В плену у судьбы бесплатное чтение

Марибель

Погода в Чикаго сегодня находилась в приятном расположении духа. Солнышко по-доброму согревало. Вокруг властвовала весна. Апрель оказался немного прохладным, но солнечным как никогда. Сидя на скамейке возле клиники, довольно подставила лицо тёплым лучам, наслаждаясь свободной минуткой вне больничных стен.

– Лоперти, вызов от скорой. Везут мужчину с осколочным ранением в голову и множественными повреждениями мягких тканей по всему телу. Всё как ты любишь, – нагло прервав моё общение с природой, объявил коллега.

– Где же он поймал осколки средь бело дня?..

– Вот у него и спросишь, если выкарабкается.

– Вечно ты всякую чушь мелешь! Конечно выкарабкается! Он в надежные руки попал!

– Не зазнавайся, Мозг, ты не всесильна, помни об этом! Иначе потом просто-напросто будет тяжело пережить потерю пациента.

– Руфус, не нагнетай!

– Иногда тебя стоит вернуть с небес на землю. Ты, Мозг, всего лишь врач, хоть и отличный, но ты не Бог и не всесильна.

– Ты, кстати, тоже не проповедник, так что заканчивай с вдохновляющей проповедью и иди лучше займись делом.

– Довожу до твоего сведения, что именно этим и планирую заняться.

– Ты и я в одной операционной? Нет уж, спасибо – это выше моих сил… Вызовите другого нейро…

Но слова повисли в воздухе оборванной фразой, когда из машины скорой помощи достали каталку с мужчиной и мой взгляд упал на человека, доставленного парамедиками.

«Лицо смутно знакомое…

Откуда я его могу знать?»

Вся одежда пропитана кровью… лицо, голова и тело пациента покрыты множественными мелкими порезами от осколков.

– Мужчина, возраст в районе тридцати двух лет, пострадал от взрыва. Никаких документов при себе нет. Скорую вызвали очевидцы. Находится в сознании. Сознание не терял. Большая потеря крови. В результате взрывной волны множественные осколки и порезы по всему телу. Кардиограмма в норме. Пульс слабый – сорок пять ударов. Давление ниже девяноста. Зафиксирована временная потеря слуха. Дали нитро и ввели хлорид кальция, – доложил один из парамедиков.

– Везите его в восьмую и вызовите кардиохирурга и отоларинголога. Сделайте анализ крови на резус-фактор и капельницу с двумя пакетами крови в соответствии с результатом. Если свертываемость будет плохой, введите СЗП1.

Приняв пострадавшего в свои руки, мы переложили его на стационарную койку. Проверив реакцию зрачков, осмотрели тяжесть повреждений, чтобы назначить быстрое обследование.

Неожиданно мою руку обожгло от холода. Опустив взгляд, поняла, что это пациент прикоснулся к ней своими ледяными пальцами. Лёгкий разряд пробежался от соприкосновения, но я не успела осознать ощущения, переключив своё внимание на произнесённые слова:

– Просто позволь мне умереть. Я не заслуживаю жить.

– Сэр, вы должно быть бредите. Сейчас вы в больнице Лоретто, я доктор Лоперти. Мы ни за что не позволим вам умереть. Всё будет хорошо!

– Ты не поняла… я не хочу… чтобы… вы… боролись за мою жизнь. Я должен умереть, – каждое слово давалась пострадавшему с большим трудом.

– Что бы это ни значило…

Ответ потерял смысл, так как пациенту обратно надели кислородную маску, которую он снял. Для быстрого обследования в палату прибыли кардиохирург и ЛОР.

«Никто сегодня не умрёт…»

Долгие часы пролетали незаметно в борьбе за жизнь мужчины. Обследование показало большое количество открытых ран, и чудо, что ни один из осколков ни задел артерию или жизненно важные органы, в том числе и головной мозг. Сердце и слух работали исправно, но от взрывной волны открылось внутричерепное кровотечение, помимо внешних кровоточащих ран. Когда борьба за жизнь пациента наконец подошла к концу, моя смена уже давно закончилась, но я предпочла остаться и лично отслеживать состояние незнакомого мужчины, у которого при себе не было ни документов, ни каких-то личных вещей, кроме небольшой пачки банкнот и сигарет.

«Что с ним произошло?

Почему он молил о смерти?»

– Ты сделала всё, что смогла, Мозг. Иди, отдохни. Сегодня был тяжелый день.

– Я останусь, Руфус. Это не обсуждается.

– Я уже на самом деле задумываюсь сменить имя на Руфус, ты только представь! Ты здесь второй год, но так и не назвала моего имени правильно ни разу.

«Второй год… Не хотелось бы, но скоро придётся снова переезжать. Слишком рискованно. Нельзя нигде задерживаться.»

– Ты меня вообще слушаешь?

– Нет, Руфус. Иди.

– Так я и знал. Хорошо, я буду на связи, если вдруг тебе понадоблюсь…, – поперхнувшись, неловко добавил, – в смысле, если вдруг пациенту станет хуже и понадобиться моя помощь.

Слова пролетели мимо ушей. Я уже отключилась от внешнего мира и давно увязла в собственных мыслях.

«Где и когда мы виделись?»

Такие потухшие глаза орехового цвета, обрамлённые густыми ресницами. Так много старых шрамов вдобавок к новым.

«Его душа так же изранена, как и тело?»

Если человек добровольно молит о смерти – на это есть причины, спрятанные глубоко внутри.

Временами, мне кажется, что все мы пленники судьбы.

На задворках памяти

Лас-Вегас

– У тебя есть два варианта и ты должна быть благодарна за мою благодетель. Выбирай: ты станешь общественной дешёвой шлюхой или станешь моей…

– Твоей личной дешёвой шлюхой? Ты это хотел сказать? – огрызнулась, перебарывая страх и инстинкт самосохранения.

– Ты слишком дерзкая для своего возраста и положения. Советую в будущем тебе держать язык за зубами, если не хочешь, чтобы я его вовсе отрезал.

На теле выступил холодный пот. Чувство обречённости поглотило своим тёмным густым туманом.

«Всё по-другому. Нет надежды на спасение. Я в западне…»

Харрисон

Поспешно покинув стены больницы, ощутил головокружение и острую боль в затылке, а ещё безудержное желание закурить и выпить кофе, именно в таком порядке. Эта докторша мне кого-то напоминала. Мы встречались. Однозначно встречались. Но где и когда?

Глаза цвета крепкого чая и шелковая гладь волос, напоминающая чёрную нефть, а кожа… просто блаженство, цвета атласного бистра. Радуясь тому, что из всех моих вещей несколько купюр и хотя бы пачка сигарет остались частично невредимыми, завернул за угол и оперевшись на стену здания, с облегчением затянулся, размышляя, почему снова остался в живых.

– Я бы рекомендовала вам воздержаться от дурных привычек, хотя бы на какое-то время. – Чувственный нежный голос, раздавшийся сбоку, ввёл меня в замешательство.

– Зачем вы пошли за мной?

– Сама не знаю, – еле слышно прошептала себе под нос доктор, – если вы действительно не помните кто вы и где живете, куда вы пойдёте?

– Разве это входит в ваши обязанности, Док?

Затушив сигарету носком ботинка, вернулся обратно на улицу. Ускорил темп настолько, насколько позволяло моё жалкое положение.

– Входит что?

– Нянчиться.

– Нет, но что-то подсказывает мне, что вам нужна помощь.

– И вы такая сердобольная решили, что это ваша проблема и, следовательно, вам необходимо взять всё в свои руки, да?

– Я бы не хотела, чтобы вы потерялись или с вами что-то случилось… Не для этого я вчера боролась за вашу жизнь больше восьми часов.

– Спасибо, конечно, но я вас об этом не просил.

– Вообще-то это моя работа!

– Знаете, я всё вспомнил, и прямо сейчас отправляюсь к своей дорогой жене и пятерым детишкам. Вы будете лишней, Док.

«Я должен избавиться от этой назойливой докторши.»

– Да, и почему же тогда вас никто не навестил? Не обзвонил все больницы и полицейские участки в поисках любимого мужа и отца? Где же ваше обручальное кольцо?

– Достаточно. Это не ваше дело, доктор Лоперти.

– Хорошо, допустим. Тогда как вас зовут?

– Харрисон.

– Харрисон, а дальше?

– Харрисон и точка.

– Тогда вы должны вернуться в больницу и оформить всё официально, Харрисон!

– Нет.

– Нет?

Остановившись, резко развернулся. Девушка, следовавшая за мной по пятам, чуть не врезалась мне в грудь, но вовремя остановилась.

– У вас проблемы со слухом, доктор Лоперти? Тогда читайте по губам: н-е-т.

– Хорошо, – разозлившись, проскрежетала вдогонку преследовательница, – ваша взяла. Я сдаюсь.

Слова докторши заставили меня резко остановиться. Обернувшись, удовлетворённо сказал:

– Вот и отлично. Хотя, признаюсь честно, не думал, что вы относитесь к тем, кто так быстро и легко сдаётся.

– Решила, что вы этого не стоите. Вы слёзно просили о смерти. А доктора, знаете ли, помогают людям, которые хотят жить, – в глазах собеседницы промелькнуло… сожаление?

Удар ниже пояса. Но у меня нет времени задерживаться на этот бессмысленный разговор. Этого со мной вообще не должно было произойти. Кто-то решил убрать меня из игры и дорого за это заплатит. Ни сказав больше ни слова, лишь заглянув в глаза собеседницы, так же молча развернулся и пошёл своей дорогой.

«Она могла бы стать моей погибелью…»

Марибель

«Сумасшедшая! Вздумалось помогать… Кому? Какому-то проходимцу! Глупая, глупая, Марибель!»

Проводив взглядом подозрительного мужчину, приняла тот факт, что он ни разу не обернулся. Несмотря на злость, испытывала чувство вины за сказанное. Я не должна была напоминать ему о его словах. Это не правильно. Попади я в похожую ситуацию, наверное тоже сбежала бы не оглядываясь. Мне нельзя ввязываться в неприятности и привлекать к своей личности лишнее внимание.

«Может он тоже, бежит от чего-то?..»

Вернувшись в клинику, отправилась в кабинет начальства, чтобы уволиться. Пришло время менять место локации. Время перемещаться поближе к Вегасу.

Лучше быть у хищника под боком, там, где он будет искать тебя в последнюю очередь.

От мысли, что я добровольно сокращаю расстояние между нами и иду в лапы зверя, пробежала ледяная дрожь.

«Надеюсь, я правильно поступаю.»

Роланд, шеф больницы, не очень-то горел желанием меня отпускать и до сих пор был рассержен насчёт ухода безымянного пациента, но оплаченные услуги, хоть и частично, всё равно смогли улучшить его настроение. Длинный разговор привёл к компромиссу. Роланд согласился подписать моё заявление на увольнение, но при одном условии – он негласно договорился с шефом больницы в небольшом городке, неподалеку от Лас-Вегаса, о приёме меня в штат на должность нейрохирурга. Таким образом, сам собой решился вопрос с местом нового обитания и работы.

Собрав свой рюкзак и ни с кем не попрощавшись, молча выскользнула из больницы, решив, что так будет лучше для всех. Если хищник всё же однажды выйдет на мой след, никто не сможет ему что-либо обо мне рассказать. Таково моё правило – ни с кем не сближаться. Заглянула в уборную, в кафе неподалёку от больницы, для того, чтобы без лишних глаз спрятать волосы под капюшон худи. Для полной маскировки на глаза надела солнцезащитные очки. На улице стоял до сих пор собачий холод, хоть и солнце светило ярко. Люди куда-то спешили, не замечая друг друга. Казалось, что если прямо сейчас посреди улицы упадёт метеорит, никто и глазом не моргнёт. Спустилась в метро, чтобы поехать в ближайший автосалон, что нашла на карте, где смогла бы арендовать машину. Необходимо как можно меньше оставлять следов и засвечивать свою личность, поэтому на машине придётся провести в пути практически тридцать часов. Удобней и быстрей, конечно, было воспользоваться авиаперелётом, но это слишком рискованно и заметно. А на автобусе ещё дольше и ещё больше риска. В то время, пока передвигалась по городу, меня не покидало чувство покалывания в затылке, как будто за мной кто-то наблюдал. Такое временами случалось. Именно после таких ощущений я незамедлительно меняла место своей геолокации.

Харрисон

Распрощавшись с докторшей, добрался до тайника с деньгами и оружием, который по счастливой случайности оказался неподалеку от больницы. Неожиданно в памяти начали мелькать отрывки из прошлого как слайд-шоу. Картинка медленно, но верно обретала ясность. В висках запульсировало. Схватившись за голову, остановился перевести дыхание.

«Вот же…»

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстрым шагом стал возвращаться обратно к больнице. Чудом поспел вовремя и застал докторшу на выходе из больницы. Оставался в тени, продолжал наблюдать издалека. После того как девушка переоделась в уборной кофейни, воспользовавшись моментом заказал себе кофе, чуть не потеряв её из виду. Она настолько погрязла в своих мыслях, что даже не заметила слежки. Очень неосмотрительно с её стороны. В метро решил сменить тактику и не преследовать, а в открытую оказаться рядом. Притворившись потерянным, сел на станции на лавку и стал ждать, когда рыбка клюнет на наживку.

Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре…

– Вы?

Даже раньше, чем предполагалось.

– Что вы здесь делаете?

– Как видите, сижу.

– А как же ваша жена и пятеро детей? – в голосе отчётливо слышалось волнение, замаскированное сарказмом.

– Я… на самом деле, не помню… Помогите мне…

– Вернитесь в больницу, там вам окажут помощь.

– Не могу… понимаете…

Подозрение сменяется пониманием.

– Хорошо, я вам помогу. Пойдёмте со мной.

– Правда? Даже после того, что я вам там наговорил?

– Всё в порядке, я и сама вам там кучу всего наговорила. Вы были на эмоциях, я была на эмоциях. Ваша память должна скоро восстановиться, а пока, мы подыщем вам жильё или снимем номер в отеле на какое-то время.

«Слишком добра для этого мира.»

– Вы останетесь со мной?

– Нет, я… у меня дела…

– Прошу… Хотя бы ненадолго. Я не очень хорошо себя чувствую…

Столько противоречивых чувств промелькнуло на лице собеседницы.

– Я не могу… простите. Вам лучше обратиться в больницу.

– Пожалуйста… Я доверяю вам, ведь вы же доктор. Вы единственный знакомый человек для меня сейчас.

Для пущего эффекта, взял докторшу за руку, не разрывая зрительного контакта.

Тело наполнилось трепещущим теплом. От незнакомых ощущений мне хотелось отдёрнуть руку, но это выглядело бы не очень вежливо.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, собеседница неуверенно сдалась:

– Хорошо, я понаблюдаю за вашим самочувствием… какое-то время.

Спустя около сорока минут мы добрались до маленькой квартирки на окраине города, по пути заглянув в мини-маркет за продуктами, в аптеку за лекарствами и материалами для перевязки. На каждой кассе мы сталкивались с одной и той же проблемой – оплата. Я не спорил, а утверждал, но доктор не намерена была сдавать свои позиции в расчёте за покупки, но я всё равно побеждал. Пока мы передвигались с места на место, Лоперти короткими урывками очень часто оглядывалась по сторонам. И дураку ясно – она опасалась и была осторожна. Тем не менее слежка за ней была установлена круглосуточно.

«Как доктор пропустила очевидный факт наблюдения, если была настолько осмотрительной?»

Не одна она проверяла наличие преследователей, прежде, чем зайти в помещение, я убедился в отсутствие хвоста за нами. Дом был старый и находился не в самом благоприятном районе Чикаго, а квартира совсем пустой и необжитой. Где-то капал кран.

«Надо будет починить.»

– Квартира оплачена до конца месяца.

«Временное убежище.»

– Вы здесь живете?

– Нет, в основном я оставалась в больнице.

Спрашивать, почему доктор предпочла элитному району это захолустье, не решился. Теперь я на все сто уверен, есть на это веская причина.

– Там спальня, – указав на дверь слева, доктор Лоперти направилась на кухню, расположенную напротив входа, – вам лучше прилечь и отдохнуть. Я пока приготовлю ужин.

– Я помогу, но сначала попробую починить кран на кухне. У вас здесь есть инструменты?

– Сначала вы отказались отпускать меня одну в магазин, затем не позволили оплатить покупки, теперь…

– Вы видели этот район. Здесь даже прогуливаясь с битой не будешь чувствовать себя в безопасности. Я, может, и не совсем здоров, но джентльмен во мне ещё не умер. А насчёт покупок, я думал, что мы всё уже выяснили, разве нет?

– Я могу за себя постоять и оплатить.

– Не сомневаюсь… Но мы покупали нам. И я не за что на свете ни одной женщине, ни при каких обстоятельствах, не позволю за себя платить. Так где я могу взять инструменты?

– Звучит так, будто вы сомневаетесь в моих навыках – постоять за себя… Какое-то время я посещала курсы по самообороне. Если я не ошибаюсь, инструменты имеются под ванной.

– Похвально.

– Вы сейчас, что, глумитесь надо мной?

– Абсолютно нет.

– Ладно. Неважно.

Развернувшись на пятках, гордо расправив плечи и продемонстрировав мне свою изящную спину, доктор принялась за приготовление пищи.

– После починки крана, я могу помочь накрыть на стол.

– Как вам угодно.

– Я вас обидел? Извините, у меня не было таких намерений.

– Всё в порядке. После ужина осмотрю вас и сделаю перевязку, а завтра, если вы будете чувствовать себя лучше, оставлю. Говоря о самочувствии, вы что-то вспомнили?

«Определённо…»

– Нет… не уверен.

– Всё так странно… кратковременная потеря это возможно в вашей ситуации, а вот полный провал… очень странно…

«Продолжай играть свою роль.»

Починка крана и приготовление ужина прошли в комфортном молчании, за столом всё же не удержался и спросил:

– Расскажите мне что-нибудь о себе?

Опрокинув стакан с молоком, доктор забегала глазами по помещению, будто могла найти подсказку на стенах комнаты.

«Есть что скрывать…»

– Не думаю, что это хорошая идея, да и жизнь у меня довольно однообразна. Только работа и ничего больше.

– Почему познакомиться поближе – это плохая идея?

– Потому что, как минимум, вам нечего рассказать мне взамен, но дело не в этом. Если вы закончили с ужином, я готова вас осмотреть, после того как помою посуду, – объявила Лоперти, торопливо собирая грязную посуду со стола.

– Да, спасибо. Я вам помогу.

Встав из-за старого стола, который видел лучшие дни, пропустил мимо ушей то, как противно скрипнул стул по деревянному полу; местами краска совсем потеряла вид. При резких движениях головокружение давало о себе знать, как и раны саднили и местами снова начали кровоточить.

– Я уберу.

– Я не инвалид, вы знаете?

– Безусловно, – подхватив гору посуды, доктор Лоперти исчезла на кухне.

Я молча последовал за ней. В полной тишине доктор мыла, а я вытирал тарелки. Покончив с посудой мы переместились в гостиную. В момент, когда доктор подошла ближе, уловил едва заметный аромат пачули.

«Экзотическая внешность с экзотическим запахом…»

«Возьми себя в руки, ты здесь не для этого!»

Доктор провела манипуляции с моими глазами и фонариком, после чего проверила функциональность конечностей:

– Сожмите мою руку.

Я не хотел этого делать. Слишком неконтролируемая реакция была у моего тела на прикосновения докторши. Терпкая горчинка цитрусовых переплеталась с глубиной травянистых оттенков. При каждом прикосновении меня охватывало легкое покалывание. Взгляд блуждал по комнате, я был готов смотреть куда угодно, но только не на неё. Контроль, который усердно создавался годами, ускользал. Пересилив себя и заблокировав приятные ощущения на соприкосновение наших рук, старался дышать, думая о том, зачем я здесь.

Сделав перевязку головы, доктор еле слышно прошептала:

– Снимите футболку и брюки… я обработаю ваши раны и сменю повязки.

– Оставьте, это ерунда. Заживёт как на собаке. Я схожу в ванную комнату, если вы не против, и сам обработаю там, где смогу дотянуться.

– Я настаиваю, – лёгкий румянец украсил лицо девушки, – начнём с верхней части тела.

– Сначала, если вы не против, я бы хотел принять душ.

– Конечно, там чистое полотенце на полке. И прошу вас воздержаться от мытья головы, пока не заживут швы.

– Хорошо, думаю, это не станет проблемой.

Марибель

«Боже, как же неловко. Да что со мной такое? Разволновалась, как сопливая девчонка.»

Но эти мышцы, гладкая кожа и упругий пресс заставили бы нервничать и пускать слюнки даже слепую старушку. Мне кажется, я вспотела от близости наших тел. А этот запах поистине блаженство: манящий мужской аромат, смешанный с древесными и землистыми нотками, с характерным акцентом дыма и горького шоколада. Этот мощный афродизиак вскружит голову даже фригидной даме.

«Так, соберись и будь профессионалом, ты в конце концов нейрохирург!»

Такое уязвимое ощущение – симпатия к кому-то.

На задворках памяти

Лас-Вегас

Долгий поход в никуда закончился незнакомой обстановкой. Здесь слишком грязно и воняет, но похоже это мало кого волнует. Родители какие-то дёрганые, но это не новость. Они всегда такие, когда не получают свою дозу. Я привыкла к этому, но не смирилась. Я часто смотрю на мимо проходящие семьи в парке. Мне нравится как они смеются вместе и радуются от простых мелочей, а самое главное – как они смотрят друг на друга, будто каждый из них представляет собой целый мир. Моя семья далека от представления нормальной. Даже близко не стоит. С такими родителями, как у меня, очень рано приходится взрослеть и учиться заботиться о себе самой, а порой и о них самих, когда они находятся под кайфом.

«Что же сегодня у них на уме?»

Кажется, они распродали всю нашу квартиру по кусочкам, да и арендатор пообещал выселить нас к концу недели, если мы не закроем долг. А мы не заплатим. Нам нечем. Оба безработные и беззаботные. Но я всё равно их люблю, они же мои родители, а как говорят – родителей не выбирают. Спустившись в подвальное помещение, внутри стало жутко и волнительно. Минуя дверь, мы оказались в комнате, похожей на кабинет, где за столом сидел пожилой мужчина с серьезным выражением лица, а за его спиной и у выхода ещё по двое громил.

«Кто они такие?»

Их взгляд слишком злой и оценивающий, особенно у самого молодого из них, что самодовольно ухмылялся, изучая меня из-за правого плеча старика восседающего за столом.

– Говорят вы искали со мной встречи, что же, сегодня удача на вашей стороне, и более того, я нахожусь в хорошем расположении духа, пока… У вас есть пять минут изложить суть. Время пошло…

***

Чикаго

Скрип старых петель на двери выдернул меня из глубин воспоминаний, я непроизвольно вздрогнула и выронила тарелку, которую убирала в подвесной шкафчик над раковиной.

На мужчине была всё та же старая потёртая одежда, что я смогла подобрать ему в больнице.

– Вы не поранились?

– Нет. А вот вам следовало бы переодеться…

– Да, должно быть выгляжу не самым удачным образом.

– Я не это имела в виду.

– Всё нормально, я понимаю. Мы с вами уже столько времени провели вместе, а я даже не знаю вашего имени.

– Как и я вашего, это ничего не меняет. Или мне звать вас Харрисон?

– Можете попробовать. А мне называть вас доктор Лоперти?

– Вот видите, не всё так плохо.

– Вы правы. Будем знакомы.

С намёком на улыбку, мужчина протянул мне свою огромную руку для рукопожатия, но быстро одёрнул, будто передумал. Невольно сжав ладонь в кулак, затем разжал встряхнув. Улыбка так же быстро померкла, став каменной маской. Бросив убирать осколки, с волнением поинтересовалась:

– В чём дело? Что-то с рукой? Онемение? Тремор?

– Вы доктор до мозга костей, да?

– Возможно. Готовы?

– Похоже, выбора у меня особо нет…

– Вы правы. Раздевайтесь.

Стянув футболку через голову, Харрисон бросил вещь на диван, предоставив своё тело в мои руки. Уделив внимание каждому порезу в верхней части туловища, задала немой вопрос, чтобы мужчина снял брюки. Как бы пошло это не звучало.

– Я справлюсь, – хриплым сексуальным голосом начал осматриваемый, прочистив горло, продолжил, – ваши прикосновения очень нежны, моё тело отреагировало. Это будет неловко для вас, и, в первую очередь, для меня. Я не извращенец, вы не подумайте. Я просто мужчина, а вы женщина. Это природа.

«Как откровенно…

Вы не касались меня, а моё тело на вас откликнулось, чего никогда ни к кому в моей жизни не случалось и я была уверена, что этого никогда не произойдёт. Я сломана…

Но оставлю я, пожалуй, эти мысли при себе…»

– Спасибо, что предупредили. А теперь давайте продолжим. Чтобы избежать неловкости я начну с задней поверхности ног.

– Это ещё не всё… на мне нет нижнего белья…

«Дыши…»

Сколько оказывается пошлых мыслей, может промелькнуть в голове человека за считанные секунды.

– Что ж, это, конечно, неловко, но я доктор, хоть и нейрохирург, но во время практики…

– Нет.

– Нет?

«И снова эта игра слов…»

– Я не стану снимать при вас свои брюки. Это неприемлемо и неуважительно. Да, вы врач, но мы не в больнице и я не являюсь вашей должностной обязанностью.

Такая резкая смена в поведении.

Харрисон

«Дистанция! Не забывай, зачем ты здесь!»

– У меня идея! Завтра мы могли бы сходить до магазина и подобрать вам что-нибудь.

– Нет необходимости. Но благодарю за заботу.

– Ложитесь в спальне, а я в гостиной.

– Спасибо, но лучше будет, если я лягу на диване. Вы и так много для меня сделали.

– Хорошо, – поймав мой суровый взгляд, собеседница поняла, что спорить со мной в данном случае бесполезно, впрочем, как и в любом другом, – тогда принесу вам одеяло и подушку.

– Буду признателен.

Оставив мне всё необходимое для сна, Лоперти скрылась за дверью ванной комнаты, прежде напомнив принять лекарства. Я слышал, как она принимала душ, после заперла дверь в спальне.

Я не осуждал её за недоверие. Не каждый осмелился бы пустить к себе незнакомого человека, не говоря уже о том, чтобы остаться ночевать с ним под одной крышей, в одном помещении. Я восхищаюсь силой доброты её сердца.

«Ты не должен этого делать. Она всего лишь часть миссии! Соберись!»

Пришлось какое-то время провести в ожидании, пока соседка по квартире наконец заснёт. Бороться со сном оказалось особенно тяжело, в связи с полученными увечьями. Выждав довольно длительное время, тихо выбрался из-под одеяла, ухватив ключи на вешалке, вышел за дверь. Осмотрительно покинув квартиру доктора Лоперти, отправился на поиски своих спрятанных на такой случай вещей.

«Всегда ко всему будь готов!»

Район был неблагополучный и очень опасный.

«Что такая хрупкая девушка позабыла в нём?»

Конечно, если спрятать драгоценный камень в мусорном ведре, увеличиваются шансы на то, что его не смогут найти, но не в данной ситуации. Тот, кто её ищет, из-под земли сможет достать.

В ближайшем круглосуточном супермаркете приобрёл джинсы по размеру с футболкой и одноразовую сим карту с газетой.

Сменив одежду в примерочной добрался до очередного из своих тайников, которые разбросаны по всем районам города, подхватил ещё один свёрток купюр, мобильник, второй ствол и пару ножей. У меня осталось меньше пяти минут, чтобы совершить важный звонок на номер, который, как всегда, был скрыт в объявлении, и каждый день менялся на новый.

Марибель

Едва уловимый щелчок замка на входной двери вывел меня из сна. Схватив биту, которую хранила под подушкой для самозащиты, выбралась из постели. На цыпочках подкралась к двери, прислушиваясь. Тишина. Ни звука. Просто гробовое молчание, даже дыхание мужчины не слышно. Разблокировав замок, приоткрыла дверь так, чтобы расстояния хватило только для лица. Ни души. Диван оказался пустым. Проверив все комнаты, включая туалет, поняла, что Харрисон ушёл.

«Куда ему понадобилось в три часа ночи? Или он всё вспомнил и решил вернуться к своей прежней жизни?»

Но вот незадача, он не просто ушёл, а прихватил с собой мои ключи от квартиры, которые висели у входа на крючке.

«Вот же дура, кто оставляет ключи в поле зрения и в свободной доступности малознакомого человека? Только ты, Марибель, могла до такого додуматься. Браво!»

Проверять вещи на наличие ограбления не было необходимости. Тут и без грабежа ничего нет, от слова совсем. Все свои ценные вещи, каких не много, всегда носила с собой в рюкзаке, держа при себе. Организм отказывался засыпать после такого, да и вообще бессонница преследовала меня всю мою осознанную жизнь. Не имея возможности уснуть налила себе стакан молока, усевшись на диван, просто включила телевизор и начала монотонно щёлкать по каналам. Эта привычка с давних пор меня успокаивала. Я не искала ничего определённого, просто хотелось себя чем-то занять. Бита рядом согревала мою ногу, на случай проникновения. В такие моменты чувствовала себя одинокой сильнее обычного. Но одинокая жизнь облегчает существование, когда ты каждые год-два переезжаешь с места на место. Я даже не позволяла себе больше вещей, чем могло бы войти в мой рюкзак. Наконец, переключение каналов начало меня усыплять и я позволила себе прикрыть глаза, насладившись умиротворением, которое накрывало меня в первые несколько минут сна, когда усталость брала своё. Разбудили меня ощущения чьих-то сильных рук на теле, и уже знакомый запах дыма и горького шоколада, но это не позволило моей бдительности отступить. Распахнув глаза, попыталась вывернуться из хватки, чтобы схватить биту, но в несчастной попытке чуть не рухнула на пол, как мешок картошки, если бы реакция того, кто меня держал, была медленней или вовсе отсутствовала.

– Где вас чёрт носил пол ночи?

Сердце Харрисона билось словно колокол, пробиваясь в моё тело, вызывая судорожный отклик.

«Нельзя!»

– Извините, что напугал вас или заставил волноваться. Я не мог уснуть и решил прогуляться, заодно прикупив сменной одежды.

– Хорошо, допустим, я вам верю, хоть и звучит это подозрительно. А сейчас будьте добры, поставьте меня на пол. Вам запрещено поднимать тяжести, и я вполне могу самостоятельно передвигаться.

– Вы не кажетесь мне тяжелой.

– Что ж, вам удалось меня задобрить, но я настаиваю на твёрдой поверхности под ногами, это как минимум неуместно и неловко. Снова.

– Моя вина, – мужчина аккуратно опустил меня на пол.

В ответ я поймала взгляд собеседника. Зрачки были катастрофически расширены, от радужки остался один намёк, в виде едва уловимой взглядом окантовки цвета крепкого виски со льдом.

– Сколько оттенков имеют глаза этого восхитительного мужчины?

Восхитительного?! Я правда так сказала?! Чертовщина какая-то.

– Я насчитывал десять разных цветов, но сами понимаете я не находился у зеркала двадцать четыре на семь. Кто знает, может их гораздо больше. Что касается комплимента в сторону моей внешности или меня самого, признаюсь, мне весьма льстят ваши слова, что вы восхищаетесь мной.

«Почему человек не может проваливаться сквозь землю, когда ему вздумается или, как в моём случае, когда неловкость в комнате зашкаливает до предела?

Мне нужно разрядить обстановку.»

– Надеюсь, вы купили себе нижнее белье?

«Что ты несешь?

Боже. Да что со мной?!»

– Нет, в магазине не оказалось нужного размера.

– Похоже у вас нестандартный… размер… Знаете что? Я думаю мне лучше помолчать – для всеобщего блага. Я пойду спать. Спокойной ночи, вам.

– Спокойной ночи, доктор. И кстати, пижамка что надо.

Харрисон

Вроде ничего необычного: белая майка и белые хлопковые шорты в красную клетку, но как контрастно эти вещи смотрятся на шелковистой тёмной коже, подчёркивая её насыщенность. Поистине манящее женственное тело, мягкое и упругое в нужных местах, напоминающее силуэт гитары. А набухшие тёмные бутоны, просвечивающие сквозь белую ткань, так и молили о прикосновении.

«Ты не должен думать о её изгибах!»

Уединившись в ванной комнате, умылся ледяной водой, приводя себя в чувство, после чего отправился спать.

Ночь была тяжёлой и бессонной, хоть я и мертвецки устал. Каждая мышца гудела и ныла. Отсутствие сна и возможность уснуть давно мучили меня. Когда я засыпаю, то снова возвращаюсь туда, откуда не должен был вернуться, как все они…

Марибель

Сон как рукой сняло. Ворочалась оставшуюся часть ночи. Я слышала, что Харрисон тоже не спит. Интересно, почему Харрисон, а не Уильям, например, или, может быть, Кристофер. Меня не должно волновать ничьё имя, завтра я уеду и никогда его больше не увижу.

«Никаких сближений и привязанностей!» – в очередной раз напомнила себе.

Около семи утра я услышала странное пыхтение. Не сдержав любопытство, приоткрыла дверь из спальни и выглянула в маленькую щель. Этот неугомонный мужчина отжимался. Сильное тело блестело от пота, подчёркивая каждую мышцу и её рельеф. Старые и новые шрамы бугрились на израненной оливковой коже. Мне захотелось прикоснуться, чтобы очертить каждый из них. Взяв себя в руки, остановив поток слюней и амбиции женского либидо, когда здравый смысл наконец взял верх над похотью, произнесла:

– Доброе утро. Постельный режим и всё такое? Что скажете?

– И вам доброго утра. Извините, если разбудил.

– Я не спала, но речь сейчас не об этом. Вы занимаетесь физическими нагрузками, что вам категорически противопоказано!

Не прекращая своих упражнений, Харрисон ответил:

– Опять включили доктора, да?

– Я и есть доктор! Ваш лечащий врач, между прочим! И я строго-настрого запретила вам напрягаться. Так что, немедленно прекратите!

– Остановите меня, Док, если сможете.

Недолго думая, я бросилась на спину собеседника, повиснув на шее мужчины. Результата это никакого не принесло, он продолжил отжиматься, даже не шелохнувшись, будто не ощущал моего веса.

– Спасибо за дополнительный вес.

– Вы должны остановиться.

– Остановлюсь, когда закончу.

– Прямо сейчас! Да что за упёртый баран!

С этими словами попыталась завалить мужчину на бок, отчего прокрутилась на его шее и оказалась точно под ним, благодаря вовремя ловко переставленной руки Харрисона.

«Сама мисс грациозность…»

Даже находясь в таком положении, я не расцепила рук на шее Харрисона. Наше дыхание смешалось, стало тяжёлым и частым. Взгляд сосредоточен друг на друге. Сейчас его глаза напоминали крепкий виски безо льда, такие тёмные и насыщенные, затопленные зрачком.

«Может, это его основной цвет глаз?»

По телу распространилось приятное покалывание. Внизу живота образовался рой бабочек. Но несмотря на близость, Харрисон напряжение своих рук не ослабил, что сохранило дистанцию между нашими телами, чего нельзя было сказать о лицах. Наши носы практически соприкасались. Запах дыма и амбры поглотил меня в свой плен. Осознав, насколько близко мы находимся, как можно скорей убрала свои руки, от чего моя спина столкнулась бы с твёрдым полом, но Харрисон подхватил меня, развернувшись, и принял падение на себя. В итоги между нашими телами не осталось ни дюйма. Моё тело полностью распласталось на сильном теле мужчины. Вокруг заискрило напряжение, воздух наэлектризовался. Дыхание смешалось. Его твердость уперлась в мои бёдра. В тот момент неведомой силы химическая реакция развивалась между нами с молниеносной скоростью.

– Вам всё-таки удалось меня прервать, – хриплым от возбуждения голосом попытался разрядить обстановку Харрисон.

– Да, это хорошо, но такое падение вам точно не пойдет на пользу. Как ваша память? Вспомнили что-то?

Никто из нас даже не попытался сменить положение или встать, проигнорировав неловкость ситуации.

– Нет, думаю нет… Вы бы предпочли, чтобы моё тело придавило вас к полу, Док?

«Возможно…

Что? Бррр!»

Предпочитая не заострять внимания на положении наших тел, сфокусировалась на вопросе памяти:

– Нет? Или думаете нет?

– Мне кажется, что-то хочет пробиться сквозь образовавшийся блок…

– Что вы видите?

– Обрывки, незваные фрагменты… Я не уверен…

– Хорошо, – попытавшись неуклюже подняться продолжила, – раз вы уже можете тренироваться и самостоятельно ходить по магазинам, смею предположить, что ваше самочувствие значительно улучшилось и пришло время нам с вами прощаться…

Последнее слово резануло по горлу.

Точеные черты лица пытались проявить эмоции, какие, я распознать не смогла. Глаза сменили цвет на оттенок древесной коры, став грязно коричневато-зелёными. До этого мягкие влажные губы сжались в жесткую линию.

– Я не готов вас отпустить, Док.

– Но мы с вами договаривались…

– Да, но мне нужно ещё какое-то время, чтобы вспомнить. Я к вам, вроде как уже привык. И в вашей компании мне спокойно и комфортно.

«Что же мне с ним делать..?

Почему мне так сложно ему отказать?»

– Хорошо, ещё один день…

– Два!

– Мне нужно ехать…

– Я мог бы поехать с вами!

«Ого, вот это поворот!»

– А если у вас здесь на самом деле жена и пятеро детей? – с насмешкой напомнила его же слова.

– Надеюсь, что нет. Было бы печально их забыть и хуже всего не вспомнить.

– Вот видите, такой вариант не исключается, вам нельзя со мной.

– Не знаю, как объяснить, но я уверен, что у меня никого нет… жены и детей точно.

– Девушка?

– Во фрагментах никакой девушки не присутствовало.

– Это не говорит о том, что у вас её нет.

– Это говорит о многом. Если бы я кого-то любил – никогда бы не смог забыть, а если бы и забыл, то она была первой, кого бы я вспомнил…

Едва уловимая боль промелькнула в уже умбровых глазах.

«Однозначно, сколько эмоций – столько и цветов.»

– Красиво звучит… но в жизни всё порой складывается иначе.

– Бывают исключения, вы так не считаете?

– Сомневаюсь.

– Как оптимистично с вашей стороны так предполагать.

– Говорю, как есть.

«И куда я ввязалась, а самое главное, как я из этого буду выпутываться?»

– Чем займёмся сегодня?

– Мне нужно сделать один звонок, после можем позавтракать.

– Тогда я приготовлю завтрак.

– Серьезно?

– А что вас смущает?

– Я привыкла сама о себе заботиться…

– Так же как и я. Вчера вы готовили ужин, сегодня я приготовлю завтрак. По-моему, вполне справедливо.

– Хорошо.

Удалившись в спальню, я набрала начальника новой больницы, номер которого дал мне Роланд, объяснив, что по непредвиденным обстоятельствам вынуждена задержаться. Подтвердив, что они меня ждут и проблем мой отложенный приезд не вызовет, распрощались. Завершив разговор и переодевшись, вернулась в гостиную и замерла наслаждаясь картиной. Мускулистый молодой человек готовит на кухне, что может быть сексуальней? Это как сюжет из какого-то ролика об идеальных мужчинах. Низко сидящие на бёдрах джинсы, оголённый торс, босые ноги. Завораживающее зрелище. Раны на теле стали заживать и практически перестали кровоточить.