюмку и, запрокинув голову гостя назад, опрокинул содержимое ему в рот.

Щукин немного посидел на стуле, а потом, покачнувшись, рухнул на пол.

– Готово! – с удовлетворением воскликнул Леший. – Глаша, помоги забросить его на плечо!

С Щукиным на плече Леший спустился с крыльца коттеджа и направился к гаражу. Бросив его на пол, Леший завел машину и, закрыв ворота гаража, удалился в дом. Через полчаса он вернулся в гараж, проветрил его, загрузил бездыханное тело гостя в багажник и выехал из усадьбы. Проехав по тракту двадцать с лишним километров, он спрятал труп в густых зарослях молодой лиственницы.

Через три дня позвонил Грабовский:

– Юлиан, позови к телефону Сергея. А то он что-то пропал, не звонит.

– Василий Георгиевич, он и ко мне не приходил. Я его три дня назад встретил в аэропорту, довез до гостиницы. Он обещал на второй день прийти ко мне в коттедж, велел подготовить документы, а сам так и не появился.

– Как?! – удивленно воскликнул Грабовский. – В гостиницу ездил?!

– Ездил. Там говорят, что он уже три дня не появляется в номере. Может, к какой-нибудь женщине нырнул. Всякая там старая любовь…

– Давай ищи его! Как найдется, пусть мне позвонит!

– Василий Георгиевич, вы бы сами приехали сюда, зачем поручаете важные дела постороннему человеку? – спросил Леший, пытаясь заманить своего шефа в смертельную ловушку.

– Сергей для меня не посторонний, запомни это! – крикнул в трубку Грабовский. – Если он не найдется в течение трех дней, приеду сам!

– Давайте приезжайте, встретим, как положено, – ухмыльнулся Леший, что не осталось незамеченным Грабовским.

– Что ты там ухмыляешься?! – вскипел он уже по-настоящему. – Жди, скоро приеду!

– Жду! – крикнул Леший и, положив трубку, процедил сквозь зубы: – И для тебя найдется деревянный бушлат!

Грабовский блефовал. Он не мог никуда выехать, документы у него отобрали, а его самого охраняли люди из могущественного клана, который мог с ним расправиться в любую минуту. Сам мошенник и пройдоха по натуре, Грабовский по своему опыту понял, что Леший его «кидает» и что пропажа его верного друга может быть связана с его ушлым снабженцем.

Больше Грабовский не звонил Лешему, а вскоре следы его затерялись в огромном мегаполисе.

Леший же времени зря не терял. Посоветовавшись с Мамочкой и набравшись юридических премудростей, он пустился во все тяжкие, чтобы завладеть имуществом своего прогоревшего в Москве шефа. Теперь ему нужны были деньги, чтобы подкупить должностных особ, связанных с оформлением права собственности. Как нельзя лучше для этой цели подходил Жора Геворкян, который недавно приходил к нему с предложением завалить Якутск окорочками. Не откладывая дело в долгий ящик, Леший сразу же решил позвонить ему:

– Жора, привет! Как дела?

– Здравствуй, дорогой! – обрадовался звонку будущий компаньон. – Все у меня хорошо, бегаю насчет кредита. Вроде бы наклевывается…

– А когда? – с нетерпением спросил его Леший. – Народ ждет окорочков!

– На днях. Тут ходили к председателю банка, он обещал уладить вопрос. Юлиан, наш договор остается в силе?

– Конечно! С моей стороны транспорт, база, холодильное оборудование, с твоей – двадцать процентов от выручки в мой карман. Правильно?

– Все правильно, Юлиан, у тебя все точно, как в аптеке! Как получу кредит, звякну.

– Я аптекарь по жизни и есть, люблю во всем точность и порядок, – рассмеялся Леший в ответ. – Жора, возьми меня с собой в банк, там вокруг ошиваются борсеточники и всякая шваль – украдут или отберут деньги. Я буду с тобой в качестве охраны.

– Юлиан, какие вопросы! Позвоню.

Через неделю Жора позвонил и сообщил, что завтра утром надо ехать за деньгами.

Когда заемщик с охраной в лице Лешего отъехал от банка с несколькими баулами наличных, последний предложил:

– Жора, это дело надо немного отметить. Поехали ко мне в коттедж, у меня хороший коньяк, закусочка. Глаша там все приготовила…

Позже Леший бесчувственного Жору отвез в арендуемый им гараж на его же «Жигулях», перетащил на водительское сиденье и оставил с включенным двигателем, не забыв замести веником следы вокруг машины. Деньги, соответственно, присвоил.

Через месяц Леший, благодаря Бедовой, держал в руках бумаги о том, что все хозяйство Грабовского переходит в его собственность. Так бедный снабженец в одночасье стал одним из самых богатых людей города. Для всех он стал добропорядочным предпринимателем и уважаемым меценатом. Теперь дружить с ним многочисленный чиновничий и всякий разный люд, охочий до дармовщины, считал за честь. Только забыли эти «государевы служащие» народную мудрость о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Бросив им подачку на рубль, Леший возвращал себе десять. А у тех, кто не возвращал, горели дома, взрывались гранаты, их постоянно преследовали другие напасти, они лишались жизней…

В своем офисе Леший большими буквами написал и повесил иезуитский плакат: «Если хочешь сделать человека счастливым, отбери у него все что есть. А потом верни половину». Причем последние два слова были зачеркнуты толстым красным фломастером, а выше виднелась их замена: «…ничего не возвращай».

Часть 3. Розовый труп. Расправа над недругами. Поправка имиджа

1

После случая с чороном Брежнева судьба разбросала Блеймана и Чижова по разным подразделениям. Спортивный Михаил ушел в спецназ, а Чижов возглавил отделение по борьбе с убийствами городского отдела.

Однажды зимним утром в дежурную часть поступило сообщение, что в кооперативных гаражах на отшибе обнаружен труп. Дежурный объяснил Чижову, что вроде бы труп не криминальный, человек просто угорел в машине. Чижов облегченно вздохнул и направился в свой кабинет. По пути он встретил дежурного опера, который собирался выезжать на «угоревший» труп, и какая-то неведомая сила заставила Чижова повернуться и поехать с ним.

Возле гаражей оперативников встретил мужчина в годах:

– Здравствуйте, это я вызвал вас.

– Здравствуйте. А где труп? – спросил его Чижов.

– В гараже под номером двадцать три, – ответил мужчина, указывая рукой в сторону гаража с оранжевыми воротами. – Угорел в машине.

– А что так? – удивленно спросил его дежурный опер. – Гаражи не отапливаются?

– Отапливаются, конечно, даже слишком, – махнул рукой мужчина. – Сидеть там невозможно, когда ремонтируешь машину, постоянно выскакиваешь на улицу подышать воздухом. Хоть поубавили бы тепло или шайбу какую поставили на подаче…

– А почему он тогда завел машину в гараже? – спросил его Чижов. – Ремонтировал?

– Да вроде бы нет. Сидит за рулем, словно уснувший.

Опера заглянули в гараж, убедились, что за рулем «Жигулей» действительно труп. В ожидании следственной группы Чижов решил более детально поговорить с мужчиной:

– Расскажите подробнее, кто он такой и как вы обнаружили его? Кстати, как вас зовут?

– Меня зовут Захар. Знаю этого человека как Жору, не могу точно сказать, кликуха это или настоящее имя, – начал рассказывать мужчина. – Он, по-моему, армянин, очень добродушный, приветливый парень, всегда приходил на помощь, если надо что-то сделать на территории гаражей – подровнять площадку, отсыпать песок, крышу подлатать… Он арендовал этот гараж на два года, хозяином гаража был мой шурин, его уже год нет в живых. Сегодня утром я пришел за машиной и заметил, что в гараже у Жоры нет замка. Я тихонько открыл дверь, в нос сразу ударил запах выхлопных газов, хотя автомобиль не был заведен. Очевидно, мотор всю ночь работал, это я понял по горевшим подфарникам. Я открыл дверцу и увидел, что Жора уже мертв, а зажигание, как я и предполагал, было включено. Я его выключил и побежал звонить в милицию. Вот и все, что я хотел вам сказать.

– А почему заглохла машина? – спросил его Чижов. – Бензин закончился? Вы посмотрели уровень топлива?

– Нет, не догадался, – развел руками Захар. – Испугался малость, не до этого было… А давайте включим зажигание и посмотрим.

– Не надо, – Чижов остановил направившегося было к гаражу мужчину. – Теперь уж подождем следователя прокуратуры с экспертами.

Когда прибывшая следственная группа приступила к осмотру, Чижов попросил эксперта-криминалиста включить зажигание и проверить уровень топлива. Как и предполагалось, бак был пуст. Опер открыл капот и пощупал двигатель. От него исходило тепло.

– Так и есть, – сделал он умозаключение. – Машина полностью выработала топливо, поэтому заглохла. Только вот зачем он заводил машину в гараже?

Захар пожал плечами, встретив вопросительный взгляд сыщика.

По просьбе судебного медика оперативники вытащили труп из машины и положили на пол. Эксперт пошарил по карманам и достал документы.

– Геворкян Жора Рубенович, – громко объявил он всем. – Паспорт гражданина СССР, водительское удостоверение. Прописан в общежитии на Кирова.

– Ты смотри, оказывается, это настоящее имя! – удивленно воскликнул Захар. – В общаге он не живет, только прописан, он снимает квартиру. Так он мне говорил.

Тут только при свете лампы Чижов заметил, что труп розового цвета.

– А почему он какой-то розоватый? – удивленно спросил Чижов у медика.

– Это первый признак того, что человек отравился угарным газом, – объяснил эксперт. – При вскрытии кровь тоже будет алой, а не темной, как обычно. Это такой химический процесс, который происходит в крови при взаимодействии с окисью углерода, то есть с угарным газом.

– Ух ты! – удивленно воскликнул опер. – Буду знать… А почему у него штаны приспущены?

Медик перевернул труп на живот, и все увидели, что штаны сзади испачканы цементной пылью и спущены до половины ягодиц.

– Ого, признаки волочения! – воскликнул опер и стал рассматривать пол вокруг машины, но ничего подозрительного не обнаружил. – Странно, штаны спущены, как будто его тащили по полу, а никаких следов нет. Может, замели…

Дежурный опер заметил возле входа веник, поднял его, внимательно изучил и бросил в угол.

– Если даже и были следы, этим веничком могли все уничтожить.

Когда следственная группа после осмотра трупа уехала, Чижов обратился к Захару:

– Где жил этот Жора?

– Тут недалеко, могу показать.

– Поехали.

Оказалось, что Жора жил в однокомнатной квартире двухэтажного деревянного дома. Сыщики вызвали представителя ЖЭУ и вскрыли дверь. Не обнаружив ничего интересного, оперативники опечатали дверь и вернулись в отдел. На второй день Чижов разговаривал с несколькими знакомыми Геворкяна, но никто не мог объяснить, почему он оказался в гараже с заведенной автомашиной. Через две недели следователь прокуратуры на основании судебно-медицинской экспертизы трупа Геворкяна вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Причиной смерти было объявлено отравление угарным газом.

Несмотря на то что в Якутске существовала армянская диаспора, Геворкяна похоронили как безродного. Через полгода из Армении приехал его отец, но сразу не смог найти могилу сына. По злой иронии в тот день, когда хоронили Жору, были погребены еще семь безродных бродяг без точной нумерации могил. Чижов со своими оперативниками помогли убитому горю отцу: вскрыли четыре чужие могилы, в пятой обнаружили тело его сына.

Происшествие оставило в душе у Чижова осадок сомнений и неудовлетворенности, но сыпавшиеся одно за другим тяжкие преступления отвлекли его от этого таинственного случая. Ему еще предстояло узнать, что он тогда впервые столкнулся с тщательно замаскированным латентным преступлением, совершенным изворотливым убийцей.

Лешему удалось обвести вокруг пальца следствие, теперь он вынашивал план, как поставить убийства на поток, чтобы расправиться со всеми своими недругами и при этом не быть пойманным за руки, которые уже обагрились кровью. Пройдет немного времени, и эти руки будут в крови уже по локти.

2

Получив в собственность имущество Грабовского, Леший столкнулся с неожиданным препятствием: уголовный авторитет Кишаев также имел виды на автобазу Грабовского со всей техникой, а все потому, что перед отъездом в Москву Грабовский встретился с Кишаевым и попросил его оказать покровительство Лешему, стать его так называемой крышей от наезда криминальных элементов.

Поначалу отношения уголовного авторитета с Лешим были ровными, но когда они оба поняли, что Грабовский в Москве крупно влип из-за кредитов и вряд ли оправится от этого, между ними пробежала черная кошка. Апогеем данного противостояния явилось известие о том, что Леший, имея такую подругу как Бедова, смог оформить все хозяйство Грабовского на себя.

Кишаев встретился с полковником МВД Семеном Березиным, с которым состоял в дружеских отношениях еще с советских времен. Аудиенция состоялась в ресторане, который «крышевали» Березин со стороны милиции и Кишаев со стороны криминалитета. Два «деловых» человека, удобно устроившись в банкетном зале ресторана, вели беседу.

– Семен, надо как-то разрулить эту ситуацию. Леший захватил все, и связи у него, надо сказать, очень серьезные, одна Бедова чего стоит! Как нам сделать так, чтобы автобаза перешла ко мне? Думай, полковник, ты не будешь внакладе, если мы это дело провернем умно и красиво, – Кишаев откупорил коньяк и разлил по бокалам. – Каковы твои видения?

– Может быть, его посадить? Подбросить наркоту и хлопнуть с поличным. В тюрьме с ним легче будет разговаривать – натравим на него блатных, пусть под страхом «опущения» передаст тебе автобазу.

– Хе-хе, – усмехнулся Кишаев. – Ты не знаешь Лешего! Ему по фигу наши с тобой блатные и ментовские законы, быть «опущенным» или нет, для него не имеет никакого значения. Если даже в камере его и «опустят», он смахнет с себя все и как ни в чем не бывало будет продолжать гнуть свою линию. Подобных отморозков еще свет не видывал.

– Тогда порешать с ним надо более конкретно, – высказался полковник. – Нет человека – нет проблем.

– Этот вариант тоже не катит, – отрицательно покачал головой Кишаев. – Тогда автобаза все равно останется за ним, перейдет к его родственникам. Вот тогда-то мне ее точно не видать.

– Добро, – после недолгого раздумья кивнул Березин. – На днях выдерну этого Лешего и проведу с ним воспитательную работу. Думаю, с милицией ему неохота связываться. Надавим, чтобы уступил автобазу.

Через неделю Леший сидел перед Березиным. На встречу с высокопоставленным сотрудником МВД он прихватил с собой бутылку заграничной водки, которую торжественно поставил посреди стола, объявив:

– Доблестной милиции от меня!

Увидев бутылку, Березин немного опешил, а затем категоричным тоном заявил:

– Немедленно убери бутылку!

Леший, язвительно хихикнув, взял бутылку со стола и бросил ее в мусорную корзину со словами:

– Не хотите, пусть там тогда лежит!

Своими выходками Леший полностью нарушил строго намеченный план «наезда» Березина, все нити мыслей у него запутались, он не знал, с чего начать.

– Ты это… того… автобаза чья, как ты ее оформил на себя?

– Ах, вот в чем вопрос! – театрально воскликнул Леший. – Только одно непонятно: что общего может быть между уважаемым полковником милиции и ранее неоднократно судимым гражданином? Этот вопрос может стать предметом для более пристального внимания со стороны прокуратуры, которая так тщательно борется за чистоту рядов правоохранительных органов!

Эти слова вконец обескуражили полковника. Он ничего лучше не придумал, как озвучить требования, исходившие из уст Кишаева:

– Надо бы поделиться. Тебе достался коттедж, автобазу уступи человеку.

– Какому человеку? Кишаеву, что ли?! Черта с два ему, а не автобазу!

С этими словами Леший гордо вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью. Березин так и остался сидеть за столом.

Когда Березин рассказал авторитету о состоявшемся разговоре, тот хмуро выслушал его и на прощание тихо проронил:

– Тогда разговор будет другой.

Но «другой» разговор у Кишаева так и не состоялся. Не прошло и недели, как поздно вечером к нему явился Леший. Открыв дверь, Кишаев удивленно посмотрел на гостя – сам Леший!

– Леша, – Лешего авторитет называл только так, никак не Юлианом, – проходи, – пригласил он позднего визитера. – Какие проблемы?

– Да проблем много, – ответил Леший, доставая бутылку коньяка. – Пришел мириться, не пристало нам друг с другом воевать.

«Ага, разговор с Березиным все-таки возымел действие!» – подумал про себя Кишаев, принимая у Лешего подарок.

– Что, по рюмочке за мировую? – спросил он гостя, откупоривая бутылку. – Ах да! Я совсем забыл, что ты не пьешь.

– Давай наливай себе коньяк, а я попью чаю. За столом и поговорим, – предложил гость.

Довольный, что противник пришел к нему с повинной, Кишаев налил полный граненый стакан коньяка и залпом выпил. Леший, пристально следивший за его движениями, поднял чашку с чаем:

– Давай за мировую. Я понял свою ошибку, автобазу отдаю тебе. Со следующей недели начнем готовить документы для перерегистрации.

– А вот это дело! – воскликнул Кишаев, вновь наполняя стакан. – Все по-братски!

Когда Кишаев выпил третий стакан и бутылка была опустошена, Леший засобирался домой.

– Все, договорились, на той неделе начинаем, – сказал он на прощание, запихивая в карман бутылку. – Пустая бутылка в доме – к бедности, выкину на улице.

– Добро, я жду.

Ночью у Кишаева началось головокружение, он ощутил слабость во всем теле, у него повысилась температура, а на второй день у него открылось кровотечение. Лежа в постели, он анализировал, что такого он мог съесть, чтобы так тяжело отравиться, и вдруг его озарило: «Это Леша! Он меня отравил коньяком!»

Он встал с постели, пошатываясь, направился в кухню, поискал пустую бутылку из-под коньяка, но вспомнил, что Леший ее забрал с собой, и взвыл от бешенства. Непослушными пальцами он набрал номер «Скорой».

Когда «Скорая» приехала, с работы вернулась его сожительница. Выходя из дома с врачом, Кишаев шепнул ей:

– Передай браткам, меня Леша отравил коньяком. Пусть разберутся.

Умирал Кишаев страшно. Он исходил кровью, она сочилась отовсюду: из носа, изо рта, во время посещения уборной, когда он был еще в силах передвигаться на своих ногах.

На четвертый день Кишаев умер в больничной палате. Сожительница передала приятелям его последнее слово, а потом пошла в прокуратуру и написала заявление о том, что за смертью ее друга стоит Леший.

3

Чижову не спалось. Он ворочался с боку на бок, вставал и пил холодную воду. Его терзало тревожное предчувствие, что вот-вот должно случиться какое-то значимое в его жизни событие. И вот, в два часа ночи, когда он наконец-то задремал, зазвонил телефон. Это был его друг, следователь прокуратуры Олейник.

– Олег, просыпайся. Ко мне поступил интересный материал, я сижу один в кабинете и думаю, с какой стороны подойти.

– А что за материал, убийство? И каким же образом тебя может так заинтересовать банальное убийство, что ты не даешь мне покоя даже ночью?

– Смерть от отравления. Можно сказать, чисто английское убийство.

– Ну-ка, объясни поподробнее.

– Отравили Кишаева…

– Кишаева?! – Чижов оборвал следователя на полуслове. – А кто умудрился это сделать?

– Некто Леший.

– Леший??! – еще больше удивился сыщик. – Который Юлиан?!

– Да, тот самый.

– Да это же мой «крестник», мы его однажды чуть не посадили! Говорят, он стал богатым человеком.

– Именно из-за этого богатства теперь весь сыр-бор. А ты за что хотел его посадить?

– Года три-четыре назад он хотел украсть одну реликвию – чорон Брежнева. Миша Блейман раскрутил это дело, а я был на подхвате. Тогда Лешего не привлекли к уголовной ответственности. Жаль, так красиво раскрыли!

– Здорово, что ты его знаешь. Подойдешь, поработаем?

– Конечно, Игорь, жди.

Подружились Олег с Игорем при необычных обстоятельствах. Брали банду, грабившую коммерсантов-челночников и убившую одного из них. Бандиты действовали осторожно, только по наводке, но однажды прокололись, и следственно-оперативная группа нагрянула ночью в квартиру главаря. Во время обыска в шифоньере Чижов обнаружил обрез охотничьего ружья и положил его на стол. Олейник взял в руки обрез и с интересом стал его рассматривать. Грянул выстрел. Выпущенная из обреза дробь пробила стол. Немного оправившись от шока, Чижов принялся осматривать отверстие на столе и свистнул от удивления:

– Столешница-то с двойным дном!

Вскоре сыщик доставал из тайника золотые украшения и доллары, похищенные у коммерсантов. Доставая последнюю пачку денег, Чижов с улыбкой подмигнул Олейнику, который с обескураженным видом облизывал ранку на руке от отдачи обреза при случайном выстреле.

– Ни разу не охотился?

– Нет.

– В пятницу мы собираемся на охоту – зайчишек пострелять. Готовься, ружье достанем.

С тех пор они стали друзьями неразлейвода. Олейник ночами пропадал с сыщиками на работе, участвовал в многочисленных задержаниях, засадах и допросах, за что снискал большое уважение и признание со стороны оперативников.

Олейник встретил Чижова чаем и печеньем.

– Олег, садись, обсудим, что нам делать.

Отхлебнув горячий чай, Чижов попросил:

– Игорь, расскажи, как все произошло.

– Вчера вечером в больнице Кишаев скончался. Врачи подозревают отравление гемолитическим ядом, а каким именно, пока еще не установили. Сегодня днем пришла сожительница покойного и подала в прокуратуру заявление о том, что ее сожителя отравил Леший. Накануне он приходил к Кишаеву и угостил его коньяком.

– Бутылка осталась?

– Я съездил к Кишаеву и осмотрел квартиру. Никакой бутылки от коньяка не обнаружил.

– Плохо, – сокрушенно вздохнул Чижов. – А как докажем отравление? Вообще, зачем он его отравил?

– У них шел спор насчет автобазы, кому она достанется. Сожительница подозревает, что Леший таким образом избавился от претендента.

– А чья это автобаза и почему они ее делят? – недоуменно спросил Чижов следователя.

– Был здесь крупный предприниматель по фамилии Грабовский. Он уехал в Москву с Усовым, но там у него начались проблемы. Леший этим воспользовался и оформил на себя все его имущество.

– Вот откуда у него богатство! – удивленно воскликнул сыщик. – Слышал, что он из нищего резко превратился в богача. А как он оформил на себя все это хозяйство без согласия Грабовского?

– Сожительница Кишаева утверждает, что у Лешего хорошие подвязки, он очень близко общается с Бедовой.

– А-а-а, понятно, – протянул сыщик. – С такими связями доказать убийство Лешему будет сложно, если не сказать, невозможно. Что мы имеем против Лешего на данный момент?

– Практически ничего, кроме показаний сожительницы. А насчет бутылки вот что: она подозревает, что Леший пустую бутылку из-под коньяка прихватил с собой, чтобы не сделали анализ остатков содержимого. Эх, была бы эта бутылка на месте! Отдали бы на экспертизу и сразу арестовали бы Лешего…

– Что ж, поступаем так, – решил сыщик. – Выдергиваем этого Лешего к нам и колем по полной, авось признается. А для начала выпиши мне санкцию на обыск места его жительства.

– На обыск я поеду с тобой, возьми еще кого-нибудь, – попросил следователь Чижова. – Прямо сейчас и выедем.

Обыск двухэтажного коттеджа ничего не дал. Закончив следственные действия, сыщики под утро привезли Лешего в отдел. Олейник отправился с докладом к прокурору, обещав, что через два часа подойдет и вынесет протокол о задержании Лешего на трое суток.

Как и предполагалось, Леший полностью отрицал свою вину:

– А вы докажите, что я принес Кишаеву коньяк! – говорил он сыщикам с наглой улыбкой. – Да, заходил к нему. Попил чаю и ушел.

– О чем разговаривали? – спросил его Чижов.

– Об автобазе. Он предлагал вести совместную деятельность.

– А ты?

– Сказал, что подумаю.

– Пустую бутылку куда выбросил?

– Какую бутылку? – усмехнулся подозреваемый. – Вы, товарищ милиционер, не пытайтесь меня брать на пушку, никакой бутылки не было.

Поговорив без толку, милиционеры отвели Лешего в изолятор. Через два дня поступили результаты экспертизы о том, что Кишаев был отравлен производными крысиного яда в очень большой концентрации.

Последующие допросы сыщикам ничего не дали, но по истечении трех суток Олейник на свой страх и риск решил арестовать Лешего на десять суток. На второй день после ареста начальник городского управления милиции вызвал к себе Чижова.

– Олег Иванович, какого лешего вы арестовали добропорядочного коммерсанта, из-за которого мне звонят беспрестанно? Что он натворил?

– Леший Юлиан Георгиевич арестован по подозрению в убийстве путем отравления гражданина Кишаева, – ответил сыщик, улыбнувшись про себя: «Какого лешего – ловко у него выскочило из уст… Уж вернее было бы, какого черта…»

– Леший? Это такая фамилия? – недоуменно спросил начальник.

– Да, фамилия.

– Удивительно! А Кишаев, Кишаев… – в задумчивости проговорил милицейский начальник. – Это тот преступный авторитет?

– Тот самый. Нашего Березина друг.

– Слышал, слышал, что они друзья… Ну ладно, пусть с этим другие разбираются. Короче, есть такая Бедова, слышал про нее?

– А кто ее не знает – деятельная тетка. Недавно узнал, что состоит в очень близких связях с Лешим. Удивительно, что может быть общего между ней и этим отморозком?

– Она ходит по всем инстанциям, поднимает шумиху. Сегодня мне звонил лично председатель суда и интересовался делом. Какие у вас есть доказательства?

– Дело идет очень трудно. Следователь арестовал его пока на десять суток. Потом, если мы ничего не найдем, его придется отпустить.

– А как по твоему внутреннему убеждению, он убийца?

– Сто процентов. Вот только как доказать…

– Давайте работайте, доказывайте… Куда мы катимся – у каждого свой покровитель! Так скоро некого будет сажать! – сокрушенно вздохнул руководитель.

Отсидев десять суток, Леший вышел на свободу. Прежде чем покинуть здание милиции, он заглянул к Чижову в кабинет:

– Товарищ капитан, я доказал свою невиновность. Надо бы извиниться…

Чижов молча встал из-за стола, подошел к Лешему и схватил его за грудки:

– Ты, сука, гуляй пока на воле, но знай: я скоро до тебя доберусь! И передай своей Бедовой от меня привет!

– Передам, передам! – крикнул Леший, вырываясь из цепких рук опера. – Хотели у меня отжать автобазу – этот номер у вас не пройдет!

Чижов вытолкнул его за дверь и плюнул в сердцах:

– Тьфу, еще бы я подпрягался за Березина!

Через месяц Лешего попытались убить. Киллер поджидал его возле многоквартирного дома, где он бывал довольно часто. Увидев из окна подъезда, что «Волга» Лешего въехала во двор, убийца выбежал на улицу и выстрелил в окно автомашины, убив другого человека. Оказалось, что Леший заехал во двор, вышел из машины, но, вспомнив о чем-то, снова сел за руль и отъехал. В это время во дворе появилась другая «Волга», водителя которой и убил выбежавший из подъезда киллер. Киллера задержали по горячим следам, он не выдал имя заказчика и сел в тюрьму, но вскоре там умер при невыясненных обстоятельствах.

Пока все боги были на стороне Лешего.

4

Леший провел расследование относительно покушения на свою жизнь. Подозрение пало на друга Кишаева – «положенца» Матова, отбывавшего наказание в колонии.

Однажды на зону от «братков с воли» поступила продуктовая передача с двумя бутылками виски. Вечером авторитет собрал свое близкое окружение, они распили спиртное, расхваливая его пикантный вкус. Ночью всем стало плохо, но, протошнившись, через несколько дней заключенные кое-как отошли от отравления. Матов сразу понял, что передачу организовал Леший, но никаких действий не смог предпринять – тот жил не по тюремным законам и слишком высоко витал среди власть имущих. Узнав, что Матов выжил и особо не пострадал, Леший пришел в бешенство и весь свой гнев направил на «крышу» Кишаева в лице полковника Березина. Он узнал, что последний должен присутствовать на дне рождения умершего Кишаева в небольшом ресторанчике на окраине города. Леший из тайника извлек две гранаты РГД-5, вкрутил взрыватели и, завернув в тряпку, положил их в бардачок своей «Волги».

Гранаты попали в руки Лешего самым неожиданным образом. Узнав, что недалеко от Якутска расформировывается войсковая часть, он явился к командиру с предложением.

– Здравия желаю! – приветствовал он полковника. – Большой респект нашим военнослужащим, несущим службу в таком неприветливом и холодном крае! Я Леший, предприниматель и меценат.

– Здравствуйте, товарищ Леший, – поздоровался с ним командир части. – По какому вопросу ко мне?

– Я слышал, что часть расформировывается. Я хотел бы кое-что купить у вас.

– А что именно?

– Бетонные плиты.

– А зачем они вам?

– Я занимаюсь строительством.

– Хорошо, но только после того, как мы окончательно съедем отсюда. А теперь договоримся насчет цены…

Через полгода, когда в части не осталось ни одного солдата, Леший стал обладателям огромного состояния – бетонные плиты среди горожан расходились, как горячие пирожки. Однажды, выковыривая очередную плиту автокраном, Леший нашел тайник с двумя ящиками, в одном из которых он обнаружил два цинка патронов, а в другом целую дюжину гранат РГД-5 со взрывателями и несколько тротиловых шашек. Патроны он продал знакомому охотнику, а гранаты и тротил оставил себе. Вскоре эти гранаты будут взрываться в городе с завидным постоянством.

Вооружившись биноклем, Леший издалека наблюдал за прибывающими на именины покойного гостями.

В тот вечер Березин так и не пришел на день рождения покойного криминального друга, что и спасло его от неминуемой гибели. Он подхватил рожистое воспаление конечностей и поступил в инфекционную больницу. Пролежав в больнице неделю, он ушел в отпуск с последующим переводом в Москву. Очевидно, он каким-то чутьем осознал грозящую опасность и решил уехать подальше из Якутии.

Решив все-таки довести начатое дело до конца, Леший на всякий случай бросил гранату в тот самый ресторан, который «крышевали» Березин и Кишаев. Граната взорвалась в холле, никто особо не пострадал, кроме двух посетителей, получивших осколочные ранения от разбитого стекла. Весть застала Березина в аэропорту перед вылетом в Москву. Узнав тревожную новость, он поспешил зарегистрировать авиабилет, чтобы навсегда покинуть Якутию.

Теперь, когда опасность потери автобазы миновала, Леший задумался о поправке своего реноме, основательно подмоченного последними событиями. Для этого как нельзя лучше подходила городская газета. Леший вспомнил, что однажды на вечеринке, устроенной Бедовой, он познакомился с главным редактором «Утра города» Ложкиным, печатное издание которого стремительно набирало популярность не только в городе, но и по всей республике. Люди, уставшие от скучных советских газет, описывающих рабочие будни трудящихся масс, с вожделением хватали многотиражку Ложкина, жадно вчитываясь в страницы «толстушки», описывающие бесконечные криминальные разборки, сплетни о личной жизни местных знаменитостей, рекламу проституток, бурно зацветших в Северной столице, и так далее.

Пропахшая насквозь грязным бельем, с сочащимися кровью страницами, желтая газета устраивала Лешего, и однажды он пришел на порог редакции.

– Здравия желаю, Алексей Митрофанович! – поприветствовал он главного редактора. – Предприниматель и меценат Леший! Вы, наверное, меня помните – мы познакомились на вечере у Бедовой.

– Припоминаю, припоминаю, – пробормотал Ложкин, вздрогнув от бодрого доклада визитера. – Чем могу быть полезен?

– Всем! – широко улыбнулся Леший. – Я занимаюсь меценатством, помогаю неимущим. Горожане должны об этом знать. Но в первую очередь я хочу помочь вашей редакции: большегрузный транспорт, бетонные сваи и плиты, щебенка, различный металл – все, что хотите.

– Отлично! Все это нам очень нужно, – обрадовался редактор. – Мне как раз на даче нужна отсыпка.

– Вот и хорошо! – самодовольно улыбнулся Леший. – Назовите адрес, сегодня же мои люди привезут вам песок.

– Ой, так быстро! – удивленно воскликнул Ложкин. – Что от меня требуется?

– Только несколько строчек в газету о том, что есть в городе такой хороший человек по фамилии Леший, что он помогает бедным, является добропорядочным предпринимателем и меценатом.

– Ну это раз плюнуть! – воскликнул редактор, радуясь в душе, что привалило такое счастье. – В следующем же номере выйдет информация о вас, только дайте текстовку.

С того дня в газете на постоянной основе восхвалялся «крупный предприниматель и меценат Леший», а на ее лучших страницах размещались его проспекты и рекламы. В случае, если Лешего задерживали за кражу строительных материалов, в газете появлялась заказная статья о его честности и порядочности с бичеванием милиционеров, посмевших поднять руку на чуть ли не святого человека.

Как-то раз Ложкин в присутствии Лешего посетовал, что корреспондент конкурировавшего издания Спиридонов постоянно поносит его и что не помешало бы его «облить дерьмом», чтобы больше не дергался насчет достойного человека. Посетовал и забыл. Через три дня Леший явился в редакцию и доложил:

– Все, облили дерьмом!

– Кого? – не понял редактор.

– Спиридонова.

– В какой газете, где материалы?! – удивленно воскликнул Ложкин, с нетерпением протягивая руку Лешему. – Дай посмотреть!

– Какая газета? – победоносно воскликнул Леший. – Облили его с ног до головы реальным дерьмом!

– Серьезно? – поразился услышанному редактор. – Настоящим?!

– Самым что ни на есть настоящим, человеческим!

Редактор оторопело замолчал, а потом задал неуместный по своей глупости вопрос:

– Где ж столько дерьма достали?

– Моих рабочих, они ходят в ведро, – бодро доложил Леший.

Оказалось, Спиридонов поднимался в свою квартиру, а в это время на лестничной площадке к нему подбежали двое и надели на голову ведро с фекалиями. Журналист утаил инцидент от милиции и действительно притих, оставив в покое противную газету.

Ложкин в душе ликовал, стыдливо пряча радость под благообразной личиной представителя четвертой власти.

Часть 4. Газовая камера. Тюрьма и чудесное освобождение. Обретение семьи

1

Василия Андрейченко призвали в армию накануне войны, он попал в войсковую часть, расположенную недалеко от Киева. Дивизия, куда поступил на службу новобранец, только-только формировалась. Молодого парнишку, успевшего поработать в колхозе трактористом, назначили механиком-водителем легкого танка «Т-26». За короткое время Василий освоил технику и к началу войны стал одним из лучших водителей части. С первых дней войны 19-я дивизия 22-го механизированного корпуса Пятой армии, где служил Василий, вела ожесточенные сражения с фашистскими ордами. Уже на четвертый день войны танковые армады вермахта и Красной армии сцепились в смертельном противостоянии под Дубной. Настал Армагеддон, крупнейшее танковое сражение в истории человечества. Война машин. Немецкие войска были оснащены самой современной техникой, на них работала вся экономика Европы, успех битвы был предрешен. Советские танкисты сражались и умирали с отчаянностью обреченных, нанося врагу сокрушительные удары. На восьмой день сражений все было кончено. От танковой дивизии, где служил Василий, остались лишь несколько танков, которые с другими частями отошли и закрепились на дальних рубежах.

Это было поражение. Но поражение, которое ковало будущую Победу – блицкриг Гитлера провалился. Некоторые историки утверждают, что именно после этого сражения Гитлер, с прогулочной легкостью оккупировавший европейские страны, впервые в жизни задумался о правильности своего решения напасть на Советский Союз.

В последний день сражения, 30 июня, в танк Василия попал немецкий снаряд, и он загорелся. Он этого не помнил, поскольку от удара болванки по броне потерял сознание. Очнулся Василий возле горящего танка, рядом лежал мертвый командир, а чуть поодаль немецкие солдаты, гогоча на своем языке, фотографировали его низвергнутого стального коня. Увидев шевеление, немцы подошли поближе и, убедившись, что Василий жив, под конвоем отвели его в сборный пункт для военнопленных. Затем были два месяца ада в пересыльном пункте, огороженном колючей проволокой где-то в чистом поле под Ровно. Рядом пролегала железная дорога, по которой беспрерывно на восток следовали поезда, нагруженные вражеской техникой. Фронт все отдалялся.

В конце августа пленников загрузили в вагоны, и поезд направился на запад. Через неделю пути поезд остановился возле маленького немецкого городка. Пленников разместили по баракам и каждое утро выгоняли на сельхозработы. Здесь Василий пробатрачил около полутора лет.

Однажды всех выстроили перед бараками, и человек в немецкой форме на чисто русском языке обратился к пленным:

– Красная армия терпит поражение. Доблестные немецкие войска успешно продвигаются вглубь страны, скоро Москва падет, Сталин будет повешен на Красной площади ^[2]. Настоящий патриот России генерал Власов перешел на сторону немцев, чтобы искоренить коммунистов и евреев. В связи с этим я обращаюсь к вам, русские солдаты! Если у вас в душе осталась любовь к родине, если вы желаете очистить страну от скверны, вступайте в ряды Русской освободительной армии Власова! Желающие вступить в РОА, три шага вперед!

Из ста двадцати человек вперед шагнули девять. Их сразу отвели в сторону, а оставшихся загнали в бараки, где Василий с горечью обратился к товарищу, попавшему в плен под Киевом:

– Если ты любишь родину, если ты патриот, получается, надо служить врагу? Чем мне могли помешать коммунисты и евреи? Отец мой – батрак, и я всю жизнь батрачил бы, да Советская власть дала мне образование и путевку в жизнь. А сосед дядя Яша мне подарил ботинки на выпускной вечер. Черта с два, лучше сдохну в плену, но предателем никогда не стану!

Однажды Василий попытался организовать с группой пленных побег, но кто-то донес об этом, и всех заговорщиков бросили в застенки гестапо. Оттуда еле живого Василия и нескольких его товарищей отправили в концлагерь.

Капо (староста) барака – уголовник из поляков, продавший душу дьяволу – лютовал. Пытаясь прислуживать немцам за жирную похлебку и возможность один раз в неделю выходить за пределы лагеря, он каждый день избивал пленных, приговаривая с садистской улыбкой на лице:

– Всех вас в газовые камеры, дохляки проклятые!

По мере приближения Красной армии поляк свирепел все сильнее, наказания его становились изощреннее и больнее. Он обливал пленных холодной водой и выгонял на улицу, заставляя всю ночь делать бессмысленную работу по перетаскиванию камней из одной кучи в другую.

Когда всем стало ясно, что поражение вермахта – это дело времени, немцы стали вывозить пленных в неизвестном направлении. Однажды зондеркоманда (спецотряд) появилась в бараке, где содержался Василий. Всех их, человек двести, привезли в соседний лагерь и впихнули в небольшое строение, похожее на баню. Люди стояли как сельди в бочке, не имея возможности даже присесть или повернуться. Кто-то крикнул:

– Робяты, щас будут морить!

Началась было паника, но из-за плотной скученности толпа только колыхнулась и замерла в тревожном ожидании. Вдруг с потолка потянул сизый дымок. Тот же голос крикнул:

– Робяты, это конец!

Запахло выхлопными газами, начались страшные предсмертные крики, люди умирали стоя. Ноги Василия подогнулись, он словно повис, зажатый со всех сторон умирающими людьми.

Очнулся он в госпитале у своих. Оказалось, что танковая дивизия Красной армии прорвала оборону немцев и стремительным броском углубилась в тыл врага. Увидев грозные «Т-34», зондеркоманда разбежалась, оставив трупы в чистом поле. Из двухсот человек смогли выжить тринадцать. Очевидно, немцы в последнее время торопились, поэтому срок «обработки газом» пленных сократили почти вдвое, полагая, что остальное довершит огонь – поскольку крематории не справлялись с огромной массой трупов, погибших вывозили за город и сжигали на кострах.

Родные танкисты спасли Василия от смерти.

Пролежав в госпитале полгода, поздней осенью сорок пятого Василий вернулся к себе домой в Полтавщину. Сельчане его не узнали – перед ними стоял седой старик, а ему тогда стукнуло всего-то двадцать четыре года. Он сразу стал работать в колхозе трактористом. Жизнь постепенно стала налаживаться, а здоровье поправляться. В год смерти Сталина Василий сделал предложение молодой хохотушке из бухгалтерии колхоза, и та с радостью согласилась – в селе мужиков считали по пальцам. Через год у них родился сын, которого назвали Александром. Мальчик вырос, после школы пошел служить в армию. Демобилизовавшись, он сказал отцу:

– Батя, хочу уехать на стройку БАМа. Мои однокашники все уже там, в Тынде. Тут, в совхозе, никакой перспективы, а там Стройка Века!

– Что ж, Саша, это твое решение, ты уже мужчина и волен поступать, как хочешь. Только не забывай нас, родителей, – проговорил отец, в душе гордясь своим сыном.

Накануне отъезда Александра на всесоюзную стройку вся семья и родственники собрались в доме у Василия. Он встал и произнес тост:

– Дорогой мой сын Александр! Ты уезжаешь на большую стройку. Будь там честным и добросовестным работником, не подводи нас, стариков, своих многочисленных родственников и сельчан. Советую тебе никогда не прогибаться под ударами судьбы и упорно идти к своей цели. А вообще, вашему поколению повезло родиться в мирное время. Ты, в отличие от меня, никогда не увидишь газовую камеру, тебя никогда не будет бить и обливать холодной водой какой-нибудь капо. От тебя требуется только одно – жить честно и работать. Прощай, сын!

2

Александр приехал в Тынду и с головой окунулся в интересную ему работу. Когда железная дорога дошла до Беркакита, он остался там жить, встретив свою любовь. Вскоре у молодых родились двое детей, и семья перебралась в Нерюнгри. Там он работал на крупном предприятии водителем большегрузного самосвала, денег получал достаточно, семья была счастлива.

Когда пришли девяностые, Александр остался без работы. Посидев без дела полгода, он стал подряжаться на временные работы. Былых денег уже не водилось, семья если не голодала, то жила очень скромно, ограничивая себя во всем. Так прошло три года.

Однажды он купил в киоске газету «Утро города» и стал смотреть объявления о работе. Его внимание привлекла информация о том, что крупной и успешной фирме в Якутске требуются водители большегрузного транспорта. Недолго думая, он набрал номер фирмы. Трубку подняла женщина, она приятным голосом сообщила, что они рады были бы видеть его в качестве водителя-рейсовика и обещают достойную зарплату. Не уточнив, в какое денежное выражение укладывается понятие «достойная зарплата», Александр ринулся в Якутск. Встретили его Леший и Глаша. Они его сразу постригли налысо, объяснив, что у некоторых работников обнаружены вши, помыли под душем и, отведя его в стылый барак, показали ему угол, где он может разместиться.

Александра немного покоробили «концлагеровская» атмосфера приема на работу и тот факт, что ему придется жить в бараке, но он быстро сбросил с себя спесь, полагая, что «достойная зарплата» все покроет с лихвой. Его действительно посадили на КамАЗ с прицепом, и он стал курсировать между Якутском и Нерюнгри, иногда заезжая и в ставшую родной Тынду. Правда, вопрос с зарплатой все затягивался, его кормили дешевой тушенкой и кашей, и этот скудный рацион не менялся месяцами. Когда однажды он обмолвился о зарплате, Леший с раздражением бросил в его сторону:

– Не видишь, что творится кругом? Люди годами не видят зарплату, потерпи и ты! Пусть деньги копятся, сохраннее будут, потом разом и получишь.

Как-то раз весной Леший по заказу крупного предприятия засобирался в Горьковский автозавод за новыми «уазиками». Взяв с собой пятерых водителей, в том числе и Александра, Леший вылетел на завод. Когда шесть машин были пригнаны в Якутск, он их спрятал, а заказчику объяснил, что по дороге на них напали люди в масках и захватили всю технику, выкинув водителей на трассе. Перегон «уазиков» был обговорен в устной форме, никаких договоров с гарантией доставки не составлялось, поэтому мошенничество с машинами сошло Лешему с рук. В то темное время проворачивались и не такие аферы. В дальнейшем, с помощью друзей из городской ГАИ, он планировал легализовать эти машины для продажи.

Когда безысходность и безденежье довели Александра до отчаяния, он решил серьезно поговорить с работодателем. Леший не стал его слушать, а коротким ударом отправил на пол, после чего стал остервенело пинать ногой. Затем он выволок бесчувственное тело во двор и долго поливал холодной водой из шланга, оставив лежать на мокрой земле. Позже рабочие занесли его в барак и положили на койку, где он отходил несколько дней. Пока Александр лежал в кровати, перед его глазами проплывали картины беззаботного детства, отца, как он рассказывал о концлагере, о злом поляке-капо, бьющем и поливающем пленных водой. Он горько усмехнулся: «Вот, отец, я повторяю твою судьбу, разве что не хватает газовой камеры».

Через три дня поздно вечером в барак зашел Леший и присел на кровать к Александру.

– Как себя чувствуешь? – спросил он примиряюще. – Ты уж извини меня, не сдержался.

– Да ничего, все пройдет, – ответил Александр. – Юлиан, жена с детьми в очень тяжелом положении. Зарплату бы отправить им…

– Я как раз по этому поводу и зашел к тебе, – прервал его на полуслове Леший. – Короче, так: я сейчас оформляю документы на пригнанные шесть «уазиков». Так вот, знай: одна машина твоя, мы полностью с тобой квиты. В Нерюнгри поедешь на своем «УАЗе»!

– Ой, серьезно? – привстал на постели Александр. – Я сразу продам машину, мне нужны деньги!

– Ну это ты решай сам, хозяин – барин. А теперь пойдем ко мне в дом и немного отметим это дело. Сможешь пойти?

– Конечно! Я чувствую себя прекрасно!

Перед выходом он взял из тумбочки якутский охотничий нож в кожаных ножнах и воткнул за пояс сзади. Сердце его чувствовало какой-то подвох со стороны Лешего, он ему уже не верил, сомневался в его щедрости, но крошечная надежда наконец-то получить деньги толкала его на рискованную сделку с дьяволом.

В доме был накрыт стол. Глаша с милой улыбкой налила полный бокал коньяка…

Очнулся Александр внутри контейнера – это он понял, нащупав в темноте металлическую поверхность с ребрами жесткости. В контейнере ощущался сильный запах выхлопных газов. В панике он стал метаться по пустому контейнеру, стуча кулаками по его гулким бокам, разбил ногой стеклянную банку с какой-то жидкостью. Рядом с контейнером на высоких оборотах работал мотор автомобиля, и Александра словно ударило током, в воспаленном мозгу мелькнула мысль: «Меня травят газом!»

Он резко наклонился и нащупал рукой трубу, которая была приварена сварщиком еще неделю назад…

Это было рано утром. Сварщик Лешего Сергей Лихов зашел в барак и попросил Александра помочь ему приварить трубу к двадцатитонному контейнеру. Поддерживая трубу, чтобы сварщик наложил шов с другой стороны стенки контейнера, Александр поинтересовался:

– А зачем нужна эта труба?

– Шеф просил приварить. Хочет машину внутрь ставить, а труба для выхлопов.

– Странно, – удивился Александр. – Контейнер-то холодный, зачем там ставить рабочую машину? Да и узко, как он собирается выходить из машины, там всего-то полметра остается свободного пространства по бокам?..

– Хозяину виднее, – ответил сварщик, накладывая последний шов.

Именно в эту трубу, пульсируя и гудя, в контейнер поступал горячий воздух. Александр лихорадочно стянул с себя свитер и попытался перекрыть доступ газа, но силы его покинули, и он, теряя сознание, крикнул: «Отец, прощай!»

Ночью Леший заглушил мотор автомобиля, открыл контейнер и, удостоверившись, что Александр мертв, загрузил его в багажник «Волги». Затем они с Глашей и с трупом в багажнике выехали в ночной город.

Они ехали к человеку, который обещал легализовать украденные «уазики». Подняв его с постели и позвав на улицу, Леший открыл багажник и указал на труп:

– Вот случайно умер хозяин одного «уазика». Теперь машина твоя, поторопись с документами. Протянешь – лишишься всего.

Онемев от такой жути, оцепеневший мужчина остался стоять во дворе своего дома.

Выбросив труп Александра возле кооперативных гаражей, Леший и Глаша вернулись в коттедж и уснули с улыбкой на лице, радуясь столь легко и просто заработанным деньгам, эквивалентным стоимости одной машины.

3

Весть о трупе возле кооперативных гаражей застала Чижова за разговором с пожилой женщиной, заявившей о краже хрусталя и двух ковров из квартиры во время ее похода в магазин. В тот день сыщик дежурил по райотделу и выезжал на все преступления, будь то кража, грабеж, работа «щипача» (карманника) или его «родные» убийства.

Зная по опыту, что теперешних воров мало интересуют хрусталь и ковры, Чижов в голове перебирал домушников, севших еще в советское время. Обычно такие воры после освобождения, очутившись вдруг в капиталистической действительности, не зная, если так можно выразиться, конъюнктуру рынка, действовали по привычке, воруя неходовой товар. Современные воры льстились на заграничную бытовую технику, золото, деньги, – одним словом, на то, что можно быстро сбыть и получить хороший куш.

Раздумья Чижова прервал водитель дежурного «УАЗа», который заглянул в квартиру потерпевшей:

– Олег, сообщили по рации – обнаружен труп мужчины возле гаражей. Дежурный приказал тебе туда выезжать, по пути захватив судебного медика.

– Криминальный? – спросил его Чижов, немного досадуя, что отвлекли от дела.

– Не знаю, – развел руками водитель. – Говорят, что валяется на земле. А с какой стати он там валяется, грохнули, что ли?..

– Жди, я сейчас закончу и выйду.

Быстро поговорив с женщиной, записав приметы похищенных вещей, Чижов заспешил к выходу.

Труп лежал в бурьяне сбоку от длинного ряда кооперативных гаражей. Чижов сразу обратил внимание, что труп розового цвета.

– Ха! – воскликнул он. – Отравление угарным газом!

– Погоди, погоди, дай осмотреть сначала, – остудил его судебный медик. – Больно ты быстр делать заключения.

Мужчина был одет в рубашку и штаны черного цвета, которые ниже колен были испачканы белой масляной краской. Подошвы ботинок тоже были в краске. Когда мужчину повернули на живот, из-за ремня выпал якутский нож в ножнах.

– Смотри, нож! – воскликнул Чижов. – Зачем? Кого-то боялся и взял для самообороны?

Чижов принялся осматривать нож: ножны из бычьего или коровьего хвоста, длина клинка примерно тринадцать-четырнадцать сантиметров, характерный для якутского ножа желобок, а также личное клеймо мастера в виде нескольких нисходящих лучей, надпиленных ближе к стыку клинка с рукояткой.

– Судя по истертости клинка, нож старый, изготовлен более двадцати, даже тридцати лет назад, – сделал он заключение. – Клеймо запоминающееся, я где-то встречался с подобным ножом. Вряд ли мастер жив.

Осмотрев труп, судебный медик согласился с мнением Чижова:

– Похоже, что отравление угарным газом. Посмотрим, что даст вскрытие.

– А если угорел в гараже, как он здесь оказался? – недоуменно спросил его сыщик. – В полуобморочном состоянии? Что-то не похоже, тем более на подошвах краска не замарана землей… Его сюда притащили на руках! Вечером надо обойти все гаражи, показать владельцам фотографию трупа.

Чижов отошел в сторону, стал внимательно изучать местность и воскликнул:

– А вот и следы протектора! Его привезли сюда и сбросили! Вот только зачем это сделали, непонятно. Если он угорел сам, то зачем его вывозить? Однозначно отравили и выкинули!

Судебный медик хмыкнул и наклонился, чтобы рассмотреть обнаруженную сыщиком улику. На глинистой влажной почве четко просматривались следы протектора легковой автомашины. Эксперт-криминалист обследовал их, сфотографировал, достал гипс, развел его в воде и снял отпечатки шин, измерил ширину колеи, колесную базу и предположил:

– Похожи на «волговскую». Приеду на работу – посмотрю по таблице.

Вечером пятеро оперативников и участковый инспектор, обслуживающий данную территорию, обошли все гаражи, показывая владельцам фотографию обнаруженного трупа, но никто не смог его опознать. Уже ночью Чижову позвонил дежурный эксперт-криминалист и сообщил, что следы машины действительно принадлежат автомобилю «Волга».

Наутро Чижов во время планерки докладывал начальнику уголовного розыска о преступлениях и происшествиях, случившихся во время его дежурства:

– Всего совершено двенадцать краж, из них пять раскрыты по горячим следам. Наши оперативники поймали группу квартирных воров. Я лично выезжал на две кражи. В первом случае украли телевизор «Рубин» и золотые изделия, три наименования, там пока глухо. По второму случаю у одной бабушки на Третьей линии украли хрусталь и ковры…

– Погоди, – остановил докладчика начальник и поднял оперативника, отвечающего за кражи: – Петров, кто у нас там ворует? Сейчас ковры и хрусталь не берут, явно кто-то недавно «откинулся».

– Надо подумать, – ответил оперативник. – Информация была, что по тому району работает Шипов со своей кодлой ^[3]. Как раз его освободили полтора месяца назад.

– Вот и проверь его по этой краже, – приказал начальник и обратился к Чижову: – Продолжай. Тут по сводке какой-то труп возле гаражей без внешних признаков насильственной смерти. Что за труп, доложи?

– Труп как труп, таких сейчас много. Только одно смущает – он розовый.

– Какой-какой? – удивленно спросил начальник. – Розовый?

– Да, трупные пятна розовые.

– И что?

– Это признак того, что человек отравился угарным газом.

– Отравился так отравился, что дальше? Надо побыстрее закрыть дело и заняться реальными убийствами, – распорядился начальник.

– Но его привезли на машине и выбросили. Если он угорел, зачем его вывозить куда-то? – вопросительно посмотрел сыщик на руководителя. – На месте смерти и остался бы лежать.

– А что, там видели какую-то машину?

– Нет. Но мы обнаружили следы протектора, сняли на гипсе.

– Личность трупа установлена?

– Пока нет. Сейчас я поеду в морг на вскрытие, там и сниму отпечатки пальцев.

– Давай работай, только сильно не зацикливайся на этом трупе, других дел хватает, – назидал опера начальник после планерки. – После морга доложишь, что и как.

Когда Чижов прибыл в морг, вскрытие неизвестного мужчины было в полном разгаре. Судебный медик, увидев сыщика, подозвал его поближе:

– Олег, подойди, посмотри.

Чижов подошел к секционному столу и увидел вокруг тела в большом количестве алую жидкую кровь. Эксперт, замешивая кровь скальпелем, объяснил:

– Видишь, кровь алая. Обычно она бывает темной и густой, а тут алая и жидкая. Наша версия, что человек отравился окисью углерода или угарным газом, подтверждается.

– Получается, что его отравили, вывезли и выбросили на отшибе, – сказал Чижов эксперту. – Иначе как он оказался на этом пустыре?

– Погоди, не торопи события, – ответил сыщику эксперт. – Дождемся гистологии.

– А на теле имеются другие повреждения?

– Нет, только костяшки кулаков содраны в кровь.

– Костяшки? Что это значит? Дрался, защищался? А почему не задействовал свой нож? Если бы он дрался, обязательно бы схватился за нож, так? – вопрошал оперативник.

– Не похоже, что дрался, – лицо, тело чистые, имеются старые гематомы и ссадины. Может быть, бил по чему-то кулаками? – призадумался эксперт. – Как будто ударял костяшками по стене…

– А может быть, пытался вырваться из какого-либо помещения… – сыщик замолк, осознавая неожиданно пришедшую в голову мысль, а затем воскликнул: – Его отравили! Закрыли в каком-то помещении и пустили газ!

– Кино и немцы! – покачал головой эксперт. – Кто сейчас травит газом-то? Последний фашистский концлагерь закрыли пятьдесят лет назад. Наверное, угорел, а друзья испугались и избавились от трупа.

– Согласен, – кивнул сыщик, – не будем гадать. Сейчас я откатаю его пальчики и пробью по нашей базе. Если повезет, хоть узнаем его личность.

– Насчет ножа хочу подсказать, – обратился к сыщику судебный медик, продолжая исследование трупа. – У меня есть один знакомый кузнец, покажи ему нож – может быть, по клинку и клейму опознает мастера.

– А как мне его найти? – обрадовался оперативник.

– Да тут, рядом, в Залоге ^[4]. Передай от меня привет, его зовут Капитон. Записывай, – эксперт продиктовал Чижову адрес кузнеца.

Сняв отпечатки пальцев с трупа, Чижов по пути в министерство заехал к кузнецу и показал нож.

– Капитон, погляди на клинок, чье это может быть клеймо?

Кузнец долго рассматривал нож, бережно провел по клинку черной от въевшегося металла и углей ладонью, прижал к губам и с благоговением в голосе, сообщил:

– Это нож большого мастера Ильи из Горного района.

– Он сейчас жив? – спросил Капитона сыщик.

– Жив, – ответил ему кузнец. – Ему уже за девяносто.

– А он сможет узнать свою работу?

– Вы представьте себе, – мягко улыбнулся Капитон, мысленно преклоняясь перед корифеем кузнечного искусства, – он начал ковать ножи еще до войны, вернулся с фронта и продолжил свое дело. Им изготовлено несколько сотен, если не тысяч, ножей, они находятся почти в каждом районе Якутии. Свою работу он узнает, но кому конкретно достался этот нож, вряд ли скажет.

– Спасибо, Капитон, за информацию, она для нас очень важна, – поблагодарил сыщик мастера. – Попробуем поговорить со старым кузнецом, авось повезет, и он все-таки сможет рассказать, кому досталось одно из его творений.

4

Чижов попал в информационный центр во время обеда. Веселая и никогда не унывающая майор милиции Колбина пила чай. Увидев сыщика, она всплеснула руками:

– На ловца и зверь бежит! Олег, ты мне нужен, с утра о тебе думаю.

– И чем же тебя этот зверь заинтересовал? – улыбнулся сыщик женщине.

– Знаешь, Олег, вынесли хату моей тети. Говорят, ты выезжал.

– А когда это было, что украли?

– Вчера это было. Украли хрусталь и два ковра на Третьей линии.

– А почему тетя не сказала, что у нее в МВД работает такая замечательная племянница, майор милиции Любовь Ивановна Колбина?

– Ты не знаешь мою тетю! Она такая конспираторша, не хочет меня подставлять, поэтому никому не афиширует мою работу. Как там кража, раскроется?

– А вот сейчас мы это и узнаем, – Чижов взял трубку и набрал номер телефона сыщика, которому было поручено раскрытие кражи. – Максим, это я, Чижов. Что-нибудь наклевывается по краже на Третьей линии? Выдергивали этого Шипова?

– А, все, Олег, дело раскрыли! – возбужденно крикнул в трубку оперативник. – Вещи изъяли в хате у Шипова: хрусталь, ковры и много чего еще! Целая группировка, за ними еще шесть квартирных краж!

– Молодцы! – в ответ крикнул Чижов, испугав тем самым женщину. – Поздравляю!

Положив трубку, сыщик победоносно взглянул на растерянную женщину:

– Люба, все вещи изъяты, преступники задержаны, так что пусть любимая тетушка не беспокоится.

– Ой, спасибо! Позвоню, обрадую ее… – женщина только начала набирать номер телефона, как Чижов ее остановил.

– Погоди, потом позвонишь. Исполни, пожалуйста, одну мою просьбу.

– Ой, совсем забыла. Что у тебя там?

– Пробить одного человека по базе, – сыщик протянул Колбиной дактилоскопическую карту неизвестного мужчины. – Его труп обнаружили вчера вечером.

Колбина быстро вывела дактилоскопическую формулу и стала рыться в картотеке, крикнув издалека:

– Олег, налей себе кофе, с печенюшками…

– С удовольствием, еще не обедал, – обрадовался сыщик.

Но не успел он сполна насладиться ароматным кофе – Колбина появилась с карточкой в руке:

– Нашла. Привлекался в Беркаките в 1985 году.

Сыщик взял карточку и стал изучать содержание: «Андрейченко Александр Васильевич, 1954 года рождения, уроженец села Диканька Полтавской области УССР, проживает в городе Нерюнгри. В 1985 году привлекался к уголовной ответственности за незаконное ношение и хранение огнестрельного оружия, материалы дела переданы на рассмотрение товарищеского суда».

– Что этот нерюнгринский товарищ тут делал? – в задумчивости проговорил сыщик и попросил Колбину: – Люба, разреши позвонить в Нерюнгри, у тебя же межгород имеется?

– Конечно. Я же во все районы звоню, – женщина пододвинула аппарат к сыщику. – Звони.

Трубку поднял начальник уголовного розыска Лысенко.

– Андрей, привет, – поздоровался с ним Чижов. – Узнай, пожалуйста, про одного человечка. Труп его нашли в Якутске, а он проживал у вас.

Когда Чижов продиктовал данные трупа, Лысенко попросил немного подождать:

– Сейчас отправлю опера по адресу, он сбегает, здесь недалеко. По какому телефону тебе перезвонить?

Продиктовав номер, Чижов допил свой кофе. Зазвонил телефон.

– Олег, дома нашли жену, – сообщил Лысенко. – Она говорит, что муж работает у какого-то Лешего водителем…

– Лешего?! – вскрикнул от неожиданности оперативник, отчего Колбина вздрогнула и осторожно отошла от стола. – Точно у Лешего?

– Жена так говорит. Работает у него рейсовиком. Последний раз она видела его месяц назад. Леший этот пока ему деньги не заплатил, поэтому он и ждет в Якутске, хочет от него уйти, да пока не может. Что, грохнули беднягу?

– Да сами пока не знаем. Вроде бы, отравление угарным газом.

– Да-а, дела, – протянул Лысенко. – Ждите, жена покойного к вам уже выезжает.

Положив трубку, Чижов в задумчивости произнес:

– Леший. Что-то многовато отравлений вокруг этого упыря.

Тогда опер даже не догадывался, сколько всплывет трупов людей, убитых этим мрачным злодеем, взявшим на вооружение нацистский способ казни.

Поблагодарив Колбину, Чижов вышел из информационного центра и уже хотел идти домой, ведь ему были положены целые сутки отдыха после дежурства, но ноги сами понесли сыщика в отдел. Собрав трех оперативников, он предупредил, чтобы они были готовы выехать на задержание, а сам поднялся на второй этаж к начальнику уголовного розыска.

– Похоже, дело принимает серьезный оборот, – доложил он начальнику. – Личность трупа установили, он работал на Лешего.

– Ух ты! – удивленно воскликнул начальник. – Действительно, серьезно!

– Да, очень. Я хочу вытащить Лешего и поговорить по душам.

– А не рано? Причина смерти установлена?

– Пока нет, в течение десяти дней только. За это время все будет утеряно.

– А Бедова? Она же не даст нам поработать с Лешим.

– Плевать на Бедову. Я уже решил и не выпущу этого упыря отсюда.

– Что собираешься предпринять?

– Сейчас встречусь со следователем прокуратуры, наметим план, возьмем санкцию и проведем обыск по месту жительства Лешего. А потом будем работать непосредственно с ним и с его рабочими.

– А если ничего не сможем доказать?

– А что делать? Сидеть сложа руки, пока этот урод будет убивать людей? Нет, мы его сегодня же вытащим и будем колоть.

– А следователь кто?

– Попрошу, чтобы дали Олейника. Мы уже один раз Лешего сажали, правда, безуспешно. Игорь на него имеет о-о-очень большой зуб, не меньший, чем у меня.

– Давайте, с Богом, – благословил начальник опера. – Со своей стороны, я буду вас прикрывать. Бедова в первую очередь позвонит мне.

Когда Чижов выходил из своего кабинета, зазвонил телефон. Это был судебный медик:

– Олег, звонил Капитон. Спрашивал, удалось ли выяснить принадлежность ножа.

– Да, – ответил ему оперативник. – Но мы установили личность погибшего по пальцам, так что необходимость разговора с изготовителем ножа отпала. Спасибо за помощь.

– Не за что, – ответил судебный медик. – Все-таки, думаешь, что по трупу наличествует криминал?

– Уверен! – воскликнул сыщик. – Он работал у одного черта, который ранее уже травил людей. И последнюю жертву, скорее всего, тоже он отравил.

– Ну, желаю удачи, – попрощался судебный медик. – Обращайся, если будет нужна помощь.

5

Со следователем прокуратуры Чижов столкнулся в коридоре.

– Игорь, привет. Пойдем в кабинет, поговорим – срочное дело.

В кабинете Чижов сразу ошарашил следователя новостью:

– Леший грохнул еще одного человека.

– Как? – Олейник удивленно приземлился на кресло. – Когда?!

– Вчера нашли труп. От вас выезжал Сафонов. На первый взгляд труп не криминальный, но выяснились интересные факты. Жертва по фамилии Андрейченко 1954 года рождения, родился в селе Диканька Полтавской области, работал у Лешего рейсовиком…

– Земляк из Полтавы! – воскликнул Олейник, прервав сыщика на полуслове. – Интересно, интересно, продолжай. И каким образом он его убил?

– Отравил.

– Опять крысиным ядом?

– На этот раз по-другому – угарным газом.

– Это как?

– А вот это нам с тобой придется выяснить. Давай сходим к прокурору, пусть материалы заберет у Сафонова и отпишет тебе.

– Пошли! – с готовностью ответил следователь.

Прокурор без всякого промедления забрал дело у Сафонова и отписал Олейнику, приказав последнему:

– Изучи и доложи мне вечером свои соображения.

Изучив материалы, послушав доводы сыщика, следователь решительно заявил:

– Я возбуждаю уголовное дело, о чем сейчас же уведомлю прокурора. Пока проведем обыски, допросим подозреваемого и свидетелей, а там подоспеют и результаты судебно-медицинской экспертизы. Я потороплю медиков, чтобы побыстрее сделали заключение.

– Отлично! – обрадовался Чижов. – Едем на обыск?

– Да, едем.

Время шло к полуночи. В темноте коттедж Лешего встретил своими зловещими очертаниями следственно-оперативную группу, куда входили следователь Олейник, Чижов с тремя операми и эксперт-криминалист.

«Все дома как дома, – думал с тревогой Чижов, – а от этого веет чем-то нехорошим. Замок графа Дракулы…»

Свет нигде не горел, группа проникла во двор, Олейник постучал в дверь.

– Кто там? – послышался за дверью женский голос.

– Откройте, милиция! – крикнул в ответ Чижов.

– Какая еще милиция?! – возмущенно выкрикнула женщина. – Мы не вызывали милицию!

– Откройте или ломаем дверь! – крикнул оперативник, чувствуя, что в нем закипает неприязнь к этой женщине. – Срочно!

– А я без санкции прокурора вас не пущу за порог, – не сдавалась женщина.

– Санкция имеется. Откройте немедленно! – сердито ответил Олейник – злоба передалась и ему.

Когда лязгнула щеколда, группа вломилась внутрь. Женщина в халате прижалась к стене, из дальней комнаты выглядывал Леший в одних трусах. Увидев знакомых следователя и сыщика, он хмыкнул:

– Что опять случилось?

– Одевайся, – приказал ему следователь. – Ты арестован.

– За что? Опять за свое беретесь? На сей раз вам это не сойдет с рук!

– Одевайся, – повторил следователь. – Будем проводить обыск.

– Пожалуйста, – ухмыльнулся Леший. – Но учтите, я буду жаловаться, мало не покажется.

– Это твое право, – сухо ответил следователь и кивнул сыщикам: – Приступайте.

Обыскав коттедж и не обнаружив ничего интересного, кроме стопки документов, группа вышла на улицу, чтобы провести обыск дворовых построек.

Посреди двора возвышался двадцатитонный контейнер, чуть поодаль – барак, котельная и какие-то производственные помещения. Направились к бараку. Проходя мимо, Чижов обратил внимание на трубу, приваренную снизу к торцу контейнера. Сыщик наклонился и стал изучать: труба из металла диаметром полтора дюйма, выступает из стенки контейнера на двадцать сантиметров. Зайдя внутрь контейнера, сыщик заметил, что труба с той стороны сварена заподлицо со стенкой. Принюхавшись к трубе, сыщик отметил въевшийся запах выхлопных газов. Чижов взволнованно потер ладонью стену контейнера и принюхался: рука источала слабый запах выхлопов. При помощи фонарика он стал осматривать контейнер. В какой-то момент луч осветил разбитую стеклянную банку с краской белого цвета и множество следов на полу.

Чижов вышел из контейнера и быстрыми шагами направился к бараку, где следователь и сыщики проводили обыск. Заглянув в дверь, Чижов поманил пальцем следователя:

– Игорь, подойди сюда.

Когда приятели вышли на улицу, Чижов выдохнул:

– Нашел место, где отравили.

– Где? – громко воскликнул следователь.

Сыщик приложил палец к губам и шепнул:

– Контейнер. Там приварена труба, а внутри краска, в которой измазался убитый. Надо осмотреть «Волгу» Лешего – на месте преступления я обнаружил протекторы с характерным рисунком. И в багажнике должны остаться следы краски.

– Добро, – выдохнул следователь, унимая накатившее волнение, коротко кивнул головой. – В бараке быстро проведем обыск и сразу пойдем в гараж осматривать «Волгу». Кстати, в бараке двое рабочих, что с ними будем делать?

– Всех пока задержим на трое суток, а там будет видно, – ответил ему сыщик.

Сыщику достаточно было беглого взгляда, чтобы заметить на «Волге» шины с другим протектором. «Это летние шины, а на месте преступления были протекторы от «всесезонки». Неужели мы ошиблись? – спешно думал Чижов. – Может быть, вывезли на другой машине? Тогда на чьей?» Он наклонился, чтобы рассмотреть колеса, и заметил нарушенный грязевой налет на всех гайках. «Ага, колеса меняли совсем недавно! Надо искать те, с всесезонными шинами».

Закончив с шинами, Чижов открыл багажник. Олейник наклонился и тихо шепнул Чижову:

– Есть краска! Машину надо изъять полностью. А теперь пойдем посмотрим контейнер.

Пока следователь осматривал контейнер, Чижов отделился от всех и с фонариком стал осматривать подъездную дорогу. На влажной земле обнаружились следы протектора, схожие с теми, которые были найдены возле трупа.

Ликуя, сыщик вернулся к контейнеру. Пристегнутый наручниками Леший стоял под охраной двух оперативников. Чижов подошел к Олейнику и тихо шепнул:

– Нашел похожие следы протектора. Буду искать те шины.

Олейник кивнул головой, продолжая делать свое дело. Сфотографировав все следы и изъяв вещественные доказательства, он распорядился:

– Контейнер тоже изымаем.

– Вы что, в своем уме?! – угрожающе высказался Леший. – Знаете, чей это контейнер? Ответственного работника министерства юстиции! Завтра он должен уже стоять у нее на даче!

– Как я понимаю, «у нее» – это у Бедовой? – усмехнулся Чижов.

– Смотрите, какой догадливый! – нервно воскликнул Леший. – Вы еще попросите у нее прощения.

– Ну это мы еще посмотрим, кто у кого будет просить прощения, – улыбнулся Чижов и приказал оперативникам, охранявшим Лешего: – Сажайте его в машину. И тех двух работников и женщину тоже. Здесь оставляем двоих оперов для охраны вещественных доказательств.

В прокуратуре Олейник взялся за допрос Лешего, а Чижов решил поговорить с рабочими.

– Как зовут тебя? – спросил он у небольшого роста мужика, одетого в толстую грубую робу.

– Сергей, Лихов фамилия моя.

– Что делаешь у Лешего?

– Работаю.

– Ну это понятно. Кем?

– Сварщиком.

– Вот как раз ты мне и нужен! – обрадованно воскликнул сыщик. Мужик испуганно глянул на Чижова, ожидая следующего вопроса. – Меня интересует контейнер. Ты приваривал трубу?

– Да.

– А когда это было?

– Неделю назад.

– А зачем?

– Юлиан Георгиевич приказал.

– С какой целью?

– Как он мне объяснил, он хочет там ставить машину и чтобы выхлопные газы выходили наружу.

– Ты прекрати выдумывать всякие сказки. Изнутри же труба заварена заподлицо, не на что надеть шланг. Что, газы должны выходить самотеком? Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

– Я тоже об этом подумал, – сокрушенно выдохнул Лихов. – Но хозяину виднее… Он мне приказал так заварить.

– Когда последний раз видел Андрейченко?

– Позавчера днем. Он лежал больной, а потом хозяин позвал его в гости. Больше я его не видел.

– Так-так, значит, в гости. Зачем? Он часто ходил к нему в гости?

– Нет, в первый раз. Хозяин обещал ему «УАЗ» в счет зарплаты.

– Что за «УАЗ»?

– Новенький.

– Что-нибудь происходило возле контейнера прошлой ночью?

– Ничего… только «Волга» сильно газовала.

– Не ходил поглядеть?

– Нет. Хозяин без разрешения запрещает ночью выходить на улицу.

– На «Волге» колеса меняли?

– Да, я менял. Юлиан Георгиевич приказал снять колеса и поставить другие.

– А где те?

– Отвезли на базу.

– «Всесезонки»?

– Да, «всесезонки». Японские «бэушные».

– Вернемся к контейнеру. Кто-то видел, как ты приваривал трубу?

– Саша видел. Он мне помог, держал трубу, когда я варил изнутри.

– Сам себе и приготовил орудие смерти, – покачал головой сыщик. – Судьба-злодейка.

– Какой смерти? – осторожно переспросил Лихов. – Саньку убили?

– А ты не знал? Убили.

– А кто?

– Кто, кто – твой шеф!

– Как?

– В приготовленной твоими руками газовой камере.

– Неужели?.. – сварщик оторопело глянул на оперативника. – Я подозревал, что дело нечисто, но чтобы убить человека…

– А что ты удивляешься? Не знал, что он убил еще одного, но только не сел за то преступление?

– Еще одного? Кого-то из наших? Мирона?

– Кто такой Мирон?

– Работал здесь, у Юлиана Георгиевича, но уже два месяца как пропал.

– Как это произошло?

– Он жил в бараке. Утром встали, а его нет. Так и не нашелся.

– В милицию заявляли?

– А кто заявит-то? Он же бродяга.

– Что твой шеф хотел сделать с контейнером?

– Хотел с утра увезти его к этой бабе… как ее там…

– К Бедовой?

– Да, к ней на дачу. Вчера он приказал мне трубу отрезать, да я не успел – стемнело. С утра хотел срезать и наложить заплатку.

– Ты у Бедовой был хотя бы раз? Какие у них с Лешим отношения?

– Да они как одна семья. Юлиан Георгиевич полностью содержит ее хозяйство, часто используя наши силы: «Мамочке елка нужна», «Мамочке забор заварить», «песка натаскать», «картошку выкопать»… Одна семья…

– На этом пока закончим, – решил оперативник. – Все, что ты мне рассказал, подтверди на допросе у следователя. А сейчас поехали на базу, изымем колеса от «Волги».

– Подтвержу, мне скрывать нечего, – ответил сварщик, следуя за Чижовым.

Под утро, когда Леший был водворен в изолятор, все собрались в кабинете следователя. Олейник обвел взглядом своих уставших коллег и заявил решительным тоном:

– Его уже выпускать нельзя. Недавно звонила адвокат Карташова, но я, ссылаясь на занятость, назначил встречу только на сегодняшний вечер. Поэтому до вечера надо полностью закрепиться, а завтра я уже буду готовить документы на арест. У нас впереди целый день. Какие предложения?

– Карташова же племянница председателя суда, – растерянно проговорил Чижов. – Нам будет оказано противодействие на очень высоком уровне, поэтому прошу всех приложить максимум усилий. Я обращусь к начальнику уголовного розыска, чтобы он дал нам еще двоих-троих оперативников в помощь.

Следователь посмотрел на часы и, глядя на сыщиков глазами, полными надежды, распорядился:

– Я пока буду допрашивать рабочих и сожительницу Лешего, а вы хоть землю ройте, но до вечера доказательства мне найдите. Я буду постоянно в кабинете, звоните в любое время.

6

Когда Чижов прибыл в отдел, планерка только начиналась. Увидев оперативника, руководитель воскликнул:

– А вот и Чижов! Доложи, как ночью поработали.

– Все складывается довольно неплохо, – начал рассказ оперативник. – Ночью явились к Лешему домой. Провели внутри коттеджа обыск, но ничего не нашли, а когда вышли во двор, обратили внимание на контейнер с приваренной трубой. В этот контейнер и был заключен Андрейченко. По трубе в контейнер поступал газ. Внутри обнаружена разлитая масляная краска белого цвета, труп как раз и был такой измазан. Следы этой краски нашли и в багажнике машины. Леший после убийства сразу же поменял колеса, но мы установили, кто их менял, и колеса изъяли. Визуально протектор совпадает с тем, который обнаружен рядом с трупом. Мы задержали сварщика, который приваривал трубу к контейнеру, он косвенно подтверждает причастность Лешего к убийству, его сейчас допрашивает следователь прокуратуры. Сейчас ждем результатов судебно-медицинской экспертизы, надеемся, что анализы покажут наличие в крови сильнодействующего снотворного и окиси углерода. По краске и шинам также ждем заключение эксперта.

– Отлично, молодцы, – похвалил руководитель опера. – А сам-то Леший признается?

– Нет, конечно. У него жизненный принцип никогда ни в чем не признаваться.

– Ну, впрочем, его признаний и не требуется, – усмехнулся начальник. – Тут только одними экспертизами можно прижать черта к стенке.

– Мы тоже на это надеемся, но все же свидетелей надо искать, чем мы и будем заниматься сейчас. Поэтому я прошу выделить нам в помощь нескольких оперов.

– Трех сыщиков хватит?

– Достаточно.

– Все, работайте и докладывайте по мере поступления информации. Кстати, звонила Бедова, интересовалась. Я сказал, что пока ничего не знаю, попросил позвонить после обеда. Когда она позвонит еще раз, я что-нибудь придумаю. Работайте.

В кабинете Чижова ждали два оперативника, которые ночью охраняли коттедж Лешего – Андрей и Николай.

– Ночь прошла спокойно, – доложил Андрей. – Никто не приходил. Мы порылись в столах и обнаружили несколько паспортов.

С этими словами Андрей протянул Чижову кипу советских паспортов.

Олег принялся изучать документы, произнося вслух имена владельцев:

– Иванов Олег Георгиевич, Соколов Петр Христофорович, Силин Игнат Васильевич, Щукин Сергей Леонидович, Маслов Аркадий Петрович, Геворкян Жора Рубенович, Онищенко Мирон Николаевич… – сыщик задумался. – Геворкян кого-то мне напоминает. Геворкян Жора… Рубенович… Постой, не его ли труп мы находили в гараже прошлой зимой?

– Не знаю, Олег, – развел руками Андрей. – Я на такой труп не выезжал.

– Так вот же, Геворкян Жора Рубенович! – воскликнул Чижов, хлопнув ладонью по паспорту. – Мы выезжали со Степаном, он тогда дежурил, а я увязался за ним! Отравление угарным газом!

Чижов повторно стал просматривать документы и вскрикнул:

– Мирон! Онищенко Мирон Николаевич! Сварщик Лешего говорит, что пропал какой-то Мирон! Может быть, это он? Та-а-ак, дальше…

Изучив до конца документы, но не обнаружив больше знакомой фамилии, Чижов передал их сыщику:

– Андрей, срочно пробей всех по адресному бюро и информационному центру. Возможно, кто-то числится среди пропавших без вести.

Через полчаса появился Андрей и сообщил:

– Пробил всех, из них только один пропал без вести.

– Кто же?

– Щукин. Я поговорил с группой розыска пропавших граждан. Щукин прошлой осенью приехал в Якутск, остановился в гостинице, и больше его никто не видел. Поиски не дали никаких результатов.

– А кто заявитель?

– Бывшая жена из Москвы направила заявление. Они в разводе, тесно не общались, поэтому она не знает о цели поездки бывшего мужа в Якутск.

– А известно, где он работал в Москве?

– У какого-то Грабовского заместителем. Фирма распалась.

– Грабовского?! – удивленно переспросил Чижов. – Так Леший же живет в его в коттедже!.. Э-э-э, тут пахнет криминалом. Труп, естественно, не нашли?

– Нет, не могут найти. Надеялись по весне, когда растает снег, но увы.

– Плохо, без трупа доказать сложно, – с сожалением проговорил Чижов. – Ладно, как-нибудь разберемся, пошли обсудим наши дальнейшие шаги.

В одиннадцать часов собрались оперативники, которым предстояло доказать Лешему его чудовищные преступления: три сыщика, которые прибыли на подмогу, три сыщика непосредственно из отделения по раскрытию убийств и Чижов. Этим семерым выпала непростая задача вывести на чистую воду самого изощренного преступника, который когда-либо существовал в городе, имел высокопоставленных покровителей среди власть имущих, не признавал ничьи авторитеты и не боялся представителей Закона.

Чижов выступил перед оперативниками:

– Друзья, нам предстоит очень серьезная и тяжелая работа: доказательство преступной деятельности человека, масштабнее которой нам едва ли приходилось встречать. Опасность этого преступника не в каком-то уникальном умении заметать следы – они довольно примитивны и предсказуемы, – а в его могущественных покровителях. Эти покровители сейчас будут оказывать нам всяческие противодействия. Если доселе вам встречались преступники, которым вы доказывали совершенные им преступления, обнаруживая неопровержимые улики и находя железных свидетелей, то сейчас будьте готовы к тому, что этот подозреваемый будет отрицать очевидное. Если бы все его преступления снимались на камеру, он даже тогда со смехом отвергал бы все наши доводы…

Чижов осекся из-за зазвонившего телефона. Он поднял трубку – это был дежурный отдела.

– Олег, тут «шарится» адвокатша Карташова. Спрашивает, где находится Леший. Я пока выставил ее за дверь, но она не унимается.

– Говори, что его увезли на обследование, а на какое, не уточняй. Пусть ищет.

Положив трубку, Чижов усмехнулся:

– Племянница председателя уже здесь. Скоро ждем саму Бедову.

– А с какой стати эта государственная служащая вмешивается в наши дела? – с возмущением отреагировал один из сыщиков, прибывших на подмогу. – Надо накатать жалобу.

– Пробовали – бесполезно. Не забудь, в каком государстве живем. Ну, пока речь не об этом, надо доказать вину Лешего, – Чижов поднялся со стула и прошелся по кабинету, обдумывая следующий шаг. – Приведите Лешего сюда, только заведите с черного хода, чтобы адвокат не видела. Здесь мы с ним немного потолкуем, он, конечно, пошлет нас подальше…

– Нас не боится, но кого-то должен бояться! – в сердцах воскликнул Андрей, оборвав на полуслове Чижова. – Нет такого человека, который никого не боится!

– Есть! – громко бросил Чижов, прохаживаясь по кабинету. – Уголовный авторитет Матов! Леший пытался его отравить, когда тот сидел на зоне, да еще убил его друга Кишаева. А теперь Матов освободился. Нам надо провернуть следующую комбинацию: мы приводим Лешего в кабинет, разговариваем с ним, он все отрицает. Тогда я даю ему подписать постановление об освобождении. Он подписывает постановление, мы сразу надеваем на него наручники, завязываем глаза, выводим через черный ход, сажаем в машину и везем, по пути между собой упоминаем, что будто бы отдаем его Матову. Он должен чувствовать, что едем в лес, поэтому, поблуждав по городу, повезем его в район «птички» ^[5]. Там-то он будет посговорчивее. Матов для него – смерть, он расскажет про все свои деяния. У таких людей душонка мелочная, трусливая, они храбры только тогда, когда за ними кто-то стоит. Думаю, что он даст полный расклад.

– Рискованное мероприятие, – протянул Андрей. – Как бы самим не загреметь в тюрягу. Но другого выхода нет, это единственный способ расколоть Лешего. Что, ребята, рискнем?

– Риск – благородное дело, – загудели оперативники. – Просто так выпустить этого урода? Ни в жизнь!

– Затея, конечно, опасная. Если Леший накатает жалобу, нас потащат в прокуратуру, а то и посадят. – Чижов внимательно оглядел решительные лица оперативников. – Если кто-то чувствует себя неуверенно, прошу уйти, я никого не буду осуждать.

– О чем ты, Олег?! – вновь загудели опера. – Мы все решились!

– Тогда по коням! – хлопнул в ладони Чижов. – Приведите убийцу ко мне!

7

Когда оперативники пошли в изолятор за Лешим, Андрей предложил:

– А давай засветим Матова перед Лешим?

– Как? – удивленно оглянулся Чижов, доселе копавшийся в бумагах.

– Я сейчас найду этого авторитета и во время вашего разговора с Лешим заставлю заглянуть в кабинет. Используем Матова втемную, он даже не догадается о цели нашей комбинации.

– Молодец! – похвалил Чижов коллегу. – Леший изощренный, а мы еще изощреннее. Только где нам сейчас найти Матова?

– Найду. Я знаю примерно, где он обитает, – решительно ответил Андрей.

– А представляешь, что будет твориться в душе у Лешего, когда он увидит рожу Матова в дверях? – загорелись глаза у Чижова. – Он, даже не выходя из кабинета, начнет признаваться в содеянном. Давай езжай, ищи его, а мы тем временем будем разговаривать с Лешим.

Вскоре привели Лешего. Увидев Чижова, тот всплеснул руками:

– Олег Иванович, ну сколько вы еще будете меня мурыжить? Я честный предприниматель и меценат, меня уважают в городе. Неужели вы не понимаете, что все ваши подозрения не стоят и выеденного яйца?

– Слушай, Леший, давай ближе к делу. Вопрос по контейнеру. Для чего ты приказал приварить трубу?

– Хотел внутри ставить машину.

– Ты прекрати сказки рассказывать. Сварщик дал уже показания, что сегодня с утра он должен был убрать трубу и приварить заплатку.

– Правильно. Я решил контейнер подарить одному человеку, поэтому передумал внутри ставить машину.

– И кому же подарить? Бедовой?

– Я этого вам не говорил… Да хотя бы и Бедовой – что, нельзя одинокой женщине подарить контейнер?

– Почему же? – усмехнулся сыщик. – Можно. У тебя пропал работник, зовут Мироном. Как он пропал и почему ты не заявлял в милицию?

– Онищенко, что ли? Он же бомжара, ушел так ушел. Где я буду его искать?

– А с Геворкяном у тебя какие отношения были?

– С каким Геворкяном? Не знаю такого.

– С Жорой Геворкяном.

– А-а-а, был такой Жора, предлагал мне участвовать в его бизнесе по окорочкам, но я отказался.

– Леший, я понял, что с тобой разговаривать бесполезно, поэтому отпускаю тебя под подписку о невыезде. По первому нашему требованию ты должен являться в милицию или прокуратуру, ты понял меня? – сказал сыщик убийце.

– А вот это правильно! – с воодушевлением воскликнул Леший. – Согласитесь, что задержали меня незаконно. Но я обиду на вас не держу, это ваша работа. Кстати, бетонные плиты вам не нужны? В любом количестве.

– А зачем они мне? Вот постановление, подпиши, – Чижов положил перед Лешим постановление об освобождении. – Вещи остались в изоляторе?

– Да, остались… Зря отказываетесь от плит, они всегда нужны, их можно продать. Может быть, вам нужен металл? Или окорочка?

– Мы что, на базаре? – рассерженно воскликнул Чижов. – Говорю же, мне ничего не надо. Подписал постановление? Дай сюда.

Когда постановление перекочевало от Лешего к Чижову, дверь резко открылась, и в кабинет заглянул Матов. Увидев его, Чижов улыбнулся и кивком головы поздоровался с ничего не понимающим авторитетом:

– Володя, привет! Мы сейчас заканчиваем. Жди в машине, последуешь за нами.

Дверь так же резко захлопнулась. Авторитет даже не успел сообразить, что стал невольным участником комбинации оперативников, изобличающих его же отравителя.

Увидев Матова, Леший побагровел и задрожал всем телом, через силу выдавил:

– А он зачем здесь? Матов же преступный авторитет, какие у вас с ним дела?

Чижов, не отвечая ему, коротко бросил операм:

– Надеть наручники, завязать глаза. Будем выводить через черный ход. Проследите, чтобы никто не заметил.

– Куда вы меня повезете?! – завопил Леший. – Я буду жаловаться, вам это не сойдет с рук! Что здесь делает этот «блатарь»?! Что вы задумали?!

Когда оперативники надели на заведенные назад руки Лешего наручники и завязали ему глаза шарфом, Чижов приказал:

– Давайте его к черному ходу!

Оперативники вывели кричащего на весь коридор Лешего из здания и запихнули в машину, сами сели рядом, плотно зажав его с обеих сторон.

Севший следом в машину Чижов поинтересовался:

– Никто не видел, как его выводили?

– Нет, коридор был пуст, – ответил Андрей и, улыбаясь, подмигнул Чижову. – Ни одного свидетеля.

– Отлично. Когда все закончим, надо дежурного изолятора предупредить, что его отпустили, – Чижов ткнул пальцем в лоб Лешему. – Объясни дежурному, что за вещами он сам придет.

– А он уже никогда не придет за этими вещами, – зловеще проговорил Андрей, продолжая заговорщически подмигивать Чижову. – Пропали вещи.

Леший, слушая разговор оперативников, так буднично определявших его, видимо, незавидную судьбу, тихо мычал и вертел головой, пытаясь выгадать маршрут направления.

– Алексей, посмотри, Матов следует за нами, не отстает? – громко спросил Чижов водителя. – Немного сбавь газу.

– На хвосте, Олег Иванович, на хвосте, – ответил заранее проинструктированный водитель. – На его тачке отставать от нашей «шушлайки» – это позор.

– А вот и лесочек, – продолжал нагнетать обстановку Чижов. – Заедь поглубже, подальше от посторонних глаз.

Когда машина, подпрыгивая на колдобинах и ухабах, замерла, Чижов вновь ткнул Лешего в лоб и объявил приговор:

– А теперь мысленно прощайся с жизнью. Мы тебя оставляем с Матовым и его головорезами.

– Не надо! – взрыднул убийца. – Я все расскажу, как есть, это потянет на расстрел! Вам-то какая разница, кто меня убьет – Матов или представитель закона? Не убивайте сейчас, дайте пожить немного, пусть будет суд!

– А зачем ждать суда? Надеешься на свою Мамочку? – Чижов подмигнул оперативникам и показал большой палец – мол, все идет к раскрытию. – Сегодня же кончишь свою поганую жизнь в этой чащобе. Но прежде из тебя Матов все жилы вытянет, кишки намотает на ветки. Нет, ты нам не нужен, поздно признаваться.

– Олег Иванович, не берите грех на душу! – завопил убийца. – Посадите в тюрьму, и больше вы не увидите меня, а все мое имущество можете забрать себе.

– Тебе ли говорить о грехе? – усмехнулся сыщик. – А Глаша? Кому определишь ее? Не на улицу же выкидывать подругу дней твоих суровых.

– Глаша сама по себе, она найдет, куда уйти. Олег Иванович, не убивайте, дайте признаться во всем и раскаяться. Я такое расскажу, что вам всем по ордену дадут!

– Ну, раз по ордену… – Чижов зажал ладонью рот, чтобы не расхохотаться. – Ребята, как решим: отдадим его Матову или пусть признается? Лишние ордена и медали нам бы не помешали.

– Черт с ним, пусть живет, – согласились опера. – Но Матова далеко отпускать не надо, посмотрим, какие признания хочет сделать этот урод.

– Ладно, Леший, – «согласился» Чижов, развязывая шарф на голове убийцы. – Если начнешь мутить, сразу же без всяких разговоров отдадим бандитам. Потом пеняй на себя.

– Все, все расскажу, даже не сомневайтесь, – помотал головой Леший. – Задавайте вопросы.

– Сколько за тобой трупов? Только честно, как договорились.

– Семь… восемь.

– Семь или восемь? – уточнил сыщик.

– Восемь… нет, девять.

– Ты что, запутался в цифрах? Сколько точно?

– Девять, – наконец озвучил окончательную цифру убийца.

– Вот паспорта семи человек. Где они сейчас?

– Все они того… мертвы.

– С Геворкяном ясно. Остальные трупы где?

– Кого-то вывез в лес, кого-то выбросил на улицу.

– Как убивал?

– Выхлопными газами от автомобиля, иногда ядом.

– Получается, некоторые трупы обнаружены милицией?

– Да, без признаков насильственной смерти.

– Давай, Леший, начинай писать все свои похождения, мы подождем, – проговорил Чижов, доставая бумагу. – Нам торопиться некуда, а Матов с нетерпением ждет, когда ему выдадут убийцу его друга.

– Олег Иванович, пишите сами, я все подпишу. Я сейчас не в состоянии писать, – всхлипывая, ответил убийца.

– Добро, будем сами, – Чижов положил на папку чистый лист бумаги и приготовился слушать откровения маньяка. – Рассказывай.

8

Поерзав на сиденье, оглядевшись по сторонам, Леший начал рассказ:

– Первым было убийство Щукина. Я отравил его в своем гараже, предварительно усыпив клофелином, подмешанным в коньяк. Он приехал от Грабовского, хотел меня выселить из коттеджа и все продать.

– Куда дел труп? – спросил Чижов, записывая откровения Лешего.

– Бросил в реку в районе Кангаласского мыса. Как раз шла шуга, река вот-вот должна была встать…

А труп гнил в густом ельнике… Не разгадал тогда оперативник хитрый план убийцы, который пытался максимально запутать обстоятельства совершенных преступлений, чтобы позднее отказаться от своих показаний, твердо веря, что Мамочка не оставит его в беде. Изощренный ум маньяка искал пути выхода из положения, в которое он попал. Он выдавал лишь порцию правды, чтобы сыщики поверили его искренности, при этом остальная часть его рассказа противоречила этой правде. В тот день опера встретились с оконченным в своем развитии преступником, перед криминальным талантом которого блекли все известные им кровавые убийцы. Но сыщики об этом пока не догадывались, полагая, что перед ними банальный душегуб, на счету которого с десяток жертв. Это заблуждение вернется к ним горьким разочарованием, они испытают на себе унизительную беспомощность перед всесильной Мамочкой этого страшного человека. Но пока сыщики мирно беседовали с убийцей.

– А Глаша знала о совершенном убийстве? – спросил Чижов.

– Да вы что! – воскликнул убийца. – Я ее в такие дела не посвящаю.

– Итак, первый пошел. Вторым кого убил?

– Геворкяна.

– Каким образом?

– Тоже угарным газом.

– Причина убийства?

– Он хотел заниматься поставкой окорочков, а я не хотел с ним сотрудничать – планировал сам торговать. Короче, избавился от конкурента.

– Сначала клофелин?

– Естественно.

– Где дал выпить?

– Прямо в гараже.

Леший утаил о присвоенных деньгах Геворкяна, сыщики тогда не знали, что потерпевший в день своей смерти получил крупную сумму.

– Третьим кого убил? – спросил его Чижов.

– Мирона.

– За что?

– Он у меня работал. Требовал зарплату.

– Каким образом убил?

– Я уже к тому времени смекнул, как можно убивать еще проще. Достал шланг и возил его в багажнике. В салоне машины давал человеку водку с клофелином, а когда тот засыпал, включал печку на полную мощность, один конец шланга надевал на выхлопную трубу, другой конец подводил к капоту, где имеются отверстия для забора воздуха извне. Через пятнадцать-двадцать минут человек уже труп. Мирона выбросил на островах реки с расчетом, что весной его унесет со льдами. Таким образом убил еще двоих. Двоих других утопил в реке, еще двоих оставил на улице. Все они бродяги, никто их не искал.

– Получается, что ты не хотел им платить зарплату и поэтому убивал? Получается, что они были одноразовыми рабочими? Использовал и выкинул, предварительно лишив их жизни?! – с негодованием спросил его сыщик.

– Можно сказать, что да.

– С этими делами разберемся попозже. Надеюсь, ты нам покажешь все места, куда выбросил трупы. А теперь подробно расскажи про убийство Андрейченко, – Чижов приготовился писать. – Не торопись, расскажи до мельчайших подробностей. Начни с того, откуда у тебя появилась идея соорудить газовую камеру из контейнера.

– Вы видели фильм «Обыкновенный фашизм»?

– Допустим, – удивленно ответил Чижов. – Идея оттуда?

– Да, оттуда. Я решил сделать убийство максимально простым. Для этого я приказал сварщику приварить трубу к контейнеру. Но это я сделал не для Андрейченко, а вообще, на все случаи…

– Слушай, урод. Основной задачей немецких концлагерей было физическое уничтожение узников после использования их рабского труда. Ты взял на вооружение нацистский способ умерщвления людей. Так получается? – еле сдерживая себя, спросил Лешего оперативник.

– Может быть…

– А ты знаешь, что Андрейченко помогал варить эту трубу?

– Нет, не знал… Значит, судьба, – усмехнулся душегуб.

– Подруга твоя, естественно, не знала об убийстве?

– Нет, нет, не знала. Я напоил Андрейченко водкой с клофелином, а затем положил его в газовую… в контейнер.

– Тебе не кажется, что твоя подруга слишком многого не знает, что творится вокруг тебя? Не прикрываешь ли ты ее?

– Нет, она не при делах, – мотнул головой убийца.

Леший оберегал свою подругу не из каких-то высоких чувств. Он понимал, что ему нужен человек, который на воле держал бы связь с Бедовой, чтобы вытащить его из тюрьмы. Поэтому он всячески ограждал от неприятностей эту давно уже опостылевшую ему женщину. В случае, если бы сейчас не взяли Лешего за жабры, Глаше, скорее всего, в скором времени была бы уготована незавидная судьба стать одной из жертв маньяка. Сыщики, в глубине души подозревая Глашу в соучастии, конечно же, не знали о тайных замыслах Лешего.

– Почему не спрятал контейнер после убийства? Мы же могли прийти в любое время в твою усадьбу.

– Утром хотел увезти к Мам… к Бедовой на дачу, но не получилось, не успел…

– А почему поторопился с контейнером? Мог бы еще парочку человек заморить там.

– Я понял, что за Андрейченко взялись серьезно. Я думал, что его труп пройдет как некриминальный, а тут следственная группа, следы машины…

– Рассчитывал, что мы, как обычно, закроем дело?

– Не без этого…

– Что собирался делать с контейнером в последующем?

– Этот контейнер действительно предназначен для дачи Бедовой. Она у меня просила его под кладовку.

– А ты его переоборудовал под газовую камеру…

– Недельки через две я все равно отвез бы ей контейнер.

– А за это время еще пару-тройку человек заморил бы?

– Не знаю, не планировал, – тяжко вздохнул подозреваемый.

– Почему поменял колеса на машине?

– Мне посоветовали…

– Кто посоветовал?

– Один человек… Он предупредил меня, что нашли следы протектора.

– Из наших?

– Да.

– Кто такой?

– Зачем он вам?

– Отвечай на вопрос!

– Слуцкий.

– Слуцкий, Слуцкий, – повторил Чижов в задумчивости. – Это который из ГАИ?

– Да.

– А откуда он узнал про изъятые следы протектора?

– Не знаю.

– Теперь последний вопрос. Как ты убил Кишаева?

– Крысиным ядом. Налил в бутылку с коньяком.

– Бутылку ты забрал с собой?

– Да. Она была пустая, я и прихватил. По дороге выбросил в мусорный бак.

– Надо полагать, что и Матова таким же образом хотел отправить на тот свет?

– Да. Но яд оказался слабеньким.

– Опять крысиный?

– Да, только концентрация была маленькая, – непроизвольно сожалея о неудачном убийстве, посетовал Леший.

– А почему для Матова пожалел яду? – недоуменно спросил опер.

– Я влил в две бутылки с виски все, что у меня осталось. Готовый раствор несколько дней стоял у меня дома, я подыскивал человека, который смог бы кинуть передачу на зону, а за это время яд потерял свою первоначальную силу.

– Где доставал яд?

– Глаша… У незнакомых мне людей.

– Значит, Глаша. Клофелин, скорее всего, тоже она доставала. Правильно говорю?

Леший насупленно промолчал, пропустив мимо ушей заданный вопрос.

– Ладно, Леший, ты убедил нас, что говоришь правду, – сказал Чижов, заканчивая свою писанину. – Сейчас поедем в прокуратуру, тебя допросит следователь. Советую без фокусов, иначе история повторится, и на этот раз никаких торгов не будет, сразу отдадим Матову!

– Все, все, как обещал, так и сделаю! – заверещал убийца. – А насчет моего имущества – будете брать себе?

– Леший, ты и вправду дурак или прикидываешься? – усмехнулся опер. – Суд использует твое имущество, чтобы выплатить компенсации родственникам убитых, если, конечно, найдутся таковые, что маловероятно. Ты же убивал избирательно, чтобы никто не имел претензий, в том числе и милиционеры.

– Халявщики всегда найдутся, на чужое добро рот разинуть все горазды, – зло выговорил Леший.

– Тебе ли об этом говорить? – улыбнулся оперативник. – Ты захватил все хозяйство Грабовского, а теперь заранее укоряешь возможных родственников убитых тобой людей, что они разинули рот на твое добро… Леший, ты и вправду, может быть, больной? Может быть, тебя показать врачу из дурдома?

Леший ничего не ответил, уперся пустыми глазами в пол машины.

Чижов, прежде чем положить объяснение Лешего в папку, посмотрел на его подпись и спросил:

– Леший, почему ты написал фамилию печатными буквами?

– Я всегда так пишу.

– И подписываешься печатными?

– Да.

– Странно. Ранее писал нормально, – засомневался сыщик, вытащил из папки постановление о его освобождении и ткнул в него пальцем. – Тут же ты подписался нормальным почерком?

– С тех пор как меня ударили битой по голове, я, когда сильно волнуюсь, пишу печатными буквами, потому что у меня все расплывается в глазах. Как раз сейчас я тоже разволновался…

– Ладно, поверим пока, – проговорил сыщик и приказал водителю: – Поехали в прокуратуру.

9

Олейник был в кабинете. Увидев Чижова, он воскликнул:

– Олег, ты куда пропал?! Я звоню, звоню, а вы все слов

© Егоров В. М., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

«Нет идеальнее преступления, чем отравление».

Папа Римский Александр VI.

Часть 1. Становление преступника. Чорон Брежнева

1

Летнее утро для инспектора уголовного розыска Михаила Блеймана складывалось как нельзя лучше. Информатор принес сведения о том, что кражу лобового стекла «Жигулей» у директора одного крупного предприятия совершили Трифонов и Чащин, молодые начинающие воры автозапчастей. Стекло они продали армянину Артаку, работавшему в пивном баре на Дзержинского. Предвкушая встречу с воришками, которых он непременно расколет, да еще и примерит их к другим нераскрытым преступлениям, а стекло вернет потерпевшему, Блейман потихоньку потягивал горячий терпкий чай и обдумывал план действий.

Михаил, с виду добродушный розовощекий здоровяк, этакий богатырь из приволжской глубинки, работал в уголовном розыске больше трех лет. Он был душой любой компании, опера его любили за искрометный юмор, умение рассказывать анекдоты и просто как надежного товарища.

В девяностых с ним произошел довольно курьезный случай. После неудачного выступления ГКЧП по Якутии стали собирать отряд милиции, куда попал и Михаил, для охраны в Москве арестованных путчистов. В Москве якутский отряд, помимо караула, использовали для охраны общественного порядка. Как-то раз на Манежной площади проходил митинг, организованный Жириновским. Чтобы исключить провокацию толпы, милиционеры из якутского отряда взяли Жириновского в плотное кольцо. Оратор с пеной у рта доказывал губительность распада Советского Союза:

– Предатели народа развалили Великий Советский Союз! Но погодите, вы, кто это сделал! Мы скоро придем к вам и спросим за все сполна! А придут к вам вот эти парни в форме, которые сейчас окружают и защищают меня!

Тут Жириновский обратил внимание на Блеймана. Очевидно, узрев в его облике настоящего представителя глубинного народа, он указал на него пальцем:

– Вот он, простой русский парень, пойдет со мной, чтобы арестовать вас всех! Как ваша фамилия, капитан?

– Блейман, – простодушно ответил Михаил.

Над площадью повисла тишина. Жириновский крякнул, кашляя, и продолжил как ни в чем не бывало:

– Русский народ восстановит историческую справедливость!

Прокрутив в голове план по задержанию воров, Михаил собирался выйти из кабинета, но его вызвал к себе начальник отдела. У руководителя сидела заплаканная женщина, при виде Михаила она привстала со стула и замерла в тревожном ожидании.

Начальник объяснил ситуацию:

– Познакомься, это Лидия Петровна из горисполкома. С ней случилась неприятность: украли чорон, который когда-то подарили Брежневу. Возьми гражданку и работай по этому делу. Только прошу, никакого шума не поднимай. Никто не должен знать, что сосуд украден.

Михаил пригласил женщину в кабинет и стал спрашивать:

– Объясните, пожалуйста, насколько ценен пропавший экспонат?

– Очень ценный! – в отчаянии заломила руки женщина. – Я взяла его на три часа! Человек доверился мне, а я так ее подвела!

– Расскажите подробно, как все произошло, – попросил Михаил.

– Дело было так, – начала женщина. – Я работаю в культмассовом секторе горисполкома. На днях в кафе «Ландыши» установили танцевальную площадку из нержавеющей стали для брейк-данса…

– Извините, что там установили? – прервал ее Михаил, услышав незнакомое слово.

– Брейк-данс – это новый модный танец. Танцуют всеми частями тела на полу.

– То есть как? – удивился оперативник. – Лежа?

– И лежа тоже, – махнула рукой женщина. – Всякие фигуры выделывают. Откровенно говоря, я сама плохо понимаю этот танец… Новое молодежное веяние.

– А, понятно, – улыбнулся оперативник. – Тлетворное влияние западного искусства?

– Да нет! – вновь замахала руками женщина. – Партийное руководство признало этот танец не противоречащим морали строителя коммунизма.

– Ух, куда нас занесло-то! – иронично отозвался оперативник. – Продолжайте.

– Меня пригласили на представление или, как это сейчас называется, на презентацию этой танцевальной площадки. Все должно было пройти с национальным колоритом, поэтому устроители мероприятия попросили где-нибудь на время одолжить чорон. Я недолго думая позвонила своей подруге, которая работает в музее. Узнав о цели презентации, она предложила мне уникальный чорон, когда-то подаренный правительством республики самому Леониду Ильичу Брежневу. Я быстро помчалась в музей и увидела этот экспонат – из бивня мамонта, инкрустированный драгоценными камнями. Подруга объяснила, что чорон долгое время находился в Москве на даче у Брежнева, а когда Брежнев умер, Андропов велел все его подарки изъять в пользу государства. Горбачев разрешил чорон вернуть обратно в Якутию, где он и поступил в распоряжение музея. Подруга поставила мне одно условие: экспонат через три часа должен вернуться обратно в музей, а она, в свою очередь, не сообщит руководству, что одолжила его мне. Я пообещала ей, что все будет нормально, и с этим чороном явилась в кафе. После презентации был фуршет, я упаковала драгоценный сосуд в картонную коробку и оставила в подсобке. После фуршета я обнаружила, что чорон пропал, осталась только пустая коробка. Время было позднее, мы попытались своими силами поискать пропавшую вещь. На предложения моих коллег вызвать милицию я ответила отказом, боясь огласки и надеясь, что сосуд все-таки обнаружится. Позвонила подруге, сообщила о пропаже экспоната и попросила, чтобы она пока никому об этом не говорила. Подруга на меня накричала, сказала, что если до завтрашнего, то есть сегодняшнего, вечера экспонат не найдется, она доложит своему руководству и милиции. Утром я решила сама пойти в милицию, поскольку знакома с вашим начальником по совместной работе в комиссии горисполкома.

– А кого-нибудь подозреваете? – поинтересовался оперативник у женщины.

– Абсолютно никого! Мне казалось, там собрались порядочные люди.

– А сколько человек присутствовало на этом мероприятии?

– Примерно тридцать – тридцать пять.

– Состав публики?

– Из горисполкома несколько человек, из обкома комсомола, комсомольский актив нескольких предприятий и молодежь.

– Как думаете сами, кому из перечисленных вами людей мог приглянуться этот экспонат? И вообще, его можно продать на стороне?

– Я же говорю, я никого не подозреваю. А продать его никто не сможет, это уникальная, единственная в своем роде вещь. Разве что каким-нибудь теневым коллекционерам…

– А с улицы не могли зайти посторонние лица? – сыщик вопросительно посмотрел на женщину.

– Нет, это невозможно, двери были закрыты изнутри.

Михаил встал и в задумчивости прошелся по кабинету. Наконец, он остановился напротив женщины, которая тревожным взглядом следила за маячившим опером, и, указывая на нее пальцем, спросил:

– Вы сможете собрать всех, кто был вчера на презентации? С устроителями мероприятия вы хорошо знакомы?

– Да, хорошо, – удивленно вскинула голову женщина. – А зачем вам это нужно – сразу всех?..

– Вот что. Я даю вам три часа. За это время все, кто был вчера на презентации, должны собраться в кафе. Все должны быть одеты так же, как и вчера вечером. Предоставьте мне список тех, кто не придет, они подпадают в первую очередь под подозрение.

– А что вы собираетесь делать? – настороженно спросила женщина. – Как-то неудобно сейчас всех тревожить…

– Вы хотите до вечера найти пропажу? – строго прервал женщину Михаил. – Если хотите, то будьте добры! А проводить мы будем следственный эксперимент. Знаете, что это такое?

– Да… То есть нет. Что это такое?

– Будем воссоздавать в реальности вчерашнюю картину. Каждый будет делать в точности то, что делал вчера. А мы, со своей стороны, будем наблюдать и анализировать, кто мог своровать этот злосчастный чорон. Должен присутствовать на этом мероприятии и обслуживающий персонал: повара, официанты, охранники.

– А еда, питье? – развела руками женщина. – Вчера же все пили и ели. Где достать столько продуктов?.. И шампанское – аж восемь бутылок! Опять же, нужно доставать талоны…

– А вот этого не надо, – наконец улыбнулся Михаил. – Будем имитировать кушанья и питье.

– А-а-а, тогда можно, – понимающе протянула женщина. – Я пошла собирать людей?

– Да, идите, – кивнул Михаил и посмотрел на часы. – Время сейчас одиннадцать двадцать, в три я буду в «Ландышах». Надеюсь, к этому времени все будут в сборе.

2

Когда женщина без особой надежды, что похищенная вещь когда-нибудь обнаружится, покинула кабинет, Михаил направился в конец коридора к оперативникам по борьбе с кражами. Там он рассчитывал взять себе в помощники Чижова Олега – молодого, но уже опытного сотрудника.

Олег пришел в милицию три года назад после университета. Новобранца сразу бросили в центр города к бывалому сыщику, который научил его всем премудростям оперативной работы. Через полгода молодой оперативник уже щелкал кражи как орехи, ничуть не отставая от своего наставника.

Вырос Олег в многодетной и дружной семье, где ни один ребенок не был обделен любовью и заботой. Родители привили детям уважение к окружающим и почитание к труду, будь то профессия уборщика или умудренного научного работника. Поэтому во время студенчества Чижов не гнушался работой дворника, помогая соседнему ЖЭУ в уборке снега и получая за это небольшое жалованье.

Глава семейства Чижовых был настоящим коммунистом. Простой народ, называя человека «настоящим коммунистом», не подразумевал его партийную принадлежность, а отмечал таким образом его честность, порядочность и скромность в жизни. Теперь же, когда во дворе гуляла разнузданная «демократия», не имевшая ничего общего с реальным народовластием, прозвище «настоящий демократ» означало, что человек – вор и жулик, грабящий собственную страну. Народ знал, что говорил.

Как помнил Олег, посреди зала всегда стоял большой круглый стол, за которым собиралась большая дружная семья, чтобы за ужином обсудить прошедший день. Этот стол отец заказал у соседа-столяра в честь рождения сына (если где-то существуют краснодеревщики, то соседа можно было смело окрестить белодеревщиком. Из его рук выходили настоящие шедевры из простой березы, которой было достаточно много в окрестностях города. Все, что делал мастер из крепкой древесины, призвано было служить счастливым приобретателям на века – так изделия были тщательно подогнаны и сколочены). К деревянному дну столешницы была прикручена старинными шурупами металлическая пластина с выгравированной надписью «С рождением любимого сына Олега. 1959 год». Эту гравировку отец заказал у набожного часовщика в местном «Доме быта». Будучи еще малышом, Олег, лазая под столом, не раз гладил эту надпись на металле, в итоге отполировав ее гладкую поверхность до блеска. Отец ушел в мир иной, а стол по праву перешел в пользование Олега. При переезде на новую квартиру он отвез семейную реликвию на дачу родителей, тщательно отреставрировав ее и покрыв крепким лаком. Каждое лето, сидя за столом, Олег вспоминал свое счастливое детство, братьев, сестер, молодых тогда родителей… Позже этот стол сыграет значимую роль в дальнейшей судьбе Олега.

В милиции Олег крепко подружился с оперативником соседнего участка Михаилом Блейманом. Оба молодые, они понимали друг друга с полуслова, и если нужна была помощь, они, не задумываясь, обращались друг к другу.

Однажды еще только начинающие оперативники Блейман и Чижов раскрыли сложную серию квартирных краж, после чего видавшие виды старые опера только качали головами от восхищения. В одном бараке, расположенном по соседству с городским парком, заявили о квартирной краже. В этом бараке размещались двенадцать квартир (скорее комнат). Потерпевший объяснил, что утром ушел на работу, а когда после трудового дня вернулся домой, обнаружил раскуроченный замок на входной двери и пропажу всего, что только можно было вынести из квартиры: стиральной машинки «Волга», холодильника «Юрюзань», швейной машинки «Зингер» и еще много всего по мелочи. Михаил с Олегом опросили всех соседей, но никто не видел, чтобы в коридоре барака крутились какие-либо посторонние люди. Михаил сразу предположил, что кражу могли совершить соседи. Теперь операм предстояло выяснить, кто же из них являлся вором. В результате разговора с жильцами нарисовалась любопытная картина: оказалось, за десять лет краже подверглись одиннадцать квартир – в среднем, в год по одной. Нетронутой оставалась только одна квартира, и опера решили проверить хозяев этого жилища. Наглая и хабалистая женщина не пускала оперативников за порог, но опера видели и не таких. Они оттеснили женщину и осмотрели квартиру. Ничего не обнаружив, немного обескураженные сыщики решили на всякий случай осмотреть кладовку женщины во дворе дома. Когда опера взломали замок и заглянули внутрь кладовки, они оторопели от увиденного: помещение было битком набито ценными вещами: телевизорами, хрусталем, коврами, бытовой техникой – этакая пещера Аладдина с драгоценностями. Оказалось, что хозяйка квартиры, куда нагрянули опера, со своим мужем и великовозрастным сыном десять лет систематически обворовывали соседей, не миновав ни одного из них. Вечером оперативники собрали всех жильцов барака во дворе и под расписку стали выдавать им похищенные у них вещи, и этот процесс затянулся до следующего утра – столько имущества было украдено за многие годы. Женщина под тяжестью предъявленных улик призналась во всем и объяснила, что она стоит в горисполкоме в очереди на получение благоустроенной квартиры, и эта очередь длится уже десять лет. Чтобы въехать в новую квартиру с готовой обстановкой, она стала воровать у соседей приглянувшиеся ей вещи. Поскольку получение квартиры все время затягивалось, она успела обчистить всех соседей, но попалась на последней краже.

Олег оказался на месте, Михаил объяснил ситуацию:

– Украли уникальный экспонат, начальник приказал мне заняться, а одному сложно будет провернуть это дельце, подсоби!

– Какие могут быть вопросы! – с готовностью ответил Чижов. – Кого-то расколоть?

– И расколоть тоже, – кивнул Михаил. – Но надо сначала провести следственный эксперимент.

– Опять что-то затеваешь, – улыбнулся Чижов. – Ладно, позови, когда буду нужен.

Заручившись поддержкой Чижова, Михаил зашел к начальнику для доклада:

– Юрий Владимирович, экспонат оказался действительно уникальным. Воры не смогут его продать просто так, будут ждать удобного случая, чтобы вывезти за пределы Якутии и продать какому-нибудь коллекционеру. Я предлагаю вот что: мы провернем одну комбинацию.

– И какую же? – нетерпеливо спросил начальник. – Меня вызвали в министерство, объясни покороче.

– Проведем следственный эксперимент, воссоздадим вчерашнюю картину.

– Помнится, как в фильме «Рожденная революцией» уголовный розыск таким образом раскрывает преступления, – усмехнулся начальник, с шумом прихлопнув папку, которую предстояло нести в министерство. – А не проще ли всех таскать и колоть? Эти комбинации и эксперименты ни к чему хорошему не приводят, они рассчитаны только на обывателя – показать, как мы красиво и умно раскрываем преступления. В жизни все гораздо прозаичнее.

– Там контингент не тот, чтобы хватать и колоть всех подряд, – возразил сыщик. – Все-таки я проведу этот эксперимент. А в том фильме, о котором вы говорите, про розыск показывают довольно-таки реалистично и жизненно. И следственный эксперимент там без всякой выдумки.

– Давай проводи, не возражаю, – буркнул начальник, направляясь к двери. – Вечно ты усложняешь все.

– Но я же раскрываю преступления, – парировал опер, следуя за начальником.

– Да, раскрываешь, а мог бы еще больше, – бросил начальник, покидая здание отдела.

– Куда уж больше-то? – вслед ему воскликнул оперативник, разведя руками.

Проводив начальника, Михаил решил не терять времени зря и занялся вышеупомянутым лобовым стеклом «Жигулей». В запасе у него оставалось три часа, он предвкушал наступление момента, возлагая немалые надежды на то, что во время проведения следственного эксперимента он сможет вычислить вора, совершившего преступление, значимее которого сыщик не помнил в своей работе.

Перед тем как выехать на задержание воров автозапчастей, он предупредил Чижова:

– Олег, в три встречаемся в кафе «Ландыши». Постарайся не опоздать.

– Миша, ты же меня знаешь, – ответил Чижов, – я точен, как мои командирские часы.

Не знал тогда молодой оперативник Олег Чижов, что Михаил своим предложением участвовать в проводимом им мероприятии сведет его с будущим самым опасным и изощренным преступником, который когда-либо существовал в городе и с которым ему придется бороться не на жизнь, а на смерть в течение почти двух десятилетий.

3

В три часа оперативники встретились в «Ландышах». Увидев их в вестибюле кафе, запыхавшаяся Лидия Петровна подбежала к ним и доложила:

– Все на месте, кроме трех человек. Но у них уважительная причина, они в отъезде.

– Все равно предоставьте мне их данные, – приказал ей Михаил и обратился к присутствующим: – Товарищи, вы, наверное, знаете, что во время вчерашнего представления пропал чорон. Он уникальный, цены ему нет, поэтому я собрал вас всех, чтобы провести следственный эксперимент. Вы, не обращая на нас никакого внимания, делайте то, что делали вчера, вплоть до посещения туалета и перекура. Официанты будут таскать пустые тарелки, вы делайте вид, что едите. Общайтесь, а между делом смотрите, все ли повторяют правильно те действия, которые проделывали вчера вечером. Для большей реалистичности прошу закрыть шторы и включить лампы. Эксперимент будет длиться два с половиной часа, так что наберитесь терпения.

Действо началось с торжественной части. Выступила Лидия Петровна:

– Товарищи, сегодня радостный для всех нас день – мы открываем молодежную танцевальную площадку для брейк-данса! Этот танец родился в самых бедных районах Нью-Йорка, а сейчас завоевывает сердца наших ребят. Это не только танец, но еще и прекрасная возможность укрепить свое тело спортивными упражнениями. Обещаю, что таких площадок в скором времени в городе будет несколько.

Все захлопали, а затем Лидия Петровна взяла вазу, громко объяснив, что это как бы чорон, и передала ее соседке. Та подняла импровизированный чорон над головой, потом ваза прошлась по рукам и вернулась обратно к Лидии Петровне. Женщина еще раз подняла вазу над головой, а затем примостила ее на пианино.

Оперативники пристально следили за происходящим. Когда закончилась торжественная часть, Лидия Петровна взяла вазу и направилась с одним из мужчин в подсобку. Опера последовали за ними. В подсобке они раскрыли коробку и положили вазу туда. Затем мужчина произнес:

– Лидия Петровна, сейчас будет фуршет, пойдемте в зал.

Лидия Петровна хочет взять коробку с собой, но мужчина останавливает ее:

– Не надо, вы будете таскаться с коробкой? Здесь никто ее не тронет.

Когда оперативники вслед за ними вышли в зал, стол уже был накрыт, блестели пустые тарелки, чистые вилки, стояло несколько ваз, имитировавших бутылки с шампанским.

Кто-то произносит речь, кто-то идет в туалет, кто-то покурить…

Когда фуршет заканчивается, Лидия Петровна в сопровождении того же мужчины идет в подсобку, где между ними происходит разговор:

– Здорово провели! Надо материал передать в газету. Давайте работайте, приобщайте молодежь к спортивному танцу, чтобы без дела не болтались на улице.

– Спасибо, Лидия Петровна, что присутствовали сегодня на нашем мероприятии! Огромная благодарность за поддержку!

– Не стоит благодарности, это моя работа. Так, я побежала, а то в музее, наверное, заждались.

Лидия Петровна берет коробку и удивленно взвешивает ее в руках. Затем открывает ее и восклицает: «Чорона-то нет, куда он пропал?!» Начинается суматоха, в подсобку забегают несколько человек и наперебой высказывают свои версии.

Мужчина предлагает:

– Надо вызвать милицию!

Лидия Петровна останавливает его:

– Милицию пока не надо. Я подведу человека, который одолжил этот чорон. Давайте поищем своими силами – может, кто-то пошутил и спрятал…

– Достаточно! – остановил импровизированный спектакль Михаил. – Эксперимент на этом заканчиваем. Давайте соберемся в зале.

Когда люди собрались в зале, Михаил обратился к ним:

– Итак, кто-нибудь заметил несоответствие вчерашнему вечеру? Может быть, кто-то сидел за столом во время фуршета, а на самом деле его там не было?

– Нет, все как вчера, – загудела толпа. – Никакого несоответствия.

– Все, можете расходиться, – с досадой проговорил Михаил, с горечью думая о словах начальника, что проводимое мероприятие – занятие пустое. – Спасибо всем за участие в эксперименте.

Когда все разошлись, в зале остались только два оперативника и Лидия Петровна. Женщина обессиленно опустилась на стул и простонала:

– Все, это конец! Как я подвела человека!

Опера вполголоса совещались, с чего бы им начать, чтобы вычислить преступника, оба высказывали свою версию произошедшего. Вскоре в зал заглянул официант, участвовавший в эксперименте:

– Товарищи милиционеры, я хочу сделать заявление.

– Какое же? – удивленно вскинул голову Михаил.

– Вышибалы во время фуршета не было в зале. По крайней мере, в начале фуршета его не было, а во время сегодняшнего эксперимента он постоянно находился здесь.

– А почему ты сразу не сказал? – насторожился Михаил.

– При нем не хотел говорить.

– Где он сейчас?

– Он уже ушел. Придет только поздно вечером.

– Как его зовут?

– Юлиан.

– Фамилия?

– Не знаю.

– Он работает у вас вышибалой?

– Да, он боксер.

– А где он был во время фуршета?

– Не знаю, но в конце фуршета он уже находился в зале.

– А у кого узнать его фамилию?

– У заведующей.

– Она здесь?

– Да, в кабинете.

Опера быстро направились к ней, Лидия Петровна, сидя на стуле, провожала их взглядом, полным безнадежного отчаяния.

Заведующая, пухлая женщина старше тридцати лет, встретила сыщиков настороженно. Михаил, уже заранее зная ее имя и отчество, обратился к ней:

– Марина Геннадьевна, мы из уголовного розыска. Хотели бы узнать фамилию и место проживания парня, который работает здесь охранником.

– Юлиана, что ли?

– Да. Как его фамилия?

– Леший…

– Нам бы его настоящую фамилию, а не прозвище.

– Это и есть настоящая фамилия – Леший Юлиан… Сейчас посмотрим отчество, – заведующая подтянула к себе календарь и, полистав страницы, сообщила: – Георгиевич.

– А что, он не устроен у вас официально? – спросил ее Михаил, заметив, что заведующая роется в записях на странице календаря.

– Нет, временно, – проронила та, с тревогой поглядывая на милиционеров. – Он у нас работает, как это называется… – женщина немного призадумалась, – вышибалой. Он спортсмен, боксер, выводит пьяных посетителей из заведения.

– Место проживания?

– А почему вы интересуетесь им? – уклонилась от ответа заведующая. – По поводу кражи этого чорона? Зря тратите время, он на такое не способен.

– Марина Геннадьевна, позвольте нам самим решать, на что тратить время, – вдруг вскипел оперативник. – Итак, где он живет?

– Где-то на ДСК [1], точный адрес не знаю, – недовольно хмыкнула женщина и засобиралась на выход. – Я тороплюсь, еще вопросы будут?

– Нет! – резко ответил ей Михаил, и оперативники вышли из кабинета. Заведующая вышла следом.

Опера застали Лидию Петровну все так же отрешенно сидящей на стуле. Михаил посмотрел на часы – шесть вечера. Он обратился к женщине:

– Лидия Петровна, позвоните своей подруге в музей и попросите, чтобы она до утра никому не сообщала о пропаже экспоната. Надеюсь, что ночью мы найдем вам чорон.

– Серьезно?! – воскликнула удивленная женщина. – Я вас отблагодарю!

– Не стоит никого благодарить, это наша работа, – как можно мягче улыбнулся опер женщине, внеся в ее душу спокойствие. – Теперь идите домой и выспитесь, а то вторые сутки не спите, а мы, как только найдем чорон, позвоним вам домой.

– Я буду держать телефон возле себя, звоните даже ночью! – воскликнула она с искоркой чаяния в голосе. – Жду и надеюсь!

4

– Давай за ним! – воскликнул Чижов, когда опера вышли на улицу. – Это он совершил кражу, больше некому!

– Будем надеяться, что он, – осторожничал Михаил. – Очень похоже на него, сейчас пробьем этого Лешего по адресному бюро.

– Ну и фамилия у него! – воскликнул Чижов, продиктовав по рации данные подозреваемого работнику адресного бюро. – Не удивлюсь, если он обитает у какой-нибудь ведьмы или кикиморы!

Узнав местожительство Лешего, который действительно оказался прописан в районе ДСК, опера поймали на улице машину и выехали на задержание предполагаемого преступника.

Лешего оперативники застали дома. Тот сидел в одних шортах и пил чай. Чуть старше двадцати лет, рост выше среднего, мускулистое тело, короткая стрижка, настороженно-изучающий взгляд.

– Юлиан? – спросил его Михаил.

– Да, Юлиан. А че ко мне приехали? В «Ландышах» же всех проверили.

– Мы хотели расспросить тебя более подробно, одевайся.

– О чем?! Опять об этом чороне?! Не знаю я, куда он пропал! – начал вскипать подозреваемый.

– Одевайся, – тихо повторил Михаил. – Или ты не понимаешь человеческого слова?

Строгий голос оперативника охладил Лешего. Он натянул на себя джинсы и футболку, надел кроссовки. В это время в квартиру зашла невзрачная женщина старше средних лет и, увидев Лешего с двумя незнакомыми мужчинами, поинтересовалась:

– Юлик, ты куда?

– Да вот… из уголовного розыска, хотят со мной поговорить.

– А по какому поводу? – насторожилась женщина.

– Да на работе пропал какой-то чорон, вот и хотят поговорить насчет этой кражи.

– А при чем тут он?! – гневно спросила она у оперативников, схватив в руки дворницкую метлу из грубых прутьев, странным образом вдруг появившуюся в квартире. – Хотите на него повесить чужое?! Нет, никуда он не пойдет! Где санкция прокурора?!

«Если она сейчас оседлает метлу и полетит, меня это нисколько не удивит, – подумал Чижов, опасливо отодвигаясь от разгневанной женщины. – Точно ведьма!»

– До санкции прокурора еще рановато, хотим просто побеседовать, – ответил ей Михаил и кивнул подозреваемому: – Идем.

– У меня председатель Верховного суда знакомый, я пожалуюсь ему! – вслед им крикнула женщина, размахивая метлой.

– Это ваше право, – издалека бросил ей Михаил, закрывая дверь подъезда и облегченно выдохнул: – Фу-ты, нехилый у нее веничек!

– Мама убирается в подъезде, – ответил Леший, следуя за оперативниками, – и во дворе тоже.

– А-а-а, дворничиха, – протянул Михаил. – Тогда понятно.

– Нет, она работает в Верховном суде уборщицей, а тут просто подрабатывает, – пояснил на ходу подозреваемый.

– Вот почему она угрожает нам председателем суда, – усмехнулся Михаил. – Но мы не из пугливых и не такое видали.

Посадив Лешего в камеру, опера пошли к начальнику для доклада. Увидев оперативников, начальник бросил свои дела и живо поинтересовался:

– Чем хотите меня порадовать?

– Пока еще ничем, Юрий Владимирович, – ответил ему Михаил. – Но подозреваемого задержали, он в камере.

– И как его вычислили? – удивленно хмыкнул начальник. – В ходе вашего эксперимента?

– Да.

– Ну-ка, расскажите, – заинтриговался руководитель. – Интересно послушать!

Когда Михаил рассказал о проведенном эксперименте, начальник восхищенно воскликнул:

– Так это он и есть, больше некому! Давайте, колите его, до утра чорон должен быть в наших руках!

Когда оперативники завели Лешего в кабинет, время уже подходило к десяти вечера. Михаил сразу заметил, что внешний лоск с подозреваемого слетел, как осенний лист, он выглядел угрюмо и замученно, взгляд из настороженно-изучающего превратился в блуждающий. Очевидно, камера сделала свое дело.

– Что, Юлиан, первый раз в камере? – спросил его Михаил, улыбнувшись. – Привыкай и рассчитывай мотаться по таким камерам лет так двенадцать.

– Да за что, товарищ милиционер? – попытался изобразить удивление подозреваемый. – Я ничего не совершал такого серьезного, чтобы на столько лет посадили.

– Правильно! Ты, когда воровал чорон, думал, что это мелочь, кража личного имущества, но ты не учел одного обстоятельства.

– Какого же? – насторожился подозреваемый.

– Такого, что краденая вещь принадлежит государству. А чорон этот стоит двадцать пять тысяч, – Михаил озвучил цифру, которая первой пришла ему в голову, – так что это хищение государственного имущества в особо крупном размере. А за такое преступление какое наказание? Правильно: расстрел. И никто не узнает, где могилка твоя! – в конце протяжно пропел оперативник.

От этих слов Леший стал пунцовым. Он, опустив голову вниз, очевидно, оценивал свое незавидное положение. Наконец он заговорил:

– А если я верну чорон, то что мне будет?

– Чистосердечное признание и помощь следствию – это уже половина дела, – ответил ему Михаил и незаметно подмигнул Чижову – мол, уже горячее.

– Хорошо, я выдам чорон, – со вздохом ответил подозреваемый. – Оформите явку с повинной.

– А где он сейчас находится?

– На Восьмого Марта, в подполье во флигеле.

– Чей дом?

– Марины Геннадьевны.

– Заведующей?! – одновременно вскрикнули оперативники.

– Да, ее.

– А откуда ты знаешь ее?

– Знакомая… иногда сожительствуем.

– Она на сколько лет-то старше тебя?

– На десять.

– Она организовала кражу?

– Нет, конечно! Все получилось спонтанно, я во время презентации увидел чорон и решил украсть, почувствовав, что он может представлять ценность.

– Сожительница знает, что ты украл чорон?

– Нет, не знает.

– Расскажи, как все происходило.

– Презентация началась в пять вечера, – начал Леший, смахивая испарину со лба. – Сначала была торжественная часть, я был в зале и даже подержал в руках этот чорон, который пустили по рукам. После мероприятия женщина из горисполкома взяла чорон с пианино и вышла из зала вместе с устроителем презентации. Я последовал за ними и издалека увидел, что они зашли в подсобку. Когда все собрались за столом в зале, я тихонько проник в подсобку и вытащил чорон из коробки. Затем я спрятал его, а сам незаметно зашел в зал и пробыл там до окончания мероприятия. Где-то ближе к восьми представление закончилось, и все узнали, что чорон пропал.

– А заведующая в это время где находилась? Она была на презентации? – спросил Чижов.

– Нет, ее не было. У нее внезапно заболела мама, и она устраивала ее в больницу.

– Дальше что было?

– В этот день кафе работало до одиннадцати, я после работы взял чорон и поехал на Восьмого Марта. Спрятал украденный сосуд в подполье флигеля и вошел в дом. Марина Геннадьевна уже была там, она расспросила меня, как прошла презентация, а затем мы легли спать.

– Что планировал делать с чороном?

– Не знаю, может, бриллианты отковырнул бы…

– Ладно, поехали, покажешь, где спрятал похищенную вещь, – приказал Михаил Лешему, направляясь в дежурную часть, чтобы взять машину. – Надеюсь, ты нас не обманул.

Чорон действительно нашелся и через час уже блистал на столе у Блеймана. На его боках были выгравированы надпись «Дорогому Леониду Ильичу Брежневу в день 70-летия от Якутской АССР» и барельефный портрет вождя, а вокруг – бриллиантовая россыпь…

В час ночи Михаил позвонил начальнику:

– Юрий Владимирович, чорон у меня на столе!

– Ух ты! – заспанным голосом воскликнул руководитель. – А Лидия Петровна с вами? Ей сообщили?

– Пока нет, она ждет дома у телефона.

– Дай мне ее номер, я сам с ней поговорю!

Михаил продиктовал ему номер, вновь взял в руки драгоценный предмет и принялся изучать его через лупу.

– Олег, ты даже не представляешь, что мы с тобой сегодня проделали, – обратился он к Чижову, продолжая рассматривать музейный экспонат. – Это самое классическое из всех раскрытых когда-то нами преступлений. Так что, поздравляю тебя, не побоюсь этого слова, с великим раскрытием!

– Моей заслуги здесь мало, – счастливо откликнулся Чижов. – Это все ты провернул, а я так, на подхвате.

– Провернули вдвоем, даже и не думай отнекиваться, – строго проговорил Михаил, вертя чорон под лампой и любуясь переливами бриллиантов. – Одному мне было не осилить такую сложную комбинацию.

Вскоре позвонил начальник:

– Михаил, не регистрируй данный факт. Верни чорон Лидии Петровне и идите по домам. Молодцы, спасибо вам за раскрытие.

– То есть как?! – удивленно воскликнул Михаил. – Человек признается, сидит в камере!

– Он судимый?

– Нет, не судим.

– Тем более. Отпустите его и возьмите на учет.

– А что случилось, Юрий Владимирович? Почему не надо регистрировать этот факт?

– Понимаешь, Михаил, Лидия Петровна слезно просит, чтобы не предавали огласке факт кражи чорона. Она боится за свою подругу, которую она чуть не подставила под удар. Для нас все равно, одной кражей больше, одной меньше, а для них обеих это катастрофа. Так что, Михаил, делай, как я тебе говорю.

– Но если узнает прокуратура, это будет расценено как укрывательство!..

Укрывательство – это сокрытие преступления от учета. Многие сыщики грешили этим, но не от хорошей жизни. Палочная система в МВД СССР, когда во главу угла ставилась только раскрываемость преступлений, сломала не одну оперскую судьбу. Руководство требовало высоких показателей, а если их не было, то сыщики шли на всевозможные ухищрения. Было два основных вида сокрытия преступлений: через отказной материал и банальное укрытие от регистрации совершенного преступления.

Отказной материал, или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, был настоящим литературным произведением. Чтобы не повесить лишнего «глухаря», сыщики включали в головах свои необузданные фантазии, иногда доводя их до совершенства.

Бесспорным маэстро в этом деле являлся сыщик Сахаров, старший группы по борьбе с кражами. Он начинал каждое утро с совещания со своими подчиненными, где обсуждал не раскрытие какой-нибудь кражи, а возможность отказа в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события или состава преступления.

Однажды в милицию обратилась гражданка Чумова по факту кражи кур-несушек. Она подозревала соседей-забулдыг, поскольку учуяла запах куриного бульона, доносившийся с их стороны. Сыщики нагрянули к соседям поздно вечером и обнаружили не распотрошенных, как ожидалось, куриц, а останки разделанного и съеденного пуделя, шкурка которого была прибита мелкими гвоздиками к двери веранды. Озадаченные оперативники вернулись в отдел, а наутро Сахаров на старинной печатной машинке немецкого производства «Olimpia» начал готовить отказной материал. Дело было осенью, Сахаров, любуясь уже пожелтевшими листьями березы за окном, начал свое творчество: «Такого-то числа в милицию обратилась гражданка Чумова по поводу пропажи у нее кур-несушек… Пропажа куриц совпала с перелетом диких гусей в теплые края… Поскольку курицы имеют обыкновение подражать своим диким собратьям, они, увидев в небе стаю гусей, могли перелететь через оградку и разбежаться…». А в конце постановления смелый и неожиданный вывод: «По факту пропажи куриц у гражданки Чумовой в возбуждении уголовного дела отказать в связи с отсутствием события преступления, поскольку те разлетелись при виде перелетных птиц». К материалам дела опер приобщил справку из охотинспекции о том, что как раз в это время наблюдается перелет диких гусей. Самое смешное в этой истории то, что прокурор утвердил данное постановление.

Через день в милицию пришла хозяйка пропавшего пуделя. Сыщики с превеликим для себя удовольствием зарегистрировали данный факт и готовый материал с вещественным доказательством в виде шкурки собачки отдали следователю для возбуждения уголовного дела.

И вот теперь начальник предлагал Михаилу второй вариант укрытия дела: не регистрировать этот факт в журнале учета заявлений о преступлении. Обычно подобным образом укрывали только безнадежные «глухари», но ни в коем случае не раскрытые преступления – они шли в счет поднятия общих показателей. Михаила покоробило, что раскрытое с таким блеском преступление не будет учтено, но делать нечего: он выполнил приказ. Ночью сыщики отвезли чорон Лидии Петровне, которая приняла похищенную вещь с дрожью в руках, выражая глубокую признательность своим благодетелям. А Лешего, промурыжив в камере до следующего утра, сыщики отпустили домой.

Так история с самым известным чороном не получила огласки. Никто, даже директор музея, не заподозрил, что стоял на краю грандиозного скандала. Однако этот уникальный подарок Брежнева явился отправной точкой в становлении страшного маньяка. Кто знает, как сложилась бы дальнейшая жизнь Лешего, посади его тогда Блейман и Чижов на несколько лет в тюрьму? Может быть, он успокоился бы и стал обычным человеком. А может быть, он стал бы ужаснее и опаснее. Вот только страшнее того, что он сотворит в будущем, придумать сложно.

Часть 2. Крах «покорителя» Москвы и неожиданное обогащение его работника

1

Дела Грабовского в Москве сначала шли очень даже хорошо. Сан Саныч предложил ему руководить готовым работающим предприятием с многомиллионным оборотом.

Но, как известно, большие деньги портят человека, а тут руководимое Грабовским предприятие попало под приватизацию.

Он ничего лучше не придумал, кроме как взять в банке, контролируемом кавказской группировкой, крупную сумму денег в иностранной валюте под грабительские проценты в надежде повесить долг разваливающемуся предприятию. Естественно, он прогорел на этом деле, долг остался за ним. И теперь уже более полугода его постоянно денно и нощно сопровождали двое суровых бородатых мужчин, шефу которых Грабовский обещал «вытянуть» с какого-то проекта, якобы организованного самим Сан Санычем, крупные деньги и сполна за все расплатиться. Очевидно, эти обещания и спасали до поры до времени Грабовского от скорой расправы, фактически он находился в заложниках у своих грозных кредиторов. Грабовский даже дыхнуть лишний раз не мог без разрешения своих надзирателей. Все документы, которые он подписывал, будучи пока еще руководителем предприятия, сначала изучались сопровождавшими его бородачами и только потом уходили по инстанциям. Скорее всего, заимодавец не терял надежду, что Грабовский, имевший такого влиятельного покровителя в лице Сан Саныча, наконец-то «поднимет» деньги, и они разойдутся с миром.

Теперь жизнь Грабовского не стоила и ломаного гроша, кругом была пустота, от него отвернулись все, былые друзья, заискивающе глядевшие ему в глаза в надежде получить очередную подачку, испарились, словно их и не было. Так бесславно закончилась карьера одного из «покорителей» Москвы.

Однажды вечером, когда сопровождавшие его люди покинули квартиру, предупредив, чтобы к восьми утра он был готов выехать с ними в банк, Грабовский набрал по межгороду якутский номер.

– Здравствуй, Юлиан, это я, Василий.

– Василий Георгиевич, здравствуйте! Давно не звонили, где пропадали? – обрадованно воскликнул снабженец.

– Да все дела… Юлиан, как обстоят дела, как объекты? С налогами как?

– Все хорошо, Василий Георгиевич. Я коттедж привел в более-менее божеский вид, собираюсь переехать туда, тем более что собираюсь жениться.

– А кто избранница-то?

– А, одна знакомая… Василий Георгиевич, как у вас там дела? Когда меня подтянете в Москву?

– Да погоди, Юлиан, не до этого. Тут у меня образовались проблемы, пока их не решу, я не смогу тебя взять сюда. Через месяц-два либо сам приеду, либо отправлю доверенного человека в Якутск – надо продать кое-что из объектов, а коттедж – в первую очередь. Поэтому повремени с переездом туда. Надо бы продать и автобазу… Юлиан, сколько у нас там техники, я запамятовал?

– Тринадцать большегрузов, три «уазика», грейдер, бульдозер и по мелочи… Василий Георгиевич, вы что, серьезно хотите все продать? А как же я? Я уже договорился с одним компаньоном, он берет кредит, а я предоставляю нашу базу, технику, и мы полностью заваливаем Якутию куриными окорочками. Теперь здесь это самый прибыльный бизнес, я уже открыл свою фирму под этот проект.

– Окорочка… – горько усмехнулся в трубку Грабовский. – Мне бы твои проблемы… Короче, дело решенное, все распродаем.

– Как прикажете! – Леший сам не понял, как в ответ воскликнул с досадой и болью. – Два года трудов коту под хвост! Вдобавок, вы меня и с Москвой кидаете?

– Давай, Юлиан, в истерику не бросайся, жди от меня человека с доверенностью! – жестко осадил его патрон. – Все дела передашь ему!

Положив трубку, Грабовский задумался. Он тихонько потягивал французский марочный коньяк, запивая его давно остывшим кофе, и вспоминал то время, когда у него появился в работниках крепкий спортивный парень, который своей услужливостью и предупредительностью сразу пришелся ему по душе.

Такого ценного работника в виде Лешего Грабовскому рекомендовали в самом Верховном суде. Его председатель Карташов, добрый седой старик, однажды позвонил Грабовскому, чем очень удивил его, и тихим голосом походатайствовал:

– Тут у меня есть один парень, мать его работает у нас уборщицей, хорошая женщина. Они очень нуждаются, живут бедно, поэтому прошу парня взять на какую-нибудь работу.

– Конечно, какие могут быть разговоры! – воскликнул Грабовский, моментально прокручивая в голове варианты от возможной выгоды в случае обращения к представителям судебной власти. – Как мне его найти? У меня как раз освободилось место снабженца.

– А он стоит рядом, – обрадованно ответил председатель. – Работа снабженца ему подходит, достает все, что просишь.

– Ну тем более, пусть приходит.

С этого дня Леший стал если не правой, то точно левой рукой Грабовского.

Он каждое утро встречал Грабовского возле базы и бойко приветствовал, прикладывая руку к пустой голове:

– Здравия желаю, Василий Георгиевич! Какие сегодня будут указания, шеф?

– Звонил Сергей Захарович, тот, из правительства. Он увидел камин, который мы соорудили его коллеге Тихону Ивановичу, и загорелся желанием иметь такой же у себя на даче. Так что позвони и съезди к нему, сними замеры, – давал указания Грабовский.

– Есть! Разрешите сейчас же выехать, шеф? – бойко отвечал работник.

– Давай! Кстати, Юлиан, сколько мы всего каминов соорудили членам правительства?

– Семь!

– Не забывай про них, эти люди нам обязаны и когда-нибудь помогут, если возникнут проблемы.

– Я никогда ничего не забываю! – отрапортовал работник со зловещей ухмылкой.

Позже все эти дачи правительственных работников в зимнее время загадочным образом сгорели. Как всегда, грешили на бродяг. Если бы эти чиновники каким-то чудом собрались однажды за одним столом и повспоминали, что предшествовало поджогу их собственности, для всех них это было бы постыдным для себя откровением. А так, ничем не связанные между собой отдельные факты уничтожения личного имущества. Это всех устраивало.

Грабовский встал и прошелся по комнате. Первый раз за все время у него появилась смутная тревога насчет своего снабженца. Он почувствовал, что тот изменился, и явно не в лучшую для него сторону. Грабовский поймал себя на том, что подозревает работника в каких-то тайных замыслах, двурушничестве.

Пройдясь в волнении по комнате, он подошел к столу, налил себе полный бокал коньяка, залпом выпил и позвонил своему близкому другу Щукину.

Грабовский с Щукиным дружили с давних пор. В Якутске Щукин был его заместителем. Когда Сан Саныч позвал Грабовского в Москву, тот взял с собой друга, сделав его так же, как и в Якутске, заместителем по финансовым вопросам.

Щукин оказался дома.

– Сергей, привет.

– Привет, Георгич! Хорошие новости, деньги упали? – без особой надежды в голосе воскликнул заместитель.

– Да нет, насчет денег глухо. Слушай, Сергей, смотайся в Якутск, проведи ревизию моей недвижимости, а то этому Юлиану я что-то перестаю доверять.

– А что, есть основания?

– Да особо нет, но сердцем чую неладное. Съезди, посмотри и начни готовить все к продаже. Документы у Юлиана забери и больше не отдавай. А его используй как работника, пусть тебе помогает.

– Георгич, он мне сразу не понравился, – высказал свои сомнения Щукин. – Когда он там, в Якутске, пришел к нам работать, душа моя его не приняла: вроде, хороший работник, пробивной, выполняет любую работу, но что-то в нем есть нехорошее, отталкивающее. Не знаю, что именно, не могу объяснить словами.

– Давай езжай в Якутск, разберись. А потом мы его выгоним, как собаку! Вздумал еще повышать на меня голос!

– Хорошо, ближайшим рейсом вылетаю.

– Перед вылетом оповести меня, я предупрежу Юлиана, чтобы он встретил тебя.

– Добро.

2

После разговора с шефом Леший в бешенстве бросил телефон в угол. На шум прибежала подруга, которая смотрела по телевизору популярную мыльную оперу.

– Юлик, что случилось?

– Да этот п******т хочет нас вытурить отсюда! – Леший рукой обвел обстановку коттеджа. – Использовал, как г****н, и хочет выкинуть!

– Кто?! – удивленно-испуганно задала вопрос подруга.

– Кто, кто?! Конь в пальто! Хозяин этого коттеджа, я про него тебе рассказывал!

– Как его там, Гробов, что ли?.. – неуверенно спросила подруга.

– Не Гробов, а Грабовский!.. А насчет Гробова ты сказала в точку! Организую-ка я ему деревянный бушлат, пусть в гробу лежит, а не коттедж ему! – Леший показал в сторону воображаемого шефа кукиш.

Теперь брошенные в пылу гнева слова не выходили у него из головы, превращаясь в маниакальную идею расправиться со своим господином. Но как это сделать?

«Если он приедет сюда – а он приедет сюда обязательно, чтобы продать имущество, – надо его прикончить. Эх, ружье бы сейчас достать! А может быть, его отравить? Чем? Крысиным ядом или угарным газом? Утопить? Нет, утопить не получится, лучше отравить ядом или газом, чтобы милиция не дозналась! Как это сделать? Надо бы хорошо изучить эту тему…»

Леший от природы был наделен острым умом, смекалкой, упорством доводить начатое дело до логического конца. Но эти, бесспорно, положительные для любого человека качества в душе у Лешего трансформировались в силу, способную созидать только зло. Он люто ненавидел окружающих людей, с презрением относился ко всем, кто стоял ниже него по статусу, с подобострастием кланялся людям высокого положения, чтобы потом возненавидеть и их. Он являлся чистой воды мизантропом в самой извращенной форме. Причинять боль человеку для него было счастьем. Однажды он, увидев, как монтер, отключив электричество, работает с оголенными проводами, вышел на улицу и с злодейской ухмылкой включил рубильник. Крики монтера от боли услаждали его уши.

В детстве, живя на рабочей окраине, он связался с компанией подростков, руководил которой великовозрастный верзила, отбывавший срок в колонии за совращение малолетних. Сначала Лешему казалось, что справедливее и честнее человека, чем их главарь, нет никого на свете. Тот учил мальчишек с одного удара об стену убивать кошек или вешать на сук собачонок и наблюдать за их смертельными судорогами. Но однажды верзила допустил косяк: присвоил себе общие деньги, отобранные у бродяг возле магазинов, и подростки, посоветовавшись, избили своего главаря до полусмерти. С того времени Леший уже не возводил себе кумира. Кумир у него был только один – это он сам.

Через три дня позвонил Грабовский и сообщил Лешему, что в Якутск вылетает Щукин и что Леший должен его встретить, передать ему все дела и помочь по хозяйству. Еле сдерживая себя от ярости, Леший дослушал наставления шефа и бросил трубку.

– Глаша, подойди сюда, – крикнул он своей подруге, которая, по обыкновению, сидела у телевизора.

Когда подруга подошла к Лешему, тот с бледным лицом спросил ее:

– Нужен клофелин. Сможем достать?

– А зачем?

– Нужен. Есть выходы на медиков?

– Так Даша же работает в аптеке. У нее попрошу… Зачем он тебе? – повторила она вопрос.

– Слушай, Глаша, завтра прилетает человек из Москвы, Щукин его фамилия, работает заместителем у Грабовского. Он хочет нас пустить по миру, этого допустить нельзя.

– А как? – разинула рот подруга.

– Послушай меня внимательно, – Леший подтянул к себе подругу за плечи и стал с жаром громко шептать на ухо. – Я приглашу его на ужин. Во время застолья я позову его на улицу, якобы показать хозяйство. В это время ты должна подлить в коньяк клофелин. Поэтому желательно достать клофелин в ампулах. А если не достанешь в ампулах, то хорошо раствори порошок в воде.

– Хорошо. А дальше?

– А дальше мое дело, тебя это не касается.

Вечером Глаша достала клофелин в ампулах, и Леший стал готовиться к встрече гостя. Он купил и замариновал кусок свежей свинины, приобрел две бутылки коньяка и всевозможные деликатесы в фирменном магазине, проверил свою «Волгу», на которой не ездил уже несколько дней, загнал ее в гараж.

В эту ночь Леший не спал. Он достал все документы на имущество Грабовского, включающее в себя двухэтажный коттедж с огромным земельным участком, надворными хозяйственными постройками и производственным помещением, большую автобазу с парком грузовой и прочей техники, сауну. Внимательно изучив содержание документов, он тщательно упаковал их в целлофановый мешок и спрятал в подполье.

Лежа в постели с открытыми глазами, Леший думал: «Надо все переписать на себя. Во время такого бардака должно получиться. Напрячь все усилия и сделать это – подделать подпись Грабовского о продаже всего имущества мне. Пока он очухается в своей Москве, все его богатство будет в моем владении. А потом пусть судится, суд всегда будет на моей стороне. Мамочка не оставит Сыночка в беде…»

Он вспомнил, как познакомился с Эльвирой Модестовной Бедовой, которую он так любовно называл Мамочкой. Это было примерно год назад. Леший занес председателю суда молока и сливок, которые он достал в соседнем селе. В кабинете у председателя сидела моложавая женщина старше сорока пяти лет. Увидев Лешего с гостинцем, старик обрадованно воскликнул:

– О-о-о, Юлиан, заходи! Ко мне пришла моя ученица Эльвира, была судьей, а теперь работник министерства юстиции. Познакомьтесь!

Леший подошел к женщине и протянул руку:

– Юлиан. Я много слышал о вас, когда вы работали судьей. Отзывы только положительные!

– Спасибо! Стараемся, работаем…

– Вот Эльвира Модестовна одинокая женщина, ей требуется помощь по домашнему хозяйству, – продолжил председатель. – Помоги ей по даче.

– А что надо сделать? – с улыбкой на лице осведомился у женщины Леший. – Песок, щебень, кирпичи? Все есть!

– Ой, зачем мне столько? – ответила женщина, радуясь, что судьба свела ее с этим молодым спортивным парнем. – В первую очередь сделать бы печку.

– Зачем печку? Я лучше вам сделаю отличный камин!

– Как камин? А печку куда?

– Я разберу печку, а на ее место поставлю камин. Вы же все равно там не живете зимой?

– Нет, только летом.

– Тем более, тогда камин подойдет.

– А во сколько это мне обойдется? Сколько денег готовить?

– Какие могут быть деньги? Для хороших людей бесплатно!

– Ой, спасибо, Юличка!

Позже дача Бедовой сгорела при невыясненных обстоятельствах. Но сейчас она и Леший сплелись в едином экстазе, упиваясь вседозволенностью и безнаказанностью, творя зло и беззаконие. По сути, называя Бедову Мамочкой, Леший был недалек от истины: именно она «родила» и выпестовала этого злодея.

3

Щукин прилетел рано утром. Леший встретил его в аэропорту и отвез в гостиницу. Когда гость устроился в номере, Леший обратился к нему:

– Сергей Харитонович, вы сейчас отдохните, а вечерочком приглашаю на шашлыки. Заодно посмотрим хозяйство шефа.

– Да, да, обязательно посмотрим, – закивал Щукин. – Найди мне все документы, с завтрашнего дня начнем готовить коттедж к продаже. Автобазу пока оставим в покое, но мне туда тоже нужно будет съездить и посмотреть.

«Деревянный бушлат тебе, а не документы!» – выругался про себя Леший и с хитрой улыбкой повторил:

– Вечером на шашлыки!

По меркам Якутска на столе у Лешего была царская еда. Кроме сочных шашлыков, на столе красовались две бутылки приличного коньяка, консервированная печень трески, говяжий печеночный паштет, доставляемый в фирменный магазин в больших упаковках из толстой фольги прямо из Франции, и всевозможная приятная на вкус мелочь.

Гость, зная, что Леший никогда не притрагивался к спиртному, поднял рюмку:

– Ну, с приездом! – коротко произнес он первый тост.

Затем последовал второй, третий, четвертый… Глаша с очаровательной улыбкой подливала в рюмку коньяк, подкладывала вареную картошку к шашлыкам.

– Поешьте, Сергей Харитонович, в дороге проголодались, наверное.

Заметно опьянев, Щукин, к радости Лешего, сам предложил осмотреть хозяйство Грабовского. Когда Леший с гостем вышли на улицу, Глаша надломила головку ампулы с клофелином и вылила содержимое в рюмку Щукина. Через полчаса мужчины вернулись за стол. Глаша незаметно подмигнула Лешему, тот в ответ коротко кивнул головой.

Щукин взял рюмку и произнес тост:

– Юлиан, тебе «пятерка» за то, как ты содержишь хозяйство в отсутствие Василия Георгиевича – все чистенько, прибрано, ухожено. Шеф любит порядок, он знал, кого взять себе в снабженцы. Если бы мы с шефом не уехали в Москву, тут бы развернулись по полной! Но ничего, в Москве мы тоже не лыком шиты. Вот шеф расквитается с кредиторами, и тогда, Юлиан, мы тебя возьмем к себе. Москва большой город, там возможностей много. А пока надо готовить коттедж к продаже, с завтрашнего дня начнем…

– Давайте выпьем за это! – нервно перебил его Леший, поднимая чашку с чаем. – Долго говорим, картошечка остынет.

– Давай! – Щукин залпом опрокинул рюмку в рот, даже не почувствовав изменения вкуса коньяка.

Когда Щукин закусил хлебом, густо смазанным французским паштетом, Глаша быстро наполнила его рюмку новой порцией спиртного. Выпив еще две рюмки, Щукин заплетающимся языком проговорил:

– Юлиан, мне бы в гостиницу, немного перебрал, кажется…

– Сергей Харитонович, зачем же вы так торопитесь? Давайте сейчас выйдем на улицу, подышим свежим воздухом, покурим, а потом еще немного посидим, отдохнем.

– Да, покурим… – Щукин встал и пошатывающейся походкой направился к двери.

Леший, прежде чем покинуть стол, подмигнул Глаше и показал два пальца – мол, повторяем еще раз.

Оставшись одна, Глаша вылила содержимое еще одной ампулы в рюмку Щукина.

Когда Щукин возвращался к столу, Леший уже поддерживал его за руку. Отравленный смесью сильнодействующего средства с коньяком, он несвязно бормотал и мычал, не в силах произнести ни одного слова. Не церемонясь, Леший взял рюмку и, запрокинув голову гостя назад, опрокинул содержимое ему в рот.

Щукин немного посидел на стуле, а потом, покачнувшись, рухнул на пол.

– Готово! – с удовлетворением воскликнул Леший. – Глаша, помоги забросить его на плечо!

С Щукиным на плече Леший спустился с крыльца коттеджа и направился к гаражу. Бросив его на пол, Леший завел машину и, закрыв ворота гаража, удалился в дом. Через полчаса он вернулся в гараж, проветрил его, загрузил бездыханное тело гостя в багажник и выехал из усадьбы. Проехав по тракту двадцать с лишним километров, он спрятал труп в густых зарослях молодой лиственницы.

Через три дня позвонил Грабовский:

– Юлиан, позови к телефону Сергея. А то он что-то пропал, не звонит.

– Василий Георгиевич, он и ко мне не приходил. Я его три дня назад встретил в аэропорту, довез до гостиницы. Он обещал на второй день прийти ко мне в коттедж, велел подготовить документы, а сам так и не появился.

– Как?! – удивленно воскликнул Грабовский. – В гостиницу ездил?!

– Ездил. Там говорят, что он уже три дня не появляется в номере. Может, к какой-нибудь женщине нырнул. Всякая там старая любовь…

– Давай ищи его! Как найдется, пусть мне позвонит!

– Василий Георгиевич, вы бы сами приехали сюда, зачем поручаете важные дела постороннему человеку? – спросил Леший, пытаясь заманить своего шефа в смертельную ловушку.

– Сергей для меня не посторонний, запомни это! – крикнул в трубку Грабовский. – Если он не найдется в течение трех дней, приеду сам!

– Давайте приезжайте, встретим, как положено, – ухмыльнулся Леший, что не осталось незамеченным Грабовским.

– Что ты там ухмыляешься?! – вскипел он уже по-настоящему. – Жди, скоро приеду!

– Жду! – крикнул Леший и, положив трубку, процедил сквозь зубы: – И для тебя найдется деревянный бушлат!

Грабовский блефовал. Он не мог никуда выехать, документы у него отобрали, а его самого охраняли люди из могущественного клана, который мог с ним расправиться в любую минуту. Сам мошенник и пройдоха по натуре, Грабовский по своему опыту понял, что Леший его «кидает» и что пропажа его верного друга может быть связана с его ушлым снабженцем.

Больше Грабовский не звонил Лешему, а вскоре следы его затерялись в огромном мегаполисе.

Леший же времени зря не терял. Посоветовавшись с Мамочкой и набравшись юридических премудростей, он пустился во все тяжкие, чтобы завладеть имуществом своего прогоревшего в Москве шефа. Теперь ему нужны были деньги, чтобы подкупить должностных особ, связанных с оформлением права собственности. Как нельзя лучше для этой цели подходил Жора Геворкян, который недавно приходил к нему с предложением завалить Якутск окорочками. Не откладывая дело в долгий ящик, Леший сразу же решил позвонить ему:

– Жора, привет! Как дела?

– Здравствуй, дорогой! – обрадовался звонку будущий компаньон. – Все у меня хорошо, бегаю насчет кредита. Вроде бы наклевывается…

– А когда? – с нетерпением спросил его Леший. – Народ ждет окорочков!

– На днях. Тут ходили к председателю банка, он обещал уладить вопрос. Юлиан, наш договор остается в силе?

– Конечно! С моей стороны транспорт, база, холодильное оборудование, с твоей – двадцать процентов от выручки в мой карман. Правильно?

– Все правильно, Юлиан, у тебя все точно, как в аптеке! Как получу кредит, звякну.

– Я аптекарь по жизни и есть, люблю во всем точность и порядок, – рассмеялся Леший в ответ. – Жора, возьми меня с собой в банк, там вокруг ошиваются борсеточники и всякая шваль – украдут или отберут деньги. Я буду с тобой в качестве охраны.

– Юлиан, какие вопросы! Позвоню.

Через неделю Жора позвонил и сообщил, что завтра утром надо ехать за деньгами.

Когда заемщик с охраной в лице Лешего отъехал от банка с несколькими баулами наличных, последний предложил:

– Жора, это дело надо немного отметить. Поехали ко мне в коттедж, у меня хороший коньяк, закусочка. Глаша там все приготовила…

Позже Леший бесчувственного Жору отвез в арендуемый им гараж на его же «Жигулях», перетащил на водительское сиденье и оставил с включенным двигателем, не забыв замести веником следы вокруг машины. Деньги, соответственно, присвоил.

Через месяц Леший, благодаря Бедовой, держал в руках бумаги о том, что все хозяйство Грабовского переходит в его собственность. Так бедный снабженец в одночасье стал одним из самых богатых людей города. Для всех он стал добропорядочным предпринимателем и уважаемым меценатом. Теперь дружить с ним многочисленный чиновничий и всякий разный люд, охочий до дармовщины, считал за честь. Только забыли эти «государевы служащие» народную мудрость о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Бросив им подачку на рубль, Леший возвращал себе десять. А у тех, кто не возвращал, горели дома, взрывались гранаты, их постоянно преследовали другие напасти, они лишались жизней…

В своем офисе Леший большими буквами написал и повесил иезуитский плакат: «Если хочешь сделать человека счастливым, отбери у него все что есть. А потом верни половину». Причем последние два слова были зачеркнуты толстым красным фломастером, а выше виднелась их замена: «…ничего не возвращай».

Часть 3. Розовый труп. Расправа над недругами. Поправка имиджа

1

После случая с чороном Брежнева судьба разбросала Блеймана и Чижова по разным подразделениям. Спортивный Михаил ушел в спецназ, а Чижов возглавил отделение по борьбе с убийствами городского отдела.

Однажды зимним утром в дежурную часть поступило сообщение, что в кооперативных гаражах на отшибе обнаружен труп. Дежурный объяснил Чижову, что вроде бы труп не криминальный, человек просто угорел в машине. Чижов облегченно вздохнул и направился в свой кабинет. По пути он встретил дежурного опера, который собирался выезжать на «угоревший» труп, и какая-то неведомая сила заставила Чижова повернуться и поехать с ним.

Возле гаражей оперативников встретил мужчина в годах:

– Здравствуйте, это я вызвал вас.

– Здравствуйте. А где труп? – спросил его Чижов.

– В гараже под номером двадцать три, – ответил мужчина, указывая рукой в сторону гаража с оранжевыми воротами. – Угорел в машине.

– А что так? – удивленно спросил его дежурный опер. – Гаражи не отапливаются?

– Отапливаются, конечно, даже слишком, – махнул рукой мужчина. – Сидеть там невозможно, когда ремонтируешь машину, постоянно выскакиваешь на улицу подышать воздухом. Хоть поубавили бы тепло или шайбу какую поставили на подаче…

– А почему он тогда завел машину в гараже? – спросил его Чижов. – Ремонтировал?

– Да вроде бы нет. Сидит за рулем, словно уснувший.

Опера заглянули в гараж, убедились, что за рулем «Жигулей» действительно труп. В ожидании следственной группы Чижов решил более детально поговорить с мужчиной:

– Расскажите подробнее, кто он такой и как вы обнаружили его? Кстати, как вас зовут?

– Меня зовут Захар. Знаю этого человека как Жору, не могу точно сказать, кликуха это или настоящее имя, – начал рассказывать мужчина. – Он, по-моему, армянин, очень добродушный, приветливый парень, всегда приходил на помощь, если надо что-то сделать на территории гаражей – подровнять площадку, отсыпать песок, крышу подлатать… Он арендовал этот гараж на два года, хозяином гаража был мой шурин, его уже год нет в живых. Сегодня утром я пришел за машиной и заметил, что в гараже у Жоры нет замка. Я тихонько открыл дверь, в нос сразу ударил запах выхлопных газов, хотя автомобиль не был заведен. Очевидно, мотор всю ночь работал, это я понял по горевшим подфарникам. Я открыл дверцу и увидел, что Жора уже мертв, а зажигание, как я и предполагал, было включено. Я его выключил и побежал звонить в милицию. Вот и все, что я хотел вам сказать.

– А почему заглохла машина? – спросил его Чижов. – Бензин закончился? Вы посмотрели уровень топлива?

– Нет, не догадался, – развел руками Захар. – Испугался малость, не до этого было… А давайте включим зажигание и посмотрим.

– Не надо, – Чижов остановил направившегося было к гаражу мужчину. – Теперь уж подождем следователя прокуратуры с экспертами.

Когда прибывшая следственная группа приступила к осмотру, Чижов попросил эксперта-криминалиста включить зажигание и проверить уровень топлива. Как и предполагалось, бак был пуст. Опер открыл капот и пощупал двигатель. От него исходило тепло.

– Так и есть, – сделал он умозаключение. – Машина полностью выработала топливо, поэтому заглохла. Только вот зачем он заводил машину в гараже?

Захар пожал плечами, встретив вопросительный взгляд сыщика.

По просьбе судебного медика оперативники вытащили труп из машины и положили на пол. Эксперт пошарил по карманам и достал документы.

– Геворкян Жора Рубенович, – громко объявил он всем. – Паспорт гражданина СССР, водительское удостоверение. Прописан в общежитии на Кирова.

– Ты смотри, оказывается, это настоящее имя! – удивленно воскликнул Захар. – В общаге он не живет, только прописан, он снимает квартиру. Так он мне говорил.

Тут только при свете лампы Чижов заметил, что труп розового цвета.

– А почему он какой-то розоватый? – удивленно спросил Чижов у медика.

– Это первый признак того, что человек отравился угарным газом, – объяснил эксперт. – При вскрытии кровь тоже будет алой, а не темной, как обычно. Это такой химический процесс, который происходит в крови при взаимодействии с окисью углерода, то есть с угарным газом.

– Ух ты! – удивленно воскликнул опер. – Буду знать… А почему у него штаны приспущены?

Медик перевернул труп на живот, и все увидели, что штаны сзади испачканы цементной пылью и спущены до половины ягодиц.

– Ого, признаки волочения! – воскликнул опер и стал рассматривать пол вокруг машины, но ничего подозрительного не обнаружил. – Странно, штаны спущены, как будто его тащили по полу, а никаких следов нет. Может, замели…

Дежурный опер заметил возле входа веник, поднял его, внимательно изучил и бросил в угол.

– Если даже и были следы, этим веничком могли все уничтожить.

Когда следственная группа после осмотра трупа уехала, Чижов обратился к Захару:

– Где жил этот Жора?

– Тут недалеко, могу показать.

– Поехали.

Оказалось, что Жора жил в однокомнатной квартире двухэтажного деревянного дома. Сыщики вызвали представителя ЖЭУ и вскрыли дверь. Не обнаружив ничего интересного, оперативники опечатали дверь и вернулись в отдел. На второй день Чижов разговаривал с несколькими знакомыми Геворкяна, но никто не мог объяснить, почему он оказался в гараже с заведенной автомашиной. Через две недели следователь прокуратуры на основании судебно-медицинской экспертизы трупа Геворкяна вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Причиной смерти было объявлено отравление угарным газом.

Несмотря на то что в Якутске существовала армянская диаспора, Геворкяна похоронили как безродного. Через полгода из Армении приехал его отец, но сразу не смог найти могилу сына. По злой иронии в тот день, когда хоронили Жору, были погребены еще семь безродных бродяг без точной нумерации могил. Чижов со своими оперативниками помогли убитому горю отцу: вскрыли четыре чужие могилы, в пятой обнаружили тело его сына.

Происшествие оставило в душе у Чижова осадок сомнений и неудовлетворенности, но сыпавшиеся одно за другим тяжкие преступления отвлекли его от этого таинственного случая. Ему еще предстояло узнать, что он тогда впервые столкнулся с тщательно замаскированным латентным преступлением, совершенным изворотливым убийцей.

Лешему удалось обвести вокруг пальца следствие, теперь он вынашивал план, как поставить убийства на поток, чтобы расправиться со всеми своими недругами и при этом не быть пойманным за руки, которые уже обагрились кровью. Пройдет немного времени, и эти руки будут в крови уже по локти.

2

Получив в собственность имущество Грабовского, Леший столкнулся с неожиданным препятствием: уголовный авторитет Кишаев также имел виды на автобазу Грабовского со всей техникой, а все потому, что перед отъездом в Москву Грабовский встретился с Кишаевым и попросил его оказать покровительство Лешему, стать его так называемой крышей от наезда криминальных элементов.

Поначалу отношения уголовного авторитета с Лешим были ровными, но когда они оба поняли, что Грабовский в Москве крупно влип из-за кредитов и вряд ли оправится от этого, между ними пробежала черная кошка. Апогеем данного противостояния явилось известие о том, что Леший, имея такую подругу как Бедова, смог оформить все хозяйство Грабовского на себя.

Кишаев встретился с полковником МВД Семеном Березиным, с которым состоял в дружеских отношениях еще с советских времен. Аудиенция состоялась в ресторане, который «крышевали» Березин со стороны милиции и Кишаев со стороны криминалитета. Два «деловых» человека, удобно устроившись в банкетном зале ресторана, вели беседу.

– Семен, надо как-то разрулить эту ситуацию. Леший захватил все, и связи у него, надо сказать, очень серьезные, одна Бедова чего стоит! Как нам сделать так, чтобы автобаза перешла ко мне? Думай, полковник, ты не будешь внакладе, если мы это дело провернем умно и красиво, – Кишаев откупорил коньяк и разлил по бокалам. – Каковы твои видения?

– Может быть, его посадить? Подбросить наркоту и хлопнуть с поличным. В тюрьме с ним легче будет разговаривать – натравим на него блатных, пусть под страхом «опущения» передаст тебе автобазу.

– Хе-хе, – усмехнулся Кишаев. – Ты не знаешь Лешего! Ему по фигу наши с тобой блатные и ментовские законы, быть «опущенным» или нет, для него не имеет никакого значения. Если даже в камере его и «опустят», он смахнет с себя все и как ни в чем не бывало будет продолжать гнуть свою линию. Подобных отморозков еще свет не видывал.

– Тогда порешать с ним надо более конкретно, – высказался полковник. – Нет человека – нет проблем.

– Этот вариант тоже не катит, – отрицательно покачал головой Кишаев. – Тогда автобаза все равно останется за ним, перейдет к его родственникам. Вот тогда-то мне ее точно не видать.

– Добро, – после недолгого раздумья кивнул Березин. – На днях выдерну этого Лешего и проведу с ним воспитательную работу. Думаю, с милицией ему неохота связываться. Надавим, чтобы уступил автобазу.

Через неделю Леший сидел перед Березиным. На встречу с высокопоставленным сотрудником МВД он прихватил с собой бутылку заграничной водки, которую торжественно поставил посреди стола, объявив:

– Доблестной милиции от меня!

Увидев бутылку, Березин немного опешил, а затем категоричным тоном заявил:

– Немедленно убери бутылку!

Леший, язвительно хихикнув, взял бутылку со стола и бросил ее в мусорную корзину со словами:

– Не хотите, пусть там тогда лежит!

Своими выходками Леший полностью нарушил строго намеченный план «наезда» Березина, все нити мыслей у него запутались, он не знал, с чего начать.

– Ты это… того… автобаза чья, как ты ее оформил на себя?

– Ах, вот в чем вопрос! – театрально воскликнул Леший. – Только одно непонятно: что общего может быть между уважаемым полковником милиции и ранее неоднократно судимым гражданином? Этот вопрос может стать предметом для более пристального внимания со стороны прокуратуры, которая так тщательно борется за чистоту рядов правоохранительных органов!

Эти слова вконец обескуражили полковника. Он ничего лучше не придумал, как озвучить требования, исходившие из уст Кишаева:

– Надо бы поделиться. Тебе достался коттедж, автобазу уступи человеку.

– Какому человеку? Кишаеву, что ли?! Черта с два ему, а не автобазу!

С этими словами Леший гордо вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью. Березин так и остался сидеть за столом.

Когда Березин рассказал авторитету о состоявшемся разговоре, тот хмуро выслушал его и на прощание тихо проронил:

– Тогда разговор будет другой.

Но «другой» разговор у Кишаева так и не состоялся. Не прошло и недели, как поздно вечером к нему явился Леший. Открыв дверь, Кишаев удивленно посмотрел на гостя – сам Леший!

– Леша, – Лешего авторитет называл только так, никак не Юлианом, – проходи, – пригласил он позднего визитера. – Какие проблемы?

– Да проблем много, – ответил Леший, доставая бутылку коньяка. – Пришел мириться, не пристало нам друг с другом воевать.

«Ага, разговор с Березиным все-таки возымел действие!» – подумал про себя Кишаев, принимая у Лешего подарок.

– Что, по рюмочке за мировую? – спросил он гостя, откупоривая бутылку. – Ах да! Я совсем забыл, что ты не пьешь.

– Давай наливай себе коньяк, а я попью чаю. За столом и поговорим, – предложил гость.

Довольный, что противник пришел к нему с повинной, Кишаев налил полный граненый стакан коньяка и залпом выпил. Леший, пристально следивший за его движениями, поднял чашку с чаем:

– Давай за мировую. Я понял свою ошибку, автобазу отдаю тебе. Со следующей недели начнем готовить документы для перерегистрации.

– А вот это дело! – воскликнул Кишаев, вновь наполняя стакан. – Все по-братски!

Когда Кишаев выпил третий стакан и бутылка была опустошена, Леший засобирался домой.

– Все, договорились, на той неделе начинаем, – сказал он на прощание, запихивая в карман бутылку. – Пустая бутылка в доме – к бедности, выкину на улице.

– Добро, я жду.

Ночью у Кишаева началось головокружение, он ощутил слабость во всем теле, у него повысилась температура, а на второй день у него открылось кровотечение. Лежа в постели, он анализировал, что такого он мог съесть, чтобы так тяжело отравиться, и вдруг его озарило: «Это Леша! Он меня отравил коньяком!»

Он встал с постели, пошатываясь, направился в кухню, поискал пустую бутылку из-под коньяка, но вспомнил, что Леший ее забрал с собой, и взвыл от бешенства. Непослушными пальцами он набрал номер «Скорой».

Когда «Скорая» приехала, с работы вернулась его сожительница. Выходя из дома с врачом, Кишаев шепнул ей:

– Передай браткам, меня Леша отравил коньяком. Пусть разберутся.

Умирал Кишаев страшно. Он исходил кровью, она сочилась отовсюду: из носа, изо рта, во время посещения уборной, когда он был еще в силах передвигаться на своих ногах.

На четвертый день Кишаев умер в больничной палате. Сожительница передала приятелям его последнее слово, а потом пошла в прокуратуру и написала заявление о том, что за смертью ее друга стоит Леший.

3

Чижову не спалось. Он ворочался с боку на бок, вставал и пил холодную воду. Его терзало тревожное предчувствие, что вот-вот должно случиться какое-то значимое в его жизни событие. И вот, в два часа ночи, когда он наконец-то задремал, зазвонил телефон. Это был его друг, следователь прокуратуры Олейник.

– Олег, просыпайся. Ко мне поступил интересный материал, я сижу один в кабинете и думаю, с какой стороны подойти.

– А что за материал, убийство? И каким же образом тебя может так заинтересовать банальное убийство, что ты не даешь мне покоя даже ночью?

– Смерть от отравления. Можно сказать, чисто английское убийство.

– Ну-ка, объясни поподробнее.

– Отравили Кишаева…

– Кишаева?! – Чижов оборвал следователя на полуслове. – А кто умудрился это сделать?

– Некто Леший.

– Леший??! – еще больше удивился сыщик. – Который Юлиан?!

– Да, тот самый.

– Да это же мой «крестник», мы его однажды чуть не посадили! Говорят, он стал богатым человеком.

– Именно из-за этого богатства теперь весь сыр-бор. А ты за что хотел его посадить?

– Года три-четыре назад он хотел украсть одну реликвию – чорон Брежнева. Миша Блейман раскрутил это дело, а я был на подхвате. Тогда Лешего не привлекли к уголовной ответственности. Жаль, так красиво раскрыли!

– Здорово, что ты его знаешь. Подойдешь, поработаем?

– Конечно, Игорь, жди.