Летнее предложение бесплатное чтение

Vi Keeland

THE SUMMER PROPOSAL

Copyright © 2021. THE SUMMER PROPOSAL by Vi Keeland

The moral rights of the author have been asserted

© 2021. THE SUMMER PROPOSAL by Vi Keeland

© Гришечкин В., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

В жизни каждой женщины был мужчина,

которого она никогда не забудет,

и было лето, когда все началось…

Глава 1

– Что будете пить, мэм? – спросил бармен, раскладывая на стойку свежую салфетку.

– Вообще-то у меня назначена встреча, так что я, пожалуй, не буду спешить.

Бармен побарабанил по стойке пальцами.

– Как скажете. Я подойду, как только увижу, что вы не одна.

Но только он собрался уходить, я приняла другое решение.

– Эй, постойте! – Я подняла руку, как на уроке в школе.

Бармен обернулся.

– Передумали?

Я кивнула.

– Откровенно говоря, у меня здесь свидание… свидание вслепую, поэтому я хотела, чтобы все было прилично, но… В общем, пара капель мне не помешает. Ну, типа снять напряжение и всякое такое…

Бармен чуть заметно улыбнулся.

– Хорошая мысль. Что вам накапать?

– Думаю, «Пино гриджо» будет в самый раз. Спасибо.

Бармен ушел и вскоре вернулся с полным бокалом. Поставив его передо мной, он оперся локтями о стойку.

– Свидание вслепую? Вот как?

Я сделала небольшой глоток вина и утвердительно кивнула.

– Да, – сказала я и вздохнула. – Возможно, я допустила ошибку, когда позволила семидесятичетырехлетней подруге моей матери устроить мне свидание с ее внучатым племянником… Но я согласилась, только чтобы мама была довольна. Тетя Фрэнни описала своего племянника как «совершенно обычного, но милого». Мы должны встретиться здесь в половине шестого, но я пришла на несколько минут раньше.

– Это ваше первое свидание вслепую?

– Честно говоря, нет. Первое случилось семь лет назад. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы прийти в себя… если вы понимаете, о чем я…

Бармен рассмеялся.

– Все было так скверно?

– Мне сказали, что он комик, и я подумала: что плохого в том, чтобы встречаться с парнем, который зарабатывает себе на жизнь тем, что смешит людей? Но парень явился на свидание со своей марионеткой! Он оказался чревовещателем, представляете?! На свидании он не сказал ни слова – мне приходилось общаться только с этой его чертовой куклой, которую, кстати, звали Грязный Дейв. И реплики он отпускал соответствующие. Да и чревовещателем этот парень оказался так себе: я отлично видела, как шевелятся его губы.

– Черт, вам и вправду не позавидуешь. – Бармен усмехнулся. – На вашем месте я бы, наверное, не решился на новое свидание вслепую даже спустя много лет.

Я снова вздохнула.

– Честно говоря, я уже жалею, что согласилась на предложение тети Фрэнни.

– Не беспокойтесь, если в баре появится кто-нибудь с куклой, я вас прикрою. – Бармен жестом показал на дверь у себя за спиной. – Там у нас запасный выход, так что в случае чего я вас незаметно выведу…

Я улыбнулась.

– Спасибо.

К дальнему концу стойки подошла какая-то пара, и бармен отправился туда, чтобы их обслужить, а я взяла со стойки свой бокал и перешла к свободному столику в дальнем углу, откуда было очень удобно наблюдать за входной дверью. Мне хотелось увидеть племянника тети Фрэнни до того, как он увидит меня. Не то чтобы я собиралась незаметно смыться, если парень вдруг окажется недостаточно хорош собой; мне просто не хотелось, чтобы он разглядел на моем лице разочарование и досаду, а скрывать свои чувства я никогда не умела.

Через несколько минут дверь бара действительно открылась и внутрь вошел сногсшибательно красивый молодой мужчина примерно моего возраста или чуть старше. Выглядел он так, словно сошел с рекламы мужского одеколона, где мужчины появляются из прозрачных голубых волн Карибского моря. Я едва не привстала со стула, но вовремя сообразила, что такой парень просто не может быть моим сегодняшним кавалером.

Тетя Фрэнни упомянула, что Эдам – компьютерный гик. И почти на каждый вопрос, который я ей задавала, она отвечала только «средненький».

– Высокий?

– Средненький.

– Симпатичный?

– Средненький.

– Хорошо сложен?

– Средненько…

Парень, который вошел в бар, был высоким и широкоплечим. Томные темно-синие глаза, квадратный подбородок, словно высеченный из камня или, в крайнем случае, из очень твердого дерева, темные волосы слегка взлохмачены, но, должна признаться, ему это очень шло. Одет он был в простую рубашку навыпуск и свободные брюки, но я была уверена, что тело у него мускулистое и накачанное. В общем, ничего заурядного в этом парне не было, что бы там ни утверждала тетя Фрэнни.

Ого?

Ого!

Впрочем, мамина подруга всегда была немного не от мира сего. Когда я в последний раз ездила к маме во Флориду, мы ужинали втроем, и меня поразил цвет ее кожи: тетя Фрэнни была оранжевой, как апельсин, из чего я заключила, что она злоупотребляет кремом для загара, который она, несомненно, покупает по дешевке в «Магазине на диване». Кроме того, Фрэнни весь вечер только и говорила о том, как она ездила в Нью-Мексико на Розуольский конвент по НЛО.

Но даже если учесть все сказанное, этот парень нисколько не походил на компьютерного гика. Я даже подумала, что он обыкновенный посетитель, который зашел в бар совершенно случайно, но парень, окинув взглядом полупустой зал и встретившись со мной глазами, лучезарно улыбнулся.

Боже мой! Ямочки!

У него на щеках были ямочки.

Самые настоящие!

О господи! Я почувствовала, как сердце у меня в груди подпрыгнуло и затрепетало.

Неужели мне наконец-то повезло?!

Похоже, чудо все-таки свершилось, потому что молодой красавец направился прямо ко мне. И я просто не могла на него не пялиться, хотя мне, вероятно, следовало отвернуться и держать себя в руках.

– Эдам?

Он пожал плечами.

– Конечно.

Этот ответ показался мне несколько странным, но парень снова улыбнулся, и я почувствовала, как глубокие ямочки на его щеках парализуют мой бедный мозг.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Фрэнни. Моя мама – подруга Джорджии… – Я тряхнула головой. – Извини, я хотела сказать, что это я – Джорджия. А тетя Фрэнни – подруга моей матери.

Он протянул руку для пожатия, и я почувствовала, как мои пальцы буквально тонут в его ладони – такая она была большая.

– Должна признаться, ты выглядишь совсем не так, как я ожидала. Фрэнни описывала тебя, гм-м… несколько иначе.

– А как? Лучше или хуже?

Он что, шутит?

– Кажется, она говорила, что ты увлекаешься компьютерами.

Он опустился на стул напротив меня.

– Вообще-то, обычно я не признаюсь в этом на первом свидании, но я собираю фигурки героев из «Звездных войн». – Эдам достал что-то из кармана. – Одну из них я постоянно ношу с собой. Я немного суеверен и считаю, что он приносит мне удачу.

Он вытянул руку, и я увидела на его раскрытой ладони крошечную фигурку Йоды.

– Это мой зеленый приятель. – Эдам слегка наклонился вперед, чтобы поставить фигурку передо мной на стол, и я уловила легкий аромат одеколона. Запах был очень приятным, и я подумала, что пахнет этот парень почти так же хорошо, как выглядит.

С ним должно что-то быть не так. Интересно знать, что он скрывает?

– Женщинам «Звездные войны» обычно не нравятся, – добавил Эдам. – Не знаю почему. А может, им просто не нравятся взрослые мужчины, которые таскают с собой детские игрушки.

– Но мне нравятся «Звездные войны»!

Эдам приложил руку к груди.

– Красивая женщина, которой нравятся «Звездные войны»? Потрясающе! Может, в таком случае, пропустим прелюдию, махнем в Вегас и поженимся?

Я расхохоталась.

– Может, я и соглашусь, но сначала ты должен поклясться, что не занимаешься чревовещанием.

Эдам снова прижал ладонь к сердцу.

– Клянусь. Хватит и того, что я увлекаюсь «Звездными войнами».

К нашему столику подошел бармен, чтобы принять заказ. К моему огромному удивлению, Эдам попросил диетической колы.

– Я думала, мы с тобой выпьем по коктейлю или по бокалу вина.

Эдам покачал головой.

– К сожалению, не могу. Вечером мне нужно на работу.

– На работу?

Он кивнул.

– Мне бы очень хотелось посидеть с тобой подольше, но, к сожалению, сегодня я не могу. Мне нужно уходить уже минут через пятнадцать-двадцать.

Вообще-то я считала, что в программе нашего свидания будут не только коктейли, но и ужин, но, возможно, тетя Фрэнни и здесь что-то напутала.

Эдам как будто угадал мои мысли.

– Я ничего не придумываю, клянусь! Сегодня вечером мне действительно нужно работать, хотя мне бы очень хотелось остаться. Увы, я не могу задерживаться… но я не прочь увидеться с тобой еще раз.

Я задумчиво отхлебнула вина.

– Гм-м… даже не знаю. Обычно я предпочитаю узнать о человеке как можно больше на первом свидании, чтобы исключить психов, маньяков и серийных убийц. Как я узнаю, что ты не второй Тед Банди[1], если ты вот-вот куда-то умчишься?

Эдам потер свой гранитный подбородок и посмотрел на часы. Видно было, что он о чем-то усиленно размышляет.

– Ладно, четверть часа у меня, пожалуй, еще есть. Предлагаю закончить светскую болтовню и перейти к тому, что тебя интересует. Спрашивай, я готов ответить на любые твои вопросы.

– Так уж и на любые?

Он пожал широкими плечами.

– Почему бы нет? Мне нечего скрывать.

Я снова глотнула вина и повернулась так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– Ну хорошо… Только я должна видеть твои глаза. Сама я врать не умею – мое лицо всегда меня выдает, зато отлично чувствую, когда лгут мне.

Эдам улыбнулся.

– Что ж, я готов.

– Поехали. Ты, наверное, все еще живешь с матерью?

– Нет, мэм. Моя мама живет в другом штате, но я звоню ей каждое воскресенье.

– Тебя когда-нибудь задерживала полиция?

– Один раз, за публичное совершение непристойного действия. Это было в колледже, на первом курсе. Я и еще несколько моих приятелей собирались вступить в неформальное студенческое братство, а для этого нужно было пройти традиционный ритуал, своего рода посвящение… Если в двух словах, то мы, первокурсники, должны были пройтись голыми через центр города, а это, между прочим, был Бостон. В общем, мы разделись и пошли… Все было бы ничего, но по пути нам встретились какие-то девчонки, которые спросили, кто из нас умеет крутить хула-хуп. Мои друзья продолжали шагать как ни в чем не бывало, и я решил, что они просто струсили. В общем, из всей группы остановился один я… Как выяснилось впоследствии, мои друзья вовсе не испугались, просто я был единственным, кто не заметил полицейского, который как раз вышел из дверей пончиковой на другой стороне улицы.

Я улыбнулась.

– А ты действительно умеешь крутить обруч?

Эдам подмигнул.

– Только голышом. Хочешь убедиться?

Я улыбнулась еще шире:

– Поверю тебе на слово.

– Жаль.

– Так. Теперь скажи: когда ты в последний раз занимался сексом?

Впервые за все время Эдам нахмурился.

– Две недели назад. Это говорит не в мою пользу?

Я покачала головой.

– Ну почему же. Во всяком случае, ты ответил честно, а это что-нибудь да значит… Ты же мог сказать, что у тебя давно никого не было, правда?

– О’кей, хорошо. О чем еще ты хочешь спросить?

– У тебя когда-нибудь были настоящие, длительные отношения?

– Дважды. Один раз еще в колледже – это продолжалось без малого год. В другой раз я встречался с женщиной полтора года, но два года тому назад мы расстались.

– Почему?

– Ну, что касается девчонки из колледжа… Тогда мне было всего двадцать, и… в моей жизни это было время юношеских безумств. Что касается той женщины, то… Она хотела выйти за меня замуж и жить нормальной семейной жизнью, а я еще не был к этому готов.

Я постучала указательным пальцем по своей нижней губе.

– Но ведь всего несколько минут назад ты предлагал поехать с тобой в Вегас, чтобы пожениться.

Эдам ухмыльнулся.

– Она не любила «Звездные войны».

Мы оба рассмеялись и не заметили, как к нашему столику подошел какой-то парень. Сначала я решила, что это, должно быть, какой-то знакомый Эдама, поэтому я только вежливо ему улыбнулась. Парень, однако обратился не к нему, а ко мне:

– Прошу прощения, это не вы Джорджия Дилейни?

– Да, а что?

Парень тоже улыбнулся.

– Меня зовут Эдам Фостер. Тетя Фрэнни показывала мне вашу фотографию, но она была сделана на костюмированной вечеринке. – Он покрутил рукой в районе правого уха. – Вы были одеты как Принцесса Лея, и у вас была точно такая же прическа, как у нее. В общем, на том снимке вы выглядели немного иначе, чем сейчас.

Я нахмурилась.

– Вы… Эдам?

– Да. Эдам Фостер, – повторил парень. Судя по всему, он немного растерялся – так же, как и я.

Этот парень действительно выглядел так, как я ожидала: потертый твидовый пиджак с кожаными накладками на локтях, короткие волосы зачесаны на косой пробор, лицо заурядное… да и сам он выглядел вполне заурядно. Типичный айтишник из компьютерного отдела в типичном офисе. «Средненький», если воспользоваться лексиконом тети Фрэнни.

Но если это настоящий Эдам, то с кем я только что так весело болтала?

В поисках ответа я обернулась к красавцу, который сидел напротив меня. Я надеялась, что он хоть что-то мне объяснит, но лже-Эдам сказал нечто совершенно другое:

– Ты действительно оделась на Хеллоуин как Принцесса Лея?

– Да, но…

Эдам – или как его там на самом деле? – приложил палец к моим губам и повернулся к парню, который, похоже, и был моим настоящим кавалером на этом свидании.

– Дадите нам минутку?

«Средненький» Эдам что-то промычал и попятился. Как только он оказался настолько далеко от стола, что уже не мог нас слышать, я повернулась к лже-Эдаму.

– Кто ты такой, черт тебя возьми? – прошипела я.

– Извини, что ввел тебя в заблуждение. На самом деле меня зовут Макс.

– И часто ты выдаешь себя за других людей?

Он покачал головой.

– Только сегодня. Я… я просто проходил мимо и увидел тебя в окно. У тебя была такая красивая улыбка, что я не удержался и вошел. Я как раз собирался тебе представиться, но ты заговорила первая, и я понял, что ты планируешь встретиться с кем-то другим. Честно говоря, я испугался, что ты не станешь разговаривать со мной, поскольку я не был этим самым Эдамом, поэтому мне пришлось притвориться, что я – это он…

– Ну а если бы настоящий Эдам так и не появился? Ты продолжал бы притворяться им и на втором свидании?

Макс взъерошил волосы.

– Честно говоря, так далеко вперед я не заглядывал.

Меня всегда раздражало, когда мужчины, с которыми я встречалась, мне лгали, но когда выяснилось, что Макс вовсе не был Эдамом, я испытала на удивление сильное разочарование. С первых же минут мы оба почувствовали себя совершенно свободно и непринужденно в обществе друг друга, к тому же я не могла припомнить, когда в последний раз я столько смеялась.

– А как насчет всего остального? Ну, когда ты отвечал на мои вопросы. Признайся, ты и тут наврал?

Макс поднял вверх обе руки.

– Вовсе нет, честное слово. Я только назвался чужим именем, как я уже объяснил, из страха. Все остальное – чистая правда.

Я вздохнула.

– Ладно, Макс, спасибо, что помог мне скоротать время. А теперь… В общем, мне бы не хотелось заставлять ждать моего настоящего кавалера.

Макс заметно погрустнел, но кивнул и поднялся.

– Было очень приятно познакомиться, Джорджия. Будет очень самонадеянно попросить твой номер телефона?

Я мрачно посмотрела на него.

– Да, пожалуй. До свидания, Макс. Удачного вечера.

В течение нескольких секунд он смотрел на меня в упор, потом достал из бумажника стодолларовую купюру и положил на стол.

– И тебе всего самого лучшего, Джорджия. Я действительно очень рад нашей встрече.

Он сделал несколько шагов к выходу, но вдруг остановился и, вернувшись к столу, вынул из бумажника что-то похожее на билет.

– Мне бы очень хотелось увидеть тебя снова, – сказал он негромко, кладя билет на стол передо мной. – Если твой «настоящий кавалер» окажется занудой или если ты вдруг передумаешь, я обещаю: больше никогда не скажу тебе ни слова лжи. – Он показал на билет. – И если ты вдруг решишь дать мне еще один шанс, приходи сегодня в половине восьмого на хоккей в «Мэдисон-сквер-гарден»[2]. Я буду ждать тебя там.

Мне показалось, он говорил вполне искренне, но я вовремя вспомнила, что пришла в этот бар, чтобы встретиться совсем с другим человеком. Кроме того, я чувствовала себя глубоко разочарованной, поэтому покачала головой и сказала:

– Не думаю, что у меня получится.

Макс – лицо у него сделалось довольно кислым – в последний раз кивнул и наконец ушел. У меня, разумеется, не было времени, чтобы все как следует обдумать, однако меня не оставляло странное чувство потери. Впрочем, как только дверь за Максом закрылась, мой «настоящий» кавалер тотчас оказался возле моего стола.

– Извини, – сказала я, кривовато улыбнувшись. – Нам нужно было, гм-м… обсудить кое-какие деловые вопросы.

– Нет проблем. – Эдам улыбнулся. – Я очень рад, что этот парень к тебе не приставал и мне не пришлось защищать твою честь. Он бы меня просто размазал – такой он здоровенный! – Он сел напротив меня. – Заказать тебе еще вина?

– Спасибо. Это было бы очень кстати.

– Значит ты… фанатка «Звездных войн»?

– Ты так решил из-за моего костюма?

– Не только. – Эдам показал на стол. – Это ведь Йода, правильно?

Я опустила взгляд и увидела, что Макс забыл фигурку. Похоже, он не врал, когда сказал, что он фанат «Звездных войн», – иначе бы он просто не стал таскать фигурку Йоды с собой. Я, во всяком случае, надеялась, что игрушка не была просто предлогом, который Макс использовал, чтобы знакомиться с женщинами в барах и вешать им лапшу на уши.

Настоящий Эдам рассказывал мне не о «Звездных войнах» – большую часть времени он говорил о преимуществах искусственного интеллекта. Не знаю, возможно, он действительно в этом разбирался. Я честно старалась сосредоточиться на том, что рассказывал Эдам, однако еще до того, как мы допили вино, мне стало ясно, что это свидание будет, скорее всего, единственным. Нет, не подумайте – Эдам был достаточно приятным парнем, но, к сожалению, он был совершенно другим. Никакого физического влечения между нами так и не возникло, да и общих интересов у нас почти не было. Я не интересовалась ни компьютерами, ни криптовалютой, которые, похоже, занимали его больше всего на свете, а Эдам, со своей стороны, не разделял моих увлечений (пешие походы, путешествия и старые черно-белые фильмы). Он даже не любил ходить в кино, тогда как я просто обожала смотреть фильмы на широком экране – особенно если предварительно запастись пакетом попкорна и галлоном газировки.

Ну а когда я в качестве ответной любезности рассказала ему о своем бизнесе, Эдам заявил, что у него аллергия на цветы.

В общем, когда бармен принес нам десертное меню, я сказала (очень вежливо), что ничего не хочу.

– Ты точно не выпьешь со мной кофе? – спросил Эдам, но я покачала головой.

– Утром мне рано на работу, а если я вечером выпью хоть чашку кофе, то потом всю ночь не могу уснуть. Впрочем, спасибо за предложение.

Эдам кивнул, но я видела, что он несколько разочарован.

Когда мы вышли из бара, Эдам предложил мне поехать на такси вместе, но мой дом был всего в двух кварталах, поэтому я отказалась. Впрочем, вечер нужно было как-то заканчивать, и я сказала, протягивая ему руку:

– До свидания, Эдам. Было очень приятно познакомиться.

– Взаимно. Может, встретимся еще раз? Ну, когда-нибудь потом, когда ты будешь свободна?

В течение нескольких секунд я сражалась с искушением сказать ему все как есть – что никакого второго свидания не будет, потому что другого такого зануды я в жизни не видывала, но воспитание и врожденная деликатность в конце концов победили. Я пожала плечами.

– Может быть. Пока, Эдам.

Стоял конец апреля, но погода все еще была очень холодной. Весна ощутимо запаздывала. На перекрестке я остановилась в ожидании, пока загорится зеленый свет. Порыв ледяного ветра тотчас забрался мне под куртку, и я засунула руки поглубже в карманы, чтобы хоть немного согреться. Пальцы моей правой руки наткнулись на что-то твердое и колючее, и я поспешила достать непонятный предмет, чтобы посмотреть, что это такое.

Йода.

Его пластмассовые зеленые уши были достаточно острыми, чтобы колоться, а на одном из них была небольшая щербинка. Должно быть, когда мы с Эдамом уходили из бара, я машинально сунула фигурку в карман и забыла о ней. Разглядывая игрушку, я невольно вздохнула. Ну почему, почему на сегодняшнем свидании моим кавалером не был ее владелец?

Прошло уже очень много времени с тех пор, когда я чувствовала такое приятное тепло внизу живота в присутствии мужчины. Пожалуй, в последний раз это было, когда я только-только познакомилась с Габриэлем… Не исключено, что это знак свыше, подумала я, разглядывая Йоду.

Загорелся зеленый свет, и я, перейдя дорогу, в задумчивости двинулась к своему дому.

Неужели это так важно, что он притворился Эдамом, размышляла я. Ведь если Макс не наврал, он сделал это только для того, чтобы со мной заговорить. По правде говоря, если бы он просто подошел ко мне и представился своим настоящим именем, я бы вряд ли пригласила его за свой столик. Нет, я бы, конечно, разговаривала с ним достаточно приветливо (а как еще разговаривать с мужчиной, у которого такие сексуальные, мужественные ямочки на щеках?), однако я все равно сказала бы ему, что жду другого человека, с которым у меня назначено свидание. Так что Макс, в общем-то, не так уж и виноват… наверное, не виноват.

На перекрестке Двадцать девятой и Седьмой улиц я снова остановилась на переходе, дожидаясь, пока загорится зеленый. До моего дома, а я жила на Второй авеню, оставалось всего ничего. Машинально посмотрев направо, я невольно вздрогнула, заметив яркую неоновую вывеску «Мэдисон-сквер-гарден». Это точно знак, подумала я, в буквальном смысле. А если учесть еще и то, что я ненароком прикарманила чужого Йоду…

И я достала мобильник, чтобы проверить время. Двадцать минут девятого. Макс говорил, что будет ждать меня в половине восьмого, но ведь хоккейный матч длится явно больше часа, так что я наверняка его там застану. Ну что ж, можно попробовать…

Светофор вспыхнул зеленым, и я в задумчивости прикусила губу. Пешеходы, которые вместе со мной ожидали разрешающего сигнала, двинулись вперед, и только я стояла на месте, продолжая разглядывать пластмассовую фигурку.

Может, черт с ним?

Или… нет?

Что я, в конце концов, теряю?

В худшем случае я могла бы обнаружить, что магия взаимного притяжения, которую я почувствовала в баре, исчезла. Или что Макс – этот фальшивый Эдам – незнакомым женщинам лжет как дышит. Но не исключено было и то, что пробежавшая между нами пару часов назад искра не погаснет и я получу наконец то, чего мне давно хотелось, – возможность хоть немного отвлечься от своих проблем. Увы, узнать, что меня ждет, можно было только одним способом.

В выборе мужчин я по большей части была человеком достаточно консервативным. И, смею надеяться, благоразумным. И к чему это меня привело? В свои двадцать девять я была законченной трудоголичкой, которая ходит на свидания вслепую, да еще с родственниками подруги собственной матери. Не самый завидный итог первой – и лучшей – половины жизни, правда? В общем, подумала я, к черту благоразумие. Иду.

Как только решение было принято, я постаралась побыстрее его осуществить. До «Мэдисон-сквер-гарден» я почти бежала, хотя на мне были туфли на каблуке, которые я обычно носила на работе. На входе в сектор я предъявила билет распорядителю (или как они там называются на стадионах?), который и провел меня к моему месту.

Спускаясь по проходу к одному из нижних рядов, я потихоньку оглядывалась по сторонам и думала, что моя одежда не соответствует обстановке. Большинство зрителей были в джинсах или толстовках, несколько парней и вовсе сидели без рубашек (их торсы были раскрашены в цвета команд, за которые они болели), тогда как на мне были кремовая шелковая блузка, узкая прямая юбка темно-красного цвета и мои любимые лодочки от Валентино. Впрочем, Макс тоже был одет вполне прилично.

Отдавая распорядителю билет, я не обратила внимания на то, в каком ряду было мое кресло, но поскольку мы уже спустились почти к са́мой площадке, я подумала, что мне досталось одно из лучших мест. И действительно, напротив первого ряда распорядитель остановился и показал мне на одно из свободных кресел.

– Прошу вас, мисс. Ваше место номер два.

– Ух ты!.. – восхитилась я. – Первый ряд, и практически на пятидесяти ярдах[3]!

Распорядитель слегка улыбнулся.

– В хоккее это называется «средняя зона», мисс.

– Гм-м… о’кей. – Я села и огляделась. Два кресла слева и справа от меня были пусты.

– Скажите, – обратилась я к нему, – вы, случайно, не видели человека… мужчину, который здесь сидел?

Парень пожал плечами.

– Я не уверен, но, по-моему, они еще не приезжали. Желаю приятно провести время, мисс.

И он ушел, а я уставилась на пустые места рядом с собой. Такого варианта я не предвидела: похоже, меня продинамили. С другой стороны, разве можно обвинять человека в чем-то подобном, если он даже не знал, что ты придешь? Точного ответа я не знала, поэтому решила просто подождать, вдруг Макс все-таки появится. Он ведь говорил что-то насчет того, что ему нужно на работу – быть может, он задержался и придет к концу игры? А может, он уже здесь, просто пошел в туалет или стоит в очереди за пивом.

Минуты через две на одно из свободных кресел рядом со мной опустилась какая-то женщина.

– Привет, – поздоровалась она. – Пришли поболеть за Ярвуда? Он сегодня в ударе – на его счету уже две шайбы. Жаль, что в следующем сезоне он, скорее всего, уйдет из команды.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, я не болельщица. Я вообще здесь впервые – имею в виду, на хоккее. Просто я должна была кое с кем здесь встретиться.

Не успела я это сказать, как два игрока с грохотом врезались в плексигласовую стенку прямо напротив меня. От неожиданности я подскочила на месте, и женщина рядом со мной рассмеялась.

– Такое у нас часто бывает, вы привыкнете. Кстати, меня зовут Дженна, я жена Томассо. – Она показала на лед. – Он играет под двенадцатым номером.

– Вот как?.. Похоже, мне повезло: я впервые пришла на хоккей и оказалась рядом со знающим человеком. – Я прижала руку к груди. – Меня зовут Джорджия.

– Да, я действительно неплохо разбираюсь в игре, – согласилась Дженна. – Если вам будет что-то непонятно – спрашивайте, я постараюсь объяснить.

В следующие минут десять-двенадцать я пыталась наблюдать за игрой, однако меня так и тянуло оглянуться на проход, чтобы посмотреть, не идет ли Макс. Но он так и не появился. К девяти часам я решила, что пришла сюда напрасно. Между тем на завтрашнее утро у меня было запланировано несколько довольно ранних деловых встреч, и я подумала, что нет смысла слишком задерживаться на стадионе. Табло показывало, что до конца второго периода остается меньше минуты, и я решила дождаться перерыва, чтобы не вставать во время игры, мешая следить за игрой остальным зрителям, которые, в отличие от меня, были глубоко увлечены происходящим на площадке.

Когда до перерыва оставалось девять секунд, один из хоккеистов забросил очередную шайбу, и стадион взорвался восторженным ревом и аплодисментами. Зрители вокруг меня повскакали с мест, и я сделала то же самое, чтобы надеть куртку, которую сняла при входе. Наклонившись к Дженне, я прокричала ей на ухо, с трудом перекрывая шум:

– Похоже, человек, которого я ждала, уже не появится, так что я лучше пойду домой. Приятного вечера!

Я уже повернулась к выходу, когда на большом дисплее под крышей стадиона появилось изображение хоккеиста, который только что забил гол. Он торжествующим жестом вскинул над головой клюшку, а товарищи по команде, собравшись вокруг, в восторге лупили его крагами по шлему. От этого шлем съехал ему низко на лоб, но глаза оставались видны.

И я узнала эти глаза.

Игрок вынул изо рта капу и, помахав ею в воздухе, улыбнулся прямо в камеру.

Господи, эти ямочки!

Глубокие, бесконечно сексуальные…

От изумления мои глаза широко распахнулись.

Нет! Этого не может быть!

Раскрыв рот, я таращилась на экран до тех пор, пока знакомое лицо не исчезло, сменившись рекламой.

Дженна, которая все это время оглушительно свистела и вопила во все горло, повернулась ко мне.

– Ну, видала? Я же говорила, что он сегодня в ударе! Если ты действительно в первый раз на хоккее, тебе и правда повезло – сегодня просто отличная игра. Не часто увидишь хет-трик, да еще в течение одного тайма. Ярвуд проводит свой лучший сезон. Жаль, что его партнеры по команде не так хороши, как хотелось бы.

– Ярвуд? – переспросила я. – Это фамилия того парня, который только что забил гол?

Дженна рассмеялась моей неосведомленности.

– Угу. Он капитан команды и, возможно, один из лучших современных игроков Национальной хоккейной лиги. Его прозвали Красавчиком, а почему – я думаю, можно не объяснять.

– А… как его имя?

– Макс. Макс Ярвуд. Я думала, ты его знаешь, ты же на его месте сидишь.

– Привет, Красавчик. Ищешь кого-нибудь?

Макс только что вышел из раздевалки. Он посмотрел налево, потом направо, но я сидела на скамье прямо напротив двери и Макс меня не заметил. Наконец его взгляд остановился на мне, и он широко улыбнулся. Точнее, даже не улыбнулся: когда он шагнул ко мне, его лицо буквально сияло. Как выяснилось, Макс знал о моем присутствии: незадолго до окончания второго периода он подъехал к тому месту, где я сидела, и даже постучал мне клюшкой в стекло, но ему было невдомек, что Дженна дала мне свой пропуск, благодаря которому я смогла попасть в подтрибунное помещение, где находились раздевалки.

– Ты меня дождалась…

Вместо ответа я сунула руку в карман и, достав фигурку Йоды, протянула ему.

– Вот, ты забыл… Ты говорил, что суеверен, и я подумала, что должна вернуть тебе твой талисман.

Макс молча взял у меня фигурку и сунул обратно в карман моей куртки, потом сплел свои пальцы с моими.

– Да, я суеверен, – серьезно сказал он, глядя мне в глаза. – И как раз сегодня я провел лучшую игру за всю свою карьеру, так что… Угадай, где теперь должен лежать Йода, чтобы мне и дальше сопутствовала удача?

– И где?

– В кармане куртки моей девушки, которая сидит на моем месте.

– Ага, я уже твоя девушка?..

Не выпуская моих пальцев, Макс покачал рукой из стороны в сторону.

– Пока нет, но… Все еще впереди, я думаю. Вечер только начинается.

– Гм-м… Вообще-то, уже почти одиннадцать, а завтра утром мне нужно на работу.

Макс снова посмотрел на меня – очень внимательно посмотрел, и я почувствовала, как внутри у меня все переворачивается. В следующее мгновение он поднес мою руку к своим губам и поцеловал.

– Я рад, что ты пришла, – сказал он. – Честно говоря, я не был уверен, что ты появишься.

– Правда?.. – Я слегка наклонила голову. – А мне казалось, ты из тех мужчин, которые всегда получают то, чего хотят.

– Разве это плохо? Да, обычно я действительно добиваюсь своего, но только потому, что ради этого я готов потрудиться.

– И много тебе пришлось потрудиться, чтобы заполучить женщину, с которой ты переспал пару недель назад?

Макс усмехнулся и покачал головой.

– Я вижу, с тобой нужно поосторожнее.

– А что, если я скажу, что не стану с тобой спать только потому, что ты умеешь говорить приятные вещи?

Он слегка приподнял бровь:

– Никогда-никогда?

Я рассмеялась.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Ну ладно, я не тороплюсь. Надеюсь, ты хотя бы выпьешь со мной?

– Только один бокал, не больше, потому что завтра мне действительно рано вставать.

– Договорились. Довольствуйся тем, что можешь получить, и надейся на большее… – Макс приобнял меня за плечи и повел к двери. – Да, должен предупредить: каким бы выходом я ни воспользовался, снаружи меня будут поджидать болельщики, которые хотят получить автограф. Просто пройти мимо, не обращая на них внимания, было бы неправильно, так что, боюсь, нам потребуется некоторое время, чтобы отсюда выбраться.

Честно говоря, мне пришлось по душе, что Макс готов задержаться, чтобы не обидеть своих фанатов.

– О’кей, – сказала я. – Согласна.

И действительно, как только мы вышли на улицу через служебный вход, нас тотчас окружила небольшая толпа, которая принялась скандировать его имя. В сопровождении нескольких охранников мы медленно прокладывали себе путь сквозь нее, и Макс то и дело расписывался на протянутых ему блокнотах и буклетах. Несколько человек просили разрешения сделать с ним селфи, и он никому не отказывал, старательно улыбаясь в нацеленные на него телефоны. Его потрясающие ямочки, я думаю, были сфотографированы не меньше сотни раз, а если учесть прошлые игры, то, наверное, гораздо больше. Некоторые люди – и не только женщины – признавались Максу в любви, кто-то задавал вопросы о сегодняшней игре. И то и другое мой спутник воспринимал спокойно и невозмутимо, а на вопросы – даже самые глупые – отвечал добродушно и с юмором. Прошло не меньше получаса, прежде чем толпа поклонников начала редеть. Одним из последних к нам подошел парень лет восемнадцати. Пока Макс расписывался на обороте собственной фотографии (помимо автографа он всегда добавлял несколько слов или пожелание удачи), парень окинул меня взглядом и кивнул.

– Твоя подружка, Макс? Горячая штучка!

Макс на мгновение замер и бросил на него предостерегающий взгляд.

– Следи за языком, приятель. К женщинам следует относиться с уважением, а к этой женщине – в особенности. Не исключено, что перед тобой будущая миссис Ярвуд, понятно? – Он лукаво покосился в мою сторону. – Она, правда, об этом пока ничего не знает…

Глава 2

– Ну и чем мой счастливый талисман зарабатывает себе на жизнь? Нет, не говори, я попробую догадаться…

Макс перегнулся через стол и большим пальцем вытер уголок моих губ, потом продемонстрировал мне прилипшие к коже крупинки сахара, которыми был украшен ободок моего бокала с лимонным мартини. Еще миг, и он слизнул их с пальца с улыбкой, от которой у меня по внутренней стороне бедер побежали крупные мурашки. Стараясь успокоиться, я поспешила сделать еще один глоток из своего бокала.

– Ну попробуй, – сказала я, сдерживая дрожь в голосе. – Мне даже интересно, какое я произвожу впечатление.

Прежде чем ответить, Макс внимательно посмотрел на мою одежду. Был уже почти час ночи. Со стадиона мы направились в ближайший бар и заняли кабинку в самом дальнем углу, где нас не мог заметить никто из болельщиков. Переодеться я, понятно, не успела, и на мне были все те же блузка и юбка, в которых я утром отправилась на работу, потом на свидание, а затем – на хоккей.

– Стильно и сексуально, – вынес Макс свой вердикт, потом, наклонившись в сторону, заглянул под стол, чтобы оценить мои лодочки. – Отличные модные туфли, но на таких не простоишь целый день, следовательно, ты не стилист и не официантка. Скорее всего, ты работаешь в офисе. А поскольку на свидание ты пришла достаточно рано, значит, ты, скорее всего, начальник, который может сам решать, когда ему приходить и уходить. Кроме того, ты бросила своего кавалера и отправилась на хоккей, которым, по твоим словам, никогда не интересовалась, чтобы встретиться с одним парнем, о котором тебе почти ничего не было известно. Ты даже не знала, что он хоккеист… Из этого я заключаю, что твоя профессия либо связана с определенным риском, либо требует больших запасов ничем не обоснованного оптимизма…

– Прекрасно! – Я сделала вид, будто потрясена его дедуктивными способностями. – Продолжай, пожалуйста.

Макс потер подбородок, который за последние несколько часов успел покрыться темной щетиной.

– Я думаю, ты работаешь либо в рекламе, либо в юридической сфере.

Я отрицательно качнула головой.

– Мимо. А начинал ты неплохо…

– Но хоть что-то я угадал?

– Так, кое-что. Да, на работе я в последнее время все больше сижу. И я действительно сама определяю свой рабочий график. Кроме того, когда человек решает основать собственное дело, ему приходится рисковать, но остальное… Нет, Макс, я не рекламщица и не адвокат. Я владелица компании «Бессмертные розы».

– «Бессмертные розы»? Что-то знакомое…

– Я действительно никогда не бывала на хоккее, но мы размещали нашу рекламу в том числе и в «Мэдисон-сквер-гарден». Мы продаем розы, которые стоя́т по полгода и не вянут. Наверняка ты видел на стадионе наши рекламные панели.

– А-а, так это в вашей рекламе была такая картинка: в коровьем загоне стоит диван, на котором спит провинившийся муж?

– Рекламой у нас занимается моя подруга Мэгги. Она как раз собиралась разводиться, и муж, чувствуя себя, так сказать, «в загоне», постоянно дарил ей цветы… – Я сделала небольшую паузу. – Правда, ему это не помогло, но в рекламе ничего об этом не говорится. Из маркетинговых соображений.

– Я посылал такие цветы жене своего брата, – сказал Макс. – Когда я в последний раз был у него в гостях, мы начали возиться и нечаянно сломали стул. Его жена не дала мне за него заплатить, поэтому я послал ей одну из ваших самых больших цветочных композиций. У вас, кстати, довольно забавный сайт. Я помню, там был целый раздел с разными фразами и цитатами для тех, кто хотел бы помириться с друзьями или с супругой. Я взял одну из них для карточки, которую послал вместе с цветами.

Я кивнула.

– Когда я только начинала, я сама подбирала цитаты для сопроводительных открыток. Помнится, мне это нравилось едва ли не больше всего. К сожалению, сейчас мы обновляем наш сайт слишком часто, поэтому я просто не успеваю…

– Это очень хорошая идея. Но, должен признаться, ваши розы оказались чертовски дорогими. Цветочная корзина, которую я послал своей невестке, обошлась мне в шестьсот с лишним долларов.

– А твоей невестке она понравилась?

– Очень.

– Ну смотри… Обычные розы, даже самые свежие, стоят примерно неделю. Если купить четыре дюжины таких роз – а именно столько цветков входит в большую корзину, о которой ты говоришь, – то это обойдется минимум в двести пятьдесят баксов. За год – если покупать по корзине в неделю – тебе придется потратить тринадцать тысяч баксов. Таким образом, шесть сотен за мои «Бессмертные розы», которые не вянут в течение двенадцати месяцев, – это не деньги.

Макс ухмыльнулся:

– Почему-то мне кажется, что ты уже не раз говорила нечто подобное.

– И ты не ошибся. – Я рассмеялась.

– Как ты вообще решила заняться этим бизнесом?

– Мне всегда хотелось организовать свой бизнес, просто сначала я не знала, чем конкретно я предпочла бы заниматься. В колледже и магистратуре я подрабатывала флористом в цветочном магазине. У нас был один постоянный покупатель, мистер Бенсон – очень симпатичный восьмидесятилетний старичок. Когда я работала в магазине первый год, он приходил к нам каждый понедельник, чтобы купить цветы для супруги. Они были женаты уже пятьдесят лет, и все эти годы мистер Бенсон каждую неделю дарил ей свежие розы. Как он рассказывал, сначала он сам выращивал их в небольшой теплице у себя во дворе, но потом у его жены случился инфаркт, и им пришлось переехать в дом для престарелых, потому что миссис Бенсон нужен был уход, который он не мог ей обеспечить. После этого он стал покупать цветы в магазине. Однажды мистер Бенсон сказал мне, что теперь ему придется покупать цветы не чаще раза в месяц – из экономии, поскольку новые лекарства для его жены обходятся слишком дорого, даже несмотря на то что часть их стоимости покрывалась страховкой. Еще он сказал, что впервые за почти полвека у его жены не будет на ночном столике свежего букета. Мне было очень жаль мистера Бенсона, и я стала собирать материалы о розах – о том, как добиться того, чтобы срезанные цветы стояли как можно дольше. Я хотела, чтобы розы миссис Бенсон не вяли в течение хотя бы одного месяца. Со временем я узнала довольно много о способах консервации цветов, и… В общем, тогда-то все и началось. Спустя год я открыла интернет-магазин и стала продавать цветы из дома. Довольно долгое время дела шли ни шатко ни валко, но потом мне повезло: одна очень известная киноактриса, у которой только в «Инстаграме»[4] было двадцать тысяч подписчиков, заказала у меня огромный букет, а потом написала на своей страничке, как сильно ей понравились мои цветы. Это был настоящий прорыв, Макс! Не прошло и месяца, как мне пришлось перенести мое «производство» из собственной гостиной в арендованный ангар. Теперь моя фирма включает три производственных площадки и шесть цветочных бутиков, где можно не только купить готовую продукцию, но и сделать заказ на самые разные цветочные композиции. И между прочим, недавно мы начали распространять нашу франшизу в Европе.

– Ничего себе! – Макс приподнял брови. – И всего этого ты добилась сама?

Я с гордостью кивнула.

– Да. То есть мне помогала Мэгги, моя лучшая подруга. Без нее я бы, наверное, не справилась. Благодаря ей мне удалось раскрутить бизнес как следует. Теперь Мэг совладелица компании.

Макс обернулся через плечо, потом обвел взглядом полупустой зал.

– Красота и мозги? Редкое сочетание. Но почему же я не вижу очереди из горячих парней, которым не терпится надрать мне задницу только за то, что я сижу здесь с тобой?

Он, несомненно, хотел сказать мне комплимент, пусть и облеченный в шутливую форму, однако на меня его слова подействовали отрезвляюще. Я, разумеется, улыбнулась, однако улыбка далась мне не так легко, как в начале нашего вечера. Сам того не ведая, Макс напомнил мне о том, о чем я, захваченная водоворотом сегодняшних событий (приятных событий), очень старалась не думать – о том, что рано или поздно мне придется рассказать ему о Габриэле. Настоящий Эдам, с которым я должна была встретиться согласно первоначальному плану, стараниями тети Фрэнни был более или менее в курсе моей ситуации, поэтому я могла не заморачиваться на тему, как и когда рассказать ему о своем «официальном» женихе. Другое дело – Макс… Он сам преподнес мне себя на серебряном блюде, поэтому мне казалось: чем раньше мы решим эту проблему, тем будет лучше для нас обоих.

Продолжая кривовато улыбаться, я сказала:

– Говоря откровенно, Макс, я… я вроде как встречаюсь с одним человеком.

В ответ он уронил голову на грудь и театральным жестом прижал ладонь к груди.

– О, жестокая! Я думал, что стрела, пронзившая мне сердце, была стрелой Амура, но я ошибся. Ты убила меня, о, Джорджия!

Его представление заставило меня рассмеяться, хотя, если честно, мне было не до смеха.

– Извини. Мне просто хотелось, чтобы между нами не осталось ничего недосказанного, хотя я, возможно, и выбрала не самое подходящее время.

Он вздохнул.

– Ладно, переживу. Так что у тебя за дела с тем парнем, которого я намерен оставить с носом?

– Видишь ли… – начала я. На самом деле объяснить мою ситуацию Максу – и любому другому нормальному человеку – было довольно непросто. – Наверное, можно сказать, что у нас с ним открытые отношения.

Макс удивленно уставился на меня.

– Наверное?

– Извини, я не так выразилась. Да, у нас с ним открытые отношения.

– Почему-то мне кажется, что это еще не все. Я хочу сказать – вы не просто договорились, что каждый может встречаться с кем хочет, а…

Я прикусила губу.

– Да. Мы с ним были помолвлены.

– Были? А теперь – нет?

– Это довольно сложно, – повторила я, – но мне кажется, я должна хотя бы попытаться объяснить…

– Ну объясни…

– Я познакомилась с Габриэлем, когда получала диплом магистра делового администрирования. Он был профессором английской литературы в Нью-Йоркском университете, читал лекции у студентов последнего курса, а я ходила на занятия в бизнес-школу Стерна. Тогда Габриэль только начал писать свой первый роман – он, видишь ли, всегда мечтал стать писателем. В конце концов ему удалось продать роман какому-то издателю, который заключил с ним контракт и на следующую книгу, которую он напишет. Все было хорошо до тех пор, пока примерно год назад его роман не вышел из печати. Книгу приняли не очень хорошо. Фактически она провалилась: низкие продажи, разгромные рецензии и так далее. Габриэль, естественно, был очень расстроен, к тому же примерно в это же самое время ему стало известно, что его отец и мать были ему не родными – как выяснилось, они усыновили его в младенчестве, о чем Габриэль понятия не имел. Потом в автокатастрофе погиб его лучший друг, которого он знал с детства… – Я вздохнула. – В общем, Габриэль впал в депрессию и в конце концов на полтора года уехал в Англию, где ему предложили место приглашенного профессора. Должна сказать, что он не только не обсуждал со мной этот шаг, но даже не сообщил мне о том, что намерен принять предложение. Габриэль просто поставил меня перед фактом – сказал, что ему нужно вновь обрести себя, а в новой обстановке это легче будет сделать. Учитывая все неприятности, которые на него свалились, его поступок можно было объяснить. Мне казалось, я его понимаю, но за считаные дни до отъезда Габриэль преподнес мне еще один сюрприз. Он сказал, что на время своего отсутствия предпочел бы так называемые «открытые» отношения…

– Но до этого между вами все было нормально?

– Я так думала, но… Я тогда много работала – работала даже больше, чем было необходимо, а Габриэлю это не нравилось. Он часто высказывал мне свое недовольство, жаловался, что я не уделяю ему достаточно внимания. Наверное, это и была наша самая серьезная проблема, однако мы не были любовниками, которые постоянно ссорятся. Ты ведь это хотел узнать?

Макс задумчиво потер большим пальцем нижнюю губу.

– И давно он уехал?

– Восемь месяцев назад.

– И за это время вы ни разу не виделись?

– Виделись… один раз. Примерно полтора месяца назад. Мы как раз открывали в Париже наш бутик. Я отправилась на презентацию, Габриэль тоже приехал во Францию, и мы провели один уик-энд вместе.

– И с тех пор, как он уехал, вы оба регулярно встречались с… другими людьми?

Я покачала головой.

– Габриэль, по-видимому, да, встречался. Что касается меня, то… – Я снова прикусила губу. – Собственно говоря, этот несчастный Эдам, которого ты сегодня видел, был вторым за много-много лет. А первым, – добавила я, предвосхищая его неизбежный вопрос, – был парень, с которым я познакомилась в «Тиндере» две недели назад, но с ним мы только выпили кофе и больше никогда не общались. Да и с Эдамом, если честно, мне вовсе не хотелось встречаться, но… Дело в том, что теперь, когда я оказалась предоставлена самой себе, мне хочется как-то изменить свою жизнь. Более того, я знаю, что ее нужно изменить. Я даже составила список вещей, которые постоянно откладывала, а поскольку первой строчкой в этом списке значилось «Начать встречаться», я буквально заставила себя пойти на это свидание вслепую.

Взгляд Макса беспокойно заметался и вновь остановился на моем лице.

– А пойти в «Гарден» ты себя тоже заставила?

– Нет, что ты! Напротив, я пыталась заставить себя туда не ходить, но… но не преуспела.

– А почему? Что там такого страшного?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Точнее, не могу объяснить.

Еще несколько мгновений Макс пытливо всматривался в мое лицо.

– И когда ты снова с ним увидишься? С этим… Габриэлем?

– У нас нет никаких планов на этот счет. Думаю, мы встретимся, когда он закончит читать лекции в Лондоне и вернется сюда, в Нью-Йорк. А это будет только в декабре.

– Но, быть может, ты просто хочешь с ним поквитаться? Отомстить ему за то, что он встречается с другими женщинами? Или ты в самом деле пытаешься найти для себя что-то новое?

Это был чертовски хороший вопрос. Увы, ответа на него я не знала. Мои отношения с Габриэлем находились в своеобразной «серой зоне», а я всегда была человеком, который различает только черное и белое и не терпит полутонов. Да черт побери: я потратила уйму времени, мучительно размышляя над тем, как вести себя с Габриэлем – а потом сомневаясь в собственных решениях.

Я посмотрела Максу в глаза.

– Ладно, признаюсь: я сама не знаю, чего хочу. – Я слегка наклонила голову к плечу. – Для тебя это важно?

По его лицу медленно расплывалась улыбка.

– Просто мне хочется знать, во что я собираюсь ввязаться. – Он потянулся через стол и взял меня за руку, сплетя свои пальцы с моими. Я вспомнила, что один раз Макс так уже делал и что мне это было приятно. В синих глазах его заплясали озорные искорки.

– Но все равно я готов, – добавил он.

Я засмеялась.

– Я вижу, от тебя так легко не отделаться, мистер Хоккеист!

– Ничего не могу с собой поделать. – Он пожал плечами. – Если мне чего-то хочется… В данный момент, кстати, мне хочется узнать о тебе как можно больше.

– Зачем? – Я прищурилась.

– Понятия не имею. Просто так.

– И что именно ты хотел бы узнать?

– Все. Или хотя бы что-нибудь.

– Ну например?

Он пожал плечами.

– Ты сказала, что иногда работаешь больше, чем нужно. Зачем же ты тогда работаешь, если понимаешь, что особой необходимости в этом нет?

Я грустно улыбнулась.

– Этот вопрос я себе задавала уже много раз. Особенно когда у нас с Габриэлем возникали разногласия из-за моей работы. Иногда мне кажется, что я много работаю по привычке – потому что ничто в жизни не давалось мне просто и легко. Это началось еще в детстве. У меня дислексия, поэтому уже в начальной школе мне приходилось тратить на домашние задания гораздо больше времени, чем остальным детям. Над каждым параграфом, который мои одноклассники прочли бы за двадцать минут, я корпела по часу, поэтому я, можно сказать, привыкла к тому, что любая вещь достается мне бо́льшими усилиями. Кроме того, я стараюсь продумать, проанализировать каждую ситуацию как можно тщательнее, а это не всегда продуктивно и вдобавок отнимает целую кучу времени. И наконец, я очень люблю быть лучшей – люблю до такой степени, что кому-то мой перфекционизм может показаться нездоровым. Но я ничего не могу с собой поделать: дух соперничества живет во мне и толкает на новые и новые усилия, к тому же мне нравится видеть, как в результате моих трудов процветает мой бизнес – дело, в которое я вложила столько сил. Впрочем, четыре месяца назад я наконец-то наняла директора по производству, так что теперь я могу работать не так интенсивно. Моя мама состарилась, она живет во Флориде, и я хотела бы иметь возможность почаще ее навещать. Еще мне нравится путешествовать… Думаю, все это могло бы порадовать Габриэля, но… ты сам видишь, как все повернулось.

– Нет ничего плохого в том, чтобы много работать, если тебе нравится то, что ты делаешь. Ты не стала бы тем, кем стала, если бы пожалела времени и усилий. Я бы точно не стал.

– Благодарю.

– Что касается стремления быть первым – в этом я тоже не вижу ничего плохого. Дух здорового соперничества заставляет выкладываться по полной. А в итоге ты получаешь результат, который тебя радует.

Я покачала головой.

– Во всем хорошо знать меру. Мои знакомые перестали играть со мной даже в настольные игры. А в поселке для пенсионеров, где живет сейчас моя мама, мне запретили участвовать в «Охоте за пасхальными яйцами» из-за… – Я изобразила кавычки: – …Из-за инцидента с одной очень ранимой девятилетней девочкой, которую я непреднамеренно довела до слез.

Макс ухмыльнулся.

– Даже так?

Я провела пальцем по нижней части своего бокала, который покрылся матовой пленкой конденсата.

– Я стараюсь научиться держать себя в руках. Чтобы найти оптимальный баланс. Несколько месяцев назад я даже ездила на четырехдневный ретрит по медитации в надежде, что там мне расскажут, как правильно расслабляться.

– Ни и как? Рассказали?

– Я уехала на день раньше.

Макс хихикнул.

– А родные у тебя есть? У тебя большая семья?

– Нет, я была единственным ребенком. Мои родители произвели меня на свет довольно поздно. Они поженились, когда им обоим было уже за тридцать. С самого начала они решили, что не хотят иметь детей. Вскоре после свадьбы мой отец сделал вазэктомию, но когда моей матери было сорок два, она неожиданно забеременела. Как выяснилось, вазэктомия не дает стопроцентной гарантии. Во время этой операции хирурги перерезают семявыносящие протоки, но иногда они могут восстанавливаться. Это называется реканализация.

– Ну и ну! – Макс беспокойно заерзал на сиденье, и я рассмеялась.

– Что, небось сжал ноги покрепче?

– Еще бы! При одном упоминании о… о хирургических операциях на этой области мой организм начинает самопроизвольно реагировать. А как твои родители отнеслись к этой новости?

– Мама говорила – они оба испытали настоящее потрясение, но когда она в первый раз сходила на прием и услышала, как бьется мое сердце, то сразу решила: пусть будет что будет. А вот папа отнюдь не обрадовался. У него было очень тяжелое детство, поэтому вполне понятно, что ему не хотелось заводить ребенка. В конце концов он ушел от мамы и стал жить с женщиной, которая перевязала трубы. Когда мне было года два, мама и папа развелись. Он еще жив, но мы с ним почти не общаемся.

– Извини. Я не хотел…

Я улыбнулась.

– Извинения приняты, хотя по большому счету извиняться тут не за что. Просто в моем кратком изложении эта история выглядит намного трагичнее, чем было на самом деле. У меня просто замечательная мама, и мне никогда не казалось, будто мне чего-то не хватает. Кроме того, пока я росла, я все же видела папу достаточно часто. Ну а у тебя? У тебя большая семья?

– Нас у мамы шестеро, и все мальчишки. Я самый младший. – Макс покачал головой. – Бедная наша мамочка! За эти годы в доме не осталось ни одного предмета мебели, который мы хотя бы раз не разнесли в щепки.

– Как стул твоей невестки?

– Именно.

– Ты говорил, что твоя мама живет в другом штате. Значит, ты не отсюда, не из Нью-Йорка?

– Нет. Я родился в Вашингтоне, но там я жил только до пятнадцати лет. Потом уехал в Миннесоту к очень дальним родственникам, чтобы играть в хоккей. Оттуда я перебрался на Восточное побережье, где выступал за команду Бостонского университета, и только потом переехал в Нью-Йорк, чтобы играть за здешних «Росомах».

– Ну и каково это – быть профессиональным спортсменом? Тебе хотя бы нравится?

Макс неопределенно повел плечами.

– Я занимаюсь любимым делом, которое дает мне средства к существованию. По-моему, о большем и мечтать нельзя. Многие считают, что самое замечательное место на земле – Диснейленд, но я не променяю его на нашу раздевалку под трибунами, куда мы возвращаемся после одержанной победы.

– Ну а минусы? Отрицательные стороны такой жизни? Ведь даже самая лучшая работа на свете имеет свои недостатки.

– Бывает, что мы проигрываем. Это, безусловно, минус… – Макс улыбнулся. – Лично у меня после проигрыша надолго портится настроение. А моя команда за прошедшие пару лет проигрывала, к сожалению, достаточно часто. Когда меня только включили в состав, «Росомахи» были на подъеме. В первый же год мы попали в плей-офф, но из-за травм и неудачных трансферов не смогли показать все, на что были способны. Видишь ли, чтобы удачно отыграть сезон, нужна команда, а не просто несколько игроков, какими бы мастеровитыми они ни были. Что еще?.. Ну, наверное, частые разъезды. За сезон нам необходимо сыграть восемьдесят две игры, и половина из них – выездные. И это без игр плей-офф. Пожалуй, с нашим клубным дантистом я вижусь намного чаще, чем бываю в собственной квартире.

– Могу себе представить!

Когда мы пришли в бар, Макс заказал себе ром с колой и воду со льдом, и я решила, что после матча ему необходимо восстановить количество жидкости в организме. К рому он, однако, так и не притронулся, а ведь мы сидели уже достаточно долго, так что лед в его стакане успел растаять. Показав на его бокал со спиртным, я сказала:

– Ты совсем не пьешь?

– Я никогда не употребляю алкоголь накануне игры или тренировки.

Я слегка нахмурилась.

– Зачем же ты тогда заказал ром?

– Если бы ты увидела, что я не пью, ты бы тоже не заказала себе вино, а мне этого не хотелось.

Я улыбнулась.

– Весьма предусмотрительно с твоей стороны. Спасибо. Я оценила.

– Расскажи мне, как закончилось твое сегодняшнее свидание вслепую, – попросил он. – Как тебе понравился этот… Эдам, кажется? Он действительно оказался полным придурком или ему просто не удалось произвести на тебя впечатление после того, как ты познакомилась с настоящим мужчиной? – Макс подмигнул и горделиво расправил плечи.

– Вообще-то, Эдам оказался очень милым молодым человеком.

– Милым?.. – Улыбка на лице Макса стала шире и приобрела чрезвычайно дерзкий вид. – Как я понимаю, он тебе не понравился. Совсем. Я правильно угадал?

На столике передо мной лежала бумажная салфетка. Одним движением я скомкала ее и швырнула в него. Макс ловко поймал бумажный шарик и рассмеялся.

– Теперь твоя очередь отвечать на щекотливые вопросы, – сказала я. – Расскажи-ка мне о последней женщине, с которой ты спал. Ты с ней встречался или как?

– Или как. И для меня, и для нее это был просто эпизод.

– Так-так… – Я сделала глоток из своего бокала. – Ну а поподробнее? Я думаю, такие «эпизоды» происходят с тобой регулярно? В конце концов, ты профессиональный спортсмен – и довольно известный. Кроме того, у тебя очень, гм-м… привлекательная внешность, хотя в данном случае это, наверное, не главное. А еще, – как ты сам только что сказал, – ты много времени проводишь в разъездах.

Макс оценивающе посмотрел на меня.

– Кроме этого я сказал, что, если ты дашь мне еще один шанс, я больше никогда не скажу тебе ни слова неправды, однако мне не хотелось бы рассказывать о вещах, которые тебе вряд ли понравятся. Да, если бы я захотел, мне действительно было бы нетрудно найти себе девушку на ночь, но это вовсе не значит, что я так и поступаю только потому, что это просто, и потому, что я молодой неженатый мужчина. Между прочим, я ни секунды не сомневаюсь, что и ты могла бы в любой день отправиться в любой из баров этого города и найти себе парня по вкусу, но это вовсе не значит, что ты так и поступаешь. Тем более что у тебя существуют определенного рода отношения с другим мужчиной.

– Нет, не поступаю… – проговорила я, пожимая плечами. – И все-таки, Макс, слишком уж красивая картинка у тебя получается. Скажи честно, в чем подвох?

– Вот досада!.. – Макс глубоко вздохнул. – Похоже, ты действительно ищешь причину, чтобы не выйти за меня замуж.

– Если все, что ты мне наговорил, правда, тогда ты просто само совершенство. Идеальный мужчина. А как известно, любой идеал – иллюзия, нечто такое, чего не бывает в природе. Так что ты совершенно напрасно удивляешься, что я продолжаю искать у тебя недостатки.

Он потер подбородок, потом выпрямился, опираясь локтями на стол.

– О’кей, я готов раскрыть тебе все свои тайны и грязные секреты, но в ответ ты должна сделать то же самое. Договорились?

Я рассмеялась.

– Договорились.

– Значит, по рукам… – Макс протянул руку через стол, и когда я вложила свою ладонь в его, он сжал мои пальцы и не отпускал.

– Ну, держись крепче!.. На самом деле у меня уйма недостатков, но я умело их скрываю.

Я покачала головой.

– Колись, Красавчик! Я хочу знать, что́ с тобой не так.

Его улыбка растаяла, лицо стало серьезным.

– Я довольно упрям. Если я чего-то хочу, я начинаю вести себя словно одержимый. Обычно таких людей называют настойчивыми, но я бы сказал – упертый… Стараясь добиться своего, я способен забыть обо всем, включая собственное здоровье и окружающих меня людей.

– О’кей, понятно. Что ж, я думаю, это не такой уж большой недостаток, особенно если учесть твою хоккейную карьеру. У меня никогда не было знакомых профессиональных спортсменов, но мне кажется, что настойчивость как раз и помогла тебе добиться столь впечатляющих успехов. Чтоеще?..

– По характеру я человек увлекающийся. Если мне что-то понравится, я готов отдать этому всего себя. Хоккей для меня все равно что наркотик. Именно поэтому я почти не пью, не употребляю наркотики и не играю в азартные игры. Давным-давно, еще в колледже, я задолжал букмекеру около двадцати тысяч. Вернуть такую сумму я не мог, и моему старшему брату пришлось меня выручать. Он расплатился за меня собственными деньгами, но только после того, как лично прилетел в Бостон и как следует надрал мне задницу. С тех пор я не играю на тотализаторе.

– О боже! А что, твой брат… он очень сильный?

Макс рассмеялся.

– Из шести братьев Ярвуд я не только самый младший, но и самый хилый.

– Ничего себе!

– Ну и что ты теперь обо мне думаешь? Ты заставила меня признаться, что недавно я переспал с незнакомой женщиной, что в юности я был задержан полицией за непристойное обнажение, что хоккей стал для меня настоящей манией и я настолько им увлечен, что способен забыть обо всем на свете. Что еще?.. Ах да, я с детства боюсь ящериц. Когда мне было девять, я даже намочил штаны, потому что мои братья поймали с полдюжины хамелеонов и спрятали их у меня в кровати.

– Это правда?

– Чистая правда. – Макс скорбно поник головой. – Могу сказать в свою защиту только одно: четырехлетним детям нельзя показывать фильмы про Годзиллу. У них может развиться иррациональный страх перед пресмыкающимися и земноводными.

Сама мысль о том, что этот крупный, сильный мужчина может бояться крошечных ящериц, показалась мне невероятно смешной, но я не стала шутить на эту тему, хотя мне и хотелось. Макс расположил меня к себе той абсолютной искренностью, с которой он отвечал на мои каверзные вопросы. Моя рука по-прежнему оставалась в его ладони, и я слегка сжала его пальцы, думая о том, что подобная откровенность заслуживает того, чтобы ответить на нее такой же откровенностью.

– Ты был прав, Макс. Я действительно искала причину, чтобы больше никогда с тобой не встречаться.

– И как? Ты ее нашла?

Я отрицательно покачала головой.

– Твои недостатки меня не пугают. Вот если бы ты считал, что их у тебя нет, или не захотел в них признаться, вот тогда…

– То есть мы уже можем бежать за билетами в Вегас?

– Пока еще нет, – засмеялась я. – Ведь теперь моя очередь поведать тебе о моих недостатках. Я уже говорила тебе о своем честолюбии и желании быть первой, лучшей буквально во всем, но ты, наверное, просто не представляешь, до какой степени эти мои качества могут раздражать окружающих. Порой я и сама от этого страдаю. Помнишь, я кинула в тебя бумажный шарик и ты его поймал? Так вот, я очень огорчилась, что ты не бросил его обратно, чтобы я тоже могла его поймать. Ну а теперь мне хочется рассказать о других моих недостатках, чтобы ты увидел, что я еще хуже тебя. Но сначала я, пожалуй, допью коктейль, а то ты, чего доброго, удерешь не расплатившись.

Макс покачал головой.

– Нет, не нужно ничего мне рассказывать. Я и так знаю твой главный недостаток.

– Знаешь? Ну и в чем же он заключается?

Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах такую властную силу, что в животе у меня снова запорхали мотыльки с бархатными крылышками.

– Твой главный недостаток? Ты сама мне его назвала. Если не ошибаюсь, его зовут Габриэль.

Глава 3

– Ну, как прошло свидание? – спросила Мэгги, протягивая мне стакан кофе из «Старбакса» и флакончик «Мотрина»[5].

– Это мне? – спросила я, невольно подумав о том, что Мэгги не зря на протяжении многих лет остается моей лучшей подругой. И заодно – руководителем отдела маркетинга «Бессмертных роз».

Мэгги кивнула.

– Да, я помню, что ты стараешься выпивать не больше одного стакана кофе в день, но мне кажется, сегодня тебе необходимо взбодриться, поскольку ночью ты наверняка спала очень мало.

– А при чем тут «Мотрин»?

Мэгги улыбнулась и поднесла к губам свой стакан с кофе.

– Это отличное средство от головной боли, а прошедшей ночью ты наверняка не раз стукнулась затылком об изголовье кровати. Говорила я тебе: избавься от этого древнего деревянного чудовища и купи себе что-нибудь нормальное!

Я рассмеялась и отвела в сторону ее руку с лекарством.

– Я в порядке. Уверяю тебя, этой ночью я ни разу не стукнулась головой о кровать. А за кофе спасибо.

Мэгги отвернула крышечку флакона и вытряхнула на ладонь две таблетки.

– Вот и хорошо, – сказала она. – А то это последние… Перегородки туалетных кабинок в здании суда намного жестче твоей деревянной кровати, поэтому затылок у меня буквально раскалывается.

Я удивленно застыла, так и не донеся кофе до рта.

– Уж не хочешь ли ты сказать?..

Мэгги ухмыльнулась.

– Именно! Причем не один, а два раза!

Я фыркнула. Похоже было, что моя подруга слегка сбрендила. Бракоразводный процесс Мэгги длился уже почти год. Несколько месяцев назад ее уже почти бывший супруг Аарон не явился в офис своего адвоката на очередную встречу по обсуждению условий развода. Вместо того чтобы перенести встречу на другое время, как сделал бы на ее месте любой нормальный человек, Мэгги решила воспользоваться моментом, чтобы соблазнить адвоката, в чем и преуспела. Все последующие месяцы она увлеченно занималась с ним сексом в самых неподходящих местах, превратив это в своего рода спорт. Лично я была уверена, что, если бы их застукали, парень лишился бы адвокатской практики, но когда я сказала об этом подруге, она ответила, что этот тип должен сам решать, что для него дороже.

– А Аарон был в это время в суде? – спросила я. – Ну, когда вы занимались этим в туалете?

– Конечно был! – Мэгги задорно тряхнула головой.

– А если бы он зашел в туалет как раз тогда, когда вы?..

– Тогда он мог бы вдоволь налюбоваться соблазнительным зрелищем. Совсем как я, когда застала его верхом на нашей соседке, – хладнокровно ответила Мэгги и плюхнулась в кресло для посетителей.

– Значит, твой кавалер оказался не первый сорт? – проговорила она, сделав глоток кофе из своего стакана. – А ведь я тебя предупреждала: тетя Фрэнни хорошего не посоветует. Наверное, этот тип надоел тебе до́ смерти в первые же десять минут!

– Да, пожалуй, самым интересным в моем свидании был первый коктейль…

– А что, в том баре подают хорошие коктейли? – заинтересовалась Мэгги.

Я покачала головой.

– Дело не в коктейле, а в человеке, с которым я его пила. Весьма интересный мужчина…

– Постой-постой, я что-то ничего не пойму. Объясни толком! Как интересный мужчина может надоесть?

– Этот парень подошел к моему столику еще до того, как появился племянник тети Фрэнни, а я подумала, что это он и есть.

Глаза Мэгги изумленно расширились, и я снова рассмеялась. В последнее время мне не часто удавалось удивить подругу.

– Ну-ка давай, рассказывай все подробно! – потребовала она.

В течение следующих двадцати минут я пересказывала ей свои вчерашние похождения. Я рассказала, как познакомилась с Максом, как потом меня занесло на хоккейный матч, как я едва не ушла оттуда и как увидела его лицо на большом экране, когда он забил гол.

– Потом мы пошли в бар и до двух часов ночи болтали о том о сем, – закончила я свой рассказ. – В целом Макс показался мне довольно приятным парнем.

– Как, ты говоришь, его фамилия? – спросила Мэгги.

– Ярвуд. А что?

– А то, что сейчас я загуглю твоего Ярвуда и своими глазами увижу, так ли он хорош, как ты его описываешь.

Она достала телефон, набрала фамилию и нажала кнопку. Через пару мгновений ее брови подскочили.

– Боже мой, да он просто супер! И даже супер-супер!

– Я знаю.

– И когда мы снова с ним встречаемся?

Услышав это «мы», я слегка усмехнулась.

– Я дала ему свой номер телефона, но… Не думаю, что снова с ним увижусь.

– Ты с ума сошла! Это еще почему?

– Сама не знаю. Мне кажется, это будет… немного нечестно.

– Так это ты из-за Габриэля? Из-за этого придурка, который сбежал от тебя в Европу и трахает там других женщин?

– Но в конце года он вернется, и если я буду встречаться с другим…

– Давай рассуждать логически. Габриэль сейчас далеко и вовсю этим пользуется, чтобы спать с другими женщинами. Если, когда он вернется, вы снова захотите быть вместе, значит, такова ваша судьба… Если ты передумаешь, значит… то же самое. Поверь, лучше решить этот вопрос сейчас, чем после свадьбы. Уж не знаю, по какой причине, но Габриэлю нужна была эта отсрочка, и он ее получил. И если он использует ее для того, чтобы оторваться как следует, то почему ты должна вести себя как монашка? – Мэгги покачала головой. – В конце концов, ты же пошла на свидание вслепую, и если вместо скучного внучка тети Фрэнни тебе подвернулся нормальный мужчина, это ничего не меняет. Получай удовольствие, раз у тебя есть такая возможность.

Я пожала плечами.

– Я пошла на это свидание, потому что… потому что оно казалось мне безопасным. Из того, что тетя Фрэнни рассказывала мне о своем внучатом племяннике, я поняла, что он вряд ли мне понравится, а значит, я ничем не рискую. Я твердо знала, что у нас ничего не получится и мне не придется принимать никаких важных решений, способных перевернуть мою жизнь.

– Ну а теперь?

– Макс – он… – Я покачала головой, пытаясь облечь в слова то, что меня тревожило, но мне никак не удавалось подобрать правильную формулировку. – Он какой угодно, но только не безопасный. И отношения с ним – дело непростое и… рискованное.

Мэгги улыбнулась.

– Тебе так кажется, потому что он тебе по-настоящему нравится.

– Может быть. Я только никак не могу понять, почему мысль о том, что я буду с ним встречаться, заставляет меня нервничать. Можно подумать, я перестала доверять здравому смыслу.

– Возможно, все дело в том, что еще до того, как отправиться на это свидание, ты убедила себя, что кавалер тебе не понравится. Ты сама только что сказала, что не ожидала от этого свидания ничего особенного. В лучшем случае из твоего знакомства с внуком тети Фрэнни могла получиться ничего не значащая интрижка, которая помогла бы тебе скоротать время до возвращения Габриэля. – Наклонившись вперед, Мэгги положила руки на мой стол. – Но что, дорогая моя, ты будешь делать, если Габриэль не вернется из Англии? Или вернется, но не захочет возобновить ваши отношения? Нет, я не хочу говорить о нем плохо, правда не хочу… Он мне даже нравится, точнее – нравился, пока он не сыграл с тобой эту грязную штуку с отъездом. Ну ладно, оставим это на его совести. Я не пойму только: почему ты должна хранить ему верность, пока он развлекается? Разве тебе не жаль потратить год жизни на ожидание, которое к тому же может кончиться ничем? Развлекайся, пока у тебя есть такая возможность!

Я вздохнула.

– Может, ты и права, но… Будет ли это честно по отношению к Максу? Если бы я была совершенно одна, я бы, наверное, не колебалась, но я не уверена, что в сложившейся ситуации я смогу дать ему то же, что могла бы дать, если бы была свободна от любых обязательств перед Габриэлем.

– Но ты же вроде рассказала ему о своей ситуации? О Габриэле? Что Макс на это сказал?

– Он спросил, хочу ли я просто поквитаться с ним или действительно пытаюсь изменить свою жизнь, найти для себя что-то новое.

– А что ты ему ответила?

– Сказала, что не знаю. Это, по крайней мере, было честно.

– И твой ответ его устроил?

Я кивнула.

– Макс сказал – он хочет знать, во что ввязывается.

– Умный мальчик… – Мэгги задумчиво покусала губу. – Сказать тебе, как бы я поступила на твоем месте?

– Лучше не надо. – Я покачала головой. – В последнее время ты как с цепи сорвалась. Нет, быть может, для тебя это и не плохо, но я не готова трахаться с Максом в туалетной кабинке окружного суда.

– Ты права, но я все равно скажу… Ты должна переспать с ним, перепихнуться, завести интрижку… Как ни назови, суть от этого не поменяется.

Положа руку на сердце, я не могла сказать, будто перспектива покувыркаться с Максом Ярвудом мне абсолютно не импонирует. Скорее наоборот – при одной мысли об этом по моему телу прокатилась жаркая волна. Вчера я вернулась домой поздно, однако владевшее мною возбуждение никак не давало мне заснуть. Стоило мне только вспомнить Макса – его ямочки и его большие синие глаза, глядевшие на меня сверху вниз, – и кровь по венам сразу же начинала струиться быстрее. Я старалась не представлять его себе обнаженным, но воображение помимо моей воли рисовало мускулистую грудь, выпуклые бицепсы и накачанные регулярным катанием на коньках бедра. Да, в отличие от Габриэля, который обладал сухим, поджарым телом бегуна-стайера, Макс был мужчиной крупным, широкоплечим и сильным. Интересно все-таки было бы взглянуть на него без одежды, снова подумала я сейчас, но усилием воли сумела отогнать от себя эту мысль.

Когда я снова сумела сосредоточиться, то увидела, что губы Мэгги растянулись в довольно-таки двусмысленной улыбке.

– Готова спорить, я знаю, о чем ты сейчас подумала. Об этом, да?

– Нет, – ответила я с излишней поспешностью. – Просто я не выспалась и…

– Ну нет так нет… – Мэгги ухмыльнулась с чувством собственного превосходства. – А знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Я повешу у тебя в кабинете электронное табло – такое же, как на стадионе, только маленькое. – Она показала на стену напротив моего стола. – У меня такое чувство, что если я стану отмечать на табло, сколько раз Габриэль кого-нибудь трахнет, рано или поздно мне удастся заставить тебя выйти на площадку и начать забивать ответные голы. И произойдет это скорее рано, чем поздно, потому что ты терпеть не можешь проигрывать.

Да, я любила побеждать, в этом Мэгги была права. Единственное, чего я не представляла, это того, что́ я выиграю, если начну всерьез соревноваться с Габриэлем в количестве партнеров.

К счастью, нас прервали до того, как Мэгги удалось развить свою мысль. В дверь кабинета постучали, и вошла Элли – мой администратор и секретарь.

– Здесь Марк Аткинс, – сообщила она. – Вчера вы назначили ему встречу на десять часов, но он говорит, что приехал пораньше, потому что ему нужно утвердить с вами большое количество образцов. Я провела его в конференц-зал и сказала, что вы будете через десять минут.

– Отлично, – сказала я. – Сейчас иду. Спасибо, Элли.

В последние месяц или два я разрабатывала новую линейку товаров, в связи с чем мне пришлось обратиться к одному из партнеров, поставлявшему для моих цветов вазы и контейнеры. Некоторое время назад мне пришло в голову, что было бы очень здорово, если бы цветы, которые я продавала, не только не вяли по много месяцев, но и меняли свой цвет. В результате появилась новая ваза со съемным поддоном. Для одной вазы можно было купить разные взаимозаменяемые поддоны, которые фактически представляли собой картриджи со специальным красителем, который, попадая в стебли, в конце концов приводил к изменению цвета лепестков. Таким образом покупатель, приобретя, к примеру, белые розы, мог спустя какое-то время вставить в вазу емкость с розовой краской, и через двадцать четыре часа – оп-ля! – получить цветы с розовыми лепестками. И этот трюк можно было проделывать последовательно несколько раз, если, разумеется, начинать со светлых оттенков и заканчивать темными.

Мэгги потерла ладоши.

– Вот уж поистине великий день, Джорджия! Сколько событий! Во-первых, начинает осуществляться твоя идея со сменными поддонами, а во-вторых, ты трахнешься с известным хоккеистом.

– Я не сказала, что собираюсь встречаться с Максом.

Мэгги подмигнула и встала.

– А тут и говорить ничего не надо. Ладно, ты пока подумай насчет твоего хоккеиста, а я пойду побеседую с Аткинсом. Когда он будет готов, я за тобой зайду.

Пока продолжались переговоры с поставщиком, я пропустила два телефонных звонка. Первый был от Габриэля, который оставил голосовое сообщение, второй – от Макса, который сообщения не оставил. Признаться, я была немного разочарована: я бы предпочла, чтобы было наоборот. Сообщение Габриэля я прослушала только вечером, когда вернулась домой.

«Привет, детка. Я звоню, просто чтобы узнать, как ты там. У меня все в порядке. На днях я разговаривал с издателем – ему понравились предварительные наброски книги, над которой я начал работать. Правда, моя первая книга, которая потом провалилась, ему тоже нравилась, так что это на самом деле ничего не значит. Но в общем то, что он остался доволен, скорее хорошо. Было бы хуже, если бы мои наброски ему не понравились. Мы с тобой давно не созванивались, и я соскучился. Я понимаю, что ты, вероятно, много работаешь – раздаешь сотрудникам благотворные пинки, делаешь нагоняи, вставляешь пистоны и всякое такое, но все-таки было бы очень неплохо, если бы ты позвонила, когда у тебя будет свободное время. Ну, целую. Пока».

Нахмурившись, я расстегнула юбку и бросила ее на кровать. После поездки в Париж, когда я узнала, что Габриэль начал флиртовать с другими женщинами, я перестала ему звонить. С какой стати, думала я, я должна прикладывать усилия и поддерживать наши отношения, если он считает себя вправе развлекаться с кем попало? В результате, если раньше мы созванивались один раз в два-три дня, то теперь мы разговаривали один раз в неделю, а то и реже. И я подозревала, что Габриэль даже не заметил, что что-то изменилось. Были, однако, в его сообщении моменты, которые меня беспокоили. Во-первых, он сказал: «Я понимаю, что ты, вероятно, много работаешь…» Считать так Габриэлю было безусловно приятнее, чем подозревать, что я каждый день отправляюсь в постель с новым мужчиной и у меня нет времени, чтобы отвечать на его звонки. Я бы, однако, предпочла, чтобы он на самом деле беспокоился о том, что я много работаю и сильно устаю. Ну а во-вторых, меня не на шутку раздражало, что он позвонил мне, чтобы сообщить об удачных переговорах с издателем. Вы только поймите меня правильно: мы обручились, когда Габриэль продал свою первую книгу, и расстались, когда она провалилась, в результате чего у меня не могло не сложиться впечатление, будто то, как он ко мне относится, целиком и полностью зависит от внешних обстоятельств. «Это что, теперь так и будет? – думала я. – Всегда?» Лично мне очень не хотелось, чтобы состояние наших отношений зависело от взлетов и падений писательской карьеры Габриэля. Жаль только, что я задумалась об этом только сейчас.

Ну ладно… В Нью-Йорке было восемь вечера, в Лондоне, соответственно, – час ночи, так что перезванивать Габриэлю все равно было поздно. Да и телефон почти разрядился, поэтому я подключила его к зарядке и положила на туалетный столик в спальне, а сама отправилась в душ.

Примерно через полтора часа, перекусив йогуртом с печеньем, я легла спать. Прежде чем погасить свет, я проверила телефон и обнаружила еще один пропущенный звонок от Макса. Пока я решала, стоит ли ему перезванивать, аппарат в моих руках зажужжал, просигналив о поступившем сообщении. В последнее время я читала входящие эсэмэс (и отвечала на них) с помощью «Сири» – специального приложения, которое помогало мне преодолеть трудности с восприятием текста и письмом, но увидев имя отправителя (Макс Ярвуд), я решила прочитать сообщение сама.

Макс: Ты меня избегаешь или просто занята?

Улыбнувшись, я набрала ответ:

Джорджия: Занята. У меня сегодня был очень насыщенный день.

Макс: А сейчас ты занята?

Джорджия: Нет. Я только что легла.

Спустя пару секунд мой телефон зазвонил.

– Жаль, у меня нет «ФейсТайма», я бы очень хотел увидеть, что ты надела на ночь, – сообщил Макс бодрым голосом. – Но лучше я останусь джентльменом и не стану подглядывать.

– Очень рада. – Я усмехнулась. – Впрочем, специально для любителей подглядывать могу сообщить, что я только что приняла душ, но мне было лень сушить волосы, так что я просто заплела их в косу. И намазала лицо ночным кремом.

– В косу? Как у принцессы Леи?

Я засмеялась.

– Ты действительно фанат «Звездных войн» или принцесса Лея – твой фетиш?

– Я бы так не сказал, но… Какой мальчишка не был в нее влюблен? Она была красивой и к тому же крутой, как гималайские склоны.

Я взяла с туалетного столика фигурку Йоды и поднесла к глазам.

– Твой зеленый приятель все еще у меня. Я совсем забыла, что, когда я хотела его тебе вернуть, ты сунул фигурку мне в карман.

– Будь осторожнее с моим талисманом. Он мне очень дорог.

Я покатала фигурку по ладони.

– А кстати, как случилось, что Йода стал твоим талисманом? С чего ты взял, что он приносит удачу? Или на самом деле все дело в том, что ты был влюблен в принцессу Лею?

– Нет. На самом деле эта история началась с одной девушки, которую звали Эми Чейз.

– С девушки? Почему-то меня это не удивляет.

– Не ревнуй. Она терпеть меня не могла.

– Ладно, я вся внимание. Так что это за история с Эми и Йодой?

– Я тогда учился в седьмом классе, а Эми – в девятом. Она дружила с моим братом Итаном, который подрабатывал в ближайшем к нашему дому кинотеатре и иногда бесплатно проводил своих знакомых на разные фильмы. Однажды в выходные в кинотеатре затеяли киномарафон «Звездных войн». Кажется, в те времена было отснято уже шесть эпизодов, вот их-то и крутили там на протяжении двенадцати или даже четырнадцати часов. Мы отправились в кино с Эми и какими-то друзьями Итана, но они ушли после двух или трех серий, а мы двое остались до конца… – Макс немного помолчал. – Не хотелось бы говорить гадости, но для девятиклассницы у Эми был просто шикарный станок. Мы сидели на последнем ряду, на балконе, когда начали показывать четвертый эпизод «Скрытая угроза», который, на мой взгляд, самый слабый во всей эпопее. Нам стало скучно, поэтому мы начали болтать – в основном о школе, об учителях и общих знакомых. А потом Эми вдруг ни с того ни с сего спросила, случалось ли мне когда-нибудь трогать девушку за грудь. Я ответил – нет – и в свою очередь поинтересовался, трогала ли она когда-нибудь парня за член. Эми тоже сказала – нет, не приходилось, и я тотчас предложил ей это исправить.

– Ты говоришь, ты был в седьмом классе, – перебила я. – Значит, тогда тебе было только тринадцать?

– Да, мне было тринадцать, а Эми – пятнадцать. В ее оправдание должен сказать, что выглядел я старше своих лет, к тому же я был парнем крупным – таким же, как средний девятиклассник. В общем, мы дали друг дружке по полминуты на… исследования и бросили монетку, кому начинать. Эми выпало быть первой. Я расстегнул «молнию», она сунула руку мне в штаны, обхватила меня за корешок и как следует сжала. Разумеется, я к этому времени был уже полностью готов – возбуждаться я начал, как только она произнесла слово «грудь». Закончив, Эми расстегнула лифчик и позволила мне в течение тридцати секунд поиграть с ее сиськами.

Непередаваемая интонация, с какой Макс произнес слова «расстегнула лифчик», заставила меня расхохотаться.

– Так вот почему Йода оказался у меня? Потому что в седьмом классе ты лапал старшеклассницу на сеансе «Звездных войн»?

– Бесплатно посмотреть шесть эпизодов «Звездных войн» и впервые в жизни потрогать девушку за грудь – что это, по-твоему, если не настоящее везение? – парировал он.

– Ты просто маньяк, Макс. Впрочем, наверное, ты прав: для тринадцатилетнего подростка это и есть счастье. Чистое счастье девятьсот девяносто девятой пробы. – Я снова рассмеялась. – А почему Эми тебя возненавидела?

– Потому что я разболтал об этом своим друзьям, и они стали дразнить ее «Сиськи с последнего ряда». В общем, мне было тринадцать и я считал себя до невозможности крутым, а этот эпизод еще больше поднял мою самооценку. Правда, брат здорово мне наподдал, когда узнал, что я всем растрепал про Эми, к тому же она сумела со мной поквитаться, рассказав всем девчонкам, что, когда она дотронулась до меня, мой член был мягким как тряпочка. В общем, этот случай научил меня никогда не болтать о своих победах.

– Еще бы.

– Кстати, ты собиралась мне перезванивать?

– Я… – Его вопрос застал меня врасплох. Я готова была сказать, что да, собиралась, но потом подумала, что от правды еще никому и никогда не было вреда.

– …Не знаю. Не уверена.

– Разве вчера после игры мы с тобой плохо провели время?

– Вовсе нет. Честно говоря, я давно так не смеялась.

– Может, я тебе не понравился?

– А ты давно смотрелся в зеркало? Я думаю, девяносто девять процентов женщин между восемью и восьмьюдесятью назвали бы тебя красавцем из красавцев.

– Значит, проблема в этом кретине?

– В ком, в ком?

– А как еще назвать парня, который разрешает тебе встречаться с другими мужчинами, пока сам он разъезжает по заграницам? Кретин – это еще мягко сказано. Я бы назвал его…

– Ладно, я поняла. – Я улыбнулась.

– Давай лучше вернемся к тому, с чего мы начали. Ты не сказала мне со всей определенностью, что не собиралась мне перезванивать. А значит, я могу надеяться… Где-то в глубине души ты все-таки заинтересовалась моей персоной, я прав?

– Что есть, то есть. Ты мне нравишься, и я вовсе не собираюсь это отрицать. Но в этом-то и проблема! Пойти на свидание с человеком, о котором заранее знаешь, что ты в него не влюблен, гораздо проще… Или, иными словами, я не уверена, что мне по силам поддерживать отношения сразу с двумя мужчинами, хотя с формальной точки зрения ничто не мешает мне встречаться хоть с дюжиной парней.

Макс молчал так долго, что мне даже показалось – он повесил трубку.

– Эй, ты еще там? – спросила я после паузы.

– Да, разумеется… Ну если не на свидание, то на мою очередную игру ты хотя бы сможешь прийти? Она состоится завтра вечером. Ты же не хочешь, чтобы я вышел на лед без своего счастливого талисмана, а поскольку он у тебя… В крайнем случае, если тебе не захочется меня дожидаться, можешь отдать Йоду охране…

Я посмотрела на игрушку, которую все еще сжимала в свободной руке.

– Я приду. Думаю, вреда от этого не будет.

– Можешь захватить с собой какую-нибудь подругу. Я оставлю два билета в абонементной кассе стадиона.

– О’кей. Договорились.

– Вот и отлично. Ну ладно, уже поздно, не буду больше тебе мешать.

– Спокойной ночи, Макс.

– Приятных сновидений, Джорджия.

Глава 4

– Привет. – Наконец-то подошла моя очередь, и я шагнула к окошечку кассы стадиона. – Мне должны были оставить два билета на сегодняшнюю игру.

– Будьте добры, ваше удостоверение личности.

– Меня зовут Джорджия Дилейни. – Я протянула в окошко водительские права.

– А-а, так вы – гости Макса Ярвуда? – Кассир поднял вверх палец и поднялся. – Одну минуточку, он просил кое-что вам передать…

Я обернулась к Мэгги и пожала плечами. Она ухмыльнулась.

– Надеюсь, это что-нибудь вкусненькое. Я голодна как волк. Хорошо бы твой Макс догадался купить нам «Твизлерсов»[6].

Я засмеялась.

– Мы пришли слишком рано, так что, я думаю, мы успеем зайти в буфет.

Тем временем вернулся кассир. Он протянул мне два билета и какой-то объемистый пакет с эмблемой «Росомах». Поскольку позади нас стояли люди, я не стала открывать его сразу, а, прижав к груди, шагнула в сторону.

– Больше спасибо.

Заглянув в пакет, я увидела внутри какой-то конверт, в котором оказалась небольшая открытка, исписанная аккуратным, но наклонным почерком.

«Мне хотелось бы, чтобы сегодня вечером ты болела за меня и только за меня! Это может быть мой единственный шанс. х Макс.

PS: В пакете две фирменных толстовки «Росомах»: одна для тебя, другая для твоей подруги. Ну а если ты пришла с ухажером – лучше выброси их. Хрен ему, а не толстовку!»

Я засмеялась и показала открытку Мэгги. Она прочла текст и ухмыльнулась.

– Этот парень мне уже нравится! Он чертовски хорош собой, он сажает тебя на лучшие места и дарит тебе и твоей подруге фирменные толстовки со своим номером и фамилией на спине. В общем, предупреждаю тебя, Джорджи: если даже после этого ты не станешь с ним встречаться, клянусь, я дам ему свой номер телефона!

Я покачала головой.

– Ладно, идем лучше переоденемся и найдем перекус, пока игра не началась.

Когда мы наконец попали на свои места, в арсенале у нас имелось по два хот-дога, две огромных бутылки с содовой и большой пакет «Твизлерс». На соседнем кресле я увидела ту же женщину, с которой познакомилась в прошлый раз.

– Привет, Дженна.

– Привет, Джорджия. Мне сказали, что сегодня ты, возможно, появишься.

Я озадаченно нахмурилась.

– Сказали? Кто сказал?

– Мой муж спросил Макса, нельзя ли воспользоваться закрепленными за ним местами. Томассо хотел привести на игру свою мать, но Макс ответил, что сегодня на этих креслах будет сидеть его новый очаровательный зеленоглазый талисман. Я сразу подумала, что он имеет в виду тебя, – и не ошиблась. Кстати, спасибо, что пришла: я бы, наверное, не выдержала, если бы мне пришлось три часа кряду общаться со своей свекровью.

Я рассмеялась и показала на Мэгги.

– Это моя подруга Мэгги. Познакомься. Мэг, это Дженна. Она замужем за одним из игроков.

– Я очень рада… – Перегнувшись через мои колени, Мэгги обменялась с Дженной рукопожатием. – Раз ты жена хоккеиста, значит, ты хорошо знаешь Макса?

Дженна улыбнулась.

– Достаточно хорошо, чтобы регулярно любоваться его голой задницей.

– Как это?

– У нас за городом есть небольшой домик с садом, а в саду установлен летний душ. Максу он очень нравится, но мне, к сожалению, никак не удается заставить его надевать плавки, когда он им пользуется.

– Как мило… – Мэгги улыбнулась. – А можно, я спрошу еще кое-что?

– Конечно. – Дженна пожала плечами.

– Скажи, ты бы позволила встречаться с Максом своей младшей сестре?

– У меня нет сестер, но… Однажды я действительно пыталась познакомить Макса со своей близкой подругой. Она довольно известная манекенщица и модель. Макс ей всегда нравился, и однажды я свела их на вечеринке, которая проходила у нас дома. В конце вечера она предложила ему куда-нибудь поехать, чтобы потусоваться еще немного, но Макс отказался, сославшись на то, что назавтра ему нужно рано вставать. Вообще-то, он вполне мог приятно провести с ней время, а потом бросить, но Макс предпочел поступить как джентльмен. На следующий день я спросила, как ему понравилась моя подруга, и он ответил, что да, она очень эффектная женщина, но он не хотел пользоваться своим преимуществом, поскольку чувство, которое она к нему питала, было намного сильнее того, что испытывал он. Думаю, немногие молодые одинокие мужчины смогли бы так поступить. Особенно если учесть, что Лана как-никак постоянно снимается для каталога «Виктория сикрет».

Мэгги бросила на меня взгляд, исполненный торжества.

– Приятно это слышать. Спасибо.

Потом началась игра, и мы с Мэгги неожиданно увлеклись происходящим на площадке. Думаю, это произошло потому, что нам было за кого болеть. Когда команда Макса забивала, мы вскакивали с кресел, орали, и свистели, и улюлюкали, и топали ногами, когда забивал соперник. Во время перерыва Дженна отвела нас в «секретную» ложу для жен и родственников, где нас приняли на удивление тепло и вручили по бесплатному коктейлю. В третьем периоде Макс забил шайбу, и когда на большом экране стадиона появилось его взятое крупным планом ликующее лицо, я готова была поклясться, что он глядит прямо на меня. В довершение всего Макс еще и подмигнул, на что толпа на трибунах отозвалась одобрительным ревом. Думаю, на всем стадионе не нашлось бы ни одной женщины, которая не вообразила бы, что этот знак внимания адресован именно ей.

Матч близился к концу, когда к нам подошел распорядитель – тот самый, который провожал нас на наши места перед началом игры. Он вручил мне небольшой конверт и два ярких шелковых шнура с петелькой, на каких обычно носят беджи или удостоверения личности. В пакете лежали два пропуска – точно таких же, как тот, какой Дженна давала мне в прошлый раз, – и записка. Когда я развернула ее, обе женщины, сидевшие по сторонам от меня, синхронно ухмыльнулись.

«Это на случай, если ты вдруг захочешь вернуть мне моего маленького приятеля лично, а не оставлять его у охраны. Надеюсь на встречу. ххх Макс».

– Слушай, можешь ты мне объяснить, как мы сюда попали? – спросила я у Мэгги и, тряхнув головой, покосилась в направлении барной стойки.

– Как-как… обыкновенно. Шли-шли, да и пришли. Отсюда всего два квартала до «Гардена», так что… – Мэгги кивнула, указывая подбородком на Макса, который, стоя у стойки, о чем-то болтал с барменом в ожидании наших напитков. – Ну а если честно, то я мало что помню после того, как этот роскошный самец продемонстрировал нам свои сногсшибательные ямочки и пригласил куда-нибудь с ним пойти. До сих пор голова как в тумане, представляешь?..

Я вздохнула.

– Да я и сама… Кажется, только недавно я стояла у раздевалки и думала о том, что мне надо просто вернуть ему этот дурацкий талисман, поблагодарить и попрощаться – и вот я уже сижу в баре и жду, пока Макс принесет нам выпить. Должно быть, в этих его ямочках есть что-то гипнотическое…

Не успела я договорить, как Макс уже вернулся к нашему столу. Он принес нам по бокалу вина и бутылку воды для себя. Усевшись за столик напротив нас, Макс некоторое время переводил взгляд с меня на Мэгги и обратно.

– Интересно, почему мне кажется, что иметь дело с вами обеими – опаснее, чем мчаться на коньках прямиком на трехсотфунтового громилу-защитника? – проговорил он задумчиво.

Мэгги состроила свирепую гримасу.

– Сдается мне, этот парень кое-что понимает в женщинах.

– Я бы предпочел понять твою подругу. – Глаза Макса на мгновение встретились с моими. – Может, подскажешь, как уговорить ее начать со мной встречаться?

Мэгги погрозила ему пальцем.

– Не гони коней, хоккеист. Сначала я должна убедиться, что ты ей подходишь.

– И как ты собираешься это сделать? Ну, убедиться?

– Для начала задам тебе пару вопросов.

Макс улыбнулся.

– Кажется, я начинаю догадываться, почему вы такие близкие подруги. – Откинувшись назад, он положил вытянутые руки на спинку диванчика, на котором сидел. – Ну что ж, задавай свои вопросы.

– Кого ты больше любишь: кошек или собак?

– Собак. У меня их две.

– Какой породы?

– Дворняга и карликовый шпиц.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Карликовый шпиц? У тебя?!!

Макс кивнул.

– Виновен, ваша честь… В свое оправдание могу сказать только одно: я не сам его выбрал. Мой брат купил щенка в подарок своим детям на прошлое Рождество, но у одной из трех его дочерей оказалась сильнейшая аллергия на собачью шерсть. Она чихала и сморкалась как бешеная, а остальные две ревели в три ручья, потому что их мать сказала, что собаку придется отдать. В конце концов младшая из сестер упросила меня взять пса к себе, чтобы она с сестрами могла хотя бы изредка его видеть.

– И как ей удалось тебя упросить?

– Она мне просто улыбнулась.

Мы с Мэгги рассмеялись. Потом подруга спросила:

– А как их зовут?

– Фред и Четырка. Фреда я взял из собачьего приюта; эту кличку ему дали там, так что мне не пришлось ломать голову. Ну а для шпица кличку выбрали мои племянницы. Я всегда называл их Первая обезьянка, Вторая обезьянка, Третья обезьянка… Однажды, когда девочки пытались придумать псу подходящее имя, мой брат назвал его Четвертой обезьянкой, и им это понравилось. Поначалу он так и был Четвертым, но теперь зверюга именуется Четыркой. Сокращенно.

– А что делают Фред и Четырка, когда ты куда-нибудь уезжаешь?

– У меня работают две сестры – профессиональные уборщицы, которые поддерживают порядок в квартире, когда меня не бывает дома, и заодно присматривают за моими ребятишками. Я заранее сообщаю им расписание моих выездных игр и сборов на весь сезон, а уж они сами решают, кто из них и когда будет ночевать в моей гостевой комнате. Я сам выбрал их в агентстве по найму домашнего персонала, потому что они обожают собак. Благодаря этому Фреду и Четырке не нужно никуда переезжать, пока меня нет дома, так что, когда я отправляюсь с командой на выездные игры, они не особенно скучают. Кроме того, одна из сестер подрабатывает тем, что продает через Интернет экологически чистые собачьи лакомства собственного изготовления. Когда наступает ее черед жить у меня в квартире, она готовит эти лакомства прямо у меня на кухне, так что у нее есть возможность проверять их на моих питомцах. Фред и Четырка не возражают. Иногда мне даже кажется, они предпочли бы, чтобы я вовсе не возвращался домой – так сладко им живется в мое отсутствие.

– А у тебя есть их фотографии? – Мэгги слегка наклонилась вперед. – Если есть – получишь бонусные очки. Мало кто из парней носит с собой фото своих собак.

Макс извлек из кармана навороченный телефон.

– Кажется, у меня есть даже пара видео, на котором я заснял, как они спят. Эта парочка из тех, кто норовит вытолкать тебя из твоей собственной постели, к тому же они храпят один громче другого.

– О-о, совсем как Джорджия! – Для наглядности Мэгги ткнула в мою сторону пальцем.

– Я вообще не храплю! – возмутилась я.

– Храпит, – хладнокровно сообщила Мэгги Максу. – Еще как!

Я засмеялась.

– Ладно, заткнись и давайте смотреть собак.

Макс ввел на телефоне пароль, и когда экран засветился, толкнул его нам через стол. Мэгги взяла аппарат и несколько раз моргнула.

– Ты вот так запросто даешь мне в руки свой телефон, чтобы я могла просматривать фотографии? – удивилась она.

Макс пожал плечами.

– Конечно. Почему бы нет?

– Ну, не знаю… Все мужчины, которых я когда-либо встречала, в подобных случаях стоят у тебя над душой, чтобы выхватить телефон у тебя из рук сразу после того, как ты взглянешь на одно фото – на то, которое они великодушно решили тебе показать.

Макс улыбнулся.

– Там нет ничего такого. Ничего, что мне хотелось бы скрыть…

Мэгги внимательно взглянула на него исподлобья и принялась листать фотографии.

– Там есть отдельная папка, которая так и называется: «Суперсобаки». Ее специально создала моя старшая племянница. Там столько фотографий, что ни одному нормальному человеку не хватит терпения, чтобы просмотреть все. Впрочем, сам я разглядываю их не так часто – мне хватает и видов с натуры. По-хорошему, папку давно пора почистить – оставить только самые удачные снимки, но я вынужден хранить все, что там есть: племянницы потребовали, чтобы я пересылал им любые фото, которые я сделаю. Однажды я по ошибке стер часть фотографий, и они очень расстроились. Младшая даже плакала.

Перегнувшись через плечо Мэгги, я стала смотреть на экран телефона. На большинстве снимков были только собаки, но на нескольких присутствовал и сам Макс. На одной фотографии Мэгги задержалась чуть дольше, чем на остальных, и я прекрасно понимала почему. На ней Макс был запечатлен в одних джинсах и надетой козырьком назад бейсболке, торс был обнажен, и золотое солнце играло на выпуклых кубиках пресса и могучей груди. Зрелище было настолько впечатляющее, что я едва не покраснела. Мэгги перехватила мой взгляд и понимающе усмехнулась.

– А телефон Джорджии у тебя записан? – спросила она.

– Конечно.

Мэгги нажала несколько кнопок, и мой мобильник, лежавший в сумочке, отозвался зудящим звуком виброрежима. Мэгги подмигнула.

– Мне кажется, ты хотела бы, чтобы к номеру Макса был привязан именно этот снимок. А то вдруг ты забудешь, как он выглядит, – заявила она.

Когда мы закончили рассматривать снимки собак, Мэгги вернула телефон Максу и слегка откинулась на спинку дивана.

– Собаки совершенно очаровательны, – сказала она, – но не надейся, что тебе удастся меня отвлечь. Продолжим нашу игру в вопросы и ответы…

– Ты первая заговорила о собаках, – возразил Макс.

– Ну и что? – Мэгги пожала плечами. – Это входит в опросный лист. Скажи лучше: если ты видишь, что на полу лежит что-нибудь вкусненькое, как долго ты можешь удерживаться, чтобы не поднять его и съесть?

Макс приподнял бровь.

– В трезвом виде или под мухой?

– В обоих случаях.

Макс опустил голову.

– Однажды я съел печенье «Орео», которое валялось на полу почти пять минут. Точнее, я выудил его из кухонной раковины. Это печенье было последним, и мы с братом подрались из-за того, кому оно достанется. Когда мы сцепились, оно упало на пол, но я схватил его и почти успел поднести ко рту, когда брат выбил его у меня из рук. Печенье полетело через всю кухню и попало прямо в кастрюлю с мыльной водой, которую мама отмачивала в раковине после обеда. В этой кастрюле оно плавало примерно полминуты, пока мы с братом боролись, пытаясь опередить друг друга.

Мэгги наморщила нос.

– Эта история звучит… отвратительно, но я не буду ставить тебе минус – ведь тогда ты был ребенком, а дети часто ведут себя невоспитанно и грубо.

Макс ухмыльнулся.

– Это случилось полгода назад, когда я в очередной раз приезжал к брату в гости.

Я не выдержала и рассмеялась, а Мэгги притворно нахмурилась.

– Твое счастье, что ты заработал несколько лишних очков за то, что взял собаку из приюта и перевез к себе шпица племянниц, – сказала она. – Потому что одно очко ты только что потерял. За грубость и невоспитанность.

Макс махнул рукой, делая ей знак продолжать.

– Ладно… – В течение нескольких секунд Мэгги глядела в пространство, задумчиво барабаня ногтями по столу. Наконец она подняла вверх указательный палец, и я почти увидела в воздухе над ее головой частокол восклицательных знаков, которые рисуют в комиксах, когда хотят показать, что героя осенила блестящая идея.

– Придумала! – воскликнула Мэгги. – Слушай еще один вопрос: что ты ешь чаще всего? Ну, какое блюдо?

– На этот вопрос легко ответить. Чаще всего я ем овсяные хлопья «Чириос».

– Правда? Странно… Не хлеб, не курятину, не пасту или рис, а… «Чириос»?

– Угу. Я их обожаю.

Мэгги скептически хмыкнула.

– Так и быть, поверю. А какая твоя самая любимая книга?

– Наверное, «Герои трудной зимы».

– Кто ее написал? Я о такой даже не слышала.

– Кто написал – не помню. Это книга об олимпийской команде восьмидесятого года по хоккею.

Наморщив нос, Мэгги ткнула в мою сторону пальцем.

– Должно быть, такая же нудятина, как и то, что читает она. Несколько лет назад я случайно узнала, что она перечитывает «Великого Гэтсби», представляешь? Ну кто в наши дни читает Скотта Фицджеральда – если не считать ботаников-подростков, которым задают его в школе? Впрочем, по-моему, даже они предпочитают краткий пересказ или дайджест. – Она покачала головой. – О’кей, еще вопрос. Этот будет посложнее, зато за него можно получить двойное количество очков, так что постарайся ответить правильно. Итак, не планируешь ли ты в ближайшее время переехать в Лондон?

Макс коротко улыбнулся, сверкнув ямочками, и посмотрел на меня.

– Определенно нет. Я же не кретин.

– Хороший ответ. – Мэгги кивнула. – Есть ли что-то, что тебе очень нравится, но ты стесняешься в этом признаться?

Макс снова опустил голову, всем своим видом демонстрируя глубочайшее раскаяние.

– Я иногда пересматриваю «Пляж».

– Любопытно. А с кем из героинь ты предпочел бы закрутить – со Снуки или с Джейвау?

– Со Снуки. Определенно.

Мэгги глубоко вздохнула.

– Этого я и боялась.

– Что? Нужно было ответить – с Джейвау?

– Нет… нет. Просто ты прекрасно ей подходишь. Я имею в виду – подходишь Джорджии. Но именно поэтому она вряд ли станет с тобой встречаться.

– И что мне сделать, чтобы она обратила на меня внимание? Не пропускать ее вперед в дверях или разглядывать в ее присутствии других женщин?

– Не думаю, чтобы этого было достаточно.

– Эй! Эй! Вообще-то я тут! – вмешалась я, показывая на себя пальцем. – Или вы не заметили?

Мэгги подмигнула, потом взяла свой бокал и осушила его залпом. Резко выдохнув, она поставила опустевший бокал на стол и встала.

– Ладно, мальчики и девочки, было очень приятно с вами посидеть, но…

– Куда это ты намылилась? – Я нахмурилась.

– Все, что могла, я сделала, дальше сами. И вообще, здесь в воздухе слишком много тестостерона, так что я, пожалуй, звякну своему адвокату… точнее, адвокату Аарона. У меня как раз появилось подходящее настроение для быстрого перепихона. – Мэгги наклонилась и легко поцеловала меня в щеку. – Желаю вам обоим приятного вечера. А ты… – Она погрозила Максу пальцем. – …Смотри, заботься о моей лучшей подруге как следует, Красавчик.

И, не прибавив больше ни слова, Мэгги повернулась и прошествовала к выходу. Я проводила ее растерянным взглядом.

– Это… Вот это поворот!

– А кто это – Аарон?

– Ее муж, с которым она разводится.

Макс удивленно вскинул брови.

– И она… спит с его адвокатом? Даже не со своим?

– Угу. – Я покачала головой. – Знаешь поговорку: «Никогда не ложись спать сердитым. Бодрствуй и готовь месть»? В изложении Мэгги это звучит примерно как «Не ложись в постель сердитым, а ложись в постель с адвокатом своего врага».

Макс рассмеялся.

– Мне это нравится. Твоя подруга не разменивается на мелочи.

– Да, Мэгги такая.

– А еще… – Макс потянулся через стол и взял меня за руку. – Это она уговорила тебя пойти сюда?

– Верно, – согласилась я. – Но я все равно чувствую себя так, словно меня обвели вокруг пальца. Я уверена, что Мэгги с самого начала планировала смыться – смыться в самый разгар, так сказать… Не понимаю, как я не сообразила этого раньше?

– Спасибо, что пришла сегодня на игру. – Макс несильно пожал мои пальцы и посмотрел на мою синюю толстовку болельщицы. – Я очень рад, что ты носишь мою фамилию – пусть пока только на толстовке.

В груди у меня снова что-то затрепетало – как будто вспорхнула стая крошечных колибри. Так бывало почти каждый раз, когда мы оставались вдвоем. Сидевший напротив меня мужчина выглядел, пожалуй, даже чересчур привлекательным, чтобы я могла воспринимать его спокойно. Ну скажите, кто еще мог бы выглядеть так после того, как провел три изматывающих тайма на хоккейной площадке? Почему на его коже не осталось ни синяков, ни ссадин, которые бы хоть немного испортили его безупречное лицо?

Опустив взгляд, я посмотрела на наши соединенные руки.

– Мне нравится ее носить. Я имею в виду – толстовку, но… Я действительно думаю, что нам не следует встречаться. Нет, ты отличный парень, но мои отношения с Габриэлем… Я просто не знаю, как они будут развиваться, к чему приведут.

– Но это не помешало тебе скачать «Тиндер» в поисках партнера и не помешало пойти на свидание к парню, про которого ты заранее знала, что он вряд ли тебе подойдет…

– Должно быть, все дело в том, что тогда я не ожидала для себя никаких осложнений.

– А со мной, значит, у тебя будут осложнения? Ты этого боишься? – Макс внимательно посмотрел на меня. – Что, если я скажу тебе, что в конце лета я уеду из Нью-Йорка?

При этих его словах я почувствовала приступ острого разочарования, которое, впрочем, постаралась скрыть.

– Ты серьезно?

Он кивнул.

– Об этом еще не было объявлено официально, и широкая публика ничего не знает. Срок моего контракта с «Росомахами» фактически истек. Мой агент еще не проработал все детали, но сегодня утром была достигнута принципиальная договоренность, согласно которой в следующем сезоне я буду играть за «Сабли» из Калифорнии. По правде сказать, я этому рад. С новой командой у меня больше шансов играть в финале Кубка.

– Что ж, поздравляю… И когда ты едешь?

– Тренировочные сборы начнутся не раньше первой декады сентября, но мне надо устроиться на новом месте самое позднее к началу августа.

Макс продолжал пристально смотреть на меня, словно пытаясь понять, как я реагирую на его слова. Прежде чем заговорить, я произвела в уме быстрый подсчет. Сейчас стоял конец апреля, значит, в Нью-Йорке он пробудет еще три месяца или чуть больше.

– Ну, я даже не знаю… – проговорила я наконец.

– Вот что я хотел бы предложить… давай проведем это лето вместе. Как и ты, я не ищу серьезных отношений, но гарантирую: мы оба получим удовольствие. А чтобы не слишком, как ты выражаешься, все усложнять, можно с самого начала назначить финальную дату – день, когда мы расстанемся, довольные и не имеющие друг к другу никаких претензий.

Предложение Макса выглядело весьма соблазнительно. Признаться, я соскучилась по отношениям и была не прочь вновь начать встречаться. Поначалу, возможно, во мне говорили досада и желание отомстить, вызванные тем, что Габриэль направо и налево спал с другими женщинами, не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. Но чем больше я размышляла о сложившейся ситуации, тем очевиднее становилось, что и мне не помешали бы кое-какие новые жизненные перспективы помимо моего укатившего в Англию экс-жениха. Всего год назад вся моя будущая жизнь была четко организована и распланирована, но, быть может, мне пора перестать планировать, анализировать и загадывать наперед, а просто жить как живется, действуя по обстоятельствам и импровизируя по мере необходимости? В последнее время я все сильнее склонялась к этому последнему варианту, и все же предложение Макса застигло меня врасплох. От неожиданности у меня даже вспотели ладони.

– Могу я… немного подумать?

Макс улыбнулся.

– Ну конечно! И скажу честно: такой ответ нравится мне гораздо больше, чем категорическое «нет».

Мы просидели в баре еще несколько часов, болтая о разных пустяках. Когда мы вышли на улицу, Макс остановил такси, и мы оба забрались в него. Моя квартира находилась на полпути к его дому, поэтому Макс предупредил водителя, что сначала нужно завезти меня. У моего подъезда он достал из бумажника несколько купюр и, протянув водителю, попросил подождать несколько минут, пока он проводит меня до квартиры.

Водитель мельком взглянул на купюры и согласно кивнул.

– Нет проблем, босс.

Выйдя из салона, мы двинулись к дверям моего подъезда, и Макс сказал:

– Я на четыре дня уеду. Мы играем на выезде – сначала в Сиэтле, потом в Филадельфии. Конец сезона всегда бывает непредсказуемым, поэтому о точном расписании не может быть и речи. С другой стороны, до конца регулярного чемпионата остается совсем немного, так что… В общем, в следующую субботу я жду гостей и приглашаю тебя тоже. Ничего особенного, просто мой день рождения… – Он ослепительно улыбнулся.

– Правда?

Макс кивнул.

– Если хочешь, можешь захватить с собой Мэгги. Если до субботы ты еще не решишь насчет нас, тебе, по крайней мере, не будет казаться, что это свидание.

– Весьма предусмотрительно с твоей стороны.

Макс толкнул дверь подъезда и, пропустив меня вперед, пошел за мной к лифтам.

– Спасибо за выпивку и за то, что проводил меня до дома, – сказала я.

После того как я нажала кнопку вызова, Макс протянул руку и взял меня за запястье. Довольно долго он смотрел на наши соединенные руки, потом его взгляд двинулся выше и остановился на моих губах. Я была уверена, что он попытается меня поцеловать, но Макс только покачал головой.

– Я расстаюсь с тобой уже второй раз, и с каждым разом мне все труднее не поцеловать тебя на прощанье… – Он взглянул на меня в упор. В глазах его горел такой огонь, что у меня невольно занялось дыхание. – …А мне чертовски сильно хочется тебя поцеловать.

Макс ждал ответа, но я не могла произнести ни слова. В эти мгновения мой мозг напоминал неисправное электронное устройство, которое рассылает во все стороны беспорядочные сигналы.

В течение некоторого времени мы смотрели в глаза друг друга, потом Макс сделал крошечный шажок вперед. Краем глаза я видела, как подъехал лифт, как открылись его дверцы. Макс их тоже видел (или просто слышал звук), но продолжал смотреть мне прямо в глаза. Потом он сделал еще один короткий шаг.

Кажется, я вовсе перестала дышать. Теперь мы стояли вплотную друг к другу, так что наши бедра почти соприкасались. Макс медленно поднял руку и провел кончиком пальца по моей нижней губе. Потом его палец заскользил по моему подбородку, по шее и остановился вблизи ямочки между ключицами, в которой пульсировала и билась какая-то жилка. Медленно водя пальцем по кругу, Макс опустил взгляд и проговорил:

– Я даже не буду просить у тебя разрешения поцеловать тебя, потому что, если ты скажешь «да», я боюсь, что не справлюсь с собой. – Он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. – Мне очень хочется оставить у тебя на шее пару отметинок, а они тебе ни к чему.

О, господи!..

Макс сглотнул, словно у него вдруг пересохло в горле. Его кадык судорожно дернулся, и я почувствовала, как у меня подгибаются колени, но это был сущий пустяк по сравнению с тем, что́ я чувствовала, когда он смотрел на меня. А может, я испытывала слабость и головокружение просто оттого, что по-прежнему была не в силах сделать вдох. Губы у меня сделались сухими как пергамент, и я попыталась облизать их. Макс как зачарованный следил за движениями моего языка. Из горла его вырвался не то какой-то хриплый стон, не то приглушенное рычание. Словно откуда-то издалека до меня донесся короткий сигнал, похожий на звук колокольчика, но я поняла, что он означает, только когда Макс поднял руку, чтобы задержать закрывающиеся двери лифта. Кивнув головой в направлении кабины, он прохрипел:

– Лучше поезжай. Я не собираюсь испортить все сейчас – испортить еще до того, как что-то началось. Надеюсь, ты все-таки подумаешь насчет лета… насчет моего предложения.

– Подумаю. – Мне пришлось буквально заставить себя войти в кабину лифта. – Спокойной ночи, Макс.

– Приятных сновидений, Джорджия… – Он кривовато улыбнулся. – Надеюсь, они будут очень приятными.

Глава 5

– Как дела, старина? Опять прохлаждаешься, пока другие работают вместо тебя?

Отто Уолфман обернулся. На его губах появилась улыбка, но он постарался ее скрыть. Свирепо нахмурив брови, он махнул на меня рукой.

– Кого это ты назвал старым? Если ты поглядишь в зеркало, Ярвуд, то увидишь там вовсе не крайнего нападающего, который на днях забил три шайбы за одну игру. Настоящий супербомбардир наслаждается сейчас сочным чизстейком у себя дома в солнечной Филадельфии.

Я невольно скрипнул зубами. Укол был болезненным и ювелирно точным: в Филадельфии нам пару недель назад здорово надрали задницы, и горечь от поражения еще не выветрилась. Тем не менее пикировка со стариной Отто всегда была одним из моих любимых развлечений. Я получал от нее какое-то особое удовольствие, которое для меня было частью Игры.

Я подошел к скамейке штрафников, где устроился Отто. Мы хлопнули по рукам, после чего я протянул ему стакан с кофе. Все семь лет, что я играл за «Росомах», Отто ухаживал в «Мэдисон-сквер-гардене» за льдом. Впрочем, и тридцать с лишним лет назад он занимался тем же. Этот острый на язык сукин сын напоминал мне моего отца, хотя об этом я никогда ему не говорил. Каждую субботу утром я приходил на стадион за час до начала тренировки и приносил ему из ларька на углу стакан его любимого крепчайшего кофе без сахара. На мой взгляд, этот кофе был больше похож на расплавленный гудрон, но никакого другого Отто не признавал. Однажды, когда мы только познакомились, я купил ему кофе в «Старбаксе». Это был первый и последний раз.

Отто снял со стакана пластиковую крышечку и сделал большой глоток. Потом он кивком показал мне на парня, который как раз проезжал мимо скамейки штрафников на сверкающем ледовом комбайне.

– Только подумай, этот молодой кретин выложил десять штук только за то, чтобы ему позволили исполнять эту работу! Говорят, руководство клуба проводит специальный аукцион, на котором богатенькие парни с Уолл-стрит соревнуются между собой за право день за днем приводить площадку в порядок. Сколько ему, по-твоему? Года двадцать три? – Отто покачал головой. – Одно хорошо: его денежки пойдут на благотворительность.

Я посмотрел на площадку. Парень за рулем комбайна сиял двухтысячеваттной улыбкой. Судя по всему, он был очень доволен собой.

Я пожал плечами.

– Как говорится, чем бы ни тешился…

– Свободен сегодня после тренировки?

Я отхлебнул кофе.

– Да.

– Чем думаешь заняться?

– Устраиваю вечеринку. По случаю своего дня рождения. – Я усмехнулся.

– Вот как? – Отто нахмурил мохнатые брови. – Поздравляю, хотя… Ты как будто сомневаешься?

– Честно говоря, я ничего такого не планировал. Просто на днях я сказал одной знакомой, что у меня в субботу вечеринка, и пригласил ее в гости – просто чтобы провести с ней время. Вот теперь приходится устраивать это дурацкое торжество.

– А не проще ее было на свидание позвать?

Я состроил унылую гримасу.

– А то я не приглашал! Приглашал, и не раз. Просто она не уверена, что ей хочется со мной встречаться, вот я и брякнул, что в субботу ко мне придут друзья и все такое… Ну, типа, официальная вечеринка. Мне казалось, она быстрее согласится, если будет знать, что кроме нас двоих там будет еще кто-то.

– Такого я еще не слышал! Чтобы какая-то женщина отвергла Красавчика Ярвуда? Удивил так удивил!

– Ну, спасибо, старина.

– И что в ней такого, в этой девчонке, что ты сам на себя не похож?

Это был чертовски хороший вопрос. Что в ней такого? Огромные зеленые глаза, гладкая светлая кожа и изящная, длинная и тонкая шея, при одном взгляде на которую я чувствовал, что начинаю превращаться в вампира. И все это было всего лишь бонусом. Джорджия понимала шутки и сама была не прочь пошутить, по характеру она была человеком гордым и раскованным, но больше всего мне нравилось в ней то, что она твердо знала, кто она такая. Это действительно было редким качеством, ведь многие, слишком многие женщины стремятся выглядеть теми, кем на самом деле не являются.

– Она типа… настоящая.

Отто кивнул.

– Понимаю… Но вот что я тебе скажу, Красавчик: все хорошее в жизни достается тяжелым трудом. Когда я познакомился с моей Дороти, я работал охранником в стрип-клубе в центре Нью-Йорка. В те времена я был молод и красив и любил коротать время с девчонками, которые работали в клубе. Так вот, только для того, чтобы Дороти хотя бы согласилась пойти со мной на свидание, мне пришлось сменить работу.

– Ну, в то, что ты когда-то был красив и молод, мне не очень-то верится, но насчет остального… Кажется, я понял твою мысль.

– Вы, хоккеисты, понятия не имеете о том, каково это – добиваться женщины. Да я своими глазами видел девиц, которые так и норовят раздеться, когда видят тебя поблизости. И тебе совсем не повредит, если ты получишь пару щелчков по носу от настоящей леди: твое самомнение давно пора укоротить. Скажу честно, эта твоя пассия мне уже нравится. Спорим, что она не только красива, но и умна?

– Быть может, даже слишком умна. – Я вздохнул. – Она окончила бизнес-школу при Нью-Йоркском университете и теперь управляет процветающей фирмой, которую сама и основала.

– Моя Дороти тридцать лет проработала библиотекаршей и прочитала больше книг, чем я выпил бутылок пива, а ты отлично знаешь, как я люблю «Курз лайт». Ладно, так и быть, дам тебе один совет.

– Какой?

– Умные женщины не верят тому, что мужчины говорят. Они верят только их поступкам.

Я кивнул.

– Совет действительно хорош… Кто бы мог подумать, что такой старый пень…

– От дубины слышу.

Некоторое время мы сидели молча и смотрели, как движется по площадке ледовый комбайн под управлением юного финансового гения с Уолл-стрит.

– Он неплохо справляется, – сказал я наконец, слегка подталкивая Отто локтем. – Будь начеку: я думаю, если этому типу предложат твое место, он с радостью выложит и пятнадцать штук.

Отто оскалился в ответ, но я только рассмеялся.

– Это тебе за Филадельфию, старина. А теперь скажи, как продвигается лечение?

Прежде чем ответить, Отто несколько раз сжал и разжал пальцы.

– Дела идут, в общем, неплохо, хотя руки и ноги подчас точно булавками колет… Врач говорит, это оттого, что «химия» повреждает нервы. Надеюсь, со временем это пройдет.

В прошлом году у Отто обнаружили рак прямой кишки четвертой степени. Он, разумеется, лечился, но перспективы были не слишком радужными – через несколько месяцев после того, как закончился первый курс терапии, у него обнаружили метастазы.

– Но что-то, наверное, можно сделать? – спросил я.

– Можно. Глотать больше таблеток. Док говорит – физиотерапия тоже может помочь, но я не выношу все это дерьмо.

Я улыбнулся. Профессиональные хоккеисты – когда не находятся на площадке – почти не выходят из физиотерапевтического кабинета. Сам я тоже врачей побаивался. «Просто пропишите мне восстановительные упражнения, и я пойду…»

– А как насчет иглоукалывания?

– Иголочки-булавочки? Так ведь я как раз от них и хочу избавиться! Есть только одна вещь, которая могла бы помочь…

– Какая же?

– Более теплый климат. Если там у тебя, в Калифорнии, вдруг понадобится бригадир заливщиков – замолви за меня словечко, о’кей?

Я покачал головой. Переезжать на Западное побережье Отто, разумеется, не собирался, и мы оба отлично это знали. Просто он таким образом давал мне понять: ему известно о моих переговорах с владельцами лос-анджелесской команды, а откуда – бог весть…

– Я давно знаю, что у стен есть уши, – начал я. – Но в этих стенах я еще ни с кем не разговаривал о переходе в другую команду.

Отто приподнялся и, приложив ладони ко рту, гаркнул на всю арену:

– Эй, ты! Никаких селфи, пока ты за рулем этой штуки! – Он снова опустился на скамью и проворчал: – Совсем народ сошел с ума с этими телефонами, дебилы зомбированные…

Я улыбнулся. Да. Самый лучший способ встретить утро субботы – это провести его с Отто.

– Спасибо за помощь.

Дженна поставила на обеденный стол блюдо с овощами, похлопала ладонью о ладонь, словно стряхивая невидимую грязь, и оглядела гостиную.

– Спасибом не отделаешься. И вообще, слово «помощь» означает, что ты и сам должен сделать хоть что-нибудь!

Я потянулся к блюду, собираясь стащить морковку, но Дженна хлопнула меня по руке.

– Это для гостей.

– Значит, пока они не придут, мне и поесть нельзя?

– Ну, одну можешь взять. Только не макай ее в соус – ты все испортишь.

К столу подошел муж Дженны, Томассо. Он ухмылялся.

– Что, брат, не разрешают? Я же предупреждал – когда дело касается сервировки и всякого такого, Джен ведет себя как маньячка.

Подбоченившись, Дженна повернулась к нему с самым решительным видом.

– Ах так? Значит, я – маньячка? Ну хорошо же. Когда в следующий раз решишь пригласить гостей, сам будешь и покупать продукты, и накрывать на стол. Тогда посмотрим, как твоим гостям понравятся галеты, которые им придется макать в банку с сырным соусом!

Дженна была на добрый фут ниже мужа – широкоплечего гиганта размером с банковский сейф. Тем не менее Томассо поскорее сунул руки в карманы и попятился от стола.

– Извини, детка. Я просто пошутил.

Я не сдержался и фыркнул.

– А ты что смеешься? – Дженна погрозила мне кулачком. – Займись лучше этими своими четвероногими друзьями, пока они не опрокинули столик с мясными закусками.

В знак покорности я поднял обе руки вверх.

– Слушаюсь, мэм.

Отведя собак на кухню, я насыпал им побольше сухого корма, хотя и понимал, что это вряд ли помешает им стащить какой-нибудь вкусный кусочек, стоит нам только зазеваться.

Спустя минут десять пришли первые гости. Я пригласил к себе двенадцать человек. Точнее, не я, а Дженна… Она заявила, что это самое подходящее число, чтобы вечеринка получилась удачной. Большее количество гостей, добавила она, означало бы, что мне пришлось бы весь вечер разыгрывать из себя радушного хозяина, а это помешало бы моему свиданию с Джорджией, ради которого все и затевалось. Спорить с Дженной я не стал – в конце концов, она взяла на себя работу по организации вечеринки, хотя я и собирался пригласить только самых близких друзей, ни один из которых не стал бы обижаться на то, что ему уделяют мало внимания. А я, если честно, и не собирался ублажать гостей, твердо зная, что мне сразу станет не до них, как только приедет Джорджия. Эта женщина меня зацепила всерьез.

К восьми часам приехали все, кого я приглашал, за исключением Джорджии – того самого человека, ради которого я и устроил вечеринку, якобы посвященную моему дню рождения. Мой телефон стоял на зарядке в кухне, и я отправился туда, чтобы проверить, не пропустил ли я звонок или сообщение от нее.

И точно – экран показывал один пропущенный звонок, поступивший примерно в половине седьмого, и одно сообщение, присланное полчаса спустя.

Джорджия: Привет. Я хотела только убедиться, что ты получил мое голосовое сообщение. Прийти не смогу. Извини, что подвела.

Черт!

Я переключился на службу голосовых сообщений и нажал на значок напротив ее имени.

«Привет, это Джорджия. Извини, что звоню в последний момент, но я, к сожалению, не смогу прийти к тебе на день рождения. Вчера вечером меня немного знобило, а сегодня я проснулась с температурой и ломотой. Несколько часов назад я приняла «Мотрин» и прилегла в надежде, что буду чувствовать себя получше. Честно говоря, я только недавно проснулась! Обычно я никогда не сплю днем, поэтому никак не ожидала, что продрыхну почти три часа, иначе бы я, конечно, позвонила тебе раньше. Увы, я не чувствую себя нисколько лучше. Правда, температура немного снизилась, зато очень болит горло. Еще раз прости. Мне очень совестно, что я так тебя подвела, да еще в день твоего рождения, но прийти я все-таки не смогу. Надеюсь, я не очень испортила тебе вечер. Еще раз извини».

Я нахмурился. Когда я прочел эсэмэс, то подумал, что Джорджия решила меня элементарно кинуть, но сейчас я убедился, что голос у нее низкий, простуженный, к тому же она то и дело шмыгала носом. При мысли о том, что Джорджия больна и лежит дома одна, у меня защемило в груди. Не давая себе времени на раздумья, я нажал кнопку «Перезвонить» и в ожидании ответа прислонился к разделочному столику.

Джорджия долго не отвечала. После пятого звонка я испугался, что телефон вот-вот переключится на голосовую почту, но тут она взяла трубку. Голос у нее звучал еще хуже, чем на записи.

– Привет, – прохрипела Джорджия.

– Судя по голосу, ты серьезно простыла.

– Да уж. У меня температура и больно глотать, да и голова просто чугунная. Мне действительно жаль, что я не смогла прийти, Макс!

– Ну тут уж ничего не поделаешь. Конечно, жаль, что ты простудилась, но…

– Я не болела уже лет десять и успела забыть, как это бывает. Когда мне нездоровится, я превращаюсь в большого ребенка и начинаю хныкать и жаловаться. Тебе, наверное, трудно это понять: я слышала, что хоккеисты продолжают играть с ушибами и даже с переломами.

– Это совсем другое.

Она рассмеялась.

– По-моему, ты врешь, но все равно спасибо, что пытаешься меня подбодрить. Как твой день рождения?

– Все отлично. Четырка блаженствует – как и всегда. Этот хитрюга научился делать такую жалобную морду, что ни одна женщина не может перед ним устоять. Он садится у их ног и глядит на них снизу вверх большими, влажными глазами до тех пор, пока они не берут его на руки, чтобы приласкать и сказать, какой он лапочка. Тогда он принимается смотреть на то, что они едят, с таким видом, словно его не кормили по меньшей мере год. В девяти случаях из десяти женщины набрасываются на меня с упреками, что я, мол, морю собаку голодом, хотя его миска на кухне полна собачьего корма. Если бы Четырка был человеком, он мог бы стать наперсточником, которые разводят доверчивых туристов на деньги у Пенсильванского вокзала.

Джорджия засмеялась, но ее смех тут же перешел в мучительный сухой кашель.

– Извини…

– Никаких проблем.

Она вздохнула.

– Мне действительно жаль, что я не смогла прийти. Мне так хотелось посмотреть на Четырку. Судя по твоим описаниям, он очень милый песик. И забавный.

– И еще хитрый, как сто китайцев. Думаю, он тоже был бы не прочь с тобой познакомиться. Надеюсь, в ближайшее время ты сможешь компенсировать ему свое сегодняшнее отсутствие.

– Только ему? – По ее голосу я понял, что Джорджия улыбается. – А как насчет именинника?

– Ну, если ты сама предлагаешь, отказываться не буду…

В кухню ворвалась Дженна.

– Макс! Там привезли горячие блюда, которые ты заказывал.

– Подожди минутку, ладно? – Я прикрыл ладонью микрофон и повернулся к Дженне: – Скажи им, пусть поднимаются. Я буду через минуту.

– Хорошо. И кстати – нужно открыть еще вина.

– Сделаю.

Дженна вышла, и я отнял руку от телефона.

– Извини. Из ресторана доставили еду, а я как-никак хозяин и виновник торжества.

– Я все понимаю, Макс. Ладно, не буду задерживать.

Мне очень не хотелось прерывать разговор, но я знал, что придется. В конце концов, я действительно принимал гостей.

– Я позвоню завтра, хорошо? Надеюсь, ты будешь чувствовать себя лучше.

– Приятного тебе вечера. И – с днем рождения, Макс.

– Спасибо. Поправляйся. Постарайся поспать, хорошо?

Я дал отбой и вышел в прихожую, чтобы расплатиться с официантами, потом открыл несколько бутылок красного. Гости за столом оживленно беседовали и смеялись, но мне не хотелось участвовать в разговорах. Говоря по совести, мне было совсем не до веселья, поэтому, когда я увидел, что Дженна с подносом в руках вышла на кухню, я последовал за ней.

– Слушай, – спросил я ее, – как ты думаешь, парни заклеймят меня позором, если я исчезну на часок-полтора?

– Куда это ты собрался?

– К Джорджии, – честно ответил я. – Она немного приболела и не сможет прийти.

– А я-то удивилась, почему ее нет… – Дженна прищурилась. – Или ты решил проверить, правду ли она сказала тебе насчет своей болезни?

Я покачал головой.

– Нет, я ей верю. Я говорил с ней по телефону. У нее действительно больной голос, и я подумал: может, отвезти ей немного бульона и какие-нибудь пастилки от кашля.

Дженна улыбнулась.

– Она тебе очень нравится?

– Я знаю, что мне придется пожалеть о своих словах, но скажу тебе прямо: сегодня я пригласил всех вас только потому, что Джорджия тоже согласилась приехать. На свидание со мной она пойти отказалась, так что… это был единственный выход.

– Ага, наконец-то наш Красавчик получил от ворот поворот! – нараспев проговорила Дженна и не без ехидства улыбнулась.

– Хотел бы я знать, почему это всех так радует?

– Потому что нам очень приятно наблюдать, когда с тобой обращаются как с простым смертным, а не как со звездой Национальной лиги.

Я закатил глаза.

– Так ты справишься без меня, Джен? Я всего-то на пару часов. Тебе ничего не нужно делать – только накормить парней как следует, а главное – напоить! А там я уже вернусь.

– Совсем недавно речь шла о часе-полутора, а не о двух… Ладно, проваливай.

Я поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, Джен.

Я уже собирался выйти из кухни, когда Дженна окликнула меня:

– Эй, погоди!

– Что?

– Возьми с собой Четырку. Женщины от него просто тают.

Кажется, я немного перестарался.

По пути к Джорджии я накупил столько всякой еды и лекарств, что мне пришлось поставить пакеты на пол, чтобы позвонить в дверь ее квартиры. Предупреждать о своем визите заранее я не стал, но сейчас пожалел об этом. Вдруг она спит и я ее разбужу? С другой стороны, Джорджия не захотела даже пойти со мной на свидание, так какого черта я вообще к ней приехал? Зачем пробрался в подъезд и пять минут рассматривал почтовые ящики, чтобы выяснить, в какой она живет квартире? В общем, то, что еще недавно казалось мне замечательной идеей, теперь выглядело довольно жалко.

Ну да бог с ним. В конце концов, я уже на месте и к тому же привез с собой столько лекарств от простуды, что впору открывать собственную аптеку. В общем, я нажал на кнопку звонка и стал ждать. Сердце билось у меня в груди так часто, словно мне снова было тринадцать и я сидел в темном кинотеатре рядом с Эми Чейз. Я и сам себе удивлялся, но факт оставался фактом: я весь дрожал от неуверенности и возбуждения. Тем временем за дверью не было слышно ни звука, и я спросил себя, стоит ли звонить во второй раз. Что, если Джорджия все-таки спит? Мне не хотелось ее беспокоить – в конце концов, она была больна и нуждалась в отдыхе. Я как раз решил подождать еще минуту, и, если мне не откроют, отправляться восвояси, но тут отворилась дверь соседней квартиры и Четырка, которого я держал под мышкой, разразился визгливым лаем. Пронзительный звук разнесся по всей лестничной площадке, и пожилой мужчина, который появился из-за двери, испуганно отпрянул и едва не упал, зацепившись каблуком за половичок. Торопливо извинившись, я попытался успокоить своего свирепого шестифунтового охранника.

Четырка еще ворчал, когда дверь Джорджии широко распахнулась.

– Макс? – Она нахмурилась. – Что ты тут делаешь?

Наклонившись, я подобрал пакеты и протянул ей, словно оливковую ветвь мира.

– Я привез тебе куриный бульон. И таблетки от горла. И… еще кое-что.

Джорджия растерянно похлопала себе ладонью по волосам, собранным узлом на макушке.

– Господи, я ужасно выгляжу!

На ней был пушистый розовый халатик и огромные очки в темной оправе, сидевшие несколько криво. Насколько я мог заметить, на лице Джорджии не было ни следа косметики. Глаза у нее припухли, нос покраснел, но она все равно казалась мне самой прекрасной женщиной на свете.

Подняв руку, я поправил на ней очки.

– Ты выглядишь очаровательно.

– Ты заразишься!

– Придется рискнуть.

Лоб у нее блестел от испарины, и я приложил к нему ладонь.

– У тебя температура.

– Знаю. Я хотела принять таблетку, но у меня закончился «Мотрин».

– Я привез тебе и «Мотрин», и другие лекарства. Можно мне войти?

Ее взгляд упал на мордочку Четырки, торчавшую у меня из-под мышки

– Боже, какая прелесть! – воскликнула Джорджия. – Никогда в жизни не видела такой милой собачки!

Да!!! Я мысленно сжал кулак и победным жестом взмахнул им над головой. Ай да Дженна! Надо будет послать ей цветы.

Джорджия пошире отворила дверь и отступила в сторону, одновременно протягивая к Четырке руки.

– Можно мне его подержать? Он просто супер! Мне даже захотелось оставить его у себя насовсем.

Автомобиль! Куплю Дженне новую машину!

Квартира Джорджии показалась мне очень удобной и стильной. Стены в прихожей имитировали неоштукатуренную кирпичную кладку, просторная кухня была битком набита самой современной техникой, повсюду стояли цветочные композиции, от которых в воздухе распространялся непередаваемый аромат. Шагнув к столу, я начал доставать из пакетов лекарства. Найдя бутылочку «Мотрина», я вскрыл ее и вытряхнул на ладонь две таблетки. Достав из холодильника бутылку минеральной воды, я налил немного в стакан и отправился в гостиную. Джорджия сидела на диване, держа Четырку на коленях.

– Вот, прими это, – сказал я.

– Спасибо. – Джорджия проглотила таблетки, запив глотком воды.

– Может, ты хочешь поесть?

Она покачала головой.

– У меня с утра нет аппетита. Впрочем, быть может, я и заставлю себя немного подкрепиться, но сначала мне хотелось поближе познакомиться с этим маленьким меховым комочком.

С этими словами она запустила ногти в короткую шерсть на голове Четырки, а он уткнулся мордочкой ей в грудь, косясь на меня черным блестящим глазом.

Мне показалось, что при этом Четырка злорадно осклабился.

Да, маленький говнюк, я ревную. Да.

Я поднял с пола второй пакет и сел на диван рядом с Джорджией.

– Рядом с аптекой, где я покупал лекарства, был магазинчик, который торгует старыми виниловыми пластинками. На вывеске в витрине было написано, что там продают и старые фильмы, но выбор оказался не особенно богатым. – Я достал из пакета несколько коробок с фильмами. – Вот этот фильм еще немой, а эти два – со звуком, но они черно-белые… Я просто не знал, что ты предпочитаешь.

Джорджия удивленно взглянула меня.

– Черно-белые? Кто тебе сказал, что я люблю старые фильмы?

– Ты сама упомянула об этом, когда мы познакомились.

– В самом деле?

Я кивнул.

– Кажется, это было, когда ты объясняла мне, как мало у тебя общего с парнем, который должен был прийти к тебе на свидание вместо меня.

– Вот как? А я не помню.

– На всякий случай я купил еще вот что…

Джорджия взяла у меня диск и расхохоталась.

– «Скрытая угроза»?! Разве не ты убеждал меня, что это самый слабый эпизод «Звездных войн»?

– Так и есть. Но я надеялся, что она еще раз принесет мне удачу. – Я выразительно подвигал бровями.

Джорджия улыбнулась.

– Ты надеешься, что раз я больна, то позволю себя лапать?

Я поднял обе ладони и выставил перед собой.

– И в мыслях не было, но если этого хотят высшие силы…

Джорджия рассмеялась, но тут же схватилась за горло и закашлялась.

– Ох, как больно! Не смеши меня, мне трудно смеяться!

От ее улыбки у меня стиснуло грудь. Интересно, подумал я, заражусь я от нее или нет? И если да, что тогда будет? Приедет ли она навестить меня, как я ее?

Тем временем Джорджия подняла Четырку на вытянутых руках и улыбнулась, любуясь его маленькой мохнатой мордочкой и блестящими гла́зками.

– Даже не верится, что этот малыш – твоя собака. Он просто прелесть. Интересно, как вы оба выглядите, когда ты выгуливаешь его на улице? Женщины, наверное, так и падают, стоит им увидеть вас вместе.

Я улыбнулся, и Джорджия ткнула меня пальцем в щеку.

– Спрячь свои ямочки, Ярвуд! Сейчас я больна и не в силах сопротивляться. И вообще, демонстрировать их мне при каждом удобном и неудобном случае – это не… неспортивно!

– Я все понял, мэм. Больше не повторится. – Я улыбнулся еще шире, постаравшись продемонстрировать ей то, что ей так нравилось.

Джорджия погладила Четырку по голове и почесала за ухом.

– Удивительно, что твоя вечеринка уже закончилась. Ведь сейчас нет еще и девяти. Или вы соблюдаете режим, как все спортсмены?

Я покачал головой.

– Она не закончилась. Я просто улизнул… ненадолго.

– Ты удрал со своего дня рождения?

Я пожал плечами.

– Думаю, этого никто не заметил. Когда я уходил, на столе оставалось еще много вина и закусок.

– И все равно мне трудно поверить, что ты бросил друзей ради того, чтобы нянчиться со мной.

Я наклонился к ней.

– Хочешь, открою секрет?

– Какой?

– Я устроил эту вечеринку только для того, чтобы ты на нее пришла.

Рука Джорджии, ласкавшая собаку, замерла.

– Ты серьезно?

Я кивнул.

– К сожалению, из этого все равно ничего не получилось.

– Я тебя не понимаю, Макс!

– Чего ты не понимаешь?

– Ты можешь выбрать любую или почти любую женщину, и она будет только рада, что ты обратил на нее внимание. Тогда почему же ты, рискуя заразиться, приехал ко мне – к человеку, у которого имеется определенный, гм-м… багаж?

– Сам не знаю. – Я немного помолчал. – Наверное, все дело в том, что люди не всегда могут контролировать энергетику взаимного притяжения. Вот скажи, можешь ты со всей определенностью утверждать, что, когда мы вместе, ты не чувствуешь ничего… особенного?

– Да, меня к тебе тянет, это я готова признать.

– Я имел в виду не столько притяжение, сколько энергетику. Магию, у которой свои законы. Вот мне, к примеру, хочется быть с тобой, даже если это означает просто сидеть рядом.

Некоторое время Джорджия внимательно меня разглядывала. Казалось, она никак не могла решить, уж не вешаю ли я ей лапшу на уши. Не знаю, к какому заключению она пришла (и пришла ли, потому что Джорджия внезапно расчихалась. Она чихала и чихала и никак не могла остановиться, и каждый раз узел каштановых волос у нее на макушке смешно и трогательно раскачивался. Наконец Джорджия изловчилась и, схватив с журнального столика несколько салфеток, зарылась в них лицом. Ее плечи еще несколько раз содрогнулись, но в конце концов приступ прошел.

– Будь здорова, – сказал я несколько запоздало.

– Спасибо. – Не отнимая от носа салфеток, она посмотрела на меня слезящимися глазами. – Ну как? Все еще чувствуешь волшебство?

Я ухмыльнулся.

– Угу. Мне, кстати, очень нравится, как раскачивается твой пучок, когда ты чихаешь.

Она рассмеялась и громко высморкалась.

– Похоже, Красавчик, тебя слишком часто били клюшкой по голове.

– Может и так… – Ощутив зов матери-природы, я огляделся по сторонам. – Могу я воспользоваться твоей уборной?

Джорджия показала на дверь в коридор.

– Конечно. Первая дверь направо.

Закончив свои дела и вымыв руки над раковиной, я огляделся в поисках полотенца, но на перекладине, на которой я рассчитывал его найти, висело нечто совсем другое. Кружевные стринги. Две пары черных, две пары кремовых и одна пара красных. Я рассматривал их намного дольше, чем следовало бы. В какое-то мгновение я даже задался вопросом: заметит ли Джорджия, если я суну одну пару в карман? Мне, однако, удалось совладать с искушением, и, вытерев ладони о брюки, я вышел из уборной, не запятнав себя поступком, недостойным порядочного человека и джентльмена.

Когда я вернулся в гостиную, Джорджия зевала, прикрыв рот ладонью.

– Давай я погрею тебе бульон и поставлю какое-нибудь кино, – предложил я. – Ты будешь есть и смотреть, а я пойду…

– А ты не хотел бы поесть со мной?

Перед тем как мне пришло в голову поехать к ней, я не съел ничего существенного, поэтому прозвучавший в моем голосе энтузиазм был вполне искренним.

– С удовольствием! – воскликнул я, и Джорджия попыталась подняться с дивана, но я остановил ее взмахом руки.

– Сиди. Я тебе все принесу.

– Спасибо.

В кухне я пошарил на полках и нашел две глубоких миски. К бульону очень подошли бы соленые крекеры, но ни в буфете, ни в тумбе не нашлось ничего похожего. Надо сказать, что в доме Джорджии вообще оказалось крайне мало съестного: то ли она успела все подъесть, то ли предпочитала питаться вне дома.

Бульон в термосе еще не успел остыть, и подогревать его не было необходимости. Я перелил его в миски и вернулся в гостиную.

– Я вижу, ты почти не готовишь дома, – сказал я, вручая Джорджии миску и ложку. Сам я сел на диван рядом с ней и поставил свою миску на колени. – На полках у тебя просто шаром покати.

– Да, – согласилась она. – Я часто возвращаюсь домой поздно, а готовить на одного мне лень.

– Означает ли это, что ты была бы не прочь готовить для меня? Если так – я согласен.

Джорджия рассмеялась.

– А ты сам? Ты умеешь готовить?

– Ага, похоже, теперь ты хочешь, чтобы я готовил для тебя? Определись наконец со своими желаниями, женщина!

Ее улыбка стала еще шире, и я подумал, что еще никогда не видел ничего прекраснее. Я готов был просидеть здесь всю ночь, вдыхая микробы, лишь бы любоваться ее улыбкой. Глаза у нее распухли, бледная кожа блестела от испарины, но мне все равно хотелось ее поцеловать. Усилием воли я заставил себя сосредоточиться на бульоне.

Когда мы поели, я отнес миски на кухню и вымыл в раковине. Вернувшись в гостиную, взял в руки диск с фильмом.

– У тебя есть DVD-проигрыватель?

– Вон там. – Она показала на тумбочку под телевизором.

– Отлично! Когда я покупал эти диски, я думал, что он у тебя есть, хотя сам не знаю, с чего я так решил. У меня, например, нет проигрывателя. Когда мне хочется посмотреть какой-нибудь фильм, я просто подключаюсь к платным каналам.

– На стримах бывает не так много по-настоящему старых фильмов, классики. Мне приходится покупать их на дисках.

Тумбочка под телевизором оказалась забита упомянутыми дисками, а также старыми книгами. Впереди, сразу за стеклянной дверцей, стояло несколько рамок с фотографиями. Присев на корточки, я взял одну из них. Это был снимок Джорджии и Мэгги, сделанный, судя по всему, на свадьбе последней (Мэгги была в белом платье).

– На этом снимке ты выглядишь просто сногсшибательно.

Джорджия не без самодовольства усмехнулась.

– Особенно по сравнению с тем, как я выгляжу сейчас?

– Вовсе нет. Даже сейчас ты выглядишь классно. Мало кто умеет так ловко размазывать сопли по щекам.

Вздрогнув, Джорджия поспешно вытерла щеки ладонью.

– Шучу.

Она прищурилась и покачала головой.

Тем временем я бегло просмотрел остальные снимки. На одном из них Джорджия в шапочке и мантии сфотографировалась с матерью в день окончания колледжа, на другом она была с пожилой женщиной («Это моя бабушка, Макс».), на третьем Джорджия широко улыбалась, разрезая большими ножницами шелковую ленту на открытии дистрибьютерского центра своей компании. Еще один снимок лежал на полке лицом вниз.

Я посмотрел на него.

– Он что, упал?

Джорджия поморщилась и покачала головой.

– Там я снята с Габриэлем. Я сама засунула это фото подальше после того, как накануне его отъезда мы поругались… ну, почти поругались. Честно говоря, я почти забыла, что эта фотография тоже там.

По ее словам, Габриэль отбыл в Великобританию почти восемь месяцев назад, однако на фотографии совсем не было пыли, и я подумал, что Джорджия лукавит. Мне, однако, было очень любопытно взглянуть на моего соперника, и я потянулся к снимку.

– Можно?

– Пожалуйста…

Я взял рамку и перевернул лицевой стороной вверх. Честно говоря, я никогда особо не задумывался, как может выглядеть ее бывший. Габриэль оказался почти таким, каким я его себе представлял. Высокий, худой, достаточно привлекательный… Очки в роговой оправе делали его похожим на типичного профессора английской литературы, каковым Габриэль и являлся. Одет он был в рубашку на пуговицах, но без галстука, в модную шерстяную кофту и свободные брюки. На снимке Джорджия держала Габриэля под руку и, прижавшись к нему всем телом, почтительно смотрела на него снизу вверх, и я испытал укол ревности.

Потом я перевел взгляд на Джорджию и увидел, что она пристально за мной наблюдает. Под ее взглядом я несколько смешался и, вместо того чтобы положить фотографию туда, где она лежала, засунул ее поглубже между книгами. Подмигнув Джорджии, я сказал:

– Ну вот, я и убрал ее подальше за тебя.

– Ты очень любезен. – Она улыбнулась.

Настроив DVD-проигрыватель, я вооружился пультом и снова сел на диван. Джорджия выглядела несколько лучше, чем когда я только пришел, и я еще раз потрогал ее лоб.

– Ну вот, температура почти нормальная.

– Я действительно чувствую себя почти здоровой, – ответила она. – Должно быть, бульон и «Мотрин» подействовали. Спасибо, Макс.

Четырка преспокойно дрых у нее на коленях. Он негромко похрапывал и не шевелился, даже когда она принималась гладить его по спине. Я покачал головой.

– Этот лентяй способен проспать целые сутки. С перерывами на еду, естественно…

Пока шел фильм, мы сидели совсем рядом. Джорджия даже положила голову мне на плечо, и спустя какое-то время я вдруг понял, что храпеть умеет не только Четырка. Джорджия тоже заснула, и я выключил на проигрывателе звук. Мне удалось высвободиться, не потревожив ее, но когда я встал с дивана, Четырка сразу проснулся, завозился у нее на коленях и разбудил.

Я поспешно взял пса на руки.

– Спи. А нам с Четыркой пора.

Джорджия потерла слипающиеся глаза.

– О’кей. Я…

– Хочешь, я перенесу тебя на кровать?

– Нет, лучше я посплю здесь.

Я подобрал с пола одну из упавших с дивана подушек и положил в изголовье. Потом я подхватил Джорджию под коленки и помог улечься как следует. Джорджия подсунула ладони под щеку и подтянула колени к животу.

– Укрой…

Я огляделся по сторонам, увидел на спинке кресла плед и накрыл ее, тщательно подоткнув колючую шерстяную ткань со всех сторон. Наклонившись, я коснулся губами ее щеки.

– Спокойной ночи, Джорджия. Поправляйся.

– Спасибо. – Она закрыла глаза. – Макс?..

– Что?

– Все-таки с днем рождения. Я испортила тебе праздник и постараюсь возместить…

Я улыбнулся.

– Ловлю на слове.

Глава 6

– Я хотел обсудить с тобой две новости, Макс… – Дон Голдман, мой агент, откинулся на спинку стула и, сцепив руки на затылке, самодовольно улыбнулся. – С какой начнем? С хорошей или с очень хорошей?

– Ну давай, попробуй меня удивить.

– Тогда начнем с наших рекламных обязательств. «ПроВита» хочет продлить договор по рекламе «Пауэрэйда». Кроме того, мне поступили предложения от «Найка», от китайской фирмы по производству спортивных часов и от «Ремингтона», который просто мечтает видеть твою рожу в рекламе своих электробритв – уж не знаю, что такого они в тебе нашли! Общая сумма всех контрактов составит без малого три с половиной миллиона.

– Ничего себе!

– И это при том, что ты играешь за команду, которая даже не пробилась в финал! Только подумай, сколько бы ты получил, если бы играл в команде, которая выиграла Кубок!

– Даже представить себе не могу.

– То-то же… Я знаю: ты любишь проверять товары, которые тебе предлагают рекламировать, и только потом принимаешь решение. По моей просьбе Саманта приготовила тебе сумку с образцами. Можешь прямо сегодня взять ее с собой, или – если хочешь – ее пришлют тебе домой.

– Отлично. Я заберу ее с собой.

Дон слегка подался вперед и сложил руки перед собой.

– Ну а теперь поговорим о настоящих деньгах. Мы обсуждали три суммы: минимальную, на которую ты согласишься, желаемую – ту, которую ты хотел бы получать, и максимум. – Он схватил ручку и, нацарапав на листке бумаги несколько цифр, толкнул его ко мне через стол.

Я взял бумагу и поднес к глазам, желая убедиться, что правильно сосчитал количество нолей.

– Ты это… серьезно?

– Столько «Сабли» предлагают тебе за восьмилетний контракт. Поздравляю, ты вот-вот войдешь с десятку самых высокооплачиваемых игроков Национальной лиги.

Я ожидал, что контракт, который я получу, будет достаточно выгодным, но написанная на листке сумма мне и во сне не могла присниться. В конце концов, я давно не был перспективным двадцатитрехлетним молокососом, на которого кто-то решил сделать ставку. Мне было двадцать девять, а получить в этом возрасте столь долгосрочный и дорогостоящий контракт было редкой удачей. Большинство профессиональных игроков выходили в тираж в тридцать с небольшим, и руководство клубов высшего дивизиона старалось не рисковать, привлекая их в свои ряды на длительные сроки.

– Это что-то невероятное, Дон!

Он снова улыбнулся.

– Просто у тебя офигенный агент, Макс!

– Как скажешь. Ладно, офигенный, я согласен: пусть вся заслуга принадлежит тебе. Да за такую сумму я закажу себе дюжину футболок, на которых будет золотыми буквами написано, что у меня офигенный агент!

Дон засмеялся.

– Считай, что я уже заказал их… для тебя.

– Ну а как насчет медкомиссии и теста по физподготовке? Есть какие-то особые условия или нормативы?

– Все как обычно. Анализы, ЭКГ, тест на стрессоустойчивость, на максимальное потребление кислорода и определение порога анаэробного обмена. – Дон прищурился. – Слушай, ты уже не в первый раз меня об этом спрашиваешь. У тебя что, какие-то проблемы?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет. Все нормально.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

– Точно?

– Угу.

– Ну что ж, хорошо. Мне потребуется еще некоторое время, чтобы уладить кое-какие мелочи. Кроме того, руководство клуба должно предпринять определенные шаги, чтобы не превысить установленный лимит зарплат игроков, но… Ты им нужен, так что названная сумма, считай, у тебя в кармане.

На этом разговор фактически закончился, но я еще немного задержался в офисе агента, надеясь разузнать последние слухи о других сделках и трансферах. Дону нравилось говорить об агентской «кухне» – в том числе и потому, что список его клиентов включал немало знаменитостей, – и все же большинство заключенных им в последнее время контрактов бледнело по сравнению с моим. Впрочем, парень в любом случае заслуживал благодарности. Дон работал не жалея себя и был чертовски хорошим агентом.

Я уже ехал на тренировку, когда позвонил мой брат Тейт.

– Как дела, Ангелочек? – спросил он.

Тейт прозвал меня Ангелочком после одного печального случая, который произошел много лет назад. Мне тогда было шесть, а ему – одиннадцать. Наши родители куда-то уехали вечером, и Тейту удалось убедить меня в том, что у нас есть еще один брат, которого я еще никогда не видел (по его словам, этот неведомый брат был всего-то на полгода старше меня). На мой вопрос, почему же он не живет с нами, Тейт заявил, что этот брат сошел с ума и поэтому живет в нашем сарае во дворе. К несчастью, я понятия не имел, что в сарае действительно кое-кто живет. Разумеется, это был не мифический брат, а семейство енотов, которых мой отец обнаружил всего пару дней назад и еще не успел прогнать. Как раз сегодня перед отъездом он оставил дверь сарая открытой в надежде, что, быть может, еноты убегут сами.

Когда начало темнеть, Тейт уговорил меня выйти во двор, чтобы познакомиться с новым родственником. Но как только я спустился с крыльца, он коварно запер входную дверь, так что я очутился с «сумасшедшим братом» один на один. Разумеется, знакомиться с ним мне сразу расхотелось. Вместо этого я в ужасе бросился обратно к дому и принялся с рыданиями колотить в дверь руками и ногами. Как раз в этот момент в сарае что-то с грохотом упало, и, обернувшись, я увидел в темном проеме двери два мерцающих глаза. Испугавшись, что безумец вот-вот до меня доберется, я заплакал еще громче, но Тейт крикнул из дома, что не откроет, покуда я не встану на колени и не прочту три раза «Богородице, Дева, радуйся». Деваться мне было некуда, и я сделал все, что он потребовал. Тейт, разумеется, записал все это на видео из окна. Впоследствии он показал запись остальным братьям, и кто-то заметил, что я точь-в-точь ангелочек с картинки в детской Библии. С тех пор я надолго превратился в Ангелочка.