Самая лучшая свадьба бесплатное чтение

Линн Грэхем
Самая лучшая свадьба
Роман

Lynne Graham

The Billionaire’s Bridal Bargain

The Billionaire’s Bridal Bargain © 2015 by Lynne Graham

«Самая лучшая свадьба» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Глава 1

Конверт был доставлен курьерской почтой. Вскрыв его, Чезаре Сабатино издал протяжный стон. Красивое, смуглое лицо выражало недоумение.

В папке лежали две фотографии: на одной юная миниатюрная блондинка Кристина, на другой – ее старшая сестра Элизабетта. Неужели умственное помешательство передается по наследству? Чезаре запустил пальцы в густые, блестящие волосы, сдерживая раздражение. Он не может тратить время на глупости в середине рабочего дня. Зачем его отец Жоффредо затеял эту игру?

– Что случилось? – спросил Джонотан, друг Чезаре и директор его фармацевтической империи.

В ответ Чезаре передал ему папку.

– Взгляни и пожалей меня. Вот пример безумия, которое может охватить даже нормальных на первый взгляд родственников.

Нахмурившись, Джонотан внимательно рассмотрел фотографии.

– Блондинка хорошенькая, но слишком молода, а вторая, в шапочке, похожа на огородное пугало. Что общего у тебя с какой-то фермерской семьей из Йоркшира?

– Это долгая история, – предупредил Чезаре.

Джонотан уселся поудобнее.

– Интересная?

– Как тебе сказать, – скривил рот Чезаре. – По-моему, не очень. В тридцатых годах прошлого века нашей семье принадлежал небольшой остров Лайонз в Эгейском море. Большинство моих родственников со стороны отца похоронены там. На острове родилась и провела детство моя бабушка Афина. Когда ее отец разорился, остров был продан итальянцу Джеральдо Лучини.

– Богатство приходит и уходит, – пожал плечами Джонотан.

– Ситуация, однако, осложнилась, когда брат Афины решил вернуть остров семье, женившись на дочери Лучини. Однако, в последний момент, практически перед алтарем, отказался от невесты.

– Ничего себе…

– Отец невесты пришел в ярость от оскорбления семьи и навечно связал остров невероятно сложными условиями наследования.

– А именно?

– Остров не может быть продан. В настоящее время он принадлежит двум сестрам, получившим его после смерти матери. Моя семья может снова заполучить остров, только если наши семьи – Жиронди и Лучини – породнятся и их свяжет рождение ребенка.

– Ты шутишь? – поднял брови Джонотан.

– Мой отец всерьез решил вернуть остров и сделал предложение Франческе – матери этих сестер. Сказать по правде, он на самом деле влюбился в нее. К нашему счастью, она ему отказала и вышла замуж за парня из своей деревни.

– Почему к счастью?

– Франческа недолго оставалась с фермером, вслед за ним она сменила довольно много мужчин. Жоффредо избежал печальной участи. – Волевое худощавое лицо Чезаре помрачнело. Он понимал, что его романтичный и немного наивный отец никогда не обуздал бы строптивую Франческу.

– Зачем же отец прислал тебе эти фотографии?

– Не оставляет надежду вернуть остров и надеется вовлечь меня в этот безнадежный проект, – сухо заметил Чезаре, сопровождая слова сардонической улыбкой, скользнувшей по широким, чувственным губам. Его рука насмешливо описала в воздухе большой знак вопроса.

– Я правильно понял, что он хочет убедить тебя жениться на одной из двух девиц? – Джонотан недоверчиво прищурился, прекрасно зная, что ни одной красавице еще не удавалось завязать с Чезаре длительные отношения. Тот слишком любил женщин, чтобы ограничивать себя одной привязанностью. – Он что, с ума сошел?

– Неисправимый оптимист, – вздохнул Чезаре. – Сколько бы я ни говорил, что не имею ни малейшего желания вообще когда-нибудь жениться, не слышит меня.

– Как счастливый муж и отец, должен сказать, что ты многое теряешь.

Чезаре с трудом удержался, чтобы презрительно не закатить глаза. Конечно, он знал: бывают счастливые браки, такие, как у его отца или как у Джонотана, но это скорее исключение. Недаром первая любовь без сожаления бросила его и упорхнула с очень богатым, но очень пожилым мужчиной семидесяти пяти лет от роду. Серафина, как подобает, оставалась верной мужу до самой его кончины, зато теперь богатая вдова преследовала Чезаре, надеясь вернуть его. Воспоминания все еще доставляли Чезаре боль, но послужили хорошим уроком: никогда больше он не повторит ошибку молодости. Уж он-то искушен в вопросах коварной женской природы. Ему еще не попадалась женщина, которая не польстилась бы на его деньги. Довольная улыбка смягчила жесткую линию выразительного рта, когда он подумал о нынешней любовнице – роскошной французской модели, готовой на все, чтобы удовлетворить его в постели и вне ее. При этом она не настаивала на обручальном кольце, клятвах верности, не собиралась рожать ему несносных детей. Что в этом удивительного? Чезаре был щедрым любовником. В конце концов, зачем деньги, если не для удовольствия, особенно когда их так много, как у него сейчас.

Вернувшись вечером в свой городской пентхаус, Чезаре уже не был настроен так оптимистично и даже несколько встревожился, узнав от управляющего Примо о неожиданном визите отца. Он нашел Жоффредо на верхней террасе под крышей, откуда тот любовался великолепной панорамой Лондона.

– Чему обязан честью?

Как всегда эмоциональный, Жоффредо горячо обнял сына, словно они не виделись месяцы, а не пару недель.

– Я должен поговорить с тобой о бабушке.

Улыбка исчезла с лица Чезаре.

– Что случилось?

– Афине требуется операция коронарного шунтирования – это единственный шанс уменьшить стенокардию.

Чезаре замер. Между прямых черных бровей пролегла морщина.

– Ей семьдесят пять.

– Перспективы выздоровления очень хорошие. К сожалению, проблема не в этом, а в упрямстве моей матери. Она считает, что слишком стара для медицинского вмешательства и надо быть благодарной за отпущенные годы.

– Какая ерунда, – возмутился Чезаре. – Давай я сам вразумлю ее.

– Нужна сильная мотивация, которая заставит поверить, что ради будущего стоит перенести боль и стресс от сложной операции.

Чезаре тихо присвистнул сквозь зубы.

– Надеюсь, речь не идет об острове Лайонз. Это пустая трата времени.

Недовольно поджав губы, Жоффредо окинул взглядом единственного сына:

– С каких пор ты боишься принять вызов?

– Я слишком умен, чтобы сражаться с ветряными мельницами.

– Где же твоя хваленая изобретательность? Способность, как теперь говорят, мыслить нестандартно? – настаивал отец. – Времена изменились, Чезаре. Мир шагнул далеко вперед. Что касается острова, то у тебя гораздо больше шансов, чем у меня когда-то.

Чезаре тяжело вздохнул и пожалел, что допоздна не задержался в офисе, где царили спокойствие, дисциплина и порядок, составляющие основу его жизни.

– О каких шансах ты говоришь? – поинтересовался он.

– Ты очень богат, а нынешние владельцы острова бедны как церковные крысы.

– Но завещание составлено так, что компромисс невозможен.

– Деньги способны творить чудеса, – напомнил отец. – Тебе не нужна жена, но, возможно, дочери Франчески слишком молоды, чтобы всерьез думать о замужестве. Почему бы не заключить с одной из них сделку?

Чезаре упрямо тряхнул головой:

– Предлагаешь мне обойти условия завещания?

– Должен сказать, что лучшие юристы в Риме, изучив документ, смогли найти лазейку: если ты женишься на одной из сестер, то получишь право посещать остров и, что важнее, привезти туда бабушку, – с гордостью сообщил Жоффредо, ожидая, что новость произведет должное впечатление на сына.

Вместо этого Чезаре подавил стон разочарования.

– Что это нам даст в итоге? Мы не получим остров в собственность, не вернем его в семью.

– Даже возможность побывать там после столь долгого перерыва бабушка сочтет за счастье, – непреклонно заявил Жоффредо.

– Я всегда считал, что посещение острова противоречит завещанию.

– Это допустимо в случае, если брак состоится. Юристам удалось обосновать этот важный пункт. Однако, если кто-то из нас задумает посетить остров без соблюдения этого условия, дочери Франчески теряют право наследования и остров по закону отойдет в собственность государства.

– Чему правительство будет очень радо, – заключил Чезаре. – Ты серьезно думаешь, что даже короткий визит на Лайонз так важен для бабушки?

– Посетить могилы родителей, еще раз увидеть дом, в котором она родилась, вышла замуж, была счастлива с моим отцом? С островом у нее связано так много радостных воспоминаний.

– Достаточно ли ей будет одного короткого визита? Насколько я знаю, она мечтала провести там остаток своих дней, но это невозможно. В завещании указано, что только рождение ребенка дает право снова вернуть Лайонз в нашу семью.

– Это условие вполне может быть оспорено в суде, как несущественное. Закон о правах человека во многом изменил подходы к ранее незыблемым запретам. – Жоффредо был полон энтузиазма.

– Очень сомневаюсь, – признался Чезаре. – На это потребуется много лет и огромные средства. Правительство будет бороться всеми силами. Боюсь, на все это не хватит моей жизни. Кроме того, подумай, какая женщина согласится выйти за меня замуж и родить ребенка только для того, чтобы я мог получить в собственность какой-то крошечный заброшенный остров? Даже если бы я предложил выкупить остров после того, как мы поженимся.

На сей раз наступила очередь Жоффредо застонать.

– Сам знаешь, ни одна женщина не устоит против тебя. Ты ими вертел как хотел еще подростком!

Чезаре взглянул с веселым удивлением.

– Не кажется ли тебе аморальным зачать ребенка с такой корыстной целью?

– Ты меня неправильно понял, – с достоинством возразил отец. – Я не предлагаю тебе заходить так далеко.

– Но я не смогу вернуть нам остров, если не зайду так далеко, – резонно заявил Чезаре. – Другими словами, все сводится к тому, чтобы позволить бабушке еще один раз посетить родные места. Стоит ли ради этого пытаться подкупить незнакомую женщину?

– Это твое последнее слово? – обиженно спросил Жоффредо, когда пауза затянулась.

– Я практичный человек, – попытался оправдаться Чезаре. – Будь хоть один шанс получить остров, можно было бы рискнуть.

Жоффредо остановился уже возле самой двери и сердито поглядел на сына.

– Ты мог хотя бы встретиться с дочерьми Франчески и посмотреть, что можно сделать. Хотя бы постараться…

Проводив рассерженного Жоффредо, Чезаре в расстройстве произнес длинное витиеватое ругательство. Его эмоциональный отец легко увлекался несбыточными проектами. Его часто посещали блестящие идеи, но дальше этого дело не шло. В отличие от отца, Чезаре никогда не поддавался мгновенному порыву и не позволял эмоциям затмевать рассудок. Однако он покрылся холодным потом при мысли, что его бабушка нуждалась в серьезной операции, но не желала давать согласие. По его мнению, Афине стало скучно жить – она не видела в будущем интересных перспектив. Кроме того, она боялась довериться медикам. Его бабушка в жизни проявляла столько воли и мужества, что даже близкие отказывались верить, что она, как все люди, подвержена обычным слабостям.

Когда мать Чезаре умерла при его родах, Афина, гречанка по происхождению, пришла на помощь овдовевшему сыну. В то время как Жоффредо начинал свой бизнес, Афина взяла на себя заботу о маленьком Чезаре. До того как мальчик пошел в школу, он уже хорошо играл в шахматы и увлекался математикой. Бабушка первая заметила выдающиеся способности внука. В отличие от Жоффредо, ее не смутил высокий интеллектуальный потенциал, и Афина не только поддерживала ребенка своей любовью, но умело поощряла и направляла его развитие. Чезаре понимал, чем обязан бабушке, и Афина была единственной женщиной на земле, о которой он искренне заботился. Ему не были свойственны эмоциональные порывы. Чезаре всегда оставался спокойным, невозмутимым и стеснялся открытого проявления чувств, поэтому никогда и никому не признавался в том, что любит бабушку.

«Деловое соглашение», – повторил про себя Чезаре, вновь заглядывая в конверт. Речи не могло быть о том, чтобы рассматривать девочку-подростка как объект для переговоров. Оставалась простушка в шерстяной шапочке и убогом пальтишке. Ему не привыкать, что люди редко бывают умнее его, но жениться и терпеть рядом глупую женщину? Этого он не выдержит!

* * *

Негодование переполняло Брайана Уитейкера.

– Ты должна была отправить Героя на живодерню, когда я велел, – не унимался он. – Вместо этого держишь его в стойле и кормишь дармоеда овсом. Нам не по карману такие расходы при нынешних ценах.

– Он любимец Кристи. На следующей неделе она приедет из университета на каникулы. Я хотела, чтобы она попрощалась с лошадью, – возразила Лиззи тихим голосом, чтобы еще больше не разозлить отца. Стоя у кухонного стола, старик держался за спинку стула. Его руки дрожали – безошибочный признак болезни Паркинсона, терзавшей когда-то сильное тело. Тусклые глаза на изможденном, морщинистом лице смотрели осуждающе.

– Чего ты этим добьешься? Она будет рыдать, просить, умолять и в конце концов уломает тебя. Какой смысл? Ты пыталась найти покупателя, но лошадь никому не нужна, – раздраженно напомнил он. – Ты никудышный фермер, Лиззи!

– В приюте для животных может освободиться место на следующей неделе, – ответила дочь, даже не поморщившись от оскорбления: ей не привыкать к бесконечному брюзжанию отца. – Я не теряю надежды.

– Надежда, как известно, не приносит дохода, – все больше раздражался Брайан. – Кристи должна помогать на ферме, а не тратить время на бессмысленную учебу.

Лиззи горестно сжала губы, с ужасом представив, что младшая сестра должна будет бросить университет ради ежедневной борьбы за сохранение убогой фермы, опутанной растущими долгами. Хозяйство дышало на ладан, они с трудом сводили концы с концами, и это продолжалось бесконечно долго. К сожалению, отец никогда не одобрял желания Кристи учиться. Его ничего не интересовало за пределами фермы. Лиззи хорошо это понимала, потому что ее собственная жизнь сузилась до границ крестьянского хозяйства в шестнадцать лет, когда она закончила школу.

Она обожала младшую сестру, всеми силами оберегала ее с самого детства и готова была терпеть унижение ради того, чтобы молодая женщина наслаждалась свободой и могла выбрать другую судьбу, нежели жалкое существование, выпавшее на долю Лиззи. Она гордилась тем, что Кристи выиграла конкурс и получила место на литературном факультете в Оксфорде. Хотя Лиззи скучала по сестренке, она никогда не обрекла бы ее на тяжкий, безрадостный труд в деревне.

Лиззи натянула заляпанные грязью башмаки и тут заметила низкорослую лохматую собачку, странные пропорции тела которой говорили о сомнительном происхождении. Дворняга держала в зубах свою миску и радостно виляла хвостом, приветствуя хозяйку возле задней двери.

– Прости меня, Арчи. Совсем забыла про тебя, – застонала Лиззи.

Сняв ботинки, она вернулась в кухню и наполнила миску кормом. Мысленно составляя длинный список дел, которые предстояло сегодня сделать, Лиззи услышала за дверью звук включенного телевизора: судя по крикам болельщиков, шла трансляция футбольного матча. Она с облегчением вздохнула. Во время спортивных передач отец на время забывал о болях и приходил в хорошее расположение духа.

У ее отца был тяжелый характер, но и жизнь его не баловала. Упорство и тяжелый труд не принесли богатства. В молодости он взял в аренду ферму и всю жизнь работал на ней в одиночку. Покойная мать Лиззи, Франческа, в качестве жены фермера выдержала всего несколько лет, а потом сбежала с более перспективным ухажером. После развода разочарованный в семейной жизни Брайан Уитейкер больше не женился. Когда Лиззи исполнилось двенадцать, Франческа неожиданно умерла, и Брайан вынужден был заботиться о двух девочках, которых почти не знал. Он не уставал напоминать Лиззи о том, что из нее никогда не получится хороший помощник на ферме, каким мог бы стать сын. Брайану не было и пятидесяти, когда на него обрушилась болезнь, лишившая возможности делать физическую работу.

Отец не скрывал, что разочарован в ней, но Лиззи привыкла, что не соответствует ожиданиям других людей. Ее мать мечтала о веселом, жизнерадостном ребенке, но Лиззи была застенчива и необщительна. Ее отец хотел сына, а не дочь. Даже жених оставил ее ради женщины, более пригодной на роль жены фермера, чем Лиззи. Со временем она поняла, что не стоит кому-то что-то доказывать. Надо просто делать свою работу и не задумываться, как реагируют окружающие. Ее день начинался просто: насыпать зерна курам, собрать яйца. Потом она задавала Герою корм, купленный на собственные деньги, которые зарабатывала, обслуживая посетителей за стойкой деревенского бара по субботам. За работу на ферме Лиззи не получала ни копейки. Как она могла распоряжаться скудными доходами хозяйства, если банковские сборы все время росли? Содержание фермы, корм, горючее – все стоило денег, которые приходилось брать в долг. Лиззи с ужасом ожидала очередного предупреждения из банка.

Она погрузила на трактор бочку с удобрениями, чтобы раскидать в поле, и выехала со двора до того, как отец успел пожаловаться, что она не укладывается в график весенних работ. Арчи прыгнул в кабину и уселся рядом с ней, свесив язык и часто дыша. На нем был потертый кожаный ошейник, в котором Лиззи подобрала одиноко бродившего вокруг фермы грязного, истощенного пса. Она подозревала, что от собаки просто избавились. Дорогой в прошлом ошейник предполагал, что когда-то пса любили и заботились о нем, а потом он стал не нужен, вероятно, когда умер хозяин.

Первое время Арчи во всем подражал стареющей фермерской овчарке Шепу, проявляя чудеса понятливости и перенимая опыт старой собаки. Когда Шеп умер, Брайан Уитейкер вынужден был признать, что Арчи прекрасно справлялся с обязанностями овечьего пастуха. Лиззи обожала лохматого помощника. Ночью он спал у нее в ногах и позволял ласково трепать себя за уши, когда ей было тоскливо.

Лиззи возвращалась на ферму за новой порцией удобрения, когда заметила низкую блестящую черную машину, свернувшую с главной дороги на ведущий к дому проселок. Она нахмурилась, не представляя, что могло понадобиться водителю дорогого лимузина на ферме, кроме, может быть, свежих яиц, которые она продавала. Остановив трактор у забора, она соскочила на землю, подхватила Арчи и наклонилась, чтобы отпустить пса.

Так Чезаре впервые увидел Лиззи. Она подняла голову, когда машина затормозила, поравнявшись с ней. Несмотря на нищенскую одежду женщины, Чезаре отметил ее бледную, похожую на тонкий фарфор кожу и глаза цвета яшмы. Он медленно, глубоко вздохнул.

Замешкавшийся водитель сразу был атакован разъяренной собакой, скорее напоминавшей грязный клубок шерсти на коротких ножках. Пока хозяйка усмиряла пса, Чезаре выпрыгнул на дорогу, не дожидаясь, пока шофер откроет ему дверь. Тяжелый запах навоза ударил в ноздри. Полученный на производстве опыт заставил его сразу задержать дыхание и не спеша принюхаться – не исходит ли запах от девушки. Когда отец сообщил, что семья Уитейкеров была беднее грязи, он не шутил. Фермерский дом ничем не напоминал живописный сельский коттедж с кустами роз перед окошками: крыша просела и почернела от дождей, окна перекосились, с двери облезла краска.

– Вы хотели спросить дорогу? – вежливо поинтересовалась Лиззи у высокого, темноволосого незнакомца, легко выпрыгнувшего с заднего сиденья лимузина.

Чезаре уставился прямо на ее пухлые розовые губы. Его приятно удивили три неожиданных открытия: у мисс Уитейкер была нежная кожа, прекрасные глаза и рот, наводивший на мысль о греховном искушении, против которого Чезаре не мог устоять. Он знал свой горячий темперамент и регулярную потребность в сексе, поэтому не заблуждался по поводу непростительных слабостей.

– Дорогу? – переспросил Чезаре, отвлекшийся на собственные мысли. Вопрос застал его врасплох, поскольку он все еще оценивающе изучал невысокую, стройную фигурку девушки, угадывающуюся под замызганным жакетом, надетым поверх старого комбинезона. Из-под вязаной шапки на него смотрели огромные глаза с таким изумлением, словно он выскочил из космического корабля.

Одного взгляда на незнакомца было достаточно, чтобы Лиззи потеряла дар речи. Он был неподражаемо прекрасен, от блестящих густых черных волос и глубоко посаженных глаз цвета темного шоколада до сильного упрямого мужского подбородка. Ей никогда не доводилось видеть такого красавца, и она смутилась, как робкая школьница.

– Я подумала, что вы заблудились, – тихо пояснила Лиззи, не решаясь перевести дыхание под прямым взглядом глаз, отливавших золотом в неровном свете весеннего солнца. На секунду ей показалось, что она тонет, и тогда она тряхнула головой, заставляя себя вернуться к реальности. Однако щеки порозовели от странного возбуждения.

– Нет, я не заблудился. Ведь это ферма Уитейкеров?

– Да, я Лиззи Уитейкер…

«Только британцы могут сократить красивое имя Элизабетта до плебейского Лиззи», – с раздражением подумал Чезаре.

– Я Чезаре Сабатино.

Зеленые глаза удивленно расширились. Иностранное имя было непривычным для уха.

– Простите, не поняла…

Его чувственный рот скривился.

– Ты не говоришь по-итальянски?

– Может, знаю несколько слов. Вы итальянец? – смутилась Лиззи, догадавшись, что незнакомцу известно об итальянском происхождении ее матери. Вообще-то Франческа хотела, чтобы дочери учили итальянский, но Брайан Уитейкер решительно запротестовал, как только девочки начали употреблять слова, которых он не понимал. С тех пор в семье говорили только по-английски.

– Да, я итальянец, – подтвердил Чезаре, доставая из нагрудного кармана визитную карточку и протягивая ей.

Изящная грация его движений завораживала. Лиззи заставила себя перевести взгляд на визитку, но даже напечатанное там имя вызвало недоумение.

– Ваше имя Цезарь? – уточнила она.

Уголок твердого рта дрогнул в улыбке.

– Нет, Чезаре. Мы не в Древнем Риме. Произносится как Чей-зар-ре, – выговорил он с четкой дикцией, однако легкий иностранный акцент напоминал волшебную музыку.

– Чей-зар-ре, – вежливо повторила Лиззи, удивляясь, как можно выбрать для имени такой дурацкий набор звуков, в то время как Цезарь звучит просто и красиво. – И вы здесь потому, что…

Ироничный тон вызвал у Чезаре мгновенное раздражение: он не привык, чтобы его поторапливали с объяснением. Словно почуяв перемену в настроении, собака тихо, злобно зарычала.

– Может, пройдем в дом и все обсудим?

Лиззи не спешила ответить на бесцеремонное предложение незваного гостя. Она упрямо подняла подбородок.

– Поговорим здесь. У меня еще на полдня работы.

Чезаре скрипнул ровными, белоснежными зубами и чуть подался вперед. Собака предупреждающе рявкнула и, вцепившись в край кашемирового пальто, резко дернула. Чезаре недовольно взглянул на рычащего пса.

– Арчи, нельзя! – прикрикнула Лиззи. – Боюсь, он решил, что мне грозит опасность.

Арчи тянул изо всех сил, но не мог сдвинуть с места рослого мужчину, не обращавшего внимания на яростную атаку.

– Да оставь ты его, Арчи, – не выдержала Лиззи. Она наклонилась, чтобы разжать челюсти, сомкнувшиеся на дорогой ткани пальто, и с ужасом заметила, что острые зубы оставили заметные следы на пушистом ворсе.

Кем бы ни был Чезаре Сабатино, но его одежда выглядела невероятно дорого и так идеально облегала атлетическую фигуру, словно ее шили на заказ у модного дизайнера. Под пальто на нем был черный деловой костюм, а начищенные до блеска ботинки явно не предназначались для грязного от весенней распутицы проселка. Скорее всего, Чезаре был важным чиновником, олигархом или кем-то в этом роде. Что, черт возьми, принесло его на их ферму?

– Вы из нашего банка? – прямо спросила Лиззи.

– Нет, я бизнесмен, – спокойно ответил Чезаре.

– У вас какое-то дело к моему отцу? – продолжала гадать Лиззи.

– Нет… Мне нужны вы, – злорадно поведал Чезаре.

– Я?… – изумилась Лиззи, встретившись взглядом с отливающими золотом глазами в бархатном обрамлении длинных черных ресниц. Под грубой одеждой вдруг до боли напряглась грудь, а низ живота охватил жар, приводя Лиззи в полное замешательство. – Зачем, ради всего святого, я вам понадобилась? Проходите в дом, если желаете, – неохотно предложила она, – но предупреждаю, там беспорядок.

Она повела Чезаре вокруг дома, скинула у порога рабочую обувь и открыла дверь на неприбранную кухню. Чезаре непроизвольно сморщил нос, оглядывая тесное помещение, немытую посуду в раковине, остатки еды в тарелке на деревянном столе. «Хозяйку вряд ли можно назвать прилежной», – мрачно подумал он. Собака по прежнему рычала из угла, не сводя с него глаз, пока Лиззи торопливо снимала жакет и шерстяную шапку, сгребала в сторону тарелки, освобождала для него стул.

– Кофе или чай? – спросила она.

Внимание Чезаре было полностью поглощено густой волной шелковистых волос, рассыпавшихся по плечам, когда Лиззи содрала с головы шапку. Светлые локоны играли и переливались нежным серебром. Эффект портили только уродливые темные завитки на концах. «Следы искусственного окрашивания», – догадался Чезаре, вспомнив сотрудницу офиса, которая явилась как-то на работу с волосами розового цвета. Он моргнул, опуская длинные ресницы, чтобы скрыть восхищенный взгляд.

– Кофе, – ответил он, чувствуя себя героем, согласившимся из вежливости сделать глоток из чашки в кухне, далекой от стандартов гигиены, к которым он привык. Изящным движением он сбросил пальто и перекинул его через спинку стула. Пока Лиззи наполняла чайник водой, ставила его на конфорку древней плиты, она имела возможность хорошенько разглядеть непривычного гостя, словно сошедшего со страниц глянцевого журнала, рекламирующего модную одежду городской элиты. Для Лиззи, привыкшей видеть рядом фермеров в старой, грязной одежде, пригодной для работы в поле, он словно явился из мира снов и фантазий. Чезаре олицетворял мужское совершенство, и, завороженная его неотразимым магнетизмом, Лиззи с трудом отвела взгляд от мощной, атлетической фигуры.

Обеспокоенная неожиданным направлением мысли, она подошла к двери гостиной. «Бизнесмен, – упорно твердила она себе. – Успешный. Такие, как он, безжалостны, отличаются холодной расчетливостью и не остановятся ни перед чем в погоне за прибылью». Чезаре излучал властную силу и уверенность. Такому человеку нечего делать на их бедной ферме.

– Отец? Хочешь чаю? У нас посетитель.

– Посетитель? – Нахмурившись, Брайан Уитейкер поднялся из кресла и, с трудом волоча ноги, вышел на кухню.

Лиззи достала из шкафа кружки, пока мужчины представлялись друг другу.

– Я приехал поговорить об острове, который Лиззи и ее сестра получили в наследство от вашей покойной жены, – спокойно объяснил Чезаре.

Повисла тревожная тишина. Лиззи застыла в немом удивлении. Ее отец склонил голову, словно не веря ушам.

– Дурацкое завещание… просто глупая шутка, – произнес старик с нескрываемой досадой. – Чего стоит наследство, которое нельзя ни продать, ни использовать… Какая от него польза? Вот зачем вы приехали. Еще один дурак в погоне за бочкой золота, зарытой под радугой?

– Отец! – воскликнула Лиззи, пораженная его грубым замечанием. Она пожалела, что сразу не догадалась о цели визита итальянца и не связала его с наследством матери. Много лет остров, который нельзя продать, был предметом горечи в семействе, особенно когда возникла острая нужда в деньгах. Лиззи сняла чайник с огня и быстро разлила кипяток по кружкам.

– Я отнесу твой чай в гостиную, – сказала она, стараясь отвлечь отца. Она боялась, что старик не удержится от злобных комментариев.

– Можете продолжать разговор без меня. – Брайан Уитейкер взглянул в помрачневшее лицо итальянца, довольный произведенным эффектом. – В конце концов, он может быть здесь только по одной причине – сделать тебе предложение! – заключил он с ядовитой насмешкой, от которой бледное лицо дочери залила горячая краска. – Желаю успеха! Пару лет назад Лиззи бросил сосед, и с тех пор никто не польстился на нее.

Глава 2

Больше всего Лиззи хотелось провалиться сквозь землю. Вынести оскорбление на глазах у незнакомца оказалось тяжелее, чем терпеть грубые насмешки или ловить жалостливые взгляды соседей с той поры, как два года назад Эндрю Брук разорвал помолвку. Через месяц после этого Эндрю сыграл свадьбу с Эстер, уже беременной сыном. С каменным лицом Лиззи заварила чай и кофе и даже поинтересовалась у гостя, не добавить ли в кружку сахару.

Мрачно сжав в твердую линию чувственный рот, Чезаре глядел на скованную спину Лиззи, отмечая тонкую талию и стройные бедра, слегка обозначавшиеся под комбинезоном. Отец жестоко оскорбил ее. Однако неужели правда, что никто не ухаживал за ней? Несмотря на уродливую одежду, Чезаре сразу признал в ней красавицу. Может, не в традиционном понимании красоты, способной покорить мир, но такой, чтобы заставить любого нормального мужчину оглянуться вслед. Куда смотрели местные кавалеры?

– Извините отца, – с горечью сказала Лиззи, осторожно поставив перед ним кружку с горячим кофе. На мгновение она уловила мягкий цитрусовый аромат его одеколона и снова почувствовала жар внизу живота. Никогда и никто не смущал ее так в собственном доме.

– Вы не должны извиняться за него, милая, – ответил Чезаре.

– Просто хочу объяснить. Моих родителей бесили условия завещания, но я никогда не думала об этом. Помню, в детстве остров был камнем преткновения в нашей семье, потому что всегда не хватало денег.

– Вы когда-нибудь посещали Лайонз?

– Нет. Случай не представился. Мама провела там неделю с одним из своих приятелей, но ей не понравилось, – рассказывала Лиззи, одновременно изучая худощавое сильное лицо с высокими скулами, прямым носом и твердым упрямым ртом. Ее взгляд непроизвольно скользнул выше, к темным, с золотым блеском глазам Чезаре. – Думаю, она ожидала окунуться в роскошь, но обстановка дома оказалась очень скудной.

– По завещанию для содержания острова был создан денежный фонд. Насколько мне известно, там живет смотритель с семьей, который присматривает за имуществом.

Лиззи склонила голову набок. Поскольку гость явно не придал значения грубой реплике отца, она постепенно начала приходить в себя. Длинная шелковистая прядь скользнула по щеке. Чезаре заглянул в большие, орехово-зеленые глаза, обрамленные мягкими ресницами цвета меда. Он почувствовал, как его охватывает возбуждение, и напряг волю, чтобы подавить сексуальный импульс.

– Да. Фонд покрывает только содержание дома, а не обновление, поэтому там сохранилась обстановка тридцатых годов. Мама рассчитывала, что смотритель будет готовить еду и убираться в доме, но ни он, ни его жена не согласились. Ей пришлось все делать самой, – продолжала Лиззи. – Мама решила, что поездка на остров обошлась слишком дорого, учитывая расходы на питание и на перевозчика, который доставил их на остров и обратно.

– Полагаю, вам интересно знать, зачем я приехал?

– Не думаю, что вы собираетесь сделать мне предложение, – пожала плечами Лиззи, словно отметая язвительный комментарий отца, но при этом смущенно покраснела.

– Смотря что понимать под этим, – кивнул Чезаре, сплетая длинные пальцы вокруг кружки с кофе. Напиток был отвратительным, но вряд ли Лиззи волновали такие мелочи, когда ей в одиночку приходилось управляться с целой фермой. Стоя спиной к плите и скрестив на груди руки, она пыталась выглядеть непринужденно, но при этом была напряжена как струна. – Надеюсь, мы сможем прийти к деловому соглашению.

Лиззи нахмурилась, с усилием отводя взгляд от необычайно красивого лица. Она порозовела, ругая себя за отсутствие воли и удивляясь, чем он так сильно привлекает ее.

– Деловое соглашение?

– Мое предложение адресовано вам, потому что ваша сестра еще не достигла совершеннолетия. Конечно, придется получить ее согласие, поскольку она совладелица острова. Я готов выплатить вам значительную сумму денег за то, чтобы вы согласились принять участие в брачной церемонии со мной.

Ее ресницы задрожали: он поверг ее в шок. Хотя стоит заметить, что уверенный вид Чезаре и спокойная манера изложения придали фантастическому предложению почти заурядную повседневность.

– Серьезно? Всего лишь участие в брачной церемонии? Что это вам даст?

Чезаре рассказал о сентиментальной привязанности его бабушки к острову и о предстоящей операции. Слушая, Лиззи медленно кивала, тронутая едва уловимой нежностью в голосе Чезаре, которую он не мог скрыть, говоря о старой женщине. Помягчевший взгляд и легкий румянец на его щеках непроизвольно возбудили любопытство. Лиззи с удивлением отметила, что Чезаре вовсе не так холоден и надменен, как ей показалось вначале, хотя старательно прятал эмоции.

– Разве попытка обойти завещание не противозаконна? – тихо поинтересовалась она.

– Я не собираюсь афишировать нашу сделку, но для убедительности на какое-то время нам придется притвориться, что наш брак настоящий.

– А как же быть с «общим ребенком»? – не удержалась от вопроса Лиззи. – Это обязательное условие завещания.

– Предоставляю вам решать, войдет ли ребенок в нашу сделку. Я готов щедро заплатить за право бабушки посетить остров, но если вы согласны выполнить все условия завещания, то, продав мне Лайонз, имеете шанс получить с сестрой пару миллионов фунтов, – четко выговорил Чезаре. – Я очень богатый человек и готов заплатить высокую цену за то, чтобы вернуть остров семье.

Миллионы? У Лиззи пересохло во рту, она побледнела, все поплыло перед глазами. На секунду она представила, как за неправедные деньги исполняются несбыточные мечты: отец откажется от аренды фермы, они с Кристи купят ему коттедж в деревне, чтобы он мог ходить в паб на посиделки и встречаться со старыми приятелями. Кристи не придется вкалывать вечером на двух работах, она сможет заняться учебой и вернуть студенческий заем. А сама Лиззи, освободившись от обязанностей по ферме, выучится профессии, которая принесет ей радость. Арчи ждет профессиональный груминг, он получит новый ошейник и будет питаться лучшим собачьим кормом…

Мечты становились все более абсурдными, и Лиззи покраснела от стыда. Она крепко сжала кулаки, стараясь обуздать воображение, разыгравшееся при мысли о случайных, будто выигранных в лотерею, больших деньгах.

– Я не могу родить ребенка от незнакомца… или дать ему жизнь ради такой цели, – призналась она. – Если вас это утешит, скажу, что на секунду пожалела, что я не из тех женщин, кто мог бы.

– Подумайте об этом, – посоветовал Чезаре, отметив без удивления, что предложенная им огромная сумма денег произвела должное впечатление. Он легко поднялся и положил на стол свою визитную карточку. – Вот номер моего мобильного.

Высокий, на голову выше ее, с широким плечами, узкими бедрами и длинными ногами, он подавлял Лиззи.

– Тут есть над чем призадуматься, – вздохнула она.

Чезаре подхватил пальто со спинки стула и снова повернулся к ней. Его глаза сверкали, как топазы.

– Выбирайте из двух вариантов. Оба принесут вам неплохой доход.

– Вы рассуждаете как бизнесмен, – заметила Лиззи, игнорируя комментарий. Ей все еще было стыдно за минутное помрачение рассудка, когда она поверила, что овцы могут давать мифическое золотое руно. «Неужели порядочному человеку так легко поддаться корысти?» – спрашивала она себя с тревогой.

– Я всего лишь сделал деловое предложение, – сухо поправил Чезаре.

– Это ваш отец сделал когда-то предложение моей матери? – спросила Лиззи, не удержавшись. – Может, кто-то из ваших родственников по другой линии?

Чезаре замер.

– Это был мой отец, но речь не шла о сделке. Он влюбился по-настоящему, и они были помолвлены, когда Франческа приехала сюда на каникулы. Однако она встретила вашего отца и предпочла его, – сказал он без всякого выражения.

Лиззи уловила скрытое неодобрение в чертах строгого худощавого лица и вспыхнула, потому что ее мать, безусловно, отличалась переменчивым нравом в отношении мужчин. Как и следовало ожидать, Франческа никогда не признавалась в том, что была помолвлена с предшественником Брайана Уитейкера, но каждый мужчина на ее пути становился самой большой любовью ее жизни до тех пор, пока не проявлял свою сущность или она не встречала новую любовь. Франческа шла по жизни без оглядки, не останавливаясь, не пытаясь выстроить прочные отношения: ее не беспокоило, как беспорядочные связи отражались на благополучии двух маленьких дочек.

– Боюсь, я не сентиментален, – продолжал Чезаре. – Скорее, отличаюсь большой практичностью. Почему бы вам не извлечь пользу из наследства, чтобы помочь своей семье?

– Потому, что это неправильно, – неуверенно произнесла Лиззи. – Мой прадедушка предполагал совсем другое, когда составлял завещание.

– Конечно нет. Он жаждал мести, потому что брат моей бабушки отказался от его дочери перед алтарем. Не хочу сказать, что он поступил благородно, но связать фамильный остров невыполнимыми условиями только для того, чтобы навсегда лишить мою семью прав на него, тоже неправильно, – уверенно заявил Чезаре. – Так обстояли дела почти восемьдесят лет, но я уверен, что мы можем восстановить справедливость.

– Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться этической стороной вопроса, – нахмурилась Лиззи, не желая признаться, что остров для нее всегда оставался таким же мифическим объектом, как бочка с золотом под радугой, о которой упомянул отец.

Чезаре вдруг широко улыбнулся, забавляясь ее искренностью и наивностью. Его улыбка, осветившая скульптурные черты красивого лица, почти ослепила Лиззи, и ей вдруг захотелось дотронуться до него. Она едва сдержала себя, до боли сжав ладони. Лиззи не на шутку встревожила собственная физическая реакция, природу которой она безошибочно угадала. Кому, как не дочери Франчески Уитейкер, знать силу сексуального влечения, толкавшего ее мать в отношения, одно разрушительнее другого. В гнетущей тишине, глядя в бархатистые, золотисто-карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами, Лиззи дрожала, борясь с неиспытанным до сих пор искушением.

– Мое предложение известно, и я готов подписать условия. Советую обсудить его с сестрой и отцом, но предупреждаю, что все должно остаться между нами, – сказал Чезаре, глядя сверху вниз на поднятое к нему лицо Лиззи. Он задержал взгляд на ее нежно очерченных губах, стараясь представить, каковы они на вкус. – Мы можем выполнить все условия… Я нахожу тебя привлекательной.

Бросив эту весьма тревожную фразу, Чезаре развернулся на каблуках и вышел за дверь к ожидавшему лимузину. Водитель торопливо открыл для него дверь.

Привлекательной? Лиззи откинула со лба светлую прядь и поймала свой растерянный взгляд в пожелтевшем от времени зеркале на стене. Он действительно сказал, что мог бы лечь с ней в кровать и сделать ей ребенка, если она не против? Именно это он подразумевал под словом «привлекательная»? Ее лицо пылало: она решительно против! Ей известно, что хорошо, что плохо. Не всегда деньги приносят счастье, а ребенку нужны и мать и отец.

Однако же она помнила, с какой завистью смотрела на младенца, которого прижимала к груди жена бывшего жениха в церкви после обряда крещения. Лиззи испытала тогда муку более горькую, чем обида на неверность Эндрю. Она всегда хотела ребенка и любила наблюдать за малышами. Когда Эндрю ушел к Эстер, Лиззи сожалела не о нем, а о том, что не она родила ему сына. Может, она действительно холодная и фригидная, как утверждал Эндрю? Лиззи поморщилась, вспоминая суровый приговор. Значит, она хуже других женщин, если ее бросил ухажер, которому всего-то нужна была теплая и любящая жена. Лиззи знала, что, уйдя от нее к Эстер, Эндрю сделал правильный выбор за них обоих, однако это не значило, что Лиззи по-своему не любила его.

Она чуть не заплакала, теребя темные кончики прядей. Она перекрасилась в коричневый цвет, потому что так хотел Эндрю. К счастью, волосы отросли и больше не напоминали ей о том, на какие глупости способны женщины из желания угодить мужчине…

Откуда у нее такой сильный материнский инстинкт? Уж конечно не от легкомысленной матери с непомерным сексуальным аппетитом, вся энергия которой была направлена на мужчин. Лиззи не удивилась, узнав, что Франческа обманула отца Чезаре и вышла замуж за Брайана Уитейкера. Суровые йоркширские зимы и нищенское существование довольно скоро заставили ее разочароваться в выборе. Спустя несколько недель после рождения Кристи Франческа сбежала с мужчиной, который оказался пьяницей. Его преемник больше интересовался тем, как промотать наследство, оставленное дочери итальянскими родителями, чем самой Франческой, а третий любовник постоянно изменял ей. Наконец, четвертый, за которого она вышла замуж, нещадно бил ее. Наблюдая за метаниями матери от одного партнера к другому, Лиззи перестала доверять мужчинам. Все усилия были направлены на заботу о сестре на пять лет младше ее. Она старалась смягчить для нее стресс от постоянной перемены школ и переезда с места на место. Лиззи делала все, чтобы у Кристи было счастливое детство, которого сама не знала. Самые лучшие моменты ее жизни были связаны с младшей сестрой – Лиззи знала, что Кристи любит ее и нуждается в ней. Когда сестра уехала в университет, в жизни Лиззи образовалась пустота. Арчи частично заполнил вакуум.

– Выходи за него замуж и не валяй дурака! – зло прикрикнул на дочь Брайан Уитейкер. – У нас нет другого выхода.

– Все не так просто, отец, – пыталась урезонить его Лиззи, но старик не желал слушать.

– Надо было выходить замуж за Эндрю. Он взял бы на себя расходы на ферму, а я по-прежнему жил бы здесь, но ты испортила дело, отложив свадьбу. Вместо того, чтобы быстро все решить, тянула время!

– Мне хотелось лучше узнать его.

– Считай, ты преподнесла его Эстер на блюдечке с каемочкой. Эндрю оставался последней надеждой сохранить ферму, а ты, как нарочно, отказалась от него, – обвинял отец, – теперь бубнишь жалкие оправдания.

– Многие женщины на моем месте отказались бы от позорной сделки! – резко обрезала Лиззи, вскинув голову, и вернулась во двор в сопровождении Арчи, крутившегося возле ее ног. Со дня визита Чезаре Сабатино прошла неделя, и каждый день отец уговорами и обвинениями пытался заставить ее согласиться на сомнительное предложение.

По крайней мере, Кристи не будет дудеть в ту же дуду, думала Лиззи, сидя за рулем старого, разбитого «лендровера», направляясь на вокзал за сестрой. Она по телефону рассказала Кристи о предложении Чезаре, и сестра поддержала ее. Однако Лиззи признавала, что обстановка становилась все более неразрешимой. Стоимость аренды выросла, и они уже не могли ее осилить, а банк отказал в кредите и настойчиво требовал вернуть заем.

К сожалению, тревоги и стресс от бесконечных споров с отцом начали сказываться на характере Лиззи. Она не испытывала обычной радости от встречи с сестрой, приезжающей на каникулы. Кристи ожидала на платформе: пушистые пепельные волосы собраны в аккуратный конский хвостик, голубые глаза сияют радостью долгожданной встречи. Лиззи заметила возле ног сестры два больших чемодана, а за плечами объемистый рюкзак.

– Господи, откуда столько багажа, ведь учебный год еще не закончился? – удивилась Лиззи, обнимая сестру.

– Я так соскучилась, – призналась Кристи. – Почему ты еще не перекрасила волосы в естественный цвет?

– Просто не хватило времени… и денег, – пробормотала Лиззи, волоча тяжелый чемодан к «лендроверу».

– Нет, ты просто наказываешь себя за то, что не вышла замуж за Эндрю.

– Теперь вам читают лекции по психологии на курсе английской литературы? – поддразнила сестру Лиззи.

Уложив багаж, они тронулись в обратный путь.

– Должна предупредить: отец вышел на тропу войны, – пожаловалась Лиззи.

– Хочет, чтобы ты вышла замуж за итальянца из-за денег, – простонала Кристи в отчаянии. – Дорогой папочка, он такой динозавр. Помнишь, как он убеждал тебя принять предложение Эндрю, чтобы спасти ферму, а теперь готов принести в жертву из-за дурацкого острова! Не волнуйся, я целиком на твоей стороне.

Несмотря на стресс, Лиззи выдавила улыбку. После бесконечного нытья отца, жизнерадостный оптимизм Кристи напоминал луч солнца, сверкнувший сквозь мрачные облака.

– Ты права, – согласилась она, хотя понимала, что оснований для радости нет. Однако ее младшая сестра никогда не отличалась практичностью и, будучи творческой натурой, часто витала в облаках. Наблюдая за Кристи, сразу бросившейся через двор к Герою – любимому престарелому пони, чтобы угостить его яблоком, Лиззи тяжело вздохнула.

– У меня сюрприз для тебя, – улыбнулась Кристи, возвращаясь к машине, чтобы помочь разгрузить багаж. – Я приехала насовсем!

Лиззи уставилась на нее в изумлении:

– О чем ты говоришь?

– Я бросила университет, чтобы вернуться домой, – заявила Кристи, непривычно твердо сжав нежные губы. – Даже при двух работах и студенческом кредите, у меня не остается денег на еду, а задолженность перед банком огромная. Лиззи, я так больше не могу, зная, что ты не покладая рук трудишься здесь одна. Найду работу и стану помогать тебе. Я уже достаточно взрослая, чтобы разделить ответственность за ферму.

Лиззи была в шоке. Меньше всего ей хотелось, чтобы Кристи бросила учебу и загубила жизнь на ферме. Тем более не было никакой уверенности, что ферму удастся сохранить.

– Даже не предполагала, что дела так плохи.

– Не хотела огорчать тебя, – призналась Кристи, – но мне не потянуть больше, чем две работы, а учителя и так жалуются на мою плохую успеваемость: от усталости засыпаю на лекциях.

В этот момент Лиззи приняла решение. Благополучие семьи рушилось на глазах, а у нее была реальная возможность все изменить к лучшему. Разве могла она стоять в стороне и наблюдать, как гибнут близкие люди? Самое простое – выйти замуж за Чезаре и позволить его бабушке посетить остров.

Полученных денег должно хватить на оплату долгов и аренду жилья в деревне. Сможет ли она родить ребенка от Чезаре, чтобы у него было законное право выкупить остров Лайонз?

Ответ пришел к Лиззи как озарение. Удивительно, что она не увидела решение сразу. Чезаре хвастался перед ней большой практичностью, значит, он одобрит ее план избежать интимной близости и, вообще, максимально упростить решение проблемы. Бремя ответственности, тяжким грузом лежащее на плечах, вдруг словно испарилось: Лиззи выпрямилась и даже позволила себе улыбнуться.

– В воскресенье возвращаешься в университет, маленькая леди, – твердо предупредила она сестру. – Обещаю, тебе больше не придется работать, и ты займешься учебой.

– Ты не можешь выйти за итальянца, – в ужасе ахнула Кристи.

Лиззи глубоко вздохнула и присела за кухонный стол.

– Давай будем честными друг перед другом. Восемь лет я без отдыха работала на ферме. У меня не оставалось времени ни на друзей, ни на развлечения. Я даже не научилась пользоваться косметикой.

– Но это не значит, что ты должна принести себя в жертву.

– Тебе не приходило в голову, что я сама хочу выйти замуж за Чезаре и родить ребенка? Он очень красивый мужчина, а я мечтаю стать матерью. Я не против, чтобы у меня были деньги – надоело мучиться и переживать, получая очередной счет, который мы не можем оплатить, – решительно заявила Лиззи. Ее личико раскраснелось. – Я говорю совершенно серьезно. Хочу стать женой Чезаре. Для всех нас это лучший выход, поверь.

– Никогда не думала, мне в голову не приходило… – Кристи все еще сомневалась, не очень-то веря в объяснение старшей сестры. – Ты уверена, Лиззи?

Нет. Лиззи совсем не была уверена, но не собиралась размышлять на эту тему до тех пор, пока не будет заключен официальный договор. Что бы ни случилось, она выйдет замуж за Чезаре Сабатино, потому что это единственный способ волшебным образом решить все собственные проблемы, а также проблемы отца и Кристи.

Лиззи отправилась прямо в спальню и нашла визитную карточку Чезаре. Не давая себе времени передумать, она быстро набрала текст.

«Согласна на замужество. Обговорим подробности при встрече».

Чезаре несколько раз моргнул, читая сообщение, и через обеденный стол взглянул на белокурую Селин. Французская модель привлекала его дольше, чем это удавалось большинству любовниц. Однако мысленным взором он видел перед собой другую женщину – стройную блондинку с прозрачными зелеными глазами под длинными светлыми ресницами. Он удовлетворенно вздохнул, испытывая тем не менее легкое разочарование: его не покидала уверенность, что Лиззи Уитейкер устоит против соблазна получить обещанное вознаграждение.

Женщины любили деньги, а он любил женщин – справедливая сделка, при которой никто не должен чувствовать себя оскорбленным или продажным. Чезаре давным-давно усвоил это правило. По крайней мере, Афина сможет посетить дом, где прошло ее детство. Согласится ли мисс Уитейкер выполнить все условия завещания? Предвкушение совсем другого рода захлестнуло Чезаре, и он нахмурился, пораженный мощным всплеском гормонов, нарушившим привычное спокойствие. Он лишь подумал о Лиззи Уитейкер, но при этом испытал острое вожделение, словно неопытный в сексе подросток.

– О чем так крепко задумался? – неуверенно поинтересовалась Селин.

Озадаченный неожиданной бурной реакцией тела, отказавшегося подчиниться дисциплине головы, Чезаре посмотрел на нее без привычного желания.

– О предстоящей сделке.

Жоффредо наверняка будет счастлив услышать о предстоящей свадьбе, в то время как Чезаре приходил в ужас от одной мысли о женитьбе, будь то деловое соглашение или нет. Муж? Деликатес на тарелке потерял привлекательность – у Чезаре пропал аппетит. Он опустил темные ресницы, пряча глаза. Каким-то загадочным образом Лиззи Уитейкер лишила его удовольствия от предстоящей ночи с Селин. Чем она так заинтриговала его?

Глава 3

Одетая в джинсы, свитер и рабочие ботинки, Лиззи мерила шагами кухню и говорила отцу:

– Не знаю, какие условия он предложит. Послушай, мне надо кое-что сделать. Я еще успею поработать до приезда Чезаре.

– Что еще за странное имя? – проворчал Брайан.

Натягивая куртку, Лиззи недовольно посмотрела на старика. Какое он имеет право упрекать ее или цепляться к Чезаре? В душе она не переставала убеждать себя в том, что все складывается прекрасно: Кристи вернулась в университет, скоро ни ей, ни отцу не придется беспокоиться о растущей стоимости аренды и задолженности банку.

– Это итальянское имя, как любое – мое, Кристи или мамино. Самое обычное. Не стоит забывать, что Чезаре словно волшебной палочкой изменит нашу жизнь.

– Даже в райском саду не обошлось без змея, – презрительно скривил губы Брайан, за которым всегда должно было остаться последнее слово.

Лиззи с наслаждением вдохнула свежий воздух и поспешила к каменной ограде, за которой в поле паслись овцы. Скоро они должны принести потомство. Если ей придется уехать раньше, Эндрю, возможно, согласится позаботиться о ягнятах, отрешенно думала Лиззи, стараясь сохранять внешнее спокойствие, хотя не переставала нервничать с той минуты, что отправила сообщение Чезаре. Успех невозможен без потерь, все имеет свою цену, а любое событие чревато последствиями, уговаривала себя Лиззи, поглядывая в наступающих сумерках на дорогу в ожидании машины. В этот момент она услышала в небе шум и задрала голову.

Над долиной летел вертолет. Сделав круг над вершиной холма, он приближался, медленно снижаясь. Оглушенная грохотом винта, Лиззи на мгновение замерла, не веря, что вертолет готовится сесть на поле, где паслась отара. В лучах мощного прожектора она видела, как овцы в панике помчались вниз с холма. Лиззи рванула к воротам, Арчи не отставал. Перемахнув через загородку, она на бегу давала команды собаке, но было поздно: перепуганные овцы сломали забор и через соседнее поле устремились к реке. Арчи с лаем носился, преграждая им путь к воде. Задыхаясь, Лиззи бежала к мечущимся животным. К счастью, гул вдруг затих. Овцы сбились в кучу, но мотор снова взревел – пилот, опомнившись, начал взлет. Овцы бросились врассыпную.

Лиззи услышала, что кто-то кричит ее имя, и с облегчением увидела Эндрю Брука, спешившего на помощь. Пытаясь восстановить дыхание, оглядываясь в поисках пропавшего Арчи, Лиззи неслась к берегу убедиться, что овцы не упали в воду. Эндрю успел первым. Высматривая что-то в прибрежной тине, он наклонился и свистом подозвал свою собаку. Вероятно, одна овца все-таки пострадала, подумала Лиззи.

– Сожалею, Лиззи, он ранен. Слишком мал, чтобы справиться с обезумевшей отарой, – сказал Эндрю, высокий темноволосый парень, лет под тридцать.

Лиззи в ужасе наклонилась над маленьким, распростертым в грязи телом: это был Арчи, и он тихо повизгивал. Она опустилась рядом на колени.

– Ох, нет…

– Думаю, у него сломана нога, если только нет внутренних повреждений. Его зашибли овцы, – предположил Эндрю.

– Этот придурок на вертолете! У людей что, нет мозгов? – возмутилась Лиззи.

Эндрю, никогда не терявший присутствия духа, обрезал ветку дерева, сделал из нее шину и примотал к сломанной ноге Арчи.

– Как ему только в голову пришло приземляться на поле с животными, – согласился Эндрю. Пока Лиззи дрожащей рукой успокаивала собаку, он достал мобильник. – Надо срочно к ветеринару. Сейчас предупрежу Дэнни.

Пастушья собака Эндрю собрала разбежавшихся овец и отогнала на поле возле фермы. Потная и растрепанная после безумного марафона Лиззи все еще не пришла в себя. Она едва сдерживала слезы, бережно прижимая к груди дрожащего Арчи. Подойдя к дому, она уложила пса на переднее сиденье «лендровера».

– Хочешь поеду с тобой? – спросил Эндрю. – Знаю, как ты привязана к этому уродцу.

– Спасибо, справлюсь сама, – тепло улыбнулась ему Лиззи, удивляясь, как легко чувствует себя рядом с бывшим женихом.

– Это наш сосед – Эндрю Брук, – сообщил Брайан Уитейкер стоявшему рядом с ним Чезаре. – Они выросли вместе и были помолвлены. Из них вышла бы хорошая пара, но Эндрю встретил Эстер и женился на ней.

Чезаре мог вполне обойтись без этой информации. Он и так был раздражен тем, что Лиззи не вышла встретить его, словно не понимала, какой он занятой человек. На его глазах Лиззи с застенчивой улыбкой легким, почти интимным жестом пожала руку высокому, широкоплечему парню. Чезаре задумался, почему молодые люди все-таки расстались, и скрипнул зубами от злости.

Лиззи повернула голову и с удивлением уставилась на стоящего рядом с отцом темноволосого красавца. У нее перехватило дыхание, сердце застучало быстрее. В деловом костюме в тонкую полоску, идеально сидевшем на стройной фигуре, в белой рубашке и бордовом галстуке, Чезаре совершенно не вписывался в сельский пейзаж, но вызывал непроизвольное восхищение, и Лиззи на мгновение растерялась.

– Господи, откуда вы появились? Я не видела машины.

– Прилетел на вертолете.

Не веря ушам, Лиззи замерла, судорожно сжимая в руке ключи от «лендровера», и вдруг, охваченная яростью от пережитого волнения, тревоги за собаку и за овец, рванулась к нему.

– Значит, это ты тот идиот, который позволил вертолету приземлиться на поле с животными?! – крикнула она.

Никто никогда в жизни так оскорбительно не обращался к Чезаре. Между черными бровями пролегла морщина. Он смотрел на Лиззи, будто не понял ни слова из того, что она сказала. По правде говоря, он все еще не пришел в себя от жуткого зрелища: его будущая невеста выглядела так, словно только что появилась из ночлежки для бездомных – на щеке грязная полоса, одежда забрызгана мокрой глиной. Чезаре взглянул на нежный овал лица, на орехово-зеленые глаза, на встрепанные, светло-серебристые волосы и с удивлением обнаружил, что будь на ней хоть мешок для мусора, он находил бы ее привлекательной.

– Что, собственно, случилось? – поинтересовался Чезаре, не совсем понимая, чем вызван неожиданный всплеск агрессии.

– Он еще спрашивает, что случилось…

– Не кричи на меня, – спокойно прервал ее Чезаре. – У меня хороший слух.

– Твой пилот посадил вертолет на поле, где паслись овцы… За это его пристрелить мало! – возмутилась Лиззи. – Все овцы на сносях, через несколько дней должны окотиться. В панике они разбежались. Если после стресса хоть одна принесет мертвого ягненка, ты будешь отвечать!

Чезаре вспомнил, что пилот уговаривал его разрешить посадку на одном из дальних полей, но из экономии времени, чтобы не тащиться по грязи к ферме Уитейкеров, он велел посадить вертолет рядом с домом.

– Это ошибка моя, а не пилота. Я сам выбрал место, – заявил Чезаре, удивив Лиззи признанием. – Я ничего не знаю ни о сельском хозяйстве, ни о животных. Конечно, компенсирую ущерб, если таковой будет.

– Ну все, довольно. Он принял справедливое решение, – вмешался Брайан Уитейкер, бросая на дочь разъяренный взгляд. – Пожалуй, закончим на этом.

– Арчи ранен! – не унималась Лиззи, с презрением глядя на Чезаре. Даже его чистосердечное признание не смягчило ее. – Овцы столкнули его в реку и чуть не затоптали. Я немедленно отвезу его к ветеринару. Сейчас у меня нет для тебя ни времени… ни терпения!

Чезаре с изумлением наблюдал, как будущая невеста залезает в кабину ржавого автомобиля.

– Ты окончательно ее достал. Этот уродец для нее дорог, как собственный ребенок! – пробормотал Брайан и ушел в дом, не желая дальше участвовать в скандале.

В долю секунды блестящий ум Чезаре подсказал единственное правильное в безвыходной ситуации решение: он подошел к «лендроверу» и открыл пассажирскую дверь.

– Поеду с тобой.

Лиззи не ожидала такого поворота и недоверчиво взглянула на него.

– Тебе придется держать Арчи на руках.

Очутившись в непривычной обстановке, Чезаре не сразу сориентировался. Происходящее напоминало ночной кошмар. Он заметил наконец, что в кабине только два сиденья, и на том, которое он собирался занять, распластана лохматая собачонка. Лиззи выпрыгнула из кабины.

– Я подержу Арчи, чтобы ты сел. – Дрожащими руками она приподняла пса и подождала, пока Чезаре устроится на сиденье.

– Лучше я сяду за руль, – предложил он.

– Ты не знаешь, куда ехать, а мне знакома каждая яма на дороге, – категорично заявила Лиззи, укладывая собаку ему на колени. – Пожалуйста, следи, чтобы не упал.

Ее душили слезы. Всегда непоседливый Арчи лежал неподвижно. Возможно, он умирал, его смелое и преданное сердце готово было остановиться. Лиззи не хотела терять ни минуты и поэтому не стала спорить с Чезаре Сабатино.

– Он еще дышит? – спросила она, выруливая со двора.

– Я чувствую, как бьется сердце, – успокоил Чезаре, стараясь не обращать внимания на ужасный запах в машине и очевидную грязь. Ему ничего не оставалось, как поглаживать нечесаную шерсть собачонки. Он вздрогнул, когда пес приподнял голову и лизнул ему руку.

– Он доверяет тебе, – сообщила Лиззи.

– У него нет другого выбора, – заметил Чезаре, думая о том, что обречен в Йоркшире на страдания.

Лиззи вела машину как маньяк. Сегодня в шесть утра Чезаре был еще в Женеве. Сейчас – восемь вечера, а он ничего не ел, и, вероятно, такая возможность представится не скоро. Лиззи не знала, конечно, что он собирался пригласить ее в ресторан на ужин, а поскольку у него нет ни шерсти, ни копыт, ей вряд ли придет в голову накормить его.

Не догадываясь о мыслях нежеланного пассажира, Лиззи резко затормозила на маленькой парковке. Осторожно взяв на руки Арчи, она понесла его в ветлечебницу, словно забыв про Чезаре, непривычного к тому, чтобы его игнорировали. Ему ничего не оставалось, как последовать за Лиззи. Пожилой ветеринар забрал собаку на рентген, оставив Лиззи и Чезаре в маленькой, полутемной приемной.

Чезаре заметил, что Лиззи с трудом сдерживает слезы. Движимый извечным мужским желанием отвлечь, предложив, с его точки зрения, более оптимистическую тему, он пробормотал:

– Так мы поженимся?

Лиззи поразилась отсутствию у него такта и сострадания. Он действительно думает, что она в состоянии обсуждать эту тему, когда решается вопрос: что ждет Арчи?

– Да, но это не будет настоящий брак, – сказала она, не поднимая головы. Темные с золотом глаза завораживали, а ей не хотелось выглядеть перед ним глупой школьницей.

– Значит, деньги тебе не нужны? – заключил Чезаре, имея в виду рождение ребенка по условиям завещания. Глядя на каскад светлых волос, закрывающих лицо, он испытывал странное разочарование. Откуда такая реакция? Здравый смысл подсказывал, что его вполне устроит простое решение, позволяющее Афине посетить остров.

Легкий локон скользнул по щеке. Лиззи подняла к нему тонкое лицо в форме сердечка, и он встретил прямой взгляд зеленых глаз, опушенных шелковистыми ресницами.

– Очень нужны. Но я придумала, как обойти условие.

– Его никак не обойдешь, – заявил Чезаре, любуясь ясными после слез глазами.

– ИО, – пояснила Лиззи.

Чезаре вопросительно поднял темные брови:

– Что это?

– Искусственное осеменение для овец, но мы тоже можем воспользоваться им, – пробормотала она в смущении, поскольку Чезаре вытаращил на нее глаза. – Понимаешь, таким образом мы избежим интимной близости и сохраним достоинство.

Чезаре просто оторопел от предложения, не на шутку оскорбившего его мужское самолюбие.

– Достоинство? – повторил он сорвавшимся от обиды голосом, но тут же спохватился: быстрый ум мгновенно просчитал все плюсы беспроигрышной ситуации. Ему не придется жертвовать свободой, поскольку фиктивный брак превращался в откровенный фарс от начала до конца. Такой выход представлялся разумным, цивилизованным, исключающим риск сексуальной привязанности, которая могла бы омрачить деловую сделку. Однако в то время, как интеллект оценил преимущества разумного предложения, душа противилась самой идее зачатия ребенка в лабораторной пробирке. Кроме того, Чезаре совсем не нравилась мысль, что Лиззи Уитейкер не окажется в его постели.

– Совершенно очевидно, никто из нас не хочет оказаться в ситуации, когда мы вынуждены будем заниматься сексом с незнакомцем, не так ли?

Неожиданно красивое худощавое лицо Чезаре осветила неуместная озорная улыбка.

– Боюсь, ты плохо представляешь себе менталитет мужчины.

Щеки Лиззи мгновенно вспыхнули.

– Если ты говоришь о себе, тебе нечем гордиться!

Чезаре с трудом удержался от вопроса, был ли у нее вообще когда-нибудь сексуальный опыт. Он заставил себя сделать несколько глубоких вздохов. Встреча с женщиной, совершенно равнодушной к его внешности и обаянию, стала для него сюрпризом. Он не страдал ложной скромностью и с ранней юности знал, что ни одна женщина не устоит против него, а с тех пор как он стал миллиардером, его рейтинг лишь многократно вырос. Однако Лиззи не подавала никаких признаков заинтересованности и не пыталась кокетничать с ним.

Заметив, как помрачнело лицо Чезаре, Лиззи пожалела о своей дерзости.

– Извини, я так беспокоюсь об Арчи, что не понимаю, что говорю. Не хотела нагрубить тебе, но, согласись, люди, настолько далекие друг от друга, не имеющие ничего общего, должны четко определить условия, когда речь идет о рождении ребенка, – пояснила она, застенчиво глядя на него. – Если я дам согласие, то потребую от тебя дополнительных гарантий.

– Каких именно?

Лиззи сделала глубокий вдох.

– Ты возьмешь на себя обязательство выполнять роль действующего отца в отношении ребенка до его совершеннолетия. Конечно, мы оформим брак, а потом, когда захочешь, разведемся. – Лиззи неловко повела плечами. – У ребенка есть определенные потребности, которые оба родителя должны выполнять безотказно и с любовью. Я хочу быть уверена в твоей готовности принять на себя такую ответственность в течение следующих двадцати лет.

Легкая тень смущения скользнула по лицу Чезаре. Он не сомневался, что Лиззи заговорит о размере вознаграждения, но ее искреннее беспокойство о благополучии потомства и бескорыстие пробудили в нем несвойственное чувство вины.

– А почему ты готова взять на себя такую ответственность? – поинтересовался он.

– У меня всегда была мечта родить ребенка, – без всякого стеснения призналась Лиззи, – но при этом мне не нужен мужчина, поэтому меня совершенно устраивают твои условия. С другой стороны, малышу нужен отец, и твое участие в этой роли более чем приветствуется.

Откровенность Лиззи поразила Чезаре. Женщины, с которыми он общался, никогда не говорили о том, что хотят завести детей ни сейчас, ни в будущем. Ему было интересно, чем вызвано такое необычное желание молодой женщины. Может, она все еще любит «бывшего» или вообще ненавидит мужчин? Вопрос вырвался помимо его желания:

– Ты лесбиянка?

Лиззи покраснела, но не обиделась, понимая, какой вывод Чезаре сделал из ее слов.

– Нет, проблема не в этом, – сдержанно сказала она, не вдаваясь в объяснения. Лиззи была благодарна Чезаре за то, что он воздержался от дальнейших расспросов.

– Если у нас будет общий ребенок, я охотно выполню все твои требования, – произнес он с твердой убежденностью. – Замечу, что у меня прекрасный отец. Я признаю огромную роль, которую он сыграл в моей жизни.

– Это единственное, что меня беспокоило. Теперь я спокойна… – кивнула она. – Ох! – На ее лице отразилось сомнение, но избежать темы не было возможности. – Если мы договоримся, боюсь, мне придется попросить у тебя некоторую сумму авансом. Честно говоря… мы полные банкроты. Сестре нужны деньги, чтобы расплатиться за обучение в университете, а мне – чтобы арендовать жилье для отца в деревне: он откажется от фермы, когда я уеду.

Наблюдая за сменой выражения на ее лице от смущения к озабоченности, Чезаре успокаивающе кивнул.

– Не беспокойся, это не проблема. Я ожидал чего-то подобного.

– Ты знал о нашем положении… до приезда?

– Никогда не заключаю сделки с закрытыми глазами, – не смутился Чезаре.

В дверях появился Дэнни – ветеринар.

– Через несколько минут можешь забрать Арчи. Моя ассистентка заканчивает перевязку. У него сломана нога и травма головы, поэтому он немного дезориентирован. В остальном, похоже, все в порядке, – успокоил он и рассказал, как лечить собаку, какие лекарства давать.

Наконец медсестра вынесла Арчи с загипсованной лапой, в плотном воротнике на шее, чтобы не драл зубами повязку. Лиззи прижала собаку к груди, сквозь слезы поблагодарила доктора. Чезаре настоял на том, чтобы оплатить счет.

– Я очень привязана к Арчи, – сказала она, локтем смахивая слезы с ресниц. – Теперь можешь вести машину, если хочешь. Ключи у меня в кармане.

Чезаре выудил ключи и открыл дверь «лендровера».

– Я надеялся, что ты вылетишь сегодня со мной в Лондон.

– Сегодня? – не поверила Лиззи. – Невозможно!

– У нас очень мало времени. Я все подготовил. В чем причина? – сухо спросил Чезаре. – Вероятно, на сборы не уйдет много времени.

– Мне придется подыскать жилье для отца и помочь ему переехать.

– Мой персонал наймет профессионалов, – спокойно отреагировал Чезаре. – Ты сказала, что надо делать. Я принял условия. Теперь ты должна сопровождать меня в Лондон.

Настало время принять окончательное решение, поняла Лиззи, глядя в сверкающие, темные, непреклонные глаза. Вряд ли для спешки была такая уж необходимость, но Чезаре требовал подчинения. Разве у нее оставался выбор?

– Мне надо договориться с соседом, чтобы позаботился об овцах.

– С Эндрю Бруком?

Лиззи замерла.

– Да.

– Почему вы расстались?

– Это личное, – упрямо отказалась отвечать Лиззи.

Чезаре скрипнул зубами.

– Заедем к нему прямо сейчас, а потом соберешь вещи.

Оставив спящего Арчи в машине, Лиззи постучала в дверь. Возникшая на пороге Эстер не скрывала растерянности. Лиззи не удивилась. Она знала, что принятое в спешке решение Эндрю поменять одну невесту на другую, стоило сопернице не меньшего унижения, чем ей самой. Жители деревни осуждали Эстер за то, что она переспала с чужим женихом. Они возмутились еще больше, когда она забеременела, сделав тайное явным, и фактически вынудила Эндрю жениться на ней. Многие игнорировали ее с тех пор.

Эндрю вскочил из-за кухонного стола им навстречу. Лиззи представила мужчин, но Чезаре сам повел разговор:

– Мы с Лиззи уезжаем сегодня в Лондон, где поженимся. Лиззи хочет знать, возьмешь ли ты ее овец?

– Вот так сюрприз. Такое событие надо отметить, – с искренним удовольствием произнес Эндрю. – Не знал, что ты с кем-то встречаешься, Лиззи.

На столе появилась бутылка домашнего фруктового вина, показавшегося Чезаре чересчур сладким, но он оценил сентиментальный жест. Тем временем он наблюдал за хозяевами и делал выводы. Эндрю Брук относился к Лиззи с явной симпатией, но не более того, зато с искренней любовью смотрел на жену, простоватую толстушку, которая в подметки не годилась Лиззи в том, что касалось внешности. Однако Лиззи оставалась для Чезаре загадкой. Она весело болтала, но с явным облегчением попрощалась, когда позволили приличия.

– Ты готова посвятить меня в ваши секреты? – спросил он, когда они вернулись в «лендровер». Лиззи казалось, что итальянский акцент придавал каждому его слову невероятно эротичный оттенок.

Ее горько позабавила мысль, что она ничего не знала о сексе и с трудом переносила физические прикосновения. Согласившись выйти замуж за Эндрю, Лиззи ошибочно предположила, что со временем привыкнет, когда ближе узнает жениха. Этого не случилось. Она не изменилась.

– У Эндрю началась интимная связь с Эстер еще во время нашей помолвки, и она забеременела. Мы разошлись за шесть недель до назначенной свадьбы, а он женился на ней через месяц. Они счастливы вместе, – ровным голосом пояснила Лиззи. – У меня в шкафу висит ненадеванное свадебное платье. Я возьму его в Лондон.

– Нет! – почти крикнул Чезаре. – Я куплю тебе новое платье.

– Но это глупо. Зачем бессмысленно тратить деньги?

– Если мы хотим убедить мою семью в том, что свадьба настоящая, на тебе должно быть дизайнерское платье с подобающими украшениями.

– Неужели они поверят в обман? Мы словно с разных планет и, вообще, только что встретились.

– Увидишь, в Лондоне ты преобразишься, а о том, что мы недавно встретились, знает только отец. Когда я завершу твое перевоплощение, они поверят всему, дорогая, – заверил ее Чезаре.

– А если я не захочу перевоплощаться?

– Придется, чтобы убедительно сыграть роль, за которую тебе заплатили, – мягко напомнил Чезаре.

Он не сомневался, что за деньги Лиззи пойдет на все, несмотря на притворство и капризы, ведь она уже пошла на уступки, согласившись родить ребенка, чтобы продать ему остров. С другой стороны, он тоже готов стать отцом ради Лайонз, хотя, в его случае, есть и другие, гораздо более личные мотивы. Какой смысл в каторжной работе, если нет наследника? Возможен ли более простой путь обзавестись наследником его империи? На его глазах слишком много браков заканчивались горьким разочарованием и разводом с дележом имущества. А сколько детей травмировано распадом семьи? Условия завещания позволяли избежать неизбежного риска и принуждения давать «клятву верности до гроба» одной женщине. Его брак будет существовать только на бумаге и завершится тихим, цивилизованным разводом, когда Чезаре сочтет нужным.

Из всего, что сказал Чезаре, Лиззи сочла унизительными только слова «тебе заплатили» – неприятное, но своевременное напоминание. Она закусила пухлую нижнюю губу, удерживаясь от резкого ответа. Если все сложится удачно, через пару месяцев он отпустит ее. Она не просто начнет собственную жизнь, но впервые испытает радость материнства. Когда наступит это время, она пройдет курс профессионального обучения, найдет работу и постарается снять жилье неподалеку от Кристи. Впрочем, стоит подумать, захочет ли независимая молодая девушка постоянно чувствовать опеку старшей сестры.

– Прежде, чем мы войдем в дом… – прервал ее мысли Чезаре, огибая ржавый капот машины.

Стоя возле задней двери, Лиззи нахмурила брови. Когда Чезаре обнял ее и привлек к себе, она замерла от неожиданности. Его ладонь приподняла тонкое лицо. Лиззи смотрела в темные с золотом глаза, отражавшие падающий из окна свет. Ее ноздри ловили легкий аромат одеколона с оттенком свежего, чистого мужского запаха.

Пока она разбиралась в сложных, приятных ароматах, Чезаре наклонил гордую голову и поцеловал ее. От шока у Лиззи остановилось дыхание. Словно электрический разряд пронзил ее тело, когда она почувствовала прикосновение твердого рта. Сердце подпрыгнуло, пульс зачастил, как бывало в мертвой петле американских горок в парке аттракционов. Чезаре прикусил ее нижнюю губу, а у нее будто ватой заложило уши и земля ушла из-под ног. Она задрожала, когда он эротично скользнул языком вдоль соблазнительных губ.

Запретный жар охватил податливое тело, отзываясь сладкой болью между бедер. Грудь напряглась, соски затвердели. Поцелуй Чезаре становился более требовательным и жадным. Лиззи инстинктивно откинула голову и, поощряя эротическую ласку, приоткрыла губы, позволяя его языку проникнуть в рот. Его большая ладонь легла на ягодицы, Чезаре крепче прижал ее к сильному, мускулистому телу. Даже сквозь одежду Лиззи ощущала мощную эрекцию – твердый барьер между ними. На грани паники, нечеловеческим усилием воли она заставила себя опомниться и, прижав ладони к его груди, оттолкнула. Чезаре сразу отпустил ее.

– Довольно, – задыхаясь, пробормотала она, с трудом подавляя внутреннюю дрожь – безошибочный признак сексуальной неудовлетворенности. – Какого черта ты затеял это?

– Если хотим, чтобы люди поверили в искренность нашего союза, мы должны вести себя соответственно… хотя бы время от времени, – пояснил Чезаре, безуспешно пытаясь восстановить дыхание.

– Не переношу, когда до меня дотрагиваются, – неуверенно прошептала Лиззи.

«Как бы не так. Меня не проведешь», – с удивлением подумал Чезаре, все еще чувствуя сладкий вкус ее нежных, полных губ и подавляя возбуждение, охватившее его как огонь сухой хворост.

«Она вне досягаемости», – упрямо твердил Чезаре. Он не собирался тащить ее в постель: ни она, ни он не хотели этого. К сожалению, его тело не всегда соглашалось с головой в вопросах секса, особенно когда женщина представляла такой же соблазн, как сочный гамбургер для голодного вегетарианца. Тут Чезаре напомнил себе, что в любой момент может найти подходящий объект для занятия сексом. Селин всегда в полном его распоряжении. Стоит ли подвергать риску такое удобное брачное соглашение с Лиззи, провоцируя ее на интим?

– Значит, это был всего лишь тест? – уточнила Лиззи с облегчением, полагая, что такие испытания не будут повторяться слишком часто.

– Ты заслужила золотую медаль за идеальное исполнение, дорогая, – пошутил Чезаре, все еще боровшийся с возбуждением, тем более что в воображении он видел обнаженную Лиззи, распростертую на кровати и сгоравшую от безумной страсти. Отогнать эротическое видение не помогала даже хваленая выдержка, спасавшая его в трудных ситуациях в бизнесе. Чезаре вынужден был признать, что, как простой смертный, подвержен бесконтрольным, несбыточным мужским фантазиям.

Спустя два часа Лиззи ехала в лимузине с углубившимся в лэптоп Чезаре. Упакованный чемодан был убран в багажник, Арчи спал на коленях. Она все еще размышляла о поцелуе, стараясь понять загадочную магию, которой обладал Чезаре и которой напрочь был лишен Эндрю. Неужели правда, что между людьми существует некая химия?

Ее переполняло отчаяние. В жизни Лиззи почти не было мужчин, еще меньше поцелуев. Она была девственницей. Лиззи любила Эндрю, но, несмотря на его молодость и привлекательность, находила физически отталкивающим. Естественно, она предположила, что совсем не сексуальна. Однако через секунду поцелуй Чезаре зажег в ней огонь: никогда в жизни она не испытывала такого сильного возбуждения. Она разглядывала мощные бедра и явственную выпуклость в паху, стараясь представить, как выглядит обнаженный мужчина. Щеки вспыхнули, и она перевела взгляд на Арчи, почесав лохматое ухо спящей собаки.

Лиззи утешала себя, что это всего лишь сексуальное любопытство, правда несколько запоздалое и глупое, но вполне естественное. В конце концов, они договорились с Чезаре, что между ними ничего не будет. Откуда же возникла паника? Один поцелуй, и она готова потерять голову из-за первого встречного, совсем как ее мать? Нет, она достаточно рассудительна для этого. Чезаре красив, богат, надменен и, вероятно, занимался любовью с многими женщинами, как полагается таким мужчинам. Он совершенно не в ее вкусе…

«Она совершенно не в моем вкусе, – с удовлетворением отметил Чезаре. – Один страстный поцелуй ничего не меняет: одета как нищенка, дурные манеры, совсем не женственна… К тому же обращается со мной как с зонтиком, забытым кем-то в поезде…»

Глава 4

Обещанное преображение, включающее шопинг и посещение ультрамодного салона красоты, потрясло Лиззи до основания.

Она признавала, что стала другим человеком, и, к удивлению, чувствовала себя намного лучше теперь, когда побывала в опытных руках косметологов и стилистов. Наконец она избавилась от остатков темной краски на волосах, снова засиявших бледным серебром. Лиззи с наивным восхищением взглянула на длинные сверкающие ногти: она не предполагала, что заскорузлые рабочие руки можно преобразить, заусеницы исчезли, кожа стала гладкой и шелковистой. Лиззи впервые почувствовала себя настоящей женщиной, гораздо более уверенной в себе, чем несколько часов назад, когда, словно бросая вызов женственности, лохматая и неприбранная вошла в салон.

Как теперь посмотрит на нее Чезаре?

От неожиданной мысли она покраснела. Что это меняет? Разве ей небезразлично его мнение? Конечно, ему было бы стыдно появиться с ней на людях до того, как косметологи ее приведут в порядок, обиженно подумала Лиззи. Что же, она выглядит достойно, и не стоит слишком углубляться в неприятную тему. Одетая с иголочки, она решила, что теперь у нее, пожалуй, хватит сил пережить предсвадебный девичник даже без поддержки младшей сестры.

К сожалению, у Кристи на следующий день был назначен экзамен, и она никак не могла присоединиться к вечеринке, чем очень расстроила Лиззи. Веселые и дружелюбные сестры Чезаре пока оставались ей чужими. К тому же поневоле она обманывала их: родственники Чезаре не сомневались, что свадьба настоящая, а жених и невеста любят друг друга. Необходимость все время притворяться угнетала Лиззи, лишая удовольствия даже от шопинга и косметических процедур.

Младшая сводная сестра Чезаре София ахнула, глядя, как Лиззи с видимым удовольствием глотает коктейль с водкой.

– Ты правда не беременна? Чезаре уверял, что нет, но мы не поверили.

– Не верю, что ты могла такое сказать, – простонала в ответ на бестактность Паола, старшая из трех сестер. Она была учительницей, замужем и отличалась большей сдержанностью, чем легкомысленные незамужние сестры. – Прости ее, Лиззи.

Лиззи улыбнулась, скрывая растерянность и грусть от одиночества.

– Ничего страшного, я не обиделась. Представляю, как вы удивились, что брат женится так скоропалительно…

– Мы вообще не верили, что он когда-нибудь решится на брак, – откровенно призналась средняя сводная сестра Маурисия.

– Да он просто без ума от тебя! – хихикнула София. – Другого объяснения нет. Когда я отправила ему твое фото в этом платье сегодня перед выходом в клуб, он потребовал, чтобы ты оставалась дома и забыла про девичник.

«Конечно, ему бы хотелось посадить меня под замок», – с обидой подумала Лиззи, делая большой глоток из бокала. Она не знала, что ответить милым, приветливым сестрам Чезаре и его очень приятной мачехе Оттавии, не подозревавшим об обмане. Лиззи догадалась, правда, что отец Чезаре, Жоффредо, в курсе розыгрыша и подыгрывает им. Притворство давалось Лиззи тяжело, вероятно, поэтому она много пила, заглушая алкоголем стресс. По счастью, сам Чезаре не участвовал в спектакле: он быстро сбежал в свою городскую квартиру, оставив Лиззи в огромном, роскошном особняке на попечение родственников, а потом и вовсе улетел в Нью-Йорк по срочным делам. Семья находила совершенно естественным желание Чезаре уединяться, и даже шутили, что он не переносит посягательства на личное пространство и свободу – это мешает сосредоточиться на бизнесе. Лиззи показалось странным, что общение с родственниками в тягость Чезаре, но она промолчала.

Ее будущий фиктивный муж был невероятно богат: ни лимузин с шофером, ни вертолет не подготовили ее к этому открытию. Она все еще пребывала в шоке от путешествия на его личном самолете, от огромного, размером с дворец, дома с десятью спальнями и многочисленным персоналом. Она наконец сделала то, что должна была сделать неделю назад – заглянула в Интернет и узнала, что Чезаре возглавляет мега-империю и относится скорее к разряду миллиардеров, чем мультимиллионеров.

По правде говоря, и дом, и радушный прием семьи, в прямом смысле раскрывшей ей объятия, потрясли Лиззи до глубины души, а двухдневный марафон по магазинам и волшебное перевоплощение в салоне красоты окончательно подкосили ее. Ничего удивительного в том, что она позволила себе расслабиться в хорошей компании впервые за многие годы, которым потерян счет.

Сидя в салоне личного самолета, Чезаре нервно поглядывал на часы, прикидывая, сколько осталось до посадки. Он увеличил картинку на планшете и с недоверчивым удивлением взглянул на фото.

«Не вздумайте отвести Лиззи в клуб в этом наряде», – такое сообщение он отправил сестре Маурисии. Его одолевали смешанные чувства злости, отчаяния и беспокойства, нарушившие привычную холодную сдержанность. Он не мог оторвать взгляд от весело улыбающейся Лиззи в коротком, полупрозрачном изумрудно-зеленом платье на бретельках, в отливающих перламутром туфлях на высоком каблуке, от ее стройных ножек. Невероятное перевоплощение! Словно по волшебству нищенка превратилась в очаровательную принцессу, затмившую красотой женщин вокруг. Как велел Чезаре, парикмахер не укоротил волосы, но восстановил естественный цвет серебристых волос, окружавших пушистым ореолом тонкое личико сердечком, на котором сияли огромные зеленые глаза, розовая помада подчеркивала чувственный изгиб пухлых губ. Чезаре тихо выругался, проклиная вмешательство сестер и глупую затею с девичником: лондонский ночной клуб опасен для Лиззи не меньше, чем для младенца. Надо спешить ей на помощь.

Когда Чезаре неожиданно появился возле их стола в клубе, сестры в один голос запротестовали:

– Ты не должен быть здесь. Это ее ночь!

– Где она? – Не на шутку рассерженный, Чезаре обвел глазами танцпол.

С осуждением глядя на большого брата, София неохотно махнула рукой в направлении Лиззи:

– Не порти ей праздник. Она веселится от души.

Чезаре быстро нашел Лиззи в толпе: розовая лента поперек груди указывала на ее статус будущей невесты. Она самозабвенно двигалась в такт быстрой музыке, подняв вверх руки, откинув голову в серебристом облаке волос. Чезаре пришел в ярость, заметив двух мужчин, пытавшихся привлечь ее внимание, однако, погруженная в собственный мир, Лиззи никого не замечала вокруг. Вдруг она резко остановилась, покачнувшись на высоких каблуках, словно у нее закружилась голова. Подавив вздох раздражения, не обращая внимания на удивленные взгляды сестер, Чезаре бросился на площадку и удержал Лиззи за хрупкие плечи.

– Чезаре! – воскликнула Лиззи с широкой, солнечной улыбкой. Одного взгляда хватило, чтобы вспомнить, какой он высокий, смуглый, неотразимый. Чезаре возвышался над ней, пристально изучая темными пронзительными глазами. Мигающий свет прожекторов подчеркивал резкие черты скульптурного лица. Лиззи была действительно рада видеть его – единственно знакомый образ в новом, чужом, опасном мире. Она едва удержалась от искушения горячо обнять его, но вовремя вспомнила, что объятия не входили в их договор, и отступила.

– Ты пьяна, – прочитала она по его губам, и образ прекрасного спасителя сразу разрушился.

– Глупости, с чего ты взял? – Язык немного заплетался, и Лиззи театрально вскинула руки, но тут же уронила на его широкую грудь, удивляясь, почему ноги разъезжаются, как у новорожденного теленка, делающего первые шаги.

– Это очевидно, – ровным голосом произнес Чезаре.

– Нет! – настаивала Лиззи, опираясь на его плечо и с трудом удерживая равновесие: каблуки так и норовили выскользнуть из-под нее.

– Едем домой.

Лиззи скорее догадалась, чем услышала его слова в грохоте музыки.

– А я хочу остаться! – крикнула она, но не разобрала, что он ответил, только темные глаза вспыхнули ярким золотым огнем на сильном лице.

Чезаре наклонился и подхватил ее на руки прежде, чем она догадалась о его намерениях.

– Кажется, мы уезжаем, – грустно объявила Лиззи его сестрам с высоты своего положения на руках у Чезаре, когда он задержался возле их столика.

– Вы не уследили за ней! – прорычал он в ответ на замечание одной из сестер.

– Я что, собака или ребенок? – возмутилась Лиззи, подняв на него глаза. На скулах она заметила отросшую к вечеру щетину, придававшую лицу суровый и агрессивный вид, но эффектно обрамлявшую рот с широкими, чувственными губами. Лиззи вдруг вспомнила его волшебный поцелуй, готовая снова испытать его.

– Думаю, нам надо поцеловаться, чтобы твои сестры не сомневались, что мы настоящая пара, – воодушевилась она.

– Если бы мы были настоящей парой, я бы задушил тебя, дорогая, – предупредил Чезаре. – Стоило оставить тебя на три дня – и что же? Нахожу тебя на танцполе, пьяную в стельку.

– Не пьяную.

Чезаре закатил глаза и, особо не церемонясь, кинул ее на заднее сиденье лимузина.

– Советую лечь, чтобы не свалиться вниз.

– Не умничай. – Лиззи закрыла глаза, потому что все вокруг кружилось и плыло.

Чезаре тешил себя надеждой, что сегодняшний эпизод не первый звоночек, предупреждающий о возможных проблемах в будущем. Можно ли осуждать Лиззи за желание повеселиться? Он хорошо представлял себе ее жизнь на ферме рядом с желчным, депрессивным отцом, следившим за каждым шагом, не упускающим возможности упрекнуть в любом промахе. Впервые в жизни он понял, как ему повезло со всепрощающим Жоффредо, глядевшим на жизнь сквозь розовые очки.

Лиззи открыла глаза и спросила, игриво улыбнувшись:

– Разве ты не поцелуешь меня?

– Ты правда этого хочешь?

Лиззи покраснела и пожала плечами.

– Бестактный вопрос.

– Хочешь, чтобы я вел себя как пещерный человек?

Лиззи призадумалась. Она совсем не возражала, чтобы Чезаре вынес ее на руках из клуба. Не странно ли? В памяти возникло смутное видение: откинув волосы, ее мать кокетливо смеется, глядя на последнего мужчину в своей жизни. Лиззи внутренне поежилась от опасного сравнения.

– Только когда протрезвеешь и будешь отвечать за свои слова, – безжалостно пояснил Чезаре.

– Думаешь, мне хочется целовать тебя, только когда я пьяная?

Чезаре сдержал стон. По правде говоря, он был близок к тому, чтобы прижать ее к широкому сиденью лимузина и насладиться соблазнительным женским телом.

– У нас деловое соглашение, – напомнил он, скорее себе, чем ей, борясь с непроизвольной эрекцией, возникающей быстро и сильно при одной только мысли о сексе с Лиззи.

Ресницы затрепетали.

– Готова продолжить обсуждение.

– Ни в коем случае, – твердо сжал губы Чезаре. – Никаких переговоров сегодня ночью.

Лиззи задавалась вопросом, в чем она не права. Что плохого в желании испытать хоть раз то, что другие женщины испытывают постоянно? Ей всегда хотелось быть нормальной, чувствовать себя нормальной. Разве это аморально? Ее щеки горели. Естественно, Лиззи выбрала его… после их поцелуя. В какой момент Чезаре стал для нее секретным объектом вожделения? Предательский жар между ног тревожил ее. Лиззи старалась дышать глубоко и ровно.

Глядя на опустившиеся легкие ресницы, прислушиваясь к спокойному дыханию, Чезаре решил, что Лиззи заснула. Он больше не позволит ей глушить себя пьянством. Секс, алкоголь и бизнес не сочетались между собой. А он по праву гордился благоразумием, не так ли? Во всяком случае, сегодня он вел себя как святой: защитил ее, не позволил совершить ошибку, о которой Лиззи потом могла горько сожалеть. «А если нет?» – пришла в голову циничная мысль. Она типичная охотница за деньгами и, вероятно, потеряла на время рассудок от свалившегося на нее в последние дни богатства.

Однако приходилось признать, что он тоже изменил своей природе. На самом деле ему хотелось наброситься на нее, как сошедшему на берег, изголодавшемуся по сексу матросу, и не отпускать ни днем ни ночью. Ему предстоит провести полночи под холодным душем. Надо было чаще встречаться с Селин: гормоны просто взбесились от недостатка регулярного секса.

Лиззи проснулась, когда Чезаре полунес-полутащил ее в городской особняк. Он остановился только на секунду, чтобы кивнуть появившимся на пороге гостиной Жоффредо и Оттавии.

– Ваши дочери остались догуливать в клубе. Лиззи засыпала на ходу, поэтому я привез ее домой.

– Чезаре испортил мне праздник, – с трудом пролепетала Лиззи, на что Жоффредо усмехнулся, а Оттавия прищелкнула языком, и пожилая пара скрылась за дверью.

Убедившись, что Лиззи не способна сама сделать ни шагу, перед лестницей Чезаре подхватил ее на руки и понес наверх.

– Мне нравится, когда ты делаешь это… так по-мужски, – призналась Лиззи.

– Мне повезло, что ты так мало весишь. – Достигнув верхней площадки, Чезаре почти не сбился с дыхания.

Резкий спазм в желудке заставил Лиззи вздрогнуть. Она судорожно закрыла ладонями рот, успев только пискнуть:

– Чезаре…

Надо отдать ему должное, Чезаре не растерялся и на скорости рванул в первую же дверь прямо в ванную.

Лиззи стошнило самым позорным образом. Чезаре помогал, как мог: подал полотенце, распечатал новую зубную щетку, поддерживал за плечи, отводя со лба волосы, вежливо игнорировал лепет извинений.

– Никогда больше не повторю этого, – клялась Лиззи, полоща рот и снова склоняясь над раковиной.

– Очень надеюсь, красавица моя.

– Вот уж явная ложь, – протестовала Лиззи, в отчаянии разглядывая в зеркале помятое лицо и покрасневшие глаза. От усилий косметолога и парикмахера не осталось следа: тушь пятнами растеклась по щекам, волосы взлохматились.

– Тебе надо лечь, – решил Чезаре, снова поднимая ее на руки. Перед глазами у Лиззи закружилась ванная, потом спальня.

Лежа на кровати, Лиззи старалась не двигаться – все плыло вокруг.

– Где Арчи? Я хочу Арчи.

– Собака живет внизу, – напомнил Чезаре домашнее правило, которое в первый же день непреклонно объявил Примо, его верный и бессменный управляющий.

– Это жестоко… Он всегда спит со мной.

Чезаре не сдержал стона. Лиззи лежала поперек кровати, полностью доверившись ему в то время, когда он терзался искушением, глядя на ее бесстыдно оголенные бедра.

– Если мне нельзя спать с Арчи, сойдешь и ты… – бормотала Лиззи. – Ложись!

Чезаре схватил телефон и отдал короткую команду. В мгновение ока появился Примо, держа в руках Арчи. Чезаре подхватил пса и отнес на кровать, где тот немедленно улегся у ног хозяйки.

– Забирайся под одеяло… и разденься, – велел Чезаре. – Нельзя спать в платье.

– Почему?

В отчаянии закатив глаза, Чезаре присел на край постели и расстегнул молнию на платье.

– Что ты делаешь? – с любопытством прошептала Лиззи, когда он стянул бретельки с хрупких плеч.

– Хочу, чтобы тебе было удобнее, – ответил Чезаре, упорно повторяя про себя: «Деловое соглашение, у нас деловое соглашение, чертово деловое…» Он стянул с нее платье, обнаружив провокационные, полупрозрачные бюстгальтер и трусики бирюзового цвета. Он уговаривал себя не реагировать, старательно отводя глаза, но взгляд непроизвольно обращался к неожиданно пышным округлостям, распиравшим тонкое кружево, под которым отчетливо проглядывали бледно-розовые соски и темный треугольник лона. Чезаре рывком натянул простыню на распростертое тело так, что Лиззи перекатилась, запутавшись в тонком полотне, а встревоженный Арчи недовольно заскулил.

Не открывая глаз, Лиззи протянула руку в поисках надежной опоры: под прикрытыми веками мир продолжал вращаться, ей было страшно, ее подташнивало.

– Куда ты?

Измотанный долгим путешествием и затянувшейся операцией по спасению Лиззи, Чезаре тем не менее смирился с очевидным. Что она натворит, если оставить ее одну? Упадет? Вдруг заснет на полу? Забредет в чужую спальню? Может, ей снова станет плохо?

– Я никуда не уйду, – успокоил Чезаре. Он разделся до трусов и лег на другую сторону широкой кровати. Маленькая ладонь крепко сжала палец его правой руки. Чезаре не привык делить свою постель и терпеть не мог, когда посягали на его личное пространство.

Лиззи прильнула к теплому, сильному телу, Арчи заполз под простыню и затих возле более спокойной пары ног.

Среди ночи Лиззи проснулась от мучительной жажды. Нащупав ступнями пол, она осторожно выпрямилась, но в ту же секунду волной накатила тошнота. Она сжала губы, достаточно трезвая, чтобы прийти в ярость от собственной глупости. Мало того что она почти не ела целый день, так еще, зачарованная атмосферой праздника, пила все подряд без разбору. Сдерживая стон отчаяния, она включила прикроватную лампу, с удивлением оглядела незнакомую комнату, потом перевела взгляд на широкую кровать, которую, как оказалось, делила с обнаженным мужчиной.

Чезаре раскинулся поверх простыни, под которой спала Лиззи. Он был великолепно сложен: широкие плечи, смуглый, в темных волосках торс и плоский, мускулистый живот, длинные сильные ноги. Небритая щетина усиливала впечатление неукротимой мужской силы. У Лиззи, рассматривающей его в неярком свете лампы, перехватило дыхание. Она вспомнила, как просила, почти умоляла Чезаре поцеловать ее, и чуть не взвыла от унижения. С горящими от стыда щеками, она поплелась в ванную, ругая себя за непростительное поведение. Неужели она сама просила его остаться с ней? У нее не оставалось сомнений, ведь это его спальня, просто вчера вечером, когда ее тошнило, она оказалась первой на пути Чезаре. Мысль о том, что он видел ее в нижнем белье, удручала, но, по крайней мере, он не раздел ее догола, что было бы еще ужасней. Голова гудела, и Лиззи выпила целый литр холодной воды и, как могла, привела себя в порядок. Она прокралась обратно в спальню, чтобы накинуть на себя что-нибудь и вернуться в свою комнату. Ступая на цыпочках, как воришка, Лиззи открыла створки огромного гардероба и сдернула с вешалки белую мужскую рубашку. Бюстгальтер больно врезался в кожу, поэтому она сняла его, а потом скинула и трусики, надеясь быстрее добраться до душа, а пока нырнула в рубашку, застегнула пуговицы, закатала рукава.

Рядом с Чезаре Лиззи терялась, но что тут удивительного? С тех пор как рассталась с Эндрю, она не ходила на свидания, не видя в этом смысла. Лиззи почти не покидала ферму и не бывала на людях: любой выход требовал денег, а их и так не хватало. В компании легкомысленных сестер Чезаре, в атмосфере веселья она совершенно расслабилась и перестала контролировать количество выпитого. Чезаре застал ее врасплох, когда она была одурманена вином, и одного взгляда на смуглого красавца хватило, чтобы совсем потерять рассудок. Значит ли это, что она ждет от него внимания?

Лиззи замешкалась возле кровати, пытаясь выудить Арчи из укрытия, не причинив ему вреда и не разбудив Чезаре.

– Что ты делаешь? – сонным голосом спросил Чезаре, когда Лиззи потянула за конец простыни. Приоткрыв глаза, он поднял мускулистую руку и взглянул на золотые часы на запястье. – Черт побери! Сейчас три часа ночи.

– Мне надо вернуться в свою комнату.

– Перебудишь весь дом. Ложись и спи, – сухо распорядился Чезаре и повернулся на другой бок, демонстрируя полную индифферентность, отчего Лиззи заскрежетала зубами.

Вдруг она действительно причинит беспокойство? Подавив стон отчаяния, Лиззи погасила свет и скользнула обратно под простыню.

Следующий раз она проснулась, когда сквозь занавески пробивался бледный рассвет. Лиззи чувствовала себя гораздо лучше, хотя ей было очень жарко. Тяжелая рука плотно прижимала ее к горячему и очень возбужденному мужскому телу. Жар, охвативший ее тело и пульсирующий между бедер, не имел ничего общего с высокой гриппозной температурой. Она перевернулась на спину и уставилась прямо в темные с золотыми искрами глаза под веером длинных черных ресниц. У Лиззи пересохло во рту, дыхание стало прерывистым.

– Ты очень беспокойно спишь, моя дорогая, – прошептал Чезаре, щекоча дыханием ее щеку. – Пришлось прижать тебя, чтобы ты не вертелась.

– Ох… – с трудом произнесла Лиззи непослушными губами, завороженная близостью склонившегося над ней скульптурного лица и голоса с мелодичным акцентом.

– С другой стороны, Арчи спит как убитый и не шевелится во сне, – продолжал Чезаре. – Никогда еще не приходилось делить кровать с собакой.

– Все когда-то бывает в первый раз.

– В первый и последний, – подчеркнул Чезаре. – Вчера ты отказывалась засыпать без него.

– Прости. Я действительно напилась. – Под его взглядом тонкую как фарфор кожу медленно заливал румянец. – Я вела себя ужасно?

Длинные пальцы прошлись по напряженным мышцам спины. Лиззи с ужасом почувствовала, как в ответ сразу набухла грудь.

– Нет. Ты весело смеялась и болтала, пока алкоголь не начал действовать.

Лиззи не справлялась со сбившимся дыханием, затвердевшие соски пощипывало, между ног разливался волнующий жар.

– Я не привыкла столько пить, – жалобно пролепетала она.

Золотые глаза не отпускали ее взгляд, чувственные губы изогнулись в усмешке.

– Постарайся, чтобы это не вошло в привычку.

– Обещаю. – Лиззи нахмурилась. Она старалась сохранить остатки контроля над охваченным эротическим возбуждением телом.

Чезаре, который с макиавеллиевой дотошностью планировал все до последней детали, не собирался целовать Лиззи. Приняв решение не трогать ее, он не сомневался, что, как всегда, выдержит и не поддастся искушению. К несчастью, сжигавшее его сексуальное желание и воображение, рисующее безумный, безудержный секс с Лиззи, не имели логического обоснования: им двигали инстинкты. Когда в ответ на неловкое движение рубашка поползла вверх, обнажив бедра, Чезаре почувствовал, как их тела соприкоснулись, и понял, что пропал.

Секунду назад Лиззи утопала во взгляде темных, с золотом глаз, обрамленных длинными, длиннее ее собственных, ресницами – предметом острой зависти, а в следующее мгновение рот Чезаре накрыл ее губы в страстном, жадном поцелуе, против которого она была бессильна. Лиззи наслаждалась невероятным ощущением горячего языка, жестко проникшего вглубь ее рта. Когда Чезаре тронул набухший, круглый сосок, она тихо застонала, реагируя на волнующие импульсы внизу живота, спина непроизвольно выгнулась в древнем как мир сигнале приглашения. Ставшая вдруг чувствительной, грудь остро отзывалась на прикосновение его ладоней, изощренную ласку опытных пальцев. Рука Чезаре скользнула вдоль стройного бедра вниз, к заветной цели – горячему, влажному лону. Раздвинув нежные складки, он осторожно тронул скрытый там пульсирующий, возбужденный бугорок.

Лиззи оторвалась от его губ, вскрикнув от нестерпимого желания, мгновенно вспыхнувшего от эротического прикосновения, и запустила пальцы в его спутанные волосы, прижимая Чезаре к себе. В этот момент Лиззи потеряла способность соображать. Сердце стучало, как молот, дыхание прерывалось, охваченное жаром тело подрагивало от вожделения. Свободной рукой, не расстегивая пуговицы, Чезаре рывком распахнул на ней рубашку, обнажив полную, тугую грудь с бледно-розовыми шариками сосков. Он прихватил губами упругий сосок, теребя и пощипывая языком и зубами, не забывая при этом ласкать набухший бутон клитора. Лиззи дрожала, словно когти страсти безжалостно терзали ее тело. Впервые она испытывала эротические ощущения такой силы, что не могла ни подавить, ни контролировать их.

– Мне нравится, как ты реагируешь на меня, дорогая, – удовлетворенно пробормотал Чезаре, не прекращая возбуждать ее грудь и интимную плоть.

Задыхаясь от страсти, Лиззи не могла ни говорить, ни думать: все естество захлестывали волны мучительного наслаждения, порожденные изощренными ласками Чезаре, но она желала большего. К ее изумлению, Чезаре оказался способен и на это: его губы скользнули вниз по влажной коже живота к пылающему лону.

С уверенной расчетливостью Чезаре сосредоточился на самой эротичной и уязвимой точке ее тела, используя весь богатый опыт соблазнения: он ласкал чувствительную плоть языком, губами, пальцами. Мгновенный шок, испытанный Лиззи от столь интимных ласк, уступил место стремительному взлету дурманящего, затмевающего сознание возбуждения. Не чувствуя своего тела, она, как комета, возносилась к сияющей вершине и наконец достигла пика в оргазме такой силы, что на глазах от потрясения выступили слезы.

Все еще в состоянии крайнего возбуждения, сжимая кулаки, Чезаре соскочил с кровати. О чем он думал? Несмотря на непреодолимое искушение, он не должен был трогать ее. Между ними деловое соглашение. Они не были любовниками, их не связывала дружба. Чезаре не собирался осложнять сделку физической близостью, которой женщины придавали больше значения, чем она стоила на самом деле. «Если не проявлять осторожность, можно оказаться более женатым, чем хотелось», – мрачно подумал он.

В сладкой истоме после оргазма, Лиззи закрыла глаза, прислушиваясь к своему телу, все еще дрожащему после агонии наслаждения. Она не обращала внимания на движение рядом, пока трель телефона не пробудила ее от дремоты. На звонок ответил мужской голос, и разговор продолжился по-итальянски. Лиззи приподняла ресницы и увидела Чезаре, шагавшего по комнате с телефоном возле уха. На нем по-прежнему были только трусы, не скрывающие мощной эрекции. Лиззи мучительно покраснела.

Чезаре бросил телефон на кровать.

– Хочешь зайти в ванную первая?

Этот самый прозаический вопрос заставил Лиззи плотно запахнуть полы рубашки и неловко сесть на краю кровати.

– Пойду в свою комнату.

Пока она поднималась и вытаскивала из-под простыни Арчи, Чезаре пробормотал без всякого выражения:

– Мы сделали ошибку, которую больше не повторим.

Подхватив Арчи, Лиззи одной рукой собирала разбросанную одежду.

– Это все, что ты хотел сказать? – с недоумением спросила она.

– Просто секс… ничего особенного, – пояснил Чезаре равнодушно, словно обдав Лиззи ушатом холодной воды. – Послушай, давай встретимся внизу через час. Нужно, чтобы ты подписала кое-какие бумаги до моего отъезда.

– Снова уезжаешь? – удивилась Лиззи, сдерживая готовую выплеснуться вспышку гнева.

– До свадьбы еще сорок восемь часов, которые я намерен провести с пользой. – Чезаре отвел глаза, спрятанные за пологом ресниц, и твердо сжал широкий, чувственный рот.

«Просто секс… ничего особенного?» – повторяла про себя Лиззи, стоя в душе. Его равнодушие не обидело ее, конечно нет. «Мы сделали ошибку, которую больше не повторим». Разве она не думает то же самое? Того, что случилось, не должно было случиться. Гораздо лучше, если бы отношения между ними оставались ровными и отчужденными. Значит, ее вина в том, что своим поведением спровоцировала собственное унижение. Если же ощущение интимной близости с Чезаре оставило неизгладимый след, то по очень простой причине: она никогда раньше не была так близка с мужчиной, но об этом никто не должен знать.

Глава 5

Застегнув укороченные брючки, надев сиреневый кашемировый топ, Лиззи сунула ноги в изящные балетки. Она взглянула в зеркало на свое лицо с легкими следами косметики. Кто бы узнал в ней женщину, которой она была неделю назад.

Конечно, теперь в ее распоряжении обширный гардероб с туалетами на все случаи жизни. Вероятно, большую часть нарядов она никогда не наденет, потому что Чезаре вряд ли возьмет ее с собой на яхтенную регату, или пригласит в ресторан, или на прием, где требуется вечернее платье. Короче говоря, деньги и время на покупку всех этих вещей потрачены напрасно, но Лиззи поняла: если Чезаре распорядился одеть ее с ног до головы в дизайнерские вещи, приказ будет выполнен беспрекословно.

Жаль, что она не удержалась от попытки сопротивления, подумала Лиззи. Жизнь в нищете, когда приходилось считать копейки, наложила отпечаток: ее мучила вина за бессмысленные траты. Завтрак в постели только усиливал чувство вины, хотя избавлял от тяжелой необходимости встречаться за столом с Чезаре. Но кто виноват в том, что накануне ночью она выставила себя такой дурой?

Лиззи внутренне поежилась и залилась краской. Интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы избавиться от стыда за сексуальную оргию в постели Чезаре? Сможет ли она вообще забыть? К счастью, между ними не было настоящего секса, с облегчением напомнила себе Лиззи, поэтому ей будет легче восстановить между ними нейтральные отношения. По природе она не была распутной: всему виной алкоголь, любопытство, искушение, временно сбившие ее с пути. В отличие от своей матери, Лиззи не подвержена слепой влюбчивости. Много лет в ее жизни не было другого мужчины, кроме Эндрю. Тем обиднее, что начинавшиеся с больших ожиданий отношения медленно угасли.

Лиззи переживала, что отказывая в интимных отношениях Эндрю, которого любила, она с такой легкостью поддалась искушению с Чезаре Сабатино, нисколько не уважавшим ее. Ему безразлично, что она чувствует и какова ее дальнейшая судьба. Чезаре использовал ее, чтобы вернуть семье остров Лайонз. Более того, он уверен, что, щедро заплатив, может забыть о ней.

– Мистер Сабатино ждет вас в кабинете в конце коридора, – сообщил Примо, когда она по парадной лестнице спустилась в холл.

Сама не своя от смущения, Лиззи дошла до распахнутой двери и без стука пересекла порог. Чезаре вскинул голову от лэптопа и приветливо улыбнулся, увидев, кто пришел. Он вскочил ей навстречу, непроизвольно отметив соблазнительные округлости фигурки, подчеркнутые простым, но элегантным туалетом. Воображение тут же нарисовало бело-розовую картину обнаженной Лиззи, распростертой на его кровати. Он скрипнул зубами, чувствуя мгновенную реакцию тела в ответ на эротическую провокацию памяти. Слишком часто в последнее время испытывает бесконтрольное сексуальное возбуждение.

Когда Чезаре позвонил Селин, его ждал неприятный сюрприз. Узнав, что он женится, французская любовница отказалась появляться в его компании. Селин дорожила репутацией: клиенты, платившие большие деньги за то, что она рекламирует их эксклюзивную парфюмерию, отличались консерватизмом. Чезаре прекрасно понимал ее решение не рисковать карьерой. Тем не менее перед ним встал вопрос, как пережить без стресса следующие несколько месяцев, когда он будет женат и в то же время не женат.

С юности он не привык обходиться без секса более двух недель. Неужели придется теперь рыскать в поисках случайных связей? Ему нельзя появляться на людях ни с кем, кроме жены, иначе возникнут сомнения в истинности их брака. Учитывая, сколько усилий ему потребовалось, чтобы заключить эту брачную сделку, рисковать он не собирался. Независимо от того, хочется ему или нет, в обозримом будущем Лиззи не оставляла ему выбора в этом вопросе.

– Выглядишь потрясающе, дорогая, – искренне восхитился Чезаре, пододвигая ей стул. Жасминовый аромат духов коснулся ноздрей, и он вспомнил ее жаркую, необузданную реакцию в постели. Какой мужчина забудет такую страсть, подумал он, оправдывая упрямое либидо и всплеск гормонов, не желавших подчиняться интеллекту.

– Спасибо, но это скорее заслуга упаковки, а не моя, – испытывая неловкость, ответила Лиззи. Чезаре стоял так близко, что она ощущала цитрусовый аромат одеколона поверх его собственного эротического, чистого, мужского запаха. Она покраснела и напряженно выпрямила спину.

– Учись достойно принимать комплименты, – посоветовал Чезаре. – У тебя прекрасная фигура, изумительные волосы, красивое лицо. Одежда всего лишь подчеркивает природные данные.

Лиззи выдавила слабую улыбку. В отличие от нее Чезаре не лез в карман за словом, у него всегда наготове был правильный ответ, в своей красивой жизни он вряд ли попадал впросак. Она избегала его проницательного взгляда, чувствуя себя уязвимой, почти голой. Лишившись привычного сельского окружения, Лиззи терялась в чужом и непривычном мире богачей. Конечно, ей нравилась красивая одежда, приятно облегавшая тело, но возникал вопрос, будет ли она желанна без дорогого облачения. Эта мысль оскорбляла ее. Подавленная демонстративной роскошью дома, обилием дорогой одежды, окруженная услужливой прислугой, Лиззи не находила места. Кроме всего прочего, сегодня утром она усугубила свое положение нелепым сексуальным эпизодом.

– Попрошу тебя подписать эти документы. – Чезаре протянул ей несколько листков бумаги. – Мне нужно твое разрешение на перестройку виллы на острове.

– Перестройку? – удивленно подняла брови Лиззи. – Но ты еще не видел дом.

– Потому что свадьба только в пятницу, – сухо пояснил Чезаре. – Мы проведем медовый месяц в Италии, за это время бабушка оправится после операции. Как только она будет в состоянии, мы вылетим на Лайонз и остановимся на вилле.

– Не предполагала, что у нас будет медовый месяц.

– Только для того, чтобы ни у кого не возникло сомнений.

– Бабушка тоже должна поверить в обман?

– Помнится, я уже говорил тебе: хотя у Афины сильный характер, но она очень стара. Мне не хочется, чтобы она считала наш брак фиктивным. Если она узнает правду, то будет винить себя.

– Могу ее понять, – согласилась Лиззи, взглянув на него. Чезаре олицетворял спокойную уверенность и элегантность. Дорогой черный костюм идеально облегал широкие плечи, узкие бедра, длинные, сильные ноги, но, к несчастью, Лиззи все еще видела его обнаженным, мечущимся по комнате в спортивных трусах с выпирающим бугром мощной эрекции. Она больно прикусила нижнюю губу, борясь с наваждением и неприличными мыслями.

– Прежде, чем мы поселимся на вилле, там необходимо сделать ремонт. Ты должна дать согласие от своего имени и от имени сестры.

– Какой еще ремонт?

– Я хочу немедленно отправить на остров Примо с бригадой рабочих, которые до нашего приезда установят современное оборудование в кухне и ванных комнатах. Главное, чтобы Афине было там хорошо и комфортно.

– А как же сентиментальные воспоминания о доме, где прошло ее детство? Ведь после ремонта там все будет иначе.

– Справедливое замечание, но мир очень изменился со времени ее детства. Думаю, Афина понимает это. Она практичная женщина и не откажется от удобств.

– После того, как мама побывала там, она говорила, что мягкая мебель пришла в негодность. Все требовало замены: диваны, ковры, шторы, кровати. Сомневаюсь, что можно привести дом в порядок за такое короткое время. Имей в виду, стоит начать замену старых труб водопровода, и вилла надолго станет непригодной для жилья.

Предупреждение нисколько не поколебало уверенность Чезаре.

– Если вложить в проект достаточно денег, всегда найдется исполнитель, готовый решить задачу в срок, дорогая.

Лиззи пожала плечами. Какая разница, что он собирается делать с домом, который она никогда не видела и, возможно, посетит на короткое время? Однако ее расстроило напоминание, что она нужна Чезаре только потому, что остров принадлежит ей, а купить его он может, только если женится на ней. Никто и никогда не сможет построить долгосрочных отношений на такой основе. Горькие мысли не отразились на ее лице. Она добросовестно расписалась в нужных местах и сообщила адрес сестры для курьерской доставки документов.

Добродушная улыбка тронула широкие губы Чезаре, когда Арчи заглянул в дверь и, виляя хвостом, проковылял по паркетному полу к хозяйке. Наблюдая за Лиззи, ласкавшую собаку, Чезаре сделал некоторые выводы. Арчи выглядел трогательным и жалким на трех здоровых лапках и четвертой в гипсе, но ловко превратил это в преимущество: упав на спину, чтобы Лиззи почесала ему живот, он вызвал ее жалость, когда безуспешно пытался подняться. Чезаре наклонился, подхватил пса и поставил на ноги. Смущенная неожиданной близостью Чезаре, Лиззи резко отодвинулась вместе со стулом. Чезаре скрипнул зубами, заметив ее нервную реакцию.

У Лиззи сбилось дыхание, когда она встретила пристальный взгляд темных с золотым блеском глаз. Она занервничала и резко поднялась, торопясь уйти из кабинета.

– Твой отец и сестра будут присутствовать на свадьбе? – уточнил Чезаре.

– Да, – с усилием произнесла Лиззи, чувствуя, как сдавило горло. – Сейчас позвоню Кристи по поводу бумаг.

– Сомневаюсь, что мы увидимся до церемонии в церкви в пятницу, – тихо сказал Чезаре. – Потренируйся, чтобы не шарахаться в сторону, когда я приближаюсь к тебе. Это выдаст нас с головой.

Лиззи вспыхнула от унижения.

– Тогда потренируйся держать дистанцию.

«Она выдала себя этой фразой, – мрачно подумал Чезаре. – Обиделась». Конечно, он повел себя не очень дипломатично после телефонного звонка, случившегося так не вовремя. Но ведь он сказал правду. Неужели женщины всегда наказывают за правду? С другой стороны, ему надо проявлять больше сдержанности в отношениях, если он хочет соблюдать условия договора. Женщины гораздо более эмоциональны. Тревожное и несдержанное поведение Лиззи сегодня утром лишь подтвердило эту неприятную истину.

Более того, хотя Лиззи не скрывала, что предпочла деньги этике и морали, когда представилась такая возможность, он не вправе осуждать ее, ведь она столько лет жила в нищете. Разве преступление желать для себя лучшей доли? В конце концов, если бы не ее жадность до денег, ему никогда не удалось бы добиться согласия на сделку. Ее даже нельзя сравнивать с многочисленными любовницами, делившими с ним постель из корысти. Ведь Серафина, не задумываясь, бросила его и вышла замуж за человека намного богаче, но, правда, намного старше. Значит, вместо того, чтобы осуждать Лиззи, он должен быть щедрее и снисходительнее. В качестве его жены и, возможно, матери его ребенка Лиззи стоит рассматривать как долгосрочный проект. Нужно найти способ сделать ее счастливой и удерживать в таком состоянии, потому что иначе его планы могут рухнуть.

Демонстрируя свадебное платье, Лиззи сделала пируэт. Изящные плечи и тонкие руки окутывала легкая, прозрачная кисея, а пышная юбка подчеркивала узкую талию. Кристи не удержалась от восторженного крика:

– Ты выглядишь потрясающе!

– Мой брат тайный романтик. Он придет в восторг от этого наряда, – предсказала Маурисия и, услышав стук, вместе с Софией пошла открывать дверь.

– Здесь так весело. Жаль, что экзамен помешал приехать на девичник, – пожаловалась Кристи. На ее гибкой фигурке ладно сидело платье цвета топаза, такое же, как на остальных подружках невесты – сестрах Чезаре.

Лиззи с любовью смотрела на сестру. Вот кто в семье настоящая красавица: высокого роста, стройная, с правильными чертами лица.

– Тебе подарок от Чезаре, – объявила София, вручая изящный футляр.

На черном бархате сверкали изысканные украшения – роскошный бриллиантовый кулон и серьги. Лиззи замерла в изумлении. Подружки восхищенно заахали. Вероятно, ради сестер Чезаре решил сыграть роль счастливого и щедрого жениха, решила Лиззи. Она надела драгоценности и вдруг с ужасом поняла: она хочет, чтобы свадьба была настоящей. Она всем сердцем приняла семью Чезаре и готова многое отдать, чтобы войти в нее полноправным членом. Однако отныне ее будет угнетать мысль, что она обманывает милых, доверчивых людей, а скоро ей придется притворяться перед бабушкой Чезаре.

– Ты не жалеешь о своем решении? – прошептала Кристи на крыльце церкви, делая вид, что поправляет фату Лиззи за спиной отца, который раздраженно топтался рядом. – Еще не поздно пере думать. Я вызову такси, и мы уедем.

– Напрашиваетесь на неприятности? С какой стати она передумает? – возмутился Брайан Уитейкер. – Ей выпало негаданное счастье с этим парнем Сабатино. У него в голове есть хоть капля рассудка.

– Мы тоже так считаем, – бесцеремонно встряла Паола, – но бывает, что невеста сбегает из-под венца.

– Но только не я! – твердо заявила Лиззи, стараясь сгладить неловкость, вызванную грубыми словами отца.

Чезаре повернул голову и взглянул на Лиззи, только когда она подошла к алтарю. Ее заворожил свет золотых глаз, и она замерла, пораженная силой воли, сквозившей во взгляде. Он давал понять, что не испытывает сомнений. Чезаре точно знал, что делает: смирившись с несущественными обстоятельствами, он твердо шел к намеченной цели. Лиззи не оставалось ничего другого, кроме как следовать его примеру. Не стоит пытаться анализировать их отношения и гадать, поцелует ли он ее, когда их объявят мужем и женой, уговаривала себя Лиззи. Таким непристойным мыслям не должно быть места в деловом союзе.

– Ты великолепна, – тихо прошептал Чезаре, одевая ей на палец обручальное кольцо и следя, как Лиззи повторяет процедуру с видимой нервозностью.

По правде говоря, он был сражен ее изысканной красотой. Его даже встревожила острота реакции. Вероятно, виной были все-таки гормоны, оправдывал себя Чезаре. До тех пор, пока он следует правилам и не допускает эмоциональной привязанности, он спокоен и счастлив.

Наконец церемония закончилась. Они стали мужем и женой. Поцелуя не было – никто не попросил их поцеловаться. Лиззи положила дрожащую руку на локоть Чезаре, и он повел ее к выходу через толпу гостей. Вокруг них, как в тумане, колыхалось море улыбающихся лиц. Меньше всего это напоминало Лиззи скромную свадьбу: огромная церковь была полна. На крыльце Чезаре подвел ее к сухонькой женщине с пронзительными черными глазами на круглом морщинистом лице.

– Афина, познакомься с Элизабеттой, или просто Лиззи, – представил он. – Лиззи, это моя бабушка.

Несколько минут женщины болтали о пустяках под неусыпным оком Чезаре. Афина улыбнулась Лиззи озорной улыбкой и пожала ей руку.

– Поговорим позже, – весело пообещала она.

Дальше завертелась свадебная карусель: жених и невеста приветствовали гостей в загородном отеле, где в великолепном зале проходил торжественный обед, их развлекал известный певец, они слушали поздравительные речи и открыли танцы первым вальсом. Лиззи спотыкалась о собственные ноги, но Чезаре уверенно вел ее сильными руками. Слушая многочисленные пожелания счастья, Лиззи настойчиво напоминала себе, что свадьба ненастоящая. По правде говоря, когда Чезаре склонил гордую голову и поцеловал ее, он застал Лиззи врасплох. У нее закружилась голова, словно она падала в бездонный колодец. Его губы накрыли ее рот, язык легко преодолел преграду. Как под гипнозом, она откинула голову назад, обвила руками его шею, перебирая пальцами темные завитки на затылке, испытывая одновременно восторг и отчаяние: она убедилась, что не лишена сексуальности, но пробудивший вожделение мужчина делал это, только чтобы произвести впечатление на зрителей.

Унизительная мысль заставила ее отпрянуть.

– Довольно, – прошептала она, задыхаясь.

– Дорогая моя, мне этого мало, – тяжело дыша, возразил Чезаре. – Я хочу тебя…

Лиззи словно окаменела.

– Мы говорили на эту тему и решили, что будем вести себя разумно.

– К черту разум! – Из-под бархатных ресниц Чезаре метнул на нее горячий взгляд черных с золотом глаз. В этот момент он был так красив, что у Лиззи замерло дыхание. – Страсть безрассудна, разве ты еще не поняла?

Он преподносил ей урок, который она не хотела усвоить. Лиззи допускала эксперимент только при условии полного самообладания. Она боялась потерять контроль. Все страхи и опасения вернулись к ней в образе Чезаре Сабатино, за которого она только что вышла замуж!

К ней подошла София:

– Афина просит тебя присесть с ней рядом, вероятно хочет ближе познакомиться… Чезаре ее любимый внук.

– Он единственный мальчик, – понимающе усмехнулась Лиззи.

– Она фактически вырастила его, потому они так близки, – объяснила София. – Чезаре исполнилось четыре, когда наша мама вышла замуж за его отца. Чезаре должен был жить с нами, но они с Афиной все время откладывали переезд, а папа предпочитал не вмешиваться. Чезаре был трудным ребенком – они с папой совсем разные.

– Жоффредо такой милый, – тепло заметила Лиззи. – Вам повезло.

– А вот Чезаре слишком умный, себе на беду, – рассудила сестра.

Афина указала Лиззи на мягкое кресло рядом с собой.

– Расскажи про себя. Я типичная любопытная старушка, которая любит задавать вопросы.

Афину конечно же интересовала мать Лиззи: они познакомились, когда Жоффредо ухаживал за Франческой.

– Она не была бы счастлива с моим сыном, – заметила с грустью Афина. – Франческе трудно было угодить, а кроме того, ей не нравилось, что у Жоффредо уже был сын. Неудивительно, что она разорвала помолвку.

– Она ни с кем не оставалась долго, – призналась Лиззи.

– Представляю, как тяжело пришлось тебе и твоей сестре в детстве. Душевные травмы юности долго не заживают, – вздохнула Афина. – Думаю, поэтому Чезаре потребовалось столько времени, чтобы забыть Серафину…

– Серафина? – неуверенно переспросила Лиззи, боясь насторожить Афину полной неосведомленностью.

– Вряд ли Чезаре рассказал тебе о ней, – продолжала старая женщина. – Он тщательно скрывает уязвимые места.

Тут Лиззи чуть было не возразила, что Чезаре лишен слабостей.

– Чезаре влюбился в Серафину, когда был студентом, и хотел жениться на ней, но она не согласилась, сказав, что еще слишком молода, – рассказывала Афина, не сводя с заинтересованной Лиззи внимательного взгляда. – На своей первой работе Серафина встретила очень богатого человека. Ему было около семидесяти лет. Через короткое время они поженились.

Лиззи замерла.

– Должно быть, для Чезаре это был страшный удар, – сказала она, подумав, как жестоко ошиблась, считая его человеком, лишенным сердца, помешанным на бизнесе и деньгах.

– Теперь вижу, что Чезаре перестал вспоминать Серафину, – с удовлетворением заметила Афина, потрепав Лиззи по руке. – Я так рада, что он женился на тебе и открыл новую страницу в жизни.

Лиззи подавила стон разочарования. Понятно, откуда у Жоффредо такой оптимистический взгляд на жизнь – унаследовал у матери. Странно, что Чезаре, выросший среди жизнерадостных людей, отличается скептическим нравом. Впрочем, он намеренно держал дистанцию с любящими родственниками, вероятно опасаясь в душе, что добросердечие семьи смягчит его жесткий нрав.

Спустя несколько часов после этого разговора Лиззи поднялась на борт личного самолета Чезаре. Рухнув в кожаное кресло, Лиззи с нескрываемым облегчением сбросила обувь.

– Ты прекрасно держалась сегодня, – похвалил ее Чезаре, занимая место напротив. – Думаю, никто не догадался.

– Но твой отец знает, – заметила Лиззи с неловкостью.

– Он будет помнить об этом не дольше десяти минут, а через пару недель убедит себя, что мы полюбили друг друга сразу же, как поженились, – сардонически усмехнулся Чезаре. – Такова природа Жоффредо.

– У тебя замечательная семья, – вспыхнула Лиззи. – Не стоит критиковать их. Они любят тебя и не боятся показать это.

Чезаре недовольно поморщился, но вспомнил поведение своего тестя. Брайан Уитейкер отказался произнести речь, в гуще гостей держался особняком и упорно сохранял мрачный вид даже перед фотографом.

– Твой отец… другой, – подумав, сказал Чезаре. – Предпочитает скрывать чувства.

– Когда мама бросила его, он замкнулся в себе, – попыталась оправдать отца Лиззи. – Жизнь не баловала его. Живя в деревне в арендованном коттедже, он будет счастливее. Для него облегчение, что не надо смотреть в окно на ферму и беспокоиться, что я не справляюсь с хозяйством.

– Разве ты не испытываешь облегчения? – не удержался Чезаре, представляя, как день за днем Лиззи в одиночку поддерживала жизнь на ферме.

Лиззи задумчиво свела брови.

– С восхода до заката я не знала отдыха и, конечно, счастлива, что избавилась от забот. Самое страшное, что банк грозился лишить нас кредита в то время, как арендная плата все росла. Это стало бы последним ударом, – честно призналась Лиззи. – А тут как раз Кристи объявила, что бросает университет и возвращается домой, поскольку больше не в силах зарабатывать на учебу.

Чезаре напряженно слушал.

– Вот почему ты неожиданно изменила решение и согласилась выйти замуж? – понимающе протянул он.

– Но ты сказал, что провел частное расследование по поводу нашего положения, прежде чем посетил нас? – напомнила Лиззи с удивлением.

Наступила очередь Чезаре хмуро свести черные брови.

– Мне ничего не было известно о банковском кредите, о проблемах с арендой или о планах твоей сестры. Знал только, что твой отец болен, а ты одна управляешь фермой.

– Ну, зато теперь ты в курсе, – улыбнулась Лиззи. – Я готова была продать душу за тридцать сребреников.

– Нет, – возразил Чезаре: приятный итальянский акцент ласкал слух и отзывался легкой вибрацией в позвоночнике. – Ты любой ценой готова была спасти своих близких. Это называется лояльностью и достойно восхищения.

В наступившей долгой паузе Чезаре углубился в свой лэптоп, но, движимый непреодолимым любопытством, он время от времени поглядывал на Лиззи, листавшую модный глянцевый журнал. Она неодобрительно морщилась, если фасон одежды на модели казался ей вызывающим. Свободной рукой она почесывала за ухом Арчи поверх его защитного воротника. Лиззи была совершенно естественна без притворства или кокетства, сделал открытие Чезаре. До сих пор он неверно судил о ней и делал поспешные выводы, считая охотницей за богатством, в то время как ею двигали любовь к близким и отчаяние. Интерес Чезаре к Лиззи только усилился.

– Зачем ты перекрасилась в коричневый цвет? – неожиданно спросил он.

Накрутив серебристо-платиновый локон на палец, Лиззи смущенно покраснела.

– Мои волосы не нравились Эндрю: привлекали слишком много внимания. Многие принимали светлый тон за седину, считая меня старушкой.

– Неужели ты так сильно хотела угодить ему? – не успокоился Чезаре. – У тебя изумительный, хотя и необычный цвет волос, дорогая.

Лиззи небрежно пожала плечами, хотя была польщена. Подняв на него глаза, она не могла сразу отвести взгляд. Скрывая неожиданно охватившее ее сексуальное возбуждение, Лиззи заставила себя вернуться к изучению журнала. Пора научиться смотреть на вещи трезво и отличать правду от возможного притворства.

Лимузин, встречавший их в аэропорту, мчался по извилистой дороге, пролегавшей через живописную сельскую местность. Стояла поздняя весна, и поля зеленели всходами бобовых и пшеницы. Вокруг средневековых деревень простирались виноградники и оливковые рощи, а на пологих холмах над плоскими зонтиками пиний высились стройные кипарисы. Лиззи была совершенно очарована и засыпала Чезаре вопросами.

– Ты так и не сказал, куда мы едем, – пожаловалась она.

– Почти приехали.

Перед Лиззи на вершине холма возник старый фермерский дом. Она заморгала, потому что ожидала совсем другого. Принимая во внимание изысканный вкус Чезаре, они должны были прибыть на фешенебельный спа-курорт.

– Это несколько не в твоем стиле, – запнулась она.

– Люблю старые дома. Впервые я увидел это место, когда еще студентом путешествовал с друзьями: крыша провалена, стены частично обрушились, двери отсутствовали. Мы прятались в сарае от грозы, – рассказывал Чезаре, пока шофер вел машину вверх по серпантину. – Я любовался восходом солнца над долиной и поклялся, что куплю дом, когда заработаю первый миллион.

– Первый… миллион? – выдохнула Лиззи.

– Пришлось вложить сюда кучу денег, – усмехнулся Чезаре.

По выложенному брусчаткой двору, мимо вазонов с цветами лимузин подкатил к крыльцу. Навстречу им поспешила невысокая, полная женщина в фартуке. Это была Мария, экономка, и, видимо, давняя знакомая Чезаре. Они вошли в просторный сводчатый зал, и Лиззи с интересом оглядела примыкавшую к вестибюлю гостиную с огромным камином из светлого камня и мягкими диванами с переливающейся бирюзовой обивкой. Снаружи дом выглядел античным, но внутри был современным и элегантным.

Мария проводила Лиззи наверх в большую светлую спальню с широкими окнами и балконом с видом на долину. Лиззи провела рукой по тонкому хрустящему белью на широкой кровати и подумала, где же будет ночевать Чезаре.

Шофер внес в комнату багаж, за ним вошел Чезаре в брюках цвета хаки и полотняной рубашке с распахнутым воротом – образец итальянского дизайнерского стиля.

– Где твоя комната?

– Мы делим эту, – не моргнув глазом, объявил Чезаре.

– Я не собираюсь спать с тобой в одной постели, – ахнула Лиззи.

– Предполагается, что мы женаты. Не будем выходить из роли. После всех усилий глупо рисковать, ночуя в разных комнатах.

Лиззи скинула туфли.

– Мария не будет болтать.

– Кроме нее, на верхний этаж имеет доступ другой персонал.

– Ладно. – Лиззи окинула взглядом огромную кровать, сомневаясь, что не пересечет условную границу. – Но ты будешь спать на своей стороне.

– Нам что, по пять лет? – недоверчиво уставился на нее Чезаре. – Ты делаешь проблему из пустяка.

Лиззи посмотрела на него колдовскими, изумрудно-зелеными глазами:

– Я не привыкла делить с кем-нибудь постель. Для меня это не пустяк.

– Обсудим за ужином, – решил Чезаре.

Начиная злиться, Лиззи возмущенно взмахнула руками:

– Никаких обсуждений. Я настаиваю!

– Сорок восемь часов назад ты не возражала, – напомнил Чезаре, и его темные глаза вспыхнули золотыми искрами.

Лиззи покраснела:

– Все ждала, когда ты бросишь эти слова мне в лицо. Я была пьяна, черт побери!

– То есть, когда ты пьяна, ты знаешь, чего тебе хочется.

Лиззи захлопнула дверь, боясь, что их услышат.

– Как ты смеешь говорить такое!

– Нравится тебе или нет, но это чистая правда: ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

В ярости от самодовольного замечания, она развернулась и скрылась в ванной. Оглядевшись, замерла от восхищения: старинная купель была установлена прямо перед окном, а светлые мраморные полы и облицованные грубым камнем стены служили элегантным обрамлением.

– Сколько ни прячься, ты меня не переубедишь! – громко сообщил Чезаре.

– Я не прячусь! – Лиззи вернулась в спальню. Стиснув зубы, она поволокла чемодан по полированному полу.

Чезаре отобрал у нее чемодан, положил на кровать и любезно расстегнул замки. Лиззи покраснела и отвернулась.

Как готовый к прыжку хищный зверь, Чезаре подобрался к ней вплотную. Лиззи пробирала дрожь.

– Посмотри на меня, дорогая, – попросил Чезаре.

Почти против воли Лиззи подняла голову, откинув с лица платиновые локоны.

– Зачем?

Чезаре приподнял ладонями ее тонкое, в форме сердечка лицо, заглядывая в глаза. В углу чувственного рта пульсировала жилка.

– Я хочу зачать с тобой ребенка естественным путем, а не с помощью пробирки. Если нам суждено стать родителями, давай попробуем традиционный метод.

От неожиданности Лиззи обомлела. Жаркая волна возбуждения прокатилась по телу.

– Но мы так не договаривались.

– Мы вообще не договаривались. Ты предложила такой путь. Меня он не устраивал, но я не хотел спорить, чтобы не отбить у тебя желания выйти за меня замуж, – признался Чезаре.

Его искренность тронула Лиззи. Слова «я хочу зачать с тобой ребенка» растопили сердце, хотя Лиззи понимала: позволить секс с Чезаре Сабатино было опасно и безрассудно, потому что он мгновенно разрушит все барьеры, которые она так старательно возводила. Однако сама идея медицинской процедуры оплодотворения в стенах гинекологической клиники уже не казалась ей такой привлекательной.

– Мне надо подумать, – едва слышно пробормотала Лиззи. – Теперь я бы хотела переодеться во что-нибудь более легкое и удобное.

– Я приму душ. – Без промедления Чезаре скинул рубашку.

Как Лиззи ни старалась унять сердцебиение, отводя взгляд, но соблазнительная картина бронзового мускулистого торса неотступно маячила перед глазами. Доставая из чемодана простой летний наряд, краем глаза она заметила совершенно обнаженного Чезаре, направлявшегося в ванную комнату, и подавила стон. Они были такими разными, так не подходили друг другу. Он везде побывал, видел и попробовал все, о чем Лиззи могла только мечтать. Если она будет заниматься с ним любовью, то потеряет голову, а Чезаре это не грозит. С другой стороны, может оказаться, что она из числа женщин, для которых секс и чувства никак не связаны, рассудила Лиззи. Она, возможно, останется равнодушной и легко помашет рукой на прощание через несколько месяцев. Как знать?

Когда душ освободился, она с удовольствием смыла сложный грим, которого требовало торжество, и наложила легкие румяна, тронула губы розовой помадой. Из одежды Лиззи выбрала длинную юбку стретч и шелковый топ, а на ноги – сандалии на плоской подошве. Вернувшись в спальню, она застала горничную, разбиравшую их чемоданы, поэтому Лиззи сразу отправилась вниз.

Навстречу из гостиной вышел Чезаре.

– Пойдем, покажу тебе окрестности до ужина, – любезно предложил он.

– Где Арчи?

Чезаре прижал палец к губам, призывая не шуметь, и кивнул в сторону камина. На толстом коврике, растянувшись и довольно посапывая, спал ее пес.

Сгущались сумерки, поэтому Чезаре провел ее вокруг дома, а потом они вернулись на мощеную камнем террасу, где Мария суетилась вокруг накрытого белоснежной скатертью стола. Лиззи остановилась у балюстрады, любуясь прекрасным видом долины и огромным бассейном внизу.

– Волшебное место. Неудивительно, что ты был очарован, – заметила она, чувствуя, как напряжение дня покидает ее.

Неожиданно Чезаре взял ее за руку.

– Наш брак будет настолько реальным, насколько мы пожелаем, красавица моя, – тихо сказал он.

Лиззи сплела свои тонкие пальцы с его длинными и сильными пальцами. Щеки порозовели. Реальный не означал долгий, не так ли? С другой стороны, сколько браков распадается через короткий срок! Они с Чезаре будут вместе до рождения ребенка. Разве она не мечтала о малыше, напомнила себе Лиззи. Чем ближе они станут за это время, тем легче решат вопросы опекунства в будущем.

Приоткрыв розовые губы, она посмотрела на Чезаре огромными зелеными глазами, словно удивляясь собственной решимости.

– Я согласна попробовать, – тихо сказала она, – но ничего не могу обещать.

Мягкая улыбка осветила волевое, красивое лицо Чезаре.

– Постараюсь сделать все, чтобы ты не пожалела об этом, дорогая.

Глава 6

Оглядывая заставленный изысканными блюдами стол, Чезаре не удержался от комментария, когда медленная трапеза уже подходила к концу.

– Мария представила сегодня весь свой репертуар.

Но Лиззи, все еще в шоке от собственного безумного решения, не могла есть. Она заставляла себя попробовать понемногу оттуда и отсюда и предпочла отделаться горячими извинениями, когда невысокая полненькая повариха вынесла на террасу шедевр кулинарного искусства – слоеный шоколадный торт.

Они готовились вступить в супружескую жизнь как обычные молодожены: впереди у них первая брачная ночь. Вдруг Лиззи с тревогой вспомнила о некотором обстоятельстве, совершенно выпавшем из головы в свадебной суете, а теперь маячившем перед ней, как канат под куполом цирка, по которому ей предстоит пройти. Если признаться Чезаре, что она девственница, он сочтет ее ненормальной, ведь она уже была помолвлена. Лучше промолчать, решила она, и надеяться, что он не обратит внимания на некоторые странности.

– Ты почти не притронулась к алкоголю сегодня, – заметил Чезаре, удивляясь ее молчаливой задумчивости. Она не склонна к болтливости, подумал он, вокруг нее скорее присутствует аура тихой умиротворенности. Он находил это привлекательным.

– В свете наших последних… решений, – неловко пробормотала Лиззи, – мне лучше воздержаться.

– Ты имеешь в виду новые теории о влиянии алкоголя на беременность?

«Если бы он знал!» – мелодраматично вздохнула Лиззи.

– Споры о том, насколько это безопасно, не утихают. Думаю, не стоит рисковать.

– Так вот почему ты дала себе волю на девичнике? – предположил Чезаре. Перед глазами возник образ полной жизни и страсти Лиззи, сбросившей в танце привычную сдержанность.

– Это случилось неумышленно. Просто скучала по Кристи, – покраснев, призналась она. – Кроме того, мне давно не приходилось бывать на вечеринках, и я перебрала с непривычки.

– Не вини себя, – сказал Чезаре, не сводя с нее темных глаз, в которых плескались золотые отблески свечей.

Он был таким… горячим, пылал, в прямом смысле, отметила с дрожью Лиззи. Они женаты, ей предстоит разделить с ним постель, а ее это волнует, пугает? Что с ней не так? Взаимное притяжение или «химия», о которой он говорил, давала себя знать во внутреннем озарении, в легкой, воздушной энергии, постоянно бурлившей в ней. Лиззи не могла усидеть на месте. Она подошла к краю террасы, полюбоваться огоньками деревни в дальнем конце долины.

Казалось, сердце спрятано за высокой крепостной стеной, как деревня вдали. Секс с Чезаре не означал, что она поддастся глупым иллюзиям. Ее мать служила примером женщины, мечущейся от одного мужчины к другому в поисках любви, ставшей для нее наркотиком. Лиззи однажды испытала любовь. Это послужило хорошим уроком. Если у нее ничего не получилось с Эндрю, вряд ли получится с другим. Но у нее будет ребенок, которому она отдаст любовь.

– Ты очень напряжена, дорогая, – вздохнул подошедший сзади Чезаре и положил руки на сведенные плечи. Рядом со стройной Лиззи, его фигура казалась особенно мощной. – Тебе не придется делать то, чего не хочется…

Ее настораживала способность Чезаре угадывать ее состояние. Она боялась своего, казавшегося слишком сильным желания. Он развернул ее лицом к себе. Лиззи подняла глаза, у нее подкосились ноги, а сердце беспомощно дрогнуло.

– Я знаю, – прошептала она, удивляясь, насколько легко Чезаре воспринял перемену в их отношениях. Неужели так устроены мужчины? Им проще приспосабливаться, чем женщинам. Может, Чезаре находит вполне естественным супружескую жизнь, основанную на сексе и ожидании ребенка? «Просто секс… ничего особенного», – сказал он, вылезая из кровати после того, как фактически перевернул весь ее мир. Признаться, удовольствие тогда получила только она, но это не помешало ему хладнокровно оценить происходящее. Его практичность в вопросе секса до сих пор не укладывалась в голове. Но Лиззи не могла отвести взгляд от красиво очерченного, чувственного рта.

Чезаре наблюдал за ней, пряча блеск глаз за длинными ресницами. Желание пульсировало в нем, гоняя острые иголочки возбуждения по напряженному телу. Он не мог оторвать взгляд от ее пухлых губ и округлых холмиков грудей, вздрагивающих под тонким шелком при каждом движении.

Уже много лет Чезаре не испытывал такого непреодолимого волнения в присутствии женщины и проклинал себя за то, что не способен держать в узде терзавший его мучительный сексуальный голод. Он видел единственный выход в том, чтобы заняться с ней любовью и убедиться, что она ничем не отличается от других женщин, побывавших в его постели. У него не было секса с того дня, как он впервые встретил ее, что очень тревожило Чезаре. У него не было желания спать с Селин, пока еще была такая возможность, и никакая другая женщина не привлекала его внимания. Конечно, связь с Селин так или иначе подходила к концу – она надоела ему, в то время как Лиззи была новенькой, необычной и очень привлекательной. Кроме того, его странно волновала идея зачать с ней ребенка. Непонятным образом сама мысль об этом вызывала мощную эрекцию. При малейшем намеке со стороны Лиззи, он пожертвовал бы роскошным банкетом Марии и помчался бы прямо в спальню.

Стряхнув наваждение, Чезаре взглянул на Лиззи с новым, щекочущим нервы интересом – она его законная жена. Теперь он отвечает за нее, заботится о ней, защищает ее. Не желая тянуть время, он прижал Лиззи к себе и поцеловал, издав низкий стон, когда ее маленькая, плотная грудь прижалась к его груди. Ей нравилось, когда он брал ее на руки, вспомнил Чезаре и улыбнулся. Он подхватил Лиззи, не обращая внимания на Арчи, вскочившего с нагретого солнцем пола и с тревожным лаем бросившегося к ним.

– Замолчи, Арчи, – приказал Чезаре. – Не встревай между мужем и женой… и предупреждаю, что отныне ты не будешь спать в нашей кровати.

Лиззи промолчала, и без того занятая мыслями о брачной ночи с Чезаре. Ее губы все еще покалывало от страстного поцелуя. Пока он нес ее наверх, Лиззи думала, что превратилась в бессовестную лентяйку. Она громко ахнула, увидев романтически украшенную цветами и свечами спальню, совершенно изменившую облик за то время, что они ужинали. Свечи загадочно мерцали в металлических подсвечниках вдоль стен, а букеты белоснежных цветов дополняли волшебный эффект.

– Это ты устроил?

Он засмеялся:

– Нет, Мария давно ждала, чтобы я нашел жену. Думаю, это ее праздник.

Лиззи чувствовала смущение под ласкающим взглядом темных глаз. В неровном колебании света худощавое лицо Чезаре с высокими скулами таило загадку, придавая ему еще более мужественный и чувственный вид. Уверенным движением он откинул с ее лица светлые пряди, и шелковистые локоны рассыпались по спине. Взяв в ладони пылающее лицо, он с нетерпеливой жадностью прижался к мягким губам, сокрушая их, наслаждаясь сладким вкусом. Лиззи закинула руки ему за шею.

– Я мечтал об этом с первой минуты, когда увидел тебя, – пробормотал он хриплым голосом, отчего по ее спине пробежала горячая дрожь возбуждения.

– Иногда ты говоришь ужасные глупости, и не думай, что поверю тебе. В нашу первую встречу на мне был рабочий комбинезон и я выглядела ужасно! – запротестовала Лиззи с нервным смехом.

– Женщинам не понять природы мужского вожделения. Я увидел твое лицо, кожу, глаза – этого было достаточно, моя красавица, – добавил он по-итальянски.

– Обожаю, когда ты говоришь по-итальянски, – задохнулась Лиззи. – Можешь повторять хоть таблицу умножения, все равно: меня завораживает акцент, тембр голоса…

Удивленный неожиданным трогательным признанием, Чезаре усмехнулся. Немного кривая, задорная улыбка преобразила смуглое красивое лицо, смягчив привычную маску холодной сдержанности.

– Мне нравится твоя непредсказуемость.

– Сама не перестаю удивлять себя, – честно сказала Лиззи. Ее зеленые глаза затуманились от тревожной мысли, что действует импульсивно, почти в духе своей матери. Раньше такое поведение было ей несвойственно. С другой стороны, в двадцать четыре года она вполне способна отвечать за поступки.

Чезаре снова смял ее губы в чувственном поцелуе, после чего Лиззи потеряла способность разумно мыслить. Напряжение совсем другого рода охватило все ее существо. Соски болезненно отзывались на касание тонкого шелка, глубоко внутри она ощутила влажный жар. Тело реагировало на Чезаре независимо от сознания, раскрываясь, как цветок под лучами солнца. «Только секс и взаимное влечение», – вспомнила она, но это уже не имело значения. Ей нечего опасаться, нечего стыдиться, отвлеченно думала Лиззи, а недоверием к мужчинам она обязана ужасающим любовным аферам своей матери.

Шелковый топ цветным облачком упал на деревянный пол. С глубоким вздохом удовлетворения Чезаре накрыл ладонями торчащие холмики обнаженной груди, его умелые пальцы гладили и массировали нежные соски, пока они не порозовели, а дыхание Лиззи не стало прерывистым. Она поерзала на простынях, стараясь унять дрожь.

Одной рукой Чезаре попробовал стянуть рубашку.

Лиззи хватило намека, и она начала расстегивать пуговицы на его груди, с наслаждением касаясь тонкими пальчиками мощного, разгоряченного тела. Чезаре прижался губами к острым ключицам, легко опрокинул ее на спину и пробежал кончиком языка вдоль плоского живота. Его поцелуи и прикосновения посылали восхитительные импульсы возбуждения по всему телу. Лиззи уже пылала от страсти: на лбу выступила испарина, а сердце бешено стучало у самого основания горла. Лиззи запустила пальцы в густую темную шевелюру, прижала к себе его голову и с жаром впилась в его губы. Чезаре приподнял подол ее юбки и провел рукой по внутренней стороне бедра. В страстном нетерпении Лиззи сжала зубы, когда он зацепил пальцами ее трусики и стянул их вниз. Лиззи изнемогала в ожидании его прикосновения.

– Я стараюсь продлить удовольствие, дорогая, – прохрипел Чезаре, – но скорее напоминаю скоростной экспресс.

– Слишком много слов, – прошипела она, огорченная паузой.

С невероятным усилием Чезаре оторвался от нее. Спешка может испортить все дело, особенно в первый раз. Он не предполагал, что женщина может реагировать на него с такой страстью, и это разжигало в нем ненасытное желание. Он признался в этом вслух по-итальянски, на что Лиззи ответила блаженной улыбкой, в восторге от акцента, тембра голоса, или чего-то еще. Чезаре расстегнул молнию брюк, нетерпеливо скинул одежду и повернулся к ней. Лиззи окинула его восхищенным взглядом, и ее бледная, фарфоровая кожа вспыхнула румянцем. Чезаре не мог вспомнить, когда в последний раз видел краснеющую женщину. А в постели? Никогда.

Лиззи была потрясена. Чезаре предстал перед ней во всем великолепии. Ее любопытство было разом удовлетворено. Приподняв, он стянул с нее юбку – последнее из одежды, что оставалось на ней, и обнаженную уложил в центр кровати.

Лиззи застыла.

– Надо погасить все свечи! – воскликнула она, сгорая от смущения и безуспешно пытаясь нащупать край простыни.

Занятый тем, что с восхищением разглядывал соблазнительные изгибы тела, Чезаре удивленно поднял темную бровь.

– Но я уже видел тебя голой.

– Как можно сравнивать? Тогда, в похмелье, мне было все равно.

Усмехнувшись, Чезаре протянул руку и накинул на нее легкое полотно.

– Не думай, что это остановит меня.

Завернувшись в простыню, Лиззи немного расслабилась. Чезаре смотрел на нее горящими глазами. Наклонившись, он ласково потерся о ее щеку жестковатым от щетины подбородком, подбираясь к ждущим губам. За одним поцелуем последовал другой, а руки Чезаре исследовали самые уязвимые эрогенные зоны, умело разжигая в ней страсть. Лиззи уже не могла спокойно лежать, она нетерпеливо ерзала и выгибалась навстречу.

– Ты вся влажная и готова принять меня, – прошептал Чезаре.

Лиззи подрагивала, чувствуя, как весь жар сосредоточился теперь между бедер. Она зажмурила глаза, надеясь сохранить контроль, чтобы Чезаре не догадался, как все ново для нее. Однако каждым эротичным движением Чезаре соблазнял ее, лишая рассудка. Приоткрыв губы, Лиззи слабо стонала, изнемогая от желания.

– Для меня это будет впервые, дорогая, – признался Чезаре, прикусывая тугой розовый сосок.

– Что – впервые? – с трудом шевелила губами Лиззи.

– Секс без презерватива. Никогда не испытывал такого возбуждения, – шептал Чезаре, поворачиваясь так, чтобы она почувствовала его мощный гладкий ствол.

Лиззи старалась не думать о размерах возбужденного члена. Она считала себя современной женщиной, теоретически хорошо знакомой с актом совокупления по разговорам, сплетням и журнальным статьям. Девственница – не значит совершенно невежественная, успокаивала себя Лиззи, стараясь не паниковать. Тем временем возбуждение нарастало. Она крепко вцепилась пальцами в его плечи, приподняла бедра, инстинктивно прижимаясь плотнее. Чезаре ласкал горячую, влажную вагину, массируя набухший бутон клитора, когда вдруг почти без предупреждения ее потряс невероятный взрыв эмоций. Широко открыв глаза, Лиззи выгнула спину, дернулась, чувствуя, как накатывают волны наслаждения.

В этот момент Чезаре приподнял ее бедра, закинул ноги себе на плечи и стремительно вошел в тугой канал. На мгновение Лиззи испытала восторг полного слияния и поняла, что именно к этому все время стремилось возбужденное ласками тело. Восхитительное ощущение продолжалось до тех пор, пока горячая плоть внутри ее не скользнула глубже, и вдруг ее пронзила острая, разрывающая боль, заставившая Лиззи изумленно вскрикнуть.

Чезаре замер, как от сигнала пожарной тревоги.

– Не может быть, чтобы ты…

Злясь на свою несдержанность, Лиззи с яростью взглянула на него.

– Не останавливайся теперь.

– Ты девственница? – переспросил Чезаре. Он приподнялся над ней на сильных руках с выступающими буграми мышц.

– Тебя это не касается, – запротестовала Лиззи.

Чезаре тихо пробормотал длинное, витиеватое ругательство на родном языке, проклиная ее упрямство. Он изнемогал от вожделения, но изо всех сил сдерживал себя. Как несправедливо, что, наслаждаясь ее телом, он причинял ей нестерпимую боль.

– То есть как не касается? Я сейчас же отпущу тебя.

– Нет… нет! – в тревоге пролепетала Лиззи. – Ты не можешь зайти так далеко и остановиться. Я хочу знать, на что это похоже…

Услышав мольбу в голосе, Чезаре застонал, поздно осознав, что супружество оказалось гораздо более коварной ловушкой, чем он предполагал. Его мужское эго страдало от мысли, что она просто экспериментировала с ним.

– Пожалуйста… – протянула Лиззи, притягивая к себе его лицо в безуспешной попытке дотянуться до твердых губ.

В состоянии эротического возбуждения, Чезаре не заставил долго просить себя. Он плавно качнул бедрами, наблюдая за ее раскрасневшимся, выразительным лицом, чтобы уловить малейшие признаки боли. Лиззи только блаженно улыбнулась, возвращая ему пошатнувшееся чувство мужского самолюбия.

Лиззи помнила разговоры о том, что для мужчины болезненно прерывать секс, и ей совсем не польстило намерение Чезаре сделать это. Она просто умирала от желания узнать секрет полового акта.

Чезаре продолжал плавное движение, и Лиззи снова почувствовала нарастающий внутри жар. Ритм становился более быстрым и провокационным, вызывая бурную ответную реакцию. С неиспытанным ранее энтузиазмом она выгибала спину, отдаваясь во власть нарастающего возбуждения, волнами прокатывающегося по телу. Лиззи словно парила, взмывая вверх к пику наслаждения, и наконец преодолела его. Ее окутала сладкая истома, она опустилась вниз, вернулась в реальность.

Чезаре уложил ее на подушки, отвел с влажного лба спутанные волосы. Он немного дрожал, раздираемый противоположными желаниями: успокоить ее, как положено в первую брачную ночь, или выместить на ней злость.

– Почему ты не сказала, что я твой первый мужчина? – спросил он с оттенком раздражения.

Резкий тон, как лезвие ножа, пробудил Лиззи от блаженного состояния. Она села, прижав простыню к груди.

– Почему это должно так беспокоить тебя?

– Другими словами, ты нарочно скрыла от меня этот факт? – возмутился Чезаре, вскакивая с кровати одним мощным рывком. – Как ты ухитрилась сохранить невинность, если была помолвлена?

– Не смей повышать на меня голос, Чезаре Сабатино! – крикнула Лиззи со злостью, стараясь подавить приступ страха. – То, что я девственница, мое личное дело!

– Теперь ты моя жена, дорогая. Думаю, это дает мне право требовать ответа на такой важный вопрос.

– Я сообщу, когда сочту возможным отвечать на вопросы личного характера, – огрызнулась Лиззи, перекатываясь в дальний край постели, подальше от него. Она быстро вскочила, сдернула простыню и завернулась в нее. – Мне надо в душ.

– Лиззи… – в отчаянии позвал Чезаре, глядя в спину метнувшейся к двери жены.

– В данный момент мне плохо, я не в настроении разговаривать, поэтому извини меня, – холодно заявила Лиззи, шагнула за порог и заперла за собой дверь ванной.

Лиззи до краев наполнила старинную ванну, взбила густую мыльную пену и блаженно погрузилась в теплую воду.

Чезаре подавлял ее. Возвышаясь над ней, он пронзал ее взглядом темных глаз, враждебно сверкавших на смуглом худощавом лице. По привычке первой реакцией Лиззи было желание спрятаться в безопасном месте. Второй муж ее матери отличался вспыльчивым нравом и приучил их с Кристи исчезать с его глаз при первой вспышке гнева.

Однако Лиззи не испытывала страха перед Чезаре, чувствуя, что он никогда не причинит ей боли. Почему он разозлился? Разве секс с ней ему не понравился? Что до нее, то она получила удовольствие, кроме эпизода в середине, когда, лишившись девственности, неожиданно испытала физическую боль. Как ни странно, ее больше обидели отчужденность и злость Чезаре после завершения акта: она вдруг снова почувствовала себя не совсем адекватной. Зачем он прицепился к ней по поводу невинности? Неужели у него не хватило такта промолчать? Она ясно дала понять, что не хочет обсуждать эту тему.

Чезаре в смятении метался по комнате. Почему она не предупредила его? Неужели стыдилась того, что у нее нет сексуального опыта? Он вспомнил, как она краснела, смущалась, и заскрипел зубами. У него до такой степени отсутствовал опыт общения с девственницами, что он не догадался, увидев ее прямо перед собой. Сам все испортил, а потом еще усугубил промах, набросившись на нее с вопросами. Чезаре совершенно иначе представлял себе начало супружеской жизни. Вероятно, Лиззи в расстроенных чувствах рыдает в ванной, проклиная себя за то, что согласилась на новые условия. А вдруг она больше не захочет его видеть? Но секс с ней был совершенно потрясающим… и Чезаре жаждал повторения. Низменное чувство вожделения подтолкнуло его к действиям. Натянув потертые джинсы, он босиком прошлепал вниз по лестнице, размышляя о том, как заслужить прощение и вернуть благосклонность молодой жены. В этот момент Чезаре услышал приглушенный вой оставленного на террасе Арчи и засмеялся. Неужели у него не хватит ума, чтобы обернуть поражение в победу и, как положено, насладиться романтикой первой брачной ночи, даже если это потребует некоторых жертв?

Арчи замолк на середине тоскливой ноты и на трех ногах бросился ему навстречу. Хотя пес не был особенно привязан к Чезаре, он понимал, что это самый короткий путь к хозяйке…

Глава 7

Распластавшись возле двери в ванную, Арчи жалобно скулил.

– Ты способен на большее, – упрекнул его Чезаре, бросив кусок курицы с тарелки.

Для трехлапой собаки Арчи двигался удивительно быстро. Он поймал угощение на лету.

– Теперь твоя задача выманить хозяйку, – напомнил лохматому сообщнику Чезаре.

Арчи попытался толкнуть дверь, но мешал жесткий воротник вокруг шеи. Тогда, сев на задние лапы, пес издал тоскливый вой, сделавший бы честь профессиональному плакальщику. Чезаре поощрил его сочным кусочком лакомства. Арчи устроил грандиозное представление.

Лиззи проснулась от холода. Она села, соображая, что происходит: вокруг с шумом плескалась вода, за дверью завывал Арчи… или это продолжение сна? Она вылезла из ванны, завернулась в махровую простыню и прошлепала к двери в тот момент, когда Арчи снова взвыл. Лиззи взглянула на настенные часы и ахнула: стрелки показывали полпервого ночи, она проспала около двух часов. Лиззи торопливо распахнула дверь.

– Прости, моя радость, я забыла про тебя, – наклонилась она к собаке. – Ты скучал?

– Не хочешь поужинать? – лениво протянул развалившийся на кровати Чезаре.

Гордо выпятив маленькую грудь, Лиззи уже готова была послать его подальше, но в этот момент у нее заурчало в животе: она ужасно проголодалась, ведь вечером почти ничего не ела…

Лиззи заправила за ухо влажную прядь и перевела взгляд на смуглое лицо Чезаре, наблюдавшего за ней искрящимися золотом глазами.

– Все еще ждешь ответы на свои вопросы?

– Я бы солгал, если бы сказал «нет», – признался он, откидываясь на подушку и закидывая руки за голову так, чтобы она во всей красе увидела мускулистый торс и плоский, обтянутый черной футболкой живот.

Лиззи медленно перевела дыхание, только сейчас заметив расставленные на столе закуски. В спальне горели свечи, зажженные снова, пока она спала. Ее охватил удивительный покой, как бывает после бури. Самое худшее позади, не так ли? Ей больше нечего бояться. Она замужем, секс уже был, подумала Лиззи, поднимая подбородок. В какой-то момент Чезаре напугал ее, но это не его вина. Страх пришел из прошлого, а причиной тому очередной муж матери: Лиззи еще долго мучили ночные кошмары, после того как он исчез из ее жизни.

– Знаешь, когда ты рассердился, я испугалась, – откровенно заявила она. – Мать была замужем за человеком, который избивал ее в приступе ярости.

Чезаре соскочил с кровати.

– Я бы никогда не ударил тебя.

– Не сомневаюсь, – сказала Лиззи, – но у меня сработал рефлекс: когда мужчина зол, надо прятаться. Ничего не могу с собой поделать. Два года, что мать была замужем за этим монстром, обернулись кошмаром для нас с Кристи.

– Вас он тоже бил?

– Пробовал пару раз, но был пьян и неповоротлив, а мы с Кристи шустрые, – призналась она. – Давай забудем о нем. Я хочу поставить условие… – она поколебалась, – расскажу тебе об Эндрю, только если ты готов говорить о Серафине.

– Откуда тебе известно о ней? – В уголке сурового, твердого рта Чезаре дергался мускул.

– Твоя бабушка упомянула ее… мне тоже хотелось бы знать, – сообщила Лиззи, заходя в гардеробную в поисках ночной рубашки.

За дверью она быстро сбросила полотенце и натянула рубашку, поймав свое отражение в высоком зеркале. Остатки макияжа испарились в теплой ванне, а влажные волосы окружали лицо густым пушистым облаком. Она вздохнула: сегодня Чезаре увидит настоящую Лиззи Уитейкер.

Выйдя из гардеробной с семенящим рядом Арчи, она старалась не показать смущения под откровенно оценивающим взглядом Чезаре. Облаченная в тонкий шелк с головы до пят, Лиззи, по ее мнению, выглядела целомудренно, как монашка. Тем не менее ее лицо вспыхнуло: в темных глазах Чезаре горело желание. Жаркая волна прокатилась по телу, покалывая соски, увлажняя лоно: сомнений не было – Чезаре думал о сексе и странным образом заставлял ее тоже думать об этом. Воздух просто вибрировал от напряжения.

В мерцающих всплесках горящих свечей сквозь тонкий шелк Чезаре видел очертания стройных ног, под рубашкой соблазнительно подрагивали округлые холмики грудей. У него пересохло во рту, а тело стало горячим и тяжелым. Устроившись в ногах кровати, Лиззи потянулась к тарелке с закусками.

– Кто начнет?

– Я, – неожиданно для себя произнес Чезаре. Недовольство сменилось любопытством: Лиззи интересовалась событиями его жизни, оставшимися далеко в прошлом. Неужели бабушка по-прежнему считала юношеский любовный роман значительным эпизодом, повлиявшим на его характер.

– Серафина… какое красивое имя, – задумчиво протянула Лиззи.

– Она действительно очень красива, – признался Чезаре, вольготно раскинувшись в изголовье кровати. – Мы вместе учились: я – на экономическом факультете, а она изучала право. Первая любовь – очень трепетное чувство, – поморщился он.

Наблюдавшая за его лицом, Лиззи смущенно заметила:

– Моей первой любовью был мальчик на афише эстрадного оркестра.

– Для меня такой вариант был бы безопаснее. Но из-за Серафины я потерял голову и сделал ей предложение. Серафина сказала, что мы слишком молоды, и оказалась права, – мрачно усмехнулся Чезаре. – Она была очень амбициозна. Мне пришлось начинать карьеру с низшей ступеньки, но крупный выигрыш на бирже позволил открыть собственное дело, и шансы резко повысились. Серафина получила место в известной юридической фирме… с важными и богатыми клиентами.

– К этому времени вы были вместе? – спросила Лиззи, когда пауза опасно затянулась.

– Мы были близки, жили вместе. Через две недели Серафина познакомилась с Маттео Руффини. Он пригласил ее на ужин и предложил обслуживать его огромные счета, – жестко скривил красивый рот Ч

Lynne Graham

The Billionaire’s Bridal Bargain

The Billionaire’s Bridal Bargain © 2015 by Lynne Graham

«Самая лучшая свадьба» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Глава 1

Конверт был доставлен курьерской почтой. Вскрыв его, Чезаре Сабатино издал протяжный стон. Красивое, смуглое лицо выражало недоумение.

В папке лежали две фотографии: на одной юная миниатюрная блондинка Кристина, на другой – ее старшая сестра Элизабетта. Неужели умственное помешательство передается по наследству? Чезаре запустил пальцы в густые, блестящие волосы, сдерживая раздражение. Он не может тратить время на глупости в середине рабочего дня. Зачем его отец Жоффредо затеял эту игру?

– Что случилось? – спросил Джонотан, друг Чезаре и директор его фармацевтической империи.

В ответ Чезаре передал ему папку.

– Взгляни и пожалей меня. Вот пример безумия, которое может охватить даже нормальных на первый взгляд родственников.

Нахмурившись, Джонотан внимательно рассмотрел фотографии.

– Блондинка хорошенькая, но слишком молода, а вторая, в шапочке, похожа на огородное пугало. Что общего у тебя с какой-то фермерской семьей из Йоркшира?

– Это долгая история, – предупредил Чезаре.

Джонотан уселся поудобнее.

– Интересная?

– Как тебе сказать, – скривил рот Чезаре. – По-моему, не очень. В тридцатых годах прошлого века нашей семье принадлежал небольшой остров Лайонз в Эгейском море. Большинство моих родственников со стороны отца похоронены там. На острове родилась и провела детство моя бабушка Афина. Когда ее отец разорился, остров был продан итальянцу Джеральдо Лучини.

– Богатство приходит и уходит, – пожал плечами Джонотан.

– Ситуация, однако, осложнилась, когда брат Афины решил вернуть остров семье, женившись на дочери Лучини. Однако, в последний момент, практически перед алтарем, отказался от невесты.

– Ничего себе…

– Отец невесты пришел в ярость от оскорбления семьи и навечно связал остров невероятно сложными условиями наследования.

– А именно?

– Остров не может быть продан. В настоящее время он принадлежит двум сестрам, получившим его после смерти матери. Моя семья может снова заполучить остров, только если наши семьи – Жиронди и Лучини – породнятся и их свяжет рождение ребенка.

– Ты шутишь? – поднял брови Джонотан.

– Мой отец всерьез решил вернуть остров и сделал предложение Франческе – матери этих сестер. Сказать по правде, он на самом деле влюбился в нее. К нашему счастью, она ему отказала и вышла замуж за парня из своей деревни.

– Почему к счастью?

– Франческа недолго оставалась с фермером, вслед за ним она сменила довольно много мужчин. Жоффредо избежал печальной участи. – Волевое худощавое лицо Чезаре помрачнело. Он понимал, что его романтичный и немного наивный отец никогда не обуздал бы строптивую Франческу.

– Зачем же отец прислал тебе эти фотографии?

– Не оставляет надежду вернуть остров и надеется вовлечь меня в этот безнадежный проект, – сухо заметил Чезаре, сопровождая слова сардонической улыбкой, скользнувшей по широким, чувственным губам. Его рука насмешливо описала в воздухе большой знак вопроса.

– Я правильно понял, что он хочет убедить тебя жениться на одной из двух девиц? – Джонотан недоверчиво прищурился, прекрасно зная, что ни одной красавице еще не удавалось завязать с Чезаре длительные отношения. Тот слишком любил женщин, чтобы ограничивать себя одной привязанностью. – Он что, с ума сошел?

– Неисправимый оптимист, – вздохнул Чезаре. – Сколько бы я ни говорил, что не имею ни малейшего желания вообще когда-нибудь жениться, не слышит меня.

– Как счастливый муж и отец, должен сказать, что ты многое теряешь.

Чезаре с трудом удержался, чтобы презрительно не закатить глаза. Конечно, он знал: бывают счастливые браки, такие, как у его отца или как у Джонотана, но это скорее исключение. Недаром первая любовь без сожаления бросила его и упорхнула с очень богатым, но очень пожилым мужчиной семидесяти пяти лет от роду. Серафина, как подобает, оставалась верной мужу до самой его кончины, зато теперь богатая вдова преследовала Чезаре, надеясь вернуть его. Воспоминания все еще доставляли Чезаре боль, но послужили хорошим уроком: никогда больше он не повторит ошибку молодости. Уж он-то искушен в вопросах коварной женской природы. Ему еще не попадалась женщина, которая не польстилась бы на его деньги. Довольная улыбка смягчила жесткую линию выразительного рта, когда он подумал о нынешней любовнице – роскошной французской модели, готовой на все, чтобы удовлетворить его в постели и вне ее. При этом она не настаивала на обручальном кольце, клятвах верности, не собиралась рожать ему несносных детей. Что в этом удивительного? Чезаре был щедрым любовником. В конце концов, зачем деньги, если не для удовольствия, особенно когда их так много, как у него сейчас.

Вернувшись вечером в свой городской пентхаус, Чезаре уже не был настроен так оптимистично и даже несколько встревожился, узнав от управляющего Примо о неожиданном визите отца. Он нашел Жоффредо на верхней террасе под крышей, откуда тот любовался великолепной панорамой Лондона.

– Чему обязан честью?

Как всегда эмоциональный, Жоффредо горячо обнял сына, словно они не виделись месяцы, а не пару недель.

– Я должен поговорить с тобой о бабушке.

Улыбка исчезла с лица Чезаре.

– Что случилось?

– Афине требуется операция коронарного шунтирования – это единственный шанс уменьшить стенокардию.

Чезаре замер. Между прямых черных бровей пролегла морщина.

– Ей семьдесят пять.

– Перспективы выздоровления очень хорошие. К сожалению, проблема не в этом, а в упрямстве моей матери. Она считает, что слишком стара для медицинского вмешательства и надо быть благодарной за отпущенные годы.

– Какая ерунда, – возмутился Чезаре. – Давай я сам вразумлю ее.

– Нужна сильная мотивация, которая заставит поверить, что ради будущего стоит перенести боль и стресс от сложной операции.

Чезаре тихо присвистнул сквозь зубы.

– Надеюсь, речь не идет об острове Лайонз. Это пустая трата времени.

Недовольно поджав губы, Жоффредо окинул взглядом единственного сына:

– С каких пор ты боишься принять вызов?

– Я слишком умен, чтобы сражаться с ветряными мельницами.

– Где же твоя хваленая изобретательность? Способность, как теперь говорят, мыслить нестандартно? – настаивал отец. – Времена изменились, Чезаре. Мир шагнул далеко вперед. Что касается острова, то у тебя гораздо больше шансов, чем у меня когда-то.

Чезаре тяжело вздохнул и пожалел, что допоздна не задержался в офисе, где царили спокойствие, дисциплина и порядок, составляющие основу его жизни.

– О каких шансах ты говоришь? – поинтересовался он.

– Ты очень богат, а нынешние владельцы острова бедны как церковные крысы.

– Но завещание составлено так, что компромисс невозможен.

– Деньги способны творить чудеса, – напомнил отец. – Тебе не нужна жена, но, возможно, дочери Франчески слишком молоды, чтобы всерьез думать о замужестве. Почему бы не заключить с одной из них сделку?

Чезаре упрямо тряхнул головой:

– Предлагаешь мне обойти условия завещания?

– Должен сказать, что лучшие юристы в Риме, изучив документ, смогли найти лазейку: если ты женишься на одной из сестер, то получишь право посещать остров и, что важнее, привезти туда бабушку, – с гордостью сообщил Жоффредо, ожидая, что новость произведет должное впечатление на сына.

Вместо этого Чезаре подавил стон разочарования.

– Что это нам даст в итоге? Мы не получим остров в собственность, не вернем его в семью.

– Даже возможность побывать там после столь долгого перерыва бабушка сочтет за счастье, – непреклонно заявил Жоффредо.

– Я всегда считал, что посещение острова противоречит завещанию.

– Это допустимо в случае, если брак состоится. Юристам удалось обосновать этот важный пункт. Однако, если кто-то из нас задумает посетить остров без соблюдения этого условия, дочери Франчески теряют право наследования и остров по закону отойдет в собственность государства.

– Чему правительство будет очень радо, – заключил Чезаре. – Ты серьезно думаешь, что даже короткий визит на Лайонз так важен для бабушки?

– Посетить могилы родителей, еще раз увидеть дом, в котором она родилась, вышла замуж, была счастлива с моим отцом? С островом у нее связано так много радостных воспоминаний.

– Достаточно ли ей будет одного короткого визита? Насколько я знаю, она мечтала провести там остаток своих дней, но это невозможно. В завещании указано, что только рождение ребенка дает право снова вернуть Лайонз в нашу семью.

– Это условие вполне может быть оспорено в суде, как несущественное. Закон о правах человека во многом изменил подходы к ранее незыблемым запретам. – Жоффредо был полон энтузиазма.

– Очень сомневаюсь, – признался Чезаре. – На это потребуется много лет и огромные средства. Правительство будет бороться всеми силами. Боюсь, на все это не хватит моей жизни. Кроме того, подумай, какая женщина согласится выйти за меня замуж и родить ребенка только для того, чтобы я мог получить в собственность какой-то крошечный заброшенный остров? Даже если бы я предложил выкупить остров после того, как мы поженимся.

На сей раз наступила очередь Жоффредо застонать.

– Сам знаешь, ни одна женщина не устоит против тебя. Ты ими вертел как хотел еще подростком!

Чезаре взглянул с веселым удивлением.

– Не кажется ли тебе аморальным зачать ребенка с такой корыстной целью?

– Ты меня неправильно понял, – с достоинством возразил отец. – Я не предлагаю тебе заходить так далеко.

– Но я не смогу вернуть нам остров, если не зайду так далеко, – резонно заявил Чезаре. – Другими словами, все сводится к тому, чтобы позволить бабушке еще один раз посетить родные места. Стоит ли ради этого пытаться подкупить незнакомую женщину?

– Это твое последнее слово? – обиженно спросил Жоффредо, когда пауза затянулась.

– Я практичный человек, – попытался оправдаться Чезаре. – Будь хоть один шанс получить остров, можно было бы рискнуть.

Жоффредо остановился уже возле самой двери и сердито поглядел на сына.

– Ты мог хотя бы встретиться с дочерьми Франчески и посмотреть, что можно сделать. Хотя бы постараться…

Проводив рассерженного Жоффредо, Чезаре в расстройстве произнес длинное витиеватое ругательство. Его эмоциональный отец легко увлекался несбыточными проектами. Его часто посещали блестящие идеи, но дальше этого дело не шло. В отличие от отца, Чезаре никогда не поддавался мгновенному порыву и не позволял эмоциям затмевать рассудок. Однако он покрылся холодным потом при мысли, что его бабушка нуждалась в серьезной операции, но не желала давать согласие. По его мнению, Афине стало скучно жить – она не видела в будущем интересных перспектив. Кроме того, она боялась довериться медикам. Его бабушка в жизни проявляла столько воли и мужества, что даже близкие отказывались верить, что она, как все люди, подвержена обычным слабостям.

Когда мать Чезаре умерла при его родах, Афина, гречанка по происхождению, пришла на помощь овдовевшему сыну. В то время как Жоффредо начинал свой бизнес, Афина взяла на себя заботу о маленьком Чезаре. До того как мальчик пошел в школу, он уже хорошо играл в шахматы и увлекался математикой. Бабушка первая заметила выдающиеся способности внука. В отличие от Жоффредо, ее не смутил высокий интеллектуальный потенциал, и Афина не только поддерживала ребенка своей любовью, но умело поощряла и направляла его развитие. Чезаре понимал, чем обязан бабушке, и Афина была единственной женщиной на земле, о которой он искренне заботился. Ему не были свойственны эмоциональные порывы. Чезаре всегда оставался спокойным, невозмутимым и стеснялся открытого проявления чувств, поэтому никогда и никому не признавался в том, что любит бабушку.

«Деловое соглашение», – повторил про себя Чезаре, вновь заглядывая в конверт. Речи не могло быть о том, чтобы рассматривать девочку-подростка как объект для переговоров. Оставалась простушка в шерстяной шапочке и убогом пальтишке. Ему не привыкать, что люди редко бывают умнее его, но жениться и терпеть рядом глупую женщину? Этого он не выдержит!

* * *

Негодование переполняло Брайана Уитейкера.

– Ты должна была отправить Героя на живодерню, когда я велел, – не унимался он. – Вместо этого держишь его в стойле и кормишь дармоеда овсом. Нам не по карману такие расходы при нынешних ценах.

– Он любимец Кристи. На следующей неделе она приедет из университета на каникулы. Я хотела, чтобы она попрощалась с лошадью, – возразила Лиззи тихим голосом, чтобы еще больше не разозлить отца. Стоя у кухонного стола, старик держался за спинку стула. Его руки дрожали – безошибочный признак болезни Паркинсона, терзавшей когда-то сильное тело. Тусклые глаза на изможденном, морщинистом лице смотрели осуждающе.

– Чего ты этим добьешься? Она будет рыдать, просить, умолять и в конце концов уломает тебя. Какой смысл? Ты пыталась найти покупателя, но лошадь никому не нужна, – раздраженно напомнил он. – Ты никудышный фермер, Лиззи!

– В приюте для животных может освободиться место на следующей неделе, – ответила дочь, даже не поморщившись от оскорбления: ей не привыкать к бесконечному брюзжанию отца. – Я не теряю надежды.

– Надежда, как известно, не приносит дохода, – все больше раздражался Брайан. – Кристи должна помогать на ферме, а не тратить время на бессмысленную учебу.

Лиззи горестно сжала губы, с ужасом представив, что младшая сестра должна будет бросить университет ради ежедневной борьбы за сохранение убогой фермы, опутанной растущими долгами. Хозяйство дышало на ладан, они с трудом сводили концы с концами, и это продолжалось бесконечно долго. К сожалению, отец никогда не одобрял желания Кристи учиться. Его ничего не интересовало за пределами фермы. Лиззи хорошо это понимала, потому что ее собственная жизнь сузилась до границ крестьянского хозяйства в шестнадцать лет, когда она закончила школу.

Она обожала младшую сестру, всеми силами оберегала ее с самого детства и готова была терпеть унижение ради того, чтобы молодая женщина наслаждалась свободой и могла выбрать другую судьбу, нежели жалкое существование, выпавшее на долю Лиззи. Она гордилась тем, что Кристи выиграла конкурс и получила место на литературном факультете в Оксфорде. Хотя Лиззи скучала по сестренке, она никогда не обрекла бы ее на тяжкий, безрадостный труд в деревне.

Лиззи натянула заляпанные грязью башмаки и тут заметила низкорослую лохматую собачку, странные пропорции тела которой говорили о сомнительном происхождении. Дворняга держала в зубах свою миску и радостно виляла хвостом, приветствуя хозяйку возле задней двери.

– Прости меня, Арчи. Совсем забыла про тебя, – застонала Лиззи.

Сняв ботинки, она вернулась в кухню и наполнила миску кормом. Мысленно составляя длинный список дел, которые предстояло сегодня сделать, Лиззи услышала за дверью звук включенного телевизора: судя по крикам болельщиков, шла трансляция футбольного матча. Она с облегчением вздохнула. Во время спортивных передач отец на время забывал о болях и приходил в хорошее расположение духа.

У ее отца был тяжелый характер, но и жизнь его не баловала. Упорство и тяжелый труд не принесли богатства. В молодости он взял в аренду ферму и всю жизнь работал на ней в одиночку. Покойная мать Лиззи, Франческа, в качестве жены фермера выдержала всего несколько лет, а потом сбежала с более перспективным ухажером. После развода разочарованный в семейной жизни Брайан Уитейкер больше не женился. Когда Лиззи исполнилось двенадцать, Франческа неожиданно умерла, и Брайан вынужден был заботиться о двух девочках, которых почти не знал. Он не уставал напоминать Лиззи о том, что из нее никогда не получится хороший помощник на ферме, каким мог бы стать сын. Брайану не было и пятидесяти, когда на него обрушилась болезнь, лишившая возможности делать физическую работу.

Отец не скрывал, что разочарован в ней, но Лиззи привыкла, что не соответствует ожиданиям других людей. Ее мать мечтала о веселом, жизнерадостном ребенке, но Лиззи была застенчива и необщительна. Ее отец хотел сына, а не дочь. Даже жених оставил ее ради женщины, более пригодной на роль жены фермера, чем Лиззи. Со временем она поняла, что не стоит кому-то что-то доказывать. Надо просто делать свою работу и не задумываться, как реагируют окружающие. Ее день начинался просто: насыпать зерна курам, собрать яйца. Потом она задавала Герою корм, купленный на собственные деньги, которые зарабатывала, обслуживая посетителей за стойкой деревенского бара по субботам. За работу на ферме Лиззи не получала ни копейки. Как она могла распоряжаться скудными доходами хозяйства, если банковские сборы все время росли? Содержание фермы, корм, горючее – все стоило денег, которые приходилось брать в долг. Лиззи с ужасом ожидала очередного предупреждения из банка.

Она погрузила на трактор бочку с удобрениями, чтобы раскидать в поле, и выехала со двора до того, как отец успел пожаловаться, что она не укладывается в график весенних работ. Арчи прыгнул в кабину и уселся рядом с ней, свесив язык и часто дыша. На нем был потертый кожаный ошейник, в котором Лиззи подобрала одиноко бродившего вокруг фермы грязного, истощенного пса. Она подозревала, что от собаки просто избавились. Дорогой в прошлом ошейник предполагал, что когда-то пса любили и заботились о нем, а потом он стал не нужен, вероятно, когда умер хозяин.

Первое время Арчи во всем подражал стареющей фермерской овчарке Шепу, проявляя чудеса понятливости и перенимая опыт старой собаки. Когда Шеп умер, Брайан Уитейкер вынужден был признать, что Арчи прекрасно справлялся с обязанностями овечьего пастуха. Лиззи обожала лохматого помощника. Ночью он спал у нее в ногах и позволял ласково трепать себя за уши, когда ей было тоскливо.

Лиззи возвращалась на ферму за новой порцией удобрения, когда заметила низкую блестящую черную машину, свернувшую с главной дороги на ведущий к дому проселок. Она нахмурилась, не представляя, что могло понадобиться водителю дорогого лимузина на ферме, кроме, может быть, свежих яиц, которые она продавала. Остановив трактор у забора, она соскочила на землю, подхватила Арчи и наклонилась, чтобы отпустить пса.

Так Чезаре впервые увидел Лиззи. Она подняла голову, когда машина затормозила, поравнявшись с ней. Несмотря на нищенскую одежду женщины, Чезаре отметил ее бледную, похожую на тонкий фарфор кожу и глаза цвета яшмы. Он медленно, глубоко вздохнул.

Замешкавшийся водитель сразу был атакован разъяренной собакой, скорее напоминавшей грязный клубок шерсти на коротких ножках. Пока хозяйка усмиряла пса, Чезаре выпрыгнул на дорогу, не дожидаясь, пока шофер откроет ему дверь. Тяжелый запах навоза ударил в ноздри. Полученный на производстве опыт заставил его сразу задержать дыхание и не спеша принюхаться – не исходит ли запах от девушки. Когда отец сообщил, что семья Уитейкеров была беднее грязи, он не шутил. Фермерский дом ничем не напоминал живописный сельский коттедж с кустами роз перед окошками: крыша просела и почернела от дождей, окна перекосились, с двери облезла краска.

– Вы хотели спросить дорогу? – вежливо поинтересовалась Лиззи у высокого, темноволосого незнакомца, легко выпрыгнувшего с заднего сиденья лимузина.

Чезаре уставился прямо на ее пухлые розовые губы. Его приятно удивили три неожиданных открытия: у мисс Уитейкер была нежная кожа, прекрасные глаза и рот, наводивший на мысль о греховном искушении, против которого Чезаре не мог устоять. Он знал свой горячий темперамент и регулярную потребность в сексе, поэтому не заблуждался по поводу непростительных слабостей.

– Дорогу? – переспросил Чезаре, отвлекшийся на собственные мысли. Вопрос застал его врасплох, поскольку он все еще оценивающе изучал невысокую, стройную фигурку девушки, угадывающуюся под замызганным жакетом, надетым поверх старого комбинезона. Из-под вязаной шапки на него смотрели огромные глаза с таким изумлением, словно он выскочил из космического корабля.

Одного взгляда на незнакомца было достаточно, чтобы Лиззи потеряла дар речи. Он был неподражаемо прекрасен, от блестящих густых черных волос и глубоко посаженных глаз цвета темного шоколада до сильного упрямого мужского подбородка. Ей никогда не доводилось видеть такого красавца, и она смутилась, как робкая школьница.

– Я подумала, что вы заблудились, – тихо пояснила Лиззи, не решаясь перевести дыхание под прямым взглядом глаз, отливавших золотом в неровном свете весеннего солнца. На секунду ей показалось, что она тонет, и тогда она тряхнула головой, заставляя себя вернуться к реальности. Однако щеки порозовели от странного возбуждения.

– Нет, я не заблудился. Ведь это ферма Уитейкеров?

– Да, я Лиззи Уитейкер…

«Только британцы могут сократить красивое имя Элизабетта до плебейского Лиззи», – с раздражением подумал Чезаре.

– Я Чезаре Сабатино.

Зеленые глаза удивленно расширились. Иностранное имя было непривычным для уха.

– Простите, не поняла…

Его чувственный рот скривился.

– Ты не говоришь по-итальянски?

– Может, знаю несколько слов. Вы итальянец? – смутилась Лиззи, догадавшись, что незнакомцу известно об итальянском происхождении ее матери. Вообще-то Франческа хотела, чтобы дочери учили итальянский, но Брайан Уитейкер решительно запротестовал, как только девочки начали употреблять слова, которых он не понимал. С тех пор в семье говорили только по-английски.

– Да, я итальянец, – подтвердил Чезаре, доставая из нагрудного кармана визитную карточку и протягивая ей.

Изящная грация его движений завораживала. Лиззи заставила себя перевести взгляд на визитку, но даже напечатанное там имя вызвало недоумение.

– Ваше имя Цезарь? – уточнила она.

Уголок твердого рта дрогнул в улыбке.

– Нет, Чезаре. Мы не в Древнем Риме. Произносится как Чей-зар-ре, – выговорил он с четкой дикцией, однако легкий иностранный акцент напоминал волшебную музыку.

– Чей-зар-ре, – вежливо повторила Лиззи, удивляясь, как можно выбрать для имени такой дурацкий набор звуков, в то время как Цезарь звучит просто и красиво. – И вы здесь потому, что…

Ироничный тон вызвал у Чезаре мгновенное раздражение: он не привык, чтобы его поторапливали с объяснением. Словно почуяв перемену в настроении, собака тихо, злобно зарычала.

– Может, пройдем в дом и все обсудим?

Лиззи не спешила ответить на бесцеремонное предложение незваного гостя. Она упрямо подняла подбородок.

– Поговорим здесь. У меня еще на полдня работы.

Чезаре скрипнул ровными, белоснежными зубами и чуть подался вперед. Собака предупреждающе рявкнула и, вцепившись в край кашемирового пальто, резко дернула. Чезаре недовольно взглянул на рычащего пса.

– Арчи, нельзя! – прикрикнула Лиззи. – Боюсь, он решил, что мне грозит опасность.

Арчи тянул изо всех сил, но не мог сдвинуть с места рослого мужчину, не обращавшего внимания на яростную атаку.

– Да оставь ты его, Арчи, – не выдержала Лиззи. Она наклонилась, чтобы разжать челюсти, сомкнувшиеся на дорогой ткани пальто, и с ужасом заметила, что острые зубы оставили заметные следы на пушистом ворсе.

Кем бы ни был Чезаре Сабатино, но его одежда выглядела невероятно дорого и так идеально облегала атлетическую фигуру, словно ее шили на заказ у модного дизайнера. Под пальто на нем был черный деловой костюм, а начищенные до блеска ботинки явно не предназначались для грязного от весенней распутицы проселка. Скорее всего, Чезаре был важным чиновником, олигархом или кем-то в этом роде. Что, черт возьми, принесло его на их ферму?

– Вы из нашего банка? – прямо спросила Лиззи.

– Нет, я бизнесмен, – спокойно ответил Чезаре.

– У вас какое-то дело к моему отцу? – продолжала гадать Лиззи.

– Нет… Мне нужны вы, – злорадно поведал Чезаре.

– Я?… – изумилась Лиззи, встретившись взглядом с отливающими золотом глазами в бархатном обрамлении длинных черных ресниц. Под грубой одеждой вдруг до боли напряглась грудь, а низ живота охватил жар, приводя Лиззи в полное замешательство. – Зачем, ради всего святого, я вам понадобилась? Проходите в дом, если желаете, – неохотно предложила она, – но предупреждаю, там беспорядок.

Она повела Чезаре вокруг дома, скинула у порога рабочую обувь и открыла дверь на неприбранную кухню. Чезаре непроизвольно сморщил нос, оглядывая тесное помещение, немытую посуду в раковине, остатки еды в тарелке на деревянном столе. «Хозяйку вряд ли можно назвать прилежной», – мрачно подумал он. Собака по прежнему рычала из угла, не сводя с него глаз, пока Лиззи торопливо снимала жакет и шерстяную шапку, сгребала в сторону тарелки, освобождала для него стул.

– Кофе или чай? – спросила она.

Внимание Чезаре было полностью поглощено густой волной шелковистых волос, рассыпавшихся по плечам, когда Лиззи содрала с головы шапку. Светлые локоны играли и переливались нежным серебром. Эффект портили только уродливые темные завитки на концах. «Следы искусственного окрашивания», – догадался Чезаре, вспомнив сотрудницу офиса, которая явилась как-то на работу с волосами розового цвета. Он моргнул, опуская длинные ресницы, чтобы скрыть восхищенный взгляд.

– Кофе, – ответил он, чувствуя себя героем, согласившимся из вежливости сделать глоток из чашки в кухне, далекой от стандартов гигиены, к которым он привык. Изящным движением он сбросил пальто и перекинул его через спинку стула. Пока Лиззи наполняла чайник водой, ставила его на конфорку древней плиты, она имела возможность хорошенько разглядеть непривычного гостя, словно сошедшего со страниц глянцевого журнала, рекламирующего модную одежду городской элиты. Для Лиззи, привыкшей видеть рядом фермеров в старой, грязной одежде, пригодной для работы в поле, он словно явился из мира снов и фантазий. Чезаре олицетворял мужское совершенство, и, завороженная его неотразимым магнетизмом, Лиззи с трудом отвела взгляд от мощной, атлетической фигуры.

Обеспокоенная неожиданным направлением мысли, она подошла к двери гостиной. «Бизнесмен, – упорно твердила она себе. – Успешный. Такие, как он, безжалостны, отличаются холодной расчетливостью и не остановятся ни перед чем в погоне за прибылью». Чезаре излучал властную силу и уверенность. Такому человеку нечего делать на их бедной ферме.

– Отец? Хочешь чаю? У нас посетитель.

– Посетитель? – Нахмурившись, Брайан Уитейкер поднялся из кресла и, с трудом волоча ноги, вышел на кухню.

Лиззи достала из шкафа кружки, пока мужчины представлялись друг другу.

– Я приехал поговорить об острове, который Лиззи и ее сестра получили в наследство от вашей покойной жены, – спокойно объяснил Чезаре.

Повисла тревожная тишина. Лиззи застыла в немом удивлении. Ее отец склонил голову, словно не веря ушам.

– Дурацкое завещание… просто глупая шутка, – произнес старик с нескрываемой досадой. – Чего стоит наследство, которое нельзя ни продать, ни использовать… Какая от него польза? Вот зачем вы приехали. Еще один дурак в погоне за бочкой золота, зарытой под радугой?

– Отец! – воскликнула Лиззи, пораженная его грубым замечанием. Она пожалела, что сразу не догадалась о цели визита итальянца и не связала его с наследством матери. Много лет остров, который нельзя продать, был предметом горечи в семействе, особенно когда возникла острая нужда в деньгах. Лиззи сняла чайник с огня и быстро разлила кипяток по кружкам.

– Я отнесу твой чай в гостиную, – сказала она, стараясь отвлечь отца. Она боялась, что старик не удержится от злобных комментариев.

– Можете продолжать разговор без меня. – Брайан Уитейкер взглянул в помрачневшее лицо итальянца, довольный произведенным эффектом. – В конце концов, он может быть здесь только по одной причине – сделать тебе предложение! – заключил он с ядовитой насмешкой, от которой бледное лицо дочери залила горячая краска. – Желаю успеха! Пару лет назад Лиззи бросил сосед, и с тех пор никто не польстился на нее.

Глава 2

Больше всего Лиззи хотелось провалиться сквозь землю. Вынести оскорбление на глазах у незнакомца оказалось тяжелее, чем терпеть грубые насмешки или ловить жалостливые взгляды соседей с той поры, как два года назад Эндрю Брук разорвал помолвку. Через месяц после этого Эндрю сыграл свадьбу с Эстер, уже беременной сыном. С каменным лицом Лиззи заварила чай и кофе и даже поинтересовалась у гостя, не добавить ли в кружку сахару.

Мрачно сжав в твердую линию чувственный рот, Чезаре глядел на скованную спину Лиззи, отмечая тонкую талию и стройные бедра, слегка обозначавшиеся под комбинезоном. Отец жестоко оскорбил ее. Однако неужели правда, что никто не ухаживал за ней? Несмотря на уродливую одежду, Чезаре сразу признал в ней красавицу. Может, не в традиционном понимании красоты, способной покорить мир, но такой, чтобы заставить любого нормального мужчину оглянуться вслед. Куда смотрели местные кавалеры?

– Извините отца, – с горечью сказала Лиззи, осторожно поставив перед ним кружку с горячим кофе. На мгновение она уловила мягкий цитрусовый аромат его одеколона и снова почувствовала жар внизу живота. Никогда и никто не смущал ее так в собственном доме.

– Вы не должны извиняться за него, милая, – ответил Чезаре.

– Просто хочу объяснить. Моих родителей бесили условия завещания, но я никогда не думала об этом. Помню, в детстве остров был камнем преткновения в нашей семье, потому что всегда не хватало денег.

– Вы когда-нибудь посещали Лайонз?

– Нет. Случай не представился. Мама провела там неделю с одним из своих приятелей, но ей не понравилось, – рассказывала Лиззи, одновременно изучая худощавое сильное лицо с высокими скулами, прямым носом и твердым упрямым ртом. Ее взгляд непроизвольно скользнул выше, к темным, с золотым блеском глазам Чезаре. – Думаю, она ожидала окунуться в роскошь, но обстановка дома оказалась очень скудной.

– По завещанию для содержания острова был создан денежный фонд. Насколько мне известно, там живет смотритель с семьей, который присматривает за имуществом.

Лиззи склонила голову набок. Поскольку гость явно не придал значения грубой реплике отца, она постепенно начала приходить в себя. Длинная шелковистая прядь скользнула по щеке. Чезаре заглянул в большие, орехово-зеленые глаза, обрамленные мягкими ресницами цвета меда. Он почувствовал, как его охватывает возбуждение, и напряг волю, чтобы подавить сексуальный импульс.

– Да. Фонд покрывает только содержание дома, а не обновление, поэтому там сохранилась обстановка тридцатых годов. Мама рассчитывала, что смотритель будет готовить еду и убираться в доме, но ни он, ни его жена не согласились. Ей пришлось все делать самой, – продолжала Лиззи. – Мама решила, что поездка на остров обошлась слишком дорого, учитывая расходы на питание и на перевозчика, который доставил их на остров и обратно.

– Полагаю, вам интересно знать, зачем я приехал?

– Не думаю, что вы собираетесь сделать мне предложение, – пожала плечами Лиззи, словно отметая язвительный комментарий отца, но при этом смущенно покраснела.

– Смотря что понимать под этим, – кивнул Чезаре, сплетая длинные пальцы вокруг кружки с кофе. Напиток был отвратительным, но вряд ли Лиззи волновали такие мелочи, когда ей в одиночку приходилось управляться с целой фермой. Стоя спиной к плите и скрестив на груди руки, она пыталась выглядеть непринужденно, но при этом была напряжена как струна. – Надеюсь, мы сможем прийти к деловому соглашению.

Лиззи нахмурилась, с усилием отводя взгляд от необычайно красивого лица. Она порозовела, ругая себя за отсутствие воли и удивляясь, чем он так сильно привлекает ее.

– Деловое соглашение?

– Мое предложение адресовано вам, потому что ваша сестра еще не достигла совершеннолетия. Конечно, придется получить ее согласие, поскольку она совладелица острова. Я готов выплатить вам значительную сумму денег за то, чтобы вы согласились принять участие в брачной церемонии со мной.

Ее ресницы задрожали: он поверг ее в шок. Хотя стоит заметить, что уверенный вид Чезаре и спокойная манера изложения придали фантастическому предложению почти заурядную повседневность.

– Серьезно? Всего лишь участие в брачной церемонии? Что это вам даст?

Чезаре рассказал о сентиментальной привязанности его бабушки к острову и о предстоящей операции. Слушая, Лиззи медленно кивала, тронутая едва уловимой нежностью в голосе Чезаре, которую он не мог скрыть, говоря о старой женщине. Помягчевший взгляд и легкий румянец на его щеках непроизвольно возбудили любопытство. Лиззи с удивлением отметила, что Чезаре вовсе не так холоден и надменен, как ей показалось вначале, хотя старательно прятал эмоции.

– Разве попытка обойти завещание не противозаконна? – тихо поинтересовалась она.

– Я не собираюсь афишировать нашу сделку, но для убедительности на какое-то время нам придется притвориться, что наш брак настоящий.

– А как же быть с «общим ребенком»? – не удержалась от вопроса Лиззи. – Это обязательное условие завещания.

– Предоставляю вам решать, войдет ли ребенок в нашу сделку. Я готов щедро заплатить за право бабушки посетить остров, но если вы согласны выполнить все условия завещания, то, продав мне Лайонз, имеете шанс получить с сестрой пару миллионов фунтов, – четко выговорил Чезаре. – Я очень богатый человек и готов заплатить высокую цену за то, чтобы вернуть остров семье.

Миллионы? У Лиззи пересохло во рту, она побледнела, все поплыло перед глазами. На секунду она представила, как за неправедные деньги исполняются несбыточные мечты: отец откажется от аренды фермы, они с Кристи купят ему коттедж в деревне, чтобы он мог ходить в паб на посиделки и встречаться со старыми приятелями. Кристи не придется вкалывать вечером на двух работах, она сможет заняться учебой и вернуть студенческий заем. А сама Лиззи, освободившись от обязанностей по ферме, выучится профессии, которая принесет ей радость. Арчи ждет профессиональный груминг, он получит новый ошейник и будет питаться лучшим собачьим кормом…

Мечты становились все более абсурдными, и Лиззи покраснела от стыда. Она крепко сжала кулаки, стараясь обуздать воображение, разыгравшееся при мысли о случайных, будто выигранных в лотерею, больших деньгах.

– Я не могу родить ребенка от незнакомца… или дать ему жизнь ради такой цели, – призналась она. – Если вас это утешит, скажу, что на секунду пожалела, что я не из тех женщин, кто мог бы.

– Подумайте об этом, – посоветовал Чезаре, отметив без удивления, что предложенная им огромная сумма денег произвела должное впечатление. Он легко поднялся и положил на стол свою визитную карточку. – Вот номер моего мобильного.

Высокий, на голову выше ее, с широким плечами, узкими бедрами и длинными ногами, он подавлял Лиззи.

– Тут есть над чем призадуматься, – вздохнула она.

Чезаре подхватил пальто со спинки стула и снова повернулся к ней. Его глаза сверкали, как топазы.

– Выбирайте из двух вариантов. Оба принесут вам неплохой доход.

– Вы рассуждаете как бизнесмен, – заметила Лиззи, игнорируя комментарий. Ей все еще было стыдно за минутное помрачение рассудка, когда она поверила, что овцы могут давать мифическое золотое руно. «Неужели порядочному человеку так легко поддаться корысти?» – спрашивала она себя с тревогой.

– Я всего лишь сделал деловое предложение, – сухо поправил Чезаре.

– Это ваш отец сделал когда-то предложение моей матери? – спросила Лиззи, не удержавшись. – Может, кто-то из ваших родственников по другой линии?

Чезаре замер.

– Это был мой отец, но речь не шла о сделке. Он влюбился по-настоящему, и они были помолвлены, когда Франческа приехала сюда на каникулы. Однако она встретила вашего отца и предпочла его, – сказал он без всякого выражения.

Лиззи уловила скрытое неодобрение в чертах строгого худощавого лица и вспыхнула, потому что ее мать, безусловно, отличалась переменчивым нравом в отношении мужчин. Как и следовало ожидать, Франческа никогда не признавалась в том, что была помолвлена с предшественником Брайана Уитейкера, но каждый мужчина на ее пути становился самой большой любовью ее жизни до тех пор, пока не проявлял свою сущность или она не встречала новую любовь. Франческа шла по жизни без оглядки, не останавливаясь, не пытаясь выстроить прочные отношения: ее не беспокоило, как беспорядочные связи отражались на благополучии двух маленьких дочек.

– Боюсь, я не сентиментален, – продолжал Чезаре. – Скорее, отличаюсь большой практичностью. Почему бы вам не извлечь пользу из наследства, чтобы помочь своей семье?

– Потому, что это неправильно, – неуверенно произнесла Лиззи. – Мой прадедушка предполагал совсем другое, когда составлял завещание.

– Конечно нет. Он жаждал мести, потому что брат моей бабушки отказался от его дочери перед алтарем. Не хочу сказать, что он поступил благородно, но связать фамильный остров невыполнимыми условиями только для того, чтобы навсегда лишить мою семью прав на него, тоже неправильно, – уверенно заявил Чезаре. – Так обстояли дела почти восемьдесят лет, но я уверен, что мы можем восстановить справедливость.

– Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться этической стороной вопроса, – нахмурилась Лиззи, не желая признаться, что остров для нее всегда оставался таким же мифическим объектом, как бочка с золотом под радугой, о которой упомянул отец.

Чезаре вдруг широко улыбнулся, забавляясь ее искренностью и наивностью. Его улыбка, осветившая скульптурные черты красивого лица, почти ослепила Лиззи, и ей вдруг захотелось дотронуться до него. Она едва сдержала себя, до боли сжав ладони. Лиззи не на шутку встревожила собственная физическая реакция, природу которой она безошибочно угадала. Кому, как не дочери Франчески Уитейкер, знать силу сексуального влечения, толкавшего ее мать в отношения, одно разрушительнее другого. В гнетущей тишине, глядя в бархатистые, золотисто-карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами, Лиззи дрожала, борясь с неиспытанным до сих пор искушением.

– Мое предложение известно, и я готов подписать условия. Советую обсудить его с сестрой и отцом, но предупреждаю, что все должно остаться между нами, – сказал Чезаре, глядя сверху вниз на поднятое к нему лицо Лиззи. Он задержал взгляд на ее нежно очерченных губах, стараясь представить, каковы они на вкус. – Мы можем выполнить все условия… Я нахожу тебя привлекательной.

Бросив эту весьма тревожную фразу, Чезаре развернулся на каблуках и вышел за дверь к ожидавшему лимузину. Водитель торопливо открыл для него дверь.

Привлекательной? Лиззи откинула со лба светлую прядь и поймала свой растерянный взгляд в пожелтевшем от времени зеркале на стене. Он действительно сказал, что мог бы лечь с ней в кровать и сделать ей ребенка, если она не против? Именно это он подразумевал под словом «привлекательная»? Ее лицо пылало: она решительно против! Ей известно, что хорошо, что плохо. Не всегда деньги приносят счастье, а ребенку нужны и мать и отец.

Однако же она помнила, с какой завистью смотрела на младенца, которого прижимала к груди жена бывшего жениха в церкви после обряда крещения. Лиззи испытала тогда муку более горькую, чем обида на неверность Эндрю. Она всегда хотела ребенка и любила наблюдать за малышами. Когда Эндрю ушел к Эстер, Лиззи сожалела не о нем, а о том, что не она родила ему сына. Может, она действительно холодная и фригидная, как утверждал Эндрю? Лиззи поморщилась, вспоминая суровый приговор. Значит, она хуже других женщин, если ее бросил ухажер, которому всего-то нужна была теплая и любящая жена. Лиззи знала, что, уйдя от нее к Эстер, Эндрю сделал правильный выбор за них обоих, однако это не значило, что Лиззи по-своему не любила его.

Она чуть не заплакала, теребя темные кончики прядей. Она перекрасилась в коричневый цвет, потому что так хотел Эндрю. К счастью, волосы отросли и больше не напоминали ей о том, на какие глупости способны женщины из желания угодить мужчине…

Откуда у нее такой сильный материнский инстинкт? Уж конечно не от легкомысленной матери с непомерным сексуальным аппетитом, вся энергия которой была направлена на мужчин. Лиззи не удивилась, узнав, что Франческа обманула отца Чезаре и вышла замуж за Брайана Уитейкера. Суровые йоркширские зимы и нищенское существование довольно скоро заставили ее разочароваться в выборе. Спустя несколько недель после рождения Кристи Франческа сбежала с мужчиной, который оказался пьяницей. Его преемник больше интересовался тем, как промотать наследство, оставленное дочери итальянскими родителями, чем самой Франческой, а третий любовник постоянно изменял ей. Наконец, четвертый, за которого она вышла замуж, нещадно бил ее. Наблюдая за метаниями матери от одного партнера к другому, Лиззи перестала доверять мужчинам. Все усилия были направлены на заботу о сестре на пять лет младше ее. Она старалась смягчить для нее стресс от постоянной перемены школ и переезда с места на место. Лиззи делала все, чтобы у Кристи было счастливое детство, которого сама не знала. Самые лучшие моменты ее жизни были связаны с младшей сестрой – Лиззи знала, что Кристи любит ее и нуждается в ней. Когда сестра уехала в университет, в жизни Лиззи образовалась пустота. Арчи частично заполнил вакуум.

– Выходи за него замуж и не валяй дурака! – зло прикрикнул на дочь Брайан Уитейкер. – У нас нет другого выхода.

– Все не так просто, отец, – пыталась урезонить его Лиззи, но старик не желал слушать.

– Надо было выходить замуж за Эндрю. Он взял бы на себя расходы на ферму, а я по-прежнему жил бы здесь, но ты испортила дело, отложив свадьбу. Вместо того, чтобы быстро все решить, тянула время!

– Мне хотелось лучше узнать его.

– Считай, ты преподнесла его Эстер на блюдечке с каемочкой. Эндрю оставался последней надеждой сохранить ферму, а ты, как нарочно, отказалась от него, – обвинял отец, – теперь бубнишь жалкие оправдания.

– Многие женщины на моем месте отказались бы от позорной сделки! – резко обрезала Лиззи, вскинув голову, и вернулась во двор в сопровождении Арчи, крутившегося возле ее ног. Со дня визита Чезаре Сабатино прошла неделя, и каждый день отец уговорами и обвинениями пытался заставить ее согласиться на сомнительное предложение.

По крайней мере, Кристи не будет дудеть в ту же дуду, думала Лиззи, сидя за рулем старого, разбитого «лендровера», направляясь на вокзал за сестрой. Она по телефону рассказала Кристи о предложении Чезаре, и сестра поддержала ее. Однако Лиззи признавала, что обстановка становилась все более неразрешимой. Стоимость аренды выросла, и они уже не могли ее осилить, а банк отказал в кредите и настойчиво требовал вернуть заем.

К сожалению, тревоги и стресс от бесконечных споров с отцом начали сказываться на характере Лиззи. Она не испытывала обычной радости от встречи с сестрой, приезжающей на каникулы. Кристи ожидала на платформе: пушистые пепельные волосы собраны в аккуратный конский хвостик, голубые глаза сияют радостью долгожданной встречи. Лиззи заметила возле ног сестры два больших чемодана, а за плечами объемистый рюкзак.

– Господи, откуда столько багажа, ведь учебный год еще не закончился? – удивилась Лиззи, обнимая сестру.

– Я так соскучилась, – призналась Кристи. – Почему ты еще не перекрасила волосы в естественный цвет?

– Просто не хватило времени… и денег, – пробормотала Лиззи, волоча тяжелый чемодан к «лендроверу».

– Нет, ты просто наказываешь себя за то, что не вышла замуж за Эндрю.

– Теперь вам читают лекции по психологии на курсе английской литературы? – поддразнила сестру Лиззи.

Уложив багаж, они тронулись в обратный путь.

– Должна предупредить: отец вышел на тропу войны, – пожаловалась Лиззи.

– Хочет, чтобы ты вышла замуж за итальянца из-за денег, – простонала Кристи в отчаянии. – Дорогой папочка, он такой динозавр. Помнишь, как он убеждал тебя принять предложение Эндрю, чтобы спасти ферму, а теперь готов принести в жертву из-за дурацкого острова! Не волнуйся, я целиком на твоей стороне.

Несмотря на стресс, Лиззи выдавила улыбку. После бесконечного нытья отца, жизнерадостный оптимизм Кристи напоминал луч солнца, сверкнувший сквозь мрачные облака.

– Ты права, – согласилась она, хотя понимала, что оснований для радости нет. Однако ее младшая сестра никогда не отличалась практичностью и, будучи творческой натурой, часто витала в облаках. Наблюдая за Кристи, сразу бросившейся через двор к Герою – любимому престарелому пони, чтобы угостить его яблоком, Лиззи тяжело вздохнула.

– У меня сюрприз для тебя, – улыбнулась Кристи, возвращаясь к машине, чтобы помочь разгрузить багаж. – Я приехала насовсем!

Лиззи уставилась на нее в изумлении:

– О чем ты говоришь?

– Я бросила университет, чтобы вернуться домой, – заявила Кристи, непривычно твердо сжав нежные губы. – Даже при двух работах и студенческом кредите, у меня не остается денег на еду, а задолженность перед банком огромная. Лиззи, я так больше не могу, зная, что ты не покладая рук трудишься здесь одна. Найду работу и стану помогать тебе. Я уже достаточно взрослая, чтобы разделить ответственность за ферму.

Лиззи была в шоке. Меньше всего ей хотелось, чтобы Кристи бросила учебу и загубила жизнь на ферме. Тем более не было никакой уверенности, что ферму удастся сохранить.

– Даже не предполагала, что дела так плохи.

– Не хотела огорчать тебя, – призналась Кристи, – но мне не потянуть больше, чем две работы, а учителя и так жалуются на мою плохую успеваемость: от усталости засыпаю на лекциях.

В этот момент Лиззи приняла решение. Благополучие семьи рушилось на глазах, а у нее была реальная возможность все изменить к лучшему. Разве могла она стоять в стороне и наблюдать, как гибнут близкие люди? Самое простое – выйти замуж за Чезаре и позволить его бабушке посетить остров.

Полученных денег должно хватить на оплату долгов и аренду жилья в деревне. Сможет ли она родить ребенка от Чезаре, чтобы у него было законное право выкупить остров Лайонз?

Ответ пришел к Лиззи как озарение. Удивительно, что она не увидела решение сразу. Чезаре хвастался перед ней большой практичностью, значит, он одобрит ее план избежать интимной близости и, вообще, максимально упростить решение проблемы. Бремя ответственности, тяжким грузом лежащее на плечах, вдруг словно испарилось: Лиззи выпрямилась и даже позволила себе улыбнуться.

– В воскресенье возвращаешься в университет, маленькая леди, – твердо предупредила она сестру. – Обещаю, тебе больше не придется работать, и ты займешься учебой.

– Ты не можешь выйти за итальянца, – в ужасе ахнула Кристи.

Лиззи глубоко вздохнула и присела за кухонный стол.

– Давай будем честными друг перед другом. Восемь лет я без отдыха работала на ферме. У меня не оставалось времени ни на друзей, ни на развлечения. Я даже не научилась пользоваться косметикой.

– Но это не значит, что ты должна принести себя в жертву.

– Тебе не приходило в голову, что я сама хочу выйти замуж за Чезаре и родить ребенка? Он очень красивый мужчина, а я мечтаю стать матерью. Я не против, чтобы у меня были деньги – надоело мучиться и переживать, получая очередной счет, который мы не можем оплатить, – решительно заявила Лиззи. Ее личико раскраснелось. – Я говорю совершенно серьезно. Хочу стать женой Чезаре. Для всех нас это лучший выход, поверь.

– Никогда не думала, мне в голову не приходило… – Кристи все еще сомневалась, не очень-то веря в объяснение старшей сестры. – Ты уверена, Лиззи?

Нет. Лиззи совсем не была уверена, но не собиралась размышлять на эту тему до тех пор, пока не будет заключен официальный договор. Что бы ни случилось, она выйдет замуж за Чезаре Сабатино, потому что это единственный способ волшебным образом решить все собственные проблемы, а также проблемы отца и Кристи.

Лиззи отправилась прямо в спальню и нашла визитную карточку Чезаре. Не давая себе времени передумать, она быстро набрала текст.

«Согласна на замужество. Обговорим подробности при встрече».

Чезаре несколько раз моргнул, читая сообщение, и через обеденный стол взглянул на белокурую Селин. Французская модель привлекала его дольше, чем это удавалось большинству любовниц. Однако мысленным взором он видел перед собой другую женщину – стройную блондинку с прозрачными зелеными глазами под длинными светлыми ресницами. Он удовлетворенно вздохнул, испытывая тем не менее легкое разочарование: его не покидала уверенность, что Лиззи Уитейкер устоит против соблазна получить обещанное вознаграждение.

Женщины любили деньги, а он любил женщин – справедливая сделка, при которой никто не должен чувствовать себя оскорбленным или продажным. Чезаре давным-давно усвоил это правило. По крайней мере, Афина сможет посетить дом, где прошло ее детство. Согласится ли мисс Уитейкер выполнить все условия завещания? Предвкушение совсем другого рода захлестнуло Чезаре, и он нахмурился, пораженный мощным всплеском гормонов, нарушившим привычное спокойствие. Он лишь подумал о Лиззи Уитейкер, но при этом испытал острое вожделение, словно неопытный в сексе подросток.

– О чем так крепко задумался? – неуверенно поинтересовалась Селин.

Озадаченный неожиданной бурной реакцией тела, отказавшегося подчиниться дисциплине головы, Чезаре посмотрел на нее без привычного желания.

– О предстоящей сделке.

Жоффредо наверняка будет счастлив услышать о предстоящей свадьбе, в то время как Чезаре приходил в ужас от одной мысли о женитьбе, будь то деловое соглашение или нет. Муж? Деликатес на тарелке потерял привлекательность – у Чезаре пропал аппетит. Он опустил темные ресницы, пряча глаза. Каким-то загадочным образом Лиззи Уитейкер лишила его удовольствия от предстоящей ночи с Селин. Чем она так заинтриговала его?

Глава 3

Одетая в джинсы, свитер и рабочие ботинки, Лиззи мерила шагами кухню и говорила отцу:

– Не знаю, какие условия он предложит. Послушай, мне надо кое-что сделать. Я еще успею поработать до приезда Чезаре.

– Что еще за странное имя? – проворчал Брайан.

Натягивая куртку, Лиззи недовольно посмотрела на старика. Какое он имеет право упрекать ее или цепляться к Чезаре? В душе она не переставала убеждать себя в том, что все складывается прекрасно: Кристи вернулась в университет, скоро ни ей, ни отцу не придется беспокоиться о растущей стоимости аренды и задолженности банку.

– Это итальянское имя, как любое – мое, Кристи или мамино. Самое обычное. Не стоит забывать, что Чезаре словно волшебной палочкой изменит нашу жизнь.

– Даже в райском саду не обошлось без змея, – презрительно скривил губы Брайан, за которым всегда должно было остаться последнее слово.

Лиззи с наслаждением вдохнула свежий воздух и поспешила к каменной ограде, за которой в поле паслись овцы. Скоро они должны принести потомство. Если ей придется уехать раньше, Эндрю, возможно, согласится позаботиться о ягнятах, отрешенно думала Лиззи, стараясь сохранять внешнее спокойствие, хотя не переставала нервничать с той минуты, что отправила сообщение Чезаре. Успех невозможен без потерь, все имеет свою цену, а любое событие чревато последствиями, уговаривала себя Лиззи, поглядывая в наступающих сумерках на дорогу в ожидании машины. В этот момент она услышала в небе шум и задрала голову.

Над долиной летел вертолет. Сделав круг над вершиной холма, он приближался, медленно снижаясь. Оглушенная грохотом винта, Лиззи на мгновение замерла, не веря, что вертолет готовится сесть на поле, где паслась отара. В лучах мощного прожектора она видела, как овцы в панике помчались вниз с холма. Лиззи рванула к воротам, Арчи не отставал. Перемахнув через загородку, она на бегу давала команды собаке, но было поздно: перепуганные овцы сломали забор и через соседнее поле устремились к реке. Арчи с лаем носился, преграждая им путь к воде. Задыхаясь, Лиззи бежала к мечущимся животным. К счастью, гул вдруг затих. Овцы сбились в кучу, но мотор снова взревел – пилот, опомнившись, начал взлет. Овцы бросились врассыпную.

Лиззи услышала, что кто-то кричит ее имя, и с облегчением увидела Эндрю Брука, спешившего на помощь. Пытаясь восстановить дыхание, оглядываясь в поисках пропавшего Арчи, Лиззи неслась к берегу убедиться, что овцы не упали в воду. Эндрю успел первым. Высматривая что-то в прибрежной тине, он наклонился и свистом подозвал свою собаку. Вероятно, одна овца все-таки пострадала, подумала Лиззи.

– Сожалею, Лиззи, он ранен. Слишком мал, чтобы справиться с обезумевшей отарой, – сказал Эндрю, высокий темноволосый парень, лет под тридцать.

Лиззи в ужасе наклонилась над маленьким, распростертым в грязи телом: это был Арчи, и он тихо повизгивал. Она опустилась рядом на колени.