Мой лунный муж бесплатное чтение

Часть 1. Глава 1. Вера

Да, я верю в любовь на расстоянии даже больше,

чем в любовь без расстояний. Думаю, любовь –

это и есть расстояние. Дистанция.

Е.Цыганов

В огромных торговых центрах мне всегда становилось плохо. Продержаться я могла там не больше часа. Ни одна моя подруга не ходила со мной по магазинам – что ж успеешь-то за час?

На этот раз душно мне стало практически сразу. Неприятный липкий пот начал струиться по спине, затем закружилась голова, и я плюхнулась на стул в изнеможении в первом же попавшемся кафе с работавшим на полную мощь кондиционером.

– Девушка, можно мне вам задать несколько вопросов? Это не займет много времени, – напротив столика стояла женщина неопределенного возраста с толстой папкой в руках. – Наша косметическая фирма проводит опрос, чтобы выяснить предпочтения женщин разного возраста, семейного положения и социального статуса, – продолжала она, воодушевленная моим молчанием.

Связано оно на самом деле было вовсе не с проснувшимся вдруг интересом к анкетированию, а с плохим самочувствием. Женщина этого не знала и продолжала заученную и повторенную за сегодняшний день уже раз сто речь:

– Мы понимаем, ответы на вопросы отнимут у вас некоторое время, поэтому после того, как вы на них ответите, мы подарим вам несколько пробников с образцами нашей продукции…

Я сделала глоток холодного чая и милостиво кивнула, молча выразив свое согласие. В основном оно было вызвано обращением «девушка». Когда тебе тридцать девять, «девушка» действует завораживающе. Женщина обрадовалась, отодвинула стул и вынула листочек с вопросами.

– Имя?

– Вера.

– Фамилия?

– Это обязательно?

– Нет, нет, если не хотите этот пункт можно пропустить, – женщина старательно поставила прочерк. – Возраст?

– Тридцать девять полных лет, – сказала я, как на приеме у врача.

– Ой, а выглядите максимум на тридцать, – польстила мне собеседница. – Где работаете?

– В банке.

– В какие рамки укладывается ваш доход? Посмотрите, пожалуйста, – она повернула анкету в мою сторону.

Выбор был следующим: ноль (видимо, для домохозяек и прочих неработающих дам), от ноля до тридцати тысяч, от тридцати до шестидесяти тысяч, от шестидесяти и выше. Далее буйная фантазия составителей анкеты не простиралась.

– От шестидесяти и выше, – я повернула анкету обратно к хозяйке.

– Вы замужем?

– Да.

Женщина задала еще вопросов пять-шесть, касавшихся кремов, которыми я мажусь, и полезла в сумку за пробниками.

– Не надо, оставьте себе, – я решительно помотала головой. Кремами этой фирмы я не пользовалась и пользоваться не собиралась даже в страшном сне.

Мне стало полегче. Я допила свой чай и направилась к выходу из здания. К сожалению, я успела удалиться от дверей, ведущих на свободу, на приличное расстояние. Люди огромной толпой шли мимо меня, сквозь меня, надо мною. Они толкались и постоянно что-то громко говорили. Что они все тут делают в пятницу вечером? На дачу надо ехать, а не в торговом центре тусоваться!

Мне оставалось пройти еще чуть-чуть. Я сфокусировала взгляд на выходе и старалась не обращать внимание ни на толпу, ни на духоту. Но у выхода какая-то высоченная, длинноногая девица в коротеньком фирменном платьице умудрилась все-таки махнуть перед моим носом бумажкой, надушенной образцом туалетной воды. Ноги стали ватными, я чудом вписалась в самопроизвольно вращавшуюся стеклянную дверь и вывалилась на улицу. Стояла страшная московская, июльская жара. Я вздохнула и огляделась: на воле.

Несмотря на жару, мне было хорошо. Побродив минут пять по огромной стоянке, я, наконец, нашла свою машину. Она дико нагрелась на солнце. Я откинула верх моего Мини Купера и резко тронулась с места. Ветер обдувал меня со всех сторон, играла ария из оперы «Любовный напиток». Я расслабилась и мчалась в сторону центра. Черт с ней, с белой блузкой. Не купила и не купила. Надо сходить в соседний с домом бутик и купить там. Правда, так можно на белых блузках и разориться: чаще всего я их покупала именно в бутике, не решаясь выехать в торговый центр. А покупать блузки приходилось часто: банковское начальство было помешано на дресс-коде и заставляло всех поголовно носить белые блузки или рубашки и темные костюмы. То, что большая часть сотрудников не являлась работниками фронт-офиса, роли не играло. Как говорил наш турецкий босс: «Вы должны помнить о том, что вас всегда видит незримый клиент». «Незримого клиента» склоняли в шутках и анекдотах и так и эдак, но дресс-код от этого почему-то никуда не девался.

Дома я первым делом пошла в душ. Естественно, телефон зазвонил именно в это время. Наспех вытерев одну руку, я взяла мобильник.

– Я звоню тебе на домашний, ты не берешь трубку. Тебя что нет дома? – Рита отличалась такими вот логичными высказываниями. – И мужа нет? – продолжала рассуждать сама с собой моя школьная подруга.

– Я в ванной, перезвоню, когда выйду, – решилась я прервать Ритин монолог. На пол с меня текла вода, и я начинала замерзать.

– Ну, привет! – Ритин голос практически всегда звучал так, как будто она выиграла первый приз в какой-нибудь суперской лотерее.

Замужем, двое детей и живет за городом. Мой бы голос при таком раскладе звучал гораздо менее оптимистично – скукота…

– Привет! Рада тебя слышать. Как там у вас дела? – поинтересовалась я вежливо.

– Чудно! Все просто чудно! – «чудно» – это Риткино любимое слово. – А вы как? Как Сергей?

– Мы в порядке. Все отлично, – я решила отвечать в том же стиле. Проблему с покупкой блузки Рита все равно до конца не поймет: она могла провести в магазине весь день и выйти оттуда живехонькой и с ворохом пакетов, которые потом ее водитель с трудом запихивал в багажник.

– Может вы, наконец, заедите к нам в гости? – Рита не видела моего мужа ни разу, хотя мы были женаты уже год. Но все что-то не срасталось. Изредка я с Ритой пересекалась где-нибудь в кафе, но встречались мы вдвоем без мужей. Ее мужа Гришу я знала распрекрасно, и оттого, что видела его не часто, не сильно переживала.

– Попробуем. Впрочем, ты знаешь нашу работу – и в выходные порой приходится вкалывать. Но мы что-нибудь в конце концов придумаем, – бодро пообещала я Рите.

– Чудно, чудно. Мы хотели бы вас видеть на годовщине нашей свадьбы. Десять лет, как никак.

– Ни фига себе, – я искренне удивилась. Казалось, они с Гришей живут вместе вечно, а оказывается, всего десять лет прошло. Но Рита расценила мои слова иначе:

– Да я тоже думала, что все это случилось недавно, а вот уже десять. Запомни: в сентябре, девятого. Очень постарайтесь! Я тебе звоню заранее специально, чтоб вы там все запланировали в своих ежедневниках. И я настаиваю на знакомстве с Сергеем. Сколько можно скрывать от лучшей подруги мужа! – тут Рита «замяукала». Честно говоря, эти ее мяукающие интонации, появляющиеся тогда, когда Рите что-то нужно было от собеседника, бесили меня еще со школы. А мужики тащились. Гриша, например, прямо на глазах весь обмякал, размазывался по стенке и выдавал жене нужную сумму на очередную шубу.

– Мы очень постараемся, – пообещала я подруге, – извини, но мне пора на кухню. Ужин готовить. Я только что приехала из магазина, ничего не успела.

– Конечно, конечно, привет мужу, – Рита попрощалась со мной своим обычным, вечно радостным голосом.

– И ты передавай Грише и детям, – я положила трубку и отправилась в кухонный отсек.

На кухне было стерильно чисто: домработница приходила убираться два раза в неделю, и сегодня был как раз тот случай. Все сверкало, и даже как-то неловко было дотрагиваться до блестящих столешниц. Как будто и не я здесь хозяйка. Я села за большой, круглый стол и стала думать, чтобы такого приготовить на ужин. На работе коллеги женского пола меня периодически спрашивают, чем я кормила мужа накануне вечером. Вследствие дикой загрузки на работе, у нас это любимая тема для разговоров: что приготовить, что купить, что заказать на дом, как так исхитриться, чтобы вкусно, быстро и муж был доволен. И я всегда должна быть готова отрапортовать, что мы едим. А если это что-то еще и вызовет неподдельный интерес наших теток, то и еще должна быть готова продиктовать рецепт. От кулинарного блиц-опроса освобождались только незамужние. У них, типа, все впереди. Пока можно и расслабиться.

Незамужние вообще живут в своем измерении, а замужние – в своем. Перейдя в стан последних, это я быстро поняла. За последний год столько новых блюд выучила, сколько, по-моему, за всю предыдущую жизнь не знала и не пробовала. В основном я пользовалась книгой с простенькими рецептами, написанной писательницей, автором целой кучи детективов. Детективы прошли мимо меня, а вот книга с рецептами оказалась очень актуальной.

Готовить не хотелось совершенно. Голова еще не совсем отошла от свалившейся на нее беды в магазине и оттого по-прежнему отчаянно болела. Я снова взяла трубку и набрала номер доставки пиццы на дом. Эти ребята меня там отлично знали. У них был очень хороший итальянский ресторан, а тем, кто жил неподалеку, они могли доставить пиццу домой. Прямо из печки, с хрустящей корочкой и какой-нибудь умопомрачительной начинкой.

Минут через двадцать мне позвонили в дверь.

– Привет! – парень протягивал мне коробку с пиццей, отбивая ногами ритм в такт музыке, которую только он слышал в своих наушниках. – Давайте проверим: вы заказали двойной сыр, грибы, ветчину и помидоры. Окей?

– Окей, – ответила я, на всякий случай, кивнув для пущей убедительности – вдруг он там плохо слышит в наушниках.

На кухне в середине стола возвышалась бутылка калифорнийского белого. Я достала два бокала, две огромные тарелки из сервиза, который мне подарили в честь свадьбы на работе, и высыпала в пиалу якобы свежие оливки, купленные в магазинчике натуральных продуктов. Наверное, все-таки оливки были не консервированные, подумала я, выплевывая косточку. Лучше, чем из банки, это точно. Но хуже, чем в Испании. Я села за стол и взяла себе кусок пиццы. М-м-м… Объедение. Магазинный кошмар стал постепенно отпускать. Голова прошла.

– В бутик, завтра же пойду в бутик, – сказала я вслух. – С торговыми центрами надо завязывать. Я трачу на дорогу туда-обратно времени больше, чем провожу в самом магазине. Кстати, заодно сэкономлю на бензине.

Темнело. Я вышла на балкон с бокалом и увидела прямо перед собой здоровый диск луны мутновато-желтого цвета. Она висела в небе, как будто привязанная там сверху к чему-то невидимыми нитями. Как огромная лампа, освещающая все вокруг приятным матовым светом. Рядом со мной стоял любимый мужчина. Я не поворачивалась к нему. Лишь различала его силуэт боковым зрением, стараясь не нарушить ни одним движением картины, развернувшейся передо мной. Он целовал меня куда-то в шею чуть ниже уха, и, казалось, это ветер касается моей кожи, приподнимая волосы, которые, развиваясь, приятно щекочут лицо. Он даже что-то шептал мне, но я не слышала ни слова. Я всегда переставала соображать, когда он целовал меня в это место. Мне хотелось стоять так вечно, глядя на полную луну, и ощущая на шее прикосновение его губ…

Вернувшись в комнату, я посмотрела на мольберт. Портрет был начат полгода назад, но я все никак не могла его закончить. Мне не хватало самой малости, чтобы завершить образ, не хватало совсем чуть-чуть, чтоб он стал похож на реального себя. Наверное, я стала хуже рисовать. Много лет назад в художественной школе мне ведь так удавались именно портреты. С этой адской работой я рисовала очень редко. Точнее сказать впервые за много лет я вновь взяла кисть в руки и рисую вот этот единственный портрет.

Еще одна постоянная тема в разговорах замужних дам – что каждая из нас делала в выходные дни. Сейчас летом большинство отвечает: ездили на дачу. Ну у кого дача, у кого коттедж, кто-то вообще только строится. Но все дружною толпою туда, на природу. Сеют, косят, собирают, крутят банки. В данном случае вместо рецептов друг с другом делятся семенами или того хуже саженцами. Тетки прямо в банк приходят с пакетами, в которые засунуты корни растений. Сами растения гордо торчат наружу. С этой напастью наш босс пытался бороться, но безуспешно. В итоге победило народное хозяйство. Зимой босс расслабляется: народное хозяйство замирает на время.

Я из этого процесса выпадаю. Мне прощают мой недостаток, как молодожену (точнее, молодомужу), но постоянно твердят, что нам надо купить дачу. Еще мне бы надо купить нормальную квартиру. У меня ведь студия, купленная лет двенадцать назад, в центре Москвы.

– Верочка, родишь ребеночка. Места будет не хватать, – советовали сердобольные коллеги. – Вам надо купить либо загородный дом, либо нормальную квартиру с дачей.

Я покорно кивала, про себя посылая своих коллег с их дачами подальше. На вопрос, что же мы делали в выходные, приходилось все-таки отвечать. Если меня вызывали в субботу на работу, то в воскресенье я имела полное право просто отдыхать и ничего особенного не делать. Если выходных было два, то следовало, как минимум, один задействовать. Зимой погода порой делала нам поблажку, и сидеть дома можно было два дня подряд. Летом приходилось куда-то идти.

В этот раз я решила поступить до неприличия просто. В пятнадцати минутах ходьбы от моего дома располагался московский зоопарк. И я пошла смотреть зверюшек. На работе парень из фронт-офиса постоянно мне советовал взять шефство над каким-нибудь животным.

– Прикинь, – говорил он, – на клетке будет висеть табличка: «За этим хрюном ухаживает Верунчик».

– Не хочу ухаживать за свиньей, – пыталась я отбрыкиваться.

– Возьми птицу или обезьяну. Или льва! Но лев, наверное, обходится дороже. – Юрка ржал и продолжал в том же духе. – Можно взять жирафу. Думаю, она ест только листья на деревьях. Наверное, это недорого.

Так что я подумала: сходим-ка мы с мужем в зоопарк. Хоть перед Юркой отчитаюсь. Мол, ходила, честно выбирала подшефного хрюна. Или жирафу.

Из кондиционированной квартиры выходить не хотелось. В итоге часов в пять я надела легкие белые брюки, красную майку и шлепанцы. Выйдя на улицу, я пожалела, что не выбрала кино или какую-нибудь галерею. Там все-таки работает кондиционер. В зоопарке его явно не предвидится.

По улице текли редкие прохожие, но этот мелкий ручеек стал перерастать в огромный поток, как только я стала приближаться к зоопарку. Машины пытались куда-нибудь приткнуться, парковщики кричали и махали водителям руками, орали дети, в воздухе приторно пахло сахарной ватой. «Сумасшедший дом», – заключила я печально, продвигаясь все ближе к входу. Там было еще хуже. Люди толкались, ели мороженное, что-то постоянно кричали родственникам и друзьям, и вообще напоминали муравьев.

И зачем я все время создаю себе проблемы? У меня клаустрофобия, раз, боязнь толпы, два. Такая вот парочка взаимоисключающих фобий. На работе я имею два в одном: и тебе маленькая комната, в которой я работаю, и тебе огромный банк, в котором, если выйдешь из комнатки в попытке спастись бегством от боязни замкнутого пространства, натыкаешься на вечно снующую зачем-то по всем этажам толпу.

В зоопарке летом всегда толпа. Я этого не знала? Знала! И все равно решила идти. Как на эшафот. Зачем?

Прямо перед входом – огромный пруд. Там – утки, которые, говорят, летают по всей Москве. Одну я даже видела весной в луже около нашего банка. Я плюхнулась на скамейку, стоявшую в тени большого дерева. Люди, люди… Да, скоро действительно на планете начнется перенаселение. А мне и пустая планета плохо, и переполненная. Хорошо только дома, где я и мой муж. И не пусто, и не перенаселение.

У ребенка, сидевшего рядом, на штаны начало капать мороженное. Мать дала ему подзатыльник. Мороженное выпало у него из рук. Оно текло по штанам и падало маленькими текущими ошметками на асфальт. Как текущие часы Дали. Мать орала, мальчик плакал. Мне захотелось взять шефство не над жирафой, а над вот этим рыдающим мальцом. Ему было лет пять-шесть, не больше. Его мир трещал по швам, ломался, не выдерживая громкого крика матери. Я провела рукой по волосам мальчика, он посмотрел на меня, всхлипнул и чуть улыбнулся.

Я побрела дальше. Вдалеке торчала шея жирафы.

– Потенциальный подопечный, – сказала я и пошла посмотреть на пятнистого животного поближе.

По дороге я посочувствовала мишке, валявшемуся в тени, и без энтузиазма смотревшего на пялившихся на него людей. Бедолага. Рядом с жирафом, естественно, стояла толпа. Он печально крутил головой и перебирал длинными тонкими ногами. Если я возьму над ним шефство, то он счастливее от этого не станет. Уверена. И хрюн не станет счастливее. И даже тот мальчик от моего шефства ничего не выгадает. Ну, по части счастья. Оно ведь или есть, или его нет. Или оно приходит вместе с мужем и целует тебя в шею чуть ниже уха…

Вернувшись поздно вечером домой, я еще раз посмотрела на портрет. Потом прошла на балкон. Луна светила также ярко, и только редкие облака иногда наплывали на нее, чтобы чуть прикрыть одну из ее возвышенностей. Мне сегодня повезло. Мы оба ужинали в нашем любимом китайском ресторане. После той ужасной толчеи в зоопарке было приятно попасть снова в прохладную негу кондиционера, раствориться в тишине тонущего в полумраке помещения, где лишь красные фонарики слегка освещают лицо напротив. Официанты, кажется, парят где-то в воздухе, неслышно ставя и убирая тарелки. Мелькают палочки цвета слоновой кости, чуть пахнет кисло-сладким соусом, откуда-то издалека доносится умиротворяющая музыка. Сейчас на балконе я вспоминаю лицо моего мужа, пытаясь ухватить то, что никак не получается на портрете. Я закрываю глаза, чтобы получше представить себе каждую черточку, каждый поворот его головы. Я начинаю чувствовать его дыхание, его руку, скользящую по моей спине, я начинаю слышать его шепот. И сердце бьется все быстрее и быстрее, и падает вниз, как будто я еду на американских горках. Луна причудливо освещает площадь под моим балконом. На улице тихо, мои фобии засыпают, отпустив меня на время.

Глава 1. Сергей

Ему казалось, за ним следят. Это противное, липкое чувство появилось у него не так давно. Впрочем, точно Сергей не помнил. Где-то около года назад. Он как раз познакомился со своей будущей женой. Сейчас в зоопарке неприятное ощущение усилилось. Сергей уже и так успел пожалеть, что поддался на уговоры Оли, и пошел смотреть зверей. Толпа народу, запах сахарной ваты, смешивающийся с запахом животных. Да еще в голове эхом отдавались отрывки вчерашнего судебного заседания. Он готовился к нему несколько месяцев, и проиграл. Причем информацию, которую Сергей тщательно собирал по крупицам в защиту своего клиента, явно кто-то «слил». Только кто? И такое происходит не в первый раз. За ним следят, информацию каким-то образом узнают. Карьера адвоката по семейным вопросам, выстраиваемая шаг за шагом в течение многих лет, катилась коту под хвост. Ну, то есть, не совсем уж катилась, но была на грани.

– Сереж, ты опять спишь на ходу, – чуть насмешливо посмотрела на него Оля.

– Да, что-то вроде того, – Сергей улыбнулся жене и постарался отвлечься от мыслей, роящихся в его голове.

– Ты очень много работаешь. На износ, – Олин голос теперь звучал серьезнее, – плохо! Тебе надо отдохнуть. Взять отпуск, например. Ты сто лет не был в отпуске!

– Солнышко, ты же знаешь, сейчас не самое подходящее время для того, чтобы уходить в отпуск. У нас тут один парень дело провалил только потому, что уехал на две недели в Турцию отдохнуть. А я плюс ко всему еще и партнер. Черт знает, что творится. Кризис, – Сергей вздохнул, – все друг друга подсиживают, гадят откровенно. Как будто не понимают, неважно, кто провалил дело – ты или твой коллега. Компания-то одна. В общую копилку работаем. Куда сейчас ехать. Да и вчерашнее дело будем подавать на апелляцию.

– Я понимаю, – Оля потрепала мужа по рукаву футболки, – потерпим.

И снова на Сергея навалилось ощущение, что кто-то на него смотрит. Он повернул голову налево, потом направо. Ничего, только незнакомые лица, улыбающиеся, смеющиеся, разговаривающие, жующие. Казалось, все вокруг хаотично двигаются, меняются местами, исчезают из поля зрения. Но Сергей был просто уверен: в толпе существовал человек, который постоянно за ним следил. «Плохо, – подумал он, – на самом деле, совсем плохо. Кранты. Я становлюсь параноиком!»

– Я помню, Солнце, у нас даже не было свадебного путешествия, – бросился, как в омут с головой, Сергей. – Посмотрю в понедельник все свои дела, поговорю с начальством и съездим куда-нибудь на недельку. Нам действительно необходим отдых!

– Не принимай резких решений, – Оля остановилась на минуту, чтобы внимательно посмотреть Сергею в глаза, – я подожду со свадебным путешествием, если надо. Год ждала и еще подожду. Просто я начинаю нервничать из-за того, что ты нервничаешь, – она снова мягко ему улыбнулась.

– Я не буду принимать резких решений. Обещаю, – Сергей улыбнулся в ответ, – давай поищем твоих любимых медведей. Где-то, по-моему, они тут были, недалеко от жирафа.

Они пошли по территории зоопарка, держась за руки и болтая о животных, которых Оля хотела посмотреть. Сергей пытался подавить в себе неприятные чувства, но время от времени он не мог не кидать быстрый взгляд вокруг, слабо надеясь все-таки кого-нибудь заметить. Он даже не знал, кого он хотел увидеть. Может быть ребенка, внимательно разглядывавшего всех проходивших мимо взрослых, полицейского, разыскивающего в толпе прохожих преступника, девушку, заглядывающуюся на мужчин… Сойдет любой из этих вариантов. Сергей очень хотел найти этого кого-то и расслабиться. И пусть он или она и дальше пялятся на него. Не жалко.

Оля смеялась, показывая на мишку, изнывающего от июльской жары. Мишке было явно не до смеха, и Сергею искренне стало жалко косолапого. Но, посмотрев на смеющуюся Олю, он тоже сделал вид, что ему смешно. Внезапно, несмотря на погоду, его прошиб озноб: чувство, что за ним следят, стало во сто крат сильнее, как будто этот человек совсем рядом. Сергей так резко повернул голову, что что-то аж хрустнуло у него в шейном позвонке. На него никто не смотрел. Рядом стояла молодая женщина невысокого роста, смотревшая на того же медведя, что и они. Сергею плохо было видно ее лицо, но он подумал, что ей, наверное, где-то около тридцати. У нее была точеная фигурка, на макушке красовался высокий густой «хвост», отливавший на солнце приятным каштановым цветом. Сергей перевел взгляд на Олю. Двадцатипятилетняя жена иногда казалась ему практически ровесницей. Ну нет, на сорок три она, конечно, не тянула. Но в ней отсутствовал задор, присущий молодости, живость и игривость характера. Оля даже если смеялась, то смеялась как-то солидно, что ли. Она никогда не делала себе такого вот задорного «конского» хвоста. Блондинистые волосы были тщательно отутюжены парикмахерским утюгом, и лежали вдоль спины гладкими прядями волосок к волоску. Иногда в постели они могли разметаться по всей подушке, и вот тогда Сергей обожал смотреть на свою жену, в которой вдруг наконец появлялось что-то более характерное для ее возраста.

Сергей перевел взгляд вниз: Оля стояла на огромных шпильках, стразы на ее босоножках блестели так, что глазам становилось больно долго на них смотреть. Ножки обладательницы каштанового хвоста зашлепали куда-то в своем направлении. Ярко-красные вьетнамки ритмично хлопали по аккуратным, миниатюрным пяткам.

– Пошли дальше, еще кого-нибудь посмотрим, – Оля взяла его под руку и потащила вперед. Она не обратила внимания ни на женщину, ни на внезапный интерес к ней своего мужа. Она в принципе не была ревнивой.

***

Это случилось чуть больше года назад. Сергей договорился встретиться со своим другом в китайском ресторане недалеко от дома. Они думали поболтать просто так в тесной мужской компании, что получалось в последние годы все реже и реже. Их жизнь была забита до отказа работой, то время, что оставалось свободным, тратилось на периодически сменявших друг друга женщин. Но вечер начался не так, как планировался – Влад пришел не один. Его спутницей оказалась троюродная сестра из Воронежа, приехавшая посмотреть Москву и остановившаяся соответственно у Влада. Оля только что окончила педагогический институт и думала о том, чем бы ей заняться дальше. «Конечно, – тихо говорила скромная воронежская девушка, – хотелось бы зацепиться в Москве. Но кому ж я тут нужна?»

«Мне», – неожиданно подумал в тот момент Сергей.

Оля казалась немного скучной, в отличие от москвичек, уверенных в себе, модно одетых и всегда готовых поддержать разговор. Но Сергей был очарован ее мягкостью, теплыми, голубыми глазами и еле слышным голосом. Оля терпеливо слушала говоривших мужчин, неумело тыкая в тарелку палочками. К концу вечера она так практически ничего и не съела. Сергей запоздало понял, что надо было бы попросить принести девушке вилку и нож.

Потом Оля уехала обратно в Воронеж, но они продолжали общаться, обмениваясь сообщениями и письмами по электронной почте. К концу лета Оля снова приехала в Москву, пытаясь все-таки найти работу в столице. Практически сразу она переехала к Сергею, который уговорил ее особенно с работой не торопиться, а пожить у него и осмотреться. В тот момент он еще не был уверен, что хочет прожить с Олей всю оставшуюся жизнь. Но как говорил один из его друзей, Оля была тем типом женщины, которые так хороши и непритязательны, просты в общении и совершенно ничем не раздражают, что ты просто не можешь найти причины с ними расстаться. А в какой-то момент Сергей начал понимать, даже если он с ней и расстанется, то будет выглядеть полнейшей сволочью в глазах всей общественности. Под всей общественностью понимались Олины родители, незаметно познакомившиеся с Сергеем, Влад, ну и сама Оля. И не то чтобы Сергей ранее не вел себя, как полнейшая сволочь. Но раньше женщины, с которыми он расставался, хотя бы частично тоже вели себя, как сволочи. И это его как-то примеряло с собственным поведением.

В Оле недостатков не было. Она никогда не ссорилась. Она всегда пыталась найти решение для любой ситуации. Сергею порой не хватало в ней озорства, звонкого смеха, искорки или изюминки. И это все. Оля прекрасно готовила. Сергея в принципе удивляло, что готовила, а уж тем более хорошо. Она убиралась в квартире и сама мыла посуду, упорно не пользуясь посудомоечной машиной. И Сергей сдался.

Практически одновременно с появлением в жизни Сергея Оли, появилась и слежка. Точнее, вот это противное чувство, что за ним все время наблюдают. Он понимал, здесь возможны лишь два варианта: либо он наступает кому-то из своих противников на любимые мозоли, и его хотят постепенно вывести из игры, либо он просто перегорел на работе, и психика начинает давать сбои. И это тоже сподвигло Сергея жениться: успокоиться, осев в тихой семейной гавани. Сергей давно успел устать от собственнического инстинкта активных, московских деловых женщин, от их громких голосов, от их вечной зависти к чужому успеху, от их жадности и постоянному процессу вытягивания из него денег, их привычки отдавать приказы и давать советы. Он встретил Ольгу, когда, с одной стороны, давно созрел для женитьбы, а с другой, полностью потерял надежду найти жену.

Он думал, Оля поможет. Сергей не рассказывал ей о своей проблеме, но надеялся, она разрешит ее каким-то волшебным образом. Сначала, вроде так и было, но потом Сергей заметил: его ощущения остались прежними. Иногда его отпускало. Были периоды, когда «слежка и наблюдение» исчезали. Плохо, что они потом появлялись снова.

Одно время Сергей подумывал обратиться к психологу. Но, поговорив однажды с одним из своих знакомых, очень крупным бизнесменом, он осознал, что делать этого не следует. Его друг попал в лапы профессионала, который с помощью разных наводящих вопросов, гипноза и прочих штучек, выведал у него все, что смог, и слил информацию нанявшим его людям. Бизнесмен остался после этого гол, как сокол. Он пытался свести счеты с психологом, но тот исчез в одночасье, как будто его и не было вовсе.

Время от времени Оля предлагала съездить куда-нибудь на море или в какой-нибудь город. Но они не сумели даже выбраться в гости к Олиными родителями в Воронеж. Туда Оля иногда ездила одна.

***

– Жара сегодня более или менее терпимая, – неожиданно Сергей услышал Олин голос, и понял, что они все еще в зоопарке. Оля говорила с ним уже какое-то время, но он услышал только последнюю фразу про погоду.

– Да, да, – ответил он, – сегодня не так жарко. Вполне выносимо.

Про себя Сергей чертыхнулся и вспомнил приятную прохладу автомобиля, квартиры и офиса одновременно.

– Давай поужинаем сегодня в китайском ресторане, – предложил он, пытаясь поскорее найти предлог, чтобы покинуть заполненную людьми обитель животных.

– Конечно, пойдем, – Олин голос звучал, как хорошо смазанный двигатель, ровно и гладко. А ведь китайский ресторан она не любила. Сергей знал, что ей доставляет массу трудностей еда палочками, к которым она все никак не могла приспособиться. Да и кухня не совсем приходилась ей по вкусу. Но она никогда не отказывалась туда идти. Как никогда не брала там нож и вилку, пытаясь бороться с треклятыми палочками.

«Я пошел в твой несчастный зоопарк. Ты помучайся в моем любимом ресторане, – Сергей сам удивился злости, проклокотавшей у него в душе, – В отпуск, срочно. Пусть следят, пусть делают, что хотят». Он почувствовал, как немного успокоился.

В ресторане было, как всегда, темно и прохладно. Красные фонарики периодически вздрагивали от дуновения кондиционера. Народу сидело совсем немного. В отличие от посетителей зоопарка, завсегдатаи этого заведения на выходные обычно разъезжались по загородным особнякам. Сергей сделал заказ и у него вдруг проснулся волчий аппетит. «Это хорошо, – подумал он облегченно, – отпускает». Оля вынула палочки из упаковки.

– Принесите, пожалуйста, нам приборы, – Сергей впервые проявил подобное великодушие к жене. Она удивленно вскинула брови:

– Я постараюсь. Надо же когда-нибудь научиться есть этими проклятыми палочками, – Оля улыбнулась, – я постараюсь.

Сергею стало ее жаль.

– Сегодня у тебя каникулы. Выходной. Едим человеческими приборами, – он посмотрел на улыбающуюся Олю, и похвали себя за правильный выбор жены. – Обязательно поедем отдыхать. Обещаю.

Сергей на минуту прикрыл глаза, уставшие за неделю от беспрерывного чтения документов, распечатанных или набранных на компьютере. Он представил себя в отпуске. Шикарно! Он и забыл, как это – не думать о делах. Совсем не думать. Просто лежать на берегу моря, ни о чем не думая. Сергей машинально взял палочки и начал накручивать на них лапшу.

– Я же говорю, никогда я не научусь так ловко орудовать этими китайскими столовыми приборами, – Оля воткнула вилку в кусок утки и, не воспользовавшись ножом, отправила очередной кусок в рот…

***

В дальнем углу ресторана сидела женщина. Лицо ее совсем не было видно Сергею, но он то и дело поглядывал в ее сторону. Казалось, какие-то воспоминания о ней покоятся в памяти и не могут всплыть на поверхность. Казалось, он знает ее откуда-то, может быть, она пришла из прошлой жизни, может прилетела с другой планеты. Сергей посмотрел в щелку плотной портьеры, закрывавшей окно. На небе ярко светила полная луна. Может быть, она прилетела с нее. Одинокий женский силуэт за дальним столиком не отпускал и манил, притягивал к себе Сергея. «Если бы я не был женат, я бы подошел к ней познакомиться», – мелькнуло у него в голове.

– У тебя так не бывает, смотришь на человека и думаешь, что где-то его видел, а где, никак не вспомнить? – неожиданно обратился Сергей к жене.

– Бывает, – напряженно ответила Оля, – а что?

– Да вот сейчас подумал, что знаю одного человека. А ведь даже лица его не разглядел.

– Бывает, – вдруг Оля неестественно громко расхохоталась, – а знаешь что?

– Что? – опешил Сергей.

– У меня был случай. В Воронеже встретила на улице очень пожилую женщину. Она со мной разговаривает, а я не пойму, откуда она меня знает. Оказалось потом, это моя учительница из начальной школы. Та-а-ак постарела. Не поверишь. Но тоже показалась знакомой. А вначале – ну никак не понимала, кто это со мной говорит, – протараторила Оля, сделала глубокий вздох и затем внимательно посмотрела на мужа.

– Ага, – кивнул Сергей.

«Ничего интересного, ничего. Единственный выход – уезжать в отпуск. Если и это не поможет, то, видимо, придется идти к специалисту. Пусть там рассказывает все мои секреты кому угодно. А то уже знакомые женщины с луны стали мерещиться», – Сергей опять намотал лапшу на палочку. Потом не удержался и снова посмотрел в дальний угол ресторана. Там никого не было.

Глава 2. Вера

В воскресенье утром я проснулась в отличном настроении и прямо из постели побежала к мольберту. Я внимательно посмотрела на изображаемое мной лицо, отошла подальше и увидела совершенно точно, чего там не хватает. Надо поймать это прямо сейчас, пока не забылось, не улетучилось совсем из головы. Я открыла шторы, отворила балконную дверь и выключила кондиционер, за ночь прилично охладивший квартиру. Мне было даже немного холодно, но я так и не стала ничего на себя надевать, чтобы подольше сохранить ощущение ночной прохлады.

Сбегав в душ и включив кофе машину, я начала готовить поле для деятельности: вода, краски, мольберт поудобнее к свету, кисти… Кофе уже был готов. Туда сахар, сливки. Есть не хотелось. Только кофе и за работу. Я осторожно выглянула на балкон, посмотрела вниз на оживающую улицу и отхлебнула немного кофе. Он медленно потек куда-то вниз внутри моего тела, оставляя приятное послевкусье во рту. Я поводила голой ногой по теплой плитке и вернулась обратно в комнату.

Надо бы что-то надеть – я выбрала одну из мужских рубашек, которые висели в шкафу, засучила рукава и вновь посмотрела на портрет.

Через два часа я была голодная, как волк, и при этом совершенно недовольная объемом выполненной работы. То, что утром виделось таким ясным и понятным, сейчас опять ускользнуло из-под моей кисти. Конечно, портрет немного стал живее, ближе к оригиналу. Но в нем по-прежнему отсутствовало то, что я видела в своем муже. Казалось, на меня смотрит другой человек, а сходство с реальным персонажем было каким-то вымученным что ли, притянутым. Как если бы я рисовала по описанию, которое мне дали. Как будто я никогда не видела его, а только представляла в своем воображении…

Я убрала краски, сменила запачканную рубашку на футболку и пошла на кухню.

Мужа дома нет, я одна. Настроение такое радостное утром сменяется грустью. Вчера в ресторане он был так близко, так рядом. Он искал мой взгляд, а потом уже вроде посмотрев на мое лицо, быстро отводил глаза в сторону. Он смотрел в щелку, которую приоткрывала тяжелая портьера, он наматывал и наматывал свою китайскую лапшу на палочку, снова поднимал глаза и пытался смотреть в мою сторону. Я знаю, его раздирало желание коснуться, дотронуться до меня, как он это делает обычно вечером. Я знаю, потому что мне тоже хочется протянуть руку к его лицу, и пусть даже она там зависнет в воздухе, но она почувствует что-то, ее как будто ударит током, но после ей будет хорошо и она вернет это полуприкосновение ко мне, к моему лицу. Мне станет легче дышать, то, что весь день сжимало там меня внутри, отпустит… Но он все время гасит в себе желание не то, чтобы дотронутся до меня, он пытается даже на меня не смотреть. Не может, но очень старается, и от меня ускользает что-то, и тиски не разжимаются, и не отпускает, и дышать не легче.

Утром мне было лучше. Сейчас я не хочу есть и сижу на кухне в тупом ступоре, глядя на картину неизвестного художника, которую я купила когда-то, до всего этого, в Париже под мостом. На ней обнаженная женщина спиной к зрителю сидит на постели, а мужчина на заднем плане лишь угадывается. Его силуэт будто размыт, ее лица не видно, но от картины идет безумная энергия любви, аж трещит все вокруг. Сейчас трещит все во мне. У меня закладывает уши, голова становится ватной, а там внизу живота вместо бабочек летает черный ворон. Я достаю из холодильника вино, сил встать и взять бокал нет. Хочется заплакать, но слезы застряли в пробке по дороге к глазам и сидят там где-то невыплаканные.

Я хочу снова пойти в китайский ресторан. Наш любимый. И может быть, мы опять там посидим вместе так же чудесно, как вчера. Я понимаю, что надеяться на такое было бы странно, и вряд ли все повторится. Но меня тянет туда и тянет, как сильнейшим в мире магнитом.

Я все-таки встаю и беру бокал. На нем остался отпечаток моей помады, я плохо помыла его в пятницу вечером. Надо было засунуть в посудомоечную машину. Она бы отмыла. Она все отмывает. Я стерла салфеткой остатки помады и налила вино. В морозилке лежал белый виноград. Я оторвала несколько ягод и бросила в бокал. Они красиво распределились по фужеру, начав охлаждать напиток. Зазвонил мобильный. В трубке весело верещал Ритин голос:

– Вера, мы решили ехать к морю.

– Вы же только что оттуда, – я схватилась за Ритин звонок, как за спасательный круг. Черный ворон начал потихоньку исчезать из моего живота.

– Тут предложили ехать за сущие копейки в Болгарию. На три недели. Вер, это вилла, представляешь? Чудно! Люди ее давно забронировали, но не смогли получить визу. Сама знаешь, сейчас все с ними стало сложно. А у нас пока наша не закнчилась. Теперь нам предлагает знакомая из турагентства туда поехать чуть ли не бесплатно. Поехали с нами, – неожиданно в конце позвала меня с собой Рита.

– Ой, что ты! Меня в банке в отпуск вообще не отпускают уже года три, – действительно, все это время я спасалась только праздниками, которые наше государство щедро объявляло выходными днями или поездками в командировки, во время которых, кроме сидения на выставке, можно было еще и прогуляться.

– Я помню, помню. Так жить нельзя, Верочка. Отсюда все твои депрессии и фобии. Как тебя там только со всем этим чудным набором муж терпит? – Рита периодически выступала Чипом и Дейлом в одном лице, спеша мне на помощь, когда уже оставалось только лезть на стенку или прыгать с балкона моего семнадцатого этажа. В такие моменты она заставляла меня ехать к ней за город. Бывало, мне хватало одного дня, чтобы два ее мальчика, беспрерывно бегая вокруг нас с безумными криками, ставили мозги на место.

– Когда он рядом со мной, все в порядке. Ему не много-то и терпеть приходится, – сказала я чистую правду, – да и у Сережи, знаешь, работа – один большой кусок дерьма, – я усмехнулась, – у него своих депрессий хватает. Фобий, правда, вроде нет.

– Короче, одна или с ним, вырывайся. Пусть даже всего на несколько дней, – Рита «замяукала», – Верочка, я там сдохну с мальчишками и мамой. Приезжай. И тебе хорошо, и мне. Вера, отпечатай у себя в голове: это вилла на берегу моря!

– Курица не птица, Болгария не заграница, – вспомнилось мне ни к селу, ни к городу.

– Птица, птица. Во всех диетах написано: курица – птица.

– Хорошо, Рит, я подумаю.

Мы попрощались, я выпила вина и съела одну из к тому времени оттаявших виноградин. Ну как я смогу поехать с Ритой? Во-первых, сейчас в отпуск не отпустят. Во-вторых, мужа я тут в Москве одного не оставлю. Он без отпуска, и я без отпуска. Как жена декабриста – все тяготы на двоих. Эх, только депрессуха моя на меня одну.

Вечером в ресторане, как и вчера, практически никого не было. Но мой столик в темном дальнем углу оказался, как на зло, занят.

– Вы бы нам позвонили, мы оставили бы за вами ваше место, – извинялся официант

– Ничего, ничего, я спонтанно решила сегодня к вам зайти поужинать. Готовить невмоготу, – я посмотрела вокруг. Мест свободных было полно. За большой колонной стоял столик на двоих. Он находился близко к центру, но зато за колонной совсем его не заметно, – я сяду вот туда, – показала я на выбранное место.

Из-за колонны зала видно не было. Только пара столиков с моей стороны. Но вряд ли он сегодня придет. Мне смотреть, явно, будет не на кого. Я выбрала еду, а пить решила водку. У них тут замечательная мягкая, японская водка. В Москве везде так: смешение кухонь разных народов, напитков, самих народов. Даже в самом хорошем ресторане владельцы допускают вольности. В Европе разве ж такое увидишь – под одной крышей и тебе японская, и тебе китайская, и тебе итальянская, и тебе русская кухни.

Мне принесли грелку, водку и воду. Я вздохнула, закрыла глаза и выпила первую рюмку. Туда вниз живота к бабочкам и ворону потек живительный спирт. М-да, секс, конечно, действует куда лучше. Бабочки начинают приятно порхать, разлетаясь по всему телу, мягкими крыльями касаются там внутри всех моих органов, по телу пробегает сладостная дрожь. Ворон удаляется гордо в неизвестном направлении. Водка действует более прямолинейно: все на месте, и бабки и ворон, но они уже пьяненькие, много им не надо. И вроде первые не летают по телу, но вроде и второй сидит не двигаясь, не вызывая неприятных ощущений типа подступающих слез и заложенных ушей.

За соседний столик, отделенный от моего широкой колонной, сели люди. Могли бы и подальше сесть, вон мест сколько. Будут теперь разговаривать, я их буду непроизвольно подслушивать. А может и к лучшему. Отвлекусь, поживу чужими проблемами. Голоса становились громче, я вдруг узнала мужской. Он все-таки пришел сюда сегодня вечером. Черт, а я и не увижу его из-за этой колонны. И тут я вспомнила, как увидела его впервые прошлым летом. Он сидел тогда за этим же столиком у колонны. Мне тоже его сначала не было видно, но я влюбилась в голос, завораживающий, обволакивающий, низкий голос.

Он что-то говорил про отпуск. Что хочется полежать у моря, ни о чем не думать, загребать ногами желтый песок, потом есть на обед в прибрежном ресторанчике устрицы, свежие, толстые такие, все набитые до отказа афродизиаками, смотреть на накатывающие волны и дышать таким насыщенным йодистым воздухом. Я в знак солидарности выпила еще водки. Может и надо махнуть туда в Болгарию к Рите. Это тебе, конечно, не Лазурный берег, но все-таки часть программы там тоже можно выполнить. Тем более, сейчас на Лазурный еще поди долети… А на работе скажусь больной. Пусть они стоят на голове, кричат, матерятся. Пойду в поликлинику, скажу, что мне плохо (и это, кстати, правда) и мне выдадут больничный.

Я пила, закусывала, снова пила, мечтала о море и так пропустила большую часть беседы. В итоге, когда задурманенный мозг вдруг снова на ней сфокусировался, оказалось, что едем мы уже в Стамбул. Почему в Стамбул? При чем тут Стамбул? Я точно помнила, что основные турецкие курорты находились не в Стамбуле. И в ближайшие дни их там не предвиделось. Конечно, через несколько лет в связи с нехваткой места для русских, которым особо больше некуда съедить на море, могут появиться и в Стамбуле. Из-за такого вот поворота событий турки расширят курортную зону, откроют пляжи, отели с процедурами СПА. Ну, то есть, критического ничего такого, конечно, в подобной ситуации нет. Более того, что-то там даже сейчас есть…

Он не хотел в Стамбул. Он явно, как и я, помнил, что с курортами там плоховато. Что интересно в Стамбуле этом делать летом в адскую жару? Лежать на городском пляже? Прямо вот не везет. Требовать отпуск или притворяться больной, и все это ради Стамбула? Ради курортов, да. Понятно. Единственным плюсом является то, что я лично в Стамбуле не была. Судя по всему, он тоже. То есть расширим, так сказать, кругозор. Поедим что там у них положено есть не во "все включено". Посмотрим на их знаменитую мечеть. В оперу можно сходить – я вроде слышала, что там есть опера. Если она, будучи более умной и сообразительной, чем мы, не уедет из Стамбула на гастроли. Например, в Анталью. И они там все будут днем купаться, а вечером петь в каком-нибудь старинном амфитеатре. К концу гастролей Отелло перестанут гримировать. Он так загорит, что при вечернем свете будет совершенно натуральным образом сходить за негра. А мы, как дураки, будем в это время сидеть в Стамбуле совершенно незагоревшие.

Опять в мой мозг врывается его голос. Я понимаю, что мы все-таки туда едем в августе: в августе мы попадем из жары в жару. Отпуск (или болезнь) нужно оформлять срочно. Но в начале августа, если прямо сейчас попросить, может и отпустят так, без вранья про тяжкую напасть. Ну что ж, начало августа это неплохо. Но жаль, что море пролетает. Еще мне тоже захотелось устриц. Захотелось утром встать и увидеть бескрайнюю гладь воды, а не площадь, которую тщательно метут и поливают трудолюбивые южные народности.

Ужин подходит к концу. Я понимаю, что зря столько выпила. Чтобы как-то восстановить спирто-водный баланс, я заказываю чай. Обычно я ем и пью мало. Чай явно желудком отвергается. Я выпиваю маленькую чашечку, и чай останавливается где-то в районе горла. Ужасно. Но нет худа без добра, или, как говорила моя бабушка, все, что ни делается, то к лучшему. Моя депрессия убежала от меня в ужасе. Она с водкой внутри не ужилась. Я чувствую ложный прилив сил и какой-то лихой энтузиазм.

Слава Богу, от ресторана до дома недалеко. Я вваливаюсь в свой подъезд и широко улыбаюсь консьержу. В лифте я уверенно тыкаю в кнопку 17 и гордая собой еду к своей квартире. Я вспоминаю, что завтра рабочий день. Новой белой блузки нет, как не было. Все старые в корзине с грязным бельем. Я нагло решаю бросить вызов дресс-коду, незримый клиент, думаю, переварит нарушение. В любом случае, если еще засунуть в стиралку блузки я смогу, то уж погладить их точно не сумею.

На столе стоит недопитое вино. Смотреть на него тошно! Я падаю на кровать, умудрившись как-то по ходу дела скинуть с ног босоножки. Они разлетаются в разные углы огромной студии. Найти бы их потом. Впрочем, придет домработница и аккуратно поставит обувку на место. Я проваливаюсь в сон. Недолгий, пьяный сон, из которого точно надо выйти, потому что я не раздета и не принят душ. Мы ж не алкоголики какие-то, что б спать до утра в одежде на нерастеленной кровати, облепленной грязью прожитого дня…

***

Мы стоим у балконной двери: на сам балкон сегодня вечером не выйти, гроза. Он, как всегда, скользит губами по моей шее и останавливается где-то посредине. Я делаю совсем незаметное, буквально в миллиметр, движение в его сторону, но он его замечает, и слегка касается моей руки. Я смотрю на плохо различимое в темноте лицо моего мужа. Мне хочется, чтобы он поцеловал меня в губы, и стараюсь поймать его взгляд – ведь он прочтет в глазах это желание и поймет, что я сейчас от него хочу. Я не тороплюсь, я затаилась и жду. На коже моей руки, как ожег, полыхает то место, которого он только что касался. А шея, шея стонет и плачет оттого, что его губы покинули ее так быстро. Но губам тоже хочется поцелуя, и в чью пользу решить этот спор? Кому достанется больше этих чувственных прикосновений?

Мы стоим очень близко друг к другу. Слишком близко, чтобы не слышать, как стучит сердце. А оно просто ухает, бьется там внутри от великой безысходности, от того, что губы еще не целованы, а шею уже оставили, бросили. Но тут его рука касается бедра, и все предыдущие ощущения разом, все вместе бегут туда, вниз, забывая про то, что еще минуту назад, еще секунду назад они все были здесь наверху, в районе шеи, губ, руки. Они чуть разбегались в стороны от эпицентра прикосновения, и все же были сконцентрированы где-то рядышком, недалеко друг от друга. И вот, раз, все рухнуло, завертелось вокруг живота и дальше вниз куда-то со стремительной скоростью в сторону руки, которая все более настойчиво гладит мою ногу. Мне становится труднее дышать, но я терплю эту пытку и продолжаю смотреть на его лицо. Там за дверью все сильнее колошматит по балкону дождь, а я, кажется, не выдержу сейчас и сама, обхватив руками его шею, начну искать эти сводящие меня с ума губы…

Глава 2. Сергей

Все воскресенье они сидели дома. Оля читала, Сергей работал с документами. Потом они обедали, спали. Точнее, спал один Сергей, Оля просто валялась на кровати, слушая музыку в наушниках. Затем Сергей снова работал. В будние дни ему катастрофически не хватало времени на все те дела, которые надо было переделать. Его все время дергали, задавали вопросы, вызывали к боссу, звали к телефону, просили проконсультировать клиента. Раньше он и обедать-то толком не успевал, но после того, как какое-то время назад у него начались проблемы с желудком, Сергей единственное, что стал делать, несмотря ни на какие дела, – это обедать.

Оля или читала, или слушала музыку. Телевизор она не включала, чтобы не мешать мужу: они жили в большой однокомнатной квартире, которую Сергей купил задолго до свадьбы. Стенка между комнатой и кухней отсутствовала, поэтому, несмотря на размеры, квартира представляла собой единое пространство, в котором нельзя было толком изолироваться друг от друга. Огромный телевизор с колонками стоял у стены по центру. Сергей хотел было купить Оле маленький и поставить его на кухню, но они решили квартиру продать и купить что-то более подходящее для семейной пары. Так что Сергей телевизорчик все никак не покупал, тем более что Оля по этому поводу его особенно и не пилила. Впрочем, она его в принципе ни по какому поводу не пилила. Просто иногда смотрела фильмы в телефоне.

Вспомнив про квартирный вопрос, Сергей тяжело вздохнул. Времени не хватало ни на что. Примерно месяц назад он даже умудрился подписать договор с агентством о продаже квартиры, но летом желающих ее купить было мало. Да и параллельно желательно было искать квартиру новую. Смотреть варианты Сергей не успевал. Иногда он и собственную квартиру не мог показывать.

– Что ты хочешь на ужин? – Оля осторожно дотронулась до его плеча, – Уже седьмой час.

Сергей потянулся, помотал головой и поцеловал ладонь жены.

– А пойдем опять к китайцам. А, Оль? – Сергей представил себе тонущий в полумраке зал, тишину, вкусную китайскую еду и просительно посмотрел на Олю, – пожалуйста, сделай мне такое одолжение, Солнце!

Оля была безотказна. К китайцам, так к китайцам. Больше китайской Оля не любила кухню японскую. Но летом в японские рестораны Сергей ее не водил. Он считал, что рыба, которая и так в Москве не лучшего качества, летом тем более опасна для здоровья.

***

Сделав заказ, Сергей вспомнил про данное накануне жене обещание взять отпуск. Расслабившись в атмосфере любимого заведения и отпив немного прохладного вина, он решил вернуться к обсуждению поездки. Тем более, что настроение у него было отличное: Сергей с утра не испытывал противного ощущения слежки. Дома оно его всегда отпускало, но удивительно: ощущение не возникло на улице, потом не возникло в ресторане. «В отпуск ушло», – пошутил про себя Сергей.

– Солнце, давай обсудим, куда нам ехать, – начал он. – Море, песок, устрицы. Обожаю Лазурный берег. Так давно не был на юге Франции! Только сейчас понял, как мне всего этого не хватало, – Сергей откинулся на спинку стула. – Но придется, ехать в Крым. Или в Анталью. Я в первый же день рухну на песок и буду так вот лежать долго-долго, загребая его ногами. Ты знаешь, в детстве я обожал, когда родители меня закапывали в песок! Мы ездили в Крым каждый год и каждый год они меня закапывали, оставляя торчать только голову. Полежав вот так немного в песке, я осторожно начинал вылезать наружу, и всегда начинал с ног. В какой-то момент кроме головы с другого конца появлялись ноги. Папа часто меня фотографировал именно в этот момент. Представь, на фото – голова, потом песок, и совершенно как будто отдельно от моего тела – две смешные пятки. Когда я весь откапывался, то бежал в море и бухался в него с разбегу так, что тетки, принимавшие на мелководье солнечные ванны, визжали и кричали мне: «Мальчик, осторожнее!»

– Фу, – Оля поморщилась, – я бы не разрешила меня закапывать. Мы с родителями ездили в Турцию несколько раз и в Египет. Там лежаки и прямо на песке никто не загорает. Хотя как-то я видела, закапывали мальчика. Неприятно.

– У тебя было другое детство, – Сергей печально улыбнулся своей молодой жене, – но я обещаю тебя не закапывать, – он на секунду задумался. – Я буду лежать на пляже и не думать ни о чем. Вообще выкину из головы работу. Потом мы пойдем с тобой в ресторанчик, там обязательно будут устрицы. А они на море не сравнимы не то что с московскими, они даже с теми, что подают в Париже, несравнимы. Здоровые такие раковины, пахнущие солью и йодом. Я возьму, наверное, штук двенадцать. Минимум. В них, Солнышко, полно афродизиаков. Просто кладезь. И после обеда можно вернуться в номер и пустить афродизиаки в дело. В Крыму, ты знаешь, я обожал кукурузу. Толстые тетечки носили их в ведре, и могли их по твоей просьбе щедро обсыпать солью. Да, тогда я ел кукурузу, а родители вечером пили какое-то местноевино. Во Франции на юге тоже отличные вина. Отличные. Но в "ультра все включено"в Турции вполне достойные. Песок, море, устрицы, вино – неделя такого райского отдыха и я оживу даже на турецком побережье, раз уж Франция от нас отреклась.

– Сережа, я так понимаю, мы вырвемся только на неделю? – Оля оторвала взгляд от поедаемых овощей.

– Да, боюсь, и это-то будет не просто.

– Может нам тогда поехать в Стамбул, например?

– Почему в Стамбул? – Сергей опешил от такого предложения. – Там же нет курортов… Ну, то есть, вроде, какие-то отели на море существуют, но это город… Не знаю… Хочется "супер-мупер-все-включено"и расслабон по полной.

– Ну, я не такая уж темная, – Оля рассмеялась, – я знаю, что там не курорт. Но моя подруга из Воронежа в свадебное путешествие ездила именно туда. Говорит, там меньше русских. И вообще это оригинально. Никто больше из знакомых в Стамбуле не был. Ну и шоппинг опять же.

Сергей вдруг почувствовал, что мир вокруг начал рушиться. Где-то в глубине души он давно уже ждал, когда начнется этот процесс. Когда Оля перестанет безропотно соглашаться делать то, что хочет он. Когда она войдет с ним в противофазу. И вот оно! Зная, как ему важен отдых, она тянет его в душный город. И ведь сама сто раз предлагала ехать к морю. Вот он размечтался – и тебе никакого моря.

– Оль, ты ж тоже хотела съездить к морю, на курорт. Ты много раз об этом говорила. Почему вдруг Стамбул? – Сергей старался говорить спокойно, но палочка, на которую он непроизвольно нажал слишком сильно, выскользнула у него из пальцев и упала на пол. Официант быстро положил ему чистую.

– Понимаешь, ведь всего неделя. Недели на море маловато. Да, я думала, мы в Турцию поедем. Поэтому просила тебя тогда съездить на море. А ты хочешь во Францию, – Оля водила наманикюренным пальчиком по салфетке.

– Во Франции лучше, – буркнул еще не пришедший в себя Сергей.

– Конечно, конечно. Но туда сложно. А в Анталии я была. И я не знаю, люблю ли я устрицы. Я их не пробовала, – Оля подцепила кусок мяса и осторожно понесла его ко рту. – А в Крым или Сочи неинтересно. Это отстой. Хочется за границу.

– Хорошо, можем не брать тебе устрицы, – Сергея не покидала надежда попасть на море – настоящее море, а не вот это – плескающееся у ног большого города, – можем не ехать в Крым и Сочи. Поехали на анталийское побережье.

– Да была я там вроде, в Антальи. Вот подруга говорит про Стамбул. Мы же вроде едем в свадебное путешествие. Здорово будет, как она. Там и магазины есть хорошие, а не вот эти вот рынки, которые возле отелей в Антальи.

Сергей взял свой бокал и начал пить вино. Он совсем не чувствовал его вкуса и пил как будто это была обыкновенная вода. Где-то в голове билась мысль, что, конечно, он может настаивать на своем варианте. Конечно, он может просто пойти в турагентство и купить тупо путевку "супер-мупер-все-включено", например, в Белек. Он может поставить ее перед фактом. И не надо было изначально все это обсуждать. Надо было просто молча пойти и купить путевку. Сергей потянулся за бутылкой, стоявшей в ведре с уже порядочно подтаявшим льдом. Он вытер ее салфеткой и налил себе вина. Запах моря, который начал казаться ему настоящим, исчез. Вместо этого неожиданно в нос ударил запах саке. «Кому взбрело в голову в такую жару пить водку?» – подумал Сергей и отпил еще вина.

– Сережа, ты не рад, – Оля смотрела на него своим внимательным учительским взглядом, – я вижу, что ты совсем не рад. Прости, я хотела высказать свое мнение, но видимо, зря.

– Нет, ты не зря высказала свое мнение, – Сергей перестал пить, – конечно, надо все обсуждать совместно.

– Но я понимаю, что ты хочешь на море, в свое "все включено"с устрицами.

– Оно, к сожалению, не мое, – там в душе что-то надламывалось и надламывалось. Захотелось встать и уйти. Он так раньше делал. Сказала женщина что-то не то, Сергей швырял деньги на стол и уходил. Только куда идти сейчас? Туда же, куда придет через минуту женщина, от которой он ушел. Потому что она его жена.

– Сереж, не бери в голову. Едем в Анталью, – было такое ощущение, что Оля читает речь по бумажке. Говорит то, что на ней написано, а не то, что на самом деле думает. Так делали раньше на комсомольских собраниях. Вставал кто-нибудь и шпарил без единой эмоции про наше светлое будущее.

«Все равно она там на море мне отдых весь испортит. Будет отказываться от устриц, вообще не будет знать, что брать на шведском столе. Ей не понравится обслуживание. Море будет недостаточно чистым и теплым, – Сергей рисовал в своем воображении все более мрачные картины.

– Так, хорошо. Если ехать в Стамбул, то надо все срочно начинать оформлять. Билеты, отель выбирать. Я закончу свои дела более или менее. Поедем в августе.

– Сережа, не надо мне делать одолжение, – Оля надула губы и покачала головой из стороны в сторону.

– Все, Оль, я решил. Ты хотела в Стамбул. Я согласен. Давай на этом дискуссию закончим. Я схожу в агентство и выберу отель. Потом оформим билеты. На работе поговорю прямо завтра утром. Не думаю, что будет просто, но я постараюсь решить все проблемы.

Остаток вечера они провели практически молча, изредка перебрасываясь незначительными фразами. В основном говорила Оля. Она была большим мастером по части выдавания пустых коротких фраз, типа «соус ничего» или «надеюсь, на улице не пошел дождь». А Сергей вспоминал родителей.

В голове мелькали эпизоды из детства, память, подстегнутая его собственным рассказом про Крым, услужливо продолжала подкидывать все новые и новые кадры из прошлого. Тоска по отцу и матери, вроде отпустившая его в последние годы, заполнила сердце полностью без остатка. Звук папиного голоса, мамин смех, его собственные озорные детские выкрики заглушали шум ресторана и Олины редкие реплики. Сергей вдруг почувствовал себя безумно одиноким. И мог бы быть кто-то в этом мире такой же близкий ему, как отец и мать? Мог ли вообще кто-то заменить безумную пустоту, так неожиданно образовавшуюся десять лет назад, когда они один за другим ушли из жизни? Сергей автоматически повернул голову в сторону дальнего угла ресторана, где вчера сидела незнакомка с луны. Там было пусто, но на душе вдруг стало теплее, как будто она была рядом. Он постарался представить себе ее губы, изгиб шеи, нежную кожу. Она приближала к нему свое лицо, и он читал в ее глазах просьбу, мольбу о поцелуе, которого он сам хотел так же сильно, как и она…

– Сережа! Ты опять весь в своих мыслях о работе, – Оля внимательно посмотрела на Сергея, – все думаешь об этом последнем деле?

Глава 3. Вера

Как и всегда, на работу идти категорически не хотелось. Я вышла на балкон. Внизу из шланга дворники мыли площадь. Обычная картина. У кого-то в соседних домах обычная картина – это вид на зоопарк. Даже, говорят, у некоторых пахнет животными.

– Эй, люди, – тихо говорю я вслух, – вот вы все ждете конца света, а он уже наступил. А вы и не заметили. По-моему, одна я это поняла. А вы все новые и новые даты назначаете, дурачки. Вас обвели вокруг пальца, – я обращаюсь к прохожим, мелкими муравьишками, снующим внизу, – вас обманули. Мы давно живем в эпоху, которая называется «Век, следующий после конца света».

Решив, что моя небольшая лекция окончена, я ушла с балкона. Душ, завтрак. Кстати, очень захотелось выпить вина, завлекательно сверкавшего в холодильнике. Наверное это называется «опохмелиться». Теперь надо одеться. Я вспомнила о своем мужественном решении нарушить дресс-код. Ладно, надеюсь, сегодня никакой большой шеф нашу обитель не посетит и меня не заметит.

Я открыла здоровый, во все стену шкаф-купе и бросила на кровать стопку топов. Затем, перебрав несколько костюмов, решила надеть платье и жакет. Черное платье было коктейльным и имело потрясающий вырез сзади. Но кто ж его увидит?! Жакет прикрывал голую спину и выгодно подчеркивал талию. Неплохо. Я расчесала волосы, оставив их распущенными, и накрасилась. На меня из зеркала смотрела красивая женщина, собравшаяся явно не на работу, а на свидание соблазнять мужчину. М-да, небольшой перебор. Ну что теперь делать? Переодеваться и смывать косметику уже поздно. Я опоздаю – через несколько минут машины начнут собираться в гигантские пробки, и на работу я попаду часам к одиннадцати, не раньше.

Гулять, так гулять. В коридоре я сунула ноги в лодочки на высоченной шпильке и гордо прошла к лифту, прямо как модель по подиуму.

– Привет, Верунь, – сосед с двадцать второго этажа, пытавшийся за мной ухаживать с тех пор, как переехал в наш дом, галантно отступил вглубь лифта, – выглядишь отпадно. Просто глаз не оторвать.

– Спасибо. Так что-то силы не рассчитала сегодня. Видишь, вырядилась на работу, как на прием.

– Нормально, Вер. Зато меня порадовала, – Леша подмигнул мне игриво, – и мужики в офисе, между прочим, тоже люди. Знаешь, как работа пойдет! У-у-у, все планы перевыполнят по увеличению финансовых потоков!

Мы приехали в паркинг. В свое время там мы с Лешей и познакомились – у нас места на одном этаже. Я подошла к своей машине и убедилась, что она в очередной раз зажата с левой стороны здоровым джипом. Джип принадлежал смазливой девчонке, дочке известного олигарха. Она проживала в нашем доме по большой ошибке или в воспитательных целях, не знаю. Дом-то, конечно, элитный, но не до такой степени. Девица водила плохо, в основном разъезжая на такси. Каждый раз, когда она все-таки выезжала сама, и возвращалась позже, чем я, ее джип вплотную оказывался прижат к моему мини.

– Опять зажала? – крикнул мне Лешка, залезая в свою машину. «Зажала, зажала», – эхом пронеслось по паркингу. И отвечать не надо.

Я вынула из багажника балетки, переобулась и поставила туфли перед задним сиденьем. Сама же полезла через пассажирское на свое водительское. Вследствие этой операции чулки чудом остались целы, а платье задралось на неприличную совершенно высоту. Хорошо любвеобильный сосед не видит. А то бы я его еще больше порадовала.

Медленно я начала тащиться наверх к выезду. Повороты были мерзко крутыми. Сколько тут ни выезжаю, каждый раз боюсь ободрать бока машины. Я газую немилосердно, стараясь смотреть в оба боковых зеркала сразу, рискуя заработать нечто противоположное косоглазию. Наверху перед выездом очень высокий подъем. Я притормаживаю, потому что охранник открывает ворота не сразу, а те не сразу поднимаются на нужную высоту. Когда свет божий, наконец, бьет мне в глаза, я снова газую, еще более немилосердно, чем раньше, и выезжаю на улицу.

Леша давно скрылся из виду: он преодолевает выезд из парковки, как гонщик Формулы 1, визжа резиной на поворотах и вылетая на улицу тут же, как только ворота чуть начинают открываться. Я несколько раз была свидетелем этого процесса, в ужасе ожидая, что сосед таки не впишется в образовавшийся зазор. Но он филигранно рассчитывал расстояние, остававшееся до крыши его машины, и сверкающий Форд Мустанг 1983 года рождения, оттюнингованный хозяином по полной программе, лихо вылетал наружу. Не сбавляя скорости, Лешка летел к забору. Охранник, прекрасно знающий замашки жильца, заранее открывал шлагбаум, и далее соседа поглощал поток машин. Он, правда, не сдавался и там тоже, пытаясь сохранить скорость, и оттого бесконечно перестраиваясь из ряда в ряд.

***

На работе меня заметили сразу же. Турецкий босс садился в машину, видимо, чтобы ехать с утра пораньше на переговоры, и тут из своей, не заметив его, вылезла я. Босс опешил. Было очевидно, что я его сразила своим внешним видом наповал.

– Морнинг, – поздоровался он по-английски, несмотря на то, что владел русским языком в совершенстве.

– Морнинг, – одарила я его ослепительной улыбкой, и пока он еще не пришел в себя, скрылась за дверями банка.

В комнате нас работало четверо: я, Лена, Света и Галина. Галина являлась самой старшей по возрасту, а я самой старшей по званию. То есть я у них была за начальника. По статусу мне полагался отдельный кабинет, но так как подчинялось мне народу всего ничего, мы все сидели вместе, и кабинет явно не предвиделся. Неким подобием отделения меня от народа служила прозрачная перегородка, отделявшая мой стол от других.

– Привет! Как выходные? – чуть ли ни хором спросили Лена и Света, наливавшие себе кофе из пузатой кофемашины. Галина промолчала, но подняла голову от вороха бумаг, лежавших перед ней на столе, и вопросительно на меня уставилась.

– Хорошо, девочки. Только жарко очень. Ходили вот в зоопарк, чуть там не умерли.

– А я тебе Вера, все время говорю: купите, наконец, дачу. За городом погода была прекрасная, – Галина у нас по садово-огородной части за главного. Ее загар объяснялся постоянным пребыванием на воздухе в связи с бесконечной прополкой, посадкой и сбором урожая. На море она не ездила. Раньше зимой они с мужем посещали европейские города, иногда за один раз умудряясь посетить какое-то устрашающее их количество. Сейчас с европейскими городами стало плоховато, поэтому дачный дом они утеплили и теперь ездили за город круглый год.

– Вечером мы ходили в китайский ресторан, – продолжала я рапортовать, не ответив на реплику Галины.

– Тот ваш любимый? – спросила Света.

– Он самый.

– Не осточертел еще?

– Представь себе, нет. И кстати, Сережа хочет, чтобы мы, наконец, съездили в отпуск. Так что я, девочки, настроена решительно и бесповоротно, – я огласила принятое накануне решение голосом, не терпящим возражений.

«Девочки» застыли, как в немом кино, побросав свои бумажки и открыв рты.

– Отлично! – первой отреагировала Лена. – Вы, по-моему, вместе вообще еще никуда не ездили. Даже в свадебном путешествии не были.

– Не были, – за меня ответила Галина, – и давно пора. Иди к турку, неси заявление.

– Сейчас точно не подпишет, – пессимистично заметила Ленка, – у нас завал. И, кстати, Вера, мне кажется, до конца августа мы все влипли. Сегодня пришла рассылка – к нам едут турки. Причем едут капитально, недели на две.

– Что это им неймется? – Света задала интересовавший всех нечитавших письма вопрос.

– Потому что херово совсем в головном офисе, – ответила ехидно Лена, – будут смотреть, что еще можно выкачать из московского представительства.

– Говорят, нас хотят переселить в другое помещение, – Галина покрутила в воздухе карандашом, – а то сидим в центре Москвы в шикарном здании, а денежки-то на ветер.

– Да, давайте поедем в Бирюлево. Интересно, кто-нибудь из наших клиентов туда будет ездить? – я тоже не скрывала ехидства.

– Бирюлево не Бирюлево, а списочек недвижимости к приезду турок готовят во всю, – Лена, дружившая, такое ощущение, со всем банком, как всегда была в курсе.

– Вер, а ты именно в августе да, хотела отдохнуть поехать? – проявила Света сочувствие.

– Да, такая я вот наивная. Можно было бы и перенести, но сил у нас обоих уже не осталось совсем. Я знаю, что в августе не уйти, – я вздохнула – но всегда есть шанс.

– Куда едите? – Галина со вздохом вынула очередную стопку отпечатанных документов из принтера.

– В Стамбул. Решили, что одной недели на море мало. А в Стамбуле мы оба не были. Так вот и выбрали. Довольно-таки спонтанно. Сидели вчера вечером в ресторане и как-то так вот договорились, – я говорила медленно, растягивая фразы, так как уже просматривала пришедшую почту.

– В Стамбуле красиво, – опять подала голос Галина, – мы там были лет пять назад.

– Заявление на отпуск пойдешь сегодня подавать? – поинтересовалась Света.

– Нет, надо сначала определиться с точными датами. Муж сходит в турагентство, и потом уж пойду к шефу.

Ответив на вопрос, я отвлеклась от содержания моей электронной почты, и задумалась о том, о чем как-то не задумалась вчера. А действительно, когда мы точно едем? Надо бы как-то уточнить этот момент. Сходить что ли в турагентство? Есть у меня в соседнем доме одно. Может, прямо туда и сходить? Чего ездить по всей Москве. Не бог весть какой сложный тур, чтоб что-то выискивать. Часто я бронировала подобные поездки сама, а уж в Стамбуле точно можно поселиться без проблем в одном из отелей, где фирма селит наших командировочных. Но пусть все делают профессионалы. Небось, сидят там у себя в агентстве без дела. А тут вот клиент…

Во время обеденного перерыва я сообщила Юрке, что подшефного хрюна я после посещения зоопарка передумала брать окончательно. То есть, если до этого я еще подумывала, а не взять ли мне хрюна, то теперь отказываюсь от подобной идеи совершенно.

– Верунчик, ладно, не бери хрюна. Ты так сегодня прекрасно выглядишь, что в подшефные я тебе предлагаю себя, – Юрка сел за наш столик и продолжал пялиться на меня немилосердно.

– Вера нарушила дресс-код, между прочим. Вы заметили? – встряла Лена.

– Эх, вы не видели моего платья, вид сзади, без жакета, – я притворно вздохнула.

– Покажи, Вернучик, срочно, покажи, – Юра сделал большие глаза, – я теперь есть не смогу, пока не увижу твою спину.

– Обойдешься! – я засмеялась. Юрка встал из-за стола, подошел ко мне, и немного оттянув воротник жакета, заглянул в образовавшийся зазор. – Что ты делаешь?! – я чуть не подавилась салатом.

– Смотрю. Действительно большой вырез, – констатировал Юрка и вернулся на место.

– Пойдешь отпуск просить, положи заявление на стол, потом скинь жакет и медленно так, повернувшись к шефу спиной, иди к двери, – Лена наткнула на вилку помидор, – он закричит тебе вслед: «Вера, das ist fantastisch, постойте, я все прощу. То есть в смысле все подпишу!»

Обед закончился обсуждением треклятого дресс-кода, проблемы белых блузок и рубашек, а также Юриной еще более тяжкой, чем у нас судьбы. Судьбинушка его была более тяжкой в связи с отсутствием машины, то есть в костюме и рубашке он, как дурак, потел в метро, а еще потел, добираясь до метро от дома, а потом потел от метро до банка. Мы все ему посочувствовали и посоветовали купить машину хотя бы в кредит.

Вечером я вернулась домой с твердым намерением на днях сходить за путевкой в Стамбул. От усталости никакой ужин в горло не лез. Я, как обычно, задержалась в офисе допоздна, и теперь хотелось одного – принять душ и лечь спать. Доев оливки, я пошла в ванну, на ходу расстегивая молнию на своем великолепном платье. В ванной я все-таки засунула белые блузки в стиральную машину. Утром соберу волю в кулак и постараюсь одну из них погладить…

Глава 3. Сергей

В конторе царил хаос. Сергей знал, что со стороны все это именно так и выглядело – снующие туда-сюда люди, вечно висящие на телефоне юристы, втолковывающие своим клиентам прописные истины, секретарши и помощницы, бегающие по офису на высоченных каблуках. Но те, кто работал в компании, знали, что на самом деле, каждый четко выполнял свои обязанности и двигался вовсе не хаотично.

Сергей швырнул толстую папку с проигранным в пятницу делом на стол и попросил помощницу принести кофе. Ему было положено иметь еще и секретаршу, но последняя уволилась больше месяца назад, и Сергей все никак не мог найти себе другую. По этой причине помощница, как говорил Влад, и помогала, чем могла, и кофе варила. Самому Владу помогали, чем могли, обе женщины. Под помощью друг понимал секс. Его помощница была постарше и «помогала» ему уже года два, секретарша была помоложе и «помогать» начала недавно. Когда Сергей его спрашивал, как он там с ними справляется, Влад отвечал: «Справляюсь потихоньку» и совершенно непостижимым способом устраивал свидания так, чтобы любовницы ни о чем не догадывались и не пересекались друг с другом в его квартире или кабинете. То есть в кабинете они, конечно, могли пересекаться, но исключительно по долгу службы.

Сергей на личных отношениях на рабочем месте поставил крест давно. А уж женившись, старался вообще не засматриваться на других женщин. Порой бывало тяжеловато, но Сергей стойко держал оборону. Влад подобной позиции друга не разделял и полушутя, полувсерьез делал ставки на то, когда он сорвется и изменит жене…

Лежавшие на столе бумаги сливались в одно большое черно-белое пятно. «Надень, дурак, очки и читай», – скомандовал себе Сергей, но вместо выполнения отданного приказа продолжал сидеть, помахивая очками в воздухе. В дверь кабинета постучали: помощница принесла кофе. На десять была назначена встреча с клиентом. Сергей попросил его не беспокоить в ближайшие полчаса и все-таки попытался взяться за чтение. Вместо дельных, четких мыслей, касавшихся дел насущных, в голове прокручивался вчерашний разговор с женой. «Стамбул, на кой он мне сдался, этот Стамбул, – в сотый раз повторял он сам себе, – на море хочу. Не хочу ходить вообще, только лежать и слушать плеск волн». Отлично сваренный кофе как-то примерял с действительностью, но возникшей проблемы не решал.

– Серый, ты чего сидишь тут, как Роденовский мыслитель? – Влад ввалился в кабинет, как всегда, без стука. – Все думаешь про пятницу?

– Не угадал, – Сергей швырнул так и не надетые очки на стол, – я думаю про воскресенье.

– Про воскресение? – Влад в недоумении уставился на друга. – Про Христа что ли?

– Про воскресе – нье, – выделил конец слова Сергей, – воскресенье, день недели такой.

– Понял, понял. И что вчера такого случилось?

– Мы с Олей вошли в противофазу.

– Чего ты гонишь? – Влад глянул в свой мобильник и усмехнулся. – Вот курица, пишет, что ей вчера понравилось. Я тут, Серый, с такой девицей познакомился! Вчера первый раз к себе пригласил. Понравилось ей. Это хорошо. Да, так что там у вас с фазами?

– Фазы вошли в противофазу, – Сергей вздохнул. – Я решил взять недельку отдохнуть. Не могу больше, понимаешь. Сил нет никаких.

– И что? Ольга не хочет отдыхать ехать? Или ты решил один, а она тебя не отпускает? – Влад подмигнул другу. – Целый год с одной женщиной! Я тебя могу понять.

– Нееет! – Сергей резко встал со стула. – С ней ехать с ней! – он зашагал по комнате. – Но я хочу к морю, она с какого-то перепугу хочет в Стмабул. Там море есть, но не такое, как мне нужно для отдыха!

– В Стамбул? – с невозмутимого лица Влада сползла его вечная ухмылочка. – На кой черт?

– А ты ее спроси, – Сергей глянул на часы, – извини, у меня в десять встреча. Давай на обед сходим в кафе, там договорим.

– Окнй, – Влад опять глянул в мобильник, – пишет: «Ку-ку. Куда пропал?» Как будто я, блин, не на работе, а… – он на секунду задумался, – а в Стмабуле. Занят я, не могу ответить, – сказал он телефону и пошел к двери. – В час, тогда в «Шейхе» увидимся.

– Заметано, – Сергей снова сел за стол и начал все-таки просматривать документы.

До обеда все шло, как обычно. Сергей даже стал забывать про вставшую перед ним накануне дилемму. Но в кафе Влад вернулся к обсуждавшейся утром теме, и Сергей почувствовал, что нежнейшая телятина, стоявшая перед ним на столе, на глазах начинает терять свою привлекательность.

– Чего ты переживаешь? – Влад искренне не понимал душевных метаний друга. – Бери путевки туда, куда хочешь ты. А курица присоединится.

– Да кончай ты женщин курицами называть. Или уж, как минимум, не называй так Олю, – Сергей сердито макал кусок в соус. – Надо пытаться сделать так, чтобы обоим было хорошо.

– Обоим все равно хорошо не будет, – Влад на минуту отвлекся на очередное сообщение. – Вот, видишь, написал ей: «Сейчас занят». А она мне все равно пишет и пишет, пишет и пишет. Полную чушь какую-то. Стоило один раз переспать, и все – завалила сообщениями. И ведь хороша! Внешне, я имею в виду. А внутренне, Серый, такая же, как и все остальные.

– Да, сильно ты это внутренне ищешь.

– Ищу! Не один ты у нас такой, ищущий, – Влад хмыкнул. – Да раньше тебе по фигу было, куда там женщина хочет ехать. Что делает с людьми брак!

– Самое интересное, я уже пожалел о том, что в принципе начал с Олей беседовать на эту тему. Надо было идти и покупать молча путевку. А потом просто поставить перед фактом, – Сергей снова повалял кусок телятины в соусе.

– Мысль здравая, но запоздалая. А к Олегычу ходил по поводу отпуска?

– После обеда пойду. После обеда все добрее становятся.

– Да у вас отношения хорошие. Думаю, скрепя сердце, он тебя отпустит, взяв, естественно клятвенное обещание, что ты все тут доделаешь до отъезда. Дело успеешь отправить на апелляцию. Это самое главное, – Влад снова посмотрел в телефон. – Вот, еще одна курица на связи.

– Ты куриц поменьше заводи одновременно, легче будет, – посоветовал Сергей, – а то скоро закукарекаешь в своем курятнике. Опять же, могут быть и яйца.

Влад заржал. Сергей вдруг понял, что сказал и тоже засмеялся. Внутри отпустило то, что не давало нормально функционировать всю первую половину дня.

– Фиг с ним, со Стамбулом, – смеясь сказал Сергей, – это ж все-таки не Урюпинск.

– Не. Там, кстати, красиво. Я был, – Влад продолжал смеяться. – Яйца не могут быть, яйца должны быть. Сие природа, и от куриц не зависит.

В половине девятого вечера Сергей подъехал к своему дому. Напротив сияла надпись «Кристиан. Туристическое агентство». Ниже висела табличка «Открыто». Сергей, еще днем подписавший заявление на отпуск, решил зайти в агентство прямо сейчас. Пара его друзей занимались продажей туров за границу, но заморачивать людей по поводу Стамбула, подумал он, не стоит. Возиться с онлайн бронированием самому не хотелось тем более. Если, конечно, сейчас не начнутся какие-то проблемы, типа мычащего невразумительные вещи менеджера.

Сергей толкнул стеклянную дверь и вошел в офис. Единственный на тот момент работник агентства сидела за компьютером и, судя по всему, резалась в «пасьянс». Но, увидев входящего Сергея она оторвала взгляд от экрана и, широко ему улыбнувшись, пригласила присесть.

Менеджер Наталья была приятной женщиной лет тридцати пяти. Ей страшно шел отлично сидевший на ее пышной фигуре костюм, открывавший взору все, что только можно было открыть: и шикарный бюст, и стройные, несмотря на полноту, ноги. Она не мычала и говорила вполне вразумительно.

– Куда мы хотим поехать? – вежливо с какими-то даже материнскими интонациями спросила Наталья.

– В Стамбул, в августе, – Сергей кидал последнюю горсть земли в могилку своего отдыха на море и посему говорил тихо и печально.

– Какое хорошее время вы выбрали, чтобы посетить Стамбул, – в противоположность Сергею бодро и громко начала вещать Наталья, открывая что-то там у себя в компьютере, – погода, конечно, неидеальная: слишком жарко, зато без дождей. Конечно, погода в наше время, вещь непредсказуемая, – сказала она извиняющимся голосом, словно в этом частично была и ее вина, – но, знаете, остались еще периоды довольно-таки предсказуемые. Август – как раз тот самый период. И все в зелени, парки, музеи. Красивейшая архитектура в Стамбуле, доложу я вам. Вот, открыла отели. В какой мы едем? – женщина начала называть количество звезд, возможное месторасположение и соответствующие цены.

– Давайте посмотрим пять звезд и в центре, – Сергей подумал, уж если это будет и не море, то хотя бы что-то приличное.

Пышногрудая красотка стала показывать Сергею разные варианты, поворачивая к нему экран компьютера с изображениями очередного отеля. Впрочем, крутить экран туда-сюда долго не пришлось. Сергею сразу понравился третий по счету отель, называвшийся так же, как и его любимый торт из соседней кондитерской. Он увидел в этом добрый знак, решив, что несколько высоковатая стоимость номеров все-таки компенсируется их роскошью и высоким уровнем сервиса. Тем более, что отель принадлежал международной сети, что тоже являлось для Сергея знаком качества.

С билетами тоже проблем никаких не было.

– Люди, знаете, почему-то массово в Стамбул летом не едут, – посетовала менеджер, – а зря. Но вам в данном случае это на руку: билеты есть и по низкому тарифу. Да, вот вам сайт отеля. Можете дома еще раз посмотреть вместе с женой, не спеша. Я думаю, с подтверждением бронирования проблем не будет. Я прямо сейчас отправлю запрос.

Сергей попрощался и в приподнятом настроении вышел на улицу, полностью убежденный менеджером Натальей в том, что лучше Анталийского побережья может быть только Стамбул.

В тот день слежку он почувствовал всего один раз после обеда, да и то длилось неприятное ощущение недолго. «В Стамбул, надеюсь, они за мной не поедут, – оптимистично подумал Сергей, – а если это всего лишь моя шиза, то я и ее тоже оставлю дома. Пусть отдохнет». Он легко перепрыгнул через здоровую лужу, образовавшуюся после короткого ливня, прошедшего в то время, которое он провел в агентстве, и, обогнув шлагбаум, вошел во двор своего дома…

Когда Сергей сообщил Оле новости, она долго его обнимала, целовала и трепала по голове, бурно выражая свой восторг. Оказалось, она слышала о забронированном отеле – отель был крут и, как сказала Оля, подруга лопнет от зависти. Она была уже во всеоружии и готова ехать хоть сейчас. Сергей чувствовал себя немного растерянным. У него в голове хранилось как-то совсем мало информации о Стамбуле.

Ночью в постели он попытался получить хоть какую-то компенсацию своим усилиям. Неожиданно Сергей поймал себя на мысли, что, закрыв глаза, представляет себе совершенно другую женщину. Оля ему не мешала, она молча выполняла свои супружеские обязанности, не вторгаясь в его мечты о другой. Он открыл глаза, быстро посмотрел на жену и, как если бы он сделал что-то нехорошее, повернулся на другой бок, сделав вид, что засыпает. Он слышал, как Оля пошла в ванну. Звук воды доносился откуда-то издалека, он засыпал, и ему снилось, что кто-то за ним наблюдает. Но ему не было ни страшно, ни неприятно. Ему просто очень хотелось этого человека увидеть.

Глава 4. Вера

Благие намерения, благие намерения… Всю неделю я пахала как вол или буйвол, тянущий нелегкий плуг по потрескавшейся земле. И речи даже не было о том, чтобы зайти к турецкому боссу с заявлением на отпуск. Домой же я возвращалась тогда, когда на турагентстве уже висела табличка «Закрыто». Мой отдел предлагал бастовать, заваливать письмами комиссию по правам человека и другие такие же бессмысленные меры.

– На наши места мгновенно найдут штрейкбрехеров, – заверила я их угрюмо, – босс даже рад будет: этим новеньким платить меньше: вот тебе и экономия.

Периодически по отделу летали мягкие игрушки: это был уже третий метод, с помощью которого я и мои сотрудники пытались снимать нервное напряжение. Сначала мы банально швыряли в стену мобильники. Сделав в стене несколько вмятин и поменяв несколько телефонов, мы поняли, что метод никуда не годится. Тем более, существовала опасность попадания в коллегу. А это вам все-таки не стена. Потом я купила манекен. Мы подходили к нему и лупасили, что есть силы по всем частям его тела. Но, во-первых, от этого страшно болели костяшки пальцев, а во-вторых, манекен не выдержал и сломался. Мы грешили на Свету, занимавшуюся вечерами восточными единоборствами. Ее удар всегда уводил манекена в нокаут, и он с грохотом валился на пол, грозя свалить что-нибудь еще по дороге.

Последними в нашей попытке разрядиться стали игрушки. Что-то мы принесли из дома, что-то постоянно дарили сочувствующие сотрудники других отделов. В последнее время поток подарков иссяк: швыряться мишками и зайками стали по нашему примеру и остальные «банкиры». Узнав про модное нововведение, Юрка внедрил систему у себя. Он положил игрушки в столы, и когда пришедший клиент доводил кого-то до белого каленья, этот кто-то с улыбкой на лице начинал душить несчастную игрушку. Один раз, правда, вышел казус, из-за которого Юрку чуть не уволили. Он подложил одной девице игрушку, пищавшую пронзительным, наипротивнейшим голосом “I love you”. Девица, целый час пытавшаяся объяснить что-то пришедшему клиенту, сжала под столом зайца. Он выдал свою коронную фразу. Девица и клиент чуть от испуга не грохнулись в обморок.

***

В выходные в Москве термометр поднялся до тридцати пяти градусов. Я лежала дома под кондиционером, и идти куда-то не было никаких сил. Есть тоже не хотелось, поэтому я довольствовалась оливками и сыром, запивая все белым холодным вином, в который кидала виноград из морозилки. Вечером в субботу сосед Леша, вернувшийся с какого-то банкета совершенно пьяным, притащил мне в подарок дыню, чем более или менее разнообразил мой воскресный рацион.

В понедельник я поняла, что наступил август. Вдруг оказалось, что две трети лета уже прошло. Я стояла на балконе и смотрела на умывающуюся площадь. Вроде все, как всегда. А на самом деле, прошел очередной кусок жизни. И спросите меня, что такого случилось в июле. Да, впрочем, и в июне, и в мае и во все предыдущие месяцы. Ничего. Ничего не случилось. По утрам поливали из шланга площадь, на работе немилосердно заваливали делами, задерживали вечерами, в выходные мы изредка куда-нибудь выбирались с мужем, иногда звонила Рита. Выпито было несколько бутылок вина и даже пара бутылок шампанского, что-то было съедено. Никчемность существования как-то сглаживалась только, когда рядом появлялся мой муж, силуэт на фоне лунного света.

Сейчас утром его нет. Я чувствую себя безумно одиноко, мне хочется забраться обратно в кровать и лежать там, лежать до вечера, чтобы потом подойти к балкону и снова ощутить его присутствие.

Это хорошо, что он мне никогда не звонит. Я не вздрагиваю от каждого треньканья телефона, я не проверяю ежеминутно, а работает ли он, не отключился ли случайно. Я не беру его с собой в туалет, чтобы не пропустить звонок. Я не боюсь его отключать на ночь, чтобы меня не разбудила какая-нибудь никчемная рекламная смска. Но это и плохо, что он мне никогда не звонит. Мне нечего ждать, и сердце не замирает, когда звонит телефон – ведь это не он. Знаю, что если я в душе, то в этот момент мне звонить может только Ритка.

А я хотела бы, услышав, как протренькало пришедшее сообщение, бежать, спотыкаясь, через всю квартиру, чтобы быстрее его прочитать. Я буду ждать его весь день, и все равно оно придет неожиданно, и счастье обрушится на меня Ниагарским водопадом. А ведь всего-то и будет там написано: «Привет)». И день начнется только в этот момент. Я пойму, что до этого ведь не жила, просто функционировала, как робот. Пусть уже будет семь или восемь вечера – день для меня только начнется. И ночью я хотела бы, чтоб он меня разбудил, потому что в это время мы сможем говорить лишь о любви, нести несусветную чушь и улыбаться друг другу в телефон, потому что не улыбаться мы не сможем. Он будет спрашивать меня, что на мне надето, зная заранее ответ. Но я буду глупо хихикать и сонно бормотать, что ничего. Он будет переспрашивать: «Что совсем ни-че-го?!» А я буду в ответ шептать: «Совсем». И так мы проговорим час или два, телефон будет периодически выключаться, потому что операторы сотовой связи считают нужным нам напоминать о том, что болтаем мы уже долго. Мы будем им на зло перезванивать друг другу. А утром я встану свежей и выспавшейся, как будто и не было этого долгого ночного разговора. На работе мне скажут, что выгляжу я великолепно. И мне захочется всем кричать: "Это все потому, что я полночи разговаривала с любимым мужчиной по телефону!"

Я понимаю, что мне снова становится плохо. Бабочки в шоке разлетаются, и на их место усаживается треклятый ворон. Я через силу ем банан на завтрак и все-таки недоедаю, заворачиваю оставшийся кусок в шкурку и оставляю на столе. Надо бы позвонить Свете или Лене и сказать, что я сегодня не выйду. Меня начинает бить дрожь, несмотря на то, что я давно выключила кондиционер. Меня некому обнять и согреть, некому дать в руки телефон, некому оттащить в постель. Рита вчера улетела в Болгарию. Если будет совсем плохо, мне даже не к кому поехать, чтобы прийти в себя.

***

Я лежу в постели. Каким-то образом я умудрилась позвонить кому-то и предупредить, что меня на работе сегодня не будет.

– Да, голос у тебя совсем больной, – сказали мне в ответ, – лежи, выздоравливай.

И я лежу. Смотрю на другую часть постели и провожу по ней рукой. Я моргнула, и две слезины потекли на подушку. Я, как раненный зверь, как зверь, которому никак не выбраться из своей клетки. Я сажусь в кровати и оглядываю "клетку". В углу стоит его портрет. Так, издалека, что-то угадывается знакомое. Вблизи сходство исчезает, остается лишь непонятная мазня художника-любителя. Но отсюда, с кровати вроде и ничего, похоже. Перевожу взгляд на балкон. Там внизу на площади люди уже давно начали функционировать, передвигаться мелкими муравьишками по своим только для них важным делам. А я сижу на постели, обхватив ноги, как центр вселенной, как пуп земли. Вокруг меня концентрируются сгустки энергии, я как будто лечу, парю на своей кровати-самолете над площадью, над своим банком, над Ритиной дачей. Я устала от этих дней, пролетающих бесцельно мимо моей жизни, ненаполненных ничем, пустых. Они даны мне только, чтобы за ними следовал вечер, а за вечером – ночь. Чтобы не прерывалась цепочка, чтобы понедельник сменялся вторником и не более.

Вдруг шум в голове стих. Он сменился звонком в дверь. Звонили по-настоящему.

– Привет, – на пороге стоял Леша, – смотрю, стоит твоя машина. Ты чего на работу не поехала сегодня? Заболела?

– Да, Леш, чувствую себя неважно, – я куталась в халат, переступая босыми ногами по паркету.

– Температура есть? – поинтересовался участливый сосед.

– Нет, нету. В голове только шумит невероятно, – шуметь к этому моменту перестало, но не будешь же еще и ворона приплетать: вызовет Леша психушку, на этом все и закончится.

– Будем тебя лечить. Какое вино тебе принести: красное, белое или розовое? – строго спросил Леша.

– Красное, – я почему-то решила, что для лечения лучше всего подойдет красное.

Лешка сбегал в соседний магазин и вернулся проводить лечение. Я уже надела джинсы и майку, причесалась и поняла: лечение сразу пошло успешно на самом, что ни на есть предварительном этапе. В итоге ближе к вечеру я себя чувствовала очень даже прилично. Неожиданно вспомнив про свой отпуск, я решила не терять время и сходить в турагентство.

– Куда мы хотим поехать, – спросила меня пышногрудая женщина и улыбнулась, как лучшему другу.

– В Стамбул хотим, – ответила я, присаживаясь на стул напротив.

– Ну надо же! – воскликнула менеджер. – Туда через нас так редко кто-то едет, особенно в августе, а тут уже второй человек подряд. На той неделе приходил мужчина и тоже бронировал Стамбул, – она что-то там открывала у себя в компьютере.

– Сергей? – непроизвольно я произнесла его имя.

– Да, точно, его звали Сергей. А вы его знакомая?

– Мы живем рядом, соседи, – я не стала уточнять подробности. – А, кстати, что выбрал он?

– Сейчас покажу, – женщина начала поворачивать ко мне экран, – один из лучших отелей города.

Я посмотрела на картинки и решила, что выбор не плох. У моего мужа хороший вкус. В этом я и не сомневалась.

– А знаете, мне забронируйте, пожалуйста, этот же отель.

– Хорошо, сейчас посмотрим билетики на эти даты и оформим заявочку, – женщина начала снова клацать по клавишам длинными ногтями.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Нет худа без добра. Навалилась депрессия, осталась дома, зато смогла спокойно заказать тур. Надо только теперь подписать заявление на отпуск.

Видимо, из-за того, что в понедельник я «болела», босс, не раздумывая, согласился меня отпустить отдыхать. Для того, чтобы придать себе еще более несчастный вид, я пришла на работу ненакрашенной, собрав волосы в скромный пучок. Видок получился достаточно жалостливый: до босса мне сказали, что я выгляжу не лучшим образом все подчиненные мне женщины, а за обедом подошел Юра и спросил, не случилось ли у меня чего. Я ответила, что иду подписывать заявление на отпуск, поэтому должна выглядеть плохо, дабы вызывать жалость. Юрка с пониманием кивнул и сказал, что я ее несомненно вызываю.

В отделе новость встретили чуть ли не овациями.

– Подписал?! – вскрикнула Лена. – Все-таки совесть есть еще у мужика, остались какие-то крохи у капиталиста проклятого.

– Я, девочки, когда пойду себе отпуск просить, тоже не буду краситься, – Света посмотрела на себя в небольшое зеркало, которое постоянно стояло у нее рядом с компьютером. – Цветущий вид говорит начальству о том, что не все еще соки из тебя выжаты.

– Вер, я тебе набросаю списочек, куда там в Стамбуле можно сходить и что купить, – Галина не отрывала глаз от экрана и продолжала с сумасшедшей скоростью печатать свой отчет.

Оставшиеся до отъезда дни пролетели быстро. Я ждала этот отпуск, как манну небесную – целая неделя ничегонеделанья! Как-то возвращаясь с работы домой, я зашла в супермаркет и наткнулась на путеводитель по Стамбулу. Путеводитель отправился в корзину с продуктами, а дома попал на кухонною полку, заняв почетное место рядом с кулинарной книжкой писательницы-детективщицы. Я уже привыкла к мысли о том, что еду не на море плескаться, а ходить по старинным улицам и музеям, которых в Стамбуле было великое множество. В жизни также появился повод пройтись по магазинам – мне захотелось взять с собой новые наряды. Это ведь не три дня в Париже, в который я приехала в джинсах и майке, и уехала в тех же джинсах и той же майке, только в сумку покидала несколько пакетов с купленными там обновками.

Идею ехать в торговый центр я отмела сразу, не успев забыть свой недавний печальный опыт. Поэтому чуть ли не через день я заходила в разные маленькие магазинчики, попадавшиеся мне по дороге с работы домой. Когда уже перед отъездом я посмотрела в шкаф, то обнаружила, что накупила гораздо больше, чем предполагала вначале. Но в чемодан все это добро влезло, сверху я кинула зонт и путеводитель.

Последний вечер я провела в приподнятом настроении в ожидании какого-то чуда. Время от времени я откусывала кусочек сыра, отпивала вина, подходила к мольберту, чтобы постоять возле него некоторое время, слегка наклонив голову. Потом снова по кругу – сыр, вино, мольберт. Совсем уже поздно, когда стемнело, я стояла на своем любимом месте у балкона. Площадь затихла, вымерла. Одинокие муравьишки быстро ее пересекали и скрывались из вида. Луна превращалась в месяц, от этого в общем-то не переставая быть луной. Летняя россыпь ярких звезд сменилась практически непроницаемым темным полотном затянутого облаками неба. Мне стало отчего-то грустно, и куда-то потихоньку исчезало предвкушение чуда…

Он уткнулся лицом в мои волосы и обнял за плечи. Мы не были друг с другом уже целую вечность. Он стоял сзади, закрыв собой мою спину. И я чувствовала себя защищенной, я чувствовала, что вот сейчас никто и ничто не сможет мне сделать больно. Но грусть моя не проходила, она щемила мне сердце. Я захотела повернуться и увидеть его перед собой. Мне захотелось увидеть его глаза, его губы, ощутить на своем лице его дыхание, оно такое же учащенное, как и мое. Я это чувствую даже так, стоя к нему спиной. У меня внутри все болит, все кричит и молит о спасении.

Развернуться, развернуться к нему, схватить за руку и повести вглубь комнаты к постели. Она ведь так удачно осталась незастеленной с утра, она так манит к своим шелковым, темно-бордовым простыням. И одежда полетит в разные стороны, пусть себе там мнется кинутая на пол бесформенной кучей. И от того, что мы так долго ждали, мы сразу будем любить друг друга, рядом с кроватью, не дойдя до нее всего одного метра. Пламя от свечки, стоящей на кухонном столе, будет светить нам издалека, то уменьшаясь, то резко взлетая ввысь в такт нашим движениям. И глаза можно будет закрыть и не открывать долго-долго, потому что он здесь со мной весь, целиком и полностью, каждой клеточкой. А мои бабочки будут летать, порхать и садиться то тут, то там, прямо вслед за его поцелуями, иногда даже опережая их, угадывая то место, которого его губы коснутся в следующий раз…

В Стамбуле ярко светило солнце. Такси подвезло меня к шикарному отелю. Мне помогли выйти из машины, забрали из багажника чемодан и проводили к стойке ресепшен. Дали ключ, сказали время для завтрака и вкратце ознакомили с теми услугами, которыми я могу воспользоваться во время проживания в отеле. Я покивала и отправилась к лифту. За мной бодро пошел белл-бой… Правда, бою было лет шестьдесят, но кто ж считает его годы – это уже настоящий эйджизм, имеет право называться боем.

Номер вполне оправдал мои ожидания. Я открыла чемодан и начала вешать вещи в шкаф. На улице стоял ясный, солнечный день, и у меня была хорошая возможность немного прогуляться по городу сразу после прилета. К тому же хотелось пить и есть. Посмотрев с сожалением на огромную кровать, я решила отложить сон на потом. Не спать же, в конце концов, сюда приехала.

На улице было тепло. Приятный ветерок слегка раскачивал листья на деревьях и ласково обдувал лицо. Я уже и забыла в Москве, сколько бывает в других городах зелени. От количества зеленого цвета даже хотелось зажмуриться. Мимо шли люди, ехали машины, повсюду в тенечке лежали распластавшиеся тряпочками котики. Я гуляла, заодно пытаясь найти себе какое-нибудь местечко, где можно было бы поесть. Вскоре передо мной появилось огромное здание музея, а рядом с ним привлекательно поблескивали двери большого кафе. Я вошла и села за маленький столик на двоих. Слева от меня сидела пожилая женщина с девочкой лет двенадцати, а справа пожилая пара, мужчина, который оказался американцем и женщина из Вены. Они все сидели так близко, что я слышала каждое слово, которое они произносили. Бабушка говорила по-русски. Она выглядела, как настоящая потомственная аристократка, с красиво уложенными волосами, отличным маникюром и очень прямой спиной. Девочка старалась отвечать тоже по-русски, но время от времени все-таки вставляла слова, а то и целые предложения на английском. Она была хорошо воспитана, очень спокойна и серьезна для своих лет.

Пара справа не виделась несколько лет. Они не теряли связь друг с другом все эти годы, и у них явно когда-то давно был роман. Сейчас американец приехал в Стамбул по делам, и женщина смотрела на него счастливыми, по-молодому искрящимися, влюбленными глазами.

Наконец, я сосредоточилась на меню. «Рыбу, розовое вино и воду», – сказала я подошедшему официанту. Он вежливо кивнул и удалился в сторону кухни. Минут через двадцать он появился возле моего столика снова со здоровенной тарелкой в руках. Огромная рыбина живописно разлеглась по всему блюду. Не торопясь, я приступила к еде. Рыба была великолепна! Несмотря на размер, я постепенно съела ее целиком. Под это дело пришлось не один раз дозаказывать вино, но оно того стоило. В итоге я поняла: гулять у меня сил больше нет. Надо возвращаться в отель и падать на свою королевскую кровать.

Иногда я случайно встречалась с ним, то тут, то там. Но я никогда себя так не чувствовала, как сегодня в холле отеля. Я была уверена, что он заметил меня. Конечно, он меня не узнал – я ушла слишком быстро – но я не могла избавиться от ощущения: между нами возникло что-то, важное и известное только нам двоим.

Поднявшись в номер, я, даже не приняв душ, рухнула на кровать и тут же заснула. Сказывался ранний подъем в пять утра, а может большое количество свежего воздуха, попавшего в мой организм во время прогулки. Неважно. Важно, что я сплю. Спокойно сплю, забыв про площадь, луну, бабочек и ворона. И даже забыв про него и нашу странную встречу в холле.

Глава 4. Сергей

Он был уверен, что знает ее. Он был уверен, что видел ее где-то. Но женщина быстро исчезла из поля зрения, да и Оля не давала ему сосредоточиться, рассказывая о том, куда они еще сегодня пойдут, дергая его за руку в попытке ускорить их движение к лифту. А он снова почувствовал, как сходит с ума. Знакомая женщина из сна?

«Не может быть. Я не знаю ее, – Сергей автоматически улыбался жене, будучи полностью поглощен собственными мыслями, – я не успел как следует разглядеть ее. Она слишком быстро ушла, чтобы быть уверенным в том, что я мог ее где-то видеть».

Но что-то в фигуре этой женщины, в разлетевшихся по плечам волосах, в ее позе кричало ему о том, что он ее знает. Она была как старый друг, которого не видел много лет, как друг из прошлого, как женщина, чей образ, казалось, всегда хранился в его памяти.

– Сереж, ты в порядке? – Оля остановилась и внимательно посмотрела на Сергея.

– Да, конечно, – он провел рукой по волосам, – просто думал о том, где мы сегодня побывали.

– Стамбул – шикарный город, скажи? – Оля нажала на кнопку лифта.

«Предсказуема. Предсказуема и неинтересна», – Сергей вдруг подумал, что поторопился жениться. Если бы он подождал совсем чуть-чуть, то он бы встретился с той женщиной. «Бред, бред! С какой той женщиной!? Она фантом, плод моего воображения», – Сергей чертыхнулся про себя и вошел в лифт вслед за женой. Он почувствовал запах духов. Слабый запах женщины, которую он совсем не знал. Или знал так хорошо, будто она была частью его самого…

Сергей лежал в постели и не мог уснуть. Рядом крепко спала Оля. Он посмотрел на жену и вздохнул. Сергей протянул руку к пульту телевизора, но передумал его включать: какой смысл смотреть что-то без звука. В Москве это была в основном Олина проблема – смотреть телевизор так, чтобы не мешать ему. Включив ночник, Сергей попытался читать. Уже после первой же страницы он понял, что вообще не понимает о чем идет речь в книге. Он опять начал себя ругать за то, что поддержал эту безумную идею и приехал в Стамбул. Да, город был красив, но он не мог воспринимать его также, как не воспринимал то, что было написано в книге, лежавшей сейчас перед ним коленях. И Оля была слишком энергична. Лучше б она была так энергична в постели. Она тащила его через старинные улицы, заводила в музеи и кафе, заставляла смотреть на картины, скульптуры и развалины чего-то, что давно перестало быть опозноваемым. Ему совсем не хотелось все это видеть. Она заставляла его пить кофе по восточному, есть митболы, которые ему не хотелось есть. И не то чтобы Сергею не нравился кофе (он на самом деле был отличного качества) или митболы: – нет, ему в принципе ничего не хотелось выбирать в меню. Хотелось пройтись по рядам шведского стола, набрать кучу всего и потом есть, тыкая в разные тарелки наугад и смотреть на мерцающее перед глазами море. Он не был фанатом "все включено", но сейчас точно им заделался, то ли от усталости, то ли на зло Оле. Может быть, потому он и уснуть не может, что сделал все это ради нее. Главным минусом, конечно, являлись магазины. Она заскакивала чуть ли ни в каждый из тех, который встречался им на пути. Просила его смотреть на то, что она меряет и говорить свое мнение. И если на первых двух платьях оно у него еще было, то дальше он просто кивал, не вглядываясь в то, что на Оле надето.

Сергей в сотый раз повернулся на другой бок. Он понял, что все еще думает о той женщине из холла отеля. Ему категорически не нравились эти мысли. Он не хотел изменять жене. И целый год все было в порядке. Никакого обмана, никаких взглядов в сторону других женщин. То есть он, конечно, их замечал. Замечал и сравнивал с женой. В этой игре победительницей раньше всегда выходила Оля. Раньше, до Стамбула. И сейчас, вдруг Стамбул изменил все. Это его, Стамбул, надо во всем винить. Винить в том, что он не может сейчас уснуть, думая о промелькнувшей в холле женской фигуре.

Он опять услышал ровное дыхание Ольги. Она-то была полностью довольна поездкой. Она его заставила сюда поехать, оказавшись вовсе не такой уж простой, всегда под него подстраивающейся, удобной женщиной, какой он ее себе представлял. Как он раньше не замечал в ней противоположенных черт? Она ведь в свое время и переехала к нему, просто потому что разжалобила его: одна в Москве, без друзей, без работы. Да она также и женила его на себе.

«Стоп! – Сергей почувствовал, что становится безумно несправедливым к жене, – Я сам решил сюда ехать. Я сам решил сделать так, как она хочет. Некого тут винить, кроме самого себя. Если бы я решил ехать на море, Оля бы поехала на море. И там она бы оставалась для меня все той же спокойной Олей, на которой я женился. Да, и я должен перестать думать о другой женщине. Она лишь плод моего воображения. Иллюзия. Мечта. Просто мечта и ничего реального. Я уверен, в жизни она невыносима».

Проговаривая все это про себя, Сергей постепенно провалился в сон. Во сне ему снова снилась незнакомка. И она совсем не казалась ему чужой. Она была близкой и дорогой, любимой, которая приходит ночью, чтобы сделать его сон прекрасной сказкой со счастливым концом…

Глава 5. Вера

На завтрак я кралась, как профессиональный шпион. Я боялась столкнуться с Сергеем. Конечно, как следует, выспавшись и встав в связи с этим довольно-таки поздно, шансов встретить вообще кого бы то ни было в ресторане было мало. Но я перестраховалась, на всякий случай окинув взглядом помещение и убедившись, что там на самом деле завтракает всего пара человек. И Сергея среди них нет.

Я навалила себе две тарелки всякой снеди, взяла кофе и села, наконец, за стол. Думы за завтраком меня одолевали не самые веселые. Я в который раз начала проклинать себя за то, что так глупо забронировала себе тот же отель, что и он. Да и практически на те же даты. Я не могла отделаться от ощущения, что Сергей стал меня замечать. Мне даже стало казаться, он специально ищет меня в толпе, в надежде снова увидеть. Сердце бешено подпрыгивало, потом замирало, и очень хотелось подойти к нему, или по крайней мере встретиться взглядом, улыбнуться. Я понимала: этого делать нельзя ни в коем случае, но искушение было велико. Он, обычно такой далекий и недоступный, вдруг становился ближе. Иногда я даже чувствовала его запах. Теперь вот надо будет постараться не сталкиваться с ним в отеле. Может быть, это будет и легко. А может, как и вчера, мы будем сталкиваться друг с другом постоянно.

После завтрака я поднялась к себе в номер, открыла шкаф и решила надеть новое желтое платье. В платье вроде не было ничего особенного, но выглядело оно на мне потрясно: сидело точно по фигуре, открывало колени и оголяло плечи. Я посмотрела на себя в зеркало и осталась вполне довольна тем, что там увидела. Открытые красные босоножки великолепно завершали образ.

Идти я решила в археологический музей, в котором, как обещал путеводитель, я должна была увидеть кучу всяких интересностей. Не то чтобы я любила старинные монеты, палки-копалки и прочие древние артефакты, но музей считался для туристов обязательным к посещению – а кто я, если не турист.

По залам музея прогуливалось бесчисленное количество туристов . Они фотографировались около скульптур и на фоне самого здания, посреди газона и меж пышных кустов. Мненадо бы тоже сфотографироваться. Я увидела двух японских девушек и попросила их помочь. Они улыбнулись, как будто всю жизнь только и мечтали запечатлеть меня в Стамбульском археологическом музее. Я села на скамейку рядом с каменным изваянием какой-то женщины и с готовностью уставилась в камеру.

Идти дальше стало лень. Я осталась сидеть на скамейке, глядя вслед удаляющимся в сторону выхода японкам. Закрыв глаза, я снова начала думать о Сереже. Что он сейчас делает? Может быть, он гуляет по городу или тоже пошел в музей? Наверное, он предпочел бы посидеть вместе со мной, помечтать. Иногда мы бы что-то говорили друг другу, обсуждали проходивших мимо людей. Но в основном мы бы просто сидели рядышком, он бы положил руку на мое голое плечо. Время от времени мы бы целовались и смеялись, как если бы нам было лет восемнадцать. Мы бы вспоминали прошлое, как мы познакомились, как начали встречаться…

***

Впервые, я увидела Сережу в том самом китайском ресторане. Я обожаю китайскую кухню, и когда рядом с домом открыли китайский ресторан, тут же пошла туда на разведку. На самом деле, чаще всего я ходила в рестораны и кафе, которые находились рядом с работой. Вечером в будние дни удобнее всего было зайти куда-нибудь неподалеку от офиса. Заодно и переждать пробки. Но китайский ресторан понравился мне сразу. Да и в выходные, конечно, ехать в другое место желания не возникало. Так постепенно я и стала у них завсегдатаем.

В тот день, когда мы встретились, погода была чудесной. Дул несильный теплый ветер, и тяжелый московский воздух, казалось, стал свежее и прозрачнее. Так бывает в Москве в начале лета, и тогда я зашла в ресторан случайно. Мне хотелось прогуляться, но что-то заставило туда зайти. Я хотела, как всегда, сесть за столик в самом углу ресторана. Оттуда было видно все помещение, и мне нравилось наблюдать за посетителями. Но мой столик был занят и я села за тот, что был отгорожен от всего зала широкой колонной. Через какое-то время из-за колонны послышались голоса. Говорили двое мужчин, и голос одного из них постепенно начал действовать на меня все более завораживающе. Хотелось увидеть его лицо, но я не решалась высунуться из-за колонны, чтобы разглядеть мужчину, как следует.

Они ушли первыми, и у меня была возможность, пусть мельком, но все-таки его увидеть. Я влюбилась. Я понимала, происходит что-то не совсем нормальное, но не могла с собой ничего поделать. Я влюбилась в голос и в промелькнувшее в темноте ресторана лицо.

Я помню, что тоже быстро закончила есть, и прошла мимо столика, за которым он сидел. На столике лежала забытая визитка. Я не была уверена, что это визитка понравившегося мне мужчины, но, тем не менее, взяла ее и положила себе в сумку. Позже, я не выдержала и набрала номер мобильного телефона, напечатанного на карточке. Голос я узнала сразу и положила трубку. Вот так я с ним и познакомилась. Тогда я думала, что у меня куча времени впереди, я разрабатывала разные варианты нашей следующей встречи, я размышляла о том, что бы мне надеть, когда мы увидимся вновь, я каждый день разглядывала визитку. Короче, я никуда не торопилась, наслаждаясь давно забытым чувством влюбленности, которая сносит тебе крышу, и не дает мыслить рационально.

Буквально через неделю я снова пришла в китайский ресторан и тут уже села за свой любимый столик в углу. Сережу я увидела сразу. На меня накатила безумная радость от того, что случилось вот такое совпадение – он здесь. Чуть позже к нему присоединился еще один мужчина, который пришел в ресторан с молодой девушкой. Девушка почему-то пыталась заигрывать с моим Сергеем. Она не была москвичкой. Это очевидно. Поймать его в свои сети она пыталась слишком неуклюже, с готовностью улыбаясь его словам. В тоже время сама она практически не говорила, явно теряя нить разговора. Пока она думала над тем, что сказать, мужчины уже переходили на другую тему. Периодически Сергей подливал ей вина. Она отпивала совсем чуть-чуть, неумело тыкая палочками в свою еду. Ей было неловко попросить вилку и нож, а мужчины не замечали того, что она не может нормально есть. Одета девушка была вроде и по моде, но как-то вычурно, безвкусно. Она была слишком сильно накрашена. Единственное ее достоинство, которое я не могла не признать, заключалось в милой, застенчивой улыбке, не сходившей с ее лица почти весь вечер.

Тогда я смогла как следует разглядеть и Сережу. Он был привлекательным мужчиной, но не в смысле Ален Делон или принц из сказки. Совсем нет. Но в нем было что-то притягивающее и гипнотизирующее с первого же взгляда. Это был высокий мужчина с прекрасно сложенной фигурой. Скорее всего, он поддерживал форму в тренажерном зале, но и без этого, наверное, он бы казался подтянутым. Сергей был примерно одного со мной возраста, может даже чуть старше. Но в отличие от многих мужчин сорока – сорока с хвостиком, у него не было ни лысины, ни седых волос. Морщинки, разбегавшиеся от его глаз, лишь прибавляли лицу мужественности. Что-то было безумно привлекательное в том, как он говорил, как смотрел на собеседника. Он никогда не улыбался во весь рот, скорее полуулыбался время от времени, кидая загадочный, полный магнетизма взгляд в сторону своего визави. Сергей умудрялся и есть, и одновременно поддерживать разговор. Его палочки мелькали в воздухе, подхватывая кусочки еды, быстро отправляя их в рот. От него веяло сексуальностью, которая волнами расходилась от его столика, и достигала даже моего укромного местечка в дальнем углу ресторана.

Я решила, что Сережа станет моим мужем. Я подумала: вот тот мужчина, с которым я хочу прожить вместе всю оставшуюся жизнь – сексуальный, умный, привлекательный, интеллигентный, помешанный на работе москвич. И не то что бы мне приспичило вдруг замуж. Я была полностью удовлетворена своим статусом незамужней женщины в течение многих лет. Никто не врывался в мою жизнь и не нарушал ее равномерного течения. Мужчины появлялись и исчезали, оставляя меня одинокой и в то же время чувствующей облегчение от того, что отношения завершились. Мне нравилась романтика начала любовной лихорадки, первых встреч, первых поцелуев и первых ночей. Но после, когда романтический период заканчивался, я только испытывала облегчение, если очередной мужчина исчезал из поля зрения. Я даже хотела, чтобы они уходили. Я снова с головой погружалась в работу, никто не нарушал более мой сон, я высыпалась, я пила свое любимое вино вечером после безумного дня в банке и шла спать без вот этого обязательного разговора о том, «как ты провел свой день, дорогой». Утром я спокойно вставала, разбуженная трелью будильника, а не от того, что меня требовательно будил гораздо раньше очередной оставшийся ночевать мужчина. Я одевалась, не задумываясь о том, понравится ли этому мужчине мой наряд, достаточно ли он сексуален, открыт, не длинновата ли юбка.

Да, меня постоянно дергали знакомые и коллеги. «Пора замуж», – без устали твердили они, раздражая меня этой фразой, как быка красной тряпкой. Кому я нужна со своими проблемами, фобиями, страхами? Я боялась серьезных отношений, я боялась разочарований, боялась, что меня не поймут и нельзя раскрывать душу, ни в коем случае нельзя..

Но про Сергея я сразу подумала вот так, серьезно. Подумала и стала рассказывать о нем Рите. История обрастала подробностями наших встреч, он стал мне видеться вечерами, стоящий рядом у балкона. Я все больше влюблялась в этот образ. А однажды я решила, что сама подойду к нему познакомиться. Тогда-то все и рухнуло. Я пошла в китайский ресторан, увидела его и ту самую провинциальную девушку и поняла, что опоздала…

Неожиданно в мое сознание снова ворвались голоса. Я сидела на той же скамейке в сквере музея, мимо шли туристы, торопясь выполнить свой план по осмотру местных достопримечательностей. В течение года я создавала роман о моей семейной жизни с Сережей. Сейчас я перелистнула очередную страницу – мы впервые поехали вместе отдыхать. Я ведь всегда пыталась не врать, а следовать за событиями его реальной жизни, чтобы не надо было ничего придумывать. Я даже научилась готовить. Ведь мужа необходимо кормить, пусть даже и выдуманного.

Только здесь, в Стамбуле я поняла, что играю с огнем. А если он действительно стал меня замечать? А если он решит заговорить, познакомиться, несмотря на то, что женат. Для многих мужчин этот статус вовсе ведь не является препятствием. Мне так хотелось, чтобы он стал реальным, но в то же время было так страшно! Ведь когда мечта сбывается, страшно, страшно безумно.

Я сижу на этой чертовой лавке, слезы подступают к горлу. Нет его рядом, нет. И не верится, что он решится. Хочется, чтобы решился, но я боюсь в это верить. Я уже боюсь об этом мечтать. Вдруг, спустя год, я его обрету для себя. Обрету реального мужчину, о котором столько бредила одинокими ночами, которого так хотела, так стремилась обнять. И я почти плачу, потому что рядом сейчас его все-таки нет. Он бродит там где-то по городу со своей женой и скорее всего не подозревает о моих муках. Я не могу предсказать свое будущее. А как хочется знать! Как хочется верить в то, что он материализуется в моей жизни! Я достаю салфетку и промокаю глаза. Мне физически плохо, и я понимаю: никакой музей со своими плаками-копалками не спасет меня от боли. Как можно было так влюбиться в образ, в человека, которого я совсем не знаю? Влюбиться так безоглядно, так безудержно и неистово? Так сильно, что не составило труда в какой-то момент взять и соврать всем, что мы поженились? Так безумно, что без проблем вот уже год я плету небылицы про нашу семейную жизнь? Так страстно, что вечерами он приходит ко мне в моих мечтах и становится совсем-совсем реальным?

Я ухожу из сквера и иду в сторону центра. Передо мной возникает огромное здание оперы. Ага, я же хотела сходить в оперу, если она не уедет на гастроли. Опера, судя по всему, на месте. В небольшом помещении кассы всего-то стоят человека четыре, но такое впечатление, будто она битком набита народом. Нам тесно и мы топчемся около афиш, ожидая своей очереди.

– Здравствуйте, есть ли один билет на завтра? – спрашиваю я кассира по-английски.

– Есть, – пожилой мужчина смотрит там у себя на экран компьютера. Потом он поднимает голову, смотрит на меня внимательно и продолжает: – но я бы вам советовал сходить на «L’elecsir d’amour». Если вы еще не уедете из Стамбула послезавтра.

Название он произносит по-французски, я не понимаю и пожимаю плечами. Мужчина слегка мне улыбается и начинает петь знаменитую арию из этой оперы. Я сразу ее узнаю, она часто играет у меня в машине.

– «Любовный напиток», – говорю я по-русски, – да, конечно, я еще буду в Стамбуле. Спасибо.

– Есть одно место в партере, – уточняет кассир, – дорого, но, зато, какое место! – восклицает он воодушевленно. – Вы наденете вечернее платье и, проходя по залу, покорите всех зрителей!

– Спасибо, – снова благодарю я, доставая кредитку. Целая куча денег, но я согласна, оно того стоит. И платье есть. Висит себе на вешалке в номере. Это платье не новое. Я купила его год назад на свадьбу. Несмотря на то, что ее на самом деле не было. Но как-то прогуливаясь по центру, я увидела маленький магазинчик с очень красивыми свадебными и выходными платьями в витрине. «Почему бы и нет? – подумала я тогда. – Почему бы и не купить себе свадебное платье, чтобы потом еще более реалистично рассказывать о том, как мы расписались».

Я открыла дверь магазина, и надо мной приветливо зазвенели колокольчики. Женщина лет пятидесяти появилась откуда-то из-за вешалок с платьями.

– Здравствуйте, дорогая, – тепло поприветствовала меня она. – Ищите роскошное свадебное платье?

– Добрый день, – я немного смутилась, ведь это была моя первая свадьба и соответственно первый визит в такого рода магазин, – м-да, хотелось бы, знаете, что-то необычное. Ну, я имею в виду, лучшее. Я имею в виду, ну, что-то особенное.

– Я так понимаю, мужчина у вас необычный и особенный, – она игриво мне подмигнула. – Давайте попробуем, померим платья. У нас их немного, но все они уникальные, сделаны в одном экземпляре. Все вышиты вручную, некоторые украшены жемчугом или кристаллами Сваровски, – женщина провела меня в просторную примерочную.

Мне тогда показалось, что я провела в магазине несколько часов. Я раздевалась и надевала на себя пышные светлые платья с кринолинами сотни раз. И неожиданно я его увидела! В зеркале уставшая, измученная я вдруг превратилась в принцессу. Платье было холодного голубого цвета, каким бывает наст, блестящий на солнце, зимой загородом. Шелковая ткань искрилась и переливалась, струясь по моему телу. Платье было без рукавов с небольшим аккуратным вырезом на спине. Оно доходило мне до колен, пышными складками, расходясь от узкой талии.

Как настоящая добрая фея, продавщица принесла мне к платью темно-синие, замшевые туфли на высоком тонком каблуке…

Платье и туфли успешно пережили год в шкафу, и теперь, наконец, настал их час. Я решила никуда в тот день не ходить. Я хотела подготовиться к выходу в оперу и морально и физически. Встала поздно, забежав в ресторан как раз, чтобы успеть выпить кофе и съесть остатки давным-давно накрытого завтрака. Потом вернулась обратно в номер и нагло проспала еще час. В предыдущий день я пошла смотреть город сразу после завтрака и вернулась в отель только поздно вечером. С Сергеем я больше не сталкивалась, но после той первой встречи, заходя в холл гостиницы, я все время оглядывалась по сторонам. Мне пришла в голову интересная мысль: ведь это я слежу за ним, а не он за мной. Надо попытаться расслабиться и не обращать внимания на тот глупый факт, что мы живем в одном и том же отеле, и можем наткнуться друг на друга в любой момент.

Вечером я надела свое голубое, свадебное платье, накрасилась и полностью довольная своим внешним видом вышла на улицу. Судя по взглядам, которые на меня бросали проходившие мимо мужчины, выглядела я очень даже неплохо. До Оперы было рукой подать. Я, не торопясь, шла к нужному зданию, грустно думая о том, что единственное чего мне сейчас не хватает, – это любимого мужчины рядом.

Внутри Опера поражала гораздо больше, чем снаружи. От красоты внутреннего убранства захватывало дух. По залам ходили женщины в вечерних платьях и мужчины в дорогих костюмах. Я играла здесь отведенную мне роль, дефилируя в своем наряде с бокалом шампанского в руках.

Я все еще пила шампанское, когда увидела его. Сергей с женой поднимались по ступеням широкой центральной лестницы. В этот раз он меня точно не видел, но я-то уж точно видела его. На нем были легкие брюки цвета кофе с молоком и лакостовская рубашка с коротким рукавом. Как и всегда он выглядел страшно привлекательно. На ней было короткое летнее платье в цветочек и блестящие босоножки на высокой платформе. Они поднимались все выше и выше по лестнице, пока вовсе не скрылись из поля зрения.

Я осталась стоять со своим шампанским возле дверей, которые вели к лучшим местам в стамбульской опере.

Мне понравилось. Опера оказалась легкой и часто вызывала улыбку. Когда-то я ходила на курсы итальянского, поэтому старалась не смотреть на перевод. Оказывается, я не совсем еще забыла язык. Место в партере было превосходным. Я правильно сделала, что купила эти дорогущие билеты. Единственное, что меня отвлекало время от времени, – это мысли о Сергее, который сидел где-то там наверху со своей женой. Он мог меня заметить. Слишком уж часто мы пересекаемся в последнее время в самых разных местах. «Лучше быть более осторожной. На всякий случай», – подумала я. Идея ехать за ним в Стамбул теперь виделась мне уже совсем в другом свете. Надо было, конечно, брать отпуск, но ехать, например, к Рите. Проблема в том, что я хочу быть рядом с ним везде, на самом деле, а не только в своих мечтах. И с каждым днем это желание видеть его реального, настоящего, только усиливается.

Я почти подошла к выходу, когда какой-то мужчина подошел ко мне и подарил розу. «Моя девушка не пришла сегодня, – сказал он по-английски, – возьмите ее себе». Я посмотрела на него с сочувствием, поблагодарила и взяла красный цветок. По дороге в отель я вспомнила прекрасный день из моего детства, когда я впервые попала в Большой. Меня туда привела бабушка. Я была в розовом, пышном платье с оборками, и мы тоже сидели на хороших местах в партере. Много лет я не вспоминала тот день. И только сейчас в Стамбуле я вдруг снова почувствовала себя маленькой, счастливой девочкой из прошлого. Рядом со мной шел мой муж. Я тихонько, шепотом рассказывала ему свою историю…

Глава 5. Сергей

Он проснулся с головной болью, невыспавшийся и голодный одновременно. Было уже одиннадцать, и желудок давно требовал еды.

– Вставай, вставай, – Оля вышла из ванны, бодрая и улыбающаяся, – а то опоздаем на завтрак.

– Как это тебе удается быть такой бодрой? – Сергей с трудом вылезал из кровати.

– Ну, я все-таки не так устала, как ты, – Оля стала серьезнее, – ты привыкнешь. Расслабишься. И тоже будешь бодро вставать к завтраку.

«Когда я привыкну и расслаблюсь, пора будет уезжать домой, – подумал Сергей по дороге в ванну, – так что можно, пожалуй, и не пытаться». Он сделал воду попрохладнее и почувствовал, как ему постепенно становится лучше.

В ресторане Ольга поставила перед ним тарелки с едой и налила кофе.

– Давай сходим в оперу, – предложил жене Сергей, намазывая масло на теплый хлеб, – может быть найдутся билеты на один из дней, что мы еще будем в Стамбуле. Странно, конечно, здесь идти в оперу, но я прочитал на каком-то сайте, что она тут весьма приличная.

– Да, нет проблем. Давай пойдем, – Олин голос звучал без большого энтузиазма.

– Тебе ведь не очень-то хочется идти, – Сергей посмотрел на Олю внимательно, – скажи честно, Солнце.

– Не могу сказать, что очень хочется, – призналась она честно, – но если бы я реально ненавидела оперу, я бы сказала. Пойдем.

– В городе полно туристов. Еще не факт, что мы сможем купить билеты, – успокаивающе произнес Сергей, – там, наверное, должны быть билеты на стоячие места, но я слышал, их тоже часто раскупают.

– Что-то я не готова стоять все представление, – Оля покачала головой, – я под конец просто сдохну!

– Да я и сам не готов. Я тоже не хочу стоять, – тут Сергей был с женой согласен, – пойдем прямо сейчас после завтрака посмотрим, что там с билетами.

Опера еще в предыдущие дни произвела впечатление на Сергея огромное. Когда они подошли к кассам, у него заметно улучшилось настроение. Правда, чуть позже, оно было чуть подпорчено отсутствием билетов на хорошие места во все оставшиеся до отъезда дни. Один билет еще можно было выцепить, но два рядом не хотели находиться никак.

– Ладно, сядем на галерке, – Сергей был настроен идти в оперу во что бы то ни стало.

– Сидеть, не стоять, – философски заметила Оля, поняв, что оперы ей не миновать.

Когда они снова оказались на улице, Оля заметила вдали большой торговый центр и предложила туда зайти. Сергей понял: это своего рода расплата за навязанное ей культурное мероприятие и понуро побрел за женой. По дороге им попалось маленькое, уютное кафе.

– Солнце, ты, пожалуй, иди себе по магазинам. Я подожду тебя здесь, – Сергей ухватился за идею, как за спасительную соломинку.

– Договорились, – кивнула ему Оля и бодро помчалась к входу в магазин.

Сергей сел за столик, просмотрел меню и заказал кофе с ромом и сливками. Стакан оказался немалых размеров. Сергей начал потихоньку пить свой кофе, одновременно поглядывая по сторонам: на людей в кафе, на улице, на официантов, снующих между столиков. Он чувствовал, как напряжение, не покидавшее его все последние месяцы, отпускает. Было так прекрасно никуда не идти, не торопиться в очередной музей, магазин или еще в какое-нибудь место, о котором Ольга вычитала на очередном сайте в статье "Что посмотреть в Стамбуле за неделю". Не надо было слушать то, что она говорит и отвечать впопад. Не слышно было и звонков телефонов, которые постоянно раздавались в офисе, не надо было объяснять в сотый раз нюансы законодательства очередному богатому клиенту, желавшему развестись и поделить имущество совершенно невыполнимым способом. Расслабляло и то, что он почти уже забыл о слежке, об этом противном ощущении постоянного пребывания под наблюдением. А ведь по большому счету сегодня был всего-навсего первый день, когда Сергей всего этого не почувствовал, оставшись сидеть в одиночестве в маленьком, европейском кафе, где в основном сидели иностранцы.

Он вдруг понял, что стал привыкать к тому, что за ним следят везде. Он перестал неожиданно оглядываться в надежде увидеть человека, который за ним наблюдает. В голове лишь мелькала периодически мысль, как назойливая муха, которую никак не убить, которая вечно улетает из-под самого носа. Сергей отпил еще немного сладкого с ромовой горчинкой кофе. Связь между его последними провалами в суде и слежкой становилась для него все более явной. Конечно, он давно уже работает в этой сфере. Но сейчас его клиентура разрослась, вылезла за пределы уровня среднего класса, перетекла в дорогие особняки и элитные квартиры. Теперь материальные споры не обсуждались, клиенты просто диктовали ему свои условия. Противника надо было побеждать всеми способами, включая самые грязные и низкие. Сергей, будучи партнером в своей юридической конторе, получал несоизмеримо больше за подобные дела, чем любой другой адвокат. А до денег он был жаден всегда: они возбуждали его посильнее любой женщины. Другое дело, что и тратил он деньги с размахом, не жалея, на тех же женщин, на машины, поездки заграницу и дорогую одежду. Ему нравился риск, нравилось выигрывать дела, за которые никто не хотел браться. Его не мучили угрызения совести, когда он отвоевывал детей для одной из сторон, успокаивая себя тем, что и та, и другая стороны сами все равно их воспитывать не будут. Так какая разница, кто наймет им няню. Он спокойно искал компромат на жен, требовавших при разводе непомерные суммы денег при разделе имущества. Им все равно в большинстве случаев доставалось столько, сколько хватило бы какой-нибудь африканской стране для поднятия всей своей экономики.

Тот, кто следил за ним, ставил себе целью разрушить его репутацию, лишить львиной доли клиентов. Этот кто-то не стремился провалить одно конкретное дело. Его целью была карьера Сергея, как единое целое. В своих размышлениях Сергей видел массу нелогичных поворотов мысли, нестыковки и порой полную несуразицу. Он понимал, что зайдя чуть дальше в построении подобной версии, запросто увидит, что она никуда не годится. Но в голове ничего более не выстраивалось. А полученный на данный момент результат Сергея не то, чтобы устраивал, он ему был единственно понятен. «Конкуренты, и даже может быть люди из моей же команды», – заключил он и, вздохнув, выпил воды, стоявшей рядом с кофе на подносе.

Вскоре в дверях кафе появилась Оля. Она широко улыбалась и, судя по всему, была полностью довольна проведенным в магазине временем. Она подсела за столик к Сергею и попросила заказать ей такой же кофе.

– Мне понравился этот торговый центр, – сказала Оля, слизывая с ложки сливки. – У нас санкции, а тут всего полно!

– Я почему-то не удивлен, Солнце, – Сергей улыбнулся, посмотрев на груду пакетов, лежавших у ног его жены.

– По-моему у тебя улучшается настроение, – заметила Оля, продолжая загребать ложкой сливки, – отдых все-таки идет на пользу.

– Да, ты права, – «В конце концов, она мила и не сильно напрягает, – подумал Сергей про себя, – а то, что опере предпочитает магазин, так это нормально. Было б странно, если б было иначе. То есть это не самое плохое, что можно обнаружить в женщине», – так и что мы делаем сейчас?

– Пошли, отнесем пакеты в отель и пройдемся еще по центру. Тут так много всего интересного, – Оля была полна энтузиазма продолжать изучать славный город Стамбул.

– Хорошо, – Сергей не стал спорить, надеясь воспользоваться возвращением в отель в своих целях.

Они ушли из кафе не сразу, заказав еще по десерту и еще по одной здоровой чашке кофе. Время текло медленно, им обоим не очень хотелось разговаривать, оба немного успокоились – Ольга после активного шоппинга мысленно примеряла обновки, Сергей наслаждался редким моментом, когда он мог просто сидеть и ничего не делать. Они тыкали вилками в десерт, отпивали немного опьяняющий напиток и со стороны выглядели совершенно счастливой и довольной друг другом парой.

Вернувшись в отель, Оля стала раскладывать купленные вещи по полкам. Сергей лег на кровать и начал разглядывать стройную фигуру жены. На ней была коротенькая юбочка и открытый топ. Через пару минут Сергей приподнялся с кровати и потянул Олю к себе. Она смущенно заулыбалась, пытаясь вырваться.

– Иди сюда, брось все это. Потом разложишь, – Сергей горячо шептал первые приходившие в голову слова, продолжая тянуть упирающуюся жену в кровать.

Она поддалась. Как и всегда ее сопротивление было быстро сломлено. Отсутствие страсти и какого-то безумного желания Сергей объяснял возрастом жены. «Молодая и ничего не понимает, – говорил он себе, пытаясь расшевелить кисло выполняющую свои супружеские обязанности жену, – потихоньку поймет. Никуда не денется». Он терпеливо дождался тихого вскрика, означавшего, что Оля получила наконец свою порцию удовольствия, и сконцентрировался на себе, перестав обращать на ее реакцию внимание.

Сергей увидел ее в партере. Она была прекрасна в своем неземном голубом платье, с длинными густыми волосами, рассыпавшимися по спине, как в какой-нибудь рекламе шампуня. Сначала он заметил именно ее платье, оно так выделялось среди остальных, что бросилось ему в глаза даже с того места, где они сидели с Олей. Сергей взял у жены бинокль и внимательно стал рассматривать людей, собиравшихся внизу в партере. Она была среди них. Сейчас он был уверен: это та самая женщина, которую он ранее заметил в зоопарке, иногда замечал в китайском ресторане, а недавно увидел в холле отеля. Он не мог оторвать от нее взгляд, он вспоминал свои ночные мечты о ней, свои сны, он пытался запомнить каждую ее черточку, каждую деталь, чтобы потом, когда он будет о ней думать, ему было легче все это воспроизвести в своем воображении. Сергей понимал, как это глупо – влюбиться в женщину-призрак, в полную незнакомку. Но он не мог не повторять себе, что такие совпадения случаются не зря. «Это знак, – крутилось у него в голове, – это знак. Мы не просто так встречаемся. Это что-то значит».

Сергей заставил себя отложить бинокль в сторону. Ольга увлеченно фотографировала зал. «Глупо. Как все это глупо! Я женат и не собираюсь изменять жене, что бы там ни твердил Влад. Более того, как я могу быть уверен, что эта женщина вообще захочет иметь со мной что-то общее», – на этой фразе Сергей снова схватил бинокль и стал искать знакомый силуэт.

– Красиво, правда? – Оля подумала, что он тоже, как и она, разглядывает зал.

– М-да, – протянул Сергей, не переставая смотреть на женщину в голубом платье, – жаль все-таки, что места так далеко.

– А и тут неплохо, – казалось, Оля была вполне довольна всем, что происходит на белом свете. «Интересно, – вдруг подумал Сергей, – будет ли она также спокойно реагировать на мою измену».

Свет медленно погас, заиграл оркестр. Сергей включил небольшой экран, установленный перед его местом, чтобы читать перевод оперы с итальянского на английский. Ольга потыкала на кнопки.

– Русского здесь нет? – тихо спросила она Сергея.

– По-моему нет, – он проверил на всякий случай и подтвердил, – нету.

Но вскоре Сергей перестал следить за действием. Он снова забрал бинокль у жены и нашел в партере женщину-мечту. Теперь ему была видна лишь копна ее волос, ниспадавшая на спинку кресла. Он даже не видел сказочного платья. Женщина сидела, слегка склонив голову к левому плечу, лишь иногда кивая в такт меняющемуся темпу музыки. Оля взяла у него из рук бинокль. Сергей постарался сконцентрироваться и посмотрел на сцену.

– Итальянский язык такой красивый, – прошептала ему в ухо Ольга, – перевод меня бы только отвлекал.

Сергей кивнул, ничего не ответив. Да и что бы он сказал? Что он пытается смотреть на перевод, но не понимает ни слова? Что он пытается вслушиваться в звучащую мелодию, но не слышит ни звука? Что он пытается смотреть на актеров, поющих на сцене, но не видит ни одного из них? Что вместо всего этого перед ним стоит образ женщины в голубом платье. Женщины, которая говорит с ним на языке, понятном лишь им двоим. Женщины, вокруг которой витают лишь им слышимые звуки. Женщины, которая затмила лица всех других женщин вокруг…

Когда они вышли на улицу после спектакля, он неожиданно почувствовал знакомое ощущение слежки. Сергей по привычке оглянулся. Сотни людей выходили из Оперы, а может быть даже тысячи. Кто из них ищейка? Вдруг он понял, что никогда уже не будет один: не будет тех, кто следит за ним, значит, будет Ольга. Кто-то всегда будет рядом, не отпуская его ни на мгновение.

– Ну ничего, все оказалось лучше, чем я предполагала, – он, как это частенько бывало, услышал только последнюю фразу, которую произнесла его жена.

– Вот видишь, – автоматически ответил Сергей.

Ольга продолжала говорить. «Раздражает. Она меня раздражает», – он понимал, что его раздражение связано не столько с женой, сколько с опять испортившимся настроением. Он постарался прекратить думать о ней плохо, не думать, что он поторопился, женившись на ней. Но мысли о его планах отдохнуть на море вернули все на круги своя. «Что, что пошло не так? Почему я послушал Олю, а не себя? И вообще, люблю ли я ее? – Сергей продолжал истязать себя вопросами, не имевшими ответа, – она проста, слишком проста для меня, эта девочка из Воронежа. И она так отличается от той женщины. Странное совпадение: я ее время от времени встречаю в совершенно разных местах. Что это все значит? – Сергей задумался на секунду. – Это все значит, что я в нее влюблен», – констатировал он, улыбнувшись этой мысли и снова представил себе таинственную незнакомку. Ольга заметила его улыбку, и, подумав, что он улыбается ей, улыбнулась в ответ.

Он увидел, как на небе появилась полная луна. Чуть впереди, освещаемая ее ярким светом, легкой походкой шла она. Голубое платье развевалось на ветру, оголяя ее стройные ножки, на сей раз обутые не в яркие красные шлепанцы, а в яркие голубые туфли-лодочки. В руке женщина держала откуда-то взявшуюся розу. Роза была красной, на длинном стебле, и прекрасно гармонировала с платьем и туфлями. Сергей шел за ней, как завороженный. Перед ним открыли дверь отеля. Женщина скрылась в глубине холла, словно растаяла…

Глава 6. Вера

Я помню, как менялись мои ощущения. Когда я была маленькой девочкой, меня этот город пугал неимоверно: огромные угрюмые задания угрожающе нависали над моей маленькой головой, мимо мчались машины, гремели троллейбусы и трамваи, издавали страшные звуки безобразные автобусы. Даже если мама или бабушка обещали мне покупку куклы, я все равно не хотела ехать в детский магазин, являвшийся тогда воплощением желаний большинства советских детей. Я боялась, что высоченные дома могут на меня упасть. Когда в 2001 году по телевизору показывали, как медленно и необратимо падают здания торгового центра в Нью-Йорке, я убедилась, что такое действительно бывает – они могут падать. Это было так, как будто страшные детские сны вдруг ожили и начали происходить наяву. Как будто я была права с самого начала: здания слишком высокие, слишком хрупкие, чтобы быть такими высокими. Они обступают нас, давят и не дают дышать. Они опасно наклоняются и в отличие от Пизанской башни не простоят так долго.

В детском мире я боялась, что меня потеряют и никогда, несмотря на объявления по громкой связи, не найдут. Я не могла нормально рассматривать игрушки, чтобы как следует насладиться процессом выбора, потому что ходила по магазину, вцепившись в руку взрослого. «Да стою я здесь, рядом. Никуда не денусь», – говорили мама и бабушка, но я им не верила. Точнее, я думала, что далеко не все в этой жизни зависит от них. Они-то может и хотят стоять тут, рядышком, а подует сильный ветер и отнесет их на несколько сотен километров от магазина. Ничегошеньки они не смогут сделать, не смогут воспротивиться этому порыву, хоть и будут кричать: «Постойте, тут у меня девочка!» И позже, когда умерла бабушка, я поняла, что и здесь была права. Неизбежно права, безысходной такой правотой. Унесло порывом ветра от меня мою бабушку, кричи не кричи. Это только в «Волшебнике Изумрудного города» вернули девочку обратно в родной город, а в жизни – унесет, так унесет.

Я помню, как переехала к бабушке, когда мне было восемь лет. Она жила возле зоопарка в сталинской высотке. Здание подавляло, здоровые скульптуры, призванные, видимо, его украшать, производили гнетущее впечатление. Подъезд был огромным холлом, украшенным безвкусной лепниной, коврами и люстрами. Около лифта сидела пожилая женщина, строго следившая за всеми входившими и, на всякий случай, выходившими людьми. Моей бабушке она улыбалась, как лучшей подруге, и мы всегда задерживались возле лифта на десять-пятнадцать минут минимум, чтобы они смогли обменяться последними новостями.

– Она работает в КГБ, – объясняла потом мне бабуля, – с ней надо быть любезной и не портить отношения.

Суть аббревиатуры КГБ я не понимала, но спрашивать, что это, боялась. Женщина у лифта иногда мне снилась ночью, представая в самых разных устрашающих образах. Когда же мама объяснила, что КГБ – это шпионы, разведывающие и разнюхивающие тайны обычных людей для предотвращения заговоров против нашей страны, я немного успокоилась. У нас с бабулей тайны были, но они не были так глобальны, чтобы навредить целой стране. Тем не менее, теперь я ждала окончания разговора бабушки и консьержки с большим терпением – если Родине надо знать наши секреты, пусть знает и спит спокойно.

До того, как переехать к бабушке, я жила с родителями на окраине Москвы в серой многоэтажке, стоявшей среди бесчисленного множества аналогичных зданий. Я даже начала там ходить в школу, в которой моим единственным развлечением была игра в футбол мячом-точилкой с соседом по парте. Мы гоняли мяч указательным пальцем, а ладошкой другой руки делали ворота. Учительница нас ругала, рассаживала, но мы упорно через какое-то время снова садились вместе. Родителей вызывали в школу, а мы не сдавались и крепко держали оборону, наплевав на чистописание и правила сложения малых чисел. Иногда я сейчас думаю, где-то там моя первая любовь? Ведь это была именно она, я уверена. Я не хочу представлять того мальчишку, чье имя давно стерлось из моей памяти, пузатым, лысеющим мужичком. Я представляю себе его похожим на Сергея: высоким, импозантным мужчиной с сумасшедшим шармом и обаянием…

И вот, закончив первый класс, я оказалась у бабули. Потом выяснилось, что родители мои развелись, а бабушка, святой человек, решила дать дочери шанс снова устроить свою личную жизнь, забрав меня к себе. Я пошла в другую школу, и постепенно начала влюбляться в центр Москвы. Прежде всего, мне понравилось то, что высоких домов там было совсем мало. В основном они были представлены той самой высоткой, в которой мы жили с бабулей. Во-вторых, бабушка часто водила меня в кафе и рестораны на Тверской. Конечно, это не то, что сейчас, когда на каждом углу по ресторану. Но в то время, есть мороженное в кафе у телеграфа было настоящим наслаждением. А уж если мы обедали в Арагви, то я вспоминала об этом долго-долго, представляя себе столы с белыми накрахмаленными скатертями, массивными столовыми приборами и тарелками с золотым ободком. Официанты, обслуживавшие нас в ресторане, казались мне тогда эталоном мужской красоты, этакими апполонами.

После школы бабушка частенько водила меня куда-нибудь пообедать, потому что сама она готовить не любила. Когда жив был дед, у нее даже работала приходящая кухарка. Потом бабушка стала жить одна, питаясь, как говорила мама, одним воздухом. Конечно, взяв меня к себе, бабушка пыталась развивать кулинарные навыки, но в целом, оставалась верна своему кредо: «Если кто-то умеет готовить лучше меня, почему бы этими чужими талантами не воспользоваться себе во благо». Мы, конечно, не всегда ходили в рестораны, чаще довольствуясь обычными столовками. Умения столовских поварих назвать талантом было сложно, но по сравнению с бабулей, это, безусловно было, как минимум, некоей способностью. Сама бабушка ела мало.

– В определенном возрасте, если хочешь по-прежнему хорошо выглядеть, надо сидеть на диете вечно, – объясняла она мне нежелание заказать себе побольше.

– Но, бабуль, ты итак очень-очень стройная. Зачем тебе сидеть на диете вечно? – спрашивала я, засовывая в рот очередной кусок шашлыка.

– Я стройная, потому что на диете, а не потому что ем пирожные и торты, – терпеливо говорила моя спокойная бабуля.

Несколько лет спустя я стану умнее. Я пойму, что меня к себе бабушка взяла, чтобы скрасить страшное одиночество, накатившее на нее после смерти мужа, которого она любила безумно до последних своих дней, отказываясь принимать ухаживания других мужчин. Я пойму, что на диете она сидела из-за язвы, мучавшей и съедавшей ее, несмотря на правильное питание. Язва открылась тогда же, когда умер дедушка.

– Любовь – это, когда не можешь без человека жить, – сказала мне бабуля незадолго до своей смерти, – а если все-таки живешь, то мучаешься от боли, которую не унять ничем. Это, когда человек, уходя на время или навсегда, уносит с собой часть тебя, как будто забирает твою руку или глаза, какой-то жизненно важный орган. Любой врач скажет: «У вас ничего серьезного, и все на месте». И только ты знаешь, что чего-то не хватает. А если любимый не возвращается, то ты так и сидишь всю оставшуюся жизнь инвалидом.

В новой школе я познакомилась с Ритой. Мы стали лучшими подругами, и я до сих пор не пойму, почему. Мы были совершенно разными. Она жила в полной семье, обедала и ужинала дома, потому что ее мать прекрасно готовила, делала исправно все уроки и шла рано спать. Я жила с бабушкой. Сбережений на сберкнижке должно было ей хватить на годы вперед. Тратили мы сбережения вместе, ведя довольно своеобразный для тех лет образ жизни. После обеда в кафе или столовой мы гуляли по старым московским улочкам, проходя порой все бульварное кольцо. Затем возвращались домой, и я пыталась сделать домашнюю работу. Бабуля не помогала мне никак. «Я ничегошеньки не помню из школьной программы, – сказала она, когда я впервые обратилась к ней с вопросом, – позвони подружке или спроси завтра учительницу».

В то время как я делала уроки, бабушка читала газеты и журналы или раскладывала пасьянс. Из всех газет она предпочитала «Литературку», чтение которой начинала с последней страницы. Периодически бабушка прерывала мои занятия чтением вслух каких-то смешных рассказов, напечатанных в очередном номере. Иногда она звала меня пить чай. Я с радостью бросала учебники и шла за стол. За чаем мы цитировали особенно насмешившие нас фразы с шестнадцатой страницы Литературки, раскладывали вместе пасьянсы или слушали радиопередачи. Спать я шла, когда мне заблагорассудится – бабуля на часы никогда не смотрела и мой распорядок дня не контролировала, за исключением подъема в школу, который мы обе ненавидели всеми фибрами нашей души.

– К сожалению, мы должны это делать. Выбора у нас нет – в стране обязательное среднее образование, – шутила по утрам бабушка, поднимая меня с постели.

Впервые я попала в оперу в десять лет. Бабушка решила: «Пора». Она купила мне розовое платье с оборками и билеты на прекрасные места в партере. Я влюбилась в Большой с первого взгляда – люстра, свисавшая многочисленными хрустальными сосульками с потолка, тяжелые портьеры, безмолвно стоявшие на страже тайны, которую сцена еще не готова была нам раскрыть, бархатные стулья и бесконечные ложи, простиравшиеся, казалось, куда-то далеко в небо, ввысь за люстру, в никуда. Мне понравилась музыка, оркестр в едином порыве взмахивавший смычками, бьющий в тарелки, пробегавший по клавишам и струнам арфы, дующий, что есть мочи в трубы; оперные певцы в смокингах и солидные певицы в длинных платьях с кринолинами, и декорации, нависающие над сценой.

Домой мы шли пешком, преодолев все расстояние в едином порыве, обсуждая увиденное, смеясь, а иногда даже пританцовывая и напевая. В итоге я легла спать совсем поздно, и на следующий день не пошла в школу, потому что ни я, ни бабушка просто не смогли проснуться.

Мама не часто нас навещала. Она звонила по телефону, спрашивала, как мы там поживаем, и, услышав, что у нас все в порядке, прощалась. Когда мне было одиннадцать лет, мама снова вышла замуж, но так и не забрала меня от бабушки. Ни я, ни она не хотели менять свой образ жизни. Я не любила ее нового мужа, хотя, может быть, он был не так уж и плох. Папа навещал меня чаще, чем мать, но тоже приезжал не очень регулярно. Вскоре после того, как вышла замуж мама, он женился, у него родился ребенок, и с тех пор он стал появляться в моей жизни еще реже. Только бабуле я поверяла все свои тайны, радости и печали. Мы были совершенно счастливы вместе. До того самого дня, когда бабушка серьезно заболела. У нее обнаружили рак, и врачи ничего не смогли сделать, чтобы ее вылечить. Она умерла очень быстро, в больнице. Мама продала бабушкину квартиру, а меня забрала к себе. Мне было четырнадцать. Я отказалась переходить в другую школу, упрямо вставая в шесть утра, чтобы вовремя добраться в центр. После уроков, я шла в одно из наших с бабушкой любимых кафе и заказывала кофе. На большее у меня денег не было. Все, что мне давала мама, я тратила на мороженное или кофе вместо обеда в школьной столовой. Я сильно похудела, но это меня радовало – я становилась такой же стройной, как бабуля.

Я поздно возвращалась домой, отказываясь ужинать с мамой и ее мужем. Я просто сидела в своей комнате, рисуя или фотографируя виды из окна фотоаппаратом, который подарила мне бабушка. Я не плакала. «Детка, от слез появляются морщины». Я страдала молча, загоняя свое горе поглубже в душу. «Любовь – это, когда не можешь без человека жить, а если все-таки живешь, то мучаешься от боли, которую не унять ничем», – я вспоминала бабушкины слова, все больше и больше проникаясь их горьким смыслом.

Рита оставалась единственным звеном, связывавшим мое прошлое с настоящим. Она осталась со мной тогда, помогла преодолеть тот страшный период времени. Она часто приглашала меня к себе домой и настаивала на том, чтобы мы вместе делали уроки. Благодаря ей я перешла в девятый класс, а после и относительно прилично закончила школу. Вместо того, чтобы продолжать рисовать или фотографировать, я поддалась на уговоры мамы и Ритиных родителей, и поступила вместе с подругой на экономический факультет. К тому моменту мама снова развелась, и я сняла квартиру, чтобы дать ей шанс опять начать свою личную жизнь сначала.

Я всегда жалела, что мама продала бабушкину квартиру. Проработав несколько лет в банке, я скопила нужную сумму и въехала в новый дом неподалеку от высотки. В саму высотку въезжать было слишком больно, и покупать квартиру там я не стала…

Я шла по улицам Стамбула с красной розой в руках, вспоминая свое детство, обращаясь к мужчине, который мог бы идти рядом со мной. Я поверяла ему свои тайны и страхи, я делилась с ним своей болью. Я рассказывала о пожилой женщине, что сидела у лифта, о скульптурах, о люстре и коврах, о ресторане Арагви, о столовых и кафе, которые давно уже закрылись и существуют только в моем воображении. Мне захотелось плакать. Я чувствовала себя очень одинокой, имея только Риту в качестве плеча, в которое можно всегда уткнуться, чтобы найти спасение. И все-таки теперь у меня есть Сергей. У меня есть муж. Я знаю, что у нас никогда не будет детей, мы никогда не будем ссориться, мы всегда будем соглашаться друг с другом по всем-всем вопросам, нам всегда будут нравиться одни и те же вещи. Он всегда будет рядом, очень близко, каждый день. Возможно ли такое в настоящих, нормальных семьях? Думаю, нет, не возможно. У меня одной такой вот идеальный муж…

Я вошла в холл отеля. Еще три дня в Стамбуле. Я проживу их за двоих, бабуль. Как будто мы обе здесь, две женщины, наслаждающиеся жизнью и не думающие про завтрашний день…

Глава 6. Сергей

Он навсегда запомнил их такими: наслаждающимися жизнью и не думающими про завтрашний день. Оба легкие на подъем, красивые и как будто летящие, парящие над землей. Мама, невысокая женщина, с веселыми кудряшками на голове и задорным, взглядом, как у комсомольцев из старых советских фильмов. Папа, высокий, худой очкарик, рано полысевший, но оставшийся в душе таким же хулиганистым мальчишкой, каким был во время учебы в школе. У них обоих было потрясающее чувство юмора. Иногда Сереже казалось, что они смеются постоянно, не переставая. Потом после их смерти у него в голове не раз неожиданно начинал звучать этот смех: мамин заливистым колокольчиком рассыпающийся вокруг, папин, чуть более басовитый, но тоже раскатистый и объемный.

Первые годы они жили в коммуналке. Все втроем в одной небольшой комнате. Туда вечно набивалась куча народу – у родителей друзей было не счесть. Сережа обожал сидеть вместе со взрослыми допоздна, часто засыпая прямо за столом. Папа тогда брал его на руки и переносил в кровать. Сережа сквозь сон продолжал слышать отдаленные голоса взрослых, в конце концов проваливаясь в то состояние, когда ничего уже не слышишь, хоть из пушек пали. Утром в комнате оказывалось, как по волшебству прибрано. От вечеринки накануне не оставалось и следа. Мама приносила из общей кухни яичницу на большой сковороде, шипящую и подмигивающую Сереже желтыми глазами. Он сразу начинал хотеть есть и бежал быстрее в ванну умываться. Когда он возвращался, родители уже сидели за столом. Посредине гордо возвышалась сковорода, вокруг нее – масленка, хлеб, сыр и докторская колбаса. Перед каждым стояла чашка с обжигающим чаем. Папа резал яичницу и раскладывал по тарелкам. Этот ритуал с небольшими вариациями повторялся каждый день вне зависимости от того, был ли он будний или выходной. В будние дни из-за этого, конечно, приходилось вставать пораньше, но Сережа не возражал. Запах еды действовал на него лучше любого будильника. В школу он приходил уже полностью проснувшимся, сытым и довольным жизнью.

Каждый год летом они все вместе ездили на юг. Квартирка без удобств, дикий пляж, ягоды в тазу, которые мама каждый день мыла в неимоверных количествах. Вечером родители пили красное вино, а он ел ягоды. Родители, как всегда, громко смеялись. Сережа не всегда вникал в суть разговора, да ему и не важно было, о чем там они говорят. Главное – это ощущение счастья и защищенности, которое исходило от мамы и папы, чокавшихся гранеными стаканами с казавшимся почти черным вином. Вместе они перестали ездить на юг после того, как Сережа закончил второй курс юридического. У него появилась своя компания, с которой он ездил отдыхать уже самостоятельно. К этому времени родители переехали в отдельную двухкомнатную квартиру. У Сережи появилась своя комната, и он перестал засыпать под хохот гостей. Он перестал просыпаться из-за запаха яичницы, потому что мама теперь ее жарила на кухне. Постепенно он перестал и вставать пораньше к совместному, семейному завтраку. Институтские вечеринки заканчивались под утро, поэтому просыпался Сережа поздно и бежал в институт, порой не съев вообще ничего.

Когда родителей не стало, Сергей часто жалел о том упущенном времени, которое он потратил на тусовки с друзьями и на женщин. Он мог бы проводить его с родителями также как в детстве, сидя с ними за одним столом, отдыхая у моря или просто втроем у телевизора. Вместо этого в институтские годы и позже, работая адвокатом, он все больше отдалялся от них. В какой-то момент родители даже начали его раздражать своими вопросами о том, когда он собирается жениться, своими волнениями по поводу его работы, в которой он всегда, не стыдясь, пользовался всеми возможными способами для достижения цели. Выигранные дела множились как грибы после дождя. Деньги тоже. К тридцати годам Сергей купил себе отдельную квартиру и стал видеть родителей совсем редко.

Они угасли быстро и ушли один за другим. Несмотря на все связи и деньги, которые Сергей использовал для их лечения. Они, как две кометы, пролетели по звездному небу, оставив после себя только щемящие воспоминания.

– Я так мало уделял им внимания, – изливал Сергей душу Владу, – мы мало общались последние годы. Можно сказать, что и не общались вовсе. Так, перекидывались общими фразами.

– Не надо себя винить. Это нормальные отношения взрослых детей и их родителей, – пытался объяснить Влад другу. – Детство не вернешь. А у тебя ностальгия именно по тому времени, по детству.

– Нет, ты не прав. Надо было что-то делать. Надо было жениться, наконец. Они так хотели внуков, – не сдавался Сергей.

Со временем боль притупилась, но иногда Сергею под утро вдруг начинал мерещиться запах поджаренной яичницы. Он слышал мамин смех, чувствовал ее руку на своем лбу. Ему хотелось схватить ее и удерживать в своей руке долго-долго, чтобы, открыв глаза увидеть ее улыбающееся лицо. А за ней обязательно будет стоять папа, накрывающий на стол. И он побежит в ванну, теряя на ходу тапки, чтобы быстрее сесть с ними вместе завтракать. У него утихнет боль в груди, он успокоится и поклянется не покидать их никогда, не оставлять так надолго. И тогда, может быть, ему удастся предотвратить и их уход, он поймает тот момент, он что-нибудь сделает, успеет сделать, задержит, остановит, бросит вызов смерти. Они вместе поедут отдыхать, его будут закапывать в песок, фотографировать. В тазу будут плескаться спелые ягоды, которые так чудесно есть теплым южным вечером под звуки цикад, плеск волн и их смех.

Сергей открывал глаза и видел рядом очередную подругу, по-хозяйски раскинувшуюся на его постели. Она спала и еще не осознавала, что в этот самый момент все ее милые планы на совместную жизнь с успешным юристом, холостяком и вообще приятным во всех отношениях мужчиной, рушатся как карточный домик. Ни одна из женщин по большому счету не была виновата в разрыве.

– Скажи ты ей, пусть яичницу пожарит, в конце-то концов, – шутил Влад, – встанет чуток пораньше и пожарит.

Сергей понимал, что дело вовсе не в завтраке. Его преследовал образ родителей, модель семьи, которую он потерял. Воссоздать ее с кем-то казалось гиблым делом, и однажды он почувствовал, что потихоньку начинает забывать, как все это было когда-то. Звуки и запахи детства отступили в прошлое, оставив его наедине с самим собой. Затерявшись в огромном мире, среди себе подобных, он потерял надежду встретить женщину, которая помогла бы ему справиться с болью и избавиться от чувства вины. Он выкапывал грязные истории из жизни тех, против кого выступали его клиенты. Всякий раз Сергей убеждался, что семейная жизнь родителей являлась, пожалуй, счастливым исключением из правила, что ему просто повезло прожить такое полное приятных воспоминаний детство. Жестокие мужчины, дерущиеся за кровью и потом доставшееся им имущество, отнимающие у матерей детей в качестве мести за прожитые совместно годы. Озлобленные женщины, пытающиеся оттяпать хоть что-то в качестве компенсации за свою типа любовь, использующие детей в качестве разменной монеты в борьбе за деньги, шикарные особняки и жизнь на берегу средиземного моря. Сергею одинаково противны были обе стороны. Вопрос стоял только в оплате. Бороться он был готов за кого угодно. Морально-этические принципы давно остались похоронены вместе с родителями и памятью о прошлом.

Он вспомнил, как они пошли в Большой. Достать билеты туда было практически невозможно. И вот папа приносит маме на день рождения конверт. А в нем – три билета на балет. Сидели они тогда также далеко, как и сейчас в Стамбуле. Даже выше. Прямо под потолком, рядом с огромной люстрой. Вниз Сереже было смотреть страшновато, но он нагибался и разглядывал в бинокль снующих в партере людей. На маме было выходное платье, на папе костюм. Пахло духами, хлопали сиденья, по всему залу пробегал шорох разворачиваемых программок. Папа вслух читал содержание балета, отпуская по ходу дела свои обычные шуточки. Сережа с мамой тихо смеялись, стараясь не вызвать неудовольствие более воспитанных в культурном плане соседей по ложе.

Потом они долгое время в оперу не ходили. Только уже в перестройку мама с папой вдвоем покупали билеты и, зная, что Сергея звать бесполезно, шли в театр одни. Оставшись без родителей, он стал ходить на оперу и балет регулярно, прослыв эстетом и большим любителем классической музыки. Женщин эта его черта умиляла.

– Это же такая редкость! – щебетали они восхищенно. – Обычно мужчины в театре спят. Ну, или вообще туда не ходят.

– Меня приучили родители в детстве, – немного привирал Сергей.

– Замечательные родители! – женский пол повисал на его руке и призывно смотрел в глаза, демонстрируя готовность идти за ним хоть в оперу, хоть на край света.

«Замечательные», – повторял про себя Сергей, в очередной раз чувствуя, насколько чужой сейчас рядом с ним стоит человек.

За границу он их свозить не успел. «Маме бы понравилось в Вене, например, уверен. Этот город такой же легкий, как она. Весь наполненный музыкой и смехом, летящий. Она бы шла также легко, как моя незнакомка. Папа бы подарил ей розу и, не переставая, шутил бы по поводу и без повода. Но и в Стамбуле ей бы понравилось – вообще не помню, чтобы она чем-то оставалась недовольна», – Сергей снова вспомнил скрывшуюся в холле отеля женщину. На сей раз она представилась ему не в своем голубом платье, а в том выходном, мамином, который она давным-давно надела в Большой. Платье он увидел четко в малейших деталях, как будто он его на ней видел только вчера.

– Сереж, ты улыбаешься как-то странно, – Олин голос ворвался в поток мыслей неожиданно, – это на тебя опера так подействовала расслабляющее?

– Да, да. Опера, – Сергей увидел свое отражение в зеркале лифта. Что-то в лице сорокалетнего мужчины, смотрящего на него из зеркала, вдруг напомнило ему мальчишку из старого, семейного альбома с черно-белыми фотографиями…

Глава 7. Вера

– Почему ты мне ничего не сказала? – Лешка втащил мой чемодан в лифт, укоризненно качая головой. – Я бы мог и в аэропорт за тобой заехать.

– Да зачем, Леш, – я вяло оправдывалась, – нормально доехала на такси, и чемодан не тяжелый. Я вполне его могла бы сама катить.

– Кто-то хочет сказать, что очень самостоятельный, – Леша вышел вместе со мной и пошел с чемоданом к моей квартире. – Как там Стамбул?

– Красивый город.

– Чего тебя туда понесло? Съездила бы на море, – не дожидаясь приглашения, Леша вошел в комнату.

– Там есть море. Условно… Извини, у меня тут страшный бардак, – включив свет, я увидела, в каком виде оставила свое жилище.

– Нормально, – сосед махнул рукой, – у меня гораздо хуже. Есть хочешь?

– Даже не знаю, – я не успела еще понять, что уже нахожусь дома, что послезавтра снова на работу, что в холодильнике, кстати, естественно, пусто.

– Хочешь, хочешь, – Леша не стал дожидаться от меня утвердительного ответа, – давай, приходи в себя, а я сбегаю в магазин и принесу нам поесть. И попить. – Лешка подмигнул и скрылся за дверью.

Я покатила чемодан к кровати. Вывалив на нее все содержимое, я отобрала одежду для стирки и запихнула ее в стиральную машину. Остальное начала раскладывать в шкафу. В этот момент в незапертую квартиру вернулся Леша. Я не успела ни принять душ, ни переодеться.

– Леш, я пошла в ванну. Подожди минут десять, – я взяла из шкафа первую попавшуюся одежду.

– Да хоть пятнадцать. Я тут пока все приготовлю, – Леша направился на кухню.

Под струями воды я вспоминала Стамбул. Но вместо всяческих достопримечательностей перед моими глазами стоял Сергей. После оперы я видела его мельком еще пару раз, но мне казалось, что мы там были вместе постоянно. Страх из-за того, что он может меня заметить, прошел, осталась только эйфория от его постоянного присутствия рядом. Неожиданно начала накатывать тоска – сейчас я опять одна, он опять будет приходить вечерами и стоять около меня незримым силуэтом в балконном проеме…

На кухне на столе стояли тарелки с сыром, ветчиной, рыбой и овощами. Мы сели ужинать, Леша рассказывал что-то про свои любимые машины, задавал какие-то вопросы мне, я автоматически на них отвечала. Но голова моя была занята совсем другим. Я думала, как смогу жить дальше без Сергея. Смогу ли протянуть еще год-два? Смогу ли протянуть всю жизнь? Смогу ли довольствоваться вырванными у судьбы мгновениями, когда я вижу его урывками, от случая к случаю?

Леша делал мне очередной бутерброд, подливал вина. Я ела, пила и улыбалась ему ничего не значащей улыбкой. Я знала, что он не будет пытаться остаться со мной на ночь, потому что после двух его попыток затащить меня в постель, я призналась, что люблю другого мужчину больше жизни. «Я буду ждать», – сказал он тогда. Но с тех пор никогда не переходил грань чисто дружеских отношений.

В начале первого я осталась одна. На небе снова сияла полная луна. Круг замкнулся. Только августовский вечер был чуть прохладнее июльского. Я была чуть более отдохнувшая, но почему-то гораздо более несчастная. Я достала из ящика комода визитку, которую он случайно забыл на столе китайского ресторана год назад. На ней был напечатан номер мобильного телефона. Нестерпимо захотелось его набрать, и хотя бы услышать «алло». Мне нечего будет сказать в ответ, он повторит свое «алло» несколько раз и повесит трубку. Но я услышу голос и буду счастлива несколько секунд, меньше минуты. Это немного совсем, но лучше, чем ничего. Лучше, чем сумасшедшая темнота за окном, сплошная темнота в душе и такое мучительное одиночество в пустой квартире.

В понедельник на работе я поняла, что в мире, если что-то где-то и меняется, то уж точно не в нашем банке. Банк уже два раза за те годы, что я там работала, менял свое название и переходил из рук в руки. Последний раз его к рукам прибрали турки, дав ему турцекое звучное и, что еще более важно, известное имя. Банк располагался в новом высоком здании в самом центре Москвы. Название было написано на фасаде большими золотыми буквами, тяжелые двери с трудом впускали в кондиционированное нутро сотрудников и клиентов. Но даже попав внутрь, человек несведущий не мог сразу сориентироваться среди множества прозрачных дверей, каждая из которых открывалась при помощи пластиковых карт.

Клиентов охрана направляла либо в левое, либо в правое крыло, в которых располагался фронт-офис. Сотрудники со стажем ловко проходили все лабиринты из дверей и коридоров, садились в нужный лифт, а на нужном этаже также бодро поворачивали в нужном направлении. Новички поначалу терялись, тыкались в неправильные двери, часть которых с помощью их карточек вообще не открывалась, и в итоге звонили своим более опытным коллегам. Коллеги вызволяли бедолаг из лабиринта, в сотый раз повторяя на ходу инструкции по успешному достижению нужного места.

Самих турок у нас работало мало. Вначале прибирания банка к рукам они просто наводнили все отделы, и нам показалось, что конец света приблизился не на шутку. Отменены были все чае и кофепития, на обед можно было уходить строго с двенадцати тридцати до часа. Об опозданиях вообще не могло быть и речи – утренние совещания начинались ровно в девять. Для того, чтобы не вваливаться в переговорную в тот момент, когда все собравшиеся только на тебя и смотрят, приходилось приезжать еще на полчаса раньше. Постепенно турки уехали обратно на родину предков, оставив нам самых, видимо, стойких и благонадежных. Тем не менее, надзирателей явно стало не хватать, и потихоньку в офисы вернулись кофе-машины и чайники, обед перестал привязываться к определенному времени, совещания и переговоры незаметно сдвинулись на десять. Домой мы, правда, как уходили поздно, так и продолжали уходить.

– Что, Вернучик, вернулась? – Юрка вылез из недавно купленного навороченного мотоцикла и снял шлем, – без тебя финансовый кризис только усугубился. Казалось бы, всего одна неделя и вот посмотри, что творится!

– Главное, Юр, банк стоит, как новенький, еще нас с тобой переживет, – я со вздохом посмотрела на возвышавшийся надо мной монолит.

– Ты, кстати, загорела. В Стамбуле нынче модно принимать солнечные ванны, или ты в последний момент пришла в себя и рванула на море?

– Не, не рванула, – я опять вздохнула, – просто в Стамбуле, во-первых, море есть, – повторила я в который раз, – во-вторых, было очень жарко. Мы с мужем лежали на травке в многочисленных парках и загорали. Ну, и вообще много гуляли.

Мы вошли в банк и пошли каждый в свою сторону. Я автоматически прислоняла карточку к считывающим устройствам возле дверей и лифтов, неумолимо приближаясь к своему рабочему месту.

– Вера, у нас завал, – Галина, не здороваясь, кратко обрисовала ситуацию в офисе.

– Ты фотки в Стамбуле делала? – Лена, как обычно, уже стояла с чашкой кофе.

– Не-а, фотоаппарат в спешке забыли дома, – ответила я на Ленин вопрос, обреченно посмотрев на кучу записок на моем столе. На каждой стояли в разном количестве восклицательные знаки, на некоторых еще и было подписано красным «срочно». – А на телефон как-то неохота было.

– Жаль, – Света включила радио.

– Смотри там на столе сначала те записки, на которых меньше восклицательных знаков – они более древние, – Галина снова вернула нас к работе.

– Одновременно, Вер, смотри, где меньше знаков, где больше знаков, где написано «срочно». Знаешь, растопырь так глаза пошире и смотри на все записки сразу, – Лена достала из стола коробку с шоколадками.

– Заткнитесь, прогноз погоды, – Света замахала на нас руками и сделала радио погромче.

– Чего это с ней? – спросила я остальных, забирая у Лены из коробки шоколадку.

– Она взяла два дня в счет отпуска и едет завтра со своим чокнутым бой-френдом на рыбалку. В Подмосковье комаров кормить, – Лена покрутила пальцем у виска.

– Лена, тебе этого не понять, поэтому не осуждай, – Галина строго на нее посмотрела и опять уставилась в экран компьютера.

– Я и не осуждаю. Просто объясняю Вере, почему Света теперь слушает так внимательно прогноз погоды.

– Завтра тепло и, главное, без дождя, – сказала Света совершенно спокойно, как будто не ее до этого обсуждал наш небольшой коллектив.

– Понимаешь, Лена, кто куда за любимым едет, – сказала я, забирая у нее еще одну шоколадку, – кто в Сибирь, кто в Стамбул, кто, вот, на подмосковное озеро.

– М-да, – Лена задумалась, – если выбирать между Сибирью и рыбалкой в Подмосковье, то оно, конечно, рыбалка лучше. А ежели между Стамбулом и рыбалкой, то лучше все-таки Стамбул.

Я не ответила, погрузившись в разбор бумаг на столе. День предстоял долгий.

После обеда я достала из сумки визитку. Желание услышать его голос стало нестерпимым. Наш многоканальный телефон на мобильных отражался всегда неправильно, и на него невозможно было перезвонить. Я набрала номер. Он ответил, я сразу положила трубку. «Полегчало?», – спросила я сама себя. «Нет», – честно ответил внутренний голос. Хотелось чего-то большего. А большее не светило. Можно, конечно, было прикинуться потенциальной клиенткой: под фамилией и именем на визитке стояло: «адвокат по семейным вопросам». Но придумывать пришлось бы целую историю: и откуда у меня его телефон, и кто мне его рекомендовал, и зачем вообще он мне нужен. Просто сказать: дал кто-то, чью фамилию я совершенно не помню, было бы глупо и неправдоподобно.

Мне на стол плюхнулась очередная стопка бумаг.

– Над чем задумалась? – спросила Лена.

– Над семейными вопросами, – сказала я правду.

– А-а-а, – Лена покачала головой и пошла наливать себе пятую чашку кофе.

Я убрала визитку в сумку и постаралась сосредоточиться на работе.

Вечером, подъезжая к дому, я почувствовала непреодолимое желание зайти в ресторан. Но я понимала, что после Стмабула должно пройти какое-то время. Слишком уж часто мы там пересекались, и меня до сих пор не покидало чувство, что он обратил на меня внимание. Именно там, в Сиамбуле я впервые испугалась, что мое безобидное увлечение мужчиной, которого я толком и не знаю, может выйти мне боком. В то же время меня потянуло к нему еще больше, захотелось видеть его чаще. Выдуманный образ сталкивался с образом реальным, все более уступая место последнему.

Я поднялась к себе в квартиру и устало побрела к холодильнику. Есть хотелось ужасно. Днем удалось быстро пообедать, а потом я только пила кофе и таскала у Лены ее маленькие шоколадки. Желудок протестовал против подобной диеты, привыкнув за неделю отпуска к регулярному питанию. Наплевав на усталость, надо было что-то съесть. Я выгребла на стол остатки субботней трапезы и, несмотря на голод, начала вяло ковырять вилкой в тарелке.

Он мог бы сидеть сейчас напротив. Может быть даже приготовил бы к моему приходу ужин. Он спрашивал бы, как прошел мой день. Рассказал бы, чем был занят он. Мы бы громко смеялись, шутя, обсуждая свои трудовые будни. Стало бы легче, голова перестала бы гудеть, еда приобрела бы снова свой вкус. Мысли в голове мелькали одни и те же. Год я ходила по кругу, не зная, как выбраться из западни, в которую сама себя неожиданно загнала. Зазвонил мобильный.

– Привет, Верунь, – Лешин голос звучал, как всегда бодро и оптимистично, – приходи смотреть "Формулу 1".

– Леша, прости, я ужасно устала. Сил никаких, завтра опять ненормальный день, хочу лечь пораньше спать, – я на самом деле почувствовала, что дико хочу спать. Тем более, что в отпуске я все-таки вставала позже обычного и после сегодняшнего подъема на работу жутко тянуло в постель.

– Жаль, – Леша заметно погрустнел, – а то бы поорали вместе.

– В следующий раз обязательно поорем, – пообещала я соседу и начала убирать со стола.

На самом деле смотреть с Лешкой автомобильные гонки было пыткой. Один раз я поддалась на уговоры – уж больно хреново тогда мне было одной дома – и пошла в гости. Мы сели перед огромным телеком, Леша поставил на столик пиво и чипсы, и пошло-поехало. Он забыл про то, что рядом нахожусь еще и я, уже на второй или третьей минуте. Правда, иногда он пихал меня в бок и комментировал особенно захватывающие моменты. По большому счету мне было по фигу. Но я честно досмотрела передачу и, вернувшись домой, решила больше на подобные Лешкины предложения не откликаться.

Сосед был страшным фанатом спортивных машин и быстрой езды. Как он до сих пор не попал в какую-нибудь аварию и не сломал себе шею, оставалось загадкой. Однажды он подвозил меня на работу, так как моя машина стояла в сервисе. Мало того, что Леша проделал все свои стандартные трюки при выезде с нашей парковки, так еще и потом летел по улицам Москвы, не обращая внимания ни на наличие на них доблестных сотрудников Госавтоинспекции, ни на камеры, ни на то, что кроме него на дорогах присутствовали другие машины. В тот день я появилась на работе на полчаса раньше, чем начинался наш рабочий день.

– Я же говорил, можно выйти попозже, и поспать лишних полчаса, – заявил, открывая мне дверь, доморощенный Шумахер.

За те полгода, что мы жили в одном доме, Леша поменял машин пять и останавливаться на этом не собирался. Он являлся владельцем небольшого салона, в котором машинам делали крутой тюннинг, так, что хобби чудесным образом сочеталось с работой. В наш дом Леша переехал после развода. Что там случилось с женой, оставалось загадкой. Он на эту тему не говорил, самой спрашивать было неудобно. Да и не очень меня интересовал этот аспект его жизни: когда мы познакомились, я уже была смертельно влюблена в Сережу. Кроме того, Леша весь был слишком-слишком: слишком шумный, слишком быстрый (потому что он не только водил машину быстро, но и все остальное делал тоже довольно шустро), слишком пахнущий автомобилем, а не мужским сексуальным парфюмом, слишком кэжуал одетый, ну и так далее и тому подобное. Так что романа, думаю, между нами все равно бы не вышло, люби я Сережу или не люби.

Конечно, ему я о выдуманном муже не говорила. То, что мужа нет, для соседа по дому было очевидно. Но дела это не меняло. Был мужчина, которого я люблю, и этого вполне достаточно для того, чтобы отношения наши теплились в разряде дружеских. Иногда мне даже казалось, что Лешку вполне можно было бы подговорить сыграть роль моего мужа, например, перед Ритой. Объяснить ему как-нибудь всю эту историю, и убедить поучаствовать в авантюре. Но уж больно сильным был бы контраст между нарисованным Рите образом и реальным Лешей! Невозможно!

Посудомоечная машина неутомимо делала свое дело, избавляя меня от необходимости хоть как-то шевелиться. Сонливое состояние пропало. Наверное, внутренние часы опять перестроились на отпускной лад, подумав, что утреннее раннее вставание было временным недоразумением. Я открыла ноутбук, и начала лениво читать о том, что случилось на мировых финансовых рынках за последнее время. Нельзя сказать, что меня все это сильно интересовало, но на любом совещании турок имел право спросить, а ты обязан был ответить на определенные вопросы, касавшиеся индексов, курсов и цен на нефть. Конечно, в моей работе все эти колебания, скачки и падения играли определенную роль, но небольшую и до определенной степени.

Главный турецкий босс считал постулат о том, что в России все происходит само по себе, и игры ведутся по своим правилам, в корне неверным, и его каждый раз трясло, когда кто-нибудь об этом заговаривал. Я думаю, что он в душе мечтал переставить все-таки наше банковское дело, а глядишь, и всю экономику, на западные рельсы, с завидным упорством внедряя на нашей почве чужеродные формы ведения бизнеса. Мы знали, что турок учился в Германии, а потом долго работал в тамошнем банке, прежде чем его сослали к нам. Иногда до какого-то этапа нововведения шли по плану. Турок потирал руки и гордо на совещаниях говорил нам: «Вот видите!» Но в какой-то момент проекты все равно начинали вести себя по-русски: звонили некие люди сверху и настоятельно просили передать проект другому банку, присылались бумаги, по которым ставки надо было срочно поменять, приходили темные личности и требовали свою долю, потому что вдруг оказывалось, что куш для нас одних будет слишком велик. Постоянно менялись законы: то, что еще неделю назад было выгодно, становилось невыгодно. Менялись фавориты, менялись собственники и «крышующие». Масла в огонь подливали санкции, которые блокировали очередные лазейки, впрочем, находились другие прорехи… Турецкий босс чертыхался и даже матерился, но от своей глобальной концепции не отступал…

Пошуровав по страничкам с последними новостями, я не удержалась и набила адрес сайта юридической фирмы, на которую работал Сергей. Мое желание быть к нему ближе любыми доступными способами пугало, но противостоять ему я не могла. На экране всплыла главная страница с основной информацией о предоставляемых услугах. Я кликнула на список сотрудников, а там на фамилию Сергея. Передо мной теперь была его фотография, отзывы благодарных клиентов и список выигранных дел. Фотографию я давно скопировала к себе в документы, но смотреть на страничку на сайте почему-то было гораздо интереснее, хотя ничего нового за год туда не добавили.

Темно. Лишь мерцающий экран, да свет от лампочек на кухне. Я сижу на кровати и смотрю на лицо мужчины. Оно одновременно и чужое, и очень родное. В жизни на нем чуть больше морщин, чуть менее аккуратно выглядит прическа. На экране он приветливо улыбается. Не во весь рот, как какая-нибудь звезда экрана, но достаточно открыто и дружелюбно, чтобы клиент поверил, что именно он – тот самый адвокат, который ему нужен. В жизни он улыбается редко, а если и улыбается, то улыбка быстро исчезает с его лица. Я провожу рукой по экрану. После Стамбула уже второй вечер я не чувствую его прикосновений и его поцелуев. Я подхожу к балкону, вижу полную луну, но никого не замечаю рядом. Он становится все более реальным, а значит все более далеким и недосягаемым.

Экран гаснет, я ставлю компьютер на пол, сворачиваюсь калачиком и пытаюсь заснуть. Я вдруг начинаю думать о всех тех мужчинах, которые могли бы захотеть со мной переспать, о тех, которые после этого продолжали бы поддерживать отношения, о том, что кто-то из них даже сделал бы мне предложение. И у меня был бы реальный муж, из плоти и крови. Он лежал бы сейчас рядом и храпел. Я бы толкала его, он переворачивался бы на бок. Я бы засыпала. Через некоторое время он бы снова начал храпеть. Боже! Как они все живут с вечно храпящими мужьями?! Как же надо любить человека, чтобы каждую ночь терпеть этот ад?

Я иду на кухню, чтобы погасить свет, который назойливо сверлит мне в глаза. На обратном пути спотыкаюсь о ноутбук, он с грохотом отлетает в сторону. Нога болит, сна как не бывало. Пойти что ли действительно к Лешке "Формулу"посмотреть? Я ложусь на живот, кладу на голову подушку и неожиданно в такой странной позе засыпаю. Во сне мне снится Сергей в Лешкином Мустанге, гоняющий по Вене…

Глава 7. Сергей

Он заснул на диване под "Формулу 1". Не то, чтобы Сергей любил автомобильные гонки. Можно даже сказать, не любил. Сам ездил аккуратно и на других ненормальных, летающих по Москве на запредельной скорости, смотрел скептически. Один такой сумасшедший гонщик жил, кстати, совсем неподалеку. Несколько раз он выскакивал на улицу прямо перед Сергеевым носом и в мгновение ока исчезал из поля зрения. Такие вот бывают идиоты.

Но вечером первого рабочего дня после отпуска Сергею можно было включать по телевизору все, что угодно. На него свалилась масса дел, и мозг просто отказывался воспринимать какую-либо еще информацию. Оля выключила телевизор и разбудила мужа.

– Иди в ванну и спать, – тихо скомандовала она, стаскивая сопротивляющегося Сергея с дивана.

На следующее утро Сергей проснулся совершенно разбитым и в плохом настроении. Он не стал завтракать, быстро оделся и вышел на улицу. Накануне машину он оставил во дворе. Желания спускаться в парковку не было. Его опять мучили неотвязные мысли о слежке, которые чуть было ослабли в Стамбуле, но по возвращении в Москву возобновились с новой силой.

Подземная парковка стала пугать Сергея еще до отъезда. Там почти всегда было пусто, а совершающиеся в этом месте в большинстве американских фильмов преступления не настраивали на романтический лад. Теперь это чувство полной незащищенности в подземном гараже усилилось. Сергей понимал, что, отдав в свое время за место на парковке бешеные деньги, ведет себя глупо, оставляя машину на улице, но вчера вечером ничего с собой поделать не смог.

Машин на дороге было мало. Сергей с легкостью преодолел расстояние до работы, приехав в офис чуть раньше, чем обычно. Он прошел в свой кабинет, бросил дорогой портфель из натуральной кожи на диван и сел за стол. Сергей не собирался сейчас заниматься делами, хоть их и было предостаточно. Он собирался заняться вопросами, касавшимися слежки. Решение, пришедшее ему утром в голову, казалось простым и логичным. Надо было, конечно, раньше со всем этим разобраться, но только после вчерашнего анонимного звонка на мобильный Сергей твердо решил покончить со всеми загадочными вещами, происходившими в его жизни в последнее время.

Итак, первое, что необходимо было сделать, это написать список вопросов, которые предстояло обдумать. Следовало освободиться от эмоций, и, как он всегда и делал, защищая интересы того или иного клиента, подойти к проблеме при помощи логики и с холодной головой. На чистом листе бумаги аккуратным подчерком он написал:

"1. анонимный звонок

2. слежка

3. проваленные в суде дела"

Анонимный звонок в списке стоял первым только потому, что случился он буквально вчера. За ним могло ничего не стоять. Мог же кто-то действительно ошибиться номером. Впрочем, в таких случаях все же принято было бормотать «извините». Хотя и необязательно. Да и зачем кому-то специально ему звонить и сразу же вешать трубку. Сергей посмотрел на противоположную стену. На ней висела сюрреалистическая картина малоизвестного московского художника. Сфокусировав взгляд на сходящихся и расходящихся во все стороны кругах и ромбах золотого и серебряного цветов, Сергей постарался сконцентрироваться на поставленной самому себе задаче.

Звонок – это самое простое! Сергей набрал отобразившийся вчера на экране номер. Ему ответили, что такого не существует. Он внимательно посмотрел на цифры. Многоканальник! Скорее всего, это многоканальник. А они в большинстве случаев отображаются неверно, потому что звонят с одной из линий. Но номер можно пробить. Еще и не такие штуки проверяли за годы работы. Под пунктом «анонимный звонок» Сергей подписал: «если будут звонить еще – пробить номер». С этим было все ясно, и легко преодолев первый пункт, он перешел ко второму.

С ним было посложнее. Но, если задуматься, то второй пункт с третьим связан не был. Надо признаться самому себе: тупо следить за ним некому. Конечно, по делам он ездил часто. Но весь компромат – видеозаписи, записи на диктофоне, нужные бумаги, показания свидетелей – раскапывали его помощники. Вычислить их передвижения было сложно. И уж, конечно, не с его, Сергеевой, помощью. Более логично прослушивать мобильники и переговоры в офисе – тут хоть что-то нароешь. Просто мотаться по городу за ним, и в будни, и в выходные, по зоопаркам и ресторанам, не имело смысла. Сами его перемещения не давали никакой важной информации.

Сергей задумался. Он начал анализировать свои ощущения: нет, все-таки его не оставляло чувство, что на него именно смотрят. Так бывает, когда кто-то в ресторане вдруг начинает на тебя пялиться. Ты перехватываешь взгляд, и человек тут же отводит глаза. Да и ты сам можешь засмотреться на симпатичную девушку, или, наоборот, разглядывать в человеке явное уродство, не в силах оторвать взгляд от неправильных черт лица. Если смотреть довольно долго, то человек обязательно это почувствует.

«Итак, – Сергей вернулся к началу своих размышлений, – слежка, скорее всего, не связана с работой». Он провел от второго пункта две стрелки. Под одной написал: «Паранойя», под другой поставил знак вопроса.

– Перейдем к третьему пункту, – сказал Сергей вслух.

Он задумался. Спустя пару минут он нарисовал одну стрелку. Под ней он написал: «Выяснить, кто из сотрудников сливает информацию». Кончено, легче было написать, чем реально выяснить правду. Тем не менее, этот вариант казался Сергею самым правдоподобным. На душе стало легче. Он засунул исписанный лист бумаги в стол и принялся за дела более актуальные.

– Ну что, как Стамбул? – во время обеденного перерыва Влад, как обычно, говорил и одновременно читал сыпавшиеся ему на мобильный сообщения.

– Нормально. Даже красиво. Даже впечатлило, – перечислил Сергей свои впечатления по нарастающей. «Говорить ему или не говорить про женщину?» – промелькнуло в голове. Раньше они с Владом всегда делились подобными вещами. Но после того, как появилась Ольга, Сергею делиться стало нечем… В отличие от Влада…

– Чем там занимались? Сексом? – Влад произнес последнюю фразу и начал набивать сообщение. – Извини, только быстренько отвечу.

– Новая подружка? – уточнил Сергей, не ответив на вопрос друга.

– Новая, – кивнул Влад, – очень интригует. Она из Интернета. Мы с ней не встречались еще. Только переписываемся пока.

– Может оказаться страшненькой. Фото у нее на страничке есть?

– Прислала. На страничке не было. Она сама начала мне писать. Я сразу, естественно: «Давай фото». Она прислала селфи, – Влад нажал на «отправить».

– И как? – не отставал Сергей. Ему почему-то сейчас не хотелось говорить о себе и он воспользовался моментом, заинтересовавшись новой знакомой Влада.

– Интересная. Не красивая, а именно интересная, – Влад помахал рукой официантке, пытаясь привлечь ее внимание, – давай по кофе и бежать. Работы – вал!

– Согласен, – кивнул на оба утверждения Сергей, – мне Американо, – обратился он к подошедшей девушке, – и чашку побольше.

– У нас стандартные чашки. Могу принести две порции, – девушка слегка растерялась.

Влад засмеялся. Они любили подкалывать официанток, заказывая какие-то нестандартные штуки. Это еще было безобидно.

– Нет, дорогая, мне в одну бы налить побольше, – грустно промямлил Сергей.

– Я сейчас спрошу, что можно сделать, – официантка собралась отойти от их столика, но Влад остановил ее, взяв за руку:

– Не надо. Мы торопимся. Несите нам стандартные чашки. Только мне, пожалуйста, в чашку для Американо налейте двойной эспрессо и сливки.

– Сливки у нас отдельно, – девушка хлопала глазами, пытаясь сохранять спокойствие.

– Окей, – Сергей решил закончить беседу, а то так, ведь, можно и не уйти из кафе никогда, – мне тоже отдельные сливки, тоже в американскую чашку итальянский эспрессо в двойном экземпляре.

Влад уронил на стол голову и затрясся в беззвучном смехе. Официантка отошла от столика, что-то там себе записав в блокнот.

– Она там написала, что у нее сидят два сумасшедших, – прокомментировал Сергей.

– И она права! – поднял голову Влад. У него на телефоне снова протренькало сообщение. – Пишет, что хочет есть, а из офиса пока уйти не может – завал, – он начал быстро-быстро нажимать на кнопки, набивая ответ.

– Что пишешь? – поинтересовался Сергей.

– Пишу: «Я тоже хочу», потом – многоточие, и: «тебя».

– Класс, – Сергей всегда восхищался умением друга мгновенно реагировать на сообщения от женщин в подобной манере. Сам он долго переписываться не мог. Такой способ общения его бесил, поэтому Сергей либо перезванивал даме, либо не отвечал ничего, и звонила ему она.

– Годы тренировок.

На столе появились два молочника и две чашки с кофе.

– Сливки, двойной экспрессо, двойной объем, – произнесла официантка и побыстрее отошла к другим клиентам.

– Да, так ты и не рассказал толком о поездке, – вспомнил Влад начало разговора.

– Гуляли. Оля таскала меня по магазинам. Ходили в музеи. Да, кстати, сходили в Оперу.

– Святое дело, – хмыкнул Влад, – но я думал, что в Оперу ты девушек водишь на стадии ухаживания, чтобы пыль в глаза пустить.

– Отчасти верное наблюдение, – Сергей тоже улыбнулся, – но тут решил и жену сводить. Пора просвещать.

– И как Оля? Выжила?

– С трудом. Но в целом ей понравилось.

– Серый, а ты странный какой-то, – Влад внимательно посмотрел на друга, – ты так выглядишь, когда влюблен. Или распутываешь интересное дело. И то, и другое в последнее время случается редко.

– Х-м. Глазастый, – Сергей покачал головой. – Женщина-фантом, – пробормотал он еле слышно.

– Что? – переспросил Влад. – Я не ослышался, ты сказал «женщина»?

– Ты не ослышался. В Стамбуле в одном отеле с нами жила женщина, которая мне кажется знакомой. Такое ощущение, что я ее встречал раньше.

– Бывает. Главное не это. Главное – она тебе нравится.

– Угу, – Сергей допил свой кофе и достал кредитку, – давай расплачиваться.

– На самом интересном месте! – Влад с улыбкой посмотрел на свой телефон, всеми силами показывавший хозяину, что ему пришло очередное сообщение.

– Завтра договорим, – Сергею вдруг захотелось выговориться, – если будет время, конечно.

Они встали из-за стола и быстро пошли на улицу, к машинам. Каждого из них впереди ждал длинный, рабочий день, который после обеда, по сути, только начинался…

Поздно вечером Сергей сидел в офисе один. Навалившиеся дела, слава богу, понемногу разгребались. Он вздохнул – опять одно и тоже. Дележка имущества и детей. Измены, побои. Создавалось ощущение, что семейная жизнь у людей превратилась в один сплошной кошмар. Сергей задумался. Если вначале есть любовь, то может ли она превратиться в такую страшную в своем неистовстве ненависть? Могут ли люди, когда-то страстно целовавшие друг друга, обнимавшиеся, как в последний раз, бежавшие в постель так, словно она была их единственным пристанищем, их Ноевым ковчегом, в котором из всех тварей осталась лишь одна пара – они… Могут ли эти люди потом говорить в лицо друг другу гадости, поливать друг друга дерьмом? Отнимать друг у друга детей, делить деньги, до копейки рассчитывая совместно нажитое имущество? Следить друг за другом, натравливать друг на друга общих друзей?

Наверное, лучше, как он – не испытывать к жене бурных эмоций. Нет вначале любви, не будет потом ненависти. Сергею не нравилась выдвинутая им самим идея. «Домой-то идти не хочется. Признайся, старик! А сидела бы там та женщина – бежал бы», – он вспомнил ее волосы, в которые так хотелось запустить руки, чтобы почувствовать их густоту, чтобы притянуть голову к себе и поцеловать ее в губы… Сергей закрыл глаза и попытался вспомнить ее лицо. Образ ускользал. Он ведь практически всегда видел ее со спины…

Зазвонил мобильный. Сергей вздрогнул и посмотрел на часы, висевшие на стене напротив его стола. Полдесятого. Наверное, звонит Ольга. Но высветившийся номер был не из списка контактов.

– Алло, – Сергей приготовился к разговору с очередным клиентом.

На том конце молчали. Он сказал: «Алло. Я вас слушаю. Говорите». На призыв говорить не отреагировали и повесили трубку. Сергей снова посмотрел на номер – первые три цифры совпадали с теми, что высветились при вчерашнем анонимном звонке.

– Та-а-ак, – протянул Сергей, – приступаем к выполнению плана. Спасибо большое, – зачем-то поблагодарил он мобильник, – начинаем. Завтра же!

Сергей записал второй номер под первым. Пусть пробивают оба. На всякий случай. Вдруг это все-таки разные звонки, не имеющие между собой ничего общего.

Утром следующего дня номера лежали перед одним из его сотрудников. В половине одиннадцатого Сергей знал, откуда ему звонили. Из банка. Сначала из одного из офисов, потом с номера, который высветился на сайте банка в качестве контактного. Теоретически выяснить, с какого конкретно аппарата звонили в первом случае, было возможно. Но нужно ли это делать? Сергей нахмурился. Скорее всего, не нужно. Окажется, что в офисе сидят человек двадцать. А тот, кто звонил, вовсе там не сидит, а пришел на минутку в гости. Позвонить Сергею.

Кому он понадобился в крупном, совместном с турками банке? Сергей достал из стола бумажку и обвел маркером первый пункт. Рядом подписал название банка. Распечатку, которую ему принесли, Сергей запустил в шредер.

Теперь, вопрос номер два и три. Видимо, другого выхода нет. Надо нанимать кого-то следить за тем, не следит ли кто-то за ним. Маразм, конечно, но что еще можно сделать? У Сергея в записной книжке было несколько номеров агентств, специализировавшихся на подобных делах. Их он использовал только, чтобы выяснить какую-то информацию для своих клиентов. Чтобы выяснить информацию для себя самого, отобрать фирму надо было тщательно все взвесив. Следить за ним мог ведь и кто-то из них. Сергей просмотрел еще раз список. Самым первым шло детективное агентство, которое ему в свое время нашел Влад. В основном они специализировались на делах уголовных. Но по старой дружбе предоставляли свои услуги и в любых других областях. Фирма действовала тихо, спокойно, не поднимая лишнего шума. Деньги брали большие, но и результат оказывался чаще всего выше ожидаемого.

Сергей подъехал к директору агентства после обеда. Мужчина лет шестидесяти выглядел, как всегда солидно, всем своим видом вселяя в собеседника уверенность в надежности предоставляемых услуг.

– Просьба у меня к вам нестандартная, – начал Сергей после обычного обмена любезностями, – последить надо за мной.

– Да чего ж тут нестандартного? – усмехнулся Феликс Эдмундович. – Если бы сказали не последить, а, предположим, замочить, – он пристально посмотрел на собеседника, – замочить это не наша специализация. В чем проблема? Что нужно выяснить? – спросил он более деловым тоном.

– У меня такое ощущение, что за мной кто-то следит, – честно признался Сергей, – так вот надо выяснить, действительно ли это так. Или у меня паранойя. Вы же можете обнаружить, ведется ли за мной наблюдение?

– Нет проблем, – собеседник помолчал с минуту. – Как вы обнаружили слежку?

– Я ее не обнаружил. Я ее просто чувствую. Чувствую, что на меня смотрят. Постоянно.

– Понятно, – протянул директор, – я думаю, мы выясним то, что вас интересует быстро. Несколько дней и станет очевидно, ходит ли за вами кто-то или нет.

– Сколько с меня? – поинтересовался Сергей ценой вопроса, зная, что «прейскурант» в агентстве был недешевым.

– Для вас бесплатно. Мы, можно сказать, коллеги. Давние партнеры, – Феликс Эдмундович потер переносицу. – Если ребята что-то выяснят, и потребуется дополнительная работа, дополнительные действия с нашей стороны, я сообщу. Оплатите, если потребуются какие-то сверхрасходы. По факту, как говорится.

«Ну что ж, одно дело закрутилось, – подумал, выходя из офиса Сергей, – последний пункт я попробую начать раскручивать сам». Вернувшись на работу, он составил список своих сотрудников и расписал все поручения, которые он им давал по поводу последнего дела. Все предыдущие поднять будет сложновато. Но выполнение того, над чем он работает сейчас, проследить очень даже возможно.

– Вызовите завтра в десять всех на совещание, – попросил он помощницу, – пусть каждый придет с отчетом по последнему делу. В письменном виде – что, кто конкретно делал, что нарыл.

Обзванивая сотрудников, помощница Сергея предупреждала:

– Шеф, видимо, решил устроить всем взбучку. Готовьтесь. Требует отчеты в письменном виде по проделанной работе.

Никто не напрягся – иногда такое случалось – начальство вдруг начинает проверять, требовать, вникать в мелочи. Пусть себе вникает. Обычно, это длилось недолго. То, что Сергей собирался «вникать в мелочи» вплоть до самого суда, сотрудникам и в голову не могло прийти.

Глава 8. Вера

На следующий день я позвонила ему еще раз и опять повесила трубку. Все, с этим надо завязывать. Не только не становилось легче, становилось несоизмеримо хуже. Голос его звучал раздраженно – он, наверное, работает вовсю, а я отвлекаю своими глупыми звонками. Мое поведение похоже на поведение ребенка или подростка. Но никак не взрослой женщины. А что же делать, если плохо? Если не осталось сил? Все, что мне хочется, – это прижаться к нему и не «отжиматься». Так и сидеть рядышком, тихонько, не произнося ни слова.

Меня отвлекают – я ведь тоже на работе. Я хочу все бросить и умчаться домой, чтобы никто не видел моих мучений. Чтобы налить себе вина и стоять с ним на балконе, глядя вниз на мельтешащих муравьишек. Уйти сейчас с работы нельзя – я же только на нее вышла. Даже по правде заболеть было бы свинством. И я сижу, понимая кстати, что дома, скорее всего, будет еще хуже.

Весь день я думаю о нем, пытаясь сосредоточиться и думать о работе. Раскиданные по столу бумажки с трудом, но приводятся в порядок. Кое-как то, что скопилось за время отпуска, начинает потихоньку расползаться, рассылаться, сдаваться… До конца официально-установленного рабочего дня остается полчаса. Сегодня я уйду вовремя. Ровно в шесть. Пусть тут сидит, кто хочет, до восьми, девяти, десяти вечера. Я уйду в шесть. Имею полное право в соответствии с трудовым законодательством.

Совсем забыла про единственный, существенный минус ухода с работы в шесть – пробки. В девять, десять уже можно ехать. В шесть в центре самый кошмар. Я тыркаюсь-пыркаюсь, газ-тормоз, чуть левее, чуть правее. Бесполезно. Движение в какой-то момент попросту замирает. В этом есть свои плюсы – когда стоишь в пробке, забываешь про свои проблемы. Думаешь только о том, когда, наконец, сдвинется с места вон та красная машина, которая встала поперек двух полос. Или когда, наконец, нам зеленый. Вроде, и не сильно поможет, но хоть какое развлечение…

В начале пути я погоняла пару раз туда-сюда арию из «Любовного напитка». Но сегодня ария не очень соответствовала настроению. Я достала роковый сборник и врубила на полную мощность. Мой мини весь завибрировал от сотрясавших его звуков. Выключив кондиционер, я открыла окно – пусть послушают рядом стоящие. Парень из соседней машины начал отбивать такт, постукивая ладонью по колену. Потом он обернулся на звук и показал мне большой палец – «здорово!».

Дома я очутилась в восемь. Все-таки раньше, чем, если бы до восьми сидела в офисе. Скинув ненавистную белую блузку и темно-синюю юбку, пошла под душ. Сегодня точно пойду к китайцам. Тоска по нему захлестывает. Шанс увидеть его невелик. Но хотя бы посидеть в уголочке, подышать тем же воздухом, каким часто дышит он. Пойду. Тем более, что есть дома нечего. Как обычно. Ничего нового. Если есть еда, то, значит, ее принес Лешка. Нет, не правда. Последний год я стараюсь покупать продукты и готовить любимому мужу. Только порыв этот потихоньку испаряется вместе с первоначальным энтузиазмом по поводу моей невинной выдумки.

Я выхожу из ванны и сажусь сушить волосы. Я представляю себе, что иду на свидание. Одеваюсь чуть сексуальнее, крашусь чуть сильнее, волосы оставляю чуть более растрепанными – так они объемнее и привлекательнее смотрятся. В девять я в ресторане. Со мной здороваются, радостно кивая – конечно, пришел верный, преданный клиент. Таких положено встречать счастливой улыбкой, будто никого роднее нет на белом свете. Спасибочки!

Мой столик в дальнем углу свободен. Народ какой-то тусуется – вечер буднего дня, август. Я скрываюсь за толстой папкой меню. Знаю его наизусть, но честно пролистываю в тщетной попытке обнаружить что-то неизведанное.

Он приходит. Неожиданно. Один. В ресторане темно, но мне отчего-то кажется, что он устал. Я его понимаю – первые после отпуска дни на работе – ад кромешный. Хоть и действительно не уходи в этот самый отпуск. Интересно, где жена потерялась? Хорошая возможность взять вот так запросто и подсесть к нему.

– Здравствуйте, я ваша лунная жена, – прямо в лоб заявить и кокетливо сверкнуть глазами, – а вы – мой лунный муж.

– Почему мы лунные? – обязательно поинтересуется он.

– Потому что чаще всего являемся друг другу при луне. Еще того чаще – при полной…

К нему все-таки приходит жена. Вызвал, видимо, зачем-то. Или она обнаружила пропажу и вышла на поиски. Он же у нее реальный, а не лунный. Так просто, обитая у балконной двери, его не вызовешь из-под сознания. Я ковыряюсь палочками в креветках и понимаю, что аппетит у меня пропал. Пришла жена моего мужа и забрала аппетит себе. Сидит там и лопает при помощи вилки и ножа.

Кое-как я доедаю то, что заказала. Сливовое вино, которое я не особенно жалую, но зачем-то заказала сегодня, остается недопитым в бокале. Я возвращаюсь домой. Вечерами уже не так жарко. Перевалило за середину августа. Я поеживаюсь – надо бы брать вечером с собой кофту. Рядом резко тормозит какая-то машина.

– Верочка! – Леша опускает стекло и машет мне рукой. – Ты откуда так поздно и пешком?

– Ела у китайцев, – я пытаюсь улыбаться, – как там Формула?

– Все плохо, – серьезно вещает из машины Леша.

– Почему? – я искренне удивляюсь. – Что случилось?

– Тебя рядом не было, – Леша кивает в сторону пассажирского сиденья, – садись, подвезу.

– Леш! Не смеши – тут идти несколько метров.

– Да ладно. Жалко что ли? Скрасишь мне эти метры пути своим присутствием, – Леша выходит из машины, чтобы открыть мне дверь.

Мы заезжаем на парковку. Даем несколько кругов и останавливаемся напротив моей машинки. Приехали. Леша паркуется, и мы направляемся к лифту.

– Ты грустная, – констатирует Леша очевидный факт.

– Устала, – я вспоминаю Сергея, и грусть окутывает меня словно густой туман. Мне даже начинает казаться, что туман заполняет лифт. Лешу видно плохо. Я выхожу на своем этаже, и он исчезает совсем за дверями закрывающегося лифта.

Дома тихо и темно. Я подхожу к балкону и думаю, как же жила раньше. Без Сергея. Столько лет прожито впустую. Среди чужих людей. Среди людей, исчезнувших, канувших в лету. Имена большинства я сейчас и не вспомню. Имена некоторых и не хочу вспоминать. Любила ли я тогда? Нет. Не любила. Я поняла, что умею любить только с ним. Мое сердце проснулось и начало биться. Не биться – колотиться. Метаться там в груди, будто раненный зверь в клетке – и больно, и выхода на волю нет. Нет лекарства от боли, нет воли…

Следующий день начинается также, как все предыдущие. Хоть сто пятьдесят раз август за окном, никак этот факт не влияет на жизнь большого города. Заметит ли кто-нибудь, если, бах, и поменять на всех календарях август на октябрь? Сомневаюсь. Так, вздрогнут легонько – время-то, мол, как быстро летит, и побегут дальше. Спроси их:

– А как же сентябрь?

Они скажут:

– Наверное, прошел как-то. Незаметно. Не помним ничего.

– Это же ужасно!

А они:

– Не-е, нормально. Так всегда бывает. Никто не умер, слава богу. Никто не родил, не женился. Зарплату не повышали. Нормально – обычный незаметный месяц.

– Да, но ведь его не было! Его просто не было. Август, а после – сразу октябрь!

– Какая разница? – будут отвечать они. – Не было и не было.

И на самом деле, они будут правы: нет месяца – нет в это время войны, терактов, слез. Где-то в Африке на целый месяц меньше голодали. Сэкономили электроэнергию. Не гадили в атмосферу. Не приняли пару лишних идиотских законов. Нигде ничего не взорвалось. Красота! Только листья стали чуть желтее, день чуть короче, а какие-то птицы засобирались на юг. Мне собираться некуда. А было бы хорошо – прибрать в квартире, и на юг! Любой юг – лишь бы тепло. Сидеть на юге и смотреть на море. Засыпать под шум волн. И просыпаться под шум волн. Открывать глаза и видеть перед собой кипарис. Или гранат на ветке. Или оливку…

Сентябрь никуда не делся, как и более на данный момент актуальный август. На обед я решаю не идти. Спускаюсь вниз на улицу. На машине не поеду. Иду к метро, хоть уже и забыла, как им пользоваться. Я посмотрела утром, где находится офис Сергея, и теперь туда направляюсь. Он сидит в еще более центристом центре, чем я. Но центр в Москве понятие относительное и растянутое в пространстве. В какой-нибудь Вене, наверное, можно было бы идти пешком. В Москве подобную роскошь себе не позволишь. Еду на метрище. В нем полно народу и пахнет потом.

Когда я подхожу к его конторе, Сергей собственной персоной выходит на улицу. Хорошо сразу поворачивает в противоположную сторону, да еще и увлечен беседой со своим другом. Друга я узнала – тот самый, что сидел с ним в ресторане год назад. Его фотка тоже висит на сайте их компании. Друг постоянно смеется и что-то там смотрит у себя в мобильном. Они с Сергеем практически одного роста. Оба высокие и подтянутые. В дорогих костюмах. Только Сергей идет в пиджаке, а друг перекинул свой через плечо. И стрижки у них разные. До этого я не думала, что мужчин стригут принципиально по-разному. А тут сзади вдруг стало ясно видно – и длина разная, и форма прически. У друга волосы вьются и ему оставили завитки на шее. Я хмыкнула – что-то в этом есть чертовски привлекательное. Женщинам, наверное, нравится.

Я так и иду за ними. Они – в кафе. Восточная кухня. Ну и я уж заодно поем. У меня тоже обед. В зале оказывается довольно-таки светло. Но я нахожу себе закуток потемнее. Сергей со своим другом сели у окна. Они оживленно беседуют. Друг пишет сообщения одно за другим. При этом он запросто продолжает разговаривать с Сергеем. Телефон ползает по столу, как заводная игрушка, без устали показывая, что он отправил сообщение, или, что принес в клюве новое…

Съев салат с грецкими орехами, баклажаны и выпив кофе, я отправилась обратно на работу. Тем же жутким путем, что прибыла сюда. То есть на самом мраморном метрище из всех метрищ мира. В банк я прибыла с получасовым опозданием. Измученная полуденной жарой и толчеёй.

– Ты чего на обед не пошла? – Лена окинула меня критическим взглядом. – Помятая вся какая-то.

– Ездила на метро, – я попыталась объясниться по обоим пунктам сразу.

– Зачем? – Лена поправила на мне блузку, которая будучи расстегнутой чуть не до пупа, слегка оголила плечо. – Бретелька видна. Застегнулась бы ты еще на пару пуговочек. А то припишут сексуальное домогательство.

– К кому? К кому тут домогаться? – я все-таки послушно застегнулась.

– Тихо, тихо, – Лена приложила палец к губам, – все мужики в банке считают, что есть к кому. К ним! – Лена засмеялась.

Галина, наконец, подняла взгляд от бумаг:

– Ты, Лена, поменьше бы смеялась на эту тему. Лучше бы пригляделась повнимательнее. А то так и просидишь в девках.

– Я уже не девка! – опять засмеялась Лена и вернулась к созерцанию экрана своего компьютера.

– Слушайте, а где Света? – я растерянно посмотрела вокруг.

– Она ж комаров на рыбалке кормит. Ну и мужика своего заодно, – съязвила Лена.

– Да, да, да, да, да! – вспомнила я про отгулы своей подчиненной.

– Завтра выходит, – отчеканила Галина.

Прошло две недели, и несмотря ни на что наступил сентябрь. Школьники, думаю, меня благословили бы, если б я все-таки накаркала им отмену сентября. Да, и их родители тоже. Объявили бы меня святой. Канонизировали бы. А так – пробки с утра страшные. Москва стоит третий день – народ везет детишек с дач. Народ мечется по магазинам, докупая ластики, карандаши, тетради.

– Вера! Нам все мало! – накануне вечером оповестила меня вернувшаяся из Болгарии Ритка. – Все! Прикинь, обоим мало ВСЕ! И обувь, и рубашки, и штаны. В чем им завтра идти в школу не представляю.

– Что-то поздно спохватилась, – я знаю, что Рита спохватывается поздно всегда, но бывает, вовремя спохватывается ее мама или няня.

– Мы ж только прилетели, – это довод весомый, – кстати, как вы побывали в Стамбуле?

– Рит, нормально. Встретимся, поболтаем, – у меня нет сил в сотый раз пересказывать краткое содержание моей поездки.

– Ты помнишь про девятое сентября?

– Нет, – я лихорадочно роюсь в голове, – Рита, прости, не помню.

– Я так и знала, – Ритин голос начинает звучать более грозно, – у нас годовщина свадьбы. С Гришей.

– Что свадьба была с Гришей, я помню, – в голове начинает проясняться. У них десять лет совместной жизни, – и что у вас десятилетие, помню, – вру я.

– Мы вас с Сергеем приглашали. Блин! Так вы придете? – Рита на том конце провода свирепеет. – Или нет?!

– О-о-ой, Риточка! Прости, прости! Будем стараться! Только у Сережи командировка скоро. Я спрошу, когда точно. Но я буду очень стараться!

– Будь уж так добра! – Рита опять «мяукает» в трубку. Долго злиться и обижаться она не умеет в принципе. Поэтому, наверное, и живет с Гришей столько лет. А со мной дружит и того дольше.

– Буду, буду добра, – заверяю я Риту…

Время от времени я езжу в обеденный перерыв к офису Сергея. Он часто ходит в соседнее кафе. Почти всегда с другом. Но иногда я сижу в кафе одна – он не приходит. Вечерами домой Сергей возвращается поздно. Я «заезжаю» за ним – паркуюсь недалеко от офиса, если его машина еще стоит на улице. Жду. Он выходит, и мы едем домой. Этаким эскортом. Он впереди на здоровом джипе. Я сзади на Мини. Сергей мог бы оставить меня далеко позади, но ездит он не быстро. Так, в пределах ограничений, наложенных автоинспекцией.

В выходные я тоже его вижу. Причем, совсем не у китайцев, как обычно. Один раз натыкаюсь на спины Сергея с женой у кассы в супермаркете. Я их узнаю сразу, эти спины, и быстренько перехожу со своей корзиной в другую очередь. Второй раз я их встречаю в сквере. Они бредут, загребая ногами опавшие листья. Оба понурые, смотрят вниз, на асфальт. Правда, держатся за руки. Захотелось подойти и расцепить их: ребята, а так вы будете смотреться лучше – чужими, незнакомыми друг другу людьми. А то эти руки выбиваются из образа. Словно шли два человека рядом, случайно сцепились, не обратив внимание, что сцепились не с тем…

Я, конечно, стараюсь свое присутствие рядом с ним никак не афишировать. Но ощущение опасности, преследовавшее меня в Стамбуле, пропало. В Москве я бреду за ним, как фанат какой-нибудь знаменитости, которого знаменитость никогда не заметит в толпе подобных. Я сама порой забываю в обед поесть, если его нет в кафе. Я зачем-то иду за ним по скверу, хотя вначале собиралась лишь пройти через него на соседнюю улицу…

Осень… Горемычная пора. Оставшееся со школы ощущение подъема в гору. Ты стоишь у самого подножья. Летом тебя никто не заставлял ползти наверх. Ты гулял по травке и беззаботно смотрел на небо. Осенью тебя толкают в спину – иди, карабкайся. Вокруг – ветер, дождь. Перед глазами – серая поверхность скалы. Небо черное, затянутое тучами. Солнце все реже озаряет путь. Вниз с горы я начинаю спускаться восьмого марта. Почему? Это тоже из детства. Первые цветы, праздничные концерты, накрытый в гостиной стол. Готовили мужчины. Приезжала мама со своим мужем, дедушкины друзья. Мужчины шли на кухню и что-то там придумывали.

Последние девять лет готовил Ритин муж – я к ним восьмого всегда приезжала в гости. В этом году они меня не позвали. Уехали заграницу. Но ко мне ввалился Лешка и наготовил так, что потом я ела эту снедь всю неделю…

Машины медленно ползут по городу. Первого сентября надо было выехать попозже. Может, и это не спасло бы. Кто знает? Я думаю о Рите. Опять мелькнула шальная мысль попросить со мной поехать Лешу. И выдать его за Сережу. Анекдот! Более разных мужчин и представить себе сложно. Думаю, из моих описаний Рита запомнила какую-то часть. А какую ни запомни – у них все разное. Ничего не совпадает. Ни рост, ни цвет волос, ни комплекция. Я уж не говорю про манеру одеваться и поведение. Но начнется все с Лешкиного Форда Мустанга, на котором мы бодро въедем в Риткины владения. А где спрашивается, Сережин джип отдыхает? Нет, конечно, можно поехать на Мини. То есть у тебя есть мужчина на джипе, но за город вы едите на твоем Мини Купере?! Финиш! Приехали! Покажите мне мужчину в здравом уме и твердой памяти, который сядет на пассажирское сиденье Мини? А и на водительское тоже…

На работе отсутствует Галина. Она на линейке в школе. У нее двое детей и оба еще учатся. Наверное, и тринадцатилетний сын, и семнадцатилетняя дочь вполне могли бы обойтись и без мамы на линейке. Но Галина считает проводы детей в школу первого сентября своей святой обязанностью. В этот день я разрешаю ей приходить в офис попозже.

Вечером, дома я задумываюсь. Жена Сергея вполне ведь может родить ему ребенка. Она молодая. Детей у него от предыдущих браков вроде нет. По крайней мере, он никого не выгуливает по выходным в кино или кафе на мороженное. Родить она ему может. Я – нет. То есть в принципе, теоретически могу. А вот на практике – нет. Просто потому что мы не спим вместе. Потому что муж он лунный. От лунных мужей детей не рожают.

Сегодня луны не видно. Она скрылась за плотными тучами. Но я чувствую его присутствие. Он стоит рядом и как всегда молчит.

– Сегодня ты не обедал? – спрашиваю я его. – Тебя не было в кафе. Обедать надо. Сережа, ты знаешь, что без обеда вредно. Ты уж кушай, пожалуйста, вовремя. Да и теперь почти каждый день я тебя жду в обеденный перерыв. Он у тебя не всегда бывает в это время? Я понимаю. У меня-то проще. Обед в банке строго по расписанию…

Он стоит рядом и молчит. В той другой, реальной жизни он тоже часто молчит? Не похоже, что он много говорит. На работе, видимо, говорит много. Он же адвокат. А дома, скорее всего, молчит. Мне хочется просто к нему прикоснуться. Дотронуться до плеча, руки. Становится холодно. Ветер колышет занавески. Летом ветер заменял мне его дыхание. Теперь слишком зябко. Я закрываю балконную дверь. Он остается на балконе. В комнату я возвращаюсь одна. Тихо. В моей квартире почти всегда тихо. Не работает телевизор, как у всех нормальных людей, потому что у меня его просто нет. Не играет музыка, потому что я ее слушаю в машине. Дома нет настроения. Не звонит телефон, потому что сейчас про меня все забыли. Не шуршит стиральная машина, потому что она уже все постирала. Не играют на ковре дети, потому что нет ни детей, ни ковра. Не пьет пиво под футбол муж, потому что нет пива, телевизора и мужа…

Глава 8. Сергей

Он каждый день ждал ответа из агентства. Внутренне понимал, что так быстро не бывает, но не мог не ждать. Будто от этого зависело все его будущее. Сергей старался уйти с головой в работу, но время от времени подлая мыслишка нет-нет да и пролезала в голову: «Как там оно все разрешится?» Сотрудники бегали, выполняя его поручения, искали компромат, свидетелей, доставали нужные бумажки, справки, заверяли доверенности, встречались с клиентами. Каждое утро теперь начиналось с совещания. К Сергею в кабинет раньше его помощники могли приходить и по одному, докладывая о том, как двигалась работа. Если не было необходимости, то и не каждый день.

На ежедневных совещаниях сотрудники сдавали Сергею письменные отчеты и копии всех документов, которые начинали вращаться в деле. В середине сентября должно было состояться первое слушание в суде. Сергей надеялся, что в этот момент он сможет ухватиться за какую-нибудь ниточку, которая и приведет его к нужному человеку – тому, кто сливает (если вообще кто-то сливает) информацию противоположной стороне.

Неожиданно наступило первое сентября. Сергей пытался проехать по центру к офису и вдруг увидел ребят в белых рубашках и блузках с цветами в руках. Они шли в свои школы, такие яркие и заметные на полупустых утренних улицах. Сергей вспомнил, как долгие годы родители обязательно провожали его первого сентября в школу. Как он пытался в старших классах отговорить их ходить туда с ним. Ему было даже как-то неловко перед остальными одноклассниками, совершенно самостоятельно дотопавших до школы. Сейчас бы он только радовался присутствию родителей…

«Все доходит до человека не вовремя, – подумал Сергей, пробираясь через поток машин, – не вовремя осознал, что не хватает родителей, поздно понял, что неправильно женился… Эх, черт!» – он вывернул руль, едва уклонившись от столкновения с подрезавшей его машиной. Машина была маленькой двухдверной козявочкой. За рулем сидела совсем молоденькая девушка. Она испуганно посмотрела в сторону его джипа и виновато улыбнулась. Он вздохнул и махнул ей рукой: мол, порядок, проезжай…

В этот день прямо перед обедом на экране компьютера Сергей заметил, что ему пришло новое письмо. Он уже встал было со стула, но решил все-таки кликнуть по конверту и посмотреть, от кого послание. Письмо пришло от директора агентства. В нем говорилось о том, что кое-какая информация у них для Сергея появилась, и он может подъехать в любое удобное время, чтобы обсудить детали и забрать отчет. Сердце забилось быстрее – разгадка тайны, мучавшей его весь последний год, находилась в нескольких минутах езды. Сергей плюнул на обед и позвонил Феликсу. Вскоре он уже входил в офис детективного агентства.

– Добрый день! – директор провел Сергея к себе в кабинет и отдал ему тонюсенькую папочку с распечатанным отчетом.

– Обязательно потом прочту. Расскажите, хотя бы в двух словах, что вы обнаружили. Я вижу, отчет не очень-то пухлый. Никакой слежки? – с надеждой в голосе спросил Сергей.

Феликс Эдмундович внимательно посмотрел на собеседника:

– Не совсем никакой. Но рассказ мой будет кратким. Если вы сочтете нужным копать дальше, будем копать. Пока без ваших распоряжений мы, как и договаривались, лишь установили сам факт наличия слежки, – директор помолчал немного. – Может, кофе?

– Да, пожалуй, – Сергей никак не мог понять, что он чувствует, – и кто это?

– Женщина. Весьма, кстати, привлекательная, – Феликс Эдмундович подмигнул Сергею и пошел к двери. – Нина, кофе нам сделай, пожалуйста! – крикнул он своей секретарше. – Больше никого. Но эта женщина за вами действительно часто ездит. Почти каждый день. В обеденный перерыв приезжает к офису, обедает с вами в одном и том же кафе. На обед она приезжает на метро. Вечером приезжает на машине, Мини Купер ярко-желтого цвета. И едет за вами до дома.

– Что ей может быть нужно? – Сергея будто кольнуло острой иглой в самое сердце. Он не понимал, почему ему больно. Почему он не вздыхает свободно просто от ощущения того, что ситуация проясняется. Сердце сжимало в тиски, а в душе нарастала тревога.

– Не знаю. Может, подруга наняла? Из тех, кого вы там разводите, – Феликс пожал плечами.

В комнату зашла секретарша и поставила на стол две крошечные чашечки кофе. Сергей знал, что у Феликса поили крепчайшим турецким кофе – если выпьешь больше, чем предложенную чашечку, то тахикардия обеспечена до конца рабочего дня как минимум.

– Мы пробили следующее: фамилия, имя, отчество, возраст и место работы.

– И где она работает? – автоматически спросил Сергей.

– В банке. Там в отчете все данные, – Феликс Эдмундович одним глотком допил кофе и вопросительно посмотрел на собеседника. – Вы хотите, чтобы мы продолжили копать?

Сергей смотрел на дно чашки, словно пытаясь увидеть будущее в кофейной гуще. Тщетно. Беспросветная грусть накатывала на него волнами, как цунами, от которого нет спасения. Он ясно видел эту огромную волну, неотвратимо растущую где-то на горизонте, и понимал, что от нее ему не деться никуда, как ни крути…

– Пока не надо, – медленно произнес он, – сначала я прочту ваш отчет.

– Лады, – Феликс протянул для прощального рукопожатия руку…

Сергей вернулся в офис, закрыл кабинет на ключ, чтобы даже мышь в виде постоянно вваливавшегося без разрешения Вадима, не проскочила. Открыл папку и начал читать. Через десять минут он сидел, уставившись на сюрреалистическую картину, без единой мысли в голове. За ним ездила женщина по имени Вера, работавшая в том же российско-турецком банке, откуда поступили два недавних анонимных звонка на мобильный. К отчету были приложены не очень четкие фотографии машины и женщины. Машина ни о чем Сергею не говорила. А вот женщина показалась смутно знакомой.

Зоопарк, Стамбул, китайский ресторан… Знак судьбы, счастливое совпадение, женщина-фантом… Красные туфли, роза, летящая походка, волосы, рассыпавшиеся по плечам…

Сергею казалось, он попал в Голливудский фильм. Или в бразильский сериал. Короче, попал в некое измерение, которое не имеет ничего общего с происходящим в реальной жизни…

В дверь настойчиво забарабанили. Он с усилием встал из-за стола и как во сне пошел открывать. Так стучать мог только один человек – его лучший друг Влад.

– Серый, ты чего? – Влад встревожено посмотрел на взъерошенного Сергея. – Заперся… случилось что-то?

– Случилось, – Сергей медленно, как во сне повернулся к своему столу и пристально посмотрел на папку, будто она могла от его взгляда исчезнуть.

Влад прикрыл за собой дверь и снова спросил:

– Что стряслось? Или ты не хочешь об этом говорить в офисе?

– Я вообще не знаю, хочу ли об этом говорить, – Сергей продолжал с усилием выдавливать из себя слова, – не знаю и не понимаю ни-че-го.

– Давай, все-таки рассказывай. Садись, – Влад уже устроился на стуле и по-хозяйски махнул Сергею в сторону его кожаного крутящегося кресла, – говори. Легче станет.

– Сомневаюсь, – помотал Сергей головой из стороны в сторону.

– А я нет, – Влад откинулся на спинку стула и приготовился ждать. Пусть друг соберется с мыслями.

– Ну, хорошо, – Сергей вздохнул, – хорошо. Даже, правда, не знаю, с чего начать.

– С начала начни. Или с конца. Как тебе удобнее.

– А вот действительно начну-ка с конца. Получаю я отчет от агентства, которое ты мне, кстати, когда-то и рекомендовал.

– Это того, где директором Дзержинский? – хмыкнул Влад.

– Почему Дзержинский? У него другая фамилия.

– Я имею в виду имя, отчество, – со вздохом разъяснил Влад.

– А, ну да. Дзержинский, – кивнул Сергей, – так вот. Мне показалось, что за мной следят. Год уже следят.

– Ты ничего мне про это не рассказывал, – опять встрял Влад.

– Понимаешь, это все было похоже на бред собачий. Я думал, может у меня мания преследования. Даже одно время думал сходить к психологу. Я не был уверен: то следят, то вроде не следят. Еще дела начал проигрывать в последнее время. Почему-то эти события складывались в одну картину. Потом недавно случилось два анонимных звонка на мобильный. А потом я прозрел, – Сергей замолчал.

– Хм, – Влад провел рукой по волосам, – пока мало, что понял. Итак, за тобой год, якобы, кто-то следит. Начнем с этого. Как ты это понял? Почетче, – было такое ощущение, что Влад разговаривает сейчас со своим клиентом.

– Мне казалось. Казалось! – гаркнул Сергей.

– Да не ори ты! Что значит "казалось"? – не отставал друг.

– Представь: ты сидишь в ресторане, а на тебя кто-то смотрит. Ты же почувствуешь взгляд? – привел уже отработанное на самом себе сравнение Сергей.

– Да, обычно чувствую.

– Так и у меня было. Я чувствовал, что на меня смотрят. И все. Но, поверь, ощущение не из приятных. Оно ведь появлялось часто. Иногда пропадало. Но чаще имело место. Недавно я собрал волю в кулак и постарался посмотреть на дело трезво. Проигранные дела не имели к слежке отношения. Я же ее ощущал и в выходные, и в Стамбуле, и вечером. Короче, постоянно.

– И верно, кому ты нужен. Весь материал роют твои ребята. Ты только на джипе по Москве ездишь, чтобы на бабки клиентов раскручивать, – Влад засмеялся. – Извини, извини. Но чтобы проваливались дела, за тобой слежку устанавливать смысла не имеет.

– Ну! И я о том же. Сначала пробил на всякий случай номера, с которых звонили на мобильный. Оказалось, звонили из крупного банка. Потом пошел к твоему Дзержинскому. Дал ему задачку последить за мной. В плане посмотреть не следит ли кто-то за мной.

– Понял, – Влад кивнул. Теперь он слушал друга с серьезным выражением лица.

– Тот обнаружил, что за мной по пятам ходит женщина. Вот ее досье, – Сергей кинул папку Владу.

Влад просмотрел листочки:

– И что ей от тебя нужно? – он в недоумении пожал плечами. – Работает в банке много лет. Занимает хорошую позицию. Не замужем. А это тут самое важное – ей судиться не с кем. Чего ей за тобой ходить?

– Знаешь, что тут самое важное? – Сергей придвинул свое лицо ближе к Владу.

– Что? – почти шепотом спросил Влад. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки.

– Я ее знаю!

– В смысле?

– Я ее замечал. То есть никогда не мог разглядеть, как следует. Но это она! Та женщина, с которой я, например, сталкивался в Стамбуле. Или здесь в Москве видел издалека в темном углу китайского ресторана. Это та женщина, которая мне так нравилась, Влад! Она зачем-то за мной следит!

– Зачем? – Влад сидел, как истукан, задавая односложные вопросы, не будучи в силах переварить совершенно нескладывающуюся ни в какую картину информацию.

– Хороший вопрос! Если бы я знал. Если честно, она мне нравится безумно. Какое-то просто наваждение. Она ночами мне иногда снится. И тут на тебе!

– Может тебе с ней поговорить начистоту? Ну, типа, ты все знаешь – она за тобой следит. Не рассказать ли вам, леди, всю правду, – предложил Влад.

– Наверное, ты прав, – покивал Сергей, – наверное, ты прав. Приведу в порядок мысли, немного приду в себя… если честно, я в шоке.

– Выпить надо, – двинул очередную «гениальную» идею Влад, – пошли, накатим.

– Я за рулем.

– А кто тут не за рулем? Вызовешь такси. Ничего страшного, машина ночку переночует спокойно и возле работы. Охрана тут круглосуточная. Никто твой джип не угонит, – Влад встал со стула. – Пошли!

Вечером Сергей завалился домой совершенно пьяный. Оля в полном недоумении смотрела на впервые в течение их совместной жизни напившегося встельку мужа. Она не была свидетелем его холостяцких приключений, поэтому стояла в ступоре, глядя на упавшего без сил на кровать Сергея.

– Сереж, – тихонько пробормотала она, – Сереж, что случилось? Как ты доехал на машине такой пьяный?

– Нормально доехал! – Сергей с трудом формулировал мысль. – На такси.

– А твоя машина где?

– Оль, где-где? У работы, на стоянке, – он присел на кровати, – а ты не знала, что у тебя муж алкоголик?

– Нет, – искренне ответила Оля.

– Вот, теперь знаешь, – гордо выкрикнул Сергей.

– Но ты не алкоголик, – Оля сопротивлялась, как могла. – Что-то случилось.

– Да, ты права. Что-то случилось, – Сергей начал раздеваться, – за мной следит женщина. Зачем, непонятно. Вон, посмотри, – он залез в свой портфель и вынул папку.

Через несколько минут Сергей уже спал. Он почувствовал, как Оля вытащила из-под него покрывало и накрыла одеялом.

Утром Сергей увидел на кухонном столе папку. Он тут же пожалел, что дал ее жене. В его голове по-прежнему не было ясного представления о том, что он собирается делать дальше. Но Оля могла вмешаться именно сейчас, когда ему совсем не требовался ее предвзятый совет. А в том, что совет жены будет предвзятым, он не сомневался. Все-таки в деле фигурировала женщина, красивая женщина, женщина, которая ему нравилась несмотря ни на какие выкрутасы судьбы.

– Ты прочитала содержимое? – спросил Сергей Олю, будто между прочим.

– Да, – Оля тоже напустила на себя безразличный вид, – что это за женщина вдруг нарисовалась? Кстати, ее лицо мне кажется знакомым, – Оля поставила перед мужем тарелку с тостом и кофе. – Что будешь с эти всем делать?

– Не знаю. Честно, – Сергей быстро проглотил тост и, кинув папку в портфель, направился к выходу. – Не бери в голову. Думаю, ничего интересного, – он заметил, что все-таки Оля занервничала. «М-да, женам вряд ли нравятся подобные штучки. Наверное, еще меньше, чем мужчинам», – подумал Сергей, надевая пиджак. Ему самому подобные штучки не нравились, но ситуацию стало делать даже в какой-то степени привлекательным то, что нравилась женщина, выкидывающая эти самые штучки.

В офисе Сергея уже поджидал Влад:

– Ну ты как вчера?

– Ничего, но спьяну отдал Ольге папку. Она явно занервничала.

– И я ее понимаю, – Влад кинул взгляд в сторону мобильника, но читать сообщение не стал. – Зачем отдал папку-то? Ах, да. Спьяну…

– Сдуру, – покивал Сергей раскалывавшейся после вчерашнего головой. – Анальгина нет случайно?

– Ща будет, – Влад скрылся на пять минут за дверью и вернулся со стаканом, в котором шипела здоровая таблетка. – Вот. У секретарш есть все!

– Блин, Влад, засада вышла полная. Сомневаюсь, что Оля правильно поймет мой порыв встретиться с Верой.

– А ты ей не говори. Позвони Вере, договорись о встрече.

– Интересно, под каким предлогом? Что так честно и сказать: вычислили вас, мадам, вы за мной следите. Хочу встретиться, поговорить и посмотреть в ваши прекрасные глаза, – Сергей поставил пустой стакан на стол. – Представляю себе ее реакцию.

– Э-э-э, – проблеял Влад, – а что может быть за реакция?

– Если что-то там не в мою пользу, криминального характера, то испугается и исчезнет. Если ерунда какая-нибудь, то тоже испугается и встречаться в любом случае не будет.

– Ты прав. Давай подумаем до завтра, – Влад в очередной раз кинул взгляд в телефон. – Ладно, Серый, побегу. День сегодня ужасный! Но завтра первым делом с утра к тебе. Обсудим план действий.

В конце рабочего дня Сергей набрал номер, который к тому моменту уже знал наизусть:

– Вера? Здравствуйте. Меня зовут Сергей. Мы как-то мельком видели друг друга. Пересекались, так сказать. У меня тут случайно оказался ваш телефон, – Сергей вздохнул поглубже. – Хотелось бы с вами, если возможно встретиться, поговорить…

– Можно, конечно, можно, – неожиданно прозвучал в трубке приятный женский голос.

– Завтра? В китайском ресторане «Лао Ше», – предложил Сергей не вдаваясь в дальнейшие подробности. – В восемь вас устроит?

– Да, я постараюсь успеть. Выйду, наконец, с работы вовремя, – она радостно засмеялась, и он не смог не улыбнуться в ответ.

– До встречи, – промямлил Сергей в телефон и в смятении уставился на замолчавшую трубку.

По правде говоря, он ничегошеньки не понимал. Она так была рада его слышать, словно только и ждала этого звонка. Сразу согласилась встретиться. Может, она сумасшедшая? Сергей снова улыбнулся – голос ему понравился, и реакция ее на звонок понравилась. «Плохо дело, – сказал он вслух радостно, – плохо!» Слова не соответствовали настроению, но значения это никакого для него не имело. Завтра он ее увидит, и все прояснится.

То, что дело плохо на самом деле, Сергей понял, только вернувшись домой. Оля, как самая правильная жена на свете, подождала, пока он съест свой ужин, и только потом нанесла бомбовый удар.

– Сережа, я должна тебе кое-что сказать, – в этот момент Сергей почему-то подумал, что так женщины обычно сообщают мужчинам о беременности. Но беременностью тут и не пахло. – Я выяснила важную информацию о той женщине, которая за тобой следит.

Дальше на Сергея начали валиться факты, которые Оля вбивала ему в голову монотонным голосом, как молотком гвозди.

– Итак, – Олин голос стал похож на голос судьи, выносящей смертный приговор, – вчера я поняла, что ты растерялся и не знаешь, что делать, – она посмотрела на удивленное лицо мужа и продолжила: – посмотрела содержимое папки. Списала телефон агентства с визитки и данные этой странной тетки. Сережа, я еще тогда не знала, что со всем этим буду делать. Но утро вечера мудренее, – в этом месте Сергей поперхнулся печеньем, которое на свою голову начал грызть минуту назад. Оля постучала по его спине кулаком. – Так лучше?

– Да, спасибо, – лучше Сергею не стало, но в данной ситуации проще было сказать «да».

– Так вот, – Оля тоже начала есть печенье, – утром я позвонила в агентство и назначила встречу.

– Они что так вот запросто с тобой согласились встретиться? – Сергей был в шоке. Феликс даже не соизволил ему позвонить!

– А почему нет? Я твоя жена, в конце концов! – Оля взяла второе печенье. – Имею право уточнить, кто это за тобой следит.

– Уточнила? – он сердито посмотрел на жену.

– Да. Я приехала и сказала: «Видите ли, мне нужно, чтобы вы раскопали о ней побольше информации. Все, что нам непонятно, все, что мы не знаем, представляет для нас опасность…»

«Верно, – сказал ихний шеф и потер переносицу (в этот момент Сергей поперхнулся от Олиного любимого "ихний"), – что копать?»

«Да все подряд, – ответила я. – Где-нибудь всплывет причина, по которой эта женщина следит за моим мужем. Как только что-то всплывет, сразу звоните».

– А дальше что? – Сергей снова почувствовал себя героем мексиканского сериала.

– Звонок раздался через три часа, – продолжила Оля. – Странность нашлась всего одна. Но зато какая! Вера официально не замужем…

– Я в курсе, – нетерпеливо перебил Сергей, поймав себя на том, что ему становится интересно слушать.

– Так вот, дело в том, что в отделе кадров в анкете написано – замужем, – медленно произнесла Ольга.

– И? – Сергей почувствовал, как у него вспотели ладони.

– Замужем за тобой! – припечатала Оля. – Все совпадает: фамилия, имя и отчество. Они там работают спустя рукава – пришел сотрудник, сказал, что женился или вышел замуж. То есть, вышла замуж. Они вписывают в личное дело. Только если на какие-то льготы кто-то претендует, тут они просят документы. А так, записывают и все. Тем более, что фамилию она не меняла. Сведения датированы июлем прошлого года.

– Так тогда я женился на тебе! – Сергей вскочил со стула и прошелся взад-вперед по кухне.

– Знаю. Ты не двоеженец, – Оля вздохнула. – Они это уже пробили. Скорее всего, Вера все зачем-то выдумала. Другой вопрос, зачем. Боюсь, только она и может ответить на этот вопрос.

– Спасибо.

– Нам делать-то что дальше?

– Пока ничего не надо. Мне необходимо время, чтобы подумать, – Сергей покачал головой и пошел в комнату.

– Над чем тут думать? – Оля проследовала за ним и уселась рядом на диван. – Надо подавать на нее в суд!

– За что? – Сергей удивленно поднял бровь.

– Как за что? Ты не понимаешь? Ты же юрист. Тебе виднее, как это сформулировать, – Оля зло посмотрела на спокойно откинувшегося на спинку дивана мужа. – Преследование, обман, моральный ущерб…

Сергей думал о Вере. Завтра они увидятся и все прояснится. Он почему-то был уверен в том, что она сумеет объяснить свое поведение. Он был уверен в том, что она не представляет для него никакой опасности. Сейчас, услышав рассказ жены, Сергей успокоился и расслабился. Его раздражала своим поведением Ольга, а не преследовавшая его Вера. Он даже не задумывался о причинах подобной метаморфозы, а лишь представлял себе завтрашнюю встречу в ресторане, рисуя себе в мыслях образ прекрасной незнакомки.

– Почему ты молчишь? – раздался рядом голос Оли.

– Завтра. Я все решу завтра, – Сергей встал и направился в сторону ванной. – Я очень устал и все решу завтра, – повторил он, – только прошу тебя, больше не предпринимай никаких шагов самостоятельно, не посоветовавшись со мной. Пожалуйста. Это может быть чревато не совсем теми последствиями, которые ты себе представляешь.

Вслед ему еле слышно донеслось слабое «хорошо».

Глава 9. Вера

Боже, он позвонил мне! Я не задумывалась, откуда он узнал мой номер, не размышляла о том, почему решил встретиться – я просто летала от счастья. Правда, сердце заходилось от страха: ведь мы впервые нормально посмотрим друг на друга и поговорим. Но этот страх доставлял удовольствие. Ворон не сидел противно в животе, выворачивая меня наружу; ничего не нарушало установившейся гармонии. На работу в кои-то веки я ехала с радостью – вечером меня ждало свидание с лунным мужем! Первые часы пролетели мгновенно. Даже девчонки заметили мое состояние.

– Ты чего такая довольная? – буркнула Галина. – Редкое явление в нашем банке: счастливый сотрудник, бойко выполняющий свои чертовы обязанности.

– Обязанности я всегда выполняю бойко, – возразила я. – Ну а так-то, у меня свидание вечером.

– С кем?! – хором спросили все трое.

– С собственным мужем! – гордо припечатала я. – Решили сделать друг другу приятное и устроить вечер-сюрприз. Притворимся, что незнакомы.

Галина покачала головой.

– Ребенка вам надо завести. И дачу. Театр устраиваете от нечего делать.

– Наоборот, – возразила я, – мы слишком загружены и очень хочется отвлечься.

– Чего ты к человеку пристала? – вступилась за меня Света. – Мне кажется – отличная идея. Разнообразие в жизни. Дети его явно внесут, но своеобразное.

Мы быстро вернулись к своим делам. Я старалась не думать о Сергее, чтобы совсем уж не унестись мечтами подальше от банка. Это не совсем удавалось: иногда я вспоминала, что он женат. Неужели, решил развестись? А я? Откуда взялась в его мыслях я? Очередные бумажки разбивали мои мысли о нем вдребезги, и я опять погружалась в мир цифр и строгой отчетности. Если бы так все было легко с Сергеем – сверил, проверил, сдал. Мы сходимся, подходим друг другу, женимся и счастливы до конца своих дней. Желательно еще и умереть одновременно, чтобы не страдать по утраченной любви.

Часто неприятности обрушиваются на наши головы не просто неожиданно, а в самый неподходящий, счастливый момент. Так и случилось – разве могло быть иначе? Разве мне судьба готовила приятные сюрпризы в тот день? Нет. Как выяснилось, не готовила. Она меня лишь подразнила, поманила вкусной конфеткой. А вместо конфетки подсунула горькой микстуры. Иногда похожим образом обманывают детей и животных: вместо вкусняшки засовывают им в рот лекарство. Но им-то понятно, а мне за что? Я готова была выпить свое лекарство без обмана. И это стало самым неприятным: зачем водить за нос, когда человек был готов жить без вот этого неожиданного счастья? Зачем манить конфеткой, а потом устраивать трагедию в стиле Шекспира? Ладно, признаю – ядом меня не травили. События развивались банально, от чего хотелось яду выпить совершенно самостоятельно: видимо, на то и делался расчет…

Итак, перед самым обедом меня вызвал начальник отдела кадров. Точнее, вызвала начальница. Наш босс в принципе предпочитал женщин, полагая, что они в России гораздо меньше пьют, более покладисты, аккуратны, а так как многие имеют семьи, то еще и держатся за свои места крепче, чем мужики. Отчасти, думаю, это было правдой. Тамара Петровна работала в банке с незапамятных времен – ее тащили с собой все, в чьи руки переходило предприятие. Она подошла к предпенсионному возрасту в отличной форме, хотя была из тех женщин, которые выглядят не моложе, чем цифра, указанная в паспорте. Но Тамара Петровна блистала ухоженностью: явно иногда колола ботокс, регулярно посещала парикмахера, а шмотки покупала в магазинах солидной ценовой категории. Она не молодилась; от нее исходил какой-то купеческий дух – солидный такой, нижегородский. Если к ней вызывали, то хорошего не жди: сурово потребует пересмотреть табель о рангах, длительность обеденного перерыва или сократит сотрудников в отделе, или, напротив, навяжет того, кого уволить нельзя, но в другом отделе его уже терпеть не в силах. Потому Тамару Петровну и обожал турецкий босс – она, чуть ни единственная, с готовностью выполняла все его указания (впрочем, как и указания всех его предшественников, даже если они были прямо противоположными). Но благодаря грядущему свиданию, шла я к ней в приподнятом настроении. Бог с ним, что скажет – сделаем.

– Добрый день! – бодро поздоровалась я, заходя в кабинет, где всегда пахло тяжелыми, классическими (ага – купеческими) духами.

Тамара Петровна вместо приветствия вздохнула. Недобрый знак. Не дожидаясь приглашения, я села напротив и терпеливо стала ждать, чего там нам день грядущий приготовил. Приготовил он полную пакость.

– Как же так? – Тамара Петровна подняла на меня свой немилостивый взгляд. – Как же так, Вера? От вас мы такого не ожидали. Я честно скажу: такого мы ни от кого не ожидали бы. – Она опять вздохнула и встала из-за стола. Потом села обратно и взяла тонкую папочку, лежавшую все это время перед ней. – Я помню прекрасно этот момент. Вы сообщили, что вышли замуж. Теперь нам задают закономерный вопрос: почему мы не проверили свидетельство о браке. Наше упущение. Теперь будем проверять.

У меня волосы начали медленно шевелиться на затылке, а по спине побежали неприятные мурашки. Мелкие, холодные, противные.

– Вера, зачем вы это сделали? Хорошо, что вышли сразу на меня. Хорошо, что информация никуда из моего кабинета не просочилась. Настоящая жена вашего… как и сказать-то не знаю… якобы вашего мужа… – Тамара Петровна сверилась с анкетой в папке, – Сергея. Так вот, жена Сергея каким-то образом узнала, что вы указали ее мужа в качестве вашего. Совпадает имя, фамилия, отчество. Дата рождения. И адрес. Почти. В адресе только квартира указана ваша, а не его настоящая. Тем не менее, я постаралась убедить женщину, что это может быть полный однофамилец. Всякое бывает. Однако она привела убедительные аргументы. Оказывается, вы за ним следите, названиваете ему. Он известный адвокат и имеет связи. По его просьбе детективное агентство выяснило, что неизвестная, преследующая Сергея женщина – вы, Вера. Несмотря на профессию, Сергей – человек мягкий, интеллигентный. Его жена сказала, что он собирается встретиться с вами и поговорить по-человечески, чтобы вы оставили его в покое. Но жена не верит в вашу порядочность. Простите, Вера, но я с ней согласна. С такими как вы бесполезно вести переговоры. Вы, как террористы, разрушаете семьи. Как воры, хотите взять чужое, вам не принадлежащее.

Тут я вспомнила, что от Тамары Петровны несколько лет назад ушел муж. К другой женщине. Понятно, что мой поступок, и так не совсем понятен, но в ее глазах я точно выгляжу охотницей за чужими мужьями, которой прощения нет.

– В общем, Вера, – продолжала Тамара Петровна ледяным голосом, – я попросила Ольгу не устраивать скандала, спустить ситуацию на тормозах. А мы, в свою очередь, проведем с вами беседу и попросим уволиться. Ваш поступок не имеет объяснения и угрожает репутации банка. Если вы будете продолжать преследовать Сергея, он сумеет предпринять и более крутые меры. Не забывайте, что он адвокат. Увольнение должно послужить вам уроком – ничто не проходит безнаказанно. Вы согласны с такими условиями?

– Да, – пролепетала я.

– Вот вам лист бумаги. Пишите по собственному, – Тамара Петровна протянула мне листок и вперилась в меня жестким взглядом.

Под ее наблюдением я написала заявление. Она тут же его подписала, вытащила из папки мою старенькую трудовую книжку, заполнила ее и отдала мне.

– Вы немедленно покинете здание банка, – припечатала она. – Все недостающие формальности я улажу без вашего присутствия. Сейчас же предупрежу охрану. Ваш пропуск, пожалуйста, – Тамара Петровна протянула руку.

– Как я выйду отсюда? Мне же надо вернуться на рабочее место за вещами, вызывать лифты, открывать двери, – лепетала я, проклиная себя за раболепие.

Начальница отдела кадров недовольно засопела.

– Я пойду с вами. Сегодня вы у меня гость, – хмыкнула она. – Давайте пропуск.

Мы вышли из ее кабинета. Я зажала в вспотевшей руке трудовую. Тамара Петровна приложила свой пропуск к двери, которая вела в холл с лифтами. Мы спустились на мой этаж. Она снова открыла дверь, и мы прошли к моему офису. Девчонки с удивлением на нас посмотрели. Я начала собирать вещи, кидая в пакет под пристальным взором Петровны все подряд, что доставала из ящиков.

– Что случилось? – осмелилась спросить Галина, как самая старшая и даже имевшая право обращаться к Тамаре Петровне по имени.

– Вера уволилась, – процедила начальница отдела кадров. – По собственному желанию. Решила искать счастья в другом месте.

Я накинула пальто, взяла сумку и пакет.

– Готовы? Прекрасно. Пошли.

Мне казалось, что меня ведут в тюрьму. Только там вещи обычно отбирают, а тут наоборот. Внизу, возле последней двери на выход, Тамара Петровна снова соизволила разлепить губы, накрашенные неброской розовой помадой:

– Как вы понимаете, рекомендаций мы вам не дадим. Но я уверена – с вашими способностями вы быстро найдете работу. Не пропадете.

Она развернулась и пошла прочь. Я вышла на улицу. Накрапывал первый осенний дождь: противный, мелкий, холодный. Я поняла, что забыла зонтик в офисе. Ничего страшного – надо лишь добежать до машины. Бросив пакет с сумкой на пассажирское сиденье, я завела мини и попыталась вспомнить, сколько денег у меня на счету. Кстати, надо забрать их из этого банка и переложить в другой. Я никогда не думала о том, что придется уйти с работы, поэтому вообще не экономила, но что-то там лежало. На какое-то время хватит.

Прежде чем пойти домой, я зашла в супермаркет, купила три бутылки дорогого вина, несколько банок оливок и сырные нарезки в ассортименте. «Продержусь», – подумала я, хотя не совсем понимала, почему решила «держаться». Но в голове билась одна четкая мысль: я не буду выходить из дома, пока не пойму, что способна двигаться и жить дальше. Дома я нашла пижаму – как сейчас помню, Ритка подарила. Дорогая плюшевая пижамка. Но я ее вообще не надевала: не мой стиль. А теперь – мой. Я засунула белую блузку в стиралку, бросила юбку в шкаф. Туфли остались сиротливо стоять возле входной двери. Я надела пижаму и написала женщине, которая у меня убиралась, что больше приходить не надо. Так мое увольнение повлияло на еще одну судьбу. А скоро повлияет на продуктовые магазины, доставку и бутик с белыми блузками… Захотелось позвонить Тамаре Петровне и сказать, что из-за нее пострадает слишком много народу. Впрочем, она логично ответит, что вина на мне и будет права. Звонить не стала, а села за стол пить вино. Первая бутылка быстро опустела. Съела я, правда, не много – несколько оливок и пару кусочков сыра. Жутко захотелось спать, и пижама пришлась кстати: я рухнула в постель.

В последующие дни мой режим поменялся кардинальным образом. Я спала до двенадцати, пила вино, ела какие-то нехитрые закуски, бесконечно смотрела сериалы на ноуте и ложилась спать, когда уже не оставалось никаких сил, а сон сваливался на меня тяжелым покрывалом, накрывая с головой. Иногда звонил телефон. Я ответила три раза. Первым позвонил Лешка, обнаруживший мою машину на постоянном приколе на парковке.

– Сломалась? – участливо спросил он. – Чего не обращаешься, я же починю, что угодно.

– Нет, Леш, спасибо, на ходу. Просто у нас в отделе коллега заболела ковидом и нас перевели на дистанционку на время инкубационного периода.

Про название периода я точно не помнила, но Лешка историю принял за чистую монету, пожелал не заболеть.

– Если чего надо, я принесу, – пообещал он. – Надену маску, перчатки и притащу поесть.

Я отказалась, сказав, что пока справляюсь. На самом деле, на улицу я не выходила, словно и правда была заразной. Заказывала доставку, решив гульнуть напоследок по полной. Вино мне приносил тот же курьер – он ко мне приходил не раз и быстро согласился за небольшой гешефт покупать для меня вино. Парню было все по барабану. Он всегда слушал музыку в наушниках, приплясывал и согласно кивал, забирая записку с перечнем покупок. По-моему, он даже перестал оформлять все это через службу доставки. Ну и правильно.

Второй позвонила Рита. Я ей проблеяла, что болею, опять приплела ковид, тоже отказалась от помощи и надо мной смилостивились, перестав задавать вопросы.

Третий звонок поступил от Галины. Она от лица всего нашего небольшого коллектива выражала сочувствие и передавала сплетни. Информация о причинах моего увольнения все же просочилась, однако народ толком ничего понять не мог, поэтому Галину делегировали выведать у меня истину. Я опять сказалась больной, но вот она мне не поверила. Впрочем, я все равно быстро попрощалась, не выдав правды. Вскоре пришло сообщение от Юрки, который, вопреки правилу, больше не предлагал взять шефство над хрюном в зоопарке, а писал, что скучает и готов помочь.

Так у меня образовалось несколько помощников, но пользовалась я помощью только парня-курьера. Пижамка у меня теряла свою первозданную свежесть, я, скорее всего, тоже теряла, пусть не первозданную, но свежесть лица и тела, потому что ходила в душ редко, кремами не пользовалась, только с трудом споласкивалась и чистила зубы. Видимо, видок у меня реально стал так себе: в один очередной непрекрасный день курьер даже снял наушники и спросил, все ли в порядке.

– От меня ушел любимый мужчина и уволили с работы, – отрапортовала я заплетающимся языком. Курьер принял информацию к сведению и с понимаем кивнул, снова нацепив наушники.

Кстати, лунный муж действительно исчез. Сергей больше не звонил и не являлся ко мне ночами, возле балкона и при луне. Он испарился. Я пыталась вызвать его образ, но бесполезно. Не помогал портрет, на котором теперь я видела совершенно чужого человека.

Прошло три недели. Я умудрилась в недолгий момент просветления открыть счет в другом банке, который считала надежным, и перевела туда свои деньги. Несмотря на постоянные услуги курьера, финансы мои поредели не сильно. Часть денег приносила мне хороший процент, поэтому полного разорения не предвиделось. Кроме того, сказывалось отсутствие трат на бензин, белые блузки, обеды в столовке и ужины в ресторане.

Лешке я написала, что все-таки болею. В один из дней, попивая игристое сразу после полуденного пробуждения, я в очередной раз решила отодвинуть поиск работы на неопределенный срок. За окном во всю бушевала осень со своей ужасной дождливой погодой; впереди маячила зима – какая уж тут работа. Сиди себе в норе, в пижаме. Я опять благословила онлайн службы, которые позволяли совершать необходимые, минимальные телодвижения, не выползая наружу. Заплатив за квартиру, я поняла, что она мне не нужна. Нет, конечно, жить где-то надо. Но вполне сойдет и более скромная жилплощадь, а то за элитный дом драли, надо признать, немеряно. Эту продам, куплю малогабаритную. В пятиэтажке. Панельной. Деньги разложу по счетам. Буду жить на проценты. Как рантье.

Радужные мечты разрушила Рита. Возможно, если бы она не позвонила или я не ответила бы на звонок, то пижамные норные планы осуществились бы на сто процентов, а так пришлось довольствоваться лишь частичным воплощением и то не сразу, и не совсем.

Глава 9. Сергей

Он прождал ее час, хотя уже через пятнадцать минут осознал, что Вера не придет. Конечно, он мог ей позвонить и спросить, но что-то его удерживало. Так он сидел и сидел, заказав чайник зеленого чая. В глубине души Сергей понимал, что ему тупо страшно. Странная штука, с его-то опытом, он боялся встречаться с таинственной незнакомкой. «Может, любовь на самом деле выглядит именно так?» – задался он вопросом. Его никогда не мучили чувства, а тут вдруг нагрянуло – незнакомое, странное, а от того пугающее. Но кроме опыта общения с женщинами, у него был и профессиональный опыт. Сергей чувствовал, что Вера – или не тот человек, который его преследовал, или он сильно ошибался.

Олино поведение тоже неприятно удивило: Сергей не ожидал, что она полезет в его дела, а дело с Верой он считал своим, а вовсе не семейным. Более того, Оля обратилась в агентство, не посоветовавшись с ним – ладно Вера, но агентство вообще ее не касалось. Мало ли… неважно, что «мало ли». Одно ясно: она не имела никакого права в это лезть. И скорее всего, Вера не приходит на встречу именно из-за вмешательства Ольги. Сергей еще не понимал, что произошло, но почему-то причину видел в этом. Впрочем, вернувшись домой, он сумел убедиться в своей правоте.

– Я позвонила этой сумасшедшей на работу, – огорошила его Оля. – Ты с ней встретился?

– Нет, – ответил Сергей сразу на последний вопрос.

– О! Подействовало! – злорадно усмехнулась жена, напомнив ему какую-то злобную принцессу из мультика.

– Что подействовало? – сердце у него замерло, казалось, совсем перестав стучать.

– Ну как, я узнала телефон отдела кадров банка и позвонила туда. Не ожидала, но меня соединили все-таки с начальницей. Женщина очень понимающая. Вошла в положение. Поняла, что такой скандал не в интересах банка. Обещала сумасшедшую уволить и объяснить ей, что следует срочно прекратить преследование моего мужа. Думаю, она поэтому и не пришла к тебе на встречу.

– Я же просил тебя ничего не предпринимать, не посоветовавшись, – произнес Сергей, чеканя каждое слово, как он часто делал в суде. – Я же просил оставить это дело мне.

Оля сложила руки на груди и насупилась.

– Ты явно жалел ее. Я решила тебе помочь справиться с этим делом, а ты даже меня не благодаришь! Или ты в нее влюблен? А? Может, здесь вообще все неладно? Поэтому ты ее защищаешь?

После поездки в Стамбул это было уже второе открытие Оли для мужа. Сергей осознавал все более четко, что он больше не хочет с ней жить, что она его бесит, раздражает. А самое главное – она была непредсказуема и способна на любые поступки. На нее нельзя было положиться. Кроме того, Оля оказалась злой, а вовсе не той задушевной тихоней, какой она ему виделась вначале.

Сергей прошел на кухню. Оля пошла вслед за ним.

– Ужинать будешь? Или ты поел в ожидании своей прелестницы?

– Оль, уйди отсюда, а? Завтра я куплю тебе билет домой, в Воронеж. Подам на развод. Детей у нас, слава богу, нет. Делить нам тоже нечего. Все пройдет быстро.

– Ах так! – Олины глаза засверкали недобрым огнем. – Значит, между вами что-то было! Ага, зачем же она за тобой следила? Зачем ты нанял детективов, если знал ее? Ага! – снова вскрикнула она: – Вы с ней встречались. Потом поссорились, и она тебя преследовала. Но любовь не прошла, и теперь ты хочешь избавиться от меня, чтобы снова с ней сойтись. А может вы все-таки встретились сегодня? Помирились? – Оля нависла над ним и, несмотря на худобу, напоминала Сергею гору.

– Нет, мы не знакомы. И нанял я детективов вовсе не из-за нее, – частично соврал Сергей. – Собирай вещи. Я отвезу тебя в отель. Предупреди родителей. Я оплачу только одну ночь. Завтра уедешь. Вещи я тебе пришлю. Бери самое необходимое.

Он опять чувствовал себя адвокатом, словно Оля была не его женой, и ему поручили выполнить ряд действий в ее отношении. Оля наткнулась на стальной взгляд и поняла, что Сергей не шутит.

– Ты еще пожалеешь! – выкрикнула она, развернувшись на сто восемьдесят градусов.

Ворвавшись в комнату, Оля вытащила свой чемодан и начала бросать в него вещи из шкафа. Потом она набрала в телефоне чей-то номер.

– Влад? Ты сегодня один или с бабой? Случилось? Да, твой дружок выставляет меня за дверь. Прямо на улицу. Нет, он трезв. Хочу приехать к тебе переночевать.

Сергей взял свой телефон и после того, как Оля завершила беседу, набрал Влада.

– Слушай, я ее собирался поселить в отель и завтра купить билет до Воронежа. Да, я решил твердо. Да, мы разводимся. Короче, если хочешь, конечно, приюти ее, но я вовсе ее не выгонял на улицу, поверь. Просто у меня однокомнатная квартира, а терпеть ее я больше не могу. Либо мне придется уходить, либо ей. Так как квартира моя, думаю, более логично уехать Оле.

Влад заверил Сергея, что у него сейчас никого нет, и Оля не помешает – пусть ночует. Пока они разговаривали, Оля уже собралась и собиралась выйти за дверь.

– Погоди-ка, – Сергей положил телефон на стол и в два прыжка оказался возле жены. – Ключи сдай, пожалуйста, – сказал он ей.

Оля в ярости швырнула ключи куда-то за спину Сергея и вышла из квартиры, шарахнув за собой тяжелой, металлической дверью так, что в кухонном шкафу жалобно зазвенели тарелки и бокалы.

– Ушла, – сообщил Сергей другу. – Лови сестренку.

– А, седьмая вода на киселе, но мне жаль. Что у вас стряслось? Это из-за той дамы, которая тебя преследует? Стоит ли ради нее ломать жизнь?

– Лишь отчасти из-за нее, – ответил Сергей. – Я наконец понял, на ком женился. Она чудовище. Потом расскажу, – и он попрощался с Владом.

В квартире стояла тишина. Сергей с облегчением вздохнул, осознав, какой тяжкой ношей на нем висела семейная жизнь. Завтра, все завтра. Пока он хотел тупо выпить и забыть обо всех злоключениях.

Завал на работе не давал возможности заняться своими делами, и неожиданно Сергей обнаружил, что Оля подала на развод первой.

– Извини, но у нее никого нет в Москве, и я взялся ей помочь, – сообщил Влад совершенно спокойным голосом в один из обеденных перерывов. – Я буду ее представлять.

– Ничего, что ты выступаешь против не просто коллеги, но человека, с которым работаешь в одной конторе? Наша негласная этика говорит о том, что мы не должны выступать друг против друга, – Сергей чуть не поперхнулся, услышав новость.

– По сути, ты ответчик, а не адвокат ответчика. Думаю, нормально.

У Влада в жизни принципов не существовало – об этом Сергей прекрасно знал. Однако сейчас он сам попал под жернова. Особо волноваться было не за что: у них с Ольгой не существовало совместно нажитого имущества, поэтому и делить нечего. Тем не менее, неприятный осадок остался. Вскоре оказалось, что беспокоиться есть о чем. В заявлении на развод виноватым числился именно он – Сергей, который, по словам Оли, изменял весь год брака с Верой, а также всячески унижал Олино достоинство и регулярно ее поколачивал. Все эти выкрутасы Сергей знал наизусть – сам много раз разводил, выбивая для нанявшей его стороны максимальную выгоду. Но перспектива бороться за себя совсем не вдохновляла. В итоге он решил нанять адвоката, причем со стороны и обязательно женщину. Полистав картотеку, Сергей нашел нужный контакт и договорился о встрече.

– Я поняла, Сергей, вашу проблему, – перед ним сидела эффектная блондинка, чей облик полностью соответствовал статусу серьезного адвоката: гладкие волосы, забранные в пучок; умелый, малозаметный макияж; модный, но строгий костюм. – С ней не так уж сложно будет справиться. Вы правильно решили нанять адвоката. Несмотря на ваш опыт, вам было бы сложно сохранять объективность, а главное, в вашу объективность не верил бы судья. Основные наши доводы: полное отсутствие доказательств. Нет никаких свидетельств побоев и ваших измен. На этом и будем строить нашу защиту. Уверена, вас спокойно разведут без выплат в пользу Ольги.

Слушания должны были состояться через месяц, и адвокат просила Сергея вести себя максимально сдержанно: не общаться с Ольгой, не заводить романов с другими женщинами, тем более, не контактировать с Верой. Сергей все и сам понимал, но ему не нравился лишь последний пункт: очень хотелось набрать номер Веры, объясниться с ней, узнать, как дела, и назначить встречу. Но пришлось набраться терпения. Вторым неприятным пунктом стал Влад. Теперь Сергей прервал с ним контакты, велев общаться только через адвоката. Однако находиться в одной конторе и не сталкиваться с бывшим – а Сергей уже не мог представить себе Влада в ином качестве – другом было не так-то просто. Тем не менее, Сергей нашел выход: он снял на месяц офис рядом с адвокатской конторой и перевел всех своих сотрудников туда; там же назначал встречи с клиентами.

Чувство слежки через какое-то время к Сергею вернулось. Он понимал, что и до того, и сейчас Вериной вины в этом не было. Он видел ее мини на парковке их дома и знал, что она просто-напросто никуда не ездит на машине. Сергей надеялся, что ее жизнь наладилась после увольнения и ждал развода, чтобы удостовериться в этом лично.

К Феликсу снова обращаться Сергей не хотел – он был знакомым Влада, и Сергей твердо решил использовать только новые контакты, которые никак с ним не пересекались. Очередным детективом оказался забавный дедуля старой школы разведки. Они быстро нашли общий язык, и старичок, шустро передвигавшийся по городу на машине, имевшей вид такси, принялся за дело.

Вечерами Сергей возвращался домой с ноутом, на котором теперь он работал и в офисе, и дома, чтобы не использовать стационарный компьютер, не оставляя без присмотра ни одного файла, перекусывал и продолжал работать. Он старался не думать о разводе – пусть этим занимается его адвокат, не размышлять о слежке – пусть вынюхивает информацию детектив. Все оставшиеся Олины вещи Сергей собрал в коробку и отправил на адрес Влада курьером. После Влад пытался звонить, но Сергей не брал трубку. На душе стало спокойнее, будто из квартиры он выселил давнего врага. Конечно, ему не хватало дружеского общения, тем не менее, Сергей чувствовал, что и без Влада ему тоже стало комфортнее.

Через некоторое время позвонил детектив.

– Я кое-что раскопал, – сообщил он. – Нам есть о чем поговорить. Лучше я к вам подъеду домой. Сначала поищу жучки. На всякий случай. Потом поговорим. Кстати, в старом кабинете прослушка у вас стояла.

– Как вы узнали? – ошарашенно спросил Сергей, надеявшийся в глубине души, что все будет не так запущенно.

– При встрече расскажу. Наберитесь терпения, – ответил дед. Оставалось подчиниться, назначить время и ждать его в гости.

Глава 10. Вера

– Верка! Что ты наделала, Верка! – передо мной стояла моя лучшая подруга, задрав мордашку вверх, и причитала.

– Не знаю. Так вышло, – еле слышно прошептала я и обняла Риту. – Не ругайся, Ритусь. Я знаю, что идиотка. Знаю, что ненормальная идиотка. Все знаю.

– Я не ругаюсь. Пошли в дом, – Рита вздохнула и похлопала меня своей маленькой ручкой по спине. – Мы тебе подготовили комнату. Раскладывай там вещи и спускайся вниз. Будем пить, и ты мне расскажешь все! – она погрозила мне пальцем, словно я была одним из ее непослушных сыновей.

Я вынула сумку с вещами из машины и пошла за Ритой к дому. Риткин дом был огромен. Если надо, то в него не только меня, а целый полк, таких как я, поселить можно. Хотя полк сумасшедших, несчастных, одиноких женщин Рита вряд ли выдержит. Как меня переваривает который год – не знаю.

Рита семенила впереди. Маленькая женщина с аппетитной попкой, крутыми бедрами, осиной талией и большим бюстом. Бюст я сейчас не видела, но хорошо помнила, что у Ритки он не просто есть. Он есть с большой буквы. Это уж после родов бюст стал нормально сочетаться с бедрами и попой, а когда-то все в Рите было миниатюрно, и только грудь гордо торчала из-под одежды, вызывая зависть подруг и приковывая жадные взгляды мужчин. Сейчас на Рите черные легинсы и длинный черный свитер. На шее – витиевато завязанный розовый платок. На ногах – в тон платку розовые, высокие кроссовки. На голове у Риты неописуемая прическа – короткие, черные волосы торчат во все стороны, и только сама Рита знает, сколько усилий ей стоит подобный беспорядок…

Уже в дверях сумку у меня выхватывает Ритин помощник по хозяйству. Обычно он работает в саду, но, увидев, как я волоку свою ношу, быстро бежит на помощь. Мы дружно поднимаемся на второй этаж. В доме тихо – Гриша на работе, ребята – в школе. Лишь телевизор бубнит что-то тихонько в гостиной первого этажа.

– Итак, тебе на все про все – час, – распоряжается Рита, – располагайся и дуй вниз. Я пока на стол накрою.

Мы внимательно смотрим друг на друга.

– Рита, я безумно рада, что ты у меня есть, – я начинаю плакать и без сил плюхаюсь на стул. Впервые за все эти дни я чувствую себя в безопасности и среди своих. Дикая боль, сжимавшая сердце, пока не отпустила. Но мне легче хотя бы от того, что Рита меня не отвергла, не смотрит, как на прокаженную.

– Ааа! – Рита машет рукой. – Если бы ты всегда помнила, что я у тебя есть! Правда, я и сама могла бы догадаться, что в твоей жизни что-то пошло не так. Э-э-э! Сижу тут в деревне. Совсем ошалела от этих четырех стен, – Рита бьет кулачком по стене.

– Рита, что ты! Ты не виновата. У тебя семья! – я качаю головой. – Что ты!

– Слушай, плевать на вещи, на душ и чего ты там еще хотела сейчас сделать! Пошли пить и разговаривать, – Рита потянула меня со стула. – Быстро на стол еду покидаем, бутылку откроем и вперед!

Я послушно встаю, и мы снова спускаемся вниз. Рита достает из холодильника закуски, а мне протягивает вино: «Открывай!» За окном начинается дождь. Осень. Кругом осень. Вся в опадающих желтых листьях. И впереди – зима. Никакой другой альтернативы. Я застываю с тарелкой в руках, понимая, что и у меня впереди – зима. Холод и одиночество…

– Вера! – Ритин голос мешает мне помусолить свои грустные мысли подольше. – Кончай тормозить! А то сделала лицо, как на похоронах.

Мы разливаем вино и раскладываем еду по тарелкам.

– Я и есть на похоронах. Хороню неудавшуюся жизнь, и личную и общественную, – я усмехаюсь. – У нас с тобой поминки.

– Та-а-ак! Заканчивай, Вера, заканчивай. У тебя только все начинается, – Рита грозно сдвигает брови. – Что такого случилось-то? Вот, скажи, что конкретно произошло такого?

– Ты не понимаешь? Кстати, это что? Анчоусы?

– Анчоусы, анчоусы, – Рита кивает, – яйца, а на них анчоусы. Вкусно, – Рита отправляет половинку яйца в рот, – попробуй. Жизнь заиграет новыми красками.

– Рит, я ела анчоусы…

– Ну и еще раз съешь, – Рита протягивает мне тарелку, – бери. Это я тут толстею, а ты все худеешь. Страшно отощала!

– На нервной почве, – оправдываюсь я.

– Да на какой на нервной! Ты живешь одна, ничего не ешь! Не готовишь.

– На нервной! – я настаиваю. – До всей этой истории я готовила. Типа у меня муж. Я, знаешь, сколько блюд освоила!

– Нет худа без добра, – философски заметила Рита и начала класть на кусок французского багета икру. – Давай, Вер, выпьем. За то, что ничего особенного не случилось.

Мы чокнулись.

– Вино классное, – прокомментировала я.

– А ты говоришь, жизнь не удалась! – Рита улыбнулась. – Это у тех, кто сейчас голодает или вино московского разлива пьет, не удалась.

– Они-то как раз может и счастливы, – не очень веря в свои слова, промямлила я в ответ.

– Короче, ты мне скажи, ты этого своего Сережу до сих пор любишь?

– Да. Люблю, – мне снова стало плохо. – Понимаю, что звучит, как бред собачий. Но что поделаешь, – я обреченно покачала головой. На глаза опять навернулись слезы.

– Не плакать! – скомандовала Рита. – Ты же с ним ни разу толком не общалась. Тоже самое, что любить актера. Ты любишь оболочку и придуманный образ. Не более. Вот, возьмем Григория, – Рита задумалась.

– Кого возьмем? – воспользовалась я паузой. – Гришу?

– Да, Гришу возьмем. У него куча недостатков. Куча! Ничего не пытается в себе изменить. Все его недостатки только усугубляются с годами. Но он – реальный человек. Я понимаю, что вот он – он… А ты ж своего не знаешь. За что его любить? И не думаю, что так уж он хорош, – Рита пожевала немного бутерброд. – Хорошая икра. Не соленая… Он что, помог тебе в сложной ситуации? Попытался с тобой поговорить?

– Но Сергей ведь не понимал, что произошло! Следит за ним какая-то женщина. Маньячка. Выдает себя за его жену. Чего со мной разговаривать?

– А чего тебе его любить? Выдуманная тобой история закончилась. Вычеркни его из памяти. Представь, что вы поссорились. Разошлись. Он, твой этот выдуманный муж, изменил тебе, и вы разводитесь, – Рита подняла бокал. – За твой развод!

– За развод, – не очень уверенно согласилась я с тостом. – Рит, все равно не пойму, как дальше жить, – слезы у меня катились из глаз совершенно неконтролируемым потоком, подсаливая вино.

– Помнишь, когда твоя бабуля умерла, ты ездила ко мне делать уроки и готовиться в институт? – вдруг спросила меня Рита.

– Помню, конечно, Рит. Я тебе всегда буду благодарна за поддержку.

– Я не про благодарность, – Рита махнула рукой. – Просто, вспомни – надо выучить уроки, надо сделать выводы из всей этой ситуации и идти дальше. Нельзя ковыряться в прошлом, Вера. Каждый день ты мне будешь рассказывать, что выучила за день. И когда я увижу, что ты все поняла правильно, сдала экзамены и готова начать все заново, тогда я тебя выпущу из этого дома! Пока, ты ничего, дорогая, не выучила. Садись, двойка!

– Не выучила, – согласилась я, – ни фига не выучила. Рит, с чего начать?

– Нельзя любить несуществующего человека. Сиди и повторяй это по сто раз на дню. Вспомни, с чего началась вся история. Найди то место, где ты споткнулась и пошла не туда, куда надо.

– Ритусь, тебе надо в психологи идти, – я погладила подругу по руке.

– Поживи тут с мое: либо умом двинешься, либо станешь психологом. Через три часа придут первые два обалдуя с карате, часа через четыре появится их папаша. Обалдуй номер три. Они начнут говорить одновременно, требовать еды, внимания к их словам, ответы на их бесконечные вопросы. Обязательно в школу надо будет нести какую-нибудь фигню, которую требуется достать из-под земли немедленно. Гриша будет искать свой ай-пэд и валить вину на меня: дескать, это я не углядела, и мальчишки его утащили к себе, сломали и вообще выкинули в помойку. Потом ему будут звонить по работе. Мальчишки будут орать и ему мешать. Виновата опять я… Когда мы ляжем спать, Гриша быстренько займется со мной сексом, повернется к стенке и захрапит. А я буду лежать без сна и думать, за что мне все это, и где же, в конце концов, мой оргазм! – Рита стукнула кулаком по столу и тоже заплакала…

Когда пришли «обалдуи», мы сидели за столом опухшие от слез и совершенно пьяные смотрели очередную серию «Секса в большом городе».

– Мам, вы чо? – спросил старший, зашвыривая рюкзак на диван.

Младший поковырял в носу и прогундосил:

– Мам, мы есть хотим.

– Вот, видишь, – шмыгнула носом Рита. – Лидия Петровна! – проорала она вникуда.

В дверях материализовалась Ритина домработница.

– Накройте мальчикам наверху.

– Хотим пельмени! Мам, хотим пельмени, – начал дергать Риту за свитер младший.

– Лидия Петровна, варите пельмени!

– Они их вчера только ели, – домработница осуждающе покачала головой.

– Еще хотим! Мы знаем, ты готовила рыбу. Не будем! – громко закричали оба мальчика сразу. – Рыбу не будем!

– Вот, видишь, – Рита налила нам еще вина, – выпьем!

– За детей! – я почувствовала, как Ритины отпрыски снова начинают благотворно влиять на мое состояние.

Отпрыски продолжали орать, не предпринимая никаких попыток удалиться на второй этаж в свои детские.

– Молчать! – рявкнули мы с Ритой хором.

– Детки, идите наверх, – спокойным голосом произнесла Рита, воспользовавшись минутным затишьем, – иначе я вас выпорю.

– Не выпорешь, – показал ей язык старший и на всякий случай со всех ног бросился к лестнице.

– Не выпорешь, – повторил младший и припустил за братом…

Утром я проснулась со страшной головной болью. Выпитые накануне напитки напоминали о себе нещадным гулом и барабанной дробью. Я сползла вниз и обнаружила на столе записку от Риты: «Уехала за продуктами. Буду к обеду. Учи уроки. З.Ы. Очень болит голова. Аспирин на столе». И действительно, рядом с запиской лежала упаковка с таблетками.

Я поковырялась в холодильнике и поняла, что еда вызывает только приступы тошноты, не более. Единственный предмет, вызывавший более или менее приятные чувства, был кофемашиной. Я подставила чашку под носик и нажала на кнопку с надписью «двойной эспрессо». Машина затряслась, заурчала и выплеснула в чашку черную жидкость. Я сыпанула туда сахару, плеснула молока и села за стол.

Итак, что я имею? Проще сказать, чего я не имею. Не имею работы, мужа (уже даже и придуманного не имею)… и, пожалуй, все. Ага, не много-то я и потеряла. Рита права. Что уж такого случилось? Оказывается, ничего не случилось. Женщина, которой скоро стукнет сороковник, потеряла высокооплачиваемую работу, которая ей давно осточертела, и мужа, которого на самом деле и не было в природе. Отлично!

Я допила кофе, накинула куртку и пошла на улицу. Во дворе суетились «по хозяйству» Ритины помощники. Я помахала им рукой и пошла за ворота. Элитный коттеджный поселок встретил меня гробовой тишиной: народ поразъехался по офисам, школам и магазинам. Оставшиеся, видимо, сидели дома и варили борщ. Я шла по дорожкам и обдумывала то, что скажу сегодня Рите. Думать мешала не отпускающая меня головная боль. Каждый шаг отдавался в голове, словно рядом чеканил шаг взвод на военном параде.

Пройдя три или четыре круга и вернувшись к знакомому дому, я решила закончить прогулку. У ворот стояла Ритина машина. Сама Рита, видимо, уже находилась в доме.

– Я тебе звонила, – раздалось у меня над ухом, – где ты была?

– Гуляла. Думала, – обернувшись, ответила я Рите, – телефон остался в комнате.

– И что надумала? Голова как? – без всякого перехода задала оба вопроса Рита.

– Болит, – ответила я на последний, – надумала выкинуть телефон.

– Телефон выкинуть? – переспросила Рита. – Зачем?

– А чтоб никто из прошлой жизни не звонил.

– Для этого достаточно выкинуть симку. Весь телефон не обязательно, – мы скинули куртки и прошли в гостиную. – Я позвоню Гришке. Пусть привезет вечером тебе новую карту. Мне ж тебе звонить надо, если что.

– Спасибо, – я кивнула, – телефон оставлю. Ты права. Тем более, он новый.

– О! Про то и речь! – Рита вынула из пакета бутылку вина. – Надо бы выпить. Может, полегчает.

– Может и не полегчает, – печально заметила я.

– Но выпить, тем не менее, надо, – заключила Рита и усадила меня за стол…

После крепкого дневного сна, в который мы провалились, торжественно выбросив мою сим карту, я включила свой ноутбук. В почте ничего интересного не наблюдалось. Я открыла чистую страничку нового документа и задумалась. Рита сказала, надо вспомнить, с чего все началось. Откуда все пошло не туда, куда надо. Я начала печатать: «Сначала я влюбилась в его голос…»

Вечером я попросила Гришу распечатать то, что набрала в компьютере. Три листка, получившихся в результате этой деятельности, я отдала за ужином Рите:

– Вот, моя домашняя работа. Решила тебе сдать ее в письменном виде.

– Давай, почитаю. Завтра с утра обсудим, – Рита взяла прозрачный файлик, в который я засунула свой «доклад».

После ужина мы разбрелись по комнатам. Я поднялась к себе и встала у окна. Деревья шатались туда-сюда от усиливавшегося ветра. Начинался дождь. С этой стороны дома не было видно луны, лишь темное, затянутое облаками, небо.

– О чем ты сейчас думаешь, мой лунный муж? – спросила я вслух. – Что видишь перед собой? Вряд ли ты думаешь обо мне. Да и думал ли когда-нибудь? Всегда хочется, чтобы у сказки был хороший конец. Историю надо завершить именно так – как в сказке. Соединением двух любящих сердец. Поправим жизненную ситуацию хотя бы на бумаге.

Я снова села за стол к компьютеру. История начинала жить своей жизнью, все более отклоняясь от той траектории, по которой на самом деле развивалась. «Неужели мне так и суждено будет жить вымышленной жизнью, – подумала я, – а и черт с ним. По крайней мере за написанное на бумаге меня никто не осудит. Это ж художественное произведение. Вымысел».

На следующий день Рита сказала:

– Пиши, Вера, пиши! Так интересно! И начинаешь ведь понимать, как ты до такой жизни докатилась. Сюжет захватывает. Так что пока до конца не допишешь, я тебя отсюда не выпущу!

Мне захотелось сделать героиню моего романа счастливой. Пусть роман будет фантастическим! А что такого? В жизни так не бывает, но почему бы не создать это счастье на бумаге? Никогда не стану счастливее я. Но та женщина, что живет теперь у меня в компьютере, будет. Из другого измерения ей станет являться ее принц. Мужчина, который не существует здесь и сейчас. Мужчина не из нашего мира. Он возникает рядом только, когда появляется на небе полная луна. Он не плод ее воображения. Он – есть!

Каждый день я распечатываю на Гришином принтере по пять-шесть страниц. Рита читает их ночью, а утром делится со мной своими впечатлениями. Она исправляет ошибки. Грамматические, лексические и… логические. Казалось бы, какая уж тут логика – фантастический герой, живущий в другом измерении. Придумывай, что хочешь. Но Рита вылавливает нестыковки, ведущие в тупик повороты сюжета, надуманные фразы, сказанные героями. Иногда она плачет:

– Верка, Верка, – на листах появляются большие пятна от ее слез, – неужели было так хреново? Ты б позвонила мне! Почему ты не звонила?!

А я, снисходительно, но, по-доброму улыбаясь, отвечаю:

– Рит, это ж вымысел. Воспринимай написанное лишь как плод моего воображения.

– Это не плод, – Рита идет за очередной бутылкой вина, – не воображения. Вот то, что мужика ты создала фантастического – это плод. А все переживания, муки, чувства – не плод. Так было, Вер. Ты именно так чувствовала. Но ты пиши! Пиши! Выплескивай на бумагу. Твои конспекты тех лекций, что тебе начитала судьба…

На нас стараются не обращать внимания. Гриша и дети стали вести себя тише. Они понимают что-то своим мужским умом и пытаются не мешать. Мы живем, как два отшельника на обитаемом острове. Вокруг ходят люди, занимаются своими делами, даже иногда что-то нам говорят. А мы в своем собственном мире плачем, смеемся и постоянно пьем.

– Интересно, мы превратимся в итоге в алкоголичек? – спрашиваю я однажды Риту.

– Нет, не превратимся, – отвечает она уверенно.

– Почему?

– Ученые доказали, у алкоголиков есть в организме какой-то кривой ген. Если этого гена нет, то человек спиться не может. Ни-ко-гда! – Мне кажется, что Риткины волосы торчат еще большим торчком, чем всегда. – Раз мы все еще не алкоголички, то, значит, гена этого в нашем организме нет. А ты у нас теперь писательница. Писатели должны пить по определению.

– М-да, у меня нет кривого гена алкоголиков. Зато есть кривой ген женского антисчастья. И вовсе я не писательница. Как говорил незабвенный Леонид Ильич Брежнев, писатели у нас в стране только те, кто является членом союза писателей.

– Ну ты, блин, вспомнила, – Рита делает большие глаза, – в наше время все писатели, кроме членов союза писателей. В Интернет загляни – все писатели! И что это за речи про женское антисчастье? С чего ты взяла?

– За всю свою жизнь я любила по-настоящему лишь Сергея. А он – персонаж выдуманный. Значит, я не способна любить реального мужчину. Не способна любить…

– Замолчи! Не встретился тебе просто еще твой мужчина. Или ты его не заметила. Все впереди. Да и Сергей это не чистый эксперимент. Если бы он не женился, может у вас все бы и сложилось. Кто знает?

– А-а-а! Рита! Начал бы он реальный храпеть, ходить туда-сюда по квартире, включать телевизор погромче, тянуть на себя в постели одеяло, требовать еду вечером в будни и трижды в день по выходным… И я тут же бы его разлюбила, как всех, кто был до него.

– Вера, когда ты полюбишь по-настоящему, реального, причем, а не выдуманного мужика, то все это уйдет на задний план. Иногда захочешь, конечно, его убить… До смерти… А потом подумаешь-подумаешь, посмотришь на него однажды вечером и скажешь себе: «Пусть живет».

Наступил декабрь. У Риты я жила уже месяц. На моем столе высилась стопка отпечатанных страниц текста. Я его не перечитывала. Только Рита иногда что-то выправив, меняла одну страницу на другую.

Как-то утром мы сидели, как обычно, на кухне с чашкой кофе. Раздался звонок – звонили охранники, пропускавшие машины на территорию коттеджного поселка.

– Тут подъехали две машины. Говорят к вам, – раздался голос по громкой связи.

– Что за машины? – удивилась Рита.

– Джип и мерс, – охранники поняли Риту буквально.

– Спросите хоть, как зовут тех, кто приехал, – покрутив пальцем у виска, со вздохом попросила Рита.

– Одного – Сергей, другого – Алексей, – через паузу ответили Рите, – говорят, приехали к вашей подруге.

Я замахала руками: мол, не пущать. Только успокоилась, а тут на тебе! Ни-ни! Но Рита в трубку сказала прямо противоположное:

– Пусть проезжают.

– Зачем, Рита, зачем?

– Как зачем? Посмотрим на женихов. Во плоти, так сказать.

Они подъехали к воротам одновременно, едва не царапая друг друга. Резко затормозили и вышли, громко хлопнув дверями.

– Здравствуйте, – храбро сказали мы с Ритой, выйдя из калитки. Алкоголь, скопившийся за этот месяц у нас в организме, придавал сил и наглости. – Чего приехали?

– Вера, я хотел бы с вами поговорить, – сказал Сергей. – Расстались мы как-то нехорошо. Я все это время думал о вас. Моя жена… бывшая жена… поступила неправильно.

– Верунь, не слушай его, – встрял Леша, – поехали домой. Хватит тебе прятаться. Я по тебе соскучился, – он полез в машину и вынул с заднего сиденья охапку роз. – Это тебе.

– Один-ноль в пользу коренастого мужчины с вьющимися волосами, – прошептала мне на ухо Рита. – Это кто?

– Сосед мой.

– Ты мне про него не рассказывала.

– Нечего рассказывать, – я начала сердиться. Моему душевному спокойствию явно пришел конец. – Спасибо, – поклонилась я мужчинам, – за такое внимание к моей персоне. Я в любом случае собиралась возвращаться в ближайшее время в Москву. Сергей, давайте на следующей неделе встретимся. Я вам позвоню. У вас все тот же номер телефона?

– Да, – Сергей кивнул.

– Ну а с тобой, Леш, мы, так или иначе, встретимся. Ты все там же живешь?

– Да, – Леша тоже кивнул в ответ, смерив противника презрительным взглядом, – там же. И номер телефона у меня тоже все тот же.

– Чудно! – воскликнула Рита. – Переговоры окончены.

Мы повернулись к «женихам» спиной и скрылись за высоким забором…

Глава 11. Вера

Я вернулась домой. Конец ноября. Меня не было дома месяц, а, кажется, я отсутствовала целую вечность. За окном темень, несмотря на то, что еще день. Я включаю свет. Хочется зажмуриться и не видеть клубов пыли и засохшего цветка, единственного имевшегося у меня в наличии…

На самом деле, оказывается, в комнате чисто. Цветок жив. Я провожу рукой по поверхности книжной полки – пыль отсутствует. Неужели Леша здесь регулярно убирается? Не зная, когда я приеду, он приходит в мою квартиру, вытирает пыль, моет пол и поливает цветок? На кухонном столе в вазочке стоит роза. Не-ет! Ритка его предупредила, что я приезду. Хотя откуда она знает Лешин телефон? Под розой обнаруживается записка: «Я тебя жду каждый день. Когда вернешься, сразу позвони. Леша».

Так, он еще и розу меняет в вазе. Я подхожу к балкону. Вид все тот же, люди по-прежнему муравьишками бегают через площадь. Полтора месяца назад они были одеты полегче. Сейчас на них куртки и пальто, а над ними зонтики, смешные приспособления от дождя. Придумать бы приспособление, чтоб было куда прятаться от себя. Кстати, меня осеняет мысль, а телефона-то Лешиного у меня нет! Я же симку выкинула, а вместе с ней не только свой телефон, но и все контакты. Вот это я молодец! У меня теперь ничьих нет номеров. Только Ритин – мы его сразу забили на новую карту. Я вспоминаю про Сергея. Его-то телефон есть на визитке.

Визитка лежит в шкатулке с кольцами. Я кручу-верчу ее в руках. Впервые я буду набирать его номер официально. Не буду вешать трубку, спокойно поздороваюсь… Эх, со спокойствием я погорячилась. Не очень, конечно, спокойно. Вон, даже руки дрожат.

– Здравствуйте, Сергей, – я пытаюсь унять дрожь, которая с рук плавно перешла на все тело, – это Вера. Если помните…

– Вера! Конечно, помню. Я занят сейчас. Но давайте перезвоню через пару часиков, – он говорит тихо, видимо рядом посторонние люди.

– Да, конечно, перезвоните, – я в ступоре смотрю на замолчавший телефон. По-моему, он даже не услышал мою последнюю фразу. Ну что ж, человек на работе. Это я безработная. По его, между прочим, милости…

Раздается звонок в дверь. О, кому-то я уже понадобилась.

– Леша! Привет! – я понимаю, что искренне рада его видеть. – Спасибо, Леша. Ты тут так все хорошо убирал. И за розу спасибо.

– Не за что, – он немного смущен, – я старался.

– А откуда ты узнал, что я приехала?

– Консьерж позвонил. Я его просил дать знать, когда ты появишься, – Леша говорит, не поднимая головы.

– Ух ты, – мы так и стоим в дверях, как два истукана. – Ой, проходи. Проходи, – я отступаю вглубь комнаты.

– Я тут еды купил, – Леша показывает мне пакет, – и вина. Отметить твое возвращение.

– Если бы не ты, я бы давно умерла с голоду.

– Ты мне это говоришь каждый раз, когда я приношу еду, – Леша улыбается и раскладывает покупки на столе. – Ты ему уже звонила? – неожиданно спрашивает он.

Я понимаю, о ком речь, но молчу, обдумывая следующую фразу.

– Да, – врать плохо, надо говорить правду, – звонила.

– И что? – Леша методично распаковывает запаянные пакеты и кладет содержимое на тарелки. – Идешь на свидание?

– Пока не иду. Сергей был занят и не мог со мной разговаривать. Перезвонит, – я достаю вилки и ножи, стараясь не смотреть на Лешу.

– Перезвонит, – повторяет он, – ты мне свой новый телефон дай, пожалуйста.

– Конечно, – я киваю. – Леш, я роман написала, пока у Риты жила.

– Да ну? – Леша удивленно поднимает на меня взгляд. – Про что?

– Про лунного мужа. Я писала про себя и в то же время не про себя. Я придумала для моей истории счастливый конец. Муж – типа инопланетянин что ли… Из другого измерения. Его никто, кроме главной героини, не видит.

– В чем заключается счастливый конец? – интересуется Леша.

– У него не получается перейти в наше измерение полностью. А у нее получается. Она уходит туда, к нему, – пытаюсь я вкратце пересказать сюжет.

– Дашь почитать?

Я иду в комнату, залезаю в сумку и достаю пухлую папку с рукописью.

– На Леш, читай. Но это, знаешь, такое женское чтиво. Сопли, слюни. Размазня чувств. Не для крутых мужиков.

– Я сейчас услышал комплимент? – Леша смеется. – Типа, я – крутой мужик?

– Крутой, конечно, – я тоже смеюсь, – какой же еще?

Звонок раздался в тот момент, когда мы во всю дегустировали расставленные на столе блюда и успели выпить больше половины бутылки вина. Телефон зазвонил, и у меня почему-то испортилось настроение. Я медленно встала из-за стола и побрела искать телефон. Он валялся на кровати.

– Алло, – я села на пол.

– Вера, это Сергей.

– Здравствуйте еще раз, – проговорила я тихо в трубку.

– Вы не заняты сейчас? – спросил он.

– Нет, – немного приврала я.

– Отлично. Давайте с вами встретимся. Когда вам удобно?

– Мне теперь всегда удобно. Я не работаю, – продолжала еле слышно бормотать я.

– Ох, Вера, извините. Это и моя вина тоже, – Сергей помолчал. – Я подал на развод.

– Может, не надо было? – вопрос звучал странно. Особенно от женщины, которая только об этом и мечтала.

– Там история более запутанная, чем вы думаете, – Сергей откашлялся, – расскажу при встрече. Да, ну если вам все равно, то давайте завтра вечером.

– Давайте, – кивнула я телефону.

– Где? Где-нибудь недалеко от дома? Мы ведь рядом живем, нам будет одинаково удобно, – у меня создавалось впечатление, что Сергей договаривается о месте проведения переговоров.

– Китайский ресторан, – предложила я, – вам он тоже нравится.

– Отличная идея! Завтра часов в восемь. Если я буду задерживаться, то я вам позвоню.

Леша стоял в дверях. Я и не заметила, как он переместился из кухни к выходу – весь разговор с Сергеем я просидела, опустив голову и уперив взор в пол.

– Уходишь? – я не пыталась его останавливать.

– Да, пожалуй, пойду, – Леша коснулся рукой моей щеки. – Как вы договорились?

– Завтра в восемь у китайцев, – отрапортовала я. Прикосновение оказалось приятным и мне захотелось вернуть его руку обратно.

– Понял. Счастливо посидеть, – он открыл дверь и пошел к лифту.

– Спасибо, – я высунула голову на лестничную клетку, – Леша, спасибо за все!

Он скрылся за закрывшимися дверями лифта. Я пошла убирать со стола…

Следующий день был посвящен сборам. На свидание я не ходила давно. А тут еще и свидание с бывшим выдуманным мужем. Надо реального не разочаровать. Я бегала по квартире в какой-то суете, не зная, что делать, с чего начать. Из этого состояния меня вывела Рита.

– Привет, что делаешь? – спросила она меня первым делом.

Я обрисовала ситуацию.

– Дуй в парикмахерскую. А то ты обросла за это время страшно. Потом маникюр. И домой выбирать наряд. А лучше купи что-то новое. Деньги у тебя пока есть, – Рита выпалила все указания на одном дыхании.

– Рита, ты – гений. Ты не только психолог, редактор, ты еще и просто гений. Я тебя целую, целую, целую! – я почти плакала от умиления.

– Да, ладно. И кстати, помаду купи, которая остается на твоих губах после поцелуя, – Рита захохотала, – и квартиру приведи в порядок. Вдруг вы к тебе пойдете потом.

– Квартира в порядке. Леша тут убирался, – я вспомнила про соседа, посмотрела на розу, и мне вдруг стало грустно, – ладно, Ритусь, пока!

Сергей все-таки опоздал. Я полчаса сидела одна. Официанты, привыкшие к тому, что ко мне никогда никто не приходит, раз сто подходили спросить, что я буду заказывать.

– Извините, Вера. Пробки, – от него пахло дорогим парфюмом; костюм сидел отлично. Пальто, небрежно перекинутое через левую руку, перекочевало на вешалку. Рядом со мной на стул плюхнулся кожаный портфель. Сергей сел напротив.

– Очень хорошо выглядите.

– Спасибо. Свежий воздух пошел на пользу, – я смотрела на Сергея и не могла отделаться от ощущения, что передо мной сидит совершенно незнакомый человек.

Мы сделали заказ и вежливо улыбнулись друг другу.

– Перейдем на «ты», – предложил Сергей и поднял свой бокал.

– Угу, – я кивнула.

Сергей начал рассказывать про свою жену. «История для нового романа», – промелькнуло у меня в голове.

– Вот так, – вздохнул он, – я сам виноват в этой ситуации. И, хотя, Ольгу я не оправдываю, на нее стараюсь не сердиться. Купил им с матерью квартиру.

– Почему все-таки Ольга написала на меня кляузу на работу? – поступок бывшей жены Сергея стал теперь мне еще менее понятен. – Если она хотела уличить тебя в измене, то ей, наоборот, было выгодно, чтобы мы с тобой познакомились и завели роман.

– Она не знала, что ты хочешь. Она тебя не понимала. И потом, она поняла, что ты меня выдаешь за своего мужа, влюблена в меня, – Сергей постучал пальцами по столу. – Ты ей мешала. Ольга хотела уличить меня в измене. А тут, какая ж измена? Никакой. Она с самого начала надеялась, что я буду ей изменять направо-налево. А я держался. Честно сказать, с трудом держался. И, между прочим, думал о тебе. Ты же мелькала иногда у меня перед глазами: в Стамбуле, в ресторане… Ольга и не подозревала, что ты была бы прекрасным кандидатом в мои любовницы. Она не очень умна и устранила со своего пути некий мешающий элемент.

Та-а-ак, я – элемент, кандидат в любовницы… Настроение у меня портилось все больше и больше. Я смотрела на Сергея, и его образ такой близкий и родной, таял, уступая место человеку чужому…

Он расплатился платиновой кредиткой, оставив щедрые чаевые.

– Так что, Вера, я тебе постараюсь помочь с работой, – говорил Сергей, помогая мне надеть пальто, – знакомых у меня много. Увольнялась ты по собственному желанию. Так что все в порядке.

– Спасибо. Но я не хочу больше работать в банке, – решение только что пришло мне в голову, но я была уверена, что оно выстрадано и продумано.

– Не в банке, так не в банке, – мы направились к выходу, – подумай, чем ты хочешь заняться, и мы подберем вариант.

На улице опять шел дождь. Сергей открыл машину со стороны пассажирского сиденья:

– Прокатимся до дома. Надеюсь, на этих нескольких метрах меня не поймают за езду в нетрезвом виде, – он захлопнул дверь и побежал к другой стороне машины.

Мы въехали на территорию моего двора и остановились у подъезда.

– Я позвоню. Сходим куда-нибудь. Может быть в театр? – предложил Сергей.

– Да, можно в театр. Звони, – я поняла, что приглашать его сейчас на чашку чая домой, у меня нет никакого желания. Он, впрочем, и не настаивал.

Неожиданно, Сергей наклонился ко мне и поцеловал в губы. Мне ни черта не понравилось, как он целуется.

– Спасибо, – зачем-то поблагодарила я его и вышла из машины.

Он поехал в сторону шлагбаума, выехал на улицу и повернул налево – чтобы заехать в свой двор. Я постояла некоторое время в ступоре, не совсем осознавая, что со мной происходит. Дождь начал капать за шиворот пальто. Я поежилась и прислонила ключ к домофону. Надо идти домой…

В подъезде пахло спиртным. Вот это номер! Бомжей и пьяниц у нас не могло быть по определению. Я остановилась у входа. Интересно, сидит ли на месте консьерж?

– Веруня пришла! – раздался знакомый голос, и из закутка консьержа вылезла Лешкина голова. – А мы тут с Петром Иванычем тебя ждем!

– По-моему, вы с Петром Иванычем пьете, а не меня ждете, – я прошла дальше по коридору и увидела в крохотной комнатке накрытый стол. Посредине красовалась бутылка водки. Еще две стояли на полу. Пустые.

– Время, Верунь, коротаем, – Леша улыбался во весь рот, – а ты одна!

– Одна, одна. Не беспокойся.

– А я вот беспокоился! – Леша обнял консьержа и поцеловал его в макушку. – Иваныч, я ж тебе говорил, придет! А ты говоришь, не придет! А я говорю, вернется Веруня спать домой. Одна!

– Леша, пойдем. Я отведу тебя домой. Хватит пить, – я дернула Лешу за рукав.

– Да теперь уж, какой смысл? – Леша похлопал Петра Ивановича по плечу и вывалился из коморки к лифту. – Поехали!

Утром мне позвонили в дверь. На пороге стояла корзина с розами. В розах сидел мишка с сердечком в лапках. Из сердечка торчали два билета в кино.

– Леша, а как ты узнал, где живет Рита? Как вы туда оба попали? – задала я после просмотра фильма мучавший меня все это время вопрос.

– Как тот попал, не знаю, – строго произнес Леша, – а я узнал адрес с помощью Петра Ивановича.

– Консьержа?

– Ну да. Я тут его завербовал полностью. А что было делать? Телефон твой не отвечал. Никаких других контактов у меня не было. Только ключи от твоей квартиры. А, знаешь ли, в твоей квартире ничего полезного не нашлось. В смысле на предмет местонахождения дома твоей подруги.

– И что сделал Петр Иванович? – заинтересовалась я.

– Он сказал, что ты его просила брать почту у почтальона и пересылать тебе. Вдруг, там счета какие срочные или еще что-нибудь.

– Точно! – я вспомнила, как перед отъездом Рита дала мне этот ценный совет.

– Ну вот. Он мне «слил» информацию. То есть дал адрес, который ты оставила.

– Но ты долго не приезжал, – упрекнула я его, – целый месяц!

– Я думал, ты вернешься сама. Тебе надо было отдохнуть и забыть все, что случилось. Но когда прошел почти месяц, а от тебя ни слуха, ни духа, телефон не отвечает, я перепугался, и решил, что пора ехать.

– Почему вы с Сергеем приехали вместе? – продолжала допытываться я.

– Совпадение, – пробурчал Лешка. – Я выезжаю из нашего двора. А этот – из своего. И едет за мной. Сначала я не обратил на него внимания особенного. Думал, он едет по своим делам. А потом, смотрю, и едет и едет в том же направлении. Обгонять пытался, – Леша ухмыльнулся, – не удалось! Я бы первый приехал. Но меня же тормознули у въезда в поселок. Пока туда-сюда, выясняли, кто я и к кому, этот тоже подтянулся…

Глава 12. Вера

– Я прочитал твой роман! – сообщил он мне с порога. – Оригинально, неизбито и страшно печально!

– Почему печально, Леш? Конец ведь счастливый!

– Все равно печально. Бывает так, что конец читается неоднозначно, – изрек Леша. – Она ушла в его измерение! Каждый понять может это по-своему…

– Да, наверное, – кивнула я. – Проходи.

– Я на минутку. Налей мне кофейку, и я побегу на работу, – Леша скинул куртку, снял ботинки и рванул на кухню.

Скорость его передвижений в пространстве меня никогда не переставала удивлять. Вот и сейчас я все еще стояла у двери, а он во всю шуровал на кухне. То есть, это называется, я налью ему кофейку!

– Вер, что с работой? – донеслись до меня его слова. – Ищешь что-нибудь?

– Нет, не ищу! У меня денег в банке – тьма. Я копила на домик у моря. В Испании, – я подошла к нему поближе и села за стол. – А когда стало понятно, что с Ипанией мы пока в пролете, просто положила на вклад под проценты. Хватит на довольно беззаботную жизни без проблем. Может позже начну искать.

– Опять в банк будешь устраиваться?

– Нет, не смогу. Я так не любила эту работу, что в страшном сне не могу представить, как снова буду ее выполнять.

– Понял, – Леша поставил чашки с кофе. – Пиши романы. У тебя здорово получается.

– Спасибо. Я подумаю…

Осталось меньше месяца до Нового года. Падает снег вперемежку с дождем. Иногда мы ходим с Лешей в кино, иногда просто сидим на моей или его кухне и болтаем. Он не делает никаких попыток меня соблазнить, а я уже думаю: «И зря». Сергей звонил пару раз, но я под разными предлогами отказывалась с ним встречаться. Потом звонки прекратились, и я испытала от этого огромное облегчение.

Портрет Сергея, стоявший в углу моей квартиры, перекочевал в салон недалеко от дома.

– Картина хорошая, – сказала мне хозяйка, – но не думаю, что кто-то купит. Покупают в основном пейзажи, натюрморты и портреты женщин. Желательно обнаженных. Мужчины идут плохо.

– Ничего, я не тороплюсь. Пусть стоит, внося разнообразие в ваш ассортимент. – Мы обе засмеялись. Она записала мой телефон и обещала позвонить, если кто-то на Серегу позарится.

На балкон я не выхожу – холодно. Да и не интересует меня больше площадь и полная луна. Мой муж не является ко мне уже очень давно. Иногда я скучаю по нему. В такие моменты я вспоминаю кого-то, кто очень слабо похож на Сергея. Образ мужчины претерпевает изменения. Потихоньку его черты стираются в памяти. И я боюсь, что в конце концов, он совсем превратится в эдакое привидение. Без лица, без плоти. Одна только прозрачная субстанция, витающая возле балкона.

Я пишу новый роман. Он тоже будет фантастическим. Не получаются у меня земные сюжеты. Мне интересны звезды, другие планеты. И отношения между героями – неземные, оторванные от нашей действительности и погруженные в иную реальность. Читают меня двое – Рита и Леша. Рите я высылаю текст по электронной почте. Леша забирает распечатанные листочки. Он подарил мне принтер, и теперь я вовсю распечатываю свои творения.

– Вера! – кричит он мне в телефонную трубку. – Сегодня празднуем!

– Что празднуем? До Нового года две недели, до католического рождества – одна. День рождения у тебя точно не в декабре. И у меня тоже не в декабре, – настроение у меня отличное и я продолжаю шутить, – но, Леш, выпить это всегда. Если надо что-то отпраздновать, отпразднуем!

– Вера! Тебя будут печатать!

– Что? – я не понимаю, о чем он.

– Твой роман. Его будут печатать. Причем в крупном издательстве.

– Откуда они его взяли? – я все равно ничего не понимаю. Ритка что ли отправила?

– У меня клиент один машину делал. Он издатель. Мне раньше было бы все равно. Издатель и издатель. А тут, я его раз и в оборот. «У меня девушка пишет романы, – говорю я ему, – прочтите, плиз!»

– А он что? – тупо переспрашиваю я.

– А он, как видишь, прочитал. И передал мне сегодня договор. Почитай и подпиши!

– Вот это да! – я не верю своим ушам.

– Так что повторяю – сегодня празднуем. У меня. В девять. Раньше не успеваю – машин в салоне много. До Нового года надо всем все доделать…

Я сидела на кухне на краешке стула и смотрела, как он колдует у плиты. Быстрыми движениями Леша чистил лук и чеснок, доставал из пакета помидоры, высыпал в кастрюлю креветки, мидии и что-то там еще.

– Налей, пожалуйста, сюда воды, – он и меня умудряется привлечь к своей деятельности, – ставь на конфорку. Спасибо. Кстати, вино, – он достает бокал из шкафчика и ставит передо мной, – пей пока. Вино хорошее.

Вино, действительно, классное. Я пью. Леша мешает во второй кастрюльке соус. Все, как он и обещал, готово минут через пятнадцать. Мы едим, шутим, чокаемся. Про себя я думаю: «Как, интересно, мы попадем в спальню? Что он такого придумает для заманки меня в постель?» У Лешки квартира совсем не такая, как моя – кухня, затем следующая комната по коридору – маленькая гостиная, в торце – спальня. Я ем, а сама размышляю, как в эту самую спальню мы попадем. Ведь не встанет же он из-за стола, закончив есть, со словами: «А не заняться ли нам с тобой сексом?» Помоет тарелки и поведет в кровать. Интересно, кстати, она застелена или нет?

– Сейчас, подожди минутку, я принесу тебе показать кое-что, – Леша выходит из кухни, а я думаю напряженно о том, что он мне принесет. Может, презервативы на выбор? Черт, я, не переставая, думаю только о сексе. А еще говорят, что о нем постоянно думают только мужчины. Женщины, типа, про высокое.

Приносит Леша три диска с фильмами.

– Давай что-нибудь посмотрим. Выбери, что тебе нравится. У меня остался по старинке видеоплеер, иногда смотрб на нем диски.

«Мне, Лешенька, хочется не кино с тобой смотреть, а заняться кое-чем другим», – вертится у меня на языке. Но вслух я говорю:

– «Мужчина и женщина». Я совсем не помню, о чем там. Давай его.

– Окей. Очень люблю этот фильм, – Лешка ставит посуду в посудомоечную машину. – Пошли, – зовет он меня за собой, и мы перебираемся в гостиную.

«Ага, – говорю я себе, – мы к спальне ближе на одну комнату. Она теперь просто за стеной». Вроде недалеко, но расстояние, хоть и сократилось, все-таки осталось. Да еще и целый фильм будем смотреть. Когда мы его преодолеем?

Мы садимся вместе на диван: он в одном углу, я в другом. Но диван небольшой совсем, и в самом начале фильма вдруг его рука накрывает мою. Ой, не до фильма мне. Я вижу, что он двигается ближе, поворачиваюсь к нему, и тут он начинает меня целовать. Я куда-то скольжу вниз по дивану, я уже практически на нем лежу, а меня целуют, и целуют, и целуют бесконечно долго. Так что я готова уже сказать вслух: «Хватит, давай дальше делай что-нибудь со мной, потому что иначе я просто умру». Но я молчу, лишь все сильнее прижимаюсь к нему всем телом.

Откуда-то доносятся голоса главных героев фильма. Они говорят за нас, мужчина и женщина. За нас, потому что мы сейчас говорить не можем, из нас вырывается только стон, звуки не складываются в слова, а слова не ставятся в предложения.

Оказывается мы уже на полу. А и правда, что я так привязалась к этой спальне? Зачем туда было так настойчиво стремиться? Я слышу музыку. Я не знаю, чем там под нее занимаются главные герои. Зато я прекрасно знаю, чем занимаемся мы на полу в гостиной между диваном и телевизором.

Мы видим друг друга, как будто впервые. Кстати, каким-то чудом мы переместились все-таки в спальню. Лежим и смотрим друг другу в глаза, не двигаясь. Все застыло вокруг, тишина окутала квартиру, в которой всего час назад играла музыка, разговаривали люди, звенела посуда, лилась вода…

– Ты ведь вылечишь меня? – спрашиваю я шепотом Лешу. – От всех этих моих ужасных фобий и депрессий?

– Конечно, – он проводит рукой по моему лицу, – конечно.

– Быстро? У тебя это получится быстро? – уточняю я с надеждой.

– У нас есть ночь, день, ну, и, разумеется, еще целая жизнь. Или мы спешим? – он касается моих волос, целует в шею – он знает все эти места, он знает всю меня, как будто я только ему и принадлежала всегда. Я улыбаюсь ему в темноте и прижимаюсь сильнее:

– Ты прав. Спешить не надо. Давай потихонечку. Медленно, медленно…

– Вера? Это из художественного салона беспокоят. Купили вашу картину.

– Да что вы? Ну, и недолго она у вас простояла. И кто купил?

– Вот что самое в этом удивительное, Вера. Купил ее мужчина страшно, страшно, Вера, похожий на того, которого вы нарисовали. Я аж обомлела – такое сходство. Денег заплатил много. Столько у нас даже за обнаженных женщин не платили…

Глава 12. Сергей

Прошедшее время потом казалось Сергею не месяцем с лишним, а одним днем, растянутым, нудным, мрачным, ноябрьским днем. Сначала от дедули-разведчика он узнал о прослушке в своем кабинете, но больше всего сразило не это.

– Да, за вами следят, – подтвердил опасения Сергея частный детектив. – Вы правы, Вера к этому отношения не имеет. Она случайно попала под руку агентству, которое вы просили все узнать, и ею просто-напросто воспользовались. Нельзя сказать, что следили постоянно, поэтому создавалось общее впечатление слежки, и Вера его лишь усилила. Неумно с ее стороны было так делать, но это уже другая история. Запутанная, однако не мне распутывать. – Дедуля хмыкнул и многозначительно посмотрел на Сергея. – Хуже другое. Сначала я не мог соединить воедино три момента, и теперь мне сложно вам рассказать о них в нужной последовательности… Начнем все же со слежки. Это момент первый. Я последил за вами. Недолго. Быстро вычислил машину, которая время от времени за вами ездит. Надо сказать, не постоянно. Я пробил машину по номерам.

– Чья она? – спросил Сергей нетерпеливо.

Дедуля с пониманием кивнул:

– Это машина одного из сотрудников детективного агентства, в которое вы обращались. Когда я вам расскажу о двух других моментах, станет все понятно – картинка сложится. По своим каналам я пробил ваши дела в судах. Вы считаете, что кто-то вас специально подставляет, и вы правы. Мой человек смог узнать, что не только противоположной стороне сливали данные, и они могли строить стратегию в зависимости от вашей, но, более того, судью подкупали. Вы заметили, что все проваленные дела вел один и тот же судья?

Сергей хлопнул себя ладонью по колену: вот этот момент он вообще не отследил. Чего только он не предполагал, но собрать воедино совпадающие по проваленным делам моменты, не догадался. Впрочем, на судью он не грешил даже в страшном сне. У них, конечно, бывали переговоры за закрытыми дверьми, но что бы взятки?! Это уж слишком.

– Доказательств нет, – отрезал детектив. – Мы не сможем прищучить судью. Мой человек, понятно, давать показания не станет. Однако в кулуарах ходят разговоры о том, что в вашей конторе грядут большие перемены. Слишком лакомый кусок – сотрудники ведут дела весьма состоятельных людей, а они к первому попавшемуся адвокату не пойдут. Сколько у вас адвокатов?

– Нас двое. Я и Влад. Остальные работают помощниками адвокатов. Есть просто юристы, которые дают первичные консультации и ведут простейшие дела. Секретари. Ну так примерно.

– Кто учредители? Кому принадлежит контора?

– У нас есть гендиректор. Он учредитель. Еще двоих мы не знаем – они теневые. Но мы с Владом получаем процент от прибыли конторы. Я получаю больше. А почему вы спрашиваете? – Сергей напрягся.

– О теневых я узнал. Это вообще не сложно. Один из них – тот самый Феликс Эдмундович, владелец и руководитель детективного агентства. Так вот, против вас действует он и ваш друг Влад.

– Но зачем?! – Сергей искренне не понимал. – Мы же в одной команде! То, что зарабатываю я, идет в общую копилку. Распределяется между учредителями, мной и Владом.

– Да. Но вы же знаете, что люди жадные. Им всегда мало. В последнее время у вас стало очень много клиентов. До определенного момента ваши провалы не влияли на их лояльность, так как ваши враги боялись подставлять судью и вызывать уж совсем сильные подозрения. Поэтому вы проваливали не все подряд. Однако, полагаю, скоро грянет гром. Цель ваших врагов – убрать вас и директора. Второй теневой примет сторону победителей. Ему, точнее ей, вообще все равно – это жена Феликса.

У Сергея пошла голова кругом. Несколько лет назад он уже был успешным адвокатом по семейным делам, и Влад пригласил его в открывавшуюся контору. «Там будут только толстосумы, – сообщил он. – Никаких нищебродов или случайных людей». Так же Сергею пообещали долю от прибыли с его клиентов. Позже добавили процент от общей прибыли конторы. Он расслабился и ничего не пытался поменять – с чего бы, раз все так удачно складывается.

– О причинах я могу лишь догадываться, – ворвался голос дедули в его сознание. – Чаще всего, как я сказал, это обычная, банальная жадность. Хотят перераспределить доход. Вас и директора убрать совсем. Убрать силой слишком рискованно. Поэтому решили подставить. Еще пара проваленных дел, и вопрос поставят на собрании правления. Директора сместят, потому что не углядел, не проследил. А вас попросят спокойно уйти, потому что больше не справляетесь и отпугиваете клиентов не только от себя, но и от конторы в целом.

– Откуда вам удалось узнать такие подробности? – спросил Сергей в надежде, что это просто слухи, не имеющие под собой твердой почвы.

Детектив вздохнул и посмотрел на Сергея из-под дорогих очков, напомнив ему не бывшего разведчика, а какого-нибудь профессора.

– У меня свои методы. Люди любят потрепать языком под водочку, в бане среди своих… Но главное. Я умею ставить прослушки. У меня есть записи разговоров, которые не оставляют сомнений. После того, как я узнал, кому принадлежит следившая за вами машина, я и Феликса послушал. Даже в офис не нужно проникать с современными телефонами… – дедуля усмехнулся. – Когда люди следят за кем-то, они редко предполагают, что за ними тоже может кто-то следить. Видимо, вы у них никаких подозрений не вызываете, ведь вам слили Веру. Вы наживку проглотили. Все в порядке. Кстати, о третьем моменте. Возможно, самом для вас неприятном.

Сергей напрягся: куда уж неприятнее.

– Слушаю, говорите.

– Речь пойдет о вашей жене. Видите ли, я человек скрупулезный. Когда узнал, что в деле замешан ваш так называемый друг, то решил, на всякий случай, разведать информацию и об Ольге. Коль уж она троюродная сестра Влада, и он вас познакомил. Так вот, она ему не родственница. Кто, откуда он ее вытащил – не стал выкапывать. Если надо, сделаю. Однако, что точно уже понятно, – это их любовная связь. Они любовники, Сергей. Уверен, вам ее подсунули специально.

– А если бы я не стал с ней разводиться? Разве это можно было предугадать? Кстати, и женитьбу сложно было со мной прогнозировать. Я же был заядлым холостяком.

– О, друг мой, вам только кажется, что все это сложно предугадать! Друг знакомит вас с родственницей. Вы уже относитесь к ней несколько иначе, чем к незнакомке, к совершенно чужому человеку. Далее, вам приходится девушке помогать. Она даже у вас останавливается и задерживается на все более долгое время. Вы привыкаете. К тому же, неудобно перед другом, который якобы ее родственник. С разводом еще проще. Скорее всего, она бы сама подала на развод. Нашла бы к чему прицепиться. Но им очень помогла Вера. Вот уж, вообще женщина ни при чем. То есть, при чем, конечно, – дедок улыбнулся. – Но ее интерес к вам лежит в несколько иной плоскости.

– Да уж… А Ольга, значит, вынюхивала дома. Эдакий засланный казачок. Нериятненько. Спасибо. Вы проделали огромную работу. Пока достаточно. Буду думать, что с этой информацией делать дальше.

Первым делом Сергей пошел к директору конторы. Там его ждал неприятный сюрприз: с ним уже успели поговорить.

– Понимаешь, Серёг, – начал бормотать директор, – не в моих интересах вступать с ними в конфронтацию. Меня обещают оставить, если я встану на их сторону. Тебя хотят вытеснить. Ты слишком много важных людей перетянул к себе. Вспомни, некоторые уходят от Влада. Скажешь: «Зависть, жадность». Да, согласен. И подлость тоже. Но есть схемы куда более крутые, чем по-доброму разойтись. Тебе планировали подсунуть дело, после которого ты бы остался гол как сокол. Ну так как ты обо всем узнал, думаю, лучшим выходом для тебя будет тихо уйти. Клиентов с собой не уводить, сотрудников не переманивать. Дела, которые сейчас ведешь, спокойно передать Владу. Можешь открыть обычную юридическую консультацию. Или отдохнуть пока. По-дружески советую, – директор понизил голос, хотя Сергей был уверен, что тихо говорить не имеет никакого смысла, – залечь на время на дно. Потом, увидят, что ты не лезешь, и забудут… Большие деньги, Серега, большие деньги… Большие клиенты… Ты не пересекайся с ними, и все устаканится.

После этого разговора Сергей сразу пошел в снятый неподалеку временный офис. Он велел секретарю передать все дела Владу, написал заявление по собственному и поехал домой. Вечером ему на карту упала зарплата, проценты по закрытым делам за текущий год и даже копеечная сумма, которую он клал на счет конторы в качестве акционера. Тут же пришло сообщение от директора: «Ты все правильно сделал. Я даже сумел уговорить их перевести тебе деньги».

– Хочет казаться белым и пушистым! – Сергей запустил телефоном, который успешно приземлился на диван, не долетев до стены. – На всякий пожарный. А вдруг я еще пригожусь…

Он плеснул себе виски и сел за стол.

– Надо набросать план действий, – сказал он себе так, как обычно говорил с клиентами: успокаивающим, но уверенным голосом.

Вскоре Сергей понял, что ничего не хочет предпринимать. На него навалилась апатия.

– Пусть все катится ко всем чертям, – постановил он, но тут же вспомнил про развод. – Ага, развод пусть не катится. Они получили, что хотели. Надеюсь, развод спустят на тормозах.

Однако через несколько дней ему позвонила адвокат.

– Сергей, они хотят вызвать для дачи показаний Веру. Даже если между вами ничего не было, она под присягой заявит, что объявила вас своим мужем, следила за вами, ходила и ездила в те же места, где бывали вы. Уверена, на вас ляжет тень в глазах судьи. А Веру будут мытарить и задавать неприятные вопросы. Вытащить ее, а вместе с ней и вас, из этой грязи будет сложно. Либо вы дадите мне право тоже валять ее в грязи. Тогда есть шанс нам с вами выйти сухими из воды.

От описанной перспективы Сергея передернуло.

– Я бы Веру вообще от этого оградил. Она же имеет полное право не прийти на суд.

– Тогда вас точно сочтут виноватым. Сами понимаете, версия о вашей любовной связи будет муссироваться с еще большим усердием. Скорее всего, ее не докажут, если ее не было, но сомнения уже посеются. Я предлагаю пойти с Ольгой на мировую. Подписать все бумаги, выплатить ей моральный ущерб, который она запрашивает, и закрыть дело. Тогда вопрос с Верой отпадет сам.

– Я подумаю, – буркнул Сергей.

Он сидел и вспоминал Веру, ее крохотный мини, сиротливо стоявший на парковке. Нет, он эту странную женщину трогать не желал категорически. Сергей снова посмотрел на откопированные листочки по делу о его разводе. Выставленная Ольгой сумма была вполне подъемной. Несоизмеримой платой за год ее «мучений», но бог с ним. Он перезвонил адвокату:

– Договаривайтесь. Если сможете выторговать меньшие отступные, торгуйтесь. Но я и на эти даю добро.

Адвокат похвалила его за благоразумие и обещала сделать все возможное.

Как ни странно, сумма уменьшилась в полтора раза – видимо, вражеская сторона не ожидала от суда большого успеха и решила не рисковать. Все-таки Влад был опытным адвокатом и мог предугадать сложности, которые ожидали его и Ольгу на суде.

Получив развод, Сергей позвонил Вере. Но ее номер более не существовал. Мини с парковки тоже исчез. Поговорив со старшим по дому, Сергей узнал номер ее квартиры. Когда он вошел в подъезд, с консьержем как раз разговаривал коренастый мужчина, которого когда-то Сергею рекомендовали как владельца отличной авторемонтной мастерской. Сначала он тормознул, чтобы попросить у того визитку – джип неприятно начал скрежетать с правой стороны, – но потом услышал разговор. Речь шла о местообитании Веры.

Две машины прибыли к дому Риты одновременно.

Потом они с Верой встретились в ресторане. Чужие люди.

Позже Сергей узнал, что владелец автомастерской переехал к ней. Этот странный роман закончился, не успев начаться. Сергей сдал квартиру и под Новый год уехал на старую дачу родителей, совсем не приспособленную для зимовки. Ему было плевать. Он закупил дров для печки, обосновался на первом этаже деревянного домика, который папа с мамой купили незадолго до своей смерти. «А вдруг у тебя будут детишки, – сказали они. – Друг за копейки продает. Да и нам летом будет чем заняться». Все, чем им тогда помог Сергей, – это деньгами (настоял на оплате домика) и строительством забора. Даже туалет был на улице.

Каждый день он просыпался и шел разгребать снег. Завтракал. Если нужно, ехал в магазин. Готовил, убирался, читал все подряд, что попадалось под руку: какие-то книги лежали, оставленные родителями, какие-то покупал в магазине. Слушал музыку на старом кассетнике, чудом крутившем пленку на таких же старых кассетах. Смотрел передачи на пузатом телеке.

Джип по-прежнему поскрипывал справа. Сердце по-прежнему постанывало слева.

Часть 2. Глава 1. Вера

Я теперь могу спасть, сколько уг