Прости… бесплатное чтение

Скачать книгу

Глава 1

Стечение обстоятельств

События развиваются в городском роддоме в канун нового года. Наступает 1974 год.

Ирина с трудом поднялась в салон автобуса и дверь сразу же за ней захлопнулась. Крепко держась за поручень, она приземлилась на настывшее сиденье, после небольшой пробежки дышать очень тяжело, тем более в её положении. Девушка-кондуктор сочувственно произнесла:

– Ну, что же вы женщина, так бегаете! Мы конечно бы вас подождали. Нужно немного себя беречь. Наверно уже скоро? – кивнула она на большой живот Ирины.

– Да, недельки две ещё осталось, – растерянно ответила Ирина, она только сейчас вспомнила, что у неё совсем нет денег на проезд. – Девушка, извините, пожалуйста, так получилось, что меня отпустили с больницы домой, сегодня праздник, Новый год, и хотелось встретить его вдвоём с мужем. Я так торопилась и о деньгах совершенно забыла! Не стала ждать, когда за мной приедут, решила сама сделать сюрприз. Здесь проехать только три остановки.

– Ну что с вами поделаешь, если так уж вышло, – улыбнулась кондуктор. – Вдруг обратно тоже ехать без денег придётся – наш маршрут через час.

– Спасибо! Что вы, не нужно, я назад второго числа поеду, надеюсь, что всё будет хорошо, – Ирина благодарно улыбнулась в ответ.

На своей остановке Ирина сошла и поспешила к дому. Скорее хотелось обрадовать Серёжку. Это будет их первый семейный Новый год. Вчера утром муж забегал к ней. Узнал, что жену не отпустят, и очень расстроился. Сегодня вечером он пообещал к ней заглянуть. Ирина представила как сейчас он, сонный, будет удивлен, увидев её. Нужно было успеть застать мужа дома, ведь сегодня ещё рабочий день и к восьми утра ему нужно на работу.

У подъезда их пятиэтажки копошились дворники. Снега за ночь намело столько, что скамеек у дома не было видно. Рабочие дружно махали лопатами, заметив беременную женщину, они прекратили бросать снег и уставились на неё. Для них казалось забавным, как она преодолевает снежные заносы. Уж очень её круглая фигура напоминала колобка из русской сказки. Весело переглянувшись, они пропустили женщину к подъезду.

Ирина открыла скрипучую дверь, после морозной улицы в лицо приятно ударило теплом. Подниматься нужно было на четвёртый этаж. Впервые пожалела, что они с Серёжкой не сняли квартиру в многоэтажке, где есть лифт. Скоро родиться ребёнок, и нужно будет таскать на прогулку коляску. Все тяготы лягут на её женские плечи, а такая перспектива её не очень радовала.

Добравшись, наконец, до своего этажа, она прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Немного отдохнув, достала ключ, но передумала его вставлять в замок и громко постучала в дверь. К её удивлению на стук никто не ответил. Ирина посмотрела на часы – стрелки показывали ровно семь. В это время Серёжа ещё нежится в постели и только к половине восьмого он быстро вскакивает, на ходу съедает бутерброд и мчится в школу. Завтракает он, обычно, после второго урока, вместе со своими учениками.

Неужели он так рано мог уйти? – Ирина постучала ещё сильнее. Затем, изменив голос, крикнула:

– Откройте дверь! Вы нас затопили! В нашей квартире на кухне с потолка льётся вода! – Она знала, что шутка такого рода, будет действенной. Соседи с верхнего этажа часто забывали закрывать кран в ванной – это приводило к печальным последствиям. Среди полного благополучия, вдруг неожиданно к ним в квартиру, начинала литься вода, быстро просачивалась через щели к соседям снизу, доставляя уйму неприятностей всем жильцам.

Ирина знала, что услышав такой аргумент, ей быстро откроют. Действительно, на этот раз ждать не пришлось. За дверью послышались шаги, щёлкнул замок.

Сергей открыл дверь. Ожидая увидеть радостное удивление на физиономии сонного мужа, она заметила, как побледнел его утренний румянец – лицо выражало искренний испуг.

– Сюрприз! – прокричала Ирина и шагнула в квартиру. – Серёжка, ты в самом деле испугался соседей? Я решила тебя разыграть. – Она наклонилась вперёд, насколько ей позволял её огромный живот, и поцеловала застывшего мужа. Чувство радости настолько переполняло её, что она даже не обратила внимания на его крепко сжатые губы.

– Сергей, ты даже представить себе не можешь, как я счастлива! Сейчас немного отдохну, а потом приготовлю сказочный стол для нас с тобой! Я очень рада, что меня отпустили на праздники домой. Больничные стены мне уже надоели. Хочется побыть с тобой, я так соскучилась! Где же твоя ёлочка? Ты мне все уши прожужжал, какая она красивая. – Ирина сняла пальто и протянула его остолбеневшему мужу. Не обращая внимания на его ступор, прошла в комнату.

В углу стояла новая детская кроватка. Зная о предстоявшем прибавлении семейства, муж ее недавно купил. На деревянных бортиках в беспорядке висели женская куртка и зелёное платье из велюра, здесь же внизу стояли высокие женские сапоги. Ирина даже и не успела подумать, что это за вещи, как её глаза встретились с любопытным взглядом молодой девицы, расположившейся в их супружеском ложе. Обнажённая красавица возлегала на мягких подушках, прикрывшись лишь краем одеяла и, судя по выражению лица, чувствовала себя здесь хозяйкой.

– Вас стучать не учили? – произнесла она охрипшим голосом прежде, чем Ирина, успела что-то сообразить. – Серёжа, убери эту ненормальную. Мне нужно одеться, я опоздаю на работу.

Ирина почувствовала, что сейчас её сердце выпрыгнет из груди, в голове застучало, ноги стали ватными. Она не могла поверить в происходящее, казалось, это дурной сон, и очень захотелось проснуться, но сон продолжался. Не дожидаясь пока любовник выйдет из оцепенения и сдвинется с места, девица встала во весь рост и бесцеремонно стала искать своё бельё в детской кроватке, не обращая внимания на застывших супругов. Спокойно облачившись в свои одежды, она набросила на плечи куртку и тихо проскользнула мимо застывшей Ирины в коридор. Чмокнув в щёчку Сергея, похлопала его по плечу и на прощание сказала:

– Позвонишь мне, расскажешь, как всё прошло. Пока! – она взмахнула рукой и хлопнула за собой дверью.

Громко закрытая дверь привела в чувство Ирину, она вышла в коридор и посмотрела на Сергея. Всё это время он так и стоял трусливо, боясь сдвинуться с места.

В сложившейся ситуации ему хотелось провалиться сквозь землю, но только не стоять перед плачущей беременной супругой.

– Ира, это совсем не то, что ты подумала! Эта девушка моего двоюродного брата. Они вчера вечером пришли ко мне. Я постелил им в нашей комнате, а сам сидел на кухне почти всю ночь. Утром, в шесть, Саша ушёл на работу, Лена осталась, не сидеть же ей на улице в такой мороз. Честное слово! Неужели ты думаешь, что я смог бы сюда в нашу квартиру кого-нибудь привести! Ира, я же тебя люблю! Соскучился по тебе! – Сергей протянул руки к жене, что бы обнять.

Ничего не говоря, Ирина убрала его руки. Слёзы беззвучно катились по щекам. Никогда ещё так плохо ей не было. Человек, которого, она так сильно любила, предал её. Вместо того что бы признаться и попросить прощения, он стоял перед ней и трусливо оправдывался.

Она никогда бы не поверила, что Серёжа может вот так растоптать их чувства. Начиная с первого курса института, он бегал за ней по пятам, можно сказать в рот заглядывал, другие девушки для него просто не существовали. Только его преданность и клятвенная любовь заставили её выйти за него замуж. С того момента как они поженились, а уже прошло два года их семейной жизни, она ещё ни разу не пожалела о своём решении. Тёплые доверительные отношения были нормой для их брака.

Ирина обхватила голову руками и прошла на кухню. Сергей тихо последовал за ней.

На неубранном столе стояла недопитая бутылка водки и кое- что из закуски, две подставные тарелочки и, соответственно две рюмочки, а на окне прямо в стакане предательски красовалась белая роза. Края лепестков нежного цветка слегка почернели, – прежде чем она попала в тепло, её долго подержали на морозе.

Ирина, с каким-то страшным звериным криком бросилась к окну и, смахнув всё с подоконника на пол, стала топтать розу ногами. Когда от невинного цветка ничего не осталось, её внимание переключилось на стол. Одно движение руки – и вслед за цветком на пол, звеня, полетела вся посуда. Ударившись о деревянную доску, бутылка водки с каким-то глухим звуком перевернулась, а ее содержимое, громко забулькав, растеклась по полу.

Сергей замер. Он боязливо втянул голову и закрыл глаза. Обстановка накалилась до предела – назревал скандал. Тихо опустив голову, он ждал нападения. Каждый мускул его тела трепетал от надвигающейся бури, но к его удивлению, бури не последовало. Выдернув на ходу из его рук своё пальто, она молча прошла мимо. Сильно хлопнув за собой дверью, выскочила на лестничную площадку.

Ещё несколько секунд Сергей стоял не подвижно: он прокручивал в памяти последние минуты происходящего. Звон посуды до сих пор стоял у него в ушах. Он ожидал от своей жены чего угодно – упреков, пощечин, слез, но что бы вот так, не проронив ни единого слова, только вдребезги битая посуда – это не укладывалось у него в голове. Чувствовал он себя отвратительно, на душе так не скребли кошки. Если бы Ирина стала кричать или набросилась на него с кулаками, ему сейчас не было бы так тяжело.

Весь день Сергей не находил себе места. Все мысли были об Ирине, ни о чём другом думать не мог. На уроках он был мрачнее тучи и вёл себя рассеянно. Несколько раз повторял одни и те же фразы, подолгу молчал и постоянно переспрашивал, на чём остановились. Как никогда бесконечно тянулись занятия в школе. Когда прозвенел последний звонок, он схватил портфель и, не прощаясь, вышел из класса. Кстати было бы заглянуть в учительскую, поздравить весь преподавательский состав с Новым годом, но он не сделал этого, а сразу направился домой. Важнее было скрыть следы преступления и бежать к Ирине в роддом просить прощения. Просто умолять о пощаде, ведь под сердцем она носит его ребёнка. Сергей чувствовал свою вину. Пока не поздно, нужно всё исправить и вернуть её домой.

Ирина даже не помнит, как добралась до больницы. Как оказалось позже – всю дорогу она шла пешком. Вначале громко плакала, чем привлекала внимание прохожих, потом молча шла, вспоминая все мерзкие подробности неприятного утра. И очень сильно сожалела, что не набросилась на ту наглую девицу и не испортила ей смазливую мордашку.

Когда Ирина стояла у порога своей палаты, то в душе ничего кроме опустошения не чувствовала. Удивительное спокойствие и равнодушие завладело её умом и телом.

В палате удивились её скорому возвращению и даже обрадовались: Ирина была душой компании.

Девушки-наседки, так мысленно их окрестила Ирина, всё время болтали о своих мужьях и предстоящих родах, постоянно спрашивали какие-то советы у женщин постарше, что-то помечали для себя в блокнотах и по-детски радовались приближению волнительного события, которое сделает их матерями. Особенно радовалась девушка, которую звали Светлана. Семь лет она не могла забеременеть – и вот чудо случилось. В скором времени у неё тоже появиться малыш. Обе девушки были не местные, с каких-то глухих деревень. Их излишнюю суетливость и навязчивость Ирина объясняла именно этим фактом.

Вернувшись в палату, Ирина молча прошла к своему месту у окна. Заплаканное лицо и припухшие веки говорили сами за себя. В эти два часа, пока она отсутствовала, стряслось что-то серьезное. Не глядя на подружек, Ирина разделась и с головой нырнула под одеяло. Она боялась, что сейчас начнутся расспросы, советы и никому ненужная жалость. Ей не хотелось, что бы чужие люди жалели её. Повернувшись к стене лицом, она постаралась уснуть. Как ни странно, но ей это удалось – молодой организм быстро справился со стрессом.

Две девушки сидели на кровати и тихо перелистывали страницы иллюстрированного журнала.

Шёпотом они разговаривали между собой. Изредка поворачиваясь в сторону вздрагивающей во сне Ирины.

– Как ты думаешь, Света, они с мужем поругались? – кивнула светловолосая девушка в сторону Ирины.

– Может быть, – коротко ответила Светлана. Ей совсем не хотелось обсуждать чужие проблемы.

– Я думаю, с мужем повздорили. Все мужики одинаковые. Расстраивать жену в её положении… Между прочим, сегодня мой приехать обещал. И что? Где он? Понятное дело, праздник отмечает. Жаль, что нас с тобой домой не отпустили, ведь срок ещё не скоро, – девушка погладила свой острый животик и взглянула на соседку. – Смотрю я на тебя – и завидую! Сидишь спокойно, даже не волнуешься, хотя… как посмотреть – твой муж тоже не приехал. Ты, наверно, такая же слабохарактерная, во всём мужу уступаешь? Кстати, следующий 1974 год – год тигра. Детки будут, не в пример нам, – волевые, крепкие…

– Лишь бы здоровые были,– ответила Светлана. – Я своего малыша семь лет с мужем ждала. Говоришь, все они одинаковые, а я с тобой не соглашусь: мой Вова не такой. Когда узнал о моей беременности, он так был рад, что выскочил на улицу и орал во всё горло, что у него сын будет. Так сильно орал, что в деревне все собаки переполошились. Вой стоял ужасный, а на следующий день привёз мне из леса корзину подснежников.

– Тебе повезло! Как в сказке! – заулыбалась собеседница. – Мой видный из себя, заботливый, но не такой романтик! Узнав о моей беременности, расстроился. Мол, подождать бы год-другой, встать на ноги. А спустя неделю передумал. Сына мне, говорит, роди. Что за народ эти мужики – подавай им мальчиков!

– А я вот уверена, что у меня сын будет. Вовке сон приснился, а сны у него всегда вещие.

– Что за сон та? О чем?

– Не знаю. Он мне его не рассказал.

– Врёт твой Вовка, как пить дать, врёт, – махнула девушка рукой.

– Полежу я, наверно, что-то живот как-то странно болит и на низ тянет, – Светлана опустилась на подушку.

– Не волнуйся, ещё две недели, а то и больше ждать придётся. У меня часто так тянет, потом всё проходит само собой. Полежи немного, и он успокоится. Сегодня праздник, до нас никому дела нет. Я думаю, что в новогоднюю ночь рожать не стоит. Зачем себе и людям праздник портить! Откровенно пошутила девушка.

Ирина открыла глаза и прислушалась к разговору девушек. Рассказ Светланы о том, как её муж обрадовался новости о рождении ребёнка, заставил задуматься и вспомнить, что Сергей не сразу поддержал её, когда узнал, что она в положении. Поначалу он даже предлагал сделать аборт, но Ирина, настояла на своём, и Серёжа постепенно свыкся с мыслью, что станет отцом. Сердце Ирины замерло. Что будет, если с этой девицей у них серьёзно? Что она будет делать одна с ребёнком на руках? Собственного жилья нет, родители умерли, только сестра осталась и та живёт от зарплаты до зарплаты. Получается, муж для неё самый близкий человек.

Ком обиды подступил к горлу, стало тяжело дышать, слёзы навернулись на глаза. Ирина неподвижно смотрела на тонкую трещину в стене и беззвучно плакала. Малыш чувствовал настроение матери и активными действиями в животе показывал свою солидарность. Ирина положила руку на живот и впервые почувствовала, что ей неприятны толчки ребёнка. Вспомнилась хорошая фигура любовницы, Ирина с отвращением посмотрела на свой большой круглый живот с ярко-красными поперечными растяжками. Наверно, в последние месяцы своей беременности она и правда выглядела неуклюжей, смешной клушей, чем и подтолкнула мужа к измене. Девушка громко разрыдалась.

Уже который раз Сергей бросал камешек в окошко Ирины на втором этаже, но никто так и не выглянул. Небольшое двухэтажное здание тихо стояло в морозной тишине, бросая безмолвную тень на узкую тропинку у стен роддома. Не получив результата, Сергей решил прибегнуть к крайним хулиганским мерам, совсем не свойственным его характеру. Взобравшись на самую высокую снежную кучу, он стал громко звать Ирину. На его крики стали выглядывать женщины из разных палат, но в нужном окошке даже тень не мелькнула. Вскоре хлопнула дверь приёмника и на улице показалась женщина очень серьёзного вида.

–Молодой человек, что вы так шумите? Вы же нарушаете порядок, я обязана буду вызвать милицию!

– Вы же мне из второй палаты Якименко Ирину не позвали!

– Не хочет девушка вас видеть, а я заставить не могу! Обидели наверно чем-то её? Завтра придёте, она за ночь подумает, остынет, вот и помиритесь, – строгим голосом говорила медработник.

– Тогда пропустите меня в палату. Мне очень нужно. Я только прощение попрошу и сразу уйду. – Сергей умоляюще смотрел в глаза пожилой женщине.

– Уходите, молодой человек, и не испытывайте моё терпение! – дежурная была непреклонна.

Сергей стоял ещё некоторое время под окнами, в надежде увидеть силуэт Ирины, но ожидания так и остались напрасными. Время было позднее, и жёлтые огоньки роддома постепенно гасли, унося с собой последнюю надежду. Холодный северный ветер трепал густые чёрные кудри и продувал насквозь тонкое драповое пальто. Пальцы ног онемели от холода, что бы совсем не замёрзнуть, Сергей стал притопывать, но это всё было бесполезно: мороз и ветер сделали своё дело. Сергей промёрз до костей и чувствовал, как по жилам разливается холодная кровь. Нужно возвращаться домой, только сейчас он вспомнил, что сегодня 31 декабря – всё-таки праздник.

Светлана лежала в смотровой на кушетке и с замиранием сердца ждала, какой вердикт вынесут люди в белых халатах. Время от времени мышцы живота сводила болезненная, но терпимая схватка.

Высокая худощавая женщина внимательно изучала обменную карту роженицы, большая квадратная оправа то и дело сползала на кончик носа, и ей приходилось её поправлять. Это немного отвлекало, и она начинала перечитывать заново, придерживая очки за сломанное ушко.

– Ну что же, будем рожать, – обратилась она к молоденькой акушерке, стоявшей у изголовья Светланы.

– Татьяна Петровна, а как же срок, ещё только 36 недель, – удивилась акушерка.

– Ничего не поделаешь, околоплодные воды отошли, родовая деятельность началась. Готовь женщину в родильное отделение. Я пойду им позвоню.

Родильное отделение находилось в другом крыле здания на этом же этаже. Светлана никогда не видела, что бы дверь туда была открыта. Посещая и покидая отделение, медработники закрывали за собой стеклянную дверь на ключ.

Акушерка нажала звонок. За дверью не заставили себя долго ждать – открыла пожилая женщина в маске.

– До завтра потерпеть не могла, а ещё лучше до конца срока? Ну что сейчас с тобой делать? Заходи.

Светлана растерянно пожала плечами. Чувствовала она себя как-то неловко. Можно подумать, ей самой так захотелось, родить малыша в новогоднюю ночь.

– Иди в предродовую палату, – скомандовала строгая акушерка. – Я сейчас к тебе подойду.

В отделении пахло очень сильно кварцем и детской смесью. Светлана осмотрелась по сторонам. Сразу у входа располагалась предродовая палата и род зал. В конце коридора была дверь с надписью опер блок. Слева шёл ряд палат, а справа по коридору шла длинная стеклянная перегородка с ещё одним коротким коридорчиком и тремя стеклянными боксами для новорождённых, если подойти поближе, то можно было хорошо рассмотреть малышей.

Светлана стояла у окна и вглядывалась в темноту. В свете фонарей хорошо было видно, как кружились и медленно падали большие белые снежинки. Сильный порыв ветра время от времени нарушал это спокойствие и кружил снежных мотыльков в каком-то не понятном бешеном танце, создавая столбы снежной пыли. Не смотря на то, что час ещё был не поздний, улицы были пустынны. Светлана смотрела на безмолвно застывший больничный двор и представляла, как сейчас дома хлопочут у плиты хозяйки, а детишки проверяют новогодние подарки под ёлочкой. Она даже почувствовала новогодний запах мандаринов. На каждый Новый год Володя покупал целую сетку этих оранжевых фруктов, и они вдвоём поедали их за один вечер. Она представила, как сейчас муж сидит в мягком кресле и смотрит телевизор. Светлана прогнала прочь грустные мысли. Сосредоточиться сейчас нужно на другом, более важном событии в её жизни. Сегодня она станет матерью. Столько лет они ждали с мужем этой минуты. Наконец-то её руки почувствуют крохотное, беззащитное тельце долгожданного малыша. Светлана вздохнула и положила свои руки на живот. Болезненные схватки почему-то стали реже и слабее. Она прислушалась, но той острой нестерпимой боли уже не было. Обеспокоенная Светлана выглянула в коридор. Из палат в сторону столовой медленной вереницей двигались женщины. По отделению поползли вкусные запахи ужина. Сестринский пост одиноко пустовал.

Екатерина Андреевна внесла последний штрих в оформление знаменитого оливье. Полюбовавшись на свои художества, она наконец-то присела в жёсткое чёрное кресло.

– Мария Ильинична, посмотрите, как хорошо всё получилось! Почти как дома! А вы расстраивались! У меня даже шампанское есть. Я уже давно его спрятала к такому случаю. Посидим, будто в тихом домашнем кругу, а завтра дома отметим, как и полагается.

– Любите вы помечтать Екатерина Андреевна. Вы думаете, я против этого что-то имею? Просто мне подсказывает моё сердце, что наша Лебедева не родит к двенадцати.

– Любите вы, каркать! – постучала по дереву седоволосая женщина. – После того как поставили окситоцин дело быстрее пойдёт.

– Не знаю, не знаю. Чувствую, весёлый Новый год будет! Наверно, пойду ещё раз её посмотрю. Женщина уже немолодая: тридцать лет. Тем более первые роды, долгожданные. Семь лет ребёнка ждали. – Мария Ильинична поправила шапочку и вышла за дверь.

В скором времени она вернулась и, присев на край стула, стала набирать номер на стареньком дисковом телефоне. На другом конце провода не ответили. Повторив попытку, бросила трубку на рычаг. Закрыв лицо руками, она несколько минут сидела так, о чём-то размышляла. Затем решительно поднялась.

– Ждать больше нельзя. Нужно срочно «кесарить» Лебедеву. Я думала, дозвонюсь, заведующему, но видно придётся самой. Скажи, пусть готовят операционную. Срочно! Я сейчас буду.

– Мария Ильинична, а что случилось?

– Я посмотрела внимательно эту женщину, там абсолютные показания к кесареву сечению: слабая родовая деятельность не поддаётся медикаментозной коррекции, а хуже всего то, что у плода разгибательное вставление головки и лобное предлежание. У нас мало времени, – она окинула взглядом маленький накрытый стол, манящий вкусно пахнущими салатами и добавила:

– Если задержусь, встречайте без меня.

– Да что вы! Справитесь, ещё только пол одиннадцатого,– заметила пожилая акушерка.

Мария Ильинична открыла дверь ординаторской. На глаза попался всё тот же праздничный стол. От одного только вида еды её затошнило. Стараясь не смотреть на притягивающую взгляд закуску, она схватила кусок хлеба со стола и подошла к шкафу. Порывшись в халатах, нащупала маленькую фляжку, плеснула из нее себе в пустую чашку, выдохнула и, зажмурившись, выпила обжигающую горло прозрачную жидкость.

Седоволосая акушерка зашла именно в тот момент, когда Мария Ильинична полной грудью втягивала в себя хлебный запах.

– Мария Ильинична! Ну что ж вы без закуски! Я же ничего не трогала, вас ждала, сейчас вот шампанское откроем, – засуетилась женщина.

– Не нужно шампанского, – коротко ответила врач.

– Случилось что-то? Так долго длилась операция, что я уже стала волноваться.

– Случилось. Мы эту Лебедеву чуть на столе не потеряли, пришлось жертвовать ребёнком.

– Боже мой! – перекрестилась седоволосая женщина. – Мария Ильинична, не расстраивайтесь так. Наверно суждено ему было не родиться. Лебедева молодая женщина, родит себе ещё одного. Бог дал Бог взял.

– В том то и дело, что не родит. Пришлось ампутировать матку, – тихим голосом ответила Мария Ильинична.

Наступила длительная пауза, во время которой Екатерина Андреевна обдумывала всю нелепость ситуации. Теперь можно было предположить, что все её старания пропадут зря. Стол так и манил своим изобилием, а есть в такой момент было свыше её сил. Чтобы не соблазняться и быть солидарной с коллегой в её горе, Екатерина Андреевна встала из-за стола и открыла форточку. Запах еды пропитал всю ординаторскую и предательски щекотал ноздри, вызывая обильное слюноотделение во рту.

Мария Ильинична почувствовала, как тяжелеют её руки, приятное знакомое тепло разлилось по всему телу, в голове зашумело, чувство вины притупилось. Она ещё раз посмотрела на праздничный стол и махнула рукой – «Не пропадать же добру!»

– Екатерина Андреевна, не справедливо будет оставить всё это не тронутым. Если честно, я очень есть хочу. Давайте присаживайтесь. Где ваше шампанское? Только мне чуть-чуть.

Лицо Екатерины Андреевны посветлело. Женщина тут же бросилась исполнять приказ. Бутылка с шампанским перекочевала из укрытия на стол. Тихий хлопок и шипучий напиток запенился в чашках.

– С Новым годом, Мария Ильинична!

– С Новым годом! – повторила врач, поднимая фарфоровую чашку с шипящим напитком. Хмель уже хорошо ударил в голову и движения рук были немного нескоординированными.

После взаимных поздравлений женщины принялись с аппетитом уминать праздничные блюда. Отведав каждое и немного утолив голод, они с удовлетворением откинулись на спинки кресел.

– Ну а вы, как без меня здесь справились? – начала разговор Марина Ильинична.

– Поступила ещё одна женщина, 25 лет, первородящая, с многоводием и, как оказалось, у нее многоплодная беременность. Представляете, близнецов родила!

– Где она стояла на учёте?

– Наблюдалась в нашей городской поликлинике и ни слова, ни полслова о многоплодной беременности!

– На осмотрах так никто и не прощупал? – удивилась Мария Ильинична.

– Никто! Представляете, какой шок у матери?

– Она не замужем?

– Замужем. В школе преподавателем работает, только после института. Сегодня её домой отпустили, и она, оказывается, мужа своего с какой-то женщиной застукала. Хорошо, что хоть дома не осталась, а вернулась в отделение. Срок у неё 36-37 недель. Правда, роды прошли успешно, как по маслу, даже ойкнуть не успела.

– С вашими-то руками, Екатерина Андреевна! Столько лет стажа, уже несколько поколений приняли!

– Всё бы хорошо, да только эта Якименко от второго ребёночка отказалась наотрез. Если честно, она и первого с трудом на руки взяла. Стресс для неё большой, что муж её обманывал. Понимаете. Пришлось даже «успокоительное» сделать.

– Вот сволочь! – прошипела Мария Ильинична. – Нужно беседу с ней провести.

– Беседу провела, только всё это зря. Она настроена очень решительно. Утром объявила, что будет отказ писать. А девочка совсем слабенькая, по шкале пять баллов всего. Вес – два сто.

– Вторая сколько?

– Два четыреста. Представляете, какая сейчас нам головная боль. К тому же ещё гибель плода – не повезло нашей смене. А главное, никто и не поверит, что ни капли спиртного во рту не было. Случись в любой другой день – поругают, да и спишут. А здесь скажут: « Новый год. Напились все – и недоглядели». Проверки нам только не хватало, – Екатерина Андреевна посмотрела на задумчивое лицо Марии Ильиничны.

– Мне только жаль Лебедеву. Столько лет ожидания. Я не знаю, как смогу ей в глаза смотреть. Не представляю, как скажу ей, что ребёнок умер, – Она обернулась к седоволосой акушерке. – Екатерина Андреевна, вины моей здесь нет. Стечение обстоятельств. Я всё сделала, чтобы сохранить ей жизнь, ценна была каждая секунда – могли и её потерять. Ещё не известно как она на поправку пойдёт. Лишится ребёночка, так и не подержав его на руках, – это тяжело для матери, может наступить депрессия. К тому же, неутешительная новость, что в дальнейшем она не сможет забеременеть, окончательно ее сломает. Будет чувствовать себя ущербной женщиной. Не всякий муж останется с бездетной. – Мария Ильинична долго молчала, потом добавила:

– Вот Якименко родила двух прекрасных девочек, а совершенно не думает о том, какое счастье коснулось её. О близнецах мечтают многие. И не только о близнецах, просто о детях. Многие пары распадаются только из-за того, что их жизнь лишена всякого смысла, нет детского смеха и плача в доме. А «эта» совершенно не думает о детях, заботится только о своём благе. Знаю точно, что с мужем они помирятся, и она пожалеет о своём решении, но будет поздно.

– Не пожалеет! Я таких мамаш знаю очень хорошо. Вы просто не видели, с каким отвращением она смотрела на этих малышек.

– Ты можешь сказать, почему одним дается всё, а другие этого лишаются?

– Мария Ильинична, представьте себе, что ожидает эту девочку? Детский дом, в лучшем случае усыновит её какая, ни будь пара, в чём я очень сомневаюсь. Воспитывать будут, вроде как свою, родную. Заметьте – «как». Но в глубине души она всё равно будет не родная, а приёмная. Ещё не известно, в какую семью попадёт. Если родители уверены, что это их кровиночка, то и любовь к малютке будет настоящей! Любовь родительская будет иная!

– Я не поняла, вы к чему клоните, Екатерина Андреевна?

– К тому, что препятствовать этой Якименко я не буду. Вот только бумаги эти останутся у нас.

– Ну а дальше что? – непонимающе смотрела Мария Ильинична. От выпитого спиртного голова шла кругом и плохо соображалось.

– Дальше – по логике вещей. Ребенка этого можно Лебедевой отдать. Она же пока не знает о гибели своего.

– Екатерина Андреевна, как вы можете! Мы не вправе распоряжаться чужой судьбой! – Мария Ильинична поднялась с кресла и стала нервно ходить по комнате. Сказанное не оставило её равнодушной. Чем больше она думала, тем больше понимала, что так будет лучше всем.

– Наш заведующий на это не пойдёт, – неуверенно произнесла она.

– Кто сказал, что он вообще об этом будет знать? Четыре дня его не будет. Якименко за это время постараемся выписать. Остаётся уладить только с дежурным по операционному блоку. Думаю, наш анестезиолог уже не очень трезв, но это может быть, и к лучшему. Полагаю, что у каждого есть грешки, которые вынуждают держать язык за зубами. Вам остаётся только правильно всё преподнести. Мария Ильинична, дело за вами.

– Не знаю. Нужно всё хорошо обдумать, – сомневалась врач.

– У вас нет времени на это. С Якименко я лично побеседую, не беспокойтесь. Сейчас я иду в опер блок, а вы за это время обдумайте подробности, – Екатерина Андреевна подошла к зеркалу, аккуратно спрятала седые волосы под накрахмаленную шапочку, поправила халат и ещё раз вопросительно посмотрела на Марию Ильиничну.

Лицо у доктора осунулось и имело не совсем здоровый вид, глаза были полны страха и выражали беспокойство. От недавно выпитого спиртного не осталось и следа. Руки растерянно теребили край кармана. Мария Ильинична согласно кивнула головой.

Ирина, взволнованная ожиданием, не находила себе места. Хотелось, чтобы скорее всё это закончилось. Она была благодарна, что её позвали в отдельный кабинет для беседы. Совсем не к чему, чтобы роженицы в палате, знали, что она отказчица. Мысленно она уже подготовилась к тому, что её будут разубеждать делать этот шаг, но она была настроена категорична. Их браку с Серёжей пришёл конец и двоих детей она точно не потянет. Необязательно детский дом ждёт девочку, возможно, её возьмёт другая семья и в этой жизни она получит нечто больше, чем сможет дать родная мать.

Екатерина Андреевна очень волновалась. От переживания даже стали дрожать кончики пальцев на руках. Немного постояв у двери, она напустила маску строгости на лицо и уверенно вошла в кабинет.

– Вы хорошо подумали, Якименко? – начала первой разговор Екатерина Андреевна.

– Да, подумала, и решения менять не буду. Я вас попрошу быстрее оформить все бумаги и не мучать меня расспросами, – уверенно смотрела в глаза Ирина.

От холодного колкого взгляда пациентки ей стало как-то нехорошо, и Екатерина Андреевна подумала, что затеяла она всё это не зря, есть в этой милой на вид женщине что-то неприятное и отталкивающее, но что, она ещё не уловила.

– Как знаете, вы взрослая женщина в здравом уме, своим поступкам даёте полный отчёт. Наверно, у вас есть веские на то причины, чтобы оставить слабого малыша в больнице. Вы, надеюсь, понимаете всю серьёзность ситуации. Высшее образование, педагог, состоите в комсомольской организации, – соображаете, какой пример вы подаёте? Я так понимаю, вы не хотите своего мужа в это посвящать? Это ваше право. Вы должны понимать, что если об этом узнают в школе, вам там будет не место и вашему мужу тоже. Я полагаю, он вас не простит, если этот факт станет ему известен. Я это говорю к тому, что если вы передумаете, через годик-другой обратной дороги уже не будет.

– Я не передумаю. Мне действительно хотелось, что бы об этом никто не узнал.

– Городок у нас небольшой, новости быстро разлетаются, но мы пойдем вам на навстречу – будем хранить молчание. Вам же всем трезвонить – вовсе без нужды. Малыш ваш действительно проблемный, неизвестно ещё будет он жить или нет. Подписывайте бумагу и на этом закончим разговор.

– Ирина, не читая, быстро размашисто расписалась и отодвинула лист.

– Если вы не хотите огласки и связанных с этим неприятностей, то я советую забыть об этой минуте и не пытаться больше наводить какие-либо справки, – строго сказала седоволосая женщина и спрятала бумагу в папку.

– Не волнуйтесь, теперь только дело за вами, – Ирина быстро покинула кабинет.

Как только дверь за ней захлопнулась, возникло необъяснимое чувство потери. Как будто она что-то забыла там за дверью, захотелось вернуться и посмотреть. «Может быть, ее мучит совесть?» «Нет, я уверена, что поступила правильно». Ирина не оглядываясь, зашагала вперед.

В коридоре послышался шум от колес движущейся железной каталки. Ирина с замиранием сердца ждала приближение. Дверь палаты распахнулась, и внесли туго затянутых в детские одеяльца кричащих младенцев. Читая фамилии на маленьких бирках, акушерка ловко двигалась между рядами и раздавала матерям детей. Дверь закрылась, и каталка поехала дальше, звонко дребезжа колёсами. Женщины принялись разглядывать малышей. Ирина долго не решалась притронуться к тихо попискивающему кульку. Собравшись с силами, она всё же взяла ребёнка на руки, но к своему удивлению заметила, что не почувствовала ничего, что должна была, по её мнению, почувствовать мать. Безразличие – и только; никаких чувств, никакой привязанности.

Немного почмокав, ребёнок с жадностью стал сосать грудь, но в силу своей слабости скоро устал и уснул. Ирина спокойно рассматривала нежное детское личико. Все черты удивительно напоминали Серёжу, даже выглядывающая из-под косынки, прядь чёрных волос напоминала густые кудри мужа. Внезапно накатил необъяснимый прилив ярости к этому маленькому существу. Ирина положила ребёнка в кроватку и отошла к окну. Она понимала, что это милая девочка её дочь, но обида и злость на мужа просто затмили разум.

Светлана открыла глаза и прислушалась к звукам в коридоре. Отчётливо было слышно, как везли на кормление детей. Шум приближался, она затаила дыхание, но каталка проехала мимо. Наступила тишина. Светлана огляделась, в палате находилась она одна. Очень сильно беспокоила послеоперационная рана. Любое движение вызывало нестерпимую боль. Минуты ожидания казались вечностью. Хотелось скорее увидеть своего малыша. За окном уже стало темнеть, на противоположной стене появились длинные тени от уличных фонарей, а в палату к ней так никто и не заглянул. Её ещё совсем слабое тело снова погрузилось в сон.

Светлана с ужасом смотрела на уже немолодую женщину с бледно-нездоровым цветом лица и усталыми глазами. Длинные непонятные медицинские термины, как приговор, слетали с её тонких сухих губ. Внутри у нее все похолодело, руки судорожно хватали простынь. В глазах потемнело, и в нижней половине тела, появилась лёгкость, на мгновение ей показалось, что какая-то часть её поднимается в воздух и парит. В висках стучало: «Вы не сможете больше иметь детей». Наверно, это единственное, что она поняла из долгих объяснений доктора.

– А ребёнок? Что с ним? – Чуть слышно выдавила из себя Светлана. – Он жив? Она чувствовала, как бешено, стучит в груди её сердце. Страх услышать правду сковал её, и те считанные секунды, пока врач подбирала нужные слова, показались вечностью. Она замерла в ожидании.

– У вас девочка, вес – два сто, рост – сорок сантиметров. Сейчас вашему ребёнку ничего не угрожает, она потихоньку набирает вес, вам педиатр всё потом расскажет подробно, а сейчас нам нужно вас осмотреть.

Светлана облегчённо вздохнула. Девочка! Как же она рада, что у неё дочка!

– Мария Ильинична, спасибо вам! Спасибо, что спасли мою девочку! – Светлана ухватила за руку врача и хотела поцеловать, но женщина быстро её убрала.

– Не нужно! Мы сделали всё возможное – это наша работа. – Чтобы не встречаться глазами с женщиной, она стала осматривать живот роженицы.

Светлана с нетерпением ждала подходящего момента, что бы ещё что ни будь, узнать о ребёнке. Врачи сосредоточенно осматривали послеоперационный шов и о чём-то тихо разговаривали между собой. Как только возникла первая небольшая пауза в их разговоре, Светлана сразу же вставила свой вопрос:

– Мария Ильинична, почему ребёнка не приносят на кормление? Мне так не терпится увидеть её, можно я хоть одним глазком сквозь стекло на неё посмотрю? Пожалуйста! Понимаете, я так долго ждала этого момента, что не нахожу себе места, мысли дурные в голову лезут, пока не увижу её, не успокоюсь.

Мария Ильинична вопросительно посмотрела на Екатерину Андреевну. Седоволосая женщина закрыла глаза и согласно кивнула головой.

Светлана уже хороших полчаса смотрела на крохотное тельце в кувезе. Слёзы счастья застилали прозрачной пеленой глаза, мешали, как следует, разглядеть нежные черты её новорождённой дочери. Женщина восторженно радовалась каждому её движению. Боль и слабость отступили. С каждой минутой ей становилось лучше, она чувствовала прилив сил, ей казалось, что теперь она сможет сдвинуть горы.

Несколько дней в роддоме пролетели незаметно, и вот Ирина переступила порог собственного дома. Неприятные воспоминания снова овладели её мыслями. Как ни старалась она переключить своё внимание, на что ни-будь другое, гнев и обида постоянно точили её изнутри, не давая возможности забыть недавние события.

Серёжа вёл себя, как ни в чём не бывало, будто и не было вовсе никакой ссоры между ними. Всё свободное время он крутился у кроватки с младенцем и восторженно восклицал:

– Ирина, посмотри какая она миленькая, такая крохотная, а уже открыла глазки и смотрит на меня! Мне кажется, она все видит!

– Не видит она ещё ничего! – раздражённо отвечала Ирина. Излишняя суетливость мужа действовала ей на нервы.

– Доченька моя, моя принцесса! – не обращал внимания на слова жены Сергей. – Ты не возражаешь, если мы назовём нашу девочку Катей? Мне кажется ей это имя очень подойдёт.

– Хорошо, давай Катей, – равнодушно соглашалась Ирина, не чувствуя никакой привязанности к дочери. Изо дня в день, она старательно и добросовестно исполняла свой материнский долг: стирка, глажение, уборка, вот только никакого удовольствия это не приносило. Домашняя рутина затягивала в круговорот и становилась не выносимой. Бессонные ночи окончательно выбили её из сил. Жизнь казалась серой и беспросветной, совершенно бессмысленной. Материнство не принесло ей той радости, о которой она мечтала, ещё несколько месяцев назад, будучи в интересном положении. Вся литература о правильном и здоровом воспитании малыша, старательно приобретённая на последних месяцах беременности, пылилась на полках и казалась не нужной. Интерес к жизни угасал.

Серёжа спокойно относился к такому поведению жены, списывая всё на женские капризы. Он задумался о серьёзном недуге, только после разговора педиатром. Участковый врач обратила внимание на странное поведение Ирины. Это ее насторожило и навело на определённые мысли. Сделав незаметно знак Сергею, она стала подробно расспрашивать о пациентке. Не замечал ли он каких-либо странностей в ее поведении? Выслушав мужа, доктор сделала заключение, что Ирина серьёзно больна и нуждается в срочном лечении. Диагноз послеродовая депрессия, ни о чём серьёзном Серёже не говорил, но слова медработника заставили задуматься, и он вынужден был с нею согласиться.

Ирина почувствовала, как у неё открылось второе дыхание. После лечения ей заметно стало лучше, появился интерес к жизни. Она как будто пробудилась после долгого зимнего сна. Впервые после долгих месяцев серости и одиночества, ей захотелось изменить свою жизнь, наполнить её смыслом и наверстать упущенное время. Она женщина и не смотря ни на что, должна создать атмосферу уюта и покоя у себя в доме, окружить лаской и заботой своих самых близких и родных людей. Теперь она точно знала, что ошибку могут совершить все, но не всё можно исправить в этой жизни, а потерять то дорогое и единственное, что у тебя есть, так просто!

Только сейчас она по-настоящему оценила любовь и заботу мужа. Все эти месяцы он находился рядом и исполнял свой отцовский и супружеский долг. Он терпеливо сносил внезапный приступ гнева любимой супруги, который заканчивался слёзным рыданием и упрёками в его адрес. Где-то в глубине души он понимал, что сам довёл Ирину до такого состояния и теперь ради маленькой Кати, в которой души не чаял, нужно заставить Ирину вернуться к нормальной жизни. Подрастающей девочке нужна здоровая мать.

Обстановка в семье заметно улучшилась, больше не было слёз и упрёков. Ирина не вспоминала мужу ту неприятную предновогоднюю историю, и он был за это ей искренне благодарен. Любовь и гармония вернулись в этот дом. Ирина, как и прежде, просыпалась счастливой и уверенной в себе женщиной. Взаимоотношения между супругами напоминали тот конфетно-цветочный период беззаботной холостяцкой молодости.

В один из воскресных дней молодые супруги нежились в постели, довольствуясь теми малыми крохами времени, что у них были, пока Катька мирно сопела носиком в своей кроватке. Разговоры шёпотом о ближайших планах на будущее плавно перешли к самому личному и сокровенному. Сергей, окрылённый самыми нежными чувствами к жене, вдруг вспомнил, что у него в роду – были двойняшки. И вовсе не исключается тот факт, что у них с Ириной могут родиться близнецы и совсем неважно, мальчики или девочки.

Эта бредовая идея Серёжи о малышах-близнецах, заставила Ирину вспомнить о том, что она так тщательно старалась забыть и стереть из своей памяти. Теперь мысли о брошенной девочке не покидали её. Оставаясь наедине с собой, она всё чаще задумывалась о своём поступке. Девочка не выходила у неё из головы.

Сам того не подозревая, какую боль он причиняет жене, Сергей в последнее время очень часто заводил разговор на эту тему.

– Ещё один ребёнок только укрепил бы наши семейные отношения, – говорил он. Ирина даже не хотела слушать на эту тему. У неё на это были свои причины.

Ирина прислонилась к холодным железным прутьям высокого забора. Уже целый час она стояла неподвижно, не чувствуя холода и редких капель дождя. Сильный ветер время от времени трепал густые пряди её длинных волос. Ее внимание было приковано к маленькому детскому пятачку игровой площадки.

Младшая группа детдомовских воспитанников осуществляла прогулку на свежем воздухе в сопровождении двух работников. Сбившись в кучу, дети неподвижно стояли под деревянным навесом. Самые маленькие пытались потрогать товарищей в неповоротливых куртках. От прикосновения те теряли равновесие, и вся группа один за другим начинала падать по цепочке. Выругавшись, воспитательницы нехотя доставали руки из карманов и приступали ставить детей на ноги. Хныкающие колобки на коротких ножках продолжали интересоваться окружающим миром: то задирали головы, то пытались толкнуть соседа, то пытались убежать. На радость воспитателей дождь усилился – прогулка подошла к концу. Детей построили по двое, колонна медленно двинулась к зданию. Самым поразительным для Ирины было, то что никто из детей не просился на руки. Слышалось только жалобное хныканье, но ни один из маленьких воспитанников не протянул свои ручки к взрослому.

Две недели Ирина ездила в другой конец города, чтобы неприметно, на безопасном расстоянии постоять у облезшего забора и понаблюдать за детьми. Каждый раз она пристально всматривалась в лица воспитанников. Из-под вязаных шапочек и туго затянутых шарфиков, торчали только маленькие носики, к тому же, дети не стояли на месте и постоянно двигались, а это усложняло задачу. Как ни всматривалась Ирина в эти сиротские лица – знакомых родных черт так не находила. Она точно была уверена, что её дочери здесь нет. Означало ли это, что ее девочку усыновили? Об этом она с уверенностью думать не могла, ведь ребёнка могли отправить в другой город.

Однажды по дороге домой она встретила возле школы старшую группу воспитанников детского дома. В сопровождении взрослых, дети пяти-шести лет, возвращались с прогулки по городскому парку. У всех воспитанников был счастливый вид, в маленьких ручках у каждого из них таяло белое мороженное. Дети с удовольствием его ели, стараясь слизнуть, сбежавшие белые ручейки таявшего десерта, с маленьких ладошек. Тщательно вылизав обёрточные фантики, они бережно прятали их в свои карманы, вероятно, как память о весёлой прогулке. Ирина расплакалась. Что бы немного успокоиться, свернула в парк и присела на скамейку. Неожиданно ее осенило: дети часто гуляют в городе, и однажды Сергей или кто-нибудь из знакомых может встретить вторую девочку, если она находится здесь, в детском доме. Близнецы – значит, похожи как две капли воды. Вот тогда её тайна и раскроется. Сергей возненавидит её за этот поступок. Работу в школе они потеряют. Ирина в растерянности судорожно соображала, как найти выход из этой ситуации. Назад всё равно ничего не вернёшь, а жить с этой ношей нужно дальше.

Вдруг решение пришло само собой: нужно просто уехать в другой город, где никто их не знает. Ирина купила свежий выпуск газеты и внимательно стала вчитываться в объявления. Возможно, это и есть их шанс. Теперь остаётся убедить Серёжу уехать в областной центр и подыскать себе новое место работы. В страхе, что её могут разоблачить, она готова была бежать на край земли, лишь бы её тайна не раскрылась. Ведь она очень любит своего мужа, а он никогда ей не простит такого поступка.

Глава 2

Даша

Светлана развернула одеяльце – в белоснежных пелёнках лежало крохотное тельце малышки. Супруги склонились над ребёнком, не решаясь к нему прикоснуться. Почувствовав свободу после тугого пеленания, малышка выпрямила маленькие тонкие ручки с зажатыми кулачками и сделала движение похожее на потягивание. Родители улыбнулись от умиления.

– Сколько вы будете стоять там? Ребёнка заморозите! Несите уже её сюда, вода остынет! – послышался скрипучий старушечий голос.

Светлана прикрыла младенца, взяла его на руки. Осторожно, будто хрустальную вазу, она передала свёрток в грубые морщинистые руки старухи. Взяв малыша под головку, старая женщина медленно опустила его в воду. Оказавшись в воде, ребёнок открыл глаза и засучил ножками.

– Красавицу-девку родила! Только уж больно маленькую. Деток я много искупала, а такую кроху держу впервые! – Старуха черпала рукой воду и поливала тельце малышки. Вероятно, водная процедура была по душе малышке, и она тихо прислушивалась к звукам льющейся воды.

Закончив ритуал купания, старуха передала девочку отцу. Обернувшись, приняла из рук матери большой кусок однотонной материи. Потерев пальцами ткань, старуха довольно улыбнулась, потом присела к накрытому столу. Отведав застольного угощения и пропустив рюмашку-другую, она взволнованно посмотрела в окно. Сумерки незаметно сгустились – в соседних домах уже зажглись огни.

– Мне пора домой. Запрягай, Володя, коня. Нужно ехать, пока совсем не стемнело. Чай не близкий свет!

– Не волнуйтесь! Я вас быстро домчу, с ветерком! – мужчина накинул тёплый с лежанки тулуп.

– А с именем – не тяните. Нехорошо это, так долго ребёнка ни как не называть! – сказала напоследок старуха.

Супруги переглянулись. Володя сдвинул кроличью шапку на затылок, будто вспоминая что-то, и с шумом выдохнул:

– Дашенька! Я уже давно Светке говорю об этом имени, а она всё сомневается.

– Дарья, значит, – старуха прислушалась к своему голосу, – Дарья – хорошее имя. Не думай. Светлана, так и назовите, оно ей подходит. У нас в округе, уже давно таким именем никто не называл детей. Значит, Дарью, твою ни с кем не спутают.

Светлана пожала плечами и в знак согласия закивала головой. Дескать, пускай будет Дарья.

К тому времени как сани стояли у ворот, вечерняя синева незаметно опустилась на тихий хуторок. В тёмном бездонном небе показался тонкий серп месяца. Голубоватый свет ясно освещал одинокую дорогу в поле. Вдали чёрной полосой виднелся зубчатый лес. К вечеру мороз окреп и недавно выпавший снежок брался ледяной коркой. Подняв столб снежной пыли, сани дёрнулись с места и поехали, пискливо скрипя старыми полозьями.

Володя любил такие вечера. Кругом тишина, только вдали слышен лай деревенских собак и гул проводов в морозном воздухе. В такие часы хорошо побыть одному наедине с природой. Вслушаться в едва различимые звуки лесной глуши. Может поэтому он и остался после армии в своём родном хуторе, где всего только двадцать дворов. Живут в них одни старики, не считая нескольких хат на соседней улице, где остались ещё такие же молодые семьи – вся молодёжь подалась в город, отвоёвывать там своё место под солнцем.

Маленький хуторок со всех сторон окружён лесом и полем, ближайшая деревня в трёх километрах. У края леса, за деревенскими хатами небольшое голубое озеро, его так и зовут – «голубое», за прозрачную и чистую, как росса воду. Летом стоишь на пригорке и видишь, как внизу отражаются белые воздушные облака, а если присмотреться, то у самого берега можно без труда увидеть небольшие серебристые косяки рыб-колючек. Жёлтое песчаное дно хорошо просматривается с берега. В голубое озеро впадает тихая речушка, которая берет своё начало в самой чаще леса из подземного источника. Все местные жители знают это место и если часом, у кого случается какой недуг, приходят сюда за лечебной водицей. Вода здесь и правда необыкновенная: серо-голубого цвета и имеет солёный привкус. Володя вырос в этих местах и как никто другой знал все легенды и обычаи здешних мест. Любовь к природе зародилась ещё с детских лет, как говорится: «впиталась с молоком матери». Никогда и не думал он о другой жизни – городская суета не для него. Всегда мечтал иметь большую семью, кучу детишек и свой дом. Долгие годы ожиданий, надежд, слёз и разочарований, пришлось вытерпеть ему с женой, но теперь это всё в прошлом. Любимая жена Светлана родила ему дочь, хотя он очень надеялся, где-то в глубине души на сына, но теперь это не важно. Сейчас нужно поставить своих девочек на ноги, после больницы они ещё не совсем окрепли, хотя Светлана старается держаться молодцом, но ему то, виднее как ей тяжело.

Володя так углубился в свои мысли, что и не заметил, как подъехал к деревянному дому старухи, вросшему ставнями в землю. Придержав за узды лошадь, он подождал пока встанет с повозки хорошо разомлевшая от крепкого самогона женщина. Проводив взглядом старую до ворот, Володя прыгнул в сани и, присвистывая, погнал лошадь.

Супруги Лебедевы, как оказалось, совсем не имели опыта с детьми. Как только ребёнок начинал плакать, они тут же бросались к нему. Если малыш был накормлен и в сухих пелёнках, а плач продолжался, у супругов начиналась паника и они готовы были плакать за компанию со своим чадом, лишь бы ему, чем ни будь помочь. Но несколько месяцев бессонных ночей не прошли даром, опыт потихоньку накапливался и родители уже не бросались в крайности, от жуткой паники за угрозу жизни малыша. Теперь Светлана спокойно оставалась дома одна с ребёнком, но стоило Володе немного задержаться, в груди появлялось небольшое волнение. Особенно Светлана не любила лето. С самого утра и до позднего вечера, Володя осматривал лесные угодья, ещё бы, участок не маленький – 800 гектаров леса почти на него одного. Помощники были далеко не прыткими работниками, так и норовили незаметно раствориться в лесном массиве, подальше от глаз лесника и пропустить по рюмочке. В таких случаях, Володя очень злился, и каждый раз грозился донести начальству в лесхоз, но дело только этим и ограничивалось. К утру гнев остывал. Помощники знали отходчивый характер лесничего и частенько этим пользовались в своих личных целях.

Лето пора пожаров, тем более места здесь болотистые и много завалов. Дороги топкие и трудно проходимые для транспорта. Сизые струйки дыма на торфяниках всегда вызывали опасения и требовали повышенного внимания. В такие дни тревога в сердце Светланы поселялась надолго. С нетерпением ждала она возвращение мужа, подолгу всматривалась в вечерние сумерки, прислушиваясь к каждому шороху со стороны леса. Даша всегда чувствовала тревожное настроение матери, и в такие минуты вела себя тихо. Появление отца, всегда вызывало много эмоций. Ребёнок активно двигал ножками и ручками, смешно улыбался беззубой улыбкой. В эти минуты Владимир чувствовал себя самым счастливым на свете. Прижимая к себе ликующего ребёнка, нежно целовал в чёрные кудряшки.

К вечеру ноги ныли от усталости, хотелось быстрее добраться до кровати и отдохнуть. Но стоило только перешагнуть порог дома и усталость, как рукой снимало. Весёлый смех Дашки не мог оставить его равнодушным. Володя всегда старался хоть немножко с ней поиграть, а иногда замечая, что жена тоже валиться с ног от усталости, укладывал малышку спать.

Светлана любила в такие минуты любоваться мужем: коренастый и широкоплечий с большими мозолистыми руками, он как-то по-особенному, очень осторожно держал Дашу на руках. Картина была очень трогательной: крепкий, здоровый мужик, как-то неловко носил на руках ребёнка и при всём этом старался петь колыбельную тихим сиплым голосом. И что удивительно, малышка вслушивалась в хрипловатый шёпот на распев и вскоре засыпала. Володя ещё некоторое время любовался сонной доченькой, а потом аккуратно укладывал её в колыбель.

Незаметно девочка подрастала и уже ни чем не отличалась от своих сверстников. Светлана даже не успела опомниться, как быстро пролетели годы и вот уже Даше скоро пять лет. На радость родителей она выросла послушным и ласковым ребёнком. С готовностью всегда рада помочь в любом деле. Широко распахнутые глаза ребёнка с любопытством наблюдали за любой работой родителей, ни одно домашнее дело не проходило без её участия. Если мать месила тесто, Дашка была тут как тут, и тонкие ручонки старательно мяли и били непослушную тугую массу. Маленькие пальчики быстро уставали и становились не ловкими, но Даша не сдавалась: лоб, щёки и любимое платье в муке, мать терпеливо смотрит на её старания, но команды отставить не даёт, позволяет дочери потрудиться на славу. И вот дело сделано, тесто ставят на тёплую печь, Даша как взрослая рукой вытирает лоб и устало выдыхает. Мать улыбается и хвалит труд дочери. Довольная девочка мчится к отцу, обняв его за шею, радостно делится рассказом о только что проделанной работе, ожидая похвалы. Володя обнимает дочку и похлопывает по спине, мука с Дашиного платья остаётся белым пятном на майке папы. Светлана весело смеётся над мужем. В такие минуты, она понимает, что такое женское счастье и как мало для него надо.

День подходил к концу, солнце уже спряталось за верхушки заснеженных елей, но было ещё довольно светло. Застывшие от холода сосны, бросали причудливые тени на дорогу. Старый конь по кличке Рыжик, проваливаясь по колено в рыхлый снег, медленно пробирался в глубь леса, сани легко скользили по недавно выпавшему снегу. Володя не торопил коня, время до темноты ещё было. Возле поворота, где начиналось болото, он спрыгнул с саней в снег. Рыжик остановился. Мужчина развернул коня в сторону деревни и положил с воза ему охапок сена, тот с охотой стал перебирать. Где-то здесь у дороги, ещё с осени насмотрел пышную лесную красавицу. Снега навалило много, и мужчина не сразу обнаружил то место, пришлось немного потоптаться. Стряхнув с колючих лапок снег, он положил топор и ель в сани. Рыжик спокойно жевал сено.

« Даша будет очень рада! – подумал Володя.– Нужно возвращаться, пока ещё не совсем поздно». Мужчина посмотрел по сторонам, уже стало довольно темно. В том месте, где он рубил ёлочку, были очень странные следы: решил вернуться и ещё раз посмотреть. Одни следы точно принадлежали зайцу, а другие не были похожи ни на одни, которые он видел раньше, но очень напоминали отпечатки домашней кошки. Мужчина согнулся, что бы лучше, их рассмотреть и в этот момент произошло что-то непонятное: мирно жующий до этого времени сено, Рыжик, вдруг замер и наставил уши, прислушиваясь к чему-то. В следующее мгновение он сорвался с места, и что есть прыти, рванул по намеченному следу в деревню. Напрасно Володя бежал сзади и кричал. В считанные минуты конь скрылся из виду. Лесник остался стоять на дороге, безнадёжно махнув ему вслед.

– Сам виноват, нужно было привязать неблагодарное животное. Теперь придётся километров пять идти по снегу домой.

Володя осмотрелся кругом, – что могло напугать Рыжика? Тишина, только слышен стук собственного сердца в груди. Вдоль дороги неподвижной стеной стоят тёмные ели. Кое – где виднеются огромные сугробы, из которых торчат только маленькие верхушки молодых ёлочек. Среди этих ёлочек бесшумно мелькнула тень. Володя почувствовал, как похолодело всё тело и по спине побежали мурашки. Волосы встали дыбом, даже те единичные, которые росли на его мужской груди. В голове пронеслось – Волк. Не делая резких движений, он повернулся в сторону тени и посмотрел в упор хищнику. Волк вёл себя странно: лёг и прижал голову к лапам, а потом неожиданно резким прыжком скаканул на дерево. От удивления Володя едва не упал в снег, только сейчас он рассмотрел мощные лапы зверя и короткий обрубок хвост. На маленькой головке виднелись ушки-кисточки – Рысь! На душе отлегло, как будто что-то тяжёлое упало с плеч. За все годы своей работы ещё никогда не видел этого зверя в здешних лесах. А здесь он так близко подошёл к человеку.

Володя не торопливо, боком стал отходить. Отдалившись на безопасное расстояние, он зашагал быстрее, но спустя несколько шагов обнаружил, что зверь незаметно его преследует. Хотя назвать это преследование наверно нельзя было незаметным. В шагах тридцати пригнув голову, рысь бесшумно двигалась следом. Если человек останавливался и поворачивался к ней лицом, она ложилась на живот и прижимала голову к лапам, замирала, только маленькие кисточки ушей нервно шевелились от нетерпения. В небе взошла луна и хорошо осветила дорогу, на снегу заблестели следы от полозьев. Без сомнения, Володя определил, что Рыжик драпал домой верно, следы точно совпадали с теми что они оставили раньше. Значит, беглец уже добрался до деревни, и Светлана будет волноваться. Мужчина постарался посчитать, сколько времени уже прошло, но точно определить было не возможно. Дорога очень плохая, каждый шаг давался с трудом, ноги проваливались выше колена в рыхлый снег, казалось, что прошла вечность. Зверь тоже не отставал, придерживаясь дистанции, он бесшумно следовал позади. Оставалось только позавидовать той лёгкости, с которой он так быстро двигался. Когда Володя оказался на краю леса, и впереди заблестели огни хутора, зверь, не стесняясь, сел во весь рост, демонстрируя своё крепкое мускулистое тело и редкую пятнистость на мощных лапах и тёмно-рыжей спине. Спокойным взглядом он провожал удаляющегося мужчину.

Володя оглядывался несколько раз, зверь так и не сдвинулся с места, его тень ещё долго виднелась на фоне белого поля. В деревню очевидно лесной житель так и не рискнул пойти. Мужчина отворил калитку, во дворе стояли пустые сани. Почуяв хозяина – в сарае заржал Рыжик. На стук калитки во двор выбежала босиком заплаканная Светлана.

– Володя! – только и успела она произнести, слёзы душили её, не давая сказать ни слова.

– Ну, будет тебе, будет! Не плачь! Пойдём в дом, а то простудишься, – обнял жену Володя.

– Я же волнуюсь! Где ты пропал? – всхлипывала Светлана.

Владимир устало приземлился на стул. Сил на то, чтобы раздеться, уже не было. В доме вкусно пахло сдобой, от недавно вытопленной печи в лицо пыхало жаром. Продрогшее тело стал бить озноб. Окоченевшие мокрые ступни ног, согревшись, больно покалывали.

Светлана снимала покрытую ледяной коркой, одежду мужа и сбрасывала её в угол. Владимиру была приятна забота жены, он поворачивался и поднимал руки, полностью подчиняясь ей. Длинные растрепавшиеся волосы Светланы, время от времени нежно щекотали его лицо. Шерстяная, колючая рукавица тщательно тёрла его бледные щёки и окоченевшие пальцы на руках. Володя довольно улыбался в свои рыжие усы.

– Ну что ты возишься со мной как с ребёнком?

– А ты и есть ребёнок! Кто же вечером в лес один ездит? А если бы ты на волчью стаю нарвался? Знаешь, как они сейчас зверствуют. Вон в соседней деревне дворняжку из подворотни утащили.

– Плохая дворняжка была, раз утащили! – смеётся Володя. – На меня бы у них сил точно не хватило! Кто-то придумывает разную чепуху, а ты веришь.

Светлана укоризненно посмотрела на мужа. Заплаканные глаза и чуть припухшие губы, напоминали лицо обиженного ребёнка. Володе нравилось любоваться женой в такие минуты.

– Вот что волки! Знаешь, кого я сегодня в лесу встретил? Никогда не угадаешь!

– Медведя, что ли? – С испугом спросила женщина.

– Откуда в наших местах медведь! – рассмеялся он. – Рысь! Скорее всего, неопытный молодой самец, очень на домашнюю кошку похож, только ушки кисточкой и ноги крепкие, мускулистые. Представляешь, шёл за мной по пятам до самой деревни.

– Значит, это он Рыжика и напугал?

– Да. Рыжик так, драпанул, что я даже удивился, откуда у нашего пенсионера столько сил взялось, – пошутил Владимир.

– Вот ты смеёшься, а если бы на тебя зверь напал? Что бы мы потом с Дашей делали? – Светлана обняла мужа и прижала к себе его голову – поглаживая рыжие, непослушные волосы, она тихонько всхлипывала.

– Ну, что ты! Ничего же не случилось, всё обошлось, – успокаивал жену Володя, он чувствовал себя неловко.

Даша нетерпеливо топчется возле большой сумки. Целый день прошёл в тягостном ожидании: каждый раз возвращаясь из города, мать привозит ей как обычно подарок и обязательно любимое мороженое. Сегодня мороженое Дашу не привлекает, она ждёт новые сапоги, в которых можно бегать по лужам, такие как у соседского мальчишки, Валерки. Мать раздевается и не спеша приступает разбирать покупки. Немного волнения и долгожданный подарок в руках. Блестящие, чёрные, даже на каблучке! Девочка на радостях прижимает покупку к себе. Сапоги новые, даже лучше чем у Валерки и пахнут резиной.

– Это мне? – восклицает Даша.

– Да, как ты и заказывала. Скоро начнётся обильное таяние снега и тебе будет в самый раз щеголять по улице, вместе с Валерой.

– Мамочка, они такие красивые! Можно я сейчас их одену?

– Нет, Даша, на улице ещё холодно и подмораживает, неделька, другая побегут ручьи вот тогда и оденешь.

Даша долго возится с обновкой, а затем снова подходит со своим вопросом:

– Мамочка, пожалуйста, я одену тёплые носочки, и мы с Валерой чуть-чуть погуляем на улице, – Даша обнимает и целует мать. – Я совсем немножечко погуляю, и сразу домой, – просит девочка.

Несколько минут уговоров и Светлана поддаётся.

Даша выходит на крыльцо, свежий порыв ветра приносит влажный запах ранней весны. Солнце выглядывает из-за туч, радуя своими тёплыми лучами. У ворот оттаяла большая серая лужа, и кучка взъерошенных воробьёв, дружно чирикая, смешно прыгает по воде. Даша тихо подходит сзади, чтобы не спугнуть пернатых и тоже начинает исследовать дно лужи. Удовлетворив своё желание, она бежит на соседнюю улицу к Валерке, он единственный товарищ на хуторе, других детей её возраста попросту нет. Спустя несколько минут они вдвоём тщательно обследуют все лужи на просёлочной грунтовой дороге. Валера с завистью наблюдает, как Даша меряет самые глубокие лужи, а затем, разогнавшись, скользит по ледяному дну. Валера начинает скучать, ему не интересно стоять у края и наблюдать за Дашей, большая дыра на пятке в новых сапогах мешает кататься.

– Даша, побежали к озеру! Там начинает таять лёд и у берега можно будет посмотреть, как подмывает вода.

Даше очень хочется посмотреть на озеро, но она немного сомневается: понравится ли это маме? Валера начинает придумывать всякую всячину, лишь бы уговорить её. После некоторых сомнений, девочка всё же решается, ненадолго, спуститься к водоёму.

У берега вода основательно подмыла лёд, большие рыжие проталины тянутся вдоль края, но это не мешает заядлым рыбакам сидеть у маленьких полыней почти посередине озера. Несколько мужчин с большими железными ящиками не подвижно сидят с удочками в руках, сосредоточив всё своё внимание на объекте ловли. У каждого из них на ногах длинные рыбацкие сапоги.

– Вот это да! – восклицает Валера. – Мне бы, такие «сапожища!»

– Можно всё озеро в них обойти! – подтверждает Даша.

– Валера прыгает на лёд и несколько раз разогнавшись, проезжает вдоль берега. Мутная рыжая вода показывается на поверхность, льдина колыхается и слышится бульканье. Валерка ловко прыгает на берег.

– Видела?– кивает он головой в сторону озера.– Ты так не сможешь!

– Смогу! – возмущается Даша. Только не хочу.

– Трусиха! Дашка трусиха! – кричит Валера.

Даша смотрит на рыжую воду у берега. Край льдины покрыт рыхлым снегом – это мешает точно определить, на сколько, лёд тонкий, но быть трусихой ей не хочется. Оттолкнувшись посильнее, она прыгает подальше и приземляется прямо в снежную кашу. Удержав равновесие, поворачивается лицом к берегу.

– Ну что?– довольно спрашивает она.

– А ты прокатись как я, – командует мальчишка.

Даша пробует оттолкнуться, но чувствует, как ноги всё глубже погружаются в снежную массу, твёрдое дно куда-то уходит из-под ног, холодная вода проникает в новые сапоги. Она понимает, что под ногами льда нет – одна снежная каша. Ноги медленно погружаются в воду и тонут в вязкой массе. Она махает рукой, в надежде, ухватиться, за что ни будь, но рядом ничего нет.

Испуганный Валерка отпрыгивает в сторону и с ужасом наблюдает, как Даша в метре от берега проваливается по пояс в воду. Страх парализует его, и он не сразу находит в себе силы закричать, голос совсем слабый и кажется, что его никто не слышит.

Даша старается выбраться на берег, но мокрая шуба тянет обратно. Испуганное бледное лицо Валерки застыло от ужаса, в глазах страх. Ледяной холод сковывает движения и разливается по всему телу.

Крепкие руки хватают Дашу, она понимает, что это один из тех рыбаков. Пытается что-то сказать, но язык совсем не слушается её. Пожилой мужчина кутает её в свою тёплую куртку и что-то говорит, но она плохо понимает его слова, её тело трясёт сильный озноб. Бледное лицо матери склоняется над ней…

Вот уже две недели, как Даша болеет. Целыми днями она лежит на тёплой печке и терпеливо пьёт горькие лекарства, но это не самое страшное. Хуже всего это маленькие круглые, стеклянные штучки, которые мама называет банками. Их нужно ставить на спину. Даша мужественно терпит, а потом разглядывает в зеркале после них багровые пятна на коже. Она чувствует свою вину и поэтому старается не плакать. На печке душно и пахнет какими-то травами и семенами, которые отец запас с лета и развесил в маленьких узелочках. Даше скучно и она смотрит журнал «Весёлые картинки». Только это не совсем весело – на улице солнечно и чирикают воробьи. Валерка опять меряет лужи, а ей приходится здесь скучать. Нужно ждать прихода фельдшера, который будет опять долго слушать в трубочку её дыхание, а потом попросит покашлять. К тому же завтра приезжает папина сестра – тётя Алевтина. Вся семья с нетерпением ждёт, а мама готовит свои лучшие блюда к её приезду. Особенно волнуется отец. Пятнадцать лет они с сестрой не виделись. А теперь вот она приезжает к ним на постоянное место жительства. Не устроилась жизнь, в чужом, далёком городе и решила сестричка вернуться к корням своим.

Алевтина долго смотрит на Дашу и заявляет: нет, это не наша порода! Да и на Свету она не очень-то похожа. Родители переглядываются между собой, а Даша не понимает при чём здесь порода? Она много раз слышала это слово от отца, когда тот рассказывал о лошадях и собаках, но причём здесь, она, Даша?

Рассмотрев Дашу, женщина всё же берёт её на руки:

– Меня Алевтина зовут, – представляется она.

– Меня Даша, – скромно отвечает девочка.

– Будем дружить?– улыбается Алевтина.

–Будем, – соглашается Даша и добавляет: тётя Аля.

–Алевтина смеётся и передаёт Дашку на руки отцу.

Дружба у них с тётей Алей, так и не заладилась. Девочка чувствовала своей детской душой, что тётя всё время к ней, как-то не хорошо присматривается и Даша в друзья к ней не набивалась. Старалась лишний раз на глаза ей не попадаться, уж больно жизнь в их доме с момента приезда родственницы, изменилась. Мать с отцом стали какие-то молчаливые и напряжённые. Алевтина постоянно о чём-то шептала отцу, а он злился на неё и уходил из дома. Тогда женщина искала повод упрекнуть, в чём ни будь Светлану – стали возникать частые ссоры. В скором времени отец не выдержал и предложил купить сестре дом по соседству. Алевтина подумала и согласилась.

По деревне поползли неприятные слухи: Светлана Лебедева изменила мужу, что бы родить ребёночка. А может просто изменила и факт измены на лицо: бегает девчушка с чёрными кудряшками, смуглая, ни на папу, ни на маму не похожая. Вся деревня гудела, пересказывая свежие сплетни и добавляя при этом что-то своё. Слухи даже дошли до Володи, но тот знал, «откуда ветер дует», и старался не вникать, в бабскую пустую, болтовню. Алевтина с первых дней невзлюбила Светлану, вообразив себе, что Володя не Дашкин отец. Для Алевтины всё было просто: смуглая Даша не похожа на своих светлокожих рыжеволосых родителей, значит у неё другой отец. И Алевтина знает даже кто – это цыган Петя, из соседней деревни, кстати, бывший Светин одноклассник. Володя молча терпит и ждёт, когда всё само собой, уляжется. Но время идёт, деревенские языки не умолкают. Доходит дело до того, что один напарник случайно неудачно шутит по поводу его жены Светланы. Спокойный и уравновешенный Володя, вдруг как с цепи срывается и набрасывается на обидчика. Два здоровых мужика кубарем катаются по мягкому мху, сопят и хватают друг друга за робу, трещат пуговицы и рвётся ткань, но уступать никто так и не собирается. Напарники молча наблюдают – не каждый день увидишь своего начальника на лопатках, в неудобном положении, с раскрасневшимся лицом и разбитым носом.

Даша всегда с нетерпением ждёт возвращение отца. Ей нравиться бежать ему на встречу и запрыгнув с разбегу на руки, обнять за шею. Она с удовольствием вдыхает такой знакомый и родной запах его рубашки, пропитанной потом и лесным ароматом сосны. Отец целует её и опускает на землю, из кармана он достает мешок с « зайчиковым хлебушком». Даша с удовольствием изучает его содержимое: хлеб, яйца, сало и маленькая веточка первых ягод черники.

– «Одно не понятно, откуда у лесного зверя вареные яйца? Живёт серый зайка же в лесу?»

Володя терпеливо придумывает всякие небылицы. Даша с удовольствием кушает, слушая рассказ. Обыкновенные продукты из папиного мешка кажутся самыми вкусными на свете. Девочка аккуратно срывает с ветки сочные ягоды – рот и ладошки становятся чёрного цвета.

Сегодня Даша замечает, что отец чем-то расстроен. Он молчалив и задумчив, даже не сразу отвечает на её вопросы. Курит и долго смотрит вдаль. Вид у него тоже какой-то странный: нос вздулся и стал неестественно большим, как будто недавно ужалила оса. В рубашке не хватает пуговиц. Даше жаль отца, но уж больно он сегодня серьёзен и она не решается к нему подойти. Мать тихо плачет на кухне. Даша понимает, что взрослые поссорились, от этого становиться грустно.

Володя спустился к озеру и присел у небольшого, развесистого куста олешника. Недавно прошёл мелкий дождик, трава у берега стала мокрой, но Володя даже не замечает этого. После дневной жары дышать стало легче. У самого берега дикие и домашние утки, дружно ныряют под воду, смешно оставляя на поверхности маленькие хвостики и гребущие оранжевые лапки. Присутствие рядом человека их совсем не смущает. В тишине слышен редкий всплеск щуки на воде.

Хочется побыть одному и разобраться в себе, в своих чувствах, то, что произошло сегодня, очень сильно задело его самолюбие и нарушило душевный покой. Семья Лебедевых всегда была образцовым примером для сельчан. Оскорбление в адрес его жены – полная неожиданность для Володи. Светлана всегда была скромной искренней девушкой, можно сказать, мечтой многих свекровей. За годы семейной жизни ни разу он не усомнился в её преданности и любви. Дашка долгожданный поздний ребёнок – смысл его жизни. Все эти годы, он был безмерно счастлив со Светланой, но боялся этого счастья, чувствуя, что так всегда быть не может. Внутренний голос его предупреждал, что счастье очень хрупкое и совсем не вечное, нужно торопиться жить, наслаждаться каждым днём. Володя старался не думать о произошедшем случае, но мысли об измене Светланы незаметно закрались к нему в голову и он ничего не мог с собой поделать. Впервые он задумался о внешнем сходстве с дочерью. Мысленно вспоминая образ Дашки, он к своему удивлению обнаружил, что ничего общего у них действительно нет. Володе было стыдно за свои сомнения, он точно знал, что жена ему верна и не могла с ним так поступить, однако мысль об измене накрепко засела у него в голове.

Весь вечер Даша слёзно уговаривает взять её с собой завтра в лес. Всей семьёй собираются они за черникой. Мать против, остаётся слово за отцом. К приятному удивлению Даши, отец соглашается. Девочка обещает не плакать и не проситься домой. Мать только молчаливо вздыхает, клятвенным обещаниям.

Даша послушно одевает тёплую кофту и штаны, хотя на улице и жарко, завязывает платочек. Отец запрягает Рыжика. Вся семья, включая тётю Алевтину, усаживается в повозку. Рыжик не спеша набирает ход. В лесу ещё сыро и пахнет влагой, на ветках тёмно-зелёного папоротника повисли капли прозрачной росы. Высокие, стройные ели плотно прижимаются к дороге с двух сторон, не пропуская утренние лучи солнца. За болотом царство елей заканчивается, солнце беспрепятственно бросает свои лучи на сосновую поляну. Среди редких берёз и молодых сосёнок небольшими лапинами растёт черника. Володя привязывает Рыжика у придорожного деревца. Большие пластмассовые вёдра остаются в телеге, с собой берутся только литровые баночки. Даше Светлана тоже повязывает маленькое ведёрко. Алевтина и отец уходят вглубь леса. Мать остаётся рядом с Дашей. Девочке не терпится показать свои способности и всех удивить. Первые ягодки падают на дно посуды. Даша очень сильно старается, чтобы не отстать от матери, наблюдая краем глаза, как быстро она справляется. Маленькие пальчики вскоре устают, а в ведёрке нет ещё и половины. Она вздыхает, но не сдаётся. Надоедливые комары беспощадно впиваются в открытые места. Нежная детская кожа сильно чешется и покрывается волдырями. Солнце припекает в спину, но раздеваться нельзя, чёрные тучи, кровопийц, жадно пищат над ухом и готовы в любую минуту, впиться больно в кожу. Даша с завистью наблюдает, как мать ловко срывает ягоды с кустика. Незаметно заполняется её баночка, ягоды перекачивают в ведро. Время тянется очень медленно. Внимание Даши переключается на другие объекты. Жизнь в лесу интересна. Устроившись на поваленное сухое дерево, девочка наблюдает, как ветер качает макушки сосен, белые, воздушные облака, кажется, застряли среди густых колючих веток. Где-то среди деревьев слышится стук дятла. Девочка прислушивается и вскоре замечает его красную головку. Припекает солнышко, тянет на сон. Девочка смотрит в сторону повозки. Вёдра ещё не совсем полные, она вздыхает и вспоминает, что с собой брали обед, но просить есть, как-то неудобно. Она уже большая девочка и может потерпеть. С неохотой Даша принимается опять за ягоды. Как назло, черника попадается совсем мелкая и срывается, вместе с листьями. Даша кладёт сочную ягодку в рот. Кисло-сладкий привкус ей нравиться. Теперь вся черника, минуя ведёрко, сразу же попадает в рот, Даша блаженствует. Вдали слышен треск сухих веток. На поляне показывается Алевтина. Девочка вспоминает, что ещё не собрала своё ведёрко, ей не хочется, что бы тётя ей делала замечание и прячется за дерево. Мать видит волнение Даши и подсыпает ей чернику.

– Ну что Даша, не устала ещё? Покажи, сколько собрала ягод?– обращается к девочке Алевтина.

Даша молча показывает свою посуду, ей немного неловко перед матерью.

– У-у, протяжно говорит Алевтина.– Да, ты, совсем лентяйка! Столько времени прошло, а ты только ведёрко и набрала?

– Меня комары кусали, – оправдывается Даша. Ей совсем не хочется разговаривать со злобной тётей Алей. Со всей прыти она бежит к отцу, тот уже вышел из леса и стоит на дороге. Перепрыгивая через кочку, цепляется одной ногой за торчащую ветку и падает руками в тёплый песок. Черника рассыпается по дороге. От обиды Даша громко плачет.

– Ну вот! Ты ещё и неуклюжая как медведь! Откуда руки у тебя растут? – кричит Алевтина.

Даша смотрит на пустое ведёрко – плакать хочется ещё больше. Жёлтый песок накрепко приклеился к ягодам. Присев на корточки она старательно собирает эту массу в ведро.

– Дашенька, оставь эти ягодки здесь, – трогает за плечо отец.

– Папа я же собирала, старалась, – всхлипывает Даша.

– Не беспокойся, прилетят лесные птицы и тебе только спасибо скажут,– успокаивает он Дашу, и недобро смотрит в сторону Алевтины. – Доченька, а хочешь, я тебе покажу, молодые саженцы в лесу, заодно посмотрим, как они прижились.

Даша соглашается. Володя жестом приглашает всех ехать. Женщины разминают спины и усаживаются в павозку. Рыжик не торопливо трогается с места. Сосновый лес сменяется густыми не высокими ёлочками. Володя берёт Дашу на руки и направляется в самую чащу сухого ельника. Солнечные лучи сюда заглядывают редко. Вся поверхность покрыта опавшей иглицей, местами виднеется свежо порытая земля и множество следов. Даша принюхивается и зажимает нос. В воздухе невыносимо пахнет свиньями. Отец улыбается в свои рыжие усы.

– Что, Даша, не нравиться? Это дикие кабаны ночевали здесь. Видишь, какое лежбище себе устроили, – кивает он в сторону поднятого мха и не больших вырытых ямочек с торчащими белыми корнями. Даша во все глаза смотрит в густой ельник. Вдруг там ещё кто-то есть. Ей немного страшно, но она не подаёт вида – дочь лесника не должна бояться каких-то там диких кабанов.

Невзрачные серые ёлки внезапно заканчиваются, за жёлтой полоской дороги начинается молодая лесопосадка. Как под линейку на одинаковом расстоянии растут саженцы. Отец опускает Дашу на землю. Взволнованно мечется между рядами. Трогает сухие верхушки деревьев и безнадёжно машет руками.

– Ай, поганцы! Всё испортили! Нужно осенью заново отсаживать полосу, – возмущается он.

– Даша смотрит на сухие пожелтевшие макушки саженцев и удивлённо спрашивает:

– Это кто, кабаны, так постарались?

– Нет! – вдруг рассмеялся отец. Куда им достать – это Даша, лоси полакомились молодыми веточками. Теперь вот папе вновь придётся трудиться. Хотя, ты знаешь, бывает, что кабаны подроют корни и саженцы засыхают. Вот такая работа у твоего отца – следить за порядком в лесу!

– Я тоже, когда вырасту, лесником буду! – заявляет Даша. Ей очень захотелось поддержать отца, чтобы он так не расстраивался.

До конца деревни Валера идёт за Дашей, то и дело, забегая наперёд, с завистью он разглядывает красивый красный ранец с нарисованной азбукой. Даша сегодня идёт в школу. Высоко подняв голову с толстыми косичками увенчанными белыми бантами, она гордо вышагивает впереди матери. В руках у неё букет разноцветных гладиолусов. С утра у Даши хорошее настроение, даже дорога в три километра не сможет испортить ей праздник. Валера добегает до поворота в лес и, не удостоившись взгляда будущей первоклассницы, неохотно возвращается домой. Он то и дело оглядывается на Дашу, в надежде, что та ему всё же помашет своей ручкой, но ожидание бесполезно. Валерка только горько вздыхает и, подтянув свои короткие штанишки, семенит по тёплому жёлтому песочку в деревню, пока мать не заметила его отсутствие. Остаётся терпеливо ждать возвращения подружки, чтобы узнать все подробности школьной жизни.

Волнение Даши было не напрасно, как только директор школы, высокая худая женщина в больших очках, увидела маленькую девочку с большими серыми глазами и толстыми длинными косичками, она тут же сделала свой выбор в пользу милой первоклашки. Дарье доверили право первого звонка на линейке. Высокий старшеклассник в синем костюме подхватил на плечо окаменевшую от страха девочку и не спеша двинулся по школьному периметру. Шеренга замерла, кучка первоклашек с завистью ловила каждое движение Дашиной руки – тяжёлый колокольчик ритмично задвигался, издавая свой первый оглушительный звон в учебном году.

Сердце Даши радостно стучало в груди. Она видела, счастливое лицо матери, маленькое сердечко от этого билось ещё громче и чаще. Жаль только, что отец не с ними, он тоже смог бы порадоваться.

Взявшись парами за руки, первоклашки поспешили за своей учительницей в класс. В маленьком уютном кабинете пахло краской и в два ряда стояли белые парты. Даша выбрала первую парту у окна, к ней присел толстый рыжий мальчишка, от которого очень пахло свежими булочками. Сосед Даше сразу не понравился. Рыжее веснушчатое лицо всё время корчило смешные рожицы и показывало длинный язык. Даша сосредоточенно старалась слушать учительницу, но рыжий весельчак, то и дело толкал её под локоть, или старался зацепить ногой новенький портфель.

Молодая учительница приятным ангельским голоском пересчитала ребятишек и приступила к знакомству:

– Меня зовут Алла Алексеевна, – улыбнулась она детям, – а теперь каждый из вас расскажет про себя. Начнём с тебя Даша.

– Меня зовут Лебедева Дарья Владимировна, – начала Даша свой рассказ. Ей не терпелось поведать о своих замечательных родителях, но сосед по парте всё время больно дёргал её косички, а потом и вовсе развязал бант. Она сбилась и замолчала. К её удивлению педагог не обратила внимания на шалость мальчишки, а молчание девочки восприняла как обычное волнение в первый учебный день. Даша села за парту. Хорошее настроение пропало, как будто его и не было вовсе.

Каждый день родители забирали Дашу из школы. Ежедневные вынужденные прогулки через лес, немного утомляли неокрепший детский организм. Девочка долго не могла потом собраться и приступить к урокам, хотелось побегать немного с Валеркой во дворе, но час, а то и больше, ходьбы из школы, лишали её личного времени.

Осень постепенно вступала в свои права: листья на деревьях пожелтели и не заметно стали опадать, голые ветви уныло смотрели в серое холодное небо. Жёлтый песок на дороге раскис – превратился в серую вязкую грязь. Приходилось брать с собой резиновые сапоги, которые теперь Даша обувала без особого энтузиазма. Заметив дочкины страдания, отец поехал в город и купил мопед. Девочка с нетерпением ждала, когда эта двухколёсная, пахнущая бензином машина, приступит к своим обязанностям. Наступило долгожданное утро, отец усадил дочь впереди себя на сиденье и покрутил ручку. Наделав много шума, техника рванула с места, оставив за собой облако сизого дыма. В считанные минуты они стояли у порога родной школы. Детвора с восхищением разглядывала железного коня, только рыжий сосед Слава стоял в стороне и делал вид, что ему эта чудо-техника совсем безразлична. Даша знала, что у него нет отца, может именно поэтому, мальчишка не мог радоваться вместе со всеми, зная, что не будет возможности прокатиться вот так как Дашке. Ей даже было немного жаль этого рыжего озорника.

Теперь Даше в школу не нужно было просыпаться, как раньше в шесть утра, благодаря папе можно было поваляться лишний часок в кровати, а потом быстро с ветерком домчаться. Многие родители поступили точно также и в скором времени, к школе подъезжало не меньше пяти мопедов. Среди всей ревущей и звенящей техники Даша различала тот единственный и родной звук папиного мопеда, а затем, сломя голову летела на встречу. Прицепив портфель к багажнику, девочка удобно располагалась впереди отца на мягком сидении. Даша была в восторге от двухколёсной машины, оставляющей за собой столб пыли. Ей нравилось лихо мчаться на скорости, ловко маневрируя между серыми лужами – это просто захватывало дух и поднимало настроение, если вдруг, оно было испорчено вредным соседом. Одинокие ели у обочины быстро пролетали мимо, уступая дорогу ревущей на весь лес технике.

Володя был очень удивлён, тихому поведению Даши. Всю дорогу она молчала, а дома сразу села за письменный стол готовить уроки. Такое поведение он расценил по своему: наверно сегодня в школе она получила двойку, вот поэтому так себя и ведёт. Проверять дневник сразу, он не стал, чтобы не портить настроение ей ещё больше. Решил подождать немного, пока сделает уроки и сама может быть признается. Прошло хорошие два часа, Даша так и не сдвинулась с места. Книги лежали в таком порядке, как и тогда, когда он уходил на улицу. Столько времени просидеть в одной позе и даже не попроситься гулять? Наверно действительно случилось что-то, что не даёт ей покоя. Володя кивнул Светлане в сторону дочки. Бросив свои хозяйские дела, мать подошла к Даше.

– Дашенька, что случилось? Ты сегодня такая грустная? – она обняла дочь и прислонилась щекой к лицу девочки.

– Нет. Ничего не случилось, – ответила Даша.

Светлана почувствовала влагу от слёз на лице дочери. – Дашенька, ты что плачешь?– повернула к себе лицом ребёнка Светлана. Даша прикрыла лоб рукой. – Покажи что там у тебя? – Света ахнула, на лбу красовалась большая шишка. – Это что? Ты упала, может быть?

– Нет. Я не падала! – Даша вскочила с места и побежала в другую комнату. Спрятавшись на печке, она дала волю слезам.

Володя показал Светлане пальцем – тихо! Когда плачь Даши, немного утих, он подтянулся на руках и, запрыгнул на лежанку.

– Рассказывай что случилось? Ты не сама упала? – голос отца прозвучал настойчиво, лицо было серьёзным.

Даша молча вертела в руках одну из лукавиц вплетенную в венок, подвешенный к самому потолку на гвоздик.

– Будешь молчать, мне придётся ехать в школу и спрашивать Аллу Алексеевну о том, что произошло.

– Не нужно спрашивать Аллу Алексеевну. Это Славка подговорил весь класс, и они меня дразнят, – всхлипнула Даша. Немного помолчав, добавила – Цыганкой!

– И ты из-за такой ерунды ревёшь? – удивился Володя.

– Ни чего не ерунда! Слава говорит, что мой отец какой-то Петя цыган! А я не хочу, что бы так говорили! Мой папа ты, а не какой-то цыган. У самого Славки нет отца, вот он мне и завидует!

– Что?! – лицо Владимира вытянулось от удивления, но он тут же взял себя в руки.

Светлана стояла рядом и слышала весь разговор, тень волнения пробежала по её лицу. Судя по тому, как отреагировал муж, она сделала вывод для себя: «Володе не безразлично о чём болтают в деревне». Сестра Алевтина постаралась на славу и сделала своё дело – Володя сомневается в её порядочности. Волна гнева окатила Светлану.

– Я сейчас же пойду к родителям этого мальчика! Нужно немедленно всё прекратить! Скажи, а шишка откуда? Это он тебя ударил?

– Я не хочу быть ябедой! – крикнула Даша.

– Чем он тебя ударил? Я сама его поколочу! – кричала в бешенстве Светлана.

– Успокойся! Не нужно никого колотить! – пришёл в себя Володя.– Даша, скажи честно, откуда шишка? Это Слава ударил?

Даша молча кивнула головой.

– Он раньше тебя тоже трогал?

– Да. Он всех девочек обижает, бьёт книгой, или линейкой по голове! – разоткровенничалась Даша.

– Даша! Почему ты молчала? Я не медленно иду к его родителям! – От волнения у Светланы выступили слёзы на глазах.

– Света, мы решим проблему сами! Она должна постоять за себя. – Володя моргнул незаметно жене, что бы та поняла его и успокоилась.

– Даша, ты должна запомнить, что в жизни не всегда бывает так, как нам этого хочется. Если тебя обижают, ты не должна молчать, потому, что обидчик увидит твой страх и почувствует свою безнаказанность. Ты должна собрать всю свою волю в кулак и дать отпор, но так, как будто от этого зависит твоя жизнь, что бы тебя потом боялись и не трогали, иначе чувствуя твою слабость, будут постоянно тебя унижать. Если нужно дать сдачи – обязательно дай!

– Володя, ты чему ребёнка учишь? Она же, не пацан! – Светлана не ожидала такого совета от мужа и очень злилась на него.

– Папа, а если потом на меня пожалуются учительнице? – совет отца, Даше, судя по всему очень понравился, хотя она и не представляла себе, как сможет дать сдачи мальчишке, который почти на голову выше её.

История с Дашей не выходила у Владимира из головы. Всю ночь он плохо спал, ворочался и несколько раз выходил на крыльцо покурить. Курил он очень редко, только в исключительных случаях. Сегодня именно такой случай и был. Несколько раз он прокручивал в памяти беседу с Дашей и злился на себя, что не может успокоиться. Злость была и на Алевтину. Её приезд перевернул весь спокойный уклад их семейной жизни со Светланой. Только из-за длинного языка сестры по деревне поползли нелепые слухи. Володя злился и на себя самого, всё это время они со Светланой так и не касались этой темы. Он держал в себе все свои сомнения и догадки, а поговорить открыто и честно с женой не мог. Наверно страх услышать правду был очень сильным.

«Правду? А на самом деле есть ли эта правда и такая ли она как он себе возомнил? Виновата ли жена перед ним? Может это всё людская зависть?»

Он вспомнил обиженное и заплаканное лицо Даши – вдруг стало стыдно, перед самим собой, за нелепые сомнения, глупые догадки.

Володя стоял на крыльце и спиной чувствовал на себе взгляд жены, точно знал, что она не спит и переживает вместе с ним, только не подаёт вида. На восходе начинало светать, первые петухи сонно пропели где-то в сарае. Скоро нужно вставать, а он ещё и не ложился. Володя тихо отворил дверь и вернулся в дом. Прошёл не слышно в комнату и нырнул под тёплое одеяло. По тихому дыханию жены он понял, что она не спит. Повернулся на бок и закрыл глаза в надежде вздремнуть хоть на час.

Всю неделю Даша ждала привычных оскорблений и тумаков от своего обидчика, но его как будто подменили. Славка не толкал больше в спину, не бегал за ней на перемене, не трогал ногами портфель, не показывал свой красный язык и не грозил кулаком. На удивление вёл себя очень тихо и примерно. Девочке не терпелось применить на деле папин совет, но Славка как будто чувствовал Дашины намерения и специально не обижал её. На перемене он по-прежнему гонялся за девочками из класса, дёргал за косички и стрелял бумажками из ручки, но к Даше не приближался.

Время шло незаметно, Слава по-прежнему обходил стороной Дашу. Пролетела первая, а за ней вторая и третья четверть и начались долгожданные летние каникулы. За год дети сдружились и стали терпимее друг к другу, даже Славка стал не таким вредным, иногда даже наведывался в гости к Даше со своим старшим братом. Вернее брат ловил на озере рыбу, а дети играли поблизости. Вот только домой к Даше, Слава ни под каким предлогом идти не соглашался. Он прекрасно помнил, как болело у него ухо, после знакомства с дядей Володей и как клятвенно папа девочки обещал открутить его в следующий раз, если он обидит, хоть чем ни будь, свою одноклассницу. Эту тайну Слава хранил весь год, стыдно было признаться кому-либо, как ему надрали уши.

Старший брат Славы сидел не подвижно в небольших зарослях камыша и не сводил глаз с поплавка. Большой белый поплавок с красной полоской, мерно покачивался на небольших волнах. Вода у берега была прозрачной, хорошо просматривалось жёлтое дно и редкие зелёные водоросли. В полной тишине можно было увидеть, как проплывает мелкая серебристая рыбёшка. Дети были неподалёку и тоже с не терпением ожидали, когда поплавок нырнёт под воду, но тот как назло замер. Иногда совсем рядом слышен был всплеск рыбы, а на крючок так и не было клёва. Такое занятие вскоре надоело и ребята не заметно покинули берег. Недалеко на лугу паслись овечки и козы, а через дорогу на привязи стоял большой рыжий бык по кличке Борька. Шея и ноги у него были здоровые, на голове торчали крутые рога. Даше он почему-то напомнил Славу: цвет шерсти и рыжий чуб мальчугана были одного цвета. Почти всё время бык старательно скуб сочную траву, а если по дороге кто пробегал, то поднимал голову и жевал жвачку, разглядывая движущийся объект. Рыжий бык чем-то приглянулся Славе, и он подошёл ближе. Борька вытянул шею и громко замычал.

Даша осталась на дороге и с интересом наблюдала, как Слава стал вокруг него весело бегать. Животное долго смотрело, не понимая, чего от него хотят. Поднимая с земли палки, Слава стал целиться в мирно жующего жвачку быка. Глаза Борьки мгновенно налились кровью, и он рванул к обидчику. Цепь крепко впилась в мясистую шею и заставила остановиться в метре от мальчишки. Слава ликовал! Не обращая внимания на крики Даши, он стал дразнить ещё больше быка – заставляя разбушевавшееся животное, безнадёжно врезаться раз за разом в препятствие. С замиранием сердца Даша смотрела на эти игры. Бык ревел, не помня себя от ярости, из-под копыт вылетали комья земли, а ноздри широко раздувались и сопели, казалось, из них сейчас повалит пар, но ремень на шее крепко держал Борьку, не давая ему достать обидчика. Даша закрыла лицо руками и просила Славу остановиться. Ей было не только страшно, но и жалко, животного, которое до крови изрезало себе шею тугим ремнём. Слава не желал ни чего слышать, игра добавила в кровь столько адреналина, что мальчишка уже не мог справиться со своим азартом. Палки закончились. Слава решил сбегать к соседнему кусту за ветками, что бы почесать Борьке рыжую морду, издалека. Когда он с большой веткой возвращался обратно, вдруг заметил, что обезумевшее животное очень быстро приближается к дороге, а цепь звенит и тянется сзади. Даша одиноко стояла на обочине и во все глаза смотрела, как на неё несётся здоровый разъярённый бык.

– Даша, беги! – закричал Слава и рванул обратно к кусту. Ему казалось, что он слышит, как содрогается земля под копытами животного. Когда мальчишка оказался на безопасной ветке и обернулся в сторону Даши, то увидел что-то ужасное. Бык подбежал к ней и боднул длинными кривыми рогами, а затем, подцепив за платье, поднял вверх. Тело девочки как тряпичная кукла взлетело над головой животного, а потом упало на землю. Бык несколько раз взбешённо втыкал рога в маленькое беззащитное тельце, а потом, потеряв интерес, развернулся и побежал к реке. Длинная цепь протащила несколько метров Дашу за собой и оборвалась.

Слава сидел на дереве и понимал, что ни чем помочь уже не может. Каждый стук сердца отдавал громким ударом в голову. Ноги и руки дрожали и плохо слушались. Спустившись на землю, он долго не решался сдвинуться с места. Собравшись с силами, всё же подошёл к тому месту, где не подвижно лежала Даша. Голубое платье трепетало маленькими лоскутками ткани на ветру. Даша тяжело прерывисто дышала, неестественно бледное лицо покрывал холодный липкий пот. Жуткая картина настолько потрясла, что Слава не сразу нашёл в себе силы побежать в деревню и позвать на помощь. Страх сковал его тело, а во рту всё пересохло.

Светлана помнит всё как в тумане. Люди в белых халатах силой удерживают её за руки, каталка с Дашей исчезает за большой стеклянной дверью. Бледное застывшее лицо мужа в тёмном углу коридора. А потом бесконечные минуты ожидания. Она плачет и молится, больше ни чего не остаётся. Кто-то настойчиво предлагает стакан воды, в воздухе сильно пахнет валерьянкой. Кажется, прошла вечность, прежде чем открылась дверь, и на пороге показался врач: сутулый, не по годам седоволосый мужчина в белом халате. Слышно как сердце стучит в груди, Светлана с надеждой ловит каждое слово.

– Вы Лебедевы? – смотрит доктор на измученных ожиданием родителей.

– Лебедевы, – скупо выдавливает из себя Володя.

– Будем надеяться, что травма ограничивается только мягкими тканями передней брюшной стенки. Сейчас ваш ребёнок под наблюдением, при малейшем подозрении на внутреннее повреждение органов, в экстренном порядке будем делать операцию. Вы должны это понимать и быть к этому готовы. На данный момент состояние девочки стабильное, ухудшения нет и признаков указывающих на внутреннее кровотечение, или другие характерные признаки для повреждения внутренних органов – нет. Необходимые анализы сделаны. Нужно время.

– Почему же тогда моя дочь без сознания? Можно ненадолго к ней? – с надеждой смотрела в глаза доктора Светлана.

– Дарья уже в сознании, нет необходимости её сейчас беспокоить. Девочке нужен полный покой для восстановления. При падении она получила ещё и черепно-мозговую травму. Но не волнуйтесь: дети в её возрасте быстро восстанавливаются. Я хочу сказать, что девочке вашей повезло, наверно у неё есть ангел хранитель, или ваша родительская любовь настолько сильна, что оберегает её. Вам самим нужно успокоиться и отдохнуть. Не стоит здесь находиться круглые сутки. Ступайте домой, а завтра приходите, для девочки сейчас важно что бы ваши лица были спокойны. Она чувствует себя виноватой и поэтому лишнее волнение не к чему. Честно говоря, вашему ребёнку повезло. Про таких людей, говорят: в рубашке родился! Значит, дело пойдёт на поправку, не выполнена ещё её миссия на земле!

– Доктор, хоть одним глазком посмотреть на свою девочку, почувствовать её дыхание! Я умоляю, вас, пропустите меня? Вся моя жизнь в ней и радость и печаль! – ухватилась Светлана за рукав белого халата.

– Вы не поняли меня, Лебедева! Вашей дочери сейчас нужна спокойная обстановка, да и туда вам нельзя! Переведём в палату, тогда и навестите вашу девочку, – в голосе росли строгие нотки негодования.

Светлана опустилась на деревянную скамейку у стены. Оставить здесь одну свою доченьку она не могла. Сейчас как никогда девочка нуждается в её заботе. Не смотря на предупреждения доктора, она всё равно останется здесь в больнице, рядом с ней. Холодная кирпичная стена отделяет её от дочери, но это не так важно, важно, что она, чувствует и знает что там, её девочка, она нуждается в ней и ждёт.

Напрасно Володя уговаривал жену ехать с ним – домой возвращался он один. На душе было очень не спокойно. Тишина в доме легла тяжёлой ношей на сердце. Не хватало Дашиного озорного смеха, дом казался от этого чужим и холодным.

В лесу было очень много работы, приходилось возвращаться поздно под вечер. Дом встречал неприветливо тёмными окнами и пустым двором, только дворняжка радостно, заливисто лаяла. Прыгая на двух лапах, Дружок настойчиво норовил лизнуть Володю в лицо. Мужчина ласково трепал собаку по морде и присаживался на крыльцо. Дружок вытягивал вперёд лапы и преданно смотрел человеку в глаза, шершавый язык лизал огрубевшие от тяжёлой работы руки хозяина. Хвост вилял с такой силой, что подымалась пыль. Несколько минут общения с преданным псом приносили небольшое облегчение. Иногда ночью Володя просыпался от воя Дружка, очевидно, тот тоже скучал по домашним и выл ночами мешая спать соседям.

Светлана все дни проводила в районной больнице. Даше стало легче, теперь врач разрешил находиться рядом с дочерью в палате. Володе удавалось попасть к Даше только в субботу после работы. На своём мопеде он спешно наматывал километры по грунтовой дороге в район. Остановившись у придорожного магазина, Володя заглянул в местную достопримечательность в надежде купить подарок, но к разочарованию на полках ничего подходящего не было. Вздохнув, он поделился своим горем с продавщицей, та сочувственно кивая головой, молча слушала уже знакомую ей историю. Новости такого характера, обычно быстро распространяются по сельской округе, она уже не один раз слышала от покупателей в разной интерпретации этот страшный рассказ. Только теперь это был самый правдивый и достоверный источник, как говориться из первых уст. Этот подавленный горем мужчина, неожиданно, заставил сжалиться её сердце, немного подумав, она окликнула уходящего покупателя.

– Вот, держите, я для своей племянницы купила, правда стоит немало, двенадцать рублей, – протянула она куклу мужчине.

– Ух, ты! – воскликнул Володя. – Я такой красавицы ещё не видел! Неважно сколько стоит, я заплачу вам. – Володя отсчитал потёртые рубли. – Держите. Спасибо огромное! Даже не знаю, как благодарить вас! Вы очень меня выручили, я работаю допоздна и совсем времени нет, где то что-то поискать, а дочка меня ждёт и очень хочется порадовать её. Она у меня любит, играть в куклы.

У Даши был постельный режим, целыми днями приходилось лежать в кровати и с завистью смотреть, как соседи по палате, делятся новыми впечатлениями, возвращаясь с дневной прогулки. Ясные тёплые дни стояли весь месяц и озорные лучи солнышка на потолке и стенах, так и манили на улицу, своими бликами. В окошко только хорошо было видно, как проплывают по синему небу воздушные белые облака. Даша любовалась причудливыми формами и немного фантазировала: воображая себе смешных зверушек. Вместе с матерью они путешествовали в незнакомую чудесную страну.

Светлана очень старалась развеселить девочку и немного отвлечь от больничного быта. Сердце матери сжималось от боли при виде страданий Даши. Любые незначительные нагрузки и дочь мучили головные боли.

Володя заглянул в палату. Светлана спала, сидя на стульчике у кровати Даши, склонив голову на бок. За те дни, проведённые здесь, в больнице, жена заметно сдала: лицо осунулось и стали видны скулы, под глазами появились синие круги. Володя мысленно пожалел Светлану, подумав, что здесь она совсем не отдыхает. Лишней кровати в палате не было и приходилось дремать в таком положении. Даша выглядела тоже не очень хорошо: сквозь мраморно-белую кожу, виднелась сеточка тонких сосудов на лице. Девочке заметно не хватало свежего воздуха и солнечных лучей.

Скрип двери разбудил Дашу, она открыла глаза. Володя приложил палец к губам, кивая головой на маму. Из сумки осторожно достал куклу в розовом нарядном платье с длинными голубыми волосами. Глаза девочки заблестели. Отец наблюдал, с какой радостью Даша схватила куклу и прижала к себе. Маленькие ручки с нежностью гладили длинные волосы сказочной красавицы, трогали пышное платье и белые туфли на каблучке. Глаза куклы открывались и закрывались. Даша не могла поверить, что это не сон. Она вдыхала запах свежей покупки и благодарно улыбалась отцу. Душа Володи радовалась, такие минуты дорогого стоили.

Светлана открыла глаза и улыбнулась мужу.

– Я не слышала, как ты вошёл? Устала и задремала немного.

– Мамочка, смотри, что папа мне купил! – Даша показала куклу. – Это же Мальвина, здесь даже на этикетке написано её имя! Я никогда ещё такой красивой куклы ни у кого из девочек не видела! Представляешь, как мне завидовать будут! – Возбуждённо радовалась она.

Светлана прикоснулась губами к чёрным кудряшкам дочери, слёзы бежали по щекам, в горле застрял ком и мешал говорить.

– Да, Даша, куклу папа тебе красивую принёс! Теперь дела пойдут на поправку, нельзя с такой красавицей лежать в четырёх стенах, – как можно спокойнее, стараясь не расплакаться, ответила Светлана.

Уже неделю, собака Володи не давала Алевтине покоя. Днями она выла из-за отсутствия хозяина, а ночами выла снова, то ли от скуки, то ли так от чего – не понятно. Это очень сильно раздражало и мешало жить нормальной жизнью. Уснуть под эту серенаду практически, было не возможно. Было ясно, что этот вой не к добру. Месяц, как лежит племянница в больнице и неизвестно чем это всё закончится. Алевтине так и не хватило времени отведать девочку. При встрече с братом, женщина интересовалась, как обстоят дела в больнице, но Володя всегда отвечал не многословно. «Мол, всё хорошо и скоро выпишут». Конечно, тёте немного совестно, каждый раз она себе даёт слово отведать племянницу, но время летит не заметно и обещания остаются обещаниями. Вчера она встретила брата в хорошем настроении и очень удивилась. Что могло его так обрадовать? Оказывается, Дашу выписывают на этой неделе – стоит поторопиться. Алевтина собрала сумку и поехала первым рейсом в город. Уже давно собиралась пробежаться по магазинам и заодно уладить кое-какие дела в райцентре, а потом заодно можно будет навестить и племянницу. «А то неудобно как-то. Тётя всё – таки!»

Светлана сидела одна в пустой палате. Дети были на процедурах. Даше сегодня разрешили, без помощи мамы, пойти вместе с подружками.

Дверь тихо скрипнула, в палату просунулась седая голова лечащего врача.

– Вы одни? – оглядываясь по сторонам, спросил он. – Я хотел поговорить с вами наедине. – Не дожидаясь ответа, он прикрыл за собой дверь. – Дело в том, что меня заинтересовал один момент, который бы мне хотелось выяснить с вашей помощью. Если, конечно, захотите ответить на все мои вопросы.

– Да. Спрашивайте, что вы хотели узнать? – Светлана с любопытством смотрела на врача, тон с которым он задал вопрос, немного заинтриговал её.

– Видите ли, Светлана, вопрос касается рождения вашей дочери. У меня в руках была детская карта Даши, и мне показался странным тот факт, что у девочки отмечена первая группа крови. Мы не однократно перепроверяли кровь на группу и резус фактор. Обнаружился весьма любопытный факт: группа крови четвёртая и резус фактор отрицательный. Это всё конечно очень странно.

– Что странно? – не поняла Светлана.

– Вы человек далёкий от медицины и я вам объясню: дело в том, что у вас и у мужа, первая положительная группа крови. И при всём желании, резус отрицательная четвёртая, никак не получится.

– Вы хотите сказать, что в роддоме ошиблись и неправильно определили?

– Я работаю двадцать лет и никогда ещё не встречал в своей практике такой грубой ошибки. Светлана, понимаете, что это могло стоить жизни при определённо сложившихся обстоятельствах. Но я не думаю, что в роддоме могли ошибиться. – Мужчина как-то странно улыбнулся.

– Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду? Хотите сказать, что мы не родители Даши?

– Нет, я не это хотел сказать. Один из вас по всей вероятности является родителем.

– Вы что? Как вы смеете мне такое говорить? – вспыхнула Светлана.

– Простите, я совсем не хотел вас обидеть!

– У вас это получилось!

– Извините ещё раз! Мне просто хотелось разобраться в этой ситуации. В истории рождения ребёнка ясно написано – первая положительная, а на самом деле четвёртая отрицательная! Мне, как специалисту, стало интересно! Если здесь имеет место безалаберность работников, то это вопиющий факт! Такое не должно быть в медицине! Но я знаю наших сотрудников роддома, это квалифицированные специалисты с безупречной репутацией. Никогда я такого безобразия не встречал!

– Вы уверены в том, что группа крови не совпадает? – взволнованно спросила Светлана.

– Уверен, как в том, что сейчас день!– ответил доктор.

– Я ничего не могу понять! Может быть, в роддоме перепутали детей? – Неуверенно спросила женщина, она чувствовала себя в затруднительном положении. Прекрасно понимая, что в данной ситуации оправдания выглядели бы просто смешно и нелепо. Скорее всего, этот «докторишка», уже сделал для себя выводы и конечно не в её пользу. Только не понятно, к чему он затеял весь этот разговор. Неужели и правда, Даша не их с Володей дочь? Где же тогда её ребёнок? Нет! Это не возможно! Дашенька её дочь! А в том, что Володя её отец и сомневаться не стоит! Такое просто в голове не укладывается! – Она опустилась на край кровати, что-то бормоча себе под нос.

Алевтина спросила у дежурной медсестры на посту, в какой палате лежит Лебедева Дарья.

Молоденькая сестричка выпорхнула из-за стола и показала рукой в сторону одной из дверей:

– Видите, вот только что в палату вошёл доктор? Там и лежит Дашенька. Это кстати её лечащий врач можете с ним побеседовать.

Женщина поблагодарила медработника и поспешила к племяннице. Дверь в палату была немного приоткрыта – Светлана о чём-то тихо разговаривала с врачом. Алевтина услышала имя Володи и решила не мешать разговору, а подслушать о чём таком врач секретничает с женой брата. Прижавшись к стене, она прислушалась. Доктор говорил очень тихо, некоторые слова было не разобрать, но то, что Алевтине нужно было услышать, она услышала и решила не дожидаться конца беседы. Вдруг, ненароком её здесь застукают. Она толкнула дверь.

– Здравствуйте! А где Даша? – спросила она как можно естественнее, не показывая враждебного настроя.

– Даша на процедурах, сейчас должна вернуться, – ответил доктор и, не попрощавшись, вышел из палаты.

Внезапное возвращения Даши, могло всё испортить. Алевтина решила действовать. Ей не терпелось разоблачить свою ненавистную родственницу и посмотреть, как она будет изворачиваться и врать. С самого первого дня, она заподозрила Светлану в неверности. Теперь сомнений быть не может – Даша не Володина дочь. Восемь лет брат воспитывал чужого ребёнка! Ну, ничего, теперь Светлана за всё ответит! Вот теперь она попляшет у неё! Нужно вывести эту наглую лгунью на чистую воду! Её брат не заслужил такую жену! Алевтина даже представила на миг, как Светлана валяется перед ней на коленях и умоляет о пощаде! Нужно гнать её в шею, вместе с её драгоценной доченькой! Отцовский дом по праву принадлежит только Лебедевым! Алевтина уже давно имела на него «вид». Теперь настало время «расставить все точки».

– Я слышала ваш разговор, – начала Алевтина наступление.

–Да? – откровенно спросила Светлана. Я даже не могу себе представить, что это правда. Мне кажется, здесь какая-то ошибка? Неужели Дашеньку могли подменить? Она же моя, я чувствую сердцем, – растерянно продолжала женщина.

Реакция Светланы немного удивила и обескуражила Алевтину. Она даже на мгновение растерялась. Ей показалось, что жена Володи, действительно, искренна в данный момент. Но злость накопленная годами, так и лезла наружу. И она решительно продолжила:

– Света, зачем ты сейчас ломаешь комедию? Здесь никого нет кроме нас. Мы с тобой вдвоём и ты можешь мне признаться. Неужели тебе так тяжело это сделать? Ты столько лет обманываешь моего брата! Как тебе не стыдно!

– Я не понимаю – о чём ты? – задумчиво спросила Светлана. До сих пор, она была под впечатлением. Все мысли были о Дашке. Она даже не слушала, что говорила Алевтина.

– Я расскажу обо всём Володе! Даже не надейся, что буду молчать! Крутила с Петькой, а теперь мой братец должен воспитывать чужого ребёнка? Не позволю! Ноги вашей в доме не будет! Вся деревня говорит, что ребёнок от Петра. Только Володя, дурак, не замечает ни чего!

– Опомнись! Что ты болтаешь? Как можно в такую минуту, нести весь этот вздор! Дашенька только на поправку пошла. Ей спокойная обстановка нужна, а ты опять начинаешь! Я ни в чём, не повинна, перед Володей! Ты только поссоришь нас. А в этой истории ещё разобраться нужно. Я сама ни чего не понимаю, но обязательно найду ответы на все вопросы.

– Как же! Не понимает она! – скривилась Алевтина. Посмотрим, что Володя на это скажет!– женщина как ошпаренная выскочила из палаты и понеслась по коридору. Ей не терпелось первой рассказать Володе новость. Всю дорогу она обдумывала, как это всё лучше преподнести. Представляя, как вытянется его лицо от изумления.

Автобус медленно двигался по грунтовой дороге, оставляя за собой облако жёлтой пыли. Все пассажирские места заняты. В салоне полно народу, весь проход забит объёмными сумками и узлами. Люди плотно прижавшись, друг к другу, молча терпят неудобства. От невыносимой духоты по телу бегут длинные ручейки пота. Мокрые одежды неприятно прилипают к влажной коже. С каждой остановкой салон незаметно пустеет, по телу приятно начинает гулять ветерок. Алевтина вся в раздумье, кажется, совсем не замечает эти неудобства. Все мысли только об одном: как быстрее добраться домой и обо всём рассказать Володе.

Ещё издали, она заметила знакомую фигуру. По дороге на встречу шёл Владимир. Наверно не терпелось узнать о Даше. Алевтина улыбнулась себе – « Давай, давай, братик! Торопись, сейчас я тебе расскажу новость о дочери!»

Володя поравнялся с сестрой и взял из её рук тяжёлые сумки.

– Здравствуй! Как съездила? Дашеньку навещала? Я вот жду тебя с нетерпением, чтобы ты мне рассказала как они там со Светой? Когда уже они домой вернутся? Совсем одному жутко. Вечером прихожу с работы, дом пуст, даже огней нет. Месяц прошёл, а всё никак привыкнуть не могу.

– А ты привыкай, – спокойно заявила Алевтина.

– Что случилось? Даше хуже стало? – изменился в лице Владимир.

– С Дашей всё в порядке! Можешь не волноваться!

– Ты зачем так пугаешь? Или Света заболела? – волновался мужчина.

– Ты даже представить себе не можешь, что я тебе сейчас расскажу, – она посмотрела на взволнованное лицо брата и добавила. – Не волнуйся ты так за Свету! Она тоже здорова. Я о другом тебе хочу сказать. Сегодня так получилось, что мне пришлось не вольно подслушать, разговор врача с твоей женой. Знаешь, о чём он её спрашивал? Кто настоящий отец Даши! Конечно, она поначалу отпиралась и не хотела каяться в своём грехе. Но предоставленные факты, были убедительны и заставили её признаться!

– Какие факты? Ты о чём вообще говоришь? Опять берёшься за старое? Я тебя предупредил! Больше предупреждать не собираюсь: чтобы ноги твоей в моём доме не было! Даша мне дочь и не важно, что она внешне, как тебе хочется, не похожа на меня! Почему ты всё время суёшь нос в нашу семью! Оставь нас в покое! – Володя ускорил шаг и почти бегом направился домой. Алевтина только и успела крикнуть ему в спину:

– Если не веришь, спроси сам у жены, какая группа крови у дочери? Если Даша твоя, то будет первая, а если нет четвёртая. Тебе даже врач подтвердит.

Всю дорогу она возмущалась. Почему её брат такой легковерный! Деревня гудит разговорами, а он ничего не замечает. Алевтина приблизилась к дому. У калитки стояли сумки. Если не бросил вещи на дороге, значит, не сильно злится – сделала вывод она для себя. Заглянула через забор к брату. Тот взял цепь и пошёл на луг за Рыжиком. Алевтина вздохнула. Разговор не получится.

Володя с нетерпением ждал приезда жены и Даши. Хотелось приготовить сюрприз. В доме порядок. На плите закипает молодая картошка. Огрубевшие мужские руки старательно нарезают тонкими кружочками огурец в салат. Стол накрыт. Только вот в душе почему-то небольшое волнение. Чувствует себя как на первом свидании. Мужчина посмотрел на часы – нужно поторопиться, что бы встретить их на остановке. Взял со шкафа хорошо отглаженную накануне, рубашку и на ходу застёгивая пуговицы, выбежал во двор.

У ворот притормозил голубой москвич, хлопнули дверцы, и машина вновь отъехала. Не успел Володя подумать, кто бы это мог быть, как в калитку вбежала Даша.

– Папа! Папочка! Я так соскучилась! – бросилась девочка к отцу на руки. Володя почувствовал как мягкие детские ручки крепко, насколько позволяла её детская сила, обвили его шею. Шелковистые мягкие кудри приятно защекотали лицо. Даша прижалась к его щеке, и по тому, как часто заморгали пушистые ресницы, он понял, что глаза девочки мокрые от слёз.

– Стрекоза, моя! Я тоже очень скучал! – сердце мужчины готово было выпрыгнуть от счастья. Прижимая к себе дочь, отец несколько раз, словно в танце повернулся на месте и посадил девочку на свои широкие плечи. – На чём же вы добрались? Я хотел идти вас встречать? – Володя только сейчас обратил внимание на жену. За время, которое они не виделись, Светлана очень сдала: лицо осунулось и пугало своим неестественно бледно-жёлтым цветом, глаза глубоко запали. Только их блеск был прежний. Володя поймал себя на мысли, как сильно он соскучился по этим бездонно-серым глазам, этой милой улыбке и этим светло-русым волосам жены. Нет, её нельзя назвать красавицей, она обыкновенная русская женщина, каких любят воспевать классики в своих стихах. И он любит её уже много лет такой, какая она есть.

– Нас дядя из соседней деревни подвёз,– смеялась Даша.

Володя вопросительно посмотрел на Светлану.

– Представляешь, в магазине одноклассника встретила, предложил подвезти. Я не хотела, а он можно сказать силой нас запихнул в машину. Говорит: «Что вы трястись будете в битком набитом автобусе, я вас быстро домчу» – как-то виновато ответила Светлана.

– Одноклассника случайно не Петя зовут? – спросил муж.

– Петя, – растерянно ответила Светлана. И по тому, как забегали её глаза, он понял, что Алевтина в чём-то права, если жене эта тема не безразлична, значит, какая-то доля правды всё же есть в подозрениях сестры. Где-то внутри проснулась ревность и волной гнева окатила его. Володя опустил Дашу на землю и спокойно, на сколько, это было возможно, сказал:

– Ну что же, хорошо, что дядя Петя вас подвёз, не пришлось ехать в душном автобусе, а теперь пойдёмте в дом, я приготовил вам сюрприз!

Ужин, конечно, был испорчен. В воздухе царила напряжённая атмосфера. Супруги по очереди общались с Дашей, между собой обмениваясь только короткими взглядами. Володя очень соскучился по жене, ему хотелось встать из-за стола и обнять Светлану, почувствовать запах и тепло её тела, но ревность и обида, терзали его душу. Слова Алевтины навязчиво стучали в висках. Он молча ждал от Светланы, каких ни будь действий, но она тоже не делала первых шагов на встречу. Зная многие годы свою жену, он чувствовал, что сейчас действительно, что-то происходит и Светлана внутренне очень переживает. Она была плохой актрисой, и всё что происходило в душе, хорошо отражалось на её лице. Оставалось ждать, когда она сама решится поделиться с ним наболевшим.

Володя смотрел на спящую Дашеньку, уставшая за день девочка, сразу же уснула, едва коснувшись подушки. Обычно все родители считают, что их дети самые красивые и самые лучшие на свете. Именно об этом сейчас думал и Володя. Он вглядывался в черты сонного ребёнка и ловил себя на мысли, что дочь действительно очень красива и красива не по годам, в свои восемь лет, она была рослой девочкой. Несмотря на то, что родилась раньше срока, своих ровесников догнала и даже немного опередила. А глаза, эти большие широко распахнутые глаза! Один взгляд чего стоит! Иногда даже ему, отцу, становилось немного не по себе от этого не по-детски, взрослого взгляда, исходящего из глубины души. Впрочем, наверно глаза, это единственное, в чём есть сходство с матерью. В остальном же, дочь не похожа ни на мать, ни на отца. Прислушиваясь к ровному дыханию девочки, Володя впервые задумался, о том, что действительно Алевтина права. Как ни старался разглядеть в чертах родной дочери что-то хотя бы отдалённо напоминающее ему его родню – безрезультатно. С рыжеволосыми, белокожими Лебедевыми ничего общего. Даша очень милая девочка, с правильными чертами лица и смуглой кожей, скорее всего, посторонние люди, увидев её длинные чёрные кудри, решили бы, что это дочь цыганки, а не дочь какого-то рыжего лесника. Слова Алевтины снова застучали в висках. Володя поправил съехавшее одеяло и на цыпочках вышел за дверь.

На глаза попалась открытая Светина сумочка, вероятно жена что-то искала и оставила её так на столе. Некоторое время мужчина стоял рядом в раздумье, не в его правилах было капаться в чужих вещах. Но рука сама опустилась в сумку. Он даже не знал, что конкретно его интересует и что он хочет там найти, или каких вещей ему не хотелось бы там обнаружить. Рука нащупала какой-то лист. Володя достал его и быстренько развернул – это был выписной эпикриз. Несколько раз перечитал – группа крови четвёртая отрицательная…

Уже хороший час Володя нервно курил сигарету за сигаретой, даже не замечая, как пустеет пачка. Спрятавшись, здесь на берегу реки, под старым кустом орешника, он смотрел на безмолвную речную гладь. Последние лучи солнца прощально пробежали по водной глади и спрятались за тёмной тучей, нависшей над стеной леса. На землю незаметно опускался ночной мрак. Где-то в камышах, на противоположном берегу, был чётко слышен разговор двух рыбаков. Мужчине невольно пришлось стать слушателем этой беседы. Хотелось тишины и одиночества.

Школьные воспоминания яркой картинкой мелькали перед глазами. Почему-то всё чаще на ум приходил угрюмый Пётр. Он пришёл к ним в школу в середине учебного года. Его родители приехали откуда-то издалека, купили себе домик с участком и стали разводить лошадей. Отец у Петра действительно был цыганом, а мать русская. Женщина при разговоре всё время не привычно окала. Дети в школе иногда её передразнивали, что бы насолить мальчику. Но обидеть Петю было сложно, он спокойно пропускал мимо ушей любые насмешки и никогда не дрался. Почти с первых же дней Светлана стала предметом его обожания. При любом удобном случае он старался подарить ей подарок, или поднести портфель. Светлана всегда избегала, непривычно кучерявого и уж больно смуглого одноклассника, существенно отличающегося своей манерой поведения от деревенских мальчишек. Так и закончилась эта дружба, едва начавшись. Сейчас много лет спустя, Володя вспоминал то беззаботное время. Здравый рассудок ему говорил, что Светлана, всегда была преданной и любящей женой, а вторая половина всё никак не могла успокоиться, ревность и сомнения завладели его разумом.

Всю неделю Светлана провела как во сне. Она даже на минуту не могла себе представить, что Дашка не её дочь. Молчание Володи ещё больше усугубляло, довольно не простую ситуацию между супругами. Она понимала, о чём думает муж и в чём подозревает её. Оправдываться и извиняться перед ним, не считала нужным. За то, чего не совершала – не может быть ответа. Нужно раз и навсегда поставить точку в этой истории. Заткнуть рот Алевтине и преподать урок мужу, чтобы не вникал в грязные сплетни. Решение неожиданно само пришло ей в голову, но принять его, было не нелегко. Светлана подумала о том, что действительно стоит съездить в роддом и побеседовать с заведующей. Возможно, она и прольёт свет на события того времени. Светлана мысленно прокручивала всевозможные ситуации, которые могли возникнуть в роддоме. В ночь перед поездкой, она так и не сомкнула глаз, все попытки уснуть были тщетны.

Всю дорогу, Светлана прокручивала в уме предстоящий разговор. Думала с чего начать и как всё преподнести, чтобы врач с ней была полностью откровенна. Но чем ближе она подходила к роддому, тем тревожнее и сильнее билось её сердце. Все убедительные доводы для серьёзного разговора исчезли. И к тому моменту как она поднялась на второй этаж и нажала кнопку звонка, в душе остался один страх и неуверенность в правильности своих действий.

Дверь открыла девушка в белом халате. Она удивлённо окинула Светлану быстрым взглядом и тоненьким детским голоском спросила:

– Что вы хотели? К нам вход посторонним воспрещён! Внизу справочная есть, там можно узнать любую информацию о роженицах.

– Мне нужно увидеть Марию Ильиничну, – Светлана старалась говорить как можно спокойнее. – Вы можете её пригласить?

– Да, конечно, но вам нужно немного подождать, она сейчас занята. Что мне ей передать?

– Скажите по личному вопросу. Я хотела поблагодарить доктора, – слукавила Светлана.

– Хорошо, я позову. Посидите здесь в фойе, – девушка ещё раз внимательно посмотрела на посетительницу и добавила:

– Только ждать минут сорок точно придётся. У вас есть время?

– Ничего, ничего, я подожду! – улыбнулась Светлана.

Бесконечно тянулись минуты ожидания. Даже в какой-то момент Светлана хотела уйти, посчитав, зря потраченным время. И когда чаша терпения переполнилась, а волнение достигло крайней точки, со стороны отделения послышались тихие шаги.

Как только глаза их встретились, Светлана сразу поняла, что не зря приехала сюда. Спустя столько лет врач узнала свою пациентку. Неожиданное появление Светланы смутило женщину и вызвало небольшое замешательство. Мария Ильинична очень сильно побледнела, а в глазах появился страх, как будто, она увидела привидение, но самообладанию женщины можно было только позавидовать, буквально секунда и страх сменился строгой маской безразличия.

– Вы хотели меня видеть?

– Здравствуйте, Мария Ильинична! Я лежала у вас в 1974 году, вы мне кесарево сечение делали. Это было прямо в новогоднюю ночь.

– Ой, что вы, милая! – напряжённо улыбнулась доктор. – Это было так давно, что я уже и не помню, что было в новогоднюю ночь. А что вас сейчас привело?

– Мне очень важно, чтобы вы меня вспомнили. Моя фамилия Лебедева.

– Лебедева, Лебедева, – нахмурила брови Мария Ильинична, – не припоминаю. Если бы вы знали, сколько у меня за это время таких «Лебедевых» прошло – всех и не упомнишь! Что-то случилось, если спустя столько лет вы пожаловали к нам.

– Да, случилось. Моя дочь с тяжёлой травмой попала в больницу. При обследовании выяснилось, что у неё четвёртая отрицательная группа крови. У нас с мужем первая положительная.

– Ну и что? Я не понимаю, причём здесь я? – нетерпеливо заметила врач.

– Вы же понимаете, что такого быть не может?

– Не понимаю. Не понимаю, зачем вы сюда приехали? И что хотите от меня услышать?

– Мне очень хотелось, что бы вы были со мной откровенны. Вы должны рассказать, почему так получилось, что группа крови не совпадает…

– Послушайте, Лебедева, или как вас там, я понятия не имею, что там у вас не совпадает! Вы зря отнимаете у меня время. Вы мать. И кому как не вам, лучше знать, почему у вас не совпадает группа крови.

– Кстати, это у вас не совпадает! Анализ в документах, вписанный вашей рукой, не достоверный! Получается, сделанная в роддоме запись, просто липа! Или это ошибка? Вы мне должны сказать правду! Что произошло на самом деле?

– Я не собираюсь слушать больше весь этот бред! – Мария Ильинична сделала вид, будто хочет уйти.

– Если не хотите мне сказать правду, я буду вынуждена обратиться в суд.

– Лебедева, вас ввели в заблуждение. Скорее всего, врач который вам это сказал, возможно, не компетентен в таких вопросах и по своему незнанию ввёл вас в заблуждение. У нас, хочу вам заметить, строго ведётся учёт всех записей, анализы делают сотрудники без погрешностей. За все годы моей работы, никогда не было никаких нареканий на нашу лабораторию. Да и с чего вы взяли, что при первой группе не может быть четвёртая? Генетика сложная наука и вы зря переживаете – всё может быть.

– У меня нет оснований не доверять этому врачу! Вы просто выкручиваетесь! Почему по-хорошему нельзя мне всё рассказать. Ваш персонал перепутал детей, а вы покрываете, своих сотрудников! Я буду вынуждена прибегнуть к другим мерам!

– Пожалуйста! Ваше право! – улыбнулась Мария Ильинична. – Только вы напрасно потратите своё время и ничего не добьётесь. Милая женщина, поверьте мне, вы напрасно всё это затеяли. Ребёнок ваш и никто его не мог перепутать. Вы сами подумайте, как только новорождённого приняла акушерка, она сразу же крепит на его ручки бирки с фамилией и никто умышленно менять их не будет. Сами подумайте, зачем это нужно? И кому?

Светлана заметила, как резко изменился тон разговора. Голос Марии Ильиничны стал мягче и доброжелательнее. Вероятно, женщина решила изменить тактику и попытаться усыпить бдительность посетительницы. Теперь Лебедева знала: наверняка, врач что-то не договаривает и этот крепкий орешек не так просто будет расколоть. Светлана понимала, здесь в этих стенах, она ни чего не добьётся. Нужно найти другой способ заставить её признаться во всём.

Проходя мимо справочного окошка, Светлана остановилась. Решив спросить, как работает пожилая акушерка, дежурившая в ту ночь. Информация, которую выдали, немного расстроила Светлану, оказывается уже пять лет, как Екатерина Андреевна не работает. Немного подумав, пришла к выводу, что это обстоятельство только на руку. Быть может, человек, не имеющий уже давно никакого отношения к бывшему месту своей работы и находящийся уже на заслуженном отдыхе, охотнее пойдёт на откровенный разговор. Светлана вернулась и уточнила адрес бывшего медработника.

Не откладывая на потом, она направилась в поликлинику, что бы взять мед карту Даши. Имея на руках неопровержимый документ, ей будет легче, приставить к стенке пожилую женщину.

На удивление, в автобусе было не многолюдно. Светлана заняла одно из пустующих мест и погрузилась в раздумье. За окном мелькал придорожный кустарник. Небо потемнело, маленькие серые тучи низко повисли над землёй. Собирался дождь. Светлана с сожалением подумала о том, что не взяла с собой зонтик. Ехать ещё минут сорок и за это время погода может сильно измениться. Что бы немного себя отвлечь, достала Дашину карту. Она долго всматривалась в первый лист, где была сделана запись из роддома о состоянии ребёнка на момент выписки и не могла понять, что в этой записи не так. Внимательно перечитав ещё раз, она вдруг обнаружила – группа крови аккуратно была подправлена на четвёртую! От волнения Светлана даже перестала дышать. Значит, действительно, что-то произошло, если врач, или кто-то другой незаметно внесли поправки в карточку ребёнка. Когда только успели! Сердце защемило от боли. Неужели может так оказаться, что Дашенька, её Дашенька, даже язык не поворачивается такое сказать – ей не родная! Светлана спрятала карточку на дно сумки и решила не делать поспешных выводов.

Володя, как всегда молча, утром ушёл на работу. За последние дни ничего не изменилось, Светлана чувствовала, что муж неохотно с ней разговаривает и делать первые шаги на встречу не собирается. Алевтина хорошо постаралась. Другого объяснения не было. И ещё так некстати подвернулся этот Петя с предложением подвезти. Эти все обстоятельства и повлекли за собой неприятные последствия. Сейчас Володя чувствует ущемлённым своё мужское самолюбие и считает её предательницей.

Светлана вздохнула, вспомнив счастливые дни семейной жизни, и решила, во что бы, то не стало, докопаться до истины. Терять любовь и доверие мужа из-за чужих ошибок и злых языков, она не позволит.

Как только муж скрылся из виду, Светлана собрала Дашу, и они поспешили на утренний рейс автобуса. Девочка очень радовалась, что мать взяла её с собой и всю дорогу восторженной болтовнёй отвлекала Светлану от грустных мыслей.

Екатерина Андреевна, как оказалось, жила по соседству в дачном посёлке. За высоким деревянным забором возвышался двухэтажный кирпичный дом. Со стороны переулка была натянута железная сетка. Это давало возможность хорошо рассмотреть все домашние постройки и приусадебный участок. Светлана долго стояла в нерешительности, наблюдая за кропотливой работой хозяйки в цветнике. Женщина с лёгкостью дёргала сорняки и сбрасывала их в небольшие кучи, даже не подозревая, что за ней наблюдают.

При одной только мысли, какой не лёгкий предстоит разговор, сердце у Светланы начинало трепетать, как осиновый лист, но обратной дороги нет. Сегодня, именно сейчас, она должна разобраться во всём, нужно заставить эту женщину признаться. Светлана боялась услышать правду, даже не была уверена полностью, хочет ли всё знать, но обстоятельства сложились именно так, что по-другому поступить нельзя. Что потом она будет делать с этой правдой? И станет ли ей легче? Об этом они подумают вдвоём с Володей. Если вдруг окажется, что Даша не их дочь, только вместе с мужем они решат, как действовать дальше. Ведь Дашенька им дорога и она всегда останется им родной дочерью, чтобы там не выяснилось.

Светлана посмотрела на дочь, та словно чувствовала настроение матери и молча наблюдала всё это время за ней. Наверно будет лучше, если ребёнок останется здесь, и не будет присутствовать при разговоре взрослых.

– Дашенька, я сейчас зайду в гости к этой тёте, а ты меня подождёшь здесь. Только никуда не отходи от калитки. Хорошо? – постаралась улыбнуться мать.

– Хорошо, – согласно кивнула головой девочка. – Можно тогда я на качелях покатаюсь?

– Светлана посмотрела по сторонам и заметила на лужайке через дорогу качели. Босоногая ребятня, примерно Дашкиного возраста, раскачивалась на толстых верёвках, привязанных к массивному стволу дуба.

– Только очень осторожно. И никуда не отходи. Я буду здесь рядом, если нужно будет, можешь меня позвать. – Светлана поцеловала дочь.

Калитка тихо скрипнула и поддалась, Светлана просунула вперёд голову и прислушалась. Вероятнее всего собаки во дворе не было, или привязана она была где-то за домом, потому, как на шум никто не прибежал. Только хозяйка обратила внимание на скрип и, бросив своё занятие, поторопилась на встречу.

– Вы? – удивлённо только и смогла она произнести, когда подошла ближе.

– Я, – ответила Светлана. – Не ожидали меня увидеть спустя столько лет?

– Честно признаться – не ожидала вашего визита. Что привело вас сюда?

– А вы не догадываетесь? Вам не кажется странным, что спустя столько лет, вы помните свою пациентку?

– Нет, ничего странного в этом я не нахожу. У меня профессиональная память на лица. Тем более, ещё и не столько много времени прошло. Я вижу у вас какой-то серьёзный разговор ко мне, проходите в дом.

Светлана была немного удивлена такому приёму, вела себя Екатерина Андреевна так, словно виделись они вчера, или на прошлой неделе. Самообладанию этой женщины можно только позавидовать. В глазах ни тени страха, ни волнения, только каким-то ледяным холодом повеяло и стало немного не по себе.

– Нет, в дом, если можно мы не пойдём. Моя дочь со мной. Видите ту смуглую девочку в голубом платьице, – Светлана показала рукой в направлении качелей и специально посмотрела на Екатерину Андреевну. Но ни один мускул не дрогнул на лице женщины. Она равнодушным взглядом окинула ребятишек и вновь уставилась на Светлану.

– Ваша фамилия Лебедева? Я не ошибаюсь? Может быть, присядем на скамейку? – она кивнула головой в сторону беседки. – Мне просто запомнился ваш случай, да и день был не простой – Новый год, всё-таки! Не в каждую новогоднюю ночь, экстренное кесарево сечение делают!

– Это хорошо, что вы так всё подробно помните. Может быть, тогда сами и расскажите, что тогда произошло?

– Ничего не произошло. Может вы сами, мне объясните, зачем ко мне пожаловали? Какие проблемы у вас? Я вижу, ваша девочка догнала сверстником по своему развитию и ничем не отличается от них, даже и не скажешь, что когда-то была такая кроха, не доношенная, – спокойным тоном говорила Екатерина Андреевна.

– Вы, что нарочно издеваетесь? Я думала, вы раскаиваетесь и хотите сами признаться мне во всём, но разговор как видно не получится. Мне придётся вести себя с вами иначе. У меня есть все доказательства, что этот ребёнок не мой. Я вынуждена буду обратиться в суд. Пусть, там и выясняют, кто виноват, – Светлана достала из сумки карточку и потрясла перед носом женщины. Эффект был моментальный, спокойное равнодушие сменилось беспокойством.

– Лебедева, что вы себе там на-придумывали? Вы яснее, сказать не можете, в чём меня подозреваете, а то я как-то не могу в толк взять? И только не нужно меня пугать милицией.

– В этой карточке, Мария Ильинична подписала себе приговор. И вас, между прочим, потянет за собой! – Светлана специально говорила загадками, потому что не знала, чего конкретно требовать у этой акушерки. Беспокойство и страх в глазах женщины, ещё раз подтверждали, что Екатерина Андреевна что-то скрывает. И уже совсем не в её правилах признаваться в своих грешках. Номер с карточкой получился очень кстати, и теперь медработник не сводила глаз с этого документа. – Екатерина Андреевна, вы сейчас не работаете. Вам нечего бояться. Расскажите мне, как всё было и это останется между нами.

– Мне нечего вам сказать. Я даже не понимаю, в чём вы хотите нас обвинить с Марией Ильиничной. Лучше бы, поблагодарили нас за дочь, которую мы вам подарили. А то, только и знаете, как обвинять. Если бы вы только могли предположить, сколько пришлось для вас сделать, что бы вы стали матерью. Вот живите и наслаждайтесь этим, а не портите людям жизнь своими обвинениями, непонятно в чём. – В голосе чувствовались гневные нотки негодования.

Светлана поняла, что разговор не получится. Эта женщина никогда, ни при каких обстоятельствах не признается, что было на самом деле. И она решила рискнуть.

– Воля ваша, я думала с вами по-хорошему поговорить, но как видите, не получается. Мне придётся обратиться в суд с теми бумагами, что я имею. Осталось только провести генетическую экспертизу.

– Какую экспертизу? – лицо Екатерины Андреевны вытянулось.

– Генетическую, – повторила Светлана и повернулась к калитке, будто собирается уходить.

– Лебедева, подождите. Присядьте. Я думаю, вам действительно нужно знать правду, а там решайте сами, как быть.

Светлана с нетерпением всматривалась в морщинистое лицо женщины. Екатерина Андреевна очень волновалась, не зная с чего начать. Сжимая пальцы на мозолистой руке, она не спеша начала свой рассказ.

Одна молодая женщина родила двух девочек близнецов. Один ребёнок был очень слаб, надежды на то, что он поправится, не было. Роженица категорически отказалась от новорождённого. Она не рассчитывала, что будет двойня. Второй ребёнок ей не нужен был, а больной тем более. Детский дом – вот что ожидало эту малютку. Тогда мы и решили оформить его как вашего.

– Это хорошо, но где же тогда мой ребёнок?

– Ваш ребёнок умер. Это был мальчик. В тот момент на карте стояла ваша жизнь. Мария Ильинична сделала всё возможное.

–– Мальчик! – на глаза Светланы набежали слёзы. – Где? Где же мой малыш?

– Понимаете, головка уже опустилась в родовые пути, операция немного запоздала…

– Я ни чего не хочу знать, куда вы дели тело моего мальчика? – Не помня себя, Светлана, трясла женщину за одежду.

– Я же вам говорю, процесс родов уже пошёл, ваша жизнь висела на волоске…

– Где вы его похоронили? – хрипела Светлана.

– Сожгли в топке как биоматериал, – испуганно выдохнула женщина.

В одно мгновение мир рухнул, ноги стали ватные, руки ослабили хватку. Светлане показалось, что земля уходит из-под ног. Она не верила в то, что слышала.

– Как сожгли? – в ужасе шептала Светлана, ей казалось, что сейчас она лишится рассудка.

– Там не было тела, понимаете, доктор его по частям достала. Да, это страшно, но такова, правда. Вы лишились в одночасье и ребёнка, и права стать матерью ещё раз. А мы дали вам шанс почувствовать, что такое материнство! Вы хоть это понимаете? Пожалели вас!

– Вы, меня, по-жа-ле-ли? Как вы можете мне сейчас такое говорить! Я семь лет провела в ожидании этого ребёнка! Вы моего мальчика бросили в топку? Сожгли! Вы даже не дали мне шанса его увидеть! Вы меня спросили? – Светлана упала на колени и разрыдалась. – Почему вы не позволили мне его похоронить! Как я жить теперь буду, зная эту жуткую правду! Вы никогда не заслужите прощения! Вас нельзя простить! Это же бесчеловечно!

– Успокойтесь! Вы сами хотели знать правду. Ваш ребёнок не жил, он не успел родиться, ничего страшного в этом нет, что он сгорел. Тысячи женщин делают аборты, и никто из них не задумывается, куда исчезает всё то, что ещё недавно теплилось жизнью у них под сердцем. Никто не закатывает истерик! Вы должны понимать – это жизнь! И мы не можем предавать земле, всё то, что по какой-то причине закончило своё существование раньше, чем успело сделать глоток воздуха и стать полноправным человеком!

– Ненавижу вас! Я не могу понять, как вы, человек, который непосредственно даёт жизнь детям в этот мир, можете так спокойно об этом рассуждать! Кто дал вам право распоряжаться чужими жизнями. Я подам на вас в суд! Вы должны ответить за свои дела! – Светлана в бешенстве набросилась на Екатерину Андреевну. Ей хотелось отомстить за своего мальчика, но руки её не слушались, они стали какими-то деревянными и силы в них не было.

Пожилая женщина стояла молча, даже не пытаясь укрыться от слабых ударов. Когда в очередной раз Светлана попыталась замахнуться, Екатерина Андреевна ухватила её за запястье, причинив заметную боль своими крепкими жилистыми руками.

– Послушай меня, Света! Сейчас шок у тебя пройдёт, и ты поймёшь, что идти тебе никуда не следует. Это не в твоих интересах. Надеюсь, ты меня понимаешь? Мы дали тебе возможность почувствовать себя матерью, узнать, что это такое, но ты можешь лишиться всего этого. Я думаю, тебе не следует объяснять, как легко потерять мужа, бездетной женщине, которая уже никогда не сможет родить ребёнка. А если вас уже больше ничего не связывает, как например, родительские заботы о детях, тогда и вовсе это не проблема. Ты меня слышишь? – она говорила резким тоном, не терпящим возражения. Холодный колючий взгляд пронзил сердце.

Светлана замолчала. Она вдруг так ясно поняла: речь идёт о Дашке, и ее охватил необъяснимый страх перед этой женщиной с равнодушным сердцем.

Тем временем, увидев, что в глазах Светланы гнев сменился испугом, Екатерина Андреевна продолжала:

– Я не советую вам распространяться о том, что вы сейчас узнали. У девочки есть мать, неизвестно ещё как она отнесётся к тому, что малышка жива. Возможно, она будет рада вернуть её себе. А ваша неродная дочь, захочет познакомиться с матерью и своей сестрой. Родная кровь ближе. Близнецы, они знаете, не могут обойтись друг без друга, между ними всегда есть не видимая для других связь. Я думаю, вы не удержите дочь. Вас ожидает одиночество. Подумайте над моими словами, вам есть что терять.

Светлана молчала, каждое слово этой женщины больно ранило сердце. Хотелось вцепиться в это равнодушно говорящее существо, но сил не было, как будто невидимая, жизненно важная нить оборвалась где-то внутри. Она даже не слышала всех слов, слёзы отчаяния и боли застилали глаза, в груди не хватало воздуха. Хотелось умереть в эту секунду, чтобы не чувствовать мучительную душевную боль.

Дети окружили Дашу и с интересом слушали её рассказы. Девочка настолько увлеклась, что казалось, ничего не замечала вокруг. Скрипнула калитка и на улице показалась Светлана. Даша тут же бросилась ей на встречу.

– Мама, мамочка! Почему ты плачешь? Это тётя тебя обидела? – всматривалась девочка в заплаканное лицо матери. – Не плачь, пожалуйста, мамочка.

– Девочка моя, я ни кому тебя не отдам ты моя, моя! – Светлана опустилась на колени и прижала к себе худенькое тельце дочери. Дашенька, я очень люблю тебя, ты самое дорогое и ценное, что у меня есть. Чтобы не случилось, ты знай, мы с папой очень тебя любим и всегда будем рядом.

Они шли молча, взявшись за руки – мать и дочь. Светлана всю дорогу плакала, только этот плачь, иногда умолкал и становился беззвучным, а потом вдруг с новой силой душил свою хозяйку, заставляя трепетать сердце Даши от боли. Девочка понимала, что-то произошло между взрослыми. Очень хотелось обнять мать, прижаться крепко-крепко к ней, и сказать, как она тоже любит её. Но Даша не решалась этого сделать, она просто сжимала своей маленькой ладошкой руку матери и сочувственно молчала.

В прозрачном голубом небе набежали тёмно-серые тучи. Подул сильный ветер, верхушки берёз обеспокоенно зашумели листвой. Невидимый вихрь подхватил сухую траву и закружил высоко над землёй в бешеном танце. Ясный солнечный день, превратился в хмурый вечер. На жёлтый песок упали первые большие капли дождя. Где-то вдалеке послышались раскаты грома. Казалось, сама природа была солидарна с горем Светланы.

Дождь немного отрезвил женщину и привёл в чувство. Только сейчас Светлана заметила, что погода испортилась. Приближалась гроза. Редкие молнии, стрелой озаряли небо. Беспросветное дождевое покрывало обволокло почти всю округу. Светлана пожалела, о своём решении вернуться домой пешком. Теперь это могло обернуться очередными неприятностями. Ещё не совсем окрепшая после больницы Даша, могла простыть. Впереди уже виднелись мокрые от дождя, крыши родной деревни. Ветер усилился, раздувая одежды как паруса, подталкивал в спину невидимой рукой, заставляя быстрее бежать. Холодные капли неприятно хлестали по открытому телу.

Светлана растирала тело Даши махровым полотенцем, лёгкий румянец зарделся на пухлых щёчках девочки. Володя негодовал, вышагивая из угла в угол, что-то невнятно бубнил себе под нос, обвиняя жену в её неосмотрительности. Он никак не мог взять в толк, что заставило её в такую непогоду слоняться под дождём. Светлана молча слушала мужа и была благодарна случаю: Володя взволнованный Дашкиным здоровьем, так и не заметил горя на её лице. Лишние вопросы не привели бы ни к чему хорошему, а дочь обещала молчать о маленьком мамином секрете. Осталось дождаться ночи, чтобы дать волю чувствам.

Начался учебный год, Дашка перешла во второй класс. Володя радовался, что всё обошлось и дочка не отстанет по школьной программе от своих одноклассников. Утренний звон мопеда опять нарушал лесную тишину, но не прошло и месяца, как отца отправили в срочную командировку. Пришлось девочке привыкать к самостоятельности. Теперь каждое утро Светлана провожала Дарью до окраины леса и в назначенное время встречала после занятий. Женщина стала замечать, что такие прогулки в последнее время ей не шли на пользу. Вернувшись, домой, приходилось подолгу отдыхать, а потом и вовсе пешие прогулки превращалась в непреодолимое препятствие. Очень сильно мучила отдышка и боли в груди. Слабость и головокружение стали постоянными спутниками. Светлана чувствовала недомогание, но обратиться за помощью в районную больницу, где когда-то она наблюдалась, будучи беременной – не хотела. Стараясь избегать всего того, что было связано с воспоминаниями о том далёком прошлом. Чтобы не пугать своим плохим самочувствием Дашу, она тщательно скрывала неожиданную слабость.

Володя уже месяц не был дома, каждую неделю из соседней области от него приходили письма. Очень подробно он расспрашивал о Дашиных делах в школе, а в конце только несколько дежурных строк для жены. Светлана исправно отписывала мужу письма, не считая нужным упоминать о своём нездоровье. Причиной своих недугов, она считала сильный стресс. Испуг, за жизнь Даши, имел не совсем хорошие последствия в её самочувствии. А недавно открывшаяся правда об её мальчике, окончательно подкосила и без того слабое здоровье.

Даша хорошо запомнила этот день. У неё было прекрасное настроение, в выходные должен был приехать отец. Она уже месяц как не видела его и поэтому новость о приезде, очень её обрадовала, если не сказать больше. Мать в последние дни чувствовала себя плохо, поэтому Даша приступила к уборке и приготовлениям сама. Вдруг возле дома остановилась большая машина с серебристой будкой. По улице забегали люди. Вскоре в дверь постучали. Оказывается, всех сельчан собирали для прохождения флюорографии. Даша помнит, как тяжело с кровати встала мать и, опираясь на стены, вышла во двор. А на следующий день из города прикатила «скорая помощь» и медицинские работники с серьёзными лицами, забрали её на носилках в больницу. Даша бежала вслед, пытаясь дотронуться до руки матери, но холодный взгляд мужчины в белом халате не позволил ей этого сделать.

Отец так и не приехал, а через несколько дней пришло письмо, что ему придётся ненадолго ещё задержаться. Алевтина полноправной хозяйкой расположилась в доме Лебедевых. Даша чувствовала себя одиноко, родные стены без близких и любимых людей казалась чужими и холодными. Теперь девочка в полной мере ощутила на себе всю неприязнь и ненависть своей тётушки.

Светлана рассказала Алевтине всю правду о рождении Даши. Всматриваясь в равнодушное лицо своей родственницы, хотела понять, верит ей эта женщина или нет. Алевтина молча выслушала и пообещала всё слово в слово передать брату. Никаких слов сочувствия и поддержки, Светлана не услышала в свой адрес. Женщина чувствовала, что возможно это последние дни и может так случится, что она не успеет сама признаться мужу во всём. Он должен знать правду о Дашке и о том, что у него мог быть сын, но из-за чьей-то ошибки их мальчика не стало. Володя сам всё решит и Светлана не сомневалась в правильности его выбора. Она была уверена в своём муже. Володя не оставит девочку, а будет о ней заботится, как и раньше. Главное, что его сомнение развеется, он будет знать, что все эти годы она любила только мужа и жила только для них с Дашей.

Светлана очень хорошо знала Алевтину и не могла полностью доверять ей. На всякий случай она написала письмо для Володи и решила передать его незаметно через Дашку. Как только родственница покинула палату, женщина приготовила заветный конверт.

Алевтина вышла в коридор и облегчённо вздохнула. Атмосфера в палате немного её напрягала, хотелось быстрее покинуть место, где в воздухе отчётливо чувствовался запах смерти и страданий. Женщине хотелось как можно скорее, вернуться домой и забыть то, что она увидела и услышала в этих стенах. На низком подоконнике сидела Даша, ожидая разрешения войти. Алевтина поманила её пальцем и тихо шепнула:

– Даша, мама тебя ждёт и хочет с тобой поговорить. Ты не бойся, иди, только не долго, я тебя подожду в коридоре, – Алевтина подтолкнула девочку в палату и закрыла дверь.

В первые минуты Даша испугалась: перед ней на кровати лежала совершенно незнакомая женщина. С очень бледной, почти мраморной кожей и удивительно синюшно-жёлтыми губами. Глаза глубоко запали, а нос заострился и стал каким-то неестественно длинным.

Вдруг женщина улыбнулась, и Даша сразу узнала родное и любимое лицо – это была мама. Девочка не верила своим глазам, как за такое короткое время, мог измениться до неузнаваемости человек. Она с болью всматривалась в родные и любимые черты лица. Понимая, что в этих тоскливых глазах тихо угасает огонь жизни, что эти ласковые и заботливые руки отяжелели и не смогут, как прежде жалеть и гладить её, это тело незаметно покидает сила с каждым глотком воздуха.

– Мамочка! – Даша подбежала к кровати и крепко обняла мать. Прижавшись к груди, она почувствовала, как взволнованно стучит её сердце. Слушая это биение, вдруг стало страшно, что этот стук может внезапно остановиться, навсегда. И тогда она никогда больше не сможет, вот так прижаться и почувствовать тепло её тела, ласку нежных и заботливых рук. Девочка расплакалась.

– Дашенька, девочка моя! Не плачь, милая. Я скоро поправлюсь и вернусь домой, – говорила как можно увереннее Светлана.

– Мамочка, я скучаю без тебя! Ты, правда, поправишься?

– Конечно, поправлюсь. Приедет отец и заберёт меня домой. Мы опять будем все вместе. Расскажи мне лучше как твои дела в школе? Тётя Алевтина тебя не обижает?

– Нет, не обижает, – грустно ответила Даша. Ей совсем не хотелось расстраивать мать, своими, не совсем хорошо сложившимися, отношениями с тётей Алей.

– Дашенька, я хочу, чтобы ты передала папе вот этот конверт, когда он вернётся домой. Это письмо никто не должен видеть, кроме него. Только ты его не открывай, хорошо. Я думаю, ты уже взрослая девочка и понимаешь, что чужие письма читать не хорошо, – Светлана протянула конверт. Немного помолчав, она добавила:

– Я хочу, чтобы ты знала, что мы с папой очень сильно тебя любим, и пока нас нет дома, ты должна слушаться тётю Алевтину. Она хоть и ворчливая, но в обиду тебя никому не даст, – Светлана с трудом произносила каждое слово, стараясь не расплакаться.

Даша смотрела в полные слёз глаза матери и верила каждому слову, больше ей ни чего не оставалось.

Володя бежал по длинному коридору, на ходу скручивая свою куртку.

– Мужчина вы куда? К нам без халата нельзя! – вырос как из-под земли старичок с седыми усами.

– У меня здесь жена лежит. Мне очень нужно к ней попасть. Помогите мне, пожалуйста!

– Как жены фамилия?

– Лебедева Светлана.

– Лебедева? – переспросил старичок, будто что-то припоминая. – Вы значит муж? Пройдёмте со мной в кабинет, нам нужно с вами поговорить.

– Зачем в кабинет говорите здесь. Я очень тороплюсь, мне сегодня нужно вернуться в другой город.

– Я думаю нам лучше поговорить у меня в кабинете, – врач открыл дверь и жестом предложил войти. – Присаживайтесь.

– Спасибо, но у меня совершенно, нет времени, рассиживаться здесь, – Володя заметно нервничал, ему не терпелось увидеть жену. На сердце было нехорошее предчувствие.

– Ну как знаете, – старичок немного помедлил и добавил: – Светлана Лебедева умерла сегодня утром.

– Как умерла? Вы наверно что-то путаете? – лицо Владимира побледнело.

– Нет, я не путаю. Лебедева у нас была одна. К сожалению это так. Уж больно поздно она к нам поступила. Никакого лечения мы ей дать не могли только симптоматически.

– Я не понимаю, как такое могло случиться? Я месяц назад видел свою жену, она была абсолютно здорова. Что могло случиться за месяц? Я не верю вам!

– У неё был рак легкого. Мне очень жаль, но она поступила к нам в очень плохом состоянии, сделать уже что-либо было не возможно. Операция не дала бы никакого результата, вот хоть чуточку раньше, возможно тогда, мы помогли бы вашей жене. К сожалению, так часто бывает, пациенты зачастую обращаются к нам, когда уже безнадёжная ситуация.

– Это не правда! Она же себя хорошо чувствовала, не жаловалась ни на что!

– Вы просто этого не замечали. Она у вас была очень мужественная женщина.

– Доктор, я хочу увидеть её. Мне кажется это дурной сон. Я не могу поверить в то, что моей Светланы больше нет, – прошептал Володя.

Выпал первый снежок. Белое покрывало тонким слоем легло на сырую, пропитанную дождями, землю. По дороге медленно двигалась толпа людей в чёрных одеждах. Тихий скорбный плач взрослых, то и дело нарушал детский, жалобный стон. Чем ближе подходила процессия к кладбищу, тем сильнее и надрывистее становился рёв. Взволнованно заскрипели верхушки кладбищенских сосен, будто сочувствуя горю маленькой девочки. Где-то вдали хрипло прокаркало вороньё, покидая свои гнёзда. Внезапно поднялся ветер и закружил вихрем снежную пыль. Холодный порыв вьюги осушил слёзы, на лицах убитых горем родственников. Сама природа, негодовала, протестуя своей суровостью. Прощание было не долгим, равнодушные работники похоронного бюро, уже привыкшие к своей профессии, закрыли крышку, и стали заколачивать гвозди. Вытянулись и затрещали под тяжестью толстые верёвки, груз медленно пополз в низ. Даша смотрела, как мёрзлые комья земли падают на алую крышку гроба и не верила, что это последние прощальные минуты с матерью. Неужели больше не суждено прикоснуться к её нежным, заботливым рукам, никогда уже не услышит она такой ласковый и родной голос. В глазах потемнело, под ногами закружилась и поплыла земля, ледяной холод снега коснулся детского лица. В последние секунды памяти она только и успела увидеть испуганное лицо отца.

Несколько дней Даша лежала в постели с высокой температурой. Всё это время отец сидел рядом с ней, только временами ненадолго отлучался на кухню, а потом снова занимал свою прежнюю позицию. Находясь в каком-то забытьи, он смотрел поверх Даши и о чём-то думал. Иногда шумно всхлипывая, плакал, не стесняясь своих скупых мужских слёз. А потом успокаивался и засыпал прямо на стуле. Девочка понимала, что ему сейчас очень плохо, впрочем, как и ей. Поэтому все эти дни он беспробудно пьёт, чтобы немного приглушить свою боль. Алевтина только качала головой и ждала удобного момента для разговора. И этот момент наступил. Вскоре Владимир отрезвел – убедившись, что припасы спиртного иссякли, и дома нет ни капли этой спасительной жидкости, он набросил куртку и вышел во двор. Алевтина уже караулила брата на крыльце.

– У меня есть серьёзный разговор с тобой, – начала она.

Володя молчал. После недели беспробудных попоек, не привыкший к таким дозам спиртного, его не дюжий организм окончательно сдал. Из молодого крепкого мужчины, он превратился в измождённого старика, потерявшего всякий интерес к жизни.

Молчание брата Алевтина восприняла по своему и приступила к осуществлению коварных планов.

– Мне тяжело заниматься воспитанием Даши. Она совершенно меня не слушается. Ты скоро уедешь, придётся снова взвалить всё на свои плечи. Ещё неизвестно, сколько ты там пробудешь и когда вернёшься. А мне, между прочим, свою личную жизнь устраивать нужно. Да и вообще, что ты можешь дать этой девочке, – Алевтина посмотрела на брата. Он, как и прежде, сидел на крыльце, уставившись куда-то в одну точку. По всей видимости, слова сестры не произвели на него должного впечатления.

– Володя, нужно определить девочку в школу-интернат. Светы больше нет, ребёнок тебе не родной и ты не обязан его воспитывать. В конце, концов, у неё есть настоящий отец…

Алевтина не ожидала такой быстрой реакции со стороны родственника, при одном только нелестном упоминании о Светлане, глаза Владимира сверкнули бешеным огоньком. В одно мгновенье Мужчина вскочил на ноги и в порыве ярости вплотную подбежал к Алевтине. Женщина взвизгнула и отскочила в сторону, тогда он подошёл к стене и несколько раз ударил кулаком в бревно.

– Не трогай Светлану! Даша моя дочь! Как ты смеешь в такие минуты мне что-то говорить. Тебе не совестно осквернять её память? Когда ты уже успокоишься?

– Я тебе говорю о том, что девочке лучше будет в интернате. Сам подумай – тебя рядом нет. Я не могу за ней присматривать – получается, ребёнок предоставлен сам себе. Если хочешь, давай на время, её определим туда. Ну, месяц, или немного больше. Ты уладишь все свои дела, немного успокоишься, а потом вернёшь Дашу домой. Если ей будет там плохо, мы сможем забрать её раньше. Так многие поступают, в этом нет никакого предрассудка.

– Я сказал нет! Не смей мне больше даже заикаться об этом. Дашенька, это всё, что осталось у меня. Я виноват перед Светланой. Мы в последнее время с ней не разговаривали. А всё из-за тебя! Если бы ты, со своими нелепыми подозрениями, не вмешивалась в нашу жизнь, сейчас Света, возможно, была бы жива. А я, как осёл повёлся на твои сплетни! Все эти годы мы жили счастливо – пока ты не приехала! Зачем ты только сюда явилась! – Владимир обхватил голову руками, мучительная маска боли застыла на его лице.

– Вот если бы не я – ты правду то, никогда и не узнал! В последний раз, когда я навещала Светлану, она мне призналась, что Даша не твоя дочь. И попросила тебе это сказать. Наверно чувствовала, что последние деньки остались, не хотела с собой эту тайну уносить. Скорее, всего, душа её просила прощения. Земля ей пухом! – Алевтина перекрестилась. – И охота тебе чужого ребёнка воспитывать? Как ты не понимаешь, Света тебе изменила, и все эти годы вы жили в обмане, а ты себе не хочешь в этом признаться. Всё мне сказки, про любовь рассказываешь! Хочешь в благородство поиграть – не свою обузу растить. Рана или поздно, Даша узнает правду. Тогда ты окажешься ей не нужным. Она тут же к своему папаше побежит!

Володя в бешеной ярости схватил Алевтину за куртку и потянул к себе, да так, что затрещали все пуговицы на одежде. Женщина испугано заморгала, но свои позиции сдавать не собиралась. Глядя бесстрашно в лицо брата, она не растерялась и злобно прошипела:

– Можешь меня здесь убить, но я говорю, так как есть, истинную правду. Кто о тебе позаботиться, если не я? Даше лучше будет в интернате. За это время всё тщательно обдумаешь и взвесишь, приведёшь свои чувства в порядок, потом, если будет в этом необходимость – вернёшь девочку назад.

Не чувствуя в руках силы, он оторвал женщину от земли и подержав несколько секунд в таком положении вернул на место. Почувствовав твёрдую поверхность под ногами, Алевтина отбежала на безопасное расстояние. Владимир только заскрипел зубами, но трогать её не стал.

В тот же вечер за отцом приехала машина. Нужно было срочно возвращаться. Володя собрал вещи и уехал. Даше оставалось только ждать, когда закончится месяц и папа навсегда вернётся домой. Только сейчас она вспомнила, что не отдала письмо. Решила проверить там ли оно лежит, куда она его спрятала. Пересмотрев все вещи в шкафу, девочка не обнаружила пиджак отца. Вероятно, он его взял с собой, а там, в кармане спрятано письмо. Даша только вздохнула. Ничего уже не поделаешь, но может быть это к лучшему, отец сам его найдёт и прочитает. Иначе не ровен час, Алевтина может его здесь быстрее заметить. Последнее время, тётушка сама не своя. Дашка заметила, что Алевтина всё время что-то ищет в родительских вещах и уже несколько дней подряд улаживает какие-то дела в городе.

Приближался Новый год, но Даша не чувствовала никакого праздника. Впервые в жизни ей было совершенно всё равно, как пройдёт это торжество. Самых близких и родных людей не было рядом. Каждый день она мысленно разговаривала с матерью, рассказывая ей о своих делах. Теперь мать для неё была близким другом, который постоянно присутствовал рядом в невидимом облике. Даша искренне верила, что мама рядом, она всё видит и слышит, только не может говорить. Самые страшные минуты горя, которые пришлось пережить в день похорон, крепко засели в её детской памяти, но о них она старалась не вспоминать. Лишь иногда, мгновения жуткой правды, приходили ночью в беспокойных снах. Тогда забившись в уголочек кровати, Даша подолгу горько плакала. Осознавая своё одиночество.

За неделю до Нового года пришло письмо от отца. Оно было первое и единственное за то время, как он покинул дом. Впервые грустное лицо девочки посветлело, а в глазах засветились едва заметные огоньки радости. Не смотря на то, что в нём было лишь несколько строчек для Даши, в виде дежурного привета, девочка искренне была счастлива и с письмом не расставалась. Новость о скором возвращении отца улучшила настроение. Только одного человека приезд не радовал, это была тётя Аля. Получив такие точные сведения, она взволнованно засуетилась и несколько дней пропадала допоздна в городе. За день до прибытия отца, она повела себя очень странно и неожиданно. Привезла мягкого плюшевого мишку и подарила его Даше. Девочка была очень удивлена такими внезапными переменами. Своей детской душой она чувствовала, что-то здесь не так, не могла злобная тётка в один день превратиться в добрую фею. Должен быть в этом какой-то подвох – не миновать беде. Интуиция не подвела Дашу. Долго ждать не пришлось. Вечером тётя Аля позвала её к ужину. Немного помявшись, она начала наступление.

– Дашенька, ты должна понимать, что папе с тобой не справиться. Он мужчина и ему будет тяжело, нести одному свои родительские обязанности. Ведь сейчас он тебе и мама и папа. Мы хотим, чтобы ты получила хорошее воспитание и образование. Отец практически целый день на работе, а ты дома одна. Нужно приготовить завтрак, обед и ужин, чтобы тебя покормить. Кто это будет делать? – Алевтина сделала не большую паузу, собираясь с мыслями.

Даша молча ждала, что за этим всем последует? К чему именно подводит тётя. В душе было неприятное волнение, к тому же, очень хотелось кушать, где-то под ложечкой засосало. Девочка сглотнула слюну и перевела взгляд с аппетитных блинчиков, на милую улыбку тёти, очень напоминающую акулий оскал. Ничего не поделаешь – придётся дослушать до конца. Даша собралась с силами.

– В общем, Даша. Как бы тебе это сказать. Мы с папой решили оформить тебя в школу-интернат. Там дети с круглосуточным пребыванием. Представляешь, я узнала, что в стенах этой школы можно даже заниматься танцами, музыкой и другой ерундой, – Алевтина на мгновение задумалась, а потом добавила. – Кормят очень хорошо. Ты познакомишься с новыми детьми, у тебя будут подруги. Много подруг! Даша, да что я тебе рассказываю, завтра поедем туда, ты сама всё и увидишь, тебе понравиться. – Алевтина посмотрела на застывшую Дашу, явно не ожидавшую такое услышать. Чтобы девочка не расплакалась – только слёз не хватало! – Алевтина продолжила:

– Я самое главное забыла – мы с папой можем на выходные тебя забирать, а на каникулы тем более. Ну что ты приуныла? Тебе там понравиться, вот увидишь! Ещё и домой ехать потом не захочешь.

Даша молча уставилась в пол, пристально рассматривая каждую щёлочку в половице, она старалась себя отвлечь, чтобы не разрыдаться здесь, в присутствии тёти Али. Сердечко бешено колотилось в груди, к горлу подкатил ком. Есть перехотелось.

– Ну, что ты молчишь? Ты думаешь, спрашивать тебя кто будет? Поедешь и всё! Отца бы пожалела – совести у тебя нет! Думаешь, ему легко одному тебя на ноги поднимать! Я, конечно, с уважением отношусь к памяти твоей матери, но ненужно крест ставить на личной жизни. Отец ещё совсем молодой мужчина, он вполне может создать новую семью – не ходить же ему вечно в трауре. Даша, ты уже взрослая и должна всё сама понимать. Давай ешь и иди вещи собирай, завтра утром уезжаем!

Девочка удивлённо посмотрела на Алевтину. Неужели, они уедут, так и не дождавшись отца? Даша молча встала из-за стола и побежала к себе в комнату, не слушая злобное ворчание вдогонку. Всю ночь она беззвучно проплакала в подушку, а утром встала и собрала вещи. Посмотрела на плюшевого мишку, подаренного накануне, и оставила его на кровати. Куклу, привезённую отцом в больницу, бережно положила в чемодан. Если папа действительно так хочет, чтобы она поехала в интернат – значит так нужно сделать. Даша дала себе слово не плакать. Отцу сейчас действительно тяжело, может быть Алевтина и права в том, что папе будет нелегко справиться одному, без мамы. К тому же он будет её навещать, а потом, когда всё наладиться, она сможет вернуться домой. Ведь это ненадолго, только пока отец будет в командировке. Наверно в интернате намного лучше, чем здесь, с вечно недовольной тётей Алей, – сделала вывод Даша.

Снега навалило в рост с забором, по дороге можно свободно передвигаться только на санях. Володя вспомнил, как прошлой зимой лихо катал на Рыжике местную ребятню. Сердце больно защемило от воспоминаний. Уже никогда он не будет так счастлив, как прежде. Подойдя к родному дому, остановился – тишина. Наверно Даша ещё в школе. Володя открыл калитку, во дворе все дорожки аккуратно расчищены. Мужчина улыбнулся – это дочкина работа. Он знал наверняка, что только Дашка, могла так добросовестно освободить территорию от снега. Володя отворил дверь и прошёл в дом. После мороза в помещении заметно чувствовалась прохлада. Наверно с вечера не топлено. Мужчина осмотрелся, кругом всё напоминало о Светлане, он даже закрыл глаза и на мгновение себе представил, что жена вышла куда-то и вот-вот должна вернуться. Внутри что-то сжалось, к горлу подкатил ком. Володя бросил чемодан и стал раздеваться. Посмотрел на часы – скоро дочь вернётся из школы. Нужно до её прихода распаковать вещи. На столе появился мешок с конфетами, мандаринами и печеньем. Володя покопался ещё и вытащил красочную книгу сказок – Даша будет рада. Мужчина вздохнул, осталось разобрать вещи. Зачем только с собой было брать столько, ведь даже половина из них так и не пригодилась. Вот, например, этот серый пиджак, ему вообще там не нужен был, а он его почему-то засунул в чемодан, и он там пролежал целый месяц. Володя посмотрел на измятую ткань, затем встряхнул его несколько раз и хотел повесить на вешалку, как из кармана на пол упал какой-то конверт. Он сразу узнал ровный подчерк Светланы. Волна жара окатила с головы до ног, в груди взволнованно застучало сердце. Володя распечатал письмо и начал читать:

Здравствуй, Володя! Возможно, когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет, но я хочу надеяться, что мы с тобой успеем проститься. И я смогу тебя попросить исполнить мою просьбу. Но вначале, я хочу сказать тебе, чтобы ты знал, что всю жизнь я любила только тебя. Никогда в моей жизни не было места другим мужчинам. Моё сердце навсегда останется верным только тебе. Володя, я люблю тебя и не могу скрыть от тебя правду. Пусть лучше ты узнаешь её из моих уст. Даша не твоя дочь, но и не моя. Наш мальчик умер по вине врачей, чтобы скрыть своё преступление, они подменили ребёнка. У Даши есть сестра близнец. Меня ни в чём не вини, я только летом, сама узнала правду. Мои слова, может подтвердить акушерка из соседнего посёлка, ты её знаешь – это Екатерина Андреевна. Я люблю Дашу и мне не важно, что не я её биологическая мать. Выполни мою просьбу: не бросай Дашу. Когда вырастет, можешь сказать ей правду. Володя я люблю тебя и мою девочку, не обижай её. Твоя Светлана.

Скачать книгу