Падший ангел бесплатное чтение

Плейлист

Моя красивая, стой – Мари Краймбрери

One more light – Linkin Park

Любовь никогда не умрет – Artic & Asti

Ненавижу города – Mary Gu

Another love – Tom Odell

War Of Hearts – Ruelle

Where’s my love – SYML

Chasing cars – Snow Patrol

My Demons – STARSET

The Devil in I – Slipknot

Another Life – Motionless In White

This I Love – Guns N’ Roses

Пролог

Два года назад, мотель «Красная звезда», Делавэр, США

– Есть свободный номер на две комнаты, одна занята, – бормочет пьяный администратор. Он едва может связать два слова, хотя еще только пять часов вечера. – Вам подойдет?

Раздраженно пихаю ему свое удостоверение личности и наличку и, сдерживая злость, говорю:

– Да, но можете ускориться, пожалуйста? Мы устали с дороги.

Пьянчуга заправляет за уши свои засаленные черные волосы, надевает очки на накрененный в сторону нос и осматривает нас. Взгляд узких глаз, скользящий по моему телу, чуть ли не заставляет меня врезать ему. Толстяк застревает на моей груди, потом переводит глаза на Оли, и я крепче прижимаю брата к себе.

– Добро пожаловать, мисс Питерс, – улыбается мужчина, обнажив свои обломанные желтые зубы, и отдает мне ключи.

Подхватив сумки, тащу брата к нашему номеру. Мы провели в дороге несколько часов, но я плохо себя почувствовала, и нам пришлось сделать неплановую остановку. Мы с Оли за последние дни совершили большой крюк. Мало трасс сейчас не обвешаны камерами, и нам с Лесли пришлось изучить очень много, чтобы я могла благополучно сбежать. Мы пересидели неделю в Пенсильвании в таком маленьком городе, что о камерах беспокоиться не приходилось. Дядя Чарли помог мне с автомобилем и с чистыми номерами. Все приготовления стоили мне больших денег, к тому же я сделала еще пару поддельных документов нам с братом. Благо оказалось, что мама тоже откладывала на отъезд. Я нашла деньги в ее вещах. Мамочка догадалась оставить все сбережения в наличке. Спасибо ей за это. По моим расчетам мне хватит на покупку жилья, медицинских страховок, оплату школы для Оливера и пару лет безбедного существования.

Оли пока не знает, что происходит, но не пристает с расспросами. Видимо, чувствует, что я не смогу все объяснить.

Мотель, мягко говоря, потрепанный, но на пару дней нам хватит. За это время Лесли должна разобраться с пересечением границы: я собираюсь покинуть США. Росс точно предвидит подобный план. Хвали Боже «Экстаз», мы знаем одного дипломата, который задолжал нам услугу. Не знаю, каким боком его занесло к нам в клуб, но сейчас это очень пригодится, когда Росс поставит на уши всю страну.

Мы с Оли заходим в нашу комнату на два номера, и первое, что я вижу, – полуголая женщина. Она сидит на общей территории с сигаретой и банкой пива в руках. Ее рыжие волосы забраны в высокий хвост, а на лице, которые когда-то было очень красивым, размазан макияж. Думаю, она старше меня года на три. Когда женщина замечает нас с Оли, она машет рукой и заплетающимся языком визжит:

– О, приветик, соседи! Я Брук.

– Оденьтесь, здесь ребенок, – поморщившись, говорю я.

Брук закатывает глаза, но все же надевает халатик. Она очень тощая. На спине, бедрах и шее виднеются синяки и засосы. Выкинув старую сигарету, Брук зажигает новую и кивает в сторону своей комнаты:

– Я тоже с ребенком. Наконец-то нашла спиногрызу компанию, а то он в край меня достал.

Она подмигивает Оливеру, и брат буквально вжимается в меня.

– Джозеф! – кричит она. – Выйди поздороваться!

Из комнаты выбегает наимилейший мальчишка с рыжей копной волос. Он тоже очень худой. Они явно недоедают. У мальчика на щечке красуется большая ссадина, а под глазами огромные синяки. Несмотря на явное отставание в росте, Джозеф примерно одного возраста с Оли. Одежда грязная, вся в дырку. Его глаза настороженно осмотрели нас на предмет опасности. Мое сердце сжалось от ужаса: я увидела в этом мальчике худшую версию собственного детства. Мы с Оли, проведя в дороге ни один час, выглядели лучше. Очень сомневаюсь, что у мальчика хорошая жизнь.

– Здравствуйте, – Джозеф сцепляет ручки за спиной и неуверенно шагает к нам.

Я не могу сдержать улыбку и, опустившись на корточки, здороваюсь с ним. Думаю, он не увидел в нас опасности и подошел чуть ближе. Оли с Джозефом обменялись детскими, немного нелепыми рукопожатиями, а я нашла в кармане шоколадные батончики и угостила их. Зеленые глаза нашего маленького соседа загорелись, от чего мне стало еще больнее.

– Здесь есть небольшая площадка, – неуверенно говорит Джозеф, смотря на меня. – Можно мы с Оливером поиграем там? Мне скучно постоянно качаться одному.

– Да, но не уходите далеко, и возвращайтесь через час, – кидаю испепеляющий взгляд в сторону матери Джозефа, которая, видимо, собралась ужинать пивом. – Я принесу нам ужин. Ты же не против поесть с нами?

Глаза Джозефа снова вспыхивают, и я едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться на эту сучку. Кивнув, мальчики убегают во двор. Заношу вещи в нашу комнату и быстро принимаю душ. Когда я возвращаюсь в гостиную, нахожу соседку в том же положении. Я не собираюсь с ней говорить, но она окликает меня.

– Эй, клиентами я не делюсь, предупреждаю сразу. Ты хороша, так что найдешь своих, – заявляет Брук с хитрой ухмылкой на губах. – Но владельцем делюсь. Он щедрый. За минет и треть выручки пустил нас с Джозефом пожить здесь и обещал не звонить копам.

Если бы я сказала, что возмущена, то это было бы преуменьшением. Очевидно, что она проститутка, но эта сучка подумала, что я в ее лиге?

Рыкнув на нее, подхожу к ней, вырываю сигарету изо рта и подношу нож к ее горлу. Бабочка сверкает под светом лампы. Брук взвизгивает и поднимает руки наверх, но не дергается. Ее глаза шокировано расширяются.

– Слышишь ты, тупая сука, мне нет дела до твоего дерьма, – рычу я, чуть надавив тупой частью ножа на ее горло. – Но давай договоримся: ты не будешь водить сюда своих «клиентов», пока мой ребенок рядом, а я не прирежу тебя. Мы услышали друг друга?

Брук кивает, и я убираю нож. Я немного жалею, что не могу пырнуть ее хотя бы за отношение к собственному сыну, но это не мое дело. Брук уползает в свою комнату, а я еду в кафе, где беру еду на четверых. Джозеф вряд ли ел что-то последние несколько дней, и ему не помешает лишняя порция теплой пищи. После ужина я включаю мальчикам мультик, а сама убегаю в туалет.

Токсикоз – это дерьмово. Особенно когда бежишь от отца своего будущего ребенка.

Глава 1

Год и восемь месяцев назад, Тандер-Бей, провинция Онтарио, Канада

Врач хмурится, глядя на весы. Честно говоря, я даже не хочу знать, какая цифра высветилась там сегодня. Несмотря на мое нынешнее положение, вся моя одежда велика мне. Когда живота еще не было, мне пришлось обновить гардероб. Из уверенного «М» я стремительно сбросила до «XS», а иногда и «XXS», если влезала грудь. Она сбежала от меня последней. Я не выглядела как модель, худоба мне не идет. Я похожа на онкобольную. Для меня потеря веса обернулась еще и жуткими синяками под глазами и выпадением волос. Витамины потихоньку начали помогать восстанавливать мои потери, но я все еще выгляжу плохо. Глажу себя по животу, пытаясь хоть как-то успокоиться. Малыш легонько пинает меня, давая понять, что с ним все хорошо.

– Вы потеряли два килограмма с нашей последней встречи, хотя должны были набрать, мисс Скотт, – доктор Робинс качает головой. – Вы начали проходить терапию?

Спускаюсь с весов и киваю. Доктор Робинс указывает на кушетку, и я ложусь. Она не отчитывает меня за потерю веса, даже когда видит выпирающие кости на ребрах и ключицах. Мы сразу поняли, что беременность будет трудной. Я сделала немало усилий, чтобы продержаться почти до седьмого месяца. Мы с моим малышом были бойцами.

Доктор Робинс приступает к УЗИ. Морщинки на ее лице наконец-то расправляются, и она улыбается.

– Ребенок в порядке, никаких патологий, – говорит доктор Робинс, показав мне монитор. – Может быть, сейчас вы хотите узнать пол? Сейчас почти все опасности позади.

Неуверенно смотрю на изображение своего ребенка. Он или она в порядке. Я так боялась лишиться и его, что отказывалась узнавать пол. Вдруг я бы потеряла его, уже начав придумывать имя или даже покупая одежду? Мой психолог убедил меня сделать шаг навстречу нормальной жизни, так я и поступлю.

– Хочу, – выдавливаю я.

Доктор Робинс улыбается чуть шире.

– Девочка, – шепчет она, словно боится меня спугнуть. – У вас будет девочка со стальным характером, Келли.

По щекам струятся слезы, и я кладу руку на свой живот. Прости, малышка, что тебе пришлось сражаться еще до появления на свет.

Тара с умилением глядит на снимки УЗИ. Эта татуированная рокерша с ярко-красными дредами и пирсингом почти во всех возможных местах едва сдерживает слезы и отправляет фотографии моей малышки своему мужу. Мы познакомились с ними несколько месяцев назад, когда мы с Оли только приехали в Тандер-Бей. Тара – владелица кафе, расположенного возле мотеля, где мы остановились, пока искали жилье. Как-то так вышло, что у родственников Тары был дом, который они не могли продать. Мы случайно заговорили об этом, и спустя неделю я уже обставляла его.

Дом неновый, но крепкий и очень уютный. Он расположен на окраине, возле леса. До ближайших соседей идти не менее десяти-пятнадцати минут. Мы с Оли хотели уединенности и были в восторге, увидев его. Двухэтажный, просторный, приглушенного зеленого цвета с высоким забором, садиком и бассейном на заднем дворике. Сад я пока не восстановила, да и для купания рано. На дворе март все-таки.

На телефон приходит уведомление, и я открываю сообщение:

«Здравствуйте! Хочу посмотреть дом. Вы еще его показываете?»

Терапия у психолога, витамины и все процедуры для сохранения беременности заметно опустошили мои накопления. Оли, к тому же, начал заниматься в театральном кружке, а он тоже недешевый. Теперь мне надо покупать все для рождения дочери, а так как какое-то время я не смогу работать, я решила сдавать в аренду второй этаж дома. Я не сразу пришла к такой идее, но деньги мне нужны. На второй этаж есть отдельный вход, есть свой санузел. Конечно, кухня одна, как и гостиная с прачечной, но они достаточно изолированы. Нам с Оли и малышкой вполне хватит оставшихся четырех комнат на первом этаже.

Я свыклась с мыслью о соседе или соседях, но вот люди оказались придирчивы. Одни жаловались на отдаленное расположение, другие – на несовременный ремонт. Да, дом не был примером стиля хай-тек, но в этом и был его шарм. Он семейный и простой. Ладно, признаюсь, что главная причины несостоявшихся сделок – моя беременность. Сколько бы раз я ни говорила о хорошей шумоизоляции, они больше мне не звонили.

В основном я рассматривала женщин, а сейчас мне написал Декстер. Вряд ли он окажется женщиной, да? Поджав губы, думаю, что ему ответить. Может быть, он женат? Или ищет жилье для сестры или подруги? От показа ничего же не случится. Я всегда смогу отказать.

«Здравствуйте! Да, когда вы сможете подъехать?» – отвечаю я.

«Через час подойдет?» – мгновенно пишет Декстер.

Согласившись, я убираю телефон и говорю Таре:

– Новый потенциальный сосед хочет посмотреть дом.

Тара отрывает глаза от снимков УЗИ и вопросительно поднимает бровь. Она прекрасно знает, что мужчин я не рассматривала.

– Хочешь, я заберу Джуда завтра? – Тара говорит про Оливера. Ее дети уехали в колледж летом, и им с мужем очень нравилось сидеть с Оли, вспоминая, как она говорит, молодость. – Мы хотели взять пиццу и поиграть в настольные игры.

– Я спрошу у него, хорошо? – обняв Тару, я беру еду, которую она почти насильно дала мне, и ухожу из кафе.

По пути домой я заезжаю в театр за Оливером. Ужин нам готовить не придется, и я смогу поделиться новостью с братом. В новых документах он вновь стал моим братом, а не сыном, но я позаботилась о чистых бумагах об опеке. Мне очень не нравилась идея о том, что Оли должен будет называть меня мамой. Это неправильно.

От мыслей о маме мне все еще больно. Я вижу ее мертвые глаза, смотрящие в никуда, и злюсь. Прошло время, но ненависть не прошла, как бы я ни желала оградить свою доченьку от этого. Мне плохо от мысли, что мой ребенок будет расти без отца. За это я тоже ненавижу.

Когда мы подъезжаем к дому, Оли помогает мне с сумками и складывает еду в холодильник, пока я привожу в порядок часть дома, на показ которой скоро придут. Сев в гостиной, зову брата. Оли прибегает со стаканом сока и горстью витаминов. Конечно же, я забыла о них. Сажу Оливера к себе на колени и достаю снимки УЗИ. Брат заинтересовано смотрит на картинки и догадывается:

– Ты узнала, кто у тебя в животике?

Оли говорит на итальянском. Мне так не хватало моего тайного языка, что я предложила брату выучить его. Он с радостью согласился. К тому же, так мы можем секретничать прямо на людях. За месяцы нашей жизни в Тандер-Бей итальянский язык стал традиционным в нашем доме. Конечно, пока Оливер знал мало, и мы не откинули английский язык.

– Это девочка, – улыбаюсь я.

Оливер радостно обхватывает мою шею и обнимает.

– Когда объявим голосование за имя? – уже на английском спрашиваю я. – Тара, ее муж и дочь, Лесли и Чарли участвуют.

Оливер спрыгивает с моих колен и садится рядом.

– Может быть, на твой день рождения? – предлагает он, а до меня только доходит, что через каких-то три недели мне исполняется девятнадцать. Оливер, похоже, замечает замешательство на моем лице и хмурится: – Селена, ты забыла о своем дне рождения? У тебя память, как у старушки.

Возмущенно щиплю его за бок и восклицаю:

– Я просто беременна, маленький грубиян!

От моего праведного гнева Оливера спасает звонок в дверь. А вот и возможный сосед. Держась за поясницу, поднимаюсь с дивана и ступаю к парадному входу. Не могу сказать, что сегодня много ходила, но ноги отекли и жутко болят, как и спина. Официально заявляю, что все рекламы и фильмы, где беременные женщины постоянно улыбаются и едва ли не скачут по радуге, – полный бред. Это придумали мужчины, которые считают, что выращивать нового человека в своем теле легко. На деле же, я могу сравнить беременность с Лернейской гидрой. Когда прекратился токсикоз, вместо него появились газы и боли в спине. В общем, отрезаешь голову одной проблеме, и на ее месте появляются две новые.

Очень легко, не так ли, вы, женоненавистники?

Отпираю замок и вижу… видимо, Декстера. Ни за что! Он жить со мной не будет. Нахмурившись, оглядываю его с ног до головы. На вид ему около двадцати-двадцати пяти. Декстер стройный, с крепкими мышцами, узкой талией и широкими плечами, выше меня на добрую голову. Темно-каштановые, почти черные, волосы уложены назад, и несколько прядей падают на лоб. Мое мертвое либидо слегка шевелится, когда я натыкаюсь глазами на острые, точеные, как у скульптуры из «Метрополитена», скулы. Декстер выглядит, как модель. Я серьезно. Он вполне подходит на роль влажных мечтаний всех девочек, потому что он олицетворение клише «плохой парень». Даже одет он подобающе: черные джинсы, облегающая белая футболка и кожаная дубленка. Готова поспорить, что в теплое время года он носит косухи. От дальнейших разглядываний меня спасает замешательство, ярко исказившее лицо Декстера. Его кофейные глаза буравят мой живот, словно мой потенциальный сосед впервые видит беременную женщину. Он часто моргает, пытаясь понять, видится ему или нет.

Класс, еще один ненавистник беременных.

– Ты… беременна? – глубокий голос с легкой от курения хрипотцой звучит не менее ошарашено, чем выглядит Декстер.

Закатив глаза, одергиваю край домашней футболки и бурчу:

– А ты экстрасенс? Никогда беременных не видел?

Декстер встряхивает волосами и пытается скрыть свое удивление, придав лицу спокойствие. Прежде, чем пригласить его в дом, сразу объявляю:

– Если будущий ребенок – проблема, то уходи сразу.

Честно говоря, надеюсь, что он откажется, потому что такие красивые мужчины точно должны приводить своих подружек в дом. С будущим ребенком мне такого не надо. К тому же, сами мужчины… я не доверяю им. Последние мужчины в моей жизни уничтожили мою жизнь.

Дергаю накладной протез, невольно вспоминая все, что случилось в Нью-Йорке, пока Декстер думает. Мужчина проводит ладонью по волосам, убирая их с лица, и качает головой.

– Нет, это не проблема, – все органы сжимаются, но я все же отступаю назад, пропуская его. Декстер оглядывает коридор и указывает на лестницу: – Спасибо. Моим будет второй этаж?

– Да, – киваю я, поджав губы. Надо как-то его спугнуть, потому что пока перспектива соседства с Декстером мне не нравится. – Со мной еще живет младший брат.

Декстер пожимает плечами и протягивает мне руку.

– Извини, я совсем забыл представиться. Я Декстер, можно просто Декс, – его губы изгибаются в небольшую улыбку.

Нехотя вкладываю свою ладонь в его.

– Келли.

Из своей комнаты выбегает Оливер в своем любимом костюме какого-то супергероя. Брат не смущается и здоровается с Декстером. Они обмениваются рукопожатиями.

– Так ты фанат Черной пантеры? – спрашивает Декстер, опустившись на корточки. Глаза Оли вспыхивают, и он часто кивает, воодушевленный таким поворотом разговора. – У меня есть несколько винтажных фигурок. Я покажу тебе, когда приеду с вещами.

Какая самонадеянность! Я еще не сказала, что пущу его. Но Оливер, похоже, уже растаял. Оли подхватывает Декса за руку и тащит наверх. По пути они обсуждают последний фильм Marvel, и я беру на заметку, что мне надо лучше следить за тем, что смотрит мой брат. Вряд ли семилетнему мальчику стоит смотреть боевики, пусть и про супергероев.

Втроем мы поднимаемся наверх. Оливер проводит экскурсию: на втором этаже есть полноценная спальня с кроватью, комодом, небольшим балкончиком с видом на задний двор, санузел и две небольшие комнаты, не обставленные никакой мебелью. Чердак я предлагаю для совместного использования. Мне пригодится он для вещей малышки.

– Джуд, выйди, пожалуйста, я хочу с Дексом поговорить, – Оли кивает и уходит, пока Декстер осматривает балкон.

Мужчина выходит и говорит:

– Мне все нравится. Я думал, что места меньше, поэтому предлагаю в два раза больше. Я давно искал место ближе к лесу.

Только сейчас я улавливаю американский акцент. Он не канадец. Декстер не выглядит, как человек, который не может позволить себе отдельное жилье, но мой дом – единственный в округе, расположенный почти в заповедном парке. Он предлагает отличные деньги. Черт.

– Я сдаю второй этаж до того момента, как не найду работу, – использую последнюю уловку, чтобы он отказался жить здесь, потому что сама от лишних сотен каждый месяц я не откажусь. – Сейчас я почти на седьмом месяце, поэтому где-то на год. Подойдет?

Декстер ухмыляется, явно поняв, куда я клоню. Сложив руки в карманы, он пожимает плечами.

– Я не планирую оставаться в Тендер-Бей на всю жизнь, – заявляет Декс. – Так, мне надо что-то подписать?

Тяжело вздохнув, я приношу ему бумаги и ключи от второго входа, и Декстер сразу же переводит мне залог и аренду за два месяца. Я хочу поскорее выгнать его, чтобы прилечь и свыкнуться с мыслью, что мой новый сосед – сексуальный горячий плохиш.

Все как обычно, все через одно место. Не умела же я жить, как нормальный человек, так зачем же начинать, правильно?

Оливер очень радуется новости о том, что Декстер теперь будет жить с нами. Не знаю, о чем они говорили, но мой брат смотрит на этого мужчину, словно у того над головой сверкает нимб.

– Когда ты к нам переедешь? – зачарованно глядя на Декса, спрашивает Оливер.

В последний раз он смотрел так на Росса и Ника. Мое сердце щемит, когда я вспоминаю о них. Оливеру нужен отец, и он бросается на любую более или менее достойную мужскую фигуру в его жизни. Я росла без отца, моя дочь будет расти без отца. Не знаю, почему именно сейчас меня стало это так беспокоить. Отмахнувшись от печальных мыслей, возвращаюсь к разговору двух мужчин.

– Завтра, если Келли разрешит, – Декс многозначительно смотрит на меня, явно манипулируя симпатией Оливера.

– Конечно, – сквозь зубы произношу я.

Но Оли грустнеет, потому что завтра он идет на ночь к Таре и ее мужу. Он слишком любил их совместные пятницы, чтобы отказаться от гостей даже из-за нового соседа.

– Завтра меня не будет дома, – надув губы, вздыхает Оливер, а потом его глаза снова загораются. Черт, какая гениальная идея на этот раз пришла в его миленькую головку? – Может быть, Декс может остаться у нас на ужин? Тара положила нам много еды сегодня.

Хитрый маленький засранец.

– Брат, мы только с ним познакомились, – на итальянском ругаюсь я на Оливера. – Он наш сосед, а не друг, не забывай!

Оливер выпячивает нижнюю губу и умоляет:

– Сестренка, пожалуйста, он мне нравится.

Декстер вопросительно смотрит на нас. Ему придется привыкать к итальянской брани. Я потеряла маму, но упускать ключ к своим корням не собираюсь.

– Мы итальянцы, – коротко объясняю я. Жестом указав на кухню, говорю: – Декс, ты можешь поужинать с нами.

Моя спина через полчаса уже умирает, но я остаюсь за столом. Декс и Оливер о чем-то весело говорят, покончив с едой и десертом. Ковыряясь в тарелке, не могу запихать в себя ни кусочка. Еда кажется ненужной, слишком тяжелой и ничуть не аппетитной, хотя я знаю, что она вкусная. Почувствовав на себе взгляд, поднимаю глаза и вижу, что Декстер внимательно смотрит на мою тарелку, а затем на истощенные руки и выпирающие ключицы. Пытаюсь заставить себя положить в рот кусочек мяса, но не могу. Глаза тут же жгут слезы. Обняв живот, я встаю из-за стола.

– Прошу прощения, я устала, – бросаю я и убегаю в свою комнату, не попрощавшись с Декстером.

Мне стыдно, что я не могу поесть. Моя малышка нуждается в силах, но я не могу. Несколько часов глажу живот, бормоча извинения перед дочкой. Я ужасная мать.

Глава 2

Декстер не соврал о переезде, и сегодня он пришел с парой сумок к нам домой. Если это все его вещи, то парень явно не задерживается где-то надолго. Как и обещал, он принес фигурку Оливеру, но брат сегодня ночует у Тары, как мы и договаривались. Я хотела прогуляться в городе, но сил хватило только дойти до заповедника. Обувь стала настоящим орудием пыток: сначала ботинки надо умудриться надеть, а потом еще и снять. Я позвонила своему психологу и попросила о встрече, потому что проблемы с питанием стали серьезнее, чем раньше, но, к сожалению, доктор уехал с семьей в Торонто. Утром я сумела заставить съесть себя кекс и выпить травяной чай. И все.

Выйдя из душа, устало шагаю в свою комнату. На кухне Декс что-то готовит, и это пахнет вкусно, хотя и желудок никак не реагирует. За день мы перекинулись парой фраз. Он не настаивал на длинный разговор, так что он начал нравиться мне чуть больше. Хотя я все еще с подозрением к нему отношусь и запираю дверь в свою спальню. Странный он, что я могу еще сказать? Красавчик с крутой тачкой, который не мог снять или купить собственное жилье. Подвох виден невооруженным глазом, но деньги победили в схватке с разумом.

На всякий случай, в прикроватную тумбу кладу пистолет и нож, но лечь не успеваю, потому что в дверь стучится Декстер. Напрягшись, кричу:

– Тебе что-то надо? Я ложусь спать.

– Да, это очень важно, – отвечает Декс, и я открываю ему.

Декстер, одетый лишь в спортивные штаны, встречает меня ленивой ухмылкой. Его влажные волосы заколоты, чтобы не лезли в глаза. В руках у него поднос с графином лимонада и тарелками с пастой и салатом с сыром бурата. Непонимающе хмурюсь и пропускаю его внутрь. Декс бесцеремонно плюхается на мою кровать и ставит на тумбу поднос. Затем он выходит и тут же возвращается с ноутбуком.

– Ты решил поужинать в моей комнате? – спрашиваю я.

Декстер ничего не отвечает и что-то набирает на ноутбуке, а затем слышится заставка какого-то фильма.

– Ты издеваешься? – возмутившись, я подхожу к кровати и захлопываю крышку ноутбука. – Чего тебе надо?

Декс поднимает на меня глаза цвета кофе и больше не ухмыляется.

– Брось, Келли, ты не ела, а тебе нужна еда в… твоем положении, – Декстер хлопает по кровати, и я сажусь, но исключительно из-за боли в спине и ногах. Он протягивает мне тарелку с пастой и говорит: – Я видел, что вчера ты тоже не ела. Беременная женщина не должна голодать. Готовлю я сносно, еще погуглил, что нельзя есть беременным, поэтому можешь не волноваться.

Сглотнув, смотрю на пасту. Знаю, что он прав, и мне стыдно, что посторонний человек заметил это. Я настолько жалкая, что парню, которого я знаю сутки, захотелось меня накормить.

Малышка в животе, кажется, чует аромат пасты и пинает меня. Хорошо, я постараюсь. Беру тарелку в руки и шепотом произношу:

– Спасибо.

Не решаясь взглянуть Декстеру в глаза, смотрю на его левую руку и замечаю огромный участок рубцовой ткани, искорежившей кожу на его предплечье и локте. Шрам похож на растекающуюся по мокрому листу краску. Зрелище, на самом деле, не из приятных. Декс замечает, куда я уставилась, и напрягается.

– Был пожар, – коротко бормочет он и отодвигает руку.

В комнате повисает неловкая тишина.

– Кхм… ты хотел что-то включить? – откашлявшись, решаюсь спросить я. Это вполне ясное приглашение остаться в моей комнате, да? Наверное, но Декс помог мне, хотя не был обязан. Вчера я только и делала, что пыталась сплавить его. Может быть, он все-таки и не настолько подозрительный. – Я согласна на все кроме мелодрам.

Наконец, поднимаю взгляд на его лицо. Черт, Декстер действительно очень красивый. Декс, слегка улыбнувшись, открывает ноутбук, и я вижу название фильма.

– Скуби Ду? Ты серьезно? – фыркнув, не сдерживаю рвущуюся наружу улыбку. – Сколько тебе лет, парень?

Декстер возмущенно ахает и щиплет меня за нос, словно я маленький, нашкодивший ребенок.

– «Скуби Ду» – классика! Дружба, приключения, веселье – то, чего нам не хватает в жизни, но это есть в мультфильмах, – тараторит Декс.

Его реакция такая умилительная, что я начинаю смеяться. Звук собственного смеха – пусть слабого, тихого и неуклюжего – заставляет меня удивиться. Не думала, что я еще смогу… смеяться. И тут такая простая и глупая вещь рассмешила меня. Сердце сжимается, но не понимаю, от радости или вины. Должна ли я смеяться после всего? Имею ли я на это право?

– У тебя очень красивый смех, piccolina, – Декс искренне улыбается и подает мне стакан лимонада. Чувствую, что к лицу приливает краска от его слов.

– Ты знаешь итальянский? – до меня только доходит, что он назвал меня крошкой не на английском. Вдруг он понимал, о чем вчера мы спорили с Оли.

Декс качает головой.

– Три слова: bella, sole, piccolina, вряд ли это считается, – усмехается он, а я выдыхаю. Декс указывает на экран ноутбука: – Может, уже посмотрим шедевр мультипликации и поедим, пока мой шедевр не остыл?

Мультик и правда оказывается интересным, а еда, приготовленная Декстером, – вкусной. Конечно, это не классическая итальянская кухня, которую готовила мама, но вполне съедобно. Только когда Декстер уходит, пожелав мне спокойной ночи и пообещав приготовить завтрак, я понимаю, что опустошила обе тарелки и выпила три стакана лимонада. Мой желудок наполнен едой и ничуть не пытается исторгнуть ее. За последние месяцы это самое большое, что я ела. Вторую ночь подряд я провожу в слезах, но на этот раз исключительно в слезах радости.

Я смогла. Пусть это и маленький шаг, но уже что-то.

Глава 3

Полтора года назад, Тандер-Бей, провинция Онтарио, Канада

Запыхавшийся Декстер заходит через главный вход домой, и мне становится стыдно. Совсем немного. Мой сосед в руках несет коробку с кроваткой, а также несколько пакетов с одеждой для малышки. Утром, когда Декс поехал по делам в город, я попросила его забрать мой заказ из интернет-магазина. Малышка родится уже совсем скоро, а мы не поставили кроватку и не разложили ее вещи.

Отставив ведерко с мороженым в сторону, хватаю камеру со стеллажа и, включив ее, иду к Дексу. Его раскрасневшееся лицо заставляет меня усомниться, сколько именно вещей я заказала. Просто все было такое… милое. К тому же, мне так хотелось спать в последние дни, что я действительно могла перестараться.

– Ты решила закупиться одеждой до ее совершеннолетия, piccolina? – ворчит Декстер.

Заметив камеру, он пытается не выглядеть таким измученным, но получается плохо. Хихикнув, забираю у него три пакета, а… остальные десять и коробка остаются у него.

– Видишь, я помогаю, – издеваюсь я.

Декс закатывает глаза и все же умудряется поставить вещи на пол. Пусть не расслабляется, ему еще кроватку собирать вечером. Смахнув пот с лица, Декстер в один шаг преодолевает расстояние между нами, отбирает у меня камеру и разворачивает на меня.

– Запомни, малышка, твоя мама худшая в мире помощница, – язвит он, но вскоре его лицо смягчается, и появляется знакомая ленивая полуулыбка. За два месяца нашего совместного проживания я до сих пор к ней не привыкла и каждый раз немного растекаюсь лужицей. Что я могу поделать, если Декс настолько очарователен? – Марси, посмотри, твоя мама уплетала шоколадное мороженое без меня. Усы почти как у дяди Декса, когда он забывает побриться.

Вытираю рот ладонью и обнаруживаю, что у меня и правда шоколадные усы. Декстер еще немного снимает нас для архива и убирает камеру. На самом деле, этот личный дневник – отличная идея. Через неделю после переезда Декс вдруг начал ходить за мной по пятам и снимать, как я делаю бытовые дела, ем или глажу живот. Не знаю, понравится ли архив малышке, но мне точно будет приятно вспомнить беременность. Время, когда я носила Марси под сердцем.

Мы выбрали имя для дочери в конце марта, на мой день рождения. Марселла. Марселла Джин. Джин – второе имя всех женщин в нашем роду. Мама рассказывала, что хотела назвать меня Марселлой, но я родилась в полнолуние, и она решила, что имя Селена подойдет мне больше. Рожденная в полнолуние богиня луны – красивая история. Я думала о Камилле и Джозефине, но называть ребенка в честь мертвых показалось плохой идеей. Суеверие беременных или нет, однако я не хочу, чтобы моя малышка повторяла судьбу моей мамы или маленького малыша, который помог нам выиграть время.

– Эй, piccolina, у тебя ведь остались инструменты, чтобы я смог собрать кроватку? – спрашивает Декс, направляясь в детскую.

– Да, сейчас принесу, – отвечаю я.

Взяв коробку с инструментами из кладовки, иду обратно, но случается то, к чему я определенно не была готова. Замираю и опускаю глаза на свои штаны для йоги и пол. Все мокрое. Кажется, у меня отошли воды.

– Декстер! – кричу я.

Декс прибегает, и его лицо тут же бледнеет. Темные волосы кажутся почти черными на фоне белой кожи. Мы смотрим друг на друга несколько минут, не понимая, что делать. Я знала, что я не прохожу все сорок недель, но когда началась тридцать восьмая, наивно полагала, что у меня будет время морально подготовиться.

Но, черт возьми, я не готова.

– Я беру сумку, и мы едем в больницу, – первым приходит в себя Декс.

Он начинает бегать по дому в поисках сумки, а я продолжаю стоять на месте. За последние два месяца я значительно прибавила в весе, но до этого малышка не получала достаточно еды. Вдруг Марселла родится нездоровой? Как мне в девятнадцать лет справиться с больным ребенком и братом, у которого скоро начнется пубертат, при этом скрываясь от одной из самых влиятельных семей на континенте?

Декстер возвращается и, взяв меня за руку, тянет на выход, но я не двигаюсь. Он довезет меня и оставит, и мне придется справляться со всем в одиночку. Мамы нет, друзья далеко. Никто не будет подбодрять и держать за руку. Паника накрывает меня, и я начинаю трястись от ужаса.

– Декс, я не готова, – шепчу я. – Я боюсь. Я буду совсем одна. Мне не хватает мамочки. Она бы ходила рядом и переживала больше, чем я, а потом я бы на нее накричала, но она бы все равно не ушла.

Из глаз текут слезы, и я даже не пытаюсь их сдержать. Декс обхватывает мое лицо руками, вытирает щеки и серьезно говорит:

– Келли, успокойся. Сейчас ты должна сосредоточиться на Марселле. Она очень ждет встречи с тобой. Ты же не хочешь, чтобы первым, что она увидит, стала плачущая мама?

Трясу головой. Она и так уже знает, что я слабая, но я хочу исправиться. Марселла будет мною гордиться.

– Хорошо, – кивает Декстер. Его низкий голос становится островком спокойствия, и я плыву в его сторону, лавируя между волн паники. – Теперь мы пойдем в машину и отправимся в больницу. Я позвоню Таре, чтобы она забрала Джуда. Твою маму мне не вернуть, но я не оставлю тебя одну, хорошо? Я буду с тобой на родах, хотя мы и не обсуждали такой вариант развития событий. Ты можешь орать на меня, обзывать и ломать руки. Делай все, что понадобится, договорились?

Глубоко вдохнув, киваю:

– Договорились.

Страх потихоньку начинает отступать, и мы идем к автомобилю Декстера. Он усаживает меня, и я замечаю в сумке одну вещь, которой точно не было среди списка. Когда мой сосед забирается на водительское сидение, я предупреждаю:

– Если заснимешь мое растягивающееся влагалище, я придушу тебя.

– Поверь, туда я точно смотреть не буду, – нервно усмехается Декс, выруливая с парковки.

Вот и все, совсем скоро я увижу Марселлу.

Четыре месяца назад, Тандер-Бей, провинция Онтарио, Канада

Когда женщины видят Декстера с ребенком, они сходят с ума. Могу поклясться, что вижу, как их трусики намокают. Женщины облепляют его и пытаются заигрывать. Вот и сейчас происходит то же самое. В Тандер-Бей много озер, и из-за жары пляж сегодня заполнен людьми. В том числе и женщинами, которые видят Декстера с ребенком и без кольца на безымянном пальце. Ухмыльнувшись, сдвигаю солнцезащитные очки, подпираю голову рукой и наблюдаю за очередным шоу.

Декс у самого берега копается в песке с Марселлой, пока Оливер плавает с друзьями. Пять девушек в разноцветных бикини хихикают и пытаются заговорить с Декстером, но ему явно интереснее играть с годовалым ребенком. Это довольно странно, но я уже успела привыкнуть. Декстер – стоит говорить, насколько он горяч в миллионный раз? – лучшая в мире няня. Я бы не справилась без моего соседа в первые месяцы жизни Марси. Молока у меня не было из-за критического веса, и нам постоянно приходилось готовить смесь. Мы с Дексом спали то в гостиной, дежуря по очереди, то прямо у кроватки. Он готовит, пылесосит и смотрит телевизор с Марселлой на руках. Не понимаю, откуда у Декса такие родительские инстинкты, которые периодически бьют по моей самооценке.

Две девушки разочарованно уходят, но оставшиеся не сдаются. Одна из них наклоняется, демонстрируя свои сиськи, и пытается присоединиться к игре с Марселлой, но моя дочь кидает песок прямо в ее голову. Не могу сдержать смех. Один ноль в пользу Марси. Ни у одной девушки нет шансов перед Марселлой. Ее светлые волосики и огромные серебристые глазки всегда побеждают. Когда Марси начала называть своего няня Десом, остальной мир для него стал совсем неинтересен. Хотя тут я побеждаю: «мама» все-таки стало первым словом дочери.

Оли вылезает из воды уже к вечеру, и мы вчетвером возвращаемся домой. Всем нашим странным семейством. Да, Декстер определенно стал для меня близким человеком, и наш уговор о его отселении исчез сам собой. Разве я могла бы выгнать старшего брата из дома? Нет, а Декс стал им для меня. Именно он откормил меня до более или менее приличного состояния, успокаивал во время родов и помог свыкнуться с приемом антидепрессантов. Декстер – один из самых лучших людей, которых я встречала.

После пляжа Марси уснула, а Оли продолжил плавать в бассейне. Мы с Дексом устроились на веранде на заднем дворе, чтобы наблюдать за Оливером и слышать, если Марселла проснется. Настоящие родители.

– Неужели ни одна из девушек тебе не приглянулась? – не удерживаюсь я от вопроса.

Декс вопросительно приподнимает брови.

– Конечно, ты сейчас живешь с очень горячей штучкой, – шучу я, на что Декстер закатывает глаза. – Но вообще я серьезно. Когда ты вообще спал с кем-то?

Декстер ни разу не приводил девушек домой и не говорил о свиданиях. Я, конечно, делаю то де самое, но я не стремлюсь вступить в отношения. Не после Росса и точно не с годовалой дочерью на руках. Я, кажется, приняла обет безбрачия. Не хватает только монашеских мантии и рясы.

Декс щурит глаза на меня и парирует:

– А что мы все обо мне? У тебя последний секс был года два назад, да?

Возмущенно хватаю подушку с кресла и запускаю в его лицо. Декстер ловко ловит ее и заливается смехом. Мужчина задумчиво сводит брови на переносице и выдает:

– Предлагаю пари: сегодня мы идем в бар, и тот, кто переспит с кем-нибудь, может не убираться дома целый месяц.

Нужен ли мне этот спор? Я соскучилась по сексу, мое тело хотело почувствовать чье-нибудь тепло, но готова ли я? Сомневаюсь. Но не могу же я на самом деле вечность сидеть монашкой в своем доме у леса. Когда-нибудь я должна сделать первый шаг.

Сглотнув образовавшийся в горле комок, киваю.

– Идет, но сначала нужно сплавить детей.

Декстер ушел полчаса назад с брюнеткой, у которой ноги были длиннее, чем у чертовой Кендалл Дженнер. А я продолжаю оттягивать время, пытаясь флиртовать с горячим байкером Эзрой. У него много татуировок, широкие плечи и пирсинг – мой типаж, что сказать. Его руки уже лежат выше положенного и залезают под подол моего платья, и мое единственное желание – влепить ему пощечину или вонзить в его ладонь нож, до которого пока его пальцы не дотянулись. Несмотря на его чересчур брутальный образ, от Эзры даже пахнет приятно, и у меня нет адекватных причин его отшить.

Отдав детей Таре, мы отправились в самый приличный бар в городе и разделились. Как бы я ни хотела выиграть спор, кажется, я собираюсь сделать совершенно противоположное. Извинившись перед Эзрой, убегаю к туалету, а затем прошмыгиваю через задний выход на улицу.

Глубоко дышу, но в животе все равно завязывается узел. Неужели так будет всегда? Неужели мое тело и сердце всегда будут отталкивать людей? Прошло почти два года, а я не могу переступить через свое прошлое. Я хочу устроить свою судьбу. Надеюсь, что когда-нибудь я справлюсь, и моя жизнь будет похожа на самую слащавую картинку из рекламы. У меня будет муж, который будет любить Марселлу так же, как Декс, и я буду счастлива.

Подъехав к дому, я обнаруживаю, что на кухне горит свет. Боже, надеюсь, Декс не трахает какую-то девушку на моей столешнице. Клянусь, я убью его за это и закопаю под той самой вишней, которую он посадил весной. На всякий случай, снимаю каблуки у порога и на цыпочках крадусь к своей комнате. Не хочу слушать злорадство Декстера сегодня, его задница может подождать до завтра.

Странно. Никаких стонов и других подобающих звуков.

– Можешь не прятаться, я один, – раздается голос Декса с кухни.

Чертыхнувшись, я выпрямляю спину, готовясь принять удар проигранного спора на себя, и иду к соседу. Ожидала увидеть Декса с растрепанными волосами и без рубашки, однако нахожу его вполне одетым и причесанным. Он не похож на человека, который недавно занимался сексом. Декс достает два бокала и наливает нам лимонад. Его лицо напряженно, будто я смотрю в собственное отражение. Что-то здесь не так.

– Ничего не было, – коротко сообщает он. – Как ты?

Сажусь за стол и беру свой бокал, усмехнувшись.

– Сбежала.

Молча ударяемся бокалами и выпиваем лимонад. В этом доме есть негласное правило: не лезть в душу, когда мы этого не просим, а также не говорить и не спрашивать о прошлом. Декс не знает, что с отцом моего ребенка и при каких обстоятельствах я осталась одна с Оливером. Я не знаю, какие проблемы привели его в Канаду и какие демоны терзают его душу. Лишь чувствую, что мы похожи. Оба сломлены. Мы построили свой мирок в этом доме, убегая от реальности. Декс научил меня высаживать растения и взламывать сайты, а я его – итальянскому языку. Я официально посвятила его в члены своей семьи.

– Получается, я проиграл, – заключает Декстер, наполняя наши бокалы.

– Когда-нибудь мы справимся, – обещаю я, поймав взгляд кофейных глаз.

Декс берет меня за руку и гладит большим пальцем внутреннюю сторону моей ладони.

– Ты – моя крыша, Келли, – шепчет он. – Без тебя я замерзну или утону.

Заднюю поверхность горло саднит от подступающих слез. Сжимаю его ладонь, как свой спасательный круг.

– А ты – мой фундамент, – так же тихо говорю я. – Без тебя я разрушусь.

Декс тепло улыбается, и на уголки моих губ тоже ползут наверх.

– У меня новый спор, – заявляет мой друг. Серьезно? Ему не хватило? – Мы закажем тайскую еду, завалимся сейчас на диван и будем смотреть Скуби Ду. Тот, кто съест меньше Пад Капао, готовит завтрак на всех целую неделю.

Мой смех разносится по всему дому. Этот звук больше не кажется мне чужим. Декс научил меня вновь смеяться.

– Этот спор мне нравится.

Глава 4

Настоящее время, Тандер-Бей, провинция Онтарио, Канада

– Знаешь, я никогда так не жалела о запрете на алкоголь, как сегодня, – запыхавшись, бормочу я.

Декс плюхается рядом. Мы больше не пытаемся угомонить тот ужас, который происходит в нашей гостиной. Дюжина девятилеток бегают по дому, стреляют друг в друга из игрушечных пистолетов и кидаются едой. Знала же, что лучше праздновать день рождения Оливера лучше в кафе, но нет! Послушала этого идиота Декстера и начала считать, что ребятам захочется пожарить вечером зефир. Марси, за которой мы перестали успевать, лавирует между этого хаоса и задорно смеется. Ничего, скоро восемь вечера, а у нашей воительницы режим, и значит, скоро сядет батарейка.

– В следующем году я буду молчать, клянусь, – говорит Декс, следя глазами за Марселлой. – Или хотя бы додумаюсь предложить нанять аниматоров.

У меня даже нет сил язвить.

– Завтра приезжает моя подруга, и дом должен выглядеть идеально. Уборка на тебе, генератор идей, – предупреждаю я.

Декс стонет, но не противится. Он знает, как я переживаю о приезде Лесли. Мы созванивались очень редко, используя одноразовые телефоны, не переписывались в социальных сетях, на случай, если Росс и Ник следят за ее компьютером. Не так давно Декстер помог установить мне программу для обхода слежки и объяснил, как это сделать Лесли. Мы долго не решались на эту встречу, но прошло уже два года, и я соскучилась по ней. И по Чарли, но если они обе вдруг уедут в Канаду, то оставшиеся шпионы Росса и Ника точно заметят это.

Лесли увидит мою малышку и потрепанную меня. С нашей последней встречи я уменьшилась килограммов на десять – хорошо, что она не видела меня беременной – и постригла волосы. Они перестали выпадать, но уже не выглядели так же, как раньше, и мне пришлось их постричь. Они все еще были длинными по общим стандартам, но вместо длины до задницы, у меня теперь волосы чуть ниже лопаток. За одно это Лесли может загрызть меня.

Марселла замедляется и начинает зевать. Вскакиваю на ноги, подхватываю свою дочку и, кивнув в сторону клубка из детей, говорю Дексу:

– Наслаждайся, приятель.

Одними губами он мне отвечает:

– Поцелуй меня в зад.

– Люблю тебя, bambinaia (в переводе с итал. «няня»).

Когда мы с Марселлой добираемся до ванной комнаты, она уже пускает слюнки на моем плече. Моя маленькая воительница утомилась от боя с девятилетками, и ее сну даже не мешает шум на заднем дворе, когда дети выходят жарить зефир с Дексом. На стульчике висит ее платьишко, которое Марси сама выбрала для встречи с Лесли. Поцеловав дочку в лобик, сама ухожу спать.

– Ты поставил салат в холодильник? – спрашиваю я, измеряя шагами кухню.

Марси сидит на столешнице и грызет яблоко, Оливер, проснувшийся в семь утра после всей вчерашней суматохи, глядит в окно и караулит Лесли. Декс, нарезая фрукт Марселле, водит глазами из стороны в сторону в такт моим шагам.

– Прекрати, у Марси скоро голова закружится, – ворчит Декстер.

Услышав свое имя, дочка смотрит то на своего любимого няня, то на меня. На свою маму она глядит дольше, откладывает яблоко и говорит:

– Пальчик, мама.

Смотрю на свою руку и понимаю, что забыла надеть свой протез. Бегу в свою комнату за фалангой, и именно в этот момент раздается радостный визг Оливера. Слышу хлопок двери и легкие торопливые шаги. Ладошки потеют, словно мне не двадцать лет, словно я не пережила сложную беременность, смерть мамы и побег. Декс с Марселлой на руках заходит ко мне. Дочка упрямо извивается, желая побыстрее увидеть гостью.

– Piccolina, тебя ждут, – говорит он, но я вижу в его глазах теплоту и поддержку.

Кивнув, нерешительно иду к выходу. На лестнице стоит моя Лесли, моя защитница и вторая мама. Оливер обнимает ее за талию и тараторит, рассказывая ей все накопившиеся новости. Лесли гладит его каштановые волосы, а по щекам струятся слезы. Я и забыла, какая она красивая – частичка света из моего прошлого. Она не накрашена, но выглядит безупречно в простых расклешенных джинсах и дутой зеленой куртке. Лесли поднимает глаза и видит меня. Всхлипнув, бегу в ее объятия. Моя дорогая подруга начинает плакать навзрыд. Оли бормочет, что мы его душим и отходит, а я лишь крепче обнимаю Лесли.

– Боже мой, куколка, почему ты такая худая? – женщина ощупывает мой зад, убеждаясь в правдивости своих слов, а затем доходит и до волос. Хриплый вздох вырывается из ее рта. – А волосы где?

Лесли продолжает щупать меня, бормоча что-то о моих выпирающих костях. Не знаю, сколько мы стоим так. Каждая секунда в объятиях Лесли склеивает мое разбитое сердце, и я вспоминаю, что должна ее кое с кем познакомить. Подхватив ее за руку, веду внутрь. Декс ободряюще подмигивает мне, и я чувствую, что я твердо стою на ногах впервые за многие месяцы. Мое прошлое и настоящее в одном месте – последний кусочек пазла для шага в будущее. Декстер опускает Марселлу на ноги, и она уже ковыляет к нам с Лесли. Подруга удивленно выдыхает, быстро смахивает слезы и опускается на корточки. Марси заинтересованно, но немного неуверенно подходит к нам. Темно-синее платьишко с кружевными оборками и ободок в тон делают из нее настоящую куколку.

– Пливет, – тихо-тихо здоровается Марселла, теребя косичку, и протягивает руку. – Я Маселла.

Лесли аккуратно жмет ее ладошку и представляется.

– Можно ли мне тебя обнять, солнышко? – спрашивает она, и Марси, посмотрев на меня, кивает.

Лесли подхватывает мою дочку на руки, и это кажется таким нереальным. Та, кто заботилась обо мне, как о собственном ребенке, обнимает мою дочь. Боже, как бы я хотела, чтобы и моя мама смогла обнять свою внучку. Эти мысли всегда будут ранить, даже в такие счастливые моменты.

– Я Декстер, – кивает мой сосед. – Вроде как арендатор, но по совместительству няня.

Вижу, как в мозгу Лесли появляются вопросы, которыми она явно засыпает меня, когда мы останемся наедине, а сейчас она лишь вежливо здоровается с членом моей новой семьи. Да, нам будет о чем поговорить. Жаль, что она приехала всего лишь на день.

– Я привезла подарки… Джуд, я не забыла о твоем дне рождения, – подмигивает Лесли.

Видимо мой смышленый братишка успел предупредить ее о других именах. Подпрыгнув, Оли ведет Декса к машине Лесли, чтобы забрать подарки, а я показываю подруге свой новый дом. Свою новую жизнь.

***

Как бы мне ни хотелось, но день подходит к концу, и скоро Лесли вновь уедет. Каждый лишний час, проведенный с нами, – риск. В первую очередь для Марселлы. Да и Декса в неприятности не хочется втягивать.

– У него что-то случилось? – спрашивает Лесли, глядя на моего соседа.

Декс и правда вел себя… странно. Его редко можно заткнуть, а сегодня он весь день молчит. Он едва ли слушал нас, только следил за Марси, как и обычно. Если бы он не наблюдал за ней, то я бы повела его к доктору.

– Может быть, он устал, – предполагаю я. – Вчера наш дом разносила орава мальчишек.

Лесли поворачивается ко мне и сканирует мое лицо, как и прежде. Она что-то ищет. Мы успели поплакать несколько раз, пока я рассказывала ей о моем побеге, протекании беременности и терапии. Мне хотелось бы, чтобы после моей «смерти» моя жизнь сразу стала нормальной, но этого не произошло, и я честно призналась ей.

– Вы точно не трахаетесь? То есть… посмотри на него, черт возьми! – Лесли тихонько присвистывает, бросив взгляд на Декса. – Он чертовски горяч. Было бы мне лет на пятнадцать меньше…

– Фу! – кривлюсь я и делаю глоток чая. – Нет, он мне как брат. Я люблю его. Декстер буквально вытащил меня из того дна, на котором я барахталась. А то, как он обращается с Марселлой, просто волшебно. Он завел видеодневник для нее и пошел со мной на роды. Декс… не знаю, как объяснить. Мы оба нашли друг друга.

Лесли тепло улыбается и накрывает мою руку своей.

– Я счастлива, что ты пошла на поправку, куколка, – она нагибается и целует меня в щеку. – Но ешь побольше, а то кожа да кости.

– Обещаю, что в нашу следующую встречу я буду выглядеть лучше.

Не знаю, что случится в будущем. Возможно, мы с Дексом – фригидные людишки – в итоге не будем никого искать и проведем всю жизнь в этом доме вместе. Марси и Оли уедут, а мы состаримся. Кто знает? Как бы то ни было, загадывать пока рано.

К сожалению, настает время прощаться с Лесли. Без слез не обходится. Ненавижу прощания. Надеюсь, скоро в скрытности не будет нужды, и я смогу видеться с ней и Чарли без страха за свою семью. День с Лесли был чудесным и напомнил, что в старой жизни тоже было что-то хорошее. Мало, но все-таки что-то.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США

Комната давно пропахла кровью насквозь. Эти два года были пропитаны смертью. Я давно сбился со счета своих убийств. Я перестал запоминать их крики и мольбы. Мне нужна была информация. И месть.

Четыре дня назад я нашел его. Того, кто бил ее, кто отрезал ей палец и послал мне.

Я не помнил его слов. Пах он дерьмом, как и все предыдущие. Мои люди крепко приковали его и ушли, оставив меня во тьме, в которой я жил с тех пор, как она покинула меня. Я знал, что он будет бесполезен и просто наслаждался, сдирая с него кожу и лишая кусков тела, особенно дорогих для него. Он вздохнул последний раз три минуты назад. Я отомстил, но легче не стало.

Без нее я перестал жить. Я стал оболочкой, пытающейся делать то, что должен. Я ненавидел всех, кто причастен к ее уходу, и себя. Наверное, это я должен сейчас висеть на месте этого мудака.

Дверь в подвал открывается, и слабый луч света проникает в помещение, забрызганное кровью. Какое сегодня число? Уже наступило утро?

Бен, запыхавшийся, словно бежал марафон, сбегает по ступеням и, не обращая никакого внимания на труп, говорит:

– Босс, я должен кое-что вам показать.

Без особого энтузиазма поворачиваюсь к нему и вижу, что он тычет мне в лицо телефон. Глаза не сразу привыкают к свету, а когда я различаю детали фотографии, замерший мир вдруг вздрагивает.

– Она жива, босс, – говорит Бен. – Мы нашли Селену.

Кажется, я смог вздохнуть. Селена, живая, стоит на ступеньках какого-то дома и обнимает свою подругу. Фотография сделана издалека, но это она. Мир не просто дрожит. Он обретает краски и движется.

Мой Ангел жив.

Только вот где тогда он?

Широкая ладонь накрывает мой рот, и я начинаю кричать раньше, чем успеваю проснуться.

– Селена, тише, это я, – от звука знакомого голоса я расслабляюсь и открываю глаза.

Декс, одетый в ту же одежду, что и днем, сидит на краю моей постели и выглядит встревоженным. Он опускает руку и шепчет:

– Нам надо поговорить.

И до меня доходит. Он назвал меня не Келли, девушкой, с которой жил уже почти два года под одной крышей, а Селеной.

Он знает, кто я.

Глава 5

Год и десять месяцев назад, Спрингфилд, штат Миссури, США

Я не знаю, зачем согласился на встречу с ним. В последний раз, когда я видел своего самого старшего брата, я чуть не убил его и, честно говоря, не уверен, что не попытаюсь сделать это еще раз. Я обещал, что покончу с ним при нашей следующей встрече.

Я порвал со своей «королевской» семейкой навсегда, но Гидеон пустил по всем каналам информацию о том, что ищет меня. Говнюк слишком умный, знал, что до меня дойдет слушок. Связавшись с ним, я узнал, что меня ищет не он, а Росс. Новый глава семейства Кинг не давал мне спокойно жить, даже не зная, где я нахожусь. Каждый аэропорт в стране снабжен моими фотографиями, и я не могу незаметно покинуть Штаты. Хочу просто исчезнуть, чтобы ни одно СМИ не пыталась выследить меня.

«Куда же пропал младший принц?»

Спросите Короля и его прихвостня, сукины дети.

Пусть Нику и не досталось, но он тоже находится в моем списке людей, которых я ненавижу. Только шизанутый Гидеон пока не попал туда.

Окидываю взглядом парковку кафе с крыши соседнего здания, в котором Росс назначил встречу. Трое стоят у заднего выхода, парочка телохранителей пытаются незаметно нести пост внутри, а последняя группа охраняет главные ворота. Не понимаю, к чему такое столпотворение. Росс и сам может зарезать больше врагов, чем эта команда. Видимо за последние годы ситуация вышла из-под контроля окончательно. Но мне плевать, уже давно. Мне будет плевать, даже если я останусь последним Кингом. Я вышел из игры, когда собственный брат показал, что он готов сделать ради победы.

Спускаюсь с чердака и иду на встречу с Дьяволом. Во рту как-то непривычно сухо, а по спине ползут капельки пота, хотя мне и не жарко. Не знаю, чего хочет Росс, но знаю, что он готов предложить. Свободу. Каким бы способным хакером я ни был, его могущество простиралось далеко. Узнав меня, телохранители отступают. Технически я тоже их босс, но если понадобится, они убьют меня без раздумий. Странно, что здесь нет Джона Би. Я помню, что он почти единственный, кому мой брат более или менее доверял. Он хороший мужик, и я не понимаю, как он мог служить Россу.

Кафе пустует, и только за дальним столиком в отдельной кабинке сидит он. Обычно он внимателен, как чертов хищник, но меня он словно не замечает. Росс, опустив голову, что-то бормочет себе под нос. Кажется, он окончательно сошел с ума. Когда мои шаги все-таки долетают до его ушей, Росс выпрямляется. Мне очень нравится то, что вижу. Измученная, сломленная и слабая оболочка человека. Его дерьмовый внешний вид греет душу не меньше, чем воспоминания с кладбища наших родителей, где я чуть не убил его.

– Здравствуй, брат, – голос Росса стал хриплее, чем я помнил.

Плюхаюсь на стул напротив него и цокаю.

– Не забывайся, ты мне не брат, Росс, – холодно отвечаю я. Мне не до семейных драм. Я здесь лишь для того, чтобы узнать, что должен сделать для освобождения от своего вечного поводка, называемого фамилией Кинг. – Я не убиваю тебя лишь потому, что хочу узнать детали сделки, так что выкладывай.

Росс поджимает губы, борясь с самим собой. В кафе довольно светло, и его синяки под глазами выглядят действительно чудовищно. Похоже, он вообще не спит.

Росс кладет на стол папку, и я беру ее. В ней несколько досье: симпатичная женщина лет тридцати, маленький мальчик и очень красивая девушка. Сразу замечаю глаза всей троицы – они точно родственники. У всех стоят даты смерти. Судя по данным, женщина умерла на месяц раньше, чем блондинка и мальчик. И что это?

– Ты должен найти двоих из этого списка: девушку и мальчика, – объясняет Росс.

Непонимающе хмурюсь. Я, конечно, лучший для такого задания, но и мои силы небезграничны. Поиск трупов не входит в мой круг способностей.

– Ты окончательно спятил? Где я найду их? В аду? Они мертвы, – рычу я. – Это ловушка? Блять, я убью тебя, если ты притащил меня сюда, чтобы схватить.

Росс часто качает головой, словно не хочет слышать меня. Его взгляд стеклянный, а тело напряжено, будто он увидел призрака.

– Точно умерла только она, – Росс указывает на миловидную брюнетку. – Она мать остальных. Я делал эксгумацию, и ДНК не сошлись. Селена… может быть еще жива. Она должна быть жива.

Селена. То, как он произнес ее имя… В точности, как наш отец, когда говорил про маму. Сейчас Росс был его копией. Они с Ником всегда были очень на него похожи, в отличие от нас с Гидом. Возможно, поэтому отец не так много проводил время с нами. Не мог смотреть на сыновей, пошедших в мать, в его жену, которую он не уберег.

– Кто она? – спрашиваю я, глядя на фотографию.

Наверное, она одна из самых красивых девушек, которых я видел. Бесспорно, она могла привлечь Росса, но черт, она младше меня, не говоря уже о нем. Но и слишком взрослая, чтобы быть его дочерью, хотя и мать ее не выглядит на фотографии достаточно зрелой. Нет, здесь дело в другом.

– Это неважно, – Росс пытается звучать отстраненно, но эмоции берут верх, что несвойственно для него. – Ты должен найти ее, и я отпущу тебя навсегда. Не буду пытаться наладить связь и вымаливать прощение. Ничего, только найди ее и приведи ко мне.

Проклятье! Да Росс любит ее! Не верю самому себя, но это точно. Росс точно любит эту девушку, если он готов от всех бессмысленных попыток вернуть меня в семью.

– Ты ее любишь, – решаюсь произнести странные слова вслух, и мой брат тут же поднимает настороженный взгляд на меня. Ядовитый привкус старого предательства разливается на языке. – Может быть, мне лучше найти ее и сделать то же самое, что случилось с Лорой, а? Око за око, как говорят. Или девушку за девушку.

Лицо Росса наливается пылающей яростью, и глаза темнеют. Он на грани того, чтобы вцепиться в меня. В прошлый раз он не сопротивлялся, но и легкая победа – скучная победа.

– Ты не посмеешь, черт возьми, – рычит Росс.

Громко фыркнув, закидываю ноги на стол и спрашиваю:

– И почему же? Наше семейство никогда не беспокоилась о невинных.

Росс глубоко вздыхает и теребит цепочку на своей шее. Не помню, чтобы он носил какие-то аксессуары помимо колец отца.

– Лора не была невинной, и ты уже должен был понять это спустя столько лет, – напускное спокойствие в его голосе звучит так же неубедительно, как и аргумент о Лоре. Росс протягивает мне фотографию мальчишки и добавляет: – Если она пострадает, то этот паренек останется круглым сиротой. Как мы. Тебе это надо? Поверь, Доминик, нести груз смерти на своих плечах тяжело. Он бывает неподъемным.

Щурюсь на него. Какого хрена Росс пытается учить меня какой-то морали? Не ему говорить о том, что правильно, а что – нет. Кидаю снимок в папку.

– Не пытайся манипулировать нашим детством, сукин сын, – цежу я сквозь зубы. – Я сделаю это, но только для того, чтобы ты навсегда отвалил от меня. Еще мне нужны деньги с моего трастового фонда. Надеюсь, их ты у меня еще не отнял.

Росс устало потирает глаза.

– Конечно, нет, они на месте, я бы не посмел, – отвечает он, на что я снова фыркаю. Он способен на все. – Когда ты начнешь?

Достаю один из своих сотовых из кармана и запускаю одну любимую программу на телефоне. Она запрещена в США, да и во всех остальных цивилизованных странах, но я хакер. Запрещенное – моя работа.

– Когда ты отдашь приказ своим шавкам перестать за мной следить и зачислишь на мой счет десять миллионов, так сказать, предоплату за твою красотку, – говорю я, протягиваю ему номер своего закрытого счета и встаю со стула.

Больше нам не о чем говорить. На другой телефон приходит уведомление о зачислении денег.

– Сделано. Мои люди не задержат тебя, – Росс тоже поднимается на ноги. – Пожалуйста, верни ее.

– Так она сама сбежала от тебя? – не удерживаюсь от едкого смешка. – Отличный способ вернуть девушку! Ты остался тем же козлом, рад, что что-то остается неизменным. А Николас все так же скачет вокруг тебя с белой пудрой под носом или бутылкой виски? Что у него в почете ныне?

– Я сделал, что ты просил, – Росс стреляет в меня взглядом, от которого в детстве я бы наделал в штаны. – Теперь изволь сделать, что прошу я. Если интересно, как дела у Ника, то узнай сам. Он не выходит на связь после ее подстроенной смерти.

Причем здесь…? Мои глаза округляются. Такого я не ожидал. Николас видимо решил, что не хочет подлизывать Россу, а занять его место, раз посмел… посягнуть на его женщину. Да, что-то, возможно, и изменилось. Плевать. Как только я найду эту крошку, моя жизнь в этой проклятой стране закончится. Беру папку и ухожу из кафе, ничего не сказав Россу на прощание.

Прости, Селена, но кто-то из нас вернется к Дьяволу в любом случае. И, черта с два, это буду я.

Наше время, Тандер-Бей, Канада

Селена забивается в угол своей кровати, подальше от меня. Я вижу, как в ее глазах скапливается страх. И боль. На нее накатывается весь ужас моей лжи. Почти два года, с тех пор, как мы познакомились, я пытался ее защитить, а теперь она смотрит на меня так, словно я убью ее сейчас. Селена теребит палец без фаланги, и я понимаю, что она думает, что я намереваюсь сделать именно это. Отодвигаюсь на край постели, чтобы дать ей понять, что не причиню ей боль.

– Кто ты, черт возьми? – обняв себя, рычит Селена.

Мне хочется называть ее Келли, именно так, как она мне представилась. Я полюбил ее как Келли, хотя и знал ее настоящее имя. Селена, несмотря на другое имя, стала для меня самым близким человеком. И я ее обманул.

– Селена, я не обижу ни тебя, ни Оливера, ни Марси, тем более, – я любил их всех, а моя племяшка… для выражения моих чувств к ней любых слов будет мало.

По ее лицу скатывается слезинка. Селена забыла, какого это, когда тебе лгут, после побега. Мы жили в нашем красивом и безопасном мирке, опираясь друг на друга. Она не была готова к тому, что я подведу ее. Черт, я собирался рассказать ей правду когда-нибудь на пенсии. Дети бы разъехались по колледжам, построили бы свои семьи, и я бы сказал, кто я на самом деле.

Четвертый брат. Младший член семьи, которая разрушила ее жизнь.

Провожу руками по бедрам, вытирая пот. В горле стоит ком. Я не хочу спускать на нее лавину правды, но у нас мало времени.

– Меня зовут Доминик, – выдавливаю я. – Доминик Кинг.

Селена ахает и начинает тихо плакать. Хотел бы обнять ее, чтобы успокоить. Лишь в самых худших снах я видел, как Селена плачет по моей вине. Наивно было полагать, что это случится только во снах, да?

– Ты здесь по его приказу? – Селена не пытается убежать, слишком пораженная. – Ты ему все докладывал, да? Он знает про Марселлу? И Николас тоже?

Ловлю ее взгляд. Теперь Селена не кажется напуганной: в ней проснулась материнская ярость. Ее глаза пылают голубым пламенем, когда она шипит:

– Клянусь, я убью тебя, если ты хоть словом обмолвился о моей дочери!

Неожиданно Селена тянет руку к краю матраса и вытаскивает нечто голубое и блестящее. Только когда она раскрывает непонятный предмет, я понимаю, что это нож-бабочка. Я спал с ней на этой кровати сотни раз, но даже не подозревал, что у нее есть оружие. Селена умело держит лезвие, переливающееся под светом уличных фонарей. Я… удивлен. Но все же хочется верить, что она не пырнет меня, пока я не расскажу ей все.

– Piccolina, ни Росс, ни Ник не знают о Марселле, – тяжело вздохнув, говорю я. – Я все тебе расскажу, только опусти нож.

Огонь в ее глазах стихает, но «бабочку» она не опускает. Ладно, наверное, я заслужил.

– Ладно, – встряхиваю волосы и пытаюсь приготовиться к рассказу. – Мы с Россом действительно заключили сделку. Я хороший следок. Росс думал, что ты не умерла, и предложил мне свободу, если я приведу тебя. Когда я нашел тебя, собирался привести, но увидел… тощую, беременную, сломленную девушку. Не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я решил остаться. Подчистил все следы, избавился от слежки и оборвал все следы. Признаюсь, изредка я выходил на связь с ним, потому что опасался, что он подумает, что я обидел тебя из-за мести.

– Из-за мести? – переспрашивает Селена.

Разумеется, Росс не рассказывал ей о своих геройских поступках. Касаюсь пальцами места, где красуется ожог.

– Из-за него умерла моя невеста, – большего ей знать не надо. – Это сейчас неважно.

Селена ядовито смеется. Этот звук ранит, а не лечит, как ее искренний смех.

– А что важно? Мой лучший друг, любимый и близкий человек, которому я доверяла своих детей, оказался братом того, из-за кого умерла моя мама, – рычит она. – Ты хотел водить меня за нос всю жизнь? Или просто морально подготовить перед тем, как всучить в руки Росса?

Качаю головой.

– Я что, по-твоему, собирался отправиться с вами в путешествие и подстроить встречу с Россом? – недоумевая, спрашиваю я. – Селена, я вообще не собирался говорить тебе! До сегодняшнего дня.

– И что же изменилось сегодня? – ее голос наполнен злостью и ненавистью.

– И что же изменилось сегодня? – повторяю ее вопрос. – Сначала я увидел странный автомобиль за углом после приезда Лесли, а потом проверил камеры в доме Росса. Он знает, что ты жива, а я нахожусь с тобой. Но главное – он знает, где мы.

Весь румянец сошел с ее лица. Последний раз я видел ее такой бледной в первые недели после переезда, когда она только-только начинала есть.

– Селена, нам надо срочно бежать, – придвигаюсь ближе к ней и опускаю руку с ножом. – Прости за обман. Я люблю нашу жизнь, и мне не хочется быть тем человеком, который все разрушит, но я помогу. Мы уедем, и Росс не найдет нас. Никто не найдет нас. Только позволь мне помочь.

Селена долго-долго смотрит на меня. Пытаюсь вложить в свой взгляд все эмоции, обжигающие мое сердце. Я не подведу ее во второй раз. Селена достойна спокойной жизни, и я сделаю все, чтобы дать ей ее. Беру ее за талию и прижимаю к себе. На удивление, она позволяет. Селена опускает голову на мое плечо, и оно становится влажным от ее слез. Ей нельзя так переживать. Антидепрессанты не настолько сильны, чтобы сдержать рецидив. Куда бы мы не отправились, я сделаю все, чтобы ее сердце вновь не разлетелось на мелкие кусочки.

– Я хочу тебе верить… Доминик, я знаю, что ты его ненавидишь, – тихо всхлипывает Селена. – Пока я не знаю, как пережить твою ложь, но мы разберемся потом. Прошу, помоги мне избежать встречи с ним.

Мое тело расслабляется, и я глажу ее по волосам. Селена, Марси и Оливер – те, ради кого я готов пожертвовать единственным, чего всегда желал. Свободой. Селена не вернется к Дьяволу без борьбы. Я сделаю для этого все.

– Я сделал новые документы на всех, – тихо говорю я. – Собирайся и буди Марселлу. Вещи детей уже готовы.

Напоследок крепко обнимаю Селену, пытаясь удержать от краха. Мы слишком сильны, чтобы сдаваться без боя. Пусть нам придется вновь бежать, но нас теперь двое. А вести бой вместе с близким человеком легче.

Глава 6

Я успела позабыть, каково находиться в бегах. Декс… то есть Доминик поставил камеры в доме Росса, когда якобы уезжал в командировки, поэтому мы могли следить за его передвижениями. Ключевое слово – «могли». С нашего отъезда из Тандер-Бей прошло две недели. Мы покинули город, успевший стать родным, не попрощавшись ни с Тарой, ни с ее мужем, ни с учителями и друзьями Оливера, ни с моим психологом. Я отправила им сообщения о том, что мы были вынуждены уехать из-за смерти родственника, и Декстер поехал с нами. А еще сказала, что мы, скорее всего, не вернемся.

Так что насчет камер в поместье Кинг? Четыре дня назад они выключились. Кто-то видимо заметил их, как и прослушивающее устройство в кабинете Росса, и мы теперь бежим от чертового призрака. Если раньше мы задерживались в городах на четыре дня, то теперь одна ночь максимум.

Мотель, в котором мы остановились, – настоящая дыра. Хуже была только «Красная звезда», где погиб малыш Джозеф.

Я уложила Марси и Оливера в отдельной комнате. Пусть Доминик и помогает нам сейчас, но сомневаюсь, что смогу так скоро свыкнуться с его родословной и оставить наедине с детьми. Скорее всего, наши дороги разойдутся, когда уляжется пыль. Я снова буду одна.

Вернувшись в нашу с Домом комнату, сажусь на кровать. Доминик вновь пытается получить доступ к мобильным телефонам охранников, но безуспешно. Я не могу избавиться от навязчивой привычки разглядывать его. То есть, как я могла не заметить? Ладно, дело не в моей невнимательности. Кроме высокого роста, внушительных мышц и рельефных черт лица он ничем похож на… них. У Доминика глаза темно-карие, у Росса – серые, у Ника – серо-голубые. Пусть блондин из них только Николас, но и у Росса не настолько темные волосы, как у Дома.

– Вы же совсем не похожи, – вслух заключаю я.

Дом поворачивается ко мне, и его лицо расслабляется, глаза наполняются теплом, а на губах появляется моя любимая полуулыбка. Сейчас мне невыносимо смотреть на нее: я вижу лишь разрушение моей новой жизни. Она растворилась на моих глазах, словно мираж в пустыне. Пусть Доминик искренен, но мне все равно больно. В разрушении нашей жизни виновата и я. Не стоило позволять Лесли приезжать. Я и подумать не могла, что за ней до сих пор могли следить.

– Ты не видела Гидеона, да? – усмехнувшись, спрашивает он и наконец-то откладывает свой компьютер. Уже ночь, а последние сутки, пока я вела машину, он только и делал, что пытался хакнуть Росса. – Мы с ним похожи на маму, насколько я могу судить. Я плохо ее помню, а отец убрал почти все ее фотографии из дома после ее смерти. Росс хранил одну и подарил мне.

Доминик достает из кармана бумажник, порывшись в нем, берет небольшой снимок и протягивает мне. Фотография потертая, но ни один залом на плотной бумаге не мешает увидеть красоту женщины, запечатленной на нем. Те самые черные волосы и карие глаза. Но самое прекрасное в ней – улыбка. Она не простая, сделанная для красивой фотографии. Мария – вроде ее звали так – излучает настоящую магию. Ее руки лежат на полном животе. Перевернув фотографию, вижу подпись:

«Мама и Доминик».

Почерк слишком знакомый, и мне даже не надо спрашивать, кто снимал. Мое сердце болит за Марию. Теперь я точно понимаю, что она была последним в мире человеком, который мог заслужить подобную смерть.

– Она прекрасна, – шепчу я и отдаю фотографию Дому. – А насчет Гидеона, нет. Он не приезжал, когда я жила в поместье. Я… общалась только с… ними.

Доминик внимательно смотрит на меня, словно думая о чем-то.

– Наверное, я сейчас обрушу на тебя еще одну бомбу, – неуверенно произносит он и садится рядом. Его рука находит мою ладонь, и Доминик крепко стискивает мои пальцы. – Но я еще кое-что не сказал тебе, хотя ты, может быть, и знаешь.

Напрягшись, сжимаю его руку и отвечаю:

– Говори. Мне не хочется думать, что ты еще что-то скрываешь от меня.

– So chi è il padre di Marcella (перевод: «Я знаю, кто отец Марселлы»), – вдруг на итальянском говорит Дом. Он зажмуривается, словно и ему этот разговор не нравится. – Помнишь, когда я впервые уехал в «командировку»? Марселла тогда только родилась, а я, пошарив архиве записей видеонаблюдения из поместья… в общем, я узнал, что вы с Россом и Ником… ну… ты поняла. Я решил перепроверить. Марселла…

– Она моя! – перебиваю его. Марселла только моя. Мне плевать, что в ней есть ДНК от Кингов, но она только моя дочь.

– Да, знаю, – Доминик отпускает меня и ложится на свою половину кровати, сбросив футболку. – Просто решил выложить последнюю карту на стол. Теперь у меня нет ни одного секрета от тебя, piccolina.

Сняв обувь и толстовку, ложусь к нему. Утром мы едем дальше, и нам надо спать. Но у меня такое ощущение, что мне надо рассказать Дому, как мы оказались в Канаде. Если подумать, то и я ему врала.

– Дом, я тоже хочу выложить все карты.

Два года назад, мотель «Красная звезда», Делавэр, США

Какого черта?

Уже стемнело, но в той стороне, где находится наш мотель, светло. Мы с Оли ездили за небольшим запасом одежды в ближайший город. Мне очень не хотелось оставлять Джозефа с его сукой-матерью, но он решил подождать нас. Оли умолял меня забрать его с нами, и я действительно решилась на это. План был прост: напоить Брук и забрать малыша, когда она вырубится. Джозеф, если Оливер говорит правду, сам хочет уйти от матери. Сегодня он, наверное, решил попрощаться с ней.

Но, кажется, мы опоздали.

Вырулив на парковку, вижу лишь огонь. Крыло, где находился наш номер, уже обвалилось. Оливер тут же выпрыгивает из машины и бежит в эпицентр пожара. Крыша и стены окончательно падают, когда я хватаю младшего брата за руку. Лицо Оливера бледнеет, а из глаз ручьем текут слезы. Мой желудок сжимается, готовясь исторгнуть все содержимое. Пепел летит по воздуху и падает на увядшую траву.

Сомнений нет: Джозеф мертв. Скорее всего, его мать опять не потушила сигарету, а потом не заметила, как огонь распространился, потому что напилась и без моей помощи.

Боже мой…

Разворачиваю Оливера к себе лицом, заставляя не смотреть на то место, где умер его друг.

– Селена, нам надо… мы должны… – всхлипывает Оли, – там Джозеф.

Сглотнув собственные слезы, твердо говорю:

– Оливер, нам ему уже не помочь. Мы должны уезжать, пока сюда не приехали люди и не нашли нас. Забирайся в новый автомобиль, он в лесу, помнишь? Я пока кое-что сделаю.

Младший брат послушно бежит к деревьям, а я додумываю детали ужасного плана, возникшего в моей голове. Джозеф умер, но, возможно, дал нам фору. И я воспользуюсь ею. В бардачке своей машины нахожу кулон с ангельским крылом и кладу его на видное место вместе с использованным набором фальшивых документов. Слава Богу, что я догадалась не оставлять деньги в номере.

– Я не убивала ни Брук, ни Джозефа, если ты думал об этом, когда нашел меня, – шепчу я. Слезы обжигают лицо, когда я вспоминаю запах пожара.

Доминик смахивает капли с моих щек и прижимает к своей груди. Уткнувшись носом в изгиб его шеи, беззвучно плачу. Жертва Джозефа оказалась бессмысленной, и весь ужас смерти малыша наваливается на меня. Вдруг он был жив, и мне надо было вызвать пожарных?

Нет, Селена, это не так. Прекрати!

– Скоро мы доберемся до провинции Нунавут, и там нас никто не найдет, – Дом целует меня в макушку. – Мы почти на границе, piccolina.

Не знаю, сколько мы так лежим, но сон не приходит. В Нунавут не будет хорошей жизни, эта провинция – самая холодная и практически не населена. Никаких театральных кружков для Оливера. Глупо думать сейчас об этом? Наверное.

– Ты знаешь, что от тебя воняет, нянь? – говорю я.

Тело Дома трясется от смеха, и он щиплет меня за бок.

– Ты тоже не…

Договорить он уже не успевает. Дверь в наш номер резко срывается с петель, и на пороге появляются люди в костюмах. Мы подпрыгиваем с кровати. Доминик тянется за пистолетом, а я – ножом, но нам двоим не справиться с этой увеличивающейся оравой. В номер заходит шесть охранников, среди которых я вижу Бена.

Боже мой, нет!

Бен пытается улыбнуться мне, но получает лишь яростный испепеляющий взгляд. Когда-то я полагалась на него, но сейчас я не рада его видеть. Никому, черт возьми, из них я не рада.

– Чисто, босс, – кричит один из охранников.

Босс.

Весь окружающий мир становится нереальным, когда охранники возвращаются на улицу, а в номер заходит Росс. Его массивная фигура словно занимает все пространство в комнате. Воздух больше не поступает в мои легкие, а сердце не бьется. Росс не одет в один из тех костюмов, которые я помнила. Он в простых джинсах, лонгсливе и пальто. Лицо покрыто щетиной, а на висках появилось несколько седых волосков. Губы плотно сомкнуты, а скулы словно наточили перед его приходом. Я не забыла, насколько он красив, как и не забыла о том, какой он опасный. И тьма, ступившая прямо за ним через порог, моментально окутывает меня.

В груди теплится надежда: вдруг у меня галлюцинации, и это не Росс? Боже, пусть это будет сон.

Но это не сон. Я убеждаюсь в этом, услышав голос, который пыталась забыть два года.

– Что ты с ней сделал?! – первое, что рычит Росс. Глубокий, хриплый и безмерно усталый голос.

Серебристые глаза устремлены лишь на меня, и сейчас они пылают от ярости и ужаса. Росс осматривает меня с ног до головы, и я физически могу ощутить каждый участок тела, куда падает его взгляд. Да, с последней нашей встречи жизнь меня потрепала, но причем здесь Доминик? Я не могу пошевелиться или что-то сказать. Ни одна вразумительная мысль не лезет в голову. Росс здесь, и это все, что я могу осознать. А еще здесь моя дочь. Мое тело медленно движется к двери, где спят дети, и я запираю ее.

Доминик первым приходит в себя. Мои глаза, замершие на Россе, замечают, как он делает резкий выпад вперед и бьет брата в лицо. Доминик сильный, но он худее Росса. Драка с ним – самоубийство, и я понимаю, что он тоже знает это. Дом собирается дать мне еще одну фору. Доминик и Росс валятся на пол и, превратившись в перекатывающийся клубок, дерутся. Их удары жестокие и яростные. Каждый ничуть не щадит своего соперника. Доминик кидает на меня быстрый взгляд и приказывает:

– Беги, Селена!

Я, честно, хочу сделать это, но потемневшие глаза Росса говорят мне, что он не отпустит своего брата живым. Он убьет моего друга прямо сейчас. Цена моего возможного побега слишком велика, и я продолжаю стоять на месте. Лицо Доминика уже похоже на кровавое месиво, а Росс едва ли запыхался. У него ни одной царапины. Лишь костяшки пальцев, которыми он бьет Доминика в живот, покрылись кровью. Дом хрипит, но не перестает бороться. На секунду ему удается взять верх и ударить Росса в колено. Но Кинг старший вновь возвращает контроль себе.

– Беги! – кричит Дом.

И я бегу, но не из номера, а к нему. Мои трясущиеся руки обхватывают Росса и пытаются оттянуть его от Доминика. Ничего не происходит. Доминик что-то бормочет мне, однако я игнорирую его. Прикосновения к Россу обжигают кожу, но лишь мою. Он, поглощенный злостью, ничего не чувствует.

– Росс! – кричу я. Мой голос срывается, когда я вынуждена схватить его лицо и сказать самое ужасное: – Отпусти его, и я сделаю все что угодно. Только не трогай его.

Тьма медленно сползает с серебристых глаз, и Росс останавливается. Мои пальцы касаются его скул, и он, наконец, это ощутил. Сердце бешено колотится, а на душе лишь обреченность. Все, бежать уже поздно. Росс накрывает мои руки своими, и я вздрагиваю. Он встает, держась за меня. Его грудь часто вздымается, а древесный запах окружает меня, заманивая в ловушку. Дьявол нашел меня.

Когда Доминик оказывается вне опасности, я вырываюсь из рук Росса и падаю на пол. Сдержать слезы становится практически невозможно, но я не заплачу перед ним. Доминик поднимается на локтях, и я помогаю ему, попутно оглядывая травмы. Обе брови рассечены, на носу большая ссадина, под глазом наливается гематома, а губы разбиты. Если я и успела забыть, какого ненавидеть Росса Кинга, то сейчас я вспомнила все.

Смерть мамы, предательство, избитый Доминик – все это достойные причины для ненависти.

Понимаю, что моему другу сейчас невыносимо больно, но не могу не кинуться ему на шею. Он – моя опора, мое часть моей души, и плевать, что подумает Росс. Я чувствую, что он смотрит. Пускай. Доминик мне дороже любого здравого смысла. Дом одной рукой обнимает меня, и мы встаем.

– Не смей к ней прикасаться, – рычит Доминик на Росса. Его хватка на моей талии становится крепче, и он шепчет с болью в голосе: – Ты должна была бежать, солнышко.

Оторвавшись от него, просто отвечаю:

– Дом, ты думал, что вести бой вдвоем будет легче, но мы не учли, что глупая любовь заставит нас жертвовать собой друг за друга.

Он ничего не говорит. Я поворачиваюсь к Россу и вижу весь спектр замешательства на его лице. Меня так злит, что он даже не извиняется перед собственным братом, и я рявкаю на него:

– Ты больше никогда не посмеешь ударить его! Я убью тебя собственными руками, если ты хотя бы толкнешь Доминика. В прошлый раз я тебя пощадила, но подобной глупости больше не совершу.

Росс не запирает свои эмоции, и я вижу намек на сожаление. Он открывает рот, но сказать хоть что-то не может, потому что из запертой комнаты доносится тихий голосок:

– Мамочка?

Мы с Домом напрягаемся. Все самообладание, пришедшее минутами ранее, тает. Что делать теперь, я не знаю.

– Что за…? – вырывается у Росса, и он подходит к двери и отпирает ее.

Из комнаты выходят Марселла и Оливер. Дом благоразумно ковыляет к кровати и прикрывает избитое лицо капюшоном толстовки, чтобы дети не увидели то, во что оно превратилось. Оли удивляется, увидев Росса, и буквально прыгает на него.

– Росс, я скучал! – сонно говорит мой брат, а у меня лишь одно желание – спрятать его куда-нибудь подальше. – Ты приехал нас навестить?

Росс в ответ обнимает Оли и отвечает:

– Я заберу вас домой, приятель.

Домой. Лучше сразу в ад! Хочу кричать, бить его в грудь и сказать, что мы никуда не поедем, но это будет неправда. Мы возвращаемся в Нью-Йорк. Я же сказала, что сделаю все что угодно для спасения Доминика, а Росс только что озвучил свое условие.

Марселла, находясь под внимательным взглядом старшего Кинга, испуганно бежит к Дому и кидается к нему на руки. Ее волосики разметались по лицу, а большие глазки в ответ глядят на незнакомого мужчину с каплей любопытства. Доминик обнимает Марси, пытаясь спрятать от Росса за своей спиной.

– Дес, – говорит она. – Дядя.

– Да, малышка, дядя, – Дом встает с постели, хватает свои вещи и выходит на улицу.

Он хочет спасти Марселлу, но уже поздно. Оли убегает в свою комнату, чтобы одеться, а Росс продолжает таращиться на то место, где несколько секунд назад была Марси. Без всякого желания я обуваюсь и надеваю верхнюю одежду. Росс совсем не движется.

– Она…? – он не заканчивает вопрос, но я понимаю, о чем он.

– Моя дочь, – коротко говорю я. – Остальное тебя не касается.

– Ты жива, – шепчет Росс. Его голос оживает, что совсем меня не радует. – Ты вернулась ко мне.

Поднимаю взгляд на Росса и делаю несколько шагов к нему, оставляя достаточное расстояние между нами. Он хочет прикоснуться ко мне, но я не позволю. Пока я иду с ним, но это не значит, что я останусь в его плену навсегда.

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк только из-за того, что ты чуть не убил моего близкого человека, любимого члена семьи моих детей, – тихо, чтобы не услышал Оливер, заявляю я. – Задумайся, так ли ты представлял мое возвращение? Я иду с тобой не потому, что простила, а потому, что ты представлял опасность. Не хватает только пистолета у моей головы.

Оливер выходит из спальни со своим рюкзачком, и я, взяв его за руку, веду на улицу. Дом сидит в машине Бена, и я присоединяюсь к нему. Вот и все, мы снова в клетке.

Глава 7

Какого черта? Единственный вопрос, крутящийся в моей голове.

Я знал, что Селена жива, тайком сделав эксгумацию Клариссы. Нику я ничего не сказал. После пожара в мотеле он находился в регулярных запоях, какой смысл его обнадеживать?

Когда я увидел ее, то впервые смог вздохнуть, а потом присмотрелся. Красные глаза, тусклые укороченные волосы и тощее тело. Селена будто голодала все два года. Конечно, я сразу подумал, что Доминик действительно решил отомстить, но похоже я был не прав. Когда мы летели в Нью-Йорк, мой брат не отходил от Селены и детей. Он не подпускал никого к ним, и моя любимая с таким доверием смотрела на него, что я запутался окончательно.