Разбитый лёд бесплатное чтение

Все романы обычно

на свадьбах кончают недаром,

Потому что не знают,

что делать с героем потом.

К. Симонов

Кирилл ждал невесту около украшенной живыми розами арки. Наблюдательный взгляд художника отметил и вкус, и чувство меры, присутствующие в свадебном интерьере. Мягкие и приглушенные оттенки, максимальное использование естественных цветов, зелени, материалов. Органично вписанный в окружающий пейзаж свадебный антураж.

Вокруг шумели толпы гостей. Кирилл предполагал, что народу будет много: как-никак замуж выходит наследница и фактически глава градообразующего предприятия, ведущей корпорации в области электроники. Таких компаний в принципе немного в стране, больше всё-таки сотрудничают с иностранными. Но «Виэла» ещё много лет назад продолжила работу нескольких научных институтов и заводов. Впрочем, Кирилл в этом плохо разбирался. Он художник. А не инженер, не экономист.

Осторожно вздохнув, чтобы никто не заметил, Кирилл понял, что упорно ищет, чем занять мозг, лишь бы не думать о главном – о самом действе. Да, конечно, официально, они заключили брак вчера, в ЗАГСе. Сейчас лишь церемония, праздник, иллюзия. Вот именно иллюзия. Никому по сути не нужная. Статусное мероприятие, как и большинство из тех, на которые он сопровождал Алину весь этот месяц. Яркие наряды женщин, строгие мужчин. Неумолчный гул голосов. Несмотря на оплаченные статьи в сетевых и бумажных изданиях, которые рассказывали о «любви со школьной скамьи», большинство так называемого «света» всё равно недоумевало: Кирилла раньше с Алиной не видели, до последнего месяца он вообще нигде не появлялся. Поэтому, конечно, интересно и загадочно. А может, скандально? Он неоднократно ловил злобно-ядовитые взгляды на талии невесты – уж не «по залёту» ли брак. Непривычный к такому окружению, к такой публике, Кирилл терялся и злился. Но терпел. Ради Алины – это то малое, чем он может ей помочь.

Полилась красиво-торжественная музыка. Выход невесты. В белом пышном платье с длинным шлейфом, поддерживаемым какими-то маленькими девочками, Алина в окружении девушек плавно двигалась к нему. Наконец-то шепотки смолкли. Да и Кирилл не мог отвести восхищенный взгляд. Сердце сжалось. За что ему такое чудо? За что ему досталось исполнение несбыточной мечты? Ставшее привычным ощущение предательства по отношению к памяти друга снова опалило душу.

«Прости, Лёха. Но я постараюсь быть рядом, буду поддержкой, защитой. Так, как смогу. Она хотя бы не будет одна…»

Алина приблизилась. Церемония началась. Все замерли, в восхищении наблюдая за красивым действом. Слова лились одно за другим. Клятва, обмен кольцами, поцелуй…

Откинув фату, прежде чем поцеловать теперь уже точно жену, Кирилл, заслонив её лицо от публики, осторожно стёр слезу со щеки и ласково едва коснулся мягких, но таких неживых губ…

Глава 1

– …Вы получаете собственную мастерскую, счета на расходные материалы оплачиваются в полном объёме. Коммунальные услуги оплачиваются. У вас будет платиновая карта с лимитом…

– Это не важно. Условия?

Алина, стоя у окна, почти не оборачиваясь, тем не менее, контролировала происходящее. Как и всегда. Это обычные переговоры. Два юриста и молодой человек. Документы она видела, сама вносила туда определённые пункты уже после того, как со стандартным договором поработали подчинённые. С остальным справятся её адвокат и юрист компании.

Вот только одно отличие в этот раз. За столом переговоров Кирилл, школьный друг, а договор – брачный контракт, связывающий их. Кирилл один, а за неё работают двое специалистов. Зря Кирилл не взял своего адвоката. Нельзя быть таким беспечным и доверчивым. Впрочем, что тут скажешь – творческая личность. А есть ли у него адвокат? Алина поморщилась. Надо потом с Сергеем Борисовичем поговорить: пусть займётся этим вопросом.

Лето… Хорошо, что жары нет. И вообще – всё идёт своим чередом. Машины по-прежнему перед офисом за место на парковке соревнуются. Люди спешат куда-то. Она продолжает работать, контролировать процесс. И она собирается замуж…

Как так можно? Недели не прошло с похорон Алёши, а заботы её уже закрутили. Как всегда – много задач. Да ещё эта свадьба! И да, расследование.

Алина параллельно прислушивалась к беседе мужчин.

– Условия простые: вы изображаете счастливую пару, появляетесь вместе на всех обязательных мероприятиях. При посторонних никаких ссор или разногласий. Никакого флирта с другими женщинами, чтобы об этом стало известно кому-то – особенно журналистам. На ваших протокольных мероприятиях Алина Сергеевна тоже появляется и всячески вас поддерживает. Но на её бизнес вы не имеете никаких прав. Это имущество, нажитое до брака.

Кирилл кивает. Вряд ли он понимает размеры её бизнеса. Просто соглашается со всем. На что он надеется? На чувства? Их нет. Они остались там – на трассе, рядом с покорёженным автомобилем и…

Встряхнуться! Некогда.

Чтобы отвлечь себя от тягостных размышлений, Алина чересчур резко вмешивается:

– Про интимные отношения, пожалуйста, озвучьте, Сергей Борисович.

Мужчины замолчали. Кирилл даже потупился. Смутился? На секунду ей стало и самой неловко. Но теперь за её спиной нет никого, надо самой всё проговаривать, решать. Даже если это чересчур личные вопросы и не щадят деликатность других.

Сергей Борисович вздохнул и проговорил:

– Вы не претендуете на интимные отношения с женой, не принуждаете её. У вас раздельные спальни. Если вы с кем-то намерены встречаться, Алина Сергеевна оплатит вам съёмную квартиру и обеспечит конфиденциальность встреч. Но ваши… партнёрши тоже не должны иметь никаких притязаний на вас, не должны афишировать отношения.

Кирилл наконец-то отреагировал, усмехнувшись:

– Проще в монахи постричься.

Алина резко обернулась полностью:

– Ты отказываешься?

Конечно, это его право отказаться. Она, наверное, слишком много требует. Но искать сейчас кого-то ещё? Некогда. Да и нет больше рядом того, кому она хотя бы как-то может доверять. Пойти на уступки, если он упрётся? Даже думать не хочется о близости…

Кирилл встал и подошёл к ней. Близко, но всё-таки сохраняя расстояние. И сказал максимально серьёзно:

– Ни в коем случае.

В кабинете все затихли. Оба юриста даже бумагами не шуршали. Конечно, и не на таких переговорах присутствовали, а Сергей Борисович и семейным адвокатом работал, много повидал, но сегодняшняя встреча даже их не оставляла равнодушными.

Алина смотрела прямо в глаза Кирилла. На что он надеется? Что всё может измениться? Что она передумает? Что он её завоюет? Нет, не надо ей таких надежд. Лучше сразу рвать.

– Кирилл, не надейся на мои чувства. Ты знаешь.

Мёртвый взгляд. Ледяной мёртвый взгляд. Никаких эмоций. Просто предупреждение.

– Я всё знаю. Не бойся меня или моих чувств. Сделаю так, как тебе надо.

Она выдохнула. Хорошо. Можно ничего не менять. Хотя… Перед глазами всплыла картина разбитого автомобиля и полностью развороченное пассажирское сидение. У Кирилла нет прав… Она резко развернулась к юристу:

– Внесите ещё пункт. Кирилл Вадимович никогда не садится пассажиром в автомобиль, если я за рулём.

Мужчины удивлённо посмотрели на неё, но промолчали все трое.

Сергей Борисович внёс изменения в договор, потом обернулся к молодому человеку:

– А вы что-то хотите добавить в контракт?

Тот отрицательно покачал головой. Алина отвернулась к окну. Ей хотелось побыть одной – немыслимая роскошь. Да и не приносило сейчас это одиночество успокоения, потому что сразу захватывали воспоминания. Вот и сейчас. Она смотрела в окно, а видела…

…– Алёшка!!! У него новое условие!!!

Алина влетела в гараж, где Алексей перебирал мотор какого-то автомобиля. К счастью, клиентов не было. Он оттёр руки и обнял свою девушку. Алину просто трясло. Он начал её целовать, она попыталась вывернуться:

– Подожди! Послушай.

– Помолчи, Аля.

И он спокойно продолжил. Алексей не любил долгие разговоры-переговоры. Всё можно решить, всё можно сделать – так чего воздух сотрясать? А взбудораженную чьими-то словами женщину не успокоить просто словами. Наконец он почувствовал, что Алина расслабилась в его руках, сама обняла его. И когда она снова попыталась его слегка отодвинуть, поддался ей, но не отпустил полностью. Глаза её всё ещё сверкали гневом.

– Вот теперь объясни.

Алина вдохнула запах масла, металла, нагретой резины, остаточных паров бензина. Родной, знакомый запах Алёши и всего того, что казалось прочным и постоянным.

– Он поставил ещё одно условие. Я должна быть замужем.

Алексей посмотрел на неё, провёл пальцем по закушенной губе, растрепал волосы из причёски. И спокойно сказал:

– Значит, поженимся, Аля. Когда?

Если бы всё было так просто… Алина прикрыла глаза, уткнувшись лбом ему в плечо. Алёшка – самый близкий и любимый человек, выйти за него замуж – её мечта. Но сейчас? В таких условиях? И всё-таки – это выход. Сейчас оформить отношения, а потом решать постепенно остальные проблемы. Как не хочется подставлять его!!! Но она не может не согласиться на условие отца. К этой сделке она шла семь лет… Значит…

– Позавчера, Алёша.

Он усмехнулся. Оглядел рабочий развал в боксе. Заказ подождёт пару часов.

– Хорошо, Аля. Я сейчас приму душ, оденусь, и мы поедем в ЗАГС. Сегодня среда – они как раз принимают заявления. У тебя же с собой паспорт, как всегда?

– Да, – медленно проговорила она, не решаясь ни уточнить, ни высказать свои мысли. Но он их угадал.

– Я люблю тебя, ты это знаешь. Мы с тобой и так вместе. Что изменит штамп? Но если ему надо, пусть это будет сейчас.

– Не хочу подставлять тебя, – прошептала она.

– Глупости.

Алексей коротко поцеловал её:

– Подожди меня, мне хватит двадцати минут…

Алина села на старый промасленный диван. И погрузилась в работу: со всеми сегодняшними переживаниями она не проверила отчёт финансового отдела, не отправила свои исправления по сделке с «Техинвестом» юристам. О! Ответили из китайской корпорации, с представителями которой она встречалась на техническом форуме. Если разговорный китайский она уже знала неплохо, то письменный пока оставался на невысоком уровне. Всё равно сначала письмо она прочитает сама, потом переправит переводчикам – чтобы уж точно не упустить деталей. Именно от перевода и отвлёк её вернувшийся Алексей:

– Едем?

Им удалось очень быстро подать заявление, назначить день свадьбы. Понимая, что сейчас просто завертится всё так бешено, что не будет ни минуты свободного времени, Алина уговорила Алёшу уехать к озеру – хотя бы на время обеда побыть вдвоём. А потом и в самом деле всё завертелось…

Сергей Борисович понёс распечатывать бумаги, в кабинет вошла личная помощница Алины Сергеевны, расставила чашки, разлила чай и кофе. Мужчины молча пили предложенные напитки. Алина к ним не присоединилась. Потом в такой же тишине подписали бумаги.

Юрист и адвокат ушли. Молодые люди остались одни.

Алина наконец-то села за стол. Собрала подписанные бумаги. Надо работать.

– Иди, Кирилл, – подняла она него взгляд. – У меня встреча на производстве через сорок минут, потом я поеду к переводчикам. В двадцать часов приём у главы района в честь дня города, там и объявят нашу помолвку. Да, вот!

Алина взяла из ящика и протянула ему платиновую банковскую карту. Кирилл вспыхнул:

– Я зарабатываю!

Девушка устало и измученно посмотрела ему в глаза:

– Пожалуйста, Кирилл. У меня нет ни времени, ни сил ходить вокруг тебя кругами, уговаривать и убеждать. Я не пытаюсь унизить тебя. Ты знаешь, мне нужна твоя помощь. И в том числе ты должен выглядеть соответствующе и в определённом ценовом коридоре… Мне некогда этим заниматься. Но Людмила пригласила консультанта, который поможет создать тебе стиль, образ, подберёт одежду, обувь и прочее. Карта – часть имиджа. Мне до этого нет дела, но в нашем обществе, в кругах моего отца…

И опять повисшая пауза. Кирилл внимательно вгляделся в черты подруги. Невесты. Измученная, опустошённая.

– Я понял. Прости. Постараюсь не доставлять тебе лишних забот.

Кирилл убрал карту в карман.

– А ты?

Оба понимали, что вопрос не об одежде, не о приёме.

– У меня встреча на производстве. Потом переводчики. Потом мы едем на приём.

Голос, лишённый эмоций, информатор ежедневника.

Кирилл смотрел на неё пристально, с заботой, с жалостью – это вывело её из состояния «замороженности». Глаза яростно вспыхнули, руки смяли подписанные документы:

– Не смей жалеть меня!

Кирилл телом подался к ней, но она и это запретила:

– Не приближайся!

Снова повисла тишина. Яростная, звенящая, впервые за это утро переполненная эмоциями и болью. Но вспышка словно показала ей и остальной мир – вокруг неё люди. Тоже со своими чувствами и желаниями. И она не может не чувствовать их. Да, ей только сложнее от эмоций Кирилла. Но… Алёша ведь и его друг. Был. Ему тоже тяжело. Не только ей.

Алина закрыла глаза, едва справляясь с нахлынувшими слезами. Дышать! Через минуту Алина выдохнула и прошептала:

– Прости!

Кирилл налил воды в стакан, передал ей, старательно избегая сближения и прикосновений:

– Я просто хотел помочь.

Внешне она снова была спокойной, голос больше не дрожал, из глаз ушла ярость, высохли непроявившиеся слёзы. Алина смотрела на него пристально, изучающе, старательно отвлекая себя от эмоций. Молодой, симпатичный художник. Даже в этот пафосный офис он пришёл в драных джинсах и толстовке. На правом запястье – следы масляной краски: писал картину, не иначе. Тени под глазами – не спал ночь. Она ещё из старшей школы помнила, что, увлёкшись, Кирилл забывал обо всём. Вот и сегодня. Девять утра – точно не его время. Наверное, и не спал, и не завтракал. Но это его жизнь. Ей надо другое от него.

– Ты помогаешь. Тем, что согласился на этот контракт. Он же ТЕБЯ связывает по рукам и ногам, не меня. Но сейчас я не вижу другого выхода. И, Кирилл, я тебя очень прошу – никаких надежд на сближения и чувства. Если ты не готов жить рядом с камнем, то давай всё сейчас разорвём.

Теперь молодой человек отошёл к окну, у которого она стояла большую часть времени. За окном – всё более оживляющийся деловой центр города. Всё меньше становится мест для парковки вдоль тротуаров, всё больше «клерков», мчащихся по своим делам. Жизнь идёт. Никому и ни до чего нет дела.

Камень… Если бы. Тогда не было бы этого внезапного контракта. И не ему предложила бы Алина фиктивный брак. Он вообще ни с какого ракурса не вписывается в её жизнь.

– Я готов, Алина. Пусть. Зато ты спонсируешь моё творчество…

Она смотрела на его спину. Кирилл не оборачивался.

Если бы она знала другой выход!!!!

Одна надежда, что хотя бы Кириллу сможет помочь реализоваться.

– Завтра девятый день, – проговорил он.

Алина снова закрыла глаза.

– Иди один. Я… сегодня объявление о помолвке. Если я завтра приду туда, опять возникнут вопросы. Не для того я…

Кирилл обернулся, но не повторил ошибки – не подался к ней, не посмотрел сочувственно. Алина смотрела в стену. Теперь он отвёл глаза.

Им обоим тяжело. Но не те у них отношения, чтобы он мог реально поддержать её. И она права – его эмоции раскачивают её. А сейчас ей понадобятся все силы. И никто не должен об этом догадываться.

– Алина Сергеевна, – раздался голос Людмилы из селектора, – вас ждут на производстве.

Алина очнулась. Встала. И без слов вышла из кабинета, даже не посмотрев на жениха.

Глава 2

Они сидели, обнявшись, на веранде кафе. Вечерняя прохлада после жаркого дня принесла с собой и тишину. Здесь, в парке, не слышался уличный шум, деревья приглушали и яркое световое одеяние летнего города. В середине рабочей недели поздно вечером посетителей тоже было немного. Алина положила голову на плечо Алексея, прикрыла глаза и словно плыла куда-то, покачиваемая в его объятиях, укутанная родным запахом и теплом. Было так уютно и спокойно, что не хотелось ни говорить о чем-либо, ни думать. Алёша, словно угадал её мысли:

– Не думай ни о чём, родная. Отдыхай. Всё завтра. Наймём в агентстве организаторов – пусть у них голова болит. Так и скажем, чтобы все детали решали сами. Ты же не хочешь этим заниматься?

– Не хочу, – тихо проговорила она. – Главное, чтобы было ярко и пафосно, чтобы всех нужных гостей пригласили. Чтобы у отца не было ни одного шанса… Мне это всё не надо. Пусть хоть что делают и придумывают!

Начав говорить, она всё-таки распалилась. Алёша прижал её и заставил замолчать поцелуем. Страсть и нежность, переплетаясь, захватили обоих. Нехотя, он оторвался от неё. Оба часто дышали. Алина не в силах была разжать рук, уткнулась снова ему в плечо.

– Как хочешь, так и будет, – снова успокоил её Алексей. – Перед Богом ты мне жена. А люди… Ну, хотят зрелища, пусть получат его. Один день нам это перетерпеть. Но неужели ты даже платье не хочешь сама выбрать?

Он коварно усмехнулся. Какая же девушка откажется от вдумчивого выбора свадебного платья? Но ошибся.

– Хочу, – тихо засмеялась Алина. – Но не для себя. Для публики – попышнее да повычурнее. Выберу. Ты прав.

Ей действительно было это неважно. Свадьбу она не планировала. Такую, какую сейчас вынуждена проводить. Она вообще мечтала о тихой церемонии для двоих. И Алексей это знал.

Они снова замолчали, обнявшись. Тихо стрекотали какие-то насекомые, под фонарём клубилась мошкара, но мелкая, не надоедливая. Им не докучали ни мухи, ни комары. Идеально! Так бы и сидеть вдвоём вдали от мира. Но почему только сидеть? Алина сама потянулась к Алёше за поцелуем. Губы ласкали друг друга упоённо, нежно, дразня и обещая большее.

– Пошли домой! Не могу больше! – хрипло прошептал Алексей, подхватил её, закружил…

От головокружения она и проснулась.

Ночь. Тишина городской квартиры. Она одна…

Алина сразу поняла, где она и что она. Не было даже паузы в сознании, дарящей смутное ощущение присутствия любимого человека. Его нет! Она одна. Навсегда теперь одна.

Губы ещё горели от приснившихся поцелуев. Воспоминания, пришедшие во сне, были более реальны, чем вся её жизнь в эти дни. И абсолютно призрачны…

Невозможно… Никогда… Он стоял перед глазами. Такой, каким был в тот вечер. Любимым, надёжным, таким живым и настоящим.

Но его нет, нет, нет!

Как это? Как это возможно представить: был человек – и нет? Он целовал ее ещё неделю назад. Они мечтали после свадьбы вырваться на пару недель вдвоём куда-нибудь «в дебри» – как она это называла: вдали от цивилизации, не на курорт, а куда-нибудь в глухой угол, чтобы как можно меньше народу, чтобы не было сотовой связи и интернета. Они мечтали… Они любили друг друга. И вдруг всё кончилось? Так не бывает…

Она встала с кровати – ей, казалось, постель душит её приснившимися воспоминаниями. Алина пыталась от них избавиться. И в то же время – боялась. Боялась, что избавится от воспоминаний, а потом исчезнут и чувства. Так нельзя – это предательство: она осталась жива для того, чтобы помнить о нём и хранить их любовь.

На столе улыбался с фотографии Алеша. Он был снят после одного из ночных заездов. Улыбающийся, весёлый, смотрящий прямо в камеру. Волосы развевались от ночного ветра, на заднем фоне сияли огни трассы.

Трасса… «Скорость – это любовь, Аля. Такая же сильная, как к тебе. Я люблю тебя и скорость». Она смеялась тогда его словам: главное, что любит её, а уж с соперницей в виде скорости она смирится.

Вот только скорость не смирилась с соперницей в лице Алины…

Понимая, что уснуть сейчас просто страшно, Алина позвонила ночной смене водителя и охраны, стала собираться. Съездить за город, туда, где Алёша любил проводить время…

Тот отрезок трассы, где обычно проводились ночные гонки, был тих, освещен, но почти пустынен. Ну, да – потому его и выбирали: здесь нечасто ездили днём, очень редко ночью. И почти совсем не было фур и тяжёлых машин.

Алина вышла из автомобиля, сделав знак охраннику, чтобы не сопровождал её. И двинулась по трассе вперёд. И снова воспоминания. С каждым метром этой дороги были связаны свои воспоминания: гонки, заезды, множество машин с включёнными фарами, огромное количество весело возбуждённого народа, маршалы, девочки из стрип-клуба. Запах выхлопных газов, звук работающих моторов, визг шин и стартёров. Крики болельщиков.

Алексей наслаждался этой атмосферой и приучил к ней Алину. Прошлый и этот сезон они всегда вместе были на всех мероприятиях, проводимых автоклубом. Его знали и уважали в этой среде.

На похоронах большинство народа было из них…

Алина опустилась, присела и коснулась рукой покрытия. Теплое, не успевшее остыть, шершавое, словно живое. Казалось, трасса дышит и дрожит. Она словно отвечала Алине, сочувствовала, сопереживала, оплакивала вместе с ней свою потерю. И трассе удалось добиться того, что впервые за эту неделю девушка заплакала. Сначала тихо, глотая слёзы. А потом…

Вместе с телохранителем из машины вышел водитель. Они смотрели, как наконец-то Алина Сергеевна позволила чувствам прорваться. Наблюдали, как она плачет, рыдает, словно воет. Потом Анатолий не выдержал. Подошёл к ней, поднял на ноги, позволил уткнуться в свой пиджак, осторожно сдвинув ремни кобуры. И придерживал за локти, и молчал, позволяя выкричать, выплакать горе. А потом, между всхлипами женщины, вдруг предложил:

– Сядете за руль, Алина Сергеевна?

Алина будто поперхнулась, недоумевающе уставилась на него. И вдруг кивнула.

Водитель не возражал, пустил на своё место, сел на пассажирское. Анатолий непривычно для него устроился сзади.

Сначала Алина осторожничала – за рулём этого автомобиля она сама не ездила, предпочитая более «лёгкие» модели. Поправила под себя сиденье, зеркала, порадовалась, что в простой обуви, без каблуков.

А потом отдалась дороге. Темнота ночи и безлюдность трассы очаровывали её. Казалось, мира вокруг нет: только автомобиль, дорога, подсвеченная фарами, и она. И Алексей, который словно сидел рядом и подсказывал, подбадривал.

Алина водила хорошо. С самого начала именно Алексей обучал её вождению на разных автомобилях. Она даже права получила с первого раза. Но, как правило, её возил водитель. Или Алёша. Он, правда, регулярно заставлял её водить саму, подсказывал наиболее точные техники выполнения манёвров. Пытался приучить к скорости. Но Алине было неинтересно.

И вот сейчас, полностью сосредоточившись на управлении, на ночной дороге, она впервые почувствовала радость от скорости, от движения. Водитель, сначала недоумённо воспринявший инициативу телохранителя, втайне опасавшийся, не придумает ли Алина Сергеевна навредить себе, постепенно расслабился, потому что вела девушка автомобиль спокойно, сосредоточенно. Да и сама – действительно! – стала успокаиваться. Заняв себя делом, требующим концентрации, преодолела истерику. И начала наращивать скорость.

Скорость убаюкивала, успокаивала, обволакивала её. Она впервые поняла слова Алёши о скорости. Она сама начала влюбляться в эти ощущения. Но ей хватило разума понять, что мастерства пока маловато. Поэтому, когда ровный и прямой участок трассы, сменился на узкую дорогу с резкими поворотами, она притормозила, а потом и вовсе остановилась.

Посмотрела на сопровождающих с благодарностью:

– Спасибо! Это… невероятно. Только я, оказывается, многое не умею.

– Если захотите, научитесь, Алина Сергеевна. У вас есть способности к этому, – улыбаясь, ответил водитель, меняясь с ней местами. – Покатать вас ещё?

Она только кивнула.

Они ездили по пригородным дорогам ещё долго, выехали даже на федеральную трассу, но стало светать – пришлось возвращаться. Надо отдохнуть перед рабочим днём. И, кстати, подумать, где можно научиться экстремальному вождению. А может, в гонках участвовать? Эта мысль принесла какое-то удовлетворение: она перенимала эстафету от Алёши. Она научится, сумеет тоже классно водить. И главное – скорость будет с ней.

Пустая квартира, разобранная постель… Нет, спать уже незачем, да и… страшно. Пусть она радовалась встречам во снах с Алексеем, но слишком горько было потом оставаться одной.

Приняв душ, разогрев себе завтрак, Алина принялась прорабатывать предложения поставщиков, предоставленные ей помощниками. Потом зашла на автофорум, поизучала отзывы об инструкторах, зашла на их страницы. Она не могла определиться. Пока на одной из фотографий не увидела немолодого мужчину, которого как-то раз на гонках представил ей Алексей, проговорив, что это один из лучших инструкторов. Правда, у него было написано, что он не берёт на обучение. Но всё решаемо. Алина сделала пометки для Людмилы, чтобы та созвонилась, нашла подход, договорилась о встрече, а уж там она и сама сумеет убедить мужчину помочь ей.

Алина старательно загружала голову и наступающий день планами, встречами, работой. Девятый день… Сходить бы в храм, постоять литию. Заехать бы на кладбище и к маме Алёши. Посидеть, повспоминать. Поддержать эту враз постаревшую женщину. Материально она помогает. Но прийти. Не сегодня.

После вчерашнего приёма она уже видела статьи с комментариями о своей помолвке. Сколько яду в адрес Кирилла! Сколько неправдоподобных предположений о причинах. А в одной мимоходом было упомянуто, что, мол, и девяти дней не прошло с момента гибели их одноклассника, с которым оба дружили, не уважают память друга, есть, что скрывать… Мерзко. Она привыкла. Но Кирилла хотелось оградить от этого. Он же личность творческая, никогда не ввязывался ни в какие разборки, скандалы. Алёшка его защищал. И её. Защищал. От жизни и от самой себя. А теперь… Это ей надо выстоять против мира и защитить от него одарённого друга. Жениха.

Как всё перепуталось! Как всё переплелось… И только сейчас она поняла: свадьба назначена ровно на сороковой день…

Вот так совпадение.

Алёша с фотографии на столе улыбался подбадривающе: “Ты справишься, родная. Я рядом!” Верно, рядом. Всегда был рядом, старался, закрывал от проблем просто своим существованием. Рядом. Люди живы, пока мы помним о них.

Значит, так и нужно. Он и в день свадьбы будет с ней – в её душе. Пусть всё остаётся, как есть.

Уткнувшись в ладони, прошептала короткую поминальную молитву.

Встала, посмотрела в окно на поднявшееся солнце.

“Вызвать пиарщиков, – записала себе в план. И усмехнулась: – Пусть продумают, как подать свадьбу. Не только с электроникой и производством работать им…”

Глава 3.

– Алина Сергеевна, к вам…

Людмила замялась. Несмотря на многолетнюю совместную работу, помощница всегда терялась, когда приходилось докладывать…

– Отец? – понимающе ухмыльнулась Алина. – Проси.

Отложила документы, расправила затёкшую спину. Удивительно, что он продержался несколько дней, а не появился сразу после объявления помолвки. Переваривал, придумывал ещё что-то? Хотя – всё, его лимит условий исчерпан.

Глядя на входящего мужчину – представительного, солидного, моложаво выглядящего, – Алина никак не могла сказать даже про себя – “отец”. Не то что “папа”. Тем не менее, встала, приветствуя старшего, предложила сесть. И молча смотрела: кто пришёл, тот и начинает разговор. Отец тоже молчал. Людмила принесла кофе. Алина с наслаждением его глотнула: заработалась, надо было уже давно отдохнуть, хотя бы горячего попить. Да и поесть пора.

– Алина, ты меня поражаешь.

Фраза отца, однако, не удивила девушку. Она вопросительно посмотрела:

– Чем?

– Алексея ты хотя бы любила. А Кирилл? Тебе зачем эта богема? Он не поможет в бизнесе, не станет тебе опорой. Ты ещё и его интрижки вечно вынуждена будешь расхлёбывать, спонсировать безумные художества. Алина! Ху-дож-ник!!! – по слогам отчеканил он.

Грея незамёрзшие руки о чашку, Алина спокойно пожала плечом:

– Да, художник. Талантливый художник. И любит меня. По крайней мере, он доставит мне куда меньше проблем, чем твои протеже – пятидесятилетние акулы бизнеса, только и мечтающие сожрать то, что не ими было выстроено.

Отец поморщился от грубого выражения, но промолчал. А Алина продолжала:

– Я не собираюсь становиться “дочечкой” твоих друзей. Я хочу самостоятельности. Хочу своего дела. “Виэла” – компания деда. Он создавал её много лет, учил меня. Не для того, чтобы отдать это всё в руки тех, кто не разбирается в технике, а просто… бизнесмен, продажник, – словно выплюнула она. – Им бы только продать с выгодой. “Виэла” – предприятие, уникальное для всего нашего региона. Я хочу сохранить то, что создал дед. А Кирилл мне будет поддержкой хотя бы потому, что не будет мешать!

Алина стиснула руки на фарфоре. И это слегка отрезвило её. Она всегда поддавалась эмоциям, разговаривая с отцом. А он этим пользовался. Подлавливая её в самые неожиданные моменты, в самые сложные. Сегодня она ждала его и планировала разговор, а вот всё равно – завелась. И вдруг успокоилась, увидев его ухмылку. Именно с таким выражением лица он всегда ей цитировал: “Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!” Она младенец против него. Но на её стороне завещание деда и договор.

Улыбнулась почти спокойно и доброжелательно:

– Спасибо, что заботишься. Но не стоит. Кирилл будет мне замечательным мужем…

Её прервало новое появление помощницы:

– Алина Сергеевна, к вам Кирилл…

Людмила была удивлена. Впрочем, как и Алина. Но это было на руку! Просияв, Алина воскликнула:

– Да, я ждала его. Пусть войдёт.

И сама двинулась навстречу другу. Понимая, что переигрывать тоже нельзя, просто обняла его, усадила рядом с собой. Некоторое время они втроём почти мирно обсуждали детали свадьбы. Отец принёс свой список гостей, поинтересовался, поедут ли они куда-то после церемонии, на что Алина и Кирилл, переглянувшись, к удивлению друг друга, чуть не хором ответили, что подумают об этом.

Алина видела, что Кириллу не очень комфортно здесь находиться, но он старательно поддерживал разговор с будущим тестем и делал вид, что все вопросы по свадьбе, о которых заходила речь, они уже обсудили не раз и не два.

…Проводив выходящего из кабинета отца нечитаемым взглядом, Алина разом помрачнела.

– Я не вовремя? – осторожно улыбнулся Кирилл.

– Наоборот, – устало ответила девушка. – Ты очень удачно пришёл. Спасибо!

– Да за что? – удивился тот. – Это я пришёл тебе спасибо сказать. Вчера ездили с твоим менеджером по строительству. Нашли замечательную студию для мастерской. И уже вечером он отправил мне договор и ключи. И чек на материалы. Алина, ты слишком щедра ко мне…

Она остановила его благодарности:

– Не надо. Мы же договорились, Кирилл. Я очень хочу, чтобы ты мог творить, правда. Творить – не оглядываясь на финансы. Только, знаешь, найдётся много доброжелателей, которые захотят нажиться на тебе. Особенно, когда мы поженимся. Ты, пожалуйста, не отталкивай помощь моих юристов. Они сберегут кучу времени, сил и средств.

Кирилл кивнул. Он не решался озвучить своё предложение, чувствуя себя подростком перед впервые понравившейся девочкой. Но Алина поняла и сама сказала:

– Пойдём вместе пообедаем.

Ей советовали пиарщики: как можно чаще появляться на публике с будущим мужем, демонстрировать неформальные отношения.И она действительно собиралась встроить “неформальные встречи” в свой график. Но сейчас не думала об этом. Просто хотела так поблагодарить за его внезапное появление во время их встречи с отцом. Переключиться самой – всё равно надо пообедать.

Возвращалась в офис Алина уже одна: Кирилл поехал обустраиваться в мастерской. Она видела его нетерпение, радость, предвкушение. Что он пишет сейчас, интересно? Алёшка говорил… Алёшка, снова Алёшка. Опять всколыхнулись чувства, но их прервал громкий возглас:

– Алишка!

Вот уж день встреч! Обернувшись, Алина, по-детски взвизгнув, совершенно несолидно для главы корпорации повисла на шее мужчины. Он обнял её, расцеловал в щёки и резко посуровел:

– Что случилось, малышка?

А она и не заметила, что плачет…

…– Вот так, дядя Андрей, – закончила она свой рассказ спустя некоторое время уже у себя в кабинете.

Слёз не было, не было вспыхнувшей по ходу рассказа злости – только усталость, опустошенность и облегчение от того, что наконец-то смогла всё это рассказать целиком, выплеснуть, поделиться. Мужчина слушал её очень внимательно, задавал совершенно неожиданные вопросы – не те, которые мучили её.

Андрей Петрович, бывший работник каких-то спецслужб, друг её деда, казалось, был рядом всегда. Впрочем, дед часто смеялся: “Бывших спецов не бывает”. Ему было около шестидесяти лет, но этого возраста ему никто не давал: сухощавая, подтянутая фигура, какая-то хищная грация – бесшумные, плавные движения. А главное – взгляд. Цепкий, недоверчивый, пронизывающий, просчитывающий ходы и решения. Решения он принимал молниеносно. Но рядом с ним Алине было спокойно всегда – с самого раннего детства. И рассказывала она ему куда больше, чем родному отцу.

Последний год Андрей Петрович был в какой-то командировке, поэтому и не знал того, что происходило у Алины. Зато сейчас включился целиком и полностью.

– Я в городе ненадолго – месяца на три, наверное. Но помогу. Давай теперь по порядку.

Алина кивнула.

– Заключение экспертов по аварии есть?

– Да. Несчастный случай.

– Параллельное расследование?

– Откуда? – удивилась Алина.

– Откуда знаю? – скупо улыбнулся мужчина. – Алиша, я тебя чему учил? Не доверять никому, перепроверять всё в разных источниках и у разных специалистов. Не разочаровывай меня. Сделала?

– Да, – серьёзно ответила девушка, доставая из сейфа отчёт “параллельного расследования”.

Андрей Петрович изучил материалы, посмотрел подписи экспертов. Покивал головой:

– Можно верить. Тоже пишут – стечение обстоятельств, случайность. Ты не веришь?

– Верю, – раздумывая, ответила Алина. – С одной стороны, рада, что не спланировано, что не … убийство, – выговорила-таки она. – А с другой… Дядя Андрей, но ведь так ещё обиднее!!

– Тихо, малышка, – успокоил он её давним прозвищем. – Тихо. Так бывает, – скрипнул он зубами, и Алина поняла: и он терял близких, и он не смог противостоять судьбе. Так бывает… Страшно, обидно, несправедливо, но… Так бывает. Она стиснула руки и переключилась на разговор.

– За Кириллом присматривают?

– Да. Я сразу выделила охрану. Но он не знает.

– Умница. Пусть будет. Хотя бы до свадьбы. Лучше быть параноиком, но живым.

И эта фраза из детства – её всегда повторял не только дядя Андрей, но и дед. Потому и приставил к ней телохранителей ещё со школы. Она и привыкла к ним постепенно, не возражала. И не распустила после смерти деда. Пусть будет.

– Я проверю по своим связям и аварию, и отца, и Кирилла. Что ещё? Что с компанией? Служба безопасности справляется?

– Думаю, да. Но знаешь, если ты их погоняешь и устроишь им проверки, возражать не буду. Нечего расслабляться! У меня в ноябре важная сделка планируется, сотрудничество. Не хотелось бы утечек. Да и закрытые производства посмотреть бы, – просительно добавила она, улыбнувшись.

– Лиса, – скупо улыбнулся в ответ бывший офицер. – Сделаю, пока здесь. А что про себя скажешь?

– А что про себя? – удивилась Алина, не понимая, что он имеет в виду.

– Ты себя долго планируешь работой загонять? Пока мозг и сердце не откажут?

Алина смутилась и очень тихо сказала:

– Я спать боюсь. Мне Алёшка снится. С ним так хорошо. А просыпаюсь… И никого. И так не хочется просыпаться. Потому и стараюсь спать поменьше, когда уже совсем сил не остаётся и просто вырубаешься на ходу.

Одним неуловимым движением Андрей Петрович оказался рядом, прижал её к себе. Та поддержка и уверенность, которую мог бы дать отец, пришла от друга деда, даже не родственника. Но, оказывается, самого близкого ей сейчас человека.

– Я здесь ненадолго, – спокойно повторил он. – За это время тебе надо найти ещё какой-то смысл в этой жизни, что-то помимо работы. Зная тебя, это вряд ли будет вышивка или шитьё кукол. Подумай.

– Я знаю, дядя Андрей. Я хочу научиться водить по-настоящему, хочу участвовать в гонках.

Андрей Петрович оценивающе оглядел девушку, проверяя, не замаскированный ли этот способ самоубийства. Но в её словах звучала, как ни странно, именно жизнь, какой-то неподдельный интерес. Он кивнул:

– Так в чём проблема?

– В инструкторе. Я промониторила. Лучший – Ильяс Рашитович Муратов. Но он категорически отказывается от встреч и предложений учить.

– Знаю Ильяса. Найду подход. Позвоню, малышка. Своих эсбешников не предупреждай и пропуска не заказывай – так всё достовернее будет. Ну, бывай, – стиснул её в объятиях – и исчез.

Алина с облегчением опустилась в кресло. Андрей Петрович всегда заставлял её одним только своим присутствием напрягаться, контролировать каждый шаг и жест. И в то же время – это всё очень успокаивало: он брал на себя ответственность за всех, кто ему доверялся.

Глаза закрывались… Вот уже которую ночь она, проснувшись от коротких, но таких ярких снов, больше не ложилась. Работала или ездила кататься. Они с водителем чередовались за рулём, объехав за неделю ночных вылазок большинство пригородных посёлков. Далеко не уезжали. Но если водитель и охрана, сменившись утром, могли потом отоспаться, то Алина этого себе не позволяла. Слишком много дел был перед предстоящей передачей полного управления компанией в её руки. Да и свадьбой, как ни игнорируй её, приходилось заниматься. Хотя бы в плане общего присмотра и контроля.

Алина прошла в соседнюю комнату, скрытую от посторонних. Здание когда-то проектировал сам дед. И свой кабинет, естественно, сделал под себя, превратив его то ли в бункер, то ли в логово. Помимо собственно кабинета и приёмной, здесь была небольшая полностью оборудованная кухня, ванная и просторная комната, поделенная на спальную зону и зону отдыха. За годы работы в компании Алина создала здесь ещё маленькую библиотеку. Вот и сейчас хотела просто посидеть с книжкой, отвлечься от прошедших встреч, но не получилось.

Когда начальник финансового отдела третий раз позвонил Людмиле с вопросом, подписан ли отчёт по поставкам прошлого месяца, помощница всё же решила побеспокоить Алину Сергеевну. Не найдя её в кабинете, заглянула, естественно, в комнату и облегчённо улыбнулась: Алина крепко спала, расслабившись во сне совершенно. Ушло хмурое и отчаянное выражение последних недель, черты лица смягчились. Людмила, имея в дочерях почти ровесницу своей начальницы, относилась к ней невольно по-матерински. Конечно, не проявляя этого чувства открыто. Она одна из очень немногих знала, что заявление в ЗАГС было подано Алиной и Алексеем, сопровождала девушку на опознание и на место аварии, помогала организовать похороны. Поэтому осторожно сняла с ног спящей туфли, укрыла пледом, убрала из рук книгу. А, выйдя в приёмную, сердито и веско сказала нервничавшему финансисту:

– Алина Сергеевна, просила не беспокоить. У неё важные переговоры по скайпу с китайцами. Перезвоните мне через два часа, скажу, подписаны ли бумаги.

Полтора часа глубокого сна! Роскошь, которая так долго не была доступна. Алина чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Не желая с ходу вникать работу, сама приготовила себе кофе, присела за стол и, вдыхая аромат, вспоминала разговор с Андреем Петровичем. Что-то важное было в нём, что-то, что ускользало от неё. “Тебе пора взрослеть по-настоящему, Алиша, – всплыли его слова, сказанные непривычно мягким тоном. – Эмоции – непозволительная роскошь для руководителя твоего уровня. Пока будешь им поддаваться, будешь в проигрышном положении. Даже с отцом. Даже с памятью. Даже с фиктивным мужем. Если бы согласилась с тем, кого в мужья предлагал отец, если бы не боролась за компанию, то, пожалуйста. Девочка – и девочка. Слёзы, платки, роковая любовь. Но ты выбрала другой путь. Тогда меняйся!”

Меняться… Он прав. Девочкой она была рядом с Алёшей, рядом с дедом. Хотя… Нет, дед всегда воспитывал её сурово. Как преемника. Но именно на них она и могла опереться в своей жизни. Алёша и дед были её стеной, крепостью, возможностью быть милой и слабой. Теперь ни того, ни другого.

Стать другой. Той, об кого “обломает зубы” отец. Той, кто сумеет жить и работать вопреки своим чувствам и желаниям. Да, кем-то другим. Как? Пока не понятно. Но – шаг за шагом. И словно подтверждая принятое решение, зазвонил телефон. Андрей Петрович был краток и максимально информативен, объясняя, где и во сколько она сможет встретиться с инструктором.

“Шаг, первый шаг,” – думала Алина, выходя в приёмную, чтобы продолжить работу.

Глава 4

На автодроме Алину встретил невысокий коренастый мужчина лет сорока пяти. Темноволосый, с восточными чертами лица. Неприветливо окинул её взглядом, кутаясь в кожанку. Скупо поздоровался. Алина понимала – его вынудили встретиться с ней. Вынудили такие люди, которым он просто не смог отказать, несмотря на свои убеждения и предубеждения, которые он и озвучил сразу достаточно резко:

– Если вы боитесь по городу ездить, это не ко мне. Я дамочек не учу.

Алина ответила максимально спокойно:

– Я умею ездить. Мне нужно другое. Я хочу освоить экстремальное вождение в полном объёме.

– Зачем тебе это?

– Надо.

За скупым обменом репликами оба изучали характеры друг друга. Пытались понять, смогут ли вместе работать. Алине нужен был этот наставник, те умения, которые он мог дать. Ильясу Рашитовичу было неимоверно любопытно, что привело к нему эту молодую обеспеченную дамочку, имевшую таких покровителей, что не к ночи будь помянуты. Явно не любовница и не родственница тех… И ни он, ни она не готовы были тратить время впустую. Так что от этой встречи зависело много.

– Ладно. Поехали. Покажи, что умеешь.

Поездка превратилась в испытание для Алины. Что там по сравнению с нею экзамен на права или переговоры по поставкам эксклюзивного оборудования!!!! Во второй половине пятничного дня, когда город наполовину стоял в пробках из-за желающих выехать на дачи, на отдых, да просто за город, Ильяс Рашитович заставил её проехать от одного окраинного района до противоположного. Иногда он командовал: «Через шесть минут надо быть у мечети. Правил не нарушать!» Иногда в последний момент предупреждал о манёвре. Потом чётко проговаривал, через какие опорные точки ехать. Выехали на федеральную трассу. И опять задания: то ехать с определённой скоростью, то перестроиться в неудобную полосу, то обогнать указанный им автомобиль.

Но при этом он был совершенно спокоен. Не кричал, не повышал голоса, не ругался, если она не сразу выполняла его инструкции или совершала ошибки. Ильяс не делал ей ни одного замечания, но и не подсказывал. В какой-то момент Алина включила навигатор, потому что совершенно не знала район, через который он велел ехать. Мужчина хмыкнул, но ничего по-прежнему не сказал.

Когда через четыре часа они вернулись на автодром, Алина была совершенно вымотана. И при этом как будто даже воодушевлена. Поездка, несмотря ни на что, успокоила её, заставила почувствовать себя живой каждой занемевшей частью тела.

Они вышли из машины. Ильяс Рашитович закурил, Алина пила воду.

Докурив, он протянул ей руку:

– Ильяс. Сработаемся. Я согласен. Если ты согласишься на мои условия.

Алина пожала протянутую руку.

– Алина. Слушаю.

– Хорошо, что сразу не кричишь, что на всё согласна, – усмехнулся, – значит, есть голова на плечах. Самообладание и уважение к окружающим – и к пешеходам, и к водителям – твоё достоинство. Ездишь на механике. Это тоже плюс. Но больше никогда ты не сядешь за руль в платье. Ты не должна думать о том, что и куда у тебя завернётся, если машина полетит в кювет. Если машина встанет на крышу, юбка тоже не должна заслонять обзор. Брюки, удобный и плотный верх. Никаких туфель и босоножек. Машина для представительских и увеселительных поездок и машина для гонок или экстремальной езды – две большие разницы. Смешивать их в одном автомобиле нельзя.

Алина кивнула – об этом и Алёша рассказывал.

– Далее. Ты никогда не нарушаешь правила. Даже тупые. Моментально реагируешь на мои команды и не споришь. Тренируемся каждый день. Графики согласуем. О твоей работе знаю. Но надо ездить в любое время суток и при любой погоде. Я тебе папа-мама-бабушка-муж-бог в одном лице. Должен знать все твои болячки, капризы, неприятности и недомогания. Лишний чих – тоже докладываешь мне. Если разбилась и выжила, садишься за руль сразу, как только начинаешь владеть головой и конечностями. Разбилась насмерть – значит, ничему не научилась.

Повисла пауза. Алина понимала, что шутки здесь не было ни в одном слове.

– Согласна, – твёрдо ответила она.

Он сделал шаг к ней, поднял её лицо, чтобы она не отвела взгляд:

– Зачем тебе это?

Даже этот излишне фамильярный жест был проверкой. Но она смотрела прямо, не отводила взгляда, проигнорировав нарочитую неуважительность. У неё есть цель – остальное детали.

– Хочу водить лучше всех.

Это была правда. Но не вся. Ильяс ждал.

– Мне начинает нравиться скорость. Но мне страшно, – тихо сказала она, понимая, что этой фразой может разрушить все их договорённости.

– Всем страшно, это нормально, – медленно проговорил он. И добавил: – С бесстрашными не работаю. Они потенциальные убийцы.

А потом он словно увидел её без флёра предвзятости – и узнал:

– Это ты девушка Алёшки Зацепина?

– Да, – прошептала Алина. В глазах привычно мелькнула боль.

Внезапно Ильяс на секунду прижал её к себе. Потом отодвинул и завершил разговор:

– Я научу тебя. И думай, подо что будем машину грейдить. Сейчас – езжай. Вечером напишу.

Развернувшись, пошёл в свой вагончик, стоявший у обочины автодрома, но обернулся. Несколько мгновений наблюдал за тем, как напряжённо она двигается после поездки, машинально разминая затёкшую шею. Нахмурился и окликнул.

– Каким спортом занимаешься или занималась? – спросил, когда Алина снова подошла ближе.

– Никаким, – недоумевая, ответила она.

– Плохо! – припечатал. – Должна быть сила и подвижность мышц, пластика, выносливость. Хорошая физическая форма – попросту говоря. Запишись хотя бы в зал и в бассейн.

– Сделаю.

Ильяс окончательно ушёл, а Алина посмотрела на часы. Впервые за это время. До благотворительного приёма, куда они должны были ехать с Кириллом, оставалось немного…

Идти на него не хотелось – очередное лживое сборище. Но отец ждёт любого её промаха и с радостью за него уцепится. Надо. Теперь в её жизни только «надо». Остальное по боку.

Оглянулась на охрану. Кивнула. Один из них подошёл к ней, остальные двое сели во второй автомобиль. На встречу она приехала сама за рулём, но сейчас Анатолий посмотрел на неё и предложил:

– Давайте я за руль?

Алина, если ездила без водителя, не пускала обычно никого за руль. Но сейчас безмолвно села сзади – двадцать минут на отдых у неё будет…

…Большая часть вечера почти миновала. И Алина уже подумывала, когда уместно будет незаметно уйти. А пока общались с Кириллом – вот тоже плюсы их помолвки сказались: они стали видеться чаще, общаться. К нему и обратилась Алина сегодня с вопросом по поводу тренажёрного зала.

– Просто я совсем не знаю эту сферу. Ты же помнишь – от физкультуры всю школу пыталась заработать освобождения. Помню, Алёшка куда-то ходил. Да и ты…

– Я и сейчас хожу. Мне там нравится. Это не сеть спортивных залов, как “Аквилон” или “Вершина”, а небольшой фитнес клуб. Тренера по много лет работают, разные есть. В основном, конечно, молодые.

Алина поморщилась:

– Не хочу к молодёжи. Мне бы постарше. И женатого лучше.

– Может, к женщине?

– Не знаю…

– А зачем тебе? – всё-таки не удержался от вопроса.

– Ради хорошей физической формы, чтобы была сила и подвижность мышц, пластика, выносливость, – практически процитировала инструктора Алина.

Со стороны казалось, что жених с невестой ведут какой-то лирический разговор, улыбаясь друг другу. Алина освоила это искусство давно, ещё при жизни мамы, когда на подобных мероприятиях они появлялись всей семьёй. “Никому неинтересно, что ты чувствуешь и думаешь на самом деле. От тебя нужна очаровательная картинка. Тогда никто не полезёт в душу. Ну, по крайней мере, не так назойливы будут. Улыбайся, Алина, всегда и всем…” А Кириллу просто было хорошо рядом с ней. Он не обращал внимания на окружающих людей, которых не знал, на всю пафосную обстановку таких мероприятий. Несмотря на то что раньше он их не посещал, ему даже не было любопытно. Возможность побыть с Алиной, подержать за руку, глядя в глаза, даже посоветовать…

– Не надо тогда тебе к женщинам тренерам. Они больше на внешний вид работают. Маркелов Павел Петрович. Хороший мужик, давно тренирует, сам когда-то хоккеистом был. Женат, – улыбнулся Кирилл. – Приставать и болтать не по делу точно не будет. Только очень точно объясни ему, что и для чего тебе нужно. Адрес скину тебе.

И пара, по-прежнему тихо переговариваясь, двинулась к выходу, всем своим “влюблённым” видом показывая, что они просто хотят наконец-то побыть вместе.

Несмотря на внешнее сходство с Ильясом, тренер по фитнесу оказался по поведению совершенно другим. Обращался только по имени, исключительно на “вы”, хотя был намного старше Алины. Очень деликатно расспросил, что именно хочет Алина от тренировок. Мягко улыбнулся:

– Хорошая физическая форма – это общие слова. Не смогу вам помочь, если вы конкретно меня не сориентируете, что планируете, что вам необходимо. Если это проблемы со здоровьем – один план тренировок. Если вы собираетесь, например, в поход в горы – совершенно другая история. Если просто необходима физическая нагрузка…

– Я поняла, – Алина сама не любила терять время на работе, поэтому и не стала что-то скрывать. – Физическая форма – ноль. Работа нервная и малоподвижная. Планирую участвовать в гонках автомобильных. И поняла вдруг, что даже женщинам надо уметь и постоять за себя, и просто быстро убежать. Да и общую выносливость никто не отменял. А ещё знаете, по моей внешности легко предположить этакую средневековую барышню, легко падающую в обмороки от резкого слова или малейшего волнения. Хочу быть внутри другой – спокойно выносить нагрузки, мышцы иметь не для красоты тела, а для своей уверенности и безопасности. Не знаю, понятно ли излагаю.

– Ясно, – задумчиво глядя на девушку, сказал тренер. – Вы вообще никогда не занимались ничем?

– Спортом – нет.

– А хоть какой-нибудь активностью? Танцы, может?

– О! – вспомнила Алина. – Танцы, бальные. Но очень давно и недолго. Года три. В девять лет перестала заниматься.

– Хотя бы, – кивнул мужчина и предложил приступить к тренировке.

Если поездка с Ильясом вымотала её, то тренировка с Павлом просто уничтожила. Алина впервые поняла, насколько она слаба и беспомощна. Это расстраивало и злило. Тренер сам останавливал её, видя, что она выполняет что-то на пределе.

– Не всё сразу, – раз за разом повторял он ей. – Если вы никогда не занимались даже зарядкой, не надо мне тут чудеса показывать. От этого вам только плохо будет завтра и пропадёт всё желание тренироваться.

– Не пропадёт, – припечатала Алина.

И тренер вдруг увидел за образом “тургеневской барышни” железную волю, умение и желание добиваться поставленных целей.

Принимая душ в раздевалке, Алина вспоминала, какими взглядами встретили её в зале. Как она и предполагала, молодые тренеры сразу стали (вольно или невольно) демонстрировать себя, пытаться завладеть вниманием. Недоуменные взгляды и инструкторов, и клиентов сначала нервировали. Но она поняла, насколько отличается от большинства присутствующих: либо молодые мужчины, создающие себя, либо уже далеко не юные мужчины и женщины, как правило, с лишним весом, с видимыми проблемами здоровья. И она – молоденькая хрупкая женщина, абсолютно неспортивного вида. И это правда – она никаким спортом никогда не занималась. Не считать же те три года бальных танцев. Кстати, может, и к танцам вернуться? Нет, не всё сразу. Ильяс сказал: гонки, зал, бассейн. Остальное – потом. Когда-нибудь. Кстати, бассейн есть здесь же. Пусть не большой, как во всяких муниципальных учреждениях, зато не надо никуда ещё ездить. Просто согласовать время всех занятий.

Алина привыкла к разговорам за спиной, обострившимся в последнее время – после её неожиданной помолвки, поэтому не обращала на них внимания. Хотя и догадывалась, что работники фитнес центра не упустят возможности обсудить её. Но ей неимоверно повезло с тренером. Когда Алина покинула зал, а молодёжь попыталась что-то о ней выведать, Павел Петрович однозначно пресёк все разговоры, напомнив и о корпоративной этике, и недопустимости сплетен. Да, конечно, появление такой девушки в качестве клиента в тренажёрном зале… Ну, не нонсенс – в конце концов каждый должен заниматься собой и своим физическим развитием всегда, а не только, когда деваться некуда, – но всё-таки крайне редкое явление. Даже их художник, пришедший хилым пацаном, не такой исключительный случай. Парни часто приходят, чтобы создать себя, своё тело, нарастить мышцы, физическую мощь. Но девушки в этом возрасте… Не ради красоты, не ради фигуры, а вот так – ради общей выносливости, ради участия в гонках. Удивительно, безусловно. Он слышал, как тренера тихо делали ставки между собой, придёт ли она на следующую тренировку, а если придёт – сколько продержится. Но почему-то он чувствовал, эта “принцесса” придёт. И будет ходить. И будет выкладываться.

А Алину, утомлённую непривычной нагрузкой, отвлёк от мыслей звонок Ларисы. Именно Лариса в PR-отделе занималась сейчас информационным сопровождением предстоящей свадьбы. А обычно она выстраивала образ Алины в качестве руководителя.

– Алина Сергеевна, со мной связался ваш жених, хотел уточнить, нет ли у вас совместных мероприятий на субботу. Ему предложили провести несколько мастер-классов, он хотел уехать на два дня.

– Он свободный человек, Лариса, пусть едет. При чём здесь я?

– Как при чём? Это ваш жених! У нас и так достаточно сложно идёт создание положительного образа ваших отношений. На последнем благотворительном приёме, конечно, получились очень романтичные кадры, мы такую “мыльную” статью под это написали, но…

– Что “но”, Лариса? Не понимаю. Он меня сопровождает везде, полностью отыгрывает свою роль…

– Вот! Алина Сергеевна!!! В этом и дело! – эмоционально заговорила менеджер. – Он вас сопровождает, участвует в ваших мероприятиях. А вы нет.

Усаживаясь в машину, Алина переложила трубку к другому уху. Она по-прежнему не понимала, в чём проблема, почему ей вообще с этим вопросом звонят.

– Мы создаём образ любви со школьной скамьи, – продолжала Лариса. – Взаимной любви. Но вы ни разу не появились на каких-то мероприятиях, важных для Кирилла Вадимовича. На какой-нибудь выставке, на показе его работ…

Алина слушала молча. Действительно, ни на чём подобном она не была. Чуть было не вспылила, что “ещё время на это терять”, но остановила себя, внимательно слушая свою рекламщицу.

– Я понимаю, у него самого пока выставок нет. Да и лето – тухлое время года: никаких тусовочных событий, кроме вашей помолвки. Но тут такой шанс!!! Поехать с любимым человеком на мастер-класс. Я уже разузнала, в этом райцентре есть интернат для глухих детей. Можно было бы проспонсировать мастер-класс для них. Сразу двух зайцев убиваем – и с женихом показались, проявили свою вовлеченность в его работу, и детям-инвалидам помощь оказали. Надо ехать, Алина Сергеевна! Я уже предупредила Кирилла Вадимовича.

Как бы это ни претило Алине, но Лариса была права. Сейчас не то время, чтобы просто заниматься делами, производством. Очень много зависит от имиджа, раскрученности имени. Ехать не хотелось никуда. Общаться с людьми, терять по сути целый день. Она вообще не любила такие акции – “на показ и на формирование положительного образа”, но разумом очень хорошо понимала их необходимость. Как и необходимость этой поездки.

– Хорошо. Свяжись с Людмилой и организуйте всё. Только, пожалуйста, уточни как-нибудь не через начальство интерната, в чём реально есть потребность у детей этих. Не хочу помогать тем, что нужно только администрации “для оптимизации работы”. Если реально нужно постельное бельё, например, так лучше поможем именно с ним.

Накануне поездки внезапно объявился дядя Андрей. Тоже по телефону.

– Привет, малышка! Мне не нравится идея этой поездки.

– Почему?

– Сердце не лежит.

Это бывало уже не раз: Андрей Петрович в таких случаях не мог разумно обосновать свои сомнения, но “сердце не лежит” всегда было знаком прислушаться, продумать всё тщательнее.

– Не ехать мне? – прямо спросила Алина.

– Да нет, ехать надо. Может, реально тамошним глухим поможешь. Но что-то свербит. Да и твою компанию пока ещё проверяю. Выводов не сделал.

– Тогда что?

– Охрану предупреди, что ли. Сама будь внимательнее. И художника своего береги. Мне не нравится молчание твоего отца. У него последний шанс по сути остался.

– Ты что-то выяснил? – насторожилась она.

– Да ничего пока определённого. Вроде, чисто всё. Это и подозрительно. Будь осторожна, малышка!

Глава 5.

Превращение в светского человека давалось Кириллу нелегко. Утомляло всё: и многочасовые «блуждания» по брендовым магазинам, и бесконечные примерки, и назойливое внимание молоденьких продавщиц, и постоянное «жужжание» консультанта, и салон красоты. О! Салон красоты… Даже и не предполагал до этого, что салон красоты может иметь какое-либо отношение к мужчине. Хорошо – причёска. Терпимо – маска для лица. Даже – маникюр. Но педикюр? Он же в обуви – кому какое дело! Останавливало одно: Алине точно труднее. И он терпел, снова соглашался с тем, что говорили ему консультант или Людмила, героически отрывал время от обустройства мастерской и от картин.

Сегодня его снова вызвали в салон, чтобы примерить костюмы из новой коллекции. Делая вид, что внимательно изучает показ на сцене, Кирилл погрузился в воспоминания.

…Он часто возвращался из художественной школы поздно. Осень, темно, проходные дворы. Кирилл знал, где собирались компании у них в районе, обычно старался обходить их. Но тем вечером хотелось побыстрее вернуться домой. И, понадеявшись на удачу, пошёл дворами. Надежды не оправдались. Местная компания, несмотря на прохладу, сидела во дворе и жаждала развлечений. И, конечно, Кирилл показался им хорошим объектом для интересного времяпрепровождения.

– Ты чё, болезный???? Ну-ка, покажь свои мазилки!

Кирилл перекривился от манеры разговора пацанов, что не улучшило их к нему отношения. Те завелись ещё больше, щедро пересыпая свою речь матом. Восьмиклассник, первый ученик на своём курсе художественной школы, сын писателя и учительницы сольфеджио, Кирилл органически не переносил ненормативную лексику и абсолютно терялся в подобных ситуациях. Это не первый случай. И не последний, наверное… Лишь бы эскизы не испортили. На них ушли последние краски из дорогущего набора акварели. Кирилл берёг их. Подолгу продумывал рисунки, чтобы не использовать материалы «зря». Да и бумага опять подорожала…

Пусть бьют. Синяки заживут, а вот на бумагу и краски денег взять негде.

– Отвянь от него, Герыч! Не тронь блаженного! Пусть дальше мазюкает… От него толку-то…

Одноклассник. Лёха.

Они не были дружны. Но Лёха Зацепин никогда не приставал ни к кому по мелочам. Да и в принципе – не приставал. Мало того, к нему прислушивались и старшеклассники. А девчонки постоянно глазки строили. И дело не во внешности. Была в нём какая-то основательность и надёжность. Кирилл даже взял его черты, когда надо было сделать карандашные рисунки богатырей. Кроме того, отец Лёхи поразительно чинил автомобили. Он мог прислушаться к мотору, закрыв глаза, а через минуту точно сказать – какие есть проблемы. И за пару часов их устранить. Если был трезв, конечно. Если отец уходил в запой, Лёха его подменял. Отцовского чутья он не имел, но тоже очень хорошо разбирался в любых механизмах. А ещё был знатным гонщиком в их районе – несмотря на возраст.

Вот и сейчас. Парни отстали от «блаженного художника», переключились на обсуждение последних гонок сезона. Кирилл тихонько отправился в свою сторону.

Но через несколько минут Лёха догнал его. Сначала просто шёл рядом, потом заговорил:

– Слушай, Кир! Я твоё творчество уважаю. Так не все могут. Но ты ж мужик – должен уметь за себя постоять!

Кирилл кивнул, что-то пробормотал про руки и отсутствие денег. Но Зацепин не отставал. Выслушал его бормотание, покивал. А через два дня притащил его в спортивный клуб, где занимался боксом. Директору позарез нужна была реклама новорожденного спортивного центра, а денег не было. Так, благодаря Лёхе, клуб обрёл художника и красочную рекламу, а Кирилл начал заниматься на тренажёрах и в спортзале. Тренера знали, что этот пацан «будущий Айвазовский» (работ Айвазовского многие из них в глаза не видели, но веяло от этой фразы чем-то «интеллигентным»), потому тренировали его с насмешками, но бережно. А иногда просили для своих девушек открытку «изобразить». Кирилл никому не отказывал, каждому создавал эксклюзив. И тренировался. Всё свободное от занятий и уроков время. Через год из астеничного подростка превратился в подкачанного юношу, знал, как дать сдачи при нападениях – или избежать их. Изменились не только фигура или походка, но даже взгляд и речь. И девушки в школе стали проявлять к нему внимание. Но Кирилл их не замечал… Его внимание, мечты и женские образы в картинах и набросках – всё было посвящено неразлучной подруге Лехи – Алине.

Лёха и Алина дружили. Вместе ремонтировали машины, ходили на гонки. Кирилл был при них. Они разбирали мотор, собирали разобранный Лёхиным отцом автомобиль – он сидел рядом, делая уроки или рисуя свои «картинки». Они со старшими пацанами смотрели гонки на заброшенном автодроме – он был с ними. На холоде рисовать не получалось. Но через день-два ребята приносили гонщикам карандашные зарисовки с «покатушек». Так и «блаженный» вошёл в узкий круг гонщиков, хотя самого его не увлекали ни автомобили, ни скорость. Но замкнутый круг по увлечениям создавал для него иллюзию семьи и свободы. А забота Алины, которую она проявляла мимоходом, согревала больше, чем знаки внимания всех вместе взятых школьниц.

Алина вообще выбивалась из их круга. Дочь весьма обеспеченных родителей никак не вписывалась в сообщество местной «шпаны». Но об этом никто не задумывался. Да, иногда вечерами она уходила вместе с родителями на «протокол», как Алина называла светские мероприятия, на которых вынуждена была присутствовать с родителями. Летом на месяц обязательно уезжала за границу. Но неизменно возвращалась в их компанию. Только на первом курсе вуза исчезла почти на год – ухаживала за умирающей матерью.

А потом Кирилл стал замечать, как меняются отношения Лёхи и Алины. Вся трансформация школьной дружбы в юношескую любовь происходила на его глазах. Он, как художник, подмечал детали и нюансы. Видел, как оба загораются в присутствии друг друга. Наблюдал, как преображается их подруга в прелестную девушку, как всё чаще она приобретает вид «снежной королевы» после смерти матери, как оттаивает рядом с Лёхой. Он без слов и намёков понял, что они стали близки, подмечал ласковые и бережные жесты по отношению друг к другу. И рисовал, рисовал, рисовал, выплёскивая тем самым свои чувства к девушке, которые теперь сам для себя называл “запретными”.

Лёха, в отличие от Алины и Кирилла, не пошёл в вуз. Чинил машины, участвовал в легальных и нелегальных гонках, зарабатывая немалые деньги, которые тратил на усовершенствование автомобилей и Алину. Тюльпаны в январе и арбуз на Новый год? Билет на эксклюзивный концерт? Не вопрос. Неважно, что и Алина в деньгах не нуждалась – это были жесты, знаки внимания, любовь…

– Кирилл Вадимович, – прервала его воспоминания консультант, – что вам больше понравилось? Алина Сергеевна оговорила основную гамму, мы продемонстрировали именно эти костюмы.

Да что такое-то! Казалось бы, он, художник, должен быть внимателен к одежде, к внешнему виду, к деталям. Но Кириллу это было искренне неинтересно. Да и не любил он терять время на выбор, к примеру, одного кашне из двадцати разных оттенков и фактур. Его и в Институте искусств всегда поддразнивали за “унылый” вид, смеялись, что к творческим личностям забрёл какой-то сумасшедший физик. Он никогда не обижался, считая, что каждому своё. Иногда думал, что, наверное, в этом виновато его безденежное детство.

Отец считал себя писателем, ежедневно уходил в городскую библиотеку и писал там – в тишине, которой не было в их коммунальной квартире. Официально он числился руководителем кружка “Юный литературовед”, в котором раз в неделю проводил занятия. Остальное время тратил на творчество. Иногда писал статьи для каких-то интеллектуально-рафинированных изданий. Иногда получал небольшие гонорары. Семью обеспечивала мама – учительница сольфеджио, бравшаяся за любую подработку. И Кирилл, с раннего детства видя, как тяжело ей приходится, старался никогда её дополнительно не обременять: безропотно носил то, что она покупала или ей отдавали, даже в подростковом возрасте не изменил этому. И очень быстро стал искать подработку сам. Но как её найти подростку? На строительство, в магазины грузчиком он пойти не мог – не хватало сил. Зато просьбы тренеров об “открыточках” к праздникам натолкнули на мысль сделать это источником дохода. Правда, не его натолкнули, а опять же Лёху. Тот и нашёл первых денежных заказчиков, потом договорился и с типографией, и с некоторыми магазинчиками. Небольшой доход, но постоянный. А уж перед праздниками – даже хороший. Кирилл смог понемногу помогать маме…

Так, детство детством. Сейчас-то у него есть почти безлимитная (в его понимании) карта, но желания шиковать, приодеться всё равно не возникало. Поэтому он беспомощно посмотрел на стилиста, которая участвовала в организации свадьбы. Та уже поняла, что за клиент ей достался, и достаточно резво отобрала несколько достойных, на её взгляд, нарядов для примерки. Потом остановились на нескольких: не только на свадьбу, но и на разные официальные мероприятия. Кирилл уже в нетерпении посматривал на часы. Скоро должна состояться встреча по субботнему мастер-классу, на который решила поехать с ним и Алина.

Мастер-классы проводить ему нравилось. Он любил ощущение, что помогает людям по-другому взглянуть на мир и на себя. Разглядывая получившиеся в результате наброски, картины или коллажи, радовался улыбками тех, кто приходил творить. Иногда работы людей, далёких от искусства, помогали ему увидеть свои образы или темы. А особенно, если это дети. Да, с ними сложнее. После детских мастер-классов усталость была в разы больше, но и вдохновение просто “накатывало”. Он даже подумывал устроиться в какой-нибудь дом детского творчества осенью, но подаренная Алиной мастерская скорректировала планы.

Для субботней встречи (а может, и воскресной – если организаторам понравятся его идеи) надо будет закупить материалы, продумать заготовки. Подбирать краски, бумагу, фактуры намного интереснее, чем выбирать цвет и структуру ткани галстука!

– Кирилл Вадимович! – воскликнула стилист, видя его нетерпеливое уже желание сбежать. – Но это же свадьба!! Самый важный день. Хочется, чтобы всё было гармонично, идеально, красиво. Вы художник. Я думала, наоборот, нам что-то креативное подскажете. А вы всё куда-то ускользаете. Разве так можно?

Всколыхнувшееся чувство вины уснуло, как только он вспомнил, с каким равнодушием к подготовке и к самой свадьбе относилась Алина. Конечно, эта свадьба для неё вынужденная, он – не Лёха. А в ней самой не было вообще никакой женской заинтересованности в тех же нарядах, оформлении. Она всё скинула на стилистов, свадебное и кейтеринговое агентства. Самой же ей было всё равно. Она готовила какой-то договор по передаче компании ей полностью, слышал, что собиралась через день после торжества уехать с ведущими специалистами на какую-то закрытую выставку по электронике…

Он мягко улыбнулся:

– Вы же в этом профессионал, а я так – любитель. И я, и Алина Сергеевна, мы полностью доверяем вашему вкусу и чувству прекрасного.

И сбежал.

Представитель поселкового совета, который и организовал мастер-класс для детей, очень впечатлился и загорелся идеями Кирилла. Вместо одного мастер-класса на мероприятии, они договорились о вечерней мастерской для взрослых и о благотворительном мастер-классе для слабослышащих детей, проживающих в интернате. Воодушевлённый, Кирилл больше часа в “Художнике” выбирал материалы, весь вечер рисовал трафареты и заготовки. И не выспался, конечно. Потому что выезжать пришлось рано – до посёлка было три часа езды.

Глава 6.

С самого утра Алину раздражало всё.

Она опять не спала ночью. Всё, как обычно в последние недели. Но, подумав о том, что выезжать рано и надо всё-таки отдохнуть – и ей, и сопровождению, – осталась дома. Пыталась работать – поняла, что не все материалы скопировала себе, не хватало важных таблиц. Оставила на завтра, написав Людмиле, чтобы всё скинула на ноут, который Алина брала в поездки.

И что делать? Алина редко вот так оставалась наедине с собой. Работа, “Виэла”, сейчас ещё тренировки на автодроме и в зале, выходы на мероприятия, подготовка к свадьбе, подготовка договора передачи… Она не специально загружала себя какими-то встречами, делами. Так получалось. Но ночи, когда она оставалась одна в квартире, где полгода они были счастливы с Алёшей, превращались в пытку. Помогали только ночные катания.

Алина походила по квартире. Решение переехать в другой дом было принято. И квартира куплена. И ремонт закончен. После свадьбы они с Кириллом будут жить там. Но это – после свадьбы, в другой жизни. А сейчас она даже вещи не собирала. Ей казалось, что как только она начнёт собираться, это окончательно отсечёт её от прошлого. Может, так оно и надо – по большому счёту. Однако решительный шаг она не делала. Перебирать вещи, одежду свою и Алёши, какие-то мелочи – это слишком больно и страшно. О нём напоминало всё. Каждый шаг по квартире, каждый взгляд по сторонам.

Время, нужно время… Но что сейчас-то делать? Она мучительно искала себе занятие, чтобы отвлечься от мыслей и воспоминаний. Бродила по квартире, как запертый в клетку зверь. Внезапно обратила внимание на модель старого парусника, стоявшую в гостиной на полке. Это было увлечение деда: пока он мог, собирал и клеил модели. Говорил, что это освобождает голову, приводит в чувство, помогает успокоиться. В детстве Алина часто сидела около него, когда он мастерил что-то, исподволь училась и запоминала.

Последние полтора года жизни дед болел. Понимал, что ему осталось немного. Приводил максимально в порядок дела в компании. А когда становилось совсем плохо, собирал модели. Начиная новую, он говорил: “Если не успею, собери ты…” Две закончил, а третью только начал – и умер. Коробку с деталями Алина забрала себе. Сейчас её и держала в руках. Корабль-призрак, Летучий Голландец… Для неё в этой легенде всегда было сложно понять: как капитан, отвечающий не только за себя, но и за корабль, за экипаж, мог неосторожным словом обречь всех на мучения? Легенда об ответственности за других – так считала Алина.

Она отнесла коробку, начатую работу и инструкцию в кабинет. Начала разбираться.

Звук будильника заставил очнуться. Плечи затекли, шея ныла. Глаза покраснели. Да, увлекательная работа, но сейчас надо собираться – быстро. И выглядеть надо не как пропойца после бурной ночи – с кроличьими глазками, посеревшим лицом, а “как положено леди”. Поездка-то “демонстративная” – будет сопровождать пресс-служба. Ещё и этот звонок Андрея Петровича…

После сосредоточенной мелкой работы тяжело было переключаться на бытовые действия. Да и бессонная ночь даром не прошла. Алина путалась в вещах, действиях. Не успела позавтракать. Не нашла удобных туфель. Пришлось под обувь менять наряд, сумку…

В результате вниз она уже спустилась напряжённая и несколько раздражённая. Большее, чем обычно, количество сопровождающих, пресс-служба и приглашённая журналистка, которая сразу принялась делать фотографии, попытавшись командовать всеми, настроение никак не исправили.

Кирилл тоже выглядел каким-то помятым. Тоже не спал ночь?

Алина сдерживалась с трудом. Только привычка не проявлять чувства на людях в этот раз очень помогала. Она хотела поехать одна в машине. Но поняла, что либо с журналисткой, либо с Кириллом. И выбрала последний вариант. Облегчённо выдохнула, когда закрывшаяся дверь, отрезала её от прессы. Кирилл слегка улыбнулся, увидев такую реакцию, а потом почти сразу задремал. Алина ещё какое-то время боролась с сонливостью – и тоже уснула…

Руки любимого перебирали волосы. Алёша был единственным, кому она позволяла гладить себя по волосам, перебирать их, трогать, заплетать в немыслимые причёски. С трудом всегда терпела парикмахеров и стилистов, не понимала разговоры женщин о том, что они расслабляются в парикмахерских. Для Алины это было высшей степенью доверия. И поэтому она тихо млела, прижавшись к жениху.

– Аля, давай обвенчаемся, – тихо предложил он.

– Ты готов к одному браку на всю жизнь? – улыбнулась она. – Я же мерзкая и вредная.

– Ты мягкая и ласковая. Просто об этом никто не догадывается. Но ты ушла от ответа. Это ты не готова быть со мной “пока смерть не разлучит нас”?

Алёша шутил, но голос был напряжённым – он ждал её ответа. Она повернулась к нему и мягко поцеловала:

– Я люблю тебя. И готова обвенчаться. Только без штампа о браке и свидетельства о заключении брака не венчают.

– Почему? Откуда ты знаешь?

– Однокурсница замуж выходила. Они вообще не хотели заключать гражданский брак, только обвенчаться, но батюшка сказал, что у нас в стране церковь отделена от государства, поэтому венчают только зарегистрированные пары.

Алёша задумался, всё так же скользя пальцами по её прядям.

– Жаль, – наконец произнёс он. – Мне бы хотелось стать твоим мужем в вечности раньше брака в загсе. Тем более, что наш светский брак кажется таким пафосным…

Мягкие объятия. Ласковые жесты. Улыбка. Волны, пронизывающее всю душу и словно укачивающие. Тепло родного человека…

Алина проснулась. На щеках высыхали слёзы, а она обнаружила себя почти в объятиях Кирилла. Они оба спали, но тряская дорога заставила их искать опоры в ком-то рядом: её голова лежала на его плече, а его рука – на её талии. Она осторожно высвободилась, поправила волосы, одежду, села прямо. Кирилл спал. Посмотрела в окно: ехать ещё минут сорок, пожалуй. Достала ноутбук и погрузилась в документы, которые не смогла изучить ночью. Свободным временем надо воспользоваться.

Для Алины поездка была рутинной: пока Кирилл увлечённо проводил мастер-класс, она общалась с местными представителями сельского муниципалитета, посетила интернат для слабослышащих. Хотя очень не любила показушные мероприятия. Всегда перед такими визитами всё “причёсывали” и “приглаживали”. Но, к её удивлению, здесь оказалось не так. Директор интерната, довольно молодая женщина (может быть, всего лишь лет на пять её старше), тоже не выглядела обрадованной её визитом. В скептическом взгляде так и читалось осуждение очередной рекламной акции за счёт детей. Вручив на камеру директору и нескольким детям подарки, Алина достаточно резко обратилась к журналистке: “Всё, протокольная съёмка закончена. Я хочу пообщаться без камеры и посторонних”. Журналистка попыталась возражать, но усиленная из-за разговора с Андреем Петровичем охрана оперативно проводила прессу на мастер-класс.

Оставшись вдвоём с директором, Алина предложила:

– Давайте пообщаемся по-человечески, Анна Дмитриевна. Я же вижу, как вы переживаете за интернат и за детей. Расскажите, чем реально я могу помочь? Не обязательно даже деньгами.

Молодая директор улыбнулась и повела Алину в комнату, смежную с кабинетом. Не показушный банкет, а самый обычный электрический чайник, чай в пакетиках и растворимый кофе, печенье из ближайшего супермаркета и слегка подсохшие сосиски в тесте – любимое лакомство в большинстве школьных столовых.

– Самая большая проблема – кадры, – вздохнула Анна Дмитриевна. – Как и везде. У нас ещё и с особенностями детки. Совсем не просто подобрать педагогов. Надбавка есть за специфику, но разве это решает вопрос кардинально? Всё равно – среднестатистическая бюджетная зарплата. Узкий круг общения детей. Не все могут, не все хотят с ними общаться. К глухим и слабослышащим относятся как к неразумным. А они просто иначе воспринимают мир. Я так рада, что Кирилл Вадимович у нас проведёт мастер-класс. Дети любят такое разнообразие. Год назад почти приезжала девушка – лепили из глины. Тоже радость была.

– Так в этом я могу посодействовать, наверное? – оживилась Алина. – В городе такое разнообразие всяких активностей! Рисуют, шьют, лепят, украшения делают, вяжут – да что душе угодно.

– Деньги, Алина Сергеевна. И дорога. Это же везти сюда надо, оплачивать.

– Вот как раз это я организую. Не проблема. Ведь не обязательно, чтобы они знали вашу азбуку жестов?

– Нет, конечно! Наши педагоги будут помогать. Как и Кириллу Вадимовичу завтра.

Обе женщины расставались довольные общением: директор надеждой на приезжих, Алина тем, что это реальная помощь детям.

День тёк спокойно, мероприятия шли по плану, но что-то мешало расслабиться. Какое-то напряжение.

Всё произошло на следующий день. Кирилл прощался с детьми, Алина ждала его. Детишки облепили обоих, резво двигали пальцами и руками. Воспитатели переводили, едва успевая за воспитанниками. За эти полтора дня Алина тоже освоила нехитрые слова жесты: “привет” (помахать открытой ладонью), “спасибо” (сжатая в кулак ладонь приложена ко лбу). Но больше говорили улыбки, прикосновения.

Попрощавшись с детьми и коллективом интерната, Алина и Кирилл двинулись к машинам, стоявшим на углу, – ехать домой. Когда они прошли почти половину расстояния, Кирилл обернулся – его окликнули – и сделал шаг назад. В этот момент что-то взрыхлило землю в том месте, где он стоял ещё секунду назад. Конечно, телохранители среагировали моментально, уложив и Алину, и Кирилла на землю, прикрыв собой. Пара выстрелов – и тишина. Часть охраны тут же бросилась в направлении выстрела, кто-то вызывал полицию, кто-то помогал подняться. Алина и прикрывший её Анатолий оказались невредимыми, ранили Валентина – того, кто повалил Кирилла. К счастью, пули прошли вскользь…

Пришлось задержаться.

Валентину оказывали помощь. Алину и Кирилла отвели в соседнее здание. Журналистка усиленно всё снимала, пыталась поговорить и с раненым, и с другими ребятами из сопровождения,и с полицией. В результате полиция изъяла фотоаппарат – изучить, вдруг что-то удалось снять важное. А Алина тихо попросила водителя увести куда-то девушку, напоить, накормить, выгулять – главное, чтобы подальше. В этот раз пресса утомила невероятно. И Алина пометила себе: переговорить с рекламщиками, чтобы эта девушка больше на их мероприятиях не работала.

Но всё это происходило слово в вате. Все чувства и мысли притупились. И без всякой полиции Алина понимала, что стреляли не в неё. Кому помешал Кирилл? Молодой художник, приехавший порисовать с детьми и взрослыми? ЧЕМ он может мешать? Только одним – женитьбой на ней. Озябшими враз и деревянными руками она достала телефон и набрала номер Андрея Петровича. Тот ответил моментально:

– Алина?

– Дядя Андрей, – почему-то прошептала она, и голос сорвался.

– Ты жива, – отрывисто констатировал он. – Кирилл?

– Жив…

– Остальные?

– Валентин ранен.

– Передай трубку Игорю.

Алина передала телефон Игорю Ивановичу – руководителю службы безопасности, тоже поехавшему с ними в этот раз. И больше ни во что не вслушивалась. Она хотела домой. Она хотела зарыться во что-нибудь, чтобы не видеть и не слышать ничего. Снова полиция, снова скорая… Опросы… Глаза затравленно метались. События накладывались одно на другое. Хотелось закричать, затопать ногами, как маленькому ребёнку.

Вдруг Алина почувствовала чьи-то руки на плечах. Кирилл. Немного бледнее обычного, но движения спокойны. Он развернул её и прижал к себе, прошептав:

– Я так испугался за тебя.

А она стояла в его объятиях неподвижно, замерев, не шевелясь, молча.

– Алина Сергеевна, – обратился к ней Анатолий, – поедемте домой. Андрей Петрович договорился с местными. Он сейчас сам приедет сюда. Некоторые останутся. Но вам можно ехать.

Она посмотрела так, словно не все слова понимала. Потом спросила:

– А Кирилл?

Анатолий замялся. Ему на помощь пришёл Кирилл:

– Я останусь, Алина. А ты езжай. Если всё затянется, завтра ещё с малышами в интернате порисую, – улыбнулся он, чтобы подбодрить её. – Пойдём к машине.

Она послушалась их. Кирилл укутал её в плед, который всегда лежал в машине, бережно усадил. Посмотрел на телохранителя – тот понимающе кивнул. В этот момент к ним приблизился медик с предложением помощи. Алина отказалась. Только попросила кого-нибудь принести что-нибудь горячее – её начало знобить.

И снова дорога. Алина, выпив кофе, свернулась на заднем сидении. Но сон не шёл. Она знала, кому выгодна смерть её жениха. И пусть в случившемся с Алёшей ни официальные органы, ни её люди не нашли криминала, то здесь… Для неё было всё ясно. Оставалось надеяться, что дядя Андрей найдёт доказательства.

За окном мелькал лес, дорога постоянно поворачивала. За окном было красиво. За окном был мир.

Но его Алина не видела. Перед глазами опять вставало прошлое.

…Завещание деда огласили на следующий день после похорон. Хотя Алина была тогда ещё только одиннадцатиклассницей, она уже разбиралась в документах – дед и учил последние полтора года. Завещание было и ожидаемым, и неожиданным. Главное – компания “Виэла”. Дед оставлял её внучке – Алине. Но с определёнными условиями. Во-первых, Алина должна была получить соответствующее высшее образование – техническое, юридическое или экономическое – на выбор. Во-вторых, она должна была параллельно работать в компании. Сначала – на должностях, не требующих образования, а с третьего курса принять участие в управлении. С получением диплома могла принять компанию полностью. Но. Вот тут и зазвучали весьма загадочные пункты. Управляющим, не генеральным директором, не владельцем (!), компании до этого момента оставался её отец. И именно он должен был передать компанию Алине не позднее двадцати пяти лет при соблюдении условий. Мало того, он мог поставить одно дополнительное условие для получения “Виэлы” полностью в её руки.

Странное завещание, если честно. Алина и тогда это ощущала, а уж теперь и вовсе недоумевала. У отца с тестем (дедом Алины) отношения были сложные. Дед в течение жизни неоднократно подчёркивал, что это его компания, что она – семейное дело, что перейдёт прямому наследнику – Алине, что зять может там только работать, но не владеть. И вдруг – оставляет его управляющим, почти генеральным директором. Почему не маме, Алина поняла быстро. Оказывается, уже в тот момент мама серьёзно болела. Но отцу? Алина, как и дед, не находила с ним общего языка. Да и тот не был заинтересован в дочери. Проще говоря – отец свою дочь не любил, завидовал ей и очень хотел получить “Виэлу” в свои руки. Но завещание его связывало. За два месяца до двадцатипятилетия дочери он воспользовался своим правом и поставил условие: Алина должна быть замужем к моменту передачи компании. И, чтобы “облегчить” ей поиски мужа, предложил на эту роль своего друга. Естественно, Алина отказалась и в тот же день подала заявление с Алёшей. Дата была назначена. Юристы готовили все документы.