Хиты Буктока. Ана Хуан. Комплект из 4 книг бесплатное чтение

Ава

Бывают вещи похуже, чем застрять неизвестно где в разгар грозы. Например, я могла убегать от бешеного медведя, мечтающего разорвать меня на кусочки. Или оказаться привязанной к стулу в темном подвале с поставленной на повтор песней «Барби Герл» группы «Аква» – в конце концов, я бы скорее отгрызла себе руку, чем снова стала слушать пресловутый припев.

Да, дела могли быть хуже, но это вовсе не значило, что все нормально.

Хватит. Мысли позитивно.

«Машина приедет… сейчас». Я пялилась в телефон, пытаясь сдержать тревогу, когда приложение вновь оповестило о «поиске водителя», как делало последние полчаса.

В других обстоятельствах я бы волновалась гораздо меньше, – в конце концов, у меня работал телефон, и автобусная остановка почти полностью защищала от ливня. Но через час начиналась прощальная вечеринка Джоша, мне еще предстояло забрать из кондитерской торт-сюрприз, и уже начинало темнеть. Да, я за наполовину полный стакан, но я не идиотка. Никто – а тем более студентка с нулевыми навыками самозащиты – не хочет оказаться в неизвестной глуши после заката.

Надо было послушать Джулс и пойти на те уроки самообороны.

Я мысленно перебрала немногочисленные варианты. Автобус, который останавливается в этом месте, ходит только по будням, а у большинства моих друзей нет машины. У Бриджит есть водитель, но она на мероприятии в посольстве до семи вечера. Приложение по поиску попутчика не работает, а с тех пор как пошел дождь, мимо не проехало ни одной машины. Впрочем, я в любом случае не собиралась ехать автостопом – я смотрела ужастики, большое спасибо.

Остался всего один вариант – я правда не хотела им пользоваться, – но выбирать не приходилось.

Я нашла в телефоне контакт, прочла молитву и нажала на кнопку вызова.

Один гудок. Два. Три.

Давай, возьми трубку. Или нет. Я сомневалась, что хуже – погибнуть или связываться с братом. Разумеется, всегда была вероятность, что брат собственноручно убьет меня за попадание в такую ситуацию, но с этим я разберусь позже.

– Что случилось?

Я наморщила нос.

– И тебе привет, дорогой братец. Почему ты решил, что что-то случилось?

Джош фыркнул.

– Ну, ты мне позвонила. Ты звонишь, только когда попадаешь в беду.

Верно. Мы предпочитали сообщения и жили в соседних домах – кстати, не моя идея, – а потому нам вообще редко приходилось друг другу писать.

– Я бы не сказала, что я в беде, – уклончиво ответила я. – Скорее… застряла. Общественный транспорт здесь не ходит, и такси заказать тоже не получается.

– Господи, Ава. Ты где?

Я ответила.

– Какого черта ты там делаешь? Это в часе езды от кампуса!

– Не драматизируй. У меня была помолвочная фотосессия, и на машине можно добраться за полчаса. За сорок пять минут, если пробки.

Прогремел гром, сотрясая ветви окрестных деревьев. Я вздрогнула и спряталась поглубже под козырек, хотя это не особо помогло. На меня падали капли косого дождя, такие тяжелые и твердые, что становилось больно.

В трубке послышался шелест, а потом – мягкий стон.

Я замерла, уверенная, что ослышалась, но нет, он прозвучал снова. Новый стон.

Мои глаза расширились от ужаса.

– Ты что, занимаешься сексом? – прошептала я, хотя рядом никого не было.

Съеденный перед съемкой сэндвич грозился вырваться наружу. Нет ничего – повторяю, ничего – отвратительнее общения с родственником в разгар полового акта. Меня затошнило от одной мысли.

– Технически нет, – невозмутимо ответил Джо.

Слово «технически» тут явно было ключевым.

Не требовалось быть гением, чтобы расшифровать туманный ответ Джоша. Возможно, секса и не было, но что-то явно происходило, и у меня напрочь отсутствовало желание узнавать подробности.

– Джош Чен.

– Эй, ты сама позвонила.

Видимо, он прикрыл трубку рукой. Я услышала мягкий женский смех, а потом визг, и мне захотелось промыть уши, глаза, разум.

– Парни забрали мою машину, чтобы купить еще льда, – снова заговорил со мной Джош. – Но не волнуйся, я тебя не брошу. Скинь свое точное местоположение и следи за телефоном. У тебя еще остался перцовый баллончик из тех, что я дарил тебе в прошлом году на день рождения?

– Да. И, кстати, спасибо.

Я хотела новый рюкзак для фотоаппарата, но Джош купил мне упаковку из восьми перцовых баллончиков. Я ни разу их не использовала, а значит, все бутылочки – минус та, что лежала в моей сумке – стояли в глубине шкафа.

Но братец не заметил моего сарказма. Для студента-медика с отличными оценками соображал он порой туговато.

– Рад помочь. Держись, он скоро приедет. А о твоем отсутствии инстинкта самосохранения мы поговорим позднее.

– Я самосохраняюсь, – возразила я. Так вообще говорят? – И я не виновата, что здесь нет… погоди, в смысле «он»? Джош!

Слишком поздно. Брат уже повесил трубку.

Проигнорировав мои уточнения, променял меня на одну из своих постельных подружек. Даже странно, что он не разозлился сильнее, если учесть его склонность к чрезмерной опеке. Он с детства считал своим долгом за мной приглядывать, словно был не только моим братом, но и телохранителем. Я его не винила: наше детство было наполнено многочисленными бедствиями – во всяком случае, мне так говорили, – и я любила его до дрожи, но его постоянное беспокойство было слегка чрезмерным.

Я села на скамейку и обняла рюкзак – потертая кожа согревала руки, пока я дожидалась таинственного «его». Это мог быть кто угодно. Джош не испытывал недостатка в друзьях. Он всегда был мистером Популярность – играл в баскетбол, был президентом студенческого совета и королем выпускного в старшей школе, членом братства Сигма и большой шишкой в кампусе колледжа.

Я была его противоположностью – избегала всеобщего внимания и предпочитала небольшую компанию близких подруг огромной толпе приятелей. Пока Джош был королем вечеринки, я сидела в углу и мечтала о местах, где хотела бы побывать, но куда, вероятно, никогда не смогу попасть. Если не разберусь со своей фобией.

Моя проклятая фобия. Я понимала, проблема в моей голове, но ощущалась она физически. Тошнота, колотящееся сердце, парализующий страх, превращавший мои конечности в бесполезные, окоченелые штуковины…

Хорошо, что я хотя бы не боюсь дождя. Океанов, озер и бассейнов избегать можно, но дождя… да, было бы хреново.

Не знаю, как долго я просидела на крошечной остановке, проклиная собственную недальновидность – я отказалась от предложения Грейсонов подвезти меня после фотосессии в город. Я не хотела причинять им неудобств и думала, что смогу вызвать такси и вернуться в кампус через полчаса, но небеса разверзлись сразу после отъезда пары, а я осталась тут.

Начинало темнеть. Опустились холодные серо-голубые сумерки, и какая-то часть меня забеспокоилась, что загадочный «он» не появится, но Джош никогда не подводил. Если его друг не сможет забрать меня по его просьбе, завтра у него будут переломаны ноги. Несмотря на учебу на медицинском, Джош не гнушался пускать в ход кулаки, если того требовала ситуация – и особенно если ситуация касалась меня.

Стену дождя прорезал яркий свет фар. Я прищурилась, и сердце заколотилось от нетерпения и тревоги: я пыталась определить, принадлежит ли машина моему спасителю или потенциальному маньяку. В этой части Мэриленда было вполне безопасно, но никогда не знаешь наверняка.

Когда глаза привыкли к свету, я выдохнула от облегчения, но через пару секунд напряглась снова.

Хорошая новость? Я узнала подъезжающий элегантный черный «Астон Мартин». Он принадлежал одному из друзей Джоша, а значит, сегодня я не окажусь в местных новостях.

Плохая новость? Человек за рулем «Астона Мартина» был последним, кого я хотела – или ожидала – увидеть. Он был не из тех, кто делает приятелю одолжение, забирая его младшую сестру. Он был из тех, кто готов уничтожить тебя и всех твоих близких за один косой взгляд, и сделать это с таким спокойствием, что ты не заметишь пылающего вокруг мира, пока не превратишься в кучку пепла рядом с его ботинками «Том Форд», в которые он будет обут.

Я облизала сухие губы, когда машина остановилась передо мной и опустилось пассажирское стекло.

– Залезай.

Он не повысил голоса – он никогда не повышал голоса, – но я все равно четко и ясно расслышала сквозь дождь его слова.

Алекс Волков был воплощенной силой природы, и, похоже, ему повиновалась даже стихия.

– Надеюсь, ты не ждешь, что я открою перед тобой дверь, – сказал он, когда я не сдвинулась с места. Похоже, его ситуация радовала не больше, чем меня.

Какой джентльмен.

Я поджала губы, проглотив саркастичное замечание, встала со скамейки и залезла в машину. Внутри пахло дорого и круто – чем-то вроде пряного одеколона и итальянской кожи. Подложить под себя на сиденье мне было нечего, а потому оставалось только молиться, что я не испорчу дорогой салон.

– Спасибо, что забрал меня. Очень благодарна, – сказала я, пытаясь растопить ледяное молчание.

И потерпела фиаско. Абсолютное.

Алекс не ответил и даже на меня не взглянул, следуя изгибам и поворотам скользкой дороги, ведущей обратно в кампус. Он водил так же, как ходил, разговаривал и дышал, – ровно и сдержанно, с легким намеком на опасность, предостерегающую глупцов, намеревающихся перейти ему дорогу. Если они осмелятся – это станет их смертным приговором.

Он был полной противоположностью Джоша, и меня прямо-таки восхищал тот факт, что они – лучшие друзья. Лично я считала Алекса засранцем. Я была уверена: у него есть свои причины, какая-нибудь психологическая травма, превратившая его в бесчувственного робота. Судя по крупицам, рассказанным Джошем, детство Алекса было еще хуже нашего, хотя деталей из брата мне вытянуть не удалось. Я знала только, что родители Алекса умерли, когда он был маленьким, и оставили ему кучу денег, которую он увеличил в четыре раза, когда вступил в наследство. Впрочем, он не особо в нем нуждался, потому что создал в старшей школе программу по финансовому моделированию и стал мультимиллионером прежде, чем получил право голосовать.

Алекс Волков был гением с уровнем IQ 160 или около того. Он стал первым человеком в истории Тайера, завершившим пятилетнюю программу MBA за три года, и в двадцать шесть лет уже работал исполнительным директором одной из самых успешных компаний по недвижимости в стране. Он был легендой и знал об этом.

Я же считала успехом не забыть о перекусе в перерывах между парами, дополнительными занятиями и двумя работами – ассистенткой в галерее МакКанн и фотографом для всех, кто меня наймет. Выпускные, помолвки, собачьи дни рождения – что угодно.

– Пойдешь на вечеринку к Джошу? – снова попыталась завести беседу я. Молчание убивало.

Алекс и Джош были лучшими друзьями уже восемь лет – с тех пор, как их поселили вместе в Тайере, и Алекс всегда приходил к нам на День благодарения и другие праздники, но я по-прежнему его не знала. Мы с Алексом не разговаривали, если дело не касалось Джоша, передачи картофеля за обедом или вроде того.

– Да.

Ну хорошо. Похоже, светская беседа окончена.

Я задумалась о миллионе дел, запланированных на выходные. Отретушировать фотографии со съемки Грейсонов, поработать над заявкой на программу для молодых фотографов, помочь Джошу собрать вещи после…

Черт! Я совершенно забыла про торт для Джоша.

Я заказала его две недели назад – максимальный срок для предварительного заказа в «Крамбл энд Бейк». Это был любимый десерт Джоша: три слоя темного шоколада, покрытые сливочной помадкой и наполненные шоколадным пудингом. Он баловал им себя только на день рождения, но поскольку он уезжал на год из страны, я подумала, что можно нарушить правило.

– Слушай… – я изобразила самую широкую и лучезарную улыбку. – Не убивай меня, но нам придется заехать в «Крамбл энд Бейк».

– Нет. Мы уже опаздываем, – Алекс остановился на красный свет. Мы вернулись в цивилизацию, и я заметила размытые очертания «Старбакса» сквозь залитое дождем стекло.

Моя улыбка не дрогнула.

– Но крюк совсем небольшой. Максимум пятнадцать минут. Мне нужно только забежать и забрать торт для Джоша. Знаешь, его любимую «Смерть от шоколада»? Он уезжает в Центральную Америку, а там нет «Крамбл энд Бейк», а осталось всего два дня и…

– Довольно.

Пальцы Алекса сжали руль, и мой безумный, переполненный гормонами разум обратил внимание, насколько они красивы. Возможно, это звучит как бред, разве пальцы могут быть красивыми? Но у него были. Физически в нем было прекрасно все. Нефритово-зеленые глаза, мерцающие из-под темных бровей, словно осколки айсберга; острый подбородок и элегантные точеные скулы, стройная фигура и густые светло-каштановые волосы, которые казались одновременно взъерошенными и идеально уложенными. Он напоминал ожившую статую из итальянского музея.

Меня охватило спонтанное детское желание растрепать ему волосы, просто чтобы он перестал выглядеть так идеально – что весьма раздражало нас, простых смертных, – но умирать я пока не планировала и потому держала руки на коленях.

– Если я отвезу тебя в «Крамбл энд Бейк», ты умолкнешь?

Несомненно, он сожалел, что за мной приехал.

Моя улыбка стала еще шире.

– Если хочешь.

Он поджал губы.

– Ладно.

Да!

Ава Чен: Один.

Алекс Волков: Ноль.

Когда мы приехали в пекарню, я отстегнулась и уже собралась открыть дверь, но Алекс схватил меня за руку и усадил обратно на сиденье. Вопреки моим ожиданиям, его прикосновение не было холодным – оно оказалось обжигающим, прожгло мне кожу и мышцы, пока я не почувствовала тепло внизу живота.

Я с трудом сглотнула. Дурацкие гормоны.

– Что? Мы уже опаздываем, и они скоро закрываются.

– Ты не можешь идти в таком виде.

В уголках его губ промелькнул тончайший намек на неодобрение.

– В каком? – смущенно уточнила я. На мне были джинсы и футболка, ничего вызывающего.

Алекс кивнул на мою грудь. Я опустила взгляд и, ужаснувшись, ахнула. Дело в футболке? Белой. Мокрой. Прозрачной. И не слегка прозрачной, когда чуть видны очертания бюстгальтера. Нет, было видно все. Красный кружевной бюстгальтер, твердые соски, – спасибо кондиционеру, – полный набор.

Я сложила руки на груди, а мое лицо стало одного цвета с бюстгальтером.

– И так было все время?

– Да.

– Мог бы сказать.

– Я и сказал. Только что.

Иногда мне хотелось его придушить. Правда. Хотя я совершенно не жестокий человек. Я – та девочка, которая годами не ела пряничных человечков после просмотра «Шрэка», боясь слопать членов семьи Пряни или, того хуже, самого Пряню, но Алекс чем-то провоцировал мою темную сторону.

Я резко выдохнула и инстинктивно опустила руки, забыв о прозрачной футболке, пока взгляд Алекса снова не опустился на мою грудь.

Щеки запылали опять, но мне надоело с ним пререкаться. «Крамбл энд Бейк» закрывались через десять минут, и время не стояло на месте.

Не знаю, в чем было дело – в Алексе, погоде или полутора часах на автобусной остановке, – но я не смогла сдержать раздражения.

– Вместо того чтобы быть засранцем и пялиться на мою грудь, может, одолжишь куртку? Потому что я очень хочу забрать торт и достойно проводить своего брата, твоего лучшего друга, в другую страну.

Мои слова повисли в воздухе, и я в ужасе прикрыла рот рукой. Неужели я выпалила перед Алексом Волковым слово «грудь» и упрекнула его в вожделеющем взгляде? И назвала засранцем?

Господи, если ты без промедления поразишь меня молнией, я не обижусь. Обещаю.

Алекс прищурился. Это вошло в пятерку самых эмоциональных реакций, что мне удалось от него добиться за восемь лет.

– Поверь, я не пялился на твою грудь, – заявил он таким холодным тоном, что капли влаги на моей коже превратились в ледышки. – Ты не в моем вкусе, даже если бы не была сестрой Джоша.

Ай. Меня Алекс тоже не интересовал, но ни одной девушке не понравится подобное пренебрежение от представителя противоположного пола.

– Неважно. И гадости говорить необязательно, – пробормотала я. – Слушай, «Крамбл энд Бейк» закрываются через две минуты. Просто одолжи мне куртку, и мы сможем отсюда уехать.

Я оплатила заказ заранее, и оставалось только забрать торт.

У него на подбородке дернулся мускул.

– Я заберу его сам. Ты не выйдешь из машины в таком виде, даже в моей куртке.

Алекс вытащил из-за сиденья зонт и одним быстрым движением вышел из машины. Он двигался словно пантера. При желании он мог бы стать звездой подиумов, хотя сомневаюсь, что он стал бы заниматься чем-то таким «пустячным».

Меньше чем через пять минут он вернулся с фирменной розово-мятной коробкой «Крамбл энд Бейк». Бросил ее мне на колени, закрыл зонт и выехал с парковки, даже не моргнув.

– Ты хоть когда-нибудь улыбаешься? – спросила я, заглядывая в коробку и проверяя, не перепутали ли они заказ. Нет. Одна «Смерть от шоколада», и как раз вовремя. – Иногда помогает при твоем состоянии.

– Каком состоянии? – скучающе спросил Алекс.

– При котором ты выглядишь так, будто кол проглотил.

Я уже назвала его засранцем, что изменит еще одно оскорбление?

Возможно, мне показалось, но уголки его губ слегка дернулись, прежде чем он отрешенно ответил:

– Нет. Состояние хроническое.

Я замерла, открыв от изумления рот.

– Т-ты пошутил?

– Для начала объясни-ка, что ты там делала.

Алекс ушел от ответа и сменил тему так быстро, что я не успела даже моргнуть.

Он пошутил. Я бы не поверила, если бы не видела собственными глазами.

– У меня была фотосессия с клиентами. Есть одно красивое озеро, недалеко от…

– Избавь от подробностей. Мне плевать.

Из моей груди вырвался низкий стон.

– А почему здесь ты? Ты не слишком похож на водителя.

– Я был неподалеку, а ты – младшая сестра Джоша. Если бы ты умерла, с ним стало бы тоскливо общаться. – Алекс остановился перед моим домом. По соседству, в доме Джоша, сверкали огни, и я видела в окнах танцующих и смеющихся людей.

– У Джоша ужасный вкус в плане друзей, – выпалила я. – Не понимаю, что он в тебе нашел. Надеюсь, проглоченный тобой кол заденет жизненно важный орган. – А потом, поскольку меня хорошо воспитали, я добавила: – Спасибо за поездку.

Я вылетела из машины. Дождь превратился в морось, и я чувствовала аромат влажной земли и гортензии, растущей в горшке возле двери. Надо принять душ, переодеться и успеть на вторую половину вечеринки Джоша. Я надеялась, он не станет отчитывать меня за опоздание, потому что была не в настроении.

Я не умею долго злиться, но в тот момент у меня кипела кровь и хотелось дать Алексу Волкову в нос.

Он был таким холодным, заносчивым и… и… таким Алексом Волковым. Он меня бесил.

Хорошо, что мы встречались не слишком часто. Обычно Джош тусовался с ним в городе, и Алекс не приезжал в Тайер, хоть и был выпускником.

Слава богу. Если бы мне пришлось видеться с Алексом чаще нескольких раз в год, я бы свихнулась.

Алекс

– Нам нужно где-нибудь… уединиться.

Блондинка провела пальцами по моей руке, ее ореховые глаза призывно светились. Она облизнула нижнюю губу.

– Или нет. Смотря как тебе нравится.

Мои губы изогнулись – недостаточно для улыбки, но достаточно для выражения моих мыслей. Ты не сможешь так, как мне нравится.

Несмотря на короткое облегающее платье и исходящие предложения, она явно предпочитала в постели милые пустяки и занятие любовью.

Милые пустяки и занятие любовью – не по моей части.

Я трахался определенным образом, и это нравилось не всем девушкам. Не жесткое БДСМ, но и не просто секс. Никаких поцелуев, никаких контактов лицом к лицу. Девушки соглашались, потом пытались что-то изменить в процессе – и тогда я останавливался и указывал им на дверь. Не терплю людей, нарушающих договоренности.

Именно поэтому я придерживался списка знакомых имен, если хотел выпустить пар; обе стороны знали, чего ожидать.

Блондинка в тот список не попадала.

– Не сегодня, – я принялся вращать лед в бокале. – Это прощальная вечеринка моего друга.

Она проследила за моим взглядом в сторону Джоша, который тоже купался в женском внимании. Развалившись на диване – одном из немногих неупакованных в преддверии годовой поездки предметов мебели, – он широко улыбался собравшимся вокруг девушкам. Из нас двоих он всегда был очаровашкой. Если я заставляю людей понервничать, он их расслабляет, а его отношение к прекрасному полу противоположно моему. Чем больше, тем веселее, считает Джош. Возможно, на данный момент он перетрахал больше половины окрестного женского населения.

– Он тоже может присоединиться, – блондинка придвинулась ближе, ее груди коснулись моей руки. – Я не против.

– Аналогично, – подала голос ее подруга, миниатюрная брюнетка, которая до сих пор молчала, разглядывая меня, словно сочный кусок стейка. – Мы с Лисс все делаем вместе.

Намек не мог быть прозрачнее, даже если бы она написала его на глубоком декольте.

Большинство парней с радостью использовали бы возможность, но меня разговор уже утомил. Ничто не отталкивает сильнее отчаяния, а сейчас его вонь перебивала запах духов.

Ответить я не потрудился. И принялся рассматривать помещение в поисках чего-нибудь поинтереснее. Если бы это была чья угодно вечеринка, кроме Джоша, я бы не пришел. На должности исполнительного директора «Арчер Груп» и с моим… дополнительным проектом забот хватало и без посещения бессмысленных сборищ. Но Джош был моим лучшим другом – одним из немногих людей, чье общество я мог переносить дольше часа, – и в понедельник он уезжал работать медицинским волонтером в Центральную Америку. И вот я здесь, делаю вид, будто рад присутствовать.

Послышался звонкий смех, притягивая мой взгляд к источнику.

Ава. Ну конечно.

Младшая сестра Джоша всегда была такой милой и лучезарной, что я почти ожидал увидеть цветы, вылезающие из земли там, где она прошла, и свиту из поющих лесных зверей, сопровождающую ее на прогулках по лугам, или чем там занимаются подобные девушки.

Она стояла в углу с подругами и радостно хохотала над чьей-то шуткой. Интересно, это искренний смех? Большинство смешков – черт, да и большинство людей – поддельные. Они просыпаются каждое утро и надевают маску в зависимости от того, чего сегодня хотят добиться и кого предъявить миру. Они улыбаются тем, кого ненавидят, смеются над несмешными шутками и целуют задницы тех, кого втайне желают свергнуть.

Я не осуждаю. У меня тоже есть свои маски, даже несколько слоев. Но в отличие от остальных целование задниц и светские беседы интересуют меня не больше любовного кумара.

Я хорошо знал Аву, ее смех был настоящим.

Бедная девочка. Мир сожрет ее заживо, едва она покинет пузырь Тайера.

Не моя проблема.

– Йо.

Рядом появился Джош – взъерошенные волосы, широкая улыбка. Его поклонницы куда-то исчезли – а, нет. Вон они, танцуют под Бейонсе, словно проходят собеседование на должность в стриптиз-клубе, а несколько парней смотрят на них, высунув языки. Боже. Сильному полу не помешало бы повысить стандарты и поменьше думать содержимым штанов.

– Спасибо, что заглянул, приятель. Прости, что поздоровался только сейчас. Я был… занят.

– Я видел, – я поднял бровь, красноречиво глядя на след помады в уголке его губ. – У тебя что-то на лице.

Его улыбка стала шире.

– Знак почета. Кстати, об этом, я ведь не помешал?

Я глянул на блондинку и брюнетку – после неудачной попытки меня заинтересовать они принялись развлекаться друг с другом.

– Нет, – я покачал головой. – Ставлю сотню баксов, ты не протянешь в той дыре целый год. Ни женщин, ни вечеринок. Да ты вернешься к Хеллоуину.

– Ой, ты совсем в меня не веришь. Женщины там будут, а вечеринка – там, где я, – Джош вытащил из ближайшего кулера банку пива. – Я как раз хотел это обсудить. Мой отъезд, – пояснил он.

– Только давай без сентиментальностей. Если ты купил нам браслеты дружбы, я пас.

– Иди на фиг, приятель, – рассмеялся он. – Я не стану покупать твоей жопе украшения, даже если ты заплатишь. Нет, речь об Аве.

Мой бокал замер в миллиметре от губ, прежде чем я сделал глоток, и сладковатое жжение виски растеклось по горлу. Ненавижу пиво. Оно на вкус как моча, но поскольку это главный напиток на вечеринках Джоша, я всегда приносил с собой флягу с «Макалланом».

– А что с ней?

Джош с сестрой были близки, хоть и постоянно спорили – иногда мне хотелось заклеить им рты скотчем. Такова природа братьев и сестер – то, чего мне испытать не суждено.

Виски скис прямо во рту, я поморщился и опустил бокал.

– Я о ней беспокоюсь, – Джош потер рукой подбородок, сразу став серьезным. – Я знаю, она большая девочка и может позаботиться о себе самостоятельно, если только не застревает в какой-нибудь дыре, – кстати, спасибо, что ее забрал, – но она никогда не оставалась одна так надолго и бывает излишне… доверчивой.

Я начал догадываться, куда клонит Джош, и мне это не понравилось. Совсем.

– Она будет не одна. У нее есть подруги, – я наклонил голову в сторону обозначенных подруг. Одна из них, фигуристая рыжеволосая девушка в золотой юбке, напоминающей шар для дискотеки, выбрала этот момент, чтобы запрыгнуть на стол и начать трясти задом под рэп, орущий из колонок.

Джош фыркнул.

– Джулс? Она источник неприятностей, а не помощница. Стелла такая же легковерная, как Ава, а Бриджит… Ну, у нее есть охранник, но она не так часто проводит с ними время.

– Не беспокойся. В Тайере безопасно, а уровень преступности стремится к нулю.

– Да, но мне было бы спокойнее, если бы за ней приглядел надежный человек, понимаешь?

Черт. Поезд мчался прямо к обрыву, и я никак не мог его остановить.

– Я бы не стал просить – знаю, у тебя куча дел, – но несколько недель назад она порвала с парнем, и теперь он ее преследует. Я всегда говорил, что он говнюк, но она не слушала. В общем, не мог бы ты за ней присмотреть – просто убедиться, что ее не убьют и не похитят? Я буду крайне признателен.

– Ты уже должен быть признателен за все те разы, когда я спасал твою задницу, – сухо сказал я.

– Ты получал от этого удовольствие. Иногда ты слишком напряженный, – Джош широко улыбнулся. – Так это «да»?

Я снова бросил взгляд на Аву. Рассмотрел ее. Ей было двадцать два, на четыре года меньше, чем Джошу и мне, и она умудрялась выглядеть одновременно моложе и старше своих лет. Дело было в манере держаться: словно она видела все – хорошее, плохое и самое ужасное – и по-прежнему верила в добро.

Сколь тупо, столь же достойно восхищения.

Видимо, она почувствовала мое внимание, потому что прервала разговор и посмотрела прямо на меня. Ее щеки порозовели от моего твердого взгляда. Она переоделась из футболки и джинсов в струящееся сиреневое платье.

Жаль. Платье красивое, но мне вспомнилась наша поездка на машине, когда влажная футболка прилипла к ней, словно вторая кожа, и ее соски торчали из-под декадентского красного кружева бюстгальтера. Я не врал, когда сказал, что она не мой типаж, но зрелищем насладился. Представил, как подниму футболку, сорву зубами бюстгальтер и обхвачу губами сладкие затвердевшие вершины…

Я резко вырвал себя из этой чарующей фантазии. Что за хрень со мной творится? Это сестра Джоша. Невинная, с наивным взглядом и такая милая, что аж тошно. Полная противоположность утонченных, пресыщенных женщин, которых я предпочитал в постели и вне ее. Из-за их чувств мне волноваться не приходилось, им хватало ума не привязываться. Ава же целиком состояла из чувств, с небольшим добавлением дерзости.

На моих губах появился намек на улыбку, когда я вспомнил ее прощальный выпад. Надеюсь, проглоченный тобой кол заденет жизненно важный орган.

Я слышал в свой адрес и куда более страшные слова, но от нее такой агрессии не ожидал. Не припомню, чтобы она вообще говорила кому-то или о ком-то дурные вещи. Я даже получил изощренное удовольствие от того факта, что смог так ее задеть.

– Алекс, – допытывался Джош.

– Не знаю, приятель, – я оторвал взгляд от Авы в сиреневом платье. – Нянька из меня никудышная.

– К счастью, она не ребенок. Слушай, я понимаю, это серьезная просьба, но понимаешь, только с тобой я могу быть уверен, что ты не…

– Не оттрахаю ее?

– Боже, приятель, – Джош будто лимон проглотил. – Не используй это слово по отношению к моей сестре. Это отвратительно. Но да. В смысле, мы оба знаем: она не в твоем вкусе, и даже если бы было иначе, ты бы никогда не стал.

Меня кольнуло чувство вины, когда я вспомнил свои недавние непристойные мысли. Пора звонить кому-нибудь из моего списка, раз я уже начал фантазировать об Аве Чен.

– Дело не только в этом, – продолжил Джош. – Помимо семьи ты единственный человек, которому я доверяю, и точка. И ты знаешь, как я беспокоюсь об Аве, особенно учитывая эту историю с ее бывшим, – он помрачнел. – Клянусь, если я увижу этого ублюдка…

Я вздохнул.

– Я о ней позабочусь. Не беспокойся.

Я пожалею. Я это прекрасно понимал, но все же жертвовал собственной жизнью, во всяком случае на ближайший год. Я редко давал обещания, но если давал, то всегда держал. Чего бы мне это ни стоило. А значит, раз я пообещал Джошу присмотреть за Авой, я за ней присмотрю, и речь не о короткой переписке пару раз в месяц.

Теперь она под моей защитой.

Знакомое, жуткое чувство неизбежности сдавливало горло все сильнее и сильнее, пока не иссяк кислород и перед моими глазами не заплясали маленькие огоньки.

Кровь. Повсюду. На моей одежде. На ее любимом кремовом ковре – она привезла его из последней поездки по Европе.

Меня охватило безумное желание отскрести ковер, выдрать частички крови из мягких шерстяных волокон, одну за другой.

Я мог лишь стоять и пялиться на гротескную сцену в моей гостиной – меньше получаса назад эту комнату переполняли тепло, смех и любовь. Теперь она стала холодной и безжизненной, как три тела у моих ног.

Я моргнул, и все исчезло – огни, воспоминания, хватка на горле.

Но они вернутся. Как всегда.

– Ты лучше всех, – заявил Джош, и его улыбка вернулась, когда я согласился исполнить роль, не имевшую ко мне никакого отношения. Я не был защитником; я разбивал сердца, уничтожал соперников по бизнесу и не заботился о последствиях. Если кто-то имел глупость в меня влюбиться или перейти дорогу, – а я предупреждал, чтобы люди никогда, никогда этого не делали, – он получал по заслугам.

– Я привезу тебе – черт, даже не знаю. Кофе. Шоколад. Кучу того, что у них там хорошего. И в будущем я твой должник.

Я выдавил улыбку. Прежде чем успел ответить, зазвонил телефон, и я поднял вверх палец.

– Сейчас вернусь. Надо ответить.

– Не торопись, приятель.

Джоша уже отвлекли блондинка и брюнетка, которые прежде липли ко мне и теперь нашли куда более благодарную аудиторию в лице моего лучшего друга. Когда я вышел во двор и ответил на звонок, они уже запустили руки ему под рубашку.

– Дядько, – сказал я, используя украинское слово.

– Алекс, – проскрипел голос дяди, хриплый от десятилетий курения и жизненных перипетий. – Надеюсь, не помешал?

– Нет, – я глянул через стеклянные двери на творящееся внутри буйство. Джош обитал в этом двухэтажном доме с первого курса. Мы жили вместе, пока я не выпустился и не переехал в Вашингтон, чтобы быть поближе к работе – и подальше от толп вопящих пьяных студентов, бродивших по кампусу и окрестностям каждый вечер.

На прощальную вечеринку к Джошу пришли все, и подо «всеми» я имею в виду половину населения Хазелбурга в штате Мэриленд, где находится Тайер. Джош был всеобщим любимчиком, и я знал: все будут скучать по его вечеринкам не меньше, чем по самом Джошу.

Он постоянно жаловался на кучу дел по учебе, но находил удивительно много времени на алкоголь и секс. Впрочем, на успехах это не сказывалось. У засранца был высший балл по всем предметам.

– Ты уладил проблему? – спросил дядя.

Я услышал, как открывается и закрывается ящик, а потом – как тихо щелкает зажигалка. Я уговаривал его бросить курить много раз, но он всегда отмахивался. От старых привычек избавиться сложно, от старых дурных привычек еще сложнее, а Иван Волков достиг возраста, в котором на дурные привычки становится плевать.

– Пока нет, – в небе низко висела луна, отбрасывая полоски света в чернильную темноту двора. Свет и тень. Две половины одной и той же монеты. – Но улажу. Мы близко.

К справедливости. Мести. Избавлению.

Последние шестнадцать лет меня поглощало стремление к трем этим вещам. Они владели моими мыслями, моими снами и кошмарами. Были моим смыслом жизни. Даже в ситуациях, когда меня отвлекало что-то другое – шахматные партии корпоративной политики, мимолетное наслаждение от погружения в упругое тепло жаждущего тела, – они оставались в моем сознании, вели меня к возрастающим амбициям и жестокости.

Шестнадцать лет могут показаться долгим сроком, но я мастер долгой игры. Неважно, сколько лет мне придется ждать, если результат стоит того.

А крах человека, уничтожившего мою семью? Это будет восхитительно.

– Хорошо, – дядя закашлял, и я поджал губы.

В ближайшее время надо убедить его бросить курить. Жизнь выбила из меня сентиментальность еще много лет назад, но Иван был моим единственным живым родственником. Он забрал меня, вырастил как родного сына и помогал на каждом повороте извилистого пути к мести – я был обязан ему хотя бы этим.

– Скоро твоя семья обретет покой, – сказал он.

Наверное. Можно ли сказать то же самое обо мне… Ну, этот вопрос оставим на потом.

– На следующей неделе заседание совета директоров, – сказал я, меняя тему. – Я приеду в город на день.

Мой дядя был официальным генеральным директором «Арчер Груп», компании по недвижимости, которую он основал десять лет назад под моим руководством. Я разбирался в бизнесе еще подростком.

Штаб-квартира «Арчер Груп» находилась в Филадельфии, но офисы располагались по всей стране. Поскольку я жил в Вашингтоне, там был истинный центр управления, но заседания совета директоров все равно проводились в центральном офисе.

Я начал исполнять обязанности генерального директора много лет назад, по нашей с дядей договоренности при основании компании, но должность исполнительного директора давала больше свободы, необходимой для окончания моего дела. Кроме того, все знали, что истинная власть у меня. Иван был неплохим директором, но именно мои стратегии обеспечили нам место в списке 500 крупнейших компаний Америки.

Мы с дядей еще немного поговорили о делах, а потом я отключил трубку и присоединился к празднику. Шестеренки в голове завертелись, когда я принялся обдумывать произошедшее за вечер – обещание Джошу, напоминание дяди о небольшой помехе в моем плане мести. Каким-то образом и тем и другим придется заняться в ближайший год.

Я мысленно складывал кусочки собственной жизни в разные узоры, проигрывая до конца каждый сценарий, взвешивая «за» и «против» и проверяя их на потенциальные трещины, пока не принял решение.

– Все хорошо? – крикнул с дивана Джош, пока блондинка целовала его в шею, а руки брюнетки откровенно исследовали область под ремнем.

– Да.

К моему раздражению, мой взгляд снова метнулся в сторону Авы. Она была на кухне, хлопотала над наполовину съеденным тортом из «Крамбл энд Бейк». Загорелая кожа мерцала от легкой испарины после танцев, а волосы цвета воронова крыла мягким облаком клубились вокруг лица.

– Насчет твоей просьбы… У меня есть идея.

Ава

– Надеюсь, ты ценишь, какая я хорошая подруга, – зевнула Джулс, пока мы, пошатываясь, шли по передней лужайке к дому Джоша. – Проснулась в чертову рань, чтобы помочь твоему братцу убраться и собрать вещи, хотя этот парень мне даже не нравится.

Я рассмеялась и взяла ее за руку.

– Я куплю тебе карамельный мокко в «Морнинг Роаст». Обещаю.

– Да, да. Большой, с дополнительными топингами?

– Именно так.

– Договорились, – Джулс снова зевнула. – Тогда оно того стоит.

Джулс и Джош друг друга недолюбливали. Мне это всегда казалось странным, если учесть, как много у них общего. Оба компанейские, обаятельные, до безобразия умные сердцееды.

Джулс – человеческая версия Джессики Рэббит[1], с блестящими рыжими волосами, кремовой кожей и изгибами, из-за которых я поглядывала на собственное тело со вздохом. В целом меня вполне устраивала собственная внешность, но я бы не отказалась от увеличения груди на пару размеров – без обращения к пластической хирургии. По иронии, Джулс иногда жаловалась на свой четвертый размер, заявляя, что их тяжело носить. Женщинам необходимо приложение, которое позволит получать и отправлять друг другу размеры груди одним нажатием кнопки.

Как я говорила, я довольна собственной внешностью большую часть времени, но никто – даже супермодели и кинозвезды – не защищен от комплексов.

Не считая переживаний насчет груди, Джулс была самым уверенным человеком, что я встречала, – ну, кроме моего братца, чье громадное эго вполне могло бы вместить все Восточное побережье Соединенных Штатов и еще осталось бы место для Техаса. Впрочем, он имел на это все причины, ведь он всегда был популярен и, как ни тяжело признавать такое про брата, выглядел тоже вполне неплохо. Рост под сто девяносто, густые темные волосы и точеные черты лица, о чем он никогда не позволял забывать. Думаю, Джош заказал бы собственную скульптуру и установил бы ее на лужайке перед домом, если бы мог.

Джулс и Джош никогда не объясняли причин взаимной неприязни, но я подозревала, они слишком отчетливо видели друг в друге себя.

Входная дверь была уже открыта, и мы не стали стучать.

К моему удивлению, в доме оказалось очень чисто. На прошлой неделе Джош отвез большую часть мебели в хранилище, и остался только диван (который заберут позже), кое-какие кухонные принадлежности и странная абстрактная картина в гостиной.

– Джош? – Эхо моего голоса разнеслось по большому опустевшему дому, а Джулс уселась на пол и с мрачным видом притянула колени к груди. Она явно не была ранней пташкой. – Ты где?

– В спальне! – Наверху послышался громкий удар, а потом – приглушенные ругательства. Минуту спустя Джош спустился вниз с большой картонной коробкой.

– Это на благотворительность, – объяснил он, опустив ее на столешницу.

Я наморщила нос.

– Надень футболку. Пожалуйста.

– И оставить Джей Эр без утренней услады для глаз? – ухмыльнулся Джош. – Я не настолько жесток.

Не одна я думала, что Джулс похожа на Джессику Рэббит, – Джош постоянно называл ее инициалами персонажа, что бесконечно ее бесило. С другой стороны, ее бесили любые действия Джоша.

Джулс подняла голову и бросила сердитый взгляд.

– Пожалуйста. В спортзале я видала и получше. Послушай Аву и надень футболку, пока я не лишилась вчерашнего ужина.

– По-моему, дама слишком придирчива, – протянул Джош, похлопав ладонью по кубикам. – Единственное, что ты теряешь, это…

– Так, – я вскинула руки в воздух, прерывая беседу, прежде чем она травмирует меня на всю жизнь. – Хватит болтать. Давай собирайся, а то опоздаешь на самолет.

К счастью, следующие полтора часа Джош и Джулс вели себя прилично, – мы собрали оставшиеся вещи и перегрузили в джип, арендованный для переезда.

Наконец осталась только картина.

– Надеюсь, ее тоже на благотворительность? – Я глянула на огромное полотно. – Даже не знаю, как она уместится в машину.

– Нет, пусть остается тут. Она ему нравится.

– Кому?

Насколько я знала, дом Джоша пока никто не арендовал. Но был только июль, и я ожидала, что жилье быстро займут ближе к началу учебного года.

– Увидишь.

Мне не понравилась его улыбка. Совершенно.

Послышалось низкое рычание мощного двигателя.

Джош улыбнулся еще шире.

– Прямо сейчас и увидишь.

Переглянувшись, мы с Джулс бросились ко входной двери.

На подъездной дороге стоял знакомый «Астон Мартин». Открылась дверь, и вышел Алекс. Выглядел он куда роскошнее, чем человек может выглядеть в джинсах, «авиаторах» и черной рубашке с закатанными рукавами.

Он снял очки и холодно нас оглядел, ничуть не смущенный небольшой приветственной делегацией на ступенях.

Правда, настроение у меня было не слишком приветливое.

– Но… Но это Алекс, – пробормотала я.

– И должна заметить, выглядит он шикааарно, – Джулс пихнула меня локтем под ребра, и я бросила на нее сердитый взгляд. Кого волнует его привлекательность? Он засранец.

– Здорово, приятель, – Джош протянул Алексу руку. – Где вещи?

– Их доставят позже.

Алекс бросил взгляд на Джулс, которая рассматривала его, как блестящую новую игрушку. Помимо Джоша, Алекс был единственным парнем, неподвластным ее чарам, и потому он интересовал ее еще сильнее. Джулс любила сложные задачи – возможно, потому, что большинство парней падали к ее ногам прежде, чем она успевала открыть рот.

– Погоди, – я подняла руку, а в груди бешено заколотилось сердце. – В смысле доставят… ты же не переезжаешь сюда?

– Вообще-то переезжает, – Джош приобнял меня за плечи, в его глазах сверкнуло озорство. – Познакомься с новым соседом, сестренка.

Я смотрела то на него, то на Алекса, который слушал нашу беседу с крайне скучающим видом.

– Нет. – Алекс Волков мог покинуть роскошный пентхаус в Вашингтоне и вернуться в Хазелбург лишь по одной причине, и я была готова поспорить на свою новую камеру, что дело не в ностальгии по колледжу. – Нет, нет, нет, нет, нет.

– Да, да, да, да, да.

Я сердито глянула на брата.

– Мне не нужна нянька. Мне двадцать два года.

– А кто говорил про няньку? – пожал плечами Джош. – Он присмотрит за домом. Я же вернусь сюда в следующем году.

– Чушь. Ты хочешь, чтобы он следил за мной.

– Это бонус, – лицо Джоша смягчилось. – Неплохо, если здесь будет надежный человек, пока меня нет, особенно учитывая историю с Лиамом.

При упоминании имени бывшего я содрогнулась. Лиам обрывал мой телефон с тех пор, как я поймала его на измене полтора месяца назад. Он даже несколько раз приходил в галерею, где я работаю, и умолял о втором шансе. Расставание не слишком меня шокировало. Мы встречались всего несколько месяцев, и я даже не была в него влюблена, но ситуация выбила меня из колеи. Джош боялся, что Лиам может перейти черту, но будем честны: Лиам был из богатой семьи, играл в поло и носил люксовые бренды. Сомневаюсь, что он стал бы рисковать своими идеально уложенными волосами.

Меня больше смущало, что я вообще стала с ним встречаться, чем тревожила собственная безопасность.

– Я справлюсь, – я стряхнула с плеча руку Джоша. – Позвони доставщикам и все отмени, – заявила я Алексу, который все это время игнорировал нас, уткнувшись в телефон. – Тебе не нужно сюда переезжать. У тебя разве нет… дел в Вашингтоне?

– Вашингтон в двадцати минутах езды, – ответил он, не поднимая взгляда.

– Если что, я исключительно приветствую твой переезд, – вмешалась Джулс. Предательница. – Ты стрижешь лужайку без футболки? Если нет, очень рекомендую.

Алекс и Джош одновременно нахмурились.

– Ты, – ткнул в нее Джош, – не вздумай тут что-нибудь учудить, пока меня нет.

– Как мило: ты считаешь, будто имеешь право голоса в моей жизни.

– Мне плевать, что ты делаешь со своей жизнью. Меня беспокоит, что ты можешь втянуть Аву в свои дурацкие затеи.

– Срочная новость: в жизни Авы у тебя права голоса тоже нет. Она сама за себя отвечает.

– Она моя сестра…

– Она моя лучшая подруга…

– Помнишь, как из-за тебя ее чуть не арестовали…

– Забудь уже. Это было три года назад…

– Народ! – Я приложила пальцы к вискам. Иногда Джош и Джулс вели себя как дети. – Хватит ругаться. Джош, не пытайся контролировать мою жизнь. Джулс, не провоцируй его.

Джош сложил руки на груди.

– Как твой старший брат, я должен защищать тебя и найти себе замену, пока я не рядом.

Я с ним выросла; мне был знаком этот взгляд. Он не шутил.

– Я так понимаю, замена – Алекс? – покорно спросила я.

– Я никакая не замена, – ледяным тоном возразил Алекс. – Не делай глупостей, и все будет нормально.

Я застонала и закрыла лицо руками.

Год будет долгим.

Ава

Два дня спустя Джош уже был в Центральной Америке, а Алекс окончательно переехал. Я наблюдала, как грузчики переносят в соседний дом гигантский телевизор с плоским экраном и разного размера коробки, а «Астон Мартин» Алекса я теперь видела ежедневно.

Страдать из-за ситуации толка не было, и потому я решила сделать из лимонов лимонад.

Летом галерея не работала по вторникам, и фотосессий тоже не планировалось, и потому я решила приготовить свое фирменное печенье «Красный бархат».

Я как раз сложила его в хорошенькую корзинку, когда послышался характерный рев машины Алекса, подъезжающей к дому, и хлопок двери.

Черт. Ладно, я готова. Готова.

Я вытерла о бедра вспотевшие ладони. Бога ради, я не должна нервничать перед тем, как нести человеку печенье. Последние восемь лет Алекс сидел за нашим столом на каждый День благодарения, и несмотря на все деньги и привлекательную внешность, он просто человек. Пугающий, но человек.

Плюс он должен за мной присматривать, и он не сможет этого делать, если откусит мне голову, верно?

Подбадривая себя такими мыслями, я взяла корзинку, ключи, телефон и направилась к его дому. Слава богу, Джулс была на своей юридической интернатуре. Я бы не выдержала очередного разговора о прелестях Алекса.

С одной стороны, я подозревала, что таким образом она пытается мне досадить, но с другой стороны, опасалась, что он ей действительно нравится. Интрижка лучшей подруги с лучшим другом брата может создать кучу неприятностей, и я не горела желанием в это ввязываться.

Я позвонила в дверь и стала ждать, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Хотелось оставить корзинку на верхней ступеньке и убежать домой, но это было бы трусостью, а я не трусиха. Ну, большую часть времени.

Прошла минута.

Я снова позвонила в звонок.

Наконец послышались тихие шаги – они становились все громче, а потом дверь наконец распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с Алексом. Он снял пиджак, но по-прежнему оставался в рабочей одежде – белая рубашка «Томас Пинк», брюки и ботинки «Армани» и синий галстук «Бриони».

Его взгляд прошелся по моим волосам (собранным в пучок), моему лицу (горячему, как разогретый солнцем песок, без очевидных на то причин) и моей одежде (моему любимому комплекту из топа и шортов), прежде чем остановиться на корзинке. Выражение лица все это время оставалось непроницаемым.

– Это тебе, – я протянула ему корзинку. – Печенье, – зачем-то добавила я, хотя у него вообще-то были глаза, и он прекрасно видел, что там печенье. – Приветственный подарок от соседей.

– Приветственный подарок от соседей, – повторил он.

– Ага. Раз ты… переехал. В соседний дом, – я мямлила, как идиотка. – Знаю, ты рад переезду не больше моего… – Черт, что я несу. – Но раз мы теперь соседи, давай заключим перемирие.

Алекс поднял бровь.

– Не знал, что требуется перемирие. Мы же не воюем.

– Нет, но… – я раздраженно выдохнула. Ему необходимо все усложнять. – Я просто пытаюсь быть милой, ясно? Мы связаны друг с другом на ближайший год, и я хочу упростить нам жизнь. Просто забери чертово печенье. Можешь его съесть или выкинуть, или скормить своей змее Нагайне, как пожелаешь.

Он ухмыльнулся.

– Ты только что сравнила меня с Волан-де-Мортом?

– Что? Нет! – Возможно. – Я сказала про змею для примера. Ты не похож на человека, который завел бы пушистого питомца.

– На этот счет ты права. Но змеи у меня тоже нет, – он взял корзинку. – Спасибо.

Я моргнула. Потом еще раз. Алекс Волков меня поблагодарил? Я ожидала, что он возьмет печенье и захлопнет дверь прямо у меня перед носом. За всю жизнь он ни разу не сказал мне спасибо.

Возможно, кроме того раза, когда я передала ему за ужином пюре, но я была пьяна и помню тот случай смутно.

Мое оцепенение еще не прошло, когда он добавил:

– Хочешь зайти?

Видимо, это сон. Иначе никак. Потому что в реальной жизни у меня было меньше шансов получить от Алекса Волкова приглашение зайти в гости, чем решить в уме квадратное уравнение.

Я себя ущипнула. Ой. Ладно, не сон. Просто невероятно сюрреалистичная встреча.

Возможно, настоящего Алекса похитили по дороге домой инопланетяне, подменив его более милым, вежливым двойником.

– Конечно, – выдавила я, потому что мне было до чертиков любопытно. Я никогда не бывала у Алекса дома и хотела посмотреть, как он обустроил дом Джоша.

Он переехал два дня назад, и потому я ожидала увидеть раскиданные коробки, но все выглядело настолько безупречно и аккуратно, словно он жил здесь уже много лет. Элегантный серый диван и телевизор с огромным плоским экраном доминировали в гостиной, дополненные белым лакированным журнальным столиком, лампами в стиле «индустриальный шик» и абстрактным рисунком Джоша. Я заметила на кухне эспрессо-машину, а в гостиной – стеклянный стол и стулья с белой обивкой, но в целом мебели особо не было. Разительное отличие от беспорядочной, но уютной коллекции книг, спортивного снаряжения и сувениров из поездок Джоша.

– Минималист, да? – Я рассмотрела странную металлическую скульптуру, которая напоминала взорвавшийся мозг, но наверняка стоила дороже моей ежемесячной арендной платы.

– Не вижу смысла собирать предметы, которые мне не нужны и не доставляют удовольствия. – Алекс положил печенье на журнальный столик и направился к барной тележке. – Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, – я села на диван, не зная, что говорить или делать.

Он налил себе стакан виски и сел напротив, но недостаточно далеко. Я почувствовала аромат его одеколона – что-то древесное и дорогое, с примесью специй. Он пах так приятно, что мне хотелось зарыться лицом в его шею, но вряд ли ему это понравилось бы.

– Расслабься, – сухо сказал он. – Я не кусаюсь.

– Я расслаблена.

– У тебя побелели костяшки.

Опустив взгляд, я осознала – я так сильно сжимаю край дивана, что костяшки действительно побелели.

– Мне нравится, как ты все устроил, – я поморщилась. Какое клише. – Но ни одной фотографии.

Впрочем, я вообще не видела никаких личных вещей – ни одного признака настоящего дома.

– А зачем мне фотографии?

Я не поняла, шутит он или нет. Наверное, нет. Алекс не шутил, не считая того единственного раза у него в машине несколько дней назад.

– Для воспоминаний, – ответила я, словно объясняя простейшее понятие маленькому ребенку. – Чтобы помнить людей и события.

– Для этого мне фотографии не нужны. Воспоминания хранятся здесь, – Алекс постучал себя по лбу.

– Любые воспоминания тускнеют. Фотографии – нет.

Во всяком случае, цифровые.

– Не у меня, – он поставил пустой стакан на столик, его взгляд потемнел. – У меня превосходная память.

Я не удержалась и фыркнула.

– Кто-то высокого мнения о себе.

Это спровоцировало тень ухмылки.

– Я не хвастаюсь. У меня гипертимезия. Исключительная автобиографическая память. Погугли.

Я замерла. Такого я не ожидала.

– У тебя фотографическая память?

– Нет, это разные вещи. Люди с фотографической памятью запоминают детали увиденной картины. Люди с гипертимезией помнят почти всю собственную жизнь. Каждый разговор, каждую деталь, каждую эмоцию, – нефритовые глаза Алекса превратились в изумруды, темные и угрожающие, – хотят они того или нет.

– Джош мне никогда не рассказывал, – ни разу, ни малейшего намека, хотя они дружили уже почти десять лет.

– Джош рассказывает тебе не все.

Я никогда не слышала о гипертимезии. Звучало невероятно, словно сюжет научно-фантастического фильма, но я слышала искренность в голосе Алекса. Каково это – помнить все?

Сердце забилось быстрее.

Это было бы прекрасно. И ужасно. Ведь помимо воспоминаний, которые хочется сохранить возле сердца такими яркими, словно все повторяется наяву, есть и другие – их хочется отправить в небытие. Невозможно даже представить, как можно жить без успокоительного осознания, что ужасные образы постепенно померкнут и превратятся в слабый шепот прошлого. Мои личные воспоминания настолько исказились, что я не помнила ничего до девяти лет, когда случились самые кошмарные события моей жизни.