Другие. Феникс бесплатное чтение

Тесс Хаген
Другие. Феникс

Нарисуй

Идея сделать новую татуировку по возвращении в Москву захватила меня ещё в дороге. Пока я ждала пересадку в аэропорте Стамбула, на глаза попалась дешёвая книжка в мягкой обложке, судя по аннотации, обещавшая лёгкую и ненавязчивую историю любви. Конечно, я купила её и погрузилась в чтение, чтобы не выходить в город. Но внутри оказался не простенький бульварный романчик, а довольно серьëзная и местами жуткая история про недалекое будущее, наполненная страстью, любовью, ужасом и страданиями. Сюжет настолько захватил меня, что думать о чём-то другом я просто не могла. Вот всю дорогу до дома: в самолете, в такси, я только и думала о том, что же в книге дальше? Автор в конце заманчиво намекал на продолжение.

Ах да, татуировки! В книге герои набивали тематические рисунки, тут-то я и задумалась, что мне мало моих двух картинок. На этот раз мне понадобились цветы. С каким цветком я себя ассоциирую? Наверное, с шиповником — красивая, ароматная, но с шипами. Не роза, гораздо скромнее и не такая нежная. Да, мне точно нужна ветка шиповника на руке и, может, ещё что-нибудь к ней.

Квартира встретила меня затхлым воздухом и тишиной. Ещё бы! Я полгода не была дома: пару раз в месяц заглядывала знакомая, чтобы проверить всё ли хорошо. И всё действительно было нормально, только пыльно и непривычно. Я открыла окна настежь, включила музыку и первым делом заказала доставку продуктов. Хоть в Москве мне придётся пробыть не более двух недель, питаться чем-то надо. Спасительный тёплый душ после долгой дороги настраивал на совсем уж расслабленный лад, и я никак не могла заставить себя выключить воду.

Не знаю, сколько стояла под струями воды: в голове было совершенно пусто и тихо, только образы, только обрывки фраз, будто бы я на время выпала из жизни, провалилась в небытие. Когда-нибудь я оставлю эту работу и перестану мотаться по миру, осяду в каком-нибудь городе окончательно и может быть даже не буду выходить на улицу. А пока есть время на небольшую передышку, нужно успеть сделать сотню дел здесь, в Москве, и ещё обязательно обзавестись новой красотой на своём теле. Да.

Я выключила воду и выбралась из ванной. Хорошо, свежий воздух из окон обдавал прохладой, и моё тело покрывалось мурашками. Завалившись на кровать и завернувшись в одеяло, я начала искать адреса тату-салонов. Их оказалось довольно много с высоким рейтингом и отличными отзывами, но выбрала я ближайший к дому. Не хотела тратить лишнее время на перемещение по городу, учитывая, что у меня было полно работы. Не откладывая в долгий ящик, я позвонила по указанному номеру. Трубку сняла милая девушка и записала меня на сегодняшний вечер, чтобы проконсультироваться по поводу эскиза. Я накидала ей краткое ТЗ, убедительно попросив сделать небольшое исключение и заранее подготовить парочку простеньких набросков. Девушка вежливо согласилась передать просьбу мастеру, на чём мы и распрощались.

Хорошо, когда можешь решать вопросы быстро, когда есть возможность осуществлять любые свои желания, даже самые странные и немного безумные. Я привыкла жить днём сегодняшним, бежать и торопиться, успевать слишком многое и редко расслабляться. Сегодня как раз такой день, когда я могла немного притормозить, полежать в постели, даже вздремнуть среди дня. Скинув мокрое полотенце с головы, я поставила будильник и провалилась в тягучий сон.

Телефон надрывно звонил уже минут десять с небольшими перерывами. Умный будильник — это замечательно, но как же тяжело открывать глаза. Из-за смены часовых поясов вообще не понимала, какой сегодня день и сколько времени прошло. Голова гудела. Два часа назад я чувствовала себя гораздо лучше. С трудом сев, я попыталась понять, что происходит и что мне нужно делать. Сначала — дождаться доставку, потом — пройтись двадцать минут до салона. Отлично. Уже лучше, я почти всё поняла и вспомнила, осталось только собраться с силами и вернуться в привычный активный режим.

На кухне кроме воды ничего не было, а кофе бы сейчас оказался очень кстати. Ладно, нужно немного подождать. Я разобрала чемодан, отыскав там одежду по погоде, и только после этого поняла, что дома целый шкаф забит вещами. Но с этими бесконечными переездами перестаешь обращать внимание на разнообразие, привыкаешь к минимализму, и он даже начинает нравиться.

Как раз к тому моменту, когда я закончила сушить ещё чуть влажные волосы, курьер привез заказ. Еда! Кофе тут же отправился в кофемашину, а по кухне расползлись запахи жареной фасоли и яиц. Не знаю, что это было — завтрак, обед или ужин, но я чувствовала себя ужасно голодной и просто хотела заполнить пустоту в желудке. Судя по часам на стене (странно, что они работали) — сейчас как раз поздний полдник, эдакий 5 o’clock, как сказали бы англичане.

С превеликим удовольствием я поела и, приободрившись, выскочила на улицу. Темнело уже не так поздно, весна всё же, хоть и промозглая. Давно я не ходила пешком по этому городу, с прошлого своего приезда. И мне не нравилось. Слишком грязно, слишком шумно. Как и в любом другом мегаполисе. А ещё эта гигантская автострада рядом, жирной полосой пересекающая красивые в общем-то места. Часы подсказывали, что я немного опаздываю, пришлось ускорить шаг.

Поворот, ещё один, дверь в конце дома, чёрная, с красивой вывеской. Мило. И многообещающе. Люблю, когда владельцы с заботой и вниманием подходят к своему детищу, к деталям оформления и антуражу. Внутри царил таинственный полумрак, звучала приятная музыка — мне уже нравилось. Скинув пальто в импровизированном гардеробе, я прошла к стойке администратора. Девушка улыбнулась мне:

— Вы записаны?

— Да, мы разговаривали сегодня днём, я попросила приготовить парочку быстрых набросков по моему заданию.

— Помню вас. Мастер ожидает, провожу.

Она выбралась из-за стойки и позвала меня за собой лёгким жестом. В зале полным ходом шла работа — три мастера трудились. Обстановка располагающая, видно, что и инструмент хороший, и все правила соблюдены: есть столики для работы, есть и кресла. Стены были увешаны постерами и распечатками фотографий с работами — красота невероятная, на пару мгновений я даже выпала из размышлений, зачарованно рассматривая изображения.

Девушка подвела меня к молодому парню лет двадцати пяти, сидевшему за небольшим столом. В ярком свете лампы я увидела несколько листков бумаги с картинками. Чудесно!

— Это Миша, он для вас сделал парочку набросков, — улыбнулась администратор и покинула нас.

— Ада, — протянула я ему руку.

— Оу, круто, — Миша пожал мою ладонь с удивлением. Выглядел он забавно: всё лицо в пирсинге, татуировки начинались сразу за ушами и спускались по худой шее под футболку. Сам парень был довольно щуплым, но смотрел внимательным взглядом поверх очков.

— Ага. Понятно же, откуда я к вам? — чуть рассмеялась я, усаживаясь рядом с ним. — Ну, показывай, Миша, что ты для меня придумал.

— Да пока ничего слишком особенного, накидал немного. Всё, как и просили — шиповник, ветку побольше и поменьше. Цветы под акварель и так, чтобы было место для довеска в виде букв или цифр.

Я взяла в руки рисунки — красивые, но такое ощущение, что чего-то не хватает, и мне никак не удавалось понять, чего. Я несколько раз просмотрела все листы и так и не сказала ничего. Миша наблюдал совершенно спокойно и только голос выдал волнение:

— Не то?

— Даже не знаю, вроде всё хорошо, красиво. Но… — я пожала плечами.

— Будем править тогда.

— Будем.

— А ещё разок расскажите, что нужно, ассоциации, может, — он принялся поправлять рисунок, который я рассматривала дольше остальных.

— Ну… Во-первых, это я. Шиповник — мой цветок. Ох, сложно…

Только я собралась рассказать историю книги, которая навела меня на мысль о новой татуировке, как за спиной раздался довольно громкий и даже властный голос. Я чуточку вздрогнула от неожиданности.

— Кто тут просил шиповник? — вопрошал мужчина за моей спиной.

— Да здесь мы, Ден, — Миша неловко махнул ему.

— Ага! — раздалось почти над самым моим ухом.

— Здравствуйте, — повернулась я и уперлась взглядом в довольно высокого крупного молодого мужчину, одетого в черное. Он пристально вгляделся в моё лицо своими тёмно-карими глазами, хмыкнул и схватил со стола рисунки.

— И вам не хворать. Мишань, я заберу себе. Всё компенсирую, — предусмотрительно добавил Ден. Денис что ли? Потом обратился ко мне, — пройдёмте.

— Я, наверное, не совсем поняла, — попыталась я возразить, тем не менее поднимаясь.

— Всё нормально!

Под удивленными и несколько странными взглядами мастеров и клиентов, мы вышли из зала, прошли мимо стойки администратора и поднялись по едва заметной тёмной лестнице на пол этажа вверх. Ден распахнул передо мной совершенно чёрную дверь, впуская в достаточно большую комнату. Стены здесь тоже были чёрными и скорее всего бархатистыми на ощупь, вдоль потолка пущена светодиодная лента, отчего казалось, будто он висит в воздухе. В глубине комнаты располагался стол и рабочее кресло, красивый массивный стул для гостей. С другой же стороны — кожаный диван бордового цвета, шикарное рабочее кресло для клиентов и столик с инструментами. В углу я заметила и шкаф, занавешенный опять же черными шторами. Мрачно, но уютно. Вот только окон не было.

Пока я осматривалась, дверь за моей спиной закрылась, а Ден прошёл к своему столу и опустился в кресло, бросив отвратительно белые листы бумаги на стол.

— Присаживайтесь. Будем знакомы, — улыбнулся он мне. Я снова вздрогнула. Этот человек сливался с обстановкой и, если честно, немного напоминал мне Дьявола, каким его часто изображают в фильмах.

— Ада, — как-то хрипло сказала я, усаживаясь на стул. Мне вдруг стало не по себе, лёгкая дрожь пробежала по телу и будто бы растворилась в воздухе.

— Вы простите, что напугал вас. Но шиповник… Это моя тема.

— Что?

— Минуту, — он полез в ящик стола, достал оттуда чёрную папку, осторожно открыл её и вынул желтоватые листы бумаги, протягивая их мне. — Это ведь лучше, да?

Я взяла рисунки, и тут же в сердце что-то ёкнуло: это было именно то, что мне нужно! Ни капли сомнений! Удивительно нежные, и в то же время страстные изгибы ветвей, потрясающей красоты и скромности цветы. Мне даже показалось, что они пахнут. И место под дополнительную надпись есть, но такое незаметное, что сразу и не поймешь — так задумано или вышло случайно. А пока я пыталась совладать с собой и дрожью в руках, Ден продолжал.

— Расскажу немного о себе. Этот салон — мой. Для особых и постоянных клиентов я делаю эскизы и татуировки сам. Вы — как раз тот самый особый клиент.

— Но как?

— Приснилось, — он пожал плечами и откинулся на спинку стула.

— Что? — я отложила рисунки на стол и вся подобралась.

— Последнюю неделю каждую ночь вижу эти цветы, пришлось нарисовать. Вы бы полистали дальше, там и на руке визуал есть, — он придвинул кресло ближе и кивнул мне на бумагу.

— Это как-то… Звучит пугающе, — попыталась я улыбнуться и несмело отложила пару листов бумаги. Под ними действительно нашлись визуалы расположения татуировки на руке. И я готова была поклясться, что это моя рука.

— Как посмотреть. В общем, предлагаю вам сделать эту татуировку. Бесплатно. Только работать буду я, — улыбка с его лица исчезла, в глазах я заметила призрак тревоги и испугалась ещё больше.

— Нет. Это большая работа и… Почему? — во мне боролось дикое желание получить себе эту картинку со страхом перед Деном.

— Да потому что так надо. И я так хочу. Жест доброй воли, не знаю, что там ещё… — он задумался, а потом резко протянул мне руку, — Денис, кстати.

— Очень приятно, — ответила я ему слабым рукопожатием.

Он встал из-за стола и добрался до дивана, сел на него в ожидании посматривая на меня. Руки моментально стали ледяными, по ладоням только что пот не струился. Я резко поднялась, то ли собираясь уйти, то ли нет. Сама не знаю. И тут же выпалила:

— У меня есть татуировки, но тест на аллергию никто не отменял.

— Отлично! Прошу, — Ден широким жестом указал на кресло, а я на совершенно невесомых ногах еле добралась до него. Меня всё ещё потряхивало от собственной решительности в таких загадочных обстоятельствах.

Ден засучил рукава своей черной рубашки, надел почему-то только одну перчатку и внимательно осмотрел руку. Моё волнение перешло в какую-то совершенно новую фазу, перед глазами всё немного скакало и прыгало, пожалуй, даже было заметно, как я тяжело дышу.

— Три недели ждать будем?

— Что? — мне показалось, что я вообще ничего не слышу.

— Тест! Наблюдать за реакцией нужно, подождём?

— Долго, — протянула я, глядя на Дена с краской в руках. Три недели. Точно. Но у меня нет трёх недель…

— У тебя другие тату в цвете?

— Только одна.

— Показывай все, — он улыбнулся, и мне немного полегчало. Если не думать о том, что ему приснился тот рисунок, который я хочу видеть на себе, то всё не так жутко. Даже среди этих чёрных стен.

— Одна на ноге, — я задрала штанину джинсов и повернула лодыжку к Денису.

— Старая уже, да? — он внимательно присмотрелся, подхватив мою ногу. — Можем поправить.

— Потом, — только и выдохнула я.

— А вторая?

— Она цветная.

— Показывай, посмотрю что за цвета, те ли пигменты или нет.

Мне всё время казалось, что он разговаривает со мной так, будто бы мы сто лет знакомы. Я вот не умею быстро перестраиваться на довольно свободное общение, тем более с человеком, которого вижу первые пятнадцать минут в жизни. Мы одни в совершенно замкнутом пространстве, чёрном, больше похожим на магическую комнату, чем на рабочий кабинет владельца салона. Но перед глазами вставал рисунок шиповника, и мне дико хотелось его получить.

— Да ты не бойся, — подбодрил меня Ден. — Я ж пошутил по поводу сна.

— Дурацкая штука, — буркнула я, не зная, верить ему или нет.

Осторожно спустив ноги с кресла, я развернулась вполоборота, чтобы Денис видел мою спину, и медленно задрала кофту. На левой лопатке должно красоваться крыло Феникса, огненное, красивое, но не слишком большое.

— Вау, — шепнул Ден. — Какая красота! Где тебе такую сделали?

— В Будапеште, проездом была. Друзья посоветовали мастерскую, я даже адрес не помню, если честно.

— Она невероятная, — я чувствовала, как он осторожно касается свободной рукой, без перчатки, моей спины. А рука ледяная, будто только с мороза. По коже побежали мурашки, и я невольно отпустила кофту. Ден дернул руку вниз, чтобы не оказаться под моей одеждой, легко скользнув ладонью к пояснице. Дыхание перехватило. Все мои чувства будто бы обострились от напряжения. — Ада. Я сделаю тебе твой шиповник, хоть сейчас. Без проблем.

— Так всё же цена вопроса? — мне удалось немного прийти в себя, я повернулась к нему лицом и заглянула в глаза. Интересно, чем его так впечатлило крыло?

— М… Небольшая. Ты сходишь со мной выпить кофе и расскажешь про Будапешт.

— Серьёзно?

— Абсолютно. Чисто практический интерес, хочу понять, что за мастер работал, — Ден улыбнулся, но глаза его оставались серьёзными и даже чуточку холодными. Мне снова стало немного жутко.

— Схожу. Только когда?

— Сегодня. Через час я буду свободен, тут недалеко есть уютное местечко, как раз для задушевных разговоров. Пойдёт?

— Пойдёт, — меня хватило только на неуверенный кивок.

— Тогда договорились. Как выйдешь из салона, сверни налево и иди, пока не упрёшься в широкую улицу со светофором, там снова налево, пройдёшь ещё минут пять и увидишь полностью застеклённый первый этаж у дома. Вот там моё любимое местечко. Скажи, что ты от меня, проводят к нужному столику, — Ден стянул перчатку и бросил её на столик.

— Ладно…

Под пристальным взглядом Дениса я встала и медленно пошла к двери с ощущением, будто меня загипнотизировали. На ходу поправила кофту, пытаясь избавиться от чувства наготы, которое никак не отпускало.

— До встречи, Феникс, — бархатным шёпотом произнёс Ден, отчего всё моё тело покрылось мурашками ужаса.

Я выскочила из кабинета и захлопнула дверь. Жуть. Будто бы сделку с Дьяволом заключила. Перед глазами я видела невероятно красивый рисунок: словно живые ветки шиповника, нежные, тонкие лепестки цветков. Нет! Он будет моим, если что — откуплюсь, денег у меня достаточно.

Спустившись по чёрной лестнице, я остановилась перед стойкой администратора, пытаясь как-то объясниться. Девушка загадочно улыбалась, смотря на меня, и даже не подумала задать наводящие вопросы. Вот в таком нелепом противостоянии нас и застал Денис, вышедший в зал.

— Запиши нашу дорогую гостью Аду на завтра ко мне, — бросил он администратору.

— Так у тебя же выходной, — удивилась она.

— Ради такого рисунка можно и поработать, — лучезарно улыбнулся Ден. — Мишину работу тоже запиши, я оплачу.

— Понятно, — усмехнулась девушка.

А я так и стояла в полном недоумении. Что у них тут происходит вообще? Несколько фамильярное отношение между руководителем и подчинёнными смущало, да и переманивание клиентов так себе история. Но надо отдать должное — рисунки здесь делали потрясающие. В этот момент как раз из зала вышла девушка, чтобы перед большими зеркалами рассмотреть татуировку, пущенную по ключицам: яркие цветы, изящные, будто только сошедшие с картин времён какого-нибудь Ренессанса. Я залюбовалась вместе с ней и даже не успела понять, куда делся Денис.

— Завтра в двенадцать мы вас ждём, — с улыбкой сказала администратор, протягивая мне визитку с напоминанием.

— Благодарю.

— Знаете, как нужно подготовиться?

— Да-да, — автоматически кивнула я, — не первый раз.

— Отлично. Будем рады видеть вас.

— Ага… Хорошего вечера.

— И вам! — как-то подозрительно усмехнулась девушка, и мне показалось, что она знает гораздо больше, чем я. Неприятное ощущение, будто скребется кто-то под дверью в темноте, ты слышишь, но не видишь.

Я поспешила удалиться, схватила пальто и вышла на улицу. Прохладно и уже почти совсем темно. У меня есть час. Может, не стоит никуда идти, отправиться домой, полистать ленты соцсетей, а потом уснуть? Есть же ещё с десяток крутых салонов, где всё сделают не хуже, чем здесь. Надо было забрать эскизы с собой, выкупить их. Я еле удержалась от того, чтобы хлопнуть себя по лбу. Но теперь уже поздно. Придётся либо договариваться с Денисом сейчас, либо быть смелой и вернуться завтра. Если поднапрячься, то можно успеть всё сделать за день, а дальше — я просто буду жить с красивой татуировкой на руке. С потрясающей татуировкой!

Незаметно ноги сами несли меня по маршруту, который озвучил Ден. Меня это даже немного позабавило: какое-то программирование, ты думаешь о чëм угодно, а твоё тело существует само по себе, в совершенно иной плоскости, и выполняет то, что мимоходом запомнил мозг.

Я остановилась перед довольно большим кафе, застеклённые в пол фасадные окна приветливо горели чуть приглушëнным светом. Странно, что я никогда тут не была — от дома совсем недалеко. Ну да ладно. Дверь легко поддалась, звякнув колокольчиком, и впустила меня внутрь тёплого ароматного помещения. Ох, как вкусно здесь пахло: кофе, коричная выпечка, карамель, даже удалось уловить лёгкие медовые нотки. Милое и уютное место, расслабляющая музыка, небольшой бар, красивые круглые столики на кованных ножках, стулья, больше напоминающие маленькие креслица. Чудесно.

Меня встретил приветливый молодой человек в белой рубашке и коричневом фартуке.

— Добрый вечер!

— Добрый! Я от Дениса, проводите меня к столику? — я наконец-то перестала бояться, почувствовала себя в своей тарелке, вспомнила, кем являюсь на самом деле, и смело прошла в самый дальний от входа угол кафе. Там было тихо, просматривалась улица и весь зал, но царил лёгкий полумрак. Почти приватная обстановка.

— Посмотрите меню или закажете сразу?

— Я у вас впервые, давайте меню, — парень протянул мне красивую папку, оформленную в общей стилистике кафе. Взгляд упал на строчки с вином. Не знаю почему, но мне ужасно захотелось немного расслабиться и выпить. — Два бокала красного полусухого, пожалуйста. И что-нибудь сладкое, фирменное.

— Вас понял, спасибо за заказ.

Откинувшись на спинку стула, я устроилась поудобнее и всмотрелась в тёмную улицу. Хорошо сидеть вот так, в тепле и уюте, наблюдая за тем, как сопротивляясь ветру, бегут прохожие. Мир кажется ненастоящим, игрушечным, старым игровым кино, а я — просто зритель из зала, потягивающий вкусное, чуть с кислинкой, вино, которое так вовремя принёс официант. Волшебный вечер.

Похоже я просидела так довольно долго и совершенно погрузилась в свои мысли, потому что когда Денис опустился за столик с противоположной стороны, я удивилась, и с трудом припомнила своё обещание. Он таинственно улыбался, посматривая на мои руки, в которых я держала бокал из тончайшего стекла.

— А ты, Ада, оказывается, вовсе не хорошая девочка, — зачем-то сказал Ден. Я не очень поняла его посыл, но не могла не ответить в той же манере.

— С чего бы мне ей быть?

— Час назад ты выглядела крайне суровой и серьёзной, совсем как какая-нибудь заучка.

— О, это ты зря. Мне давно не семнадцать, могу себе позволить быть и хорошей, и плохой, и вообще — разной, — кажется, двух бокалов вина мне хватило, чтобы расслабиться. Ещё эта смена часовых поясов, общая усталость, стресс. Стоило попридержать язык за зубами.

— Ну это я уже понял. Кофе, пожалуйста, мне и даме, — попросил Ден официанта, который с вопросом подошёл к нашему столику.

— И ещё бокальчик, — добавила я с улыбкой. И обратилась к Денису, — это за мой счёт, не переживай.

— Да я и не переживал вовсе, думаешь, мне трудно заплатить за бутылку вина?

— Мало ли…

— Ада, мы же тут по делу с тобой собрались. Пару слов о Будапеште? — он вопросительно глянул на меня, в его глазах сверкнул таинственный огонёк, выдающий интерес.

— Что ты хочешь узнать? Адреса я всё равно не помню. Да и в городе была проездом, меньше недели. Кажется, дней пять. Четыре из которых работала, как проклятая, — вино разошлось по организму и тело моё вдруг стало мягким-мягким, податливым, даже все движения замедлились. Во всяком случае, мне так виделось. Я пересела удобнее, с удовольствием потянувшись.

— Кем же ты работаешь?

— Это к делу не относится.

— Забавно. Ты знаешь, кто я такой. Обмен?

— Нет уж. Тебе и не нужно ничего знать. Я — твоя клиентка, не более того.

— Ладно… Ну так что с четвёртым днём в Будапеште?

— Да ничего. Спросила у друзей адресок, потому что захотелось чего-то сотворить особенного. Город же такой… Навевает. Ну вот и…

— Тебе не кажется, что это очень странно звучит? — улыбнулся Ден, чуть склонив голову, и с лёгкой усмешкой продолжал наблюдать за мной, словно изучая.

— Возможно. Но мне как-то всё равно, правда. Я человек свободный, что хочу, то и делаю…

— Район хоть помнишь? Или как мастер выглядел? — не успокаивался Денис.

— Да там все районы на одно лицо!

— Я бы так не сказал…

— Ты что? Бывал там?

— Возможно, — уклончиво ответил он. — Это тоже к делу не относится.

— О! Вот значит как… Хорошо. Тату била девушка, рыжая. Высокого роста, на голову точно выше меня. У неё ещё линзы цветные были, глаза невероятного изумрудного оттенка с жёлтыми вкраплениями. Это всё, что мне запомнилось, потому что слишком ярко. Если очень хочется — по таким признакам всегда её найдешь.

— Вот и спасибо.

— И что? Это твоя цена? Всего-то? — мне стало смешно, я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться в голос. Поэтому опустила взгляд в тарелку с тортом, которую принесли вместе с кофе и новым бокалом вина.

— А ты хотела ещё что-то заплатить?

И тут я вспомнила, что собиралась выкупить эскизы. Точно.

— Ага, хотела. Продашь эскизы? Моего шиповника.

— Неа, — улыбнулся Ден. — Они мои.

— Да как так?! Это моя идея была!

— Я раньше их нарисовал, чем ты пришла. Не продам. Думаешь, я такой дурак? Отпущу тебя к другому мастеру делать? Нет уж. Свои картинки я сам бью.

— Ах ты! — у меня даже дыхание перехватило. Вот это наглость!

— Ну, говори… — он ухмыльнулся, а потом кивнул на бокал с вином, — или выпей, успокойся. Если так нужен тебе шиповник, придёшь ко мне.

— Неслыханное хамство. Шантаж!

— Да. Шантаж. Собственничество, если хочешь.

Я залпом допила вино и замолчала. План провалился, надо было догадаться, что он не захочет терять свои крутые эскизы. Значит, придётся завтра в двенадцать быть в салоне. Пока я пыталась успокоиться, мой взгляд хаотично блуждал вокруг, пока не зацепился за руку Дена. Только сейчас я поняла, что он уже не в рубашке, а в обычной черной футболке, и все его татуировки видны — бесчëтное множество, полностью забитые рукава. Красивые, будто живые рисунки. Какие-то растения, цветы, морские мотивы, переплетающиеся странными абстракциями, а сквозь всё это пробивались фразы на латыни. Я пыталась прочесть хотя бы одну, но сидела слишком далеко.

— Хочешь? — Ден кивнул на свою руку. Я застыла от окатившей меня волны жара и, подчиняясь неведомому любопытству, встала, взяла стул от соседнего столика и села рядом с Денисом.

Он неспешно положил руку на стол, чтобы я могла её спокойно изучить. Чего тут только не было — целая история о каком-то неизвестном мне мире, тайны, загадки, из одного рисунка рождался другой. Потрясающая работа, талантливая и крайне эстетичная. И теперь я могла прочесть надпись:

— Dum spiro, spero1, — мне показалось, что голос звучит откуда-то издалека, таинственно и загадочно. Я добралась до следующей фразы, — nemo sine vitiis est… Никто не лишен пороков…

Мои пальцы незаметно скользили вдоль фразы, а я этого даже не замечала, пока Денис не приподнял моё лицо за подбородок.

— Знаешь латынь?

— Немного, — еле озвучила я и тут же отдернула руку. — Увлеклась, прости.

— Да ладно, за тобой интересно наблюдать, — чуть прищурившись прошептал Ден, не спеша убирать свою руку от моего лица. Мы как-то вдруг оказались слишком близко друг к другу, и мне снова стало страшно. Веяло от него чем-то опасным, что заставляло мою внутреннюю звериную сущность прятаться и рыча выглядывать из-за угла. — И если ты хорошо знаешь латынь, то тебе и другие фразы понравятся…

— Ты весь как книга? Да?

— Скорее сборник умных фраз, — он чуть сжал мой подбородок и всмотрелся в глаза. У меня внутри всё похолодело от той откровенности, которую в них играла. В тёмных зрачках отражалась я, испуганно смотрящая на Дениса, и, кажется, больше ничего.

— Мы так не договаривались, — вырвалось у меня.

— Как? — тихо спросил он.

— Вот так.

— Мне кажется, ты придумываешь… Ада.

— Тогда пусти.

— А я и не держу, — он мягко убрал руку от моего лица и вальяжно облокотился на спинку стула.

Я еле встала и вернулась на своё место, ноги снова будто не существовали. Руки подрагивали. Что это я вдруг так странно реагирую? Наверное, нужно было просто уйти, но что-то удерживало меня. Принесли ещё вина, и я вопреки своим желаниям, снова выпила. Пару глотков, не больше, и тут же почувствовала новую волну тепла и неги. Со мной и не такое бывало. Даже если Денис намекает на что-то, то пусть. Современный мир, современные нравы. Он довольно красив, похоже, ещё и дерзок, с ним было бы интересно поиграть. “Ада, — требовательно подумала я, — выпусти себя на свободу. Вспомни, как ты можешь отдыхать. Расслабься. После двух недель в Москве тебя ждёт тяжелая работа, выматывающая, ужасающая”.

Мне вдруг представилось, как было бы здорово лежать рядом с Деном, рассматривая татуировки, водить пальчиками вдоль рисунков, заставляя его чуть нервничать и наслаждаться ожиданием. Мои губы непроизвольно растянулись в довольной, слишком фривольной улыбке, кажется, я даже чуть закусила нижнюю губу и метнула быстрый взгляд на Дена. Он поймал его и, недвусмысленно улыбнувшись, медленно, фиксируя свой взгляд на моих губах, провел пальцем по краю блюдца. Один-один.

Я подцепила ложечкой немного крема с торта и поднесла ко рту, медленно зацепляя приторно-сладкие взбитые сливки горящими губами. Похоже, мозг отключался, действительно выпуская на вечерний свет другую меня. Ден удивленно вскинул бровь, улыбнулся уголками рта и приложил к нему палец. Потом резко поднял руку, подзывая официанта, заказал вина себе, а мне какой-то мудреный коктейль. Не думала, что здесь такой хороший бар.

Молча, перекидываясь красноречивыми взглядами, мы продолжали дразнить друг друга. Не знаю, действительно ли Ден хотел этого, или просто подыгрывал мне, но эффект был невероятным. Иногда казалось, что я готова броситься на него прямо здесь, совершенно не узнавая себя. Раньше мне всегда хватало терпения.

Я принялась с наслаждением потягивать коктейль, положив ладонь на стол. Ден тут же отреагировал, подобравшись к моим пальцам. Он перебирал их, поглаживал, однозначно обрисовывая всё то, что было бы неплохо сделать дальше. Мне стало жарко, его же руки были холодны, как и несколькими часами ранее. Я вдруг вспомнила, как он неосторожно скользнул по моей спине, и рефлекторно повернула голову в сторону, пытаясь оглянуться.

— Крылья горят? — впервые за долгое время прошептал Ден.

— Заметно? — подыграла я.

— Ещё как, — усмехнулся он.

— Это всё вино…

— Да-да, конечно. Плохая девчонка Ада.

— Очень плохая. Без царя в голове.

— О… Расскажи…

— Могу показать, — вырвалось у меня. Голова и, правда, гудела, диктовала странные слова и поступки, которые мне при этом невероятно нравились.

— Ну, давай, — Ден махнул кому-то в стороне и поманил меня к себе пальцем.

Я поднялась и, проходя мимо Дениса, мягко провела рукой по его плечу. Отчего-то мне хотелось танцевать или даже петь. А ещё — раздеть этого мужчину. Неужели он весь такой холодный, как и руки? Легко пританцовывая я накинула пальто, краем глаза заметив ухмыляющегося Дена позади себя. Мы вышли на улицу под струи пронизывающего ледяного ветра. Не знаю, что это за ерунда, но при взгляде на него я чувствовала, как внутри у меня всё закипает, наружу рвалось что-то нечеловеческое, совершенно непривычное, даже несмотря на всю специфику моей сущности и деятельности. Ох, как не вовремя вспомнилось.

Перебивая мои мысли, Ден схватил меня за запястье и с силой дернул к себе. Очередная волна внутреннего жара накрыла тело, кажется, даже щёки покраснели, во всяком случае горели они огнём знатно, какс мороза. Ветер усиленно трепал волосы, Денис придерживал меня за талию и с каждой секундой прижимал всё сильнее. И хотелось, и было страшно.

— Я жду, — шепнул он.

Секунду поколебавшись, я поддалась странному, необъяснимому порыву, вытягивающему из меня то, о чем я частенько думала, но редко когда делала. Вино тому виной? Не-е-е-т. Я. Только мои тайные желания и необходимость сбросить адское напряжение после работы. Приблизившись своими губами к губам Дена настолько, чтобы чувствовался намёк, но не прикосновение, я медленно, с придыханием, произнесла:

— Думаешь, справишься со мной? — ясно ощущалось напряжение в каждой мышце его тела, стальная хватка и устойчивое положение ног. Пожалуй, мы слишком близко, недопустимо близко для едва знакомых людей.

— Aut viam inveniam, aut faciam2, — ответил Денис, обжигая мои губы дыханием, и легко ухватил их, чуточку прикусив.

У меня даже голова закружилась: ледяные губы, горячее дыхание — контрасты. Ветер выдувал все ощущения, то заглушая их, то настойчиво указывая направление. Латынь… Как красиво она звучала из уст Дена. Мои ноги задрожали, странная сладкая слабость разлилась по телу от такого лёгкого и ненавязчивого недопоцелуя. Липкая, карамельно-тягучая эйфория поднялась откуда-то снизу, заполнила желудок, грудную клетку, подстегнула сердце и ударила в голову. Она зазвенела, оглушая инстинктами. Я остервенело вцепилась в губы Дениса и готова была повалить его на асфальт, плюнув на прохожих, холод и антисанитарию. Но он выдержал мой напор, только ещё сильнее стиснув в объятиях.

Чем дольше наши губы соприкасались, тем больше мне хотелось продлить этот момент. Я не успевала дышать, и шумно забирала носом воздух, рискуя в какой-то момент просто задохнуться. Ден чуть приподнял меня, от испуга я отстранилась.

— Сгоришь, — с усмешкой добавил он. — Не думал, что ты…

— Что я?

— Настолько горячая. Не производишь впечатление голодной до мужчин женщины.

— Хамишь?

— Чуть-чуть дразню… — он подталкивал меня к краю тротуара.

— Вот как… А ты значит, только посмотреть хочешь, а попробовать?…

— Тебя? — его взгляд скользнул по моим губам слишком уж откровенно, мне снова пригрезился огонёк, блеснувший в глазах.

— А разве есть ещё варианты?…

— Ты пьяна, Ада… — рука Дениса скользнула чуть ниже спины.

— Так даже пикантнее, тебе не кажется?

— Кажется… Но…

Он прислонил меня к машине. Она его? Нужно было обернуться и посмотреть, но я вдруг решила плюнуть на всё, совершенно на всё. Безрассудно, опасно. Да! Но я могу себя защитить, Ден даже не представляет, кто я такая и что умею. Единственное, чего я хотела в тот момент — его. Такого ледяного, но странно притягательного, до дрожи, до помутнения в голове.

— Едем?

— Да.

Ден открыл машину и почти втолкнул меня внутрь, а сам сел за руль — не побоялся после алкоголя. Я растянулась на сиденье, закинув ноги на подголовник.

— Хорошо, — вырвалось у меня.

— Ещё бы… — тихо рассмеялся Денис, осторожно выруливая на дорогу.

— Долго ехать?

— Минут пятнадцать. Ты не усни только. Ада.

— Ни в коем случае… Я сейчас лучше пофантазирую, как ты снимешь с себя футболку, стянешь джинсы… У тебя наверняка есть ещё парочка умных фраз где-нибудь на спине или груди, а может и пониже… Мне было бы интересно прочитать их…

— Продолжай…

— Мне нравится, когда мужчина с женщиной в постели на равных… Но не отрицаю соперничества… Кто кого, — я рассмеялась, представляя себе эту картину.

— Думаешь, сможешь меня победить?

— Однозначно…

— На что поспорим?

— На ещё одну ночь. Безумную.

— Ты озабоченная, — расхохотался Ден, но я видела, какой взгляд метнул он на меня в зеркало заднего вида.

— Не больше чем некоторые, — многозначительно и громко шепнула я, стаскивая с себя пальто.

— Жарко? — снова усмехнулся Денис. Он всё время чуть приподнимал уголки рта, отчего лицо его приобретало хитрое и таинственное выражение. А мне в нём ещё и виделись сотни обещаний.

— Долго едем, — бросила я, снимая кофту.

— Ай-ай-ай, Ада… Я же за рулём.

— Плевать. Смотри и наслаждайся.

Он остановил машину, жестом приглашая меня выйти. Я накинула пальто, небрежно запахнув его, и выскочила на тёмную улицу. Мы перебежали дорогу по направлению к шестиэтажному старому дому. Наверняка тут высокие потолки, лестница с красивыми перилами и… Денис открыл дверь, втолкнул меня в подъезд, не дав додумать прекрасную, красивую мысль. Пробежав мимо дремлющей консьержки, мы влетели по лестнице на второй этаж, дальше налево по коридору до последней двери. Угловая квартира.

Поиграем?

Денис открыл дверь, увлекая меня за собой, и захлопнул её, оставив нас в кромешной темноте. Пальто тут же полетело на пол вместе с курткой. Я спешно пыталась снять ботинки. Что-то шумно упало в стороне от двери — похоже никто из сейчас не церемонился с вещами. Ледяные руки я почувствовала сразу по всему телу: на спине, плечах, талии и бёдрах — они стягивали с меня джинсы, настойчиво и требовательно. Но и сама я не отставала: очень уж хотелось рассмотреть всего Дениса, изучить каждый сантиметр его потрясающих татуировок.

Глаза чуть привыкли к темноте и я успела немного сориентироваться. Из коридора широкий проём в стене вёл в просторную комнату, пол которой застилал мягкий пушистый ковёр, по нему невероятно приятно было ступать ногами. Из окон лился тусклый фонарный свет, приглушённый шторами. Я неловко задела что-то ногой и пошатнулась, Ден тут же воспользовался этим и опустил меня на ковёр. Кажется, ни секунду до этого момента наши губы не расставались. Мне так нравилось ожидание, наши игры, что я пыталась как можно на дольшее время отсрочить самое интересное. Поэтому чуть оттолкнула Дена и отползла в сторону. Он остался стоять на коленях, с улыбкой опираясь на руки.

— Не убежишь, — шепнул он, чуть продвигаясь вперёд.

— Попробовать можно, — так же тихо ответила я, чувствуя, как всё тело дрожит, как будто магнит, ощутивший противоположный полюс невдалеке, и отодвинулась ещё чуть-чуть. Этот ковёр был такой мягкий и нежный, и мои чувства настолько обострились, что я от одного этого прикосновения уже готова была постанывать от удовольствия.

Ден резко бросился вперёд и схватил меня за лодыжку, дёрнув к себе. Я оказалась под ним, тревожно дыша и представляя его дальнейшие действия с такой похотливой жадностью, что немного боялась. Видела и чувствовала, как высоко поднимается грудная клетка от тяжелого дыхания. Он попытался поцеловать меня, но я перевернулась на живот, чтобы выскользнуть из ловушки. И поплатилась. Счет два один, в пользу Дена: он ловко подцепил бюстгальтер и расстегнул его.

— Проигрываешь, Ада, — тут же последовал комментарий.

— Игра только началась, малыш.

— Ну держись!

Он подхватил меня под живот и притянул к себе, я пыталась вырваться, но ничего не выходило — слишком сильной оказалась хватка. Денис встал, поднимая меня, и понёс, видимо, в другую комнату. Я пыталась ухватиться за дверной косяк, по дороге скинула что-то ногами с небольшого журнального столика, вызывая только веселый смех Дена. Он всё же втащил меня в спальню и швырнул на кровать. Мягко, пружинисто. И невероятно темно.

— Ночник, — коротко и чётко произнес Денис, и по углам загорелись незаметные светильники, будто свечи. Тут-то я и увидела, что комната совершенно чёрная, такая же, как и кабинет в салоне. Бархатистые стены, балдахин над кроватью. Балдахин? Бордовое покрывало и с десяток подушек.

— Атмосферно, — констатировала я.

— Отыгрываться будешь? — с очень жирным намёком шепнул Ден, подбираясь ко мне.

— Конечно, а как же.

Я вдруг почувствовала себя настоящим животным, диким зверем, бросилась на Дена, повалив его на спину, уселась сверху, прижав ногами руки, и быстрым движением стащила с него нижнее бельё.

— Два: два, — усмехнулся он. — Это был крайне опасный ход, дорогая.

— Да уж вижу… — еле проговорила я, чувствуя, что больше не могу сопротивляться собственным желаниям.

— Хочешь проиграть? — томно пропел Ден, выпутывая свои руки из-под моих ног, легко скользя по бёдрам и ягодицам, заставляя меня чуть прикрывать глаза от удовольствия.

— Ни за что… — сил терпеть уже не было, не помню, когда я кого-то так хотела. Меня передёрнуло от внутреннего напряжения.

— Воу-воу, полегче, милая. Проиграть всё равно придётся, я ни разу ещё не сдался женщине…

— А я не женщина.

— Кто же? — неожиданно нежно он уложил меня в постель, придавливая своим телом.

— Уже не знаю, ты меня сводишь с ума.

— Ада…

— А?

— Ты любишь тихие игры или? — я чувствовала, как он лишил и меня последней преграды из одежды. Слишком горячо, слишком долгое ожидание.

— Люблю сумасшедшие… — я чуть развела ноги, ухватив Дена и притягивая его к себе.

— Это капитуляция? — шепнул он, спускаясь к моей шее и груди.

— Ловушка…

С моих губ сорвался протяжный, неконтролируемый стон. Мы были так близко с Деном, что мне снова стало страшно. От его ласк я потерялась в пространстве. Каждое движение будто бы было им выверено и нацелено только на одно — безумное удовольствие для двоих. Я вроде бы пыталась держаться за его спину, или раскидывала руки в стороны, хватаясь за покрывало, подушки, но не могла удержаться. Как и что он делает — не понимала.

— Это моя ловушка, Ада… — горячо проговорил он мне на ухо.

— Плевать, ещё!.. Ден! Ещё! — мне хотелось не просто кричать, хотелось требовать от него дикого продолжения. Его я и получала, захлебываясь своими собственными ощущениями и всё более разгорающимся чувством телесного голода.

Когда мои эмоции стали настолько яркими, что я перестала контролировать громкость звуков и слов, срывавшихся сгуб, Ден зажал мне рот рукой, периодически отпуская ладонь, чтобы я успела сделать судорожный, утопающий вдох. Моё тело выгибалось и содрогалось в такт движениям Дениса. Я всё ещё не могла им насытиться, в голове пульсировала мысль “ещё, ещё”, требовательная, навязчивая. С каждой секундой желание только нарастало.

Мне вдруг перестало хватать воздуха, а Ден продолжал держать ладонь у моего рта. Я замотала головой, пытаясь сбросить её, тогда он вцепился в мои губы своими, и принялся настойчиво целовать. Его прикосновения были настолько страстными, жадными, что во мне снова взыграла животная натура… Я чуть прикусила губу Дениса, ощутив во рту солоноватый вкус крови. Он отпрянул, и мы оба в каком-то ненормальном порыве расхохотались.

— Будапешт, покусывания… — сбивчиво дыша пробормотал Ден, и по его потному лицу пробежала ехидная ухмылка. — Ты случайно не вампир?

Я только помотала головой, не в силах произнести ни слова. Денис резко поднял меня, перевернул, поставил на колени, уперев руки в стену и подхватив под живот. Всей спиной я ощущала его тело, сильное, влажное. Кажется, мы оба были готовы к тому, чтобы никогда не останавливаться. Руки предательски дрогнули, и Ден ухватил меня ещё сильнее. Каждое его движение отдавалось во всём теле нестерпимой дрожью. Тогда я смутно понимала — дышу или нет, со лба падали горькие капли пота, я вся покрылась испариной и мельком подумала о том, что боюсь выскользнуть из рук Дениса.

“Ада, контролируй себя. Спина. Крыло прямо перед глазами Дениса” — проскакивали тревожные мысли. Но он тут же подобрался к моей шее всё ещё холодными, но влажными губами, вызвав бесконечный поток мурашек по всему телу. Осторожными движениями его рука спустилась ниже, я резко выдохнула. Голова закружилась.

— Хочешь сойти с ума, моя кровожадная?

— Молчи, — только и смогла шепнуть я, долго вспоминая нужное слово. Хитрец Ден и на этом меня подловил.

— Как тебя зовут, милая? Помнишь? — и он как нарочно делал всё, чтобы у меня не получилось ответить.

— Ада…

— Ада… — повторил он эхом, и наши голоса слились в один протяжный выдох, перемешанный со стоном удовольствия. — Я думал, — прерываясь на судорожные, короткие вдохи, продолжал шептать Ден, — Феникс…

— Отпусти, не могу больше, — взмолилась я, чувствуя дикую волну, захватывающую моё тело.

— Проигрыш, Ада…

— Плевать.

— Вторая ночь, да?

— Да! Да! — мой голос сорвался на крик, тело дёрнулось, к горлу подкатила сладость, слишком вкусная. Она рвалась наружу, продолжая издеваться надо мной, застилая разум волной эйфории.

Ден уронил нас на постель, всё ещё крепко прижимая меня к себе с усилием, достойным его стальной хватки. Из моих глаз потекли слёзы, бесконтрольно, градом, зато тело пришло в блаженный покой. Тепло. Умиротворенно.

— Красиво плачешь, Ада…

Я упоённо продолжала наслаждаться своими чувствами, впитывать их, не хотела выпускать, проникаясь каждым лёгким поглаживанием Дена. Сейчас он был необычайно нежным и осторожным, будто пытался пожалеть или загладить вину. Ласковые касания бедёр, живота, груди, словно не было странных и местами жёстких игрищ. Едва ощутимые поцелуи теперь согревали мои плечи, спину и шею. Он медленно запускал пальцы в мои волосы, убирая их от лица, осторожно проводил ладонью по щеке, добирался до губ и тихонько водил по ним, иногда останавливаясь, а потом чертил линию от подбородка вдоль шеи далеко вниз.

Я дотронулась до мокрой щеки, и мне вдруг захотелось проверить свои слёзы на вкус. Но Ден опередил меня, перехватив ладонь. Он осторожно коснулся губами подушечек пальцев, едва заметно проведя кончиком языка по ним.

— Солёные, — шепнул он, продолжая играть с моими руками.

— А ты думал?…

— Сладкие, или кислые… Ты вина бутылку выпила.

— Больше, — лениво уточнила я.

— Ещё хочешь?

— Вина?

— И вина и… Меня, — по интонации слышала, что Ден снова ухмыляется. Сейчас он был совершенно не похож на того человека, которого я видела вечером. Совсем другой, более свободный и, кажется, откровенный.

— Febris erotica (любовная лихорадка (лат.)), — почти пропела я в ответ.

— Потрясающее произношение, где училась? У своих вампиров в Будапеште? — он перехватил меня поудобнее и усадил на себя. Теперь я видела его лицо и горящие глаза. Готова поклясться, они действительно горели! Или это просто отражался тусклый свет?

— Ошибся, это чудесный закрытый английский колледж.

— Серьёзно? Ты такая серьёзная дама?

— Нет, — я наклонилась, чтобы поцеловать его чуть припухшую от моего укуса губу. Руки Дена тут же скользнули по спине к ягодицами. — Ты готов соревноваться всю ночь?

— С тобой — да…

Плохо помню, сколько ещё времени мы провели в постели. Ден доводил меня до изнеможения. Не хватало сил даже на стоны, я то плакала, то молча задыхалась. Он был и нежным, и настойчивым одновременно. И мне пришлось сдаться под таким напором: слишком сильным было желание сливаться с ним в единое целое. Я чувствовала, что кожа на локтях и коленях почти стёрта, ноги сводило судорогой, а мы всё никак не могли остановиться, делали небольшую передышку — и снова возвращались друг к другу. Ласки становились более нежными и долгими, не такими настойчивыми, как в начале. Бесконечный круговорот удовольствия, сладострастия и неги.

Страшно, иногда мне становилось страшно. От силы Дена, от его горячности и неутомимости. Мы успели переместиться на пол, в душ, в гостиную и снова вернуться в постель, ни на минуту не отрываясь друг от друга, в постоянном телесном контакте.

Я немного пришла в себя только тогда, когда в полнейшем бессилии упала на взъерошенную постель. Дышать было трудно, тело болело, руки тряслись. Ден лёг рядом, укрывая нас лёгким покрывалом.

— Наверное, достаточно… Что-то я устал, — пробормотал он так уютно, что мне захотелось его обнять.

— Кажется, мне хватит на месяц вперёд…

— Эй, мы так не договаривались! А вторая ночь? — возмутился Денис.

— Вот через месяц и будет.

— Обманщица.

— Озабоченный.

— Вампирша.

Я вдохнула, чтобы сказать ему ещё что-то, но не нашла слов. Медленно выдохнула и всё же решилась устроиться поудобнее на его плече, опустив веки. Внезапно вспомнила, что хотела рассмотреть татуировки, но сил открыть глаза уже не было.

Сквозь сон мне послышался тихий голос Дена, снился что ли? Он будто бы разговаривал с кем-то по телефону, не чувствовалось присутствия другого человека.

— Льё, — довольно проговорил Денис, — я Феникса нашёл! — после паузы торжествующе и немного горделиво добавил, — да, в Москве, где ж ещё. Я ведь тут… Спит в моей постельке.

Суть сказанной фразы ускользала от меня сквозь сонную дымку, слова растворялись, изменялись, я слишком устала, чтобы понимать. Да, я Феникс… Но знать это могут те, кто не обитает в Москве. Разве только… Мозг сдался, отключился, не дав мне додумать последнюю мысль, и я провалилась в крепкий, сладкий сон.

— Денеб, — в трубке прозвучал строгий голос Льётольва, — выговор хочешь? Какая постель? Других способов не нашёл?

— Да я не был уверен, что она Феникс. Вот и решил совместить приятное с полезным, — Денис-Денеб вышел из спальни, устроившись на диване в гостиной.

— Ну напоил бы, главное что? Отключить мозг.

— Напоил. Вернее, она сама напилась. Но с головой сложнее, контроль очень сильный. Пришлось вот… — не сильно сожалея о своём поступке, оправдывался Ден.

— Только без подробностей, пожалуйста, — по голосу было слышно, как Льётольв поморщился.

— Ну было весело.

— И она не догадалась?

— Не-а. Во всяком случае виду не подала. Думаешь, стала бы она тут со мной полночи вытворять всякое, если бы знала? — Ден вытянул свою руку вперед, рассматривая татуировки, будто впервые видел.

— Новенькая? Интересно…

— Вряд ли. Просто я хорошо маскируюсь. Либо она расслабилась. Фениксы тут по работе не бывают, значит отпуск или ещё что.

— Молись, чтоб не узнала ничего, — буркнул Льё.

— Да мне-то что? Это у неё проблемы будут, — беззаботно откликнулся Денеб. — Но она классная, я и не думал, что Фениксы такие.

— Не все, Ден. Не все. Судя по тому, что ты сказал, уровень у неё хорош.

— А он разве влияет?

— На стойкость и выносливость — да, конечно, — неожиданно хохотнул Льё.

— Приму это за комплимент.

— Ушатал девушку, да?

— Я тебе всё уже сказал! — начал злиться Ден.

— Спокойно-спокойно. Не лезь в это, я как друг тебя прошу. Нашёл — отлично. Мы будем чуть внимательнее к тому, что происходит в тени и вне её, — Льётольв чуть помолчал и задумчиво добавил, — тебе бы исчезнуть. На случай, если она всё же догадается.

— Будет сделано. Льё…

— А?

— Я метку оставил. Она пока не знает. И самое забавное, что за ней эта… Ада… Сама пришла.

— За меткой? Денеб. Ты мощь. Но лучше спрятаться. Если она окажется не настолько умна, чтобы сохранить ваш небольшой секрет и метку в тайне, нам с тобой снова влетит. Не хочу напряженности.

— Я понял, — Денеб зевнул. — Ладно, пойду вздремну чуток, полюбуюсь на истинное лицо Феникса, пока есть возможность.

— Ден. Не сгори, — снова хохотнул Льё и повесил трубку.

Essentia

Проснулась я как-то слишком резко, будто от внутреннего удара, даже с некоторым привкусом ужаса во рту. Взгляд упал на огромные часы, нарисованные прямо на противоположной от кровати стене. Не припоминала их. Стрелки показывали ровно девять часов. За окном было светло. Значит утро. Меня крепко обнимал Ден, его тяжелая рука лежала на талии, придавливая к постели.

Мне вспомнилась урывками ночь, и губы сами собой расползлись в довольной улыбке. Правда половину я не помнила, голова всё ещё гудела от лишнего выпитого, но тело отзывалось приятным, тягучим теплом. Спящий Денис не выглядел таким уж страшным, да и вся обстановка изменилась. Неужели я была настолько пьяна вчера, что напридумывала невесть что? Простынь и покрывало действительно бордовые, но балдахина над кроватью не было вовсе; стены не чёрные, а тёмно-серые и совершенно гладкие.

Я легко провела по руке Дена пальцем, повторяя узоры татуировок. Нравились они мне без какой-либо причины, будто живые. Кажется, что вот-вот запустишь руку в цветы, а они окутают тебя своими цепкими листьями. Денис зашевелился и перевернулся на другой бок, освободив меня из объятий. Отлично! Я стала рассматривать другую его руку и внезапно поняла, что не помню надписи, которая там выбита. Вчера, как мне думалось, она была другой. Теперь же перед моими глазами красовалась фраза “Fontes ipsi sitiunt” (даже источники испытывают жажду (лат.)). Я судорожно пыталась вспомнить, все ли татуировки успела рассмотреть на руках Дена. Все. Он был в футболке, я точно видела каждое слово.

Меня снова начал сковывать необъяснимый страх, я судорожно водила взглядом по телу Дена, понимая, что даже сами цветы и другие рисунки стали немного иными. Что со мной? Почему такие искажения в памяти? Ожидая чего-то ужасного, я взглянула на его спину: звери, тут только звери, разные, но в большинстве своём — мифические. Вдоль поясницы ещё одна надпись: “Dolus an virtus quis in hoste requirat?” (Кто станет разбирать между хитростью и доблестью, имея дело с врагом? (лат.)). Она меня насторожила, я очень хорошо помнила, кто любил повторять её. Если я сейчас увижу на спине ещё кое-что важное, то…

Я внимательно присмотрелась к небольшому узору на левой лопатке Дена. Сомнений нет, вместо одной из полосок на шкуре тигра пряталась ещё одна надпись на латыни, гласящая “Vita somnium breve” (Жизнь — это краткий сон (лат.)). Не хотелось бы, чтобы всё это было правдой. Ден — ходячая книга, сборник крылатых фраз. Зачем ему столько слов на теле? К чему они? Я знала ответ, знала, где искать подтверждение догадок, но не хотела этого делать. Как я могла так ошибиться, не рассмотреть, ничего не понять?!

Мои руки покрылись ледяным потом, ладони задрожали, перед глазами скакало всё — и эта комната, и десяток подушек, и даже крупная фигура Дениса. Я склонилась над его шеей: на каждом позвонке выбито по одной букве, изящные, невероятно красивые, с завитками и узорами.

— Essentia… Сущность, — едва слышно прошептала я, и сама себе закрыла рот рукой. Сердце упало. Нет, не просто упало, оно остановилось и исчезло. Растворилось в моём немом ужасе.

Теперь стало понятно, почему всё так. Откуда смутный огонёк в глазах, безумная выносливость и желание странных, отчаянных любовных утех. Надеюсь, он не вычислил меня. Столько внимания к Фениксу. Да нет, Ден не мог догадаться, я очень старалась держать себя в руках. Судорожные попытки вспомнить абсолютно все моменты ночи не привели к успеху. Чёрт!

Всё ещё дрожа и со страхом посматривая на безмятежно спящего Дена, я сползла с кровати и, собирая по дороге свои вещи, выбежала в коридор. Дыхание сбилось, любой шорох мне казался предвестником ужаса. Я кое-как оделась, сунула босые ноги в ботинки, схватила пальто, накинув на голое тело, ведь кофта осталась в машине, и выскочила на лестницу. Сердце вдруг решило, что теперь-то можно биться сильнее, и стучало где-то в голове, словно молот по наковальне. Перед глазами заскакали звездочки, не знаю, каким чудом я чуть не упала с лестницы, но свежий воздух и яркий утренний свет взбодрили моментально.

Я вдруг ощутила себя супер-знатоком города, и в какие-то полчаса бегом добралась до своей квартиры, заперла дверь на все замки и опустилась на пол в коридоре.

Что же я наделала? Если Ден знал? Значит… Подстроено? А если не знал и не догадался? Что делать? Я схватилась за голову и разрыдалась от бессилия и ужаса, от страха перед наказанием. Сущность! Откуда экзистенциалисты такого уровня в Москве? Что они тут забыли? Я слышала только об одном, который обитает тут постоянно. Ден с ним заодно? Как же так вышло? Какого черта меня вообще понесло именно к нему в салон? Это не могло быть простым совпадением.

И тут меня осенило: если бы всё было подстроено, вряд ли бы Ден отпустил меня так просто. Мы, Фениксы, открыто не конфликтуем с экзистенциалистами, но и не дружим. Эти ребята совершенно безбашенные, иногда невменяемые, и крайне жестокие. Вряд ли бы Денис упустил возможность вытащить из меня какую-нибудь информацию. Точно. Я даже перестала рыдать от этих логичных мыслей. Он ничего не знал. Но нужно было убедиться в этом. Сегодня в двенадцать я должна посетить салон. Значит, буду там.

Первым делом я сходила в душ, чтобы отмыться от запаха Дена и в целом освежиться, видок у меня, наверняка, не самый лучший. Вода бодрила и освежала. И дернул меня чёрт показать ему татуировку с крылом. Но кто знал, кто же знал?! Надо сообщить об этой сущности. Происходит что-то странное и, надеюсь, не противозаконное. Лезть в дела экзистенциалистов совершенно не хотелось. Меня снова пробрала дрожь от одной только мысли о наказании. Если сообщить о Дене, то придется признаться и в том, что у нас было. Унизительно и страшно. Позор для всего моего отдела. И для семьи.

Из душа я прямиком направилась на кухню, есть ужасно хотелось. Во рту пересохло. Жадно напившись воды, я съела что-то из фруктов, кажется, банан. Смутно помню, потому что мыслями постоянно возвращалась к вчерашнему вечеру и ночи. Меня опять затрясло. Нет, всё же Ден догадывался о том, кто я. Иначе не стал бы так интересоваться татуировкой и не пригласил бы меня в кафе. Хотел убедиться? Возможно. Какая же я дура. Ох, и дура.

Часы показывали половину двенадцатого. Пора. Я быстро собралась и вышла на улицу. Было заметно теплее, чем вчера. Или я просто слишком сильно волновалась, оттого и чувствовала жар. Вот и знакомая дверь — рывком дернула её на себя и зашла внутрь довольно решительно, хоть все поджилки тряслись. Сущности ещё не так страшны, а вот экзистенциалисты… Нет, не хотелось бы встречаться с ними лицом к лицу. И тем не менее, я провела потрясающую ночь с этим… Созданием. Человеком язык не поворачивался его назвать.

Странное ощущение тревоги пробиралось мне под кожу, когда я скинула пальто и оставила его на вешалке. В салоне что-то изменилось, едва уловимое, но очень важное. Я медленно прошла к стойке администратора. Девушка приветливо мне улыбнулась, как и вчера.

— Добрый день!

— Здравствуйте, — вдруг рука под свитером зачесалась. Невозможно сильно. Я потерла рукав, и пробормотала, оглядываясь по сторонам. — У меня запись на двенадцать к Денису.

— Сегодня? — она удивленно посмотрела на меня, и я замерла. Нехорошее предчувствие.

— Да. Сегодня. Я же вчера вечером у вас была, не помните? — да что же с рукой, хотелось разодрать её на части. Не помню, делали мы пробу на аллергию или нет, может от этого такой зуд?

— Денис не работает сегодня. А можно уточнить ваше имя?

— Ада, — ну всё. Вычислил, точно.

— Запись есть, и мастер ваш на месте.

— Не поняла. Как это? Мы с Денисом договаривались, у него эскизы и… — тут мой взгляд упал на стену. Вчера там была лестница, ведущая к кабинету Дена. Сегодня — пусто. Обычная стена. Никакого намека на проём.

— Может быть вы что-то перепутали? — с полуубыкой посмотрела на меня девушка, я же увидела в её выражении лица звериный наглый оскал. Что тут творилось?

Из зала вышел парень, точно, помню его. Миша, кажется. Он смерил меня пристальным взглядом, словно оценивая.

— Вы ко мне, да?

— Да-да, она к тебе! — опередила меня администратор.

— Но… — я пыталась возразить, правда не очень настойчиво. Нужно пройти в зал и посмотреть, что происходит.

— Пройдемте, — Миша поманил меня за собой, и я совершенно растерянная отправилась следом.

А здесь, в рабочем зале, будто бы ничего и не поменялось. Работа шла полным ходом, музыка играла, люди тихонько разговаривали, некоторые посмеивались. Ничего необычного. Миша сел на рабочий стул и с вопросом посмотрел на меня.

— Садитесь, посмотрим, что у вас тут.

— Эскизы у Дениса…

— Ага, он передал, — кивнул Миша. — Давайте руку, будем готовить.

Конечно, я не собиралась ничего делать, но рукав послушно начала закатывать. Только вид моей руки был настолько шокирующим, что мне показалось на мгновение, будто я падаю в пропасть. Шиповник. Точно такой же, как на рисунке Дениса. Один в один. Живая копия. Миша пристально смотрел на мою руку и молчал, потирая лоб, я же потеряла даже способность думать. Осторожно потрогала рисунок — настоящий. Не стирался, если его потереть, ни шелушения, ничего. И зуд прошёл.

— Я чего-то не понял, — протянул мастер.

— Не надо так на меня смотреть, я тоже не знаю ничего, — промямлила я, продолжая рассматривать красивущую татуировку. Это всё он, сущность. Ден! Была бы моя воля, глаза бы ему выцарапала. Взгляд остановился на одном из лепестков, вдоль края которого были выведены какие-то символы. Я приблизила руку к лицу и тут же отдёрнула.

— Кошмар! — вырвалось у меня. В панике я выбежала из зала, уронив что-то на ходу. Схватила пальто и пулей выскочила на улицу.

Сердце колотилось как ненормальное, готовое взорваться от напряжения, в голове что-то клацало и громыхало, меня трясло как в лихорадке. Всё пропало. Я пропала! Что делать? Люди с интересом поглядывали на меня, проходя мимо. Надо бы надеть пальто, но руки не слушались, кажется, они вообще забыли о том, что мозг может ими командовать.

Снова поднеся руку к лицу, я прочитала вслух то, что смогла разобрать:

— Suum cuique (каждому своё (лат.)), — голос сорвался даже с шепота. И тут же мне попалась другая фраза, выведенная вдоль коричневой ветки, сама образующая крошечную ветвь с цветком на конце, — fuge, late, tace (беги, прячься, молчи (лат.)). Что?

Я медленно прошла к остановке и бессильно опустилась на скамейку. В глазах потемнело. Холодно, страшно. Мне на работе так жутко не бывает, как сейчас. Попалась в ловушку. Глупо. Кто-то усиленно похлопал меня по щекам.

— Девушка! Вам плохо? — сквозь пелену удалось разобрать образ женщины, похоже, бабулька.

— Нет, всё нормально, — тихо ответила я.

— Как же, нормально! Сидишь бледная вся, пальто уронила. На, — она вложила мне в руки что-то мягкое, — надень. Простудишься ведь.

С огромным усилием, прямо-таки нечеловеческим, я заставила себя подняться и надеть пальто. Но холода так и не почувствовала. Стоп. Потеря контроля? Нет-нет-нет! Мне резко стало лучше от одной только мысли, что я могла оказаться виноватой ещё и в этом. Еле переставляя ноги, вышла за пределы остановки и поплелась домой. Нужно попытаться вывести метку сущности. Тень бы побрала этого Дена! Зачем он это сделал?

С каждым шагом мне становилось лучше, я злилась. Правда, больше на Дениса, чем на себя. Если бы удалось убрать метку, то никто ничего и не узнал бы и меня не наказали бы. Всё будет нормально. Две недели в Москве! Это целый мешок времени.

Дома меня снова атаковала паника, особенно после того, как я поняла, что татуировку не вывести доступными способами. Придётся или скрывать её или искать кого-то, кто сможет помочь. Только вот никто из Фениксов никогда не возьмется за такое. Даже под страхом смерти.

В каком-то ступоре я села на кровать, глядя прямо перед собой сквозь мебель и стены, сквозь людей в соседней квартире. Фениксы и экзистенциалисты никогда не работали вместе плотно, всегда на расстоянии. Наши силы направлены на одни и те же объекты — людей, попавших под влияние противоестественных сил. Они иногда называют эти силы демонами, проклятиями, одержимостью, болезнями, расстройствами психики.

Что делаем мы, Фениксы? Выжигаем. До тла сжигаем всё, что связано с влиянием, не оставляем ничего, — человек пуст и чист, почти как ребенок. Наблюдать со стороны за этим очень страшно, устранять последствия — противно. Люди сопротивляются, остервенело дерутся, уничтожая всё, что попадается им под руку. Каждый раз после зачистки я чувствую себя на грани глубокой депрессии.

Экзистенциалисты действуют иначе. Если мы меняем человека, и только потом восстанавливаем реальность, то они — меняют человека, искажая реальность. Это менее эффективно, долго и не всегда безопасно. Поэтому они работают только в особых случаях, когда мы бессильны, ибо их дело — тоньше и деликатнее. Бывает, что экзистенциалисты приходят уже после нас, чтобы исправить то, что натворил человек, находящийся под влиянием — чаще в тех случаях, когда нарушены ментальные связи.

Перед глазами возник образ спящего Дена. Сущности. Экзистенциалисты среднего уровня, работают топорнее, без изящества и не всегда точно. Не доросли до того, чтобы видеть суть вещей. Чтобы изменить реальность, они меняют себя. А дальше по инерции изменяется то, что их окружает. Похоже, именно так работает Денис. Его тело — как холст, что нарисует, то и будет. Даже изменения настроения должны отражаться.

Теперь я поняла, почему не узнала комнату утром. Но надо отдать ему должное, у него великолепные навыки, очень эстетичные и точные. Но, к сожалению, настоящим экзистенциалистом ему не стать, природа не та.

Мне теперь тоже не подняться в ранге. Как бы вообще не опуститься в самый низ из-за метки. Какого она характера? Следящая или будет потихоньку вытаскивать из меня силу? Дена теперь не найти, если он сам не захочет этого. Сущности потрясающе скрываются. Не любят быть на виду. Но он явно в городе не сам по себе, чья он сущность?

Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Сердце сжалось от предчувствия. Я медленно поднялась и с опущенной головой вышла в коридор. Мне не надо было поднимать взгляд, чтобы понять, кто стоит в коридоре. Воздух заметно накалился, стало жарко и очень душно. Он что? Решил меня спалить?

— Ада, — ох уж этот голос, низкий, басистый. Он всегда так говорит, когда страшно зол. Нет. Когда в гневе! Учитель Сёртун.

— Простите, — я не нашла ничего лучше, чем упасть на колени и разрыдаться. Жутко страшно. Лишь бы он ничего не говорил. Не надо, не надо говорить!

— Когда ты начнёшь себя контролировать? Хоть бы проверяла, к кому в постель прыгаешь! Ты позоришь Фениксов!

— Я не знала, правда не знала, — рыдала я. — Не бывает сущностей в Москве, не бывает! У меня перерыв в работе, почти маленький отпуск, я расслабилась.

— Ада! Нельзя терять бдительность! Сущность! Искажающий реальность. Ты не подумала, что можешь быть теперь искажена? Нет? Как можно так рисковать! Ты — Феникс! Отличный! Вас так мало осталось, а ты… — каждое его слово было похоже на гвоздь, которым меня прибивали к полу. Жутко больно и горячо, особенно дышать. Воздух раскалился до предела, ещё немного, и кожа начнёт покрываться волдырями.

— Ошиблась, виновата! — я упала на пол, прикрывая голову руками — так легче дышалось.

— Если бы контролировала свои животные порывы, то ничего бы не случилось. Что за дикая жадность до телесных удовольствий? Случайные связи, Ада! Мне даже говорить противно.

— Мне нечего сказать в оправдание, — стыдно, кошмарно стыдно, до тошноты. А внутри всё равно продолжало скрестись чувство удовлетворения, мне невероятно понравилось с Деном. Такая страсть, все желания совпадали. Даром что сущность!

— Ада! Я же знаю, о чём ты думаешь! — возмутился учитель, заставляя меня сжаться ещё сильнее. — Он оставил метку, да? Показывай.

Я подползла к его ногам и выставила вперед руку, предусмотрительно задрав рукав. Учитель Сёртун опустился ко мне и, кажется, стал внимательно изучать рисунок. Его молчание напугало ещё больше. Уж лучше бы говорил!

— Что там? — не выдержала я, от страха всё тело сводило судорогой.

— Если хочешь избавиться от неё, то могу предложить только один действенный способ, — мрачно произнес учитель.

— Какой?

— Отрубить руку, — он встал, и жар чуть поубавился.

— Нет. Нет-нет-нет! Она нужна мне! Нужна! — я всё ещё боялась подняться с пола.

— Новая вырастет, не такая красивая, конечно, но… Годик походишь с одной, ничего.

Вместо слов из моего рта вырвались дикие рыдания. Не хотелось расставаться с рукой, не хотелось признавать свою ошибку и сделать промах достоянием общественности. Как после этого смотреть в глаза Фениксам? А если на работе столкнусь с экзистенциалистами?

— Ада, это не просто метка. Тот, кто её поставил, не хочет от тебя ни силы, ни слежки.

— Что тогда?

— Он отметил тебя своей парой.

— А? — я подняла голову и увидела усмехающееся лицо учителя. Его болотно-золотые глаза с легким укором смотрели на меня, волосы были уложены не так тщательно, как обычно, — заметно по выбившимся золотым прядям из-под бордового капюшона. А мантия как всегда — чистейшая, по подолу расшитая золотыми перьями. Красиво. И страшно.

— Пошутил. Зло и по-собственнически. Ему-то за это ничего не будет, а вот тебе придется несладко. Либо руки лишиться, либо… Позориться перед Фениксами.

— Пара? — до меня только стал доходить смысл слов, сказанных учителем.

— Каждому — своё. Ты читала? Это же парная клятва верности у экзистенциалистов. Историю учила?

— Учила, кажется, — у меня внутри всё ещё какая-то пустота. Слова и мысли есть, но вроде бы и нет. Всё проваливалось куда-то в небытие, проходило сквозь меня. — Он меня не спросил! Фениксы не дают клятв! Нам вообще нельзя никак взаимодействовать с экзистенциалистами, опасно же! Он что, дурак? — наконец-то из глубины души полезли страшные догадки и картины будущего.

— Ну как не спросил…

— Я что, сама согласилась? Сама? Когда?

— Когда ввязалась в игру, Ада. Имя Денеб тебе о чем-нибудь говорит? Дурочка ты моя… — Сёртун вдруг по-отечески добро улыбнулся.

— Ох…

Меня словно оглушило. Я села, вытянув ноги, и уставилась на подол мантии учителя. Как меня так угораздило? Ладно, сущность. Но это же Денеб! Лучший друг истинного экзистенциалиста Льётольва, изгнанного за нарушение правил, лишенного права заниматься своей деятельностью. К слову сказать, мы все частенько нарушаем правила. Но не так, как он. За глаза Льётольва называют Ужасом. Он и есть ужас. Изощренные искажения реальности, которые не только снимают влияние, но и наводят его. Он сам, как болезнь или проклятие. Меня затрясло с удвоенной силой, я протянула руку учителю.

— Давайте, режьте.

— Ты серьезно?

— Совершенно.

— А я думал, ты захочешь продолжить общение с Денебом… — Сёртун прекратил источать жару. Сжалился что ли?

— После того, что он сделал?

— Ада, ты же сама хотела. Он подыграл тебе.

— Тварь он. Вы Льётольва видели? Я вот видела разок! То, что он делает — жутко! Как мне жить теперь?

— Спокойно жить. С этой меткой тебя он точно не тронет, в отличие от всех остальных. Это как проклятье. Но мы можем обыграть твоё безрассудство, — учитель снова опустился передо мной и заговорил спокойно, вкрадчиво, обволакивая каждое слово своим тягучим голосом, — что Денеб делает в Москве? Нейтральная территория, город-буфер, где нельзя надолго задерживаться ни Фениксам, ни экзистенциалистам. Они что-то задумали вместе с Льётольвом? Что? Возможно, это опасно для нашего сообщества или для мира. А ты… Проникла в стан к врагу… Ну?

— Врагу? — эхом отозвалась я.

— Кхм… Хорошо. К антагонисту. Лучше? Пожертвовала репутацией, неприкосновенностью, чтобы подобраться к главному преступнику и нарушителю…

— Он же убьет меня…

— Нет. Исказит твою реальность, не более. Но ты же не допустишь этого, правда? Будешь милой и обаятельной…

— Чего? Вы предлагаете мне с ним подружиться?! — я ошалело посмотрела на Сёртуна.

— Ада, Льё держит в напряжении всех нас. И раз уж всё так сложилось, можно воспользоваться моментом.

— Это ведь моя жизнь, вы понимаете? С одной стороны возможное искажение и фактическая смерть, а с другой — вечный позор и забвение…

— Ну-ну, не надо мрачных красок. Ты — Феникс, а они всегда возрождаются, — он потрепал меня по голове, как нерадивую ученицу, и добавил, — договорились.

— Я не соглашалась…

— А я и не спрашивал, Ада.

Сёртун развернулся и бесшумно вышел за дверь, оставив меня сидящей на полу. Кажется, у меня новое рабочее задание, на которое я никогда бы не согласилась. Фениксы открыли охоту на Льётольва? С чьего одобрения? Сил думать у меня не осталось, поэтому я просто растянулась на полу во весь рост и посмотрела в белый потолок. Всё из-за моей распущенности и жадности до телесных удовольствий, как говорит учитель. Грехопадение, как сказала бы няня. Сладострастие. Духовная пустота. И как следствие — преобладание физических аспектов. Ну да, я тоже уже почти больна и попала под влияние. Но Феникса так просто не исцелить… Это вам не борьба с мелкими бесами — пакостниками, как иногда ласково называем мы их на работе. Ден-Денеб-Денис, как моё наказание. И как исцеление.

Я закрыла глаза в надежде увидеть что-то хорошее. Друзей, может. Которых у меня давно не осталось. Но мозг подбрасывал образ мирно спящего Дена. Теперь из-за метки мне никакие другие мужчины недоступны. Может, так даже лучше. Попробую быть моногамной. Исправиться. Всё равно пропадать. Может, Денеб не станет меня слишком сильно искажать. Хотя куда уж больше.

Игра продолжается

К вечеру мне удалось себя успокоить и выработать некоторый план действий. Я собиралась прогуляться по близлежащим районам в надежде встретить Дена. Он, конечно, скорее всего будет скрываться, но кто знает. Может быть у него тоже есть какой-то план.

Я открыла шкаф, выбирая, что надеть. От чего-то мне не хотелось выглядеть простушкой, хотелось показать сущности, что я вовсе не такая дурочка, какой он меня возможно видел. Непрактично — но я выбрала платье чуть выше колен. С длинным коричневым пальто должно отлично смотреться. Золотые украшения, обязательно браслет и серьги, длинные, узорчатые, похожие на листья сказочных растений. Раз уж я Феникс, надо им и быть. Люди всё равно ничего не поймут, а вот Денеб…

Меня снова пробрала дрожь. Странное сочетание чувств — интерес и страх. Надеюсь, учитель Сёртун наблюдает и сможет помочь, если вдруг мне будет грозить реальная опасность.

С каким-то озлобленным удовольствием я надела высокие сапоги, любимые рабочие, которые вожу за собой по всему миру: с массивной подошвой и грубой молнией. С платьем и пальто — немного вызывающе, но зато подходило под образ Феникса. Во всяком случае именно такого вида и ждут от нас: чуть стервозного, чуть красивого и несколько вычурного. Если при этом держать в голове образ сгорающей птицы, то всё сразу встает на места.

Улица встретила меня вечерней тишиной: я и забыла, что сегодня пятница. Даже ветер решил отдохнуть. В лёгких весенних сумерках я просто шла куда глаза глядят, а ноги несли меня знакомыми маршрутами. Не знала, что буду делать и говорить, если встречу Денеба. Сориентируюсь по ситуации.

Передо мной возникло вчерашнее кафе. Ага, ладно.

Я зашла, как и в прошлый раз, довольно бодро. Бросила пальто в гардеробе, обернулась на зал и застыла в удивлении. Вроде всё так же, но что-то не так. Искажение? Это Денеб или я? Или Денеб для меня? Бар стал больше, света в заведении — меньше. Чуть изменился даже характер музыки — больше утонченности и изыска. Да и публика другая. Это уже почти ресторан. Забавно, но опасно. Если Ден действительно заметал следы, то у него хорошо получилось. Любого человека такие тонкие изменения собьют с толку, заставят сомневаться в том, что все воспоминания реальны. Они становятся похожими на сон — в нём тоже реальность всегда чуть-чуть иная, будто кто-то сместил оси координат на пару градусов.

Я прошла к барной стойке и села на стул. Бармен сразу же подошёл ко мне, предложив напитки. Сегодня голова должна быть светлой, поэтому я ограничилась бокалом белого сухого. Свет красиво переливался на поверхности вина, бликуя от тонкого стекла. Среди людей не так страшно, как одной дома. Даже если Денеб придёт, то не рискнет что-то делать прилюдно. Он придёт, в этом я не сомневалась.

А как хорошо мог бы сложиться мой небольшой отдых. Долгие прогулки после сотни бумажных дел, спокойные тихие вечера в уютной постели. Я бы может почитала даже. Сёртун предлагал мне поехать не в Москву, а в другой буфер. Но я решила навестить родной дом. Из моего отдела только я страдаю сентиментальностью, не припомню, чтобы кто-то ещё из Фениксов, с которыми мы работаем обычно, навещал родных или просто ездил домой так часто. Может дело в том, что меня потрепало чуть больше, чем всех остальных? Второе крыло пока так и не восстановилось. Учитель говорит, что отрастёт, но я очень сомневаюсь. Хотя даже с одним я сильнее многих.

Совсем близко от меня на стул опустился человек. Краем глаза заметила, что он в чёрном. По коже пробежал знакомый морозец. Мужчина щёлкнул пальцами, подзывая официанта, и заказал бокал самого лучшего виски.

— Привет, дорогая, — едва слышно шепнул Ден.

— И тебе здравствуй, — ответила я, не поворачивая головы. От чего-то ужасно страшно было взглянуть ему в глаза.

— Как самочувствие? — совершенно серьезно спросил Денеб. Я всё же глянула на него — нет, он не смеялся. — Ты сегодня шикарно выглядишь.

— Благодаря тебе, — я чуть повернулась, чтобы показать руку с татуировкой.

— Красиво, — констатировал он. Я вернулась к вину и чуть пригубила. Этот вечер неуловимо напоминал вчерашний, только ощущение такое, будто сейчас всё гораздо серьёзнее. Ден схватил меня за ногу чуть повыше колена, тело отозвалось невнятным напряжением и легкой дрожью. — Думал, ты не придёшь.

— Денеб, так тебя зовут по-настоящему, да? — ухмыльнулась я в бокал. — С огнём играешь, в курсе?

— Не смеши. Мне-то можно, в отличие от тебя, — он поднял руку выше, заставляя мысли сбиваться. — Ада, милая, — Ден склонился к моему уху, продолжая медленно ползти ладонью по бедру. Я чувствовала его дыхание так близко, что не могла сосредоточиться. Губы Денеба легко коснулись мочки. — Вторая ночь, да?

— Нет, — нашла я в себе силы ответить, и положила ладонь на его холодную руку, неприлично высоко задравшую платье.

— Как же так, дорогая? — наигранно удивился Ден, чуть отстранившись. — Обещание есть обещание. Ты проиграла и согласилась быть должницей.

— Должницей — да! А вот на это, — я снова показала ему татуировку. — Нет!

— Ага! — он тут же убрал руку и хлебнул виски, даже не поморщившись. — Значит, тебе уже прилетело от начальства, да? И подробности рассказали!

— Из-за тебя мне теперь грозит суровое наказание! Это же позор! Руку чуть не отрезали! — меня затрясло от злости.

— Да ладно тебе, чего переживаешь? Зато не будешь скакать по мужикам, как козочка. Думаешь, мне ничего неизвестно? Не только Фениксы сплетничают за твоей спиной, радость моя, — он подвинул ко мне бокал с вином. — Выпей, успокойся. Зачем пришла?

— Убери её, — я кивнула на рисунок.

— Тебе же хотелось? Зачем убирать? Красиво.

— Я не этого хотела! Просто рисунок! А не метку.

— Ну извини, надо было уточнять, — он неопределенно пожал плечами и снова ухватил меня за колено.

— Руку убери.

— Неа. Твоё тело теперь моё, что хочу, то и делаю.

— Ты не боишься, что тебя тоже накажут? — меня и злили его действия и забавляли. С ужасом я поймала себя на мысли, что мне нравится настойчивость Дена. Вторая ночь… Очень вкусно звучало. Я помотала головой, чтобы отбросить эти кошмарные фантазии.

— Да я и так вроде не пай-мальчик, всё равно. В отличие от тебя, Денеб сам себе хозяин, лапочка, — он сжал мою ногу и отпустил, вернувшись к бокалу.

— Выведи метку, пожалуйста. И забудем о том, что было.

— Я ничего не делаю просто так, Ада.

— Тогда зачем?

— Это же забавно, не находишь? Феникс и essentia. Такое бывало когда-нибудь?

— Ты совсем больной? — зашептала я, чуть приблизившись, чтобы никто не услышал. — Это преступление. Это против природы. Так нельзя! А если ты исказишь меня? Как тогда работать? Как жить вообще?

— Как-как… Со мной? — он повернулся ко мне и улыбнулся, просто, безо всякой подоплеки. По-человечески.

— Из-за тебя меня теперь понизят, наверняка. Главное, чтоб не убивали, — я действительно снова начала паниковать. Так привыкаешь жить в определенных условиях и последовательностях, что даже не допускаешь мыслей об изменении.

— Разве тебе страшно умирать? Ты же Феникс. Возродишься.

— Вопрос в том, когда? И в каком виде.

— Ах да… Забыл, прости. Ну у тебя же есть выбор, правда?

— Нет. Из-за тебя нет!

— Да хватит уже меня обвинять. Ты сама начала вчера. Соблазняла. Это твоя натура, Ада, сыграла злую шутку.

— Ты бы мог отказаться!

— Зачем? — вполне резонно удивился Денеб. — Красивая девушка сама себя предлагает. С обычными не так интересно, как с тобой.

— Ден, убери метку, пожалуйста. Я заплачу! Скажи, сколько, — взмолилась я, пожалуй, потеряв остатки достоинства из-за страха.

— Деньги меня не интересуют, глупышка.

— Прекрати фамильярничать.

— Не прекращу. Мне нравится, как ты закипаешь. Это очень… Напоминает вчерашний вечер… — Ден придвинул стул ближе, наши ноги соприкоснулись, и я начала нервничать больше, чем за десять минут до этого. Он дотянулся до метки и провел по ней рукой, цветы стали ярче, — Ада, а может плюнем на всё, а?..

— Замолчи, — резко ответила я, пытаясь встать, но Денеб не позволил мне этого сделать.

— Куда собралась? Ты теперь мой личный Феникс, я тебя везде достану. Можешь даже не пытаться убежать.

— Феникс никогда никому не будет принадлежать, такова природа! Да и зачем тебе это? Зачем? Что ты вообще делаешь в буфере?

— Отдыхаю я, — неожиданно зло огрызнулся Ден. — Захотел и взял тебя! Достало жить по указке, понятно?! Ходишь, подтираешь за всеми… Следы заметаешь. А жить когда? Вот просто посидеть, кофе выпить? Вам-то, Фениксам, хорошо. Красивые, задорные, работка не пыльная. Пришёл — спалил и ушёл. И буферы все ваши.

— Помолчал бы про работу. Ты хоть в курсе, как это страшно? За агонией наблюдать? Они же пустые после нас — не люди, а дети. Глаза стеклянные, слюни текут, смотрит на тебя такой вот опустошённый и пытается что-то сказать, а не может. Слов-то нет в голове! И всегда они кричат, адски кричат… Не обязательно голосом — да и лучше бы голосом — иногда душой. Мне кажется, я каждый раз умираю вместе с ними, — не знаю, с чего вдруг мой язык развязался, но было приятно высказать всё, что накипело, человеку, который понимает. Пусть он и сущность. Между Фениксами такие разговоры никогда не ведутся, наверное, чтобы лишний раз не вспоминать. — Это больно, Ден. Но ты — вне закона здесь, так тоже нельзя.

— Нет никакого закона, Ада. И мне здесь можно, потому что я… Это я, — неожиданно мягко произнес Денеб. Его рука легла на моё плечо и притянула к себе. — Кажется, я знаю, какой ты Феникс. До нас тоже дошла та жуткая история.

— Что? — я подняла на него взгляд. Глаза Дена были полны сочувствия, тёплого и щемящего душу сочувствия. Оказывается, трагедия с моим крылом известна далеко за пределами сообщества Фениксов, правда нашла лазейку и просочилась.

— Могу представить, как тебе было больно. Когда мне приходится стирать что-то с лица земли, то я стираю это со своей кожи. Препротивное чувство, будто тебя жрут заживо. Но я восстанавливаюсь быстро. Это же просто картинки, а не настоящее крыло. После того… Кхм. Пакостника, — Ден помолчал. — После него мы очень долго восстанавливали реальность. Как тебя не разорвало на части? Он ужасно силён, сколько людей умом тогда тронулись? Человек десять, кажется. Почему тебя одну к нему пустили…

— Да кто же знал, что там всё так серьезно? Защита, отдача… Уровень слишком высокий, много зла. Почти как у… — я запнулась. Хотела упомянуть Льётольва, но вовремя остановилась. — Как у учителей.

Вдруг Ден провел рукой по моим волосам и резко наклонившись, поцеловал. Внутри у меня всё сжалось, тело помнило его прикосновения, требовало их и готово было снова полыхать.

— Хочешь, я сделаю так, чтобы ты всё забыла о том дне? — прошептал он.

— Нет. Не хочу искажений. Только избавиться от метки, — ответила я, инстинктивно пытаясь дотянуться до губ Дена.

— Ай-ай-ай, Ада… Неужели ты думаешь, что в твоей жизни будет мужчина лучше меня? — он не дал мне поцеловать его в ответ, прислонив палец к губам. — Ты же против второй ночи, птичка.

— Я… — взгляд растерянно блуждал по лицу Денеба. Надо выполнить задание. Что говорил Сёртун — войти в доверие, подружиться. Если это предполагает чуть побыть женщиной сущности, то почему бы и нет?

— Ну?.. Решай, — вторая рука Дена легла мне на колени. — Долго ждать не буду. Да и люди уже косятся.

— Так нечестно, — буркнула я, обращаясь то ли к нему, то ли к себе, то ли к учителю. — Ты слишком…

— М?..

— Если б была моя воля, — проникновенно продолжила я, пытаясь играть таинственность и чувства, которые откровенно давила в себе. — И вторая, и третья ночи были бы только моими…

— Правда? — ухмыльнулся Ден. — Врать нехорошо, Ада.

— Я не вру! Мне вчера было так хорошо, так… Так…

Денеб кивнул на мою руку — цветы потеряли цвет. Индикатор? Я теперь и врать не могу? Зараза.

— Ах ты… — я захлебнулась эмоциями, отпихнула Дена и залпом допила вино. Мельком глянула на шиповник — он снова стал ярким.

— Вот ты глупенькая, — веселился Денис. — Фениксы иногда поражают своей беспечностью и наивностью.

Я резко встала, Ден не помешал, просто нагло разглядывал, бьюсь об заклад, мысленно он уже раздел меня и прикидывал, как повеселее провести время.

— Хочется, но колется, да? — хохотнул он, бросив купюру на стойку. — Ладно, пойдём. Провожу тебя до дома, так и быть.

Мы вышли на тёмную улицу, прохожих почти не встречалось, ветра по-прежнему не было. Тихий, хоть и прохладный, вечер. Мне всё казалось, будто я заключённая, а Денеб надсмотрщик — шли мы чуть поодаль, иногда поглядывая друг на друга. Время шло, а мой дом всё не показывался. Заблудиться я не могла, — просто негде. Улицы прямые, закоулков нет, всё предельно просто. Идти вперёд, повернуть, опять прямо. Но сколько бы мы не шли, и не поворачивали, картинка повторялась и повторялась.

— Прекрати, — строго сказала я, обращаясь к Дену.

— Что прекратить?

— Искажение!

— Я ничего не делаю, — он задрал рукава своей черной куртки. Действительно, рисунки не изменились.

— Тогда что происходит? — мне стало не по себе, захотелось спрятаться от этого экзистенциального ужаса. Я было дернулась в сторону Дена, но остановилась в полушаге от него.

— Это ты, моя хорошая, — шепнул Денеб, дотянулся до меня рукой и прижал к себе, легко поглаживая по спине. — Не хочешь домой?

— Хочу.

— Тогда почему мы никак не дойдем?

— Ден! Что ты сделал со мной? Я никогда ничего не искажала, я Феникс.

— Всегда что-то бывает впервые, — подмигнул он мне и улыбнулся. — Иди туда, куда хочешь идти. Всё просто.

— Нет. Не пойду, — я замотала головой, совершенно не понимая, что происходит. Кто искажает реальность, зачем, как вернуться в исходную точку? Или я действительно не хочу идти домой? Мне вспомнился жар от учителя Сёртуна, и всё тело странным образом обмякло. Денеб подхватил меня и оттащил к первой попавшейся лавочке.

— Ада, ты чего? — он не выглядел испуганным, скорее — заинтересованным.

— Нехорошо что-то. Кажется, я забыла поесть сегодня, — в самом деле не помнила, что происходило до разговора с учителем, да и после тоже смутно припоминала.

— Пойдем ко мне? — поинтересовался Ден совершенно буднично, будто мы каждый день ходим к нему домой.

— Да.

— Точно хочешь?

— Точно, — с усилием кивнула я.

Денеб приподнял меня, подхватил под спину и повёл. Мы пришли на удивление быстро, дорогу я даже не запомнила, а вот подъезд и широкую лестницу сразу узнала. В этот раз нас остановила консьержка, вежливо поздоровавшись с Деном и уточнив, не нужна ли помощь. Я замотала головой, а дальше картинка реальности снова стала уплывать. Мы вроде как поднялись на лифте, в двери скрипнул ключ, а потом я окунулась в тягучую тишину и полумрак квартиры. Голова тяжелела с каждой секундой, я будто бы медленно падала в обморок, сознание темнело. А потом щелчок — и будто выключили свет. Выключили жизнь.

По комнате плыл сизый дым, наполненный терпким ароматом ветивера и лаванды. Денеб сидел подле Ады на диване в гостиной, внимательно разглядывая лицо. Льё покачивал ногой и курил, расположившись в широком кресле.

— Льё, — начал Денеб, — зачем ты так с ней?

— Ну ты же хотел заполучить эту дамочку, — небрежно протянул Льётольв.

— Не таким же способом, — возмутился Ден, — предупредил хотя бы. Я уж сам испугался.

— Как будто твой способ лучше! — Льё затушил сигарету и бросил окурок в пепельницу. — Что делать будешь?

— С Адой? Сам не знаю. Её похоже кто-то из главных припугнул, она сама на себя не похожа. Пришла зачем-то, красивая… — Ден протянул было руку к лицу Ады, но тут же отдернул.

— Метку снять?

— Говорит, да. А на самом деле — кто знает, — он пожал плечами и легонько погладил Аду по руке. — Такая милая, когда спит.

— Эй, друг, ты чего? — напрягся Льё.

— А? Не… Всё хорошо. Я думаю, она просто слишком испугалась. Её трясло от страха. Ты же знаешь Фениксов — запросто лишат руки, если надо. А она и так… С одним крылом.

— Да-да, помню… Мы с ней тогда и пересеклись. Единственный раз. В деле она невероятная, жаль, что так вышло, — Льётольв помолчал. — Знаешь, что я думаю… Если бы ты смог с ней наладить контакт, типа дружбы, мы могли бы многое узнать.

— Думаешь, она пойдет на это?

— В постель же к тебе прилетела, — хмыкнул Льё.

— Это случайность.

— И сегодня?

— Сегодня страх и отчаяние!

— Ден, не дури мне голову. Неровно дышит она к тебе. Типичная слабость Фениксов…

— Чего? — Ден подобрался и внимательно присмотрелся к лицу друга.

— Чего слышал. Сами они об этом не расскажут никогда. Но мы, истинные экзистенциалисты, знаем о положении дел. Контакты ещё и поэтому ограничены. Представь, что будет, если Фениксы по своей слабости подчинятся сущностям? Красота, — мечтательно протянул Льё.

— Даже не думай!

— Ты не такой, ага. Знаю. Но сама идея…

— Льё!

— Кхм… Мечты-мечты… — он откашлялся, поправил рукав рубашки и запонку, посмотрел на Денеба внимательно, будто бы заглянул в сознание, поморщился и продолжил. — Так вот. Та сила, с которой Ада столкнулась, слишком огромна. Бороться я с ней не хочу, а вот понять природу… И попробовать самому. Ну ты понял же, да? Нам нужен Феникс. В общем, давай-ка ты вытащишь из неё что-нибудь интересное. А дальше разберемся.

— Вот оно зачем мне?

— Забавы ради. Нужно же как-то развиваться, а то сидим тут, как два замшелых пня. Сто раз уже обсуждали. Ну?

— Ой, кто бы говорил… У тебя развлечений — тьма… Взять хотя бы…

— Вот и ты развлекайся, — оборвал его Льё.

— Опасно всё же, — Ден снова глянул на Аду. — О таком мы не думали.

— Ты до сих пор жив после вчера? И даже выговор не получил? Значит всем или всё равно, или есть свои какие-то замыслы. Почему бы не воспользоваться моментом, тем более раз уж вы приглянулись друг другу… Кхм.

— Если бы ты не был моим другом, я бы тебе врезал.

Льётольв заливисто расхохотался, резко встал, будто подпрыгнув на пружине и подошёл к Денебу. Нагнулся над лицом Ады, чуть склонил голову на бок, посмотрел так, будто бы от угла зрения что-то могло измениться.

— Хороша, да. Ладно, бывайте, — он хлопнул Дена по плечу, и неспешно удалился, тихо прикрыв входную дверь.

Новый день. Новая жизнь

Мне всегда нравилось просыпаться спокойно, не от тревоги или будильника, а потому, что организм отдохнул и решил начать период бодрствования. В такие моменты всё ещё чувствуется приятное тепло в теле, сквозь прикрытые глаза можно определить, что уже утро, слышатся разные дневные звуки. Самое приятное пробуждение.

Вот и теперь я ощутила, что проснулась, отдохнула и готова к началу нового дня. Сладко потянувшись в тёплой постели, неспешно открыла глаза. Обстановка странно знакомая, но не родная. Смутно припоминала вчерашний вечер. Что? Я у Денеба? Должно быть, да. Я помнила эту серую комнату с огромными часами во всю стену. От чего, интересно, мне стало так дурно, что я отключилась до самого утра? Краем глаза заметила тень за дверным проёмом, и в ту же секунду в комнате появился учитель Сёртун, напугав меня до полусмерти.

На первый взгляд он показался мне даже довольным, хотя по его лицу никогда точно нельзя сказать, какие эмоции он испытывает. Загадочно улыбнувшись, он прошёл к постели и сел на край. Тут-то я удосужилась повнимательнее присмотреться к часам — всего восемь утра. Интересно, где Денеб?

— Доброе утро, Ада, — пропел Сёртун наигранно небрежно.

— Доброе, — я попыталась сесть, но, заметив, что странно одета, в какую-то гигантскую кофту с длинным рукавом, решила не совершать лишних телодвижений, только получше укрылась одеялом.

— Ты идеально вписалась.

— Во что?

— В эту комнату, в пижаму Денеба и в целом — в ситуацию, — учитель снова мерзко улыбнулся.

— Я случайно тут оказалась, если вы об этом. И ничего не было!

— Да-да, я в курсе. Друг Денеба замечательно пошутил над вами. Но это хороший знак. Ему интересна ты, и он явно не против, чтобы сущность с тобой поиграла, — Сёртун кивнул сам себе.

— Вы о чем? Мы же договаривались, что я просто подружусь. Не хочу быть интересна… — я хотела назвать его имя, но не смогла. Этот экзистенциалист ужасен.

— Льё? Но ты уже ему приглянулась, как объект для своих целей, Ада. Иначе бы он не стал искажать твою реальность. Знает ведь, что может получить за это очередной выговор и суровое наказание.

— И получит? — у меня затеплилась надежда, что я смогу выбраться из этой ситуации нетронутой. Чувствовать себя искаженной — неприятно и странно.

— Возможно. Хотя, знаешь… После изгнания не думаю, что ему будет страшно. Да и кто возьмется снова за него? У нас и у экзистенциалистов сейчас и так дел по горло, — взгляд Сёртуна стал хмурым с едва заметной примесью ярости. — В общем, у тебя есть дней десять, не больше, чтобы разузнать всё, что получится. Дальше попробуем вывести метку и забрать тебя. Ясно?

— Ясно, — сердце у меня упало. Из меня всё же сделали шпионку, не думала, что Фениксы таким промышляют. Интересно, чего ещё я не знаю про своё сообщество? — Как я смогу себя сохранить, у меня всего одно крыло?

— Будь женщиной. Слабой, милой, очаруй Денеба. Я поговорил с руководителями отделов, и мы единогласно разрешили тебе делать всё, что понадобится. Постель, искажения, выжигание. Ты вольная птица на эти дни, Ада. Но только помни, для чего тебе дали волю.

— Я не женщина, учитель. Я — Феникс. В первую очередь, — во мне вдруг взыграла гордость. То они ругают меня за образ жизни, излишнюю увлеченность плотскими утехами и безрассудство, а теперь сами предлагают творить всё, что вздумается. Но с разрешения это не так интересно. Да и Денеб… Был бы он просто мужчиной, а не сущностью…

— Что-то позавчера ты об это не вспоминала, — усмехнулся Сёртун, и я тут же почувствовала себя маленькой девочкой-школьницей, которую учитель ругает за что-то постыдное.

— Было и было. Не обязательно напоминать мне об этом.

— Конечно-конечно, Ада. Напомню через недельку. А теперь позволь откланяться, — учитель встал. — Оставляю тебя на саму себя, нельзя мне тут так часто появляться. Если что, сигнал помощи знаешь, — он сдержанно кивнул и направился к двери, в паре шагов от неё остановился и добавил, — а эта пижама тебе идёт.

Отвратительно. Я забралась под одеяло и закрыла глаза. Понятно, что после потери крыла меня все Фениксы считают сбитым лётчиком, но нельзя вот так откровенно на это намекать. За неделю что угодно может случиться, а у меня из рабочих инструментов только на сигнал о помощи. Сёртун явно обозначил, что за мной следят, но сквозь пальцы. Если я не принесу важной информации, лишусь ещё и руки и в конец буду опозорена. Так есть ли вообще смысл в каких-то действиях? Стоит ли вытаскивать информацию из Денеба, подружиться с ним? Если итог всё равно будет одинаковым при любом развитии ситуации? Мне ужасно захотелось, как в подростковом возрасте, закричать, что они все — учителя, наставники, начальники отделов, — надоели! И совершить что-нибудь отчаянное.

Озарение! Ну точно же! Я могу делать всё, что захочу. Без оглядки на правила и репутацию, могу снять себя с ограничителя и нестись не разбирая дороги. Наслаждаться волей, Денебом в конце концов. Как там? Помирать — так с музыкой!

Я поуютнее устроилась в постели, представляя, как весело и интересно можно провести неделю в Москве, и незаметно снова провалилась в сон. Резко, неожиданно, будто никогда не спала до этого.

В этот раз меня разбудили запахи свежесваренного кофе, поджаренного хлеба и ещё чего-то сладкого. Выбираться из-под одеяла не хотелось, поэтому я просто открыла глаза, зажмурившись от яркого весеннего солнца, заливающего своим светом комнату. Невероятный контраст между довольно мрачной обстановкой и жизнеутверждающими лучами. На тумбочке около кровати стоял небольшой поднос с дымящимся напитком, тостами, булочкой и маленькими тарелочками, видимо, с чем-то очень вкусным, может быть, даже с вареньем. Как давно я не ела варенье! Я вытащила руку из-под одеяла и нерешительно потянулась к подносу, как мою ладонь перехватила татуированная рука. Денеб. Его невозможно не узнать.

Я повернулась и увидела его улыбающееся лицо совсем рядом со своим. Он лежал поверх одеяла около меня, а я и не заметила даже.

— Выспалась, милая Ада? — чуть насмешливо улыбнулся Ден.

— Похоже на то. Это ты? — я кивнула на завтрак.

— Ага, для тебя старался. Ты вчера как уснула вечером, так и не просыпалась. Пришлось уложить тебя в постель, — в глазах его сверкнул огонёк.

— И переодеть, да? — я уселась, забирая с подноса кружку.

— Не в платье же с сапогами спать? Ты меня удивляешь, Ада.

— Вещи где? — кофе божественный, если сущности умеют так варить кофе, то я хотела быть их лучшей подругой.

— На месте, — хохотнул Ден, указывая на стул у стены, где аккуратно лежало моё платье. — Только, боюсь, днём в таком ходить как-то не очень прилично.

— Это ты мне сейчас о приличиях будешь говорить? — теперь пришла моя очередь смеяться. — Пока я закончу завтрак и приведу себя в порядок, уже тот самый вечер и наступит.

— Расскажи-ка, куда же ты собралась? А, Феникс? — Ден перелез через меня, намазал тост вареньем (да-да! настоящим земляничным вареньем) и вручил, — угощайся.

— Я подумала, раз уж у меня отпуск… Ой, спасибо! Мечтала о варенье, — мне пришлось прерваться на поедание бутерброда, — раз уж отпуск, то надо оторваться по полной! Что хочу, то и ворочу.

— С чего это ты такая смелая?

— Терять-то мне уже нечего. С одним крылом вряд ли я долго протяну на службе, — краски вокруг словно померкли, сердце опасливо ёкнуло и грустно сжалось.

— Ада… — Ден неожиданно заботливо провел рукой по моей щеке. — Оно же восстановится. У Фениксов всегда так.

— Восстановится, да. Только не скоро. Где гарантия, что меня за это время… — я провела рукой по горлу.

— Не лезь в пекло, да и всё. Тоже мне, проблема, — пожал плечами он. — Я вот никуда не лезу, живу себе спокойно.

— У меня работа, Ден. Странно, что тебя не наказали за дезертирство.

— Я не дезертир! Не надо мне тут. Своё дело я делаю, просто у меня есть некоторые привилегии. Назовем их так…

— Не слышала, чтобы у сущностей были привилегии.

— Ты, Ада, много чего ещё не знаешь. И лучше тебе не знать, — лицо Денеба стало суровым, даже чуток заострилось. Я испугалась, не хотелось бы увидеть истинное лицо сущности. Боюсь, моя психика этого зрелища не перенесет.

— Ладно, — я резко вылезла из-под одеяла. — Пойду в душ. Я в общем-то, сюда не отдыхать приехала.

Мне действительно вспомнилось, что впереди сотня дел. Как-то во всей этой неожиданной кутерьме, возникшей из-за Денеба, я совершенно забыла о том, что собиралась сделать. Приятно было бы проваляться в постели до вечера, а потом ретироваться домой, но за меня никто не разберётся с рабочими вопросами. Лишний выговор тоже ни к чему. Сёртун ничего не говорил о моих повседневных задачах, но это вовсе не значит, что их можно не делать.

С этими довольно мрачными и унылыми мыслями я целенаправленно добралась до ванной. Да, Денеб знал толк в удобных и неуловимо прекрасных пространствах — свободная белая комната с огромной душевой кабиной в углу, в ней я приметила тропический душ; очень много света, два больших зеркала; всё сияло чистотой и пахло сладко. Я скинула пижаму и забралась под теплые струи воды. Этот душ — прелесть, ощущения совсем такие, как если бы я действительно стояла под дождём. Очень успокаивали расслаблял, а ещё — настраивал на меланхолический лад.

Такой нежный жест от Денеба — касание щеки, не приснился ли мне? Я дотронулась до лица, будто бы пытаясь отыскать след от прикосновения. Сущности почти как люди или только прикидываются? Учитель всегда говорил, что они — как домашние животные, могут привязываться, служить, доверять, но у них нет никаких чувств, похожих на человеческие. Но из-за того, что они постоянно находятся среди людей, то прекрасно переняли все особенности их поведения. Изображают так, что не отличишь от настоящих эмоций и чувств. Странно, но мне не хотелось бы, чтобы Денеб оказался таким. Рука зачесалась, и я опустила взгляд к ней: шиповник будто бы завял, цветы поникли и потеряли цвет, став бледно-бордовыми. Что это? Я потерла татуировку мочалкой — не помогло. Мне ничего не оставалось, как выключить воду и выйти из душа. Халата не нашлось, да и странно, если бы он тут был. Поэтому я просто замоталась в огромное серое полотенце, которое отыскала в шкафчике.

Я тихо вышла в гостиную, Денеба нигде не увидела, поэтому немного расслабилась и подошла к большому окну. Интересно, что из него видно? Солнечная улица, бегущие прохожие, машины и автобус. Жизнь как жизнь. В буферах всегда спокойно, можно расслабиться и не думать о работе. Как же я раньше жила здесь? Не могу вспомнить, хорошо мне было или не очень? Довольно рано я уехала учиться в Англию, приезжала на каникулы, и то, не каждые. Родители… Да, они где-то и сейчас есть. Я даже знаю где, но после того случая с крылом… Не могу к ним возвращаться. Со мной что-то случилось гораздо более серьезное, чем потеря крыла. Боюсь, что не смогу спокойно смотреть маме и папе в глаза, не смогу больше врать. У Фениксов есть другие семьи, более важные, чем родные родители. Чем дольше я работаю, тем чаще ловлю себя на мысли, что из головы пропадают образы родных, друзей, тех, кто остался в тени, то есть — в обычной жизни. Говорят, это проклятье Фениксов. Но вместе с тем и награда — жить, не помня половины случившегося, в нашем случае действительно благо.

От легкого прикосновения сзади я едва заметно вздрогнула. Ден подобрался бесшумно. Его холодные руки цепко держали меня за талию. Он был слишком близко, осторожно дышал мне в шею и тихо-тихо говорил:

— Ну что ты грустишь, птичка? — рукой Денеб скользнул по моей татуировке, вызвав волну мурашек по всему телу.

— Поэтому цветы поникли? Да?

— Конечно… Это же я поставил метку, она будет реагировать на твоё настроение. Красивая магия, согласись…

— Красивая, — прошептала я. От близости к Денису чуть кружилась голова, необычное ощущение, будто бы я чуть пьянею, когда дышу с ним одним воздухом.

— Как и ты, — он осторожно коснулся холодными губами моей шеи.

— Ден, у меня работа… — слабо сопротивлялась я.

— К чёрту работу. Ты мне должна целую ночь, можно разбить её на части… Немного сейчас, остальное потом, — Ден настойчиво забирался руками под полотенце, заставляя меня не верить своим собственным словам и мыслям — я была готова согласиться на всё, что угодно.

— Давай вечером? Я быстро. Метнусь до архива и обратно, всего-то…

— Так ты смирилась? — он развернул меня к себе и резким движением усадил на широкий подоконник.

— С чем? — от такой резкой смены настроения Денеба и его действий я не успевала соображать.

— С тем, что ты теперь моя?

— Твоя? Откуда такие выводы? — кажется, что-то в голове прояснилось.

— Сама же сказала “давай вечером”, значит, собираешься заглянуть? — он подставил своё лицо для поцелуя, и я не смогла удержаться. В глазах Дена снова мелькнул огонёк, который с первых мгновений покорил меня. Если внутри у него такой пожар, почему же снаружи он ледяной? — Почему ты такой холодный всё время?

— Я же сущность, милая моя, — усмехнулся Денеб. — Это тело — фикция, сосуд, если хочешь — моя марионетка. И я стараюсь не тратить слишком много энергии на отопление, — рассмеялся он.

— Очень привлекательная, надо сказать, марионетка… Ладно. Если обещаешь мне, что эта ночь будет ещё интереснее, чем предыдущая, то загляну, — многообещающе шепнула я.

— Огненная птичка, — ухмыльнулся Ден, спуская меня на пол. — Вызову тебе такси.

Для начала я заехала домой, чтобы переодеться в привычный рабочий костюм — неприметно, но удобно: джинсы, тонкий свитер, ботинки на шнуровке, обязательно шерстяное пальто. Фениксы любят носить натуральные ткани, если вдруг после работы наступает бессилие или становится очень холодно, гораздо приятнее укутаться в шерсть, чем в синтетику.

Хорошо, что папка с документами давно готова. В ней несколько десятков отчетов за прошлый сезон. Нужно отвезти их в архив и зарегистрировать. Так поступают все отделы и каждый Феникс в отдельности. Наши отчеты позже разбираются научными сотрудниками, студентами колледжей и иногда — коллегами. Нам важно составлять статистику, прикидывать, как развивается сила влияния, делать прогнозы. Давно подмечено, что чем больше работы у Фениксов, тем хуже грядущее. Перед воинами, глобальными природными катаклизмами, эпидемиями и политическими неурядицами людей, подвергшихся серьезному влиянию становится больше в разы.

В Москве, являющейся буфером евразийской средней линии, архив собирает информацию о работе Фениксов от границы с Восточной Европы до Уральских гор. Я работала не на этой территории, но, как оказалось — ноги тех влияний, которые мне пришлось устранять, растут из Калмыцких степей, поэтому Сёртун настоял на том, чтобы часть документов оказалась в московском архиве.

Эти два дня, что я успела провести в Москве, меня преследовали провалы в памяти, вот и дорога до архива исчезла из воспоминаний. Прекрасно помнила, как садилась в машину, как назвала адрес, а дальше — темнота. Может, я просто уснула, не знаю. Помню только, что когда я уже выходила из такси, погода начала портиться, небо затянули серые тучи и похолодало. Тяжелые двери архива, доставшиеся зданию ещё в прошлом веке, как символ величия, поддались мне с большим трудом.

Внутри стоял мерный гул голосов. Я даже немного обрадовалась знакомому и вполне безопасному обществу Фениксов и прочему персоналу. Приятно видеть научных сотрудников за спорами, буфетчиц за праздной болтовней. Красота! Передо мной расстилался огромный холл с гардеробом, зоной отдыха, стойками администраторов и милым буфетом. Да, над ним так и было написано. Здесь готовили чудесный какао и пекли самые лучшие воздушные булочки со вкусом детства. Я втянула ароматный воздух и смело шагнула в охранную арку.

Меня тут же оглушил жуткий писк сигнала опасности. Я даже чуть пригнула голову в испуге, но быстро взяла себя в руки и шагнула вперед, где путь мне преградили два мощных охранника. В зале воцарилась тишина, и только иногда можно было расслышать встревоженный шёпот “меченая”.

— Метка, — буркнула я, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

— Пройдёмте, — два подошедших работника службы безопасности, встали по обе стороны от меня, чтобы сопроводить в особый кабинет. Жуть как неприятно.

Я постаралась принять гордый и чуточку победоносный вид и проследовала за мужчинами. Теперь весь архив будет сплетничать обо мне, прекрасно. И как собирался учитель Сёртун оставить всё в тайне, если моё появление в любом месте будет вызывать такой переполох? Внезапно я поняла, что об этом инциденте узнают и в моём отделе, хуже — если слухи дойдут до родителей. Мне стало жарко, потом резко холодно, перед глазами запрыгали блестящие резвые мошки, а к горлу подобрался ком тошноты. В кабинет я заходила уже в не таком боевом настрое, на который надеялась. За столом сидел начальник службы безопасности. О, я знала его прекрасно, — мы вместе учились в колледже. Герша. В обыденности почему-то звал себя Глебом. С момента нашей последней встречи он почти не изменился: всё такой же высокий, чуть худосочный русоволосый парень с прескверным характером.

— Ада! — поприветствовал он меня довольно хищно, только что руки не потёр от предвкушения.

— И тебе привет, — хамовато ответила я.

— Метку показывай, — сразу начал он. Ага, боится, значит. Потому что не знает природы метки. А раз так, то его ждёт потрясающий сюрприз.

— Держи, — я скинула пальто на стул вместе с папкой, задрала рукав и сунула руку чуть ли не в лицо Глебу. Цветы приобрели яркий, насыщенный цвет, похожий на кровь, которая начала сворачиваться. Жутковато, но дико красиво.

— Это что? Метка сущности? Метка пары?! — глаза Герши полезли на лоб. Я всегда думала, что это такое дурацкое литературное выражение, но сейчас поняла, как ошибалась: сначала он раскрыл глаза широко-широко, а потом будто бы продолжил это делать, задирая брови всё выше и выше. Смешно.

— Ну да, — холодно ответила я.

— Это же… Это… — Герша поднял на меня взгляд, и я усмехнулась ему в ответ. Съел?

— Что это? Ну да, такая вот я. Неужели не наслышан? — я убрала руку и плюхнулась на стул. — Метка не настроена на слежение или сбор информации, так что совершенно безвредна. Пусти в архив, я только доки отдам и домой.

— Сёртун в курсе? — Глеб всё никак не мог успокоиться, даже испарина на лбу выступила.

— Конечно!

— А, ну да, любимая ученица, — хмыкнул Герша и нервно постучал пальцами по столу.

— Вроде того, — от его слов мне стало не по себе. Мерзко это прозвучало. Конечно, про Сёртуна ходят разные мрачные слухи, но учитель он хороший. В голове возникла какая-то картинка, размытый мыслеобраз, напомнивший о чем-то не очень приятном, но я постаралась забыть. Отбросить. Потом с этим разберусь, если захочу.

— Ада, — он наклонился через стол и зашептал, — ты во что ввязалась? Что происходит? Это может быть опасно.

— Сама знаю, но меня как-то не спросили, хочу или нет.

— Это твоё задание? — снова удивился Глеб. Я только кивнула в ответ. — Ёлки-палки… Как потом отмываться будешь? А гарантии? Безопасность? Уровень сущности знаешь?

— Герша… — я сделала строгое лицо.

— Понял. Секретная инфа… Но ты бы это… Хотя бы не появлялась в обществе.

— Надо, работа же, — я достала папку и помахала ей.

— Точно, — он хлопнул по столу. — Я провожу.

Мы вышли из кабинета и под осуждающие и колкие взгляды прошли к стойке администратора. Я отдала папку с документами, записалась в книгу учета и вместе с Гершей направилась к выходу. Дальше холла мне пути нет из-за метки. Неприятно, а с другой стороны — работы меньше. Поеду домой, отдохну как следует. Одна!

Но когда я вышла на улицу, что-то пошло не так. Перед глазами всё плыло и растворялось, сосредоточиться было трудно, как бы я не пыталась. Последствия искажения? Возможно. Фениксы очень чутко реагируют на любые действия экзистенциалистов. При мысли о Льётольве у меня похолодело внутри, не хотелось бы столкнуться с ним даже при Денебе, но, видимо, придётся. Я остановилась пройдя метров пятьдесят, не больше, села на скамейку и боролась с желанием лечь прямо здесь. Такое ощущение, будто бы я перебрала с алкоголем, весь мир кружился, я — как карусель, волчок, попавший внутрь вращающегося же шара. Меня замутило, и, поддавшись слишком сильному желанию принять горизонтальное положение, я легла на лавку. Сразу стало легче, жуткое вращение превратилось в лёгкую, ненавязчивую качку. Даже хорошо, если не открывать глаза.

Кто-то настойчиво теребил меня за плечо.

— Девушка, вам плохо?

— Нет, всё хорошо, — я открыла глаза и узнала водителя такси, который привез меня сюда.

— Может вас отвезти куда скажете? Домой или к доктору?

— Если не боитесь, что я испорчу вам салон, то давайте, — я бессильно махнула, соглашаясь.

Такой милый парень, добрый. Знал бы он, кому помогает. Испугался бы, наверняка. Водитель помог мне дойти до машины, я свернулась калачиком на заднем сиденье и, кажется, на вопрос про пункт назначения, назвала адрес Денеба. В машине мне стало хуже, но доехали мы быстро. Парень вытащил меня, постоянно твердя, что всё будет хорошо, и, следуя моим сбивчивым указаниям, проводил до двери квартиры Дена. Не знаю, дома ли он, но раз уж я здесь…

Таксист позвонил в дверь, но она распахнулась ещё до того, как парень убрал руку со звонка. Я смутно различила образ Денеба в дверях, он принял меня в свои объятия.

— Я её на улице нашёл, прямо на скамейке. Хотел в больницу везти, но она попросила сюда.

— Правильно, домой. Дома лучше помогут, спасибо вам! — успела заметить, как Ден расплатился. Хлопнула дверь. — Ада, слышишь меня?

— Ага, слышу, — пробормотала я. — Слабость.

— Искажения… Чёрт бы их… — он оттащил меня в гостиную и уложил на диван. — Должно полегчать, сейчас.

Он положил свои ледяные руки мне на лоб и зашептал что-то, кажется, на латыни. Перед глазами сразу возникли странные голубоватые узоры, уже ничего не кружилось и не плыло, только в ушах чуть-чуть позвякивало и тело содрогалось в ознобе.

— Ну, птичка, что ж ты так перенервничала? — шепнул Ден, отпустив мой лоб и легко коснувшись его губами.

— В архиве зазвенела метка твоя… — простонала я, пытаясь завернуться в пальто и согреться.

— Да? — Денеб встал и отошёл к окну, но остановился на полпути. Уже смеркалось. А мне казалось, что прошло не так много времени.

— Да. Пришлось взаимодействовать со службой безопасности.

— Взаимодействовать?

Интересно, он каждое моё слово собрался повторять?

— А как ещё это назвать? Поговорили, метку проверили. В сопровождении руководителя сдала доки. Ден! — я не выдержала и села, голова отозвалась резкой болью. — Весь зал перешептывался! “Меченая, меченая”… Фу! До тошноты!

— Поэтому тебя и скрутило.

— Что? — оторопела я.

— Последствия искажения и слишком бурная реакция, метка усиливает и транслирует. Кажется, она на тебя плохо влияет, Ада, — Денеб всё ещё не поворачивался ко мне.

— Тогда убери! Убери её! — в голове у меня снова помутилось. Я вспомнила, как было горячо, больно и страшно, когда учитель Сёртун пришёл озвучить наказание за ночь с Деном. За метку. Вскочив с дивана я рухнула на колени, в мольбе опустив голову.

Денеб обернулся и медленно подошёл ко мне, я не видела его лица и тряслась от страха. Куда делась моя огненная смелость и гордость, куда пропал внутренний Феникс? Что-то против воли заставляло меня опускать голову всё ниже и ниже, молчаливо умоляя Дена смилостивиться. Но вместо ожидаемого порицания или отказа, он вдруг тоже опустился на колени и поднял мою голову за подбородок.

— Ада, кто это сделал с тобой? — тихо спросил он, глядя прямо мне в глаза.

— Что это? — я вроде бы понимала, о чём он спрашивает, но никак не могла вспомнить.

— Научил так просить? Умолять о пощаде? Сломал твою гордость, Ада? — Ден чуть погладил щеку большим пальцем, и мне ужасно захотелось, чтобы он приласкал меня ещё раз.

— Я не помню.

— Мы, экзистенциалисты и сущности, многое знаем о тебе и твоей силе. А я и мой друг, — ещё и о твоей жизни. Скажи, учитель Сёртун ведь твой наставник? — вкрадчиво начал Денеб.

— Да.

— С каких пор? — похоже, моё сознание что-то знало, но всеми силами сопротивлялось рассказу об этом.

— Лет с шестнадцати или раньше, я не помню.

— Он ведь особо тебя привечал?

— Да.

— Ада, птичка моя, милая… Вспомни… Почему ты такая? Что он сделал с тобой?

— Не могу, — я помотала головой, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

— Он ведь научил тебя, как подобраться поближе к тем, с кем нужно бороться, да? Через их пороки, через их извращенные и больные желания? Ада… Он сам болен. Тебе не могло это нравится, ты была слишком юна, — Ден обхватил моё лицо обеими руками, не давая прятать взгляд. Я вспоминала, всё вспоминала, через боль, через ужас. В глазах Денеба видела кошмарные сцены, в которых Сёртун под покровом ночи или даже среди бела дня заходит в мою комнату, жадно лапает, трогает, обжигает прикосновениями и бросает на кровать, ставит к столу, на колени.

— Мне нравилось! — крикнула я, заливаясь слезами.

— Нет! — тихо, но строго противостоял Ден. — Тебе было больно, стыдно и неприятно! Ты не хотела этого, но боялась сказать нет. Но ты сильнее Сёртуна, Ада! Он просто ломал тебя.

— Так поступают со всеми, — сопротивлялась я, что было сил, зная, что сущность права.

— Нет. Не со всеми.

— Отпусти. Убери метку, умоляю, — шептала я, а у самой в голове звучали совсем другие слова, обращенные к учителю. “Отпустите, мне больно. Я не хочу”. А он всегда отвечал одно и то же: “Позже скажешь спасибо, тебе это ещё пригодится”.

— Ни за что. Чтобы он снова приходил к тебе, а потом сжигал кусочки памяти? Нет, Ада, — руки Дена стали невероятно ледяными, и меня затрясло ещё больше.

— Зачем ты это? Зачем дал мне вспомнить?!

— Чтобы ты перестала винить себя, перестала бояться метки. Переспать с кем-то по собственной воле, даже если этот кто-то — сущность, не стыдно! А издеваться над молоденькой девушкой, принуждая её к сексу — гадко! Представь, какое наказание получил бы Сёртун, узнай ваше сообщество о его выходках.

— Нет! Не надо ничего говорить! — я страшно испугалась. Хватит мне и одного позора, да отсутствия крыла.

— Ну-ну, детка, я не сплетник. И не адвокат. Это останется между нами. Но я не хочу, чтобы ты пыталась со мной вылечить свои раны в постели безудержным сексом. Не хочу делать тебе больно. Ясно?! — он чуть тряхнул меня, снова заставляя смотреть ему в глаза.

— Я не могу иначе.

— Ты пробовала?

— Ден… Пожалуйста…

Я бессильно согнулась, вырываясь из его рук и легла на пушистый ковер. Память отметила странный факт — на мне всё ещё пальто и ботинки. Денеб тяжело вздохнул и принялся разувать меня. Слышно было, как он зашвырнул обувь в коридор, а потом улегся рядом со мной. Я невольно подобралась поближе, надеясь на кроху нежности.

— Иди сюда, мой меченый Феникс, — Ден поманил меня к себе, и я с превеликим удовольствием устроилась на его плече. Может, у сущностей всё же есть чувства?

— Как ты сделал, чтобы я вспомнила?

— Ну это просто… Система почти такая же, как у вашего выжигания. Берёшь кусочек памяти — и вуаля.

— Зачем всё-таки? — я прижалась к нему сильнее, вдохнула странный и незнакомый терпкий аромат.

— Сказал ведь. Я люблю настоящий секс, не такой, какой был у нас. Он будто бы искусственный, подделка. Ты заполняла пустоту, привыкла к боли и безжалостному изнеможению. Но такой вариант — бессмысленная трата энергии, никакого обогащения и пользы не несущая. Какой прок телу от удовольствия, если душа молчит, а, птичка?

— Это же просто физическое, Ден.

— Вот! Об этом я и говорю. Ты же Феникс, где твой внутренний огонь? Я же видел его, он проскальзывал, но ты упрямо нивелируешь его физическим.

— Я даже не знаю, что ответить…

— Можешь не отвечать, это необязательно. Но я знаю, что у Фениксов вообще принято сдерживать свою истинную сущность и постоянно играть какие-то странные роли. Вот тот же твой учитель, Сёртун. Он пытается показать себя невероятным наставником, лучшим среди лучших, — я хотела возразить, но Ден предусмотрительно прикрыл мне рот рукой. — Знаю, у тебя другое мнение, но просто дослушай. — Твой учитель играет роль. Не более. Ты знаешь, каков он на самом деле? До конца — вряд ли. С одной стороны Сёртун старый грязный извращенец, а с другой — жестокий тиран. Я знаю, что он был здесь, и я помню, в каком состоянии встретил тебя после его посещения. Так не должно быть. Ученик не должен падать на колени перед учителем. Никогда. Он же сломал тебя, понимаешь? Если бы я не знал тебя хоть немного, то когда увидел стоящей на коленях, ударил бы с ноги по лицу. Из-за брезгливости. Терпеть не могу, когда люди по своей воле так унижаются. Это отвратительно и мерзко.

— Денеб… — мне стало стыдно, жгучий комок отвращения к себе обжигал грудь.

— Это из-за страха, неосознанно. Знаю.

— Ты какая-то неправильная сущность…

— А откуда ты знаешь, какие мы, сущности, на самом деле? Учитель рассказывал? Ты всё ещё веришь ему?

Я промолчала. Разговор заходил куда-то не в ту сторону. Моё задание — узнать как можно больше о Денебе и Льётольве, но чем я занималась? Разбирала с сущностью свои внутренние проблемы, о которых предпочла бы не знать и не помнить. Мне нужно обдумать и переварить то, что удалось вспомнить не без помощи Дена. Пока же мне казалось, что всё это случилось не со мной, хоть телесные отклики и говорили об обратном. Внезапно я явственно ощутила горячие прикосновения учителя, требовательные и настойчивые, иногда — жестокие. Когда я перестала сопротивляться, когда признала это нормой своей жизни? И признала ли? Забыла. Но только из-за того, что подвергалась постоянному воздействию огня. Что за это время произошло с моим мозгом, с личностью? Снова стало и жарко и холодно одновременно, и я ещё сильнее прижалась к Денебу. Он словно ждал этого.

— Ден, — меня вдруг озарила невероятная догадка. — Получается, что твоя метка спасла меня? Сёртун больше не сможет…

— Типа того, — небрежно бросил он в ответ. — Отобрал.

— Выходит, он готов был лишить меня руки не столько из-за позора всего отдела, сколько из-за своих собственных желаний? — к горлу снова подбиралась тошнота.

— О чём я тебе и говорю… Ты ни в чем не виновата, птичка. Ты просто не могла иначе. Знаешь, каково моё настоящее лицо? Почему тебя притянуло, как магнитом? — Денис повернулся ко мне и легко провел пальцем по губам. — Это потому, милая, что я — огонь.

Глаза его снова сверкнули, и мне стало поразительно легко от этого огненного взгляда. Он манил, завораживал, мне хотелось насытиться им до предела, горячим, ярким, жарким. Это моя стихия. А Ден, как на зло, крайне нежно и ласково погладил меня по шее, подбородку и наклонился чуть ниже, будто бы хотел что-то сказать или поцеловать. Огонь стал ближе, от восхищения и предвкушения я даже задержала дыхание.

— Денеб… Сущность ты моя огненная, — прошептала я, — хочу…

— О… Как ты заговорила, красавица, — он склонился ещё ниже и намёком коснулся моих губ.

— Мой долг — целая ночь, помнишь? — я снова была в шаге от того, чтобы накинуться на него.

— Не боишься опять проиграть? — несмотря на внешнее сопротивление, Ден медленно забирался холодными руками под свитер.

— Мне кажется, что проигрыш — это как раз то, что мне нужно… — я подалась вперед, чтобы ухватиться за Денеба, и увлекла его за собой на пол.

— Но учти, играть по твоим правилам я сегодня не собираюсь, — буркнул он, стягивая с нас лишнюю одежду.

— Это даже интересно, — от его ледяных прикосновений мне становилось не холодно, а жарко. Так жарко, будто я парилке, даже дышалось с трудом. Вот он какой, огонь Денеба.

Сантиметр за сантиметром сущность покрывала моё тело поцелуями, осторожными и оттого трогательными, призывая наслаждаться, увлекая в доселе неизвестные степи удовольствия. Мои чувства, словно трава, поддающаяся колебаниям ветра, колыхались от приторной сладости до легкого негодования, когда хотелось поторопить Дена, потребовать от него большей настойчивости. Но он не давал возможности проявить нетерпение ярко, играя со мной, настраивая, как музыкальный инструмент. Денеб хотел, чтобы я звучала вместе с ним и только так, как нужно. Унисон, гармония…

Хорошо помню момент, когда он перешёл к более серьезным действиям. Кажется, уже тогда я готова была упиваться эйфорией только лишь от одного его осторожного движения, своими ласками он довёл меня до состояния, близкого к бессильному желанию и требованию продолжения. Мне не хотелось сопротивляться, не хотелось жестоких игр. Моё тело и душа требовали предельной нежности, непорочной, осторожной и чуточку скромной.

— Это будет медленно… И долго, — шепнул Ден, поглаживая меня по голове.

— Вечно?…

— Возможно, — слышала, как он улыбнулся. Руки его вдруг стали горячими, — ты же Феникс, лапушка…

От каждого его слова, жеста, горячего дыхания, скользящего по коже, меня пробирала дрожь. Во всём теле разливалась нега свободы и удовольствия, спокойного, обстоятельного. Очень трогательного и даже немного невинного. Никаких резких движений, грубых захватов и прикосновений. Легко, изящно — и я сама себе казалась пёрышком, кружащимся в воздухе. А Денеб — теплым дыханием ветра, играющим с ним.

Он всё шептал мне что-то на ухо, продолжая этот медленный и долгий акт телесной любви. Хотя тогда мне казалось, что это совсем не так, не только телами мы взаимодействовали, да и они казались совершенно неважными, просто инструментами. Душа. Что-то внутри души отзывалось на действия Дена, что-то заставляло меня иногда прикрывать глаза в надежде не проронить ни слезинки. Но огненная сущность не оставляла шанса. И я снова залилась слезами, но вовсе не такими, как в предыдущую ночь.

— Птичка… — Ден потерся щекой о моё мокрое лицо. — Хорошо тебе?

— Да…

— Это ведь лучше, чем было, правда?

Я только кивнула. Слова тут лишние. Да, наверное, мы могли бы играть, как и тогда, шумно, безудержно и немного ненормально. Но вот такое удовольствие — растянутое во времени, насыщенное до предела чем-то более важным и чувственным, чем просто желание физического удовлетворения, — нравилось мне больше.

Чуть позже, когда мы оба утомились, Денеб, не обращая внимания на протесты, отнёс меня в спальню. Там мы и устроились вдвоём на уютных бордовых простынях. Всё это слишком странно и непонятно. Всю жизнь я считала сущностей и экзистенциалистов опасными и жестокими, а оказалось, что жестокость и опасность рядом со мной шли рука об руку с наставничеством и заботой.

— О чём задумалась, красавица? — Ден улегся так, чтобы видеть моё лицо, но не отпускать от себя далеко.

— Ты тёплый… Почему вдруг? — руки Денеба действительно до сих пор были не ледяными, как обычно.

— Откликнулось, — с лёгкой улыбкой почти пропел он.

— Не поняла…

— В душе у тебя что-то откликнулось, поэтому произошёл обмен между нами. Моя энергия досталась тебе, а твоя — мне. Поэтому могу чуток убавить обороты экономии. Всё же просто. Теперь я немного больше человек, чем обычно.

— Это странно и непонятно.

— Вас не учили? Всё идёт изнутри. Что ты несешь в себе, то и получаешь от людей. Это не абсолютная истина, конечно же, присыпь её долей философии и случайностей, горьким перцем уроков — и вуаля. Всё становится понятно. То, какая ты, в первую очередь зависит от тебя, и только потом — от обстоятельств.

— Экзистенциальная чушь. Мы формируемся в среде. Она из нас делает тех, кто мы есть.

— Тогда почему ты так не похожа на остальных Фениксов?

— Похожа! — меня захлестнула волна негодования, как это непохожа? Я Феникс до мозга костей. Всегда им была.

— Если бы была похожа, не лежала бы тут рядом со мной, — рассмеялся Ден.

— Это… Это! Случайность!

— Вторая, да? Ада… Я в курсе, что тебе дали задание, не прикидывайся. Но и так же я знаю, что ты совершенно честна передо мной в своих порывах. Будь такой же и перед собой, — он легко чмокнул меня в губы, будто бы точку поставил.

— Откуда? — сердце у меня упало. Теперь я зажата между двух огней, и ещё неизвестно, какой из них страшнее.

— Не имеет значения. Вообще ничего не имеет значения сейчас, кроме тебя, птичка, — он задумчиво откинулся на подушку и посмотрел в потолок. — Если хочешь, можешь уходить.

— Я не хочу. Мне тут хорошо. И не так страшно, как дома, — я призадумалась, стоит ли быть настолько откровенной или лучше подыграть. — Здесь есть хоть капелька свободы. А ещё… Мне почему-то кажется, что с тобой я под защитой. Никогда такого не испытывала. Я сама — боец. Но…

— Иногда и бойцам требуется укрыться в крепости, — от приманил меня к себе и крепко обнял. — Поиграем ещё немножко, да? Пока ты в городе…

— Поиграем… В рыцаря и принцессу.

— Скорее тогда уж в огнедышащих драконов, — хохотнул Денеб. — Завтра вечером выберемся в чудесное место, чтобы ты успокоилась и перестала бояться. Там всем плевать на твою метку.

— Интригуешь…

— А то!

Мне захотелось сделать что-то очень хорошее и приятное для него. Вроде бы сущность, но такая человечная. Мне с ним уютно и действительно спокойно, будто бы мы знакомы очень-очень давно. И самое важное, что мы можем не скрываться, можем не врать друг другу, а открыто говорить и о нашем общем мире в тени, и о своих настоящих лицах. Согревшись теплом Денеба и своими мирными мыслями, я чуть задремала, кажется только самую малость, как услышала стук в дверь.

— Кто это? — меня словно подкинуло на кровати, сердце застучало слишком сильно.

— Тише, лапушка… Отдыхай. Это ко мне, — небрежно улыбнулся Ден, вставая с постели.

— Так поздно? — я натянула на себя одеяло до подбородка и вжалась в подушки, неконтролируемый страх подбирался со всех сторон.

— Ада, ночь — моё время, не переживай.

Ден вышел, оставив меня в пустой комнате. Она снова была черной, над кроватью красовался балдахин, часы на стене пропали, а по углам тускло горели светильники. Я прислушивалась к голосам в коридоре, но не могла разобрать слов.

Денеб открыл дверь, на пороге стоял, как и ожидалось, Льё. В привычном клетчатом пальто, только без шарфа. От него пахло дорогим парфюмом и сигаретами.

— Чего не позвонил? — буркнул Ден.

— Ты не отвечал, — пожал плечами Льётольв.

— А… Возможно.

— Ты опять с Адой? — кивнул он в сторону спальни.

— Ага. Играем немного.

— Не боишься, что это далеко зайдёт? Я слышал, что сегодня её засекли в архиве. В тени все только и говорят о меченом Фениксе.

— Да пусть говорят, мне-то что? Пока мы в буфере, ничего не случится.

— Вы же не будете тут вечно, Ден.

— Ты сам просил стать к ней ближе. Или забыл?

— Я-то помню, а вот ты как-то уж слишком заигрываешься…

— Просто пользуюсь моментом, ничего такого, — Денеб попытался улыбнуться, но по тяжелому взгляду Льё понял, что ничего не вышло. — А вот зачем ты её искажаешь, это другой вопрос!

— Тебе помогаю. Тоже ничего такого. Слушай, Ден, я не хочу с тобой ссориться из-за женщины.

— И именно это сейчас и делаешь, ага. Ты по делу зашёл или как?

— По делу, конечно, — Льё наклонился к самому уху Денеба и зашептал, — поговаривают, что Сёртун в бешенстве из-за своей ученицы, но это ерунда. К северо-востоку от Москвы замечено странное перемещение и локальное скопление мелких влияний. У нас не больше недели на всё про всё, понял?

— Ох ты ж!.. — выдохнул Ден. — Похоже, ты был полностью прав. Думаю, мне хватит времени, чтобы полностью склонить Аду на нашу сторону и уговорить её помочь. Мы, кстати, завтра придём к тебе на ужин… Как ты смотришь на это?

— Ха, ну приходите… Это будет крайне интересно, даже занятно, я бы сказал, — чуть повел бровью Льё, изображая удивление и ожидание.

— Ден! — раздался тревожный голос Ады из спальни. — Мне страшно!

— Льё! — шикнул Денеб на друга. — Ты что опять делаешь?

— Да ничего… Это в ней Феникс говорит, боится она меня. И не столько меня, сколько то, что я приношу с собой. Флёр экзистенциальности… — краем рта улыбнулся Льё. — Ладно. Оставляю вас…

— До встречи.

Ден закрыл дверь и бросился в спальню.

Пока Дена не было, я попробовала уснуть. Но как только глаза закрывались, мне мерещилось ужасное — оторванное крыло, стремительно превращающееся в угольки; обезумевшие люди, рвущие на себе волосы, разрывающие на куски всё, что попадается под руки; и тьма. Я решила просто ждать, может быть выйти в гостиную. Даже уже села, но спустить ноги с постели не смогла — вместо пола мне почудилась тягучая маслянистая жидкость черно-коричневого цвета, странным образом напоминавшая свернувшуюся кровь. Горло свело тошнотворной судорогой, и я отползла к середине кровати, подобрав колени поближе к себе.

Меня снова трясло от непередаваемого ужаса, вдруг вспомнились самые страшные случаи на работе, издевательства в колледже, учитель Сёртун с его огненными руками и не менее огненными другими частями тела. Руки дрожали так сильно, что я не могла удержать одеяло и откинуть пряди волос с лица. Страшно. И Ден никак не возвращался. Я набралась сил и крикнула:

— Ден! Мне страшно! — и уже тише, шепотом сумасшедшего добавила, — иди сюда, скорей же. Не оставляй меня одну в этом ужасе.

— Ада! — голос Дена донёсся до меня как будто сквозь сотню стен, приглушенный, еле узнаваемый. — Птичка! Ты чего?

— Страшно! Тут повсюду какая-то жуткая жидкость! Она как кровь! И моё крыло, одни угли остались, — я бросилась в руки Дена и едва удержалась, чтобы не разрыдаться.

— Это всё неправда, милая. Тебе просто показалось… — он погладил меня по голове и завернул в одеяло, как куклу.

— Кто приходил? Это же Ужас, да? Льётольв? Ты ведь дружишь с ним?

— Да, лапушка. Дружу. Тебе нужно перестать его бояться, тогда всё будет хорошо… Помнишь? Внешнее зависит от внутреннего.

Я замотала головой, слишком кошмарной казалась мне перспектива посмотреть в глаза Ужасу. В тот день, когда я встретилась с ним на задании, всё произошло быстро, хотя, как мне сказали позже, работа длилась больше двенадцати часов.

Мальчик. Невероятно милый мальчик сидел в комнате и играл в конструктор, когда я зашла к нему. Пшеничные волосы, худые плечи, угловато выпирающие из-под футболки — никогда не забуду эту милую картину, которая с ужасающей скоростью сменилась безумием. Как только я начала проникать в его крошечный мозг, меня сразу затрясло: внутри я встретилась с чем-то невероятно сильным, настолько сильным, что в ту же секунду поняла — без помощи не справлюсь. Мальчик встал и обернулся ко мне, его лицо исказилось злостью и ненавистью, он действительно был готов уничтожить не только себя и меня, но и весь мир, если бы только мог. Я видела это в его голове. Картины нескончаемого ужаса.

Если бы мне сразу удалось распознать влияние — демоническое ли, проклятие ли, или ещё что-то, возможно, удалось бы справиться. Но я не могла, сколько бы ни пыталась, ничего не выходило. Уже позже, когда приехала команда зачистки и наставники, когда собрались экзистенциалисты, нам сообщили, что мальчик находился под смешанным влиянием неизвестного вида. В далеком прошлом, лет так триста назад, такие влияния встречались, но в настоящей истории — это первый случай.

Каждую мою попытку выжечь его часть, мальчик сбрасывал на меня же. Он метался по комнате с дикими воплями, разрушая на своём пути всё. Ему было больно и страшно, я чувствовала это, но упорно продолжала попытки. Когда он сосредотачивался на разрушении, у меня выходило сжечь крошечную часть его больной сущности. Конечно, за почти десять лет работы я привыкла и к сложным случаям, но к такому всё равно оказалась не готова.

Когда мальчик понял, что и как я делаю, стало ещё хуже. Любая моя попытка выжигания, всё ещё возвращалась ко мне, правда, чуть ослабевшая. Дикая головная боль и невероятный жар изматывали, да и мальчик стал нападать. С адским визгом и рычанием он кидался вперед, наскакивал, царапал и кусал. Я отбивалась, как могла, и приняла решение выйти из тени. Согласовывать свои действия было некогда.

Выход из тени во время боя — сложная, опасная манипуляция. Но без неё я бы не справилась. Помнится, я закрыла глаза, чтобы не поймать головокружение, почувствовала за спиной огненные крылья, а когда подняла веки, то ужаснулась: передо мной вместо беснующегося мальчика стояло или висело, или плыло нечто, сотканное из тумана, вен, наполненных кровью, а внутри у этого облака мерцало что-то чёрное.

Я расправила крылья и снова принялась выжигать, целилась в самый центр. Но вспышки гасли, не достигая цели. Я продолжала попытки, параллельно отбиваясь от струй чёрного тумана, которые подбирались ко мне со всех сторон. Со лба ручьями тёк пот, с крыльев сыпался пепел, руки обжигало моим же собственным жаром, а комната продолжала медленно заполняться туманом. Я собрала все силы, крылья вспыхнули, и в чёрное мерцающее сердце влияния отправился гигантская струя огня. Но вопреки ожиданиям, загорелись стены комнаты, хотя туман тоже пострадал — теперь из него лилась кровь. Тёмно-красная лужа растекалась стремительно, поглощая пол. Туман рванулся ко мне, а я только успела прикрыться крыльями. В этот момент нестерпимый жар закрался мне в голову, режущая боль пронзила висок и я почти перестала себя контролировать. Крылья пылали, обжигая спину, запахло палёным.

В панике я отбивалась, как могла, изнемогая от боли в правом плече. Нечто уничтожило моё крыло, сожгло его моим же пламенем. Пепел и чёрные угольки — это всё, что осталось. Мне бы пришёл конец, если бы не появился он. Ужас. Льётольв. Ворвался в комнату с ледяным порывом ветра, чуть затушившим огонь. Никогда не забуду его взгляд — безумный, отчаянный и глубокий. Он ничего не говорил и не спрашивал, просто стоял в дверях и смотрел на туман. Это длилось мучительно долго, так мне показалось. На деле же прошло не больше минуты.

Льётольв выхватил из кармана большую кисть, макнул её в лужу крови и принялся что-то писать на полу, на стенах, даже в воздухе. Его руки мелькали так быстро, что даже туман не успевал за ним, моментально потеряв ко мне интерес. С ужасом я наблюдала, как нечто сжимается, корчится от боли, пока стены перестают гореть, светлеют и очищаются от копоти. Я видела, как кровь собиралась обратно в вены и туман медленно, но очень уверенно приобретал очертания человеческой фигуры.

Льётольв бросил на меня тяжелый взгляд, в глазах зарябило, голова закружилась — он вытолкнул меня из тени. Экзистенциалист исказил мальчика настолько сильно, что в нём не осталось ничего, что я видела, когда пришла: изменились цвет волос, телосложение, осталась только жуткая лучезарная улыбка. Меня трясло от страха перед силой Льётольва. Его тяжелый взгляд всё ещё вставал перед глазами. Комната очистилась, только хаос напоминал о том, что что-то произошло, да пара чёрных угольков на кипенно-белом ковре.

— Ада? — растормошил меня Денеб, вырывая из воспоминаний.

— А? — я посмотрела на него снизу вверх и даже не сразу узнала.

— Не бойся Льё. Тебе он точно не сделает ничего плохого, — шепнул Ден.

— Если бы ты видел…

— Я видел. И всё прекрасно знаю. Тебе пришлось тогда выйти из тени. Рядом с такой силой, какая проявилась тогда, это слишком опасно. А ужасы, которые ты видишь, когда Льё рядом… Это просто игры твоей психики, она слишком чувствительна. Отзывается. Отчасти из-за этого сильные Фениксы и экзистенциалисты не работают вместе.

— А ты? Рядом с тобой мне хорошо.

Ден как-то странно улыбнулся и долго подбирал слова. Мне показалось, что ему польстили мои слова, и он пыталась всеми силами скрыть своё удовольствие.

— А я — сущность, птичка. Это совсем другое, — он уложил меня в постель и прилёг рядом. — Не хочешь отдохнуть?

— Надо бы…

Принять

У Денеба дома мне спалось крайне сладко. Всего несколько дней назад я страдала от тоски по собственной квартире, а сегодня даже не вспомнила бы о ней, если бы не задалась вопросом, что надеть. Часы на стене показывали два часа дня. Неплохо я поспала! Дена слышно не было, от рабочих дел я решила отказаться на ближайшую неделю. Достаточно того, что случилось вчера. Этот отвратительный шёпот “меченая” больше слышать не хотелось.

Я встала, чуть поежившись от прохлады, тянувшейся из гостиной. Закуталась в покрывало и путаясь в нём вышла из спальни. Тишина. Порядок вокруг царил идеальный. Ден успел прибраться, даже пальто моё висело в коридоре совершенно чистое, будто новое, и ботинки натёрты до блеска. Крадучись я пробралась на кухню, но там тоже оказалось пусто. Уютная небольшая кухонька с сероватой мебелью и кучей техники — тоже невероятно чистая. Мне было бы лень наводить такую красоту каждый день. Хотя… Ден сущность, может, у него есть особые методы.

На столе я нашла записку: “Птичка, доброго дня. Надеюсь, ты выспалась. Вкусный завтрак в холодильнике, буду не слишком поздно. Д.”

Забавный он, Денеб. Я улыбнулась такому милому жесту и открыла холодильник. Не знаю, когда и как Ден успел — но две полки оказались плотно заставлены баночками с едой, аккуратно подписанными “завтрак”, “обед”, “ужин”. Схватив баночку с завтраком, я включила кофемашину и опустилась на стул.

Может быть этого мне и не хватало в жизни — вот такой стабильной уверенности в том, что кто-то всегда сделает нужное и важное. Сама-то я никогда не любила готовить и убираться, даже закупка продуктов была для меня делом тоскливым и унылым, а при выходе из магазина я обязательно вспоминала, что забыла купить половину из намеченного. Хотя, о чём это я? Какая стабильность и уверенность, если прошло только два дня? Но мыслями всё чаще возвращалась к идее покинуть Фениксов, прекратить работать и стать свободной. Случай с крылом слишком больно ударил по мне. И то, что сейчас происходило, только подтверждало мою усталость и выгорание.

Я так крепко задумалась, что даже не услышала, как хлопнула входная дверь, как Ден, шурша пакетами и напевая что-то себе под нос, зашёл на кухню. Только когда он присел передо мной и заглянул в глаза, я очнулась.

— Птичка, доброго дня! — улыбнулся Денеб.

— Дня… — отозвалась я эхом. На столе стоял нетронутый завтрак, чашку с кофе я даже не забрала из кофемашины.

— Эй, просыпайся! Скоро собираться, — Ден бодро поднялся и схватил кофе. — Ты сколько тут сидишь?

— А что?

— Кофе ледяной. Ада?

— Не знаю, вроде бы встала в два, — я пожала плечами и поковыряла вилкой завтрак. — А фрукты есть?

— Есть, но ты поешь сначала нормально, — Денеб вымыл кружку и снова включил кофемашину.

— Аппетита нет.

— Лапушка, ты чего? — он шумно подвинул стул и сел передо мной, ухватив ладони ледяными руками.

— Да не знаю я. Живу тут у тебя второй день. Сплю в одной с тобой постели. А ты — сущность! Но твоя метка может меня защитить от того, что я даже помню смутно. И мне надо бы работать, а я совсем не хочу. Мне тут, в буфере, комфортно. А остаться нет возможности: наверняка после вчерашнего поползут слухи… Знаешь, как обидно слышать это их “меченая”? Мне бы злиться на тебя, может даже силу применить… Но я сижу на твой уютной кухне и…

— И не ешь! — тихо шепнул Ден, и руки его потеплели. — Ада, милая дурочка моя, отбрось эти условности. Хочешь остаться в буфере? Оставайся. Нет ничего проще.

— Чтобы это сделать, надо стать отступницей и быть изгнанной, как твой Льё.

— Ты и так уже наполовину отступница и изгнана. Терять-то особо и нечего.

— А жизнь? Я столько лет отдала работе. У меня ничего нет кроме неё.

— Глупости. Всё это бред и глупости. Каждый день — новые возможности. Тем более, ты Феникс! И только что говорила, что не хочешь работать.

Ден встал и подошёл сзади, я чувствовала, как крепко он обнимал меня. Хотелось бы понять, играет он или…

— Ден?

— Аюшки…

— Скажи, а у тебя есть чувства?

— Дурацкий вопрос.

— Ну ты же сущность. У вас…

— У вас, у нас. Тьфу. У Сёртуна есть чувства, как думаешь? — Ден обнял меня ещё сильнее, а я только снова пожала плечами. — Вот тебе и ответ. Ясно?

— Не очень, если честно.

— Как тебе объяснить… Ты же не просто так задала этот вопрос?

— Ну, я хотела бы понять, как ты относишься ко мне? Как вы, сущности, вообще живёте. Это хорошая актерская игра, приспособленчество или что?

— Ох ты, какая! — рассмеялся Ден и отпустил меня, переместившись к холодильнику. — Скажу так. Я не любитель показывать свои истинные чувства, ибо проявляются они не всегда так, как к этому привыкли люди и… И Фениксы, — с этими словами он бросил мне яблоко, я поймала его и положила на стол.

— Твои татуировки… Это один из способов? Да?

— Самый простой, лапушка.

— Я теперь тоже так могу! — хвастливо выпалила я.

— Вижу, тебе даже нравится.

Кажется, я прокололась. Как-то не выходило играть с Денебом, врать не получалось, даже чуть-чуть.

— Ден, а что ты принёс? — я кивнула в сторону коридора. Отсюда мне были видны несколько больших белых бумажных пакетов.

— А! Точно! Я заехал к тебе домой, взял кое-что из вещей и прибрался немного на случай, если Сёртун решит заглянуть, — Денеб притащил пакеты на кухню. — У тебя вообще нет нормальных вещей!

— В смысле? — мне стало обидно: весь шкаф забит хорошей, качественной одеждой, на этом я никогда не экономила.

— Нам сегодня надо идти в очень изысканное место, а я ни одного приличного платья не нашёл на этот случай.

— Чем тебя не устраивает вчерашнее? — я вальяжно уселась на стуле, обиженная его словами.

— Оно же слишком простое. И короткое. Никакой интриги и женственности. Где красота? Где размах?

— Чего-о-о?

— В общем, я сам выбрал подходящее и купил. Сегодня пойдёшь в нём, а потом — как хочешь. Будем производить впечатление на Льётольва. Он известный ценитель женской красоты, изящества и изысканности.

— Ты бредишь, Ден. Показывай. Может я такое вообще не надену.

— А выбора нет, Ада, — он рассмеялся и достал из крайнего пакета блестящее бордовое платье, усыпанное пайетками. Под светом ламп оно переливалось по подолу языками пламени. Какой откровенный намёк!

— Оно очень красивое, и декольте такое, как я люблю, но зачем такая яркость? Как на красную дорожку, — попыталась возмутиться я.

— Что значит яркость? Ты — Феникс, моя птичка. Сияй! — он бросил платье мне. — Под него можешь ничего не надевать.

Денеб игриво подмигнул, смеясь в голос, подхватил остальные пакеты и отнёс в комнату. Я же заперлась в ванной, чтобы примерить платье — на самом деле не считала его излишне ярким, оно было прекрасным. Моя мечта, на которую я никогда бы сама не решилась. Иногда так хотелось побыть роковой красоткой, настолько выделяющейся из толпы, чтобы на меня оборачивались. И пусть сегодня будет такой день, когда все взгляды обратятся на меня.

Платье село как влитое. По насмешливому совету Денеба, я не стала ничего надевать под него. При каждом движении пайетки поблескивали, подчеркивая моё тело. Если бы удалось немного похудеть… Я распустила волосы, но они прятали шею и плечи. Снова собрав их в небрежный пучок, осталась довольна. Оказывается, шея у меня невероятно длинная и изящная. На лопатке будет видно крыло, но это — моя изюминка.

— Ада, выходи уже. Мне не терпится посмотреть! — постучал в дверь Ден.

Я впустила его, отходя чуть назад.

— Красотка? — я встала к нему в пол-оборота и состроила глазки.

— Не то слово… Птичка! — Ден широко улыбнулся, и я заметила, что цвета его татуировок стали ярче. Интересно, это означало радость? — Ты великолепна. Ходи всегда так!

— Если только дома, с тобой… — повинуясь очередному неведомому порыву чувств, я сделала пару шагов в сторону Дена и прильнула к нему, одаривая горячим поцелуем.

— А вот это мне нравится… Никакой философии и рефлексии. Настоящая Ада, — ухмыльнулся Денеб.

Чуть позже, когда на улице уже смеркалось, мы доехали до центра города на такси, чтобы не оставлять машину далеко от заведения, которым управлял Льётольв. Из туманных объяснений Дена я так и не поняла, что это было — ресторан, клуб или что-то другое. В итоге, решила не заморачиваться размышлениями по этому поводу, а дождаться, когда увижу всё своими глазами.

Старое двухэтажное здание. Первый этаж с полукруглыми окнами занимала кофейня в одну стойку и парочка магазинов с сувенирами и чаями. Я подняла глаза ко второму этажу и с удивлением заметила светильники, висящие над окнами снаружи, как если бы люстры взяли и вывесили на улицу. Странно, необычно и очень красиво. Во всех окнах горел свет. Мы с Денебом прошли в тёмное арочное углубление в стене, обнаружив внутри лестницу так же подсвеченную ажурными лампами, свисающими с потолка на длинных черных цепях.

— Атмосферно, — хмыкнула я.

— Ага. Льё иногда ведёт себя как самый отвратительный эстет, — хохотнул Ден, открывая передо мной дверь.

В небольшом холле нас встретил приветливый мужчина средних лет, забрал пальто и проводил до следующей двери, занавешенной тяжёлыми бархатными шторами тёмно-коричневого цвета. Забавно. Будто бы в прошлый век попала. Денеб ловко приобнял меня за талию, и мы неспешно вошли в зал.

По периметру стояли небольшие уютные диваны, а перед ними — низкие деревянные столики, стены украшали неизвестные картины с очень странными сюжетами, кажется, мифическими. Весь остальной зал занимали столы, за которыми сидели пары или группы людей. Играла спокойная музыка, туда-сюда сновали официанты, хотя в руках у них я не заметила основательных блюд. Алкоголь, закуски, дымящиеся чашки. Публика странная и очень разнообразная, одетая как и мы с Деном, предельно празднично и дорого, либо довольно просто и неброско, как для рядового выхода в кафе.

Конечно, когда мы зашли, то приковали к себе довольно много взглядов. Ден обнял меня ещё крепче и гордо приподнял подбородок. Выглядела сущность в костюме более чем интересно. Когда он одевался дома, я думала, что вид его будет забавным, но ошиблась: выглаженная рубашка, черный пиджак с атласным воротом, до блеска начищенные туфли придавали Денебу очень представительный вид, его лицо вдруг заиграло какой-то изысканной мужской красотой.

— Нам вон туда, — указал Ден на столик ближе к центру.

Я проследила за его жестом и напряглась. За столом сидел он — Льётольв. Я бы узнала его из миллиона. Волосы не слишком длинные, уложены чуть назад и волнами, тонкий, узкий нос и странный разрез тёмных глаз. Рубашка с воротничком-стоечкой, тяжелые запонки, поблёскивающие чёрным камнем при каждом движении. Льё сидел, закинув ногу на ногу, повернувшись боком к столику, и курил тонкую коричневую сигарету через мундштук. Со стороны казалось, что он выпал в современный мир из какой-нибудь книги века восемнадцатого или девятнадцатого. Хотя не уверена, что тогда так одевались. Никогда не любила историю в колледже.

— Ты не бойся только, ладно? — шепнул мне Ден.

— Сейчас как-то и не страшно, — так же тихо ответила я.

— Вот и славно. Это всё потому, что я рядом, — выдохнул он мне в шею, опасно приблизившись к лицу.

— Ден…

— Птичка, ты великолепна…

Он подвёл меня к столику и вальяжно протянул руку Льё, я же старалась не дышать и не моргать лишний раз. Экзистенциалист чуть привстал, чтобы пожать руку Денебу и сдержанно улыбнулся, кивнув.

— Привет-привет, Ден. Наконец-то, ты вывел свою даму в свет, — чуть шутливо произнёс Льё, мои же щёки при этом вспыхнули, а татуировка зачесалась.

— Не всё же нам дома сидеть, даже если Ада в отпуске, — Ден чуть подтолкнул меня вперёд.

— Добрый вечер, — теперь и я протянула руку Льётольву.

— Действительно, добрый, — улыбнулся он мне как-то плотоядно и поцеловал руку своими яркими, будто нарисованными, губами. Я напряженно выдохнула и бросила тревожный взгляд на Денеба, ища поддержки.

— Присаживайся, милая, — Ден забрал мою ладонь у Льётольва и усадил на стул. Сам же присел рядом. — Льё, ты заказывал что-нибудь? Я без ужина сегодня.

— Для тебя могу организовать мясо, если хочешь, — небрежно бросил Льё.

— Давай.

— А наша дорогая гостья что желает? — экзистенциалист обратил свой взгляд на меня.

— Что-нибудь лёгкое, не голодна, — пожалуй, мой голос прозвучал слишком тихо. Но мне казалось, что Льётольв сидит не только напротив нас, а находится везде — за спиной, на полу под столом, на потолке, смотрит с каждой картины, выглядывает из-за каждой тяжелой бархатной шторы.

— Тогда положимся на мой вкус, — приторно улыбнулся Льё и махнул официанту. Тот даже не подошёл, а сразу скрылся за дверью кухни.

— Как хорошо, а, — расслабленно протянул Ден, вытянув ноги под стол. — Почему бы нам не переселиться за столик у диванов?

— Тебе бы только поваляться, Денеб, — строго ответил Льё. — Не забывай, что ты всегда на работе.

— Да ну тебя, не все же как ты — напряженные и сосредоточенные. Кто-то должен быть проще, — парировал Ден. По манере разговора я сразу поняла, что эти двое очень давние и, скорее всего, очень близкие друзья. Слухи не врали. Но всё равно крайне странно сидеть за одним столом с истинным экзистенциалистом и не бояться быть искажённой.

— О! Минуту, прошу прощения, — Льё вдруг поднялся и поспешил за наши спины ко входу.

Мы с Деном не сговариваясь обернулись. В дверях стояла темноволосая девушка, одетая совершенно буднично, в длинном чёрном пуховом пальто. Льё подлетел к ней и заговорил.

— Это что, его девушка? — вырвалось у меня.

— С чего ты взяла? — откликнулся Денеб.

— Он сразу в лице поменялся, когда её заметил. Смотри, как напрягся.

— Это просто клиентка, Льё рисует для неё, — Ден повернулся к столу, наливая себе воды. — Когда уже еду принесут, я жутко голодный. Ада, лапушка, хватит наблюдать за этим дураком, у тебя есть кое-кто получше…

Рука Денеба скользнула по моему чуть оголившемуся из-за разреза на платье бедру, и медленно поднималась выше. И сейчас его ладонь не была ледяной, а горела почти в прямом смысле этого слова. Он придвинулся ближе, чтобы никто ничего не видел. Я не знала, как реагировать, но, кажется, мозг решил отключиться и передать бразды правления инстинктам.

— Ден, — шепнула я, повернувшись к нему, и встретила огненный взгляд.

— Мне кажется, — проговорил он, приблизившись ко мне, — я вовсе не есть хочу. А тебя, птичка моя…

— Сейчас? — спросила я только для того, чтобы спросить. Ответ и так был известен. Рука Дена забралась неприлично далеко, заставляя меня нервничать.

— Тут есть парочка укромных мест…

— А как же Льётольв?

— Денеб! — раздался над нами суровый оклик Льё. Я вздрогнула и резко облокотилась на стол, стараясь скрыть лицо. — У тебя совесть есть? Вы же тут не одни.

— Ой, да ладно… — отмахнулся Ден, но руку от меня убрал.

— Ты же знаешь… — начал Льё, опускаясь на своё место.

— Чего? Что ты не любишь проявлений чувств? — хохотнул Денеб.

— Пошлости не люблю.

— Кто бы говорил.

Они оба замолчали, а я всё ещё пыталась успокоиться. Что это вообще было? Помутнение какое-то. На моё счастье принесли заказ. Я схватила спасительный бокал с белым вином и чуть выпила, боясь поднять глаза на Льётольва. Денеб, бормоча хвалебные слова шеф-повару иногда постукивал ножом о тарелку, а экзистенциалист сидел молча, но я видела, как он изредка поднимал свой бокал.

— Ада, что же вы молчите? Могли бы сказать пару слов в своё оправдание, — вкрадчиво начал он.

— Мне нечего сказать. Просто Ден… Это Ден, — с усилием заставила себя посмотреть на Льё.

— А вы, значит, такая же? — с насмешкой улыбнулся экзистенциалист.

— Абсолютно, — хохотнул Денеб, легко проведя рукой по моей метке. — Поэтому вот так всё… Красиво.

— Nolite dicere, si nescitis¹(Не говорите, если не знаете (лат.)), — вставила я.

— А-ха-ха-ха! — рассмеялся Льё, привлекая внимание. — Она тебя сделала, Ден! Адочка, вы великолепны! Пожалуй, я понимаю, почему Ден готов наброситься на вас прямо тут.

— Не, ты совсем? — Денеб даже вилку отложил в сторону. — Она моя!

— А кто-то ещё претендует? — продолжал веселиться Льё.

— Дайте поесть вообще, — буркнул обиженно Ден.

— Эй, ты не забывай, что тебя ждут, — вмиг став серьёзным, кивнул куда-то в сторону Льётольв.

Денеб весь подобрался, заглянул за спину друга, отложил приборы, извинился и торопливо ушёл в противоположный край зала. Там, в тени за шторой, где пряталась ещё одна дверь, стоял человек. Я видела его смутный образ, но больше — ничего. Ден, даже не протянув руки, начал что-то говорить, и в этот момент бархатная штора расправилась, закрывая от лишних взглядов собеседников.

— Не переживай, Ада, — Льё вдруг перешёл на ты и пристально посмотрел на меня, будто бы изучал, запоминая каждую деталь. — Это обычная рабочая встреча.

— Да я и не…

— Я всё вижу, — перебил меня он. — Хочешь, сниму метку?

— Ты можешь? — внезапный вопрос Льё заставил мой мозг вернуться в нормальное состояние и напряжённо думать.

— Могу, конечно. Если ты попросишь, ну или согласишься на моё предложение. А так, я бы Дена обижать не стал, — он чуть помолчал. — Сущности просто так особыми метками не разбрасываются. Покажи.

Я послушно положила руку на стол татуировкой вверх. Льё внимательно осмотрел рисунок, улыбнулся при виде надписей и осторожно дотронулся до руки. Кожа моя тут же покрылась мурашками, в солнечное сплетение будто бы ударил целый эмоциональный снаряд, перед глазами запрыгало, поплыло и замерцало.

— Omnia vincit amor et nos cedamus amori²(Всё побеждает любовь, и мы покоряемся любви (лат.)), — как заклинание прошептала я фразу, которую помнила со времён учебы в колледже. Не знаю почему именно она мне вспомнилась, но Льё отреагировал моментально.

— Хотел бы я, чтобы эта метка принадлежала мне, — он убрал руку, и стало легче. Глаза снова видели всё чётко и ясно, но уши оказались заложены, и слова до меня долетали будто бы из другого мира.

— Что?

— Обладать Фениксом, обмениваться с ним силой…

— У нас всё не так с Денебом, — попыталась я вставить своё веское слово, хотя фразы, брошенные Льётольвом задевали очень больно.

— Мне можно не врать, Адочка. Я и так знаю больше, чем ты можешь себе представить. И вот что хочу сказать, если ты думаешь, что ни я, ни Ден не понимаем, какое задание ты получила от Сёртуна, то ошибаешься. И эта ошибка может стоит тебе жизни, — он подвинул ко мне бокал вина.

— Я с Денебом не потому, что учитель так сказал, — отпираться бессмысленно. Льётольву ничего не стоит исказить меня, самую малость, а дальше я сделаю всё сама. Он отступник и изгнанный — для него не существует правил. — Вернее, изначально всё было не так. Он заставил меня, я не имела права отказаться. Но мне хорошо с Деном. Спокойно. И эта метка… Она нужна мне!

— Ох ты, смелая… Феникс одним словом. Настоящий, — у Льё даже глаза потемнели, а щеки покрылись румянцем. Он облизнул губы, как голодный людоед. — Ценный кадр.

— Выйду, мне нехорошо, — я попыталась встать, но не смогла, будто прилипла к стулу. К горлу подкралась душащая паника, бегло оглянувшись, я увидела, что никто нас не замечает, все заняты своими делами.

— Пока Денеб не вернётся, ты никуда не уйдёшь, — прошипел Льё, словно становясь больше.

— Тебе нужна моя сила? — пролепетала я, вконец испугавшись. Спина заледенела, ноги тоже.

— Нет, конечно. Я же видел, что с тобой стало тогда… Потеря крыла — серьёзная травма. Если не пожизненная. Всё гораздо проще — мне не хватает грубой силы Феникса для одной затеи.

— Какой?

— Этого не скажу. Понаблюдаю за тобой ещё. Может, ты не настолько труслива, чтобы говорить правду. Ладно, — Льё откинулся на спинку стула и снова закурил. — Ты не бойся. Я тебя не трону. Но за Денеба если что — на куски твоё сознание разнесу. Никогда потом не соберёшь, ясно?

— Ясно…

— Мои слова похуже метки, Адочка… Кстати, ты же знаешь, наверное, почему вы с Денебом так искрите, почему между вами вообще возможен обмен?

— Могу только догадываться, — вот теперь я по-настоящему ощутила себя в ловушке. Никакие задания и угрозы Сёртуна, никакие слова и поступки Дена не могли заставить меня испытывать настолько сильный ужас. А простые слова Льё — могли. Я знала, что он не врёт, экзистенциалисты вообще на редкость честные ребята. Осо

Нарисуй

Идея сделать новую татуировку по возвращении в Москву захватила меня ещё в дороге. Пока я ждала пересадку в аэропорте Стамбула, на глаза попалась дешёвая книжка в мягкой обложке, судя по аннотации, обещавшая лёгкую и ненавязчивую историю любви. Конечно, я купила её и погрузилась в чтение, чтобы не выходить в город. Но внутри оказался не простенький бульварный романчик, а довольно серьëзная и местами жуткая история про недалекое будущее, наполненная страстью, любовью, ужасом и страданиями. Сюжет настолько захватил меня, что думать о чём-то другом я просто не могла. Вот всю дорогу до дома: в самолете, в такси, я только и думала о том, что же в книге дальше? Автор в конце заманчиво намекал на продолжение.

Ах да, татуировки! В книге герои набивали тематические рисунки, тут-то я и задумалась, что мне мало моих двух картинок. На этот раз мне понадобились цветы. С каким цветком я себя ассоциирую? Наверное, с шиповником – красивая, ароматная, но с шипами. Не роза, гораздо скромнее и не такая нежная. Да, мне точно нужна ветка шиповника на руке и, может, ещё что-нибудь к ней.

Квартира встретила меня затхлым воздухом и тишиной. Ещё бы! Я полгода не была дома: пару раз в месяц заглядывала знакомая, чтобы проверить всё ли хорошо. И всё действительно было нормально, только пыльно и непривычно. Я открыла окна настежь, включила музыку и первым делом заказала доставку продуктов. Хоть в Москве мне придётся пробыть не более двух недель, питаться чем-то надо. Спасительный тёплый душ после долгой дороги настраивал на совсем уж расслабленный лад, и я никак не могла заставить себя выключить воду.

Не знаю, сколько стояла под струями воды: в голове было совершенно пусто и тихо, только образы, только обрывки фраз, будто бы я на время выпала из жизни, провалилась в небытие. Когда-нибудь я оставлю эту работу и перестану мотаться по миру, осяду в каком-нибудь городе окончательно и может быть даже не буду выходить на улицу. А пока есть время на небольшую передышку, нужно успеть сделать сотню дел здесь, в Москве, и ещё обязательно обзавестись новой красотой на своём теле. Да.

Я выключила воду и выбралась из ванной. Хорошо, свежий воздух из окон обдавал прохладой, и моё тело покрывалось мурашками. Завалившись на кровать и завернувшись в одеяло, я начала искать адреса тату-салонов. Их оказалось довольно много с высоким рейтингом и отличными отзывами, но выбрала я ближайший к дому. Не хотела тратить лишнее время на перемещение по городу, учитывая, что у меня было полно работы. Не откладывая в долгий ящик, я позвонила по указанному номеру. Трубку сняла милая девушка и записала меня на сегодняшний вечер, чтобы проконсультироваться по поводу эскиза. Я накидала ей краткое ТЗ, убедительно попросив сделать небольшое исключение и заранее подготовить парочку простеньких набросков. Девушка вежливо согласилась передать просьбу мастеру, на чём мы и распрощались.

Хорошо, когда можешь решать вопросы быстро, когда есть возможность осуществлять любые свои желания, даже самые странные и немного безумные. Я привыкла жить днём сегодняшним, бежать и торопиться, успевать слишком многое и редко расслабляться. Сегодня как раз такой день, когда я могла немного притормозить, полежать в постели, даже вздремнуть среди дня. Скинув мокрое полотенце с головы, я поставила будильник и провалилась в тягучий сон.

Телефон надрывно звонил уже минут десять с небольшими перерывами. Умный будильник – это замечательно, но как же тяжело открывать глаза. Из-за смены часовых поясов вообще не понимала, какой сегодня день и сколько времени прошло. Голова гудела. Два часа назад я чувствовала себя гораздо лучше. С трудом сев, я попыталась понять, что происходит и что мне нужно делать. Сначала – дождаться доставку, потом – пройтись двадцать минут до салона. Отлично. Уже лучше, я почти всё поняла и вспомнила, осталось только собраться с силами и вернуться в привычный активный режим.

На кухне кроме воды ничего не было, а кофе бы сейчас оказался очень кстати. Ладно, нужно немного подождать. Я разобрала чемодан, отыскав там одежду по погоде, и только после этого поняла, что дома целый шкаф забит вещами. Но с этими бесконечными переездами перестаешь обращать внимание на разнообразие, привыкаешь к минимализму, и он даже начинает нравиться.

Как раз к тому моменту, когда я закончила сушить ещё чуть влажные волосы, курьер привез заказ. Еда! Кофе тут же отправился в кофемашину, а по кухне расползлись запахи жареной фасоли и яиц. Не знаю, что это было – завтрак, обед или ужин, но я чувствовала себя ужасно голодной и просто хотела заполнить пустоту в желудке. Судя по часам на стене (странно, что они работали) – сейчас как раз поздний полдник, эдакий 5 o’clock, как сказали бы англичане.

С превеликим удовольствием я поела и, приободрившись, выскочила на улицу. Темнело уже не так поздно, весна всё же, хоть и промозглая. Давно я не ходила пешком по этому городу, с прошлого своего приезда. И мне не нравилось. Слишком грязно, слишком шумно. Как и в любом другом мегаполисе. А ещё эта гигантская автострада рядом, жирной полосой пересекающая красивые в общем-то места. Часы подсказывали, что я немного опаздываю, пришлось ускорить шаг.

Поворот, ещё один, дверь в конце дома, чёрная, с красивой вывеской. Мило. И многообещающе. Люблю, когда владельцы с заботой и вниманием подходят к своему детищу, к деталям оформления и антуражу. Внутри царил таинственный полумрак, звучала приятная музыка – мне уже нравилось. Скинув пальто в импровизированном гардеробе, я прошла к стойке администратора. Девушка улыбнулась мне:

– Вы записаны?

– Да, мы разговаривали сегодня днём, я попросила приготовить парочку быстрых набросков по моему заданию.

– Помню вас. Мастер ожидает, провожу.

Она выбралась из-за стойки и позвала меня за собой лёгким жестом. В зале полным ходом шла работа – три мастера трудились. Обстановка располагающая, видно, что и инструмент хороший, и все правила соблюдены: есть столики для работы, есть и кресла. Стены были увешаны постерами и распечатками фотографий с работами – красота невероятная, на пару мгновений я даже выпала из размышлений, зачарованно рассматривая изображения.

Девушка подвела меня к молодому парню лет двадцати пяти, сидевшему за небольшим столом. В ярком свете лампы я увидела несколько листков бумаги с картинками. Чудесно!

– Это Миша, он для вас сделал парочку набросков, – улыбнулась администратор и покинула нас.

– Ада, – протянула я ему руку.

– Оу, круто, – Миша пожал мою ладонь с удивлением. Выглядел он забавно: всё лицо в пирсинге, татуировки начинались сразу за ушами и спускались по худой шее под футболку. Сам парень был довольно щуплым, но смотрел внимательным взглядом поверх очков.

– Ага. Понятно же, откуда я к вам? – чуть рассмеялась я, усаживаясь рядом с ним. – Ну, показывай, Миша, что ты для меня придумал.

– Да пока ничего слишком особенного, накидал немного. Всё, как и просили – шиповник, ветку побольше и поменьше. Цветы под акварель и так, чтобы было место для довеска в виде букв или цифр.

Я взяла в руки рисунки – красивые, но такое ощущение, что чего-то не хватает, и мне никак не удавалось понять, чего. Я несколько раз просмотрела все листы и так и не сказала ничего. Миша наблюдал совершенно спокойно и только голос выдал волнение:

– Не то?

– Даже не знаю, вроде всё хорошо, красиво. Но… – я пожала плечами.

– Будем править тогда.

– Будем.

– А ещё разок расскажите, что нужно, ассоциации, может, – он принялся поправлять рисунок, который я рассматривала дольше остальных.

– Ну… Во-первых, это я. Шиповник – мой цветок. Ох, сложно…

Только я собралась рассказать историю книги, которая навела меня на мысль о новой татуировке, как за спиной раздался довольно громкий и даже властный голос. Я чуточку вздрогнула от неожиданности.

– Кто тут просил шиповник? – вопрошал мужчина за моей спиной.

– Да здесь мы, Ден, – Миша неловко махнул ему.

– Ага! – раздалось почти над самым моим ухом.

– Здравствуйте, – повернулась я и упёрлась взглядом в довольно высокого крупного молодого мужчину, одетого в черное. Он пристально вгляделся в моё лицо своими тёмно-карими глазами, хмыкнул и схватил со стола рисунки.

– И вам не хворать. Мишань, я заберу себе. Всё компенсирую, – предусмотрительно добавил Ден. Денис что ли? Потом обратился ко мне, – пройдёмте.

– Я, наверное, не совсем поняла, – попыталась я возразить, тем не менее поднимаясь.

– Всё нормально!

Под удивленными и несколько странными взглядами мастеров и клиентов, мы вышли из зала, прошли мимо стойки администратора и поднялись по едва заметной тёмной лестнице на пол этажа вверх. Ден распахнул передо мной совершенно чёрную дверь, впуская в достаточно большую комнату. Стены здесь тоже были чёрными и скорее всего бархатистыми на ощупь, вдоль потолка пущена светодиодная лента, отчего казалось, будто он висит в воздухе. В глубине комнаты располагался стол и рабочее кресло, красивый массивный стул для гостей. С другой же стороны – кожаный диван бордового цвета, шикарное рабочее кресло для клиентов и столик с инструментами. В углу я заметила и шкаф, занавешенный опять же черными шторами. Мрачно, но уютно. Вот только окон не было.

Пока я осматривалась, дверь за моей спиной закрылась, а Ден прошёл к своему столу и опустился в кресло, бросив отвратительно белые листы бумаги на стол.

– Присаживайтесь. Будем знакомы, – улыбнулся он мне. Я снова вздрогнула. Этот человек сливался с обстановкой и, если честно, немного напоминал мне Дьявола, каким его часто изображают в фильмах.

– Ада, – как-то хрипло сказала я, усаживаясь на стул. Мне вдруг стало не по себе, лёгкая дрожь пробежала по телу и будто бы растворилась в воздухе.

– Вы простите, что напугал вас. Но шиповник… Это моя тема.

– Что?

– Минуту, – он полез в ящик стола, достал оттуда чёрную папку, осторожно открыл её и вынул желтоватые листы бумаги, протягивая их мне. – Это ведь лучше, да?

Я взяла рисунки, и тут же в сердце что-то ёкнуло: это было именно то, что мне нужно! Ни капли сомнений! Удивительно нежные, и в то же время страстные изгибы ветвей, потрясающей красоты и скромности цветы. Мне даже показалось, что они пахнут. И место под дополнительную надпись есть, но такое незаметное, что сразу и не поймешь – так задумано или вышло случайно. А пока я пыталась совладать с собой и дрожью в руках, Ден продолжал.

– Расскажу немного о себе. Этот салон – мой. Для особых и постоянных клиентов я делаю эскизы и татуировки сам. Вы – как раз тот самый особый клиент.

– Но как?

– Приснилось, – он пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– Что? – я отложила рисунки на стол и вся подобралась.

– Последнюю неделю каждую ночь вижу эти цветы, пришлось нарисовать. Вы бы полистали дальше, там и на руке визуал есть, – он придвинул кресло ближе и кивнул мне на бумагу.

– Это как-то… Звучит пугающе, – попыталась я улыбнуться и несмело отложила пару листов бумаги. Под ними действительно нашлись визуалы расположения татуировки на руке. И я готова была поклясться, что это моя рука.

– Как посмотреть. В общем, предлагаю вам сделать эту татуировку. Бесплатно. Только работать буду я, – улыбка с его лица исчезла, в глазах я заметила призрак тревоги и испугалась ещё больше.

– Нет. Это большая работа и… Почему? – во мне боролось дикое желание получить себе эту картинку со страхом перед Деном.

– Да потому что так надо. И я так хочу. Жест доброй воли, не знаю, что там ещё… – он задумался, а потом резко протянул мне руку, – Денис, кстати.

– Очень приятно, – ответила я ему слабым рукопожатием.

Он встал из-за стола и добрался до дивана, сел на него в ожидании посматривая на меня. Руки моментально стали ледяными, по ладоням только что пот не струился. Я резко поднялась, то ли собираясь уйти, то ли нет. Сама не знаю. И тут же выпалила:

– У меня есть татуировки, но тест на аллергию никто не отменял.

– Отлично! Прошу, – Ден широким жестом указал на кресло, а я на совершенно невесомых ногах еле добралась до него. Меня всё ещё потряхивало от собственной решительности в таких загадочных обстоятельствах.

Ден засучил рукава своей черной рубашки, надел почему-то только одну перчатку и внимательно осмотрел руку. Моё волнение перешло в какую-то совершенно новую фазу, перед глазами всё немного скакало и прыгало, пожалуй, даже было заметно, как я тяжело дышала.

– Три недели ждать будем?

– Что? – мне показалось, что я вообще ничего не слышу.

– Тест! Наблюдать за реакцией нужно, подождём?

– Долго, – протянула я, глядя на Дена с краской в руках. Три недели. Точно. Но у меня нет трёх недель…

– У тебя другие тату в цвете?

– Только одна.

– Показывай все, – он улыбнулся, и мне немного полегчало. Если не думать о том, что ему приснился тот рисунок, который я хочу видеть на себе, то всё не так жутко. Даже среди этих чёрных стен.

– Одна на ноге, – я задрала штанину джинсов и повернула лодыжку к Денису.

– Старая уже, да? – он внимательно присмотрелся, подхватив мою ногу. – Можем поправить.

– Потом, – только и выдохнула я.

– А вторая?

– Она цветная.

– Показывай, посмотрю что за цвета, те ли пигменты или нет.

Мне всё время казалось, что он разговаривает со мной так, будто бы мы сто лет знакомы. Я вот не умею быстро перестраиваться на довольно свободное общение, тем более с человеком, которого вижу первые пятнадцать минут в жизни. Мы одни в совершенно замкнутом пространстве, чёрном, больше похожим на магическую комнату, чем на рабочий кабинет владельца салона. Но перед глазами вставал рисунок шиповника, и мне дико хотелось его получить.

– Да ты не бойся, – подбодрил меня Ден. – Я ж пошутил по поводу сна.

– Дурацкая штука, – буркнула я, не зная, верить ему или нет.

Осторожно спустив ноги с кресла, я развернулась вполоборота, чтобы Денис видел мою спину, и медленно задрала кофту. На левой лопатке должно красоваться крыло Феникса, огненное, красивое, но не слишком большое.

– Вау, – шепнул Ден. – Какая красота! Где тебе такую сделали?

– В Будапеште, проездом была. Друзья посоветовали мастерскую, я даже адрес не помню, если честно.

– Она невероятная, – я чувствовала, как он осторожно касается свободной рукой, без перчатки, моей спины. А рука ледяная, будто только с мороза. По коже побежали мурашки, и я невольно отпустила кофту. Ден дернул руку вниз, чтобы не оказаться под моей одеждой, легко скользнув ладонью к пояснице. Дыхание перехватило. Все мои чувства будто бы обострились от напряжения. – Ада. Я сделаю тебе твой шиповник, хоть сейчас. Без проблем.

– Так всё же цена вопроса? – мне удалось немного прийти в себя, я повернулась к нему лицом и заглянула в глаза. Интересно, чем его так впечатлило крыло?

– М… Небольшая. Ты сходишь со мной выпить кофе и расскажешь про Будапешт.

– Серьёзно?

– Абсолютно. Чисто практический интерес, хочу понять, что за мастер работал, – Ден улыбнулся, но глаза его оставались серьёзными и даже чуточку холодными. Мне снова стало немного жутко.

– Схожу. Только когда?

– Сегодня. Через час я буду свободен, тут недалеко есть уютное местечко, как раз для задушевных разговоров. Пойдёт?

– Пойдёт, – меня хватило только на неуверенный кивок.

– Тогда договорились. Как выйдешь из салона, сверни налево и иди, пока не упрёшься в широкую улицу со светофором, там снова налево, пройдёшь ещё минут пять и увидишь полностью застеклённый первый этаж у дома. Вот там моё любимое местечко. Скажи, что ты от меня, проводят к нужному столику, – Ден стянул перчатку и бросил её на столик.

– Ладно…

Под пристальным взглядом Дениса я встала и медленно пошла к двери с ощущением, будто меня загипнотизировали. На ходу поправила кофту, пытаясь избавиться от чувства наготы, которое никак не отпускало.

– До встречи, Феникс, – бархатным шёпотом произнёс Ден, отчего всё моё тело покрылось мурашками ужаса.

Я выскочила из кабинета и захлопнула дверь. Жуть. Будто бы сделку с Дьяволом заключила. Перед глазами я видела невероятно красивый рисунок: словно живые ветки шиповника, нежные, тонкие лепестки цветков. Нет! Он будет моим, если что – откуплюсь, денег у меня достаточно.

Спустившись по чёрной лестнице, я остановилась перед стойкой администратора, пытаясь как-то объясниться. Девушка загадочно улыбалась, смотря на меня, и даже не подумала задать наводящие вопросы. Вот в таком нелепом противостоянии нас и застал Денис, вышедший в зал.