Весь этот мир не ты бесплатное чтение

Ана Сакру
Весь этот мир не ты

Глава 1. Сколько ты стоишь?

— Так ты в пятницу улетаешь в Австрию? — идеально нарисованные брови Ксении Гавриловны взмывают вверх настолько, насколько это возможно с таким количеством ботокса во лбу, — Виктор, так интересно…

Она поджимает подправленные косметологом губы, силясь сказать больше, но не может устроить допрос при его деловых партнерах. Как и высказать свое возмущение. И все же вспыхнувший гневный румянец и дрожащий бокал кампари в руке выдает ее с головой.

— Я бы тоже поехала, развеялась… — ее улыбка напоминает оскал клоуна из «Оно». Меня даже слегка передергивает.

— Это деловая поездка, Ксюш, — отрезает мой шеф, разваливаясь в кресле и строго смотря на жену. «Держи себя в руках, дура, и не лезь» — светится неоновая надпись у него на лбу.

— Я проторчу на заводе все три дня и сразу домой. Нечего тебе там делать.

— Я бы погуляла… — ее губы начинают подрагивать. Последний кампари явно был лишний. Виктор молчит, показывая, что обсуждать тут нечего. Она смотрит на него влажными стеклянными глазами, потом переводит блестящий взгляд на меня.

— А кто еще поедет? — и в упор. Словно хочет во мне дырку просверлить. Я с безмятежным видом отпиваю свой мартини. Разбирайся со своим старым боровом сама. Думаешь, мне в радость?

— Ланской еще, — пожимает плечами Виктор Павлович, упоминая своего коммерческого, — Полина Елисеевна, Павлик, Лина… Да вроде все. Больше и не нужен никто.

На Лине взгляд Ксении Гавриловны из лазерной указки трансформируется в световой меч джедая, и лоб все-таки начинает жечь. Я не выдерживаю и отворачиваюсь, потянувшись за канапе.

— Ну конечно, — хрипит жена, поджимая губы, — Больше тебе никто не нужен…

— А кто еще? — рычит Виктор, начиная раздражаться и поглядывая на сидящих рядом партнеров, — Коммерческий, экономист, пиарщик и переводчица- секретарь. Все по делу. Погуляешь потом, Ксюш. На кону ярд почти. Некогда будет по бутикам шастать.

И Виктор Павлович отворачивается от нее, вступая в разговор с Ленским и Козловым, чтобы поняла, что больше обсуждений не будет. Я кладу на место канапе, так и не откусив. Аппетит полностью сходит на нет под ее пристальным взглядом. И делаю длинный медленный глоток мартини. Ксения Гавриловна внимательно следит за тем, как дергается мое горло, глотая. Наверно, мечтает, чтобы я подавилась. Я и сама была бы не против, если бы не брат. Эх… Как жаль, Ксения Гавриловна, что нет у вас такой власти над мужем, чтобы этот старый козел ко мне не лез. Очень- очень жаль…

— Извините, Виктор Павлович, я отлучусь, — обрываю зрительный контакт с его женой и поднимаюсь с дивана, оправляя юбку. Замечаю, как взгляд Ленского мельком пробегается по ногам. Еще один. При отце только в лицо смотрели.

— Да, Линочка, конечно, — голос шефа, обращенный ко мне, моментально становится приторно-сладким. Отчего передергивает и меня, и его жену.

Я картонно улыбаюсь в ответ и на деревянных ногах выхожу на палубу, после сворачиваю за капитанский мостик в курилку. Надеюсь там никого. Все эти лица, взгляды, разговоры. Стошнит сейчас. Хочется просто посмотреть на Неву: на разводные мосты, на волшебно подсвеченные набережные, на темные быстрые воды. Хочется тишины.

Мне везет. Шум банкета здесь приглушен, народу немного, и я даже нахожу неосвещенный тихий закуток под какой-то лесенкой. Запах речной воды и ветер, ударивший в лицо, слегка отрезвляют. Я прикрываю глаза, вбирая ночную прохладу. Зябко, но то, что нужно. Стою так с полминуты, потом тяжело выдыхаю и лезу в клатч за пачкой сигарет. Если бы папа узнал, что я курю, он бы меня убил, наверно. Вот только его нет уже как год и ругать меня некому. Чиркаю зажигалкой и делаю глубокую затяжку. Какая все-таки дрянь. И я, и сигарета. Я опираюсь о свежевыкрашенную стену капитанской будки и устремляю рассеянный взгляд на Петропавловку, мимо которой мы сейчас плывем.

— Вот ты где…

— Твою мать! — от неожиданности сигарета выпадает у меня из рук, и огонек приземляется на чулок, прожигая дырку.

— Испугалась? — мурлычет подвыпивший шеф и тянет ко мне свои пальцы, похожие на сардельки. Я уверена, что мое лицо сейчас полыхает раздражением. Но когда это его останавливало.

— Виктор Палыч, — говорю я осуждающим тоном, поджимая губы, и впечатываюсь в стену с такой силой, что позвоночник начинает саднить, — Люди…

— Нет тут никого, Линочка, — его масляные от коньяка глаза блестят так же, как влажный от слюны рот, — Такая ты куколка в этом платье…Куколка…

Он все-таки обхватывает меня за талию и тянется влажным поцелуем к шее. К губам уже давно не тянется. Я в губы не целуюсь. Как Джулия, мать ее, Робертс из «Красотки».

— Виктор Палыч, — повторяю на повышенных тонах. Упираюсь в его рыхлые плечи, пытаясь оттолкнуть. Но куда моим пятидесяти против его хмельных ста двадцати, — Не сейчас! Вы слышите? Виктор…

— Твоя девка дело говорит. Отпусти ее, козел старый, — звенит слева, и мы оба оборачиваемся, моментально застыв.

— Ксения, ты что тут? — шеф медленно отстраняется от меня и поправляет съехавший на бок галстук, потом подтягивает сползшие с живота брюки. Волком смотрит на жену из-под нахмуренных кустистых бровей.

— Сказал, вернусь сейчас.

Я готова сквозь землю провалиться, а ему даже не стыдно. Недоволен только, что помешали. Я прикрываю глаза, мечтая освоить телепорт или хотя бы слиться со стеной.

— А то, Витенька, что в следующей раз фотки сделаю и без штанов тебя оставлю, понял? — Ксения Гавриловна переходит на визг, — Хотя они и так похоже на тебе не сильно-то держатся.

— Ты мне это, Ксеня, брось, — ворчит шеф, забывая обо мне и беря жену под локоток, — Не было ничего. У Алины платье зацепилось, помочь попросила. А насчет без штанов, так я и сам на тебя свору своих юристов напустить могу. Поедешь в бабкину хату в Гатчине, поняла? Так что хватит мне тут…Пошли лучше…Потанцуем что ли…

И они удаляются, как ни в чем не бывало. Я слышу лишь обрывки фраз.

— Уволь ты ее…Ну, Вить…

— Дурная что ли? Она ж дочка Андреева, как я могу? На улицу ее теперь? Я только в память о друге… Да и переводчица она хорошая, не задарма же держу! Толковая девка…

Меня передергивает, и я снова прикрываю глаза, подставляя пылающее лицо ночному ветерку. Благородный Виктор Палыч. Помочь он решил, молодец. И я ведь верила. Первые два месяца. «Спасибо» ему чуть ли не каждый день говорила, в рот смотрела. Думала, мне повезло наконец после стольких бед. Смерть отца, банкротство, долги… Верила. Пока он меня в первый раз в офисе не зажал.

Я потянулась за еще одной сигаретой. Помню, что он мне шептал тогда. Что долги мои закроет, что даст на Мишку, на школу его частную, на хоккей. Что для брата ничего не изменится. Чтобы дом снимала с продажи и машину оставила, только дай…

Чиркнула зажигалкой и сложила ладони лодочкой.

Шеф не обманул. Ну как не обманул. Платит как премию, чтобы и на школу с хоккеем хватало, и с крючка не сорвалась. Я один раз опять дом на продажу выставила, хотела долги покрыть и избавиться от Виктора, так он сразу скандал устроил, что я неблагодарная тварь. И что с работы меня погонит с волчьим билетом, раз я так. Следит, сволочь.

А я слабая, наверно. И тошно от себя, и не могу решиться изменить хоть что-то. Где я еще столько заработаю простой переводчицей или секретарем? Я ведь больше и не умею ничего. Ничего не знаю, кроме языков. Думала, буду работать в каком-нибудь фонде, который неизвестно чем занимается, или вообще не буду. Выйду за богатого из своего круга, так и жизнь пройдет. Да вообще ни о чем не думала!

А как только отец обанкротился, из завидных невест я вдруг сразу перекочевала в перспективные содержанки. Красивая, с манерами и даже родословной. Мечта. Меня звали на свидания те же мужчины, что и раньше. Только теперь все они после ресторана не целовали руку и просили о новой встрече, а приглашали поехать домой, или в отель, или на Мальдивы. О кольце никто не заикался. Зачем?

Я сделала долгую затяжку и медленно выпустила дым. Так какая разница: Виктор или кто другой? У него я хоть работаю. Да и, по правде, он меня не часто и беспокоит. Возраст не тот. Два раза в месяц по три минуты. Это можно пережить. Можно зажмуриться. Ну иногда по попе шлепнет, или по груди проведет. А так…за шесть минут позора в месяц я получаю премию к зарплате в тридцать- сорок тысяч баксов…примерно. Да я самая дорогая блудница на этой планете.

Горько улыбаюсь собственным мыслям и выкидываю сигарету за борт, зачарованно смотря за ее полетом. Мне кажется иногда, что я тоже вот так куда-то лечу. В пропасть.

— Еще и мусоришь, — раздается насмешливое из тени, я и вздрагиваю всем телом, оборачиваясь на низкий мужской голос.

Странно, внутри вспыхивает искра узнавания этого грудного тембра, но тут же гаснет, не находя, за что зацепиться. Темный силуэт вальяжно отделяется от стены и медленно приближается ко мне и полоске света, разделяющей нас. Я напряженно молчу в ожидании, когда луч от уличной лампы упадет незнакомцу на лицо. Вглядываюсь в очертания фигуры. Сердце почему-то болезненно сжимается, наполняясь тревожным предчувствием. Высокий, очень. Подтянутый, костюм идеально сидит, видно даже в темноте. И двигается расслаблено, словно он хозяин здесь. Я знаю эту походку. Неуловимый признак успешного человека, понимающего, что он выше многих, что он чего-то добился. Такое не подделать, это внутри. И можно носить черные водолазки, как Стив Джобс, или смешные гавайские шорты. Люди все равно поймут, почуют.

Мужчина делает еще один шаг, и я наконец вижу его лицо. Внутренности скручивает в болезненном спазме. Я сглатываю и моргаю пару раз, мечтая, чтобы мне показалось. Но нет. Аверин.

Сколько он там стоял? Видел все? Его взгляд, изучающий, насмешливый, скользит по мне, нагло ощупывая каждый миллиметр тела.

Видел.

И сделал выводы. Стыд затапливает с головой, мешая вздохнуть. Я машинально обхватываю себя руками в попытке хоть как-то защититься от настоящего. И от картинок из прошлого, вихрем проносящихся в голове.

Черные глаза Никиты, закончив досмотр, впиваются в мое искаженное волнением лицо.

— Привет, Польская. Давно не виделись, — кривая улыбка растягивает его красиво очерченный рот, и я невольно вспоминаю поговорку «хорошо смеется тот, кто смеется последний».

— И сколько ты стоишь?

— Что? — от подобной наглости у меня просто распахивается рот.

— Ты слышала, — Ник подходит вплотную, и его ладонь упирается в стену у меня над головой. Мятное дыхание, смешанное с нотками крепкого алкоголя, опаляет жаром лицо.

— Я хочу тебя купить. Сколько?

Глава 2. Сомнения

— Отвали, — я пихаю его в грудь, пытаясь оттолкнуть и прошмыгнуть под поднятой рукой.

Но Никита резко опускает ее, так что я чуть не впечатываюсь в рукав носом.

— Не так быстро, — его голос моментально звенит стальными нотками, царапая слух, — Это же простой вопрос…Куколка…

И Ник ухмыляется на последнем слове, давая мне понять, что сцену с шефом он рассмотрел и расслышал во всех подробностях. Я замираю, уставившись на его руку перед моим лицом, играющую сейчас роль шлагбаума, и выбираю просто ждать. Ну не вечно же он будет так стоять. Поиграется и отпустит. Все-таки Аверин, хоть и может быть гадом, к физическому насилию, насколько я помнила, склонен не был. Раньше…

Кошусь на него, но не поворачиваюсь, так и стою в профиль. Лишь подбородок чуть вздергиваю, чтобы носом рукав пиджака на задевать.

Он тоже застыл. Просто стоит и все. И дышит мне в висок, наклонившись. Отчего кожа становится горячей и влажной. Я никогда не верила в ауру, но сейчас я ее как будто ощущаю. Более плотный воздух вокруг него и меня. Окутывающий с ног до головы. Так что все тело вибрирует от напряжения. Становится жарко. Зудящее волнение разливается по кровотоку, отчего пальцы нервно подрагивают. Ноздри забивает мужским древесным парфюмом вперемешку с нотками алкоголя, и у меня начинает кружится голова.

— Пропусти, — хриплю едва слышно, не выдержав наконец этого молчаливого близкого контакта.

— Ответь, — почти так же глухо шипит Аверин, наклоняясь ко мне еще ближе, так что его нос задевает мои волосы.

Я застываю окончательно. Просто смотрю невидящими глазами перед собой. Я словно в прошлом. Сколько раз мы так стояли. Меня парализует от этой ядовитой близости. Всегда парализовывало. Но раньше я находила в себе силы отталкивать его. А сейчас — нет. Наоборот посещает абсурдное желание прижаться и расплакаться. Я сломана, я слабая. Он чувствует?

— Лина? Как так? — явственный упрек в голосе Ника режет по- живому.

— Ты ничего не знаешь, — я наконец оттаиваю и заставляю себя повернуться к нему, чтобы прямо посмотреть в черные, чуть подернутые алкогольной дымкой глаза, — Не смей меня осуждать.

— Я знаю про твоего отца и фирму. Соболезную, — Никита немного отстраняется и разглядывает меня с высоты своего роста, — Но причем тут этот старый козел? Так нужны деньги? Они и у меня есть…Сколько?

Я иронично вскидываю бровь, чувствуя, как сразу стало легче дышать, стоило ему хоть немного увеличить расстояние между нами.

— Много, Аверин. И что же, просто так дашь? Как голодающему Поволжью?

— А твой пенсионер- боров тебе просто так дает? Или ты ему тоже даешь? Или ты не за деньги, а по доброте душевной? — щурится Ник в ответ. И я вспоминаю, за что его ненавижу.

— Я у него работаю…

— Секретуткой? Так и быть, выделю тебе стол.

— Переводчиком, — соплю обиженно в ответ, — Если не помнишь, я в совершенстве владею пятью языками.

— Видимо, и шестым тоже пользоваться научилась, — и пронзительный взгляд черных глаз недвусмысленно перемещается на мои губы.

— Да пошел ты! — опять пихаю Ника в грудь, а затем пытаюсь отодрать от стены его увесистую руку, чтобы вырваться. Ухх, как он меня достал. И пяти минут не прошло, — Придурок!

— Ну, всё, всё… — этот неандерталец вместо того, чтобы отстать на меня, начинает вдруг смеяться. Перехватывает за талию и пригвождает обратно к стене, — Всё, давай серьёзно.

Ник перестает улыбаться, но в глазах еще пляшут искры внезапного веселья. "Он такой же красивый" — машинально отмечает мозг, пока я завороженно разглядываю его. Пять лет прошло…Много…

— Уходи от него, Лин. Я лучше, — просто говорит Аверин. Уже совсем серьёзно, он не шутит.

Я медленно облизываю пересохшие губы и вижу, как он следит за этим жестом. Сердце лихорадочно стучит, отдаваясь в висках.

— Уходить куда? В содержанки твои? Секретутки, как ты выразился? Это ты мне предлагаешь?

— Сейчас же тебя ничего смущает. И нам будет хорошо…Я уверен…, — его рука ползет по моей талии, сжимая тело через ткань платья, оглаживает бедро, сминает ягодицу.

Да, возможно…Вот только одно дело- шесть минут в месяц, зажмурившись. И другое- когда мужчина волнует тебя. Когда не остаться равнодушной рядом. Чем это кончится для меня? Он ведь не встречаться предлагает. Так… использовать хочет, как и все остальные.

— Нет, Никит, плохо мне будет, — горечь отказа собирается на языке, — Не с тобой…

Ник смотрит на меня недоуменно, хмурится, не понимая причину. Рука на моем бедре непроизвольно больно впивается в мягкую плоть.

— Лин, не глупи, — говорит он хрипло.

Наклоняется ко мне и утыкается носом в местечко за ушком. Я закусываю губу, чувствуя, как он жадно втягивает воздух.

— Что ты хочешь, Аверин? — голос опять не слушается меня. Дребезжит, как старая пластинка, — Отыграться? Удобный момент подвернулся?

— Тебя хочу, Польская, — он улыбается мне прямо в шею, — И отыграться бы тоже не мешало. Будешь умолять тебя простить…Долгооо…

Да он просто пьян.

— Нет, — я с силой отталкиваю от себя потерявшего бдительность Ника и вырываюсь на свободу.

Судорожно одергиваю задравшееся платье, пока Аверин медленно поворачивается ко мне, зло щурясь.

— Значит все-таки старикашку Ракова выбираешь? Интересно… — цедит он сквозь зубы, раздосадованный отказом, — У меня так и комплексы могут развиться.

— Я верю в твою неубиваемую самооценку, — нервно фыркаю я, — А насчет Ракова…Он мой шеф, просто перебрал сегодня. А ты себе бред надумал, ясно?

— Что-то не верится, — с сарказмом тянет Ник.

— А ты поверь, — бросаю раздраженно я, — Приятно было увидеться. Хотя вру, не приятно.

И на этой громкой ноте я разворачиваюсь на каблуках и гордо цокаю к нижней палубе. Лопатки жжет от устремленного на них взгляда. Ноги подкашиваются. В какой-то момент мне кажется, что Никита меня сейчас остановит и рывком потянет на себя. Я даже готовлюсь к этому, раздумывая, как не подвернуть ноги на тонких шпильках. Но ничего не происходит. Холодок разочарования пробегает по телу. Оказывается, я, вопреки всему, ждала.

Я не захожу в ресторан, а сразу направляюсь в уборную. Там аккуратно умываюсь ледяной водой и, тяжело опершись на раковину, смотрю в свои сверкающие полубезумные глаза. Меня ощутимо потряхивает после этой встречи. Еще одно болезненное напоминание о том, кем я была, и кем стала. И внутри гложет душу червь сомнения. Может, стоило согласиться?

Глава 3. Решение

Пять лет назад…

— Ну как я? — провожу последний раз влагостойкой помадой по губам и поворачиваюсь к Машке, чтобы она вынесла свой вердикт.

— Блин, Лиинка…Если бы я была хоть чуть-чуть страшнее, я бы сейчас от зависти подсыпала тебе слабительного! — театрально закатывает глаза подружка и подходит к зеркалу, чтобы проверить свой макияж.

Я удовлетворенно улыбаюсь своему отражению и посылаю себе воздушный поцелуй. Внутри искрится предвкушение веселого вечера. Сегодня день рождения Стаса Малинского, которое он отмечает в своем огромном дворце в Барвихе, и мы с Машкой почетные гости этой грандиозной вечеринки. Я знаю, что там будет как минимум половина МГИМО и вся золотая тусовка соседей. Но уверена в том, что займу почетное место рядом с именинником. Стас уже раз пять написал, спрашивая, где мы, и два раза позвонил, ворчливо сообщая в трубку, что большинство гостей уже давно резвятся в бассейне под треки приглашенного ди-джея.

Я придирчиво оглядываю свое белое просвечивающее пляжное платье поверх белого же бикини. Подождет. Ждал же два месяца. Значит потерпит и еще пару часов. У меня нет для него никаких подарков, кроме одного. Я все-таки решила ответить согласием на его настойчивые ухаживания. Не знаю, что именно сыграло роль. То ли то, что Стас был безукоризненно внимателен ко мне. То ли то, что наши отцы полгода назад стали партнерами по бизнесу, и папа мне уже все уши прожужжал, как бы было замечательно, если бы я обратила внимание на младшего Малинского. То ли все же дело в моих подругах, которые называли меня снежной королевой из-за того, что в свои девятнадцать я до сих не была с мужчиной. Машка так вообще являлась чемпионом по шуткам на эту тему. Её интимной жизни позавидовала бы и Эммануэль.

Её постоянные рассказы раздражали и одновременно возбуждали меня, заставляя посмотреть на свою девственность как некое недоразумение, от которого пора избавиться. Так что почему бы и не Стас? Он был моего круга, красив, богат, умен и влюблен в меня. Да и мне самой в принципе нравился. Бабочек в животе я, конечно, не ловила, но может быть я вообще на это не способна? Или, как Машка говорит, аппетит придет во время еды? В любом случае, это произойдет не сегодня, не сразу. Сейчас просто дам ему зеленый свет на официальные отношения, а там уж посмотрим…

— Пошли? — я оправляю платье нервным движением, кидаю прощальный взгляд на свое отражение в зеркале и подхватываю спортивную сумку, в которой есть все необходимое для предстоящей ночевки в чужом доме.

Машка торопится за мной. Мы загружаемся с ней в мой БМВ, и я под непрекращающуюся болтовню подруги выруливаю из двора. Ехать нам буквально минут десять, так как живем с Малинским мы в одном поселке. С каждой секундой напряжение во мне из-за принятого решения растет, и я чувствую, как ладони на руле предательски потеют. Я вроде бы миллион раз все обдумала, и все же окончательной уверенности у меня нет. Как приеду, первым делом залпом осушу пару бокалов, что бы эти бесконечные сомнения оставили меня наконец в покое. Да, нужно просто выпить и расслабиться.

— Эй, ты меня слышишь? — Машка шутливо треплет меня по плечу.

— Что? Прости, задумалась, — я и правда ни слова не слышала из того, что она говорила.

— Говорю, как думаешь, все одногруппники Стаса будут? — и Машка опускает козырек и придирчиво разглядывает себя в зеркало.

— Наверно, — пожимаю я плечами, а потом хитро улыбаюсь ей, — И на кого нынче объявлена охота? Я уж думала, ты там со всеми перезнакомилась?

Подружка заливисто смеется и толкает меня бок.

— Нет, осталось еще два нетронутых экземпляра. Первый- твой Стасик, но тут я пас. Парни подруг хуже священных коров. А вот второй…

И ее глаза начинают плотоядно сверкать, а пухлые губы растягиваются в многообещающей улыбке.

— Ооо, нет, — фыркаю я, — Только не говори, что ты опять про этого придурка.

— Придурком его считаешь только ты, Лин, — даже как-то обиженно тянет Машка.

— Аверин — классный. И меня бесит, что все более-менее красивые девчонки в универе убедились в этом лично…Все, кроме меня! Какого хрена он от меня бегает? Я чувствую себя неполноценной.

— Возможно, это его стратегия по заманиванию в кладовки и другие подсобные помещения всех более-менее красивых девчонок универа, — смеюсь я в ответ, — Так что не переживай. Может сегодня и переспишь со своей двухметровой дворняжкой.

И я заворачиваю на подъездную аллею к дому Малинских.

— Ты иногда такая высокомерная сучка, — косится на меня Машка, — Откуда столько снобизма? На дворе двадцать первый век.

— Двадцать первый век не отменяет родословную, — бормочу я себе под нос, опять переключаясь на свои внутренние переживания. Ворота медленно открываются, одновременно натягивая мои нервы до предела. Чёртово волнение, — А он вообще непонятно кто такой и откуда. Еще и кичится этим.

— Ты несправедлива. Ну и что, что никто не знает, кто его родители. Это что? Так важно в кладовке?

Мы начинаем обе смеяться. Я от нервов, Машка от предвкушения.

— В конце концов, я не замуж за него собираюсь, — пожимает плечами подруга, выходя из машины.

— Да, отец бы тебя прибил.

— Ооо, его бы удар хватил. Точно! — хихикает она, кивая.

— Мы же — Раковы, — тянет Маша басом, раздувая щеки и поглаживая себя по животу, совсем как Виктор Палыч, её папа, когда говорит тост.

Я опять смеюсь и с досадой отмечаю, что в моём хихиканье есть что-то истерическое. Где тут бар, чёрт возьми?

Глава 4. Конверт

— С днём рожденииия!!! — тянет Машка, повисая на Стасе и оставляя на его щеке влажный поцелуй, — Это тебе!

Она словно фокусник достает из кармана конверт, в котором лежит платиновая подарочная карта в модный салон по тюнингу авто. Стас приобнимает Ракову за талию в знак благодарности и переводит пристальный взгляд на меня.

— У меня тоже конверт, — машу я белоснежной гербовой бумагой у него перед носом и нервно закусываю губу, — С днём рождения. Надеюсь, тебе понравится.

— Это же от тебя, — улыбается Стас, прожигая меня голубыми глазами, вгоняя в ещё большую неловкость, и протягивает руку за своим подарком.

Мои пальцы дрожат, когда я вручаю ему конверт, ноги подкашиваются. Там ведь тоже своего рода подарочный сертификат. Только он на меня. Простая понятная надпись «я буду твоей девушкой», выведенная золотыми тиснеными буквами. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как Стас открывает конверт и пробегается глазами по вложенному листку. Хмурится и перечитывает еще раз. А потом его губы растягиваются в белозубой улыбке. Он поднимает на меня сверкающий довольством взгляд.

— Я думал, моего папашу с подаренным парапланом никто сегодня не переплюнет, но ты… — Стас быстро кладет конверт в задний карман плавательных шорт и делает шаг ко мне. Его рука по-хозяйски обвивает мою талию, отчего я инстинктивно напряженно замираю, а губы неумолимо приближаются к моим.

— Я и мечтать о подобном не мог, Лин, — и все-таки в его взгляде настороженность и вопрос «можно?». Я едва заметно киваю, а потом Стас, выдохнув, целует меня. Это почти дружеский поцелуй. Его губы сухие и теплые, лишь немного приоткрываются. Но вокруг толпа народу. Физически я почти ничего не чувствую, но в мыслях наступает полный раздрай. Ведь все видят. Обратного пути нет.

— Ооо, не помешаем? — раздается задорное за моей спиной, — С днем рождения, бро!

Я быстро отстраняюсь от Стаса, чувствуя нахлынувшее смущение, и он нехотя выпускает меня из кольца своих рук.

— Спасибо, парни, — Малинский крепко пожимает руки подошедшим трём одногруппникам, хлопает их по спине.

Все они с нескрываемым интересом косятся на меня, отчего я невольно краснею. Зря я вручила ему конверт — вот так сразу. Надо было дождаться более интимной обстановки. Я всегда не любила слишком пристальное внимание к себе и сейчас чувствовала себя цирковой болонкой. Подняла глаза на стоящих передо мной парней, оценивая произведенный эффект от нашего со Стасом показательного поцелуя. Валерка Рябов ухмылялся, Костик Ганин тоже.

И только Аверин, Машкина цель на этот вечер, сверлил меня тяжелым обвиняющим взглядом из-под нахмуренных бровей, будто выносил приговор отъявленной преступнице. Я вопросительно вскинула бровь и с вызовом посмотрела в препарирующие меня черные глаза. Что он себе позволяет? Вдоль позвоночника прокатилась волна нервной дрожи, заводя.

Но Ник так и не отвернулся. Даже не моргнул. И я тоже почему-то зависла, чувствуя, как бездонные воронки его глаз засасывают меня, словно космическую песчинку черная дыра.

Глава 5.Сравнить

— Ты восхитительна, Лин, — Стас настигает меня у установленной прямо на краю бассейна барной стойки и прижимается всем телом к моей спине и бедрам.

Его дыхание, наполненное алкоголем и мятной жвачкой, опаляет моё ухо, а твердость в паху вдавливается в ягодицы. Рука ползет по талии, по- хозяйски сминая ткань легкого платья.

— Поверить не могу, что моя, — когда он говорит, пары алкоголя чувствуются гораздо сильнее, и я понимаю, что он уже пьян.

Хотя еще полчаса назад, когда я оставила его с парнями- одногруппниками, казался вполне адекватным. Моё тело напрягается из-за столь наглого нарушения моего личного пространства, но с другой стороны я сама дала ему карт-бланш. Я не знаю теперь, где очертить границы. И всё же мне неприятно. Слишком быстро. Я не готова к тому, чтобы он потирался об меня своей эрекцией. В груди зреет протест, и я напряженно замираю.

— Может наверх пойдём, — шепчет Малинский, обдавая висок винными парами и поглаживая мой живот, — Здесь так шумно.

— Это же твой день рождения, конечно шумно…Стаас, отпусти, — я выворачиваюсь из его объятий, хватаю свой коктейль со стойки и резко поворачиваюсь к нему.

— Отпусти, — я стараюсь говорить мягко и твердо одновременно. Мне не хочется его обижать, но и терпеть, жалея его чувства, я не готова, — Не время, люди кругом. И они- твои гости.

— Меня только ты волнуешь, — Стас криво улыбается, и его остекленевший взгляд впервые так нагло скользит вниз по моему лицу, ощупывает шею и замирает на груди, — Я уж думал, что не дождусь.

Я нервно сглатываю. Он же не считает, что сегодня получит все подарки. Но говорить сейчас "нет" вот так, посреди людей, кажется мне не лучшим вариантом. Я растягиваю губы в напряженной улыбке и смотрю поверх его плеча, ища, куда бы сбежать. Обычно мне приятны его прикосновения. Но сейчас Малинский слишком пьян и слишком настойчив. Я привыкла к другому Стасу, чутко ловящему мою даже самую незаметную реакцию и уважающему её. Сейчас Малинский на это просто не способен.

— Линка! Иди к нам! — Машка, играющая в волейбол в бассейне, ловит мой ищущий взгляд и начинает прыгать, махая мне, — Вольская как раз уходит, нам человека не хватает!

Я облегченно выдыхаю и благодарно улыбаюсь подруге. Маша удивительно тонко чувствует, когда мне нужна помощь. Вот и сейчас она спасает меня. Как всегда.

— Сейчас! — кричу ей в ответ и перевожу извиняющийся взгляд на Малинского, — Извини. И, Стас…Не торопи меня, пожалуйста. Хорошо?

Я закусываю губу в ожидании его ответа, и вижу, как парень недоуменно хмурится.

— Прости, принцесса, — наконец произносит он хрипло, — Поцелуешь меня?

Я облегченно улыбаюсь, узнавая своего Стаса, и обвиваю его шею, притягивая к себе. Наши губы встречаются, мне в рот попадает его дыхание, пропитанное алкоголем и мятой, а затем наши языки впервые соприкасаются. По телу пробегает томительная истома, и внизу живота становится непривычно горячо. Его поцелуй влажный, но горячий, а язык мягко изучает мой рот. Я отстраняюсь, переводя дыхание, и дрожащим голосом сообщаю, что мне пора. Стас нехотя отпускает меня, кивнув.

На подрагивающих ногах иду к бассейну, на ходу стягивая с себя пляжное платье и кидая его на ближайший лежак. Ганин, одногруппник Стаса, ждущий в бассейне, когда я присоединюсь к ним и вступлю в игру, громко присвистывает, обводя хамским взглядом мою фигуру в бикини, и широко улыбается.

Я, фыркнув, показываю ему фак, а затем прыгаю в воду и оказываюсь рядом с Машкой.

— Не в нашу команду, Лин, — Маша недовольно вытирает лицо от окативших ее после моего прыжка брызг, — К Ганину иди.

Я поворачиваюсь к парням, ожидающим меня за сеткой, и опять замираю, напарываясь на черные прожигающие меня глаза. Как я могла не заметить, что он тоже тут. Может быть, всему виной вода, но ноги отказываются идти. Я прирастаю к кафельному дну. Мне не нравится, как Никита на меня смотрит. Он всегда вгонял меня в краску, был слишком наглым, пару раз отпускал похабные шуточки, даже однажды зажал в коридоре. В общем вел себя как его дружок Ганин. Я привыкла и не обращала особого внимания. Придурки.

Но сегодня что-то изменилось. Он так смотрел…И ни тени улыбки. Тяжело, вязко. Я невольно подумала, что он видел, как я сейчас целовала Стаса. Стало почему-то стыдно и жарко одновременно.

Во рту собирается слюна, я сглатываю и, словно в замедленной съемке, наблюдаю, как Аверин хлопает по водной глади, приглашая меня встать перед ним. Медленно иду к нему, тяжело передвигая ноги в воде. Я проплываю под низко опущенной сеткой и выныриваю прямо перед прожигающим меня тяжелым взглядом парнем. Белое бикини облепляет грудь, и, хотя я точно знаю, что оно не просвечивает, но сейчас мне хочется прикрыться. Медленно поворачиваюсь к нему спиной, занимая свою позицию. Лопатки нестерпимо жжёт, и я нервно повожу ими.

— Подавай, — кричит Никита Машке.

И, стоит мячу взмыть в небо, как Аверин сокращает расстояние между нами, прижимаясь к моей спине. Дежавю. Стас только что делал так же. Вот только теперь меня трясет так, что кожа моментально покрывается мурашками. И в ушах нестерпимо шумит. Лучше бы я не сравнивала.

Глава 6. Вопрос

Я вижу, как мяч летит на нас, но не в силах подпрыгнуть или еще хоть как-то отреагировать. Тем более за меня это, похоже, сделает Никита. Наверно, это случайность. Просто в азарте игры прижался. Но так близко. Кожей ощущаю, как он поднимает руки, чтобы отбить, как двигаются мышцы на его груди. Он смещает меня своим торсом, намертво впечатываясь в мою спину. Я должна была всего-то отойти, но не могу. Дура. Кто еще к кому льнет. Я просто не отошла, когда нужно.

На щеках расцветает лихорадочный румянец стыда. Мяч со звонким шлепком отлетает к сетке, где его подхватывает Рябов и заколачивает хлестким ударом нашим соперникам.

Парни дружно одобрительно ревут, и вибрация в груди Никиты отдается мне в спину.

— Извини, что не отошла, — произношу смущенно и все-таки делаю шаг от него, пытаясь разорвать контакт.

Но вместо ответа он вдруг сильно сжимает мое бедро, не давая двинуться. Мои ягодицы прижимаются к его паху, и, кажется, сейчас просто сгорят от жара, исходящего от его тела. Даже в воде. Я вскидываю на Аверина недоуменный взгляд, обернувшись через плечо, но он смотрит за игрой, будто ничего не происходит.

— Отпусти, придурок, — шиплю тихо, оглядываясь. Вроде бы никто не обращает на нас особого внимания.

— Сейчас, — отвечает так же тихо Никита, и его рука перемещается на низ моего живота. Пальцы поглаживают край бикини, сдвигая вниз.

— Ты что делаешь? — я снова дергаюсь, пытаясь вырваться и одновременно сделать это незаметно.

Самое дурацкое в этой ситуации то, что у Аверина такая репутация, что половина присутствующих мне ни за что не поверит, что все происходит против моей воли. Другому я уже давно просто влепила бы пощечину. Но от Никиты хотелось избавиться тихо. Его пальцы пробежались по пылающей коже под тканью бикини в опасной близости от моей промежности. Еще пару сантиметров и…

— Что у тебя с Стасом? — хриплый тембр голоса без тени улыбки царапает правое ухо.

— Не твое дело…

— Что. У. Тебя. С. Малинским?

И я чувствую давление эрекции у себя на копчике, отчего его начинает нестерпимо жечь.

— Мы встречаемся…Отпусти… — в моем голосе помимо воли пробиваются плаксивые молящие нотки. Голова кружится от адреналина. Я дезориентирована из-за того, что не знаю, как реагировать, и почему так остро чувствую. Мне жарко, стыдно и удушающе хорошо. У Ника такое горячее тело. Я ощущаю его всей поверхностью спины. Дыхание с нотками грейпфрута обжигает висок.

— Еще вчера не встречались, — возражает Никита. Его пальцы замирают в каком-то ничтожном сантиметре от моих половых губ. Другая рука впивается в бедро, поглаживая выступающую тазобедренную косточку.

— С сегодня, — выдыхаю я, ненавидя себя за этот хриплый шепот, за то, что просто стою, когда он меня так нагло лапает. За то, что перед глазами все плывет.

И тут он отпускает. Разом становится зябко. Я растерянно моргаю. Аверин снова в игре, уже не рядом. Прошло всего несколько секунд. Никто даже не заметил. Меня трясет. Я делаю глубокий жадный вдох, будто вынырнула из глубины. Пытаюсь быстро прийти в себя, нервно поправляю мокрые волосы. Через пару мгновений сердцебиение чуть замедляется, и в ушах перестает болезненно звенеть. Оглядываюсь и понимаю, что Аверин поменялся позицией с Ганиным, и уже под сеткой. Далеко от меня. Больше приставаний не будет. Я закусываю губу, пытаясь убедить себя, что я этому рада. А через минуту прихожу в себя настолько, что могу уже вполне прилично отбивать мяч.

Глава 7. Неожиданность

Когда партия в волейбол закончилась, уже начало темнеть. Большинство гостей давно перебралось в дом, который, казалось, пульсировал в такт оглушительной музыке и бьющим лучам цветных прожекторов. Пьяные крики, смех, топот. Я всерьез опасалась, что от особняка Малинских ничего не останется. Стас как виновник торжества тоже давно был внутри с остальными гостями. Он подошел ко мне, когда уходил, и быстро поцеловал в губы, предупреждая. Я невольно покосилась на Аверина и тут же вновь перевела лихорадочный взгляд на своего новоиспеченного парня. Никита смотрел.

Когда мы с ребятами выбрались из бассейна, оказалось, что стало достаточно прохладно. А мы и не замечали в пылу игры. Ганин предложил согреться в сауне, а потом уже в душ, и все его дружно поддержали. Мы с Машкой подхватили с лежаков наши платья и побежали к банному комплексу, находящемуся в подвале дома.

— Девочки первые, — захихикала Машка, показывая идущим за нами парням язык, пропустила Свету с Кариной, и демонстративно захлопнула дверь у мужчин прямо перед носом. Послышались нестройные возмущенные возгласы, но Машка была непреклонна.

— Давай вместе, Ракова! — заорал Денис Смолов, сын папиного компаньона.

— Я голой хочу! — звонко ответила Машка и пьяно рассмеялась.

Парни тоже заржали по ту сторону двери.

— И что? Чего мы там не видели? Открывай! — нестройный хор забасил сквозь стенку, но слышно было, что они не настаивают и уже рассаживаются в гостиной- предбаннике, чтобы дождаться своей очереди. Звон стаканов, разговоры про закуску…Сауна явно была отложена до поры до времени.

Мы с девчонками разделись и побежали греться. Машка, большая любительница попариться, поставила температуру повыше и разлеглась на верхней полке как ни в чем не бывало, болтая о вечере и о парнях. Меня же уже через минуту начало вести, и даже отвлекающий допрос про Стаса, который мне устроили девчонки, не мог удержать меня в этом адовом пекле. Пот лился в три ручья, неприятно собираясь под грудью и между ног. Вся кожа покрылась липкой пленкой. В голове поселилась томительная слабость. И как они могут сидеть здесь так долго? Я ненавидела жару.

— Ну так, и когда Стасик растопит нашу снежную королеву? — мурлычет Машка, хитро косясь на меня и поглаживая свой плоский живот, — Мне кажется, свою ледяную стрелу он уже заточил. Так пялился на тебя, когда ты из воды за мячом выпрыгивала.

— Ага, только его не те мячи интересовали, — захохотала Светка и кивнула на мою грудь, — А столько из себя джентльмена строил.

— Дааа, — Маша, разомлевшая, довольно жмурится, — Все они- джентльмены, пока жареным не запахнет. А на деле кобели…

— Мой Валера — не такой, — возражает обиженно Карина, как будто ее лично пытался кто-то задеть.

Мы с Машкой быстро переглядываемся, и моя подруга отмахивается от надувшейся блондинки.

— Я к слову, Карыч. Что ты сразу…

И опять смотрит на меня, подмигивая. Я знаю, что Каринкин Валера, который «не такой», пару месяцев назад подвозил Машку с концерта, и зажал ее на заднем сидении своего Дискавери. Только вот Карине эта информация совершенно ни к чему.

— Пойду я, — я встаю и чувствую, что меня уже даже пошатывает от высокой температуры.

— И пяти минут не прошло, Лин, ну ты и слабенькая — фыркает Машка, но я не обращаю на нее внимание и на нетвердых ногах покидаю сауну, заворачиваясь в полотенце.

В бассейн, который находится прямо на выходе из парилки, я нырять не хочу и направляюсь к отсеку с душевыми кабинками, чтобы после сразу пойти в дом и продолжить праздник.

И еще нужно бы попить. После сауны меня всегда мучает дикая жажда. Так что по пути в душ я сворачиваю в гостиную, в которой шумят парни. В предбаннике прохладно, пьяно и весело. Шесть пар любопытных глаз тут же устремляются на меня и с интересом ощупывают мое потное разгоряченное тело, завернутое в одно полотенце. Почему-то об этом я вспоминаю только сейчас, когда их взгляды липнут к моим плечам, рукам, икрам.

— Минералка есть? — произношу хрипло, выбрав объектом для разговора Карининого Валеру, так как он кажется мне самым безопасным из присутствующих.

Парень улыбается и подходит ко мне с бутылкой Боржоми.

— Вы всё что ли? Быстро, — Валера подает мне воду.

— Нет, только я. Девчонки долго еще, а я не люблю, — я делаю несколько жадных глотков и чувствую пристальный взгляд на своей гортани. Слева. Я не поворачиваюсь, но почти на 100 % уверена, кому этот взгляд принадлежит. Слишком тяжелый. Последний глоток чудом не застревает в горле.

— Спасибо, — протягиваю Валере Боржоми и быстро ретируюсь обратно.

Хорошо, что обычно мы с Авериным почти не пересекаемся. Он старше на два курса и на другом факультете. Вот только, если я буду встречаться со Стасом, все может измениться. Стоп, почему "если". Я мотаю головой, прогоняя глупые мысли и сомнения, и захожу в последнюю душевую кабинку. Делаю воду почти комнатной температуры, лишь чуть теплее, желая получить заряд бодрости и смыть липкий пот. Вода приятно бьёт по коже, струйками стекает по изгибам тела. Такое простое и расслабляющее удовольствие. Мысли из головы словно утекают вместе с ней и закручиваются в воронку под моими ногами, ускользая в канализацию.

Вдруг дверь резко распахивается, кожу обдает зябким порывом сквозняка. А рот мой открывается в немом крике, так как в душевую ко мне вламывается Никита и резко щелкает дверным замком, отрезая нас от реальности.

Глава 8. Нет

— Привет, — и без того черные глаза превращаются в угольные воронки, жадно втягивающие в себя вид моего обнаженного тела, которое я безуспешного пытаюсь прикрыть.

Я начинаю кричать, но Ник одним молниеносным движением преодолевает расстояние между нами и закрывает мой рот своей рукой, так что зубы впиваются в его ладонь. Я чувствую языком вкус его кожи, ощущаю, как сильное тело вдавливает меня в кафельную холодную стену, вижу, как вода стекает по его лицу, попадая в глаза. Но Никита продолжает смотреть на меня, не мигая, будто не замечает даже.

— Тшшш, не ори… — его голос на удивление спокойный, взгляд перемещается на мой рот, зажатый его ладонью, — Я ничего тебе не сделаю…Просто поболтаем. Хорошо?

И вопросительно смотрит на меня. Я лишь ошарашенно хлопаю широко раскрытыми глазами. Поболтаем? Я голая, твою мать! В душе! Другого места поболтать не было? Я возмущенно мычу, но это не тянет на согласие.

Не дождавшись от меня положительного ответа, Аверин заговаривает снова.

— Так ты не будешь кричать? Кивни.

Я медленно киваю, и он опускает ладонь. Но не отходит. Я до сих пор зажата между горячим телом и кафельной стеной. Так сильно, что, если решу подогнуть ноги, наверно просто повисну в воздухе. Минус: на два человека у нас всего один предмет одежды- его плавательные шорты. Плюс: так меня невозможно разглядывать.

— Что ты творишь, придурок? — шиплю Нику в лицо, впервые чувствуя, как лихорадочный румянец заливает все тело, а не только лицо, — Убирайся.

Аверин лишь мимолетно улыбается, а через секунду одна его рука обхватывает мой затылок, фиксируя голову, а пальцы второй впиваются в бедро.

— Он же тебе даже не очень-то нравится. Зачем? — Никита будто не слышит меня.

Я и сама перестаю слышать, так как в ушах кровь шумит сильнее, чем льющаяся вода.

— Что? — я даже не сразу понимаю, о чем он. Ощущаю только его пальцы, выжигающие тавро на моем бедре. А когда понимаю, не могу сдержать истерический смешок.

— Во- первых, не твое дело. Во- вторых, откуда тебе знать, что я чувствую!

— Нуу… — уголок рта Аверина криво ползет вверх, в то время как рука на бедре начинается путешествие по ягодице, — Сейчас ты чувствуешь злость и возбуждение. Я прав?

Меня и правда накрывает девятым валом и первое, и второе. Но я не готова это признать. Слабо дергаюсь в жалкой попытке вырваться, но лишь облегчаю его руке путь к расщелинке между ягодиц. Из горла непроизвольно вырывается хриплый всхлип, когда я ощущаю его пальцы в настолько интимном месте, все ближе продвигающиеся к моему лону. Мысли окончательно путаются, и одновременно в груди начинает нарастать паника.

Я полностью голая, с мужчиной, за закрытой дверью, его эрекция недвусмысленно вжимается в мой живот, а ладонь уже поглаживает пульсирующие от прилившей крови половые губы. Как это вообще произошло??? Ник погружает в меня палец, отчего мои глаза широко распахиваются, и тут же ослабляет хватку и отпускает мои бедра. После чего подносит блестящую от выделившейся влаги фалангу к моему лицу.

— Прав, — произносит хрипло и улыбается, — Ну так что, принцесса? Отец заставил? Ты же понимаешь, что не обязана трахаться с Малинским только из-за того, что ваши папаши дружно пилят один концерн?

Кипящая злость во мне перевешивает, и я вскидываю руку, чтобы влепить ему пощечину, но Аверин упреждает удар, и моя запястье оказывается прижатым к стене.

— Что за бред? — я даже сама себе своим шипением змею напоминаю, — Я…Он давно ухаживает, и я…Ты же знаешь…Какого черта я вообще перед тобой отчитываюсь?

— Вот именно. Давно. И ты его давно посылаешь. Так что же изменилось? — вздергивает бровь Ник, продолжая игнорировать ту часть моих вопросов, где я пытаюсь выяснить, какого хрена ему вообще от меня надо.

— Просто…решила, что…Слушай, отвали. Иначе обвиню тебя в домогательствах, и ТВОЙ папочка точно тебя не спасет.

По лицу Аверина пробегает тень, губы сжимаются в тонкую линию. А потом снова появляется кривая улыбка.

— Решила, что, почему не он, раз все равно с кем-то надо, так что ли? — ухмыляется он.

Я моментально мучительно краснею. Это что? Так очевидно? Унизительно…И много кто подумал так же? Я молчу и закусываю губу, пытаясь придумать ответ.

— Только это плохой выбор, Лина. Ты не для него, — с губ Никиты сползает кривая улыбка, по щекам прокатываются желваки, в глубине глаз зарождается что-то темное, тяжелое, как черная материя.

— Да? Как интересно, — я пытаюсь говорить с сарказмом, но голос предательски дрожит, — И для кого же по твоему мнению?

— Для меня, — он так серьезно и просто это произносит, что мне становится дурно.

— Я никогда с тобой не буду, — голос пропадает окончательно, я выдавливаю из себя слова сиплым шепотом.

— Будешь, — его рука сильнее сжимает мой затылок, будто утверждая свою власть, — И, если я захочу, будешь прямо сейчас.

— Нет.

Это все, что я сейчас способна сказать. Так как сознание неожиданно заполняют слишком яркие картинки того, что возможно сейчас произойдет, и все чувства моментально обостряются до предела. Мужской запах затапливает легкие, тяжесть и жар вжатого в меня тела обжигают. Спину саднит от холодного кафеля, давление его возбуждения на живот становится невыносимо сладким. Губы сами собой размыкаются, и я почему-то начинаю дышать ртом.

— Почему нет? Ты же хочешь меня. В отличие от сноба Малинского. Или деньги важнее, Лин? У меня они тоже есть. Просто я их сам заработал, а не папочка дал.

Я задыхаюсь от того, как он бьет по моим самым потаенным темным мыслям. Это злит, выводит из равновесия. Как и то, что Аверин, когда говорит, непроизвольно покачивает бедрами, еще сильнее вжимаясь в меня. Ему достаточно просто спустить резинку шорт. Тяжесть внизу живота становится нестерпимой. Внутри все напряженно вибрирует.

— Ты- никто… — я сама уже не понимаю, что говорю. Просто хочу избавиться от этого невыносимого напряжения, — Никто, дворняга…Я никогда…

И почему-то кладу руку ему на талию, глажу бок. Просто хочу потрогать. Почувствовать горячую влажную кожу кончиками пальцев, ощутить, как под ладонью напрягаются тренированные мышцы. Я расщепляюсь, распадаюсь надвое. Сознание твердит одно, а тело требует совершенно другое. Мне начинает казаться, что я схожу с ума.

В глазах Никиты мелькает что-то темное и злое. Рука на затылке резко тянет волосы, заставляя меня всхлипнуть от неожиданной боли. В уголках моих глаз собираются слезы.

— А ты маленькая избалованная заносчивая сучка, — шипит он мне в лицо. Потом в Аверине что-то резко меняется, глаза подергиваются чувственной задумчивой дымкой, и голос становится тише и бархатистей.

— Просто попробуй со мной…

Ком подкатывает к горлу, и я, не в силах выдавить ни слова, отрицательно мотаю головой. Слезы так и стоят в уголках глаз, и его лицо неумолимо расплывается передо мной, теряя фокус. Секунда, и мне становится нестерпимо зябко, так как я стою одна в душе, все так же прижимаясь к холодной кафельной стене. Я пытаюсь осознать, что сейчас произошло, но не могу.

Глава 9. Прости

Проходит не меньше двадцати минут, прежде чем я справляюсь с крупной дрожью и чувствую в себе силы выйти из душа. Как раз вовремя, так как девчонки заходят в душевые, а значит парни ушли париться. Путь наверх к остальным гостям открыт.

— Ты до сих пор тут? — Машка провожает меня удивленным взглядом, но я лишь неопределённо пожимаю плечами и пулей выскакиваю из помещения.

Я хватаю своё пляжное платье, натягиваю его на влажную кожу, так как даже толком не вытерлась, и спешу к лестнице, словно за мной кто-то гонится. Страх встретить Аверина сейчас иррационален и очень силен. И хотя я слышу веселые мужские голоса, раздающиеся из сауны, это меня ни капли не успокаивает. Перевожу дух я только тогда, когда попадаю в выделенную нам с Машкой гостевую спальню. Хлопаю дверью и обессиленно сползаю по стене, прикрыв голову руками. Надо собраться. Ведь ничего такого сверхъестественного не произошло. Но убедить себя в этом плохо получается. Меня никогда никто так не касался. Никогда. Я не позволяла. Почему сейчас? Почему с ним? Я была уверена в себе, в своих симпатиях. Раньше.

Аверин всегда такой вальяжный, смотрит свысока, хотя сам из себя ничего не представляет, командует, позволяет себе лишнее, наглый. Невоспитанный неотесанный чурбан. Я думала, он меня просто бесит. И от этого каждый раз, когда мы пересекались, я становилась раздражительной и нервной. Свято верила, что это всего лишь неприязнь. Наивная дура. Плевать, это ничего не меняет. Я медленно поднимаюсь с пола и начинаю приводить себя в порядок. Купальник летит в сторону, и его заменяет комплект кружевного белья без бретелек. Вместо хлопкового пляжного платья я одеваю короткое черное, обтягивающее фигуру как вторая кожа. Классика никогда меня не подводила. Освежаю макияж, делая акцент на губах и нервно улыбаюсь себе в зеркало. Конечно, может мне и кажется, но внутренний надлом очевиден. Глаза лихорадочно блестят, на щеках горит нездоровый румянец, лишь подчеркивающий бледность остального лица. Черты словно заострились. Я делаю глубокий вдох, одеваю шпильки и выхожу из комнаты.

В гостиной на первом этаже, превращенной в клуб, невероятно шумно. Музыка бьёт по барабанным перепонкам, заставляя сердце стучать в бешеном ритме, стробоскопы ослепляют, выхватывая двигающиеся в полутьме фигуры. Поначалу мне кажется, что найти здесь Стаса будет нереальной задачей. Но через минуту мои глаза привыкают, и я обращаю внимание на диваны в дальнем углу, над которыми горит приглушенный свет. Видимо там организован чилаут. Я замечаю светлую модно подстриженную макушку Малинского и пробираюсь к нему через танцующую толпу. Мне жизненно необходимо сейчас вытравить из головы Аверина, и я надеюсь, что Стас сможет с этим справиться. Я хочу хотя бы попытаться почувствовать рядом с ним тоже самое. Доказать себе, что это всего лишь здоровая реакция организма на близость привлекательного мужчины. Ничего личного.

— Привет, принцесса, — белозубая улыбка Стаса на секунду ослепляет меня. Он такой…уютный, — Я уже хотел идти разыскивать тебя. Как поиграли? Вы долго.

Малинский двигается, освобождая мне место рядом, и я опускаюсь на диван. Мне тесно, народу много, и наши бедра моментально плотно прижимаются друг к другу. Я чувствую жар его ноги, запах парфюма, жадно слежу за каждой мелочью, ловя собственные ощущения. Мне приятно, но… Боже, я сейчас расплачусь. Стас запрокидывает руку на спинку дивана и начинает нежно перебирать мои распущенные волосы. Слишком нежно, словно боится. В кулак бы схватил, и то было бы лучше. Внутри зреет неконтролируемое раздражение: на себя, на него и на проклятого Аверина.

— Мы потом еще в сауну пошли, — произношу я вслух, рассеянно улыбаясь и изучая его лицо.

Стас — красивый. Такая классическая идеальная красота, словно модель. Блондин с голубыми глазами, нордические черты. И холодом веет, как рядом с картинкой из журнала сидеть. Идеальные гены, идеальная родословная. Раздражение внутри нарастает.

— Я чувствую запах геля для душа, — улыбается Стас и наклоняется к моей шее, глубоко втягивая воздух. Кожа чуть ниже уха моментально влажнеет от его дыхания, — Ммм…вкусно. Ты вся как десерт, Лин.

Я свожу колени, прикрываю глаза. Стараюсь понять, что я чувствую. Стас пьян и смелеет на глазах. Меня это волнует. Волнует то, что ему можно, но… Надо тоже выпить.

— Принесешь мне маргариту…двойную, — хрипло произношу я, поворачиваясь к своему кавалеру.

— Конечно, — Малинский с готовностью встает и направляется к бару.

Я откидываюсь на диване, потирая виски. Блуждающим взглядом скольжу по извивающейся под модные ритмы толпе. В фокус попадает пара, стоящая в противоположном углу. В горле моментально пересыхает, а легкие вмиг схлопываются, как проколотые воздушные шарики. Я пытаюсь отвернуться, да хотя бы просто моргнуть, и не могу. Машка в красном коктейльном платье с открытой спиной запрокидывает голову, вызывающе смеясь. Её рука как бы невзначай ложится на широкую грудь собеседника, обтянутую белой футболкой. Коленка уже практически просунута между его ног. Она поводит бедрами, сокращая миллиметры между собой и стоящим напротив парнем. Еще секунда, и полностью прижмется. Я вижу, как он склоняется к ней, снисходительно смотрит с высоты своего роста и медленно тянет пиво из бутылки, криво улыбаясь. Он не против. Это видно по расслабленной позе, по задерживающемуся в вырезе платья откровенном взгляде. Вдруг он резко поднимает голову, и черные глаза смотрят на меня в упор. Сердце пропускает удар, и я словно глохну.

— Твой коктейль- голос Стаса доносится словно сквозь толщу воды.

Невероятным усилием воли поворачиваю к нему голову, облизываю пересохшие губы. В голове стучит только одна мысль, больно ударяясь о черепную коробку. Машка сегодня добьется своего. Я не могу на это смотреть. Просто не могу!

— Стас, извини, мне отец позвонил. Мне домой нужно…Срочно.

— Что? — Малинский удивленно хлопает глазами, замерев с моим коктейлем.

— Прости, правда…

— Ладно, — растерянно тянет он, — Давай провожу. Ты точно не можешь подольше остаться?

Я ощущаю, как мой висок сверлит тяжелый взгляд черных глаз, и медленно качаю головой.

— Нет, прости.

Глава 10. Вечность

Мой телефон вибрирует, когда я уже оказываюсь в комнате у себя дома. Я кидаю беглый взгляд на экран и застываю в нерешительности. Машка. Мне страшно брать. Я могу услышать подробный пьяный рассказ о том, о чем знать не хочу ни при каких обстоятельствах. Слабовольно пропускаю вызов, но она не сдается. Сделав пару кругов по комнате, я все-таки поднимаю трубку.

— Привет, ты где? Малинский правду говорит, что ты уехала? — ее голос веселый и требовательный одновременно.

— Да, я уже дома, Маш, — осторожно отвечаю я.

— Что-то случилось? — спрашивает она обеспокоенно.

— Да нет, просто…Просто месячные пошли, живот сильно заболел. Еще и с собой ничего не было, — фантазирую я на ходу, расхаживая по комнате. Мне приходится говорить громко, так как, хоть Машка очевидно и отошла, звуки праздника все равно рвутся из трубки.

— Ааа, ясно, — облегченно выдыхает Ракова, — Мда, неудачно вышло, сочувствую. Хоть для меня это конечно просто праздник какой-то.

И она пьяно хихикает в трубку.

— Почему? — не сразу соображаю я.

— Ну как? — поясняет Машка хмельным голосом, — Мы с тобой на двоих гостевую спальню делили, а теперь я одна…Ну как одна…

И подружка томно вздыхает.

— Ох, Линка. У Аверина там походу целый Каа в штанах. Чувствую себя одуревшим бандар-логом, ждущим, что его сейчас съедят, — и она снова заливисто хихикает.

— Мне пора, Маш, развлекайся, — выдавливаю из себя и кладу трубку, не дождавшись ответа. Несколько секунд смотрю на гаснущий экран смартфона, а потом со злостью швыряю его на кровать, словно он в чем-то виноват.

* * *

Утро не приносит облегчения. Тем более, что полночи я проворочалась, не в силах заснуть. Голова тяжелая, глаза мутные, а мысли вялые и серые, совсем как небо за окном. Еще и сдача курсовой сегодня. Не то, чтобы сложно. Но ехать в универ не хочется. Там я неминуемо наткнусь на Машку. А слушать ее восторженные оды питону Аверина я просто не способна.

Стоит мне о ней вспомнить, как Ракова снова звонит. С тяжелым сердцем поднимаю трубку, спрятаться не получится.

— Привет! — ее бодрый голос больно ударяет по моим натянутым нервам. Вопросы и слова летят в мое ухо словно пулеметная очередь, — Как дела? Тебе лучше? Будешь другом- заедешь за мной? Я за руль сесть не в состоянии. В голове Хиросима после вчерашнего.

— Ладно, — пожимаю я плечами, сдаваясь, — Будь готова к одиннадцати.

Потом закусываю губу и, жмурясь, все- таки задаю вопрос, вертящийся на языке.

— Как ночь?

— Нормально. Весело было. Напилась, говорю же, — отмахивается Машка.

Но я не слышу то, что хочу услышать. Я делаю глубокий вдох и уточняю, одновременно проклиная себя за слабость и мазохизм.

— А Аверин?

— Козел- твой Аверин, — неожиданно рычит в трубку подруга, — При встрече расскажу. В общем жду к одиннадцати, детка. Собирайся!

— Ок, — я растерянно моргаю и стискиваю в дрожащей руке смартфон. Так не было или было? Вскидываю взгляд на настенные часы. Только девять. Еще два часа. Вечность.

Глава 11. Признание

— Заедем за кофе? — Машка врывается ко мне в машину как карнавал. Яркая, шумная и пахнущая чем-то сладким, — О, моя голова. Мне срочно нужен приличный раф.

— Без проблем, — я напряженно улыбаюсь и вцепляюсь в кожаную оплетку руля. Нетерпение достигло апогея, вопросы рвутся с языка, но обычно я не настолько любопытна и боюсь, что, если сразу начну свой допрос, Машка что-нибудь заподозрит.

Поэтому, вместо того, чтобы приступить к разговору, я молча выруливаю из её двора и сворачиваю в сторону шоссе. Ехать нам минут сорок. И то, если повезет. Более чем достаточно, чтобы обсудить вчерашнюю ночь до мельчайших подробностей. А подробности Машка любит. Я нервно сглатываю.

— Жаль, что ты вчера так рано ушла, — Ракова заводит разговор сама, как я и предполагала, — Было весело. Ефимовского знаешь? Представляешь, с балкона свалился, придурок! Да еще голый!

Она заливисто смеётся, а я удивленно вскидываю брови.

— Хорошо, хоть внизу кусты были и клумба. Но его задницу расцарапанную я никогда не забуду, — продолжает Маша, фыркая.

— Как он так?

— Да полез к Олесе ночью в комнату, она его выгоняла, а он спьяну решил трагедию разыграть.

— Ааа, — тяну я, кивая, — А ты?

— Что я?

— Как ночь провела? — я стараюсь, чтобы голос мой звучал естественно и беззаботно, но, по-моему, не очень выходит. Впрочем, Маша кажется не замечает ничего.

— Да никак, — фыркает она, — думала с Авериным срастётся. Он вроде даже не против был, сам потанцевать пригласил и вообще… Мы уже целовались… Он конечно ммм…

Я стискиваю руль так, что костяшки пальцев белеют.

— А потом вдруг ОП и всё. Как отрезало. Начал оглядываться. Потом сказал, что нужно кого-то найти, и исчез. Оставил меня с раскрытом ртом. И просто ушел, как и ты, представляешь? Ненормальный какой-то, — обиженно заканчивает Машка.

А я стараюсь скрыть облегченный выдох. Напряженные плечи сами собой расслабляются, и рассеянная улыбка скользит по губам. Я не могу не думать о том, что возможно он выискивал меня. Это глупо, но ужасно льстит. В груди растекается предательское тепло. Чёрт, у меня похоже проблемы.

— Ты что так улыбаешься? — подозрительно косится на меня Ракова, но я только отрицательно машу головой, не отвечая.

— Ну и не нужен он тебе, — произношу как можно равнодушней, — Может и к лучшему.

— Эх, Линка, ничего ты в мужиках не понимаешь, — тяжко вздыхает Машка.

Я закусываю губу и начинаю говорить вслух свои собственные сомнения.

— Он не нашего круга.

— И что? — хмыкает подруга, — Деньги-то у него все равно есть. Чем он там занимается, не помню…

— Приложения какие-то разрабатывает, переводя с китайского, — глухо подсказываю я.

— Ну вот. И ничего, хватает, чтобы тусить с тем же Малинским, на нормальной машине ездить. В аспирантуру пойдет. Значит, не дурак, а в мужчине это знаешь ли тоже плюс, — назидательно вещает Машка, — Пройдет десять- пятнадцать лет, и, кто знает, у кого денег больше будет: у Малинского с Ганиным, которые ни дня не работали, или у того же Аверина. Вон на Цукерберга посмотри. Задрот задротом, а миллиардер. А Ник и соображает, и трахнуть хочется.

И она заливисто смеётся.

— Думала, тебя только последнее интересует, — сухо цежу я. Почему-то то, с каким усердием Ракова хвалит Никиту, меня начинает раздражать. Когда это ей вообще было интересно, что в голове у парня. У неё взгляд выше ширинки ни разу на моей памяти не поднимался.

— Нууу… — тянет Машка и загадочно улыбается, отчего мне становится не по себе.

— Знаешь, он мне по-настоящему нравится, правда. Я бы даже рискнула его папе показать, — добавляет она неожиданно тихо и, что совсем уж невероятно, смущается, — Только не смейся и не говори никому, хорошо?

Я перевожу невидящий взгляд на дорогу, она серьезно? Быть не может.

— Конечно, — произношу бесцветным голосом.

— Ты ничего не скажешь? — ей хочется продолжить говорить об Аверине, а вот у меня все желание резко пропадает, — Где твои обычные лекции про социальное неравенство? Или про то, что он придурок?

— Это твое дело, Маш. Не будет лекций, — устало отвечаю ей.

Я ощущаю себя разбитой. Еще вчера я даже не думала о Никите. Но какие-то сутки, и он повсюду. Даже в голове моей лучшей подруги. Как это произошло?

Маша бы наверно и дальше продолжила болтать про своего любимого Аверина, но у меня звонит телефон. На экране высвечивается «Стас». Я нажимаю на громкую.

— Да.

— Привет, принцесса, что делаешь?

— В универ с Машкой едем. Курсовую надо сдать.

— А потом?

Я неопределенно пожимаю плечами.

— А потом ничего.

— Отлично, может сходим куда-нибудь? А то вчера все как-то странно получилось…Твой подарок, а меня гостей куча, и ты уехала, и…

— Хорошо, — обрываю я его, улыбаясь. Голос Стаса выдает его нервозность, и мне это льстит, — Конечно.

— Ок, — я отчетливо слышу нотки облегчения, — Во сколько ты освободишься?

— Давай вечером. Заедешь за мной в семь?

— Да.

Стас тут же отключается, будто боится, что я передумаю. Машка расплывается в хитрой улыбке.

— Мне показалось, или я действительно слышала, как Малинский от счастья бил хвостом по полу… — фыркает она, и я тоже начинаю смеяться.

Глава 12. Свидание

— Ну что? Куда ты хочешь? — Стас улыбается, выруливая из нашего двора, — В кино? В ресторан? Можем на стенд-ап сходить.

— Давай просто поужинаем, — я устало тру виски.

Сдать курсовую оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Профессор продержал нас почти три часа. А после мы с Машкой встряли в жуткую пробку. Дома я оказалась лишь в шесть, и самым большим моим желанием было все отменить. Если бы я вчера не сбежала с праздника, я бы наверно так и сделала. Но поступить с Малинским подобным образом второй раз подряд было бы слишком.

— Отлично, в "Марсель"? — интересуется Стас.

— Да, устрицы то, что нужно, — я слабо улыбаюсь и откидываю голову на подголовник. Стас включает музыку, позволяющую нам не разговаривать, что меня полностью устраивает.

— Тяжелый день? — участливо спрашивает Малинский.

— Да, — мне приятно, что он все понимает и не донимает меня лишними расспросами, позволяя просто отдохнуть во время дороги.

Из динамиков льется Weekend, меня окружает теплый запах кожаного салона и нотки мужских духов. Тело потихоньку расслабляется, сбрасывая накопившееся напряжение. Так, перебросившись лишь парой ничего не значащих фраз, мы добираемся до ресторана. Стас помогает мне выйти, его рука как бы невзначай накрывает мою поясницу и остается там. Напряжение тут же возвращается. Малинский напоминает мне, что привычные границы между нами стерты, и надо двигаться дальше. Его ладонь прожигает мою спину словно клеймо.

Администратор усаживает нас за уютный столик в глубине зала, и я с облегчением избавляюсь от тактильного контакта с парнем, занимая противоположный диванчик. Пальцы ощутимо подрагивают. Так, что даже меню слегка трясется перед глазами. Я заказываю устрицы и белое вино. Больше в меня ничего сейчас не влезет.

— Сядь со мной, — Стас улыбается одним уголком губ, прожигая меня затуманенным взглядом и выразительно хлопает по своему диванчику.

Я закусываю губу, и после секундных раздумий все-таки пересаживаюсь, тут же попадая в кольцо его рук. Лицо Малинского оказывается так близко, что начинает раздваиваться. Запах мятной жвачки ударяет в нос. Теплая ладонь сминает мою талию.

— Можно? — сиплым шепотом интересуется Стас, медленно сокращая расстояние между нашими губами.

А мне вдруг приходит в голову дурная мысль, что кое-кто другой бы не спрашивал. Я злюсь на себя за то, что в памяти в такой момент всплывает Аверин, и сама подаюсь Стасу навстречу. Его губы влажные и теплые. Мягкие. Он целует меня…уважительно что ли. Это бесит. Я притягиваю к себе его белокурую голову, сама проникаю языком ему в рот. Я хочу по-другому. Хочу, чтобы внутри загорелось все, лавой стекаясь вниз живота. Чтобы дышать стало нечем. Чтобы мне было плевать, что мы на виду у всех в шикарном ресторане, чтобы…

— Чёёрт, Лина, — Стас резко отстраняется, шумно выдыхая. Его глаза ошалело сверкают, — Я…

Он обводит взглядом зал, проверяя, смотрят на нас или нет. Он чувствует смущение, а я жгучее разочарование.

— Может ко мне, принцесса? — Малинский склоняется к моему уху, влажно дышит в висок, — Раз ты так…

Я лишь отрицательно машу головой и слабо улыбаюсь.

— Мы просто приехали поужинать. И я жду свои устрицы.

— Ок, — Стас обнимает меня, прижимая крепче к себе, но в этом нет никакого сексуального подтекста.

Он бы мог так и с сестрой сидеть. Разочарование разъедает меня изнутри. Нет, я не чувствую. Я не чувствую к нему ничего. Симпатия, доверие, уважение наверно, но этого так ничтожно мало для настоящих отношений. Я невольно воспроизвожу в голове вчерашнюю сцену в душе, и меня начинает лихорадить лишь от одного воспоминания. И свой отказ тоже вспоминаю. Сейчас я в нем совсем не так уверена.

Нам приносят вино, Стас начинает рассказывать про прошедший день рождения. Я слушаю вполуха, погруженная в себя. Хорошо, что в зале приглушенный свет, я опираюсь головой на грудь Малинского, и он не видит моего отрешенного лица. Хорошо, что я отлично улавливаю его интонации, и автоматически смеюсь в нужных местах. Мне бы наверно вообще было бы хорошо с ним, если бы я вчера не узнала, что бывает по- другому. Решусь ли я?

Через два часа мы покидаем ресторан, за все время лишь еще пару раз прикоснувшись друг к другу губами в целомудренном поцелуе.

— Поехали ко мне? — предлагает Стас, обнимая меня за талию, когда мы подходим к машине. Но я уже не хочу ничего.

— Нет, я устала, отвези меня домой.

На лице Малинского мелькает разочарование, но он не смеет возразить. По дороге мы едем молча. Я задумчиво смотрю на мелькающие огни ночного города за окном. Внутри бурлит ощущение пронзительного одиночества, причудливо переплетающееся с волнительным предчувствием. Ощущение, что скоро произойдет что-то очень важное, все больше захватывает меня. Не знаю, плохое или хорошее, но точно что-то значительное, судьбоносное для меня.

Стас заезжает в наш двор, глушит машину у парадного входа и притягивает меня к себе. Его поцелуй сейчас гораздо более требовательный и наглый. Рука с моей шеи медленно спускается на грудь и сжимает ее. Язык толкается в рот, ударяясь о небо. Но у него все равно такие мягкие губы. И слишком влажные. Я пытаюсь ответить, сама распалить себя, но ничего не выходит. Когда вторая его рука проникает мне под юбку и ползет по внутренней стороне бедра к развилке между ног, я сдаюсь.

— Мне пора. Спокойной ночи, — я отстраняюсь резко, смотря в его мутные, полуприкрытые веками глаза.

Малинский молчит, будто мои слова не сразу доходят до него. Потом, тряхнув головой, выходит из машины и, обойдя ее, открывает мне дверь.

— Спокойной, принцесса.

Он протягивает мне ладонь, помогая выйти. Я опираюсь на подставленную руку, делаю нетвердый шаг, и перед глазами все неожиданно темнеет от резкой невыносимой боли.

— Ааа..

— Лина, что? — Стас подхватывает меня, не давая упасть.

— Нога… — цежу сквозь зубы, — Каблук подвернулся. Я ее сломала по- моему. Как болит-то.

Стас опускается на корточки передо мной и ощупывает голеностоп под мое тихое поскуливание.

— Так, садись обратно. Поехали в травму, — выносит вердикт Малинский и запихивает меня в салон своей машины, — Сломать — вряд ли сломала. Но отек уже есть. Надо проверить.

Я покорно занимаю свое место, кривясь от дико неприятных ощущений. Вечер неожиданно продолжается.

Так мое первое свидание с моим первым парнем закончилось растяжением голеностопа и ограничением в движении и обуви как минимум на неделю. Уже перед сном, прокручивая в голове прошедший странный день, я решила, что это не очень хороший знак.

Больше всего меня волновало, как я буду водить машину все это время. Ведь сейчас летняя сессия, ездить в универ приходится практически каждый день, а насчет такси у меня небольшой пунктик. Ну как небольшой…Развилась настоящая фобия после того, как мама два года назад погибла в аварии, которую спровоцировал ее таксист. Но отец сказал, что уже решил этот вопрос. Сын его водителя, Романа Константиновича, согласился повозить меня ближайшую неделю. Без понятия, кто это. Но Роман Константинович поклялся, что он очень ответственный, спокойный, к тому же учится в том же универе, что и я. Да и папа его знает. Оказывается, в прошлом году парень проходил практику в его офисе. Что ж, пусть будет сын водителя. У него это наверно в генах.

Глава 13. Извозчик

Хотя на часах нет и девяти утра, на кухне уже вся моя семья. Все два моих родных человека. Папа пьет кофе, уткнувшись в телефон. А Мишка упорно уворачивается от обязанности доесть кашу. Но Гулю, его няню, не так-то просто сбить с пути истинного, и все мы знаем, что каша, а с нею и Михаил, будут побеждены. Брат с мольбой смотрит на меня поверх ложки, но против Гули даже я бессильна.

— Доброе утро, — я делаю себе двойной эспрессо, подхватываю тосты с общего блюда и сажусь напротив отца.

— Доброе, — папа вскидывает на меня глаза, оторвавшись от телефона, и тепло улыбается, — Ты что так рано? Или тебе в универ?

— Да. У меня зачет сегодня. Надеюсь, водитель приехал уже. Я Роману Константиновичу сказала вчера.

— Раз сказала, значит уже приехал, — пожимает плечами отец, — ты насчет Никиты не волнуйся. Он парень хороший, ответственный…Черт! Ты чего, дочка?

Отец подскакивает с места, отряхивая мой кофе с рукава своего пиджака, и начинает яростно стучать мне по спине.

— Никита? — хриплю я, откашливаясь, и поднимаю на папу заслезившиеся глаза, — Его Никита зовут? Аверин?

— Да, сын Романа. Ты что, Лин? Говорили же вчера.

— Я… — я не знаю, что сказать. До меня только сейчас дошло, что у них одна и та же фамилия. В конце концов не такая уж она и необычная. И мысль, что Аверин — сын водителя моего отца просто не укладывается в моей голове. Я осознавала, что он из обычной семьи, но чтобы настолько…

— Прости, — я кошусь на папин заляпанный пиджак, а потом ловко уворачиваюсь от еще одного увесистого хлопка по спине.

— Да уж, — отец с тоской оглядывает свой костюм, — Пойду переоденусь. Ты как, нормально?

— Да, просто подавилась…

— Ладно. Так вы знакомы?

— Да, похоже. Мельком. Он приятель Стаса Малинского, — я отвожу взгляд от проницательных глаз отца, который с любопытством наблюдает за мной. По телу бежит нервный озноб, давление подскакивает, отзываясь шумом в ушах. Но я очень надеюсь, что этого не видно.

— Ну это же хорошо? — интересуется папа, не совсем понимая мою реакцию. Я вижу, как между его бровей залегает морщинка. Взгляд становится сканирующим.

— Да, конечно, — я натянуто улыбаюсь и радуюсь тому, что он уже опаздывает.

Отец и правда всего через секунду перестает впиваться в меня пронзительным взором, вспоминает о своем испорченном костюме, и, пробормотав себе под нос "ну, если что- говори", а после чмокнув меня в макушку, уходит переодеваться.

А я бессмыленным взглядом упираюсь в стену. Во дворе сейчас меня ждет Аверин? Мы вместе поедем в универ? Запах еды неожиданно вызывает тошноту, ладони потеют. Я дрожащими пальцами обнимаю чашку с кофе, будто пытаюсь согреться. На периферии сознания раздается голосок Мишки, но я не сразу понимаю, что он лопочет.

— Что? — я поворачиваюсь к брату, рассеянно моргая.

— Я хочу в аквапалк! — повторяет брат, хлопая огромными ресницами, — Ну, Лина!

— Хорошо, после универа, рыжик, — я машинально соглашаюсь, даже не до конца понимая, на что. Оставляю свой недопитый кофе и нетронутый завтрак. И, подхватив сумку и чмокнув распевающего от счастья брата, на негнущихся ногах выхожу из дома.

Я застываю на крыльце, судорожно одергивая не требующего этого жеста юбку, и облизываю губы, встречаясь взглядом с пронзительными черными глазами. Моя догадка подтвердилась. Прямо передо мной стоит черная камри Аверина. А сам хозяин, вальяжно опершись бедром о капот седана, пасмурно смотрит на меня в упор. Через несколько секунд его темная бровь вопросительно ползет вверх. И только тогда я осознаю, что так и не сдвинулась с места. Просто стою и пялюсь на него.

— Не опоздаешь, Польская? Я и так тут уже полчаса торчу, — тянет Аверин и распахивает передо мной переднюю пассажирскую дверь. А потом добавляет с ядовитой иронией.

— Или ты сзади поедешь, чтобы рядом с прислугой не сидеть?

И я моментально отмираю, нащупывая себя привычную в этом жарком смятении, опутавшем меня.

— Что, зубы забыл почистить? Боишься, задохнусь? — фыркаю я, тяжко ковыляя по ступенькам к сощурившемуся парню.

Никита быстро смеряет оценивающим взглядом мои тщетные попытки спуститься по лестнице с чувством собственного достоинства. А уже через секунду я, охнув, оказываюсь у него на руках.

— Слишком жалкое зрелище, — бормочет Аверин в своё оправдание и выгружает меня на переднее пассажирское сидение.

Я не успеваю ничего: ни поблагодарить, ни возмутиться. А Никита уже, заняв своё место, заводит машину.

— Если и задохнешься со мной, то не от этого, — нагло подмигивает мой временный извозчик и трогается.

Глава 14. Разговор

— Почему мы едем на ТВОЕЙ машине? — спрашиваю я через пару секунд вынужденной заминки. Так как мне необходимо время, чтобы прийти в себя после того, как меня неожиданно донесли до автомобиля на руках.

— Она тебя чем-то не устраивает? — возвращает вопрос Аверин, вскидывая бровь.

— Не хочешь, чтобы в универе знали, что ты у меня водителем подрабатываешь? — я ехидно улыбаюсь, потому что уверена, что дело в этом, — Ну так я все равно скажу, иначе как мне Стасу объяснить, что ты меня возишь. Ничего личного.

Никита поджимает губы, и по его щекам прокатываются желваки.

— Во-первых, я не подрабатываю. А во-вторых, говори, что хочешь, мне плевать, — цедит раздраженно Аверин и делает музыку громче.

— На что тогда злишься? — мне правда интересно, я даже поворачиваюсь к Никите вполоборота, с любопытством разглядывая его словно окаменевшее лицо.

Аверин отвечает не сразу, щурится на дорогу и растягивает губы в кривой улыбке, а потом все-таки хрипло произносит.

— На хрена тебе Стас? — парень косится на меня, прожигая обвиняющим взглядом черных глаз, и снова переводит внимание на дорогу.

— Не твоё дело, — бурчу себе под нос, отворачиваясь.

У него нет права задавать мне подобный вопрос. А обидней всего почему-то то, что я сама себе его полночи задавала. И к утру практически убедила себя, что Стас мне все-таки нужен. Вот только сейчас я сижу в машине Аверина, где все пропитано им, мое бедро ощущает жар его правой руки, покоящейся совсем рядом на коробке передач, а в груди нарастает нервное возбуждение, похожее на опьянение. И оно толкает меня продолжить разговор.

— Почему не подрабатываешь? — немного перевожу тему, — Не бесплатно же ты меня возить вызвался?

— Бесплатно, — просто отвечает Аверин, больше ничего не добавляя.

— Не верю, — фыркаю я.

— Я в долгу перед твоим отцом, — произносит Никита спокойно, а потом косится на мою коленку, — И мне нравятся твои ноги.

Я тут же натягиваю юбку пониже, а Аверин ухмыляется. Козел.

— Думаешь, так легко поступить в МГИМО на бюджет? — продолжает Ник, вслух мою реакцию никак не комментируя, — Я проходил по баллам, но связи решают больше, чем хорошие оценки и грамоты с олимпиад. Так что…

Он переводит на меня хитрый взгляд.

— Не одна ты там учишься благодаря папе.

Я задумчиво смотрю в окно.

— Как так вышло, что я даже не знала, что ты… — я не знаю, почему мне сложно продолжить предложение. Наверно, факт, что он сын нашего шофера, просто до сих пор не уложился в моей голове. Загадочное происхождение Аверина, честно сказать, импонировало мне больше. А так все стало до ужаса прозаично. Я знала, что жена Романа Константиновича — учительница по физике. Знала, что у него двое детей. Обычная семья из параллельной для меня вселенной.

— Сын вашего водителя? — договаривает за меня Аверин. На его губах играет ироничная улыбка. Наверно, моя реакция раздражает его. Но смущенным он себя явно не чувствует, — А откуда бы тебе это знать?

— Отец мог сказать, что мы учимся вместе, — пожимаю плечами я.

— Твой отец- не самый разговорчивый человек. И, думаю, он просто не считал это важным. Я для него — всего лишь сын его сотрудника, которому не сложно помочь. Для него это ничего не стоит. Тем более он рассчитывает, что получит с этого дивиденды. Я недаром у него практику каждый год прохожу. Он ждет, что я пойду к нему работать.

— Так ты ценный кадр, — весело тяну я и тут же жутко смущаюсь, так как мой голос прозвучал чересчур игриво.

Аверин видимо тоже это замечает и одаряет меня ехидной улыбкой.

— Представь себе…Не все считают меня придурком, как ты, Польская.

— Они могут ошибаться, — хмурюсь я в ответ. Еще не хватало, чтобы он решил, что я с ним кокетничаю. И чтобы так решила я сама.

На некоторое время в салоне повисает тягостное молчание. Впрочем, тягостное, похоже, оно только для меня. Никита не выглядит ни смущенным, ни напряженным. Даже начинает тихо подпевать льющимся из динамиков песням, едва шевеля губами. А я не могу ехать вот так, молча. Так я слишком сильно ощущаю, как бешено колотится сердце в груди, и как крупно дрожат ладони на коленях. Я вцепляюсь руками в сумку, чтобы дрожь была не так заметна, и вновь начинаю разговор.

— Значит, ты не против, если я скажу, кто ты? Ты столько скрывал, — осторожно начинаю я.

— Я не скрывал, — спокойно возражает Никита, — Малинский, к примеру, знает.

— Но…

Вот тут я опять удивляюсь. Этого быть не может. Девчонки как-то даже на деньги спорили, откуда Никита взялся. В универе, где твоя родословная- такой же документ, как зачетка, человек с неизвестными корнями словно бельмо на глазу.

— Вот не надо, — возмущенно тяну в ответ, — Я сама пару раз слышала, как ты уходил от подобных вопросов.

— Ладно, от парней не скрывал. Им плевать, а девчонок так кадрить легче, — весело смеётся Аверин, — Вы любите загадочность. Пацанов это забавляло. То, как легко можно залезть под юбку, просто наплетя что-то про отца, сидящего в тюрьме на Мальдивах. Они и не сдавали меня. Так понятней?

Мне становится обидно за весь женский род разом. Вот же жук. Еще и хвастается этим.

— Ну теперь и девчонки узнают, — мстительно шиплю в ответ, — Так что конец твоей подъюбочной карьере, Аверин. С сыном шофера переспать желающих будет в разы меньше.

— Знаешь, я и так уже планировал завязать, да и последний курс, — тянет вальяжно Никита, продолжая улыбаться, — К тому же…

И он поворачивается ко мне, прожигая неожиданно серьезным тяжелым взглядом.

— Меня сейчас только одна юбка интересует, — его голос быстро спускается до хриплого шепота, отдается томной вибрацией в моей груди, — И рано или поздно ты её снимешь для меня.

Я замираю, как кролик, уставившийся на удава. Слишком резкий переход. Тело цепенеет в жарком смущении. Жадно глотаю воздух только, когда он отворачивается, чтобы посмотреть на дорогу.

— Этого не будет, — звучит почти жалобно, будто я его уговариваю.

Никита только криво улыбается, игнорируя меня.

— Не будет, слышишь! — я начинаю злиться, повышаю голос. Хочется его ударить, убедить. Он выглядит таким уверенным, самодовольным, что меня начинает трясти.

— Приехали, — прерывает мою начинающуюся истерику Аверин и, как ни в чем не бывало, выходит из машины и открывает мою дверь, — Звони, как освободишься. Я буду на кафедре.

Мне ничего не остается, как воспользоваться предложенной помощью и опереться на его протянутую руку. Когда я оказываюсь на ногах, Аверин на мгновение прижимается ко мне всем телом, его ладонь пробегается по моей спине, спускается ниже, пальцы сминают ягодицу, жаркий шепот щекочет ухо.

— Будет.

И он тут же отступает, пикает сигнализацией и идет в сторону универа, оставляя меня одну на парковке: смущенную и растерянную.

Глава 15. Переписка

— Тебя что, Аверин привез? — шипит Машка, стоит мне доковылять до своего места рядом с ней, перед этим извинившись за небольшое опоздание перед преподавателем.

Я закусываю губу, оттягивая момент признания. Почему-то эта информация воспринимается мной, как глубоко личная, и делиться ей с подругой я не хочу. Тем более зная ее боевой настрой в отношении моего временного водителя.

— Откуда ты знаешь? — не сразу отвечаю я вопросом на вопрос.

— Климова в окно видела, — глаза Раковой смотрят на меня требовательно и настороженно, отчего кожу на лице начинает покалывать.

— Да…Я подвернула ногу вчера, и отец сказал, что меня пока повозит сын его шофера. А утром выхожу на улицу, а там… — я набираю в грудь побольше воздуха, видя как расширяются Машкины глаза от моего рассказа, нагибаюсь поближе к ней и возбужденно шепчу, — А там Аверин меня ждёт, представляешь? Он, оказывается, сын нашего Романа Константиновича.

— Да лааадно, — тянет Ракова гораздо громче, чем следовало бы, и тут же награждается грозным взором преподавателя.

— Да. Я и подумать не могла, — продолжаю я одними губами.

— Я тоже, — растерянно вторит Машка.

Я кидаю на онемевшую подругу хитрый взгляд.

— Так что, боюсь, со знакомством с папой придется тебе повременить, — не знаю, почему меня эта мысль веселит, но я искренне улыбаюсь, — Такого парня он тебе точно не спустит.

Но Машка лишь раздраженно фыркает в ответ.

— Подумаешь. Ну и что. Может с папой и правда знакомиться не стоит, но в остальном что это меняет? — и Машка начинает тихо хихикать, — Член у него от этого короче не стал.

Я моментально краснею, а в сторону развеселившейся подруги летит грозное.

— Ракова, сейчас за дверь пойдете!

— Простите, Эльдар Ваганович, — тут же отзывается Маша и невинно хлопает нарощенными ресницами, вытягиваясь по струнке.

Некоторое время мы молчим и усердно пишем, так как Ваганыч коршуном следит за нами. Но стоит ему расслабиться, как Машка тут же начинает возбужденно шептать мне в ухо.

— Слушай, я тоже с вами хочу. Линка, давай ты будешь за мной заезжать? — ее голубые глаза, устремленные на меня, возбужденно сверкают.

А я недовольно поджимаю губы, судорожно ища причину отказать. Сейчас я не заставляю себя анализировать, почему нет. Не копаюсь в себе. Просто знаю, что я точно против.

— И как я это объясню? — мой голос неожиданно звучит хрипло и раздраженно.

— Что объяснишь? Кому объяснишь?

— Аверину.

— А зачем? — она непонимающе смотрит на меня, — Он же в роли водителя, так? Как скажешь ему, так и будет. Ну, начнёт возмущаться, я придумаю, как его успокоить…

— Ракова, на выход! — неожиданно рычит Ваганыч, спасая меня от необходимости отвечать. Я мысленно целую старика в морщинистую щеку. Намек подруги был слишком прозрачным, а голос слишком томным.

— Но Эльдар Ваганович, — капризно тянет Машка.

— Мне считать? — преподаватель неумолим.

Машка возмущенно фыркает, кидает в сумку тетрадку и ручку, и, надменно вскинув подбородок, гордо покидает аудиторию. Я провожаю её встревоженным взглядом. Она ведь не отстанет. Чёрт. И объективных причин отказывать у меня нет. Но ведь это значит, что больше не будет этих разговоров в машине, от которых у меня до сих пор по телу жаркие мурашки, этих взглядов…Я смотрю на Ваганыча невидящим взором, слышу его монотонную речь, но не улавливаю ни единого слова. Может и к лучшему? Я же не хочу всего этого…Ведь не хочу? Так какой смысл отказывать Машке?

Телефон вибрирует, и на экране всплывает сообщение от Раковой.

Ну что? Устроишь мне автосвидания с нашим жарким брюнетом?:-)))

Я переворачиваю гаджет, чтобы не видеть дисплей. Чёёёрт.

Но телефон снова вибрирует. Даю себе минуту, глубоко вдыхаю и смотрю следующее сообщение. Оно оказывается от Стаса.

Ты в универе? Могу за тобой заехать, сходим в кино:-)))

Я замираю, прочитав, а потом быстро строчу ответ.

Нет. Я обещала Мишке сходить с ним в аквапарк сегодня.

Так давай я вас отвезу. И время вместе проведем.

Я задумчиво смотрю на экран, кусая губы.

— Что вы там такого интересного увидели, Польская? — гремит Ваганыч, сверкая на меня злобным взглядом над стеклами очков.

— Простите, убираю, — я смущенно засовываю телефон под стол, но перед этим быстро набираю Стасу ответ.

Не сегодня. Нас отвезет водитель.

И кидаю гаджет в сумку. Сердце отчаянно бьётся где-то в горле. Я что? Собралась тащить Аверина с собой в аквапарк? Я сошла с ума. Но губы вопреки всему расползаются в бездумной улыбке.

* * *

Стоит мне выйти из аудитории, как в мой локоть вцепляется Машка.

— Ты что не отвечала? — возмущенно шипит подруга, сверля голубыми глазами, — Знаешь…Я даже начинаю думать, что это не просто так.

— Ваганыч следил, кинула телефон в сумку, — ледяным голосом отвечаю я, чувствуя накатывающее раздражение. Почему я вообще должна что-то ей объяснять? Я ощерилась заранее, готовая дать отпор последующему допросу. Но Машку похоже мое объяснение полностью устроило. Она заулыбалась и потащила меня к выходу.

— Ну так что? — подруга всё не унималась.

Я тяжко вздохнула. Объективных причин отказывать у меня не было. И, возможно, на каждый отдельный случай придумать эту причину будет гораздо легче.

— Хорошо, — я слабо улыбаюсь, смотря на её озарившееся счастьем лицо.

— Ооо, Линка, спасибо-спасибо-спасибо! — Машка душит меня в своих объятиях.

— Ладно, ну всё, хватит! — я выкарабкиваюсь из кольца её рук и достаю телефон из сумки, чтобы написать Никите, что я освободилась.

— Так, ну сегодня я на своей. Придется так и возвращаться, — а Машка уже строит планы, — Завтра в универ не нужно. Мы с тобой же в спа собирались днём?

— Нет, в спа давай ты за мной заедешь, — тут же возражаю я.

Машка недовольно морщится, но цедит "ок".

— А вечером же завтра девичник у Котовой. Ой, класс! — Ракова даже в ладоши хлопает от предвкушения, — Вот нас Аверин и отвезёт. Заодно и в клуб с нами пойдет, ну а что ему бедному на парковке торчать, правда?

И её глаза плотоядно сверкают.

— Ну Ира его на свой девичник не звала. И на то он и девичник, что там одни девочки, — осторожно возражаю я, на что Машка лишь отмахивается от меня с характерным звуком " пффф".

— А он не мальчик, он — водитель, — весело подмигивает мне Ракова и целует в щеку, — Ладно, Лин, до завтра. Мне еще во второй корпус забежать надо, там с документами что-то. Ой, чувствую, это будет лучший девичник в моей жизни. Офигеть!

Я не успеваю ничего добавить, как Машка уже исчезает из поля зрения. Телефон вибрирует, на дисплее высвечивается сообщение от Никиты, что он меня уже ждёт. И мне приходится заставлять себя не спешить на парковку. Благо, боль в правой ноге очень в этом помогает.

Глава 16. В первый раз

Стоит мне приблизиться к черной камри, как Никита выходит из машины и открывает мне дверь. На его губах играет ироничная улыбка, но взгляд всё такой же: тягучий и тёмный, заставляющий меня сладко поежиться. Невольно кажется, что нарушаю какие-то запреты, садясь к нему в машину. Это будоражит, и я всё меньше хочу сопротивляться. И думать тоже не хочу. Мне всего девятнадцать, и на меня так смотрит парень, от которого меня кидает в жар. Барьеры внутри словно разъедает кислотой.

— Командуй, — улыбается Аверин, поворачивая ключ зажигания.

— Домой. А потом я обещала Мишке сходить с ним в аквапарк. Отвезешь нас? — я закусываю губу, не зная, как предложить ему пойти с нами.

Аверин тут же обводит меня суровым взглядом.

— Лин, ты хромаешь, — с упреком произносит он, — Какой к чёрту аквапарк.

— Заботишься обо мне? — я начинаю улыбаться.

— Указываю на глупость, — ворчит в ответ Аверин.

— Зря. Я возьму с собой Гулю. Она за Мишей присмотрит там, где я не смогу.

— А за тобой кто присмотрит? — косится на меня Никита недовольно, выруливая с университетского двора.

— Ты, — выдыхаю хрипло после нескольких мгновений молчания. И чувствую, как меня тут же заливает удушливый жар. Щеки вспыхивают еще сильнее, когда Никита медленно поворачивается и удивленно смотрит на меня. А потом его губы расползаются в самодовольной улыбке. Ник ничего не говорит, просто кивает и отворачивается. И я остаюсь наедине со своим смущением и запахом его парфюма, дразнящим ноздри. Так мы и доезжаем в полнейшей тишине, нарушаемой лишь модными мотивами, льющимися из приемника.

— Через сколько вас забирать? — припарковавшись, Ник поворачивается ко мне всем корпусом и кладет ладонь на спинку моего сидения. Черные глаза блуждают по моему лицу, останавливаются на губах.

— Через два часа, — глухо сиплю я, чувствуя, что он медленно, но неотвратимо наклоняется ко мне, и расстояние между нами сокращается. Эликтрические разряды рассыпаются мурашками по коже.

— Хорошо, — выдыхает Никита мне в губы, и поднимает взгляд, смотря в глаза.

Я сглатываю и замираю. Я должна отклониться. Или податься навстречу. Не знаю. Сделать что-то. Кажется, он ждёт, но я не могу. Тело сковывает оцепенением. Я даже моргнуть не в состоянии. Всего пару секунд мы так близко, а затем Ник резко отстраняется. Аверин выбирается из салона и через мгновение открывает мою пассажирскую дверь. Его горячая рука сжимает мои подрагивающие пальцы.

— Через два часа, — произносит он чуть хрипло, давая мне понять, что не одна я пребываю в смятении.

Я нахожусь в такой прострации, что даже не замечаю, как поднимаюсь по лестнице, что не так-то просто с моей ногой, как попадаю в свою комнату. Внутри всё бурлит, словно в груди варит волшебный котел. Я падаю на свою кровать, устремляя ошалелый взгляд в потолок. На губах расползается блаженная улыбка, которую я не в силах сдержать. Боже, я кажется влюбляюсь. В первый раз.

Глава 17. Поездка

Ровно через два часа камри Никиты снова припарковывается у нас во дворе. Когда я выхожу из дома, ведя за собой трехлетнего брата, Аверин стоит поодаль у гаража, держа в руках детское кресло, и о чём-то весело болтает с отцом. Боже, и как я могла не замечать раньше их сходства. Ник ведь был почти точной копией Романа Константиновича: высокий, плечистый, черноволосый, с редким разрезом глаз, отчего казалось, что они оба постоянно чуть щурятся.

Наверно я просто до этого никогда по-настоящему не приглядывалась к людям, работающим на нашу семью. Все они были для меня обслуживающей серой массой. Я была вежлива, приветлива, но смотрела сквозь них, не воспринимая всерьез. Сейчас мне почему-то стало стыдно от этого. Покосилась на Гулю, держащую Мишку за другую руку. Ведь эта женщина фактически заменила брату маму, а что я о ней знаю? Что она любит, когда Миша доедает обед? Есть ли у нее своя семья, свои дети? Наверно. Просто они уже выросли. Сколько кстати ей? Надо будет попить с ней чай, спросить. Представляю на секунду, как вытягивается от удивления лицо Гули, когда я предлагаю ей поболтать, и невольно улыбаюсь.

— Привет, — Никита машет нам и отходит от отца, устанавливает детское кресло на заднее сидение.

— Привет, — улыбка так и не сходит с моего лица, только к Гуле она уже не имеет никакого отношения.

Аверин перехватывает мой взгляд, беря в плен, и нагло подмигивает. А я только улыбаюсь еще шире. Не хочу сопротивляться, не буду. Трепетное предвкушение радостной волной разливается по телу. Будто внутри что-то лопнуло, и я отпустила себя. Не знаю, как это произошло, не понимаю, почему так быстро, и что стало спусковым механизмом. Его неожиданная настойчивость? Возможно…Никита не в первый раз подкатывал ко мне, но это никогда раньше не переходило грань полушутки, и я не воспринимала его всерьез. А может быть дело в Стасе. В том, что я приняла решение и тут же пожалела о нем. Я не знаю и знать не хочу. Хочу просто плыть по этому бурному течению, впитывая происходящее глубоко, до капли.

Мишка с няней располагаются сзади. Я сажусь на уже облюбованное мной переднее место рядом с водителем. Никита поворачивается к брату и интересуется с серьезным видом, что барин желает послушать во время поездки. И через несколько секунд мы уже выезжаем из двора под изрядно надоевшие мне фиксипелки. Зато Мишаня в полном восторге.

Дорога занимает чуть больше часа, так как мы собираем пару пробок, и практически всё это время мы с Никитой не разговариваем. Почему-то присутсвие третьих лиц в машине делает поездку ещё более интимной. Или мне так кажется. Я то и дело ощущаю на себе его скользящий заинтересованный взор, пару раз он случайно задевает мою ногу, переключая передачу, но я специально не отвожу её. Аверин кидает на меня жгучий взгляд, но я не поворачиваюсь, смотря прямо перед собой. Лишь нервно сглатываю. Наверно, он замечает, как дергается моя гортань. В следующий раз его прикосновение к моей ноге уже явно осознанное и напоминает быструю ласку. Я прикрываю глаза, но так и не меняю положение. Ощущения обостряются, раздражая нервные рецепторы. Становится душно. Голоса Мишки и Гули, распевающие на заднем сидении, звучат словно сквозь толщу воды. Я кошусь на Никиту и вижу, как он плотно сжимает челюсти, как заостряются черты его лица. Напряжение вибрирует в салоне, но его замечаем только мы. Это так странно.

Из машины я выхожу на нетвердых ногах. Рассеянно улыбаюсь брату, на Гулю стараюсь даже не смотреть. Она не глупая женщина, и мне кажется, что она может догадаться, в каком смятении я пребываю, хотя наверно я слишком мнительна.

Пока я вожусь с Мишкой в раздевалке, Аверин успевает купить нам всем билеты и с невозмутимым видом протянуть их мне. А я наоборот смущаюсь, сейчас вопрос денег кажется мне запретным.

— Сколько я тебе должна? — тихо спрашиваю.

Но он только бровь удивленно изгибает. Настолько естестественно, что дальше я эту тему развивать не рискую. Это и правда глупо. Аверин же сам зарабатывает. И похоже неплохо, раз может позволить себе тусить с Малинским и его компанией. Значит, не обеднеет от покупки четырех билетов в аквапарк.

Никита склоняется ко мне и шепчет на ухо.

— Встретимся там, — его дыхание щекочет мочку. А потом совсем тихо, неразличимо, — кис.

Я поднимаю на него недоуменный взгляд, но Аверин уже отворачивается от меня и направляется к мужским раздевалкам.

Глава 18. Свидания

Сегодня будний день, и в аквапарке не очень людно. Мы с Гулей сразу направляемся в детскую зону, едва поспевая за несущимся к горкам Мишкой. Я уже почти не хромаю, эластичный бинт доходит до середины икры, но наступать на ногу все равно пока больно. Нервно поправляю чашечку своего любимого белого купальника, невольно вспоминая, как Ник трогал меня в бассейне, когда я была в этом бикини, и признаюсь себе, что специально одела именно его. Хотя, говорят, парни не настолько сентиментальны и одежду запоминают плохо.

Мишка бежит на горку, чудом не подскальзываясь, пролезает по какой-то трубе, карабкается по сетке. Мне его не догнать, вся отвественность за целую шею брата сваливается на причитающую и охающую Гулю. Всё, что я могу, это со смехом уворачиваться, стоя внизу, когда Мишаня пытается попасть в меня из водяной пушки. Вдруг брат переключается и метит выше меня и куда-то за спину. Я моментально замираю, сердце ухает в груди и возобновляет свой бег в бешеном темпе. Я не ошиблась. Через секунду на мою талию ложится горячая рука, а нос решившего спрятаться за мной Аверина упирается мне в затылок. Я чувствую, как он быстро втягивает воздух, зарывшись мне в волосы, и тут же выпрямляется. А после и вовсе резко тянет меня вбок, спасая от бьющей струи. Мишка заливисто смеется, он почти попал. Гуля цокает языком и улыбается. Это игра, не больше. Вот только у меня коленки дрожат, и мужская рука все так же сжимает мою талию.

Мишка опять метится в нас, и тут уже я реагирую первая, резко высвобождаясь из непрошенных объятий. Никита остается на месте, и брат попадает ему прямо в грудь.

— Ну вот, предательница, — скорбно ворчит Аверин, озорно сверкая глазами.

И я тоже смеюсь вместе со счастливым братом и добродушной Гулей.

— А нечего за девочками прятаться, рыцарь нашелся, — кричит Нику Гуля, веселясь.

Но он не обращает на неё внимания, ловит меня, резко выпростав руку, и я снова прижата к нему. Смех замирает на губах, кожа в местах соприкосновений нещадно горит. Он перестает улыбаться. И тут Мишка попадает мне прямо в лицо. Я отплевываюсь и кашляю, а Аверин смеется вместе с торжествующим братом. Гад. И тут же тоже получает от него.

Так мы носимся мишенями для разгорячившегося Миши минут десять. Потом брату надоедает, и он ползет на горку, а Никита легонько притягивает меня к себе.

— Пойдем тоже скатимся? — черные глаза скользят по моему лицу и уже привычно замирают на губах.

— У меня нога… — неуверенно лепечу я.

— Я тебя подстрахую, — улыбается Аверин, — Пошли на ту, парную.

Я оборачиваюсь и с сомнением рассматриваю извилистую зеленую трубу, уходящую под купол здания. Надо сказать, я вообще не большой любитель адреналиновых развлечений. К тому же, кажется, сейчас у меня в крови и без горок этого гормона предостаточно.

— Пошли, трусиха, — но Никита уже толкает меня в спину, вынуждая согласиться.

И я сдаюсь. Сердце моментально начинает колотиться где-то в горле. Я и правда боюсь. Сама не замечаю, как беру его за руку и крепко сжимаю горячую крупную ладонь. Это придает уверенности. Ведь оттуда вдвоем скатываются, верно? И он меня подстрахует…

Лестницу мне с моей ногой одолеть не так-то просто. И Ник развлекается тем, что переставляет меня как куклу на следующую ступеньку, когда подходит наша очередь. Первые раз пять я чувствую неловкость от того, что он так уверено касается меня, как-будто у него есть на это право. И от того, что мне приходится на секунду вцепиться в его плечи. Но потом я просто принимаю действительность, и мы уже не убираем рук. Он так и держит меня за талию, стоя на ступеньку ниже и легонько поглаживая поясницу подушечками пальцев. Мои ладони покоятся на его плечах. Надо говорить о чем-то, но у нас не очень получается.

— Я встречаюсь с Малинским, — зачем-то выдавливаю из себя.

— Нет, — просто отвечает Никита и поднимает меня на еще одну ступень, — Ты встречаешься со мной.

— Даже так, — я смеюсь, и голос мой звучит низко и хрипло, — Твоя самоуверенность просто убивает.

— Просто прими как факт, — советует Аверин, подмигивая, и его руки сильнее сжимают мою талию, опускаются ближе к бедрам. Пальцы задевают резинку бикини ниже поясницы.

— Что-то я не помню цветов, подарков, свиданий, своего согласия…Я что-то проспала? — фыркаю нервно в ответ. Еще чуть-чуть, и его руки окажутся у меня на ягодицах. Это очень будоражит.

— Пошли завтра, — улыбается Аверин и снова переставляет меня повыше.

— Куда?

— На свидание.

— И куда же ты меня пригласишь?

— Куда хочешь. Выбирай ты, потому что если буду выбирать я, то мы просто поедем ко мне домой, и утром ты еле встанешь.

Я приоткрываю рот, желая что-то ответить на столь наглое заявление, и не могу ничего придумать. Никита придвигается ко мне вплотную, его голый горячий торс прижимается к моему влажному телу, опаляя нервные окончания.

— Или ты не против, кис? — шепчет мне в губы, смотря прямо в глаза.

— Я тебе не шлюха, — цежу раздраженно, неожиданно даже для самой себя. Меня нервирует его очевидное физическое желание, которое он даже не пытается скрыть. Мне чудится в этом некое неуважение ко мне, а я так не хочу.

— Я знаю, поэтому куда пойдем- выбирай ты. И будем ходить сколько скажешь, — Никита ничуть не смущается моего выпада. Его губы растягиваются в бесшабашной улыбке, и глаза с прищуром хитро сверкают, — Но это не значит, что я не буду пытаться.

И он снова переставляет меня на пару ступенек повыше. Мы уже почти на вершине. Мое раздражение моментально улетучивается. Во-первых, мне нравится то, что он говорит, во-вторых то, как он смотрит, а в-третьих его руки слишком горячие, а прикосновения волнующие.

— Завтра девичник у Иры Котовой, так что никак, — произношу после секундной заминки.

— Послезавтра, — тут же предлагает Никита, — и на девичник я тебя отвезу.

"Как Машка и хотела", — сразу проносится в голове. От этой мысли становится неприятно. Но еще одна ступенька, еще одно прикосновение, и я всё забываю.

— Хорошо, послезавтра, — я хитро щурюсь, придумав самое страшное по моему мнению наказание для своего настырного кавалера, — Хочу в оперу.

Никита на секунду даже отпускает мою талию, недоверчиво моргает, но потом быстро возвращает руки на место.

— Мда, вариант с моей квартирой нравится мне конечно несколько больше, но так и быть, переживу, — искренне смеётся он, — Будет тебе опера, постараюсь найти покороче.

Глава 19. Горки

Когда наконец подходит наша очередь садиться в двойную ватрушку для спуска, я непроизвольно начинаю дрожать, смотрю вниз, и мне становится дурно.

— Может ты один? — оборачиваюсь к Никите, кидая на него умоляющий взгляд, — У меня и так нога болит. Не хотелось бы ещё и шею сломать.

— Лина, не дрейфь, — отрезает Аверин и усаживает меня перед собой. Его руки крепко обнимают меня и прижимают к себе. Я невольно вжимаюсь в мужскую грудь еще сильнее. Запах его тела, его тепло действуют как веселящий газ. И я немного расслабляюсь.

— Готова? — Никита пользуется ситуацией и легко целует меня за ушком. А мне так страшно, что я даже возмутиться не в состоянии.

— Ддда…Аааа!! — и я просто начинаю истошно орать. Ноги подбрасывает выше головы, воздух больно хлещет по лицу, перед глазами мелькает темный желоб вперемешку с открывающимся видом на аквапарк. Пару раз нас заносит так, что мы чуть не переворачиваемся. Руки Никиты стальным обручем обвивают меня. Я уже вижу бассейн, он приближается со скоростью света. Последний крик, и я с головой ухожу под воду. По телу разливается бурлящая эйфория. Я хочу еще. Мужские руки тянут меня на поверхность. Улыбающееся лицо Никиты- первое, что я вижу перед собой. Мне кажется, что оно светится.

— Ну ты громкая, Ли…

Я не даю Нику договорить, повисаю на его шее и касаюсь губами его приоткрытых губ. Мне хорошо, мне весело, адреналин бурлит в крови, и всё, что я хочу сейчас, это прижаться как можно ближе к этому высокому красивому парню, ощутить его руки на своем теле, а его язык у себя во рту. На задворках сознания мелькает мысль, что Гуля может нас увидеть, но я выкидываю её за ненадобностью.

— Бл…, Лин… — бормочет Аверин мне в губы, прежде чем углубить поцелуй.

Подхватывает меня под ягодицы, заставляя обвить его бедра ногами, и скрывает нас в низком извилистом туннеле, служащим переходом в другую чашу бассейна. Здесь мало кто проплывает, и очень слабое освещение. Мои лопатки врезаются в мокрую плитку, в промежность упирается его желание, а в рот с напором проскальзывает горячий влажный язык. Я чувствую вкус Никиты на рецепторах, терпкий и острый, руки на своих ягодицах, грубо сминающие их, тяжесть его тела, вдавливающего меня в мокрую стену, член, непроизвольно толкающийся в меня сквозь ткань его плавательных шорт и моего бикини. Шумное дыхание закладывает уши. Я даже не понимаю, чьё оно: моё или его. Втягиваю в себя его язык, сладко посасываю, и сквозь одурящий туман доносится то ли рык, то ли стон. Мужская рука ложится на мою левую грудь, сминает её, перекатывает сосок между пальцами, оттягивает, отчего я тихо скулю и выгибаюсь от электрической искры, оседающей внизу живота. Пустота между ног ощущается болезненным недоразумением. Мои собственные реакции повергают меня в лихорадочное смятение. Я не думала, что я такая…развратная. Никита перестает терзать мой рот и впивается влажным поцелуем мне в шею, проводя языком по бешено пульсирующей венке. Отодвигает ткань бикини и запускает в меня пальцы. Я закусываю губу, чтобы не застонать во всеуслышание. Глаза широко распахиваются от шока.

— Бл…, кис…Ты такая… — рвано выдыхает Аверин и прижимается лбом к моему лбу, тяжело дыша.

Пальцы нежно поглаживают меня внутри около самого входа. Ник не понимает, не чувствует, что у меня никого не было. А я почему-то не хочу ему говорить. И останавливать тоже не хочу. Я вся мелко дрожу от перевозбуждения, от того, что он делает со мной практически на глазах у всех. Конечно со стороны кажется, что мы просто обнимаемся, но я то знаю.

— Я прямо сейчас хочу… — хрипло шепчет Никита, прикусывая мою мочку, — Рискнешь?

И снова толкает язык мне в рот, не давая ответить, отодвигает полоску бикини еще дальше, большим пальцем накрывает пульсирующий от возбуждения клитор. Я беззвучно стону ему в рот, скребу ногтями по напряженной спине и плечам. Голова кружится, я не верю, что это возможно прямо так. И у меня нет сил его оттолкнуть. Всё так болезненно сладко. Лоно непроизвольно сжимается, обхватывая его пальцы, грудь ноет, и я трусь сосками об его горячий твердый торс. В какой-то момент меня накрывает паника, когда я чувствую, как Никита приспускает плавательные шорты. Его орган упирается в мои половые губы. Я протестующе мычу, выворачиваюсь, но выходит так, что только ближе подаюсь к нему, запускаю ногти ему в плечи, Ник шипит и кусает меня в ответ, отодвигает бикини до упора и рукой направляет эрегированный член в меня. Я рвано выдыхаю, чувствуя, как головка раздвигает набухшие складки, откидываю голову, смиряясь. Чёрт, никогда не думала, что это произойдёт вот так.

— Что вы делаете, бесстыдники! — визгливый старческий голос доносится словно из параллельной вселенной, — Совсем страх потеряли, да я сейчас охрану позову. Ай-ай-ай…Вот так придешь по пенсионному, а тут…ябутся!

Никита моментально отстраняется и поворачивается к охваченной праведным гневом старушке. А меня начинает разбирать истерический смех. В общем, я с этим божьим одуванчиком, пронзающим меня гневным взором, полностью согласна.

— Мы просто целовались, бабуль, — обезоруживаеще улыбается Аверин, но вздымающаяся при дыхании грудь выдает его.

— Ну-ну, — старушка скептически вскидывает бровь, — Я после таких поцелуев четверых родила, соколик. Нашел, кому в уши лить.

И всё же постепенно её взгляд смягчается.

— Что, негде больше? — почти участливо спрашивает она, — Студенты небось. Так с соседями договоритесь. Не изверги ж поди. Поймут. Эх, молодежь…

Она машет на нас рукой и решает плыть дальше.

— Не балуйте больше, не дело, — летит нам в спину совет. И старушка медленно уплывает, скрывшись за извилистым поворотом.

Моё смешливое настроение моментально исчезает вместе с ней, уступая место дикому смущению. Боже, это я вообще? Я чуть девственность в аквапарке не потеряла. Мне так стыдно, что я даже глаз поднять не могу.

— Кис, это ерунда, — Никита снова пытается прижать меня к стене, уже без подтекста, просто обнять и успокоить. Наверно по мне видно, в каком я смятении. Но я вырываюсь из его объятий и быстро отплываю на пару метров.

— Пойду посмотрю, как там Мишка, — хриплю, смотря Аверину куда-то в шею, выше поднять взгляд не получается.

— Хорошо, — ровно произносит он, великодушно давая мне возможность сбежать.

Глава 20. Все равно

— Ну и как тебе везде кататься с Авериным? — интересуется Машка, лежа на соседнем массажном столе. Тон её игривый и беззаботный, но всё равно я улавливаю завистливые нотки, отчего сразу хочется прекратить этот разговор.

— Никак, нормально, — отвечаю себе под нос и отворачиваюсь.

— Вы не разговариваете что ли? — но Ракову не так-то просто сбить с намеченного курса.

Не разговариваем…Будоражащая сцена в аквапарке моментально встает перед глазами, и я сглатываю. На обратном пути мы и правда не разговаривали. Меня бил лихорадочный озноб. Гуля с Мишкой первые вышли из машины. Брат понесся к дому проверять пришел ли с работы отец. Очень уж хотел поделиться впечатлениями, няня поспешила за ним, а я осталась с Никитой наедине. Опять. Он открыл мне дверь, я вылезла из салона и так и осталась стоять, прижимаясь спиной к машине в кольце его рук. Он нависал надо мной, сверля пристальным взглядом с высоты своего роста, и в темных глазах горел немой вопрос и что-то ещё. Неуловимое и заставляющее меня нервно сжимать сумочку в руках.

— До завтра? — я откашливаюсь, прочищая горло, голову мне приходится задирать, чтобы смотреть ему в лицо.

— Хочу тебя поцеловать, но тут везде камеры. Твой отец, боюсь, такого водителя не одобрит, — хрипло произносит в ответ Аверин, отчего я моментально заливаюсь краской, — Все хорошо?

— Да, почему ты спрашиваешь?

— Ты так смутилась, будто в аквапарке что-то невероятное произошло, чего раньше с тобой никогда не было, — криво улыбается он.

И я тут же отвожу взгляд. Да, не было. Но я почему-то упорно не хочу ему об этом говорить.

— Жду тебя завтра в восемь вечера, нам ещё потом за Машкой нужно будет заехать, — я перевожу тему.

Помолчав секунду, добавляю.

— И, если хочешь, можешь пойти с нами в клуб. Котова только за.

Аверин щурится, улыбаясь. Жадный взгляд скользит по моему лицу.

— Ага, как и Машка твоя, — хмыкает он.

Неожиданный укол ревности заставляет меня моментально ощетиниться.

— А ты и рад, — цежу обвинительным тоном.

— Нет, просто интересно, как ты себя поведешь, когда она на мне виснуть станет, — мырлучит Никита, наклоняясь ближе ко мне. Так, что я чувствую его дыхание на своей коже.

— Никак. Если тебе все равно, кто на тебе виснет, то мне тем более, — фыркаю я раздраженно и толкаю Ника в грудь, чтобы дал пройти, но он лишь сильнее оттесняет меня к машине. Пространства между нами почти не остаётся.

— Мне не все равно, — хрипло шепчет он, черные глаза задерживаются на моих губах, — Просто хотелось бы услышать, что и тебе тоже.

Я закусываю губы, лихорадочно собираясь с мыслями. И молчу. Вижу, как он следит за тем, как моя нижняя губа медленно высвобождается из плена зубов.

— Мне тоже, — глухо признаюсь на выдохе.

— Значит, ты ей скажешь? — спрашивает Никита.

— Нет.

Я пока не готова. Мне нужно разобраться, всё слишком быстро. И я не до конца понимаю, что между нами.

— Ты скажешь, — настаивает Ник. Его черные брови недовольно сходятся на переносице. В голосе пробиваются металлические нотки, — Либо мы вместе, либо я делаю, что хочу.

— Прекрасно. Делай, что хочешь, — тут же огрызаюсь я.

Ненавижу, когда мной командуют. Мне отца с головой хватает. А Аверин вообще для меня никто. Чувственный дурман моментально рассеивается, и остается лишь негодование от того, что он пытается мной манипулировать. Я снова толкаю Ника в грудь. На этот раз более успешно, и мне удается выскользнуть из кольца его рук.

— Завтра в восемь, — кидаю через плечо ледяным, как мне кажется, тоном, и гордо ковыляю к крыльцу.

— Лииин, — летит примирительное мне в след, но я не реагирую.

* * *

Сейчас, когда я лежу на массажном столе в СПА, вся эта сцена вновь прокручивается у меня в голове. Я поворачиваюсь к Машке и задумчиво смотрю на млеющую под умелыми руками массажиста подругу. Ведь она и правда не упустит возможности повиснуть на нём. Вот только получается, что я сама дала Никите право её не отталкивать. В груди ворачается что-то едкое, разъедающее внутренности. Ну и плевать. Если воспользуется, значит он мне такой не нужен. Я снова отворачиваюсь от подруги и закрываю глаза, пытаясь расслабиться. Хоть она и не виновата ни в чём, но смотреть без раздражения я на Ракову сейчас всё равно не могу.

Глава 21. Счёт

После посещения СПА Машка предлагает заехать к ней, так как ей необходимо переодеться, а потом отправиться ко мне, чтобы там вместе привести себя в порядок и дождаться нашего персонального водителя на этот вечер. Я соглашаюсь, только предупреждаю своего стилиста Юлю, что у неё добавляется ещё один клиент, а Никите набираю смс с просьбой приехать на полчаса позже, так как мы сразу отправимся в клуб.

Через минуту экран мигает, доставляя " ОК, кис", и я крепко сжимаю гаджет в руке, косясь на Машку. Нет, не заметила. К горлу подступает тошнота от волнения, так как я без понятия чего ждать от Аверина сегодня. Чтобы он не сделал, мне это не понравится. Я не хочу, чтобы он выделял меня при всех. И ещё меньше хочу, чтобы не выделял. Может вообще никуда не ехать? Сказаться больной например. Но моим слабовольным порывам не суждено претвориться в жизнь, так как рядом со мной Ракова, а значит уже не отвертеться.

Время летит слишком быстро, заполненное девичьими хлопотами. И с каждым часом моя нервная дрожь усиливается. Лихорадочный блеск в глазах замечает уже не только Маша, но и Юля, завиващая мои локоны.

— Ты чего такая дерганая? — тянет Машка, поправляя блеск на губах и посылая себе воздушный поцелуй.

— Незнаю, — я смотрю на себя в зеркало и замечаю лихорадочный румянец на щеках, который не способен скрыть даже тональник, — Может, давление. Погода меняется.

За окном будто в подтверждение неожиданно темнеет и раздается глухой раскат далекого пока грома.

— Предлагаю лечить давление шампанским, — фыркает Маша, улыбаясь, — где у твоего папы бар?

— Мы и так в клуб идем, — я с сомнением хмурюсь, — Успеем ещё.

— Не успеем! Колись, где достать, — глаза подруги озорно блестят, и я поддаюсь.

— В гостиной черный резной шкаф, бокалы там же.

— Ок, — она тут же исчезает, а через пару минут мы уже чокаемся хрустальными фужерами.

— За отличный вечер и, надеюсь, такую же ночь, — игриво хихикает Машка, а я отвожу глаза, краснея, и делаю большой глоток. Пузырьки ударяют в нёбо, спускаются по гортани и разливаются искрящимся теплом в груди.

— Да, за отличную ночь, — шампанское моментально делает голову легкой, и я честно признаюсь себе, что тоже жду многого от этого вечера.

* * *

Никита как обычно ждёт меня не сидя в машине, а опершись бедром о капот своей камри. Его тёмный взгляд придирчиво ощупывает мою фигуру, облаченную в стильный брючный костюм, и я впервые чувствую острое разочарование, что я не в юбке. Просто в ней бинты на моей правой ноге были бы слишком заметны. По той же причине на мне лоферы, а не десятисантиметровые каблуки, как у Машки. Я чувствую себя не достаточно красивой рядом с сияющей во свеоружии подругой. Но ровно до того момента, как его взгляд останавливается на моём лице. Сердце замирает. Ему нравится. Я вижу это по пожирающим меня глазам.

— Привет, Ник, — щебечет Машка сладко, первая направляясь к нему. Сбегает по ступенькам крыльца и тянется к щеке, чтобы поцеловать, будто они давние друзья, — Как мило, что ты нас отвезешь.

Я молча ковыляю к ним, наблюдая, как Аверин переключает внимание на подругу. Настроение тут же портится. Я так не умею. Никогда не умела. Наверно, я слишком зажатая. Чёрт.

— Привет, Маш, классно выглядишь, — улыбается Никита и открывает ей заднюю дверь.

— Я бы хотела сесть спереди, меня укачивает, — кокетливо возражает Маша и кладет свою ладонь на ручку нужной ей двери, одновременно как бы случайно задевая его бедро. Меня даже передёргивает. Вот же ссс…

— Лине там ногу не вытянуть, так что в другой раз, — в тон ей отвечает Аверин и подталкивает к задней.

Машка кидает на меня умоляющий взгляд, прося поддержки, а я отворачиваюсь, чтобы она не заметила победный блеск в моих глазах. Одно очко в свою пользу Никита только что заработал. Усаживаясь в машину на переднее сидение рядом с ним, я легкомысленно решаю, что если сегодня счёт дойдет до десяти, то Ник получит всё, что его душе угодно. Наверно, пить шампанское заранее было все-таки не очень хорошей идеей.

Глава 22. Минус десять

По дороге Машка болтает без умолку, хохочет и передает последние сплетни. То и дело подается к нам, как бы невзначай кладя руку на плечо Никиты, но он словно не замечает. Мы с ним молчим. Мы вообще в последнее время часто молчим в машине, но меня не покидает ощущение, что мы при этом общаемся. Только вдвоем. Шампанское же делает этот незримый разговор почти осязаемым. Ник обращается ко мне лишь один раз, слегка повернув голову.

— Ты решилась?

Я не отвечаю. А он больше не спрашивает. Я вижу, как Никита сжимает челюсти, и уже знаю, что это признак его раздражения. Отворачиваюсь к окну, стараясь не думать о том, что он может вычудить что-то просто мне назло.

В клуб мы заходим все вместе. Едва я переступаю порог, как четкий бит ударяет мне в грудь, ноздри щекочет запах разгоряченных тел и кальяна, а глаза пытаются свыкнуться с полутьмой и мельтишащей картинкой. Мы проталкиваемся через заполненный танцпол и поднимаемся на балкон к вип диванам. Я невольно выдыхаю, когда оказываюсь в более тихой обстановке. Клубы я никогда не любила, а сегодня мне даже потанцевать не удасться, нога не позволит. Остаётся только пить, что я делать не умею и не очень люблю. Рука Никиты то и дело касается моей поясницы, поддерживая на лестнице. Едва ощутимо, но меня все равно каждый раз пробирает дрожь. Я пару раз оборачиваюсь на него, но Аверин смотрит прямо вперед, будто и нет этих прикосновений. И я тоже выбираю сделать вид, что ничего не происходит.

— Вот они! — восклицает Машка, тыча пальцем в стайку девушек на дальних диванчиках, — Кажется, мы последние.

Она весело машет привставшей Ирке, бесцеременно хватает Ника за руку и тащит к ним. Аверин успевает обернуться и кинуть на меня выразительный взгляд: " Я же говорил". Я закусываю губу от накатывающего раздражения. Я не знаю, как бороться с напористостью своей подруги. Впрочем, почему это должна делать я? Расправляю плечи и просто мысленно вычитаю у него заработанный балл за то, что даёт себя увести и посадить рядом. Мне достается место на диванчике напротив, в то время как Машка жмется к Аверину прямо передо мной. Её и без того короткая юбка опасно задирается, обнажая длинные стройные ноги, бедро впивается в его, а наманикюренные пальчики между делом пробегаются по плечу парня. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, и тянусь за пустым бокалом.

— Ооо, Аверин. Решил поучаствовать в девичнике? — Ирка заливисто смеётся, протягивая ему бутылку, чтобы он разлил всем шампанского, — Знаешь, стриптизера мы уже заказали, но если ты к нему присоединишься, я буду только за.

Девчонки хохочут, устремив всё внимание на единственного парня в нашей компании.

— Я подумаю, — улыбается Ник, ничуть не смутившись. Вальяжно откидывается на диване и кладет руки на низкую спинку. Маша каким-то чудом моментально оказывается ещё ближе к нему, чуть не вжимаясь в подмышку. Я делаю большой глоток.

— Я бы посмотрела, — мурлычит моя подруга моему, как я думала, поклоннику, а потом и вовсе притягивает его голову к себе и начинает что-то шептать на ухо.

Бокал в моей руке дрожит, и я ставлю его на стол, пока не пролила содержимое. Я вижу, как Никита внимательно слушает её, и как Машкина рука ложится ему на грудь. Он что-то отвечает ей тоже на ухо. Я беру канапе, но вкуса не чувствую. Пытаюсь отвести от них взгляд и не могу.

Минус один тебе, Аверин.

Маша кривится недовольно и опять что-то шепчет. Её рука перемещается на его колено. Мне становится душно. Боже, я этого не выдержу. С тоской поглядываю на танцпол. Туда мне путь заказан. Неожиданно Машка встаёт и тянет за собой Никиту. Тот нехотя поднимается и кидает на меня внимательный взгляд. Я отворачиваюсь. Мне все равно, куда они идут и что собираются делать. Легкие сдуваются, дышать удается с трудом. Щеки жжет от прилива крови.

Все равно.

— Вы куда? — интересуется Ирка.

— Секрееет, — мурлычит Ракова, удаляясь под дружное хихиканье девчонок и утягивая за собой Никиту. Я вижу только его ноги, пробирающиеся между диваном и низким столиком. Посмотреть выше я просто не могу.

Это сразу минус десять, Аверин.

Когда его ноги окончательно исчезают из моего поля зрения, я поворачиваюсь к хозяйке праздника.

— Ир, я к бару. Хочу чего-нибудь посерьезней.

— Ты же не пьешь крепкое? — удивленно моргает Котова.

— Всё бывает в первый раз, — слабо улыбаюсь я и с трудом поднимаюсь с дивана. Никогда еще не испытывала такого жгучего желания заказать текилу.

Глава 23. Классно

Я продираюсь сквозь толпу разгоряченных тел, стараясь никого не толкать. Иногда меня как-будто вскользь касаются чьи-то руки, почти всегда мужские, но я намеренно делаю вид, что не замечаю. Случайные знакомства- последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Желание просто уехать накрывает с головой, но ведь это нужно обращаться к Аверину…Лучше текила.

Бармен, симпатичный парень с хвостиком на макушке, подходит, стоит мне только приблизиться к стойке и сделать едва уловимый знак рукой. В ответ на мой заказ летит какая-то дежурная шутка про текилу и "почему такая красивая девушка пьёт в одиночестве", но я пропускаю его КВНовские пассажи мимо ушей. В первую очередь потому, что красивой девушке и самой хочется это знать. Во вторую, одиночеством своим я желаю сполна насладиться.

Вот же козёл. Обида жжёт изнутри, выступая лихорадочным румянцем на щеках. Я опрокидываю стопку и слизываю соль. Делаю знак "ещё". Зная Ракову, у меня не так много вариантов, куда они могли пойти. Зная Аверина, чуть не трахнувшего меня прямо посреди аквапарка, ещё меньше. Что ж, они идеальная пара. С такими-то наклонностями. Ну и счастья им. Вторая стопка обжигает горло, на глазах выступают слёзы. И я едва удерживаюсь, чтобы не закашляться. По венам уже струится обжигающее тепло, и мир стремительно теряет свои привычные очертания. Музыка становится как- будто громче, а моё тело- легче.

— Ещё, — кричу бармену, улыбаясь.

Да, я уже улыбаюсь ему. Лихорадочное веселье, замешанное на нервах и обиде, бурлит в каждой клеточке.

— Не много для такой юной хрупкой девушки? — низкий тембр ударяет по барабанным перепонкам, а ухо обжигает горячее дыхание с нотами никотина, древесного парфюма и крепкого алкоголя. Я резко оборачиваюсь и встречаюсь глазами с огромным лысым мужиком, нависающим надо мной.

— Арсений, водочки, — машет амбал вытянувшемуся в струну бармену и садится рядом со мной.

— Привет, крошка. Не возражаешь, компанию составим.

И он не спрашивает. Это просто факт, с которым я по-видимому должна смириться. Здоровяк старается приветливо улыбаться, но выходит у него, признаться, жутковато. Липкий, затуманенный алкоголем взгляд скользит по моему лицу и пропадает в вырезе шелкового топа.

— Я- Марат, а это Дэн, — он небрежно указывает мне за спину. Я оглядываюсь и вижу практически его брата-близнеца, настолько они идентичны в своей комплекции и в прическах. Кажется, даже татуировки на левом предплечье одинаковые. Эффект от текилы стремительно улетучивается, оставляя место липкой тревоге.

— А тебя как зовут, крошка? Давай- ка ещё текилы бахнешь, — как ни в чем не бывало продолжает Марат, и передо мной словно по волшебству материлизуется очередная рюмка.

— Я пожалуй откажусь, извините, — отнекиваюсь я и пытаюсь слезть со своего стула, но широченная ладонь Дэна на моей коленке неожиданно не дает мне такого шанса. Я сглатываю и поворачиваюсь к нему.

— Руку уберите, — говорю это громко и уверенно, мысленно хваля себя за правильный тон, так как на самом деле я такой уверенности совсем не чувствую.

— Остынь, мы просто поболтать, — щерится Марат. За переговорщика у них видимо он. Дэн же молча сверлит меня пьяными похотливыми глазами и медленно убирает ладонь. Но садится так, что мне не встать, не перелезая через него. Боже, за что? Полный клуб на всё готовых девушек, а эти двое почему- то решили привязаться ко мне.

— Я охрану позову, — мрачно смотрю на Марата, поняв, что со вторым общаться бесполезно.

— Это наш клуб, детка. Зови, — ухмыляется амбал, — Но вообще зря ты заводишься. Давай познакомимся, выпьем…Мы тебя тут раньше не видели, а я красивых девчонок всегда запоминаю. Да ещё одна, непорядок… Вот решили проявить радушие к роскошной крошке, как хорошие хозяева. Да, Дэн?

И они дружно скалятся.

— Я не одна. Вон мои друзья, — тычу я в дальний столик, но за толпой его совсем не видно.

— А что ж ты ушла от них? Обижают? — Марат склоняется ко мне и с притворным участием заглядывает в глаза.

Я закусываю губу и целую секунду тешу себя картинами, как натравливаю две эти горы мышц на Аверина. И только после того, как насладилась всей прелестью подобной перспективы, отвечаю.

— Нет, всего лишь текилы захотелось. Но мне уже нужно вернуться, Марат. Извините, рада была познакомиться, — я все же медленно сползаю со стула и пытаюсь протиснуться между сидением и подпирающим меня слева Дэном. И опять безуспешно. Его лапа зажимает мою руку словно в железных тисках.

— Обидно как-то, — тянет Марат, щурясь. Маска дружелюбия спадает с его крупного, будто тесаком вырезанного лица, — Мы к даме со всей душой. Да, Дэн?

— Угу, — гремит Дэн, сильнее сжимая мой локоть.

— А она…

— Руки убрал, — шипит до боли знакомый голос. Я резко оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на хмурого Никиту, сверлящего Дэна тяжелым взглядом изподлобья.

— Иди отсюда, малыш, пока ноги не переломали, — фыркает Марат почти дружелюбно.

Я сглатываю. Аверин конечно далеко не малыш, того же Дэна точно выше на целую голову, но ребята уж слишком раскаченные, к тому же их двое, а если это и правда их клуб, то ещё и охрана, и бог знает сколько у них тут друзей. Теперь мне уже становится страшно не только за себя.

— Я не могу, — просто отвечает Аверин.

— В смысле не можешь? Брысь отсюда, говорю, — фыркает Марат.

— Я её водитель. Меня потом её отец в лесу закопает. Радует, что не меня одного, — Ник выразительно косится на руку Дэна, до сих пор сжимающую мой локоть.

— И кто же батя? — интересуется Марат беспечным тоном, но я вижу, как челюсть его напрягается. А я про себя думаю, что я полная дура! Я что? Сама не могла это сказать?

— Польский Андрей Карлович, слышал? — только теперь Никита переводит на меня нечитаемый взгляд и произносит ровным голосом- Польская Алина в гугле набери, если не веришь.

Марат и правда лезет в свой гаджет, а Дэн медленно отпускает мою руку. Я тут же тру локоть, пытаясь удалить с кожи его мерзкое прикосновение.

— Хмм, — тянет Марат и поднимает на меня злой взгляд, — Предупреждать надо, крошка. По вам, мажоркам, сейчас уж и не поймешь. С папенькой или с папиком.

И они с Дэном снова ржут.

— Пойдём, — холодно говорит мне Никита и протягивает руку.

И тут Дэн резко поворачивается к нему.

— Постой, малой. Дай хоть тебе врежу, раз девку не трахнуть, — сипит он.

А дальше происходит что-то дикое для меня. Кулак Дэна четко влетает не ожидающему удара Аверину прямо в нос. Ник резко откидывает голову назад, и его кровь попадает даже на меня, отчего я начинаю некотролируемо визжать. Никита группируется и обхватывает торс Дэна руками, пригнув голову и молотя по почкам, тот бьет его по голове. А я…я не знаю, что на меня нашло. Наверно, это текила, и безумие, которое творилось в сантиметре от меня. Но я хватаю полный графин водки, стоящий перед Маратом, и разбиваю его о голову Дэна. Тот покачивается, смотря на меня недоуменным взглядом, а я верещу ещё громче от того, что вижу как из порезанного лба по его лицу струится кровь, и от того, что это сделала я.

— Так, на хрен этих двоих! — орёт Марат так, что умудряется заглушить музыку. Охранники вырастают перед нами как грибы, а через секунду нас с Ником уже спускают с крыльца клуба.

— Если бы ты, сука, Польской не была, — рычит Марат с верхней ступеньки, сжимая кулаки, так что вены на руках надуваются, — Мы бы вас сейчас обоих трахнули и в лесу закопали. Бате привет.

И хлопает тяжелой дверью. Я растерянно смотрю по сторонам, пытаясь понять я ли это вообще. Никита рядом нагинается, опираясь на колени, и сплевывает кровь.

— А что, классно сходили, — фыркает Аверин весело, будто не у него над бровью надулся кровавый синяк, а нос смотрит немного в сторону.

Глава 24. Надо бы в травму

Я кошусь на распрямляющегося парня и не могу удержаться от колкости.

— Ну дааа…У тебя сегодня столько приключений. Всё успел, молодец.

— Что успел? — Ник очень правдоподобно изображает недоумение.

На что я лишь раздраженно фыркаю. Его наигранная невинность меня бесит.

— Ну как же. И потрахался, и подрался, — цежу сквозь зубы и первая иду к его машине. С меня хватит. Я хочу домой. Он — водитель, вот пусть и везет.

— Так, стоп, — несется мне в спину, — Насчет второго вопросов нет, а вот насчет первого…Это ты мне сейчас предлагаешь переспать в такой странной форме, или я чего-то не знаю?

Я издаю что-то типа "ПППФффф" и нетерпеливо дергаю ручку пассажирской двери.

— Открой, — бурчу вместо ответа.

— Нет, серьезно, — Никита проходит мимо меня, вертя ключи на пальце, — Если предлагаешь, то я за.

Ещё и улыбается во все тридцать два. Учитывая кровоподтеки и свернутый нос, выглядит слегка жутковато.

— Тебе бы в травму, Аверин, — отвечаю почти участливо, — Больно расписной для героя- любовника.

— Ты не переживай, — хмыкает Ник в ответ и нагло подмигивает, — прямой нос мне для этого не сильно нужен. А всё остальное не пострадало.

Он пикает ключами, и я наконец дергаю на себя эту чёртову дверь.

— Иди это Машке расскажи, а я домой хочу, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал именно пренебрежительно, а не обиженно. Но меня настигает провал. Прозвучало как-то очень уж…жалобно что ли. Отчего сразу захотелось уткнуться носом в боковое стекло и расплакаться.

Хуже всего то, что и Никита сразу перестал улыбаться. Его моментально сделавшийся ласковым тон резанул по-живому.

— Лин, ну смешно. Какая Ракова? Ты чего?

Он хлопает дверью, садясь в машину, и отрезает нас от мира за пределами салона автомобиля.

— Не делай из меня дуру. Вы при всех стали и ушли, после того, как она тебе чуть все ухо не облизала, — гневно шиплю я и краем глаза вижу, что он улыбается.

Улыбается и молчит. Просто смотрит, как я вся киплю от злости. Это что, забавно по его мнению?

— Что уставился? — рычу тихо. Не могу выдержать его взгляд, сверлящий мой профиль. Он сбивает меня с намеченного пути.

Вместо ответа Никита отщелкивает мой ремень безопасности и резко тянет меня на себя. Я что-то вяло протестующе мычу, что не мешает мне через секунду оказаться у него на коленях. Я замираю тут же, как кролик перед удавом, так как его лицо оказывается слишком близко к моему, а мужское дыхание опаляет мою щеку.

— Лин, она подарок Котовой в машине забыла. Я сказал, что сейчас схожу один, но она встала со мной, сказав, что ей нужно в туалет. Я конечно видел твой дьявольский взгляд… Но посчитал, что будет слишком странно при всех через стол рассказывать тебе, что я иду на парковку, в то время как Машка в дамскую комнату. Хотя…

Тут Никита тихо смеется, а я медленно поворачиваюсь к нему, чувствуя, как внутри что-то отмирает.

— На месте Раковой я бы описался прямо там. Ты на неё так зыркнула.

И он уже смеётся в голос. Я смотрю на него и не могу не начать улыбаться. Я вдруг понимаю, что верю ему. Нет, не так…ВЕРЮ. Я такая дура. Так странно…Я раньше никогда так часто себя глупо не чувствовала, а рядом с Авериным это происходит постоянно. Но мне это нравится. Я не знаю, не могу объяснить почему. Я задаю ему следующий вопрос, хотя уже точно знаю на него ответ.

— Но ведь она не просто в туалет пошла.

Никита согласно кивает и обнимает меня, рассеянно поглаживая поясницу, притягивает ближе к себе.

— Не просто, но это был лишь намек, который я предпочел не замечать. Она поняла.

— Сомневаюсь, — фыркаю я.

— Я не хочу говорить о Раковой, — шепчет Ник, склоняясь ко мне и прикусывая мочку. Одна его рука сползает с моей талии на бедро и сжимает ногу сквозь тонкую ткань брюк. Его язык скользит по ушной раковине, очерчивая контур.

Меня тут же накрывает безвольной чувственной пеленой. Я ещё никогда не была так близка к тому, чтобы сдаться. По телу пробегает жаркий ток, и я неожиданно ярко ощущаю выпитую текилу, с новой силой туманющую голову. Разве так бывает? Глаза сами собой закрываются, губы Ника скользят от уха по моей шее всё ниже, оставляя влажный обжигающий след.

— Тебе бы в травму, — мямлю из последних сил, даже не пытаясь как-то ещё его остановить.

— Я уже говорил, что мне не нос понадобится, — хрипло отвечает Никита, и я ощущаю его улыбку на своей ключице.

Где-то на периферии сознания истошно бьётся мысль, что надо бы сказать, что у меня никого никогда не было, что для меня это не просто приключение в машине. Но Никита снова целует меня: требовательно и жадно. Его язык толкается мне в рот, а левая рука обхватывает мой затылок, делая поцелуй ещё глубже. И я обо всём забываю. Иллюзия контроля, что я могу остановить его в любой момент (а я почему-то уверена, что Аверин сразу остановится), освобождает меня от всех тревог, позволяя бездумно погрузиться в ощущения. Я жадно втягиваю воздух, пропитанный им, зарываюсь пальцами в черные густые волосы, ощупываю лицо, грудь, ловлю бешеное биение сердца, забираюсь ладонями под футболку и провожу по горячей гладкой коже. Чувствую, как мышцы пресса напряженно сокращаются от моих прикосновений, нахожу дорожку жестких волос от пупка. Словно слепой скрупулёзно составляю карту его тела в своём воображении. Мои глаза плотно закрыты, мне страшно снова провалиться в реальность из этого чувственного небытия.

Ник что-то делает со мной, где-то трогает, но всё кажется таким гармоничным и правильным, и я так сосредоточена на собственных ощущениях, что не различаю отдельные прикосновения, воспринимая всё скопом. Кажется, мою грудь уже не прикрывает топ, на секунду становится прохладно, а потом левый сосок сладко ноет, оказавшись во рту Ника. Я шумно выдыхаю и зарываюсь лицом в его склоненную над моей грудью макушку. Между ног начинает сладко ритмично пульсировать. Телу становится жарко. Мне знакомы и нет эти ощущения. Я трогала себя раньше, но это так по-другому: остро, томительно и стыдно. Я жмурюсь ещё сильней, погружаясь в спасительную темноту. Жадно прислушиваюсь к себе. Никита нетерпеливо дергает шелковый пояс моих брюк, но одной рукой ему неудобно, и я машинально помогаю. Паника в мозгу вспыхивает лишь на мгновение, но быстро сменяется удушливой волной желания, когда его ладонь ложится у меня между ног.

— Всегда больше любил юбки, — бормочет Аверин недовольно, а я нервно хихикаю. И снова громко выдыхаю, чувствуя, как его пальцы медленно погружаются в меня. Внутри всё сжимается, влажные звуки рвут барабанные перепонки, заставляя мучительно краснеть. Никита снова целует меня в губы, имитируя языком движения руки во мне. Голова кружится, и тело млеет. Наверно так себя чувствуют, когда говорят, что растекаются лужицей. Я снова думаю о том, что пора его остановить, бедро жжёт от горячей прижатой к нему твёрдости, в воздухе уже витает мускусный запах возбуждения, забивается в ноздри. Но я вновь малодушно оттягиваю момент, не нахожу в себе сил прекратить.

Глава 25. В машине

В какой-то момент Аверин резко отстраняется, и я даже открываю глаза от неожиданности, встречаюсь с его мутным взглядом. Он молча снимает меня с колен и подталкивает на заднее сидение, затем перелезает сам. И я опять оказываюсь у него на коленях, только теперь прижатой спиной к его груди. Его дыхание становится шумным и рваным. Мою шею, плечи покрывают жалящие поцелуи-укусы. Он приподнимает меня, стаскивает мои штаны прямо с бельем, возится с собственной ширинкой. Я сглатываю, но в горле от волнения нестерпимо сухо. Ноги дрожат от страха, возбуждения и адреналина. Вцепляюсь в кресло впереди, так что ногтевые пластины начинает ломить. Ник поворачивает мою голову к себе за подбородок и целует: глубоко и жадно. Так, что мне становится нечем дышать. Тело само выгибается в пояснице, ягодицы трутся об обжигающую эрекцию.

Может я и пожалею, но точно не сейчас. Сейчас я уже могу думать только о том, что хочу быстрее испытать это. Пусть вот так, на парковке в машине, почти случайно. Плевать. Сейчас мне уже плевать. Его руки лихорадочно сминают моё тело, сдавливают грудь, оттягивают соски, гладят живот, бедра, заставляя сильнее выгнуться. Спускаются к промежности и разводят ноги шире. Пальцы поглаживают набухшие складки, находят клитор, и я судорожно всхлипываю Никите в рот, а потом всасываю в себя его язык. Между ног словно взрываются миллионы маленьких шипучих пузырьков. На месте усидеть невозможно, лоно сжигает странный жаркий зуд, внизу живота все сладко сжимается, ловя пустоту. Звук разрываемой фольги, какое-то копошение за спиной. Я запрокидываю руку назад и притягиваю его голову еще ближе к себе, жмурюсь сильнее, стараясь не думать, и безвольно приподнимаюсь за рукой Никиты на моём бедре, а потом медленно опускаюсь на него. Дыхание выбивается, из горла вырывается жалобный стон, перемешанный с его хриплым " бля, Лин…", и я чувствую, что растягиваюсь до предела. От непривычного ощущения меня начинает крупно лихорадить, но боли как ни странно нет. Лишь чуть- чуть в самом начале, и сейчас немного печёт. Но это совсем не похоже на то, что мне рассказывали. Я чувствую тянущую наполненность, дискомфорт может быть, но точно не боль. Странно…Может я из тех, у кого вообще нет девственности?

Но додумать я не успеваю, так как Ник разрывает поцелуй и прижимается к моей шее, втягивая кожу, а его рука на моём бедре заставляет меня начать двигаться, задавая темп. Вторая ладонь так и остается на моем клиторе и все быстрее поглаживает его.

Вот чёёёрт. Мой рот приоткрывается, жадно ловя воздух, пальцы впиваются в обивку переднего сидения в поисках опоры, между ног все саднит и одновременно сладко скручивает. Это чем-то напоминает верховую езду, которой я занималась много лет, только теперь меня одновременно словно пронзают насквозь. На коже выступает испарина. Я чувствую её капельки на висках, вдоль позвоночника, слизываю над верхней губой. В салоне моментально потеют окна от нашего жаркого дыхания. Никита чуть меняет позу, теперь ему удобней подаваться навстречу мне, отчего проникновения становятся глубже и резче, темп непрерывно нарастает с каждой секундой, отчего я начинаю неконтролируемо стонать уже в голос, заглушая влажные шлепки сталкивающихся бедер. Его пальцы скользят вдоль моего позвоночника, с силой нажимая, наверно оставляя красные следы. Я прогибаюсь глубже под их давлением, обхватываю переднее сидение руками. Промежность жжёт, и, кажется, в том числе от его взгляда. Я почти уверена, что он смотрит сейчас туда, где мы соединяемся. От одной этой мысли между ног еще обильней выделяется влага. Я отрывками слышу его жаркий шепот: "бля, кис, почему ты такая узкая"…" офигеть"…" не могу долго"… Я не всё понимаю, в ушах шумит, но меня жутко заводит его бормотание, повергает в транс.

Постепенно темп становится слишком быстрый, почти нестерпимый. Ноги сводит от напряжения, лоно горит в болезненном удовольствии, стоны захлебываются друг в друге. Я запрокидываю голову, чувствуя, как внутри нарастает, закручивается что-то мучительное, невообразимо сладкое, грозящее накрыть с головой. Оно дрожит совсем рядом, но пока ускользает в последний момент.

Ник резко хватает меня за бедра, жестко фиксируя, прижимается лбом к моему затылку и начинает с силой насаживать на себя. Я отпускаю переднее сидение и завожу руки назад, пытаясь обнять обхватить его, слепо вожу ладонями по его телу, голове, безвольно обмякаю как тряпичная кукла, лишь внутри всё напряжено, мышцы лона жадно сжимаются вокруг таранящего члена, пытаясь удержать в себе. Комок зудящего удовольствия разрастается внизу живота, отдаваясь вибрациями в кончиках пальцев. Глубокий толчок, Никита шипит сквозь зубы около моего уха, и я чувствую, как он дергается во мне и расслабляется.

А меня до сих пор трясет где-то на грани. Его шумное дыхание у самого уха, влажный поцелуй в висок, руки, нежно скользящие по бёдрам. Я пытаюсь успокоить дыхание и не могу. Лицо горит, между ног сладко сводит, пульсирует в ожидании. Никита сталкивает меня с себя, и я падаю диван заднего сидения. Я вижу его мерцающий взгляд в полумраке, полуулыбку в свете фонарей. Вижу, как он разводит мои ноги шире и целует коленку, смотря на меня. Мои брюки болтаются где-то на левой щиколотке. Ник опускается ниже, ведя влажную дорожку по внутренней стороне бедра, отчего я нервно сглатываю и пытаюсь отодвинуться, но он не дает.

— Что ты делаешь? — голос будто не мой, сиплый и глухой.

— Хочу доделать начатое, — улыбается Аверин, плотоядно сверкнув глазами, а потом целует меня там.

— Но…Ооой, блииин, — дальше я уже не могу ничего возразить. Просто прикрываю глаза и вцепляюсь в его волосы, ближе притягивая к себе.

* * *

Домой в ту ночь я так и не попала, написав отцу, что остаюсь у Котовой. Мне кажется, это был первый раз, когда я ему соврала.

Глава 26. Утро

Я наощупь ищу на полу пиликающий телефон. Будильник. Уже девять утра. Шарю рукой по паркету, ориентируясь на звук. Наконец хватаю надоедливый гаджет и вырубаю раздражающую мелодию. И только потом нехотя приоткрываю глаза. Первое, что попадает в поле моего зрения- балконная дверь, обрамленная спартанскими тёмно-серыми шторами без узоров. Белые крашеные стены без картин и фотографий. Лишь пара книжных полок. Взгляд скользит ниже и упирается в отреставрированный паркет. Я прислушиваюсь к возможному дыханию за спиной, боясь повернуться и проверить. Но нет, я точно одна. Зарываюсь головой в подушку, натягиваю повыше одеяло. Какой интересный запах кондиционера для белья. Свежий и одновременно терпкий. Мужской какой-то. Даже он щекочет мои нервы. Всё это: однотонный хрустящий льняной постельный комплект, минимализм в спальне, высокие потолки сталинки и чуждый запах в квартире, носящий в себе нотки её хозяина.

Я поворачиваюсь на спину и упираюсь взглядом в побеленный потолок. В кухне-гостиной за стеной слышится какое-то движение, потом звонок чужого телефона, а затем хрипловатый голос Никиты, говорящий " Да, привет"…"Нормально, думал сегодня ночью доделать, но не вышло. Вечером"…Я слышу, как он открывает дверцу холодильника, внутри всё скручивает в нервном спазме. Как я посмотрю ему в глаза при свете дня. Где найти в себе смелость выйти из спальни?

Озираюсь в поисках своей одежды и нахожу разные детали, разбросанные по всему полу. Взгляд сам собой падает на его футболку. Наверно, если бы я была девушкой Аверина, одеть её было бы гораздо логичней, чем облачаться в вечерний брючный костюм для того, чтобы просто выйти на кухню к нему. Вот только я не девушка Никиты…Я вообще не пойми кто сейчас. Боже, не верится.

Картинки прошлой ночи диким калейдоскопом проносятся в голове. Моя глупая ревность к Машке, драка, его машина (тут я мучительно краснею и впиваюсь пальцами в одеяло), потом мы всё-таки отправились в травму, а потом (и я снова краснею) сюда. Вот только ночью всё было так легко и просто. Текила, темнота, притяжение, смех… А сейчас я не знаю куда себя деть от смущения и неопределенности.

Больше всего я боюсь, что Аверин сделает вид, что ничего особенного не произошло. Для него ведь наверно так и есть. Просто переспал с понравившейся девчонкой, как и хотел. И он ничего не обещал мне, да я даже и не спрашивала, если честно. Развлеклись и всё, почему нет, скажет он. Мы же взрослые люди. Меня изводило, как легко и просто я пошла на это. Я думала — я неприступная. Оказывается, это просто никто до этого нормально не пытался. На языке становится горько от подобных мыслей, а голова начинает гудеть.

Я сажусь на кровати и кошусь на своё отражение в зеркале огромного шкафа-купе. Растрепанная, на голове гнездо, посыпавшаяся тушь обвела глаза темными кругами, искусанные губы выглядят припухшими и воспаленными. Замечаю небольшой засос на шее. И еще один. Почти у самой ключицы. Я словно ходячая улика своего падения. Ну кухне Аверин продолжает болтать с кем-то. Я прислушиваюсь. "Не твоё дело, придурок, чем занимался" и смеётся, искренне так, а мне чудится намёк. " Отстань…Скажи лучше, ты коды монголу прописал уже…В смысле нет?" Голос Аверина моментально становится жестким. Таким, что даже меня передергивает, хотя его недовольство направлено совсем на другого, незнакомого мне человека. На ум почему-то приходит отец. Тон похож…Чёёёрт, отец! Я внутренне сжимаюсь и пристальней смотрю в зеркало, критически оценивая засосы на шее. Что ж, водолазки в ближайшую неделю мне обеспечены.

Слабо улыбаюсь своему отражению, пытаясь подбодрить, и медленно ставлю ступни на пол. Выйти придется рано или поздно. Или Ник сам зайдет. Это просто нужно пережить. Быстро натягиваю нижнее белье, боясь, что он застанет меня голую, потом уже медленней шелковые штаны и топ. Расчесываю пальцами волосы, чтобы хоть как- то их распутать. Вытираю пальцами тушь под глазами. И крадучись иду на голос Аверина.

В дверях соседней комнаты замираю, не решаясь ступить дальше. В ноздри бьёт аромат жарящихся яичницы и бекона, тонкий запах кофе струится по кухне- гостиной. Аверин в одних спортивных штанах, босой, что-то тихо и грозно шипит в телефон. Я почти не слышу, так как бекон сильно шкварчит. " Чтобы к четырем готово было…Если сорвешь, процент с Амирова не жди, понял? Я не злюсь, просто детский сад твой надоел…"

Никита случайно поднимает на меня глаза и замолкает. Гневный взгляд, видимо обращенный к телефонному собеседнику, сменяется нечитаемым застывшим выражением, отчего мне становится еще больше не по себе. Пару секунд мы молчим, и я почти физически ощущаю, как проваливаюсь под землю. Как-будто падаешь в черноту во сне.

Ник медленно прикрывает динамик телефона ладонью и произносит хрипло.

— Привет. Завтракать будешь?

— Яяя… — я вообще хотела сначала умыться и привести себя в порядок, но не уверена, что мне хватит смелости прийти на кухню ещё раз, поэтому я просто прохожу в комнату и сажусь на край стула у барной стойки.

Ник улыбается уже более расслабленно и отходит к плите. "Ладно, давай потом. Ну, ты меня, надеюсь, понял. Жду." После чего отрубает вызов и кладет телефон на столешницу.

Я смотрю на его руки, чтобы не смотреть на лицо и не встретиться взглядом. Наблюдаю, как он подцепляет бекон и складывает на тарелку, раскладывает яичницу. У Ника длинные пальцы, жилистые руки, на левом плече выбита группа крови. Кажется, кустарно, будто мальчишками развлекались. Мышцы перекатываются под кожей на руках и спине при каждом движении. Я сглатываю, рот наполняется слюной. Я помню какой он на ощупь ещё слишком хорошо. Помню, какая горячая у него кожа, на языке ощущаю её вкус. Никита молча ставит передо мной тарелку и включает кофе машину.

— Ты же капучино пьёшь? — его голос низкий, словно севший.

— Нет, давай эспрессо, — мой тоже.

— Ок.

Он подаёт мне дымящуюся чашку и садится напротив.

Мы оба берем вилки и не едим. Звенящая тишина давит могильной плитой.

— Послушай, — я облизываю пересохшие губы и подчеркнуто аккуратно кладу вилку на тарелку, — Я понимаю, что для тебя наверно в подобном утре нет ничего необычного, но я…

— Ты не права, — перебивает меня Никита, сверля горящими чёрными глазами.

— Не права? В чём? — я позволяю себе кривую улыбку. Если он мне сейчас зальёт, что он тоже девственник, то это будет даже не смешно.

Но слышу я совершенно иное.

— Не помню, когда я так хотел, чтобы это утро повторялось, — он ловит мою руку и крепко сжимает подрагивающие пальцы.

Я не знаю, что сказать. А внутри растекается ощущение, будто я только что сделала большой глоток из чашки с дымящимся эспрессо.

Глава 27. Да

— Мы опоздаем, вставай, — бормочу я недовольным тоном. И сама же противоречу себе, только сильнее обвивая Ника руками и ногами.

Мой взгляд рассеянно скользит по белому высокому потолку кухни-гостиной, цепляется за причудливую кованую люстру.

— ТЫ опоздаешь, — фыркает Аверин куда-то мне в шею, подчеркивая, что лично ему спешить некуда. Ну да, у него же только защита осталась, а вот у меня сегодня зачёт. Плёвый, но явиться надо.

Только вот не встать. В ушах до сих пор звенит чёрте что: от глухого " ты же будешь со мной?" вовремя так и не съеденного завтрака до только что издаваемых мной стонов. Румянец вновь окрашивает моё лицо. Утреннее солнце делает всё вокруг до боли реальным: эту комнату, этот диван, этого мужчину, обнимающего меня. А ещё мне срочно нужно в душ. Кожа липкая и влажная, пропитанная им.

— Где у тебя ванная? — язык еле ворочается. Кажется, у меня просто не осталось сил двигаться.

— Там, — так же вяло отвечает Никита и машет рукой в неопределённом направлении. И вместо того, чтобы слезть наконец с меня, обхватывает мои бедра и поудобней устраивает под собой.

— Никит, — я пытаюсь возмутиться, но мне становится смешно.

— Что? — он улыбается с закрытыми глазами, водит руками по моему телу всё настойчивей.

— Я уже не могу. И я опоздаю.

— Я могу. И я не дам тебе опоздать, — он подхватывает мои ноги под коленками и заставляет крепче обхватить его бедра, — ты охрененная, Кис…

* * *

В универ Никита доставил меня ровно за пять минут до начала зачёта. Мы даже успели заехать в ближайший торговый центр и купить мне другую одежду. Сама я до этого не додумалась, но стоило мне сесть в машину, как Ник скептически вздернул бровь.

— Не слишком ли смело для зачёта по культурологии? — его взгляд пробежался по достаточно откровенному декольте шелкового топа и замер на оголенном животе, — Пал Саныч может и оценит, но скорее запыхтит, как старый паровоз.

— Чёёёрт, — я была с ним согласна, — Ещё и девчонки увидят, что я в том же. Может ну его?

— Ну уж нет. " Ну его" надо было полчаса назад говорить, когда мы ещё не встали, — рассмеялся Аверин и повез меня в Пассаж.

— А девчонкам значит не расскажешь? — Никита покосился на меня, продолжая улыбаться.

— А есть что? — я невинно захлопала глазами.

Улыбка осталась на лице Ника, но он ничего не ответил и перевёл взгляд на дорогу. А у меня внутри взорвался и зашипел очередной пузырёк счастья. Ему не всё равно. Молча положила свою ладонь поверх его руки на ручке передач, переплетая наши пальцы. Сердце билось о рёбра, захлёбываясь новыми ощущениями. Но всё казалось таким хрупким, и страшно было спугнуть.

* * *

Я просочилась в аудиторию одной из последних и, пробормотав "извините", заняла своё место рядом с пышущей любопытством Раковой.

— Ты куда пропала вчера? — моментально зашипела подруга, когда я ещё даже на стул опуститься не успела, — смска "всё ок" и всё???

— Я неважно себя почувствовала, — передернула плечами, не желая вдаваться в подробности.

Только не с ней. Машка была моей лучшей подругой сколько я себя помню, но её интерес к Никите заставлял меня внутренне насторожиться. Не то, чтобы я ей не доверяла, просто… Просто я не была уверена, что она будет искренне рада за меня и поддержит. Да и пятнать то, что сейчас происходило со мной, косыми обиженными взглядами не хотелось. Я уже решила, кому расскажу. Ирке Котовой. Она и порадуется, и перед папой прикроет. А Машке потом…

— Забрала Аверина из-под носа, — обиженно фыркнула подруга, только укрепляя меня в решении молчать, — Как специально.

Я ничего не ответила и принялась писать ответ на свой вариант. Мне вопрос попался лёгкий в отличие от Машки, а значит я смогу закончить раньше неё и первой выйти из аудитории.

Ник сказал, что будет ждать меня в машине. У него с собой был ноут, он собирался писать какую-то программу, которую ему нужно вечером сдать заказчику. Когда я вернусь, мы поедем за моими вещами ко мне домой. Отцу я скажу, что на время сессии поживу у Котовой в городе, потому что так удобней. Я уже так делала и не раз. Её квартира гораздо ближе к универу, чем наш загородный дом, да и Нику не всегда удобно меня возить. Папа не заподозрит ничего. Я не знаю, как Никита уговорил меня на это. Я даже не уверена, что ему вообще пришлось меня уговаривать. Он просто спросил, а я просто ответила "да".

Глава 28. Ошиблась

Наспех нацарапав ответ за двадцать минут, я пробежалась по своему экзаменационному листку рассеянным взглядом и встала, чтобы отнести преподавателю ответ.

— Ты всё что ли, Лин? — Машка кинула на меня изумленный взгляд.

— Да, я уже, — даже такие простые слова звучат непривычно холодно, и Ракова непонимающе хмурится.

— Может подождёшь? — она произносит это со скрытым вызовом. Мне становится неловко. Она ведь не виновата ни в чём и даже не понимает, чем вызвана моя отстраненность, а я вот так.

— Нет, Маш, мне домой надо, извини. Я побежала…

— Польская, что стоим и болтаем? Либо сдавайте, либо садитесь и пишите дальше, — ворчит преподаватель, и я хватаюсь за подаренную возможность ничего не объяснять.

— Всё, давай. Правда пора… — я посылаю Раковой воздушный поцелуй.

— Вечером заедешь, по торговикам прошвырнемся? — прилетает мне вслед.

— Сегодня никак, Машуль, — и я, не глядя кинув листок на преподавательский стол, пулей вылетаю из аудитории.

Фуух. Как же мне дальше с ней? Придется рассказать, я так долго не смогу. Врунья из меня всегда была прескверная. Тем более уж кто-кто, а Машка меня как облупленную знает. Вон как подозрительно косилась. Просто ей и в голову прийти не может, что на самом деле произошло. Мне бы и самой кто пару дней назад сказал, я бы в лицо рассмеялась. Не верится…Словно сон.

Я щипаю себя в который раз за руку, но реальность и не думает исчезать. Рассматриваю эту реальность со всех углов, прокручиваю в голове, словно неподдающийся кубик рубика в руках, но как не поверни- не жалею. Мне страшно, волнительно, слишком быстро, словно с парашютом прыгаю, но нет, ни капли сожаления. Всё, что меня останавливало раньше, кажется сейчас смешным и не важным. Мне вдруг стало глубоко плевать, кто его родители и как он жил до меня. Это вообще были мои мысли? Сейчас мне кажется, что нет. Я слушала отца, слушала наше окружение и просто принимала их мировоззрение как должное, даже не задумываясь. Зачем? Оно полностью вписывалось в мою жизнь. Делало её проще. Автоматически делило мир и окружающих людей, позволяя мне не напрягаться. Настолько, что ведь пока Аверин не зажал меня тогда в бассейне, я и правда просто не видела его. Просто не видела. Мне становится стыдно от этой мысли, удушливый румянец заливает лицо. В памяти всплывают картины из прошлого, как Никита звал меня в кино или садился рядом постоянно на общей практике в прошлом году. Как он дарил мне цветы на прошлый день рождения. Мне показалось это странным, мы редко общались, но тогда я не стала долго раздумывать над этим.

Я ловила его взгляды на себе очень часто, почти всегда, но не придавала им никакого значения. Репутация бабника и туманная родословная- две галочки в биографии Аверина, перечеркивающие для меня всё. Они делали Никиту парнем из параллельной вселенной, о которой я что-то слышала, но подробности знать не желала.

Я не знаю точно, что изменилось в день рождения Стаса. То ли неожиданная наглость Ника пробила мою броню, то ли предчувствие, что я допускаю огромную ошибку с Малинским, заставило по-другому посмотреть на парня, которого я бы никогда не подпустила к себе раньше. Только вот Стас пока не в курсе, что в моей голове он уже числится ошибкой…

— Лииин, постой!

Я вздрагиваю и медленно поворачиваюсь на знакомый баритон. Чёрт. Вспомнишь хорошего человека… За размышлениями я уже успела выйти на парковку, где меня и настиг мой несостоявшийся возлюбленный. Кинула тревожный взгляд на машину Ника. Он ведь сидит ждёт меня. Заметит? Мне становится не по себе от того, что я не могу предсказать его реакцию. Впрочем, как и Малинского…

— Привет, — я слабо улыбаюсь подошедшему парню и ловко подставляю щеку вместо губ для приветственного поцелуя. На лице Стаса мелькает недоумение.

— Лин, ты куда пропала вообще? — Он пытается перехватить мои руки, приобнять, серые глаза сосредоточены и тревожны. А я лишь отступаю и невольно кошусь на черную камри через три ряда. Какая дебильная ситуация, плакать охота. Не сейчас же с Малинским объясняться!

— Стас, я тороплюсь…

Он всё-таки ловит мою правую ладонь и крепко до боли сжимает пальцы.

— Стас, — я пытаюсь мягко вырвать руку из его цепкого захвата, но не выходит. Не могу отделаться от мысли, как это всё со стороны смотрится. Ну почему он не в универе меня перехватил.

— Лин, надо поговорить, — в голосе Малинского мелькают стальные нотки, — То ты встречаться хочешь, то морозишься. Я идиот по-твоему? Мне эти игры не нужны. Я тебя за язык не тянул.

— Давай не сейчас, — я выдергиваю руку наконец и чуть не падаю по инерции от приложенных усилий.

— А когда? — ноздри Стаса неожиданно гневно раздуваются, голос взлетает на пару тонов, — Давай вечером заеду. Но чтобы сегодня.

— Не могу я сегодня, — да что им всем сегодня со мной встречаться приспичило, — Дела у меня.

— Дела, — Малинский буквально выплевывает мне это слово в лицо, — Значит сейчас поговорим, раз дела.

Неожиданно он хватает меня за талию и с силой притягивает к себе. Я шиплю как кошка, упираюсь ему в грудь, но Стас словно не замечает моего протеста.

— Лина, что не так? — его лицо так близко, что серые глаза двоятся, отчего мне ещё сложней собраться. Чуждый мужской запах окутывает с ног до головы, заставляя нервничать.

— Я…Я ошиблась. Прости, — выдыхаю ему в лицо и тут же чувствую волну облегчения, прокатившуюся от макушки до кончиков пальцев на ногах. Ну вот, я сказала это.

— Что? Что ты сделала? — парень непонимающе моргает, его хватка ослабевает, и я тут же вырываюсь из удушающих объятий.

— Стас, прости меня. Я думала, я смогу. Ты мне правда нравишься, но как друг, понимаешь? Не могу я, прости ещё раз, — слова полились сами собой. Это только в начале сложно.

Малинский лишь ошарашенно открывает рот как рыба, потом закрывает его. Глаза сужаются, превращаясь в злобные щелки.

— Лин, ты нормальная? Не смешно ни фига. Я тебе не мальчик для битья. С чего вдруг перемена такая?

— Ни с чего…

— Ни с чего? Ни хера так не бывает! Все же знают! Решила идиотом выставить? — М�

1. Сколько ты стоишь?

-Так ты в пятницу улетаешь в Австрию? – идеально нарисованные брови Ксении Гавриловны взмывают вверх настолько, насколько это возможно с таким количеством ботокса во лбу, – Виктор, так интересно…

Она поджимает подправленные косметологом губы, силясь сказать больше, но не может устроить допрос при его деловых партнерах. Как и высказать свое возмущение. И все же вспыхнувший гневный румянец и дрожащий бокал кампари в руке выдает ее с головой.

– Я бы тоже поехала, развеялась…– ее улыбка напоминает оскал клоуна из «Оно». Меня даже слегка передергивает.

–Это деловая поездка, Ксюш, – отрезает мой шеф, разваливаясь в кресле и строго смотря на жену. «Держи себя в руках, дура, и не лезь» – светится неоновая надпись у него на лбу.

– Я проторчу на заводе все три дня и сразу домой. Нечего тебе там делать.

–Я бы погуляла…– ее губы начинают подрагивать. Последний кампари явно был лишний. Виктор молчит, показывая, что обсуждать тут нечего. Она смотрит на него влажными стеклянными глазами, потом переводит блестящий взгляд на меня.

– А кто еще поедет? – и в упор. Словно хочет во мне дырку просверлить. Я с безмятежным видом отпиваю свой мартини. Разбирайся со своим старым боровом сама. Думаешь, мне в радость?

– Ланской еще, – пожимает плечами Виктор Павлович, упоминая своего коммерческого, – Полина Елисеевна, Павлик, Лина… Да вроде все. Больше и не нужен никто.

На Лине взгляд Ксении Гавриловны из лазерной указки трансформируется в световой меч джедая, и лоб все-таки начинает жечь. Я не выдерживаю и отворачиваюсь, потянувшись за канапе.

–Ну конечно, – хрипит жена, поджимая губы, – Больше тебе никто не нужен…

– А кто еще? – рычит Виктор, начиная раздражаться и поглядывая на сидящих рядом партнеров, – Коммерческий, экономист, пиарщик и переводчица- секретарь. Все по делу. Погуляешь потом, Ксюш. На кону ярд почти. Некогда будет по бутикам шастать.

И Виктор Павлович отворачивается от нее, вступая в разговор с Ленским и Козловым, чтобы поняла, что больше обсуждений не будет. Я кладу на место канапе, так и не откусив. Аппетит полностью сходит на нет под ее пристальным взглядом. И делаю длинный медленный глоток мартини. Ксения Гавриловна внимательно следит за тем, как дергается мое горло, глотая. Наверно, мечтает, чтобы я подавилась. Я и сама была бы не против, если бы не брат. Эх… Как жаль, Ксения Гавриловна, что нет у вас такой власти над мужем, чтобы этот старый козел ко мне не лез. Очень- очень жаль…

– Извините, Виктор Павлович, я отлучусь, – обрываю зрительный контакт с его женой и поднимаюсь с дивана, оправляя юбку. Замечаю, как взгляд Ленского мельком пробегается по ногам. Еще один. При отце только в лицо смотрели.

–Да, Линочка, конечно, – голос шефа, обращенный ко мне, моментально становится приторно-сладким. Отчего передергивает и меня, и его жену.

Я картонно улыбаюсь в ответ и на деревянных ногах выхожу на палубу, после сворачиваю за капитанский мостик в курилку. Надеюсь там никого. Все эти лица, взгляды, разговоры. Стошнит сейчас. Хочется просто посмотреть на Неву: на разводные мосты, на волшебно подсвеченные набережные, на темные быстрые воды. Хочется тишины.

Мне везет. Шум банкета здесь приглушен, народу немного, и я даже нахожу неосвещенный тихий закуток под какой-то лесенкой. Запах речной воды и ветер, ударивший в лицо, слегка отрезвляют. Я прикрываю глаза, вбирая ночную прохладу. Зябко, но то, что нужно. Стою так с полминуты, потом тяжело выдыхаю и лезу в клатч за пачкой сигарет. Если бы папа узнал, что я курю, он бы меня убил, наверно. Вот только его нет уже как год и ругать меня некому. Чиркаю зажигалкой и делаю глубокую затяжку. Какая все-таки дрянь. И я, и сигарета. Я опираюсь о свежевыкрашенную стену капитанской будки и устремляю рассеянный взгляд на Петропавловку, мимо которой мы сейчас плывем.

–Вот ты где…

–Твою мать! – от неожиданности сигарета выпадает у меня из рук, и огонек приземляется на чулок, прожигая дырку.

–Испугалась? – мурлычет подвыпивший шеф и тянет ко мне свои пальцы, похожие на сардельки. Я уверена, что мое лицо сейчас полыхает раздражением. Но когда это его останавливало.

–Виктор Палыч, – говорю я осуждающим тоном, поджимая губы, и впечатываюсь в стену с такой силой, что позвоночник начинает саднить, – Люди…

–Нет тут никого, Линочка, – его масляные от коньяка глаза блестят так же, как влажный от слюны рот, – Такая ты куколка в этом платье…Куколка…

Он все-таки обхватывает меня за талию и тянется влажным поцелуем к шее. К губам уже давно не тянется. Я в губы не целуюсь. Как Джулия, мать ее, Робертс из «Красотки».

–Виктор Палыч, – повторяю на повышенных тонах. Упираюсь в его рыхлые плечи, пытаясь оттолкнуть. Но куда моим пятидесяти против его хмельных ста двадцати, – Не сейчас! Вы слышите? Виктор…

–Твоя девка дело говорит. Отпусти ее, козел старый, – звенит слева, и мы оба оборачиваемся, моментально застыв.

–Ксения, ты что тут? – шеф медленно отстраняется от меня и поправляет съехавший на бок галстук, потом подтягивает сползшие с живота брюки. Волком смотрит на жену из-под нахмуренных кустистых бровей.

– Сказал, вернусь сейчас.

Я готова сквозь землю провалиться, а ему даже не стыдно. Недоволен только, что помешали. Я прикрываю глаза, мечтая освоить телепорт или хотя бы слиться со стеной.

– А то, Витенька, что в следующей раз фотки сделаю и без штанов тебя оставлю, понял? – Ксения Гавриловна переходит на визг, – Хотя они и так похоже на тебе не сильно-то держатся.

– Ты мне это, Ксеня, брось, – ворчит шеф, забывая обо мне и беря жену под локоток, – Не было ничего. У Алины платье зацепилось, помочь попросила. А насчет без штанов, так я и сам на тебя свору своих юристов напустить могу. Поедешь в бабкину хату в Гатчине, поняла? Так что хватит мне тут…Пошли лучше…Потанцуем что ли…

И они удаляются, как ни в чем не бывало. Я слышу лишь обрывки фраз.

–Уволь ты ее…Ну, Вить…

–Дурная что ли? Она ж дочка Андреева, как я могу? На улицу ее теперь? Я только в память о друге… Да и переводчица она хорошая, не задарма же держу! Толковая девка…

Меня передергивает, и я снова прикрываю глаза, подставляя пылающее лицо ночному ветерку. Благородный Виктор Палыч. Помочь он решил, молодец. И я ведь верила. Первые два месяца. «Спасибо» ему чуть ли не каждый день говорила, в рот смотрела. Думала, мне повезло наконец после стольких бед. Смерть отца, банкротство, долги… Верила. Пока он меня в первый раз в офисе не зажал.

Я потянулась за еще одной сигаретой. Помню, что он мне шептал тогда. Что долги мои закроет, что даст на Мишку, на школу его частную, на хоккей. Что для брата ничего не изменится. Чтобы дом снимала с продажи и машину оставила, только дай…

Чиркнула зажигалкой и сложила ладони лодочкой.

Шеф не обманул. Ну как не обманул. Платит как премию, чтобы и на школу с хоккеем хватало, и с крючка не сорвалась. Я один раз опять дом на продажу выставила, хотела долги покрыть и избавиться от Виктора, так он сразу скандал устроил, что я неблагодарная тварь. И что с работы меня погонит с волчьим билетом, раз я так. Следит, сволочь.

А я слабая, наверно. И тошно от себя, и не могу решиться изменить хоть что-то. Где я еще столько заработаю простой переводчицей или секретарем? Я ведь больше и не умею ничего. Ничего не знаю, кроме языков. Думала, буду работать в каком-нибудь фонде, который неизвестно чем занимается, или вообще не буду. Выйду за богатого из своего круга, так и жизнь пройдет. Да вообще ни о чем не думала!

А как только отец обанкротился, из завидных невест я вдруг сразу перекочевала в перспективные содержанки. Красивая, с манерами и даже родословной. Мечта. Меня звали на свидания те же мужчины, что и раньше. Только теперь все они после ресторана не целовали руку и просили о новой встрече, а приглашали поехать домой, или в отель, или на Мальдивы. О кольце никто не заикался. Зачем?

Я сделала долгую затяжку и медленно выпустила дым. Так какая разница: Виктор или кто другой? У него я хоть работаю. Да и, по правде, он меня не часто и беспокоит. Возраст не тот. Два раза в месяц по три минуты. Это можно пережить. Можно зажмуриться. Ну иногда по попе шлепнет, или по груди проведет. А так…за шесть минут позора в месяц я получаю премию к зарплате в тридцать- сорок тысяч баксов…примерно. Да я самая дорогая блудница на этой планете.

Горько улыбаюсь собственным мыслям и выкидываю сигарету за борт, зачарованно смотря за ее полетом. Мне кажется иногда, что я тоже вот так куда-то лечу. В пропасть.

– Еще и мусоришь, – раздается насмешливое из тени, я и вздрагиваю всем телом, оборачиваясь на низкий мужской голос.

Странно, внутри вспыхивает искра узнавания этого грудного тембра, но тут же гаснет, не находя, за что зацепиться. Темный силуэт вальяжно отделяется от стены и медленно приближается ко мне и полоске света, разделяющей нас. Я напряженно молчу в ожидании, когда луч от уличной лампы упадет незнакомцу на лицо. Вглядываюсь в очертания фигуры. Сердце почему-то болезненно сжимается, наполняясь тревожным предчувствием. Высокий, очень. Подтянутый, костюм идеально сидит, видно даже в темноте. И двигается расслаблено, словно он хозяин здесь. Я знаю эту походку. Неуловимый признак успешного человека, понимающего, что он выше многих, что он чего-то добился. Такое не подделать, это внутри. И можно носить черные водолазки, как Стив Джобс, или смешные гавайские шорты. Люди все равно поймут, почуют.

Мужчина делает еще один шаг, и я наконец вижу его лицо. Внутренности скручивает в болезненном спазме. Я сглатываю и моргаю пару раз, мечтая, чтобы мне показалось. Но нет. Аверин.

Сколько он там стоял? Видел все? Его взгляд, изучающий, насмешливый, скользит по мне, нагло ощупывая каждый миллиметр тела.

Видел.

И сделал выводы. Стыд затапливает с головой, мешая вздохнуть. Я машинально обхватываю себя руками в попытке хоть как-то защититься от настоящего. И от картинок из прошлого, вихрем проносящихся в голове.

Черные глаза Никиты, закончив досмотр, впиваются в мое искаженное волнением лицо.

– Привет, Польская. Давно не виделись, – кривая улыбка растягивает его красиво очерченный рот, и я невольно вспоминаю поговорку «хорошо смеется тот, кто смеется последний».

– И сколько ты стоишь?

–Что? – от подобной наглости у меня просто распахивается рот.

–Ты слышала, – Ник подходит вплотную, и его ладонь упирается в стену у меня над головой. Мятное дыхание, смешанное с нотками крепкого алкоголя, опаляет жаром лицо.

– Я хочу тебя купить. Сколько?

2. Сомнения

-Отвали,– я пихаю его в грудь, пытаясь оттолкнуть и прошмыгнуть под поднятой рукой.

Но Никита резко опускает ее, так что я чуть не впечатываюсь в рукав носом.

–Не так быстро,– его голос моментально звенит стальными нотками, царапая слух,– Это же простой вопрос…Куколка…

И Ник ухмыляется на последнем слове, давая мне понять, что сцену с шефом он рассмотрел и расслышал во всех подробностях. Я замираю, уставившись на его руку перед моим лицом, играющую сейчас роль шлагбаума, и выбираю просто ждать. Ну не вечно же он будет так стоять. Поиграется и отпустит. Все-таки Аверин, хоть и может быть гадом, к физическому насилию, насколько я помнила, склонен не был. Раньше…

Кошусь на него, но не поворачиваюсь, так и стою в профиль. Лишь подбородок чуть вздергиваю, чтобы носом рукав пиджака на задевать.

Он тоже застыл. Просто стоит и все. И дышит мне в висок, наклонившись. Отчего кожа становится горячей и влажной. Я никогда не верила в ауру, но сейчас я ее как будто ощущаю. Более плотный воздух вокруг него и меня. Окутывающий с ног до головы. Так что все тело вибрирует от напряжения. Становится жарко. Зудящее волнение разливается по кровотоку, отчего пальцы нервно подрагивают. Ноздри забивает мужским древесным парфюмом вперемешку с нотками алкоголя, и у меня начинает кружится голова.

–Пропусти,– хриплю едва слышно, не выдержав наконец этого молчаливого близкого контакта.

–Ответь,– почти так же глухо шипит Аверин, наклоняясь ко мне еще ближе, так что его нос задевает мои волосы.

Я застываю окончательно. Просто смотрю невидящими глазами перед собой. Я словно в прошлом. Сколько раз мы так стояли. Меня парализует от этой ядовитой близости. Всегда парализовывало. Но раньше я находила в себе силы отталкивать его. А сейчас – нет. Наоборот посещает абсурдное желание прижаться и расплакаться. Я сломана, я слабая. Он чувствует?

–Лина? Как так? – явственный упрек в голосе Ника режет по- живому.

–Ты ничего не знаешь,– я наконец оттаиваю и заставляю себя повернуться к нему, чтобы прямо посмотреть в черные, чуть подернутые алкогольной дымкой глаза,– Не смей меня осуждать.

–Я знаю про твоего отца и фирму. Соболезную,– Никита немного отстраняется и разглядывает меня с высоты своего роста,– Но причем тут этот старый козел? Так нужны деньги? Они и у меня есть…Сколько?

Я иронично вскидываю бровь, чувствуя, как сразу стало легче дышать, стоило ему хоть немного увеличить расстояние между нами.

–Много, Аверин. И что же, просто так дашь? Как голодающему Поволжью?

–А твой пенсионер- боров тебе просто так дает? Или ты ему тоже даешь? Или ты не за деньги, а по доброте душевной? – щурится Ник в ответ. И я вспоминаю, за что его ненавижу.

–Я у него работаю…

–Секретуткой? Так и быть, выделю тебе стол.

–Переводчиком,– соплю обиженно в ответ,– Если не помнишь, я в совершенстве владею пятью языками.

–Видимо, и шестым тоже пользоваться научилась,– и пронзительный взгляд черных глаз недвусмысленно перемещается на мои губы.

–Да пошел ты! – опять пихаю Ника в грудь, а затем пытаюсь отодрать от стены его увесистую руку, чтобы вырваться. Ухх, как он меня достал. И пяти минут не прошло, – Придурок!

–Ну, всё, всё…– этот неандерталец вместо того, чтобы отстать на меня, начинает вдруг смеяться. Перехватывает за талию и пригвождает обратно к стене, – Всё, давай серьёзно.

Ник перестает улыбаться, но в глазах еще пляшут искры внезапного веселья. "Он такой же красивый"– машинально отмечает мозг, пока я завороженно разглядываю его. Пять лет прошло…Много…

– Уходи от него, Лин. Я лучше,– просто говорит Аверин. Уже совсем серьёзно, он не шутит.

Я медленно облизываю пересохшие губы и вижу, как он следит за этим жестом. Сердце лихорадочно стучит, отдаваясь в висках.

–Уходить куда? В содержанки твои? Секретутки, как ты выразился? Это ты мне предлагаешь?

–Сейчас же тебя ничего смущает. И нам будет хорошо…Я уверен…,– его рука ползет по моей талии, сжимая тело через ткань платья, оглаживает бедро, сминает ягодицу.

Да, возможно…Вот только одно дело- шесть минут в месяц, зажмурившись. И другое- когда мужчина волнует тебя. Когда не остаться равнодушной рядом. Чем это кончится для меня? Он ведь не встречаться предлагает. Так… использовать хочет, как и все остальные.

– Нет, Никит, плохо мне будет,– горечь отказа собирается на языке, – Не с тобой…

Ник смотрит на меня недоуменно, хмурится, не понимая причину. Рука на моем бедре непроизвольно больно впивается в мягкую плоть.

–Лин, не глупи,– говорит он хрипло.

Наклоняется ко мне и утыкается носом в местечко за ушком. Я закусываю губу, чувствуя, как он жадно втягивает воздух.

–Что ты хочешь, Аверин? – голос опять не слушается меня. Дребезжит, как старая пластинка,– Отыграться? Удобный момент подвернулся?

– Тебя хочу, Польская,– он улыбается мне прямо в шею,– И отыграться бы тоже не мешало. Будешь умолять тебя простить…Долгооо…

Да он просто пьян.

–Нет,– я с силой отталкиваю от себя потерявшего бдительность Ника и вырываюсь на свободу.

Судорожно одергиваю задравшееся платье, пока Аверин медленно поворачивается ко мне, зло щурясь.

–Значит все-таки старикашку Ракова выбираешь? Интересно…– цедит он сквозь зубы, раздосадованный отказом,– У меня так и комплексы могут развиться.

–Я верю в твою неубиваемую самооценку,– нервно фыркаю я,– А насчет Ракова…Он мой шеф, просто перебрал сегодня. А ты себе бред надумал, ясно?

–Что-то не верится,– с сарказмом тянет Ник.

–А ты поверь,– бросаю раздраженно я, – Приятно было увидеться. Хотя вру, не приятно.

И на этой громкой ноте я разворачиваюсь на каблуках и гордо цокаю к нижней палубе. Лопатки жжет от устремленного на них взгляда. Ноги подкашиваются. В какой-то момент мне кажется, что Никита меня сейчас остановит и рывком потянет на себя. Я даже готовлюсь к этому, раздумывая, как не подвернуть ноги на тонких шпильках. Но ничего не происходит. Холодок разочарования пробегает по телу. Оказывается, я, вопреки всему, ждала.

Я не захожу в ресторан, а сразу направляюсь в уборную. Там аккуратно умываюсь ледяной водой и, тяжело опершись на раковину, смотрю в свои сверкающие полубезумные глаза. Меня ощутимо потряхивает после этой встречи. Еще одно болезненное напоминание о том, кем я была, и кем стала. И внутри гложет душу червь сомнения. Может, стоило согласиться?

3. Решение

Пять лет назад…

– Ну как я? – провожу последний раз влагостойкой помадой по губам и поворачиваюсь к Машке, чтобы она вынесла свой вердикт.

– Блин, Лиинка…Если бы я была хоть чуть-чуть страшнее, я бы сейчас от зависти подсыпала тебе слабительного! – театрально закатывает глаза подружка и подходит к зеркалу, чтобы проверить свой макияж.

Я удовлетворенно улыбаюсь своему отражению и посылаю себе воздушный поцелуй. Внутри искрится предвкушение веселого вечера. Сегодня день рождения Стаса Малинского, которое он отмечает в своем огромном дворце в Барвихе, и мы с Машкой почетные гости этой грандиозной вечеринки. Я знаю, что там будет как минимум половина МГИМО и вся золотая тусовка соседей. Но уверена в том, что займу почетное место рядом с именинником. Стас уже раз пять написал, спрашивая, где мы, и два раза позвонил, ворчливо сообщая в трубку, что большинство гостей уже давно резвятся в бассейне под треки приглашенного ди-джея.

Я придирчиво оглядываю свое белое просвечивающее пляжное платье поверх белого же бикини. Подождет. Ждал же два месяца. Значит потерпит и еще пару часов. У меня нет для него никаких подарков, кроме одного. Я все-таки решила ответить согласием на его настойчивые ухаживания. Не знаю, что именно сыграло роль. То ли то, что Стас был безукоризненно внимателен ко мне. То ли то, что наши отцы полгода назад стали партнерами по бизнесу, и папа мне уже все уши прожужжал, как бы было замечательно, если бы я обратила внимание на младшего Малинского. То ли все же дело в моих подругах, которые называли меня снежной королевой из-за того, что в свои девятнадцать я до сих не была с мужчиной. Машка так вообще являлась чемпионом по шуткам на эту тему. Её интимной жизни позавидовала бы и Эммануэль.

Её постоянные рассказы раздражали и одновременно возбуждали меня, заставляя посмотреть на свою девственность как некое недоразумение, от которого пора избавиться. Так что почему бы и не Стас? Он был моего круга, красив, богат, умен и влюблен в меня. Да и мне самой в принципе нравился. Бабочек в животе я, конечно, не ловила, но может быть я вообще на это не способна? Или, как Машка говорит, аппетит придет во время еды? В любом случае, это произойдет не сегодня, не сразу. Сейчас просто дам ему зеленый свет на официальные отношения, а там уж посмотрим…

– Пошли? – я оправляю платье нервным движением, кидаю прощальный взгляд на свое отражение в зеркале и подхватываю спортивную сумку, в которой есть все необходимое для предстоящей ночевки в чужом доме.

Машка торопится за мной. Мы загружаемся с ней в мой БМВ, и я под непрекращающуюся болтовню подруги выруливаю из двора. Ехать нам буквально минут десять, так как живем с Малинским мы в одном поселке. С каждой секундой напряжение во мне из-за принятого решения растет, и я чувствую, как ладони на руле предательски потеют. Я вроде бы миллион раз все обдумала, и все же окончательной уверенности у меня нет. Как приеду, первым делом залпом осушу пару бокалов, что бы эти бесконечные сомнения оставили меня наконец в покое. Да, нужно просто выпить и расслабиться.

–Эй, ты меня слышишь? – Машка шутливо треплет меня по плечу.

–Что? Прости, задумалась, – я и правда ни слова не слышала из того, что она говорила.

– Говорю, как думаешь, все одногруппники Стаса будут? – и Машка опускает козырек и придирчиво разглядывает себя в зеркало.

– Наверно, – пожимаю я плечами, а потом хитро улыбаюсь ей, – И на кого нынче объявлена охота? Я уж думала, ты там со всеми перезнакомилась?

Подружка заливисто смеется и толкает меня бок.

– Нет, осталось еще два нетронутых экземпляра. Первый- твой Стасик, но тут я пас. Парни подруг хуже священных коров. А вот второй…

И ее глаза начинают плотоядно сверкать, а пухлые губы растягиваются в многообещающей улыбке.

–Ооо, нет, – фыркаю я, – Только не говори, что ты опять про этого придурка.

–Придурком его считаешь только ты, Лин, – даже как-то обиженно тянет Машка.

– Аверин –классный. И меня бесит, что все более-менее красивые девчонки в универе убедились в этом лично…Все, кроме меня! Какого хрена он от меня бегает? Я чувствую себя неполноценной.

–Возможно, это его стратегия по заманиванию в кладовки и другие подсобные помещения всех более-менее красивых девчонок универа, – смеюсь я в ответ, – Так что не переживай. Может сегодня и переспишь со своей двухметровой дворняжкой.

И я заворачиваю на подъездную аллею к дому Малинских.

–Ты иногда такая высокомерная сучка, – косится на меня Машка, – Откуда столько снобизма? На дворе двадцать первый век.

– Двадцать первый век не отменяет родословную, – бормочу я себе под нос, опять переключаясь на свои внутренние переживания. Ворота медленно открываются, одновременно натягивая мои нервы до предела. Чёртово волнение, – А он вообще непонятно кто такой и откуда. Еще и кичится этим.

– Ты несправедлива. Ну и что, что никто не знает, кто его родители. Это что? Так важно в кладовке?

Мы начинаем обе смеяться. Я от нервов, Машка от предвкушения.

–В конце концов, я не замуж за него собираюсь, – пожимает плечами подруга, выходя из машины.

– Да, отец бы тебя прибил.

– Ооо, его бы удар хватил. Точно! – хихикает она, кивая.

– Мы же – Раковы, – тянет Маша басом, раздувая щеки и поглаживая себя по животу, совсем как Виктор Палыч, её папа, когда говорит тост.

Я опять смеюсь и с досадой отмечаю, что в моём хихиканье есть что-то истерическое. Где тут бар, чёрт возьми?

4. Конверт

– С днём рожденииия!!!– тянет Машка, повисая на Стасе и оставляя на его щеке влажный поцелуй, – Это тебе!

Она словно фокусник достает из кармана конверт, в котором лежит платиновая подарочная карта в модный салон по тюнингу авто. Стас приобнимает Ракову за талию в знак благодарности и переводит пристальный взгляд на меня.

–У меня тоже конверт, – машу я белоснежной гербовой бумагой у него перед носом и нервно закусываю губу, – С днём рождения. Надеюсь, тебе понравится.

–Это же от тебя, – улыбается Стас, прожигая меня голубыми глазами, вгоняя в ещё большую неловкость, и протягивает руку за своим подарком.

Мои пальцы дрожат, когда я вручаю ему конверт, ноги подкашиваются. Там ведь тоже своего рода подарочный сертификат. Только он на меня. Простая понятная надпись «я буду твоей девушкой», выведенная золотыми тиснеными буквами. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как Стас открывает конверт и пробегается глазами по вложенному листку. Хмурится и перечитывает еще раз. А потом его губы растягиваются в белозубой улыбке. Он поднимает на меня сверкающий довольством взгляд.

–Я думал, моего папашу с подаренным парапланом никто сегодня не переплюнет, но ты…– Стас быстро кладет конверт в задний карман плавательных шорт и делает шаг ко мне. Его рука по-хозяйски обвивает мою талию, отчего я инстинктивно напряженно замираю, а губы неумолимо приближаются к моим.

–Я и мечтать о подобном не мог, Лин, – и все-таки в его взгляде настороженность и вопрос «можно?». Я едва заметно киваю, а потом Стас, выдохнув, целует меня. Это почти дружеский поцелуй. Его губы сухие и теплые, лишь немного приоткрываются. Но вокруг толпа народу. Физически я почти ничего не чувствую, но в мыслях наступает полный раздрай. Ведь все видят. Обратного пути нет.

–Ооо, не помешаем? – раздается задорное за моей спиной, – С днем рождения, бро!

Я быстро отстраняюсь от Стаса, чувствуя нахлынувшее смущение, и он нехотя выпускает меня из кольца своих рук.

–Спасибо, парни, – Малинский крепко пожимает руки подошедшим трём одногруппникам, хлопает их по спине.

Все они с нескрываемым интересом косятся на меня, отчего я невольно краснею. Зря я вручила ему конверт – вот так сразу. Надо было дождаться более интимной обстановки. Я всегда не любила слишком пристальное внимание к себе и сейчас чувствовала себя цирковой болонкой. Подняла глаза на стоящих передо мной парней, оценивая произведенный эффект от нашего со Стасом показательного поцелуя. Валерка Рябов ухмылялся, Костик Ганин тоже.

И только Аверин, Машкина цель на этот вечер, сверлил меня тяжелым обвиняющим взглядом из-под нахмуренных бровей, будто выносил приговор отъявленной преступнице. Я вопросительно вскинула бровь и с вызовом посмотрела в препарирующие меня черные глаза. Что он себе позволяет? Вдоль позвоночника прокатилась волна нервной дрожи, заводя.

Но Ник так и не отвернулся. Даже не моргнул. И я тоже почему-то зависла, чувствуя, как бездонные воронки его глаз засасывают меня, словно космическую песчинку черная дыра.

5.Сравнить

-Ты восхитительна, Лин,– Стас настигает меня у установленной прямо на краю бассейна барной стойки и прижимается всем телом к моей спине и бедрам.

Его дыхание, наполненное алкоголем и мятной жвачкой, опаляет моё ухо, а твердость в паху вдавливается в ягодицы. Рука ползет по талии, по- хозяйски сминая ткань легкого платья.

–Поверить не могу, что моя,– когда он говорит, пары алкоголя чувствуются гораздо сильнее, и я понимаю, что он уже пьян.

Хотя еще полчаса назад, когда я оставила его с парнями- одногруппниками, казался вполне адекватным. Моё тело напрягается из-за столь наглого нарушения моего личного пространства, но с другой стороны я сама дала ему карт-бланш. Я не знаю теперь, где очертить границы. И всё же мне неприятно. Слишком быстро. Я не готова к тому, чтобы он потирался об меня своей эрекцией. В груди зреет протест, и я напряженно замираю.

–Может наверх пойдём,– шепчет Малинский, обдавая висок винными парами и поглаживая мой живот,– Здесь так шумно.

–Это же твой день рождения, конечно шумно…Стаас, отпусти,– я выворачиваюсь из его объятий, хватаю свой коктейль со стойки и резко поворачиваюсь к нему.

– Отпусти,– я стараюсь говорить мягко и твердо одновременно. Мне не хочется его обижать, но и терпеть, жалея его чувства, я не готова,– Не время, люди кругом. И они- твои гости.

–Меня только ты волнуешь,– Стас криво улыбается, и его остекленевший взгляд впервые так нагло скользит вниз по моему лицу, ощупывает шею и замирает на груди,– Я уж думал, что не дождусь.

Я нервно сглатываю. Он же не считает, что сегодня получит все подарки. Но говорить сейчас "нет" вот так, посреди людей, кажется мне не лучшим вариантом. Я растягиваю губы в напряженной улыбке и смотрю поверх его плеча, ища, куда бы сбежать. Обычно мне приятны его прикосновения. Но сейчас Малинский слишком пьян и слишком настойчив. Я привыкла к другому Стасу, чутко ловящему мою даже самую незаметную реакцию и уважающему её. Сейчас Малинский на это просто не способен.

–Линка! Иди к нам! – Машка, играющая в волейбол в бассейне, ловит мой ищущий взгляд и начинает прыгать, махая мне,– Вольская как раз уходит, нам человека не хватает!

Я облегченно выдыхаю и благодарно улыбаюсь подруге. Маша удивительно тонко чувствует, когда мне нужна помощь. Вот и сейчас она спасает меня. Как всегда.

–Сейчас! – кричу ей в ответ и перевожу извиняющийся взгляд на Малинского,– Извини. И, Стас…Не торопи меня, пожалуйста. Хорошо?

Я закусываю губу в ожидании его ответа, и вижу, как парень недоуменно хмурится.

–Прости, принцесса,– наконец произносит он хрипло,– Поцелуешь меня?

Я облегченно улыбаюсь, узнавая своего Стаса, и обвиваю его шею, притягивая к себе. Наши губы встречаются, мне в рот попадает его дыхание, пропитанное алкоголем и мятой, а затем наши языки впервые соприкасаются. По телу пробегает томительная истома, и внизу живота становится непривычно горячо. Его поцелуй влажный, но горячий, а язык мягко изучает мой рот. Я отстраняюсь, переводя дыхание, и дрожащим голосом сообщаю, что мне пора. Стас нехотя отпускает меня, кивнув.

На подрагивающих ногах иду к бассейну, на ходу стягивая с себя пляжное платье и кидая его на ближайший лежак. Ганин, одногруппник Стаса, ждущий в бассейне, когда я присоединюсь к ним и вступлю в игру, громко присвистывает, обводя хамским взглядом мою фигуру в бикини, и широко улыбается.

Я, фыркнув, показываю ему фак, а затем прыгаю в воду и оказываюсь рядом с Машкой.

–Не в нашу команду, Лин,– Маша недовольно вытирает лицо от окативших ее после моего прыжка брызг,– К Ганину иди.

Я поворачиваюсь к парням, ожидающим меня за сеткой, и опять замираю, напарываясь на черные прожигающие меня глаза. Как я могла не заметить, что он тоже тут. Может быть, всему виной вода, но ноги отказываются идти. Я прирастаю к кафельному дну. Мне не нравится, как Никита на меня смотрит. Он всегда вгонял меня в краску, был слишком наглым, пару раз отпускал похабные шуточки, даже однажды зажал в коридоре. В общем вел себя как его дружок Ганин. Я привыкла и не обращала особого внимания. Придурки.

Но сегодня что-то изменилось. Он так смотрел…И ни тени улыбки. Тяжело, вязко. Я невольно подумала, что он видел, как я сейчас целовала Стаса. Стало почему-то стыдно и жарко одновременно.

Во рту собирается слюна, я сглатываю и, словно в замедленной съемке, наблюдаю, как Аверин хлопает по водной глади, приглашая меня встать перед ним. Медленно иду к нему, тяжело передвигая ноги в воде. Я проплываю под низко опущенной сеткой и выныриваю прямо перед прожигающим меня тяжелым взглядом парнем. Белое бикини облепляет грудь, и, хотя я точно знаю, что оно не просвечивает, но сейчас мне хочется прикрыться. Медленно поворачиваюсь к нему спиной, занимая свою позицию. Лопатки нестерпимо жжёт, и я нервно повожу ими.

–Подавай,– кричит Никита Машке.

И, стоит мячу взмыть в небо, как Аверин сокращает расстояние между нами, прижимаясь к моей спине. Дежавю. Стас только что делал так же. Вот только теперь меня трясет так, что кожа моментально покрывается мурашками. И в ушах нестерпимо шумит. Лучше бы я не сравнивала.

6. Вопрос

Я вижу, как мяч летит на нас, но не в силах подпрыгнуть или еще хоть как-то отреагировать. Тем более за меня это, похоже, сделает Никита. Наверно, это случайность. Просто в азарте игры прижался. Но так близко. Кожей ощущаю, как он поднимает руки, чтобы отбить, как двигаются мышцы на его груди. Он смещает меня своим торсом, намертво впечатываясь в мою спину. Я должна была всего-то отойти, но не могу. Дура. Кто еще к кому льнет. Я просто не отошла, когда нужно.

На щеках расцветает лихорадочный румянец стыда. Мяч со звонким шлепком отлетает к сетке, где его подхватывает Рябов и заколачивает хлестким ударом нашим соперникам.

Парни дружно одобрительно ревут, и вибрация в груди Никиты отдается мне в спину.

–Извини, что не отошла,– произношу смущенно и все-таки делаю шаг от него, пытаясь разорвать контакт.

Но вместо ответа он вдруг сильно сжимает мое бедро, не давая двинуться. Мои ягодицы прижимаются к его паху, и, кажется, сейчас просто сгорят от жара, исходящего от его тела. Даже в воде. Я вскидываю на Аверина недоуменный взгляд, обернувшись через плечо, но он смотрит за игрой, будто ничего не происходит.

–Отпусти, придурок,– шиплю тихо, оглядываясь. Вроде бы никто не обращает на нас особого внимания.

– Сейчас,– отвечает так же тихо Никита, и его рука перемещается на низ моего живота. Пальцы поглаживают край бикини, сдвигая вниз.

– Ты что делаешь? – я снова дергаюсь, пытаясь вырваться и одновременно сделать это незаметно.

Самое дурацкое в этой ситуации то, что у Аверина такая репутация, что половина присутствующих мне ни за что не поверит, что все происходит против моей воли. Другому я уже давно просто влепила бы пощечину. Но от Никиты хотелось избавиться тихо. Его пальцы пробежались по пылающей коже под тканью бикини в опасной близости от моей промежности. Еще пару сантиметров и…

–Что у тебя с Стасом? – хриплый тембр голоса без тени улыбки царапает правое ухо.

–Не твое дело…

–Что. У. Тебя. С. Малинским?

И я чувствую давление эрекции у себя на копчике, отчего его начинает нестерпимо жечь.

–Мы встречаемся…Отпусти…– в моем голосе помимо воли пробиваются плаксивые молящие нотки. Голова кружится от адреналина. Я дезориентирована из-за того, что не знаю, как реагировать, и почему так остро чувствую. Мне жарко, стыдно и удушающе хорошо. У Ника такое горячее тело. Я ощущаю его всей поверхностью спины. Дыхание с нотками грейпфрута обжигает висок.

–Еще вчера не встречались,– возражает Никита. Его пальцы замирают в каком-то ничтожном сантиметре от моих половых губ. Другая рука впивается в бедро, поглаживая выступающую тазобедренную косточку.

–С сегодня,– выдыхаю я, ненавидя себя за этот хриплый шепот, за то, что просто стою, когда он меня так нагло лапает. За то, что перед глазами все плывет.

И тут он отпускает. Разом становится зябко. Я растерянно моргаю. Аверин снова в игре, уже не рядом. Прошло всего несколько секунд. Никто даже не заметил. Меня трясет. Я делаю глубокий жадный вдох, будто вынырнула из глубины. Пытаюсь быстро прийти в себя, нервно поправляю мокрые волосы. Через пару мгновений сердцебиение чуть замедляется, и в ушах перестает болезненно звенеть. Оглядываюсь и понимаю, что Аверин поменялся позицией с Ганиным, и уже под сеткой. Далеко от меня. Больше приставаний не будет. Я закусываю губу, пытаясь убедить себя, что я этому рада. А через минуту прихожу в себя настолько, что могу уже вполне прилично отбивать мяч.

7. Неожиданность

Когда партия в волейбол закончилась, уже начало темнеть. Большинство гостей давно перебралось в дом, который, казалось, пульсировал в такт оглушительной музыке и бьющим лучам цветных прожекторов. Пьяные крики, смех, топот. Я всерьез опасалась, что от особняка Малинских ничего не останется. Стас как виновник торжества тоже давно был внутри с остальными гостями. Он подошел ко мне, когда уходил, и быстро поцеловал в губы, предупреждая. Я невольно покосилась на Аверина и тут же вновь перевела лихорадочный взгляд на своего новоиспеченного парня. Никита смотрел.

Когда мы с ребятами выбрались из бассейна, оказалось, что стало достаточно прохладно. А мы и не замечали в пылу игры. Ганин предложил согреться в сауне, а потом уже в душ, и все его дружно поддержали. Мы с Машкой подхватили с лежаков наши платья и побежали к банному комплексу, находящемуся в подвале дома.

–Девочки первые,– захихикала Машка, показывая идущим за нами парням язык, пропустила Свету с Кариной, и демонстративно захлопнула дверь у мужчин прямо перед носом. Послышались нестройные возмущенные возгласы, но Машка была непреклонна.

–Давай вместе, Ракова! – заорал Денис Смолов, сын папиного компаньона.

–Я голой хочу! – звонко ответила Машка и пьяно рассмеялась.

Парни тоже заржали по ту сторону двери.

–И что? Чего мы там не видели? Открывай! – нестройный хор забасил сквозь стенку, но слышно было, что они не настаивают и уже рассаживаются в гостиной- предбаннике, чтобы дождаться своей очереди. Звон стаканов, разговоры про закуску…Сауна явно была отложена до поры до времени.

Мы с девчонками разделись и побежали греться. Машка, большая любительница попариться, поставила температуру повыше и разлеглась на верхней полке как ни в чем не бывало, болтая о вечере и о парнях. Меня же уже через минуту начало вести, и даже отвлекающий допрос про Стаса, который мне устроили девчонки, не мог удержать меня в этом адовом пекле. Пот лился в три ручья, неприятно собираясь под грудью и между ног. Вся кожа покрылась липкой пленкой. В голове поселилась томительная слабость. И как они могут сидеть здесь так долго? Я ненавидела жару.

–Ну так, и когда Стасик растопит нашу снежную королеву? – мурлычет Машка, хитро косясь на меня и поглаживая свой плоский живот,– Мне кажется, свою ледяную стрелу он уже заточил. Так пялился на тебя, когда ты из воды за мячом выпрыгивала.

–Ага, только его не те мячи интересовали,– захохотала Светка и кивнула на мою грудь,– А столько из себя джентльмена строил.

–Дааа,– Маша, разомлевшая, довольно жмурится,– Все они- джентльмены, пока жареным не запахнет. А на деле кобели…

–Мой Валера – не такой,– возражает обиженно Карина, как будто ее лично пытался кто-то задеть.

Мы с Машкой быстро переглядываемся, и моя подруга отмахивается от надувшейся блондинки.

–Я к слову, Карыч. Что ты сразу…

И опять смотрит на меня, подмигивая. Я знаю, что Каринкин Валера, который «не такой», пару месяцев назад подвозил Машку с концерта, и зажал ее на заднем сидении своего Дискавери. Только вот Карине эта информация совершенно ни к чему.

–Пойду я,– я встаю и чувствую, что меня уже даже пошатывает от высокой температуры.

–И пяти минут не прошло, Лин, ну ты и слабенькая – фыркает Машка, но я не обращаю на нее внимание и на нетвердых ногах покидаю сауну, заворачиваясь в полотенце.

В бассейн, который находится прямо на выходе из парилки, я нырять не хочу и направляюсь к отсеку с душевыми кабинками, чтобы после сразу пойти в дом и продолжить праздник.

И еще нужно бы попить. После сауны меня всегда мучает дикая жажда. Так что по пути в душ я сворачиваю в гостиную, в которой шумят парни. В предбаннике прохладно, пьяно и весело. Шесть пар любопытных глаз тут же устремляются на меня и с интересом ощупывают мое потное разгоряченное тело, завернутое в одно полотенце. Почему-то об этом я вспоминаю только сейчас, когда их взгляды липнут к моим плечам, рукам, икрам.

–Минералка есть? – произношу хрипло, выбрав объектом для разговора Карининого Валеру, так как он кажется мне самым безопасным из присутствующих.

Парень улыбается и подходит ко мне с бутылкой Боржоми.

–Вы всё что ли? Быстро,– Валера подает мне воду.

–Нет, только я. Девчонки долго еще, а я не люблю,– я делаю несколько жадных глотков и чувствую пристальный взгляд на своей гортани. Слева. Я не поворачиваюсь, но почти на 100% уверена, кому этот взгляд принадлежит. Слишком тяжелый. Последний глоток чудом не застревает в горле.

–Спасибо,– протягиваю Валере Боржоми и быстро ретируюсь обратно.

Хорошо, что обычно мы с Авериным почти не пересекаемся. Он старше на два курса и на другом факультете. Вот только, если я буду встречаться со Стасом, все может измениться. Стоп, почему "если". Я мотаю головой, прогоняя глупые мысли и сомнения, и захожу в последнюю душевую кабинку. Делаю воду почти комнатной температуры, лишь чуть теплее, желая получить заряд бодрости и смыть липкий пот. Вода приятно бьёт по коже, струйками стекает по изгибам тела. Такое простое и расслабляющее удовольствие. Мысли из головы словно утекают вместе с ней и закручиваются в воронку под моими ногами, ускользая в канализацию.

Вдруг дверь резко распахивается, кожу обдает зябким порывом сквозняка. А рот мой открывается в немом крике, так как в душевую ко мне вламывается Никита и резко щелкает дверным замком, отрезая нас от реальности.

8. Нет

-Привет,– и без того черные глаза превращаются в угольные воронки, жадно втягивающие в себя вид моего обнаженного тела, которое я безуспешного пытаюсь прикрыть.

Я начинаю кричать, но Ник одним молниеносным движением преодолевает расстояние между нами и закрывает мой рот своей рукой, так что зубы впиваются в его ладонь. Я чувствую языком вкус его кожи, ощущаю, как сильное тело вдавливает меня в кафельную холодную стену, вижу, как вода стекает по его лицу, попадая в глаза. Но Никита продолжает смотреть на меня, не мигая, будто не замечает даже.

–Тшшш, не ори…– его голос на удивление спокойный, взгляд перемещается на мой рот, зажатый его ладонью,– Я ничего тебе не сделаю…Просто поболтаем. Хорошо?

И вопросительно смотрит на меня. Я лишь ошарашенно хлопаю широко раскрытыми глазами. Поболтаем? Я голая, твою мать! В душе! Другого места поболтать не было? Я возмущенно мычу, но это не тянет на согласие.

Не дождавшись от меня положительного ответа, Аверин заговаривает снова.

–Так ты не будешь кричать? Кивни.

Я медленно киваю, и он опускает ладонь. Но не отходит. Я до сих пор зажата между горячим телом и кафельной стеной. Так сильно, что, если решу подогнуть ноги, наверно просто повисну в воздухе. Минус: на два человека у нас всего один предмет одежды- его плавательные шорты. Плюс: так меня невозможно разглядывать.

–Что ты творишь, придурок? – шиплю Нику в лицо, впервые чувствуя, как лихорадочный румянец заливает все тело, а не только лицо,– Убирайся.

Аверин лишь мимолетно улыбается, а через секунду одна его рука обхватывает мой затылок, фиксируя голову, а пальцы второй впиваются в бедро.

–Он же тебе даже не очень-то нравится. Зачем? – Никита будто не слышит меня.

Я и сама перестаю слышать, так как в ушах кровь шумит сильнее, чем льющаяся вода.

–Что? – я даже не сразу понимаю, о чем он. Ощущаю только его пальцы, выжигающие тавро на моем бедре. А когда понимаю, не могу сдержать истерический смешок.

–Во- первых, не твое дело. Во- вторых, откуда тебе знать, что я чувствую!

– Нуу… – уголок рта Аверина криво ползет вверх, в то время как рука на бедре начинается путешествие по ягодице,– Сейчас ты чувствуешь злость и возбуждение. Я прав?

Меня и правда накрывает девятым валом и первое, и второе. Но я не готова это признать. Слабо дергаюсь в жалкой попытке вырваться, но лишь облегчаю его руке путь к расщелинке между ягодиц. Из горла непроизвольно вырывается хриплый всхлип, когда я ощущаю его пальцы в настолько интимном месте, все ближе продвигающиеся к моему лону. Мысли окончательно путаются, и одновременно в груди начинает нарастать паника.

Я полностью голая, с мужчиной, за закрытой дверью, его эрекция недвусмысленно вжимается в мой живот, а ладонь уже поглаживает пульсирующие от прилившей крови половые губы. Как это вообще произошло??? Ник погружает в меня палец, отчего мои глаза широко распахиваются, и тут же ослабляет хватку и отпускает мои бедра. После чего подносит блестящую от выделившейся влаги фалангу к моему лицу.

–Прав,– произносит хрипло и улыбается,– Ну так что, принцесса? Отец заставил? Ты же понимаешь, что не обязана трахаться с Малинским только из-за того, что ваши папаши дружно пилят один концерн?

Кипящая злость во мне перевешивает, и я вскидываю руку, чтобы влепить ему пощечину, но Аверин упреждает удар, и моя запястье оказывается прижатым к стене.

–Что за бред? – я даже сама себе своим шипением змею напоминаю,– Я…Он давно ухаживает, и я…Ты же знаешь…Какого черта я вообще перед тобой отчитываюсь?

–Вот именно. Давно. И ты его давно посылаешь. Так что же изменилось? – вздергивает бровь Ник, продолжая игнорировать ту часть моих вопросов, где я пытаюсь выяснить, какого хрена ему вообще от меня надо.

–Просто…решила, что…Слушай, отвали. Иначе обвиню тебя в домогательствах, и ТВОЙ папочка точно тебя не спасет.

По лицу Аверина пробегает тень, губы сжимаются в тонкую линию. А потом снова появляется кривая улыбка.

– Решила, что, почему не он, раз все равно с кем-то надо, так что ли? – ухмыляется он.

Я моментально мучительно краснею. Это что? Так очевидно? Унизительно…И много кто подумал так же? Я молчу и закусываю губу, пытаясь придумать ответ.

–Только это плохой выбор, Лина. Ты не для него, – с губ Никиты сползает кривая улыбка, по щекам прокатываются желваки, в глубине глаз зарождается что-то темное, тяжелое, как черная материя.

–Да? Как интересно, – я пытаюсь говорить с сарказмом, но голос предательски дрожит, – И для кого же по твоему мнению?

– Для меня, – он так серьезно и просто это произносит, что мне становится дурно.

– Я никогда с тобой не буду, – голос пропадает окончательно, я выдавливаю из себя слова сиплым шепотом.

–Будешь, – его рука сильнее сжимает мой затылок, будто утверждая свою власть, – И, если я захочу, будешь прямо сейчас.

–Нет.

Это все, что я сейчас способна сказать. Так как сознание неожиданно заполняют слишком яркие картинки того, что возможно сейчас произойдет, и все чувства моментально обостряются до предела. Мужской запах затапливает легкие, тяжесть и жар вжатого в меня тела обжигают. Спину саднит от холодного кафеля, давление его возбуждения на живот становится невыносимо сладким. Губы сами собой размыкаются, и я почему-то начинаю дышать ртом.

– Почему нет? Ты же хочешь меня. В отличие от сноба Малинского. Или деньги важнее, Лин? У меня они тоже есть. Просто я их сам заработал, а не папочка дал.

Я задыхаюсь от того, как он бьет по моим самым потаенным темным мыслям. Это злит, выводит из равновесия. Как и то, что Аверин, когда говорит, непроизвольно покачивает бедрами, еще сильнее вжимаясь в меня. Ему достаточно просто спустить резинку шорт. Тяжесть внизу живота становится нестерпимой. Внутри все напряженно вибрирует.

–Ты- никто…– я сама уже не понимаю, что говорю. Просто хочу избавиться от этого невыносимого напряжения, – Никто, дворняга…Я никогда…

И почему-то кладу руку ему на талию, глажу бок. Просто хочу потрогать. Почувствовать горячую влажную кожу кончиками пальцев, ощутить, как под ладонью напрягаются тренированные мышцы. Я расщепляюсь, распадаюсь надвое. Сознание твердит одно, а тело требует совершенно другое. Мне начинает казаться, что я схожу с ума.

В глазах Никиты мелькает что-то темное и злое. Рука на затылке резко тянет волосы, заставляя меня всхлипнуть от неожиданной боли. В уголках моих глаз собираются слезы.

–А ты маленькая избалованная заносчивая сучка, -шипит он мне в лицо. Потом в Аверине что-то резко меняется, глаза подергиваются чувственной задумчивой дымкой, и голос становится тише и бархатистей.

– Просто попробуй со мной…

Ком подкатывает к горлу, и я, не в силах выдавить ни слова, отрицательно мотаю головой. Слезы так и стоят в уголках глаз, и его лицо неумолимо расплывается передо мной, теряя фокус. Секунда, и мне становится нестерпимо зябко, так как я стою одна в душе, все так же прижимаясь к холодной кафельной стене. Я пытаюсь осознать, что сейчас произошло, но не могу.

9. Прости

Проходит не меньше двадцати минут, прежде чем я справляюсь с крупной дрожью и чувствую в себе силы выйти из душа. Как раз вовремя, так как девчонки заходят в душевые, а значит парни ушли париться. Путь наверх к остальным гостям открыт.

–Ты до сих пор тут? – Машка провожает меня удивленным взглядом, но я лишь неопределённо пожимаю плечами и пулей выскакиваю из помещения.

Я хватаю своё пляжное платье, натягиваю его на влажную кожу, так как даже толком не вытерлась, и спешу к лестнице, словно за мной кто-то гонится. Страх встретить Аверина сейчас иррационален и очень силен. И хотя я слышу веселые мужские голоса, раздающиеся из сауны, это меня ни капли не успокаивает. Перевожу дух я только тогда, когда попадаю в выделенную нам с Машкой гостевую спальню. Хлопаю дверью и обессиленно сползаю по стене, прикрыв голову руками. Надо собраться. Ведь ничего такого сверхъестественного не произошло. Но убедить себя в этом плохо получается. Меня никогда никто так не касался. Никогда. Я не позволяла. Почему сейчас? Почему с ним? Я была уверена в себе, в своих симпатиях. Раньше.

Аверин всегда такой вальяжный, смотрит свысока, хотя сам из себя ничего не представляет, командует, позволяет себе лишнее, наглый. Невоспитанный неотесанный чурбан. Я думала, он меня просто бесит. И от этого каждый раз, когда мы пересекались, я становилась раздражительной и нервной. Свято верила, что это всего лишь неприязнь. Наивная дура. Плевать, это ничего не меняет. Я медленно поднимаюсь с пола и начинаю приводить себя в порядок. Купальник летит в сторону, и его заменяет комплект кружевного белья без бретелек. Вместо хлопкового пляжного платья я одеваю короткое черное, обтягивающее фигуру как вторая кожа. Классика никогда меня не подводила. Освежаю макияж, делая акцент на губах и нервно улыбаюсь себе в зеркало. Конечно, может мне и кажется, но внутренний надлом очевиден. Глаза лихорадочно блестят, на щеках горит нездоровый румянец, лишь подчеркивающий бледность остального лица. Черты словно заострились. Я делаю глубокий вдох, одеваю шпильки и выхожу из комнаты.

В гостиной на первом этаже, превращенной в клуб, невероятно шумно. Музыка бьёт по барабанным перепонкам, заставляя сердце стучать в бешеном ритме, стробоскопы ослепляют, выхватывая двигающиеся в полутьме фигуры. Поначалу мне кажется, что найти здесь Стаса будет нереальной задачей. Но через минуту мои глаза привыкают, и я обращаю внимание на диваны в дальнем углу, над которыми горит приглушенный свет. Видимо там организован чилаут. Я замечаю светлую модно подстриженную макушку Малинского и пробираюсь к нему через танцующую толпу. Мне жизненно необходимо сейчас вытравить из головы Аверина, и я надеюсь, что Стас сможет с этим справиться. Я хочу хотя бы попытаться почувствовать рядом с ним тоже самое. Доказать себе, что это всего лишь здоровая реакция организма на близость привлекательного мужчины. Ничего личного.

–Привет, принцесса, – белозубая улыбка Стаса на секунду ослепляет меня. Он такой…уютный, – Я уже хотел идти разыскивать тебя. Как поиграли? Вы долго.

Малинский двигается, освобождая мне место рядом, и я опускаюсь на диван. Мне тесно, народу много, и наши бедра моментально плотно прижимаются друг к другу. Я чувствую жар его ноги, запах парфюма, жадно слежу за каждой мелочью, ловя собственные ощущения. Мне приятно, но… Боже, я сейчас расплачусь. Стас запрокидывает руку на спинку дивана и начинает нежно перебирать мои распущенные волосы. Слишком нежно, словно боится. В кулак бы схватил, и то было бы лучше. Внутри зреет неконтролируемое раздражение: на себя, на него и на проклятого Аверина.

–Мы потом еще в сауну пошли, – произношу я вслух, рассеянно улыбаясь и изучая его лицо.

Стас – красивый. Такая классическая идеальная красота, словно модель. Блондин с голубыми глазами, нордические черты. И холодом веет, как рядом с картинкой из журнала сидеть. Идеальные гены, идеальная родословная. Раздражение внутри нарастает.

–Я чувствую запах геля для душа, – улыбается Стас и наклоняется к моей шее, глубоко втягивая воздух. Кожа чуть ниже уха моментально влажнеет от его дыхания, – Ммм…вкусно. Ты вся как десерт, Лин.

Я свожу колени, прикрываю глаза. Стараюсь понять, что я чувствую. Стас пьян и смелеет на глазах. Меня это волнует. Волнует то, что ему можно, но… Надо тоже выпить.

– Принесешь мне маргариту…двойную, – хрипло произношу я, поворачиваясь к своему кавалеру.

–Конечно, – Малинский с готовностью встает и направляется к бару.

Я откидываюсь на диване, потирая виски. Блуждающим взглядом скольжу по извивающейся под модные ритмы толпе. В фокус попадает пара, стоящая в противоположном углу. В горле моментально пересыхает, а легкие вмиг схлопываются, как проколотые воздушные шарики. Я пытаюсь отвернуться, да хотя бы просто моргнуть, и не могу. Машка в красном коктейльном платье с открытой спиной запрокидывает голову, вызывающе смеясь. Её рука как бы невзначай ложится на широкую грудь собеседника, обтянутую белой футболкой. Коленка уже практически просунута между его ног. Она поводит бедрами, сокращая миллиметры между собой и стоящим напротив парнем. Еще секунда, и полностью прижмется. Я вижу, как он склоняется к ней, снисходительно смотрит с высоты своего роста и медленно тянет пиво из бутылки, криво улыбаясь. Он не против. Это видно по расслабленной позе, по задерживающемуся в вырезе платья откровенном взгляде. Вдруг он резко поднимает голову, и черные глаза смотрят на меня в упор. Сердце пропускает удар, и я словно глохну.

– Твой коктейль- голос Стаса доносится словно сквозь толщу воды.

Невероятным усилием воли поворачиваю к нему голову, облизываю пересохшие губы. В голове стучит только одна мысль, больно ударяясь о черепную коробку. Машка сегодня добьется своего. Я не могу на это смотреть. Просто не могу!

–Стас, извини, мне отец позвонил. Мне домой нужно…Срочно.

–Что? – Малинский удивленно хлопает глазами, замерев с моим коктейлем.

–Прости, правда…

-Ладно, – растерянно тянет он, – Давай провожу. Ты точно не можешь подольше остаться?

Я ощущаю, как мой висок сверлит тяжелый взгляд черных глаз, и медленно качаю головой.

–Нет, прости.

10. Вечность

Мой телефон вибрирует, когда я уже оказываюсь в комнате у себя дома. Я кидаю беглый взгляд на экран и застываю в нерешительности. Машка. Мне страшно брать. Я могу услышать подробный пьяный рассказ о том, о чем знать не хочу ни при каких обстоятельствах. Слабовольно пропускаю вызов, но она не сдается. Сделав пару кругов по комнате, я все-таки поднимаю трубку.

–Привет, ты где? Малинский правду говорит, что ты уехала? – ее голос веселый и требовательный одновременно.

–Да, я уже дома, Маш,– осторожно отвечаю я.

–Что-то случилось? – спрашивает она обеспокоенно.

–Да нет, просто…Просто месячные пошли, живот сильно заболел. Еще и с собой ничего не было,– фантазирую я на ходу, расхаживая по комнате. Мне приходится говорить громко, так как, хоть Машка очевидно и отошла, звуки праздника все равно рвутся из трубки.

–Ааа, ясно,– облегченно выдыхает Ракова,– Мда, неудачно вышло, сочувствую. Хоть для меня это конечно просто праздник какой-то.

И она пьяно хихикает в трубку.

–Почему? – не сразу соображаю я.

–Ну как? – поясняет Машка хмельным голосом,– Мы с тобой на двоих гостевую спальню делили, а теперь я одна…Ну как одна…

И подружка томно вздыхает.

–Ох, Линка. У Аверина там походу целый Каа в штанах. Чувствую себя одуревшим бандар-логом, ждущим, что его сейчас съедят,– и она снова заливисто хихикает.

– Мне пора, Маш, развлекайся,– выдавливаю из себя и кладу трубку, не дождавшись ответа. Несколько секунд смотрю на гаснущий экран смартфона, а потом со злостью швыряю его на кровать, словно он в чем-то виноват.

***

Утро не приносит облегчения. Тем более, что полночи я проворочалась, не в силах заснуть. Голова тяжелая, глаза мутные, а мысли вялые и серые, совсем как небо за окном. Еще и сдача курсовой сегодня. Не то, чтобы сложно. Но ехать в универ не хочется. Там я неминуемо наткнусь на Машку. А слушать ее восторженные оды питону Аверина я просто не способна.

Стоит мне о ней вспомнить, как Ракова снова звонит. С тяжелым сердцем поднимаю трубку, спрятаться не получится.

–Привет! – ее бодрый голос больно ударяет по моим натянутым нервам. Вопросы и слова летят в мое ухо словно пулеметная очередь, -Как дела? Тебе лучше? Будешь другом- заедешь за мной? Я за руль сесть не в состоянии. В голове Хиросима после вчерашнего.

–Ладно,– пожимаю я плечами, сдаваясь,– Будь готова к одиннадцати.

Потом закусываю губу и, жмурясь, все- таки задаю вопрос, вертящийся на языке.

–Как ночь?

–Нормально. Весело было. Напилась, говорю же,– отмахивается Машка.

Но я не слышу то, что хочу услышать. Я делаю глубокий вдох и уточняю, одновременно проклиная себя за слабость и мазохизм.

–А Аверин?

–Козел- твой Аверин,– неожиданно рычит в трубку подруга,– При встрече расскажу. В общем жду к одиннадцати, детка. Собирайся!

–Ок,– я растерянно моргаю и стискиваю в дрожащей руке смартфон. Так не было или было? Вскидываю взгляд на настенные часы. Только девять. Еще два часа. Вечность.

11. Признание

-Заедем за кофе? – Машка врывается ко мне в машину как карнавал. Яркая, шумная и пахнущая чем-то сладким, – О, моя голова. Мне срочно нужен приличный раф.

–Без проблем, – я напряженно улыбаюсь и вцепляюсь в кожаную оплетку руля. Нетерпение достигло апогея, вопросы рвутся с языка, но обычно я не настолько любопытна и боюсь, что, если сразу начну свой допрос, Машка что-нибудь заподозрит.

Поэтому, вместо того, чтобы приступить к разговору, я молча выруливаю из её двора и сворачиваю в сторону шоссе. Ехать нам минут сорок. И то, если повезет. Более чем достаточно, чтобы обсудить вчерашнюю ночь до мельчайших подробностей. А подробности Машка любит. Я нервно сглатываю.

–Жаль, что ты вчера так рано ушла, – Ракова заводит разговор сама, как я и предполагала, – Было весело. Ефимовского знаешь? Представляешь, с балкона свалился, придурок! Да еще голый!

Она заливисто смеётся, а я удивленно вскидываю брови.

–Хорошо, хоть внизу кусты были и клумба. Но его задницу расцарапанную я никогда не забуду, – продолжает Маша, фыркая.

–Как он так?

–Да полез к Олесе ночью в комнату, она его выгоняла, а он спьяну решил трагедию разыграть.

–Ааа, – тяну я, кивая, – А ты?

–Что я?

–Как ночь провела? – я стараюсь, чтобы голос мой звучал естественно и беззаботно, но, по-моему, не очень выходит. Впрочем, Маша кажется не замечает ничего.

– Да никак, – фыркает она, – думала с Авериным срастётся. Он вроде даже не против был, сам потанцевать пригласил и вообще… Мы уже целовались… Он конечно ммм…

Я стискиваю руль так, что костяшки пальцев белеют.

–А потом вдруг ОП и всё. Как отрезало. Начал оглядываться. Потом сказал, что нужно кого-то найти, и исчез. Оставил меня с раскрытом ртом. И просто ушел, как и ты, представляешь? Ненормальный какой-то, – обиженно заканчивает Машка.

А я стараюсь скрыть облегченный выдох. Напряженные плечи сами собой расслабляются, и рассеянная улыбка скользит по губам. Я не могу не думать о том, что возможно он выискивал меня. Это глупо, но ужасно льстит. В груди растекается предательское тепло. Чёрт, у меня похоже проблемы.

–Ты что так улыбаешься? – подозрительно косится на меня Ракова, но я только отрицательно машу головой, не отвечая.

– Ну и не нужен он тебе, – произношу как можно равнодушней, – Может и к лучшему.

–Эх, Линка, ничего ты в мужиках не понимаешь, – тяжко вздыхает Машка.

Я закусываю губу и начинаю говорить вслух свои собственные сомнения.

– Он не нашего круга.

–И что? – хмыкает подруга, – Деньги-то у него все равно есть. Чем он там занимается, не помню…

–Приложения какие-то разрабатывает, переводя с китайского, – глухо подсказываю я.

–Ну вот. И ничего, хватает, чтобы тусить с тем же Малинским, на нормальной машине ездить. В аспирантуру пойдет. Значит, не дурак, а в мужчине это знаешь ли тоже плюс, – назидательно вещает Машка, – Пройдет десять- пятнадцать лет, и, кто знает, у кого денег больше будет: у Малинского с Ганиным, которые ни дня не работали, или у того же Аверина. Вон на Цукерберга посмотри. Задрот задротом, а миллиардер. А Ник и соображает, и трахнуть хочется.

И она заливисто смеётся.

– Думала, тебя только последнее интересует, – сухо цежу я. Почему-то то, с каким усердием Ракова хвалит Никиту, меня начинает раздражать. Когда это ей вообще было интересно, что в голове у парня. У неё взгляд выше ширинки ни разу на моей памяти не поднимался.

–Нууу…– тянет Машка и загадочно улыбается, отчего мне становится не по себе.

– Знаешь, он мне по-настоящему нравится, правда. Я бы даже рискнула его папе показать, – добавляет она неожиданно тихо и, что совсем уж невероятно, смущается, – Только не смейся и не говори никому, хорошо?

Я перевожу невидящий взгляд на дорогу, она серьезно? Быть не может.

–Конечно, – произношу бесцветным голосом.

–Ты ничего не скажешь? – ей хочется продолжить говорить об Аверине, а вот у меня все желание резко пропадает, – Где твои обычные лекции про социальное неравенство? Или про то, что он придурок?

–Это твое дело, Маш. Не будет лекций, – устало отвечаю ей.

Я ощущаю себя разбитой. Еще вчера я даже не думала о Никите. Но какие-то сутки, и он повсюду. Даже в голове моей лучшей подруги. Как это произошло?

Маша бы наверно и дальше продолжила болтать про своего любимого Аверина, но у меня звонит телефон. На экране высвечивается «Стас». Я нажимаю на громкую.

–Да.

–Привет, принцесса, что делаешь?

–В универ с Машкой едем. Курсовую надо сдать.

–А потом?

Я неопределенно пожимаю плечами.

–А потом ничего.

–Отлично, может сходим куда-нибудь? А то вчера все как-то странно получилось…Твой подарок, а меня гостей куча, и ты уехала, и…

–Хорошо, – обрываю я его, улыбаясь. Голос Стаса выдает его нервозность, и мне это льстит, – Конечно.

– Ок, – я отчетливо слышу нотки облегчения, – Во сколько ты освободишься?

–Давай вечером. Заедешь за мной в семь?

–Да.

Стас тут же отключается, будто боится, что я передумаю. Машка расплывается в хитрой улыбке.

–Мне показалось, или я действительно слышала, как Малинский от счастья бил хвостом по полу…– фыркает она, и я тоже начинаю смеяться.

12. Свидание

-Ну что? Куда ты хочешь? – Стас улыбается, выруливая из нашего двора,– В кино? В ресторан? Можем на стенд-ап сходить.

–Давай просто поужинаем,– я устало тру виски.

Сдать курсовую оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. Профессор продержал нас почти три часа. А после мы с Машкой встряли в жуткую пробку. Дома я оказалась лишь в шесть, и самым большим моим желанием было все отменить. Если бы я вчера не сбежала с праздника, я бы наверно так и сделала. Но поступить с Малинским подобным образом второй раз подряд было бы слишком.

–Отлично, в "Марсель"? – интересуется Стас.

–Да, устрицы то, что нужно,– я слабо улыбаюсь и откидываю голову на подголовник. Стас включает музыку, позволяющую нам не разговаривать, что меня полностью устраивает.

–Тяжелый день? – участливо спрашивает Малинский.

–Да,– мне приятно, что он все понимает и не донимает меня лишними расспросами, позволяя просто отдохнуть во время дороги.

Из динамиков льется Weekend, меня окружает теплый запах кожаного салона и нотки мужских духов. Тело потихоньку расслабляется, сбрасывая накопившееся напряжение. Так, перебросившись лишь парой ничего не значащих фраз, мы добираемся до ресторана. Стас помогает мне выйти, его рука как бы невзначай накрывает мою поясницу и остается там. Напряжение тут же возвращается. Малинский напоминает мне, что привычные границы между нами стерты, и надо двигаться дальше. Его ладонь прожигает мою спину словно клеймо.

Администратор усаживает нас за уютный столик в глубине зала, и я с облегчением избавляюсь от тактильного контакта с парнем, занимая противоположный диванчик. Пальцы ощутимо подрагивают. Так, что даже меню слегка трясется перед глазами. Я заказываю устрицы и белое вино. Больше в меня ничего сейчас не влезет.

–Сядь со мной,– Стас улыбается одним уголком губ, прожигая меня затуманенным взглядом и выразительно хлопает по своему диванчику.

Я закусываю губу, и после секундных раздумий все-таки пересаживаюсь, тут же попадая в кольцо его рук. Лицо Малинского оказывается так близко, что начинает раздваиваться. Запах мятной жвачки ударяет в нос. Теплая ладонь сминает мою талию.

–Можно? – сиплым шепотом интересуется Стас, медленно сокращая расстояние между нашими губами.

А мне вдруг приходит в голову дурная мысль, что кое-кто другой бы не спрашивал. Я злюсь на себя за то, что в памяти в такой момент всплывает Аверин, и сама подаюсь Стасу навстречу. Его губы влажные и теплые. Мягкие. Он целует меня…уважительно что ли. Это бесит. Я притягиваю к себе его белокурую голову, сама проникаю языком ему в рот. Я хочу по-другому. Хочу, чтобы внутри загорелось все, лавой стекаясь вниз живота. Чтобы дышать стало нечем. Чтобы мне было плевать, что мы на виду у всех в шикарном ресторане, чтобы…

–Чёёрт, Лина,– Стас резко отстраняется, шумно выдыхая. Его глаза ошалело сверкают,– Я…

Он обводит взглядом зал, проверяя, смотрят на нас или нет. Он чувствует смущение, а я жгучее разочарование.

–Может ко мне, принцесса? – Малинский склоняется к моему уху, влажно дышит в висок,– Раз ты так…

Я лишь отрицательно машу головой и слабо улыбаюсь.

–Мы просто приехали поужинать. И я жду свои устрицы.

–Ок,– Стас обнимает меня, прижимая крепче к себе, но в этом нет никакого сексуального подтекста.

Он бы мог так и с сестрой сидеть. Разочарование разъедает меня изнутри. Нет, я не чувствую. Я не чувствую к нему ничего. Симпатия, доверие, уважение наверно, но этого так ничтожно мало для настоящих отношений. Я невольно воспроизвожу в голове вчерашнюю сцену в душе, и меня начинает лихорадить лишь от одного воспоминания. И свой отказ тоже вспоминаю. Сейчас я в нем совсем не так уверена.

Нам приносят вино, Стас начинает рассказывать про прошедший день рождения. Я слушаю вполуха, погруженная в себя. Хорошо, что в зале приглушенный свет, я опираюсь головой на грудь Малинского, и он не видит моего отрешенного лица. Хорошо, что я отлично улавливаю его интонации, и автоматически смеюсь в нужных местах. Мне бы наверно вообще было бы хорошо с ним, если бы я вчера не узнала, что бывает по- другому. Решусь ли я?

Через два часа мы покидаем ресторан, за все время лишь еще пару раз прикоснувшись друг к другу губами в целомудренном поцелуе.

–Поехали ко мне? – предлагает Стас, обнимая меня за талию, когда мы подходим к машине. Но я уже не хочу ничего.

–Нет, я устала, отвези меня домой.

На лице Малинского мелькает разочарование, но он не смеет возразить. По дороге мы едем молча. Я задумчиво смотрю на мелькающие огни ночного города за окном. Внутри бурлит ощущение пронзительного одиночества, причудливо переплетающееся с волнительным предчувствием. Ощущение, что скоро произойдет что-то очень важное, все больше захватывает меня. Не знаю, плохое или хорошее, но точно что-то значительное, судьбоносное для меня.

Стас заезжает в наш двор, глушит машину у парадного входа и притягивает меня к себе. Его поцелуй сейчас гораздо более требовательный и наглый. Рука с моей шеи медленно спускается на грудь и сжимает ее. Язык толкается в рот, ударяясь о небо. Но у него все равно такие мягкие губы. И слишком влажные. Я пытаюсь ответить, сама распалить себя, но ничего не выходит. Когда вторая его рука проникает мне под юбку и ползет по внутренней стороне бедра к развилке между ног, я сдаюсь.

–Мне пора. Спокойной ночи,– я отстраняюсь резко, смотря в его мутные, полуприкрытые веками глаза.

Малинский молчит, будто мои слова не сразу доходят до него. Потом, тряхнув головой, выходит из машины и, обойдя ее, открывает мне дверь.

–Спокойной, принцесса.

Он протягивает мне ладонь, помогая выйти. Я опираюсь на подставленную руку, делаю нетвердый шаг, и перед глазами все неожиданно темнеет от резкой невыносимой боли.

–Ааа..

–Лина, что? – Стас подхватывает меня, не давая упасть.

–Нога…– цежу сквозь зубы,– Каблук подвернулся. Я ее сломала по- моему. Как болит-то.

Стас опускается на корточки передо мной и ощупывает голеностоп под мое тихое поскуливание.

–Так, садись обратно. Поехали в травму,– выносит вердикт Малинский и запихивает меня в салон своей машины,– Сломать – вряд ли сломала. Но отек уже есть. Надо проверить.

Я покорно занимаю свое место, кривясь от дико неприятных ощущений. Вечер неожиданно продолжается.

Так мое первое свидание с моим первым парнем закончилось растяжением голеностопа и ограничением в движении и обуви как минимум на неделю. Уже перед сном, прокручивая в голове прошедший странный день, я решила, что это не очень хороший знак.

Больше всего меня волновало, как я буду водить машину все это время. Ведь сейчас летняя сессия, ездить в универ приходится практически каждый день, а насчет такси у меня небольшой пунктик. Ну как небольшой…Развилась настоящая фобия после того, как мама два года назад погибла в аварии, которую спровоцировал ее таксист. Но отец сказал, что уже решил этот вопрос. Сын его водителя, Романа Константиновича, согласился повозить меня ближайшую неделю. Без понятия, кто это. Но Роман Константинович поклялся, что он очень ответственный, спокойный, к тому же учится в том же универе, что и я. Да и папа его знает. Оказывается, в прошлом году парень проходил практику в его офисе. Что ж, пусть будет сын водителя. У него это наверно в генах.

13. Извозчик

Хотя на часах нет и девяти утра, на кухне уже вся моя семья. Все два моих родных человека. Папа пьет кофе, уткнувшись в телефон. А Мишка упорно уворачивается от обязанности доесть кашу. Но Гулю, его няню, не так-то просто сбить с пути истинного, и все мы знаем, что каша, а с нею и Михаил, будут побеждены. Брат с мольбой смотрит на меня поверх ложки, но против Гули даже я бессильна.

-Доброе утро,– я делаю себе двойной эспрессо, подхватываю тосты с общего блюда и сажусь напротив отца.

-Доброе,– папа вскидывает на меня глаза, оторвавшись от телефона, и тепло улыбается,– Ты что так рано? Или тебе в универ?

-Да. У меня зачет сегодня. Надеюсь, водитель приехал уже. Я Роману Константиновичу сказала вчера.

-Раз сказала, значит уже приехал,– пожимает плечами отец,– ты насчет Никиты не волнуйся. Он парень хороший, ответственный…Черт! Ты чего, дочка?

Отец подскакивает с места, отряхивая мой кофе с рукава своего пиджака, и начинает яростно стучать мне по спине.

-Никита? – хриплю я, откашливаясь, и поднимаю на папу заслезившиеся глаза,– Его Никита зовут? Аверин?

-Да, сын Романа. Ты что, Лин? Говорили же вчера.

-Я…– я не знаю, что сказать. До меня только сейчас дошло, что у них одна и та же фамилия. В конце концов не такая уж она и необычная. И мысль, что Аверин – сын водителя моего отца просто не укладывается в моей голове. Я осозновала, что он из обычной семьи, но чтобы настолько…

-Прости,– я кошусь на папин заляпанный пиджак, а потом ловко уворачиваюсь от еще одного увесистого хлопка по спине.

-Да уж,– отец с тоской оглядывает свой костюм,– Пойду переоденусь. Ты как, нормально?

-Да, просто подавилась…

-Ладно. Так вы знакомы?

-Да, похоже. Мельком. Он приятель Стаса Малинского, – я отвожу взгляд от проницательных глаз отца, который с любопытством наблюдает за мной. По телу бежит нервный озноб, давление подскакивает, отзываясь шумом в ушах. Но я очень надеюсь, что этого не видно.

-Ну это же хорошо?– интересуется папа, не совсем понимая мою реакцию. Я вижу, как между его бровей залегает морщинка. Взгляд становится сканирующим.

-Да, конечно,– я натянуто улыбаюсь и радуюсь тому, что он уже опаздывает.

Отец и правда всего через секунду перестает впиваться в меня пронзительным взором, вспоминает о своем испорченном костюме, и, пробормотав себе под нос " ну, если что- говори", а после чмокнув меня в макушку, уходит переодеваться.

А я бессмыленным взглядом упираюсь в стену. Во дворе сейчас меня ждет Аверин? Мы вместе поедем в универ? Запах еды неожиданно вызывает тошноту, ладони потеют. Я дрожащими пальцами обнимаю чашку с кофе, будто пытаюсь согреться. На переферии сознания раздается голосок Мишки, но я не сразу понимаю, что он лапочет.

-Что?– я поворачиваюсь к брату, рассеянно моргая.

-Я хочу в аквапалк! – повторяет брат, хлопая огромными ресницами,– Ну, Лина!

-Хорошо, после универа, рыжик,– я машинально соглашаюсь, даже не до конца понимая, на что. Оставляю свой недопитый кофе и нетронутый завтрак. И , подхватив сумку и чмокнув распевающего от счастья брата, на негнущихся ногах выхожу из дома.

Я застываю на крыльце, судорожно одергивая не требующего этого жеста юбку, и облизываю губы, встречаясь взглядом с пронзительными черными глазами. Моя догадка подтвердилась. Прямо передо мной стоит черная камри Аверина. А сам хозяин, вольяжно опершись бедром о капот седана, пасмурно смотрит на меня в упор. Через несколько секунд его темная бровь вопросительно ползет вверх. И только тогда я осознаю, что так и не сдвинулась с места. Просто стою и пялюсь на него.

-Не опоздаешь, Польская? Я и так тут уже полчаса торчу,– тянет Аверин и распахивает передо мной переднюю пассажирскую дверь. А потом добавляет с ядовитой иронией.

-Или ты сзади поедешь, чтобы рядом с прислугой не сидеть?

И я моментально отмираю, нащупывая себя привычную в этом жарком смятении, опутавшем меня.

-Что, зубы забыл почистить? Боишься, задохнусь?– фыркаю я, тяжко ковыляя по ступенькам к сощурившемуся парню.

Никита быстро смеряет оценивающим взглядом мои тщетные попытки спуститься по лестнице с чувством собственного достоинства. А уже через секунду я, охнув, оказываюсь у него на руках.

-Слишком жалкое зрелище,– бормочет Аверин в своё оправдание и выгружает меня на переднее пассажирское сидение.

Я не успеваю ничего: ни поблагодарить, ни возмутиться. А Никита уже, заняв своё место, заводит машину.

-Если и задохнешься со мной, то не от этого,– нагло подмигивает мой временный извозчик и трогается.

14. Разговор

-Почему мы едем на ТВОЕЙ машине? – спрашиваю я через пару секунд вынужденной заминки. Так как мне необходимо время, чтобы прийти в себя после того, как меня неожиданно донесли до автомобиля на руках.

–Она тебя чем-то не устраивает? – возвращает вопрос Аверин, вскидывая бровь.

– Не хочешь, чтобы в универе знали, что ты у меня водителем подрабатываешь? – я ехидно улыбаюсь, потому что уверена, что дело в этом, – Ну так я все равно скажу, иначе как мне Стасу объяснить, что ты меня возишь. Ничего личного.

Никита поджимает губы, и по его щекам прокатываются желваки.

–Во-первых, я не подрабатываю. А во-вторых, говори, что хочешь, мне плевать, – цедит раздраженно Аверин и делает музыку громче.

–На что тогда злишься? – мне правда интересно, я даже поворачиваюсь к Никите вполоборота, с любопытством разглядывая его словно окаменевшее лицо.

Аверин отвечает не сразу, щурится на дорогу и растягивает губы в кривой улыбке, а потом все-таки хрипло произносит.

– На хрена тебе Стас? – парень косится на меня, прожигая обвиняющим взглядом черных глаз, и снова переводит внимание на дорогу.

–Не твоё дело, – бурчу себе под нос, отворачиваясь.

У него нет права задавать мне подобный вопрос. А обидней всего почему-то то, что я сама себе его полночи задавала. И к утру практически убедила себя, что Стас мне все-таки нужен. Вот только сейчас я сижу в машине Аверина, где все пропитано им, мое бедро ощущает жар его правой руки, покоящейся совсем рядом на коробке передач, а в груди нарастает нервное возбуждение, похожее на опьянение. И оно толкает меня продолжить разговор.

– Почему не подрабатываешь? – немного перевожу тему, – Не бесплатно же ты меня возить вызвался?

–Бесплатно, – просто отвечает Аверин, больше ничего не добавляя.

– Не верю, – фыркаю я.

–Я в долгу перед твоим отцом, – произносит Никита спокойно, а потом косится на мою коленку, – И мне нравятся твои ноги.

Я тут же натягиваю юбку пониже, а Аверин ухмыляется. Козел.

–Думаешь, так легко поступить в МГИМО на бюджет? – продолжает Ник, вслух мою реакцию никак не комментируя, – Я проходил по баллам, но связи решают больше, чем хорошие оценки и грамоты с олимпиад. Так что…

Он переводит на меня хитрый взгляд.

–Не одна ты там учишься благодаря папе.

Я задумчиво смотрю в окно.

–Как так вышло, что я даже не знала, что ты…– я не знаю, почему мне сложно продолжить предложение. Наверно, факт, что он сын нашего шофера, просто до сих пор не уложился в моей голове. Загадочное происхождение Аверина, честно сказать, импонировало мне больше. А так все стало до ужаса прозаично. Я знала, что жена Романа Константиновича – учительница по физике. Знала, что у него двое детей. Обычная семья из параллельной для меня вселенной.

–Сын вашего водителя? – договаривает за меня Аверин. На его губах играет ироничная улыбка. Наверно, моя реакция раздражает его. Но смущенным он себя явно не чувствует, – А откуда бы тебе это знать?

–Отец мог сказать, что мы учимся вместе, – пожимаю плечами я.

– Твой отец- не самый разговорчивый человек. И, думаю, он просто не считал это важным. Я для него – всего лишь сын его сотрудника, которому не сложно помочь. Для него это ничего не стоит. Тем более он рассчитывает, что получит с этого дивиденды. Я недаром у него практику каждый год прохожу. Он ждет, что я пойду к нему работать.

– Так ты ценный кадр, – весело тяну я и тут же жутко смущаюсь, так как мой голос прозвучал чересчур игриво.

Аверин видимо тоже это замечает и одаряет меня ехидной улыбкой.

–Представь себе…Не все считают меня придурком, как ты, Польская.

–Они могут ошибаться, – хмурюсь я в ответ. Еще не хватало, чтобы он решил, что я с ним кокетничаю. И чтобы так решила я сама.

На некоторое время в салоне повисает тягостное молчание. Впрочем, тягостное, похоже, оно только для меня. Никита не выглядит ни смущенным, ни напряженным. Даже начинает тихо подпевать льющимся из динамиков песням, едва шевеля губами. А я не могу ехать вот так, молча. Так я слишком сильно ощущаю, как бешено колотится сердце в груди, и как крупно дрожат ладони на коленях. Я вцепляюсь руками в сумку, чтобы дрожь была не так заметна, и вновь начинаю разговор.

–Значит, ты не против, если я скажу, кто ты? Ты столько скрывал, – осторожно начинаю я.

–Я не скрывал, – спокойно возражает Никита, – Малинский, к примеру, знает.

–Но…

Вот тут я опять удивляюсь. Этого быть не может. Девчонки как-то даже на деньги спорили, откуда Никита взялся. В универе, где твоя родословная- такой же документ, как зачетка, человек с неизвестными корнями словно бельмо на глазу.

– Вот не надо, – возмущенно тяну в ответ, – Я сама пару раз слышала, как ты уходил от подобных вопросов.

–Ладно, от парней не скрывал. Им плевать, а девчонок так кадрить легче, – весело смеётся Аверин, – Вы любите загадочность. Пацанов это забавляло. То, как легко можно залезть под юбку, просто наплетя что-то про отца, сидящего в тюрьме на Мальдивах. Они и не сдавали меня. Так понятней?

Мне становится обидно за весь женский род разом. Вот же жук. Еще и хвастается этим.

–Ну теперь и девчонки узнают, – мстительно шиплю в ответ, – Так что конец твоей подъюбочной карьере, Аверин. С сыном шофера переспать желающих будет в разы меньше.

–Знаешь, я и так уже планировал завязать, да и последний курс, – тянет вальяжно Никита, продолжая улыбаться, – К тому же…

И он поворачивается ко мне, прожигая неожиданно серьезным тяжелым взглядом.

–Меня сейчас только одна юбка интересует, – его голос быстро спускается до хриплого шепота, отдается томной вибрацией в моей груди, – И рано или поздно ты её снимешь для меня.

Я замираю, как кролик, уставившийся на удава. Слишком резкий переход. Тело цепенеет в жарком смущении. Жадно глотаю воздух только, когда он отворачивается, чтобы посмотреть на дорогу.

-Этого не будет, – звучит почти жалобно, будто я его уговариваю.

Никита только криво улыбается, игнорируя меня.

–Не будет, слышишь! – я начинаю злиться, повышаю голос. Хочется его ударить, убедить. Он выглядит таким уверенным, самодовольным, что меня начинает трясти.

–Приехали, – прерывает мою начинающуюся истерику Аверин и, как ни в чем не бывало, выходит из машины и открывает мою дверь, – Звони, как освободишься. Я буду на кафедре.

Мне ничего не остается, как воспользоваться предложенной помощью и опереться на его протянутую руку. Когда я оказываюсь на ногах, Аверин на мгновение прижимается ко мне всем телом, его ладонь пробегается по моей спине, спускается ниже, пальцы сминают ягодицу, жаркий шепот щекочет ухо.

– Будет.

И он тут же отступает, пикает сигнализацией и идет в сторону универа, оставляя меня одну на парковке: смущенную и растерянную.

15. Переписка

-Тебя что, Аверин привез?– шипит Машка, стоит мне доковылять до своего места рядом с ней, перед этим извинившись за небольшое опоздание перед преподавателем.

Я закусываю губу, оттягивая момент признания. Почему-то эта информация воспринимается мной, как глубоко личная, и делиться ей с подругой я не хочу. Тем более зная ее боевой настрой в отношении моего временного водителя.

-Откуда ты знаешь?– не сразу отвечаю я вопросом на вопрос.

-Климова в окно видела,– глаза Раковой смотрят на меня требовательно и настороженно, отчего кожу на лице начинает покалывать.

-Да…Я подвернула ногу вчера, и отец сказал, что меня пока повозит сын его шофера. А утром выхожу на улицу, а там…– я набираю в грудь побольше воздуха, видя как расширяются Машкины глаза от моего рассказа, нагинаюсь поближе к ней и возбужденно шепчу,– А там Аверин меня ждёт, представляешь? Он, оказывается, сын нашего Романа Константиновича.

-Да лааадно,– тянет Ракова гораздо громче, чем следовало бы, и тут же награждается грозным взором преподователя.

-Да. Я и подумать не могла,– продолжаю я одними губами.

-Я тоже,– растерянно вторит Машка.

Я кидаю на онемевшую подругу хитрый взгляд.

-Так что, боюсь, со знакомством с папой придется тебе повременить,– не знаю, почему меня эта мысль веселит, но я искренне улыбаюсь,– Такого парня он тебе точно не спустит.

Но Машка лишь раздраженно фыркает в ответ.

-Подумаешь. Ну и что. Может с папой и правда знакомиться не стоит, но в остальном что это меняет?– и Машка начинает тихо хихикать,– Член у него от этого короче не стал.

Я моментально краснею, а в сторону развеселившейся подруги летит грозное.

-Ракова, сейчас за дверь пойдете!

-Простите, Эльдар Ваганович,– тут же отзывается Маша и невинно хлопает нарощенными ресницами, вытягиваясь по струнке.

Некоторое время мы молчим и усердно пишем, так как Ваганыч коршуном следит за нами. Но стоит ему расслабиться, как Машка тут же начинает возбужденно шептать мне в ухо.

-Слушай, я тоже с вами хочу. Линка, давай ты будешь за мной заезжать?– ее голубые глаза, устремленные на меня, возбужденно сверкают.

А я недовольно поджимаю губы, судорожно ища причину отказать. Сейчас я не заставляю себя анализоровать, почему нет. Не копаюсь в себе. Просто знаю, что я точно против.

-И как я это объясню?– мой голос неожиданно звучит хрипло и раздраженно.

-Что объяснишь? Кому объяснишь?

-Аверину.

-А зачем? – она непонимающе смотрит на меня,– Он же в роли водителя, так? Как скажешь ему, так и будет. Ну, начнёт возмущаться, я придумаю, как его успокоить…

-Ракова, на выход!– неожиданно рычит Ваганыч, спасая меня от необходимости отвечать. Я мысленно целую старика в морщинистую щеку. Намек подруги был слишком прозрачным, а голос слишком томным.

-Но Эльдар Ваганович,– капризно тянет Машка.

-Мне считать?– преподаватель неумолим.

Машка возмущенно фыркает, кидает в сумку тетрадку и ручку, и, надменно вскинув подбородок, гордо покидает аудиторию. Я провожаю её встревоженным взглядом. Она ведь не отстанет. Чёрт. И объективных причин отказывать у меня нет. Но ведь это значит, что больше не будет этих разговоров в машине, от которых у меня до сих пор по телу жаркие мурашки, этих взглядов…Я смотрю на Ваганыча невидящим взором, слышу его монотонную речь, но не улавливаю ни единого слова. Может и к лучшему? Я же не хочу всего этого…Ведь не хочу? Так какой смысл отказывать Машке?

Телефон вибрирует, и на экране всплывает сообщение от Раковой.

Ну что? Устроишь мне автосвидания с нашим жарким брюнетом? :-)))

Я переворачиваю гаджет, чтобы не видеть дисплей. Чёёёрт.

Но телефон снова вибрирует. Даю себе минуту, глубоко вдыхаю и смотрю следующее сообщение. Оно оказывается от Стаса.

Ты в универе? Могу за тобой заехать, сходим в кино :-)))

Я замираю, прочитав, а потом быстро строчу ответ.

Нет. Я обещала Мишке сходить с ним в аквапарк сегодня.

Так давай я вас отвезу. И время вместе проведем.

Я задумчиво смотрю на экран, кусая губы.

-Что вы там такого интересного увидели, Польская? – гремит Ваганыч, сверкая на меня злобным взглядом над стеклами очков.

-Простите, убираю,– я смущенно засовываю телефон под стол, но перед этим быстро набираю Стасу ответ.

Не сегодня. Нас отвезет водитель.

И кидаю гаджет в сумку. Сердце отчаянно бьётся где-то в горле. Я что? Собралась тащить Аверина с собой в аквапарк? Я сошла с ума. Но губы вопреки всему расползаются в бездумной улыбке.

***

Стоит мне выйти из аудитории, как в мой локоть вцепляется Машка.

-Ты что не отвечала?– возмущенно шипит подруга, сверля голубыми глазами,– Знаешь…Я даже начинаю думать, что это не просто так.

-Ваганыч следил,кинула телефон в сумку,– ледяным голосом отвечаю я, чувствуя накатывающее раздражение. Почему я вообще должна что-то ей объяснять? Я ощерилась заранее, готовая дать отпор последующему допросу. Но Машку похоже мое объяснение полностью устроило. Она заулыбалась и потащила меня к выходу.

-Ну так что?– подруга всё не унималась.

Я тяжко вздохнула. Объективных причин отказывать у меня не было. И, возможно, на каждый отдельный случай придумать эту причину будет гораздо легче.

-Хорошо,– я слабо улыбаюсь, смотря на её озарившееся счастьем лицо.

-Ооо, Линка, спасибо-спасибо-спасибо!– Машка душит меня в своих объятиях.

-Ладно, ну всё, хватит!– я выкарабкиваюсь из кольца её рук и достаю телефон из сумки, чтобы написать Никите, что я освободилась.

-Так, ну сегодня я на своей. Придется так и возвращаться,– а Машка уже строит планы,-Завтра в универ не нужно. Мы с тобой же в спа собирались днём?

– Нет, в спа давай ты за мной заедешь,– тут же возражаю я.

Машка недовольно морщится, но цедит "ок".

– А вечером же завтра девичник у Котовой. Ой, класс!– Ракова даже в ладоши хлопает от предвкушения,-Вот нас Аверин и отвезёт. Заодно и в клуб с нами пойдет, ну а что ему бедному на парковке торчать, правда?

И её глаза плотоядно сверкают.

-Ну Ира его на свой девичник не звала. И на то он и девичник, что там одни девочки,– осторожно возражаю я, на что Машка лишь отмахивается от меня с характерным звуком " пффф".

-А он не мальчик, он – водитель,– весело подмигивает мне Ракова и целует в щеку,– Ладно, Лин, до завтра. Мне еще во второй корпус забежать надо, там с документами что-то. Ой, чувствую, это будет лучший девичник в моей жизни. Офигеть!

Я не успеваю ничего добавить, как Машка уже исчезает из поля зрения. Телефон вибрирует, на дисплее высвечивается сообщение от Никиты, что он меня уже ждёт. И мне приходится заставлять себя не спешить на парковку. Благо, боль в правой ноге очень в этом помогает.

16. В первый раз

Стоит мне приблизиться к черной камри, как Никита выходит из машины и открывает мне дверь. На его губах играет ироничная улыбка, но взгляд всё такой же: тягучий и тёмный, заставляющий меня сладко поежиться. Невольно кажется, что нарушаю какие-то запреты, садясь к нему в машину. Это будоражит, и я всё меньше хочу сопротивляться. И думать тоже не хочу. Мне всего девятнадцать, и на меня так смотрит парень, от которого меня кидает в жар. Барьеры внутри словно разъедает кислотой.

-Командуй,– улыбается Аверин, поворачивая ключ зажигания.

-Домой. А потом я обещала Мишке сходить с ним в аквапарк. Отвезешь нас?– я закусываю губу, не зная, как предложить ему пойти с нами.

Аверин тут же обводит меня суровым взглядом.

-Лин, ты хромаешь,– с упреком произносит он,– Какой к чёрту аквапарк.

-Заботишься обо мне?– я начинаю улыбаться.

-Указываю на глупость,– ворчит в ответ Аверин.

-Зря. Я возьму с собой Гулю. Она за Мишей присмотрит там, где я не смогу.

-А за тобой кто присмотрит?– косится на меня Никита недовольно, выруливая с университетского двора.

-Ты,– выдыхаю хрипло после нескольких мгновений молчания. И чувствую, как меня тут же заливает удушливый жар. Щеки вспыхивают еще сильнее, когда Никита медленно поворачивается и удивленно смотрит на меня. А потом его губы расползаются в самодовольной улыбке. Ник ничего не говорит, просто кивает и отворачивается. И я остаюсь наедине со своим смущением и запахом его парфюма, дразнящим ноздри. Так мы и доезжаем в полнейшей тишине, нарушаемой лишь модными мотивами, льющимися из приемника.

-Через сколько вас забирать?– припарковавшись, Ник поворачивается ко мне всем корпусом и кладет ладонь на спинку моего сидения. Черные глаза блуждают по моему лицу, останавливаются на губах.

-Через два часа,– глухо сиплю я, чувствуя, что он медленно, но неотвратимо наклоняется ко мне, и расстояние между нами сокращается. Эликтрические разряды рассыпаются мурашками по коже.

-Хорошо,– выдыхает Никита мне в губы, и поднимает взгляд, смотря в глаза.

Я сглатываю и замираю. Я должна отклониться. Или податься навстречу. Не знаю. Сделать что-то. Кажется, он ждёт, но я не могу. Тело сковывает оцепенением. Я даже моргнуть не в состоянии. Всего пару секунд мы так близко, а затем Ник резко отстраняется. Аверин выбирается из салона и через мгновение открывает мою пассажирскую дверь. Его горячая рука сжимает мои подрагивающие пальцы.

-Через два часа,– произносит он чуть хрипло, давая мне понять, что не одна я пребываю в смятении.

Я нахожусь в такой прострации, что даже не замечаю, как поднимаюсь по лестнице, что не так-то просто с моей ногой, как попадаю в свою комнату. Внутри всё бурлит, словно в груди варит волшебный котел. Я падаю на свою кровать, устремляя ошалелый взгляд в потолок. На губах расползается блаженная улыбка, которую я не в силах сдержать. Боже, я кажется влюбляюсь. В первый раз.

17. Поездка

Ровно через два часа камри Никиты снова припарковывается у нас во дворе. Когда я выхожу из дома, ведя за собой трехлетнего брата, Аверин стоит поодаль у гаража, держа в руках детское кресло, и о чём-то весело болтает с отцом. Боже, и как я могла не замечать раньше их сходства. Ник ведь был почти точной копией Романа Константиновича: высокий, плечистый, черноволосый, с редким разрезом глаз, отчего казалось, что они оба постоянно чуть щурятся.

Наверно я просто до этого никогда по-настоящему не приглядывалась к людям, работающим на нашу семью. Все они были для меня обслуживающей серой массой. Я была вежлива, приветлива, но смотрела сквозь них, не воспринимая всерьез. Сейчас мне почему-то стало стыдно от этого. Покосилась на Гулю, держащую Мишку за другую руку. Ведь эта женщина фактически заменила брату маму, а что я о ней знаю? Что она любит, когда Миша доедает обед? Есть ли у нее своя семья, свои дети? Наверно. Просто они уже выросли. Сколько кстати ей? Надо будет попить с ней чай, спросить. Представляю на секунду, как вытягивается от удивления лицо Гули, когда я предлагаю ей поболтать, и невольно улыбаюсь.

– Привет,– Никита машет нам и отходит от отца, устанавливает детское кресло на заднее сидение.

-Привет,– улыбка так и не сходит с моего лица, только к Гуле она уже не имеет никакого отношения.