Манипулируй кем-нибудь ещё бесплатное чтение

Все персонажи выдуманы и не имеют отношения ни к одной из реальностей.

Кроме Алефа, конечно.

Люди, пожалуйста, замечайте, когда вы счастливы.

Курт Воннегут

Как же так получилось, Ася?

Первого глотка шампанского хватило, чтобы полились слова. Грузная женщина за 40 (с еще нестарым лицом и понурой спиной) режет маринованные огурцы кубиками и роняет слезы в салат. О чем она плачет? Конечно о себе и своих упущенных возможностях. Семья, в которую она вложила столько сил, не приносит ей счастья в той мере, как бы хотелось. Женщина плачет о себе, о том, что не купила, не сказала или не сделала во имя долга, любви или чего-то еще. В этом «не» и заключается она сама. Не-Ася. Или Ася-не…

Погиб ее друг, который всегда оказывал ей моральную поддержку, а теперь весь мир кажется пластилиново-мягким и опереться не на кого. Для того-то она и придумала и написала эту историю любви, которой никогда не было. А что еще делать домохозяйке? Растить детей, ронять слезы в салат и придумывать романтичные истории и погибших возлюбленных. Когда тебе 40, люди вокруг начинают уверять, что старость и беспомощность уже близко – и ты как будто немножко заглядываешь смерти в глаза. Если быстро зажмуриться и сказать себе, что все показалось, а впереди ещё длинный путь, возникает иллюзия, что удаляющейся молодости еще можно вцепиться в хвост и так проехать-протащиться еще пару километров.

На самом деле, конечно, ощущение себя старой клячей жизни не способствует. Особенно, когда вокруг полно молодых да энергичных со стоячей грудью и упругой задницей. В этот момент на помощь приходит фантазия, которая делает все непережитые моменты твоими, которая рождает из событий текст, грозящий вылиться в книгу. В придуманном мире жить гораздо проще реального, там счастье и наслаждение на каждом шагу, потому что память выбросила все неприятные моменты типа менструальных болей, ипотеки и прочих бессмысленных бытовых кредитов и коммунальных задолженностей, растворила все скучные дни на нелюбимой работе и бестолковые разговоры случайных попутчиков и соседей по подъезду, оставив лишь маленькие островки выдуманного счастья и спрессовав их в один плотный комок, который ты ежедневно носишь в кармане, как тайну, да достаешь по вечерам после трех-четырёх обязательных порций алкоголя.

Просто 40 – это такой возраст, когда во всей горькой правде ты сам себе признался, и теперь, опять как в 18, хочется сладкой лжи. Если врать некому, начинаешь врать сам себе. С каждым днём всё увереннее. И в какой-то момент – оп! – мыльный пузырь горькой правды лопается. Остается только сладкая ложь, она и становится главной верой твоей жизни.

Знаете, быть грустной сорокалетней теткой в чем-то легко. Ты знаешь, чего от тебя ожидают.

Ты ходишь с сумкой с продуктами по акции из Магнита и пишешь дневник нытья, который у всех сорокалетних теток примерно одинаков.

07 октября 2020

Итак, итоги. Ба-думс.

К 40 я подошла с мужем, ипотекой, двумя детьми, кошкой, сноубордном и палаткой. Есть высшее образование, семейный бизнес, несколько картин, посещенных стран, цветов в горшках, лишних килограммов. Все та же нарцисичная мать, все тот же мужчина, та же религия. На несколько месяцев я забросила твиттер, сходила в свой первый многодневный поход, стала говорить своему телу, что люблю его. У меня прошла депрессия, а жизнь потеряла свою экзистенциальность и обрела некий смыл, хотя бы и биологический. Наконец-таки я решилась на операцию на зрение, и сделала татуировку, которая меня радует. Я перестала носить неудобную одежду и обувь. Ещё бы отказаться от бюстгалтеров. Хотя бы к 60-ти. Я не стала лучше разбираться в людях и даже в себе, не изменила мужу, не переехала в другую страну, не продала ни одной картины, не научилась выстраивать свои отношения с матерью так, чтобы она не травмировала меня. Очень часто, всё, что я чувствую – это усталость до отупения. Крепкий алкоголь – мой ежедневный друг. Могу спать по 14 часов и больше. Усталость и уныние отражаются на моем лице.

Мое лицо… Когда-то было ангельским, думаю я, рассматривая фото 10-летней давности. Мой главный козырь. Сейчас оно совсем другое, с морщинками и печатью забот. Хотя до сих пор замечаю, какое воздействие оно еще способно оказать на мужчин. Стоит нарисовать смоки айс почернее – и случайный прохожий теряется от моего взгляда, словно пронзенный в самое сердце стрелой. Хочется, чтобы рядом был кто-то такой, млеющий от твоей красоты. Но есть только муж. С ним мы миллион лет примерно, еще с тех времен, когда человек еще не произошел от обезьяны. А «человек не склонен любить то, что имеет», – сказал кто-то мудрый и разочарованный. Так и мы с мужем. Есть дружба, поддержка, привязанность, честность. Восхищения и романтической любви давно уже нет.

02 ноября 2020

Золотая Рыбка.

Мне приснился сон, такой яркий, настоящий. Все было как наяву. Проснувшись, я захотела записать его.

Во сне ко мне пришел посредник, и предложил сделку. Сказал: «Одному крылатому требуется твоя помощь».

– Крылатому? – переспросила я, – голубю, что ли?

– Нет, не голубю, – ответил мой оппонент серьезно, – шутки тут неуместны.

– А кому крылатому? Может, демону?

– Если хочешь, называй его демоном.

– Так какая ему помощь требуется? Что я могу? Пельменей, борща, компота сварить?

– Ухожу. Разговаривать с тобой бесполезно.

– Ну, погоди-погоди, – я показываю жест, как будто застегиваю рот на молнию и примирительно поднимаю ладони вверх.

– Он слаб, и только ты можешь спасти его от смерти. Отдай твою силу и кровь в обмен на исполнение трех желаний.

Я почему-то соглашаюсь. Сон же. Сделка выглядит выгодной и безопасной.

И вот мы сидим в каком-то круглом булькающем бассейне, типа термального источника. Темно, льется тусклый красный свет, от воды поднимается пар. Я чувствую свой запах, на губах привкус крови. Других запахов нет. Крылатый сидит напротив меня, из-за того, что свет падает из-за его спины, мне не разглядеть лица. На левом виске замечаю синий отблеск. (Надеюсь, не блютуз, – хихикаю и тут же обрываю себя: ведь обещала же молчать, мне интересно, что будет дальше). Продолжаю разглядывать оппонента. Рогов нет. Обычный человеческий силуэт с тенями за спиной. Знаю, он был могущественным и опасным, но не сейчас, не для меня. Я чувствую, как моя сила уходит к нему и он оживает, приходит в себя. Спрашиваю, почему именно я оказалась нужна ему. «Никогда не знаешь, почему зло выбрало именно тебя», – возникает в голове ответ, но мой собеседник лукавит. Это больше похоже на мои мысли о кошмарах из детства, чем на его слова. Он как будто подцепил их и вытащил наружу. У меня есть сомнения. Может, напротив меня и не демон никакой. Ненастоящий.

Теперь он уже полон сил, а я словно выпотрошена, устала. Итак, три моих желания. Удивительно, но во сне это не сто миллионов долларов. (Вот почему, почему? Можно же было загадать по сто миллионов три раза?) Первое – поехать в Непал и пройти кольцо Аннапурны (мечтала в реальности уже года три), второе – похудеть (О боги! Ну что за стереотипы, почему я во сне лучше желания не придумала?), третье желание про секс с другом, да причем конкретным. (Ну что за чушь, дорогой мозг. Передаешь мне привет от дядюшки Фрейда, который считал происходящее во сне прямым выражением наших тайных желаний?).

Я просыпаюсь от стыда. Лицо горит так, как будто мне надавали пощечин. Что это было вообще?

13 декабря 2020

Атлант и зайчонок.

Каждую мою запись в дневнике хочется начать со слова БЛ*ДЬ, написанного заглавными буквами. Это слово означает максимальную степень расстройства от несоответствия ожиданий и желаний – действительности бытия. Бл*дь. Ну я же сама во всем виновата. Кому нужно что-то менять в своей жизни, тот бежит с выпученными глазами и меняет. А я ною в дневник. Это постоянное ощущение, что у меня связаны руки, я выпотрошена и обессилена, убивает меня. Сейчас пишу, кстати, трезвая. Разницы в восприятии нет. Вчера монтировала ролик, увидела себя с неожиданной стороны. Я выгляжу как уставшая женщина, которая держит небо на своих плечах. Небо давит, делает больно и грозит раздавить. Женщина в ответ наращивает массу и силу, чтобы выстоять. Но спина и колени уже согнуты: она искорёжена этим давлением. Мне так грустно: была такая красивая и так мало себя ценила. Сейчас сильная, только небо давит сильнее. Похоже, я простилась со своей большой мечтой, предала ее. Мать Небес не зовёт меня больше во сне. Я замечаю признаки старения на своём теле, первые морщины на лбу, изменившуюся кожу рук. Похоже, мне придётся смириться и с этим… подчиниться чему-то невыносимыму, заглушать все чувства в себе и жить как тихий зайчонок под кустом, – это, похоже, то, что я делала всю свою жизнь… прожила в смирении.

И я скажу, это совсем не добродетель. Моя грусть течёт как река без берегов, на какой момент своей жизни я не кинула бы взгляд, там она, – эта грусть, потопившая боль от утраты любви, надежды, поддержки, уверенности в будущем, веры в себя, – и смирение. А лучше бы была радость. Но я не смогла наполнить свою жизнь радостью. Я не справилась для самой себя. У меня нет никого и ничего, к чему можно прильнуть, как к источнику, как ребёнок сворачивается калачиком подле матери и чувствует себя оживленным и напитанным энергией. Я сама такой источник для других, и с каждым днём я чувствую, что растворяюсь все больше, и скоро меня совсем не останется. Всю жизнь говорю себе, ну вот, потерпи ещё чуть-чуть и жизнь наладится. А она не налаживается никак, ни за что и никогда. Приму и это. Мне уже не надо никуда бежать, я тонущий в реке грусти зайчонок, смирившийся со своей участью. На дне его ждут голодные рыбы. So flawless. Потрачено.

08 февраля 2021

Избави нас от лукавого.

Простите, НО…

кажется, я пьяна. Достаточно, чтобы поплакаться дневнику. Давно я не писала, давно… но вот нытьё прорвалось.

Я стремлюсь отделить себя морально от этого человека. Говорю, фу, меня от него тошнит, он грубый и неотесанный, слишком повёрнутый на своём либидо, слишком подчеркивающий, что вот, у него со мной никогда, и жену он выбрал, как чемодан, с длительным сроком годности, и не изменяет, и рыжих не любит, а я к тому же и рыжая, и крашенная. Я словно чувствую, он ведёт со мной какую-то игру, с помощью кнута и пряника, то отдаляя и не замечая меня нарочито, то притягивая, а я уже попалась на крючок как мелкая рыбёшка. И мне с него не соскочить. Он слишком быстро понял, что мне нужно, безусловное принятие и поддержка в моменты, когда мне сложно, и каждый раз он рядом, не потешается, не относится скептически, не принижает достоинства. Говорит, давай, старайся, ещё чуть-чуть и у тебя получится. Я словно дополучила маму, материнское тепло, которого так не затаило в детстве. Как будто один-единственный человек на этой земле в меня поверил, и, именно в тот момент, когда мне так нужна была поддержка, Я УСЛЫШАЛА ОТ НЕГО ТЕ САМЫЕ СЛОВА. Не мать, не ребёнок, не муж. Как грустно, противно, обидно. В меня поверил кто-то чужой. Не родной, взлелеянный заботой и любовью. Не тот, кто должен подарить мне ее априори. Случайный человек. Наверное так вступают в секту, ударяются в религию, забывая о себе: когда по капельке в твой душевный разлом заливается клей; и тебе кажется – сейчас он склеит всё. А это не клей, это наркотик, которого тебе нужно все больше и больше, и вот ты обнаруживаешь себя среди шумной вечеринки на лавке, в углу, грустную и уставшую, с поджатыми под себя ногами. И ты думаешь, бооооже, ну за что мне это всё, почему я не могу заснуть прямо сейчас, сидя; и проснуться, не зная печалей, с чистой и умной головой, без этого разлома нелюбви и неприятия. Алкоголь не спасёт. Завтра будет все тоже. Бред. Избави нас от лукавого. Избави, сделай нас счастливыми, если любишь нас…

Глаза закрываются. До завтра, мозг. Пошли мне добрых и радостных снов.

Я как кувшин без донышка, спрашиваю, кто меня любит сама себя, и отвечаю – много кто: муж, мама, дети, кошка, близкие друзья. Этот кувшин без донышка припадает к источнику любви, но не может напиться. Боже, дай мне счастья. Дай мне эту возможность – почувствовать счастье в самой себе.

-–

ФУУУ

Гигиена мыслей должна соблюдаться, а у меня в голове грязь и бардак. Буэ.

15 мая 2021

Топливо для любви.

Я продолжаю монтировать видео для нашего канала на ютюбе и с интересом разглядываю ее. Удивительно, что я – это она. В моем представлении Я совсем другая. Если бы кто-то меня попросил, кто я? – я бы ответила: в первую очередь – мать, потом – женщина, человек. У меня два глаза, два уха, две руки и одна голова. Хвоста нет. Крыльев тоже. Такая же, как 7 миллиардов людей на планете. В общем, весьма невыдающаяся персона: интроверт, еще в детстве усвоивший, что он никому не нужен и никем не будет любим. Фантазерша, живущая в придуманном мире больше времени, чем в реальном.

Средний рост, средний вес. После беременностей от фигуры не осталось и следа. Но я – не мягкий и сочный пончик, который так и манит кремом откусить, я опасная и сжатая, как пружина, готовая дать отпор в любую минуту. Глаза бирюзово-зеленые, едкие, смотрящие насквозь. Иногда взгляд направлен внутрь себя. Мягкие скулы, пухлые губы. Типично славянский овал лица. Ярко-ежевичного цвета волосы до плеч (новый цвет мне идет). Кожа на лице слегка огрубевшая под воздействием мороза, солнца, ветра и соленой воды. Никакие маски и косметика не спасают. Чтобы спрятать дефект, я накладываю примерно полкило макияжа под «нюд», естественную красоту. Меня нельзя назвать неженственной, но платья, шпильки и колготки я оставляю другим.

Рядом со мной муж и сын. Мы стоим у подножия двух водопадов, кидающих тонны воды в узкое ущелье с разных сторон. На мне штаны цвета хаки, простая черная флиска, очень пыльные трекинговые ботинки. На голове – кепка Red Bull с Формулы-1, за спиной – рюкзак. В руках – сложенные треккинговые палки. Я шепчу монитору: «хоть целиком в стиралку засовывай». Меня снимает Федор, я что-то кричу ему и показываю в разные стороны руками, но смысл слов тонет в шуме воды.

На следующем кадре мы уже на тропе в лесу, камеру держит мелкий. Он включил ее, хотя мы не просили. Что-то сыпалось за шиворот при ходьбе, пришлось остановилться, проверить. Я говорю Федору повернуться ко мне спиной, и, привстав на цыпочки, снимаю с его головы кепку. Веду растопыренной ладонью, поднимая с шеи непослушные поседевшие волосы. Чисто. Оттягиваю воротник черной термухи, заглядываю под него. Вижу гладкую кожу в веснушках, каркас мышц, дорожкой уходящий вниз позвоночник. Провожу ладонью в области плеч, проверяя на ощупь, муж воспринимает это как ласку и специально шевелит лопатками. Поворачивается ко мне. На секунду вглядываюсь в его холодные, как лед, голубые глаза, широкий и ровный нос, волевой подбородок и сложенные в улыбке тонкие губы. Проверяю линию роста волос у лба и ушей, а он дурачится, изображает котенка, прикладывая к груди, словно лапки в просящем жесте, руки, и тонким голосом говорит «мяу». «Чист», – говорю я ему. А он бодает меня головой и я улыбаюсь.

Поворачиваюсь спиной, чтобы он проверил меня. Снимаю кепку, бафф, поднимаю волосы. Чувствую, как муж дышит мне в шею, млею. Он говорит: «Не двигайся, я нашел одного», и, в тот момент, когда я испуганно замираю, кусает меня, изображая клеща. Я радостно взвизгиваю, пытаюсь вывернуться. Колокольчиком звенит детский смех – и кадр прыгает вверх-вниз точно так же, как наш веселый и грязный ребенок.

Приложив палец к губам, я гляжу в монитор, где в маленьком окошке над линией времени застыло в стоп-кадре улыбающееся лицо Федора. День прошел хорошо, я довольна. Мы провели его вместе, общаясь. Разглядывали красоту природы. Я шептала: «Привет, леесссс», а он отвечал мне косыми солнечными лучами, пением птиц, шелестом юных листьев. В начале мая он полон огромных, распускающихся крупными соцветиями, рододендронов. Желтые и фиолетовые, кавказские и понтийские, они цветут на средних высотах, преображая узкие тропинки в филиалы чудесных садов. Мы шли по ним, увлеченно строя теории, в какой сказке или книге мы оказались. Чувствовали сплоченность, были командой. В такие дни я люблю мужа больше всего. Когда мы не просто физически вместе, но еще и эмоционально рядом. Когда проводим день в движении, а не закуклившись в кокон дивана. Когда разговариваем и слышим друг друга. На таком топливе можно еще протянуть пару месяцев.

13 июля 2021

Стыдно за правду.

Мы сидели на Рице, костёр уже догорел, но тлели угли, даря нам тепло, и по палаткам никто не расходился. Было часа 3 ночи, мы допивали последний алкоголь. И тут Кот меня спросил, что толкает меня на вершины, или зачем нужно это преодоление себя. А я ответила, что это способ убежать от депрессии и мыслей о смерти. Сама не ожидала от себя такой честности в кругу не самых близких мне людей. Было темно и мы не видели лиц друг друга. На следующий день утром я вспомнила об этом эпизоде и почувствовала едкую смесь стыда и сожаления. Мне было не по себе от этой честности и открытости, я испытывала стыд за эту сказанную некрасивую правду и эту свою уязвимость, неожиданно открывшуюся другим. Я готова была провалиться сквозь землю и вглядывалась в лица друзей. Но меня никто не осуждал, не смотрел подозрительно.

После поездки в Непал мое душевное состояние улучшилось. Я исполнила самую большую мечту своей жизни, и она подарила мне некую уверенность в себе. Кажется, не изменилось ничего, но градус внутренней трагедии снизился. Мне бывает так же грустно от отсутствия душевного тепла в моменте, и того, что мне не от кого его получить или хотя бы на это надеяться, но чувство проходит, сменяется. Бывает ощущение, ну вот день прошёл, и ладно. Он был заполнен чем-то, но не тоской. И это уже хорошо.

19 августа 2021

Secret garden.

Когда мне плохо, я обращаюсь к книгам или фильмам в поисках недостающих эмоций. Если не могу получить их и там, у меня есть свой тайный сад. Вообще-то, честно говоря, это не сад, это – подвал. Спуск в этот подвал сродни медитации, я прячусь от мира в безопасном воображаемом месте и управляю своей реальностью с помощью снов.

Есть техники погружения в управляемое сновидение, такой процесс, когда часть мозга спит и видит цветные образы, а другая часть остается достаточно активной, чтобы выдумывать их и заставлять действовать по собственному желанию. Некоторые утверждают, что через управляемое сновидение могут влиять на окружающий мир. Не знаю, как насчет реальности, на себя я точно влияю. Когда душевных сил хватает, чтобы вообразить что-то приятное, психика расслабляется, отдыхает.

Итак. Я представляю, что открываю деревянный ход в полу и иду вниз по лестнице. У лестницы десять деревянных полированных ступеней, спускаясь по ним, я чувствую стопой гладкость и теплоту дерева. Как только закрывается крышка деревянного люка, я становлюсь невидима для других. Теперь я -12-14-летняя девочка, осознавшая начало своего превращения в женщину. Босая, с длинными распущенными волосами до поясницы, так же, как в юности. У меня сильное и тонкое тело, из одежды на нем только длинная белая рубашка с рукавами.

Я спускаюсь и считаю ступеньки, этот подвал одновременно является высоким деревянным амбаром, и – когда закрывается крышка, – в него попадаешь, как в другое измерение. Но, спускаясь по ступенькам, переходишь еще в одно, особенно это заметно на счете 6-5. Что-то неуловимо меняется. Возвращается чувство свободы и спокойствия. Со счетом «один» мои ноги касаются прохладного бетонного пола, я иду к своей кровати и ложусь в нее. Кровать еще такая, как в детстве, с пружинным дном и железными перекладинами. У нее не матрас, а перины, очень-очень мягкие, я ложусь в них, как в облако. Несколько подушек идеально поддерживают голову и шею, под легким и воздушным одеялом тепло и комфортно. На счете ноль я ставлю свечу в эмалевой кружке на тумбочку возле кровати и задуваю ее. Теперь я воспринимаю окружающее с помощью других чувств. Стоит теплая июльская ночь, слышно стрекотание цикад за тонкими стенами амбара, в теплые щели пробиваются косые лучи света, задувает ветерок. Он несет с собой запах скошенного сена и васильков. Снаружи полнолуние, я знаю, что луна особенно яркая и освещает амбар. В полнолуние васильки пахнут особенно сильно…

Я чувствую приятную тяжесть в груди, пятках, кончиках пальцев рук, это означает, что уже можно начать управлять сном. Так начинается управляемое сновидение, где моя сила и воля осуществимы. Я в кровати и мое тело было расслаблено, а мозг работает с бешеной скоростью, строя миры по моему усмотрению. В них все возможно: вечер в компании кинозвезды, приключение из книги, разговор с ушедшим родственником или свидание в пустыне. Грезы легко вспоминать, проснувшись. Главное, не провалиться в настоящий сон насовсем: стоит ослабить внимание лишь на долю секунды, и это происходит само. Удивительно, что ночные желания сильно отличаются от того, что хочется днем.

Однажды, очнувшись, я увидела необычное. Все вещи, события, связи оказались цветными струящимися нитями. Нити отношений в подвале прослеживаются с любым человеком, близким мне, связанным со мной судьбой. Они могут быть толстые, тонкие, прямые, максимально натянутые, как леска, или крученые, как шерсть. У каждого свои, уникальные, как отпечатки пальцев или ушные раковины. К мужу шла толстая, крученая охристо-фиолетовая, к матери – коричневая, к сыну – небесно-голубая, обвитая светло-желтой. По этим нитям можно подобраться, приблизиться к человеку, чтобы почувствовать его состояние, настроение, вибрацию, заряд. Удивительно, обнаружила я, в последнее время меня интересует лишь один человек. Тот, к кому во сне я была привязана, как пес на поводке… Я погружалась в управляемый сон и часто звала его: посмотри, что я хочу тебе показать, – и он всегда откликался, я чувствовала, он видел. Я могла буквально пальцами потрогать эти натянутые нити отношений, синяя и зеленая уходила от меня к нему, и на конце каждой всегда был ответ, вибрация. В этих снах были чувства и не нужны слова.

5 сентября 2021

Господа воображаемые любовники.

(удалено)

17 октября 2021

Как я встрэтиль вашу папу.

Мы отмечали мой день рождения, и Рената спросила меня, как мы познакомились с Федором. О, это была эпичная история. Я решила ее записать.

С Федором мы не были знакомы, но это был разрекламированный образ, с парой воздыхательниц в виде моих одноклассниц. Его романтичный вид с пронзительным взглядом холодных глаз постоянно всплывал в наших разговорах и казался мне весьма недоступным. Я еще ногу тогда сломала, и она не заживала долго. Было лето, друзья гуляли, а я дома штудировала дома мамину библиотеку классической литературы и изнывала от скуки.

Однажды в дверь позвонили. Я допрыгала на здоровой ноге до прихожей и открыла. На пороге стоял парень. В руках он держал оранжевый заварочный чайник, хорошенький, пузатый, с изящным носиком.

– Это вам просили передать.

– Кто?

– Не знаю, парень один. – Он протянул мне чайник через порог. Балансируя, на одной ноге, я взяла его в руки, и прислонилась к углу плечом. Все происходящее казалось мне странным.

– Болит? – его взгляд сосредоточился на моем гипсе.

– Спать мешает, зараза.

– Выздоравливайте. – Мой собеседник резко развернулся и, завернув за угол, пропал. Топот его шагов посыпался по лестнице вниз.

– Эй! – крикнула я в подъезд, но отклика не последовало. Я стояла удивленная, с чайником в руках. Странный парень не возвращался. Пришло время закрыть дверь и поскакать на кухню. При прыжках было слышно, что внутри чайника что-то есть. Открыв крышку, я увидела 2 билета в театр и записку с номером телефона. В Зимнем давали Виктюка, и мне очень хотелось попасть. Сидеть дома было скучно.

Я позвонила. Это был Федор. Чайник с билетами принес он мне сам. Так мы и познакомились. Я спрашивала его потом, как и почему он на такое решился? Сказал, что в нашей компании про меня рассказывали, вот ему и стало интересно со мной познакомиться.

Нашим первым спектаклем была «Саломея». В театр Федор занес меня на руках, с ним я чувствовала себя как принцесса. Завязалась нежная дружба, он часто стал заходить ко мне в гости, и носил в театр еще пару раз. В день, когда мне сняли гипс, я наконец-то поцеловала его. С тех пор мы вместе.

Мне никогда не мечталось о такой сказке: любить взаимно и быть счастливой. Боялась сглазить свое счастье, но была, счастливой была! Казалось, это чувства на века. Разглядывая старые фотографии тех времен, я наполняюсь нежностью. Эти позы, взгляды, объятия.. Где и когда я успела потерять себя? Тогда на фото я еще улыбалась.

22 ноября 2021

Когда мои сны осуществятся.

(удалено)

25 декабря 2021

Прости меня, Фрейд, я все про*бала.

Очень грустно от осознания степени запущенности своей жизни и личных отношений впридачу, когда в реальной жизни тебе или плохо, или никак; и вот Новый год скоро, и хотелось бы чуда, но не будет ни чуда, ничего. Это при живых и классных детях и муже. Зато во сне чувствуешь себя счастливее, когда за тобой призраком-змеем гоняется недочеловек-недоинопланетянин? По крайней мере, там я ему нужна для осуществления каких-то его помыслов, а не для мытья коридоров и побегушек за пивом в ларек…

Я вглядываюсь в лица моей семьи, и ни одно из них не светится счастьем. Возможно и они, мои близкие и родные, так де по ночам блуждают в мирах, где кто-то их больше любит и больше в них нуждается… грусть… грусть… грусть…

14 февраля 2022

День всех невлюбленных и ремонт отношений.

Ну вот *** день такой. 14 февраля. Нет взаимопонимания ни с кем. Только с мелким. И он пошел спать. Кому же я расскажу, как мне плохо? Моему воображаемому любовнику. Ни матери, ни мужу, ни дочери. Ему. Он слушает и молчит. Как мне хорошо с ним. Он молчит, он умеет. Мне и не нужно его ответов. Ну и как отказаться от такого образа в голове? Это просто невозможно.

Я читала психолога, она говорит, если вы не пытаетесь решить недопонимание в браке, это подобно кусе мусора от незаконченного ремонта, которую вы прикрыли газеткой и ходите – не за замечаете. Иногда у меня такое чувство, что почти все прикрыто газеткой, а по остальному можно передвигаться прыжками, пол – это лава. Везде либо насрано, либо лава и газетки. А воспринимать тебя может только вымышленный чел. И заметь, Анастасия, ты сама до этого довела. Интроверт гр*баный. Только для других у тебя есть ответы. Для себя – только неуважение и распад. И коньяк, конечно.

Смотришь соцсеть с картинками – видишь все эти цветы, рестораны, букеты, медведей в человеческий рост – и думаешь себе: что-то я упустила. Мне ж даже этого не надо. Простого бы человеческого тепла. Кружке чая была рада.

Вот я выпила немного и лежу на диване несчастная такая. Хорошо быть несчастной, когда ничто не угрожает твоей жизни, ты в своей стране и своей квартире, твои близкие и родные живы и в меру здоровы. Вот тогда можно позволить себе пострадать: «Святая корова! Как мне плохо!» Завтра не надо бежать в холод и дождь на работу. На самом деле, надо, конечно, но я не стану этого делать. Вот и где найти целостность? Как бы так лежать на диване и думать: «Пи*дец, какая я счастливая, как мне повезло лежать на диване и смотреть на дождь» и «Зачем мне кто-то еще, чтобы меня было полтора?». Но нет же. Скорбишь. Лежишь колбаской, кругленьким таким Обломовым, мысленно тыкаешь пальцем в самые больные места. Превозмогаешь.

13 марта 2022

Прощание с…

(удалено)

25 марта 2022

Так для тебя я не?/Обычная.

(удалено)

30 марта 2022

1-2-3. Подвал.

Я спускалась в этот подвал-амбар долгие годы, много-много раз. Пока случайно не произошло нечто любопытное. Все начиналось как обычно, отмотка тросов на раз-два-три, и вот я уже стою на десятой ступеньке лестницы, и выход закрыт, но я не превратилась в девочку-подростка. У меня короткие волосы, они не натуральные и пушистые, а фиолетовые и уложенные в длинное каре. Я без одежды, но это не вызывает смущения, и у меня не фигура подростка, а обычное для будней тело. В моей руке нет эмалированной кружки со свечой. Но в этот раз свет мне не нужен, каким-то другим чувством, не глазами, я ясно ощущаю все, чувствую местонахождение предметов в амбаре, их объемы, структуры.

Я шагаю вниз, на ступень номер 9 и понимаю, отчего мне так неудобно, что мне мешает. На моем теле есть большая молния, которую можно расстегнуть, и тело сорокалетней женщины, как платье, падает вниз. Наконец-то, у меня ничего не болит. Я как будто вижу себя немножко снизу и со стороны, любуюсь молодой гладкой кожей и идеальными бедрами. Что-то за моей спиной не даёт мне покоя, что-то мешает и требует изменить физическое состояние. Приглядываюсь к себе и понимаю, что это крылья, расстегнутое тело зацепилось за них и свисает сзади. У мозга есть уверенность, он знает, как с ними управляться. Это как двигать рукой или ногой, так же просто. Я удивляюсь тому, насколько это одновременно просто и знакомо. Тяну крылья наверх, они громадные, достают до пяток, в них очень длинные перья и мой мозг знает, как управлять каждым из них.

Спускаюсь на ступень 7, потом 6, и большое расстегнутое тело, сброшенное, как кигуруми, остается позади. Я нага, и сзади у меня крылья. От наготы нет смущения. Крылья хочется опробовать, но они настолько большие, что страшно ими зацепиться в этом амбаре. Но я все равно делаю маленький, пробный замах; с легкостью лечу. Одна из стен амбара тает, и вот я – над незнакомой ночной улицей. Подо мной крыши домов, провода, фонари, тротуары, припаркованные машины. Кроны высоких тополей все еще выше меня, немножко страшно зацепиться за них и упасть. Я делаю взмах – и с легкостью поднимаюсь выше.

Раньше я летала во сне, с юности, но совсем по-другому. В какой-то момент начинала чувствовать силу земного притяжения, и, так как это было магнитной силой, от нее можно было оттолкнуться, как от магнита с одинаковым полюсом. Можно было левитировать, но эта сила не везде была постоянна, местами это магнитное поле становилось очень слабым – и тогда начинались падение. В разные дни и сны летать так получалось по-разному, и иногда это было сродни мучению и тяжелой умственной работе.

Крылья же работали с другой силой, и это было не сопротивление воздуха или восходящие потоки, с ними невозможно упасть. Летать – это всегда приятное ощущение. Ай кэн флай, май френдс!

19 апреля 2022

Что тебе нужно сегодня?

Это только у Толстого все семьи счастливы одинаково, как будто это такое продолжительное состояние наподобие денежного достатка или здоровья. На самом деле, в семье вы будете ощущать себя счастливым год-два, а потом – либо покачнетесь и потеряете опору, либо перестанете воспринимать свое состояние как счастье, потому что оно станет привычным. Обычно чужая семья воспринимается как счастливая ровно до тех пор, пока вы близко не знакомы. А так, проблемы, проблемы… Иногда разведенные воспринимают свою прошлую жизнь как упущенное счастье, хотя, вспоминая их слова и поведение в браке, понимаешь: счастливы они не были. Еще о счастливой семье говорят те, кто только мечтает ее создать, ну или те, кому удалось ее сохранить лет 25. Тогда на своей серебряной свадьбе можно поднять тост, и, глядя в лицо своему партнеру, произнести: «Несмотря на то, сколько мы пережили вместе, мы были счастливы». А я, как Станиславский, крикну: «Не верю! Если вы были счастливы, откуда взялось это «несмотря на то, сколько мы пережили»?» Так что не заливайте мне про беспрерывное состояние счастья. Вруны.

Я ищу свое и не могу найти. Счастье в мелочах – первая чашка кофе, красивый вид, новая покупка, объятия ребенка, урчащая кошка – слишком мимолетно. Раз – и вспорхнуло птичкой. Секунда – его уже нет. Только разочарование и неуверенность на месте. А вот еще такой странный парадокс, оставляющий соленый привкус на губах: чувствую счастье в предвкушении счастья. Например, перед отпуском, или перед отличным катальным днем. Но почему-то в самом отпуске этого чувства нет. Счастье есть и в достижении: например, таком, как победа в конкурсе, или поступлении ребенка в престижную школу (ура, мы справились!). Но семейное счастье – в чем, где оно? Почему я его не чувствую?

Вот и чего мне надо от Федора? Он приходит домой и обнимает меня. Иногда говорит, что любит. У нас есть прикосновения. Редко, но все же иногда мы разговариваем по душам. Обсуждаем книги и фильмы, спорим о том, какую идею хотел донести автор. Хором пугаем кошку, вожделеющую разорвать диван на полоски. Мечтаем, строим планы на отпуск. Вместе ездим проведывать не по годам стареюших родителей. Пьем ром на выходных. Занимаемся воспитанием детей, по очереди ставим их в угол и лишаем ютюба. Мы вместе спим и обнимаемся ночью.

Выглядит как описание счастливой семьи, но, где-то между строк притаилась пустота. Каждый из нас двоих в определенный момент чувствует себя измученным, незаслуженно обиженным, преданным, покинутым. Мы ругаемся редко. Каждый раз семейная ссора напоминает свидание в полицейском участке, когда два человека стоят по разные стороны толстого стекла и что-то орут. Звук через стекло не проникает, ни один участник не слышит второго, он слышит только себя. О состоянии своего оппонента может судить только по визуальным признакам (злобно орет, игнорирует, подавлен). Смысла в таких ссорах мало, разве что только накопившуюся ярость выплеснуть. Оба понимают: мирные способы решения конфликтов менее энергозатратны. Чаще один из нас закрывает глаза, чтобы погасить в себе ярость и ответить спокойно. Переступая себя и свои чувства, идет на уступки. Возможно, в браке это является одним из проявлений любви. Но в конфликте ты не думаешь об этом: раз он возник, ты воспринимаешь его как проявление неприятия. А неприятие с любовью – два антагониста.

Где-то не дома, в компании или в присутствии других людей, мы любим друг друга больше. Когда отвлекаешься на других, едкие нотки погибших надежд, разочарования и разобщенности становится менее заметными.

Нам говорят иногда: «Счастливые вы!». Я киваю: «ага». Соглашаться легче, чем переубеждать. Соглашательство дает невидимый бонус, как будто ты владеешь секретом. Федор тоже соглашается. Так и живем.

20 апреля 2022

Колобочек.

На вечернюю молитву нет сил. Нет сил лечь на пол, расслабить руки, ноги, глаза, позвоночник, шею, и, глядя в потолок, прошептать бл*****ь. (Вдруг полегчает?). Вместо этого осталась статичная энергия в виде согнутой на диване улитки без домика: спина колесом, шея напряжена, глаза в телефоне, грудь на пузе, колени под подбородком. Я свернусь и разворачиваться не буду. Так завтра колобком и покачусь на родительское собрание.

Грусть.

22 апреля 2022

Как я хочу.

Вопрос, на который рекомендуют ответить психологи. Для самого себя.

Делать все: хочу не напрягаясь душевно в негативном смысле, не переступая через себя. Не беспокоясь и не боясь. Без страха. С легкостью и уверенностью. От души и с улыбкой. С открытым сердцем. Любя. Получая любовь и уважение. Без заботы о деньгах и оглядки на чужое мнение. Счастливо. Увлеченно. С удовольствием. С верой в себя. Испытывая радость. Без боли. Со страстью и вдохновением.

23 апреля 2024

Манипулируй кем-нибудь ещё!

(удалено)

24 апреля 2022

Не верить себе нормально?

Я написала о том, что меня мучает, и теперь, пару дней спустя, мне все кажется высосанным из пальца бредом. Неправда. Нет. Как я вообще могла такое подумать?

25 апреля 2022

Обними меня, дневничок.

Нет, бл*дь, я одна, я реально одна и мне не на кого положиться, некому ткнуться в плечо и сказать, что мне тяжело. Что мне плохо. Я нужна им сильная, энергичная, способная помогать и решать проблемы, веселая. А уставшая, сломленная или разбитая – не нужна.

Се ля ви, детка. Се ля ви.

Ты могла бы больше стараться и найти того, кто способен контейнировать твои проблемы. Но ты предпочитаешь позицию сильной и независимой, вот ее отрицательная сторона: отсутствие поддержки. Прими это. Ты так выбрала.

А сейчас так хочется уткнуться в кого-то носом, и, чтобы тебя гладили, и говорили: ну ничего, ты справишься, все наладится. Все наладится. Всё.

Дневничок, во мне 4 рюмки Минту и я рыдаю в твое плечо. Обними меня.

10 мая 2022

Неприличные сексуальные фантазии про нормальных людей.

Здесь был мемасик с текстом: у меня есть неприличная сексуальная фантазия, в которой человек, который мне нравится, эмоционально доступен и искренне интересуется моим мнением.

Давай останемся друзьями

Как быстро прошла, улеглась эмоция, стоило ее мне выписать в дневнике. Дневничок, ты помогаешь, спасибо тебе.

0:00 Начало нового.

Я, пожалуй, перечитаю в последний раз и сотру всё, что посвящено тебе. Давай останемся друзьями, просто друзьями. Нам хорошо сидеть рядом, обниматься при встрече, разговаривать.

Без самообмана.Не более. Не более.

Как потерять себя за 15 минут.

Я стираю крупные записи, смотрю, как курсор проглатывает слова, как исчезает строка за строкой, как умирает весь текст. Вместо с ним умирает и частичка меня, неправильной, неидеальной, настоящей.

Есть доля саморазрушения в том, чтобы стирать свои тексты.

Прощай, прощай, та часть меня, которая никогда не вернется. Я и тебя люблю тоже.

11 мая 2022

Эта реальность меня пугает, честно.

Мы возвращались из Краснодара через Шаумяновский перевал. После дождя разрытая грунтовая дорога была очень скользкая, но машина упорно ползла наверх. Сгущался туман. В какой-то момент он стал настолько плотным и непроницаемым для фар, что было не видно дороги. Продолжать движение было опасно, Федор стал снижать скорость, потихоньку двигаясь в сторону обочины. И вдруг я увидела ее. Красавицу лису. Холеную, здоровую, с длинной рыже-черной шерстью и очень пушистым хвостом. Кончик хвоста не был белым, как ожидает человек, видевший только рыжих лис на картинке. Когда мы оказались ближе, лиса повернула голову и посмотрела мне в глаза. Черные бусины глядели, не мигая. Я высунулась, насколько могла, из окна машины и восторженно кричала: «Федор! Федор! Смотри, смотри, лиса!». Но с его стороны красотку не было видно. Я почувствовала: происходит странное, такое чувство возникает иногда во сне. Сильный туман, затопивший, спрятавший мир вещей вокруг нашей машины и смотрящая прямо мне в глаза лиса, рождали чувство нереальности. Вспомнился пост Кавказского заповедника про синатропных животных (лисах, волках, медведях), которые должны быть дикими, но им легче не охотиться, а клянчить еду у людей. Однако этой дамочке от меня нужен был точно не бутерброд… Она словно хотела сказать что-то мне. «Потеря». Ощутив пустоту, словно важное было утрачено, я проверила в кармане телефон. Паспорт и ключи лежали в рюкзаке. Когда я подняла взгляд на дорогу, чтобы еще полюбоваться на лису, рядом ее уже не было. Ветер уносил клочья тумана, видимость улучшилась, и мы двинулись дальше. А я все пыталась понять, что же исчезло.

И лишь перед сном пришло понимание. Какая удивительная штука. Или шутка жизни. Я стерла все записи о человеке из дневника, ожидая, что изменится ментальная составляющая, а физическая, в реальном мире, останется; – и это будет для меня (умственным? нравственным? эмоциональным?) прогрессом. Но вместо этого человек пропал из моей реальности вообще. Какое дикое совпадение и мистицизм. Захотелось раскинуть Таро. Но лучше я найду тебя во сне.

12 мая 2022

Прости бл*дь.

Я.. бл*дь… прости… я совсем не это имела ввиду… будь… просто будь… я найду тебя сегодня… жди!

Я спустилась в подвал и поняла, что случилось что-то страшное, зеленая и синяя нити тлели, растворялись у меня на глазах. Наша связь разорвалась, пропала. Теперь мне некому было показывать сны. Я летала и искала, летала и звала. Его не было нигде. Нигде, нигде, нигде не было.

13 мая 2022

Он смотрит новыми глазами.

В ночь на 13 мая, когда мы были в отеле Красной поляны, мне приснился сон. Большая компания сидит на кухне у Кота, и там, кроме нас, еще и Илья, Гошка, Олесей, и Лось, и еще какие-то люди, кто-то курит на улице. Я смотрю на Кота, он подсел ко мне и смотрит мне в лицо. У него зеленые женские глаза, вместо его карих, с другим разрезом и длинными ресницами. Вокруг глаз намазано жирной мазью. Я спрашиваю: что с тобой? А он отвечает: «понимаешь, я обжег глаза и не мог видеть. Но теперь все хорошо, теперь мне дали новые глаза, и я смотрю на вас новыми глазами». Я рассказала этот сон Ренате, а она мне – свой. Ей тоже приснились что-то дикое и плохое про Кота.

Вечером, когда были уже дома, заикаясь и рыдая, позвонила подруга. Оказалось, сегодня Кота не стало. Пятнадцать дней назад, сразу после того, как мы уехали от него, случилась беда. Кот отправился по делам. Машина по неизвестной причине перевернулась и загорелась, когда он отъехал от гаража метров на 200. Люди из соседнего дома увидели, вытащили его из машины, вызвали скорую, потушили пожар. Он пробыл в больнице 15 дней, а мы ничего не знали об этом. Он умер один, и за эти 15 дней никто из близких не зашёл к нему. Его тело не справилось с ожогами, болью и одиночеством.

С Федей и Ренатой поехали поддержать Лису. Там было много людей, все с заплаканными лицами, красными глазами и носами. Лиса тихо рыдала, рядом с ней, уронив голову на колени, вздрагивала Ворона. Всеобщее молчание висело как приговор. В кухне всё было пропитано горем. Бытовая техника, которой было так много, казалась бессмысленной, старой и ненужной. Потолок был пугающе низким. Света было недостаточно, все курили электронные сигареты, и, через этот дым, льющийся как от больничной лампы свет выглядел зловещим. На столе стоял аппарат для измерения давления, и куча бутылочек с валерианой, корвалолом, валосердином и прочим. Наверное, каждый, кто приезжал, приносил с собой одну. Мы тоже. Было бы проще, если бы сейчас хоть чем-то можно было помочь: помыть полы, купить продуктов, накормить ребенка, выгулять пса. Но помощь была не нужна, и мы просто тонули в этом липком вареве несчастья и осознания внезапной конечности существования.

Сейчас лицо Лисы было восковым от горя, она сама была похожа на свечку, которая таяла, таяла и осталась такая невесомая и тоненькая. Мне бы хотелось ее успокоить, но я не знала, как. Она казалась такой отсутствующей, как будто тело содрогается в беззвучных рыданиях, а душа его покинула и летает по эфиру в поисках Кота. Мне было ее так жаль.

Лиса всё повторяла: «Я не знаю, почему судьба так жестока ко мне». Мы тоже не знали. Вдруг что-то изменилось в моем восприятии. Мозг не справлялся с горем и решил его заменить на другую эмоцию. Вдруг стало заметно: когда Лиса плакала, то нарочито-изящно прикрывала рукой глаза. Даже в момент катастрофы ее заботил внешний вид. У нее были сделаны брови, нарощены новые огромные ресницы, сделан татуаж стрелок. Корни волосы были свежеокрашены в платиновый блонд, короткое каре уложено волосинка к волосинке, на длинных ногтях – шеллак задорного розового цвета со стразами. На ней был блестящий темный сарафн (тоже новый) с ягуаровыми пятными и шнуровкой. Он идеально сидел по фигуре, подчеркивал осиную талию. Я подумала, как эта наведенная красота неуместна в этот момент, ведь, пока Кот был в больнице, обожженный, несчастный и очень одинокий, она ходила по магазинам и красила волосы. В тот момент, когда ему нужна была поддержка, его самая близкая и родная женщина ходила укладывать сраные брови. Вместо того, чтобы покупать неприлично огромные венки и дорогой гроб, она могла бы купить билет на самолёт до Москвы, куда перевели Кота, снять отель и нанять няню детям. Заплатить врачам, заплатить медсестрам, воспользоваться правом жены, над которым все ржут при заключении брака – про допуск в реанимацию… И быть с ним, хотя бы по часу, по два часа в день, но не оставлять его одного, изуродованного, обессилевшего, несчастного, в последние дни его жизни. Но она выбрала наращивать ресницы, ходить «на ноготочки» и ставить свечки в церквях. Она выбрала доказать свою власть над ним, не рассказывая нам, утаивая информацию о том, что случилось с нашим другом. Уверена, расскажи она нам, мы бы поехали вместе с ней или вместо нее. Кто-то бы точно собрался. Чтобы не оставлять его там. Чтобы он не был один.

Когда порыв злости прошел, я вновь увидела свою подругу. Сломленную, истощенную, испуганную. Две недели прожившую в черноте, на самом дне эмоционального колодца. Все эти дни не понимающую до конца, что происходит и чем все может обернуться. Топившую страшное горе в церквях, валокардине и салонах красоты. «Она поступала так, как было ей по силам. Это ты чувствовала неладное, но не позвонила ей, не написала, не добилась правды. Не она, а ты, бл*дь, ты не сделала ничего, а теперь еще и думаешь о ней, как настоящая бездушная с*ка, – говорила я себе, – гноби себя, только себя». В состоянии стресса мы всегда возвращаемся в состояние детского эгоизма и стремимся обвинить других в своих проблемах. Я представила себя на ее месте – в этом состоянии потери, когда твой мир разбивается, рассыпается на тысячи частей, и собрать его уже нет никакой возможности, – и в эту секунду мне было страшно, дико и невыносимо страшно.

Лиса перестала плакать, шмыгнув носом и упавшим голосом прошептала: «Я не справлюсь без него», все зашептали «Нет, нет, справишься, справишься!», и слезы опять потекли по лицу. Я смотрела на нее плачущую, и слышала эту оглушающую пустоту внутри. Это пустоту и тишину, которую создает мозг, наполняя все тело ватой, чтобы только не думать, чтобы только не чувствовать, но горе, горе, горе прорывается через все заслоны. Мне хотелось обнять Лису, сказать, что я с ней, что понимаю и делю ее чувства, но она сидела в углу, рядом с ней была обнимавшая ее Рената.

Я долго стояла. Такой судьбы и такой дикой смерти не пожелаешь и врагам. Меня тошнило от стресса, едкого запаха корвалола и Ренатиных сигарет. Сказать было нечего. Говорить было страшно. Потом часть людей вышла покурить. Я села на освободившееся за столом на лавке место и меня пронзило понимание: сейчас происходит момент, один-в-один, как во сне. Те же люди. Я на том же месте. Кот смотрит на нас. Новыми глазами. Не осуждая, наблюдая с интересом и недоумением. Так, как смотрит душа, покинувшая тело. Со мной рядом было свободное место, и я подвинулась, чтобы поместился он. А его не было, не было его физического тела, оно лежало в холодном морге, на холодном металлическом столе, накрытое простыней. На бедре была надпись зеленкой с его фамилией, на большом пальце ноги неудобно прикручена посмертная бирка, конец проволоки впивался снизу в палец. В помещении морга были две женщины-санитара. Из-под простыни их не было видно, но можно было как на видео с камеры, посмотреть на них с потолка. Они буднично разговаривали о чем-то бытовом, каких-то покупках, дочерях, хороших помидорах… вскоре женщины закончили мыть и греметь металлическими инструментами, выключили воду в раковине, потом свет, – и стали выходить через распахивающиеся алюминиевые двери. (Одна из них болталась больше и поскрипывала). Чувствовалось, что там, в коридоре, было теплее. Из него лился больничный холодный свет. Он ощущался кожей. Потом пришел санитар и сложил тело в холодильную камеру, захлопнул дверцу. Железная ручка повернулась, заедая, со скрежетом. Там было темно и холодно. Одиноко, тоскливо и промозгло. Очень, очень холодно. Захотелось свернуться калачиком и стать маленьким, и прижаться головой к кому-нибудь живому и теплому. К маме. И чтобы она сказала: «ну-ну-ну, мой котеночек», и по голове погладила. Но так было нельзя. Было очень больно на душе от этой необратимости. Проволока колола большой палец.

Я не знаю, сколько секунд мысленно отсутствовала; здесь, на этой кухне, такие были все, погруженные в себя и эту горечь утраты. На меня никто не обращал внимание. Я пялилась в пустую лавку рядом с собой. А потом подняла глаза, и увидела, что ОН на меня смотрит. Рядом стояла стойка со шлемами и масками Кота, всегда всем мешая. Один из шлемов, самый верхний, был повернут прямо на меня. Исцарапанный белый мотоциклетный, почти целиком закрывающий лицо. У него была самая агрессивная форма из всех: длинный сужающийся козырек и сильно выдающаяся вперед решетка, защищающая челюсть. На шлем была надета темная зеркальная маска. В каждом из стекол с зелено-красным градиентом я увидела свое отражение. Чувство, что в шлеме человек, и он смотрит на меня в упор, было ошеломляющим. По плечам, к пальцам вниз, разлилось неприятное чувство холода и оцепенения, поползли мурашки. Ступни словно приклеились к полу. У меня не было сомнений. Кот любил пугающие розыгрыши, и этот точно был таким. Я выдавила кривую улыбку и прошептала: «Ну…Кот.. Привет». А потом закрыла лицо ладонями и сидела, повторяя про себя «не плачь, не плачь, не плачь»…

15 мая 2022

Давай я нырну ещё.

Я не пью уже третий день. Такой рекорд. И всё из-за тебя. Всё время хочется зарыдать.

Завтра похороны.Так не должно было быть. Не должно.

Однажды, давным-давно ты коснулся меня, – и «увидела»: больничная палата, серый свет из окна, в углу на кресле зареванная Лиса. У стены стоят Федор и Рената. Ты на больничной кровати, в коме, на искусственном дыхании. Монитор пищит вместе с сердцебиением. Трубки на лице и во рту пугают. Я держу твою руку, отончавшие, вялые и холодные пальцы. В венах тоже трубки, уходят наверх к капельницам. Воздух пропитан медикаментами и безнадежностью. Я ныряю за тобой в темноту. Она как вода, в ней можно плыть глубже и глубже, она окутывает, в ней застревает свет и эмоции, в ней гаснет всё: запахи, мысли, воспоминания. В ней теряется личность, и я тоже понемногу растворяюсь в ней, это ощутимо. Зову тебя и не слышу ответа. Зову и зову. Ныряю еще глубже. Ты спишь, свернувшись калачиком в этом темноте. Во сне хорошо, ты забыл свои печали, забыл кто ты есть и дорогу домой. Беру тебя за плечо, зову: проснись. Ты говоришь, что не помнишь, зачем просыпаться. Я говорю, поплыли со мной к свету, потому что там есть любовь и тебя ждут, а здесь – нет. Показываю картинки твоей жизни, и вдруг что-то просыпается в твоих глазах. Всплываю, тяну тебя за руку. Ты захотел вернуться… Выныриваю из темноты и оказываюсь в своем теле, я так же сижу возле тебя и держу за руку, и чувствую, как чуть-чуть шевельнулись пальцы. Ты очнешься и выздоровеешь, не сейчас, но пару дней спустя уже откроешь глаза и вернешься.

Я всегда была уверена: будет так. Что с тобой случится страшное, но его можно пережить, и оно закончится. Что ты выплывешь, вернешься. Все должно быть иначе.

В дни перед твоим уходом, когда я почувствовала, что видение сбывается, я ныряла за тобой и звала, ныряла и звала. Тимур говорит, ты несколько раз пытался вернуться, но тебе не дали выплыть из темноты, слишком сильной и непереносимой была боль в реальности. Я не знала, что нужно лечить. Я не умею. Я не пробовала.

Мне жаль, мне так жаль, прости. Я удалила все записи в дневнике про тебя. Когда я стерла последнюю, тебя не стало… Как могло так жутко, так ужасно совпасть? Давай я напишу в десять раз больше, а ты вернёшься? Бесповоротно и физически вернёшься. Ты можешь отмотать время назад?

16 мая 2022

Карта Отшельник из Таро Манара.

Его смерть была такой дикостью, какой-то ужасной историей из фильма, но в документах было указано «несчастный случай». Рената сказала, что подумала, как будто огонь искал его 25 лет и наконец нашел…. Какая страшная судьба.

Никого не было с ним в больнице, страдая, он лежал и умирал там один. Никто не сидел рядом, не держал его за руку. Надо было поехать, надо было помочь, позвать его. Я не сделала ничего… и мне было так жутко от этого…

Я вспомнила карту таро, которую он вытащил на Новый год – «отшельник». На картинке волк, сидящий на берегу реки в темноте и одиночестве, смотрит на другую сторону, где огни и праздник, но никто не зовёт его туда. Он страдает от своей уродливости, от своего одиночества и от этого вынужден скрываться в темноте. Какое точное описание. Он так и ушел в темноту, таким холодным и одиноким.

Волк, если бы ты сказал, я бы позвала тебя, я бы переправила тебя через реку. Я искала тебя, но ты спрятался в темноте слишком хорошо, слишком хорошо, а ведь мне не важно было, какой ты был страшный. Ты бы мог еще жить.

Как ты посмел!

Были на похоронах. Все было так дорого-прилично. Миллион роз, венки. Какая разница, если человека больше нет. Ведь ему уже все равно, в каком красивом гробу его будут есть черви. Его теперь … просто… нет…. И никогда… не будет….

Гроб был закрытый. Было очень много людей и все рыдали, даже мужчины. Его портрет, несуразно наблюренный через Face app, стоял на гробе. Я думала, видел бы ты сейчас это, Кот… В этом в мире победившего маркетинга даже после смерти человеку не позволено было быть самим собой, а упаковка остается важнее наполнения. Только глаза Кота программа не тронула, и с младенчески гладкого лица они смотрели с расходящейся паутинкой морщин, смотрели удивленно и испуганно: это правда я, это правда со мной происходит?

И я почувствовала злость. Посмотрела на этот портрет и подумала: ну что, доволен, гавнюк? Так ты хотел? Теперь из-за тебя все плачут.

Это было дикостью, дичайшей сраной дикостью, этот портрет, эти похороны, и невозможность тебя увидеть никогда-никогда. Ведь только недавно мы раскатывали кулуар на Альпике, а потом под Продиджи выпрыгивали со снега вверх в каком-то флешмобе, а потом жарили рыбу и пили вино у тебя в гостях. Дружно заснули под нолановский Довод, поспорив с Тимуром о парадоксе сознания в параллельной реальности. Помнишь, Рената еще тогда, проиграв спор, его «душнилой» обозвала и все смеялись? В ту ночь уезжали от вас с Лисой какие-то сонные, осоловевшие. Даже не обнялись на прощание… Друзья так не поступают, друзья так не прощаются…

17 мая 2022

Siempre me quedara.

Все на похоронах отказывались в верить в смерть Кота. Такие шутки подкидывает нам сознание, чтобы легче было смириться с потерей.

Я рассказывала Ренате, как вчера я открыла соцсеть с картинками в надежде увидеть его сторис, а потом до меня каааак дошло. Илья вспоминал о традиции ездить 1 января на гору, раскатывать снег, и я соглашалась с тем, что ее нужно продолжать. Гошка говорил о традиции ходить в «баню с енотом» на день рождения Кота, и все обещали собираться… они говорили и говорили, говорили о долге и ответствености… а мне казалась это такими нечестными обещаниями, сотрясающими ветер… всё было пусто и бессмысленно без него. Безумно болела голова. Я подошла к нашей машине, чтобы достать из рюкзака лекарство, открыла багажник и чуть не взвизгнула. Там лежал огромный портрет Кота с траурной ленточкой по нижнему краю. Тот самый, с гроба. И с этого портрета, улыбаясь, Кот смотрел прямо на меня. Кто и когда положил его в багажник, мне было непонятно. В тот момент мне это показалось очередным дурацким розыгрышем Кота: «Не ожидала? А я тут!». При жизни он любил тихо подходить сзади к занятому делом человеку и молчаливо стоять сзади, пока все остальные начинают хихикать, и в тот момент, когда человек почувствует что-то неладное, во весь голос крикнуть ему в ухо «АААА!», да так, что человек подпрыгнет.

Но и другие люди воспринимали странные обстоятельства точно также, как я. Как будто Кот еще жив и пытался подшутить над нами. Мы приехали в дом к Лисе и сидели во дворе, как вдруг на козырьке навеса я увидела пушистый полосатый хвост.

– Это у соседский кот к нам…? – не успела закончить фразу я, как на стол спрыгнул дикий енот, опрокинул несколько рюмок и бокалов, схватил кусок хачапури, ловко по виноградной лозе забрался на крышу и исчез. Олеся визжала от неожиданности. Опрокинутые рюмки, облитые штаны, залитая томатным соком сырная нарезка, да и сам енот, внезапно появившийся и скрывшийся, внесли заметное оживление в компанию. Все пришло в движение, кто-то смеялся, кто-то оттирал салфеткой одежду, кто-то поднимал укатившиеся под стол стаканы. У всех появилась тема для обсуждения. Даже Лиса вышла из своего замороженного состояния, выливая из тарелок в клумбу томатный сок. Гошка сказал: «Наверняка, это розыгрыш Кота, вот прям в его стиле». И все согласились. Енот, очевидно, довольный хачапурным уловом, больше не приходил.

Потом что-то рассказывал уже сильно нетрезвый Лось, и, когда он сильно заболтался, сбился с мысли, с мушмулы упал сухой тяжелый лист и стукнул его по голове. От неожиданности он забыл, что хотел дальше сказать. И все опять повторяли: «Это происки Кота, это происки Кота». И еще захмелевший Серый сказал: «Конец в стиле Кота! Вот это ж надо умудриться – умереть в пятницу 13-го! Если бы он смог оценить дату, бы пришел в восторг».

Да уж, Кот в восторге… Только все остальные попеременно рыдают. Проживание горя словно ходьба по минному полю: никогда не знаешь, где рванет, что окажется за гранью нормы, и от каких слов человек заплачет. Все так пытались сохранить эту корректность, что, поминая Кота добрым словом, сказали ровно стандартный набор: любящий муж, сын и отец, примерный гражданин. Любил, помогал… Смерть уравнивает все различия. А мне хотелось сказать, да нет же, нет, он не был самым обычным, он был невероятно крутым, у него была масса особенностей, делавших его необыкновенным и уникальным! Но так и не сказала.

Я спросила Ренату, что она имела ввиду, когда сказала, что огонь искал Кота 25 лет… Звучало ужасающе, как сюжет из фильма «Пункт назначения». Она поправилась: «Нет, не 25, а 30» и припомнила историю спасения из пожара, когда Кот был еще ребенком. Родители сильно ссорились целый день, он сильно переживал и уснул. Начался пожар, а спящего 7—летнего Кота на руках вынес из горящего дома сосед. Ребенок уже надышался угарным газом и не просыпался, помогла быстро приехавшая вместе с пожарной машиной скорая. О причинах пожара не знал никто, сказали, загорелась проводка, но мать в ту ночь рассказывала про запрыгнувшего в окно кота с обожженным, тлеющим хвостом. Моментально вспыхнули шторы, занялись обои, пламя перекинулось на диван. Мать побежала звать на помощь. Ей, конечно, никто не поверил тогда, списав историю на действие алкоголя с успокоительным. А она больше ее и не рассказывала. Ей самой на следующий день события показались уж слишком неправдоподобными. Кот рассказывал о происшедшим лишь однажды, и теперь мы с Ренатой, замирая с неприятным холодящим чувством в плечах, вспоминали детали. Этой историей мы как будто приоткрыли дверь, и из нее тянуло таким ледяным и опасным ветром в наш простой и понятный мир, что кожа покрывалась мурашками.

Все сидели во дворе за столом, а я, почувствовав потребность сбежать от своего страха, зашла в дом, на кухню. На столе лежал сулугуни и яблоки. Вот и нашлось занятие для меня. Сыр был отличный, домашний, с мягкой, вытекающей серединкой; яблоки разрезались на дольки с хрустом. Работа успокаивала. Вдруг в дверь кто-то постучал. Дверь была открыта и заходить можно было свободно, я подумала, это Рената с полными руками грязных тарелок просит ей открыть дверь. Пошла, открыла. За дверью никого не было. Когда постучали во второй раз, я подумала, дети балуются. Когда постучали в третий, одновременно зазвонил лежащий на диване телефон Федора. Почему-то мелодия играла – Omen, которая стоит на номер брата. В дверь настойчиво барабанили, звонил телефон. Я бросила на стол нож и замерла в нерешительности, что мне сделать сейчас в первую очередь: открыть дверь? Ответить на звонок? И вдруг все смолкло разом: и стук, и резкий, звенящий смартфон. Кто-то перестал требовать, чтобы ему немедленно ответили. Взглянув на экран телефона, увидела: звонок был с незнакомого номера. Наверное, какой-то глюк с рингтоном, бывает же. Тогда я вообще не обратила на эту ситуацию внимания, и вспомнила ее гораздо позже, добавив в свою копилку совпадений.

Погруженная в себя, я мыслями была в том моменте, когда на прощальной церемонии священник провел отпевание и в проповеди рекомендовал молиться за Котову душу, чтобы она спокойно улетела к богу. Люди держали в руках церковные свечи. Они почти уже догорели, обжигая горячим воском пальцы даже через салфетку. Я стояла и твердила про себя: нет, я не отпущу тебя не небо, не улетай, не надо. В рай тебя не пустят, из ада выгонят с формулировкой «подъ*бывал чертей». Зачем тебе туда. Останься со мной. Ты сможешь увидеть, как растут твои дети. Останься со мной. Еще куда-нибудь съездим, и ты будешь шутить, а я буду улыбаться. Останься со мной. Будешь жить в моей голове, будешь ворчать, будешь говорить со мной. Будешь всю жизнь моим невидимым другом. Будем вместе чудить. Я буду престарелой леди га-га. Может, научишь меня кататься на мотоцикле? Было бы прикольно. Останься со мной, ты же так хотел еще разок катнуть фрирайд на Розе. Нам же нужно еще раскатать Южный склон, да? Отче наш, оставь его со мной, таким, каким он был: веселым, поддерживающим и добрым. Кооот, прошу тебя! Останься, ну… ну я же так тебя люблю, я не хочу отпускать тебя, я тебя не отпущу, я тебя не отпускаю.

Ты все знаешь, Монеточка.

Моя принцесса слушала треки современной певички, и вдруг один оказался полным совпадением с моими ощущениями.

Ни в темноте, ни в пустоте не отыскать:

Ты слился с воздухом, ты превратился в дым.

Остались буквы в документах, на счетах,

И эти буквы были именем твоим…

19 мая 2022

Очаруй меня обратно.

Я чувствую злость, я чувствую ярость на Федю. Он трусливо сбежал, не дослушав меня. А я еще хотела сказать, что меня обижает, когда при людях он говорит на какое-то мое замечание «да, помолчи», «это что, так важно сейчас?» «а ты-то куда лезешь?». Эти слова мне кажутся такими несправедливыми, злыми, они кажутся мне выражением нелюбви, презрения и желания обидеть. Так не говорят женщине, которую любят.

Я, как актриса на сцене, читаю монолог сама для себя. «Если ты не заинтересован в наших отношениях, давай разберемся по-умному. По-взрослому. Просто скажи «я тебя не люблю», ну, и я пойму. Пойму, что дальше нет смысла лелеять эти отношения, ждать, верить, терпеть, бежать и покупать вкусняшки на ужин. Может, мне станет легче, если в эти отношения не надо будет вкладывать душу. Я не смогу тебя заставить любить меня. Мы можем быть друзьями. Просто перестань меня унижать и мучить». Озвучить его Федору на ум не приходит. Женщина должна быть покладистая, послушная.

Раньше у меня был хотя бы Ханн, и было так хорошо и тепло, что ему можно было сказать, что мне плохо в семейных отношениях, а он меня поддерживал. Мне нужен кто-то, чтобы любить. Мне так грустно сейчас.

Я нахожусь в таком состоянии, что уже который день даже новости толком прочитать не могу. Я просто листаю ленту твиттера, а в голове не остаётся ничего. Внешнеполитические новости – дичайший кринж. Тот самый, который нельзя называть словами. Кот умер, Федор спит на диване уже третий день. Мне хорошо одной, мне нравится спать. Сны, даже муторные, отличаются от реальности. Я придумываю себе новый мир и события, где мне хорошо.

Уважаемый крылатый из сна, кем бы ты ни являлся. Между нами была заключена сделка, и я свою часть выполнила немедленно, а мое третье желание остаётся невыполненным, хотя срок исполнения был ограничен одним годом. Требую исправить сие досадное недоразумение.

20 мая 2022

Краткая история великого завоевателя.

Кот приходит ночами. Снится разное, что-то происходит, а он всегда стоит в своем горнолыжном комбинезоне, перчатках и шлеме на краю видимости. Он не говорит, не двигается. Смотрит на меня, просит. Я понимаю эту просьбу, он хочет, чтобы рассказали о нем, чтобы он остался хотя бы здесь, в светящемся экране смартфона, тысячей букв и десятком многоточий.

– Ну ты же понимаешь, не получится у меня о тебе история Тура Хейердала? И Чингиз Хана тоже не выйдет. Ни Героя нашего времени, ни Дубровского.

Получится история ёкая бакэнэко, мистического японского существа, кота со сверхъестественными способностями. Он проникает в сны, манипулирует людьми, хитрит и играет ими, принимает образ человека. Бакэнэко тесно связаны с огнем, это их стихия. Я удивляюсь совпадениям, когда узнаю следующий факт. Есть поверие, что все бакэнэко в японский новый год собираются в кошачьем дворце на вершине кошачьей горы – вулкана Нэкодакэ. Японский новый год – это праздник смены сезонов Сэцбун, обычно выпадает на 3-4 февраля. 3-ьего как раз у Кота и был день рождения.

Моему ёкаю неважно, какая история получится. Он хочет просто, чтобы о нем писали. Так вдруг я оказалась так сконцентрирована на одном человеке. Мне важно стало про него рассказать. Я просыпаюсь не в страхе, но оцепенении от этого требования. Внезапно садясь на постели в темноте не понимаю, где заканчивается сон и начинается реальность. Много дней не рисую, не читаю книги. Вспоминаю и пишу дневник.

Пробую.

Он был смешной, несуразный, высокий. У меня всегда возникало две ассоциации. Первая – это татаро-монгольское иго. Казалось, дай ему коня, лук, остроконечную шапку – и тут же в составе Золотой Орды он поскачет разграблять и завоевывать Русь тринадцатого века. Было в нем то отчаяние и контролируемая ярость, что помогают воинам выживать и побеждать. Его карие глаза выдавали в нем что-то такое, то ли ближневосточное, то ли азиатское. Когда он с гиканьем и свистом седлал стул со спинкой, как коня, я ему предлагала, посмеиваясь: поехали в Монголию, посмотрим твою историческую родину, музей динозавров, пустыню и Улан-Батор. А он отвечал: моя родина здесь, но – поедем! Мне нравились его по-азиатски блестящие, темные, курчавые волосы, всегда подстриженные как пушистая шапка. Особенно привлекательной казалась такая деталь: как во время катания у него пряди выбивались из-под шлема игриво загибались по сторонам.

Вторая его ипостась напоминала мне выражение из словарного диктанта: молодой красивый шимпанзе. Было в нем что-то обезьянье: особенно когда он шутил и кривлялся, а когда пел и тянул «у», также по-обезьяньи складывал губы. «А ты смешной, – цитировала я ему после выступления в караоке мем про акулу, – пожалуй, оставлю тебя на завтрак».

Еще у него были непропорционально длинные и мускулистые, как у гориллы, руки. Когда он поднимал из на фото в каком-нибудь торжествующем жесте, казалось, он собирается сгрести окружающих в одну кучу, обнять всех присутствующих на фото. И не было сомнений, что у него получится.

В нем было и привлекательное. Большое, доброе, открытое, веселое, лучистое, капельку мудрое. Он так открыто и честно улыбался, что таяли и соглашались с ним все.

Он был отчаянно-безбашенный, с отточенным, как нож шефа, чувством юмора. За секунду мог исправить положение или довести всех до хохота. Как подтверждение, из памяти всплывает один эпизод. Вся компания была у нас в гостях, и мы играли на плойке в «Это ты!», такую викторину с вопросами друг о друге. Так вот, единственный раз за игру пять человек ответили на вопрос одинаково. Вопрос был такой: «Кто из вашей компании, найдя в лесу мертвого енота, принесет его домой, чтобы похвастаться?» Ну и что вы думаете, чье имя назвали все? Мы очень смеялись, увидев ответ. Нет, конечно, он не приносил мертвых енотов домой. Но однозначно любил создавать какие-то немыслимо неправильные ситуации, которые всегда заканчивались всеобщим взрывом смеха.

Ты был клевый, Кот. Даже так. Классный. Никого, кроме тебя самого, не заботило, что ты на фотомодель не похож. Вспоминаю твою приговорку, цедимую сквозь зубы: «Ничего, что я урод, так я другим возьму». Наверное, ты ждал, что я начну убеждать тебя в обратном и нахваливать твою красоту? Улыбаюсь.

Спасибо, что ты был в моей жизни.

Мы заметили друг друга в момент, когда он уже бежал. Бежал от самого себя. Он уже почувствовал, что семья всепоглощающа, она забирает и впитывает тебя всего, не оставляя тебе самому ни капельки, ни кусочка идентичности. И он испугался. Это был испуг взрослеющего мальчишки, который задается вопросом: а что, если это всё? И дальше ничего не будет для меня самого? Только для нас? А где же здесь я? Что будет со мной?

Пока мы были мало знакомы, мне было интересно наблюдать за ним: как далеко заведет его интроспекция, к каким выводам он придет?

Впервые я узнавала о нем от кузена моего мужа, который восхищался его напускной маскулинностью: «Он отмечает день рождения и приглашает только пацанов, а их жен он не приглашает. Жены и подруги, если хотят, тоже могут праздновать его день рождения, но отдельно, друг с другом». Мне казалось это омерзительным, а личность малопривлекательной и не заслуживающей того обожания, которым осыпал его Мирон. Последнему хотелось такой же легкости и свободы в отношениях, и друг был его кумиром, потому что сумел отстоять свое право на свободное время в семье. А Лось про Кота говорил, что тот не выносит женских разговоров, и, когда они начинаются, всегда раздраженно выходит из помещения на улицу. Так, еще не встретившись с человеком, я заочно, по чужим рассказам, повесила на него ярлык «отвратительный».

Однако, когда мы разговорились с Котом на чьем-то дне рождения, я не увидела в нем признаков мизогинии, которые так раздражали меня в описаниях Лося и Мирона. Возможно, он воспользовался своим умением «читать» людей и быть с ними на одной волне. А может, эта напускная маскулинность в моем присутствии показалась ему стыдной. Он уже любил сноубординг и увлекался мото-спортом, в любви к горам и чувству свободы там и возникла общая точка интересов. Кот почувствовал во мне эту, более зрелую, семейную… обречённость?, она была тайной, которая объединяла. Наверное, это стало ключом к общению. Мы обязательно говорили о важных для каждого из нас вещах при встрече, и я чувствовала, как в этих разговорах он искал и находил себя, взрослел, его бег прекращался. Несмотря на два высших, ему не хватало базы, чтобы читать культурный код и судить обо всем теми категориями, которыми он пытался. В этом он точно проигрывал рафинированным филологическим мальчикам. Зато Кот был с пытливым умом и ярким темпераментом, такой живой и открытый. В нем бурлила та жизнь, которая во мне почти замерла, которой мне так не хватало. Я питалась его огнем, а он – моей уверенностью в жизни.

Безусловно, ему нравилось женское внимание, и всегда он стремился перетянуть его всё на себя. Он буквально млел, когда Рената называла его «альфой» всех мужчин; мне казалось, от таких слов у него расслаблялись плечи и вырастали крылья. Кот всегда был душой компании, но для меня главным стало его естественное стремление к росту. В числе прочего, я ценила его за развитое со временем умение видеть в женщине личность. Но это была длинная дорога длинной в годы. Когда я попала в компанию, сексисткие шуточки были нормой. Девчонки научились закрывать на них глаза. И только я пыталась изжить эту уродливую традицию, борясь с Котом его же оружием. Никто и никогда не подкалывал его так много, как я. За каждую шутку про ПМС или беременность, или умственное превосходство мужчин над женщинами, юморист получал вдвойне. Было чувство, подколки не наносили Коту вреда, отскакивали от него, как резиновые мячики. Но результат был. Я учила его быть мягче, уважительнее к женщинам, и со временем из его общения исчезли шуточки про члены и ПМС, а мат в речи остался только как элемент юмора. Мне нравилось наблюдать, как раз за разом, он от категоричности и бахвальства переходит к более зрелым идеям, размышлениям. И это вызывало уважение. В нем самом была потребность в развитии, я была лишь некой опорной, поддерживающей точкой.

Так от «пацанского» дня рождения он постепенно пришел к дню рождения с самыми близкими людьми, независимо от их пола.\

Магия дынного ликера.

Как-то давно я отмечала свой день рождения на даче, родители уже разошлись и разъехались, была только молодежь. Лось спросил, можно ли заедет Кот, и я ответила, что конечно. И он приехал. Не слишком быстро, но его появление было эффектным. Оставив мотоцикл у ворот, он прошёл сквозь людей, и обнял меня со спины. Я слышала по голосам, что он приехал и с ним здороваются, но не ожидала, что он так быстро подойдет ко мне и застанет врасплох. Обнимая, он скрестил руки у меня над грудью, обхватив мои плечи, и покачал из стороны в сторону. Я почувствовала тепло и прикосновение его тела и замерла. Это чувство мне понравилось. Понравилось мне, интроверту, подпускающему к себе только мужа, детей и кошку. Это чувство было не обычным, новым. Оно пробудило во мне что-то особенное, ускользающее, я попыталась ухватить это чувство за хвост и приучить, повесив на него ярлычок. Это было что-то очень настоящее, незамутненное, забытое, родом из детства. Чувство телесной радости? Близости? Близки мы были с мужем, но это было другое. Это было что-то сродни тому, как млеешь от ручонок своего ребенка, гладящего тебя по волосам. От ребёнка – да, я могла бы принять это чувство… но чтобы от взрослого? Я так привыкла держать под контролем эмоции, сохраняя некую постоянную пустоту внутри, и думала, так будет всегда. А сейчас что-то вихрем ворвалось в мою жизнь, заставив чувствовать, показав, что я еще не дэдинсайд, что всепоглощающий надзор за собой бессмыслен, слаб, бесполезен. Я всегда воспринимала контроль над эмоциями как контроль над хаосом жизни, как защиту от всего плохого, что может случиться со мной по воле других людей. Осознавая это, я замерла, удивилась, растерялась.

Тут в ухо мне завопили: с днём рождения! Я обернулась и со «спасибо» обняла его в ответ, обняла по-настоящему.

В новом мотоциклетном экипе О’Нил, чуть забрызганный уже подсохшей грязью, он был неожиданно хорош в тот раз. Новая форма ему очень шла, сглаживала непропорциональность фигуры, делала ладным. Основной цвет был белый. В угасающем свете дня, он был словно призрак. Белый светился в темноте, и вместе с белым радостью светилось его лицо. Майка и штаны с черно-салатовыми полосами отдавали неоном в начинающихся сумерках. Этот человек знал себе цену, и тащился сам от себя. Появился словно звезда Болливуда среди деревенских жителей. Высокий, клевый и трезвый. В отличие от нас всех, наотмечавшихся. Олеся, глядя на него, откровенно протянула «ваау».

Я, предполагаю, с улыбкой до ушей кинула взгляд подружке: посмотри, какой классный! И я ему нравлюсь! Мне показалось, в ответ она посмотрела понимающе.

Он остался на дне рождения еще надолго. Часть компании уже разошлась, часть группами рассредоточилась по даче. Ему раза три за это время звонила жена, и он говорил, что побудет здесь еще. Тут, с пацанами, ему хорошо. Федор меня тоже временами спрашивал: ну что, домой? Но мне хотелось остаться.

Стоял октябрьский теплый вечер, с глубоких, пронзительно синих небес медленно роняющий звёзды в ночь. Дневная жара спала, ветер шевелил виноградные листья над беседкой и наши волосы. Было хорошо. То там, то здесь вспыхивали огоньки хохота, никто не напился до диких криков и выяснения отношений. Вино закончилось, и Кот предложил свою фляжку. Там было что-то с непривычным вкусом. Вроде джин, амаретто и дынный ликер. Я помню, мы болтали, сидя на деревянных ступенях дома, болтали на качелях, болтали за столом. Где бы я ни оказалась, он оказывался рядом и протягивал свою фляжку, и это не было преследованием или назойливостью, мне было комфортно от того, что он рядом, этот процесс казался естественным. Муж временами выпадал из поля зрения, выбирая других людей для общения.

Фляжек у Кота было две. Когда допили первую, сразу появилась вторая. Мы рассказывали друг другу истории, которые происходили с нами во время занятий экстремальным спортом. Он показывал фото и видео с телефона и рассказывал про крутые места, куда он заезжал на мотоцикле, а я могла бы увидеть в походе. С ним хорошо было смеяться. Показалось, что он умнее и глубже моего обычного окружения. При этом Кот был юным и озорным, он будто заряжал всё вокруг своей неразумно расплескиваемой энергией, и все оживало рядом с ним, искрилось и сияло. Мне казалось, рядом с ним я начинала немножко сиять и смеяться тоже. Хотя, может быть, это все коктейль из джина, дынного ликера и амаретто. Точнее, его перебор. Скорее всего, он и был причиной этой магии.

Учебник невербальных знаков.

Ну вот, начало положено. Такой истории ты хотел о себе? Про дружбу, эмпатию и поддержку?

Да, Кот был хорош. Я никогда не слышала критики в свой адрес от него. Ни разу он не сказал, что я некрасивая, или что-то не так с моей фигурой, или ему не нравится мой стиль одежды. Я просто была самой собой рядом с ним, и этого было достаточно, и мне не нужно было казаться кем-то другим или быть лучше. Я просто была. Он принимал меня уставшей или расстроенной, принимал, когда физически в спорте у меня что-то не получилось, принимал меня даже злой. Удивительно, рядом с ним у меня было право на злость; то чувство, что всегда под запретом рядом с мамой.

Однажды мы катали на Розе, и был свежий снег и ветер, метелевый перенос сформировал гребни, лавинными досками лихо уходившие вниз. Лавинщики в срочном порядке закрывали опасные трассы, выставляя знаки и сетки, но незакрытые места для проездов еще оставались. Легкодоступная часть северного склона выглядела сладкой и нераскатанной, но так и грозила ухнуть. Я просила Федю не лезть туда, и он согласился, а через некоторое время на трассе я потеряла его и Кота из вида. Внизу оказалось, что они все-таки сунулись туда. Вдвоём. Катались мы всегда без лопат, щупа и лавинных датчиков, и спусти они тогда на себя лавину, за 15 минут их бы не откопали. Эти 15 минут – критичное время, в которое может выжить человек под снегом. Дальше шансы на выживание существенно сокращаются.

Ну и как же взбесил он меня тогда! Вижу себя словно со стороны и сверху. Мы стоим на парковке на Волчьей скале у его митсубиси эльки, и я в голос ору на двоих мужиков, называя их идиотами.

Мне было стыдно потом, я извинялась, бурча, что страх и адреналин сделали свое дело, и на этом конфликт был исчерпан. Мы ехали по Краснополянской трассе домой в машине Кота, делились чаем из термоса и бутерами, атмосфера становилась все теплее. В багажнике постукивали сноуборды. Я согрелась и меня разморило, сонная сидела на заднем сидении, прислонив голову к стеклу, а Кот рассказывал Федору про работу. Через музыку до меня долетали обрывки фраз, но я не вслушивалась. Рассеяно смотрела по сторонам. И вдруг в зеркале заднего вида увидела Кота. Его взгляд был сосредоточен на дороге, но поза полностью повторяла мою. Такие же круглые и опущенные вперёд плечи и напряженная шея, а правая рука так же согнута в локте, и даже пальцы также касаются губ. Сонливость сразу прошла. Мне показалось сначала, что он использует прием из НЛП, рекомендующий принять позу собеседника для контроля над ним. Я специально села по-другому, и включилась в разговор, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Он сменил позу – не сразу, поспешно, а со временем. Стало понятно, что он не пытается как-то воздействовать на меня или контролировать, а то я уже внутренне развеселилась, приготовившись играть в «море волнуется раз… морская фигура на месте замри». Это было просто признаком симпатии.

Подобные невербальные сигналы симпатии и интереса я замечала еще много раз, и каждый раз они были словно из учебника. Он внимательно слушал меня, наклонив голову, в кругу компании ступни были развернуты ко мне; он засовывал большие пальцы в карманы, если мы говорили, стоя напротив друг друга, и близко подходил, как бы отгораживая от других мужчин. У меня даже возникал вопрос, он делает это все осознанно-специально? Вдруг это такой прикол, типа «Смотри, я разговариваю с тобой на доступном языке». Жаль, я никогда не спрашивала об этом. Стоило бы посмотреть на реакцию.

Однажды мы заехали к нему на работу за бумагой, и я осталась в машине, а вышел Федор. Кот, болтая с ним, стал в проеме дверей, в полосе света, идущей из офиса, красуясь и играя мускулами. Они о чем-то мирно беседовали, но какое же это было шоу доминирования! Он расправил плечи и сложил руки на груди, выпрямил спину и широко расставил ноги, стараясь казаться выше, занимать как можно больше места и показывая свое превосходство. Федю это вообще не смущало. Представление было для меня. Я улыбалась. Мне понравилось.

Но лучше всего была игра взглядов. Вы вообще замечали, что большинство мужчин не выдерживает длинных взглядов, на уровне инстинктов воспринимая их как животное соперничество? Они сразу отводят глаза. Но Кот был не таким. С кем бы он не общался, если я смотрела на него, он сразу чувствовал и перехватывал взгляд. Сначала я сразу отводила глаза. А он – нет. И эти взгляды стали длинные. Они были вызовом, противоборством, кто сдастся первым? В них был сарказм, признание и капелька соуса чили. В них были искры и недосказанные слова, и немые вопросы. И мосты, провешенные между нами.

Каждый замеченный мной признак симпатии наполнял меня радостным чувством. Это были нити поддержки в сером море дней, и, благодаря этим нитям, я оставалась на поверхности. Я привыкла к ним, они были рассредоточены и незаметны другим, но они стали частью меня на пути к себе.

22 мая 2022

Я – рыба.

Ужасное, тягучее чувство, с которым я не могу справиться. День тянется мучительно больно. Утром была в школе, а вечером опять на собрание. 46 орущих детей в одном маленьком классе словно атомный распад демона.

Все как через мутное стекло, делать ничего не могу. Какая-то работа, счета, звонки, переписка. Я рыба, залегшая на дне моря, а из мира вокруг доносится булькание и звук перекатываемых по дну камней. Где-то волны, паруса, чайки и синее небо. Здесь даже солнечный свет проникает через толщу воды.

Кот, скажи, как получилось так, что я всю систему самооценки выстроила на тебе? Почему не на Федоре? Я шарю плавниками в поисках опоры, но вокруг только песок и мутная вода. Бууульк. Бууульк. Забраться поглубже, чтобы никто не съел. Зарыться в песок.

Жуки и сокровища

Я искала жука в его ладонях, а он с удивлением и восторгом от смелости прикосновения посмотрел на меня. Можно было обниматься при встрече, но – прикасаться друг другу ладонями или кончиками пальцев – табу. Это было бы слишком лично, слишком неправильно. А мы были слишком хорошие, слишком правильные. Всегда на виду. Задача с двумя неизвестными – почему эти два больших плюса так притягивало друг к другу.

Всё было понятно без слов. В таких делах достаточно молчания, разговоров, интереса, улыбок, внимательных взглядов, прикосновений. Мы оба оставались честны со своими половинками, ведь мы любили их большой полновесной любовью и берегли свои семьи, как берегут крепости от осады врагов. Мы ценили свои годы жизни, проведенные в семье. Семья всегда оставалась приоритетом и не подлежала обсуждению. Но душа требовала иначе. Она настойчиво стучала в окна ветками деревьев, хлестала дождями, раскачивалась листвой и звенела пением синиц – «ты что-то упустил, ты что-то упустила».

И вот, на каком-то участке времени, два человека обнаружили, что застряли в этой «любви на всю жизнь», принципах и правильности, а душа все просит, и просит, и все назойливее требует – случилась весна. Она насыпала снега на Южном склоне, разогнала тучи и отправила их оставлять первый след в этой молочной целине, катать до тех пор, пока их траверсы не пересекутся. Они пересеклись своим серотониновым выплеском, и продолжились сном, и четкой уверенностью, что это чувство не одиноко. И знаете, как они распорядились своей судьбой? Они выбрали быть честными с другими, но не с собой. Они выбрали никогда не быть вместе. Никогда не сказали друг другу самых важных слов. Того, что чувствовало сердце, мозг и два танцующих дракона, красный и оранжевый. О том, что видели в сновидениях и как продолжали жить. В этих снах был еще целый мир, в нем также всходило солнце, стояли горы, волновалось море, а люди в поисках счастья сначала пытались найти самих себя.

Однажды наяву я хотела прийти к нему и сказать: «смотри, вот она я вся, и у меня есть немного волшебства для тебя». Но я не пришла и не сказала, потому что побоялась, что от слов, как от света дня, волшебство исчезнет. Я боялась боли и разрушений. Страх – плохой советчик для ловцов жемчуга и искателей счастья. Страх заставляет лгать и утаивать. Страх, как червоточина, разъедает вашу личность и вашу реальность.

А моя реальность рядом с ним была полна магии и метафизики. Как ночь у Рицы, когда костер уже погас, и мы не видели друг друга, но каждой клеточкой тела ощущали сидящего напротив, и огромные звезды ныряли с неба прямо в озеро, скрепляя договор о неразглашении. Или когда за общим столом мы случайно соприкасались коленями и оставались сидеть так, радуясь этой маленькой тайне. Как однажды я сказала себе: нет, хватит, больше никогда и не за что, а он в этот же день нашел меня, проехав на мотоцикле прямо по пляжу. Эти отношения были как канва на ткани, они никогда не были на первом плане, но были его самой постоянной, прекрасной и ажурной частью, удерживающей реальность от расползания.

Мы удивлялись одновременной глубине и мягкости чувства, которое не вынуждало делать что-то против своей воли, что-то еще. Оно было таким хрупким, что в момент сомнений можно было закрыть глаза и сказать себе: да нет, я же не делаю ничего плохого. Оно выглядело таким недосказанным, но осознаваемым и явным, и – тянулось годами. И не было никакой возможности от него избавиться. Как только мои эмоции начинали гаснуть, мироздание меньше, чем за неделю, сталкивало нас опять, и все возникало снова.

Я помню, я помню. Достаю стеклянную банку воспоминаний и перебираю каждый момент счастья. Каждый из тысячи тысяч раз, когда он ловил мой взгляд на себе и смотрел в глаза в ответ. Каждый заданный друг другу вопрос. Каждый услышанный ответ, в котором было больше недосказанного, чем просто смысл слов. Каждый вечерний разговор, когда мы дожидались, когда компания напьется и пустится в пляс, а мы можем без пристального внимания поговорить друг с другом. Ту ночь, которую всю, до конца, до утренних сумерек, мы проговорили о сексе. Все те моменты, когда мы склонялись над экраном одного телефона, и мои волосы касались его щеки или плеча. Когда он снимал сторис только для меня и выкладывал их для всех. Когда он делал маленькую глупость и, сам смеясь, заглядывал в глаза: «Смотри, ну ты же улыбнулась».

Или когда мы испытывали крошечную радость, оказываясь рядом на общем фото. Когда, незаметно для других, позади всех, он во время фотографирования обнимал меня и притягивал к себе.

Но лучше всего была последняя пара спусков вдвоём в Архызе: когда мы были вдвоём, мы были друг для друга, и, резко обгоняя, на перегибе рельефа он замирал и дожидался меня, чтобы увидеть, что я еще с ним, я еду следом. Небо накрыло нас, глубокое, как океан, и в нем плыли искрящийся, летящий из-под сноуборда в стороны снег, черные ели, угасающее солнце – все сливалось в одно ощущение слепящего счастья. Тогда казалось, серотонин с дофамином бурлили в каждой клеточке тела, каждой, до кончиков пальцев. Кончиков пальцев, которыми нельзя прикасаться. Я понимала, это нечто особенное.

А еще эти поздние ночи, когда он клал голову мне на колени. Тогда хотелось слушать тишину, (помнишь, однажды, этот шелест снежных хлопьев за окном?) заглядывать в глаза, ерошить его жесткие волосы и беспечно, бесконечно язвить друг другу. Хотелось растягивать это время до бесконечности Лобачевского, где двум параллельным прямым нельзя соприкасаться и даже стремиться в направлении друг друга, а они берут и пересекаются в очень-очень далеком пространстве. Но времени всегда недостаточно. Время неумолимо. Как тогда на пляже, в теплом и вязком песке Пхи-пхи.

Жизнь рядом с тобой всегда играла и искрилась, ты был как солнце, щедро изливающее свой свет на всё вокруг; и мне казалась, что рядом с тобой моя черная дыра заполняется, затягивается. В твоём свете было так много любви. И улыбок. Я научилась с тобой улыбаться.

Боже, это был такой дар. Каждое воспоминание было подобно найденному в детстве стеклянному сокровищу. Море долгие годы обтачивало его для меня, перекатывало внутри, и вот выкидывало из своих недр на берег, к ищущим среди мелких камушков пальцам, – «на, бери, это – специально для тебя, малышка. Цени. Каждое воспоминание, каждое стеклышко, выточено и создано для тебя вручную». У меня была огромная банка сокровищ. Сокровищ собранных с тобой моментов. И я ценила. Ценю и сейчас.

Сейчас два часа ночи. Пожалуйста, если ты знаешь или читаешь, подай мне знак. Подай мне знак, я пойму. Любой знак, какой получится, какой ты сможешь. Стуком в стене, запахом мелиссы, ревом мотоцикла на улице, внезапно начавшимся дождем или всплывающим окном на экране смартфона. Мне так не хватает тебя сейчас. Сейчас. Всегда не хватает.–

Я вслушиваюсь в тишину ночи. Вдруг у кого-то резко завыла собака, порыв ветра ворвался в комнату, расплескав по ней шторы и хлопнув дверью. В этот же момент этажом выше громко включили телевизор. И, в довершение этих трех секунд, резко хлынул проливной дождь.

В этой ночи ты пришел ко мне дождем. Я тебя услышала, спасибо.

24 мая 2022

Кот Шредингера.

Воу-воу-воу, я не пила дома алкоголь по вечерам со дня твоей смерти. Целых 11 дней. Никогда еще не было так много. Но сегодня купила бутылку отвратительного мерло и выпила ее всю.

Сколько мне там надо постов о тебе написать? 40? 50? Чтобы проверить, работает ли метафизика. По крайней мере, список предосторожностей я тебе уже продиктовала. Надеюсь однажды проснуться во вселенной, где ты последовал ему – и с тобой ничего не случилось. Или в своем мире, где ты вернёшься под чужим именем, и окажется, что ты был в бегах, а похоронили другого человека, ну чисто для алиби, чтобы у тебя впредь не было проблем с законом. Ведь поэтому же гроб был закрытый – чтобы тебя не узнали. Точнее, чтобы не узнали, что он – не ты. И все вернётся на круги своя: поездки, посиделки до утра, джин с дынным ликером, волосатые ноги в длиннющих салатовых шортах, немного экстрима.

Или.. Помнишь, мы обсуждали с тобой идею квантового бессмертия? Кот Шредингера остается в коробке живым ровно до того момента, пока экспериментатор не заглянет в нее, потому что эксперимент с мертвым котом не имеет смысла. А если кот погибнет до момента вскрытия коробки экспериментатором, вселенная создает еще одну реальность, где кот будет жив. И еще одну, и еще, если понадобится. При этом у самого кота в памяти останется лишь история, где экспериментатор обнаружил кота живым и выпустил его из коробки. Ну, Кот, давай, выходи из коробки уже! А об остальном забудем…

Или я проснусь в реальности, где мы катались на Розе и случайно встретились, и ты предложил подвезти, но мы так никуда и не уехали из-за лавин и снегопада. В ту ночь мы целовались у ратуши и занимались любовью в отеле с зелеными стенами (помнишь?), а потом продолжили быть любовниками и редко встречаться в маленьком теремке с полосатыми обоями, деревянной кроватью из массива и воздушно-легкими одеялами.

Я тяну нити каждой реальности, и каждая доступна. Почему же я нахожусь в той, где нет тебя? Знаешь, столько странных вещей написано мной за последние дни, просто не верится. Там реальность перемежается с вымыслом и какой-то дичью. А всё из-за тебя. Любой способ хорош для меня. Я ищу спасения, карабкаюсь, выбираюсь из кроличьей норы. Не хочу падать вниз. Я была там, внизу. Там нет тебя. Самое главное, меня там тоже нет.

25 мая 2022

За что мне нужно простить себя.

Я плохая жена

Я плохая мать

Я плохая дочь

Я так себе подруга

Ты еще не здесь

Мамзышха.

Когда мы общались с Котом, я говорила себе, что я рада. И ни разу – что я счастлива. Но, когда его не стало, я стала описывать моменты общения с ним как счастливые. Только сейчас я поняла эту разницу. Бла-бла-бла, друзья, общение, совпадение интересов. Сейчас, взглянув самой себе в глаза на страницах дневника, я понимаю, что была счастлива рядом с ним. И это хорошо чувствуется в любом описании. Так почему же я не отдавала отчета себе тогда?

Такой ответ родился внезапно, как захлопнутый гештальт: в мою идеальную картину мира не входило быть счастливой рядом с кем-то, кроме Феди. Я закрывала на это глаза. Я не хотела их видеть. Рядом с Котом я была неидеальной. И чем сильнее были чувства, тем страннее я их называла: дружба, симпатия, манипуляция, привязанность. Чем это было? Всем этим вместе или явно чем-то другим?

Вот, например, весь пронизанный радостью наш поход на снежную Мамзышху. Кот бывал там несколько раз с друзьями на мотоциклах, но пешком не ходил не разу, а мы с мужем были осенью предыдущего года. Это несложный и приятный, и к тому же визуально красивый трек к вершине горы. Мы собрались в ноябре, Кот со своими женой, сыном и Кирой, и мы с Федей, нашим сыном и Ренатой. В Сочи было плюс 19, в Абхазии 21С. Достаточно быстро прошли границу. Доехав до середины горы, мы увидели первый снег. Выше на дороге появился лед, а потом непроходимая глубокая колея. Мы оделись, оставили машины и пошли пешком. Девчонки мне казались очень нежными, они жаловались, но шли вперёд, в гору. Тяжелее всего было моему мелкому. Кроме того, что он все время проваливался в снег почти по колено, ему понравилось падать в колею, на мягкий снег, и потешно двигать руками-ногами. Сначала я смеялась, но потом даже его друг отказался ждать, и мы оказались с ним в самом хвосте, и сын стал ныть, что никуда не хочет идти.

Колея закончилась, мы шли по пихтовому лесу, он оказался отличным фоном для ярких контрастных фото. Небо хмурилось тучами и периодически плевалось снежной крупой. На одной из вершин, развернутых к морю, деревьев стало меньше, и все, кто мог, весело съехал на туристических пенках-сидушках вниз. У детей поднялось настроение. Когда деревья совсем закончились, идти стало неожиданно тяжело: дул резкий сильный ветер, он сыпал льдинками в лицо, поднимал снег с земли и кружил его, хлопьями кидая в глаза. Ноги при этом через шаг проваливались то по щиколотку, то по колено в неутоптанный снег. Девчонки постоянно спрашивали меня и Кота, идем ли мы дальше, и я отвечала, что идем, а Кот – что вот, до вершины совсем чуть-чуть осталось. Для южных жителей, где круглый год температура выше ноля, первый зимний поход казался экстремальными.

Федор решил сократить путь через гору, и сын пошел с ним. Когда я увидела их, выходящих из-за поворота, злилась метель и было заметно, что мой ребенок еле держится на ногах. Он забрал у отца бандану и полностью натянул ее себе на лицо. Вместо его глаз я видела нарисованные белым на бордовой ткани глаза Будды. Похоже, плохие погодные условия мой сын воспринял как игру, как вызов.

Буря мглою небо кроет, и, кажется, черно-серая туча так низко, что можно ткнуть в нее пальцем – и она лопнет тонной снега, как воздушный шарик. Временами, когда мгла спадает, можно разглядеть кажущееся отсюда свинцовым море. На пляже тепло и солнечная погода. Блики от воды передают привет тусклыми солнечными зайчиками. В Сочи нет ни одного такого места, чтобы высокая гора находилась близко к побережью. С Мамзышхи можно рассмотреть Олимпийский парк. В хорошую погоду он как на ладони. Сейчас прорисовываются только контуры стадиона Фишт и Ледовой арены. В прошлом году мы разговорились здесь с местными пастухами. Они рассказывали, что когда в Сочи было открытие и закрытие Олимпийских игр и салют, многие жители Абхазии приезжали на гору посмотреть, радовались, как дети, стреляли из ружей в воздух. Сейчас здесь, кроме нас, нет никого.

Еще десяток шагов. Ноги вязнут в снегу. Еще десяток и еще. Наконец, мы на вершине вопим от радости, что добрались, и фотографируемся. Здесь стоит металлическая пирамидальная конструкция, сверху на ней развивается флаг Абхазии с красной ладошкой. Стараемся поместиться в кадр, чтобы были и флаг и все лица. Несмотря на холод и метель мы справились! Мы справились!

Сейчас я не помню ни одной реплики Кота из этого дня, мы даже не шли рядом. Но мы все были в одной команде, вместе смотрели на белые холмы и заснеженные карстовые воронки, вместе вперед тащили за руку детей, преодолевали трудности, и поддерживали друг друга. И это сплочало. И каждого наполняло радостью.

29 мая 2022

Марафон трезвости внезапно окончен.

Ну что ж, закончился мой марафон трезвости, и я употребляю уже третий день по вечерам. Пробовала сопротивляться, не получается. С алкоголем легче. Я не напиваюсь, но три коктейля – это уже показатель, который мне не нравится.

Дома уныло, и, как всегда хочется сбежать туда, где нет ответственности и детей. Но вместо этого я пишу свой дневник нытья.

Кот… Тебя уже нет, а я продолжаю разговаривать с тобой. Смотри, какой сегодня закат: под темной серо-черной светло-голубая, за ней зеленая, утопающая в цвете беленого томата. Тебе бы понравилось. Если бы был на горе, снял и прислал бы в группу. Думаю о тебе так, как будто тебе доступны еще чувства или восприятие. Или на тренировке по яхтенному спорту, я изо всех сил тяну на себя фал, чтобы расправить генакер, а ветер рвёт канат из рук и старательно заворачивает парус. Яхта набирает скорость, в лицо летят брызги, и я, упираясь подошвами в пол, жмурюсь от радости и от солнца. Передаю тебе мысленно: смотри, как круто, ты же собирался попробовать, но не успел. Смотри моими глазами сейчас. Смотри, в метре от борта стая дельфинов-белобочек, они охотятся, показывая свои блестящие спинные плавники, как в тот день на SUPах в Абхазии. И мне кажется, ты ещё что-то можешь увидеть, ты ещё здесь. Можешь почувствовать радость или удивиться. Хотя все нити потеряны уже давно, мне не дотянуться до тебя.

Читала книгу про мозг. Там вера во все, что не доказано наукой, называется типом шизоидного мышления. Все эти видения, веры в приметы, совпадения. А общение с потусторонним миром, подсказки вселенной, разговоры с мертвецами – не что иное как псевдогаллюцинации. Меня, конечно, очень напрягли такие название и определения. Ну что ж, пусть будет так. Мне нужно справиться с твоей смертью, и пока что ты очень нужен мне здесь.

Я подумала еще и пришла к окончательному решению, что термин «псевдогаллюцинации» мне совсем не подходит. Знаете, чем они от просто галлюцинаций отличаются? Сумасшедший думает, что галлюцинацию видит не только он, но и все вокруг. Псевдогаллюцинации – это когда ты со своими демонами пьешь чай на кухне в уютной ламповой атмосфере. И эти подкроватные монстры, голоса и знаки – твои, персональные. Не доступные никому другому. Я оставлю своих демонов при себе, только назову их по-другому. У меня своя теория. Пусть лучше будет магический реализм. Это когда ты веришь не только в плохое, но и остаешься открытым для доброго, светлого. Время и пространство смещаются куда-то, чуть в сторону, обретая дополнительный смысл, и тебе становятся доступны знаки.

Едем в электричке с Олимпийского парка в Сочи. Какие-то реднеки рядом смотрят трансляцию футбола на полной громкости. Хочется спрятаться, укрыться от этой звуковой волны. Достаю эйрподсы, запускаю свой плейлист. Проблемы со связью, в отличие от мужиков с футболом, и многие треки не грузятся и не включаются. Тыкаю пальцем во все подряд. Включается In da ghetto Скрилекса. И сразу вспоминается тот, кто любил этот трек. Вспоминаю, как кривлялись под него на Рице и год спустя – в Пицунде. За окном сплошная зелень. Через два дня лето. И вдруг проезжаем мост с надписью от руки «I miss you”. Я тоже детка, я тоже… спасибо за знак.

Когда мы ехали в ту сторону, я этой надписи не видела. Когда поедем мимо этого моста в следующий раз, ее уже закрасят коммунальщики. Вот она, обычная ежедневная магия. Только успевай замечать.

Дэвид Юм утверждал, что вера в причинность не может быть обоснована рационально, это лишь результат обычаев и привычек. (Мы строим свои выводы исходя из прошлого опыта, но новый не обязательно должен его повторять). А мне кажется, что причиной всему Кот. Его дух? Его сущность? Что-то такое. Он слишком быстро и неожиданно оказался выдернут из этой жизни, и не только я не готова с ним расстаться, он сам не готов расстаться с этой жизнью сейчас. Кот не хочет уходить, исчезать, растворяться и посылает мне знаки. Мои записи в дневнике для него как спасательный круг, держась за который, он может присутствовать здесь и сейчас.

Линия жизни.

Вдруг вспомнилось, левиафаном всплыло откуда-то из глубин, давно забытое и незначительное обрело смысл. Мы сидим на даче, за столом на улице, одни. И он почему-то, глядя на меня, спрашивает:

– А ты по руке гадать умеешь?

Я показываю щель между большим и указательным пальцем размером в миллиметр. Но он все равно тянет руку – давай.

Беру его ладонь своими:

– Так из меня гадалка, если честно. Вот это линия судьбы, смотри, какая чудесная. Аккуратная, ровная. Судьба тебя хранит. До поры до времени. Потому что здесь, дальше разрыв. Вот линия жизни, по ней можно сказать, сколько ты проживешь. – Я измеряю его линию жизни, на 32 годах она прерывается и идет отдельными тонкими линиями к запястью. Вот, смотри, он здесь разрывается, и это означает либо тяжелую болезнь, либо смерть. Но я не верю в твою смерть в 32.

– Я тоже не верю, – после секундной паузы добавляет он.

– Тогда давай считать, что это болезнь, с которой ты справишься и доживешь до 72.

– 72 – это реально долго! Я столько не проживу, – смеется Кот. А я смотрю ему в глаза с укором. – Ну с судьбой и жизнью понятно, а что хорошего у меня?

– Линия сердца у тебя идеальная. Всю жизнь будешь одну женщину любить и будешь счастлив с ней.

– Вот это круто, – мечтательно говорит он, а я продолжаю:

– А здесь у тебя еще и любовница появляется.

– Вообще, класс! А она меня любить будет?

– Будет-будет, она у тебя надолго.

– А еще?

– А еще… – я всматриваюсь в его ладонь, – офигеть! У тебя такой же крест, как у меня.

– Где? Где? – не понимает Кот. Обвожу ему пальцем линии, и теперь он тоже видит крест в квадрате в центре своей ладони. Потом показываю такой же знак у себя.

– Это значит, что мы связаны? Это значит, что мы – брат и сестра? – шутит он.

– Ага, – и оба наследники династии Мин, просто нас разлучили в детстве, – подыгрываю ему я. – Это означает колдовские способности, – отрезаю шутки я. Если хочешь, можешь их развить.

– И быть как Ведьмак? – с восторгом неймется ему.

– Угу. И шевелить Плотвой.

– А еще?

– Ну вот это холм Марса и он означает твою воинственность. Драться, конфликтовать, выяснять отношения любишь?

– Раньше любил. Теперь не очень. А еще?

– Это холм Венеры и его цвет говорит о повышенной сексуальной энергии.

– Ну это я и сам знаю, – выпрямляет он спину и плечи, в голосе чувствуется смешная подростковая гордость. – А еще?

– А еще я не знаю! А вот подожди, – мои пальцы доходят до колец на сгибе запястья. – Вот видишь эти кольца? Видишь, какие они в этом месте изогнутые?

– Вижу, вижу, – нетерпеливо, в ожидании откровения, бормочет он. – И что они означают?

– Они означают что роды у тебя будут трудные.

– Что-что? – смеется он. – Роды? Ты про Лису что ли?

– Нет, про тебя! – выжидаю театральную паузу, играя на его недоумении. – Ну я же говорила, что больше ничего не знаю, а ты мне «еще, еще».

Он с интересом рассматривает свою руку.

– Ах вот, вспомнила, – добавляю я, – согни ладонь в кулак. – Детей у тебя будет трое… нет.. двое.. – Я уже отпустила его руку, но он настойчиво протягивает ее мне, улыбаясь.

– Мало! Еще что-нибудь вспомни!

– Так и поняла, гадание не при чем, ты млеешь, когда я к тебе прикасаюсь. Сразу бы сказал! – я наблюдаю за его реакцией, улыбаясь своей шпильке до ушей. Вижу, как он хочет ответить колкость и сейчас его разорвет, даже под глазом мышца дернулась, но он сдерживается. – Ладно, продолжим. Длина фаланги на этом пальце указывает, что сердце и эмоции у тебя преобладают над мозгом. По требованию души поступаешь часто.

– Я работаю над тем, чтобы принимать решения с холодной головой.

– Вот и правильно. Дерзай! У тебя получится! – я с вызовом смотрю ему в глаза.

– Так, значит, ты нагадала мне, – игнорируя подколки, резюмирует он, – короткую жизнь, одну жену и два ребенка? А пол ребенка не указан?

– Две полоски одинаковые, значит, дети будут одного пола.

– Так значит, будет еще один сын! – радуется он.

– На твоем месте я б не сильно в это верила. Сама особо в эти гадания не верю, – отпускаю его руку я и отхожу за стаканом воды (слишком долго, склонив головы, мы касались друг друга). – и вообще, что за идеи о короткой жизни? Живи ярко, умри быстро?

– Свобода, правда, рок-н-рол! – показывает он мне «козу».

– Вот дурак, – незлобно бурчу я в стакан. – А где вот эта программа любого мужчины: построить дом, поставить бизнес на ноги, дожить до старости, воспитывать внуков? Срубить дерево, посадить печень, в конце концов?

– Печень я и так посажу, – угрожает он. – А остальное… – вдруг опустив лицо и ссутулив плечи, берет он паузу для раздумий, но уже через секунду продолжает: – Так неинтересно!

(Коронный аргумент людей с синдромом гиперактивности, после которого спорить становится бесполезно).

Между Достоевским и науч-попом.

Сколько раз мы оставались вдвоем и разговаривали с Котом о важном. В наших отношениях я была и чувствовала себя старшей. Он прислушивался, задавал вопросы. Например, в самом начале нашего знакомства Кот спросил, нашла ли я смысл жизни? А когда я ответила, что да, очень сильно удивился, и сказал, что я из всех, кому он задавал этот вопрос, ответила на него положительно. Ему было интересно узнать подробности моей теории.

Я рассказала ему, что искала смысл своего существования лет с 16. Начитанная Толстым, Достоевским и Библией, верила, что смысл моего существования в очищении души страданием. В 10-ом классе писала водянистые сочинения на эту тему, бла-бла-бла. Со временем страдания стало слишком много, а ощущение чистоты так и не появилось. Тогда закралось сомнение: вдруг вся эта история – не моя? Чем же тогда ее заменить? Годам к 30 я открыла для себя науч-поп про мозг и нейробиологию. Ну и что же оказалось? Смысл существования – не более, чем участие в эксперименте эволюции. Выживание вида и передача генов. Другого биологического смысла у человечества нет. Мы отнюдь не цари природы и не покорители космоса. А если верить Хоккингу, возникновение и существование человечества – это не божественный промысел, а случайное стечение очень редких, прямо-таки уникальных обстоятельств.

– Жить стало как-то проще, – убеждала я Кота, – когда смыслом бытия оказалось вырастить приспособленных к изменениям внешних обстоятельств детей, а не вот эта вот «широта духа» или «трудовой подвиг». И самые простые, самые примитивные люди понимают эту цель интуитивно. Без груза ответственности великих свершений и дышится легче. Можно, конечно, ставить себе разные цели, и мы все их себе в течение жизни ставим. Но, оказывается, просто выжить и оставить после себя потомство – это тоже нормально. Особенно, если жизнь настолько не устроена, что не все базовые потребности закрыты. Вот когда ты обеспечен и все идет, как по маслу, можно думать о высоком, о вкладе в развитие нашего вида. Изобрести пенициллин или открыть существование электричества, сделать великий шаг для человечества.

Кот сначала соглашался. Потом я спросила, какие цели в жизни у него. Он сказал, что не настолько масштабные. Построить бизнес и дом, сделать счастливой жену, вырастить детей, обеспечить им хорошие жизненные условия. То есть по большому счету все тоже свелось к выживанию и сохранению ДНК. И тогда он подумал и сказал, что для него выживание – это слишком низкая планка.

– Ну а как же можно не учитывать это? – спросил он и процитировал, закатив глаза, видимо, так легче вспоминалось, – «Любовь – единственный разумный и удовлетворительный ответ на вопрос о смысле человеческого существования».

Я пришла в восторг! Ничего себе такую цитату запомнить! Он читал Эриха Фромма! А Фрейда? Кот ответил, только «Толкование сновидений».

Иногда мы разговаривали про воспитание и мотивацию детей. Много вопросов обсудили, но секрет «как заставить ребенка слушаться с первого слова» нами так и не был обнаружен. Ему все хотелось изменить мнение сына, увлечь его экстремальным спортом. Сын этому отчаянно сопротивлялся. Я посмеивалась над Котом, что он в неравную борьбу ввязался. Дети часто бунтуют против наших убеждений и яростно отстаивают право быть собой. Но Кот тоже никак не отступался от идеи сделать из упертого флегматика копию себя.

А еще мы часто обсуждали гендерные роли в традиционной семье. После списков «женщина должна», я несколько раз грозилась купить «Домострой» и треснуть им Кота. В первый раз, правда, пришлось объяснять, что такое «Домострой». Вспоминая, как, заставила составлять его список «мужчина обязан» из такого же количества пунктов, как «женщина должна», всегда улыбаюсь.

Но у Кота была и своя житейская мудрость, та, которой не хватало мне. Он никогда не нес плохое настроение в семью. Если ощущал себя после работы уставшим, перегруженным и готовым сорваться, то брал мотоцикл и уезжал на час-полтора в лес. Рассказывал, как после возвращался домой счастливым, выкатав плохое настроение и злость на высоких холмах, трудных подъемах и глубоких оврагах. А я думала, какая это хорошая идея, между одним и вторым стрессом взять немного времени для себя.

31 мая 2022

В гости к богу, с дыркой в трусах.

Мне снилось, что мы едем в автобусе, еще старом, СССРовском, типа «Львов», со сдвоенными дермантиновыми сидениями, и мне очень плохо физически. Я привалилась на грудь, почти сползла на колени своему спутнику, а он удерживает меня от падения обеими руками и уговаривает, ну потерпи еще чуть-чуть, скоро приедем. Слева окно, за ним свет и пыльные серые ростовские пейзажи. Левая моя рука перекинута через плечо спутника и вцепилась в его короткие волосы. Я тяну за волосы, находя в этом какое-то удовольствие, даже через боль и тошноту. Мой спутник во сне – старый друг и однокурсник Антон, которого я не видела уже лет 15.

Сон имеет продолжение, в котором я уже не вижу смысла, а вот за эту первую часть сознание зацепилось. Удивительно, по-моему это один из первых снов после потрясения от смерти Кота, первый, из которого поутру хоть что-то вспомнилось…

Я спрашиваю себя, проснувшись, откуда ощущение удовольствия во сне? От чего оно? И отвечаю себе – кто-то остается со мной, кто-то оказывает мне поддержку, когда мне плохо. Так банально и просто.

Где-то растворились друзья и подруги, мама, мои влюбленности. Остался только Федор, временами он поддерживает меня, а временами с ним страшно и больно… и самой приходится быть сильнее его, особенно в моменты, когда хочется сжаться калачиком и спрятаться в домик. Тому, кто далеко от тебя, легко выставлять себя идеальным, а вот когда ты взаимодействуешь с кем-то день ото дня, то сталкиваешься с его слабыми сторонами и недостатками. Иногда любовь побеждает всё. А иногда кажется, что делается всё, чтобы победить любовь, разорвать её, вытоптать все ростки под корень…

Единственный, кто всегда верит в тебя – это бог. Он смотрит на тебя на протяжении всей твоей жизни и никогда не говорит, что ты некрасивый, или глупый, или толстый, или плохо воспитываешь детей, или не блещешь в бизнесе, варишь невкусную кашу или неумело карвишь на сноуборде. Но и его любовь настолько нематериальна, что иногда кажется, ее почти и нет. Но бог все знает о принятии: когда ты придёшь к нему с молитвой и раскаянием, даже с дыркой в трусах, в мятой одежде и с немытой головой, что бы ты не сделал, как бы не нагрешил, он простит и примет тебя.

Но нам всегда хочется живого, богоподобного. Чтобы всегда смотрел на тебя и не разочаровывался, всегда молчаливо поддерживал и прощал. Счастливы те, кто в своей сембе на годы находит всеприятие и поддержку. Остальные их ищут и алчут всю жизнь.

1-1-1-2-2-2-3-3-3

Подвал.

Я читаю молитву и спрашиваю бога: «Он сейчас у тебя? Можно мне поговорить с ним?». Ответ приходит легко и быстро: «Начинай».

Я, как сомнамбула, бреду за телефоном, сажусь на диван, открываю заметки. Пальцы летают по клавиатуре, рождая слова.

«Аааська! Ты всегда была особенная для меня, с самого первого раза, как я тебя увидел. Непокоренная, как гора. Грустная и печальная. Мне хотелось разгадать твою загадку. Развеселить. Мне нравилось, когда ты улыбалось, от этого как-то теплело в душе.

Ты была не как все. Мудрая. Другая. За тобой хотелось тянуться, ты всегда восхищала меня. У тебя был свой источник силы, такой независимый от мужского внимания и чужой самооценки – и от того непонятный настолько, что хотелось разгадать его секрет. Ты тянула меня не сидеть скучно дома, ты тянула заниматься классным. Тем, чем нравилось мне. С тобой было так легко. Ну ты же помнишь наш разговор о сексе, ты поддержала его без глупости и смущения, я был удивлен. Поражен твоей внутренней силой. Что там есть у тебя еще?

Таких, как ты, нужно беречь. Мне всегда хотелось беречь тебя. Особенно, когда ты уставала и не сдавалась. Мне кажется, иногда ты была прямо стальная, и женщина не может быть такая сама по себе, ей приходится быть такой рядом с не очень сильным мужчиной. Федор должен бы был беречь тебя больше. И я об этом говорил ему. Меня всегда удивляло, как Федор любит тебя. И чем ты его так удерживала? Отличным сексом? Колдовством? Я пытался узнать, но ты не раскололась. Точно колдовство было в тебе; в том, как ты смотрела на меня. Я думал об этом… ты не смогла бы врать всем в глаза, а совесть точно не позволила бы тебе приходить к нам домой, общаться с Лисой, ты бы просто выпилилась из наших дружеских отношений. Да и я начал бы относиться к тебе по-другому, прятал бы тебя, отделял от семьи. В общем, мой выбор был, чтобы ты была рядом чаще. Не таясь, открыто.

Я не чувствовал разницы лет между нами. Были моменты, когда казалось, что только тебе можно рассказать, только ты понимаешь меня. С тобой было интересно говорить на любую тему, и ты умела слушать. Никогда не спрашивала совета. Хотя, кто его знает, какой совет я мог бы дать тебе. Про машины? Зачем оно тебе? (Знаешь, мне до сих пор жаль, что ты не водишь). Удивляло, ты в отличие от других, больше спрашивала про меня, чем рассказывала о себе. А мне хотелось, чтобы было наоборот, хотелось знать тебя лучше.

Мне нравилось дразнить тебя. Иногда хотелось докопаться до тебя так, чтобы ты показала свою слабость, чтобы эмоции поперли из тебя изо всех сторон, чтобы ты меня стукнула, но не получилось ни разу. Я не хотел перейти грань и обидеть тебя.

У нас было столько планов на следующий год. Питер, Байкал, Камчатка. Териберка? Теребонька? (Как вот это смешное название поселка, где можно на северное сияние смотреть?) Вернуться в Адыгею и пройти каньон летом. Хотели съездить на Лисью днюху в Чегем, полетать на парапланах. Съездить с вами за границу. С тобой и Федей не было бы скучно.

Вообще, хотелось чаще видеться и обнимать тебя. Я чувствовал, как ты млеешь и расслабляются твои плечи. Был вызов в том, чтобы обнять тебя у других на глазах, когда они не замечали. На общем фото, за столом, или когда все увлеченно рассматривают что-то интересное. Ведь все слишком сконцентрированы на себе. Я помню нашу эволюцию «обнимашек» при встрече, когда сначала ты только прикасалась ко мне рукой, позже, годами спустя, обнимала меня боком, и в Адыгее в первый раз обняла меня целиком, по-настоящему. Ты тогда так честно обрадовалась нашему приезду, что сначала я подумал, что ты уже пьяная. А ты не была. И я понял, что-то изменилось. Вообще, с нового года все изменилось. Мы стали ближе. Я рад был встретить этот Новый год с тобой. А потом катать первого.

Мне нравилось видеть свое отражение в твоих глазах. Ты ценила во мне именно то, чем я хотел гордиться, и делала вид, что не замечаешь мои недостатки.

Нас объединяли горы, у тебя – свои, у меня свои. Общими были те, где мы катались на сноуборде. Я не любил ходить в походы, а ты не умела кататься на мотоцикле. Я надеялся, что втяну Федора и вдруг ты тоже научишься. Но, если честно, даже с самокатом у тебя получилось не очень. В принципе, можно было и совместить. Это ты ж уговорила меня сводить вас следующим летом на Семиозерье, (хотя на моте было бы лучше!). Но так ты могла увидеть своими глазами места, которые я мог показать тебе до этого только на видео. Снимая видео, я представлял, как смотришь их ты, (ну и пацаны еще), в общем, только тем, кто может оценить красоту гор, мне и хотелось их показывать.