Расплата за любовь бесплатное чтение

1.5 месяца назад

Назар

Расположившись на крыше двенадцатиэтажного здания, я ожидал, когда из дверей банка появится «медведь». Кандидат на пост губернатора – извращенец, любитель мужских попок и завсегдатай свингерских тусовок, упырь, покрывающий продажу за рубеж невинных девушек. Первосортное дерьмо и для меня честь избавить мир от этой гнили.

Я несу смерть, являясь ее предвестником.

Первоклассный киллер, такую репутацию я заслужил и лучше себя никого не знаю. Ни одного промаха, ни одной осечки, всегда точное попадание в цель. Пух и нет человека.

Я классифицирую жертв как животных, хотя эти сравнения оскорбительны для четвероногих. Единственное, что их роднит и те, и те – зверье, а я охотник и мой исписанный ежедневник тому свидетель, только мои цели ходят в людском обличии.

Чем больше преступлений за спиной объекта, тем крупнее зверь. Мощный медведь, имеющий огромное влияние и вес, обладающий кучей пороков, лишающий жизни ни в чем неповинных людей, проворная белка, сующая в чужие дупла любопытный нос ради шантажа и вымогательства, хитрый бесстыжий лис, проворачивающий махинации, доводящий доверчивых стариков до нищенской смерти на улице и другие – все это нелюди, которых я убрал и продолжу это делать, избавляя землю от черного отродья…

В животе заурчало.

– Тихо, брат, – сказал я и закинул в рот холодок. Язык обволокла мятная прохлада. Я бросил быстрый взгляд на часы. Пятнадцать минут седьмого. Обычно он выходит в шесть. Задерживается.

Покатав конфетку от щеки к щеке, я поправил очки и вновь вернул палец на спусковой крючок.

– Медвежонок, где ты, мразь?

Как только стеклянные двери разъехались и из них показался идущий вперевалочку косолапый, я ощутил вибрацию на бедре. Кто это? Так еще и в такой неподходящий момент.

Не время отвлекаться на звонок, пора сделать контрольный выстрел.

Четко отработанное до автоматизма действие и за пару секунд медведь повержен… Гори в аду!

Сбор оружия, отход с точки был сопровожден непрекращающейся вибрацией телефона. Да, что такое, кому я так сильно понадобился? Телефон дергается без остановки. Зараза.

Три, всего три человека знают этот номер. Отец, информатор и Фил… С первым и последним я не говорил уже много лет, а второй не должен был объявиться так быстро.

Во мне поселилось волнение, надеюсь с родителями все хорошо, и они живы, здоровы.

Уверенными шагами я прошел парк и перебежал проезжую часть, при этом смотря в оба глаза, нет ли за мной слежки. Мой наряд – спецодежда работяги. Не прикопаешься. И большая сумка с двойным дном, оттягивающая плечо, никогда не вызывает лишних вопросов. Расстегни мою котомку и увидишь груду грязных инструментов, рыться в которых желающих не найдется. Отличный прикид для прикрытия…

Сумка легла в багажник, и я запрыгнул в неприметный автомобиль. Пешей прогулке пришел конец. Телефон вновь оживился, но еще не пришло его время. На полпути из города я заехал в глухой, утопающий в зелени двор и остановился. Теперь можно перевести дыхание, переодеться и сменить машину. Расстегнув карман и выудив оттуда телефон, я немного напрягся.

Фил?

Что у него стряслось?

Я набрал ему спустя несколько часов, когда полностью убедился, что не оставил следов и за мной нет хвоста.

Устроившись в кресле, я затянулся, вдыхая горький шоколадный дым, и стал ждать, когда друг, голос которого столько времени не слышал, ответит. Теперь он долго не снимал. Я достал ежедневник и посмотрел, когда у меня следующий заказ.

– Назар, слава богу, ты перезвонил, – нервно произнес Фил, отвечая на вызов. – Как ты?

– Нормально, что у тебя стряслось? – я перешел сразу к делу. Если он решил меня побеспокоить, значит, дело-труба.

– Друг, мне нужна твоя помощь. Русай вернулся.

Я перестал моргать. Как так? Оттуда не возвращаются.

– Ты уверен?

– Для нас настают темные времена.

– Ты хочешь, чтобы я вернулся и помог?

– Нет, мы справимся сами.

– Тогда что?

– Сбереги жизнь моей жены и сына.

А друг жениться успел. Удивлен. Он всегда был очень разборчив. На шлюх время не терял.

– Не думал, что ты когда-нибудь решишься, поздравляю.

– Поможешь?

– Не нужно задавать глупых вопросов. Высылай явки-пароли.

– Спасибо, брат.

Я откинул голову назад. Жена, ребенок… Слабое место… Другу не позавидуешь, особенно сейчас. Зря он так подставился. Такие как мы должны быть одинокими, нам нельзя иметь семью.

Но если он решился, то значит, любит до безумия. Фил такой.

Сука, Русай. Что же ты никак не сдохнешь? Родственничек, блядь…

На телефон поступило сообщение. Открыв его, я стал ждать, когда загрузится снимок, присланный Филиппом.

Ну, кто же ты? Девушка, покорившая сердце друга.

Мельком взглянув на присланную фотографию, меня пробил озноб. Бочка ледяной воды показалась бы менее холодной. Состояние стало таким, словно меня тронул за плечо призрак, вернувшийся потребовать оплату старых долгов. Сигарета выпала из руки, и я потушил её голой стопой.

Мгновенно открылось слабое место не только друга, но и мое, в которое можно нанести удар. Беда пришла откуда не ждал.

Юля и мальчик так похожий на меня…

Я стал подсчитывать примерный возраст малыша.

С ума сойти. Это как так получилось?

Я задавил внезапно проклюнувшиеся чувства к ней, замел следы, лишь бы не подставлять под удар эту девчонку… Прошло четыре года и вот… Она жена моего друга… А его ребенок – след, который я оставил в ней…

Назар

Сидя в машине, загнанной от посторонних глаз, во внутренний дворик родительского дома, я слушал тихую музыку и поглядывал на часы, циферблат которых показывал половину третьего ночи. Сон не шел… Даже изнуряющий секс в парной не смог сморить, слишком много раздумий…

Что я здесь делаю? Совсем крышу от любви сорвало? Улетела, шурша шифером, да так, что не найти.

Моя довольная улыбка идиота тому подтверждение…

В это время я должен был быть уже в Москве, спать в старенькой квартире, служившей мне иногда временным пристанищем и продумывать план, как убрать Русая, чтобы отдать Юлю и Клима Филиппу. А что сделал я? Повернул на полпути и рванул сюда, чтобы начать все по новой…

Достав сигареты, я отметил, что в пачке осталось всего две штуки. Разошелся. Я курю редко, но за то время как Юля и Клим появились в моей жизни, стал поддаваться вредной привычке чаще. Слишком велико напряжение.

Чиркнув зажигалкой, я затянулся.

Вот зачем повернул, как решился? Мозги, через какое место вы вытекли?

Вместе с дымом изо рта вырвался смешок. Ясно из какого…

Еще утром я возомнил себя победителем над собственными чувствами. Был доволен тем, что оттолкнул женщину, которую люблю так, что она сбежала. Все шло по плану. Юля и Клим оказались под надежной защитой, какую рядом со мной им не обрести, ведь я сам мишень. Проследил, чтобы хвоста за ними не было и радовался тому, что никто не знает, куда делись мать и дитя. А сам, чтобы поскорее вычеркнуть их из своей жизни поехал на помощь Филу, считая, что чем быстрее они вернутся к нему, тем лучше. Я им не нужен, своим присутствием только привязываю к себе.

– Ну вот и все, я ухожу из твоей жизни, – напевал я, думая, что лучше пусть так – врозь, чем вместе. Ведь Юля – чужая жена и её ребенок хоть и от меня, но считает отцом другого мужчину, любит его… В этой семье я лишний и не собираюсь её разрушать.

Сомнения я гнал прочь. Говорил, что Юля и Клим не должны волновать меня…

Но сколько бы ни пытался себя уверить в этом, душу жгло так, что я готов был провалиться под землю, и чем дальше я отъезжал от Юли, тем хуже мне становилось…

А потом позвонил Филипп. Ну кто его просил играть на и без того расшатанных нервах?

– Здорово, брат. Как у вас там дела?

– Все хорошо, – не стану же я ему рассказывать о том, что на нас сегодня напали братцы-кролики Зарецкого, желая отомстить за смерть своего старшего. Филу об этом знать не надо. О происшествии я уже доложил, все подчистят и предоставят мне новый домик, а Юля пусть и дальше думает, что это были люди Русая, нечего расслабляться.

– Я… – замешкался Фил.

– Что?

– Я хочу поговорить с женой.

Одна невинная просьба подняла во мне смертоносную волну ревности, и друг в одно мгновение начал сильно бесить.

В этот момент я понял, что даже если бы Юля была сейчас рядом, а не за сотни километров, то я бы все равно не дал им пообщаться. Юля – моя женщина.

– Она спит, – пробубнил я, пытаясь справиться с агрессией.

– А сын?

– Клим тоже спит, – ответил сквозь зубы, а сам подумал: - Тебя не должно волновать, что делает Юля и мой мальчик, - это так и билось в висках. – Она тебя не любит, Юля желает меня. Ты только запись в паспорте. Ты им не нужен, – мысли вихрем закрутились в голове, и я даже забыл, что Филипп до сих пор на линии. Посмотрев на знак, с бешеной яростью в теле я доехал до поворота и свернул на развязку, ведущую обратно в сторону родительского дома. Вот и все…

– Почему они спят в это время? По режиму Клим уже должен проснуться после дневного сна.

– Фил, откуда мне знать? Я что и за режимом их должен следить?– интонация получилась слишком грубой.

– Извини, я итак на тебя много взвалил. Просто… Я соскучился по ним.

– Понимаю, – я сжал со скрипом руль. – Что с Русаем?

– В субботу все решится, мы убьем эту мразь и заживем как раньше. Ладно, наверно это хорошо, что они спят, не буду лишний раз беспокоить и расстраивать, напоминая о разлуке. Совсем скоро наша семья вновь воссоединится. Спасибо друг, что помогаешь, век буду обязан.

– В расчете.

– Ну бывай…

Я мчался к родным так быстро, как это позволяла дорога. Словно Филипп уже там и забирает мое. Нет. Воссоединение должно было случиться, но только не у друга, а у меня. А когда приехал, на пороге стояли мать и отец. Юля даже не вышла…

С чувством вины я пошел сдаваться.

Она растаяла… Быстро… В моих руках и объятиях. Я не достоин этого, знаю, но я постараюсь исправиться. Искупить.

А дружба… Я поступил подло, даже несмотря на то, что первый встретил Юлю. Мне следовало сразу сказать Филиппу, что я уже знаком с его женой, а мальчик, названный таким же именем, как и у меня – является моим родным сыном, но промолчал и согласился припрятать их.

Нам с другом предстоит непростой разговор…

Я вздохнул и, выйдя из машины, оставил дверь открытой, чтобы все так же фоном для моих мыслей служила музыка.

Разговор?

Я сплюнул.

Этим дело не закончится… Один из нас сдохнет…

Назар

До ушей донесся скрип от открывающейся двери. Неуверенный, осторожный, кто это?

Сначала я увидел растрепанные волосы, а после сонное личико Юлии. Она увидела мою машину и с облегчением вздохнула.

– Кого-то ищешь? – перетягивая на себя внимание, спросил я.

Юля вздрогнула, испугавшись и переступила порог дома.

– Назар…

– Решила, что уехал?

Она кивнула и потупила взгляд.

Я приблизился и подал Юле руку.

– Иди ко мне.

Она улыбнулась и, приняв мою ладонь, спустилась.

– Я встала попить, смотрю, а тебя нет на диване. Вот и решила, что ты опять пожалел о нас, – проговорила она, переходя на шепот. – И уехал в ночь.

– Не пожалел, – я заправил прядь волос за ее ушко. – Просто вышел покурить.

– Хорошо, – она обняла меня и опустила голову на грудь.

Юле не надо знать о переживаниях, переполняющих меня. Я слишком часто подводил её.

Обернув руки вокруг маленького, стройного тельца, я прикрыл глаза и, растворяясь в её теплоте, вспомнил еще один наш разговор с Филом, о котором не раз думал…

– Скотину завезли?

– Да каждой твари выделили жилище. Думаешь она справится?

– Я в этом даже не сомневаюсь. Таким, как Юля все нипочем. И коня на скаку остановит и в горящую избу войдет. Только… Тебе придется набраться терпения, у Юли непростой характер, боевой. С ней не будет легко. Строптивая. И, скорее всего, при первой встрече она захочет убить тебя.

– Даже так?

– Да, брат. Будь осторожен, при ней всегда ствол и пара ножей, которыми Юля ловко орудует. Это обязательный арсенал, без которого она не выходит из дома. Но если при ней нет оружия, это не значит, что она не может постоять за себя. Юля не моргнув глазом, мастерски бросится в атаку, применяя все техники, которые знает. Поэтому будь начеку и, конечно, я надеюсь, что ты не станешь вступать с ней в рукопашку. Не смей бить мою супругу.

– Что ты с бабой сделал?– удивленно спросил я, вспоминая кроткую, невинную девушку, с испуганным взглядом… Завораживающими стонами… Такой я запомнил её.

– Она не баба, поаккуратнее с выражениями.

– Извини.

Он вздохнул.

– Назар, когда я встретил Юлю, она чуть не вышибла мне мозги, угрожая, чтобы перестал следить за ней. Так, что до нашей встречи Юля уже была такой. Она не говорит, но мне кажется, на неё когда-то напали. Я, к сожалению, так и не смог добиться признания, что же с ней произошло. Но это точно является причиной такой воинственности. Поэтому она решила превратить себя в валькирию, чтобы иметь возможность постоять за себя. Клянусь, если бы я узнал, кто это был, сжег мразь.

Как это так? Юля не рассказала мужу про изнасилование?

– Может с таким арсеналом ей остаться дома? Будет охранять тебя, – я решил разрядить обстановку.

– Смешно.

– Ты не боишься отправлять её ко мне, не ревнуешь?

– Назар, я уверен в тебе, а еще больше в Юле. Она – женщина-лед. Я с трудом к ней подбираюсь, а на тебя она тем более не поведется. Так что я спокоен.

Фил, Фил, Фил! Она не лед, Юля – огонь. Только ты не стал для неё тем, с кем она разгорится.

Перед глазами снова возник её обнаженный образ. Мы в бане, Юля лежит на скамье, а я сижу на её бедрах и двигаюсь, упиваясь открывающимся для меня видом, не могу насытиться ее пьянящей сладостью.

Черт. Член стоит как у молодого. Мне мало.

Наклонившись, я взял Юлю за подбородок и приподнял её лицо так, чтобы мы столкнулись взглядами.

Рядом с ней мой разум отключается, мозги перестают думать и я хочу воплотить то, что есть в моих фантазиях.

Еще когда увидел её в первый раз, внутри будто все ожило.

Четыре года назад я не справился с желанием – взял Юлю, сорвав цветочек. Только в тот раз я не оставил ей выбора, а сейчас она не оставила выбора мне…

Наверно, мне надо было её отпустить, тогда бы мы не оказались в такой ситуации. Сказать: «Иди с миром», но нет же, дурак, потребовал расплату. Лишил её девственности, а еще возомнил себя романтиком. Сказалось долгое воздержание от общения с женским полом. Круглосуточный магазин выручил. Я захотел подарить ей именно лилии, цветы, которые любила моя безвременно ушедшая жена. Таисии всегда нравился их запах…

Мне не надо было этого делать, вот где я промахнулся. Бросил бы в лесу или в салоне ее машины, проснулась бы и уехала, а вместо этого я сначала провел с ней всю ночь, потом отвез ее сам домой, спать уложил, цветы принес так еще и послание написал.

Может я грибов обожрался в тот день, раз меня на романтику потянуло?

Нет, зацепила, просто зацепила. Тогда у меня три года бабы не было, не хотел. Считал, что любое мое желание станет предательством по отношению к Таисии, но Юля…

У нас с ней необыкновенное притяжение, которое с каждым днем все больше усиливалось.

Я много наблюдал за ней хотя боролся с собой, пытался этого не делать, сторонился, но ничего не получалось. Голова сама поворачивалась в сторону Юли. А когда я её видел, то меня мучало непреодолимое желание, с которым приходилось справляться под струями ледяного душа по несколько раз на дню, и я все равно не мог расслабиться… А на диване, когда она чуть не сделала мне минет, клянусь, хотел схватить её за уши и натянуть по самое горло, кончать так, чтобы изо рта и носа лилось нескончаемым потоком семя, а потом трахать, трахать, трахать, что я и сделал, когда напился.

Привезти алкоголь в домик было плохой идеей, но я думал – это, наоборот, поможет мне расслабиться, а не сорвет окончательно крышу, смешав прошлое и настоящее…

– О чем задумался?

– Любуюсь тобой, моя красавица.

Наклонившись, я коснулся её губ своими губами. Как же сладко. Не губы, а нектар.

Схватив Юлю за попку, я приподнял её так, чтобы она обвила вокруг моего пояса ноги и понес машину.

Хватит время терять, мне необходимо оказаться в ней.

Сев вместе с Юлей на переднее сиденье, я закрыл машину и отодвинул кресло назад, чтобы нам было удобнее.

– Клим, ты такой ненасытный.

– Привыкай, родная, с тобой я не могу по-другому.

Юля привстала и, приподняв сорочку, отодвинула трусики. Как это сексуально…

Я оголил член и провел по нему рукой. Камень, как есть камень. Что она делает со мной?

Наслаждаясь блеском глаз полных возбуждения, видом сосков, выпирающих через материю, частым неугомонным дыханием, вырывающимся сквозь манящие губы, я шлепнул по нежной коже ягодиц любимой и зарычал. Нет сил ждать.

В нетерпении я направил член в мокрое и насадил Юлю на себя, глотая её стон своим ртом. Скользнул резко, до приятного пощипывания оголяя головку.

Да, так… Еще… и еще…

Охеренное чувство брать её, не думая ни о чем, не сожалея, получая полный прилив вожделения и удовольствия. Именно так, кожа к коже, без резиновых преград…

Мои пальцы, впившиеся в её ягодицы, задали темп наезднице и руки поползли вверх, по гладкой коже талии. Добравшись до упругой груди, я сжал соски, но мне захотелось большего –  поцеловать и вкусить конфетки.

Скинув с Юлии сорочку к чертям собачьим, я впился в сладкие сосочки и увеличив темп, подаваясь тазом вверх, чтобы войти поглубже, начал брать любимую, опуская её на себя.

Ощущения острых коготков на своем теле еще больше распалили меня. Юля наклонилась и стала покрывать поцелуями мою шею, плечи, оставляя царапины от своих рук на груди и твердом прессе.

В машине нечем было дышать, окна запотели, а мы стремились к оргазму. Машина двигалась вместе с нами, в неуемном темпе. Наши тела стали липкими от пота. Юлины волосы от влаги покрылись кудрями, в которые входили то мои пальцы то её.

Нет, я никогда не откажусь от Юли, лишиться такого – преступление. То, что с нами происходит в момент близости подобно огненному торнадо. Мы кружим в воронке, сходя с ума от блаженства. Я люблю её, безумно… Страстную, пылкую, горячую настолько, что член внутри как раскаленный меч в кузнечном горниле.

– Назар, я все… все… кончаю…

В глазах потемнело и под пульсацию влагалища, я начал изливаться, наполняя мою девочку… Продолжая медленно целовать и гладить… касаться, чувствуя под своими губами и руками скользкую кожу.

– Открой окошко.

Нажав на кнопку, стекло опустилось наполовину и в салон проник легкий ветерок.

– Теперь можно, а то я боялся, мы разбудим весь дом.

Юля хихикнула, а потом осторожно произнесла:

– Назар, ты снова сделал это в меня. У тебя нет желания завести еще одного ребенка, так почему ведешь себя так безответственно?

Я знал – рано или поздно эта тема всплывет, и Юля упрекнет меня в том, что я хотел подсунуть ей таблетки.

Она так радовалась, что может забеременеть, и я тоже черт возьми был втайне счастлив… Но тогда я уверял себя – мы не будем вместе и не хотел, чтобы друг воспитывал еще и второго моего ребенка. Знаю, я поступил с Юлей ужасно и моя настойчивость… Я был на распутье…

Пальцы прочертили полоску вдоль позвоночника, и Юля задрожала.

– Я веду себя как животное. Наполняю тебя, ставлю свою метку, показывая, что ты принадлежишь мне. Так сложилось изначально, еще тогда четыре года назад, но мне потребовалось время, чтобы понять, почему я так поступаю. Да, сейчас не самый лучший период, чтобы беременеть, даже больше скажу, нам нельзя заводить ребенка, когда мы в такой опасности, но если так случилось, что в тебе зародилась новая жизнь, я буду безмерно рад и сделаю все, чтобы ни ты, ни дети не пострадали.

– Правда? – спросила она и положила ладони на мои щеки.

– Правда.

– Я люблю тебя.

– И я тебя…

Дверь снова скрипнула, и я перевел свой взгляд с красавицы на зеркало заднего вида. Отец вышел в майке и трениках, накинув на плечи кофту. Постоял прислушиваясь и заняв позицию на ступеньках, закурил.

– Юля, батя.

– Что? – она соскочила с меня и пока пересаживалась на соседнее сиденье попкой задела клаксон, огласив уже утреннюю тишину и раскрыв наше местонахождение. Юля спешно стала прикрываться сорочкой. – Боже, Назар, стыд какой.

Я нажал на кнопку и закрыл окно, но уже поздно, отец знает, что мы здесь.

– Одевайся спокойно, он стоит курит. Отец сейчас вернется в дом, ему хватит тактичности.

– Назар, он спустился, – пискнула Юля, поспешно поправляя одежду и смотря в зеркало.

– Не хватило. Тихо. Тссс.

Отец прошел мимо машины и остановившись, слегка обернулся.

– Блин, – Юля наклонилась и прикрыла рот рукой, а я положил руки на руль, а сверху опустил голову, продолжая поглядывать на отца. Попались.

Он посмотрел в сторону и лукаво улыбнувшись продолжил свой путь, скрывшись за дверью, ведущий на задний двор.

– Давай. Беги, распутница. Совратила меня еще и в родительском доме. Ай, яй, яй. Как не стыдно, – поцокал я, смотря, как Юля пытается покинуть машину. – А теперь сбегает.

– Клим, – удар по плечу заставил меня рассмеяться.

– Иди, иди, я скоро приду…

Юлия

Я наконец дождалась того прекрасного утра, когда просыпаешься с полной уверенностью в том, что все будет хорошо. Вроде и глаза еще закрыты, сон не до конца отпустил, а всё равно понимаешь – вот оно, твоё счастье. Назар принадлежит мне, а я ему…

И от этого я чувствую себя такой счастливой, что готова встать на ворчливую, протестующую скрипом пружин кровать, и начать прыгать до потолка как ребенок, осыпая себя перьями из подушки.

Пусть наяву я не могу так поступить, но кто запрещает мне сделать это в мечтах? Ребячество… Но в меня будто вдохнули новую жизнь. Я переполнена счастьем и любовью. Моя мечта сбылась и нет ничего прекраснее, чем-то, что человек, которого я безумно люблю, также сильно любит меня. А ведь вчера я еще думала, что все – никаких «нас» нет.

Закусив уголок одеяла, я вспомнила, то безумие, что произошло ночью и, пытаясь подавить визг, чтобы не разбудить сына, накрылась с головой. Мне кажется, я не переставала улыбаться даже во сне. Губы ноют, скулы немного побаливают… Хотя, возможно, это после того, как Назар был беспощаден в предбаннике.

Страстный, сексуальный – от этого мужчины у меня кружится голова. Напор, власть и сила источаемые им наполняют меня и дают тот импульс, снимающий предохранитель с ограничений и запретов. Внутри все оживает, перевоплощается. Я становлюсь иной и мне так нравятся эти изменения.

И он тоже другой, мой любимый. Игривый, обаятельный, с пикантной, самоуверенной улыбкой…

Ох, Назар, до чего же ты хорош… Как жаль, что мы не можем проснуться в одной постеле, и прежде чем покинуть ложе, заняться утренним сексом.

Тело покрылось гусиной кожей от предвкушения.

Пока не можем. Ммм, скоро, совсем скоро так и будет.

Настанет время и нам не придется спать в разных комнатах и скрывать чувства. Мы не будем таиться – станем парой, семьей.

Но для начала надо как-то подготовить сына к тому, что у его мамы появился другой мужчина, а у него папа и я ума не приложу, как это сделать. Он слишком привязан к Филиппу. Не зная и не понимая правды, Клим может решить, что я предательница. Разрушительница семьи. Когда-нибудь я все ему расскажу, конечно, без некоторых деталей знакомства с Назаром, поведую, кто его настоящий отец, и что только он является тем, кого я всегда любила, а сейчас Клим слишком мал, чтобы все это понять. Пока им с Назаром надо сблизиться, найти общие интересы и занятия, чтобы сын и думать забыл о Филиппе…

– Мам, – звонкий голосок наполнил тишину и вывел меня из раздумий. Клим откинул одеяло и, резко встав с постели, прокричал: – Папа приехал!

– Что? – я осмотрелась, но никого. На всякий случай я подбежала к окну, проверяя, вдруг поток фантазии вырвал меня из реальности настолько, что прозевала приезд автомобиля. Но нет, за окном всё также дремала умиротворенная улица, непотревоженная случайными прохожими и транспортом. Можно успокоиться, это всего лишь сон. – Сынок, нет, тебе это приснилось.

Сын нахмурил брови, надувая сонную мордашку, и в его глазах встали слезы. Маленький мой, он расстроен. Уголки губ задергались и на подбородке проступила ямочка, такая же, какая есть у Назара. Пытаясь сдержаться от плача, Клим спросил:

– А где он?

– Дома.

– Здесь? – он вновь с надеждой посмотрел на меня.

– Нет, милый, далеко, – я взяла его ладошки и поцеловав их, потянула сына к себе, но он не поддался и вырвал свои руки из моих.

– Но я точно помню, что он приехал за нами и привез мне вот такого большого динозавра, – руками он готов был обхватить необъятное, а глазки распахнулись до невероятных размеров.

– Это сон, папа не приехал, – снова повторила я, стараясь говорить мягко, ласково. Протянув руки, я ждала, что сын обнимет меня, но Клим заплакал и от досады прокричал мне в лицо:

– Ты врешь! Он приехал, как и обещал.

Сын топнул босой ножкой по половику и выбежал из комнаты.

– Клим, – я кинулась за ним, но, не успев добраться до выхода, услышала:

– Дядя Назар, ты здесь?

Я выглянула из-за шторки и увидела, как сын обнимает своего родного отца. Мое сердце стало успокаиваться. Сейчас он позабудет о Филиппе и перестанет переживать.

– Дружище, да, я приехал.

– А папа с тобой? – спросил Клим, не теряя веру в то, что Филипп где-то тут, а потом как бы в укор, повеселевшим голосом сказал, демонстрируя извилистые пути малолетней логики и умозаключений:  – Мама, а ты говоришь папа далеко. Если дядя Назар здесь, то и папа с ним приехал.

В глазах Назара появилась растерянность, но он быстро взял себя в руки.

– Нет, дружок, твой папа не приехал, я один вернулся.

Клим оторвался от него и сделав пару шагов назад, захныкал, потирая кулачками глаза.

Крах надежд, конец всему – вот, то отчаяние, что вырвалось вместе с детскими слезами. Как это горько.

Я подошла к нему и присев обняла, ощущая каждый всхлип и содрогание крохи.

– Не плачь, мой мальчик. Не плачь, – я стала целовать его щеки и гладить голову, лишь бы успокоить.

– Он меня больше не любит. Папа обманул.

– Милый, не говори так, – мое сердце зарыдало вместе с ним. Все оказалось труднее, чем я предполагала. Филипп уже и думать о нас забыл, а мой ребенок страдает. Я сама виновата в этой привязанности. Зачем я вышла замуж? Дурочка, глупая.

– Клим, если бы твой папа тебя не любил, то не стал бы звонить, – неожиданно за Филиппа вступился Назар.

– Что? – всхлипы стали реже.

– Да, папа позвонил, когда ты спал, и он передал, что очень скучает, просто пока не может приехать, слишком много работы.

– Надо было меня разбудить, я бы тоже хотел с ним поговорить. Позвони ему сейчас. У тебя же есть телефон. Я хочу сказать, как сильно его люблю, – Клим подался к Назару и мне пришлось его отпустить.

– Сынок…

– Юль, – Назар перебил меня, вынуждая замолчать.

Он не стал придумывать отговорки и небылицы, достав из кармана мобильный, Назар решил исполнить желание сына. Представляю, что в это время творилось в его душе, но он нажал на вызов и включил громкую связь. Клим взял телефон в руки и сев на вязанный круглый коврик стал ждать ответа, всматриваясь в экран.

Я взглянула на часы, время показывало без пяти восемь, Филипп как раз должен проснуться.

– Да, Назар, – ответил он бодро, даже немного запыхавшись. – Какие новости?

– Папа, это я, – проговорил Клим, немного оробев, будто переживая, что его могут оттолкнуть и подозрения о том, что его больше не любят, подтвердятся.

– Сынок, здравствуй, как я рад тебя слышать, – ласково поздоровался Филипп, явно не ожидая услышать Клима.

– Папочка, я скучаю. Хочу домой. Ты приедешь?

– Обязательно, сынок. Скоро, совсем скоро я за вами приеду, и мы будем вместе.

– Правда?

– Конечно, разве может быть иначе? Думаешь, ты один скучаешь? Нет. Мне тоже без вас плохо, родные мои, любимые.

Мы с Назаром переглянулись, и я увидела в его глазах озабоченность. Он постарался скрыть эмоции, только расширяющиеся ноздри и забитые в тугую нить губы, все равно сказали о звенящем в нём напряжении. Того и гляди лопнет та тонкая веревочка, которая удерживает его. Как бы этот разговор ничего не испортил между нами, не хочу, чтобы чувство вины снова проснулось в сердце Назара.

– Филипп… – на заднем фоне послышался противный голос его секретарши, и я вновь посмотрела на часы. Ого, вот оно как. А он тоже провел ночь не один. Не скрою, стало неприятно, но я ведь всегда знала, что он мне изменяет, так чему удивляться…

Его лживым словам, сказанным моему сыну.

Филипп не тоскует, не скучает, ему не дают это сделать. Назару не надо переживать, что его друг лишится семьи, он уже в процессе построения новой.

– Уйди, – прорычал он и через мгновение на той стороне звонка хлопнула дверь.

Злится, что попался. Ох, Даша, отшлепает теперь тебя хозяин. А ты только и рада будешь.

– Пап, ты на работе?

– Нет, только собираюсь, скоро выезжаю.

– Знаешь, что мне сегодня приснилось?

– Нет, расскажи.

– Мне приснилось, что ты подарил большого динозавра, – конечно, Клим начал рассказывать о своем, не пытаясь допытываться, что за женщина только что говорила и что она делает в такую рань в нашем доме.

– Ух ты. Да тебе приснился вещий сон.

– А что это?

– Это когда сновидение сбывается. Тебя и правда ждет дома большой динозавр.

– Я хочу посмотреть на него.

– Приедешь, увидишь. И это не единственный сюрприз, который я для тебя подготовил. У меня для вас с мамой очень много подарков.

Которые ты можешь вручить Даше, мне ничего от тебя не нужно…

– Я так люблю подарки.

– А я люблю вас. Сынок, дай маме трубку, хочу услышать её голос.

Довольный Клим подбежал ко мне и передал телефон. Я хочу многое сказать, но не желаю, чтобы сын услышал, как мы ругаемся, поэтому зашла в кабинет Владимира Александровича и прикрыла дверь.

– Да.

– Юля, любимая.

– Филипп, не надо так меня называть.

Он вздохнул.

– Знаю, виноват… В том, что ни о чем не предупредил, что заставил нервничать и переживать, что мы сейчас не вместе, но я сделал все, чтобы вы остались целы. Ваша безопасность выше всего. Не злись на меня. Прошу. Скоро все решится. Вы вернетесь. Все будет как прежде и вашей жизни ничто не будет угрожать. Прости меня, милая, я подвел вас, но стараюсь все исправить.

– Филипп, мы не вернемся.

– Знаю твой решительный характер и непоколебимость, но это не обсуждается даже. Поэтому не надо категоричности.

– Я больше не хочу тебя видеть. Ты убил нас. Мы мертвы для всех… и для тебя тоже.

– Юль, я не желаю ругаться, особенно в тот момент, когда за долгое время слышу твой голос. Пожалуйста. Мы со всем справимся. Все решим. Я люблю тебя, детка. Ты даже не представляешь, как нужна мне.

Для чего нужна? Не понимаю? Наш брак – фарс… И как Филипп может говорить мне о любви, распыляться в признаниях, когда мы только что стали свидетелями его измены. Это смешно. Достаточно терпеть этот цирк.

– А я люблю Назара, понятно? Не пытайся нас вернуть…

Юлия

Тишина в ответ, и только нервное дыхание чужого мне человека.

Присев на краешек стола, я провела рукой по распущенным волосам и прикрыла глаза, терпеливо гадая, что же он ответит на мои слова.

Долгий вдох, громкий выдох.

Не дождавшись упреков и обвинений, я почувствовала необходимость объясниться, сказать, что это не интрижка на стороне, а любовь, настоящая, полноценная, от которой перехватывает дух, бурлит кровь… Которая столько лет живет в моем сердце и ничто не может убить её… Даже статус замужней женщины. Но остановила сама себя. Почему я должна что-то объяснять?

Филипп встречает утро с посторонней женщиной, в нашем доме, в нашей спальне и заливает мне про какую-то любовь, про то, как скучает и ждет нас. Нет, не собираюсь оправдываться. Для него должно быть достаточно того, что я полюбила другого человека и больше не вернусь. Точка. На этом все. Конец отношениям, которые наверно итак были обречены.

Да и не привыкла я выворачивать перед Филиппом душу…

Дверь в кабинет открылась и в помещение зашел Назар. Он облокотился на книжный шкаф спиной и сложил руки на груди, в ожидании услышать, о чем мы говорим с мужем.

Пожалуйста, пусть слушает. Мне не жалко. Через мгновение он поймет, что я все взяла в свои руки и рассказала правду. Не знаю, как Назар отреагирует на это, но считаю, что поступила правильно. Зачем тянуть… Обманывать.

– Любишь его, значит? – яростно, но с присущей ему деловой манерой общения переспросил Филипп, наконец решив подать голос.

– Да, я люблю Назара, – все так же уверенно ответила я, смотря при этом на широко открывающиеся глаза мужчины, к которому меня переполняют чувства.

Назар в два шага преодолел расстояние и, остановившись около меня, потянулся к телефону, желая забрать трубку, только кто её отдаст? Я еще не договорила.

– Ты с ним трахалась? Говори! – проорал Филипп и мы с Назаром переглянулись. Меня аж передернуло от этого вопроса.

Трахались! Да так, что я до сих пор ощущаю тянущую боль между ног. Вот только это совсем не его забота, что и с кем я делаю. Пусть вспомнит о себе, как он развлекается на стороне, отправив нас подальше. Он не вправе задавать мне подобные вопросы.

– Юля, – кулак приземлился рядом со мной. Назар опустил голову, и вздутые вены украсили узором его руки. Казалось – только я спокойна, что не скажешь о двух мужчинах, которые не скрывали своей раздражительности, от моих действий.

– Не надо сцен ревности. Тебя это не касается, – продолжила я говорить с мужем, при этом внимательно смотря на то, как Назар недоволен моим решением открыться. – Человек, изменяющий жене, не имеет права, задавать подобные вопросы. Ты же там время зря не теряешь. Раньше я своим присутствием мешала любовниц в дом таскать, а теперь, после того как ты от нас избавился, можно и в нашу кровать приводить. Стол и диван на работе не настолько удобные, Филипп? – мне почему-то захотелось это произнести. И чтобы это услышал не только он, но и Назар. – Извини, что помешали вам развлекаться. Мы больше вас не побеспокоим своими звонками. Забудь обо мне и Климе. У нас с тобой разные пути, они всегда были такими…

– Постой! Что ты сказала? – взбешенный вскрик перерос в насмешливый. – Какие любовницы?

– Имей смелость признаться и не отрицать, или упадешь в моих глазах еще больше.

– Блять! Женщина, – раздался громкий хохот и мне пришлось убрать телефон подальше от уха, чтобы не оглохнуть. – В моей ладони горит кинжал, сумасшедшая ты… любовь моя. Ты представляешь, что я уже в мыслях держал отрезанную голову Назара в руке. Глупенькая. Девочка моя. Я в одно время взбешен, а в другое просто счастлив. Моя жена ревнует. Дождался. Значит, любишь, ты любишь меня.

– Ты не в себе.

– Будь спокойна милая, твое место в доме, и уж тем более в нашей спальне никто никогда не займет. Тебе не надо меня ревновать, я целиком и полностью твой. Мне никто не нужен. Ты единственная, кого я хочу, и только ты можешь утолить мой сексуальный голод. Твой муж верен тебе и всегда был. Юленька верь мне. Даша так рано у нас дома не из-за того, что я провел с ней ночь, – он заговорил со мной как с ребенком. – Мы сейчас выезжаем на объект, который я хочу снять, и она едет со мной, все так же исполняя свои рабочие обязанности. Ничего нового.

– Мне все равно. Я тебе свою позицию озвучила. Мы больше не вместе. Забудь меня.

Я отдала телефон Назару, а сама отошла к окну. Сейчас он сам все расскажет, а уж ему-то Филипп точно поверит. Пора все это прекратить. Если мы вместе, значит лишний должен отойти. Это честно, по отношению к нам троим. Зачем умалчивать и таиться. Мы взрослые люди. Даже если Филипп сейчас сказал правду, и он мне верен, в чем я очень сомневаюсь, это все равно ничего не меняет, я принадлежу другому мужчине и не оставлю его…

– Конечно, это неправда, – фраза, сказанная Назаром, заставила меня обернуться. Какого черта? – Мне не нужна твоя супруга, – словно гром среди ясного неба прозвучали слова, сказанные другу. – Не беспокойся… Да, она психует… Хорошо. Бывай, – он отключил вызов и убрал телефон в карман. – Ты рехнулась? Это надо было обсудить со мной.

– Быстро же ты передумал, – проговорила я, не желая находиться с Назаром в одном помещении. – Пошел ты!

Не успев схватиться за дверную ручку, я быстро была притянута к вздымающейся груди и на меня смотрели глаза полные гнева.

– Я не передумал, – он попытался поцеловать, но я отвернула голову.

– Не трогай меня, – я начала бить его по рукам, желая одного, чтобы он оставил меня в покое. Предатель. – Тебе надо было сказать – Да, это правда. И все! К чему продолжать спектакль. Пусти. Скажи честно, что просто испугался.

– Успокойся, красавица. Еще не время. У Филиппа сейчас итак дохера проблем и для решения ему нужна холодная голова. Если он сорвется в поисках нас, то подставит под угрозу не себя, а всех Климовцев, которые рассчитывают на своего капитана. Ты знаешь, кто твой муж?

– Главарь, – по слогам проговорила я.

– Отец сказал?

– Я своих информаторов не выдаю.

Назар вонзил пальцы в мои волосы и проведя языком по ушной раковине, произнес:

– Значит, ты должна понимать, какая на нем ответственность. Когда Филипп провернет операцию по устранению Русая, я поеду к другу и сам все расскажу. Не так, не через телефон, так не делается. Я поговорю с ним, с глазу на глаз…

Филипп

Скинув полотенце с бедер, я подошел к зеркалу и поиграл мышцами.

– Фил, Фил – красавчик. Довел жену.

От умиления я прикусил нижнюю губу и цокнул языком.

– Ревнует, – на небритых щеках проступили ямочки. Невозможно сдержать улыбку. – Я под впечатлением.

Значит, пока мы врозь, Юля надумывает себе то, чего нет, никогда не было и не может быть.

– Когда? Я хоть раз дал повод подумать о себе такое. Ни разу. Стол, диван, какие картины ты рисовала в своей голове, Юля?

Радость быстро сошла на нет и я ощутил вину. Возможно причина её отстраненности именно в этом? Она не доверяет мне, считает лживым, гулящим… Я не дал ей уверенность в наших отношениях. Твою мать! Почему я сразу об этом не подумал. Я же не знаю, по какой причине она не с отцом Клима, вдруг этот мужчина предал её, изменил, подорвал доверие и поэтому Юля решила, что и я такой. Судит меня по нему.

– Но я же не такой, любимая. О другой и думать не могу. Только ты есть для меня. Я в шоке. Почему ты не поговорила со мной. Не сказала, что на душе и в мыслях?

И только сейчас, когда далеко друг от друга, Юля не выдержала и высказала все. Дашино появление в нашей спальне и обращение ко мне, возможно, стали последней каплей в терпении супруги и её прорвало. Решила не только выговориться, но и поиграть на моих чувствах, неся полный бред про любовь с Назаром. Захотела сделать мне также больно…

Воображение уже такое нарисовало после её слов, что мне сразу вспомнился кошмар, как Назар беспощадно натягивает Юлю, а она стонет, нет, орет от удовольствия. А ведь её могут терзать такие же сны, где я с другими женщинами или с той же Дашей.

Бедная моя девочка, все это время твои мысли были наполнены тревогой, сомнениями, горечью.

Ощущаю себя идиотом, слепцом. Как я мог это не замечать.

Взяв кинжал, я убрал его в чехол и положил на полку.

– Я люблю Назара…

Мы так долго вместе, и я очень редко, будто по принуждению слышал от неё подобные слова, а тут они и месяца не провели в одном доме и говорит – Люблю. Бред. Нелепость. Этого не может быть. Хорошо хоть до этого допер. Дел не натворил.

Назар не смертник, он не станет портить многолетнюю дружбу ради мимолетного увлечения, да и не заинтересуется он чужой женщиной – моей женщиной.

А если так…

То не думая убью. Не посмотрю, что друг. Свое не отдам…

Время! Надо выезжать. Дел по горло, медлить нельзя, я все должен успеть.

Я оделся и, взяв портфель, вышел из нашей спальни.

Вчера до поздней ночи, художники и дизайнеры трудились над комнатой Клима, поэтому в первую очередь я заглянул туда, чтобы еще раз убедиться, все ли готово к его приезду.

Сын будет счастлив.

Вместо загадочного туманного леса, стены теперь украшают джунгли, среди которых гуляют динозавры. Мебель тоже поменяли на более взрослую, он уже большой мальчик, а значит, комната должна соответствовать его возрасту. Ну и конечно, огромное количество новых игрушек…

Разве я не лучший отец? Все для моего мальчика. Он будет в восторге. Открыв окошко, чтобы запах от новых вещей выветрился, я вышел из комнаты, но прежде чем спуститься вниз, заглянул еще в одну спальню. Раньше она служила гостевой, здесь часто ночевали родители Юли, но теперь она превратилась в комнату маленькой принцессы.

Не беда, если у нас родится мальчик, перекрасим, но пока здесь все готово к появлению девочки. Нашей дочки. Стены выкрашены в розовый цвет, белая мебель с резными вставками с замками и коронами, разные дамские предметы интерьера, все это делает комнату волшебной. Но лучшее в ней, это колыбелька, над которой крутится карусель.

Я мужчина. Но даже у меня вызывает это слезы умиления.

Может, я и забегаю вперед, но не смог себя остановить. Выбирая дизайн для Клима, я случайно открыл в каталоге страницу, где начинались спальни для девочек. Я сразу представил, как Юля, сидя в кресле-качалке, будет улыбаться, кормя нашу дочь грудью, и гладить её по головке, украшенной бантиком. Желание сделать ей ребенка одолело меня, ведь хочу большую крепкую счастливую семью. И Юля, увидев эту красоту, точно задумается о пополнении. Хватит предохраняться и слушать вечные отговорки, что она не готова иметь детей и ей достаточно Клима. Нам нужен еще один ребенок, общий, связывающий нас. Господи, помоги мне!

Чтобы задобрить супругу, я решил снять помещение для свадебного салона. Выбирал из нескольких, этот вариант думаю лучший. Юля оценит. Второму салону быть. Дизайн я оставлю на Юлю. У неё есть свое виденье, и ей лучше знать, что и как будет в салоне. Мое дело оплатить. Уверен, мой подарок порадует её. Я очень виноват. И это чувство не дает мне покоя. Я всегда хотел, чтобы моя семья была за мной как за каменной стеной, но не вышло. Подвел я их…

Надеюсь, видя, что я приготовил для родных, Юля поймет – мне некогда было крутить здесь романы, у меня были дела поважнее. Главное, чтобы не получилось, наоборот, будто я свои измены решил прикрыть подарками.

Да у меня и мысли не приходило, чтобы пойти с кем-то и потрахаться. Это вызывает чувство брезгливости и еще хуже – предательства. Трогать чужое тело, соприкасаться с ним… Нет, уж. Не понимаю, как мужики изменяют своим бабам. От одной мысли противно.

Спустившись вниз я заметил Дашу. Она сидела на диване и смотрела на меня. И тут не знаю, ругаться мне или промолчать, все-таки, если бы она не зашла в спальню, то я бы так и ходил в неведении, не думая о том, что моя супруга собственница и ревнует меня к этой девушке, представляя, что мы творим в её отсутствии.

– Филипп Георгиевич…

– Замолчи, – нет, все-таки это надо пресечь. – Если тебе было разрешено войти в мой дом, это не значит, что ты должна шляться по этажам и совать свой нос туда, куда не стоит. Хочешь, чтобы я решил, что ты шпионка и нейтрализовал тебя, – я навел на неё палец и, соприкоснувшись им со лбом, имитировал выстрел, заставляя секретаршу содрогнуться от страха. Я шучу, только пугаю. За Дашей ведется слежка и я точно знаю, что она предана фирме. – В следующий раз сиди в машине и жди меня. На пороге больше не появляйся.

– Извините. Я просто подумала, что возможно вам нужна моя помощь, – она потерла лоб и поднявшись, поправила сумочку на плече. – Вы так долго не спускались.

– В чем? Чтобы трусы надеть?

Она покраснела.

– Я хочу заботиться о вас, не только на работе. Может, вам нужна помощь по дому. Я хорошо готовлю.

– Даш, твоя навязчивость только отталкивает. Я не нуждаюсь в заботе, для этого у меня есть… – я замолчал.

– У вас есть кто-то?

– Это не твое дело, – подойдя к шкафу, я достал туфли и начал обуваться.

– Так странно.

– Что именно?

– Когда я устраивалась к вам, мама сказала, что секретарь – это плохая порочная должность и на работе придется демонстрировать не знания, а другие умения. Работать одним местом. Я еще так боялась этого. Но когда познакомилась с вами, то была не против таких отношений, только оказалось, что вам это не нужно. Может, я некрасивая?

Я закатил глаза. Зачем она это говорит? Никакой субординации.

– Вполне привлекательная, но не в красоте дело. Поехали, некогда мне вести подобные разговоры. Я же не подружка для успокоения.

– А я вам кое-что привезла.

– Что? – Даша передала мне бумажный пакет, и я открыл его. Внутри лежали посыпанные сахарной пудрой пончики в форме сердечек. – Ты серьезно? Насколько я помню, они должны быть круглые.

– Я со всей любовью готовила.

– Оно и видно, – я закрыл пакет и, положив его на стол, подтолкнул Дашу на выход. – Нам пора.

Сейчас оформим сделку, а позже, когда вернемся в офис, дам распоряжение, чтобы мне нашли другого секретаря – лесбиянку, бабульку или парня. Это будет правильное решение. Даша не поняла меня с первого раза, надо с ней прощаться. Она пришла не работать, а устраивать свою личную жизнь, причем очень навязчивым способом.

– Филипп Георгиевич, доброе утро.

– Здорово, Паша. Как сам?

– Хорошо, – он открыл для меня дверь, и я забрался в автомобиль, рядом со мной устроилась Даша.

Я положил на колени ноутбук, пока будем ехать поработаю. Утро, наверняка все пробки соберем.

Ворота отъехали и сначала двинулся автомобиль с охраной, дальше имение покинула моя машина, завершил наш кортеж еще один внедорожник, набитый ребятами.

Во второй половине дня загружают новый товар. Займут несколько складов. Надо быть наготове. С ребятами мы сотрудничаем не первый раз, но сейчас, следует быть крайне осторожными, друзья могут легко стать врагами… Любой может ударить в спину.

А после у нас сборы. Завтра важный день и нужно еще раз все обсудить. Заодно постреляем немного. Расслабимся.

Около уха зажужжал овод. Наверно залетел, когда садились. Я приоткрыл окно, чтобы выгнать насекомое. Гулкий звук мотоциклов заставил меня насторожиться. Это любимый транспорт Русая. Я нажал на блокировку дверей, а также окинул взглядом окна. Все закрыто.

Мы только выехали из нашего поселка. И нам предстоит дорога, ведущая к шоссе. Идеальное место для нападения. Машины разъедутся с трудом, а вот двухколесный транспорт то, что нужно. Надеюсь, мои подозрения не подтвердятся.

– Смирнов, слышу мотоциклы, – проговорил я и достал из кобуры пистолет.

– Парни, внимание. Будьте наготове, мотоциклы в это время и в этом месте…

– Понял.

– Филипп Георгиевич, что случилось? – прижимая к себе сумку, произнесла Дарья. Её лицо исказилось от страха, и я подумал, что если бы на Дашином месте оказалась Юля, та бы вперед меня достала пистолет и начала готовиться к атаке.

– Даша, ляг на пол и не высовывайся, – в ответ она только уставилась на меня, раскрыв свои подведенные черными стрелками глаза. – Быстро, – схватив за шею, я сам опустил девушку, прижимая её лицо к полу.

До шоссе оставалось несколько километров, когда мы увидели их – выстроившихся в шеренгу экипированных байкеров, оседлавших спортивные мотоциклы. Они стояли и газовали, создавая вокруг себя дымную атмосферу.

Пугают нас, хотят чтобы мы обгадились, еще до начала атаки. Представляю их довольные лица в этот момент, но и мы не лыком шиты. Посмотрим кто кого.

– По нашу душу голубчики. Давим тварей, остальных под огонь. Останавливаться нельзя, они облепят нас как мухи. Неизвестно чем гаденыши вооружены.

Они сорвались с места и двинулись на нас. Самоуверенность лилась через край. На ходу меняя строй, мотоциклисты словно циркачи начали вставать на одно колесо, подпрыгивать, стараясь впечатлить и навести на нас страх. Только мы пуганые и не такое видали, за плечами опыт погонь, перестрелок, многие выкарабкивались из такой жопы, из которой и пути обратного, как думали – нет.

Надеюсь, и на этот раз удача на нашей стороне.

Мотоциклы ехали на нас с обеих сторон – спереди и сзади. Численность приличная.

– Филипп Георгиевич, прошу не высовывайтесь. Мы сами справимся, – проговорил водитель. – Пригнитесь.

– Не указывай мне, сам знаю, что делать.

Раздались громкие звуки автоматной очереди и движущиеся на нас мотоциклисты, не успевшие уйти от огня, начали падать. Каких-то протаранила охрана и байки покатились с пригорка в лесной массив. Но это не юнцы без опыта, а наемные убийцы. Их достаточно много. И у этих парней одна цель – добраться до меня.

Обстрел велся из двух машин, но мотоциклисты не отступали. Окна покрылись паутинкой из разбитых стекол.

Достав «Лимонку» из кармана, я выдернул чеку и, приоткрыв окно, бросил гранату. Шум от взрыва немного оглушил, и я качнул головой, пытаясь сбросить глухоту. Пробравшихся сквозь дымку, я начал обстреливать.

– Филипп Георгиевич, закройте окно, вас могут ранить.

– Заткнись, Смирнов, – видя поворот, я проорал. – Вперед, только вперед. Надо выехать на шоссе. Там они отступят, – но машина покинула колонну и повернула. – Что ты делаешь? Я сказал гнать вперед.

– Мне нужно спасти вас.

– Поворачивай. Ты что творишь?

Я оглянулся, чтобы посмотреть, сколько за нами байкеров, но ни одного преследователя там не было. Машина резко затормозила и когда я взглянул на Смирнова, на меня был направлен пистолет с глушителем.

– Привет от Русая!

И раздался выстрел…

Юлия

Вот упрямец, вместо того чтобы сказать мне – спасибо, Назар решил погеройствовать, обсудить все с глазу на глаз, поступить по совести, запоров мое признание и выставив ревнивой женой. Поедет, поговорит. Зачем, если я уже все сказала? Немного искренности Назара и все бы было кончено, я наконец была бы свободна от вранья… До сих пор не верится, что он ушел в отказ.

Как бы ни оказалось, что это он не Филиппу дал отсрочку, а себе. Вдруг Назар сам не уверен, хочет ли быть со мной? Некая пауза для проверки чувств, когда получил свое и еще думает – как долго все продлится, как быстро надоест ему играть в папу с мамой.

Желание может угаснуть, а вместе с ним и одержимость человеком. Получается, что я вновь нахожусь в подвешенном состоянии. Меня опять лишили уверенности в том, что мы будем вместе. А он молчит, не говорит о дальнейших планах, будто и не думает о них. Может, и не думает…

Сколько же вопросов в голове, но я молчу, не спрашиваю, опасаясь услышать ответ. Вот это начало наших отношений – когда слово боишься вымолвить, переживая, что это может испортить все…

– Юля, попробуй кисель.

– Что? – я посмотрела на Елену Валерьевну, любезно придвинувшую мне чашку с розовой жидкостью, в которой плавали ягодки.

– Кисель. Желаешь?

– Спасибо, с удовольствием, – я подула, создавая густые волны, и отпила сладкий напиток.

– Вкусно? – хозяйка присмотрелась к выражению моего лица, как будто от ответа зависело, получит ли она высшую оценку в соревновании кулинаров.

– Да, очень, – облизнув липкие губы, я поставила чашку рядом с собой. Это и впрямь очень вкусно…

Для нас накрыли богатый стол, совершенно непохожий на заурядный завтрак.

Еще бы, сын вернулся. И мы… нежданные гости, но от которых не менее радостно. Поэтому, дабы не обидеть хозяйку, вставшую спозаранку, для того чтобы удивить нас своими блюдами, пришлось попробовать всего по чуть-чуть. Снятия проб хватило, чтобы сытость приятно опустилась на дно желудка и голод пропал.

– В облаках летаешь? – спросил Назар и, приобняв меня, коснулся ягодиц. Едва надавив подушечками пальцев, он оставил приятное тепло от своих рук и легкое волнение. Я занервничала, боясь, что остальные станут свидетелями его интимного жеста, но все спокойно сидели за столом и трапезничали. Неспешно, вдумчиво и основательно.

– Есть немного, – ответила я, приподнимая расслабленные уголки губ.

Он подмигнул и снова повернулся к столу, а мне только и осталось, что позавидовать его безмятежности. Назар вел себя так, будто его вообще ничего не беспокоит. Общался с родителями уплетая за обе щеки мамкины блюда, и даже смеялся. Может и мне отпустить проблемы, отключить голову. Наслаждаться мгновениями, когда мы все вместе, ловить моменты простого тихого счастья. Неизвестно, как долго продлится наша вынужденная и такая приятная, до дрожи в теле, деревенская ссылка, а может, мы осядем в этом доме… Ну а что? Как показала практика – я вполне пригодна к сельской жизни.

Распущу волосы, надену сарафан и побегу босой барыней по росе полевых трав, играя с Назаром в догонялки. Он настигнет меня у стога сена, где позже мы будем лежать в обнимку, стараясь надышаться друг другом, и думать, что мы правильно поступили, оставшись здесь.

Я улыбнулась, представляя такую картину, и взглянула на Клима. Он сидел у дедушки на коленях, и внимательно рассматривал, как тот чистит ему крутое яичко. Владимир Александрович затеял отправиться на вечернюю рыбалку, всем мужским составом, складывающимся из трех поколений, и рассказывал, какая рыба водится в здешних реках.

Сыну было по душе предложение дедушки, он уже загорелся идеей поплавать на лодке и поймать самую большую щуку, чтобы бабуля напекла потом вкуснейших котлет.  Я, без сомнений, отпущу его на рыбалку. Двое взрослых мужчин смогут позаботиться о нем. Для Клима это невероятное приключение детства, которое трудно повторить в городе, тем более в таком окружении…

Окунув блинчик в мед янтарного цвета, я вкусила сладость и, смотря на счастливые лица родителей Назара, сыночка и моего любимого мужчины, решила – да, надо жить по принципу – здесь и сейчас. Не заглядывать далеко вперед, есть время остановиться, выдохнуть. Побыть в гостях у таких радушных хозяев, пообщаться. Подумаю обо всем позже или может, Назар сам начнет разговор, о том, как нам быть дальше…

– У вас как, все хорошо? – осторожно спросила Елена Валерьевна, передавая мне вымытую тарелку, чтобы я вытерла и поставила посуду на полку.

– Не знаю, наверно хорошо.

– Трудно с ним? – она указала на Назара, который вместе с отцом и сыном достали удочки и крепили к ним поплавки, наставляя и передавая бесценный опыт подрастающему поколению.

– Очень, – нервно хохотнула я. – Но я не теряю надежду, что настанут времена, когда у нас все будет гладко. Одно то, что он оказался жив, для меня уже чудо, ведь я много лет думала, что отца Клима нет на этом свете.

– А мы хоть и знали, что он жив, но Клим все равно был словно… – она смахнула набежавшую слезу. – Сын не хотел общаться с нами, отгородился, выстроил стену, сквозь которую мы не могли пробиться. Не дай бог тебе как матери узнать, что я чувствовала. С каким камнем на сердце жила столько лет. Поэтому, то что ты для нас сделала… – она повернулась ко мне и обняла. – Спасибо, Юля, ты вернула его нам, – на мое плечо капнули слезинки. – Я буду молиться за вас, на коленях просить, чтобы все сложилось, и вы были счастливы. Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, дочка. Для меня ты как ангел, спустившийся с небес. Понимаю, почему сын полюбил тебя. Ты излучаешь свет, девочка моя.

От подобных слов невозможно не растрогаться. Я вытерла слезы и улыбнувшись, закрыла глаза.

– Спасибо вам, что так приняли нас. Впустили в свою жизнь. Я, правда, чувствую здесь себя как дома и ваша поддержка мне очень нужна, чтобы не сорваться в истерику, не сойти с ума, – прошептала я.

– Тогда раз здесь мы закончили, пойдем соберем яблок, и ты расскажешь, что тебя беспокоит. Посплетничаем немного.

– Хорошо.

Елена Валерьевна дала мне соломенную шляпу, с белой атласной ленточкой, обрамляющей тулию, и сама надела на голову похожий предмет гардероба. Мы подошли к зеркалу и я, последовав ее примеру, тоже примерила головной убор.

– Красавица, как тебе?

– Мне очень нравится.

– Я сама их сплела.

– Серьезно?

– Да, в деревне бывает скучновато, поэтому я овладела многими способами, как бороться с унынием. Дарю.

– Спасибо большое…

– Красуетесь? – Владимир Александрович подошел к супруге и обняв её со спины крепкими жилистыми руками, положил на плечо подбородок. – Куда собрались?

– Яблоки собирать.

– Дело хорошее. Что готовить будете?

– Пироги и компот.

– Одобряю. Только осторожнее, в саду могут быть пчелы.

– Мам, а вы куда? – Клим подбежал ко мне, и я подняла его на руки.

– Яблоки собирать. Пойдешь с нами?

– Нет, у нас есть дела повазнее. Мы на рыбалку собираемся!

– Одобряю, – повторила я в манере Владимира Александровича.

– Ну пошли, дочка…

Взяв ведро, мы направились в палисадник. Аромат спелых яблок донесся не сразу, в безветрии он притаился между отяжелевших от сочного груза шершавых ветвях, спрятался у корней в траве, среди упавших и кое-где начавших темнеть боками переспелых плодов. Но когда мы встали у подножия раскидистого ветвистого дерева, я смогла насладиться окутывающим сладковатым запахом.

Сорвав приглянувшеесе мне румяное яблочко, я вкусила сладкий плод и, повторяя за Еленой Валерьевной, начала собирать урожай в ведро.

– Расскажешь, что мучает тебя?

Я сжала губы. Как-то нехорошо жаловаться матери на её же сына, но мне очень хочется рассказать, что произошло в кабинете.

– Я призналась Филиппу, что люблю Назара, а ваш сын не подтвердил мои слова, – сказав это, я испытала облегчение. Мне нужен взгляд со стороны, неужели я правда поступила неправильно, думая только о себе. И в такой ситуации, в которую меня окунул Филипп, я должна еще думать о том, чтобы поступить по совести. Как по мне, достаточно того, что я вообще с ним заговорила после случившегося. – Он хочет поехать к Филиппу и только тогда поведать о нас.

Елена Валерьевна остановилась и опустила взгляд.

– Клима можно понять, с Филиппом их связывает многолетняя дружба. И поверь, сыну будет тяжело с ней распрощаться. Только… Как бы этот разговор не обернулся бедой.

– Думаете, они подерутся?

– Как бы они ни поубивали друг друга. Не знаю, насколько сильно Филипп любит тебя, но помня этого мальчика, могу предположить, что ты для него все.

– Сомневаюсь, – прошептала я.

– Тебе лучше знать, какие у вас сложились отношения, но даже если чувства не такие сильные, то это не значит, что он отдаст свое. Поэтому тоже считаю, что вариант с телефонным признанием наилучший в этой ситуации. Если Филипп захочет мести, а, скорее всего, так и будет, то не сможет вас найти. Зря Клим не сказал правду, – Елена Валерьевна сняла шляпу, и начала обмахивать ей покрасневшее лицо. – Юль, я попробую поговорить с сыном, но… не знаю, поможет ли это. После того как он вырос, Клим перестал меня слушать. Он опирается только на свое мнение, на которое очень тяжело повлиять.

– С этим трудно не согласиться.

– И как так получилось, что Клим и Филипп влюбились в одну девушку? – Елена Валерьевна вновь надела шляпу и наклонившись, подняла яблоко. Оглядев плод со всех сторон, она опустила его в ведро и вздыхая проговорила: – Судьба-злодейка, но значит, так предрешено, – да, иначе как судьбой это не назовешь, ведь получается, если бы я не познакомилась с Филом, то не встретила вновь Назара. – Ты знаешь, климовских ребят было много, и они все дружили, но у Филиппа и Клима была какая-то особая связь, как говорится – они были на одной волне. Мне всегда нравился этот мальчик. Как сейчас помню, придет к нам домой и всегда спрашивает – «Чем помочь»? – она усмехнулась. – Заботливый такой, вежливый, обходительный. Если бы я не знала, чем он и остальные ребята занимаются, то никогда бы не подумала, что Филипп как-то связан с криминалом. Положительный такой, – она подняла очередное яблоко. – Красивое и не сразу поймешь, что внутри… – ударив им об ствол, Елена Валерьевна разломила плод на несколько частей и показала изъеденную сердцевину. – Свиньям на корм.

– За все время, что мы вместе, у меня и подозрений не возникало, что Филипп, не тот, за кого себя выдает. Если бы я знала, какой он на самом деле, то не стала бы с ним связываться.

– Но ты теперь знаешь, что Назар, – она запнулась, подбирая слово, которым назвать сына, – киллер.

Да, вполне подходит для любящей матери – не убийца, не душегуб, а нейтральный «киллер».

– Знаю, он продемонстрировал свои умения, по подстреливанию жертв при нашей первой встрече и это не стало причиной, чтобы не влюбиться. Наверно я ненормальная.

– Ну тогда и я тоже. Когда узнала, чем Вова начал заниматься, сначала очень испугалась, но у меня даже и мысли не возникло бросить его.

– Вам не было страшно с ним жить?

– О нет. Как говорится, работа всегда оставалась за пределами дома. Он замечательный муж и хороший отец. Вова, конечно, винит себя за то, кем стал Клим, но тогда было лучшим решением научить его постоять за себя. Тяжелые были времена и только сильные могли выжить, а слабых нам оставалось хоронить и оплакивать. Славу богу мы вырвались и начали новую жизнь, только жаль, что Клим не захотел того же, а продолжил дело отца. Да и не он один, многие кто до сих пор в группировке – дети наших друзей, соседей. Все росли на моих глазах.

– А вы не знаете, чем Клим обязан Филиппу?

– У ребят большой счет. Они постоянно выручали друг друга, во всем поддерживали. Даже и вспоминать не хочу, из каких передряг эти парни выходили вместе. Но самое главное, что Филипп сделал для сына – это занял его место во главе группировки, хотя никогда не желал этого. Принял на себя огромную ответственность. Он – молодец. Взвалив на себя такой груз, он отлично справился с новой обязанностью, а это очень трудно. Здесь надо не только удержать вокруг себя людей, сделать так чтобы они тебя слушали, но и обеспечить безопасность, контроль, доход, поддержание мира с остальными влиятельными людьми. Можно сказать, надо быть дипломатом на минном поле. Эти качества были и у сына, только смерть Таисии надломила его, изменила взгляды на дальнейшее существование. И когда все зажили мирно, то он все равно не смог успокоиться, не захотел или не смог вести жизнь обыкновенного человека. Клим продолжил убивать, очищая мир от мракобесья. Цели у климовцев и у него стали разными, и ему легче было уйти, чем остаться. Но теперь, думаю, пришло то время, когда и сын может успокоиться, – Елена Валерьевна заговорила тише и оглянулась. Я тоже обернулась и заметила, что Назар стоит, положив руки на штакетник, и курит, разглядывая нас.

– Подслушиваешь? – спросила она.

– Веду наблюдение, – он подмигнул матери. – Не против, если я украду ненадолго твою помощницу?

– Она – твоя, – Елена Валерьевна расплылась в улыбке и откусив яблоко, продолжила работу.

– Моя, даже не сомневайся.

Я вышла из палисадника, радуясь его словам. Мне показалось милым то, что он так сказал.

Назар, взял меня за руку и повел к сарайчику, расположенному за баней, скрытому от любопытных взглядов.

– Закрой глаза, – я послушалась и прикрыла веки.

По скрипу я поняла, что Назар открыл дверь.

– Осторожно, порожек, – он завел меня внутрь, и звякнула щеколда. – Открывай.

– Ничего не видно, – в сарайчике стояла тьма, окон не было. – Надеюсь, здесь нет животных.

– Есть. Я! – Назар включил свет, и по обе стороны я заметила две кровати. На одну из которых так легко, с помощью небольшого толчка была опрокинута.

– Что это за место?

– Времянка и с сегодняшнего дня комнатка для нашего уединения.

Назар раздвинул мои ноги и устроившись поверх моего тела, начал страстно и безудержно целовать. Его губы оставляя на губах шоколадный вкус, быстро наполнили меня желанием. Рука добралась до резинки спортивных брюк и проникнув под неё, обвила пальцами пульсирующий член.

– Мы что займемся сексом днем? – спросила я, приподнимая бедра, чтобы соприкоснуться с горячей плотью, которую вытащила наружу.

– Это не займет много времени. С утра думаю об одном, как поскорее стянуть с тебя трусики, – он привстал и снял их вместе с брюками. – Иди на меня…

Сидя, прижимаясь друг к другу, мы двигались быстро, иногда замедляясь, чтобы немного оттянуть момент оргазма. Пик удовольствия приближался, и мы нарочно останавливались, наслаждаясь сладким томлением. Я чувствовала пульсации Назара внутри, готового разрядиться в любой момент, но ждущего меня. В очередной раз я уже не смогла сдержаться и, поддавшись сильнейшему напряжению, начала кончать, едва сдерживая стон. Оперевшись одной рукой на его колено, я выставила грудь, а голову откинула назад. Плавно, очень медленно бедра стали опускаться и подниматься, скользя по члену и стараясь как можно больше продлить блаженство… Свое и Назара, который, сощурив веки, кусал мои соски и наполнял нутро семенем…

Когда удовольствие отступило, оставляя после себя приятные ощущения, я легла на твердое мускулистое тело и прижалась к колючему подбородку щекой.

– Я заказал для тебя и Клима новые документы.

Ну вот, стоило просто немного подождать и не лезть с расспросами. Он сам знает, что делать.

– И кем я теперь буду? – водя пальчиком по волоскам на груди Назара, спросила я.

– Курочкиной Ниной Павловной.

Я ущипнула его за сосок.

– Ты что издеваешься?

– Не бей, помилуй, – засмеялся он.

– Правда, что ли? – неужели он серьезно?

– Шучу. Какая ты Курочкина? Будешь Бойцовой Ольгой Николаевной.

– Вот это мне нравится.

– Домик в Стамбуле уже ждет нас, пока поживем в Турции, а дальше сама выберешь, где осядем. Как только я вернусь из Москвы, мы улетаем…

Филипп

– Все! Жить будешь, – сказал Пинцет и, сделав последний стежок, отрезал черную нить. Еще одна памятная зарубка на теле. – Сейчас Катюша перевязку сделает, дождешься анализов и, если все нормально, можешь ехать.

– Спасибо, брат.

Пинцет снял перчатки и, бросив их в урну, подошел к раковине, чтобы вымыть руки, а Катя принялась за дело.

– Что делать будешь? – спросил он.

Я перевел разочарованный взгляд на окно. Бороться, даже несмотря на предательство, которое больно ударило по мне. И я не о простреленном бедре. Всегда трудно осознавать, что человек, так долго находившийся рядом, служивший тебе верой и правдой, с которым ты общался, которому безвозвратно дал денег на операцию сестры, может перейти на чужую сторону и захочет лишить жизни.

Прям хоть из дома не выходи… Верить никому нельзя. Каждый для меня потенциальный предатель.

– Жить…

– Правильно, командир, не отчаивайся. Понимаю, что сейчас творится в твоей душе и мне самому от этого тошно. Никогда бы не подумал о Смирнове как о крысе, просто пинцет какой-то, но истинные братья всегда с тобой. Их не переманить, не перекупить, они никогда не подставят тебе подножку. Все будет хорошо.

Я ухмыльнулся, услышав фирменное «пинцет» – слово-паразит в его речи, за которое он и получил свое прозвище. Хирург сказал правильные вещи и до последнего момента я тоже так думал про братство и про несокрушимость товарищества, только слабые места есть у каждого, можно если не купить, то надавить или запугать…

– Не надо меня успокаивать. Свои выводы я сделал.

Он громко выдохнул и вышел из кабинета, за ним последовала и медсестра. Я сел на кушетку и опустив рукав, начал его застегивать.

– Можно, – несмело спросила Дарья, показавшись из-за двери.

– Заходи.

– Как вы себя чувствуете?

– Жить буду… благодаря тебе…

Да, если бы она вовремя не среагировала и не ударила своей сумкой по руке Смирнова, он бы угодил мне прямо в лоб, а не в бедро.

При воспоминании рана дернулась, и я будто снова ощутил, как пуля порвала кожу. Тогда это единственное, что я почувствовал, не было времени отвлекаться на шок и боль. Ударив Смирнова рукояткой пистолета в висок и вывернув его руку, я отобрал ствол. А дальше никакой жалости одна ненависть.

Тонкая удавка легла на горло и потянув её на себя, я с предвкушением надвигающейся смерти стал наслаждаться видом брыкающегося и пытающегося хвататься за жизнь предателя.

Это были его последние попытки вдохнуть.

– Кто еще из наших на стороне Русая? Говори!

– Он тебя замочит, сука, – прохрипела падла, пытаясь засмеяться, но увы, ему не удалось это сделать. Сдохла крыса…

Всю дорогу, что мы добирались сюда, Дарья сидела белая как молоко. Я даже стал переживать, что она онемела от увиденного, но ничего – отошла. Стоит розовенькая и улыбается, посматривая на мою грудь и пресс, выглядывающие через расстегнутую рубашку. Рада видеть, что я сижу перед ней в полуголом виде – трусах и сорочке. Не удивлюсь, если она уже сочится влагой.

– Я не могла допустить, чтобы вас убили.

– Спасибо тебе, Дарья. Век не забуду. С меня подарок.

– Мне ничего не нужно, – произнесла она и опустила голову. Глаза забегали из сторон в сторону, показывая, что она все-таки на что-то рассчитывает.

Что же, я готов выслушать и исполнить ее хотелки. Шуба, путевка на курорт, машина.

– Говори что хочешь. Не стесняйся.

– Поцелуй, – выпалила она, а я приподнял брови от её желания.

Хорошо хоть не секс. Тьфу.

– Поцелуй, значит. Слишком маленькая цена за жизнь, тебе не кажется? – в ответ она покрутила головой. –  Это твой выбор. Ладно.

Я поднялся, превозмогая боль, прорезавшую ногу от бедра до пятки и, сделав шаг, приблизился к Даше. Она подарила мне возможность снова увидеть Юлю и сына, воссоединиться с семьей, защитить их… Заслужила.

Заправив выбившуюся прядь волос за ушко девушки, я провел по линии подбородка пальцем, выбивая своим движением волнительный вдох. Обожание в её глазах вызвало жалость. Не в этой, не в последующих жизнях, Даше не суждено стать моей. Ей надо выкинуть из головы эту влюбленность и понять, что я уже нашел ту единственную и мне никто кроме Юли не нужен.

Обернув руку вокруг тонкой талии, я притянул Дарью к себе, и она опустила веки. Губы раскрылись и за ровным рядом белых зубов показался маленький розовый язычок, пробежавший по пухлой мякоти, делая уста блестящими и влажными. Склонившись над девушкой, я отвел голову влево и коснулся её щеки в недолгом поцелуе.

– Спасибо еще раз, – прошептал я, добравшись до её уха, и выпрямился. Это максимум, что могу позволить себе в отношении другой женщины. Даше надо смириться с этим.

Я отошел, а она так и осталась стоять с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, губы которого стали сухими от частого дыхания. Плечи опустились, и Даша обняла себя.

– Не на такую награду я рассчитывала, – она открыла глаза, и я увидел слезы. – Но даже этот невинный поцелуй, ваше нахождение рядом, нежность… навсегда останутся в моей памяти.

Конечно, не на такую, голубушка. Знаю, что ты там себе нафантазировала. Думала, что из-за чувства благодарности, длительного воздержания я дрогну и не только поцелую, но и трахну прямо здесь, на кушетке, но нет.

Взяв сумочку, Даша, больше ничего не говоря, вышла из медицинского кабинета, оставляя меня одного. И как теперь её уволить? Своим поступком она обеспечила себе пожизненное место у нас…

Каблучки быстро застучали по коридорной плитке. Как только Даша покинет здание, её сразу примут и отвезут в безопасное место. Придется Дарье пару дней отсидеться в одной из наших квартир, на тот случай, если её поймают и заставят рассказать, убит ли я или жив.

О том, что я легко отделался, знают единицы, остальным пока эта информация недоступна. Среди наших поползли слухи, что меня убили. Пусть будет так. Интересно, как быстро об этом доложат Русаю. Сколько среди нас предателей?

Зазвонил телефон, и я перевел взгляд на брюки. Сквозь ткань просвечивался свет от экрана.

Новости с фронта.

Парням удалось уложить шестерых и задержать двух байкеров. Остальные, после того как моя машина скрылась за поворотом, немного потрепали бойцам нервы и, выполнив свои отвлекающие маневры, скрылись.

Из наших серьезно пострадал Крылов, пуля попала в шею и сейчас парнишка в реанимации, остальные легко отделались. И это не только заслуга бронированных автомобилей, ребятам специально сохранили жизни, чтобы позже, когда меня уберут, переманить на свою сторону. Об этом говорят следы от пуль на машине…

Потянувшись, я достал смартфон и ответил на вызов.

– Слушаю.

– У меня отличные новости, командир.

– Ну давай порадуй меня.

– Одним из байкеров, напавших на нас, оказался Чернов-младший. Помнишь его?

– Андрея сын?

– Да, он самый.

Андрей некоторое время входил в нашу группировку, но когда мы поняли, что он сливает информацию, хотели его нейтрализовать, но гад исчез.

– Так, дальше.

– А дальше, паренек не выдержал невыносимой тяжести бытия, еще бы, привязали яйца к машине и стали тихонько прибавлять газ… В общем, он назвал место, где предположительно скрывается Русай. Действуем сегодня?

Я хотел ответить – да, но, горячиться нельзя. Следует успокоиться. Надо дать Русаю уверенность, что со мной что-то случилось, и Климовцам сейчас не до него, у нас внутренний перестрой. А мы пока подготовимся. Пары дней хватит.

Ясен пень, завтра, на благотворительном вечере Русай все равно не появится, мой водитель был прекрасно осведомлен о планирующемся нападении и нас бы там ожидал провал. Но этот спектакль надо отыграть для того, чтобы усыпить бдительность. Операции по ликвидации Русая на Полянке быть, только мы задействуем наемников. Посветятся там и разойдутся. – Нет, у меня совсем другие планы, слушай…

Лежа на неудобной кровати в одной из штаб-квартир, я смотрел в потолок и никак не мог уснуть. А может, ну его все. Свалю отсюда и поеду к своей семье. Брошу все, пусть сами разбираются, делают что хотят. Пойду проторенной до меня дорожкой Назара. Пусть считают, что меня и впрямь убили…

Я привстал, морщась от боли и взяв бокал с виски, сделал глоток, чтобы прочистить мозги.

Нет, не могу, здесь такая жопа начнется… Когда я согласился занять место главного, то осознавал какая на мне ответственность и не могу все оставить, не сейчас, но после того как мы уберем Русая, я вернусь к этой мысли.

Юля как-то сказала, что они для меня не дороже земли принадлежащей группировке, но это не так. Если бы здесь была замешана только недвижимость…

Ладно. Надо сделать последний рывок и все будет кончено, а там посмотрим.

Взяв телефон, я набрал Назару. Надо рассказать о том, что планы изменились и ему придется побыть с моей семьей еще некоторое время. Неудобно, понимаю, но кому как не ему могу довериться? Заодно поведаю, что со мной сегодня произошло.

В тот же день, как отправил к Назару Юлю, я выслал ему письмо. Прощальное. Для моей супруги. На тот случай, если меня убьют, друг должен передать его ей. И если бы у Русая получилось пустить мне пулю в лоб, Юля в скором времени смогла бы прочесть пять страниц моей личной боли о том, что я очень сожалею и прошу прощения. Увидела бы строки о любви, которую я бы больше не смог ей подарить…Ужасно звучит начало – "Если ты читаешь это письмо, то меня уже нет в живых…" Дай Бог, ей никогда не придется увидеть прощальное послание…

– Фил? – ответил друг, как будто и впрямь разговаривал с ожившим мертвецом.

– Назар, планы изменились…

Я рассказал все, что сегодня произошло, но никак не ожидал, что после непродолжительной паузы, он ответит.

– Завтра к обеду жди меня…

Юлия

– Что-то я начинаю волноваться, – поправив сползающий с плеч платок, любезно накинутый Еленой Валерьевной, я поежилась и вздохнула.

Конец теплым летним ночам. Прохлада пришла вместе с сумерками, наступая по темнеющему небу. Временами поднимался пронизывающий ветер, дело шло к дождю. Не очень хорошая погода для рыбалки. Хоть я и одела Клима потеплее, но как бы он не замерз. И почему они так долго?

Я в очередной раз вгляделась в темноту. На улице стоял всего один тусклый фонарь едва разгоняющий сумрак и то только в конусе света под собой. Ничего толком не видно.

Двенадцатый час, а мальчиков еще нет. Надеюсь, у них там все хорошо.

– Да придут они сейчас. Волноваться надо нам, как бы они там всю реку не опустошили и не пришлось всю ночь чистить рыбу, – засмеялась Елена Валерьевна. – Увлеклись мужчины. Вон, смотри, не они?

Я пригляделась. Действительно, на темном фоне показались два силуэта, а где же еще один – маленький? Через несколько минут я обнаружила его на Назаре. Он держал Клима одной рукой, и голова сыночка покоилась на плече отца, а в другой руке он нес ведро с уловом. Удочки же подрагивали в крепких ладонях Владимира Александровича.

Завернув за забор из мелкого штакетника довольная рыболовецкая артель направилась к нам.

– Дамы, так поздно, а вы не спите, – хохотнул Владимир Александрович и, подойдя к супруге, поцеловал её в щеку. Назар тоже не стал смущаться. Перехватив Клима, он приблизился ко мне и коснулся губ своими губами.

– Волновалась? – спросил Назар.

– Очень.

Я оробела. Его нежность переворачивает мой мир с ног на голову и обратно.

Легкий поцелуй в лоб, и я приникла к Назару, растворяясь в этом волшебном моменте нашей близости и объединённости.

– Напрасно, – произнес он. – Клим столько рыбы поймал, нас с дедом обставил.

– Понравилось ему? – я пощупала руки и ноги сына. Теплые, значит, не заморозили малыша.

– Еще как. Сказал, что завтра снова пойдем. Он у нас замечательный мальчик, – благодарно проговорил Назар, наполняя меня еще большим восторгом, от нашего короткого общения. – Иди укладывай, а я пока отнесу рыбу на задний двор.

– Хорошо, – я взяла сына на руки и окинув еще раз лицо моего любимого мужчины нежным взглядом, понесла на заслуженный отдых главного труженика.

– Красивая пара, – за спиной прозвучали слова Владимира Александровича и с улыбкой на устах я внесла Клима в дом. Мне тоже так кажется…

Хорошо бы искупать сына и избавить от запаха речной воды и рыбы, но совсем не хочется нарушать его крепкий, сладкий сон. Пусть ребенок спит, завтра помою.

Уложив Клима, я вышла в прихожую и подошла к столу. На нем, накрытое крышкой, стояло ведро с горячей водой. Мы с Еленой Валерьевной, заранее нагрели его, чтобы мужчины после рыбалки могли обмыться.

Попробовав воду, я убедилась, что она еще достаточно горячая и взяв ведро, пошла на задний двор. Отнесу в баню, а после помогу маме Назара почистить рыбу.

– Ты чего тяжести таскаешь? Тебе еще рожать, – услышала я и оглянулась.

– Мне не трудно.

– Давай, давай, нечего надрываться. Я как раз в баню. Сам отнесу. Кстати, может, потрешь мне спинку? – спросил Назар с огоньком возбуждения украсившим его глаза, и я бы с удовольствием, но…

– Мне надо помочь Елене Валерьевне.

– Ладно, сам справлюсь, – он пожал плечами, делая раздосадованный вид. – Эх, тереть придется долго, как бы мозоль не заработать, но я буду думать о тебе, – он лукаво подмигнул. – Шучу.

– Ты только не обижайся.

– Да понимаю я все. Тебе хочется показать, что ты достойная невестка, а не ленивая жопа, – засмеялся он и понес ведро. Я последовала за ним.

– Какая же я невестка? Мне предложение не поступало.

– А вот потерла бы мне спинку, может и поступило бы, – снова пошутил Назар и мы вышли за задний двор, где Елена Валерьевна уже вовсю начищала рыбу и складывала её в большой эмалированный таз, а Владимир Александрович, подвешивал удочки к крыше, насвистывая какую-то песню. – Ладно, я мыться.

– Иди, – я направилась к Елене Валерьевне. – Давайте я вам помогу.

– Хорошо, дочка…

Отец Назара не приукрасил результат, как это обычно водится у рыбаков.

Рыбы в местной реке оказалось действительно очень много и про каждую новую, которая попадала в мои руки, Елена Валерьевна рассказывала, а также показывала, как правильно её чистить.

Мне нравится находиться в обществе этой женщины. Заметно, что она человек очень добрый, без какой-либо злобы внутри. Добродушная, ласковая. Я уже полюбила её и Владимира Александровича тоже.

Складывается впечатление, будто мы знакомы с ними не пару дней, а целую жизнь. Приятные люди, от которых приобретаешь спокойствие и легкость, необходимые мне на таком сложном жизненном этапе…

Дверь в баню скрипнула и показался Назар с закинутым на плечи полотенцем и мокрыми, поблескивающими в свете фонаря волосами. Нож в моих руках застыл, и я залюбовалась, чувствуя, как от такого вида в теле появляется жар.

– С легким паром, сынок.

– Спасибо, мам.

– Ты чего не оделся? Простынешь. Холодно сегодня.

– Не чувствую, мне жарко, – ответил он окидывая мое тело своим пробирающим до мурашек не хуже ветра взглядом.

Проходя мимо нас, Назар замедлился и ущипнул меня за попку.

– Жду тебя на нашем месте, – прошептал он на ухо и громко добавил: – Всем спокойной ночи.

Какая после таких заигрываний и намеков может быть спокойная ночь?