Теневая палитра бесплатное чтение

Оттенки чувств

Иллюстрация на переплете AceDia

В дизайне книги использованы элементы оформления:

© Avector / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Нова Т., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Amy Winehouse – Bac-k To Black

The New Shining – This Present Darkness

The Black Moods – Bad News

Lady Gaga – Perfect Illusion

Ocean Jet – Not Anymore

Empathy Test – Demons

Guns N’ Roses – November Rain

Silent Anthem – Hunted

Isak Danielson – Power

Kontinuum – Two Moons

Andrew Belle – Pieces

Nostalghia, Tyler Bates, Joel J. Richard – Plastic Heart

Leap – Where The Silence Goes

Enjune – Lost In The Woods

The Broken View – All I Feel Is You

Marilyn Manson – Blood Honey

Twiztid – Woe Woe

Пролог

В каждой культуре, какой бы древней она ни была, есть свои легенды. Некоторые из них похожи на романтические сказки – они учат жить и вдохновляют на подвиги. Но есть и такие, от которых у простого обывателя кровь в жилах стынет, а то и вовсе перестает течь, покрываясь тонкой коркой льда. Эти истории оседают, передаваясь из поколения в поколение, из уст в уста, а шепот с придыханием разносит молву по ветру… Таинственность хоть и пугает, окутывая сознание холодными щупальцами, но неизменно ими же и притягивает, сжимая нутро так крепко, что не отпускает, пока не выжмет досуха. Испокон веков на каждую историю находится свой верный слушатель, но лишь единицы задаются вопросом, сколько в рассказанном правды, а сколько – вымысла…

Древние племена, затерянные в джунглях Южной Америки, рассказывают легенду о звере, способном истреблять целые деревни и обладающем несокрушимой силой, подобной водам самой Амазонки. Он умеет запутывать следы и обманывать даже опытных путешественников, полностью лишая способности ориентироваться, изменяет сознание, рассеивая мысли и внушая нечеловеческий ужас, доводит до грани безумия, пока не вцепится острыми когтями в дрожащую плоть.

Вы, конечно, сейчас думаете, что быть пойманным в плен – самое страшное. Вовсе нет. Ведь хищник, чей облик настолько обманчив, что жертва поначалу и не подумает о грядущей опасности, одним только взглядом способен поглотить душу, целиком, без остатка, пока не останется лишь пустая бесформенная оболочка.

Три месяца назад я не верила в домыслы и сказки, предпочитая довольствоваться рациональным мышлением и щедрой долей скепсиса. Но все изменилось, когда ищейка вышел на охоту. Я думала, что больше не нужно заметать следы и скрываться, но все оказалось иллюзией. На самом деле погоня никогда не прекращалась.

Глава 1

Джош

Наши дни

Звук потолочного вентилятора над головой эхом отдавался в мозгу, наполняя назойливым жужжанием не только стерильную на первый взгляд комнату, но и весь город за ее пределами. Белые стены, выкрашенные дешевой краской, отражали свет люминесцентных ламп и жалкие крики. К счастью, это место было слишком далеко от ближайшего человека, способного распознать скупую просьбу о помощи.

После того как вопли превратились в плач и затихли, я выпрямился во весь рост, разминая плечи и шею, вращая головой из стороны в сторону. Прошел всего час с начала моего визита, а этот слабак уже потерял сознание. С такой динамикой я рисковал застрять здесь на всю гребаную ночь без возможности сменить рубашку.

Из-за спины послышался щелчок затвора, заставив меня резко обернуться.

– Какого хрена ты делаешь?

Губы Уэйда изогнулись в довольной улыбке, когда он повернул телефон так, чтобы я мог видеть фото.

– Он обделался прямо на твои любимые ботинки.

Я прищурился, глядя на изображение ног на экране, а потом опустил взгляд вниз, где растекалась мерзкая зловонная лужа, медленно омывая подошву моих черных челси, подбираясь все ближе к каблуку. Пришлось отступить на шаг.

– Дерьмо. Я увлекся.

Уэйд хохотнул, поднимаясь с хлипкого стула, служащего местом, откуда он мог следить за моими действиями, раз в две минуты раздражая своими едкими комментариями.

– Ты отличный палач, но такой чистюля. Если бы это было дерьмо, ты точно устроил бы истерику, братишка.

Что поделать, я ненавидел телесные жидкости, грязь и вонь так же сильно, как монотонные звуки вроде долбаных щелчков лопастей, вращающихся под потолком, так что был благодарен за последовавшее за сарказмом одолжение в темных глазах Уэйда. В большинстве своем я предпочитал работать на расстоянии, а этот крохотный нервный срыв – всего лишь легкая погрешность в моем обычно несокрушимом фасаде. Истязание пленника не входило в планы, но я чертовски устал и, возможно, хотел немного выпустить пар, прежде чем вернуться в привычное русло, где отглаженные рубашки и сшитые на заказ костюмы являются частью обыденности, второй кожей.

Тяжелая татуированная рука опустилась на мое плечо, когда Уэйд вразвалку прошествовал мимо. В своей кожаной куртке, рваных черных джинсах, увешанный железом настолько, чтобы свести с ума металлоискатель, стоя на расстоянии ярда от него, он больше походил на того, кто разбивал гитары о головы и мочился со сцены, даже не глядя на толпу. Часть темно-красной шевелюры была коротко выбрита на висках, остальные волосы спадали на угловатое лицо длинными прядями, а черные, как смоль бездны, глаза, казалось, засасывали в небытие. Образ Уэйда, как и вся его сущность, был полон загадочной остроты. Хотя, как известно, внешность бывает обманчивой, никто по-настоящему не знал, что скрывается под поверхностью.

Если же вернуться к его словам, на самом деле мы никакие не братья. Но мы с Линком не возражали против этого звания. Было в нашей дружбе нечто, что оказалось гораздо крепче уз родственной крови.

Узы крови, капающей из раны Фергюса Макдорманда, например.

– Спящая Красавица, пора просыпаться, – почти ласково позвал Уэйд, упираясь тяжелым черным ботинком в сиденье стула, не брезгуя мочой.

Он приложил лишь небольшое количество силы, когда тыльная сторона его ладони постучала по влажной щеке Макдорманда. Но этого все равно хватило, чтобы тот очухался и что-то неразборчиво промычал, веки подернулись, а голова, ранее свисающая на правый бок, теперь откинулась в другую сторону. Последнее – дешевый спектакль, чтобы мы решили, будто он все еще в отключке.

– Черта с два, ублюдок, – злорадно ухмыльнувшись, Уэйд обошел комнату и остановился перед инструментами, аккуратно разложенными перед ним на железном столе. – Что это у нас здесь? – задумчиво протянул он, вытаскивая из стройного ряда предметов медицинские стальные щипцы. – Ой, смотри-ка, Зубная фея передала подарок! Думаю, мы отправим ей ответный, выложив твоими зубами слово «спасибо». – Маниакальный смех, который разлетелся по кабинету, будто звучал из самой преисподней, наполняя пространство вибрациями полной безысходности.

– Прошу, не надо, – принялся умолять мужчина. Его плечи пришли в движение, ритмично сотрясаясь под тяжестью душераздирающих всхлипов.

То, чего доктор Фергюс Макдорманд не знал, и то, почему мы все вообще здесь оказались, – это факт, что ни один из троих людей в этой комнате не был восприимчив к мольбам, в особенности он сам. Меня они попросту раздражали, а вот Уэйд питался чужим страхом с теми же упоением и ненасытной жаждой, с которыми хищное растение высасывает сок из попавшего в ловушку насекомого. Иногда я задумывался, что станет с моим другом, если у него отнять эту кровожадную сторону, останется ли что-нибудь кроме пустоты, обернутой тугими мышцами и кожей, которой он, по сути, и являлся, когда не был на задании.

– Забавно, ведь именно эту фразу говорят твои жертвы прямо перед тем, как провалиться в беспамятство, – заметил я, с отвращением разглядывая пятно свернувшейся крови, оставшееся на тыльной стороне моей кожаной перчатки.

– Это какая-то ошибка, – в пятый раз за сегодня произнес доктор, отрицательно качая головой и выпучивая глаза. От моих ударов они заплыли, так что серый цвет зрачков помутнел, а белки практически заволокло красной сеткой капилляров. Синяки вокруг впалых век становились багрово-фиолетовыми, превращая лицо Макдорманда в восхитительную картину человеческой боли.

Рука Уэйда сжалась вокруг рукоятки щипцов, с минуты на минуту он должен был перевоплотиться из весельчака-садиста в нечто гораздо более пугающее, даже разрушительное, но мне не хотелось бы выходить отсюда без нужной нам информации, поэтому я подошел чуть ближе, с трудом игнорируя проникающее в ноздри зловоние.

– Мы можем сделать это быстро, а можем повторять одни и те же действия в ответ на твою заезженную пластинку. Сперва тебе может показаться, что все мы застряли в какой-то фантастической временной петле, но потом я начну добавлять по одному новому способу пыток, просто чтобы это не казалось тебе рутиной, – сказал я ровным холодным тоном.

Губы Уэйда зашевелились, расползаясь в радостной улыбке, будто эта идея пришлась ему по вкусу, но одного моего взгляда хватило, чтобы он сбавил обороты. Ненадолго… Я обошел друга и встал прямо перед доктором. Его глаза метались по комнате, оценивая несуществующие варианты бегства, но везения у него было не больше, чем у бедняги, заплывшего слишком далеко от берега и столкнувшегося сразу с парой акул.

– Ты прекрасно знаешь, что нам известно гораздо больше, чем твое имя и место работы, Фергюс. Скажи, где они. Чем дольше ты тянешь, тем больше Уэйд выходит из себя, а когда он это делает… – я бросил взгляд через плечо, поймав знакомый блеск в темных зрачках, а потом вернулся к изучению полного ужаса лица Макдорманда. – Лучше тебе не встречаться с тем, другим парнем.

Скользкий мудак внезапно поджал окровавленные губы и попытался с притворной храбростью взглянуть на Уэйда, но тот, как последний придурок, уже сменил позицию и нарочно встал почти позади своей жертвы, достаточно близко, чтобы та чувствовала направленные в затылок флюиды угрозы. Когда молчание затянулось, мои глаза метнулись к другу, и легкий кивок головы послужил ему сигналом.

– Ну, надеюсь, никто не будет скучать по твоей сверкающей улыбке, – подмигнул и беззаботно проговорил Уэйд, нависая над задранным вверх лицом Макдорманда, драматично взмахнув своим орудием. Холодный металл почти коснулся рта Фергюса, когда пронзительный крик прервал развлечение Уэйда, заставив того презрительно фыркнуть.

– Стой! Стой! Я все рас-скажу… – Повиновение так и сквозило из пор слизняка, привязанного к стулу трубками от капельницы и жгутами. Он дергался и вопил, пока от раздражения у меня на виске не запульсировала вена.

– Говори.

– Мы не держим их в здании, это слишком рискованно, и у нас н-недостаточно оборудования. Они присылают бригаду, которая должна ожидать еще д-до начала операции, потом на транспортировку дается от трех часов до п-полутора суток, в зависимости от органа. Я лишь посредник между пациентом и заказчиком.

– Забавно, что ты называешь пациентами тех, кто не давал согласия на твое вмешательство, – цокнув языком, проговорил Уэйд, расслабленно обходя Доктора-смерть, вертя в руках щипцы. – Я дам тебе телефон, и ты наберешь номер того, кто у них главный.

– У м-меня нет их номеров, – откашлявшись, просипел Макдорманд.

– Голубиная почта? Гребаная телепатия? Как вы общались? – заорал Уэйд, с силой пиная стул, на котором сидел пленник. Тот опрокинулся, упав вместе с телом Макдорманда, который вздрогнул, сжавшись всем существом, захныкал и начал капать слюной на некогда белый халат, теперь усеянный алыми пятнами и грязью.

– Как они с тобой связывались? – спросил я, снимая перчатку, чтобы вытащить телефон и позвонить Линкольну.

– У меня есть п-пейджер. – Макдорманд попытался кивнуть вниз, где к поясу его перепачканных брюк был пристегнут черный прямоугольник с поцарапанным экраном. – Они сами н-назначали день операции, я лишь д-должен был явиться в указанный день и время по н-нужному адресу.

– Пейджер? В каком веке ты живешь, бабуля? – рассмеялся Уэйд, срывая прибор с ремня доктора и убирая его в карман своих джинсов. – Купи айфон, твое дерьмо давно устарело. Хотя он тебе уже не понадобится.

Пока мой напарник занимался своей «медитацией», я набирал номер на закрытой линии связи. Линк ответил после первого же гудка, я велел Уэйду поторопиться и отвернулся, отходя подальше, чтобы крики доктора, который через мгновение встретит свою судьбу, звучали тише.

– Мы здесь закончили, пришли уборщиков. Я передам информацию с Уэйдом.

– Тебе нужно приехать в офис. Это срочно, – почти сразу же перебил Линк. Его голос прозвучал чуть более нервно, чем обычно.

– У меня слушание в суде через два часа, а на мне слишком много чужой крови, – возразил я.

– Есть кое-что, что ты должен увидеть своими глазами.

Черт.

Я оглянулся как раз в тот момент, когда обезумевший Уэйд вынимал очередной зуб изо рта брыкающегося Макдорманда.

– Завязывай. Нужно ехать.

– Вот так всегда, – расстроенно сказал тот, не скрывая садистского огня в глазах. – Прости, приятель, нам было весело и я бы хотел остаться и побыть с тобой подольше, но долг зовет. – С этими словами он обхватил шею Макдорманда рукой и сжал его горло с такой силой, что в тишине кабинета отчетливо раздался оглушительный треск костей.

– Господи Иисусе… – Я покачал головой, убирая перчатки и поправляя черный пиджак. – Идем.

Мы вышли в коридор, аккуратно перешагивая через трупы охранников, пока Уэйд насвистывал песню Тейлор Свифт.

– Это какая-то гребаная шутка? – Я уставился в монитор Линка, почти ложась на стол, чтобы получше разглядеть изображение.

– Не похоже. – Линк тоже не отрывал глаз от экрана.

Мы втроем погрузились в молчание, рассматривая единственное нечеткое изображение с камеры слежения. Впервые за долгое время мое самообладание пошатнулось. Я повидал и сделал столько всего, что половина историй вам показалась бы выдумкой, мне думалось, уже давно закончились вещи, способные задеть меня за живое. Но вот я, как абсолютно безмозглый мотылек, пялился в горящее пламя монитора в приступе легкой надежды.

– Ты можешь увеличить четкость? – на всякий случай спросил я Линкольна, хоть и знал, что мой лучший друг наверняка уже совершил бессчетное количество манипуляций, чтобы ни у кого из нас не осталось сомнений.

– Совпадение девяносто два процента, это не может быть ошибкой, – проговорил Линк. – Уилмингтон, Северная Каролина.

– Теперь это еще больше похоже на шутку, – озадаченно сказал Уэйд. – Это ведь буквально в паре часов на самолете. На ее месте я бы выбрал другую планету или хотя бы сменил континент.

Я тоже.

Но не мог произнести это вслух, потому что внезапно отяжелевший язык застрял где-то в горле, пока я завороженно смотрел на девушку, что выходила из какого-то здания, похожего на магазин, высоко подняв голову, словно подставляя лицо под солнечные лучи. Чертовски красивое лицо. Камера запечатлела момент рождения улыбки на ее губах, и мои собственные губы непроизвольно дернулись в ответ.

– Это что, настоящие эмоции? Черт! Да ты в полной заднице! – Уэйд хлопнул меня по плечу с понимающим видом.

– Отвали. – Я скинул его руку и отошел от стола, взвешивая варианты.

– Я просто могу передать местоположение заказчику, и дело с концом, – сказал Линк, переключаясь на соседний экран. Он не переставал работать даже во сне, пять мониторов непрерывно шерстили мировую Сеть, транслировали изображения с камер наблюдения в режиме реального времени, отслеживали и передавали всю необходимую информацию и составляли отчеты. Но как бы виртуозен в своем деле ни был мой друг, ей удавалось скрываться дольше некоторых опытных ребят из теневого мира. Это вызывало одновременно и восхищение, и желание пробить стену головой.

Долбаных три года.

– Джош? – Беспокойство в голосе Линкольна вывело меня из оцепенения. Его рука зависла над кнопкой «отправить», и я знал, что в зашифрованном письме уже содержатся все данные о ее местонахождении.

– Сначала я должен убедиться, – коротко ответил, собирая всю волю в кулак.

– Ну разумеется, – рассмеялся Уэйд, за что получил мой убийственный взгляд.

Тишина повисла в воздухе, звеня громче слов. Я прекрасно знал, что нужен здесь гораздо больше, чем в чертовой Северной Каролине, но в потоке бессвязных мыслей одна кричала яростней всего: я должен ее увидеть!

– Мы не можем знать наверняка, – поспешил оправдаться. – Нам поручили найти ее, и мы не можем облажаться, если девушка на фото окажется кем-то другим. Забронируй мне рейс, – бросил я Линку, набирая сообщение своей ассистентке.

– Если ложь помогает тебе крепче спать, то конечно… – начал Уэйд.

– Остынь! – сняв очки и запустив руку в растрепанные светлые волосы, прервал его Линк. Серые глаза уже вновь шарили по экрану, сверяя мое расписание со временем вылета рейсов в Уилмингтон. – Он прав, нужно убедиться, что это не девяностадвухпроцентная ошибка. – Уголок его рта приподнялся в полуулыбке. Уэйд расхохотался над его шуткой.

– Чертовы клоуны! – я покачал головой.

– Готово, твой вылет завтра в половине седьмого, неприметный отель на побережье в паре кварталов от супермаркета, где камера ее засекла. Документы на имя Уильяма Пауэлла. Я продолжу искать среди новых жителей за последние три года, может быть, узнаю более точный адрес и кое-какую информацию до того, как ты сядешь в самолет.

Пока Линк продолжал давать инструкции, Уэйд не сводил с меня глаз, все веселье в них исчезло, а на его место пришла расчетливая задумчивость. Как я уже говорил, внешность бывает обманчивой, и за безумной маской Уэйда скрывалось гораздо больше. Если Линкольн был гением по части поиска и сбора информации при помощи любых доступных девайсов и оптоволокна, то Уэйд являлся тем, чей расчетливый, пытливый ум выходил за рамки человеческих возможностей. Ему нравилось ломать кости и купаться в крови буквально, но именно он стал тем, кто возглавил нашу деятельность после гибели предыдущего руководителя, потому что был прирожденным лидером не только в бою, но и там, где игра разума выходила на передний план.

– Будь осторожен, – тихо сказал он, продолжая буравить меня взглядом. – Девчонка умна, но не настолько, чтобы в одиночку провернуть трюк с исчезновением.

– Будто я не знал, – сухо сказал я, все равно кивая в знак согласия.

Кто-то или что-то помогло ей обойти радары Линка, и не только его. Главной причиной, по которой я порывался отправиться в Уилмингтон как можно скорее, была моя убежденность, что существует третья сторона, охотящаяся за белокурой головой Элси Грин, а это могло означать лишь одно: если нам удалось найти ее, то рано или поздно удастся и другим.

– На всякий случай проверь старое окружение Карсона, – сказал я Линку перед тем, как набрать код на входной двери этажа.

Чувство, с которым я покидал родное логово, было отчасти первобытно и лишено каких-либо рамок. Сама охота никогда мне по-настоящему не нравилась, я любил получать свою добычу уже готовой. Так же как и в суде, я упивался мольбой в затравленном взгляде человека, пойманного в ловушку, мне нравились признаки капитуляции: покорность в движениях, поверхностное дыхание, расширенные зрачки и учащенный пульс. Но три года назад я впервые испытал другой азарт, граничащий с одержимостью, когда обнаружил, что одна моя цель ускользнула. И вот эта новая вспышка энергии от крови, вскипающей под поверхностью кожи, означающая, что ловушка вот-вот захлопнется. Нужно было лишь правильно расставить приманки и убедиться, что теперь все пройдет по-моему.

Глава 2

Элшси

Мимо на огромной скорости пронесся поток девушек, все они щелкали камерами как одержимые, и Голди демонстративно закатила глаза, громко фыркая в сторону убегающего стада. Мы с Рин предпочли сделать вид, что не замечаем ее острых взглядов, позволяя нашей подруге немного свободы в выражении чувств, пусть даже не всегда теплых. Голди напоминала круглогодичную версию Гринча до момента, когда Синди Лу вошла в его беспросветную скучно-сварливую жизнь. Мы были соседками по квартире, а вдобавок мы с Рин работали в местном баре с тех самых пор, как я переехала в город.

В Уилмингтоне найти приличное жилье было не так-то просто, но мне повезло снять прекрасную светлую комнату с видом на цветущий парк всего за семь сотен баксов. Объявление, попавшееся в газете, не зря показалось расплывчатым, и поначалу я даже немного растерялась, обнаружив, что квартира уже занята чужими вещами. Но моих оставшихся на тот момент сбережений едва хватило бы на двойную пиццу и стакан воды в кафе за углом, поэтому, продолжая чувствовать себя не в своей тарелке, я подписала договор аренды и потащила единственный, наспех собранный рюкзак в выделенную комнату. Тем же вечером, когда девочки вернулись домой, им хватило одного взгляда, чтобы оценить меня, по крайней мере, так говорит Голди. Это была любовь с первого «Ты еще кто, на хрен, такая?». Приветствие вышло немного скомканным и неловким, но потом мы разговорились и на удивление прекрасно поладили, а теперь, спустя все это время и уйму постыдных историй, вовсе стали подругами. Заводить здесь друзей никогда не входило в мои планы, но так уж вышло, как бы сильно я ни клялась, что перестану сближаться с людьми.

– Ну, задница у него действительно что надо! – нарочито громко сказала Рин, закрывая один глаз, а большими и указательными пальцами изображая у себя перед лицом прямоугольник камеры. Как по сигналу, наши головы повернулись в сторону яхтсмена, что пару минут назад спрыгнул на причал и теперь щеголеватой походкой прогуливался перед фанатками, которым не помешало бы что-нибудь сделать с повышенным слюноотделением.

– Ну не знаю, по-моему, слишком тощий, чтобы удержать тебя в воздухе, пока его судно будет искать, где пришвартоваться. – Голди наклонила голову вбок, оценивая парня скептическим взглядом, словно он стейк не той прожарки.

Тот обернулся как раз вовремя, и нахальная ухмылка сверкнула на изогнутых губах при виде нас троих, бессовестно глазеющих на его упругий зад. Парень подмигнул, прекрасно зная, что хорош собой, а потом послал воздушный поцелуй в нашем направлении. Я была уверена, что этот жест не попадет в цель в любом случае. На самом деле его перехватит стайка кричащих девушек-чаек еще до того, как он долетит до нас троих.

Но это неважно, можете все равно вычеркнуть меня из списка, я покончила с мужчинами.

– Как дети, оставленные без присмотра в кондитерской, – смеясь, я покачала головой, неспешно спускаясь на песчаный пляж. Вот почему мне нравилось жить в этой части штата. Ветер с Атлантики играл моими распущенными волосами, путая пряди между собой, пока я усаживалась почти у самой воды, зарывая ступни в горячий песок. В такие моменты обычно накатывала грусть, а в груди разрасталась тяжесть, поэтому я никогда не приходила на пляж одна.

– Двигайся! – Голди не слишком изящно опустилась рядом, подпирая меня плечом, потуже затягивая светлый хвост, а после сложила руки рупором, чтобы окликнуть Рин. Та теперь таращилась на остальную команду спортсменов, участвующих в регате. На причале позади нас значительно повысилась концентрация тестостерона. – Она безнадежна. – Взгляд подруги устремился к воде, пока мы сидели вот так, бок о бок, наслаждаясь закатным солнцем, играющим на поверхности. – Это так красиво… – Ее голос прозвучал надрывно, словно расстроенное пианино.

– Знаю, – купаясь в безмятежности, ответила я, не сводя глаз с горизонта.

– Прости…

– За что ты извиняешься? Это ведь не твоя вина. – Я старалась звучать как можно более беззаботно и мягко, когда изобразила улыбку, чтобы смести с лица подруги сочувствующее выражение. – Черта с два ты будешь меня жалеть. Лучше расскажи, какие они.

И она рассказала, не упуская ни одной детали, но описывая оттенки не так, как привыкли другие. Голди использовала вкусы и запахи, даже звуки, иногда напевая мелодии, и я слушала ее с таким упоением, что не заметила, как по щекам покатились слезы. На мгновение я прикрыла глаза, пытаясь представить, как бы это выглядело в реальности, но попытка закончилась неудачей.

– Выкусите, сучки! У меня сегодня свидание! – взвизгнула Рин, падая перед нами и дрыгая ногами в воздухе. На ее волнистые темные волосы налипли крупицы песка, но она этого даже не заметила. Приехавшая по обмену из Киото, бросившая учебу, азиатка в нашем трио отвечала за распутную часть, так что это была ее привычная рутина – цеплять одноразовых парней ради спортивного интереса. Я не осуждала, пока она была осторожна и хоть немного осмотрительна.

– В одиннадцать смена, – напомнила я на всякий случай.

Подруга надула пухлые губы и подползла ко мне, чмокая в нос.

– Но ты ведь прикроешь мою задницу, чтобы вон тот красавчик смог ее как следует полапать, верно? Ну же, Вайолет! – она умоляюще сложила руки с длинными острыми ногтями, и я безвольно кивнула, потому что была слишком слаба, чтобы перечислять все аргументы из списка «нет». – Я твоя должница! – воскликнула Рин, усаживаясь по другую сторону от меня с радостной улыбкой.

Мы еще долго сидели на берегу, пока солнце медленно утопало в океане, забирая с собой все красивые образы, нарисованные в моем воображении, пока я уверяла себя, что эта жизнь ничуть не хуже предыдущей, несмотря ни на что.

Быть единственной двадцатитрехлетней студенткой на курсе немного неловко, особенно когда другие присутствующие уже давно усвоили большую часть материала в течение года, а я только-только научилась разбираться, с какой стороны в главном здании нужный вход. Теперь же, в придачу ко всему, я была вынуждена посещать летние курсы Университета Северной Каролины трижды в неделю, чтобы нагнать программу.

Я выбрала этнографию в качестве специальности не просто так. Однажды мне довелось стать жертвой пустых иллюзий, потому что с детства верила в несуществующие вещи, но не потому, что была юна или глупа, а потому, что никогда не думала заглянуть глубже. Услышать историю, приправленную мифическим флером так щедро, чтобы у слушателя перехватывало дыхание, конечно, здорово. Но докопаться до первоисточника народного фольклора, его быта и духовной культуры, чтобы узнать, что на самом деле лежит в основе той истории, – в сотни раз лучше.

Одну из первых легенд я услышала, когда была совсем маленькой. Четырехлетняя я была слишком доверчивой и глупой, чтобы отрицать или перепроверять услышанное. Моя мать, будучи истинной любительницей романтического экшена, годами травила байку, будто мой биологический отец – настоящий герой, сражающийся с несправедливостью и карающий тех, кто учиняет беззаконие. Она по три порции зараз кормила меня вымышленными историями о том, как он убивал плохих людей при помощи одного лишь листка бумаги и спасал невинных жертв из западни, не моргнув глазом. Якобы даже существует целая супер-пупер-секретная организация, с древних времен воспитывающая самых искусных воинов, живущих прямо среди нас. Вот уж кому стоило бы поступить на филологический, а еще лучше на факультет чокнутых лжецов. Но я ее не винила, думаю, она просто по уши была влюблена в отца, даже после того, как он ее бросил одну, беременную мной.

Мама без конца уверяла, что ему пришлось пойти на эту жертву, чтобы защитить нас от злых людей, но реальность оказалась куда прозаичней. Я разыскала «героя» после ее смерти. Как вы думаете где? Спойлер: в прокуренном трейлере на окраине Бостона. Там, под звук поездов и звон бутылок, некто по имени Шерман Лонсдейл, больше напоминающий откормленного хряка, чем легендарного ассасина, сообщил, что ему на нас плевать, а потом в доказательство смачно харкнул мне под ноги, едва не попав на потрепанные школьные туфли. Не дослушав его скупое «пошла ты», я выбежала из трейлера и плакала так сильно, как никогда раньше, поклявшись перепроверять все сказанное трижды, чтобы не угодить в одну и ту же засаду снова. Не то чтобы я ожидала, что мамины сказки окажутся правдой, просто увиденное и услышанное было абсолютной противоположностью образа любящего отца, готового оставить семью ради благой цели.

Вот основная причина, по которой я желала получить эту специальность, – чтобы знать корни всего. Да, легенды и мифы, безусловно, прекрасны, но реальные истории, которые за ними стоят, – чаще всего нет. Люди могут верить в то, во что хотят, но я, будучи однажды обманутой, предпочитала оставаться сторонником фактов. Поэтому, изучая культуру народов, живущих на берегу Амазонки, во время утренней лекции в очередной раз подняла руку.

Профессор скривил тонкие губы и переключил слайд. Я изо всех сил постаралась не смотреть на каменное изваяние на экране, чей взгляд казался настолько живым, что даже через полотно на стене вызывал мурашки по всей спине.

– Вам что-то не понятно, мисс Грей?

– Сэр, вы только что сказали, что Эльдорадо не миф. – Стоило огромных трудов не закатить глаза и подавить улыбку.

– У вас есть доказательства обратного? – Он скептически выгнул седую бровь и усмехнулся.

– А как же насчет обрядов посвящения у индейцев, во время которых вождя покрывали золотой пылью, называя его Эль Дорадо, что фактически означает «золотой человек»?

– И откуда, по-вашему, взялось то золото?

– Кучка потали – еще не целый город, – парировала я.

– Некоторые платформы, на которых вождей чествовали, целиком состояли из золота, как и посуда, украденная конкистадорами, стоит мне перечислить другие обнаруженные артефакты?

Сделав вид, что задумалась, я перебирала аргументы, выигрывая время.

– И все же сам город ведь так и не был обнаружен. – Жалкая попытка, но спор есть спор.

– Тот факт, что местные власти запретили поиски из-за скопления паломников, не говорит, что история завершилась. Снимки и анализ показали, что в бразильском штате Акри находится сеть траншей, предположительно появившаяся с двухсотых по тысячадвухсотые годы нашей эры. Там мог бы уместиться целый город с населением в шестьдесят тысяч человек. Даже в Европе в то время он был бы одним из самых крупных. На сегодняшний день в научном сообществе существует ряд открытий, доказывающих, что в подобных городах в бассейне Амазонки проживали в общей сложности несколько миллионов человек, включая племенные группы, чей быт изобиловал золотом, но все это по-прежнему надежно укрыто джунглями. И это, мисс Грей, как погружаться в мировой океан без скафандра и кислородного баллона в попытке разглядеть, что же там на дне. Вы не можете утверждать, полагаясь лишь на исследованную часть местности.

Мне не оставалось ничего, кроме как вымученно улыбнуться и кивнуть, и профессор продолжил лекцию, рассказывая новую легенду о звере, чьи глаза цвета тропического леса гипнотически воздействовали на любого, кто осмеливался в них взглянуть, но это было последним, что жертвы видели. Я приказала себе сидеть смирно, чтобы не поднять руку и не спросить, кто же тогда поведал о нем, если никого не осталось в живых после встречи, но взгляд каменного идола на экране по-прежнему буравил меня сквозь кожу. Словно я сама прямо в эту минуту подвергалась гипнозу.

– Два «Гиннесса» и клубничную «Маргариту» для пятого! – выкрикнула Рин, пробегая между посетителями. Она изящно лавировала от столика к столику, пока я орудовала за стойкой, поочередно болтая с несколькими завсегдатаями и теми, кто прибыл в город на соревнования. Бар был набит под завязку, так что свидание моей подруги пришлось перенести на неопределенное время. Но ее это, кажется, ничуть не расстроило, ведь здесь столпилось еще больше яхтсменов, чем в разгар дня на набережной. Через три недели все они разъедутся, и в Уилмингтон наконец-то вернется привычная тишина.

– Ты когда-нибудь каталась на «Cobalt 222»? – протянул подвыпивший блондин, подпирая кулаком тяжелую от алкоголя голову. Он пытался неуклюже флиртовать уже около часа и выглядел вполне безобидным, а мне, видит бог, нужны были чаевые и эта работа. Пытаясь сохранить вежливый тон и подозревая, что речь идет о яхте, я ответила:

– У меня морская болезнь, – после чего виновато улыбнулась и перешла на другой конец барной стойки, где музыка звучала громче, чтобы ответ прилипалы потерялся в шуме. Внезапно появилось ощущение, что кто-то прожигает меня взглядом, оно было таким ощутимым, как если бы его обладатель в эту минуту дотронулся рукой до моих волос. Я оглянулась, но тот блондин печально глядел в свой стакан, больше не обращая на меня никакого внимания.

Я не пыталась набивать себе цену или казаться недотрогой, просто за эти годы многому научилась, в частности тому, как оставаться целостной, будучи одной. Из-за всей этой истории с отцом и маминой смертью я выросла с искривленным восприятием того, что можно назвать нуждой в партнере. До определенного момента все мои отношения строились на отчаянной жажде быть любимой, что было постыдно, ведь порой я превращалась в ту самую навязчивую подружку, которая впадала в панику всякий раз, когда ее бойфренд пропускал телефонный звонок или где-нибудь задерживался. Этот метафорический удушающий захват был по плечу немногим, поэтому меня чаще всего бросали, что только подкрепляло в голове знакомый сценарий.

Но это было до того, как в моей жизни появился человек, который все изменил. Он был эталоном сдержанности и чуткости, никогда не пренебрегал моими чувствами, точно знал, когда демоны требовали покоя, но не кормил враньем и пустыми обещаниями. Он просто был рядом, а я слишком быстро привязалась к чувству комфорта и осознала, что бывают вещи поважнее любви. Дэмиен исцелил мои раны своими теплыми улыбками и глубоким мелодичным смехом, мы строили планы на будущее, мечтали объехать весь мир и… может быть, даже завести домашнее животное. Но порой жизнь решает за нас, лишая права выбора, не оставляя возможности сказать последнее слово.

Знакомая клокочущая боль поднялась в животе и начала разрастаться с такой скоростью, что я едва успела взять свое лицо под контроль, пока веселая маска не сползла с него, являя миру все, что оставалось скрыто.

– Эй, Рин! Присмотришь за баром минуту? – окликнула я подругу, та обернулась и в знак подтверждения лишь вскинула вверх большой палец, не переставая болтать с парнями, сидящими у окна.

Я вышла из-за стойки, стараясь не споткнуться о собственные ноги, пока хваталась за мнимое спокойствие, пробираясь к выходу для персонала. Как только мне удалось выбраться наружу, в тесный переулок, все тело скрутило сильной болью, пришлось упереться руками в колени, чтобы не упасть.

Странно, как легко душевная боль может превосходить физическую, каждый раз удивляя меня, как в первый. Я пыталась дышать глубоко и ровно, закрыв глаза, позволяя слезам капать на грязный и все еще горячий асфальт, где они вскоре испарялись. Здесь было так тихо, что мысли, наполняющие голову, звучали оглушительно громко, но я не давала им времени, чтобы завладеть сознанием, мой рот двигался сам по себе, пока губы шептали знакомую мантру.

– Давай же, давай… – стиснув зубы умоляла, перебивая всхлипы и панику. Грудная клетка просто разрывалась, словно набитая миллионами мелких осколков, впившихся в нее изнутри.

«Я люблю тебя, Элси…»

– Нет, нет, нет! Заткнись, замолчи! – почти прокричала, мотая головой. – Тебя нет. Нет…

Мои глаза все еще оставались плотно зажмуренными, но я знала, просто знала, что это не более чем плод моего воображения. Болезненное видение, которое я желала прогнать, пока боль не сломала меня окончательно. В голове абсолютно неосознанно и хаотично всплыла недавняя история профессора, и я, должно быть, рехнулась настолько, что мой воспаленный мозг выдал:

– Если ты существуешь, приди и забери мою душу.

Забавно, ведь чаще всего в периоды, предшествующие падению, люди молят о чем угодно, только не о смерти. Они просят о спасении, перебирая любые известные молитвы, готовы барахтаться на поверхности из зыбких возможностей, лишь бы выкарабкаться, выжить, получить еще один шанс, я же свои все истратила. Теперь не осталось сил на борьбу, я потеряла слишком много, в том числе и часть своей души, так что с того, если монстр с глазами цвета джунглей поглотит ее остатки, вырвав мое сердце с корнем, чтобы оно никогда больше не познало той боли…

Перебивая гудение в висках, из меня вырвался одинокий истеричный смешок, слишком громкий для моих собственных ушей. Я просто идиотка, умоляющая несуществующего зверя из легенд исполнить мою волю, стоящая в темном переулке на грани панической атаки. Что может быть глупее? Но эта мысль каким-то образом распутала узел у меня в груди и помогла начать дышать ровнее.

– Ты можешь это сделать, ты можешь, слышишь? У тебя отлично получается, Элси… вот так, – сделала паузу, чувствуя, как сердце успокаивается, – дыши, ты можешь это сделать…

Продолжала повторять себе это, пока не пришло облегчение, а затем выпрямилась, вытирая щеки, и улыбнулась больше по привычке, чем от искренней радости.

– Вот видишь, Элси, ты настоящая умница, – сказала с триумфом, радуясь результату. И, глубоко вздохнув, поспешила вернуться к работе, готовая сверкать ослепительной улыбкой до конца ночи, совершенно позабыв о словах, что так беспечно бросила в пустоту.

Глава 3

Джош

Какой черт меня понес в Северную Каролину в самый разгар яхтенного сезона? Это адское пекло могло посоперничать даже с Луизианой. Я всей душой презирал открытую одежду, о чем пожалел почти сразу после приземления.

Линк вскрыл координаты последнего места, где камеры слежения заметили Элси, и я ожидал, что им окажется тихая деревушка в Мэне или, может быть, ферма в Техасе, но никак не один из крупнейших городов в не самом отдаленном штате. Уилмингтон насчитывал более трех сотен тысяч человек и в эту пору буквально излучал ауру всеобщего гостеприимства.

Когда люди хотят исчезнуть, они выбирают что-нибудь неприметное и безлюдное, становятся отшельниками, вечно оглядываются по сторонам и втягивают шею, будто это сможет помочь спрятаться. Девушка за барной стойкой не была похожа на беглянку. Ее длинные волосы оказались выкрашены в цвет сирени – тот же оттенок, что и вся одежда на ней, и ее смех был таким громким, что перекрывал весь остальной шум в баре. Она лучезарно улыбалась посетителям, когда рассказывала очередную шутку, слишком рьяно протирая деревянную стойку, и это никак не вязалось с фотографией, прожигающей внутренний карман моего пиджака. Там была запечатлена блондинка с пронзительными карими глазами и непроницаемым лицом, которая упрямо смотрела в камеру, не подавая даже намека на ямочки на щеках. Я снова перевел взгляд за стойку, где барменша застыла на миг или два, погрузившись в собственные мысли, а потом, окликнув напарницу, покинула пост, направившись в сторону служебного выхода. Ее легкая походка казалась почти невесомой, и вся она выглядела как дитя двух эльфов, живущих на облаке из сахарной ваты. Двойная дверь за ней закрылась, и я встал, бросив двадцатку на столик, так ничего и не заказав.

Пара ребят протолкнулась мимо меня у центрального входа; от жаркого воздуха, ударяющего в лицо с улицы, рубашка прилипла к спине, и это раздражало даже больше, чем отсутствие возможности прояснить ситуацию более грубым способом. Но публичный допрос привлек бы внимание, а я не мог выделяться среди местных, с этим и так прекрасно справлялись мой костюм и челси. Логичней было бы нарядиться в поло и чертовы шорты цвета хаки, как половина придурков, расхаживающих по городу.

Первое, что услышал, достигнув узкого переулка за баром, – истеричный смех, пронзивший воздух. Я ожидал, что обнаружу Элси за разговором с одним из парней, которые не сводили с нее своих чертовых глаз весь вечер, но последовало лишь ее тихое бормотание и прерывистые вздохи. Чем ближе я подходил, тем отчетливей становился мягкий обеспокоенный голос. Элси была одна и вела диалог сама с собой, что выглядело немного тревожно.

– Ты можешь это сделать, ты можешь, слышишь? У тебя отлично получается, Элси… вот так, – минутная заминка, – дыши, ты можешь это сделать…

Она продолжала бормотать, зажмурившись, упираясь обеими руками в колени, отчего кожа под ее ладонями стала почти белой. Яркие волосы заслоняли лицо, но я отчетливо слышал дрожь в ее голосе. Признаки панической атаки нельзя было не узнать, я достаточно хорошо научился разбираться в интонациях и языке тела. Еще какое-то время она занималась самоуговорами и приводила дыхание в норму, а потом вдруг резко выпрямилась, вытирая мокрые щеки быстрыми размашистыми движениями, хмурое выражение стерлось внезапной улыбкой, такой же искрящейся, как пять минут назад в баре. Две крошечные ямочки полностью преобразили весь фасад, а маленькие ладони легли на вздымающуюся грудь, слегка надавливая, а потом постукивая.

– Вот видишь, Элси, ты настоящая умница, – снова пробормотала она, кивая, хваля саму себя за успех в этой короткой борьбе. Имитация улыбки немного дрогнула, но не сползла с лица, когда Элси наспех приклеила ее на свой рот, позабыв, что глазные мышцы тоже должны быть задействованы. Девушка испустила пару глубоких вдохов и вернулась в бар той же летящей походкой, пока я стоял в темноте, переваривая увиденное.

Час спустя в своем номере я сидел на кровати с телефоном в руке, опершись на изголовье и пялясь в стену, пока мерные гудки не прекратились, оповестив, что собеседник ответил.

– Я нашел ее. – Струйка дыма покинула легкие вместе со словами, пока я все еще слушал тишину на том конце телефонной линии. Кто-то за тонкой стенкой фальшиво напевал песню Карли Саймон, перекрикивая воду в душе. – Ты слышал, что я сказал?

– Ты говорил с ней?

– Пока нет, мне нужно немного времени. Но есть кое-что, о чем тебе следует знать.

– Говори.

– У нее здесь жизнь и друзья, не похоже, что ей есть от чего убегать. Смогу сказать точнее, когда узнаю больше.

– Ты должен вернуть ее в Бостон, Джош, – чуть более нервно проговорил он.

– Это не тебе решать. Если девушка захочет остаться, ты не должен вмешиваться. Судя по тому, что мы знаем, ей пришлось несладко и у нее есть право жить спокойной жизнью вдали от всего дерьма…

– Тогда я сам приеду, чтобы поговорить с ней.

Это заявление заставило меня сесть прямо. Я мог быть беспристрастным и хладнокровным большую часть времени, но не тогда, когда от этого зависело благополучие Элси. Много лет назад я поклялся, что буду ее защищать, и мне плевать, если для этого придется лететь обратно в Бостон, чтобы приструнить моего заказчика.

– Плохая идея. Вы сможете поговорить по телефону, как только я узнаю что-нибудь еще.

– Я нанял тебя не для того, чтобы спорить.

– А я взялся за эту работу не для того, чтобы ты путался под ногами. Занимайся своей новой жизнью, Каллахан, и жди звонка.

Я завершил вызов.

Когда полтора месяца назад Доминик Каллахан ворвался в мой офис с просьбой о помощи, я решил, что таких совпадений просто не бывает. Но он выглядел по-настоящему обеспокоенным и растерянным, а это именно то состояние, при котором из людей легче всего выудить информацию, поэтому я согласился почти сразу. Что, если это – ключ ко множеству вопросов из нашего прошлого?

Линкольн, Уэйд и я всегда держались вместе, мы прошли через многое и выжили ради одной цели – восстановление справедливости. У нас было дерьмовое детство и еще более дерьмовая юность, это научило каждого из нас крепче держаться друг за друга. Поэтому если я должен был, несмотря ни на что, выполнить заказ, то сделаю это не для себя, а для своих друзей, которым многим обязан.

Воздух в легких почти закончился, но до поверхности слишком далеко, и моя голова отключается. Крепче вцепляюсь пальцами в тощую руку Линка и, стиснув зубы, гребу что есть мочи, но хватка разжимается от недостатка сил, грудную клетку саднит. Вижу, как вода переливается бело-золотыми бликами у самой поверхности, мы почти у цели, я не могу проиграть.

Но что-то тяжелое цепляется за ногу и тащит вниз с огромной силой, и мой рот открывается, впуская воду в легкие, а глаза затуманиваются. Сквозь рябь вздымается столб пузырьков воздуха, это последняя порция жизненно необходимого кислорода, что у меня оставалась. Я тону… Пытаюсь оглядеться, чтобы найти Линкольна, ведь больше не чувствую его руку в своей… Мы проиграли…

Вскочив на кровати, я отбросил пропитанную потом простыню в сторону, она обволакивала руки, что в моем все еще спутанном после сна сознании напоминало эффект утопления. Потребовалась секунда, чтобы понять, где я, и оценить обстановку. Правая рука не дрогнула под тяжестью пистолета, направленного на мерно колышущиеся у окна занавески. Чертова жара, будь она проклята.

На часах была половина третьего ночи, а я почти не спал, но плевать. Встав, быстро натянул тренировочные шорты и майку, выходя из номера. Нужно было выбраться на воздух как можно скорее.

Набережная в это время оказалась совсем безлюдна, и я побежал, слушая звук волн, разбивающихся о камни, и крики чаек, вдоль береговой линии в сторону порта, наслаждаясь слабой прохладой, которая скоро обещала смениться сорокаградусной жарой. На мои часы пришло сообщение.

Линк: Какого черта ты не спишь?

Я: Хватит следить за мной, ты, псих!

Это было частью его обычной рутины – отслеживать наши маячки каждые два часа. Я бы назвал происходящее паранойей, если бы не обстоятельства и тот факт, что Линк трижды выручал меня из переделок благодаря своему извращенному хобби и высокотехнологичной системе слежения. И одному только богу известно, где оказался бы Уэйд, не будь у него няньки в лице нашего чрезмерно опекающего компьютерного гения.

Линк: Все из-за нее?

На этот раз пришлось остановиться. Я уставился на экран часов, буравя взглядом сообщение, потому что ноги просто отказывались двигаться дальше. На самом деле они всю дорогу подводили, сворачивая прямо к дому, в котором снимала комнату моя цель, и это изрядно выводило меня из себя. А теперь еще и гребаный Линк со своими вопросами.

Я: Мне приснился кошмар.

Линк: Хочешь колыбельную? ㋡

Отправив изображение среднего пальца, я заблокировал экран. Солнце медленно поднималось над водой, окрашивая все вокруг такими разными цветами, что у меня никогда в жизни не хватило бы слов, чтобы их все описать. Они постепенно сменялись от лазурного с желтыми бликами до кораллово-розового, перестраивая, кажется, саму структуру воды в океане. Не помню, когда в последний раз вот так безмятежно наблюдал за рождением нового дня или вообще останавливался, чтобы потратить минуту хоть на что-нибудь прекрасное.

Возможно, всего раз, вчера в баре…

Время в нашем мире играло слишком большую роль. В зале суда скорость, с которой ты запутываешь умы оппонентов, – решающий фактор среди прочих, но за пределами обычной жизни, там, где настоящий я выходил на охоту, достаточно было крохотного мгновения промедления, чтобы время для тебя остановилось навсегда. Это было одновременно ужасно и честно.

Люди привыкли считать, что справедливость – это какая-то бесплотная субстанция, окрашенная в белый и позволяющая им спать спокойно, пока мрак вокруг сгущается. В дурацких историях, что родители читали детям перед сном, совершались чудеса, чудовища погибали от взмаха волшебной палочки или чудаковатого заклинания. В реальности чудовищ убивали другие чудовища, здесь не было только черного или только белого. Диапазон настоящей справедливости переливался всеми пугающе-прекрасными оттенками, известными человечеству, как тот восход, что сейчас поднимался над Атлантикой.

Несправедливость родилась с первым криком человека на этой грешной планете, а беззаконие – с появлением самого понятия «закон». Ежеминутно в мире совершались преступления, творились такие вещи, что у простого мирного жителя случился бы припадок, я сам видел и делал ужасные вещи, которые в моей картине мира так или иначе приравнивались к понятию о справедливости. Я предпочитал благородное возмездие слепому беззаконию; вы можете впасть в отрицание, но такие люди, как я, нужны были миру, чтобы он не прогнил изнутри окончательно.

Организация, к которой мы принадлежали, существовала уже более пяти сотен лет и насчитывала около двух тысяч участников по всему земному шару. В рядах «Стикса»[1] числились инструкторы и наставники – те, кто занимался обучением новобранцев. На вершине иерархии – совет всех глав организации, которые собирались несколько раз в год, обмениваясь информацией, следя за тем, чтобы секретность не была нарушена, и принимая решения, от которых зависела вся дальнейшая деятельность.

Были также жнецы, чистильщики, вербовщики, ищейки, профайлеры и многие другие. Линкольн и его команда отвечали за аналитику, они – наши глаза и уши. Мы с Уэйдом в числе тех, кто чаще всего занимался поиском и устранением объектов. Когда погиб полковник Роддс, который спас нас с Линком, а потом привел в «Стикс», Уэйд занял его место, став главой части организации в Бостоне и на всем Восточном побережье. Хотя фактически этим филиалом управляли мы трое: так как Уэйд чаще других отправлялся на полевые задания, а Линк не отлипал от монитора, я брал существенную часть работы на себя, когда не занимался своим прикрытием в образе адвоката по уголовным делам.

Но вернемся к моему последнему нетипичному заказу.

Элси Грин – двадцатитрехлетняя уроженка Бостона, три года назад бесследно исчезнувшая со всех радаров, – внезапно засветилась на камере в супермаркете в Северной Каролине, словно никогда и не думала прятаться. Вдобавок она еще и поступила в местный университет, начала работать в прибрежном баре, куда чаще всего забредали туристы, и одеваться в кричащие оттенки сиреневого. Слишком много «но» для статуса беглянки. И Вайолет Грей[2] – ее новое имя по поддельному удостоверению, которое будто насмехалось надо мной и всей поисковой системой «Стикса». Была в этом во всем очевидная ирония.

Вернувшись в номер, приняв душ и позавтракав, я проверил входящую почту, получив свое расписание и список судебных дел, ожидающих моего вмешательства. Очередь из клиентов тянулась на три месяца вперед, но всем им придется подождать, пока я не разберусь с мисс Грин и ее секретами.

Остаток дня, коротая время до открытия бара, я провел за бумажной работой: составил инструкцию для своей помощницы и отправил Линку запрос на кое-какие примочки. Нужно было пробить новое окружение Элси, прошерстить все то, что ускользнуло от наших глаз за эти три года, и постараться какое-то время держать моего заказчика на расстоянии, не вызывая подозрений и вопросов.

После заката в дверь постучали. Я вытащил пистолет из-за пояса и подошел достаточно близко, чтобы услышать возню по ту сторону, но не выдать себя, прижавшись к примыкающей стене. Что было скорее по инерции, ведь эта картонная стена все равно не спасла бы меня от случайно или намеренно выпущенной пули, судя по тому, как прошлой ночью я отчетливо слышал шлепки кожи о кожу в соседнем номере.

– Кто там?

– Вам доставка, сэр, – раздался приглушенный голос. Я не торопился открывать. Из всех людей только четверо знали, что я не в Бостоне, включая моих друзей, меня и заказчика, последний из которых пока не знал о точном местонахождении Элси.

– Оставьте у двери.

– Я должен передать лично, мистер Холл.

Какого?..

Мой телефон подал сигнал.

Линк: Отопри дверь, придурок!

Сняв цепочку, я повернул двойной замок и завел руку с пистолетом за спину. Паренек, одетый в форму службы доставки, широко улыбнулся, протягивая прямоугольный сверток размером с обувную коробку.

– Срочная доставка для Уильяма Пауэлла. – Он заговорщически подмигнул.

Я прищурился и выглянул в коридор, но, кроме курьера, никого не заметил. Взяв коробку, взвесил ее в руках, отмечая, что содержимое оказалось тяжелее, чем предполагалось.

– Вы настоящая легенда, – не переставая улыбаться, восторженно прошептал парень. Весь его вид так и искрил плохо скрываемым восторгом, он переминался с ноги на ногу, будто собирался описаться или обслюнявить мне лицо, но не мог решить, что из этого выбрать. – Когда-нибудь я тоже стану устранителем, как вы, мистер Холл.

Мой острый взгляд метнулся вверх, и лицо доставщика побледнело от посылаемой в его адрес безмолвной угрозы.

– Не станешь, если не научишься держать рот на замке. – С этими словами я захлопнул дверь и подошел к столу, положив пистолет справа от коробки.

Внутри было кое-какое оборудование для слежки, несколько комплектов подслушивающих устройств, девятимиллиметровые камеры и прибор ночного видения: Линк выполнял заказы быстрее, чем озвучивались наши желания, надо отдать ему должное.

Переодевшись в новую одежду, что купил сегодня днем, я подошел к зеркалу в ванной и с отвращением окинул себя взглядом, неодобрительно прищурив зеленые глаза. Сиреневая рубашка поло и белые шорты превратили меня в ожившую версию Кена. Я поправил темно-каштановые волосы, зачесав их на одну сторону, и сменил беговые кроссовки на белые мокасины из замши. Вылитый президент фан-клуба яхтенных придурков. Но мой привычный гардероб был не к месту, особенно перчатки, которых так не хватало моим рукам, регулярно сталкивающимся с отвратительными гостиничными поверхностями. Подхватив ключи от арендованной машины и заперев дверь, я отправился в местный бар, чтобы успеть занять место до того, как у мисс Грин начнется вечерняя смена. Сегодня все изменится в лучшую или в худшую сторону.

Глава 4

Элси

Больше обычных пятниц я любила только пятницы в разгар сезона, когда в баре было не протолкнуться. Уж лучше бесконечная занятость и усталость, чем поток зудящих мыслей, превращающий голову в осиное гнездо. Мне нравилось общаться с посетителями, угадывать, какие напитки в их вкусе, еще до того, как они откроют рот, чтобы сделать заказ, и я просто обожала смены бок о бок с Рин, потому что в ее компании чувствовала себя нормальной.

– Я хочу с зонтикооом, – проныла круглолицая девушка с кудрявой шевелюрой, играя пальцем в крестики-нолики на области сердца клетчатой рубашки своего спутника. Тот, судя по горящим глазам и глуповатой улыбке, готов был воткнуть в ее бокал все до единого коктейльные украшения в мире, поэтому простодушно улыбнулся и одобрительно кивнул в мою сторону.

Это было даже мило и немножечко забавно, если проигнорировать тот факт, что они практически трахнули друг друга на барной стойке, не стесняясь других посетителей. Решив, что делаю одолжение человечеству, я поспешила смешать заказанный коктейль и опустила зонтик в бокал.

– Нет, не этот. Я хочу красныыыый, – снова проблеяла девушка. Не все ли равно, какого цвета зонтик, если твой вес не больше восьмидесяти фунтов? И это уже пятый бокал, который с вероятностью в сто процентов вырубит все инстинкты и чувства, включая цветовосприятие и самосохранение, уже через пять минут после глотка.

– Желание этой малышки – закон, – тоном истинного подкаблучника промямлил кавалер и устремил на меня выжидающий взгляд.

Черт.

Я огляделась по сторонам в поисках Рин, но она носилась по залу как угорелая, одной рукой собирая использованные бокалы, а второй удерживая круглый поднос. Паника скрутила живот; больше других вещей я ненавидела выставлять свои слабости на всеобщее обозрение или объяснять полупьяным посетителям, почему среди трех десятков разноцветных вещей я не могу найти нужную.

– Не стоит задерживать заказ. – Большая рука с длинными пальцами бесцеремонно скользнула в стеклянную чашу с украшениями для коктейлей и вытянула оттуда пару зонтиков. – Вот, держите.

Я перевела взгляд на наглеца, что посмел запустить свою лапу в мое рабочее пространство, и забыла свою реплику, потому что встретилась глазами с самым красивым мужчиной, которого когда-либо видела. Он приветливо улыбался, возвышаясь над барной стойкой, опираясь мускулистым предплечьем о дерево. Уж не знаю, что в нем было такого особенного, но резкие черты лица и квадратная челюсть в сочетании с гипнотической улыбкой не давали моему возмущению прорваться за пределы рта. Я просто застыла, пригвожденная к месту с разинутым ртом, пока он грациозно открыл зонтик, зажатый между средним и указательным пальцами, и опустил его прямо в бокал любительницы вызывающих цветов. И все это действо он провернул не отводя взгляда от моего лица. Девушка пропищала слова благодарности, и парочка, небрежно обронив двадцатку в ту же чашу с зонтиками, удалилась в дальний угол, обратно за свой укромный столик, наверняка чтобы заниматься там бог знает чем. Я сделала мысленную пометку сообщить об этом уборщику.

– Теперь она будет пить коктейль из твоих микробов. Мама не учила, что совать руки в чужие напитки – плохо? – сердито спросила я, безворсовой тряпкой стирая с барной стойки круглые следы от стаканов. На самом деле они въелись в нее на века, но его пристальный взгляд заставлял меня испытывать нервную дрожь, а работа, пусть даже бесполезная, хоть сколько-нибудь отвлекала.

– В ней сейчас столько алкоголя, что дезинфекции хватит на годы вперед. К тому же не думаю, что это самое ужасное, что она рискует подхватить этим вечером, – парировал незнакомец.

Резонно.

Я опустила взгляд на его пивную бутылку, а потом на руку, что все еще держала один из украденных зонтиков.

– Не слишком ли гламурно пить пиво с этим?

Уголок греховно красивого рта приподнялся в усмешке.

– Может быть. – А потом он подмигнул, почти заставив меня поперхнуться слюной.

Какого черта?

На мгновение мои мысли унеслись далеко в Бостон, чтобы напомнить, почему я покончила со всем мужским полом, и вместе с приливом незваного трепета в груди открылась ножевая рана. Она кровоточила так сильно, что если бы я не была в оживленном месте, то закричала бы от нестерпимой боли.

Парень прищурился, и улыбка на мгновение сползла с его лица.

– Ты в порядке? – изучающе рассматривая меня, спросил он, отставив пиво в сторону; грубая сухая ладонь накрыла тыльную сторону моей руки, все еще нервно протирающей дыру в барной стойке. Щелчок статического электричества ударил по коже, отбросив меня на пару шагов назад.

Глаза парня сузились на мгновение, угловатая челюсть коротко сжалась. Без следа улыбки его лицо удивительным образом преобразилось, лишившись эмоций так скоро, что если бы я моргнула, то пропустила бы внезапную метаморфозу. Но в следующую секунду взгляд снова потеплел и наполнился сожалением, две большие ладони взмыли вверх в жесте капитуляции.

– Прости! Не хотел тебя напугать. – Ленивая полуулыбка вернулась на свое место. – Я Уилл.

– Вайолет. – Обретя самообладание, я указала на свой бейдж.

– Красивое имя, – задумчиво проговорил он, изучая мои волосы и одежду, наверняка гадая, что появилось раньше: имя или монохромные оттенки во внешности. Так делали многие до него. – На самом деле мне это не нужно. – Уилл небрежно поднял зонтик между нами, и я во второй раз уставилась на его руку, как настоящая извращенка. Такие красивые пальцы с аккуратно подстриженными короткими ногтями, линии вен, создающие впечатляющий узор на крепких мышцах… – Тот, кто придумал зонтики для коктейлей, никогда не слышал значения слова «вульгарный». – Уилл низко хохотнул, и мои колени ослабли.

Да что с тобой не так, Элси?

Выхватив зонтик, я отправила его в мусорное ведро и выдавила вежливую улыбку. Я не собиралась с ним флиртовать. Поэтому решила просто оставаться дружелюбной, пока не закончится моя смена или Уилл не переключится на кого-нибудь, кто окажется рад светской беседе. Перед уходом я взглянула на полную бутылку в его руке и большой палец, слишком медленно растирающий конденсат на поверхности стекла. Полагая, что повторить напиток не нужно и разговор окончен, я вернулась к работе. Уилл опустился на пустующий барный стул, развернувшись так, чтобы видеть зал.

– Мне нравятся твои волосы, – сказал он, обращаясь ко мне, но с интересом изучая посетителей.

– А мне – твоя рубашка, – просто из солидарности выпалила я.

Он оглядел себя, словно забыл, что на нем надето, а потом почему-то издал фыркающий циничный смешок. Сиреневый оттенок ткани был практически идентичен цвету моих волос.

– Мы должны сделать селфи. – Его предложение не было похоже на шутку, и в привычной картине мира даже не показалось бы мне неуместным. Посетители часто дурачились и подшучивали, предлагая выпить на спор, чтобы не оплачивать счет или пробуя смешать коктейли самостоятельно. Но, учитывая обстоятельства, я не могла позволить незнакомцу сфотографировать мое лицо. Даже у девочек было правило: не хранить и не выкладывать фото со мной в соцсетях; я не очень убедительно ссылалась на стеснительность и превосходство внутреннего мира над внешним, они наверняка не покупались, но уважали мои личные границы без протестов и давления.

– Может быть, в другой раз. – Выудив двадцатку из стеклянной чаши, я упорхнула в сторону кассы.

Посетители продолжали подходить, выстраиваясь в очередь, и вскоре я слишком увлеклась работой, меня даже почти не заботила мысль о парне, чье присутствие все еще ощущалось слишком интенсивно. Но иногда глаза неизбежно попадали в пленительный водоворот его взгляда, тело приходило в негодность, а руки будто росли не из того места. Я пролила коктейль дважды и один раз перепутала заказ, прослушав просьбу клиента.

Не могла описать точно, какой силой обладал этот необъяснимый магнетизм, но его воздействие на меня было неоспоримо, как существование материков и океанов. Уилл одновременно притягивал своей загадочной аурой и пугал до чертиков. За эти годы я повстречала немало привлекательных парней, но не все они могли похвастаться той же мужественностью, сочащейся из каждой поры, хотя ее обладателю даже не нужно было делать или говорить ничего сверхъестественного. Всего и требовалось – сидеть в расслабленной позе, облокотившись на стойку, изучая посетителей и обстановку, но каждый раз, как его глаза слишком надолго задерживались на моем лице или с особой тщательностью сканировали помещение, нервная дрожь пробирала мои внутренности, превращая их в желе. Он напомнил мне каменное изваяние со слайда профессора этнографии – неподвижное, но излучающее энергию невероятной мощности. И что-то подсказывало, что это влияние было не менее отравляющим, чем космическая радиация тысячи остывших звезд.

– Ты пялишься. – острый локоть впился мне в бок, а Рин опустила грязный поднос на нижнюю часть стойки, скрытую от глаз посетителей. Она прошлась лукавым взглядом по Уиллу и проурчала почти по-кошачьи: – Вкусняшка.

– Я на диете, так что валяй, – ответила я со смешком.

– Да брось, Ви, он ведь глаз с тебя не сводит. Я наблюдала за вами полвечера, и это самое близкое к возгоранию соединение, все равно что поднести зажигалку прямиком к бутылке бурбона.

– Прекрати так смотреть, он поймет, что мы говорим о нем, – шикнула я, делая вид, что нарезаю лайм. От нервов руки тряслись, из-за чего при соприкосновении с ножом бедный цитрус превратился в сочное месиво, заливая все вокруг липкой кислотой.

– И что в этом такого? – Она посмотрела на меня как на идиотку.

Я не могла бы быть более очевидной в своем нежелании отвечать, поэтому спросила:

– Какого цвета его глаза?

– Что?

– Его глаза, какого они цвета?

Рин прищурилась, уставившись на Уилла, и чуть вытянула шею, обвитую ожерельями из бисера.

– Синие, кажется. Здесь так темно, черт его разберет… – Она склонила голову набок, потом на другой, и мне захотелось залезть под стойку, чтобы сгореть там от стыда в одиночестве. – Да, синие определенно.

– Это подходит, – выдохнула я с облегчением.

– Ну и славно. Эй, красавчик! – позвала Рин – Да, вот ты! Не поможешь открыть? – Она схватила первую попавшуюся бутылку ликера с нижней полки, но та уже была откупорена, поэтому подруге ничего не оставалось, как закрутить пробку вручную как можно туже, сунув бутылку мне в руки.

Уилл поднялся со своего места и с неторопливой грацией хищника подошел к нам, практически не глядя на Рин. Степень контроля, которой я обладала к моменту, когда его рука коснулась горлышка бутылки, равнялась нулю и продолжала стремительно снижаться. Ему потребовалась всего секунда, и стеклянный сосуд опустился на столешницу, а пробка была протянута мне в открытой ладони.

Вздох, который испустила Рин, должно быть, слышали все жители Уилмингтона.

– Держи. – Бархатный голос практически испепелил все пространство вокруг нас.

– Спасибо, – одними губами проговорила я, проклиная Рин и тот факт, что обычный жест, который я неоднократно проделывала каждую смену, в исполнении Уилла выглядел таким обжигающе горячим.

– Ты приехал на соревнования? – не теряя времени, спросила Рин.

Взгляд Уилла переместился к ней, и снова просочилась та сторона, которая, казалось, напрочь была лишена радушия. Краем глаза я наблюдала за непроницаемым лицом Уилла и задавалась вопросом, сколько же усилий он прилагал, чтобы вот так легко переключаться, а главное – зачем.

– Просто колесил по стране, но здесь так уютно, что подумываю задержаться. – На этой фразе выразительные глаза опять вернулись ко мне.

– Совсем как наша Ви! – восторженно жестикулируя, вскрикнула Рин. – Девочка просто путешествовала, а спустя неделю – БАМ! – уже распаковывает вещи в нашей квартире.

– Правда? И откуда ты, Вайолет? – Уилл с нажимом произнес мое фальшивое имя, и во рту пересохло. Я прочистила горло.

– Нэшвилл. – Легенда не была продуманной, поскольку до Уилла никто не занимался раскопками моей биографии, так что я выдала первое название, которое пришло в голову. Хотя неделю или две я действительно прожила в Теннесси.

– Забавно, у тебя совсем нет пидмонтского акцента. – Он подался чуть ближе, всматриваясь в мое лицо. – Звучишь, скорее, как уроженка Нью-Йорка или Бостона.

Все мое тело замерло. Могло ли это быть простым совпадением? Нет, Нао обещала, что меня не смогут отыскать.

– Мамины родственники родом из Бостона, я много путешествовала.

Уилл, должно быть, прочитал что-то в моих глазах, но лишь молча кивнул, в то время как Рин, казалось, не улавливала напряжения.

– Ладно, вы тут поболтайте, я отнесу заказ. – Проигнорировав мольбу в моем взгляде, подруга испарилась в воздухе, и не осталось ничего, кроме как быть прикованной к месту в надежде, что кто-нибудь подойдет и закажет выпивку.

– Так откуда ты, Уилл? – я поспешила заполнить неловкую паузу и, возможно, успокоить свою паранойю.

Не то чтобы мне действительно было любопытно… ну ладно, может быть, самую малость. Часто люди ожидали от барменов не ответной болтовни, а свободных ушей, готовых часами выслушивать их душевные терзания. Если он будет рассказчиком, в мою сторону перестанут сыпаться ненужные вопросы.

– Из Нью-Джерси, но, как и ты, много путешествую.

Наши взгляды столкнулись, и звон бокалов внезапно почти заглох под громом ударов моего бешено колотящегося сердца.

– Ну, знаешь ли, ты тоже звучишь немного по-бостонски, – сказала я, пожимая плечом.

Уилл усмехнулся себе под нос и покачал головой, отчего пара непослушных прядей густых темных волос упала ему на лоб.

– Почему именно это место? – не переставал любопытствовать Уилл, нависая над стойкой. Я открыла рот, но тут же захлопнула его, боясь выдать правду. Не знаю, откуда взялось это ощущение, будто он видит меня насквозь, что бы я ни сказала и ни сделала, но оно не покидало меня на протяжении всего вечера. – Не пойми неправильно, я объехал все побережье, и пока этот город ничем не отличается от других. Что есть в Уилмингтоне, что способно заставить человека остаться?

– Здесь тихо. – Это было лишь частью правды.

И безопасно.

Парень огляделся вокруг, скептически приподнимая бровь. Бар к этому времени уже был набит под завязку, и половина посетителей просто стояла на ногах вокруг одноместных круглых столиков, кто-то пил прямо на бильярдном столе.

– Ну, большую часть времени, – улыбнулась я.

Какое-то время мы оба молчали, Уилл просто наблюдал, как я смешиваю коктейли, играя с этикеткой на своей бутылке. Но тишина между нами, окруженная хаосом, не казалась отягощающей. Напротив, я испытывала редкий прилив спокойствия и безмятежности и впервые за вечер первой подняла взгляд на парня, сидящего напротив. Уилл задумчиво изучал ассортимент напитков на полках за моей спиной, а его красивые губы несколько раз шевелились, как если бы собирались что-то сказать. Он не смотрел на меня, но я была уверена: знал, что смотрю. Через секунду промедления жидкий поток чего-то чарующего и мистического разлился в спертом, пропахшем алкоголем и весельем воздухе, занавес непринужденности спал, и Уилл повернул голову, наградив меня твердым взглядом, пробирающим до костей, но одновременно с тем уязвимым.

– Покажешь мне город?

Это прозвучало как просьба и приказ, борющиеся друг с другом за превосходство. Хотела ли я отправиться на экскурсию с незнакомым парнем, когда только-только начала чувствовать почву под ногами? Что, если он ожидает чего-то большего, чем простая прогулка? Я не впервые получала предложение куда-нибудь сходить, но это была самая джентльменская версия из всех услышанных.

– И под этой фразой ты подразумеваешь? – Почувствовала, как краснею, но ничего не смогла с собой поделать.

Он ненадолго замешкался, как бы прикидывая, действительно ли я предположила нечто неуместное, а потом улыбнулся самой праведной улыбкой из всех возможных.

– Расслабься, Вайолет, я просто хочу осмотреться. Никак не могу понять, стоит ли это место того, чтобы бросить все к чертям. – Последнее Уилл добавил с особым ударением, чтобы каждая буква надежно укоренилась в моем воспаленном мозгу.

Только вот противная дыра в груди все никак не зарастала, а щемящая пустота в ее центре взывала с особой силой, умоляя не соглашаться. Была и другая причина, которая крылась в особой ауре Уилла – я не должна была попасть под ее влияние любым способом, даже если рисковала показаться холодной сукой.

– Попробуй провернуть это с «Гуглом». Я почти уверена: он знает больше, чем девчонка, живущая в городе не дольше других, – сказала, не особо стараясь замаскировать сарказм.

Лицо Уилла вытянулось в удивлении, я готова была поспорить: он ожидал получить согласие. Ну конечно, откуда бы он ни прибыл, девушки, должно быть, выстраивались в очереди, чтобы провести его по стратегически важным местам.

Но потом, как будто он снова заглянул ко мне в голову, глаза Уилла наполнились весельем, недосказанность перевоплотилась в обещание, которое грозило меня уничтожить, один уголок рта приподнялся, и если до этого я испытывала хоть немного сожаления, то оно в ту же минуту растворилось в воздухе. Он потянулся к заднему карману джинсов, выудил оттуда сотню баксов и безмолвно опустил ее на стойку, пару раз стукнув пальцами по лицу Бенни Франклина. А потом кивнул, задержав на мне последний взгляд, развернулся и широким шагом стал продвигаться к выходу, открывая мне вид на свою удаляющуюся спину.

– До встречи, Вайолет. – Несмотря на гвалт голосов, я расслышала каждое слово, брошенное у порога перед тем, как дверь за ним закрылась.

Глава 5

Джош

Бороться с собой – все равно что пытаться остановить цунами до того, как огромная волна поднимется над встревоженным берегом и сметет все к чертовой матери. Полжизни я потратил на то, чтобы отточить мастерство владения эмоциями, мне не требовалось много, чтобы с легкостью держать свою жизнь под контролем. И вот теперь все рассыпалось, подобно хрупкому песочному замку, построенному без капли воды.

Я думал, что смогу с этим справиться, взяв на себя роль приветливого парня, уставшего от жизни в большом городе и ищущего умиротворения. Мне виделось, что Элси заприметит в моей фальшивой личности родственную душу и это поможет нам сблизиться. Но все до единой ее улыбки были вымученны, а движения скованны с того момента, как мы обменялись первыми фразами.

Все эти бессмысленные светские разговоры вообще не моя стихия, обычно я вхожу в комнату, делаю то, зачем пришел, и ухожу, не тратя слова понапрасну. За исключением судебных заседаний, но и там порой достаточно всего пары аргументов для победы. Некоторые думают, что адвокаты излишне болтливы, но я скажу, что хорошие адвокаты ведут диалоги в своей голове, выпуская на поверхность лишь краткие выводы. Светскую болтовню переоценивают.

За вечер в баре я истратил годовой запас общения, но не добился прогресса. И умный человек сбавил бы обороты, а не пялился как ненормальный весь вечер, но я просто не мог держать глаза где угодно еще, когда она была там, во плоти, цела и невредима.

Три долбаных года…

И мне отчаянно хотелось назвать ее настоящим именем, чтобы сломать весь этот хрупкий маленький мир, выстроенный вокруг несуществующей Вайолет Грей, увидеть, как эти теплые карие глаза расширяются в страхе и осознании. Это было бы так просто – разрушить ее опоры одним лишь словом. Дыхание Элси замерло, когда я заговорил про бостонский акцент, я видел, как шестеренки в ее мозгу вращаются с той же скоростью, с которой пульсировала точка на шее. Думала ли она, что ее разоблачили? Может быть, это и стало причиной ее отказа?

Чертовски проницательно, ведь Элси была какой угодно, только не глупой. Несносной и пугливой, дерзкой и кроткой, расчетливой, осторожной, вычурной в этом кричащем бледно-лиловом наряде, состоящем из обрезанной футболки и слишком обтягивающих джинсов. Но не глупой, ведь она отказалась также от фото, и я прекрасно знал почему. Линк пробил все возможные упоминания о Вайолет Грей, но у нее не было ни соцсетей, ни каких-либо других информационных зацепок, способных оставить цифровой след. Лишь поддельное удостоверение, студенческая документация, которую никто в университете Северной Каролины не удосужился проверить, и долбаный бейджик бармена.

Выйдя из бара, я сразу же отправился в гостиницу. Мне нужен был план, без которого проникнуть в ее квартиру, не опасаясь встретить кого-нибудь из жильцов, было бы невозможно. Но еще большую необходимость имел ледяной душ, который, возможно, смог бы привести мои мысли и чувства в норму.

Три года назад…

Влетаю в офис Линкольна, практически не запыхавшись, стеклянная дверь за моей спиной ударяется о стену, покрываясь трещинами.

– Полегче, дикарь! – Линк красноречиво поправляет очки на переносице средним пальцем. Он может идти на хрен, сейчас не до него.

– Где она? – Тревога в моем голосе граничит с нервным срывом, я уже почти потерял самообладание, пока добирался сюда через полстраны, оставив все дела и, возможно, халатно выполнив последний заказ.

Мне поручили устранение Лестера Синклера по кличке Бастер[3]. Он снабжал наркотиками сразу несколько крупных штатов, включая Иллинойс, Теннеси и Кентукки, и двигался в сторону Восточного побережья со скоростью света. Синклеру принадлежала сеть притонов в Луисвилле, где на наркотики подсаживали несовершеннолетних, чтобы через время те превратились в его жалких марионеток, готовых на все ради новой дозы. Помимо прочего, у него была мини-армия из поставщиков и двадцать два человека охраны из бывших силовиков. Я презирал таких кукловодов, потому что насмотрелся на то, как успешные люди, стоящие на пороге больших свершений, убивали свое будущее одним неверным решением, и все из-за ублюдков, подобных этому. Сложность была в том, что слепо обезглавить гидру, не подарив ей возможность отращивать новые и новые головы, – нечто на грани фантастики, если вы не знаток героического эпоса. Нужно было точно определить, по какой точке ударить и прижечь всю деятельность наркоторговца на корню. Для этого я изучил отчеты ребят Линка и две недели собирал информацию на месте, прежде чем понять, кто на самом деле стоит за всем этим дерьмом. Еще три дня понадобилось на бесшумное устранение посредников, прежде чем выпала возможность добраться до жены Синклера – карикатурной степфордской жены и верной своему дому хозяйки, любящей занавески с цветочным принтом и вечерние ток-шоу вроде «Колеса фортуны». Именно она служила источником настоящего зла, виртуозно управляя целой сетью, не испачкав руки и при этом являясь набожной католичкой.

Если вы думаете, что я не могу выстрелить в женщину, вы ни хрена обо мне не знаете. Обстоятельства порой вынуждают делать вещи похуже. Поэтому отверстие диаметром в две десятых дюйма уже красовалось во лбу миссис Синклер, когда на мой телефон пришло срочное сообщение от Линка.

И вот я здесь, теряю свое дерьмо посреди хаоса, который обычно оставлял пульс ровным.

– Мы не знаем. – Голос Линка наполняется сожалением, но к черту его и его пустоголовых парней. – Группа три потеряла ее сразу после того, как закончились похороны. Там было людно, куча репортеров с камерами, она просто ускользнула, Джош. Но мы ищем.

Я взглянул на часы.

– Прошло почти полдня. Она не ребенок на карнавале, если ее нет в квартире, значит, она просто ищет уединения где-нибудь в городе, чтобы забыться, – размышляю, расхаживая по комнате, не в силах стоять на одном месте.

– За ее домом следят, за квартирой Дэма тоже, если она объявится, нам сразу же сообщат…

– Никаких гребаных «если»! – кричу, ударяя руками по столу. Лицо Линка вытягивается в удивлении. Да, я редко подвергаюсь воздействию чего-либо, мы обучены не показывать эмоций и стойко терпеть любые факторы, способные вывести чувства и мысли из-под контроля. Но это случай особенный, и я ненавижу уязвимость, что приносят обрушившиеся на меня обстоятельства. – Она появится, – добавляю, не веря в собственное утверждение, и выхожу из кабинета, захлопывая за собой дверь, которая тут же рассыпается вдребезги.

Наши дни

Любые попытки проникнуть в квартиру Элси, предпринятые за последние два дня, проваливались с треском. Я изучил расписание троицы, практически поселился в арендованной машине и, может быть, даже подкупил кое-кого из местных, чтобы раздобыть схему планировки внутренних помещений трехэтажного многоквартирного дома на Уиспер Крик. Но сложность заключалась в том, что чаще всего кто-нибудь так или иначе оказывался дома, а я не мог облажаться, когда все только-только начинало набирать обороты.

В твоей больной голове, Джош.

Время не давало мне форы, и оставалось только одно, хотя идея была до безобразия глупой и рискованной. Раз я не мог просто завалиться средь бела дня, было решено прийти ночью, надеясь лишь на то, что жара и отсутствие кондиционера сыграют мне на руку, а хозяева будут спать крепче, чем я за последние несколько лет.

Квартира на втором этаже площадью чуть более шести сотен квадратных футов с тремя спальнями и одной ванной. Это даже звучало нелепо, и я был готов побиться об заклад, что домовладелец облапошил девушек, учитывая внешнее состояние дома и среднюю стоимость жилья в этом месте. Либо у Элси действительно было настолько плохо с деньгами, либо она абсолютно не разбиралась в элементарных вещах. Но, как я уже говорил, она не была глупой, так что я ставил на первое, с трудом сдерживая желание поискать информацию о ее банковских счетах. Карточки на имя этой конкретной вымышленной Вайолет Грей не существовало, так что я полагал, что Элси пользовалась исключительно наличными.

Я заглушил мотор машины, вынул перчатки из бокового кармана черных брюк карго и осмотрел улицу. Парень из команды Линка патрулировал периметр через камеры на соседних зданиях, ему же предстояло удалить записи после того, как я здесь закончу. Натянув капюшон черной толстовки на голову, я вышел из седана и перебежал улицу, перепрыгивая через невысокую кованую ограду перед кирпичным зданием. Еще раз оглядевшись, подпрыгнул, чтобы ухватиться за выступ на балконе первого этажа, а потом подтянулся на руках, запрыгивая на перила. Повторив действие снова, оказался на балконе Элси. Свет внутри не горел, но она была дома: сегодня ее слишком вычурная и громкая соседка работала одна, потому что утром у Элси должен был состояться зачет по той части программы, которую она наверстывала в летний период.

Как видите, я проделал кое-какую домашнюю работу.

Балконные двери, к моему удивлению, оказались запертыми, но я прихватил инструменты, поэтому, порывшись в небольшом рюкзаке, выудил отмычку и через пару минут смог попасть внутрь.

Запах яблочного пирога ворвался в нос, когда я бесшумно шагнул в спальню, закрывая французские двери, дабы не нарушить комфорт мирно спящей Элси. Обычно студенты бодрствуют перед важными зачетами, пребывая в плену волнения, но ее графику не позавидовал бы даже самый отъявленный трудоголик, поэтому хрупкое тело мерно вздымалось на узкой односпальной кровати, укрытое смехотворно теплым одеялом для такого знойного дня.

Я знал, что это ее спальня, еще до того, как проник внутрь: сиреневые занавески из органзы дали подсказку. Комната была частично выкрашена в любимый оттенок Элси, но это все, что я успел разглядеть периферийным зрением, пока завороженно наблюдал за ней. В обычном неоппортунистическом обществе мои действия рассматривались бы как нечто ненормальное, граничащее с безнравственностью, но в делах, которые напрямую или косвенно касались Элси Грин, мой моральный компас серьезно барахлил.

Но долго стоять на месте я не мог, поэтому поспешил расставить жучки и камеры по ее аккуратной комнате, а затем приоткрыл дверь, выглядывая в коридор, чтобы убедиться в отсутствии на моем пути Голден Саммерс. Было чисто; я перемещался по квартире так тихо, как только мог, расставляя оборудование для слежения и передавая второму моему помощнику сигналы, чтобы тот убедился, что все работает. Нетронутыми остались только комнаты соседок и общая ванная – я был мудаком лишь на девяносто девять целых и девять десятых, оставляя немного места благородству.

Завершив начатое, поспешил обратно в комнату Элси и бросился в сторону окна, стараясь не задерживаться взглядом на ее кровати. Это было слишком даже для меня, ведь за время моего короткого отсутствия она скинула одеяло, сменив позу, и теперь была выставлена напоказ, одетая в короткую белую майку и сиреневые хлопковые трусики с кружевными оборками. Во рту у меня предательски пересохло, и я пообещал себе остановиться у залива по дороге в гостиницу, чтобы с головой нырнуть в холодную ночную воду.

Как только моя рука коснулась металлической ручки на балконной двери, громкий всхлип всколыхнул воздух. Все тело замерло в ожидании того, что за этим последует, но было тихо, я обернулся. В полумраке спальни разглядел, как брови Элси нахмурились, искажая спокойное ранее лицо, ее подбородок дрожал, но глаза все еще оставались закрытыми. Что-то уродливое удерживало ее в плену кошмара.

Проклиная себя за неосторожность, я развернулся и подошел ближе, присаживаясь перед ней на корточки. Мне отчаянно хотелось провести рукой по спутанным прядям, разгладить эту складку на лбу нежным движением пальца, сказать ей, что все хорошо и она не одна. Но я не мог. Поэтому просто смотрел на медленно прорастающую внутри нее агонию, которая была мне слишком хорошо знакома. Кошмары снились мне с детства, и неизменно в них ключом к пробуждению служила смерть. Я должен был позволить Элси пережить эти терзающие муки, и успокаивало бунт внутри меня лишь знание, что они нереальны. Но все же мой рот открылся, и едва различимый поток слов раздался в темном пространстве:

– Спи, это просто сон. Ты в безопасности.

Не знаю, пробилось ли мое утешение через барьер ее сна, но тело Элси словно придвинулось ближе, ища чего-то, что мне было неведомо. Нас разделяло ее шумное дыхание и моя вера в то, что еще слишком рано для более решительных действий. Какое-то время я оставался в этой позе, прикованный к месту и умоляющий ночь стереть это выражение с ее лица. Дождавшись подходящего момента, я ушел, плотно закрыв за собой окно, приведя поворотный механизм на окне в первоначальное положение, чтобы поутру Элси не догадалась, что кто-то побывал в ее комнате.

Всю дорогу до отеля мне мерещился этот ее нежный аромат и шепот беспокойного дыхания. И я по-прежнему пытался выбросить из головы образ ее тела, скрытого под тонким хлопком. До залива я так и не добрался, решив принять душ в своем номере. Но, войдя в номер, все, что сделал, – подключил программу слежения на своем компьютере и сел перед монитором, глядя на серый экран. Волосы, что рассыпались по подушке, выглядели темнее с этого ракурса, и мне захотелось раскрасить изображение в те тона, что она так любила теперь, судя по их подавляющему количеству.

Она что-то прошептала во сне, и я подался вперед в поисках кнопки, включающей звук. Голова Элси снова метнулась по подушке, терзаемая очередным кошмаром, а потом ее губы приоткрылись, и единственные три буквы, сорвавшиеся с них, превратили мои внутренности в пепел:

– Дэм…

Как я мог забыть…

Меня для нее никогда не существовало, я всего лишь тень, призрак, невидимая часть ее жизни. А он всегда был тем, кто имел больше, чем я когда-либо посмел желать. Дэмиен Каллахан, ныне покойный бывший парень и тот человек, из-за которого я никогда не мог протянуть руку достаточно близко. Но его больше нет, а я здесь, и при правильной расстановке сил взять то, что хочу, не составит большого труда.

Я хотел Элси Грин…

Глава 6

Элси

Бывают дни, когда хочется взобраться на самое высокое здание в городе и прокричать громогласное «иди к черту» самому мирозданию. Сегодняшний был как раз из таких. Всю неделю я плохо спала, иногда просыпалась от ночных кошмаров и, что самое странное, постоянно ощущала глаза, будто примагниченные к моему затылку. Не знаю, как это объяснить, но куда бы я ни шла, чем бы ни занималась даже в собственной квартире, не могла отделаться от ощущения, что за мной наблюдают.

Никто из моих новых знакомых не знал, что на нижней полке раритетного шкафа в комнате, которую я снимала, лежал рюкзак, набитый всем необходимым для быстрого побега из города. С ним я приехала в Уилмингтон в день, когда все переменилось в одночасье, тогда-то у меня и появился брелок в виде маленького земного шара, снятый с ключей Дэмиена. Забавно, что именно в то утро он перепутал наши связки, а может быть, это была подсказка судьбы, вроде тех, в которые верят любители мотивационных речей и ресурсных состояний, добивающиеся идеального шпагата на йога-ретритах.

В любом случае я надеялась, что бегство больше никогда не станет обыденностью, но обстоятельства вынуждали признать, что мои убеждения заведомо провальны. Меня душил тот факт, что я врала собственным подругам, врала всем окружающим и порой даже себе самой. Самообман был худшей из известных мне дурных привычек.

Четыре года назад…

– Поверить не могу, что ты решилась! – Наоми хлопает в ладоши за моей спиной, ее поддержка настолько необъятна, что просачивается сквозь стены, заражая весь дом. Мы упаковали два чемодана и три коробки, и я пытаюсь верить, что мои руки теперь трясутся от проделанной работы, а не от страха. – Звони мне каждый день, я хочу знать все, что происходит! – Она с особым трепетом приглаживает защитное покрытие на внутреннем отсеке чемодана, и теперь я отчетливо слышу грусть в ее голосе.

– Эй, это всего лишь другой район, мы все еще сможем видеться так часто, как ты захочешь. Уверена, Дэм не будет против гостей, – мягко тараторю, присаживаясь рядом с ней на пол и обнимая за плечи. Тугой комок удушающе разрастается в горле.

Мы с Нао близки с тех самых пор, как попали в одну приемную семью, когда нам было по четырнадцать. Потом жизнь неоднократно раскидывала нас по разным домам, но мы все равно находили путь друг к другу. В основном благодаря ее умению добывать любую информацию всего лишь тремя ловкими нажатиями клавиш на компьютере. Теперь я переезжаю к парню на другой конец города, а она остается в паре кварталов отсюда, на Шеридан. Когда ты слишком долго барахтаешься в системе опеки, одиночество становится единственной константой, ты перестаешь ожидать от людей большего и привыкаешь полагаться только на себя.

– Я буду рядом, – заверяю ее и себя, стараясь не расплакаться в ее короткие спутанные волосы. Нао пахнет как дом, которого у меня, по сути, никогда и не было, и я еще несколько минут цепляюсь за это ощущение, пока звонок домофона не взрывает крохотный пузырек нашего единения. Нао вскидывает голову, глядя на меня своими огромными глазами, в которых стоят крохотные слезинки. Она так похожа на маленькую фею, слишком худая для своего возраста, отчего ее распахнутый взгляд кажется еще интенсивней.

– Это, наверно, твой принц, иди. – Подруга встает, подтягивая меня за рукав, затем подталкивает к двери, помогая выкатить один из чемоданов. Удивляюсь, откуда в ней столько силы. – Позвони мне, если тебе что-то понадобится.

– Да, мэм, – отшучиваюсь, приобнимая Наоми, а затем щипаю ее за бок, чувствуя под кончиками пальцев выпирающие ребра, та визжит. – Не расслабляйся тут без меня. И поменьше сиди за своими железками, там снаружи достаточно кислорода для всех.

– Ага, а еще там полно придурков. В Сети я могу потратить хоть целые годы, не наткнувшись ни на одного.

– Удачи с этим, – саркастично приподнимаю бровь. Спорить с Нао все равно что пытаться укротить песчаную бурю с помощью пылесоса. – Береги себя.

– И ты тоже. – Две крупные слезинки дорожками стекают по ее впалым щекам, но она тут же смахивает их, натягивая улыбку. – Давай проваливай, пока меня не просквозило твоим хваленым кислородом.

Нао задерживается, потому что знает кого-то, кто будет снимать эту квартиру после меня, поэтому я передаю ключи, в последний раз оглядывая скудное пространство коридора с темными пятнами от пальцев на стенах в местах, где мои гости искали опору, надевая обувь. Никто из нас не произносит слова, которые витают в воздухе. Потому что страх, что все исчезнет, если они прозвучат вслух, достаточно силен. Это тоже погрешность, привитая сиротской жизнью. После смерти мамы я никогда не признавалась кому-то в чем-то настолько серьезном.

Дверь закрывается, и как по сигналу Дэмиен, запыхавшись, вбегает на лестничную клетку, расплываясь в улыбке сквозь кашель. Темные волосы прилипли ко лбу, а глаза наполнены тем, что успокаивает весь остальной шум вокруг. Они голубые, почти синие, с серой дымкой, так он сказал, и я хотела бы знать, что это значит в реальности. Нао сравнила оттенок со штормом и, может быть, грозовой тучей, что ж, пусть так, значит, в глубине его глаз скрыта та же сила, что правит стихией.

– Стой где стоишь! Я сам донесу! Чертов лифт сломался. – Наплевав на неудачу, он смеется, качая головой, словно ситуация не пошатнула его мир ни капельки. А еще он заботливый, чуткий и такой правильный, что у меня порой кружится голова от осознания, как все изменилось с его приходом в мою никчемную жизнь.

Полчаса спустя мы поднимаемся в сверкающем зеркальном лифте в его роскошную квартиру, и мое дыхание с каждым этажом все сильнее ускоряется, а сердце грозит выпрыгнуть из груди.

– Поверить не могу, что мы это делаем, – восторженно говорит Дэм, изучая мое лицо.

– Я тоже. – Мой голос больше походит на призрачный шепот.

– Звучишь как жертва похищения. Ты ведь не бросила монетку в унитаз той кошмарной дыры, чтобы вернуться?

Я знаю, он пытается шутить, чтобы заставить меня расслабиться. Мы встречаемся уже несколько месяцев и неоднократно обсуждали этот важный шаг, но слова так отличаются от дела, показывая, какая я на самом деле трусиха.

– Эй, детка, взгляни на меня, – призывает Дэмиен, и я поднимаю глаза, чтобы встретить взгляд, согревающий мои заледеневшие внутренности в один миг. – Мы будем счастливы здесь, обещаю, – мягко говорит он, удерживая меня в плену уверенным голосом. – Теперь ты в безопасности, и я не допущу, чтобы ты хоть минуту испытывала дискомфорт в этом доме. Нашем доме.

Клянусь, что физически ощущаю, как мое сердце расширяется в груди, но слова, которые так сложно сказать, по-прежнему остаются надежно спрятанными внутри. В отличие от ситуации с Наоми, сейчас я не чувствую, что действительно хочу произносить их вслух. Поэтому просто утыкаюсь носом в грудь Дэма, вдыхая запах дорогого одеколона и покоя, и шепчу:

– Спасибо. За все.

Наши дни

Он не солгал, я была счастлива каждую секунду каждого дня, проведенного в том месте. И воспоминания о нем всегда останутся самыми дорогими после воспоминаний о маме. Это те немногие вещи, за которые стоило держаться, снова оказавшись дрейфующей в бескрайнем море неопределенности.

Порыв ветра развеивал в воздухе обрывки чужих слов и крики чаек, когда я медленно шла вдоль вереницы яхт в сторону бара. Сумерки растворяли солнце в водах залива, а где-то вдали урчали раскаты грома, оставляя призрак улыбки на моих губах. Я любила грозовое небо и шторм. В нос пробрался легкий аромат черного кофе, посыпанного корицей, который случалось покупать больше по старой привычке.

Любимый напиток Дэмиена согревал лишь ладони, обнимающие стакан, но не мое продрогшее сердце. Невыносимая, болезненная, но такая необходимая маленькая слабость иногда помогала не свихнуться. По крайней мере, так я себе говорила, с каждым днем все глубже проваливаясь в бездну, где воспоминания о Дэмиене были единственным, что от него осталось. Мои шаги ускорялись, по мере того как темнота все больше окутывала прибрежный город, захотелось отвесить какую-нибудь глупую шутку, но боязнь не услышать в ответ низкий смешок взяла верх, и я плотно сжала губы, с досадой ежась в капюшоне толстовки.

Звук велосипедного звонка пронзительно вклинился в мои размышления.

– Осторожно! – Оглушительный вопль рассек воздух, и вслед за этим мое тело дернули в сторону, стакан с кофе выпал из рук на тротуар. Пока мозг переваривал происходящее, глаза оставались прикованными к темному пятну, расползающемуся по брусчатой дорожке. Земля между узкими плитами безвозвратно впитывала в себя горячую влагу, а мое сердце сжималось в осознании, что так и память о Дэме год за годом стиралась.

Я не дала себе времени на раздумья, когда вырвала руку из твердой хватки и развернулась лицом к тому, кто столкнул меня с дороги. От удивления мой голос снова пропал, словно какая-то расчетливая морская колдунья отобрала его вместе с рыбьим хвостом, расплатившись за них парой человеческих ног. Неравноценный обмен, если вы меня спросите.

Сделав шаг вперед, я уперлась указательным пальцем прямо в грудь того самого человека, что посмел оставить сотню баксов на чай после того, как получил мой вежливый отказ. Это было в лучшем случае снисходительно, а в худшем – неуместно.

– Ха! Ты-то мне как раз и нужен! – выпалила, снимая с плеча сумочку, чтобы отыскать внутри кошелек.

Уилл из бара прищурился, всем видом выказывая сомнение в правдивости моих слов. Можно подумать, это было единственной странностью в нашем неловком столкновении.

– Я?

– Ну да, ты. – Я не смотрела на него, пока копалась в своих вещах. В основном потому, что слишком интенсивный взгляд плавил асфальт у меня под ногами. Одному только Богу известно, что бы он сделал с моими внутренностями. – Вот! – выудила кошелек и достала из кармашка единственную, аккуратно сложенную купюру, протягивая ее парню.

Моя рука слишком надолго повисла в пространстве между нами, потому что Уилл не спешил принимать назад свои деньги. Тогда я потрясла ими у него перед лицом, все-таки встретившись с потемневшим взглядом. То, что увидела, заставило позвоночник выпрямиться. Что-то угрожающе-опасное бурлило в темных радужках. Это вовсе не было похоже на бурю и гром, скорее, на атомный взрыв, способный смести с лица земли все живое и оставить там, где раньше процветала жизнь, бездушные темные кратеры на долгие тысячелетия вперед.

– Бери! – не выдержала я.

– Ты бегаешь за всеми посетителями, чтобы вернуть чаевые? – с мрачным смешком поинтересовался Уилл.

– Не обольщайся, это простая случайность, – возмущенно отступив назад, я собрала в кулак все, что осталось от самообладания, чтобы не выдать какую-нибудь отвратительную колкость и не пялиться на его полурасстегнутую пляжную рубашку, открывающую взгляду намек на твердые грудные мышцы, проступающие под занавесом из светлого льна. Меня раздражало, с какой легкостью этому парню удалось перевернуть ситуацию в свою сторону. – Это ты меня схватил.

– Иначе бы тебя сбил велосипедист, – сухо сказал Уилл. Перемена в его тоне ощущалась отрезвляюще. – Скажи «спасибо», – с нажимом добавил он.

– Спасибо, а теперь забери свои деньги! – снова потрясла купюрой я, так как рука уже начала затекать. Он нарочно заставлял меня корчиться от неловкости? Вчера он не показался таким придурком.

– Считай это компенсацией за испорченный напиток. – Он проскользил взглядом по всему моему телу к тому месту, где под нашими ногами на камне красовалось высохшее пятно от кофе. Мне надоело спорить, поэтому я убрала деньги обратно в сумку.

– Как знаешь. – Я пожала плечом. – Было… эмм… приятно поболтать. – Знала, что мой язвительный тон вряд ли послужит подтверждением слов, но мне было плевать. Развернувшись на пятках, я уже собралась в сторону бара, но тут бархатистый голос Уилла снова привлек внимание.

– Глупо бродить одной так поздно.

Было без четверти одиннадцать, и в чем-то он, может, был прав. Обычно мы с Рин ходили на работу вместе, но вчера она ночевала у какого-то парня, поэтому дома не появилась, написав, чтобы я отправлялась на работу сама. Голди настаивала на такси, и я солгала, что вызвала «Убер», ведь дыра в моем кармане приказала присмотреть себе что-нибудь подешевле, может быть, велосипед в долгосрочной перспективе.

– Как и вести долгие бессмысленные диалоги с незнакомцами, – многозначительно бросила через плечо, продолжая путь.

Упрямые тихие шаги были единственным ответом. Прекрасно, надеюсь, он не какой-нибудь серийный убийца. Не будучи дурой, я незаметно достала телефон из переднего кармана толстовки и начала писать сообщение для Рин, просто на всякий случай.

Я: Скоро буду. За мной увязался тот странный парень, Уилл.

Рин: Он представляет угрозу?

Я: Трудно сказать. Скорее нет, чем да.

Но если я чему-то и научилась за последние три года, так это какой-никакой осторожности.

– Я не маньяк, – раздалось прямо над головой, отчего я с визгом подпрыгнула прямо на ходу. Улыбающийся Уилл шагал позади и бесцеремонно заглядывал через мое плечо, читая переписку. – Это довольно умно, – добродушно заметил он, словно только что не сделал ничего возмутительного. – Но все равно не гарантирует твою безопасность. На моем месте мог бы оказаться кто-то другой.

– Если бы это был кто-то другой, у него наверняка хватило бы манер прекратить преследование или хотя бы не пялиться в мой телефон, – огрызнулась, блокируя экран и ускоряя шаг.

– Хорошо, что это я, – отбил Уилл, подстраиваясь под мой темп ходьбы.

Всю оставшуюся дорогу до бара мы шли молча, сопровождаемые шелестом волн, вспышками молний и моим сердитым сопением. Здравый смысл сигнализировал, что я ненормальная и «Убер» был не худшим из вариантов, но аура непоколебимого спокойствия, излучаемая мужчиной, шагающим справа от меня, говорила обратное. Не знаю, с чем это связано: может быть, разбушевавшееся небо приводило мои нервы в порядок, а может быть, мне уже было глубоко наплевать на исход сегодняшнего дня… Но была еще одна мысль, витающая в наэлектризованном соленом воздухе, – в присутствии Уилла я чувствовала нечто, похожее на ту безопасность, которую не ощущала уже давно. Это пугало и успокаивало, путало мысли и стирало границы нормальности.

Я не заметила, как мы пришли, очнувшись от звона колокольчика над дверью, которую держала протянутая над моим плечом мускулистая рука Уилла. Его грудь прижалась к моему правому боку в узком дверном проеме, и меня бросило в жар. Прогнав пелену размышлений, я подняла глаза, опешив от того, как близко он стоял, возвышаясь надо мной, пришлось запрокинуть голову.

– От тебя приятно пахнет, – вылетело первое, что пришло на ум. Мне бы укоротить язык.

– Действительно?

– Либо так, либо я здорово ушиблась головой во время столкновения с тобой и сама не знаю, что несу.

– Очень надеюсь на первое.

Будто моего помутнения было недостаточно, я привстала на цыпочки и вдохнула воздух, смешанный с его одеколоном и мускусным мужским ароматом, чуть не простонав вслух.

– Да, определенно первое.

Тихий смешок ласкал слух, я даже не заметила, как прикрыла глаза.

– Доброй ночи, Вайолет, – почти прошептал Уилл, глядя на меня сверху вниз.

А потом он ушел, больше ничего не сказав, забрав с собой тепло и исчезнув в потоке стихийно хлынувшего ливня.

Глава 7

Джош

Две недели в отъезде – слишком долгий срок для того, кто периодически попадает на радары властей. Мне пришлось вернуться в Бостон, чтобы выполнить обязательства перед обществом, поиграть в адвоката дьявола в дорогом костюме и хрустящей накрахмаленной рубашке. Эта схема работала безукоризненно: сначала я защищал ублюдков перед присяжными и все в зале думали, что я – чистое зло, как и те, кому благодаря мне удавалось избежать законного наказания. А потом через месяц или несколько те бесследно исчезали, попадали в чудовищные аварии, оказывались найденными в своей ванной с перерезанными запястьями и много чего другого. Вот чем занимался «Стикс». Недостаточно просто упечь негодяя за решетку, ведь иногда его щупальца простирались даже сквозь стальные прутья, поэтому приходилось его убирать навсегда.

Нестерпимый, изматывающий, тошнотворный зуд под кожей не унимался, поэтому я ушел в работу, после чего принял несколько контрактов на устранение, просто чтобы отвлечься от мыслей о девушке, которая все еще страдала по своему мертвому бывшему.

– Это неслыханно! – Линк влетел в мой кабинет в здании «Стикса», размахивая руками, а следом за ним вальяжно вошел Уэйд, удерживающий между зубами лакричную конфету, конец которой свисал вниз примерно на полфута. Первый продолжал расхаживать взад-вперед, взъерошивая волосы руками, когда второй бесцеремонно опустился в кресло для посетителей и со скучающим видом положил ноги на мой стол.

– Ты, объясни, к чему эта истерика, – я ткнул пальцем в Линка. – А ты, черт возьми, убери свои грязные ноги с моего стола, пока я их не переломал!

– Я думал, синхронизация циклов бывает только у девчонок, – не меняя позы, ухмыльнулся Уэйд, жуя конфету между словами. Отвратительно.

– На третьем этаже есть столовая, – сухо сказал я.

– Я облажался, Джош, – снова подал голос Линк.

В его покрасневших от усталости серых глазах плескались сожаление и досада всего мира.

– В чем дело? – с осторожностью спросил я. Кто угодно мог облажаться, но только не Линк. Он был своего рода эталоном анализа, просчитывая варианты задолго до реализации, всегда стопроцентно точно попадая в верный.

– Его хорошенько поимели, – вставил свои пять центов Уэйд.

– Помнишь, ты сказал, что Грин не могла скрыться сама, ей кто-то помог? – Я кивнул. – Так вот, это не давало мне покоя. Все три года я искал зацепки в окружении Дэмиена, поскольку Элси осталась сиротой, а среди ее знакомых только Каллахан был достаточно влиятелен, чтобы обезопасить ее.

Моя челюсть сжалась от того, насколько невыносимо больно это прозвучало. Я тоже мог бы, если бы у меня был шанс.

– Вчера я решил копнуть глубже и проверить не только тех, с кем Грин контактировала после знакомства с Дэмом, но и тех, с кем она поддерживала связь с момента смерти матери. Я взломал электронный архив бостонской службы опеки, и угадай что?

– Данные исчезли?

– Вообще все, включая записи о самой Элси. Разве не странно? Нет информации ни о приемных семьях, ни о ближайшем окружении. Просто сплошное темное пятно.

– Значит, не только ты у нас гений. – Уэйд широко зевнул и со скучающим видом уставился в свой телефон. Я знал как никто другой, что он только притворяется не заинтересованным, ведь подобная ловкость в Сети – редкость, учитывая систему распознавания, созданную Линком. И я готов был поставить любой орган на то, что, кто бы ни провернул этот фокус, Уэйд захочет его в команду.

– Что дальше? – Я снова перевел взгляд на Линка, который уже что-то проверял в принесенном с собой планшете.

– Я не спал всю ночь, пытался сопоставить факты, трое моих ребят отправились в архив в Мишн Хилл, чтобы найти бумажную информацию, еще один должен был сегодня допросить ее куратора в службе опеки. Он нем как рыба, а в архиве ни следа. Но это еще не все. Как только ребята отчитались, все оборудование в офисе полетело к чертям, а мне на почту пришло вот это.

Он повернул экран планшета.

«Перестань совать свой нос куда не следует, Линкольн!»

Надпись мерцала в центре экрана красным угрожающим цветом.

Этого было достаточно, чтобы я в мгновение почувствовал угрозу иного типа. Кто-то оберегал Элси, а значит, мог рассказать ей о «Стиксе» и обо мне. Я не мог допустить, чтобы она сбежала снова.

– Срочно проверь все каналы, по которым мы обменивались данными, сотри любые упоминания о том, что мы нашли Элси, смени коды, – с большей резкостью, чем следовало, выпалил я, чувствуя, как пот заструился по позвоночнику. Мы всегда были предельно осторожны, используя зашифрованные каналы связи и поддельные удостоверения, никто не мог знать, что я вылетал в Уилмингтон. – Теперь время работает против нас.

– Мы не отпустим девчонку, пока не узнаем, как ее исчезновение связано с гибелью Дэмиена, – пробормотал Уэйд.

Я смерил его убийственным взглядом.

– Мне нужно возвращаться. – Ноги сами повели меня к двери. – Не выпускай из виду любую информацию, связанную с Элси. Если она покинет город…

– Если кто-то пытается помочь ей, значит, он на твоей стороне, Джош, – перебил Линк.

– Мне все равно, – сказал, не оборачиваясь, но остановившись в дверях. – Вычисли его, Линк, оставь приманку. Сделай что угодно, вымани засранца из его логова!

– Не беспокойся, мужик! Это уже дело принципа, – отозвался Линк, когда я выходил из своего кабинета. И я точно знал, что он не оставит того, кто обскакал его радары, без внимания.

Она игнорировала мое присутствие с талантом, достойным высокооплачиваемой оскароносной актрисы, но вот ее тело выдавало каждую унцию нервозности и понимания, что я сидел прямо здесь, всего в трех ярдах от нее, в самом конце барной стойки. Я тоже умел притворяться, только гораздо более искусно, и мне не надо было смотреть в ее сторону, чтобы подмечать кое-какие детали.

Элси была вежлива и приветлива со всеми посетителями, даже теми, кто вел себя как животное, перебрав каждый из напитков в алкогольной карте дня. Но она старательно отвергала любой намек на флирт или ухаживания, значит, дело было не во мне. Что хуже, ведь тогда дело было в нем. Чертов Дэмиен.

Подставка с разноцветными шотами материализовалась передо мной, я поднял глаза от своего нетронутого виски.

– Ты мог бы быть более очевидным, только если бы закинул ее на плечо и вынес отсюда, ударяя кулаком себе в грудь, – ехидно ухмыльнулась темноволосая азиатка. Больше других раздражающих вещей я ненавидел, когда кто-то совал свой чертов нос в мои дела. Ее, казалось, ничуть не смутило мое равнодушное молчание. – Она не очень-то приветлива с парнями, – продолжила Рин, изучая мое лицо. Пирсинг в ее островатом носу сверкнул, когда она почесала кончик костяшкой указательного пальца. – Я знаю Ви почти три года, и еще ни разу она не ответила кому-нибудь взаимностью. Так что одно из двух: тебе стоит проявить изобретательность или оставить эту идею прямо сейчас. И, просто к слову, она любит готовить выпечку и читать всякую историческую фигню.

Я не стал спрашивать, в чем ее выгода от этого странного монолога, меня интересовало другое:

– Ты всегда вот так выбалтываешь первому встречному занимательные факты о своих подругах?

– О, да брось! – Она замахнулась и ударила меня грязной тряпкой прямо в грудь. Той самой тряпкой, которой десять минут назад стерла с деревянной столешницы около дюжины отпечатков от стаканов с выпивкой. Если бы не все эти люди вокруг, я бы перегнулся, схватил ее за горло и вытряс всю душу. Но что-то подсказывало, что убийство подруги Элси – не лучшая стратегия по сближению с ней. – Во-первых, мы уже встречались. А во‑вторых, от тебя так и веет Лигой плюща, старыми деньгами и хорошими манерами. Будь ты подонком, не стал бы провожать Ви на работу.

Если бы она только знала.

Я подавил саркастичный смешок.

– Внешность бывает обманчива. – Взглянул туда, где Элси наконец перестала притворяться, что ей все равно. Теперь она стояла боком к парню, который что-то воодушевленно рассказывал, жестикулируя обеими руками со скоростью вращения вертолетных лопастей. Все ее внимание было сконцентрировано на подруге, губы плотно сжаты, а брови так тесно сведены вместе, что хмурая складка между ними превращала все лицо девушки в один сплошной кричащий сигнал о приближающемся взрыве. Я не видел ее рук, но мог поклясться, что они были стиснуты в кулаки, уверен, Элси гадала, о чем мы разговаривали.

Медленная музыка, звучащая из огромных колонок, висящих по обе стороны от бара, вибрировала на той частоте, что обычно вызывала у более эмпатичных людей желание подпевать и медленно покачиваться в такт. Я сидел неподвижно, глядя на девушку с сиреневыми волосами поверх угловатого плеча ее подруги, и пытался расшифровать смесь ее эмоций.

Злость? Ревность?

– Вот черт, она смотрит? – Восторженный шепот Рин ворвался в уши, я взглянул на нее, не совсем понимая ее неподдельную радость. – Только не двигайся, позже ты, возможно, скажешь мне спасибо.

Я не успел среагировать, когда Рин почти легла на стойку и, потянувшись к моему уху, тихо прошептала:

– Посмейся, только не так, как будто я пошутила, а так, словно мы сейчас флиртуем.

Дистанция была короче допустимого, я видел каждую широкую пору на ее коже и капли пота, собравшиеся над узкими бровями. От нее пахло слишком сладкими духами, из-за чего мне захотелось чихнуть, а потом как следует высморкаться. Все внутри протестовало желанию рассмеяться, изображая флирт, мое отвращение к чужим телесным жидкостям сейчас достигло апогея. Но также была другая вещь, которая не давала голове покоя.

Я не был силен в общении с противоположным полом, все мои навыки сводились к получению физической разрядки с минимальными временными затратами, я не водил девушек на свидания, не пудрил им голову враньем про долго и счастливо и уж точно не пытался сделать так, чтобы на меня обратили внимание. Но это был совершенно другой, вышедший из-под всякого контроля случай, и за неимением большего я почему-то решил слепо довериться эксперту.

Не сводя глаз с Элси, я практически прислонился щекой к щеке ее подруги и искривил рот в соблазнительной усмешке.

– Ну как? – спросила Рин. – Сработало? – Теперь в ее голосе было меньше уверенности. Будет забавно посмотреть, как она объяснится перед Элси, потому что я был уверен, что подруги так себя не ведут.

Но мне настолько не терпелось подтвердить свою теорию, что я снова вернул внимание к Элси. Та почти не могла скрыть ярости, подбрасывая углей в костер моего эго. Я почти видел пар, идущий у нее из ушей. Решив убедиться наверняка, я повернулся так, что мои губы оказались прямо напротив мочки уха Рин, как будто я собирался что-то сказать. В этот момент губы Элси приоткрылись, опередив мои, и мне удалось прочесть отчетливое «мудак», прежде чем она выскочила из-за барной стойки и упорхнула собирать стаканы. Все мои внутренности буквально танцевали, ликуя в осознании: она ревновала.

– Я твой должник, – смеясь, сказал я Рин, наконец отстраняясь.

– Это точно, – фыркнула та. – Повезет, если не придется искать новое жилье. И клянусь богом, если ты обидишь ее, я проведу тебе кастрацию горлышком разбитой бутылки, – обронила она, прежде чем уйти.

Остаток вечера Элси игнорировала мое существование с большим усердием, чем до нашего маленького спектакля. Но теперь, как ни странно, это посылало проблески надежды. Я достал телефон и погрузился в работу, читая детали нового судебного дела моей возможной следующей жертвы.

– Мы закрываемся. – Вслед за холодной пощечиной слов звонкий щелчок ногтя обрушился на мой по-прежнему полный стакан. – Допиваешь?

Оторвав взгляд от телефона, я столкнулся с целым набором невысказанных ругательств, скрытых в радужках цвета горячего шоколада. Улыбки никогда не были частью моей натуры, по крайней мере искренние, не вызванные многочисленными тренировками выражений лица. Но за последние несколько недель я не раз ловил себя на мысли, что улыбаюсь всем своим существом.

– Нет. – Я потянулся в задний карман шорт, чтобы достать оттуда бумажник.

– Клянусь богом, если ты вытащишь оттуда еще хоть одну купюру, я затолкаю ее тебе в глотку, – зло оскалилась Элси.

– Достаточно было сказать «за счет заведения», – небрежно бросил я.

– Это было бы так, если бы мне не пришлось платить за твою придурь из своего кармана. К счастью, той сотни достаточно, чтобы покрыть ущерб. Вопрос в другом: ты не притронулся к пиву в прошлый раз, не выпил ни капли сегодня, на какой черт заказывать напиток, если не пьешь? Ты в завязке?

Теперь я чуть было не засмеялся вслух.

– Я не пью алкоголь совсем, – честно ответил я. – Но сидеть в баре со стаканом воды слишком ненормально даже для меня.

На самом деле сливаться с толпой проще, когда делаешь то же, что и другие. Обычно никто не замечает, сколько шотов ты опрокинул за ночь, если только в его планы не входит тебя напоить. А еще у собеседника формируется ложное чувство солидарности на границе с безопасностью, когда ты делаешь логичные для обстановки вещи. Быть хамелеоном в пестрой толпе непросто, но выполнимо.

Не говоря ни слова, Элси сгребла мой стакан и унесла его в кухню вместе с другими. Чтобы не провоцировать ее, на этот раз я поднялся и вышел на воздух, дожидаясь в тени за углом, пока девушка не выйдет из бара. Мне не нравилась идея, что она бродит одна среди ночи, тем более что Рин под руку с каким-то парнем поспешила покинуть поле боя около пятнадцати минут назад, бросив извиняющийся взгляд в сторону подруги и испепеляющий в мою. Забавно, что теперь она презирала меня за свою же выходку.

В окнах бара погас свет, повара стали расходиться, уступая место ночным уборщикам, миниатюрная фигурка отделилась от тесной группы и торопливым шагом направилась в сторону дома. Чертовски упрямая, чтобы попросить кого-нибудь ее подвезти. Мне хотелось догнать Элси, перегнуть через колено и отшлепать ее круглую задницу за безрассудство. Сколько раз за эти три года она могла попасть в передрягу, странствуя в одиночестве, полагаясь на несуществующую удачу…

Дождавшись, пока Элси окажется на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать моего присутствия, я пошел следом, стараясь держаться в тени. Что, в общем-то, было несложно, ведь именно так все и было до того, как она исчезла: я оставался незамеченным ею. Теперь же я был более решителен в своих планах, и уже ничто не смогло бы стереть следы моего существования из ее жизни.

Глава 8

Джош

Пять лет назад…

Перебинтованной рукой вытираю пот со лба, откидываю в сторону прилипшие волосы и пристально смотрю на своего соперника, пытаясь рассчитать траекторию удара так, чтобы вывести его из строя до того, как таймер над тренировочной ареной подаст сигнал. Мне не нужно смотреть на счетчик очков, я и так знаю, что победил, но триумф был бы не таким громким, оставь я противнику хоть шанс покинуть ринг на своих двоих.

Мейсер бросается вперед, издавая чертов боевой клич, и его рука перемещается сверху вниз в обманном жесте, прицеленном в мой левый бок. Только полный идиот может быть настолько предсказуем. Отклоняю корпус назад, чтобы кулак Мейсера остался висеть в воздухе, не достигнув цели, а потом хватаю его ведущую руку и, резко развернувшись, тяну изо всех сил, перекидывая ее через свое плечо. В воздухе раздается хруст, за которым следует оглушительный крик боли. Этого все равно недостаточно, жажда разрушения во мне слишком сильна, чтобы остановиться, не завершив начатое.

Громкое тиканье извещает о том, что отсчет последних десяти секунд начался, я приседаю в развороте и выбиваю ноги Мейсера из-под его вялого тела. Тот падает на ринг, подгибая безвольно болтающуюся руку под себя, и пытается встать, чтобы не казаться слабаком. Он не худший боец в секторе, но наш спарринг длится уже почти два часа, а во мне еще слишком много неконтролируемой энергии, которая давно ждала, когда ее выпустят наружу. Так я поступаю, когда желаю сохранить контроль в обычной жизни. Стоит мне покинуть ринг, хладнокровие возвращается в тело.

За пару секунд до конца боя я окидываю взглядом тело Мейсера и прекращаю его жалкую попытку подняться пинком ноги в челюсть. Он падает навзничь, вырубаясь, кровь струится у него из приоткрытых губ тонкой струйкой, окрашивая матовое серое покрытие в алый. Мой любимый оттенок после черного.

– Уберите здесь, – рявкает Уэйд, одобрительно кивая. – Следующая пара: Кастор и Хантер.

Отдав приказ, мой друг спрыгивает с судейской платформы, подходя ближе. Я разматываю окровавленные бинты и беру с ближайшего столика бутылку воды, выливая ее на себя, открыв рот. Холодная жидкость приятно бодрит забитые мышцы и смывает ненавистные мне пот и кровь, немного обжигая порезы. В самом начале нам разрешили выбрать любое оружие, и Мейсер с ходу схватился за любимые ножи, но я предпочел работать голыми руками.

– Почему ты не выбрал молоток или какую-нибудь вещь поострее? – спрашивает Уэйд, осматривая мой изрезанный торс.

– Ты же знаешь, это не мое.

Моя специализация – стрельба с любого расстояния, но в пределах тренировочного центра огнестрельное оружие запрещено везде, кроме стрельбища. Если бы в меню был ствол, тело Мейсера уже ехало бы в стальном гробу в безымянную могилу.

– Ты такой же скучный, как домохозяйки, играющие в бридж. Даже моя бабуля была большей оторвой, – смеется Уэйд. Это пустые слова, поскольку он никогда не говорит о своей настоящей семье и том, что с ним случилось до вербовки в «Стикс».

– Тащи свою задницу на ринг, и я заставлю тебя выхаркнуть эти слова кровью, – подначиваю я. На самом деле Уэйд единственный спарринг-партнер, с которым я могу не сдерживаться.

Звуковой сигнал прилетает на мой телефон, и я морщусь, видя, что это сообщение из центра управления, требующее моего присутствия в кабинете полковника Роддса. Следом дребезжит устройство в кармане Уэйда, и это может означать только одно: у нас новое сверхсекретное задание.

Кабинет полковника Каллума Роддса находится тремя этажами ниже учебного центра, расположенного под землей. Это одна из мер безопасности, поскольку «Стикс» несколько раз чуть не скомпрометировали. Мы не держим в своих кругах полных идиотов, тщательно перепроверяя каждого потенциального члена организации, но погрешности случаются даже в самых отлаженных системах. Поэтому доступ к нижним уровням в здании имеют немногие из нас.

Кладу руку на биометрический сканер у двери, разделяющей переговорную комнату и коридор, ведущий к лифтам, которые тоже оснащены системой безопасности с индивидуальными паролями для каждого члена организации. Еще до того, как кто-то отваживается спуститься и подойти к двери, служба безопасности узнает личность прибывшего, его полные анкетные данные и даже блюдо, которое было подано ему на завтрак.

– Кто-нибудь в курсе, для чего нас вызвали? – спрашивает Дэмиен, выходя из лифта и замечая нас у двери. Его догоняет Линкольн, не отводящий глаз от планшета. Когда-нибудь он врежется в стену, клянусь.

До того, как кто-нибудь решает высказать предположение, семидюймовая стальная дверь пищит и отъезжает в сторону, впуская нас в переговорную. За большим прямоугольным столом уже сидит полковник, слева его личный помощник Стивен, пара охранников – за спиной у стены.

– Джентльмены, – приветствует он кивком головы, приглашая нас усесться за стол, на котором уже разложены четыре черные папки.

В полном молчании мы занимаем свои места и смотрим на полковника, чьи карие глаза поочередно изучают нас, словно видят впервые. Его коротко стриженные волосы с проседью когда-то были светлыми. Роддс относится к той категории мужчин, которая с годами не теряет своей привлекательности. Он все еще в прекрасной физической форме и может надрать зад половине сопляков наверху, но в последнее время он отошел от дел, готовя Уэйда в качестве преемника и нашу команду из трех человек для дополнительной силы.

Мы с Линком были завербованы много лет назад, когда люди Роддса вызволили нас из плена. Эта часть жизни осталась далеко позади, но кошмары порой преследуют, затягивая в темную пропасть, из которой я знаю лишь один выход – это непрерывная борьба. Нас похитили, когда мне едва стукнуло двенадцать, а Линку одиннадцать. Мы были друзьями с самого детства, жили в маленьком городке в Канзасе, ходили в одну школу и мечтали стать известными мировыми спортсменами.

Я едва помню своих родителей, но никогда не забуду тот день. После школы мы уломали родителей Линка отпустить его к нам на ночевку, моя мама тоже поначалу протестовала, но потом сжалилась под градом уговоров. Стояла жара, и мы бесились у круглого бассейна до позднего вечера, а потом за считаные минуты разгромили гостиную, за что и были отправлены спать.

Меня разбудил громкий хлопок, я выбежал в коридор, сонно протирая глаза, и увидел, как безвольное тело Линка несет человек в черной маске. Мне удалось выдавить из себя нечленораздельный звук, который, по идее, должен был стать криком, прежде чем мой собственный мир погрузился во мрак. Далее я помню размытые образы двух тел, утопающих в крови на диване в гостиной. Это были мои мама и папа. Нас погрузили в машину, и следующие несколько часов я не видел ничего, кроме темноты багажника.

Не знаю, что случилось в порту, но когда люди Роддса обнаружили грузовые контейнеры, полные детей для транспортировки, счет пошел на минуты. Я помню испуганные огромные глаза темноволосой девочки по имени Ремеди и ее крики, помню, как пытался укусить за руку мужчину, который схватил ее и понес к машине, пока в доках неизвестного города творилась настоящая бойня. Помню, как взял за руку дезориентированного Линка, потерявшего свои очки, и поволок его подальше от людей, стреляющих друг в друга.

Когда раздался взрыв, деревянная платформа под нами обрушилась и мы упали в воду. Вот так домашний круглый бассейн с гладкой плиткой и хлорированной водой сменился темной пучиной, покрытой обломками досок, пеплом и человеческой кровью. Мы навечно сгинули бы в этом аду, если бы не подоспели люди Роддса.

Позже мы узнали, что родители Линка тоже были убиты. Работорговцы, промышляющие похищением детей, сначала нагрянули в его дом. Проблема заключалась в том, что организация, стоящая за чудовищным бизнесом, была не менее могущественной, чем «Стикс», поэтому Роддс не мог вернуть нас ближайшим живым родственникам, включив в подобие программы защиты свидетелей, только более секретной, чем государственная. Мы стали призраками для всего мира, а старые жизни утонули в темных водах залива вместе с людьми, которые были причастны к похищению.