Зеленая Любовь бесплатное чтение

Послепредисловие

– Строганов, что это за штабель между диалогами?

– Почему ты всегда так остро реагируешь на мои описания?!

– Потому что они в абзац.

– Ради красоты!

– Ради одной березы!

– Когда пытаешься словами нарисовать природу, то в дело всегда вмешивается витиеватость.

– Забудь это слово вообще. Сожги где-нибудь. И закопай.

– Какое?

– Витиеватость. У тебя не описания, а паровоз. Причем не электричка, а именно товарняк с углем. Пока эти сорок два вагона проедут, можно умереть. А потом вообще забыть, что был там где-то машинист в самой голове. Смекаешь?

– Разве не так писатели украшают свой текст?

– Как? Колючей проволокой из запятых?!

– В твоем детстве, наверное, только про Тимура и его команду читали…

– Так. Ты позвал меня, чтобы я с тобой читал твой роман и хлопал? Я тогда позвоню Ксюше, пусть она приезжает и хлопает.

– Оставь мою младшую сестру в покое! И давай так, если бы мне нужны были аплодисменты, я бы тебя ни за что не звал.

– Тогда сядь обратно. Осталось немного.

Тебя тут только не хватало

Кирилл

1

– Что там только что упало?! – Кирилл откинулся на спинке стула, выглядывая в коридор. – Мам?! Ты живая?!

– Все хорошо, сынок! Не отвлекайся!

Ласковый голос сильно контрастировал с металлическим звоном падающих в раковину тарелок. Пока он тут пытался сосредоточиться, мама намывала посуду из серванта, сочтя ее слишком пыльной для приличного дома. В этом не было абсолютно никакой необходимости. Но мамы всегда видят грязь там, где ее никогда не было.

Ксюша за его спиной прыснула. Сестра сидела на кровати по-турецки с планшетом на коленях. Последние часа два она смотрела отечественный ужастик. Предсказуемая и плохо продуманная охота на поселковую чупакабру. Но сестра бы от этого комментария отмахнулась, сказав, что следит за постановкой кадра и цветокоррекцией.

– Ксюха, пойдешь сейчас к маме на кухню, – угрожающе сказал Кирилл.

– Давай не надо. – Она поставила на паузу. – Мне и дома их хватает.

– Ты же в Москву собиралась, – напомнил Кирилл. – Подруги звали.

– Мама с папой сказали, что после ремонта они и так будут закрывать кредит до пенсии. Поэтому денег мне не светит. А мы с Лизой решили, что зимой съездим. Москва не сбежит, а лето лучше посвятить подготовке к пересдаче сессии.

– И ты изо всех сил как посвятила себя. – Кирилл кивнул на планшет, где на весь экран растянулось перекошенное от ужаса лицо главного героя. Возможно, встреча с чупакаброй наконец-то состоялась.

– А то, – одухотворенно сказала она. – Ты когда-нибудь слышал о выгорании? Вот, я решила начать летние каникулы с его профилактики.

– Господи. Первый курс прошел, Ксюша выгорела.

– Не обесценивай. – Она состроила гримасу. – Мне эта физика в кошмарных снах снится.

– Так и должно быть. Учеба редко бывает интересной.

– Если ты в жизни так бурчишь, страшно представить, что у тебя в романах. – Она широко улыбнулась и начертила в воздухе нимб над головой, когда брат метнул на нее уничтожающий взгляд. – Ладно-ладно, молчу. Про что пишешь, кстати?

– Про… – Кирилл тут же поник. У него всегда были проблемы с тем, чтобы в двух словах описать свое творчество. Слишком много всего: философские проблемы, продуманный мир фэнтези, где жили эльфы, гномы и люди. К этому добавлялись любовная линия, большая война королевств, темная история главного героя. В общем, ничего общего с ширпотребом, который сейчас с таким удовольствием поглощала Ксюша.

– Опять все страдают и колдуют? – подсказала сестра.

– Они не страдают, а переживают личностный кризис!

– Ладно, пусть будет кризис, не ори.

На кухне в очередной раз что-то рухнуло в раковину, и они оба вздрогнули. Кирилл вздохнул и свернул вкладку с недописанной главой.

– Ты мне скажи, чего им на даче не сиделось? – спросил он, заметно раздражаясь. – У отчима же свой загородный дом возле Малиновки, разве нет?

– Ага, – ответила Ксюша. – Ни разу там не была, но родители хвалят. Говорят, что там уютно и живописно. Даже спутниковая тарелка стоит, чтобы интернет ловил.

– Тебе лишь бы интернет.

– Ну твои-то эльфы и без интернета приходят. Главное правильных грибов в волшебном лесу собрать.

Кирилл громко фыркнул. Несмотря на то, что у них с сестрой были общие родители, ощущение складывалось такое, что кто-то из них двоих приемный. Скорее всего, он сам.

Время бежит слишком быстро, и Кирилл перестал успевать за тем, чем сейчас интересовались подростки. Ксюше в сентябре исполнилось девятнадцать лет, тогда как Кирилл в конце августа справил свой двадцать пятый день рождения. Небольшая разница, а пропасть между ними все шире и шире.

– Вернемся к главному. Почему родители не поехали на дачу, если в квартире капитальный ремонт?

– Поэтому и не поехали. – Ксюша покачала головой. Пучок, в который она намертво затянула непослушные светлые волосы, грустно поболтался в такт. – Ты же знаешь Андрея. Отчим должен проконтролировать каждую деталь, они туда почти каждый день ходят изводить бригаду.

– Ужас какой.

– Позавчера им криво положили плитку в ванной. Пришлось оттирать вот это вот, чем ее скрепляют. Такой скандал был. Твои эпические битвы эльфов с гномами и рядом не стояли.

– И после этого они решили вообще за каждым стыком лично следить?!

– Ну, ты же рядом живешь. Андрей сказал, что с дачи они будут ехать часа два. А тут – всего десять минут пешком. И можно опять искать кривые стыки.

Кирилл подпер голову рукой и невидящим взглядом посмотрел куда-то в пол. Отпуск у него начинается с понедельника, сегодня четверг. Он ведь специально взял два дополнительных отгула, чтобы отдохнуть подольше. Но родители будут страдать с ремонтом еще недели две, не меньше.

И как теперь реанимировать свою музу, когда мама роняет тарелки в раковину?

Когда Кирилл написал свой первый роман, ему было семнадцать. Он прекрасно помнил, как в голову выстрелило идеей. Как он самоуверенно сел за клавиатуру и начал строить свою нелепую историю о тайной мафии, которая похищала человеческие жизни.

Первую неделю в голове висел туман эйфории, он чувствовал себя самым настоящим режиссером фильма. Пока шел в школу, надевал здоровенные наушники и слушал самые свои любимые песни, представляя их саундтреками к будущему фильму, который снимут по его шедевру. На переменах что-то торопливо записывал в тетради, когда приходило вдохновение. Целую неделю засыпал, представляя, как его персонажи разговаривают друг с другом.

И никому ни за что не рассказывал, что пишет самый настоящий роман. Иначе они спугнут волшебство, вдохновение его покинет, и работа застопорится.

Вдохновение смылось очень быстро. Через месяц идея книги про мистическую мафию и девушку, которая их обнаружила, казалась самой идиотской на свете. Кирилл тщетно переслушивал все песни, которые раньше давали второе дыхание. Под которые персонажи так реалистично проживали кинематографичные моменты своей жизни. Ничего. Идея как была идиотской, так и осталась.

Учился он чуть лучше, чем плохо. К экзаменам готовился как к виселице – совсем никак или иногда запоем наверстывал что-то за пару часов. Но идея дописать книгу не умерла. Каждый раз Кирилл притаскивал себя за волосы, чтобы продвинуть свой дырявый сюжет немного вперед. Если настроения совсем не было, он перечитывал, что уже написал. По пять раз исправлял тавтологии. Грузил кирпичи причастных оборотов почти на каждое существительное. Поглядывал на книгу Достоевского на полке. Вспоминал, что сквозь настоящую литературу нужно продираться, чтобы добраться до сути.

Свое творение он закончил на майских праздниках. Пролистав сумасшедшие сто пять страниц материала, радостно прыгал на стуле. Конечно, каждый сюжетный поворот требовал оправданий. Герои говорили как на всю голову блаженные. Вместо шедевральной достоевщины получился уникальный вырвиглаз.

Домашний принтер стал первой жертвой его романа. Бедный старый агрегат подавился зажеванной бумагой. Потом примерно то же самое произошло с теми немногими читателями, которым довелось с этим творчеством знакомиться.

И все-таки Кирилл собой гордился. Даже тогда, в семнадцать лет, признать поражение и дописать было гораздо проще. Подумаешь, криво. Подумаешь, глупо. Главное – усидчивость. Если у него получилось один раз, получится и второй.

Потом случились университет и книги режиссеров по сценарному мастерству. Вся самоуверенность схлопнулась еще на этапе введения. Ближе к теории об арках персонажей Кирилл хотел рыдать и жечь рукописи.

Он переписал себе в блокнот все схемы классических сюжетов, по которым снимаются высокобюджетные фильмы. И хоть бы одна чертова идея на эту схему улеглась!

Чем больше конспектов, советов и схем, тем меньше его унылая муза хотела высовывать голову из панциря. Именно так он ее и представлял. Древняя унылая черепаха, которая лежала на всей этой теории как кирпич. Спала или умерла, сказать было сложно. Куда делся этот грациозный феникс, который толкал его писать ерунду? Пускай ерунду, но он ведь писал!

Планы на отпуск были грандиозные. Кирилл думал развернуть тут активную писательскую деятельность, которую откладывал из-за плотного рабочего графика в офисе. Вставать пораньше с утра, заваривать себе кофе и садиться за работу. Всю прошлую неделю он читал статьи о грамотном распределении времени, устанавливал на смартфон приложения-таймеры, которые помогли бы не отвлекаться. По его подсчетам, первая часть романа, которую он начал дня три назад, должна быть закончена через две недели или около того. Сделано было все, даже план сцен подробно расписан. Одного он не учел – криво положенной плитки.

Он любил свою маму и уважал нового отчима, который души не чаял в новой семье. Но в двадцать пять лет желание жить отдельно вполне естественно. Кроме того, он привык быть один. Отпуск на то и дается, чтобы провести его так, как хочется. Знал бы, поехал на море. Писал бы там.

Море… Если так подумать, то чем река не море?

– Ксюш, я, наверное, соберусь и поеду на дачу Андрея. – Кирилл закрыл ноутбук и принялся упаковывать его в специальный рюкзак для компьютерной техники. – Есть там интернет или нет, я готов на все, лишь бы остаться в тишине. Возьму свою машину, заеду в супермаркет и двину. Далеко, говоришь, туда ехать?

– Э-э-эй! – воскликнула сестра. – Ты меня тут бросить собрался?!

– Вся комната в твоем распоряжении. Никто тебя не обделяет.

– Да сдалась мне твоя комната! – проворчала Ксюша. – Сейчас там доделают ванную, и мы пойдем ее отмывать. Не так я представляла свои летние каникулы.

– Со мной хочешь? – усмехнулся Кирилл. Он обернулся на письменный стол, прикидывая, что еще нужно взять с собой.

– Естественно! Представь, сколько я там всего наснимаю!

– А родителям кто с уборкой помогать будет?

– Как насчет тебя, прозаик? – язвительно уточнила Ксюша. – Или я что-то пропустила, и ты у нас выпал из семьи в игре на выбывание?

– У меня отпуск.

– А у меня каникулы!

Повезло родителям с помощниками.

Тяжело вздохнув, Кирилл прикинул, что Ксюша, скорее всего, целыми днями будет сидеть в интернете или бегать по садовому сообществу со своим новым фотоаппаратом. Больше всего на свете Ксюша любила фотографировать и записывать видео, которые потом монтировала и укладывала на жесткий диск. Ее творчество наседало на память компьютера как носорог на велосипед, поэтому приходилось постоянно покупать внешние носители. Сестра планировала этим летом путешествовать вместе с подругой и генерировать новые фильмы. Но из путешествий остались лишь походы на кухню за бутербродами.

– Спроси у мамы, отпустит она тебя со мной или нет, – сказал Кирилл, и Ксюша тут же радостно вскочила с кровати и крепко обняла брата.

– Ты самый лучший! – Она чмокнула его в макушку, растрепав и без того всклокоченные светлые волосы. – Считай, что я уже готова.

На сборы не ушло много времени. Кирилл достал из-под кровати здоровенную сумку, с которой должен был посещать спортзал. Сумка была как новая, только слегка покрылась пылью. Ничего удивительного, спорт вошел и вышел из списка привычек за первый месяц тренировок.

Зеркала в зале придумали, чтобы следить за техникой выполнения упражнений и воодушевляться успехами. Вместо вдохновения Кирилл увидел в отражении позади себя лысого детину. Тот одной рукой поднимал гантель с цифрой, которую Кирилл хотел бы увидеть хотя бы на своих весах.

Картина маслом. Позади надрывается кряжистый мужик, а рядом в отражении стоит грустный Кирилл – щуплая земная оболочка с грифом от штанги. Просторная футболка висит на нем как на вешалке, из кроссовок выглядывают носки с лягушками, колодцы крупных карих глаз подсвечиваются панихидной любовью к спорту. А вечно растрепанные волосы стоят дыбом. Но не в стильном начесе как у местных бодибилдеров, а как у летучей мыши, которая весь день провисела башкой вниз.

И вот сумка, наконец, вспомнила, зачем покупалась. Летних вещей у Кирилла было немного, поэтому упаковаться получилось минут за десять. Оглядевшись, он сгреб зарядные устройства, наушники и прочие мелочи. Вот без них точно никак не обойтись, а одежда – дело десятое. Он туда не гулять едет, а работать над романом.

И пускай у него опубликована пока только пара повестей. С суммарным количеством просмотров, не превышающим количество пальцев одной руки.

Ксюша уже собралась и теперь громко убеждала маму, что ничего с ними на даче не случится. Андрей согласился буквально сразу же, вручив Кириллу связку ключей от дома и убежав в свое строящееся логово. Лицо у него было такое довольное, будто он что-то задумал. Наверное, тоже с ума сходил от восторга, проживая в двухкомнатной квартире вчетвером.

Мама рассказывала Ксюше про то, что в их семье не принято бросать детей одних, но та напирала с решительностью грузовика. Имела полное право. В отличие от одноклассников, сестра никогда не ходила по вечеринкам, ни разу не пробовала алкоголь и сигареты. Кто-то называл ее парниковым помидором, но Кирилл-то знал, что ей это все было просто неинтересно.

Зато она до щенячьего визга любила смотреть обучающие фильмы про монтаж видео, возиться с отснятым материалом, который показывала только брату и паре своих друзей. Иногда во время работы в редакторе слушала какую-нибудь аудиокнигу про маньяков или подкаст про то, как распознать психопата в толпе. Ксюша так быстро определилась с любимым занятием, что становилось даже немного завидно. Какое кому дело до того, что монтировал видео каждый второй?! Ее уверенность в том, что можно сделать еще лучше, вдохновляла и угнетала одновременно.

Кирилл в этом возрасте давился философской литературой и шедеврами античности, которые были сильно не по возрасту. А что поделать – создавал себе образ загадочного и никем не понятого поэта. Писателей много, а он такой один, смотрите. Только сейчас хватало мозгов признаться, что дело не в загадочности, а в замкнутости и нежелании открываться людям. Особенно искренним и громким, которые всегда шутили и ждали того же от окружающих.

Взяв со стола ключи от машины, он грустно окинул взглядом комнату. Его одинокая берлога, логово эскаписта и затворника, у которого даже друзей толком после университета не осталось.

Ну, кажется, это все. Осталось только поцеловать маму, пообещать, что будет звонить каждый вечер и не пустит Ксюшу одну в лес к медведям. Косолапые этого не переживут.

2

– Ты точно помнишь, где нужно повернуть? – Ксюша припала к стеклу, разглядывая мелькавшие вдоль дороги изумрудные кустарники. – Андрей говорил, что там где-то должен быть переезд…

– У нас есть навигатор. – Кирилл кивнул на стрелку на GPS, ползающую по карте.

Ксюша тихо усмехнулась и осторожно зафиксировала фотоаппарат, снимая природу, мимо которой они проносились вдоль узкого шоссе. Кирилл успевал разглядеть все только покадрово, изредка вскидывая взгляд. Нужно было следить за потрескавшимся асфальтом дороги, чтобы ничего не отломить от машины на внезапной рытвине.

И вот она, пасторальная красота загородной жизни. Молочно-белое почти осязаемое небо с синеватыми тучами. Горизонт, расчерченный бесконечными линиями электропередач. Гористая местность, укрывающая разлом между небом и землей. Холмы, укутанные в зеленое покрывало леса.

Перед выездом из города они заехали в большой супермаркет и вынесли оттуда три пакета вкусной и полезной пищи: чипсов, лапши быстрого приготовления, газировки и шоколада. Конечно, Кирилл, будучи мудрым и взрослым братом, настоял на том, чтобы они взяли что-то посерьезнее сухариков и утрамбовал на дно тележки увесистые пакеты с крупами, молоко и две банки тушенки.

Шоссе было абсолютно пустым, мимо лишь иногда проезжали тяжелые грузовики. В летней предгрозовой тишине природа словно замерла, и Кирилл приоткрыл окно. Наконец-то можно заглушить кондиционер, пекло отступило в хмурые тучи.

Они проезжали мимо деревенских автобусных станций, возле которых никого не было – погода и довольно поздний вечерний час не располагали, но именно это Кириллу и нравилось. Безлюдные места добавляли даже обитаемым деревням спокойной загадочности. Ветер в приоткрытое окошко рвался резкий, громкий и свежий – тот самый ветер, которым нельзя надышаться. Ветер, который с громким порывом врывался в душный салон, сметая летнее марево и принося запах далекого дождя и лета.

Кирилл взглянул на навигатор. Ехать оставалось минут двадцать. Теперь главное было не пропустить мост над небольшой речкой, который пролегал через железнодорожный переезд и выводил в деревню. Оттуда было совсем недалеко до садового товарищества «Приозерный». Туда-то им и нужно.

Ливень ударился в лобовое стекло, расплываясь неровными потеками, раздуваемый ветром. Кирилл тут же закрыл окно. Небо впереди неестественно быстро темнело, деревья на его фоне стали будто еще зеленее.

Молча взглянув на навигатор, Кирилл повернул руль, и «тойота», чуть сбавив скорость, двинулась через пути, покачиваясь, как корабль на волнах. Миновав зеленую железнодорожную будку, они въехали на небольшую деревенскую дорогу. Осторожно двигаясь через основную улицу по мокрому блестящему асфальту, оба молча оглядывались по сторонам. Свернув на проселочную дорогу, усыпанную галькой, «тойота» ощутимо закачалась, подпрыгивая на рытвинах и выбоинах.

– Дальше Бога нет, – мрачно прокомментировала Ксюша, когда ее начало потряхивать из стороны в сторону. – Надеюсь, нас не съест медведь.

– Оставь надежду всяк сюда входящий, – весело поддержал Кирилл.

– Рули давай, не отвлекайся. Не хочу, чтобы мы застряли в какой-нибудь канаве и полночи звали на помощь.

Солнце, несмотря на окончание дождя, так и не выглянуло. Впереди появилась дорога, змеившаяся в сторону «Приозерного». Ее утоптанная вымоченная дождем пыль с обеих сторон обхватывалась болотом и плотными зарослями камышей.

– Вот это он забрался, – присвистнула Ксюша, не уставая поражаться могуществу местной природы. – Я думала, тут будет какая-нибудь пашня, асфальт и домики.

– Мне очень нравится. – Кирилл улыбнулся. – Уединенно и живописно. Вдохновляет на творчество.

– А ты знал, что тут всякую древнюю лепнину искали?

– Какую еще лепнину?

– Я в интернете сегодня прочитала, когда смотрела фотографии. – Ксюша разблокировала телефон и нахмурилась. – Блин, связи совсем нет. Статью не открою.

– Расскажи своими словами.

– Археологи тут нашли какой-то привал древних людей.

– А-а-а, слышал. – Кирилл кивнул. – Верхнепалеолитическая стоянка. Об этом писали на городском сайте, у меня баннер выскакивал. Ксюш, а лепнина-то тут причем?

– Ну, горшки они там искали, наконечники, утварь всякую.

– Лепнину, – передразнил Кирилл и рассмеялся. Сестра шутливо ткнула его в бок.

Хватаясь за руль как за спасательный круг, Кирилл надеялся, что машина не влетит в какой-нибудь неожиданный валун, который разнесет ему подвеску. Осторожно съехав с горы на узкую дорогу, он сбавил скорость, и теперь они осторожно черепашились по мокрой дороге, молча оглядываясь по сторонам. Редкие домики, старые развалюхи, огромные болотистые местности и зеленый бархат холмов в вечерних сумерках.

Наконец, впереди показались большие железные красные ворота с покосившимся знаком, на котором зелеными буквами было что-то выведено.

«Приозерный».

– Господи, мы выжили. – Ксюша облегченно откинулась на спинку кресла и выдохнула. – Я уж думала, что потеряемся в тайге и придется звонить маме.

– Как бы мы потерялись, если здесь не было ни одной развилки? – проворчал Кирилл, поглядывая на рогатку совсем узких дорог. – Это, кстати, первая. Куда нам надо?

– Андрей говорил, что все садовое товарищество объединено кругом вот этой вот дороги, поэтому все равно. – Ксюша приподнялась с места. – Но быстрее будет налево. Там как раз наша улица.

Постройки в садовом товариществе были настолько же разными, как их владельцы: деревянные покосившиеся заброшенные избушки, монументальные каменные коттеджи с изящными беседками, аккуратные домики с детскими бассейнами и велосипедами во дворах. Наконец, Кирилл остановил машину возле чугунной ограды, плотно увитой плющом. Андрей что-то говорил про то, что нужный дом можно узнать по растительности как в джунглях.

– Тут. – Ксюша нетерпеливо отстегнула ремень безопасности.

Домик, покрытый кремовым сайдингом, уютно нахохлился посреди большой осторожно подстриженной лужайки. Окна первого и второго этажей выходили на заросшую ограду и ягодные кусты. Справа от калитки маленьким бордовым Титаником громоздился не то гараж, не то железная углярка. Рядом с домом бежевым пирожным стояла летняя кухня – маленькая копия основного дома с точно такой же коричневой крышей.

– Как красиво, – выдохнул Кирилл. – Очень уютный дом. Видно, что в него много сил вложили.

– Очень красивый и, слава Богу, маленький. – Ксюша решительно зашагала через лужайку возле гаража. – Не представляю, как можно спать в огромном коттедже посреди тайги. Я бы точно засыпала с иконой.

– А ты побольше ужасов смотри на ночь.

– Одно дело фильм, а другое – настоящая тайга за огородом. – Сестра пыталась говорить серьезно, но не удержалась от улыбки. – Хотя, ты прав. Нужно иногда отвлекаться на что-нибудь мирное. Без нечисти и маньяков.

Последних она вспомнила вполне вовремя, через секунду их веселье полностью улетучилось. Ксюша, которая уже добралась до угла дома, повернулась и замерла, распахнув глаза.

– Что там такое? – Кирилл прибавил шаг, догоняя сестру. Проследив направление ее взгляда, он остолбенел от неожиданности.

Тяжелая железная дверь, от которой Андрей выдал связку ключей, оказалась открыта нараспашку. Дверной колокольчик, висевший над антимоскитной шторкой на магнитах, слабо позвякивал, покачиваясь на сквозняке.

– Ограбили? – выдохнула Ксюша, хватаясь за рукав брата.

– Не знаю. – Кирилл, казалось, прирос к своему месту, совершенно не представляя, что им делать.

– А если они еще здесь?

Лучше бы она вообще этого не произносила.

Буквально тут же как в самом настоящем фильме ужасов за их спинами явственно послышались тяжелые шаги. Сестра обернулась гораздо резвее и завизжала во всю силу легких, еще крепче хватаясь за руку Кирилла. Ее крик пролетел во влажном воздухе почти осязаемой оглушающей волной. Потеряв способность соображать от страха, Кирилл тут же прижал сестру к себе.

Прямо от бани, пересекая большую поляну, к ним медленно шагал высоченный мужчина. Лица было не разглядеть – его скрывала плотная черная маска без единой прорези. Старая выцветшая штормовка почти трескалась на широких плечах, голову закрывал капюшон. Но самое страшное – огромный колун, который незнакомец крепко сжимал в руке.

– Вы кто? – Кирилл не узнал собственный испуганный голос.

– Распутин, – густым басом отозвался незнакомец.

Услышав фамилию, Кирилл словно окаменел. «Распутин… Не может быть! Этого не может быть!» – панический вихрь мыслей в голове. Перед глазами возникло бородатое лицо Григория Распутина, святого черта, который держал в страхе царскую семью.

– Григорий Ефимович? – переспросил Кирилл сиплым голосом. В горле резко пересохло.

– Дурак что ли совсем? – Незнакомец стянул с лица маску и отбросил капюшон.

– Господи, Артем, ты?! – Ксюша истерично хихикнула и облегченно выдохнула.

– Он самый. – Распутин весело отсалютовал и засмеялся.

Кирилл все еще стоял неподвижно, пытаясь осознать перед собой человека, которого никогда раньше не видел. Внушительный рост, широкие плечи, коротко остриженные светлые волосы. Но самым любопытным в его облике были глаза – серые, живые и пронзительные, с ловкими искрами в глубине.

– А что ты тут делаешь? – растерянно спросил Кирилл, все еще не до конца придя в себя.

– Ну… – Артем подбросил в руке здоровенный колун и усмехнулся. – Пугаю знать. Лечу царевича. Дрова колю на шашлык. Вожусь с кабачками Андрея. Теплицы открываю-закрываю. А вы?

– У родителей ремонт, они сейчас у Кирилла живут, а мы путешествуем. – Ксюша улыбнулась, с интересом разглядывая нового знакомого. – Слушай, я тебя только на фотографиях видела!

– В учебнике истории Государства Российского? – Он подмигнул и перекинул пронзительный взгляд на второго гостя. – Кирилл, ты чего как дрын проглотил?

– Просто Андрей не сказал, что ты тут…

– Мой крестный отче с головой в ремонте как ихтиандр, – отмахнулся Артем. – Они тут с вашей мамой сначала пронеслись агропромышленной катастрофой, а потом уехали на свою стройку.

– И тебя заставили следить за огородом? – спросила Ксюша.

– Да я сам сюда каждое лето рвусь. У меня тут все детство прошло. Хорошо, что Андрей никогда не был против, сам нас сюда возил еще щеглами.

– Ничего себе ты огородник…

– Ага. Танцуй, редиска, плачь, морковка. – Он переложил колун в другую руку и протянул ладонь для рукопожатия. – Давайте еще раз сначала. Артем Распутин.

– Кирилл Строганов.

– Очень приятно. – Артем снова повернулся к сестре, которая сияла как начищенная монета. – А ты Ксюша, да?

– Ага! – Она с удовольствием пожала его громадную ладонь. – Вот круто! Я никогда не видела, чтобы человек закрывал ростом половину неба! Хорошо, что Андрей ничего не сказал про тебя. Кирилл бы тогда точно не поехал.

– Прекрати, – пробурчал он.

– Да чего там. – Артем засмеялся и закинул колун на плечо. – Я не самая веселая компания, но, думаю, за старшего брата сойду. Могу вас тут протащить по самым красивым местам. Одному не так интересно.

Именно таких людей меланхоличный Кирилл старался избегать. Слишком сильно они сотрясали его внутренний дзен своей уверенностью. С ними никогда не знаешь, как себя вести.

– Это ваша там машина стоит? – Артем указал на «тойоту» и достал из широкого кармана штормовки мятую пачку сигарет. Зажав, одну в зубах, он чиркнул спичкой и задымил. – Убрать бы.

– А куда мы можем ее убрать? – спросил Кирилл. – На ближайшее поле отвезти?

– Ну, хочешь – в поле, если тебе двор не угодил. – Распутин стряхнул пепел в траву.

– Эти ворота открываются?!

– Тут все ворота открываются. – Артем поставил колун рядом со стеной дома и зашагал в сторону калитки. – А как ты думаешь нам дрова привозят?

– Рискну предположить, что грузят на дорогу, – пробормотал Кирилл.

– Ага, конечно, станут они… – Он осекся, словно задумавшись. Потом безразлично отмахнулся. – Ну, вообще да. На дорогу.

– А на дорогу почему? – спросила Ксюша, стараясь успевать за длинноногим братом. – Потому что водители в спешке?

– Нет, потому что водители в БелАЗе. – Распутин раскинул руки, чуть не убив шагавшего рядом Кирилла. – Представь, такая домна на колесах. Если она назад сдаст, то весь забор в малину вомнет. А воня-я-яет!

– БелАЗ-то?

– У них у всех труба как бассейн. Тут на днях к соседу ЗИЛ с черноземом приезжал. Они пока торговались, грузовик успел целый курорт для вулканологов нахлопать. Думал, не прокашляюсь.

– И как мы их откроем? – перебил Распутина Кирилл, наклоняясь к ограде почти вплотную. – Тут все заросло плющом.

– Посторонись.

Распутин зажал сигарету в зубах, освобождая руки, и наклонился к резной ограде. Повозившись с ржавой цепью, он откинул ее в траву и немного пошатал массивными руками створки. Ворота оказались опутаны разными лозами с двух сторон, которые разрастались так, что не мешали механизму открытия. Осторожно навалившись на правую чугунную створку, он молча кивнул Ксюше, чтобы та точно так же подперла левую.

– Ой! – Сестра оступилась и едва не ткнулась лицом в землю. Завалившись назад, она слишком резко надавила на ворота. Плющ под ее спиной недовольно зашипел листьями. – Все нормально. Равновесие восстановлено.

Артем кивнул и перевел взгляд на Кирилла, который недоверчиво разглядывал образовавшийся проем.

– Строганов, не тяни. – Распутин кивнул на машину. – Падай в аппарат.

– Не фамильярничай, – мрачно откликнулся тот.

– Извиняюсь. – Артем фыркнул носом, отмахиваясь от побегов плюща, лезших в лицо. Сигарета, зажатая в уголке рта подсвечивалась оранжевым светляком. – Господин возничий, поторапливайтесь, пока нам за мещанский шиворот муравьи не насыпались.

– Муравьи?! – Ксюша едва не рухнула второй раз.

– Тихо-тихо. Не должны. Пчелы могут.

– Пчелы?!

– Да не бойся, они спят уже. – Артем еще раз махнул головой, выпутываясь из зеленой хватки. – Ну, ты долго там?!

– Думаю, как заехать, – ответил Кирилл и завел мотор. – Ладно, я попробую назад сдать и аккуратно свернуть.

– Действуй. – Артем снова затянулся и выпустил облако сизого дыма, мечтательно глядя в небо. – Извините, что напугал. Я не особо разбирался, как выгляжу со стороны. Колун еще этот…

– Все хорошо, – сдавленно откликнулась Ксюша, точно так же уворачиваясь от цепких побегов. – Если бы не твоя эта сетчатая черная маска, я бы не визжала. Зачем она тебе?

– Так комары. – Распутин снова фыркнул, когда из зарослей к нему вылетело какое-то насекомое. – Ну, началось. Если Кирилл не поторопится, эти собаки нас съедят.

– Какие собаки?

– Так комары. – Упершись плечом в створку, Артем повернул голову, наблюдая за маневрами машины Кирилла. – Пилот, аккуратней, по ногам мне не проедь.

Едва не поцарапав дверцу машины углом чугунной ограды, Кирилл осторожно припарковал «тойоту» возле углярки.

– Отлично! – Артем махнул Ксюше. – Все, баста, закрываем.

– У соседей, кажется, свет зажегся, – пробормотала Ксюша. Она указала на небольшую голубую избушку чуть правее их участка. Артем повернулся, обеими руками упершись в створку.

– Там живет добрая бабушка Валя, – пояснил он, осторожно поправляя выбившиеся из зеленой прически побеги плюща. – А прямо рядом с нами – отставной подполковник Игнатий Петрович, которого здесь зовут просто Петровичем. Вот его я бы лучше не будил.

– Ой. – Ксюша прижала руку ко рту. – Конечно, надо уважать соседей.

Кирилл выбрался на лужайку и хлопнул дверцей. Опершись на багажник, принялся наблюдать за тем, как Артем и Ксюша пытаются состыковать створки.

Из сотрясаемых зарослей плюща вылетел крупный белый мотылек. Трепет его легких крылышек замерцал в сумеречном воздухе. Уже в эту секунду Кирилл понял, что перед соседями завтра придется извиняться с шампанским. Сестра всегда боялась бабочек.

Ксюша спокойно вытаскивала из волос мелкие листочки, а маленький бомбардировщик уже устремился по самой логичной траектории, пролегающей мимо ее носа. Это, как говорится, секунда до катастрофы.

Кто такой стайерский йодль по сравнению с акустической силой его сестры? Визг разнесся по окрестностям так же мощно, как вой учебной тревоги. Распутин, методично перематывавший створки ворот, тут же разогнулся. Цепь громко бахнула об чугунный забор, резонируя во всей ограде чисто и звонко. Ни дать, ни взять – сигнал к обеду в пионерском лагере.

– Опять этот хулиган! – донеслось откуда-то справа. – Никакого покоя!

– Это кто? – Ксюша аж присела, заслышав голос недовольной женщины.

Артем успел только открыть рот, когда угрожающий голос добавил:

– Распутин, паразит! Попадись мне завтра!

– Это Нюра Витальевна, – тихо пояснил Артем и повернулся в сторону дома слева, где только что зажегся свет. Он повысил голос, добавив ему искренней доброжелательности. – Прошу простить, больше не повторится! Доброй вам ночи!

– Да чтоб ты провалился, блудень!

Хлопнула оконная створка, и соседка скрылась в доме. Свет погас. Артем покачался с пятки на носок, а Ксюша протяжно шмыгнула носом. Больше комментариев не нашлось.

– Совершенно очаровательная женщина. – Распутин улыбнулся и снова присел на корточки и снова взялся перематывать створки. – Отчаянная лесная партизанка. Только партизаны обычно с врагами воюют, а она с поселком. Попробуй только где нашкодь – этот отставной егерь тебя из любого угла тайги достанет. Раньше была вожатой в лагере, поэтому в лобовой атаке удавит любого неугодного.

– Значит, она просто воспринимает лес как свою стихию, из которой черпает силы, – глубокомысленно заметил Кирилл.

– Как сомалийский пират захваченное судно она его воспринимает. – Артем скривил лицо, стараясь затянуть узел ржавой цепи, которая никак не поддавалась. – Зато не пропадет, и лес с ней не завянет. Ксюх, а ты мотыльков что ли боишься?

– До смерти, – тихо призналась она. – Фобия. Простите, что завизжала.

– Тогда с утра на поляну не выходи.

– Почему?

– Мы тебя потом не откачаем. – Он подергал импровизированный замок, проверяя его на прочность. – Они там такими тучами с газона взлетают! Снегопад в обратную сторону.

Ксюшу передернуло, и Артем тихо засмеялся. Отряхнув руки от пыли, он повернулся к Кириллу, который все это время стоял возле машины, облокотившись на багажник.

– Давайте с сумками вам помогу.

– Я сам, – решительно ответил Кирилл. Неужели он и без помощи не справится?!

– Да не сопротивляйся ты. В одну ходку все утащим и поставим, наконец, чайник. Устал я сегодня, жуть.

Переосмысление

Артем

На его втором этаже все по-прежнему. Две кровати друг напротив друга. Широкое окно, занавешенное плотными шторами. Старая магнитола и стопка компакт-дисков – привет из детства.

Лежа на спине, Артем молча смотрел в потолок. Про каждое лето в деревне он ребятам соврал. Раньше так оно и было – все детство он бегал загорелый как котлета, топтал шлепанцами поселковые дороги, находил себе приключения, играл с друзьями. А потом случилось то, что случилось. И все детские воспоминания превратились в звонкие пощечины. Чем веселее было воспоминание, тем сильнее удар.

Распутин потянулся к магнитоле, чтобы сделать погромче. Звукоизоляция в доме отвратительная, но советские ВИА – это не сигнал тревоги. Не проснутся.

Резко потянуло правое плечо. Вся грудная клетка с самого утра ныла. Огород тут был не при чем – тело продолжало болеть даже когда он целыми днями лежал на диване. Он вздохнул и потянулся к помятому блистеру с таблетками. У кого аскоробинки, у кого – ибупрофен. Странное чувство, когда на лице у тебя улыбка, а в теле что-то трещит по швам. И кто бы знал, как это прекратить.

Услышав скрип половиц на первом этаже, Распутин выключил магнитолу и надел наушники. Непривычно, что его одинокую неделю разбавили совершенно незнакомые два человека. Крестный, конечно, удачно женился, но можно было бы и предупредить.

Андрей наверняка сделал это специально. В последнее время они почти не разговаривали. Крестный беспокоился. Как смог, так помог. Отправил ему гуманитарную помощь в виде живых людей, с которыми давно не хотелось общаться.

Хотя, стоило признать, Ксюша ему понравилась – такая живая и доброжелательная. Он усмехнулся, представив, как помогает ей выбирать палку, которой лучше всего лупить крапиву. Разница в возрасте, конечно, есть, но лучше об этом не задумываться.

От зануд Артем всегда старался держаться подальше, однако Кирилл ему таким не показался. Да, пытается быть взрослее, нагоняет на себя серьезности. Распутин не раз видел, как такие эстеты потом скакали в резиновых сапогах по лужам.

Но самое главное – Кирилл кого-то ему напоминал. Вопрос – кого? Так легко разбираться в людях, когда смотришь на них сверху вниз. А попробуй понять послания собственного мозга… Если бы он лучше осознавал, что чувствует и мог бы это выразить словами, жизнь стала бы значительно легче.

Рыцарь сублимации. Страшно – смейся. Устал – смейся. Больно – смейся. Если нет сил смеяться – пой. Не напевай, а голоси. Во-первых, сбросишь напряжение. Во-вторых, реакция окружающих обязательно заставит посмеяться.

Круг замкнулся.

Смейся.

Таблетка подействовала, и мышцы плеча расслабились. Устроившись на боку, Распутин прибавил громкости, чтобы Жанна Агузарова своим бодрым вокалом заглушила другие мысли. Мягкие гитарные мотивы, песня звучала то тише, то громче. В конце концов, она растаяла в поволоке крепкого сна.

Будь со мной, будь со мной, будь со мной всегда ты рядом.

Бублик

Кирилл

– А ну-ка стоять!

Кирилл подпрыгнул на месте, озираясь по сторонам. Вроде бы крик адресован не ему.

Часы на стене показывали половину девятого. Ксюша, спавшая на кровати возле противоположной стены, даже не отреагировала. Девушка громко сопела, закутавшись в одеяло с головой.

С улицы послышался отчаянный веселый лай и незнакомый мужской крик. Поднявшись с кровати и потирая заспанные глаза, Кирилл наклонился и приподнял шторку на одном из окон, выходивших на поляну.

– Бублик! Ах ты гюрза прожорливая!

Артем сидел на кресле-качалке вплотную к соседской ограде. Он радостно улыбался, развернув корпус так, чтобы ему было видно все, что происходит на соседнем огороде. А там сейчас вдоль грядок пронесся коренастый седой мужчина. Судя по вчерашним рассказам Артема, это и был тот самый отставной подполковник Петрович.

– Бублик! – громыхнул он.

– За эти бублики платите рублики… – безмятежно запел Распутин, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет и закуривая. – …что для республики всего милей.

Пел он очень мелодично, Кирилл даже заслушался. Сам же диверсант Бублик растворился в кустах, которые тормошил коренастый сосед с военной выправкой. Кирилл замер в ожидании. Он полагал, что куст жимолости сейчас выплюнет маленькую шкодную болонку. Каково же было удивление, когда оказалось, что Бублик – это здоровенная черно-коричневая немецкая овчарка. Та лохматым снарядом вылетела на грядки с распахнутым розовым ртом. Глаза блестели от бесконечной радости, язык вывалился из пасти. Собака однозначно наслаждалась невероятно смешной игрой, чего нельзя было сказать о раздосадованном хозяине.

– Дрянь лохматая!

– Сестра гулящая – дрянь настоящая, а братик маленький – карманный вор.

– Лучше молчи! – Петрович, наконец, сдался и оперся на забор прямо над головой Распутина, переводя дыхание. – Ох, извел меня этот шелудивый…

Артем усмехнулся и запрокинул назад голову, миролюбиво улыбаясь.

– Закурите, товарищ подполковник?

Сосед угрюмо кивнул и хмуро принял сигарету. Толстый черный кабель с оборванными концами свисал из его руки, будто удав, не справившийся с жертвой.

– Все самое вкусное обглодано, – прокомментировал Артем, протягивая Петровичу коробок спичек и кивая на провод. – Бублик постарался?

– Ну не я же, – проворчал сосед и бросил яростный взгляд на своего воспитанника. Тот стоял возле грядки с викторией, пуча глаза. – Слонопотам. Сожрал мой телевизор.

– Да-а-а, ситуация. – Артем перекинул руку через забор и пару раз свистнул, приманивая собаку к себе. – Что ж ты, морда слюнявая, творишь?

– Ух, глаза бы мои тебя не видели. – Петрович демонстративно отвернулся от овчарки, пока та радостно приближалась к протянутой руке. – Теперь с утра никаких новостей не послушаешь.

– Что может быть бодрее утром, чем осознание того, что мир катится в тартарары? – Артем ласково потрепал собаку между ушей. Пес благодарно вилял хвостом, упираясь головой в его ладонь. – Правда, Бублик?

Бублик был солидарен.

– Темка, не посмотришь, может можно его заклеить как-то? – спросил Петрович, грустно глядя на провод.

– Этот обшарпыш уже нельзя. – Распутин поднялся с кресла качалки и потянулся. – Посмотрю у себя, должен быть запасной. Или я из остатков тебе новый сделаю.

– Вот спасибо, сынок.

– Да чего там. – Он подмигнул Бублику. – А ты больше папку не обижай, дурень лохматый.

Лохматый дурень радостно гавкнул и понесся в конец огорода, где ограду плотно обступали заросли деревьев. За их участками не было ничего, кроме старого сенокоса, переходящего в холмистую местность тайги.

– А кто это у тебя вчера визжал на участке? – Петрович кивнул в сторону ворот. – Машина еще такая солидная. Женился что ли?

– Никак нет. – Артем улыбнулся. – Друзья приехали.

– Друзья… – Петрович округлил глаза, но потом быстро сообразил, о чем идет речь. – А-а-а, это Машкины, наверное, пострелы.

– Они самые.

– Сослали тебе молодежь на воспитание?

– А я тебе уже не молодежь?

– Ну, тебе сколько? Двадцать…

– Тридцать четыре мне, Игнатий Петрович. – Распутин подмигнул. – Еще молодой и озорной.

– И то верно.

Окончание беседы Кирилл уже не застал, отправившись в комнату, чтобы одеться. Накинув просторную футболку и шорты, он вышел во двор. Несмотря на утренний час, солнце уже припекало, заливая ослепительным светом ярко-зеленую лужайку.

Артем стоял возле летней кухни, жуя кусок колбасы.

– О, первый пошел. – Он энергично пожал руку Кириллу, отчего у того все плечо заходило ходуном. – Ксюша спит?

– Доброе утро. Вроде зашевелилась, когда я начал одеваться.

– Отлично. Я как раз пошел греметь содержимым чердака. У соседа овчарка слопала провод от телевизора, представляешь?

– Ничего себе. – Кирилл зевнул. – Какая драма.

– Кстати, из еды ничего интересного нет. – Распутин вытер руку о штанину. – Но что найдете – все ваше. У плиты работает только нижняя левая конфорка.

– Ага.

– Не спалите там ничего.

Проводив Артема недовольным взглядом, Кирилл крикнул Ксюшу и вошел в летнюю кухню. Убранство было довольно скромным: куча потертых ковров, покрывавших холодный железный пол, небольшой круглый стол, старый советский буфет с посудой. В углу Кирилл заметил умывальник и здоровенное ведро. Чуть правее от входа – холодильник и плита, которым лет было больше, чем Петровичу. На единственной кухонной тумбе под окном выстроились микроволновка, чайник и тостер, которыми, судя по виду, никто не пользовался. Видимо, Артем – один из тех ребят, которые питаются макаронами, бутербродами и солнечным светом.

Остановившись возле старого советского холодильника, Кирилл изучил содержимое. Скудно, зато все продукты свежие. Он еще с университетских времен научился готовить так, что у всех за ушами трещало. Речь шла не о высокой кухне. Высший пилотаж – это приготовить вкусное и сытное блюдо из остатков. Прихватив из холодильника все, что могло напоминать завтрак, Кирилл повернулся к кухонной тумбе.

Из дома выплыла заспанная Ксюша. Коротко пожелав брату доброго утра, она плюхнулась за стол. Выглядела сестра так, будто опять до трех часов ночи зачитывалась подборками оборудования для начинающих клипмейкеров. Прокашлявшись с изяществом хриплого деда, она извлекла из кармана небольшую картонную коробку.

– Только не говори, что ты сюда притащила свою колоду! – воскликнул Кирилл.

– Я без Таро из дома не выйду. – Она пару раз втянула носом воздух. – Это что, мой любимый омлет?

– Он самый. Сейчас еще кофе поставлю. – Кирилл оглянулся по сторонам в поисках турки. – Ладно, железная кружка тоже сойдет.

– Золотые у тебя руки, братец. Это даже без Таро очевидно.

Поставив перед сестрой тарелку с омлетом, Кирилл торопливо отвернулся к сковороде, занявшись другими двумя порциями.

– Ты же понимаешь, что нельзя предсказать будущее, просто разложив карты на столе! – пробурчал он, едва успев убрать кофе с плиты.

– Понимаю. Но что-то в этом есть. – Она нахмурилась, разглядывая разложенные карты. Потом наклонилась через весь стол к своей тарелке и заправилась почти половиной порции. После чего вернулась к созерцанию дня грядущего.

Из дома показался Артем, накинув на шею длинный провод, который пришлось обернуть вокруг шеи, чтобы он не болтался по земле. В руке он стискивал маленький ящик с инструментами. Откинув москитную сетку, Распутин заглянул внутрь и тут же расхохотался. Слишком уж сильно Ксюша напоминала суслика, который готовился к зимовке – набитые щеки и глубокомысленный взгляд гадалки.

– И раскинет она и разложит благородных своих королей! – Артем тут же задвигал плечами, накрываясь проводом как цыганка платком. – Ксюха, убирай пасьянс, ешь нормально, а то не вырастешь.

– А куда мне расти? – спросила она, наконец прожевав. – Мне двадцать будет в сентябре.

– Какие твои годы.

Кирилл отвернулся от плиты, и Артем покрутил в воздухе проводом, который перемотал вокруг шеи, все еще пританцовывая.

– Карты старые лягут как веер на платок с бахромой по краям!

– Не зацепись там нигде – удушишься. – Кирилл едва успел увернуться от просвистевшего возле лица шнура.

– И цыганка сама… Да я тебя умоляю. Подо мной и якорный канат бы бахнул. – Артем, казалось, только сейчас заметил сковородку и тарелки, сразу изменившись в лице. – Вы что, действительно кашеварили?

– Ага. – Кирилл поставил на стол третью порцию омлета. – Будешь? Кофе черный или…

– Черный. – Он округлил глаза, недоверчиво заглядывая в тарелку. – Это что, все мне?

– Да. Надеюсь, у тебя аллергии нет, туда молоко добавляется. Мы вчера привезли.

– Я неприхотлив как деревенский свин. Что в корыто ни закинь – все радость.

Распутин уничтожил свой завтрак в пару укусов. Доев последний кусочек омлета, он довольно зажмурился.

– Кирюха… Если ты всегда так готовишь, то я бы перед тобой на одно колено встал. Подумай на досуге. – Артем снова громко засмеялся и подмигнул ошарашенному Кириллу. – Ладно, щеглы, я помчал. Там дед без телевизора грустит.

Оставив пустую тарелку, он резво выскочил с кухни, никто даже не успел ничего ответить. Кирилл, едва открыв рот, тут же его закрыл и плюхнулся на свободное место.

– Он мне нравится, – констатировала Ксюша.

– Специфичный персонаж.

– Кирюх, ты не отказывайся. Жених видный.

– Заткнись. – Он нахмурился и спрятался за чашкой кофе.

Еще пару минут они посидели в тишине. Расправившись с едой, Кирилл забрал тарелки и двинулся к раковине. Залив туда воды из ведра, прислушался. Очередная ария Артема, которая разливалась откуда-то из соседнего дома, где было открыто окно.

– Ежедневно меняется мода,

Но покуда стоит белый свет

Будет Бублика наглая морда

Жрать любой несъедобный предмет!

– О, что-то авторское. – Кирилл хмыкнул. – Он постоянно поет?

– Даже во сне.

– А ты откуда знаешь?!

– Поднималась на второй этаж за одеялом, которое он вчера предложил. – Ксюша подвинула на столе одну из карт. – Спал в наушниках под Агузарову. Подпевал.

– Ясно. – Голос Кирилла звучал как вердикт эксперта. – Скорее всего, музыкант.

– Думаешь?

– Ну, ты голос его слышала? – Кирилл принялся отмывать старую сковородку, плотно покрытую сажей. – Он вообще не фальшивит. Да еще эта манера его. Постоянно паясничает, любит быть в центре внимания. Точно музыкант, говорю тебе.

– Завидуешь.

– Я?! – Кирилл покраснел и сильнее поскреб губкой по сковородке. – Было бы чему.

Ксюша тихо усмехнулась.

– Хочешь расклад тебе сделаю?

– Не хочу. Ты в тот раз предсказала, что я разбогатею в течение года. Пять лет прошло, а я все в том же офисе.

– А премия к Новому году?

– Тоже мне предсказание.

– Знаешь, что карты говорят? – Ксюша сделала вид, что проникается их посланием, даже манерно провела ладонью над столом. – Что ты зануда.

– Очень смешно. – Он взял свою чашку кофе. – Я пошел писать. День уже идет к полудню, а у меня ни строчки.

Путь монаха

Артем

– Ну вот и все.

Распутин нажал на кнопку включения на пульте. Рядом скакал счастливый Бублик. Петрович упер руки в бока, но, когда на экране появилась его любимая ведущая новостей, радостно охнул.

– Ну, спасибо тебе! – Он похлопал Артем по спине. – Как обычно, за чекушку?

– Я больше не пью, – коротко сказал Артем. Его кадык нервно дернулся. Духовное отречение от этанола – это путь буддийского монаха. Однажды топивший слезы в водке всегда будет дергаться на предложение выпить.

– Это ты молодец. И… давно?

– Больше трех лет. – Распутин потупил взгляд, щеки обожгло. Он прекрасно помнил, как вел себя, когда считал водку эмоциональным глушителем.

– Нюра Витальевна тебя так и не простила? – Петрович кивнул на окно, в котором виднелся дом местной лесной партизанки.

– Я чуть лесной пожар не устроил. Имеет право.

– Эге… Слышал, как она тебя вчера отчитывала.

– Имеет право, говорю же.

– Артемка, ты не обижайся, но я сам думал, что ты или дуба дашь или закончишь в вытрезвителе.

Распутин кивнул, пряча руки за спиной. Он впился взглядом в старый календарь, который был не актуален уже с десяток лет. Выцветшая фотография, помятые уголки. То прошлое, которое постоянно было где-то рядом. Такое же выцветшее и мятое.

– Андрей там как? – осторожно продолжал Петрович. По нему всегда было видно, любопытничает он или искренне переживает. И дед действительно беспокоился.

– Он женился. Его отпустило.

– А тебя?

– В процессе. – Артем улыбнулся. Краем глаза взглянул на зеркало напротив. Тренированная улыбка, означавшая, что все в порядке. Выглядела очень искренне, несмотря на то, что под растянутыми губами замер крик о помощи. Но не у Петровича же ее искать.

– Рад, что ты вернулся в Приозерный, – сказал сосед и снова похлопал его по плечу. – Поближе к природе, и все будет как надо.

– Я тоже так подумал.

Разговор превращался в мучительный обмен любезностями. Распутин наклонился к Бублику, который следил за желтой бегущей строкой новостей и потрепал его между ушей.

– Бублос, приходи в гости. Я мясо замариновал. Тебе кое-что оставил.

Пес посмотрел так, будто и вправду принимал приглашение. Но только после просмотра утренних новостей с хозяином. Подхватив ящик для инструментов, Распутин остановился в дверях.

– Петрович?

– Что? – Сосед уже уселся на диван и приготовился сделать новости погромче.

– Поменьше смотри этой лабуды. – Распутин кивнул на телевизор. – Как ты там говорил… Поближе к природе. И все будет как надо.

Вечерний костер

Кирилл

В деревянном доме было гораздо прохладнее, чем на улице, и Кирилл с удовольствием устроился на кресле в основной комнате, где они с Ксюшей ночевали.

Вдоль противоположных стен вытянулись две кровати: двуспальная и узкая. Конечно, сестра тут же забралась на самую просторную, чтобы уместиться там с планшетом, фотоаппаратом и ноутбуком. Эта кровать упиралась во всеядную белую русскую печь, которая с удовольствием трескала все, что давали, начиная от угля и заканчивая бумажным мусором.

В другой комнате стоял стол со стульями и еще один холодильник с парой тумб. В самом углу – деревянная лестница, изгибом ведшая на второй этаж. Эта комната предназначался для зимних поездок, когда готовили на печи и не открывали летнюю кухню.

Пускай там и был стол, все равно не лучшее место для писательства. Второй этаж – место обитания Артема. Он точно будет половину дня бегать туда-сюда к лестнице и обратно, постоянно горланя песни.

Последний глоток кофе. Пора за работу.

Едва открыв ноутбук, Кирилл ощутил холодную хватку лени, которая сковывала воображение, хотя он и планировал написать как можно больше. Капризная муза пряталась за пеленой нежелания. Перед глазами темным экраном вставало осознание огромного пласта работы впереди. Каждая строчка давалась с трудом, каждое слово вытягивалось клещами из глубины души. Сколько раз он остановился, подбирая наиболее изощренное описание?

Пытка или охота за жемчужинами?

Пробежав взглядом по уже написанному абзацу, он удалил половину предложений, потом добавил побольше описаний. Все, чтобы угодить воображаемому читателю, которого Кирилл и сам не знал.

Все равно не то.

Эпическая схватка двух главных героев выглядела шаблонно и глупо как потасовка за школой. Значит, нужно еще больше причастий и описаний, чтобы подчеркнуть значимость героев. Больше фраз, больше ненависти. Так стало только хуже. Вообще непонятно, кто кого чем бьет. Тогда нужно попробовать отсечь лишнее.

А как отсечь, если он два часа придумывал архаичное описание брони? Стереть час непосильного труда одним нажатием кнопки?

Кирилл просидел со своей работой почти половину дня, вымучив всего четыре страницы. Ему не нравилось. Категорически. До отчаяния, до слез досады. Столько изучать средневековое оружие, чтобы в итоге получить эту ерунду… Да, текст получался отшлифованным и выверенным. Только вот живости в нем все равно не появилось.

Ни убрать, ни добавить, ни удалить, ни продолжить. Наказание какое-то.

«Вот тебе и продуктивный отпуск», – подумал Кирилл, с горечью взглянув на пустую чашку. Не идет, упорно не идет. Как же так? Самый популярный жанр, востребованное эпическое фэнтези, прославившее многих авторов, а у него не получается.

Нужно просто серьезно настроиться, заставить ленивую музу работать. Вспомнить, что читатели ждут. Их пока нет, но в теории они ждут именно этот роман.

Экран ноутбука мигнул, и на нем высветилась иконка о заряде батареи. Всего 10%. Кирилл нахмурился и машинально проверил адаптер. Тот был подключен. Тогда в чем дело?

Тяжело поднявшись с кресла, он пощелкал выключателем и тяжело вздохнул. Электричества нет. Возможно, около часа и чуть больше – старый ноутбук плохо держал заряд, на своей старой батарее он бы дольше не проехал.

Вот он, мерзкий плен бездействия. Ленивая часть мозга облегченно выдохнула, когда мучительный процесс творчества закончился. И все же, какая бесполезная трата времени! Нервы подорваны, а тут еще местный трансформатор вздумал издеваться.

Захлопнув ноутбук, Кирилл с отвращением засунул его в рюкзак и широким шагом вышел из дома. Солнце все еще нещадно пекло, однако на поляне залегли первые угловатые тени. Ветер зашумел в верхушках деревьев, принося с собой дыхание леса. На коже ощущалось теплое прикосновение лета.

Ксюша и Артем, казалось, его не заметили. Они сидели на большой деревянной скамейке, склонившись над железным тазиком с нарезанным мясом. Сзади мурлыкал небольшой раритетный кассетный проигрыватель. Они оба почти бездумно напевали, полностью увлекшись подготовкой к шашлыкам. Вот уж кому точно не пришлось притираться друг к другу. Два ходячих хаоса.

– Это что? – спросил Кирилл, присаживаясь на корточки и кивая на таз.

– Да вот, Бублика замочили. – Артем нанизал небольшой кусок на шампур.

– Ужас, Артем! – Сестра пихнула его в бок и утерла лоб тыльной стороной ладони. – Не слушай его, Кирилл. Бубля, иди сюда! Будешь мяско?

– Маринованное только ему не давай. – Артем откинулся назад, заглядывая в еще одну железную тарелку позади. – Вот, на. Я тут с твоих этих диетических куриных лепешек срезал.

– А ему сырое можно? Вдруг глисты?

– Сама ты глисты. – Артем снова вернулся к своему шампуру. – Это же не магазинное, я курятину в деревне покупал. Полевой, конечно, тот еще калдырь, но мясо обрабатывать умеет.

– Ну ладно. – Ксюша передернула плечами. – Бубленька, ты где?! Иди скорей!

Из-за угла дома появилась огромная овчарка. Весело распахнув пасть, Бублик, затрусил к протянутой руке Ксюши. С удовольствием взяв мясо у из ее ладони, он поднял здоровенную голову. Кирилл для него был еще незнакомым объектом.

– Спокойно, Кирюха, – предостерегающе сказал Артем, едва сдерживая смех. – Не выдавай страх. Бублос натаскан на адреналин.

По соседнему огороду с лейкой проходил усатый Петрович. Он бодро махнул Кириллу рукой и улыбнулся. В полубеззубом рту блеснул золотой зуб.

– Не боись! Эта груда шерсти и мухи не обидит!

Распутин фыркнул.

– Игнатий Петрович, у вас там крыжовник ссохся, шли бы вы уже.

– Как звать-то тебя? – Сосед прищурился, прижимая ребро ладони ко лбу, чтобы отгородиться от солнца.

– Кирилл.

– Вот что, Кирилл, поменьше его слушай. Раньше ведь точно так же было. Ему, видишь, донимать стало некого.

Несмотря на безобидность фразы, Кирилл заметил, как Артем напрягся, мгновенно изменившись в лице.

– Было время, когда… – Петрович встретился с грозным взглядом Распутина и отмахнулся. – А, впрочем, неважно. Просто на носу себе заруби, что Бублик – золотце.

Подтверждая слова хозяина, пес уже радостно вертелся возле ног Кирилла, стараясь ткнуться мордой в ладонь. Петрович подмигнул Артему и, не получив никакой реакции, двинулся вдоль грядок. Когда Бублик нагладился, то бодрой походкой отправился патрулировать поленницу за баней.

– Золотце… – растерянно повторил Кирилл, наблюдая за тем, как пес атакует обнаруженную между дров ящерицу. Не преуспев, он шлепнулся на зад и продолжил следить за тем местом, где только что исчезла добыча.

– Артем, все хорошо? – Ксюша отложила шампур и слегка наклонилась к Распутину.

– Абсолютно. – Он улыбнулся, хотя получилось уже не так бодро. – Я пойду в углярку за мангалом. Ты пока уложи шампуры на тазик и дуйте за огород.

На заднем дворе лужайку плотно обступали молодые деревья, высаженные здесь около пяти лет назад. Кедр, пара березок, пушистая сосна и бесконечное количество непролазных кустов тальника. За маленькими деревцами виднелся сенокос, там территория участка заканчивалась. Легкий ветер играл с листвой деревьев, те шептали в ответ как бесконечное зеленое море. В кронах деревьев весело щебетали птицы.

Кирилл нагнулся, поднимая старые сухие ветки. Несмотря на то, что полянка выглядела ухоженной, для пущей безопасности лучше собрать все, что может быть пожароопасно.

– Мне кажется, Артем расстроился, когда Петрович сказал, что донимать стало некого. – Ксюша нервно переступила с ноги на ногу. – Кирилл, ты меня слышишь вообще?

– Слышу, – сдавленно отозвался тот, подтягивая старые табуреты, сколоченные из досок и обрубков бревен. Не отвлекаясь от своего занятия, он задумался и откинул очередную ветку в сторону кустов.

– Что думаешь? – нетерпеливо спросила сестра.

– Что это не наше дело.

Они знали Артема меньше суток, однако резкая смена настроения действительно смущала. Всегда настойчивый и шабутной, он действительно словно померк изнутри. Неожиданная и напрягающая перемена.

– А если у него что-то не так? – начала она, но Кирилл ее тут же перебил.

– Это не наше дело. Захочет – сам расскажет. Если ничего серьезного, то промолчит.

Ксюша кивнула.

– Схожу за фотоаппаратом, – сказала она. – Тут очень красивые деревья, кадры получатся что надо.