140 ударов в минуту бесплатное чтение

© Агния Арро, 2024

Иллюстрации на обложке и в тексте использованы по лицензии © Shutterstock

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2024

Глава 1

– Вставай, – толкает меня в плечо младшая сестренка. – Кис, ну вставай, там те самые тетеньки пришли, – громко шепчет она мне прямо в ухо.

Тут же вскакиваю с места. В глазах на пару секунд темнеет. Трясу головой, сбрасывая остатки сна. Почему сегодня? Без предупреждения! Говорили же, что позвонят. Потерев кулаками глаза, нахожу шорты на полу. Помятые, в брызгах краски. Одеваюсь. Искать другие некогда.

– Сколько раз тебе говорил, чтобы ты дверь никому не открывала?! – рычу на сестру. Она втягивает голову в плечи и виновато опускает взгляд.

– Ты спал крепко, а мне показалось, что это соседка, – обезоруживающе смотрит мне в глаза.

– Потом обсудим. Тут посиди пока, – треплю расстроенную сестренку по кудрявым волосам.

Натянув на заспанное лицо самую обаятельную из своих улыбок, выхожу в прихожую, плотно прикрыв дверь в спальню. Две женщины сильно за сорок с одинаковыми прическами, в строгих юбках мышиного цвета и белых блузках, застегнутых на все пуговицы, осматривают меня высокомерным взглядом. Мы с ними встречаемся не в первый раз. Они много разного от меня слышали и далеко не всегда цензурного, но сегодня я буду ангелом. Ситуация сильно поменялась.

– Добрый день, – хрипло приветствую обеих, мысленно рисуя у себя над головой нимб и продолжая улыбаться так, что скулы начинает сводить.

– Здравствуй, Саркис. Почему так сильно пахнет краской? – наигранно морщится одна из женщин.

– У нас ремонт, – толкаю дверь в детскую, демонстрируя газеты на полу, пленку на мебели, которую не удалось вынести, и жестяные банки с персиковыми подтеками.

– То есть девочка вот этим весь день дышит? – Представительница опеки тонким пальцем указывает на наш с Ани творческий беспорядок.

Ну, понеслось! Вдох. Выдох. Улыбаемся. Главное, чтобы челюсть не заклинило от того, насколько я «рад» их видеть и слышать.

– Я проветриваю. А ночью комната закрыта, – объясняю очевидные вещи.

– Где же спит, да и вообще проводит время Анаит? – подключается вторая. – С тобой в одной комнате, что ли? – Праведно возмущаясь, она выпучивает глаза так сильно, что кажется, сейчас глазные яблоки вывалятся прямо на толстые стекла ее очков. Напомаженные губы двигаются в по пытке определиться, сжаться им в тонкую полоску или же картинно приоткрыться, образовав идеальную букву «О».

Меня откровенно передергивает от этого театра абсурда, но мерзкие тетки ждут ответа. Что я должен им сказать? Что Ани и правда часто ночует в моей комнате?

После смерти мамы прошел всего месяц, и сестра пока боится засыпать одна. Ей стали сниться кошмары. Она подскакивает среди ночи от собственных криков и слез. Я не собираюсь гнать от себя маленькую напуганную девочку просто потому, что так диктуют нормы морали! Не вижу ничего криминального в том, что Ани прибегает ко мне посмотреть мультики, а потом, когда засыпает, я уношу ее в гостиную. Она сама решила, что на время ремонта хочет жить там.

Нет, этим двум дамам такое озвучивать точно нельзя. У них слишком богатая фантазия. О личной жизни им, наверное, остается только мечтать, вот и бесятся.

– Проходите. – Я все еще веду себя вежливо.

Разуваться? Нет, не слышали! Я босиком хожу, сестренка тут тоже обычно носится в носках, а эти царицы в туфлях вламываются в царство детского беспорядка. Я вообще строгий брат, но не сейчас, не в последний месяц.

– Боже, какой беспорядок! – восклицает одна.

– Ужас! – поддерживает ее вторая, прикрывая свой подвижный рот ладонью.

«Нормально все», – заключаю я.

Пока был на смене, в комнате стало гораздо чище. Сестра успела распихать по полкам свои мелочи, убрать почти всю одежду в шкаф или сложить в аккуратную стопку на стуле. Игрушки валяются на незастеленном диване. На подоконнике свалка карандашей, фломастеров и учебников на следующий год.

Тетки что-то пишут в своих блокнотах.

– Окно открыто, – делают еще одно замечание.

– Лето, – напоминаю им.

– Девочка выпадет из него, ты не понимаешь? – Особенно неприятная тетка снова выпучивает глаза.

– Ей не три года, не преувеличивайте, – вздыхаю, прислоняясь голой спиной к одному из вынесенных из детской шкафов. Улыбаться больше не пытаюсь, и невидимый нимб начинает медленно сползать.

– Нет, это никуда не годится. Это безответственность, Саркис, – отчитывают меня грымзы.

«Терпеть! Нельзя их посылать, – напоминаю себе. – От них слишком многое сейчас зависит».

Веду представительниц опеки в следующую комнату – мою. Анаит сидит на моей, естественно тоже не заправленной (я ведь спал!), кровати, играет во что-то в телефоне. На спинке стула небрежно висит моя футболка. Тоже в краске. На столе валяются открытая пачка сигарет и зажигалка, смятая бутылка с остатками минералки, немного мелочи, мой телефон на зарядке. Ничего необычного. Сигареты только лишние. Это сразу подмечают и снова что-то записывают у себя в блокнотиках женщины.

– Сколько ты позволяешь ей играть в телефоне? – спрашивает одна из женщин.

– Часа полтора, – прикидываю я. – Нам играть некогда. Мы красоту наводим, – подмигиваю притихшей сестренке. Ана тут же кивает.

Уходим с тетками на кухню. Они присаживаются на табуретки. Я прислоняюсь к тумбе с раковиной и чувствую, как от мокрой тряпки, висящей на ней, начинают намокать шорты.

Дамы продолжают усердно строчить что-то шариковыми ручками в своих записных книжках, хотя сейчас все можно делать в телефоне или на планшете. Я очень стараюсь не скрипеть зубами, понимая – все будет очень сложно. На мою сестру они посягали, еще когда болела мама, так что сейчас я готов к самому худшему вердикту. Спасибо хоть заявление на предварительную опеку приняли.

– Что у тебя с работой, Саркис? – Пучеглазая дама поправляет очки, все время сползающие по переносице.

– Устроился. Я же вам говорил, когда приезжал.

– Куда? – постукивает дама ручкой по столу и вновь готовится записывать.

И это я тоже говорил, но все делают вид, что забыли.

– В неплохой автосервис по специальности, – приходится повторять.

– Все равно это пока ничего не значит. Ты и месяца не проработал. Нет никакой гарантии, что тебе заплатят или ты там надолго задержишься. На что ребенка содержать будешь?

– У меня есть доход. Мы вот ремонт на него делаем, – киваю в сторону комнат, начиная тихо злиться.

– Ты про гонки на мотоциклах? Так это тебе в минус, Саркис. Травмоопасное увлечение. Не дай бог, разобьешься завтра. Девочка сиротой останется. – Она продолжает откровенно давить.

– Это не увлечение. Это профессиональный спорт! – Прячу руки в карманы, сжимая их в кулаки, чтобы эти две не видели, как я выхожу из себя.

– Это риск оставить ребенка без опекуна в любой момент, – парирует тетка. – Покажи, что вы тут едите.

Открываю холодильник. Яйца, молоко, кастрюля с супом. Вчера перед работой сварил. Ну и так, по мелочи. Творожки, йогурты, сыра немного осталось, овощи свежие. Никакого криминала. В шкафчиках крупы, чай, кофе. Все как у всех.

– Скромно, – хмыкает та, что большую часть времени молчала.

– Сорри. Черной икры не припас, – все же срываюсь и начинаю язвить. – В следующий раз обязательно. Вы только предупредите, когда ехать соберетесь. Я, может, и штаны приличные найду.

Тетки усмехаются. Опять что-то пишут.

– Мальчик мой, – вздыхает пучеглазый инспектор, – ты же еще и в призывном возрасте. Университет окончил? Отсрочки у тебя нет. Осенью в армию заберут.

– У меня несовершеннолетний иждивенец.

– Это если тебе опеку дадут. А шансов у тебя практически нет. Рисковый, безответственный грубиян. Ты на работу уходишь, Анаит одна остается?

Закрываю глаза. Медленно наполняю легкие воздухом. Задерживаю дыхание. Еще медленнее выдыхаю, чтобы не послать их к черту.

– За ней соседка присматривает. – У меня даже получается спокойно им отвечать, хотя внутри клокочет злость и требует немедленного выхода.

– Так, может, мы соседке опеку и отдадим? – хмыкает противная тетка.

– Да вы замучили! – не в силах больше себя сдерживать, повышаю голос. – Что вы хотите? Я не понимаю! – хлопаю ладонью по столу. – Ей с родным братом будет хуже, чем с чужими людьми? Вы действительно так считаете?!

– Вспыльчивый, – дописывает вторая инспекторша.

– Да сколько можно! – Я прикрываю глаза, нецензурное слово слетает с губ. От бессилия мне хочется биться головой о стену. Больше я не улы баюсь инспекторам. Очевидно же, что они специально ко мне придираются. Меня откровенно заваливают, чтобы забрать сестру.

Они снова пишут. Наверное, помечают, что я матерюсь.

– В течение ближайших нескольких дней комиссия примет решение по твоему заявлению, – голосом робота сообщает «молчаливая», громко захлопнув свой блокнот. – До свидания, Саркис.

Гордо подняв головы, они двигаются к выходу, оставляя на полу черные полоски от каблуков своих туфель.

Зло рыча, пробиваю «двоечку» в стену. В глазах искрит от боли в костяшках. На кухню заглядывает испуганная сестренка. Смаргивает крупные слезы с пушистых темных ресниц. Подслушивала, маленькая пройдоха.

– Иди сюда, – сажусь на пол и тяну к ней руки.

Подходит. Тут же крепко обнимает меня за шею, укладывает голову на плечо. Точно все слышала.

– Меня заберут, да? – всхлипывает Ана.

– Кто им тебя отдаст? – зло ухмыляюсь, понимая, какую бы ненависть я ни испытывал к нашему родному отцу, мне придется переступить через гордость и ехать к нему – просить помощи.

Глава 2

Где-то в мобильном у меня был номер этого недопапаши. Листаю контакты, вспоминая, как он записан. Мог удалить со злости еще тогда, три года назад, когда единственный раз в жизни сжал зубы и пошел к нему за помощью. Естественно, получил отказ.

«Все деньги в бизнесе. Кризис. У меня маленькие дети. Ты мужчина. Решай свои проблемы сам», – говорил он мне, семнадцатилетнему, когда заболела мама, а я только окончил школу и поступил в универ.

Три года я боролся за маму сам, как умел. Выучил наизусть имена и телефоны всех лучших, хороших и просто доступных врачей нашего города, расписание работы представительства Минздрава. Хватался за любую возможность заработать, чтобы все тут же отдать за лекарства или консультацию очередного специалиста. Забыл, как это – нормально спать. Мне казалось, я даже во сне искал способы заработать. А еще нужно было учиться, чтобы попасть на бюджет и получить инженер ную специальность, которая станет приносить нам хороший доход.

Потом я попал к Гордею Калужскому в мотоклуб «Либерти». Там у меня появились друзья, профессиональные гонки, помощь спонсоров. Стало легче, но маму это не спасло. Мы лишь продлили ей жизнь на эти самые три года. А отец… Он ни разу не приехал за все это время. Ни разу не позвонил. Еще вчера я бы не пустил его на порог, если бы он все же решился приехать. Спустил бы с лестницы и послал к черту.

Моя гордость бунтует. Злость на эту гадину разогревает кровь до кипения. Мне физически больно от мысли, что надо опять идти к нему и просить. Да Ана даже не помнит его! Мама показывала ей фотографии, пока я не психанул и не сжег их все. У нас с сестрой фамилия матери и отчество по деду. Глупо звучит, конечно: Яковлевы Саркис Романович и Анаит Романовна. Со скандалом, но я все-таки уговорил мать поменять нам документы. Не хотел ничего от так называемого отца. Ни имени, ни денег, ни связей.

Друзья мне с сестренкой не помогут. Из самых близких, наверное, Гордей, наш тренер в мотоклубе, и его беременная невеста Ярослава. Мы узнавали. Им не дадут опеку. Гордый все еще под следствием, их жилплощадь тоже не подходит. У них однушка уже фактически на троих. Ясиной бабушке тоже отказали. Возраст. Захар, еще один гонщик из наших, учится в Академии МВД и практически не бывает дома, а безбашенный Кит – вообще со справкой из психиатрической больницы. Тут даже связи его отца не помогут. Мою Анаит никому из них не отдадут.

Вариантов не остается. Номер отца находится где-то в середине списка, записанный как «Предатель». Набираю. Слушаю гудки и смотрю, как сестренка делает себе и мне чай. Нарезает остатки сыра, выкладывает слоями на ломтики батона, все время сдувая с лица растрепавшиеся темные пружинки кудрявых волос.

– Да! – наконец раздается раздраженный голос в трубке.

– Это твой типа сын, – поясняю я, совершенно уверенный в том, что мой номер у него никак не записан. – Надо поговорить.

– Саркис? – хрипло и удивленно спрашивает папуля.

– У тебя есть еще взрослые дети? – зло усмехаюсь в ответ. – Хотя не удивлюсь.

Так. Стоп. Мне нужна его помощь. Выдыхаем! Выдыхаем!

– Точно, ты, – посмеивается отец года. – Что случилось? Опять что-то с матерью?

– Ерунда. Она умерла месяц назад! – врезаюсь и без того раненым кулаком в подоконник и вдавливаюсь в него так, словно смогу продавить пластик.

А-а-а!!! Черт-черт-черт! Тормозов у меня нет. Плохо. Продолжаем дышать. Глаза только резать начинает. Глубокий вдох. Выдох. Спокойно. Это все ради сестры.

– Кошмар, – говорит он с сожалением, в которое я не верю. – Ты помнишь мой адрес? Он не изменился.

– Помню, – цежу сквозь зубы, упершись лбом в оконное стекло.

Пережитое тогда унижение забыть сложно.

– Завтра к шести приезжай. Поужинаем и поговорим. – Отец переходит на деловой тон.

Наверное, так даже лучше. В конце концов, даже наше с ним общение сейчас – это уже сделка. Не знаю, как у него, а у меня своя цель.

– Окей. – Отняв трубку от уха, скидываю звонок и продолжаю смотреть в окно, пачкая подоконник собственной кровью из саднящих костяшек.

– Кис, иди пить чай, – тихо зовет сестра.

Ухожу сначала в ванную. Закрываюсь. Включаю воду. Упираю обе ладони в раковину и смотрю на себя в зеркало. Взгляд волчий, скулы заострились, волосы дыбом. Дикий! Иначе и не скажешь. Смываю кровь с рук, держу их под холодной водой некоторое время, надеясь, что отека не будет. Мне ими еще работать. Умываюсь и выхожу к Анаит. Она жует бутерброд, болтая скрещенными в щиколотках ногами под столом. Сажусь напротив. Залпом выпиваю сразу половину сладкого чая.

– Мы будем сегодня докрашивать стены? – спрашивает сестра.

– Конечно, – стараюсь улыбаться ей как можно теплее. – Доедай, переодевайся и начнем.

Только сначала мне надо сделать еще один звонок. Пока сестра допивает чай и доедает мой бутер, набираю напарника из автосервиса, в который недавно устроился. Договариваюсь поменяться. Я снова выйду в ночную, чтобы не потерять в деньгах и завтра к шести вечера успеть доехать до отца. Ну а напарник отработает за меня днем.

Допив чай, иду к Галине Алексеевне, соседке из квартиры напротив. Одинокая, очень добрая пожилая женщина все время выручала меня или маму. Ей в радость повозиться с Ани. Вот и в этот раз я прошу ее посидеть со своей маленькой сестренкой. В благодарность выношу мусор и поливаю небольшую оранжерею на лестничной клетке, еще одну большую любовь Галины Алексеевны.

Мы с Анаит докрашиваем стены в детской. Выходит довольно нежно, как она и хотела. Здесь осталось совсем немного доделать, и можно возвращать мебель на свои места. Я обещал сестре новое покрывало на кровать и занавески, подходящие под цвета в комнате. С зарплаты надо будет купить и приниматься за гостиную. Ее я хочу изменить полностью, так как в ней жила мама и… Да черт, мне очень тоскливо видеть эти обои на стенах и чувствовать ее запах, открывая шкаф.

К восьми вечера уезжаю на смену. Работы наваливается много. К текущим машинам привозят еще три тачки с пометкой «срочно». И до утра я за гружаю голову ими, гася в себе все еще бултыхающийся осадок от разговора с отцом. Главное, не сорваться завтра. Я не прощу себе, если Ану заберут в детский дом и тем более если отдадут в чужую семью. У нее есть своя. Я – ее семья! Остальные пусть катятся!

Отработав свои двенадцать часов, еду отсыпаться. На одном из светофоров дергаю байк вперед, выскакивая перед повидавшей жизнь «шестеркой» с помятым боком и ржавчиной под днищем. Водила бьет по тормозам и недовольно сигналит. Высовывается в окно, начинает орать, задерживая движение.

– Извини! – подняв визор шлема, ору в ответ, перекрикивая фоновый гул оживленной улицы. Ногами отталкиваясь от асфальта, откатываюсь назад.

Сплю на ходу. После прошлой ночной смены отоспаться не дали, да и смена была непростой. Сворачиваю, потом еще раз. И добираюсь до нашего двора. Галина Алексеевна сидит на скамейке.

– Доброе утро, – киваю ей. – Как Ана? Нормально все?

– Все хорошо, Саркис. Она у тебя умница. Я ее к себе брала на вечер. Мы оладьи жарили. Там, в холодильнике у вас, найдешь. Тебе оставили. И меда немножко в пиалке. Только верни мне ее потом, пожалуйста.

– Спасибо, – искренне улыбаюсь пожилой женщине с очень добрыми светло-серыми глазами и сединой, пробивающейся сквозь краску для волос.

Паркую мотоцикл и плетусь к себе, мечтая об этих самых оладушках и подушке. Но о подушке, наверное, все же больше. Завожу будильник на три часа дня. Роняю свое тело на кровать, и свет гаснет до тех пор, пока не начинает орать мобильник.

– Выключи этот кошмар! – топая ногами и зажимая уши ладошками, визжит Анаит.

Не любит она «Рамштайн». Сильно. Зато просыпаться под него – то, что надо. Тяжелые рифы взрываются прямо в голове, бьют по барабанным перепонкам и впрыскивают в кровь несколько капель адреналина. После такого точно больше не уснешь.

Принимаю душ, съедаю оладьи с медом и босиком шлепаю к шкафу за свежей одеждой. Вытягиваю с полки летние белые джинсы и черную футболку с капюшоном.

– Кис-Кис, так хорошо? – Сестренка прибегает и крутится в платье с белым верхом и легкой темной юбкой в горошек. – А мы куда едем?

– Очень хорошо, – поднимаю большой палец. – Только надо волосы твои собрать. Неси расческу и резинки. Сейчас что-нибудь сообразим.

Заливаю торс спортивным дезодорантом и надеваю футболку. Анаит прибегает из гостиной с прозрачной сумочкой, в которой лежат все ее заколки и бантики. Она у нас девочка-девочка. Любит наряжаться.

– Сделай мне просто высокий хвост, – просит сестра, усаживаясь на край моей кровати. – И ты не сказал, куда мы едем.

– К отцу, – приходится признаваться.

– Ой! – Пискнув, она закрывает рот обеими ладошками.

– Вот тебе и «ой», – невесело усмехаюсь. – Сиди ровно.

Справиться с ее волосами не так-то просто, но у меня вроде получается. За три года успел натренироваться. Закрепляю хвост пушистой резинкой. Ани сама добавляет последние штрихи парой маленьких блестящих заколок и уходит обуваться. Я закидываю в карман сигареты, мобильник и ключи от квартиры.

– Мы на машине поедем? – грустно вздыхает Анаит, увидев подъехавшее к подъезду такси.

– Как я тебя в таком прекрасном платье на мотоцикле повезу? – Посмеиваясь, открываю ей дверь.

Забирается в салон. Как настоящая маленькая принцесса, расправляет платье ладошками, вежливо здоровается с водителем. Я сажусь рядом с ней, а не вперед, как обычно. Курить хочу – не могу. Но терплю до самого дома отца.

Такси останавливается возле кованых ворот с завитками из крашеного металла, образующими красивый узор по всему периметру. Выходим с сестрой из машины. Я прикуриваю и прячу сигарету в ладонь так, чтобы на Анаит не дымило. Свобод ной рукой достаю из заднего кармана штанов телефон. Набираю отца.

– А если он нас прогонит? – шепотом спрашивает Ана. – Ты же говорил, что он нас не любит.

– Получит у меня, – подмигиваю сестренке. – Мы приехали, – сообщаю в трубку.

Глава 3

Во двор нас провожает охрана. Анаит притихла. Крепче держится за мою руку и настороженно смотрит по сторонам. Отец стоит на каменных ступеньках перед резной двустворчатой дверью. В пальцах зажата сигарета. На белой рубашке расстегнута пара пуговиц, и рукава подвернуты до локтя. Удивленно смотрит на собственную дочь, будто не знает, сколько ей лет. Хотя он вполне мог забыть такую мелочь. О нас же он забыл. Зачем ему дата рождения Ани?

Сестренка больше, чем я, взяла от мамы. Кудряшки, похожие на пружинки, улыбка, мягкие черты лица. У меня же отцовские выраженные скулы, форма подбородка, нижней челюсти, да и в остальном я больше похож на него. Хорошо, что только внешне.

– Знакомься. Твоя дочь, – киваю ему на Ани, крепче вцепившуюся в мою ладонь.

– На Лену очень похожа, – замечает Предатель.

Тушит сигарету в пепельнице. Спускается к нам, присаживается на предпоследнюю ступеньку и тянет руку к Анаит, как к уличному щенку или котенку, которого хотят подозвать, чтобы покормить и пойти дальше. Ани, естественно, к нему не идет. Делает шаг назад и прячется у меня за спиной.

– Ты меня совсем не помнишь, Ана? – спрашивает отец.

Я аж слюной давлюсь от возмущения. Что за идиотские вопросы? Ты, урод, сбежал, когда она еще даже не ходила! С чего бы ей тебя помнить? Этот Предатель и раньше-то был приходящим. Они с матерью год вместе жили, потом просто регулярно спали. Вот тогда, видимо по неосторожности, и родился я. До четырех лет я искренне думал, что у меня есть папа. Странно такое помнить. Анаит вот себя в четыре года не помнит, а у меня в памяти что-то осталось или на уровне ощущений, я не понимаю. Просто отец тогда впервые исчез из нашей жизни. Наверное, на подкорке отпечаталось такое важное для мальчишки событие.

Я рос. Мать мне про него много рассказывала. Что папа всегда мечтал иметь свой ресторан и сейчас ему приходится очень много работать, у него бизнес, поэтому ему не до нас. Пыталась убедить то ли меня, то ли себя, что это нормально, ведь мужчина должен зарабатывать. Только забывала упоминать важный факт – зарабатывал он «для своей семьи». Мы же были скорее запасным вари антом. Нас вычеркнули из жизни за ненадобностью, выбросили, забыли…

Помню, как мама ждала его. Любила, несмотря на предательство, а у него была другая жена. Мне, маленькому, все это сложно было понять. Постепенно, конечно, доходило, и ненависть к человеку, из-за которого часто плачет мама, росла. Уже тогда мне хотелось ее защищать. А потом, спустя примерно пять с половиной лет, отец решил, что соскучился. С женой у него не ладилось, а тут есть Лена – любящая его, верная, вечная любовница.

Я отца на тот момент уже категорически не принимал. Он для меня стал чужим человеком, после ухода которого мать опять все время плакала.

– Ты просто маленький еще. Ты не понимаешь. Вот влюбишься, – говорила она, когда я пытался гнать отца из дому, – тогда обязательно меня поймешь.

Не хотел я так влюбляться. И до сих пор не хочу. То, что чувствовала мама, было больше похоже на болезнь, а больные люди не могут быть счастливыми. Без любви гораздо честнее. Главное, никому ничего не обещать и… предохраняться. В тот период мама снова забеременела. Это я уже хорошо помню. Родилась Анаит, и все, что дал ей наш так называемый отец, это свою фамилию. Он помирился с официальной семьей и исчез. А у нас дома снова были слезы, страдания, нехватка денег и прочие прелести.

Мне мамины слезы давались тяжко. Я ее очень любил. Да и она нас любила. Несмотря ни на что, пыталась сохранить нормальный образ отца, много работала, поддерживала, пока я взрослел. А я помогал ей с Аной.

Мамы нет теперь. Я еще не привык к этой мысли. Меня злит, что спасти ее не получилось. И этот козел, который играл с ее чувствами, особенно злит.

– С чего она должна тебя помнить?! – огрызаюсь на отца. – Ты же сбежал после ее рождения и не вспоминал о нас, пока я сам к тебе не приполз. Мама умирала. Она три года умирала! А тебе было плевать! Но я снова приполз. Что мне в этот раз сделать, чтобы ты не вышвырнул нас? Могу на колени встать. Хочешь, папа? – выплевываю с ненавистью.

Понесло. Я идиот! Чертов идиот! И при сестре не надо было выдавать все эти эмоции. Но так сложно держать их внутри. У меня слишком много еще не заживших ран, нанесенных этим человеком. Мне плевать, что он не приходил ко мне. Он не помог спасти маму!

– Саркис. – Отец подходит и кладет ладонь мне на плечо. Сбрасываю. – Мне правда жаль, что с Леной все так вышло. Но я уже ничего не могу изменить. Пойдем в дом. Спокойно поговорим.

У меня за спиной тихо шмыгает носом сестра. Разворачиваюсь, присаживаюсь перед ней на корточки и крепко обнимаю.

– Прости, что сорвался, – шепчу ей на ухо. – Наговорил лишнего. Прости, прости, пожалуйста, – целую ее в щеку. – Не плачь. Все будет хорошо. Я больше не буду.

– Давай уйдем, – шепчет Ани. – Нас тут не любят.

– Нам не надо, чтобы нас любили, – говорю громче, чтобы отец тоже слышал. – Надо, чтобы помогли. Твой старший брат не со всем может справиться один.

Отец снова приглашает нас в дом. Заходим. Анаит с приоткрытым ртом смотрит по сторонам, а я продолжаю грызть себя за то, что выкрикнул. Собирался же сдержаться.

Мой взгляд натыкается на красивую женщину в легком брючном костюме цвета слоновой кости, стоящую на лестнице, ведущей на второй этаж. Жена отца положила ладонь на перила, поджала губы и даже не пытается скрыть, что совсем не рада нашему визиту.

– Наташа, – отец зовет свою женщину, – забери Анаит, познакомь ее с младшими братом и сестренкой. Пусть поиграют в детской, пока я разговариваю с сыном.

– С сыном? – Ее передергивает. – Мальчишка опять пришел просить денег?

– Уйди, я сказал! И возьми ребенка! – теперь взрывается отец. Удивленно веду бровью. Однако высокие у них отношения.

– Я не хочу. – Ани прячется за мою спину.

А я понимаю, что так действительно будет лучше. Уговариваю ее. Заверяю, что никуда не денусь, и она все же соглашается пойти с Натальей.

– Сурен, я отцу своему позвонила, – бросает та с лестницы. – Он приедет на ужин.

Предатель кивает и приглашает меня пойти за ним. Сворачиваем в небольшой коридорчик, из него попадаем в столовую. Просторная комната с двумя арочными входами, отделанными деревом. Стены в мягких бежевых тонах увешаны черно-белыми портретами неизвестных мне людей. По углам стоят живые цветы в кадках. Их темно-зеленая листва бликует под светом люстры в виде прямоугольной рамы с лампочками, висящей под высоким потолком. В центре стоит длинный стол с закругленными краями. Тоже дерево, лакированное, отполированное до блеска. И стулья с резными спинками и мягкой обивкой в основной тон комнаты.

Не впечатлен. Мне, в принципе, плевать на все, что здесь есть. Важно лишь добиться цели.

– Скажи, у тебя внутри хоть что-то дернулось, когда я сказал, что матери больше нет? – В груди все еще горит, и мне зачем-то надо услышать его ответ.

– Мы с Леной давно стали чужими людьми. Она вам даже фамилию поменяла. И отчество, – отвечает недоотец, не выказывая никаких эмоций.

– Это я настоял, – агрессивно дергаю подбородок выше. – Когда мы виделись в прошлый раз, ты четко расставил приоритеты. У тебя семья, дети. Согласись, при таком раскладе странно носить фамилию постороннего мужика.

– Но ты все равно пришел. И привел сестру, – замечает отец.

– У меня снова не осталось выбора. И я пришел просить не за себя.

Отец откупоривает бутылку вина, разливает по бокалам. Свой осушает сразу. Я не притрагиваюсь.

– Лена хорошо тебя воспитала, – улыбается он. – Ты вырос мужчиной. Защищаешь своих женщин: мать и сестру. Вспыльчивый. Весь в меня, – говорит с какой-то тупой и неуместной гордостью. – А Анаит так похожа на мать… – Отец перекатывает ножку бокала подушечками пальцев. – Знаешь, сын, я был в нее влюблен. Между нами была огненная страсть, в которой родились красивые дети. Но семью я тогда оставить не мог. Отец Натальи вложился в мой бизнес и потребовал, чтобы я оставил любовницу. Честная сделка, на мой взгляд. Да и пора было определяться.

– Ты сделал выбор.

– Да, сделал. Прощения просить не буду. Может, когда ты станешь старше, по-мужски сможешь меня понять. Рассказывай, ради чего ты наступил на горло своей гордости и приехал ко мне, – усмехается отец.

– Мне нужно, чтобы ты обозначил себя отцом в службе опеки и Анаит не забрали в детский дом. И еще мне нельзя в армию. Кто будет заботиться о ней целый год?

– Это целых две просьбы. – Отец наливает себе еще вина. – Но ты знаешь, – его улыбка становится шире, – думаю, мы сможем помочь друг другу.

– Сделка?

Даже не сомневался. Он ведь не может просто взять и помочь нам. Из всего пытается извлечь выгоду.

– Что-то вроде. Я сейчас озвучу тебе ряд условий. Если ты согласишься, я решу твои проблемы. А заодно, может, мы начнем налаживать отношения. Ведь нам с тобой придется общаться.

– Слушаю. – Ставлю ноги шире и складываю руки на груди, рефлекторно принимая более устойчивую позу.

– Ты, наверное, знаешь, что я владею несколькими ресторанами в городе. Мы с моим старым другом затеяли слияние бизнеса в крупную сеть и его дальнейшее развитие по стране. Я все ломал голову, как бы закрепить эту сделку. И знаешь, какие печати на договорах самые крепкие? – Отец наливает себе еще вина, я снова отказываюсь.

– Просвети, – криво ухмыльнувшись, наклоняю голову к левому плечу.

– Поставленные родственниками. У Владимира Денисовича повзрослела очаровательная дочь. У меня есть взрослый сын. Женишься на девочке, станешь еще и наследником части уже не партнерского, а семейного бизнеса, – подчеркивает он, будто для меня это должно иметь какое-то значение. Я никогда не был частью этой семьи и вряд ли когда-либо стану.

– Хорошо, – киваю, все же делая глоток вина.

– Так просто? – От удивления его густые темные брови оживают, дергаясь вверх.

– Я же сказал, что готов поунижаться перед тобой, лишь бы Анаит не забрали. Надо жениться, значит, женюсь. С невестой хоть познакомишь? Или как в Средневековье, вслепую?

– Обязательно познакомлю. Для опеки и для заключения этого брака вам с сестрой придется вернуть и мою фамилию, и мое отчество. Вы ведь мои дети, – уже в который раз акцентирует он, а меня передергивает от столь наглого заявления. – И представлять вас всем я буду именно так.

– Окей. Что-то еще? – перекатываю между пальцами тонкую стеклянную ножку бокала. Ловлю себя на том, что недавно отец проделывал то же самое, и тут же прекращаю, крепче перехватив бокал ладонью.

– Пожить какое-то время вам придется здесь. – Недоотец продолжает озвучивать условия, словно проверяя меня на прочность. – Пока я утрясу все формальности. Пока решу с опекой. Ты же понимаешь, они придут смотреть жилищные условия. Что я им покажу, если вы тут не живете? Да и для моего тестя, как и для отца твоей будущей жены, так будет лучше.

– Потом мы вернемся в свою квартиру или после свадьбы тоже будем жить тут? – Для меня это важно, поэтому решаю уточнить детали «на берегу».

– Этот вопрос мы с тобой обсудим немного позже. Скорее всего, мы подарим вам что-то более приличное, чем твоя трешка в спальном районе.

– Какая щедрость! – раздраженно закатываю глаза.

– Выгодная сделка, мой мальчик. Так что? По рукам? – Предатель протягивает ладонь. Пожимаю. Нет у меня выбора. Нет! – Я распоряжусь, чтобы вам с Анаит приготовили комнаты. – Он вновь переходит на будничный тон. – Завтра перевози вещи. Если нужна машина, я обеспечу. Как только устроитесь, займемся восстановлением фамилии и поедем в опеку, чтобы ты не сомневался в том, что я сдержу свое слово. Надеюсь, Саркис, ты сдержишь свое.

– Не сомневайся. – Залпом допиваю остатки вина, прощаясь со своей свободой.

Глава 4

Родители очень поздно вернулись от друзей и до сих пор отдыхают. Репетировать нельзя, поэтому решаю порисовать. Открыв на ноутбуке очередной видеоурок, стараюсь повторять за преподавателем, выводя простым карандашом на тетрадном листе правильные линии.

Таланта к изобразительному искусству у меня нет, зато есть желание и упорство. Поставила себе задачу – научиться за каникулы хоть чему-то стоящему.

Телефон на кровати оживает. Беру его, открываю наш с девочками чат.

Варя: «Предлагаю поехать сегодня на пляж».

Ксюша: «Давайте лучше ко мне на дачу. Я тут с бабулей и дедом скоро свихнусь от скуки. У нас озеро рядом».

Варя: «Не хочу я к тебе на дачу, – недовольный смайл. – Там красивых парней в плавках нет. А кроликов твоей бабули мы уже видели. Стеф, ты тут?»

Я: «Тут. Тоже за пляж. Ксю, не обижайся. На ваше озеро можно в выходные сгонять. А сейчас лучше ты к нам. Во сколько едем?»

Ксюша: «Часа в три? Мне еще до города надо добраться» (грустный смайл).

Накидываем ей в ответ обнимательных стикеров.

Бросаю телефон обратно на кровать и иду изучать шкаф на предмет купальников. Выбираю раздельный голубой, под цвет глаз, с плавками «бразилиана», чтобы немного подчеркнуть фигуру. В тряпочную сумку аккуратно складываю полотенце, защитный крем и другие мелочи.

День обещает быть веселым. А вечером прямо у воды играет диджей, открываются бары, и атмосфера полностью меняется. Можно танцевать на песке и пить вкусные тропические коктейли. Настроение шустро растет, и даже рисунок начинает получаться. Сейчас закончу урок, приму ванну, подумаю, что сделать с волосами: собрать наверх или, может, лучше бросить распущенными по спине?

– Стефа, занята? – Ко мне заглядывает отец.

Даже в домашних светлых брюках и темно-зеленом поло папа выглядит по-деловому. Аккуратная щетина, подчеркивающая линию челюсти и делающая лицо отца еще более мужественным и красивым, небольшая горбинка на носу. Это он еще мальчишкой с горки слетел, осталось на память. В глазах тепло, когда он смотрит на меня или маму, но с остальными оно прячется поглубже, и взгляд отца становится острее, проницательнее, прямо как сейчас…

Его сосредоточенность заставляет меня напрячься. Ставлю видео на паузу и разворачиваюсь к папе.

– Немного, – признаюсь ему. – Привет, – машу рукой. – Как вчера погуляли?

– Хорошо.

А по отцу не скажешь. Он слишком серьезен после посиделок со старым другом. Между темных бровей залегла вертикальная морщинка. Спрятав руки в карманы домашних брюк, папа медленно подходит ко мне и встает рядом. Заглядывает в тетрадку. Развернувшись к столу, листаю странички, показывая, что у меня получается, а что пока не очень.

– Хочешь, я оплачу тебе нормальные уроки? – предлагает он.

– Не нужно. Это простое увлечение. Ты же знаешь, моя единственная любовь – музыка, – кошусь на спрятанную в чехле скрипку.

– До сих пор не понимаю, откуда в тебе это, – посмеивается отец. – Такая тяга к творчеству. Стеф, мне надо с тобой серьезно поговорить, – резко меняет тему.

– Слушаю, – внутренне подбираюсь. Все мышцы напрягаются, и в животе становится чуточку больно. Так и знала, что он пришел не просто так.

– Стефа, ты выходишь замуж.

Часто моргаю, думая, что мне послышалось. Над головой будто загремел гром, и на меня разом вылилось ведро ледяного дождя. По позвоночнику пополз неприятный холодок, а тонкие светлые волоски на руках встали дыбом.

Следом за первым шоком приходит волна неистового возмущения.

– Че-го?! – Разворачиваюсь, сметая со стола ручки и тетради. – Пап, нет! Папочка, пожалуйста, мне же всего восемнадцать, – напоминаю ему, стараясь не впасть в панику. – Я… Да я только школу окончила! Документы в университет своей мечты подала. Какое «замуж»? Я не хочу! – топаю ногой от досады, сильно повышая голос.

– Стеф, не кричи, – морщится отец.

Отходит от стола и присаживается на край кровати. Проводит ладонями по лицу и смотрит на меня так, что все сразу становится ясно. Он не поговорить пришел. Меня поставили перед фактом. Мое мнение не учитывается. Но с чего вдруг? Ведь никто даже не заикался. У меня столько планов на это лето! А там первый курс и снова столько всего интересного. А меня замуж? Вот так просто? Да кто вообще так делает?! В каком веке мы живем?

– Дядя Сурен – мой давний друг. Мы с ним много прошли бок о бок, и даже бизнес в одной сфере не повлиял на хорошие отношения. Это очень большая редкость, Стеф. Как-то по молодости, под бокал хорошего коньяка мы с Суреном говорили о том, что если вдруг у нас будут дети подходящего возраста, мы их обязательно поже ним. Так, на уровне шутки скорее. Посмеялись и забыли, – улыбается папа, но тут же снова становится серьезным. – А сейчас времена сложные. Конкуренция сильная. Мы затеяли слияние бизнеса, чтобы прочнее стоять на ногах и развивать его дальше. Укрепить бизнес за счет семейных связей будет совсем нелишним. Так что старая шутка вчера приобрела вполне реальную договоренность сегодня. Да и сын у него неплохой парень. Познакомился с ним на ужине. Дерзкий, конечно, но это по молодости.

Категорически отказываясь переваривать эту дикую новость, пока цепляюсь за другое. Дядя Сурен с моим отцом действительно дружит очень давно. И я точно знаю, что у них с женой двое детей. Да, сын и дочь, только вот…

– Подожди, – прищурившись, смотрю на родителя. – У дяди Сурена же дети маленькие еще.

Старшему вроде семь, а младшей то ли шесть, то ли еще меньше.

– Стеф, у него еще старший сын есть. От другой женщины. – Отец отводит взгляд к окну, словно ему неудобно говорить со мной о таком. – Так случается иногда, детка. Парня зовут Саркис. Немного старше тебя. Двадцать два ему. Очень хорошая разница в возрасте.

Двадцать два… Четыре года всего, а мне уже кажется, что он такой взрослый. И вообще чужой. Я его не видела. Не знаю. Ну нет. Нет и нет! Это все ужасно. Страшно. Мне не нравится.

– Я не хочу замуж! – продолжаю упираться, а у самой слезы наворачиваются и голос начинает дрожать.

Почему все так несправедливо? И телефон еще так не вовремя звонит. Варя чего-то хочет. Приехать, наверное, чтобы мы на пляж вместе собрались. Не беру трубку. Я в шоке.

– Стефа. – Отец присаживается передо мной на корточки. Гладит ладонью по голой коленке. Большим пальцем стирает влажные дорожки слез с лица. – Стефания, – улыбается он, – какая ты у меня красивая выросла. Девочка моя, так нужно. Не капризничай, пожалуйста. Побереги мои нервы. Вечером мы поедем в гости к дяде Сурену. Познакомишься со своим будущим мужем.

– Сегодня? – смаргиваю еще одну слезинку со слипшихся ресниц.

– Да. На восемь вечера договорились. Мама записала вас с ней в салон. Я дам тебе денег на новое платье.

– И на школу? – Шмыгнув носом, упрямо складываю руки на груди.

– На какую школу? – хмурится отец.

– На мою собственную музыкальную школу. Я тебе много раз говорила.

Отец смеется. А мне обидно, что мое мнение, мои мечты, мои чувства – побоку. Все обо всем договорились. Все всё решили. Значит, и я попробую договориться, раз они не оставляют мне выбора. Должно же у меня быть место, куда я буду сбегать от навязанного мне мужа, чтобы он не…

Ой! Щеки вспыхивают. Прикладываю к ним ладони. Замужество – это ведь… близкие отношения между мужчиной и женщиной. А у меня ни разу не было. Я только целовалась. Чуть-чуть. Еще в школе. Черт-черт-черт! Паника усиливается. Я не нахожу себе места. Хочется подскочить со стула и метаться по комнате, кричать, чтобы выплеснуть этот внутренний ужас, охвативший каждую клеточку моего тела. Огромным усилием заставляю себя усидеть на месте.

– Давай так, – серьезно говорит отец. – Ты поступишь, отучишься хотя бы год. Приобретешь первые полезные для профессии навыки, и мы еще раз поговорим с тобой о музыкальной школе. Как тебе такой вариант, Стеф?

Это разумно. Преподавательской базы у меня пока нет. Этому только предстоит учиться.

– Обещаешь? – заглядываю ему в глаза, надеясь отыскать там муки совести.

Напрасно. Нет там ничего подобного. Матерый бизнесмен заключил очередной договор с партнером, а гарантами сделки стали собственные дети. Это так ужасно, так несовременно и так… Как в плохом кино! Мои самые близкие люди, те, которые дали мне жизнь и приучили доверять им, теперь приходят и… отнимают у меня будущее – мои решения, мой выбор… Выбрасывают меня? Не хочу замуж. Тем более за незнакомого парня. Мне страшно, в конце концов!

– Обещаю. – Папа сжимает мои похолодевшие ладошки своими горячими, и волна мурашек проносится по коже. – Следующим летом мы вернемся с тобой к этому вопросу.

Погладив меня по волосам, отец уходит. А я остаюсь сидеть на стуле и, пребывая в шоке, смотрю в стену, обклеенную постерами с известными современными скрипачами. Однажды мне бы очень хотелось оказаться среди них. Объездить мир с сольными концертами, учить маленьких детей играть на скрипке. Пол под моими ногами начинает интенсивно раскачиваться, лишая меня равновесия. В тишине, воцарившейся в комнате, начинает казаться, что я сплю.

Щиплю себя за руку.

– Ай! – вскрикнув, тру покрасневшее место.

Телефон снова звонит. Не принимаю вызов от Вари. Я пока не могу говорить. У меня резко атрофировались голосовые связки, и сошедшее с ума сердце быстрым молоточком стучит прямо в горле. Открываю наш чат и пишу девочкам сообщение:

Я: «На пляж сегодня без меня» (рыдающий смайлик).

Варя: «Ты чего трубку не берешь? Что случилось?»

Я: «С папой разговаривала. Мне вечером надо поехать с родителями».

Ксюша: «Куда?»

«Замуж», – набираю и тут же стираю. «В гости», – отвечаю девочкам.

Вдруг это все же бред, навеянный… ну я не знаю. Да чем угодно! Жарой? Передозировкой творчества? Мамочки, только не замуж!

Глава 5

У дяди Сурена помимо двух этажей в доме есть чердак. Когда я была маленькой, мы приезжали к ним в гости, я забиралась туда, пачкая в пыли платье, и представляла себя принцессой, которую непременно должен спасти прекрасный принц. Всего лишь детские глупости.

Я давно их уже переросла, но почему-то именно сейчас эти воспоминания вернулись, только замок превратился в башню, а принц – в жуткого дракона, от которого меня никто не спасет. А все потому, что принцессу никто не похищал из родового гнезда, как было в моих детских фантазиях. Родители сами решили отдать ее дракону, чтобы взамен получить много золота.

Чем ближе мы подъезжаем, тем острее ощущаю горечь предательства самых родных людей. Я знаю, что такое договорные браки, но мне всегда казалось, что это так далеко, где-то во вселенной очень большого бизнеса или политики.

Папа и дядя Сурен успешны, но они скорее находятся в среднем сегменте рынка. Поэтому подоб ное я на себя даже не примеряла, сочувствуя другим девушкам и выстраивая планы на собственную жизнь, где будет скрипка, лучшие подруги, а потом сильная-сильная влюбленность в того самого парня, с которым захочется не просто жарких поцелуев на пляже, а чего-то большего. Отец всегда ругал меня за излишнюю романтичность, а мама говорила, что в моем возрасте это нормально. И здорово, что есть амбиции, упрямство, которые никак и никогда не мешали мне мечтать. Скорее наоборот, помогали превращать мечты в цели.

Что теперь с ними будет, с мечтами и целями? Сопротивляться родительским указаниям можно, но к чему это приведет? Я завишу от них. Это глупо и странно отрицать. Именно они оплачивали узкоспециализированный лицей, где я получила свое стартовое музыкальное образование. Благодаря им мне не приходилось подрабатывать, как некоторым одноклассницам, учившимся с нами по грантам. Официантки, уборщицы, горничные в отелях. Все это прошло мимо меня. И это безусловно заслуга родителей.

Наша машина заезжает во двор дома дяди Сурена. Папа подает маме руку, помогая выйти. Я выбираюсь сама и поправляю пышную, хрустящую юбку нового платья.

– Стефа, – улыбается тетя Наташа, тепло меня обнимая. Она очень красивая. Статная, всегда ухоженная, с налетом холодности, которая ничуть не портит эту женщину, скорее наоборот, добав ляет ей особого шарма. – Родители сказали, ты поступила в Институт культуры, как и мечтала. Поздравляю. Это замечательно.

– Еще не поступила, – поправляю ее. – Только подала документы и прошла прослушивание. Впереди собеседование. И конкурс баллов, конечно. Так что все точно будет известно только в августе.

– Ерунда, Стеф, – пожав руку моему отцу, говорит дядя Сурен. – Все решим. Ты и раньше мне была как дочка, а скоро будешь носить мою фамилию.

Его слова обжигают внутренности, и мне снова становится больно, но я решила никому этого не показывать. Им же все равно нет дела до моего мнения. И фамилию я бы хотела оставить свою, но и об этом пока решаю умолчать.

От приторности встречи сводит зубы. Все друг другу улыбаются, заискивают, будто они не старые друзья и не знают друг друга как облупленные. Отхожу в сторону от взрослых и заглядываю в телефон. Девчонки все же поехали на пляж. Скидывают фотографии коктейлей, свои довольные улыбки на фоне танцующей в купальниках и плавках загорелой тусовки и симпатичного бармена, устраивающего за стойкой отдельное шоу. Мне ужасно хочется к ним. До слез! А замуж совсем не хочется.

– Выше нос. – Мама касается ладонью моего плеча. – Лето еще не закончилось. Пляж никуда не убежит.

– Только я буду замужем за непонятно кем, – убираю мобильный в маленькую сумочку, все же позволяя себе показать недовольство.

– С мужем будешь ходить, – подмигивает мама.

Очень смешно!

Входим в дом. Нас встречают нарядные дети. Трое. Удивленно рассматриваю девчушку с иссиня-черными волосами-пружинками и карими глазами, как у дяди Сурена. Математика в моей голове снова ломается. Это их уже четверо в общей сложности получается. Откуда взялась эта девочка?

– Анаит, – подтолкнув ее в спину, представляет дядя Сурен. – Моя старшая дочка. Я прошу прощения за Саркиса. Он немного задерживается. Так что приглашаю к столу пока без него.

Стол, как всегда в этом доме, ломится от разнообразия блюд. Салаты, пироги, теплый хлеб, мясо, потом нам несут горячее. Пахнет умопомрачительно, но есть все равно не хочется. Мне кажется, я смотрю спектакль, который разыгрывают для одного зрителя.

Анаит сидит с родными или младшими – я даже не знаю, как правильно выразиться, – детьми дяди Сурена. Тоже не спешит есть. Накручивая одну из кудрявых прядок на пальчик, она внимательно смотрит на меня. Нервно улыбаюсь ей в ответ.

– Добрый вечер, дамы и господа. – К нам присоединяется дедушка всех этих детей. Папа тети Наташи. Человек с очень тяжелой энергетикой, густыми бровями с седыми подпалинами, сдвинутыми к переносице, тонкими поджатыми губами и орлиным носом. Никогда его не любила. Даже побаивалась. Он смотрит на всех как на своих рабов. – Стефа, – кивает мне этот неприятный, пугающий мужчина. – Очень давно тебя не видел. И правда стала совсем взрослой. Ана, девочка, я присяду рядом с тобой?

– Тут будет сидеть Кис. – Кудрявая малышка кладет ладошку на стул рядом с собой. Я украдкой улыбаюсь, немного завидуя ей. Она еще может фыркнуть на всех этих друзей и родственников безнаказанно.

– Мы его посадим поближе к невесте, – подмигивает дедушка. – Как тебе Стефания?

Анаит пожимает плечами, а я чувствую себя еще более неловко. Стреляю взглядом в сторону и невольно смотрю на тетю Наташу. Она так странно смотрит на своего отца, говорящего с девочкой. Как на врага или предателя. Возможно, мне просто кажется. Сказывается внутреннее напряжение.

Младшие дети быстро едят и убегают играть. Анаит предлагают пойти с ними, но она отказывается. Так и сидит, тихонечко ковыряя вилкой в тарелке и кивая деду на все его попытки с ней заговорить. Родители пьют, обсуждают размах нашей предстоящей свадьбы с тем, кто не торопится на знакомство со мной.

Пусть не приходит. Мои родители поймут, что мальчик не так уж хорош и вообще это глупая затея – отдавать замуж восемнадцатилетнюю дочь.

– Кис! – неожиданно вскрикивает Анаит, глядя мне за спину.

По телу проходит волна мурашек. Они взбесившимся роем несутся по рукам и спине. Воздух в гостиной становится еще тяжелее. Он начинает давить на виски и плечи.

– Саркис, – строго обращается к нему дядя Сурен, – нехорошо заставлять всех так долго ждать.

– У меня была тренировка, которую я не мог пропустить. Но ты же не спрашивал о моих планах, когда назначал время ужина. Так что не я виноват в том, что меня ждали. Всем добрый вечер. – Парень чем-то грохочет, и я все же оглядываюсь на звук.

Живот сжимается, и мурашки теперь везде, даже в пятках. Передо мной настоящий дракон. Самый что ни на есть огнедышащий. Ноздри раздуваются, влажные темные волосы взъерошены. На нем облегающие кожаные штаны с нашивками и карманами, расстегнутая куртка с такими же нашивками. Белая футболка небрежно торчит из-под ремня.

Его энергетика придавливает всех к своим стульям, а взгляд полыхает неприкрытым раздражением, хотя уголки губ вздрагивают в попытке улыбнуться.

– Привет! – Маленьким вихрем к нему уносится Анаит, и парень моментально преображается.

Девочка его обнимает. Он в ответ прикрывает ее своей курткой, словно кожаными крыльями. Максимальная защита для сестры. Этот человек вызывает во мне настолько бешеный коктейль эмоций, что меня пьянит до легкого головокружения, а когда оно проходит, я понимаю, что мы с ним откровенно пялимся друг на друга. Не торопясь проходить к столу, мой будущий муж изучает меня так же внимательно, как и я его.

– Это Стефания, – представляет меня дядя Сурен.

– Она сама не может говорить? – плотоядно ухмыляется дракон. – Онемела от восторга или от ужаса? – бессовестно провоцирует.

И самое интересное, что меня это цепляет! Подбородок сам собой дергается выше, а из живота поднимается волна раздражения.

– Было бы чем восторгаться, – фыркнув, отворачиваюсь к столу и накладываю себе первый попавшийся салат, чтобы скрыть волнение. – Заносчивый мальчишка в кожаных штанишках, – хихикаю я.

Судя по тяжелому дыханию, кто-то сейчас начнет плеваться огнем.

Анаит возвращается на свое место и недовольно смотрит на меня. Она его тоже защищает. Это невероятно мило. Было бы. Если бы за моей спи ной прямо сейчас не раздавались тяжелые шаги и запах лета, перемешанный с табаком и мужским дезодорантом, который начал раздражать ноздри.

– Зря ты так. – Его угрожающе горячее дыхание касается моего уха. – Я ведь могу и обидеться.

– И что тогда? – поворачиваю к нему голову и попадаю под прицел глаз цвета крепкого кофе. – Жениться передумаешь? – небрежно бросаю ему, но голос сел и срывается от волнения. Моему будущему мужу это нравится. Зрачки увеличиваются, делая его глаза практически черными.

– Не дождешься, – смеется Саркис.

Красиво! Меня как будто током ударило. Садится рядом со мной. Накладывает себе в тарелку отварной картофель с зеленью и остывшее мясо. В столовой тихо. Родители переглядываются между собой. Косятся на нас, а чертов дракон ест, и звук вилки, стучащей по тарелке, вынуждает меня едва заметно вздрагивать и жмуриться в ожидании следующей атаки.

– Я же говорил, – неожиданно нарушает тишину дядя Сурен. – Наши дети друг другу понравятся. – Непонятно, почему он сделал такой вывод. – Саркис, потом зайди ко мне в кабинет. Поговорим.

Глава 6

Невеста у меня забавная. Глаза голубые, как две льдинки, обрамленные по краю тонким темным ободком ресниц. Я таких еще не видел. Нравится. Пахнет от нее вкусно. Чем-то тонким, цветочным, с нотками свежести. Язычок острый. И мурашки ее от меня не скрылись. Все успел рассмотреть. Хоть здесь повезло. Я бы на любой женился, но Стефа хороша, это отрицать глупо. А еще замуж не хочет. С такой надеждой выпалила: «Жениться передумаешь?» Нет, маленькая трусишка, не передумаю. Меня так зажали, что только и остается огрызаться, но подчиняться выдвигаемым условиям. Придется тебе терпеть меня со всеми моими тараканами. А с ними даже я иногда общий язык не нахожу. Сорри. С мужем тебе не повезло.

Договорившись о следующей встрече, провожаем гостей. Анаит крепко держит меня за руку, убежав от «деда».

– Пойдем, – улыбаюсь сестренке. – Тебе спать пора.

Скуксившись, Ана послушно идет за мной на второй этаж в выделенные нам комнаты. Жду, когда умоется, почистит зубы. Заплетаю ее кудряшки в простую косу, чтобы спать не мешали. Сестра переодевается в пижаму и забирается под мое одеяло. Вздохнув, сажусь рядом.

– Ну и как тебе моя невеста?

– Красивая. И мне кажется, она добрая, – делится Анаит своими впечатлениями. – Ты в нее влюбился?

– Нет, – смеюсь я.

«Это точно не про меня. Не хочу, насмотрелся», – добавляю мысленно. Открываю на мобильнике сказку. Поправляю Анаит одеяло и читаю, пока она не засыпает. Целую в лоб и выхожу из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Потом перенесу ее. Пусть покрепче уснет. Предатель просил зайти. Медленно бреду по коридору, касаясь пальцами гладкой стены. Чужое здесь все. Запахи, обстановка, люди. Выглядываю в одно из окон. Все не то. У нас в квартире даже краской пахнет вкуснее, и хаос ремонта не мешает ей оставаться местом, куда я хочу возвращаться.

Дверь отцовского кабинета приоткрыта. Интуитивно останавливаюсь и прижимаюсь спиной к стене. Там голоса. Женский, два мужских. Нетрудно догадаться, кто ведет вечернюю беседу.

– Папа, я не понимаю, – всхлипывает Наталья. – Ты за два дня с этой девчонкой времени провел больше, чем с родными внуками. Она дочь его любовницы! Да мне даже смотреть на нее больно! И на парня этого наглого. Смотрит на меня так. Мне все время кажется, он что-то натворит. Дом нам подожжет или ударит кого-нибудь! Дикарь.

Смеюсь, зажав рот ладонью, чтобы не спалиться раньше времени. Идея, конечно, интересная, но я пока, пожалуй, повременю.

– Наташ, хватит, – просит Предатель. – Это давно в прошлом. Я всегда любил только тебя.

Черт! Меня сейчас стошнит радугой от этого слащавого лицемерия.

– Очаровательная, очень добрая, отзывчивая девочка, – отвечает им «дед». – Повода ненавидеть этого ребенка у тебя нет. Твой муж в свое время сделал правильный выбор. Он выбрал семью, а не любовницу. А дети… – вздыхает старик. – Что ж, они иногда случаются. Мы с вами знали, что Саркис и Анаит существуют. И появление их в этом доме было лишь вопросом времени. Сурен все делает верно. Слияние лучше подкреплять, что называется, кровью. Как в старые добрые времена. Империи строились на таких союзах. У вас есть отличный шанс построить свою. Не проморгайте его! – Раздается глухой удар, будто он шлепнул кулаком по столу или тумбе.

– Ты всегда был на стороне Сурена, – плачет Наталья. – Вы не понимаете, как мне тяжело? Я вижу этих детей и заново переживаю все измены мужа. Я никогда не смогу их полюбить!

– Придется! – Голос «деда» проходится колючим льдом прямо по моим нервам. – Малышка недавно потеряла мать, – напоминает он им. – Ей нужны внимание, тепло и забота. Отыщи в себе эти чувства, дочка.

– Я не понимаю – зачем?! – Наталья срывается на крик. Мне даже из коридора слышно, как дрожит голос этой женщины. – Вы сейчас жените дерзкого мальчишку и подпишете договор. Зачем мне любить его сестру? – звучит болезненно и отчаянно.

– Я всегда говорил, что женщины непригодны для бизнеса, – комментирует «дед», одной этой фразой указывая родной дочери ее место в семейной иерархии. Судя по всему, оно находится где-то между полом и плинтусом. Мужчины смеются.

Во мне поднимается очередная горячая волна ненависти к мужчине, по недоразумению считающемуся моим отцом. Как мать могла его выбрать? Сжав зубы, закрываю глаза, стараясь хоть немного потушить пожар в венах, пока я не натворил глупостей и все не испортил. Моя цель – спасение Ани. Все! Надо всеми силами сосредоточиться на этом.

– Дочка, – с такой интонацией, будто ей пять, продолжает «дед», – вы сейчас парнишку жените, а дальше держать его чем будете? Ты не поняла, почему он пришел? Знаешь, чего ему это стоило? – А он будто знает! – Гордый же. У него вызов в глазах и ненависть ко всем вам, которую мальчишка не умеет скрывать. – Какой наблюдательный! – Он за Анаит будет биться до последнего. Хотите держать демона в узде? У вас есть маленькая кудрявая очаровашка. Не сметь обижать девочку! – Снова глухо стучит по какой-то поверхности. – Пылинки с нее сдувать. Баловать. Залюбливать, как родную. У нее теперь новая семья. Папа, самая добрая мачеха, – подчеркивает последние слова, – братик с сестренкой и дедушка, который найдет и оплатит ей лучшую школу и будет привозить подарки всем внукам по выходным…

Мой стоп-кран срывает. Разворачиваюсь. Бегу по ступенькам. Тут где-то был небольшой спортивный зал. Я случайно зацепил взглядом, пока нам проводили по дому беглую экскурсию после ужина. Мне надо выпустить пар, иначе я сейчас точно наломаю дров.

Нахожу. С разбегу врезаюсь кулаком в боксерский мешок, подвешенный цепями под потолком. Петли жалобно поскрипывают, а цепи бьются друг о друга, раздражая нервы еще сильнее. С немым криком выбиваю резвую «двоечку». И луплю еще, пока легкие не начинают гореть, а костяшки – липнуть от крови. Сволочи! Ненавижу их всех! Почему у меня нет выбора?!

Еще серия ударов. Присаживаюсь на корточки. Дышу со свистом. Чертов «психолог». Все-то он понял! А я башку ломал, откуда такое внимание к Анаит. И что я могу сделать? Ни-че-го! Моя беспомощность бесит еще сильнее.

Для Аны неплохо. Правда неплохо. Если отбросить неискреннюю любовь этой семейки. Она знает, что я люблю ее по-настоящему. Платная школа не детский дом. В приюте ее даже искусственно любить не будут. Оттуда она попадет в другую семью. Какая это будет семья? Как они будут с ней поступать? А если не заберут? Она не сможет в детском доме. Она домашняя! Она принцесса. А школа – это хорошо. Школа – это шанс поступить в вуз получше. Я заработаю к тому времени и обязательно сам оплачу ей высшее образование.

Уговариваю себя. Так себе получается. Пульс шарашит с какой-то лютой скоростью. Вдох… Выдох… Здесь мы с сестрой всегда будем рядом. И обязательно вернемся домой. Плевать, что под фамилией этого недоотца. Мне уже все равно. Нельзя сейчас обратку включать. Мне нечем крыть. Продолжаем подчиняться имеющимся условиям.

Встаю. На кухне в раковине смываю кровь с рук и поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

– Саркис, что с руками? – хватает меня за запястье как раз вышедший из кабинета «дед».

– Спортом занимался. – Голос люто хрипит, будто я пил два дня.

Как же сейчас хочется влить в себя немного «анестезии»!

– Мне пора ехать. Дома заждалась супруга, – выдает он. Зачем мне эта информация? – В выходные привезу тебе хорошие боксерские перчатки.

– Спасибо, – пытаюсь улыбнуться. Не получается.

– Ты же мотоспортом занимаешься. Я прав? – не отстает «дед».

Из-за его спины на меня смотрит заплаканная Наталья. И мне почему-то становится ее очень жаль. Надо будет пообщаться, когда остыну.

– Да, вы правы. Профессиональный клуб, – нахожу в себе силы для ответа.

– Владелец у вас там кто?

Да что ты пристал ко мне!

– Вам зачем? – стараюсь говорить вежливо.

– Если я спросил, значит, надо. – Дружелюбие резко исчезает из его голоса. – Фамилию мне скажи, пожалуйста, мальчик, – выжимает из себя встречную вежливость. Не любит дяденька, когда ему перечат. Властный старый козел! Передергивает от такого обращения. Мальчиком я был лет в десять. Потом внезапно вырос.

– Гордей Калужский, – отвечаю, собрав в сжатых кулаках все свое терпение.

– Сын бывшего прокурора. Знаю такого. Спасибо и доброй ночи, – хлопает меня по плечу. – Иди. Тебя там отец ждет.

«Он мне не отец!» – хочется рявкнуть, но я лишь киваю и захожу в кабинет, где он сидит за рабочим столом и потягивает виски со льдом.

Глава 7

Сажусь в угол дивана, принимая максимально небрежную позу. Ноги расставлены, одна рука на подлокотнике, голова откинута на мягкую спинку. Предатель толкает в мою сторону стакан, молча предлагая выпить с ним. Отрицательно дергаю головой, продолжая наигранно лениво изучать пространство. Кожу на потрескавшихся костяшках тянет, ломит пальцы. Напрягаю их, стараясь немного растянуть, и сжимаю в кулаки. Отец замечает ссадины, хмыкает и никак не комментирует.

В кабинет возвращается Наталья. Резковато забирает со стола мужа телефон, стреляет в меня заплаканным взглядом и выходит, грохнув дверью так, что стена за моей спиной вибрирует.

– Если ты звал меня молчать, я лучше пойду. Мне на работу завтра. Вставать рано. – Терпение явно не мой конек. Нервы все еще зудят под кожей, будто током уже давно ударило, а остатки электричества продолжают курсировать по нервным окончаниям.

– На ужин почему опоздал? – Отец делает маленький глоток из своего бокала. Подтаявшие шарики льда глухо бьются о толстые стенки стакана.

– Я говорил, у меня тренировка.

– Отменить можно было ради одного вечера?

– Нельзя. Ни тренировки, ни смены в сервисе. Ты мог спросить меня о планах и передвинуть начало ужина на час. Никто бы не умер с голоду, а я бы успел не только приехать, но еще и принять душ. Мне нужна твоя помощь. Как ты видишь, я соглашаюсь практически на все. Но и я тебе нужен не меньше. Давай обойдемся без военных действий. Мне не десять лет. Я давно вырос, папа, – выплевываю с пренебрежением. – У меня есть своя жизнь помимо всех навалившихся проблем. И будет здорово, если ты будешь с этим считаться.

– Ты прав, – быстро соглашается он. – Мне предстоит привыкнуть к мысли, что мой сын вырос. В моей голове ты еще тот маленький мальчишка, который заглядывал в кроватку к младшей сестре, чтобы посмотреть, как она спит. У моих детей…

Смеюсь над такой формулировкой. Ну правда же забавно вышло. Одной фразой он разделил нас на «своих» и «чужих». Правда вырывается наружу, стоит перестать себя контролировать. Вот она и вырвалась из его лицемерного рта.

Отец закрывает глаза и сжимает зубы.

– Извини, Сар. У моих младших детей такой связи нет, – исправляется, пытаясь интонацией подчеркнуть, что его предыдущие слова были простой ошибкой. Но нет, это не так. Младшие – как раз его дети, а мы с Ани – бастарды.

– Сочувствую. – Всем своим видом показываю, что на самом деле нет. Мне плевать. – Что с опекой? – Это меня волнует больше всего.

– Созванивался. Взяли адрес. Сказали, приедут для разговора, – коротко отчитывается, как на совещании. – Сар, как тебе Стефания?

– Нормально, – равнодушно отмахиваюсь. – Опека очень любит внезапные визиты, – перевожу разговор в нужное мне русло. – Предупреди Наталью, чтобы все не испортила. И пожалуйста, если меня не будет дома, позвони, я найду способ сорваться на час или два. Нечего им с Анаит без меня разговаривать.

– Хорошо. Я тут думал сегодня насчет жилья…

– Я тоже, – перебиваю отца. – Мы с Анаит останемся в своей квартире. Для Стефы там тоже хватит места.

– Стой-стой, – смеется он, вскидывая руки и шлепая ладонями по столу. – Как ты себе это представляешь? Молодая семья и девятилетняя девочка, которая уже все понимает и все слышит? – вздергивает густую темную бровь. – Не дури. Ана останется здесь.

– Нет, – стискиваю зубы.

– Да, Сар. – Отец продолжает попытки продавить меня. – Анаит останется в этом доме вме сте со своими младшими братом и сестрой. Дед загорелся сделать ей подарок. Мы переведем ее в очень хороший лицей. У нее есть своя комната. Ана здесь будет под присмотром Натальи и опытной няни, – делится грандиозными планами. – А ты будешь спокойно устраивать свою личную жизнь. Пока ты играешь желваками, послушай вот еще что. – Отец ставит на стол локти и подпирает кулаками подбородок. – У тебя есть круглосуточный доступ к этому дому. Сестру у тебя никто не собирается отбирать или ограничивать ваше общение. Но это мое решение. Тебе придется его принять, – тоном, не терпящим возражений, заявляет он.

– А у Анаит ты спросить не хочешь? – Сажусь ровнее, толкая коленом столик на колесиках.

– Она пока ребенок, – пожимает плечами. – И решение точно принимать не ей. Уговори сестру, Сар. – Решение его, а исполнителем тут же назначили меня. Это так в духе Предателя – перекладывать ответственность на других. – Объясни, что здесь ее не обидят и вы будете видеться.

То есть я должен солгать сестре.

– Не обидят? – поднимаюсь с дивана. В пару широких шагов оказываюсь у стола и, резко впечатывая в него обе ладони, наклоняюсь к отцу. – Для нее этот дом чужой, – буквально выдавливаю из себя каждое слово. – Да ты даже не знаешь, что она любит есть или пить. Анаит не засыпает одна по ночам. Слишком страшно. Слишком не хватает матери.

– Ты ей мать тоже не заменишь, Сар! – взвинчивается отец.

– Да! Но я заменил ей отца! – тоже начинаю закипать.

– Теперь у нее есть отец. Ты сам попросил меня об этом. Не так ли? – Поднявшись с кресла, смотрит мне в глаза. Я ему. Между нами напряжение и ощутимое противостояние. – Сар, – он успокаивается первый, – обещаю, с твоей сестрой все будет в порядке. Она станет частью семьи. – Боже, как это лицемерно! – И ты однажды станешь. Выдыхай, – усмехается отец.

– Бесишь! – зло бросаю ему в лицо.

Резко разворачиваюсь и ухожу из кабинета, шарахнув дверью гораздо сильнее, чем это сделала Наталья. Захожу в спальню. Анаит сладко спит, подтянув колени к животу и подложив ладошки под щеку. Целую сестру в висок, поправляю одеяло. Забираю свой телефон и сажусь на пол под подоконник. Смотрю, как сопит моя маленькая кудряшка.

Как ее тут оставить? Страшно очень. И не угадаешь ведь, как будет правильно. Голова раскалывается. Я как снаряд, замерший на последних секундах до взрыва. Растерев пальцами виски, крепко зажмуриваюсь, считаю от нуля до десяти и обратно. Чтобы отвлечься, решаю немного получше узнать свою будущую жену.

Найти Стефу в социальных сетях оказывается совсем не трудно. Открыто стучусь в друзья и лезу в альбом с фотографиями. Стефа в длинном пла тье на сцене со скрипкой. Стефа на другой сцене, уже в джинсах, но снова со скрипкой. Стефа со скрипкой, похоже, в учебном классе. И еще много такого. Спит она со своим инструментом, что ли?

– Воу… – залипаю на одной из фотографий и по привычке сохраняю к себе на телефон. – Красивая тут, – тихо комментирую, рассматривая все ту же Стефу со скрипкой.

В этот раз ее волосы раздувает ветер, и они попадают на лицо. За спиной прямо в море садится оранжевое солнце. Глаза закрыты. Чувственные губы улыбаются. На загорелые плечи налип золотой песок. Белый кружевной топ оттеняет загорелую кожу. Закусив косточку указательного пальца, бесцеремонно пялюсь на девушку. В углу всплывает уведомление: «Ваша заявка принята». Открываю диалоговое окно и пишу ей: «Привет, невеста».

«Ты все же передумал жениться?» (смайлик из ладоней, сложенных в умоляющем жесте)

Смешная и наивная. Нет, я не передумал. Может, и хотел бы, но выбора у меня нет. Маленькая девочка с черными кудряшками не заслуживает того, что для нее приготовила опека, чего бы там они ни придумали. Она должна быть счастливой, и это определенно стоит моей свободы.

«Давай встретимся без родителей. Надо поговорить нормально», – предлагаю Стефе.

«Мы с девочками завтра собираемся на пляж. Приходи, поговорим», – удивительно легко соглашается она.

«Я работаю. Вечером могу подобрать тебя где-нибудь», – честно отвечаю ей.

Стефа долго печатает. Выбирает стикер. Снова печатает. Раздумываем, значит…

«Испугалась?» – и три чертика следом.

«Я? – прилетает моментально. – Еще чего! Позвони, как освободишься», – строчит мне свой номер. Пишу свой в ответ, чтобы сохранила у себя, а то не возьмет еще.

«Тогда до завтра, невеста». Подмигивающий смайл.

«До завтра, мальчишка в кожаных штанишках». Смайл, показывающий мне язык.

«Зараза!» – пишу ей, но Стефа меня динамит. Прочитала и больше не отвечает.

Посмеиваясь, снова лезу в ее фотографии, а там облом: «Пользователь ограничил доступ».

– Жадина, – возмущенно закатываю глаза.

Открываю ту фотографию, что успел сохранить, и еще немножко любуюсь. Исключительно с эстетической точки зрения. Как вылечить остальные реакции ожившего тела, я знаю. В телефонной книге уйма контактов девушек с разными размерами и формами. Так что без твоих фоточек, невеста, я как-нибудь проживу.

Бросив мобильник заряжаться, все же иду в душ и наконец переодеваюсь в домашние штаны. Переношу Анаит в соседнюю спальню. Возвращаюсь к себе и листаю контакты. Скучно. Пресно. Два раза было, можно удалить. Ярослава. За свою жен щину Гордый уже мне отплатил. Повторять точно не стоит. Ну… вот эта вроде ничего. Жму на номер. Идет дозвон.

– Ты позвонил! – раздается радостное на том конце.

– Нет. Тебе просто снится, – урчу я в трубку. – Ты сейчас раздета?

– Я еще не сплю, – смеется девушка.

– Обломщица, – вздыхаю. – Ладно. – Приходится смириться, что секса по видеосвязи у меня не будет. – Адрес дай. Завтра постараюсь заехать. Покатаю тебя на своем байке.

– Ура! – пищит она, а я, отняв телефон от уха, смотрю на экран, чтобы вспомнить ее имя. Таня. Ну ладно. Пусть завтра будет Таня, а то я давно ни с кем не встречался. Последний месяц было как-то не до этого. А тут насмотрелся красивых фотографий. Буду теперь всю ночь плавать в фантазиях.

Глава 8

Портить себе лето я все равно никому не позволю. Главное, пока не думать о замужестве, ночной переписке с дерзким кареглазым парнем и вообще делать вид, что ничего не происходит. Мне все еще восемнадцать. У меня есть скрипка. За окном шпарит летняя жара. Жизнь прекрасна.

– Стеф, ты куда собралась? – спрашивает заглянувшая в комнату мама.

– На пляж, – честно делюсь с ней планами. – Вчера же не сходили. А Ксюша ради этого бабушку с дедом на огороде одних оставила.

– Я думала, мы обсудим свадьбу. – Мама подходит к окну и машинально поправляет занавеску. – Надо столько всего решить.

– Сегодня я не хочу слышать ничего ни про какую свадьбу, мам, – решаю до конца настаивать на своем. Мне нужно больше времени, чтобы принять новости о помолвке. – А все остальное решайте сами. Вы же так и поступили, когда задумали отдать меня нахальному незнакомцу, – не могу удержаться от шпильки в сторону родителей.

– Стеф, ну зачем ты так? – расстроенно вздыхает она. – Это же все равно твоя сва…

– Мама! – топаю ногой. – Я просила.

Собираю волосы в высокий хвост, полностью открывая лицо, плечи и шею. Поверх купальника надеваю черный облегающий топ и короткие свободные белые шорты. Темные очки, рюкзачок и пакет с полотенцем уже ждут меня на выходе.

– Ушла, – целую маму в щеку. – Если тебе очень-очень хочется обсудить то, что вы сами с отцом и придумали, обещаю, мы обсудим. Но давай не сегодня? Можно мне еще немного побыть свободной? – заглядываю ей в глаза.

– Глупостей не натвори, пожалуйста, – погладив меня по кончику хвоста, лежащему на одном плече, просит мама.

– Все будет хорошо, – обещаю не столько ей, сколько себе. – Это просто пляж. Песок, танцы, коктейли.

– Безалкогольные, я надеюсь?

Мама, такая мама…

– Конечно, – честно хлопаю ресницами.

Тут главное – вовремя сбежать, пока случайно не наговорила на домашний арест. Что я и делаю. Внизу уже ждут девочки. Обнимаю обеих, решив, что лучше еще немного подержать мои важные новости в тайне. Вечером выслушаю Саркиса, и вот тогда можно будет рассказать все подругам. Мне действительно интересно, что скажет этот заносчивый дракон.

И работает ведь еще, гад! Это звучит так по-взрослому. Вспоминаю, что ему двадцать два и он успел окончить универ, а я только поступила, и мне снова кажется, что между нами невероятная пропасть.

– Стефа сегодня настроилась покорять парней на пляже? – смеется Варя, яркая русоволосая гимнастка с пушистыми ресницами и кукольным личиком, похожая на настоящую принцессу.

– Да нужны они мне, – отмахиваюсь от подруги. – Я хочу полежать на солнышке, искупаться и вечером танцевать до тех пор, пока ноги не начнут гудеть, – раскинув руки в стороны, улыбаюсь небу.

Такси довозит нас до одного из главных мест летней тусовки. Подхожу к кромке горячего песка, снимаю босоножки и зарываюсь в него пальцами, урча от удовольствия. Подбираю обувь. За ремешки вешаю ее на пальцы, пробираюсь вслед за девочками к будке, в которой можно взять в аренду шезлонг. Оплачиваем до утра. Мы уйдем, скорее всего, гораздо раньше, но дергаться и все время смотреть на часы никому не хочется.

Находим свои номерки. Распаковываемся. Первым делом намазываем друг друга кремом, чтобы не сгореть. Мимо ходят загорелые девушки и парни. Есть симпатичные, но пока меня притягивает к себе только солнце.

Беру телефон. Из рюкзака достаю бейсболку. Стелю полотенце на шезлонг и сворачиваю свой зонт. Ложусь на живот.

– Варь, развяжи, – прошу подругу.

Она развязывает мне лиф купальника, чтобы загар лег ровно. Вот не понимаю я тех, кто ноет, что солнце – зло: «кожа должна быть светлой, тогда это красиво». Ерунда! Летом надо напитывать свое тело. Солнце – это витамин D, в конце концов. А его всегда и всем не хватает. Вдоволь прогревшись, иду в воду. Кожа тут же покрывается мурашками. Варя с Ксюшей уже плавают, поглядывая на компанию парней. Очень смахивают на боксеров или что-то близкое к этому. Будто специально подбирали! У всех идеальные, крепкие торсы, сильные ноги и красивые рельефные руки. Заметив, что мы обратили на них внимание, улыбаются.

– А я его знаю, – сообщает Варя, показывая на одного из парней. – Это Клим Зорин. Да, точно. Я их, загорелых, сразу не узнала. Арсений, Семен и вон тот блондин – Матвей. Новенький. Он к ним перешел из боевых.

– А разве так бывает? – удивленно задерживаю взгляд на очень привлекательном парне.

– Конечно, – со знанием дела подтверждает Варвара. – На сборах ему поставят удар, отработает технику и выйдет на профессиональный ринг, если справится с тренировками, конечно.

– И все-то ты знаешь, – смеется наша Ксюша, простая и очень добрая девчонка.

– Конечно, знаю, – важно отвечает Варя. – Но я в гимнастике последний год, – вздыхает она. – Отец сказал: все, пора остановиться. Надеюсь, меня к чирам возьмут. Я себя совсем без спорта не вижу, но с отцом согласна. Выше головы в своем сегменте я уже не прыгну.

– Твой папа не против чира? – откровенно удивляюсь я.

Чирлидинг – тоже очень сложный спорт, но там девочки в таких откровенных нарядах перед целыми трибунами танцуют. Полустриптиз, не иначе. И, зная Вариного отца, я с трудом верю в услышанное.

– Папа оказался не против, – улыбается Варя. – Мы с ним на одной волне в этом плане. Он все понимает.

– Здорово… – Набрав в легкие побольше воздуха, ухожу под воду, чтобы подруги не заметили, как мне вдруг стало грустно.

Тоже хочу, чтобы у меня снова была одна волна с семьей, а они взяли и все испортили. Ну как? Как можно было принять за меня такое важное решение? Мало ли о чем вы там договорились много лет назад! Разве нельзя дружить и работать с дядей Суреном, не надевая кандалы на своего ребенка?

Слезы начинают щипать глаза даже под водой. Мне так обидно от этой несправедливости! Почему-почему-почему они так поступают?! Бизнес можно объединить договорами, а они решили поженить своих детей. Средневековая глупость, кото рая не желает вписаться в мою реальность и тем более в планы на будущее.

Кое-как беру себя в руки. Становится легче. Хорошо тут. Тихо, прохладно. Выныриваю, как только легкие начинают нестерпимо гореть от нехватки кислорода. Компания спортивных мальчиков уже рядом.

– Разойдись! – кричит один из них и с разбегу прыгает прямо к нам. С визгом и смехом разлетаемся в стороны. – Привет, девчонки. Я Арс, – вынырнув между нами, ладонью стирает воду с лица.

– Стефа, – повторяю его жест и смаргиваю капли с ресниц.

– Ксюша, – кокетливо улыбается подруга.

– Варя. Варюша. – Парень начинает щекотать нашу русоволосую красоту. – А чего ты не сказала, что у тебя есть такие красивые подружки? – Он пытается заигрывать сразу со всеми.

Мы с Ксю переглядываемся и тихо посмеивается над обаятельным темноволосым спортсменом.

– Вам во Дворце девчонок мало? – закатывает глаза Варвара, мне кажется чуточку ревнуя, что нам достается внимание забавного Арсика.

– Так то во Дворце-э-э, – тянет он. – Там и дом и работа. А тут свобода, – белозубо улыбается парень. – Вы тут до вечера?

– Да, – отвечаем нестройным хором.

– Отлично, – шлепает ладонями по воде. – Считайте, что компанию вы себе уже нашли. И приставать точно никто не будет. Мы не позволим.

Они смешные и громкие. С разрешения администрации парни перетащили свои шезлонги на свободные места рядом с нами. Возятся на песке, демонстрируя возможности красивых, загорелых и накачанных тел. Они гибкие, быстрые, ловкие. Иногда я не успеваю увидеть траекторию удара, а он уже случается. Шутливый, показательный удар, но тем не менее профессиональный.

– Хочешь? – Протягивая мне стакан с холодным лимонадом, рядом прямо на песок садится ну очень красивый Матвей. На нем черные плавки с красными полосками на бедрах и лейблом спортивной торговой марки. Голубые глаза, светлые-светлые волосы и свежая ссадина на губе. С загаром смотрится очень круто.

Забираю у него стакан и тяну напиток через трубочку. Пузырьки газа приятно щекочут язык.

– Тоже спортсменка? – спрашивает Матвей.

– Нет. Я музыкант, – отвечаю не без гордости, прекрасно зная, что это моя сильная сторона.

– Ничего себе! – Его брови взлетают вверх. – На чем играешь?

– Скрипка.

– Обалдеть, – проводит ладонью по мокрым волосам. – Впервые в жизни вижу живую скрипачку. Можно потрогать?

Его пальцы щекотно касаются моей щиколотки и ползут выше.

– Эй! – отдергиваю ногу. – Я не сказала «да»! – возмущенно смотрю на блондина.

– Но и «нет» сразу не сказала, – смеется Мэт и подмигивает. – Шучу, расслабься.

К нам присоединяются остальные ребята и до вечера не дают скучать. У меня уже щеки болят от смеха и голос сел от холодных напитков.

Садится солнце. Атмосфера на пляже меняется. Играет заводная музыка, под которую тело начинает двигаться само. А в баре меняется ассортимент, и парни уходят взять нам уже совсем другие коктейли. Они разноцветные, а внутри блестки. Очень красиво переливаются в мигающем свете.

Повысив градус в крови, идем танцевать. Как я и мечтала. На песок. Парни не наглеют. Мы лишь иногда касаемся друг друга или беремся за руки для поворота. Я хочу все это лето себе. Беззаботное, веселое, с новыми знакомствами. Снова становится грустно, ведь эта вечеринка может стать для меня последней…

Матвей приглашает на медленный танец. Отказываюсь и ухожу к нашим шезлонгам, чтобы немного перевести дух, попить минералки и, да, глянуть, не звонил ли мне Саркис. Звонил. Семь раз! И прислал очень злое голосовое сообщение.

Только решила сделать вид, что я прочитала его случайно, как он снова перезванивает. Отхожу еще подальше от громкой музыки и голосов. Сдвигаю в сторону бегунок, принимая вызов.

– Да неужели! Ты где? – рявкает в трубку так, что я вздрагиваю.

– На пляже, – стараюсь не показать, как он меня напугал.

– Метку скинь. Приеду сейчас, – все еще грубо и жестко.

– Может, лучше в кафе? Я быстро оденусь и…

– Стефа, – перебивает Саркис, – я адски злой и очень уставший. Не зли меня еще сильнее. Метку! – снова рычит в трубку.

– Ладно, – решаю сжалиться – он все же работал. Скидываю жениху геолокацию.

Рычание его байка становится слышно даже сквозь басы музыки, забивающие уши. Он такой же злой, как и его хозяин, поэтому узнать оказывается нетрудно. Иду на звук. Саркис спрыгивает с мотоцикла и направляется ко мне. Или на меня, судя по воинственной, размашистой походке.

Рядом со мной, откуда ни возьмись, вырастает Матвей, а за спиной уже собралась вся наша компания. Саркис окидывает их таки-и-им взглядом… Сразу понимаю. Не боится. А я бы на его месте боксеров точно испугалась.

– Знакомый? – осторожно интересуется у меня Матвей.

– Будущий муж, – усмехается Саркис, и за моей спиной повисает тишина.

Глава 9

Стефа меняется в лице. Поджимает губы. Льдинки в ее глазах начинают сверкать ярче. Грудь, лишь частично скрытая топом от купальника, подрагивает и часто поднимается от глубоких возмущенных вдохов. Красивая, надо сказать, грудь. Ровный загар, бархатная кожа. Прилипшие песчинки. Нельзя одинокому мужчине такое показывать! Плоский животик заканчивается более светлой полоской кожи. Дальше… Резко поднимаю взгляд, зацепив лишь ее приоткрытые губы.

Рядом с невестой стоит слишком наглый блондинчик. За спиной остальная компания потягивает коктейли и перешептывается.

– У тебя ко мне какие-то вопросы? – интересуюсь у парня, склонив голову набок.

У него губа разбита. Видимо, недавно уже получил по своей смазливой морде. Мне совсем не хочется связываться. Устал как черт знает кто. Сплит у нас сломался в сервисе. Весь день чинили. А мы на жаре в разогретых тачках ковырялись. Думали, сдохнем. До сих пор мутит и штормит немного. Есть хочу. А тут это чучело решило погеройствовать.

– Стеф? – поворачивается к ней блондинчик.

– Мне надо отойти, – тихо отвечает она.

– Стеф, если ты не хочешь с ним идти… – Парень пытается лезть не в свое дело.

– Слышь?! – завожусь я, в два шага оказываясь рядом. Парни за его спиной тоже напрягаются. – Ты чего такой непонятливый? Сказал же тебе, у меня официальные права на девушку. Тебя башкой в песок воткнуть, чтобы ты соображать начал?

– А не страшно против профессиональных боксеров переть? – спрашивает кто-то из его друзей.

– Перестаньте! – вмешивается Стефа. Льдинки в ее глазах тают, превращаясь чуть ли не в слезы, ее охватывает паника. – Правда, ребят. – Ее голос слегка подрагивает. – Он сказал правду. Это Саркис. Мой будущий муж.

Пока ее друзья переваривают услышанное, стаскиваю с себя футболку. У меня под ней тоже все нормально. Грамотно раскачанный пресс. Разогретые за день мышцы при малейшем напряжении жгутами проступают под кожей на руках. Боксеров точно не вывезу. Особенно когда их много. Но и сразу не лягу, как они думают.

Стефа кусает губы, глядя на мой торс. Вот и рассмотрели друг друга почти без одежды, а она фотки от меня прятала, глупышка. Подмигнув ей, отдаю свою футболку.

– Одевайся. И вещи свои возьми. Я тебя потом домой завезу, – командую я.

– Я не хочу домой. Еще рано, – упрямится Стефа, выныривая из горловины.

– Маленьким девочкам гулять уже точно хватит. А алкоголь, – кидаю взгляд на блондина, – вообще противопоказан.

– Я не маленькая! – смешно злится моя будущая жена, топнув ногой по песку. – Мне уже есть восемнадцать.

– Давно? – ухмыляюсь. Стефа щелкает зубами, закрывая рот. – Пять минут на сборы, невеста. Время пошло.

Отгораживаю возмущенную девушку от всей ее компании. Особенно от одного взъерошенного чучела, все еще недовольно наблюдающего за нами.

– Я готова.

Через плечо перекинута лямка маленького рюкзачка. Из-под моей футболки едва виднеется край белых шорт. В руке пакет. Забираю у нее вещи. Все они прекрасно умещаются в моем рюкзаке. Правда, везти его придется Стефе.

Возле байка помогаю ей надеть шлем.

– За меня держись, – говорю невесте.

– Ты голый, – подняв визор, морщится она.

– Я хотя бы в штанах в отличие от твоих дружков, – скептически усмехаюсь. – Садись уже. Я правда дико устал.

Эта ссора на песке вытянула из меня остатки сил. И чего завелся, спрашивается? Будто мне есть дело до того, с кем она гуляет.

Невеста нерешительно обвивает меня руками. Прохладные ладошки приятно ложатся на напряженный пресс, а мокрый купальник остужает кожу на спине. На секунду прикрыв глаза, стартую с места под ее тихий писк. Плавно веду мотоцикл между рядами разноцветных автомобилей. При повороте он немного ложится на бок. Стефа впивается мне в живот ногтями.

– Ай! – возмущенно вскрикиваю.

Отпускает. И даже поглаживает раненое место. Это спонтанное действие вызывает у нее приступ тахикардии. Сердечко ломится через ребра и колотит прямо мне в лопатку.

Останавливаюсь возле простенького уличного кафе. Помогаю невесте сесть. Испугалась. Дрожащие ноги подчиняются ей далеко не сразу. Шлем с нее снимаю сам. Заправляю волосы за уши.

– Все нормально? – заглядываю в красивые глазки.

– Да, – хрипло и немного растерянно отвечает она. – Тебе, наверное, нужна твоя футболка? У меня топ есть.

Увожу Стефу за киоск, в котором готовят еду. Она крутит пальцем в воздухе, чтобы я отвернулся. Вот какой в этом смысл? Я уже все видел. Красиво. Сейчас зачем отворачиваться?

Пока я думаю эти странные мысли и пытаюсь отыскать логику, на мое плечо ложится футболка. Надеваю. Она влажная и прохладная. По разгоряченной коже разбегаются мурашки.

– Пойдем, – киваю Стефе в сторону столиков.

Бросаем свои вещи на пластиковые стулья. Идем выбирать еду. Утонченная скрипачка меня удивляет. Я думал, сейчас недовольно скривится, а она спокойно берет бургер, картошку и лимонад со льдом. Я повторяю ее заказ, только бургер беру острый с двумя котлетами.

Смеется, когда это кулинарное чудо не помещается мне в рот целиком. А я всеми силами стараюсь не пялиться, пока Стефа слизывает с пальцев вытекший из бургера соус. Делает она это совершенно неосознанно. Ловит мой взгляд и тут же заливается краской.

Желудок наконец перестает заунывно требовать еды. Правда, теперь хочется спать. Я себя сильно переоценил, пообещав целую ночь знакомой девушке. Боюсь, меня в лучшем случае хватит на один раз, а потом просто вырубит.

«Извини, Тань, – быстро набираю в телефоне. – Не смогу сегодня приехать. Без сил».

Может, завтра днем к ней заскочу. У меня ночная смена. Как раз до нее могу успеть и потом с хорошим настроением вкалывать. Да, такой вариант мне нравится определенно больше. Сейчас только душ, сказка для Анаит, если она меня дождется, и кровать. Последнее в данную минуту звучит гораздо круче, чем секс.

Убрав лишнее звено в виде Тани между собой и Стефой, решаю начать наш разговор с главного:

– Так, невеста, давай договариваться на берегу, – кидаю скомканную салфетку на поднос и достаю сигареты. – Мы поженимся, как хотят наши родители, но жить будем каждый сам по себе. Просто соседи, – прикуриваю, делаю пару коротких затяжек и выпускаю дым в сторону от Стефы.

Удивляется, думает…

– Согласна, – фыркает, вздернув нос выше и гордо глядя мне в глаза.

– На семейных встречах придется изображать любовь, – продолжаю я.

– Без проблем, – пожимает плечами.

– И возможно, даже целоваться, – ухмыляюсь, пока ее зрачки увеличиваются, а глаза становятся невероятно синими.

– Ну уж нет! – Щеки покрываются румянцем. Она уже в который раз за сегодня краснеет рядом со мной. Мило. – Давай как-нибудь без этого.

– А вдруг тебе понравится? – продолжаю провоцировать.

– Да ни за что, – сминает стаканчик с остатками лимонада, и тот выливается прямо на нее. – Ай-ай! Холодно, – подпрыгивает со стула, роняя на землю кубик льда.

Я хохочу, уткнувшись лбом в пластиковую столешницу, а через пару секунд подскакиваю с воплем.

Эта зараза вылила мне за шиворот весь оставшийся лед из своего стакана! Смеется теперь, кусая губы и держась руками за живот.

– Прибью, – многообещающе улыбаюсь невесте. – Бойся меня, Стефа! – делаю вид, что сейчас рвану за ней.

Пискнув «мама», эта девчонка срывается с места и скрывается от меня за киоском.

Глава 10

Догонять особенно не пришлось. Стефа прижимается спиной к стене киоска и тяжело дышит, продолжая улыбаться. Выставляю ладони с обеих сторон от ее лица. Смотрю в красивые глаза. Они блестят даже в темноте. Это определенно шикарный бонус к вынужденной свадьбе. И характер какой… М-м-м…

– Только попробуй, – смущенно поджимает губы.

– Чего ты жадная-то такая, Стеф? И смотреть нельзя?

– Смотреть? Смотреть можно, а вот трогать… – упирается ладошкой мне в грудь. Там мотор отрабатывает за двоих.

– Я найду кого потрогать, не переживай, – дразню, наблюдая за ее реакцией.

Подбородок дергается вверх. Губы облизывает. Фиксирую в памяти, что так она выдает свое волнение.

– С чего вдруг я должна переживать? Мы же договорились? – Я киваю. – Тогда, может, ты отойдешь от меня?

Оттолкнувшись ладонями от теплой стены, делаю шаг назад. Стефа гордо проходит мимо меня, стараясь не задеть даже случайно. Забирает свои вещи и топает к моему байку. Сама справляется со шлемом, всем своим видом показывая, что принцессу пора отвезти домой.

С места трогаюсь аккуратно, чтобы она не слетела. Держится за меня уже чуть смелее и даже крутит головой в разные стороны. Останавливаемся возле ее подъезда. Спрыгивает с мотоцикла тоже сама. Поднимаемся на этаж. Дверь открывает ее мама.

– Саркис? – удивленно разглядывает меня, пока дочка протискивается в прихожую.

– Добрый вечер, – приветствую женщину, вызывающую у меня смешанные чувства. – Доставка.

– Заходи, – приглашает Оксана Борисовна.

– Нет, я поеду, – мягко отказываюсь. – С работы недавно вернулся. Забрал вот свою невесту с пляжа. Болтается там с непонятными парнями, – дразню девушку.

– Эй! – Стефа разворачивается на пятках, хватает с пола кроссовку и замахивается на меня.

– Да шучу я, Оксана Борисовна, – поднимаю руки вверх. – Не ругайте Стефу. Мы погуляли немного. В кафе были.

Пока в меня не зарядили обувью, ухожу спиной вперед. Разворачиваюсь только у лифта. Вызываю, спускаюсь вниз. Седлаю байк и мчу домой на предельно допустимой по городу скорости. Ветер плавно обтекает тело. Влажная футболка высыхает прямо на мне, а настроение держится на максималках. Стефа меня отлично зарядила положительными эмоциями. Очень не хватало их в последнее время.

В дом отца захожу тихо. Это скорее привычка, чтобы не будить Анаит, но до нее теперь надо подниматься на второй этаж. Смело иду в свою комнату, уверенный в том, что сестренка спит в моей кровати.

Нет ее! Тело тут же напрягается. Угомонившийся пульс заводится от беспокойства. Заглядываю в соседнюю комнату. Клацаю зубами от удивления. Анаит лежит на боку в своей кровати, а рядом с ней Наталья тихо читает сказку.

– Кис! – заметив меня, радуется сестренка.

Жена отца оглядывается. По ее лицу невозможно прочитать ни единой эмоции, только в глазах застыло тепло. Такое чисто женское, материнское…

– Добрый вечер, – здороваюсь с ней. Обхожу кровать, чтобы было удобнее разговаривать.

– Она плакала без тебя, – поясняет Наталья. В ее тоне впервые нет упрека или злости в мой адрес. – Сказала, вы читали вот эту сказку, – показывает мне красочную обложку книги.

– Было дело. Спасибо, что не оставили Анаит одну, – благодарю совершенно искренне.

– Укладывай тогда сам. Я пойду посмотрю своих.

Наталья кладет раскрытую книгу поверх одеяла. Ана выбирается из кровати и тут же обнимает меня. Жена отца оглядывается на нас. Смотрит несколько секунд, снова выдавая свои эмоции лишь глазами, и только после уходит.

– И чего ты плакала? – сажусь на пол, хлопаю по ноге, приглашая сестренку сесть.

Она виснет у меня на шее. Прикладывает голову к плечу.

– Мамочка снилась, – тихо шепчет.

– Понятно… – вздыхаю я. – Ты у меня спала?

– Да, а потом этот сон. Кис, я скучаю, – хнычет Анаит.

– Я тоже по ней скучаю, – признаюсь своему единственному родному человеку. – Честно-честно. Не плачь. У нас все будет хорошо, – обещаю ей. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы так было. Наташа нормально к тебе относится?

– Она добрая, – шмыгнув носом, делится Анаит.

Поднимаю ее на руки и укладываю в кровать. Сажусь рядом. Открываю книжку в том месте, где они остановились, и читаю дальше, пока сестренка не начинает сладко сопеть. Еще немного сижу с ней, пытаясь сформулировать разговор с Натальей. Я ей не нравлюсь, это очевидно, но к Анаит она относится иначе. Это очень заметно. А значит, есть призрачный шанс обрести в ней союзника.

Приняв душ, иду на кухню, чтобы взять себе воды на ночь. В окно замечаю Наталью. Она медленно идет по дорожке, обняв себя руками. Мне кажется, что женщина плачет. Ее пальцы, едва коснувшись щеки, будто смахивают слезинки.

Шарю по карманам в поисках сигарет. Выхожу. Закуриваю. Догоняю Наталью, решив использовать шанс на разговор. Кто знает, будет ли другой.

– Чего тебе? – немного грубо отгораживается.

– Поговорить. Можно?

– Ну говори, – хмыкает она. – Сигарету только дай. Есть у тебя?

– Есть, – протягиваю ей пачку.

Наталья прикуривает. Синхронно затягиваемся. Я еще раз обдумываю, как правильно выразить свои мысли, чтобы она меня поняла.

– Мне трудно представить, что вы чувствуете, глядя на нас с Анаит, – захожу издалека, зато снова абсолютно искренне. – У меня претензии к отцу. К вам нет. Ваша злость обоснованна. И если вы хотите, можно срываться на мне. Я переживу. Ана еще маленькая. Она не поймет. Ей плохо и тоскливо без мамы. Она неосознанно тянется к вам. Я это вижу. Пожалуйста… – затягиваюсь.

Дым попадает в глаза. От выступивших слез дорожка под ногами слегка расплывается.

– Отец сказал, после нашей со Стефой свадьбы Анаит останется в этом доме, – продолжаю, протерев глаза кулаком и вернув себе четкость зре ния. – У него больше прав на нее. Я не смогу пока ничего противопоставить. Мне важно, чтобы она была под присмотром. Чтобы не боялась.

– Анаит часто плачет ночами, да? – Наталья перебивает мой сумбур, глядя на огонек своей сигареты.

– Да.

Мы курим вместе. Сворачиваем за угол дома, на задний двор.

– У меня не получается на нее злиться, – признается Наталья. – Да и на тебя тоже, – грустно смеется она. – Наглый, дерзкий мальчишка, но если подумать… Как ты выражаешься? Это обоснованно? – Я киваю. – В прошлый раз злиться на тебя было легче. Приехал просить денег…

– Я бы не приехал, будь у меня выбор, – сбрасываю пепел себе под ноги.

– Это я сейчас понимаю, – грустно смеется Наталья. – Сегодня читала твоей сестре сказку, смотрела на ее слезы, на то, как она тебя ждет, и заново прокручивала в голове тот день. В твоих глазах было столько отчаяния, а во мне бушевали эмоции. Сурен… он мужчина. – Ее губы продолжают улыбаться, а на лице вместо равнодушной маски все больше проявляется болезненная тоска. – Вы вообще слепы к чужим переживаниям. Они часто кажутся вам поверхностными. На секунду представила на месте вас своих собственных детей. Что вот так они окажутся где-то с чужими людьми. Муж, конечно, не отдаст. Но… – Она ма шет рукой. – Я не обещаю тебе большой любви, но понимаю твою просьбу и твое беспокойство. Буду присматривать за Анаит. Ее здесь не обидят.

– Это все, что мне нужно. Я чертовски рад, что не ошибся в вас.

Просить у нее большего я не имею права. И я не солгал, ее чувства мне понятны. Она ведь знала. Всегда знала, что у ее мужа есть любовница с детьми, а это фактически вторая семья. И он к этой семье периодически уходил. Не знаю, так сильно Наталья его любила или были другие обстоятельства, но она ничего не предприняла и даже родила мужу еще двоих детей.

– Давай еще покурим, пока Сурен не видит, – просит Наталья.

Затягиваемся и молча делаем еще один круг по двору. Расходимся уже в холле дома. Я забираю воду и поднимаюсь к нашим комнатам. Ана спит. Ухожу сразу к себе. Струны внутри меня чуть отпустило. Теперь бы еще объяснить Анаит, что скоро нам придется пожить отдельно, но до этого разговора у меня еще есть немного времени. Назначат дату свадьбы, а там я отыщу правильные слова…

Глава 11

Отработав парный заезд на треке, сажусь у тренерского вагончика. Снимаю куртку, футболку и прислоняюсь голой спиной к нагретой стене. Кайф. По венам гуляет адреналин и приятное послевкусие после прошедшей ночи.

Впервые с момента переезда к отцу я не ночевал в его доме не из-за работы. После дневной смены поехал сразу в квартиру, закончил комнату Анаит. Захар и Кирилл помогли перенести и расставить по местам мебель. Осталось купить обещанные занавески, и будет все, как хотела сестренка.

Потом мы выпили по паре бутылок холодного пива, обсудив предстоящую спонсорскую гонку, на которую нас уже заявил Гордей. Парни уехали к своим девчонкам, а я все же позвонил Тане и пригласил ее к себе. Потому что надоело бороться с непристойными снами в гордом одиночестве. Мысли мои в объятиях Тани пару раз утекали в сторону Стефы, способствуя ярким ощущениям. Ладно. Не пару. Но Тане об этом знать необязательно. Главное, было хорошо, а фантазировать о симпатич ной девчонке, бросающей мне вызов одним только взглядом, не противозаконно.

– Судя по довольной физиономии, кто-то вчера раскодировался. – Рядом садится Захар, тоже стягивая футболку и подставляя пресс солнцу.

– Есть такое, – довольно улыбаюсь. – А еще зарплата упала на карту, так что жизнь вроде налаживается. Одна мысль мне покоя не дает.

– Сестренка? – с ходу понимает друг.

– Да. Ты знаешь, вроде обо всем договорились. Я наблюдаю, как Анаит осваивается, – делюсь с ним. – Она начала больше общаться с Натальей в последние пару дней. Ест нормально. Наряжается в подаренные платья. А мне все равно страшно ее оставлять.

– У тебя просто из близких нет больше никого, Кис. И относишься ты к малышке как к дочери, – улыбается Захар, – поэтому и волнуешься. Мне кажется, это нормально. Я за Стасю тоже вечно переживаю, даже сейчас, когда мы в отношениях. – Стася – его сводная сестра, но Захар не устоял и влюбился. – У нас и мама и отец. А у вас по факту только вы друг у друга, ну и новоявленные сомнительные родственники, из которых нормальная, как я понимаю, только мачеха.

– Я все еще боюсь, что мое решение может оказаться неправильным, – признаюсь Захару.

– У тебя нет выбора, Кис. – Друг говорит чистую правду, но признавать это очень больно. – Отец же не отпускает Анаит с тобой?

– Нет, – закрываю глаза, стараясь снова не закипеть. – Я пробовал еще раз говорить с ним. Он категоричен, а я вроде как бесправен теперь, не могу принимать решения. Сегодня отец документы наши получит. И результаты теста ДНК в опеку должен будет завезти как раз с их копиями, где мы снова Согояны Суреновичи.

– Так быстро? – удивляется Захар.

– Угу, – морщусь я. – «Дед» помог через какие-то свои связи. Так что от опеки мы практически отделались. Остались формальности. Приедут, убедятся, что ребенок попал в хорошие условия, в полную семью к законному родителю, и все.

– Поздравляю. – Захар протягивает мне руку. – У тебя получилось спасти сестру от детского дома. Кис, если сомневаешься в том, что твое решение правильное, попроси Кирюхину Ладу рассказать, как живется детям в детском доме. Она же там работала.

Это я и без него знаю. Все давно изучено вдоль и поперек. Надо просто как-то привыкнуть к новым реалиям и своей новой роли в жизни сестры.

Команда заканчивает тренировку. Бьем по рукам и разъезжаемся. У меня теперь есть свой ключ с пультом от ворот. Отец выдал после нашего с ним последнего разговора об Анаит в знак того, что он говорил правду и я всегда смогу сюда приехать.

Дети носятся с мячом по двору. Наталья следит за ними, плавно раскачиваясь на садовых качелях.

– Привет, – кивает мне.

Сестренка бежит обниматься. Поднимаю ее на руки. Целую в розовую щеку.

– Как дела, кудряшка? – убираю за ухо пружинку темных волос, выбившуюся из высокого хвоста.

– Хорошо. Мне тетя Наташа с прической помогла, – шепчет мне на ухо.

– Отец дома?

– Да. И дедушка. Он нам подарки привез, – улыбается Ана.

Вот так ребенок очень быстро адаптируется к новой семье. Чему я удивляюсь? Ани очень контактная. Если вначале незнакомые люди и их тяжелые эмоции ее пугали, то сейчас здесь все старательно изображают любовь, а в силу возраста Анаит еще не умеет отличать фальшь от правды. Я не могу винить сестренку в том, что она тянется к любым крупицам тепла, направленным в ее сторону. Наверное, так хотя бы частично компенсируется отсутствие мамы рядом.

Наталья забирает своих детей, и мы все вместе заходим в дом.

– В душ, – командует женщина. – И собираться в гости. Бегом-бегом, – хлопает в ладоши.

Малышня убегает вверх по лестнице. Анаит спокойно поднимается вместе со мной. Берет свое любимое полотенце и топает в ванную. Я снимаю с себя футболку, расстегиваю штаны. В дверь стучат. Вздохнув, застегиваю их обратно и иду открывать. На пороге Предатель.

– Держи, – протягивает мне простой прозрачный файл, в котором лежат документы. В нем паспорт, права и полис медицинского страхования. Достаю, раскрываю новенький паспорт. Все на новые данные – Согоян Саркис Суренович.

Моя гордость еще бунтует, но я опять задвигаю ее в угол. Так надо для Анаит. Значит, будем носить то, что дают.

– Оперативно. – Хмыкнув, сворачиваю пустой файлик и возвращаю отцу. – Я думал, так быстро будет готов только паспорт. А где документы Анаит?

– У меня. Тебе они теперь ни к чему.

Мне в ответ снова остается только скрипеть зубами.

– Сар, тест сегодня пришел. – Отец словно пытается смягчить тональность нашего общения. – Я успел завезти его в опеку. Как видишь, я держу слово. Все решается быстро.

– Стал бы ты решать, если бы тебе от этого не было выгоды? – стараюсь отыскать честный ответ в его глазах. Но там такое же упрямство, как и в моих. Бесит, что мы с ним так похожи!

– Собирайся, – говорит он вместо ответа на мой вопрос. – Поедем к Елисеевым. Пора детально обсудить вашу со Стефой свадьбу. У тебя рубашка есть?

– Есть.

– Будь добр, надень ее вместо футболки, – требует он.

– Слушаюсь и повинуюсь, – изображаю издевательский поклон.

Оценив мой юмор, посмеиваясь, Предатель уходит, бросив мне, что на сборы есть не больше часа. За это время я успеваю собраться сам, отгладив белую рубашку и узкие черные брюки без стрелок. Заплетаю Анаит две косички. И даже привожу в порядок свои белые кроссовки.

Пока едем по городу, ловлю себя на интересной эмоции – предвкушении. Я хочу еще раз увидеть Стефу. У меня от ее ногтей до сих пор не зажили следы на животе. Голубоглазая трусишка знатно меня поцарапала. Подъезжаем, поднимаемся и заходим к Елисеевым. М-м-м, какая прелесть… Съедаю взглядом свою невесту, спускающуюся по лестнице в гостиную в художественно драных джинсах и свободной тунике на одно плечо.

– Привет, жадина, – ухмыляюсь, открыто разглядывая шею, плечико, ключицу.

Прошлая ночь дает свои плоды. Тело реагирует гораздо спокойнее на очевидную красоту и природную сексуальность моей будущей жены.

– Стефа обещала сыграть, – сообщает нам Оксана Борисовна.

Интересно. Я бы послушал. Но сначала нас приглашают к столу. Естественно, мы с невестой сидим рядом.

– Предлагаю не затягивать со свадьбой, – сделав глоток сока, говорит отец Стефы.

– Да, Вов, я с тобой согласен, – подключается мой. – Брачный договор почти готов. Документы я сыну переоформил. Думаю, к концу следующей недели мы сможем организовать торжество. С загсом проблем не будет. Нам найдут место на любую дату. Дети, что скажете?

Мы со Стефой переглядываемся. В ее красивых глазках столько тоски и разочарования, что они там просто не умещаются, и пара слезинок висит на темных ресницах. Она быстро их смаргивает. Я машинально ловлю ее ладонь под столом и крепко сжимаю, пытаясь напомнить таким образом, что это все фикция. Мы с ней все для себя решили.

Мне кажется, Стефа до этой самой минуты надеялась на отмену решения родителей. Но этого не случилось. Все по-настоящему. Свадьбе быть. От нас ждут ответа. Беру все в свои руки, быстро просчитывая график работы и тренировок.

– В пятницу или субботу можно все устроить, – озвучиваю новым родственникам. – В воскресенье у меня серьезная гонка.

– Ой, как интересно, – улыбается Оксана Борисовна. – А можно будет посмотреть? Вов, Сурен, мы просто обязаны поддержать Саркиса. Мы же теперь одна семья.

– Согласен, – за наших отцов отвечает «дед». – Я бы тоже с удовольствием посмотрел на внука. Тогда решено. Торжество назначаем на пятницу. У молодых будет целая ночь друг для друга, а в субботу Стефа даст мужу выспаться перед важным для него мероприятием.

– Отпусти, – тихо просит невеста.

Убираю руку. Она встает, отодвигая стул, кладет на него салфетку и выходит из-за стола.

– Ты куда? – беспокоится Оксана Борисовна.

– За скрипкой, мам. – Ее голос едва заметно дрожит. – Обещала же сыграть.

Глава 12

Трек к главе – «Take Flight»

Lindsey Stirling

Музыка… Она делает меня по-настоящему счастливой. Сейчас, когда поставлена окончательная точка и прозвучали слова о свадьбе в следующую пятницу, я понимаю, что моя реальность именно такая, и я к ней совсем не готова. Пусть мы и договорились с Саркисом. Он предложил самый разумный выход из нашей ситуации. Все равно в груди поселились тревога и страх. Смахнув слезы, достаю из чехла скрипку. С трепетом провожу по ней пальцами.

– Ничего, – всхлипываю и стараюсь глубже дышать, чтобы быстрее успокоиться. – Это всего лишь штамп в паспорте. Согоян Стефания Владимировна, – произношу вслух.

Интересно, мне разрешат оставить свою фамилию? Или хотя бы взять двойную. Мне нравится моя.

Иду в ванную. Умываюсь прохладной водой. Смотрю на себя в зеркало. Щеки горят от волнения. Глаза блестят, как при высокой температуре. Я даже прикладываю ладонь ко лбу, проверяя, не поднялась ли она. Со здоровьем все хорошо. Живот немного крутит, но это тоже нервное. У меня так часто бывает. Капаю в глаза, чтобы снять покраснение. Поправляю макияж. Не хочу никому из присутствующих показывать свои слезы. Подняв подбородок выше, улыбаюсь своему отражению в зеркале.

Возвращаюсь в комнату. Забираю скрипку и выхожу к нашей большой, дружной семье. Саркис подвернул рукава рубашки до локтя. Сложил руки на груди, откинувшись на спинку своего стула. Рядом с ним на мое место присела маленькая Анаит. Поставила локти на столешницу, подперла кулачками подбородок и тоже ждет. Нахожу удобное для себя место. Закрываю глаза, уже зная, чтó хочу сыграть. «Take Flight» от невероятной Lindsey Stirling. Я обожаю ее музыку. А эта композиция идеально подходит под мое настроение.

«Взлететь…» Именно так я ее ощущаю. Точнее названия не подобрать. Воспарить к небу, стремиться вверх, к своим мечтам, и никогда не опускать руки, иначе так и будешь топтаться на одном месте.

Первые же звуки скрипки заставляют мое сердце забиться сильнее. Я не вижу зрителя, но знаю, что все они слушают. А еще уверена, что один человек из присутствующих обязательно все поймет. И я играю, таким образом высказываясь. Делюсь своими эмоциями. Отдаю их смычку, струнам, самой Вселенной, надеясь, что она услышит меня и все действительно будет хорошо.

Открываю глаза. Сквозь дрожащие ресницы нахожу Саркиса. Такое чувство, что он перестал дышать. В карих глазах какие-то совершенно невероятные эмоции, от которых у меня на мгновение перехватывает дыхание. Он понял эту музыку. Я не ошиблась. Мне нравится его реакция! Мои губы трогает легкая улыбка. Заканчиваю. Опускаю скрипку. От переполняющих меня эмоций пальцы слегка подрагивают.

В нашей гостиной тишина. Долгая, мучительная. Саркис продолжает смотреть на меня. У маленькой Анаит влажные реснички. Я не хотела, чтобы эта девочка плакала. Она такая теплая, светлая, открытая. Для нее хочется сыграть что-то веселое, но сейчас совсем ничего не приходит в голову.

Первым начинает хлопать дедушка Саркиса. Вслед за ним отмирают остальные. Только сам Саркис не аплодирует. Тряхнув головой, он поднимается из-за стола, проводит ладонью по кудряшкам сестренки и стремительно покидает гостиную.

– Ты великолепна, – искренне улыбается тетя Наташа.

– Это правда, – подтверждает дядя Сурен, а мои родители заметно гордятся. – Вова, когда соберешься открывать для дочери школу, я обяза тельно поддержу. Невероятно талантливая девочка выросла на наших глазах.

– Спасибо, – благодарно склоняю голову. – Я выйду на пару минут.

Оставив скрипку в недоступном для маленьких детей месте, ухожу искать Саркиса. Не знаю зачем. Мне вдруг показалось, что нужно это сделать.

Мой будущий муж отыскал балкон. Стоит, упершись в перила. Его сильные загорелые руки полностью покрылись мурашками. Он крепко затягивается, мигая оранжевым огоньком сигареты. Выпускает изо рта плотное облако сизого дыма. Жадно тянет в себя еще. Этому гаду чертовски идут белые рубашки. Но еще больше ему идут мурашки. От меня. От моей музыки! Молча встаю рядом и смотрю вниз на густую, темную листву деревьев и уличные фонари.

– Анаит спросила у меня, – хрипло говорит он, – сможет ли она научиться так же хорошо играть.

– Нет ничего невозможного. Если ты разрешишь и у нее не пропадет желание, я могу позаниматься с ней. Но это не так легко, как кажется. Нужно иметь желание и терпение.

– Денег на скрипку все равно нет, – отстреливает окурок. Тот, закрутившись, летит вниз.

Саркис проводит ладонью по темным волосам, взъерошивая их, и поворачивает ко мне голову:

– Но я заработаю, если сестра захочет.

Он вроде и не говорит ничего такого, а мои мурашки тоже оживают и разбегаются по рукам и спине.

– У меня есть скрипка, – вспоминаю я. – Анаит уже довольно большая девочка. Мой старый инструмент должен ей подойти. Для обучения его будет более чем достаточно. Почему ты ушел?

– Курить захотелось, – даже не скрывает свою маленькую ложь. – Чего ты улыбаешься? – хмыкает он.

– Просто так, – отворачиваюсь и усиленно кусаю губы, чтобы прекратить это безобразие.

– Что сказал твой блондинчик на новость о свадьбе? – В его голосе прорезается ехидство.

– Матвей? Мы еще не говорили после того случая, – опускаю тот факт, что мы и телефонами с ним не обменивались. Не успели. И не факт, что я бы стала это делать, хотя мальчик безусловно интересный.

– И не говори, – заявляет Саркис.

– Это еще почему? – складываю руки под грудью и разворачиваюсь в его сторону.

– Ты ему не нужна. Было бы иначе, твой дружок уже нашел бы способ меня отыскать, – уверенно отвечает Сар.

– А если бы он тебя нашел, что бы ты сделал? – провожу ладонями по плечам, стараясь унять чокнутые мурашки, все еще бегающие туда-сюда.

– Маленьким девочкам о таком лучше не знать. Кошмары будут сниться. Пойдем, – кивает он на дверь, – спросим у Аны, будет ли она с тобой заниматься.

За столом перестановки. Моя мама теперь сидит рядом с тетей Наташей. Мужчины собрались с другой стороны. Пьют коньяк и беседуют о бизнесе. Детям скучно. Они перебрались на диван и швыряются друг в друга декоративными подушками. Только Анаит караулит место для брата, положив ладошку на стул рядом с собой.

– Наворковались? – увидев нас вместе, улыбается мама. – Стеф, иди сюда, кое-что покажу. А тебе не покажу, – строго грозит пальцем Саркису. – Нельзя пока.

У мамы с тетей Наташей на планшете открыт сайт свадебного бутика.

– Вот на это посмотри. – Мама показывает мне платье. – Я думаю, оно идеально на тебя сядет. Запишемся на примерку?

– Запишитесь, – подает голос отец.

Мне остается лишь кивнуть. Платье действительно красивое. Мерцающее, с небольшим шлейфом и нежным узором на ткани.

– Саркису же тоже нужен костюм, – вспоминает мама.

– Это я возьму на себя, – отвечает дядя Сурен. – Свожу сына туда, где обычно одеваюсь сам.

– По магазинам с папой. Как это мило! – Моего будущего мужа аж передергивает, но он все равно улыбается, хотя больше это напоминает оскал.

Глава 13

Откреститься от мальчишника не получилось. Аргумент о том, что свадьба не настоящая, а просто на бумаге, был принят как-то очень скептически.

Ходим с парнями по супермаркету. Захар катит перед собой тележку, где уже лежат блистеры с нарезками и упаковки с одноразовой посудой.

На работе дали отгулы до понедельника и скинулись на подарок. Шеф от себя еще добавил. В итоге на карту упала очень достойная сумма. Не ожидал. Это оказалось чертовски приятно. Сканирую взглядом витрину с алкоголем, сегодня не думая об экономии.

– Предлагаю не заморачиваться, – хлопает по плечу Кирилл. – Виски с колой или ром с колой. И еще лед, парни, – оглядывается на Захара и Гордея. – Лед возьмите.

– Ты будешь пить? – удивленно кошусь на друга.

– Немного. Это ж такой повод. Женим главную занозу, – хохочет он так, что оборачиваются проходящие мимо покупатели. – Как первокурсницы без тебя теперь жить будут? М-м, Кис? Или ты все же перешел на девочек постарше? – продолжает он издеваться.

– Отвали, – дернув плечом, скидываю его руку. – Брак на бумаге, Кит, – раздраженно напоминаю ему. – Мы со Стефой договорились. Каждый живет своей жизнью.

– Да-да, я помню, – скалится гад. – Именно поэтому ты после встречи у нее дома проиграл мне все гонки на треке. Как спонсорскую катать собираешься?

– Нормально откатаюсь, – начинаю злиться.

Пререкаясь, доходим до холодильников.

– Кит, хорош его цеплять. – Гордей сгружает в корзинку пакеты со льдом. – Видишь же, парню эта свадьба и так поперек горла.

– Да не в свадьбе дело! – психую я, все же выбрав ром для сегодняшней вечеринки. – Отец ведет себя так, будто он реально отец. Меня выворачивает от этого. Покупка костюма, обед в ресторане с разговорами о том, как все будет шикарно и как он гордится тем, что у него есть такой сын. Это настолько лицемерно! А надо все глотать, потому что в его доме остается Анаит.

– Как она, кстати, приняла эту новость? – спрашивает Захар.

Идем все вместе на кассу, попутно закидывая в корзину всякую мелочь типа салфеток, жвачки, шоколада.

– Сложно. Она понимает, что так надо. Верит, что я ее не брошу и мы будем видеться. Ну и Стефа пообещала заняться с ней музыкой. Только все равно Ани спала со мной и всю ночь за руку держала, будто я исчезну, – с тоской вспоминаю сестренку. – Я себя предателем ощущаю, тошно! Оттого что никак не могу повлиять на ситуацию.

– Зря, – поддерживает Кирилл. – Ты ради нее столько делаешь. Если бы твой или мой отец делали для нас хотя бы половину того, что делаешь для сестры ты, может, мы не стали бы такими придурками, – немного с тоской улыбается друг.

– Не знаю, – качаю головой и достаю карту, чтобы расплатиться.

Захар у меня ее отбирает. Кирилл расплачивается своей.

– Гонку выиграй, и мы будем в расчете, – подмигивает Гордей, зная, что я захочу вернуть эти деньги.

Толкая перед собой тележку, нагруженную алкоголем и едой, выходим через раздвигающиеся перед нами двери на парковку перед супермаркетом.

– Гордый, я выиграю, – обещаю ему. – Навалилось просто. Как-то все очень стремительно летит в последнее время. Я переваривать нормально не успеваю. Мамы не стало, опека эта, отец, куча новых родственников, переезд, Стефа со своей скрипкой, свадьба. И все это между трени ровками и работой. Закипаю малость, – нервно и устало запускаю пятерню в волосы, зачесывая назад челку.

– У нас лед есть. Сейчас будем тебя остужать, – шутливо толкает меня в плечо Захар.

Грузим пакеты в красный «лексус» Захара. Гордей садится вперед. Мы с Киром на заднее сиденье. Едем ко мне. Надо еще кое-что разгрести в квартире. Завтра вместо друзей я привезу в нее жену… Пытаюсь все это принять, но пока получается с трудом.

Парни помогают навести порядок. Банки с краской, кисти, валики. Все выносим на балкон. Убираю лишние вещи, раскиданные по квартире то тут, то там от вечной нехватки времени. Что-то в стирку, что-то в шкаф. Собираю разобранный диван и к нему подкатываю столик, на который мы и выставляем все, что купили для прощания с моей холостяцкой жизнью. Захар включает музыку. Двигает к столику кресло. Рассаживаемся. Гордей мешает ром с колой в стаканах, которые принес с кухни, бросает в них лед. Молча разбираем. Даю себе установку на вечер – расслабиться.

– Ты нам девочку-то хоть покажи, – смеются парни.

А я не могу! Потому что у меня есть только одна фотография Стефы, и она… Черт, не знаю. Очень личная, что ли. «Личная» – ухмыляюсь собственным мыслям, взявшимся непонятно откуда.

– Завтра вживую увидите. У нее страница в сети закрыта. Ужасная жадина, – «жалуюсь» им с улыбкой.

– О-о-о, – тянут они нестройным хором, опять начиная смеяться.

– Ясно все с тобой, Кис-кис, – ухмыляется Кирилл.

– Чего тебе ясно? – Пальцами достаю из своего стакана лед и швыряю в друга. Он со смехом уворачивается, едва не улетев с дивана. А я ловлю ассоциацию, как мы с невестой в догонялки играли. И как я словил незнакомую мне эмоцию, когда поймал ее за киоском. Новую для меня и не совсем понятную эмоцию. От которой закипает кровь и которая одновременно злит.

– Да ничего, – продолжает издеваться он. – Гордый, у нас на базе все огнетушители исправны?

– Я ради Киса еще пару прикуплю, – поддерживает тренер.

– Да пошли вы! Нет у меня к ней ничего. – Раздражаясь, залпом допиваю свой коктейль. – Что хорошего во влюбленности? Вон моя мама всю жизнь отца любила. Он ее предавал, держал на вторых ролях, использовал, а она все равно любила. Где теперь мать?! И мы с Аной без отца выросли. На черта такая любовь? – начинаю закипать от этих воспоминаний. – Меня сейчас все устраивает. Нужен секс? Я его найду. Это честно – по отношению к партнерше и по отношению к себе. И никто не ждет, что я вернусь. Ко мне не привязываются, и я не привязываюсь.

– Кис-кис, так оно же по-разному бывает. Вот мы с Ясей, например, – пытается объяснить Гордей.

– А что вы с Ясей, Гордый? – продолжаю возмущенно отстаивать свою точку зрения. – Любовь и вас чуть не поломала. Понятно, что не с твоей или Ясиной подачи, но конечный результат тот же. У Кита с Ладой тоже был полный трындец в отношениях. Он ее сам чуть об колено не сломал своей любовью. Зачем мне это? Я не хочу портить жизнь себе и хорошей девочке.

– А я? – улыбается Захар.

– Ты… – хмыкаю. – У тебя изначально все не так, как у нас. У тебя за спиной семья. А я сам «спина». Для сестры, – постепенно успокаиваюсь, с теплом вспоминая Ани. – И если меня поломает, у нее вообще никого не останется. Так что нет, парни. Я предпочту периодический секс без привязанности. Не хочу окунаться в чувства. Это осознанное решение.

– Я тоже не хотел, – потягивая свой коктейль, делится Кирилл. – А потом понял, что без Лады в воздухе катастрофически не хватает кислорода и я человеком могу стать только рядом с ней. Мир тогда знатно качнулся. Может, и у тебя так будет?

– Не знаю, – кидаю шарики льда в свой стакан. – Давайте не будем об этом. У нас же типа вечеринка. Стриптизерши по случаю ожидаются? – выжимаю из себя улыбку.

Тему чувств больше не трогаем. Смеемся, пьем, обсуждаем гонки, байки, работу. Градус в крови повышается. А вместе с ним поднимается и настроение. Завтрашний день в какой-то момент перестает так сильно нервировать. Поставленная задача «расслабиться» вроде как решается.

Ближе к ночи, покачиваясь, парни начинают расходиться по домам. Провожаю их и пьяно собираю пустые бутылки с пола. Грохнув пакетом о дверной косяк и разбив парочку, понимаю, что затея изначально была не самая удачная. Надо спать, иначе есть риск не проснуться к собственной свадьбе.

Поставив все возможные будильники, утыкаюсь лицом в подушку. Кровать качается, комната кружится. М-да… алкоголик из меня тот еще. С непривычки, на нервах и на голодный желудок по голове ударило знатно. Нахожу взглядом зелененький огонек на блоке питания от зарядки телефона, торчащий в пилоте. Смотрю на него как на единственную точку опоры в этом шатающемся мире. Мутить наконец перестает, и глаза плавно закрываются.

Во сне вижу маму. Она была добрая, светлая, ранимая. Всегда переживала за нас с сестрой. В моем сне в ее глазах еще нет мути от постоянной боли. Она всегда немножко влюбленная. В предателя отца, в своих детей, в жизнь. Анаит так на нее похожа. Все теплое, что было в маме, досталось сестренке. Так и должно быть, наверное. Она девочка. Принцесса.

Громкий будильник молотком бьет по тяжелой голове. Открываю глаза и понимаю, что улыбаюсь. «Спасибо за поддержку, мам. Мне стало легче», – посылаю во Вселенную, надеясь, что мои мысли достигнут цели.

Глава 14

Прохладный душ едва помогает сбросить похмельный дурман. Обернув бедра полотенцем, оставляя мокрые следы от ступней на полу, шлепаю на кухню, чтобы заставить себя поесть. На подоконнике скучает пачка сигарет. От одного ее вида сейчас тошнит. Прогоняю идею покурить и достаю из холодильника оставшийся со вчерашнего дня апельсиновый сок. Холодненький. Прикладываю пакет ко лбу. Хорошо…

С едой напряженно. Вот что значит мы тут не жили последнее время. Пара яиц в дверце холодильника и несколько ломтиков ветчины. Опять же со вчерашнего дня. Надеюсь, что яйца еще можно есть, потому что совсем не помню, когда они были куплены. Разбиваю их в миску и перемешиваю вилкой. На сковороде обжариваю ветчину и выливаю яичную массу. Пахнет вроде нормально.

Ем прямо со сковородки, запивая соком из пакета вприкуску с парой таблеток от головной боли. Пока жую, осматриваюсь, сегодня же жену приво дить. Вроде нормально, чисто. У нас всегда было чисто. И уютно. Это сейчас мы с сестренкой ремонт затеяли, вот и устроили беспорядок.

Провожу ладонью по щеке. Побриться надо. Так лень, кто бы знал. Но придется соответствовать уровню мероприятия, поэтому снова плетусь в ванную, теряя по дороге полотенце. Плевать. Все равно мою голую задницу сейчас никто не увидит. Глянув в зеркало на свою помятую рожу, привожу ее в презентабельный вид и иду искать «праздничные» трусы.

Костюм готов с вечера. Брызнув на обнаженное тело парфюмом, одеваюсь и смотрю на часы. Сейчас уже Захар должен подъехать. Договорились с ним, покатает меня немного сегодня. Иначе я не успею сделать все, что задумал. Проверяю, все ли взял, и друг как раз звонит.

– Иду, – отвечаю на вызов. Втискиваю ноги в новые туфли, поправляю брюки и, заперев квартиру, спускаюсь на улицу.

Выхожу из подъезда, вдыхая утренний, еще не успевший раскалиться воздух. Теплый ветер путается в волосах, треплет челку.

– Саркис, какой ты красивый, – добродушно улыбается пожилая соседка, которая обычно сидит с Анаит. – Не знала бы тебя, подумала, что жениться собрался.

– Так и есть. Сегодня жену домой привезу.

– Да ты что? И молчал! – Она вскидывает руки и прижимает их к своей груди.

– Простите. Все так стремительно. Мне сейчас уже пора убегать. – Захар жестами показывает, что нам надо ехать. – Рад был вас увидеть, – касаюсь ладонью ее плеча.

Она трогательно всхлипывает и крестит воздух, а я практически бегу до машины. Сажусь впереди. Он сразу же стартует с места, поднимая пыль из-под колес. В «лексусе» прохладно, играет отличная музыка. Захар отвлекает меня разговорами и жалобами на то, как с утра трещит голова. Мои таблетки подействовали. У меня пока не болит, но на нервах сильно тянет курить.