Дельф. Киноповесть бесплатное чтение

Иллюстратор М.З.Серб

Дизайнер обложки М.З.Серб

© Сергей Е.Динов, 2025

© М.З.Серб, иллюстрации, 2025

© М.З.Серб, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-6331-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Пришло время понимания всего необычного, загадочного, мистического. Связано ли это с инопланетянами, с летающими тарелками или с нашими, земными мирами, но из другой, скажем так, параллельной реальности, оставим вопрос открытым.

На самом деле, некоторых людей подобные события коснулись давным-давно. Даже изменили судьбу.

В советское время не принято было рассуждать о необъяснимых странностях, об аномалиях реальности. За подобные «фантазии» могли упечь в «психушку», накачать психотропными лекарствами, как это случилось с Виктором П-ным, нашим общим знакомым, любителем экстремального туризма. За безобидную сенсацию местного масштаба об аномалиях Пермской губернии советского периода собственные родители его упекли в психиатрическую больницу.

В наши дни, благодаря изотерической и откровенно «жёлтой» прессе, стало известно, например, о странных явлениях в селе Окунёво в Омской области, о Молёбская аномальной зоне, известной также под названиями Молёбкинский треугольник, Пермский треугольник, М-зона и о много другом.

В 70-х годах прошлого столетия невероятная информация и свидетельства очевидцев воспринималась партией и правительством как тлетворное влияние Запада на нашу кристальную социалистическую идеологию, вернее, на соцреализм.

О загадках и мистике, о правде, похожей на ложь, о лжи, похожей на правду советского и досоветского периода – это повествование.

Оглядываясь на недалекое суровое, жестокое, порой несправедливое прошлое нашей страны, будучи не вполне уверенным в адекватном восприятии даже подготовленного, эрудированного читателя, можно назвать жанр будущего цикла новелл как «Мистический реализм»,

Повествование ведётся от второго лица, поскольку некоторые истории дополнены очевидцами.

По старой, доброй традиции, стоит предупредить недоверчивого читателя, что все персонажи данного повествования вымышлены, любое совпадение с судьбами реальных людей совершенно случайно.

Глава 1. Простой

В конце 70-х годов прошлого века очередной сезон студент Егор Карташов в летние каникулы подрабатывал водолазом на исследовательском судне, экологической экспедиции Академии наук СССР.

На траверзе генуэзская крепость приморского города Судак

Карташов дорожил и гордился этими приглашениями. Для студента московского технического ВУЗа, подводного пловца-любителя и охотника, не только за рыбой, но и за приключениями, – быть приглашённым в третий раз профессионалами в экологический рейс Батуми – Одесса и обратно означало приличный заработок к повышенной стипендии в 46 рублей и прекрасное время, проведённое летом на Чёрном море.

Капитан и старпом водолазного судна, переделанного под плавучую лабораторию, пригласили студента в очередную экспедицию вовсе не из-за его особых качеств подводного пловца-любителя, но исключительно за умение держаться в трезвости в столь невоздержанной на выпивку компании, каковой являлась команда судна, назовем его условно, почти в соответствии с цифровым реестром черноморского исследовательского флота, «ВБК-1527», дабы не вводить в заблуждение лиц, не имеющих к данным историям никакого отношения.

Предлагаю считать изложенные случаи плодом воображения автора, фантазией, морскими байками и откровенными анекдотами, опять-таки в целях более адекватного их восприятия читателем.

Это было чудесное время, когда проезд в трамвае столицы стоил три копейки, в метро – всего «пятачок», пять копеек. Когда девушку можно было пригласить на свидание, купить билеты в кинотеатр за двадцать пять копеек, угостить в кафе перед сеансом пирожными и чашечкой кофе за рубль двадцать копеек. При студенческой повышенной стипендии в сорок шесть рублей, да с приработками на разгрузке вагонов с кукурузной мукой на заводе Медпрепаратов по вечерам, – это была шикарная жизнь для юноши со склонностями авантюриста.

Егор Карташов не был красавцем. Крепкий, плечистый парень под метр восемьдесят не ленился заниматься физкультурой, тягал двухпудовые гири, посещал тренировки в секции самбо. Лицо имел неприметное, как тысячи других лиц молодых людей того времени. Носил длинные волосы под «битлз» и кроссовки «адидас» отечественного производства. «Тлетворный Запад» не оказывал на Егора существенного влияния, изучение английского языка в школе и в институте шло с трудом, но творчество ливерпульской четверки ему нравилось со школьных времён, когда играл на танцах в вокально-инструментальном ансамбле класса, сидел за «кухней», отбивал ритм на ударных инструментах. Кроссовки в три полоски выглядели модно при любой погоде, не натирали ноги, и носились года два, а то и больше, в отличии даже от дефицитных чешских или венгерских туфель, которые разваливались на ноге сорок пятого размера за один летний сезон. И дело тут не в патриотизме, а качестве продукции.

Ни одна девушка не отказывала Егору в дружбе. К более близким отношениям студенты в те времена подходили со всей серьёзностью, начиная с четвертого курса задумывались о создании семьи и не торопились тащить в постель возлюбленную. Находились, конечно же, среди студентов легкомысленные ловеласы, которые хвастались о покоренных и разбитых девичьих сердцах. Егор таковых призирал, удовлетворялся лишь дружбой с самыми красивыми девушками факультета.

Третий сезон на море для Егора начался неудачно. Судно простояло в Керчи на ремонте дольше положенного. В начале июня «ВБК» должен был на пару дней отшвартоваться в порту приписки – Новороссийске для профилактики дизеля. Пришлых и чужих в команде, к коим относился и Егор, отправили с незначительными поручениями, кого куда. В Поти, Одессу, Балаклаву.

Егору было поручено подготовить комплекты нового подводного оборудования для легководолазов: акваланги, гидрокостюмы и прочее. До подхода судна необходимо было оставаться в означенном предписанием месте.

Через два дня Егор прибыл в порт назначения, курорт Судак, и был размещен на местной спасательной станции. Выпивали и в этом месте нещадно. Не было вечера, чтобы спасатели ни оставались ночевать в эллингах, на раскладушках и в гамаках, не в состоянии дотащить свои бренные тела до дома, где многих ждали жёны и дети.

Студент не вписался в разгульную компанию, но вызвал уважение уже тем, что в первый же вечер и в последующие за ним дни терпеливо сортировал выпивших товарищей по койкам и спальным местам после окончания далеко за полночь очередного питейного мероприятия. Дам лёгкого поведения, из отдыхающих, что регулярно наведывались к спасателям, Егор иногда провожал до гостиницы или съёмных комнаток в домах местных жителей. За что заслужил еще и уважительное прозвище «проводник». Студента оставили в покое, не приставали с требованиями выпить и не задирались с традиционными русскими претензиями, типа, «ты меня уважаешь?!»

Местный коллектив спасательной станции посчитал студента чудаковатым, но ответственным товарищем, предоставил ему право самостоятельно распоряжаться всем оборудованием, что имелось на спасательной станции. Благодарному Егору о большем и не мечталось.

С утра до полудня, пока не сильно припекало летнее солнце, он помогал мастерам по ремонту компрессоров, занимался шпаклевкой спасательных лодок и прочим. Ближе к вечеру мог себе позволить посидеть пару часов на крыше станции, позагорать или заняться путевыми заметками, что тайно вел уже третий год в измятой «общей» тетради на «спиральке».

Посещать городской пляж, уложенный все солнечные часы лоснящимися от жары тюленьими телами отдыхающих, не хотелось. По вечерам Егор предавался творческому одиночеству.

Но и это вынужденное отшельничество вскоре надоело. Судно задерживалось в Новороссийске в ремонте. Студенту предстояло пережить еще неделю, а то и больше всеобщего черноморского запоя в отдельно взятой спасательной станции.

Нельзя сказать, что Егор вовсе не замечал загорелых красоток, кои шастали мимо спасательной станции в откровенных, насколько это позволяло советское время, купальниках. Быть может, он был бы и не прочь завести парочку… коротких, курортных романов. Но, как говорится, отсутствие присутствия… денег и куража вынуждало вести жизнь отшельническую и аскетичную. Благо кемпинг станции находился в тупике пляжа, если стоять лицом к берегу, с правой стороны скалистых клещей судакского берега. Слева на скале красовалась знаменитая генуэзская крепость и привлекала к себе гораздо больше внимания, нежели скромная «спасалка» – обиталище просоленных, неухоженных бродяг. Дальше станции проход был перекрыт отвесными скалами, куда отваживались сунуться редкие смельчаки, даже после того, как местные скалолазы подвесили веревочные перила над самым опасным переходом над обрывом, по которому можно было переползти, затем по острым камням пробраться еще дальше по берегу и найти укромные «пятачки» галечных пляжей для уединения влюбленных.

В прошлом году Егору удалось подзаработать приличные деньги. Чтоб вы знали, – около полутора тысяч рублей. Это было, по тем временам, баснословное богатство. Студент-холостяк позволял себе мимолетные курортные романы в аджарском Кобулети, крымском Гурзуфе, и даже откровенный загул на неделю в Одессе.

Однако, это отдельные истории о приключениях на море и на суше. Но вполне реальные.

Пока же об одной, очень даже неординарной встрече, которая оставила в душе Егора трепетные воспоминания, с неприятной дрожью во всем теле так до конца и не осознанных реалий произошедшего.

Дня через три дополнительного срока отсидки на спасательной станции Егор решил встряхнуть уныние. Когда расплавленный желток солнца закатился за край чёрной сковороды моря, с наступлением синих сумерек он облачился в резиновые латы гидрокостюма, нацепил акваланг и прочие принадлежности легководолаза, смело и безрассудно, в одиночестве, нарушая всяческие правила техники безопасности, отправился в ночную, подводную прогулку по ближайшей акватории.

Словами трудно описать восторг, трепет и ужас, охватывающий одинокого пловца, в синей мгле безмолвия среди чёрных монстров обломков скал волосатых от зеленоватых, призрачных водорослей. Это надо пережить самому. Привыкнуть к этому невозможно. Каждый раз переживаешь всё новые и новые ощущения. После первой ночной прогулки Егор несколько обвыкся. При втором ночном погружении различал, если переворачивался и плыл под водой лицом вверх, сквозь мерцающее синее ломкое зеркало обратной поверхности воды яркие звёзды, неполную луну и даже размытый посверкивающий пояс Млечного пути.

Иногда мимо проскальзывали крохотные чёрные торпеды – кефали. Медлительных, сонных подводных верблюдов – горбылей можно было тронуть рукой. Тогда горбатые толстяки лениво виляли хвостами, исчезали в чёрной мгле. Юркие, пёстрые морские окуни были прекрасными подводными охотниками, даже ночью шустро гонялись за мелкой рыбёшкой.

Когда мимо, совсем рядом с подводным пловцом скользнула огромная черная тень дельфина, у Егора бешено колотнулось сердечко. Он поспешил вернуться ближе к берегу и уже не так отважно блуждал по открытому ночному водному пространству, держался ближе к округлым подводным скалам, поросшими бесчисленными щупальцами растений.

Стремительный, любопытный разведчик дельфин не вернулся, видимо, счёл скучным для себя общение с медлительным резиновым человеком, болезненно сипящим под водой дыхательным аппаратом.

Глава 2. Встреча

На третий или четвёртый вечер за свой авантюрный поступок ночного погружения в одиночестве Егор был вознагражден зрелищем, потрясающим воображение.

Чёрное брюхо рыбацкой лодки на синем вспоротом зеркале обратной поверхности воды нетрудно было различить по всплескам вёсел и синеватым бурунам по обеим сторонам бортов.

Егор плыл под водой в сторону моря, намереваясь достигнуть буя для прохождения малых судов, типа, пассажирских «Метеоров», что перевозили отдыхающих к Ялте и обратно. Рыбачья лодка двигалась в том же направлении. Егор последовал за ней на глубине метров трех. Можно было зацепиться за корму, высунуться и напугать позднего рыбака, но подводный пловец решил проследовать за таинственной лодкой, которая никогда ранее так поздно в море не выходила. Он бы это заметил со своего НП на крыше спасательной станции.

На этот раз «проводник» был с лихвой вознагражден за свое терпение. Всплески и буруны от вёсел прекратились метрах в трехстах от берега. Лодка остановилась. Якорь не бросили. Волнение моря было слабое. Лодка мирно покачивалась на пологих волнах. Егор уцепился за ближайший выступ подводной скалы, чтоб не всплыть, и вздрогнул. В плотную синеву воды почти вертикально вонзилась искрящаяся торпеда. С лодки нырнула… девушка.

Даже в полночь, при яркой, хотя и неполной луне, на глубине пяти метров, в синей мгле было не трудно понять по изящной, хрупкой фигуре ныряльщицы, что храброй русалке совсем немного лет. Удивили её длинные, густые светлые волосы. При нырке девушки, волосы собрались щупальцами спрута за ее спиной, показались длиной чуть ли ни до колен. При торможении и зависании ночной ныряльщицы в синем, подводном пространстве волосы вдруг широко разошлись вокруг её фигурки в стороны, как щупальца осьминога при нападении на добычу.

Егор задохнулся от восторга и трепета организма далеко не мужчины, но уже созревшего юноши, замер от великолепия увиденного.

Тонкое, гибкое тело ныряльщицы ушло метра на четыре после нырка под воду в синеватом ожерелье пузырьков воздуха. Затем тело юной красавицы очистилось. Изящными движениями, извивами всего тела, рук и ног, словно русалочка с длиннющими локонами водорослей, вместо волос, девушка попыталась дотянуться до ближайшей вершины подводной скалы, под которой затаился подводный пловец. Девушка ныряла без маски, при всём желании, она не смогла бы заметить в синей мгле водолаза в чёрном гидрокостюме, затаившегося в полутора метрах от неё, но могла насторожиться от шумных выдохов через «лёгочник» старого АВМа (марка акваланга). Мембранное дыхательное устройство акваланга работало довольно шумно. Под водой создавалось впечатление, будто рядом надсадно сипит, дышит рыба-астматик величиной с тигровую акулу.

Егор затаил дыхание, не выдыхал воздух всё то время, пока девушка находилась под водой. Это оказалось чуть более двух минут по подводным часам. Водолаз удивился опытности ныряльщицы. Тренированный студент, непьющий и некурящий, мог продержаться под водой на задержке дыхания и три минуты, и даже больше, если на спор. От юной, хрупкой девушки такой смелости и опытности Егор не ожидал.

Поднявшись наверх к лодке, чтобы продышаться, девушка повисела некоторое время у борта, поболтала ножками, скрытыми от подводного наблюдателя обвивами подвсплывших волос. В обрамлении ее неестественно длинных волос, что извивались тонкими щупальцами вокруг её фигурки, она казалось реальной русалкой, которая сейчас выберется на берег, высушит хвост и преспокойно отправится шагать на изящных ножках в городок, чтобы дурить головы романтичным юношам, типа, него самого.

Егор почувствовал, насколько он перегрелся от волнения и переживания увиденным в гидрокостюме «мокрого типа», когда при погружении вода проникает под резину костюма, но не циркулирует, согревается телом, что позволяет водолазу сидеть под водой часами, особенно, летом на Чёрном море. Стало жарко не только всему телу, но и голове. Егор был вынужден сдвинуть шлем костюма со лба на шею, чтобы из-под макушки не вырвались пузырьки пара вскипевшей воды.

Девушка ловко перевернулась, будто сделала сальто прогнувшись, ловко выпуталась из клубка змей своих волос, нырнула ещё раз. Но устремилась в глубину менее изящно, задёргалась, как нервная лягушка, раскидывая ноги и руки в стороны, при толчке и гребке, но от этого не перестала казаться Егору полным изяществом и совершенством, которое он когда – либо встречал среди спортсменок. В те времена ещё широко не применялось понятие фотомодель или подиумная модель. Понять совершенство тела ночной ныряльщицы можно было, только сравнив её, к примеру, художественной гимнасткой с неестественно длинными волосами, кои, в принципе, мешали ныряльщице, но придавали некую мистическую особенность морской обитательницы.

Очарованный красотой юной ныряльщицы, Егор прозевал момент, когда девушка резко изогнулась, так и не достигнув дна вытянутой вперед рукой, устремилась к поверхности, проскользнув, буквально, в полуметре от стекла маски невольного свидетеля.

Чуть опустившись глубже, зависнув у зеленоватых змей шевелящихся водорослей, Егор вновь замер за камнем, ожидая очередного нырка девушки.

Незнакомка ныряла еще несколько раз. Но так и не достигла дна. Глубина в этом месте была метров пять-шесть. По мерках опытных ныряльщиков неглубоко. Но для юной ныряльщицы без акваланга, на одной задержке дыхания оказалось не по силам достичь такой глубины. Рука девушки не дотягивалась до расщелины между камнями метра на полтора. При очередном её нырке, Егор проследил за направлением руки девушки, заметил на дне в расщелине несколько раковин. Внутренности их створок отсвечивали синим перламутром и выделялись на фоне чёрно-зёленых щупалец водорослей и чёрных камней.

Егор опустился глубже, подплыл ближе, рассмотрел в расщелине диковинные раковины, с обломанными в некоторых местах краями, с рогатыми отростками. Подобных ракушек в Чёрном море он никогда не видел.

Самые распространённые – рапаны, были величиной с кулак максимум, представляли из себя изящную костяную завитушку. В первый же сезон черноморской экспедиции таких ракушек Егор собрал со дна штук тридцать на подарки городским подружкам и друзьям. Раковины, что затаились в расщелине, были необыкновенно изящны, необычны, будто окаменелые существа с изогнутыми щупальцами.

На рисунке ракушки для сравнения…

Девушка между тем всплыла на поверхность и забралась в лодку. Снова возникли пенные буруны от энергичных всплесков лопастей вёсел. Чёрное туловище лодки развернулось к берегу.

Водолаз, со стеклянным глазом во всё лицо – подводной маской, подвсплыл, проследил, куда направилась лодка с ночной купальщицей, решил завтра же найти смелую девушку, познакомиться с ней. До берега оставалось метров двести-двести пятьдесят. Силуэт лодки медленно удалялся, пока не растворился в черноте скал, нависающих над берегом.

Занырнув ко дну, Егор вынул из расщелины одну из раковин, размером с его ладонь. Ещё раз убедился, к своему удивлению, что подобных диковинных, рогатых ракушек он никогда не встречал, тем более, в черноморских глубинах Крыма. Похоже, эти причудливые изваяния кто-то специально сложил в потайное место в расщелине между подводными скалами.

Снова жутко ухнуло в груди сердце Егора, когда почти у поверхности, совсем рядом проскользнула чёрная тень огромного дельфина. Не только, значит, человек наблюдал за ночными ныряниями юной землянки. Егор невольно ругнулся, насколько позволял загубник дыхательного аппарата, усмехнулся испугу и своему нелепому чувству ревности.

Крупный дельфин – афалина, раза в два больше самого Егора, при росте сто девяносто сантиметров, скользнул совсем рядом, как бы напоминая водолазу, что тоже оказался свидетелем столь необычного купания. В лунном отсвете синеватое брюхо морского животного крутнулось в штопоре игриво, как бы приглашая затаившегося за скалой человека поиграть в догонялки. Подводный тихоход с советскими ластами на ногах, кстати сказать, с названием «дельфин», – предпочёл отсидеться в засаде, вспомнив некстати рассказы матросов с «ВБК», что дельфины не всегда спасали тонувших людей, иногда юные морские хулиганы могли запросто заиграться с плывущим человеком, подталкивая его своими бутылочными носами, а то и задолбить на смерть в игровом угаре.

Не только, человек наблюдал за ночными ныряниями юной землянки.

Воздух в баллонах акваланга заканчивался. По показаниям манометра выходило, что минут на десять подводного положения хватит. Егор добирался до берега по поверхности, работая ластами, дыша через трубку, что обязательно бралась с собой. Не забывая о дельфине, он ненароком напрягал живот от страха, в ожидании, что игривое и умное животное может-таки ткнуть на прощание незнакомца носом и запросто потопить резинового человека со всеми его сегодняшними замечательными впечатлениями от ночной, подводной прогулки, волнениями и переживаниями. Егор плыл, остро переживая, вспоминая удивительные моменты этой подводной встречи. С дельфином, но, прежде всего, с ночной ныряльщицей.

Не стоит, наверное, слишком подробно описывать жгучие впечатления юноши (но как же без этого?!) от изящных изгибов легкого, гибкого девичьего тела, в обрамлении длинных, русалочьих волос, что скользило на расстоянии вытянутой руки в свободном подводном «полёте». Стоит лишь удержаться от излишних интимных подробностей её удивительно гармоничных форм: тонкой талии, мальчишечьих узких бедер, упругих девичьих грудок, что, вероятно, пребывали в напряженном состоянии от прохладной воды на глубине, от страха и волнения самой ныряльщицы перед мрачной морской пучиной, как воспринимается даже небольшая глубина, особенно ночью, да ещё размытая перед взглядом глаз, не защищенных стеклом подводной маски. Но как же обойтись без упоминания всех этих подробностей, от которых заплывал тёплой волной разум аквалангиста, невольного свидетеля изумительного подводного танца современной русалки?!

Под этими сильными впечатлениями Егор выбрался на гравийный берег. До эллинга, где среди спасательных лодок было устроено его уютное логово со спальным мешком, он так и не добрался. Спрятав в каюту катера, стоящего на кильблоках у станции, акваланг, грузовой пояс и ласты, Егор побежал в гидрокостюме в сторону городского пляжа, чтобы найти лодку ночной ныряльщицы.

Это лёгкое фанерное суденышко нетрудно было бы обнаружить и днём. Лодчонка была подтянута на песок, длинной цепью прикована к столбику навеса, за которым угадывались под брезентом моторные катера местных жителей. Небольшая изящная лодочка была единственной таковой в своем роде, подобные стандартные лодки закупались в советское время для домов отдыха, что располагались у рек и озер. Для моря такие прогулочные, фанерные лодки были в редкость, спутать с другими это суденышко Егор бы не смог.

Легкость обнаружения лодки, прекрасная возможность завтра же познакомиться с таинственной ночной ныряльщицей расслабили взволнованного Егора. Он вернулся к спасательной станции в третьем часу ночи, из последних усилий стянул с себя подсохший гидрокостюм, куртку и штаны, чтобы к утру не распариться как рыба в скороварке, и провалился в глубокий сон так стремительно, что заснул сидя, откинувшись спиной на тёплую дощатую стену эллинга.

Похмелившиеся спасатели хватились «проводника» лишь к полудню. Обнаружили его безмятежно спящим сидя, с блаженной улыбкой на лице. Тревожить не стали, уложили сидящего бедолагу на бок, прикрыли двери эллинга, чтобы вопли купающейся детворы не спугнули волнительный сон юноши.

Еще пару эпизодов с ночной ныряльщицей?!

Глава 3. Контакт

Егор выполз из эллинга к морю ближе к вечеру. Жгучее оранжевое светило заваливалось к чёрной кромке горизонта. Спасатели отнеслись к богатырскому сну студента с пониманием, впервые с уважением отметив его поход «по бабам».

Никого не переубеждая, Егор отпросился в городок. Спасатели вновь с большим пониманием отнеслись к взбудораженному юноше, который, так толком и не поев, похватав куски с общего стола, бросился бегом в сторону лодочного навеса.

Лодочку ночной ныряльщицы ещё ближе подтащили по песку пляжа под навес. Оставалось только терпеливо ждать, когда кто-нибудь подойдет к лодке, и уже тогда Егор точно выйдет на след загадочной незнакомки.

Прошло несколько часов. Егор, несколько раз окунался, нырял в прохладные волны моря, барахтался, плавал в свое удовольствие, нисколько не беспокоясь, что весь день проходил голодным.

Когда солнце скрылось, и розовый, акварельный закат разлился на чёрном острие горизонта, Егор разволновался, отругал самого себя, что проторчал без толку перед лодкой весь день вместо того, чтобы подготовить акваланг и снова встретить ныряльщицу под водой на глубине, попытаться, не напугав девушку, вынырнуть и познакомиться с ней.

С танцевальной площадки со стороны гостиницы доносилась бойкая музыка. Слышался смех и вопли отдыхающих.

За полчаса до полуночи Егор, облаченный в чёрный гидрокостюм, с баллонами акваланга за плечами, уже следил из темноты своего укрытия у лодочного навеса за редкими в столь поздний час парами отдыхающих, с жутко бьющимся сердцем заметил девичью фигурку в лёгком сарафанчике, неторопливо бредущую босиком по кромке моря.

Девушка вальсировала под воображаемую музыку в такт шелеста набегающих волн. Она шла на носочках, как балерина, разворачивалась, изящно вскидывала руки, поддавала маленькой ножкой пенные языки волн, в отсвете жёлтых фонарей у пляжа вызывая веера золотистых искрящихся брызг, и, казалась, безмятежно счастливым человеком, который просто прогуливается у моря. Егор засомневался, выйдет ли она вообще в этот вечер на лодке в море. Его чрезвычайно порадовал легкий ситцевый сарафанчик девушки, что высоко открывал её коленки.

Весь день до этой встречи у него в мозгу свербила жуткая мысль, что ночная ныряльщица могла оказаться… мальчишкой, подростком. Что он под водой в своем вчерашнем волнении мог лишь вообразить себе девушку и домыслить её девичью грудь. Егор даже поднапрягал свою грудь, подкаченную гантелями и резиновым эспандером и находил эту версию вполне даже возможной.

Вид девичьего сарафанчика чрезвычайно растрогал его. Егор прозевал момент, когда девушка столкнула лодку в воду и отплыла от берега.

Легководолаз поторопился зайти в воду следом. Он опаздывал на подводное свидание. Через несколько минут Егор нагнал под водой лодку и поплыл под ее днищем, будто подводная лодка, которая скрытно сопровождает корабль союзника.

Размеренно всплескивались по обеим сторонам бортов лодки сине-седые бурунчики от вёсел. Девушка умело и ловко гребла. Вскоре лодка достигла дальнего буя.

Егор продышался, заработал ластами и ушёл в глубину. Затаился среди тысяч тонких синеватых щупалец водорослей, что опутывали чёрные подводные камни.

На этот раз девушка спустила на длинной веревке валун. Своеобразный якорь не давал лодке смещаться к берегу под навалом лёгких пологих волн. При чистом чернильном небе с яркими кристалликами звёзд ночь обещала быть ветреной. Волны сломали синеватую зеркальность внутренней поверхности воды. Теперь море снизу, из глубины напоминало мятую, синюю фольгу, которую мнут и мнут бесчисленные щупальца морских великанов.

Первый же нырок купальщицы поверг Егора в такой жар, хоть резиновый гидрокостюм сбрасывай, иначе окажешься испеченным как курица в фольге в горячей золе костра.

Пока подводный пловец промаргивался от горячего липкого пота, что заливал глаза под стеклянной маской, пока восстанавливал дыхание, чтобы не слишком громко шипеть при выдохе «легочником» своего акваланга, чтобы посторонними шумами не испугать ныряльщицу, она успела сделать два или три нырка. Девушка по-прежнему не могла дотянуться рукой до кучки раковин, спрятанных в расщелине между подводных камней. На этот раз не доныривала до тайного хранилища раковин много больше, метра три-четыре.

Тогда Егор решился на авантюру, тем более, что рядом не оказалось соперника – дельфина. Он смело подплыл, взял со дна несколько ракушек. Когда девушка, при очередном нырке, приблизилась к расщелине, протянул на встречу её руке одну из рогатых раковин.

В чёрном гидрокостюме, на фоне густой сине-чёрной подводной мглы вряд ли можно было бы заметить водолаза без маски и подводных очков. Лишь бледность его руки могла выдавать его присутствие. Девушка ткнулась пальцами в раковину. Резко, в испуге изогнулась в подводном полёте всем телом, понимая, что не могла достигнуть дна, и что раковину кто-то живой приподнял к ней навстречу.

Мгновение Егор рассматривал ее расширенные от ужаса, словно незрячие синие белки глаз. Ныряльщица, всплеснув руками и ногами, резко метнулась к поверхности, перегнулась через борт и завалилась в лодку.

Еще через несколько секунд веревка каменного якоря начала опускаться кольцами на глубину, сброшенная с лодки. Чёрная туша лодки стремительно развернулась, направилась к берегу.

Егор в расстройстве опустился вниз, уселся на дно среди чёрных, косматых шевелящихся монстров камней, шумно продышался, снова вздрогнул, когда мелькнула над головой уже узнаваемая гигантская тень дельфина. Он позволил себе пошутить, вытащил «загубник» дыхательного аппарата, показал во след дельфину язык, мол, ни мне, ни тебе. Умный подводный соперник оказался, в отличие от Вадима, джентльменом и не стал пугать прекрасную ныряльщицу и выходить с ней на контакт. Хотя, несомненно, кружил где-то рядом, по-своему, наверное, восхищаясь красотой землянки.

Судя по фосфорицирующим точкам на кольце подводных часов, установленных на начало погружения, расстроенный Егор просидел под водой более получаса, тупо наблюдая за кашей качающихся водорослей, потом взглянул на манометр акваланга, что показывал еще вполне достаточно атмосфер воздуха для жизни под водой, и спокойно поплыл к берегу.

Дельфин игриво крутанулся гигантской спиралью рядом, затем, видимо, плюнул на незадачливого резинового ухажера, скрылся в синей мгле, удалился к своим подружкам, наверное, тоже оставаясь под впечатлением ночных сцен с юной ныряльщицей под лунным светом в синем сумраке этого удивительного ночного подводного мира.

Единственное, что осознал Егор после испуга ныряльщицы, водное пространство вокруг чёрного силуэта девушки будто на мгновение сгустилось, потеряло прозрачность, обрело плотную сущность синего… киселя с выплесками в стороны, словно щупальца осьминога. Не с чем было студенту на тот момент сравнить странную, водяную субстанцию, что образовалась вокруг девушки. Это изменение плотности воды Егор почувствовал рукой, когда пытался передать ныряльщице причудливые раковины с рогами на завитушках.

Удивительно, как человек бодро и смело осваивает ближний космос, болтается в консервных банках орбитальных станций в космическом вакууме, наблюдает, что, несомненно, полезно для сводок погоды, сверху за голубой красавицей Землей, за звёздами и планетами и даже, будем верить и не подвергать сомнениям, ступил на поверхность Луны. Но вот этот подводный, загадочный космос, населённый несметными живыми существами, организмами, космос, что плещется у самых его ног, человек почему – то не спешит изучать с тем же пристрастием, усердием и упорством, как и безжизненную и бездонную вселенную над своей головой. Удаляясь на тысячи и тысячи километров от Земли, человек еще ни разу не ступал на дно не то, что самой глубокой Марианской впадины в одиннадцать с лишним тысяч метров, но и на меньших глубинах ведет себя робко и неуверенно, как чужой.

Сжатого воздуха в баллонах акваланга хватало минут на сорок…

С тяжкими мыслями, переживая, что напугал ночную ныряльщицу своей дурацкой выходкой с ракушками, Егор выбрался на берег близ спасательной станции, разоблачился, развесил внутри эллинга гидрокостюм для просушки, отнес тяжеленный акваланг, запер на складе, понимая, что в ближайшие дни вряд ли ещё увидит это незабываемое представление, этот подводный танец ночной ныряльщицы.

Засыпая, Егор твердо решил, что отбросит всяческую робость, завтра же найдёт девушку в городке и познакомится. Ещё раз, уже в дрёме, показал язык своему недавнему подводному сопернику – дельфину.

«На земле у человека будет явное преимущество!» – самоуверенно подумал он, засыпая.

Глава 4. Поиск

Дня два Егор появлялся на станции только к ужину. Подвыпившие спасатели не допекали «проводника» своим вниманием, понимая, по одному его унылому виду, что у парня случились-таки большие и безответные чувства. Выпить предлагали. Но дальше вполне безобидных шуток дело не зашло. Черствые и огрубевшие, как их называли, «бичи» проявили удивительный такт и сдержанность. В чем Егор был работягам-спасателям безмерно благодарен.

Студент извлек из потайного кармашка рюкзака весь свой денежный «НЗ», на второй вечер безрезультатных поисков незнакомки притащил ящик «жигулевского» пива на станцию, чтобы с горя залить тоску, чем невероятно расположил к себе коллектив спасателей. Ночь прошла в совместном братании, распитии пива в больших количествах под ворох копченого бычка. Пели песни под гитару, объяснялись друг другу в мужской дружбе. После этой ночи стоило, вероятно, Егору заикнуться, что в городке кто-то из местных его обидел, просоленные и угрюмые мореманы тут же притащили бы обидчика за шиворот на станцию и потребовали объяснений.

О своих любовных страданиях Егор, не проронил ни слова. Быть может, местные работяги и помогли бы ему в поисках незнакомки, но хрупкие, уязвимые чувства студента не потерпели бы грубых мужских шуток по этому поводу.

Посему студент, с гудящей от похмелья головой, в одиночестве и на следующий день отправился в городок на поиски ночной ныряльщицы.

Ситуация усложнялась тем, что «ВБК-1527», если не забыли ещё о кораблике для исследования экологии моря, возвращался в Керчь этим же вечером, в Судаке мог быть дня через два. Два дня и одна ночь оставалась у Егора на поиски загадочной ныряльщицы.

Ищущему упорно да повезет невероятно.

Перегретой сомнамбулой студент блуждал по Судаку под палящим летним солнцем, сбивал пальцы ног в открытых сандалиях на пыльной каменистой дороге, высматривал на пляже девчонок – подростков, подходящих под образ ночной купальщицы. После минувшей мучительной ночи, особенно, после долгого воздержания в спиртном, после тяжкого похмелья изрядного ночного подпития, Егор вдруг осознал, словно вспомнил видение, что на утро, в мутном похмельном пробуждении ему привиделась причудливая, завораживающая подводная сцена встречи влюбленного дельфина и девчонки-ныряльщицы. Они плавали вдвоём, ныряли, резвились в синей подводной мгле. Егор же, как полный идиот, будто краб – отшельник, в чёрном гидрокостюме, обняв серые баллоны акваланга, сидел на глубине под камнем, с тупым восторгом наблюдал со дна за этим удивительным «воздушным» балетом под ломанным зеркальным куполом обратной поверхности волн, за сплетением в неземном танце упругих, гибких, изящных тел девушки и дельфина. Над уникальной парой парили в водной мгле странные полупрозрачные осьминоги.