Сделаю тебя взрослой бесплатное чтение

Глава 1. Зайка

Расписание на будущую неделю. Придется из-за тренировки пропустить музыкальную школу и английский. Но пока это в приоритете. А еще репетитор по биологии. Не тяну по знаниям. Папа бесится. Лучше на четверг тогда.

Приношу маме расписание, она читает, хмурится, кивает, берется за телефон, чтобы со всеми договориться. Я уже сажусь за стол, подношу ложку каши ко рту, когда тишину завтрака нарушает звонок в дверь.

Можно особо не думать, кто мог пожаловать с утра в субботу, в мой единственный выходной. Обычно так и есть, но сегодня соревнования. И снова трель, на которую мама хмурит тонкие брови.

Так смело, без звонка. Потому что, позвони Кирилл, я бы точно сказала, что не смогу выйти.

– Мам, не хмурься, морщины будут.

– У тебя десять минут, помни, пожалуйста, – напоминает, а я быстро набираю в рот три ложки каши, обнимаю ее и бегу к двери. – У подъезда, Луша, чтобы я видела.

– Мам, ну, что он мне сделает?

– Луша, я не прошу ничего сверхъестественного.

Перед зеркалом я быстро убираю волосы за уши, натягиваю сверху майки легкий пуловер и, наконец, готова выйти к своему парню. Он встречает меня широкой улыбкой, но я тут же показываю на лестницу. Он хмурится, но смиряется. Со мной только так. Я слишком люблю маму, чтобы ее ослушаться.

Мы выходим из подъезда и садимся на лавочку. Он переплетает наши пальцы, старается придвинуться ближе. Я хочу рассказать о сегодняшних соревнованиях, о том, как боюсь, о том, что кожу покалывает от предвкушения, но Кирилл сегодня, явно, не в духе.

Сегодня решающая игра дворового чемпионата по футболу. Ни о чем больше Кир говорить не хочет. Кажется, и не может. Понятное дело, нужно доказать наглым мажорам из городского клуба, что они в футбол играть не умеют.

– Ты будешь за меня болеть?

– Не успею, наверное, Кир.

– Лукерья! Ну, я же давно говорил!

– Я тоже говорила тебе, что у меня в субботу соревнования, – вижу, как бычится, как руку мою крепче сжимает, до боли. Тут же глажу его по голове. – Давай я попробую, Кир. Но ты знаешь, что и соревнования я пропустить не могу. Я стою в первой тройке, так что должна успеть.

Кир вздыхает, обнимает меня крепко-крепко и, поднимая с асфальта сумку, внимательно смотрит.

– Ты моя девушка, ты должна меня поддержать! Сдалась тебе эта гимнастика?

– У меня тоже есть обязанности и мечты, Кирилл. И ты прекрасно знал мою загруженность, когда предлагал отношения.

– Да-да. Просто, бесит! Бывшая всегда была для меня свободна!

– Ну, так я тебя, вроде, не держу.

– Это и бесит. Я словно для тебя пустое место.

– Не пустое, Кир. Просто, ты не на первом месте, – говорю честно. Иначе никак.

– Ладно, – целует он меня коротко в губы, быстро бросая взгляд на окна второго этажа. – Раисе Сергеевне привет.

– Пока, – машу рукой. Перевожу дыхание. Не надо было соглашаться на эти отношения. Мама же предупреждала, что пары встреч в неделю ему будет мало. Что потом он будет просить больше. А так как парень уже взрослый, то намного больше.

Проходили, знаем. Тот урок я на всю жизнь запомнила.

Ну, а что ты хотела, Луш, ты для меня маленькая! Но можешь прямо сейчас доказать обратное, м?

После той истории я думала, что никогда не соглашусь на отношения с парнем до окончания университета, в который мне поступать на будущий год.

Но Кирилл так ухаживал! Так долго крутился рядом! Тем более, что впервые за пару лет мне действительно понравился парень.

Я уж думала, что образ Сережи Самсонова всегда будет маячить в моей голове. Я даже перестала его страницу в свободное время просматривать. Это далось тяжело, но с силой воли у меня порядок.

Возвращаюсь домой, прячу глаза от взгляда матери: «Что я тебе говорила?» – и иду на стул, чтобы привести себя в порядок. Пора ехать на соревнования.

Мама как обычно затягивает прическу так, что ни один волосок не выбивается. Красит меня как обычно ярко, подчеркивая все, что можно. Это обязательно в гимнастике. Прямой взгляд, безупречная улыбка.

Молча сопит. Старается не вмешиваться, но и не сказать свое слово не может.

– Да говори уже!

– Ну, что говорить? Тебе хотелось, ты попробовала. Потом будешь плакаться мне в плечо, он не выдержит твоего графика и слиняет, так уже было.

– Да все, все. Да ему самому скоро надоест, и он сольется. Не волнуйся, в подоле не принесу.

– Ну, для этого ты слишком рациональна. Я даже своим подружкам постоянно говорю, что Лукерья не про инстинкты. Слышала, дочка Мирошкиных? Залетела! А ей только шестнадцать! Позорище!

– Ну, со мной такого не случится.

– Вот и я говорю!

– Потому что мне уже семнадцать, – шучу я и встаю, а мама умудряется успеть полотенцем меня хлопнуть. Я со смехом в комнате своей закрываюсь. Последние вещи в сумку складываю. Костюм достаю из шкафа, мельком смотрю на телефон. Кир уже наяривает.

«Какой-то новый хмырь будет! Опытный! Точно меня испугались!»

«Ты мой воин! Я буду тебя материть! Береги уши!»

«Спасибо, детка! Бл… Ты бы видела его тачку! Однажды у меня такая будет! Самая красивая машина и самая красивая девушка. Сделай селфи!» – шпарит, не переставая.

Видимся редко, все отношения только в сообщениях и селфи. Но даже этого мне хватает. Кириллу? Не уверена, но ничего другого предложить я не могу.

«Отличные цели! Мне собираться пора. Напишу потом».

«Зануда, ну, хоть носик свой милый, Луш!»

Смеюсь, но делаю селфи, да такое, чтобы мой нос казался огромным!

«Самый красивый нос у самой красивой девушки! Удачи, детка!»

Да уж, она мне сегодня не помешает. Удача. Не важно, сколько тренируешься, не важно, сколько слез проливаешь на тренировках, удача никогда не помешает. И сегодня она меня не подводит. Я вхожу в первую тройку на пьедестале, вижу мамину улыбку, слезы радости и со спокойной душой еду домой. Всю дорогу мы обсуждаем, что это только районный этап, что самое сложное впереди.

Дома переодеваюсь, смываю макияж, даже поесть не успеваю. В общем, делаю все, чтобы успеть на матч Кирилла.

Бегу по своему району, мимо любимых панелек к огромной дворовой коробке, где зимой собираются хоккеисты всего района, а летом стабильно слышны крики футбольных болельщиков.

Бегу со всех ног, успеваю как раз на перерыв.

Ленка моя тоже тут. Обнимает крепко, словно вчера в школе не виделись.

Она не спортсменка, но мы одноклассницы и много общаемся. Сегодня ее парень в команде Кирилла. Замечаю его. Он, судя по всему, на взводе. Счет два-ноль. И это радует. Потому что он очень этого хотел. Смотрит вокруг, а я активно машу рукой. Он замечает меня. Тут же подбегает и у всех на виду целует. Это, конечно, показуха, но я даю ему возможность выпендриться в такой день.

Даже не лезу со своими победами, сегодня главный он.

– Ну, как ты тут?

– Да все огонь. Они расслабленные такие, словно с детьми играют.

– Это их ошибка.

– Да! – бьет Кир себя в грудь. Его светлые волосы в разные стороны, футболка, натянутая на спортивное тело, насквозь, но смотреть на него в такие моменты одно удовольствие. Собственно, так ему и удалось меня зацепить. Я пришла за компанию с Ленкой оценить игру ее парня в дворовом матче, и он меня увидел. Удивился, что разбираюсь в футболе. Но это и неудивительно, у меня брат давно играет. Сейчас уже в другой стране.

Кир убегает, а я тру щеку, потому что ощущение, что она горит. По телу мелкая дрожь, между лопаток приятно тянет. Знакомое ощущение чужого внимания буквально прожигает нервные окончания, словно угольки.

Смотрит кто-то. Только кто?

Верчу головой и с удивлением замечаю парня на той стороне поля. Сережа… В белой футболке, натянутой на крепкие плечи, кажется, ставшие только шире. Сердце замирает, по коже мороз. Сколько мы не виделись? Года два? Почему в голове всплывает его последнее:

«Станешь взрослой, позвони!»

До сих помню, как было больно! Хотя он, наверное, давно забыл меня… Да, просто пытается понять, где меня видел. Может, вообще не узнал?

Я почти не изменилась, разве что коса теперь до лопаток и, наверное, чуть повыше стала. На пару сантиметров. Ну, и наград в моей копилке больше стало. А Самсонов. В свои двадцать он выглядит даже слишком взрослым. Меньше всего я ожидала увидеть этого мажора в нашем районе. Меньше всего ожидала, что снова увижу, как он играет в футбол!

Сережа смотрит на меня внимательно, с прищуром. Давно смотрит? Видел, как меня целовали?

Я покрываюсь испариной, словно перед выступлением. Отворачиваюсь, чтобы наблюдать, как Кир накидывает мяч. Вцепляюсь в руку Лены, а та удивленно вздрагивает.

– Ты чего?

– Там Самсонов.

– Что? Тот самый? – я тогда никому ничего не рассказывала. Только после.

– Тихо ты, – шикаю. – Что он делает?

– Идет сюда.

Глава 2.

– Ты шутишь? – скашиваю взгляд, и действительно. Сережа спокойно идет в мою сторону, а я напрягаюсь всем телом. И что он собирается сделать? Кир его просто прихлопнет! Хотя они одного роста, только мой парень крупнее. Или нет? Нет. Я уже и забыла, какой он высокий. Забыла, что если сесть ему на плечи…

– Привет, Зайчонок, – подает голос, и мне приходится посмотреть в его сторону. Дурацкое прозвище по фамилии, но я млела.

– Привет, Лис. Вернулся в футбол?

– Не планировал даже. Пацаны позвали наказать зарвавшихся гопников.

– Все, кто не ездят на крутых тачках, гопники?

– Нет, те, кто считают, что могут быковать против моих друзей.

– Это работает и в другую сторону. Вы тоже постоянно быкуете. Мне ли не знать, а я с таким гопником всю жизнь жила!

– Ну, да. Он нормально устроился?

– За Италию играет, – говорю спокойно, а он поднимает брови, не ожидал? Думал, что брат хуже него играет?

– Круто, че. Сережа, – протягивает он руку подруге, но бьет взглядом, как хлыстом, меня.

– Лена, – отвечает подруга на рукопожатие. Краснеет, кажется, до корней волос. Есть от чего, Сережа этот очень красивый парень. Сейчас с раскрасневшимися щеками особенно. Четкие черты лица, синие с прищуром глаза и волосы, отливающие на солнце рыжиной. За это его прозвали Лис.

Лис и Зайка. Как из того мультика, да?

Сердце, как трепетная лань, о стенки груди бьется. Он смотрит так пристально, а у меня в голове кадры прошлого крутятся каруселью.

– Я не понял! – подходит Кир, и я делаю шаг назад. – Ты чего к моей девушке подкатываешь?

– Мы просто знакомы давно, не кипишуй, – подмигивает мне и убегает к своим, а Кир на меня зло смотрит. Я плечами пожимаю.

– Ну, правда, знакомы. Он с братом в одной команде играл.

– И че? Он враг мне, соперник, поняла? Не разговаривай с ним!

– Не ори на меня, Кирилл!

– Ты! Потом поговорим.

– Ревнует, – резво замечает Ленка, а я фыркаю.

– Из-за того, что я поговорила с парнем? Потом что, в паранджу меня оденет?

– Не исключено, с твоими внешними данными, он должен быть всегда на чеку, – смеется Ленка, и мы начинаем смотреть за игрой. Часто, слишком часто Самсонов пробегает мимо и смотрит прямо на меня. Воспоминаниями, как мячами, больно кидает.

Еще чаще пробегает рядом с ним Кир, пытаясь толкнуть или мяч отобрать, и выглядит от этого смешным. Пропускает пас. Его команде забивают гол.

Я почти дергаюсь, чтобы крикнуть: «Ура!», – как в былые времена, но вовремя себя останавливаю.

Самсонов замечает, прячет улыбку. Не знаю, что на него находит, но он тут же начинает нормально играть, обходит команду Кирилла и забивает второй гол. 2:2.

На его лице такое возбуждение, что оно горячими шарами в меня катится. Неужели он два года не играл? Я не представляю, как можно отказаться от спорта? От того, чем болеешь всю жизнь!

Кир, кстати, больше не ошибается. Делает точные пасы. Точно бьет по воротам. На меня тоже больше не смотрит. Все-таки умеет взять себя в руки. Молодец! Это самое важное у спортсмена! Вовремя абстрагироваться от внешних раздражителей.

В конце игры команда Самсонова получает возможность забить пенальти. Если забьет, они выиграют. Если нет, то останется ничья.

Сережа стоит возле мяча, поставив на него ногу, и вдруг поворачивает голову ко мне, заставляя вспыхнуть и сжаться от этого излишнего внимания.

Нет, я, конечно, привыкла, что мальчики на меня смотрят, на свидания приглашают, но такой взгляд ощущается под кожей, словно он рукой в грудь залез и тянет на себя.

Странный. Два года назад он четко определил, что я для него малолетка. Сейчас-то что?

Еще более странно, что мяч он пускает четко мимо ворот.

Звучит свисток, игра окончена. Ничья.

Кирилл расстроен, бросает мяч за коробку, остервенело бросает вещи в сумку.

Но тут к нему подходит Самсонов.

Кир сразу бросается на него. Хватает за грудки, но Самсонов даже не двигается, не пытается напасть в ответ, лишь говорит ему что-то. Кир расслабляется сразу. Отпускает соперника. Кивает.

Мы с Леной снова переглядываемся. Очень интересно, что он там сказал ему.

Я жду его, но не могу не посмотреть в сторону Самсонова, он так и притягивает взгляд уверенной походкой.

Поворачивает голову, коротко подмигнув мне.

Мне остается лишь задрать нос и посмотреть на Кира.

– Что случилось?

– Он сказал, что я очень круто играю!

– Даже так, – вот уж удивил! А то гопник, гопник. – Здорово.

– Завтра приду на просмотр в его клуб. Есть шанс попасть в команду. Ты понимаешь? Понимаешь?

– Тебе же он не нравится?

– Да подумаешь, мажор. Они нормальными тоже бывают.

– Ты это определил из-за одного предложения?

– Ну, короче, думаю, он нормальный пацан. Иди сюда, детка, в честь такого события ты должна мне поцелуй, – тянет он меня к себе, смачно целует, а я невольно глаза скашиваю, смотря на Самсонова, который пялится прямо сюда. Отчего удовольствие от поцелуя растворяется в стыде. Словно я делаю что-то плохое.

Глава 3.

– Все это дико подозрительно. Тем более, что сам Самсонова давно не играет в футбол!

– А ты его откуда знаешь?

– Мой брат играл с ним в одной команде, потом в разных, – рассказываю Кириллу, пока идем домой сквозь огромные многоэтажки нашего района. Они, как деревья в лесу, стоят плотным рядом друг к другу. Кто-то скажет, что нам очень не повезло тут жить, но я ничего другого никогда не знала. Эту квартиру отец с матерью взяли в ипотеку, когда я была совсем еще маленькой. Буквально пару лет назад мы праздновали ее окончание. Мы никогда ни в чем не нуждались. Мама еще успевала возить нас с братом на тренировки, но и никогда не жили на широкую ногу. Один раз в год на море, машина, которой уже лет десять. – В общем, с чего бы ему тебя приглашать?

– Ну, как что? Связи-то остались! Наверняка он там на подхвате. И вообще, ты что, не веришь в меня? Не хочешь выбраться из этого гетто?

– Почему гетто? Хороший район, – щурюсь, когда августовское солнце греет лицо. – Мне тут нравится!

– Не смеши меня! Ты, явно, столько учишься и тренируешься, чтобы добиться чего -то.

– А причем тут район, где я живу? К тому же, мне еще восемь лет в меде пахать. Зачем мне переезжать?

– Ой, мед твой! Замуж выйдешь, залетишь и кончится твой медицинский!

– Ты только при маме этого не говори, ее инфаркт хватит. Она больше всего боится, что я забеременею, – не могу не рассмеяться. Не успеваю ахнуть, когда Кир обнимает меня, удерживая в одном положении.

– Так ты поэтому такая неприступная? Вообще-то есть средства защиты.

– Какие? – поднимаю брови.

– Не смеши! Резинки.

– Они рвутся. Брат мой, кстати, так и появился.

– Таблетки.

– От них полнеют, и я могу забыть ее принять. Дальше?

– Прервать.

– Да, да, весь интернет пестрит мемами на эту тему. Знаешь какая самая лучшая защита от беременности? – шепчу, приближая свое лицо к его.

– Ну?

– Воздержание, – хохочу я, уворачиваюсь от поцелуя и бегу к своему подъезду. Кир за мной. Успевает поймать, прижать к себе, но поздно, я слышу отцовский голос.

– Лукерья! – хлопают двери его шевроле, и я выбираюсь из объятий. – Как соревнования?

– Первая тройка.

– Умница, – смотрит на Кира, а мне неловко. Знакомить я их не собиралась. Потому что знаю, что Кир скоро сольется, как и другие поклонники. – Ну, что молчишь, знакомь!

– Пап, это Кирилл. Климов.

– Добрый день, – ну, хоть не его обычное «здрасте». – Мне очень нравится ваша дочь.

– Она и не может не нравится, но это не значит, что она должна позволять себя лапать у всех на виду. Да?

– Папа!

– Домой давай, – не прощается он и ждет, когда послушаюсь. Я лишь вздыхаю, смотрю на Кира и пожимаю плечами.

– Потом созвонимся, – машу рукой и иду с отцом к подъезду.

– Кстати, смартфоны твои активируют раковые клетки.

– Ну, ничего, если что, я возьму твой костный мозг.

– Это смешно, – улыбается он, и я расслабляюсь. Нет, я не жду нагоняй, меня, в принципе, ругать не за что, но разговоров порой так много, что я просто устаю их слушать.

Мы поднимаемся в лифте домой, садимся ужинать, я мельком листаю страницу, замечая среди пары десятков заявок в друзья Самсонова.

Тут же приходит сообщение от Кира, но мне не до него. Все рецепторы, словно те самые раковые клетки активировались. Буквально поедают меня изнутри, не давая нормально вздохнуть.

– Луш, чего не ешь? – мама отлично готовит, но всегда переживает, нравится ли нам.

– Ем, мам, – нанизываю на вилку котлету. – Пап, а ты помнишь Сережу Самсонова? Ну, друга Ефима.

Отец хмурится, солит котлеты под недовольным взглядом матери.

– Самсонов? Это не его отец бандюган бывший? Теперь у руля в Госдуме. И старший, вроде, тоже по той же дорожке пошел.

– Ну, я не знаю подробностей. Просто видела его сегодня. Он даже помнит меня, – от чего мурашки по копчику чечетку бьют. – И брата. Почему они поругались?

– Понятия не имею. Да и былью это поросло. Ну, встретила и встретила, пусть мимо идет. Я сразу Ефиму сказал, нам такие друзья не нужны.

– Потому что мы святые? – складываю руки вместе, делая вид, что я икона. Мама смеется, папа улыбается.

– Потому что у нас есть репутация, Луш. Потому что мы династия врачей. И что от нее останется, если мы будем брататься с бандитами?

– Почему бандитами? Может, это слухи!

– Ну, Луш, малыш, ну, не будь наивной! Все, кто ездят на машинах за сорок миллионов, скорее всего, бандиты из девяностых. Понятно, что теперь они приличные люди. Но закон помнит все. Слава, расскажи.

– Да что рассказывать, я же в тюрьме практику проходил. И Юра этот уже тогда сидел. Молодой совсем, а уже убийца.

– Они поэтому перестали общаться?

– Нет, там что-то другое было. Я, конечно, слово свое скажу, но вмешиваться не стану.

– Ага, как сегодня. Мам, он меня перед Кириллом какой-то малолеткой выставил! И он меня не лапал, а обнимал.

– Нет, дочь, он именно лапал. Завтра будет другой, тоже дашь ему себя лапать?

– Нет, конечно!

– А выглядит иначе.

– Что ты меня какой-то… курвой выставляешь! – вскакиваю.

– Это именно так выглядит со стороны. Я тебе доверяю, но тебе сильно понравится, если за твоей спиной смеяться будут? Пальцем показывать?

– Нет, конечно. Неприятно.

– Ну, вот. Сядь, Лукерья, и поешь. А то вон, у мамы лицо, как помидор, красное, что мы с тобой яства ее знатные так и не отведали.

Папа вечно говорит этими славянскими песнопениями, смешит нас до колик. Но не сегодня.

Сегодня я думаю о том, что он прав, и лучше не давать себя трогать на виду у других.

На виду у Сережи.

Значит, он сын бывшего бандита? Я даже не знала!

Да и как поймешь по этим хитрым, красивым глазам?

Лис…

Провожу пальцем по его странице и случайно даю согласие вступить в мой небольшой круг друзей, из которых он так легко когда-то вышел.

Сердце замирает, потому что, чтобы увидеть его сообщение, мне приходится перейти в наш диалог. Диалог, который я когда-то на эмоциях удалила… Жаль, что воспоминания об этой переписке нельзя стереть нажатием кнопки.

Он скидывает всего лишь песню, песню, которую я прислала ему однажды в знак своей детской влюбленности.

Глава 4.

Тебя разлюбить я пыталась 100 раз

И от тебя бежала на другой полюс!

Больше не могу так, пойми, soulmate!

Лучше от меня скрой свои stories,

Тебя разлюбить я пыталась 100 раз

И от тебя бежала на другой полюс!

Больше не могу так, пойми, soulmate!

Лучше от меня скрой свои stories.

Я знаю эти слова наизусть, я столько раз слушала эту песню, даже включала в его машине, когда он подвозил меня домой, если брат не мог.

Зачем он прислал мне эту песню? Что хотел сказать? Почему именно сейчас?

Лис: «Привет, зайчонок».

Пишет он, а у меня паника. Что отвечать, зачем я вообще читаю это?

Он довольно ясно дал мне понять своими действиями, что мне не стоит видеть в нем принца. Я довольно ясно поняла тогда, что влюбленность не для меня. Я начала отбиваться от рук, хотела позвонить тренеру и отказаться от участия в соревнованиях, меня так люто крыло, что я думала, умру без него. Но стоило увидеть его с другой, как резко отпустило! Этот человек никогда не сможет быть мне верным, никогда не будет ждать меня с занятий, как Кирилл, никогда не потерпит, если я его матчу предпочту собственные занятия. А мне еще восемь лет пахать в универе. Как минимум. Меньшее, что мне сейчас нужно, это воспоминания о юношеской дурости. Тем более, повторения. Этот год очень важный. Этот год станет решающим. Смогу ли я поехать все-таки на Россию? Смогу ли стать лучшей?

Заяц: «Привет, Сергей. Спасибо, что дал возможность Кириллу посмотреться в клуб, для нас с ним этом очень важно»

Думаю, теперь он поймет, насколько неуместны это прежнее прозвище «Зайчонок».

Его рука на моей шее, его дыхание на щеке, его шепот: "Была бы ты постарше, Зайчонок, я бы тебя сожрал!»

Я закрываю глаза, вздрагивая от этого мимолетного кадра.

Лис: «У вас все так серьезно, я опоздал, значит?»

Не отвечай. Не отвечай! Лучше посмотри параграф по истории. Там что-то про современное искусство.

Заяц: «Ты и не сильно торопился занять пустующее место».

Лис: «Я ждал подходящего момента».

Заяц: «До подходящего момента еще целых девять месяцев. Готов еще подождать?»

Лис: «Готов. Бросай своего доходягу и будь со мной».

Вот так просто. Какие высокие слова! Будь со мной. Он и тогда говорил, что готов ждать, а потом легко залез на другую.

Я злюсь дико, что из меня опять хотят сделать дуру. Так что звоню той, кто любит его точно больше всех, потому что всегда рядом и готова всегда играть роль затычки.

Звоню его лучшей подруге Василине Макаровой. Сегодня суббота, скорее всего, они зависают в каком-то клубе.

Она отвечает почти сразу.

– Какие люди, Зайцева! У меня даже сохранился твой контакт.

– Привет, Лин. Дай мне Самсонова. Он же рядом?

– Конечно, – передает она трубку, а меня кроет.

– Даже если ты останешься последним на этой земле, я, все равно, с тобой не буду, лжец! – ору и тут же бросаю трубку.

Становится гораздо легче. Просто, как камень с души! Сразу вскрывается нарыв, давая четкое понимание, почему тогда я была маленькой. Лучше оставаться маленькой, чем, как его подруге, постоянно ждать с его стороны внимания, как милостыню. А вдруг сегодня вечером повезет, и он позвонит? А вдруг мне повезет, и он найдет время написать? После девяти я никогда не могла уже выходить из дома, а его после девяти дома никогда не было.

Воскресенье у меня день музыки. Мама считает, что нужно по максимуму охватить все. Мне же уже привычно, да и нравится, как льется музыка сквозь пальцы, нравится, что легко могу сыграть любую мелодию. Да и переключаешься. А лучший отдых, как известно, смена вида деятельности.

– Тебя разлюбить я пыталась 100 раз

И от тебя бежала на другой полюс,

Больше не могу так, пойми, soulmate!

Лучше от меня скрой свои stories.

Тебя разлюбить я пыталась 100 раз

И от тебя бежала на другой полюс,

Больше не могу так, пойми, soulmate!

Лучше от меня скрой свои stories.

– Отлично получается, Луш. Даже жалко, что ты не хочешь поступать на музыкальный.

– Это несерьезно, – закрываю фортепьяно и улыбаюсь преподавателю Марии. Она смуглая, милая брюнетка. Примерно с такой же тогда зажигал Сережа в тот роковой вечер.

– Почему это?

– Ну, а кем я буду? Учителем музыки? – становится неудобно. – Простите.

– Да ничего, – смеется Мария. – Согласна, чтобы стать кем-то, нужен уникальный талант, ну, или много денег. Хорошо, что ты так реально смотришь на вещи!

– Спасибо. Я тогда пойду, – меня ждет уже мама, целует, везет обедать. Отец сегодня снова на операции. Я отвлекаюсь на звонок Кирилла, который прямо в трубку орет.

– Меня взяли! Взяли, Луша! Я буду в Красиной звезде! Ты представляешь, как это круто?! Пока, правда, запасным, но разве это важно?

– Не важно! – почему-то радостно и страшно. Так быстро все решилось? Я помню, сколько раз брат ходил на просмотры. Сколько ходил впустую, пока однажды его все-таки не взяли. Да и то, потому что Сережа помог. Отец был не очень доволен, для него и футбол не слишком серьезно. Но смирился. Все-таки сын. – Ты такой молодец!

– Да я сам собой горжусь? Отметим сегодня? В кино? Ты просто обязана пойти со мной!

– Конечно, пойду! Давай в пять. Я как раз свободна.

– Супер. Я выбираю!

– Сегодня можешь выбрать ты.

Возвращаюсь к маме, она поняла все без разговоров.

– Только не наедайся попкорна, у тебя потом живот болеть будет.

– Я помню, мам, не переживай. Его взяли.

– Так просто? – вот и я говорю, странно. – Нет, ты не подумай, он неплох, этот твой Кирилл. Но с Ефимом даже близко не стоял. Помнишь, как он везде ломился?

– Помню, конечно.

– Ладно, пойдем, сделаю тебе красивую прическу на свидание.

– Ох, какая ты сегодня щедрая, мамуля!

– Не ерничай и помни мою доброту, – закатывает она глаза, а я смеюсь, жду, когда она расплатится, беру ее за руку и иду на выход из кафе. Дома она действительно делает мне красивую прическу. Часть волос остается расплетенными, а часть в косе.

– Мне идет.

– Подлецу все к лицу, – целует она меня, помогает застегнуть платье. Сегодня даже позволяю себе надеть блестящие босоножки, подарок мамы за очередную медаль.

– Позвони, как дойдешь.

– Конечно, мам, – машу рукой и направляюсь к кинотеатру. Он у нас тут один. Сюда ходят со всего района. Так что порой билеты покупать нужно заранее. Я уже купила онлайн. Кирилл наверняка забудет с такой-то новостью.

У кинотеатра многолюдно, тем более, что сегодня выходит фильм Барби, на который мы, конечно, не пойдем. Будем смотреть какой-то боевик. Наверняка, чтобы я от страха к плечу Кирилла прижималась.

Сеанс собственно начнется через двадцать минут, а его все нет. Попкорн так купить не успеем.

Звоню ему на телефон. Гудок. Еще гудок. Нервы на пределе, надеюсь, он просто застрял в пробке. В пробке в подъезде? Отбор давно закончился, где он?! Наконец, снимает трубку.

Глава 5.

– Алло! – почти кричу в трубку, а там что-то хрипит и вырубается. Злость поднимается дикая. Руки в кулаки сжимаются. Еще и телефон выключен. Я прекрасно понимаю, что случиться может всякое, у самой телефон вечно разряжается, но, черт возьми, почему нельзя заранее написать: «Задерживаюсь»?! Он же сам меня позвал!

– Зайцева, а ты чего такая красивая и одна? – слышу голос, и все внутри сжимается. Маша. Моя одноклассница. Когда-то давно, еще в первом классе мы даже дружили, но спорт очень быстро занял все мое внимание. – Все бросили нашу чемпионку? Я же тебе говорила, что ты со своим спортом всех парней растеряешь?

Да, у нее свой спорт. Она чемпионка района по разбитым сердцам. Парни на нее слюни пускают, конечно. Она красивая. Фигуристая. Без комплексов. И с чувством полной безнаказанности. Однажды она в шутку, конечно, обрезала мне волосы почти под мальчика, со словами, что мне длинные не нужны.

– Не всем так важны парни, Орлова.

– Да? Поэтому ты стоишь у кино и ждешь моего?

– Вы с Кириллом расстались, – напоминаю ей. Но во рту неприятный осадок. Если бы я знала, что они вообще вместе были, никогда бы не согласилась на отношения с ним. Но уже было поздновато давать заднюю. – Давно.

– Стоит мне только пальцем щелкнуть, и он прибежит ко мне, – усмехается она. – Кстати, хочешь, я прямо сейчас ему позвоню и позову к себе? Ты-то, явно, не даешь ему сладенького, а я всегда была готова.

– Звони, – почему-то даже веселит эта ситуация, уверенность, что грудью или большими губами можно кого-то отбить. Она набирает Климова, но натыкается на тот же самый голос автоответчика. – Может, он тебя заблокировал?

– Пф… Я уверена, что он с более сговорчивой кралей, а ты так и будешь ждать его. Одна! Пошли, девочки!

Она берет под руку своих подружек и уходит в сторону кино. Которое начнется, кстати, через три минуты. Ладно, допустим, еще реклама минут пять. Но все равно! Что-то случилось, или Маша права, и он нашел дела поинтереснее?

Вздрагиваю от звука клаксона, а затем вскрикиваю от визга шин, когда черная БМВ тормозит прямо возле меня, ветром задирая мою пышную юбку.

За спиной слышится смех, а я уже готова вступить в перепалку с нарушителем правил движения, когда дверь открывается, и выходит Кирилл, тут же заключая меня в объятия.

– Прости, принцесса, телефон сел, пробки, еле успели.

Злость не дает его обнять в ответ. Лишь спросить.

– Успели? – в этот момент дверь с водительской стороны открывается, и выходит Лис собственной персоной, снимая солнцезащитные очки, заставляя задрожать от злости. – Ты мог убить меня!

– Никогда. Я отлично вожу, ты же знаешь!

– Кирилл, я думала у нас свидание?

– Лис предложил подвезти, ну, и я подумал, чего ему не пойти с нами, он тоже хотел это кино посмотреть.

– У тебя интернета нет? Скачай.

– Там пока качество говно. И я не понял, Заяц, почему ты так раздражена? Я сегодня, можно сказать, добрый сказочник, привез твоего принца, а ты смотришь на меня, словно у тебя за спиной топор.

Да, топора мне сейчас очень не хватает! Замахнуться и послать обоих кататься на своей карете дальше!

– Кирюша, привет, – елейный голос Орловой буквально скрежетом вилки по тарелке прозвучал за спиной. – А кто твой друг?

– Я пойду с вами в кино, только если вы оба не будете ей улыбаться и вообще сделаете вид, что ее не существует.

– Луш, это невежливо.

– Да не вопрос, Зай! – он закрывает машину, обходит ее и встает рядом, положив мою руку на сгиб своего локтя. – Желание дамы для нас закон, верно, Клим?

О, Господи, они уже и кличками обменялись!

– Конечно, Лис. Все, что угодно для моей принцессы, – тянется он поцеловать, но мое выражение лица говорит лучше слов, и он не рискует остаться без языка.

Мы разворачиваемся и идем мимо компании Орловой. И пусть я зла дико, но получаю почти садистское моральное удовольствие от ее вытянувшегося лица. Это тебе за мои слезы в шестом классе, стерва! За мои страхи, за волосы моей мамы, которая постриглась в знак солидарности и поддержки!

В кино я вспоминаю, что билеты уже давно куплены, так что настроение растет в геометрической прогрессии.

– Ты иди к кассам, а мы пойдем в зал.

– А билеты?

– Я уже купила, – широко улыбаюсь Лису. – Так что нам с тобой никто не помешает.

Зря я так, конечно. Темно. Последние ряды. Явно, Кирилл приставать начнет. Но лучше отбиваться от его рук, чем постоянно терпеть это трепыхание сердца в области груди. Словно там радостная куропатка орет, как рада видеть этого хищника, буквально сама жарится, чтобы готовенькой ему на нос залезть. И он никогда не узнает, что за последнюю минуту я уже вобрала в себя весь его образ: твердый подбородок, острый нос, прищуренный взгляд, взлохмаченные волосы, футболку, что так отлично сидит на возмужавшем теле. Я видела его фотки в сети сотни и тысячи раз, но это никогда не сравнится с теми ощущениями, что испытываешь, когда он так близко. Когда его запах через поры становится частью тебя.

– Не вопрос, до встречи в зале, – спокойно кивает Сережа, отпуская нас в зал. Кирилл хмурится.

– Ты какая-то нервная. Все нормально?

– Я надеюсь, ты сейчас это в шутку спросил? Я ждала тебя у кинотеатра, ты опоздал, притащил своего нового знакомого.

– Ты же тоже с ним знакома!

– Да что ты? А чего ты всех моих знакомых не привел в кинотеатр, а? Давай я тебе полный список напишу.

– Хочешь попкорн? – пытается он сменить тему, но меня уже несет. Хорошая девочка осталась дома, а сейчас я ведьма, и мне хочется кого-то спалить на костре своей злости.

– Не хочу! – тащу его в зал, надеюсь, что хоть Маша не пойдет на этот боевик, пусть лучше Барби свою смотрит. Это как раз про нее.

Мы проходим в зал, он уже забит, и меня раздражает все. Особенно протискиваться сквозь толпу на свое место.

Мы садимся в центре зала, смотрим рекламу, которая кажется бесконечной. Кирилл пытается взять меня за руку, но я свожу руки на груди. Пошел он!

Рядом происходит возня, и я краем глаза замечаю Лиса. Он что-то говорит парню, который сидел рядом со мной, и тот встает. Да что ж такое! Издевательство! И почему я пялюсь на то, как джинсы отлично сидят на его ногах, которые он разводит в сторону, чтобы удобнее было сидеть. Почему пялюсь, потому что Кирилл всегда в трениках! Даже в кино пришел в таких. А смысл наряжаться, когда рядом парень, словно только с тренировки?

– Ну, и чего вы ломились, еще реклама идет. Держи, твой любимый, соленый, – подает мне Лис большой стакан, а у меня ком в горле, потому что два года прошло, а он помнит. А Кирилл уже два месяца со мной и до сих не может запомнить.

– Не хочешь, давай я возьму!

– Тебе я тоже взял. Мы же теперь как братья, – улыбается Сережа, а я глаза закатываю, передаю банку ему, и сама беру. Все-таки беру.

– Ты переигрываешь.

– Не понимаю, о чем ты, – бросает попкорн Сережа себе в рот. Кивает на экран. – Кстати, название фильма отлично передает твое настроение.

Я морщусь, отворачиваюсь от его профиля, читая на экране: "Гнев человеческий".

Глава 6. Лис

После первого выстрела Клим елозить начинает. Поворачивает башню к Зае и шепчет, как по мне, слишком громко.

– Луш, может, пойдем? Я не думал, что тут такая жесть.

– Жесть? – спрашивает она, не отрывая взгляда от происходящего на экране. – Тут даже расчлененки нет! Но если тебе страшно, ты иди.

Прыскаю в кулак со смеху. От ее подколов, прям, в груди щекочет. Сразу видно, с братом жила, ко всему готова.

– Да нет, я почему-то думал, что ты не любишь такое.

– Я смотрела буктрейлер и прекрасно знала, куда иду. И говори тише, мне не слышно.

Я не вмешиваюсь. Думаю, Зайцева скоро сама поймет, что Клим ей не подходит, и вспомнит, как сохла по мне. Надо просто подождать. Порой оно того стоит, – взгляд падает на острые коленки в капроновых колготках. – В некоторых случаях ожидание сильно вознаграждается.

Зайцева во время стрельбы пару раз поворачивает голову, открывает рот, словно спросить что-то хочет, но не решается.

– Раньше ты не была такой трусихой. Спрашивай!

– Правда, что твой отец был бандитом?

– У всех нас есть прошлое, о котором лучше не вспоминать.

Она возвращает взгляд на экран и поджимает губы. Подробностей хотела, но я и сам их не особо знаю. Родители умело обходили острые углы в подобных разговорах.

Во время откровенной сцены я поворачиваю голову к Луше, она смотрит так, словно это научный фильм, а не поцелуй популярного актера с красивой блондинкой. Словно не помнит, как я учил ее целоваться.

– А помнишь, – не могу удержаться и тут же шиплю, когда она впивает в меня свои ноготочки.

– Только попробуй!

Значит, помнит! От этой мысли по венам растекается чувство долбанной злости, потому что дала себя поцеловать другому.

– А кто лучше целуется, – шепчу на ушко, и Луша вскакивает.

– Луш, чего такое? В туалет?

– Тут сидение неудобное, давай поменяемся, – просит она, и Клим как хороший мальчик соглашается. Она бросает на меня взгляд, полный ненависти, но такой, что кровь только сильнее закипает, а терпение в пыль рассыпается. Спящий внутри лис поднимает голову и скалит зубы на добычу. Недолго тебе прыгать, Зайка, сама ведь понимаешь!

– Так я не понял, он, получается, из-за сына своего так впрягся? – спрашивает Клим, а я поднимаю брови и смотрю на Лушу. Она закатывает глаза. Ну, да, не всем же быть умными! Только чего она с таким недалеким делает? Я бы еще понял, будь он похож на меня.

– Да, у него убили сына, и он пришел выяснить, кто, инкогнито, – объясняет Луша.

Фильм, кстати, отличный. Сто лет в кино не был, а тут такая удача! И Заю побесил и фильм отличный глянул.

После сеанса я иду в туалет. Уже захожу внутрь кабинки, когда дверь хлопает, а меня дергают. Я с удивлением отмечаю Заю, что толкает меня к стене и кулаком махать перед лицом начинает.

Вот это сюрприз!

Закрытое пространство, мы наедине, в нос бьет ее легкий аромат духов, что она так и не поменяла, а перед глазами мельтешат ее кудри, ее нежные губы. Я лишь пялюсь, не слишком понимаю, чего она там шипит. Пока по башке не прилетает.

– Ай, – чешу репу. – А твой парень знает, что ты такая жесткая?

– Ты вообще меня не слушаешь?! Я говорю, что тебе от меня надо?! Что это за игры? Зачем ты взял Кирилла в клуб? Чтобы ко мне быть поближе? Так знай, тебе ничего не светит!

Сколько эмоций, какая ярость в глазах полыхает! Хочется впитать это в себя. Хочется сожрать эти пухлые губы! Но не время. Да и не место.

– Не хочу тебя разочаровывать, Зайчонок, но мир крутится не только вокруг тебя. Клим реально круто играет, и пацаны просили посмотреть. В команде такие нужны. Так что дело в нем, а не в тебе.

– Да? – сколько обиды! Даже неудобно. Может, стоило соврать?

– Да.

– В кино зачем пошел? В ВК зачем написал? И эти твои сообщения.

– Да я просто веселился! Не буду же я девушку у друга отбивать, верно?

Она замолкает, смотрит на меня с такой обидой, словно я ее поимел и бросил. Хотя думаю, там я бы одним взглядом не обошелся.

– Веселись с кем-нибудь другим, а меня не трогай, ладно?

– Почему, это весело! Вон как ты ноздри смешно раздуваешь, – трогаю пальцем нос, но тут же получаю по руке. Можно только представить, какие баталии нас бы ждали, не пойди я тогда на поводу многолетней дружбы.

– Не прикасайся ко мне, – отворачивается, делает шаг к двери, но последнее слово за мной должно остаться.

– А ты никогда не оставайся с парнем в закрытом туалете, иначе потом не отмоешься, – удерживаю ее, втягиваю носом пряный запах, вздрагиваю от дрожи, что по телу проходит.

Я слишком давно ее хочу, перегореть бы должен, а, кажется, только хуже становится.

Я выглядываю из кабинки, проверяю, чтобы никого не было, и веду к выходу. Там почти выталкиваю Лушу за дверь. Додумалась же тоже, зайти за мной в кабинку.

После туалета замечаю только Клима. Сбежала, значит?

– Чего, ушла твоя принцесса? – спрашиваю, и мы идем к выходу.

– Ага. Мама, вроде, позвонила. Ты видел ее родителей? Драконы в человеческой коже.

– Пф, ты моих не видел. Они, знаешь, как сеструху мою оберегали, – не помогло, правда, но тем не менее.

– Ну, ничего, я сейчас заиграю, она сама на меня прыгнет. Спасибо тебе!

Не прыгнет. Луша футбол любит, но не их тех, кто сразу трусы скидывает. Я не сразу это понял, а понял бы, может, и не лез бы еще тогда. Не накручивал себя, ее. Потом рвать было тяжело, но метод оказался весьма действенным. Такие девочки не терпят быть на вторых ролях.

Он уходит, а я прыгаю в тачку и тихонько еду в сторону стадиона. Вчера и сегодня я занимался футболом больше, чем за последние два года. Оказывается, именно этого мне не хватало. Все время ощущение было, что боль мучает. Фантомная. А только пнул мяч, и сразу отпустило. Клим хорош, вопросов нет, но без дисциплины и не умеет слушать команды.

Доезжаю до спорт комплекса «Динамо», где находится и стадион, на котором проходили наши тренировки. Мимо пробегает стайка гимнасток. Луша тоже здесь занимается. Тут же я когда-то завел дружбу с ее братом. Ностальгия по тем временам бьет по нервам. Долго сижу, пока, наконец, не выходит тренер, направляется прямо к своей машине. Хлопаю дверцей своей и к нему, внимание привлекаю.

– Самсонов? А ты чего вернулся?

– Есть время?

Он прищуривается, словно сканирует меня. Крупный, высокий, уже с сединой в волосах и тяжелым взглядом. Они не зря с моим отцом общий язык нашли, очень по темпераменту похожи. Оба с темным прошлым. Замечаю у него в машине цыпочку. Занят, значит. Но нет, наклоняется и говорит ей.

– Посиди, детка, я сейчас.

Мы отходим к стадиону, туда, где видно пацанят, что бегают по полю. Когда-то и я таким был. Родители привели, а потом я уже и не помнил себя вне футбола. Сборы, тренировки, учеба, снова тренировки и так по кругу. Одна травма два года назад, и я расслабился, просто решил, что пора на покой. Я не из тех, кто рвется за деньгами или славой, я прекрасно знаю, что меня предки не обидят. Но что-то перемкнуло. То ли из-за встречи с Лушей, что восхищалась мной раньше, то ли из-за того поцелуя, который она подарила победителю.

– Ну? Долго молчать будем? – Денис Андреевич уже нетерпеливо порыкивает.

– Я хочу вернуться. Хочу играть.

– Да что ты? Я что похож на телку, которая два года ждала, когда кобель вернется после блядок?

Я прячу улыбку, головой качаю.

– После потери Зайцева и моего ухода вы уверенно держите последние места в турнирной таблице. Я верну вам первые.

– Какая уверенность! Ты два года не играл.

– Но ноги-то помнят. Вы же понимаете, что меня другой клуб с ногами оторвет, а я вам даю шанс.

– Сильно много думаешь о себе.

– Потому что знаю цену многолетним тренировкам. Мне нужно время восстановить форму, но я снова выведу вас на Олимп Московского футбола.

– Я сейчас расплачусь, – фыркает тренер, но после поединка взглядом кивает. – Даже спрашивать не буду, какая моча тебе в голову ударила. Завтра в шесть часов чтобы был на поле.

– Вечера?

– Утра, Самсонов. Если занят, то можешь не приходить. Тебя же любой клуб с руками и ногами оторвет.

Мы скалимся, и я киваю.

– Я буду, тренер.

Глава 7.

Я паркуюсь возле жилого комплекса, куда моя семья перебралась еще год назад. У меня есть собственная квартира, как и у каждого брата с сестрой. Но мы часто собираемся. Сегодня мне нужно забрать форму и сказать родителям о своем решении.

Стоит открыть двери, как слышится игривый смех матери. Я вздыхаю, чувствую, что, наверное, не стоит мешать родителям. Хочу уже дверь закрыть.

– Попался! – мама тянет меня за ветровку и приходится-таки зайти внутрь.

– Я мешать вам не хотел.

– Ну, как мне может помешать мой единственный еще неженатый сын? Заходи, заходи, папа мне сегодня проспорил и теперь готовит ужин.

– Папа готовит? – меня пробирает смех. Но это фигня по сравнению с тем ржачем, который рвется из меня, когда я вижу отца в фартуке. Он крупный, плотный, лысый мужик, на мышцах которого все рубашки трещат по швам, а тут фартук. Розовый!

– Ты похож на мужика из мультика… Грю! Аха-ха! Помнишь, там, где миньоны!

Он направляет на меня лопатку, как оружие, и щурится.

– Тебя давно ремнем не били, да? Как насчет лопатки?

– Давай, попадешь, и я помою посуду.

Он хмыкает, целится. Я знаю, что промахнется, у меня отличная реакция. Но отец вдруг начинает на меня бежать, приходится убегать под громкий смех матери и воинственный клич отца.

– Так нечестно!

– Условия были – попасть, – орет папа и все-таки попадает лопаткой по спине.

Мы садимся за стол, и я с осторожностью пробую овощное рагу с мясом. Но, в принципе, сносно.

– Что ты ешь, как будто это говно.

– Юра! Ну, мы же за столом!

– Да откуда я знаю, может, ты решил вспомнить свое криминальное прошлое и отравить нас?

– Сережа!

– Отравить, не значит, убить, мам, – оправдываюсь, но подзатыльник мне, все равно, прилетает. Мама у меня хрупкая, рыжеволосая женщина необыкновенной красоты, но лучше ее не злить. Однажды она в школе так с директором моим разговаривала, что даже у нас с пацанами уши в трубочку свернулись. Да и рука у нее тяжелая. – Пап, я в футбол решил вернуться.

Папа до рта ложку не доносит. Поднимает глаза, удивленно брови вскидывает.

– Ну, это был вопрос времени. Меня скорее удивило, почему уходил.

– Да разные были причины. Много всего тогда произошло.

– И это, конечно, никак не связано с Зайцевым Ефимом и его отцом?

– Не связано.

– Ну, понятно. Форму достать?

– Ты не выкинула ее?

– Нет, конечно. Только не бросай учебу.

– Посмотрим. Откровенно говоря, управление – вообще не мое.

– Ну, двух управленцев нам в семье хватает. Ты ночевать останешься?

Я мельком на отца смотрю, а он головой качает.

– Не, поеду. Мне завтра вставать рано, а мы сейчас с папой в сегу зарубимся, до утра не вылезем.

– Ладно, тогда принесу форму, – вздыхает мама и не забывает дать подзатыльник отцу.

Он успевает ущипнуть ее, а я глаза закатываю. Предкам полтинник, а они как дети.

Отец откидывается на спину стула, пьет рюмашечку, на меня смотрит внимательно.

– Ты же помнишь, что я могу любые твои проблемы решить в два счета?

– Помню, пап, но теперь у тебя серьезная должность, думаю, ты не очень бы хотел, светани кто-то твои прошлые делишки. Ну, или твой срок.

Теперь он наклоняется над столом и тяжелым взглядом давит на меня. В детстве я этого очень боялся, теперь знаю, что даже если даст ремня, не убьет.

– Если я узнаю, что ты пытаешься защитить меня и тем самым вредишь себе…

– Ты мой отец, я буду тебя защищать, как ты бы это сделал для меня!

– Таа-ак. Рассказывай!

– Нет, пап. А вот и мама, – встаю из-за стола, забираю у мамы пакет, целую ее в щеку, бегу к выходу.

– Серега! Посуду не помыл, щенок!

Глава 8.

К себе вернулся часов в десять. Пробки пролетел, почти не заметил. В тело словно адреналин вкололи. Может, поэтому не могу заснуть. Может, поэтому не отвечаю на кучу сообщений от друзей. От Васьки. Даже на звонок ее отвечать не охота. Завтра. Завтра все узнают.

Думаю, я еще не раз услышу, что поступил плохо, возможно, это как-то повлияет на отца, но у меня ноги гудят от желания снова мяч покидать.

У меня в ушах стоит шум стадиона, крики людей.

Голос Луши.

По телу проходит дрожь, волосы становятся дыбом, словно она рядом стоит, словно шепчет в ухо.

«Терпи, терпи, родной, помощь уже близко.

Даже если вы проиграете я все равно пойду с тобой в кино!

Я еще никогда не целовалась, научишь меня?»

Поворачиваюсь на живот, обнимаю подушку и вою в нее. Два года спокойной жизни закончены! Стоило увидеть ее на том стадионе в чужих объятиях, как все перевернулось. Жил же спокойно! Учился. Помогал брату в его эко отеле. А потом ностальгией накрыло, словно волной. Теперь вот тону, все глубже под толщу воды погружаюсь.

Поворачиваюсь обратно, сбрасываю звонок Василины и открываю страницу Зайцевой. Фоток мало. В основном с соревнований. Все совместные она давно подтерла, оставила только с братом. Но даже на них смотреть одно удовольствие.

Тоненькая, изящная. Волосы отрастила.

Помню, как она еще лет в пятнадцать ходила с мальчишеской стрижкой. И ей дико шло.

Это, кстати, помогло тогда на согреваниях пробиться выше всех, ее стали замечать. Ефим рассказал эту историю, что ей в шутку волосы обрезали.

Она так и не сказала, кто. Смелая, отчаянная, дикая и абсолютно неприступная. Ей хватало поцелуев, а меня просто штормило от желания зайти дальше.

«Зай, ничего не будет, мы просто поваляемся».

«Лис, ты меня за дуру не держи, и мне пора уже!»

Воспоминания прерывает звонок в дверь. Я вздыхаю. Надо было ответить, да?

Иду двери открывать и не удивлен, увидев Василину. Она как обычно хороша, словно всегда готова выйти на подиум. Блестящие темные локоны свисают до самой задницы, на губах красная помада. Ноги от ушей. Настоящая амазонка.

Говорят, дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Но мы отличное тому исключение. Секс дружбе, как оказалось, вообще не помеха.

– Этот козел меня бросил, так что сегодня ты обязан со мной выпить.

– Э, нет, Вась, завтра мне на треню в шесть утра, так что я спать. Но у меня там полный холодос, можешь отдохнуть.

Она дергает нарисованной бровью.

– Треня? Мы же вечером в качалку ходим.

– Футбол. Я возвращаюсь.

Она проходит внутрь, снимает пальтишко, являя передо мной синее платье, настолько короткое, что, кажется, трусы видно. Впечатляет, конечно.

– Не поняла, какой футбол?

– Ну, тот, в который играют ногами.

– А ты тут причем? Ты же, вроде, ушел?

– Ну, вот, решил вернуться.

– И это никак не связано с той малолеткой, что вчера истерила по телефону?

– Не связано, – закрываю дверь за ней, оставляю одну и иду к себе в комнату.

– А может, обсудим? А учеба? А работа? Мы вообще-то собирались на Мальту сгонять. И ты все просрешь ради какой-то дебильной игры?!

– Вась, – держу дверь и поворачиваюсь к подруге. Ее воинственный взгляд меняется под тяжестью моего. Она тут же мнется. – Я что-то не помню, в какой момент нашей дружбы твои планы стали важнее моих желаний? Я хочу вернуться в футбол!

Перед ее тонким наглым носом дверью хлопаю. Злюсь. То же мне, умная. Футбол не нужен. Да я когда-то мечтал в Манчестер попасть! Мечтал играть на мировых чемпионатах! Мечтал стать кем-то большим, чем сыном богатых родителей!

– Ты не сможешь и в футбол играть, и с Зайцевой встречаться, – слышу через дверь и вздыхаю, падаю на кровать и будильник ставлю. – Если не хочешь снова отца подставить.

– Знаю.

Глава 9.

Вставать так рано я отвык уже давно. И не пил, вроде, вчера, но башка гудит, в глаза словно песка насыпали. Мышцы деревянные. С кровати я просто падаю. Лежу долго, носом в ковер уткнувшись, втягивая запах какой-то дезинфицирующей шняги.

Может, нахрен этот футбол? Нормально же жил!

Учился, гонял на тачке целыми днями, развлекался с новыми друзьями, тусил с Васей. Нормально.

Ну, и ради чего мне нужны снова эти ранние подъемы, унижения от тренера, нечеловеческие тренировки?

Нужны!

Да потому что если я не встану сегодня, то тренер примет меня за слабака!

Если не попаду в команду, то так и останусь безызвестным сыном депутата!

Я ж ничего больше не умею, только мяч гонять!

Хотя Васек с этим бы поспорила.

Поднимаю себя на одеревеневших руках, делаю пару отжиманий, привожу тело в тонус. Еще раз. Еще! Мышцы горят. Но в голове проясняется.

Встаю и, наконец, могу заставить себя в ванную пойти. Мельком замечаю часы. Да что б тебя, половина уже!

Пойду, как вонючая скотина. Лучше после душ в клубе приму. Беру форму, кроссы, быстро шлепаю по заднице спящую Ваську, слыша в ответ ворчание и, наконец, покидаю свои хоромы.

Хорошо, что в это время Москва пустая совсем. Долетаю за пятнадцать минут. И вот я уже на парковке, почти самый первый. Не, не первый. Вон, Зайцеву уже привезли.

Она всегда раньше всех появлялась. Не, не потому что такая пунктуальная, просто ее отцу на смену в больницу пора было ехать. Она коротко целует его в щеку и ускакивает ко входу. Может, даже поздороваться успеем.

Вячеслов Олегович хочет уже сдать назад, когда натыкается на меня. Весь его добродушный вид слетает словно маска, открывая истинное лицо этого «уважаемого» человека.

Я бы мимо прошел, но этот вряд ли позволит.

– Самсонов?

– Тут!

– Не ерничай. Что ты тут забыл?

– На тренировку пришел. Вам, кстати, тоже надо, у вас воон какой комок нервов за пару лет образовался, – не в пример отцу. Тот в форме себя держит, словно боится, что матери разонравится.

Весь такой правильный и строгий, но дергается ко мне, берется за край воротника… Задираю бровь, давая понять, как сильно он себя выдает.

Он тут же стряхивает с меня невидимые пылинки.

– Рад, что ты образумился и вернулся в футбол. – Лицемерие, как оно есть. – Узнаю, что ты к Лукерье свои грязные лапы тянешь…

– А если помою?

– Что?

– Ну… Лапы… Вы же за гигиену!

– Слушай сюда!

– Да я все помню. Мне ваша дочка и даром не нужна. Баб мало, что ли? – так грубо я врал последний раз его дочери, когда говорил, что она должна подрасти. На самом деле, я сам отчаянно хотел сделать ее взрослой. Все еще хочу!

– Правильно, занимайся бабами. Узнаю, пущу видео в ход.

Он отворачивается, идет к машине. Хочется догнать, башку об стекло машины разбить. Сказать, что, если он пустит в ход видео, вся его семья по миру пойдет, а мой отец из доброго депутата легко превратится в злого бандита!

– Вячеслав Олегович. Вы только помните, что, если вы пустите в ход видео, ничего вашу девочку от моих грязных лап не спасет! И не только лап.

– Щенок! – поворачивается он, делает шаг, но замирает под звук звонкого окрика.

– Папа!

Луша воздушным облаком слетает со ступеней, подходит все ближе. Смотрит прямо на меня, предупреждающе, с подозрением. О, Зай, я бы столько тебе рассказал!

– Привет, Самсонов? Пап, все нормально?

– Конечно, дочка. Мы просто здоровались.

– Да. Как раз вспоминали, как много твой папа делает для благополучия своих детей. Буквально жизнью рискует.

Наверное, будь в руках хирурга скальпель, мой язык кляксой уже стекал бы по стеклу моей машины.

– Ладно, побегу, опаздываю на тренировку.

– На тренировку? – раскрывает Луша глаза шире, теперь они практически на все лицо.

– Да, пока!

Убегаю, но чувствую, как еще волоски дыбом от встречи. Как от взгляда Луши по лопаткам бегут мурашки. Как жжет затылок от ненависти ее отца.

Не успеваю дойти до раздевалки, как запах Луши буквально обтягивает меня плотным кольцом.

Как и она сама, дернув на себя.

Она ж дождется, блин, я ее так задергаю, что она умолять о пощаде будет!

– Что у тебя за дела с моим отцом?

– Спроси у него, – заглядываю в глаза. Огромные, чистые, голубые с фиолетовыми отливами. Особенно, когда злится. Невероятная!

– Он говорит, что обсуждали Ефима, но он выглядел агрессивным. А это редкость! Скажи мне! – требует, прям. Голос прорезался. – Скажи! Немедленно!

Поворачиваю голову из стороны в сторону. Еще минуты две никого в коридоре не будет.

Толкаю ее к стене резко, дух вышибаю. Руку ставлю над головой.

– Что ты себе позволяешь? – сжимает кулаки, в глаза грозно смотрит. Еще немного, и фырчать начнет.

– Я-то скажу… Но готова ли ты услышать правду?

– Конечно, готова!

– И заплатить за нее готова?

– Заплатить? Деньгами?

– Ты думаешь, я нуждаюсь в деньгах?

– Тогда, – до нее доходит, лицо приобретает розовый оттенок, идет пятнами. – Ты просто ужасен! Как ты можешь это предлагать?!

– Луша, я вообще имел ввиду мою футболку. Ты же не выкинула ее?

– Что? – она краснеет еще сильнее. Стыдится собственных мыслей, как когда-то стыдилась желаний. – Конечно, выкинула. Не думаешь же ты, что я храню твои вещи? Пф!

Врет! От этого волоски дыбом. Она в ней спит? Или надевает после ванной? А может, втягивает остатки запаха?

– И кулон?

– Тем более. В тот же вечер.

– Жаль. Ну, значит, живи без этой информации!

– Сережа!

– Я правда опаздываю. А ты вряд ли захочешь, чтобы твой парень нас тут застал, да?

– Ты просто… Вонючая обезьяна! – хочет ударить, но сжимает руку в кулак, толкает, по коридору уходит.

– А когда-то этот запах ты называла гладиаторским!

Не отвечает, убегает в свою раздевалку. Я же зубами кулак прикусываю, почти вою в него, потому что девчонка – один сплошной пожар, и я бы много отдал за то, чтобы им обжечься. Даже сгореть дотла!

Но не буду. Так будет лучше для нас всех.

FlashBack

Все думают я маленькая, что я не понимаю ничего? Не понимаю, что если девушка сидит на коленях моего парня и пытается проверить его размер его горла языком, то это измена. Это самое настоящее предательство!

– Луша, уйди отсюда, – толкает меня старший брат, с которым я приехала в этот вертеп.

Я не слышу его слов, в голове уже замкнуло.

Я отбиваю его руку, смотрю туда, где Самсонов даже не пытается оправдаться действиями. Спокойно стаскивает со своих рук черноволосую стерву, что притворялась моей подругой, поднимается и не прячет взгляд.

Нужно быть гордой, да? Нужно развернуться и уйти, как взрослая женщина… Но я, черт возьми не женщина! Я девочка, девочка, которой рвут на части сердце.

– Луша! – зовет брат, но я уже вперед иду, сквозь толпу, сквозь яркий свет клубных ламп и биты разрывающей ушные перепонки музыки.

Иду вперед и как кошка вою, вцепляюсь в волосы той, что позволила себе коснуться моего парня. Моего! Моего! Моего!

– Тварь!

– Луша! – меня обнимают за талию, поднимают в воздух и кричат, но я бьюсь рыбой в силках. – Прекрати!

– Стерва! Отпусти меня, я хочу ей вмазать. Ты вкурсе, что нельзя трогать чужое?! За это руки отрубали в Морокко!

Меня выносят, ставят на пол, а перед глазами вдруг Сережа Самсонов. Тот самый, что только что меня предал. Удар по щеке, второй, он все терпит. А мне еще больнее! Мне невыносимо! Мне убить его хочется!

– Как ты мог?! Ты сказал, что будешь дома! Что у тебя снова болит нога!

– Я соврал тебе, – пожимает плечами, руки в карманы убирает. Прячется от меня.

Мы стоим на улице, на парковке клуба… Мы стоим и смотрим друг на друга, как два соперника перед битвой. Но я уже сдаюсь.

– Скажи, что это случайность. Скажи, что он был пьян! – кричу ему в лицо, почти на цыпочки вставая. А он так смотрит, так холодно, так отчужденно. – Скажи, Сереж…. Что я просто не так все поняла! Хоть что – то скажи!

Он коротко мотает головой, а из моей груди крик отчаянья рвется.

– Скотина! Сволочь! Как ты мог! – бью его в грудь, он даже не шевелиться, смотрит на меня волком, и я не могу понять, что у него внутри. – Сережа… Почему…Ты…Ты говорил, что я нравлюсь тебе.

– Нравишься. Но ты маленькая, а у меня есть потребности.

– Потребности, значит?

– Луш, мне восемнадцать, жизнь только начинается, почему я должен из-за тебя надевать добровольный целибат, пока ты решишься стать взрослой, – он подходит ближе, пока мои губы дрожат, пока слезы льются. Он ведь говорил, что дождется, говорил, что уважает мое решение остаться невинной до восемнадцати. – Ну что ты ноешь?! Ну слушай, может ты уже готова, м? Хочешь, прямо сейчас сядем в машину, и я сделаю тебя взрослой. Ты готова остаться со мной? Готова стать моей по – настоящему?

Толкаю его в грудь, теперь его прикосновение как укус змеи. Опасны.

– Мы могли бы начинать все делать постепенно… Ты мог бы учить меня… – Отхожу все дальше… Дальше…

– Луша! – тянет руку, но я как кобру бью ладонью.

– Не прикасайся ко мне! Никогда, слышишь?! – разворачиваюсь и бегу. Ветер под кофту заползает, заполняет душу ледяными иглами. Так больно, так страшно. Я же почти…. Почти была готова… А он!

– Луша! Стой, дура! – он ловит меня в метре от дороги. – Притормози!

– Да пошел ты! – кричу, бью снова и бегу. Теперь только бег делает тише боль, что рвет на части. Теперь только бег помогает дышать.

Слышу сигнал самоката, только когда он уже летит на меня.

Успеваю увернуться, но все равно больно падаю на голые колени.

Вою от боли, вижу злое лицо Самсонова. Он осматривает ноги, рвет на себе футболку, показывая подкаченный живот, по которому я так любила водить пальцами, ощущать пульсацию крови под кожей. А теперь… Закончилось все теперь. Другая будет трогать его. Целовать.

Ненавижу!

Он заматывает мои колени, поднимает на руки и молча несет к своей машине.

– Тебя там девушка ждет, забыл?

– Я ничего не забыл, – сваливает он меня как мешок с картошкой на заднее сидение. Спокойно садится и заводит машину. Везет меня по ночным улицам. Стягивает руль пальцами, а я роняю крупные соленые слезы на свои разбитые колени, словно нарочно причиняя себе еще большую боль. – Луш, есть вещи…

– Даже слушать не буду! – тут же отворачиваюсь. – Не хочу слушать, какое ты животное.

Он не отвечает, довозит меня до дома. Пытается помочь выйти, но я толкаю его руку. Тем более вон уже и мама бежит. И папа за ней спокойно выходит.

– Станешь взрослой, набери меня, будет, о чем поболтать.

– Тогда я никогда не стану взрослой, только чтобы не слышать тебя. Убери руки, а то папа тебе их сломает.

Он отпускает меня, передает отцу. Смотрит на него как на врага.

А потом просто уезжает, оставляя меня в пыли асфальта и несбывшихся надежд.

– Пап…

– Мне уже позвонил твой брат. Я тебя предупреждал, чем это может закончится.

– Да… Ты предупреждал, – хромаю в сторону матери и падаю в ее объятия. Предупреждал, да. Но я до последнего не верила, что мой Сережа не способен на предательство.

Глава 10. Зайка

– Ноги выше! Носки тянем! Зайцева, ты о чем сегодня думаешь?! – орет Наталья Юрьевна.

Нет, она, в принципе, всегда орет, но сегодня именно на меня.

О чем я думаю? Еще позавчера моя жизнь была стабильной. Парень, несильно докучающий, учеба, несильно напрягающая, регулярные тренировки и даже попытка почитать любимый постапокалиптик.

А теперь моя жизнь напоминает мне чертов любовный детектив, где я пытаюсь понять, что может связывать моего отца и моего бывшего парня.

Сразу перед глазами на репите последние минуты наших отношений. Вечер, когда он разбил мне сердце. Как Сережа смотрел на папу. А теперь… Зачем он играет со мной? Чего добивается? И почему все тело трепещет при мысли о плате, про которую я думала? При мысли, насколько было бы приятно платить!

– Зайцева! – мне прилетает по ноге, которую я упорно не хочу закидывать за голову. – Если ты вчера встала на пьедестал, это не значит, что сегодня можно ничего не делать! Что я всегда говорю?!

– Сошла с пьедестала, начала заново.

– Именно! Тебе не стать чемпионкой страны, если ты будешь думать о чем-то постороннем! Или о ком-то, – ругается она, а девчонки посмеиваются. – Это всех касается! Ливнева! Тянем спину!

Она отходит, я шумно воздух втягиваю.

Выкидываю из головы лишнее, сосредотачиваюсь только на своем теле. На мышцах, натянутых на пределе человеческих возможностей. И все получается. Тренер доволен. Я довольна. Только вот чувствую негатив со стороны своей команды. Я не злорадствую, но я единственная из группы, у кого получается встать на пьедестал. Их это очень злит. Я их понимаю, но не приветствую смешков в свою сторону.

– Что, Зайцева, ты больше не фаворит тренера, – слышу сверху, пока собираю сумку. Ливнева – заводила.

Думаю, они бы с Машей подружились, хотя бы на почве ненависти ко мне.

Вздыхаю.

Каждый день девчонки находят новый повод для насмешек. Шесть дней в неделю. Если бы они столько сил тратили на тренировки, то давно бы стали олимпийскими чемпионками.

Когда-то я обижалась, плакала вечерами в подушку, но после срезанных в школе волос решила, что ничего хуже быть уже не может. В том числе попытки меня уколоть.

– Арин, твои насмешки не помешают мне летать высоко, ты не устала?

– Чем выше взлетаешь, тем больнее падать.

– Но никто не мешает взлететь снова, – поднимаю глаза. Арина красивая, объективно ярче меня, но с природной растяжкой не повезло.

– Пойдем, девчонки, кто-то нос задрал выше головы, – уходят они, крутя в руке булаву, я за ними плетусь.

Наверное, когда-то нужно было наладить отношения, но тут либо тренируешься все время, либо дружишь.

Все зависит от мотивации. Я хочу быть лучшей, а значит, в спину мне всегда кто-то будет плевать. Это я вычитала в какой-то статье, когда искала способ подружиться с теми, кто завидует.

Мы уже возле раздевалки, мне опять чуть не заезжают по лицу тяжелой дверью. Спасает реакция.

Заходим в раздевалку. Я тут же снимаю одежду, чтобы сполоснуться.

Смотрю на этих сплетниц, что-то бурно обсуждающих. Они поглядывают на меня. Интересно, но бессмысленно спрашивать, что они затеяли. Стабильно проверяю свою сумку на презервативы, которые они подбрасывают и грязные носки. Ну, детский же сад! Закрываю шкафчик и иду мыться.

Под струями воды, под паром, что окутывает меня, снова всплывают мысли про Сережу. На тот момент, пока я была с ним, меня не трогали. Даже слово Ефима не имело такой вес, как угрозы Сережи. Наверное, я бы могла пожаловаться, он бы помог, но чего я не привыкла, так это ныть и жаловаться! Да и отец всегда говорил, что если игнорировать людей, то скоро они устанут доставать. Когда же наступит эта усталость?

Надо торопиться, и так сегодня пропустила три урока уже. Голову не мою, только споласкиваюсь.

Выхожу из душевой, подхожу к шкафчику и замираю.

Может, напутала?

Я же точно закрывала!

Вокруг себя верчусь. Девчонки уже ушли, а моих вещей нет. Даже телефона!

Я стою в одном полотенце с сумочкой для душевых принадлежностей и понятия не имею, что делать.

Словно с корабля скинули в открытое море, и полотенце как абсолютно бесполезный в этом случае надувной круг. Ну, то есть он, конечно, позволяет не утонуть, но не перенесет меня на берег.

Иду вдоль закрытых шкафчиков, проверяя каждый. Может, просто, перенесли куда-то?

Нет, они и раньше шутили надо мной, но, чтобы так, чтобы голой практически оставить? Просто капеееец!

В глазах щиплет. В груди болит. Обида поднимается из самого сердца. Жалко себя до ужаса.

Ну, за что они со мной так? Что я им всем сделала?!

И что делать? Куда бежать? В одном полотенце? Я даже маме не могу позвонить!

На другом ряду девчонки со спортивной гимнастики. Мощные и сильные. Попросить у них вещи или позвонить?

– Привет, все нормально? – поднимается одна рыжая девушка. Жаловаться не привыкла, так что улыбаюсь. Сквозь жгущую глаза слезами обиду.

– Просто телефон потеряла. Можно позвонить?

Мне передают телефон, а я набираю маму. Раз, другой, третий. Не отвечает. Ну, что за засада?!

– У тебя вещи забрали? – вдруг понимает она, а я качаю головой. Мы же команда, мы не предаем друг друга, а это все шутки. Обидные, но шутки!

– Может, тренера позвать?

– Да, позовите, пожалуйста. Мама трубку не берет, – прошу, и вдруг рыжая мне пакет вручает.

– Тут нижнее белье, оно новое, потом постираешь, вернешь, – улыбается эта крупная девушка, а я от благодарности почти плачу.

– Огромное спасибо!

– Погнали, – зовет она подругу. – Как тренера зовут?

– Наталья Юрьевна Карамзина.

Сама иду к своему шкафчику, открываю, словно там по волшебству одежда появится. Скидываю полотенце. Смотрю на комплект. Он будет великоват, но сейчас уже неважно. Надеваю трусы, спортивный лифчик.

Слышу посторонний звук и оборачиваюсь резко.

Он стоит за шкафом, в глазах столько всего, что думать стыдно! И смотрит прямо без попытки отвернуться. Озабоченный, блин!

– Сережа…Самсонов, что ты тут делаешь?! – наконец, догадываюсь, что стою в одном нижнем белье. Дергаю на себя полотенце, быстро заворачиваюсь. Замечаю в его руке телефон. – Ты что, снимал меня? Самсонов!

– Нет, конечно. Ну, там вообще-то твой Кирилл ждет тебя, я, вроде как, отвезти вас должен.

– Как это связано с тем, что ты сюда вошел?! Это женская раздевалка! – обидно до жути, а еще он тут, видит меня в таком виде. В одном чертовом полотенце! – Выйди! Мог бы позвонить!

– Ты трубку не брала.

– Потому что у меня нет телефона!

– А куда он делся?

– Никуда.

– Туда же, куда и вещи?

– Выйди, я сама разберусь!

– Ну, это я понял. Белье явно не твое.

– Много ты знаешь!

– Просто помню, что ты любишь чисто белое.

– Замолчи! Ты вообще должен был все забыть! Неприлично так пялиться!

– Неприлично быть такой красивой!

– Ну, перестань, – сил не остается, слезы сами собой текут. – Забудь все! Не было ничего!

– Да я пытался! Знаешь, как говорят? Я пытался тебя забыть в объятиях других баб, но че-то…

– Замолчи и выйди!

– И что ты будешь делать? Матери позвонила? – отпускает он интимный тон и становится серьезным.

– Трубку не берет.

– Беда. Но я бы мог помочь, конечно.

– И как? Снимешь меня, чтобы потом поржать всей командой?

– Ну, уж нет, если я тебя сниму, то не покажу никому! Ну, так помочь?

– Что, просто так?

– Просто так, Зайцева, что ты меня, прям, за мудилу держишь? – Самсонов вдруг снимает с себя кофту и достает из сумки шорты и тапочки. Я дрожащими руками беру это. Сглатываю. Как-то неудобно.

И там Кирилл!

– Я не могу позволить, чтобы Кирилл меня в таком виде увидел.

– Я тоже. Одевайся, я его отправлю, а тебя до дома довезу.

Так просто? Снова сесть в его машину? Окунуться в аромат его тела, что когда-то словно опиум голову кружил?

Глава 11.

– Отвернись, а лучше выйди, – прошу я, взяв вещи. Он пожимает плечами, отходит за другой ряд шкафчиков, а я быстро скидываю полотенце и натягиваю вещи, в которых тут же тону. Конечно, завязки помогают удержать шорты на бедрах, но шорт могло и не потребоваться, потому что кофта была до самых бедер. Я встряхнулась. В принципе, бывает, можно пройти и так. На выступлениях я, все равно, привыкла, что все на меня смотрят. Хотя там больше восхищение и зависть, а не недоумение.

Я хватаю сумочку для душевой и уже двигаюсь к выходу. Сережа ждет тут же, даже дверь открывает, шепча…

– Тебе очень идут мои вещи, – его лицо так близко, а дыхание обволакивает, заставляя провалиться в воспоминания, когда он отдал мне свою футболку.

Именно в этот момент входит Наталья Юрьевна.

– Зайцева, это что за вид? Не поняла, вы что тут устроили? Луша?

– Ничего, Самсонов просто помог мне.

Говорить, не говорить? С другой стороны, сейчас скрою, девчонки будут думать, что так можно делать всегда.

Переглядываемся с Сережей, в его глазах невозможно ничего прочитать. Ладно! Решаюсь.

– Мои вещи пропали из шкафчика. Все. Даже телефон.

Тренер раскрывает от ужаса глаза, смотрит на меня, как на безумную.

– Ты уверена, что просто шкафчики не перепутала?

– Конечно, уверена, я все проверила!

– Кого-то конкретно подозреваешь?

– Вы серьезно? Ее столько лет задирали ваши девки бесполезные, а вы глаза закрывали, теперь вот это! Может, пора что-то решить?

– Самсонов, ты день, как вернулся, а уже права качаешь? Я уверена, что это случайность, но если они и правда это сделали, то будут исключены. Пошли, Зайцева, напишешь обо всем в объяснительной.

Я вцепляюсь в Сережу.

– Что за объяснительная?

– О том. Что у тебя украли вещи. Потом еще в полицию пойдем. Вы уже не маленькие. Это не шалость.

– Чет жестко, нет?

– Нет, Самсонов, если в нашем в СШОРе завелся вор, нам необходимо его поймать и исключить.

– Даже если это вся ваша команда?

– Даже если.

– Я не буду ничего писать, – сразу головой качаю. – Они и так меня ненавидят, если я еще донесу. Как мне потом жить с этим?

– Согласен, это, конечно, жесть, но исключать за шутку, тем более, она же не на улице голой осталась!

– Это не шутки!

– Наталья, как вас там… Вы действительно хотите лишиться целой группы? Вы же понимаете, что если их прижмут, то виноватой будете вы. Это, получается, у вас нездоровая обстановка в группе! Найдете ли после всего работу?

– И что ты предлагаешь, Самсонов? Просто так все оставить?

– Предлагаю припугнуть. Соберите их, скажите, что Луша подала заявление, а когда они расплачутся, то обрадуйте, что Луша не стала давать ход делу, потому что… Ну, ваша там девчачья хрень. Они будут ей благодарны и, наконец, перестанут задирать.

Наталья Юрьевна молчит, пропускает удивленную группку девчонок, которая, хихикая, пялится на Сережу. Тот, конечно, не может не подмигнуть. Помню, как меня ломало от этого раньше, как я бесилась, что он весь такой вежливый и всегда готовый помочь! Вот и сейчас, впрягается. Хотя знает, что ничего взамен от меня не получит.

– Ладно, может, так будет лучше! Но дальше вас эта история уйти не должна!

– Ну, конечно! Мы любим общие секреты, верно, Луш, – тянет он меня к себе, обнимает, а я хочу отпихнуть его, но жду, когда тренер скроется за дверью.

– Не трогай меня!

– Эй, я помог тебе, где твоя благодарность?

– А ты у всех благодарности требуешь за помощь? Не устал получать их?

– Не устал, – становится он серьезным. – Ревнуешь? Хочешь отблагодарить меня сама?

– Вот еще. Поехали, пожалуйста, мне надо в школу!

Мы выходим из здания на парковку, садимся в его машину. Я окунаюсь в запах, в ностальгию, когда мы катались по городу и пили сок из одной трубочки.

Я прячусь, когда вижу идущего к остановке Кирилла. Стыд какой! Вместо того, чтобы пойти со своим парнем, я еду с бывшим.

В его одежде! Тепло от которой сводит внутренности, тепло от которой будоражит фантазию, не давая расслабиться, не давая даже откинуться в кресле. Надо было назад сесть, да?

Я стараюсь не сильно поддаваться эмоциям. Не смотреть на твердый профиль. Не думать о том, что рука Сережи в опасной близости от моего бедра, а я вместо того, чтобы его убрать, ближе передвигаюсь, словно напрашиваюсь.

– Не трогай меня! Тебе места мало? – ворчу, ощущая, как от внутренней дрожи по спине ползут мурашки, все выше и выше, шевелят волосы на затылке.

– Да не трогаю я тебя, – фыркает Сережа, двигаясь вдоль машин как-то чересчур медленно. Я же просила побыстрее. Мне в школу надо! Надо, да!

Но я больше ничего не говорю, даже когда его наглые длинные пальцы с ровными короткими ногтями словно случайно касаются моего бедра. Того участка кожи, откуда сползли его шорты. Это совсем немного от колена, но кажется, что теперь там ожог от крапивы, насколько остро я ощущаю его шершавые подушечки пальцев. Это ощущение сдавливает грудь, сжимает сердце, отдается комом в горле. Приподнимает волоски по всему телу. Я стыдливо молчу, просто смотрю на дорогу, на проезжающие мимо машины.

– Ты же понял, что трогать меня не нужно, – стряхиваю его руку, но она тут же возвращается на свое место, чертит порочный круг вокруг родинки на коленке.

– Конечно, понял. Смотри, какой додж! Он один такой в городе. Крутой, да?

– Да, очень крутой, – машин много, а его касания все смелее. – А вон, смотри SRT – 8. Ты же мечтал пригнать такую из Штатов!

– Ага, мечтал.

Вон красная, вон желтая, а его пальцы все смелее, они все выше, они уже на коленке, забираются под свободные шорты!

Я сжимаю бедра, но молчу, просто ощущаю, как по телу табунами мурашки, как тянут внизу живота, как потоком в кровь желание впрыскивается, подобно яду. Грудь стягивает от знакомых, но давно забытых ощущений! Таких порочных, таких сладостных!

Нужно оттолкнуть его, да? Нужно сказать, что у меня есть парень, а он не устал принимать благодарности, и вообще у меня стресс. Я расстроена!

Черная машина. Черных машин больше всего, белых тоже много. Вон даже розовая. Такая же, как сейчас мое белье, кромки которого касается Сережа, вызывая какой-то нездоровый адреналин, словно я на выступлении, словно я парю над полом под басы музыки, словно крутясь с обручем.

Все быстрее. Быстрее. Все жарче. Все откровеннее. Пока дыхание не сбивается, пока руки, следуя правилам приличия, тормозят четкие порхающие движения пальцев.

– Хватит! – провожу ногтями по руке, и он тормозит, убирает ее, почти незаметно поднося к носу. – Сережа! Фу!

– Что фу, нос просто зачесался. О, кстати, приехали!

Я почти вылетаю из машины, словно из бани, в которой меня хлестали вениками. Даже не прощаюсь, просто бегу.

– Луша! – окликает он, когда рукой тяжелую дверь на себя тяну. – Сумку забыла!

– Какую сумку, – оборачиваюсь. Он вытаскивает из багажника мою спортивную сумку. Ту самую, которую, якобы, украли девочки из группы.

Глава 12. Лис

Это просто завораживающее зрелище.

То, как наливаются румянцем ее щеки.

То, как сжимаются тонкие пальцы в кулаки.

Как сверкают огнем глаза, а тело становится тонкой, натянутой струной.

Еще в прошлом злить ее и доводить было гораздо интереснее, чем пытаться соблазнить.

Лукерья заводилась с пол-оборота. Эмоциональная и яркая в порыве своих редких истерик.

– Ты просто… Ничтожество! – налетает она на меня, но я отступаю, поднимаю сумку, смотрю, как грудь под футболкой колышется, как запахом цитрусовым меня окутывает, как волосы выбиваются из строгой прически.

Но самое интересное – глаза.

Они метают молнии.

Пара искр, и я бы просто сгорел. Пара искр, и я сам как пламя.

Немеет тело, адреналин в крови хлещет.

Я не готов даже на секунду взгляд оторвать.

И пофиг, что в ее дворе, и пофиг, что смотреть могут.

Главное, видеть вот эти эмоции, чувствовать, как ее бомбит!

– Сережа! – толкает меня.

Отвлекаюсь, шаг назад делаю и падаю, но за собой ее увлекаю.

Мы просто валимся в какие-то кусты цветов, явно, кем-то посаженных с любовью.

– Ну, вот что ты наделала? А кто-же выращивал!

– Ты полный придурок! Отдай чертову сумку! Как ты мог так поступить?! Я чуть на девок не настучала! Это ты ее украл, признавайся, извращенец!

Одно простое движение, и она уже подо мной. Сладкая, возбужденная, пытается меня ударить, чем только распаляет желание!

– Ты больной! Отпусти меня! Мы же в моем дворе! Что все подумают?

– Вечно ты только об этом и думаешь. Что все подумают? Хочешь честно? Всем на тебя наплевать!

– Это ты так оправдываешь свои гнилые поступки? Свое предательство тогда? Свою тупую шутку сейчас?! – новая попытка ударить, но я хватаю ее руки, поднимаю над головой.

Черт знает, сколько я представлял ее именно так.

Сочной, сладкой, беспомощной, но готовой!

Еложу по ее телу, коленом ноги раздвигая.

– Сережа, я закричу! Скажи! Скажи, зачем? – почти плачет. Слезу с щеки стираю.

– Я не брал вещи из шкафчика, заглянул, когда девки выходили, шептались, увидел на самом дальнем шкафу. Не смог удержаться. Ты бы иначе не села в мою машину! А мне так хотелось подвезти тебя, прикоснуться к тебе, почувствовать тебя!

– Почему? – спрашивает почти шепотом, не сопротивляется, когда коленом ноги ее развожу, между них вклиниваюсь.

– Вот поверишь – нет, я сам объяснить не могу. Нам вообще вместе быть не стоит, тем более, так близко, тем более, когда моя ширинка в твою упирается, особенно когда твои сладкие губы на расстоянии пары миллиметров.

– Прекрати!

– Особенно когда ты сама меня хочешь!

Все это как переключатель срабатывает. Она всегда это отрицала. То ли самой себе врет, то ли мне?

– Слезь с меня. Придурок! Я не хочу тебя! – толкает довольно сильно.

Откатываюсь в сторону и тут же натыкаюсь на взгляд отца Луши.

Еб… Это хренарики. Он же меня убьет сейчас!

– Пап, мы просто упали. Сережа меня подвез.

Не вариант. Не работает. Меня уже поднимают за футболку и под визг Луши бьют рожу.

Заслужил, да!

Сопротивляться не буду. Хотя бы потому что старших уважаю, а еще потому что убить могу одним ударом. Он кидает меня на асфальт, царапаюсь локтем, но спокойно встаю.

– Если еще раз, Самсонов…

– Да ничего вы не сделаете, – сплевываю кровь, кидаю. Последний взгляд на Лушу и прыгаю в тачку.

Даю по газам и срываюсь с места. Кровь кипит, в висках пульс бьется, еще немного, и башка расколется надвое от этих ударов, отражающих биение сердца.

Наплевать бы на него, поиметь Лушу и закрыть этот гребаный гештальт, который не дает спать нормально уже два с половиной года! Набираю скорость, обгоняю тачки.

Помню, мы в машине «Скорой помощи» с такой же скоростью неслись. После матча. Я со сломанной ногой и Луша, крепко к себе прижимающая. И шепот ее как морфин.

– Потерпи, милый, потерпи!

Сидела, за руку держала, когда вправляли, потом мандарины свои таскала, будоражила сознание своими спортивными штанами. Вроде, прилично все, а меня так перло, что змея душил чаще обычного. Она как-то застукала, пришлось наорать, выгнать.

– И чтобы больше здесь не появлялась, малолетка! – сказал, да. А потом ждал. Что появится, что мандаринов принесет. Вышел из клиники и попал на ее выступление. Меня так крыло, что готов был прямо там ее на ковер этот уложить. И даже стрижка ее эта не помешала бы, так она была хороша!

– Это что?

– Мандарины. Ты же мне приносила, долг возвращаю.

– Мм, спасибо!

– Будем встречаться? – первый раз в жизни предложил и уже думал, пошлет, а она улыбнулась сладко-сладко и кивнула.

– Я надеялась, что ты предложишь.

Руль крепче сжимаю. Ошибка. Уже тогда нужно было просто найти замену. И сейчас найду замену. Прямо сейчас сворачиваю к Васе, звоню и тут же ответ получаю.

– Привет? Дома?

– Да, только с учебы вернулась.

– Как тренировка прошла?

– Зашибись, снимай одежду, я поднимаюсь, – бросаю трубу в карман и тут же натыкаюсь на ткань. Достаю и рассматриваю крошечные белые трусики. – Извращенец, говоришь? Ты бы знала, как права!

Глава 13.

Утро было тяжелым. Тело болит, башка раскалывается. Еще Вася свою ногу на меня положила. Сталкиваю ее с себя и встаю.