Случайная наследница олигарха бесплатное чтение

Глава 1

Константин Вербицкий Константин Вербицкий Константин Вербицкий

– Ма-а? – тихий детский голосок проносится по помещению, словно лёгкое дуновение ветерка.

Смотрю на часы: полночь.

Кажется, пора спать, а то скоро и не такое начнёт мерещиться.

Я приехал в свой особняк, который находится на приличном расстоянии от города, для того, чтобы поработать. Терпеть не могу общество, терпеть не могу людей и шум и до одержимости обожаю работать в отдалении от офиса.

Благо, я босс и могу себе позволить выбирать такой формат ведения дел.

– Мамочка? – робкий детский шёпот раздражает слух снова.

Да что за чертовщина?

Отодвигаю в сторону ноутбук и поднимаюсь с кожаного кресла. За окном поливает дождь, а ведь сейчас середина января, но снега этой зимой так толком и не было.

Может, это просто шум дождя, и нет никаких голосов?

Но я всё равно выхожу из гостиной и иду в прихожую, чтобы удостовериться и заодно проверить, закрыл ли на ночь дверь.

Вообще у меня хорошая охранная система, разумеется, автоматическая, без персонала.

Я ведь не люблю людей, ну, вы поняли.

Шаг за шагом приближаюсь к прихожей и постепенно начинаю улавливать тонкий детский плач.

Так…

Это уже ни в какие ворота!

Открываю дверь и буквально охреневаю от увиденного.

На коврике в прихожей стоит девочка. В простеньком пальтишке в клеточку – словно картинка из далёкого детства, тогда такие носили.

Со светлых кудрявых волос на пол капает вода, а огромные глаза смотрят на меня испуганно и с опаской.

– Ты кто такая? – рявкаю на весь коридор, и девчонка отскакивает к стене.

Как она дверь открыла вообще?

Вариант, что малышка мне мерещится, я отметаю сразу. Переработал, да, но не до такой же степени!

– Я… П… П… олина, – всхлипывает, задирая подбородок и громко икая.

Жмётся в угол испуганно и жалостливо бормочет:

– Где мама?

На вид девчонке… Я даже отдалённо не могу предположить, сколько лет этой малявке, потому что дел с детьми никогда не имел.

Я умею работать, умею считать деньги, вести бизнес, даже с людьми договариваться умею, хотя люто их ненавижу и являюсь интровертом до мозга костей.

Но дети?

Нееет! Это не моё от слова совсем!

– Мама! – неожиданно громко выдаёт девочка, широко открывает рот и принимается орать во всё горло.

На секунду зависаю от шока. Что это такое?

Что делать с плачущим ребёнком?

Засада, потому что этому не учат ни в бизнес-школах, ни на курсах инвесторов.

– Ааа! – продолжает реветь девчонка.

Чувствую, как от её крика закладывает правое ухо и дёргается левый глаз.

– Стоп! – пытаюсь перекричать мелкую рёвушку. – Стоп, стоп, стоп, стоп! – говорю громче, и малявка на миг замолкает.

Это мой шанс!

– Где твоя мама? Скажи, мы её сейчас найдём! – сам не понимаю, зачем даю обещание, выполнение которого съест моё личное время.

Ведь время – это прежде всего ресурс. Ценный и невосполнимый даже больше, чем деньги.

Но слушать рёв мелюзги – это тоже трата времени, и чтобы эту куклу с кучеряшками на макушке как-то заткнуть, из двух зол приходится выбирать меньшее.

– Мама… там… – тычет тоненьким пальчиком в сторону улицы. – Ааа…

Да чтоб тебя!

Хватаю с вешалки пальто и открываю дверь.

– Пойдём искать твою маму, – кидаю девчонке и уверенно выхожу на улицу.

Мне кажется, или она не пошла за мной?

Оборачиваюсь.

Свет от фонаря освещает вход в дом, и на пороге застыв, стоит девочка.

Пару раз моргаю, зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, надеюсь, что видение испарится.

Всё-таки начинаю склоняться к тому, что переработал. Я последние ночи спал часа по три, не больше. На носу важная сделка, и мне надо к ней подготовиться, чтобы в город вернуться уже вооружённым до зубов, образно говоря.

А девочка… Она мне просто видится, потому что в округе на километр нет жилых домов, я специально выбрал такое место, до которого ещё не дошла толком цивилизация. И отгрохал здесь особняк, наедине с природой, так сказать.

Уверенным шагом возвращаюсь в дом и едва не сбиваю с ног кроху.

Да твою ж мать!

Настоящая всё-таки, и это очень плохая новость.

Хорошая в том, что я всё ещё не сошёл с ума.

И я по-прежнему не знаю, что мне с малявкой делать.

– Скажи толком, откуда ты взялась, тебе лет сколько вообще? – набрасываюсь на девчонку, которая шмыгает красным носом и пугливо жмётся к двери.

Поднимаю её и переставляю с порога в прихожую, закрываю дверь.

Сначала выясню, откуда взялась, а потом уже мать искать пойду.

– Мне тви, – показывает три дрожащих пальчика и снова всхлипывает.

Только бы не ревела, только бы не ревела.

– А откуда ты пришла? – присаживаюсь перед малявкой на корточки, когда понимаю, что смотреть на меня задрав голову, ей не очень комфортно.

И нет, меня не волнует комфорт этой крикуньи, мне важно скорее разобраться в ситуации и идти уже спать.

– Оттуда, – опять машет рукой в сторону улицы.

– А мама, она тебя оставила? – изрекаю самую страшную догадку, которая может быть.

– Неть, – машет головой, забрызгивая меня каплями воды со своих волос. – Она упава, – уголки тонких губок опускаются вниз.

– Упала? – догадываюсь.

– Да, – кивает, – пвиехала машина сковая, маму забвави, – машет ладошкой, изображая то ли сирену, то ли проблесковый маячок – трудно понять.

– А тебя ж чего не забрали? – возмущаюсь.

– А я котёночку увидева, вот, – открывает край пальто и вынимает из-за пазухи мокрое тощее недоразумение в виде серого кота. – Побежава, а те без меня поехави.

– Так, – поднимаюсь, взъерошивая нервным движением волосы.

Покой нам только снится.

Ещё и кот. Уму непостижимо!

– Надо вызвать полицию, – составляю план действий, – тебя в дом завести придётся, – морщусь, глядя на то, какая лужа грязной воды образовалась в прихожей на месте, где стоит девчонка.

Проблема в том, что полиция будет ехать сюда не меньше трёх часов, а это значит, что спать я лягу не скоро. Пока выяснят, что да как, уже утро наступит.

Может, зайти с другой стороны?

– Как зовут мать твою? – спрашиваю у девчонки.

Хлопает глазами, будто не совсем меня понимает.

– Маму как зовут? – вздыхаю, раздражённый тем, что приходится церемониться с какой-то мелюзгой.

И за что мне это?

– Мама? Мама Лёля, – грустно улыбается при упоминании матери.

– Лёля – это?.. – тяну задумчиво. – Тоже Поля, что ли?

– Нет, – топает ножкой, хмурясь при этом.

Ну, ничего себе. А мелочь далеко пойдёт. С таким выражением лица ей в начальницы надо, не меньше.

– Алёна? – высказываю очередное предположение, чем вызываю очередную волну недовольства со стороны девочки.

– Нет! – злится.

– Оля? – называю имя, которое мне пришло на память в последнюю очередь.

– Да, – лицо кучеряшки озаряет удовлетворённая улыбка.

Теперь бы фамилию её узнать, а ещё лучше, домашний адрес. Да и отец ведь должен быть у мелюзги, так?

– Скажи, а как твоя фамилия? – спрашиваю, воодушевлённый тем, что узнал имя её матери.

Но тут меня ждёт провал. Фамилию девочка не помнит, а отца по её словам попросту нет.

Но ведь и имя – уже что-то.

Звоню нужному человеку и прошу его пробить мне всех поступивших в ближайшие отделения больницы женщин из моего района.

С этого и надо было начинать. Уже спустя полчаса у меня есть адрес больницы, в которую доставили на «скорой» некую Ольгу Петрову с закрытой черепно-мозговой травмой.

Петрова, Петрова…

А фамилия какая-то знакомая.

«Работала у меня несколько лет назад одна Петрова личной помощницей…» – мелькает в голове мысль, но тут же испаряется, когда я слышу грохот в прихожей.

Блин, забыл про девчонку совсем.

– Эй, сюда иди, – выглядываю из гостиной. – Только обувь сними, – приказываю малявке.

Как там её? Полина, кажется.

– Полина, сейчас ты меня подождёшь, я соберусь, и мы поедем к твоей маме, – сообщаю девочке.

Может, разумнее было бы действительно отвезти девчонку в полицию, и пусть сами разбираются.

Но…

Я не уверен, что станут разбираться. Просто отвезут в детский приёмник, а мамаша потом, когда выпишется, будет свою ляльку искать.

А эта кучеряшка будет всё это время ждать её в приёмнике. Плакать и ждать каждый день, сидя на подоконнике и глядя в окно.

И мне было бы на это всё плевать если бы я сам не провёл детство в казённом доме.

Поэтому, да, сейчас мы поедем к её маме.

Глава 2

– Ну, что, поехали? – спрашиваю у развалившейся на переднем сиденье малявки.

По лобовому стеклу лупит дождь, на панели автомобиля – второй час ночи, а я вынужден ехать по этой мерзкой погоде в какое-то захолустное отделение больницы.

Благо, находится этот стационар всего в получасе езды от моего особняка.

Спустя время паркую внедорожник возле здания больницы.

Малая заснула по дороге, и будить её жалко, поэтому я иду на разведку один.

В регистратуре мне сообщают, что никаких Петровых не поступало ни сегодня, ни вчера, ни третьего дня.

– Ищите лучше! – рявкаю на медсестру.

Девушка вздрагивает и проверяет ещё раз.

– Нет ничего, – пищит испуганно.

– Проверяй, – стреляю глазами, и испуганная медсестричка в итоге пускает меня за стекло, прямо в святая святых регистратуры, чтобы я лично посмотрел данные на компьютере и убедился в том, что она говорит правду.

Зашибись!

В машину возвращаюсь ни с чем.

Кроха спит, а я смотрю на неё и думаю, как скажу, что мать её пока найти не удалось?

Придётся обзванивать другие больницы, морги, поднимать связи.

Но это только утром, а сейчас не помешало бы хоть немного поспать.

Дождь заканчивается, и в посёлок мы возвращаемся уже через двадцать минут.

– Свалилась же ты на мою голову, – бурчу, рассматривая спящую мелочь на соседнем кресле.

Небезопасно возить детей на переднем сиденье, я знаю, но кроха сама сюда уселась, а я не стал прогонять. Да и машин встретил за время пути – всего пару. Здесь глушь такая, что и не ездит никто.

И как женщина с ребёнком оказалась возле моего дома – ума не приложу.

– Мама, – стонет во сне Полина.

Что-то невольно сжимается в области сердца.

Жаль, что ли, мелкую становится, сам не пойму.

Старые травмы дают о себе знать, и я мыслями возвращаюсь в то время, когда жил в детском доме.

Конечно, когда я был в подростковом возрасте, моя мать удачно вышла замуж, вспомнила, что у неё есть сын, и забрала меня.

Но я всё равно прекрасно помню, что такое драться за конфету или за место у окна. Получать тумаки за то, что обошёл кого-то в учёбе или каком-либо конкурсе.

Я всегда сообразительным был, учился хорошо, даже отлично. Это помогло мне в будущем построить собственную империю и к сорока годам стать миллиардером.

Да, с пятнадцати лет я жил в семье матери, но ни копейки из денег её мужа не взял. А в восемнадцать и вовсе съехал. Конечно, родительница по сей день пытается поддерживать видимость хороших отношений, может заявиться в гости без предупреждения, что я люто ненавижу.

– Мы пвиехали? – сонно потягивается на сиденье Поля.

– Да, – сухо бросаю в ответ, мыслями витая в далёком прошлом.

– А мама? Где мама? – вскидывается, озираясь по сторонам испуганно.

– Мамы не было в больнице, давай, мы её поищем завтра, а сегодня надо поспать, ночь ведь уже, – уговариваю ребёнка.

– Но я хочу к маме! – возмущается, хмуря светлые бровки. – Вдвуг её там обижают?

Боже, за что мне всё это?

– Никто не обижает твою маму, правда. А если ты не перестанешь истерить, я буду вынужден позвонить в полицию и отдать тебя им, ясно? – понимаю, что веду сейчас себя по-скотски, угрожая ребёнку, но выхода нет у меня.

– Вадно, – произносит кроха важно и складывает руки под грудью.

А ведь у неё где-то там кошак притаился, о котором я успел забыть.

– Пойдём уже, – выхожу из машины.

Девочка продолжает сидеть внутри.

Мелкие сами не умеют открывать дверь, так?

О, сколько мне открытий чудных ещё предстоит сделать, пока я найду мать этого кудрявого недоразумения!

В общем, мелочь заношу в дом на руках, потому что она сонно покачивалась, когда поставил на ноги.

– Я хочу писять, – заявляет Полина, едва переступаем с ней порог дома.

Заношу в ванную.

– Писай, – киваю на унитаз и выхожу.

Спустя минут пять малявка выходит робко из туалета и косится на меня как-то странно.

– Мне нужен говшочек, – стеснительно смотрит в пол.

Говшочек? Для каких целей, стесняюсь спросить, может понадобиться говшочек?

– Горшок, что ли? – уточняю.

– Уу, – кивает, подобравшись.

Походу ей непросто всё в себе держать, но у меня ведь в доме нет горшка.

Откуда ему здесь взяться?

– Ничего не знаю, у меня только унитаз, – отрезаю категорично.

Маленькая нижняя губёшка на лице девочки начинает подрагивать.

Вспоминаю, как Полина ревела, когда только появилась на пороге моего дома.

Нет, на «бис» мне такого концерта не надо.

– Ладно, – скриплю зубами, – пойдём, я тебя подержу.

Минута, пока девчонка делает свои дела, кажется вечностью.

Я надеюсь, никто не узнает, что я помогал малявке в этих делах, иначе мне потом ещё с полицией разбираться придётся. С несовершеннолетними сейчас строго, объясняй потом, почему проявил сердобольность и тупо не сдал Полину в органы опеки.

– Я фсё, – радостно сообщает, дергая короткими ножками.

Ставлю на ноги, благо, малявка в состоянии одеться сама.

– А теперь спать, – сообщаю категорично, но кто бы меня слушал?

– Я хочу кушать, – перебивает на середине фразы.

Не пойму, привыкла уже ко мне? Откуда такая смелость?

– Третий час ночи, какое кушать? – шиплю рассерженно.

– Но я давно не кушава! – снова топает ножкой.

Пытается расстегнуть пальтишко, пуговицы не поддаются маленьким пальчикам.

Нервно дёргаю ткань в попытке помочь, пара пуговиц отлетаю в сторону.

– Ты повал?! – выкрикивает удивлённо.

– Слушай, разбирайся сама, если такая умная, – снова раздражаюсь.

– Сама? – выпучивает на меня голубые глазища.

Как рыбка, беззвучно открывает и закрывает рот, а потом…

– Аааа! – начинает реветь так, что уши закладывает.

Обманчивое затишье перед бурей, а я повёлся, дурак.

В целом ведь мелочь права, пальто ещё перед туалетом снять надо было.

Брезгливо морщась, стягиваю всё-таки с малявки старенькую ветхую вещь, оставляю на банкетке в прихожей. Кота приходится отпустить на пол, и с громкий решительным «мяву!» он уносится куда-то вглубь дома.

Только бы не нагадил!

А ведь ещё вчера утром моя жизнь казалась мне идеальной. Я работал по графику, да, мало спал, но в целом, чувствовал себя отлично.

И что теперь?

За каких-то пару часов всё перевернулось с ног на голову.

Нет, надо скорее искать мать Полины и избавляться от этой беды, пока совсем плохо не стало.

Глава 3

– Наелась? – спрашиваю тоном надзирателя.

Полина довольно улыбается, утягивает со стола салфетку и аккуратно вытирает губы.

Ничего себе манеры!

Девочка поднимается и выбирается из-за стола, берёт тарелку из-под бутерброда и несёт её к раковине.

– А теперь – точно спать! – произношу категорично, подхватываю мелочь на руки, пока она ещё чего не придумала, и отношу в гостиную.

Тут огромный диван, её точно места хватит, даже раскладывать необязательно.

– А мама меня купает певед сном всегда, – заявляет с лёгкими нотками издевательства в тонком голосочке.

Нет, у этой мелочи талант – выводить меня из себя.

– Сегодня поспишь так, я не стану тебя купать, – произношу таким тоном, каким отдаю приказы подчинённым.

Полина сникает, но больше не спорит. Чувствует, похоже, что бессмысленно закатывать очередную сцену.

Усаживаю девчонку на диван, а сам думаю, может, зря я ввязался в это всё? Никогда никого не жалел, а тут на тебе.

Отвёз бы мелкую в отделение полиции и спал бы уже сладким сном.

– А где котёночка? – спрашивает, наивно хлопая пушистыми ресничками. – Его тоже надо поковмить.

Изобразив фейспалм, вынуждаю мелкую принять лежачее положение, укрываю её пледом и ухожу наверх.

Всё, хватит! Я. Хочу. Спать!

Падаю на кровать в своей спальне и вырубаюсь тут же.

Скрип двери, тихие робкие шаги, шевеление воздуха рядом.

– Я боюсь одна, – лепечет невинный детский голосок.

Резко открываю глаза и подскакиваю, как ужаленный. Хватаюсь за сердце, прижимаясь к изголовью кровати.

– Ты… – выдыхаю, спросонья не сразу сообразив, кто передо мной стоит.

– Можно, я тут буду спать? – кивает на место рядом со мной.

– Нет, – отрезаю категорично. – Иди вниз, Полина, – произношу строго и отворачиваюсь на другой бок.

Снова вырубаюсь, и даже сны мне не снятся. Всё-таки вымотался я порядком. Одно дело просто работать допоздна и другое носиться по округе ночью в поисках чьей-то пропавшей матери.

Утром просыпаюсь от странной вибрации возле грудины. Медленно размыкаю веки, касаюсь своего тела ладонью и понимаю, что вместо ткани футболки я чувствую толстый слой шерсти.

И как я за одну ночь умудрился в мамонта превратиться, спрашивается?

– Вяу-вяу! – верещит возле уха, словно сигнализация, а в кожу впивается что-то острое.

Просыпаюсь моментально, от сна и следа не остаётся.

Вскакиваю с кровати и что же вижу?

На месте, где я лежал, пристроился кошак. Мелкий, но вредный, оказывается, зараза. Орёт покруче Польки, ещё и царапается.

А на другом краю кровати, обнимая ручонками кота, спит девчонка.

А ведь я сказал ей, чтобы вниз шла, но эта меня явно слушаться не собиралась.

– Полина, просыпайся, – сжимаю пальцами переносицу, устало вздыхая.

Вот и выспался вроде, но как представлю, что опять буду своё время тратить на бесполезное занятие, так сразу упадок сил чувствую.

– Мы едем к маме? – спрашивает, усаживаясь на кровати и сонно потирая глазки.

– Да, – отвечаю и ухожу из комнаты.

Девчонка плетётся следом.

Набираю номер зама, отдаю распоряжения касательно поиска Ольги. Потом звоню ещё по нескольким номерам, поднимаю все возможные связи.

И в итоге ниточки опять приводят меня к той больнице, в которой мы были ночью.

– Петрова Ольга, – чеканю, испепеляя взглядом медсестру, которая ночью отправила меня ни с чем.

Рядом за руку меня держит Полина. Вцепилась, будто я ей родной, ей-богу.

– Такая есть, поступила сегодня ночью…

– А какого тогда хрена вы мне морочили голову буквально двенадцать часов назад и сказали, что таких нет? – рычу, выходя из себя.

Полина вздрагивает и прижимается к моей ноге. От меня самого у меня же ищет защиты – удивительный ребёнок.

– П-п-простите, – заикается медсестра, поднимается и шёпотом просит коллегу позвать доктора.

Седовласый мужик в белом халате с бейджем «Заведующий травматологического отделения» появляется уже через минуту.

Весь такой важный, он быстро понимает, кто здесь главный, и принимается лепетать.

– Извините, пациентку оформили не сразу, поэтому произошла путаница, – натянуто улыбается. – А кем она вам приходится, позвольте спросить? – вжимает голову в плечи, пугаясь собственного вопроса.

– Муж я, – рявкаю, сам не понимаю, зачем.

Меня и так все слушаются, но мне надоело тратить нервы и время на объяснения, проще представиться супругом и открыть себе сразу все дороги.

– Раз супруг, тогда, конечно, пойдёмте, я вас сам провожу, – лебезит докторишка, походу, вспомнив, кто в прошлом году оказывал финансовую помощь всем сельским больницам в округе.

То-то же.

Глава 4

Оля Оля Оля

Солнечный луч, скользнув по лицу, щекочет ресницы. Вздрогнув, открываю глаза. Во рту дикая сухость, перед глазами слегка плывёт.

– Пить, – хриплю не своим голосом.

Пялюсь в белый потолок, не в силах вспомнить, где нахожусь. Точно не дома, потому что дома у меня другой потолок.

Какой?

Не помню, но уверена, что не белый.

Напрягаю память и чувствую резкий приступ головной боли.

Что же со мной?

– Кто… ни… будь, – хриплю, едва шевеля губами.

Поворачиваю голову, шея затекла. Больно.

Но я замечаю, что в комнате стоит ещё одна кровать, и на ней кто-то лежит.

Да и стены вокруг тоже белые.

Больница?

Вероятнее всего.

– Эй, ты проснулась? – ахает незнакомый женский голос.

Проходит несколько секунд, и вокруг меня начинается какая-то суета. Сначала прибегает медсестра, потом мужчина в медицинском халате. Доктор, надо полагать.

Меня поворачивают, светят в глаза, просят открыть рот. Чувствую себя безвольной куклой.

Куклой без имени.

– Помнишь, как тебя зовут? – словно читая мои мысли, спрашивает врач.

Снова напрягаю память, морщась от болезненных спазмов.

– Оля, – называю первое пришедшее на ум имя.

Может, угадала?

– Верно, умница девочка, – врач заглядывает в бумаги, которые ему подала медсестра. – А лет тебе сколько?

Задумываюсь и пожимаю плечами, потому что… не помню.

– Может, двадцать пять? – предполагаю.

– Почти угадала, – хмурится доктор. – Но это простительно, ведь двадцать шесть тебе исполнилось совсем недавно, – одобрительно улыбается.

Похоже, не так уж всё плохо. Расслабляюсь.

Сейчас мне расскажут, что со мной произошло, и я всё вспомню обязательно. Подлечусь, приду в себя, вернусь домой…

Домой?

– Поля… – выдыхаю ошеломлённо.

Лёгкие сжимаются, превращаясь в сморщенную губку, кислорода катастрофически не хватает.

Я вдруг отчётливо понимаю, что дома меня ждёт дочка. Моя дочка. Полиночка.

С кем она сейчас?

Я ведь живу одна. Кажется. Или нет?

Руки машинально взмывают вверх, пальцами принимаюсь массировать виски, полностью игнорируя тот факт, что в венах у меня катетер, и капельница вообще-то рядом с кроватью на штативе.

– Где моя дочка? – таращусь на склонившегося надо мною доктора.

Хватаюсь за края его белоснежного халата мёртвой хваткой. Приподнимаюсь, заглядывая в серые глаза, обрамлённые крупными старческими морщинками.

– Ань, успокоительное сделал ей, тут всё-таки потребуется консультация психиатра, – хмурится. – В больницу тебя привезла машина «скорой», и никакого ребёнка и близко не было.

– Но как же… – откидываюсь на подушки, больно ударяясь затылком.

Морщусь и пропускаю тот момент, когда в капельницу втыкают иголку и впрыскивают лекарство. Заворожено смотрю за тем, как жидкость течёт по трубке прямо в кровь, медленно моргаю.

Я уверена в том, что у меня есть дочка, иначе и быть не может. И я должна узнать, что с ней произошло, ведь малышка может находиться в опасности.

Поднимаю правую руку. Кольца на пальце нет, выходит, я не замужем?

Может и ребёнок мне приснился?

– Где мой телефон? – бормочу вяло, сонно. – Мне надо позвонить, моя дочка…

– Да хватит уже, – раздражённо фыркает медсестра, а доктор вовсе поднимается и выходит из палаты.

Поворачиваю голову и вижу, как на меня жалостливо смотрит соседка. Может, она мне поможет?

– Скажите хотя бы, сколько я здесь нахожусь? – прошу медсестру, едва сдерживая слёзы.

– Я утром заступила, откуда знаю. Может, всего ночь, а может, и неделю, – равнодушно бросает, ошарашивая.

Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Перед глазами отчётливо встаёт образ моей Полиночки. Кудрявые светлые волосики, голубые глаза. Она похожа и на меня, и на отца одновременно, бывает же так.

Я помню, как выглядит этот мужчина, но не помню, в каких мы с ним отношениях.

Зажмуриваюсь, чтобы скрыть рвущиеся наружу рыдания. Не хочу устраивать концерт, уверена, тогда меня точно запишут в ряды психически неуравновешенных особ и дочку найти не помогут.

Наконец, медсестра выходит, и я обращаюсь к соседке по палате:

– Не могли бы вы дать мне телефон? Позвонить, – прошу еле слышно.

Мне удалось сесть, и теперь голова кружится ещё больше.

Женщина задумчиво морщится, не спешит отвечать на мою просьбу.

– А кому ты позвонишь, если ничего не помнишь? – фыркает.

– С чего вы взяли, что я ничего не помню? – хмурюсь в ответ.

Я имя своё назвала, возраст, а то, что врачи не признают наличие у меня дочери, ещё не значит, что я сошла с ума.

– Ну… – тянет, замешкавшись.

– Ладно, не надо, – укладываюсь обратно в постель.

Снова прикрываю глаза и пытаюсь вспомнить, как попала сюда. Врачи мне рассказывать о случившемся не станут – и ежу понятно. Оказывают помощь, и за то спасибо.

Встретиться бы с теми, кто дежурил ночью на «скорой», но это нереально. Меня никто не отпустит в таком состоянии, да и фельдшера не факт, что вспомнят вообще.

Видимо, глаза я держу закрытыми слишком долго, потому что в себя прихожу от шума в коридоре. Задремала.

– Вы в своём уме? – рычит недовольный мужской голос.

Я не помню, кому он принадлежит, но от его интонаций веет такой силой и властью, что не подчиниться просто невозможно.

– Я вас посажу всех, и начну со «скорой»! – бросает кому-то, а потом дверь в мою палату открывается.

– Мамочка! – ко мне со всех ног бросается дочурка.

Я приподнимаюсь на локтях, но Полина заваливает меня, повисая на шее, обратно.

Деточка моя… Нашлась!

– Простите, Константин Александрович, мы ведь не знали, что это ваша супруга, – заискивающим голосом бормочет доктор, который грозился отправить меня к психиатру.

Супруга?!

Глава 5

Костя Костя Костя

– Мне необходимо узнать, как Ольга попала к вам, – произношу максимально заинтересованно, пока врач ведёт меня в отделение травматологии.

Вообще, мне плевать, но надо ж вид сделать, что мы с матерью Полины реально женаты.

– И почему произошла эта путаница? Мне доложили, что к вам в отделение поступила Петрова Ольга, а в регистратуре ни сном, ни духом.

– Видите ли, вам доложили по данным скорой помощи, а у нас вашу супругу на тот момент ещё не успели оформить, – разводит руками виновато. – Ох, а вот и врач, который дежурил ночью, может, он что-то знает.

Заведующий вкратце объясняет незнакомому мне доктору ситуацию.

– Я врач скорой помощи, меня Василий зовут, – представляется толстый лысый мужик, от которого несёт лёгким перегаром. – Вчера вечером нас вызвала девушка, как я понял, сама пациентка. По её словам, её сбила машина, но она была в сознании некоторое время и смогла вызвать помощь. С ней, кажется, ещё кто-то был, но потом видимо, убедились, что девушку забрала «скорая», и с нами ехать отказались.

– Отказались? – повышаю голос, вскипая.

В этот момент из-за моей ноги выглядывает Полинка.

– С девушкой был ребёнок, – прижимаю малявку к себе. – Вы понимаете, ребёнок? Как она могла отказаться ехать?

Врач таращит на меня глаза и явно не верит, придурка кусок.

– Это ошибка, – бормочет растерянно. – Я не обратил внимания…

– Вы в своём уме? – рявкаю так, что стенам больницы впору обрушиться от громкости моего голоса.

Меня эта ситуация просто из себя выводит. Я терпеть не могу, когда халатно выполняют свою работу.

А ещё как представлю, что Полина не ко мне в дом забрела, а на улице осталась.

Это хорошо, что я случайно забыл закрыть ворота. Потом уже понял, что к чему, а сразу даже не сообразил, как она попала ко мне во двор. Дверь впрочем, тоже была не заперта, и это просто везение, что я оказался именно вчера таким немного рассеянным.

Будь я собраннее, как это бывает обычно, девочку уже с полицией искали бы.

А если бы её какой урод нашёл? Или маньяк?

– Я вас посажу всех, и начну со «скорой»! – цежу сквозь стиснутые зубы, глядя в ошарашенное лицо заведующего.

Открываю дверь в палату, которую мне указал прежде врач, и Полинка тут же срывается с места.

– Простите, Константин Александрович, мы ведь не знали, что это ваша супруга, – заискивающим голосом бормочет доктор, но я его уже не слышу.

Потому что не могу отвести взгляда от картины, которая предстала перед моими глазами.

Малая висит на шее у матери, а я в этом бледном ангеле узнаю девочку из прошлого.

Лёля, точно.

Она работала у меня личной помощницей несколько лет назад, а потом уволилась.

Правда, перед этим между нами было кое-что. Но это не было чем-то серьёзным. Её предал жених, а я был не против утешить несчастную невесту.

Кто ж знал, что окажусь у неё первым.

Потом она уволилась, я решил, что стыдно ей стало из-за связи с боссом.

Уговаривать остаться не стал, да и не имел возможности. Она ведь даже заявление написала, когда я заключал важный контракт за границей. Будто специально время подгадала.

А теперь что же получается, она жениха своего простила и к нему вернулась?

Ребёнка ведь родила от кого-то.

Прохожу в палату, всё ещё пребывая в шоке.

Становлюсь напротив кровати, на которой лежит Оля.

Она смотрит на меня широко распахнутыми от удивления глазами.

– Костя… – лепечет растерянно. – То есть, Константин Александрович, – всё-таки узнала. – А мы правда женаты? – ставит в тупик неожиданным вопросом.

Приплыли, она что же, не помнит ничего?

Я планировал только перед доктором взволнованного супруга разыгрывать, но никак не перед бывшей подчинённой.

– Мхм, – невразумительно мычу в ответ.

– Видите ли, – встревает в разговор доктор, – у вас после травмы возникла лёгкая потеря памяти. Ретроградная амнезия, то есть, – поясняет, разводя руками. – Вы помните события, которые произошли давно, то есть помните, что у вас есть дочь. А вот те события, что предшествовали травме, вы забыли. Например, сам момент аварии. Правда, странно, что вы мужа не помните, – хмурится, усердно соображая что-то там в своей пустой голове. – Но память восстановится обязательно, – растягивает губы в притворной улыбке.

Осталось ещё, как цыганке на вокзале, ручку протянуть и попросить позолотить её, обещая при этом ускорить процесс восстановления.

– Сегодня же я позабочусь о том, чтобы Ольгу перевели в частную клинику, – рушу все планы заведующего по обогащению.

Мужчина сникает, но со мной спорить не решается.

А я опять не понимаю логику собственных действий.

Меня уже здесь и быть не должно, но в итоге я ещё больше погрязаю в чужих проблемах.

Наверное, мне жаль девушку, с которой связывает общее прошлое, хотя, оказывать помощь всем бабам, с которыми спал, глупо.

Но Олю сложно назвать таковой, всё же, я первым у неё был. А я привык отвечать за тех, кого приручил.

Но твою ж мать, а если у неё всё же муж есть?

– Документы моей жены чтобы у меня были через минуту, – шиплю, хмуро глядя на заведующего.

Сейчас мне отдадут паспорт, и я всё узнаю.

С другой стороны, на хрена мне это?

Сам не понимаю…

Так, Вербицкий, бери себя в руки и уноси свой зад из этой богадельни! – приказываю себе мысленно.

Такими темпами я и ребёнка её усыновлю.

Кстати, о Полинке.

Малая, наобнимавшись с матерью вдоволь, подбегает ко мне и с тоской смотрит, как медсестра катетер на тыльной стороне ладони девушки поправляет.

Ироды, все вены бедняжке истыкали всего лишь за какую-то несчастную ночь.

Нет, увозить её отсюда надо точно, будем считать, что это просто акт благотворительности с моей стороны.

Правда, я и так регулярно жертвую с местный фонд помощи больным детям, но одним добрый делом больше – это ведь неплохо, верно?

– А ты пвавда мамин муж? Я всё свышава, ты сказав, что мама твоя жена. Но это не пвавда, а вать неховошо, – грозит мне маленьким пальчиком. – Но я никому не скажу, и если хочешь, даже папой тебя называть буду, – добавляет заговорщически, вгоняя меня своими словами в ступор.