Лучшая версия меня бесплатное чтение

Елена Ронина
Лучшая версия меня

© Ронина Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Оформление серии Елены Куликовой

Фото автора на обложке Анны Леонтьевой

В коллаже на обложке использованы иллюстрации: © Olga Tashlikovich / Shutterstock.com

* * *

Дисциплина – это решение делать то, чего не хочется делать, чтобы достичь того, чего очень хочется достичь.

Джон Максвелл

Зачем я написала эту книгу

За прошедший год в моей жизни много чего произошло. В нее вошли йога и скандинавская ходьба, весы и правильное питание. Я не просто похудела. Ушла отечность с ног, проще стало дышать, я легко и много хожу. А еще я ни разу в этом году не болела, хотя хронический бронхит – моя давняя проблема, и любая простуда заканчивалась именно этим диагнозом и обязательными антибиотиками.

В этой книге я решила написать, как мне удалось полностью изменить жизнь, выстроить свои привычки правильным образом, победить лень.

И еще, лень ведь может и вернуться. Так что эту книгу я пишу еще и для себя. Если что, открою, прочитаю и тут же побегу на улицу ходить с палками. И неважно, в какой точке Земли я в этот момент окажусь, спорт теперь всегда со мной. Надеюсь, этими заметками о здоровом образе жизни я сумею заинтересовать вас, и, возможно, кто-то, как и я, так же изменит свою жизнь.

Ваша Елена Ронина

Вступление

В этом году мне исполнилось шестьдесят. Цифра не то чтобы очень красивая. Или вы скажете, что это очередной возраст счастья? А вы знаете, я с вами соглашусь. (А куда мне деваться?) Вопрос только в том, готова ли я сама к этому возрасту? Вот чтобы так прямо всем объявить: «А мне уже шестьдесят!»

Нет, конечно. Я думаю, мне все еще сорок. Хотя вернуться в свои сорок я точно не хочу. Какие-то это были суетные и сложные годы. С перестройкой, с новым замужеством, с маленьким и поздним ребенком. Не то что сейчас. Все выращены, живем по большому счету благополучно и размеренно. Появилось завидное чувство уверенности в себе, в своих силах, в своем слове. Я перестала наконец краснеть, мне ничего не стыдно. Я живу значительно свободнее.

Так что морально я возрастом своим довольна. Физически и внешне – это другой вопрос, об этом, собственно, и пойдет речь в книге.

И еще. Про главное. Сколько я хочу прожить?

Недавно встретилась со своей знакомой Светой. Света меня чуть моложе, полгода назад потеряла мужа, учится жить в новой реальности.

И это тоже про возраст. Сегодня, как никогда раньше, видно особенно отчетливо: большая часть жизни прожита. Сколько еще осталось?

Как поддержать человека, как утешить, как найти те самые правильные слова соболезнования? Понятное дело, обсуждали: а что дальше? Как Света видит свою дальнейшую жизнь? Так случилось, что она осталась совсем одна.

– Очень сложно вдруг остаться одной. То вместе – вместе. Хорошо ли, плохо ли: вместе. И вдруг одна. Считаю финансы, чтобы хватило на оставшиеся годы.

Я восхитилась Светой. Как мудро. Но как понять, сколько мы проживем?

– А я этот вопрос ставлю для себя по-другому. Сколько я хочу прожить? Не сколько нам отмерено, не сколько у меня есть средств на эти самые годы, а сколько я хочу.

– И?

– Я для себя ставлю планку двадцать лет.

– Маловато будет, – не соглашаюсь я.

– На большее не согласна! Жить нужно активно и в добром здравии. Какое доброе здравие может быть после восьмидесяти лет?

– Ну здрасьте! Всё от нас зависит.

– Многое, согласна. Но не всё. И я просто не хочу.

Я не согласна с такой точкой зрения. Причем категорически! Я вижу свою маму, ей девяносто два, и как часто слышу от нее:

– Еще бы пожить! Так хочется пожить!

Я смотрю в мамины голубые лучистые глаза и верю. Ей хочется, она готова и проживет! В восемьдесят лет я отвезла маму в Париж. А через пару лет в Венецию. А в восемьдесят пять мы с мужем отправили своих мам в автобусный тур по всей Италии. Две недели они колесили по самым красивым городам мира под песни Челентано, пили кьянти и ели пиццу.

А вдруг все самое интересное у нас начнется как раз после восьмидесяти лет? Где там я еще не была? На Северном полюсе? Туда, наверное, я все же не хочу. Хотя, если дети отправят, куда деваться. Ой, нет. Дети могут отправить и с парашютом прыгнуть! Кошмар, конечно, но дети же. Детьми нужно уже только восхищаться и радоваться любой их инициативе. Главное, чтобы на все их бодрые начинания хватило моего здоровья. Вот над этим нужно работать. И я уже начала.

Сегодня я хочу с вами поговорить про качество жизни.

Есть среди моих старших товарищей те, которые убеждены: жить нужно в свое удовольствие! Все равно сценарий у всех один, конец неизбежен, так что не нужно себя мучить диетами и физкультурой.

И опять повторюсь: уж если жить долго, нужно жить качественно. Чтобы дышалось легко, ходилось быстро, и чтобы жизнь была в радость.

Как это сделать? За последний год я круто изменила свою жизнь и поняла, жить можно и нужно по-другому. В сутках значительно больше часов. Можно больше успевать, меньше уставать и радоваться каждому дню.

Как? Поделюсь в этой книге.

06:45 утра

Нужно отбросить телефон и книгу и немедленно встать. Это самое непростое в нашем деле. Как встать? Читаю последние новости в телефоне уже почти час. Периодически пью воду из красивого бокала, который стоит у меня на прикроватной тумбочке. Да, это очень важно. Не забыть с вечера налить в бокал воды. Пью воду, глубоко дышу и настраиваюсь на ходьбу. Обязательно смотрю в окно. Вижу листву деревьев. Еще нежно-зеленую, на дворе весна, листочки только-только появились, я убеждаю себя, что на улице свежий воздух, и тишина, и поют птицы, и нужно обязательно встать. Как нырок в прохладную морскую воду.

Все. Одеяло отбросила, встала. Еще раз сверяюсь с температурой воздуха. Все нормально, одежда приготовлена правильно. Сегодня это лосины, специальная дышащая футболка, носки, где есть правый и левый, и кофта-флис. Я люблю на молнии. Расстегнул, застегнул, чтобы не тащить через голову. Быстро одеваюсь, перед выходом, уже на кухне, выпиваю еще один стакан воды и беру свои замечательные палки. Между прочим, купила давным-давно в Берлине. Помню, как тщательно тогда работал со мной продавец. Вымерял меня по росту, приносил все новые и новые модели, в итоге не посоветовал мне покупать телескопические, которые можно подстраивать под свои габариты. «Резьба со временем сотрется, во время ходьбы палки могут непроизвольно складываться. Вам это надо?» Почем я знала? Покупала палки, как идею, у нас тогда еще никто по улицам толпами не ходил.

Да, я их везла в руках, палки не влезли даже в мой огромный чемодан. Чуть было не забыла в самолете, сосед из кресла слева бежал за мной, догнал практически на паспортном контроле. Спасибо тебе, добрый человек. Взяла палки в руки, про тебя тут же вспомнила. Ты уж про тот случай давно забыл, а я нет. Каждое утро посылаю тебе улыбку и благодарности. Это к тому, что не ленимся дарить нашим близким, а также чужим и незнакомым наши добрые дела и улыбки. Пусть даже мысленно.

Выхожу на улицу и делаю глубокий вдох. Как поется в известном мультике: «Предчувствие его не обмануло!» Только утром воздух такой свежий и чистый. И весь мир принадлежит тебе. Невероятное счастье. Пошла.

Часть 1
Дожить до пятидесяти

1. Спасибо маме с папой. Или про генетику

А вообще-то я и так ничего себе. Никто мне моих лет никогда не дает. «Вам? Столько лет? Не может быть!» Я, кстати, свой возраст никогда не скрывала, никогда не кокетничала по этому поводу. «Ах, не помню!» Что значит не помню? Это я возраст своих детей могу забыть, долго высчитываю в голове. Свой – знаю и помню очень хорошо. Но вот сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что не скрывала, потому что всегда знала: я выгляжу моложе своих лет. Было бы по-другому, может, и вела бы себя иначе. Кто знает?

А еще смолоду мне нравилось, когда меня называли по имени-отчеству. Странность такая. Видимо, от комплексов. Боялась, что меня не будут воспринимать всерьез. С возрастом комплексы ушли, и отчество отпало, теперь представляюсь исключительно «Лена». Сама понимаю, что зря. Какая я Лена? Бабушка Лена. Но в конце концов, мы же договорились, что к шестидесяти годам мы получаем дополнительные права. Например, жить свободно. Так что еще лет пять себя Леной поназываю. Скажите спасибо, что не Аленой!

Так получается, что внешне я моложавая. У меня и мама моложавая. Генетика, вы скажете. Может, и генетика, а может, и улыбка, а еще позитивное отношение к жизни. Да, я очень долго выглядела моложе своего возраста. В молодости. (Господи, пишу сейчас через силу.) Можно подумать, что сейчас у меня не молодость. А что тогда? Старость, что ли? Зрелый возраст произносить очень долго, ну уж никуда не деться.

Так, значит, что было в молодости? Меня, к примеру, не пускали в вечернее кафе. Спрашивали: «А девочке есть шестнадцать?» – «Да девятнадцать уже девочке! Тоже мне… Психологи». Я обижалась на охранников, злилась на весь белый свет.

Следующий этап, это когда я выходила замуж. Мне шел двадцать первый год. Моему будущему мужу тоже двадцать один. Но в ЗАГСе поймала на себе печальный взгляд. «Жених-то в отцы годится. Это к чему ж выходить замуж с такой разницей в возрасте». Тоже мне, сердобольные какие. Их, что ли, дело? За кого хочу, за того и выхожу. Хоть за аксакала!

Так и шла по жизни. Принимая на работу, на меня смотрели с недоверием. Это что ж за главный бухгалтер такой, которому на вид восемнадцать лет? Мы же ей наши деньги доверяем! Это что ж за мамаша такая, которой при входе в школу периодически задавали вопрос: «Девочка, это ты вчера куртку потеряла?» Сын шипел: «У всех мамы как мамы, а у меня непонятно что!» Я обижалась, я не хотела быть неизвестно чем.

Спасибо одному коммерческому директору (так себе, прямо скажу, был человек), но про возраст он меня поддержал, или, скажем так, объяснил. Потом, правда, он всю дорогу пытался меня уволить, подловить на моих ошибках – недостатках. Очень я его начала раздражать, когда он понял, что генеральный директор в какой-то момент начал советоваться не с ним, а со мной. «С какой стати?! Кто я, а кто она? Малявка, понимаешь, работает тут без году неделя!» Да, все так. У него действительно был огромный жизненный опыт. Зато у меня знания, которые не выветрились еще с институтской скамьи, а еще здоровый риск, авантюризм в пределах разумного и большое желание работать.

И все же скажем этому господину спасибо. Да, еще одно спасибо. Именно он меня нашел, привел за руку в компанию, уговорил генерального, что вот эта «трость с ногами» на самом деле хороший бухгалтер. Он в меня поверил, вселил уверенность, что я точно смогу. А еще рассказал по секрету, что молодость – это тот недостаток, который с возрастом проходит. «Помяните мое слово, в какой-то момент вы станете об этом сожалеть».

Что хочу сказать с высоты своих лет? В тот возраст возвращаться не стала бы, но молодой оставаться хочется.

Да! Вот такие у меня запросы! Хочу жить в своем возрасте, но быть молодой. И не говорите мне про душу. Между прочим, это самое сложное. Скрипеть и бухтеть мы начинаем уже лет с тридцати пяти. Молодая душа – это вообще что-то уникальное. Можно сказать, рудимент. Так что за душу отвечать не смогу, а вот за внешний вид – почему бы и нет.

В какой-то момент я перестала представляться Еленой Николаевной, предлагала людям моложе меня намного говорить мне «ты». Причем сначала скажу, потом мне становится стыдно. И зачем я предложила? Глупость же. Он (она) годится мне в дети, так что сама вполне могу и «ты» говорить, не так страшно. Но им-то каково? И зачем ставить людей в неудобное положение?

Совет

Принимаем свой возраст и не стараемся дополнительно молодиться, чтобы не выглядеть смешными.

Да, очень важно честно сказать, сколько вам лет. Даже если вы супермолодо выглядите и в душе вы девочка, все равно свой возраст нужно нести достойно. Рядом с вами дети, которым важно, чтобы вы выглядели как мама, а не как подружка. Еще есть внуки, которые к месту и не к месту будут вопить на каждом углу: «Бабушка!» Полюбите свой возраст. Это «ваше все». Да, не Пушкин, которого мы знаем исключительно по книжкам, а вы сами.

Есть такое упражнение в оздоровительной гимнастике цигун. Называется «Золотой петух». Нужно стоять на одной ноге с закрытыми глазами. Проверьте, как долго у вас получится удерживать равновесие? А ведь по этому упражнению ученые определяют, как функционирует ваш организм, каков ваш биологический возраст и соответствует ли он вашим паспортным данным. Внешность – это еще не все.

Что же показывает этот простой тест?

Вы можете простоять на одной ноге (напомню, с закрытыми глазами):

30 секунд и более – соответствует 20 годам;

25 секунд – вам приблизительно 30 лет;

20 секунд – вам 40 лет;

15 секунд – вам 50 лет;

10 секунд – вам 60 лет;

5 секунд и меньше – соответствует возрасту старше 70 лет.

Сознаюсь честно, я «Петуха» могу изобразить ровно 5 секунд. Какой кошмар. Но я теперь это упражнение делаю регулярно. Говорят, оно очень полезно для всех органов, прекрасная профилактика от многих заболеваний, против болезни Альцгеймера в том числе. Так что я не отчаиваюсь.

2. Как не испугаться своего возраста

Почему-то у меня совершенно не было с этим никаких проблем. Я всегда хотела стать старше. Мне интереснее было не что сейчас, а что дальше. Что там за следующим поворотом? Я всегда рассматривала свою жизнь как захватывающее кино. Никогда не сомневалась: там, за поворотом, еще круче.

И да, я любила прибавить себе пару лет. То ли для солидности, то ли для статуса. Мне еще не исполнилось пятидесяти, а я всем рассказывала, что этот рубеж уже перешагнула. Два года туда, два сюда. Какая разница? Ловила на себе недоуменные взгляды и гордо подтверждала:

– Да! А вы прямо не верите? И зря. Посмотрите на моего сына.

– Это ваш сын?! А, ну тогда конечно…

Помню, пришла ко мне на мои «Московские посиделки» Ирэна Морозова, наша прославленная цыганка, народная артистка и просто, как впоследствии выяснилось, очень хороший человек. Я про нее еще не раз в этой книжке расскажу, потому что Ирэна для меня в некотором смысле – пример. Именно так нужно принимать возраст и жить в нем. Если очень коротко, то эта женщина – огонь!

Так вот, позвала я ее на программу «Музыкальное образование». Ирэну я до этого видела только в спектаклях. А тут! Вот она – настоящая цыганка. Потом мы с ней встречались часто на наших «Посиделках», она приходила с удовольствием, выступала всегда от всей души. Первый же приход ее был немного смазан недостаточным количеством народа в зале. Я видела, Ирэна разочарована. Мне было неловко. Понятное дело, звезда, народная артистка России, а тут обычный дом-музей, еще и публики ползала. Но виду не показывает. Макияж концертный, ресницы в пол-лица. И одета! Как же правильно она была одета. Синий свитер, яркий такой, цвета аквамарин, и белая шаль. Цыганка же. Цыганка обязана быть в шали. А дальше гордая осанка, поворот головы. Женщина, которая себя несет. В наш скромный дом-музей вошла королева. Возрастная, но королева. Осмотрелась по сторонам, не увидела телевидение и немного расслабилась.

И, кстати, сразу начала мне рассказывать про возраст и про здоровье. Мол, деточка, вы еще молодая, а вот мне уже о-го-го! И давление сегодня скакануло.

– Думала уже отменять нашу встречу. Но потом решила, обещала же. Меня народ будет ждать.

– А какое давление?

– Да сто восемьдесят пять!

Я только охнула… М-да, эту цифру, кстати, я запомнила, и это знание со мной через пару лет сыграло злую шутку. Когда мое собственное давление начало подниматься и достигло вот этой самой цифры, умом-то я понимала, что, может, и кранты, но вспоминала мою дорогую Ирэну и думала: «А может, все и не так страшно? Вон человек не просто приехал, еще и пел, и плясал».

Про давление я, пожалуй, в другой главе расскажу. Опять же, не забываем – актриса! Могла и нафантазировать слегка. Здесь я немного про другое речь веду. Программа, стало быть, была музыкальной, и я устроила такой «круглый стол». Собрала учителей и учеников музыкальных школ, чтобы они друг другу посмотрели в глаза и честно рассказали, за что они друг друга не любили, а за что прямо вот ненавидели. Кстати, позвала и своего старшего сына, на тот момент уже успешного музыканта, играющего в рок-группе. Честно говоря, не думала, что он придет. А он вдруг взял и пришел. И давай на все мои вопросы отвечать. И даже, сама своим ушам не поверила, сказал спасибо своей маме, что отдала его в свое время учиться в музыкальную школу и твердой рукой вела его за собой по этому не всегда простому пути.

Я сидела и гордилась. Это ведь я его мама. Периодически напоминала об этом факте зрителям. Но мои-то посиделочники были в курсе про мою семью, про моих детей. Это про книжки я стеснялась рассказывать, не люблю я про себя, больше делаю акценты на других. Чего заострять внимание? Пишу и пишу себе. Кому надо, тот узнает.

Разговор получился грандиозно интересным. Без ложной скромности. До сих пор, выбирая свои самые лучшие программы, наверное, эту поставлю на первое место. Мы говорили обо всем: о музыке, о семье, о школе, о воспитании. Ирэна Морозова была в восторге. Долго потом не могла успокоиться, восхищалась и не скупилась на комплименты. Мол, такая тема! Достойная больших залов, огромных аудиторий. Может быть. Не мне судить. А потом выступала Ирэна. И невозможно было поверить, что этой женщине за семьдесят. Что было главным? Посыл! Харизма. А еще стать и, конечно же, легкость, с которой она двигалась, с которой танцевала.

Мы подружились, и я даже имела счастье танцевать с ней вместе. Слава богу, этот момент мы запечатлели, пересматриваю с особой гордостью. Ясное дело, я надеялась получить от нее секрет такой яркой молодости. Как сохранить себя в такой удивительной форме?! Ирэна всегда со смехом уходит от прямого ответа. Она к себе относится с юмором и полностью лишена всякой звездности. Да, конечно, позитивный настрой, да, конечно, улыбка и (без фанатизма) правильное питание. Но! И это главное! Движение. Постоянное движение. Ни в коем случае себя не жалеть, не давать беспочвенного отдыха. Встала с кровати и сразу включилась в жизнь. Зарядка, уборка, а вечером спектакль, в котором столько танца! И какого танца.

Про уборку вот прямо вам совет от Ирэны Морозовой:

– Опять ночью не спала. Проснулась в два часа и ни туда и ни сюда. Думаю, а что я тогда просто так лежу? Лучше встану да квартиру уберу. Днем-то некогда! Встала и полы помыла, и пыль везде вытерла, красота!

Ну и про моего сына. Через какое-то время, рассказывая про Антона, чувствую, Ирэна как-то мнется, чего-то не договаривает. А потом задала вопрос, что-то из области, как, должно быть, непросто воспитывать приемного ребенка.

– Как приемного? Где приемного?

– Так того, который у вас на «Посиделках» был.

Ну да, Антон выглядел тогда брутально в образе рок-музыканта. В толстовке, с бородой. А я опять слегка моложе своих лет. Вот и не поверила моя дорогая Ирэна, что это мой самый что ни на есть родной сын, которого я родила в двадцать два года.

Да, хорошая генетика, фигура, которую удалось сохранить, быстрая походка. Все это нам в плюс.

Сегодня уже прошло то время, когда меня такие высказывания раздражают. Буду честной до конца, даже немного расстраиваюсь, что скоро мне уже легко будут давать мой возраст по паспорту. Хотя не нужно этого бояться. Как там у любимого Кикабидзе?

«Мои года – мое богатство».

Совет

Генетика – дело хорошее, но она всю жизнь вас тянуть за собой не будет. Когда-то вам нужно обязательно ее поблагодарить и изо всех сил помочь своим генам и хромосомам. На этом поезде, даже если он дальнего следования, всю жизнь проехаться не удастся.

Встречи на спортивных тропинках

Спрятаться от чужих глаз

Иду, широко шагая. Обычно начинаю свой поход практически с закрытыми глазами. Просто дышу, вдыхаю воздух и радуюсь тому, что не спасовала. Встала и пошла. Просыпаюсь окончательно минут через десять и оглядываюсь по сторонам. Сначала небо. Потом вдаль на листву деревьев. Ну а еще через какое-то время уже способна различать тех, кто двигается мне навстречу. Обычно это такие же, как я, резвые спортсмены. А вот сегодня ну совсем нетипичная парочка. Идут медленно, прижавшись друг к другу. Заспанные, нечесаные. Смотрят не друг на друга, а куда-то вдаль. Но на самом деле я-то вижу. Они смотрят вглубь себя. И каждый беседует сейчас с самим собой. И задает каждый себе один и тот же вопрос: «Зачем? Зачем мне это все?» И видно, что они любят друг друга. По тому, как они тесно прижались друг к другу, как она положила голову ему на плечо, а он гладил ее руку.

Как они здесь оказались? Всех наших я знаю. Гости обычно одни не ходят, их сопровождают хозяева.

Скорее всего, сняли домик на выходные. И вот сегодня воскресенье, и их маленький счастливый отпуск заканчивается. И им нужно разъезжаться. Ему в свою семью. А ей в свою.

3. Что говорит нам наше зеркало?

Да что бы оно нам ни говорило. Верить ему – дело неблагодарное.

И зеркала бывают разными.

Была в моей жизни любимая тетушка. Тетя Ниночка. Так мы все ее и называли. Никогда тетя Нина, только тетя Ниночка. Интересно, что ее мужа мы с сестрой почему-то звали дядька Борька. По-моему, и в глаза тоже. Он никогда не обижался.

И тетя Ниночка, и дядька Борька нас с сестрой нежно любили. Про дядьку разговор особый, дожил он до девяноста лет, и его уход был для нас совершенно неожиданным. Подтянутый, спортивный, практически до конца жизни он играл в большой теннис и ухаживал за женщинами. Каждое утро дядька Борька бегал. В любую погоду. Якобы к метро за газетой «Московский комсомолец». Дождь, снег – его ничего не останавливало. Кроссовки, ветровка – и вперед. Мы догадывались, что по дороге он вполне мог заглянуть к какой-нибудь своей подруге. Не зря же по субботам он забегал в Дом ученых на танцы. Танцором дядька был знатным. Светлый костюм-тройка, шейный платок – очаровательный партнер для дам, которые были его младше лет на тридцать – сорок.

Тетя Ниночка ушла из жизни гораздо раньше. Ей за газетой по утрам бегать было некогда, трое сыновей, муж, которому тот шейный платок нужно вечно было наглаживать, да и слухи про танцевальных партнерш, думаю, до нее долетали, что настроения не добавляло. Но для нас, любимых племянниц, всегда находилось время, как и улыбка, и гостеприимно накрытый стол с бестселлером – рыбным пирогом с саго. На сладкое подавались пирожные безе (вкуснее не ела никогда), на оборотной стороне которых можно было заметить типографские буковки. Тогда еще не было специальной пергаментной бумаги для выпечки, на противень выстилали газетку.

Да, это те воспоминания, на которые мы с сестрой (надеюсь, наши двоюродные братья тоже) опираемся всю жизнь. За большим семейным столом, с вечными шутками, песнями и длинными разговорами, собирались две семьи брата и сестры, Томуни и Борюни, так они друг друга называли. И пятеро детей. С той стороны три мальчика, с нашей – две девочки.

Больше всего мы с сестрой любили в доме нашей тетушки зеркало в спальне. В нем мы видели себя по-другому. Не лучше и не хуже. Мы никогда не обсуждали, чем нас притягивало зеркало, но обязательно во время наших семейных вечеров мы пробирались по очереди в спальню, прикрывали за собой дверь и вглядывались в изображение, пытаясь увидеть даже не себя, а то, что стояло за нами. Еще раз прочитать свое прошлое и, возможно, подготовиться к жизни. Лично я за этим ходила к зеркалу. «Свет мой зеркальце, скажи, а что меня ждет? Что будет дальше?» Зеркало неуклонно молчало, но давало надежду, или я сама додумывала, не знаю. Но очень может быть, что мое писательство корнями уходило в то самое зеркало: «Дальше все будет как в сказке. Зачем я тебе буду рассказывать? Пусть твоя жизнь будет полна сюрпризов».

Не наврало. Сюрпризов хоть отбавляй.

Сейчас мы уже у зеркала ничего не спрашиваем, сами можем все рассказать лучше любого зеркала. А еще, теперь мы сами выбираем ракурс и расстраиваемся, когда видим наши фотографии, снятые скрытой камерой. Это, мол, не я. Вот я же себя вижу. Стою перед зеркалом. Живот втянула, подбородок наверх, шею немного вытянула вперед. Да. Сегодня еще и все знают свою рабочую сторону. Я, во всяком случаю, знаю. У меня она левая. То есть перед камерой я должна немного свою физиономию развернуть, чтобы предстать перед миром с левой стороны. Понятное дело, про это вечно забываю и стараюсь относиться к своей внешности философски. Поэтому, когда вижу свои фотографии в сети с немного перекошенным ртом и с тремя подбородками, никогда не прошу фотографии удалить. Мне ж эти подбородки никто не пририсовывал. Это мои собственные подбородки. Что есть, то и есть. И когда я где-то выступаю, люди видят меня с разных сторон, а не только с рабочей левой, и не удается мне всю дорогу живот втягивать и позы красивые принимать. Любят меня, я так надеюсь, и, судя по всему, не за это. Еще и фотографии со мной выкладывают. И всем за это огромное спасибо.

Шестьдесят – это тот возраст, в котором самому себе признаться сложно. Но нужно. Как? Потренировавшись. И вот тут поможет зеркало. Надо встать перед ним и честно, глядя прямо себе в глаза, сказать:

– Мне шестьдесят лет.

Спокойно так. Без сожаления, без особой гордости, без надежды, что все вокруг замашут руками: «Ой, ой, а мы-то думали сорок пять!» Мы же не знаем, что они там на самом деле думали? Так что не обольщаемся. Особенно мне нравится, когда мне начинают рассказывать, что меня эта прическа молодит. Вот та старила, а эта молодит. Но я-то помню! Про ту прическу говорили то же самое.

Нужно постараться доложить себе про свой возраст очень буднично. Ну вы же не будете как-то особенно говорить: «Вы знаете, у меня на шее примостилась голова!» – просто констатация. И голова есть, и шестьдесят лет никуда не денешь.

Поверьте, очень полезно самой себе рассказать, сколько тебе шарахнуло месяц назад.

У нас внук с прекрасной памятью. Он всегда точно знает, кому и сколько лет. Если кто что забудет, он напомнит.

Мой муж свой возраст принимает тяжело. Отвечая на вопрос «Сколько лет», он говорит: «Не помню». Это, кстати, плохой сигнал, если верить психологам-исследователям. Стало быть, он свой возраст не принимает (можно подумать, кто-то его принимает). Но есть же внук Боря! Он забывать не даст. Как и наличие очень взрослого сына, которому уже исполнилось тридцать восемь лет. А сколько должно тогда быть родителям?

4. Нам не вернуть свои восемнадцать, не очень-то и хотелось

В какой-то момент я наконец-то научилась замедляться. Поняла, что жизнь несется вперед с невероятной скоростью и нужно как-то время сдерживать. Вот только как? Сложно сказать. Я привыкла нестись вперед, в унисон со временем, не сомневаясь – самое лучшее и интересное впереди. И с твердым убеждением: сейчас – это только разгон. Идем на ощупь, присматриваемся, прислушиваемся, спотыкаемся, делаем кучу ошибок, и черт с ним! Делов-то! Впереди целая жизнь. Еще все исправим, разрулим, повернем, перевернем и дальше пойдем.

Я слышала краем уха что-то про тридцать пять лет, потом про сорок. Дескать, многие девушки впадают в депрессию. Странно это все было слышать. Мне в депрессию впадать было совершенно некогда. Я в тридцать пять (почти в тридцать шесть) рожала второго сына. Ах да, вспомнила. Был один момент не очень хорошего настроения.

Ночами кормила я своего Павлика, примостившись на стуле напротив зеркального платяного шкафа, смотрела на себя и думала: «Кто это? Вот эта толстая, оплывшая тетка? Я, что ли? Неужели я теперь такой и останусь? Боже мой. А как же я на улицу-то выйду?» Но что было делать? Нужно же было идти гулять. Так что шла на улицу. Да, именно в том возрасте я поняла, что я стала старше. И мне совсем уже не двадцать пять, на которые я так долго выглядела. И есть те, кто младше, и они другие. Они моложе, возможно, красивее, и для кого-то я уже другое поколение.

Наверное, рубикон был здесь. Я достаточно поздно родила ребенка и оказалась совершенно в другой возрастной группе. На меня смотрели с недоверием, в свою тусовку не принимали. Я догнала свой возраст. Это обязательно происходит со всеми. В какой-то момент вы опять можете отъехать назад, но рано или поздно опять вернетесь в свое поколение.

Девчонки с колясками ходили по Измайловскому парку небольшими стайками, только я угрюмо брела в одиночестве и не понимала, как бы мне тоже в ту компанию влиться. И даже пыталась дружить, когда какая-нибудь мама-колясочница гулять не выходила. Но чужое место мне удавалось занять только на время ее отсутствия. Как только болящая маман появлялась, меня мягко отправляли в мое одиночество. Да, отбор осуществлялся по возрасту. Возможно, меня стеснялись, может быть, я умничала или, еще того больше, поучала. Мне это очень не нравилось, я расстраивалась, но так было.

То же самое повторялось и в детском саду, а потом в школе. Когда я приходила (а если честно, то приезжала на хорошей машине за своим сыном), мамаши переставали разговаривать между собой. Я уже не удивлялась. А чему, собственно, удивляться? О чем со мной разговаривать? Я же их старше на пятнадцать лет. Это, между прочим, поколение. Кто я для них? Старая перечница.

Сейчас я уже понимаю: не все так просто. Не только в возрасте дело, но и в моей машине, и в том, что я проживала на тот момент в коттеджном поселке. Мамочки одноклассников моего сына приходили пешком из соседней многоэтажки. Я их раздражала своим антуражем и тем, что вечно торопилась. Они же не знали, что на работу, думали, наверное, на педикюр. У меня не было времени навести мосты и рассказать: «Девчонки, через пятнадцать лет и вы, возможно, будете жить в другом доме и ездить на машине! Что у меня было в вашем возрасте? Комната в коммуналке. Нужно захотеть и много трудиться». Можно ли это объяснить? Поверят ли? Не всегда.

Помню, была у нас секретарша на работе. Молодая и очень активная Лера. Когда она к нам пришла, ей только исполнилось девятнадцать лет. На собеседовании она так про себя и рассказала: «Я Лера, мне девятнадцать лет, и я буду у вас работать секретарем». Мы с мужем тогда обалдели.

– Вообще-то вы здесь проходите собеседование. Перед вами были два кандидата, завтра еще три придут.

– Ну и что? Они просто ищут работу, а я очень хочу работать. И именно у вас.

Она была так убедительна, что мы ее сразу зачислили в штат и ни разу об этом не пожалели. Единственным недостатком Леры были каблуки, которыми она громко стучала о кафельный пол, чем мешала мужу сосредоточиться. Он ей как-то сделал замечание, и Лера научилась бегать на носочках. До сих пор не пойму, как ей это удавалось.

Как-то я собиралась в отпуск, а отпуск тот намеревалась проводить на круизном лайнере. Для нас такое было впервые. И, честно говоря, каюту мы купили без окна, можно сказать, в трюме. На что денег хватило, то и купили. Но лайнер для всех один, и мероприятия круизные тоже. Никто на капитанском вечере тебя не спросит, в трюме ты живешь или в каюте люкс. И твои чемоданы в трюм доставят точно с таким же почтением и поклонами.

В памятке к билетам стояло, сколько вечерних платьев должно у меня быть в багаже. Две недели? Значит, в пол платья два, коктейльных – четыре! И так далее.

Зачем я поделилась этой информацией с Лерой, я не знаю. Но почувствовала, как сразу загрустила наша всегда положительно настроенная секретарша.

– А вот почему вы едете, а я нет?

– То есть? – Я даже опешила. Она, что ли, с нами собирается? Тогда в качестве кого? При муже-директоре волей-неволей начнут всякие мысли в голову приходить.

– Я про то, что вы вот по Средиземному морю будете ездить на большом корабле, а я по Клязьме на веслах.

– А ты в курсе, сколько мне лет?

– И что?

– А ничего. В девятнадцать лет я тоже на Селигере по ночам у палатки песни пела. Между прочим, неплохое было время.

– Ну сейчас вы же на Селигер не едете?

Я отложила свои дела и решила объяснить. Это моя позиция, и я верю, что она правильная. Удалось ли мне донести до Леры свою мысль? Не знаю. Может быть, потом она и вспомнила наш разговор.

– Не нужно иметь в восемнадцать то, что ты сам можешь заработать только к сорока. Прими это как аксиому. Можно, безусловно, получить все и в восемнадцать. Как? Выйти замуж, получить наследство. Но поверь, деньги, которые тебе просто так на блюдечке принесут, никакого счастья и удовольствия не доставят.

– Еще как доставят! Зачем мне шикарный купальник на дряблом теле? Дорогой купальник должен облегать молодое и красивое тело. И наслаждаться жизнью нужно в молодости, а не тогда, когда тебе ничего уже не захочется.

Лера вдруг горько расплакалась. Я ее тогда не осуждала. Вспоминала, как сама ругалась с родителями из-за джинсов, которые мне, понятное дело, не покупали. Кто ж купит джинсы за сто восемьдесят рублей, когда зарплата сто? Родители мне терпеливо объясняли, что главное быть хорошей девочкой. Другие смотрят не на джинсы, а на то, сколько ты книжек прочитала, а я плакала и тянула: «Хочу!!!»

Вот и Лере просто очень хотелось. Сейчас! Красивый купальник, яхту в море, шампанское с брызгами. Да, мы все мечтаем про алые паруса, всем хочется сказки, и невозможно в молодости объяснить, что в жизни все дается вовремя. А еще нужно заслужить. Только в этом случае у тебя будет шанс этими дарами жизни правильно воспользоваться. Получить все и сразу в молодости и прожить счастливую жизнь шансов гораздо меньше.

Да, и, кстати, про дряблую кожу. Нет, я ни в коем случае не приняла это на свой счет. Но само выражение запомнила. Из разряда, как мы выглядим со стороны. И поняла, что меня слова Леры задели. Я хочу остаться точно такой же или почти. Все мы хотим. Как это сделать? Тогда я еще не знала. Но точно поняла. Делать что-то нужно.

Встречи на спортивных тропинках

Любовь всем возрастам покорна

Иду. Дышу. Очень важно дышать правильно и хотя бы на какое-то время про это подумать. Вдох на два шага, выдох на четыре. Иду и дышу. Дышать правильно получается недолго, но уже что-то. Завтра будет лучше. Чем дольше хожу, тем мне все больше нравится дышать глубоко и размеренно. Я всем своим телом чувствую, как свежий воздух наполняет мои легкие и организм просыпается.

Вижу, как впереди открывается калитка в заборе. Выходит всклокоченный парень лет семнадцати в трусах, за ним такая же нечесаная девица. Волосы до плеч спутанные, кофта надета наизнанку. Он, не глядя, дает ей компьютерную сумку, она, также не глядя, ее берет, с усилием набрасывает на плечо и, не оглядываясь, идет вперед. Он также без всяких признаков сожаления, быстро исчезает за калиткой.

Я иду следом. Немного замедляю темп. Ходьба ходьбой, но интересно же, куда девица направляется? Автобусы еще не ходят. И жалко мне ее. Голова низко опущена, бредет все медленнее, а за углом и вообще останавливается. Приваливается к соседнему забору и смотрит в небо. Это хорошо, что в небо. Не плачет, не смотрит в землю. В небо – это хорошо, значит, есть надежда. Но я все равно пытаюсь поймать ее взгляд. Если нужна моя помощь, я остановлюсь. Она мой взгляд ловит, кивает, мол, все хорошо, и достает из сумки сигареты. И я понимаю, что девчонка живет здесь же, в соседнем доме. Они так быстро растут и меняются, что сразу и не узнать. И вот что это было? Первая любовь? Или просто доказывают себе и родителям, что стали взрослыми и имеют право?

Не верю я в свободные отношения, в то, что всем друг на друга наплевать, что секс – не повод для знакомства. Все это напускная бравада. Покурит, конечно, девица для порядка, потом прошмыгнет потихоньку, пока родители не проснулись, в свою комнату, и разрыдается в подушку.

Что это за день такой сегодня? День, посвященный любви. Я бы сказала точнее: день, посвященный трудностям в любви.

5. Спортивно-неспортивные родители, стоит ли их винить?

А вы помните рассказы наших известных спортсменов? Гимнастов, фигуристов? Как правило, в детстве они были сплошь больными. И чтобы хоть как-то поддержать чадо, родители вели их в спорт. На каток, в спортзал, на футбольное поле.

Я, конечно, всегда удивлялась, зачем больного ребенка сразу в холод и на лед? Это сейчас кругом прекрасные закрытые катки. Раньше же такого не было. Но именно эти дети почему-то достигали определенных высот. Послушные были? Слушались сначала родителей, а потом и тренера? Безусловно. Без дисциплины тут никуда.

Хочешь быть стройным, молодым и подтянутым, причем не только в возрасте Леры, умей работать над собой, где-то сказать самому себе «нет», где-то себя заставить. Да! И про купальник! (Дался мне этот купальник, я вообще пляж не очень люблю, мне бы где походить по экскурсиям.) И тем не менее. В идеале хочется, чтобы на тебе прекрасно сидел модный купальник, а еще больше хочется сохранить фигуру лет до шестидесяти (или хотя бы до сорока), а там, глядишь, и во вкус войдешь.

Мне, можно сказать, повезло. У меня тоже с детства обнаружилась болезнь позвоночника, которая требовала незамедлительного лечения. И лечение это – вся моя жизнь. Я должна все время что-то делать. Утренняя зарядка, комплекс упражнений, который идет со мной по жизни, бассейн. И так далее.

Я знаю про свой диагноз и борюсь с ним, а заодно улучшаю фигуру и не даю себе возможности поправляться. И так с самого раннего детства и всю жизнь.

Папа мой по жизни спортсмен-любитель. Всегда играл в командные игры – футбол, волейбол. А потом с головой окунулся в большой теннис. Мама никогда и никаким спортом не занималась. Сначала помешало военное детство, потом юность. Какой спорт, когда на нее свалилась забота о всей семье, когда и дров наносить, и огород прополоть, и обед приготовить. Брат Борис помогал не очень, ему же надо было со своим другом, в будущем – моим папой, играть в командные игры, а мама берегла мужчин в своей жизни. Так ее научила жизнь. Жизнь без отца. Привычка неустанно трудиться перетекла в собственную семейную жизнь.

Меня всегда удивляло странное распределение обязанностей в моей семье. Родители вместе входили в дом после работы. Папа – тут же на диван с газетой, мама – на кухню к кастрюлям. Кроме меня это не удивляло никого. Может быть, сестра была тоже не совсем согласна и расстраивалась за маму, для родителей данная расстановка сил была нормой.

Все, как заведено в нашем мире. Муж – добытчик, жена – кухарка. Но мама же тоже добытчик. Может, добывала она меньше папы, зарплаты их сравнивать было нельзя, но работала она ровно столько же. Допускаю, что иногда чуть раньше приходила домой, но рабочий день у нее был значительно длиннее. После 23:00, когда наконец все перестирано и переглажено, до часу ночи мама проверяла тетрадки. Сумка тетрадей с работы, сумка – на работу.

Да, мама спортом не занималась, но всегда была стройной и подтянутой. Почему? Папа-то, несмотря на постоянные тренировки, особой фигурой не отличался.

– Какое пузо? – отшучивался он. – Это же трудовая мозоль!

Это сейчас я уже поняла секрет маминой фигуры. Она никогда на диване не лежала, я бы даже сказала – не сидела. Вся ее жизнь – это бесконечное движение. Мама все делала быстро, на бегу, никогда не пользовалась шваброй при мытье пола, всегда элегантно пятилась с тряпкой назад, напевая очередную модную песенку.

Да, пела мама всегда. Может быть, это тоже секрет хорошей фигуры? Не исключено. Утром встать пораньше и вместо зарядки приготовить обед, напевая и при этом пританцовывая. Да, мама всегда пела и танцевала. Просто так на месте не стояла. Из подъезда она всегда выходила быстрой походкой, готовая в любой момент побежать.

Соседки на лавочке мило ей улыбались и тут же говорили:

– И сейчас побежит!

И мама действительно, немного виновато улыбаясь, тут же переходила на бег. Ну что греха таить? Она всегда немного опаздывала.

А еще, одной рукой мешая борщ, мама читала. Читала запоем. Отсюда и заправка могла подгореть, и борщ мог оказаться слегка пересоленным, главное было дочитать книгу. Так что потом только бегом.

Сегодня маме уже много лет. Прямо скажем, очень много. Свою точку зрения на занятия спортом она пересмотрела и зарядку делает каждый день. Причем фундаментальную. Сначала в кровати лежа, потом сидя, потом стоя. Но начала она заниматься этим делом после семидесяти пяти, после того как ушел из жизни наш папа. А до этого времени пела, быстро ходила, много двигалась, а еще и втихаря танцевала, когда дома никого не было. Это она уже сейчас призналась.

Совет

Так что про хорошую фигуру от природы можно мечтать, но особенно рассчитывать на это не приходится. Труд, труд и еще раз труд, где на первом месте всегда будет движение. И все равно без растяжки, зарядки вам не обойтись, если хотите жить долго и активно.

6. Наше советское детство

Почему нас с сестрой родители не приучали к спорту? Недавно задала этот вопрос маме. Мама обиделась. В последнее время она вдруг начала обижаться. Именно на отношение к прошлому. Ей кажется, ее обвиняют, что она что-то недоделала. Хотя это совсем не так. Но вот Ирину Роднину же к спорту приучали, а меня нет. Только вы не подумайте, что я сравниваю себя с Ириной Родниной. Ни боже мой. Но все же?

Мама сразу начинает рассказывать про ту жизнь, в которой я ничего не понимаю, и про Дома пионеров, в которые можно было отвести ребенка, а он уж сам должен был выбирать, что ему нравится. Да, воспитание в советский период было другим. То есть подход к воспитанию.

Когда родились мои дети, я точно знала: в их жизни обязательно будут присутствовать спорт, музыка и иностранный язык. Такая программа-минимум. А там видно будет. Когда росли мы с сестрой, установки моих родителей, как и всех их сверстников, были следующими (Ирину Роднину в расчет не берем, она же болела): лишь бы все были сыты, лишь бы жила наша страна и лишь бы не было войны.

Мама вспоминает: ну я же купила тебе коньки! Точно, купила. По-моему, в какой-то своей книге я уже описывала свое детство на коньках, но напишу здесь еще раз. Не зря же я про Роднину тут постоянно вспоминаю.

Мы тогда все были влюблены в фигурное катание. Все знали, кто такие Ирина Роднина и Людмила Пахомова. Заметьте, без всякого «Ледникового периода»^[1]. Просто наш народ всегда интересовался спортом, причем разным. Но мы же северные люди, нам коньки и лыжи привычнее. Если уж начистоту, то моими героями по фигурному катанию были Ирина Моисеева и Андрей Миненков. Какая пара! Сколько грации и чувства было в этой паре. Как они смотрели друг на друга. Он на нее, а она в ответ. Наверное, мне нравилась конкретно эта страсть. Все остальные пары были слегка деревянными, для них было главное прыгнуть и не свалиться. Какие уж тут чувства. У Бестемьяновой с Букиным было, напротив, столько чувств, что казалось, еще немного, они начнут раздеваться прямо на турнире, у всех на глазах. В такт зажигательной музыке. Это мне тоже было не близко. Так что выбора особо и не оставалось. Моисеева и Миненков.

Ну да ладно. Коньки. Я их надевала уже в квартире (переобуваться мне не хотелось, чего время терять, да и сменку тащить туда-сюда было влом). А дальше с седьмого этажа как-то слезала по лестнице. Стадион был не так далеко от дома, но все равно минут десять нужно было идти. Я и шла, спотыкаясь, периодически хватаясь за обледенелые кусты или за забор стадиона.

Были ли родители в курсе того, что я вот так прямо на коньках хожу по Москве, не знаю. Наверное, нет. Домой я возвращалась под вечер мокрая насквозь, с красными щеками, варежки в сосульках, сопливая, но довольная.

Сегодня мама мне рассказывает, что у нее была мечта. Ее дочь занимается фигурным катанием. Да, я помню, турниры смотрели вместе, маме, понятное дело, нравились Пахомова и Горшков. Именно поэтому и были куплены коньки. Но как сегодня мне объясняет мама: «Ты не загорелась». Странно, вроде мне казалось, что я всем своим видом показывала, как мне это интересно. Видимо, была не совсем убедительна. Ничего не поделаешь. Со стороны виднее. Фигуристкой, короче, я не стала, но каталась вполне прилично: и назад, и вперед, могла даже прыгнуть и даже покрутиться на месте. Правда, это было лет пятьдесят назад, что я умею сейчас – не знаю. И пробовать не буду.

Недавно мне одна знакомая врачиха рассказала, что понесло ее с внуками на каток.

– Внуки позвали. Ну, думаю, я сейчас им всем покажу. Я же в детстве фигурным катанием занималась.

– Вы? – Я не смогла скрыть сильного удивления.

Глядя сегодня на даму в возрасте с достаточно объемными формами и тяжелой походкой, в это сложно было поверить.

– Представь себе. И слоны в цирке на роликах катаются.

– Это знаем, видели.

– Ну ладно, не суть. Короче, купила себе юбочку плиссированную в клетку. Гольфы такие, ну, выше колен, на толстые колготы надеваются, белый свитер и шапку с помпоном. Внуки офигели, скажу честно.

– Поняла. Отвал башки!

– Да ты не о том думаешь. Короче, поехала, как сама себе придумала, прямо от бортика на одной ноге. Так, знаешь, оттолкнулась, руки в стороны и…

– Встретила его.

– Кого?

– Принца мечты.

– Свалилась и сломала обе руки.

В общем, после таких рассказов я на каток ни-ни. Хотя попробовать, может, и хочется. Но не то чтобы очень. И потом, у меня хорошо развито чувство самосохранения. Все-таки фигурное катание – спорт травмоопасный. Сам не свалишься, тебя кто-нибудь уронит. Попадешься ненароком под ногу, и все. Пиши пропало. Мне жалко и моих рук, и моих ног. Так что мечта так и оказалась нереализованной. И у меня, и у мамы.

– Ты понимаешь, раньше вы же все бегали во дворе. Играли в разные игры. Салочки, вышибалы, классики. Всю дорогу на свежем воздухе. Как-то про спорт мы и не думали особо. Если бы ты пришла и сказала: «Хочу заниматься, допустим, фехтованием».

– Почему фехтованием?

– Ну, не знаю. Просто в голову пришло. Книжку вот твою читаю «Морозный ангел». Сама удивляюсь, чего это ты про фехтование написала?

– Не знаю, как-то в голову пришло. Но ты права, в детстве у меня таких задач не было – фехтованием заниматься. Даже и не знаю, каким бы спортом я бы хотела заниматься.

– Вот видишь. И я о том же. Мы всегда шли от ваших интересов. Раз вам не хочется, заставлять не будем. Мы с папой никогда на вас не давили. Всегда шли от вас. Что вам нравится, туда вас и отправляли.

Ну не зна-а-аю… Мне такой подход к воспитанию детей не близок. Что значит, шли от вас. А показать другую дорогу? А открыть новые горизонты?

– А потом, ты же помнишь нашего папу! Он должен был быть один, и обязательно первым. Вот, допустим, лыжи. Он впереди, вы за ним. Я вам костюмы такие красивые купила, как у гималайских медведей. У тебя коричневый с оранжевым, у Наташи с желтым. Так он как побежал, вы в итоге чуть в лесу не заблудились.

– Ну ты бы с нами пошла. Замыкала бы шествие.

– Да ты что? Мне когда? Да я и не умею…

Мама меня не убедила. Но скорее всего, так и было. По-другому. Это правда, все свободное время я пропадала во дворе. Салочки, классики, резиночки, вышибалы. И воздух был свежий, а родители еще помнили свое военное детство и отталкивались от себя. Им не важно было, что люди скажут, они не думали про престиж, про амбиции. Они любили своих девочек, не перегружали их. Детство должно быть счастливым.

Это я к чему все рассказываю? К тому, что неспортивная я. И тем не менее. Никогда не поздно начать.

А еще одна картинка касательно фигурного катания никак не выветривается у меня из головы. Рецепт один – прописать сюжет в книгу, может, тогда я избавлюсь от чувства вины.

С нами на катке частенько каталась одна возрастная пара. Муж и жена. Думаю, лет им было под сорок, но мне они казались глубоко возрастными людьми. Правда, возраст я тогда еще определить не могла, просто понимала, что на катке им не место. В этом возрасте нужно сидеть дома и кашу варить. А они, понимаешь, надевали спортивные костюмы – и на стадион! На ней свитер с узором, синие брюки и шапочка белая с кисточкой, он – просто в однотонном синем. Ведь надо же запомнить. Что полезное у меня сразу выветривается из головы, а те костюмы и их блаженные улыбки помню до сих пор.

И вот они в позиции заядлых фигуристов рассекали между нами, мешая нам падать и толкать друг друга исподтишка. Шаг их был широк. Он крепко одной рукой держал ее за талию, вторую красиво вытягивал вбок. И они ехали. Сначала прямо, неторопливо, потом он раз – и резко сворачивал. Она в это время прямо-таки задыхалась от счастья, а он удовлетворенно улыбался. Я тогда слова «секс» не знала, даже не представляла себе, что это такое. Но это была эротика чистой воды. Такие определения мне были незнакомы, но я четко понимала, что выглядят они как-то неприлично, что нельзя так напоказ выставлять свои чувства. Особенно в этом возрасте.

Потом выяснилось, что их дочка (судя по их возрасту, младшая) каталась вместе с ними. Меня это возмутило еще больше. Ну что это, в конце концов, за безобразие? Дома, что ли, дел у них нет? Катаются тут, понимаешь, глаза закатывают. Дуйте немедленно домой! Ты – газету читать, ты – борщ варить! (Можно украдкой под столом книжку читая.)

То был сценарий из моей семьи. Заметьте, семья у нас была образцово-показательной. Всегда вместе. Едим, гуляем, в отпуск ездим, книжки обсуждаем. Но спорт – отдельно. Спортом может заниматься папа. Зачем это нужно маме? Просто даже ума не приложу. И уж точно мне в голову не могло прийти, что папа и мама могут вместе выбежать на беговую дорожку или, к примеру, вот так вот выделывать эротические пируэты на глазах у детей.

Хорошо, что жизнь идет вперед, мы меняем стереотипы и улучшаем семейные традиции.

7. Папина болезнь

Никогда не поздно начать. Новое дело, новую жизнь, изменить свои привычки, и в том числе начать заниматься спортом.

Мой папа, к примеру, начал заниматься большим теннисом, когда ему было далеко за сорок. Начало было грустным. В возрасте сорока лет он вдруг заболел туберкулезом. Что? Почему? Откуда? Болезнь, которая, как всем нам казалось, осталась далеко в прошлом. Да, когда-то болел туберкулезом его отец. Собственно, от этой болезни и умер. Неправильно лечили, или не долечили, или сказались фронтовые ранения. Сложно сказать. Но папа?! На дворе семидесятые годы, питание у нас дома всегда было хорошим. На этом родители никогда не экономили.

Скорее всего, папа заразился. Работа в ЦК комсомола предполагала бесконечные командировки. Поезда, самолеты, а дальше ехал в глубинку по всей стране, через все бывшие союзные республики, включая отдаленные аулы и кишлаки. Ну и начало болезни пропустили. Слабость, потливость причисляли опять же к усталости от работы. Но вот постоянная температура… Госпитализировали сразу. И диагноз поставили сразу.

Я очень хорошо помню те свои ощущения маленькой девочки. Мне тогда было лет семь, и я страшно испугалась. Даже отказывалась ехать к папе в больницу. Боялась увидеть своего самого любимого человека больным и немощным. Какая все же молодость безжалостная. Не приходило в голову, что могу помочь и надо помочь. Да! Именно если больной и немощный! Что значит боюсь? Но я боялась.

Мало что помню из того своего периода в жизни. Но хорошо помню, как мама собирается в больницу и уговаривает меня пойти вместе с ней. А я упираюсь. Мама не настаивает. Опять же, политика родителей, они никогда и ни в чем не настаивали, но по взгляду понимаю, нужно идти. И я нехотя собираюсь. Потом уже, увидев папу, все такого же молодого, улыбающегося, меня отпустило. Все в порядке. Вот он мой любимый и родной. И он обязательно поправится.

Между прочим, в коридоре встретили тогда Людмилу Пахомову. Она беседовала с врачом. Высокая, с прекрасной фигурой и без такой всем нам привычной улыбки. В соседней с папой палате лежал Александр Горшков, и наши врачи, как я небезосновательно считала, лучшие в мире, спасали его от неминуемой смерти.

Помню, как мы возвращались с мамой на метро. И мама вдруг мне сказала:

– Как хорошо, что ты поехала. Я не представляла, что бы я говорила папе, почему тебя нет. Он каждый раз спрашивал. Ну где же Алена? Почему ты опять одна? Наташа ездит, а Алена где?

– Так ты же меня не звала никогда, – искренне удивилась я.

– Я чувствовала твою реакцию, знала, что ты не хотела ехать. Понимаешь, я ждала, что ты должна предложить сама.

– Долго бы ты ждала.

– Вот и я так поняла. Ты же меня знаешь, раз я говорю, значит, действительно надо.

Да, и в этом тоже мои родители. Никогда не читают моралей и нотаций. Говорят один раз, когда знают, что вот сейчас нужно сказать. Сейчас это необходимо. И потом не ноют над ухом: «Я же говорила. Я предупреждала». Сама став мамой, могу только учиться и восхищаться. Других таких родителей нет. Говорю, потому что знаю. Во всяком случае, мне не встречались.

Папа поправился, выздоровление шло медленно. Сначала месяц больницы, потом три месяца целебного воздуха Крыма. Мама, естественно, не могла его сопровождать, опять же работа, дети. Папа лечился, еще заодно там и влюбился и чуть было не ушел из семьи, но это история для другой книжки. Здесь про здоровье. Так вот, папа вернулся после лечения загорелый, подтянутый и еще красивее, чем был раньше. Красавцем-то он был всегда. И вообще был просто роскошным мужчиной. Немудрено, что все тетки всегда были в него влюблены. Но я-то была уверена, что он любил всегда только маму. То есть никогда в этом не сомневалась. Ни-ког-да! По большому счету ничего счастью нашей семьи не помешало. Возможно, небольшие бури даже полезны, они помогают понять в этой жизни, что главное и кто главный, оценить друзей и их поступки. Именно друзья помогли папе в тот раз взять правильный курс (развернули его в сторону дома), он, очнувшись после небольшого шторма, вздохнул с облегчением, а мама никогда ему о нем не напоминала.

М-да, папа вернулся с курорта, полный любви (как мне казалось, ко всем нам), и с тонкой тетрадкой в клеточку за две копейки, сплошь изрисованной непонятными человечками. Практически пляшущими. Это был краткий курс занятий йогой.

– Алена, эти упражнения могут спасти от всех болезней и поставить на ноги любого человека.

Совет

Лучше, когда мы к спорту все-таки приходим не через болезнь. Вы только подумайте, чего бы мы могли достичь, если бы занимались своим здоровьем смолоду, нанизывая правильные упражнения на молодой и здоровый организм. Расскажите об этом своим детям, которые вас вряд ли послушают, и внукам, которые пока ловят каждое ваше слово.

8. Первая встреча с йогой

Да, то была йога. В то время у нас еще совсем даже не популярная, во всяком случае, на каждом углу о ней не говорили. Но продвинутые доктора, реабилитологи, врачи лечебной физкультуры, конечно же, этой техникой владели. Причем, на мой сегодняшний взгляд молодого йога, именно в том, всем нам необходимом, объеме. Ни больше ни меньше.

Не знаю, что я вам скажу через год, возможно, я уйду в своих практиках далеко вперед и уже буду петь мантры под гитару. Не знаю. Сегодня для меня йога – это каждодневная утренняя зарядка. В зависимости от моего самочувствия, настроя, солнца за окном. Я не пропускаю свои занятия, занимаюсь каждый день в одно и то же время, но не переусердствую. Всегда иду от себя, от своего самочувствия, от своих внутренних ощущений. С такими интенсивными тренировками по йоге я живу год, но столкнулась я с этими занятиями очень давно.

Листала я тогда папину тетрадочку и говорила снисходительно:

– Тю! Да я это и без тебя знаю. Вот именно этим я в санатории и занимаюсь.

Откуда у меня болезнь позвоночника? Думаю, это дело наследственное. Бабушка Таисия, сколько ее помню, лежала на диване. Что-то поделает, раз – и легла. Читала лежа, с нами разговаривала лежа. При этом она не была лежебокой, и нас это никак не удивляло. Мы просто понимали, так ей удобнее. По-другому нельзя.

Диагноз кифосколиоз мне поставили года в три. И вот сколько я себя помню, меня все время водили на какие-то лечебные физкультуры, на массажи, в бассейны. Я никак в это не вникала. Надо и надо. Хожу и хожу. Дома, понятное дело, занималась спустя рукава. Поэтому нашей маме, ко всем ее бесконечным обязанностям, еще и приходилось бегать со мной по всяким физкультурным диспансерам.

Когда подросла, лет в десять, родители рискнули отправить меня в первый раз в санаторий. Страху было жуть сколько. Надолго, одна, и лечиться, и учиться.

Я там не только выжила, но и окрепла. Конечно, они за меня боялись, шутка ли, на целую учебную четверть. Но врачи подчеркивали. Болезнь не отходит, надо обязательно ездить в санаторий. Про этот санаторий тоже песня не короткая и очень особенная, и тоже тянет на роман, который будет интересно читать подросткам и их родителям. Я туда ездила часто, много чего повидала и испытала. И первую любовь, и первое разочарование, и жизнь самостоятельную. Но здесь и сегодня говорим про спорт.

Наш день в санатории начинался со специальной зарядки. Сорок минут мы посвящали именно той самой йоге. Никто не говорил нам, что мы зависаем в асанах, но делали мы именно их. Медленно, вникая в растяжение своего позвоночника.

Санаторий мой носил имя Герцена и был достаточно элитным. Бассейн, несколько физкультурных залов, специальные помещения для физиотерапии и так далее. Находился он в невероятно живописном районе Подмосковья. Лес, речка, поля и луга. Настоящая русская природа, живительный воздух.

Когда я выросла и начала ездить по миру, я поняла, что таких санаториев, как в бывшем Советском Союзе, не существует нигде. А уж детских санаториев и подавно. Это ж какая ответственность! Собрать под свое крыло разновозрастных детей, лечить их, учить, кормить и еще следить, чтобы никто не убился и вернулся домой живым и здоровым.

Физкультурный зал был оснащен по последнему слову техники, в нем присутствовали разнообразные новомодные тренажеры, что-то там самостоятельно двигалось, прикрепляясь к шведской стенке, ездило, переставлялось. Причем тренажеров этих было много, на всех занимающихся бы хватило. Но почему-то мы ими не пользовались. Расстилали самые обычные коврики, именно те, которые мы сегодня используем для занятий йогой, начинали занятие с глубокого дыхания, и дальше шел тот самый комплекс. Заканчивали тоже, кстати, расслаблением.

Никто нам тогда не говорил про шавасану. И знали ли про это наши физкультурные педагоги? Наверняка. Но нам голову не забивали. А может, и правильно. Попробуй-ка впихнуть в нас какую-нибудь лишнюю и, на наш детский взгляд, бесполезную информацию! У нас своих забот хватало.

Все упражнения мы выполняли, не вдумываясь в их смысл. Понятное дело, так не должно быть. Йога – это в первую очередь твои мысли. И их нужно направлять. Мы ничего не направляли, просто выполняли что говорят. Для нас это было естественно, дети же. Нельзя от детей требовать невозможного. Эффективность, естественно, снижалась, но мы занимались, не филоня, в полную силу. Может быть, не вникая особенно в процесс, но стараясь. Почему? Нами двигал страх.

Мы все знали про свою болезнь и хорошо понимали последствия. Меня еще в детстве напугала мой доктор: «Может вырасти горб». И правильно сделала, что напугала. Именно эта мысль не давала мне расслабляться и все мое детство хоть немного, но что-то делать. Неправильно было «немного». Занималась бы больше, результат был бы гораздо лучше. А так, вернувшись из санатория домой, расслаблялась и начинала заниматься спустя рукава.

Воду теплую еще в кровати пила с детства. Мама приносила стакан и будила меня. Я должна была выпить воду и сделать зарядку, лежа в кровати. Я воду выпивала и с чувством выполненного долга переворачивалась на другой бок, чтобы крепко уснуть еще на двадцать минут. Потом бодро вскакивала и бежала умываться. Сдала меня сестра, мол, вы думаете, она зарядку делает? Да она дрыхнет! После этого мама какое-то время сидела рядом и следила за выполнением моего комплекса.

Совет

Специальные тренажеры – это хорошо. И дорогой фитнес-клуб, и крутой спортивный костюм. Но тренироваться все равно вам. Так что подойдет и обычный коврик. И метр площади. Главное – это встать на путь. Сказать самому себе: «Мне это нужно как воздух».

Встречи на спортивных тропинках

Пара на велосипедах

Пара значительно старше меня чинно наматывает круги на велосипедах. Встречаю их практически ежедневно. И угораздило же его, поздоровавшись со мной, расплыться в улыбке. Его жена этот взгляд поймала, посмотрела на меня практически с ненавистью и закрутила педалями гораздо быстрее. Но она успела меня с высоты своего агрегата оценить, и мои шорты, и бейсболку в цвет, и сумочку спортивную наперевес. Сама она была в том, в чем, видимо, полы моет. Хотя, скорее всего, она полы не моет. Но если бы мыла, то вполне могла бы надеть именно эти треники еще советских времен, закатанные до колена, когда-то синего цвета, а сегодня белесо-сивого.

Я все равно ей радостно улыбнулась и громко поздоровалась.

В следующие наши свидания я уже старалась не ловить взгляд мужа, а только ее, и здороваться обязательно с ней, отмечая про себя, что ужасные треники были заменены на красивые белые бриджи, панамку «Прощай молодость» сменила белая бейсболка, между прочим, точь-в-точь как моя, и футболки стали яркими и каждый день разными.

А еще дама начала мне мило улыбаться и здороваться в ответ. Как приятно. Ведь это совсем не сложно, улыбнуться человеку, сказать что-то хорошее, подбодрить. Как-то застала их сидящими на лавочке. Велосипеды стояли рядом, они смотрели в разные стороны, но спинами опирались друг на друга. И столько в этой позе было тепла и настоящей семьи. Необязательно держаться за руки, не обязательно говорить друг другу слова любви, значительно важнее чувствовать спину, защиту друг друга, уверенность, что есть на кого опереться.

9. Программа, которая в нас заложена

Недавно брала интервью у очень достойного и грамотного человека. Честно говоря, пришла к нему поговорить о голосе. Знаю, что он увлекается оперным пением, собирает диски великих, обожает Марию Каллас, вот об этом и хотела пообщаться. И вдруг он мне достаточно твердо объявил, что у него есть тема, которая для него очень важна, и уж если и делать интервью, то говорить нужно действительно о важном, а не о том, петь или не петь.

– Жить – не жить! Вот о чем надо говорить. И как жить! И почему мы живем так, а не иначе.

Я скромно промолчала, мой собеседник для меня практически гуру. Да пусть говорит, о чем он хочет! Есть у меня такая особенность. Я стараюсь не спорить. Что толку? А потом пытаюсь найти важное зерно: зачем мне это было нужно? Вы знаете, всегда нахожу. Или практически всегда.

Ну я же не знала, о чем мой герой собирался мне рассказать?! С голосом я, стало быть, в пролете, но вдруг будет что-то еще интереснее?

И я не ошиблась. Мы говорили о программах, заложенных в человеке. Даже не совсем так. Ничего в нас особенно не заложено. Но есть кто-то, кто за нами наблюдает. И дальше нас направляет. Вот достиг подросток четырнадцати лет. Ага, что-то у него получается, не разгильдяй, а давай-ка направим его в сторону изучения, допустим, биологии, или, например, пусть идет на актера. Посадим этого гражданина в троллейбус, пусть себе едет, а в это время настойчиво по радио пустим какую-нибудь рекламу про театральное училище. И начинает человек двигаться по этой программе.

В двадцать один год опять на него смотрят. Как себя человек ведет, как у него дела. Самому человеку нравится? Получается? А тем, кто за ним следит, такой расклад интересен? Или развернуть его еще в какую сторону и включить дополнительную программу?

Вы скажете «бред»? И я точно так же скажу. И кто такие эти самые, которые за нами наблюдают? Но согласитесь, что-то в этом есть. Можно, конечно, назвать это судьбой, предвидением, интуицией. Но взгляните на свою жизнь. Было ли так, что ваша жизнь резко менялась? Происходило ли что-то, чего вы от себя сами не ожидали?

Я тому яркий пример. Жизнь моя разворачивалась не один раз. У меня высшее экономическое образование. Долгое время казалось, что это ошибка моей жизни. Зачем я столько времени мучилась? Я же гуманитарий чистой воды! Пока училась, не понимала, к чему я теряю время, но именно математика, логика, те предметы, которые я изучала в институте, помогают мне многое успевать и структурировать свою жизнь.

Круто я поменяла свою судьбу, став писателем.

И, конечно, самым кардинальным образом я изменила свою жизнь, начав почти в шестьдесят лет заниматься спортом. Вдумчиво и целенаправленно.

10. Я могу изменить себя сама

Я всегда шагала по жизни достаточно предсказуемо, и жизнь моя была насыщенной и яркой. Но все это было за рамками моей профессиональной деятельности. Тут я бухгалтер, тихо ненавидя свою работу, а тут у меня жизнь. С кинофильмами, театрами, книгами, интересными встречами и так далее. И вдруг! В сорок четыре года я разворачиваю свою привычную жизнь на сто восемьдесят градусов.

Долго, видимо, за мной «те самые» наблюдали, доверия я у них не вызывала и ничего путного они для меня придумать не могли. А тут вдруг решили рискнуть, или жалко им меня стало. Видят: складываю я свои столбики с цифрами, складываю, и никак у меня одно и то же число не выходит. Так и не выйдет никогда, потому что думаю-то я про другое. Про что? Мечтаю, фантазирую.

Одной из таких моих бредовых фантазий была мысль: «А что, если бы я стала писателем. Как бы я назвала свой первый рассказ?» И я тогда решила, что обязательно напишу рассказ, который будет называться «Соседка». Возможно, «те самые» как раз мимо пролетали, послушали мои мысли и решили: «А чем черт не шутит? Давайте приоткроем ей эту программу. А вдруг?»

И случилось «вдруг»! Почему они мне раньше эту программу не открыли, мне неведомо. Много времени, конечно, было упущено. А с другой стороны, я набралась огромного опыта и узнала массу поучительных историй. В двадцать лет я бы такого не написала. И вообще бы ничего не написала.

Скажу вам честно, я долго была зациклена на себе. Кто виноват? Ясное дело, родители. Они хоть и объективные всегда были и справедливые, но очень меня любили. Они любили, сестра любила. И выросла я немножко эгоистом. Даже скажу не немножко. И очень меня жизнь на этот счет ломала. А с другой стороны, рассуждая и оглядываясь назад, понимаю: эгоист – это не всегда минус. Эгоист, он про себя не забудет. Он пробьет себе дорогу в любой ситуации. Его ничто раздавить не может, он не позволит себе утонуть, не допустит, чтоб его утопил кто другой. И у меня есть хорошее качество. Я не иду по трупам, всех своих тащу за собой.

Отъявленному эгоисту писателем стать сложно. Он же ничего не видит, кроме себя. И может описывать только себя любимого, причем в высокопарных выражениях. Жизнь меня многому научила. В том числе и доброте, и всепрощению. А может быть, во мне эти качества всегда были, просто молодость – она всегда эгоистична?

Окружающие люди меня интересовали всегда, мне нравилось учиться у тех, кто старше, а еще я очень любила давать советы. Эгоистка же. Мне казалось, я лучше знаю. Нужно делать только так и никак иначе. Но, наверное, написать об этом раньше у меня бы не получилось, мне нужно было структурировать, выделить главное, понять, зачем все это нужно.

Мне в голову прийти не могло, что открылась какая-то программа (а может, она и не открылась). Я просто начала писать. Вдруг. Сначала рассказы, потом повести, романы. Не люблю дилетантства, если чем-то заниматься, то нужно учиться, углубляться и много работать, чем я, собственно, и занялась. Но с основной работы меня никто не отпускал, а я на тот момент была финансовым директором предприятия, много ездила в командировки, вела работу в немецкой компании, и, между прочим, сын мой тогда как раз поступил в первый класс, а впереди маячила музыкальная школа. Совмещала, выходила из положения, подстраивалась.

Да, у меня всегда были помощники. Я умею выделить главное, знаю, где принесу больше пользы, умею распределить и перераспределить. Мне много помогали и помогают мама и моя помощница по хозяйству, которая с нами больше двадцати лет. Без них бы я не справилась. И что важно, наши отношения основаны на дружбе и на любви.

Это был тяжелый период моей жизни. Я доказывала, что имею право. Не бросая свою основную деятельность, зарабатывая деньги, я брала уроки писательского мастерства и очень много сочиняла. Сил хватало на все. Почему? Я была счастлива. Я знала, про что хочу писать, знала, как написать, чтобы это было для всех. Вдруг я поняла, что это и есть «мое».

Спорт тогда совсем ушел из моей жизни. Я про него забыла и не вспоминала. Но, кстати, забыла-то я про него намного раньше, и на это была причина.

11. Рост – вес

Санаторий не уходил из моей жизни вплоть до окончания школы. Многие ребята ездили из года в год, мы сдружились, сроднились, встречались между сменами. Речь шла уже не только про здоровье, а и про первые влюбленности. Здоровье поддерживалось само собой, мы про это не думали. Или так. Не хотели думать, гнали дурные мысли из головы.

Наши диагнозы были серьезными, и мы об этом не забывали. Страшно было наблюдать, что у Нади вдруг сильно одно плечо полезло вниз, Кира согнулась, а новая девочка Аня приехала со своей гипсовой кроваткой, в которой так и спала. Меня это пугало. На какое-то время страхи за свою дальнейшую жизнь заставляли относиться к своему здоровью внимательнее, но потом молодость и позитивный характер убирали эту неприятную информацию из головы. «Это все у них, со мной такое, скорее всего, не случится». Заметьте, я никогда не говорила «никогда». Я верила, что «скорее всего», но всегда знала про те проценты, которые не исключали негативного сценария. Я же видела и Надю, и Киру. И, между прочим, они тоже ездили в те же смены, что и я, и все упражнения выполняли.

Все мы в молодости – пофигисты, всем нам кажется – пронесет. Но я благодарна своей лесной школе, что она поставила меня на рельсы занятий физкультурой. Во всяком случае, каждый день я всегда старалась делать хоть минимальную зарядку. И не прекращаю делать ее и сегодня.

Да, есть люди с хорошим позвоночником от рождения, но это не значит, что ничего не нужно делать. В процессе жизни все меняется. Не зря же мы становимся ниже ростом.

Мне шестьдесят лет. И я тут решила измерить свой рост, проходя диспансеризацию в районной поликлинике.

Медсестра, заполняя анкету, кинула мне через плечо:

– Рост – вес свой знаете?

Я помедлила:

– Ну вообще-то знаю, ну уж раз пришла. Давайте я все же взвешусь.

– Вон весы, – с раздражением кинула через плечо медсестра.

– Мне, может, надо раздеться?

– Как хотите.

Хотела ей ответить, «тогда я быстро сбегаю за пальто», но решила не вредничать. Закрыла дверь, сняла толстый свитер, кроссовки и встала на весы. Пятьдесят восемь килограммов. Ну вроде так и должно быть.

– А можно и рост измерить?

– А вам надо?

– Надо!

В конце концов! Имею право. На знание своего веса и роста!

– Вроде как раньше было сто шестьдесят четыре, но годы-то бегут.

Медсестра со вздохом прервала свою писанину и подвела меня к ростомеру.

– Метр шестьдесят четыре. И чего напрягались?

Чего? Да того, что молодец я. Наверняка был сбой, я начинала расти вниз, но то, что я вытягиваю себя ежедневно йогой, точно дает свои плоды. Мой рост не стал ниже, и это очень здорово.

Еще история на тему роста. Недавно встречалась со своей одноклассницей. Не виделись давно, но, слава богу, узнать еще друг друга можем. Естественно, кинулись друг к другу, обнимались, целовались. И вдруг я понимаю, что-то не то. Мы были всегда одного роста. А сейчас Таня ниже. Чуть-чуть. Но я почувствовала. Да, она йогой не занимается, и со спиной у нее проблемы. Внешне вроде и незаметно. Но все же.

Совет

Очень важно делать упражнения на вытяжение. Медленно и потихонечку вытягивать свой позвоночник. И главное тут слово – постепенно. Торопиться нельзя, нельзя форсировать, процесс этот медленный. Слушайте себя. Вам должно быть приятно. Вы должны чувствовать нагрузку, но не боль. Подберите для себя комплекс. Он не должен быть сложным. По своему опыту я уже для себя сделала такие выводы. Можно оставаться на начальном уровне своих упражнений по йоге, но делать их вдумчиво и правильно. Пользы будет гораздо больше.

Важно себя не перетянуть, но делать такие упражнения надо обязательно и регулярно.

12. Всегда ли нужно верить врачам?

Как могла мне доктор в мои восемнадцать лет сказать, что мой позвоночник окреп настолько, что больше мне мои каждодневные упражнения можно и не делать, я не знаю. На мой взгляд, любой врач обязательно должен быть немного психологом. Как можно дать такие рекомендации молодой и активной девице, которой уж точно не до утренней гимнастики? И потом, мы взрослели в другое время. Это сегодня все ходят в спортзал, во времена нашей юности такого не было. Все только на личном энтузиазме.

Я восприняла те слова буквально. Баста, как говорят итальянцы! Никакой воды, никакой зарядки! Начинаем просто жить. Радостно и активно. Высоченные каблуки, сумки с учебниками наперевес. Бегом туда, бегом оттуда. А еще и поездки на картошку. Какая там спина? Кто про это думал?!

Мешков картошки мы должны были сдать в конце смены ровно одиннадцать штук. Напарницей моей была Маринка из Подмосковья. Единственная дочь родителей-физиков, она, может, и не страдала болезнью позвоночника, но картошку мешками, как и я, никогда не собирала. Мы с грустью смотрели на наших деревенских однокашниц, которые, широко расставив ноги и согнувшись, бодро шли вдоль поля, обмениваясь анекдотами и любовными историями.

Мы с Маринкой ползли по соседней грядке на четвереньках, пытаясь соответствовать, но ничего у нас не получалось. Не было у нас ни задора, ни сил. А еще было ужасно стыдно, когда вечером староста с помощницей пересчитывали мешки, и у нас всегда было меньше всех. Нас ругали, нас стыдили, говорили, что мы должны платить долги. Нас же тут кормят бесплатно. Вот, фуфайку дали, сапоги.

Кстати, про сапоги. Их у меня украли на второй день. Я вышла из столовой, где меня бесплатно кормили какой-то баландой из алюминиевых плошек в диком холоде (в любом случае телогрейки в столовой снять было нельзя), а сапоги мои тю-тю. Я постояла-постояла и поняла, что выхода у меня другого нет. Надела первые попавшиеся, чуть великоватые, но это не беда! Впервые в жизни я взяла чужую вещь. До сих пор помню. Но мне не стыдно! Я тогда выживала. Как и с теми самыми мешками картошки, которые мы начали приписывать, перетаскивая с чужих грядок и делая вид, что это мы все сами и собрали.

Про спину и позвоночник я тогда не думала. А нужно было думать. И не прекращать заниматься.

Совет

Часто слышу: «Я столько по дому работаю, неужели это не спорт?» Отвечаю: «Нет, не спорт». Глажка, уборка, мытье полов и работа на приусадебном участке – это не спорт. Фигуру все это не восстановит, позвоночник не укрепит, здоровья не принесет. Имейте это в виду. И после мытья полов все же отправляйтесь в спортзал. Это про разное.

13. Рожать лучше со здоровым позвоночником

Все стало гораздо хуже после первых родов. Если раньше я боялась, что испортится мой внешний вид, то теперь появились боли. Я сначала внимания не обращала. Ясное дело, постоянно укачиваешь ребенка, таскаешь на себе коляску, недосыпаешь, кормишь часами в неудобной позе. Не жизнь, а какой-то бесконечный кошмар.

До сих пор не понимаю, как это иностранкам удается так легко переносить послеродовой период? И они сами красавицы, и ребенок такой же. Причем все время или молчит, или улыбается. А она его в рюкзачок утрамбует – и по гостям, и по кафе. Или и вообще, в самолет и в жаркие страны.

Мои дети орали беспрестанно, я была измучена, напугана, и да ко всему этому еще и разболелась спина. Кстати, это сейчас я уже понимаю, что такое может происходить и на нервной почве.

Сегодня, если появляются боли, я уже копаюсь в себе. Долго сидела? Подняла тяжелое? Или я много нервничала-переживала?

Да, и от этого позвоночник тоже может разболеться.

Как всегда, первой тревогу забила мама.

– Покажись врачу. Не нравятся мне твои боли.

Мне они тоже не нравились, но врачи, которые на меня смотрели, или, так сказать, меня обследовали, не нравились мне еще больше.

Особенно зловредной оказалась одна. Из физкультурного диспансера.

После всех обследований-исследований она вынесла свой вердикт практически с радостью:

– А что вы хотели? С вашим-то позвоночником. Шансов у вас ноль, к сорока годам будете прикованы к постели.

– Это как?

– А вот так, милочка. А вы легкой жизни хотели?

– При чем здесь легкая жизнь? Я просто жить хочу! Нормально! А не прикованной к постели!

Нет, этого, конечно, я не сказала. Я ничего не сказала. Встала и ушла. Не умею спорить, не умею выяснять. Тихо отползаю. Мне надо помолчать и подумать. Сейчас-то уже проще. Мне просто нужно вставить ситуацию в роман или хотя бы прописать на листке бумаги, сразу все структурируется и, может даже, найдется решение. Тогда я еще писателем не была. Какой такой писатель? Двадцать два года. Я испугалась до смерти и на какое-то время впала в коматозное состояние. Не то что бороться или обдумывать, думать не было сил.

И все же я заползла в какую-то норку, немного поразмыслила и подумала: «А фиг вам. Сама ты, паразитка, будешь лежать. Я – не буду». Достала папину тетрадочку, порылась в памяти и начала делать свои нехитрые упражнения. Меня абсолютно не смущало, что у меня не было своего угла, что занималась я на глазах у всей семьи, через меня переступали родители, мог расхныкаться сын. Я делала свои упражнения. Делала и понимала, что мало. Нужно что-то еще. Самой мне не справиться.

14. Выходить замуж за массажиста необязательно

В то время я трудилась в закрытом почтовом ящике. Завод и исследовательский институт. Город в городе, практически жизнь при коммунизме. Тут тебе и магазины, и своя поликлиника, и даже всякие процедуры. Например, массаж. Вот на этот-то массаж я и пошла. Нет, начала я с малого. С производственной гимнастики. Была такая передача по радио: «В рабочий полдень». Я даже музыку бравую помню из этой передачи. Радостная такая. Хотелось тут же начать маршировать на месте, в такт кивая головой. И обязательно улыбаться при этом, думая, как же хорошо жить. Вспоминаем любимую цитату Никулина: «А хорошо жить еще лучше!» Но куда уж лучше! На нашем заводе и так всего завались.

Пятнадцать минут каждый день ровно в 11:00. Ничего не путаю? Не в 12:00? Не суть. Я вставала со своего рабочего места, включала на полную громкость радио и начинала приседать и размахивать руками. В комнате нас размещалось семь человек. «Больная» – наверняка думали мои коллеги. Они в принципе про меня много что думали. По их мнению, больная я была не только по позвоночнику, а на всю голову. Со всеми моими иностранными языками и музыкальными школами. А может, и не думали, может, и любили меня от всей души, переживали за меня, за то, как легко я рушу и создаю свои семьи, пытались мне что-то втолковать про семейные ценности, про детей, которых должны воспитывать родные отцы, а не влюбленная мать. Оглядываясь назад, понимаю, коллектив у нас был прекрасный и очень дружный. И даже в той зарядке они меня не сразу, но поддержали. И через месяц мы уже все вместе размахивали руками, а наша начальница сама включала радио и запирала на пятнадцать минут дверь на ключ.

Про массажиста Петю нам рассказала наша главная бухгалтер:

– Такой парень! Мечта. А какой профессионал!

Я про парня не задумалась, услышала про профессионала и тоже записалась.

Ну что говорить, и дело свое знал, и парень очень даже оказался. Короче, сначала на массаж к нему записалась, потом на лечебную физкультуру, а потом и замуж за него вышла. И главное, была у меня отговорочка. Одной заниматься тяжело, а Петя все время мне говорил, что два раза в неделю заниматься – это мало. Очень важна регулярность, и обязательно нужно много ходить.

– А как ваш муж к этому относится? Он будет с вами много ходить? Лучше по пересеченной местности? – интересовался Петя.

Мой муж в принципе ходил мало, тем более по пересеченной местности. И потом, как он мне тогда объяснил. А в чем он будет ходить? Если бы у него был костюм марки «Адидас», то это другое дело. Но у него же нет!

Я была разочарована. Что это за муж такой?! Обо мне не думает! Думает про «Адидас». Не то что Петя! Я поняла, мне обязательно нужен такой человек рядом, причем на постоянной основе. Чтобы ходил со мной, занимался специальной зарядкой и делал массаж. Дело даже не в любви, а исключительно в здоровье. Так я объясняла себе, друзьям, родителям, коллегам по работе. Все были в шоке. Особенно коллеги по работе, у которых сей роман происходил практически под носом. Все пытались меня вразумить, но это было бесполезно. Решение мною было принято, и я шла вперед, как танк.

В итоге с Петей мы прожили пять лет, и я совершенно не помню, чтобы мы как-то с ним совместно занимались физкультурой.

Какой вывод я из всего этого сделала? То есть выводов я сделала много, но поскольку книга эта про спорт и здоровье, то я про здоровье и буду говорить.

Никто про вас никогда не подумает и думать не должен. Ваше здоровье – это ваша мера ответственности. И только ваша.

Встречи на спортивных тропинках

Чья-то теща

Я люблю придумывать истории. Даже не так, я люблю придумывать истории про конкретных людей. Сижу на пляже и размышляю. Они друг другу кто? Муж с женой или любовник с любовницей? Сколько лет они вместе? Чем занимаются? Есть ли у них дети? Каждый человек интересен, за каждым – судьба и своя жизнь.

Вот, допустим, эта усталая женщина. Встречаю ее каждый день. На вид лет семьдесят. Одета очень просто, вещи не специально спортивные, а, скорее всего, купленные в ближайшем «Ашане». Могу ошибаться, но поскольку мой муж покупает для себя одежду для дома именно там, то, скорее всего, так и есть. Муж, забываясь, ходит в этой одежде везде. «А мне удобно!» Удобно, так удобно, я не спорю. Только потом не нужно удивляться, что за тобой по магазинам охранник ходит, видимо, боится, что ты можешь что-нибудь украсть. Такой внешний вид. У нас все так же встречают по одежке.

Не поймите меня неправильно, я совсем даже не за дорогую одежду. Но я за аккуратность и за продуманность. Одежда на вас должна хорошо сидеть, вещи должны гармонировать по цвету, коленки на брюках не должны быть вытянутыми, все должно быть аккуратным. И лучше без вьетнамок на босу ногу, если ваш педикюр небрежен.

Эта самая женщина одета не сказать чтобы небрежно, но создается впечатление, что ей все равно, как она выглядит. Что в шкафу нашла, то и надела. Чистое, опрятное – и ладно. Идет достаточно тяжело, но ходит помногу. Постоянно выныривает из разных переулков, из чего делаю вывод, что она постоянно меняет свои маршруты.

Кто она такая? Замужем ли? Где живет?

Скорее всего, чья-то мама. Или даже так. Она – теща. Состоятельный зять. Не то чтобы богатый. Именно состоятельный. Дочь, которая, скорее всего, права голоса не имеет. Внуки уже выросли, но теща так и осталась проживать с детьми. Раньше-то она за внуками приглядывала, а сейчас могла бы жить в свое удовольствие. Но почему-то осталась при детях. Может, она из другого города? Мужа уже нет. А может – и не было. По профессии учительница, но давно уже на пенсии. Ходит долго, чтобы не отсвечивать и не нервировать зятя по утрам. Ему же на работу, а тут теща все время наперерез. Вот она и стала уходить на длительные прогулки. Вернется, когда зять уже отчалит на службу. Да, скорее всего, зять госслужащий.

Рисую себе такую картинку и хожу. Женщины давно уже не видно, а я все равно про нее думаю. Никого больше сегодня не видать. Жарко. Все заползли в свои коттеджи и сидят под кондиционерами. Надо отдать должное, люди в нашем поселке проживают самые разные. Есть те, которые живут очень скромно, в небольших домиках, есть особняки. Я их называю – профсоюзные санатории. А есть прямо-таки усадьбы, они, понятное дело, за высокими заборами. Ухватить внутренний антураж удается, если вдруг ворота, дрогнув, начинают медленно распахиваться и навстречу мне от дома стартует черная машина с затемненными стеклами. Через стекла машины все равно ничего не разобрать, и я быстрым взглядом пытаюсь разобрать ситуацию на участке. Не двор, а парк. К дому можно подъехать не только на машине, но и на карете. Я не люблю кич, не люблю статуи. Особенно если это львы или амуры. Но это не мой дом и не мой двор. Хотят жить люди с амурами, да и пусть живут. Частная территория – частная жизнь. Лишь бы все были счастливы.

О! Моя «учительница в отставке» двигается мне навстречу. И заворачивает к одному из самых больших домов в нашем поселке. Как раз к такому, который со львами и с амурами. Из ворот периодически не только машина выезжает, но и охранники выводят на прогулку серьезных ротвейлеров. Не совсем я, стало быть, угадала. Зять, наверное, тут все же шишка серьезная.

Ворота опять дрогнули и разъезжаются. Учительница останавливается перед воротами. У меня развязались шнурки (как специально), отставляю палки, наклоняюсь к кроссовкам. И вот тут я понимаю, что вообще я ничего не угадала. Моя учительница оказывается владелицей этой самой усадьбы. Ворота остаются открытыми. Она разговаривает с охранниками, потом с садовницей, в какой-то момент к ней выходит из дома, видимо, все-таки дочь.

Но главная здесь именно она, «учительница». И дом принадлежит ей, и парк, и эти ротвейлеры. Как я это поняла? По разговору. Хотя я ничего и не слышала. По манере общения. Причем не по тому, как подобострастно обращались с ней ее подчиненные, а по тому, с каким уважением говорила с ними хозяйка. Улыбалась, благодарила и вежливо давала указания на день.

Не угадала. Так бывает.

15. Научитесь беречь себя

В новом замужестве я уже особо про свое здоровье не распространялась и тихо строила свой жизненный план сама, не забывая ставить мужа в известность. Вот купила палки и теперь буду с ними ходить. Может быть, ты тоже хочешь? Да? Даже будем ходить вместе? Грандиозно. Но если что, так я и одна вполне даже могу.

У нас с мужем темпы разные. Вот интересно, что жизненные ритмы у нас совершенно совпадают, но если касательно каких-то конкретных вещей, то он в два раза быстрее. Я сначала подстраивалась, убыстрялась, а потом плюнула. Важно, что мы друг друга устраиваем в общем. Но с палками мне лучше ходить одной. Как могу, так и иду. Рекорды не ставлю. Это мой стиль жизни, если хотите. Я не несусь вперед и ничего не делаю через силу, чтобы до изнеможения.

«Чувствуешь, что устала, сядь, отдохни, ничего не делай на последнем издыхании. Не надрывайся» – этому меня научил мой немецкий друг. Отношения у нас с ним были более чем теплые. Я ему нравилась. Он мне поначалу тоже, и даже очень. И замуж звал. Слава богу, я вовремя поняла, что он не мой человек. Опять же, последовала его рекомендациям: торопиться не надо.

Теперь это мое кредо. Я не тороплюсь ни в каких делах. Если на меня наваливается сразу тысяча дел, что я делаю? Я сажусь пить кофе. Закрываю дверь кабинета, смотрю в окно и стараюсь ни о чем не думать и глубоко дышать. Вы чувствуете? Йог во мне живет уже давно. И что? Пока я рассматриваю проезжающие мимо машины за окном, часть дел отваливается сама собой.

Понятное дело, я пока еще не идеальный йог. Совсем не думать я не могу, и хоть и гоню от себя все мысли, самые навязчивые все же остаются. Часто бывает, что решение приходит само по себе.

Кстати, принижать свои способности тоже неверно. Что значит само по себе? Это то же самое, что сказать: мои герои живут сами по себе, и это они мной управляют, а не я ими. Ну конечно же нет. Я управляю своими героями, я управляю своей жизнью и продумываю свои решения. Я умею прислушаться к внутреннему голосу, проанализировать ситуацию и посмотреть на несколько шагов вперед.

Все, как учил меня мой немецкий друг. Важно научиться беречь себя и давать себе периодически хотя бы десять минут покоя. Посидеть в тишине, расслабиться и настроиться. Встроить такое поведение в свой ежедневный распорядок. Где раньше у меня была производственная гимнастика «В рабочий полдень», теперь у меня медитация.

Он говорил не про запарку. Какая в Германии может быть запарка? Там все по расписанию и внутреннему распорядку. Если у них обед, все встали и пошли. Никаких авралов. Мы же так не привыкли.

Как-то этот немец приехал к нам в Россию. Мужчина был в шоке. От всего. От того, как мы живем, как мы работаем, как мы ездим. Я ему как-то предложила сесть за руль, он в ужасе отказался:

– Вы же не соблюдаете ни одного правила!

– Это как это? – поразилась я.

Как мне казалось, мы очень даже правила соблюдаем. Лично я при получении прав правила дорожного движения (это тогда называлось «компьютер») сдала сама, денег никому за это не платила и была уверена, что уж правила-то я знаю.

– Знаешь! Но не соблюдаешь! Ты же только наверх смотришь, а на разметку никогда! И ладно ты, те, кто вокруг тебя, и наверх не всегда смотрят. Я совершенно не представляю, что от всех вас ожидать, так что прости. Моя жизнь мне дорога.

И его жизнь была ему дорога, и, что приятно, моя. Именно он научил меня закрывать дверь, расслабляться и думать о себе. Беречь свои нервы. А как мы знаем, все болезни от нервов.

16. Все болезни от нервов

Не забываем, действительно, все болезни от нервов. В какой-то момент моя жизнь стала размереннее, я нашла гармонию в себе, в своей повседневной жизни, вышла замуж за спокойного, иногда даже слишком, человека. Я наконец-то нашла время для себя и чувствовать себя стала гораздо лучше. Но лучше – не значит хорошо. И в это время в жизнь вошло мое писательство.

Меня часто спрашивают, как я стала писателем. Как посоветовала мне моя подруга, правду говорить необязательно. Надо просто выучить раз и навсегда какой-нибудь один ответ и всегда говорить только так. Не путаться. Но по большому счету путаться мне и не нужно.

Случился в моей жизни очень сложный год. Ушел из жизни папа, мои отношения со старшим сыном вошли в тяжелый период. Мой спокойный муж вдруг очнулся, сходил в горы и решил начать новую спортивную жизнь. В горах. На вопрос: «А кто будет работать?» – ответа у него не было. Что поделаешь? Мужчинам сложно совмещать. Я свои занятия физкультурой вполне могу соединить с работой, с семьей и, как выяснилось, с написанием книг. А мужчине тяжело. Про Цезаря наверняка всё наврали. Подозреваю, что историки и писатели имели в виду Клеопатру. Вот она точно могла делать несколько дел одновременно. Наряжаться, краситься, вершить государственные дела и думать, как бы кого отравить. Мужчина – он, конечно, стратег и гений. Но при хорошей жене или, на крайний случай, боевой подруге. Она ему создает тыл, направляет. Мягко так, чтобы он не догадался, расчищает дорогу и убирает тела после боя. И тогда мужчина – король. Если королева в его жизни не присутствует, вряд ли ему удастся сотворить что-нибудь уж совсем потрясающее.

Мне понравилось высказывание одного психолога, или как там его? Коуча. Не очень понимаю, кто это такой, но, видимо, тот, кто помогает людям правильно жить. Этот коуч готовит мужчину к достижению высот. Причем больших. Но перед тем, как начать готовить, сначала просит показать женщину потенциального лидера. И сразу же ему становится ясно: будет толк или нет.

Да, ищите женщину. Мужчины, скорее всего, что-то подобное подозревают, или природа идет впереди них, поэтому долго в свободном полете или плавании в полном одиночестве им продержаться не удается.

Необязательно мужчина должен уходить, он может уйти мысленно. Женщина об этом всегда знает. Потом мужчина будет удивляться:

– Где я был? Мы же все время вместе! Мы же не расстаемся!

Ну-ну… Но мы-то знаем. Чувствуем.

Тот год стал для меня началом жизни в новой реальности. Как жить без папы? Как поверить в то, что сын вырос и его мнение больше не совпадает с моим? И мужа с гор надо было возвращать в целости и сохранности.

Чтобы не сойти с ума от всего происходящего вокруг, я начала писать свои рассказы. Попробовав раз, я поняла, что, наверное, это то самое и есть.

Сегодня говорю спасибо всем причастным. Моему сыну, мужу, растрепанным нервам, конечно же, папе, его генам и моему тогдашнему отчаянию, как же я без него теперь буду жить.

Без всего этого продолжала бы я работать и сегодня главным бухгалтером, складывала бы неправильно столбики цифр и продолжала мечтать. Сегодня я свои мечты воплощаю в жизнь. И если послушать моих читателей, то не только свои. А муж и сыновья мною гордятся. Что бы сказал папа? Тот вопрос, который задаю себе каждый день.

17. Не каждый писатель может стать хорошим бухгалтером

Как сказал Марк Твен: «У человека есть два самых важных дня в его жизни. Это день, когда он появился на свет, и день, когда понял зачем».

Я долго думала над этой фразой, поворотов в моей судьбе было много. Но понятно одно, что, начав придумывать и записывать на бумаге совершенно разные истории, я перешла на другой жизненный круг. Я не сразу поняла про призвание, про миссию и даже про способности. Придумывала себе и придумывала. И даже писателем себя толком не называла. Писать все умеют. Говорила про себя по нашей привычке: женщина, которая пишет.

Теперь уже могу сказать. Не то. Я женщина, которая думает, как писатель, живет, как писатель, всю свою жизнь посвящает именно этому. Отталкивается от этого.

Жизнь стала совершенно другой, еще ярче, еще интереснее. Раньше я просто все замечала и мучила своими рассказами сестру и своих коллег-подруг, и теперь я могу про это написать. И есть мои читатели, которым мои истории важны, а советы так просто необходимы.

Но писательство – это еще и тяжелейший физический труд. Да, я не таскаю тяжестей, но я по много часов сижу за письменным столом. А это уже точно не на пользу.

Как понять, что ты занимаешься своим делом? Все же я практически до сорока пяти лет изображала из себя главного бухгалтера. Работала с цифрами, генерировала отчеты, сидела в очередях в налоговых инспекциях, сдавала документы в пенсионные фонды. Честно вам скажу, как же я все это, да простит меня все бухгалтерское сообщество, ненавидела.

Есть вещи, которые вам не показаны. Прям категорически. Когда еще училась в институте и проходила производственную практику, я пыталась пустить на ветер все хозяйство в маленьком кооперативе в городе Ростов Великий. Сотрудники кооператива быстро поняли, что со мной каши не сваришь, для себя дороже, и поручали мне что-нибудь уж совсем несложное. Например, переписать цифры из одной книги в другую. Но только строго по порядку и именно в ту колонку, в которую нужно. И даже в этом простом деле я умудрялась допускать ошибки.

Как-то меня вызвала к себе в кабинет местная начальница и, прикрыв дверь (очень воспитанная и сердобольная женщина была, ей никоим образом не хотелось меня воспитывать при всем коллективе), со вздохом подвела итог:

– Ты, Леночка, очень хорошая девочка, вот только запомни. Тебе нельзя работать бухгалтером. НИКОГДА! Ты пойми, тут особый мир цифр. Это надо любить, ими надо жить. Иначе никак. В цифрах нужно жить. А ты живешь в облаках.

На тот момент это было самое точное мне определение.

Я никогда не хотела стать писателем, артисткой (может быть, когда-нибудь в молодости, но тоже не считала это занятие мечтой всей жизни – выходить на сцену и развлекать людей). Я не знала, чего я хочу. Я знала, что мне нравится. Читать книги, смотреть фильмы, обсуждать, делиться своими мыслями.

Как только я начинала смотреть на цифры, мои мысли улетали в те самые облака, вернуть меня оттуда было сложно, и я делала ошибки. Это было ужасно. А еще стыдно. Ну не дурнее же я других. А выходило именно так. Те, кто меня окружали в экономических отделах, ошибок не делали. Почему? Потому что им это нравилось. Они цифры, в отличие от меня, любили. Например, мои коллеги любили что-нибудь всем отделом совместно поискать.

– Девочки, семнадцать рублей пятьдесят три копейки? Вам что-нибудь эта цифра говорит?

– Очень знакомая цифра.

– Да, вот точно! Прям недавно где-то видела!

– А не семнадцать, тридцать пять?

– Нет! Эту цифру я знаю…

И так дальше до бесконечности. Я слушала и думала. Ну не странно ли? Зачем им помнить эти цифры? Разве это про жизнь? Это ж про черт-те что? Вот то ли дело у меня. Я всегда смотрела по сторонам, всегда видела больше других и додумывала. В какой-то момент они поняли, что толку от меня чуть, больше неприятностей, и просили меня рассказывать интересные истории, пока все остальные складывали и вычитали. И вот я рассказывала, они просили еще. Кому рассказать – не поверят.

И все же деваться мне было некуда. Цифры, хочешь не хочешь, вошли и в мою жизнь. Это была моя работа. За нее мне платили деньги. И я очень долго была уверена, что работа не должна приносить радость. Работа должна обеспечивать жизнь. Хочешь получать удовольствие? Вышивай вечерами крестиком. А работа – это укладывать кирпичи, продавать сантехнику или вот, например, пересчитывать в двадцать пятый раз одну и ту же ведомость. Пока наконец-то не сойдется. Так было в моем случае.

В голову мне не приходило, что и кирпичи можно укладывать с любовью, и разбираться в особенностях фаянса для унитаза, и продать клиенту действительно хороший товар, и получать удовольствие от того, что доставил радость покупателю.

Нас так воспитывали. Каждый должен служить государству. Не искать себя, а отрабатывать свое счастливое детство. И обязательно быть частью целого. Почему? Если я сама яркая индивидуальность?

Про это я тогда не знала, я изо всех сил старалась соответствовать, училась задерживаться мыслью на цифрах. Странное дело, но меня как особо бесполезную в качестве счетовода, можно сказать, даже вредную, выдвигали наверх. Спасибо высшему образованию. Это, кстати, к вопросу, почему у нас многие руководители такие не очень умные. Вот поэтому. Их просто выталкивают с работы, где они не справлялись. И чаще всего не вниз, а наверх.

Я, слава богу, не подвела тех, кто двигал. Потому что начала делать балансы. Все-таки тут виден конечный результат. И это не просто цифры, за балансом стоит работа целого предприятия. Эффективность, целесообразность. Зачем и почему. Когда мне стало интересно, я вникла в процесс, и работа пошла. И все равно удовольствия она не приносила. Но я хотя бы перестала делать ошибки. Потому что поняла зачем.

18. Мечтайте быть писателем осторожно

А вот когда я попробовала писать свои рассказы, мой мир заиграл новыми красками. Я уже не засыпала, не отвлекалась, могла часами сидеть за компьютером, набивать свои тексты и потом их править. Я не замечала, как утекает время. Оборачиваясь на часы, могла понять, что прошло уже четыре часа, а я и не заметила.

Мы уже тогда работали вместе с мужем, и это было не послабление для меня, а еще бо́льшая нагрузка и ответственность. Для моего писательства время нужно было выкраивать. Где? Найдем! Есть же вечера, есть выходные. Из меня буквально вырывался фонтан слов. Количество тем было неисчерпаемое. Я не писала про глобальные проблемы мира. Для меня любая незначительная фраза, услышанная на улице, могла послужить сюжетом для небольшого рассказа. Любой взгляд, то, как человек себя ведет, то, как он общается.

Мои читатели часто мне говорят: «Вроде бы все просто, но мы раньше не обращали на это внимания. А вот вы написали, мы поняли, как это, оказывается, важно». Да, это важно. И надо, чтобы кто-нибудь ваше внимание на это обратил. Кто это будет? Пусть это буду я.

Первыми возмутились мои одноклассники. Подумаешь, это и мы так можем написать. Все же на наших глазах происходило. То же мне, Америку она открыла. Я расстраивалась, действительно, никакой Америки я не открывала. Америку открыли задолго до нас. И, наверное, ничего такого особенного я не пишу. Но читали не только одноклассники, читали еще и другие люди, которые давали мне необыкновенно важный отклик.

– Как жаль, что я прочитала это так поздно. Теперь я вижу, как это выглядит со стороны, и могу дать четкий совет своим детям. Спасибо вам.

А я скажу спасибо вам, моим читателям.

Мои родные меня тоже никак не поддерживали. Я изо всех сил старалась не отрывать время от семьи и работы, заниматься своим творчеством так, чтобы это было для всех незаметно.

Выходной день. Муж прилег спать после обеда, я – быстро за компьютер, у него, слава богу, поздно вечером футбол по телевизору, у меня, ура, почти два часа свободного времени. И вот так, выкраивая время от обедов, ото сна, я продвигалась на своем писательском пути.

Но спина моя начала страдать конкретно. Сначала я этого не замечала. Так радовалась собственным успехам (причем радость была исключительно внутренняя), наслаждалась тем, что получается, и про все остальное забывала. Да, меня нигде не печатали, это было грустно, но я знала, что рано или поздно и это придет. Я наконец-то нашла дело своей жизни, я не сомневалась, что все у меня получится.

А здоровье мое между тем начало резко ухудшаться.

Часть 2
Главное, пережить юбилей

1. Мужчины тоже боятся стареть

Существует стойкое убеждение: женщины боятся возраста. Ой, вот только не надо! Мужчины боятся возраста еще больше. Знаю по мужу. Да и сын, которому исполнилось тридцать восемь лет, тоже загрустил:

– Все-таки тридцать пять – это вроде еще тридцать, а тридцать восемь – это практически сорок.

Я своего возраста не стесняюсь, точно знаю, сколько мне лет, и, как мы уже обсуждали на первых страницах этой книги, могу громко и красиво донести эту информацию до других.

Сегодня многие живут вне возраста. Поди угадай, сколько кому лет. Я умудряюсь сразу же забывать важные даты, поэтому никогда точно не знаю, кому сколько лет. Все время путаюсь. Голова у меня чем-то другим вечно забита. Могу, господи прости, даже забыть, кто из дальних родственников уже умер, и задать в самый неподходящий момент вопрос:

– А как дела у Славика? – Ловлю страшный взгляд моей сестры, но уже поздно. Вопрос задала и уже страшные глаза делает родственница, которой я этот вопрос задала.

– Так он же умер! Уже как три года!

Ну не будешь же объяснять, что я этого Славика видела, когда самой мне было лет шесть. И да, за три года я могла информацию и забыть. Хотя, конечно, все равно это ужас-ужас. И мне очень стыдно…

Хорошо подрос внук Боря. Все даты намертво записаны в его голове, неоценимая помощь. Он четко знает, когда у кого день рождения и кому сколько лет. Боря всегда под рукой. И он всегда расскажет, что одному моему сыну двадцать четыре, его папе тридцать восемь, мне самой шестьдесят, а дедушке пятьдесят восемь. Да, дедушке неприятно. Он каждый раз мягко добавляет: «А вот эту информацию ты, Боря, можешь и забыть».

То, что раньше сильно раздражало в муже, после грусти сына стало понятнее. Видимо, все мужчины одинаковые. И возраста они боятся, и облысеть, и поседеть.

Нам легче. Мы можем сказать об этом открыто, сходить к косметологу, сделать уколы красоты, обязательно покрасить волосы. Судя по всему, мужчины тоже теперь ходят по тем же адресам, но особо сей факт не афишируют.

Да, я всегда к своему возрасту относилась легко, чем очень удивляла своих приятельниц. Почему-то так сложилось, что у меня много знакомых, которые старше меня на два года. Просто даже странно. Почему именно на два? Вот такая закономерность. И я видела, как сложно они переступали пятидесятилетний рубеж.

– Ты понимаешь, у меня четкое понимание, что все самое лучшее в моей жизни уже произошло.

– Это как?

– Ну вот так. Любовь, страсть, успехи детей, надежды. Все это уже было.

Помню, прямо опешила от такого признания. Я-то была совершенно уверена, что все самое интересное у меня впереди. Про страсть – любовь я не задумывалась, хотя почему, собственно, и нет. Просто это все не очень входило в мои планы. Про детей? Честно говоря, я их уже вырастила, и при чем вообще тут я? Может, с девочками – оно по-другому.

У меня мальчики. Как это ни печально и ни обидно, но они по жизни идут самостоятельно. Да, их точно так же сложно отрывать от сердца, можно сказать, отрываем прямо с кровью. Но как правильно заметили психологи, ничего у твоего мальчика не получится, если ты не обрубишь с ним ту самую пуповину. Он должен быть привязан не к тебе, а к другой женщине, и нужно молиться, чтобы та женщина оказалась достойной, переняла бразды правления и смело повела твоего мальчика дальше по жизни. Самой до его пенсии никуда водить не нужно. Займись наконец собой. Больше будет толку и проку.

Слава богу, я сей постулат осознала вовремя. В жизни есть не только муж и дети, но и я сама.

Мне помогло писательство. До того самого момента, как я начала творить-вытворять, я точно так же была растворена в своих детях. А занявшись делом по сердцу, мягко от своих мальчиков отстала и в возрасте сорока пяти лет начала наконец-то задумываться о себе. А где я? А что я тут делаю? Детей, что ли, рожаю? На работу хожу? Туда-обратно? Тем более попалась какая-то цитата, что каждый человек должен на этой земле оставить свой автограф. Я за цитату ухватилась и пошла работать над собой.

2. Достойно справить юбилей

А вы знаете, что юбилей в жизни всего один? И это пятьдесят лет. Все остальное – шестьдесят лет, семьдесят и т. д. – это уже не юбилей. Это просто круглая дата. Я узнала об этом незадолго до своего пятидесятилетия и поняла, что хочу праздника. Чтоб на всю Ивановскую. Я почему-то четко поняла, что именно сейчас я наконец вхожу во взрослую жизнь. Все, что было до этого, – то была подготовка. И еще какая-то барщина-тарабарщина. Я отрабатывала долги, не знаю там что еще, заслуживала для себя собственный путь, свою дорогу. Наконец-то я ее увидела, и мне очень хотелось идти этой дорогой. Ну в конце концов?! Я много и усердно работала на свое государство, я родила и вырастила двоих сыновей, я много делала для своей семьи, причем не только для родителей, но и для всей семьи. А теперь? О-ля-ля! Теперь-то я займусь собой. У меня для этого есть все перспективы. Я еще молодая, я верю в свои силы, я знаю, куда мне идти, и у меня есть дело, которым я хочу и буду заниматься.

Да, вспомнила нашу секретаршу Леру и сама себе сказала: «Я хочу и буду! И никто меня с той дороги не собьет». Или, как сказала слегка престарелая Сара Джессика Паркер в любимом фильме девочек всего мира: «Хэллоу! Я теперь тут живу!» Ей можно, а мне нельзя, что ли? Причем я же не про секс в городе. Я про книжки для всей семьи.

С чего начнем? С праздника! Как в том самом, уже советском фильме: «А давайте устроим банкет».

Для банкета я тоже написала оригинальный сценарий. Наверное, первый в моей жизни. Я придумала, что для каждого гостя будет исполняться приглашенным ансамблем определенная песня-мелодия. Гость должен эту мелодию узнать, мгновенно встать и сказать тост! Так что, вместо того чтобы волноваться про праздник, я придумывала мелодии гостям. И представьте себе – придумала. И так и объявила в начале вечера. Все немного перепугались и притихли. А вдруг они не поймут? Не угадают!

– Поймете!

– А вдруг! Нет, ну ты намекни!

– Ни за что!

Это была удивительная история, но угадали все. Причем другие никак не могли понять, почему, например, моя сестра тут же понеслась к микрофону, когда заиграла мелодия «От зари до зари, от темна до темна…» Да потому что эта песня из нашего с ней детства. И имя Дана Спэтару для нас много о чем говорит.

И так было с каждым гостем. А еще, что было ценно, никто не отвлекался, все были внимательны, нужно ж было вслушиваться и находиться в настоящем времени, не уходить далеко мыслями и разговорами с соседом от именинницы и от темы праздника.

Да, у меня к пятидесяти годам был огромный потенциал и желание жить дальше. Интересно и насыщенно. А вот было ли на это здоровье?

3. Нужно что-то делать!

А здоровье я гробила с каждым днем все сильнее. Сидячая работа, желание все успеть: и баланс свести, и накладные перепроверить, еще и пару рассказов для души написать, давали о себе знать. Опять вернулись боли, не могла ходить, стоять; на самом деле без боли могла только лежать. Но у меня началась новая жизнь. Азарт от того, что мои рассказы нравятся и находят своего читателя, совсем вскружил голову, тут было не до здоровья. Но на подкорке сидело: нужно что-то делать.

Да, это мой девиз. Хоть что-то. Поэтому я на всякий случай записывалась в какие-то спортклубы. Чем я только не занималась. И танцами, и балетом, и даже силовой борьбой. Не говоря уже про пилатес, аквааэробику и другие разные подвижные виды занятий. Но почему-то не было хорошего результата. Сейчас я наконец-то поняла, в чем дело. Заниматься-то я занималась, но не задумывалась о том, что я делаю. А это очень важно. Не просто прийти на спортивную тренировку руками помахать, при этом не переставая считать в уме свои сальдо и бульдо, а потом еще и придумывать развязки для рассказов, а быть в это время в осознанном процессе.

Да, легко сказать. Я к такому выводу пришла в возрасте шестидесяти лет. До этого рецепт был один. Нужно что-то делать. В принципе помогает.

Совет

Всегда ищите что-то новое. Смотрите блогеров, людей, которым вы доверяете, прислушивайтесь, приглядывайтесь. Если вас позвали на какую-то тренировку, какой-то новый тренер, обязательно сходите, посмотрите, а что там у них. Даже если вам совсем не понравилось, что-то ценное для себя вынесете. Вернее, польза есть всегда, я в этом уверена. Даже если вы не сразу это поймете. И еще я верю в знаки. Каждый человек к нам приходит зачем-то. Все, кого мы встречаем на своем пути, – это наши учителя. Люблю высказывания Джеки Чана. Да, человек не только ногами махать умеет. И он точно знает о том, что говорит. «Каждый человек, появляющийся в нашей жизни, – учитель! Кто-то учит нас быть сильнее, кто-то – мудрее, кто-то учит прощать, кто-то – быть счастливым и радоваться каждому дню. Кто-то вовсе нас не учит – просто ломает нас, но и от этого мы получаем опыт. Цени каждого человека, даже если он появился на мгновение. Ведь если он появился, то это уже неспроста!»

Встречи на спортивных тропинках

С мужем или без

Сегодня придется ждать мужа. Уже надеваю кроссовки.

– Леночка, жди! Я с тобой!

Жду. Смиренно так. Хотя у меня день расписан по минутам. Но муж присоединяется ко мне нечасто. Завтра вряд ли у него еще раз возникнет такое желание. Так что жду. Раньше бы я начала возмущаться и нервничать. Сегодня научилась выделять главное. Главное – что? Правильно. Мир и покой в семье. Мужчина всегда должен быть уверен: его в этом мире ждут. Нам же лучше, если он будет уверен: ждет жена.

Выходим. Он еще пару раз возвращается. То надевает кофту, то снимает. А я все равно не нервничаю. Муж должен быть на тропинке такой же нарядный, как и я. Пусть себе переодевается.

Вместе выходим, идем рядом ровно две минуты. Потом муж отрывается:

– Ты прямо как черепаха!

Хорошо. Я как черепаха. Я не спорю. Какая есть. Но у меня свой темп. И я его менять не буду. Даже ради мужа.

Иду в своей технике, плечи расправлены, дышу глубоко, пытаюсь на вдохе вытягивать позвоночник к небу, наступать на всю ступню. Да, мы все ходим немного косовато, посмотрите на свою обувь, как вы стираете свои набойки. Ходьба с палками и это исправляет, она помогает нам выравнивать все наше тело. Для этого нужно ходить не абы как, а со знанием дела. Хотя бы иногда вспоминать про то, как мы ставим наши ступни.

Периодически метеором проносится мимо меня мой супруг. На меня не смотрит, вроде как не знает. И тоже меня это никак не задевает. Главное вышел, занимается спортом. На мой взгляд, темп взял слишком быстрый, это ни к чему, но свою голову не приставишь. Раз нравится, пусть идет.

Я возвращаюсь первая. Расстилаю на газоне коврик и еще полчаса посвящаю йоге. Боковым зрением вижу, как вползает в калитку муж. Он меня не видит, бодрость свою демонстрировать некому, можно немного постоять, согнувшись пополам. Раньше я бы опять разнервничалась, побежала бы к нему со словами:

– Что случилось? Чем помочь?

Сейчас опять же я спокойна. Это время мое. Мое и йоги. Ничего и никуда не убежит. Зато я не нарушу свое внутреннее равновесие. Это я делаю не только для себя, но для всего моего окружения – далекого и близкого.

4. Где найти время?

Хороший вопрос. Да, бывают в жизни периоды, когда этого времени нет. Эти периоды – они не длинные, и они проходят. Но никуда от них не деться. И сильно корить себя за свою сегодняшнюю неспортивность не стоит. Нужно только сказать себе: это временно.

Когда на меня со вздохом смотрит какая-нибудь молодая мамочка, спрашивая вслух или взглядом: как вам удается поддерживать фигуру, ответ у меня один. Повторюсь, даже когда меня не спрашивают. У вас маленькие дети. Сейчас это просто невозможно.

Была у меня в школе приятельница Ира. Мне кажется, я про нее уже что-то писала. Не очень-то мы общались в школе, хотя жили в одном доме, учились в одном классе, а уж после школы и подавно наши пути разошлись совсем. Ира была на редкость позитивна, бо́льшей оптимистки в жизни я не встречала.

Как-то встретила ее уже после института. Дело было у метро. Я ждала трамвая, возвращалась с работы. Уставшая, замотанная, вся совершенно серая. Из трамвая выпорхнула летящей походкой «практически из мая» (а дело шло как раз к началу лета) разнаряженная Ирина.

– Чего бледная? Ну прямо зеленая.

– Устала. Пятница же. Всю неделю в калькулятор смотрю.

– Так ты не смотри. Я вот завтра в Ялту улетаю.

– Везет. В отпуск? На сколько? На две недели?

– Я? На месяц. А там поглядим, как пойдет.

– А работа как же?

– А я уволилась.

– А как же пенсия? А стаж? – Я прямо аж задохнулась от страха.

– Ронина! Тебе сколько лет?! Двадцать один? Какая на фиг пенсия?!

– Ну как же…

– Да так же. Ну давай! Я на концерт!

И она удалилась, раскачивая широкими бедрами и слегка ковыляя на высоких каблуках. Я глядела ей вслед практически с завистью. Но больше, наверное, с ужасом. Как так можно? Я тогда не понимала, что вот идет совершенно свободный человек. Свободный от всех предрассудков. От того, что скажут люди, без страха, что с ней будет дальше. Не задумываясь, как ее немаленькая попа смотрится в этой обтягивающей юбке. Хозяйка своей судьбы.

Нам тогда стукнуло по двадцать одному году. Но я уже была маленькой старушенцией. На работу – с работы, там слово не скажи, здесь не выступи. Все по звонку и с мыслями о пенсии. Вот сейчас я эту пенсию получаю. Что называется, получила – прослезилась. И это точно не то, ради чего стоило гробить свою юность. Ирка была права.

Но это я сейчас понимаю, что права. Тогда она меня раздражала. Прямо-таки поднималась у меня против нее глухая злоба.

Когда я родила ребенка, она каждый раз удивлялась, почто я такая толстая. Почему-то собственный зад Ирку не смущал, а мои два лишних килограмма вот прямо выводили из себя.

– Я же кормлю! Должна много есть.

– Ну поела и на стадион. Поставь коляску и наматывай круги вокруг.

Да уж, понимала бы ты. Когда всю ночь не спишь, сил хватает, только чтобы идти за этой коляской, придерживаясь за нее, чтоб не упасть.

Я злилась на Ирку, но понимала, что она права. Ее снисходительный взгляд и счастливая, беззаботная улыбка в том числе помогали мне вспоминать периодически про себя и что-то делать.

По мере возможности какая-то минимальная физкультура всегда присутствовала в моей жизни. Но возможностей было крайне мало. Дети росли, а я становилась все загруженнее. И чисто физически, а главное морально. Все мои мысли были направлены либо на работу, либо на детей и их бесконечное образование.

Я школу языковую закончила? Закончила. Понимаю, что это необходимо? Еще бы. Значит, и они должны. Музыка? Вообще не обсуждается. А туда нужно еще пристроить, а потом проследить, чтобы учились как следует, еще и мотивировать, и книжки на ночь читать, и по театрам водить. И это все в моей голове.

Как же мужикам легко живется. Насколько у них в головах меньше мыслей. Или у них тоже много? Просто про другое? Вот интересно, про что? Про судьбу нашей планеты? Это, конечно, важно. Вот, к примеру, встретились мы тут недавно с одним человеком по работе. И он начал рассказывать, как он интересно проводит свой досуг. Он идет в библиотеку и занимается историей малых народов. Говорит, получает удовольствие. Я до сих пор успокоиться не могу. Ему эти малые народы на что сдались? Он что, книжку про них написать собирается? Или, может, у него любовница оттуда? Да вроде непохоже. Просто нравится. И опять вспомнилась Ирка. Нравится, и все тут. Почему нужно подо все базу подводить?

А у нас, у женщин, кроме «нравится», нужно, чтобы польза была для всей семьи. Если польза не для всей семьи, а только конкретно для тебя, то мне как-то даже и неловко всем этим заниматься.

Ирку я поняла и перестала на нее злиться, когда мне уже давно стукнуло пятьдесят. А если честно, то ближе к шестидесяти. Да, никогда не поздно что-то начать. Причем подойти к этому делу осознанно. И это самое важное. Не просто делать. А соображать, что ты делаешь и для чего. И тут, конечно, нужна йога.

Совет

Да, и младенцам необязательно бесконечно показывать игрушки. Покажите им, как мама выполняет гимнастические упражнения. Еще и под музыку. Вот увидите, им понравится! Может даже, ваш ребенок на какое-то время замолчит. Не замолчит сегодня, замолчит завтра. Поймет, что сей процесс все равно не остановить.

5. Как научиться дисциплине?

Даже не знаю, что вам и сказать. Никак – не ответ. Почему одни организованные, а другие нет? Это уж точно нам с рождения не заложено. Это не ваш генофонд. Это то, что вырабатывается. У кого-то годами, кто-то организованный с детства. Более того, как я вижу по своему окружению, это качество можно как приобрести, так и растерять. Опять же приведу в пример своих родственников. Как-нибудь они все же побьют меня в темном углу. Но про кого мне еще писать? Про них да про себя, иначе вы мне просто не поверите. А так – пример из жизни, где я – либо самый близкий свидетель, либо участник.

Итак, моя мама. Не самый организованный человек на свете. Была. Сегодня – самый организованный! Как так вышло? К сожалению, это качество к ней пришло, когда не стало папы. Она много лет жила за его широкой спиной. Притом что на ней было все хозяйство: глажка, стирка, уборка, готовка, воспитание детей. Господи, что же делал папа? Папа работал. Да, для мужчины это немало, ну и как он сам был уверен, и мы в этом тоже никогда не сомневались, он руководил семьей глобально.

Как-то моя мама меня очень удивила, рассказав, сколько и каких розеток есть в моем доме и какие из них телефонные.

– Откуда ты знаешь?

– Я уже столько лет живу одна, я много что знаю. Раньше не знала, а теперь пришлось узнать.

Меня, помню, тогда аж в жар бросило. А ведь действительно, папы с нами нет уже много лет, а я ни разу не спросила, нужно ли маме как-то помочь в мелких и бытовых вопросах. А ведь их достаточно много. Вкрутить лампочку (мама маленького роста), вызвать сантехника, разобраться в том, как платить за квартиру (этим всегда занимался папа). Мама приняла решение, что она во всем разберется сама, не будет никого напрягать. Она собралась жить долго и достойно. И вот папы уже нет с нами семнадцать лет, у мамы полный порядок в документах, прекрасно организована ее самостоятельная жизнь, все счета оплачены вовремя, идеальный порядок во всех шкафах и в вещах. Все отсортировано, и всего по минимуму. И это она все сделала для себя сама.

Меня это и удивляет, и восхищает. Я же помню маму молодой! Она не то чтобы была легкомысленной, но она всегда жила радостно, и, если нужно было выбирать между уборкой и походом в кино, всегда выбиралось кино. Папу, кстати, мамина немного безалаберность раздражала. И вот он ушел из жизни. Наш папа и единственный мужчина в маминой жизни. И мама, во-первых, стала жить в память о нем по его правилам, а во-вторых, она просто решила жить долго. А для этого нужно думать о себе, о своем комфорте, и это значит – о своем здоровье. А еще наполнить свою жизнь важными каждодневными делами, составить для себя полезное расписание и неукоснительно ему следовать. Из часа в час, изо дня в день.

Эта самая дисциплина нужна только нам и никому больше. Всем остальным наплевать. Хочешь жить долго и интересно, строй свою жизнь сам. И лучше без посторонней помощи. Хорошо, когда есть муж, дети, которые придут на помощь по первому требованию, но иногда хорошо бы себе представить, что ты одна. А все равно должна это сделать, должна этот вопрос решить. И потом не обязательно об этом кричать на каждом углу. «Вот же я какая». К сожалению, это никому не интересно. Медаль мы будем вешать себе на грудь самостоятельно. Тихо, и чтобы никто не догадался. Живу и живу.

Знаю другие примеры: дети, на редкость организованные в детстве, в какой-то момент эту организованность теряют. Что происходит, почему? Произошел какой-то слом, повстречались не те люди на пути, потеряна вера в себя. Что еще? Да все что угодно.

И еще есть кое-что, что нам эту дисциплину может дать. Ответственность. Причем не за себя, а за другого человека. Опять же про маму. Она удивилась моим мыслям про папу. То есть про свою легкомысленность в молодости она легко согласилась. Что есть, то есть. И тут она сказала про ответственность.

– Вы же меня с маленьким внуком отправили одну на отдых. Да еще и на все лето. Да еще и в другую страну. И денег дали. Это был как ушат холодной воды.

Я-то думала, поездка в Баден-Баден была для мамы роскошным отдыхом с посещением концертов, поездками в Париж и в Венецию. Оказалось – ушат холодной воды. Вот что мне теперь с этим знанием делать?!

– Нужно же было не потратить деньги зря, организовать быт, чтобы к вашему приезду не ударить в грязь лицом! Старалась из последних сил!

Вот такие мы дети. Своей заботой мы можем еще и проблем доставить. Но мысль мне кажется совершенно справедливой. Ответственность нас точно приводит к дисциплине.

Совет

Организованность и дисциплину в себе нужно культивировать и хранить изо всех сил. Не смотреть по сторонам, а только внутрь себя. Поймали волну, на которой вам хочется изо дня в день заниматься спортом или иностранным языком – не отступайте. Не давайте себе поблажек. Ни одного дня! Иначе потом собраться будет практически невозможно.

Я занимаюсь йогой каждый день. Это уже на автопилоте. И не бывает у меня аргументов: нет времени, нет сил, не хочется.

Про время. Я сама себе отмеряю это время. Пятнадцать минут есть всегда. Стараюсь находить полчаса, а раз в неделю час. И каждый раз себя хвалю. Какая же я молодец, совсем не было времени, но я все же нашла эти десять (пятнадцать) минут! Я думаю об этом целый день. О том, какая я молодец. Но в этих мыслях есть еще и сожаление по поводу: всего-то пятнадцать минут. Завтра обязательно мои полчаса должны быть поинтенсивнее.

6. В космонавты не пойдем

Дисциплина была во мне всегда, только так можно успеть многое. Скажу вам по секрету: можно успеть все. Все что хочешь. Уплотнять свой день можно до бесконечности. Просто нужно сосредоточиться на том, что ты делаешь, и процесс пойдет в два раза быстрее.

Я, к примеру, с удивлением заметила, что если я ничего не пишу, то не успеваю и ничего другого. Но если я в серьезной работе над романом, пьесой, то почему-то и другие дела идут быстрее и легче.

Мои физкультурные занятия, к сожалению, никогда не доставляли мне удовольствия, я занималась по необходимости, отбывала повинность. Я знала, что мне это нужно, прямо-таки необходимо, не забывала про свой диагноз, но не любила это дело. Могу сравнить свои тренировки с работой бухгалтера. Работать же нужно! За это деньги платят! Деваться некуда. Так и с тренировками. Поэтому: там ошибки, здесь без особого прогресса.

В какой-то момент я и вовсе отказалась от спортивного клуба, мол, и сама все знаю, с детства занимаюсь. И честно говоря, раздражают меня некоторые тренеры. Их беспричинная и постоянная радость лично мне не в радость. Уж простите за каламбур. Это и их: «И раз, и два, … и восемь! Держим. Еще немного! А теперь восемь, семь…» – не могу вынести спокойно. Каждый раз думаю, да чтоб тебя. Мне бы твои заботы.

И знаете, с таким настроением нужно из клуба сразу бежать. Толку не будет. Вот я и убежала. И действительно честно занималась. Только занятия мои постепенно дошли до десяти минут в день. Нужно упражнение сделать – делаю. Но только очень быстро. Не десять повторений, а пять. А то и меньше. Я понимала, что лукавлю, что обманываю сама себя.

Чтобы как-то себя взбодрить, придумала небольшую хитрость. Кстати, очень рекомендую. Я попросила младшего сына записать мне на полчаса его любимые мелодии. Объяснила, что мелодии должны быть ритмичные, красивые на слух, и чтоб мне уж не совсем противные. Старшего сына просить не стала, его любимые мелодии в стиле смертельного рока на занятия спортом меня точно бы не сподвигли. А младший сын слушал в то время примерно то же, что и я, во всяком случае, я на это надеялась.

На какое-то время помогло. Нужно было хочешь не хочешь уложиться по времени, мне было приятно, что мелодии для меня записывал сын: стало быть, думал, выбирал, и потом интересно было сравнить свой вкус с его. Сыну было тогда лет десять, и наши вкусы во много совпадали.

Продержалась я недолго. Почему? Потому что опять же я думала не о себе, не о самих упражнениях и их пользе, о моей любви к сыну и его ко мне. Это не работает. Поэтому в итоге гимнастика моя была заброшена вовсе, всегда находились дела поважнее, чем тридцать минут спорта.

Спохватилась я, когда, пардон за интимную подробность, не смогла сама на себе застегнуть бюстгальтер. Появились проблемы с плечами. Причем серьезные. Начались бесконечные походы по врачам, снимки, консультации. Врачи охали, ахали и тут же предлагали сделать операцию. А что может еще предложить хирург? «Резать к чертовой матери!» – только это он и может. Это из серии, когда тебя плохо постригли в парикмахерской, слишком коротко, идти в другую парикмахерскую – исправить прическу. Что будет делать мастер? Он будет вас опять стричь! Еще короче!

Этого я допустить не могла, чувствовала, что не нужно мне делать никакую операцию, нужно справляться самой. Я ходила ко всяким мануальным терапевтам (что мне тоже не очень нравилось, я все время боялась, что мне сломают позвоночник), пыталась опять делать какие-то упражнения. Но какие упражнения, когда болит? Себя же жалко.

В итоге был найдет суперврач, который, по слухам, готовил наших космонавтов к полету. Мы его так семьей и называли – «Космонавт».

Космонавт приходил три раза в неделю к нам домой, как мне казалось, специально надо мной поиздеваться. У него с собой был чемоданчик, полный разных иголок, шприцев и других подручных средств якобы для моего лечения. Он уводил меня в дальнюю комнату и плотно прикрывал дверь. Дальше он выкручивал мне руки и ноги, тыкал в меня иголками, без предупреждения делал болезненные уколы. Я орала на весь дом, мама звонила мужу на работу с вопросом, когда закончится это безобразие и чем они там вообще занимаются. Мучения длились час. Дальше он выпускал меня на волю, я выходила вся зареванная, он – красный как рак. Или ему было стыдно меня мучить, или тяжело. Выкручивал-то он мне руки со всей силы, а я сопротивлялась.

В итоге я сама отказалась от этих модных процедур. Поняла, что в космос мне все равно не лететь, а толку не наблюдалось. Кстати, денег это стоило немало. Так что Космонавту дали отставку.

7. Найти своего доктора нелегко

В итоге правильный совет я получила от массажистки из Германии. Выгнав Космонавта, я продолжала поиски врача, искала выход из создавшейся ситуации, под нож я идти ну никак не хотела. Я продолжала стучаться во все двери.

Будучи в Германии, рассказала про свою беду одной знакомой, и та посоветовала центр по реабилитации. Замечательное такое заведение, где в основном занимаются с людьми после инсультов, ставят на ноги больных.

Боже мой, что это за центр! Я тут же вспомнила свой опыт лечения в одном известном физкультурном диспансере. Попала туда по блату. Как раз с болями в спине. Мне делали уколы в позвоночник. Причем перед каждым уколом рассказывали, какая это ответственность, нужно обязательно хорошо сосредоточиться, чтобы попасть туда, куда надо.

– А вдруг не попадете? – с ужасом спрашивала я врачиху.

– Всегда попадала, – уверенно отвечала она.

Но зачем-то же она мне про это рассказывала! И потом, всегда что-то случается впервые. Мне каждый раз хотелось бежать оттуда к чертям собачьим, но было неудобно. Меня же по блату там держали. И потом, очень я подружилась с соседкой по палате. Она была после серьезной операции, ей требовался уход, медсестру было не докричаться, так что я по совместительству еще и за Таней ухаживала.

Кроме уколов была еще и лечебная физкультура. Занимались мы вдвоем с одной спортсменкой, не помню, по какому виду спорта. Помню только, что операция у нее прошла не очень, а ей к чемпионату Европы нужно было готовиться. Ей уж больно мои носки нравились с мышатами.

– Выиграешь чемпионат, подарю, – бодро обещала я, хотя понимала, что вряд ли. Мне те носки и самой нравились.

– Это, конечно, стимул, – со вздохом отвечала она.

Мы с ней неспешно переговаривались, делая какие-то элементарные упражнения под руководством разговорчивого инструктора ЛФК. Нашему инструктору быстро надоедало нас тренировать, и он с удовольствием рассказывал нам различные байки из жизни физкультурного диспансера. Заведение это престижное, там не только я по блату лежала, но и много кто из знаменитостей. Вот про них он и рассказывал. Вот ведь ужас кошмарный. Мало того, что он нас не лечил, он еще и всякие разности про них выбалтывал. И пожаловаться я не могла. Меня же туда по знакомству пристроили.

Немного про блат – знакомство. Не все что по блату – есть хорошо. И тут есть два мнения. Я вам выскажу оба. С одной стороны, страшно идти к совершенно незнакомому доктору. Все ж доверяем самое дорогое – жизнь и здоровье. Кто его знает, как он в медицинском институте учился? А вдруг он как раз по блату и поступил? А потом проплачивал все экзамены?

Опять же, есть доктора, которые и учились хорошо, и не по блату заканчивали, но у них «тяжелая рука». Как правило, большинство таких докторов сами про себя быстро все понимают и идут в администрирование, но некоторые упорно продолжают работать. При этом тихо ненавидя своих пациентов. Ну у них же плохо получается лечить! Кто виноват? Нерадивые пациенты, кто ж еще. Так что и по блату можно попасть к уставшему, безразличному доктору.

Доверяйте сарафанному радио и своей интуиции. Собирайте информацию, спрашивайте. Иногда можно найти очень хорошего доктора в обычной районной поликлинике. Я таких встречала, и не раз. Особенно когда рожала и воспитывала своих детей. Это были настоящие профессионалы, они душой болели за моих мальчиков, приходили, даже когда я их не вызывала, чувствовали опасность, проверяли и перепроверяли.

Совет

Выслушивайте хотя бы два мнения. Особенно если грозит операция. Все-таки операция – это последняя инстанция. Если ее можно избежать, то надо хотя бы попробовать. А потом просто доверьтесь доктору, который вам по душе. И уже не сомневайтесь. И неукоснительно выполняйте то, что он вам говорит. И если доктор скажет – нужна операция, то смело делайте такой шаг. Верьте доктору и в свои силы.

Встречи на спортивных тропинках

Старик в белом

Боже, как же он импозантен. Спортивный костюм всегда только белый, под ним белая футболка, кроссовки тоже белые. Все элегантно до предела. На вид дедушке лет восемьдесят. Он уверен, что выглядит исключительно на семьдесят. Да, радостно обманываем себя. И это только нам понятно, что семьдесят и восемьдесят – это огромная разница. Для сорокалетних это уже абсолютно все равно. Мы для них все одногодки. Нас это совершенно не должно волновать. Мы находимся в другой весовой категории. Мы до нашего возраста дожили. Кто-то добрел, кто-то добежал. Но мы находимся в нем. И очень важно ему радоваться и им гордиться.

Не забывать, что была юность, окружать себя молодыми, а значит, быть им интересными, еще скажу такую вещь – не противными. Для этого нужно в первую очередь хорошо и современно выглядеть, не быть занудами, не потерять чувство юмора.

Обязательно думать о своем будущем. Да, мы не знаем, как сложится наша жизнь в дальнейшем, пока есть силы, нужно стараться эту жизнь себе организовать заранее. Как? Об этом поговорим в следующей книге. Но по большому счету жить здесь и сейчас. Вот как этот старик.

Каждое его утро обязательно спортивное. Весь в белом, очки черные. Он бодро идет по нашему поселку. В каком-то месте останавливается и начинает делать отжимания. Предварительно сняв куртку (отсюда я знаю, что футболка тоже белая), очки и бейсболку. Аккуратная седая стрижка, футболка практически накрахмаленная. Почему он не идет отжиматься в лес или на специальную площадку, которые у нас, конечно же, есть, мне непонятно. Нет, его отжимания всегда проходят именно посередине тротуарных дорожек, причем в разных местах.

Себя демонстрирует, проносилось у меня в голове, про другие причины не задумывалась, у меня своих мыслей в голове хоть отбавляй.

Мысли мыслями, но я всегда отмечала присутствие старика в белом во время своих спортивных прогулок.

Здороваясь, он кивал. Даже скажу по-другому, раскланивался. Кивнуть тоже можно по-разному. Снисходительно, торопливо, небрежно, а можно сделать кивок, достойный прекрасной дамы. Вот он мне так кивал. Мне после этого хотелось еще больше выпрямить спину и идти практически вприпрыжку. И кроссовкам, конечно, спасибо, но в первую очередь старику.

В какой-то момент старик в белом пропал. Я не сразу обратила на это внимание, мы же все в разное время выходим из дома, может быть, у него график прогулок изменился. А потом уже забеспокоилась.

Наконец-то он появился. Шел медленно, опираясь на палочку, одна рука повисла. Инсульт, никто не застрахован. Все равно в белом, все равно элегантный. Но уже костюм не такой опрятный, отрастил бороду.

Как-то одной рукой снял очки вытереть слезящиеся глаза, палка упала. Я подбежала, чтобы поднять и подать ему теперь уже такой для него необходимый атрибут. Он посмотрел на меня очень печально. Узнал. Попытался что-то сказать, но уже не смог, отвел руку в сторону, вторая так и висела. Весь вид его говорил: «Хотел, может, сейчас что-то и сказать, да не могу. А сейчас бы с удовольствием поговорил. Почему не сделал этого раньше? Дурак».

8. Пилатес как ступенька

Реабилитационный центр в Германии меня просто поразил. Я, понятное дело, занималась за деньги. Каждый мой поход стоил около восьмидесяти евро, что было совсем не мало. За свой отдых мне удалось посетить, думаю, занятий пять. Не очень много, но все-таки. Еще раз повторюсь, я тогда использовала каждую возможность для новых знаний. А вдруг поможет?

Немецкие пациенты лечились, как я понимаю, бесплатно, по своей страховке. Занятия в центре проводились строго индивидуально. Инструкторы со специальным образованием подбирали упражнения, подходящие только для тебя, и все занятия вели тебя за руку.

Мой инструктор Клаудия разбила наш урок на две части, сначала показывала мне несложные упражнения, в основном на растяжку, а потом делала мне массаж, при этом тоже тянула меня и тянула. Очень аккуратно, часто останавливаясь и спрашивая, все ли в порядке. Терпимо ли? Нет ли острой боли? Мне после Космонавта терпимо было все. Клаудия быстро меня раскусила, и эта моя фраза: «Мы же детей рожали, стерпим все», – ее крайне удивила. Она специально остановила занятие, чтобы серьезно со мной поговорить.

– Боль бывает разная: полезная и бесполезная. Нагрузку организму давать нужно, и это не всегда удовольствие. Нужно преодолевать – это обязательно. Но и свой организм нужно слушать. Он подскажет, в какой момент следует остановиться. Дать организму отдохнуть, немного подышать, восстановить работу сердца и продолжить тренировку дальше. Обязательно продолжить. Острой боли быть не должно. Немедленно останавливаемся.

Советы, которые я получила от Клаудии, были бесценны. И главное, что она мне сказала:

– Ты обойдешься без операции. Но ты должна заняться пилатесом. Серьезно. На постоянной основе. И ты себя вытянешь.

Совет

Любая тренировка должна иметь начало (разогрев), собственно тренировку и окончание. Расслабление. Все с любовью к телу.

9. Хороший тренер – кто это?

И я опять купила абонемент в фитнес-клуб. И тут уже я его не просто купила, я нашла клуб, где был тот самый пилатес. Я не пропускала тренировок, занималась три раза в неделю, как стояло в расписании клуба. Причем сразу подошла к тренеру, сказала, что есть проблема, определенные упражнения я делать не в состоянии, я буду идти за ней, но медленно.

Хороший тренер, увидев новенькую, всегда поинтересуется и как зовут, и какие есть предпочтения, и что и как. А еще – он присматривается. Какие упражнения даются тебе легче, какие сложнее, сам увидит проблемы и не будет настаивать: «Ну давай еще. Ну еще!» У хорошего тренера грамотно составлены тренировки, и они должны соответствовать всем уровням подготовки. Нам кажется, что вроде сложно, а на самом деле для всех возможно.

Очень важно правильно оценить возможности своего организма. Не переоценивать, но и спуску не давать.

К сожалению, опять у меня все пришло через страх. Пока меня не напугать, я собой серьезно заниматься не начинаю. Да, перспектива операции напугала меня сильно. И я начала суетиться. Неправильно это. Ну уж как есть. Могла ведь просто лечь на диван. В конце концов, бюстгальтер можно перевернуть и спереди застегнуть, и вполне можно жить, управляя одной рукой.

Мне такая жизнь не подходила. И потом, я понимала, организму только дай волю. Начнет расслабляться, не заметишь, как уже и вторая рука перестанет подниматься.

С тренером Олей мы сразу нашли общий язык. Ее упражнения мне очень даже подходили. Комплекс, ею составленный, был для всего организма. И она его не меняла. Три раза в неделю и дальше мы делали одни и те же упражнения в одной и той же последовательности. Кого-то это не устраивало: «Скучно. Одно и то же. Уже наизусть выучили».

Для меня это было то, что необходимо. Я делала из недели в неделю этот комплекс и видела прогресс. Чувствовала, что рука поднимается выше, вот я уже и за спину могу ее завести, и до локтя достать. Я занятия не пропускала, всю свою жизнь построила вокруг этих тренировок.

Группа у нас была сплоченная, мы уже вовсю беседовали в раздевалке, обсуждали Олину жизнь. Во время наших тренировок Оля успевала нам и упражнения показывать, и своими жизненными проблемами с нами поделиться. Жизнь у нее была сложная, в то время она как раз вступила в бракоразводный процесс. Я видела, как по мере продвижения процесса Оля становилась все тревожнее и грустнее. И если раньше она бодро говорила: «На фига мне такой муж», потом уже только пожимала плечами. В итоге пришла вся зареванная.

– Все, девчата! Развели.

В тот день толком нам позаниматься не удалось. Какие уж тут занятия? Коллектив у нас был дружным, за Олю мы все переживали, успокаивали нашего чудесного тренера как могли.

Мы наперебой напоминали про известные нам недостатки ее мужа (Оля в сердцах делилась сокровенным), но она все равно плакала. Вспомнила вдруг про сына-подростка и впервые рассказала, что отцом муж был совсем даже неплохим. И на горизонте замаячила разлучница. Что мы могли сказать? Дело сделано. Кто-то говорил, что только вперед, кто-то предлагал все начать сначала. Я молчала, что тут скажешь. Как же так сделать, чтобы все-таки сначала подумать, а потом уже идти на такие решительные действия? Как было про сына раньше не вспомнить?

Олю через какое-то время уволили из спортивного клуба. Почему? Мы даже письмо в ее поддержку писали. Но, видимо, был крот в нашем дружном коллективе, который на Олю нажаловался. Мы же сюда заниматься ходим, а не истории слушать.

Я была очень огорчена. Никак не могла взять в толк: ну как же так? Если тебе не нравится, ты скажи! Зачем же сразу жаловаться руководству? Да, в какой-то момент Оля действительно с головой ушла в свои проблемы, но это же жизнь. А мы на тот момент были ее семьей, ее поддержкой.

Да, мы ходили в спортклуб тренировать тело. И вдруг на наших глазах произошла жизненная человеческая трагедия. Мы стали случайными свидетелями. Отмахнуться? Сказать, что это не наше дело, не наша проблема? По большому счету так и есть. Но вот сколько лет прошло, а та история для меня до сих пор служит определенным опытом. И я думаю, не только для меня.

А плечо Оля мне спасла. За полгода все прошло само собой, никакой операции делать было не нужно.

Тренер, который пришел на замену Оли, мне не подошел, слишком активный. Я выползала после занятия, потом не могла в себя прийти два дня. И я потихоньку опять перешла на домашние тренировки. Занималась уже со знанием дела, комплексы искала, чтобы были похожи на то, что давала Оля.

Но. Опять появился миллион «но». Время, которое высвободилось от занятий в спортклубе, тут же заполнилось чем-то другим, очень важным. И опять я начала сокращать минуты моих домашних тренировок.

10. Развиваем не только ноги, но и голову

Чем же я занималась? Во-первых, я начала учить итальянский язык, а во-вторых, сделала свой клуб «Московские посиделки с Еленой Рониной».

И кстати, про иностранные языки. Когда их нужно учить, и нужно ли? Даже скажу так, возможно ли? И не вредно ли? И зачем забивать свою голову знаниями, которые, вполне возможно, никогда не пригодятся тебе впоследствии?

Я не очень понимаю людей, которые бесконечно учатся. Просто так. Учиться, чтобы учиться. Мой жизненный принцип: научился – примени. У меня всегда так и только так. Я и итальянский начала учить, понимая, что часто бываю в Италии. К чему мне, простите, этот английский? В Германии я говорю по-немецки, в Америке не бываю, в Англию, может, и планировала разок съездить, но опять же в компании мужа, глядишь, что и пойму за его спиной.

Кстати, про компанию мужа. Вот интересно, у всех так или только у меня? В Германии я на автомате перевожу ему каждое слово. Если мы оказываемся в стране, где говорят по-английски, на все мои попытки узнать у него, о чем речь, получаю ответ:

«Щас».

И все. Этого «щас» можно потом ждать годами. Или он забывает, или сам не понимает. А переводит он мне что-нибудь из ряда: «Он с нами попрощался, и ему понравилось». Вроде как слова good bye^[2] и ok^[3] я не понимаю.

Я, понятное дело, обижаюсь. Раньше обижалась больше. Сейчас исхожу из того, что, наверное, мне не так уж и нужно это знать. Или все, девушка, в ваших руках. Не нравится? Возьмите учебник и выучите язык. В конце концов, это важно.

Как я начала учить итальянский язык? Младший сын закончил музыкалку, и у меня высвободился час в день. Можно было этого не заметить, и этот час тут же растворился бы в других, дневных и вечерних часах. Нет уж, подумала я, доставлю-ка я себе удовольствие.

Ну не могу я испытывать удовольствие, просто лежа на диване и поплевывая в потолок! Как-то стыдно мне, когда я ничего не делаю. Итальянский язык – пришло в голову мне! А почему нет? Мне всегда хотелось подпевать Челентано. Родственники вздохнули, но поняли, что отговаривать меня не стоит.

Учителя, которых я искала в интернете, тоже слегка удивлялись. Зачем оно вам надо? Вы замуж выходите? Эмигрируете? Работу ищете? Кем? Сиделкой?

Никто не мог поверить, что просто нравится. Теперь-то я уже понимаю. И правильно они делали, что мне не верили. Должна быть глобальная цель. Язык учится только тогда, когда он для чего-то нужен. Это тебе не картины писать или (опять я про свое) – крестиком вышивать. Только когда язык активный – он работает. Мой немецкий язык вбит в мою голову накрепко, не выбить. И даже, когда я молчу долгое время, потом начинаю говорить еще краше, так я скучаю по своему второму и, считай, родному языку. С вновь приобретенным дело совсем другое.

Занятия мои все проходили онлайн. Я, немного принарядившись, садилась перед компьютером и внимала. Одним из моих учителей был молодой парень. Он смотрел с экрана монитора на меня с жалостью, сил на меня много не тратил, чего тратить, подумаешь – прихоть у нее песни петь, и даже не удивлялся, когда опять я ничего не запоминала.

Спрашивал меня, а я отвечала, что забыла. Он нехотя вздыхал:

– Я уже объяснял.

– Ну еще раз объясните!

– Учитесь запоминать с первого раза.

Мне было ужасно стыдно, чувствовала себя тупой немолодой дегенераткой. А этот Антон с ухмылкой продолжал издеваться:

– А что вы хотели? Вам же не четырнадцать лет! И не сможете вы ничего выучить. У вас те клетки уже отмерли давно.

Ах ты паразит, думала я! Это у тебя уже половина всего отмерла, а второй просто не было! Вслух, понятное дело, не говорила, изображала из себя культурную, но терпение мое лопалось. В какой-то момент я взяла себя в руки и поговорила с ним строго:

– Вы же тут не христа ради со мной развлекаетесь, в конце концов. Про свою не первую молодость я и сама все соображаю. Но вы же зачем-то деньги с меня берете? Вот и не лупите на меня свои глаза, а повторяйте свои идиотские правила столько, сколько мне потребуется. Хоть одно правило все сорок пять минут! Вам понятно?!

Антон обалдел, он привык видеть меня заикающуюся и в слезах и бодро начал проговаривать правила по новой. После очередной командировки я этого горе-учителя поменяла на другого. Он мне потом еще долго писал, вроде как не понял: «А что, собственно, произошло?»

Но результат не заставил себя ждать. Через какое-то время, приехав в очередной раз в Италию, я поразила свою семью итальянскими разговорами. Ну и, конечно, итальянцы не подкачали. Каждый из них не забывал сказать, какая я «bella»^[4]! И даже «bellissima»^[5]!

– Да, – гордо вскидывала голову я! То-то же!

А сын с восхищением охал:

– Ну ты даешь!

Совет

Обязательно учите иностранные языки. Играть на скрипке, может, и не нужно в зрелом возрасте учиться, хотя если хочется, то тоже можно, а вот язык – обязательно. Это точно продлевает жизнь. Не зря же дольше всех живут дирижеры и переводчики. Более того, в возрасте язык учить даже легче. Во-первых, наверняка у вас еще есть какой-нибудь язык в запасе. Наложение всегда идет быстрее и качественнее. Во-вторых, вы уже знаете зачем. Ребенок-подросток не знает. Ему до этого языка, как и до таблицы Менделеева, совершенно фиолетово. Вы – совсем другое дело! И еще. У вас есть опыт, интуиция, вы можете сопоставить, додумать. И выкрутиться, если чего не знаете. Там не расслышал, там мило улыбнулся, там понимающе развел руками. Всегда, кстати, прекрасный выход из положения.

Так что учите! (Пилите, Шура, пилите!)

Встречи на спортивных тропинках

Она звалась Медея

Сегодня на улице прохладно. Для меня уже нет проблемы, как одеться. Проснувшись, я первым делом смотрю погоду. Для меня самое важное: идет ли дождь, температура воздуха и ветер. Сегодня на мне практически полный арсенал одежды. Утепленные брюки. Мембранная футболка, флис и куртка.

Если будет еще холоднее, то футболку с коротким рукавом поменяю на футболку с длинным рукавом, еще есть возможность надеть под брюки термокальсоны. Ну и осеннюю куртку поменять на зимнюю. Правильная одежда – это важно. Не должно быть холодно и жарко, должно шагаться легко. Тренировка должна в первую очередь нравиться. Уж прямо чтоб удовольствие приносила – это не обязательно. Но должно быть приятно.

Шагаю, думаю. Слева от меня открывается калитка, и кудрявая девочка лет восьми вытаскивает большой велосипед.

– Ой! Помогите, помогите!

Я кидаюсь к ней.

– Придержите калитку, иначе мне не справиться.

– А как же ты обычно выходишь?

– Обычно сама, поднапрягусь и получится. Но вы же все равно ничего не делаете, просто так идете, никуда не торопитесь. Или торопитесь?

А я тороплюсь? Мне все время кажется, что да, тороплюсь. Я же иду в темпе. И с этого темпа меня по-хорошему никто не должен сбивать.

– Нет, конечно, я не тороплюсь. Тебя как зовут?

– Медея!

Я слегка ошарашена. Ну это надо же. Слышала всякие имена, но такое впервые.

– Красиво. Тебе, наверное, лет восемь?

– Да, а как вы угадали?

– А у меня внуку столько же. Его Боря зовут.

– А вы в следующий раз вместе приходите. Меня тут все знают. Мы можем с ним на великах покататься. Велик у меня второй есть, не проблема! Ну ладно, я поехала.

Медея лихо закинула ногу через раму мужского велосипеда и резво понеслась вперед.

Медея, героиня греческого эпоса, которая всю дорогу кого-то убивала, кого-то подставляла, плела интриги, не щадила братьев и детей. Прекрасное имя для девочки. Это ведь надо додуматься так назвать ребенка. Или это нормально?

Но девочке абсолютно все равно, невероятно уверенная в себе, с мальчишескими повадками, да и внешность у нее мальчишеская. Крупный нос, длинное лицо, крупные кисти рук. Какой она вырастет? Сыграет ли ее громкое имя значимую роль в ее жизни, будет ли ей с ним комфортно?

Иду и думаю, но уже переключилась на имена. Придумать имя для героя книги – это непросто и важно. Оно должно герою соответствовать и подталкивать к действию. Иногда я своих героев переименовываю, когда понимаю, что они какие-то вялые и ничего в романе не происходит.

Готова ли я назвать героиню романа Медеей? Все-таки вряд ли.

11. Спасение жизни – дело самих утопающих, или Климакс подкрался незаметно

А мне итальянский язык практически спас жизнь. И это тоже из оперы «зачем». Я вот не знала толком, зачем язык учу, а оказавшись в больнице Милана, куда меня привезла «Скорая», все сразу и поняла. Затем, что в этой самой больнице и по-английски не понимают, не то что по-немецки. И не все можно объяснить на пальцах.

Эта история как раз и про болезни, и про возраст, и про то, что в какой-то момент все в жизни меняется. Для всех и у всех.

Не хочется говорить слово «климакс». Для нашего населения оно кажется каким-то стыдным. Это как посещение гинеколога. Туда мы почему-то ходим «шепотом». О том, что у тебя начинается климакс, тоже говорить не стоит. Можно говорить про болезни сердца, позвоночника, но вот это – «у нее что-то по-женски», или «начался климакс», лучше не упоминать. Почему? Это же просто работа организма! Не будем говорить «старение», хотя это именно то самое слово и есть, будем говорить «возрастные изменения». Так что слово это нужно знать, полюбить и извлечь из своего состояния пользу.

Я мимо этого возраста тоже не прошла. Эта книга – не медицинская энциклопедия, так что вдаваться и описывать симптомы мы не будем, но нужно хорошо отдавать себе отчет, иногда возрастные изменения могут привести к необратимым последствиям, а такие последствия могут стать несовместимыми с жизнью. Никого не пугаю, просто рассказываю свою историю. Рассказываю не в первый раз, но это тот случай, когда ее нужно рассказывать раз в год. Вдруг кто не слышал. Очень полезно.

Итак, где-то после сорока пяти начинаем к себе прислушиваться и приглядываться. С любыми сомнениями: «что-то идет не так», – немедленно идти к врачу.

У меня «что-то не так» началось неявно и незаметно, и в первую очередь в виде скачков давления. Я не сразу сообразила, что это давление. По жизни я гипотоник, всегда пребываю в состоянии бледности и легкой усталости. Кстати, и по поводу спины моей не раз спортивные инструкторы сетовали:

– Ну вот что с тобой делать? Тебе заниматься надо что есть сил, а сил-то у тебя и нет!

Уж какая есть. Низкое давление, постоянный упадок сил – мои верные спутники по жизни.

Я настолько к этому привыкла, в голову не могло прийти, что мое плохое самочувствие может быть связано с высоким давлением. Откуда?! Как такое возможно? Почему вдруг случились такие странные преобразования в моем организме? Как теперь выясняется, это достаточно частое явление. Именно гипотоники больше всего подвержены гипертоническим кризам.

Я за то, чтобы делиться, спрашивать и рассказывать. Да, не очень приятно, когда с тобой говорят о болезнях. Так не надо говорить только о болезнях. Но вот так невзначай: «Слушай, а у тебя так было? Это что?» И выслушиваем советы, и наматываем на ус. А потом немедленно к врачу. Я бы и не подумала о тонометре, но, собирая информацию, сбегала в аптеку, купила и глазам своим не поверила. Вон оно, оказывается, что!

А дальше я как раз и пошла к врачу. На приеме сидела красивая женщина без эмоций с именем Анна Аркадьевна. Чем-то она напоминала мне Снежную королеву. Все же Анна Каренина была милая и вся сотканная из любви. Эта была высечена изо льда. Такая же холодная, с высоко поднятой головой, она смотрела поверх меня, ничего не советовала, все записывала сразу в рецепт. Чтобы как-то привлечь ее внимание, я завела разговор про ее великое литературное имя, на что она криво улыбнулась и сказала, что ей это сравнение неприятно.

Я, конечно, удивилась, но подумала, сама виновата. И что полезла со своими знаниями?

Мне, правда, про эту почти Каренину никто ничего хорошего и не говорил, но потом знакомый доктор сказал, что выписала она лекарства правильные.

– Странно, что все у тебя так вкось и вкривь пошло. Значит, тебе просто не подошло это лекарство.

Значит, так и было. Но я привыкла врачам доверять. Сказала мне Заледеневшая Анна, что принимать нужно по таблетке в день, я и отсчитала для своей командировки ровно десять таблеточек, даже всю пачку брать не стала.

У меня в чемодане все по счету, чтобы не носить лишние тяжести. Понятное дело, что еще двадцать таблеток меня бы сильно затянули. Но у меня же принципы! Ничего лишнего. Теперь-то у меня совершенно другие принципы, сначала я собираю аптечку, а потом уже складываю в чемодан свой минимум, который включает вечернее платье и купальник. Тогда про аптечку не думала.

Таблетки в качестве скорой помощи от высокого давления я и вообще не стала брать. Зачем? У меня же теперь есть то, что должна принимать, то, что прописал мне доктор. Так я и полетела в далекий и прекрасный Милан.

Плохо мне там стало на третий день. Но я еще стойко боролась с собой дня четыре. Я же не одна была, и мне не хотелось напрягать коллег, рассказывать, что я больна. Сгоняла в аптеку, купила тонометр, кстати, сначала давление померила прямо там. Оно было уже очень неприятным. Мерила давление мне работница аптеки. Мое давление ее никак не удивило. Я, глядя на показания тонометра, немного испугалась, но итальянка была совершенно спокойна. Ну и ладно, стало быть, ничего страшного. Опять же, я постоянно вспоминала Ирэну Морозову, которая рассказывала мне про свое верхнее давление сто восемьдесят пять. И ничего. Пела и плясала как заведенная.

Мое плохое самочувствие сопровождалось дикими головными болями, я уже просто ничего не соображала. В одно утро я не узнала себя в зеркале: как будто кто-то втянул мое лицо внутрь. Я поняла, что нужно что-то делать. Да, опять вернулись к главному: нужно что-то делать, и я пошла сдаваться. Для начала рассказала про свои проблемы портье в гостинице. И про головную боль, и про цифры давления. (О, спасибо моему знанию итальянского языка.) Портье тут же вызвал врача, а мне посоветовал идти в номер и лечь. Я медленно добрела до номера: телефон на тумбочке разрывался, звонил тот самый портье:

– Сеньора, «Скорая помощь» уже в дороге, готовьтесь к госпитализации.

Тут уже было не про лежать. Я похвалила себя за то, что в чемодане у меня есть дорожная сумка. Недолго думая запихала туда гостиничный халат и тапки, в чем-то же надо мне по больнице ходить, и пару апельсинов. И тоже себя похвалила за то, что прихватила их с завтрака.

Не успела собраться с мыслями, как в номер ввалились два прекрасных и позитивных человека. Он – курчавый мелким бесом, улыбка до ушей. Она – веселая толстушка, загорелая, непрерывно и заливисто хохотавшая. Видимо, все это было смешно. На ее шутки курчавый смеялся, сгибаясь пополам, я натянуто улыбалась. Измерили давление и поинтересовались, есть ли у меня с собой паспорт.

Я, применив свои знания итальянского, гордо ответила:

– Си!

Си, так си! Хватай паспорт и вперед!

– А как же гостиничный халат? С апельсинами?

– Тоже захвати!

Гостиничные работники жались к стойке и смотрели на меня со страхом. Я не очень понимала серьезность ситуации, просто очень боялась.

Совет

Так бывает, контакт с врачом не найден. Имеет ли это значение? Самое большое. Не нравится вам врач, а все говорят, что он хороший, все равно уходите. Ищите своего. Интуиция вас никогда не подведет.

12. Больница Милана и таблетки на всю жизнь

Всю дорогу до больницы меня развлекала веселая парочка, практически травили анекдоты, если я чего не понимала, все показывалось жестами. Анекдоты все были про любовь и про способность к той самой любви. Я тогда еще не знала, что итальянцы на эту тему готовы шутить всегда, это у них так принято. На меня, практически умирающую и с паспортом на груди, они почти не обращали внимания. Они неустанно повторяли: «Все будет bene». По-нашему хорошо.

Ехали мы недолго, видимо, больница тоже находилась в центре, а вот по приезде мои сопровождающие вдруг посерьезнели и бегом повезли меня на каталке вглубь больницы, практически с криками: «Дорогу!»

Меня завезли за занавесочку (вспоминаем американский сериал «Скорая помощь»), там уже стояли наготове еще два таких же молодца и тут же начали меня подключать к разным аппаратам. Вся процедура заняла минут пять. Один что-то измерял, другая записывала. Моя парочка из кареты «Скорой помощи» все время стояла рядом. Толстушка держала меня за руку, кучерявый серьезно, не отрываясь, смотрел в монитор исследовательского аппарата.

Дальше все с улыбкой посмотрели на меня, переложили меня на другую каталку, на грудь приспособили исписанную бумажку с результатами быстрых исследований, в ноги поставили мои апельсины с халатом, и моя веселая парочка вывезла меня в коридор.

– А теперь жди!

Мы обнялись как родные, они еще рассказали напоследок что-то смешное, сами посмеялись, хлопнули друг друга по рукам и удалились. Смешно было, видимо, то, что я не померла. А ведь могла! С меня даже страховку медицинскую не попросили. Такие серьезные случаи, как выяснилось, лечат бесплатно.

В коридоре я лежала долго. Пыталась расслабиться и наблюдать жизнь итальянской больницы. Периодически я пыталась возмущаться, вспоминая итальянские слова. Мол, чего я тут лежу? То бегом меня везли, то теперь забыли. Но, видимо, исследования показали, что ничего со мной не случится, во всяком случае еще часа три.

Медсестры, которые сновали мимо меня, объясняли, что все, что у меня, – это не срочно. Вот когда примут всех срочных, врач займется мною.

Так и случилось. Врач еще раз измерил давление. Дал мне что-то выпить. Через двадцать минут опять померил давление, сунул мне в руку рецепт и попрощался.

– И сколько времени мне это лекарство принимать?

– Sempre. Всегда.

13. Как вернуться к нормальной жизни после гипертонического криза

Я лежала в номере гостиницы и постоянно отвечала на телефонные звонки. Моя семья была в полном ужасе, муж рвался приехать, я что есть силы уговаривала его этого не делать. Мол, все уже позади, гостиница хорошая, еду носят в номер, таблетки пью. И слава богу, лететь обратно мне не завтра, а только через два дня. Оклемаюсь.

У меня было достаточно времени подумать и оценить ситуацию. Сказать самой себе правду, что же произошло? А правда состояла в том, что на самом деле вот столько мне было отпущено лет. По моему здоровью, по моей халатности, еще по какой причине, я не знаю. И теперь я всю жизнь должна принимать лекарства. Я теперь от них завишу. Думать про это неприятно. Но что делать? Снова и снова вспоминались слова итальянского доктора: «Sempre. Всегда».

Какова была причина? Скачок давления на фоне климакса. Да, так бывает очень часто именно у гипотоников. Имейте это в виду. У меня произошел самый натуральный гипертонический криз. Можно ли было его избежать? Да. Если бы я была в Москве, сразу же обратилась к врачу, мне бы поменяли терапию.

Еще что важно, таблетки при гипертонии подбираются долго. Какие-то лекарства давление нормализуют, но вы себя чувствуете от них плохо. Появляется тошнота, головокружение. Нужно подбирать, пробовать, менять. И вот тут нужен доктор. Внимательный, знающий, терпеливый.

Иногда рисую себе страшные картинки: вот я оказалась на необитаемом острове. Что тогда? Кто меня спасет? Что делать? В каждую свою поездку я теперь набираю внушительную аптечку. Причем что-то кладу в чемодан, а что-то в дамскую сумочку из расчета на неделю.

Отсчитываю, распределяю по ячейкам, для настроения купила красивые таблеточницы, которые у меня присутствуют в квартире и на даче. И это совершенно правильно. В этом

© Ронина Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Оформление серии Елены Куликовой

Фото автора на обложке Анны Леонтьевой

В коллаже на обложке использованы иллюстрации: © Olga Tashlikovich / Shutterstock.com

* * *

Дисциплина – это решение делать то, чего не хочется делать, чтобы достичь того, чего очень хочется достичь.

Джон Максвелл

Зачем я написала эту книгу

За прошедший год в моей жизни много чего произошло. В нее вошли йога и скандинавская ходьба, весы и правильное питание. Я не просто похудела. Ушла отечность с ног, проще стало дышать, я легко и много хожу. А еще я ни разу в этом году не болела, хотя хронический бронхит – моя давняя проблема, и любая простуда заканчивалась именно этим диагнозом и обязательными антибиотиками.

В этой книге я решила написать, как мне удалось полностью изменить жизнь, выстроить свои привычки правильным образом, победить лень.

И еще, лень ведь может и вернуться. Так что эту книгу я пишу еще и для себя. Если что, открою, прочитаю и тут же побегу на улицу ходить с палками. И неважно, в какой точке Земли я в этот момент окажусь, спорт теперь всегда со мной. Надеюсь, этими заметками о здоровом образе жизни я сумею заинтересовать вас, и, возможно, кто-то, как и я, так же изменит свою жизнь.

Ваша Елена Ронина

Вступление

В этом году мне исполнилось шестьдесят. Цифра не то чтобы очень красивая. Или вы скажете, что это очередной возраст счастья? А вы знаете, я с вами соглашусь. (А куда мне деваться?) Вопрос только в том, готова ли я сама к этому возрасту? Вот чтобы так прямо всем объявить: «А мне уже шестьдесят!»

Нет, конечно. Я думаю, мне все еще сорок. Хотя вернуться в свои сорок я точно не хочу. Какие-то это были суетные и сложные годы. С перестройкой, с новым замужеством, с маленьким и поздним ребенком. Не то что сейчас. Все выращены, живем по большому счету благополучно и размеренно. Появилось завидное чувство уверенности в себе, в своих силах, в своем слове. Я перестала наконец краснеть, мне ничего не стыдно. Я живу значительно свободнее.

Так что морально я возрастом своим довольна. Физически и внешне – это другой вопрос, об этом, собственно, и пойдет речь в книге.

И еще. Про главное. Сколько я хочу прожить?

Недавно встретилась со своей знакомой Светой. Света меня чуть моложе, полгода назад потеряла мужа, учится жить в новой реальности.

И это тоже про возраст. Сегодня, как никогда раньше, видно особенно отчетливо: большая часть жизни прожита. Сколько еще осталось?

Как поддержать человека, как утешить, как найти те самые правильные слова соболезнования? Понятное дело, обсуждали: а что дальше? Как Света видит свою дальнейшую жизнь? Так случилось, что она осталась совсем одна.

– Очень сложно вдруг остаться одной. То вместе – вместе. Хорошо ли, плохо ли: вместе. И вдруг одна. Считаю финансы, чтобы хватило на оставшиеся годы.

Я восхитилась Светой. Как мудро. Но как понять, сколько мы проживем?

– А я этот вопрос ставлю для себя по-другому. Сколько я хочу прожить? Не сколько нам отмерено, не сколько у меня есть средств на эти самые годы, а сколько я хочу.

– И?

– Я для себя ставлю планку двадцать лет.

– Маловато будет, – не соглашаюсь я.

– На большее не согласна! Жить нужно активно и в добром здравии. Какое доброе здравие может быть после восьмидесяти лет?

– Ну здрасьте! Всё от нас зависит.

– Многое, согласна. Но не всё. И я просто не хочу.

Я не согласна с такой точкой зрения. Причем категорически! Я вижу свою маму, ей девяносто два, и как часто слышу от нее:

– Еще бы пожить! Так хочется пожить!

Я смотрю в мамины голубые лучистые глаза и верю. Ей хочется, она готова и проживет! В восемьдесят лет я отвезла маму в Париж. А через пару лет в Венецию. А в восемьдесят пять мы с мужем отправили своих мам в автобусный тур по всей Италии. Две недели они колесили по самым красивым городам мира под песни Челентано, пили кьянти и ели пиццу.

А вдруг все самое интересное у нас начнется как раз после восьмидесяти лет? Где там я еще не была? На Северном полюсе? Туда, наверное, я все же не хочу. Хотя, если дети отправят, куда деваться. Ой, нет. Дети могут отправить и с парашютом прыгнуть! Кошмар, конечно, но дети же. Детьми нужно уже только восхищаться и радоваться любой их инициативе. Главное, чтобы на все их бодрые начинания хватило моего здоровья. Вот над этим нужно работать. И я уже начала.

Сегодня я хочу с вами поговорить про качество жизни.

Есть среди моих старших товарищей те, которые убеждены: жить нужно в свое удовольствие! Все равно сценарий у всех один, конец неизбежен, так что не нужно себя мучить диетами и физкультурой.

И опять повторюсь: уж если жить долго, нужно жить качественно. Чтобы дышалось легко, ходилось быстро, и чтобы жизнь была в радость.

Как это сделать? За последний год я круто изменила свою жизнь и поняла, жить можно и нужно по-другому. В сутках значительно больше часов. Можно больше успевать, меньше уставать и радоваться каждому дню.

Как? Поделюсь в этой книге.

06:45 утра

Нужно отбросить телефон и книгу и немедленно встать. Это самое непростое в нашем деле. Как встать? Читаю последние новости в телефоне уже почти час. Периодически пью воду из красивого бокала, который стоит у меня на прикроватной тумбочке. Да, это очень важно. Не забыть с вечера налить в бокал воды. Пью воду, глубоко дышу и настраиваюсь на ходьбу. Обязательно смотрю в окно. Вижу листву деревьев. Еще нежно-зеленую, на дворе весна, листочки только-только появились, я убеждаю себя, что на улице свежий воздух, и тишина, и поют птицы, и нужно обязательно встать. Как нырок в прохладную морскую воду.

Все. Одеяло отбросила, встала. Еще раз сверяюсь с температурой воздуха. Все нормально, одежда приготовлена правильно. Сегодня это лосины, специальная дышащая футболка, носки, где есть правый и левый, и кофта-флис. Я люблю на молнии. Расстегнул, застегнул, чтобы не тащить через голову. Быстро одеваюсь, перед выходом, уже на кухне, выпиваю еще один стакан воды и беру свои замечательные палки. Между прочим, купила давным-давно в Берлине. Помню, как тщательно тогда работал со мной продавец. Вымерял меня по росту, приносил все новые и новые модели, в итоге не посоветовал мне покупать телескопические, которые можно подстраивать под свои габариты. «Резьба со временем сотрется, во время ходьбы палки могут непроизвольно складываться. Вам это надо?» Почем я знала? Покупала палки, как идею, у нас тогда еще никто по улицам толпами не ходил.

Да, я их везла в руках, палки не влезли даже в мой огромный чемодан. Чуть было не забыла в самолете, сосед из кресла слева бежал за мной, догнал практически на паспортном контроле. Спасибо тебе, добрый человек. Взяла палки в руки, про тебя тут же вспомнила. Ты уж про тот случай давно забыл, а я нет. Каждое утро посылаю тебе улыбку и благодарности. Это к тому, что не ленимся дарить нашим близким, а также чужим и незнакомым наши добрые дела и улыбки. Пусть даже мысленно.

Выхожу на улицу и делаю глубокий вдох. Как поется в известном мультике: «Предчувствие его не обмануло!» Только утром воздух такой свежий и чистый. И весь мир принадлежит тебе. Невероятное счастье. Пошла.

Часть 1

Дожить до пятидесяти

1. Спасибо маме с папой. Или про генетику

А вообще-то я и так ничего себе. Никто мне моих лет никогда не дает. «Вам? Столько лет? Не может быть!» Я, кстати, свой возраст никогда не скрывала, никогда не кокетничала по этому поводу. «Ах, не помню!» Что значит не помню? Это я возраст своих детей могу забыть, долго высчитываю в голове. Свой – знаю и помню очень хорошо. Но вот сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что не скрывала, потому что всегда знала: я выгляжу моложе своих лет. Было бы по-другому, может, и вела бы себя иначе. Кто знает?

А еще смолоду мне нравилось, когда меня называли по имени-отчеству. Странность такая. Видимо, от комплексов. Боялась, что меня не будут воспринимать всерьез. С возрастом комплексы ушли, и отчество отпало, теперь представляюсь исключительно «Лена». Сама понимаю, что зря. Какая я Лена? Бабушка Лена. Но в конце концов, мы же договорились, что к шестидесяти годам мы получаем дополнительные права. Например, жить свободно. Так что еще лет пять себя Леной поназываю. Скажите спасибо, что не Аленой!

Так получается, что внешне я моложавая. У меня и мама моложавая. Генетика, вы скажете. Может, и генетика, а может, и улыбка, а еще позитивное отношение к жизни. Да, я очень долго выглядела моложе своего возраста. В молодости. (Господи, пишу сейчас через силу.) Можно подумать, что сейчас у меня не молодость. А что тогда? Старость, что ли? Зрелый возраст произносить очень долго, ну уж никуда не деться.

Так, значит, что было в молодости? Меня, к примеру, не пускали в вечернее кафе. Спрашивали: «А девочке есть шестнадцать?» – «Да девятнадцать уже девочке! Тоже мне… Психологи». Я обижалась на охранников, злилась на весь белый свет.

Следующий этап, это когда я выходила замуж. Мне шел двадцать первый год. Моему будущему мужу тоже двадцать один. Но в ЗАГСе поймала на себе печальный взгляд. «Жених-то в отцы годится. Это к чему ж выходить замуж с такой разницей в возрасте». Тоже мне, сердобольные какие. Их, что ли, дело? За кого хочу, за того и выхожу. Хоть за аксакала!

Так и шла по жизни. Принимая на работу, на меня смотрели с недоверием. Это что ж за главный бухгалтер такой, которому на вид восемнадцать лет? Мы же ей наши деньги доверяем! Это что ж за мамаша такая, которой при входе в школу периодически задавали вопрос: «Девочка, это ты вчера куртку потеряла?» Сын шипел: «У всех мамы как мамы, а у меня непонятно что!» Я обижалась, я не хотела быть неизвестно чем.

Спасибо одному коммерческому директору (так себе, прямо скажу, был человек), но про возраст он меня поддержал, или, скажем так, объяснил. Потом, правда, он всю дорогу пытался меня уволить, подловить на моих ошибках – недостатках. Очень я его начала раздражать, когда он понял, что генеральный директор в какой-то момент начал советоваться не с ним, а со мной. «С какой стати?! Кто я, а кто она? Малявка, понимаешь, работает тут без году неделя!» Да, все так. У него действительно был огромный жизненный опыт. Зато у меня знания, которые не выветрились еще с институтской скамьи, а еще здоровый риск, авантюризм в пределах разумного и большое желание работать.

И все же скажем этому господину спасибо. Да, еще одно спасибо. Именно он меня нашел, привел за руку в компанию, уговорил генерального, что вот эта «трость с ногами» на самом деле хороший бухгалтер. Он в меня поверил, вселил уверенность, что я точно смогу. А еще рассказал по секрету, что молодость – это тот недостаток, который с возрастом проходит. «Помяните мое слово, в какой-то момент вы станете об этом сожалеть».

Что хочу сказать с высоты своих лет? В тот возраст возвращаться не стала бы, но молодой оставаться хочется.

Да! Вот такие у меня запросы! Хочу жить в своем возрасте, но быть молодой. И не говорите мне про душу. Между прочим, это самое сложное. Скрипеть и бухтеть мы начинаем уже лет с тридцати пяти. Молодая душа – это вообще что-то уникальное. Можно сказать, рудимент. Так что за душу отвечать не смогу, а вот за внешний вид – почему бы и нет.

В какой-то момент я перестала представляться Еленой Николаевной, предлагала людям моложе меня намного говорить мне «ты». Причем сначала скажу, потом мне становится стыдно. И зачем я предложила? Глупость же. Он (она) годится мне в дети, так что сама вполне могу и «ты» говорить, не так страшно. Но им-то каково? И зачем ставить людей в неудобное положение?

Совет

Принимаем свой возраст и не стараемся дополнительно молодиться, чтобы не выглядеть смешными.

Да, очень важно честно сказать, сколько вам лет. Даже если вы супермолодо выглядите и в душе вы девочка, все равно свой возраст нужно нести достойно. Рядом с вами дети, которым важно, чтобы вы выглядели как мама, а не как подружка. Еще есть внуки, которые к месту и не к месту будут вопить на каждом углу: «Бабушка!» Полюбите свой возраст. Это «ваше все». Да, не Пушкин, которого мы знаем исключительно по книжкам, а вы сами.

Есть такое упражнение в оздоровительной гимнастике цигун. Называется «Золотой петух». Нужно стоять на одной ноге с закрытыми глазами. Проверьте, как долго у вас получится удерживать равновесие? А ведь по этому упражнению ученые определяют, как функционирует ваш организм, каков ваш биологический возраст и соответствует ли он вашим паспортным данным. Внешность – это еще не все.

Что же показывает этот простой тест?

Вы можете простоять на одной ноге (напомню, с закрытыми глазами):

30 секунд и более – соответствует 20 годам;

25 секунд – вам приблизительно 30 лет;

20 секунд – вам 40 лет;

15 секунд – вам 50 лет;

10 секунд – вам 60 лет;

5 секунд и меньше – соответствует возрасту старше 70 лет.

Сознаюсь честно, я «Петуха» могу изобразить ровно 5 секунд. Какой кошмар. Но я теперь это упражнение делаю регулярно. Говорят, оно очень полезно для всех органов, прекрасная профилактика от многих заболеваний, против болезни Альцгеймера в том числе. Так что я не отчаиваюсь.

2. Как не испугаться своего возраста

Почему-то у меня совершенно не было с этим никаких проблем. Я всегда хотела стать старше. Мне интереснее было не что сейчас, а что дальше. Что там за следующим поворотом? Я всегда рассматривала свою жизнь как захватывающее кино. Никогда не сомневалась: там, за поворотом, еще круче.

И да, я любила прибавить себе пару лет. То ли для солидности, то ли для статуса. Мне еще не исполнилось пятидесяти, а я всем рассказывала, что этот рубеж уже перешагнула. Два года туда, два сюда. Какая разница? Ловила на себе недоуменные взгляды и гордо подтверждала:

– Да! А вы прямо не верите? И зря. Посмотрите на моего сына.

– Это ваш сын?! А, ну тогда конечно…

Помню, пришла ко мне на мои «Московские посиделки» Ирэна Морозова, наша прославленная цыганка, народная артистка и просто, как впоследствии выяснилось, очень хороший человек. Я про нее еще не раз в этой книжке расскажу, потому что Ирэна для меня в некотором смысле – пример. Именно так нужно принимать возраст и жить в нем. Если очень коротко, то эта женщина – огонь!

Так вот, позвала я ее на программу «Музыкальное образование». Ирэну я до этого видела только в спектаклях. А тут! Вот она – настоящая цыганка. Потом мы с ней встречались часто на наших «Посиделках», она приходила с удовольствием, выступала всегда от всей души. Первый же приход ее был немного смазан недостаточным количеством народа в зале. Я видела, Ирэна разочарована. Мне было неловко. Понятное дело, звезда, народная артистка России, а тут обычный дом-музей, еще и публики ползала. Но виду не показывает. Макияж концертный, ресницы в пол-лица. И одета! Как же правильно она была одета. Синий свитер, яркий такой, цвета аквамарин, и белая шаль. Цыганка же. Цыганка обязана быть в шали. А дальше гордая осанка, поворот головы. Женщина, которая себя несет. В наш скромный дом-музей вошла королева. Возрастная, но королева. Осмотрелась по сторонам, не увидела телевидение и немного расслабилась.

И, кстати, сразу начала мне рассказывать про возраст и про здоровье. Мол, деточка, вы еще молодая, а вот мне уже о-го-го! И давление сегодня скакануло.

– Думала уже отменять нашу встречу. Но потом решила, обещала же. Меня народ будет ждать.

– А какое давление?

– Да сто восемьдесят пять!

Я только охнула… М-да, эту цифру, кстати, я запомнила, и это знание со мной через пару лет сыграло злую шутку. Когда мое собственное давление начало подниматься и достигло вот этой самой цифры, умом-то я понимала, что, может, и кранты, но вспоминала мою дорогую Ирэну и думала: «А может, все и не так страшно? Вон человек не просто приехал, еще и пел, и плясал».

Про давление я, пожалуй, в другой главе расскажу. Опять же, не забываем – актриса! Могла и нафантазировать слегка. Здесь я немного про другое речь веду. Программа, стало быть, была музыкальной, и я устроила такой «круглый стол». Собрала учителей и учеников музыкальных школ, чтобы они друг другу посмотрели в глаза и честно рассказали, за что они друг друга не любили, а за что прямо вот ненавидели. Кстати, позвала и своего старшего сына, на тот момент уже успешного музыканта, играющего в рок-группе. Честно говоря, не думала, что он придет. А он вдруг взял и пришел. И давай на все мои вопросы отвечать. И даже, сама своим ушам не поверила, сказал спасибо своей маме, что отдала его в свое время учиться в музыкальную школу и твердой рукой вела его за собой по этому не всегда простому пути.

Я сидела и гордилась. Это ведь я его мама. Периодически напоминала об этом факте зрителям. Но мои-то посиделочники были в курсе про мою семью, про моих детей. Это про книжки я стеснялась рассказывать, не люблю я про себя, больше делаю акценты на других. Чего заострять внимание? Пишу и пишу себе. Кому надо, тот узнает.

Разговор получился грандиозно интересным. Без ложной скромности. До сих пор, выбирая свои самые лучшие программы, наверное, эту поставлю на первое место. Мы говорили обо всем: о музыке, о семье, о школе, о воспитании. Ирэна Морозова была в восторге. Долго потом не могла успокоиться, восхищалась и не скупилась на комплименты. Мол, такая тема! Достойная больших залов, огромных аудиторий. Может быть. Не мне судить. А потом выступала Ирэна. И невозможно было поверить, что этой женщине за семьдесят. Что было главным? Посыл! Харизма. А еще стать и, конечно же, легкость, с которой она двигалась, с которой танцевала.

Мы подружились, и я даже имела счастье танцевать с ней вместе. Слава богу, этот момент мы запечатлели, пересматриваю с особой гордостью. Ясное дело, я надеялась получить от нее секрет такой яркой молодости. Как сохранить себя в такой удивительной форме?! Ирэна всегда со смехом уходит от прямого ответа. Она к себе относится с юмором и полностью лишена всякой звездности. Да, конечно, позитивный настрой, да, конечно, улыбка и (без фанатизма) правильное питание. Но! И это главное! Движение. Постоянное движение. Ни в коем случае себя не жалеть, не давать беспочвенного отдыха. Встала с кровати и сразу включилась в жизнь. Зарядка, уборка, а вечером спектакль, в котором столько танца! И какого танца.

Про уборку вот прямо вам совет от Ирэны Морозовой:

– Опять ночью не спала. Проснулась в два часа и ни туда и ни сюда. Думаю, а что я тогда просто так лежу? Лучше встану да квартиру уберу. Днем-то некогда! Встала и полы помыла, и пыль везде вытерла, красота!

Ну и про моего сына. Через какое-то время, рассказывая про Антона, чувствую, Ирэна как-то мнется, чего-то не договаривает. А потом задала вопрос, что-то из области, как, должно быть, непросто воспитывать приемного ребенка.

– Как приемного? Где приемного?

– Так того, который у вас на «Посиделках» был.

Ну да, Антон выглядел тогда брутально в образе рок-музыканта. В толстовке, с бородой. А я опять слегка моложе своих лет. Вот и не поверила моя дорогая Ирэна, что это мой самый что ни на есть родной сын, которого я родила в двадцать два года.

Да, хорошая генетика, фигура, которую удалось сохранить, быстрая походка. Все это нам в плюс.

Сегодня уже прошло то время, когда меня такие высказывания раздражают. Буду честной до конца, даже немного расстраиваюсь, что скоро мне уже легко будут давать мой возраст по паспорту. Хотя не нужно этого бояться. Как там у любимого Кикабидзе?

«Мои года – мое богатство».

Совет

Генетика – дело хорошее, но она всю жизнь вас тянуть за собой не будет. Когда-то вам нужно обязательно ее поблагодарить и изо всех сил помочь своим генам и хромосомам. На этом поезде, даже если он дальнего следования, всю жизнь проехаться не удастся.

Встречи на спортивных тропинках

Спрятаться от чужих глаз

Иду, широко шагая. Обычно начинаю свой поход практически с закрытыми глазами. Просто дышу, вдыхаю воздух и радуюсь тому, что не спасовала. Встала и пошла. Просыпаюсь окончательно минут через десять и оглядываюсь по сторонам. Сначала небо. Потом вдаль на листву деревьев. Ну а еще через какое-то время уже способна различать тех, кто двигается мне навстречу. Обычно это такие же, как я, резвые спортсмены. А вот сегодня ну совсем нетипичная парочка. Идут медленно, прижавшись друг к другу. Заспанные, нечесаные. Смотрят не друг на друга, а куда-то вдаль. Но на самом деле я-то вижу. Они смотрят вглубь себя. И каждый беседует сейчас с самим собой. И задает каждый себе один и тот же вопрос: «Зачем? Зачем мне это все?» И видно, что они любят друг друга. По тому, как они тесно прижались друг к другу, как она положила голову ему на плечо, а он гладил ее руку.

Как они здесь оказались? Всех наших я знаю. Гости обычно одни не ходят, их сопровождают хозяева.

Скорее всего, сняли домик на выходные. И вот сегодня воскресенье, и их маленький счастливый отпуск заканчивается. И им нужно разъезжаться. Ему в свою семью. А ей в свою.

3. Что говорит нам наше зеркало?

Да что бы оно нам ни говорило. Верить ему – дело неблагодарное.

И зеркала бывают разными.

Была в моей жизни любимая тетушка. Тетя Ниночка. Так мы все ее и называли. Никогда тетя Нина, только тетя Ниночка. Интересно, что ее мужа мы с сестрой почему-то звали дядька Борька. По-моему, и в глаза тоже. Он никогда не обижался.

И тетя Ниночка, и дядька Борька нас с сестрой нежно любили. Про дядьку разговор особый, дожил он до девяноста лет, и его уход был для нас совершенно неожиданным. Подтянутый, спортивный, практически до конца жизни он играл в большой теннис и ухаживал за женщинами. Каждое утро дядька Борька бегал. В любую погоду. Якобы к метро за газетой «Московский комсомолец». Дождь, снег – его ничего не останавливало. Кроссовки, ветровка – и вперед. Мы догадывались, что по дороге он вполне мог заглянуть к какой-нибудь своей подруге. Не зря же по субботам он забегал в Дом ученых на танцы. Танцором дядька был знатным. Светлый костюм-тройка, шейный платок – очаровательный партнер для дам, которые были его младше лет на тридцать – сорок.

Тетя Ниночка ушла из жизни гораздо раньше. Ей за газетой по утрам бегать было некогда, трое сыновей, муж, которому тот шейный платок нужно вечно было наглаживать, да и слухи про танцевальных партнерш, думаю, до нее долетали, что настроения не добавляло. Но для нас, любимых племянниц, всегда находилось время, как и улыбка, и гостеприимно накрытый стол с бестселлером – рыбным пирогом с саго. На сладкое подавались пирожные безе (вкуснее не ела никогда), на оборотной стороне которых можно было заметить типографские буковки. Тогда еще не было специальной пергаментной бумаги для выпечки, на противень выстилали газетку.

Да, это те воспоминания, на которые мы с сестрой (надеюсь, наши двоюродные братья тоже) опираемся всю жизнь. За большим семейным столом, с вечными шутками, песнями и длинными разговорами, собирались две семьи брата и сестры, Томуни и Борюни, так они друг друга называли. И пятеро детей. С той стороны три мальчика, с нашей – две девочки.

Больше всего мы с сестрой любили в доме нашей тетушки зеркало в спальне. В нем мы видели себя по-другому. Не лучше и не хуже. Мы никогда не обсуждали, чем нас притягивало зеркало, но обязательно во время наших семейных вечеров мы пробирались по очереди в спальню, прикрывали за собой дверь и вглядывались в изображение, пытаясь увидеть даже не себя, а то, что стояло за нами. Еще раз прочитать свое прошлое и, возможно, подготовиться к жизни. Лично я за этим ходила к зеркалу. «Свет мой зеркальце, скажи, а что меня ждет? Что будет дальше?» Зеркало неуклонно молчало, но давало надежду, или я сама додумывала, не знаю. Но очень может быть, что мое писательство корнями уходило в то самое зеркало: «Дальше все будет как в сказке. Зачем я тебе буду рассказывать? Пусть твоя жизнь будет полна сюрпризов».

Не наврало. Сюрпризов хоть отбавляй.

Сейчас мы уже у зеркала ничего не спрашиваем, сами можем все рассказать лучше любого зеркала. А еще, теперь мы сами выбираем ракурс и расстраиваемся, когда видим наши фотографии, снятые скрытой камерой. Это, мол, не я. Вот я же себя вижу. Стою перед зеркалом. Живот втянула, подбородок наверх, шею немного вытянула вперед. Да. Сегодня еще и все знают свою рабочую сторону. Я, во всяком случаю, знаю. У меня она левая. То есть перед камерой я должна немного свою физиономию развернуть, чтобы предстать перед миром с левой стороны. Понятное дело, про это вечно забываю и стараюсь относиться к своей внешности философски. Поэтому, когда вижу свои фотографии в сети с немного перекошенным ртом и с тремя подбородками, никогда не прошу фотографии удалить. Мне ж эти подбородки никто не пририсовывал. Это мои собственные подбородки. Что есть, то и есть. И когда я где-то выступаю, люди видят меня с разных сторон, а не только с рабочей левой, и не удается мне всю дорогу живот втягивать и позы красивые принимать. Любят меня, я так надеюсь, и, судя по всему, не за это. Еще и фотографии со мной выкладывают. И всем за это огромное спасибо.

Шестьдесят – это тот возраст, в котором самому себе признаться сложно. Но нужно. Как? Потренировавшись. И вот тут поможет зеркало. Надо встать перед ним и честно, глядя прямо себе в глаза, сказать:

– Мне шестьдесят лет.

Спокойно так. Без сожаления, без особой гордости, без надежды, что все вокруг замашут руками: «Ой, ой, а мы-то думали сорок пять!» Мы же не знаем, что они там на самом деле думали? Так что не обольщаемся. Особенно мне нравится, когда мне начинают рассказывать, что меня эта прическа молодит. Вот та старила, а эта молодит. Но я-то помню! Про ту прическу говорили то же самое.

Нужно постараться доложить себе про свой возраст очень буднично. Ну вы же не будете как-то особенно говорить: «Вы знаете, у меня на шее примостилась голова!» – просто констатация. И голова есть, и шестьдесят лет никуда не денешь.

Поверьте, очень полезно самой себе рассказать, сколько тебе шарахнуло месяц назад.

У нас внук с прекрасной памятью. Он всегда точно знает, кому и сколько лет. Если кто что забудет, он напомнит.

Мой муж свой возраст принимает тяжело. Отвечая на вопрос «Сколько лет», он говорит: «Не помню». Это, кстати, плохой сигнал, если верить психологам-исследователям. Стало быть, он свой возраст не принимает (можно подумать, кто-то его принимает). Но есть же внук Боря! Он забывать не даст. Как и наличие очень взрослого сына, которому уже исполнилось тридцать восемь лет. А сколько должно тогда быть родителям?

4. Нам не вернуть свои восемнадцать, не очень-то и хотелось

В какой-то момент я наконец-то научилась замедляться. Поняла, что жизнь несется вперед с невероятной скоростью и нужно как-то время сдерживать. Вот только как? Сложно сказать. Я привыкла нестись вперед, в унисон со временем, не сомневаясь – самое лучшее и интересное впереди. И с твердым убеждением: сейчас – это только разгон. Идем на ощупь, присматриваемся, прислушиваемся, спотыкаемся, делаем кучу ошибок, и черт с ним! Делов-то! Впереди целая жизнь. Еще все исправим, разрулим, повернем, перевернем и дальше пойдем.

Я слышала краем уха что-то про тридцать пять лет, потом про сорок. Дескать, многие девушки впадают в депрессию. Странно это все было слышать. Мне в депрессию впадать было совершенно некогда. Я в тридцать пять (почти в тридцать шесть) рожала второго сына. Ах да, вспомнила. Был один момент не очень хорошего настроения.

Ночами кормила я своего Павлика, примостившись на стуле напротив зеркального платяного шкафа, смотрела на себя и думала: «Кто это? Вот эта толстая, оплывшая тетка? Я, что ли? Неужели я теперь такой и останусь? Боже мой. А как же я на улицу-то выйду?» Но что было делать? Нужно же было идти гулять. Так что шла на улицу. Да, именно в том возрасте я поняла, что я стала старше. И мне совсем уже не двадцать пять, на которые я так долго выглядела. И есть те, кто младше, и они другие. Они моложе, возможно, красивее, и для кого-то я уже другое поколение.

Наверное, рубикон был здесь. Я достаточно поздно родила ребенка и оказалась совершенно в другой возрастной группе. На меня смотрели с недоверием, в свою тусовку не принимали. Я догнала свой возраст. Это обязательно происходит со всеми. В какой-то момент вы опять можете отъехать назад, но рано или поздно опять вернетесь в свое поколение.

Девчонки с колясками ходили по Измайловскому парку небольшими стайками, только я угрюмо брела в одиночестве и не понимала, как бы мне тоже в ту компанию влиться. И даже пыталась дружить, когда какая-нибудь мама-колясочница гулять не выходила. Но чужое место мне удавалось занять только на время ее отсутствия. Как только болящая маман появлялась, меня мягко отправляли в мое одиночество. Да, отбор осуществлялся по возрасту. Возможно, меня стеснялись, может быть, я умничала или, еще того больше, поучала. Мне это очень не нравилось, я расстраивалась, но так было.

То же самое повторялось и в детском саду, а потом в школе. Когда я приходила (а если честно, то приезжала на хорошей машине за своим сыном), мамаши переставали разговаривать между собой. Я уже не удивлялась. А чему, собственно, удивляться? О чем со мной разговаривать? Я же их старше на пятнадцать лет. Это, между прочим, поколение. Кто я для них? Старая перечница.

Сейчас я уже понимаю: не все так просто. Не только в возрасте дело, но и в моей машине, и в том, что я проживала на тот момент в коттеджном поселке. Мамочки одноклассников моего сына приходили пешком из соседней многоэтажки. Я их раздражала своим антуражем и тем, что вечно торопилась. Они же не знали, что на работу, думали, наверное, на педикюр. У меня не было времени навести мосты и рассказать: «Девчонки, через пятнадцать лет и вы, возможно, будете жить в другом доме и ездить на машине! Что у меня было в вашем возрасте? Комната в коммуналке. Нужно захотеть и много трудиться». Можно ли это объяснить? Поверят ли? Не всегда.

Помню, была у нас секретарша на работе. Молодая и очень активная Лера. Когда она к нам пришла, ей только исполнилось девятнадцать лет. На собеседовании она так про себя и рассказала: «Я Лера, мне девятнадцать лет, и я буду у вас работать секретарем». Мы с мужем тогда обалдели.

– Вообще-то вы здесь проходите собеседование. Перед вами были два кандидата, завтра еще три придут.

– Ну и что? Они просто ищут работу, а я очень хочу работать. И именно у вас.

Она была так убедительна, что мы ее сразу зачислили в штат и ни разу об этом не пожалели. Единственным недостатком Леры были каблуки, которыми она громко стучала о кафельный пол, чем мешала мужу сосредоточиться. Он ей как-то сделал замечание, и Лера научилась бегать на носочках. До сих пор не пойму, как ей это удавалось.

Как-то я собиралась в отпуск, а отпуск тот намеревалась проводить на круизном лайнере. Для нас такое было впервые. И, честно говоря, каюту мы купили без окна, можно сказать, в трюме. На что денег хватило, то и купили. Но лайнер для всех один, и мероприятия круизные тоже. Никто на капитанском вечере тебя не спросит, в трюме ты живешь или в каюте люкс. И твои чемоданы в трюм доставят точно с таким же почтением и поклонами.

В памятке к билетам стояло, сколько вечерних платьев должно у меня быть в багаже. Две недели? Значит, в пол платья два, коктейльных – четыре! И так далее.

Зачем я поделилась этой информацией с Лерой, я не знаю. Но почувствовала, как сразу загрустила наша всегда положительно настроенная секретарша.

– А вот почему вы едете, а я нет?

– То есть? – Я даже опешила. Она, что ли, с нами собирается? Тогда в качестве кого? При муже-директоре волей-неволей начнут всякие мысли в голову приходить.

– Я про то, что вы вот по Средиземному морю будете ездить на большом корабле, а я по Клязьме на веслах.

– А ты в курсе, сколько мне лет?

– И что?

– А ничего. В девятнадцать лет я тоже на Селигере по ночам у палатки песни пела. Между прочим, неплохое было время.

– Ну сейчас вы же на Селигер не едете?

Я отложила свои дела и решила объяснить. Это моя позиция, и я верю, что она правильная. Удалось ли мне донести до Леры свою мысль? Не знаю. Может быть, потом она и вспомнила наш разговор.

– Не нужно иметь в восемнадцать то, что ты сам можешь заработать только к сорока. Прими это как аксиому. Можно, безусловно, получить все и в восемнадцать. Как? Выйти замуж, получить наследство. Но поверь, деньги, которые тебе просто так на блюдечке принесут, никакого счастья и удовольствия не доставят.

– Еще как доставят! Зачем мне шикарный купальник на дряблом теле? Дорогой купальник должен облегать молодое и красивое тело. И наслаждаться жизнью нужно в молодости, а не тогда, когда тебе ничего уже не захочется.

Лера вдруг горько расплакалась. Я ее тогда не осуждала. Вспоминала, как сама ругалась с родителями из-за джинсов, которые мне, понятное дело, не покупали. Кто ж купит джинсы за сто восемьдесят рублей, когда зарплата сто? Родители мне терпеливо объясняли, что главное быть хорошей девочкой. Другие смотрят не на джинсы, а на то, сколько ты книжек прочитала, а я плакала и тянула: «Хочу!!!»

Вот и Лере просто очень хотелось. Сейчас! Красивый купальник, яхту в море, шампанское с брызгами. Да, мы все мечтаем про алые паруса, всем хочется сказки, и невозможно в молодости объяснить, что в жизни все дается вовремя. А еще нужно заслужить. Только в этом случае у тебя будет шанс этими дарами жизни правильно воспользоваться. Получить все и сразу в молодости и прожить счастливую жизнь шансов гораздо меньше.

Да, и, кстати, про дряблую кожу. Нет, я ни в коем случае не приняла это на свой счет. Но само выражение запомнила. Из разряда, как мы выглядим со стороны. И поняла, что меня слова Леры задели. Я хочу остаться точно такой же или почти. Все мы хотим. Как это сделать? Тогда я еще не знала. Но точно поняла. Делать что-то нужно.

Встречи на спортивных тропинках

Любовь всем возрастам покорна

Иду. Дышу. Очень важно дышать правильно и хотя бы на какое-то время про это подумать. Вдох на два шага, выдох на четыре. Иду и дышу. Дышать правильно получается недолго, но уже что-то. Завтра будет лучше. Чем дольше хожу, тем мне все больше нравится дышать глубоко и размеренно. Я всем своим телом чувствую, как свежий воздух наполняет мои легкие и организм просыпается.

Вижу, как впереди открывается калитка в заборе. Выходит всклокоченный парень лет семнадцати в трусах, за ним такая же нечесаная девица. Волосы до плеч спутанные, кофта надета наизнанку. Он, не глядя, дает ей компьютерную сумку, она, также не глядя, ее берет, с усилием набрасывает на плечо и, не оглядываясь, идет вперед. Он также без всяких признаков сожаления, быстро исчезает за калиткой.

Я иду следом. Немного замедляю темп. Ходьба ходьбой, но интересно же, куда девица направляется? Автобусы еще не ходят. И жалко мне ее. Голова низко опущена, бредет все медленнее, а за углом и вообще останавливается. Приваливается к соседнему забору и смотрит в небо. Это хорошо, что в небо. Не плачет, не смотрит в землю. В небо – это хорошо, значит, есть надежда. Но я все равно пытаюсь поймать ее взгляд. Если нужна моя помощь, я остановлюсь. Она мой взгляд ловит, кивает, мол, все хорошо, и достает из сумки сигареты. И я понимаю, что девчонка живет здесь же, в соседнем доме. Они так быстро растут и меняются, что сразу и не узнать. И вот что это было? Первая любовь? Или просто доказывают себе и родителям, что стали взрослыми и имеют право?

Не верю я в свободные отношения, в то, что всем друг на друга наплевать, что секс – не повод для знакомства. Все это напускная бравада. Покурит, конечно, девица для порядка, потом прошмыгнет потихоньку, пока родители не проснулись, в свою комнату, и разрыдается в подушку.

Что это за день такой сегодня? День, посвященный любви. Я бы сказала точнее: день, посвященный трудностям в любви.

5. Спортивно-неспортивные родители, стоит ли их винить?

А вы помните рассказы наших известных спортсменов? Гимнастов, фигуристов? Как правило, в детстве они были сплошь больными. И чтобы хоть как-то поддержать чадо, родители вели их в спорт. На каток, в спортзал, на футбольное поле.

Я, конечно, всегда удивлялась, зачем больного ребенка сразу в холод и на лед? Это сейчас кругом прекрасные закрытые катки. Раньше же такого не было. Но именно эти дети почему-то достигали определенных высот. Послушные были? Слушались сначала родителей, а потом и тренера? Безусловно. Без дисциплины тут никуда.

Хочешь быть стройным, молодым и подтянутым, причем не только в возрасте Леры, умей работать над собой, где-то сказать самому себе «нет», где-то себя заставить. Да! И про купальник! (Дался мне этот купальник, я вообще пляж не очень люблю, мне бы где походить по экскурсиям.) И тем не менее. В идеале хочется, чтобы на тебе прекрасно сидел модный купальник, а еще больше хочется сохранить фигуру лет до шестидесяти (или хотя бы до сорока), а там, глядишь, и во вкус войдешь.

Мне, можно сказать, повезло. У меня тоже с детства обнаружилась болезнь позвоночника, которая требовала незамедлительного лечения. И лечение это – вся моя жизнь. Я должна все время что-то делать. Утренняя зарядка, комплекс упражнений, который идет со мной по жизни, бассейн. И так далее.

Я знаю про свой диагноз и борюсь с ним, а заодно улучшаю фигуру и не даю себе возможности поправляться. И так с самого раннего детства и всю жизнь.

Папа мой по жизни спортсмен-любитель. Всегда играл в командные игры – футбол, волейбол. А потом с головой окунулся в большой теннис. Мама никогда и никаким спортом не занималась. Сначала помешало военное детство, потом юность. Какой спорт, когда на нее свалилась забота о всей семье, когда и дров наносить, и огород прополоть, и обед приготовить. Брат Борис помогал не очень, ему же надо было со своим другом, в будущем – моим папой, играть в командные игры, а мама берегла мужчин в своей жизни. Так ее научила жизнь. Жизнь без отца. Привычка неустанно трудиться перетекла в собственную семейную жизнь.

Меня всегда удивляло странное распределение обязанностей в моей семье. Родители вместе входили в дом после работы. Папа – тут же на диван с газетой, мама – на кухню к кастрюлям. Кроме меня это не удивляло никого. Может быть, сестра была тоже не совсем согласна и расстраивалась за маму, для родителей данная расстановка сил была нормой.

Все, как заведено в нашем мире. Муж – добытчик, жена – кухарка. Но мама же тоже добытчик. Может, добывала она меньше папы, зарплаты их сравнивать было нельзя, но работала она ровно столько же. Допускаю, что иногда чуть раньше приходила домой, но рабочий день у нее был значительно длиннее. После 23:00, когда наконец все перестирано и переглажено, до часу ночи мама проверяла тетрадки. Сумка тетрадей с работы, сумка – на работу.

Да, мама спортом не занималась, но всегда была стройной и подтянутой. Почему? Папа-то, несмотря на постоянные тренировки, особой фигурой не отличался.

– Какое пузо? – отшучивался он. – Это же трудовая мозоль!

Это сейчас я уже поняла секрет маминой фигуры. Она никогда на диване не лежала, я бы даже сказала – не сидела. Вся ее жизнь – это бесконечное движение. Мама все делала быстро, на бегу, никогда не пользовалась шваброй при мытье пола, всегда элегантно пятилась с тряпкой назад, напевая очередную модную песенку.

Да, пела мама всегда. Может быть, это тоже секрет хорошей фигуры? Не исключено. Утром встать пораньше и вместо зарядки приготовить обед, напевая и при этом пританцовывая. Да, мама всегда пела и танцевала. Просто так на месте не стояла. Из подъезда она всегда выходила быстрой походкой, готовая в любой момент побежать.

Соседки на лавочке мило ей улыбались и тут же говорили:

– И сейчас побежит!

И мама действительно, немного виновато улыбаясь, тут же переходила на бег. Ну что греха таить? Она всегда немного опаздывала.

А еще, одной рукой мешая борщ, мама читала. Читала запоем. Отсюда и заправка могла подгореть, и борщ мог оказаться слегка пересоленным, главное было дочитать книгу. Так что потом только бегом.

Сегодня маме уже много лет. Прямо скажем, очень много. Свою точку зрения на занятия спортом она пересмотрела и зарядку делает каждый день. Причем фундаментальную. Сначала в кровати лежа, потом сидя, потом стоя. Но начала она заниматься этим делом после семидесяти пяти, после того как ушел из жизни наш папа. А до этого времени пела, быстро ходила, много двигалась, а еще и втихаря танцевала, когда дома никого не было. Это она уже сейчас призналась.

Совет

Так что про хорошую фигуру от природы можно мечтать, но особенно рассчитывать на это не приходится. Труд, труд и еще раз труд, где на первом месте всегда будет движение. И все равно без растяжки, зарядки вам не обойтись, если хотите жить долго и активно.

6. Наше советское детство

Почему нас с сестрой родители не приучали к спорту? Недавно задала этот вопрос маме. Мама обиделась. В последнее время она вдруг начала обижаться. Именно на отношение к прошлому. Ей кажется, ее обвиняют, что она что-то недоделала. Хотя это совсем не так. Но вот Ирину Роднину же к спорту приучали, а меня нет. Только вы не подумайте, что я сравниваю себя с Ириной Родниной. Ни боже мой. Но все же?

Мама сразу начинает рассказывать про ту жизнь, в которой я ничего не понимаю, и про Дома пионеров, в которые можно было отвести ребенка, а он уж сам должен был выбирать, что ему нравится. Да, воспитание в советский период было другим. То есть подход к воспитанию.

Когда родились мои дети, я точно знала: в их жизни обязательно будут присутствовать спорт, музыка и иностранный язык. Такая программа-минимум. А там видно будет. Когда росли мы с сестрой, установки моих родителей, как и всех их сверстников, были следующими (Ирину Роднину в расчет не берем, она же болела): лишь бы все были сыты, лишь бы жила наша страна и лишь бы не было войны.

Мама вспоминает: ну я же купила тебе коньки! Точно, купила. По-моему, в какой-то своей книге я уже описывала свое детство на коньках, но напишу здесь еще раз. Не зря же я про Роднину тут постоянно вспоминаю.

Мы тогда все были влюблены в фигурное катание. Все знали, кто такие Ирина Роднина и Людмила Пахомова. Заметьте, без всякого «Ледникового периода»[1]. Просто наш народ всегда интересовался спортом, причем разным. Но мы же северные люди, нам коньки и лыжи привычнее. Если уж начистоту, то моими героями по фигурному катанию были Ирина Моисеева и Андрей Миненков. Какая пара! Сколько грации и чувства было в этой паре. Как они смотрели друг на друга. Он на нее, а она в ответ. Наверное, мне нравилась конкретно эта страсть. Все остальные пары были слегка деревянными, для них было главное прыгнуть и не свалиться. Какие уж тут чувства. У Бестемьяновой с Букиным было, напротив, столько чувств, что казалось, еще немного, они начнут раздеваться прямо на турнире, у всех на глазах. В такт зажигательной музыке. Это мне тоже было не близко. Так что выбора особо и не оставалось. Моисеева и Миненков.

Ну да ладно. Коньки. Я их надевала уже в квартире (переобуваться мне не хотелось, чего время терять, да и сменку тащить туда-сюда было влом). А дальше с седьмого этажа как-то слезала по лестнице. Стадион был не так далеко от дома, но все равно минут десять нужно было идти. Я и шла, спотыкаясь, периодически хватаясь за обледенелые кусты или за забор стадиона.

Были ли родители в курсе того, что я вот так прямо на коньках хожу по Москве, не знаю. Наверное, нет. Домой я возвращалась под вечер мокрая насквозь, с красными щеками, варежки в сосульках, сопливая, но довольная.

Сегодня мама мне рассказывает, что у нее была мечта. Ее дочь занимается фигурным катанием. Да, я помню, турниры смотрели вместе, маме, понятное дело, нравились Пахомова и Горшков. Именно поэтому и были куплены коньки. Но как сегодня мне объясняет мама: «Ты не загорелась». Странно, вроде мне казалось, что я всем своим видом показывала, как мне это интересно. Видимо, была не совсем убедительна. Ничего не поделаешь. Со стороны виднее. Фигуристкой, короче, я не стала, но каталась вполне прилично: и назад, и вперед, могла даже прыгнуть и даже покрутиться на месте. Правда, это было лет пятьдесят назад, что я умею сейчас – не знаю. И пробовать не буду.

Недавно мне одна знакомая врачиха рассказала, что понесло ее с внуками на каток.

– Внуки позвали. Ну, думаю, я сейчас им всем покажу. Я же в детстве фигурным катанием занималась.

– Вы? – Я не смогла скрыть сильного удивления.

Глядя сегодня на даму в возрасте с достаточно объемными формами и тяжелой походкой, в это сложно было поверить.

– Представь себе. И слоны в цирке на роликах катаются.

– Это знаем, видели.

– Ну ладно, не суть. Короче, купила себе юбочку плиссированную в клетку. Гольфы такие, ну, выше колен, на толстые колготы надеваются, белый свитер и шапку с помпоном. Внуки офигели, скажу честно.

– Поняла. Отвал башки!

– Да ты не о том думаешь. Короче, поехала, как сама себе придумала, прямо от бортика на одной ноге. Так, знаешь, оттолкнулась, руки в стороны и…

– Встретила его.

– Кого?

– Принца мечты.

– Свалилась и сломала обе руки.

В общем, после таких рассказов я на каток ни-ни. Хотя попробовать, может, и хочется. Но не то чтобы очень. И потом, у меня хорошо развито чувство самосохранения. Все-таки фигурное катание – спорт травмоопасный. Сам не свалишься, тебя кто-нибудь уронит. Попадешься ненароком под ногу, и все. Пиши пропало. Мне жалко и моих рук, и моих ног. Так что мечта так и оказалась нереализованной. И у меня, и у мамы.

– Ты понимаешь, раньше вы же все бегали во дворе. Играли в разные игры. Салочки, вышибалы, классики. Всю дорогу на свежем воздухе. Как-то про спорт мы и не думали особо. Если бы ты пришла и сказала: «Хочу заниматься, допустим, фехтованием».

– Почему фехтованием?

– Ну, не знаю. Просто в голову пришло. Книжку вот твою читаю «Морозный ангел». Сама удивляюсь, чего это ты про фехтование написала?

– Не знаю, как-то в голову пришло. Но ты права, в детстве у меня таких задач не было – фехтованием заниматься. Даже и не знаю, каким бы спортом я бы хотела заниматься.

– Вот видишь. И я о том же. Мы всегда шли от ваших интересов. Раз вам не хочется, заставлять не будем. Мы с папой никогда на вас не давили. Всегда шли от вас. Что вам нравится, туда вас и отправляли.

Ну не зна-а-аю… Мне такой подход к воспитанию детей не близок. Что значит, шли от вас. А показать другую дорогу? А открыть новые горизонты?

– А потом, ты же помнишь нашего папу! Он должен был быть один, и обязательно первым. Вот, допустим, лыжи. Он впереди, вы за ним. Я вам костюмы такие красивые купила, как у гималайских медведей. У тебя коричневый с оранжевым, у Наташи с желтым. Так он как побежал, вы в итоге чуть в лесу не заблудились.

– Ну ты бы с нами пошла. Замыкала бы шествие.

– Да ты что? Мне когда? Да я и не умею…

Мама меня не убедила. Но скорее всего, так и было. По-другому. Это правда, все свободное время я пропадала во дворе. Салочки, классики, резиночки, вышибалы. И воздух был свежий, а родители еще помнили свое военное детство и отталкивались от себя. Им не важно было, что люди скажут, они не думали про престиж, про амбиции. Они любили своих девочек, не перегружали их. Детство должно быть счастливым.

Это я к чему все рассказываю? К тому, что неспортивная я. И тем не менее. Никогда не поздно начать.

А еще одна картинка касательно фигурного катания никак не выветривается у меня из головы. Рецепт один – прописать сюжет в книгу, может, тогда я избавлюсь от чувства вины.

С нами на катке частенько каталась одна возрастная пара. Муж и жена. Думаю, лет им было под сорок, но мне они казались глубоко возрастными людьми. Правда, возраст я тогда еще определить не могла, просто понимала, что на катке им не место. В этом возрасте нужно сидеть дома и кашу варить. А они, понимаешь, надевали спортивные костюмы – и на стадион! На ней свитер с узором, синие брюки и шапочка белая с кисточкой, он – просто в однотонном синем. Ведь надо же запомнить. Что полезное у меня сразу выветривается из головы, а те костюмы и их блаженные улыбки помню до сих пор.

И вот они в позиции заядлых фигуристов рассекали между нами, мешая нам падать и толкать друг друга исподтишка. Шаг их был широк. Он крепко одной рукой держал ее за талию, вторую красиво вытягивал вбок. И они ехали. Сначала прямо, неторопливо, потом он раз – и резко сворачивал. Она в это время прямо-таки задыхалась от счастья, а он удовлетворенно улыбался. Я тогда слова «секс» не знала, даже не представляла себе, что это такое. Но это была эротика чистой воды. Такие определения мне были незнакомы, но я четко понимала, что выглядят они как-то неприлично, что нельзя так напоказ выставлять свои чувства. Особенно в этом возрасте.

Потом выяснилось, что их дочка (судя по их возрасту, младшая) каталась вместе с ними. Меня это возмутило еще больше. Ну что это, в конце концов, за безобразие? Дома, что ли, дел у них нет? Катаются тут, понимаешь, глаза закатывают. Дуйте немедленно домой! Ты – газету читать, ты – борщ варить! (Можно украдкой под столом книжку читая.)

То был сценарий из моей семьи. Заметьте, семья у нас была образцово-показательной. Всегда вместе. Едим, гуляем, в отпуск ездим, книжки обсуждаем. Но спорт – отдельно. Спортом может заниматься папа. Зачем это нужно маме? Просто даже ума не приложу. И уж точно мне в голову не могло прийти, что папа и мама могут вместе выбежать на беговую дорожку или, к примеру, вот так вот выделывать эротические пируэты на глазах у детей.

Хорошо, что жизнь идет вперед, мы меняем стереотипы и улучшаем семейные традиции.

7. Папина болезнь

Никогда не поздно начать. Новое дело, новую жизнь, изменить свои привычки, и в том числе начать заниматься спортом.

Мой папа, к примеру, начал заниматься большим теннисом, когда ему было далеко за сорок. Начало было грустным. В возрасте сорока лет он вдруг заболел туберкулезом. Что? Почему? Откуда? Болезнь, которая, как всем нам казалось, осталась далеко в прошлом. Да, когда-то болел туберкулезом его отец. Собственно, от этой болезни и умер. Неправильно лечили, или не долечили, или сказались фронтовые ранения. Сложно сказать. Но папа?! На дворе семидесятые годы, питание у нас дома всегда было хорошим. На этом родители никогда не экономили.

Скорее всего, папа заразился. Работа в ЦК комсомола предполагала бесконечные командировки. Поезда, самолеты, а дальше ехал в глубинку по всей стране, через все бывшие союзные республики, включая отдаленные аулы и кишлаки. Ну и начало болезни пропустили. Слабость, потливость причисляли опять же к усталости от работы. Но вот постоянная температура… Госпитализировали сразу. И диагноз поставили сразу.

Я очень хорошо помню те свои ощущения маленькой девочки. Мне тогда было лет семь, и я страшно испугалась. Даже отказывалась ехать к папе в больницу. Боялась увидеть своего самого любимого человека больным и немощным. Какая все же молодость безжалостная. Не приходило в голову, что могу помочь и надо помочь. Да! Именно если больной и немощный! Что значит боюсь? Но я боялась.

Мало что помню из того своего периода в жизни. Но хорошо помню, как мама собирается в больницу и уговаривает меня пойти вместе с ней. А я упираюсь. Мама не настаивает. Опять же, политика родителей, они никогда и ни в чем не настаивали, но по взгляду понимаю, нужно идти. И я нехотя собираюсь. Потом уже, увидев папу, все такого же молодого, улыбающегося, меня отпустило. Все в порядке. Вот он мой любимый и родной. И он обязательно поправится.

Между прочим, в коридоре встретили тогда Людмилу Пахомову. Она беседовала с врачом. Высокая, с прекрасной фигурой и без такой всем нам привычной улыбки. В соседней с папой палате лежал Александр Горшков, и наши врачи, как я небезосновательно считала, лучшие в мире, спасали его от неминуемой смерти.

Помню, как мы возвращались с мамой на метро. И мама вдруг мне сказала:

– Как хорошо, что ты поехала. Я не представляла, что бы я говорила папе, почему тебя нет. Он каждый раз спрашивал. Ну где же Алена? Почему ты опять одна? Наташа ездит, а Алена где?

– Так ты же меня не звала никогда, – искренне удивилась я.

– Я чувствовала твою реакцию, знала, что ты не хотела ехать. Понимаешь, я ждала, что ты должна предложить сама.

– Долго бы ты ждала.

– Вот и я так поняла. Ты же меня знаешь, раз я говорю, значит, действительно надо.

Да, и в этом тоже мои родители. Никогда не читают моралей и нотаций. Говорят один раз, когда знают, что вот сейчас нужно сказать. Сейчас это необходимо. И потом не ноют над ухом: «Я же говорила. Я предупреждала». Сама став мамой, могу только учиться и восхищаться. Других таких родителей нет. Говорю, потому что знаю. Во всяком случае, мне не встречались.

Папа поправился, выздоровление шло медленно. Сначала месяц больницы, потом три месяца целебного воздуха Крыма. Мама, естественно, не могла его сопровождать, опять же работа, дети. Папа лечился, еще заодно там и влюбился и чуть было не ушел из семьи, но это история для другой книжки. Здесь про здоровье. Так вот, папа вернулся после лечения загорелый, подтянутый и еще красивее, чем был раньше. Красавцем-то он был всегда. И вообще был просто роскошным мужчиной. Немудрено, что все тетки всегда были в него влюблены. Но я-то была уверена, что он любил всегда только маму. То есть никогда в этом не сомневалась. Ни-ког-да! По большому счету ничего счастью нашей семьи не помешало. Возможно, небольшие бури даже полезны, они помогают понять в этой жизни, что главное и кто главный, оценить друзей и их поступки. Именно друзья помогли папе в тот раз взять правильный курс (развернули его в сторону дома), он, очнувшись после небольшого шторма, вздохнул с облегчением, а мама никогда ему о нем не напоминала.

М-да, папа вернулся с курорта, полный любви (как мне казалось, ко всем нам), и с тонкой тетрадкой в клеточку за две копейки, сплошь изрисованной непонятными человечками. Практически пляшущими. Это был краткий курс занятий йогой.

– Алена, эти упражнения могут спасти от всех болезней и поставить на ноги любого человека.

Совет

Лучше, когда мы к спорту все-таки приходим не через болезнь. Вы только подумайте, чего бы мы могли достичь, если бы занимались своим здоровьем смолоду, нанизывая правильные упражнения на молодой и здоровый организм. Расскажите об этом своим детям, которые вас вряд ли послушают, и внукам, которые пока ловят каждое ваше слово.

8. Первая встреча с йогой

Да, то была йога. В то время у нас еще совсем даже не популярная, во всяком случае, на каждом углу о ней не говорили. Но продвинутые доктора, реабилитологи, врачи лечебной физкультуры, конечно же, этой техникой владели. Причем, на мой сегодняшний взгляд молодого йога, именно в том, всем нам необходимом, объеме. Ни больше ни меньше.

Не знаю, что я вам скажу через год, возможно, я уйду в своих практиках далеко вперед и уже буду петь мантры под гитару. Не знаю. Сегодня для меня йога – это каждодневная утренняя зарядка. В зависимости от моего самочувствия, настроя, солнца за окном. Я не пропускаю свои занятия, занимаюсь каждый день в одно и то же время, но не переусердствую. Всегда иду от себя, от своего самочувствия, от своих внутренних ощущений. С такими интенсивными тренировками по йоге я живу год, но столкнулась я с этими занятиями очень давно.

Листала я тогда папину тетрадочку и говорила снисходительно:

– Тю! Да я это и без тебя знаю. Вот именно этим я в санатории и занимаюсь.

Откуда у меня болезнь позвоночника? Думаю, это дело наследственное. Бабушка Таисия, сколько ее помню, лежала на диване. Что-то поделает, раз – и легла. Читала лежа, с нами разговаривала лежа. При этом она не была лежебокой, и нас это никак не удивляло. Мы просто понимали, так ей удобнее. По-другому нельзя.

Диагноз кифосколиоз мне поставили года в три. И вот сколько я себя помню, меня все время водили на какие-то лечебные физкультуры, на массажи, в бассейны. Я никак в это не вникала. Надо и надо. Хожу и хожу. Дома, понятное дело, занималась спустя рукава. Поэтому нашей маме, ко всем ее бесконечным обязанностям, еще и приходилось бегать со мной по всяким физкультурным диспансерам.

Когда подросла, лет в десять, родители рискнули отправить меня в первый раз в санаторий. Страху было жуть сколько. Надолго, одна, и лечиться, и учиться.

Я там не только выжила, но и окрепла. Конечно, они за меня боялись, шутка ли, на целую учебную четверть. Но врачи подчеркивали. Болезнь не отходит, надо обязательно ездить в санаторий. Про этот санаторий тоже песня не короткая и очень особенная, и тоже тянет на роман, который будет интересно читать подросткам и их родителям. Я туда ездила часто, много чего повидала и испытала. И первую любовь, и первое разочарование, и жизнь самостоятельную. Но здесь и сегодня говорим про спорт.

Наш день в санатории начинался со специальной зарядки. Сорок минут мы посвящали именно той самой йоге. Никто не говорил нам, что мы зависаем в асанах, но делали мы именно их. Медленно, вникая в растяжение своего позвоночника.

Санаторий мой носил имя Герцена и был достаточно элитным. Бассейн, несколько физкультурных залов, специальные помещения для физиотерапии и так далее. Находился он в невероятно живописном районе Подмосковья. Лес, речка, поля и луга. Настоящая русская природа, живительный воздух.

Когда я выросла и начала ездить по миру, я поняла, что таких санаториев, как в бывшем Советском Союзе, не существует нигде. А уж детских санаториев и подавно. Это ж какая ответственность! Собрать под свое крыло разновозрастных детей, лечить их, учить, кормить и еще следить, чтобы никто не убился и вернулся домой живым и здоровым.

Физкультурный зал был оснащен по последнему слову техники, в нем присутствовали разнообразные новомодные тренажеры, что-то там самостоятельно двигалось, прикрепляясь к шведской стенке, ездило, переставлялось. Причем тренажеров этих было много, на всех занимающихся бы хватило. Но почему-то мы ими не пользовались. Расстилали самые обычные коврики, именно те, которые мы сегодня используем для занятий йогой, начинали занятие с глубокого дыхания, и дальше шел тот самый комплекс. Заканчивали тоже, кстати, расслаблением.

Никто нам тогда не говорил про шавасану. И знали ли про это наши физкультурные педагоги? Наверняка. Но нам голову не забивали. А может, и правильно. Попробуй-ка впихнуть в нас какую-нибудь лишнюю и, на наш детский взгляд, бесполезную информацию! У нас своих забот хватало.

Все упражнения мы выполняли, не вдумываясь в их смысл. Понятное дело, так не должно быть. Йога – это в первую очередь твои мысли. И их нужно направлять. Мы ничего не направляли, просто выполняли что говорят. Для нас это было естественно, дети же. Нельзя от детей требовать невозможного. Эффективность, естественно, снижалась, но мы занимались, не филоня, в полную силу. Может быть, не вникая особенно в процесс, но стараясь. Почему? Нами двигал страх.

Мы все знали про свою болезнь и хорошо понимали последствия. Меня еще в детстве напугала мой доктор: «Может вырасти горб». И правильно сделала, что напугала. Именно эта мысль не давала мне расслабляться и все мое детство хоть немного, но что-то делать. Неправильно было «немного». Занималась бы больше, результат был бы гораздо лучше. А так, вернувшись из санатория домой, расслаблялась и начинала заниматься спустя рукава.

Воду теплую еще в кровати пила с детства. Мама приносила стакан и будила меня. Я должна была выпить воду и сделать зарядку, лежа в кровати. Я воду выпивала и с чувством выполненного долга переворачивалась на другой бок, чтобы крепко уснуть еще на двадцать минут. Потом бодро вскакивала и бежала умываться. Сдала меня сестра, мол, вы думаете, она зарядку делает? Да она дрыхнет! После этого мама какое-то время сидела рядом и следила за выполнением моего комплекса.

Совет

Специальные тренажеры – это хорошо. И дорогой фитнес-клуб, и крутой спортивный костюм. Но тренироваться все равно вам. Так что подойдет и обычный коврик. И метр площади. Главное – это встать на путь. Сказать самому себе: «Мне это нужно как воздух».

Встречи на спортивных тропинках

Пара на велосипедах

Пара значительно старше меня чинно наматывает круги на велосипедах. Встречаю их практически ежедневно. И угораздило же его, поздоровавшись со мной, расплыться в улыбке. Его жена этот взгляд поймала, посмотрела на меня практически с ненавистью и закрутила педалями гораздо быстрее. Но она успела меня с высоты своего агрегата оценить, и мои шорты, и бейсболку в цвет, и сумочку спортивную наперевес. Сама она была в том, в чем, видимо, полы моет. Хотя, скорее всего, она полы не моет. Но если бы мыла, то вполне могла бы надеть именно эти треники еще советских времен, закатанные до колена, когда-то синего цвета, а сегодня белесо-сивого.

Я все равно ей радостно улыбнулась и громко поздоровалась.

В следующие наши свидания я уже старалась не ловить взгляд мужа, а только ее, и здороваться обязательно с ней, отмечая про себя, что ужасные треники были заменены на красивые белые бриджи, панамку «Прощай молодость» сменила белая бейсболка, между прочим, точь-в-точь как моя, и футболки стали яркими и каждый день разными.

А еще дама начала мне мило улыбаться и здороваться в ответ. Как приятно. Ведь это совсем не сложно, улыбнуться человеку, сказать что-то хорошее, подбодрить. Как-то застала их сидящими на лавочке. Велосипеды стояли рядом, они смотрели в разные стороны, но спинами опирались друг на друга. И столько в этой позе было тепла и настоящей семьи. Необязательно держаться за руки, не обязательно говорить друг другу слова любви, значительно важнее чувствовать спину, защиту друг друга, уверенность, что есть на кого опереться.

9. Программа, которая в нас заложена

Недавно брала интервью у очень достойного и грамотного человека. Честно говоря, пришла к нему поговорить о голосе. Знаю, что он увлекается оперным пением, собирает диски великих, обожает Марию Каллас, вот об этом и хотела пообщаться. И вдруг он мне достаточно твердо объявил, что у него есть тема, которая для него очень важна, и уж если и делать интервью, то говорить нужно действительно о важном, а не о том, петь или не петь.

– Жить – не жить! Вот о чем надо говорить. И как жить! И почему мы живем так, а не иначе.

Я скромно промолчала, мой собеседник для меня практически гуру. Да пусть говорит, о чем он хочет! Есть у меня такая особенность. Я стараюсь не спорить. Что толку? А потом пытаюсь найти важное зерно: зачем мне это было нужно? Вы знаете, всегда нахожу. Или практически всегда.

Ну я же не знала, о чем мой герой собирался мне рассказать?! С голосом я, стало быть, в пролете, но вдруг будет что-то еще интереснее?

И я не ошиблась. Мы говорили о программах, заложенных в человеке. Даже не совсем так. Ничего в нас особенно не заложено. Но есть кто-то, кто за нами наблюдает. И дальше нас направляет. Вот достиг подросток четырнадцати лет. Ага, что-то у него получается, не разгильдяй, а давай-ка направим его в сторону изучения, допустим, биологии, или, например, пусть идет на актера. Посадим этого гражданина в троллейбус, пусть себе едет, а в это время настойчиво по радио пустим какую-нибудь рекламу про театральное училище. И начинает человек двигаться по этой программе.

В двадцать один год опять на него смотрят. Как себя человек ведет, как у него дела. Самому человеку нравится? Получается? А тем, кто за ним следит, такой расклад интересен? Или развернуть его еще в какую сторону и включить дополнительную программу?

Вы скажете «бред»? И я точно так же скажу. И кто такие эти самые, которые за нами наблюдают? Но согласитесь, что-то в этом есть. Можно, конечно, назвать это судьбой, предвидением, интуицией. Но взгляните на свою жизнь. Было ли так, что ваша жизнь резко менялась? Происходило ли что-то, чего вы от себя сами не ожидали?

Я тому яркий пример. Жизнь моя разворачивалась не один раз. У меня высшее экономическое образование. Долгое время казалось, что это ошибка моей жизни. Зачем я столько времени мучилась? Я же гуманитарий чистой воды! Пока училась, не понимала, к чему я теряю время, но именно математика, логика, те предметы, которые я изучала в институте, помогают мне многое успевать и структурировать свою жизнь.

Круто я поменяла свою судьбу, став писателем.

И, конечно, самым кардинальным образом я изменила свою жизнь, начав почти в шестьдесят лет заниматься спортом. Вдумчиво и целенаправленно.

10. Я могу изменить себя сама

Я всегда шагала по жизни достаточно предсказуемо, и жизнь моя была насыщенной и яркой. Но все это было за рамками моей профессиональной деятельности. Тут я бухгалтер, тихо ненавидя свою работу, а тут у меня жизнь. С кинофильмами, театрами, книгами, интересными встречами и так далее. И вдруг! В сорок четыре года я разворачиваю свою привычную жизнь на сто восемьдесят градусов.

Долго, видимо, за мной «те самые» наблюдали, доверия я у них не вызывала и ничего путного они для меня придумать не могли. А тут вдруг решили рискнуть, или жалко им меня стало. Видят: складываю я свои столбики с цифрами, складываю, и никак у меня одно и то же число не выходит. Так и не выйдет никогда, потому что думаю-то я про другое. Про что? Мечтаю, фантазирую.

Одной из таких моих бредовых фантазий была мысль: «А что, если бы я стала писателем. Как бы я назвала свой первый рассказ?» И я тогда решила, что обязательно напишу рассказ, который будет называться «Соседка». Возможно, «те самые» как раз мимо пролетали, послушали мои мысли и решили: «А чем черт не шутит? Давайте приоткроем ей эту программу. А вдруг?»

И случилось «вдруг»! Почему они мне раньше эту программу не открыли, мне неведомо. Много времени, конечно, было упущено. А с другой стороны, я набралась огромного опыта и узнала массу поучительных историй. В двадцать лет я бы такого не написала. И вообще бы ничего не написала.

Скажу вам честно, я долго была зациклена на себе. Кто виноват? Ясное дело, родители. Они хоть и объективные всегда были и справедливые, но очень меня любили. Они любили, сестра любила. И выросла я немножко эгоистом. Даже скажу не немножко. И очень меня жизнь на этот счет ломала. А с другой стороны, рассуждая и оглядываясь назад, понимаю: эгоист – это не всегда минус. Эгоист, он про себя не забудет. Он пробьет себе дорогу в любой ситуации. Его ничто раздавить не может, он не позволит себе утонуть, не допустит, чтоб его утопил кто другой. И у меня есть хорошее качество. Я не иду по трупам, всех своих тащу за собой.