Ничего личного бесплатное чтение

Ничего личного
Настя Орлова

Пролог

- Кирилл, ты понятия не имеешь, о чем просишь, - говорю откровенно, устало потирая шею. - Почему не возьмешь Нику с собой?

Друг тяжело вздыхает.

- Потому что она ни за что не поедет. У нее защита диплома через две недели, - Кирилл опирается на костыль и поднимается с дивана, держа больную ногу на весу. - Я предлагал поговорить с деканом, но ты же знаешь Нику - для нее учеба на первом месте.

- А родители? - спрашиваю я, в попытке отыскать более подходящую кандидатуру для присмотра за сестрой друга.

Юлия и Владимир Гордеевы несколько лет назад переехали на пмж в Испанию, оставив бизнес на старшего сына, и в родной стране с тех пор не появлялись, но ради безопасности дочери вполне могли бы вернуться в Москву на месяц-другой.

- Не говорил им ничего, - друг недовольно поджимает губы. - Мама опять в реабилитационном центре. Не хотел распространяться, но у нее недавно был срыв – выпила бутылку виски и понеслось. Не хочется отца еще нашими с Никой проблемами напрягать.

- Может родственники? - осознаю, что цепляюсь за соломинку, но все же задаю этот вопрос.

Кирилл отрицательно качает головой.

- Дим, мне кроме тебя не на кого сестру оставить, понимаешь? - говорит он с нажимом.

- Я точно не самый лучший вариант, чтобы за ней приглядывать, - отвечаю раздраженно.

- Да тебе не нужно ничего делать! – убеждает друг. - За ней уже неделю следит бывший спецназовец. Держится на расстоянии, но свою работу знает. Отчеты от него я получаю два раза в день. Все, что от тебя требуется - время от времени узнавать, как у нее дела и не нужна ли ей помощь.

На одну долгую минуту комната погружается в тишину. Друг выжидательно смотрит на меня, очевидно, рассчитывая, что я сдамся и соглашусь. Я прикидываю в голове варианты.

- Я хочу получать копии отчетов твоего спецназовца, - решительно заявляю я, без слов признавая свое поражение. - Ника в курсе?

- Что псих, который ее похитил, вышел по УДО? - лицо друга искажается в неконтролируемом приступе ярости. - Нет.

- Она должна знать, чтобы проявлять осмотрительность, - замечаю я. - Ты это сам понимаешь.

- Понимаю, но мне так не хочется ее расстраивать.

Всепоглощающая любовь друга к младшей сестренке никогда не вызывала у меня вопросов, но сейчас для меня очевидно, что в Нике - его слабость. Он упускает из виду то, что скрывая от нее правду, он ставит под угрозу ее же безопасность.

- Кир, это мое условие, - произношу твердо. - Если ты хочешь оставить ее на меня, Ника должна знать.

- Что я должна знать? – доносится звонкий голосок откуда-то сверху.

Нехотя оборачиваюсь. Сначала в поле моего зрения попадают босые ступни с аккуратными ноготками, выкрашенными в темно-вишневый цвет. Потом длинные ноги в коротких шортах из белого поплина, тонкая талия и упакованная в тесный топ аккуратная грудь по которой водопадом струятся белокурые волосы.

- Ника, - с нежностью в голосе произносит Кирилл. – Иди сюда, поговорим.

Девушка послушно спускается по лестнице со второго этажа и подходит к нам, наполняя воздух вокруг едва уловимым ароматом моря и каких-то тропических фруктов.

- Детка, мне нужно уехать, - начинает друг осторожно, вытягивая поврежденную во время неудачного падения с мотоцикла ногу. - Операцию на суставе буду в Германии делать, у нас не нашли подходящих врачей.

Ника кивает.

- Я попросил Диму приглядеть за тобой, пока меня не будет, - продолжает он.

- Кир, ты забыл сколько мне лет? Нянька мне давно не нужна, - отрезает девчонка, сверкая голубыми глазами.

- Нянькой он и не будет, - убеждает сестру Кирилл. - Просто, держи его в курсе своих дел. Если что-то понадобится - смело обращайся.

- Это смешно, - заявляет Ника, воинственно приподнимая подбородок.

- Советую тебе перейти к сути, - игнорируя недовольные взгляды девушки, обращаюсь напрямую к Кириллу.

- Ника, - друг замолкает на мгновение, а потом обреченно вздыхает. – Самохин вышел из тюрьмы.

Даже находясь на расстоянии нескольких метров я замечаю, как Ника вздрагивает и бледнеет. Это неудивительно: несмотря на то, что с момента ее похищения одержимым психом прошло почти пять лет, воспоминания о пережитом не позволяют ей отнестись к этой новости иначе.

- Поэтому ты должна быть осторожной, - между тем продолжает Кирилл. - И поэтому я прошу тебя в случае чего незамедлительно обращаться к Диме. Мудак под надзором и мы смогли оставить в силе судебный запрет на приближение к тебе, но я просто хочу быть уверенным, что при малейшей проблеме ты сообщишь о ней Диме. Из-за операции в какой-то момент я могу оказаться вне зоны доступа, понимаешь? Я не могу так рисковать.

Ника все еще потрясено молчит, но кивает.

- Если ты не готова остаться под его присмотром, тогда я сам останусь, - вновь вздыхая и показывая тем самым безнадежность ситуации, говорит Кирилл. - Врача поищем здесь.

- Нет-нет, - торопливо произносит девушка, опускаясь на диван рядом с братом. - Ты должен ехать.

- Пообещай мне, что будешь внимательной и свяжешься с Димой, если возникнет такая необходимость, - Кирилл берет в свои руки маленькие ладошки сестры и легонько их сжимает.

Ника вновь кивает.

- Обещаю, - ее голос звучит тихо, но твердо, но я вижу, как судорожно бьется маленькая венка у нее на шее.

Наши глаза встречаются. Голубые глаза на миловидном лице без следа косметики смотрят на меня с укором и какой-то необъяснимой покорностью, которая заставляет мое тело инстинктивно напрячься.

Твою мать, на что я только что подписался.

1

Ника

Настойчивая трель телефонного звонка заставляет меня оторваться от монтажа дипломной короткометражки. Тянусь за мобильным и, взяв его в руки, замираю.

Платов.

При виде его имени на экране по телу прокатывается привычная горячая волна, но я подавляю ее усилием воли и напоминанием, что он звонит не по собственному желанию – ему меня банально навязал брат.

- Привет, - с удовлетворением отмечаю, что мой голос звучит ровно, несмотря на то, что глупое сердце готово выскочить из груди.

- Здравствуй, Ника, - отвечает он, растягивая слова, гипнотизируя меня силой своего низкого, ласкающего слух голоса. - Как дела?

Мне очень хочется ответить ему какой-нибудь язвительной глупостью, но я не позволяю себе идти на поводу у детских обид. Я выросла и уже давно переросла свое романтическое увлечение. Дима звонит, потому что обещал Кириллу присматривать за мной – грубить ему будет в высшей степени неуважительно.

- Никаких сложностей, можешь быть спокоен, - говорю я, но не удерживаюсь и добавляю: - Тебе вовсе не обязательно звонить мне – если мне понадобится твоя помощь, я сама наберу. Мы, кажется, так договаривались.

- Мы договаривались, что ты будешь звонить, - соглашается он. – Но за неделю, которая прошла с отъезда твоего брата, я не удостоился даже сообщения.

- Потому что мне нечего тебе сказать.

- Как продвигается подготовка к защите диплома? – внезапно меняет он тему.

Его вопрос застает меня врасплох. Почему он этим интересуется? Это не имеет ровным счетом никакого отношения ни к моей безопасности, ни к его обещанию.

- Мне предстоит еще много работы, - говорю осторожно.

- Не хочешь пообедать со мной завтра? – спрашивает он, окончательно сбивая меня с толку.

Мое сердце пропускает несколько ударов, но я стараюсь ничем не выдать своего волнения.

- Я не могу, - от смущения мой ответ звучит довольно резко, и я сглаживаю это впечатление, поясняя: - У меня назначена встреча с худруком.

- Тогда в другой раз? - предлагает Дима. – Позвони мне, и мы договоримся о времени.

- Хорошо.

- До свидания, Ника, - произносит он после длительной паузы, словно все это время он над чем-то раздумывает, но так и не решается сказать.

И еще до того, как я успеваю попрощаться, а Дима – сбросить звонок, в трубке раздается воркующий женский голос, призывно зовущий его по имени.

В сердцах бросаю телефон на кровать и раздраженно падаю на мягкое покрывало. Чертов бабник! Даже со мной разговаривает, не удосужившись вылезти из чужой постели. Хотя, с чего я взяла, что постель чужая? Вполне возможно, что новая пассия живет у него, чтобы ему не приходилось утруждать себя поездками по городу, когда возникает потребность утолить свои непомерные сексуальные аппетиты.

И чего я вновь себя накручиваю? Ведь поклялась себе, что он в прошлом. Я для него всего лишь младшая сестра лучшего друга. Всегда была. Всегда ей и останусь, даже когда мне пятьдесят исполниться. А у меня на носу защита диплома и ГОСы. Вот о чем нужно думать, а не о том, кого в постели развлекает Платов.

Еще какое-то время я лежу, разглядывая белоснежный потолок своей спальни, кипя от бессильной злости, но в конце концов вновь возвращаюсь к компьютеру и принимаюсь за монтаж своей короткометражки.

2

Ника

- Это нужно отметить! – заявляет Маринка, сверкая белозубой улыбкой. - Нет, ты слышала, как они наши работы хвалили?

Мы с ней как раз выходим из здания института и направляемся к студенческой кофейне, но я подозреваю, что под «отметить» подруга имеет ввиду вовсе не кусочек торта с молочным коктейлем.

- Давай подождем, пока ГОСы сдадим, - предлагаю я, надеясь остудить ее пыл.

- Ника, ну, с каких пор ты такой занудой стала? – подруга кривит губы. - До экзамена еще куча времени. Сегодня можно как следует оторваться – не каждый же день ты диплом на отлично защищаешь.

- Не знаю, - с сомнением произношу я.

- Ну, пожалуйста, давай сходим в Mute, - не унимается она, бросая на меня умоляющие взгляды. – Мне надо проветрить голову.

Я хочу тактично отказать ей, но ее взгляд светится такой надеждой, что я сдаюсь. В самом деле, ну что мне стоит на час или полтора заглянуть в клуб, а потом вернуться домой?

- Я пить не буду, - предупреждаю я, но Маринка меня не слушает - стискивает меня в объятиях и мычит довольное «спасибо».

С подругой мы расстаемся на парковке. Маринка запрыгивает в серебристый Mercedes-Benz, я усаживаюсь в синий Mini, который родители подарили мне на двадцатилетие.

Несмотря на то, что уже год я живу в отдельной квартире недалеко от ВГИКа, сегодня я запланировала поездку в родительский особняк за городом. С тех пор, как Кирилл улетел в Германию прошло уже две недели – неплохо было бы проверить, что там происходит в отсутствии хозяина. Заодно пересмотрю свой гардероб – может удастся найти какое-нибудь забытое сокровище в недрах необъятного шкафа.

Припарковавшись в гараже, я выхожу из машины и встречаю нашего садовника, подстригающего клумбы когда-то любовно высаженные мамой.

- Здравствуйте, Сергей Сергеевич, - здороваюсь с мужчиной.

- Здравствуй, Никусь, - отвечает он с добродушной улыбкой. – Давно тебя не видно было.

- Дел очень много по учебе, а сюда далековато ездить. Дома все в порядке?

- А как же! - он поднимает свои руки в перчатках, испачканных землей. - Вот, цветочки вашей мамы в порядок привожу. Елена Петровна утром прибрала. Кирилл Владимирович нас просил дом в чистоте держать, так мы и держим. Только кушать нечего тебе будет.

- Вы не беспокойтесь. Я ненадолго.

Дом встречает меня тишиной и свежестью. Я прохожу по пустым комнатам, в которых прошло мое детство, и поднимаюсь на второй этаж в свою комнату. С тех пор как родители три года назад переехали в Испанию, я перестала чувствовать себя здесь как дома и, в конце концов, переехала в город. Но в итоге и там не смогла найти свое место.

В комнате я принимаю ванну, потом спускаюсь на кухню и готовлю нехитрый ужин из спагетти и банки консервированных томатов, найденных в кладовке. Когда часы показывают восемь, возвращаюсь на второй этаж и инспектирую гардеробную. В конце концов, останавливаю свой выбор на брючном комбинезоне с лямками крест-накрест, которые оставляют практически полностью обнаженной спину. Фривольный дизайн сзади компенсирует скромное декольте и свободный крой брюк, так что я остаюсь вполне довольна выбором.

Надев свежее белье, я подхожу к большому зеркалу и расчесываю все еще влажные волосы. Мой взгляд скользит по отражению, задерживаясь на тонком белом шраме, который идет от правой ключицы до самой груди – постоянное напоминание о том, что люди не всегда являются теми, кем кажутся.

С Витей Самохиным я училась в одной школе. Он был на год старше, и в десятом классе вдруг начал оказывать мне недвусмысленные знаки внимания. На первый взгляд парень казался милым и умным – был твердым хорошистом, играл в баскетбол, был душой компании. Сначала мне польстило его внимание, и я согласилась на совместный поход в кино и несколько свиданий. Но когда поняла, что больше не хочу – было уже поздно, потому что Витя не понимал слово «нет». Он стал преследовать меня, поджидать у школы после уроков, звонить по ночам, заваливать письмами и подарками. Когда терпеть его навязчивые выходки стало невмоготу, я рассказала о своей проблеме Кириллу. Тот пригрозил Вите и на целую неделю домогательства с его стороны прекратились, однако мое облегчение было временным. Ровно через десть дней после внушения от брата, Витя угнал машину такси, и когда я села в нее, собираясь после школы навестить подругу, с которой занималась в студии танцев, заблокировал двери и, отобрав телефон, увез на другой конец Москвы в заброшенный гараж.

Меня нашли спустя сутки. За это время Витя, не добившись ничего уговорами и обещаниями счастливой совместной жизни, перешел к угрозам. На мой отказ раздеться, он ударил меня по лицу, так что на какое-то мгновение от боли я потеряла сознание, а потом ножом разрезал на мне кофту, оставив глубокую рану на груди.

Те события сейчас мне кажутся ночным кошмаром – когда ты живешь обычной жизнью, сложно представить, каково это – стать бесправной жертвой насилия со стороны другого человека, который до этого совсем не казался тебе монстром. Но, возможно, я просто очень плохо разбиралась в людях и всегда предпочитала верить в лучшее. Даже несмотря на урок, который преподал мне Витя Самохин.

Встряхиваю головой, отгоняя тревожные воспоминания, воскрешенные к жизни известием о том, что Витя снова на свободе, и надеваю комбинезон. Волосы выпрямляю с помощью фена и расчески и собираю в низкий хвост на затылке. Из украшений на мне только длинные серьги. Я тщательно делаю макияж, выделяя темным карандашом и тенями глаза, и даже нахожу на полке старый флакончик Jo Malone, который когда-то обожала.

Около десяти, сбежав по ступенькам вниз, я запрыгиваю в свою машину и еду в клуб, где меня ждет подруга.

3

Дима

Устало откидываюсь на спинку кресла и обвожу взглядом панораму ночного города, открывающуюся из окна офиса. Чувствуя неприятную сухость во рту, беру со стола кружку, делаю глоток и морщусь – кофе давно остыл и превратился в горьковатую жижу, которую даже в моем состоянии пить невозможно. Ритмично потираю пальцами затекшие плечи и бросаю взгляд на часы, которые показывают начало одиннадцатого.

Офис давно опустел. В коридоре погашен свет. Даже уборщица, которая заглядывала в кабинет минут сорок назад, давно покинула здание. И, несмотря на то, что за двенадцатичасовый рабочий день срочных дел у меня не убавилось, мне тоже стоит поехать домой.

Беру в руки мобильный и открываю личную почту, чтобы просмотреть ежедневный отчет телохранителя, которого Кирилл приставил к Нике. Даже странно, как за две недели изучение ее распорядка дня превратилось для меня в своеобразный ритуал.

Пробегаюсь взглядом по кратким пунктам и хмурюсь, когда натыкаюсь на упоминание одной и той же черной машины, замеченной возле института и загородного дома Гордеевых. Тут же набираю номер спецназовца и задаю вопрос, который меня интересует.

- Машину сразу пробил – куплена на имя Николаева Сергея Петровича, - голосом, в котором совершенно нет никаких эмоций, отвечает он. - Вам эта фамилия о чем-нибудь говорит?

- Нет. Кто за рулем был знаешь?

- Выясняю.

- Ладно, - закрываю ноутбук и встаю с кресла. - Где сейчас Ника?

- В клубе Mute на Ленинском.

- С кем? – спрашиваю неожиданно для самого себя.

- С Мариной Никитиной.

- Держи меня в курсе, - и жму на отбой.

Снимаю со спинки стула пиджак, собираю вещи и широкими шагами выхожу из офиса. В лифте еду один, дежурно киваю охраннику на входе, иду на парковку и, забравшись в машину, долго сижу уставившись в темноту ночи, которую разрезает яркий свет фар моего Гелендвагена.

Можно поехать к Даше. Она всегда ждет. Накормит. Не будет напрягать разговорами. Но от мысли, что придется заняться с ней сексом меня передергивает. Ерунда какая-то. Мы знакомы всего пару месяцев, и до прошлой недели меня все в ней устраивало. А сейчас, представив ее женственную фигуру с округлой попой и пышной грудью, я вдруг испытываю необъяснимое раздражение.

В таком настроении, пожалуй, будет лучше заказать доставку еды и поехать домой, но идея ужинать в одиночестве тоже не находит во мне должного отклика.

Выжимаю педаль газа и выезжаю с парковки. Привычно сворачиваю направо, долго еду по прямой, но отчего-то очень скоро оказываюсь на Ленинском, в противоположной и от своей квартиры, и от квартиры моей любовницы стороне.

Возле клуба, в котором по сообщению ее телохранителя должна быть Ника, я оказываюсь в начале двенадцатого. Протиснувшись сквозь плотную толпу на входе, оказываюсь в просторном помещении с кирпичными стенами, то и дело вспыхивающими неоновыми огнями. Громкая музыка с порога проникает в кровь, отдаваясь басами во всем теле. Легкие наполняются сладковатым запахом дорогих духов, табака и алкоголя.

Большая часть людей сосредоточена у бесконечной барной стойки, уходящей вглубь заведения. Танцпол тоже забит. Сканирую зал в поисках сестренки лучшего друга, но ее нигде нет. Решаю для себя, что если не найду ее в течение пяти минут, уточню у ее охранника, не успела ли она уйти, и просто поеду домой.

Делаю шаг по направлению к бару, но вдруг останавливаюсь, заинтересованный видом хрупкой блондинки в чумовом комбинезоне с обнаженной спиной, неспешно покачивающейся под музыку, которая льётся из динамиков. Ее движения завораживают. Они плавные, чувственные и в то же время странно беззащитные – словно она сама не осознает, насколько в этот момент прекрасна и уязвима для мужской похоти. Ее гладкая кожа поблескивает в ярких всполохах софитов, контрастируя с черными бретелями, которые перекрестьем лежат на ее спине и подчеркивают естественную плавность линий тела. Волосы, собранные в гладкий низкий хвост, золотистой змейкой вьются по спине достигая поясницы.

Наблюдение за незнакомкой полностью захватывает меня, так что я на мгновение совершенно забываю про Нику. Вместо этого с неослабевающим интересом слежу как аккуратные округлые бедра соблазнительно двигаются из стороны в сторону, вторя ритму музыки. Смотрю, как блестящие пряди волос при каждом движении лижут голую кожу.

Ладонь начинает зудеть от желания подойти к незнакомке, обмотать белокурый хвост вокруг своей ладони, потянуть на себя, заставив ее откинуться назад, открыв мне доступ к лицу и шее. А если девушка позволит придвинуться к ней совсем близко - что ж, мое тело за меня расскажет, какое действие оказывает на меня ее танец.

Пока я стою как истукан, очарованный белокурой амазонкой, музыка заканчивается. Плавный ритм сменяется громкими битами, а я все ещё не могу справиться с собой – таращусь на девушку как подросток в период полового созревания, ощущая приятные разряды внизу живота. В уме прикидываю как подойду и заведу с ней непринужденный разговор, который непременно закончится в постели, как вдруг блондинка оборачивается и смотрит прямо на меня.

При взгляде на неё я чувствую себя так, словно мое горло сдавливает удавка. С трудом прихожу в себя: инстинктивно дергаю шеей, в попытке избавиться от дискомфорта, и пораженно изучаю миловидное, как у фарфоровой куклы, лицо с широко распахнутыми голубыми глазами, подернутыми поволокой, и изящными губами-бантиком, которые сейчас медленно изгибаются в робкой улыбке. Весь ее вид, этот взгляд, одновременно наивный и невинный, застывший в ожидании, заставляет меня мысленно покрыть себя трехэтажным матом.

Это непостижимо. Что я за извращенец такой, возбудившийся от вида младшей сестренки лучшего друга?

4

Ника

Выпив у бара по коктейлю, мы с Маринкой протискиваемся на танцпол. Клуб Mute сейчас пользуется бешеной популярностью, поэтому людей вокруг очень много, и, чтобы не толпится в центре, я хватаю подругу за руку и веду за собой в нишу поближе к выходу.

- О, Ник, подожди, - говорит Марина, перекрикивая музыку. - Там Андрей Чернов. Пойду поздороваюсь.

- Не хочешь дождаться, пока он сам подойдет? - интересуюсь я.

Вместо ответа подруга закатывает глаза и, на ходу одергивая вырез на платье, идет по направлению к предмету своих девичьих грез. Мне же не остается ничего, как начать танцевать в одиночестве. В конце концов, за этим я сюда и пришла.

Танцевать я люблю. Всегда любила. До тринадцати лет ходила в балетную школу, потом несколько лет занималась современными танцами, так что мне не составляет труда поймать ломаный ритм: закрываю глаза и начинаю покачиваться, растворяясь в музыке и своих движениях.

Внезапно ощущаю жар в районе лопаток. Я давно привыкла к чужим взглядам и научилась не обращать на них внимание, но этот другой - его воздействие я буквально чувствую кожей, которая покрывается волной мурашек. Даю себе возможность успокоиться, не прекращая танцевать, но когда музыка меняется, оборачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с молчаливым наблюдателем.

Резкий свет прожекторов падает на молодого человека, который стоит в отдалении, небрежно подпирая плечом стену.

На мгновение я теряюсь. Ощущение такое, словно я попала в один из сокровенных снов, в котором я танцую для единственного человека, для которого всего хотела это делать. Только это ведь не сон. Запахи, громкие биты, жар разгоряченного тела - все это настоящее, как настоящий и Дима Платов, который в этот самый момент не сводит с меня глаз.

Что он здесь делает? Скорее всего, прийти сюда его заставила очередная подружка, которая сегодня составит ему компанию в постели. Я настолько уверена в этом, что даже смотрю по сторонам, ожидая, что знойная красавица вот-вот появится из темноты зала и повиснет на его шее, но ничего подобного не происходит.

Я посылаю ему робкую улыбку, на которую Дима не отвечает, заставляя меня вновь ощутить себя долговязой девчонкой, которая отчаянно сражается за крупицы внимания лучшего друга своего брата.

Поджимаю губы и отворачиваюсь.

Это может показаться невежливым? Плевать! Диму я сюда не звала, смотреть на меня не заставляла. И свое увлечение им я тоже давно пережила. Не надо зацикливаться на этом случае. Сюда он пришел не ради меня, так что глупо было надеяться на внимание с его стороны.

Лавируя сквозь толпу, я двигаюсь к бару, надеясь отыскать там Марину и сказать, что уезжаю, как вдруг чувствую, что моя рука попадает в капкан.

Бросаю взгляд через плечо и робею. Это Дима. Считанные мгновения назад был там, у стены, а теперь крепко сжимает своими горячими пальцами мое запястье, словно имеет на это полное право.

- Убегаешь? - спрашивает он.

От его близости меня бросает в жар. Горло сжимает спазмом, а мгновенно пересохшие губы заставляют меня смочить их языком.

- Давай выйдем, - предлагает он своим густым низким голосом, в котором сейчас преобладают хриплые тона. - Здесь невозможно разговаривать.

Растерянно киваю, позволяя ему вывести себя из темной духоты клуба в светлое фойе. Здесь он выпускает мое запястье из захвата своих пальцев и в привычной манере засовывает руки в карманы брюк.

Его взгляд медленно скользит по моему лицу, спускается вниз по шее и задерживается на груди, прежде чем вновь вернуться к лицу. Ощущаю как от этого пристального осмотра начинают пылать мои щеки.

- Не ожидала тебя здесь увидеть, - говорю банальность. Просто он продолжает молчать, и я начинаю чувствовать себя неуютно. А когда я чувствую себя неуютно - начинаю болтать. - Ты, наверное, кого-то ищешь? Ну, то есть, ты здесь с кем-то встречаешься?

Молюсь про себя, что он кивнет и оставит меня прежде, чем я совершу какую-нибудь глупость, но он вдруг совершенно серьезно отвечает:

- Ищу тебя.

- М-меня? – переспрашиваю в замешательстве.

- Обещала позвонить, чтобы мы могли пообедать, и опять молчишь, - он насмешливо приподнимает бровь. - Вот подумал на ужин тебя пригласить.

- Уже поздно, - лепечу я.

- Но я все еще не ужинал. А ты?

Это серьезно происходит со мной? Платов приглашает меня на ужин?

Не будь смешной, одергиваю себя. Если бы он позвал тебя в любое другое время, не тогда, когда его действиями руководит обещание брату за мной приглядывать, можно бы было прыгать от радости. Но разве можно воспринимать это приглашение всерьез? Через месяц вернется Кирилл, тогда же придет конец звонкам и приглашениям Димы. Он обо мне даже не вспомнит, а как же я? Мне столько сил стоило смириться с тем, что мы никогда не будем вместе и начать смотреть по сторонам на других парней. Второй раз у меня может и не получиться.

- Я перекусила дома, - говорю тихо, пряча от него глаза.

- Тогда я буду есть, а ты составишь мне компанию. Может быть, согласишься на десерт?

Согласиться - это так соблазнительно, и я почти готова это сделать, как вдруг в голове возникает подозрение:

- А как ты узнал, что я здесь?

- Мне повезло, - что-то мелькает в его темных глазах, но лицо остается невозмутимым.

- А если серьезно?

- Случайно тебя увидел, - он неопределенно пожимает плечами.

Это похоже на правду. Почему бы ему не оказаться в популярном клубе пятничным вечером? Судя по деловому костюму, он приехал сюда прямо с работы - уж что-то, а слухи о его трудоголизме не обошли меня стороной - в поисках развлечения. Если я пойду с ним, пусть даже он позвал меня из-за брата, то по крайней мере, с ним не уйдет кто-то другой. Конечно, это не мое дело, но понимать эту простую истину гораздо проще, чем ее принимать.

- Хорошо, - соглашаюсь я. - Только я с подругой. Не могу ее бросить.

- Возьми ее с собой, - предлагает он.

- Серьезно?

- А почему нет? - его брови взмывают вверх.

- Хорошо.

Под пристальным взглядом Платова я достаю телефон и набираю Марину. Она предсказуемо трубку не снимает.

- Сейчас вернусь, - говорю смущенно.

Возвращаюсь в клуб и направляюсь к тому месту, где десять минут назад расстаралась с подругой. Она все еще стоит в компании Чернова, откровенно строя ему глазки и позволяя глазеть на свою пышную грудь.

- Ника! - парень замечает меня первым. - Как дела?

- Привет, - отвечаю ему сдержанной улыбкой. - Марин, я хочу уехать. Ты со мной?

- Марину я не отпущу, - отвечает за нее Чернов, обвивая руку вокруг ее плеч.

Подруга глуповато улыбается и ближе жмется к парню. Хоть я и не перевариваю Чернова, винить подругу не могу - все мы слепы, когда влюблены.

- Ника, ты точно не хочешь остаться? - спрашивает она.

- Нет, Марин, я поехала. Если что - звони, ладно?

Отменявшись с ней прощальными поцелуями, я покидаю клуб и, ощущая бурлящую эйфорию в крови, иду навстречу невероятному - полуночному ужину с Димой Платовым.

5

Дима

Не знаю, почему вдруг решил пригласить Нику на ужин, но мне заранее понятно, что это плохая идея. Нет, есть я хочу. Но судя по реакции некоторых частей моего тела на ее танцы, голод у меня весьма специфический. Утолять его нужно на максимальном удалении от этой девочки.

Напоминаю себе, что это банальная забота: в отсутствии Кирилла я просто хочу убедиться, что у его сестры все хорошо. Тем более, с нами будет ее подруга. Поужинаем, развезу девчонок по домам и на этом благополучно закончу этот длинный день.

Найдя решение проблемы, которую сам же и создал, позволяю себе расслабиться и, наконец, оглядеться по сторонам. В фойе, в котором я жду Нику, располагается невостребованный летом гардероб и туалеты. А еще вдоль зеркальной стены вертятся затюнингованные девушки неопределенного возраста, которым с одинаковым успехом может быть восемнадцать и тридцать восемь. Одна из них, жгучая брюнетка с пухлыми губами и экзотическим разрезом глаз, ловит мой взгляд и призывно улыбается, но я не чувствую в себе ни крупицы ответного интереса. Должно быть, это потому, что меня все еще привлекает Даша, и у меня есть принципы - не изменять девушкам, даже если наши отношения не продлятся больше недели.

Отворачиваюсь от брюнетки и вижу Нику, которая появляется на горизонте в гордом одиночестве. Пока смотрю, как она идет ко мне под перекрестными взглядами парней, ощущаю необъяснимое беспокойство. Должно быть, ее давнее похищение и то, что все мы пережили пытаясь ее найти, играет со мной злую шутку, потому что сейчас мне хочется спрятать ее ото всех и быть уверенным, что она в безопасности.

- Марина остается, - говорит Ника смущенно, останавливаясь в метре от меня. - Она друга встретила.

Час от часу не легче.

- Тогда пошли? - спрашиваю я.

Она молча кивает, и в приглушенном свете ламп мне кажется, что ее щеки покрывает смущенный девичий румянец.

Я пропускаю Нику вперед, наблюдая, как соблазнительно покачиваются ее бедра, обтянутые тонким черным шелком. Интересно, что будет если я положу ладони на эти бедра и сожму...

Едва не стону от досады. Твою мать, Платов, соберись. О чем ты только думаешь?

Потираю переносицу, стараясь вернуть самоконтроль, и заставляю себя перевести взгляд повыше, но взгляд останавливается на голой спине, в совершенно провокационной манере пересеченной черными бретелями. А еще я замечаю маленькую родинку на левом плече, которая при ходьбе то скрывается под лямкой, то призывно обнажается.

Уму непостижимо, когда сестренка Кирилла успела превратиться в соблазнительную амазонку? Нет, она всегда была хорошенькой, но сейчас откровенно расцвела. Не зря же мужики головы сворачивают, глазея, как она идет мимо.

Подавляю раздражение, заставляя себя сосредоточиться на дороге. Все-таки хорошо, что хрупкие блондинки совершенно не в моем вкусе.

Возле выхода на улицу толпится народ. В последний момент замечаю, как какой-то молодчик вываливается из двери и нетвердой походкой движется прямо на Нику. Непроизвольно делаю выпад вперед, мои руки смыкаются вокруг тонкой талии. От резкого движения девушка теряет равновесие, и в следующий момент я ощущаю каждый соблазнительный изгиб хрупкой девичьей фигуры, которая оказывается прижатой ко мне. Нежный тропический запах ударяет мне в ноздри, будоража нервные окончания, теплая гладкая кожа жжет ладонь, призывая сжать ее крепче. Кровь вскипает, устремляясь одновременно в голову и пах.

Парень проходит мимо, не задев Нику, зато она через плечо смотрит на меня в замешательстве.

- Извини, - говорю я, прочищая горло. – Не хотел, чтобы тебя задели.

Она сосредоточенно хмурит брови, словно раздумывает о чем-то, потом кивает.

- Отпустишь? - спрашивает робко.

Идиот. Расслабляю захват рук и позволяю Нике выскользнуть. И сам тоже делаю шаг назад.

Мы выходим на улицу, и я призываю себя успокоиться и держаться от Ники подальше. Это не девчонка, а бомба замедленного действия какая-то. Где были глаза Кирилла, когда он доверял присмотр за ней мне?

- Ты на такси? - интересуется Ника. - Я на машине, но я коктейль выпила. Планировала ее до завтра здесь оставить, но ты можешь сесть за руль, если хочешь.

- Моя машина припаркована в соседнем ряду от твоей, - говорю снисходительно, указывая рукой направление.

Внезапно в поле моего зрения попадает черный Audi с номерами, идентичными тем, что указал в своем отчете телохранитель Ники. Я резко останавливаюсь и еще раз внимательно смотрю на комбинацию букв и чисел.

Твою мать.

Несмотря на то, что в машине никого нет, я ощущаю, как грудь сковывает паршивое предчувствие.

- Что случилось? - спрашивает Ника, заметив, что я остановился.

- Ничего, - делаю попытку улыбнуться. - Пойдем.

Едва мы подходим к Гелендвагену, я с брелока завожу мотор и открываю для девушки дверь. Проследив за тем, как она грациозно забирается внутрь, говорю:

- Посиди пару минут, я сейчас вернусь.

Возвращаюсь к Audi и достаю телефон, чтобы перебросится новостями с телохранителем:

- Та же черная тачка у клуба, - сразу перехожу к делу. - Я хочу знать, кто на ней ездит как можно скорее. Сегодня о Нике я позабочусь. Проследи за Audi и ее хозяином. Инфу по ним можешь присылать в любое время.

- Принял.

Когда я сажусь на водительское сидение рядом с Никой, она с каким-то мрачным любопытством разглядывает меня.

- Что-то все же случилось? – спрашивает она осторожно. – Если тебе неудобно, или ты передумал насчет ужина…

- Я не передумал, - не даю ей закончить фразу. - Поужинаем у меня.

От удивления большие голубые глаза Ники становятся огромными. Несколько секунд она в недоумении смотрит на меня, потом вдруг широко улыбается, отчего на ее щеках появляются симпатичные ямочки. Тихий вибрирующий смех заполняет салон. Я вынужден признать, что мне нравится, как он звучит – искренне и без жеманства, и отчего-то хочется, чтобы она смеялась чаще.

- Что? – интересуюсь я.

- Извини, - она лукаво морщит нос. - Это личное. Значит, поужинаем у тебя?

- Да, - я достаю телефон с зависшим заказом в Delivery, который бросил оформлять, решив лично наведаться в клуб, и протягиваю его Нике. - Вот, добавь, что хочешь.

Все еще улыбаясь, она берет у меня из рук телефон. На одно короткое мгновение наши пальцы соприкасаются. Ника шумно вздыхает, ее взволнованный взгляд находит мой.

- Спасибо, - едва слышно произносит она, проведя кончиком языка по нижней губе.

От этого соблазнительного жеста по моему телу бежит огонь, опаляющий низ живота и пах.

Смотрю на Нику так, словно впервые вижу. Несмотря на то, что внешне она осталась той же – с изящными чертами лица, редкойроссыпью бледных веснушек на носу и фарфоровой кожей, в ее облике появилось что-то новое. Едва уловимое нечто, заставившее меня по-новому взглянуть на нее. И совершенно по-новому реагировать.

- Рекомендую взять стейк, - говорю неловко. - Они его отлично готовят.

Ника кивает и переводит взгляд на экран телефона, а я приказываю себе успокоиться и сосредоточить внимание на дороге.

6

Ника

Я с Димой еду по ночной Москве. Низко урчит мотор мощного автомобиля. Радио болтает чепуху. Тонко пахнет кожаным салоном и терпким древесным ароматом, который всегда сопровождает Платова. А у меня в животе порхают бабочки. Если это сон, то просыпаться я не хочу.

Хотя, какой сон? Кожа в том месте, где каких-то десять минут назад Дима касался моей обнаженной спины, до сих пор пылает – не удивлюсь, если отпечатки его пальцев останутся на пояснице навечно, а от воспоминаний о том, как тесно соприкасались наши тела, меня прошибает дрожь.

- Холодно? – спрашивает он, убавляя обдув климат-контроля.

- Спасибо, - отзываюсь тихо, пряча глаза.

Мне, разумеется, не холодно, но я предпочитаю солгать. Не могу же я заявить, что дрожу от воспоминаний о его близости.

Некоторое время мы едем молча. Я до сих пор немного шокирована его предложением поужинать дома. Раньше он предпочитал держать меня на расстоянии, и в тот единственный раз несколько лет назад, когда Даня и Мира отправили нас вдвоем в кино, весь сеанс просидел так, словно мы незнакомы.

- Ты сегодня диплом защищала, - вдруг произносит он. – Успешно?

Потрясено перевожу на него взгляд. Уголки губ Димы приподнимаются в ленивой полуулыбке, и внутри у мне все тает, как мороженое на солнце.

- Кирилл упоминал, - поясняет он, видимо, чтобы у меня не возникло мыслей, что он всерьез интересуется моей жизнью.

- Да. На «отлично» защитила.

Машина тормозит на светофоре, и Дима вновь окидывает меня изучающим взглядом. Призываю себя к спокойствию. Без сомнения, мне под силу выдержать его неожиданный интерес, и не броситься ему на шею.

- Всегда знал, что ты умница, - тянет он без тени юмора в голосе.

И как я должна на это реагировать?

Смущенно опускаю глаза и вновь бормочу:

- Спасибо.

Никогда я не была скромницей - всегда ценила себя и свои успехи, но почему-то рядом с этим человеком чувствую себя неуверенно. Комфортно, в безопасности, но неуверенно. Почему так?

Оставшийся путь до квартиры мы проводим в молчании. Он загоняет машину на подземную парковку, потом мы в тишине поднимаемся на лифте на двенадцатый этаж современной элитной новостройки.

Дима бесчисленное количество раз был у нас с братом дома, но я никогда не была у него. Должно быть, поэтому я так нервничаю сейчас. Поэтому, и потому, что рядом с этим человеком мне сложно оставаться спокойной. Он умный, привлекательный и меня всегда тянуло к нему.

Открыв входную дверь Дима широко распахивает ее и пропускает меня внутрь. Я делаю неуверенный шаг, сбрасываю босоножки, оставляя их у двери.

Дима заходит следом, щелкая выключателем. Прихожую заливает яркий свет.

- Чувствуй себя как дома, - говорит он. - Ванная и туалет слева по коридору. Кухня и столовая справа. Зал за этой дверью, а там две спальни.

Оставляю сумочку на мягком пуфе, оглядываюсь по сторонам. Мне кажется, что квартира, особенно холостяцкая, может очень много рассказать о его владельце. А о Диме мне хочется знать все.

- Ты давно живешь здесь? - спрашиваю я, с интересом оглядывая скромную минималистичную обстановку в сине-серых тонах.

- Пару лет, - отвечает он кратко.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него и замечаю с каким странным выражением он меня рассматривает. Не успеваю спросить, в чем причина его недовольства, как вдруг раздается звонок домофона.

- Курьер.

Я киваю, но Дима уже выходит из зала, оставив меня одну. Через минуту он возвращается с крафтовыми пакетами в руках.

- Можем поесть здесь или на кухне, - предлагает он, оставляя за мной выбор.

- На кухне.

Он кивает. Пока он достает из бара бутылку вина, я вынимаю из пакетов контейнеры, от которых исходят потрясающие ароматы, и раскладываю еду на тарелки.

Скованно опускаюсь на стул, Дима садится напротив, протягивая мне бокал вина.

- Поздравляю с успешной защитой, - говорит он просто.

Я сдержанно улыбаюсь и позволяю нашим бокалам соприкоснуться. Господи, пусть это будет только начало. Пусть, мы еще много раз будем сидеть с ним вот так.

- Не голодна? - спрашивает Дима через несколько минут, поднося бокал с вином к губам.

Я качаю головой и опускаю глаза на блюдо, к которому едва притронулась.

- Я же говорила, что ужинала, - отвечаю извиняющимся тоном.

Дима ставит бокал на стол, откидывается назад на стуле и вздыхает.

- Ты нервничаешь, - говорит он откровенно.

- Вечер получился немного неожиданным.

- Тут ты права.

- Почему ты пригласил меня, Дима? - задаю вопрос, который не дает мне покоя.

- Разве для этого нужна особая причина? - он вопросительно приподнимает брови.

- Ты знаешь меня много лет. И ты впервые куда-то позвал меня. Очевидно, что причина есть.

- Твой брат, - говорит он просто.

Я сдержанно киваю, но не подаю вида, насколько ранят меня его слова. Глупая, глупая, это нужно же было себе напридумывать. Знала же, что все из-за Кирилла.

- Тогда я, пожалуй, поеду, - произношу я, и тяну руку за сумочкой с телефоном. - Вызову такси.

- У меня есть гостевая комната, - говорит от твердо, непринужденно поигрывая вином в бокале.

Я застываю.

- Я поеду домой.

- Это неразумно. Уже поздно. Поспишь в соседней комнате, завтра поедешь домой.

- Я предпочитаю спать в своей постели, - упрямо отвечаю я.

- Похвальное качество, - он кивает. - Но сегодня поспишь в моей.

От его слов кровь мгновенно приливает к моим щекам.

- Я имею ввиду в гостевой, - мгновенно поправляется он.

- Я не останусь.

- Ты останешься, Ника, - говорит он мрачно. - Или я поеду с тобой, чего бы мне очень не хотелось. Я реально устал и хочу спать.

Не знаю, плакать мне или смеяться. Как вдруг новая догадка озаряет меня. Господи, как я раньше об этом не подумала?

- Что случилось? - мой голос звенит от напряжения, а ладони становятся влажными. - И не ври, пожалуйста. Это тоже Кирилл тебя попросил?

- Нет, не Кирилл. Я сам принял это решение.

- Почему?

Он медлит, но я не собираюсь отступать. Подсознательно я чувствую, что все это связано с освобождением Самохина из тюрьмы, но мне нужно услышать подтверждение из его уст.

- Утром возле твоего института, днем у загородного дома и час назад у Mute был припаркован один и тот же черный Audi, - говорит он с непроницаемым выражением на лице. – Пока я не узнаю, кто был за рулем, домой ты не поедешь.

7

Дима

Раздраженно выкидываю ужин, к которому Ника практически не притронулась, и складываю грязную посуду в посудомоечную машину. Одна тарелка от соприкосновения с металлическими прутьями трескается и разламывается на две части. Одна остается у меня в руке, другая – в машине. В сердцах бросаю оба осколка в урну и с силой захлопываю дверцу посудомойки.

Что за день такой паршивый сегодня?

После того, как я рассказал Нике про свои опасения в отношении черной Audi она вместо благодарности наградила меня ледяным молчанием, а потом гордо удалилась в ванную, прихватив с собой полотенце и мою футболку. Ее нет уже полчаса, и я начинаю всерьез волноваться за ее благополучие.

Оттягиваю момент как могу, но, когда Ника не появляется и через следующие десять минут, решительно иду в сторону ванной. Стоит мне занести руку для требовательного стука, как слышится возня, щелчок замка и дверь распахивается. Едва успеваю отступить назад, как на пороге появляется виновница моего безумного вечера, который плавно перетек в ночь.

- Ты что тут делаешь? – спрашивает она рассерженно, глядя своими голубыми глазами исподлобья.

- Это вообще-то моя квартира, - напоминаю я, а сам силюсь сглотнуть, потому что вид передо мной открывается сногсшибательный.

На Нике только моя футболка, доходящая до середины бедер. Одно плечо обнажено. Ноги голые. Под мягкой хлопчатобумажной тканью отчетливо угадываются очертания груди. Из пучка на затылке выбились несколько прядей, которые сейчас живописно обрамляют бледное лицо с красными пятнами на щеках, а глаза подозрительно блестят, словно она плакала. Выглядит Ника невероятно юной и красивой, и очень, очень расстроенной.

Что ж я за мудак такой, в который раз задаю себе риторический вопрос. Эта девочка выросла на моих глазах. Ее брат мне как родной. И она тоже как родная. Я ведь помогал в ее поисках, тогда пять лет назад. И я помню тот момент, когда она нашлась. Какой испуганной и потерянной она была долгое время, как долго приходила в себя.

Конечно, вся эта ситуация для нее - стресс. Для нее, а не для меня. Свою гордость надо засунуть в одно место, а ее успокоить.

Решительно беру ее лицо в свои ладони, отмечая какая у нее гладкая и нежная кожа.

- Со мной ты в безопасности, понимаешь? - говорю с нажимом, впиваясь взглядом в мерцающие голубые глаза. - Ничего плохого не случится. Это просто мера предосторожности.

- Я не боюсь! – огрызается она, свирепо глядя мне в лицо. – Просто не люблю, когда мной манипулируют.

Вглядываюсь в ее лицо в поисках проблеска слабости, но подозреваю, что она не лжет. Действительно, не боится. Возможно, это просто глупая бравада, а может быть, Ника просто рано поняла, что демонстрировать свой страх опасно.

- Извини, но ты меня тоже пойми, - отпускаю Нику и отступаю назад, упираясь спиной в стену. - Кирилл доверил мне твою безопасность. Что я, по-твоему, должен сделать?

Она молчит. Ее воинственность понемногу сходит на нет, и вот уже она неуверенно покусывает нижнюю губу, привлекая мое внимание к розовой плоти.

- Брат нанял кого-то следить за мной? - спрашивает она проницательно, пока я продолжаю пялиться на ее губы.

- Почему ты так думаешь?

Ника картинно закатывает глаза.

- Я не дура и, если ты не заметил, уже давно не ребенок, - в ее голосе я отчетливо слышу ноты раздражения. - Откуда ты узнал про машину возле института и загородного дома? Вряд ли ты следил за мной с самого утра.

- Я заметил, - говорю невпопад.

- Что? - Ника в недоумении хмурит брови.

- Заметил, что ты уже не ребенок, Ника.

Ее губы приоткрываются в форме буквы «О», но из них не срывается ни звука, поэтому я продолжаю:

- И, да, твой брат нанял человека, который должен обеспечивать твою безопасность. Этот человек, как ты понимаешь, не я, - развожу руками, даже не пытаясь отрицать очевидное. - Но пока он занят выяснением деталей, связанных с неопознанным черным авто, заботу о тебе я взял на себя. Если ты действительно взрослая, как ты говоришь, то должна понять, почему я так поступил.

Ника опускает глаза. Ее лицо выглядит печальным и растерянным, а на шее начинает часто-часто биться жилка.

И все же, я не жалею, что сказал ей правду. Кирилл мой друг, конечно, но врать Нике даже он меня не заставит.

- Понятно, - наконец, произносит она едва слышно. - Есть что-то, чего я должна бояться?

- Нет. Как только я разберусь с этой машиной, ты сможешь вернуться к привычной жизни.

- Ты считаешь, что это он? - в бессознательном жесте защиты, она вдруг обхватывает себя руками и проводит руками вверх и вниз, словно пытается согреться.

Кого она подразумевает под этим «он» догадаться не трудно.

- Это может быть никак не связано, - отвечаю я. - По моим данным, он несколько дней не выходит из дома дальше, чем до ближайшего магазина.

Ника кивает.

- Если это не он, тогда тебе не о чем беспокоиться, - говорит она подчеркнуто беззаботно, но ее улыбка выглядит вымученной и горькой. - Сумасшедших поклонников я больше не завожу.

- Позволь это мне решать, - предлагаю мягко. - И прежде, чем ты начнешь возмущаться, вспомни, что и ты, и я дали обещание Кириллу. Я свое нарушать не планирую. А ты?

Вместо ответа Ника мотает головой, отчего узел на ее затылке распадается и блестящие волосы золотистой массой рассыпаются по плечам.

- Умница, - говорю с внезапной нежностью. - Уже поздно. Пойдем спать.

И вновь ее глаза находят мои. Считанные мгновения она вглядывается в мое лицо, словно хочет там что-то отыскать, но потом тяжело вздыхает.

- Ты прав, - соглашается она с непонятной мне обреченностью в голосе. - Слишком поздно.

8

Ника

Добираюсь до комнаты, которую мне выделил Дима, закрываю дверь и тяжело опираюсь на нее спиной.

Как можно быть таким слепым? Риторический вопрос, конечно. Я по нему с ума сходила почти десять лет, а он так и не разглядел во мне девушку - только придаток моего брата. Зачем только я поддалась эйфории и позволила себе помечать, что сейчас все будет иначе?

Он ведь, действительно, ничего не понимает. Решил, что я боюсь Самохина. Да, то, что он вышел из тюрьмы, меня совсем не радует, но я ожидала, что рано или поздно это произойдет: не зря же я почти два года посещала курсы самообороны и всегда ношу с собой газовый балончик – если нужно будет, смогу постоять за себя.

Сам Дима пугает меня куда больше. Потому что каждая минута, вынужденно проведенная рядом, делает неизбежное расставание с ним в сотни раз тяжелее. Кирилл вернется через три недели. Могу поспорить, что в тот же день Платов исчезнет из моей жизни так же стремительно, как в ней появился.

И ладно бы, он относился ко мне, как к обычной девушке, пусть даже сестре друга, которую он вынужден терпеть. Но он по-прежнему, несмотря на его слова об обратном, видел во мне ребенка. Я читала это в выражении его лица, смягченном состраданием и нежностью, и в его обращении «Умница» - именно так смотрят и разговаривают с несмышленым дитя.

Ложусь на кровать и прячу нос в подушку, улавливая знакомый тонкий древесный аромат, перемешанный с запахом чистого белья. Ах, если бы только я могла держать свои чувства под контролем, если бы Дима не был таким желанным, если бы все мое тело не отзывалось так на малейшее его прикосновение. Или, лучше, если бы он только мог увидеть меня настоящую.

Закрываю глаза и сладко зеваю. Да, последнее «если» - то, что нужно для этой ночи.

Утром я просыпаюсь поздно. Не сразу понимаю, где нахожусь, а когда воспоминания о вчерашнем вечере возвращаются, позволяю себе улыбнуться. Все-таки, не зря говорят, что утро вечера мудренее.

Разве не этого - времени наедине с Димой - я так долго хотела? Судьба сыграла мне на руку! Разе не удивительно уже то, что я проснулась в его квартире? А я проснулась. То, что казалось невозможным еще вчера сегодня стало явью, так может быть, у меня есть хоть маленький, но реальный шанс?

Я бодро встаю с постели. Подхожу к зеркалу, пальцами расчесываю волосы, позволяя им в художественном беспорядке упасть на плечи, и, закинув в рот мятный леденец, выхожу из спальни.

В квартире царит тишина. Я прохожу мимо спальни Димы и заглядываю в открытую дверь, но комната оказывается пустой. Никого нет ни в зале, ни в прихожей, ни на кухне. Из ванной тоже не доносится ни звука и свет выключен, так что я подозреваю, что Димы просто нет дома.

Он что, ушел, оставив меня одну? Уехал на работу? К подружке?

Чувствуя закипающую в груди обиду, возвращаюсь на кухню и наливаю себе воды. Как раз в этот момент раздается звук поворачиваемого в замке ключа. Выбегаю в коридор и оказываюсь лицом к лицу с Димой.

О, Господи.

Видимо, он только что вернулся с утренней пробежки. На нем свободные шорты и беговые кроссовки, футболка намокла на груди и в районе подмышек, волосы на висках тоже влажные. Он бросает на тумбочку телефон и наушники, мышцы на его руках перекатываются, отзываясь на его движение, а я едва могу вздохнуть.

В жизни не видела никого более сексуального, чем он в эту секунду. Даже мой преподаватель по самообороне, к которому девчонки на тренировки приезжали даже из Подмосковья, нервно курит в сторонке в сравнении с Платовым.

Переминаюсь с ноги на ногу, и выдавливаю из себя короткое:

- Привет.

- Проснулась? - спрашивает он, поднимая на меня глаза. Быстро снимает кроссовки и проходит по коридору. - Я в душ.

- Ты потом на работу? – интересуюсь я. – Подбросишь меня до клуба, чтобы я могла машину забрать?

- Сегодня суббота, - напоминает он. – На работу я не поеду. Машину твою забрать можем, но к себе ты пока не вернешься. Загоним на парковку под моим домом.

Не удосужившись даже посмотреть на меня, он стягивает с себя футболку, обнажая твердый пресс, мускулистые плечи и крепкую грудь.

Протест замирает у меня на губах. Пульс начинает биться где-то в горле. Пока я прихожу в себя, Платов уже скрывается за дверью ванной, а я остаюсь в одиночестве – совершенно ошарашенная, оглушенная и потрясенная видом его полуобнажённого тела в такой токсичной близости от меня.

Заставляю себя вернуться в столовую и допить воду. Руки немного трясутся, а сердце все еще нервно бухает в груди.

Ради Бога, Ника, возьми ты себя в руки. Дима даже не прикоснулся к тебе, а ты уже вся извелась.

Делаю большой глоток воды и решительно ставлю стакан на стол. Надо отвлечься. Завтрак приготовить, что ли?

Для начала сварю кофе, а там посмотрим.

Холодильник Платова оказывается по-холостятски пустым. Я нахожу лишь несколько яиц и кусок пармезана. Хм. Можно, пожалуй, сделать омлет. Или...

- Что делаешь? - подпрыгиваю от неожиданности, прижимая к груди кусок сыра. - Извини, не хотел тебя напугать.

Оборачиваюсь и наблюдаю, как Дима в свежей футболке и спортивных брюках проходит в кухню.

- Я з-завтрак приготовить хотела, - говорю глухо, впитывая в себя его образ от босых ног до все еще влажных после душа черных волос.

- И что, нашла из чего приготовить? - спрашивает он с любопытством, а потом указывает на чашку кофе, от которой поднимаются тонкие струи пара. - Это мне?

- Да.

- Так что? - он проносит к губам чашку. - Завтрак будет?

- Ну, омлет могу сделать, и сыр... - лепечу я.

- Брось, Ник, - он усмехается. - Ты моя гостья. Съездим куда-нибудь позавтракаем.

- Правда?

- А что тебя удивляет? - спрашивает он. - Морить тебя голодом точно не входит в мои планы.

9

Дима

Мне повезло, что Ника не спрашивает, что входит в мои планы, потому что я в недоумении. По жизни предпочитаю, чтобы все было четко и упорядочено, но сейчас меня окружает неопределенность размером с черную дыру.

Взять хотя бы Нику. Она должна быть для меня младшей сестренкой лучшего друга и вызывать исключительно братские чувства, а вместо этого я полночи представлял, как она танцует для меня в своем порочном комбинезоне. Проснулся на заре с подростковым колом в трусах и был вынужден отправиться на пробежку, чтобы немного сбросить напряжение.

Хорошо, что физические нагрузки благотворно на меня влияют. За час интенсивного тренинга мне удалось выбросить видение обнаженной спины в плену шелковых бретелей и разложить все по полочкам. Первое, Ника мне как сестра. Второе, надо как можно скорее понять, кто ездит на черном Audi. Третье, избавиться от Ники и съездить расслабиться к Даше.

Идеально.

Точнее, было бы идеально, если бы Ника не щеголяла по квартире одетая в одну футболку, не краснела под неосторожно брошенными на нее взглядами, и не оставляла за собой запах тропических фруктов, который пропитал ванную и коридор.

Я, конечно, держу все под контролем. Свожу ее на завтрак, привезу домой и оставлю заниматься... чем там девочки в ее возрасте занимаются?

- А можем сначала ко мне заехать? - своим вопросом Ника возвращает меня к реальности. - Я бы хотела переодеться.

- Без проблем, - соглашаюсь я, с наслаждением допивая кофе, который мастерски приготовила девчонка.

В конце концов, смотреть на нее в комбинезоне, с которым у меня теперь прочно связаны эротические фантазии восемнадцать плюс, или моей футболке, едва прикрывающей ее попу, тоже не входит в мои планы.

Через полчаса мы подъезжаем к ее квартире. Кирилл упоминал, что сестра живет в центре, но я не ожидал, что ее «центр» окажется всего в паре кварталов от моего дома.

- Поднимешься? - спрашивает Ника.

Хочу сказать твердое «нет», потом вспоминаю про психа на свободе и нерешенный вопрос с черным Audi и нехотя киваю. Ощущение в этот момент такое, словно я попал на съемки дешевой мелодрамы, в которой мне досталась несвойственная роль защитника невинной героини. Бред.

Квартира у Ники маленькая, но очень милая. Совсем как ее хозяйка. Солнце проникает в светлое помещение через персиковые гардины, по углам расставлены огромные горшки с пальмами, на столе свалены в кучу пленки и фотокарточки.

- Я быстро, - бросает Ника, скрываясь в своей комнате.

От нечего делать, хожу взад вперед по квартире, рассматривая фотографии на стенах, на которых есть кто угодно, кроме самой хозяйки. Кирилл есть в разных возрастных категориях, их с Никой родители, Благов с женой и даже я. В объектив не смотрю, курю, выпуская в воздух струю сизого дыма. Девчонка всегда с камерой, но я хоть убей не помню, когда она этот кадр сделала - от вредной привычки я уже года два как отказался.

От созерцания творчества Ники меня отвлекает вибрация в кармане шорт. Достаю телефон и хмурюсь, потому что на экране светится имя «Дарья».

- Привет, - отвечаю нехотя.

- Дим, ты приехать обещал, - мурлычет Даша. - Я завтрак приготовила как ты любишь.

- Извини, сейчас занят, - отвечаю коротко, отчетливо понимая, что под ее словами скрывается намек на утоление того самого голода, от которого я страдаю со вчерашнего вечера.

- Вечером ждать тебя? - теперь ее голос звучит немного обиженно.

- Да, Даш, приеду. Пока.

Завершаю разговор со странным ощущением, что говорить со своей любовницей в квартире Ники мне совсем не хочется, и прячу телефон в карман.

Через минуту на пороге своей комнаты появляется хозяйка квартиры. Смотрю на нее и отказываюсь верить своим глазам.

Твою мать, что это на ней надето? Велосипедки из спандекса обтягивают ее бедра словно вторая кожа, короткий свободный топ едва прикрывает живот. Мне приходится прочистить горло, потому что слюни явно идут не туда.

Интересно, опция вернуть комбинезон еще существует?

- Послушай, Дима, - начинает Ника неуверенно, заправляя за уши длинные пряди пшеничных волос. Топ от этого движения тут же задирается, обнажая полоску светлой кожи на животе, а я смачно матерюсь про себя. - Вечером я вернусь домой?

С каким бы удовольствием я ответил утвердительно на этот вопрос. Но по Audi у меня нет ничего внятного кроме того, что она по-прежнему стоит на парковке у Mute, и вчера на ней ездили три разных человека, никак не связанные с Самохиным.

- Я не знаю, - отвечаю честно.

- Тогда я возьму еще кое-что из одежды? - спрашивает она робко.

- Конечно, Ника.

Девчонка вновь скрывается в спальне, оставляя за собой запах тропиков, а через три минуты возвращается с небольшой спортивной сумкой.

- Я готова.

В молчании мы спускаемся вниз и садимся в машину.

- Как думаешь, будет дождь? - Ника высовывает голову в окно и разглядывает чистое майское небо.

- Не похоже, - отвечаю с внезапной улыбкой и завожу мотор.

- А по прогнозу будет. Я люблю дождь, - отвечает она с легким вздохом, от которого приподнимается ее грудь.

- Где хочешь позавтракать? - спрашиваю я, внезапно ощущая странную сухость во рту.

- Мне все равно, - она задумчиво смотрит в окно. - Где ты обычно завтракаешь?

- Я обычно завтракаю на работе, Ника.

Она неопределенно пожимает плечами, но так ничего и не отвечает. С перепадами настроения Ники я до этого момента был незнаком, поэтому не форсирую события. Пусть помолчит, раз ей хочется.

В итоге везу ее в кофейню недалеко от моего дома. Никогда здесь не был, но Даша несколько раз говорила, что у них неплохо кормят.

Пока мы ждем медлительного официанта, Ника с неопределенным выражением на лице осматривается.

- Ты бывал здесь раньше? - ее голубые глаза пытливо всматриваются в мое лицо.

- Никогда, - отвечаю честно.

Она кивает и поджимает губы.

- И что это значит? - интересуюсь я, складывая руки в замок и подаваясь вперед.

- Что? - спрашивает она, округляя глаза.

- Этот твой кивок.

- Это место не подходит тебе, - произносит она сквозь секундную заминку.

- А что мне подходит по-твоему? - признаюсь, мне любопытно.

- Не это, - упрямо отвечает она.

- Хочешь уйти? - предлагаю я, не рассчитывая на то, что она согласится.

- Да, - Ника кивает и, не дожидаясь моей реакции, бодро встает со стула. - Если ты не против немного пройтись, я угощу тебя самым вкусным хот-догом в Москве.

10

Дима

- Вкусно, правда? - спрашивает Ника двадцатью минутами позднее, уплетая сочный хот-дог.

Медленно жую свою порцию и киваю, не в силах отвести взгляд от довольного девичьего лица. То, с каким удовольствием Ника ест обыкновенную сосиску с кетчупом и солеными огурцами на французской булке, вызывает у меня одновременно изумление и какое-то неподдающееся описанию чувство, будто бы в животе лопаются пузырьки шампанского. Никогда не думал, что наслаждение в процессе приема пищи может выглядеть настолько сексуально.

Ника прикрывает глаза, откусывая очередной кусок хот-дога, забавно морщит нос. В уголке ее губ остается маленькая капля кетчупа, которую она быстро слизывает языком.

- Что? - замечая мой взгляд, она хмурится и тянется за салфеткой. - Я испачкалась, да?

- Нет, - отвечаю коротко, не узнавая свой голос, настолько низко он звучит. - Все в порядке.

Когда Ника выкидывает в ближайшую урну использованную салфетку, в небе раздается первый раскат грома. Мы одновременно запрокидываем головы, разглядывая хмурое небо с грозными кучевыми облаками, и уже через тридцать секунд оказываемся накрыты стеной теплого летнего дождя.

Ника одновременно визжит и смеется, подставляя лицо крупным каплям, а я не раздумывая хватаю ее за руку, переплетая наши пальцы, и тяну за собой к машине. Но дождь очень быстро превращается в настоящий ливень, поэтому к тому моменту, как мы добегаем до парковки, оба оказываемся промокшими до нитки.

- Садись, - торопливо открываю для Ники дверь и жду, пока она заберется внутрь. Только после этого обхожу машину и усаживаюсь на водительское место.

В кедах хлюпает вода, вещи хоть выжимай, а я не могу оторвать глаз от девчонки. Ее щеки раскраснелись от бега, глаза сияют, на лбу блестят крупные капли воды, а белокурые пряди волос облепили шею и хрупкие плечи. Она блаженно улыбается, доставая из рюкзака пачку бумажных салфеток и промокая ими лицо. А я замечаю, как ее топ льнет к груди, каждая линия которой теперь четко проступает через мокрую ткань.

- А я знала, что будет дождь, - заявляет она, довольно прищелкивая языком.

- Вряд ли это дождь, - говорю резче, чем хотелось бы. - Больше похоже на всемирный потоп.

- И то правда, - она вновь улыбается. - Держи.

Ника бросает пачку салфеток мне на колени, а сама поднимает руки и скручивает волосы в жгут на затылке. Это движение заставляет ее грудь призывно приподняться. Мое тело реагирует молниеносно - в паху становится нестерпимо жарко, а ладони начинают зудеть от желания протянуть руку и коснуться мягких полушарий.

Не смотри, приказываю себе, но взгляд против воли вновь возвращается к груди Ники, обтянутой влажной тканью, сквозь которую теперь рельефно проступают соски.

Сжимаю губы и стараюсь дышать ровно. Но мысль о том, что девчонка так близко, что стоит лишь протянуть руки, и они лягут на ее грудь, не дает мне покоя. Я, конечно, не буду ничего делать. Не буду смотреть, не буду трогать и наблюдать, как от прикосновения моих пальцев твердеют...

- Можешь включить печку? - просит Ника, зябко растирая плечи.

Быстро отвожу глаза и делаю так как она просит, негодуя на себя. Об этом, как и о том, что она может заболеть, я должен был подумать раньше девчонки. Подумать только, навоображал себе, что соски у нее напряглись от возбуждения, а Ника просто-напросто замерзла.

- У тебя есть во что переодеться? - спрашиваю я максимально непринужденно, вспоминая про сумку с вещами, которые она захватила из своей квартиры.

- Прямо здесь? - спрашивает она слегка растерянно.

- Я отвернусь. Не хватало еще, чтобы ты заболела, - достаю с заднего сидения сумку и ставлю Нике на колени.

- А ты? - говорит она тихо.

- Что я?

- Заболеешь.

- За меня не волнуйся.

Ника послушно расстегивает замок на сумке и вытаскивает оттуда простую белую водолазку. Мысленно признаюсь, что если она наденет ее без лифчика - я пропал.

- Возьми, - между тем произносит она, протягивая мне вещь.

- Вряд ли это мой размер, - замечаю с иронией в голосе.

- Ты можешь вытереться, - отвечает она смущенно. - Лицо, волосы.

Смотрю на Нику, отмечая, как яркий румянец с ее щек распространяется на шею. Расширившиеся зрачки делают ее глаза почти черными, оставляя лишь тонкий ободок голубой радужки.

- Спасибо, - беру водолазку и подношу мягкую ткань к лицу.

Обоняние улавливает уже знакомых сладковатый фруктовый аромат в сочетании со свежим запахом кондиционера для белья и в голове возникает что-то вроде короткого замыкания.

- Я переодеваюсь, - голос Ники звучит непривычно сипло.

Я закрываю глаза, откидываясь на спинку автомобильного кресла. Вытираю кофтой лицо, волосы и шею, по которой все еще текут тонкие струйки воды.

С соседнего места слышится шорох. По крыше барабанит дождь, заливая стекла. Стараюсь отвлечь себя, чтобы не думать о том, что младшая сестра моего лучшего друга сейчас полуголая сидит в метре от меня и все, что мне хочется - это посмотреть на нее. Потому что если я этого не сделаю, шов на моих шортах обязательно лопнет.

- Я все, - говорит Ника спустя минуту.

Открываю глаза и поворачиваю голову. Ника переоделась в легкое цветастое платье без рукавов. Футболку и велосипедки сняла и упаковала в пакет. Кроссовки тоже сбросила и с ногами забралась на сидение, так что я могу лицезреть ее изящные ступни и аккуратные ногти, покрытые бежевым лаком. Волосы она вновь распустила, видимо, предварительно просушив их футболкой, так что теперь они беспорядочной массой обрамляют ее миловидное лицо и ложатся на грудь.

- Согрелась? - спрашиваю я.

Она кивает. Голубые глаза на бледном лице кажутся огромными, как у испуганной лани.

- Спасибо.

Она кусает губы и мне кажется, хочет сказать что-то еще, но лишь вздыхает и откидывается на спинку кресла.

- Поехали домой, - предлагаю я. - Твою машину заберем чуть позже.

11

Ника

Сижу, не смея поднять глаза от пальцев, обхвативших пакет с мокрыми вещами. Если я это сделаю сейчас, Платов сразу все поймет. Чувства, желания, потребность в нем, которая, как я и боялась, становится сильнее с каждой минутой, которую мы проводим вместе. Какой наивной я была полагая, что смогла справиться со своей влюблённостью!

По телу бежит мелкая дрожь, но не от холода. Мы в пути минут десять, а я до сих пор физически ощущаю тяжелый ищущий мужской взгляд на своем теле - никто и никогда не оказывал на меня такого воздействия. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, но, кажется, Диму тоже не оставили равнодушным совместная пробежка под дождем и последовавшая за этим сцена переодевания в машине.

Мечтательно прикрываю веки, убаюканная барабанящим по крыше автомобиля ливнем и приглушенными голосами ведущих по радио, и думаю о том, как вести себя дальше. Может быть, ужин для него приготовить? Или...

О, Господи, все-таки, я редкостная дурочка! Как я могла забыть? Час назад в моей квартире он не постеснялся назначить свидание некой Даше, а я фантазирую о том, что его впечатлил невинный эпизод на переднем сидении Гелендвагена!

- В машине будем сидеть? - резко дергаюсь, когда над ухом раздается раскатистый мужской голос.

Испуганно поднимаю глаза, натыкаясь на проницательный взгляд, и тут же их отвожу, словно Дима может прочесть мои мысли. Смотрю в окно, осознавая, что мотор заглушен, а нас окружают бетонные стены подземного паркинга.

И давно мы приехали?

- Извини, - говорю рассеянно. - Я задумалась.

- Я заметил.

Дима выходит из машины, прихватив с заднего сидения мою сумку, я следую его примеру, прижимая к себе пакет с мокрыми вещами. В напряженном молчании мы идем по направлению к лифтам.

Пока стоим в ожидании кабины, мобильный моего спутника оживает. Дима достает из кармана телефон и, бросив мимолетный взгляд на экран, без промедления отвечает на звонок. По кратким отрывистым фразам, которые он бросает невидимому собеседнику и смачному ругательству перед тем, как отключиться, я не понимаю ничего кроме того, что он крайне разозлен.

- Все в порядке? - интересуюсь осторожно.

С каким-то свирепым огнем в глазах он смотрит на меня, потом резко отводит взгляд.

- Я разберусь, - отвечает мрачно, засовывая телефон обратно в карман.

Что-то в его поведении, может этот взгляд, может несвойственная ему злость, заставляет меня насторожиться.

- Это связано с тем черным автомобилем? - предполагаю я, вглядываясь в его хмурое лицо.

По тому, как напрягаются желваки на его лице, я понимаю, что мой удар попал в цель.

- Да, Ника, - нехотя отвечает он спустя какое-то время.

- Судя по твоему тону, домой я поехать не могу.

- Не можешь, - подтверждает он.

Двери лифта разъезжаются перед нами с приглушенным жужжанием. Мы заходим внутрь, Дима с силой вдавливает кнопку нужного этажа.

Похоже, его совсем не радует продление срока вынужденного пребывания рядом со мной. Возможно даже, он надеялся избавиться от меня до своего свидания с подружкой, а тут получил известие, что это невозможно.

- Почему бы не оставить меня на охранника, которого нанял Кирилл? - предлагаю я, по-детски обиженная тем, что Платов даже не пытается скрыть от меня свою досаду. - Мне кажется, ты не очень рад перспективе провести еще один день в моей компании.

- Не говори глупости, Ника, - сухо осаждает меня Дима.

- Я могу поговорить с братом, - продолжаю я, с вызовом глядя ему в глаза.

- Поговори, - соглашается он. - Только это никак не изменит того, что домой ты не вернешься.

- Ты не можешь держать меня у себя силой, - бросаю запальчиво.

- Я думал ты на режиссера училась, - мои колючие слова вызывают у него лишь насмешку. - А ты настоящий драматург.

Вспыхиваю от возмущения, сильнее стискивая пальцы вокруг многострадального пакета. На этот раз красноречие меня подводит, поэтому свой протест выражаю демонстративно отвернувшись к одной из стенок лифта.

В квартиру Дима пропускает меня первой. Хватаю сумку за ручки, в попытке вырвать его у него из рук, но он не выпускает. Если это демонстрация силы с его стороны, то очень наглядная.

- Отдай, - цежу сквозь зубы.

- Что с тобой стряслось, Ника? - говорит Дима на удивление спокойно. - Двадцать минут назад ты улыбалась и танцевала под дождем, а теперь похожа на разгневанную фурию.

«Просто я вспомнила, что ты назначаешь свидания другим и с трудом терпишь мое присутствие рядом»!

Эта фраза умирает в моем горле, потому что я не решаюсь ее произнести.

- Я не люблю быть для кого-то обузой, - выдавливаю из себя, чувствуя, как предательски щиплет в глазах.

Над ухом раздается тяжелый вздох. Дима закрывает за нами дверь, потом ставит мою сумку на пол и обхватывает мои плечи. Жар его ладоней согревает кожу, посылая сотни электрических разрядов в кровь.

- Послушай, Ника, - говорит он с низкой хрипотцой в голосе. - Ты не обуза. Ты сестра моего лучшего друга. Я знаю тебя много лет. Ты росла на моих глазах. Вы с Кириллом - моя семья. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все на свете. И никогда и никому не позволю тебя обидеть. Да, я разозлился сейчас. Но только из-за своего собственного бессилия как-то повлиять на ситуацию с черным Audi. Я не рассчитываю на то, что ты в восторге от вынужденного заточения в моей квартире, но прошу тебя потерпеть. Как только я буду уверен, что твоей безопасности ничего не угрожает, ты будешь свободна.

От его слов мое сердце болезненно сжимается, и я чувствую, как меня накрывает волной сожаления. Ну, почему я такая глупая? Разве можно винить Диму в том, что он смотрит на меня исключительно как на сестру? Обижаться на то, что он встречается с другими? Вынуждать его оправдываться в ситуации, когда он просто защищает меня?

- Прости, - отзываюсь хрипло, фокусируя взгляд на мокрых носках его кед. - Я была неправа.

К моему ужасу из глаз все-таки прорываются слезы. Чувствую, как одинокие капли скользят по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, а тоска по тому, что я так неосторожно успела нафантазировать, рвет сердце на части.

- Ника, не плачь, - Дима со свистом втягивает в себя воздух и внезапно прижимает меня к себе.

Мой нос утыкается в крепкую грудь с рельефными мышцами, упакованную во все еще влажную от дождя футболку, его руки ложатся на мою спину. Когда первый шок проходит, я позволяю себе насладиться моментом: обнимаю Диму за талию и льну к нему всем телом, купаясь в ощущениях теплоты и защищенности, которые дарит его близость.

Его руки на моем теле, гулкие удары его сердца под моей щекой, теплое дыхание на шее, пряный запах одеколона - все это я представляла себе тысячи раз, но реальность оказывается несравнимо прекраснее. Поэтому, несмотря на то, что мое сердце неистово бьется, я стараюсь дышать ровно и не двигаться, боясь нарушить иллюзорное очарование этой минуты.

12

Дима

Притихшая Ника в кольце моих рук - совершенно новый для меня опыт: никогда прежде я не обнимал девушек с целью утешить. Плохо только, что благие намерения, с которыми я изначально прижимал ее к себе, очень быстро сменяются естественной физической реакцией тела на близость привлекательной девушки. Кирилл если бы узнал, четвертовал не задумываясь, и не посмотрел бы, что мы друзья. Впрочем, я бы на его месте сделал то же самое.

Но я на своем. И в эту секунду моя ладонь касается теплой бархатистой кожи, а в грудную клетку упираются мягкие холмики высокой девичьей груди. Ощущения настолько волнующие, что на одно короткое мгновение я даже думаю поддаться им, но, к счастью, вовремя прихожу в себя.

Усилием воли отгоняю эротические образы и заставляю себя отстраниться. Не хватало еще напугать Нику - ей и так приходится несладко.

- Успокоилась? - спрашиваю мягко, тщательно контролируя свой голос.

Тихий вздох. Секундное колебание.

- Извини за это, - шепчет Ника, избегая смотреть мне в глаза. - Я пойду в комнату позанимаюсь.

Она стремительно наклоняется, подхватывает свою сумку и через пару секунд скрывается за дверью гостевой спальни, оставляя за собой лишь тонкий шлейф утонченного фруктового аромата.

Оставшись один, снимаю с себя мокрые кеды и достаю из шкафа сухую одежду. Душ - то, что мне сейчас нужно. Судя по выпирающей ширинке принимать нужно холодный, а не горячий. Подумать только, что делает со мной Ника - ледяные процедуры второй раз за утро.

У меня просто давно не было хорошего секса.

Когда я выхожу из ванной, дверь в гостевую комнату по-прежнему закрыта. И отлично. Чем реже я вижу Нику, тем меньше соблазна.

Несмотря на посторонние мысли о сестре лучшего друга, которые упорно лезут в голову, поражая своей настойчивостью, решаю заняться делами. Наливаю себе кофе и устраиваюсь в гостиной с компьютером. Следующие несколько часов провожу, проверяя отчеты бухгалтерии и распределяя задания между программистами, дизайнерами и копирайтерами.

Свой бизнес я открыл еще в институте. Тогда довольствовался единоличной разработкой сайтов и форумов, а сейчас у меня в штате почти пятьдесят сотрудников и около сотни крупных проектов. Мы делаем не только сайты, но и мобильные приложения, разрабатываем дизайны, программируем интернет-магазины. Мне нечего жаловаться - бизнес идет в гору, но в последнее время я все чаще ностальгирую по тому времени, когда я сам занимался креативной стороной вопроса, а не увязал по самое горло в административной и финансовой работе. Уже несколько месяцев планирую выделить время и закрепить за собой какой-нибудь проект, но все что-то не складывается.

Погрузившись в дела с головой, на время отключаюсь от мыслей о Нике, поэтому когда девушка выходит из гостевой спальни оказываюсь застигнутым врасплох.

На этот раз она не в моей футболке - уже хорошо. Но ее собственные шорты и майка оставляют так же мало для фантазии, как и мокрая одежда в машине. Нет, в одежде Ники нет ничего непристойного - наряды куда откровеннее я много раз видел на бегуньях в парке и даже в клубах - просто на ней все выглядит как-то иначе. Простые по дизайну вещи подчеркивают упругую грудь, узкую талию, изящной формы бедра и бесконечные ноги - мои глаза не упускают ни одной детали, впитывая каждую мелочь.

Заметив меня, Ника останавливается как вкопанная.

- Извини, если помешала, - говорит она, растерянно озираясь по сторонам. - Я думала ты ушел.

- Вряд ли я ушел бы, ничего тебе не сказав, - произношу иронично и второй раз за день напоминаю: - К тому, же сегодня выходной.

- Наверняка, у тебя есть дела важнее, чем сидеть со мной в квартире, - предполагает она, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

- Интересно, - приподнимаю брови и вопросительно смотрю на девушку. - И что же это за дела?

Ника смущается. Ее щеки становятся пунцовыми и она наклоняет голову так низко, что длинные светлые волосы почти полностью скрывают от меня ее лицо.

- Я заказала кое-что из продуктов, - говорит она, меняя тему. - Должны привезти скоро. Надеюсь, ты не против?

- Почему я должен быть против?

- Ну, не знаю, это же твоя квартира, - она неопределенно пожимает плечами.

- Ника, пока ты живешь здесь, ты можешь делать все, что тебе захочется. Ну, разве только парня не приводи, - говорю, а сам не понимаю, что заставило меня произнести эту фразу.

- У меня нет парня, - отзывается она тихо, и, если это не игра освещения, краснеет еще сильнее.

Я подозревал, что она свободна, но услышать подтверждение своим умозаключениям из ее уст оказывается неожиданно приятно. Пойди разбери, почему меня так интересует эта тема.

- Почему? - все же задаю вопрос. - Ты очень красивая девушка, Ника.

Она вдруг вздергивает подбородок и смотрит своими голубыми глазами прямо на меня.

- Просто нет, и все, - с какой-то непонятной мне воинственностью огрызается она. - Мы можем сменить тему?

- Зачем ты заказала продукты? - спрашиваю я. - Было бы проще заказать обед.

- Потому что я хочу сама приготовить.

- Ты любишь готовить?

- А что в этом удивительного?

- Ничего, просто... - я морщу лоб и тру переносицу. - Не знаю, Ника. Просто не думал, что ты готовишь и все. Сейчас мало кто готовит в принципе.

- А я люблю, - она смотрит на меня в упор, и ее глаза метают молнии.

И чего она так завелась?

- Хорошо, - соглашаюсь примирительно. - Что ты собираешься готовить?

Ожидаю услышать что-то вроде пасты или салата, но Ника вновь удивляет меня.

- Борщ.

- Ты серьезно?

- Абсолютно.

По невозмутимому выражению ее лица понимаю, что она не шутит, и отступаю. Хочет варить борщ - пусть варит.

Через двадцать минут курьер привозит два пакета с фермерскими продуктами. Ника скрывается с ними на кухне, а я не решаюсь ей мешать. Стараюсь вернутся к работе, но думать могу лишь о том, что на моей кухне хозяйничает привлекательная девушка. В конце концов не выдерживаю и, спустя полчаса, иду вслед за ней.

Работающая вытяжка заглушает звуки моих шагов, поэтому я беспрепятственно проникаю на кухню. Останавливаюсь в проеме, облокачиваясь плечом о дверной косяк, и позволяю себе полюбоваться Никой.

Она стоит ко мне спиной у плиты и что-то медленно помешивает деревянной ложкой. Ее волосы собраны в косу, которая спускается до самых бедер. Шея и плечи, которые полчаса назад в гостиной были скрыты под покрывалом волос, обнажены и я могу посчитать выпирающие на спине позвонки.

За время, которое Ника провела на кухне, она успела подготовить овощи и разложить их на разделочных досках. На плите кипит мясной бульон, в воздухе пахнет чесноком и томатной пастой.

- Ты только что лишила девственности эту кухню, - говорю я громко.

Девчонка резко оборачивается. На ее лице написано удивление, которое быстро сменяется смущением.

- Никто... - она запинается, но быстро продолжает: - Ты никогда здесь не готовил?

- Ничего сложнее яичницы и омлета, - признаюсь с улыбкой. - А ты часто готовишь?

- Редко, - говорит она с сожалением. - Не люблю готовить для себя.

- А сейчас ты готовишь не только для себя? - поддеваю ее.

- Ну, если ты рискнешь попробовать мою стряпню, то и для тебя тоже, - она лукаво щурит глаза и улыбается, и эта улыбка действует на меня удивительным образом - мне хочется обнять Нику и попросить ее улыбаться так чаще.

Прохожу вглубь кухни и усаживаюсь на один из стульев, не сводя глаз с девушки.

- Ты меня заинтриговала, - говорю совершенно искренне. - К тому же, я лет сто не ел домашний борщ.

Ника удовлетворенно кивает и вновь отворачивается к плите.

- Может быть, тебе нужна помощь? - предлагаю я, не представляя, что буду делать.

- Нет, я справлюсь, - она отрицательно качает головой и награждает меня благодарным взглядом через плечо: - Но спасибо, что предложил.

Несколько минут я наблюдаю за уверенными действиями Ники, которая отлично чувствует себя между плитой и разделочным столом. Времени зря она не теряет и не суетится. Все выверено и четко - можно подумать, она целые дни проводит за созданием кулинарных шедевров.

- А где у тебя соль? - спрашивает она.

Встаю из-за стола и иду к шкафчику, который находится как раз над плитой. Чтобы открыть его, мне приходится наклонится вперед. Моя грудь почти касается спины Ники, в нос ударяет ее запах, к которому сейчас примешаны ароматы домашней еды. Все это длится не более секунды, но этого оказывается достаточно, чтобы я вновь почувствовал напряжение внизу живота.

- Соль, - говорю коротко, отступая от девушки.

Она молчит, не оборачивается ко мне, только кивает, отчего ее коса вздорно подпрыгивает. Приказываю себе вернуться за стол, но не шевелюсь. Так и стою в двух шагах от Ники, не отрывая взгляда от хрупких позвонков на склоненной шее.

Она тем временем ниже склоняется над сковородкой, набирает неоднородную красную массу на деревянную ложку и дует. Не могу оторваться от нежного профиля и раскрасневшихся от жара плиты щек, как вдруг Ника приоткрывает губы и между ее зубов проскальзывает кончик розового языка.

«Отвернись», - приказываю себе, но все также безрезультатно.

- Ммм, - тянет она, поднимая ложку выше. - Вкусно. Попробуешь?

На этот раз я нахожу в себе силы сказать твердое «нет» и возвращаюсь к столу, но потом решаю удалится из кухни, чтобы не распаляться еще сильнее.

- Я поработаю в гостиной, - мой голос звучит низко. - Позови, если тебе что-нибудь понадобиться.

Ника вновь кивает, но остается стоять ко мне спиной. И хорошо. Потому что, стоило бы ей взглянуть на меня сейчас, для нее перестало бы быть секретом то, как сильно я ее хочу.

13

Ника

Упираюсь руками в столешницу и гипнотизирую взглядом невидимую точку на керамической облицовке кухни, стараясь вернуть утраченное самообладание. Тщетно. Сердце все так же неистово колотится в груди, низ живота пульсирует, щеки пылают, а спина покрыта мелкими бисеринками пота. Нет, не от жара плиты. Всему виной ошеломляющее воздействие Платова, ставшее для меня полной неожиданностью.

Он всегда привлекал меня. Эмоционально. Интеллектуально. Внешне. Но разве до этого момента я хоть раз ощущала сколь бескомпромиссна моя физическая тяга к этому человеку?

Мне двадцать два, и до этого момента я с легкостью отвергала любые сексуальные притязания парней. Их жалкие попытки поцеловать меня, неуклюжие поглаживания, придыхания, вызывающие лишь недоумение, - ничто не пробуждало во мне ответного трепета. А Дима смог превратить меня в дрожащее от желания существо с мягкими коленками и влажным нижним бельем, едва соприкоснувшись грудью с моей спиной над пылающей плитой. Менее романтичный антураж сложно придумать, тогда почему? Как такое вообще возможно?

Хорошо, что он ушел, дав мне возможность в одиночестве переварить случившееся. Иначе мне пришлось бы обернуться, и тогда он наверняка заметил бы возбуждение, крупными буквами написанное у меня на лице. А к такому унижению я не готова. Ведь пока я таяла от ощущения его теплого дыхания на затылке, он оставался невыносимо спокоен. И вряд ли когда-либо еще вспомнит этот кухонный эпизод.

Зачем только я спросила его про соль? Зачем только он решил сам достать ее из шкафчика?

Соберись Ника, ради Бога! Платов ушел.

Переведи дыхание и займись едой. Ты тут для этого стоишь, а не для случайных оргазмов над кастрюлей с борщом.

Подхожу к раковине и открываю кран с холодной водой. Смачиваю руки, прикасаюсь ими к разгоряченной коже шеи и грудной клетки.

Закрываю глаза. Дышу.

Вдох. Выдох. Вдох. Точно так, как учил меня психоаналитик, к которому я ходила после ареста Самохина.

Даю себе время прийти в себя, потом возвращаюсь к готовке. Борщ я всегда варю по традиционному рецепту мамы – брат его обожает, и обычно я готовлю по его просьбе. Даже не знаю, почему решилась на это сейчас, когда Кирилл далеко. Может быть, потому, что я вдруг почувствовала себя страшно одинокой в комнате, которую мне выделил Дима, и решила занять себя чем-то, что в воспоминаниях тесно связано с домашними семейными вечерами.

К тому же, я неверно истолковала пронзительную тишину в квартире. Думала, что Платов ушел – только поэтому выбралась из своего укрытия. А он не ушел.

- Как там твой борщ, готов? - человек, который со вчерашнего вечера занимает все мои мысли, вновь появляется в дверном проеме кухни.

- Готов, - киваю и смотрю на него, не в силах сдержать улыбку. - Будешь?

- Естественно! - с этими словами он проходит в кухню.

Пока я привожу в порядок рабочую поверхность, Дима вынимает из шкафа глубокие тарелки и ложки, сервируя стол.

- Там свежий хлеб и сметана, - говорю я, указывая на крафтовый пакет.

- Все предусмотрела, - хвалит он добродушно.

Мы обмениваемся улыбками и усаживаемся за стол напротив друг друга. Пододвигаю к себе тарелку, но не ем – слежу, как Дима подносит ко рту первую ложку.

- Ну как? - замираю в ожидании его ответа. Почему-то мне очень хочется, чтобы ему понравилось.

- Вкусно.

- Вкусно? - повторяю скептически.

Дима широко улыбается.

- Ты права, очень вкусно, - соглашается он, разглядывая меня своими таинственными глазами. - Восхитительно.

Удовлетворенная, я принимаюсь за еду.

- Где ты научилась готовить? - спрашивает Дима, отламывая кусок багета.

- Это все уроки мамы. Когда-то она очень любила готовить, и я всегда с нетерпением ждала выходных, свободных от школы, чтобы провести с ней время на кухне.

- Скучаешь? – проницательный взгляд фокусируется на моем лице.

- Я привыкла, - отвечаю кратко, игнорируя болезненный укол в сердце.

- Я разговаривал с Кириллом, - убедившись, что я не собираюсь вдаваться в подробности своей прошлой жизни, Дима вновь возобновляет беседу. - Не стал посвящать его в происходящее, чтобы не волновать перед операцией. Расскажем после.

Я согласно киваю. После этого в разговоре вновь возникает продолжительная пауза.

- Как идут дела в твоей компании? – спрашиваю, просто чтобы сгладить неловкое молчание.

- Хорошо. Почему ты спрашиваешь?

- Ты много работаешь, - рассеянно пожимаю плечами. - Даже в свой выходной.

- Когда у тебя свой бизнес, сложно делить время на работу и отдых, - говорит он непринужденно. - Я по крайней мере этому еще не научился. У меня отличная команда, но я предпочитаю быть в курсе всего, что происходит.

- Понимаю.

- А ты? – он вопросительно поднимает брови. - Что собираешься делать теперь, когда учеба подошла к концу?

- Вряд ли мои планы потрясут твое воображение, - говорю иронично.

- И все же? – настаивает он.

- Благодаря родителям и Кириллу мне не нужно работать ради денег, - говорю просто. - Поэтому я хочу делать только то, что мне нравится.

- А нравится тебе... - он замолкает, предлагая мне продолжить фразу.

- Я хочу снимать документальное кино, - признаюсь после секундного колебания. – Мне нравится показывать реальных людей в реальных ситуациях.

- На какую тему был твой дипломный проект? – теперь в словах Димы сквозит неприкрытое любопытство. – Это ведь тоже был фильм?

Я киваю, вяло помешивая остатки борща на дне тарелки. По пристальному взгляду, которым Платов прожигает меня, понимаю, что мой ответ его не удовлетворил, и он ждет продолжения.

- Жертвы насилия, - говорю сухо.

Он тяжело вздыхает и тянется через стол, чтобы накрыть пальцы моей левой руки, которые безжизненно лежат на столешнице. Его взгляд серьезен, а от ласкового прикосновения по моему телу бежит огонь.

- Этот фильм о тебе? - его беспокойство подкупает, но в этом вопросе я давно обросла толстой кожей.

- Нет, не обо мне. Мне повезло. Фильм о тех, кому повезло меньше, - неловко встаю из-за стола, освобождая свою руку, и ощущаю мгновенное чувство потери. - Будешь чай? Я заварю. Тоже по маминому рецепту.

Сознательно меняю тему, не заботясь о том, насколько грубо это выглядит. Мне не больно, не стыдно, мне просто некомфортно говорить обо всем этом с Димой. Я не хочу, чтобы он меня жалел. Не хочу, чтобы думал что-то, что ему совсем не нужно. Да и фильм действительно не обо мне. Он о сотнях, тысячах женщин и мужчин, которые сталкиваются с принуждением любого рода: на работе, дома или в кругу так называемых друзей. В кадре меня нет. То, что я сама пережила в прошлом просто помогло мне задать правильные вопросы людям, чтоб они открылись перед объективом моей камеры.

- Тебе нужен лимон и сахар? – интересуюсь я, продолжая суетится с заваркой и чайником.

Дима удивленно поднимает глаза.

- Что ты сказала, Ника?

Повторяю свой вопрос, ощущая растущую внутри обиду. Он совсем меня не слушает! Думает о своем даже тогда, когда находится рядом.

- Без сахара, с лимоном, - просит он.

Я ставлю перед ним кружку, достаю бисквиты, довольствуясь повисшей над столом тишиной, пью чай. На Диму не смотрю, но чувствую его изучающий взгляд на себе. Не мешаю ему, стараясь не подать вида, что заметила его пристальное внимание. О чем он думает, когда разглядывает меня так пристально?

- Мы сможем забрать мою машину? - спрашиваю я, отправляя в рот кусочек пирожного.

Дима бросает взгляд на часы на запястье.

- Можем съездить прямо сейчас. Потом мне нужно будет уехать.

Конечно, ему нужно будет уехать, думаю с тоской. Его ждет неведомая Даша, с которой он проведет свой субботний вечер.

- Хорошо, - от досады я готова топать ногами, но сохраняю видимую невозмутимость. - Тогда уберу со стола и...

- Ты достаточно поработала, - категорично перебивает он, вставая со стула. - Я в состоянии прибраться здесь. Иди переодевайся. Через пятнадцать минут можем выезжать.

Не решаю протестовать, хотя в голове вертится мысль остаться и максимально растянуть уборку, чтобы Платов дольше оставался дома. Но что я этим добьюсь? Он ведь может уехать, а моя машина так и будет стоять на парковке у клуба. Поэтому я киваю и ухожу из кухни.

Я не имею на это никакого права, но не желаю, чтобы Дима уезжал.

14

Дима

Больше часа прошло с тех пор, как Ника рассказала мне о своей дипломной работе, а я все еще не могу прийти в себя. Такой парадокс: ведь то, что случилось с ней пять лет назад никогда не было для меня тайной, и все же, на этот раз я воспринял саму мысль о том, какой опасности она подвергалась, с совершенно новой для себя опустошающей яростью.

«Мне повезло», - призналась она.

Что было бы, если бы мы с Кириллом тогда опоздали?

Я очень хорошо помню тот день: слепое отчаяние друга, судорожные попытки выяснить что-то новое о местоположении Ники, бесцельные поиски по ее одноклассникам и знакомым, бесконечные разговоры с полицией, ощущение собственной беспомощности и страх, от которого внутри все леденеет.

К концу дня у нас не было никаких зацепок, но нам помог счастливый случай. Таксист, у которого Самохин угнал машину, оставил в бардачке второй телефон. Несмотря на то, что к моменту старта поисков он разрядился, нам удалось отследить его последнее местонахождение - старые гаражи на окраине Москвы, за которыми не было ничего кроме густой лесополосы. Я старательно отгонял от себя дурные мысли и не позволял погрязнуть в них другу, но мы оба понимали, что нахождение Ники в подобном месте не сулило нам ничего хорошего.

Чтобы добраться до места нам потребовалось почти два часа, но стоило лишь свернуть на разбитую грунтовку и проехать пятьдесят метров, как мы заметили угнанное такси. Оно стояло на обочине, рядом с кирпичным гаражом с прогнившими воротами - Самохин был настолько самонадеян, что даже не закрыл их.

Когда я увидел хрупкую фигуру Ники, привязанную к стулу, то испытал мгновенное облегчение и злость, равной по силе которой до этих пор не испытывал. Пока Кирилл превращал в мясо обидчика сестры, я рванулся к девочке. Опустился перед ней на колени, вгляделся в бледное лицо.

Ее голова подвисла на тонкой шее, глаза были закрыты, щеку пересекала огромная ссадина, нижняя губа опухла и в уголке рта запеклась кровь. Розовая толстовка тоже была вся в крови.

Выругавшись сквозь зубы, бережно приподнял ее за подбородок.

- Ника, - позвал тихо, но твердо.

Ее ресницы дрогнули, веки приподнялись. Она явно пребывала в шоке. Смотрела на меня огромными голубыми глазами, опухшими от слез, но словно не видела.

- Ты пришел за мной, - прошептала она, делая попытку улыбнуться, но тут же поморщилась от боли.

Убедившись, что девочка в сознании, осторожно развязал ей ноги и руки, растирая онемевшие конечности, развел в сторону разрезанные куски толстовки, и только удостоверившись, что рана на груди не столь глубокая, как я опасался, стянул с себя спортивную куртку и укутал в нее Нику.

В прогнившем, провонявшем сыростью гараже раздавались стоны избитого Самохина. Где-то вдали уже звучали сирены полицейских машин. Я заставил Кирилла бросить мудака и двигаться к выходу, взял на руки Нику, отметив как доверчиво она прильнула к моей груди, и понес в свою машину.

После этого дня по ночам меня долго мучали кошмары. Не могу даже представить, через что пришлось пройти Нике и чего стоило для нее после этого случая не растерять веру в людей и способность улыбаться. Ведь улыбка у нее всегда была особенно чарующей.

Настойчивый автомобильный гудок выводит меня из глубокой задумчивости и возвращает к реальности, в которой я за рулем. Горит зеленый свет светофора. В соседнем ряду активно двигаются машины, только я торможу. Выжимаю газ и трогаюсь с места, стараясь не выпустить из поля зрения синий Mini, за рулем которого сидит Ника.

До паркинга в моем доме она доезжает первая. Ставит машину на гостевое место и, не дожидаясь пока я припаркуюсь, идет к лифтам. Догоняю ее, едва успевая проскочить между закрывающимися створками.

- Забыла меня подождать? - интересуюсь насмешливо.

Но на самом деле, мне совсем не смешно. По какой-то одной ей известной причине Ника злится на меня с тех пор, как мы вышли из квартиры час назад. Впрочем, может быть, это началось даже раньше, когда я предложил поехать за ее машиной не медля, попутно ставя ее в известность о том, что вечером меня ждут дела.

Ника бросает на меня равнодушный взгляд и скрещивает тонкие руки на груди, подчеркивая ее деликатную округлость. Лифт начинает медленно ползти вверх.

- Нет, не забыла, - недовольно бурчит она.

- Почему не подождала? - с нажимом спрашиваю я.

- Кто тебя знает, - она дергает плечом. - Может, ты сразу поедешь по своим делам.

- Я чем-то обидел тебя?

- Разве такое возможно? - язвительно бросает она, демонстративно отворачиваясь от меня.

Лифт останавливается на моем этаже. Ника тут же, даже не глядя на меня, выскакивает на лестничную клетку и двигается в сторону квартиры.

Что на нее нашло? За приготовлением борща она была куда более сговорчивой.

Тут меня прошибает холодный пот. Что если она заметила мое возбуждение? Может быть, это ее разозлило? Или даже вызвало отвращение? Нет, это исключено. Она ведь на меня почти не смотрела. И потом, когда мы сидели за столом, была вполне дружелюбной.

Иду следом, даю Нике возможность открыть квартиру дубликатом ключа, который я вручил ей утром, но не позволяю скрыться в своей комнате: настигаю ее за порогом, хватаю за руку и дергаю на себя.

- Постой, - говорю подчеркнуто спокойно. – Не расскажешь, что произошло?

- Отпусти! – Ника сердито дергается, но я держу крепко.

- Отпущу, как только скажешь, что случилось.

Она смотрит на меня исподлобья. В газах какая-то несвойственная ей ярость. На щеках алеет жгучий румянец, губы приоткрылись, а грудь тяжело вздымается.

Твою мать.

То, что началось как попытка разобраться в поведении Ники, приводит к тому, что я вновь начинаю возбуждаться.

- Ничего не случилось, - шипит она, делая новую попытку вырваться, но я лишь прижимаю ее крепче, ощущая всем телом мягкость и деликатную женственность тонкой фигуры.

- Врешь, - мой голос звучит хрипло и сердито, а от ее близости все тело, особенно ниже пояса, недвусмысленно напрягается.

- Тебе какая разница? Тебя же не волнует ничего, кроме моей безопасности, - она вызывающе смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Злое лицо – под стать рассерженному голосу – находится всего в десятке сантиметров от моего. Голубые глаза, превратившись в ледяные кристаллики, сверкают от едва сдерживаемой ярости. - Я в безопасности. Что еще ты хочешь?

«Отпусти», - шепчет мой внутренний голос. - «Дай ей уйти». Но я его игнорирую. В голове начинает шуметь. Не могу оторвать взгляд от ее лица. От аккуратных розовых губ, не знавших уколов, маленького тонкого носа, мелких веснушек на фарфоровой коже.

- Дай же мне пройти! - почти кричит Ника.

Я киваю, но вопреки всему продолжаю прижимать ее к себе. Мы стоим в оцепенении уставившись друг на друга. Молчание все длится и длится, пока из груди Ники не вырывается долгий, прерывистый выдох.

Трезвый внутренний голос предупреждает меня, что я захожу слишком далеко, но я остаюсь глух к доводам рассудка. Все, что я сейчас вижу и чувствую - тело, лицо, дыхание, от жажды обладания которых перед глазами все плывет.

В конце концов, инстинкты берут свое.

Одной рукой продолжая прижимать к себе Нику, другой обхватываю ее затылок и неумолимо тяну на себя. Лишь одно мгновение, и мой рот накрывает ее мягкие губы, заглушая стон, который тонет в нашем общем дыхании.

Мои движения резкие и жадные, в голове пульсирует мысль, что Ника должна оттолкнуть меня. Но ее губы раскрываются в приглашении углубить поцелуй, а тело подается мне навстречу.

15

Ника

Когда очень долго о чем-то грезишь, а потом получаешь желаемое, обычно реальность не дотягивает до уровня мечты, но с Платовым все иначе. Его поцелуй в сотни, тысячи раз лучше того, что я воображала себе долгими бессонными ночами. Он жгучий, жадный, ненасытный. Ставить его в один ряд с жалкими попытками обслюнявить мне губы и засунуть язык в рот, которые предпринимали другие парни, просто смешно.

Я понятия не имею, что происходит и почему Дима целует меня. И, если честно, мне все равно. Слишком долго я ждала этого момента, чтобы теперь в чем-то сомневаться или, тем более, сопротивляться тому, как просто он перешагнул через барьеры, которые я давно расставила для мужчин, делавших попытки приблизиться ко мне в прошлом.

В этом поцелуе я абсолютно ничего не контролирую. Оказавшись в подобной ситуации с любым другим человеком, я бы испытывала дискомфорт, но с Платовым упиваюсь своей покорностью, потому что она дарит мне невероятное наслаждение.

Дима не спрашивает, не осторожничает, он просто берет: его губы раскрывают мой рот, язык проникает внутрь в горячей скользкой ласке. Он присваивает себе мои стоны и дыхание, а в ответ возвращает головокружительный коктейль из шока, жара и желания.

От ярких ощущений под моими ногами качается пол. В крови кипит адреналин. Грудь тяжелеет, а живот сводит от возбуждения, которое стекает ниже по телу.

Пальцы Димы путаются в волосах на моем затылке, а ладонь подталкивает голову вперед, заставляя меня теснее прижиматься к нему, хотя мы и так настолько близки, что я чувствую биение его сердца своей грудной клеткой. Другой рукой он собственнически исследует мою спину, пока она не замирает на пояснице, сосредотачивая в одной точке электрические импульсы, волнами расходящиеся по напряженному как струна телу.

Нажим его губ все усиливается, отчего я отклоняюсь назад, встречая сопротивление его ладони на моем затылке. В этом захвате я не могу пошевелиться, лишь шире открываю рот для более глубокого вторжения. Платов не медлит - пользуется этим. Его язык хозяйничает у меня во рту, касается неба, в чувственной ласке гладит мой язык, ритмично врывается вглубь и отступает, имитируя куда более близкий и интимный акт.

На мгновение я позволяю себе погрузиться в фантазию, что принадлежу ему, а он принадлежит мне. Что этот поцелуй - не случайный выброс адреналина, а нечто большее. Что я здесь с ним потому, что он сам этого хочет, а не потому, что так сложились обстоятельства.

Я не двигаюсь и почти не дышу. Позволяю ему делать все, что он хочет, опасаясь, что вот сейчас он вспомнит где он и с кем, а я так не хочу, чтобы этот поцелуй прекращался. И все же, чтобы не упасть, я цепляюсь за его плечи, чувствуя как под ладонями бугрятся и перекатываются крепкие мышцы, наслаждаясь прикосновением к горячей плоти.

Сквозь туман возбуждения слышу, как глухо звонит телефон где-то в глубине моего рюкзака, который сейчас бесполезно валяется у ног. И еще до того, как Дима отстраняется, я уже знаю, что это конец.

Из глубины его груди вырывается отчаянный вздох, рот сжимается в тонкую жесткую линию. Он выпускает меня из объятий и практически отталкивает от себя, словно ему неприятны моя близость и прикосновения.

Наши глаза встречаются. Его скулы покрывает румянец, глаза почти черные от расширившихся зрачков. Он смотрит на меня с гремящей смесью злости, раскаяния и голода.

Телефон продолжает надрываться, но я не двигаюсь. Я смотрю на Диму. Он смотрит на меня. И, спустя несколько секунд, в квартире вновь воцаряется тишина.

Неожиданно я вновь чувствую себя нескладной девчонкой-подростком, очарованной другом брата. Напуганной сильными неизведанными чувствами и своей полной неспособностью ими управлять. Смущенной. Влюбленной без всякой надежды на взаимность.

Взгляд Димы прожигает меня насквозь. На мгновение мне кажется, что голод, который я в нем вижу, готов сломить все остальное. Но в следующее мгновение он прочищает горло и отводит глаза в сторону.

- Мне нужно идти, - произносит он низким голосом. – Я вернусь через пару часов. Потом мы... Поговорим.

И он уходит.

Я остаюсь стоять, глядя на закрытую дверь. Растерянная, потрясенная, все еще во власти желаний, которые Дима во мне разбудил, вновь и вновь мысленно переживая драгоценные мгновения страсти. И вдруг с ужасом осознаю, что сразу после нашего поцелуя он просто ушел. Если я права, то к неведомой Даше, которую в этот момент я ненавижу всеми фибрами души.

Мои ногти вонзаются в ладони, пока я стараюсь сохранить ясность рассудка и борюсь с порывом броситься за ним следом. Что я буду говорить меня не заботит. Мне просто хочется, чтобы он остался, потому что его молчаливое отступление так чудовищно противоречит тому, чего жаждет мое воображение, что мне начинает казаться, что вся эта история с поцелуем была лишь плодом бурного воображения, взбудораженного длительным нахождением рядом с человеком, в которого я влюблена многие годы.

Я заставляю себя снять обувь и пройти в гостиную. Сажусь на диван, чувствуя, что тоска уже разрывает мое сердце на части, потому что близость с Димой, поцелуй и объятия уже продемонстрировали мне то, что я попробовала на вкус, но чего у меня никогда не будет. И смирится с этим для меня оказывается совсем непросто.

16

Дима

Едва за мной закрывается дверь, я делаю несколько шагов и прислоняюсь спиной к стене.

Что я наделал?

Закрываю глаза и остервенело тру переносицу. В ноздри бьет экзотический запах ананаса и личи. Раздраженно хмурюсь и подношу пальцы к носу, судорожно вдыхая в себя воздух. Пальцы, ладонь, запястье - все пропитано ненавязчивым запахом тропиков.

Стискиваю зубы от досады и сжимаю руки в кулаки. Этот поцелуй, Ника в моих руках, ее страстный ответ – это все настолько невероятно, что не укладывается в моей голове. Я не должен был ее целовать, хотеть ее тем более. Но я хотел.

Все, что от меня требовалось - позаботься о ней до приезда Кирилла, а вместо этого не прошло и суток, как я накинулся на нее как изголодавшееся без самки животное. И сейчас, распробовав вкус добычи, хочу еще сильнее.

Игнорирую лифт и иду к ступенькам. Спускаюсь вниз, словно за мной гонится стая демонов, а на самом деле бегу от хрупкой блондинки, прохожей на эльфа.

Так странно. Я знал Нику много лет, но, оказывается, никогда не знал ее по-настоящему. За неполные 24 часа с момента, как я увидел ее танцующей в клубе, она открылась для меня с совершенно другой стороны. Взрывная, смешливая, нежная, дерзкая, непокорная и очень-очень сексуальная.

Кирилл меня убьет.

Справедливости ради, я ведь с самого начала знал, что он зря оставляет на меня сестру. Точно не понимал причину, по которой это плохо, а теперь смотрю на эту причину в упор. Ника. Я ее хочу. Засунуть язык в ее рот, как я делал десять минут назад, сжать ее талию, почувствовать, как она льнет ко мне своим маленьким соблазнительным телом. И я хочу от нее больше. Гораздо больше, чем могу позволить себе взять.

От стремительного спуска по ступенькам до самой парковки у меня сбивается дыхание. Я открываю машину, залезаю внутрь и, откинув голову на подголовник, прикрываю глаза.

Ника, очевидно, для меня под запретом. Но она живет в моей квартире. И сколько это продлится - неизвестно. Можно, конечно, отвезти ее домой и нанять дополнительную охрану, но почему-то внутри все сопротивляется идее избавиться от нее. Нет, пока я не удостоверюсь, что ей ничего не угрожает, она останется рядом. Там, где я смогу ее защитить.

Завожу мотор, но никуда не еду. Просто сижу. По кругу анализирую одно и то же - совсем на меня не похоже.

Мне всегда нравились вещи, которые я мог контролировать: компьютеры, быстрые тачки, даже отношения, которые развиваются по одному сценарию. Нику контролировать не получается. Свои реакции на нее тоже. Это раздражает меня больше всего.

Не знаю, сколько времени я провожу в машине. В мыслях о Нике я совершенно забываю обо всем остальном. Поэтому, когда у меня звонит телефон, и я замечаю, что с моего позорного побега из квартиры прошло больше часа, искренне недоумеваю, как мог потратить столько времени на тупое самокопание.

На экране высвечивается номер Владимира. Того самого, которого Кирилл нанял для присмотра за сестрой.

- Добрый вечер, - приветствую я мужчину, надеясь, что у него для меня хорошие новости.

- Добрый, - отвечает он, и сразу переходит к делу: - По машине. Ее неофициально сдают в аренду. Моим ребятам удалось выйти на девушку, которая была на ней вчера днем возле университета. Девчонка чиста, но я не исключаю, что она лишь пешка в какой-то большой игре.

- Понятно, - я вздыхаю. - Держи меня в курсе.

Собираюсь нажать на отбой, но Владимир огорошивает меня неожиданным вопросом:

- Сегодня Ника на мне?

- Почему?

- Она одна на улице, - заявляет мой собеседник.

- Она у меня в квартире, - возражаю я.

- Двадцать минут назад она вышла из вашего дома и направилась в сторону Старого Арбата, - четким рапортом раздается в трубке, и я начинаю чувствовать себя идиотом.

Мне одновременно хочется придушить Нику и самого себя. Все-таки девушки разлагают мозг. Как я мог не предусмотреть этого?

- Ты рядом с ней? - спрашиваю нервно. На смену мгновенной вспышке раздражения приходит страх. Я вдруг думаю о том, что Самохин на свободе, а я оставил Нику без какого-либо присмотра.

- В десяти метрах.

Я закрываю глаза и крепко матерюсь. Про себя, разумеется. Перед Владимиром, который четко делает свою работу, я чувствую себя желторотым юнцом.

Ты мне за это ответишь, Ника.

- Скинь мне геолокацию, - говорю я. - Я выезжаю.

17

Ника

Я так зла на себя, на Диму, на все вокруг, что, пометавшись по чужой квартире, в конце концов решаюсь покинуть ее и выйти подышать свежим воздухом. Вряд ли Платов в обозримом будущем появится дома, а сидеть здесь в одиночестве и думать о том, как в это самое мгновение он целует свою Дашу точно также, как час назад целовал меня, мне совсем не хочется.

Выйдя на улицу, набираю номер Маринки, но она не берет трубку. Судя по сообщению, которое она прислала мне под утро, ночь она провела в компании Чернова. Лично я его не перевариваю, но не мне ее судить – сама не отличаюсь разумностью при выборе объектов восхищения.

Застегнув молнию на спортивной куртке, прячу волосы под капюшон и не спеша двигаюсь в сторону Арбата. Беру кофе на вынос, глазею на работы уличных художников, кидаю деньги ребятам, поющим под гитару попурри из популярных песен. Послушав пару хитов, иду дальше, но, не сделав даже пары шагов, столбенею – либо я сошла с ума и мне мерещится всякое, или же мне навстречу действительно идет Платов собственной персоной!

Судя по мрачному виду – каменному выражению лица, поджатым губам и метающим молнии глазам – он явно не в духе. Неужели из-за меня?

Зачарованная уверенной походкой, которой он приближается ко мне, останавливаюсь и жду, пока он окажется рядом. Не могу сдерживать свою радость – мое глупое сердце быстро бьется, а рот растягивается в улыбке, которую мне сложно спрятать.

- Кто разрешил тебе выйти? – угрожающе нависая надо мной спрашивает Платов.

Улыбка сползает с моего лица. Хам! На ум приходит десяток ответов, но я выбираю сарказм.

- И тебе привет.

Судя по тому, как сдвигаются его брови, ответ ему не нравится. Он наклоняется еще ближе и, дразня меня запахом своего парфюма, шипит:

- Повторяю еще раз: кто разрешил тебе выйти?

- А я что, в тюрьме? – вздергиваю подбородок и смотрю на него, не мигая. - Не знала, что мне требуется особое разрешение.

- Не строй из себя дуру, Ника! – говорит он резко. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Мы обсуждали, что пока вопрос твоей безопасности открыт, ты остаешься у меня.

- Да, но я не помню, чтобы мы обсуждали, что я должна запереться в квартире и не выходить из нее, - распаляясь, бросаю я.

- Тебе запрещено выходить из дома без меня! – рявкает Дима. - Теперь ясно?

Мое сердце делает несколько лишних ударов, но я стараюсь не показать свое волнение.

- Запрещено? – переспрашиваю я. – И что же ты ожидаешь? Что я буду сидеть весь день в четырех стенах и ждать, пока ты закончишь свои дела, чтобы сводить меня на прогулку? Я не твоя ручная собачка.

Сама не замечаю, как повышаю голос, а наша оживленная перепалка начинает привлекать проходящих мимо пешеходов.

- Не испытывай мое терпение, - шипит Дима.

- А то что?

Дима

Оставляю этот провокационный вопрос без ответа, но едва сдерживаюсь, чтобы прямо посреди улицы не схватить Нику и как следует не встряхнуть.

Я, конечно, тоже неправ - не стоило с ходу высказывать ей свои претензии, но меня оправдывает то, что я действительно испугался. Если бы не предусмотрительность Владимира, Ника бы бродила здесь одна совершенно беззащитная перед ненавистью психа, которому один раз уже удалось ее похитить.

Глядя на нее снизу вверх жадно осматриваю тоненькую фигуру, отмечая голые ноги и бесформенную толстовку, в которой тонет верхняя часть ее тела. Хорошо, что на ней не один из ее обтягивающих топов – иначе я бы вряд ли сдержался от искушения распустить руки.

- Мы можем пойти домой или ты еще не завершила свою вечернюю программу? – спрашиваю я уже спокойнее.

Ника лишь сильнее задирает голову. Голубые глаза-кристаллики сверкают, миниатюрные ноздри раздуваются. Она выглядит дерзкой и воинственной. И очень сексуальной. Мне приходится сглотнуть, чтобы не начать пускать слюни прямо здесь, посреди шумной улицы. Усилием воли подавив желание заключить Нику в объятия, отступаю на шаг и прячу руки в карманы.

- Я не хочу домой, - заявляет Ника, бесстрашно заглядывая в мои глаза. - Я всю прошлую неделю просидела у компьютера за монтажом дипломной работы.

- Что же ты хочешь?

Она пронзает меня своим голубым взглядом и нервно облизывает губы. Надеюсь, она делает это неосознанно, потому что в ответ на этот жест в паху у меня мгновенно разгорается пожар.

- Я хочу в кино.

В моих планах не было ни кино, ни вечера с Никой, но я не могу ей отказать. И увидев, как в ответ на мой кивок, ее лицо озаряет радостная улыбка, понимаю, что ради этого согласился бы на что угодно.

В молчании мы доходим до ближайшего кинотеатра. Я предлагаю Нике выбрать фильм и почти сразу жалею об этом: она останавливается на каком-то триллере с полуобнаженным мужиком и бледной девицей на афише.

- Попкорн будешь? – спрашиваю я, заплатив за билеты.

Внезапно с лица Ники слетает озабоченное выражение, и она загадочно улыбается.

- Попкорн и лимонад, - отвечает она.

В зал мы заходим, когда на экране сменяют друг друга трейлеры. В темном помещении полно людей, но места рядом с нами остаются пустовать. Возможно потому, что моя спутница предпочла билеты на второй ряд, а остальные разумно расселись на галерке.

Ника опускается в кресло и забирает у меня из рук ведро попкорна, сразу отправляя в рот горсть сладкой кукурузы. Усаживаюсь рядом и украдкой наблюдаю за ней.

Утонченный профиль подсвеченный экраном, блуждающая улыбка на губах, рассыпанные по плечам волосы – почему я раньше не замечал, насколько она привлекательна?

Внезапно Ника оборачивается и ловит мой взгляд. Я трусливо перевожу глаза на экран, но успеваю заметить, что ее улыбка становится шире.

Через полчаса я начинаю подозревать, что улыбалась Ника не просто так. Дикая смесь глупой мелодрамы с претензией на триллер и львиным количеством постельных сцен заставляет меня морщится всякий раз, как герой с голым торсом произносит свои фразы. Ника точно знала, на какой фильм меня притащила, и заранее упивалась моими мучениями.

А я мучаюсь не только от того, что происходит на экране. Пока смазливый парень проталкивает язык в рот актрисы, я мечтаю сделать то же самое с Никой. Представляю, как она лежит на постели совершенно обнаженная в облаке своих волос и призывно улыбается. Возбуждаюсь при этом как мальчишка, впервые познавший прелести порнухи. В паху пульсирует, ладони вспотели, футболка прилипла к спине. Безумие!

Это когда-нибудь прекратиться?

Почти два часа моих мучений удостаиваются благодарности Ники. Разомлевший от ее улыбки, предлагаю зайти куда-нибудь перекусить. Мы заходим в первое попавшееся кафе и делаем заказ.

Ника не спешит начать разговор. Я тоже не знаю, что сказать. Сколько ее помню, девчонка всегда болтала без умолку, а сейчас словно воды в рот набрала - сидит как нахохлившаяся птичка и чертит кончиком указательного пальца фигуры на деревянной поверхности стола. Скорее всего, ей тоже некомфортно из-за того поцелуя.

- Послушай, Ника, - начинаю я, решая повести себя как взрослый и взять на себя всю вину за случившееся. – О том, что случилось между нами…

Ее ресницы взмывают вверх и голубые глаза настороженно впиваются в мое лицо.

- Только не извиняйся, ладно? – произносит она сурово.

От ее просьбы я слегка теряюсь, но решаю продолжить:

- Это не должно было произойти. Это полностью моя вина, и я понимаю свою ответственность…

Ника раздраженно машет головой.

- Я же попросила не извиняться! - возмущается она, недовольно поджимая губы.

- Ника…

- Я ни о чем не жалею, ясно? - бросает она. - Это был офигенный поцелуй. Лучший в моей жизни. Не порть мои воспоминания о нем своим сожалением. Я пока не готова принять тот факт, что продолжения не предвидеться.

Она отворачивается от меня и рассеяно глазеет в окно, позволяя мне пялиться на свой идеальный профиль. Я все еще пытаюсь переварить ее слова. Ей понравилось? Она хочет продолжения? Ох, Ника, ты не знаешь, о чем просишь...

- Хорошо, я не буду извиняться, - произношу после длительной паузы, усмирив свой внутренний голос, который предлагает мне схватить девушку, увезти ее домой и устроить для неё желаемое продолжение. – Но этого больше не должно повториться.

- Почему? - интересуется она настырно и немного надменно.

- Потому что ты сестра моего лучшего друга.

- И? - она вопросительно приподнимает тонкие брови.

- Этого достаточно.

Она пожимает плечами, будто бы ее это совершенно не волнует, но на протяжеии всего ужина больше не произносит ни слова, полностью игнорируя все мои попытки завязать непринужденную беседу.

18

Ника

Какой удивительный день, думаю я падая на свою кровать. Сумасшедшие двадцать четыре часа в компании парня моей мечты и взбудораживший все мои чувства поцелуй! Разве не об этом я всегда мечтала?

О чем мечтает Дима Платов я пока не знаю, но в том, что он будет сожалеть о молниеносной вспышке страсти между нами, я даже не сомневалась. Глупо ожидать, что он с восторгом воспримет мысль о том, что физически я его привлекаю, но это ведь так?

Я даже не говорю про сам поцелуй. Его пристальные ласкающие взгляды в машине, отчетливое сексуальное напряжение в кино и потом дискомфорт в кафе - может быть, он сам еще не понимает или не хочет понимать, но его ко мне тянет. В этом я уверена. Все, что мне нужно - усыпить его бдительность и ослабить контроль, чтобы он перестал все анализировать, думать о том, что правильно, а что нет, и оперировать категориями «друг» и «сестра».

Растормошить его, сбить с толку, спровоцировать... Улыбаюсь мысли о том, как я собираюсь воплощать в жизнь свои планы на Диму, и проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

Однако, как это обычно бывает, моим планам не суждено сбыться. Весь следующий день за окном льет дождь, и мы с Димой не выходим из квартиры дальше балкона. На первый взгляд, идеально для моего замысла. Но после того, как Платов отказывается со мной завтракать и даже голову от ноутбука не поднимает, когда я оказываюсь рядом, я понимаю, что он меня избегает. Казалось бы, сделать это в квартире, пусть и просторной, сложно, но ему это удается. Он работает в своей комнате, ест там же, проводит какую-то видеоконференцию за закрытыми дверями, так что в итоге я, потеряв всякую надежду на совместное времяпрепровождение, возвращаюсь в свою комнату и готовлюсь к государственному экзамену.

Перелистывая страницы учебника, с тоской думаю, что кто-то посмелее, например, Маринка, не церемонясь зашла бы к Диме в комнату в неглиже и попыталась соблазнить, но это не про меня - навязчивой я быть не умею, да и не хочу, чтобы наши отношения с Платовым начались так. Казалось бы, я так долго в него влюблена - бери и делай все, что в твоих силах, но я просто чувствую, что это неправильно, что у нас должно быть по-другому.

Погрузившись в учебу не замечаю, как пролетает время, поэтому, когда около восьми вечера раздается тихий стук в дверь комнаты, вздрагиваю и, бросив взгляд на часы, удивленно вздыхаю.

Быстро вскакиваю с постели и широко распахиваю дверь, оказываясь лицом к лицу с Димой, одетым в спортивные шорты и свободную майку.

- Я иду в спортзал на цокольном этаже. Если буду нужен - звони, - говорит он без предисловия.

Несмотря на то, что выглядит он при этом вполне спокойным и собранным, что-то цепляет меня в его поведении. Может быть, его нежелание смотреть мне в глаза или немного суетливая и абсолютно несвойственная Диме манера говорить. Не исключено, что я сошла с ума, раз пытаюсь найти скрытый смысл в каждом слове и жесте, но я сейчас склонна положиться на свою интуицию, которая кричит мне, что Платов сам не свой.

- А мне можно пойти с тобой? - спрашиваю, невинно хлопая ресницами.

По тому, как на его скулах вздуваются желваки, я понимаю, что он не в восторге от этой идеи, но возразить мне Дима не решается.

- Если хочешь, - он подчеркнуто равнодушно пожимает плечами.

- Буду готова через пять минут, - воодушевленно отвечаю я, широко улыбаясь.

Когда Дима уходит, я быстро меняю домашнюю одежду на легинсы, топ и кроссовки, а волосы заплетаю в косу.

Времени прихорашиваться нет, но я успеваю умыться и нанести немного тонирующего «Эрбориана», чтобы освежить лицо.

Платов ждет меня в коридоре. Когда я выхожу из комнаты, он с ног до головы окидывает меня изучающим взглядом, от которого мое тело бросает в дрожь, но ничего не говорит, лишь молча открывает для меня входную дверь.

В зале он тоже дистанцируется. Уходит в дальнюю часть помещения к тяжелым железкам, оставляя меня в одиночестве у беговой дорожки, на которую я взбираюсь, просто чтобы не выглядеть навязчивой.

Выбираю легкий темп, бегу, а сама украдкой слежу за тренировкой Димы. Он настолько гармонично сложен, что я невольно любуюсь его мужественной красотой. Тем как загорелое натренированное тело неторопливо двигается, следуя давно усвоенному ритму, как перекатываются под гладкой кожей мускулы и мощно вздымается грудная клетка.

Засматриваясь до такой степени, что упускаю ритм и едва не сваливаюсь с дорожки. Вот стыдоба! Хорошо, что Дима в мою сторону даже не смотрит.

Пискнув жалкое «Ой», пытаюсь восстановить дыхание и чувствую прикосновение теплой ладони к своей спине. Я замираю, но голос, который доносится до меня, принадлежит явно не Диме.

- Нужна помощь?

Поворачиваю голову и вижу рядом симпатичного парня примерно моего возраста, который крутился на турнике, когда мы пришли в зал.

- Нет, все в порядке. Просто задумалась.

Он улыбается.

- Если что, я к твоим услугам.

- Спасибо.

- Меня, кстати, Вадим зовут, - парень наклоняет голову на бок и подмигивает мне.

- Извини, я продолжу, - говорю с улыбкой, чтобы не выглядеть невежливой, но все свое внимание обращаю на панель управления беговой дорожкой.

После истории с Самохиным я для себя четко поняла, что не стоит заводить знакомства, которые нет намерения продолжать. С тех пор стараюсь неукоснительно следовать этому правилу.

Парень еще некоторое время крутится вокруг меня, но я отвечаю односложно и не смотрю в его сторону, так что он возвращается к своим занятиям, а я внезапно ловлю на себе пристальный взгляд Димы.

Он смотрит на меня в упор, не отрываясь, и под натиском его серых глаз у меня возникает ощущение, что я сделала что-то не так. На секунду мне кажется, что Дима с трудом сдерживает раздражение и готов разорвать меня на части, но я не успеваю убедиться в этом - он уже отворачивается.

Спустя сорок минут он, наконец, подходит ко мне и предлагает закругляться с тренировкой, а сам идет в душ. Через пять минут появляется вновь, уже с мокрыми после душа волосами, в свежей одежде и с полотенцем, перекинутым через плечо.

В лифте мы едем молча. За весь день сегодня мы вряд ли перекинулись даже сотней слов, и меня начинает это напрягать. К тому же, когда Дима думает, что я не вижу, он смотрит на меня. Глупый, не знает, что его взгляд я ощущаю на себе физически.

- Завтра понедельник, - начинаю я разговор.

- Да, и что? - вяло интересуется он.

- Ты уйдешь на работу, - поясняю я с внезапной тоской. - Я не хочу сидеть дома одна.

- Можешь пойти со мной, - нехотя предлагает Дима.

- Серьезно? - спрашиваю я, опешив. - В офис?

- Серьезно. Почему ты так удивляешься?

- Не знаю. Не ожидала, что ты разрешишь пойти с тобой. Это же работа.

- Да. И бездельничать ты не будешь, - впервые за весь день на его лице появляется нечто наподобие улыбки. - Или бери с собой учебники, или я найду применение твоим талантам в офисе.

Я довольно смеюсь, мои плечи расслабляются. Я и не заметила, несколько напряженным до этого было мое тело.

- Что смешного? - недоумевает Дима.

- Я с удовольствием окунусь в офисную жизнь, - отвечаю серьезно.

- Даже если весь день проведешь, перепечатывая документы?

- Даже если я стану твоим персональным ассистентом и целый день буду выполнять все твои прихоти, - парирую я с лукавой улыбкой, не упуская редкий шанс поддеть Платова.

По тому, как вспыхивают его глаза, я понимаю, что мне это удалось.

Дима молчит. Но я понимаю, что он вовсе не так спокоен, каким пытается показаться. Да, он кажется спокойным, но за этим фасадом скрывается какая-то с трудом сдерживаемая энергия, даже агрессивность.

- Спокойной ночи, Ника, - говорит он, когда мы заходим в квартиру.

Я успеваю заметить особую хриплую нотку в его голосе и голодный блеск в глазах, но до того, как успеваю что-либо предпринять, чтобы развить свой успех, он поворачивается ко мне спиной и уходит.

19

Дима

Это была плохая идея. Очень, очень плохая. Во-первых, присутствие Ники в моем кабинете абсолютно не позволяет мне сосредоточиться. Я пытаюсь работать, но сам то и дело залипаю на девчонке, которая с ногами забралась на диван и увлеченно смотрит в ноутбук. Во-вторых, на моих сотрудников мужского пола Ника произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже очкарик Рома, который кроме компьютерных игр ничем не интересуется, рот открыл, когда сестренка моего друга зашла в офис. Я его не виню - Ника вырядилась в обтягивающие велосипедки, короткий топ, оголяющий живот, и джинсовку. Но до того, как я отправил ее переодеваться, сокрушенно заявила, что у нее нет подходящей одежды, и если я собираюсь оставить ее у себя еще на несколько дней, нам вновь придется поехать к ней домой за вещами. Так как на утро у меня назначена планерка, решил везти Нику в офис в таком виде. В итоге уже через полчаса понял, что это было моей стратегически ошибкой.

Парни прибегают в кабинет по любому поводу, бросая на Нику заинтересованные взгляды - как с цепи сорвались, честное слово. Зря я всех предупредил, что она мне как сестра.

Так как учебники Ника брать отказалась, всколыхнув во мне воспоминания о ее провокационном преложении побыть персональным ассистентом, ответственным за все мои прихоти, предложил ей собрать для меня черновой ролик из нарезок, которые мои ребята успели отснять для слайдера на новом сайте бронирований путешествий. Чудная - обрадовалась как ребенок, получивший конфету, и с энтузиазмом принялась за работу.

Ближе к обеду мой кабинет начинает походить на проходной двор. Нет, я, конечно, сам внушил сотрудникам, что они могут обращаться ко мне по любому вопросу и лишь в крайних случаях веду себя в ключе начальник – подчиненные, но начинаю подозревать, что немного дистанции создать все же стоит.

После того как Нику в третий раз приглашают на обед, полностью игнорируя мое присутствие, я начинаю закипать. Поэтому когда в кабинет заходит мой сисадмин Лева и сразу поворачивается к дивану, пуская слюни на голые ноги в велосипедках, он не успевает даже рот открыть, как я рявкаю:

- Ника занята! А когда освободится, на обед пойдет со мной. Еще есть вопрос?

Лева трусливо ретируется, а Ника смотрит на меня своими огромными голубыми глазами в недоумении.

- И обязательно было грубить?

- Ролик нужен мне через час! – гаркаю я вместо ответа на ее вопрос, и сердито клацаю мышкой по значкам на экране.

Ровно через пятьдесят девять минут мне в почту приходит ссылка на видеофайл. Смотрю на Нику поверх экрана компьютера. Она выжидательно смотрит на меня.

- Все готово, - говорит девчонка робко.

- Я понял, - кликаю на вложение и жду пока ролик загрузится. - Похвальная пунктуальность.

Спустя две минуты я откидываюсь в кресле, закидываю руки за голову и сдвигаюсь к краю стола, чтобы беспрепятственно смотреть на сестру своего лучшего друга.

- Ника, я поражен, - говорю откровенно. - Это очень хорошо.

- Правда? - ее лицо вспыхивает, как лампочка.

- Да. Откуда ты взяла кадры с натуры? Это не мы снимали.

- Это я снимала, - отвечает она смущенно. – Извини, может не нужно было использовать, просто они в облаке, под рукой, а мне захотелось немного разбавить картинку. На авторские права не претендую.

- Ты серьезно?

Она кивает. Я возвращаю свой взгляд к экрану, на котором застыл финальный кадр ролика Ники, потом вновь смотрю на девушку.

- Пойдем, - говорю, поднимаясь из-за стола.

- Куда?

- Как куда? Обедать, конечно.

В современную столовую в нашем бизнес-комплексе мы идем под перекрёстными взглядами всех сотрудников моего офиса. Не понимаю, почему они все так пялятся - словно никогда не видели девушек. Пусть даже очень красивых.

За обедом я делаю то, чего от себя никак не ожидал: после памятного поцелуя собирался держать Нику на расстоянии, а тут сам лезу на рожон.

- У меня к тебе деловое предложение, - говорю я, когда она с подносом усаживается напротив меня.

- И что это? - она с интересом смотрит на меня, отламывая кусочек свежей булочки.

- Мы начинаем работу над ребрендингом одного крупного супермаркета. Мне нужна серия роликов для социальных сетей. Хотел бы, чтобы ты вошла в креативную команду.

- Работать у тебя? - ошалело уточняет Ника, позабыв о булке.

- Да, Ника, - киваю в подтверждение своих слов. - Я помню, ты говорила, что хочешь делать только то, что тебе нравится, но возможно тебе это будет интересно. Конечно, к работе приступишь, после того, как сдашь экзамены.

- У меня нет слов, - с широкой улыбкой отвечает она.

- Это да?

- Это, конечно, абсолютно, без сомнения да!

- Совещание сегодня в пять, - разглядывая довольное девичье лицо, произношу я. - Присоединишься?

- С удовольствием.

Обед пролетает незаметно. Ника увлеченно расспрашивает меня о проекте, вновь поражая своей вдумчивостью и тем, как ответственно она подходит к задачам. Я подробно объясняю ей тонкости работы, не переставая любоваться ею. В окружении людей я лучше контролирую свои инстинкты, чем когда мы оказываемся с Никой наедине, поэтому, я позволяю себе расслабиться и впервые по-настоящему насладиться ее обществом.

Когда через сорок минут мы возвращаемся в офис, наше появление вызывает волну перешёптываний, но редко кто осмеливается смотреть на нас. Списываю все на Нику, однако, когда мой секретарь Нина встречает нас возле кабинета с глазами-блюдцами, я понимаю, что причина в чем-то ином.

- Дмитрий Александрович, вас ожидают, - произносит она.

- Кто? – спрашиваю я.

- Я! – Нина не успевает ответить, потому что на пороге конференц-зала, где я обычно принимаю гостей, стоит Даша.

Боковым зрением отмечаю, как столбенеет рядом со мной Ника. Сам тоже прибываю в знатном шоке.

- Решила сделать тебе сюрприз, - говорит Даша с улыбкой, которая не касается ее глаз.

Охеренно.

20

Ника

Кем бы ни была эта девушка, я знаю что, во-первых, она влюблена в Диму – все симптомы налицо, во-вторых, он явно не был в курсе ее прихода, и, в-третьих, ее взгляд, обращенный ко мне, так же дружелюбен, как Антарктида.

- Сюрприз удался, – говорит Дима холодно, делая шаг по направлению к гостье. – Пойдем.

Украдкой я наблюдаю за ним все время с того момента, как он увидел ее. Хотя на мужественном лице не дрогнул ни один мускул, я физически чувствую, как он весь напрягся. Почему?

Меня сжигает любопытство, ревность, страх, что Платов уйдет с ней, а я так и не узнаю, кто эта шикарная девушка и какое место она занимает в его жизни, поэтому до того, как он успевает взять ее под руку и спрятать в кабинете, оставив меня в одиночестве страдать от неизвестности, я делаю шаг вперед и протягиваю руку.

- Привет, я Ника, - говорю с самой дружелюбной улыбкой, которая есть в моем арсенале.

Брюнетка смотрит на мою руку, потом на лицо.

- Даша, - отвечает она приятным низким голосом и легко касается моей руки в подобии на рукопожатие.

Я подозревала, что это именно она, но сейчас чувствую себя так, словно получила удар под ребра. Она такая красивая и утонченная! Высокая, с женственной фигурой и аккуратной стрижкой, в идеально скроенном платье-футляре она явилась воплощением всех тех роскошных спутниц, которых я бесчисленное количество раз видела рядом с Димой. В сравнении с ней я ощущаю себя бесноватым нескладным подростком, одетым вопреки дресс-коду – разве я могу с ней соперничать?

Самое странное, что в отличие от тех других подружек Платова, Даша не вызывает во мне отторжения. Возможно потому, что на ее лице я вижу искренние эмоции и то, насколько Дима ей дорог.

- Ты работаешь здесь, Ника? - спрашивает девушка.

Открываю рот, но Платов оказывается быстрее:

- У Ники что-то вроде стажировки. У меня мало времени, пошли, - говорит он даже не пытаясь сгладить свое неудовольствие.

Даша напрягается, ее красивое лицо бледнеет, а глаза растерянно перебегают с меня на Диму и обратно. Она моя соперница за внимание мужчины моей мечты, но в этот момент мне ее жалко.

Она кивает и следует за Димой в кабинет, а я стою и смотрю, как они скрываются за дверью, и вдруг чувствую себя ужасно растерянной. Девушка действительно влюблена в Платова, а я, даже зная, что у них отношения, пытаюсь его отнять. Возможно, Дима тоже влюблен, просто он не хочет этого показывать. Насколько правильно то, что я в угоду своему эгоистичному желанию, хочу разбить их пару?

⠀

Дима

Пропускаю Дашу в кабинет и плотно закрываю дверь. Чтобы Ника не крутилась под ногами, отправил ее к дизайнерам - не знаю, почему, но мне неприятно, что она стала свидетелем внезапного появления моей любовницы.

- Извини, что я так без приглашения, - начинает Даша, покручивая кольцо на указательном пальце.

- Ты знаешь, что я терпеть не могу сюрпризы, - говорю твердо. - К тому же, никогда не смешиваю личное с работой. Сейчас время работы.

Лицо Даши искажается болезненной гримасой, и я думаю, не слишком ли я груб с ней.

- Ты несколько дней подряд обещал приехать и не приезжал, - произносит она тихо, словно оправдываясь. - Я ждала.

- Я полагал, мы друг другу ничего не должны.

- Нет, - она усмехается. - Это ты полагаешь, что ты мне ничего не должен, даже не задумываясь о том, что я все выходные просидела дома в ожидании тебя.

- Извини, - я, конечно, чувствую, что тут она права, но вины за собой не признаю. - Я не просил тебя этого делать.

- То есть, ты бы нормально воспринял ситуацию, в которой ты бы приехал в субботу, а меня не оказалось дома? - спрашивает она, вглядываясь в мое лицо.

- Что ты сейчас пытаешься мне сказать? Давай сразу к делу, - прошу я, надеясь закончить этот неприятный разговор как можно скорее.

- Что я хочу большего. Обязательств. Ответственности с обоих сторон, - она театрально взмахивает руками.

- Извини, - отрицательно качаю головой. - Я с самого начала не делал секрета из того, какими вижу наши отношения.

- Но мне показалось, что в последнее время...

- Даша, ты красивая и умная, - перебиваю до того, как она начнет углубляться в объяснения. - Нам было хорошо вместе, но продолжения у всего этого не будет.

Я вижу, что ее ранят мои слова, но она с достоинством принимает все, что я говорю. Не плачет, чего я не переношу, и не устраивает истерик.

- Это из-за этой девочки Ники? - спрашивает она, глядя мне в глаза. - Она твоя новая подружка без обязательств?

- Глупости не говори! - осаждаю ее, возможно, излишне экспрессивно. - Это сестра моего лучшего друга.

- Но это не превращает ее в бесполое существо, - говорит Даша. - Я заметила, как она на тебя смотрит.

- Очень тебя прошу, не усложняй, - тру переносицу, потому что разговор идет по еще худшему сценарию, чем я предполагал вначале. - Между мной и Никой ничего нет. Между нами с тобой теперь тоже.

Даша встает со стула, гордо расправляет плечи, хотя я вижу, что ей не просто, она не позволяет унизиться до жалоб и просьб.

- Как знаешь, Дим, - говорит она спокойно. - Провожать меня не нужно.

Когда она уходит, тихо прикрывая за собой дверь, я еще долго стою и смотрю в окно. Прекращать отношения с Дашей я не планировал - все это время мне было с ней крайне комфортно. И секс был отличный. Но сегодня я вдруг понял, что продолжение невозможно. Во-первых, потому, что она уже начала требовать того, что я дать не могу и не хочу - обещаний. А во-вторых, я вдруг попробовал представить себя с ней в постели и не испытал ничего, кроме непонятной вины. Она сексуальная, чувственная девушка с красивым телом. Откуда, твою мать, взялась вина?

21

Дима

– Что бы ты хотела на ужин? – отрываю взгляд от дороги и скольжу взглядом по нежному профилю Ники.

- Мне все равно, - отвечает она односложно, даже не поворачивая голову в мою сторону.

Всю вторую половину дня она выглядит крайне притихшей, а ведь еще во время обеда была так воодушевлена моим предложением о работе. Может быть за время, которое я провел в кабинете с Дашей, кто-то ее обидел? Стоит мне подумать об этом, как внутри закипает кровь: узнаю кто – прибью на месте.

- Раньше ты роллы любила, - вспоминаю я. - Хочешь?

- Можно, - она равнодушно пожимает плечами, не отрывая глаз от проносящихся за окном пейзажей вечернего города.

Сворачиваю в переулок к ближайшему ресторану японской кухни. Нику больше не трогаю. Пусть молчит, если хочет. Пока. Признаться, кто ее расстроил, ей все-равно придется. А если нет - вытрясу правду из ребят в офисе. Как бы там ни было, долго в неведении я не останусь.

Мы усаживаемся за столик в уютной нише с приглушенным светом, делаем заказ.

- Кто-то обидел тебя? – спрашиваю подчеркнуто мягко, когда официант отходит.

- С чего ты взял? - удивленно вскидывая брови, интересуется Ника, впервые за последний час фокусируя на мне свой взгляд. - Все были добры ко мне.

- Тогда почему ты грустишь?

- Я не грущу, - дерзко отвечает девчонка, опуская ресницы.

- Брось, Ника, я же не слепой, - откидываюсь в кресле, изучая нахохлившуюся фигуру напротив.

- Устала просто, - отмахивается она.

Хорошая попытка, но я знаю, что она лжет. За неполные три дня я хорошо изучил ее повадки - то, как она прячет взгляд, лучше всяких слов говорит мне, что она что-то скрывает.

- Не хочешь говорить сама, я узнаю, - предупреждаю я.

- И как ты это сделаешь? – интересуется она, одаривая меня снисходительной усмешкой.

- В моем офисе для меня нет и не будет секретов.

- Еще раз повторяю, что мое настроение не имеет ничего общего с ребятами из офиса, - она демонстративно закатывает глаза.

- С чем имеет? - спрашиваю строго, не собираясь сдаваться.

- У девушки могут быть секреты? – раздраженно вздыхая, отвечает она вопросом на вопрос.

Нашу беседу прерывает официант, которые ставит пред нами чайник с чаем. Пока Ника аккуратно разливает напиток по кружкам, я размышляю в чем ее секрет.

Это не моего ума дела, но интуиция подсказывает мне, что здесь замешан парень. Возможно, она в кого-то влюблена? Вспоминаю наш поцелуй, и понимаю, что идея с каким-то смазливым мальцом, сумевшим заинтересовать Нику, мне совсем не нравится. Впрочем, то, с каким пылом она отвечала мне, заставляет меня усомниться в собственных выводах. А еще, она сказала, что ей тяжело смириться, что у поцелуя не будет продолжения...

- Расскажи мне подробнее про мои задачи на проекте, - говорит Ника, ставя передо мной чашку с горячим напитком и мастерски меняя тему.

Она делает глоток чая и выжидающе смотрит на меня поверх края кружки.

- Исключительно креативные, - отвечаю я, молчаливо принимая ее правила игры. - Я хочу, чтоб ты принимала участие в мозговых штурмах и не стеснялась озвучивать свои идеи.

- А съемки и монтаж?

- Это большой проект, Ника, - говорю осторожно, стараясь ее не обидеть. - Я хочу, чтобы ты провела тестовую съемку параллельно с основной командой. Если результат нам понравится, то мы продолжим.

- Я понимаю, - она кивает и совсем не выглядит обиженной. - Мне будет гораздо спокойнее работать, зная, что у тебя есть запасной вариант.

- Это разумно, - соглашаюсь я.

Мы еще немного говорим о нюансах проекта, но, когда приносят еду, Ника снова отгораживается от меня. Молча ест свои роллы, глядя куда угодно, только не в мою сторону. Это раздражает, но в конце концов это позволяет мне немного понаблюдать за ней, оставаясь незамеченным.

- Я разговаривала с братом, - говорит Ника внезапно, встречая мой взгляд. – Операция прошла успешно. Он отходит от наркоза. Говорит, что хочет приехать к концу месяца.

- Это хорошая новость, - произношу я, не сообщая ей, что уже общался с Кириллом и знаю все о его состоянии и прогнозах.

- Да.

- Значит, не Кирилл причина твоего плохого настроения? - вновь делаю попытку выяснить, что произошло а офисе.

- Брат бы не стал меня расстраивать! – возмущается Ника.

- Тогда кто стал бы?

- Ты всегда такой настырный? - буравя меня голубыми глазами-льдинками, бормочет она.

- Я умею получать желаемое, - не без самодовольства замечаю я.

Ника отчего-то вспыхивает и отодвигает от себя дощечку с недоеденной порцией роллов.

- Я бы хотела уйти, - чеканит она.

- Тебе не понравилась еда?

- Я устала и хочу домой, - произнеся это, она вдруг настороженно поднимает на меня глаза. – Я имею ввиду к тебе домой, в ту комнату, раз я не могу пойти к себе.

Я киваю и подзываю официанта.

Глядя на хмурое лицо Ники, настроение портится и у меня. Как просто все было до появления девчонки в моей жизни, а теперь я как подросток страдаю от необъяснимых перепадов настроения помноженных на сексуальное перевозбуждение.

***

- Если тебе нужно уехать вечером, ты можешь не волноваться, - торопливо говорит Ника, скидывая кеды в прихожей моей квартиры, с явным намерением поскорее уйти в комнату. – Я никуда не уйду.

- С чего ты взяла, что мне нужно уехать? – интересуюсь я, преграждая ей путь.

Глаза Ники испуганно мечутся, но она не решается поднять их.

- Просто подумала, - отвечает она тихо. – У тебя девушка есть и…

- И?

- У тебя есть более важные дела, чем я.

Протягиваю руку и кончиками пальцев приподнимаю ее подбородок, вынуждая посмотреть мне в глаза.

- Кто сказал тебе, что у меня есть девушка? - спрашиваю с нажимом.

- Я познакомилась с ней сегодня, помнишь? – она едва дышит. В глазах – испуг и что-то еще.

- Даша просто моя знакомая, - не в моих правилах давать кому-то отчет о своей личной жизни, но для Ники я делаю исключение. - С сегодняшнего дня – бывшая.

- Она влюблена в тебя, - с обвиняющей ноткой в голосе, заявляет Ника.

- И давно ты стала специалистом в этих делах?

- Это очевидно. Она стремится к отношениям с тобой, - по ее лицу скользит легкая тень неудовольствия, когда она произносит эти слова.

- Мы просто спали, Ника, - говорю жестко. - Это не отношения. Я ничего ей не обещал и не брал с нее никаких обещаний.

В ответ на мою откровенность, ее щеки заливает жгучий румянец.

- Вот так просто? - она резко вскидывает голову.

- Не вижу смысла усложнять.

- Но у нее есть чувства к тебе!

- Это вряд ли. Даша с самого начала знала правила игры.

- Разве отношения между двумя людьми – это игра? - негодует она. - Люди – не пешки. Они, конечно, умеют чувствовать.

- Ты просто еще маленькая, Ника, - говорю снисходительно. - И многого не понимаешь.

- Я младше тебя всего на пять лет! - восклицает она вызывающе, облизывая губы.

- Действительно, - соглашаюсь я, не в силах оторвать взгляд от ее рта.

В воздухе начинает потрескивать от напряжения, которое возникает между нами, и не просто напряжения - отчетливой сексуальной неудовлетворенности.

Собирая волю в кулак, отхожу от Ники, освобождая для нее путь к комнате, но она остается стоять на месте, испепеляя меня взглядом.

- Чего ты ждешь? – спрашиваю я резко.

- Значит, по-твоему отношения – это игра? - произносит она, испепеляя меня взглядом, в котором застыл вопрос.

- К чему этот разговор? - спрашиваю я, раздраженно ероша волосы.

- Не я его начала.

- А мне кажется, как раз ты.

- Ты не ответил, - не сдается Ника.

- Что ты подразумеваешь под отношениями? В моей жизни есть партнерши по сексу, - говорю я максимально откровенно, изучая возмущенное выражение на миловидном лице.

- Вот так значит? - уголки ее губ приподнимаются, в глазах появляется решительность, которой я не замечал раньше, и будто злость.

- Ничего личного, - киваю я, ощущая непривычное першение в горле.

Ника с шумом выталкивает из легких воздух, ведет плечом и скидывает ремешок сумки, позволяя ей с глухим стуком упасть на пол. Переступает через нее, берется за верхнюю пуговицу на своей джинсовке, которая все время в офисе была застегнута на все пуговицы, и высвобождает ее из петли. Потом проделывает то же самое с пуговицей ниже, не сводя с меня вызывающего взгляда потемневших глаз.

- Что ты делаешь? – говорю я, пытаясь очнуться от наваждения. Мой голос звучит отрывисто и напряженно - почти неузнаваемо.

С ужасом понимаю, что не в состоянии отвести взгляд от ее тела. Пытаюсь побороть пьянящее возбуждение, но каждое движение Ники лишь сильнее разжигает во мне пламя, которое я безуспешно стараюсь погасить с пятничного вечера, когда увидел ее на танцполе в клубе.

Тем временем Ника приближается и останавливается всего в шаге от меня. Ее глаза сверкают, щеки покрывает лихорадочных румянец. Прикусив нижнюю губу, она берет мою руку и тянет на себя: проводит ею по своей груди поверх джинсовой ткани, ныряет под расстегнутые пуговицы куртки, вызывая предательскую дрожь во всем моем теле.

- Прекрати, - вырывается у меня сквозь крепко стиснутые челюсти.

Сжимаю пальцы в кулак, не рискуя касаться ее так, как мне хочется, хотя костяшками пальцев ощущаю теплоту и гладкость кожи. Знаю, что если поддамся сейчас - возврата уже не будет.

Словно чувствуя мой молчаливый протест, девочка придвигается еще ближе, приподнимается на носочках, касается губами моих волос и шепчет прямо в ухо, опаляя чувствительную кожу шеи и затылка горячим дыханием:

- Ничего личного, Дима. Поиграй со мной.

22

Ника

Не знаю, что именно становится тем триггером, который заставляет меня действовать. Может быть, сообщение о том, что Платов завершил отношения с Дашей, или то, с какой уверенностью он заявил, что от девушки ему нужен только секс. Я просто интуитивно чувствую, что сейчас - тот самый момент, когда можно оставить позади годы безответного любования этим человеком и рискнуть.

От тлеющего пламени в глубине его глаз меня бросает в жар. Спина покрывается мурашками, возбуждение бурной волной наполняет живот и концентрируется в кончиках грудей. Никто и никогда не заставлял меня так болезненно и ярко ощущать собственное тело, а ведь Дима только смотрит, даже не прикасается ко мне!

Все происходящее похоже на безумие и, скорее всего, закончится для меня еще одним разочарованием, но любить Платова никогда не было просто, поэтому я с каким-то бесшабашным бесстрашием встречаю его взгляд и, прикусив губу, дрожащими пальцами обхватываю его ладонь и кладу на свою грудь, скрытую толстой тканью джинсовки.

Он не протестует, поэтому я смелею: медленно веду его руку дальше, проникая под расстегнутые пуговицы собственной куртки, немея от ощущения горячей мужской ладони на своей коже.

- Прекрати, - рычит он низко и резко сжимает пальцы в кулак.

И все же, он не отстраняется. Я чувствую, как меня окутывает пряный и теплый аромат, который всегда сопровождает Диму, как безудержно мечется в грудной клетке сердце, как графитовая темнота его глаз затягивает меня в глубину. Ощущение такое, словно мне предстоит с разбега прыгнуть в холодную воду или, наоборот, войти в объятый пламенем дом. Приподнимаюсь на носках, касаюсь своей ладонью его затылка, а губами - жестких волос у виска и шепчу:

- Ничего личного, Дима. Поиграй со мной.

Из его груди вырывается прерывистый вздох. Из-за того, насколько близко я придвинулась к нему, кулак, зажатый между нашими телами, упирается мне в грудь, причиняя дискомфорт, но я не позволяю себе отстранится. Впрочем, Дима тоже не отталкивает меня.

В этот короткий миг ожидания мой мозг бомбардируют десятки вопросов: смогла ли я зацепить его или он абсолютно равнодушен, решится ли он принять мой вызов или с усмешкой отвергнет? Может быть, я приняла банальную мужскую оценку за интерес, которого на самом деле нет?

Но нет же, вот он, совсем рядом, смотрит на меня, и я вижу внутри него яростную борьбу, которую он ведет с самим собой. Может быть я и неопытна, но уж конечно не глупа. Дима хочет меня. Просто он не хочет хотеть.

- Это взрослые игры, Ника, - говорит от напряженно, голосом, который я с трудом узнаю. - Не думаешь, что просишь больше, чем способна принять?

Необузданный блеск его глаз, радужка, скрывающаяся в темноте расширившихся зрачков, и искры ответной страсти – все то, чего я так долго ждала. Сейчас не время отступать, но на мгновение я испытываю безотчетный страх перед будущим.

– Когда ты целовал меня два дня назад, я казалась тебе ребенком? - тяжело дыша спрашиваю я.

Втискиваю ладони между нашими телами и кладу их ему на грудь, даже через ткань рубашки ощущая жар твердого тела. Смотрю на него прямо и с вызовом. Мне нечего стыдиться и нечего скрывать. Я хочу его. Всегда хотела. И первым мужчиной в моих мечтах всегда был именно он. Если ему нужен только секс - пускай. Это я переживу.

- Твою мать, Ника, что ты хочешь от меня?

Мои ладони скользят вниз по груди к плоскому животу, но Дима грубо перехватывает мои руки, до боли стискивая запястья.

Я почти уверена, что сейчас он оттолкнет меня.

Его глаза недобро сужаются, и я ощущаю, как от пронизывающего взгляда на спине выступает пот.

Он грязно ругается. На одно мимолетное мгновение мужская грудь прижимается к моей груди, стальные бедра соприкасаются с моим животом, а потом Дима толкает меня.

И все же, не уходит. Припечатывает меня своим телом в стену за моей спиной, вдавливается, заставляя почувствовать насколько он возбужден, вновь стискивает мои запястья и поднимает их вверх над нашими головами.

Мое сердце колотится как безумное, кожа пылает. Я жду продолжения и одновременно боюсь его - выражение лица Платова не обещает мне ничего хорошего.

Жаркий выдох, опаливший мое лицо, едва успевает предупредить меня, как рот оказывается закрыт горячим поцелуем, какого я не могла и вообразить себе, мечтая о Диме под покровом ночи.

23

Дима

В любой ситуации бывает точка невозврата. Моя настает, когда Ника, вызывающе глядя в мои глаза, кладет маленькие ладошки мне на грудь и скользит ими к животу. Ощущение ее рук на моем теле, медленное дразнящее движение, стремящееся ниже в пах, пьянящий аромат ее кожи, перемешанный с запахом экзотических духов, - это больше, чем я могу вынести.

Грубо перехватываю ее руки, сражаясь с самим собой за самообладание. Рассчитываю найти в себе силы не поддаться искушению, которое представляет собой Ника, и одновременно желаю выпить его до дна.

Она тяжело дышит, губы приоткрываются, а голубые глаза смотрят на меня с выражением дикой страсти, уязвимости и вызова. Именно это - ее глаза, становятся тем, что лишает меня остатков разума.

Грязно матерюсь. Прижимаю девчонку к стене, сталкиваю наши бедра, яростно вторгаюсь в мягкий рот, дурея от ощущения податливого тела в моих руках.

Разумные мысли о том, что то, что я делаю с сестрой моего лучшего друга, неправильно уходят в туман. По необъяснимой причине я никогда по-настоящему не замечал Нику, а сейчас хочу до боли и вряд ли что-то сможет меня остановить.

Подхватываю ее под ягодицы, заставляя обвить мои бедра ногами и, не переставая терзать ее губы, несу ее в свою спальню.

Низкие горловые стоны, откровенная страсть и бесшабашность, с которой Ника отдается моменту, доводят меня до кипения. Осознаю, что на длительную прелюдию я сейчас не способен, но по тому, каким лихорадочным блеском горят глаза девчонки и с каким нетерпением она помогает мне избавиться от одежды, я подозреваю, что она тоже.

Опрокидываю ее на матрас и позволяю себе на мгновение насладиться зрелищем - разметавшимися по подушке белокурыми волосами, лихорадочным румянцем на фарфоровых щеках, который по мере того, как я смотрю, спускается вниз и окрашивает шею и грудь, пересеченную тонким белым шрамом. Это единственное несовершенство лишь подчеркивает насколько совершенно в Нике все остальное. Маленькая, но идеальной формы грудь, хрупкие выступающие ребра, плоский живот, округлые бедра с выпирающими косточками.

Мой взгляд возвращается к ее лицу. Оно пылает от смущения, но я ценю то, что Ника не делает попытки прикрыться, позволяя мне рассмотреть ее в подробностях.

- Ты красавица, Ника, - выдыхаю я.

Она закрывает глаза и тянется ко мне всем телом. Ощущаю влажный поцелуй и царапающее касание зубов на своем плече, содрогаюсь в новом витке возбуждения.

Вновь захватываю ее губы, вдавливая язык в ее рот, дергаю Нику на себя, внезапно натыкаясь на преграду и холодею, когда тишину комнаты нарушает громкий вскрик.

Замираю, чтобы перевести дух и осознать, что только что произошло.

Нет, нет, нет.

- Ника?! - мой голос звенит в дикой смеси ярости, возбуждения и неверия.

- Все хорошо, - шепчет она, часто моргая, чтобы скрыть слезы, которые блестят в ее глазах.

- Почему ты не сказала? - я приподнимаюсь на локтях.

Она мотает головой. Цепляется за мои руки.

- Не уходи, - шепчет Ника и тянется губами к моим губам. - Я всегда хотела, чтобы ты был первым.

Ее признание пронзает меня до глубины души. Это и еще те слова про лучший в жизни поцелуй - смотрю на девушку в своей постели так, словно вижу впервые.

- Пожалуйста, - просит она.

Несмотря на то, что от возбуждения у меня едва ли искры на сыпятся из глаз, начинаю осторожно погружаться в ее тело, как бы извиняясь за резкость и торопливость, которыми было ознаменовано начало нашего слияния.

Целую ее в губы, в извиняющей ласке касаясь языка, кончиками пальцев глажу гладкую нежную кожу.

Несмотря ни на что, чувствую, насколько Ника напряжена и зажата, слышу, как при каждом моем движении она задерживает дыхание.

- Посмотри на меня, - прошу тихо.

Ника распахивает свои удивительные голубые глаза и доверчиво смотрит на меня.

- Мне остановится? - спрашиваю я, одновременно надеясь и страшась, что она скажет «да».

Она энергично трясет головой.

- Тогда расслабься.

Я немного приподнимаюсь, и, удерживая ее взгляд, протискиваю ладонь между нашими телами и начинаю осторожно поглаживать Нику. Это требует концентрации всех моих сил, но я не позволяю себе спешить. Трогаю ее, ласкаю, наблюдая, как постепенно с ее лица сходит тревожное выражение и она начинает испытывает удовольствие.

- Ди-Дима, - иступленный шепот, легкое подрагивание хрупкого тела, влажность на моих пальцах, вырывающееся неровными толчками дыхание.

Все мое сознание сосредотачивается в кончиках пальцев, испытывая странное удовлетворение в том, что Ника все дальше и дальше покорно следует за мной по пути наслаждения пока, наконец, ее тело не сотрясает судорога освобождения. Она выгибается в моих руках, ее мышцы напрягаются и на вершине удовольствия она выкрикивает мое имя.

Несмотря на то, что сам я сгораю от страсти, мои ноги и руки дрожат в нетерпении, чувствую себя так, словно вместе с Никой сам достиг вершины. Ее глаза остаются закрытыми, но нежная улыбка, приподнявшая уголки ее губ, задевает какие-то неведомые ранее струны моей души. Наклоняюсь и нежно прижимаюсь ртом к ее губам. Делаю попытку пошевелиться и, не встретив сопротивления плоти, начинаю ритмично двигаться.

Страсть грызет меня изнутри, легкие горят, в груди возникает незнакомая боль, и жажда освобождения все растет и растет, сметая все на своем пути.

Мне требуется совсем немного времени, чтобы сильнейший оргазм сотряс мое тело, чтобы чувственное освобождение волной накрыло меня с головой, пока я окончательно не выдохся и не опустился на Нику, ощущая, как тонкие руки смыкаются на моей спине, теснее прижимая меня к гибкому девичьему телу.

24

Ника

Лениво потягиваюсь, ощущая приятную слабость каждой клеточкой тела. В животе порхают бабочки. Мышцы, о существовании которых я даже не помышляла, сладко ноют. Есть небольшой дискомфорт, но он крайне волнующий, особенный.

Поворачиваю голову и в свете занимающегося за окном рассвета смотрю на Платова, который лежит на соседней подушке. Его крепкое тело, обнаженное и расслабленное, раскинулось поперек кровати, мускулистая грудь ритмично поднимается и опускается во сне. Я очень хочу дотронуться до теплой кожи, провести ладонью по плечам, запутать пальцы в жестких волосах, но боюсь вызвать в Диме реакцию, которую пока не готова принять. Поэтому я просто смотрю, впитывая в себя его образ и стараясь упорядочить лихорадочный бег сердца в груди.

При воспоминании о прошедшей ночи мои щеки покрывает жгучий румянец, а по телу разливается жидкий огонь. Несмотря на естественную боль, это самое волнующее и совершенное событие в моей жизни. Не изменила бы в нем ни мгновения – настолько оно идеально. Я, конечно, чувствовала, что с Димой мне будет хорошо, но реальность превзошла все мои ожидания.

Говорят, что близость все усложняет, но я с этим не согласна - давно не чувствовала такой ясности мысли, как сейчас. Конечно, я бы все отдала за то, чтобы засыпать с Димой каждый день и просыпаться в его объятиях, но даже если у этой ночи никогда не будет продолжения, о чем меня предусмотрительно предупредил Платов, я и не подумаю жалеть. Быть с ним было моей мечтой. Осуществив ее, я могу двигаться дальше, избавившись, наконец, от навязчивой одержимости этим человеком.

Стараясь не разбудить Диму, выскальзываю из постели и, собрав вещи с пола, иду в свою комнату. Принимаю горячий душ, смывая с кожи остатки бурной ночи, наслаждаюсь скольжением воды по коже, мою голову, вспоминая, как несколько часов назад путались в моих волосах ищущие пальцы мужчины, который стал у меня первым. Потом, переодевшись в свежее белье и одежду, иду на кухню.

Проинспектировав холодильник, достаю яйца и молоко. В шкафу нахожу муку, разрыхлитель и ванилин. Напевая под нос популярную песню, которую услышала вчера по радио, неторопливо развожу тесто для панкейков.

Когда лезу в ящик за сковородкой, мое внимание привлекает шорох у двери. Поднимаю глаза и застываю, удерживая сковородку на весу. Всего в нескольких метрах от меня, непринужденно опираясь на дверной косяк, стоит Дима. Темные волосы растрепаны, на щеках и подбородке пробивается дневная щетина, на голом плече красуется отпечаток моих зубов – в этот миг он для меня еще более привлекателен, чем обычно. Больше всего мне хочется броситься ему на шею, забыть о данном себе обещании и вновь погрузиться в магию ушедшей ночи, но я лишь нервно сглатываю и смущенно произношу:

- Привет.

- Доброе утро, Ника, - его утренний голос, глубокий, хриплый после сна и невероятно сексуальный, не меньше его внешности будоражит все нервные окончания моего тела.

Оттолкнувшись от двери, Дима проходит в кухню. Забыв про свои панкейки, жадно изучаю Платова. Мускулистый торс, числовую татуировку на боку, плоский живот с ярко выраженными косыми мышцами и узкой дорожкой темных волос, скрывающейся за эластичной резинкой спортивных штанов, низко сидящих на бедрах.

- Ты решила окончательно избаловать мою кухню своим вниманием? – спрашивает он, чуть насмешливо растягивая слова.

- Это всего лишь блинчики, - смущенно отвечаю я, ощущая непривычную сухость во рту.

Дима проходит мимо меня. Вцепившись в ручку сковородки, слушаю, как он лезет в холодильник, потом гремит посудой. Шум воды. Тишина.

Вдруг мне на плечи ложатся его руки, а в следующую секунду Дима резко разворачивает меня лицом к себе.

- Почему я, Ника? – спрашивает он, пытливо вглядываясь в мои глаза.

Уточнять, что он имеет ввиду не имеет смысла. Конечно, он не ожидал, что станет у меня первым, но я надеялась, он проявит достаточно такта и не упомянет об этом. Напрасно.

- А почему бы и нет? – запальчиво отвечаю я.

Дима выжидающе поднимает бровь, всем своим видом давая мне понять, что такой ответ его не удовлетворяет. А я вдруг вспоминаю годы, которые провела, молчаливо любя его на расстоянии, и понимаю, что больше не хочу притворяться.

- Я была влюблена в тебя с тринадцати лет, - выдыхаю скороговоркой с удивившей меня саму решимостью.

Дима смотрит на меня так, словно у меня выросли рога. На его лице написано такое явное замешательство, что мне хочется рассмеяться от комичности ситуации.

- Неужели ты никогда не замечал? – интересуюсь я, даже не пытаясь скрыть иронию. – Я ведь краснела и бледнела всякий раз, когда ты приходил к нам в дом.

Очнувшись от шока, Дима медленно опускает руки и делает шаг назад, намеренно увеличивая между нами дистанцию.

- Я не способен дать тебе того, что ты хочешь, - говорит он глухо.

Я чувствую болезненный укол в

© Орлова Н., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Иллюстрация на переплете Натальи Сорокиной (jwitless)

В оформлении авантитула использована иллюстрация: © Mrs. Opossum / Shutterstock.com

* * *

Пролог

– Дим, я знаю, что ты занят и что у тебя своих дел по горло, но мне больше не к кому обратиться. – Голос Кирилла Нечаева, моего лучшего друга, почти брата, которого у меня никогда не было, напряженный и подчеркнуто серьезный. – Я прошу тебя присмотреть за Никой, пока меня не будет.

С трудом сглатываю, мысленно переваривая слова Нечаева. Неожиданная просьба приехать в разгар рабочего дня, конечно, заставила меня гадать о причинах столь несвойственной другу спешки, но я и подумать не мог, что он с порога заведет разговор о младшей сестре. Еще и в подобном контексте.

– Кир, ты понятия не имеешь, о чем просишь, – говорю сипло, избегая смотреть ему в глаза.

– Я как раз прекрасно понимаю, о чем прошу, – возражает хмуро.

Нет, не понимаешь, хочу зарычать в ответ. Я последний человек, которому ты должен доверить заботу о сестре. Это же очевидно!

– Почему не возьмешь Нику с собой? Она, кажется, любит путешествовать.

Друг тяжело вздыхает, явно раздраженный моим вопросом. Нет, ну а что он ожидал? Что я с порога взвалю на себя почетную должность няньки двадцатилетней оторвы в мини-юбке?

– Потому что она наотрез отказывается ехать. У нее защита дипломной работы через две недели. – Кирилл опирается на костыль и неловко поднимается с дивана, держа больную ногу на весу. – Я предлагал поговорить с деканом, но ты же знаешь мою сестру – она если себе что-нибудь в голову вобьет, то все бесполезно.

– А родители? – спрашиваю с отчаянной надеждой.

Юлия и Владимир Нечаевы несколько лет назад переехали на ПМЖ в Испанию, оставив бизнес – крупную сеть автосервисов – на старшего сына, и на родине с тех пор не появлялись, но ради безопасности дочери вполне могли бы вернуться в Москву на месяц-другой.

– Не говорил им ничего, – друг недовольно поджимает губы. – Мама опять в реабилитационном центре. Не для распространения, но у нее недавно был срыв – выпила бутылку виски, и понеслось. Не хочется отца еще нашими с Никой проблемами напрягать.

– Может, родственники? – Пробую этот вариант, в глубине души прекрасно осознавая, что цепляюсь за соломинку.

Кирилл качает головой.

– Дим, мне кроме тебя не на кого сестру оставить, понимаешь? – говорит он с нажимом.

– Я точно не самый лучший вариант, чтобы «оставлять на меня сестру»! И ты, черт возьми, прекрасно об этом знаешь! – отвечаю отрывисто.

– Да тебе не нужно ничего делать! – убеждает друг. – За ней по пятам уже неделю ходит бывший спецназовец. Держится на расстоянии, но свою работу знает. Отчеты от него я получаю два раза в день. Все, что от тебя требуется, – время от времени узнавать, как у Ники дела.

На одну долгую минуту комната погружается в тишину. Нечаев выжидает, явно рассчитывая, что я сдамся и соглашусь. Я методично прикидываю в голове свои варианты.

– Я хочу получать копии отчетов твоего спецназовца, – решительно заявляю я, наконец признавая тотальное поражение. – Ника в курсе?

– Что псих, который ее преследовал, вышел по УДО? – Лицо друга кривится в неконтролируемом приступе ярости. – Нет.

– Она должна знать, чтобы проявлять осмотрительность, – замечаю я. – Ты это сам понимаешь.

– Понимаю, но мне так не хочется ее пугать. Она… Короче, ей и так пришлось многое пережить.

Всепоглощающая любовь друга к младшей сестре никогда не вызывала у меня вопросов, но сейчас для меня очевидно, что в Нике – его слабость. Он упускает из вида то, что, скрывая от нее правду, он ставит под угрозу ее же безопасность.

– Кир, это мое условие, – задвигаю твердо. – Если ты хочешь оставить ее на меня, Ника должна знать.

– Что я должна знать? – доносится звонкий голос откуда-то сверху.

Нехотя оборачиваюсь. Сначала в поле моего зрения попадают босые ступни с аккуратными ногтями, выкрашенными в темно-вишневый цвет, потом длинные ноги в коротких шортах из белого поплина, следом – перехваченная ремешком тонкая талия и упакованная в тесный топ аккуратная грудь, по которой водопадом струятся белокурые волосы.

– Ника, – с нежностью в голосе произносит Кирилл. – Иди сюда, поговорим.

Ника послушно спрыгивает с последней ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж дома, и подходит к нам, наполняя воздух едва уловимым ароматом моря и фруктовой жвачки.

– Привет, Дим, – говорит Ника вежливо, скользнув по моему лицу равнодушным взглядом.

– Привет, – киваю в ответ, борясь с уже привычным, но все еще крайне нежелательным ощущением тяжести в грудной клетке, которое возникает всякий раз, когда девчонка оказывается рядом.

– Так в чем дело? – остановившись рядом с братом, Ника вопросительно приподнимает тонкие брови.

– Мне нужно уехать, – начинает друг, вытягивая поврежденную во время неудачного падения с мотоцикла ногу. – Операцию на суставе буду в Германии делать.

Ника кивает, будто все сказанное братом ей давно известно.

– Я попросил Диму присмотреть за тобой, пока меня не будет, – продолжает он.

– Ты забыл, сколько мне лет? Нянька мне давно не нужна, – девчонка возмущенно фыркает.

– Нянькой для тебя я быть не собираюсь, – вмешиваюсь я, раздосадованный выбором ее слов, которые резонируют с моими собственными мыслями.

– Просто держи Диму в курсе своих дел. Если что-то понадобится – смело обращайся, – миролюбиво вставляет Кирилл, стараясь потушить огонь, пока тот не разгорелся.

– Это смешно.

– Никто не смеется, – бросаю отрывисто.

– Я смеюсь! – дерзит она. – Ха-ха-ха!

– Советую тебе перейти к сути, – игнорируя мечущий в меня молнии взгляд, обращаюсь напрямую к другу.

– Ника… – Кирилл замолкает на мгновение, а потом обреченно вздыхает. – Самохин вышел из тюрьмы.

Даже находясь на расстоянии нескольких метров, я замечаю, как девчонка вздрагивает и бледнеет. Это неудивительно: несмотря на то что с момента ее похищения прошло почти пять лет, воспоминания о пережитом ужасе не позволяют ей отнестись к этой новости иначе.

– Поэтому ты должна быть осторожной, – продолжает Кирилл. – Мудак под надзором, и мы смогли оставить в силе судебный запрет на приближение к тебе, но я хочу быть уверенным, что при малейшем подозрении ты свяжешься с Димой. Из-за операции в какой-то момент я могу оказаться вне зоны доступа, понимаешь? Я не готов так рисковать.

Несколько мгновений, которые кажутся мне вечностью, Ника потрясенно молчит.

– Если ты не готова остаться под присмотром Димы, тогда я сам останусь, – произносит Кирилл в ответ на тень сомнения в глазах сестры. – Врача поищем здесь.

– Нет-нет, – торопливо произносит она, опускаясь на диван рядом с братом. – Ты должен ехать.

– Пообещай мне, что будешь внимательной и свяжешься с Димой, если возникнет такая необходимость. – Кирилл берет в руки маленькие ладошки сестры и легонько их сжимает.

Ника послушно кивает.

– Обещаю. – Ее голос звучит тихо, но твердо. И хотя она делает все, чтобы казаться невозмутимой, я вижу, как судорожно бьется маленькая венка у нее на шее.

Внезапно Ника резко поворачивает голову. Наши глаза встречаются. Не знаю, что она видит в моих, но я в ее ловлю укор и какую-то необъяснимую покорность, которая заставляет мое тело инстинктивно напрячься, а воображение заработать на полную мощность.

Да твою ж мать, на что я только что подписался?!

Глава 1

Ника

Настойчивый звонок мобильного вынуждает меня оторваться от монтажа дипломной короткометражки. Тянусь за телефоном, чтобы ответить, но, взглянув на экран, цепенею.

Дима Платов.

В глубине души я, конечно, понимала, что рано или поздно он объявится, и морально готовилась к этому. Но кого я обманываю, отреагировать спокойно на его звонок я бы все равно не смогла. Поэтому, когда первый шок оседает на дне желудка, в дело включаются процессы, контролировать которые я оказываюсь не в состоянии: мне становится жарко, сердце бросается вскачь, мгновенно потеют ладони.

Напоминаю себе, почему он звонит – потому что меня ему навязал мой старший брат, – но не помогает. Я жалкая и безнадежно влюбленная. И в груди все дребезжит от осознания, что, стоит мне снять трубку, я смогу с ним поговорить.

– Привет. – С удовлетворением отмечаю, что мой голос звучит ровно, несмотря на то что в груди бушует эмоциональный ураган.

– Здравствуй, Ника, – отвечает Платов, лениво растягивая слова. – Как дела?

Мне очень хочется ответить ему какой-нибудь язвительной глупостью, как бывает всегда, когда его появление застает меня врасплох, но на этот раз я не позволяю себе идти на поводу у взрывного характера. Я выросла и в состоянии контролировать свои реакции на этого человека. Дима позвонил, потому что обещал Кириллу присматривать за мной, и я на это согласилась. Грубить ему будет полным ребячеством.

– Никаких проблем, можешь быть спокоен, – говорю я, но все же добавляю: – Тебе вовсе необязательно звонить мне – если мне понадобится твоя помощь, я сама наберу. Мы, кажется, так договаривались.

– Мы договаривались, что ты будешь звонить, – соглашается он. – Но за неделю, которая прошла с отъезда твоего брата, я не удостоился даже сообщения.

– Потому что мне нечего тебе сказать.

– Могла бы сказать, как продвигается подготовка к защите дипломной работы.

Почему он этим интересуется? Моя учеба не имеет ровным счетом никакого отношения ни к моей безопасности, ни к моему брату. Это звучит, будто бы ему интересна я, а это, конечно, не так.

– У меня еще много работы, – говорю осторожно.

– Не хочешь пообедать со мной завтра? – спрашивает Дима, окончательно сбивая меня с толку.

Он хочет пообедать со мной? Зачем? Сколько я помню, он всегда сознательно держал между нами дистанцию. Он даже не ел у нас дома, если я собиралась садиться за стол, сливаясь по самым пустячным причинам. Что изменилось? Неужели обещание, данное брату, оказывается даже сильнее его неприязни ко мне?

– Я не могу. – Мое сердце пропускает несколько ударов, но я стараюсь ничем не выдать волнения и даже сглаживаю резкость ответа необязательным пояснением: – У меня назначена встреча с художественным руководителем.

– Тогда в другой раз? – предлагает Дима, кажется, вполне удовлетворенный моими словами. – Позвони мне, и мы договоримся о времени.

– Ладно. Хорошо.

– До свидания, Ника, – произносит он после длительной паузы, словно все это время над чем-то раздумывал, но так и не решился озвучить. И еще до того, как я успеваю попрощаться, а Платов – сбросить звонок, в трубке раздаются воркующий женский голос и звук поцелуя.

В сердцах бросаю телефон на кровать и падаю навзничь на покрывало. Чертов бабник! Даже со мной разговаривает, не удосужившись вылезти из чужой постели. Хотя с чего я взяла, что постель чужая? Вполне возможно, новая пассия живет у него, чтобы ему не приходилось утруждать себя поездками по городу, когда возникает потребность утолить непомерные сексуальные аппетиты.

А то, что они у него такие, я знаю наверняка. Слышала, как они обсуждали свои похождения с братом. Без имен, надо отдать им обоим должное, но если вспомнить, что каждый из них едва ли появлялся с одной и той же девушкой на публике хотя бы дважды, то становится понятно, что бурная сексуальная жизнь была для них развлечением, а не выражением искренних чувств.

Как же меня это бесит! Нет, не так: как же меня бесит, что меня это бесит! Мне должно быть все равно, с кем спит Платов. Я ведь поклялась себе, что для меня этот человек в прошлом. Я для него лишь младшая сестра лучшего друга. Всегда была, всегда ею останусь, даже когда мне пятьдесят исполнится. А у меня на носу защита дипломного проекта и экзамены – вот о чем нужно думать, а не о том, кого в постели развлекает Платов.

Еще какое-то время я лежу, разглядывая белоснежный потолок спальни, мысленно сгорая в котле бессильной ярости, но в конце концов здравый смысл берет верх, и я возвращаюсь к компьютеру, чтобы закончить монтаж.

* * *

– Это нужно отметить! – заявляет моя лучшая подруга Маринка, сверкая белозубой улыбкой. – Нет, ты слышала, как они наши работы хвалили?

Мы с ней как раз выходим из здания института и направляемся к любимой кофейне, но я подозреваю, что под «отметить» Маринка имеет в виду вовсе не кусочек морковного торта с молочным коктейлем.

– Давай подождем, пока экзамены сдадим, – предлагаю я, не разделяя ее эйфории. Будем откровенны, сдать творческий проект куда проще, чем заучить ответы на билеты. По крайней мере, для меня.

– Ника, ну с каких пор ты такой занудой стала? – Подруга кривит подведенные коралловой помадой губы. – До экзамена еще куча времени. Сегодня можно как следует оторваться – не каждый же день ты дипломную работу на «отлично» защищаешь.

– Не знаю… – с сомнением произношу я.

– Ну, пожалуйста, давай сходим в «Мьюз», – не унимается Маринка, бросая на меня умоляющий взгляд. – Хотя бы на пару часиков. Мне необходимо проветрить голову.

Я хочу тактично отказаться, но ее выразительное лицо светится такой надеждой, что я сдаюсь. В самом деле, ну что мне стоит на час или полтора заглянуть в клуб, а потом вернуться домой?

– Я алкоголь пить не буду, – предупреждаю сразу, но Маринка меня не слушает – стискивает в объятиях и мычит довольное «спасибо».

С подругой мы расстаемся на парковке. Она запрыгивает в серебристый кроссовер, я усаживаюсь в синий хетчбэк, который Кирилл подарил мне на двадцатилетие.

Несмотря на то что уже год живу в собственной студии недалеко от института и обычно хожу пешком, сегодня я запланировала поездку в родительский особняк за городом. С тех пор как брат улетел в Германию, прошло почти две недели – неплохо было бы проверить, что там происходит в отсутствие хозяина. Заодно пересмотрю свой гардероб – может, удастся найти какое-нибудь забытое сокровище в недрах шкафа, а то я ума не приложу, в чем идти в клуб этим вечером.

Час спустя я паркую машину рядом с домом и, выбравшись на улицу, встречаю садовника, подстригающего клумбы, когда-то любовно высаженные мамой.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, – тепло приветствую мужчину.

– Здравствуй, Никусь, – отвечает он с добродушной улыбкой. – Давно тебя видно не было.

– Дел по учебе было много, а сюда далековато ездить. Дома все в порядке?

– А как же! – Он поднимает руки в перчатках, испачканных землей. – Вот цветочки вашей мамы в порядок привожу. Елена Петровна утром влажную уборку комнат сделала. Кирилл Владимирович нас просил дом в чистоте держать, так мы и держим. Только кушать нечего тебе будет, девочка. Но если подождешь, то я Петровне скажу, чтобы вернулась и ужин приготовила.

– Вы не беспокойтесь. Я, если захочу, сама что-нибудь приготовлю, – спешу предупредить садовника, пока он не вызвал домработницу из заслуженного отпуска. – Да и вряд ли я надолго останусь: заберу кое-какие вещи и поеду.

Родительский дом встречает меня тишиной и свежестью. Я неторопливо прохожу по пустым комнатам, в которых прошло мое детство, и поднимаюсь на второй этаж в свою спальню. С тех пор как родители три года назад переехали в Испанию, я перестала чувствовать себя здесь как дома и, как только появилась возможность, с радостью перебралась в квартиру в центре. Но, к моему огромному разочарованию, там тоже не смогла найти свое место, спустя год все еще воспринимая уютную студию с видом на одну из сталинских высоток как временное пристанище.

Вопреки первоначальному плану быстро вернуться обратно, под влиянием необъяснимой ностальгии решаю задержаться за городом. Приняв душ, инспектирую гардеробную. Откладываю несколько платьев и топ с юбкой, но после примерки останавливаю выбор на комбинезоне с широкими лямками крест-накрест, которые оставляют спину практически полностью обнаженной. Смелый дизайн сзади уравновешивают скромное декольте и свободный крой брюк, так что я, покрутившись перед зеркалом, остаюсь довольна тем, как выгляжу.

Определившись с выбором, натягиваю старый спортивный костюм и спускаюсь на кухню. Готовлю нехитрый ужин из спагетти и банки консервированных томатов. Неторопливо ем под шум телевизора, потом возвращаюсь в спальню. Надев чистое белье, подхожу к большому зеркалу и медленно расчесываю все еще влажные после душа волосы. Они у меня очень длинные, спускаются ниже крестца. В подростковом возрасте я несколько раз порывалась их обрезать, но так и не решилась. У меня обычная внешность среднестатистической москвички, и длинные светлые волосы – единственное, что хоть как-то выделяет меня из толпы.

Пока взгляд скользит по отражению в зеркале, рука непроизвольно поднимается к груди, к тому месту, где ее пересекает тонкий белый шрам – постоянное напоминание о том, что люди не всегда являются теми, кем кажутся.

С Витей Самохиным я училась в одной школе. Он был на год старше и в десятом классе вдруг начал оказывать мне недвусмысленные знаки внимания. На первый взгляд парень казался милым и умным – был твердым хорошистом, душой компании, играл в баскетбол. Сначала мне польстило его внимание, и я согласилась на совместный поход в кино и несколько свиданий. Но когда поняла, что больше не хочу, было уже поздно, потому что Витя не понимал слова «нет». Он стал преследовать меня, поджидать у школы после уроков, звонить по ночам, заваливать записками и подарками. Когда терпеть его навязчивые выходки стало невмоготу, я рассказала о проблеме Кириллу. Тот пригрозил Вите, и на целую неделю домогательства прекратились, однако мое облегчение было временным. Ровно через десять дней после внушения от брата Витя угнал такси, когда я села в машину, собираясь после школы навестить подругу, с которой занималась в студии танцев, заблокировал двери и, отобрав телефон, увез на другой конец Москвы в заброшенный гараж.

Меня нашли спустя сутки. За это время Витя, не добившись ничего уговорами и обещаниями счастливой совместной жизни, перешел к угрозам. На мой отказ раздеться он ударил меня по лицу, так что на какое-то мгновение от боли я потеряла сознание, а потом ножом разрезал на мне кофту, оставив глубокую рану на груди.

Сейчас те события кажутся не более чем ночным кошмаром. Когда ты живешь обычной жизнью, сложно представить, каково это – стать бесправной жертвой насилия со стороны человека, который до этого совсем не казался монстром. Но, возможно, я просто очень плохо разбиралась в людях и всегда предпочитала верить в лучшее. Даже несмотря на урок, который преподал мне Витя Самохин.

Встряхиваю головой, отгоняя тревожные воспоминания, и надеваю комбинезон. Волосы выпрямляю с помощью фена и расчески и собираю в низкий хвост на затылке. Из украшений на мне только длинные серебряные серьги и тонкий браслет на запястье. Я тщательно делаю макияж, выделяя темным карандашом и тенями глаза, и даже нахожу на полке старый флакончик духов.

Около десяти, сбежав по ступенькам вниз, я закрываю дом и запрыгиваю в машину, чтобы поехать в клуб, где меня ждет подруга.

Глава 2

Дима

Устало откидываюсь на спинку кресла и обвожу взглядом панораму ночного города, раскинувшегося за окном офиса. Чувствуя неприятную сухость во рту, беру со стола кружку, делаю глоток и морщусь – кофе давно остыл и превратился в горьковатую жижу, которую даже в моем состоянии пить невозможно. Ритмично потираю пальцами затекшие плечи и бросаю взгляд на часы, которые показывают начало одиннадцатого.

Офис давно опустел. В коридоре погашен свет. Даже уборщица, которая заглядывала в кабинет минут сорок назад, давно покинула здание. Несмотря на то что за двенадцатичасовой рабочий день срочных дел у меня не убавилось, мне тоже стоит поехать домой.

Беру в руки мобильный и открываю личную почту, чтобы просмотреть ежедневный отчет Владимира Грецкого, того самого телохранителя, которого Кирилл приставил к Нике. Даже странно, как за две недели изучение ее распорядка дня превратилось для меня в своеобразный ритуал.

Пробегаю взглядом по тексту и хмурюсь, когда натыкаюсь на упоминание одной и той же черной машины, замеченной возле института и загородного дома Нечаевых. Несмотря на позднее время, тут же набираю телохранителю Ники и задаю вопрос, который меня волнует.

– Машину сразу пробил: куплена на имя Николаева Сергея Петровича, – голосом, в котором нет никаких эмоций, отвечает он. – Вам эта фамилия о чем-нибудь говорит?

– Нет. Кто за рулем был, знаешь?

– Подключил ребят. Выясняем.

– Ладно. – Закрываю ноутбук и встаю с кресла. – Где сейчас Ника?

– В клубе «Мьюз» на Ленинском.

– С кем? – спрашиваю неожиданно для самого себя.

– С Мариной Никитиной.

– Держи меня в курсе, – и жму на отбой.

Снимаю со спинки стула пиджак, собираю вещи и широкими шагами выхожу из офиса. В лифте еду один, рассеянно киваю охраннику на входе, иду на парковку и, забравшись в машину, долго сижу, уставившись в темноту ночи, которую разрезает яркий свет фар моего «Гелендвагена».

Можно поехать к Даше. Она всегда ждет. Накормит. Не будет напрягать разговорами. Но от мысли, что придется заняться с ней сексом, меня передергивает. Ерунда какая-то. Мы знакомы всего пару месяцев, и до прошлой недели меня все в ней устраивало. А сейчас, представив ее женственную фигуру с округлой попой и пышной грудью, я вдруг испытываю необъяснимое раздражение. В таком настроении, пожалуй, будет лучше заказать доставку еды и поехать домой, но идея ужинать в одиночестве тоже не находит во мне должного отклика.

Выжимаю педаль газа и выезжаю с парковки. Привычно сворачиваю направо, долго еду по прямой, но отчего-то вскоре оказываюсь на Ленинском проспекте, в противоположной стороне и от своей квартиры, и от квартиры своей любовницы.

Возле клуба, в котором, по сообщению телохранителя, должна находиться Ника, я паркуюсь в начале двенадцатого. Протиснувшись сквозь плотную толпу на входе, захожу в просторное помещение с кирпичными стенами и зеркальным потолком. Громкая музыка с порога проникает в кровь, отдаваясь вибрирующими басами во всем теле. Легкие наполняются душноватым запахом дорогих духов, табака и алкоголя. Глаза медленно привыкают к дребезжащей неоновыми огнями темноте.

Большая часть людей сосредоточена у бесконечной барной стойки, уходящей вглубь заведения. Танцпол забит. Сканирую зал в поисках сестры лучшего друга, но, разумеется, в такой толпе ее так просто не найти. Решаю для себя, что, если не встречу Нику в течение пяти минут, уточню у ее охранника, не успела ли она покинуть клуб, и просто поеду домой.

Делаю шаг по направлению к бару, но вдруг останавливаюсь, заинтересованный хрупкой блондинкой в чумовом комбинезоне с обнаженной спиной, которая неспешно покачивается под музыку, льющуюся из колонок. Ее движения завораживают. Они плавные, чувственные и в то же время странно беззащитные – словно она сама не осознает, насколько в этот момент прекрасна и уязвима для мужской похоти. Ее гладкая кожа поблескивает в ярких всполохах софитов, контрастируя с черными бретелями, которые перекрестьем лежат на ее спине и подчеркивают естественную плавность линий тела. Волосы, собранные в гладкий низкий хвост, золотистой змейкой вьются по спине, достигая поясницы.

Наблюдение за незнакомкой полностью захватывает меня, так что я на мгновение совершенно забываю про Нику. Вместо этого с неослабевающим интересом слежу, как аккуратные округлые бедра соблазнительно выписывают в воздухе восьмерки, вторя ритму музыки, а блестящие пряди волос при каждом движении лижут позвоночник.

Ладонь начинает зудеть от желания подойти к незнакомке, обмотать белокурый хвост вокруг ладони, потянуть на себя, заставив ее откинуться назад, открыв мне доступ к лицу и шее. А если девушка позволит придвинуться к ней совсем близко – что ж, мое тело за меня расскажет, какое действие оказывает на меня ее танец.

Пока я фантазирую, очарованный белокурой нимфой, музыка заканчивается. Плавный ритм сменяется дерзкими битами, а я все еще не могу справиться с собой – таращусь на девушку, как подросток в период полового созревания, ощущая горячие всполохи внизу живота. В уме прикидываю, как подойду и заведу с ней непринужденный разговор, который непременно закончится в постели, как вдруг блондинка оборачивается и перехватывает мой заинтересованный взгляд.

В этот миг я чувствую себя так, словно мое горло сдавливает удавка. С трудом прихожу в себя: инстинктивно дергаю шеей в попытке избавиться от дискомфорта и пораженно изучаю миловидное, как у фарфоровой куклы, лицо с широко распахнутыми голубыми глазами и изящными губами бантиком, которые сейчас медленно изгибаются в робкой улыбке. Весь ее вид, этот взгляд, одновременно наивный и невинный, застывший в ожидании, заставляет меня мысленно покрыть себя трехэтажным матом.

Это нереально. Непостижимо. Запретно. А я, получается, извращенец, возбудившийся от танца младшей сестренки лучшего друга.

Глава 3

Ника

Выпив у бара по коктейлю, мы с Маринкой протискиваемся на танцпол. Клуб «Мьюз» сейчас пользуется бешеной популярностью, поэтому людей вокруг очень много, и, чтобы не толпиться в центре, я хватаю подругу за руку и веду за собой в укромный уголок поближе к выходу.

– О, Ника, подожди, – просит Марина, перекрикивая музыку. – Там Андрей Чернов. Пойду поздороваюсь.

– Не хочешь дождаться, пока он сам подойдет? – интересуюсь я.

Вместо ответа подруга закатывает глаза и, на ходу одергивая вырез на платье, идет по направлению к объекту своих девичьих грез. Мне же не остается ничего, как танцевать в одиночестве. В конце концов, за этим я сюда и пришла.

Танцевать я люблю. Всегда любила. До тринадцати лет ходила в балетную школу, потом несколько лет занималась современными танцами, так что мне не составляет труда поймать ломаный ритм: закрываю глаза и начинаю покачиваться, растворяясь в музыке и движениях.

Внезапно ощущаю, как печет в районе лопаток. Я давно привыкла к чужим взглядам и научилась не обращать на них внимания, но этот другой – интенсивный, горячий, осязаемый, его воздействие я буквально чувствую кожей, которая покрывается предательской волной мурашек. Даю себе возможность успокоиться, не прекращая танцевать, но, когда музыка меняется, оборачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с молчаливым наблюдателем.

Резкий свет прожекторов падает на молодого человека, который стоит в отдалении, небрежно подпирая плечом стену.

На мгновение я теряюсь. Ощущение такое, словно я попала в один из сокровенных снов и теперь танцую для единственного человека, для которого всегда хотела это делать. Только это ведь не сон. Запахи, громкие басы, трепет разгоряченного тела – все это настоящее. И Дима Платов, который в этот самый момент не сводит с меня глаз, тоже настоящий.

Что он здесь делает? Скорее всего, прийти в клуб его заставила очередная подружка, которая сегодня составит ему компанию в постели. Я настолько уверена в этом, что даже смотрю по сторонам, ожидая, что знойная красавица вот-вот появится из темноты зала и повиснет на его шее, но ничего подобного не происходит.

Я посылаю ему робкую улыбку, на которую Дима не отвечает, заставляя меня вновь ощутить себя долговязой девчонкой, которая отчаянно сражается за крупицы внимания лучшего друга брата.

Поджимаю губы и отворачиваюсь, чтобы не дать ему заметить, как меня ранило его пренебрежение.

Это может показаться невежливым? Плевать! Платова я сюда не звала, смотреть на меня не заставляла. И свое увлечение им я тоже давно пережила. Даже если нет, сделаю это. Обязательно. Других вариантов все равно нет. Не надо зацикливаться на этом случае. В клуб он пришел не ради меня, так что глупо было надеяться на его внимание.

Лавируя сквозь толпу, я двигаюсь к бару, надеясь отыскать там Марину и сказать, что уезжаю, как вдруг чувствую, что моя рука попадает в капкан. Бросаю возмущенный взгляд через плечо и робею. Это Дима. Считаные мгновения назад он был там, у стены, а теперь крепко сжимает горячими пальцами мое запястье, словно имеет на это полное право.

– Убегаешь? – спрашивает задумчиво.

От его близости меня бросает в жар. Горло перехватывает спазмом, а в том месте, где его пальцы касаются моей кожи, неистово пульсирует кровь.

– Давай выйдем, – предлагает он густым голосом с ошеломляющей хрипотцой. – Тут невозможно разговаривать.

Растерянно киваю, позволяя ему вывести себя из темной духоты клуба в светлое фойе. Здесь он выпускает мое запястье из крепкого плена и в привычной для себя манере прячет руки в карманы брюк.

Его взгляд медленно скользит по моему лицу, спускается по шее и задерживается на груди, прежде чем вновь вернуться к глазам. Ощущаю, как от этого пристального осмотра начинают пылать мои щеки.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, – говорю банальность. Просто он продолжает молчать, и я начинаю чувствовать себя неуютно. А когда я чувствую себя неуютно – начинаю болтать. – Ты, наверное, кого-то ищешь? Ну, то есть ты здесь с кем-то встречаешься?

Молюсь про себя, что Дима кивнет и оставит меня прежде, чем я совершу какую-нибудь глупость, но он вдруг совершенно серьезно отвечает:

– Ищу тебя.

– М-меня? – переспрашиваю в замешательстве.

– Обещала позвонить, чтобы мы могли пообедать, и опять молчишь. – Он насмешливо приподнимает бровь. – Вот подумал на ужин тебя пригласить.

– Уже поздно, – лепечу я.

– Но я все еще не ужинал. А ты?

Это серьезно происходит со мной? Платов приглашает меня на ужин?

Не будь смешной, одергиваю себя. Если бы он позвал тебя в любое другое время, не тогда, когда его действиями руководит обещание брату, можно бы было прыгать от радости. Но разве можно воспринимать всерьез это приглашение? Через месяц вернется Кирилл, тогда же придет конец звонкам и вниманию Димы. Он обо мне даже не вспомнит, а как же я? Мне столько сил стоило смириться с тем, что мы никогда не будем вместе, и начать смотреть по сторонам на других парней. Второй раз у меня может просто не получиться.

– Я перекусила дома, – говорю тихо, пряча от него глаза.

– Тогда я поем, а ты составишь мне компанию. Может быть, согласишься на десерт?

Согласиться – это так соблазнительно, и я почти готова это сделать, как вдруг в голове возникает подозрение.

– А как ты узнал, что я здесь?

– Мне повезло. – Что-то мелькает в его темных глазах, но лицо остается невозмутимым.

– А если серьезно?

– Случайно тебя увидел, – он неопределенно пожимает плечами.

Это похоже на правду. Почему бы ему не оказаться в популярном клубе пятничным вечером? Судя по деловому костюму, он приехал сюда прямо с работы – уж что-что, а слухи о его трудоголизме не обошли меня стороной, – в поисках развлечения. Если я пойду с ним, пусть даже он позвал меня из-за брата, то, по крайней мере, с ним не уйдет кто-то другой. Конечно, это не мое дело, но все же речь идет о Диме. Как бы я ни старалась изменить это, он всегда будет моим делом.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Только я с подругой. Не могу ее бросить.

– Возьми ее с собой, – предлагает он невозмутимо.

– Серьезно?

– А почему нет? – его брови взмывают вверх.

– Хорошо.

Под пристальным взглядом Платова я достаю телефон и набираю Марину. Она предсказуемо трубку не снимает.

– Сейчас вернусь, – обещаю смущенно.

Возвращаюсь в клуб и направляюсь к тому месту, где десять минут назад рассталась с подругой. Она все еще стоит в компании Чернова, откровенно строя ему глазки и позволяя почти уткнуться подбородком в пышную грудь.

– Ника! – Парень замечает меня первым. – Как дела?

– Привет, – посылаю ему сдержанную улыбку. – Марин, я хочу уехать. Ты со мной?

– Марину я не отпущу, – отвечает за нее Чернов, обвивая руку вокруг ее плеч.

Подруга глуповато улыбается и жмется к парню. Хоть я и не перевариваю Чернова, винить Маринку не могу – все мы слепы, когда влюблены, и я в своей бескомпромиссной покорности Диме этому самое яркое подтверждение.

– Ника, ты точно не хочешь остаться? – спрашивает подруга.

– Нет, Марин, я поехала. Если что, звони, ладно?

Обменявшись с ней прощальными поцелуями, я покидаю клуб и, ощущая бурлящую эйфорию в крови, иду навстречу невероятному – полуночному ужину с Димой Платовым.

Глава 4

Дима

Не знаю, почему вдруг решил пригласить Нику на ужин, но мне заранее понятно, что это плохая идея. Нет, есть я хочу, но судя по реакции некоторых частей моего тела на соблазнительные танцы, голод у меня весьма специфический. Утолять его нужно на максимальном удалении от этой девочки.

Напоминаю себе, что это проявление заботы: в отсутствие Кирилла я просто хочу убедиться, что у его сестры все хорошо. Тем более с нами будет ее подруга. Поужинаем, развезу девчонок по домам и на этом благополучно закончу длинный день.

Найдя решение проблемы, которую сам же и создал, позволяю себе расслабиться и наконец оглядеться по сторонам. В фойе, в котором я жду Нику, располагаются невостребованный летом гардероб и туалеты. А еще вдоль зеркальной стены вертятся затюнингованные девушки неопределенного возраста, которым с одинаковым успехом может быть восемнадцать и тридцать восемь. Одна из них, жгучая брюнетка с пухлыми губами и экзотическим разрезом глаз, ловит мой взгляд и призывно улыбается, но я не чувствую в себе ни крупицы ответного интереса. Должно быть, это потому, что меня все еще привлекает Даша, и у меня есть принципы – не изменять девушкам, даже если наши отношения не продлятся дольше недели или месяца.

Отворачиваюсь от брюнетки и вижу Нику, которая появляется на горизонте в гордом одиночестве. Пока смотрю, как она идет ко мне под перекрестными взглядами парней, ощущаю необъяснимое беспокойство. Скорее всего, ее давнее похищение и то, что все мы пережили, пытаясь ее найти, играет со мной злую шутку, потому что сейчас мне хочется спрятать ее от всех и быть уверенным, что она в безопасности.

– Марина остается, – говорит Ника смущенно, останавливаясь на пионерском расстоянии. – Она друга встретила.

Час от часу не легче. Я как-то рассчитывал на буфер в виде ее подруги.

– Тогда пошли? – спрашиваю я.

Она молча кивает, и в приглушенном свете ламп мне кажется, что ее щеки покрывает смущенный девичий румянец.

Я пропускаю Нику вперед, наблюдая, как соблазнительно покачиваются ее бедра, обтянутые тонким черным шелком. Интересно, что будет, если я положу ладони на эти бедра и сожму…

Даю себе виртуальный подзатыльник за непристойные мысли и едва не скриплю зубами от досады. Твою ж мать, Платов, соберись. О чем ты только думаешь?

Активно растираю переносицу, стараясь вернуть утекающий самоконтроль, и заставляю себя перевести взгляд с покачивающихся бедер куда-нибудь повыше, но стопорюсь на голой спине, в совершенно провокационной манере пересеченной черными бретелями. А еще я замечаю маленькую родинку на левом плече, которая при ходьбе то скрывается под лямкой, то призывно обнажается.

Когда, черт возьми, сестренка Кирилла успела превратиться в соблазнительную нимфу? Нет, она всегда была хорошенькой, но сейчас откровенно расцвела. Не зря же мужики головы сворачивают, глазея, как она царственно проплывает мимо.

Шумно вдыхаю воздух в легкие. Рефлекторно сжимаю пальцы в кулаки. Силой воли подавляю приступ неуместного раздражения. Все-таки хорошо, что хрупкие блондинки совершенно не в моем вкусе.

Возле выхода на улицу толпится народ. В последний момент замечаю, как какой-то подвыпивший пижон вываливается из двери и нетвердой походкой движется прямо на Нику. Непроизвольно делаю выпад вперед, мои руки смыкаются вокруг тонкой талии. От резкого движения она теряет равновесие, и в следующий момент я ощущаю каждый соблазнительный изгиб хрупкой девичьей фигуры, которая оказывается прижатой ко мне. Нежный морской запах ударяет мне в ноздри, будоража нервные окончания, теплая гладкая кожа выжигает ладонь, кровь вскипает, устремляясь одновременно в голову и пах.

Парень проходит мимо, не прикасаясь к Нике, зато она через плечо смотрит на меня в замешательстве.

– Извини, – говорю я, прочищая горло. – Не хотел, чтобы тебя задели.

Она сосредоточенно хмурит брови, словно раздумывает о чем-то, потом кивает.

– Отпустишь? – спрашивает робко.

Идиот. Расслабляю захват рук и позволяю Нике выскользнуть. И сам тоже делаю шаг назад.

Мы выходим на улицу, и я призываю себя успокоиться и держаться от Ники подальше. Это не девчонка, а бомба замедленного действия какая-то. Где были глаза Кирилла, когда он доверял присмотр за ней мне?

– Ты на такси? – интересуется Ника. – Я на машине, но я коктейль выпила. Планировала ее до завтра здесь оставить, но ты можешь сесть за руль, если хочешь.

– Моя машина припаркована в соседнем ряду от твоей, – говорю снисходительно, указывая рукой направление.

Внезапно в поле моего зрения попадает черный седан с номерами, идентичными тем, что указал в своем отчете телохранитель Ники. Я резко останавливаюсь и еще раз внимательно смотрю на комбинацию букв и чисел.

Твою мать.

Несмотря на то что в машине никого нет, я ощущаю, как грудь сковывает паршивое предчувствие.

– Что случилось? – спрашивает Ника, заметив, что я остановился.

– Ничего, – делаю попытку улыбнуться. – Пойдем.

Едва мы подходим к «Гелендвагену», я с брелока завожу мотор и открываю для нее дверь. Проследив за тем, как Ника грациозно забирается внутрь, говорю:

– Посиди пару минут, я сейчас вернусь.

Возвращаюсь к седану и достаю телефон, чтобы переброситься новостями с телохранителем.

– Та же черная тачка у клуба, – сразу перехожу к делу. – Я хочу знать, кто на ней ездит, как можно скорее. Сегодня о Нике я позабочусь. Проследи за машиной и его хозяином. Инфу по ним можешь присылать в любое время.

– Принял.

Когда я сажусь на водительское сиденье рядом с Никой, она разглядывает меня с мрачным любопытством.

– Что-то все же случилось? – спрашивает она осторожно. – Если тебе неудобно или ты передумал насчет ужина…

– Я не передумал, – не даю ей закончить фразу. – Поужинаем у меня.

От удивления голубые глаза Ники становятся огромными. Несколько секунд она в недоумении смотрит на меня, потом вдруг широко улыбается, из-за чего на ее щеках появляются симпатичные ямочки. Тихий вибрирующий смех заполняет салон. Я вынужден признать, что мне нравится, как он звучит – искренне и без жеманства, и отчего-то хочется, чтобы она смеялась чаще.

– Что? – интересуюсь я.

– Извини, – она лукаво морщит нос. – Это личное. Значит, поужинаем у тебя?

– Да. – Я достаю телефон с зависшим заказом в службе доставки, который бросил оформлять, решив лично наведаться в клуб, и протягиваю его Нике. – Вот, добавь что хочешь.

Все еще улыбаясь, она берет у меня из рук телефон. На одно короткое мгновение наши пальцы соприкасаются. Ника шумно вздыхает, ее взволнованный взгляд находит мой.

– Спасибо, – едва слышно произносит она, проведя кончиком языка по нижней губе.

От этого соблазнительного жеста тело простреливает электрическим разрядом, опаляющим низ живота и пах.

Смотрю на Нику так, словно впервые вижу. Несмотря на то что внешне она осталась той же – с тонкими чертами лица, редкой россыпью бледных веснушек на носу и фарфоровой кожей, в ее облике появилось что-то новое. Едва уловимое нечто, заставившее меня по-новому взглянуть на нее. И совершенно по-новому среагировать.

– Рекомендую взять стейк, – говорю, прочистив горло. – Они его отлично готовят.

Ника кивает и переводит взгляд на экран телефона, а я приказываю себе успокоиться и сосредоточить внимание на дороге.

Глава 5

Ника

Я с Димой еду по ночной Москве. Низко урчит мотор мощного автомобиля. Радио болтает чепуху. Тонко пахнет кожаным салоном и терпким древесным ароматом, который всегда сопровождает Платова. А у меня в животе порхают бабочки. Если это сон, то просыпаться я не хочу.

Хотя какой сон? Кожа в том месте, где каких-то десять минут назад Дима касался моей обнаженной спины, до сих пор пылает – не удивлюсь, если фантомные отпечатки его пальцев останутся на пояснице навечно, а от воспоминаний о том, как тесно соприкасались наши тела, меня прошивает дрожь.

– Холодно? – спрашивает он, убавляя обдув климат-контроля.

– Спасибо, – отзываюсь тихо, пряча глаза.

Мне, разумеется, не холодно, но я предпочитаю солгать. Не могу же я заявить, что дрожу от воспоминаний о его близости.

Некоторое время мы едем молча. Я до сих пор немного шокирована его предложением поужинать дома. Раньше он предпочитал держать меня на расстоянии, и в тот единственный раз несколько лет назад, когда наши общие друзья Даня и Мира Благовы отправили нас вдвоем в кино, весь сеанс просидел так, словно мы незнакомы.

– Ты сегодня дипломную работу защищала, – вдруг произносит Дима. – Успешно?

Потрясенно перевожу взгляд на Платова. Уголки его губ приподнимаются в ленивой полуулыбке, и внутри у меня все тает, как мороженое на солнце.

– Кирилл упоминал, – поясняет он, видимо, чтобы у меня не возникло впечатления, что он специально интересуется моей жизнью.

– Да. На «отлично» защитила.

Машина тормозит на светофоре, и Дима вновь окидывает меня изучающим взглядом. Призываю себя к спокойствию. Без сомнения, мне под силу выдержать его неожиданное внимание и не броситься ему на шею.

– Всегда знал, что ты умница, – тянет он без тени юмора в голосе.

И как я должна на это реагировать?

Смущенно опускаю глаза и вновь бормочу:

– Спасибо.

Никогда я не была скромницей – всегда ценила себя и свои успехи, но почему-то рядом с этим человеком чувствую себя неуверенно. Комфортно, в безопасности, но неуверенно. Почему так?

Оставшийся путь до квартиры мы проводим в молчании. Дима загоняет машину на подземную парковку, потом мы в тишине поднимаемся на лифте на двенадцатый этаж элитной новостройки.

Дима бесчисленное количество раз бывал у нас с братом дома, но к себе никогда не приглашал. Должно быть, поэтому я так нервничаю сейчас. Поэтому и потому, что рядом с этим человеком мне сложно оставаться спокойной. Он умный, привлекательный, сексуальный, и хотя я с детства была окружена друзьями Кирилла, многие из которых представляют собой образец мужественности, тянуло меня всегда именно к Платову.

Открыв замок ключом, Дима широко распахивает дверь и пропускает меня в квартиру. Я делаю неуверенный шаг, сбрасываю босоножки, оставляя их на коврике у порога.

Платов заходит следом, щелкая выключателем. Прихожую заливает яркий свет.

– Чувствуй себя как дома, – говорит он. – Ванная и туалет слева по коридору. Кухня и столовая – справа. Гостиная за этой аркой, а там две спальни.

Оставляю сумочку на мягком пуфе в гостиной, не скрывая любопытства, оглядываюсь по сторонам. Мне кажется, что квартира, особенно холостяцкая, может очень многое рассказать о владельце. А о Диме мне хочется знать все.

– Ты давно живешь здесь? – спрашиваю я, с интересом оглядывая лаконичную обстановку в сине-серых тонах.

– Пару лет, – отвечает он кратко.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него, и замечаю, с каким странным выражением он меня рассматривает. Не успеваю спросить, в чем причина его недовольства, как вдруг раздается звонок домофона.

– Курьер.

Я киваю, но Дима уже выходит из комнаты, оставив меня одну, чтобы через минуту вернуться с крафтовыми пакетами в руках.

– Можем поесть здесь или на кухне, – предлагает он, оставляя за мной выбор.

– На кухне.

Он кивает. Пока он достает из бара бутылку вина, я вынимаю из пакетов контейнеры, от которых исходят потрясающие ароматы, и раскладываю еду на тарелки.

Скованно опускаюсь на стул, Дима садится напротив, протягивая мне бокал вина.

– Поздравляю с успешной защитой, – говорит он просто.

Я сдержанно улыбаюсь и позволяю нашим бокалам соприкоснуться. Господи, пусть это будет только начало. Пусть мы еще много раз будем сидеть с ним вот так.

– Не голодна? – спрашивает Дима через несколько минут, поднося бокал с вином к губам.

Я качаю головой и опускаю глаза на блюдо, к которому едва притронулась.

– Я же говорила, что ужинала, – отвечаю извиняющимся тоном.

Дима ставит бокал на стол, откидывается назад на стуле и вздыхает.

– Ты нервничаешь, – говорит он прямо.

– Вечер получился удивительным.

– Тут ты права.

– Почему ты пригласил меня, Дима? – задаю вопрос, который не дает мне покоя.

– Разве для этого нужна особая причина? – Он вопросительно приподнимает брови.

– Ты знаешь меня много лет. И ты впервые куда-то позвал меня. Очевидно, что причина есть.

– Твой брат, – говорит он откровенно.

Я сдержанно киваю, но не подаю вида, насколько ранят меня его слова. Бедная глупенькая Ника, это нужно же было столько нафантазировать, чтобы снова сесть в лужу. Знала же, конечно, знала, что все из-за Кирилла.

– Тогда я, пожалуй, поеду, – произношу я и тяну руку за сумочкой с телефоном. – Вызову такси.

– У меня есть гостевая комната, – говорит он, непринужденно поигрывая вином в бокале.

Я застываю.

– Я поеду домой.

– Это неразумно. Уже поздно. Поспишь в соседней комнате, завтра поедешь домой.

– Я предпочитаю спать в своей постели, – упрямо отвечаю я.

– Похвальное качество, – кивает Дима. – Но сегодня поспишь в моей.

От его слов кровь мгновенно приливает к моим щекам.

– Я имею в виду в гостевой, – поправляется быстро.

– Я не останусь.

– Ты останешься, Ника, – говорит он мрачно. – Или я поеду с тобой, чего бы мне очень не хотелось. Я сегодня очень устал и хочу спать.

Не знаю, плакать мне или смеяться. Как вдруг новая догадка озаряет меня. Господи, как я раньше об этом не подумала?

– Что случилось? – Мой голос звенит от напряжения, а ладони становятся влажными. – И не ври, пожалуйста. Это тоже Кирилл тебя попросил?

– Нет, не Кирилл. Я сам принял это решение.

– Почему?

Он медлит, но я не собираюсь отступать. Подсознательно я чувствую, что все это связано с освобождением Самохина из тюрьмы, но мне нужно услышать подтверждение из его уст.

– Утром возле твоего института, днем у загородного дома и час назад у клуба был припаркован один и тот же черный автомобиль, – говорит он с непроницаемым выражением на лице. – Пока я не узнаю, кто был за рулем, домой ты не поедешь.

Глава 6

Дима

Раздраженно выкидываю ужин, к которому Ника практически не притронулась, и складываю грязную посуду в посудомоечную машину. Одна тарелка от соприкосновения с металлическими прутьями трескается и разламывается на две части. Одна остается у меня в руке, другая – в машине. В сердцах бросаю оба осколка в урну и с силой захлопываю дверцу посудомойки.

Что за день такой паршивый сегодня?

После того как я рассказал Нике про свои опасения в отношении черного седана, она вместо благодарности наградила меня ледяным молчанием, а потом гордо удалилась в ванную, прихватив с собой полотенце и мою футболку. Ее нет уже полчаса, и я начинаю всерьез волноваться за ее благополучие.

Оттягиваю момент, как могу, но, когда Ника не появляется и через следующие десять минут, решительно иду в сторону ванной. Стоит мне занести руку для требовательного стука, как слышатся возня, щелчок замка, и дверь распахивается. Едва успеваю отступить, как на пороге появляется виновница моего безумного вечера, который плавно перетек в ночь.

– Ты что тут делаешь? – спрашивает она рассерженно, глядя исподлобья.

– Вообще-то это моя квартира, – напоминаю я, а сам силюсь сглотнуть, потому что вид передо мной открывается сногсшибательный.

На Нике только моя футболка, доходящая до середины бедер. Одно плечо обнажено. Ноги голые. Под мягкой хлопчатобумажной тканью отчетливо угадываются очертания груди. Из пучка на затылке выбились несколько прядей, которые сейчас живописно обрамляют бледное лицо с красными пятнами на щеках, а глаза подозрительно блестят, словно она плакала. Выглядит Ника невероятно юной, красивой и очень… расстроенной.

Что ж я за мудак такой, в который раз задаю себе риторический вопрос. Эта девочка выросла на моих глазах. Ее брат мне как родной. И она тоже как родная. Я ведь помогал в ее поисках тогда, пять лет назад. И я помню тот момент, когда она нашлась. Какой испуганной и потерянной она была долгое время, как долго приходила в себя. Конечно, вся эта ситуация для нее – стресс. Для нее, а не для меня. Свою гордость надо засунуть в одно место, а ее успокоить.

Решительно беру ее лицо в ладони, отмечая, какая у нее гладкая и нежная кожа.

– Со мной ты в безопасности, понимаешь? – говорю с нажимом, впиваясь взглядом в мерцающие голубые глаза. – Ничего плохого не случится. Это просто мера предосторожности.

– Я не боюсь! – огрызается она, свирепо глядя мне в лицо. – Просто не люблю, когда мной манипулируют.

Вглядываюсь в ее лицо в поисках проблеска слабости, но подозреваю, что она не лжет. Действительно, не боится. Возможно, это глупая бравада, а может быть, Ника просто рано поняла, что демонстрировать свой страх чужим опасно. Но я-то ей не чужой!

– Извини, но ты меня тоже пойми. – Отпускаю Нику и отступаю, упираясь спиной в стену. – Кирилл доверил мне твою безопасность. Что я, по-твоему, должен сделать?

Она молчит. Ее воинственность понемногу сходит на нет, и вот уже она неуверенно покусывает нижнюю губу, привлекая мое внимание к нежной розовой плоти.

– Брат нанял кого-то следить за мной? – спрашивает она проницательно, пока я продолжаю пялиться на ее губы.

– Почему ты так думаешь?

Ника картинно закатывает глаза.

– Я не дура и, если ты не заметил, уже давно не ребенок, – в ее голосе я отчетливо слышу ноты раздражения. – Откуда ты узнал про машину возле института и загородного дома? Вряд ли ты следил за мной с самого утра.

– Я заметил, – говорю невпопад.

– Что? – Ника в недоумении хмурит брови.

– Заметил, что ты уже не ребенок, Ника.

Ее губы складываются в форме буквы О, но с них не срывается ни звука, поэтому я продолжаю:

– И да, твой брат нанял человека, который должен обеспечивать твою безопасность. Этот человек, как ты понимаешь, не я, – развожу руками, даже не пытаясь отрицать очевидное. – Но пока он занят выяснением деталей, связанных с неопознанным черным авто, заботу о тебе я взял на себя. Если ты действительно взрослая, как ты говоришь, то должна понять, почему я так поступил.

Ника опускает глаза. Ее лицо выглядит печальным и растерянным, а на шее часто-часто пульсирует голубая жилка. И все же я не жалею, что сказал ей правду. Кирилл мой друг, конечно, но врать Нике даже он меня не заставит.

– Понятно, – наконец произносит она едва слышно. – Есть что-то, чего я должна бояться?

– Нет. Как только я разберусь с этой машиной, ты сможешь вернуться к привычной жизни.

– Ты считаешь, что это он? – В бессознательном жесте защиты она вдруг обхватывает себя и проводит руками вверх и вниз, словно пытается согреться. Кого она подразумевает под этим «он», догадаться нетрудно.

– Это может быть никак не связано, – отвечаю я. – По моим данным, он несколько дней не отходит от дома дальше магазина в соседней многоэтажке.

Ника кивает.

– Если это не он, тогда тебе не о чем беспокоиться, – говорит она подчеркнуто беззаботно, но ее улыбка выглядит вымученной и горькой. – Сумасшедших поклонников я больше не завожу.

– Позволь это мне решать, – предлагаю мягко. – Прежде чем ты начнешь возмущаться, вспомни, что и ты, и я дали обещание Кириллу. Я свое нарушать не планирую. А ты?

Вместо ответа Ника мотает головой, из-за чего узел на ее затылке распадается и блестящие волосы золотистой массой рассыпаются по плечам.

– Умница, – говорю с внезапной нежностью. – Уже поздно. Пойдем спать.

И вновь ее глаза находят мои. Считаные мгновения она вглядывается в мое лицо, словно хочет там что-то отыскать, но потом тяжело вздыхает.

– Ты прав, – соглашается она с непонятной мне обреченностью в голосе. – Слишком поздно.

Глава 7

Ника

Добираюсь до комнаты, которую мне выделил Дима, закрываю дверь и тяжело приваливаюсь к ней спиной.

Как можно быть таким слепым? Риторический вопрос, конечно. Я по нему с ума сходила почти десять лет, а он так и не разглядел во мне девушку – только придаток моего брата. Зачем только я поддалась эйфории и позволила себе помечать, что сейчас все будет иначе?

Он ведь действительно ничего не понимает. Решил, что я боюсь Самохина. Да, то, что он вышел из тюрьмы, меня совсем не радует, но я ожидала, что рано или поздно это произойдет, и готовилась: не зря же почти два года посещала курсы самообороны и всегда ношу с собой газовый баллончик – если нужно будет, смогу постоять за себя.

Сам Дима пугает меня куда больше. Потому что каждая минута, вынужденно проведенная рядом, делает неизбежное расставание с ним в сотни раз тяжелее. Кирилл вернется через три недели. Могу поспорить, что в тот же день Платов исчезнет из моей жизни так же стремительно, как в ней появился.

И ладно бы он относился ко мне как к обычной девушке, пусть даже сестре друга, которую он вынужден терпеть. Но он по-прежнему, несмотря на его слова, видит во мне ребенка. Я считываю это в выражении его лица, смягченном состраданием и нежностью, и в его ласковом обращении «умница». Именно так смотрят и разговаривают с несмышленым дитя.

Ложусь на кровать и прячу нос в подушку, улавливая знакомый тонкий древесный аромат, перемешанный с запахом чистого белья. Ах, если бы только я могла держать чувства под контролем, если бы Дима не был таким желанным, если бы все мое тело не отзывалось сладкими спазмами на малейшее его прикосновение…

Утром я просыпаюсь поздно. Не сразу понимаю, где нахожусь, а когда воспоминания о вчерашнем вечере возвращаются, позволяю себе улыбнуться. Все-таки не зря говорят, что утро вечера мудренее.

Разве не об этом – времени наедине с Димой – я так долго мечтала? Судьба сыграла мне на руку! Разве не удивительно уже то, что я проснулась в его квартире? А я проснулась. То, что казалось невозможным еще вчера, сегодня стало явью, так, может, у меня есть хоть маленький, но реальный шанс?

Я бодро встаю с постели. Подхожу к зеркалу, пальцами расчесываю волосы, позволяя им в художественном беспорядке упасть на плечи, и, закинув в рот мятный леденец, выхожу из спальни.

В квартире царит тишина. Я прохожу мимо спальни Димы и заглядываю в открытую дверь, но комната оказывается пустой. Никого нет ни в зале, ни в прихожей, ни на кухне. Из ванной тоже не доносится ни звука, и свет выключен, так что я подозреваю, что Димы просто нет дома.

Он что, ушел, оставив меня одну? Уехал на работу? К подружке?

Чувствуя закипающую в груди обиду, возвращаюсь на кухню и наливаю себе воды. Как раз в этот момент раздается щелчок дверного замка. Позабыв про воду, выбегаю в коридор и оказываюсь лицом к лицу с Димой.

О господи.

Видимо, он только что вернулся с утренней пробежки. На нем свободные шорты и беговые кроссовки, футболка намокла на груди и в районе подмышек, волосы на висках тоже влажные. Он бросает на тумбочку телефон и наушники, рельефные бицепсы на его руках перекатываются, отзываясь на каждое движение, а я едва могу вздохнуть.

В жизни не видела никого более сексуального, чем он в эту секунду. Даже мой преподаватель по самообороне, к которому девчонки на тренировки приезжают даже из Подмосковья, нервно курит в сторонке в сравнении с Платовым.

Переминаясь с ноги на ногу, выдавливаю из себя короткое:

– Привет.

– Проснулась? – спрашивает он, поднимая на меня взгляд. Быстро снимает кроссовки и проходит по коридору к ванной. – Я в душ.

– Ты потом на работу? – интересуюсь я. – Подбросишь меня до клуба, чтобы я могла машину забрать?

– Сегодня суббота, – напоминает Дима насмешливо. – Я, конечно, тот еще трудоголик, но на работу не поеду. Машину твою забрать можем, но к себе ты пока не вернешься. Загоним на парковку под моим домом.

Не удосужившись даже посмотреть на меня, он стягивает с себя футболку, обнажая твердый пресс, мускулистые плечи и крепкую грудь. Протест замирает у меня на губах. Пульс начинает биться где-то в горле. Пока я прихожу в себя, Платов уже скрывается за дверью ванной, а я остаюсь в одиночестве – совершенно ошарашенная, оглушенная и потрясенная видом его полуобнаженного тела в такой токсичной близости от меня.

Заставляю себя вернуться в столовую и допить воду. Руки дрожат, а сердце все еще нервно трепещет в груди.

Ради бога, Ника, возьми себя в руки. Дима даже не прикоснулся к тебе, а ты уже вся извелась.

Делаю большой глоток воды и решительно ставлю стакан на стол. Надо отвлечься. Завтрак приготовить, что ли?

Для начала сварю кофе, а там посмотрим.

Холодильник Платова оказывается по-холостяцки пустым. Я нахожу лишь несколько яиц и кусок пармезана. Хм. Можно, пожалуй, сделать омлет. Или…

– Что делаешь? – Подпрыгиваю от неожиданности, прижимая к груди ломтик сыра. – Извини, не хотел тебя напугать.

Оборачиваюсь и наблюдаю, как Дима в свежей футболке и спортивных брюках проходит в кухню.

– Я з-завтрак приготовить хотела, – говорю глухо, впитывая в себя его образ от босых ног до все еще влажных после душа черных волос.

– И что, нашла, из чего приготовить? – спрашивает он с любопытством, а потом указывает на чашку кофе, от которой поднимаются тонкие струи пара. – Это мне?

– Да.

– Так что? – Он подносит к губам чашку. – Завтрак будет?

– Ну, омлет могу сделать и сыр… – лепечу я.

– Брось, Ника, – усмехается Платов. – Ты моя гостья. Съездим куда-нибудь позавтракать.

– Правда?

– А что тебя удивляет? – спрашивает он. – Морить тебя голодом точно не входит в мои планы.

Глава 8

Дима

Мне повезло, что Ника не спрашивает, что входит в мои планы, потому что я в недоумении. По жизни предпочитаю, чтобы все было четко и упорядоченно, но сейчас меня окружает неопределенность размером с черную дыру.

Взять хотя бы Нику. Она должна быть для меня младшей сестренкой лучшего друга и вызывать исключительно братские чувства, а вместо этого я полночи представлял, как она танцует для меня в порочном комбинезоне. Проснулся на заре с подростковым колом в трусах и был вынужден отправиться на пробежку, чтобы немного сбросить напряжение.

Хорошо, что физические нагрузки благотворно на меня влияют. За час интенсивного тренинга мне удалось выбросить видение обнаженной спины в плену шелковых бретелей и разложить все по полочкам. Первое: Ника мне как сестра. Второе: надо как можно скорее понять, кто ездит на черном авто. Третье: избавиться от Ники и съездить расслабиться к Даше.

Идеально.

Точнее, было бы идеально, если бы Ника не щеголяла по квартире одетая в одну футболку, не краснела под неосторожно брошенными на нее взглядами и не оставляла за собой запах моря и сладкой жвачки, который пропитал ванную и коридор. Я, конечно, все держу под контролем. Накормлю ее завтраком, привезу домой и оставлю заниматься… чем там девочки в ее возрасте занимаются?

– А можем сначала ко мне заехать? – Вопросом Ника возвращает меня к реальности. – Я бы хотела переодеться.

– Без проблем, – соглашаюсь я, с наслаждением допивая кофе, который девчонка приготовила мастерски. В конце концов, смотреть на нее в комбинезоне, с которым у меня теперь прочно связаны эротические фантазии восемнадцать плюс, или моей футболке, едва прикрывающей ее аппетитную попу, тоже не входит в мои планы.

Через полчаса мы подъезжаем к ее квартире. Кирилл упоминал, что сестра живет в центре, но я не ожидал, что ее «центр» окажется всего в паре кварталов от моего дома.

– Поднимешься? – спрашивает Ника.

Хочу сказать твердое «нет», потом вспоминаю про психа на свободе и нерешенный вопрос с черным седаном и нехотя киваю. Ощущение в этот момент такое, словно я попал на съемки дешевой мелодрамы, в которой мне досталась несвойственная роль защитника невинной героини. Бред.

Квартира у Ники маленькая, но очень милая. Совсем как ее хозяйка. Солнце проникает в светлое помещение через персиковые гардины, по углам расставлены огромные горшки с пальмами, на столе свалены в кучу пленки и фотокарточки.

– Я быстро, – бросает Ника, скрываясь в своей комнате.

От нечего делать хожу взад-вперед по квартире, рассматривая фотографии на стенах, на которых есть кто угодно, кроме самой хозяйки. Кирилл есть в разных возрастных категориях, их с Никой родители, Благов с женой и даже я. В объектив не смотрю, курю, выпуская в воздух струю сизого дыма. Девчонка всегда с камерой, но я хоть убей не помню, когда она этот кадр сделала – от вредной привычки я уже года два как отказался.

От созерцания творчества Ники меня отвлекает вибрация в кармане шорт. Достаю телефон и хмурюсь, потому что на экране светится имя «Дарья».

– Привет, – отвечаю нехотя.

– Дим, ты приехать обещал, – мурлычет Даша. – Я завтрак приготовила, как ты любишь.

– Извини, сейчас занят, – отвечаю коротко, отчетливо понимая, что под ее словами скрывается намек на утоление того самого голода, от которого я страдаю со вчерашнего вечера.

– Вечером ждать тебя? – Теперь ее голос звучит немного обиженно.

– Да, Даш, приеду. Пока.

Завершаю разговор со странным ощущением, что говорить с любовницей в квартире Ники мне совсем не хочется, и прячу телефон в карман.

Через минуту на пороге своей комнаты появляется хозяйка квартиры. Смотрю на нее и отказываюсь верить своим глазам.

Твою мать, что это на ней надето? Велосипедки из спандекса обтягивают ее бедра, словно вторая кожа, короткий свободный топ едва прикрывает живот. Мне приходится прочистить горло, потому что слюни явно идут не туда. Интересно, опция «вернуть комбинезон» еще существует?

– Послушай, Дима, – начинает Ника неуверенно, заправляя за уши длинные пряди светлых волос. Топ от этого движения тут же задирается, обнажая полоску молочной кожи на животе, а я смачно матерюсь про себя. – Вечером я вернусь домой?

С каким бы удовольствием я ответил утвердительно на этот вопрос. Но по тачке у меня нет ничего внятного, кроме того, что она по-прежнему стоит на парковке у клуба и вчера на ней ездили три разных человека, никак не связанных с Самохиным.

– Я не знаю, – отвечаю честно.

– Тогда я возьму еще кое-что из одежды? – спрашивает она робко.

– Конечно, Ника.

Девчонка вновь скрывается в спальне, оставляя после себя запах моря, а через три минуты возвращается с небольшой спортивной сумкой.

– Я готова.

В молчании мы спускаемся и садимся в машину.

– Как думаешь, будет дождь? – Ника высовывает голову в окно и разглядывает чистое майское небо.

– Не похоже, – отвечаю с внезапной улыбкой и завожу мотор.

– А по прогнозу будет. Я люблю дождь, – отвечает она с легким вздохом, от которого приподнимается ее грудь.

– Где хочешь позавтракать? – спрашиваю я, внезапно ощущая странную сухость во рту.

– Мне все равно. – Она задумчиво смотрит в окно. – Где ты обычно завтракаешь?

– Я обычно завтракаю на работе, Ника.

Она неопределенно пожимает плечами, но так ничего и не отвечает. С перепадами настроения Ники Нечаевой я до этого момента был незнаком, поэтому не форсирую события. Пусть помолчит, раз ей хочется.

В итоге везу ее в кофейню недалеко от моего дома. Никогда здесь не был, но Даша несколько раз говорила, что у них неплохо кормят.

Пока мы ждем медлительного официанта, Ника с неопределенным выражением на лице осматривается.

– Ты бывал здесь раньше? – Голубые глаза пытливо всматриваются в мое лицо.

– Никогда, – отвечаю честно.

Она кивает и поджимает губы.

– И что это значит? – интересуюсь я, складывая руки в замок и подаваясь вперед.

– Что? – спрашивает она, округляя глаза.

– Этот твой кивок.

– Это место не подходит тебе, – произносит она после секундной заминки.

– А что мне подходит, по-твоему? – признаюсь, мне любопытно.

– Не это, – упрямо отвечает она.

– Хочешь уйти? – предлагаю я, не рассчитывая на то, что она согласится.

– Да. – Ника кивает и, не дожидаясь моей реакции, бодро встает со стула. – Если ты не против немного пройтись, я угощу тебя самым вкусным хот-догом в Москве.

Глава 9

Дима

– Вкусно, правда? – спрашивает Ника двадцатью минутами позднее, уплетая сочный хот-дог.

Медленно жую свою порцию и киваю, не в силах отвести взгляда от довольного девичьего лица. То, с каким удовольствием Ника ест обыкновенную сосиску с кетчупом и солеными огурцами на французской булке, вызывает у меня одновременно изумление и какое-то неподдающееся описанию чувство, будто бы в животе лопаются пузырьки шампанского. Никогда не думал, что наслаждение процессом приема пищи может выглядеть настолько сексуально.

Ника прикрывает глаза, откусывая очередной кусок хот-дога, забавно морщит нос. В уголке губ остается маленькая капля кетчупа, которую она торопливо слизывает.

– Что? – Замечая мой взгляд, она хмурится и тянется за салфеткой. – Я испачкалась, да?

– Нет, – отвечаю коротко, не узнавая свой голос, настолько низко он звучит. – Все в порядке.

Когда Ника выкидывает в ближайшую урну использованную салфетку, в небе раздается первый раскат грома. Мы одновременно запрокидываем головы, разглядывая хмурое небо с грозными кучевыми облаками, и уже через тридцать секунд нас накрывает стеной теплого летнего дождя.

Ника одновременно визжит и смеется, подставляя лицо крупным каплям, а я, не раздумывая, хватаю ее за руку, переплетая наши пальцы, и тяну за собой к машине. Но дождь очень быстро превращается в настоящий потоп, поэтому к тому моменту, как мы добегаем до парковки, оба оказываемся промокшими до нитки.

– Садись, – торопливо открываю для Ники дверь и жду, пока она заберется внутрь. Только после этого обхожу машину и усаживаюсь на водительское место.

В кедах хлюпает вода, вещи хоть выжимай, а я не могу оторвать глаз от девчонки. Ее щеки раскраснелись от бега, глаза сияют, на лбу блестят крупные капли воды, а белокурые пряди волос облепили шею и хрупкие плечи. Она блаженно улыбается, доставая из рюкзака пачку бумажных салфеток и промокая ими лицо. А я замечаю, как ее топ льнет к груди, каждая линия которой теперь четко проступает через мокрую ткань.

– А я знала, что будет дождь, – заявляет она, довольно прищелкивая языком.

– Вряд ли это дождь, – говорю резче, чем хотелось бы. – Больше похоже на всемирный потоп.

– И то правда, – она вновь беззаботно улыбается. – Держи.

Ника бросает пачку салфеток мне на колени, а сама поднимает руки и скручивает мокрые волосы в жгут на затылке. Это движение заставляет ее грудь призывно приподняться. Вместе с этим приподнимается и у меня в штанах.

Не смотри, приказываю себе мысленно, но взгляд против воли остается прикованным к груди Ники, обтянутой влажной тканью, сквозь которую теперь рельефно проступают соски.

Сжимаю губы и стараюсь дышать ровно. Но мысль о том, что девчонка так близко, что стоит лишь протянуть руки и они лягут на ее мягкую грудь, не дает мне покоя. Я, конечно, не буду ничего делать. Не буду смотреть, не буду трогать и наблюдать, как от прикосновения моих пальцев твердеют…

– Можешь включить печку? – просит Ника, зябко растирая плечи.

Быстро отвожу глаза и делаю так, как она просит, негодуя на себя. Об этом, как и о том, что она может заболеть, я должен был сам подумать. А вместо этого фантазировал о ее груди. Извращенец.

– У тебя есть во что переодеться? – спрашиваю подчеркнуто непринужденно, вспоминая про сумку с вещами, которую она захватила из своей квартиры.

– Прямо здесь? – Ника растерянно хлопает глазами.

– Я отвернусь. Не хватало еще, чтобы ты простыла. – Достаю с заднего сиденья сумку и ставлю Нике на колени.

– А ты? – говорит она тихо.

– Что я?

– Заболеешь.

– За меня не волнуйся.

Ника послушно расстегивает замок на сумке и вытаскивает оттуда простую белую водолазку. Мысленно признаюсь, что, если она наденет ее без лифчика, я пропал.

– Возьми, – между тем произносит она, протягивая мне вещь.

– Вряд ли это мой размер, – замечаю иронично.

– Ты можешь вытереться, – отвечает она смущенно. – Лицо, волосы. Как полотенцем.

Смотрю на Нику, отмечая, как яркий румянец с ее щек распространяется на шею. Расширившиеся зрачки делают ее глаза почти черными, оставляя лишь тонкий ободок голубой радужки.

– Спасибо. – Беру водолазку и подношу мягкую ткань к лицу.

Обоняние улавливает уже знакомый сладковатый аромат жвачки в сочетании со свежим запахом кондиционера для белья, и в голове возникает что-то вроде короткого замыкания.

– Я переодеваюсь. – Голос Ники звучит непривычно сипло.

Я закрываю глаза, откидывая голову на спинку автомобильного кресла. Вытираю кофтой лицо, волосы и шею, по которой все еще текут тонкие струйки воды.

С соседнего места слышится шорох. По крыше барабанит дождь, заливая стекла. Стараюсь отвлечь себя, чтобы не думать о том, что младшая сестра моего лучшего друга сейчас полуголая сидит в метре от меня и все, что мне хочется, – это посмотреть на нее. Потому что, если я этого не сделаю, шов на моих шортах обязательно лопнет.

– Я все, – говорит Ника спустя мгновение.

Открываю глаза и поворачиваю голову. Ника переоделась в легкое цветастое платье без рукавов. Футболку и велосипедки сняла и упаковала в пакет. Кроссовки тоже сбросила и с ногами забралась на сиденье, так что я могу лицезреть ее изящные ступни и аккуратные ногти, покрытые бежевым лаком. Волосы она вновь распустила, видимо, предварительно просушив их футболкой, так что теперь они беспорядочной массой обрамляют ее миловидное лицо и ложатся на грудь.

– Согрелась? – спрашиваю я.

Она кивает. Голубые глаза на бледном лице кажутся огромными, как у испуганной лани.

– Спасибо.

Она кусает губы и, мне кажется, хочет сказать что-то еще, но лишь вздыхает и, поерзав, удобнее устраивается на сиденье.

– Поехали домой, – предлагаю я, защелкивая ремень безопасности. – Твою машину заберем чуть позже.

Глава 10

Ника

Сижу, не смея поднять глаза от пальцев, обхвативших пакет с мокрыми вещами. Если я это сделаю сейчас, Платов сразу все поймет. Чувства, желания, потребность в нем, которая, как я и боялась, становится сильнее с каждой минутой, которую мы проводим вместе. Какой наивной я была, полагая, что смогла справиться с влюбленностью!

По телу бежит мелкая дрожь, но не от холода. Мы в пути минут десять, а я до сих пор физически ощущаю тяжелый ищущий мужской взгляд на теле – никто и никогда так на меня не смотрел и уж точно не оказывал такого воздействия. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, но, кажется, Диму тоже не оставили равнодушным совместная пробежка под дождем и последовавшая за этим сцена переодевания в закрытом пространстве машины.

Мечтательно прикрываю веки, убаюканная барабанящим по крыше автомобиля ливнем и приглушенными голосами ведущих по радио, и думаю о том, как вести себя дальше. Может быть, ужин для него приготовить? Или…

О господи, все-таки я редкостная дурочка! Как я могла забыть? Час назад в моей квартире он не постеснялся назначить свидание некой Даше, а я фантазирую о том, что его впечатлил невинный эпизод на переднем сиденье «Гелендвагена»!

– В машине будем сидеть? – Резко дергаюсь, когда над ухом раздается раскатистый мужской голос.

Испуганно поднимаю глаза, натыкаясь на проницательный взгляд, и тут же их отвожу, словно Дима может прочесть мои мысли. Смотрю в окно, осознавая, что мотор заглушен, а нас окружают бетонные стены подземного паркинга.

И давно мы приехали?

– Извини, – говорю рассеянно. – Я задумалась.

– Я заметил.

Дима выходит из машины, прихватив с заднего сиденья мою сумку, я следую его примеру, прижимая к себе пакет с мокрыми вещами. В напряженном молчании мы идем к лифтам.

Пока стоим в ожидании, мобильный моего спутника оживает. Дима достает из кармана телефон и, мимолетно взглянув на экран, без промедления отвечает на звонок. По кратким отрывистым фразам, которые он бросает невидимому собеседнику, и смачному ругательству перед тем, как отключиться, я не понимаю ничего, кроме того, что он крайне разозлен.

– Все в порядке? – интересуюсь осторожно.

С каким-то свирепым огнем в глазах он смотрит на меня, потом резко отводит взгляд.

– Я разберусь, – отвечает мрачно, засовывая телефон в карман.

Что-то в его поведении – может, этот взгляд, может, несвойственная ему злость – заставляет меня насторожиться.

– Это связано с тем черным автомобилем? – предполагаю я, вглядываясь в его хмурое лицо.

По тому, как напрягаются желваки на его лице, я понимаю, что удар попал в цель.

– Да, Ника, – нехотя отвечает он спустя какое-то время.

– Судя по твоему тону, домой я поехать не могу.

– Не можешь, – подтверждает он.

Двери лифта, шелестя, разъезжаются перед нами. Мы заходим внутрь, Дима с силой вдавливает кнопку нужного этажа.

Похоже, его совсем не радует продление срока вынужденного пребывания рядом со мной. Возможно, он надеялся избавиться от меня до своего свидания с подружкой, а тут получил известие, что это невозможно.

– Почему бы не оставить меня на охранника, которого нанял Кирилл? – предлагаю я, по-детски обиженная тем, что Платов даже не пытается скрыть от меня досаду. – Мне кажется, ты не очень рад перспективе провести еще один день в моей компании.

– Не говори глупости, Ника, – сухо осаждает меня Дима.

– Я могу поговорить с братом, – продолжаю я, с вызовом глядя ему в глаза.

– Поговори, – соглашается он. – Только это никак не изменит того, что домой ты не вернешься.

– Ты не можешь держать меня у себя силой, – бросаю запальчиво.

– Я думал, ты на режиссера училась. – Мои колючие слова вызывают у него лишь насмешку. – А ты настоящий драматург.

Вспыхиваю от возмущения, сильнее стискивая пальцы вокруг многострадального пакета. На этот раз красноречие меня подводит, поэтому свой протест выражаю, демонстративно отвернувшись к одной из стенок лифта.

В квартиру Дима пропускает меня первой. Хватаю сумку за ручки в попытке вырвать ее у него из рук, но он не выпускает. Если это демонстрация силы с его стороны, то очень наглядная.

– Отдай, – цежу сквозь зубы.

– Что с тобой стряслось, Ника? – говорит Дима на удивление спокойно. – Двадцать минут назад ты улыбалась и танцевала под дождем, а теперь похожа на разгневанную фурию.

«Просто я вспомнила, что ты назначаешь свидания другим и с трудом терпишь мое присутствие рядом!»

Эта фраза умирает в моем горле, потому что я не решаюсь ее произнести.

– Я не люблю быть для кого-то обузой, – выдавливаю из себя, чувствуя, как предательски щиплет в глазах.

Над ухом раздается тяжелый вздох. Дима закрывает за нами дверь, потом ставит мою сумку на пол и обхватывает меня за плечи. Жар его ладоней согревает кожу, посылая сотни электрических разрядов в кровь.

– Послушай, Ника, – говорит он с низкой хрипотцой в голосе. – Ты не обуза. Ты сестра моего лучшего друга. Я знаю тебя много лет. Ты росла на моих глазах. Вы с Кириллом – моя семья. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все на свете. И никогда и никому не позволю тебя обидеть. Да, я разозлился сейчас. Но только из-за своего собственного бессилия как-то повлиять на ситуацию. Я не рассчитываю на то, что ты в восторге от вынужденного заточения в моей квартире, но прошу тебя потерпеть. Как только я буду уверен, что твоей безопасности ничто не угрожает, ты будешь свободна.

От его слов мое сердце болезненно сжимается, и я чувствую, как меня накрывает волной сожаления. Ну почему я такая глупая? Разве можно винить Диму в том, что он смотрит на меня исключительно как на сестру? Обижаться на то, что он встречается с другими? Вынуждать его оправдываться в ситуации, когда он просто защищает меня?

– Прости, – отзываюсь хрипло, фокусируя взгляд на мокрых носках его кед. – Я была не права.

К моему ужасу, из глаз все-таки прорываются слезы. Чувствую, как одинокие капли скользят по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, а тоска по тому, что я так неосторожно успела нафантазировать, рвет сердце на части.

– Ника, не плачь. – Дима со свистом втягивает в себя воздух и внезапно прижимает меня к себе.

Мой нос утыкается в крепкую грудь с рельефными мышцами, спрятанными под все еще влажной от дождя футболкой, его руки ложатся на мою спину. Когда первый шок проходит, я позволяю себе насладиться моментом: обнимаю Диму за талию и льну к нему всем телом, купаясь в ощущениях теплоты и защищенности, которые дарит его близость.

Его руки на моем теле, гулкие удары его сердца под моей щекой, теплое дыхание на шее, пряный запах одеколона – все это я представляла себе тысячи раз, но реальность оказывается несравнимо прекраснее. Поэтому, несмотря на то что мое сердце неистово бьется, я стараюсь дышать ровно и не двигаться, боясь нарушить иллюзорное очарование этой минуты.

Глава 11

Дима

Притихшая Ника в кольце моих рук – новый для меня опыт: давно я не обнимал кого-либо с целью утешить. Плохо только, что благие намерения, с которыми я изначально прижимал ее к себе, очень быстро сменяются естественной физической реакцией тела на близость привлекательной девушки. Кирилл, если бы узнал, четвертовал, не задумываясь, и не посмотрел бы, что мы друзья. Впрочем, я бы на его месте сделал то же самое.

Но я на своем. И в эту секунду моя ладонь касается теплой бархатистой кожи, а в грудную клетку упираются мягкие холмики высокой девичьей груди. Ощущения настолько волнующие, что на одно короткое мгновение я даже думаю поддаться им, но, к счастью, вовремя прихожу в себя.

Усилием воли отгоняю эротические образы и заставляю себя отстраниться. Не хватало еще напугать Нику – ей и так приходится несладко.

– Успокоилась? – спрашиваю мягко, тщательно контролируя голос.

Тихий вздох. Секундное колебание.

– Извини за это, – шепчет Ника, избегая смотреть мне в глаза. – Я пойду в комнату позанимаюсь.

Она стремительно наклоняется, подхватывает сумку и через пару секунд скрывается за дверью гостевой спальни, оставляя за собой лишь тонкий шлейф своего запаха.

Оставшись один, снимаю с себя мокрые кеды и достаю из шкафа сухую одежду. Душ – то, что мне сейчас нужно. Я продрог, но, судя по выпирающей ширинке, принимать нужно холодный, а не горячий. Подумать только, что делает со мной Ника, – ледяные процедуры второй раз за утро.

Просто у меня давно не было хорошего секса.

Когда я выхожу из ванной, дверь в гостевую комнату по-прежнему закрыта. И отлично. Чем реже я вижу Нику, тем меньше соблазна.

Несмотря на посторонние мысли о сестре лучшего друга, которые упорно лезут в голову, поражая своей настойчивостью, решаю заняться делами. Наливаю себе кофе и устраиваюсь в гостиной с компьютером. Следующие несколько часов провожу, проверяя отчеты бухгалтерии и распределяя задания между программистами, дизайнерами и копирайтерами.