Психология для сценаристов. Построение конфликта в сюжете бесплатное чтение

Уильям Индик. Психология для сценаристов. Построение конфликта в сюжете

Посвящается М2

Благодарности

Автор выражает благодарность Мустафе Локмаки, ассистенту кафедры психологии Даулинг-колледжа, составившему список фильмов. Значительную часть информации для этого перечня удалось получить на интернет-сайте IMDB.com. Спасибо Виктории Кук за чрезвычайно полезные советы по юриспруденции. Автор искренне благодарен Джиму Карбарино из Корнеллского университета, Сюзанне Джонсон из Даулинг-колледжа и Франку Мэддену из Колледжа общины Уэстчестера при Университете штата Нью-Йорк за поддержку, советы и помощь. Автор многим обязан сотрудникам и администрации Даулинг-колледжа в Оукдейле, Нью-Йорк, за их поддержку при проведении исследований и реализации различных проектов. Отдельное спасибо Майклу Визу и Кену Ли из компании Michael Wiese Productions — издание этой книги стало во многом возможно благодаря им.

Введение

Драма — это жизнь, из которой вырезаны скучные места.

Альфред Хичкок

В «Воспоминаниях о звездной пыли» (Stardust Memories, 1980) герой Вуди Аллена воображает собственную смерть. Он представляет, как на похоронах его психиатр говорит о нем: «У него сломался механизм отрицания... он не умел блокировать правду, которая может причинить вред... как сказал один знаменитый кинопродюсер: “Людям не нужно слишком много правды”». В кино ходят, чтобы увидеть воплощение фантазий и снов в реальной жизни. Наблюдая за тем, как развиваются события в фильме, зрители проецируют собственные мечты на киногероев. Даже само пространство кинотеатра — темный, тихий зал, похожий на пещеру, — вызывает ассоциации со спящим сознанием. Кинопленка как проекция человеческого воображения — самый верный способ запечатлеть фантазию.

Еще в самом начале существования голливудской «фабрики грез» стало ясно, что мечты прекрасно продаются. В кино можно безопасно потакать всем нашим бессознательным фантазиям: любовь и секс, смерть и разрушение, страх и гнев, месть и ненависть — ничто не рискует поставить вас в опасную или неловкую ситуацию, а счастливый конец вам практически гарантирован. Понимание того, как работает наше бессознательное, где как раз и рождаются фантазии, сны, воображение, особенно важно для сценариста и режиссера, если они хотят, чтобы их работы затронули зрителя и запомнились ему.

С точки зрения психоанализа

Кино создает исполинскую, преувеличенную картину мира, воспринимаемую сразу на зрительном и звуковом уровне, превращаясь тем самым в очень сильный инструмент психологического воздействия. Фильм буквально захватывает зрителей. Между ними и героями устанавливается эмоциональная и психологическая связь, настолько тесная, что иллюзия на экране внедряется в сознание зрителя. Бессознательный процесс «идентификации» будто превращает зрителей в героев фильма: они переживают те же психологические трансформации и катарсис, что и герои на экране.

Кинематограф проникает вглубь бессознательного, заставляет сидящих в зале по-новому взглянуть на самого себя и окружающий мир. Психологический подход к толкованию и созданию персонажей и сценариев в кино неоценим в работе режиссеров и сценаристов. Человек даже не осознает, что фильм манипулирует им, обращаясь к его первобытным страхам, детским кошмарам, бессознательным проблемам, подавляемым желаниям. Вместе с тем во время просмотра фильма мы испытываем сильное возбуждение, потому что чувствуем психологическую и эмоциональную связь с героями и событиями на экране. Зная, как работает наш мозг, сценаристы и режиссеры могут сделать свое искусство более совершенным и глубоким, создавая более сильные и запоминающиеся фильмы.

Знай своего зрителя

Ключ к успеху в любой области, будь то преподавание, литература, кино, театр, заключается в том, чтобы как можно лучше узнать свою аудиторию. Целью гениальных работ Зигмунда Фрейда, Эрика Эриксона, Карла Юнга, Джозефа Кэмпбелла, Морин Мёрдок, Ролло Мэя было помочь нам понять, как работает человеческий разум. Теория психоанализа посвящена самому важному из возможных объектов, достижению главной, как считал Сократ, задачи любого разума — «познать себя».

Любая деятельность, связанная в первую очередь с творческим переосмыслением, по определению субъективна и не может считаться объективной наукой. Истинный психоанализ — это не наука. Это искусство. С этой точки зрения работа психоаналитика и сценариста — две стороны одной медали. И психоаналитик, и сценарист стараются понять человеческий характер, его мысли и душу. Основной интерес для них представляет личность и ее развитие. И тот и другой живут в мире архетипов, символов и мифологических героев. И психоанализ, и сочинение сценария опираются на бессознательный опыт человека.

Основные теории психоанализа

Кристофер Воглер, автор книги «Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино» (The Writers Journey: Mythic Structure for Writers, 1998)^[1], как-то сказал: «Написание сценария — это не хирургия головного мозга. Но если подумать...» И операция на головном мозге, и создание сценария — сложное и кропотливое препарирование, исследование и изменение основных структурных элементов в мозге человека. И неслучайно отец психоанализа Зигмунд Фрейд был неврологом, прежде чем стать клиническим психиатром. Революционные теории психоанализа Фрейда изменили наше представление о психике и поведении человека. Его идеи оказали влияние на целое поколение ученых, стали для них источником вдохновения, и до сих пор ни одна область науки не смогла полностью от них отказаться. И хотя идеи Фрейда не так популярны среди нового поколения психологов — «ученых-практиков», которые считают, что психология должна оперировать четкими понятиями объективной эмпирической науки, эти идеи с интересом восприняли представители других профессий: художники, актеры, писатели и сценаристы.

Психоанализ по Фрейду

В первой части книги объясняются основные принципы теории Фрейда. Речь пойдет о том, как применить эти принципы к персонажам и сюжету вашего сценария. Суть теории Фрейда заключается в том, что б`ольшая часть наших эмоций, переживаний и действий остается для нас загадкой, потому что мы их не осознаем. Задача психоанализа — сделать наши скрытые мотивы доступными нашему сознанию. Глава 1 посвящена эдипову комплексу, занимающему центральное место в учении Фрейда и ставшему предтечей чрезвычайно противоречивых теорий детской сексуальности, подавленных желаний и страха кастрации. Эдипов комплекс — главная составляющая драмы и конфликта, поскольку он связан с любовью и сексом, ненавистью и агрессией, творением и разрушением, жизнью и смертью.

Фрейд считал, что невротический конфликт — это внутренний психологический конфликт между нашими желаниями и жесткими ограничениями, которые на нас накладывает цивилизованное общество. В главах 2 и 3 мы поговорим о невротическом конфликте и проследим, какие невротические конфликты переживают дети на разных стадиях психосексуального развития. Эти главы помогут вам научиться выражать внутренний конфликт через внешние конфликты между персонажами, которые проще показать на экране. В главе 4 речь пойдет о механизмах защиты Эго, описанных дочерью Фрейда Анной. Механизмы защиты помогают людям справляться с невротическими конфликтами. В этом смысле они представляют собой неотъемлемую часть невротического поведения, способного придать вашему герою глубину и неоднозначность. В главе 5 говорится о «работе сновидения»: о подходе Фрейда к толкованию сновидений. Мы постараемся провести параллель между фильмом и сновидением и продемонстрировать, как можно использовать символизм и образы сновидения при написании сценария.

Анализ Эриксона

Фрейд стал первым, но отнюдь не единственным ученым, предложившим свою теорию психоанализа. Тема второй части этой книги — теория развития Эрика Эриксона. Если Фрейда интересовали в первую очередь подавляемая сексуальность и внутренний конфликт, в теориях Эриксона на первый план выходит «нормативный конфликт», то есть противоречия между стремлением индивида быть самим собой и давлением окружающей среды. В главах 6 и 7 будут исследованы восемь стадий развития идентичности («кризисы идентичности» Эриксона). Предложенная Эриксоном модель развития личности может использоваться при структурировании образа героя. Насколько мне известно, эта книга — первая попытка применить теории Эриксона для моделирования образа героя в кинематографе.

Анализ Юнга

Учение Карла Юнга об архетипах и коллективном бессознательном стало, вероятно, даже более влиятельным среди представителей творческих профессий, чем теории Фрейда. Юнг считал, что существует некий элемент бессознательной структуры, который отражает общие или коллективные психологические образы и идеи, названные им архетипами. Архетипы воплощаются в мифологических героях и сюжетах, общих для всех цивилизаций и этапов развития человечества, и выражают всеобщие человеческие потребности, такие как потребность в родительской заботе, в любви и самовыражении, стремление к душевному равновесию и общению с другими людьми, а также потребность в экзистенциальном возрождении.

В течение многих тысяч лет архетипы находили отражение в мифах, религии, легендах, в разных видах искусства. Сегодня они представлены по большей части в кино. Третья часть данной книги демонстрирует, как архетипы могут использоваться для создания психологически близких зрителю героев и сюжетов. Главы 8 и 9 научат вас использовать архетипы Юнга при написании сценария, чтобы личная история вашего героя стала частью коллективных историй и сюжетов, близких и знакомых каждому на глубинном бессознательном уровне.

Путешествие героя

В книге «Тысячеликий герой» (A Hero with a Thousand Faces)^[2] Джозеф Кэмпбелл использовал теорию психоанализа для выявления типичной структуры мифа. Применив теорию психоанализа к хорошо изученной им первобытной, классической и мировой мифологии, Кэмпбелл выделил несколько «стадий» путешествия мифологического героя. Во многом благодаря успеху «Звездных войн» Джорджа Лукаса, вдохновленного теориями Кэмпбелла, модель «путешествия героя» стала широко использоваться сценаристами и режиссерами во всем мире. Такие книги, как «Путь писателя» Кристофера Воглера и «Миф и кино» Стюарта Войтиллы (1999), способствовали росту популярности теории Кэмпбелла, в том числе среди нового поколения писателей и режиссеров. В четвертой части книги мы проанализируем психоаналитические аспекты путешествия героя. Мы поговорим о психологическом значении каждой стадии путешествия героя, а также об архетипах, которые должен встретить и интегрировать герой, чтобы история получила логическое завершение.

Обычно книги, в которых теория Кэмпбелла адаптируется применительно к кинематографу, имеют тенденцию к упрощению, поскольку для ее понимания необходимы относительно глубокие знания в области психологии. Но в данной книге мы поговорим сначала о теориях Фрейда, Эриксона и Юнга, и нам не придется упрощать учение Кэмпбелла. Его модель представлена именно так, как она излагается в «Тысячеликом герое». В главе 10 мы проанализируем стадии путешествия героя на двух примерах: «Храброе сердце» (Braveheart, 1995) и «Гладиатор» (Gladiator, 2000) — двух современных фильмах-вариациях на тему путешествия мифологического героя. Хотя мы постараемся интерпретировать теорию Кэмпбелла именно применительно к кинематографу, все же оставим без изменения его оригинальную модель, равно как и предложенную им терминологию.

Путешествие героини

Модель путешествия героя основывается в первую очередь на классической мифологии и традиционных легендах и сказаниях западных культур. Эта модель создавалась обществами, доминирующую роль в которых играл мужчина, именно поэтому она применима в первую очередь к «мужскому» героическому мифу. В главе 11 на примере фильма «Эрин Брокович» (2000) будет проанализирована модель Морин Мёрдок, предложенная в книге «Путешествие героини» (Heroine’s Journey, 1990).

Модель Мёрдок адаптирует стадии Кэмпбелла к потребностям современных героинь — женщин, которым пришлось столкнуться с проблемами независимости, равенства, самоопределения. Путешествие героя ведет его чаще всего к победе, достижениям и завоеваниям, а путешествие героини — это поиск гармонии и равновесия. Героиня стремится найти баланс между традиционными ценностями, такими как рождение и воспитание детей, любовь, семья, и современными устремлениями, такими как успех в традиционно мужской сфере личных достижений и соперничества. Насколько мне известно, это первая попытка проанализировать «путешествие героини» с точки зрения работы сценариста или режиссера.

Подход Адлера

Часть пятая данной книги посвящена теориям Альфреда Адлера. В главе 12 Адлер рассматривает комплекс неполноценности с точки зрения мотивации поведения героя, что особенно актуально для фильмов, героем которых является ребенок. В главе подробно раскрывается «формула героя-ребенка», в частности, специфическая мотивация, цели, конфликты, препятствия, которые ребенку приходится преодолевать (в первую очередь на примерах мультфильмов киностудии Disney). Одна из самых распространенных тем в кинематографе — тема соперничества, ведь соперничество всегда подразумевает некий психологический конфликт. В главе 13 представлена теория Адлера о соперничестве между братьями или сестрами как основа для построения соперничества между любыми героями в фильме. А в главе 14 говорится еще об одной теории Адлера — о «стилях жизни». Эта теория может использоваться как модель при структурировании образов персонажей и психологического конфликта между ними.

Экзистенциальный анализ

Революционным теориям Ролло Мэя удалось объединить концепции экзистенциальной философии с принципами и практикой психоанализа. Он исследовал самый острый из всех невротических конфликтов — экзистенциальную тревогу, которую вызывает неспособность ответить на главные вопросы нашей жизни: «Кто я?», «Почему я существую?», «Какова моя цель?» и «В чем смысл жизни?» На основе теории экзистенциального конфликта и стадий самосознания Ролло Мэя в главе 15 предлагается полноценная модель мотивации и личности героя, которую можно использовать в работе над сценарием.

Ролло Мэй окрестил XX век «веком нарциссизма», имея в виду нарциссические черты, присущие современным американским героям, и утрату традиционных ценностей в американской культуре. В главе 16 мы расскажем о современных нарциссических архетипах, которые создаются нынешними творцами мифов, сценаристами и режиссерами Голливуда. В этой, последней, главе мы проанализируем общие черты, присущие современным героям экрана, и постараемся доказать, что они действительно воплощают архетипы века нарциссизма. Мы поговорим об их специфических проблемах, конфликтах и мотивации.

Для кого эта книга

В первую очередь книга предназначена для сценаристов, хотя содержащиеся в ней идеи и теории могут заинтересовать любых деятелей кино, а также психоаналитиков, кинокритиков и, если говорить более обобщенно, всех, кто изучает психологию и/или кинематограф или серьезно интересуется любой из этих сфер. Если вы сценарист, книга может оказаться полезной на любой стадии работы над сценарием. Даже если у вас пока нет идеи для сценария, возможно, вас вдохновят какие-нибудь классические истории и герои мифов или фильмов, о которых рассказывается на этих страницах. Если идея для сценария у вас уже есть, книга поможет при работе над его структурой, создании элементов конфликта персонажей и определении направления развития личности главного героя. Если работа над сценарием уже давно кипит, в книге вы найдете помощь и вдохновение. Плодовитый мир психоанализа и мифов предлагает практически бесконечное число идей для создания героев и сюжетов. А если вы заканчиваете, редактируете или переписываете свой сценарий, эта книга поможет подкорректировать его слабые места. Возможно, она объяснит, почему какие-то эпизоды или персонажи не получаются такими, как вам бы хотелось, и даже подскажет, в каком направлении надо работать, чтобы это исправить.

Как читать эту книгу

Насколько книга окажется для вас полезной, полностью зависит от ваших потребностей. В первых главах мы будем говорить о теориях Фрейда и об основных аспектах психологического конфликта — эта тема получает развитие на протяжении всей книги. Если вам кажется, что в вашем сценарии недостаточно полно раскрыт конфликт героев или что конфликт не сможет заинтересовать зрителя, то предложенные здесь различные интерпретации психологического конфликта, возможно, станут для вас вдохновением и помогут решить проблему. Вторая основная тема — герои в их развитии. В главах, посвященных теориям Эриксона и Юнга, главное внимание уделяется как раз этой теме и предлагается два различных, но взаимодополняющих подхода к работе по созданию исчерпывающих портретов героев.

В главах о путешествии героя и путешествии героини основной акцент делается на форме. Здесь предложено несколько базовых схем построения сюжета, используемых в традиционных историях как о герое-мужчине, так и о героине-женщине. Если у вас вызывает затруднение структурирование текста, эти главы наверняка будут полезны для вас. Но в любом случае я советую все-таки начать с глав о Фрейде и Юнге, так как книга построена с расчетом на последовательное прочтение. И наконец, главы, в которых анализируются теории Адлера и Мэя, предлагают альтернативные модели структуры повествования, развития образа героя, психологической мотивации и конфликта. Это первая книга, в которой учение Адлера и экзистенциальные теории анализируются с точки зрения работы сценариста.

Неважно, обратились вы к книге за решением какого-то конкретного вопроса или просто хотите расширить свои знания о том, как писать сценарий, или о кинематографе вообще, в любом случае вы найдете здесь множество интересных идей. Гениальные теории ученых, анализируемые в этой книге, — настоящий источник мудрости. Возможно, во время чтения на вас обрушится поток новых идей для сценаристов и режиссеров. Или вас будут обуревать сонмы различных символов и бессознательных образов при работе над сценарием в процессе съемок или просто при кинопросмотре. Откройтесь этому потоку бессознательных образов и идей. Самое лучшее, что может сделать для вас эта книга, — раскрыть вам ваш собственный мир бессознательного, ведь именно там рождаются фантазии, мечты и фильмы.

Часть I. Зигмунд Фрейд

Глава 1. Эдипов комплекс

Центральное место в теории психоанализа Фрейда занимает эдипов комплекс, название которого восходит к древнегреческому мифу об Эдипе. Эта парадигма лежит в основе многих важных концепций Фрейда, таких как структурная модель психики, теория вытеснения, боязнь кастрации. Тема эдипова комплекса очень часто используется в кинематографе, поскольку она затрагивает два ключевых элемента развития личности: интеграцию моральной мудрости и формирование зрелых романтических отношений. В работе над сценарием возможны самые разные вариации в развитии сюжета или характеров персонажей, но главные вопросы связаны именно с этими двумя элементами. Что бы ни происходило на экране, главный герой всегда либо стремится добиться какой-то нравственной победы, либо борется за сердце любимого человека. Часто сюжет фильма включает и то и другое. Поэтому понимание сути эдипова комплекса необходимо для писателя, которого интересуют эти два фундаментальных вопроса развития личности героя.

Эдипов комплекс можно толковать буквально или в переносном смысле. Согласно теории психосексуального развития сын испытывает сексуальное влечение к матери. В своих работах о детской сексуальности Фрейд откровенно заявил, что маленькие дети испытывают такие же сексуальные желания, как и взрослые. По его мнению, кормление грудью, объятия, купание, поцелуи и все другие моменты близости матери и младенца по сути связаны с получением сексуального удовольствия. Менее буквальная интерпретация эдипова комплекса говорит о стремлении мальчика завоевать любовь и привязанность матери, а не о его сексуальном влечении к ней. Всестороннее понимание учения Фрейда позволяет увидеть в отношении сына к матери жажду любви и тепла, которая может иметь и сексуальную подоплеку. Позже, когда мальчик вырастает, объектом его любви и сексуальных желаний становится другая женщина. С этой точки зрения разрешение эдипова комплекса играет решающую роль для возникновения романтических отношений.

Комплекс Электры

Теории Фрейда часто критикуют за их «андроцентризм» (фокусирование исключительно на мужской точке зрения). Сам Фрейд не считал нужным оправдывать свое обыкновение трактовать мужские психологические проблемы как универсальные. Но несмотря на то, что клиническими пациентами Фрейда были по большей части женщины, он сам признавался: «Даже после 30 лет исследований... я так и не смог ответить на великий вопрос, который так и остается без ответа: “Чего хочет женщина?”» Эдипов комплекс — один из примеров «андроцентризма» Фрейда. Тем не менее сторонники пересмотра учения Фрейда дополнили его «комплексом Электры», женской версией эдипова комплекса, подразумевающей, что дочь в младенческом возрасте начинает испытывать сексуальное влечение к отцу.

Эрос и Танатос

Влечение сына к матери — лишь одна сторона эдипова комплекса. Рано или поздно мальчик понимает, что вынужден соперничать за любовь и внимание матери со своим отцом и что тот гораздо сильнее, чем он сам. Это соперничество выливается в чувство агрессии и враждебности по отношению к отцу. Подобно Эдипу, убившему своего отца Лая и женившемуся на матери Иокасте, сын желает уничтожить своего соперника за любовь матери, чтобы ему ни с кем не приходилось делить ее. Фрейд считал, что противоречивые чувства, которые ребенок испытывает к родителям (любовь к матери и агрессия к отцу), являются отражением двух основных человеческих инстинктов — эроса и танатоса. Эрос и Танатос тоже мифологические персонажи. Эрос, сын Афродиты, был богом любви и сексуального влечения (отсюда слово «эротический»). Танатос, сын греческой богини ночи Никс, являлся воплощением смерти. В теории Фрейда Эрос олицетворяет инстинкты, связанные с созиданием и продолжением жизни (любовью и сексом), а Танатос — стремление к смерти (ненависть и агрессия). Понятия эроса и танатоса могут предложить сценаристу великолепные инструменты, которые придадут драматизм любому сценарию. Добавьте к классическим темам внутреннего конфликта, ревности и соперничества любовь, ненависть, секс и насилие — и получите все составляющие захватывающего сюжета.

Невротический конфликт как препятствие на пути к любви

Работая над сценарием, необходимо помнить, что в основе эдипова комплекса лежит невротический конфликт. Подрастая, ребенок понимает, что его сексуальное влечение к матери социально неприемлемо из-за табу инцеста. Мальчик старается подавить свое желание, что приводит к внутреннему конфликту. В кино этот внутренний невротический конфликт обычно представлен внешними препятствиями, стоящими между персонажем и предметом его любви.

Почти в каждом сценарии присутствует любовная линия. В лентах о любви она доминирует, но и в фильмах другого жанра отсутствие романтической истории может вызвать у зрителя разочарование. Такому кино не хватает душевности. Поскольку отношения с родителями — это первые отношения любви в жизни человека, эдипов комплекс подспудно присутствует в любых романтических отношениях. Его успешное разрешение чрезвычайно важно для любовных отношений во взрослой жизни человека. Понимание вопросов, связанных с эдиповым комплексом, — ключ к написанию историй, которые не оставят зрителей равнодушными.

Эдипово соперничество

Подобно тому как сыну приходится соперничать с отцом за любовь матери, герои фильмов борются за объект своей любви с соперниками. В фильме «Выпускник» (Graduate, 1967) соперником Бена (Дастин Хоффман), завязавшего любовный роман с миссис Робинсон (Энн Бэнкрофт), становится ее муж, мистер Робинсон (Мюррей Гамильтон). Позже соперничество переходит на новый уровень, когда Бен влюбляется в дочь Робинсона Элейн (Кэтрин Росс) и пытается сбежать с ней. Сначала Бен становится соперником Робинсона за любовь его жены, а потом — за любовь дочери. Соперничество в кино, однако, довольно редко настолько прямолинейно отражает тему эдипова комплекса, как в приведенном примере. Так, в «Унесенных ветром» (Gone with the Wind, 1939) Скарлетт (Вивьен Ли) приходится соперничать с Мелани (Оливия де Хэвилленд) за любовь Эшли (Лесли Говард).

Тема соперничества в кино не ограничивается любовной линией. Героям часто приходится противостоять кому-то в достижении самых разных целей. В фильме «Джерри Магуайр» (Jerry Maguire) Джерри (Том Круз) теряет работу в агентстве из-за козней Боба (Джей Мор). В спортивных фильмах — например, «Рокки» (Rocky, 1976) или «Малыш-каратист» (Karate Kid, 1984) — основным мотивом главного героя на протяжении всего фильма является желание побороть сильного соперника. В фильме «Фаворит» (Seabiscuit, 2003) даже лошадь стремится одержать победу на скачках, чтобы доказать свое превосходство над Военным Адмиралом, другой скаковой лошадью, молодой, сильной и лучше подготовленной. В «Жестяном кубке» (Tin cup, 1996) Рой (Кевин Костнер) борется со своим соперником (Дон Джонсон) и за победу в турнире по гольфу, и за сердце своей возлюбленной (Рене Руссо). Такое двойное соперничество — распространенный прием в кино, поскольку позволяет усилить напряжение в отношениях между героем и соперником. В конце концов герою достается двойная победа: он получает и кубок, и сердце возлюбленной.

Запретный плод

Иногда сценаристы используют буквальную трактовку эдипова комплекса, рассказывая о сексуальном влечении сына к матери. В фильме «Раскрепощение» (Spanking the Monkey, 1994) мать соблазняет собственного сына. В «Ловеласе» (Tadpole, 2002) старшеклассник испытывает сексуальное влечение к своей мачехе. Часто образ матери вытесняется отношениями, не связанными с ней конкретно. В «Выпускнике» Бена соблазняет близкая подруга его матери, миссис Робинсон; «Гарольд и Мод» (Harold and Maude, 1971) рассказывает о любовных отношениях между Гарольдом (Бад Корт) и Мод (Рут Гордон), которая старше его на 60 лет. Во всех этих примерах герои производят впечатление эмоционально зависимых и незрелых людей. Это просто маленькие мальчики, оказавшиеся в теле взрослых мужчин. Им нужна и мать, которая бы позаботилась об их эмоциональных потребностях, и любовница, которая бы удовлетворяла их сексуальные желания.

Объединяет все эти истории тема запретного плода. Испытывать сексуальное влечение к родителю — табу. Точно так же общество считает неприемлемым интимную связь между юношей и женщиной намного его старше. Запретный плод — неотъемлемый элемент большинства любовных сюжетов. «Ромео и Джульетта» Шекспира, самая известная из когда-либо написанных историй любви, рассказывает о двух влюбленных подростках, брак между которыми невозможен из-за вражды их семей, Монтекки и Капулетти. Если в любовной линии вашего сюжета присутствует элемент запретного чувства, не забывайте, что такие истории чаще всего имеют трагический конец. Ромео и Джульетта убивают себя. Эдип, осознав, что женился на собственной матери, выкалывает себе глаза, Иокаста кончает жизнь самоубийством. Герои «Выпускника» начинают ненавидеть друг друга, в «Гарольде и Мод» Мод кончает с собой. При всей популярности лозунга «Любовь побеждает все» обычно он актуален в сюжетах, где любовникам приходится преодолевать внешние препятствия. Тема запретного плода почти всегда подразумевает трагический конец, потому что внутренний конфликт рожден табуированностью отношений. Разрешение такого внутреннего конфликта требует либо прекращения отношений, либо изменения их характера.

Измена

Чаще всего тема запретного плода находит выражение в сюжетах с изменой. Конфликт становится еще острее, если предмет обожания связан брачными узами с близким другом. Темы супружеской неверности и эдипова комплекса очень близки, поскольку затрагивают одни и те же базовые эмоции. Объект вожделения персонажа табуирован общественной моралью. Вдобавок герой втянут в соревнование с возлюбленным супруги, подобное соперничеству сына с отцом. Найти приемлемое разрешение такому конфликту довольно проблематично: с одной стороны, зрители обычно симпатизируют герою, поддавшемуся искушению и вкусившему запретный плод, с другой — большинство из них признают святость брака. Но можно постараться сделать так, что и овцы останутся целы, и волки будут сыты: вашему герою удастся и завоевать девушку, и избежать наказания. Для этого нужно, чтобы соперник героя оказался недостойным ее любви. В «Титанике» (Titanic, 1997) симпатии зрителя на стороне Джека (Леонардо Ди Каприо), когда он добивается любви Роуз (Кейт Уинслет), потому что ее жених (Билли Зейн) — подлый и бесчувственный сноб. Точно так же и в «Одиннадцати друзьях Оушена» (Ocean’s eleven, 2001) Дэнни (Джордж Клуни) может совершенно безнаказанно увести Тесс (Джулия Робертс) у ее жениха (Энди Гарсия), потому что последний — интриган и всеми способами пытается контролировать Тесс; да он и не так крут, как Дэнни. Когда соперник — плохой парень или слабохарактерный неудачник, любовная история может закончиться хорошо для вашего главного героя.

Если же не превратить соперника в «плохого парня», то написать счастливый конец для любовной истории вашего героя будет непросто. В фильме «Неверная» (Unfaithful, 2002) у Конни (Дайан Лэйн) страстный роман на стороне, хотя Эдвард (Ричард Гир) — любящий и заботливый муж. Конфликт Конни вдвойне сложен, потому что она не просто нарушает общественное табу, но и причиняет боль человеку, которого любит. Ситуация обостряется, когда Эдвард узнает о неверности Конни. Теперь Эдвард уподобляется Эдипу, движимому, с одной стороны, любовью и желанием удержать Иокасту, а с другой — ненавистью и яростью, требующими убить Лая. Он оказывается во власти двух страстей, эроса и танатоса. В конце концов он убивает любовника Конни. Измена и убийство создают захватывающий сюжет, но отсутствие наказания создает ощущение незавершенности. Сценаристу необходимо понимать, что основные темы, связанные с эдиповым комплексом (любовь, ненависть, секс, ненависть), не нуждаются ни в каких объяснениях и оправданиях: они очевидны сами по себе, понятны и близки каждому. А вот более тонкие темы наказания и возмездия необходимо прорабатывать более тщательно. «Неверная» задумывалась как трагедия, но под конец создатели фильма пошли на попятный. Возможно, они решили не наказывать героиню слишком строго, предполагая, что зритель будет идентифицировать себя именно с ней. Однако искушенный зритель интуитивно понимает структуру трагедии и чувствует себя обманутым, если финал фильма нелогичен.

Боязнь кастрации

Эдип убил своего отца, а вот у маленького мальчика, переживающего эдипов комплекс, нет никаких шансов справиться с сильным соперником. Вместе с тем, испытывая агрессию по отношению к отцу, сын предполагает, что и отец испытывает к нему аналогичные чувства. Это подозрение укрепляется каждый раз, когда отец наказывает сына за плохое поведение. По мнению Фрейда, сын боится, что отец хочет кастрировать его, чтобы устранить как сексуального соперника. Даже самые ярые последователи Фрейда не толкуют эту концепцию буквально: понятие «боязнь кастрации» обычно используется для описания чувства беспомощности и бессилия маленького мальчика перед сердитым отцом. Наиболее наглядно этот детский страх показан в фильме «Сияние» (Shining, 1980): отец-психопат (Джек Николсон) гоняется за сыном с топором в руке по отелю, в котором живут привидения. В этом фильме мальчик боится, что отец буквально разрубит его на куски.

Беспомощность

Сделать героя беспомощным перед лицом опасности — действенный прием, с помощью которого можно внушить зрителям сильнейший страх. В фильмах ужасов часто используются сюжеты, в которых злодеи, монстры или психопаты преследуют беспомощного ребенка или девушку. И хотя в последнее время «кровавых фильмов», построенных по такой схеме, снято немало — например, «Хэллоуин» или «Пятница, 13-е», — эти механизмы действуют безотказно. Подобный прием в фильмах ужасов используется, когда злодей нападает на жертву в тот момент, когда она не способна оказать сопротивление. Практически в каждом хорроре есть хотя бы одна сцена нападения на жертву в кровати, в ванной или во время занятия любовью. В такой ситуации жертва беспомощна и не может защитить себя. Порой герои оказываются ко всему прочему нагими, их половые органы неприкрыты, а у убийцы обязательно в руке нож. Так что боязнь кастрации в таких сценах интерпретируется буквально.

Смена роли

Особенно сильный страх вызывает ситуация, когда человек, от которого ожидают заботы и поддержки, начинает представлять угрозу. Мальчик с эдиповым комплексом все равно рассчитывает на любовь и заботу отца. Когда он начинает подозревать, что отец на самом деле собирается убить его, мальчик оказывается абсолютно беззащитным, ему не к кому обратиться за помощью. В «Ночи охотника» (The Night of the Hunter, 1955) образ Гарри Пауэла (Роберт Митчем) получился особенно страшным, потому что он охотится на собственных приемных детей. В «Цветах на чердаке» (Flowers in the Attic, 1987) и «Дорогой мамочке» (Mommie Dearest, 1981) угроза исходит от матери. А в «Ребенке Розмари» (Rosmary’s baby, 1968), «Подозрении» (Suspicion, 1941) и «Газовом свете» (Gaslight, 1944) слабые и напуганные женщины подозревают, что мужья что-то замышляют против них. Сюжет «Мизери» (Misery, 1990) вызывает такой ужас, потому что в нем заботливая медсестра (Кэти Бейтс) постепенно превращается в жестокую психопатку. При этом объект ее агрессии (Джеймс Каан), будучи прикованным к постели и инвалидному креслу, приговорен к кастрации. Смена роли, когда из фигуры, олицетворяющей заботу, персонаж превращается в злодея, представляющего угрозу, всегда внушает ужас зрителю, прежде всего потому, что такая ситуация всегда неожиданна. Кроме того, зритель понимает, что жертве неоткуда ждать помощи. На бессознательном уровне смена роли возвращает нас в детство и снова заставляет испытывать страх родительского наказания.

Обмен телами

Прием «обмена телами» между родителями и детьми использовался в нескольких фильмах, чаще для достижения комического эффекта. В «Чумовой пятнице» (Freaky Friday, 1976, 2003) телами поменялись мать и дочь. Похожий сюжет, но с отцом и сыном повторяется в фильме «Каков отец, таков и сын» (Like Father like Son, 1987). Каждый раз дети испытывают чувство освобождения: внезапно они перестают быть «людьми второго сорта», «всего лишь» детьми, и могут наслаждаться всеми привилегиями взрослых. Джош (Том Хэнкс) в фильме «Большой» (Big, 1988) радуется своей неожиданной независимости, когда магический уличный автомат-гадалка исполняет его желание и он за ночь становится взрослым. Точно так же Кевин (Маколей Калкин) в «Один дома» (Home Alone, 1990) наслаждается свободой, когда оказывается в роли хозяина дома, без взрослых с их поучениями и запретами.

Родители тоже с огромным удовольствием сбрасывают с себя груз ответственности, ведь каждый хотя бы иногда мечтает о том, чтобы перестать исполнять родительские обязанности, забыть о работе и снова стать беззаботным ребенком. Такие фильмы почти всегда популярны, потому что воплощают фантазии и родителей, и детей. Они позволяют зрителям самого разного возраста идентифицировать себя с персонажами и наслаждаться вместе с ними, когда те меняются ролями. Однако простоватый и предсказуемый сюжет оставляет слишком мало возможностей для интересной развязки. В конце концов родители и дети должны снова оказаться на своем месте, побывав в теле другого и усвоив ценный урок. Они учатся понимать сложности, с которыми приходится сталкиваться другим, и на себе проверяют значение пословицы «Лучше там, где нас нет». Кроме того, они учатся помогать друг другу, ведь только вместе они могут выпутаться из этой странной истории.

Деспотичный родитель

Сюжеты, в которых речь идет о смене роли или обмене телами, отражают вполне реальные проблемы отношений между родителями и детьми. Родители и дети часто не могут найти общий язык в самых важных вопросах. Поводы для разногласий между ними можно перечислять до бесконечности, но по сути речь всегда идет о главном — о независимости. Дети хотят получить свободу, хотят сами принимать решения. Родители в своем желании защитить детей от опасностей взрослого мира иногда начинают вести себя деспотично, стремясь контролировать все аспекты жизни ребенка. Этот базовый конфликт, несомненно, имеет эдипову природу — он отражает желание родителей монополизировать все эмоции детей и постепенно формирующееся желание ребенка сбежать из уже тесного эдипова мира любви и страха. Родительский деспотизм и конфликт родителей и детей особенно ярко проявляется в сюжетах, где дочь хочет замуж против воли родителей. В таких ситуациях жених и деспотичный родитель становятся настоящими соперниками, а дочь разрывается между детской любовью к отцу/матери и романтической любовью к жениху.

В «Скрипаче на крыше» (Fiddler on the Roof, 1971) Тевье (Тополь) не может принять выбор своей дочери, решившей выйти замуж за иноверца. Он отказывается от дочери и навсегда теряет ее любовь. Конфликт между деспотичным родителем и ребенком может стать основой сюжета и для фильма ужасов. Так, в «Психозе» (Psycho, 1960) деспотичная мать Нормана Бэйтса (Энтони Перкинс) полностью разрушила его личность и продолжает властвовать над ним даже после своей смерти. Работая над сценарием, помните, что связанные с эдиповым комплексом темы соперничества и деспотизма помогут рассказать в фильме о внутреннем конфликте героев, сделать его насыщенным, драматичным. И не обязательно выдумывать новые источники конфликта. Надо просто искать новые способы выражения для этих старых как мир тем.

Краткое содержание главы 1

• Эдипов комплекс, предполагающий, что мальчик испытывает психосексуальную любовь к матери и зависть и агрессию по отношению к отцу, лежит в основе невротического конфликта. Невротический конфликт отражается в сценарии, когда герой желает запретного плода, испытывает страх или ненависть, стремится добиться чьей-то любви, испытывает сексуальную страсть или агрессию.

• Комплекс Электры можно интерпретировать как женскую версию эдипова комплекса, когда девочка испытывает психосексуальную любовь к отцу и ревность и агрессию по отношению к матери.

• Эрос и танатос отражают стремление человека к любви и смерти. Эрос связан с потребностью в любви, сексе, близости, танатос — со склонностью к агрессии, насилию и разрушению.

• Невротический конфликт в рамках теории эдипова комплекса связан с «запретом инцеста» — греховным влечением к матери. В кино эта тема обычно находит выражение в бесконечных преградах на пути запретной любви.

• Измена — популярная вариация на тему «запретного плода», когда влечение к замужней женщине или женатому мужчине является отражением запретного сексуального влечения ребенка к матери.

• Эдипово соперничество между сыном и отцом за любовь и внимание матери в кино воспроизводится как борьба героя и соперника за возлюбленную.

• Боязнь кастрации — страх сына перед отцом.

• Беспомощность усиливает боязнь кастрации — ведь маленький мальчик беззащитен и беспомощен перед взрослым отцом.

• Прием смены роли, когда персонаж, обязанный заботиться о герое, становится источником опасности, позволяет обратиться к детским страхам, связанным с эдиповым комплексом: маленький ребенок втайне боится, что родитель одного с ним пола может его убить.

• Прием обмена телами очень популярен у сценаристов, так как позволяет воплотить сразу две фантазии. Во-первых, такой сюжет отражает желание ребенка стать взрослым, независимым и сильным, а во-вторых, воплощает мечту родителя вернуться в детство, когда он был свободен от ответственности и обязательств.

• Деспотичный родитель — образ, встречающийся во многих фильмах. Родители стараются контролировать жизнь своих детей, потому что любят их и стремятся защитить, а дети мечтают о независимости и свободе.

Упражнения к главе 1

1. Проанализируйте, как темы эдипова комплекса раскрываются в следующих классических фильмах: «Милдред Пирс» (Mildred Pierce, 1945), «Белое каление» (White Heat, 1949), «Психоз» (Psycho, 1960), «Выпускник» (Graduate, 1967), «Китайский квартал» (Chinatown, 1974).

2. Назовите как минимум еще пять фильмов, в которых представлены основные проявления эдипова комплекса.

3. Назовите пять фильмов, в которых используется тема комплекса Электры.

4. Назовите пять фильмов, в которых герою приходится преодолевать собственную беспомощность, чтобы добиться успеха.

Эдипов комплекс в вашем сценарии

1. Есть ли в вашем сценарии любовная линия? Если нет, не кажется ли вам, что она могла бы сделать ваш фильм более драматичным?

2. Если любовная линия в вашем сценарии присутствует, есть ли в ней конфликт? Может быть, вам удастся добавить напряжения в конфликт, используя какие-либо аспекты эдипова комплекса: «запретный плод», соперничество, препятствие, которое надо преодолеть.

3. Есть ли соперник у вашего героя? Если нет, возможно, образ соперника добавит вашему сценарию драматизма и напряжения.

4. Если у вашего героя есть соперник, нельзя ли придать остроты их противостоянию? Подумайте о том, как объединить любовную линию и тему соперничества, — это добавит вашему сценарию драматизма.

5. Вы пишете сценарий для фильма ужасов или работаете над сценами, которые должны пугать зрителя? Если да, то подумайте о том, как можно использовать темы «боязнь кастрации», беспомощности или смены роли, чтобы усилить эффект ужаса.

6. Затрагиваете ли вы тему отношений между родителями и детьми либо тему романтических отношений в своем сценарии? Если да, возможно, вам стоит добавить конфликт в эти отношения с помощью темы деспотии или чрезмерной опеки.

Глава 2. Невротический конфликт

Структурная модель невротического конфликта Фрейда основывается на его теории эдипова комплекса. Чтобы продемонстрировать природу внутреннего психологического конфликта, Фрейд разделил бессознательное на три отдельные структуры. «Оно», или Ид, связывается с первобытными животными инстинктами, заложенными в человеке с самого рождения. Этот термин представляет собой буквальный перевод предложенного Фрейдом немецкого das Es. «Оно» — это инстинкты в чистом виде, определяющие поведение, связанное исключительно с поиском удовольствия и заинтересованное только в удовлетворении собственных желаний. Его власть определяется либидо — первобытной жизненной силой, лежащей в основе инстинктов любого животного, таких как половой инстинкт или агрессия (биологические импульсы, исходящие от Эроса и Танатоса). Ид — это животная часть бессознательного, которая стремится удовлетворить половой инстинкт с матерью и убить отца.

Ид как злодей

Образ злодея в фильмах часто представлен энергией Ид. В «Мысе страха» (Cape Fear, 1991) одно присутствие Макса Кейди (Роберт де Ниро) вызывает ужас — именно потому, что им движут исключительно первобытные инстинкты. Впервые он предстает перед зрителями в тюремной камере — запертым, как животное в клетке. У него на руках татуировки: на одной — «любовь», на другой — «ненависть» как символы двух инстинктов, которые им движут, — секса и агрессии. Главная задача Макса — отомстить Сэму (Ник Нолти), адвокату, засадившему его в тюрьму. Сексуальные инстинкты Макса тесно связаны с агрессией, с его жаждой мести. В одной из самых страшных сцен фильма Макс совращает и насилует молодую женщину. Во время полового акта он откусывает кусок ее плоти. В этот момент Макс — воплощенное «Оно», полностью находящееся во власти своих инстинктов. Такой образ злодея способен оказывать на зрителя особенно сильное психологическое воздействие: в нем не осталось ничего человеческого, поэтому неизвестно, как далеко он может зайти в удовлетворении своих животных страстей.

Не все злодеи в кино настолько бесчеловечны, как Макс. Но их мотивация так или иначе связана с половым инстинктом, агрессией или и с тем и с другим. Вампиры — идеальные примеры монстров, которыми движет только сила Ид: они получают сексуальное удовлетворение от акта агрессии, когда пьют кровь своих жертв, молодых девственниц. Серийные убийцы, например Ганнибал (Энтони Хопкинс) в «Молчании ягнят» (Silence of the Lambs, 1991), тоже получают сексуальное удовольствие от убийств. И в других фильмах агрессивные инстинкты заставляют злодеев жаждать разрушения или безграничной власти над другими: Доктор Ноу (Джозеф Вайзман) или Голдфингер (Герт Фрёбе) в фильмах о Джеймсе Бонде стремятся найти способ уничтожить или завоевать мир.

Неважно, какой план вынашивает ваш злодей: намерен ли он разрушить весь мир или убить одного конкретного человека, писать о таком персонаже — самая увлекательная задача для сценариста. Злодея не останавливают моральные запреты, совесть, жалость или чувство вины, его Ид не сдерживают никакие ограничения. Втайне зрители симпатизируют злодею, потому что в его образе видят отражение своих бессознательных желаний, благодаря злодею они могут почувствовать себя свободными от любых запретов. Секрет создания удачного образа злодея заключается в том, чтобы выпустить на волю свое «Оно». Ослабьте самоконтроль, забудьте о запретах, пусть ваши примитивные импульсы выплеснутся на страницы, отразите через образ злодея ваши тайные страхи, мечты, желания и стремления.

Ид как узник

Ид — словно животное в клетке нашего бессознательного. Инстинкты постоянно пытаются вырваться наружу, но мы все время пытаемся с ними бороться и подавляем их. Злодей как воплощение Ид часто предстает в виде узника за решеткой. Такая сюжетная линия начинается с побега или выхода из тюрьмы. Макс Кейди в «Мысе страха» сидит в тюрьме в начале фильма, так же как и Лекс Лютор в «Супермене-2» (Superman II, 1980). Злодей, оказывающийся на свободе, как бы олицетворяет высвобождение энергии «Оно». Зрители опосредованно через злодея наслаждаются этой свободой. Фильмы о побегах из мест заключения — «Большой побег» (The Great Escape, 1963), «Мотылек» (Papillon, 1973), «Побег из Алькатраса» (Escape from Alcatraz, 1979) — неизменно пользуются популярностью, поскольку зрители сопереживают узнику, оказавшемуся за решеткой по вине репрессивного общества, они радуются отсутствию запретов.

Ту часть фильма, в которой злодей остается на свободе, нужно постараться сделать максимально увлекательной и интересной, чтобы зритель смог получить от нее как можно больше удовольствия. Отсутствие правил и морали — это может быть весело. Суперзлодей Лекс Лютор стал настолько знаменит, просто потому что ему нравилось быть воплощением зла. Он делал все что хотел, ни секунды не задумываясь о последствиях. Злодеи бондианы так привлекательны, поскольку они наслаждаются своими злодеяниями и с искренним удовольствием вынашивают свои дьявольские планы. Каждый сценарий и каждая история диктуют свои требования, но если в вашем сценарии есть злодей, сделайте его по-настоящему злым, рисуйте его с размахом — и выпустите его на свободу. Насколько увлекательным окажется фильм для зрителей, чаще всего зависит не от того, насколько хорош ваш герой, а от того, насколько ужасен злодей.

Возвращение злодея

Не секрет, что зрителям гораздо больше нравится свободный, вольный злодей, чем слишком правильный зануда-герой. Как воплощение Ид злодей, конечно, грешник. Но ведь грешникам всегда живется веселее. В финале многих фильмов специально оставлена лазейка, чтобы злодей, если он полюбится зрителям, смог вернуться в сиквеле. Герой не убивает злодея: тот либо оказывается в тюрьме, либо его высылают из страны. Иногда ему даже удается остаться безнаказанным. Ганнибал Лектор сбегает из тюрьмы в «Молчании ягнят» (Silence of the Lambs, 1991), чтобы вернуться в «Ганнибале» (Hannibal, 2001) — в конце этого фильма ему, кстати, снова удается сбежать. Оставляя такую лазейку, авторы сохраняют для злодея возможность «воскреснуть», чтобы он снова мог вынашивать коварные планы, нести смерть и разрушения.

Наказание злодея

Главное в характере злодея — его аморальность. Злодей — это воплощение «Оно», и ему наплевать на мораль. Чувство вины, раскаяние, сожаление чужды ему. Поэтому, точно так же, как родители наказывают ребенка за плохое поведение, герой должен наказать злодея. В конце фильма злодея обязательно должна ждать расплата. В идеале наказание должно быть соразмерно преступлению. Если злодей в течение всего фильма насиловал, мучил и убивал самых близких друзей и родных героя, то несколько синяков или даже тюремный приговор не удовлетворят зрителя: их ожидания справедливого возмездия будут обмануты. Злодей должен страдать, желательно сильно и от рук героя.

В финале оригинального фильма «Дракула» (Dracula, 1931) гибель графа-вампира (Бела Лугоши) даже не показана на экране. Слышен только какой-то короткий вздох, и на дальнем плане видно, как Ван Хельсинг (Эдвард ван Слоун) вгоняет кол в гроб вампира. Этой сцене не хватает драматизма, так необходимого в кульминации фильма. Зритель обманут — он не дождался возмездия. В ремейке 1958 г., снятом студией Hammer Films (Дракулу играет Кристофер Ли), наказание злодея достаточно красочно и сурово — здесь есть и крики боли, и реки крови. Один из любимых способов наказания злодея у сценаристов — сбросить его с высокого здания или скалы, как это было, например, в «Крепком орешке» (Die Hard, 1988). Такая смерть дает возможность показать зрителю искаженное ужасом лицо злодея, пока он падает с высоты в сто этажей. Кроме того, падение символизирует низвержение в ад — туда, где его душа будет мучиться вечно. В качестве альтернативы для наказания злодея можно предложить следующее: взорвать его, порезать на куски, отдать на растерзание диким животным или заставить погибнуть от какого-нибудь собственного убийственного изобретения. Любая такая гибель гораздо драматичнее, чем просто выстрел из пистолета.

«Я» в роли героя

Следующая бессознательная структура — «Я», или Эго. Если «Оно» является воплощением «принципа удовольствия», то «Я» отражает «принцип реальности», то есть потребность примирить мотивы, которым руководствуется «Оно», с семейными и общественными требованиями к подобающему поведению. Эго (от нем. das Ich) — главный представитель личности. Эго постоянно развивается, получает новые знания и навыки, учится лучше приспосабливаться к потребностям общества и в идеале с каждым днем становится сильнее. В этом смысле психологические функции Эго сопоставимы с действиями главного героя в фильме. Герой тоже все время находится в развитии. Он пытается преодолеть препятствия на своем пути, справиться со всеми трудностями, побороть жаждущих его крови безнравственных злодеев. Если в конце фильма герой не стал лучше или сильнее, чем был в начале, значит вы не показали его в динамике. О чем бы ни рассказывал сюжет, центральное место в любом фильме занимает тема развития личности героя. Герой — это «Я» фильма, и его характер должен меняться, иначе фильм не сможет заинтересовать зрителя. И так же, как роль Эго в бессознательной структуре заключается в том, чтобы контролировать и подавлять Ид, задача героя в фильме — победить злодея.

Победа героя над злодеем символизирует победу Эго над Ид. В классическом сюжете с «девушкой в беде» злодей или чудовище похищает девушку для удовлетворения своих аморальных сексуальных желаний. Например, в «Дракуле» (1931) вампир (Бела Лугоши) похищает Мину, чтобы в своем замке превратить ее в такого же монстра, как и он сам. Герой разрушает демонические замыслы злодея и спасает девушку, чтобы сделать своей законной женой. Победа героя над злодеем напоминает эдипову драму, в которой запрет одерживает победу над либидо. Уничтожая злодея и спасая девушку, герой символически подавляет Ид, превращая влечение к матери в социально приемлемое влечение к молодой девушке.

Супер-Эго как наставник

В фильме не всегда присутствует внешний образ злодея. Проблема сексуальных желаний героя, его внутренние демоны и искушения вызывают внутренний конфликт. Внутренние силы, необходимые, чтобы обуздывать темную власть либидо, обеспечивает третья бессознательная структура — Супер-Эго. В переводе с немецкого, родного языка Фрейда, das Über-Ich — Супер-Эго, или «Сверх-Я». Это бессознательная репрезентация морали и общепринятых правил, усвоенная индивидом от авторитетных для него людей — таких как отец. По мере того как сын взрослеет, агрессия, которую он испытывает к отцу, трансформируется в уважение и восхищение. Отождествляя себя с отцом в качестве ролевой модели, сын воспринимает нравственные ценности и убеждения отца как собственные. В сущности, формирование Супер-Эго связано с идентификацией мальчика со своим отцом.

Визуализация наставника

Невротический конфликт между Ид и Супер-Эго разрешается посредством Эго. Поскольку кино использует визуальный язык, внутренний конфликт на экране сложно выразить без физического воплощения его участников. Притом что Ид и Супер-Эго в бессознательном представлены внешними фигурами, на экране конфликтующие силы, с которыми они ассоциируются, — первобытные импульсы и совесть — образы внешние. Ид обычно выступает в роли злодея, а Супер-Эго предстает перед зрителем в виде наставника. Наставник для героя служит фигурой отца^[3] и ролевой моделью. Он напоминает герою о моральных обязательствах, его поддержка дает герою силы справиться со всеми трудностями. Так, Оби-Ван Кеноби (Алек Гиннесс) в «Звездных войнах» (Star Wars, 1977) вдохновляет главного героя Люка на решение вступить в борьбу против Империи зла. Оби-Ван, кроме того, учит Люка использовать «силу», помогает ему найти духовные и психологические силы для борьбы с Темным лордом.

Символическое воплощение Супер-Эго в одном из персонажей поможет вам более наглядно выразить внутренний конфликт героя на экране. В «Джерри Магуайре» (Jerry Maguire, 1996) главный герой вспоминает мудрые слова спортивного агента, с которыми они когда-то работали вместе. Этот агент становится наставником для Джерри, и, хотя в фильме его можно увидеть лишь в одном коротком эпизоде, его физическое и визуальное присутствие необходимо, так как демонстрирует нравственную цельность, к которой стремится Джерри. «Самородок» (The Natural, 1984) начинается со сцены игры в мяч героя со своим отцом. Больше отец в фильме не появляется, но этот короткий эпизод дает зрителю понять, как воспоминания Роя об отце (олицетворении его Супер-Эго) связаны с его стремлением добиться успеха на бейсбольном поле. Фильм заканчивается очередной сценой игры в мяч — теперь уже Роя со своим сыном. Этот финальный эпизод дарит зрителю чувство завершенности, эмоционального освобождения, которого вряд ли удалось бы добиться с помощью какого-то другого приема: диалога, голоса за кадром или эпилога.

Эмоциональное воздействие кинематографа напрямую зависит от визуальной выразительности. Хотя главный конфликт героя внутренний, сценарист должен не просто описать его вербально, а показать внутреннюю борьбу наглядно, так, чтобы он был очевиден на экране. Создание образов, представляющих внутренние психологические структуры (например, Ид в виде злодея и Супер-Эго в качестве ментора), — классический способ визуализации.

Кризис сознания

Когда у героя нет наставника или если наставника нет рядом в нужный момент, его внутренняя борьба связана с незрелостью его Супер-Эго. Слабость характера проявляется в эгоцентризме, себялюбии, нежелании посвятить себя важному, но рискованному делу. Хан Соло (Харрисон Форд) в «Звездных войнах» — один из примеров таких самовлюбленных героев (даже его имя, Соло, демонстрирует, что он предпочитает играть в одиночку и не готов ничем жертвовать). В отличие от Люка, в самом начале встающего на сторону добра, Хан в течение всего фильма неоднократно демонстрирует, что не желает участвовать в восстании против Империи зла. Он поддерживает сопротивление только из-за денег и отказывается помочь Люку уничтожить «Звезду смерти», потому что не видит в этом личной выгоды. Герои, подобные Хану, проходят через кризис сознания, когда вынуждены переоценивать свои приоритеты. Чувство вины, которое в какой-то момент начинает испытывать подобный персонаж, возникает благодаря наставнику, воплощающему его Супер-Эго.

Люк быстро становится настоящим героем, поскольку теперь у него сильное Супер-Эго и есть пример для подражания в лице наставника, Оби-Вана. У Хана наставника нет, поэтому он совершенствуется медленно. К концу фильма Люк достигает такой ступени развития, что уже сам становится наставником Хана. Эта новая роль Люка делает возможной неожиданную развязку фильма, когда Хан внезапно появляется, чтобы спасти Люка от верной смерти, наконец решившись принести себя в жертву общему делу. Если в вашем сценарии есть герой, который работает над своим Супер-Эго, помните, что Супер-Эго развивается, когда герой отождествляет себя со своим отцом/наставником, воспринимает его как пример для подражания. Когда ваш герой наконец решается вступить в борьбу за правое дело, задайте себе вопрос: «Кто для него служит ролевой моделью?» Ответ поможет вам понять, что заставляет героя все-таки принять верное решение.

Трусливые персонажи

Часто персонажу, переживающему кризис сознания и пытающемуся обрести свое «Я», отводится комическая роль. Это может быть пугливый прихвостень, которого герой тянет за собой в опасные приключения против его воли. Скуби и Шегги из мультипликационного фильма «Скуби Ду» — один из примеров таких комических трусливых персонажей. Другие популярные трусливые герои, чьи выходки призваны забавлять зрителей, — Эббот и Костелло, Лорел и Харди, братья Маркс. Трусливые персонажи могут быть главными героями фильма или появляться только эпизодически, для разрядки напряжения. Обычно такие персонажи готовят зрителям большой сюрприз в конце фильма: прежде изо всех сил избегавшие опасности, вдруг они собираются с духом и совершают героический поступок, который и обеспечивает счастливую развязку. Неважно, насколько избитой может казаться эта формула, она неизменно срабатывает, ведь такое поведение героя понятно любому зрителю. Только использовать этот прием надо продуманно и достаточно осторожно. Нельзя слишком рано дать понять зрителям, что пугливый персонаж станет в конце фильма отважным храбрецом. Зрители, в особенности дети, по-прежнему способны искренне удивляться и радоваться, когда забавный трусишка вдруг решается спасти главного героя.

Антигерой

В американских фильмах главными героями часто бывают люди, чье поведение продиктовано Ид, а не моральными принципами. Преступники, гангстеры, воры выступают в главной роли ничуть не реже, чем добропорядочные граждане. Антигерой — персонаж с развитым либидо и незрелым Супер-Эго. Он чаще нарушает закон, чем выступает на его стороне. Джон Уэйн, Джеймс Кэгни, Хамфри Богарт, Генри Фонда, Роберт Митчем и многие другие популярные киноактеры стали знамениты именно благодаря ролям антигероев в вестернах, фильмах-нуар, гангстерских или бандитских фильмах. Сначала таких антигероев не интересует ничего, кроме удовлетворения собственных примитивных желаний, ради которого они готовы нарушать закон. Однако постепенно перед ними появляется другая, более бескорыстная цель. Достижение этой новой цели становится психологической кульминацией фильма, поскольку оно знаменует превращение законченного эгоиста в бескорыстного рыцаря.

Так, антигерой (Алан Лэдд) в фильме «Шейн» (Shane, 1953) предстает перед зрителями как изгой-одиночка с ружьем наперевес, бродяга, пытающийся сбежать от собственного темного прошлого. Им движет лишь инстинкт самосохранения, желание начать жизнь заново. Но постепенно он сближается с семьей фермеров и перестает думать исключительно о собственных интересах. Шейн встает на сторону фермеров в борьбе против богатого скотовода. В конце фильма ему приходится пожертвовать шансом начать с нового листа и даже рискнуть жизнью, чтобы помочь своим новым друзьям. Храбрый поступок Шейна демонстрирует, как изменился его характер — из эгоиста, которым движут только низменные мотивы, он превратился в рыцаря, жертвующего собой ради других.

Если вы создаете образ антигероя, важно, чтобы его цели не ограничивались жаждой денег, престижа или власти. Хотя такие антигерои и способны забавлять зрителей какое-то время, их мотивация слишком проста и прямолинейна, им не хватает психологической глубины. На смену первоначальным эгоистичным устремлениям антигероя должно прийти желание исправиться, искупить свою вину — тогда его характер станет сложнее и интереснее. Для этого необходим внутренний конфликт: в какой-то момент антигерой должен осознать, что искупление возможно только путем самоотречения: он должен выбрать самопожертвование вместо удовлетворения собственных желаний.

Падший герой

Работая над сценарием, необходимо очень четко представлять себе мотивацию своих героев, потому что именно от нее зависит, как будет развиваться их характер, что, в свою очередь, определяет драматическую структуру всего фильма. Если главный герой нарушает закон, чтобы помочь другим людям (как Джеймс Джесси или Робин Гуд), его мотивацию нельзя назвать однозначной. Если же он нарушает закон ради собственных целей, антигерой получается плоским — как в случае с негодяями из «Медвежатника» (Score, 2001) или «Грабежа» (Heist, 2001). Мотивы таких антигероев примитивны и неинтересны, и вряд ли они запомнятся зрителям. Конечно, когда в конце фильма героям удается получить добычу и остаться безнаказанными, мы радуемся вместе с ними. Но мы не видим никакого развития личности героя на протяжении фильма: он как был, так и остался преступником и негодяем. А вот если коварные замыслы антигероя приводят его к поражению, драматическая структура героя-победителя приобретает трагизм, а персонаж — психологическую глубину. Теперь это не просто преступник или негодяй — это падший герой.

Драматичность сюжета в этом случае лежит в плоскости мотивации героя. Падший герой мечтает об исправлении и искуплении, но выбирает для этого неверный, порочный путь, который неизбежно приводит его к гибели. Трагизм сюжета подчеркивает нелепость положения. Ирония в том, что именно стремление исправиться становится для героя гибельным. В фильме «Лицо со шрамом» (Scarface, 1983) Тони (Аль Пачино) убивает, грабит, запугивает, чтобы в конце концов стать главой наркомафии. Он совершил слишком много злодеяний, чтобы надеяться на искупление. Вместе с тем погиб Тони из-за того, что пощадил жену и детей человека, которого его наняли убить. Как ни парадоксально, единственный достойный поступок Тони становится причиной его смерти.

В трилогии «Крестный отец» Майкл Корлеоне (Аль Пачино) мечтает подарить своей семье новую жизнь, покончив с преступной деятельностью. Но любые попытки порвать с миром преступлений и защитить семейную честь приводят к новым убийствам и заговорам. Ирония положения антигероя заставляет зрителей испытывать к нему сострадание и придает его характеру психологическую глубину и выразительность. Падший герой обречен. Как попавший в зыбучие пески человек, с каждой новой попыткой освободиться он погружается все глубже. Если вы создаете образ падшего героя, ваша главная задача — передать чувство обреченности и страха, отчаянную борьбу героя с самим собой и его искреннее желание исправиться.

Комплекс вины

Классические герои — белые рыцари на белых скакунах — обычно обладают развитым Супер-Эго. Их нельзя обвинить в том, что они идут на поводу у своего либидо. Напротив, такие герои часто страдают от избыточного чувства вины. Супергерои в «Супермене» (Superman, 1978) или «Человеке-пауке» (Spiderman, 2002) оказываются беззащитными перед собственным «Сверх-Я» и опустошающим чувством вины, полностью подчинившим их волю. Подросток Кларк Кент (Джефф Ист) без всякой причины винит себя в гибели своего приемного отца (Гленна Форда), умершего от сердечного приступа. Он не понимает, зачем ему дарованы сверхспособности, если он не может использовать их для спасения своих близких. Комплекс вины заставляет Кларка стать Суперменом (Кристофер Рив), чтобы уже в образе бескорыстного супергероя искупить эту мнимую вину и оправдать полученный дар.

В истории Человека-паука чувство вины главного героя играет еще более значимую роль. Питер Паркер (Тоби Магуайр) использует свою суперсилу исключительно ради личной выгоды — он становится профессиональным борцом. Питер настолько эгоистичен, что даже не останавливает преступника, ограбившего его босса. Но затем тот же преступник убивает дядю Питера (Клиф Робертсон), и тот осознает свою вину. Чтобы как-то ее искупить, Питер становится Человеком-пауком, и отныне его жизнь будет посвящена добру и борьбе с преступностью.

Комплекс вины — интересный элемент личности персонажа и для любого героя, не обязательно супергероя, может быть сильным стимулом. Лучше, если это чувство будет иметь какие-то реальные основания. Мы все когда-либо совершали поступки, за которые теперь корим себя, поэтому зрителю понятны и близки угрызения совести и желание искупить вину. Боб (Мэтт Диллон) в «Аптечном ковбое» (Drugstore Cowboy, 1989) — наркоман, которому безразлично все на свете, кроме желания получить очередную дозу. Ради наркотиков он готов пойти абсолютно на все. Но когда его подруга Надин (Хизер Грэм) совершает из-за него самоубийство, Боба начинает мучить чувство вины. Переживая из-за смерти Надин, Боб впервые думает о том, чтобы изменить собственную жизнь и исправиться. Боб не супергерой, но полон решимости искупить вину.

Грех, вина, искупление — эти психологические темы всегда находят отклик аудитории. Зрители инстинктивно идентифицируют себя с героями, переживающими кризис сознания. Но здесь нет готовых решений, и надо все тщательно продумать. Важная роль в таком сценарии отводится фигуре отца (например, наставнику в качестве ролевой модели). У Боба в «Аптечном ковбое» сначала нет такого наставника. Но когда он решает изменить свою жизнь, на сцену выходит отец Мерфи (Уильям Берроуз) — пожилой священник, который тоже пытается излечиться от наркомании. Отец Мерфи становится для Боба примером, в котором тот так нуждается, чтобы изменить свою жизнь. Хотя роль отца Мерфи в фильме эпизодическая, его присутствие необходимо для разгадки личности Боба. Такое недостающее звено головоломки — полезный элемент в сценарии, герой которого страдает комплексом вины.

Краткое содержание главы 2

• Ид — часть психики, которой управляют примитивные импульсы полового влечения и агрессии.

• Супер-Эго — это часть психики, представляющая мораль и общественные устои... совесть.

• Эго — часть психики, представляющая компромисс между либидо (импульсами Ид) и виной (ограничениями, накладываемыми Супер-Эго).

• Ид в фильмах часто предстает в образе злодея.

• Эго обычно олицетворяет главный герой.

• Супер-Эго, как правило, воплощается в образе наставника.

• Нередко злодей в фильме либо начинает, либо заканчивает свой путь в качестве узника. Тема заключения демонстрирует, как Эго подавляет или ограничивает Ид.

• Наказание злодея символически связано с преодолением эдипова комплекса. Поэтому оно должно быть достаточно драматичным и отражать принцип справедливого возмездия.

• Герои фильмов порой переживают кризис сознания, когда им приходится поступиться собственной выгодой, приняв нравственное решение. Развитие образа героя через кризис сознания символизирует развитие Эго и победу Супер-Эго над Ид.

• Героя, переживающего кризис сознания, часто поддерживает наставник.

• Трусливые персонажи нередко предстают в комическом виде. Они наглядно демонстрируют страх, который испытывают многие из нас перед лицом трудного выбора.

• Антигерой — наиболее типичный герой американских фильмов. Первоначально антигерой — это персонаж, ведомый собственным Ид. Постепенно он преодолевает эгоцентризм и учится жертвовать своими интересами ради блага других.

• Падший герой — трагический персонаж, который стремится исправиться, но ему не удается начать жизнь заново.

• Мотивацией для многих героев, особенно супергероев, является чувство вины. Они верят, что должны искупить свой грех или какой-то недостаток, и мысль об этом не дает им покоя.

Упражнения к главе 2

1. Наиболее убедительные злодеи в кино — те, кем движут исключительно их примитивные желания или либидо. Подумайте, как, используя тему секса или агрессии, сделать вашего злодея еще более безнравственным. Не жалейте для создания образа злодея мрачных красок — их никогда не бывает слишком много.

2. Как можно выразить тему справедливого возмездия в сценах наказания злодея?

3. Придумайте три новых, изощренных, впечатляющих способа наказать злодея.

4. Объясните внутренний конфликт своего героя в двух-трех предложениях. Если не получится, возможно, вам не до конца ясна его мотивация. Внутренний невротический конфликт героя может быть психологически сложным, но вы как писатель должны составить о нем максимально четкое представление.

5. Вспомните образы злодеев из пяти ваших любимых фильмов. Объясните, почему эти герои являются воплощением Ид.

6. Вспомните образы героев из пяти ваших любимых фильмов. Объясните, почему эти герои являются воплощением Эго.

7. Вспомните образы наставников из пяти ваших любимых фильмов. Объясните, почему эти герои являются воплощением Супер-Эго.

8. Вина — основной элемент внутреннего конфликта. Подумайте, что может вызывать у вашего героя угрызения совести и как использовать чувство вины в сценарии, чтобы показать ее стимулирующую роль в развитии личности героя.

9. Кто ваш герой: классический герой, антигерой, падший герой? Вам необязательно кроить ваш фильм по одному лекалу, но ответ на этот вопрос может оказаться полезным для понимания мотивации вашего героя.

10. Проанализируйте невротический конфликт следующих героев: Джордж Бейли (Джеймс Стюарт) в фильме «Эта прекрасная жизнь» (It’s a Wonderful Life, 1946), Мэтт Гарт (Монтгомери Клифт) в фильме «Красная река» (Red River, 1948), Джуда Розенталь (Мартин Ландау) в фильме «Преступления и проступки» (Crimes and Misdemeanors, 1989).

Невротический конфликт в вашем сценарии

1. Если в вашем сценарии есть злодей, подумайте, насколько понятна его мотивация.

2. Ваш злодей получает заслуженное наказание? Если да, соответствует ли наказание совершенным преступлениям?

3. Отличается ли главный психологический конфликт вашего героя от его внешней цели?

4. У вашего героя есть наставник? Если нет, подумайте о том, чтобы добавить наставника в ваш сценарий. Роль наставника, даже эпизодическая, может оказаться крайне важной.

5. Является ли чувство вины мотивацией для вашего героя, хотя бы частично?

Глава 3. Стадии психосексуального развития

Модель развития личности, предложенная Фрейдом, основывается на его теории детской сексуальности. С момента рождения ребенку присущи примитивные импульсы, он получает удовольствие от стимуляции эрогенных зон, к которым, в зависимости от возраста, направляется энергия либидо. Стадии развития называются психосексуальными, так как психологическое развитие Эго напрямую связано с сексуальным удовлетворением. Если на какой-то стадии развития у ребенка происходят отклонения, то есть если ребенок получает слишком мало или слишком много удовольствия, это может привести к фиксации энергии либидо на этой стадии, что, в свою очередь, выражается в невротических симптомах поведения человека. Знание психосексуальных стадий развития по Фрейду поможет создать глубокие психологические образы героев, добавить сексуальные подтексты в сценарий, сделать его более драматичным и эмоционально захватывающим.

Оральная стадия

Согласно теории Фрейда, первая стадия развития начинается в младенчестве, когда ребенок получает б`ольшую часть чувственных удовольствий через рот. Ребенок удовлетворяет голод, когда сосет грудь матери или бутылочку; выражает все свои эмоции с помощью крика, плача, смеха, лепета, улыбок. Фрейд считал, что процесс кормления, когда младенец оказывается у обнаженной женской груди, является первым сексуальным опытом и символом детской сексуальности. Этот детский опыт любви, удовольствия, удовлетворения потребности в дальнейшем переживается снова во время полового акта, когда грудь становится объектом оральной стимуляции. В младенчестве примитивное удовольствие, получаемое от оральной стимуляции, связано также с удовлетворением потребностей на физическом, эмоциональном и сексуальном уровне. Черты орального типа можно наблюдать в поведении персонажей, чьи оральные фиксации представляют неудовлетворенные психологические и эмоциональные потребности.

Курение

Курение сигарет — пожалуй, самое явное проявление оральной фиксации. Втягивание дыма приносит физическое, эмоциональное и психологическое удовольствие — это невротическое поведение, нервная привычка, вызывающая зависимость. Несмотря на это, герои очень часто курят в фильмах, особенно в старых, снятых до того, как страх, связанный с раком или другими проблемами, вызываемыми курением, уменьшил популярность табака. В классических вестернах и фильмах-нуар герои то и дело закуривают, затягиваются или тушат сигареты. Причин, объясняющих популярность сигарет в кино, несколько. Во-первых, дым выглядит на экране красиво, особенно в черно-белом фильме. Так, известная сцена в «Гражданине Кейне» (Citizen Kane, 1941), когда силуэты жестикулирующих издателей новостных программ видны сквозь завесу сигаретного дыма, имеет такое сильное эмоциональное воздействие не только из-за таинственности изображения, но и благодаря его реалистичности. Зритель буквально ощущает себя в одном зале с непрерывно курящими репортерами.

Во-вторых, сам процесс курения на экране тоже выглядит притягательно и может стать полезным приемом. Например, часто во время диалога необходима драматическая пауза. Несколько секунд молчания позволяют зрителям прочувствовать только что прозвучавшую фразу. К тому же пауза дает другим героям время отреагировать. Поскольку кино располагает в основном визуальными способами воздействия, обозначить драматическую паузу с помощью слов невозможно. Недостаточно просто написать в сценарии «пауза» или «молчит». Зато когда герой достает пачку сигарет и закуривает, это дает актеру возможность заполнить молчание (только не надо злоупотреблять этим приемом). Когда дворецкого Кейна спрашивают о «розовом бутоне», он закуривает сигарету. Здесь пауза позволяет обратить внимание зрителя на столь важные для сюжета слова «розовый бутон», а также увидеть мрачное выражение лица дворецкого, пока он прикуривает.

Наконец, курение добавляет персонажу крутизны. Мы видим руки и рот актера; голубоватый дым окутывает героя, погружая его в какой-то нереальный мир. Но самое главное заключается в том, что курение позволяет передать внутреннее напряжение героя, раскрыть его внутренний конфликт. Создается впечатление, что он пытается заглушить какую-то внутреннюю боль. Каждый раз, когда Рика (Хамфри Богарт) в «Касабланке» (Casablanca, 1940) посещают особенно тягостные мысли, он закуривает: глядя куда-то вдаль сквозь сигаретный дым, он производит впечатление несгибаемого героя.

Курение как способ выражения внутреннего конфликта героя остается актуальным и сейчас. Вероятно, этот прием стал даже еще более действенным, поскольку теперь зрителям известно о вреде сигарет и о связи курения и раковых заболеваний. Только человек, чьи внутренние мучения поистине ужасны, может сознательно курить сигарету за сигаретой, зная, что каждой очередной затяжкой приближает себя к смерти.

Оральный тип

Курение, алкоголизм и переедание — наиболее очевидные проявления оральной фиксации. Но пристрастие к наркотикам, азартным играм или беспорядочные сексуальные связи, как и любые другие подобные привычки, также могут быть связаны с оральной стадией развития, отражая потребность героя в получении удовольствия извне. Для некоторых героев оральное поведение — источник их главного конфликта. Так, «Потерянный уик-энд» (Lost Weekend, 1945) стал классическим фильмом о человеке, пытающемся побороть свое пристрастие к алкоголю. Но, хотя борьба с разрушительными привычками описывается во многих известных фильмах, все же проблемам зависимости у представителей орального типа редко отводится роль главного конфликта фильма. Обычно это просто одна из запоминающихся черт героя, его изюминка. Пол Сорвино, глава мафии в «Славных парнях» (Goodfellas, 1990), Джабба Хатт в «Возвращении джедая» (Return of the Jedi, 1983), капитан Кидд (Чарльз Лотон) в одноименном фильме страдают ожирением — обжорство символизирует их алчность. Создавая своих героев, подумайте о том, чтобы добавить им одну из привычек или черт характера, о которых мы говорили. Они позволят более наглядно выразить внутренний мир вашего героя.

Оральный садизм

Отношения между ребенком и матерью меняются, когда у ребенка начинают прорезаться зубы. Процесс кормления может стать болезненным, когда ребенок начнет понимать, что у него есть власть над матерью: он может причинять ей физическую боль. Психосексуальный опыт младенца дополнится новым для него осознанием того, что он может сделать кому-то больно. В литературе по психоанализу под термином «оральный садизм» понимается нездоровое желание человека причинять боль другим из-за неразрешенных проблем на оральной стадии развития. В кино такой тип характера наиболее ярко проявляется в образах различных монстров, вампиров или оборотней, мучающих и убивающих своих жертв, кусающих их или раздирающих их на части зубами. В «Носферату» (Nosferatu, 1922) вампир (Макс Шрек) пьет кровь своей жертвы (Грета Шредер), лежа на ее груди, — эта сцена вызывает аллюзии с кормлением грудью. Вампир пьет кровь женщины, чтобы продолжать свое существование, так же как ребенок пьет молоко матери, чтобы жить. Монстры в образе людей, серийные убийцы тоже вызывают ужас аудитории. Зрителя страшит извращенная природа злодея, который убивает и мучает других, чтобы удовлетворить свое либидо.

Оральные фиксации

Оральные фиксации в кино можно использовать для наглядного отображения главной черты злодея — неспособности сострадать и сопереживать окружающим, что и определяет его эгоизм, жадность и жестокость. Оральные фиксации таких героев, как Джабба Хатт или капитан Кид, очевидны. Но этот прием можно с не меньшей эффективностью использовать и несколько по-иному. Самыми жуткими кадрами в «Синем бархате» (Blue Velvet, 1986), пожалуй, можно назвать те, в которых Фрэнк Бут (Деннис Хоппер) вдыхает веселящий газ. Смотреть эти сцены равнодушно невозможно, и именно они раскрывают зрителям темный и извращенный мир этого персонажа. Оральные фиксации злодеев помогают на экране продемонстрировать их садизм, агрессию, склонность к насилию. Что же касается главного героя, то оральная фиксация может олицетворять его внутреннего демона, которого герою предстоит побороть.

Преодоление оральной фиксации

В вестернах, например, в «Рио Браво» (Rio Bravo, 1959) или «Эльдорадо» (El Dorado, 1967), часто используется такой прием: один из второстепенных героев — пьяница, которому предстоит побороть свою пагубную привязанность к алкоголю, чтобы помочь главному герою в решающей схватке с плохими парнями. Зависимость часто бывает и внутренним препятствием, которое должен преодолеть сам главный герой. Хотя этот прием используется во многих фильмах, он не теряет популярности: комплексы, связанные с оральной стадией развития, на самом деле близки и понятны каждому, ведь это может быть как алкогольная зависимость, так и излишняя увлеченность всякого рода диетами. Преодоление препятствий — главная составляющая путешествия героя, так что к этой теме мы будем возвращаться еще не один раз. Оральная фиксация героя, кроме того, позволяет сделать его более человечным, добавляет его характеру какую-то слабость, понятную зрителям.

Анальная стадия

Вторая стадия психосексуального развития по Фрейду связана с приучением ребенка к горшку. Впервые ребенку приходится подавлять примитивные инстинкты и сдерживать естественные физиологические потребности. Это первый невротический конфликт развивающегося «Я». Ребенку под давлением родителей приходится регулировать акты мочеиспускания и дефекации. Это противостояние с родителями является первым конфликтом в жизни ребенка, от разрешения которого во многом зависят и дальнейшие отношения с ними, и способность ребенка преодолевать другие невротические конфликты в будущем. Отклонения на этой стадии развития могут привести к формированию двух типов характера: анально-удерживающего и анально-выталкивающего.

Шутники и шуты

В комедийных фильмах достаточно распространен комический дуэт — противопоставление двух персонажей с разным характером и темпераментом. «Серьезный» персонаж комической парочки олицетворяет анально-удерживающий тип характера. Как ребенок, слишком долго отказывающийся сходить в туалет, он с маниакальной настойчивостью стремится сохранить контроль над происходящим. «Серьезный» герой может быть деспотичным, как Эббот (Эббот и Костелло), или чрезмерно педантичным и зацикленным на чистоте, как Феликс (Джек Леммон) в «Странной парочке» (Odd Couple, 1968), или же постоянно недовольным и раздраженным, как Оливер Харди из «Лорела и Харди». Комичность дуэта связана с постоянными конфликтами между доминирующим «серьезным» героем и его сумасбродным и нелепым партнером, олицетворяющим противоположный, анально-выталкивающий тип характера. Как ребенок, который реагирует на конфликт с родителями, намеренно игнорируя запреты, пачкая штанишки и создавая беспорядок, этот персонаж провоцирует конфликты, постоянно создавая вокруг себя неразбериху и суматоху.

В качестве примера такого «шута» можно привести героя Боба Денвера Гиллигана из телесериала «Остров Гиллигана» (Gilligan’s Island). В каждой серии именно безалаберность Гиллигана лишала оказавшихся на необитаемом острове шансов на спасение. Комический эффект усиливался гневной реакцией со стороны «серьезного» персонажа Скиппера (Алан Хейл-младший). Маниакальное стремление к чистоте Феликса и фантастическая неопрятность Оскара (Уолтер Мэттоу) из «Странной парочки» — еще один пример традиционного для комического дуэта контраста. Такие комические парочки могут быть главными героями, а могут появляться только эпизодически для разрядки напряжения на экране — в любом случае сама модель остается неизменной. На самом деле эти два персонажа так сильно раздражают друг друга, потому что нашли два абсолютно противоположных способа для разрешения одного и того же внутреннего конфликта. Противопоставление удерживающего и выталкивающего типов характера в героях всегда забавляет зрителей, оно понятно на интуитивном уровне, потому что связано с самым первым невротическим конфликтом, который приходится пережить каждому еще в младенчестве.

Внутренний конфликт

В фильмах, где герой физически не превращается в злодея (фильмы о вампирах, оборотнях, «Доктор Джекил и мистер Хайд»), возникает вопрос о том, как менее очевидными способами выразить на экране борьбу героя со зверем внутри себя, то есть с собственным либидо. В большинстве фильмов бывает момент, когда герой меняется — в лучшую или худшую сторону. Такая перемена может быть связана с неким внешним препятствием, которое преодолевает герой. Иногда причиной преображения становится «откровение» или «прозрение», когда сдержанный и осторожный герой выпускает наружу долго сдерживаемые эмоции, энергию своего либидо и начинает вести себя безрассудно, необдуманно, «дико». Если ваш герой в течение долгого времени пытается сдерживать свои эмоции, устремления и желания, это позволяет создать напряжение в фильме: зрители чувствуют, как давление энергии Ид становится все сильнее и невыносимее, и ждут, что эта внутренняя плотина вот-вот прорвется.

Агрессия и отказ от насилия

В «Соломенных псах» (Straw Dogs, 1971) Сэма Пекинпа Дэвид Самнер (Дастин Хоффман), уставший, что знаменательно, от насилия в Америке, переезжает в маленький город в Англии. Но местные хулиганы не дают семье Дэвида жить спокойно. Сначала Дэвид пытается сдерживать себя и не терять самообладания. Но хулиганы заходят слишком далеко, и в какой-то момента гнев и ярость Дэвида вырываются наружу, что приводит к кровавой развязке.

Высвобождение внутреннего зверя как форма проявления личности — тема серии мультипликационных фильмов о моряке Попае (Popeye). В каждой серии Попай снова и снова подвергается нападкам со стороны жестокого Блуто. В какой-то момент Попай не выдерживает и съедает шпинат, который, как зелье доктора Джекила, выпускает на свободу подавляемое «Оно» и дает ему силу. Если вы пишете сцену, в которой характер героя коренным образом меняется — неважно, совершает ли ваш герой какой-то насильственный поступок, выпуская накопившуюся ярость, или переживает «откровение», — помните, что выплеск энергии напрямую связан с тем, как долго эту энергию сдерживали. Всякий выплеск энергии может стать ключевым моментом фильма, если он назревал целых полтора часа.

Страсть и воздержание

В «Красоте по-американски» (American Beauty, 1999) подавленный и разочарованный главный герой Лестер (Кевин Спейси) радикальным образом меняется, когда начинает курить марихуану. Марихуана действует на Лестера как напиток доктора Джекила, раскрепощая его и делая необузданным и безрассудным. В «Эпохе невинности» (The Age of Innocence, 1993) два главных героя на протяжении всего фильма сдерживают свою страсть и почти непреодолимое влечение друг к другу. Когда они все-таки сближаются, возникает чувство освобождения, и сексуальное напряжение наконец находит выход. Напряжение, предшествующее страсти и разрядке, — главный прием всех романтических сюжетных линий. Если вы пишете любовную историю, поставьте перед героями преграды. Не надо торопить события. Зрители любят вместе с героями испытывать страсть, влечение, а если эти чувства приходится таить в себе, они становятся только сильнее — точно так же, как еда кажется вкуснее, если сначала пришлось поголодать.

Сопротивление и повиновение

В каждом из нас скрывается бунтарь. В тот или иной период нашей жизни каждому хотелось восстать против тирана, с которым приходилось сталкиваться дома, в школе или на работе. Образ бунтовщика присутствует почти во всех фильмах, потому что зрителю всегда проще идентифицировать себя именно с таким персонажем. История бунтовщика всегда начинается с какой-нибудь несправедливости. Так, в «Джесси Джеймсе» (Jesse James, 1939) владельцы железной дороги хитростью или силой выгоняют фермеров с их земли. В «Храбром сердце» (Braveheart, 1995) и «Патриоте» (The Patriot, 2000) английские империалисты жестоко, варварски и презрительно обращаются с жителями своих шотландской и американской колоний. Спартак (Кирк Дуглас) и другие рабы-гладиаторы в фильме «Спартак» (Spartacus, 1960) страдают от жестокости римлян. В «Мятеже на “Баунти”» (Mutiny on the Bounty, 1939) капитан Уильям Блай (Чарльз Лоутон) издевается над своим экипажем. По мере того как поступки тех, кто стоит у власти, становятся все более жестокими и невыносимыми, растет и напряжение в фильме. В конце концов жестокость заходит слишком далеко, и герой вынужден вступить в борьбу, чтобы отстоять свою честь. Последней каплей, переполняющей чашу, всегда бывает какая-то личная потеря. Мать Джесси Джеймса (Генри Фонда) погибает от рук железнодорожных магнатов. Английские солдаты в «Храбром сердце» насилуют и убивают жену Уильяма (Мел Гибсон), а в «Патриоте» от их рук гибнет сын Бенджамина (Мел Гибсон). Флетчер Кристиан (Кларк Гейбл) поднимает мятеж, когда капитан Блай убивает ни в чем не повинного матроса. Чем дольше ваш герой будет смиренно терпеть жестокость, тем сильнее напряжение в фильме. Напряжение делает сюжет более интересным и заставляет зрителя острее переживать момент, когда энергия героя вырвется наружу и мирный тихоня станет храбрым бунтарем.

Фаллическая стадия

На третьей стадии психофизического развития энергия либидо ребенка направлена на новую эрогенную зону — гениталии. И снова развивающееся Эго вынуждено подавлять свое желание получить немедленное удовлетворение, потому что этого требуют правила приличия в обществе, правила поведения, устанавливаемые родителями. На этом этапе развития главным конфликтом становится эдипов комплекс. Мальчик начинает испытывать запретное влечение к матери и сталкивается с порицанием самоудовлетворения. По мере того как он учится контролировать свое либидо, его начинают привлекать фаллические символы, которые позволяют найти выход подавляемой сексуальности. Фаллические символы, будучи агрессивными по своей природе, позволяют мальчику дать выход агрессии, которую он втайне испытывает по отношению к отцу. Поэтому мальчикам всегда так интересно все, что связано с оружием: ножами, ружьями, мечами, пушками, ракетами, битами, дубинками и другими фаллическими символами разрушения. Вам никогда не приходило в голову, почему в детских мультиках так много выстрелов, взрывов и других форм выражения агрессии? Фрейд считал, что дети (особенно мальчики) увлекаются подобными фаллическими символами, поскольку тем самым они перенаправляют сексуальное влечение к матери и агрессию по отношению к отцу.

Телевизионные передачи и фильмы для детей часто бывают откровенно жестокими и полными насилия. Наиболее успешные «фильмы для всей семьи» — такие как «Парк Юрского периода» (Jurassic Park, 1993) или «Дети шпионов» (Spy Kids, 2001) — переполнены сценами борьбы, смерти, разрушения. Несмотря на жалобы обеспокоенных родителей, борцов за права ребенка, цензоров, детские фильмы по-прежнему крайне жестоки — ведь именно они больше всего привлекают детей, особенно мальчиков. Но сказанное верно не только в отношении фильмов для детей. Вестерны, гангстерские фильмы, детективы, фильмы о войне — во всех таких фильмах и герои, и злодеи в совершенстве умеют обращаться с фаллическими символами (пистолетами). Оружие становится наглядным выражением мужества героев. Храбрость и сила «крутых парней» вроде Шейна (Алан Лэдд) или копа Грязного Гарри (Клинт Иствуд) измеряется длиной ствола их ружей и меткостью стрельбы.

Оружие как символ личности

Существует психологическая связь между оружием героя и его индивидуальностью. Так, мастерство владения световым мечом Люка в «Звездных войнах» напрямую связано с его личностью. Очевидно, что меч является фаллическим символом. С другой стороны, меч выражает стремление Люка стать воином-джедаем, а также его связь с отцом (ведь ранее меч принадлежал Дарту Вейдеру). Кульминационным моментом всех эпизодов «Звездных войн», в том числе и более поздних серий — «Скрытая угроза» (The Phantom Menace, 1999) и «Атака клонов» (Attack of the Clones 2002), становится схватка на световых мечах, как почти во всех вестернах ключевым моментом бывает решающая перестрелка. Оружие в руках героя может стать выражением его личности, так что, работая над сценарием своего фильма, вы можете отвести оружию важную роль в кульминационном эпизоде. В «Возвращении джедая» (Return of the Jedi, 1983) битва между Люком и Вейдером важна вдвойне: Люк в течение двух эпизодов совершенствовал свое владение мечом, и теперь он использует оружие отца против него самого.

Легенда о короле Артуре (ставшая одним из источников вдохновения для создателя «Звездных войн») прекрасно демонстрирует связь между героем и его оружием. В начале фильма «Экскалибур» (Excalibur, 1981) Артур (Найджел Терри) доказывает, что он и есть легендарный король, высвободив легендарный меч из камня. Потом Артур теряет меч, и кажется, что все пропало. Но, вернув себе меч в третьей части фильма, он приводит к победе свою армию. Поскольку о фаллическом символе можно говорить только в переносном смысле, не нужно чересчур явно демонстрировать связь между личностью героя и его оружием. Предназначение символики состоит в раскрытии психологической глубины характера героя. В принципе, оружием или фаллическим символом может стать любой предмет, который герой использует для достижения своей цели. Это может быть машина, судно, самолет, компьютер — все что угодно. Уделив немного времени такому «оружию», вы можете сделать портрет героя более многоплановым.

Зависть к пенису

Фрейд считал, что, когда девочка вдруг понимает, что у нее нет пениса, она начинают испытывать «зависть к пенису». Это чувство сохраняется у девочек до момента полового созревания, когда половой акт позволяет положить конец «зависти». В конечном итоге «зависть к пенису» трансформируется в желание родить сына — потребность дать жизнь и обладать человеческим существом, имеющим орган, который она бессознательно хочет иметь сама. Неудивительно, что женщины крайне негативно восприняли эту часть учения Фрейда, посчитав теорию «зависти к пенису» необоснованной и оскорбительной. Вместе с тем позже эта теория была переосмыслена представителями феминистских течений и даже стала считаться ими одним из важнейших аспектов женской психологии. Согласно новой интерпретации, под «завистью к пенису» следует понимать зависть не к физиологическим особенностям мужского тела, а к социальному статусу мальчика, той власти, которая дается мужчине и недоступна женщине по причине ее пола. На протяжении многих веков к женщинам относились как к людям второго сорта, они вынуждены были мириться с ролями второго плана в обществе, где доминируют мужчины. Жажда равноправия и социальной власти — присущие всем женщинам устремления, которые часто подавляются из-за страха возмездия со стороны тиранического мужского общества. Как во многих культурах женщины вынуждены закрывать лицо, так же им приходится скрывать стремление к свободе и равноправию под маской терпимости и спокойствия.

Тема «зависти к пенису» наиболее отчетливо проявляется в фильмах жанра слэшер, когда девушку преследует мужчина-психопат с каким-нибудь колюще-режущим оружием. Нож преследователя является фаллическим символом не только из-за своей формы, но и из-за того, как злодей собирается им воспользоваться — он хочет пронзить им тело своей жертвы. Еще важнее то, что нож олицетворяет мужскую силу и жестокость, с помощью которых мужчинам и удавалось подчинять себе женщин с самых первых дней цивилизации. Задача героини в таких фильмах — победить своего преследователя. Обычно она использует свой ум и сообразительность, чтобы застать злодея врасплох и обезоружить. Затем она вооружается сама, опять-таки ножом, и убивает агрессора. Зависть к пенису символически представлена страхом героини перед преследующим ее мужчиной. При этом зависть преодолевается, когда женщина получает собственный фаллический символ — нож — и решает воспользоваться им.

Супергероини

В фильмах с супергероинями, такими как «Лара Крофт: расхитительница гробниц» (Lara Croft: Tomb Raider, 2001), «Ангелы Чарли» (Charlie’s Angels, 2000), «Баффи — истребительница вампиров» (Buffy the Vampire Slayer, 1992), традиционно мужскую роль героя-завоевателя играет женщина. Героини подобных фильмов — обычно однотипные персонажи в сексуально откровенных одеждах, чья цель — доказать, что женщины ни в чем не уступают мужчинам. Более деликатно та же тема раскрывается в фильмах «Деловая девушка» (Working Girl, 1988) и «Эрин Брокович» (Erin Brocovich, 2000). В них женщины стремятся продемонстрировать, что могут быть такими же сильными, как и мужчины, завоевывая себе место в таких традиционно мужских областях, как бизнес или юриспруденция. О’Нил (Деми Мур) в боевике «Солдат Джейн» (G. I. Jane, 1997) пытается добиться признания в мире спецназа. Единственная женщина-кадет в школе «морских котиков», она выносит немало унижений и оскорблений, в основном от инструктора-садиста Чифа (Вигго Мортенсен). В кульминационной сцене драки с Чифом, из которой О’Нил выйдет победительницей, она кричит ему: «Пососи мой член!» Ее зависть к пенису уходит вместе с овладением искусством физического насилия, олицетворяющим обладание фаллическим символом. Теперь, похоже, у нее есть все необходимое.

Тема зависти к пенису в расширительном толковании является центральной почти во всех фильмах, где главная героиня — женщина. Какую бы цель ни ставила себе героиня, почти всегда, хотя бы в одном эпизоде фильма, ей приходится сталкиваться с мужланом-шовинистом, высмеивающим ее стремление преуспеть в мужском мире. Этот прием используется так давно и часто, что его можно было бы назвать избитым, но он по-прежнему нравится многим зрителям. Если вы пишете сценарий о женщине, вовсе необязательно пытаться обойти тему «зависти к пенису». Нужно просто постараться отыскать какой-то новый интересный способ выражения этого внутреннего конфликта женской личности, чтобы с его помощью создать достаточно глубокий образ, а не использовать надоевшее клише.

Генитальная стадия

За «латентным» периодом, когда потребности либидо успешно подавляются и сублимируются, следует психосексуальный конфликт, который обостряется на заключительной фазе развития ребенка. В пубертатном возрасте выброс гормонов предвещает половое созревание, знаменующее появление окончательно сформированного полового желания. Эдипов комплекс уже преодолен, и влечение направлено не на родителя противоположного пола, а на другой, «безопасный» объект. Прохождение данной стадии связано с поиском романтических отношений и партнера, который мог бы подарить такую же любовь и близость, как мать в младенчестве, но вместе с тем удовлетворить половое влечение. Первая любовь, однако, может быть окрашена в тона эдипова комплекса: подростки часто влюбляются в женщин или мужчин старше себя, например, учителей или еще кого-то, кто исполняет роль родительских фигур на этом этапе. Такая влюбленность — своего рода возвращение эдиповых желаний, которые мешают подростку развиваться и строить психологически зрелые романтические отношения.

Очаровательная Электра

Одна из популярных тем в кино — тема девочки-искусительницы. Такие фильмы строятся на сексуальном напряжении, возникающем, когда девочка-подросток влюбляется в человека старше себя, воплощающего фигуру отца. В триллерах «Увлечение» с Алисией Сильверстоун (The Crush, 1993) и «Ядовитый плющ» с Дрю Бэрримор (Poison Ivy, 1992) сексуальное притяжение между старшеклассницей и взрослым мужчиной становится источником опасности. Героини этих фильмов — достигшие полового созревания, физически сформировавшиеся и сексуально привлекательные девушки. Однако по уровню психологического развития это еще почти дети, склонные к опасным навязчивым идеям и нерациональному поведению. Мужчина разрывается между физическим желанием и пониманием, что его влечение аморально, противозаконно и неприемлемо с социальной точки зрения. Обычно герой в таких фильмах — «хороший» человек, переживающий состояние морального конфликта, а героиня — «плохая девочка», так и не сумевшая разрешить комплекс Электры, в теле сексуальной, но неуравновешенной молодой женщины.

Когда Супер-Эго героя наконец побеждает и заставляет его отвергнуть соблазнительницу, ее страстная любовь превращается в столь же неистовую ненависть — «ярость отвергнутой женщины». Несовершеннолетняя искусительница в конце концов наказана, и воздаяние неминуемо, так как она не преодолела комплекс Электры. Хотя с психологической точки зрения образ такой нимфетки полон противоречивых эмоций и конфликтов, в фильмах ее роль почти всегда строится по довольно примитивной формуле, описанной выше. Лишь нескольким талантливым режиссерам удалось создать по-настоящему глубокий и интересный персонаж, например Стэнли Кубрику в «Лолите» (Lolita, 1962) и Франсуа Озону в «Бассейне» (Swimming Pool, 2003). Сценарист должен понимать, какие еще не использованные возможности предлагает такой сюжет. Юная героиня несет заряд секса и агрессии, а герой, которого она соблазняет, может достигнуть самого дна отчаяния. Эротических триллеров, построенных по одной и той же избитой формуле, снято огромное количество, а вот по-настоящему интересных и уникальных фильмов среди них крайне мало.

Фильмы о подростковой сексуальности

Серия фильмов «Американский пирог» (American Pie, 1999, 2001, 2003) дала повод заговорить о появлении нового подросткового кино, хотя на самом деле довольно сложно сказать, чем герои, сюжет или шутки в них принципиально отличаются от снятых в 1980-е «Порки» (Porky’s) и десятков других аналогичных фильмов. Обычно фильмы о подростковой сексуальности рассказывают о застенчивом, неуверенном в себе юноше — Пи-Ви (Дэн Монахан) в «Порки», Джим (Джейсон Биггз) в «Американском пироге», чье отчаянное стремление решить проблемы генитальной стадии психосексуального развития выливается в цель: потерять невинность. У героя-девственника есть свой путь (путь сексуального завоевания), четкая цель (секс), союзники (его такие же сексуально озабоченные приятели), внутренний недостаток, который он должен преодолеть (неуверенность в себе), а в конце его ждет вознаграждение (половой акт). Обычно герой даже усваивает нравственный урок: секс без любви не имеет смысла.

Когда подросток завоевывает красивую девушку в конце фильма, он понимает на свой лад все элементы формулы героя. Поскольку эта тема близка любому юноше подросткового возраста, те же самые приемы (шуточки «ниже пояса», обнаженка) можно воспроизводить по-новому каждые 10 лет для нового поколения, и успех вам обеспечен. Любое поколение подростков сталкивается с одними и теми же проблемами на генитальной стадии развития — первая любовь и первый половой акт, так что все те же старые истории будут казаться им новыми и оригинальными. Может быть, именно вы напишете сценарий «Порки» или «Американского пирога» для нынешнего поколения выпускников. В таком случае попробуйте использовать описанную здесь формулу, чтобы рассказать о каких-то новых аспектах подростковой сексуальности, а не просто состряпать очередную комедию о компании озабоченных мальчишек.

Краткое содержание главы 3

• Оральная стадия психосексуального развития связана с зависимостью на эмоциональном, физическом и физиологическом уровнях.

• Оральная фиксация подразумевает проявление эмоционального, физического или физиологического конфликта в той или иной привычке, которая непременно связана со ртом.

• Курение — пример оральной фиксации, чаще всего используемой в кино.

• Оральные типы личности обычно подразумевают такие черты, как жадность и жажда немедленного удовлетворения.

• Оральный садизм — извращенное желание доминировать и причинять другим боль.

• Героям фильмов часто приходится преодолевать оральные проблемы, такие как алкогольная или наркотическая зависимость.

• Развитие на анальной стадии определяет, как человек будет справляться с психологическим давлением и невротическими конфликтами в будущем.

• Анально-удерживающий тип пытается преодолеть невротический конфликт, сдерживая и подавляя свои импульсы, что может привести даже к нервному срыву.

• Анально-выталкивающий тип потакает своим импульсам, часто даже в тех случаях, когда это неуместно или неприемлемо.

• Юмористический эффект комичной парочки достигается благодаря противопоставлению анально-выталкивающего и анально-удерживающего типов характера.

• Герои часто переживают внутренний конфликт между желанием дать волю подавляемым примитивным желаниям и не менее острой необходимостью сдерживать их.

• Наиболее распространенные внутренние конфликты, имеющие отношение к анальной стадии, — выбор между агрессией и отказом от насилия, страстью и воздержанием, бунтом и повиновением.

• Фаллическая стадия психосексуального развития связана с преодолением эдипова комплекса.

• Когда эдипов комплекс успешно подавлен Супер-Эго, сексуальность и агрессия выражаются через использование фаллических символов (огнестрельного или холодного оружия), олицетворяющих одновременно насилие и сексуальность.

• Оружие героя — это фаллический символ, который может играть важную роль для выражения его личности.

• «Зависть к пенису» обычно интерпретируется как стремление женщин добиться равенства, независимости и власти в мужском обществе.

• Главная тема фильмов о супергероинях — проблема «зависти к пенису».

• Генитальная стадия развития предполагает возникновение зрелых (не связанных с эдиповым комплексом) романтических отношений.

• Девочка-искусительница — сексуальная девушка подросткового возраста, представляющая опасность для героя, так как ей пока не удалось разрешить комплекс Электры.

• Герой-девственник в фильмах о подростковой сексуальности — персонаж, который решает проблемы генитальной стадии развития, теряя невинность и вступая в зрелые любовные отношения.

Упражнения к главе 3

1. Придумайте две или три модели поведения, связанные с отклонениями на оральной стадии развития, которые раньше не использовались в фильмах.

2. Оральные фиксации отражают те или иные физические, физиологические или эмоциональные проблемы героя. Придумайте оральную фиксацию, которую ваш герой стремится преодолеть, только не используйте избитые примеры, такие как алкоголизм или пристрастие к наркотикам.

3. Противопоставление двух совершенно различных персонажей — одна из базовых формул для создания комедий. В вашем сценарии есть комическая парочка? Это могут быть главные герои — например, Ник и Нора в «Тонком человеке» (The Thin Man) — или второстепенные персонажи, появляющиеся только эпизодически — такие как Джей и Молчаливый Боб в «Клерках» (Clerks) и «Лоботрясах» (Mallrats). Как показать противоположные силы сдерживания и раскрепощения (подавления и свободы), чтобы создать комический конфликт?

4. Если в вашем сценарии только один комический персонаж, возможно, имеет смысл создать ему пару. Подумайте, как это улучшит ваш сценарий.

5. Оружие героя обычно является фаллическим символом, психологическим выражением характера и силы героя. Какое оружие вы сочтете подходящим для своего героя, чтобы оно стало отражением его личности?

6. Проанализируйте, какое оружие или другие вещи используют для достижения своей цели герои ваших любимых фильмов.

7. Теперь представьте, какие из них подошли бы вашему герою.

8. Придумайте пять видов «оружия», которые не использовались героями фильмов раньше.

Психосексуальные стадии развития в вашем сценарии

1. Внутренний конфликт можно передать визуально посредством оральной фиксации. Подумайте, как внутренний конфликт вашего героя может выражаться через его привычки, например, курение, алкоголь, переедание или какие-то другие оральные фиксации.

2. Противоположные психосексуальные устремления тоже могут стать основой интересного внутреннего конфликта. Героям часто приходится выбирать между одинаково сильной тягой к разрушению и миролюбием, страстью и стремлением к воздержанию, мятежом и повиновением. Какой внутренний конфликт, связанный с напряжением и расслаблением, можно придумать для создания образа героя в вашем сценарии?

3. «Оружие» — любой материальный объект, помогающий герою в достижении поставленной цели. У вашего героя есть «оружие»?

4. Если «зависть к пенису» толковать расширительно, то можно говорить о страхе перед любой доминирующей силой или властью и вообще о бессилии и бесправии. Обычно героиням фильмов эти проблемы близки. Как преодоление «зависти к пенису» связано с сильными и слабыми сторонами характера вашей героини?

5. Темы близости, любви и полового влечения в кино универсальны. Возможно, вам трудно подступиться к этой теме, избегая клише и штампов. Попробуйте проанализировать романтические отношения ваших героев с точки зрения эдипова комплекса: собственнический инстинкт, соперничество, запретная любовь. Это поможет вам глубже понять эти отношения и добавить в свой сценарий неизбитые конфликты и сюжетные линии.

Глава 4. Защитные механизмы Эго

Наше бессознательное напоминает жесткий диск компьютера: это невероятно сложная система для хранения информации, о тонкостях функционирования которой нам, пользователям, к счастью, ничего не известно. Деление на сознательное и бессознательное усвоение информации необходимо, поскольку, если не фокусироваться в каждый конкретный момент на конкретном вопросе, невозможно жить продуктивно. Точно так же нельзя работать на компьютере, если, вместо того чтобы сосредоточиться на экране, приходится отслеживать бесчисленные процессы, происходящие за его пределами. И как компьютеру то и дело угрожают вирусы, так и ваше бессознательное постоянно находится под угрозой невротического конфликта. Подобно отслеживанию вирусов в вашем компьютере, защитные механизмы Эго незаметно предохраняют вас от невротического конфликта. И если какой-то неразрешенной бессознательной проблеме удается сломать защитный механизм и проникнуть в сознание, она постоянно подтачивает человека, подобно тому как вирус подрывает нормальную работу компьютера.

Защитные механизмы необходимы для «охраны» Эго. Эти механизмы различными и очень изобретательными способами уменьшают силу либидо и защищают Эго от невротических конфликтов. Когда энергия либидо подавляется или контролируется как-то иначе, чувство вины уменьшается и невротический конфликт смягчается. Но это лишь временное разрешение проблемы. Защитные механизмы не могут полностью преодолеть или устранить невротический конфликт, они предлагают защиту от него лишь на какой-то срок. Единственный способ разрешить невротический конфликт — это проанализировать, осознать его причины и устранить их. В отличие от анализа, защитные механизмы Эго способствуют тому, что проблемы сохраняются в бессознательной структуре так, что человек даже не догадывается о них.

Герой в оборонительной позиции

Наделив героя механизмом защиты, вы придадите глубину его образу. Если герой утверждает то, во что на самом деле не верит, поступает вразрез с собственными желаниями или действует абсолютно нелогично, он автоматически становится более интересным зрителю. Зрители задаются вопросом: «Почему он так поступает? Что заставило его действовать именно так?» Они интуитивно чувствуют, что такой герой находится во власти какого-то внутреннего конфликта, и пытаются понять его — как читатель пытается найти разгадку какой-нибудь таинственной истории. За годы существования кинематографа зрители стали невероятно восприимчивыми. Они улавливают малейший намек на недосказанность в каждом жесте, в каждом выражении лица героев. Они постоянно анализируют поведение персонажей на экране, пытаясь понять, что ими движет, и обнаружить скрытый конфликт, определяющий их мотивацию.

Герой, не осознающий свои проблемы

Сам герой никогда не осознает, что то или иное его поведение продиктовано защитным механизмом. Бессознательная защитная реакция героя создает в фильме напряжение, которое растет по мере того, как отказ героя признать свои проблемы становится все более очевидным для остальных персонажей и зрителей. Защитный механизм превращается в слабость, которую герою необходимо преодолеть. Поскольку защитные механизмы присущи всем, зрителям легко идентифицировать себя с героем в оборонительной позиции.

В каком-то смысле просмотр фильма тоже сродни защитному механизму. Зрители сбегают от проблем и конфликтов, пытаясь забыть о собственной жизни и проживая жизнь героев на экране. Кинематограф, как и защитные механизмы, дает возможность на какое-то время освободиться от внутреннего конфликта. Причем психологическое воздействие фильма также по большей части остается неосознанным зрителем.

Вытеснение

Вытеснение, или подавление, — самый простой и вместе с тем самый утонченный защитный механизм. Невротический конфликт возникает, когда энергия либидо блокируется чувством вины. Подавление подразумевает, что первоначальное желание загоняется глубоко в бессознательное. Таким образом источник конфликта скрыт. В «Остатке дня» (Remains of the Day, 1993) дворецкий Стивенс (Энтони Хопкинс) подавляет свое влечение к мисс Кентон (Эмма Томпсон), причем так успешно, что, хотя зрители подозревают о его истинных чувствах, остается непонятным, известно ли о них ему самому. Вместе с тем, как и любой другой защитный механизм, подавление помогает только отложить решение проблемы. Каждый раз при виде объекта желания вожделение растет с новой силой и его опять приходится подавлять. И хотя Стивенс прекрасно владеет этим искусством, но полностью искоренить свое влечение к мисс Кентон он не в силах. В конце фильма Стивенс вновь встречает мисс Кентон через много лет разлуки. Он по-прежнему любит ее и по-прежнему не может дать волю чувствам и признаться ей в любви.

В подавлении кроется невероятная эмоциональная сила. В некоторых сценах в «Остатке дня» напряжение между Стивенсом и мисс Кентон настолько велико, что зритель едва сдерживается, чтобы не закричать: «Да поцелуй же ее, дурак несчастный!» Образ, созданный Энтони Хопкинсом, обязан своей мощью тому, что его герой — трагическая жертва собственного защитного механизма. Зато когда подавляемые в течение долгого времени чувства наконец вырываются наружу, переживание катарсиса — психологического очищения через пережитые эмоции — может быть не менее ярким. В романтических фильмах, например «Это случилось однажды ночью» (It Happened One Night, 1934), момент, когда герои поддаются своему влечению, буквально потрясает зрителя.

Отличный пример использования психологического механизма подавления в кино — фильм «Госфорд-парк» (Gosford Park, 2001) Роберта Олтмена. Атмосфера в нем во многом напоминает «Остаток дня». Хозяева и слуги этого старого английского поместья привыкли в самых лучших английских традициях подавлять свои чувства и эмоции, особенно если они касаются классовых различий или общественных приличий. Слуги незаметно появляются и исчезают, а господа не обращают на них ни малейшего внимания. В течение первого часа зритель полностью погружен в эту атмосферу социального угнетения. Когда одна из служанок (Эмили Уотсон) во второй части фильма вдруг позволяет себе в присутствии хозяев высказать свое мнение, ее слова производят на зрителя не меньший эффект, чем если бы она снесла голову кому-то из господ выстрелом из пистолета. Сила воздействия этой сцены объясняется тем шоком, который вызывают у всех присутствующих всего несколько не к месту произнесенных слов прислуги. Нарушение правил приличия оказывается даже важнее причины, побудившей ее заговорить, — ее тайной связи с хозяином поместья.

Если герои в вашем сценарии пытаются подавить свои чувства, помните, что вы можете добиться сильнейшего драматического эффекта даже без насилия или мелодраматических сцен. Если ваш герой в течение долгого времени сдерживает какие-то сильные эмоции, это создает атмосферу напряжения и тревоги в фильме. И когда подавляемые эмоции наконец вырываются наружу, всего несколько слов, прикосновение или поцелуй могут оказать на зрителя невероятно сильное воздействие.

Отрицание

Непонимание своей проблемы обычно происходит в форме отрицания. В кино отрицание запретного желания или вызывающего тревогу события иногда преподносится как проявление сильной личности. В «Маленькой принцессе» (Little Princess, 1939) Саре (Ширли Темпл) сообщают, что ее отец погиб на войне. Сара отказывается поверить, что ее отец мертв; она не в состоянии принять его смерть. В течение всего фильма она упорно продолжает отрицать гибель отца и в конце концов оказывается вознаграждена за свою настойчивость и веру — выясняется, что ее отец был только ранен и контужен и чудесным образом смог спастись. Обычно, однако, отрицание свойственно слабой личности. В «Челюстях» (Jaws, 1975) не слишком прозорливый мэр городка Эмити (Мюррэй Хэмилтон) отказывается верить в то, что у берегов острова появилась акула-людоед. Отрицание мэром очевидного добавляет сюжету напряжения и усиливает конфликт между мэром и более сообразительным и решительным шерифом (Рой Шайдер).

Отрицание может быть связано с препятствием, которое герою предстоит преодолеть на своем пути: один из персонажей, имеющий власть над героем, мешает ему бороться с опасностью, потому что сам не может поверить в ее существование. Агент по продаже недвижимости в «Полтергейсте» (Poltergeist, 1982) и родители в «Кошмаре на улице Вязов» (A Nightmare on Elm Street, 1984) становятся такими «внешними препятствиями», которые приходится преодолевать герою. Снятые в 1950-е годы фильмы, например, «Вторжение похитителей тел» (Invasion of the Body Snatchers, 1956) или «Капля» (The Blob, 1958), отразили параноидальные настроения эпохи маккартизма: в них герои сталкиваются со всеобщим отрицанием опасности, окружающей их. Отрицание может быть и «внутренней преградой», то есть личной слабостью, которую нужно преодолеть герою. Так, Розмари (Миа Фэрроу) в «Ребенке Розмари» (Rosemary’s Baby, 1968) долго не может поверить в то, что ее любимый муж (Джон Кассаветис) и добродушные соседи на самом деле служители сатанинского культа и что ей придется защищать от них себя и своего еще не родившегося ребенка.

Важно очень четко представлять, какую роль будет играть в вашем сценарии отрицание. Персонаж, убеждающий героя в том, что опасности на самом деле нет, хотя сам он прекрасно о ней осведомлен, демонстрирует не отказ понять что-то. Такой персонаж просто врет. Разница между отрицанием и обманом не всегда очевидна, но принципиальна. Лжец намеренно и ради собственной выгоды вводит героя в заблуждение — в таком случае перед нами плохой парень или злодей. Персонаж, искренне отрицающий существование опасности, действительно верит в то, что говорит. Его отрицание — это заблуждение — либо по поводу окружающего мира, либо по поводу самого себя. Его поведение может расстраивать планы героя, может злить зрителей, но в сущности это трагический персонаж, которого, скорее, нужно жалеть. И те препятствия, которые он чинит на пути героя, — ничто в сравнении с настоящей опасностью, с которой герою еще предстоит столкнуться (например, в лице злодея).

Для персонажа, который старается преодолеть свои слабости, особенно драматический оборот ситуация приобретает в случае трагической потери. В «Челюстях» мэр понимает всю безответственность своего поведения, только когда акула нападает на новых жертв. В «Ребенке Розмари» героиня начинает подозревать своего мужа лишь после таинственной смерти своего близкого друга Хатча. Такой прием озарения в момент трагической потери показывает, насколько силен такой защитный механизм, если только глубокое потрясение способно открыть глаза человеку, находящемуся в состоянии отрицания. Кроме того, такой прием добавляет драматизма сюжету.

Идентификация

Преодоление эдипова комплекса достигается через отождествление с родителем своего пола. Таким образом, способность к идентификации — самое важное свойство развивающегося Эго. Отождествляя себя с другими, подражая им и ставя себе похожие цели, Эго освобождается от тревоги, вызывающей неизбежные сомнения в себе, когда мы действуем на свой страх и риск. Разве можно ошибаться, если мы поступаем так же, как поступают отец, мать, брат, сестра, учитель, священник и остальные люди вокруг нас? Опасность заключается в том, что чувство безопасности и уверенности, которое дарит нам принадлежность толпе, может обернуться потерей индивидуальности.

Идентификация — палка о двух концах. Она может быть связана как с целью героя, так и с препятствием на его пути. В фильме «Ровно в полдень» (High Noon, 1952) весь город убеждает маршала Кейна (Гари Купер) бежать от преследующих его бандитов. Даже городской судья (Отто Крюгер) уезжает из города и советует Кейну последовать его примеру. Для Кейна же главная задача заключается в том, чтобы не уподобляться своему трусливому наставнику и остаться верным собственному кодексу чести. Противоположный пример — «Сержант Йорк» (Sergeant York, 1941), где Гари Купер сыграл беспринципного и разбитного молодого парня, который становится достойным членом общества благодаря отождествлению себя с наставником, местным пастором (Уолтер Бреннан).

Неважно, как ответит на вызов ваш герой — бунтом или подчинением, в любом случае идентификация самым тесным образом связана с его идентичностью. Лучший способ раскрыть механизм идентификации на экране — создать фигуру наставника для вашего героя. Это не значит, однако, что вам придется следовать какой-то жесткой формуле: роль наставника может выполнять все, что служит вдохновением для вашего героя, необязательно даже это другой персонаж. Это может быть идея, учение, воспоминание, даже мечта. Постарайтесь творчески и оригинально подойти к раскрытию темы идентификации. Базовая структура идентификации героя и фигура наставника — прекрасный повод проявить изобретательность, вместо того чтобы придумать наспех формулу мотивации и развития персонажа.

Сублимация

Фрейд считал, что все великие творения человечества являются результатом трансформации энергии либидо в творческую энергию. В кино сублимацию часто показывают как увлеченный, страстный труд героев, на который на самом деле их толкают неудовлетворенные сексуальные желания. В фильме «Как вода для шоколада» (Like Water for Chocolate, 1992) Тита (Луми Кавасос) воплощает свое скрываемое влечение к Педро (Марко Леонарди) в своей стряпне, превращая процесс готовки в нечто чувственное и сексуальное. В «Жажде жизни» (Lust for Life, 1956) Ван Гог (Кирк Дуглас) сублимирует свою сексуальную неудовлетворенность, ярость и гнев с помощью живописи. А в «Бешеном быке» (Raging Bull, 1980) Джейк Ламотта (Роберт Де Ниро) выплескивает вожделение и бешенство на ринге.

Сублимация — бессознательный процесс, хорошо понятный зрителям. Такие импульсы как любовь, ненависть, половое влечение, агрессия, могут придать герою почти сверхъестественную силу и энергию для достижения любой цели. Сила любви в третьей части фильма часто позволяет герою чудесным образом победить злодея и спасти девушку. Да, Супермен (Кристофер Рив) наделен сверхспособностями, но зритель ни за что не поверит, что он смог бы облететь вокруг Земли так быстро, чтобы изменить ее орбиту и повернуть время вспять, если бы он делал это не ради того, чтобы вернуть к жизни свою возлюбленную Лоис Лейн (Марго Киддер). Такое не под силу даже Супермену, если только его не вдохновит магическая сила любви. Защитный механизм сублимации заставляет зрителя поверить в возможность самых невероятных подвигов, главное — сделать понятной мотивацию героя. Зритель должен поверить, что Супермен действительно любит Лоис, и тогда он поверит и в то, что он может повернуть время вспять, чтобы спасти ее.

Регрессия

Детство — время, когда у нас было меньше обязанностей и ответственности, меньше поведенческих ограничений. Регрессия, возвращение в состояние ребенка, позволяет на какое-то время избавиться от беспокойства и всех проблем взрослой жизни. Зрители нередко соотносят себя с регрессивным поведением и охотно наблюдают за ним на экране. Нередко взрослые используют алкоголь или наркотики, чтобы почувствовать себя беззаботными детьми. В часто копируемом эпизоде «Большого разочарования» (The Big Chill, 1983) компания тридцатилетних приятелей курит травку и пускается «во все тяжкие». Их поведение скорее напоминает выходки подростков, чем поступки взрослых людей. В таком состоянии взрослые могут вести себя глупо, преодолеть свои старые страхи и ограничения, даже воплотить подавляемые сексуальные фантазии. Во многих фильмах 1980-х годов герои пьют или курят, а затем следует быстрая смена сцен, в которых они танцуют, дурачатся, смеются и вообще ведут себя как дети. К счастью, этот прием сейчас вышел из моды.

Тема регрессии чаще всего используется для разрядки смехом или в музыкальных шутках. Иногда, например, в фильмах «Клуб “Завтрак”» (The Breakfast Club, 1985) и «Самолетом, поездом и автомобилем» (Planes, Trains and Automobiles, 1987), Джон Хьюз использовал регрессию, чтобы резко изменить развитие сюжета. После музыкальных эпизодов детского поведения героев они неожиданно затихают, и пьяный угар идет на спад. Детские выходки позволили им сблизиться, и теперь, все еще под воздействием алкоголя или травки, они могут рассказать друг другу о самом сокровенном. Эффект такой эмоциональной сцены «взрослых» откровений усиливается благодаря предшествующим эпизодам, в которых герои вели себя по-детски беспечно и весело. Иногда регрессия становится основной темой фильма. В «Коконе» (Cocoon, 1985) к нескольким пожилым людям чудесным образом возвращается молодость, после того как они искупались в бассейне, на дне которого хранятся загадочные коконы. Они наслаждаются вновь обретенной силой и возможностями, в том числе и сексуальными.

Без сомнения, самой популярной сюжетной линией в фильмах о регрессивном поведении героев является увлечение молодым любовником. Вуди Аллен снял три фильма на эту тему: «Манхэттен» (Manhattan, 1979), «Мужья и жены» (Husbands and Wives, 1984) и «Элис» (Alice, 1990), так или иначе уделяя ей внимание и в других лентах. В фильме «Во всем виноват Рио» (Blame It on Rio, 1984) мужчина средних лет (Майкл Кейн) влюбляется в дочку своего лучшего друга. Формула пожилой мужчина/молодая девушка переворачивается в «Увлечении Стеллы» (How Stella Got Her Groove Back, 1998), где Стелла (Анджела Бассет) страстно влюбляется в мужчину вдвое моложе себя. Вы можете использовать регрессивное поведение героя как основную тему для своего фильма или только в работе над несколькими эпизодами — главное, чтобы она каким-то образом была связана с развитием сюжета, а не просто помогала достичь моментального комического эффекта. Лучше всего, если такое поведение станет предпосылкой для развития личности героя. Шаг назад может позволить герою больше узнать о самом себе и о своей жизни, чтобы затем решительно шагнуть навстречу своей цели.

Реактивное формирование

Защитные механизмы Эго не позволяют индивиду осознать собственные желания. Реактивное формирование, или реактивное образование, — наиболее изощренный из всех защитных механизмов, потому что это реакция на импульс, а не уход от него. Герой внешне выражает категорическое неприятие того, чего на самом деле желает больше всего. Реактивное образование — очень сложный психологический механизм, поэтому он не так часто используется в фильмах. Вместе с тем оно может стать причиной интересного, даже интригующего поведения героя. Такой защитный механизм иногда можно наблюдать в сценах ухаживания, особенно у героинь старых фильмов. Так, в «Тихом человеке» (The Quiet Man, 1952) Мэри Кейт (Морин О’Хара) с гневом и негодованием реагирует на попытку Шона (Джон Уэйн) поцеловать ее. Ее преувеличенная реакция вызвана стремлением быть «хорошей католической девушкой». На самом же деле поведение Мэри обусловлено желанием скрыть тайное влечение к Шону. И хотя на словах она пытается оттолкнуть Шона, ее глаза говорят совсем о другом.

Реактивное образование характерно для ханжеского поведения слишком зажатых или чопорных героев. Крайняя форма такой реакции — попытка окончательно запутавшегося в своих желаниях героя уничтожить объект своей любви. Для Фролло в «Горбуне из Нотр-Дам» (The Hunchback of Notre Dame, 1939) его влечение к прекрасной цыганке Эсмеральде настолько неприемлемо, что он решает убить ее. Подавляемые гомоэротические переживания Фрэнка Фиттса (Крис Купер) в фильме «Красота по-американски» вызывают у него столь сильный невротический конфликт, что он хочет погубить Лестера (Кевин Спейси), которого желает. На экране очень сложно продемонстрировать, что слова или поступки героя на самом деле противоречат его желаниям. Но если вам это удастся, образ вашего героя получится особенно глубоким и запоминающимся.

Замещение

Уильяма Фостера (Майкл Дуглас), героя фильма «С меня хватит!» (Falling Down, 1993), переполняет ярость. Он в разводе, судом ему запрещено видеться с дочерью, с работы его уволили, во всем городе у него ни одного близкого человека. В какой-то момент он не выдерживает и начинает срывать свою злобу на всех, кто встречается на его пути. Суть замещения состоит в переадресации сексуальных импульсов или агрессии на замещающий объект. Вместо того чтобы направить энергию либидо на источник невротического конфликта, герой начинает вести себя агрессивно по отношению к кому-то еще. Этот защитный механизм срабатывает в том случае, когда человек не может выместить свои чувства на настоящем источнике конфликта — не всегда ведь накричишь на начальника или супруга. Поэтому безопасной мишенью обычно становится кто-то, на кого можно обратить негативную энергию, не опасаясь встретить отпор или попасть в неловкую/опасную ситуацию.

Замещение, как и другие защитные механизмы, позволяет раскрыть какую-то черту характера героя и сделать его образ более завершенным, но вряд ли может стать центральной темой фильма. Вместе с тем это один из приемов для развития сюжета и создания напряжения между героями. В «Моей дорогой Клементине» (My Darling Clementine, 1946) «Док» Холлидей (Виктор Мэтью) — мрачный и трагический персонаж. Когда-то он был уважаемым врачом, но сейчас, больной чахоткой, доживает последние дни в позоре и нищете — пристрастие к выпивке, азартным играм, убийство, которое он совершил, полностью разрушили его жизнь. За ним ухаживает добрая и бескорыстная танцовщица Чиуауа (Линда Дарнелл), которая любит его вопреки всему, несмотря на постоянные оскорбления, которыми он ее осыпает. Холлидей вымещает всю свою злобу и ненависть к самому себе на девушке, обзывает, оскорбляет ее и вообще обращается с ней как с ничтожеством. Наконец Холлидей заходит слишком далеко, и Чиуауа от него уходит. Разлад, спровоцированный Холлидеем, создает романтическое напряжение и заставляет его меняться. Как и всякий драматический прием, защитный механизм надо использовать не для приукрашивания поведения персонажа, а как пусковой механизм в развитии его личности и сюжета.

Рационализация

Рационализация характерна для персонажей фильмов Вуди Аллена — они постоянно пытаются рационально объяснить свои чувства. Когда человек анализирует эмоции и рассуждает о них в интеллектуальных терминах, они ослабевают и переходят в разряд отвлеченных понятий. Рационализация — форма защиты у героев Вуди Аллена, разум которых всегда сильнее чувств. Им проще справиться с какой-то сложной научной теорией, чем принять собственные эмоции. В «Любви и смерти (Love and Death, 1975), «Энни Холл» (Annie Hall, 1977), «Манхэттене» (Manhattan, 1979) и многих других картинах герои Аллена рассуждают о любви, опираясь на теории Фрейда, философов-экзистенциалистов и другие научные идеи, как будто пытаются решить задачу по физике, а не говорят о своих переживаниях. В своих фильмах Вуди Аллен использует рационализацию как комический прием: зрителям интуитивно понятно, что, пускаясь в высокоинтеллектуальные рассуждения, персонажи еще дальше уходят от решения своих эмоциональных проблем, а знания теорий Фрейда, Хайдеггера, Ницше или Сартра оказываются для них бесполезными. Здесь срабатывает тот же принцип, что и в случае с остальными защитными механизмами: зрители осознают слабость героя, хотя сам он о ней и не подозревает. Герой одновременно и раздражает зрителей, и вызывает сочувствие.

Проекция

Проекция — приписывание собственных неприемлемых бессознательных импульсов кому-то другому. Это защитный механизм, так что, как правило, имеются в виду негативные чувства. Человек убежден, что неприемлемые для него желания на самом деле возникают не у него, а у окружающих, что доказывает его моральное превосходство над ними. В «Сокровищах Сьерра-Мадре» (The Treasure of the Sierra Madre, 1948) Доббс (Хамфри Богарт) не может избавиться от мысли, что его партнеры-золотоискатели собираются обмануть его и присвоить себе его часть добычи. На самом же деле, конечно, «золотой лихорадкой» заболел сам Доббс, и это он мечтает забрать себе все золото. Проекция собственной алчности на партнеров позволяет Доббсу оправдать свои поступки: он верит, что просто защищается, даже когда убивает партнеров и забирает золото.

Проекция нередко усложняет семейные отношения. Родителям свойственно проецировать собственные несбывшиеся мечты и надежды на своих детей. И в то же время дети достигают того возраста, когда им хочется самим разобраться в себе, а не жить мечтами своих родителей, и возникает напряжение. В фильме «О сердцах человеческих» (Of Human Hearts, 1938) Уилкинс (Уолтер Хьюстон) проецирует собственную набожность на своего сына Джейсона (Джеймс Стюарт), надеясь, что тот станет священником. Решение Джейсона не посвящать свою жизнь Богу, а стать ученым горько разочаровывает его отца. Взаимонепонимание в конце концов приводит к полному разрыву.

Похожая ситуация складывается в фильме «Цыганка» (Gypsy, 1962). Роза (Розалинд Рассел), актерская карьера которой не сложилась, проецирует свои неоправдавшиеся амбиции на талантливую младшую дочь Джун. Та выходит замуж и освобождается от контроля матери. Тогда Роза переносит несбывшиеся мечты на старшую дочь Луиз (Натали Вуд). Хотя у Луиз нет ни малейшего намека на талант, Роза настаивает на том, чтобы Луиз стала актрисой. Желание Розы так сильно, что она даже заставляет дочь танцевать стриптиз. Но что бы Луиз ни делала, Роза все равно не удовлетворена, ведь ничто не поможет исполнить ей свое настоящее желание — самой стать звездой. Напряжение между Луиз и матерью становится все сильнее, пока их отношения не разрушаются окончательно.

В отличие от других защитных механизмов, проекция часто становится главной темой фильмов, особенно тех, в которых рассказывается об отношениях между родителями и детьми. Симпатии зрителей на обеих сторонах. Понятно, что дети хотят сами выбирать свой путь. Но ведь и родители хотят только самого лучшего для своих детей и просто не понимают, что их представление о лучшем отражает их собственные нереализованные желания, которые они проецируют на своего ребенка.

Изоляция

Герои-одиночки обычно пытаются сбежать от собственных проблем, которые они отказываются признавать, — чаще всего это воспоминания о какой-то трагедии, произошедшей с ними в прошлом. Цель таких героев — социальная реинтеграция, возвращение в общество. Для этого герою надо честно разобраться с собственными конфликтами, а не закрывать на них глаза или уходить от негативных эмоций. В фильме «Найти Форрестера» (Finding Forrester, 2000) Форрестер (Шон Коннери) — получивший Пулитцеровскую премию писатель. Он живет отшельником в своей квартире, в добровольном затворничестве, надеясь забыть о трагическом прошлом. Чтобы выйти из этой изоляции, он должен преодолеть страх перед эмоциями и не запрещать себе испытывать чувства к другому человеку. Став наставником молодого писателя, Форрестер преодолевает собственные защитные механизмы. С помощью молодого друга Форрестер учится принимать свое прошлое и снова становится частью общества.

Герои многих вестернов — одиночки, которые появляются как призраки из пустыни, совершают подвиг и снова отправляются в свои одинокие странствия. Сюжет «Шейна» (Shane, 1953) начинается с приезда одинокого ковбоя в город и заканчивается его возвращением к бродячей жизни. В знаменитой финальной сцене маленький Джо кричит ему: «Вернись, Шейн!» Но, конечно, герою-одиночке положено странствовать одному. Схожим образом строится и сюжет «Искателей» (The Searchers, 1956). В самой первой сцене фильма Итан (Джон Уэйн) появляется на фоне пустынного пейзажа. В незабываемом финальном кадре мы видим удаляющуюся фигуру Итана в дверном проеме дома в прерии. Одинокий герой — почти всегда трагический персонаж, которого преследует чувство вины и который пытается сбежать от собственных воспоминаний. Шейн и Итан находятся вне закона, и, как бы они ни стремились покончить с насилием в своей жизни, им никогда это не удается. Герой-одиночка может либо избежать трагической судьбы, приняв свое прошлое и вернувшись в общество, либо навсегда остаться «одиноким волком», верным духу ковбойской романтики. Ускакать, затерявшись в песках на фоне заходящего солнца.

Оговорки по Фрейду

Фрейд первым из ученых обратил внимание на психологический смысл оговорок и показал их значение. Он считал, что таким образом человек бессознательно выдает подавляемые или скрытые чувства. Профессор, чей курс по введению в психоанализ я слушал в колледже, так объяснял этот феномен: «Оговорка по Фрейду — это когда вы собрались сказать что-то, а вместо этого говорите “мама”». Оговорки используются в кинематографе достаточно часто, так что каждый хотя бы немного искушенный зритель знает, почему они психологически значимы. Один из избитых приемов — оговорка обманщика, который таким образом выдает свои коварные планы. В конце «Злых и красивых» (The Bad and the Beautiful, 1952) оговорка Шилдса (Кирк Дуглас) в каком-то совершенно обыденном разговоре с Джеймсом Ли (Дик Пауэлл) раскрывает его причастность к смерти жены Ли. Оговорка может оказаться полезной для сценариста, но необходимо понимать, что это слишком предсказуемый в таких ситуациях прием. Гораздо интереснее оговорки, которые выдают переживания героя: ваш персонаж пытается подавить какое-то очень сильное чувство, но оно все-таки вырывается наружу. В таком контексте оговорка кажется более естественной и вдобавок дает катарсическое освобождение и самому герою, и зрителям.

Шутки

Без юмора не может обойтись ни один фильм, какой бы серьезной ни была его главная тема. Как ни парадоксально, обычно самое подходящее время для шутки — непосредственно до или после напряженной драматичной сцены. Именно в этот момент больше всего нужна разрядка смехом. В фильмах в жанре экшен герой часто произносит шутливую реплику перед тем, как убить злодея. Когда Арнольд Шварценеггер говорит: «Аста ла виста, беби!», прежде чем расстрелять или взорвать кого-то, смерть воспринимается уже не так трагично, и зритель понимает, что все это насилие на экране — своего рода развлечение.

Фрейд считал, что юмор тоже выполняет функцию защитного механизма Эго, поскольку смех — самый непосредственный способ эмоциональной разрядки. Больше всего такая разрядка нужна в моменты беспокойства и напряжения, именно поэтому мы часто и говорим о нервном смехе. Разрядка смехом помогает снять напряжение в самых тяжелых эпизодах фильма, позволяя зрителям наслаждаться происходящим на экране. Помните, что, хотя драма и напряжение необходимы, зритель все-таки приходит в кинотеатр ради развлечения и не очень хочет подвергаться слишком тяжким эмоциональным испытаниям.

Шутки служат защитным механизмом еще и потому, что высмеивают то, о чем говорить не принято. Большинство анекдотов, причем во всем мире, либо «грязные», либо сатирические. Ведущие ночных телешоу обычно начинают программу с высмеивания глупости президента, а шутки в перерывах на работе чаще всего носят сексуальный или антирелигиозный характер или же откровенно оскорбительны (шутки о евреях, блондинках и т. д.). Любая из этих тем приемлема в разговоре только в форме шутки. В комедии можно позволить себе такие же бесцеремонные выходки. Грубые шуточки «ниже пояса» в современных фильмах демонстрируют, что ради того, чтобы посмеяться, можно забыть даже о хорошем вкусе. Сцены, в которых герои пьют мочу («Американский пирог»), намазывают спермой челку («Кое-что о Мэри») или испражняются в общественных местах («Я, снова я и Ирэн»), невозможно себе представить в большинстве фильмов, но в комедиях они достигают ожидаемого эффекта. Другие табу, которые нарушаются в комедиях, — следование расистским стереотипам («Тайный брат»), насмешки над инвалидами или психически нездоровыми людьми («Кое-что о Мэри»), представление о женщинах как сексуальных объектах («Порки») или жестокое обращение с животными (опять-таки «Кое-что о Мэри»).

Не все режиссеры пользуются вседозволенностью комедийного жанра ради низкопробного юмора. В некоторых фильмах в нарушении табу заложен более глубокий смысл. В «Докторе Стрейнджлав» Стенли Кубрика (Dr. Strangelove, 1964) первоклассный юмор и сатира позволяют затронуть неоднозначные темы холодной войны, избыточной военной мощи, уничтожения атомного оружия и обеспечивают успех фильма. Аналогично при всей неоднозначности «Лолиты» Кубрика и щепетильности такой темы, как педофилия, ироничная манера ее подачи немало способствовала популярности фильма. Независимо от того, какой юмор вы предпочтете для вашего сценария — примитивный или интеллектуальный, главное — понимать, что просто ломать социальные табу для достижения комического эффекта недостаточно. Конечно, можно заставить зрителя смеяться над неожиданными сценами «обнаженки», расистскими или шовинистскими шуточками. Но по-настоящему смешным фильм будет тогда, когда комический эффект связан с характером самих героев, а не со случайным стечением обстоятельств.

Краткое содержание главы 4

• Защитные механизмы Эго — поведение, защищающее Эго посредством снятия напряжения, вызванного подавлением энергии либидо.

• Персонажи фильмов, демонстрирующие защитные механизмы, интересны, так как часто сами не осознают, чт`о движет ими на самом деле.

• Подавление какой-то страсти, желания, эмоции — распространенный защитный механизм.

• Подавляемая энергия обычно высвобождается в кульминационной сцене фильма (катарсис).

• Отрицание может использоваться в кино для создания образа либо сильной личности (постоянство), либо слабой (непонимание очевидного).

• В фильмах ужасов и триллерах часто встречается представитель власти, который отрицает существование опасности. Прежде чем справиться с опасностью, герою приходится преодолевать сопротивление такого персонажа.

• Идентификация также может быть и силой, и слабостью героя. Если герой идентифицирует себя с положительным наставником, он на правильном пути. Если же объект идентификации — негативный персонаж, герою придется освободиться от его влияния, прежде чем он сможет начать движение в нужном направлении.

• Сублимация — процесс направления энергии либидо в творческое русло. В фильмах сублимация выражается либо через самозабвенный труд персонажа, либо как тема «силы любви», когда герою удается преодолеть невообразимые препятствия, чтобы спасти свою возлюбленную.

• Регрессия, возвращение в прошлое, обычно происходит у героев при употреблении алкоголя, марихуаны или какого-то волшебного эликсира.

• Самый распространенный тип регрессивного героя — персонаж среднего возраста, совращающий юное существо.

• Реактивное образование (формирование) подразумевает, что герой обнаруживает свое затаенное желание через резкое неприятие чего-то. Например, ненависть к гомосексуалам может быть связана с собственными скрытыми гомосексуальными наклонностями персонажа, который отказывается их признавать.

• Замещение — перенесение энергии либидо на безопасный объект.

• Рационализация — попытка героя объяснить свои проблемы с помощью логики, вместо того чтобы переживать их на уровне эмоций.

• Проекция — главная тема фильмов, рассказывающих об отношениях между родителями и детьми. Родители часто проецируют собственные мечты на своих детей, и отказ последних воплощать их сильно огорчает и обижает родителей.

• Изоляция — защитный механизм героя-одиночки, к которому тот прибегает в попытке забыть о трагическом или постыдном прошлом.

• Оговорка по Фрейду означает случайное неосознанное выражение какого-то подавляемого чувства. Оговорка в фильмах используется, чтобы герой мог в нужный момент получить скрываемую от него информацию.

• Шутки дают возможность выражать запретные в других контекстах темы. Смех как реакция на шутки дает возможность социально приемлемой эмоциональной разрядки.

• Даже самый серьезный фильм выиграет от нескольких комических сцен, которые позволят снять напряжение.

• Грубые и политически некорректные шутки, вызывающие животный смех, в комедиях — своего рода лазейка, позволяющая проникнуть в запретные зоны.

Упражнения к главе 4

1. Проанализируйте известные вам фильмы и вспомните трех персонажей, демонстрирующих действие защитного механизма регрессии.

2. Назовите трех персонажей, демонстрирующих действие защитного механизма отрицания.

3. Назовите трех персонажей, демонстрирующих действие защитного механизма замещения.

4. Назовите трех персонажей, демонстрирующих действие защитного механизма рационализации.

5. Назовите трех персонажей, демонстрирующих действие защитного механизма изоляции.

6. Проанализируйте защитные механизмы персонажей в следующих фильмах: «Обыкновенные люди», «Большое разочарование», «Красота по-американски».

Защитные механизмы в вашем сценарии

1. Вытеснение и отрицание подразумевают, что персонаж не осознает собственные желания, страхи и неврозы. Подумайте, как использовать эту особенность для создания портрета сильной или слабой личности.

2. Идентификация предполагает, что поведение героя во многом определяется образом наставника, в то время как сублимация показывает мотивацию героя через внутренний конфликт его сексуальных порывов. Как можно создать более глубокий образ, противопоставив механизмы сублимации и идентификации?

3. Оговорки более реалистичны, если они связаны с какими-то эмоциями, а не просто сообщают информацию. Если вы используете в своем сценарии оговорку по Фрейду, постарайтесь, чтобы она выглядела как эмоциональное раскрепощение. Не стоит прибегать к избитым приемам в духе: «Ой, кажется, я проболтался!»

4. Разрядка смехом необходима в любом фильме. В вашем сценарии есть хотя бы один комический эпизод?

Глава 5. Работа со сновидениями

Работа со сновидениями по Фрейду — это психоаналитический процесс с целью вспомнить и интерпретировать сон. Теория, стоящая за такой работой, кажется обманчиво простой. Сначала пациент должен максимально точно и подробно вспомнить явное (или манифестное) содержание сновидения. Затем психолог вместе с пациентом анализирует каждую деталь, каждую составляющую сновидения: места, события, людей, объекты. Психоаналитик должен постараться выяснить, какие ассоциации при этом возникают у самого пациента, причем любой из элементов сновидения может оказаться крайне важным. Проанализировав эти ассоциации и истолковав их психологическую символику и значение для пациента, можно понять скрытое, или латентное, содержание. Фрейд считал, что толкование сновидений — это «королевская дорога к пониманию бессознательного», поскольку оно обеспечивает доступ к тому, что происходит в бессознательной структуре психики.

Исполнение желаний

Фрейд утверждал, что истоки сновидения всегда лежат в плоскости исполнения желания. Цель анализа заключается в том, чтобы выявить латентное содержание сновидения и раскрыть тайное желание, добиваясь прозрения — понимания пациентом истоков своего бессознательного невроза. Если в психоанализе такое прозрение — краеугольный камень развития личности пациента, то в кино это важный момент в развитии героя. Прежде чем центральный персонаж достигнет своей цели и станет настоящим героем, он должен познать себя и пройти определенные этапы развития. Элементы исполнения желаний и прозрения используются в фильмах со стандартным поворотом сюжета, когда все мечты героя внезапно исполняются. Например, в фильме «Господин Дидс переезжает в город» (Mr. Deeds Goes to Town, 1936) Дидс (Гэри Купер), простой деревенский парень, неожиданно получает в наследство целое состояние — и, соответственно, все, о чем только мог мечтать. Но, пережив испытания и невзгоды, он начинает осознавать, что деньги не сделают его счастливым и главное в жизни не материальное богатство, а любовь и мир в душе.

Подобные незамысловатые на первый взгляд сюжеты популярны по двум причинам. Во-первых, сначала зрители с огромным удовольствием наблюдают за воплощением собственной мечты: как здорово вдруг стать богатым и знаменитым. Выигрыш в лотерею или нежданное наследство, как в фильмах «Счастливый случай» (It Could Happen to you, 1994), «Миллионы Брюстера» (Brewster’s Millions, 1985) или «Дэйв» (Dave, 1993), — все это примеры воплощения мечты о деньгах, славе или власти, которые сразу же оказываются бессмысленными и пустыми. По-настоящему важные вещи купить нельзя — это любовь и внутренняя целостность.

Если вы пишете сценарий о внезапном воплощении желаний героя, постарайтесь доставить зрителю максимум удовольствия. Исполнение желаний героя аудитория воспринимает как исполнение собственных желаний. Зрители любят, когда герой добивается успеха, ведь они переживают успех вместе с ним, так что попробуйте порадовать его. Если первая часть фильма у вас вводная, то в начале второй части постарайтесь ублажить зрителя. Интуитивно ему понятно, что конец второй части — момент вызревания конфликта, а в третьей части герои будут искать выход из сложившейся ситуации. И значит, начало второй части, пока конфликт еще не разросся, должно развеселить и развлечь аудиторию. Пусть ваши герои объедаются деликатесами, скупают предметы роскоши, разъезжают по всему свету, наслаждаются вниманием и восхищением богатых поклонников — в общем, исполняют все до единого желания и мечты, свои и зрителей.

Не спешите с конфликтом, все должно идти своим чередом. Но когда придет время, он обязательно должен быть связан с какой-то чертой, внутренне присущей герою. Часто разочаровываться героям приходится из-за внешних факторов — жадных адвокатов или беспощадных конкурентов. Такие внешние препятствия полезны для развития сюжета, но не способствуют раскрытию личности героя. Работая над подобной историей, вы должны найти ответ на главный вопрос: «Что в самом герое становится причиной неудовлетворенности его новым статусом или богатством?» Внешние препятствия, безусловно, важны для сюжета и обычно необходимы. Но не стоит отказываться от попытки создать психологически глубокий образ, довольствуясь более доступными средствами в виде плохих парней и преследований.

Инкубы и суккубы

Нередко герои фильмов оказываются во власти тьмы в форме зловещих соблазнителей или соблазнительниц. Такие персонажи воплощают качества мифологических инкубов и суккубов — сексуальных демонов, приходящих к своим жертвам во сне и насилующих их. Анджела (Мина Сувари), хорошенькая девочка из «Красоты по-американски» — суккуб, завладевший мыслями и сексуальными грезами Лестера (Кевин Спейси), мечтающего вернуть молодость. В «Ребенке Розмари» дьявол — в буквальном смысле слова инкуб, так как Розмари встречает его всякий раз во сне, и выглядит он как демон-насильник. Фредди Крюгер (Роберт Инглунд) в «Кошмаре на улице Вязов» тоже вызывает ассоциации со средневековым демоном, и в его изощренных убийствах ощущается сексуальный привкус. Инкуб и суккуб воплощают самые примитивные импульсы, секс и агрессию. Их роль в сновидениях персонажей почти всегда однозначна. Вместе с тем такие фигуры в сценарии дают возможность показать героев в неожиданном свете.

В «Самородке» (The Natural, 1984) Рой (Роберт Редфорд) никак не может избавиться от воспоминаний о таинственной женщине (Барбара Херши), которая когда-то соблазнила его и разрушила его карьеру. Ее уже нет в живых, но она продолжает являться Рою во сне. Этот суккуб из прошлого помогает ему увидеть опасность, грозящую ему в настоящем: его новая подружка (Ким Бейсингер) — это тоже суккуб, готовый снова разрушить его карьеру. Не случайно, решившись наконец с ней расстаться, Рой говорит: «Я уже с тобой встречался!» Он имеет в виду ту, первую соблазнительницу, суккуба, являвшегося ему по ночам.

Создавая образ суккуба или инкуба, вы можете ни в чем не ограничивать свою фантазию, ведь такие демоны и есть не что иное, как плод вашего воображения. Они могут делать, что вам вздумается, появляться в любом месте, воплощать любые символы. Они всегда переполнены энергией страсти и насилия. Эти демоны помогут вам выразить тайные страхи и желания героя. Их появление в фильме необязательно должно быть связано со смертью или сексом. Инкуб и суккуб могут стать отображением любого конфликта вашего героя, например, чувства вины, страха, стыда, одиночества, беспокойства, сомнения.

Кошмары

Сновидения часто бывают тревожными, как в реальной жизни, так и в кино. Кошмары обычно отражают параноидальный страх преследования; состояние, когда кажется, что все вокруг представляют угрозу. В кошмарном сне герою приходится столкнуться со своим самым большим страхом. В «Большом приключении Пи-Ви» (Pee Wee’s Big Adventure, 1985) Тима Бертона Пи-Ви постоянно снится, что его украденный велосипед сломан. Эти сны позволяют зрителю прочувствовать эмоциональное состояние Пи-Ви, не находящего себе места из-за переживаний о любимом велосипеде. Яркий мир снов, где царит безграничная фантазия, разбавляют скучный мир реальности. Но если «Большому приключению Пи-Ви» вполне хватило бы забавных и несуразных сцен и без снов главного героя, то в одном из ранних фильмов-нуар — «Незнакомец на третьем этаже» (Stranger on the Third Floor, 1940) яркий сон стал одним из самых запоминающихся эпизодов, позволяя зрителям на какое-то время сбежать от скуки привычного мира, а создателям фильма — дать волю фантазии. Именно эпизоды сна лучше всего сняты в этом, в общем-то, больше ничем не примечательном фильме — иногда этого бывает достаточно, чтобы фильм запомнился зрителям.

Сон во сне

У сновидений и кинематографа много общего. Темный и тихий зал кинотеатра можно сравнить со спящим сознанием. Картинка на экране — те изображения, которые бессознательное демонстрирует своему покорному зрителю. Многие фильмы используют эту аналогию, создавая сюрреалистическую атмосферу, схожую с причудливым миром сновидений. Если фильм условно можно назвать сном, то сон в фильме — это сон во сне. Есть типичные визуальные образы, которые используются в кино, чтобы вызвать у зрителя чувство нереальности происходящего. Туман, дым, нечеткое изображение, жутковатая музыка, сюрреалистические декорации, странные углы съемки, искаженный звук, замедленные движения, необычная одежда — все это позволяет передать ощущение, будто ты во сне.

В «Полтергейсте» (Poltergeist, 1992) и других фильмах ужасов сюрреалистическую атмосферу удается создать с помощью надвигающегося ночного урагана. Ураган делает все вокруг менее реальным, и самые обычные вещи вдруг становятся частью кошмара: улыбка на лице игрушечного клоуна кажется дьявольской ухмылкой, в силуэте дерева на фоне неба есть что-то угрожающее, вспышки молнии и гром нагоняют страх. Все это предвещает начало настоящего кошмара, когда духи проникнут в дом и превратят предметы домашнего обихода в монстров.

Создание сюрреалистической атмосферы — проверенный и эффективный прием всех готических фильмов ужасов: «Дракулы» (Dracula, 1931), «Франкенштейна» (Frankenstein, 1832), «Мумии» (The Mummy, 1932), «Человека-волка» (The Wolf Man, 1941). В «Кабинете доктора Калигари» (Cabinet of Dr. Caligari, 1920), который принято считать первым полнометражным хоррором, создается сюрреалистическая, нереальная атмосфера, в которой и персонажи, и вещи становятся атрибутами ночного кошмара. Такая атмосфера словно погружает самих зрителей в кошмарный сон, и они готовы верить в предлагаемые обстоятельства. Ведь в сюрреалистическим мире сновидения может произойти что угодно.

Сны наяву

Сюрреалистическую атмосферу можно использовать не только в фильмах жанра хоррор. Яркие и запоминающие сцены снов наяву в «Короле комедии» (The King of Comedy, 1983) Мартина Скорсезе, где Руперт (Роберт де Ниро) воображает себя великим комиком, — способ показать основной движущий мотив главного героя. Сны наяву раскрывают самые потаенные желания Руперта и его нестабильное эмоциональное состояние: в мечтах Руперта реальность и выдумка переплетаются до такой степени, что он перестает различать их. Герой погружается в мир фантазии, благодаря чему в фильме создается особая атмосфера, которую можно назвать «личным сюрреализмом». А поскольку в мечтах героя могут происходить самые невероятные вещи, то зрителю становится легче поверить, что и в реальной жизни может произойти все что угодно. Когда сумасшедшие фантазии и преступления Руперта все-таки приводят к осуществлению его мечты и он становится всемирно знаменитым комиком, эта развязка, как ни странно, кажется вполне ожидаемой и естественной.

Совсем другой эффект создают фантазии и мечты в фильме «Большой Лебовски» (The Big Lebowki, 1998) братьев Коэн. Вспышки фантазии Чувака (Джефф Бриджес), распаленной марихуаной и алкоголем, создают абсурдную и забавную атмосферу, ставшую визитной карточкой фильма. Музыкальные фантазии, повторяющиеся на протяжении всего фильма, позволяют зрителю заглянуть в причудливый мир героя под кайфом. Эти фантазии помогают понять, что в жизни Чувака нет никакой логики или правил. И тогда зритель — как сам Чувак — усаживается поудобнее и начинает принимать вещи такими, какие они есть, позабыв о логике и разуме и даже не пытаясь разобраться во все более абсурдных ситуациях, в которые попадает Чувак.

Реализм и выдумка

Поскольку кинофильмы, как и сновидения, — плод нашего воображения, они нереальны и, следовательно, свободны от рациональных ограничений. Приходя в кино, зрители попадают в мир мечты и воображения, поэтому они заранее готовы поверить в предлагаемые обстоятельства. Но не стоит злоупотреблять доверием зрителя. Пусть в фильме происходят самые невероятные и невообразимые вещи, зрители всегда интуитивно чувствуют, когда нарушаются два основополагающих правила кинематографа. Первое правило: фильм должен быть правдивым в рамках собственного жанра. Если с самого начала зрителю дают понять, что действие происходит в реальном мире, нельзя, чтобы внезапно в фильме начали случаться чудеса всего лишь для того, чтобы придать сюжету динамики. Если фильм не соответствует собственным правилам, иллюзия перестает действовать, предлагаемые обстоятельства отменяются, и зритель недоверчиво качает головой.

Второе правило заключается в том, что персонажи должны оставаться самими собой. Конечно, они должны развиваться, но внезапные необъяснимые изменения неприемлемы. Это правило не терпит исключений: пусть даже зрители и готовы поверить в предлагаемые обстоятельства, персонажи всегда должны казаться реалистичными — по крайней мере во всем, что касается их личностных характеристик. Неважно, кто ваш герой — офисный работник или средневековый чародей. Если вам не удастся убедительно и реалистично мотивировать поведение вашего персонажа, зрители не смогут идентифицировать себя с ним, а значит, останутся равнодушны и к самому фильму. Внезапные повороты в развитии персонажей (необъяснимые смены настроений) подрывают доверие зрителей к ним. Независимо от жанра детали развития героев необходимо тщательно структурировать на протяжении всего фил

Редактор Роза Пискотина

Руководитель проекта А. Шувалова

Корректоры Е. Аксенова, М. Миловидова, С. Мозалёва

Компьютерная верстка А. Фоминов

Дизайнер обложки Ю. Буга

Фото на обложке East News

© William Indick, 2004

Originally Published by Michael Wiese Productions 12400 Ventura Blvd, #1111, Studio City, CA 91604 www.mwp.com

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2014

Издание подготовлено при поддержке

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Посвящается М2

Благодарности

Автор выражает благодарность Мустафе Локмаки, ассистенту кафедры психологии Даулинг-колледжа, составившему список фильмов. Значительную часть информации для этого перечня удалось получить на интернет-сайте IMDB.com. Спасибо Виктории Кук за чрезвычайно полезные советы по юриспруденции. Автор искренне благодарен Джиму Карбарино из Корнеллского университета, Сюзанне Джонсон из Даулинг-колледжа и Франку Мэддену из Колледжа общины Уэстчестера при Университете штата Нью-Йорк за поддержку, советы и помощь. Автор многим обязан сотрудникам и администрации Даулинг-колледжа в Оукдейле, Нью-Йорк, за их поддержку при проведении исследований и реализации различных проектов. Отдельное спасибо Майклу Визу и Кену Ли из компании Michael Wiese Productions – издание этой книги стало во многом возможно благодаря им.

Введение

Драма – это жизнь, из которой вырезаны скучные места.

– Альфред Хичкок

В «Воспоминаниях о звездной пыли» (Stardust Memories, 1980) герой Вуди Аллена воображает собственную смерть. Он представляет, как на похоронах его психиатр говорит о нем: «У него сломался механизм отрицания… он не умел блокировать правду, которая может причинить вред… как сказал один знаменитый кинопродюсер: “Людям не нужно слишком много правды”». В кино ходят, чтобы увидеть воплощение фантазий и снов в реальной жизни. Наблюдая за тем, как развиваются события в фильме, зрители проецируют собственные мечты на киногероев. Даже само пространство кинотеатра – темный, тихий зал, похожий на пещеру, – вызывает ассоциации со спящим сознанием. Кинопленка как проекция человеческого воображения – самый верный способ запечатлеть фантазию.

Еще в самом начале существования голливудской «фабрики грез» стало ясно, что мечты прекрасно продаются. В кино можно безопасно потакать всем нашим бессознательным фантазиям: любовь и секс, смерть и разрушение, страх и гнев, месть и ненависть – ничто не рискует поставить вас в опасную или неловкую ситуацию, а счастливый конец вам практически гарантирован. Понимание того, как работает наше бессознательное, где как раз и рождаются фантазии, сны, воображение, особенно важно для сценариста и режиссера, если они хотят, чтобы их работы затронули зрителя и запомнились ему.

С точки зрения психоанализа

Кино создает исполинскую, преувеличенную картину мира, воспринимаемую сразу на зрительном и звуковом уровне, превращаясь тем самым в очень сильный инструмент психологического воздействия. Фильм буквально захватывает зрителей. Между ними и героями устанавливается эмоциональная и психологическая связь, настолько тесная, что иллюзия на экране внедряется в сознание зрителя. Бессознательный процесс «идентификации» будто превращает зрителей в героев фильма: они переживают те же психологические трансформации и катарсис, что и герои на экране.

Кинематограф проникает вглубь бессознательного, заставляет сидящих в зале по-новому взглянуть на самого себя и окружающий мир. Психологический подход к толкованию и созданию персонажей и сценариев в кино неоценим в работе режиссеров и сценаристов. Человек даже не осознает, что фильм манипулирует им, обращаясь к его первобытным страхам, детским кошмарам, бессознательным проблемам, подавляемым желаниям. Вместе с тем во время просмотра фильма мы испытываем сильное возбуждение, потому что чувствуем психологическую и эмоциональную связь с героями и событиями на экране. Зная, как работает наш мозг, сценаристы и режиссеры могут сделать свое искусство более совершенным и глубоким, создавая более сильные и запоминающиеся фильмы.

Знай своего зрителя

Ключ к успеху в любой области, будь то преподавание, литература, кино, театр, заключается в том, чтобы как можно лучше узнать свою аудиторию. Целью гениальных работ Зигмунда Фрейда, Эрика Эриксона, Карла Юнга, Джозефа Кэмпбелла, Морин Мёрдок, Ролло Мэя было помочь нам понять, как работает человеческий разум. Теория психоанализа посвящена самому важному из возможных объектов, достижению главной, как считал Сократ, задачи любого разума – «познать себя».

Любая деятельность, связанная в первую очередь с творческим переосмыслением, по определению субъективна и не может считаться объективной наукой. Истинный психоанализ – это не наука. Это искусство. С этой точки зрения работа психоаналитика и сценариста – две стороны одной медали. И психоаналитик, и сценарист стараются понять человеческий характер, его мысли и душу. Основной интерес для них представляет личность и ее развитие. И тот и другой живут в мире архетипов, символов и мифологических героев. И психоанализ, и сочинение сценария опираются на бессознательный опыт человека.

Основные теории психоанализа

Кристофер Воглер, автор книги «Путь писателя: Структура мифа для писателей» (The Writers Journey: Mythic Structure for Writers, 1998), как-то сказал: «Написание сценария – это не хирургия головного мозга. Но если подумать…» И операция на головном мозге, и создание сценария – сложное и кропотливое препарирование, исследование и изменение основных структурных элементов в мозге человека. И неслучайно отец психоанализа Зигмунд Фрейд был неврологом, прежде чем стать клиническим психиатром. Революционные теории психоанализа Фрейда изменили наше представление о психике и поведении человека. Его идеи оказали влияние на целое поколение ученых, стали для них источником вдохновения, и до сих пор ни одна область науки не смогла полностью от них отказаться. И хотя идеи Фрейда не так популярны среди нового поколения психологов – «ученых-практиков», которые считают, что психология должна оперировать четкими понятиями объективной эмпирической науки, эти идеи с интересом восприняли представители других профессий: художники, актеры, писатели и сценаристы.

Психоанализ по Фрейду

В первой части книги объясняются основные принципы теории Фрейда. Речь пойдет о том, как применить эти принципы к персонажам и сюжету вашего сценария. Суть теории Фрейда заключается в том, что бóльшая часть наших эмоций, переживаний и действий остается для нас загадкой, потому что мы их не осознаем. Задача психоанализа – сделать наши скрытые мотивы доступными нашему сознанию. Глава 1 посвящена эдипову комплексу, занимающему центральное место в учении Фрейда и ставшему предтечей чрезвычайно противоречивых теорий детской сексуальности, подавленных желаний и страха кастрации. Эдипов комплекс – главная составляющая драмы и конфликта, поскольку он связан с любовью и сексом, ненавистью и агрессией, творением и разрушением, жизнью и смертью.

Фрейд считал, что невротический конфликт – это внутренний психологический конфликт между нашими желаниями и жесткими ограничениями, которые на нас накладывает цивилизованное общество. В главах 2 и 3 мы поговорим о невротическом конфликте и проследим, какие невротические конфликты переживают дети на разных стадиях психосексуального развития. Эти главы помогут вам научиться выражать внутренний конфликт через внешние конфликты между персонажами, которые проще показать на экране. В главе 4 речь пойдет о механизмах защиты Эго, описанных дочерью Фрейда Анной. Механизмы защиты помогают людям справляться с невротическими конфликтами. В этом смысле они представляют собой неотъемлемую часть невротического поведения, способного придать вашему герою глубину и неоднозначность. В главе 5 говорится о «работе сновидения»: о подходе Фрейда к толкованию сновидений. Мы постараемся провести параллель между фильмом и сновидением и продемонстрировать, как можно использовать символизм и образы сновидения при написании сценария.

Анализ Эриксона

Фрейд стал первым, но отнюдь не единственным ученым, предложившим свою теорию психоанализа. Тема второй части этой книги – теория развития Эрика Эриксона. Если Фрейда интересовали в первую очередь подавляемая сексуальность и внутренний конфликт, в теориях Эриксона на первый план выходит «нормативный конфликт», то есть противоречия между стремлением индивида быть самим собой и давлением окружающей среды. В главах 6 и 7 будут исследованы восемь стадий развития идентичности («кризисы идентичности» Эриксона). Предложенная Эриксоном модель развития личности может использоваться при структурировании образа героя. Насколько мне известно, эта книга – первая попытка применить теории Эриксона для моделирования образа героя в кинематографе.

Анализ Юнга

Учение Карла Юнга об архетипах и коллективном бессознательном стало, вероятно, даже более влиятельным среди представителей творческих профессий, чем теории Фрейда. Юнг считал, что существует некий элемент бессознательной структуры, который отражает общие или коллективные психологические образы и идеи, названные им архетипами. Архетипы воплощаются в мифологических героях и сюжетах, общих для всех цивилизаций и этапов развития человечества, и выражают всеобщие человеческие потребности, такие как потребность в родительской заботе, в любви и самовыражении, стремление к душевному равновесию и общению с другими людьми, а также потребность в экзистенциальном возрождении.

В течение многих тысяч лет архетипы находили отражение в мифах, религии, легендах, в разных видах искусства. Сегодня они представлены по большей части в кино. Третья часть данной книги демонстрирует, как архетипы могут использоваться для создания психологически близких зрителю героев и сюжетов. Главы 8 и 9 научат вас использовать архетипы Юнга при написании сценария, чтобы личная история вашего героя стала частью коллективных историй и сюжетов, близких и знакомых каждому на глубинном бессознательном уровне.

Путешествие героя

В книге «Тысячеликий герой» (A Hero with a Thousand Faces)[1] Джозеф Кэмпбелл использовал теорию психоанализа для выявления типичной структуры мифа. Применив теорию психоанализа к хорошо изученной им первобытной, классической и мировой мифологии, Кэмпбелл выделил несколько «стадий» путешествия мифологического героя. Во многом благодаря успеху «Звездных войн» Джорджа Лукаса, вдохновленного теориями Кэмпбелла, модель «путешествия героя» стала широко использоваться сценаристами и режиссерами во всем мире. Такие книги, как «Путь писателя» Кристофера Воглера и «Миф и кино» Стюарта Войтиллы (1999), способствовали росту популярности теории Кэмпбелла, в том числе среди нового поколения писателей и режиссеров. В четвертой части книги мы проанализируем психоаналитические аспекты путешествия героя. Мы поговорим о психологическом значении каждой стадии путешествия героя, а также об архетипах, которые должен встретить и интегрировать герой, чтобы история получила логическое завершение.

Обычно книги, в которых теория Кэмпбелла адаптируется применительно к кинематографу, имеют тенденцию к упрощению, поскольку для ее понимания необходимы относительно глубокие знания в области психологии. Но в данной книге мы поговорим сначала о теориях Фрейда, Эриксона и Юнга, и нам не придется упрощать учение Кэмпбелла. Его модель представлена именно так, как она излагается в «Тысячеликом герое». В главе 10 мы проанализируем стадии путешествия героя на двух примерах: «Храброе сердце» (Braveheart, 1995) и «Гладиатор» (Gladiator, 2000) – двух современных фильмах-вариациях на тему путешествия мифологического героя. Хотя мы постараемся интерпретировать теорию Кэмпбелла именно применительно к кинематографу, все же оставим без изменения его оригинальную модель, равно как и предложенную им терминологию.

Путешествие героини

Модель путешествия героя основывается в первую очередь на классической мифологии и традиционных легендах и сказаниях западных культур. Эта модель создавалась обществами, доминирующую роль в которых играл мужчина, именно поэтому она применима в первую очередь к «мужскому» героическому мифу. В главе 11 на примере фильма «Эрин Брокович» (2000) будет проанализирована модель Морин Мёрдок, предложенная в книге «Путешествие героини» (Heroine’s Journey, 1990).

Модель Мёрдок адаптирует стадии Кэмпбелла к потребностям современных героинь – женщин, которым пришлось столкнуться с проблемами независимости, равенства, самоопределения. Путешествие героя ведет его чаще всего к победе, достижениям и завоеваниям, а путешествие героини – это поиск гармонии и равновесия. Героиня стремится найти баланс между традиционными ценностями, такими как рождение и воспитание детей, любовь, семья, и современными устремлениями, такими как успех в традиционно мужской сфере личных достижений и соперничества. Насколько мне известно, это первая попытка проанализировать «путешествие героини» с точки зрения работы сценариста или режиссера.

Подход Адлера

Часть пятая данной книги посвящена теориям Альфреда Адлера. В главе 12 Адлер рассматривает комплекс неполноценности с точки зрения мотивации поведения героя, что особенно актуально для фильмов, героем которых является ребенок. В главе подробно раскрывается «формула героя-ребенка», в частности, специфическая мотивация, цели, конфликты, препятствия, которые ребенку приходится преодолевать (в первую очередь на примерах мультфильмов киностудии Disney). Одна из самых распространенных тем в кинематографе – тема соперничества, ведь соперничество всегда подразумевает некий психологический конфликт. В главе 13 представлена теория Адлера о соперничестве между братьями или сестрами как основа для построения соперничества между любыми героями в фильме. А в главе 14 говорится еще об одной теории Адлера – о «стилях жизни». Эта теория может использоваться как модель при структурировании образов персонажей и психологического конфликта между ними.

Экзистенциальный анализ

Революционным теориям Ролло Мэя удалось объединить концепции экзистенциальной философии с принципами и практикой психоанализа. Он исследовал самый острый из всех невротических конфликтов – экзистенциальную тревогу, которую вызывает неспособность ответить на главные вопросы нашей жизни: «Кто я?», «Почему я существую?», «Какова моя цель?» и «В чем смысл жизни?». На основе теории экзистенциального конфликта и стадий самосознания Ролло Мэя в главе 15 предлагается полноценная модель мотивации и личности героя, которую можно использовать в работе над сценарием.

Ролло Мэй окрестил XX век «веком нарциссизма», имея в виду нарциссические черты, присущие современным американским героям, и утрату традиционных ценностей в американской культуре. В главе 16 мы расскажем о современных нарциссических архетипах, которые создаются нынешними творцами мифов, сценаристами и режиссерами Голливуда. В этой, последней, главе мы проанализируем общие черты, присущие современным героям экрана, и постараемся доказать, что они действительно воплощают архетипы века нарциссизма. Мы поговорим об их специфических проблемах, конфликтах и мотивации.

Для кого эта книга

В первую очередь книга предназначена для сценаристов, хотя содержащиеся в ней идеи и теории могут заинтересовать любых деятелей кино, а также психоаналитиков, кинокритиков и, если говорить более обобщенно, всех, кто изучает психологию и/или кинематограф или серьезно интересуется любой из этих сфер. Если вы сценарист, книга может оказаться полезной на любой стадии работы над сценарием. Даже если у вас пока нет идеи для сценария, возможно, вас вдохновят какие-нибудь классические истории и герои мифов или фильмов, о которых рассказывается на этих страницах. Если идея для сценария у вас уже есть, книга поможет при работе над его структурой, создании элементов конфликта персонажей и определении направления развития личности главного героя. Если работа над сценарием уже давно кипит, в книге вы найдете помощь и вдохновение. Плодовитый мир психоанализа и мифов предлагает практически бесконечное число идей для создания героев и сюжетов. А если вы заканчиваете, редактируете или переписываете свой сценарий, эта книга поможет подкорректировать его слабые места. Возможно, она объяснит, почему какие-то эпизоды или персонажи не получаются такими, как вам бы хотелось, и даже подскажет, в каком направлении надо работать, чтобы это исправить.

Как читать эту книгу

Насколько книга окажется для вас полезной, полностью зависит от ваших потребностей. В первых главах мы будем говорить о теориях Фрейда и об основных аспектах психологического конфликта – эта тема получает развитие на протяжении всей книги. Если вам кажется, что в вашем сценарии недостаточно полно раскрыт конфликт героев или что конфликт не сможет заинтересовать зрителя, то предложенные здесь различные интерпретации психологического конфликта, возможно, станут для вас вдохновением и помогут решить проблему. Вторая основная тема – герои в их развитии. В главах, посвященных теориям Эриксона и Юнга, главное внимание уделяется как раз этой теме и предлагается два различных, но взаимодополняющих подхода к работе по созданию исчерпывающих портретов героев.

В главах о путешествии героя и путешествии героини основной акцент делается на форме. Здесь предложено несколько базовых схем построения сюжета, используемых в традиционных историях как о герое-мужчине, так и о героине-женщине. Если у вас вызывает затруднение структурирование текста, эти главы наверняка будут полезны для вас. Но в любом случае я советую все-таки начать с глав о Фрейде и Юнге, так как книга построена с расчетом на последовательное прочтение. И наконец, главы, в которых анализируются теории Адлера и Мэя, предлагают альтернативные модели структуры повествования, развития образа героя, психологической мотивации и конфликта. Это первая книга, в которой учение Адлера и экзистенциальные теории анализируются с точки зрения работы сценариста.

Неважно, обратились вы к книге за решением какого-то конкретного вопроса или просто хотите расширить свои знания о том, как писать сценарий, или о кинематографе вообще, в любом случае вы найдете здесь множество интересных идей. Гениальные теории ученых, анализируемые в этой книге, – настоящий источник мудрости. Возможно, во время чтения на вас обрушится поток новых идей для сценаристов и режиссеров. Или вас будут обуревать сонмы различных символов и бессознательных образов при работе над сценарием в процессе съемок или просто при кинопросмотре. Откройтесь этому потоку бессознательных образов и идей. Самое лучшее, что может сделать для вас эта книга, – раскрыть вам ваш собственный мир бессознательного, ведь именно там рождаются фантазии, мечты и фильмы.

Часть I

Зигмунд Фрейд

Глава 1

Эдипов комплекс

Центральное место в теории психоанализа Фрейда занимает эдипов комплекс, название которого восходит к древнегреческому мифу об Эдипе. Эта парадигма лежит в основе многих важных концепций Фрейда, таких как структурная модель психики, теория вытеснения, боязнь кастрации. Тема эдипова комплекса очень часто используется в кинематографе, поскольку она затрагивает два ключевых элемента развития личности: интеграцию моральной мудрости и формирование зрелых романтических отношений. В работе над сценарием возможны самые разные вариации в развитии сюжета или характеров персонажей, но главные вопросы связаны именно с этими двумя элементами. Что бы ни происходило на экране, главный герой всегда либо стремится добиться какой-то нравственной победы, либо борется за сердце любимого человека. Часто сюжет фильма включает и то и другое. Поэтому понимание сути эдипова комплекса необходимо для писателя, которого интересуют эти два фундаментальных вопроса развития личности героя.

Эдипов комплекс можно толковать буквально или в переносном смысле. Согласно теории психосексуального развития сын испытывает сексуальное влечение к матери. В своих работах о детской сексуальности Фрейд откровенно заявил, что маленькие дети испытывают такие же сексуальные желания, как и взрослые. По его мнению, кормление грудью, объятия, купание, поцелуи и все другие моменты близости матери и младенца по сути связаны с получением сексуального удовольствия. Менее буквальная интерпретация эдипова комплекса говорит о стремлении мальчика завоевать любовь и привязанность матери, а не о его сексуальном влечении к ней. Всестороннее понимание учения Фрейда позволяет увидеть в отношении сына к матери жажду любви и тепла, которая может иметь и сексуальную подоплеку. Позже, когда мальчик вырастает, объектом его любви и сексуальных желаний становится другая женщина. С этой точки зрения разрешение эдипова комплекса играет решающую роль для возникновения романтических отношений.

Комплекс Электры

Теории Фрейда часто критикуют за их «андроцентризм» (фокусирование исключительно на мужской точке зрения). Сам Фрейд не считал нужным оправдывать свое обыкновение трактовать мужские психологические проблемы как универсальные. Но несмотря на то, что клиническими пациентами Фрейда были по большей части женщины, он сам признавался: «Даже после 30 лет исследований… я так и не смог ответить на великий вопрос, который так и остается без ответа: “Чего хочет женщина?”» Эдипов комплекс – один из примеров «андроцентризма» Фрейда. Тем не менее сторонники пересмотра учения Фрейда дополнили его «комплексом Электры», женской версией эдипова комплекса, подразумевающей, что дочь в младенческом возрасте начинает испытывать сексуальное влечение к отцу.

Эрос и Танатос

Влечение сына к матери – лишь одна сторона эдипова комплекса. Рано или поздно мальчик понимает, что вынужден соперничать за любовь и внимание матери со своим отцом и что тот гораздо сильнее, чем он сам. Это соперничество выливается в чувство агрессии и враждебности по отношению к отцу. Подобно Эдипу, убившему своего отца Лая и женившемуся на матери Иокасте, сын желает уничтожить своего соперника за любовь матери, чтобы ему ни с кем не приходилось делить ее. Фрейд считал, что противоречивые чувства, которые ребенок испытывает к родителям (любовь к матери и агрессия к отцу), являются отражением двух основных человеческих инстинктов – эроса и танатоса. Эрос и Танатос тоже мифологические персонажи. Эрос, сын Афродиты, был богом любви и сексуального влечения (отсюда слово «эротический»). Танатос, сын греческой богини ночи Никс, являлся воплощением смерти. В теории Фрейда Эрос олицетворяет инстинкты, связанные с созиданием и продолжением жизни (любовью и сексом), а Танатос – стремление к смерти (ненависть и агрессия). Понятия эроса и танатоса могут предложить сценаристу великолепные инструменты, которые придадут драматизм любому сценарию. Добавьте к классическим темам внутреннего конфликта, ревности и соперничества любовь, ненависть, секс и насилие – и получите все составляющие захватывающего сюжета.

Невротический конфликт как препятствие на пути к любви

Работая над сценарием, необходимо помнить, что в основе эдипова комплекса лежит невротический конфликт. Подрастая, ребенок понимает, что его сексуальное влечение к матери социально неприемлемо из-за табу инцеста. Мальчик старается подавить свое желание, что приводит к внутреннему конфликту. В кино этот внутренний невротический конфликт обычно представлен внешними препятствиями, стоящими между персонажем и предметом его любви.

Почти в каждом сценарии присутствует любовная линия. В лентах о любви она доминирует, но и в фильмах другого жанра отсутствие романтической истории может вызвать у зрителя разочарование. Такому кино не хватает душевности. Поскольку отношения с родителями – это первые отношения любви в жизни человека, эдипов комплекс подспудно присутствует в любых романтических отношениях. Его успешное разрешение чрезвычайно важно для любовных отношений во взрослой жизни человека. Понимание вопросов, связанных с эдиповым комплексом, – ключ к написанию историй, которые не оставят зрителей равнодушными.

Эдипово соперничество

Подобно тому как сыну приходится соперничать с отцом за любовь матери, герои фильмов борются за объект своей любви с соперниками. В фильме «Выпускник» (Graduate, 1967) соперником Бена (Дастин Хоффман), завязавшего любовный роман с миссис Робинсон (Энн Бэнкрофт), становится ее муж, мистер Робинсон (Мюррей Гамильтон). Позже соперничество переходит на новый уровень, когда Бен влюбляется в дочь Робинсона Элейн (Кэтрин Росс) и пытается сбежать с ней. Сначала Бен становится соперником Робинсона за любовь его жены, а потом – за любовь дочери. Соперничество в кино, однако, довольно редко настолько прямолинейно отражает тему эдипова комплекса, как в приведенном примере. Так, в «Унесенных ветром» (Gone with the Wind, 1939) Скарлетт (Вивьен Ли) приходится соперничать с Мелани (Оливия де Хэвилленд) за любовь Эшли (Лесли Говард).

Тема соперничества в кино не ограничивается любовной линией. Героям часто приходится противостоять кому-то в достижении самых разных целей. В фильме «Джерри Магуайер» (Jerry Maguire) Джерри (Том Круз) теряет работу в агентстве из-за козней Боба (Джей Мор). В спортивных фильмах – например, «Рокки» (Rocky, 1976) или «Малыш-каратист» (Karate Kid, 1984) – основным мотивом главного героя на протяжении всего фильма является желание побороть сильного соперника. В фильме «Фаворит» (Seabiscuit, 2003) даже лошадь стремится одержать победу на скачках, чтобы доказать свое превосходство над Военным Адмиралом, другой скаковой лошадью, молодой, сильной и лучше подготовленной. В «Жестяном кубке» (Tin cup, 1996) Рой (Кевин Костнер) борется со своим соперником (Дон Джонсон) и за победу в турнире по гольфу, и за сердце своей возлюбленной (Рене Руссо). Такое двойное соперничество – распространенный прием в кино, поскольку позволяет усилить напряжение в отношениях между героем и соперником. В конце концов герою достается двойная победа: он получает и кубок, и сердце возлюбленной.

Запретный плод

Иногда сценаристы используют буквальную трактовку эдипова комплекса, рассказывая о сексуальном влечении сына к матери. В фильме «Раскрепощение» (Spanking the Monkey, 1994) мать соблазняет собственного сына. В «Ловеласе» (Tadpole, 2002) старшеклассник испытывает сексуальное влечение к своей мачехе. Часто образ матери вытесняется отношениями, не связанными с ней конкретно. В «Выпускнике» Бена соблазняет близкая подруга его матери, миссис Робинсон; «Гарольд и Мод» (Harold and Maude, 1971) рассказывает о любовных отношениях между Гарольдом (Бад Корт) и Мод (Рут Гордон), которая старше его на 60 лет. Во всех этих примерах герои производят впечатление эмоционально зависимых и незрелых людей. Это просто маленькие мальчики, оказавшиеся в теле взрослых мужчин. Им нужна и мать, которая бы позаботилась об их эмоциональных потребностях, и любовница, которая бы удовлетворяла их сексуальные желания.

Объединяет все эти истории тема запретного плода. Испытывать сексуальное влечение к родителю – табу. Точно так же общество считает неприемлемым интимную связь между юношей и женщиной намного его старше. Запретный плод – неотъемлемый элемент большинства любовных сюжетов. «Ромео и Джульетта» Шекспира, самая известная из когда– либо написанных историй любви, рассказывает о двух влюбленных подростках, брак между которыми невозможен из-за вражды их семей, Монтекки и Капулетти. Если в любовной линии вашего сюжета присутствует элемент запретного чувства, не забывайте, что такие истории чаще всего имеют трагический конец. Ромео и Джульетта убивают себя. Эдип, осознав, что женился на собственной матери, выкалывает себе глаза, Иокаста кончает жизнь самоубийством. Герои «Выпускника» начинают ненавидеть друг друга, в «Гарольде и Мод» Мод кончает с собой. При всей популярности лозунга «Любовь побеждает все» обычно он актуален в сюжетах, где любовникам приходится преодолевать внешние препятствия. Тема запретного плода почти всегда подразумевает трагический конец, потому что внутренний конфликт рожден табуированностью отношений. Разрешение такого внутреннего конфликта требует либо прекращения отношений, либо изменения их характера.

Измена

Чаще всего тема запретного плода находит выражение в сюжетах с изменой. Конфликт становится еще острее, если предмет обожания связан брачными узами с близким другом. Темы супружеской неверности и эдипова комплекса очень близки, поскольку затрагивают одни и те же базовые эмоции. Объект вожделения персонажа табуирован общественной моралью. Вдобавок герой втянут в соревнование с возлюбленным супруги, подобное соперничеству сына с отцом. Найти приемлемое разрешение такому конфликту довольно проблематично: с одной стороны, зрители обычно симпатизируют герою, поддавшемуся искушению и вкусившему запретный плод, с другой – большинство из них признают святость брака. Но можно постараться сделать так, что и овцы останутся целы, и волки будут сыты: вашему герою удастся и завоевать девушку, и избежать наказания. Для этого нужно, чтобы соперник героя оказался недостойным ее любви. В «Титанике» (Titanic, 1997) симпатии зрителя на стороне Джека (Леонардо Ди Каприо), когда он добивается любви Роуз (Кейт Уинслет), потому что ее жених (Билли Зейн) – подлый и бесчувственный сноб. Точно так же и в «Одиннадцати друзьях Оушена» (Ocean’s eleven, 2001) Дэнни (Джордж Клуни) может совершенно безнаказанно увести Тесс (Джулия Робертс) у ее жениха (Энди Гарсия), потому что последний – интриган и всеми способами пытается контролировать Тесс; да он и не так крут, как Дэнни. Когда соперник – плохой парень или слабохарактерный неудачник, любовная история может закончиться хорошо для вашего главного героя.

Если же не превратить соперника в «плохого парня», то написать счастливый конец для любовной истории вашего героя будет непросто. В фильме «Неверная» (Unfaithful, 2002) у Конни (Дайан Лэйн) страстный роман на стороне, хотя Эдвард (Ричард Гир) – любящий и заботливый муж. Конфликт Конни вдвойне сложен, потому что она не просто нарушает общественное табу, но и причиняет боль человеку, которого любит. Ситуация обостряется, когда Эдвард узнает о неверности Конни. Теперь Эдвард уподобляется Эдипу, движимому, с одной стороны, любовью и желанием удержать Иокасту, а с другой – ненавистью и яростью, требующими убить Лая. Он оказывается во власти двух страстей, эроса и танатоса. В конце концов он убивает любовника Конни. Измена и убийство создают захватывающий сюжет, но отсутствие наказания создает ощущение незавершенности. Сценаристу необходимо понимать, что основные темы, связанные с эдиповым комплексом (любовь, ненависть, секс, ненависть), не нуждаются ни в каких объяснениях и оправданиях: они очевидны сами по себе, понятны и близки каждому. А вот более тонкие темы наказания и возмездия необходимо прорабатывать более тщательно. «Неверная» задумывалась как трагедия, но под конец создатели фильма пошли на попятный. Возможно, они решили не наказывать героиню слишком строго, предполагая, что зритель будет идентифицировать себя именно с ней. Однако искушенный зритель интуитивно понимает структуру трагедии и чувствует себя обманутым, если финал фильма нелогичен.

Боязнь кастрации

Эдип убил своего отца, а вот у маленького мальчика, переживающего эдипов комплекс, нет никаких шансов справиться с сильным соперником. Вместе с тем, испытывая агрессию по отношению к отцу, сын предполагает, что и отец испытывает к нему аналогичные чувства. Это подозрение укрепляется каждый раз, когда отец наказывает сына за плохое поведение. По мнению Фрейда, сын боится, что отец хочет кастрировать его, чтобы устранить как сексуального соперника. Даже самые ярые последователи Фрейда не толкуют эту концепцию буквально: понятие «боязнь кастрации» обычно используется для описания чувства беспомощности и бессилия маленького мальчика перед сердитым отцом. Наиболее наглядно этот детский страх показан в фильме «Сияние» (Shining, 1980): отец-психопат (Джек Николсон) гоняется за сыном с топором в руке по отелю, в котором живут привидения. В этом фильме мальчик боится, что отец буквально разрубит его на куски.

Беспомощность

Сделать героя беспомощным перед лицом опасности – действенный прием, с помощью которого можно внушить зрителям сильнейший страх. В фильмах ужасов часто используются сюжеты, в которых злодеи, монстры или психопаты преследуют беспомощного ребенка или девушку. И хотя в последнее время «кровавых фильмов», построенных по такой схеме, снято немало – например, «Хэллоуин» или «Пятница, 13-е», – эти механизмы действуют безотказно. Подобный прием в фильмах ужасов используется, когда злодей нападает на жертву в тот момент, когда она не способна оказать сопротивление. Практически в каждом хорроре есть хотя бы одна сцена нападения на жертву в кровати, в ванной или во время занятия любовью. В такой ситуации жертва беспомощна и не может защитить себя. Порой герои оказываются ко всему прочему нагими, их половые органы неприкрыты, а у убийцы обязательно в руке нож. Так что боязнь кастрации в таких сценах интерпретируется буквально.

Смена роли

Особенно сильный страх вызывает ситуация, когда человек, от которого ожидают заботы и поддержки, начинает представлять угрозу. Мальчик с эдиповым комплексом все равно рассчитывает на любовь и заботу отца. Когда он начинает подозревать, что отец на самом деле собирается убить его, мальчик оказывается абсолютно беззащитным, ему не к кому обратиться за помощью. В «Ночи охотника» (The Night of the Hunter, 1955) образ Гарри Пауэла (Роберт Митчем) получился особенно страшным, потому что он охотится на собственных приемных детей. В «Цветах на чердаке» (Flowers in the Attic, 1987) и «Дорогой мамочке» (Mommie Dearest, 1981) угроза исходит от матери. А в «Ребенке Розмари» (Rosmary’s baby, 1968), «Подозрении» (Suspicion, 1941) и «Газовом свете» (Gaslight, 1944) слабые и напуганные женщины подозревают, что мужья что-то замышляют против них. Сюжет «Мизери» (Misery, 1990) вызывает такой ужас, потому что в нем заботливая медсестра (Кэти Бейтс) постепенно превращается в жестокую психопатку. При этом объект ее агрессии (Джеймс Каан), будучи прикованным к постели и инвалидному креслу, приговорен к кастрации. Смена роли, когда из фигуры, олицетворяющей заботу, персонаж превращается в злодея, представляющего угрозу, всегда внушает ужас зрителю, прежде всего потому, что такая ситуация всегда неожиданна. Кроме того, зритель понимает, что жертве неоткуда ждать помощи. На бессознательном уровне смена роли возвращает нас в детство и снова заставляет испытывать страх родительского наказания.

Обмен телами

Прием «обмена телами» между родителями и детьми использовался в нескольких фильмах, чаще для достижения комического эффекта. В «Чумовой пятнице» (Freaky Friday, 1976, 2003) телами поменялись мать и дочь. Похожий сюжет, но с отцом и сыном повторяется в фильме «Каков отец, таков и сын» (Like Father like Son, 1987). Каждый раз дети испытывают чувство освобождения: внезапно они перестают быть «людьми второго сорта», «всего лишь» детьми, и могут наслаждаться всеми привилегиями взрослых. Джош (Том Хэнкс) в фильме «Большой» (Big, 1988) радуется своей неожиданной независимости, когда магический уличный автомат-гадалка исполняет его желание и он за ночь становится взрослым. Точно так же Кевин (Маколей Калкин) в «Один дома» (Home Alone, 1990) наслаждается свободой, когда оказывается в роли хозяина дома, без взрослых с их поучениями и запретами.

Родители тоже с огромным удовольствием сбрасывают с себя груз ответственности, ведь каждый хотя бы иногда мечтает о том, чтобы перестать исполнять родительские обязанности, забыть о работе и снова стать беззаботным ребенком. Такие фильмы почти всегда популярны, потому что воплощают фантазии и родителей, и детей. Они позволяют зрителям самого разного возраста идентифицировать себя с персонажами и наслаждаться вместе с ними, когда те меняются ролями. Однако простоватый и предсказуемый сюжет оставляет слишком мало возможностей для интересной развязки. В конце концов родители и дети должны снова оказаться на своем месте, побывав в теле другого и усвоив ценный урок. Они учатся понимать сложности, с которыми приходится сталкиваться другим, и на себе проверяют значение пословицы «Лучше там, где нас нет». Кроме того, они учатся помогать друг другу, ведь только вместе они могут выпутаться из этой странной истории.

Деспотичный родитель

Сюжеты, в которых речь идет о смене роли или обмене телами, отражают вполне реальные проблемы отношений между родителями и детьми. Родители и дети часто не могут найти общий язык в самых важных вопросах. Поводы для разногласий между ними можно перечислять до бесконечности, но по сути речь всегда идет о главном – о независимости. Дети хотят получить свободу, хотят сами принимать решения. Родители в своем желании защитить детей от опасностей взрослого мира иногда начинают вести себя деспотично, стремясь контролировать все аспекты жизни ребенка. Этот базовый конфликт, несомненно, имеет эдипову природу – он отражает желание родителей монополизировать все эмоции детей и постепенно формирующееся желание ребенка сбежать из уже тесного эдипова мира любви и страха. Родительский деспотизм и конфликт родителей и детей особенно ярко проявляется в сюжетах, где дочь хочет замуж против воли родителей. В таких ситуациях жених и деспотичный родитель становятся настоящими соперниками, а дочь разрывается между детской любовью к отцу/матери и романтической любовью к жениху.

В «Скрипаче на крыше» (Fiddler on the Roof, 1971) Тевье (Тополь) не может принять выбор своей дочери, решившей выйти замуж за иноверца. Он отказывается от дочери и навсегда теряет ее любовь. Конфликт между деспотичным родителем и ребенком может стать основой сюжета и для фильма ужасов. Так, в «Психозе» (Psycho, 1960) деспотичная мать Нормана Бэйтса (Энтони Перкинс) полностью разрушила его личность и продолжает властвовать над ним даже после своей смерти. Работая над сценарием, помните, что связанные с эдиповым комплексом темы соперничества и деспотизма помогут рассказать в фильме о внутреннем конфликте героев, сделать его насыщенным, драматичным. И не обязательно выдумывать новые источники конфликта. Надо просто искать новые способы выражения для этих старых как мир тем.

Краткое содержание главы 1

• Эдипов комплекс, предполагающий, что мальчик испытывает психосексуальную любовь к матери и зависть и агрессию по отношению к отцу, лежит в основе невротического конфликта. Невротический конфликт отражается в сценарии, когда герой желает запретного плода, испытывает страх или ненависть, стремится добиться чьей-то любви, испытывает сексуальную страсть или агрессию.

• Комплекс Электры можно интерпретировать как женскую версию эдипова комплекса, когда девочка испытывает психосексуальную любовь к отцу и ревность и агрессию по отношению к матери.

• Эрос и танатос отражают стремление человека к любви и смерти. Эрос связан с потребностью в любви, сексе, близости, танатос – со склонностью к агрессии, насилию и разрушению.

• Невротический конфликт в рамках теории эдипова комплекса связан с «запретом инцеста» – греховным влечением к матери. В кино эта тема обычно находит выражение в бесконечных преградах на пути запретной любви.

• Измена – популярная вариация на тему «запретного плода», когда влечение к замужней женщине или женатому мужчине является отражением запретного сексуального влечения ребенка к матери.

• Эдипово соперничество между сыном и отцом за любовь и внимание матери в кино воспроизводится как борьба героя и соперника за возлюбленную.

• Боязнь кастрации – страх сына перед отцом.

• Беспомощность усиливает боязнь кастрации – ведь маленький мальчик беззащитен и беспомощен перед взрослым отцом.

• Прием смены роли, когда персонаж, обязанный заботиться о герое, становится источником опасности, позволяет обратиться к детским страхам, связанным с эдиповым комплексом: маленький ребенок втайне боится, что родитель одного с ним пола может его убить.

• Прием обмена телами очень популярен у сценаристов, так как позволяет воплотить сразу две фантазии. Во-первых, такой сюжет отражает желание ребенка стать взрослым, независимым и сильным, а во-вторых, воплощает мечту родителя вернуться в детство, когда он был свободен от ответственности и обязательств.

• Деспотичный родитель – образ, встречающийся во многих фильмах. Родители стараются контролировать жизнь своих детей, потому что любят их и стремятся защитить, а дети мечтают о независимости и свободе.

Упражнения к главе 1

1. Проанализируйте, как темы эдипова комплекса раскрываются в следующих классических фильмах: «Милдред Пирс» (Mildred Pierce, 1945), «Белое каление» (White Heat, 1949), «Психоз» (Psycho, 1960), «Выпускник» (Graduate, 1967), «Китайский квартал» (Chinatown, 1974).

2. Назовите как минимум еще пять фильмов, в которых представлены основные проявления эдипова комплекса.

3. Назовите пять фильмов, в которых используется тема комплекса Электры.

4. Назовите пять фильмов, в которых герою приходится преодолевать собственную беспомощность, чтобы добиться успеха.

Эдипов комплекс в вашем сценарии

1. Есть ли в вашем сценарии любовная линия? Если нет, не кажется ли вам, что она могла бы сделать ваш фильм более драматичным?

2. Если любовная линия в вашем сценарии присутствует, есть ли в ней конфликт? Может быть, вам удастся добавить напряжения в конфликт, используя какие-либо аспекты эдипова комплекса: «запретный плод», соперничество, препятствие, которое надо преодолеть.

3. Есть ли соперник у вашего героя? Если нет, возможно, образ соперника добавит вашему сценарию драматизма и напряжения.

4. Если у вашего героя есть соперник, нельзя ли придать остроты их противостоянию? Подумайте о том, как объединить любовную линию и тему соперничества, – это добавит вашему сценарию драматизма.

5. Вы пишете сценарий для фильма ужасов или работаете над сценами, которые должны пугать зрителя? Если да, то подумайте о том, как можно использовать темы «боязнь кастрации», беспомощности или смены роли, чтобы усилить эффект ужаса.

6. Затрагиваете ли вы тему отношений между родителями и детьми либо тему романтических отношений в своем сценарии? Если да, возможно, вам стоит добавить конфликт в эти отношения с помощью темы деспотии или чрезмерной опеки.

Глава 2

Невротический конфликт

Структурная модель невротического конфликта Фрейда основывается на его теории эдипова комплекса. Чтобы продемонстрировать природу внутреннего психологического конфликта, Фрейд разделил бессознательное на три отдельные структуры. «Оно», или Ид, связывается с первобытными животными инстинктами, заложенными в человеке с самого рождения. Этот термин представляет собой буквальный перевод предложенного Фрейдом немецкого das es. «Оно» – это инстинкты в чистом виде, определяющие поведение, связанное исключительно с поиском удовольствия и заинтересованное только в удовлетворении собственных желаний. Его власть определяется либидо – первобытной жизненной силой, лежащей в основе инстинктов любого животного, таких как половой инстинкт или агрессия (биологические импульсы, исходящие от Эроса и Танатоса). Ид – это животная часть бессознательного, которая стремится удовлетворить половой инстинкт с матерью и убить отца.

Ид как злодей

Образ злодея в фильмах часто представлен энергией Ид. В «Мысе страха» (Cape Fear, 1991) одно присутствие Макса Кейди (Роберт де Ниро) вызывает ужас – именно потому, что им движут исключительно первобытные инстинкты. Впервые он предстает перед зрителями в тюремной камере – запертым, как животное в клетке. У него на руках татуировки: на одной – «любовь», на другой – «ненависть» как символы двух инстинктов, которые им движут, – секса и агрессии. Главная задача Макса – отомстить Сэму (Ник Нолти), адвокату, засадившему его в тюрьму. Сексуальные инстинкты Макса тесно связаны с агрессией, с его жаждой мести. В одной из самых страшных сцен фильма Макс совращает и насилует молодую женщину. Во время полового акта он откусывает кусок ее плоти. В этот момент Макс – воплощенное «Оно», полностью находящееся во власти своих инстинктов. Такой образ злодея способен оказывать на зрителя особенно сильное психологическое воздействие: в нем не осталось ничего человеческого, поэтому неизвестно, как далеко он может зайти в удовлетворении своих животных страстей.

Не все злодеи в кино настолько бесчеловечны, как Макс. Но их мотивация так или иначе связана с половым инстинктом, агрессией или и с тем и с другим. Вампиры – идеальные примеры монстров, которыми движет только сила Ид: они получают сексуальное удовлетворение от акта агрессии, когда пьют кровь своих жертв, молодых девственниц. Серийные убийцы, например Ганнибал (Энтони Хопкинс) в «Молчании ягнят» (Silence of the Lambs, 1991), тоже получают сексуальное удовольствие от убийств. И в других фильмах агрессивные инстинкты заставляют злодеев жаждать разрушения или безграничной власти над другими: Доктор Ноу (Джозеф Вайзман) или Голдфингер (Герт Фрёбе) в фильмах о Джеймсе Бонде стремятся найти способ уничтожить или завоевать мир.

Неважно, какой план вынашивает ваш злодей: намерен ли он разрушить весь мир или убить одного конкретного человека, писать о таком персонаже – самая увлекательная задача для сценариста. Злодея не останавливают моральные запреты, совесть, жалость или чувство вины, его Ид не сдерживают никакие ограничения. Втайне зрители симпатизируют злодею, потому что в его образе видят отражение своих бессознательных желаний, благодаря злодею они могут почувствовать себя свободными от любых запретов. Секрет создания удачного образа злодея заключается в том, чтобы выпустить на волю свое «Оно». Ослабьте самоконтроль, забудьте о запретах, пусть ваши примитивные импульсы выплеснутся на страницы, отразите через образ злодея ваши тайные страхи, мечты, желания и стремления.

Ид как узник

Ид – словно животное в клетке нашего бессознательного. Инстинкты постоянно пытаются вырваться наружу, но мы все время пытаемся с ними бороться и подавляем их. Злодей как воплощение Ид часто предстает в виде узника за решеткой. Такая сюжетная линия начинается с побега или выхода из тюрьмы. Макс Кейди в «Мысе страха» сидит в тюрьме в начале фильма, так же как и Лекс Лютор в «Супермене-2» (Superman II, 1980). Злодей, оказывающийся на свободе, как бы олицетворяет высвобождение энергии «Оно». Зрители опосредованно через злодея наслаждаются этой свободой. Фильмы о побегах из мест заключения – «Большой побег» (The Great Escape, 1963), «Мотылек» (Papillon, 1973), «Побег из Алькатраса» (Escape from Alcatraz, 1979) – неизменно пользуются популярностью, поскольку зрители сопереживают узнику, оказавшемуся за решеткой по вине репрессивного общества, они радуются отсутствию запретов.

Ту часть фильма, в которой злодей остается на свободе, нужно постараться сделать максимально увлекательной и интересной, чтобы зритель смог получить от нее как можно больше удовольствия. Отсутствие правил и морали – это может быть весело. Суперзлодей Лекс Лютор стал настолько знаменит, просто потому что ему нравилось быть воплощением зла. Он делал все что хотел, ни секунды не задумываясь о последствиях. Злодеи бондианы так привлекательны, поскольку они наслаждаются своими злодеяниями и с искренним удовольствием вынашивают свои дьявольские планы. Каждый сценарий и каждая история диктуют свои требования, но если в вашем сценарии есть злодей, сделайте его по-настоящему злым, рисуйте его с размахом – и выпустите его на свободу. Насколько увлекательным окажется фильм для зрителей, чаще всего зависит не от того, насколько хорош ваш герой, а от того, насколько ужасен злодей.

Возвращение злодея

Не секрет, что зрителям гораздо больше нравится свободный, вольный злодей, чем слишком правильный зануда-герой. Как воплощение Ид злодей, конечно, грешник. Но ведь грешникам всегда живется веселее. В финале многих фильмов специально оставлена лазейка, чтобы злодей, если он полюбится зрителям, смог вернуться в сиквеле. Герой не убивает злодея: тот либо оказывается в тюрьме, либо его высылают из страны. Иногда ему даже удается остаться безнаказанным. Ганнибал Лектор сбегает из тюрьмы в «Молчании ягнят» (Silence of the Lambs, 1991), чтобы вернуться в «Ганнибале» (Hannibal, 2001) – в конце этого фильма ему, кстати, снова удается сбежать. Оставляя такую лазейку, авторы сохраняют для злодея возможность «воскреснуть», чтобы он снова мог вынашивать коварные планы, нести смерть и разрушения.