Я буду рядом бесплатное чтение

Глава 1. Руслан

– Что ж ты настойчивый такой, – морщусь, всё-таки отвечая на звонок и одновременно пытаясь тормознуть мотоцикл у дома. – Случилось что?

Отец обычно редко звонит. Занятой человек. Просто так бы не стал. А тут трезвонит чуть ли не с самого моего пути из спортзала.

– Случилось, – в его голосе нетерпение. – Ты ещё не дома?

– Пока нет, только подъехал, – справляясь с мотоциклом, отвечаю скорее машинально.

В какой-то момент тянет подъебнуть папку на тему того, что он вдруг заволновался, где я пропадаю. В кои-то веки. Но не до того. Да и шансов на это он не оставляет, решительно заговорив снова:

– Тебя там ждут. В общем, не вдаваясь в подробности, нужна твоя помощь, – в его голосе нажим, намекающий, что отказаться я не могу. – Один человек задолжал мне крупную сумму и вот уже неделю кормит отговорками. Надо его поторопить, заодно подстраховаться на случай, если сейчас ищет способы меня кинуть, смотаться из страны или ещё что.

Хм, так себе начало… В смысле меня ждут? Я к папиным муткам не имею отношения, особо даже не пытаюсь вникнуть, что там и как. Но отдавать кому-то бабки в долг под бешеные проценты – вполне в его духе, не удивлён.

– Я тебе не вышибала, – чеканю.

Да, один раз впрягся за него, но по сути оказалось, что впустую. И вообще стрёмное было чувство. До сих пор не понимаю, нахера.

Разве что, ради знакомства с Денисом, который стал другом.

Хм, кстати… А не ради этого отец мне звонит? Попросить напрячь Дена и его банду?

– У меня к тебе задание поинтереснее, – со смешком отвечает отец. – Я уже всё организовал. У должника дочка есть, она у него одна, и он у неё тоже. Ради неё он будет шевелиться активнее. Как раз с этой целью я её, так сказать, под залог забрал к тебе.

– Эм… Что?

– Да ты расслабься, никакого криминала. Всё добровольно-принудительно, – папа снова неприятно посмеивается. – Она побудет у тебя, под твоим полным контролем. Телефоном будет пользоваться при тебе, выходить никуда без тебя не сможет. Это на случай, если они с отцом всё-таки окажутся достаточно глупы, чтобы пытаться меня обхитрить. У меня нет времени, чтобы за ней присматривать в своей квартире, вот и направляю к тебе. К тому же, вы знакомы. Она твоя однокурсница. Так ей будет спокойнее. Чемодан вещей у неё с собой, стеснена не будет.

Не перестаю хмуриться, переваривая всю эту хрень. Теперь папа перешёл и на такие методы – описанное граничит с похищением. Но понятно, что руки у него развязаны и любые другие способы решения проблемы будут только жёстче. Да и я не то чтобы дофига моралист. Просто как-то неожиданно. Мягко говоря. Вышибает.

Стоп… Моя однокурсница?

Папа продолжает мне расписывать ситуацию – на этот раз даёт понять, что меня всё это стеснять не будет тоже, потому что я могу беспрепятственно ходить, куда хочу и без неё – достаточно запирать девчонку. Причём не только на внутренний замок, но и внешний, который открывается только снаружи. Да, у меня есть оба. Видимо, покупая мне отдельную хату, батя предусматривал любые возможности. Хотя уверяет, что это тупо перестраховка – наша пленница предупреждена, что если рыпнется, то её папочке конец. Разумеется, так ей сказано для устрашения, но девчонка верит, донесли убедительно. Должна хорошо себя вести и не доставлять проблем.

Мне при этом можно вести себя плохо. Главное – контролировать её.

Зашибись расклад…

– Какая именно однокурсница? – спрашиваю с непонятным и мне самому нажимом. – Имя, фамилия.

– Оля Гришина.

Охренеть… А вот это уже интересно.

*****

Она стоит у окна в гостиной. Прям вообще почти не шевелится. Высматривает что-то, или отходняк там у неё такой?

Блять… Надеюсь, обойдётся без слёз. Удружил так удружил папа. Хотя вынужден признать: тот факт, что моей заложницей – или пленницей, как правильно? – становится именно Оля, слегка будоражит.

А может, и не слегка…

Уверен, она прекрасно чувствует, что уже не одна здесь. Да и слышно меня было наверняка. Но Оля не разворачивается. Вредничает так?

Смотрю на неё. Маленькая такая… Ростом едва ли до плеч мне дотягивает. А сейчас так вообще такой ранимой и уязвимой кажется, что по-дурацки скольжу взглядом по белокурым локонам, словно гладя их таким вот образом, успокаивая.

Так и ёбнуться можно. Издаю покашливание.

Оля не оборачивается и даже не вздрагивает. Всё такая же вредина несговорчивая, значит? Хмм, ну не лучшая тактика, учитывая, что фактически девчонка сейчас под полным моим контролем. И вроде как это ей донесли доходчиво.

– Тебе разъяснили правила? – выпаливаю без лишних предисловий.

Завожусь уже от одной только возможности, что и вопрос мой проигнорирует – не только не развернётся, но и не ответит. И почему отношение именно этой девчонки ко мне так цепляет?

Козыри в моих руках. Это Оля зависит от меня, а не наоборот.

– Да, – всё-таки выдавливает, когда уже начинаю терять терпение. Но при этом так и пялится в окно.

– На всякий случай напомню, – не, я ни разу не злорадствую, но своеобразный кайф во всём этом есть. Теперь Оле придётся меня воспринимать всерьёз. – Тебя никто не тронет. Ты здесь как гарантия, что твой отец расплатится с долгами. Будешь жить, почти как жила: ходить на пары вместе со мной, в магаз или ещё куда, но везде в моём сопровождении. Без меня сидишь дома. Интернетом пользуешься в ограниченном количестве, и с помощью специального устройства, которое я могу отслеживать со своего.

Кажется, Оля всё-таки вздрагивает. Про отсутствие сетевой приватности папа не успел растолковать?

– Ничего не поделаешь, это перестраховка, чтобы не сбежала и не строила глупых иллюзий, – вздохнув, обозначаю. Зачем-то ухмыльнувшись, с демонстративным пренебрежением добавляю: – Не волнуйся, на твои личные переписки мне похрен. Буду видеть только то, куда зайдёшь сама.

Хотя при этих словах пронзает скорее противоположное: не то чтобы любопытство, скорее понимание, что у Оли ведь своя жизнь какая-то параллельно к моей всегда была. С кем привыкла общаться, что делать? Сможет ли меня своеобразно погрузить в это, или будет избегать привычной рутины?

Всё ещё молчит. Подхожу ближе, но почему-то всего на парочку шагов. Не то чтобы не решаюсь максимально сократить расстояние…

Да хрен его знает, откуда во мне эта напряжённость. Из-за нетипичности ситуации, наверное.

– А в целом просто сожительствуем, – продолжаю обрисовывать ей ситуацию, потихоньку начиная чувствовать себя идиотом. Оказывается, охренеть как дискомфортно разговаривать с чужой спиной, к тому же, игнорирующей напрочь. – Возможно, даже не месяц, а меньше, если всё нормально пойдёт. Могу даже уступить тебе кровать, сам спать буду здесь, на диване, – пытаюсь улыбнуться.

Лишнее. Понимаю это сразу, когда от Оли мало того что никакой реакции на моё миролюбивое предложение, так и напрягается как будто сильнее.

Задолбала. Я вообще в упор не понимаю, почему я ей чуть ли не с самого начала рожей не вышел.

Да и нахрена тут пытаюсь достучаться, сгладить ей что-то? У моего отца всё схвачено: проблем с законом у него никогда нет, даже когда по тонкой грани идёт. Уж не знаю, как этого добивается, но абсолютно уверен, что любые наши действия с Оленькой безнаказанными останутся. А потому такой его метод ещё даже мягким можно считать. Деликатным по-своему. А ведь если не подействует, ну или я вдруг жалеть девчонку начну и тупить – папа может и пожёстче воздействовать. И в итоге вывернет всё так, чтобы никто не имел претензий.

Так что пусть её отец там постарается бабки вернуть – его проблемы, что занял. Нашёл, блять, у кого. Я дерьмо на себя лить за это не позволю. Я на стороне своей семьи. И даже одолжение этой дурочке делаю.

Ну и пусть возненавидит… И без того не в восторге от меня вроде как. А неопределённое состояние напряга куда хуже открытой вражды и испорченных вхлам взаимоотношений. От дна хотя бы оттолкнуться можно, в отличие от состояния тупой подвешенности.

– Все претензии к своему папочке предъявишь, передо мной выёбываться не нужно, – говорю совсем иначе: жёстко, грубо. – Так что повернись уже давай.

Оля ощутимо вздрагивает, расправляет плечи, поправляет волосы и всё-таки разворачивается. Понятия не имею, каким образом считывал чуть ли не каждый жест, но теперь до меня резко доходит, что идиот.

Её тёмно карие с золотистой прожилкой глаза чуть покрасневшие. На лице тоже следы от слёз. Не разворачивалась не потому, что вредная – гордая просто слишком. Не хотела выдавать, что беззвучно плакала там стояла.

Она же всё-таки девчонка, какой бы ни была. Страшно ей, видимо. И доверия ко мне никакого. Смотрит этими своими глазищами куда-то чуть ли не в душу, бередит там всё.

Особенно тем, как усиленно пытается держаться невозмутимо. Небось думает, что по ней не видно, что плакала. Потому и волосы поправляла – чтобы скрыть за этим жестом, что слёзы стирала.

Дурочка ты, Оля.

– Есть хочешь? – бросаю почти так же резко.

– Нет, я ела, – наконец заговаривает со мной нормально, хоть и задушено как-то. —Мне бы постельное бельё. Лягу спать.

Хм… Уверен, что не только не хочет, но и не сможет. Просто способ не зависать тут со мной хотя бы сегодня. Палевно так.

Скольжу взглядом по лицу, вспоминаю слёзы, дорожки которых видны и сейчас. Кожа совсем чувствительная, что даже такое отображает надолго?

– Вечер ещё, – выдавливаю, подметив, что верхняя губа у неё пухлее нижней. Редкость.

А ведь круто смотрится…

Оля не отвечает, лишь поджимает эти самые губы.

– Ладно, сейчас всё будет, – неохотно уступаю. Но только сегодня. А там пусть в себя придёт.

Не так уж и плохо мы проведём тут вместе время, в конце-то концов…

Глава 2. Оля

Я в комнате Руслана… Представить себе не могла, что здесь окажусь. Но реальность безжалостна, что тут скажешь.

Взгляд зачем-то цепляется за детали вокруг меня… В те самые, что окружают самого невыносимого из моих однокурсников практически ежедневно.

Не то чтобы я ожидала увидеть здесь что-то конкретное, но почему-то неожиданным кажется едва ли не всё. В первую очередь то, что комната светлая. Бежевые и пастельные оттенки… Руслан вот в чёрном обычно. Причём в кожанке с черепом нередко, да и мотоцикл у него как раз такой. И по цвету, и по наличию изображения черепушки.

Но здесь как будто даже уютно. Даже картина висит над кроватью, причём полностью сделанная из дерева. Интересный способ изображения… Вроде бы обычный пейзаж, но выполненный оригинально.

А ещё у Руслана целая коллекция гитар. Явно все виды: и басуха, и электро, и обычная, и даже укулеле. Вот уж не думала, что он музыкант. Но у него отдельная стена очевидно декорирована под размещение гитар. Не все концерты, значит, отстой по его мнению?

И даже книги тоже есть. Немало: стеллаж полностью заполнен. Фантастика в основном, а значит, можно допустить, что читает сам. Если бы была старая коллекция, то, скорее всего, была бы вразнобой или по классике.

Сама не знаю, зачем всматриваюсь в это всё. Отмечаю даже отдельный шкафчик с алкоголем. Вроде как элитным. Тоже коллекция, или употребляет?

Хотя какая к чёрту разница. Не стоит мне пытаться понять Руслана, пусть я даже проведу в его квартире целый месяц и, по сути, буду зависеть от милости этого человека.

Кстати, а потом что? Папе дали месяц, а если не справится? Я ведь тут вроде как заложница – получается, если правила «похитителей» не будут выполнены, они станут действовать жёстче? Со мной что-то сделают?

Судорожно стелю себе, стараясь выбросить лишние мысли из головы. Постельное бельё, которое было здесь и на котором спал Руслан, откладываю на довольно массивное кресло возле стола с ноутбуком. Сначала я из принципа хотела настоять, что буду спать на диване, но потом поняла, что лучше лишний раз не вступать в споры и какие-либо разговоры. Спокойнее будет. Если это слово вообще уместно ко всей этой ситуации…

Мне всегда не по себе было рядом с Русланом. С первого же сентября на первом курсе мы своеобразно столкнулись, хотя тогда он этого не знал. Дело в том, что у меня намечалось выступление: обычные танцы, но я долго готовилась и с трудом добилась возможности участвовать в концерте. Обычно первокурсники в самом начале поступления на таких мероприятиях не задействованы. Но я поступила на бюджетную основу в том числе и за участие в разных танцевальных соревнованиях, мне зачли это как активную деятельность. Думала произвести впечатление сразу на всех, выступив на первое сентября. Но Руслан, который был таким же первокурсником на тот момент, каким-то образом подбил абсолютное большинство, чтобы свалить сразу после официальной части. Более того, они ещё и активно шумели по поводу того, что концерты – отстой. И не то чтобы мне нужны были зрители… Но видеть, что остались смотреть моё выступление совсем малое количество ребят – в основном только руководящий состав – было неприятно. Придавало волнения, сбивало. Особенно когда ещё некоторые уходили прямо при мне – мой номер был первым.

Выходка Руслана осталась безнаказанной – на его стороне оказалось большинство, а потому преподы и деканы не стали разбираться с произошедшим. Но я его тогда запомнила. Он меня – позже.

В один из первых дней мы столкнулись и в буквальном смысле – в дверях перед аудиторией, в которой были занятия. Он тогда с ухмылочкой демонстративно пропустил меня вперёд, окинув откровенно оценивающим взглядом. Но запомнил всё-таки не тогда… Тогда обошлось одним только взглядом.

Чуть позже в раздевалке перед физрой девчонки обсуждали парней нашей группы. И больше всего именно парочку друзей: Тимура и Руслана. Откровенно восхищались ими, обсуждали, кто чем из них занимается, увлекается и вообще их возможную личную жизнь. И вот не знаю, что толкнуло меня сказать тогда о Руслане: «Я вообще не понимаю, как он может нравиться». Вроде как ровно на то обсуждение было… Слегка раздражало, но не настолько, чтобы вмешаться.

И всё же я вмешалась с этой фразой, которую, как назло, Руслан услышал. Буквально через несколько секунд после этого постучал в нашу раздевалку, уже стоя в дверях. Приходил сказать, что пару отменили.

Тогда он бросил на меня взгляд, который красноречиво выдал, что всё Руслан слышал. И, как ни странно, запомнил. Причём настолько, что именно с этого момента у нас действительно пошло всё наперекосяк.

Такое ощущение, что теперь он замечал меня постоянно. Это чувство не оставляло меня, даже когда мы толком не взаимодействовали. Хотя и взаимодействий стало больше: Руслану будто захотелось меня намеренно цеплять, провоцировать на разные эмоции – непонятно зачем и словно этим что-то доказывая.

Не сказать, чтобы это были какие-то серьёзные издёвки – так, мелочи в основном… Но каждую я всё равно пропускала через себя. Например, однажды Руслан увёл у меня желаемую тему для курсовой. Я настраивалась именно на неё, готовилась и, кажется, обсуждала с кем-то, что хочу. А он перехватил нужного научного руководителя и смог убедить, что лучше всего представит этот материал. Мне пришлось выбирать другой, хотя именно на ту тему у меня было немало наметок ещё до универа: папина специальность.

А ещё когда я устала от подработки в магазине настолько, что засыпала в общем потоке на перемене перед лекцией, он как специально сел вперёд и так расходился в шутках, что дикий ржач всех вокруг бил по ушам всякий раз, стоило мне задремать. Или взять ещё то, что каждый, с кем я хорошо ладила, через некоторое время становился вхож в круг общения Руслана. Более того – оказывался очарованным им. Намеренно – это было слишком явно. Много чего было слишком явным, а ещё выдавало, что наглый однокурсник не просто устраивал мне эти цепляющие всё внутри моменты, но и подмечал, чем и когда мог воспользоваться. Отмечал мои вкусы, привычки, жесты…

А я реагировала на это всё с демонстративным пренебрежением и даже презрением. Как будто именно эти чувства помогали мне защищаться, не вникать во всё происходящее. Не хотелось показывать Руслану какие-либо другие. Не то чтобы он так уж был мне противен – просто любые прочие эмоции почему-то заставляли чувствовать себя уязвимой. Именно с ним всегда было так…

За три курса мы лишь изредка разговаривали: в основном начинал он. Это были отвлечённые темы, многие касались учёбы. Но каждый раз, когда Руслан обращался, мне было не по себе. Не покидало ощущение, что это не просто так. Отвечала односложно и неохотно, всем видом выражая нежелание общаться. Он и не стремился. Но напряжение между нами не спадало…

И вот оно, начало четвёртого курса. Ему уже двадцать два года, мне пока двадцать один, и декабрь мы вынуждены провести вместе. А ведь мой день рождения как раз четырнадцатого. И это не единственный праздник… Если папа не придумает что-нибудь, то и на Новый год я тоже останусь здесь. А буквально первого января со мной может случиться что угодно… Ведь выйдет выданный отцом Руслана срок.

Достелив себе постель, я вдруг понимаю, что это только начало. Просто лечь спать не вариант… Я привыкла принимать душ перед сном. Да и элементарно в туалет сходить, руки помыть и зубы почистить тоже не будет лишним.

А значит, всё равно придётся столкнуться с Русланом, сидящим где-то в гостиной, которая как раз смежная и с ванной, и с туалетом, и со спальней, и с кухней. Куда бы я ни пошла – без столкновения с ним никак.

Прислушиваюсь, где он и чем занят. И вздрагиваю: слышу шаги как раз по направлению ко мне. А потом и стук в дверь. Короткий, неуверенный. Клянусь, в какой-то момент Руслан был готов просто зайти.

А потому решаю не испытывать его терпение – привычка стучать будет кстати. Выталкиваю чуть дрожащее, но громкое:

– Заходи.

Он не медлит. Вкатывает мой чемодан, проходит. Хм, а ведь да, и вещи понадобятся… Но не значит ли это, что я теперь весь месяц буду именно здесь, в его комнате, обитать?

Это лучше, чем в гостиной-проходной, но всё равно как-то не по себе. Слишком много тут его личного меня окружать будет.

Наши взгляды сталкиваются, и я довольно шумно сглатываю. Руслан смотрит с прожигающей внимательностью. Хоть и бросает небрежно:

– Я за постельным бельём. Оно новое, вчера менял, ещё раз не тянет, – поясняет почему-то, хоть и явно неохотно, почти грубо.

Вот же ж… Я могла бы учесть и это, и чемодан. А так просто взвалила его постельное бельё на кресло, не особо задумываясь, как Руслан спать будет. А если бы совсем ночью зашёл, когда уже легла?

– Не подумала, – срывается тихо.

– Я так и понял, – он усмехается, не сразу отведя от меня взгляд на бельё.

Собирает его в кучку, но вздохнуть с облегчением не успеваю: у самой двери Руслан останавливается. Вот и чего так медлит?

Отвожу взгляд: почему-то смотреть на него напряжённо стоящего в проёме сложнее становится. Такое ощущение, что Руслан вот-вот что-то ошеломляющее и наизнанку выворачивающее скажет… Или сделает. Сердце отбивает бешеные ритмы.

– Не привык стучаться к себе в комнату, – сдавленно проговаривает он.

Не то, чего я ждала… Хотя чего вообще ждала?

И всё равно непонятно, к чему Руслан это вообще.

– Могу переместиться в гостиную, – с привычной холодностью предлагаю.

– Не нужно, – бросает на меня взгляд, скользит им по лицу. – Уверена, что не хочешь есть?

Всё ещё почти не смотрю на Руслана. Лишь мельком поглядываю. Тянет огрызнуться, чтобы даже не пытался сделать нашу ситуацию обыденной, гостеприимно предлагая мне то комнату, то поесть. Сдерживаю себя.

У него отец, возможно, с криминалом связан вообще… Не то чтобы это повод бояться почти привычного за эти три года однокурсника – но играть по их правилам придётся.

– Нет, но пошла бы в ванную.

– Выдать полотенце?

– У меня своё есть, – бросаю взгляд на чемодан, который собирала в спешке.

Делать это спокойно, когда квартиру заполнили опасные бугаи с жёсткими требованиями – задача нереальная вообще. Я даже не пыталась.

– Составить компанию? – неожиданно спрашивает Руслан.

Вздрагиваю настолько ощутимо, что он явно замечает – слышу ухмылку. Бросаю на него осторожный взгляд… Смотрит всё так же внимательно и задумчиво. В глазах любопытство и что-то ещё…

Целый месяц вдвоём. А мы – парень и девушка, как бы друг к другу ни относились. И, насколько я успела заметить, Руслан к таким вещам относится легко. Не удивлюсь, если решит, что и нашей ситуацией можно воспользоваться.

Кровь с жаром приливает к лицу.

– Да расслабься, – хмыкнув, насмешливо толкает Руслан. – Я несерьёзно.

Расслабиться у меня не получается: так ни слова не сказав, я замираю в том же положении. Просто пошевелиться не могу. Лишь смотрю, как он, держа всё своё постельное бельё в одной руке, подходит к столу и достаёт что-то из ящичка.

Подходит ко мне ближе… Напрягаюсь всем телом.

А Руслан бросает на кровать планшет.

– С него ты будешь выходить в интернет. Пользуйся им в любой момент, ограничений нет.

Ага, кроме того, что Руслан будет чётко видеть, что и когда я в этом интернете делаю… Я так понимаю, этот планшет как-то связан с его гаджетами, чтобы он мог следить за моими действиями?

Стараюсь не думать об этом, когда всё-таки решаю воспользоваться интернетом. Хм, а в планшете сохранён контакт папы. Это кстати – наизусть его номер я не помню, а взять с собой телефон мне не позволили. Зато хоть в этом позаботились, предусмотрительные какие.

При этих мыслях бросаю взгляд на дверь – она уже закрыта, Руслан ушёл.

Пишу папе, что всё в порядке и меня не обижают, но хочется поскорее домой. Он обещает, что сделает всё возможное, извиняется. На ответ меня не хватает: посылаю только смайлик с руками в молитвенном жесте.

А потом нахожу полотенце. Помоюсь и буду смотреть новую серию того фантастического сериала, на который недавно подсела. Надеюсь, так хотя бы эти сутки пройдут быстрее…

Правда, их ещё тридцать останется.

Глава 3. Руслан

Уже неделю мы с Олей сосуществуем скорее как соседи, чем сожители. Она почти не выходит из моей комнаты. Говорит со мной односложно, принципиально готовит и покупает себе отдельную еду (как будто, блять, у неё дохера лишних бабок), в универе постоянно окружает себя людьми, в интернете в основном смотрит сериал или фильмы всякие. В общем, опять бесит меня этим своим демонстративно отстранённым поведением.

Первое время я пытался. Даже сам как-то сообразил приготовить, вкусняшек накупил, её позвал. Толком не посмотрела на стол, отдельно себе какую-то будру сообразила, игнорируя мои доводы. Её сухое: «Спасибо, но мне комфортнее самой» до сих пор в башке какого-то чёрта сидит. Как и то её: «Не понимаю, как он вообще может нравиться».

На разговоры тоже пытался выводить. Вроде как поддавалась: не игнорила, по крайней мере, но эти сухие односложные неохотные ответы… Они лишь вызывают желание расшевелить её, взбесив. Хоть какие-то чувства бы продемонстрировала, а не тупым роботом была со мной.

Стал её запирать у себя дома на оба замка, а сам почти всё свободное время тусоваться то тут, то там. Ноль реакции. Хотя нет… В какой-то момент мне показалось, что Оля даже расслабилась больше, как будто ей этот расклад лишь по душе. Почувствовал себя чуть ли не гостем в собственном доме. Причём из тех гостей, которым обычно не рады и ждут, когда свалят.

В один из вечеров привёл к себе девушку из клуба. Предупредил её про якобы сестру, но Оля даже не вышла. Трахался всю ночь, причём очень даже громко – добился лишь того, что Гришина потом на следующий день на пары не пошла, бросив мне, что не выспалась. Сказала это сухо, как безэмоциональный факт.

И вот уже пятница, последний будний день в универе. Нам с Олей предстоят два выходных вместе, и если прошлые я использовал вне дома, то насчёт этих колеблюсь. Никакие движухи не вдохновляют. Работой заняться? Ну так это я делаю в сети, пока фоном смотрю, куда там заходит на планшете Оля.

Смотрю на неё, какую-то сосредоточенно нервную и толком не пишущую лекцию со слов препода. Ну вообще на четвёртом курсе мы все подрасслабились и мало кто прям конспектирует. Но эта девчонка явно в мыслях каких-то других. Что-то с ней сегодня не так.

Вчера вечером в переписке с отцом она спрашивала, как там у него с долгами. Тот в очередной раз извинялся и обещал, что вот-вот нащупает способы. Но как я понял, из способов у него тупо перезайм, ради которого он долбит всех своих знакомых и даже мутные конторки типа микрофинансов. И как вообще умудрился связаться с моим отцом? На что брал откровенно немаленькую сумму? Банки папаше Оли вот уже не особо доверяют: видимо, и кредитов в своё время набирал немало.

Больше девчонка никому не писала. Она вообще ни с кем другим не переписывается и в соцсети не заходит. Явно из-за меня… Досадно, но о каких-либо её делах, чувствах и намерениях могу лишь гадать, как полнейший идиот.

Чем занимаюсь и сейчас, наблюдая за ней. Такой интерес в целом оправдан – папа просил и в универе приглядывать за Олей, потому что мало ли какая херня ей в голову придёт, ну или её папашка пришлёт дочурке кого-то, кто сможет обговорить с ней детали какого-либо плана по побегу.

В целом всё как обычно – все эти дни в универе она общается только с однокурсниками. Никого нового. Причём и компания у неё привычная: та же, в которую и я зачем-то влился. Но сегодня всё же есть отличие… Весь день Оля шепчется о чём-то со Снежаной.

А это не самая обычная девчонка. Она работает вебкам моделью и выезжает на встречи с клиентами как эскортница. Мало кто об этом знает, но на днюхе одного из друзей как-то вызывали элитных девчонок на заказ, и Снежана пришла. Отработала за бесплатно с условием, что мы никому ничего не скажем. Правда, я ей потом наедине всё равно денег отвалил: некоторые ребята жестили и вообще, стрёмно было оставлять её ни с чем. Молчать тоже пообещал.

Ничего не имею против Снежаны и её выбора по жизни – не мои проблемы и заботы. Но для Оли не лучшая компания… Не факт, что внезапный интерес Гришиной к однокурснице связан именно с деятельностью той – вряд ли об этом кто-либо догадывается вообще. Но всё-таки… Что-то дерёт внутри, успокоиться не даёт.

Как и тот факт, что вот уже неделя позади, а двадцати трёх оставшихся дней папаше Оли может не хватить. И что тогда? Спрашивал отца, конкретики не даёт. Говорит лишь, что надеется, что до этого не дойдёт. Многообещающе, блять.

Так, ладно, спокойно. Во-первых, Оля почти наверняка не знает о Снежане. Во-вторых, даже если да и если Гришина собирается добыть бабки таким способом – как вообще это сделает, если без меня пойти никуда не может? Она же под моим присмотром. Вряд ли об этом забыла.

И мне стоит помнить и успокоиться уже наконец.

Смотрю, как Снежана кивает Оле и внутри снова колотит. Подхожу к ним.

– Ты. Ждёшь меня в коридоре, – выпаливаю Оле, на что она расширяет глаза и по сторонам смотрит, видимо, контролируя, слышит ли это кто-то ещё. Ну да, я в первый раз за неделю обозначил прилюдно, что мы как бы вместе уходим. Но ведь не что живём, пусть расслабится. – А ты, – невозмутимо добавляю Снежане, – с тобой разговор есть.

Оля тормозит, растерянно смотрит то на меня, то на однокурсницу. Мне что, блять, громче и грубее надо поторопить, чтобы уж все услышали? Бесят эти её реакции неопределённые. Чуть ли не наизнанку выворачивают догадкой, что не просто так они.

Одна только возможность того, что Оля собирается отдаваться кому-то за деньги, вышибает настолько, что самому себе уже неконтролируемого психа напоминаю. Без понятия, как удерживаю эту бурю пока что внутри.

– До встречи тогда, – видимо, Снежана улавливает, что моё терпение буквально на волоске шатается. Она обращается к Оле, миролюбиво ей улыбаясь. – До понедельника!

До понедельника… То есть, обычного дня в универе?

– До встречи, – как-то напряжённо и всё ещё не сводя взгляда со Снежаны, выдавливает Оля.

И всё-таки выходит в коридор.

Отвожу Снежану подальше от двери, через которую всё ещё проходят некоторые задержавшиеся однокурсники. Немного жду: когда свалит абсолютное большинство. А потом, угрожающе снизив голос, требую ответа, готовый шантажировать её известным мне секретом:

– О чём вы говорили с Олей? Что задумали?

Снежана недоумённо хмурится.

– Я не могу поговорить с однокурсницей? Об учёбе в основном. О преподах. Шмотки тоже обсуждали, ещё про сериал. Тебе все подробности?

Она как будто нападает прям. Словно я не просто обычные вопросы задал, а предъявлять начал. Уставляюсь ей в лицо: внимательно, напряжённо. Она смотрит в упор, демонстративно пренебрежительно причём.

Нет, что-то тут не так…

– Ты забыла, что я знаю твой маленький секрет? – мне похер, даже если я сейчас грубый параноик. Просто должен знать. Я, блять, не успокоюсь никак. – Хочешь, чтобы о нём узнали и другие? Оля знает?

– Твои подозрения оскорбительны, – обиженно выдавливает Снежана. – Я, по-твоему, буду склонять всех подряд заниматься тем же, что и я? Или я пачкаю кого-то одним своим присутствием?

Она смотрит так недовольно и оскорблённо, что начинаю сомневаться, что не просто так на неё наехал ещё и с угрозами. Хотя всё равно всё внутри дербанит.

Бесит всё. В том числе и то, что Снежана ничем не выражает хотя бы намёка на то, что понимает причину моего раздрая. Хотя если бы выражала, ещё больше с катушек бы слетел.

Так, всё. Вдох, выдох. Психуя, я ничего не добьюсь.

– Я не это имел в виду, – на удивление спокойно поясняю. И вот почему бы и не напрямую? Понять ведь должна: – Я просто боюсь, что Оля задумала что-то такое, сама, а не ты склоняешь.

Без понятия почему у меня вырывается это чуть ли не ранимое: «боюсь», ну да хрен с ним. На девчонок вроде как действовать должно. И Снежана тут вряд ли исключение.

Вроде бы смягчается. Хотя хмыкает скорее снисходительно, ещё и головой качает.

Похуй, пусть хоть обзывается или ещё как отыгрывается. Мне бы хоть немного ясности…

– Не задумала, – чеканит твёрдо, как особого непонятливому. – А если тебе так нравится девушка, просто пригласи её на свидание.

Усмехаюсь последним словам. Почему-то на некоторое время зависаю, обмозговывая их… Идиот. Нахрена?

Мне лишь надо убедиться, что Оля не вляпается в какую-то мутную историю, вот и всё. Исключительно из альтруистических порывов. Просто любому, блять, очевидно, что вся эта тема не для неё.

Продавливаю Снежану взглядом… Держится. Ещё и с вызовом на меня теперь смотрит, смешанным с откровенным любопытством. Кажись, надумала теперь лишнего про меня и Олю.

Похуй и на это.

– Точно не задумала? – почти грубо.

– Точно, – Снежана на этот раз даже не обижается, просто обозначает, не сводя с меня глаз.

Как будто даже не моргает. Либо из неё охренеть какая актриса получилась бы и партизанка в одном лице, либо я и вправду взбесившийся на ровном месте параноик.

И как бы ни накрывало от возможности первого варианта, стоит учитывать и второй.

– Хорошо, – неохотно выдавливаю. И тут же: – Но если что, дашь мне знать?

Снежана беззлобно ухмыляется, снова качая головой.

– Ладно-ладно, – уверяет. – Ты расслабься, всё нормально.

Киваю и всё-таки иду к двери, за которой где-то там ждёт меня Оля. Напоминаю себе, что за ней-то я следить так или иначе буду, ну не сможет она провернуть всякую хрень у меня за спиной, при мне только получится. А я не допущу.

Так что поводов для волнения нет…

Оля сама идёт ко мне навстречу, едва только делаю несколько шагов по коридору. Останавливаюсь зачем-то, просто смотрю. Идущая ко мне Гришина почему-то заставляет сердце ускориться. Хотя вроде ничего такого не происходит… Но она даже не колеблется, как все эти дни было, не цепляет хмурое выражение на довольно милое лицо.

А ведь делала это раньше даже притом, что я на общественном транспорте ради неё езжу. Сначала был соблазн посадить её на мотоцикл – привык везде на нём. Но то ли Оля какая-то особенно разбитая была в тот день, когда мы впервые вместе в универ вышли, то ли меня коротнуло непонятно от чего… В общем, едем на автобусе и на метро. Сегодня, пожалуй, пересядем на такси.

Сегодня солнечный день, и волосы Оли как бы проблёскивают в лучах, дотягивающихся до неё из окна. Скольжу взглядом по лицу, спускаюсь ниже, по стройной фигурке, подчёркнутой зелёным комбинезоном. Вроде бы я первым всегда вижу, в чём сегодня будет Оля, но мой же взгляд приклеивается к ней в универе так, будто что-то новое увидеть может.

Но, кстати, да, может. Всё равно новое постоянно замечаю: мельчайшие детали одежды, серёжки на небольших ушках, то, как по-особенному Оля заправляет прядь волос и морщит нос…

Она всё ближе, а у меня в башке неожиданно долбят слова Снежаны о том, что если нравится девушка, стоит пригласить её на свидание.

Пфф. Не, мне, может, и занятно было бы узнать реакцию девчонки на такое внезапное предложение, но не настолько же.

К тому же, всё наверняка будет предсказуемее некуда. Она и без таких поводов меня мысленно посылает, походу, каждый день. По взгляду вижу.

Но не сейчас…

– Что-то не так? – настороженно спрашивает Оля, поравнявшись со мной.

– Пытаюсь понять, – бурчу машинально, но тут же компенсирую это усмешкой.

Слышу тяжёлый вздох.

– Снежана никак не связана с папой и уж точно не может способствовать моему побегу или ещё каким-то возможным планам обхитрить твоего отца, – выдавливает Оля, непривычно пристально вглядываясь мне в глаза.

Аж голову задирает… Мелкая ведь по сравнению со мной.

И раньше так открыто не смотрела. Не по себе немного – что там высматривает?

Не те она подозрения во мне нащупать пытается. Или делает вид, что не те?

Блять, как же задолбали эти сомнения.

– Это да, – чуть ли не растерянно выдавливаю. – Просто ты меняешь круг общения.

Сжимаю челюсть, осознав, что выдал Оле своё недовольство именно этим, а не сделал вид, что и вправду тупо контролирую планы по отцу. Хотя какая разница?

Девчонка вот даже не замечает, это я загоняюсь непонятно почему. Она просто плечами пожимает:

– Скорее расширяю.

Хм, а что если и вправду для Оли это просто способ забыться от проблем? Общаться с новыми для неё людьми – пусть и знакомыми три года, но с теми, с кем раньше не особо?

Усмехаюсь. При хорошем раскладе я так-то первый кандидат на её расширение круга общения должен был быть. И не сказать, что не пытался эту неделю.

– Ближе меня у тебя всё равно никого не будет, – решаю зачем-то обозначить это. Вроде бы невсерьёз, насмешливо, но Оля поджимает губы. – Этот месяц, – чуть грубее уточняю.

Без понятия, зачем изначально говорил как бы без временных рамок. Зато реакция красноречивая. Отрезвляющая пощёчина своеобразная. А Снежана ещё про свидание…

– Тогда нам лучше ладить, – неожиданно мягко отвечает Оля. Чуть робко и как будто смущённо. Застываю и, кажется, даже не дышу. – Какие у тебя планы на выходные?

Глава 4. Оля

Я слишком хорошо знаю папу, чтобы уже даже по буквам понимать, когда он в отчаянии. И как бы я его ни любила, прекрасно вижу, что человек он наивный и инфантильный. Сначала придумает себе масштабную идею, поверит в неё и загорится, потом начнёт набивать шишки и тут же теряет интерес. И в долги вляпался наверняка примерно по той же схеме. Мне не сказал, как именно, но я догадываюсь, ведь и кредиты папа периодически брал то на «крутую стопроцентную идею для бизнеса», то даже на то, чтобы съездить на Мальдивы со своей новой девушкой, которая, кстати, по итогу его бросила.

Он чудесный человек, мягкий, добрый, с чувством юмора. Но в плане серьёзных дел – это сплошная проблема. И боюсь, что суетиться папа сейчас будет так же неуклюже, вляпываясь лишь в бОльшие проблемы. Когда мама была жива, хотя бы приземляла его и сама контролировала наши финансы, а вот я после её смерти этого не делала. Доверяла папиным словам снова и снова, не хотела обижать его скепсисом к очередной его «гениальной» идее.

А ведь на этот раз угроза слишком серьёзная. Не знаю, чем по жизни занят отец Руслана, но явно чем-то далеко не безобидным. Сразу видно, что он влиятелен и привык вращаться в мире больших денег. В мире, где жестокость – норма, лишь очередное средство решения проблем.

Я очень хочу, чтобы у папы каким-то сверхъестественным образом всё получилось. Готова поверить в чудо. Но разум подсказывает, что нужна перестраховка. Мне тоже не будет лишним действовать… Как бы ни отвращала мысль о единственном возможном способе быстро заработать настолько большие деньги.

Принципы или спокойная жизнь без угрозы смерти мне и папе? И это ещё не факт, что мы рискуем именно жизнями: не знаю, какие там методы у отца Руслана. Его бугаи были жёсткими и бескомпромиссными, пугали одним своим видом, да и разговаривали и смотрели ещё более грубо и жутко.

Я знаю, что Снежана работает в элитном эскорт-сервисе. Случайно слышала, как она разговаривала по телефону на лестничной площадке универа. Я тогда задержалась по вопросам устройства лаборанткой на кафедре, а потому нарушила её уединение притом, что в это время никто не ходил там. Снежана чувствовала себя уверенно, рассуждая и о клиентах, и о суммах, на которые согласна. А ещё о сексуальных практиках, за которые придётся доплатить.

Я была слишком шокирована в тот момент, потому и не догадалась скрыться и не смущать однокурсницу. Она меня увидела и поняла, что я всё слышала. Спускались в итоге вместе и попутно вкратце обсуждали произошедшее. Я обещала молчать, а Снежана, как будто оправдываясь передо мной, говорила, что никакие подработки не дают таких денег, как эта работа и что купить квартиру в Москве родителям и самой переехать из общаги – это круто и стоит любой деятельности.

Больше мы не задевали эту тему и вообще не общались, но вот уже несколько дней я периодически вспоминаю тот разговор. А сегодня решилась поговорить со Снежаной…

Просто, чтобы оценить перспективы этого варианта. Пусть он будет на случай, если папа всё-таки не справится.

Несмотря на внутреннюю дрожь и чуть ли не панику, я умудрилась совершенно спокойно и без колебаний сказать Снежане, что тоже подумываю над эти заработком и что мне нужны деньги. Назвала сумму… Нехилая, конечно. Однокурсница сказала, что за разовый секс даже в их эскорт-сервисе такое не платят, если только клиента не зацепит девушка настолько, что готов предложить любые деньги. Но и в этом случае она должна быть девственницей, а он может претендовать с ней на любые виды секса и на всю ночь.

Конечно, Снежана была уверена, что я в свои уже почти двадцать два давно имею сексуальный опыт, но это не так. У меня был парень только в школе, мы с ним целовались и обжимались, до большего не дошло. То мамина смерть, то моё поступление и мелкие подработки, то просто отсутствие интереса к тем, кто проявлял свой… Отношения ради отношений меня не волновали, и я не чувствовала себя ущербной от того, что у меня их нет. Вот и Снежане совершенно спокойно об этом выложила.

Вот только не забывая о том, что Руслан меня контролирует, я попросила её организовать всё на общем мероприятии нашей группы. Если мы пойдём туда все вместе, у меня получится найти возможность остаться наедине с кем надо. В универе ведь меня особо не ограничивают… А уж на как бы тусовке всегда можно найти, чем отвлечь Руслана. Если понадобится, даже подлить ему что-то, чтобы усыпить бдительность.

Идеальный вариант – клуб, в котором есть комнаты для уединения. Идеальный повод – мой день рождения. Сегодня восьмое, он довольно скоро, и Снежана успеет к тому моменту найти согласного с условиями клиента. Она сказала, что моих фоток из соцсетей может хватить, но если что, в понедельник на перемене поснимает меня отдельно, в том числе и на видео.

Надо отдать Снежане должное – она ничему не удивлялась и вообще не задавала лишних вопросов, а ведь те наверняка были. Ещё и помочь взялась… Конечно, я всё равно надеюсь, что это не понадобится, но благодарна.

О смысле возможных предстоящих действий стараюсь не думать. Пока ждала Руслана в коридоре, настраивалась на хладнокровие. И на дальнейший план действий… Если к варианту с клубом придётся прибегнуть, то надо, чтобы Руслан не возражал против того, что я хочу отметить день рождения там. Увы, даже это теперь зависит от него. А значит, придётся поладить…

И вот я уже спрашиваю про планы на выходные у явно удивлённого таким переменам моего настроя Руслана. Судя по всему, Снежана не выдала моих планов, а к ней он подходил из-за просьбы его отца реагировать на любое моё подозрительное поведение.

Подавляю в себе усмешку от мелькнувшей мысли, что как раз наиболее подозрительное моё поведение – любезничать с ним. Уж это точно не то, чем хотела бы заняться.

Но как раз именно это и должно сработать, потому что Руслан отвисает и даже улыбается мне. Непривычно… На этот раз замираю я, но момент не длится долго. Возможно, мне даже показалось… Теперь Руслан снова серьёзен и как будто сосредоточен.

– Вообще без планов обычно, движуха сама меня находит, – небрежно бросает.

Словно мой вопрос вполне себе обыденный, а не внезапный. Ещё и не спрашивает, с чем связан… Придётся самой.

– Предлагаю не откладывать с тем, чтобы начать ладить, – голос чуть дрожит, но я справляюсь, взгляда не отвожу и не переигрываю с заискиванием. – Может, на эти выходные ты останешься дома? Ну или мы выберемся куда-нибудь вместе.

Меня настолько обжигает неловкостью, что выдержать взгляд Руслана становится сложнее с каждой секундой. Не представляю, как справляюсь. Внутренне уже готовлюсь, что он насмешливо отвергнет моё предложение, ну или напомнит, что мы в неравном положении. И что ещё подумает, снисходить ли до меня.

Но ведь сам сказал, что ближе него у меня за этот месяц никого не будет… Зачем?

– Звучит, как приглашение на свидание, – ухмыляется Руслан, не сводя с меня взгляда.

Вроде бы обычное слово, но от него мгновенно ускоряется сердцебиение. Против воли впервые за наше знакомство думаю о том, что он ведь симпатичный и свободный парень…

– Мы пока не настолько ладим, – на странном нервяке какого-то чёрта выдаю именно это, неопределённое и дурацкое.

А могла бы отшутиться или как-то мягко обозначить, что максимум просто общение у нас будет, не более того. Что за «пока»?..

Руслан окидывает меня нечитаемым и как будто потемневшим взглядом. Неожиданно улавливаю напряжение. Впрочем, не уверена, что оно его, а не моё.

– Давай в субботу выберемся в город, развлечёмся, а в воскресенье перед универом дома отсидимся. Как раз к тому моменту уже чуть больше ладить начнём, – снова усмехается, но неестественно как-то.

Может, ему тоже не по себе от всей этой ситуации?

Руслан ведь тоже человек, чувствует что-то, в конце концов. И за эту неделю пытался за мной заговорить почти дружелюбно. Даже ужин как-то приготовил… И это при нашей-то враждебности.

Киваю ему, улыбнувшись. Что бы ни было, а попробовать общаться с ним нормально стоит. Что-то мне подсказывает, это вполне рабочая тактика.

Да и женскую хитрость никто не отменял. Конечно, очаровывать Руслана, живя с ним в одной квартире, не стоит, но милые улыбочки явно действуют. Вот и сейчас Руслан даже не моргает, глядя на меня. И сглатывает довольно шумно.

Похоже, никакие подозрения ему и в голову не приходят… Удивительно, но моё внезапное смягчение, похоже, вышибает ему мозги. Руслан аж забавно заторможенный, не сразу за мной к лестнице идёт.

А я чуть не спотыкаюсь, потому что это открытие вдруг не столько воодушевляет, сколько напрягает. Ну не может же Руслан запасть на меня?

Глава 5. Руслан

Офигеваю сам с себя не только в том плане, что всех пацанов с их планами отшиваю, но и продумываю, куда бы Олю отвести. Как будто у нас реально свидание какое-то. Охуенно внезапное причём. И вроде как сама меня позвала.

За каким-то хреном, кстати, снова и снова думаю, зачем. Что там у Оли на уме… Реально ладить хочет, поняла, что жить как чужие напрягающие друг друга соседи – так себе идея? Или…

Это «или» конкретно так вышибает мозги. Оля же не понимает вообще, как я могу нравиться и все эти годы только это самое непонимание мне и демонстрирует. А ещё смотрит, как на пустое место.

Так что да, просто не хочет усложнять себе месяц. А я как придурок, как будто и этому рад. И не столько потому, что так нам проще будет… Меня прямо-таки завораживают эти перемены ко мне, тормошат. И внезапно хочется впечатлить Олю.

Веду её сначала в филармонию, потому что и сам уважаю симфонические оркестры, и на такую утончённую особу это должно произвести эффект. Там же музыка совершенно особенная, такое мощное звучание, что как будто по венам течёт, а не просто ушами воспринимается. Никакие колонки или наушники этого не передадут. И даже концерты крутых групп тоже. Да, я люблю рок, но как гитарист не уловить тонкость и силу звучания оркестра не могу.

Эта музыка словно частью тебя становится и уносит одновременно. Правда, я всё равно остаюсь в реальности: почему-то так и тянет на Олю смотреть, реакцию подмечать. Девчонка глаза прикрывает… Чувствует посылы дирижёра. Или какие-то свои, но явно значимые.

После филармонии идём обедать в хороший ресторан неподалёку. Там даже разговариваем… Правда, атмосфера уже не такая гармоничная, как на прослушивании музыки была. И чуть после тоже: мы пообсуждали дирижёра и его оркестр, я сказал, что один скрипач слегка мимо нот попал, а Оля даже не заметила и довольно мило удивлялась тому, как я понял. Но в рестике она снова чужой становится. Говорит со мной на отвлечённые темы, но уже не так развёрнуто, толком не улыбаясь и глядя на меня с задумчивой настороженностью. Ещё и в телефон то и дело пялится, как будто я не вижу, что ничем толком там не занимается.

Ну да ладно… Потом в кино идём. Хотя изначально думал в парк развлечений Олю отвести, но замести успевает, пока мы в филармонии ещё были. Не та погода, чтобы много шляться. Фильм выбираем первый попавшийся: очередной выпуск какой-то супергеройской киносаги. В целом ничего так, отвлечься можно. Не совсем понял, от чего именно, но, кажется, Оля знает: расслабляется после фильма ощутимо, даже сама мне и предлагает в ближайший гипермаркет заглянуть. Типа там можно найти много всяких мелких ништяков, которые возле моего дома не продаются.

Поддаюсь… Но у кассы напряжение возвращается: Оля устраивает откровенно бесящий спектакль с разделением продуктов, чтобы каждый из нас отдельно оплачивал. Притом, что за остальные мероприятия позволяла платить мне, не выёбывалась. А тут вдруг бабки дофига лишние появились за несколько минут?

Пиздец выводит Оля этим. Такое ощущение, как будто в начале дня она была гораздо более лояльно ко мне настроена, даже улыбалась достаточно тепло, впечатлениями делилась, а чем ближе к дому, тем сильнее я снова мудак. Словно я что-то там испортить в очередной раз успел по её мнению, хотя, блять, старался не напортачить. Хрен пойми почему, но вроде как да.

Спорит ещё со мной прямо на кассе. В итоге не выдерживаю и просто достаю свою карточку, взглядом попросив кассира пробить всё вместе и рассчитать. Оля ворчит, но понимает, что он на моей стороне. В итоге вредная девчонка успокаивается тем, что настаивает про следующий раз, в который будет платить она.

И блять, наверняка будет. Даже если я закупаться впрок всеми продуктами начну и забивать ими весь дом – Оля упрётся и себе отдельно будет что-то брать и отдельно готовить. Она сейчас ведь так и делает. И, судя по всему, этот наш совместный день ничего не изменил.

Не то чтобы должен был, но блять… Такой себе у неё способ налаживать отношения.

Мы выходим из гипермаркета уже в совсем вечернюю Москву, освящённую неоновыми вывесками и прочими огнями. Ещё и ёлки повсюду стоят с новогодними инсталляциями. Красиво, но настроения никакого.

Бесит меня Оля. Снова. Буквально всем: и тем, что на время в очередной раз смотрит, и даже тем, что Гришина. Что за дурацкая фамилия? Какой нахрен Гриша, и почему она как бы его?

Не то чтобы Руслановой должна быть… Хотя, было бы прикольно. Представляю, как корёжило бы Олю, будь у неё такая фамилия.

Смотрю на девчонку, кутающуюся в шарф и надевающую перчатки. Щёки розовые… Хоть и в шапке Оля, но кончики покрасневших ушей видны. Нормально не может натянуть на себя шапку? Может, мне поправить ей?

Неожиданно эта мысль чуть ли не смущает. И хотя обычно я сразу действую с девчонками, причём куда хлеще, сейчас почему-то не решаюсь. Притом, что уж с этим-то безобидным жестом меня послать не должны.

– Замёрзла? – спрашиваю внезапно мягко, хотя ещё недавно не был настроен пробиваться через её очередное хмурое молчание. – Думал, будет лучше пройтись, а то из дома почти не выходишь, – поясняю, почему мы ходили на все эти мероприятия чуть южнее от центра, где живём.

Вернее, живу… С каких это пор у меня в мыслях «мы»?

– Не то чтобы у меня есть выбор, – бурчит Оля, комментируя только мои слова про её заточение в четырёх стенах.

Опять недружелюбие… И даже напоминание, что она вроде как пленница. Моя.

– Выбираться вместе можно куда угодно, – не реагируя на это, спокойно напоминаю. —Хоть на встречу с твоими подругами.

– И с парнем?

Останавливаюсь резко. Сильнее сжимаю пакеты в руках. Прозвучавший вопрос вроде негромкий был, но по ушам долбит.

У меня ведь нет причин ревновать Олю Гришину, но гипотетический парень рядом с ней… Эта мысль внезапно бесит даже больше, чем всё остальное, недавно порядком выносящее.

Оля тоже останавливается, спокойно глядя на меня. Ответа ждёт. А я всё ещё не в себе как будто. И раньше видел её общение с парнями, с которыми потом и сам начинал общаться. Заодно узнавая, что ничего у них с ней нет. Делал это уже привычно, чтобы Оле нервы потрепать и вызвать хоть какие-то эмоции к себе – лез и в круг её общения, и в приоритеты по учёбе, по жизни даже тоже, назло много чего делал…

Пиздец. Как помешанный. И масштабы всей этой херни начинают доходить до меня только сейчас, когда простой вроде бы вопрос вышибает, блять, настолько, что уже нехилое количество секунд пройти успело. Хорошо хоть не минут.

– У тебя есть парень? – небрежно бросаю.

– Нет, – Оля чуть медлит, и я какого-то хрена во время этой заминки дышал сбито, как совсем уж безнадёжный долбоёб. – Но если бы был?

То я бы его нахрен убил.

Внезапная мысль. Но не находящая во мне никакого отвержения. Естественная такая…

Приплыли, блять.

– Не люблю рассуждения в категории «если бы», – говорю грубее, чем собирался. Отвожу взгляд, собираясь с мыслями. Вспоминаю, что у Оли и нос уже краснеть начинает, я успел ухватить взглядом. – Вызову такси, – решаю.

Пешая прогулочка была хороша часов так в одиннадцать дня, когда ещё относительно тепло было. Сейчас вечер, и Оля явно из мерзлячек.

– Спасибо, – в подтверждение этому слышу.

И что, даже денег мне предлагать за такси не будет? У нас опять прогресс?

Наверняка такой же хрупкий, как днём был. Но всё равно как-то теплее становится. Выбираю машину, которая подвезёт нас с Олей до дома, где вместе разбирать продукты будем…

А потом вдруг решаю, что мне этого мало. Хочу хотя бы подвести к тому, чтобы посадить Олю на мотоцикл. Прощупать реакцию… Зачем вообще тянул с этим? Да, разбитая была в первые дни, давить не хотелось – ну так ничего, привыкла бы быстро. Девчонки многие от мотоцикла пищат.

– На мотоцикле когда-нибудь пробовала ехать? – выныриваю из телефона, снова смотрю на Олю.

Дышит уже ртом, холодно ей. Губы приоткрыты.... Какого-то хрена залипаю именно на них, наблюдая, как двигаются для ответа:

– Нет и не хочу, – резкое. Оля явно просекла, для чего я спрашиваю. Возражает. Но от этого лишь сильнее загораюсь идеей прокатить девчонку как-нибудь. – А вообще… Разве мотосезон не закрывается осенью?

Спрашивает с недоверчивым любопытством. Забавная смесь: в голосе слишком слышится и то, и другое.

– У меня есть все примочки для спокойной зимней езды. Даже когда метёт, – киваю на окружающую нас заснеженную обстановку и на Олю взгляд возвращаю.

У неё снежинка на уже почти красной щеке. Выделяется отчётливо. Красивая… Даже узоры видны. А уж подобную хрень я раньше вообще не замечал. И тем более не рассматривал, как делаю сейчас. Кажется, ещё и лыблюсь, как идиот.

– Ну да, твой папа может позволить себе всё, – звучит как наезд.

Причём неожиданно грубый. Ловлю взгляд Оли: напряжённая такая. Снова враждебная.

Всегда бесило сочетание недовольства и милоты в ней. Лицо ну пиздец насколько загляденье, прям каменного растрогать может, но вот это постоянно недовольное выражение на нём… Причём оно только в моём присутствии такое. Когда Оля не замечает меня, и сиять может, и улыбаться заразительно, и сплошное обаяние живое источать.

– Вообще-то я работаю, – как ни странно, со спокойной серьёзностью излагаю ей. – Его бюджет – его, а мой – это мой.

С одной стороны это радует, даёт ощущение какой-то независимости, но с другой – многие мои сверстники, дети друзей отца вообще ни в чём себе не отказывают, ездят на крутых тачках, ходят в самые дорогие заведения страны и мира в целом, который тоже активно объезжают. Не то чтобы меня тянет ко всему этому… В целом похуй. Но когда и проблемы разные самому разгребать приходится – сомнительное удовольствие может быть.

– Не скажу, что я от этого кайфую, но он сам поставил такое условие с моих восемнадцати, купил мне отдельную хату и пустил в самостоятельную жизнь, – изливаю часть мыслей Оле. Без понятия, зачем. – В этом, кстати, есть свои плюсы.

Набивать шишки самому – это значит и учиться много чему по жизни сразу, не долбоёбом быть, чувствовать удовлетворение от побед и значимость свою тоже. Да и зависеть от отца было бы сомнительным удовольствием. Хорошо, что я избавлен от этого. И даже во внимании его нуждаться перестал, как это было в детстве, особенно, когда нас бросила мама.

Но и минусы тоже проскальзывали. Например, пока искал работу совмещая с учёбой на первом курсе, первое время перебивался кое-как. Бывали времена, когда нечего было жрать. И от непривычки после благополучного детства они воспринимались особенно остро. Я ведь даже на врачей у отца не брал, хотя на первом курсе подхватил какую-то серьёзную хрень.

– Я тоже имею свои деньги, – неожиданно нарушает затянувшееся молчание Оля.

Это я уже понял – судя по тому, что ей есть что тратить сейчас. Но думал, ей родители выдают. Получается, нет – работает? Как-то особенно про свои сказала, как про заработанные.

– У твоего отца те же условия? – не сдерживаюсь от скептической усмешки.

Он же, блять, с моим связался. А значит, там полный пиздец у них в семейке с финансами. И с мозгами отца семейства, видимо, тоже.

– Нет, просто в какой-то момент поняла, что так проще, – неохотно выдавливает Оля. Отводит взгляд, вздыхает и вдруг добавляет: —У нас всегда не хватало денег. Мои тоже тратятся. У меня подработки в основном.

Не соображаю с ответом. Как-то внезапно Оля со мной личным делится, причём явно наболевшим. Чувствую себя долбоёбом, у которого мозги вышибает.

Ничего такого она вроде бы и не говорит, но, блять, настолько непривычно, что может мне что-то важное рассказать… И что у неё всё так сложно по жизни было, тоже привыкла вывозить девчонка.

И прям хочется перестать тупить. Утешить как-то? Просто поддержать разговор?

– С последней ушла с октября, – снова нарушает молчание Оля. – Надо бы новую искать. Пока хватает денег для разных потребностей, но… – она плотно сжимает губы, снова глядя на меня.

Причём снова так, будто я виноват во всех её бедах одним своим фактом существования.

– Но думаешь, что твой папаша не способен закрыть долг сам? – завершаю за неё мысль, напоминая, кто истинный виновник её проблем. Умом понимаю, что звучит грубовато, но меня заносит: – И какую тогда ты подработку найдёшь? Чтобы такие бабки быстро получить, нужно либо в криминал, либо в элитные шлюхи, – последнее прям с вызовом, в глаза, вспоминая Снежану.

Оля вздрагивает. Смотрит на меня полыхнувшим взглядом. А у меня башка кругом идёт, когда пытаюсь понять, это она оскорблена так, или я всё-таки попал в цель?

Хочется хорошенько встряхнуть Олю, добиваясь конкретики, да и вообще, выплеснув из неё всё, что есть ко мне. Неприязнь эту нахрен наружу всю изъять, разом на себя принять, довести до предела, а потом…

Не шевелимся оба. Буравим друг друга взглядами.

– Тебе виднее, твой папаша явно в криминале, – злобно толкает она. В голосе эмоции, и яркие: обида прямо наружу рвётся. Прям чувствую, как Оля жаждет уколоть, ударить посильнее. Но удовлетворения не получаю. – Пойдёшь по его стопам? Или ты уже?

Сжимаю челюсть. Какого-то хрена задевает. Даже за отца, хотя мы никогда не были охрененно близки, ну и да – у него действительно мутки серьёзные, на грани всегда балансирует, на связях выезжает. Причём я узнал об этом чисто случайно, в детстве просто бизнесменом его считал.

Скольжу взглядом по лицу Оли, чувствуя, что ещё чуть-чуть – и пружина лопнет. Меня прорвёт. Без понятия, как именно, но блять… На последнем дыхании держусь. И сердце херачит как ненормальное.

Но очень вовремя для нас обоих звучит оповещение у меня на телефоне. Короткое, но долбящее по ушам. Не глядя, шарю у себя в кармане. Взгляд как прикован к Оле. Лишь поднеся телефон к лицу, еле отвожу глаза от неё.

– Наше такси, – хмуро сообщаю.

Уже почти и забыл, что вызвал…

Глава 6. Оля

Что ж я делаю? Собиралась ведь начать ладить с Русланом, мне это необходимо! И ведь чувствую, что навстречу в этом идёт – нет, блин, срываюсь и порчу всё. Мой день рождения довольно скоро, папа до сих пор в сплошных обещаниях и бесперспективных проектах. Умом понимаю, что придётся прибегнуть к варианту Снежаны. Но на нервах веду себя так, как будто избегаю этого варианта.

Как же неестественно будет просить Руслана о днюхе в клубе при том, как у нас натянуто всё сейчас. Точно о чём-то догадается. А даже если нет, из принципа может отказать.

Сегодня воскресенье – день, когда мы собирались провести вместе дома. Под фильмы какие-нибудь или ламповые разговоры. В пятницу мы распределили выходные именно так… Но я не уверена, что Руслан держит это в уме. Не удивлюсь, если специально прямо с утра куда-то уйдёт.

Вчера я сразу по нашему возвращению ушла в комнату и заперлась там, предоставив Руслану самому разбирать купленные продукты. При этом прислушивалась к тому, что он делал… И да, разобрал. А потом сел работать.

Если уж честно, за прошедшую неделю я успела заметить, что Руслан сам зарабатывает на жизнь и понять, что его деятельность как-то в интернетом связана. Айтишник или что-то вроде того. Иногда я слышу, как общается с заказчиками. С криминалом это явно не связано…

А ведь, возможно, Руслану вчера было обидно это слышать. Надо хотя бы допустить, что у него тоже есть чувства – иначе я далеко не пойду.

И раз уж на нервах встаю сегодня раньше, с самого утра начинаю работать над реальным налаживанием отношений. Умывшись и переодевшись, готовлю. На этот раз не только на себя.

Долго же он спит. Причём именно сегодня – обычно просыпается даже пораньше, чем я. Неужели вчера всю ночь работал?

Я успеваю сделать и первое, и второе, и завтрак сообразить. Омлет с овощами, багетами и свежевыжатые соки. Апельсиновые оба. Вчера я в том гипермаркете набрала фруктов под это дело – видела у Руслана соковыжималку. Кстати, даже её работа его не разбудила, а ведь спит в гостиной, которая проходная.

Почему-то улыбаюсь этой мысли. И вдруг понимаю, что не так уж сложно будет налаживать отношения: безмятежно спящий Руслан кажется совсем безобидным. Возможно, даже милым. По-своему.

Подхожу к нему ближе… Пора бы разбудить.

Он спит на довольно небольшом для его роста и телосложения диване. Тот и не раскладывается толком… А я и не замечала.

Постельное бельё под Русланом скомкано, потому как не предусмотрено для таких размеров дивана, шире гораздо. Простынь болтается внизу, едва не доставая до пола. Одеяло прикрывает лишь половину тела. Судя по всему, Руслан спит голым… А выражение лица сосредоточенное немного, хмурое. Не такой уж безмятежный сон.

Застываю возле парня, зачем-то блуждая по нему взглядом. Может, не стоит будить?

А он явно ходит в спортзал. Даже расслабленные мышцы впечатляют. Не то чтобы мне важна эстетика, но по-дурацки залипаю на то, как мерно вздымается подкачанная грудь, как вырисовываются кубики даже без напряжения, как…

О Боже!

Я хоть и девственница, но не в каменном веке живу и в курсе про утренний стояк. Но ужасно не по себе от осознания, что эта самая выпуклость, прочерчиваемая через одеяло, и есть он. И что именно Руслану принадлежит. Не знаю, почему, но именно последняя мысль заставляет сердце стучать в висках. Жар ещё к коже приливает.

А потом я чувствую на себе взгляд. Вот какого чёрта Руслан умудряется проснуться так неожиданно? Никакого посапывания, потягушек, покашливания – да даже шевеления не было! Он просто открыл глаза и теперь видит, что я возле его дивана застыла, как дура.

Что вообще можно подумать в такой ситуации?..

Надеюсь, хотя бы не заметил, что я некоторое время смотрела на его член. Боже, как неловко.

Сглатываю, когда мы встречаемся взглядами. Недоумение в его глазах заставляет меня испытывать неловкость буквально нон-стопом. Более того, она ещё и нарастает.

– Я просто… – выдавливаю еле-еле. – Хочешь есть? – тут же выпаливаю.

Ну а что, сразу к делу тогда уж. Пока ещё Руслан не просыпается окончательно. Он хоть озадачен, но не похоже, что ясно мыслит: вид ещё сонный. И волосы забавно растрёпаны.

– Ага, сейчас соображу что-нибудь, – хриплым ото сна голосом соглашается Руслан, явно не улавливая, к чему я это спрашиваю.

Автоматом говорит… А значит, и тот невнятный эпизод с застывшей у его дивана мной можно вычеркнуть.

– Не надо, я уже сделала, – миролюбиво сообщаю.

Улыбнуться, правда, не получается, хотя собиралась.

– Мне тоже? – в его всё ещё хриплом голосе такая растерянность, что вот на этот раз улыбка сама собой лезет на лицо.

А занятно это всё-таки – вводить Руслана в замешательство. Не знаю, почему, но это так. Помогает справляться с дурацким смущением, накатывающим от всего сразу: и от воспоминаний об утреннем стояке, и от того, что я застукана возле дивана, и от необходимости мило разговаривать с самым вредным из моих однокурсников и даже от хрипотцы в его голосе.

– На двоих, да, – подтверждаю как ни в чём не бывало, будто чуть ли не привыкла готовить Руслану. – И завтрак, и обед, и даже ужин, – прикусываю губу, когда он довольно резко на кровати садится и одеяло сползает ещё сильнее. – Ты ведь вчера купил продукты на двоих, – решаю оправдать свои альтруистические порывы.

Потому что не делать этого вдруг кажется опасным…

– Я бы и дальше покупал, – Руслан говорит всё ещё растерянно, но уже не так уж хрипло и более уверенно. – Тупо разделять, когда живём вместе, – он тянется к валяющимся на полу штанам, и я тут же, вспыхнув, отворачиваюсь.

Слышу усмешку. Но наплевать. Я ведь вот вообще не удивлюсь, если там под одеялом Руслан абсолютно голым спал. И как бы не готова видеть, как он таким встаёт…

Я-то не готова, но вот фантазия предательски рисует в голове детали вот прям сейчас. На основе очертаний под одеялом… Боже…

Как я вообще могла дойти до того, чтобы думать о члене Руслана?

– Разберёмся потом с покупками, – пытаюсь обыденно подытожить: ну и пускай после его слов пауза прошла. Направляюсь к кухне. – Ты к свежевыжатым сокам как?

– Вообще норм, но давно не пил, – его голос звучит всё ближе. Видимо, Руслан за мной идёт… Мельком оборачиваюсь: одетый. – Ты и соки сделала? – ухмыляется, поймав мой взгляд.

Тянет отвести, но сдерживаюсь. Хотя в какой-то момент мысль, что я, скорее всего, перестаралась и лишь забавляю его этим; мешает связно мыслить. Хочется отыграть назад, пусть и не знаю, как.

Вместо этого как можно более небрежно поддаю вперёд:

– Это было несложно.

Раскладываю по столу приборы, сервируя завтрак. Руслан в это время умывается. Ничего мне не ответив, в ванную пошёл. С одной стороны, так проще: хоть какая-то передышка и время, чтобы прийти в себе и настроиться на дальнейшее, с другой… Непонятно вообще, что у него на уме. А это, увы, сейчас важно.

Руслан довольно быстро возвращается, и на этот раз кажется очень даже бодрым. Ни тени сонливости на его лице… И взгляд сосредоточенный, ясный, заинтересованный.

Молча кладу на его тарелку омлет с багетами. Сок тоже наливаю… Руслан следит буквально за каждым моим действием, как прикован у него ко мне взгляд.

– Спасибо, – а вот голос почему-то почти такой же хриплый, каким был после сна.

Не отвечаю. Сажусь и начинаю есть. Хотя это довольно простое занятие вдруг сложным кажется, потому что сидим мы в тишине, а Руслан ещё и смотрит периодически. И не то чтобы я парюсь из-за возможных звуков глотков или пережёвывания, но молчание начинает напрягать.

Радует только, что вкусно всё получилось. Уверена, что и ему тоже. А это всё-таки немного приятно, да и неплохой шажочек к задабриванию Руслана.

Набираюсь уверенности и даже завожу разговор:

– Ты играешь на любой из гитар? – да, пусть Руслан знает, что я оценила стену в его комнате.

– Да, но предпочитаю басуху, – сразу отвечает. То ли рад, что я разговор завела, то ли тема для него самое то. – Хочешь, сыграю?

******

Конечно, я согласилась на предложение Руслана, чтобы он сыграл. Не то чтобы жаждала услышать… Просто решила, что, во-первых, ему такой ответ будет приятнее, а во-вторых – это довольно лёгкий способ сблизиться. Тот, при котором мне и разговаривать не придётся. Лишь сидеть и слушать…

Вот только эта задача казалась совсем пустяковой, пока мы ели и обсуждали, как давно и почему Руслан играет. А теперь, когда мы вдвоём в его комнате, а он проверяет настроенность гитары…

Я вроде бы привыкла уже здесь оставаться, причём не только спать, но и запираться периодически. Но именно когда Руслан сидит тут, аж переполняет ощущением, насколько в этой спальне всё им дышит. И как я вообще могла чувствовать себя здесь чуть ли не в безопасности? Эта комната чем-то вроде личного островка спокойствия стала за последние дни. Дико странно.

Руслан как-то задумчиво усмехается, прежде чем взяться за медиатор. Я почему-то отвожу взгляд. Мы сидим на одной кровати – его по факту, моей формально на все эти дни. Она, конечно же, застелена, но я начинаю жалеть, что не села на кресло напротив. Напряжённо тут как-то становится.

И это чувство лишь усиливается, когда Руслан начинает играть. Я узнаю мелодию: это песня довольно известного музыканта про любовь. Неожиданный выбор… Ведь даже не сказать, что такой уж рок. Руслан решил, что я предпочитаю что-то более романтичное?

Вот только слышать это от него как-то не по себе. Слишком уж проникновенно исполняет. Не сомневаюсь, что и играет мастерски: я ещё на филармонии поняла, что у него удивительно тонкий слух и явная предрасположенность к музыке. Но сейчас меня против воли занимают слова. А они… Вроде бы и банальные с одной стороны: про то, что он и она как струна с ладами: ненадолго врозь. Про то, что звук возможен, только когда их прижмёт друг к другу. Про то, что он готов пройти любые препятствия, лишь бы быть рядом и залечить её обгоревшие крылья.

Слышать всё это от Руслана… Господи, он как будто знает, о чём поёт. И это почему-то смущает до дрожи по телу, до ускоренного сердцебиения и уже почти болезненно прикушенной губы.

Лучше бы выбрал что-то про жизнь, смерть, вечные смыслы и тому подобное. Но это… Руслан и любовь – выбивающее напрочь сочетание. Не позволяющее соображать нормально, да что там – хотя бы в руки себя взять.

Он заканчивает. Смотрит на меня. Кажется, ждёт реакции…

Заставляю себя посмотреть в ответ. Оставляю многострадальную нижнюю губу в покое, обе растягиваю в мягкой улыбке. Давлю в себе вопрос, с чего вдруг такой выбор репертуара. И будет ли что-то ещё?

Вместо этого миролюбиво подытоживаю:

– Очень круто. Ты ещё и поёшь не хуже, чем играешь.

– Не сказать, чтобы профессионально, – чуть хмурится Руслан, хотя потом тоже улыбается.

Посчитал, что где-то не дожал? Пфф, по мне это было даже слишком хорошо. Настолько, что сердце до сих пор по-дурацки щемит.

– Ты бы мог создать свою группу, – горячо заявляю, потому что вдруг хочется донести до Руслана, насколько его исполнение отличается от любого другого любительского, которое мне доводилось слышать. – Уверена, у тебя бы получилось.

Он усмехается примерно так же неопределённо, как делал это перед исполнением. И вдруг смотрит мне в глаза. Так внимательно, что аж отодвинуться хочется. Но не шевелюсь.

– Какая ты сегодня милая, – полунасмешливо-полусерьёзно подмечает Руслан.

Ему непривычно? Ну так и мне как бы тоже. И чтобы не заподозрил ничего, с ухмылкой пожимаю плечами:

– Да и ты не такой уж мудак.

Он издаёт короткий смешок моему заявлению, а затем вдруг неспешно переводит взгляд с моих глаз на губы…

Это ведь не просто взгляд. Это вызов… Предвкушение. Почти прикосновение. Всем этим исходит от Руслана настолько остро, что я почти не дышу. Затапливает его желанием сделать этот шаг, причём затапливает настолько сильно, что будто уже моё. Поверить не могу, что это реальность. Почему он так смотрит?

Губы обжигает от такого сильного воздействия, а меня словно парализует. И вот Руслан уже клониться ко мне начинает… Не сводя при этом того самого жаркого взгляда с моих губ.

Он что… Он правда собирается…

Сердце отбивает тревожные удары чуть ли не в висках, и я наконец прихожу в себя. Отшатываюсь, чуть ли не шепча:

– Руслан… – понятия не имею, почему так тихо и хрипло, когда громко и доходчиво должно быть. – Не надо.

Он усмехается, отстранившись. Стучит пальцами по корпусу гитары будто бы в неловкости. Хотя знакомо ли ему это чувство вообще?

– По привычке, – поясняет насмешливо. – Ты же всё-таки девушка, – добавляет скорее пренебрежительно, типа даже не понимая, с чего вдруг потянуло ко мне.

Шумно сглатываю. Его лёгкость в «общении» с девушками далеко не новость для меня, учитывая, что он и со мной за стенкой умудрялся кого-то приводить. Но… Почему-то сейчас слышать об этом как-то не по себе. Чуть ли не коробит.

Резкий такой контраст с выбранной песней. Руслан лениво перебирает струны, а мне, может, и хочется его ещё послушать – но нет. Атмосфера уже не та. Между нами напряжение – пусть и не то, которое было несколько секунд назад от его взгляда – но тоже ни разу не отпускающее.

Продолжать здесь сидеть вдвоём не стоит. И дело даже не в «привычках» Руслана… Просто не стоит. Не смогу я играть в беспечность и дружелюбность, если тот момент так и останется между нами.

Лучше чем-то третьим перебить:

– Давай посмотрим какой-нибудь фильм, – предлагаю, ведь обычно сидя дома этим занимаются?

К счастью, Руслан легко соглашается. Набираем предусмотрительно купленных вкусняшек, выбираем фильм вместе… Получается даже легко. Он больше не смотрит слишком долго, не сидит слишком рядом и вообще не выбивает внезапными жестами. Останавливаемся на комедийном боевике. Вроде как недавно в кино шёл, но по сервису-подписке Руслана уже есть в хорошем качестве.

И всё бы хорошо, но в фильме оказывается довольно подробная постельная сцена. Начинается с порывистого поцелуя и только набирает обороты… Обычно я смотрю подобные моменты без особых эмоций, но почему-то из-за присутствия рядом Руслана не получается быть спокойной. Смущаюсь по-дурацки… Словно в первый раз вижу такое на экране. Хочется отвлечься на телефон или заговорить, перебить хоть чем-то странную нервозность.

Но не делаю этого, потому что Руслан смотрит на меня. Да, как назло, именно во время постельной сцены чаще бросает на мня взгляды… Как чувствует, что мне неловко. Ухмыляется ещё, слышу… Хорошо хоть ничего не говорит.

Ну а я как приклеиваюсь к экрану и толком не дышу, выжидая, когда наконец эти моменты закончатся. И вот почему они ещё и между брюнетом и блондинкой? И в целом персонажи похожи на нас с Русланом.

Так, стоп. Вот это уж точно лишняя мысль. Надеюсь, ему-то ничего подобного не приходит в голову?

Успокоив весь день подводящее меня сердце, пытаюсь окунуться в фильм. Благо, смешных моментов хватает, а эротических не так уж много. Скоро я втягиваюсь настолько, что и перебрасываюсь с Русланом мыслями по поводу сюжета.

И вроде бы никто из нас ничего не портит за весь оставшийся день. Уже можно ведь считать, что мы ладим?..

Глава 7. Оля

Ну вот и он. Роковой понедельник, во время которого Снежана будет должна мне сказать, как там с вариантами по мне. Я говорила ей, что интернетом пока пользоваться не могу, так что придётся по старинке, на словах. Однокурсница, конечно, думала по телефону позвонить, но и от этого я отказалась, сказала, при папе не могу и вообще спалиться боюсь. Так что до сегодняшнего дня я никак не могла узнать, каковы мои перспективы. Всё из-за Руслана… И без того пришлось настрой его сглаживать, а уж если бы Снежана позвонила с такими разговорами…

Наверняка он не только видит всё, чем я занимаюсь в интернете, но и слышать обычные звонки будет. Хотя я к ним пока не прибегала. Надеюсь, не придётся.

Папа писал в воскресенье. Пытался подбодрить, но на деле только хуже сделал. На этот раз он загорелся идеей инвестировать в разные акции. Уверял, что есть гарантированные варианты, которые помогут уже через неделю срубить немало денег. Расписывал это всё в подробностях – видимо, кто-то его надоумил, ну или прочитал на сомнительных сайтах. Пыталась спорить, но, конечно же, бесполезно было.

Это его «вот-вот всё получится» только выбило из колеи сильнее. А ещё перед Русланом было не по себе. Он ведь видел всё это. Я, конечно, не стыжусь папу; но одна только мысль о том, что вредный однокурсник мог смеяться над ним, нехило так выбивала из равновесия. Хотя Руслан никак на это всё не отреагировал. Как будто не видел вообще. Ну или просто не придал значения....

От этого хоть и стало легче, но ненадолго. Проблема сгущается, времени у нас всё меньше, и это занимает все мысли. А ещё дербанит всё внутри от возможной неизбежности варианта со Снежаной.

Садясь за её свободную парту, я даже толком не могу понять, хочу ли я, чтобы у неё получилось договориться по мне. Ведь если да, и я соскочу – не буду ли жалеть? Что если в конце месяца нас с папой всё-таки будет ждать серьёзная угроза, а я буду понимать, что могла избавиться от неё?

А если нет… Если у Снежаны не получится… Тоже ничего хорошего – что тогда останется?

Ловлю на себе взгляд Руслана. Но наплевать, что он там думает по поводу моего общения с этой однокурсницей. Сейчас не до того, чтобы беспокоиться ещё и об этом. Ничего подозрительного я не делаю. И потом, она сама предложила мне сесть вместе, причём довольно громко.

Лекция начинается, и я прям как чувствую, что Снежана намерена именно во время неё делиться новостями. Но не стоит делать это голосом: даже если шёпотом… Сзади нас сидят, впереди. Переписываться в телефоне, даже если в заметках – тоже не вариант. Даже если использовать для этого гаджет Снежаны. Мне всё равно неспокойно от этого, а потому пишу прямо в тетради:

«Ну как там?», – осторожно двигаю Снежане.

Она усмехается такому способу, но всё-таки поддаётся. Быстро пишет что-то, пока я стараюсь не ёрзать на месте от волнения. Даже делаю вид, что слушаю лекцию. Хотя не понимаю из неё ни слова, тем более, когда вижу ответ:

«В общем, есть вариант на полную сумму. Но есть один нюанс…»

Вот к чему это многоточие? Снежана издевается? Могла бы сразу описать этот нюанс.

«Какой?» – нетерпеливо и даже с нажимом пишу.

Снежана вздыхает, как будто колеблется. А потому на этот раз я смотрю в тетрадь, пока она пишет. И с каждым словом мне всё сложнее верить, что всё это про меня:

«Один такие деньги не заплатит даже за все три девственные дырочки и на всю ночь. А вот двое— да».

Сглатываю, пропуская через себя пугающую информацию. Не хочется обдумывать её детально, но мозг сам собой делает это.

Снежана имеет в виду по очереди? Или… Одновременно?

Боже, так и не могу поверить, что я всерьёз примеряю вот это всё к себе. А ведь в школьные времена не позволила довольно милому и обходительному парню пойти дальше поцелуев и обжиманий. И всё ради чего?..

«Двое?» – с трудом выжимаю из себя одно слово ослабевшей рукой.

Хотя и глупо переспрашивать, когда текст Снежаны вот он – прямо передо мной.

Но она воспринимает мой вопрос как попытку уточнить детали, начинает их строчить. Не мигая, слежу за её рукой. Хоть и хочется отвернуться и не читать всё хотя бы вот так сразу, но и сделать это кажется нереальным после первых же слов:

«Да, двое сразу, я о группе, – Снежане явно привычны такие разговоры, нисколько не теряется, не пытается смягчить. Хотя разве был бы в этом смысл? Стараюсь не выдавать нарастающего отчаяния, читая дальше: – Не волнуйся, бить тебя им нельзя, извращения совсем тоже. Просто поимеют во все отверстия как хотят. Может быть больно, но терпимо. Подготовься ко всему. Клизму там сделай.... И потерпи, если что. Они там ради своего удовольствия, а не твоего. Но оба чистоплотные, не такие уж старые, около сорока им. Вполне адекватные. На случай, если покалечат тебя, заплатят втройне и под суд пойдут, у нас по договору так».

Не сдерживаю нервного смешка. После её небрежного «не волнуйся» слова как раз далеко не успокаивающие идут. Даже упоминание договора не позволяет успокоиться. Само существование договора в таких делах кажется нелепым.

Потерпеть… Поимеют как хотят… Во все отверстия… Клизма…

Дышать становится сложнее. Но Снежана абсолютно спокойна: для неё ни слова из этого явно не повод для паники или истерики. Привыкла уже к такой атмосфере. И ведь не кажется жертвой… Совсем не кажется.

А ещё не похоже, что Снежана такие грубоватые словечки использует, чтобы меня дезориентировать. Скорее, они ей привычны, вот и всё. Она даже не понимает, как их могут воспринять со стороны. Такие, как я…

Жмурюсь от безысходности, прострелившей грудь. У меня правда нет другого выхода? Совсем?

Бугаи, которых прислал отец Руслана, более чем внушительные были. С такими не шутят. И тот факт, что моё пленение не настолько жёсткое, как могло бы быть, не должен обнадёживать. Нам с папой чётко оговорили сроки…

«Хорошо, я поняла, спасибо. Мне надо подумать», – умудряюсь написать почти без заминки, хоть и сердце бухает болезненными ударами, отбиваясь чуть ли не по всему телу.

«Ты думай, но до завтра, – тут же пишет Снежана. – Потом, если ты согласна, надо ещё и клуб снять, организовать всё, да и клиентам дать знать, чтобы не искали больше никого и были готовы ехать. Так что если согласишься, потом не слетай, иначе меня подведёшь. Я за тебя отвечаю, гарантию дала, слетать в последний момент нельзя, так что думай хорошо».

Хорошо подумать, но до завтра… Усмехаюсь. Да мне и жизни бы не хватило. Но киваю, поймав взгляд Снежаны. В конце концов, я ведь сама её попросила – подставлять не хочу.

Но обдумаю, пожалуй, после лекции. Сейчас будет лучше постараться погрузиться в неё, а не думать о предстоящем. Групповой секс с сорокалетними наверняка женатиками – офигенная перспектива, ничего не скажешь. Поверить не могу, что близка к тому, чтобы скатиться до этого. Подсознание ещё цепляется, что потерпеть-то всего ночь…

Морщусь этим мыслям. Позвоню папе сегодня, потороплю, попробую образумить с этими его инвестициями. Для Руслана такой звонок не должен быть палевным, а мне хоть какую-то ясность даст.

Глава 8. Руслан

Как же, блять, колбасит без видимых на то причин. Стоит только увидеть, как Снежана разговаривает с Олей, хочется просто подойти и запретить им общаться. Похуй, что без оснований. Мне не по себе, и это тут основное.

Держусь. Не особо понимаю, зачем, но справляюсь. Тем более что Оля как чувствует: только в понедельник сидит со Снежаной, а во вторник уже к привычной компании возвращается. Но не сказать, чтобы от этого легчает… Такими темпами в параноика превращусь. В универе толком ни с кем не взаимодействую, больше Олю контролирую, и это начинают замечать. Тимур вот подъёбывает слегка…

А я даже и отвечать нормально не способен, мысли не о том. Теперь о предстоящей днюхе, которая вот уже завтра, в четверг, а я не знаю, как именно порадовать девчонку. А ведь хочу. Не столько потому, что эти три дня мы общаемся более-менее нормально, обедаем и ужинаем тоже вместе – скорее потому, что хочется, чтобы улыбалась. Какое-то особенное чувство от её улыбки всегда. И оно усиливается втройне, когда причина этой улыбки я.

Сижу в своей комнате, где уже довольно много её вещей и вообще незримым присутствием будто всё пропитано, на гитаре бренчу. Опять романтичный репертуар.

«И вырвать бы с корнем тебя из-под кожи – боюсь, не поможет, боюсь, невозможно…»

Сука, как же отзываются эти строчки, хотя в первый раз услышав песню, излишне сопливой посчитал. А теперь пою, чувствую, успокоиться опять не могу. А в мыслях Оля Гришина. Может, Тим был прав в своих подъёбах?

Усмехаюсь этим мыслям, постукиваю по корпусу гитары. Играть как-то не тянет больше. Тянет ржать в голос над собой.