Говоря словами Другого бесплатное чтение

Глава 1. Первое воскрешение

Внезапный удар телефонной волны вывел Мишеля Пьера Антуана Отре из сосредоточенной задумчивости.

«Я занят, – пронеслось в голове Мишеля. Большая часть его мозговой активности была задействована в коллективном рабочем разговоре. – Да, сегодня мы «его» воскрешаем, и да, ты мешаешь. Прошу прощения коллеги. Итак …»

Отключив от своего сознания лишнего собеседника, Мишель вновь сосредоточился на рабочих проблемах. Столь гигантское по своим масштабам событие сопровождалось примерно таким же гигантским количеством мелких проблем и неурядиц, каждая из которых потенциально могла сорвать эксперимент. Ситуация осложнялась тем, что сам Мишель посещал лабораторию всего один раз. Не то, что бы его это сильно раздражало, – все-таки, копаться в железках это – удел младшего персонала, вынужденного каждый день покидать свое жилище, – но технические неполадки были способны внести свои коррективы в самой, казалось бы, ожидаемой ситуации.

– Ну что, друзья, – мыслеречь Алмоша Яноша заглушила все остальные каналы, – сегодня мы станем частью истории, готовы?

– Скорее мы сделаем ей одолжение и пустим ее к себе! – руководитель проекта Эрнст фон Лоренц1 понимал, что несёт полную, ничего не значащую чушь; все остальные это тоже осознавали. Важны были только эмоции. – А теперь, когда все настроились, возвращаемся к делу. Воскрешение начнется примерно через восемь часов. В течение этого времени отключить все внешние телефонные волны. Если кто-то расстроен, сомневается, или… – транслируемый образ передал весь спектр нежелательных эмоциональных состояний – лучше отключитесь. – На «успокоится» Вам отводится десять минут. Из дома, до конца эксперимента не выходить!

– А зачем? – спосила Марина Книшенка. – Я не для того столько училась, чтобы выходить наружу.

– В стрессовой ситуации человек способен на любую глупость. Даже на такую.

***

Слабая, едва уловимая телефонная волна прокатилась по сознанию всех участников проекта. По своим характеристикам, она больше напоминала набор хаотичных эмоций, нежели связанную речь.

– Здравствуйте. Меня зовут Мишель Отре. Попытайтесь использовать мои чувства в качестве ориентира.

– Я… Мы… Вы… Где? – волна по-прежнему транслировала эмоции, постепенно приобретающие более стабильную структуру.

– Постарайтесь успокоиться, – для самого Мишеля это было нелегко, тем не менее, он был вынужден держать себя в руках. «Воскрешенное» существо должно было обладать повышенным уровнем эмпатии. – Сосредоточитесь на мне, и когда вы сможете мыслить, мы продолжим.

Первобытный ужас, подкрепленный эмоциональным хаосом, стремился вырваться наружу, неся с собой разрушение всех мыслимых границ рациональности. В свою очередь, перед Мишелем стояла задача не просто усмирить это «существо», но также включить его в определенные социальные рамки. Следующий час прошел весьма напряженно. Когда он почувствовал, что «существо» наконец успокоилось, мужчина продолжал:

– Вы снова способны мыслить, это хорошо. – К всеобщему облегчению, волна стала более стабильной – Как я уже сказал, меня зовут Мишель Отре, и я здесь, чтобы ответить на любые ваши вопросы. Не торопитесь.

– Что Вы такое? – после небольшого молчания спросило существо.

– Признаться честно, я ожидал другого вопроса. – Легкий интерес не смог укрываться как от коллектива, так и от самого «существа». – Для начала Вам необходимо понять, что такое Вы. Если опустить научную терминологию, то Вы являетесь коллективной личностью, сотканной из «пойманных» электромагнитных импульсов «третьего мира»2.

Судя по транслируемому напряжению, «существо» не понимало данного объяснения.

– Хорошо, попробуем еще проще. Вы это сознание людей, а если точнее, то нескольких десятков обнаруженных нами людей, живших в разных странах и разных эпохах. – Нельзя сказать, что напряжение начало спадать, скорее, оно стало изменяться. – В процессе жизни, воспоминания людей не ограничиваются исключительно мозгом. Просачиваясь за его предел, они создают электромагнитный фон, в котором существуют продолжительное время. Мы называем его «третьим миром». Вы являетесь совокупностью подобных воспоминаний. Мужчин и женщин, взрослых и детей. Более точно мы не можем Вам сказать. По мере того, как Вы будете осознавать себя, к Вам будет возвращаться все больше опытного знания. А теперь придумайтесь себе имя.

– Ирвинг. Да, меня зовут Ирвинг О’Геал3. – Речь «существа» постепенно теряла образность и наполнялась словами, что делало ее слегка неказистой. – Я не могу понять, где я.

– Это нормально, я бы даже сказал закономерно. – Несмотря на внешнее спокойствие, Мишель чувствовал себя растерянно. Оставаясь человеком, он не мог до конца осознать положение Ирвинга, но было необходимо продолжать. – В сущности, Вы нигде. У Вас нет физического тела, но Ваш разум пока не может свыкнуться с этим. Весь Ваш опыт построен на Вашей телесности. Вы же, хм, сфокусируйтесь на том, как мы с Вами разговариваем. Отлично. Используя наиболее близкую для Вас аналогию, Вы – это слова в телефонном проводе.

– Мне… Мне трудно это понять.

– Я понимаю. Никто из нас не испытывал чего-либо подобного. Давайте считать, что мы просто сидим в разных комнатах. – О’Геал находился в прежнем, спокойном состоянии, а значит, можно было подключать остальную команду. – Сосредоточьтесь на словах. В конце концов, откуда Вы знаете, что я, или кто-нибудь из них, – Мишель дал команду остальным эмоционально обозначить свое присутствие, – не являемся точно такими же словами?

– Но вы существуете. Я знаю. Точнее… – Ирвинг никак не мог подобрать нужные слова. – … я это ощущаю.

– Не больше чем ты, – вмешался в разговор фон Лоренц. – Технически, мы точно такой же набор электромагнитных импульсов. Безусловно, мы обладаем телом, но только одним. Ты же, обладаешь опытом десятков разных тел. Так что я бы на твоем месте сильно не переживал.

Очередная чушь, подкрепленная достаточной уверенностью, возымела определенный успех. Ирвинг О’Геал уже не мыслил себя в качестве «воскрешенного» существа. Он постепенно начинал воспринимать себя в качестве новой личности, неосознанно создаваемой в процессе существования. С другой стороны, властный тон руководителя, человека, перед авторитетом которого в той или иной степени меркли все остальные участники научного проекта, заставлял его отказываться от самой постановки проблемы собственного «Я».

– Вот видишь, все не так уж плохо, – тем же тоном продолжал руководитель проекта.

– Пожалуй, что так, – согласилось с ним «существо».

– Тогда давай так. Ты и так сегодня уже многое пережил. На сегодня достаточно. Продолжим завтра. А сейчас мы тебя «выключим» и ты уснешь. Ты согласен?

Ирвинг был согласен, хотя его мнение едва ли было способно на что-либо повлиять.

***

Эйфория, предшествующая «воскрешению» бесследно испарилась после первых слов «существа». Ее вытеснила работа, и то колоссальное, эмоциональное напряжение, требующееся для контроля над чужими переживаниями. К середине разговора Мишелю Отре безумно хотелось воды, а ближе к концу еще и в туалет. Слабые мышцы гудели от напряжения.

«Нужно рассказать об этом жене и детям», – гордясь, думал он про себя. Той самой жене, и тем самым детям, которых он любил, но не видел уже довольно давно. Да и встречаться с ними у него не было абсолютно никакого желания.

Мыслеречь, осуществляемая за счет телефонных волн, затянулась до поздней ночи. Для того, чтобы почувствовать транслируемую гордость родственников, не нужно было обладать развитыми эмпатическими способностями. Она практически не скрывалась, и каждый из них хотел чувствовать себя причастным.

– Завтра об этом будет знать весь мир. – Закончила разговор жена и отключила от своего сознания Мишеля.

– Весь мир, – повторил за ней Мишель. Тот самый мир, в который он не выходил уже более двух лет, с того самого момента, когда ездил осматривать технику. Тот большой мир, который продолжал существовать за пределами их маленьких, но уютных комнат.

Ночью ему снился сон, в котором не осталось других людей. Мишелю казалось, что каждый, с кем он общался при помощи мыслеречи, представлял собой сгусток электромагнитных импульсов, живущих в телефонных проводах. И сам он был только словами. Чистой информацией, не отягощенной вечными проблемами своего слабого тела. Блаженный Ирвинг О’Геал, он еще не знает о том, какой удивительный дар мы ему принесли.

Мишель Отре завидовал «воскрешенному» существу. Он спал и во сне улыбался.

Глава 2. Второе воскрешение

– Я сейчас не могу говорить, – Несмотря на то, что подготовка ко второму дню воскрешения оказалась менее сумбурной, утро не задалось с самого начала. Как и предсказывала жена, слухи о «существе» постепенно начали просачиваться в медиапространство. Самые активные его обитатели, жаждали первыми поделиться точным спектром эмоций «из первых рук». Мишелю приходилось тщательно маскировать свое раздражение притворной вежливостью. – Коллеги, еще раз прошу…

– Не стоит, – язвительно заметила Книшенка. – Ты у нас вроде как герой. Наслаждайся своим утром славы. – С каждым словом, волна насмешки отходила на задний план, заполняя освободившееся место сочувствием. – Не тебя одного всё утро донимают. Да. Но ты, то всё равно у нас герой.

– Еще раз повторяю, мы все здесь молодцы. – Раздражение руководителя ощущалось даже без мыслеречи. – Ближе к делу. Сегодня в наших планах, разобраться, с его идентичностью. Марина, слово за тобой.

– Уместней сказать, попытаться разобраться. – Надменный цинизм женщины смешался с нерешительностью. – Если упростить задачу, то нам нужно понять, что такое это «существо».

– Мы вроде и так знаем, – вмешался в разговор Янош. – Ирвинг О’Геал – это квинтессенция нескольких десятков сознаний…

– Технически, – отмахнулся фон Лоренц.

– Разумеется, – продолжала Марина. – Технически, мы знаем, что оно такое. Но коллеги, поймите, «существо» это сложная комбинация разных личностей. Нет, даже обрывков личностей. Разные эпохи, а это значит и разные системы ценностей. Представьте, что вам нужно собрать единую картину мира, которая бы одновременно удовлетворяла креационистов, пантеистов и атеистов. Язычество диких племен, монотеизм Средних Веков, и, скажем, сциентизм4 Нового Времени. Представили? Вот. А у нас ситуация еще сложнее. Мы не можем сказать наверняка, какая часть личности возьмет верх и будет доминировать. Мы даже пока не знаем, сможет ли его идентичность оставаться стабильной. А если допустить еще и бессознательные процессы.

– Хорошо, – не сдавался Янош. – А откуда мы тогда вообще можем знать, что «оно» разумно? Если, например, предположить, что наш Ирвинг сидит в «китайской комнате»5?

– Мы будем надеяться, что он не в «китайской комнате», – Руководитель проекта сделал эмоциональный акцент на слово «не». – По крайней мере, пока. Если больше вопросов нет, то начинаем. Отдаю бразды правления нашему специалисту по коммуникации.

***

Минуты ожидания, требующиеся для подключения «существа» к общей телефонной сети сопровождались молчанием. Для второго воскрешения была избрана более сложная коммуникативная схема, при которой О’Геал подключался непосредственно к Мишелю, передающему мысли и эмоции остальным членам команды. Такой тип общения, создавал видимость личного разговора.

– Доброе утро, – начал разговор Отре. Предполагалось, что нейтральные эмоции светской беседы позволят «существу» самостоятельно сконструировать комфортный фон для общения. – Как Вам, кхм, спалось?

– Я… я не знаю, – «существо» по-прежнему оставался растерянным. – Это тяжело назвать сном.

Волны эмоционального хаоса периодически выплескивались наружу. Если даже они и несли в себе какой-либо смысл, то Мишель не мог их структурировать.

– Сегодня мы не отключали машину. Эту ночь Вы провели в ней.

– Я провёл в ней, – механически повторил Ирвинг. – Я… Я… Я…

– Аккуратней, – шепнула Марина, – я думаю, он до сих пор не имеет чёткого образа своего «Я», при этом точно помнит, что должен его иметь. Для наших целей такой когнитивный диссонанс6 весьма опасен.

– Рискну его усилить, – огрызнулся Мишель. Мимолетная агрессия не осталась не замеченной «существом». – Я думаю, Вы до сих пор не знаете, что же Вы такое.

– Я знаю! – О’Геал копировал случайную агрессию своего собеседника. В прочем, ее хватило ненадолго. – Точнее, я знал. Был уверен, что знаю. Не могу же я быть ничем? Но когда Вы заговорили о машине, я стал об этом размышлять. Теперь я уже в этом не уверен.

– На это я и рассчитывал, – отметил про себя Мишель, после чего опять вернулся к «существу». – Вам не за что зацепиться.

Возросшее практически до предела напряжение начало постепенно стихать. Последняя сказанная фраза подарила Ирвингу иллюзию определенности. Чувствовалось, что он готов продолжать.

– Давайте для начала «создадим» Вам тело.

– А это возможно? – говоря эту фразу, эмоции «существа» ничем не отличались от ребенка, искренни ожидающего чуда.

– Не в прямом смысле. Точнее пока что не в прямом. Но кое-что для Вас я могу сделать уже сейчас, – На лице Мишеля растянулась улыбка заговорщика. Мыслеречь не могла транслировать невербальные жесты, но он так увлекся, что не обратил на это внимание. – Используйте меня как зеркало. Для начала сосредоточьтесь на моих ощущениях.

О’Геал с готовностью повиновался. Для него это был единственный, как он думал, шанс избавиться от гнетущей неопределенности.

– Отлично. А теперь думайте о руке. Вы чувствуете, как она сжимает мячик? – «существо» явно чувствовало. – Очень хорошо. А теперь бросьте, хотя нет, пожелайте медленно разжать пальцы. Вот так. Теперь у Вас «есть» рука. Идем дальше.

Весь оставшийся день Мишель и Ирвинг по очереди управляли друг другом. Сначала человек транслировал для «мыслящего сгустка сигналов» телесные импульсы, а затем наступала его очередь в точности повторять желаемые движения «существа». К вечеру, Ирвинг О’Геал уже имел базовое представление о контроле над «своим собственным» телом. Новый опыт вытеснил все остальные вопросы. К моменту «выключения» он был практически счастлив.

***

– Мы так и не узнали ничего нового о том, что же оно такое, – недовольно заявила Книшенка. – Весь день прошел впустую…

– Успокойся! – прервал ее Эрнст фон Лоренц. – С сегодняшнего дня, он, я еще раз повторюсь, именно он, начал воспринимать себя как материальный субъект. Он мыслит себя как целое. А это уже кое-что. Нет, это совсем не кое-что, это очень даже много. У него появилось представление о своем теле.

– Не о своем, – кисло заметила Марина. – Сейчас он как ребёнок. «Заимствуя» телесность Отре он воображает себя по его образу. Напротив, на место нашего уважаемого специалиста по коммуникации он подставляет себя самого. Всё, порочный круг замкнулся7.

– Угу, – вмешался Алмош Янош, – и теперь его бессознательное, это речь «Другого», в нашем случае, речь Мишеля. Мариночка, ты придаешь этому слишком большое значение. Оно, кхм, Он продолжает с нами общаться. Осмысленно общаться. Я думаю нам нужно сосредоточиться на этом.

– От лингвиста я ничего другого и не ожидала.

– Коллеги достаточно! Не знаю, чем там занимались вы, но я уже чертовски вымотан. Сегодня я уже бесполезен, поэтому отключаюсь. Всем спокойной ночи!

Ночью Мишель еще долго не мог заснуть. Он уже давно отвык от своего собственного тела. Если оно не создавало болезненных ощущений, что с современным уровнем медицины случалось все реже, то мужчина привык не обращать на него внимание. Сегодняшнее общение с «существом» выворачивало привычный образ жизни.

– Когда же я последний раз смотрел на себя в зеркало? – задавался вопросами Мишель Отре. – Оно у меня вообще есть? Интересно, как выглядят мои коллеги. – Он осознал, что еще ни разу в жизни их не видел.

Глава 3. Третье воскрешение

– … к сожалению, сейчас я ничем Вам помочь не могу. Лучше потом, или знаете что? Обратитесь к моему адвокату, я думаю, он сможет решить эту проблему быстрее. – Практически бессонная ночь негативно отражалась на настроении Мишеля, он встал позже обычного и был раздражен. Вдобавок мышцы чуть ли не половины всего тела противно ныли после вчерашней, внезапной нагрузки. О существовании некоторых из них мужчина до этого дня даже не подозревал. – Доброе утро коллеги. Прошу прощение за то, что так поздно…

– Ничего страшного, – лениво начал руководитель. – Я сам еще толком не успел допить первую кружку кофе.

Сфокусировавшись на транслируемых эмоциях, Мишель внезапно осознал, что вся команда пребывает в состоянии легкой сонливости. Настроение, однако, у всех оказалось боевым; было похоже что их гнетет нетерпение.

– О, наша спящая красавица подтянулась, – поздоровалась Книшенка. Трудно было понять, чего во фразе содержалось больше, рассеянной небрежности или ехидства.

– Доброе утро, – поздоровался Янош, не обращая на нее внимание.

– Угу, – зевая, выдавил из себя Мишель. Мысли продолжали путаться. – С вами то, что ночью произошло? В смысле сразу со всеми вами?

– После того как ты от нас сбежал дрыхнуть? – язвительно продолжала психолог. – Продолжили дальше работать.

– Еще раз повторяю, не обращай на нее внимания. – Постарался разрядить обстановку лингвист. – Если никто не возражает, то я сейчас коротко введу тебя в курс последних событий. Итак, как ты помнишь, вчера мы остановились на, на … в общем на том, что ничего нового толком не узнали. Начатая по этому поводу, кхм, «дискуссия» – короткая волна негативных эмоций, исходящая от Марины, прокатилась по сознанию всей группы – слегка затянулась. Однако мы всё-таки смогли прийти к консенсусу и решили немного изменить тактику. Зайти с той стороны, в которой у нас уже наметился определенный успех.

– Угу, – машинально согласился Мишель. Он никак не мог проснуться полностью. – То есть, нет, я пока ничего не понял.

– На самом деле всё легко, – Янош не сфокусировался на его словах. – Наше дорогое «существо» активно осваивает своё тело. Это у него получается лучше всего. Вопрос в том, как мы можем это использовать? Вот мы и подумали, а почему бы не добавить ему еще и голос?

– Хорошо. – Мишель Отре решительно ничего не понял, но если раньше, он грешил на плохой сон, то теперь начал сомневаться и в этом. – А зачем?

– Это самое интересное. Мариночка никак не могла понять, каким образом, вообще, возможно выстроить какое-либо целостное мировоззрение из такого обширного набора представлений и взглядов. В конце концов, мы сдались и предположили что это невозможно в принципе. В таком случае, мы должны ему в этом помочь, но как? На помощь пришла лингвистика. Общаясь через мыслеречь, субъект транслирует свои мысли напрямую, дополнительно подкрепляя их эмоциями. Выражаясь проще, он воздействует на метачувства. Всё остальное объект коммуникации интерпретирует интуитивно. Используя слова, Ирвинг будет вынужден облекать свои мысли в определенную форму, оказывающую определенное воздействие на его мышление. А так как за основу мы возьмем наш язык, то получится, что мы с ним будем использовать один и тот же категориальный инструментарий.

– Ближе к делу, – перебил лингвиста Мишель. – Это я знаю и без тебя. Ты сейчас описываешь классический вариант лингвистической относительности8.

– Безусловно. Я уже подхожу к самой сути. Так вот, Мариночка считает, что это позволит выстроить ему удобную для нас иерархию идентичности самостоятельно. С другой стороны, даже если это не сработает, то мы получим возможность оказывать на него скрытое влияние через языковую конструкцию.

– Инженеры уже устанавливают голосовой модулятор, – подвёл итог фон Лоренц. – Начинаем сразу после того как они закончат. До тех пор, господа и дамы, можете отдыхать.

***

Работа «низшего» персонала окончательно закончилась практически к середине вечера. Еще примерно полчаса ушло на обсуждения вопроса «стоит ли сегодня вообще начинать работать»? В результате жгучее желание деятельности все-таки сумело одержать верх над ментальной усталостью от тянущегося, бессмысленного ожидания.

– Рад Вас видеть! – начал разговор Мишель Отре.

– А, это Вы, – тут же отреагировал О’Геал, практически осязаемо поворачивая несуществующую голову в сторону собеседника. – Здравствуйте!

– Проверь, как он успел освоиться со своим телом, – шепнул руководитель. – Представь, как ты бросаешь ему в руки что-нибудь. Посмотрим, как хорошо функционируют его рефлексы.

– Как Ваше самочувствие? – вежливо поинтересовался Мишель, добавляя к своему вопросу еле ощущаемое чувство броска кубика.

– Странные ощущения, – помедлил с ответом Ирвинг. Судя по ответной реакции, виртуальный кубик он поймал практически инстинктивно, не обратив на него никакого осознанного внимания. – Знакомые и не знакомые одновременно. Как будто непривычные.

– В любом случае, освоились с ними Вы прекрасно, – искренне похвалил «существо» Мишель. – Вы опережаете все наши ожидания.

– Не думаю, что это моя заслуга. – Скромность была настолько же искренней, насколько и похвала.

– К сожалению, так как мы начали сегодня позже, чем обычно…

– Мы начали позже? – перебил Мишеля Ирвинг.

– Судя по всему, у него проблемы с восприятием времени, – шепнул руководитель проекта. – Вернёмся к этому вопросу позже. Продолжаем.

– Не обращайте внимания, – уклончиво ответил Мишель. – Сегодня мы попробуем нечто необычное. Если Вы не возражаете, я попрошу подумать Вас о розовом слоне. Не сказать, а именно подумать. – Подождав примерно двадцать секунд, мужчина продолжил. – У Вас получилось? А как Вы это сделали?

– Я… – «существо» было в замешательстве, меньше всего он мог ожидать именно такого вопроса. – Я его представил.

– Очень хорошо, а теперь усложним задачу. Подумайте, о, ну скажем, о «колючем кандекряке».

– Что!? – прыснула Книшенка. – Ты что делаешь!?

– Не лезь! – огрызнулся Мишель стараясь максимально удерживать «существо» в фокусе внимания. – А сейчас?

– Боюсь Вас разочаровать, но… но у меня ничего не получается.

– Успокойтесь, – подбодрил его Мишель Отре – Я был практически уверен, что у Вас не получиться, но проверить все же было необходимо. Понимаете в чем дело… Когда человек находится в альтернативном состоянии сознания, он мыслит, пользуясь образами. В нормальном состоянии, он используется вербальные категории… – легкий толчок от Алмоша Яноша. – Слова. Он использует слова! Мы полагаем, что Вы находитесь где-то посередине. Вы однозначно «бодрствуете», если это состояние можно обозначить так, но, тем не менее, пользуетесь образным мышлением. Почему так произошло? Скажу честно, мы не знаем, но мне кажется, это потому, что отдельные части Ваших «воспоминаний» пользовалась разными языками и диалектами.

– Пользовалось разными языками, – «существо» было в замешательстве. – Я знаю разные языки?

– Знаете? Скорее всего, да. В то же самое время, не можете пользоваться ни одним из них. Но если Вы по-прежнему хотите понять, кто Вы, то мы должны это исправить. Мы научим Вас говорить!

Аналогично с прошлым «воскрешением», Ирвинг О’Геал застыл в нетерпеливом ожидании.

– Мы добавили Вам голосовой модулятор, – сказал Мишель. С непривычки, к его лирическому баритону примешались писклявые обертоны. Марина прыснула второй раз за вечер, но на этот раз ничего не сказала.

– Прошу прощение, у меня горло пересохло, – откашлявшись, продолжил мужчина. Ему было трудно поддерживать одну и ту же высоту звука, поэтому голос все равно звучал не убедительно. – Как Вы уже догадались, я произнёс эту фразу своим голосом, сознательно не добавляя к ней мыслеречь. Попробуйте сделать то же самое.

Обрушившаяся какофония звуков заставила всю команду рефлекторно заткнуть уши. Давно забытый инстинкт вырвался наружу, затмив наработанные навыки управления и контроля телефонных волн. Несмотря на то, что треск не прекращался, шок быстро отступил.

– Пока достаточно! – остановил «существо» Мишель. Вновь пользуясь мыслеречью, он постарался вложить в нее все возможные эмоции доминирования. Ирвинг О’Геал безропотно повиновался. – Я знаю, что это нелегко. Черт возьми, даже у меня идеально не получилось! – В отличие от всех остальных, «существо» не заметило искренней досады Мишеля. – Поэтому, мы придумали для Вас специальную обучающую программу. Признаюсь честно, она еще «сыровата», но улучшать ее будут прямо в процессе. Так что не беспокойтесь. В любом случае, скучно не будет.

Он еще хотел добавить, что следующее воскрешение произойдет не раньше, чем Ирвинг завершит весь курс обучения, но не смог подобрать нужных слов. В конце концов, «Он» или «Оно», начисто лишен какого-либо ощущения времени. Мужчина попрощался и полностью отключился.

***

– Я думаю, не совершаем ли мы ошибку? – после минутной паузы начал рассуждать Мишель Отре.

– Что за ошибку? – медленно проговорила психолог. Если до этого, она разрывалась между длительной насмешкой про писк и желанием поскорее пойти спать, то подозрение в ошибке и как следствие, задетое самолюбие сразу же снимало данную дилемму.

– Я думаю, не совершаем ли мы ошибку… – повторил мужчина, не замечая агрессию. Он был полностью погружен в свои размышления. – С одной стороны, лингвистическая относительность. Это да. Но с другой стороны. Мы меняем «горячую» коммуникацию, я бы даже сказал «максимально горячую» коммуникацию на «холодную»9. Если мыслеречь расширяет абсолютно все органы чувств, давая максимально исчерпывающую определенность то речь, влияет только на слух. Нам придется многое додумывать самим. Я думаю, очевидно, что они будут оказывать различное воздействие. Интересно другое. До тех пор, пока «существо» пользовалось мыслеречью, степень участия аудитории была относительно низка. От нас зависело очень немногое. Скорее всего, теперь всё изменится.

– Знаешь, я думаю, всё будет хорошо, – Эрнст фон Лоренц был на удивление сосредоточен. Медленно обдумывая каждое слово, начал он. От привычной самоуверенности не осталось и следа. – По всей видимости, коллеги правы, и другого варианта у нас, действительно, нет. И потом, нам не обязательно насовсем отключать его от мыслеречи. Таким образом, мы просто создаем форму. Контур его мышления. В конце концов, каждый же из нас учился разговаривать? Ладно. У меня еще будет время это обдумать, а пока всем отдыхать. Мы проделали колоссальную работу, поэтому завтра у всех выходной. В любом случае, к дальнейшей активной работе мы сможем приступить не раньше, чем О’Геал заговорит!

По завершению рабочего дня Мишель Отре буквально валился с ног. Накопившееся за последние дни напряжение вырвалось наружу сразу же после объявления отдыха. Добравшись до кровати, мужчина практически мгновенно провалился в небытие. Утром он не смог вспомнить смутное чувство гнетущей тревоги. Ощущение внезапной свободы, тяготеющей экзистенциальной пустоты, пожирающей невообразимое количество сил, в попытках себя заполнить.

Глава 4. Интервью

Проспав большую часть утра, Мишель все-таки сумел вытащить себя из постели. Тягучая мышечная боль, на второй день стала заметно ощутимей. Складывалось впечатление, словно наиболее крупные мышцы его тела превратились в огромные синяки, реагирующие на каждое прикосновение. В подобном ощущении было что-то притягательное. Мужчина был полон энергии и желания абстрактной деятельности.

Последние несколько дней работы полностью вычеркнули из его жизни какую-либо социальную активность, было не до этого. В принципе, занимаемое в обществе положение научного сотрудника такого уровня располагало к тому, чтобы переложить большую часть важной, но абсолютно бессмысленной рутины на других. Тем не менее, к исполнению одной обязанность Мишель старался подходить максимально скрупулезно. Одновременно позвонив жене и детям, он потратил практически полтора часа личного времени на тёплое, душевное общение с ними. Мишель Отре по-настоящему любил свою семью и небезосновательно гордился тем, что в отличие от остальных своих знакомых и коллег, отводит поистине колоссальное количество времени на общение с ними.

Впереди еще оставался целый день. Многочисленные увлечения и хобби оказались давно заброшенными, оставаясь гипотетически привлекательными, но когда-нибудь потом. Какой смысл приступать к чему-нибудь сложному и фундаментальному именно сегодня, если в ближайшие дни не окажется возможности заняться этим чем-то всерьез? Единственным действительно полезным делом казалась проверка новостей медиасферы, скопиться которых должно было немало.

После «шумихи», вызванной «первым воскрешением», Мишель постарался, насколько это возможно, полностью отключить себя от медиапространства. Привилегия общения оставалась только у коллег, родственников, и официальных организаций, дорожащих своей репутацией, и потому, звонящих исключительно по важным, с их точки зрения делам. Редкие, случайно пробивающиеся вызовы от незнакомых людей безжалостно блокировались. Первая же активность одного из членов эксперимента, не смогла остаться не замеченной и вызвала настоящий ажиотаж в медиасфере. Мощность телефонных волн, направленных в его сторону, сбивала с ног практически на физическом уровне. Блогеры и журналисты, исследователи и «фрики» от науки, конспирологи и просто скучающие люди, стремились приобщиться к новинке. У каждого из них был свой собственный мотив, но все желали поучаствовать. Количество интересующихся лиц стремительно увеличивалось.

– Хм, а почему бы и нет? – решил для себя Мишель, объединяя все вызовы в один коллективный разговор и изменяя настройки поступающей эмпатии на допустимый минимум.

***

– Друзья, – начал он. Все участники разговора моментально замолчали. – У меня есть немного свободного времени, которое я готов уделить вам. Только давайте сразу договоримся, я буду отвечать на вопросы, которые покажутся мне наиболее интересными. Большой объем информации уже содержится в открытом доступе. Ну и, в конце концов, вас много, а я один. Итак, если никто не против, то начнем.

Мишель начал бегло изучать вопросы.

– … почему Вы решили, что столь необычное существо вообще с Вами решит разговаривать?

– Хм, хороший вопрос, – улыбнулся Мишель Отре. – Самым простым ответом, наверное, было бы то, что мы надеялись на это. Но на самом деле, ситуация намного сложнее. Если не брать во внимание технические ошибки в проектировании, то Ирвинг О’Геал не мог с нами не заговорить! Почему так? В данном случае, мы опирались на одну из базовых аксиом межличностной коммуникации10. Сейчас я поясню. Для начала возьмем такой банальный термин как «поведение». Но ведь у поведения нет своей противоположности. Нет «неповедения», а значит каждое существо должно себя как-то вести. А теперь давайте предположим, что любое действие мы можем представить в качестве сообщения. В таком случае, вывод очевиден: как бы наше «существо» ни старался, он не смог бы не общаться. Более того, даже если бы он пытался не общаться с нами, то сама форма отказа от общения уже являлась бы определенной коммуникацией. Безусловно, здесь тоже могли возникнуть определенные трудности. Так мы подходим к следующему заданному вопросу.

– … на основании чего вы считаете, что вообще способны адекватно понять столь необычное сочетание личностей?

– Понимаете, в процессе общения люди используют два вида кодов, цифровые и аналоговые, – мужчина больше не улыбался. Приятная волна возбуждения от общения с «восхищенной» публикой накрыла его с головой. Максимальная вовлеченность рефлекторно делала речь более наукообразной, что заставляло его постоянно останавливаться и исправляться. – Давайте я попробую сказать проще. Когда мы общаемся, то мы с одной стороны передаем абстрактную информацию. Ну, например цифры или буквы, не имеющие ничего общего с тем, на что они похожи. С другой стороны, мы передаем информацию невербально. Скажем, заминка между словами, крик и…, и что-нибудь в том же духе, так же содержат важную, и что самое главное, тоже понятную всем информацию. И то и другое общение имеет как сильные, так и слабые стороны. Но так как это всё-таки языки различного порядка, то мы вынуждены постоянно декодировать, лучше сказать, переводить информацию между ними. Как вы уже догадались, данную проблему снимает мыслеречь. Передавая как информацию, так и эмоции ее сопровождающие, мыслеречь с одной стороны, снимает необходимость такого перевода, а с другой компенсирует недостающие элементы. Если еще проще, то там где О’Геалу не хватает информации, он замещает их эмоциями, и наоборот. Итак, что у нас дальше?

– … насколько с «ним» просто работать?

– Восхитительный вопрос, но я бы предпочел его переформулировать. Насколько «Существо» податливо к сотрудничеству, – Мишель уже не стеснялся своей наукообразной речи, которая была для него естественной. Он ее просто не замечал. Волна вдохновения и общий контроль над слушателями делал слова сложнее, фразы длиннее, а общий темп стремительней. – Смотрите, любую коммуникацию мы способны представить либо как симметричную, либо же, как комплиментарную. Это еще одна аксиома. В первом случае, между общающимися имеется подобие некоторого равенства. Например, вы разговариваете со своим коллегой. Если между вами и есть различия, то они минимальны. Комплиментарное общение интересней. Оно основано на максимальной разнице между вами. Например, на место коллеги мы ставим собственного подчиненного. Тогда у нас уже получаются две позиции, каждая из которых дополняет поведения друг друга, это «высшая» и «низшая» позиции. В нашем случае общение с Ирвингом именно комплиментарное. Поймите правильно, не то что бы мы навязывали ему подчинение. Но, как бы это сказать, он сам понимает, то положение, в котором он находится. И мы это тоже понимает. Поэтому, да, он сам заинтересован в том, чтобы сотрудничать с нами. Добровольно.

Мужчина перевел дыхание. Его лицо горело, возбуждение отдавалось неровным, пульсирующим стуком в висках.

–… когда Вы познакомите нас с Ирвингом О’Геалом?

– Это один из самых часто задаваемых вопросов. Что ж… я могу уверенно заявить, что довольно скоро. Он пока еще не готов к общению. Но если всё получится, то мы обязательно представим его перед вами, – Слова слетали легко, и элегантно складывались в предложения. К этому времени, Мишель уже интуитивно представлял актуальные и интересные ответы.

Достигнув своей кульминации, импульсивное вдохновение испарилось, оставив после себя апатию и усталость. Пора было заканчивать.

– … как сейчас чувствует себя «существо»? … а он рассказывал, что-нибудь про загробную жизнь? … а к какому гендеру он себя причисляет? …

– Друзья, я понимаю, что у вас осталось еще довольно много вопросов. Ответы на некоторые из них, мы пока еще не знаем сами. На другие, полно информации в открытом доступе, повторять ее я не вижу смысла. Я был искренне рад с вами пообщаться.

***

Остаток дня посвящался мелким, незначительным делам. Развлечения, чтение книг, небольшие бытовые заботы, позволяли незаметно скоротать оставшееся свободное время. Засыпая Мишель Отре был горд собой. Сегодняшний день прошел не напрасно. Ощущение того, что он делает полезное, нужно дело и делает его хорошо, успокаивало лучше любой колыбельной. Скоро наступит новый день, уже совсем скоро. А пока можно расслабиться и отдохнуть по-настоящему.

Глава 5. Посещение

– … нет, серьезно, это правда, интересно. Ладно, мне уже пора, постараюсь найти время вечером, – Ласковый свет теплого солнца, пробирающийся между полосками плотно закрытых жалюзи, всячески способствовал легкому пробуждению. Проснувшись примерно за полчаса до будильника, Мишель долго щурился, купаясь в его лучах. В такие моменты он представлял себе кота, и старался вести себя соответствующе. Многообещающее утро манило новыми свершениями. – Коллеги, искреннее рад всех видеть. Как прошел Ваш выходной?

– Хм, – рассеяно отозвался Янош, – я бы сказал, не так бурно как у тебя.

– Идиот, – подвела итог Марина. Обыденность ее тона настораживала, казалось, что она буднично констатирует всем известный факт.

– Кто иди…– ощущение чего-то хорошо, постепенно сменялось аналогичным ощущением чего-то плохого. – Что тут, вообще, произошло?

– Если совсем коротко, то ты, – чересчур безмятежно пояснил руководитель. – Но мы уже успокоились. Так, я еще раз отлучусь, а вы пока введите его в курс последних, на данный момент, событий.

После того как он отключился, общее эмоциональное напряжение в беседе значительно возросло.

– Есть хорошая новость, – пытаясь разрядить обстановку начал Янош. – Наш уважаемый Ирвинг, оказался весьма способным, и теперь, владеет вербальной речью. Еще конечно не в совершенстве, но уже на достаточно приличном уровне.

– А теперь плохая новость, – тем же обыденным тоном повторила Книшенка. – Ты – идиот.

При других обстоятельствах Мишель Отре бы уже давно вступил с ней в перепалку. Но отсутствие язвительности, да и вообще, какой-либо агрессии мешало свершиться привычному для всех ритуалу. Мужчина бессознательно начинал чувствовать себя виновато.

– Всё-таки что случилось? – спросил он

– Ты зачем, подлец, другим людям обещания раздаешь? – резко набросилась психолог, сознательно обостряя чувство вины. – Мы надеялись на твою сознательность; что ты и рта не откроешь, без предварительного одобрения начальства!

– В сущности, все так и есть, – по-доброму признался лингвист. – После того, как ты торжественно пообещал «скоро» представить наше «существо» общественности, люди как будто взбесились. Эрнст сначала, как бы это помягче сказать, в общем, в буквальном смысле рвал и метал. Потом, правда, успокоился.

– И нам повелел, – добавила Марина, томно закатывая глаза. – А кто мы такие, чтобы с ним спорить?

– Мы толком и совещание провести не смогли, он каждые пятнадцать минут переключается на обсуждения сложившейся ситуации с самыми разными людьми. Медиасфера жаждет видеть Ирвинга.

– Общественность я беру на себя, – вновь подключился к разговору фон Лоренц. – Давай быстренько извиняйся, если этого еще не успел сделать и за работу. Наши планы меняются.

– Извините, – пробурчал ошеломленный Мишель. Больше он ничего не смог из себя выдавить.

– Вот и славно, – подвел итог руководитель проекта. – Расклад у нас следующий: как уже было сказано, люди действительно жаждут видеть О’Геала. Чтобы вы полностью осознали ситуацию, я особенно подчеркну. Самые разные люди, жаждут видеть О’Геала в том числе и те, от которых зависит наше финансирование… Вывод очевиден, нам нужно ускориться и быстрее его выводить. Однако есть одна проблема: мы знаем, что он не готов. Итак, ваши предложения?

– Мы можем воспользоваться прошлыми наработками в плане речи…

– Если позволите, я начну, – надменно перебила лингвиста Книшенка. Несмотря на все особенности ее характера, она позиционировала себя как высококлассный психолог. Роль профессионала затмила остальные эмоции. – Если мне не изменяет память, то мы научили «существо» говорить. – Нарастающая волна эмоций. – Тихо! Я еще не закончила! Теперь, если мы допустим, что все получилось так, как мы задумали. А именно так мы сейчас и допустим, потому что другого варианта у нас все равно нет. То мы получим очень удобные границы мышления, рамки которого, будут ограничивать О’Геала от хаоса действительности. Однако этого недостаточно.

– Да что ты говоришь! – вмешался Янош. – Дай угадаю, сейчас ты поинтересуешься нашими предложениями?

– Не очень уместный сарказм, – педантично парировала психолог. – Как я уже говорила, до того как меня кто-то не-пе-ре-бил, одних границ недостаточно. Помимо этого, любое мыслящее существо нуждается в ощущении контроля над той самой действительностью. Пусть даже и мнимого контроля. Для этого, мы приписываем каждому объекту определенные атрибуты, а затем пытаемся предугадать или объяснить те или иные поступки через них. Ну, например, почему Отре повёл себя так, как повел? Да, потому что – идиот.

Грызущее чувство вины мешало мужчине хоть что-нибудь возразить. Не получив бессознательно ожидаемого ответа, женщина продолжала свои рассуждения.

– Справедливости ради, чтобы не поддаваться фундаментальной ошибке атрибуции11, я могу предположить, что он не хотел, и виной всему обстоятельства, но сама я в это верить отказываюсь. Он – идиот, и точка. Ну ладно, я отвлеклась. Себя мы тоже наделяем определенными атрибутами. Это важно, так как они будут включать еще один механизм нашей психики, а именно последовательность. Скажем, я считаю себя честной, а значит, буду стараться вести себя соответствующе. В случае с нашим «существом», у нас в руках целый набор методов, начиная от стандартных тестов, опросов и бесед, и заканчивая попыткой навязать воспоминания его отдельных личностей. Пусть даже и ложные воспоминания. А новая способность говорить сыграют нам только на руку, так как поможет избежать двусмысленности в понимании многих слов. Я уже несколько дней работала над данной задумкой, но довести ее до ума теперь уже нет времени. Придется корректировать ее на ходу.

– Стоит ли нам лезть в него так глубоко? – после минутной паузы поинтересовался Алмош Янош – Всё-таки мы до конца не знаем, как он «функционирует». Да и потом, манипуляции над психикой, этот как-то не этично.

– Расслабься, – тут же парировала Марина. – Десятки людей манипулируют тобой в своих целях ежедневно. И ничего, ты пока не жалуешься.

– Похоже, альтернативы все равно не предвидится, – подвёл итог руководитель. – А раз так, то быстро решаем детали, и начинаем воскрешение.

– Мне кажется не стоит называть это воскрешением, – робко подал голос Мишель. – Мы же его уже не отключали.

– А как ты предлагаешь это называть?

– Не знаю, например «посещение».

– Ну, посещение так посещение. Сейчас это вообще без разницы. Начинаем!

***

– Доброе утро, – сдержанно поздоровался Мишель Отре через мыслеречь.

– Рад Вас видеть, – бодро отозвалось «существо» через динамик. Подавленное состояние собеседника оказалось совершенно незамеченным. Ирвинг О’Геал был по-настоящему доволен, впервые, за все время проведения эксперимента. Его эмоциональный фон был четок и стабилен, что свидетельствовало о его уверенности, и определенной самобытности. Позитивные изменения сразу же бросались в глаза.

– Я тоже, – апатично продолжал Мишель. – Можно я попрошу Вас добавлять к своему голосу еще и мыслеречь? Не поймите меня не правильно, – поспешно добавил он, – но так сейчас никто не разговаривает. Другие люди, могут Вас просто не понять.

– О, я понимаю… – Ирвинг был смущен. Словно прилежный ученик, он надеялся на похвалу за успешно проделанную работу.

– Вы молодец, – попытался исправить ситуацию мужчина – Нет, серьезно! Поймите, я не прошу Вас полностью отказаться от… но правильно подкреплять ее мыслеречью.

– Он точно знает что делает? – шепнул группе Янош

– Лучше спросить у него, – после минутного раздумья ответил фон Лоренц. – Сделаем небольшой перерыв!

***

– Ты что творишь?! – набросилась Книшенка, чуть только убедившись, что «существо» ее не услышит. – Такими темпами ты окончательно угробишь все наши начинания!

– Я справлюсь! – Жестко, возможно даже чересчур жестко, возразил ей Мишель. Эмоциональный фон сказанной фразы включал в себя обширный спектр впечатлений, мешавший интерпретировать ее однозначно.

– Ты в этом уверен? – немного растерянно поинтересовался руководитель. – Может быть лучше…

– Нет, он не уверен! – продолжала психолог. – И его фрустрация12, лучшее тому доказательство. Сегодня его однозначно надо заменять. Вы же сами это понимаете. Пойми, мы не пытаемся принизить твои заслуги, – тон женщины стал мягче, а эмоциональная окраска слов получила значительную долю сочувствия – но сегодня ты явно, не в форме. Сегодняшнее воскре… или как там мы это назвали, в общем сегодняшнее «это» должна провести я.

Слушая ее речь, Мишель оставался безучастным. Могло показаться, что внутреннее он находился где-то далеко. В глубине души он разделял убеждения своей коллеги. На самом деле, мужчина согласился с ними еще до того, как она произнесла их через мыслеречь.

– Нет! – уверенно остановил ее руководитель проекта.

– Нет?! – было непонятно, кто удивился больше, лингвист или психолог. Мишель Отре продолжал хранить молчание.

– Нет, – повторил фон Лоренц, окончательно убедившись в правильности своего решения. – Даже если оставить в стороне твои субъективные коммуникативные навыки, то ты должна оставаться здесь, и контролировать процесс со стороны, чтобы продолжать оставаться объективной. Особенно сейчас, когда предполагаемая модель дальнейших действий не спланирована от слова «совсем». По этой причине я также не подхожу. Итак, Янош…

– Я?! – эмоциональный фон удивления, сопровождавший восклицание лингвиста, ощущался на физическом уровне. Лучшим кандидатом, по его мнению, оставалась Марина. Внезапная смена ролей вызывала панику. – Но я.… Но я…

– Но ты справишься! – подбодрил его руководитель. – Он уже общался со всеми нами, во время первого воскрешения. К тому же не забывай, мы по-прежнему следим за экспериментом. Так что продолжаем, у нас мало времени. И да, пожалуйста, по возможности, постарайся делать свою речь максимально простой. Не мудри!

Упоминание о прошлом общении таило в себе ложь. В действительности, Алмош Янош несомненно, присутствовал, но в сам разговор не вступал. А шок, пережитый «существом» во время первого воскрешения, должен был стереть из его памяти все второстепенные воспоминания. Тем не менее, лишний правдоподобный аргумент помогал склонить чащу весов к «правильному» решению.

– Как специалист, я изучала его личное дело, – шепнула руководителю Марина. – Если я ничего не путаю, у него есть, хм, некоторые проблемы с контролем эмоционального фона. Другими словами, ему тяжело контролировать транслируемые эмоции.

– Он справится. Мы постараемся, что бы он справился!

***

– Здравствуйте, – начал разговор лингвист с максимальной нейтральной фразы. – Сейчас вашим собеседником буду я. Меня зовут Алмош Янош. То есть Янош Алмош,– быстро исправился он13.

– А что случилось с Мишелем? – Ирвинг О’Геал насторожился. Мужчина не смог до конца скрыть свое волнение, «существо» это четко осознавало. С другой стороны, за всю свою «новую» жизнь, он общался только с одним человеком. Внезапная смена партнера инстинктивно усиливала тревогу.

– Знаете, в сущности ничего особенного. Он как бы здесь. Слышит наш разговор. Но мы решили, что лучше для всех будет, если мы, в смысле, если Вы, сегодня поговорите с кем-нибудь другим.

– Хорошо, – как будто бы равнодушно согласилось «существо». – Но прежде чем мы продолжим, у меня к Вам будет одна просьба. Не могли бы Вы мне сказать что-нибудь своим настоящим голосом. Мне интересно послушать.

– Я?! – вновь удивился Янош. – Я бы мог, конечно…. Если Вам интересно.

– Что сейчас происходит? – шепотом спросил фон Лоренц у своих коллег.

– Я полагаю, Ирвинг чувствует слабость собеседника, и пытается сформировать новую иерархию подчинения, – задумчиво ответила Марина. – Вполне вероятно, что он делает это интуитивно, хотя на самом деле это отдельный вопрос. А твое мнение?

– Я думаю… – Мишель сделал очень глубокий вдох, чтобы успокоиться. – … что он поплыл. И сейчас не важно, специально «существо» на него давит, или интуитивно. Но… теперь мы в любом случае должны продолжать.

За то время, пока коллеги обсуждали сложившуюся ситуацию, лингвисту не осталось ничего другого, кроме как исполнить просьбу О’Геала.

– Теперь, разумеется, если Вы не против. Давайте вернемся к… к тому, что мы собирались начать, – Нельзя сказать, что Янош не умел вести убедительную беседу. В обычных, привычных для него условиях, он делал это на должном уровне. Однако к данной ситуации он был однозначно не готов. – Мы с коллегами, подумали, и… и придумали, как нам, в смысле, как Вам понять самого себя.

Крупные капли пота градом стекали с лица лингвиста.

– Я заинтригован, пожалуйста, продолжайте.

– Ну, в общем, мы это, мы подумали, что какие-то части Вашей личности, в смысле Вас, должны же доминировать, правильно? Ну, так вот, мы и подумали, что они себя должны как-то проявить. Поэтому, мы как бы решили, как бы достать из Вас эти воспоминания. Так сказать, из Ваших прошлых жизней. Но не бойтесь! – по всей видимости, этой фразой Янош пытался больше успокоить самого себя – Больно не будет! Это всего лишь тест. Обычный тест, на который Вы, подумав, должны будете дать ответ. Мы полагаем, что Вы неосознанно будете тяготеть, будете выбирать те варианты, которые Вам по Вашей натуре ближе. Вот.

– В таком случае я бы предпочел начать прямо сейчас, – эмоциональном фоне существа открыто присутствовали властные нотки.

– Хорошо, – лингвист откашлялся, чтобы предать голосу большую убедительность. – Вы бы оценили социальное положение своей «доминирующей» жизни ближе к высшему классу или аристократии, или низшему?

– Мне кажется… – Ирвинг прислушался к своим ощущениям, после чего продолжил более уверенно – … если не высший класс, то средний точно.

– Отлично. Как бы вы оценили свой интеллектуальный уровень?

– Скорее всего, гением я не был, но я надеюсь средний, даже, наверное, выше среднего.

– Вот ты и попался, – удовлетворенно отметила Книшенка, затем сочла нужным пояснить. – Дело в том, что в качестве минимума «слегка выше среднего» свой уровень оценивает практически каждый. Пока все идет по плану!

Алмош Янош тем временем продолжал:

– Насколько вы бы оценили соответствие следующего высказывания вашей личности: «В целом, у меня очень редко возникали проблемы с законом».

– Хм, дайте подумать. Скорее всего, я с ним соглашусь.

– Были ли у Вас дети?

– У одной из жизней, скорее всего, были, но я ничего не могу сказать по этому поводу.

Тестирование продлилось до позднего вечера. Казалось, что не связанным какой-либо логикой задачам не было конца. «Существо» без устали набрасывалось на каждый новый вопрос, чего нельзя было сказать о человеке. Несмотря на то, что после начала теста волнение прошло, а общение превратилось в механический процесс, под конец лингвиста пробивал мелкий озноб. Вырезав с десяток несущественных, на его взгляд вопросов, лингвист со всеми попрощался и спешно закончил разговор.

***

– Совсем вымотался, – после минутной тишины начал разговор фон Лоренц – Ну, что думаете?

– На мой взгляд, все прошло хорошо, – отрапортовала психолог. – В нынешних условиях я на большее не рассчитывала.

– Я конечно не специалист, – подключился к разговору относительно пришедший в себя Мишель Отре, – но сочетание вопросов мне показались, мягко говоря, странным. К чему это все?

– Они не странные! – назидательным тоном объяснила Марина. – Как я уже говорила, мы пытаемся «вылепить» из него ту идентичность, которая будет в наших условиях наиболее удобной. С этой целью, мы используем несколько типов вопросов. Во-первых, – можно было поклясться, что у себя в комнате женщина загибает пальцы, – это фоновые вопросы, они ни к чему не обязывают, и служат для отвлечения внимания. Во-вторых, вопросы «научения». «Вы аристократ?» «Разумеется!» «Нарушают ли аристократы закон?» «Что Вы!» Почему так? Да просто потому, что нам все приятно думать о себе хорошо. О’Геал в этом смысле не исключение. Но, думать о себе хорошо, это значит думать о себе вообще. Так мы подходим к третьей группе вопросов, – «закрепление». Помните, где-то в конце был вопрос о том «в целом, я стараюсь соблюдать установленные правила?»

– Ну да, он копировал один из предыдущих.

– А вот ничего подобного! – торжественно объявила психолог. – Размышляя о том, что проблем с законом у него особенных не было, наше уважаемое «существо» должно было прийти к одному, вполне логичному выводу. «Почему не было проблем? Очевидно, что я просто старался их не нарушать». А раз он их раньше не нарушал, то, скорее всего, остережется от этого впредь. Это только одна линия, но, как вы смогли заметить, мы успели разобрать несколько десятков подобных установок.

– Не нравится мне эта затея, – мрачно подвёл итог Мишель. – Всё это теория. Очень странная теория. Возможно, будет так, а может быть и не будет.

Весь вечер Марина Книшенка гордилась проделанной работой. Новый, по-настоящему инновационный метод, применимый к столь нетипичной ситуации; тщательная подборка каждого вопроса и их последовательности. Отступать под влиянием скепсиса было уже поздно.

– Я, вообще, не удивлена, – покровительственно, и в то же самое время агрессивно обратилась она к коллеге,– учитывая случившееся сегодня иначе, и быть, не могло. А знаешь почему? Потому что ты во власти эмоций своего плохого настроения. Ты сегодня не просто не справился, но и дальше особо не принимал активного участия. Так с чего тебе она должна понравиться? Не спорю, конечно, не все было продуманно до идеального состояния, но так и времени все доделать особо не оставалось. В любом случае не переживай, очень скоро ты снова будешь в форме, и по достоинству сможешь оценить проделанное за сегодня.