Ведьмина мастерская бесплатное чтение

© Екатерина Порва, 2025

ISBN 978-5-0065-4699-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как звучит осень

Вокруг блестят утренние лучи, отраженные от ближайшего бочонка с водой. Деревня, сладкий запах меда, немного пряностей и мята, высушенная давным-давно на чердаке вместе с остальными травами, растущие по соседству с грядками и клубникой.

Я дочь ведьмака, сама ведьма, вокруг меня – ведьмы, ведьмы, ну и пару людей. Куда деваться с такой компанией, даже если хочется быть «другой»? Никуда, и я застряла тут – учеба, скука, деревенские причуды, постоянно «не высовывайся, не показывай, что ведьма», а для этого надо иметь много терпения. Хорошая репутация тоже важна… и, пожалуй, это даже про меня, как ни странно.

Быть ведьмой – это не такая уж и привилегия, хотя бы до совершеннолетия, оно у нас в 20 лет – тогда птичке можно вылетать из гнезда и гнуть свою линию. Как я и собираюсь: сейчас поезд из моей деревни собирается преодолеть долгий путь, прежде чем коснуться колесами заржавевших рельс и с довольным паром выпустить всех пассажиров; мама, мне кажется, не особо и переживает, ибо перед отъездом начала большую работу в зельях, и сама по себе – обычный человек, который интересуется всем-всем вокруг и лезет, куда не просят. Лишь совсем недавно её сделали. А мой отец ведьмак, который всю жизнь ездит туда-сюда в надежде найти потерянный артефакт и работает более десятка лет лекарем для… избранных.

Задумавшись о семье, хочу спуститься с кровати и оглядеть купе со «столовой». Может, есть где покушать? Пар, четкий стук колес, расслабленные люди и резкий воздух снаружи. Это все наводит на мысль о спокойствии, легкости и небольшом бунтарстве, новым приключениях, к которым я стремлюсь с самого детства. Интересно, случатся они все-таки, или я просто закончу университет без удовольствия и воспоминаний? Надеюсь, что нет, и я смогу устроить хотя бы маленький переполох!

Выйдя из купе, прошлась до вагона-ресторана, чего-то поела под несмолкаемый гул и шум; уже выйдя на станции, в лицо подул мягкий ветер, дыхания паровых созданий и чем-то, отдаленно напоминавшем волшебство из моей деревни. Видимо, от меня ещё пахнет прошлым… ну, ладно, пора и на метро, а потом в путь.

Да, как и говорила – после двадцати ведьма покидает дом. Вот и покинула! Чтобы продолжить обучение без признаков магии, как было все эти годы для подготовки к поступлению на бюджет, я смогла добиться своего места и стала студенткой в университете на обществознании и праве, хотя, может, стоило побыть на чем-то лингвистическом. Но куда уже деваться, ведь правда? Выдали общежитие, но я гордо вскинула бровью и отказалась от их «приветственного подарка», сойдясь на хорошей стипендии и квартире на окраине, в которую редко захаживала моя тётя Лариса, проверяя, завелись ли у неё родственники в ней.

Моим новым домом должна стать обычная квартирка в панельной десятиэтажке. Рядом низкое здание, что-то вроде суши-бара. Я буду жить на шестом этаже – тяжелая деревянная дверь с интересным, практически невозможным для открытия замком, и маленький общий предбанник. Как оказалось, к моему приезду все было приготовлено: новые шторки, пыльные полы, затхлые шкафы, грязная посуда, но зато теплые одеяла и хорошее постельное бельё! Спасибо, тетушка, удружила.

Пройдя в коридор, мимолетно взмахнула ладонью, разделась и выкинула вещи в стирку, прежде чем освоиться получше и узнать, где живет чайник – главарь квартиры и просто сборник первых крупинок информации.

– Доброе утро.

Капнув небольшой жидкостью маминого зелья, я услышала, как чайник сварливо хмыкнул.

– Доброе то доброе, но не для всех.

– Милена.

– Виктор.

Я молча взираю на него, пытаясь добиться своим намекающим взглядом на продолжение чего-то более доброжелательного, но упираюсь лишь в:

– Вот и познакомились. Надолго тут?

– Лет пять, поступила в университет и переехала именно сюда. Я поступила на-

– Точно то, с чем поздравлять не хочется.

Я пожала плечами, залила в новоиспечённого знакомого воду и вернула его обратно в молчание. Хорошо, что при выходе из кухни уже пахло чистотой, стало легче в сердце. Уходовая магия – самая полезная, на мой взгляд, тем более единственная, которой умею пользоваться: пусть и называюсь ведьмой, но магия, наверное, никогда не станет моей любимой отраслью – все валится из рук, когда я говорю заклинания или варю незамысловатые, самые простые зелья.

Чайник забухтел издалека так, что по комнате разносятся его громкие мысли. Замечательно иметь собеседника рядом, потому что жить отдельно все равно достаточно проблематично, когда ты уже привык к аккуратным подъемам утром, разговорам в огороде и поучительным историям. С капающей водой кружкой я раскрыла пошире шторы и села за стол, запрокинув ноги на табурет. Хороший сегодня вечер. Я глянула на чайник, который стоял на подоконнике и глядел куда-то вдаль. Меланхоличный мужчина.

– Виктор, а тётя давно не приходила?

– Ларисы уже с полгода-то и нет, уж не знаю, куда опять улетела. Трудолюбивая больно.

– Ну, в этом уж точно я не сомневаюсь, – хмыкнула.

Сидя у окна, вспоминаю наши дни вместе: шальное детство, яркая юность, покраски волос, четкий и басовитый смех, предложение татуировок и первые приворотные зелья, разговоры. Лариса – это сплав металла, шёлка и смеха. Конечно, образно говоря. В меру крепкая, но мягкая как на ощупь, так и по характеру. Мне её не хватает… только постоянно у нее даже и телефон не отвечает.

– Виктор, есть ли тут рядом магазины с приспособлениями для зелий?

– Зайди в аптеку, слева здание – и увидишь. Буквально в нашем доме, выгляни с балкона. Кстати, надо бы там прибраться, прошлая жительница была курящей и оставила много пепла и своего прошлого.

– Да уж… задачка нелёгкая. А кем она была?

– Ведьмой-лекарем, как твой отец. – и отца моего знает…

– Мой отец? А откуда вы его знаете?

– Его многие знают, дорогая моя! Не последний человек в мире, и он много делает для них…

Глянув на него искоса, не особо понимаю, о чем речь.

– Ты росла со своим отцом и не знаешь о них? «Избранные».

– А-а-а… ну, лишь немного, встречалась пару раз. Однажды – когда отец пытался достать одного почти из могилы. Но, знаете, от таких воспоминаний хочется полностью стереть память.

– Ничего, стирать память ты точно мастер. Для этого в какой-то степени ведьмы изначально и существовали: чтобы усмирять боль от прошлого.

– Вот как… – чуть приподняв брови, я поглядела на него и опустилась на спинку стула.

За эту ночь доселе незнакомая спальня стала чуть уютнее. Раскрыв окно, впустила утренний свежий воздух в комнату, пока прозрачные занавески взлетали к небу своим подолом. Шлепая по ламинату, я все прокручивала в голове задачи на сегодняшний день, когда в попытке достать пальцы из запутанных волос увидела что-то новое в пейзаже квартиры…

– Тётя? – заметила я уже знакомую куртку на выглядывающем крючке вешалки.

Сонным голосом позвала далекий образ из кухни и заглянула в обитель старенького гарнитура и кастрюль. Я криво поглядела вглубь комнаты, басисто заговорив из-за угла:

– Ты чего тут беспорядок утроила? Только вчера о тебе вспоминала, и ты тут как тут.

– Да я все уберу, не боись! Хоть бы поздоровалась для приличия.

С улыбкой поглядев на недоумённое лицо, моя любимая тётя стояла со сковородкой в руках. Она выступила вперёд, перемешивая яйца с сухой зеленью и круглыми кусочками докторской колбасы, от которых приятно пахло жареным.

– Доброе утречко. Кстати, тебе идет короткая стрижка. Мне умыться надо. Ты надолго? Я учиться приехала, кстати, слышала?, – начинаю разговор. Петляя за мной по пятам, она отложила сковородку и откинулась на косяк двери у туалета, пока я вновь и вновь задавала вопросы, скрывая свою появившуюся теплоту в сердце.

– А куда я денусь? Ключи бы не дала, если б не знала.

– А на кой черт мне ключи? У меня их и не было. Я так открыла.

– Какая молодец.

С усмешкой тётя вернулась на кухню сквозь стоявшие горшки с цветами, ну а я осталась наедине с холодной водой.

– Теперь утро точно доброе, – уселась, чтобы наконец-то поесть, – ты откуда?

– Из Германии, откуда-откуда. – уминая за обе щеки яичницу, нельзя было даже сказать, что она одна из влиятельных персон в любой части света, так уж просто выглядит, – вела переговоры по поводу некоторых вещичек. Подумала насчет открытия новых лавок, повидалась со знакомыми из торговых ассоциаций. В общем, не палец сосала, конечно.

– Привезла что-нибудь?

– Ага, – кивнула на сумку, – глянешь, как покушаешь. Давай-давай, налегай. Я тут узнала, что…

Я слушала долгий монолог за напитками, в который изредка встревал Витя с возгласами одобрения, ну а сама пыталась сдерживать улыбку на их небольших перепалках. а потом, вытерев губы, Лариса медленно встала из-за стола, помыла за собой посуду, расправила плечи и ушла переодеваться для своих дальнейших похождений; пока подожгла от спичек газовую плиту, чтобы поставить очередной чайник, а она всё так же взволнованно оглядывала меня с ног до головы, пока не встала рядом с дверью, накинув кожаную куртку.

– Так, ладно, мне пора уже уезжать обратно. Меня не будет с месяц, но я тебе зеркальце дам, ладно?

– Ладно.

Выдохнув, она продолжила, сидя на табуретке возле порога.

– Аптека находится в том доме, набери себе побольше на первое время.

– Да-да, знаю… Виктор рассказывал.

Она удовлетворенно улыбнулась.

– Так вот. Заказы можешь выполнить, зайди в суши неподалеку, там работает Софи, дочка моей подруги. На квартире долгов нет, так что плати ЖКХ вовремя, если нечем питаться – родителям пиши, – я кивнула, – а чего киваешь? Ты хоть слушаешь меня, дурёха?

Тётя аккуратно смотрела в мое лицо, отпустив брови; тяжело осела на табурет, и серьезно заговорила:

– Будь аккуратна в городе. Все будет хорошо, освоишься. Но тебя не должны заметить. Поняла?

– Мне кажется, или ты волнуешься больше, чем я? Тем более… разве люди нас боятся?

– Да. Боятся. А про волнение… Ну а куда деваться! Мне уже под сотню, а я до сих пор не знаю, правильные ли вещи делаю, что уж про тебя говорить? Направлю тебя по базовым вещам, а потом уже буду следить, чтобы дел не натворила. Сестра попросила.

Я умилилась её заботе: никогда не видела, чтобы тетя с такой любовью о ком-то говорила в моем присутствии, тем более, о своей сестре. Она долго оглядывала собственные ботинки, и я решила вновь заговорить, чтобы освободить её от ступора.

– Ладно, теть, все хорошо будет. Зеркальце?

– Точно!

Всучив аккуратное небольшое зеркало, женщина звонко чмокнула меня в лоб, захватила ключи и вышла из квартиры, напоследок обняв меня слишком уж крепко. Ладно… переоденусь и пойду за травами. Выпью чаю для начала, напишу весточку маме. Если задуматься, с самого приезда сюда я постоянно ловила себя на мысли, что хочу рассказать многим о моём уходе из деревни, но… рассказать особо некому. Я общаюсь лишь с семьёй, иногда к нам заглядывают соседки или мои бывшие одноклассники. Пожалуй, в школе мы и были близки, но сейчас вся наша связь, основанная на диалогах об учителях, потеряна. Мы иногда болтаю с кем-то, но, чтобы назвать «другом» совсем других людей по натуре… это так сложно, и, пожалуй, для меня необязательно. Иногда мы все ставим точку; знаете, быть одиночкой тоже неплохо – у меня всегда будет семья.

Конец августа затронул будто всех: ожидая результатов поступления, начинающейся осени и усталости, стресса в учебном году, люди стараются дожить последние дни летней свободы в милых себе и сердцу пейзажах суеты. По собственному ориентиру в груди я чувствую, что предстоящая встреча будет удачной.

Колокольчик нежно зазвенел, и я сразу замечаю небольшую особенность, которая выделяется: это самая обычная на вид аптека, но внутри вся заставленная стеллажами с номерками над белладонной, ромашкой, склянками и рассыпчатыми порошками. В белоснежном цвете словно теряешься, глаза слепит, а медицинский запах сильнее заполняет легкие; с улыбкой подойдя к фармацевту, отчеканила уже выученные номера, расплатилась, приобнимая пакет с травами, и новый поток воздуха ощущается уже совсем по-другому, полыхающие на свету волосы щекочут нос и плечи, пока я, пытаясь сдержать довольную подпрыгивающую походку, направляюсь в суши-ресторан за заказами на зелья. Надо ведь чем-то зарабатывать! А обычная подработка – это безумно скучно.

Именно поэтому здесь, впервые увидев Софи, я восторгаюсь её прелестным видом: короткие волосы, деловито завернутые в небрежный пучок, сдвинутые на конопатый кончик носа очки и большие кольца серебряных серёжек, медленно качающихся в такт движениям.

– Здравствуй? Я племянница Ларисы, отсюда недалеко.

– Ларисы? Какой Ларисы?

– Ты ведь Софи? – уже с некоторой неуверенностью продолжаю спрашивать.

– Ой, я сейчас её позову!

Оказывается, это не Софи. Да, это ведь не деревня, где все чуть ли не по одному на заведение работают, и все друг друга знают; прекрасная блондинка уплывает в смеси ароматов тунца, водорослей, чистой посуды и свежего аромата огурцов.

– Говоришь, от Ларисы?

Голубые глаза ярко сияют и осматривают с ног до головы, пока под этим взглядом я неловко пододвигаюсь ближе. Пусть она и выглядит младше, наверняка имеет амбиции намного масштабнее и крупнее, чем мои… от нее этим прямо-таки веет.

– Да, племянница.

Потрепав меня по макушке, девушка заправляет тоненькую прядь рыжеватых волос за ухо и поправляет бейдж, попутно продолжая вглядываться в меня.

– Ну и что потребовалось такой важной особе от меня?

– М-мне нужны заказы. Я буквально пару минут назад наконец-то закупилась, и хотелось бы… извлечь какие-то плюсы от вложения.

Улыбнувшись, Софи расслабленно рассмеялась и с удовольствием кивнула мне, доставая из-под столешницы блокнот с расчерченными графиками. Острые черты лица, словно лисьи; красивая девушка, очень даже. Я замечаю пару веснушек под солнечным светом и мимолетно говорю ей комплимент, на что она мило улыбается.

– У нас большое разнообразие заказов, взгляни и выбери что-то по душе и уровню. Давно занимаешься всем этим?

– Да в принципе с зельями сложно, с магией – тоже. Только что-то базовое.

– Ну, знаешь, даже на такой уровень найдется желающие.

Пожав плечами, я возвращаюсь к рассмотрению, и удивившись количеству самых элементарных зелий, наконец-то расслабляюсь.

– У вас есть лимит?

– Ох, да, у тебя он уже исчерпан. Пять заказов до того момента, пока не будут выполнены все запрошенные. Точно уверена в своем выборе, или хочешь что-то поменять?

– Нет-нет, думаю, для первого рывка стоит начать с этого. Может, даже и с ними придется сильно постараться.

– Это точно. С радостью жду тебя позже, обязательно позови меня заранее, возьми номер. Тебе повезло, что сегодня моя смена, я работаю два через два.

Кивнув и обменявшись формальными именами в телефонной книжке, каждая из нас возвращается в свою рабочую атмосферу: я – обратно в квартиру, а она в суету разработки заказов.

После непродолжительной прогулки, дабы хоть немного освоится, могу спокойно подняться по ступеням обратно в дом; тут царит безмятежность и свежий воздух. Открытые окна впускают в квартиру запахи увядающих деревьев, последних капель солнца и ветров. Теперь я не могла отступить: взяла заказы, значит, выполняй.

– Здравствуйте. Вы обратились в «ведьмину мастерскую» о зелье снов, сегодня вечером вы свободны?…Ох, нет, я готова приготовить его за пару часов для вас, чтобы вы выпили его перед тем, как заснуть, это простой рецепт.

По-видимому, почти все – люди, потому что многие просмотренные мною в кипе бумаг заказы несложные, но качество для них должно быть превосходным. Стоит постараться, чтобы не оплошать!

– Ведьма, ты сейчас варить будешь? – немного настороженно Виктор поглядывает на меня с подоконника, на который я его любезно переставила сразу же, как закатала рукава.

– Именно. Только не пугайся, ладно? – этот же Виктор насмешливо прыснул.

– Чего? Ты думаешь, избитый жизнью старый чайник может хотя бы удивиться? Что уж тут говорить о страхе.

Я пожимаю плечами.

– Просто предупредила.

Надев перчатки, вновь пересчитываю ингредиенты для зелья: в скоросшивателе маминых записей все-таки нашла правильные названия растений, которые в учебнике стерлись от старости. Впереди ожидаются часы работы!

– Вода закипела, – проскрежетало на подоконнике.

– Спасибо.

Затянула волосы в пучок, поправила перчатки и принялась за работу. Витя внимательно и с испугом наблюдает, как проявляется одна из деталей ведьминской натуры – кривой нос, а затем уже заметные морщины и седые пряди.

– Ладно… напугала.

– Вот видишь.

– Тебе больше идет аккуратный носик.

– А тебе идет помолчать. Не отвлекай, тут сложные моменты.

Все сильнее происходит погружение в мир одурманивающих ароматов, четких списков и предсказаний на завтрашний день, слишком много увядающего солнца и слишком мало свежего воздуха. Уже под ночь я грузно опускаюсь на диван по приходу домой, отдав один из заказов сонной женщине в растянутой футболке, которая с милой улыбкой протянула мне купюру и посоветовала отоспаться; она живёт рядом, а вот остальным пришлось развозить склянки по всему городу, прибегая к доставке на такси.

Бриз ночного ветра, одинокое покачивание и скрип качелей вдалеке, мои последние попытки прибраться после сложного, кипящего дня. Так и прошло до утра: в тишине, темноте, лунном свете и заунывном скрежете дальних дверей, смешанным с шелестом листвы. Я будто погружена в глубокую воду после шума в ушах и в окружении черного шёлка. Темнота… она ощущается руками, когда я поднимаю ладони кверху и касаюсь её. Я слышу свое дыхание в полностью обезвоженном теле, которое только лежит и смотрит в пустоту.

Эта работа так выматывает… и с тем же так много дает осознать. В этом городе я одна. И после загруженного дня остаюсь такой же одинокой, без признаков жизни рядом, не считая говорящего чайника. Родители далеко – да и я не хочу их беспокоить. Да уж, всю жизнь была им обузой, и тут вдруг вспомнила об этом, оторвавшись от родного дома. Пусть они отдыхают без меня… а то часто устают.

А одиночество… пожалуй, иногда меня все-таки беспокоит. Да, мне хорошо быть наедине с собой, но иногда отчаянное желание поделиться с кем-то даже малейшей новостью становится единственным выходом из стрессовой ситуации. С переездом я надеялась, что стану социальнее, но для этого нужна смелость, которую сложно взрастить в груди собственными силами. И пока у меня её нет. Посмотрим, что будет дальше.

В размышлениях прошёл час, прежде чем я сомкнула веки и позже услышала гул машины вдалеке, щебет, движущиеся потоки ветра и утренние лучи солнца. Да, солнце, я слышала его, как будто это что-то осязаемое и дышащее всем объемом легких.

– Доброе утро!

Бодрость? Да ну? Пожалуй, стоит и вправду начать день более праздно, чем обычно. Такие размышления по ночам не должны оканчиваться всего лишь пропащими в памяти задумками и идеями. Нужно действовать.

После того, как я отнесла все оставшиеся с вечера заказы, пришло время посчитать выручку. Снова сидя за столом кухни, мы с Витей разговариваем о фавнах, пока я катаю по столу монеты и считаю их же.

– Они хорошие ребята. Мы как-то работали вместе, давно ещё. Ты тогда в планах даже не была, наверное. С ними можно легко создать приятную атмосферу, они сами достаточно гибкие в общении с другими, и, в отличии от вас, рады послушать рассказы о ведьмах, – ведя разговор с открытого огня конфорки, Виктор выглядел достаточно расслабленно, пока я в это время доедаю обед и нервно поглядываю на него. Неужели не обжигает?…

– Н-ну… я люблю их. Когда-то давно подружилась с фавном, но это не продержалось достаточно долго. В него влюбилась вампирша из соседней деревни, и его прогнали люди с той горы, где мы виделись. Переехал, в общем.

– М-да. Незадача. Пусть мы все мифические, все равно устраиваются терки.

– А как ты к людям относишься?

– А как к ним относиться? Нормально, хорошо, все равно? В прошлом я был… тоже мифическим. Но стал человеком. Знаешь, достаточно приятно было сменить привычную жизнь, наполненную постоянным движением на настолько спокойную, как человеческая.

– Кру-уто.

– Ну, сколько вышло?

– Достаточно! Надо будет взять ещё парочку, когда уже выйду на учебу. Нужно восстановиться.

– Ты молодец.

– С-спасибо… я пойду спать.

– Тебе через четыре дня выходить?

– Да. К сожалению. К огромному сожалению.

– Так тебе ведь нравится учиться?

– Н-ну, да. Но это новый этап, о котором я ничего не знаю заранее. Что ожидать от этого года? От следующих? Как я закончу университет, и стану ли хорошей ведьмой? Появятся ли у меня друзья? Куча вопросов, на которые ответы будут неизвестно когда. И я ступаю в эту пору почти в одиночестве.

– У тебя есть я, твоя лучшая подруга, Лариса! Теперь ещё и Софи, как «старейшина».

– Ну-ну. «Софи и жители новой истории».

– Новой истории?

– Да, что-то вроде того. Как звучит? По-моему, достаточно эффектно и не банально. Мне нравится.

– Тебе бы книги писать.

Я хихикнула на его выпад и продолжила диалог о чем-то другом, пока за окном закатное солнце окрашивало туманные улочки в золотое сияние. И так прошли мои первые дни – нерасторопно, с каким-то особым смыслом. Мы сидели с Виктором и болтали о чем-то, хотя, конечно, по большей части я размышляла о каких-то вещах.

Университет, зелья и выскочка

Первый день в университете не стал лучшим в моей жизни. Почему-то сердце бешено стучало в грудной клетке, приходилось каждый час делать дыхательные упражнения или выпивать глоток зелья. Сердце что-то чувствовало, и я это понимала, но ничего не могла сделать с судьбой. Да, я ведьма, да, мне подчиняется магия. Но то, что должно произойти, нельзя нарушать.

Всю неделю, каждый день, огромным столпом пуль я чувствовала боль в сердце. «Да что, черт подери, происходит?» – думалось. Когда я возвращалась в ведьмину мастерскую, на меня осторожно глядела Софи.

– Миля, ты в порядке? От тебя веет чем-то неправильным.

Пытаясь отшутиться, я сказала что-то наподобие «Я вроде часто моюсь», и вышла за порог, коснувшись плечом звенящего колокольчика. Дурман овевал, а ритм сердца становился все чаще. Вскоре после этого, поднявшись в растерянности с асфальта, пошла обратно.

– Нет, я не в порядке. Что мне выпить? Что сделать?

– Объясни проблему, я сбегаю. За мой счет.

Так примерно и прошло мое первое предсказание сердца. Обычно у ведьм они случаются, когда аура вокруг влияет на них, и сердце чувствует приближение плохих новостей. У каждой ведьмы эти новости свои. Для кого-то самый большой страх – быть вызванной на уроке, у кого-то – утонуть, исчезнуть с лица земли или завалить экзамен. И никто никогда не знает, что из их страхов настанет. После рабочего дня мы вместе пошли до дома моей новоиспечённой подруги и советчицы, она взяла с полок уже знакомой мне аптеки пару настоек, когда мы проходили мимо, и сразу же уложила меня к себе на диван.

– Получше?

– Живот болит очень сильно. – чуть ли не со стоном ответила я, пытаясь не шевелиться, прикрывая голые ноги одеялом.

– Тянет?

– Да…

– Выпей ещё таблетку, я утром дам тебе настойку новую. Не напрягайся сегодня, просто посмотри фильм. Тебе же лучше будет.

В эту ночь я ночевала под стук настенных часов в окружении книг, котлов и трав в компании прелестной совы; этот вечер прошел в боли и утешениях, в тишине, потому что любой звук будто проникал в головную коробку и оставлялся там огромным отпечатком. Хотелось просто заснуть, но это получалось очень редко и перерывами, пока утром я не уснула полностью, так как боли полностью прекратились.

– Доброе утро, Миля. Как себя чувствуешь?

– Хорошо… – И, зевнув, я пожелала доброго утра, быстро приготовила завтрак на двоих и собрала вещи, вместе выходя с Софи за порог, направляясь к уже знакомому ресторанчику.

– Возьми с собой настойку. Если боли полностью прошли, значит сегодня будут новости, – она серьезно глядела мне в глаза, пока я переминалась с ноги на ногу.

– Знаешь, ведьм в этом городе не так много, так что мы дорожим друг другом. Но некоторые, такие, как ты, сами себя не берегут. Недавно я узнала, что могло быть твоей плохой новостью.

Чуть помедлив, она подошла ближе и продолжала, пока я с придыханием ждала её ответа и нервно дергала нитки на рюкзаке, поправляла блузку, вновь и вновь завязывала пучок на макушке.

– Твой отец ведьмак. Он лечит многих людей и работает с «избранными». Сейчас, как ты прекрасно знаешь, со временем у него уходят силы. Поэтому… в твои руки должен попасть один из них в ближайшее время.

– Из… них?

– Да. Из избранных.

– Но я не училась на это! Я ничего не знаю о безопасности и способах защиты… переговорах… документах и… я просто не готова. Да и это не должно было быть в моей жизни, – уже начинаю злиться, – и… и…

– Успокойся, возможно, это всего лишь слухи.

Пожав плечами, Софи попыталась придать своему виду беспечность, но я сразу поняла: она услышала это не от третьих лиц. Даже не от вторых. Видимо, связалась с отцом, хоть к нему и сложно пробраться, все-таки работает много… я совсем ничего не знаю о них, да и с чего бы вдруг отец без предупреждения отдал мне эту ношу… не знаю, нет времени, я говорила не о таких «приключениях»! Именно поэтому я безумно боюсь того, какие слова мне скажут чуть позже – может быть, буквально с минуты на минуту.

Дверной колокольчик звонко прозвучал за спиной, на который мы синхронно обернулись. Это хозяйка заведения.

– Мила! У меня к тебе есть пару заданий.

– Заданий?

– Да-да! И не просто заданий. Есть, куда записать?

В спешке я вытаскиваю потрепанную тетрадку с заказами и некоторыми мелочами, записываю на ходу речь: эликсир, два, три, убраться там, сям, приготовить речь, найти себе хорошее платье…

– К чему вы меня готовите?

– М? Ты о чем, милая?

– Платье, речь. Обычно я выполняю просто заказы, знаете, люди… все такое.

Она лишь улыбнулась.

– На данный момент не переживай, тебе все скажут. Не нагнетай и иди в университет сейчас. Когда встанешь на ноги, начни, пожалуйста, выполнение. Договорились? Надеюсь, что до конца следующей недели все будет в порядке! Софи, может, Антон ей поможет в выборе платья?

– Н-ну, наверное, лучше пойду я…

– Решено! И вправду, Антон – хороший кандидат. Ладно, вам обеим уже пора заниматься делами, у тебя смена уже началась, а заготовки не сделаны. Бегом!

Нервно переглянувшись с подругой, я кивнула и переоделась, попрощавшись; позже звякнув последним за день колокольчиком. Антон… ох, вправду, это же один из моих первых знакомых с университета, а я вам до сих пор про него не рассказала!

Первое хорошее впечатление на меня произвел вуз ещё в то время, когда учреждение только выбиралось. Сидя в лекционных залах, я слушала и впитывала любую информацию о поступлении, мечтала о будущем и строила много планов. Никогда не знала, куда именно приведут меня ноги, и что будет радовать. Наверное, это проблема многих поступающих, выпускников: ты никогда не узнаешь, правильный ли выбор сделал. Но никогда не стоит отступать – пока не узнаешь, не поймешь. Сам процесс обучения для меня нуден, особенно в школе. Но когда я изучаю что-то, теплящееся в груди, это становится легче переносить.

Первый день первого курса, первые уверенные шаги за порог здания и первая лекция, на которую многие идут, опустив головы и с неимоверной усталостью. Пара студентов переговариваются между собой, садятся рядом, когда заходят в кабинет, и неустанно шепчут друг-другу истории. Я никогда не была активной в социальной жизни своего собственного класса, школы, но… если честно, общение необходимо каждому, особенно эмоциональной ведьме. Издалека я завидела одного из мифических, который приветливо помахал мне рукой и начал подходить ближе.

– Ты ведь тоже меня заметила, верно? – он запустил пальцы в свои смоляные переполошенные волосы со стрижкой каре, улыбнувшись.

– Верно. Почему клыки не прячешь, дурак? Совсем уже рехнулся? Теперь только вижу, что ты вампир.

– Все считают, что это моя отличительная черта. Или просто муляж, – он немного прищурился, ухмыльнулся и стрельнул глазами в пару девчонок, которые вмиг начали спорить о том, кому это предназначалось.

– Да уж, муляж. Какой факультет? – закрыв ему обзор для новых «жертв», я облокотилась на гранитный столб и вгляделась в глаза, поближе рассмотрела одежду. Зеленая радужка, свободная кофта с длинными рукавами и огромной надписью на груди, провозглашающая: «Absit invidia verbo»1. Заметив мой взгляд, вампир поспешно ответил:

– Лингвистический. А ты?

– Право и обществознание, – улыбнулась я. Похоже, мы поладим, раз оба любим языки.

– Мне не нравится обществознание, знаешь, не особо влюблен.

– А для меня это что-то среднее… Завидую тебе. Хотела тоже выбрать языки, но как-то не завязалось.

– Буду рассказывать тебе, как у нас все продвигается.

– Договорились. Кстати, как тебя хотя бы зовут? И, раз ты вампир, сколько тебе лет?

Парень оглядел меня с головы до ног, как бы размышляя, стоит ли доверять свой секрет.

– Я из рода д`Эстен, недавно исполнилось 116. Можешь называть меня просто Антон.

Род – наверное, просто его фамилия? Семья? Хм, надо будет расспросить…

– Тогда меня можешь звать просто Милена. Только Милена, и ничего более, – подмигнула на его недоуменный взгляд, – знаешь, просто некоторые сразу начинают звать меня Милей.

– Понимаю-понимаю. Ох, точно! Приготовишь мне зелье для привлекательности?

– Ещё чего, не хватало мне прослыть ведьмой.

– Ну почему же «прослыть»? Тут даже трудиться не надо, сама себя выдашь.

– Кто бы говорил, романтичный стрелок взглядами.

Продолжая наш странный и порой нелепый разговор, со звоном каждый разошелся по аудиториям и с улыбкой передал свой номер телефона. Никогда бы не подумала, что вампиры могут быть настолько приятными. Хотя я и не имела большого количества друзей из мифических, какое-то представление о каждом есть.

– Сегодня мы начнем наш курс с темы человека, его приобретённых и врожденных качествах. В науке существует несколько путей решения этого вопроса…

Стоит после лекции забежать в «ведьмину мастерскую» и отчитаться о проделанной работе, заодно прихватив Софи для выбора платья, надеяться на Антона в этом деле – не лучшее решение. Весь список состоит из множества простых пунктов, которые, при желании, можно выполнить и в один день, но как-то это не удается. Приходится срывать людей от дел, но, надеюсь, они будут не против.

Поэтому сразу после законченных лекций я направляюсь прямиком в суши-бар, обтираю брюки от пыли и нервно вздыхаю. Двери открывает Софи.

– Давай, быстрей-быстрей!

Выпихивая меня за порог, подруга улыбается и убегает вперёд, зазывая ладонями. Одетая в униформу, она выглядит так, будто мы – сбегающая от полиции парочка, и она меня прикрывает.

– И чего ты? – удивилась я, хватая её за руку.

– Ты же сама попросила меня помочь с платьем! – я хлопнула себя по лбу после этого.

– Извините, вы спасли меня, мисс! Впредь не повторится, – сделала я реверанс и сразу же рассмеялась.

Софи взяла меня под руку, когда закончила заплетать высокий хвост и распускать передние прядки «для красоты». Она засунула мне в сумку свой фартучек и уже во всю болтала о собственных делах, пока направлялась прямо к торговому центру, где мы собирались выбирать более-менее приемлемое платье. Ура, я наконец-то закончу весь список! А пока передо мной стоит задача сочувствовать в любовных историях.

– Как считаешь, я правильно поступила?

– Э-эм, – протягиваю я в нерешительности, – думаю, что нет.

– Почему?!

Возмутившись, она по-детски дернула меня за плечо, но после улыбнулась, как бы извиняясь и прося объяснить.

– Кхм, – начинаю я, – ты не думала о том, что много накручиваешь? Да и вообще, ревность – плохое чувство. Ты не доверяешь ему?

– Были звоночки!

– Ой, да ладно тебе, – начинаю я вновь, – то, что он смотрел на фотографии твоих одноклассниц из школы в альбоме группы? Да там только их фотки и есть вперемешку с совместными.

– Не знаю, не знаю, – вздыхает она, – а как же та переписка с его подругой?

– То, что ты читаешь его переписки – это уже звоночек в твою, а не в его сторону, Софи, – хмыкнула я, – тем более, он просто позвал её гулять и она отправила ему стикер с сердечком. А он что ответил?

– Промолчал.

– Ну вот, – пожимаю плечами, – следуя твоей логике и подозрениям на измену, он должен был бы хоть как-то на это отреагировать с положительной стороны. В общем… ладно. Все равно это только твое дело. Но не лазь по его перепискам!

– Да…

– Хорошо?

– Хорошо.

– Ладно, мы уже подошли.

– Ох, и вправду.

Да, этот достаточно небольшой торговый центр теперь распростерся перед нами. Разбегающимися глазами мы ведем друг друга то в одну, то в другую сторону, выбирая бутики по ценовой категории и приглянувшемуся ассортименту. Правда, издалека нам все нравится совершенно не сразу; и, пройдя пару метров вокруг вешалок, около пяти магазинов остаются за нашими плечами, прежде чем мы где-то останавливаемся подольше.

– Хм… – гладя руками вещи, продолжает диалог Софи, – что думаешь, Миль?

Я оглядывала длинные кофты, пока подруга перебирала размеры и фасоны различных платьев.

– Ой, ну… да?

– Милена! – смешивая смех и раздражительность, она пыталась выглядеть серьёзной.

Примерно в подобной атмосфере мы перебираем кучу моделей, фасонов, цветов, просмотрели кучи вывесок над головой и все-таки смогли остановиться на чем-то одном, потратив оставшиеся деньги на перекус и пару побрякушек. Беседа льется незаметно, и затрагивает, прежде всего, её личные размышления. И тут речь дошла до меня…

– Как твои дела в университете?

Стоя на кассе в очереди, я долго подбираю ответ на этот вопрос, не зная, о чем именно рассказать. Но после приветствия продавца было неловко начинать разговор, и я только при выходе отвечаю. Софи осталась удовлетворенной.

– Может, встретила кого-нибудь, – зашептала, – из мифических? Кроме Антона, конечно.

– Ну, ни от кого не было энергии. Мне пока хватает и этого парня. Я лишь подружилась с одногруппницами – Лиля и Лина.

– О как? И какие же они подружки? – хмыкнула она мне, рассматривая манекены за стеклом магазина.

– Ох, солнышко, пока не знаю! Но я надеюсь, что они станут мне близки так же, как и ты мне.

– Да уж… пожалуй. Мне с тобой комфортно, – я умилилась и потянулась обнимать её, – а вот этого не надо! Не-а!

Хихикая, мы расплачиваемся за две порции кофе в небольшой забегаловке, и, разойдясь на углу, я в последний раз за день легко обнимаю её за плечи, направившись домой. На лестничной клетке со мной уже начали здороваться, чему я, на самом деле, рада. После моего отсутствия из-за недомогания Виктор шумит на кухне, затевая очередную истерику, но, видимо, заметив, что я в хорошем настроении, успокаивается, и оставшийся вечер я провожу за конспектами и рутинными делами: стирка, небольшая уборка, благо, магия никуда не потерялась. Ближе к закату меня настигает звонок.

– Милена! И ты не собираешься рассказывать отцу о своих делах?

– Ох, папуль, прости, – спохватилась я, сгребая в кучу рассыпавшиеся было листочки с проверкой вычислений, – итак, с чего начать нашу сводку новостей?

Список хозяйки «ведьминой мастерской» остался позади, уже вот-вот будет день, к которому готовились: именно для этого я готовила речь, выбирала платье, оформляла выходной и постоянно чистила ботинки, потому что навязчивая мысль о грязи постоянно остается в голове. Да, пришлось еще и несколько работ сверху сделать для нормального дня без пропуска; Витя в эти дни будто смягчился, рассказывает о своей жизни и по-доброму ворчит, спрашивает, не хочу ли я ещё попить чаю или открыть наконец-то пачку печенья в кухонном шкафчике.

– Витя? – прозвучало громкое «а?» – расскажи что-нибудь интересное. Мне скоро ложиться спать, а голова после конспектов разболелась…

– Ты спишь плохо, что ли? – киваю. – Ладно, передвигай меня и расскажу сказочку.

В преддверии невероятных событий – рассказа, центром которых являлся некогда недружелюбный и сварливый чайник, я восхищенно ложусь на диван, почти по уши укрываюсь одеялом и собираюсь внимательно слушать любую поданную мне информацию.

– Однажды, когда я ещё не отслужил свое и только собирался жениться, я встретил девушку, которая назвала себя хюльдр. Ее звали Мари, она работала в какой-то немецкой компании и совсем ничего не понимала по-русски. Хорошая, славная, и очень трудолюбивая. Она напоминает мне сейчас твою тетю – выглядели почти одинаково. Она рассказала мне про то, что приехала ради новых знаний: ей очень хотелось понять нашу культуру. Рассказывала, что у нас много деревень, в которых еще живут очень старые мифические, такие старые, что ведут которую жизнь…

– А кто они были?

– Да представляешь, про домовых говорила, – чуть поднялся тон голоса, – кикиморы, разные другие страсти, которыми детей пугали… я начал у нее выяснять, как это так, и мы отправились вместе на экспедицию «по городам мифической истории». Нас собирали около года, чтобы все было по документам, Лариса тоже отправлялась туда, вместе с твоим наставником, Михаилом.

– Выходит, вы все знакомы?

Кивнув, он продолжает, пока я начинаю дремать:

– Все друг друга знают. Мир мифических – как твоя деревенька; жена моя вместе со мной поехала. Поэтому ей твоя тетя помогала, когда я уже совсем превратился в этот медный тазик. У нас всех словно есть одна ниточка, связывающая всех… мы друг за друга горой, и за тот мир, в котором мы живем. Пусть нас ненавидят, но мы словно созданы для того, чтобы защищать людей и все, что нас окружает… точнее, так и есть. Ты сама об этом узнаешь когда-нибудь… если будет нужно. Ну, спишь уже? Спишь. Спи, лелей свои сны… они тебе еще снятся. Цени каждый, они дают тебе цвет в жизни, пусть ты об этом и не догадываешься.

А я и вправду засыпала на ходу. Уже нет сил отвечать на последние слова, задавать вопросы, а хочется прильнуть к подушке посильнее и вслушаться в голоса, возникающие в голове с выдуманным сюжетом, в котором я проведу свои часы сна… в голове мелькали мысли о том, насколько же безгранична магия… хоть мне никогда её не постигнуть в подобном объеме. Главное – немного успокоилась после учебного дня и той новости, которую мне сплетнями передала Софи. Я звонила отцу по этому поводу, и он сказал, что пока не может мне ничего сказать… но это правда, что он покидает пост. Извинялся, но объяснил: сейчас ухудшилось здоровье. В ближайшее время хочу отправить немного денег, если будут свободные. А пока надо заснуть… и выспаться.

Почти с первыми рассветными лучами я еле как раскрываю слипшиеся веки, протяжно зеваю и мельком гляжу в окно – там уже началась ежедневная стройка. После шлепающих звуков босых ног по паркету раскрываю холодильник, почти вслепую отламываю полоску молочного шоколада, беру в ладони три яйца, молоко и перезревший помидор. Сегодня четверг, и это день, в который я обязана быть на учебном посту, но, по милости вселенной, в пол первого придется стоять в одном из корпусов какого-то университета. Первое время загадочность всего происходящего меня пугала, но со временем я поняла, что что бы не случилось, это все равно не будет концом света, я не умру и не покалечусь, и уж тем более жизнь на этом не поставит жирную точку, даже не начнется черная полоса. С такими мыслями и сорвалась с места, все-таки оторвавшись от теплой постели.

Хорошо, вы можете просто забыть о тех размышлениях, которые проговаривались в вашей голове буквально три? пять? секунд назад. Я, одетая в черное платье с пышными рукавами, сильно выделяюсь в толпе светлых оттенков. Пока звезды поблескивают на локтях, возле кистей и пару сияет на подоле, я с неутихающим сердцебиением все ближе подхожу к алтарю, стоящему в конце обширного зала с поднебесными сводами, на которых виднеются библейские мотивы. Ведьмам всегда некомфортно в церквях и зданиях, подобных им. Нас, в общем-то, сжигали когда-то, и это не удивительно. Толика магии теплится в груди, пока я аккуратно наступаю на шуршащий, будто бархатный ковер с серебристыми полосками через каждые пять шагов. Со всех сторон глядят неизвестные мне зрители – мужчины, женщины, девушки и пара в возрасте. Будто эти мгновения длятся вечно, и я думаю, что уже никогда не доберусь до алтаря, возле которого стоит длинноволосый блондин, одетый, как и я, не особо подходяще.

– Милена? Милена! – я здесь, здесь, – Милена, вы знаете, почему здесь очутились? Слышите меня? – молча помотала головой, – Вас не оповестила хозяйка? – снова помотала головой. – Понятно. Пожалуйста, познакомьтесь со стоящим рядом с вами молодым человеком, пока я отойду за документами, чтобы провести, как и подобает, церемонию по всем правилам.

Рядом со мной исчез голос. А был ли он рядом? Здесь вообще кто-то стоял?… или это все галлюцинация от волнения? Я обернулась к «стоящему рядом молодому человеку», дабы хоть как-то вернуться в реальность. Высокий рост, струящиеся по плечам шелковистые и матовые волосы; белый пиджак и брюки по фигуре, кремового цвета рубашка. Резко кивнув, почему-то сделала реверанс, обнажив кусочек щиколотки и завязки от туфель. В свою очередь он отвесил поклон и поцеловал протянутую мной руку.

– Как вас зовут?

– Милена… а вас? – он откашлялся.

– Сын милейшего господина Драугфи, внук благороднейшего борца Странского, старший в династии Лансветов, – в толпе людей на скамьях поднялся небольшой шум одобрения и восхищенного ожидания, – Александр.

Такое подробное представление не особо меня впечатлило, ибо смешались совершенно разные эпохи и фамилия Лансвет мне даже не знакома, кто эти люди? Александр…

– Благодарю за ожидание, молодые люди, – видимо, это и был тот ушедший мужчина. Он прервал мои намерения о тихом смешке, появившись с толстой книгой, похожей на Ветхий Завет, – итак. Уважаемые Милена и Александр, возможно, сейчас вы в замешательстве и не знаете, как правильно себя вести. Собранные здесь люди осведомлены о том, что вам предстоит, и заседают здесь, чтобы быть свидетелями вашей связи.

– С-связи?

– Да, правильно. Сегодня вы заключите контракт лекаря и избранного первой стадии обучения, затем в более привычной обстановке – второй, а затем будете свободны, заключив третью стадию после смерти избранного. – он поглядел на меня и начал говорить шепотом, – ваш отец, Милена, был великим лекарем, и я думаю, что вы станете не менее важной для истории нашего магического мира, как поддержка избранных. Ваш отец ушел в отставку, оставив после себя только слова: «не мучайте мою дочь, а сначала обучите её». Это мы и будем делать на первой стадии, для которой необходима торжественность, – потом прокашлялся и вновь заговорил басистым громким голосом, пока мы вместе с «праправнуком рыцаря» стояли в ступоре, оба не понимая, что из этого может вылиться, но не сумев возразить.

– Уважаемые Милена и Александр, – повторилось обращение, – заключая контракт первой степени, вы только начинаете свой путь, который будет тернист, сложен, но останется всего лишь этапом вашей жизни. Александр, подписав данный контракт, вы соглашаетесь на то, что после оконченного обучения Милены вы будете под её защитой, и иметь отношения лекаря и избранного с возможностью оборвать контракт, – парень взглянул на меня с раскрытыми глазами, понурил голову и подошел к алтарю, чтобы молча сделать подпись, зашуршав только ворсинками у бархатного ковра и манжетами на белоснежной рубашке.

– Мы сможем расторгнуть контракт? – уточнила я, хотя уже знала ответ, и мне достался кивок от мужчины. Я ответно подошла к алтарю, дабы подписать его, закрутив кончик последней буквы загогулиной.

– Поздравляем вас! Теперь в вашей жизни начнется новый этап – этап обучения на лекаря, – небольшая торжественная пауза, – и избранного! Похлопаем, дамы и господа!

Некогда молчаливый зал взорвался овациями и одобрением, на первых рядах улыбающиеся женщины ободряюще кивнули мне.

– Уважаемая Милена, есть ли у вас какие-то слова, достойные быть услышанными?

Так вот почему хозяйка составила такой общий вопрос для речи! Взойдя на пьедестал, я поправляю рукава и начинаю громко проговаривать свою выученные слова.

– Уважаемые собравшиеся, дамы и господа, я с превеликим уважением отношусь к данной церемонии и, возможно, даже не полностью познав ситуации, готова стать для этого человека опорой и защитой, применив все возможные способы поддержки. Выражаю благодарность всем в этом торжественном зале и принимаю доверенную мне ответственность! Спасибо за внимание. – реверанс, крики «ура» и повторные бурные аплодисменты. Ну, конечно, некоторое я преувеличила. Обхватив мое плечо, мужчина подозвал к себе «старшего в династии Лансветов» и, не попрощавшись, направился в комнату рядом, пока все люди на скамьях потихоньку стали подниматься и переговариваться, обсуждая с восторгом церемонию.

– Ты прекрасно подготовила речь, меня не обманули, поговаривая о твоей ответственности. Сейчас я отвечу на все заданные вами вопросы, только для начала стоит переодеться. Вы сегодня завтракали? Думаю, стоит спуститься в столовую, у нас продаются наивкуснейшие блинчики с вареньем и прекрасный зелёный чай.

Выходящие с лекций студенты проходили мимо, пока мы сидели за белым столиком у окна и ждали в наступившей тишине долгожданные ответы. Я взяла обычный чай, а Александр до сих пор стоял и разъяснял калорийность продуктов, чтобы собрать себе «правильный обед».

– Кто он? – спросила я, отпивая небольшой глоток из кружки.

– Саша? Эльф. – оцепенела и раскрыла глаза – А чего ты удивляешься? Блондин, чтит свою родовитость, ещё и целый букет аллергий и не переносимость жирной пищи. Ничего, привыкнешь, пока в контракте будете.

– Ну почему на мою голову свалился именно эльф? Они же невыносимы… – Михаил, так звали нашего сопровождающего, лишь приподнял бровь на мое высказывание и откусил большую часть булки с маком, прожевывая с тем же выражением лица.

– Он такой же, как и ты. Он придет, и я вам вместе все объясню, поторопи и поговорим.

– Да, а потом он будет сам меня поучать, говорить, что я должна делать, ведь он «избранный», а я просто его лекарь, еще и так глупо поданый… да и зачем это все? По мне, так лучше даже в это все не погружаться, а просто добить полгода обучения, или сколько там, а потом разорвать мосты и ни о чем не вспоминать…

– Не получится. То, что я сейчас расскажу, должно все расставить по местам, но сразу произнесу главное: тебе нужно стать лекарем, от этого не отвертеться.

– Но…

Взмахом ладони заставив замолчать, кивнул в сторону подходящего парня.

– Готовься слушать, наш обсуждаемый на подходе.

Я угрюмо уставилась в свою чашку, прислушиваясь к приближающимся шагам и звону фарфорового блюдца с розовой каемочкой. Приближаясь, наш новый собеседник уже начал разговаривать и задавать вопросы.

– Присядь, а я начну с самого начала. – Миша откашлялся в кулак и внимательно на нас взглянул. – Итак, Милена, как ты знаешь, твой отец уже в почтенном возрасте.

– Ну, догадываюсь…

– Не перебивай. Он был почитаем нашим сообществом, многое сделал. Лекарское дело – это серьезно, работа с избранными – изматывающий труд, и с эмпатией ты постоянно переживаешь за других.

– Я знаю, так почему меня без предупреждения сделали лекарем?

– Я попросил не перебивать. – он многозначительно посмотрел на меня, сделал вид, что разозлился, но через пару секунд взял за руку и с жалостью во взгляде продолжил, – суть в том, что даже несмотря на свой возраст, он не оставил лекаря-приемника, вероятно, думая, что на нем и закончится этот род. Хоть ты и была предупреждена о том, что ты можешь им стать. Но тут случились непредвиденные обстоятельства – наш избранный.

– Так это все из-за тебя? – злюсь я, стараясь держать себя в руках, но все же срываюсь.

– Мне надо сдохнуть, по-твоему? – в ответ гаркает он на удивление спокойным голосом, словно он сам – чистая уверенность и благоразумие. Это меня немного вернуло в реальность.

– Дело в том, – ставит между нами руку Михаил, отодвигая картофельное пюре Лансвета, – что о нем говорилось в пророчестве. Видели женщин в первом ряду?

Синхронно обернувшись друг к другу, хмуримся и киваем.

– Они заведуют городами магической истории. За ними – главные источники магической энергии в мире, и чтобы держать их в балансе, они периодически устраивают ритуалы предсказаний.

– Надеюсь, без кровопускания девственниц?… – протягивает мой соперник, и я хмыкаю в ответ.

– Наверняка никто не знает, – легко выдает мужчина, – но, вероятно, обошлись без этого. Все дело в том, что назвали ваши фамилии. Так вас и свело – быть лекарем и избранным.

– Пу-пу-пу… – вздыхаю я, опускаясь на спинку стула. – И что вы по этому поводу думаете, Александр?

– Что это звучит как бред, ставший явью, – в ответ вздыхает он, – но что поделать. Почему все-таки нас даже не предупредили? Разве нельзя было сказать об этом раньше?

– Торжественный этап по традиции производится без оповещения членов. Такое глупое, но официальное предписание, которое я тоже не понимаю, правда, и это все проверяется в считанные секунды, вы ведь знаете наших магов! Это те женщины в первом ряду, все те же, – он зашептал, – Говорят, что из-за оповещения контракт может быть не подписан.

– Как так? Он что, тоже магический? – парень закатил глаза к потолку и тяжко вздохнул.

– Конечно, мальчик мой!

Глядя на их спокойный диалог, меня разрывает от бессилия и гнева.

– Вы хоть понимаете, как это все безумно странно выглядит со стороны. Как я буду учиться? На протяжении какого времени будет первый этап? С университетом придется попрощаться, я права? И что должно входить в мои обязанности? Я, конечно, часто бывала с папой, но не особо понимаю системы. – в голове роится туча вопросов, которые потихоньку могут заглушить мое неполное осознание ситуации и помочь принять все как должное.

– Саша, может, у тебя остались вопросы по поводу церемонии и того, почему вас не оповестили?

– Нет, мы, видимо, оба уже смирились.

– Никто и ни с чем не смирялся! Контракт можно разорвать после первого этапа. Я не собираюсь становится лекарем. Это не моя жизнь, я совсем об этом не думала, не практиковалась, да даже и не собиралась связывать с кем-то судьбу так близко! Ведь, в целом, вся жизнь вот этого, – я указываю на Александра, – будет на мне полностью и безвозвратно.

– Для тебя сейчас главное одно – закончить обучение и начать работу лекарем. Этого уже нельзя изменить. Ты можешь параллельно учиться в университете, если сможешь. Контракт с Сашей начнет действовать в полной силе после второго этапа, и все свои обязанности ты узнаешь чуть позже. – он уже начал уставать говорить одно и то же, но я не могу просто так принять эту несправедливость.

– Я не собираюсь быть лекарем, что бы ни говорили бабки-ведьмы.

– Милена, успокойся. Все решили за нас. – Саша попытался было меня успокоить, протянул руку, из которой я резко вырвалась и притом встала с места.

– Ты знал, что случится с тобой, уже в десять лет. Ты был предупрежден, что у тебя будет лекарь, что ты избранный, ты знал, что умрешь, и готовился к этому! А я не готовилась. Не было ни белладоны, ни сушеных жаб; ни чар на восстановление, ни ритуалов, даже черной кошки! Ведьма – не про меня, максимум – про маму. Почему не взяли ее, а меня?

– Я ведь говорил, что это касается именно отношений лекаря и избранного. К ним твоя мать не имеет никакого отношения, родных братьев и сестер у тебя нет – вот и все. Тем более, говорилось все с именем, но и логически все можно объяснить.

– Не могу быть ведьмой, – резво мотаю головой, – не могу, не могу, не могу…

Я закусываю губу, потому что повторяю каждый раз эти слова. Повторяю и вспоминаю свои опущенные плечи от неудач. Парень напротив, теребя рукав рубашки, смотрит прямо перед собой без капли внимания. Я начинаю было задыхаться, потому что каждое слово ведёт за собой другое, воздуха не хватает, поэтому беру маленькую передышку и резко прощаюсь, выходя из столовой с красными от слез глазами, которые я все это время старалась держать в себе, а он все текут по лицу, заволакивая пухлые губы соленым вкусом; ветер дует прямо в лицо, наполняя подол воздухом.

Выхода нет. Они не отстанут. Я никогда не буду жить спокойно. И все из-за предсказания? Какой-то вздор, бред, нелепость…

Уже сидя дома вечером, стараюсь успокоиться. За окном угасли последние вечерние огни, слезы, давно стекшие по щекам, высохли на коже, затронув выскакивающие прядки из-за ушей.

Я ложусь на постель, подушка вся мокрая; укроюсь одеялом по нос, может, пронесет? Может, эти чудовища реальности от меня отстанут?

– Витя?…

– Что?

– Я хочу поговорить… расскажи мне что-нибудь хорошее… за один только день я уже устала и выжата как лимон. Никакая учеба с этим не сравнится, – могу лишь шепотом отвечать на вопрос. Мужчина тоскливо смотрит на меня с подоконника; тонкие брови нахмурены, и весь он словно сам, как и я, разбит. Сейчас мне кажется, что Витя стал настоящим человеком и сидит рядом, а не является заколдованным чайником в моей квартире… и, понуро глядя в далекие огни города, слышу, как он лишь тяжко вздохнул. Продолжила:

– Я с самого начала мечтала, чтобы что-то произошло в этом году. Что-то важное, интересное, запоминающееся и яркое, а в итоге все повернулось против меня. Я боюсь завтра вставать сутра. Вдруг пятница станет для меня новым днем неприятных неожиданностей?

– Не думаю, Миля. Все основное у тебя уже позади, и ты ничего не можешь сделать. – он тяжко вздохнул, поглядев на меня, – это страшно, я понимаю, но давай разберем какие-нибудь плюсы. Минусы. Рассмотрим ситуацию. – я отвернулась и помотала головой. – Значит, чуть-чуть позже, верно? Отправляйся лучше спать, утро вечера мудренее. Скоро новая рабочая неделя.

– Знаю-знаю. Немного посижу и пойду.

Витя вернулся в безмолвное состояние, спрятался в тени и оставил меня одну. Я понимаю, что у лекаря много плюсов, но я просто не была готова к тому, что какая-то неизвестная мне «судьба», в которую я никогда не верила, начнет издеваться надо мной. Все вопросы, это только: «почему сказали про меня? Чем я заслужила или не заслужила такую волю небес?», и все они остаются без ответа, потому что он один: таково предназначение, и все тут. Витя не может сказать что-то путное, и я даже не понимаю, к кому могу обратиться за советом…

Зеркальце! Тетино зеркало… она должна еще не ложиться спать: с громким топотом я добегаю до тумбочки с обернутым в золотистую ткань резным зеркалом, быстро разворачиваю его и выхожу на балкон немного проветрится. Спит ли она?

Поправила сорочку, убрала волосы в пучок, уселась поудобнее на небольшое мягкое кресло сбоку и нервно начала вспоминать о вызовах.

– Как там начинать-то… свет мой, зеркальце, скажи? Нет, подождите, это не наш век… уважаемое говорящее зеркало, лик свой яви, звонящий и говорящий! – вместо моего лица образовалась дымка с яркими глазками-звездочками, которое сияло в ночной темноте ярким светом.

– Кому вам надобно звонить, и кто говорит?

– Говорит Милена Прадовская, надобно звонить тёте Ларисе. Срочно. – послышался шум клавиатуры.

– Номер оканчивается на 63—90?

– Да, все правильно. – и, наконец, долгожданные гудки, которые продолжались, мне кажется, около десяти минут с перерывами на любезный голос дымящейся субстанции, которая очень аккуратно успокаивала и говорила, что волшебник наверняка скоро подойдет и уделит вам время. Хорошая штука – зеркало!

– Алло? Милена, ты чего не спишь, дурочка? Ты чего плакать-то начала, что случилось?! Подожди, я включу свет, ты вообще где находишься, почему так темно, ты дома?!

– Тётя… я стала лекарем сегодня… я не хочу… я не готова…

– Ох, милая… – она тяжко выдохнула.

– Тетя… тетя, я правда не могу… они сказали, что это предназначение, но как мне смириться?

– Милая моя, – она в суматохе включает свет, садится на постель и смотрит молчаливо в мое лицо.

– Просто – вот, жуй, и живи так, как надо! Стать лекарем, еще и у эльфа; пусть твоя жизнь теперь будет сплетена с высокомерным аллергиком, человеческая учеба пойдет коту под хвост, и все годы, которые я так трудилась стать лучшей ученицей, найти свое место, стать хорошей заменой своему брату, хотя бы в такой же толике дать родителям гордиться мной…

– Милая, милая, постой. Миля, давай начнем с самого начала…

Попытавшись меня успокоить, тетя всегда заканчивает это успешно. Прошло еще немного времени, прежде чем я свыклась с мыслью о начале совершенно нового этапа – скрипя зубами, уговаривая себя, отрекаясь от лишних мыслей, просто жила и делала все, что надо, как швейная машинка – без рассуждений, надумываний, заполняя свой мозг информацией постоянно.

С новым днем я приблизилась к дате начала новых занятий – занятий на лекаря. Подписав договор, я уже и не имею права отказаться от обучения. Пока уже по привычке и практически автоматически я записывала лекции, время текло быстро; приблизился обед, а мне нужно с кем-то развеяться и поговорить об абсолютных мелочах. Когда уже наконец-то будет день встречи с Михаилом, первых знаний, моя тяжесть рассеется быстрее, но до этого еще нужно как-то сокращать время.

На перерыве я заскочила в столовую, прихватив по пути моего недавнего друга Антона, как вы помните, вампира, который высокомерно полагал, что скрывать клыки – это не для него.

– Эй-эй-эй! Я ем только вкусное мясо, а ты куда меня привела? Ох, булочки с маком… – он держался за мой согнутый локоть ладонью, внимательным взглядом оглядывая ассортимент, который я пробегала, выискивая уже знакомые блюда.

– Ты пропустила свой салат. – мы уже обедали вместе и болтали, так что он догадывался о моих вкусах.

– Ты чего мне не сказал!

– А ты спрашивала? Я интеллигент все-таки, пока не спросят – не отвечу.

Взяв по подносу, мы разделились, набрали для полноценного обеда еду и устроились за столом с маленькими нелепыми цветочками в середине и салфетками. Вокруг шумели люди, за кассой кто-то обыденно громким голосом рассказывал о преподше-дуре и том, как она валит на экзаменах.

– Прошелся слушок, – начал разговор Антон, зажевав первую ложку риса, – что ты становишься лекарем у эльфа-избранного. Это ведь не правда, дорогая моя, или мне начать за тебя переживать? – странно, что в этот раз он не поверил слухам.

– Ох, дорогой мой, это все вранье чистой воды, тебе навешали лапшу на уши и сидят довольные.

Он и вправду выдохнул со спокойствием. Пожалуй, мне стало даже немного стыдно.

– Ладно, извини. Это правда. Да и мы оба смирились.

– ЧТО?!

Повозмущался. Все стадии принятия. Ну а потом, все же закончив монолог, продолжил обсуждение этой великой новости.

– Да и кто «оба»? Ставлю свой клык, что вечером после церемонии ты звонила тёте, – я грозно поглядела на него, убрав прядь волос за ухо, – не сердись, но я же тебя знаю. Да и понимаю. Это очень тяжело, верно? Все так внезапно свалилось…

Он наклоняется ко мне через стол, коснувшись ладонью плеча.

– Но как? Что случилось?

– Предсказание каких-то бабок непонятных, – пыхчу я, стараясь выдать страх за обычные обидки, – и чего я им так понравилась? Не понимаю, аура у меня такая – «завербуйте меня в лекари для напыщенного индюка»

– Ну, я ничего такого не чувствую, – пытается разбавить атмосферу парень, – ладно. Ладно… Миль, а дальше что?

– Не знаю, – мотаю головой, – даже не в курсе, что потом. Буду работать на него, лечить вовремя и не очень, а во что это выйдет… понятия не имею.

Кивнув, он все еще держит руку у меня на плече.

– Хочешь, тоже пожалуюсь? Тебе легче станет?

– Давай, – смеюсь, – что случилось у моего мальчика?

– Да знаешь… влюбился. Типа того, – хмыкает, – в твою подружку, Лину.

– Лину? – приподнимаю бровь.

– Ага. Знаешь… она такая яркая. Не знаю, цепляет в ней что-то. Как к ней подступиться? Может, приворожишь?

Хихикнув, мотаю головой.

– Да ладно, ты и без приворотов нормально справишься. Я ведь знаю, какой ты парень нарасхват.

Он лишь ухмыляется и берет мою ладонь в свою.

– Ну вот, ты хотя бы улыбаешься.

– Да… спасибо. Давай поедим?

– Ты ешь, а я расскажу, что у нас тут на паре было… ты прикинь!

А следом – увлекательный рассказ длиною в минут двадцать, из-за чего мне приходилось закашливаться от смеха, запивать котлету компотом и приподнимать брови от удивления, а на десерт – наконец-то всласть посмеяться. Его манера рассказывать прыгучая, что-то вроде:

– … он ей такой: «слушайте, дамочка, я вообще-то все читал», берет такой книгу, да замахивается на нее, а она такая: «о не-е-ет», – хохочет он, инсценируя всю выдуманную сценку. У него хорошо получается фантазировать на совершенно бытовые вещи, создавая смешную ситуацию из всего, что можно – за это его девушки и любят.

Неожиданно вся столовая погрузилась в тишину, лишь наши голоса как-то выкрикивались в молчании; скрип половиц под чьими-то ногами разносится эхом, и Антон обернулся на них так же резко, как на добычу; недоуменно приподнял брови, похлопывая меня по плечам, как бы говоря «я понимаю, что ты скажешь что-то интересное, но лучше обернись».

Из стеклянных дверей выходил тот самый эльф, не выходящий из головы – при параде, чуть ли не вылизанный, прямом пальто с крыльями ворота, белые перчатки, весь из себя аристократ. Если посмотреть на наших обычных студентов, видна полная противоположность из образу – нету на это денег у обычных смертных. На то и избранный, наверное, но все же жутью от него тоже несет.

Своим чинным шагом приближается к нашему столику, аккуратно выдвигает полы пальто, залезая пальцами в карман; я могу лишь хмуриться при его виде, сглатывая злобу. Потихоньку голоса возвращались, но взоры все равно обращены прямо нам в затылки.

– Саша? Здравствуй.

Кивнув, он протягивает мне распечатанные файлы в папке.

– Здравствуй. Это Михаил просил передать, он приболел, и не мог до тебя дозвониться.

– У тебя выходной сегодня, что ли?

Кивнув, осмотрелся вокруг.

– Да… контингент на уровне у вас. О, ваш друг – вампир?

Кивнув, Антон протягивает ему руку, которую эльф тотчас же пожимает.

– «Пусть не вызовет неприязни сказанное»? Хорошая фраза.

Кивнув снова, словно китайский болванчик, он отвечает:

– Шикарно выглядите. За сколько пальто?

– Да недорого, – пожимает плечами, -Карл Лагерфильд. Уж не помню, что за модель.

– Ого, – довольно улыбается мой друг, – круто.

Остановив беседу движением рук, смотрю на Александра, видимо, слишком злобно:

– Что-то еще? Если нет – можете идти, иначе пальто украдут, чего доброго.

Было видно, как уголки его губ чуть содрогнулись, но особо вида он не подал; издевается, что ли?

– В случае чего мне сюда приходить?

– Нет-нет-нет, еще несколько таких сцен я не переживу… можешь сказать номер телефона? Я сброшу тебе свой домашний адрес.

Кивнув, он наклонился ко мне, записав себя в моей телефонной книжке как «Александр Лансвет», ну я так и оставила. Попрощались, пожелали всего доброго, и мне наконец-то удалось выдохнуть спокойно.

Антон присвистнул, как только затихло стуканье его каблуков за дверьми; глядя на меня с улыбкой, будто на что-то намекает.

– Да это же ограненный алмаз – хватай да беги. При деньгах, статный, еще и джентльмен, на «вы» со всеми.

– Он на «вы», потому что считает себя выше всех, – объясняю я, дожевав последний кусочек обеда. Из головы все не идет мысль о том, как же бедно я себя чувствую в его присутствии, но все эти мысли надо додержать до дома – там спокойнее.

– Неужели не признаешь, что он красавчик?

– Нет-нет-нет, давай уже отправляться на свои пары, больно ты мне надоел лицом своим светить.

– «Светить»? Ох, да я от тебя теперь не отвяжусь с такими оскорблениями! – со смехом заметил он и поплелся за мной к выходу, – учитывая, что мы так и не обсудили твою новую связь с этим парнишей.

Врученные мне в руки при всем жующем университете конспекты были самыми первыми шагами: как я говорила когда-то давно, по-настоящему меня нельзя было заинтересовать ни заклинаниями, ни зельеварением. Так, всего понемногу, но зато даже этого мне хватило на первые дни проживания в этом удивительном мегаполисе.

Пару раз в неделю я могла зайти в уже знакомый ресторан суши и пообщаться с вездесущей Софи, которая наспех переоделась в каморке и вышла со мной прогуляться в свой перерыв сегодня утром. Мы, пусть и много болтали, не теряли времени зря: я выискивала глазами в длинном списке подходящие мне заказы.

– Что думаешь по поводу своего обучения? – внезапно после темы о детстве спросила Софи, перебирая в пальцах свой браслет из потрескавшихся шариков камней неизвестного происхождения.

– Я пытаюсь свыкнуться с этой мыслью – мне ведь никуда не деться. Отыскиваю плюсы, убеждаю себя каждый день, конспекты хоть немного помогают отвлечься, да и учеба в университете – тоже. В общем… потихоньку свыкнусь. Особенно это легко пройдет, если мы все же подружимся с моим «избранным»

– Пожалуй, это будет интересным приключением. Почему не попытаться, верно? Ха-ха, я горжусь тем, что ты пришла к этому сама, ведьмочка. А что у тебя за «избранный»? Ну-ка, расскажи подробнее…

Да, любит же она тему парней, а особенно – влюбляться в выдуманные собственной головой образы. Иногда мне не хватает этого легкомыслия, поэтому я тяжко вздохнула, глядя на окружающий меня пейзаж уже без нее.

Уже поднимаясь по бетонным лестницам к нему в квартиру, в голове крутились назойливые мысли об обучении. Что я буду проходить? Понравится ли мне это, и стану ли я хорошим лекарем, как свой отец? Или все пойдет крахом? Вокруг пахнет мятой, раскрытые окна подъезда впускают нежный ветер. Мне становится чуть спокойнее, когда дверь в его квартиру, будто приглашая, отворилась сама и тихонько затворила замок после моего перехода за порог.

– Михаил? Тук-тук, это Милена. Надеюсь, я вас от слишком важных дел не отвлекаю, верно? Пусть вы и сами меня пригласили! Знаете, вежливость никогда не помешает.

Рассмеявшись из комнаты, мужчина остался сидеть там и ждать, пока я подойду разутая к нему и начну наконец-то шевелить мозгами.

В домашней одежде он выглядит совсем по-иному – борода словно мягче, волосы чуть кудрявятся, глаза блестят и смотрят светлыми голубыми радужками. Халат, словно у моего дедушки – видимо, они все под копирку один носят, коричневый в бежевую клетку. Он сидит совершенно спокойный, в окружении неизвестных мне колбочек, миниатюрных механизмов и даже какой-то мягкой игрушки; подозвал меня к себе и пригласил присесть рядом, стать спутницей по путешествию с этими непонятными инструментами.

– А что это?

– Это для твоего обучения. Все, что используется лекарями.

– Подождите-подождите, а этот заяц? Что-то вроде ритуала со словами «уронили зайку на пол, поломали зайке лапу»? Ну а окончание там по ситуации.

– Хо-хо! – приподнял брови мужчина. – Заяц? Это специальная игрушка, которая может в случае опасности успокоить любого: и взрослого, и, в особенности, ребёнка.

– Вот как…

Продолжая свою нелёгкую лекцию о моих будущих предметах обихода, Михаил то посмеивался и рассказывал о собственных случаях из жизни, то становился по-настоящему серьёзным человеком с грубым лицом и объяснял важные детали в конструкциях.

– Люпстекоп служит для обнаружения повреждений: как магических и невидимых для обычных врачей, так и самые примитивные раны.

– А это? – указала я, неловко поежившись, на железный штырь с мелкими зубьями.

– Это для блох у оборотней. Все равно ты будешь работать ещё с кем-то, так что… лучше узнать весь инвентарь, верно? Так! Поисковое, уходовое, зашивать раны ты ведь не умеешь?

– Н-нет.

– Научим. И с темной материей, и с обычной человеческой «кожицей». Ты чего так забоялась?

– Мы что, кого-то ранить будем?

– Будто в госпитале нет мифических, я тебя умоляю. Это уже моя забота, и намеренно только ради тебя я никого калечить не буду, уж поверь, – подмигнул он, – ты не настолько важная персона.

– Вот это я понимаю, мастер по успокоению, – хмыкнула, – а после изучения инвентаря что-нибудь последует? Чай, кофе, печеньки, или пока мы занимаемся только вводной информацией?

– Нет-нет, дальше – хуже, поэтому, как ты верно заметила, перерыв на чай необходим. Я пока поставлю чайник, а ты перепиши и перерисуй схематично весь инвентарь. Взяла же тетрадь?

– Да, конечно, – киваю, склонившись над распечаткой, – и не откажусь от чего-нибудь теплого… на улице уже похолодало, я даже немного замерзла. Можно кофе?

– Можно-можно, – кивает, – а по поводу «замерзла»… не удивительно, осень на дворе! – После этих слов он с кряхтением встал и направился к кухне, которая пропахла пловом, мятой и необычными воспоминаниями, как и любые места с мифическими существами. Как, например, произошло с моим балконом – заходишь, а там не только табаком все провоняло от прошлой жительницы, так и скорбными воспоминаниями, каким-то грузом все это опускается на тебя, и жуть берет. Я пока не знаю, как с этим справляться, надо будет первым делом спросить об этом Михаила, как разберемся с азами: мне все-таки хочется хоть изредка без боязни стоять там и любоваться пейзажам, а не нервно морщиться и бояться. Ибо, если долго будешь под влиянием воспоминаний, душа твоя может словно отключиться. Как мне говорили однажды: «словно ты ходишь по лабиринту без выхода, и погружаешься в темноту, постоянно вспоминая то, что было когда-то». Любой мифический, затерявшийся в воспоминаниях, с огромным усилием может вернуться обратно.

– Милена, скажи, ты читала конспекты от Саши? – уже отхлебав пару раз после проверки конспекта, задал вопрос Михаил и с довольной улыбкой почесал подбородок с бородой. Нет, ну видимо у всех дедушек базовые настройки по мимике и движениям – я прям не могу. Хотя даже и не в курсе, сколько ему… лет 50?

– Да, и, знаете, узнала для себя много нового. Как я понимаю, наше обучение продлится год и будет заключать в себе весь курс для лекарей? Только потом я смогу приступить к обязанностям?

– Конечно! Без должной подготовки ты не поможешь избранному, тем более нашему Александру. Он какой-то ещё более особенный, чем остальные.

– И почему он тогда на мою голову свалился, а не на чью-то более умную? – проглатывая глоток чая с частью печенья задумчиво и угрюмо ответила я.

– Я же говорил – предсказание. Если бы не оно…

– Я бы нормально жила, – цокаю ложкой по стенкам кружки, – да?

– Вроде того, – вздыхает он. Похлопав меня по плечу, все же немного ободряется, стараясь вывести меня на рабочую нотку:

– Допивай чай, а я научу тебя правильно восстанавливать повреждённые ткани. Давай-давай.

– А это не слишком… быстро? Я буквально двадцать минут назад только узнала о своем собственном инвентаре!

– Это просто. Будем тренироваться на каких-нибудь фруктах.

– Ф-фруктах?

– А что ты так удивляешься? Пей быстрее! – я осушила одним глотком остатки жидкости и встала. – Так-то лучше. Идем, я тебе всё расскажу.

Прошел уже месяц, и каждую неделю мне приходится возвращаться в дом своего наставника; я не против заглядывать к этому умному мужчине, но вот работать с магией не особо входит в планы после историй всяких болячек. Глядя на меня немного туповато, Антон слушал буквально все, что летит из моего рта; никогда не видела его таким заинтересованным.

– Ты чего такой внимательный?

– Ну, знаешь, – мнется он, – вампиры не особо умелые.

– Да ну?

Не верю. И глазами говорю ему, что не особо впечатлена такими враками.

– Это правда, – пожимает он плечами и расправляет плечи, сидя на кресле, – вампиры могут только по минимуму что-то делать. Простые зелья и заклинания, делов-то. А ты… уже идешь по чему-то более сложному.

Хмыкнув, помотала головой.

– Все только начинается. И, если честно, меня это пугает.

– Почему?

Предвкушая долгий монолог, он берёт кусок пиццы из коробки и засовывает кончик в рот; сыр маняще стекает по корочке вместе с помидорами, поблескивает и… конечно, я не удерживаюсь и тоже начинаю жевать.

– Вопще, – начинаю, – дфа меня это что-то софершенно нофое.

– Доешь, а потом уже говори, – сглотнув, умничает парень. Ладно, пожалуй, так и вправду будет эмоциональнее. Я с удовольствием уминаю за обе щеки кусок, протираю руки салфетками и задумываюсь. Игривый настрой немного слетает пеленой; я и вправду волнуюсь. Мы с Антоном не так уж близко знакомы, чтобы говорить о потаенном… поймет ли он?

– В общем… мне просто всегда говорили, что я не создана для магии.

Прыснув, парень очумело посмотрел на меня, но просто кивнул после, как бы говоря: «продолжай».

– … и сейчас это со мной происходит. Мне кажется, что я совсем не на своём месте. Привыкла к тому, что со мной происходят лишь нормальные вещи; я не касалась магии и не любила её. И до сих пор это все идет с сопротивлением… поэтому совершается так много ошибок.

Вздохнув, продолжаю:

– Я думаю о том, как все это ненавижу; как хочу все бросить, рыдаю, потом смотрю на огонь в собственной ладони и это меняет меня и мое расположение. Иногда кажется, что все не так плохо… и что магия и вправду может мне помочь жить. Найти себя и все такое. Но потом вновь… и вновь волнами проявляются воспоминания.

Парень, как только я продолжительное время молчала, подобрался ко мне поближе на диване и взял за руки. Я с опущенным взглядом не особо вижу его выражение лица; но мне смутно кажется (или хочет казаться), что он волнуется.

– Спасибо, что рассказала. А вообще… вот ты чувствуешь что-то от моих ладоней?

Прислушавшись к шуму сердца, к собственным ощущениям, качаю головой и уже собираюсь сдерживать слезы, когда он заявляет:

– Да, потому что у меня нет магии, и я в ней не заинтересован. Но вот когда я беру тебя за руку, то ты буквально обжигаешь ладонью. К этому надо привыкнуть, милочка!

Я хихикаю и вновь недоверчиво смотрю на него. Он лишь грустно улыбается.

– Знаешь, просто я понимаю твое состояние. Серьезно… когда ты растешь в другом веке, то, что время движется, кажется тебе обыденностью; но, осматриваясь по сторонам, ты понимаешь, насколько не вписываешься в общий пейзаж.

Он пожал плечами и отвел взгляд; на что я наклонила голову и провела по его щеке рукой, а он смешливо поморщился.

– Тогда ты супер много стараешься, потому что я не могу назвать ни одного друга возле себя, кто был бы так свободен во всех своих проявлениях.

– Может быть, – вздох, – я уже не понимаю, где заканчивается моя настоящая личность и начинается маска.

– Маска?

Кивнув, он смотрит на меня уже совершенно по-другому. Огонек в глазах потух, а черты лица ослабились, словно он вмиг осунулся.

– Ради своего образа я постоянно нахожусь в напряжении. Но, пожалуй, с Лилей и тобой… это немного рассеивается.

Потушив свет какой-то своей силой, он пригласил меня прилечь ему на плечо, и я согласилась.

– Знаешь, – начинает он, – пусть у меня и лояльная семья, мне всегда казалось, что я какая-то белая ворона, потому что постоянно не мог усидеть на месте; мне хотелось и до сих пор хочется постоянно находиться в движении, развиваться, общаться. А все вампиры какие? Скучные и тусклые. Поэтому я сейчас не понимаю, какое мое поведение является маской, а какое – я.

Составив в голове маленький план, я и сама думаю: а кто я, собственно? Какая я «настоящая»? Наверное, та, которая здесь и сейчас. Мне никогда не казалось, что мне приходится подстраиваться под окружающих или становиться иной. Живу, как живу, и мне комфортно; как только мое поведение меняется, это начинает пугать, и оно возвращается к своему обычному состоянию.

– Разве ты перестаешь быть собой, когда твое настроение меняется? – до меня дошло.

– Но это ведь…

– Хочешь мое мнение?

Кивнув, он глянул на меня. Я прижимаюсь к холодному плечу и понимаю, что он запутался во всем этом.

– Я считаю маской только то состояние, когда человек изменяет себе, идет против своих принципов, проявлений, в общем, совершенно другим становится. Но разве в тебе что-то меняется, когда ты просто уныло выглядишь?

Задумавшись, он качает головой.

– Я не знаю.

– Ладно, давай порассуждаем… вот тебе хочется побыть унылым. Тебе становится некомфортно? Может, это изменяет тебе самому, кажется это неправильным?

– Некомфортно не становится, но появляется чувство вины… что я не весёлый.

Сдерживая прысканье, я вдыхаю побольше воздуха.

– Антон, ты просто проявляешь разные эмоции. Твоя апатия – это нормально; но вот чувствовать вину за то, что ты не весел – не очень хорошо. Потому что ты не обязан быть постоянно в приподнятом настроении и шутить, веселить других. Понимаешь?

Промолчав, кивает.

– Но разве от этого другим не становится хуже?

– Только тем, кто волнуется за тебя. Но они просто поинтересуются, все ли у тебя в порядке, что тебя расстроило. Обычные эмоции! Антон, ты ведь уже не десять лет на земле, и все это время ты думал, что твоя веселость или грусть – это маска?

Смущенно отведя взгляд, он буквально кричал: «да!». Я потрепала его по плечу и обняла.

– Ты можешь проявлять любые эмоции, милый мой. И злиться, и грустить, даже впадать в депрессию. Но в то же время веселиться, смеяться, любить. Это ведь нормально, совершенно нормально! Палитра должна быть обширной, от ненависти то брезгливости и счастья. Говоря с неврологом, помню, он мне заявил, что люди, испытывающие лишь одну эмоцию, имеют небольшую патологию в выработке гормонов. Поэтому… все в порядке, Антон. С тобой все в порядке.

Глянув на меня такими же расширенными глазами, как и в самом начале нашего разговора, но с толикой благодарности, отчаяния и… надежды. Обняв его вновь, мне теперь не кажется, что он всегда такой, каким себя хочет показывать; такая глупая истина, но… с плеч прямо-таки свалилась Фудзияма.

На свитере наверняка остывают его слезинки; покрасневшие глаза выдают. Он улыбался теперь искренне и тепло; заменяет своими эмоциями холодность тела.

– Ладно, тогда давай-ка сходим за закуской и выберем фильм.

– Я уже знаю, что хочу посмотреть «мисс конгениальность», – хихикая и утирая слезы, смотрит он уверенно, – или что-нибудь с Джоли.

Пожав плечами, я задумалась и вспоминала названный фильм.

– Хм-хм, может быть, – двигая головой туда-обратно, как змея, создаю комичный эффект. Как вы понимаете, это подействовало. Теперь я и вправду могу назвать его другом… потому что мы открылись друг другу; а потом танцевали ночью, жевали острых соевых креветок, сушеного кальмара, пока смотрели «войну невест» как второй фильм. Пришлось не спать до самого рассвета, чтобы нормально добраться до университета; вечерние посиделки надолго затянулись. И теперь эта квартира пахнет уютом и дает мне воспоминания о приятных моментах.

Погружаясь с каждой неделей все сильнее в мир медицины, что волшебной, что обыкновенной, я без зазрений совести прогуливала пары, которые мне были не интересны и нагоняла дома, практикуясь ещё и в собственных зельях. Как я узнала от Миши, лекарь – это единственный спасательный круг для избранных. И ими могут стать только ведьмы и ведьмаки, которые способны взращивать магию внутри себя, а не только пользоваться ею поверхностно. Если при выполнении своих должностных обязанностей, в перечень которых входило и восстановление зданий, и рассекречивание преступников, избранный получил повреждение, то с помощью нажатия на особую печать (её прожигают где-то на руке) по мановению ветерка появлялся лекарь, который в самый короткий срок устранял неполадки и получал благодарность. В зависимости от возраста избранного, время на исцеление уменьшалось, а повреждения усиливались. От стресса или вроде того тело выматывалось, и в конце концов лекарь не мог помочь при разрывах, ожогах, порезах, потому что к определённому возрасту время для осуществления помощи уменьшалось. При старожилах всегда рядом самые сильные лекари, но и те, не выдерживая чувства, словно они «балласт» для остальных, погибали. При жизни все избранные делают самую важную работу для мира, а лекари дают им шанс прожить дольше…

Я жую мамин пирог с картошкой и мясом, звонко причмокивая; она на меня недовольно косится, но я не могу сдержать своего восторга и чувств! Ну и параллельно рассказываю о том, что со мной происходит в последнее время.

– Так вот чем ты занимался, милый… – зевает мама.

– Я тебе тысячу раз об этом рассказывал, – начинает возмущаться папа.

– Пап!

– Ну а то, что ты прогуливаешь пары, меня не особо пугает, – хихикает мама и накладывает мне в тарелку новую порцию печени с восхитительным картофельным пюре. Мне кажется, я никогда не дотяну до её совершенства – сколько бы ни пыталась повторить рецепт, точь-в-точь следовала инструкции, но, видимо, здесь приправой выступает родительская любовь. С куском пирога было покончено, и я продолжаю диалог в перерывах на пережевывание.

– А у вас как дела были, пока я тут вожусь со всем этим?

– Ну, – задумывается отец, – решил по твоему наведению все-таки записаться ко врачу. Мне назначили курс лечения.

– Ну наконец-то! – ударяю я по столу. – Давно надо было.

Он лишь пожимает плечами, но довольно улыбается вместе с этим.

– Да-да, ты была права, овации обеспечены лучшему лекарю страны.

– Ну, можно было бы обойтись без такого сарказма, – надулась я, – но ты ведь сам должен был понимать, что раз тебя даже сместили с должности, это что-то серьезное.

Он пожал плечами.

– Когда ты сам врач, то либо начинается ипохондрия, либо полное отсутствие самоанализа и диагностики.

– Но ведь это странно, – хмыкнула я, – помнишь, я ходила к психологу?

– Ну?

– Ну вот даже она говорила о том, что сама анализирует собственные поступки и это помогает ей в дальнейшем работать и жить, учитывая собственные желания и потребности.

Задумчиво почесав затылок, папа вздохнул с тягостью и поглядел на меня.

– А как твое состояние?

– Пока неплохо, – бросаю небрежно, – устаю, конечно, но это не критично.

– Как бы ты вновь не угодила в свое колесо сансары, – с сожалением и тревогой проговаривает мама, – у тебя есть дни отдыха?

– Да-да, мам, – киваю, – я больше не повторяю своих ошибок. Надо же на них учиться.

– Ладно, дочка, – кивает она уверенно, – я тебе верю. Ты у нас умница. Но не забывай о собственном здоровье!

Улыбаясь, уминаю за обе щеки пюре с печенью.

– А что ты кушаешь?

– Ну ма-а-ам… я ведь уже не ребёнок!

– Так на вопрос и не ответила, хитрюга.

– Н-ну, чаще всего что-то легкое… перекусываю яблоками там, все такое. Крупы, сырники, курица.

На самом деле я не вру; просто из-за огромной нагрузки не удается даже поесть вовремя. Поэтому это приходится совершать раза два в день, и чаще всего – готовую пищу из магазина или какого-нибудь семейного ресторана. Раз в неделю я готовлю сама, экспериментируя. С того момента, как мы сблизились с Антоном, в моем доме появилось место лазанье; изредка пеку печенье, но чаще – курицу. Накидываю вместе с маслом пару каких-нибудь приправ, пытаюсь сделать маринад по рецепту из соцсетей, но не всегда выходит вкусно. Сама о себе я могу позаботиться, учитывая то, что зарабатываю достаточно прилично – стипендия не уходит на полную аренду квартиры, а только на счета.

Оплачивая их онлайн, иногда забываю про существование бумажных чеков и всего прочего, хоть ещё ни разу за месяц не просрочила оплату. Обсуждая тему быта, мы потихоньку захотели спать – на часах уже перевалило десять часов, и время, казавшееся моим родителям глубокой ночью, стало для меня серединой рабочего процесса. Иногда приходится не спать сутки, чтобы все успеть; мне категорически не хватает двадцати четырёх часов в день.

Но, учитывая развивающиеся способности к зельеварению, это не мучает: один эликсир – как полный семичасовой сон. Прекрасно, хоть иногда и хочется окунуться в тепло подушки, позабыть о тревогах, укрыться одеялом по нос и совершенно ни о чем не думать. Наверное, я вам тут расписала достаточно страшную картину, но на деле я сплю больше, чем многие мои одногруппники. Представляете? А они ещё говорят, что у меня скачущий галопом график и занятность.

Но сегодня я дома; квартиру тёти пока не могу назвать местом, где мне полностью комфортно, безопасно и приятно жить. Оно не вызывает во мне никаких дико стучащих по сердцу чувств; но и родительский дом потихоньку теряет свою значимость в моей голове. Находясь меж ними, не могу и понять – куда меня тянет, и где наконец-то почувствую покой.

Время идет. Уже зима – на смену осени пришла, а вместе с ней Антон сменил свой курс с Лины на Лилю, вторую мою подружку, с которыми пока они только начали обмениваться взглядами. Мне кажется, что он ею заинтересован – сейчас-то у нее есть отношения, в которых мы пытаемся ее консультировать с Линой. Правда, в последнее время она больше обращается лично ко мне; и это приятно. С ней интересно общаться, и я буду рада, если Антон узнает все тяготы и радости общения с такой девушкой.

Раскрашенные в белое свечение будни прерывались моей учебой, лекарскими заботами и иногда проявляющемся лице Александра. Он то и дело внезапными вспышками появлялся в моей жизни, губил настроение до заката и исчезал с ним же на горизонте. Его постоянная манера речи буквально выбешивала меня: например, говорит подобные вещи:

– Милена, может, стоит обновить пальто? Мне кажется, что-то подобное было в шкафу у родственников Антона.

Или:

– Милена… ой, не хочу вас прерывать – пахнет от этих котлет так себе, возьмите скорее конспекты.

И, конечно, моя любимая цитата:

– Если за ум не возьметесь – я, видимо, так и умру под вашим руководством.

Да, очень нужный, а главное, не снижающий самооценку, совет. Как и у любого новичка, каждая попытка заканчивалась провалом – начиная обучаться регенерации, мы закончили с ней только через месяца два; следом – сложные заклинания, зельеварения, от которых плавилась вся посуда. Когда я уже начала более-менее верить в себя, то даже получила расположение Михаила, довольно улыбающегося во время нашего перерыва: поглядывая на мои попытки что-нибудь восстановить, мужчина сел обратно на стул и допил чашку с чаем, приглашая меня продолжить основное обучение, а именно, восстановить его повреждённую связку, которая с помощью несчастного случая стала моим первым настоящим «пациентом». Не сказала бы, что все совершилось совершенно удачно, но это была прекрасная первая попытка…

– Эй-эй, аккуратнее! МНЕ БОЛЬНО, А НУ, РУКИ УБРАЛА! Начинаем заново. Ты поняла вообще, что я тебе говорил?

Да… думаю, это была хорошая первая попытка. За ней последовала вторая, третья, и к десятой я полностью восстановила связку, убрала боли в пояснице и у себя, и у Миши. Он благодарно мне кивнул, даже предложил выпить на дорожку кофе собственного изготовления, видимо, отошёл от болевого шока от моего неправильного заклинания. Так закончился наш урок на неделе. Следующим… мне предстояло заниматься через радио или вроде того, работать с новыми зельями-антидотами собственными руками. Как говорил мой учитель, лучше повредить себя саму, чем кого-то рядом, а затем получить иск на причинение насильственных действий. Это, кстати, получилось даже увлекательно, если не считать того, сколько раз из пробирки мог вылезти непонятный монстр, но его всегда вовремя останавливал мой наставник, выбегая из комнаты на кухню.

Уже дома после занятия велся странный со стороны разговор. Моя способность к отращиванию носа за зельеварением уже не пугала Витю, он даже посмеивался и говорил, что выгляжу я «очень неплохо для своего возраста».

– А ты чего кашеваришь?

– Домашнее задание. Эликсир любви…

– Это что такое-то, а?! Кого заманить охота? Сразу скажу: в квартиру не пущу.

– Да и вправду домашнее задание, – хмыкаю, – и вообще, ты чайник, так что свистеть изволь только при кипении воды. О, кстати… – я чуть лукаво глянула на поблескивающий медью предмет с душой старика. – ты никогда не рассказывал о том, что у тебя за жизнь была, личная.

– А? Миля-Миля, у меня была слишком бурная юность, – он вздохнул и улыбнулся, что по началу казалось мне пугающим, а сейчас достаточно милым, – ты же все просила меня помолчать, когда варишь?

– Да уже свыклась… может быть, – неопределенно отвечаю, – так все же? Ты знал тетю со времен посещения городов… а что после? Жена была ведь, да?

– Да, у меня было две жены, и обе они уже не в этом мире. Шестеро детей… все мальчишки мои погибли на войне ведьм и колдунов. А девочки пошли по стопам твоей тётки: устроились в человеческом мире и отреклись от всего, что было бы связано с магией.

– Война… ведьм? – Я отвлеклась от варева, засекши на часах пять минут. Отец никогда не рассказывал мне о том, что было в прошлом и касалось всего остального мира, кроме нашей семьи… вдруг, хотел что-то утаить от меня? Что-то страшное?

– Ты не знаешь?

– Нет, не слышала. Расскажи, пожалуйста… это все-таки история того мира, в котором я собираюсь стать лекарем.

– Хм, ну, слушай…

Прежде чем внимать расскажу, я закончила зелье и отложила все в сторону, приготовившись. Он сначала прокашлялся.

– Около двадцати лет назад мы были подвержены в хаос. «Мы» – это всё сообщество мифических, включающих в себя всех, от гоблинов до русалок, которые объединились против одной загадочной силы. Это была сила, сотворившая саму магию, и которая обернулась против нас… избранные изначально были теми, кто создан для того, чтобы усмирять её. Основа нашей магии существует в материальном виде – кристалл, стоящий в запертом подвале главной резиденции нашего управления, и всего их семь по миру, в каждом городе «мифической истории». Когда мифический чувствует в себе злобу и желание убийства, это отражается на цвете камня. И одним из смотрящих был тот, кто собирался обернуть нашу силу против людей, собирал команду, учился на охранника и зарабатывал уважение с репутацией, не зная или не замечая те последствия, которые могут повлечь за собой беду. Он взял себе в напарники женщину – видимо, свою жену. И вдвоем им было легче справляться с теми, кто пытался бороться.

По ночам город заполоняли монстры, не разбирая ни дороги, ни мифических; они падали замертво от ударов или усталости. Тогда поднялось мало… практически горстка против огромного, практически бесконечного наплыва врагов. Был шум и потери каждый день, которые обычные люди замечали только косвенно: последствия наших боёв отдавалась человеку зловонием и болезнями. Началась пандемия; наше правительство было на грани разоблачения, пока со всех краёв света собирались избранные.

Мой сын был одним из них, который в первую попытку усмирения не был спасён своим лекарем вовремя. Тогда сообщество лишилось не только его, но ещё семерых знаменитых людей. Ты наверняка изучала их на теории истории с Михаилом… и самые сильные поняли, каким должен быть удар. Под моим командованием армия сражалась с теми, кем кристалл овладел; разбушевавшаяся магия может сотворить слишком много зла.

До сих пор некоторые маленькие магические деревушки не восстановились, кто-то совершил самоубийство после всего, что случилось, потому что многие потеряли своих любимых, близких, работу, которой пылали, и для них не осталось смысла жить. На последнем бою я стал чайником, потому что моя заколдованная кристаллом жена направила свою магию на меня… я до сих пор помню, как в её ладонях сверкал голубой шар, и я так надеялся, что наконец-то погибну и не увижу её смерти, не услышу легкий всхлип перед тем, как она в последний раз улыбнётся своей настоящей улыбкой и проведёт пальцами по волосам… но всё вышло по-другому.

Вздохнув, он смотрит на меня грустными глазами, пока я могу только тревожно поджимать губы.

– Сейчас я понимаю, что то желание умереть было очень эгоистичным. Под моим началом и с неполным воспитанием, образованием, были дочери и подопечные, а этот мир приходилось восстанавливать по маленьким частичкам. Изредка один из друзей твоей тёти восстанавливал мой изначальный вид, правда, этот эффект действовал только пару часов, а магия отнимала много сил. Тогда Лариса предложила стать жильцом её квартиры, передавать, чем занимаются жильцы, командовать и следить за состоянием, поддерживать атмосферу хорошего дома, а она взамен подписывала под диктовку бумаги от моего имени, распоряжалась некоторыми вещами, словом, неимоверно помогала мне не стать обузой в жизни своих детей и меньших по званию. Так мы и познакомились поближе, а теперь говорим с тобой.

Он изредка посвистывал, вёл свой монолог медленно, нерасторопно и задумчиво. Смешанный запах свежего снега, скошенной травы из моего зелья и соседской выпечкой витал вокруг и даже пропитал мою домашнюю одежду, которая висела на дверях, чтобы окончательно высохнуть перед рабочими буднями и дарить мне тепло в холодную ночь.

– Спасибо… я не знала, что подобное происходило. А как думаешь, что-то похожее может произойти? – он стрельнул в меня взглядом и снова по-взрослому вздохнул.

– Не знаю. Уже ничего не знаю. Но будь аккуратна. Когда у тебя там обучение заканчивается-то?

– Хм… ну, в общем-то, через год и пару месяцев примерно.

– Боишься?

– Пока что нечего. Хотя, думаю, наверняка буду бояться. Но на этот случай у меня есть ты, тётя, друзья, так что…

– Теперь с тобой ещё и Александр. – после этой фразы я не удержалась и хмыкнула.

– Да уж, будто бы мы поладим…

Но вот и зима подкрадывается, словно опасливая кошка – жаль, не видно следов. Мне потихоньку удается смириться с собственной участью. Я учусь на юриста и лекаря, и в обоих случаях пытаюсь делать хоть какие-то успехи, что удается во втором случае с трудом. Без практики в детстве, видимо, дела у нас будут идти также медленно…

– Хватит от меня бегать! Эй, а ну иди сюда, маленькая…

Подхватив на руки младшую двоюродную сестру, я качу её на плечах по дорожкам вдоль грядок, засыпанных снегом; в окнах видна изморозь, от сестры пахнет шерстью и свежевыпавшим снегом, солнцем; во всю блеск от сугробов ослепляет, а совершенно спокойное полотно неба расстилается над головами без единого облачка.

Мама выходит с террасы, подбегая ко мне со всем размахом рук с одной лишь шалью на плечах.

– Милена! Божечки, как мы давно не виделись.

Сестра, удивившись, чуть не слетела на землю с моих плеч, но мы вовремя её поймали и решились все-таки зайти в дом. Мама по обыденному накладывает на стол очередной вкусный пирог, а я скрываюсь за улыбкой, пытаясь сильнее влиться в эту семейную идиллию: рассказываю наперебой про Антона, Михаила, Александра, про то, что люблю зелья, магическую хирургию, мечтаю наконец-то работать с материей и читать больше, больше книг.

В самом деле, я не вру, но в глубине души теплится и другое чувство: усталость и непонимание, почему это все стало моей новой жизнью, даже какое-то отторжение. А ведьме, как известно, с тяжестью в душе очень сложно правильно работать и учиться в полную силу. Именно поэтому… сегодня вечером, после совместного ужина, я на часик сбегу на чердак, оставшись наедине с тишиной и тьмой теплой ночи, чтобы встретиться с отцом и крепко обнять его, прежде чем начать долгий список вопросов.

– Сестра, а тебе нравится быть ведьмой?

– Нравится ли? Хм, ну… да? Да, думаю, это очень хорошая моя черта.

– А почему я не ведьма, как вы? – пока младшая сестрёнка, Полина, случайно измазалась в сгущёнке и старательно убиралась в свои пять лет, я занималась разбором книжного шкафа и отвечала на её расспросы.

– Не знаю, наверное, потому что ты не моя родная сестра, а двоюродная. Понятно?

– Понятно!

– А кем бы ты хотела быть из мифических?

– Существ?

– Ну… просто мифических. Нас так называют.

– О! Русалкой! Хотела бы быть русалкой.

– Почему русалкой?

– Они красивые.

– А ведьмы, значит, нет? – я со смехом надула губы и нахмурилась.

– Красивые! Но русалки самые красивые.

– Ты у нас и так красивая, даже русалкой быть не надо. Или я чего-то не знаю?

– Ты всё знаешь!

– Будь по-твоему, – улыбаясь, отвечаю я, – спасибо.

Мы с ней хорошо ладим.

Как только звон тарелок утонул в темноте наступающей ночи, смешиваясь со звёздами, на которые наверняка смотрят где-то далеко одинокие души, я потихоньку выскальзываю из комнаты, предупредив Полю о том, что ухожу, чтобы она меня прикрыла перед мамой. Паста, кстати, была вкусной, как и всегда.

Под ногами скрипят пожухлые деревянные полосы пола, из глубины слышится шорох. Я пробираюсь сквозь длинные сухие веники разных трав. Пахнет одуванчиками, солнцем, мокрым залежавшимся тряпьём с небольшой кислинкой, тающим воском и сгорающим вместе с ним фитилём, который мы вдевали в эти свечи самостоятельно еще в середине лета. Это словно было сто лет тому назад…

– Пап?

– Миля…

Отец сиди в позе лотоса возле окна с закрытыми створками, в которых виднеются часть синего неба и уходящие вдаль гурьбы домов, смешанные с покрытым снежной коркой лесом. Отец такой же, каким я его помню: с щетиной, прямым носом и таким же лицом, он всегда выглядит статно. Чуть суженные глаза, но глубокие, темные зрачки, которые достались и мне – карие, с примесью ярко-зелёного, который обычно не замечают. Рядом, прикорнув и укутавшись в его свитер, лежит наша кошка: обнявшись с отцом, сажусь напротив и стараюсь настроиться на разговор.

– Пап, что мне делать?

Со вздохом он двигается ко мне, приветливая улыбка приглашает в свои объятья. Упираясь в его грудь и овеянная теплом рук, чувствую, что наконец-то дома. Я в безопасности… и мне наверняка скажут правильный совет.

– Ты в такой суматохе… туда, сюда. Милая, как ты держишься?

Со вздохом прикрываю глаза.

– Ты гордишься мной?

– Что? – чувствую, как хмурится. – О чем ты, милая?

– Пап… когда не стало Саши, я стала ему заменой? Хорошей?

– Милая… Миля, Миля, ну о чем ты? – он резко поднимает мое лицо к себе, всматриваясь испуганно. – Какой заменой, милая? Мы никогда не ждали, что ты пойдешь по его стопам – никогда я не хотел, чтобы ты страдала от того, что может на тебя взвеситься…

– Но оно взвесилось.

– Почему?

Я поднимаю на него глаза.

– Не знаю…

Он со вздохом касается сухими губами моего лба, заботливо гладит по волосам, прижимая к себе мои слезы.

– Миля… доча… доча, я всегда поддерживал тебя во всех начинаниях. Ты была моим светом… вы оба – мои звезды, и звезда твоего брата все еще горит во мне. Я люблю вас ровно, одинаково, но…

– Мама… мама… мама нас часто сравнивала, – словно давлю слова из себя, – я всегда… я всегда пыталась быть для вас лучшей.

– Милая… милая, ну разве ли ты не лучшее создание на земле? – его шепот полностью покрывает тишину. – Ты моя доча. Я всегда хотел, чтобы ты жила своей жизнью, нашла счастье, но это все… так внезапно налетело на тебя. Ты звонишь и не говоришь, как себя чувствуешь; вся речь – поверхностная, а в голосе так много усталости.

– Я не хочу напрягать тебя…

– Милая, – снова поцелуй, – если я смогу сберечь твое сердце, так не все ли равно, как себя чувствую? Звони, говори, говори беспрестанно – я выслушаю. Скажу, когда почувствую, что жалости слишком много… скажу, когда почувствую в тебе влюбленность в кого-то. Ты всегда можешь просить у меня совета, поделиться впечатлениями, переживаниями, да просто погодой – звони, звони, я всегда отвечу и мне никогда не будет жаль на тебя времени.

Сглатывая ком в горле, лишь сильнее прижимаюсь к отцу, выплакивая чуть ли не с ревом все слезы, таящиеся в груди; он не шепчет «успокойся», не говорит «тише-тише», а просто держит в своих руках и гладит по голове.

Потихоньку я успокаиваюсь. Кошка снова садится мне на ноги – мурчит, эхом разглашая свою любовь по комнате.

– А почему ты любишь свою работу, па?

– Потому что я помогаю людям, которые делают всё для сохранения мира.

Снова устраиваясь в его объятьях, глажу по загривку кошку – она выгибает спину и укладывается клубочком.

– Избранные – это очень важная часть нашего мира, и мы обязаны о них заботиться. Вместе со своими пациентами я был и в пламени, и во льду, путешествовал, познакомился со многими людьми. Что уж скрывать, участвовал в пьянках… – он усмехнулся, чуть грубоватым голосом хихикнув, – и повстречал твою маму. Она была сестрой одного из моих пациентов. Когда его не стало, мы вместе старались преодолеть наше горе… сейчас те раны уже затянулись. Моя юность была бурной, кишащей жизнью, в которой хотелось жить каждым днём, и принималось любое будущее. Хоть я и исправно учился, новые обстоятельства в виде смертей… порядком давили на меня.

– Смерти…

– Ты моя единственная дочь. И я думаю, что ты по-настоящему сыграешь роль в нашем мире. Это у тебя будто бы на лбу написано.

Пальцев ткнув меня в кончик носа, он тихо рассмеялся.

– И я верю в тебя, потому что какие бы невзгоды не случились, ты наверняка поставишь всё на ноги. Это у тебя не от меня, не от мамы, а словно дано всей твоей особой натурой, – поцеловал в макушку, обняв меня и погладив ладонями по плечам, – и я понимаю, что ты боишься. Теперь мы с мамой всегда будем в одном месте – дома, и всегда, в таком случае, рядом с тобой.

– Спасибо, па…

Внутри разжималась тяжесть. Словно вся она растворялась и таяла в объятьях родителя, преобразовывалась в мелкие частички звёзд и отправлялась вдаль, ближе к небу, чтобы никогда не возвращаться. Твои слова, папа, стоят дороже любых банковских счетов…

Да, после разговора с отцом мне стало легче. Если вкратце: он поделился опытом, что имел за свои годы; мы обсуждали мои обязанности и его интересные истории: от взвинченного оборотня с блохами на хвосте до случая с… кем-то из фольклора? Я уже и не помню, и не знаю, были ли это лишь россказни. Но суть в том, что, вроде, кикимора пыталась купить огромный запас крови, дабы спасти своего мужа-вампира. Это меня немного и веселило, и разбавляло планы надеждой.

Примерно это я объясняла Софи, которая с удовольствием слушала любую информацию, касающуюся новых веяний в моей жизни. Она вообще падкая на сплетни и личные истории; в этом мы немного схожи, но все-таки во мне ещё теплится надежда на соблюдение личных границ, в которые она постоянно врывается. Недавно, когда я рассказывала про посиделки с Лилей у меня дома, она чуть ли не истерику ревности устроила… пассивную, конечно, но все равно неприятно.

– Все-таки решилась сделать у меня маникюр?

– А почему бы и нет, за чашечкой чая обсудить собственные дела, так ещё и сделать обновку на ногтях? Настоящее расслабление.

Хихикнув немного лающе, она помотала головой, видимо, думая о моих раннее сказанных словах.

– Так ты все-таки смогла что-то залатать?

– Да, – киваю, – с одиннадцатого раза получилось немного.

– Серьезно?! Ты неисправима, – смеется она, – какую форму будем делать?

– Квадратную.

– А цвет?

– Можешь сделать просто кремовый с серебряными отпечатками?

– Легко!

Собрав весь свой инвентарь, подруга с удовольствием уселась в кресло и, пока обрабатывала ногти, вновь заговорила про нашу обсуждаемую тему.

– Не думаю, что я бы так смогла. Мне сложно перемещаться на совершенно другое место… в этом есть много проблем.

– Не мобильная?

– Вроде того, – кивает, – пусть и по-умному назвала. Ой, а как у тебя учеба пока что? В университет успеваешь?

– Хоть и пропускаю, все лекции приходится писать, как и долги, миллион рефератов… объясняю все работой, мне даже делают справки, когда более трех дней отсутствую.

– О-о-о… профессионально.

– Все равно устаю очень, – вымученно улыбаюсь, – это таким грузом упало мне вдруг на плечи, что сложно свыкнуться.

– Угу, – кивает она, – у меня тоже не все гладко. Заказов нынче много; работать надо больше, потому что родственник один набрал долгов и умоляет о помощи. Надо выуживать его…

– Вот как, – приподнимаю я брови, – но почему ты? Пусть и живешь одна, но все равно помогаешь многим на благотворительности дополнительно. Волонтер, много устаешь. Ты хотя бы хорошо спишь и кушаешь?

– Не очень.

Помотав головой, я подождала, пока она закончит с ногтем и достала из сумочки витамин Д3, магний и сбор на основе трав для хорошего сна, который сама разработала.

– Позаботься о себе, пожалуйста, – вернулась я в обратное положение, – как знала, что ты забываешь про эти мелочи.

– Да уж… ты уже который раз меня с этим выручаешь, – улыбается она с грустью.

Кивнув, не отрицаю своего влияния. А потом ловлю себя на мысли, что повела себя слишком высокомерно. Надо быть немного попроще… не все же вокруг тебя вертится, Милена, она сама намного больше делает для других, чем ты.

– А на каких ногтях хочешь сделать серебро?

– На вот этих, – выдвигаю я указательный и средний, – нормально?

– Хорошо, – кивает, – кстати, как там Антон?

– Все ещё старается, – улыбаюсь. Не хочу обсуждать его личную жизнь и драму с Софи.

– Думаю, ничего у него не выйдет, – хмыкает она, – Лиля выглядит довольно чопорной, тебе не кажется?

Нет, не кажется.

– Не знаю.

Потом решаюсь добавить:

– Но так говорить о людях, которых ты не знаешь, не очень-то красиво. Тем более, она моя подруга.

Пожав плечами, она заканчивает дизайн и засовывает одну мою ладонь в лампу.

– Разве ты меня с ней не обсуждаешь?

– Нет, – твердо и мгновенно отвечаю я, – это мой принцип.

– Принцип? – хохотнула. – Ладно, как скажешь.

Немного промолчав, она вдруг о чем-то вспомнила и совершенно изменилась в лице.

– Черт, а как там у Саши дела?!

Я хихикнула и помотала головой.

– Ты же знаешь, что мы с ним не особо друзья. Все нормально, наверное, – пожимаю плечами, – его поведение не меняется. Вот кого можно назвать чопорным.

– Ну, как знаешь, – отводит она взгляд, – как по мне, он очень красивый, вежливый джентльмен.

– Учитывай, что ты его видела всего пару тройку раз, и все они происходили, когда в твоей жизни не было парня. Как и сейчас.

– И что?

– Не отрицай, что ты достаточно влюбчивая.

– Не отрицаю! Но он и вправду заставляет мое сердечко дрожать…

– Ну вот в этом и ответ.

Вздохнув, Софи начинает другую руку.

– Наверное, ты права. Но быть влюбленной в кого-то – это уже как призвание или заклятие. Потому что без этого чувства, что ты кому-то отдаешь свою любовь, жить уже тускло и неинтересно.

– Вот оно как, – пытаюсь вникнуть я, – а ты думаешь о том, чтобы когда-то встречаться со своими предметами обожания?

– Пф-ф, – протянула она, – каждый раз убеждаюсь, что это плохая затея, и каждый раз думаю, что «вот он-то настоящая моя любовь». Пока попытки оставлять не собираюсь, – подмигивает она. Я лишь пожимаю плечами и немного расслабляюсь, стараясь задавать ей вопросы и искать темы пересечения интересов.

Пора смириться. Зима с запахом мужского парфюма

Я быстро вбегаю в аудиторию, опаздывая на занятие по адвокатуре. Наверное, преподаватель будет злиться… О, можно же немного вернуться во времени!

Взвив руками перед дверью, я уже на автомате шепчу: «Fructus temporum», что значит «плод времени», и, как только ходящие туда-сюда стрелки часов в холле останавливаются, перевожу ладонью время назад. Люди выходят со стороны спины… раздается гул… и, некогда заполненный тишиной коридор наполняется звуками глупой болтовни.

– Эй, красавица!

– Антон, я опаздываю на лекцию…

– Да ну? А не опоздала ли? – он хитро поглядел на меня, шепнув на ухо:

– От тебя пахнет волшебством, не ври, лгунишка.

– Ладно-ладно, раскрыл, – со смехом треплю его волосы на макушке, – а как для тебя оно пахнет?

– Хм? Хм… как мокрый асфальт. Устроит?

– Устроит.

Обнявшись на прощание, мы разошлись по аудиториям, договорившись о встрече в столовой. Окна украсились узорами инея, пока снаружи завывал пронизывающий ветер. Сегодня мне нужно встретиться с Александром. Уже скоро закончится обучение, а мы до сих пор не в ладах. Так не может больше продолжаться… надо выяснить отношения. Я смирилась с моей участью лекаря, но с тем, что данный представитель дворянства будет постоянно меня оскорблять на работе, уж дудки, мириться совсем не хочется; тем более, что ему наверняка самому брезгливо быть со мной рядом, раз мы в подобных отношениях. Вдруг ещё назло начну слишком поздно приходить на помощь?… А я ведь могу.