Глоток «Молока дракона» и две снежинки в подарок бесплатное чтение

                                       Расстаемся, любя, и живем в отчужденьи

                                              Безутешная там, неприкаянный тут.

                                              Между нами былого померкшие тени.

                                             Между нами любовь тех, кто чувств наших ждут.

                                                            Михаил Куренный «Между мной и тобой»

Холодный вечерний воздух соединял в себе, как искусный парфюмер, весь букет запахов. Тут была и зимняя морозная свежесть, и аромат хвои от продаваемых на углу ёлок; и дурманящий шлейф ванильной сдобы, из кондитерской напротив, с нотками хорошего настроения спешащих за подарками к новому году людей. Если бы не выхлопные газы, от проезжающих машин, и не огромные сугробы, так не к месту расположившиеся на тротуарах с обеих сторон узкой улицы, можно было бы смело назвать этот вечер сказочным. Семён не планировал сегодня приезжать сюда, в маленький коктейль-бар, но полчаса назад ему позвонил лучший друг Игорь и попросил встретиться. Да и для самого Семёна, до недавнего времени, это было одно из мест в городе, где он мог отвести душу. Просто, не думая ни о чём, забыв о хлебе насущном и прочих мелочах жизни, которые мы все прекрасно умеем собирать в копилку судьбы. Копим, чтобы «разбить» и обзавестись какой-нибудь большой проблемой или наоборот приятностью, сумев из всех мелочей собрать крупную сумму жизненного опыта. Куда потратить этот опыт, каждый волен выбирать сам. Семён, к примеру, решил, что больше никогда не будет пытаться никого переделать или переучить, а скорее даже приучить делать что-то, пока человек сам этого не захочет.

Докурив, выпустив из лёгких остаток табачного дыма, он втянул, что было сил, свежего зимнего воздуха. Ничто не могло сейчас испортить ему настроение, и никто бы не посмел мешать творить добро, которого у него всегда было с запасом. На календаре всё ещё продолжался четверг, двадцать восьмое декабря, предновогодняя суета и ожидание чего-то чудесного. Любого чуда, главное, чтобы оно заполнило собой всё вокруг и оставило где-то далеко-далеко все проблемы и неприятности.

Сэм, именно так звали Семёна все, кто знал его и кто только хотел познакомиться, чтобы стать другом или завсегдатаем его коктейль-бара, правда теперь уже бывшего. Несколько месяцев назад он продал это заведение своему лучшему другу. На то было несколько веских причины, одна из которых – полное разочарование в идее научить людей пить дорогие алкогольные коктейли под изысканную закуску. Большинство предпочитало напиться, да набить желудок.

Сэм открыл массивную дверь и с ностальгией по былому азарту – создать что-то качественное и стоящее, – вошёл внутрь. В помещении было тепло и уютно. В основной зал вели несколько ступеней вниз, и Сэм на секунду замешкался, осознав, что приехал сюда впервые после того как продал этот бизнес. Мотнув головой, мысленно запретив себе думать о грустном, он спустился и, сняв с себя короткую дублёнку тут же повесил её на вешалку, предусмотрительно сделанную для холодного времени года. Собственно всё в баре было обустроено так, чтобы посетители чувствовали себя комфортно и могли культурно расслабиться. Семён осмотрелся, вспоминая как хотел сделать здесь оформление в классическом стиле с элементами деревянного декора, но опытный дизайнер убедил, что для коктейль-бара лучше всего подойдёт хай-тек. Новый хозяин не стал делать ремонт, да и зачем, если всё выглядело достойно и было наивысшего качества.

В зале, освещенном множеством маленьких люминесцентных ламп, из двенадцати столиков было занято только четыре. Бармен улыбнулся, радостно приветствуя бывшего шефа и продолжил протирать очередной бокал, пока белоснежная хлопчатобумажная салфетка не начала издавать хруст от трения со стеклом.

– Как тут у вас дела, Артём? Смотри не перестарайся с бокалом! – Сэм по-свойски прошёл за барную стойку, и похлопал бармена по плечу. Потом заглянул в небольшой холодильник, посмотрел на открытые бутылки с сиропами и ликёрами, мельком пробежал взглядом по ассортименту крепкого алкоголя. – Угу, так, так,– повторял он тихо, пока бармен рассказывал о новом меню, где больше не было мидий в лимонном сорбе; бритвенного моллюска с острым зеленым чесночным маслом и шелковистыми морскими гребешками.

– Им всё больше бургеры подавай, да виски с колой,– продолжал Артём.

– Это я потом только понял, когда вложил в это чёртово заведение больше шести миллионов рублей, а прибыли продолжали падать,– кивая ответил Сэм. – Скажи, а Игорь тут? Шеф твой нынешний? Звонил мне полчаса назад, звал на ужин.

– Не-е, не было ещё. Как в обед умчался, так и не видел я его больше. А вы почему не приезжали давно?

– Да вот решил завязать с прошлой жизнью! Выгорел, как модно сейчас говорить,– подмигнув хмыкнул Сэм.

– Жа-аль,– искренне сказал Артём. – А по-мне, так всё было круто, когда вы здесь управляли. Никогда не забуду ваши мастер-классы по смешиванию дорогих коктейлей.

– Рад, что хоть тебе это пришлось по вкусу… Зря были все эти тематические вечера, где я рассказывал об истории их создания.

– Да ну бросьте! Я лично с открытым ртом слушал, как сейчас помню, о том же «Зомби» или «Джин-тонике».

– А я вот не помню про «Джин-тоник». Здрасьте, дядюшка Сэм!– выпалила молоденькая официантка, облокачиваясь плоской грудью на барную стойку,– и тут же добавила. – Два алкогольных классических «Мохито» и сырные чипсы. Там две нервные дамочки пришли, если можно, то побыстрее, пожалуйста, Артём.

– Привет, Светка-вишенка, – улыбнулся Сэм. Он был рад видеть эту девушку, потому что обожал её как родную дочь. Да и разница в возрасте это позволяла, Семён уже разменял четвёртый десяток, а Свете только исполнилось двадцать. Хотя она больше была похожа на пацанку: порой очень дерзкая, всегда коротко стриженная, в необъятной одежде, с наколкой на предплечье, к тому же любящая заниматься экстремальными видами спорта. Но её большие глаза, цвета спелой вишни, всегда были полны живого сияния, с неугасаемой искоркой внутри. От девушки шёл позитив, в каком бы настроении она не пребывала, и это очень импонировало Сэму. За это он и взял её, два года назад, на работу и не ошибся. – Как настроение в зале? Вижу пока не густо народу?– спросил он, вымыв руки и отщипнув от свежего пучка мяты несколько листиков, так как сам взялся выполнить заказ.

– Да, пока маловато! Но так и время детское, только семь часов.

– Уже семь, Светик! Надо бы завлекать как-то посетителей, проявлять инициативу. Совсем вас Игорь распустил! Где остальные официанты? И гитарист?

– Все после девяти приходят, когда народу прибавляется. Так и что мне тут голой ходить что ли, чтобы посетителей больше стало?– она в недоумении развела руки в стороны.

– Голой?– Сэм задержал взгляд в районе её груди. – В твоём варианте это не поможет. Правда, я лично, за натуральную красоту. Держи свои «Мохито» и чипсы…

– Ага! Все вы так говорите, а как видите этих, с силиконом, то сразу забываете про натуральность.

– Так это инстинкт, деточка. Мы ж мужики, как дети малые, если грудь – значит молоко, а в большой груди соответственно и молочка побольше. Иди, моя радость, не заставляй посетителей ждать. Вот выйдешь замуж, родишь и формы сразу преобразятся, мы тебя и не узнаем.

– Для этого сначала замуж надо выйти! Просто замкнутый круг какой-то! – вздохнув, Света умело схватила поднос с барной стойки и широко улыбаясь, побежала к столику отдать заказ.

– Артём, у вас питайя ещё есть? Руки так и чешутся создать очередной шедевр,– спросил Сэм потирая ладони.

– Какое питание?– не расслышал бармен.

– Детское, блин! Артём, ты что глухой? Не питание, а питайя – драконий фрукт. Где-то я его тут… А, вот! – он открыл холодильник и вытащил розовый плод, по размеру напоминающий большое яблоко, с листовыми наростами кожуры, как крупная чешуя, кончики которой имели зелёный цвет.

– А-а, так бы и сказали. Это же драконьи яйца!

– Фрукты это, а не яйца, и растут они на кактусе, и называются «драконьи фрукты» или «питайя»!

– Да знаю я!

– Молодец! Так есть ещё, кроме этого?

– Да!

– Неси тогда! Чего стоишь?

– Да несу я, несу!

Сэм остался за барной стойкой продолжая ностальгировать, вспоминая, как переживал недолгие моменты славы, угощая искушенную публику изысканными дорогими блюдами и коктейлями. И все кивали, восхищались, охали и ахали, но каждый вечер заканчивался банальным пьянством. После полуночи все резко превращались в ненасытных «зомби», и пили всё без разбора. Так собственно и создан был одноимённый коктейль когда-то в Америке. Намешав неприхотливому посетителю однажды, по его же просьбе всего, что было из крепкого алкоголя, бармен услышал через неделю, что его коктейль превратил того в зомби. Пойдя после выпитого на какое-то рабочее совещание, мужчина не смог и пяти минут усидеть на месте, а впал в настоящее бешенство, избив и покусав в ярости несколько человек.

– Тебя только за смертью посылать,– посмотрев на запыхавшегося Артёма рассмеялся Сэм. – Решил сразу фуру мне тут разгрузить? Куда столько питайи принёс? Целый ящик!

– Так вы ж не сказали сколько! Чего я буду сто раз туда-сюда?

– Много лишней болтовни, лёд наколи лучше! И скажи мне, где у тебя тут сироп из тимьяна?… О-о-о, понятно! А из чабреца?

– Так это ж вроде одно и то же?– удивился Артём, но начал искать среди других сиропов.

– По твоему выражению лица никогда не видно, понял ты или нет, – Сэм открыл рот и закатил глаза, умело скопировав бармена. Тот рассмеялся и замотал головой в знак несогласия. На бывшего шефа просто невозможно было обижаться, потому что он всегда говорил всё как есть, но с такой добротой. И даже когда злился или просто ворчал, выходило это как-то особенно сердечно. Большой по комплекции, как медведь, но при этом добряк каких поискать, Семён всегда был своим для всех, в любой компании, где бы не оказался. Уже с первых минут знакомства казалось, что ты знаешь его целую вечность, можешь доверить любую тайну, и быть уверенным, что он не выдаст её никому.

К барной стойке вновь подлетела Света, Сэм колдовал над новым рецептом коктейля, подливая в шейкер лимонный сок и кокосовые сливки. Он молча кивнул в сторону Артёма, который колол лёд, и продолжил добавлять сироп из тимьяна считая каждую ложку.

– Поняла! Маэстро творит шедевр и его лучше не трогать,– тут же сказала официантка и, продиктовав заказ, поспешила на кухню. Вернувшись буквально через минуту, она всё-таки спросила. – Если я сегодня не узнаю про историю создания «Джин-тоника», то лопну от любопытства.

– А в интернет слабо заглянуть?– спросил Артём.– Неси заказ!

– Иди, Светик,– спокойно добавил Сэм закрывая плотно шейкер. – Вернёшься, я тебе сам всё расскажу.

– Ловлю на слове!

Сэм исподлобья посмотрел на бармена.

– У тебя как с личной жизнью, Артём? Ты парень красивый, спортивный, вон пресс даже через рубашку проглядывается…

– Как тут может быть личная жизнь? Работа да учёба, в следующем году универ заканчиваю, а заочно не сильно-то научишься. Вроде только год учебный начался, а уже бац, и зимняя сессия. Тут, с обеда до поздней ночи стою… Сплю по пять часов в сутки… Дипломную так и не начал.

– То-то я вижу, ты на Свете отрываешься за всё, хотя с ней было бы удобно встречаться и хоть немного расслабиться.

– При чём тут она?

– Мне показалось, что она тебе нравится, но ты не знаешь, как ей это сказать. Это как в школе, когда мальчику нравится девочка, он начинает её задирать: за косичку дёргать, портфель прятать, обзывать даже, чтобы она обратила на него внимание.

– Нынешние школьники давно уже себя так не ведут, шеф! Да и маленькая она для меня, в сёстры только годится. Если честно, я предпочитаю женщин постарше.

– Правда?– Сэм от удивления перестал трясти обеими руками шейкер, да так и застыл на месте. – Это насколько-то старше, а? Ты маньяк что ли?

– Чё маньяк сразу? Нормальный я… обычный… мне двадцать пять скоро… Если хотите знать, для меня все женщины до сорока пяти – юные Афродиты. Вот как эта например,– Артём кивнул в сторону красивой, элегантно одетой женщины, только что вошедшей в коктейль-бар. На ней было светло-серое длинное кашемировое пальто, белые трикотажные узкие брюки, белоснежная рубашка, и такого цвета полуботинки.

– У тебя отменный вкус,– закивал Сэм, пытаясь разглядеть лицо незнакомки. Такую бы он точно сразу запомнил, если бы она была здесь хоть раз. Даже издалека она смотрелась очень мило, без яркого макияжа, но в ней чувствовалась аристократическая кровь. Вьющиеся русые волосы падали красивой волной на плечи, и весь внешний вид говорил, что она умеет за собой следить. Женщина была немного растеряна, смотрела по сторонам, потом всё-таки спустилась в зал, и сделала это очень грациозно.

– Ну и сколько ей лет по-вашему? – спросил тихо Артём.

– До сорока точно, и она явно ошиблась адресом, либо просто ей кто-то назначил тут встречу…

– И не пришёл, да?

– Не знаю,– Сэм пожал плечами. – Это уже не тот коктейль-бар, в который можно пригласить такую роскошную женщину.

– Вот теперь вы меня поняли?– Артём схватил первый попавшийся бокал и принялся тереть его, что было сил.

– Тихо-тихо, успокойся… На вот лучше коктейль мой попробуй,– и долго не думая, выхватил у бармена бокал, налил совсем чуть-чуть, и отдал обратно. – Ну-ка, зацени!… Вдруг я с пропорциями чего перепутал, стыдно будет опозориться перед дамой и предложить ей что-то недостойное королевы.

– Э-э, шеф!

– Да шучу я! Коктейль называется «Молоко дракона», очень актуально между прочим к наступающему году Дракона, по китайскому гороскопу. – Ну как?

– Необычно…

– Необычно хорошо или необычно плохо?

– Очень хорошо! А что тут?

– Ну ты ж сам принёс мне целый ящик питайи, мякоть пошла на коктейль, водка ещё, лимонный сок, сироп из тимьяна, кокосовая вода и кокосовые сливки. Красота?!

– Вкуснятина,– облизнулся Артём. – А можно ещё? Я не успел хорошенько распробовать.

– Пить на рабочем месте за-пре-ще-но! И потом, чем я буду угощать даму?

– Какую даму? Светку что ли?

– Чем вы меня тут угощать собрались?– спросила официантка чуть запыхавшись. – А-а, коктейль от шефа?

– Ладно, так уж быть и тебе дам глоточек,– Сэм потянулся за рюмкой и налил полную, положив сверху четвертинку драконьего фрукта.

– Это что за натюрморт, как на поминках?– не удержалась Света.

– Это ты мне лучше скажи, на каких поминках так потчуют скорбящих? Это у вас там среди альпинистов так, скалолазка моя?

– Я уже не занимаюсь альпинизмом! Я же говорила, ещё летом, что начала прыгать с парашютом!

– Так это отпрыгавших и неудачно приземлившихся поминают «Молоком дракона» и долькой питайи? Не знал, не знал…

– Ок, давайте своё молоко,– Света взяла аккуратно кусочек драконьего фрукта, повертела его перед своим носом. – На вид как редис скрещенный с маком. Никогда такое не пробовала, надо загадать желание.

– Ты выпей сначала коктейль, он тоже с этим фруктом!– сказал Сэм, пытаясь незаметно наблюдать за очаровательной незнакомкой, которая говорила по телефону и машинально листала меню. Она присела за первый попавшийся свободный столик как раз недалеко от барной стойки.

– Шеф, это правда очень классный коктейль,– услышал наконец Сэм. – От меня наивысший балл.

– Спасибо, Светик. Я рад слышать… Иди заказ прими у новой посетительницы, а ты, Артём, дай мне фрукты какие-нибудь, только самые свежие, нарежу и угощу даму под «драконье молочко».

– А что насчёт «Джин-тоника»?– снова полюбопытствовала официантка.

– Ты ещё тут?– ударив слегка по барной стойке, возмутился Артём.

– Ладно, стой, удовлетворю твоё любопытство,– остановил Сэм Свету. – Тоник делается на основе хинина, который известен ещё со времён инков и индейцев Майя. Они готовили лекарство из коры хинного дерева, и это было единственным средством от малярии. Кто-то из испанских конкистадоров прокукал рецепт, потом его уже узнали французы. А самыми предприимчивыми оказались Британские солдаты, во времена, когда Индия была Британской колонией, да, не удивляйся, и такие времена были. Так вот, чтобы хоть как-то разбавить горечь тоника, который им давали против малярии, они стали добавлять к нему джин. Так и появился «Джин-тоник».

– Всё, ты довольна, любопытная девчонка? Лишь бы не работать! Иди уже быстрее прими заказ, пока дама не передумала, – продолжал возмущаться Артём. – Всё шефу скажу, когда приедет!

– Кстати, Игорь должен был уже давно добраться,– Семён посмотрел на часы, потом глянул в сторону очаровательной незнакомки, всё ещё продолжающей говорить по телефону. Мысленно он уже простил ей любой каприз, а уж тем более такой пустяковый, как телефонные разговоры, ещё и в преддверии Нового года.

– Двойной эспрессо и пятьдесят граммов хорошего коньяка,– озвучила наконец Света заказ женщины, чем очень обрадовала Сэма. Он был рад услышать, что дама употребляет алкоголь.

– Спасибо, вишенка, дальше я сам,– поблагодарил он официантку посылая ей воздушный поцелуй. Мобильный в кармане напомнил о себе мелодией песни Би Би Кинга «Three O'Clock Blues». Звонил Игорь, нынешний шеф этого коктейль-бара, лучший друг Сэма, отчасти потому, что вкусы у обоих совпадали во многом. Друг сообщил, что из-за снегопада в городе пробки, и если ему и удастся добраться, то не раньше, чем через два часа.

– Не вопрос, у меня есть, чем тут у тебя в баре заняться,– еле скрывая радость ответил Сэм. Редко когда он позволял себе отодвинуть встречу с другом ради женщины, даже если она того стоила, но сегодня всё совпало наилучшим образом. Игорь несомненно бы одобрил такую красоту и оценил бы наивысшим баллом, хотя сам предпочитал исключительно огненно-рыжих. А Сэму не важен был цвет волос, его привлекала грация и красота, как и внутренний мир, который должны были отражать глаза. И сейчас он спешил: нарезал фрукты, наливал коктейль в миниатюрные бокалы, украшал, не забыв про эспрессо и коньяк. Ему хотелось поскорее заглянуть в глаза незнакомки и тогда он сможет сразу понять, стоит ли сегодняшний вечер дарить этой женщине или всё-таки дождаться Игоря, и гори оно всё в пламени абсента. Столько всего навалилось за последние месяцы, что впору забыть об эстетическом удовольствии и напиться до чёртиков.

***

Снежана давно не была в подобных заведениях, но чувствовала себя здесь очень уютно. Поначалу она немного растерялась, войдя с мороза в комфортное помещение коктейль-бара, но деваться было некуда, да и уходить тут же перехотелось. В зале было мало людей, приглушенный свет располагал к отдыху после тяжёлого трудового дня. Этот день, как и множество предыдущих, не особо радовали Снежану яркостью и радужными перспективами. Её жизнь, хоть и не утратила внешнего лоска, но вытравила почти всё внутри, что касалось чувств. Она бы и рада была пустить в свой мир красивую жизнь и почувствовать себя настоящей женщиной, забыв о многих других проблемах, но… Сейчас её жизнь больше походила на борьбу с ветряной мельницей, доставшейся за какие-то грехи в наследство от предков. Когда-то рядом со Снежаной был почти что принц, талантливый скульптор и видный мужчина, ставший ей мужем. Скульптор и художница, ну разве не пара? Сколько в их отношениях было романтики похожей на сбывшуюся сказку о неземной любви. Вот только любовь в один ужасный момент закончилась с появления в их жизни сына Антона. Когда мальчику исполнилось два года, уже просто нельзя было не заметить отклонение в умственном плане, при том, что ребёнок был гиперактивным. Подозрение на аутизм озвучила врач педиатр, диагноз подтвердили в НИИ неврологии, написав в заключении «синдром Каннера». Диагноз прозвучал приговором для молодых родителей, даже не как гром среди ясного неба, а словно само небо свалилось на плечи и погрузило в глубокую облачность разум всех кто был рядом. Едва прийдя в себя Снежана бросилась выяснять причину и спасать сына, но всё в том же НИИ неврологии пояснили, что профилактики аутизма не существует, и болезнь эта неизлечимая. Хоть тут же и следовала поправка, что

своевременная диагностика и коррекция позволяют улучшить состояние ребёнка, помогают ему адекватно взаимодействовать с окружающим миром, но… и этих «но» как звёзд на небе, оказалось великое множество. Шанс всё-таки был, и как гласила на тот момент статистика, благоприятный сценарий развивается у каждого четвёртого ребёнка, если диагноз поставлен на ранней стадии. К великому сожалению, даже после долгих занятий с логопедом, дефектологом, нейропсихологом, детским психиатром… и полного обеспечения благоприятной и спокойной внутрисемейной обстановки, ничего не помогло. Антон рос и болезнь росла вместе с ним, как неотъемлемая составляющая его внутреннего мира. Снежана продолжала упорную борьбу, а муж сдал позицию отца и постепенно удалился, в прямом и переносном смысле. Он нашёл себя в строительстве далеко за рубежом, отказавшись от любимой профессии скульптора. Ранимой творческой душе хотелось сбежать от проблем и как только представился удобный случай, муж Снежаны им воспользовался, обещав обеспечивать семью всем необходимым.

«Становятся ли проблемы не столь важны, если ты от них убегаешь?» – спрашивала она мужа по телефону в те редкие разы, когда он звонил ей и говорил, как тяжело зарабатывают строители дорог. Каждый рассказывал о своей боли, но они не слышали друг друга, горе не сплотило, а разделило их. Провело не только черту между, а ещё и возвело высокую стену. Их разговоры-просьбы напоминали маленькие записочки, оставленные с обеих сторон стены. Но её невозможно было, ни перелезть ни обойти, чтобы прочесть, понять и осознать боль родного человека. Муж в конечном итоге перестал звонить, Снежана перестала ждать помощи, на которую и так не очень рассчитывала. Антону на тот момент уже исполнилось четыре года, и всё это время рядом с ним была не только любящая мама, но и бабушка. Мама Снежаны верила в выздоровление Антона, и продолжала надеяться на чудо… Она и настояла, спустя два года, чтобы мальчика отдали в обычную подготовительную группу перед школой, надеясь, что молодой организм, включая мозг этого самого организма, попав в другую среду, проявит себя иначе.

«Это не ребёнок, это монстр!– раздраженно твердила работающая в группе женщина психолог. – Антона нельзя вытаскивать из его привычной среды, вы сделаете из ребёнка инвалида или он покалечит кого-нибудь из сверстников. Сегодня он сломал парту, а завтра выкинет мне одноклассника из окна, у него же как в той поговорке: сила есть ума не надо. Забирайте его от греха подальше и отдайте в спецшколу!» Снежана с мамой были бы и рады, но специализированных школ в их небольшой городе на тот момент не было. Руки опускались, каждый новый день по минутам стирал надежду найти выход, ибо казалось, что он длится вечность. Мама, как могла, успокаивала дочь, повторяя, что нет безвыходных ситуаций, есть тупиковые мысли, нужно просто искать другой выход. Знала ли она, думала ли, сколько раз её родная дочь задумывалась о страшном шаге, и не решалась его совершить. Это тоже был своего рода выход, но что-то в последний момент останавливало и отворачивало от точки невозврата. А так хотелось, в моменты невыносимой боли от частых приступов сына, когда он начинал биться головой о первую попавшуюся стену и неистово кричать, просто взять его в охапку, и сигануть с какой-нибудь высотки… Или после продолжительных бессонных ночей, то нескончаемой диареи у ребёнка, то просто потому, что Антона нельзя было угомонить, Снежана мечтала выпить снотворного и не проснуться.

Решение, открыть центр помощи для детей с подобным диагнозом, пришло неожиданно и его подсказала любимая мама. Осознание того, что не одну тебя за что-то «покарали» небеса, и есть люди, у которых тоже дети с подобным диагнозом, как-то по-новому заставили посмотреть на проблему. Если с мужем беда разрушила семью, то с открытием коррекционного центра для детей с особым развитием, нашлось множество тех, кого эта беда смогла сплотить, и не дать сойти с ума. Сразу две женщины вызвались в компаньонки, и спустя несколько месяцев, на основе одной из некоммерческих организаций по проблемам аутизма, центр заработал. Антону от этого легче не стало, но Снежана захотела продолжать жить, позволив своему сыну существовать в его собственном мире. Не пытаться выдернуть его из зоны комфорта, а просто дать жить параллельно этой реальности, видимой другим. Да, комплекс именуемый как «испанский стыд», когда тебе ужасно неловко за поведение другого человека, не прошёл. Особенно если этим человеком являлся твой родной сын, способный внезапно, в любое время начать кричать и топать ногами, бить локтем в одну точку, резать всё подряд, если в руках окажутся ножницы… Заладить, если зайдёт в общественный транспорт и там не окажется свободного места, чтобы присесть: «Дядя встать! Дядя встать! Дядя встать!». И так до бесконечности, пока этот самый дядя не встанет, или тётя, или бабушка, не важно, это мог быть человек любого возраста и пола. Но Снежана, начав работу, хотя бы могла отвлечься от своей беды и погрузиться в проблемы других, на фоне которых и её сын в какой-то мере был лучше, как бы злорадно это не звучало. Антоном продолжала заниматься бабушка и няня, из социальной службы помощи, положенная ему, как ребёнку с тяжелой степенью аутизма. А он продолжал расти, набирать вес и силу, но отставать в умственном развитие, раздражаясь на любые резкие звуки, не в силах долго фокусировать на чем-то своё внимание…

Приступы неуправляемого гнева иногда сменялись полной апатией. Жизнь, как на вулкане, в одной отдельно взятой семье, часто затрагивала и соседей по дому, «лавина» гнева выливалась на них топотом и битьём чем попало в стену, внезапными затяжными криками и воем. Ко всему этому у мальчика начались эпилептические припадки, виной которым стало невнимание социальной работницы, и её пришлось заменить на специализированную няню – тьютора…

Снежана пришла в себя от внезапно накативших воспоминаний о жизни, телефон в руках давно замолчал. Оглядевшись и поняв, что никому до неё нет дела, она выдохнула с облегчением. В этот самый момент высокий широкоплечий мужчина с подносом в руках подошёл к её столику и вежливо поздоровался. Не дав Снежане опомниться, он начал красиво сервировать стол, потом спросил разрешения, но не дождавшись ответа, тут же присел напротив.

– Семён, но мне привычнее Сэм, как-то с детства повелось. Знаете, многие сравнивают меня с Сэмом Гэмджи, верным спутником Фродо Баггинса из «Властелина колец», за доброту и преданность. И я не стану отрицать, что так же добр, предан, бескорыстен, нежен и скромен… Но мне, по духу, ближе герой старого комедийного вестерна Сэм Виски, фильм кстати тоже так назывался. Вот где безграничность талантов, дух авантюризма, и пусть он был мошенником, но ради настоящей женщины чего только не сделаешь.