Журавушка бесплатное чтение

Глава I – Курильская идиллия

Давным-давно у подножия старого Курильского Вулкана плескалось глубокое Озеро. Вулкан не был потухший, он только дремал. Про таких ещё говорят, что он спит. За долгий многовековой сон солнечные склоны Вулкана от вершины и до подножия заросли ветвистыми дубами. Их корни по расщелинам проникали до самого Озера. Северный склон нёс пихты и ели, и тоже был очень красивым. Западный склон Вулкана глядел на Охотское море. В лучах рассветного или зимнего солнца обледенелая вершина Вулкана как маяк приветствовала моряков яркими отблесками. По весне и летом Солнце согревало старый Вулкан, снег подтаивал, и бесчисленными свежими потоками сбегали весёлые ручьи в зелёную Долину и к Озеру. Мягкий морской климат удерживал влагу в Долине с весны до поздней осени, а зимой накрывал деревья, травы и цветы большими хлопьями пушистого белого снега, и они не замерзали. На пихтах и елях к зиме вызревали шишки и в любое время призывали птиц подкрепиться маслянистыми хвойными семенами, чтобы веселее было ждать новой весны. Так Море и Вулкан заботились о зелёной Долине и её обитателях.

На дне Озера играли студёные ключи, которые часто подшучивали над дубами: холодными струйками и пузырьками щекотали нежные усики длинных корней. Деревья начинали беззвучно смеяться, размахивать своими сильными ветвями, и от подножия Вулкана к вершине поднимался легкий ветерок. Вулкан был старый, боялся сквозняков, а от пыльцы цветов, что приносил ветерок, начинал чихать. Тогда все шалости прекращались. Ключи, прыская от смеха и удовольствия, оставляли в покое нежные усики корешков. Дубы успокаивались, ветерок стихал, а Вулкан вновь погружался в дрёму. На Долину опускался Вечер. Он был со всеми дружен. С ним собирались к Озеру и его друзья – птицы и звери. А напившись ключевой воды, они начинали рассказывать друг другу, что произошло в зелёной Долине за день. Говорилось всё тихими голосами, чтобы не будить спящий Вулкан и не нарушать очарование Вечера. Так продолжалось, пока в Долину не опускался Туман. Он всегда появлялся после других, и все разом смолкали. Нет, Туман не был зябким или промозглым, как некоторые другие туманы. Он тихо стелился на склонах у Озера: словно подкрадывался, но никого не пугал. Все смолкали, чтобы послушать истории, которые рассказывал любимец Долины и Вечера – белый Журавль. Он один мог подниматься выше всех над Долиной и Вулканом, и летал далеко за их пределами. Случалось Журавлю бывать даже за Синим Лесом, что едва виднелся с западной стороны Долины. Там тоже было озеро, но озеро морское. Вода в нём была солёная. Из зелёной Долины в нём собирались пресные воды маленьких речек и ручейков, а из Океана приходили могучие волны солёной воды, а с ними морские обитатели.

Журавль летал за синий Лес поговорить со своим старым другом – Дельфином, который много путешествовал и заплывал в такие дальние края, о которых даже Журавль не слыхивал. А ведь среди птиц журавли считаются первыми путешественниками. Каждую осень с началом дневных заморозков отправляются они в дальние странствия, и долго на одном месте на зимовьях не задерживаются.

Зелёная Долина была красавица: всегда свежая и приветливая. Добрый путник мог найти в ней всё, что хотел, чтобы поправить свои чувства и накопить новые силы. Внешне она напоминала лист смородины. И там, где у этого листочка нижние краешки образуют резные дужки, в Долине плескалось Озеро. Они как бы крепились к рельефному подножью могучего Вулкана, к одному из его гранитных усов, что лежит южнее вершины. При этом Вулкан не загораживал в Долине солнце ни днём, ни вечером. Всё это – про смородину, про листик, Озеро и гранитные усы – поведал Журавль. Сходство с ягодным листком наполняло радостной гордостью сердце зелёной Долины – глубокое Озеро. Ему было необычайно приято думать, что их родная Долина похожа на лист диковинного растения. Диковинного, но столь же щедрого и доброго, по рассказам Журавля, как и их зелёная Долина.

Дубы немного огорчались, что их листья не имеют много сходства с Долиной, но долго грустить им не давали. Озорные ключи прыскали со смеха и начинали щекотать нежные усики корешков. Дубы улыбались в ответ и, легонько вздыхая, соглашались нести несхожесть. У них были друзья, которые дарили им любовь и нежность.

«Разве это так мало?» – думали вековые дубы и подрагивали своими сочными листиками. Наступала пора белого Журавля.

Журавль знал, что его истории и его самого в округе любили и ждали с нетерпением каждый вечер. В особенности Озеро и студёные ключи.

Они не могли никуда отлучаться и всегда были при деле: ими полнилась жизнь Долины. Когда днём Журавль летал в поисках новых вечерних историй, смешливые ключи пересказывали всё по несколько раз корешкам, щекоча им усики. Корешки плохо слышали, но, как и все, любили Журавля и его рассказы.

– …Однажды, когда я был совсем ещё молодым журавлём, мой друг Дельфин указал путь к осевшему в море старому вулкану. Он совсем другой и не похож на наш родной Курильский Вулкан. Чтобы увидеть его вершину, вам пришлось бы опустить голову и не поднимать глаза. Сойдя на берег, вы окажитесь сразу же на его вершине.

– Как это? Как это? Возможно ли? – наперебой спрашивали Журавля травы и цветы. Но они знали, что Журавль никогда и никого не обманывал, поэтому успокоились и стали ждать объяснений.

– Вулканы в тех краях очень старые, и море, жалея их, подступает к самым вершинам, чтобы согреть теплыми водами. Морской Прибой покрыл вершины просеянным – мелким-мелким – белоснежным песчаным одеялом. С высоты полёта я сначала даже принял гряду старых вулканов архипелага Фиджи за ледяные острова, что появляются порой у берегов Австралии. Горячее солнце и влажный тропический воздух, нависающие над морем в тех краях, подсказали, что снега там нет. Снег блестит на ярком солнце и струится весёлыми ручейками, как в нашей Долине.

– Что такое гряда? Как это можно представить? – опять спросили травы и цветы.

– Представить это просто. Осенью на нашей Рябине загорятся красным цветом ягоды. Маленькая девочка, что проживает на опушке Синего Леса, на маяке, собирает их на ниточку-травинку так, чтобы ягодам было весело и не тесно сидеть. Она развешивает ниточки на плетёном заборе. Он выходит на Озеро и Долину. Потом начинает падать снег: Зима предупреждает о скором приходе. Лесные птицы – те, что остаются с Зимой в лесу и те, что боятся с ней встречи – прилетают на плетень поклевать рябиновых ягод от девочки и посмотреть еще раз на красоту нашей Долины. Иногда травинки срываются и неровной змейкой ложатся на снег у плетня. Сверху видно только несколько островков красных ягод Рябины. Морская гряда похожа на это. Только ягодки белого цвета, а море лазурное, как ранний закат, или синее, как солнечное небо. Так это можно представить.

Журавль коснулся крылом Озера и стряхнул на зеркало воды несколько капелек сразу, образовав дорожку с разбегающимися кругами.

– Мы не знаем, что такое рябина на снегу. Зима покрывает нас пушистым снежным одеялом, и мы тихо спим до прихода Весны, – с большой грустью ответили цветы и травы.

– О, прошу прощения у вас. Мы попросим уважаемую Сороку завтра слетать к Рябине, взять взаймы у неё горсть ягод – они уже начали краснеть, – и отнести их к Девочке. Она сделает для вас гирлянду бус. Сорока принесёт бусы к Озеру и сбросит их у поросшего берега. Вы все – травы, цветы, ключи, – сможете увидеть и представить гряду старых вулканов архипелага Фиджи в лазурных тёплых водах к востоку от Австралии. Ветерок пронесёт рябиновые бусы по глади Озера, и все смогут увидеть и представить.

Глава II – Журавлиные Истории

***

Друзья были благодарны Журавлю. Травы и цветы – за его вежливый и заботливый ответ. Сорока – за доверие, которым её наградили; глубокое Озеро – за подарок, что ожидает его завтра. Ключи прыскали от удовольствия и предвкушения: сначала увидят сами, а потом будут долго пересказывать корешкам о красоте рябиновой гряды и щекотать их нежные усики. Это всё им подарил Журавль.

Туман глубоко вздохнул и взволновался, но ничего не сказал и затих. Журавль понял его тревогу. Туман не мог прийти к Озеру солнечным днём, а утром ещё будет слишком рано для Девочки, Сороки и подарка.

– Я уверен, что наше глубокое Озеро не станет прятать рябиновую змейку и покажет её Вечеру и Туману. С ней оно ещё краше станет для наших глаз.

Туман опять взволновался, но теперь уже от удовольствия: про него тоже не забыли.

– Кто проживает на тех вулканах и чем они занимаются? Добрые они или злые? – послышались голоса.

– На песчаных вулканических островах растут огромные пальмы. Они очень высокие. Бабочкам трудно было бы подняться к их кронам. Корни пальм уходят глубоко внутрь занесённых песком кратеров. Влага тропического воздуха и дождей, что проливаются над ними, собирается там, куда проникают корни, и образует подземные озёра пресной воды среди тёплых волн голубого моря. Песок очищает влагу, забирая соль себе, отчего и кажется сверху белым, словно снег. Подземные озёра дают напиться корням, и они поднимают по стволу живительную влагу к листьям кроны.

– Ствол у пальмы необычный, – продолжал Журавль, – на нём нет веток и сучков. Он похож на перевёрнутую еловую шишку ранним летом и тянется вверх высоко-высоко к солнцу, прикрывая большими листьями вершину вулкана от палящих прямых лучей. Песчаная шапка греется жарким воздухом, а озеро не теряет живительную влагу. Подножия пальм порастают густой сочной травой, давая приют тропическим птицам и зверям. Даже во время бушующих тайфунов пальмы не ломаются: чешуйчатые перепоночки на стволах поддерживают друг друга, а хранящие влагу сердцевины у пальм необычайно упругие, эластичные. Урагану никогда с ними не справиться.

Журавль умолк. Ему хотелось, чтобы его попросили рассказать про листья у пальм, но, заворожённые его речью, все только хранили молчание. Журавль продолжил сам:

– Листья на тех далёких пальмах крепкие и большие. Гораздо больше, чем размах моих крыльев, но по виду напоминают листья наших дубов и стебель травы Осоки.

Дубы взволновались, а Осока запела на лёгком ветерке, поднятом их сильными ветвями. Они поняли, что Журавль расскажет сейчас что-то очень важное для них.

– У пальмы среди кроны, где листья как у дуба, прячась от солнца, зреют гроздья больших, красочных и сочных фруктов. Мне не приходилось есть ничего слаще их. С виду плоды похожи на спелые жёлуди, но больше, чем иволга или даже кукушка. Чтобы их попробовать, я стоял на крепких листьях, расправив парусом навстречу ветру крылья, а они не прогибались подо мной. Такие крепкие и сильные у пальмы листья, – Журавль грациозно показал, как он стоял, обратив восходящий взор на дубы, от Озера к вершине Вулкана.

На дубовых листиках расселись муравьи, и некоторые из них, подойдя к стебелькам листочков, поднялись на задние лапки, раскачивались и пытались взглянуть через край на жёлуди. Журавль и Иволга, глядя на них, заулыбались, а Осока опять взволновалась. Она боялась, что Журавль забудет рассказать про другие листья – те, что похожи на неё саму, и об этом никто не узнает в Долине.

– Другие пальмы совсем плодов не имеют. Их кроны покрыты ниспадающими прядями длинных осоковых листьев, которые сильными стеблями крепятся к вершинам. Стебли у листьев толстые, сочные и вкусные. Их едят люди и забавные обезьяны, что обитают на тех островах. Люди называют такие пальмы хлебным деревом. Озорные мальчишки забираются к самым вершинам пальм и срезают сочные листья со стеблем. Стебель похож на тростник камыша, только значительно толще. В сердцевине стебля есть белая и нежная трубочка с молочным на вкус соком. Её прикусывают белоснежными зубами, чтобы утолить жажду, а после съедают и целиком. Так поступают обезьяны и люди.

Журавль опять улыбнулся, глядя как трава Осока развевалась на лёгком ветерке, а камыши запушились. Ведь Журавль упомянул и про них. Журавль продолжил рассказ:

– Иногда люди дразнят несмышлёных обезьян, и те, сердясь, кидаются в них стеблями пальмовых листьев как палками. Но именно это людям и надо – не придется самим лезть на высокую пальму. Листья же люди не выбрасывают, а защищаются ими от горячего ветра. Длинные листья хлебного дерева люди надрезают вдоль волокон и выкладывают на горячий песок под солнце, не забывая поливать морской водой. Листья высыхают, пропитываются солью и превращаются в прочные и гибкие, словно веточки ивы, ленточки. Тенистые площадки вокруг пальм огораживают раскрытым веером бамбуковых шестов, оплетают лентами пальмовых листьев и называют это хижинами. Озорные обезьяны спускаются на хижины сверху, раскачивают и, бывает, обрушивают, к весёлой радости детей. Под крик и нестрашные угрозы родителей, гам детей все бегут купаться.

Осоке было очень приятно, что из рассказа выходило, что именно её пальмовые листья самые полезные на тех далёких островах. Она жмурилась от удовольствия и тихонько пела, убаюкивая тех, кто её мог слышать.

Свои рассказы Журавль сопровождал грациозными движениями, и дубам, что росли у вершины Курильского Вулкана, казалось, что Журавль и не говорит вовсе, а танцует. Он расправлял волной крылья, одновременно подскакивал на одной ноге и приземлялся на мелководье берега на другую. Потом низко кланялся, с королевским достоинством делал три широких шага, совершая полукруг, и поворачивался к другой части Долины. Журавлю казалось очень важным, чтобы все могли его одинаково видеть и слышать, и никто не чувствовал бы себя обойденным его вниманием.

Глубокое Озеро, зачарованное Журавлем, переполнялось хрусталем ключевой воды, и из него с мерным журчанием выбегал Ручеёк. Его поток встречался с белым светом Луны. Преображённый Ручеёк нёс во все уголки зелёной Долины свои чистые воды, серебряный свет Луны и услышанную Озером вечернюю историю Журавля. В такие минуты даже сам Курильский Вулкан приоткрывал глаза и блаженно вздыхал, выпуская из расщелин клубы дыма. С высоты его вершины было едва видно край прекрасных зелёных владений.

Последней приходила Ночь, укрывала Долину глубоким звёздным небом, а сама, припав к траве, долго ещё слушала истории Журавля в пересказе взволнованной Осоки под свистящее стрекотание кузнечиков и шелест Озера. Пока никто не мог видеть, Озеро пробовало поднять волну, но волна не выходила, а получался колыбельный шелест. Ночь улыбалась и отступала, не желая смущать глубокое Озеро, и оставляла белый Туман любоваться видом прекрасной зелёной Долины, встречающей утренний рассвет в блёстках жемчужной росы.

Потом просыпались птицы и начинали громким щебетанием приветствовать Солнце и новый день. Туман рассеивался до наступления нового вечера.

Природная идиллия продолжалась много вечеров и ночей. Истории Журавля всегда были разные, и в них он обязательно упоминал что-то очень приятное для всех обитателей зелёной Долины, так что каждый из них мог собой гордиться, и никто не зазнавался. У всех было что-то своё, доброе и важное для других.

Глава I – Пришла Беда

Но однажды в зелёную Долину пришла беда. Три несчастья кряду. Появился Человек, пропал Журавль и не выбежал в серебре лунного света из глубокого Озера хрустальный Ручеёк.

Людей было двое. За плечами они несли длинные ружья. Долина примолкла, и все, включая юрких стрекоз, начали следить за Человеком. Страх за Долину и Озеро пришел к обитателям края. Вышел из дрёмы даже старый Вулкан и поглядывал из-под нависших каменных бровей на Долину и непрошеных гостей.

Постояв у Озера и полюбовавшись Долиной, люди подошли к тому месту, где рос многовековой Дуб-Великан и откуда выбегал каждую ночь хрустальный Ручеёк. Дуб-Великан непременно склонял к Ручейку могучую нижнюю ветвь, закованную в чёрные латы коры и поросшую густыми листьями на причудливых как у коралла веточках. Иногда он дарил один из своих листочков с жёлудем Ручейку, и тот нёс их по зелёной Долине, оставляя там, где ему больше были рады. Выбирать было трудно – ему радовались все. Теперь у выбега стояли люди и переводили взоры от Озера к Дубу-Великану, на его сильную нависающую ветвь, а от нее к вершине спящего Курильского Вулкана. Люди глядели заворожено на естественную красоту и сочную зелень природы, и обитатели Долины начали потихонечку успокаиваться, решив, что раз уж люди понимают красоту, то им нечего бояться за Долину. А люди, чтобы лучше разглядеть заповедный край, начали подниматься к вершине Вулкана по узкой тропочке, что начиналась у Дуба-Великана и выбега хрустального Ручейка.

Они едва вышли из тени Дуба-Великана, когда заметили Журавля. Для них он был всего лишь птицей. Он летел с северо-восточной стороны Долины к Озеру, Дубу и к людям. Журавль не мог их видеть. Солнце светило ярко в глаза, и он приветливо подставлял свой клюв и гибкую шейку ласковым лучам. Глаза Журавля были зажмурены. Он знал все воздушные потоки в своём краю, а сильные крылья сами несли его к дому. Журавль уже чувствовал влагу, что исходила из глубокого Озера, и от удовольствия издал протяжный крик – курлыканье. Он повторил свой крик под мощный размах двух белых крыльев.

Журавль уже собирался расправить крылья парусом, чтобы оставить скорость ветру и плавно опуститься к Озеру, но вдруг донеслось до его слуха далёкое ответное курлыканье. Взволновалось сердце Журавля:

– Не может быть. Нет, я ошибся. Мне показалось. Как было бы жестоко обмануться!

Но, не убедив себя в обмане, Журавль крикнул ещё раз, вложив в крик всю нежность, сомнение и трепет ожидания своей большой души. Он уже не думал садиться у Озера. Им владела одна только мысль: увидеть ту, что ответила на его первый крик. Крик счастья и радости встречи с красотой зелёной Долины и суровым Курильским Вулканом.