Спасатель бесплатное чтение

Пролог

ДАНИИЛ

Спускаюсь с вертолета, следом за мной наша бригада. Из леса ветер гонит дым.

Поправляю респиратор.

– Ненавижу пожары.

– Ад, – констатирую.

Ускоряю шаг. Позади разворачивают полевой госпиталь, а мы почти бежим навстречу пожарным. Стыкуемся, разворачиваем носилки, несем пострадавшего в госпиталь.

Мужик дергается, хрипит. Рывками вдыхает через рот, пытается откашляться, бьет себя по груди. Паникует.

Успокаиваю, пока транспортируем. Оказываю помощь. Дыхательные пути обожжены, слизистая повреждена. Но жить будет.

И снова к лесу за следующим пациентом. И еще раз. «Тяжелых» после первой помощи грузим в вертолет – их придется оперировать.

– Идиоты. Какого хрена они в лесу забыли? Каждому на телефон сообщение приходит о пожарах.

– Мажоры не читают смс от МЧС, – отвечаю, снова разворачивая носилки.

На них аккуратно укладывают девушку. Шоколадные пряди её волос припорошены золой, и накрывают её лицо.

Никита перешагивает обугленный ствол дерева, проверяет пациентку.

– Без сознания.

Несем девицу в полевой госпиталь. Рядом суета, подъехали машины скорой из ближайшего города. Кто-то уже оклемался – стоят, укутавшись в спасательные одеяла, смотрят на лес. От дыма морщатся. Кто-то из пациентов лежит в вертолете – двоим предстоит операция.

– Эта последняя. Если кто и остался там, – знакомый спасатель кивает в сторону леса, – то сам понимаешь. Найдем, но потом. У нас новый очаг.

– Минуту, – кричу пилоту.

Наклоняюсь над девушкой. Проверяю, к тяжелым в вертолет её, или районной больницей обойдется.

Прижимаю пальцы к её шее.

Смахиваю локоны с её лица.

Шум полевого госпиталя, окриков, сигналов – всё стихает.

Моё дыхание останавливается от узнавания.

Взглядом цепляюсь за родинку на её шее. За её тонкие пальчики. За ноготки, покрытые перламутром. За жемчужные сережки. За реснички.

Она!

Растираю Снежане виски, наклоняю её голову и подношу к носу ватный диск с нашатырем. Ну же, приходи в себя, дурёха!

– Давай, – шепчу, злясь на неё. – Снежана!

Слышу вопрос Никиты за спиной:

– Ты с ней знаком?

– Знаком, – одними губами произношу, и в этот момент Снежана открывает глаза.

Ну привет, беглянка. Когда разводиться будем?

Глава 1 – Знакомство с отягчающими

СНЕЖАНА

Флэшбэк

2 месяца назад

Я улыбаюсь, но разочарование скрыть не получается.

Не понимаю, что я здесь забыла, и на что рассчитывала.

– Не морщи лоб, а то морщины появятся. Надень, – Марьяна протягивает мне темные очки.

Благодарно киваю и прячу глаза.

– Только реветь не вздумай.

– Я и не собиралась, – улыбаюсь и вздергиваю подбородок.

– Вот и отлично. Лучше будем веселиться. А Рина обязательно прилетит. Может, завтра.

Голос маминой подруги беззаботен, она излучает позитив.

Про «завтра» я слышу уже четыре дня, а оно всё никак не наступает. Мама не впервые так поступает: договаривается провести время вместе, я всё бросаю, еду к ней, но не застаю. У мамы более важные дела – съемки у итальянского фотографа. А меня в Сочи встретила «заменитель мамы» – её подруга.

– Плечи расслабь. Грудь вперед. И еще штришок, – Марьяна крутит баночку с бронзовым хайлайтером, а затем наносит его на мои ключицы.

– Может, лучше на лошадях покатаемся, чем этот флэшмоб?

– Вечером покатаемся. Или завтра. А сейчас развлечемся, познакомимся с кем-нибудь, напьемся шампанского, потанцуем. Может, настоящих мужей найдем, а не шуточных, а?

Марьяна весело подмигивает, забирает у меня паспорт, и идет к стойке регистрации.

А развлечься – это действительно неплохо. В последние дни я и правда в буку превратилась: все мысли о брате, маме, отчиме, работе.

Слышу, как организатор поторапливает людей с регистрацией. Фотографы и операторы проверяют аппаратуру. Марьяна чуть пошатывается на шпильках, и уже с кем-то болтает.

Проверяю телефон. Ответа от мамы нет.

Сжимаю его в ладони, поднимаю лицо к небу. Вселенная, Всевышний, кто-нибудь! Меня всё бесит! Можете принять мой запрос на адекватную жизнь?

Морщусь от внезапной боли.

– Ай, – шагаю назад и подгибаю правую ногу.

Отдавивший мне конечность, и испачкавший туфли мужчина поправляет рукава свободной синей рубашки. И поворачивается спиной ко мне, бросив лишь:

– Извини.

Даже не взглянув на меня!

С укором гляжу на небо, пославшее мне очередную подлянку, вместо помощи.

– Ну спасибо, блин! – это я Вселенной.

– Что?

О, на меня отреагировали. Не небо, конечно, от него дождешься! А громила в синей рубашке.

– Я не вам.

– А кому? – он с интересом разглядывает меня. И осмотр начинает с груди, как водится у мужчин.

– Небу.

– Блаженная?

– Да. Блаженная, – снимаю очки, и показательно оглядываю громилу с макушки до пят, снова надеваю их, и иду к Марьяне.

А организатор тем временем объявляет, что начало через пять минут.

В приметы я не особо верю, но сердце екает.

Моя первая свадьба – всего лишь флэшмоб. В Сочи захотели побить какой-то рекорд по количеству молодоженов. Но желающих пожениться оказалось около сотни пар, и организаторы ради хайпа решили заманить туристов, играющих в свадьбу.

И я оказалась среди последних с подачи маминой и моей старшей подруги.

– Соцсетями хоть обменялись? – Марьяна с улыбкой кивает мне за спину.

На громилу, надо полагать.

Туфли мои не только испачкал, но еще и поцарапал подошвой. Супер, подумаешь, тысяча двести евро!

– Он ни о чем, – отмахиваюсь.

– Спасибо, – слышу ироничный мужской голос.

Это еще что за преследование?!

– За что спасибо? – спрашиваю.

Извиняться я не намерена. Он тоже как следует не извинился за отдавленные пальцы. И вообще, нечего уши греть.

– А я не тебе. Тоже небу, – он смотрит не вверх, а на меня. В этот раз не на грудь, а на моё лицо.

Тушуюсь. Уел!

Поворачиваюсь к Марьяне. Мне становится немного совестно за резкость. Но громила вроде не из обидчивых. Так что переживет.

– Симпатичный, но странный. Причем здесь небо, – бормочет Марьяна.

А затем начинается кутерьма с перетасовкой мужчин и женщин. Настоящие молодожены выглядят взволнованными и счастливыми. С нами, липовыми, их не спутать. Всё становится понятно по лицам.

И только-только я забываю о громиле, только-только у меня перестают побаливать отдавленные пальцы правой ноги, как распорядитель ставит меня рядом с «женихом».

В синей рубашке.

К громиле!

Ну конечно же! Какое везение!

Этот мужчина, кажется, не умеет удивляться. Легкая насмешка сверкает в его каре-зеленых глазах.

– Даниил, – он без спроса сжимает мою ладонь.

– Снежана, – представляюсь в ответ.

Невольно отмечаю, что пальцы у Даниила красивые, длинные, не потные. И пахнет он приятно. А вот одежда – масс маркет.

Я не особо слушаю, как нас «женят». Но неожиданно ловлю атмосферу: ласковый ветер, солнце, легкая прохлада от гор, радостные лица, мужчина рядом со мной, белые платья… И впервые за эти дни меня отпускает.

Я улыбаюсь, как и все вокруг. На какое-то мгновение мне даже кажется, что я по-настоящему выхожу замуж.

И неожиданно взлетаю, подхваченная сильными руками.

Хохочу, как дурочка. И не я одна. Всех невест – настоящих и липовых женихи подхватили на руки, и кружат по команде регистратора.

Как же хорошо!

– Значит, я ни о чем, мажорка? – громила ставит меня на землю.

Голова немного кружится.

– Я не мажорка, – зачем-то спорю, хотя всем понятно, что я не масс маркет.

Он насмешливо морщит лоб. Не верит, и правильно.

– Ладно, прости за «ни о чем», – ворчу я. – Ты очень даже «о чем». О чем, кстати?

– Медицина катастроф.

– Врач, – зачем-то расшифровываю очевидное.

И слышу торжественные слова регистратора:

– А теперь, скрепляя союзы, женихи могут поцеловать невест!

И меня целуют.

Я даже отшатнуться не успеваю. А потом и не хочется прерывать этот сдержанный, без французских ноток, поцелуй. Но внутри все равно торнадо, а в крови пузырики шампанского: меня обнимают, укрывают от мира, целуют, пропитывают своим запахом, уверенностью и защитой.

Будто я не просто я, а жена.

Но я все равно чуть отклоняюсь, мы прерываем поцелуй.

Даниил смотрит уже без насмешки. Скорее, чуть устало. Серьезно.

И разочарованно.

Не понравилось? Вообще, я красивая, яркая, и обычно нравлюсь всем. Усилий прилагать для этого мне никогда не приходилось. А тут – разочарование.

Оно колет меня шпилькой. Не по самолюбию, а глубже.

Впрочем, какая разница, понравилась ли я липовому мужу? Главное, чтобы реальному понравилась, когда он у меня появится. А с этим мы разбежимся после общей фотосессии, и вечером друг о друге не вспомним.

Во время фотосессии моё лицо горит, покалывает. Словно кто-то смотрит на меня. Но когда я скашиваю глаза на Даниила – он всегда смотрит в камеру, не на меня. И после пятого такого глюка я окончательно бешусь на всё на свете.

– Удачи, муж. Обещаю быть тебе лучшей женой на свете, и для этого нам придется расстаться. Желаю тебе «долго и счастливо», и в горе, и в радости. С кем-нибудь другим. Пока-пока, – я улыбаюсь Даниилу, так и не растерявшему свои серьезность и грусть, и шмыгаю в толпу.

Ядовито получилось, и пусть!

Хочу обещанные танцы, шампанское и веселье.

А разочарованные – пусть ходят в сторонке и оттаптывают кому-то другому любимые туфли и больные мозоли.

– Ну хоть на человека стала похожа. Смеешься. И подзагорела.

Мы с Марьяной, отсмеявшись, останавливаемся на втором этаже бутик-отеля.

Я согласно киваю. Ближе к вечеру получилось избавиться от обидок на жизнь, а сейчас, в середине ночи, я – концентрированное добродушие.

– Завтра катаемся на лошадях. И спасибо за всё, – целую Марьяну в щеку.

– Договорились. Ой, чуть не забыла.

Она протягивает мне прозрачный файл. Там мой паспорт и какая-то бумага. Видимо, грамота или сертификат от организаторов свадебного флэшмоба.

– Хороших снов.

Захожу в номер, кидаю файл в раскрытую сумочку. И звездой падаю на кровать.

Улыбаюсь пьяно и счастливо.

Ну кинула меня мама, и что! Может, этот итальяшка-фотограф – суперизвестный профи, и от таких предложений модели не отказываются. Тем более, модели, которым почти сорок лет.

Зато сегодня я целовалась. И на короткий миг почувствовала себя невестой и любимой женой.

Жаль, что громила под конец всё испортил.

– Жаль, да, – зеваю.

И засыпаю.

А утром меня будит звонок родителей лучшей подруги. И я принимаю душ не полчаса, как обычно, а управляюсь за три минуты. Пальцы дрожат, пока покупаю ближайший билет на самолет.

И стучу в дверь номера Марьяны.

– Прости, всё отменяется. Я улетаю. Такси уже ждет. Жанна в аварию попала, сейчас в реанимации. Я должна быть рядом, поддержать, помочь, – тараторю.

Марьяна вяло кивает. Зевает. Спит с открытыми глазами.

Дорога, регистрация, ожидание – всё это я прохожу, не выпуская телефон из рук.

Пожалуйста, пусть Жанна будет в порядке! Она как сестра мне.

В самолете телефон приходится поставить на авиарежим, интернет мне недоступен. Чтобы отвлечься, решаю навести порядок в сумке.

Достаю из файла грамоту. Хотя, может это подарочный сертификат в благодарность за участие в фарсе.

И не угадываю.

– Свидетельство о заключении брака. Измайлов Даниил Николаевич. Гражданство, дата рождения. Та-ак, – читаю, перечитываю.

Офигеваю.

Печать есть. Подпись руководителя органа записи актов – тоже есть. Номер, дата выдачи…

Надеюсь, это шуточное свидетельство. Мы же заявление не подавали. По сути – мы актерствовали.

Пытаюсь убедить себя в этом: да, это шуточное свидетельство о браке.

Пусть оно и не похоже на шуточное.

Максимально.

Глава 2 – Хватит с меня стерв!

ДАНИИЛ

Настоящее время

Сдав очередную смену, принимаю душ и переодеваюсь. Вроде, помылся, но чувствую себя до сих пор в дыму. Пропитался гарью.

Еще и совесть гложет, что совсем не в тему.

Помог вчера Снежане, и занялся другими пострадавшими. А её разрешил отвезти в больницу.

– Жена, – выплевываю как ругательство.

Вот и подъедает меня совесть: не успокоил девчонку, не навестил вчера после смены.

Да не обязан я ей ничем! – психую.

Я и жениться не собирался! Но навестить – навещу. Прямо сейчас и поеду.

На крыльце меня ловит Ира, обхватывает запястье и заставляет остановиться.

Киваю ей.

– Дань, какие планы? Ты домой сейчас? – улыбается Ира.

Нормальные дела. Будто не было безобразного скандала, двух недель игнора, за которыми последовали полтора месяца выноса мозга.

– Дела.

– Ясно. Щеки впали, похудел, – она пытается дотронуться до моего лица, но я отклоняюсь.

Ира хмурится. Нервно заправляет черную челку.

– Если хочешь, можешь снова дать мне ключи от квартиры. Пока ты по делам поедешь – я хоть еды приготовлю, приберусь. По-дружески, не подумай.

– Ир, мы не друзья. А насчет еды – я умею заказывать доставку из ресторанов. Так что не утруждайся. Пока.

Отхожу от неё, но точно знаю, что окликнет.

– Даня!

Оборачиваюсь к ней, киваю вопросительно.

Улыбки на её губах больше нет. Злится.

– Я шаг навстречу сделала. Первая! После всего что ТЫ сделал! И ТЫ мне отказываешь? – её сузившиеся глаза стреляют в меня возмущением.

Холостыми пулями.

– Да, отказываю. Ира, я устал.

Устал от тебя – не договариваю, но Ира умненькая, сумеет догадаться.

– Ты женат! – снова заводит она старую песню, искренне злится. – Женат, мать твою! Улетел на конференцию, и вернулся несвободным.

– И я объяснял, почему так получилось.

– Думаешь, я поверила, что между вами ничего не было? – смеется она зло. – Я – дура, по-твоему? Недоразумение, как же. Нечаянно поженили, ну да.

– Да, и я сказал, что разведусь.

– А я должна была спать с женатым мужчиной, ждать и верить?

– Ты доходчиво объяснила, что ничего мне не должна. Еще два месяца назад. Я запомнил, – цежу, сам раздражаясь от очередной сцены.

– То есть, еще и я виновата. Предательница. Бросила женатого мужика, отказалась верить сказочкам. Ну как, кстати, развелся? Мне просто интересно, если бы я поверила тебе тогда – ты бы сдержал слово? Или я бы до сих пор жила с женатиком, рассказывающим мне сказочки?

Достаю ключи из кармана, отключаю сигнализацию.

– Ир, это уже только моё дело – развелся я или нет, – говорю, и иду к машине.

– Даня! – она окликает, но я сажусь за руль, и выезжаю с парковки.

В зеркало вижу лицо Иры – обиженное и возмущенное. Но меня не трогает. Почти.

А раньше горел. И вину чувствовал перед Ирой – мы только съехались, и вот, я возвращаюсь с курсов женатым. Объяснял, успокаивал – не помогало. Ира не поверила, или не захотела поверить в то, что нас с коллегами банально подловила на улице глубоко беременная девушка-промоутер, и чуть ли не со слезами на глазах упросила поучаствовать в липовой свадьбе.

Но для меня и Снежаны она оказалась настоящей.

Пытаться пробиваться через холодный игнор Иры мне надоело через две недели. И как только я принял, что на этом всё – режим игнора она сняла, перешла в режим скандалов.

А я уже ничего с ней не хочу. Не знаю насчет чувств, но такие отношения – нужны ли они?

Добираюсь до клиники. Снежану, конечно же, перевели в самую лучшую – я узнавал.

– Снежана Маршания? Да здорова она практически, – делится со мной знакомый врач. – Слизистые восстановятся, головная боль пройдёт через несколько дней, как и слабость. Её можно было сегодня с утра выписать.

– Но её не выписали.

– Она уверяет, что ей плохо.

– А ей плохо? – допрашиваю.

И получаю однозначный ответ:

– Да симулирует она, Измайлов! Лежит, подкасты слушает, с подружками переписывается. Родственники сейчас пришли навестить – сразу умирающую изобразила.

– Ясно.

– Наверное, хочет полежать в клинике, чтобы родственники дома нагоняй за тусовку в лесном пожаре не устроили. Или еще какая-то придурь. Но придурь – однозначно. Это же ты ее откачивал?

– Я.

– И навестить пришел. Только благодарности особой не жди за спасение жизни. Некоторые считают, что им все обязаны. Ладно, ты у палаты подожди, как её семья выйдет, можешь зайти. Бывай, – он хлопает меня по плечу, и идет по коридору, глядя в планшет.

А я подхожу к палате Снежаны.

Не привык судить по людям с чужих слов, но насчет «жены» и я иллюзий не питаю. Она та еще стерва, как оказалось.

Я узнал, что женат, буквально через час после того, как мне вернули документы. Мы сидели в летнем кафе, и я решил проверить, свой ли паспорт я получил.

Свой. Вместе со свидетельством о браке. В ЗАГСе отказались аннулировать этот брак и признавать свою ошибку. Посоветовали с женой прийти, чтобы прояснить ситуацию.

Но жену я не нашел. Пробивал, выяснил – улетела. Повезло, что живём мы в одном городе.

Вернувшись домой, я не сразу начал искать Снежану из-за тех кругов ада, которые устраивала мне Ира. А когда выяснил, где она работает и учится – начался полный трэш. За него отдельное Снежане «спасибо»!

Бубнеж из палаты из приглушенного переходит в скандальные интонации. Что, принцесса, головомойку тебе устроили? Не поверили в то, что ты умирающий лебедь?

Минута, две, три. Скандал продолжается, нарастает, а моё довольство улетучивается.

Её там не убивают случаем?

Коротко стучу, и вхожу в палату. Первым бросается в глаза мужчина лет пятидесяти – его черные с проседью волосы обрамлены дорогой стрижкой, лицо гневливое, он худощав, но словно занимает собой всё пространство. Арчил Григорьевич Маршания, отчим Снежаны.

За его спиной красивая женщина. Вернее, очень красивая женщина лет двадцати пяти-тридцати на вид. Но я выяснял о своей жене всё, что только мог, и знаю, что матери Снежаны тридцать девять лет.

У окна стоит еще один мужчина, Маршания-младший. И с упреком смотрит на Снежану.

А она лежит, прижимает ладони ко лбу, и чуть ли не плачет.

Играет? Присматриваюсь – губы Снежаны подрагивают, тело напряжено. И атмосфера в палате как на ринге.

– Простите, что прерываю, – Снежана вздрагивает при звуках моего голоса. Так тебе! – Это я вчера оказывал первую помощь вашей дочери. Мне нужно опросить её.

Рассказываю о якобы найденной в лесу канистре с горючим, возможном попадании химикатов в организм, и выпроваживаю всех из палаты.

– Детка, завтра мы приедем. Хватит упрямиться. Не расстраивай Арчила, он хочет для тебя лучшего.

Мать гладит Снежану по щеке, наклоняется, целует. И выходит последней, стуча шпильками.

– Канистра с горючим и химикатами? Могут быть последствия для моего здоровья? – тихо спрашивает Снежана.

Придвигаю стул ближе к Снежане. Сажусь.

– Не было никаких химикатов, да? – догадывается она.

– Будешь жить долго и счастливо. С кем-нибудь другим. Кажется, именно это ты сказала мне на прощание после нашей свадьбы. Я пришел поговорить о разводе. Кстати, зачем ты бегала от меня?

– Я не бегала.

– А я не идиот, – бешусь, вспоминая то, что вытворяла эта мажорка больше полутора месяцев.

Как только моё и без того небольшое свободное время перестали занимать попытки объяснить ситуацию Ире, я пробил, кто же это – моя жена. Первым делом позвонил ей, но Снежана не брала трубку.

А затем внесла мой номер в черный список.

Тогда я поехал в её университет, караулил её у выхода. И дождался. Снежана увидела меня, развернулась, и забежала обратно в здание, куда меня не пропустила охрана.

Спрашиваю об этом Снежану.

– Я тебя не видела, – врет с честнейшим видом.

– Видела. Я и на работу к тебе приезжал. Хочешь сказать, что не просила охрану не пропускать меня? Даже на подземную парковку, чтобы я не поймал тебя у машины, – говорю, всё больше злясь из-за многих недель, проведенных в погоне за малолеткой-женой.

– Я за действия охраны не отвечаю.

– И за действия охраны поселка, в который мою машину не пропускали, ты тоже не отвечаешь?

– Не отвечаю, – упрямится с вызовом.

Стервозина!

– Я же «ни о чем», сама говорила. И не особо хотела сблизиться со мной, сразу после этой тупой свадьбы сбежала. Но от развода бегаешь, будто я любимый муж. Тебе заняться нечем? Это весело, по-твоему?

– «Папочку» выключи, не воспитывай меня. Я уже наслушалась нотаций! – Снежана садится на койке, шипит змеюкой.

– Сейчас я подам на развод. Через госуслуги, при тебе. А ты подтвердишь.

Достаю телефон, открываю приложение. Снежана артистично валится на койку, стонет.

– Что? – сначала пугаюсь, но через секунду закатываю глаза.

– Мне что-то нехорошо. Голова…

Вот же «повезло» мне! Я узнавал – больше никого не поженили по ошибке. Только я так вляпался.

Всё. Надоело.

Встаю, иду к выходу из палаты, и говорю на прощание:

– Не хочешь онлайн – придется разводиться через суд. Без проблем.

– Даниил, стой. Вернись, пожалуйста, – слышу голос Снежаны без театральных постанываний и стервозных ноток.

Оборачиваюсь, но возвращаться не спешу. Стою у двери. Если снова начнутся актерские потуги – сразу выйду, за два месяца у меня выработалась стойкая аллергия на истеричек.

Снежана вздыхает, садится на койке по-турецки, и бросает на меня взгляд, полный надежды.

– Даниил, ты можешь не торопиться с разводом? Месяцев пять-шесть примерно. Я могу заплатить. Без проблем. О цене договоримся. Ты согласен?

Глава 3 – Как стриптизерша

СНЕЖАНА

Полтора месяца назад

Жанна округляет глаза от удивления. Учитывая, что под ними приличного размера синяки – удивление её весьма выразительно.

– Панда, – фыркаю, не сдержавшись.

– А ты замужем! Слушай, неплохо ты в Сочи съездила. Я в шоке.

– И я. Мечтала замуж выйти раз и на всю жизнь, но первая свадьба оказалась дебильной, и окончится разводом, – говорю со вздохом.

Реально обидно.

Я надеялась, что свидетельство о браке – липа, но несколько нехитрых действий в сети и один звонок помогли мне разобраться.

Я замужем.

По-настоящему.

Какого черта?!

– А зачем торопиться с разводом? Познакомься с мужем. Может, нормальный. Влюбитесь, и всё такое. Вдруг судьба?

Качаю головой. В судьбу я не верю.

– И когда развод?

– Завтра поеду, встречусь с «мужем», подадим заявление. По прилету не до того было.

– Странно, что он сам тебя не ищет.

– Будет забавно, если он не знает, что мы женаты, – хихикаю. – Вдруг, не заглянул в свидетельство. Думает, что свободный как орел, а тут я. Законная супруга. Явлюсь, обрадую мужика.

– Если он не знает, что вы женаты – я хочу видеть его лицо. Люблю, когда мужики обалдевают, – Жанка тоже смеется, но тут же хватается за ребра и морщится.

– Я сниму этот момент на камеру, – обещаю шутливо.

Еще около получаса сижу у Жанны в палате, но потом приходят её родители, и я ухожу.

Камень с души – Жанка выкарабкалась! А переломы, синяки и швы, о которых она переживает – такая ерунда по сравнению с жизнью.

Я с улыбкой сажусь в машину, включаю подкаст, и еду домой.

Решено: позвоню Даниилу не завтра, а сегодня. Лучше договориться о разводе до того, как случится очередная гадость, и собьет мне планы.

И до того, как о моем случайном браке разузнает семья.

– Ого. Это кто здесь такой милый? – подхожу к брату, тусующемуся у ворот с забавным рыжим щенком.

Присаживаюсь, хочу погладить. Пёс доверчиво тычется в мою ладонь мокрым носом, и звонко тявкает.

– Это Ракета.

– Вань, ты где его взял? – беспокоюсь.

– Давид приехал, – Ванька кивает в сторону дома. – Я ему говорил, что хочу собаку, а отец не позволяет. И вот, Давид подарил мне Ракету.

И Арчилу Григорьевичу теперь некуда деваться. Не избавляться же от подарка друзей семьи.

– Хитро, – глажу Ракету, а затем и Ваньку.

– Кстати, они там о тебе болтают. Я твое имя слышал. Ракета, дай лапу!

– Он маленький еще, учить надо, – говорю рассеянно, переживая.

Они говорят обо мне? А если узнали, что я замуж за кого попало вышла, и отчиму меня сдали?

Хотя, Давид не такой. Надеюсь. У него обалденно красивая улыбка, и глаза добрые.

Иду к дому, достаю из сумочки вибрирующий телефон. И застываю в шоке. Номер своего случайного мужа я разузнала, и записала, собираясь позвонить, как только перестану разрываться между работой, летними курсами в универе и больницей.

И вот, Даниил звонит мне сам!

И как раз из дома навстречу мне выходит Давид. Прячу телефон в сумочку, поправляю волосы, и улыбаюсь.

Я немного влюблена в этого мужчину.

Ладно, не немного, а практически по уши.

– Привет. Как там Вано, не замучил еще щенка?

– Играют, – я немного робею. – Спасибо, что такой хороший подарок брату сделал.

– Я не только ему подарок привез, – улыбается Давид.

Любуюсь тем, как закатные лучи солнца украшают его черные волосы огнем. И влюбляюсь еще сильнее.

– Не стоило, – смущаюсь.

Чувствую, как в сумочке продолжает вибрировать телефон.

– Стоило. Я скажу тебе это лично: мы с папой не просто так приехали. Они с Арчилом Григорьевичем давно хотят породниться, ты в курсе?

Киваю. Улыбаюсь. Сердце мое поет.

– Мои сестры кроме одной сговорены, отец хотел Лэлу выдать за одного из твоих братьев. Но ты давно мне нравишься, и я предложил забрать тебя из семьи. Так и породнимся.

От эмоций у меня пересыхает в горле, слов нет.

Да! Господи, я даже мечтать о таком не смела! Вот только нужно быстро и тайно разрешить вопрос с разводом. И взятку дать, чтобы никогда и нигде не всплыл мой первый брак.

– Ты же согласна? – Давид придвигается ближе. – Моей семье ты тоже нравишься, несмотря на то что ты не грузинка. Отец одобрил, мама тоже. Воспитание у тебя правильное.

В бочку моей радости попадает ложка дегтя, но я продолжаю улыбаться. Просто Давид – он такой. Традиционалист.

– Жаль, имя у тебя как у стриптизерши. Но это ерунда, мы что-нибудь придумаем, – Давид пытается взять меня за руку.

Но я отшатываюсь.

Радость – на осколки.

– Что мы придумаем? – спрашиваю холодно.

Внезапно Давид из героя моих грез превращается в более молодую копию отчима. Для мамы только он авторитет, только его мнение ценно. И она до сих пор модель только потому, что отчиму это льстит. Если бы он сказал хоть слово против этой работы – мама бы покорилась.

Она бы и имя своё поменяла.

Вот только я так жить не стану. Из одной клетки в другую – нет, спасибо.

– Не обижайся, – Давид примирительно улыбается после того, как отвесил мне ментальную пощечину.

– Давид, а ты можешь при своем отце и Арчиле Григорьевиче сказать, что имя у меня как у стриптизерши? Пойдем, при всех повторишь. И сразу на свидание благословение возьмешь, подарок подаришь. Посмотрим, что наши семьи скажут.

Давид перестает улыбаться, пытается поймать меня за руку, но я ускоряю шаг и иду к дому.

– Я пошутил.

– Насчет свадьбы пошутил, надеюсь?

– Насчет твоего имени. Нормальное, красивое имя.

– Как у стриптизерши, в которых ты знаешь толк, очевидно, – язвлю, и останавливаюсь на крыльце. – Раз так, я тоже скажу тебе не при всех: на свидание с тобой я не пойду. Замуж – тоже.

Отворачиваюсь, и поднимаюсь по крыльцу.

– Ты из-за шутки над именем взбесилась? – бесится он.

Вместо ответа резко открываю дверь. Жаль, если захлопну её перед носом Давида – отчим не оценит.

Прямо заявить об отказе от замужества не получается – это было бы слишком грубо. Но подарок я принимаю отстраненно. И от свидания отказываюсь под благовидным предлогом.

Намёк всем ясен – это отказ. Отчим, Давид и его отец недовольны.

Плевать! Пусть Лэлу выдают за одного из моих сводных братьев!

За ужином счастлив только Ваня – у него теперь собака! Мы же все ведем себя так, будто под столом спрятана бомба. И я, как только это становится приличным, сбегаю к себе в комнату.

Уф! Мне удалось почти бескровно избавиться от жениха, ура!

– Ты с ума сошла? Ты что творишь? – тут же врывается ко мне мама.

– Мам, я за Давида не пойду.

– Он просто пригласил тебя на свидание! – мама подходит к окну и нервно задергивает портьеры. – Присмотрелась бы к парню, прежде чем по-хамски его отшивать. Друга семьи! Мне стыдно за тебя.

Я поджимаю губы, наблюдая эту истерику. И упрямо качаю головой. Знаю – дам слабину, и оглянуться не успею, как Давид примется мне новое имя выбирать.

– Какая же ты упрямая! Это просто свидание. Вежливость! Не сошлись бы характерами – никто бы не заставил тебя замуж за него идти. И как мне Арчилу объяснить твое поведение? Нахамила всем ты – а попадёт мне. Неблагодарная! – мама с похоронным видом падает в кресло, и прижимает ладонь ко лбу.

Мне почти стыдно. Ровно три секунды, спустя которые после предупредительного стука, в комнату входит и Арчил Григорьевич.

– Рина, – обращается он к маме, – идём, проводим гостей.

– Да, – подрывается мама.

А отчим переводит на меня тяжелый взгляд, и рубит:

– Через неделю Леван и Давид снова приедут к нам на ужин. Давид еще раз пригласит тебя на свидание. И ты согласишься.

– Нет.

– Да, – ровно говорит отчим. – Согласишься. На первое, и на следующие четыре свидания. А затем ты согласишься выйти за него замуж.

– Но…

– Это моё решение, – отрезает он, и выходит из моей спальни.

– Давид сказал, что у меня имя как у стриптизерши, – тихо ору, выбежав из спальни. – Сегодня сказал, наедине, после того как о свадьбе заговорил и на свидание пригласил. Это нормально?

Отчим оборачивается. За его спиной мама строит мне умоляющие гримасы.

А лицо Арчила Григорьевича вдруг благосклонно улыбается мне.

– Нет. Это оскорбительно. Раз так, ты правильно поступила, отказав Давиду в свидании. Но, – добавляет отчим, и убивает моё облегчение, – это просто неуместная мужская шутка. Я поговорю с Давидом. Он принесет извинения, пригласит тебя на свидание. Свадьбе быть.

Рычу, топаю ногой и захлопываю дверь в спальню.

– Да пропади оно все пропадом! – истерю.

Телефон снова вибрирует. Муж звонит. Заношу палец над экраном, чтобы принять вызов.

И останавливаю саму себя.

Жду, пока дозвон прекратиться, и заношу номер Даниила в черный список.

Прости, дорогой, но пока мне безопаснее побыть замужней женщиной. Ничего личного.

Глава 4 – Все эти женщины

ДАНИИЛ

Настоящее время

На секунду закрываю глаза.

– Ты согласен?

Открываю. Снежана по-деловому смотрит на меня. Умирание откладывается.

– Ну что?

– Нет.

Она артистично приподнимает брови – ну чисто Вивьен Ли!

– В смысле? Я же сказала, что о цене договоримся. Не за спасибо предлагаю числиться моим мужем.

– Бред какой, – я прислоняюсь спиной к стене. – Снежана. Нет. Меня это не интересует.

Она лукаво улыбается.

– А если я предложу аааавтомобиль? – пародирует она знаменитого ведущего.

А если я скажу, что меня всё задолбало?

– Развод через госуслуги оформим, или мне в суд идти?

– Это неправильный ответ. Торгуйся со мной, – морщится Снежана.

– Значит, через суд.

Иду к двери.

– Я не дам тебе развод, – слышу позади себя вредное.

Снова оборачиваюсь. Так я никогда не выйду из этой палаты.

Зачем-то ведусь на провокацию:

– Твое согласие и не потребуется в суде.

– Уверен? – фыркает Снежана, и удобно устраивается на койке.

Пледик поправляет. Розовый.

Какая милота, – язвлю про себя.

– Мы с тобой ничего не успели нажить. Так что да, я уверен.

– А если я, например, беременна? – довольной кошкой мурлычет она сонно.

Издевается. Не девчонка, а Сатана!

– Так выходи замуж за того, от кого ты «например беременна»!

– А я от мужа беременна. От законного. Документик могу в суд принести, ничего сложного.

– Документик твой липовый я оспорю. Напоминаю: я врач. Связи и у меня имеются, – парирую я.

– Почему же липовый? Видишь ли, мой дорогой муж, женщины имеют такую замечательную функцию – беременеть и по-настоящему. Захочу – залечу.

Злость моя трансформируется в веселье. Забавный спор. А уж угрозы-то какие пошли!

– Ты готова пойти на такие жертвы? И ради чего?

– А это уже мое дело. Вот представь: ты затеешь суд, и с кем – с беременной женой. Какой позор для уважаемого врача, – она смешно прижимает ладони к щекам, и становится похожа на известный смайл.

– Ну вперед, повышай демографию. А я рискну все же решить нашу проблему через суд.

– Даниил, ну пожалуйста, – Снежана молниеносно меняет тактику на просительную. – От тебя ничего не потребуется, просто несколько месяцев не затевать развод. Всё! Что в моей просьбе такого невыполнимого? Выручи меня!

– Зачем тебе это?

– Меня замуж хотят выдать, – грустно отвечает Снежана.

– Так откажи.

– Я отказала! – вскидывается она, и тихо добавляет: – Не помогло.

Подробностей мало, но догадаться несложно: отчим решил выдать Снежану за кого-то из своих друзей. В Грузии я бывал, в городах народ современный, сами решают кого любить и на ком жениться. Но в диаспорах за рубежом всё устроено примерно как два века назад. Традиции хранят.

Но насильно выдать замуж – это вряд ли случится.

– Откажи еще раз. Или сотню раз. В какой-то момент твоя семья смирится.

– Ты их не знаешь!

– Тебе пистолетом угрожают? Говорят, что насильно женят, и в горы увезут?

Снежана отрицательно качает головой.

– То есть, для тебя опасности никакой нет? – пылю.

– Для меня – нет. Но…

– Вот и отлично, – перебиваю её. – Взрослая жизнь – она такая, нужно уметь себя отстаивать, Снежана. И при этом не впутывать в свои мелкие проблемки других людей. Так что, онлайн или через суд, спрашиваю последний раз?

– То есть, ты мне отказываешь?

– Отказываю.

– Удачи с судом, – Снежана поворачивается на койке боком спиной ко мне.

Очередная манипуляция.

Заглядываю в ординаторскую, и мстительно прошу приятеля:

– Вколи принцессе витамины. Внутримышечно, без лидокаина. С меня ответная услуга.

Он кивает с усмешкой.

Из больницы я выхожу с неприятным осадком. Словно незаслуженно её обидел.

Но я, черт возьми, прав!

После неотвеченных и заблокированных звонков. После унизительных бесед с охранниками её университета, работы, посёлка. После всего этого – неужели Снежана рассчитывала на моё согласие поучаствовать в её бредовой затее?

Я абсолютно верно решил побыстрее окончить наше с ней знакомство.

Но гребаный осадочек вины остается.

А в воскресенье, когда я выхожу на смену, моя вина испаряется. Потому что Снежана устраивает мне очередной сюрприз.

Рабочий день начинается стандартно: один вылет, возвращение в Центр, консультация. И очередная стычка с Ирой. Но теперь игнор включаю я.

– Кокорин просил набрать его. Одному из пациентов нужно скорректировать терапию. Козырю, кажется. В общем, позвони ему, – выплевывает Ира, в очередной раз войдя в мой кабинет.

И не выходит. Взглядом упрекает.

Поменялась бы ты с кем-нибудь сменами, дорогая!

Киваю, смотрю на дверь с намеком.

Намек Ира предпочитает не замечать.

При бывшей, мнущейся у двери, звоню Кокорину, с которым обсуждаем терапию Козыря. И одновременно с этим думаю, как решить проблему с Ириной. Поговорить еще раз? Попросить поменять ей график, чтобы поменьше пересекаться?

Благо, со Снежаной почти покончено. Лишь бы завтра не было вылетов. Будет свободный день, заеду к мировому судье и подам исковое.

Разберусь со Снежаной, а затем и за Иру возьмусь.

Твою мать! Рассуждаю как маньяк!

– Дань, – Ира медленно подходит ко мне, когда я заканчиваю разговор с Кокориным. – Даня, ты извини меня, я опять психанула сегодня.

Киваю. Прощена, только выйди уже.

Не выходит. О-па, даже халат успела расстегнуть на три пуговицы. Я не пубертатный, но все равно реагирую.

– Я такая истеричка, жуть. Просто я себя обманутой почувствовала, Дань. Но я тебе верю, – говорит она тихо, и присаживается на край моего стола. – Верю, что женили тебя по ошибке. И что ничего у тебя с той девкой не было. И в развод верю. Ты же развелся?

Откидываюсь на стуле. Думаю.

А может, расслабиться? С Ирой у меня намечалось что-то настоящее, мне нравилось возвращаться в дом, где меня ждут. И просыпаться не рядом с временной подружкой, к которой я равнодушен. И не в одиночестве.

– Так развелся, или нет, Дань? Если еще не оформил развод – я подожду. Только не тяни долго, – Ира грустно улыбается, гладит мою ладонь. – Мне невыносима сама мысль, что ты принадлежишь другой. Пусть и только по документам. Давай помиримся? Я больше не буду так себя вести.

Детское обещание. А от женщины – невыполнимое. Но, может, у нас еще есть шанс.

– Ир, – начинаю, но меня прерывает стук в дверь. – Войдите.

В открывшийся проем двери заглядывает наш дежурный. Смотрит на Иру, и кивает мне:

– Дань, к тебе пришли. Ты бы вышел.

– Кто? – поднимаюсь. Ира тоже спрыгивает со стола, и поправляет халат.

Дежурный мнется.

– Пациент. Поблагодарить, наверное, хочет.

– Пусть зайдет, пригласи.

– Нет. Ты лучше сам выйди, – бормочет, снова бросая взгляд в сторону Иры, и закрывает за собой дверь.

– Потом поговорим, Ир.

Выхожу из кабинета, никого рядом с ним нет.

А вот в проходной, у поста дежурного рядом с кофе-автоматом…

Снежана! Цветущая, в оранжевом платье с воланами, в волосы вплетен шелковый платок. Губки блестят, глаза блестят. Даже смуглые скулы блестят.

Испанка!

– Даня, – громко и радостно окликает меня Снежана. И идет ко мне. – Держи пакеты, здесь роллы, пицца, пирог и тирамису.

– Ты что здесь забыла? – наклонившись над ней, тихо рычу.

– Здравствуйте, – она обаятельно улыбается кому-то за моей спиной. – Дань, ты забыл? Мы же договорились, что отметим нашу свадьбу с твоими коллегами. Держи пакеты, веди меня в ординаторскую, или где вы отдыхаете. И зови коллег. Мне не терпится с ними познакомиться.

И только я собираюсь вытолкать эту змеюку из Центра, как слышу за спиной:

– Здравствуйте и вы. Даниил, я не ослышалась – ты женился?

Оборачиваюсь, встречаюсь взглядами с тетей, которая по совместительству еще и заведующая.

А за ней стоит бледная Ира.

Ну, класс. Убейте меня.

Глава 5 – Пережестила

СНЕЖАНА

Даниил хочет что-то ответить этой взрослой, строгой на вид женщине. Но я включаю все свое обаяние, и вмешиваюсь.

– Да, мы женаты. Это была спонтанная свадьба, мы никому о ней не рассказывали. Присматривались друг к другу. И влюбились, – счастливо тараторю.

– Подожди, – пытается осадить меня Даниил.

Но я буквально повисаю на его руке. Только попробуй меня подставить!

– Снежана, – представляюсь я коллеге Даниила.

– Добро пожаловать в семью, Снежана. Людмила Алексеевна, – она улыбается мне, и перестает казаться такой строгой.

– В семью?

– Даниил – мой племянник. Неси уже пакеты, эгоист. Это же надо – о свадьбе не рассказать родственникам!

– Не ругайте Даню, пожалуйста, – мурлыкаю. – Мы так и будем стоять здесь?

– Я позову тех, кто свободен. Даниил, пакеты в руки, и вперед, – распоряжается его тетя, разворачивается, и быстрым шагом удаляется от нас.

Встречаюсь глазами с какой-то бледной женщиной, киваю ей с улыбкой.

– Я тебя убью! – рычит мне на ухо Даниил.

И пытается меня к выходу оттеснить. Угу, а я взяла, и ушла, держи карман шире!

– Убьешь – посадят.

– На выход!

– Ребеночка? – чуть повышаю голос. – Ты правда хочешь маленького так быстро?

Позади слышу матерок женским голосом.

– Веди меня в ординаторскую, – говорю ровно.

Даниил, видимо, решает не устраивать публичную сцену. Или смиряется. Жмурится устало и, наконец, ведет меня вглубь отделения.

Продолжаю держать лицо. Улыбаюсь. А от стресса коленки трясутся – ну я и выдала на кураже!

Шепчу Даниилу по пути:

– Прости, у меня выхода иного не было. Мне нужно побыть замужем. За несколько месяцев я улажу все проблемы – и мы разведемся. Я все тебе компенсирую.

– Семью мою впутала, – замечает Даниил.

Кажется, он меня не слушал.

– Я не знала, что здесь твоя тетя работает.

Даниил открывает передо мной дверь. Ставит рядом со столом пакеты, кивает на диван. Но я не сажусь, а принимаюсь накрывать на стол. Слышу, как в помещение заходят люди, переговариваются оживленно, Даниила упоминают.

– Женился? А мальчишник и свадьбу зажал. Измайлов, ну знакомь уже с женой.

Подрагивающими пальцами кладу на стол последнюю коробочку с васаби, снова улыбаюсь и оборачиваюсь. Не считая нас, здесь уже человек десять-одиннадцать.

Я подхожу к Даниилу, киваю его коллегам смущенно. Ну знакомь уже меня!

Но Даниил, хмурясь, смотрит на экран телефона.

Пихаю «мужа» локтем.

– Мои родители нас поздравляют.

– Я твоим маме и папе ничего не говорила о нас! – чуть пугаюсь.

– Тетя им сообщила. И вот, мама сообщение написала. Обиженное. Снежана, что ты за человек такой! – упрекает меня Даниил.

– Прости, пожалуйста, – грустнею.

– Смена у меня до восьми, придется тебе подождать, пока я доработаю. И сразу после работы мы вдвоем поедем к моим родителям. Я им врать не собираюсь. Сама объяснишь им мотивы этого цирка.

– Но…

– Если у тебя иные планы на вечер – мне плевать. Тебе придется поехать со мной! – агрессирует Даниил.

Сдаюсь. Киваю.

Я действительно пережестила. Но у меня выбора не было, правда! Давление отчима из-за Давида оказалось самой малой моей проблемой. А решение всех бед – вот этот мужчина, который сейчас представляет меня своим коллегам.

Плохое решение, но остальные еще хуже.

– И как такая птичка как ты согласилась за Измайлова выйти? Он в отпуске года полтора не был, на работе торчит, – подначивает нас медведеподобный мужик.

Кажется, его имя Никита.

– Влюбилась. И в отпуск я Даню вытащу, он мне медовый месяц задолжал.

– О! Серьезная заява! Посмотрим, кто победит в этой битве: молодая жена или трудоголизм. Господа, принимаю ставки! – хохочет он.

Даниил тоже оттаивает, перешучивается с коллегами. На безумно влюбленного он не тянет, но я тоже не планировала пошленько тискаться с ним прилюдно. Так что меня все устраивает.

В ординаторской пахнет имбирем и рыбой. И вроде бы атмосфера веселая, но с нотками фальши.

Не могу понять, в чем дело. Приглядываюсь к Даниилу и его коллегам: смеются, шутят, кто-то роллы ест, кто-то – пирог.

И все они временами бросают взгляды на какую-то женщину, стоящую у двери.

Кладу в одноразовую тарелку кусок пирога, и подхожу к ней.

– Угощайтесь, – протягиваю ей тарелку. – А лучше идемте к столу. Я Снежана.

– Ира.

– Очень приятно, – я держу в руке тарелку, которую Ира не берет.

Странная. Но возможно она на диете.

– А вот мне не очень приятно. Снежана, да? Так вот, Снежана, будь добра, передай Измайлову, чтобы он шел к черту! – цедит она, сузив глаза. – И, если ты не тупая – должна понять, почему я не собираюсь с вами праздновать. Но посмотреть – посмотрю.

Меня касается чья-то ладонь. Вздрагиваю, вижу тетю Даниила. Она приобнимает меня, и тянет обратно в толпу.

– Не бери близко к сердцу. Это просто…

– Я поняла, – перебиваю, чтобы она не мучилась, подбирая слова.

Не тупая я, да. У этой Иры и Даниила роман. Скорее всего, отношения завершены. Иначе Даниил не лопал бы десерты, а успокаивал свою подругу. Да, для него отношения в прошлом, а вот для нее – вряд ли. Слишком у Иры вид оскорбленный. Как у женщины, планы которой разрушены.

Ладно, это не мое дело.

Только надеюсь, я не сильно Даниилу жизнь испортила.

– Не спросишь, о чем мы с Ирой говорили? – шепчу ему.

И зачем я его подначиваю? Так-то я не стерва, но только не с Даниилом.

– Сам разберусь, – улыбается он ядовито. – В отличие от тебя, я не впутываю с свои проблемы других людей.

– Ну и зря. Это называется – делегирование.

– Да? А я думал – подстава, – парирует Измайлов.

Нашу пикировку бесцеремонно прерывают:

– О чем шепчетесь? Целуйтесь, давайте! Раз свадебной гулянки нас лишили.

Да больно надо!

– Простите, это слишком интимно. И не хочется мужа отпугивать, я столько васаби с роллами съела. После таких поцелуев – только развод, – перевожу я предложение в шутку.

Народ здесь понимающий. Не достают нас с «горько». Даниил даже расщедривается на объятия.

А, нет, это не щедрость, а месть. Он банально придавливает меня своей ручищей к полу. Пошатываюсь, стараюсь не морщиться от боли – вчера мне такой кошмарный укол поставили, до сих пор прихрамываю.

Наконец, тетя Даниила прогоняет всех работать.

– Сиди здесь. Попробуешь уйти и подставить меня с родителями – пеняй на себя. Витамины в попу тебе покажутся мелочью, – подмигивает Даниил, усаживая меня на диван.

Ахаю. Вот же мудак!

– Ты поняла меня?

– Я подожду, – устраиваюсь удобнее, достаю телефон, и готовлюсь дождаться конца смены Даниила, слушая подкаст.

И в одиночестве.

Но не тут-то было. Практически все время со мной находится эта Ира. Она в полном молчании заполняет какие-то бумаги, проставляет печати. Четко, быстро, игнорируя меня.

Концентрация токсичности зашкаливает.

В моих ушах наушники, любимый подкаст включен, но я ни единого слова не могу уловить. Из раза в раз перематываю в начало, и психую в итоге. Выключаю подкаст.

Переписываюсь с Жанной, чтобы отвлечься и скоротать время.

Уж лучше поездка наедине с Даниилом и объяснения с его родителями, чем посиделки в тишине с его бывшей.

Считаю минуты, как самая настоящая любящая жена.

Восемь пятнадцать. Опаздывает мой благоверный.

И, наконец, заходит.

– Идем, – Даниил протягивает руку, помогает мне подняться.

У выхода он чуть замедляет шаг, смотрит на Иру задумчиво. И, кажется, с сожалением. А затем ускоряет шаг, и выходит, уводя меня за собой.

На улице спрашиваю в покаянном порыве:

– Хочешь, я всё ей объясню?

– Не вмешивайся. Я сам разберусь, – Даниил открывает передо мной дверь авто.

Сажусь. Пристегиваюсь. И мы едем.

Глава 6 – Брат и не брат

СНЕЖАНА

Едем мы уже долго, в полной тишине. Даниил даже плейлист не включает.

Я решаю не бесить его просьбами, сижу, уткнувшись в смартфон. Меня молчание устраивает.

Устраивает ровно до той поры, пока мы не подъезжаем к южной окраине города.

– Ты меня точно к родителям везешь?

– В лес. Убивать, – Даниил закатывает глаза. – Ты даже не потрудилась пробить данные обо мне? Мать с отцом на девятом километре живут.

Проглатываю ответную колкость и киваю.

Честно говоря, я даже не подумала, что у Даниила может быть семья. Адрес, работу, телефон узнала, а на остальное махнула рукой.

Стоп! На девятом километре?

– И когда я попаду домой?

– Домой я тебя доставлю. Если охране разрешишь пропустить мою машину в поселок, – снова язвит Даниил.

– Посмотрим, – дразню.

Достал!

– Или у поселка высажу, – холодно парирует Даниил.

Все, молчу.

– Кстати, почему ты до сих пор с родителями живешь? Мне предлагала машину в благодарность за эту аферу. То есть, деньги есть на жилье.

– У меня даже квартира своя есть.

Даниил не удивляется. Ах, да, он же меня пробивал.

– Так почему?

Зажатый в ладони смартфон вибрирует. Машинально открываю пришедшее сообщение. Сердцебиение учащается.

– Кто написал? – впервые в голосе Даниила слышна искренняя тревога.

– Брат. Спрашивает, когда я домой вернусь.

Смотрю на Измайлова, вижу – не верит.

Но это правда. Написал мне брат. Сводный. С очередного зарегистрированного на виртуальную сим-карту аккаунта – чтобы я ничего не смогла доказать.

Будто я решилась бы идти к отчиму и маме с этой проблемой.

А началось все полтора месяца назад.

***

Флэшбэк (полтора месяца надаз)

Ярость от бескомпромиссного решения отчима я смываю в душе.

Не пойду я за Давида, хоть убейте! И вообще, завтра же я съеду, – принимаю решение.

И тут же психую. Потому что не перееду.

Я выхожу из душа и быстро поправляю халат. В мою спальню сегодня паломничество – на кровати сидит Ванька, пытается драконить щенка, но бедолага носом клюет.

– Вань, я просила без стука не заходить. Не маленький уже. И хватит щенка мучить.

Брат встает и, понурив голову, медленно идет к выходу.

Настолько медленно, что очевидно – он хочет, чтобы я его остановила.

– Что стряслось?

– Скандалят.

Обнимаю младшенького, валимся на кровать. Щенок на полу тявкает, Ванька со смешком наклоняется, и затаскивает его к нам.

Как мило: Ванька в уличной одежде, чумазый пёс – и всё это на чистый шелк.

– Сильно ругаются? – спрашиваю, и Ваня морщится.

А у меня сердце болит каждый раз.

Вообще, отчим с мамой ругаются редко. И только из-за меня.

Первые годы, когда мама только вышла за отчима, все было отлично. Арчил Григорьевич отнесся ко мне с симпатией, его сыновья от первого брака не травили меня, все были вежливы. Частью семьи я не стала, но и изгоем – тоже. Когда мама Ваньку родила, я все свое внимание ему отдала.

А затем мне исполнилось восемнадцать, и отчим подарил мне квартиру: два уровня, два парковочных места, дизайнерский ремонт. Я от радости визжала – это же самостоятельная жизнь! Взрослая!

– Слышишь? – толкает меня Ваня. – Папа так на маму кричал в последний раз после той тусовки. Ну когда они прекратят уже!

Новый укол – напоминание о вечеринке. Воспоминания падают болючим градом: я съезжаю в свою квартиру, мы с друзьями решаем отметить новоселье, в пятницу мы танцуем в клубе всю ночь, а субботу решаем провести у меня. Много алкоголя, классная музыка, приходят все мои знакомые…

И совсем мне незнакомые. Которые приносят на мою вечеринку запрещенку, о которой я узнаю на следующий день.

И все катится к черту.

– Вань, обещай, что будешь себя вести умнее чем я. Никаких сомнительных вечеринок, хорошо?

– Хорошо. А ты забудь уже. Я слышал: папа кому надо заплатил, все фотографии и статьи удалили, – пытается успокоить меня брат.

Фотографии я помню. И статьи чуть ли не наизусть – на моей вечеринке был один блогер, как оказалось. А утром я узнала, что мой однокурсник попал в аварию. Ехал он от меня, в крови – запрещенные вещества. Хорошо что никто не погиб.

И тут же публикуются фотографии нас, «золотой молодежи»: на них мы веселые, поливающие друг друга шампанским, танцующие… и все это на фоне аварии.

Я пила только коктейль, но меня в СМИ практически дилером выставили. Отчима тоже начали клевать. А он – маму. Они едва не развелись из-за этой истории, о чем мама орала мне в трубку:

– Это все из-за тебя! Из-за тебя, Снежана!

И когда уже Ваня позвонил мне в слезах из-за постоянной ругани родителей – я вернулась в дом отчима.

Спрыгиваю с кровати, приоткрываю дверь, прислушиваюсь.

– Кажется, закончили, – говорю я Ване.

– Ты скоро переедешь, да? Папа тебя за Давида отдает. Я слышал.

– Заканчивай подслушивать, шпион. Слышал он, – дразню.

– Так переедешь?

Я качаю головой. Совесть меня грызет из-за маминых слез – ясно же, что отчим снова ей высказывает, какая у нее дочь. Но за Давида я не выйду.

И не перееду, пока Ване хотя бы пятнадцать не исполнится.

Мама после той ссоры, почти двухгодичной давности, активно продвигает себя на подиуме и обложках. За молодостью уходящей гонится, или хочет своей популярностью отчима удержать – не знаю. Но дома она бывает редко, отчим – тоже, и Ваню я бросить не могу.

Я из-за этого в Сочи и летала. С мамой хотела поговорить, что нужно бы почаще сыну внимание уделять. Мечтала призвать ее к семейному быту, а затем тихо съехать. И никаких больше вечеринок.

А в итоге все кувырком.

– Вань, иди спать, они больше не ругаются, – бужу братишку.

Он, не просыпаясь, плетется к выходу, забыв про щенка. Я беру Ракету на руки, спускаюсь с ним вниз, и подкармливаю. Затем прокрадываюсь к Ванькиной спальне на цыпочках – только бы мама не услышала меня, и не вышла высказать мне все что думает обо мне.

Она любит меня, я знаю, но Арчила Григорьевича мама любит больше.

Оставляю Ракету с Ваней, и иду к себе. Устала – жуть.

Вхожу в спальню, развязываю пояс банного халата – он весь в рыжей собачьей шерсти. И… оказываюсь развернута лицом к стене с зажатым чьей-то рукой ртом.

К спине прижимается чужое тело. Сильное.

Господи! Грабители? Меня похитят сейчас? Изнасилуют?

Мычу в панике, дергаюсь. Сердце будто не в груди бьется, а в голове.

– Тш-ш. Тише, это же я, – обжигает мое ухо горячее дыхание.

И мужская ладонь перестает мучить мои губы. Но он все еще удерживает меня лицом к стене.

Что он здесь забыл?

– Дато? – голос мой срывается. – Я чуть от страха не умерла! Нельзя так. Отпусти.

Сводный брат не отпускает. Пьяный?

Мне снова становится тревожно. Дато никогда так себя не вел со мной. Он едва замечал меня, а последние три года мы почти не общались – Дато за границей был с редкими наездами домой.

– Давид снова приедет к нам через неделю. Отец мне сказал.

– Он и мне это сказал! – брыкаюсь сердито, и этот туда же. – И я Давиду опять откажу!

– Откажешь, – говорит Дато нежно. – Один раз, два, десять если потребуется. Отец смирится, неволить не станет.

– Надеюсь.

Но с разводом лучше торопиться не стану, – договариваю мысленно.

Я расслабляюсь. Дато на моей стороне. Но шутки у него идиотские!

– А если попытается заставить – я тебя увезу, Снежа. Но ты постарайся потянуть время с Давидом. Мне нужно еще несколько месяцев, и я перестану зависеть от отца. Он не отдаст мне тебя, ты же якобы моя сестра. Придется забирать силой. И скоро я буду готов.

Мысли путаются. О чем он?

– Что?

– Не вздумай сломаться, и согласиться на предложение Давида. Тогда, – Дато прижимается носом к моим волосам, и шумно вдыхает, – мне придется тебя выкрасть. Отец разозлится, и разрушит мой бизнес. Но скоро я буду готов. Я три года к этому шел.

Дато, наконец, отпускает меня. Дрожащими руками я запахиваю развязанный халат.

Дато же пошутил?

Он точно пошутил! Сводный никогда не проявлял ко мне подобного интереса. Кроме одного случая, но это же была такая ерунда: когда мы провожали Дато в Америку, он шепнул мне в аэропорту что когда я подрасту – женится на мне.

Но надо мной с детства так взрослые подшучивали: вот, невеста растет.

– Никому не проболтайся о нас. И не подведи, – Дато склоняется надо мной, клеймит мои губы своими.

И быстро выходит из моей спальни.

А я сползаю по стене, и обнимаю свои колени.

Он не шутил.

Глава 7 – Леди и бродяга

ДАНИИЛ

Подъезжаем. У открытых ворот во двор стоит отец, курит.

Ждет.

Я паркуюсь. Вижу, как батя закрывает за мной ворота, зажав сигарету губами.

– Встречаешь? Привет, – пожимаем друг другу руки. – Идем, знакомить буду.

– Через пять минут приду.

Батя достает еще одну сигарету.

– Ты чего, бать? Домой боишься идти? – хохочу.

Он машет рукой.

– Там мать твоя буйствует. Иди, сам расхлебывай, мне Алина нервы за вечер измотала.

Хочу представить отцу Снежану, но оказывается, она продолжает стоять у машины. Даже не подумала подойти.

Легкое раздражение покалывает кончики пальцев.

Подхожу, дотрагиваюсь до ее спины, направляю к крыльцу дома.

– Могла бы подойти, поздороваться. Это мой отец, а не дворецкий, если ты не поняла.

– Я поняла.

– И?

Снежана останавливается на крыльце. Я поворачиваю к ней голову. Что опять? Принцесса в шоке от дачи советских времен, другой загородный дом ожидала увидеть?

– Что я должна сказать твоим родителям? – спрашивает она глухо.

– Правду.

Она мнется. Я замечаю – принцесса не в культурном ужасе от моих пролетарских корней, она банально смущается.

– Ладно, идем. Господи, какой стыд, – шепчет.

На мгновение мне становится жаль Снежану. Я абсолютно не понимаю ее затею со мной в роли ее мужа. Отказаться от навязанного отчимом жениха можно и иным способом. Уж точно лучше не станет, если Снежана предъявит меня своей семье. Скорее, будет только хуже. Меня не примут.

Но теперь, глядя на Снежану, я хотя бы понимаю, что для нее все это не развлечения скучающей мажорки.

– Хорошо, я сам все объясню родителям, не бойся.

Открываю перед Снежаной дверь. Она входит. Несмотря на раздрай, который Снежана мне продемонстрировала пару секунд назад, она идеально держит осанку, губы изгибаются в легкой улыбке.

– Снежана, верно? Не разувайтесь, – мама встречает нас.

На меня ноль внимания. Все оно обращено на мою «жену». Про которую я маме написал, кстати, что это не совсем жена.

– Ну что вы, не хочу грязь разводить.

Мама строго смотрит на меня. Представляю:

– Это Алина Егоровна, моя мама. А вот уборная, можешь пока сполоснуть руки, а я все объясню маме.

Снежана быстро исчезает за дверью. Но взгляд, полный благодарности, бросить на меня успевает.

Мама кивает в сторону гостиной.

Ясно, обида сильна. И разговаривать со мной никто не спешит.

Входим в гостиную, и я усмехаюсь. Мама – это мама: обижается из-за тайной свадьбы, но наготовить полный стол моих любимых блюд – святое дело.

– Мам, – приобнимаю ее, – нас по ошибке со Снежаной поженили. Помнишь, я в Сочи летал? Вышли с курса, а там девчонка в слезах и соплях. Промоутер. Начала рыдать, что в городе мероприятие статусное, для привлечения туристов важное. Массовая свадьба. Хотели рекорд поставить, но реальных пар не хватило. Вот мы и выручили.

– И что, всех переженили против воли?

– Нет, только нас. Ма, на настоящую свадьбу я бы вас позвал первыми.

Мама немного расслабляется в моих объятиях, но тут же отвешивает мне легкий подзатыльник.

– Ауч! За что?

– За то, что я весь вечер думала, что у меня самый негодный сын на свете! С коллегами и теткой жену познакомил, а от нас скрыл. И что теперь? Развод? А зачем тогда ты Снежану друзьям женой представил?

Мама снова смотрит на меня с подозрением. Выдаю ей короткую версию событий про сговоренную свадьбу с нелюбимым. Но про выходки Снежаны не рассказываю, зачем-то перед мамой ее ангелом выставляю.

– Ты молодец, что девочку решил выручить. Но, Данечка, нехорошо это – так к браку относиться. Поженились по ошибке, продолжили считаться мужем и женой ради выгоды. Потом легко разбежитесь в разные стороны. Нельзя так. Может, попробуете друг к дружке присмотреться?

Маму расстраивать не хочется, она слишком серьезно к семье относится. Но я качаю головой.

Снежану рядом с собой я представить не могу. Даже Ира мне нервы мотала, когда приходилось, например, в шахту спускаться и помощь шахтерам оказывать. И Ира – не человек со стороны. Она и специфику работы знает, и про мое ограниченное свободное время. И то!

А такая как Снежана через месяц соберет вещи, и пошлет меня с такой жизнью куда подальше.

– Ясно. Эх, вы. Ладно, пойду отцу твоему все объясню, а ты веди свою стеснительную за стол, – мама встает, нежно прикасается ладонью к моей щеке и неодобрительно качает головой. – Мог бы и побриться. Когда в дом вошел, думала – бродяга.

– Я же после работы сразу к вам.

– Сынок, а Снежана твоя – она хорошая девушка? Добрая? – серьезно спрашивает мама.

Задумываюсь. Злой Снежану не назвать, доброй – не знаю.

Избалованная? Травмированная? Скрытная? Азартная?

– Добрая, но с чертовщинкой, – выдаю честный вердикт.

Мама кивает, и идет на улицу. А я подхожу к двери уборной, стучу, Снежана тут же открывает.

– Пряталась?

Не могу не улыбаться, глядя в ее испуганные глаза. Кажется, Снежана боялась, что ее в этом доме сожрут.

– Пряталась, – признает она со вздохом. – Рассказал? Меня теперь все ненавидят?

– Про твои артистические потуги и угрозы я не рассказывал. Сгладил историю немного, – говорю, намыливая ладони. – И тебе я бы посоветовал поступить ровно так же со своей семьей. Сказать им правду.

Снежана морщится устало.

– Я не могу. Ты не понимаешь. Я в такой переплет попала! Как ни поступлю – будет плохо. Мне, маме, младшему брату. Наша семья может разрушиться. Даниил, мне просто нужно время. Ты мне его дашь?

Я мало что понимаю из слов Снежаны, информации катастрофически мало. Но губы ее подрагивают. Снежана вдруг шагает ко мне, зажмуривается по-детски, и прячет лицо на моем плече.

Единственное, что я могу – это обнять ее.

Дверь в уборную открывается, мама тихо ахает, увидев нас, и быстро закрывает дверь. Беззвучно.

Черт!

– Снежа, как я могу тебе помочь? Притвориться перед твоей семьей мужем? – спрашиваю.

Любые игры мне претят, но сердце от тревоги заходится, слишком Снежана испугана. Я должен ее защитить.

А возможно, мною просто легко манипулировать. И леди уделала бродягу с разгромным счетом.

Но следующие слова Снежаны опровергают мои мысли о манипуляциях:

– Помочь? Просто не подавай на развод. И если со мной что-то случится, если я исчезну, или еще что-то – пожалуйста, подними шум. Как муж ты имеешь на это право.

Глава 8 – Коршуны

СНЕЖАНА

Мы с отчимом заходим в лифт.

– Почему ты не ночевала дома?

– В квартире решила переночевать, – отвечаю я ему.

Затылком чувствую тяжелый взгляд Арчила Григорьевича, и добавляю:

– Можете камеры проверить и убедиться.

– Проверю, – следует ответ.

Хорошо, что я передумала прошлой ночью возвращаться в поселок, и попросила Даниила отвезти меня на квартиру. И не провожать до двери, где установлены камеры.

Мы с отчимом спускаемся на парковку. Впереди дорога до аэропорта, у нас принято всей семьей провожать. Сегодня Дато летит в пятидневную командировку в Штаты.

Я буду рада своими глазами убедиться, что сводный сядет в самолет. И я смогу хоть немного отдохнуть от его внимания.

Садимся с отчимом на задние сидения машины, водитель трогается.

Бросаю взгляд на Арчила Григорьевича. И закатываю глаза, прямо в стиле своего мужа – отчим проверяет записи камер у двери моей квартиры!

– Я же говорила!

– А я говорил, что проверю. Поздно ты ночевать вернулась, – он указывает на время записи видео. – Могу я узнать, где ты была вчера вечером?

– У знакомых на семейном ужине. Все было прилично: посидели, поговорили, и я поехала домой, – отвечаю я правду.

Только не добавляю, что ужин был с семьей моего мужа.

– Снежана, в последнее время ты слишком часто проводишь время неизвестно где. В лесных пожарах, на чужих семейных ужинах. Пора браться за ум, тебе не кажется?

Киваю. Не спорю. Знаю – отчим желает мне добра, но мне становится все сложнее убеждать себя в этом.

Я откидываюсь на сидении, закрываю глаза и привычно начинаю обдумывать план спасения самой себя из навалившихся проблем. Но мысли утекают в иное русло.

Мне вспоминается прошлый вечер.

Сначала был дикий стыд. Одно дело – на кураже играть на нервах мужчины, по которому чувствовалось, что зла он мне не причинит. Порычит, поспорит, будет злиться, но агрессией не ответит. И совсем другое дело – смотреть его родителям в глаза, и испытывать вину за то, во что Даниила втягиваю, и в качестве кого я к ним в дом заявилась.

Я вчера думала, что из уборной не выйду. Забаррикадируюсь в ней, а среди ночи сбегу. Но когда за мной пришел Измайлов, когда обнял меня, когда пообещал помочь – мне стало легче.

И его родители отнеслись ко мне по-доброму. Тепло. Под конец ужина я перестала чувствовать себя лишней в их доме.

Мы с отчимом входим в здание аэропорта. Мама с младшим братом уже на месте, как и Дато. Все время до вылета отчим о чем-то беседует с Дато, а я развлекаю младшего брата. Уверена, он хотел взять в аэропорт своего пса, но мама запретила.

– Сделаем общее фото? – мама оглядывается по сторонам, и просит девочку-подростка поснимать нас.

Я хочу встать рядом с ней, но вклинивается Дато:

– Снежа, иди сюда. Ну иди же, – смеется.

Я подхожу, и Дато обнимает меня. При всех!

Страх склизкой змеей скручивается в животе: если отчим поймет, что Дато на меня запал – виноватой окажусь я. И снова будут их скандалы с мамой, Ванькины слезы и, возможно, развод. Мама мне этого не простит.

В объятиях Дато я чувствую себя бревном. Девчонка в ультракоротких шортах снимает нас как профессиональный фотограф – подростки в этом деле разбираются.

– Улыбнись хоть, – шепчет сводный.

Я растягиваю губы в улыбке. И пытка прекращается, фотосессия завершена. Мама забирает свой телефон, и тут же принимается обрабатывать фото. Ее соцсеть сегодня пополнится миллионным кадром.

Дато прощается с отчимом, треплет по голове Ваньку. И раскрывает мне объятия. Снова.

Что он творит?!

– Обнимемся? Я не кусаюсь.

– Наобнимались уже. Пока, хорошо долететь, – пытаюсь я отшутиться.

Но Дато сам подходит, прижимает меня к себе, и говорит весело:

– Вы берегите эту бедовую девчонку, пока меня не будет. И за Давида ее не отдавайте, получше жениха найдем. Вот вернусь, и лично этим вопросом займусь.

Звучит все как шутка, я даже заставляю себя рассмеяться – ах, какой у меня заботливый «брат». Но либо из меня актриса отвратительная, либо Дато перегнул – на обратном пути от аэропорта отчим то и дело задумчиво посматривает на меня, а не в рабочий телефон, как обычно.

Нас с мамой высаживают у студии красоты, а отчим возвращается на работу.

– Мам, ты Ване подарок купила?

– Разумеется.

– И что за подарок? – спрашиваю.

Молитвенно складываю ладони, молясь про себя: только не фотосессия! Ваня обожает конный спорт, и наконец он добился пробега на лошади почти в сто километров за день. Его утвердили как участника соревнований – это мы сегодня и празднуем. Дурацкая фотосессия в качестве подарка не обрадует пацана-подростка.

– Я уговорила Алессандро устроить Ване фотосессию. Более того – если Арчил разрешит, и Ваня понравится Алессандро, твой брат может сняться в рекламе, – в голосе мамы радость и воодушевление.

Снова мои молитвы не услышаны.

И пока стилисты готовят нас к семейной тусовке, мама вслух мечтает о том, как Ваня затмит всех в модельном бизнесе. Я решаю не ломать мамины фантазии, хотя уверена, что этому не бывать.

В остальном мы хорошо проводим время. Мама спрашивает меня про учебу, работу, друзей. Искренне волнуется, восстановилась ли я после отравления дымом.

Иногда нам классно вместе, я ценю эти моменты.

Но отличное настроение пропадает, когда мы входим в ресторан. С легким опозданием по настоянию мамы.

– Должен был быть семейный ужин, – шиплю я ей на ухо.

Потому что в ресторане не только наша семья, но еще и Давид с сестрой и их отцом!

– Они уже практически семья.

Поджимаю на эти слова губы, мама качает головой.

– Глупенькая ты еще. Я же знаю, что ты в Давида влюблена. Не слепая, видела, как ты глазела на него все эти годы. Любовь прошла, или цену себе набиваешь? Если последнее – не советую увлекаться, Давид может оскорбиться. А Арчил – потерять терпение.

Мы идем к столу. Маме я не отвечаю, настроение умножено на ноль. Я действительно была влюблена в Давида, и долго, но все воспоминания об этом затерты. Будто то не я была – мечтательная девчонка, зрачки которой превращались в мультяшные сердечки при виде Давида.

Первая часть ужина проходит прилично: мама дарит Ваньке фотосессию, я – занятия с кинологом, отчим – красивый учебный арбалет, от которого брат приходит в восторг. Семья Давида тоже задаривает брата, поздравляют с грядущими соревнованиями.

А затем Давид встает, и просит слово.

– Снежана, ты знаешь, как я к тебе отношусь. И вы все тоже знаете о моих чувствах, – начинает он.

Только не это! Пожалуйста, мне бы всего один хороший день!

– Давид, – качаю я головой.

Он игнорирует, как и все вокруг.

Сам напросился, я просто откажу прилюдно.

– В последнее время я часто бывал у вас дома. Ради тебя. Прости за ту старую шутку, я обидел тебя. И уважаю за строгость и честь. Но все же прошу: стань моей невестой.

И только я хочу ответить твердое и четкое «нет», как со своего стула поднимается отчим.

– Молодость тороплива и горяча, – говорит он покровительственным тоном. – Не у дочери нужно спрашивать, а у меня, как у главы семьи.

– Простите.

– И я вас благословляю, – чеканит Арчил Григорьевич.

Смотрит он при этом на меня. Как коршун, того и гляди когтями вцепится, если я вздумаю трепыхаться.

И моя точка кипения наступает. Я взрываюсь, тоже встаю, и говорю с вызовом:

– Я не могу стать твоей невестой, Давид. Извини, но я уже замужем.

Глава 9 – Фиктивный брак

СНЕЖАНА

– Иван, иди наверх.

– Вы ругаться будете? – младший грозно хмурит брови на Арчила Григорьевича.

– Наверх. Быстро. Нелли, проводите его, и помогите разобрать подарки, – дает отчим указание горничной.

Он идет в гостиную, мама следует за отчимом безмолвной тенью. Я тоже должна. Но, как маленькая, хочу убежать в спальню, и спрятаться в гардеробной под ворохом вещей.

Вместо этого я переступаю порог гостиной.

– Ты нас опозорила! Что за дичь ты устроила? Как нам в глаза Левану и Давиду смотреть? – тут же начинает кричать на меня мама.

– Рина, тихо.

– Но она соврала, да еще так нагло! Господи!

– Рина, – снова осаживает маму отчим. – Хватит. Снежана не солгала о замужестве. Так?

Арчил Григорьевич холодно смотрит на меня. Мерзну под этим немигающим взглядом.

Лучше бы наорал.

– Да, я замужем.

Отчим кивает, снимает с блокировки свой смартфон, и зачитывает:

– Измайлов Даниил Николаевич, тридцать два года, сотрудник санитарной авиации, месячный оклад назвать? Назвать, Снежана?

– Меня не волнует его заработок.

– Я уверен, ты ничего не знаешь про заработок своего мужа. И про него самого, – отчим откладывает смартфон на столик.

Настоящий змей! Пока мы ехали из ресторана, Арчилу Григорьевичу всю информацию обо мне на блюдечке предоставили. Вплоть до продуктовой корзины моего мужа.

– Я не понимаю. Это какой-то бред, – вклинивается мама.

– Да, Рина, это бред. Твоя дочь додумалась до фиктивного брака, лишь бы нам насолить. Но Снежана разведется, – отчим произносит это спокойно, глядя не на маму, а на меня. – Левану и Давиду мы все объясним.

Мама мелко кивает с воодушевленным видом:

– Снежа на днях чуть не сгорела заживо. Тяжелое отравление, больница – это такой стресс! Девочка просто переволновалась, а тут еще и предложение руки и сердца. Это просто женская истерика. Арчил, главное, скрой информацию о браке Снежаны, чтобы Леван и Давид не смогли пробить.

– Уже.

– И нужно поскорее оформить развод, – продолжают они беседовать, словно меня здесь нет.

Будто я не догадывалась, что примерно так все и будет. Потому и держала брак с Даниилом про запас, как козырь.

И дальше стоило держать это в секрете, если бы не дурацкие эмоции.

Но теперь только вперед.

– Это не фиктивный брак. И замуж я вышла не для того, чтобы вам напакостить. Арчил Григорьевич, вы на дату регистрации посмотрите, если вам ее прислали. Свадьба была до вашей идеи обручить меня с Давидом.

Отчим снова сканирует меня пробирающим взглядом.

Почему я должна оправдываться?

Почему вы не можете оставить меня в покое?!

– Действительно. Это было в Сочи.

– Да, – несмотря на внутреннюю истерику я держу лицо.

– Но это в любом случае фиктивный брак, – Арчил Григорьевич не спрашивает, а утверждает. – Ты можешь сказать, что боялась сообщить нам о свадьбе. Но ты не ходишь с мужем на встречи, проводишь время с друзьями, а не с ним. И в больнице тебя навещали мы и эта твоя Жанна. Где же твой муж?

– А он меня навещал. Вы даже сталкивались, – с вызовом вздергиваю подбородок. – Помните?

На лбу отчима набухает вена, а это прямой признак того, что Арчил Григорьевич в ярости.

Мама вскакивает с кресла, и бежит к мини-бару.

– И время я с Даней провожу. Тоже можете пробить по своим каналам: я была у него на работе, познакомилась с коллегами. И вчера я была на семейном ужине у мужа. Брак настоящий. Но в одном вы правы: я действительно боялась вам рассказывать о Данииле, – делаю я контрольный выстрел.

Я могла бы работать в пропаганде. Восемьдесят процентов правды, и двадцать процентов лжи – я действую по заветам этого правила.

– Снежа, милая, замолчи уже, – мама протягивает отчиму бокал с виски. – Иди наверх, а я скоро зайду к тебе, и мы поговорим. Иди.

Мама заботливо суетится над отчимом. А я снова на грани взрыва: им плевать! Абсолютно плевать на мои слова, решения, поступки. Будто мне три года, и мое мнение не стоит учитывать.

– Развода не будет. Раз вы знаете о нас с Даней – я больше не буду скрывать наши отношения. Наконец-то, – выдаю я мрачно.

Сказав это, выхожу из гостиной. Осадок неприятный, коленки все еще трясутся от страха, но я впервые чувствую себя победительницей.

Я себя отстояла!

Позади меня хлопает дверь, быстро стучат шпильки.

Мама.

– Ты почему так поступаешь? Снежана, чем я это заслужила?

Я оборачиваюсь, она стоит в двух шагах от меня. Весь мамин вид – концентрация отчаяния.

– Мам…

– Ты из вредности это затеяла. Снежа, – мама хватает меня за руку. – Будь благоразумной. И благодарной, прошу тебя. Разве я была плохой мамой? Я одна тебя растила, не скинула на свою мать. По восемнадцать часов в сутки работала, чтобы у тебя все было. За что ты меня наказываешь?

– Я не наказываю. Я живу, – я порывисто обнимаю ее. – Мам, я благодарна тебе за все. Но жить я буду так, как сама решу.

– Арчил меня бросит. Ваню заберет, меня выставит с отступными. Я не могу снова остаться одна, Снежа. Ты не представляешь, сколько раз меня оставляли. Больше я не выдержу.

Мама плачет, я смотрю на нее виновато. Сейчас она не притворяется, я это чувствую.

И все же – я не могу пойти у нее на поводу.

– Мне почти сорок. Я хочу родить еще одного ребенка, а не начинать все заново в одиночестве и без Вани. У нас с Арчилом сейчас сложный период, и ты окончательно все разрушаешь. Подумай над этим.

Мама разворачивается, и идет обратно в гостиную, к отчиму.

А я бегу в спальню, и падаю на кровать. Накрываю голову подушкой, и лежу, запретив себе плакать.

Вина разъедает мое нутро кислотой. В схватку с совестью вступает праведный гнев: это нечестно – манипулировать моим дочерним долгом!

Дуэль совести и ярости длится, и длится, подбрасывая мое сердце на качелях. А потом это безобразие прерывает предупредительный стук в дверь.

И входит отчим.

– Снежана, что ты решила?

– Арчил Григорьевич, пожалуйста, не ругайтесь из-за меня с мамой. Я понимаю, из-за меня много проблем. Я сейчас-же съеду, – я поднимаюсь с кровати.

Отчим морщится, и отмахивается от моих слов.

– Не глупи. Я спрашивал про твое решение.

– Я не разведусь с Даниилом, – чеканю.

Сейчас он сам меня выставит. Или начнет угрожать – и я сама сбегу. А возможно, намечается новый виток скандала.

Но Арчил Григорьевич шокирует меня ответом:

– Хорошо, раз решила – не разводись. Пригласи мужа на семейный ужин, нам нужно знать, кому мы доверяем дочь. У меня только одна просьба: пока не афишируй ваши отношения.

Глава 10 – Самое время для десерта

СНЕЖАНА

С Даниилом мы договорились об ужине по переписке. И вот, я впервые решаюсь ему позвонить.

Отвечает он после шестого гудка.

– Да.

Я прогоняю непонятно с чего возникший трепет, и заговариваю:

– Привет. Все в силе, тебя ждать?

– Да, я же обещал. Приеду.

– Хорошо, – улыбаюсь я.

– Даже интересно, что меня ждет в доме твоей семьи, – говорит он.

По голосу понимаю, что Даниил уставший. А по шуму из трубки – что он на работе сейчас. И после смены поедет в наш поселок.

Чтобы немного его развеселить, подшучиваю:

– Что тебя здесь ждет? Обычно отчим угрожает моим поклонником ружьем. Но я тебя прикрою, не бойся.

– Если прикроешь – я спокоен, – смеется он.

Я замолкаю. Нужно прощаться, я спросила то, что хотела: он приедет, все в силе.

Но почему-то я неловко молчу, и не отключаюсь.

– Снежана.

– Что? – отзываюсь.

– Ты охране не забудь сказать, что теперь меня можно пропускать.

Вот заладил!

– Ладно, – фыркаю. – Ну все, пока. Жду тебя.

Быстро отключаю вызов, и иду к гардеробной. В зеркале вижу себя, и стираю с губ глупую улыбку от уха до уха. Чему я радуюсь? Впору тревожиться. Слишком быстро Арчил Григорьевич согласился с моим выбором.

Не к добру.

Пока одеваюсь, делаю макияж и укладку – думаю об этом.

Вдруг Измайлова угрозами заставят со мной развестись. Что-то подстроят

И чем дольше я представляю, что может быть – тем сильнее жалею: не нужно было втягивать в свои беды этого мужчину. Не обязан он меня спасать!

Я спускаюсь вниз, проверяю, успевают ли с ужином, и приготовлена ли столовая. Все сообщения с незнакомых номеров оставляю непрочитанными – Дато уже в курсе моего замужества, я уверена, что месседжи от него.

Наконец, мне звонят с поста охраны: Даниил проехал в поселок.

Зову отчима, и не разговаривающую со мной маму. Пока они усаживаются за столом, я бегу к двери.

И жду.

Слышу, как открывают ворота, как к дому подъезжает машина. Нервничаю дико. И открываю входную дверь раньше, чем Даниил поднимется по крыльцу.

– Привет, – выпаливаю.

Он с двумя букетами, в костюме. Наметанным взглядом определяю его не самую высокую цену.

А на мне серебристое шелковое платье от Селин, туфли от Джимми Чу, шею и мочки ушей украшают бриллианты и сапфиры.

Чем я думала, собираясь к ужину?!

– Это тебе, жена, – Даниил протягивает мне один из букетов.

Принимаю с улыбкой. Разглядываю лицо Измайлова: он не просто уставший, он измотанный!

– Спасибо.

– Впустишь? – спрашивает.

Ни капельки человек не переживает. А вот я на нервах, да еще и совесть меня поедом ест. И подначивает произнести самое главное:

– Даниил, спасибо тебе за все! Честно, я не знаю, что затеяла моя семья. Если они допустят любую грубость – я не стану просить тебя остаться. И оставлю тебя в покое.

Он ничего не отвечает на мой порыв, просто рассматривает. И в итоге я киваю ему на дверь, специально пропускаю чуть вперед, и быстро стягиваю с себя украшения. Прячу их в чашечки бюстгальтера, и беру Даниила за руку.

Мама с отчимом и Гришей – моим вторым сводным братом – уже в холле.

Улыбаются.

Мои глаза мне лгут?

– Какой милый букет. Очаровательный. Спасибо, – щебечет мама.

Отчим кивком благодарит за бордово-коричневую коробочку. Скорее всего там сигары.

Знакомлю их между собой, и мы садимся за стол.

Мне кусок в горло не лезет от нервов, но я заставляю себя есть. Каждую секунду я в напряжении жду подставу, но уже полчаса не дожидаюсь ее. За столом идет вежливая беседа: погода, события в стране, абстрактные планы на жизнь, мировые новости. Никаких острых тем и вопросов не поднимается, даже политику обсуждают сглаженно.

Даниил ест. Поддерживает беседу, носом не клюет. Но я чувствую – он дико хочет спать.

Как же он за руль в таком состоянии сел.

– Спасибо, – благодарю я Нелли за десерты.

Голос мой дребезжит от нервного напряжения: слишком все хорошо проходит! Отчим и мама того и гляди благословят нас с Даниилом плодиться и размножаться.

– Такая хорошая у вас профессия, – улыбается мама Дане. – И загруженность, наверное, большая. Как же вы успели со Снежаной познакомиться?

– На одном мероприятии. А в Сочи я хотела познакомить вас с Даней, но ты внезапно улетела по работе, – я встреваю, пытаюсь перевести тему на мамину работу.

Не выходит.

– Встретились, влюбились, поженились?

Я уверенно киваю. Именно так. Отстаньте уже.

В разговор вступает отчим:

– Быстрые. Настолько быстрые, что даже кольцами не обменялись.

Если бы я могла – хлопнула бы себя ладонью по лицу. Я про чертовы кольца даже не подумала!

Даниил поднимается из-за стола. Он уйдет сейчас!

– Я хотел сделать это при вас, – говорит он спокойно. Достает синюю коробочку из внутреннего кармана пиджака, и смотрит на меня.

Я медленно поднимаюсь. Волнуюсь еще сильнее, но уже не из-за мамы и Арчила Григорьевича. Все не по-настоящему, но плевать! Никогда и никто еще не надевал на мой безымянный палец кольцо.

Их два. Самые простые, золотые обручальные ободки. Мое идеально садится на палец.

Пальцы еле слушаются, пока я надеваю кольцо на палец Даниила. Пытаюсь вложить в свой взгляд всю благодарность, которой преисполнена – он подумал о кольцах!

Именно в этот момент я понимаю, что не хочу отпускать Даню из своей реальности.

Может, мы станем друзьями на всю жизнь. Я бы хотела. Очень!

– Мило, – цедит Арчил Григорьевич.

– Пожалуйста, нее смущайте меня. Давайте попробуем десерт, – пытаюсь я спасти ситуацию.

Но, видимо, за предыдущие полчаса моего психоза я накликала беду. Ни мама, ни отчим больше не фонтанируют любезностями. Арчил Григорьевич отодвигает от себя тарелку, и спрашивает:

– Могу я узнать: планируете ли вы устроить праздник, друзей позвать, родственников?

– Вы просили нас не афишировать, – отвечаю я.

– Просил. Но даже без моих просьб вы не афишировали ваши супружеские отношения. Занятно получается, Рина, – обращается он к маме, – перед нами сидят муж и жена. Тихо сыграли свадьбу, не устроили праздник, живут каждый у себя. Отличный медовый месяц, не правда ли? Или сейчас так принято, а я от жизни отстал?

– Дорогой, будь добрее. Молодой человек живет скромно, и не может себе позволить содержать нашу Снежану. Она на маникюр тратит больше, чем Даниил на бензин за месяц. Они оба разумно поступили, решив жить каждый своей жизнью. Снежа – в комфорте, а молодой человек – выплачивая ипотеку за небольшую квартирку.

– Мама! – выкрикиваю я.

Мои щеки горят как от пощечин. А мама вздергивает брови.

– Я не хотела никого обидеть. Это всего лишь правда. На нее не обижаются, но если задела – прошу меня простить.

Даниил к десерту не прикасается, как и все мы. Он переставляет тарелку вправо, встает из-за стола.

Я поднять на него глаза не смею. И не знаю, что сказать. Так обидно мне не было даже после разочарования в Давиде. И во время домогательств Дато, о которых я даже рассказать никому не могла.

Я пойму, если Измайлов сейчас пошлет нас всех матом.

– Спасибо за ужин, – слышу ровный голос Даниила и наблюдаю мамину победную улыбку. – Снежана, – зовет он меня.

Я пересиливаю себя, и поднимаю голову.

Даниил протягивает мне руку, и говорит:

– Нам пора.

Глава 11 – Доброй ночи и доброе утро

СНЕЖАНА

Почему-то у меня возникает чувство, что на решение у меня секунды. И если я не протяну руку Дане – так в этом болотце и утону.

Вкладываю в мужскую ладонь свою. Мама говорит что-то возмущенное, я не слышу, из-за нервов в голове гул.

Вещи! Документы!

– Я сейчас. Заберу кое-что. Идем, – пытаюсь утянуть Измайлова вверх по лестнице, но он качает головой.

– Подожду здесь.

Взбегаю по лестнице, и у второго этажа останавливаюсь. Оборачиваюсь, и спрашиваю испуганно:

– Ты точно дождешься? Не уйдешь?

– Иди, – улыбается Даниил.

И к нему подходит отчим.

Душевных сил вмешиваться у меня не хватает, я больше не могу участвовать в битвах. Передышка необходима мне как воздух. А если Арчил Григорьевич скажет Дане что-то такое, что заставит его уйти и бросить меня – я пойму.

Пытаюсь убедить себя в этом, пока иду в спальню. Получается плохо, так себе аутотренинг.

– Что я творю, – шепчу, открыв гардеробную.

Я сейчас уйду из дома, и отчим примется упрекать маму. Она – меня, достанется и Ваньке, а у него такой сложный возраст!

Будет беда. Особенно, если мамин брак рухнет. В детстве я слишком часто наблюдала, как она плакала из-за мужчин.

Смогу ли я спокойно смотреть маме в глаза, если семья рухнет?

Но я и остаться не смогу. Даже если бы я захотела выйти за Давида, Дато бы не позволил – он совсем обезумел! Последний месяц он в каждом углу пытался меня зажать, а однажды ночью…

Нет, не хочу вспоминать.

Дато попросту выкрадет меня. Разве это не принесет маме и отчиму больше бед, чем мое непослушание?

Дверь хлопает с таким размахом, что меня обжигает сквозняком.

– И что, ты действительно соберешься и уйдешь? – мама копирует повадки своего мужа, проговаривает это не истерично, а холодно.

Я киваю, и продолжаю закидывать в чемодан вещи.

– К этому дворняге уйдешь?

– А мы с тобой когда успели стать аристократией, мам? К дворняге, – выплевываю я зло. – Да!

– Ну и иди. Давай, вперед! Посмотрим, сможет ли твой любовник отвезти тебя в Милан на показ осенне-зимней коллекции. Он даже косметолога тебе оплатить не сможет.

Я игнорирую эти слова. Скорее, бежать отсюда до тех пор, пока все не утихнет! Маму я люблю, но сейчас мне хочется убивать.

– За вещи не переживай, Нелли соберет, а охрана привезет все тебе. Хотя вряд ли они поместятся в ту конуру, в которой ты решила поселиться, – продолжает изгаляться мама.

– Ну все, хватит с меня!

В моих руках ворох рабочих костюмов. Я швыряю их обратно, ногой небрежно отодвигаю чемодан со своего пути. Достаю папку с документами, и иду в коридор.

– Какая же ты у меня дура, Господи! Вся в отцовскую породу, – слышу разочарованный мамин стон.

И бегу. В дурацком платье, без нужных вещей. Даже не попрощавшись с младшим братишкой.

Ярость и паника не отступают даже когда я убеждаюсь – Даня не ушел. Он продолжает стоять, а отчим тихо говорит ему что-то. Боюсь даже представить – что.

Пулей лечу с лестницы, хватаю Даниила за руку, и локомотивом тащу его из дома.

– Снежа, мы с тобой договаривались. Ты обещала не афишировать.

– Вы просили, но я не обещала.

– Ладно, – тон отчима понижается до привычного морозного. – Даниил, когда устанешь – сразу вези ее нам. Ты – разумный молодой человек, дня за три должен понять, что ничего у вас не получится.

Как раз на этих словах мы с Даней выходим из дома.

Все как в тумане, тело выполняет обычные свои функции: я сажусь в машину, пристегиваюсь, держу осанку. Но ни за одну мысль не могу ухватиться до тех пор, пока охрана не пропускает нас из поселка.

Горло сжимается, внутри рождаются хрипы. Кашель рвется наружу.

И чертовы слезы!

Оказывается, все это время я по привычке улыбалась.

Отворачиваюсь, смотрю в окно и зажимаю ладонями рот. Дышу по технике квадрата, как учил меня психотерапевт, приказываю себе не плакать – я же столько времени держалась! – но, кажется, я ломаюсь.

В самый неподходящий момент.

Даниил вытерпел этот гнусный ужин, он вымотан и зол. Моя истерика абсолютно не в кассу. Но я уже рыдаю в голос, пытаюсь согнуться в позу эмбриона, обнять себя, но идиотский ремень мешает.

И от этого мне становится еще хуже.

Я чувствую, как Даниил замедляется, съезжает на обочину и останавливает авто. Ресницы потяжелели от туши и слез – я ничегошеньки не вижу.

– П-правильно! Разворачивайся и в-вези меня об-братно. За-ачем ждать три д-дня, – реву, позорно заикаюсь, но слова сами вырываются.

Вдруг я ощущаю как ремень безопасности перестает меня удерживать, и оказываюсь на коленях у Дани.

Он ничего не говорит. Просто обнимает, позволяет рыдать в его рубашку и гладит меня по голове, как ребенка.

В прошлый раз Даниил обнимал меня в своем доме. А потом мы так хорошо проводили время с его семьей – они даже не осудили меня из-за ненастоящего брака. Приняли!

А моя семья почему так поступает?!

Как же обидно!

И я реву еще горше, в голос.

Даня перестает перебирать мои волосы, стискивает меня намного крепче. Настолько, что дышать становится труднее. И из-за этого я парадоксальным образом начинаю успокаиваться.

– Прости за этот вечер, пожалуйста, – глухо говорю я минут через пять. – Они столько гадостей наговорили. И ладно бы мне, но досталось тебе!

– Забей. Я ожидал, что будет хуже.

Хочется продолжить сидеть вот так, вплотную, и чтобы меня продолжили обнимать и гладить. Желательно, еще и хвалить.

Но пора вспомнить о совести.

С тихим вздохом сожаления я пересаживаюсь на свое сидение, Даня открывает бардачок и ищет там что-то.

– Что говорил тебе Арчил Григорьевич, пока меня не было?

– Ничего важного, – Даниил достает синюю коробку, и принимается ее распаковывать.

– Деньги предлагал за развод? – снова распаляю я себя.

Даня кивает, и протягивает мне бутылку.

– Коньяк? Ты что, за рулем пьешь?!

– Я – нет. Кто-то из пациентов подарил. Пить будешь ты.

Решаю не строить из себя леди, и отпиваю крепкий алкоголь прямо из бутылки. А Измайлов снова выезжает на дорогу.

Я могла бы из вежливости сказать ему, что не напрашиваюсь к нему домой. И меня можно отвезти в городскую квартиру, хватит ей пустовать. Но в чем тогда будет смысл нашего с Даней показательного представления!

Однако…

– Дань, что мы будем делать? – спрашиваю я негромко.

– Приедем, примем душ и ляжем спать.

– Вместе? В смысле, вместе не в душ и спать, а поживем вместе? Ты действительно не против?

Даниил бросает на меня короткий взгляд и кивает.

– Но зачем тебе это?

– Мне не понравилось то, что я сегодня увидел. Из тебя буквально выкачивали жизнь.

Чтобы снова не расплакаться, делаю еще глоток коньяка. И еще, пока Даниил не отбирает опустевшую на треть бутылку. Я не особо пьянею, но усталость, стресс, истерика и алкоголь берут свое – я плыву. И не замечаю, как проходит дорога, и мы приезжаем.

Даня помогает мне выйти из машины, заводит в подъезд, а потом и в квартиру. Провожает до душевой, и оставляет в одиночестве.

Я медленно раздеваюсь, тело словно не мне принадлежит.

И смеюсь!

В моем бюстгальтере украшения ценой в два миллиона. Я и забыла про них, а тут такой клад.

Я весело фыркаю, моюсь. Меня окутывают непривычные мужские запахи: ядрено-ментоловые, спортивные, волнующие воображение.

Из душа я выхожу с тюрбаном на голове и в серой футболке Дани, доходящей мне почти до колен.

– Измайлов, мы богаты, – я хихикаю, раскручиваю бриллиантовой колье на пальце. – Поехали в ломбард.

– А потом в кабак, стриптиз-клуб и в ретрит-тур на Бали.

– Да!

– Обязательно, – посмеивается Даниил. – Но сначала мы поспим. Ложись.

Даниил подводит меня к кровати, я сажусь на нее. Истеричная радость сменяется растерянностью: а что же дальше?

Но Даня разворачивается, и идет к двери спальни.

– А ты?

– Я в душ, а спать буду на диване.

Мне хочется поспорить – на диване должна лежать я. Но Измайлов от усталости серый, чуть ли не шатается. Вряд ли ему нужны сейчас вежливые реверансы и споры.

– Доброй ночи, – тихо желаю я.

Даниил выключает свет, и закрывает за собой дверь. А я утыкаюсь носом в подушку. Все такое непривычное. Наверное, я долго не смогу заснуть на новом месте, – думаю я.

И засыпаю через секунду, плавая в приятном, горчащем на языке запахе.

А утром я просыпаюсь от жажды. И еще не соображая кто я и где, толком не проснувшись, выхожу из спальни.

Первое, что я слышу – это странные резкие выдохи.

Поскрипывания.

А затем я вижу то, что заставляет меня замереть.

И краснею.

Глава 12 – Заяц

ДАНИИЛ

Девяносто восемь, девяносто девять, сто.

Я заканчиваю зарядку, но состояние все еще разбитое. Половину ночи заснуть не мог, слушал как Снежана ворочалась за стенкой, вздыхала, бормотала что-то.

Ира, в силу профессии, спала так же, как и я – как убитая, не шевелясь.

– Доброе утро, – слышу несмелое.

Я прекращаю разминать плечи, поднимаю голову.

Снежана. Стоит, смотрит на меня как праведница на грешника, краснеет. Самое бесящее: Снежа свежа и хороша как майская роза. Рыдала накануне, всю ночь крутилась на кровати – но словно не из спальни вышла, а из салона красоты.

– Доброе.

– А ты тут, ммм… – она не договаривает, смущенно отводит глаза.

– Обычная зарядка. Не оргия же, расслабься, – раздражаюсь я, встаю с пола, снимаю со спинки стула штаны.

Надеваю их.

Вчерашний свой порыв забрать Снежану из дома, сейчас не кажется мне удачным. Нянька из меня сомнительная. Со мной сложно ужиться.

Но и оставить Снежу там я не мог.

В общем, тупик.

– Я воды попить встала. Я пойду, да?

– Я в душ. Снежана.

– А? – замирает она.

– Приготовь завтрак. Омлет, кашу, что угодно. И можешь уже смотреть на меня, я одет.

– Хорошо.

Иду в душ, и слышу ее тихое:

– Злодей. Оделся он, угу, спасибочки.

Снежана бурчит что-то себе под нос. А я впервые за утро улыбаюсь, и иду в душ.

Злодей. Слово-то какое старомодное. Я смотрю на себя в зеркало, и не соглашаюсь со Снежей: не злодей, скорее – зомби. Хотя они тоже не особо добрые ребята.

После душа привычно кутаю бедра в полотенце, но вспоминаю что Снежана может упасть в обморок от подобной порнухи, и одеваюсь.

Черт! Я сказал Снеже приготовить завтрак. Но она вообще умеет с плитой обращаться?

Меня снова накрывает раздражением и усталостью. Я спешу на кухню, и застаю вполне мирную картину: Снежана нарезает салат, на плите стоит сковорода, накрытая крышкой. Пожар отменяется.

– Кофе или чай?

– Кофе, – говорю, беру с подоконника пачку сигарет, и иду на балкон.

Я и правда злой какой-то.

Сигарета непонятно откуда взявшееся раздражение не снимает. Душ и зарядка тоже не помогли.

Секс?

Секс найти – не проблема. Но хочется со своей, мягкой, влажной после сна. Обнять ее, еще сонную, целовать без брезгливости, входить без защиты.

Но за неимением своей – можно с любой. Иначе я тупо кого-нибудь убью.

– Завтрак готов, – зовет Снежана, открыв дверь балкона.

Докуриваю вторую сигарету и чувствую неодобрительный взгляд, спину от него жжет.

Только женщины умеют осуждать, не говоря ни единого лишнего слова!

Сажусь за стол, пробую омлет. Вкусно. Тут же и тосты с семгой, салат, кофе.

– Не думал, что ты умеешь готовить.

– А я и не умею. Это дебют, – Снежа победно улыбается.

– Тогда на тебе готовка и уборка, – спускаю я ее с небес на землю.

– Заметано.

– Насчет денег: у отчима и матери не бери.

– Но…

– Не бери, – понижаю я голос.

– Ладно. Вообще, я работаю на полставки. Но, возможно, я уже уволена. Я же в фирме отчима работаю, и платит он хорошо. А, не суть, – Снежана морщится. – Деньги – не проблема, если что я новую работу найду.

Вчерашние слова ее родных про то, что я нищеброд, меня не задели. А вот рассуждения Снежаны цепляют за живое.

Я взял за нее ответственность, забрал из дома. И обеспечить, пока она моя жена, смогу сам.

Иду в спальню, возвращаюсь на кухню, и протягиваю Снеже карту. С холодильника снимаю стикер, пишу пин-код и пароль от банковского приложения.

– Я не олигарх, но и не нищий. Пациенты врачей не только коньяком благодарят, – даю ей подсказку.

– Хорошо. Спасибо, – Снежа отводит глаза, снова смущается.

И вот этот пугливый жеребенок – мажорка? Может, я что-то не понимаю, и в семье ее за Золушку держали.

– Спасибо, все было очень вкусно. Ты молодец. Я на работу. Во сколько вернусь – не знаю, смена до восьми, но если случится ЧП, могу задержаться.

Объясняю Снежана, где второй комплект ключей, она кивает, и я иду одеваться.

Уже из спальни слышу, как звонят в дверь.

И топот по коридору босыми ногами.

– Ой, – пищит Снежа.

Снова топот.

Улыбаюсь.

Она ноготками царапает дверь в спальню, не входит. Черт, если уйду из медицины – карьеру в стриптизе я точно не построю. Не особо девицы хотят смотреть на меня, полуголого.

– Дань, там Нелли приехала и охрана, я в глазок посмотрела. Нелли – это горничная. С моими вещами. Я впущу?

Господи!

– Впускай. Хотя, я сам, – застегиваю ремень, выхожу из спальни, и иду к двери.

Снежана прячется за моей спиной, но тоже идет к двери.

Открываю. Вижу двоих амбалов, худенькую блондинку, восемь чемоданов, и мини-холодильник у их ног.

Блондинка с опаской смотрит на меня, в спину мне не менее испуганно дышит Снежана. Охрану боится?

Киваю им всем, и сам переношу вещи в коридор. В дом не впускаю. Вот такая я негостеприимная скотина.

– Холодильник? – интересуюсь у Снежаны.

– Там косметика. Масочки, крема, сыворотки.

Закатываю глаза. Масочки!

– Можно? – спрашивает блондинка.

Нелли, или как там ее.

Снежана вопросительно смотрит на меня, я киваю. Нелли входит, амбалы остаются за дверью. И как только дверь закрывается, Снежана шумно выдыхает.

– Я разберу твои вещи, – сразу начинает суетиться блондинка. Катит один из чемоданов вглубь квартиры, но заруливает на кухню. – Кстати, я еды привезла, на несколько дней должно хватить. Как скажешь – приеду, приготовлю, или снова привезу готовое из дома. И уборку бы организовать. Но сейчас я не могу, а вот вечером заеду.

Нелли начинает доставать из своей объемной сумки контейнеры, обернутые в фольгу. Снежана снова как рак выглядит – не только лицо, даже шея краснеет.

– Арчил Григорьевич не знает, что я тебе еду повезла. Не переживай. Но не могла же я ребенка голодным оставить, – по-доброму улыбается блондинка. – Веди меня в гардеробную. Я быстро наведу порядок, поглажу то, что помялось, и поеду обратно.

– Нелли, спасибо, но я сама.

– … а после смены приеду и уберусь здесь как следует. Что?

– Я сама, – Снежана мягко, но решительно тянет на себя чемодан, из-за чего замок разъезжается. – И еду больше не привози. Отчим узнает, и уволит тебя. А готовить я, оказывается, сама умею.

– Но…

– Спасибо, – Снежана обнимает растерянную блондинку, для которой так и осталась ребенком.

Чемодан падает, раскрывается.

Внутри что-то пестрое, разноцветное, будто новогоднее конфетти. И я окончательно осознаю, что когда вернусь домой – квартиру свою я не узнаю. Потому что восемь чемоданов, и холодильник, мать его. Потому что Снежана быстро осваивается, слишком она задиристая, чтобы долго держать амплуа ягненка.

– На лестничной клетке еще коробки с обувью остались, справа от двери, – добавляет Нелли.

Еще и коробки.

Выглядываю и квартиры, и убеждаюсь: так и есть, гора коробок, перевязанная бечевкой. Тихо смеюсь, затаскиваю все это внутрь. Слышу, как Снежана хвастается Нелли собственноручно приготовленным завтраком, и киваю своим мыслям: ну вот, она уже освоилась, испуг прошел, моя квартира завалена ее вещами.

– Я на работу. Сама справишься? – заглядываю на кухню.

– Постараюсь.

– Не стесняйся. Устраивайся, как тебе удобно, – подкалываю.

– Так точно, – шутливо отдает честь Снежана.

Обаяние уже включено на полную катушку.

Что-то такое мне в детстве мама читала: про зайца, впустившего в свою лубяную избушку хитрую лису. Видимо, я и есть тот самый лошара-заяц.

Из дома я выхожу радостный, впервые за много дней с хорошим настроением.

Ну и плевать. Заяц, и заяц.

Глава 13 – Семейная жизнь

СНЕЖАНА

К столику в нашем кафе подбегаю, голося:

– Прости, прости, прости!

– Привет, – Жанка целует меня в щеку.

– Сорри за опоздание.

– И так каждый раз!

– Прости, – молитвенно складываю ладони, подруга фыркает от смеха.

Больше не злится.

Садимся, заказываем ланч. Жанкиной деликатности хватает минут на двадцать, а потом она не выдерживает:

– Ну и как оно?

Вот именно что «оно»!

– Норм. Обустроилась, Даня работает. Вчера фильм вместе смотрели. Какой-то тупой боевик, – морщусь.

Жанка хихикает.

– Обалдеть. Ты живешь с мужиком! Вау!

– Ага, вау.

– А что так кисло? Ты же сама сказала, что все норм, – Жанна подначивает, смотрит насмешливо и тянет через трубочку молочный коктейль.

– Сказала, и от слов не отказываюсь. Даня нарушает мои права человека, обесценивает, раздражается, практически не бывает дома. Секса нет. Когда дома появляется – спит, ест, ах да, глаза закатывает еще. Семейная жизнь – она такая, детка. Это норма.

Дуюсь на Жанку, ведьма она, хоть и любимая.

Когда Дато еще вел себя как мой сводный старший брат, подруга с чего-то решила, что мы с ним созданы друг для друга. Даже фанфик написала про нас. Я начала читать, но как до середины дошла, позвонила подруге и искренне обозвала ее извращенкой.

Это же брат. Я с ним на пляже бывала. У него волосы даже на пальцах растут, фу!

Потом я сдуру призналась, что люблю Давида. На взаимность я никогда не рассчитывала: он взрослый, красивый, классный, меня помнит еще соплюшкой. Но Жанка снова взялась за творчество. Очередной, мать его, фанфик, который я даже дочитала до финала. Свадебного, с беременностью тройней от Давида.

Тройни еще нет, как и свадьбы. Но Жанна точно ведьма! Пусть только попробует про меня и Даню что-то сочинить, я ей устрою!

Но Жанна не строит из себя Вангу. Вздыхает, лицо грустное-грустное.