Дачные ромашки и миллионер в придачу бесплатное чтение

Глава 1

Бабу Дусю не видела пару лет. А тут заболела старушка, я единственная из внуков поехала ухаживать. Вот тебе и родственники. Деньгами-то мы всегда скидывались и помогали, а вот времени уважить бабулю не находили.

Прожила в её дачном домике с ней месяц, а потом увезла в городскую больницу. Там она и померла. Я горевала. Злилась на себя. Ну, как я так могла с бабушкой своей? Неужто работа настолько важна была, что я за эти несчастные тридцать километров не могла приехать на выходные и посидеть с ней? Или с огородом помочь?

Нет.… Вся помощь заканчивалась на звонках три раза в неделю, скидывании денег на карту и найме пареньков огород перекопать.

Сижу, как пришибленная у нотариуса и слушаю, что бабуля оставила мне свой дачный участок и письмо.

– Простите, а когда она успела завещание составить?

– Ещё год назад, – поясняет женщина, после того как смотрит дату составления документа.

– Вот это да… – выдыхаю. – Не знала, что бабушка думала о таких вещах. А письмо?

– В прошлом месяце.

– Ещё и скрытная, – опешиваю.

Я ж в это время жила у неё. Когда она провернула всё? Почему я не заметила? Почему родителям дачу не оставила? Квартира и так их уже давно. Зачем мне участок? Я ж, кроме как полить огород да выдрать всю морковку, вместо сорняков, и сделать на земле ничего не могу…

Завершаю все дела у нотариуса, забираю документы и домой. Наливаю кофе, сажусь за стол в своей маленькой кухоньке и вскрываю письмо, написано неразборчиво, слабой рукой:

«Дорогая Таля, любимая моя внученька, солнышко моё, знаю, ты винишь себя за то, что мы долго не виделись. Не надо. Твоей вины в этом нем. Так сложилось.

Ты у нас чувствительная девочка. После смерти деда совсем поникла. Вся в работу ушла. Запустила себя. Знаю, вы были очень близки, но про себя забывать не надо.

Когда ты приехала ко мне, чтобы помогать, я убедилась, что ты вымотана. Тебе не хватает места, где ты сможешь отдохнуть от городской суеты.

Я ещё много лет назад решила отдать тебе дачу. А сейчас ясно вижу, насколько ты нуждаешься в таком месте.

С любовью, баба Дуся.

Найди своё счастье. А ромашки за теплицей не трожь. Это наши с дедом цветы. Да ты и сама знаешь».

Сижу, как пришибленная, реву.

Но.

Беру себя в руки. Это желание бабули, и она полностью права – мне нужно сбежать из тухлого города, подальше от суеты и родни. Главное от них.

Кстати, а вот и мама:

– Алло, – нехотя отвечаю на звонок.

– Здравствуй, Наташенька, – звучит поникший мамин голос. – Как у тебя дела? Ты решила, что с дачей делать будешь?

– Привет, – шиплю, ненавижу, когда Наташенькой называют, мне тридцать один! Я уже не ребёнок. – Нет, не решила. А должна? Оформление документов затянется до лета.

– Ну, хорошо, – говорит мама. – Мы тут с папой подумали, может, Восьмое марта у нас отметим? Все соберутся. Посидим, баб Дусю помянем…

– Во сколько? – нехотя спрашиваю.

– К обеду. Часа в два.

– Ок, приеду.

Падаю на кровать и морально готовлюсь к ненавистной поездке к родителям. Завтра будет тяжёлый день. Так что просто ложусь спать уже в семь вечера. Хочу сдохнуть.

Просыпаюсь в пять утра и сразу в душ иду – мои длиннющие волосы – пока помоешь и высушишь, полдня потратить можно. Я ж не собиралась никуда, а теперь надо в магазин успеть: цветы, подарки, открытки и прочую никому не нужную праздничную атрибутику взять.

Ближайший гипермаркет радует кучей дебильных коробочек по типу: гель для душа, скраб для тела, мыло. Тут же и тюльпаны продаются.

Беру пять разных комплектов со всякой всячиной и пять букетов по семь жухлых цветочков, бутылку белого сухого и здоровую шоколадку «Алёнка», вдруг Леночку с собой возьму. Единственный невинный и чистый человек в нашем гадюшнике, и то, только потому, что ей всего пять.

Звоню в дверь. Мама открывает. Вся нарядная, даже фартук праздничный нацепила. Сгружаю с порога ей все пакеты и захожу внутрь:

– А ты чего в джинсах? Платье бы надела! Даже не накрасилась. У нас же гости, – причитает она, хмуро разглядывая мой образ.

– Мам, – твёрдо говорю. – Я приехала с вами повидаться, а не женихов кадрить.

– Привет, – в проёме появляется страшный сосед родителей.

Осматриваю его и прям не сдерживаю своего отвращения. Что? Опять? Мама в свахи заделалась. Достала уже. На каждую семейную посиделку находит претендента на мою руку и сердце. И что примечательно, чем дольше ищет, тем страшнее кандидаты. Где она их отыскивает?

– Здравствуй, – проявляю воспитанность и не более.

Захожу в зал. Стол накрыт. Все уже тут. Ну, хоть малышку Лену привезли. Она, завидев меня, срывается с рук отца (мой брательник старший) и несётся с диким воплем:

– Тётя Таля приехала! – падает в мои объятия и смачно целует в щеку.

– Привет, солнышко, – обнимаю рыжее чудо. – А у меня для тебя особый подарок, – шепчу ей на ухо и лезу в сумочку.

– «Алёнку» привезла? – загораются голубые глазки девочки, а губки складываются бантиком, – обожаю Леночку, безумно на меня похожа и внешне и по характеру.

– Уже подсмотрела? – улыбаюсь.

– Ага, – кивает, доставая нос из моей сумки в ожидании своей шоколадки. – Спасибо, – снова целует.

Подхватываю её, и мы падаем за стол. Болтаем, пока нас не прерывает сестрица моя старшая.

– Что с дачей решила? – прямолинейно спрашивает.

– Ничего, – бурчу. – А должна что-то конкретное? – поглядываю с прищуром.

– Как-то нечестно получается. Чего это всё тебе досталось?

– Может, это потому что всем остальным просто всю жизнь помогали? – ехидничаю. Баба Дуся всю пенсию спустила на твоё образование.

– И что в этом такого? – возмущается Машка. – У меня просто конкуренция в институте выше была, чем у тебя! Вот я и не смогла на бюджет пройти.

– Ага…

Соглашаюсь, а у самой щеки наливаются румянцем. Злиться начинаю. Я пахала, как лошадь, чтобы на бюджет залезть. Подрабатывала, чтобы денег не просить у родителей. А Машка? А она, обнаглевшая рожа, с двойки на тройку, вечно несчастной прикидывалась, да и сейчас прикидывается. Всё ей и для неё…

Достала!

Она там снова причитает, а я демонстративно не слушаю, с племяшкой в другую комнату играть ухожу. Мама за мной бежит, шипит, шёпотом ругается, что не поймёт, в кого я такая невоспитанная.

– В семье не без урода, – бурчу и топаю за стол, где ждёт меня принц – мечта девиц, без глаз и мозгов.

Сидим, парень строит мне глазки свои поросячьи. Бесит, урод. Настроение совсем портится, когда он номерами предлагает обменяться. Тактично отшиваю, но он не прошибаем, дальше клеится.

– Пап! – решаю внаглую не обращать на него внимания. – Ты можешь со мной на дачу съездить? Хочу посмотреть что там.

– Может, ближе к лету? Что сейчас там делать? – лениво говорит отец.

Вздыхаю. Соглашаюсь. А сама откланиваюсь и домой собираюсь. Да как я вообще в этой семье родилась? Может, я приёмная? Или в роддоме перепутали? Если бы не огненно-рыжие волосы и куча веснушек у всей семьи, анализы бы на родство сдавать пошла.

– Я провожу, – подрывается сосед.

– Квартира моих родителей, – припечатываю его взглядом к табуретке, на которой он сидит. – Я точно знаю, где здесь выход.

Тупой… ой, тупой. Расплывается в улыбке и всё равно топает следом.

– Наташ, – ловит около двери и тянет мне пуховик. – Ты ж знаешь, что нравишься мне, – улыбается, – давай сходим куда-нибудь вместе.

– Слушай, Слав, – косо смотрю на молодого человека, – пойми меня правильно, я не создана для отношений, семьи и всей этой хрени. Не хочу. Ни мужа, ни детей, ни всей этой розово-блевотной романтики.

– Да, я в курсе. Твоя мама рассказала про твой болезненный разрыв с женихом…

Чую брови мои на месте не сидят. С лица линяют. Совсем, что ли? Зыркаю на недоженишка и хлопаю дверью перед его носом, ничего не сказав.

Иду в машину и пинаю ледышки, которые дворник отколол, чистя дорожку у подъезда, но не убрал. Носок на сапоге оббиваю. Злюсь вдвойне.

Какое им дело, что у меня в жизни творится? А мама с этими замашками свахи совсем из ума выжила. Готова меня под каждого подложить, как мы с Захаром расстались. Это она ещё не в курсе об истинной причине нашего разрыва. А то вообще бы умерла.

Залезаю в свой старенький «Патрол» и завожу. Греется, тарахтит, на СТО бы заехать. Движок глянуть, не нравится мне этот звук, да подвеску после зимы, масло менять пора. Дел вагон. Когда на дачу-то ехать со всеми этими проблемами?

А вот прямо сейчас и поеду! Всё! Решила!

Ключи с собой. На заправку по пути заскочу. Времени только четвёртый час, сегодня праздник, все бухают и дороги пустые. Домчу быстро.

Выжимаю сцепление, включаю первую передачу и трогаю с места. Через двадцать минут уже выезжаю на трассу, еду спокойно – гололёд никто не отменял. Температура скачет в начале марта знатно. Стоит быть аккуратной.

Доезжаю за час. Вот и что я раньше не ездила? Открываю ворота и заруливаю в сообщество дачное. Домик бабули на самой окраине. Дальше только пустые участки на пару гектар, никто никак не купит. Что-то там не так то ли с землёй, то ли с документами. Да и цены кусаются.

Выхожу из машины и топаю ворота во двор открывать. Темнеет уже, в сумерках этих и под снегом не видно, да и забыла, что прямо перед воротами яма. Благополучно подворачиваю левую ногу. Маты летят. Больно. Слёзы хлынули. Да как я домой поеду? У меня ж механическая коробка, чем сцепление выжимать буду?

Допрыгиваю по тёмному двору до домика, машину бросила у ворот, загонять не буду. Заползаю внутрь. Сдохнуть от холода можно. Быстро затапливаю печку и греюсь около огня. Пока у бабули жила, мастерски научилась огонь разводить. В город она ехать отказывалась, так что пришлось мне отпуск брать и тут сидеть.

Мои размышления прерывает протяжный гудок клаксона. Высовываю нос из уже тёплого домика и смотрю в непроглядную темноту. За моим «Ниссаном» яркий свет и тарахтит тачка какая-то.

«Это ж последний дом на улице»… – думаю и, накинув пуховик, прыгаю к калитке.

Открываю. Стоит амбал два на два и грозно на меня глядит.

– Уберите машину, – чуть не рявкает стальным голосом.

– Здравствуйте! – задираю голову. – Я ногу подвернула, не могу сесть за руль. А вы куда? Дальше ж нет дороги.

– Не ваше дело, – хамит мужчина, а у меня тоже язык за зубами не держится.

– Вам не говорили, что надо повежливее быть? – повышаю голос, что-то достали меня сегодня всё.

– Новый хозяин участка, что за вашим, приехал земли посмотреть, – выдаёт мужчина и пристально глазеет на меня.

– Земли? – изумляюсь. – А он пешочком прогуляться не хочет? Погода изумительная. А на улице кромешная тьма. Что он увидеть-то намерен? Я, правда, не могу за руль. Вон, – указываю на поднятую ногу, – не могу поставить даже.

Мужчина опускает взгляд и поднимает бровь.

– Это ж левая нога.

– И? – недоумеваю.

– Как она вам мешает?

– У меня механика…

Собеседник переводит взгляд на мою тачку и пару секунд рассматривает. Поворачивается ко мне и оценивающе смотрит. Что? Никогда не видел бабу за рулём джипа на механике? Ну да, уникум я.

– Во дворе место есть? – смягчается шкаф.

– Есть…

– Давайте ключи, я загоню.

Лезу в карман, выуживаю связку и тяну мужчине. Он забирает, идёт и заводит машину, а потом спешит ворота открыть. Наблюдаю.

Тьма непроглядная, не видать ничего, до конца улицы фонари ещё не дотянули. Мужик идёт к задней двери своего «Кадиллака Эскалейд» и… О-о. Это не его машина. Приоткрывается окно и оттуда кто-то распоряжения выдаёт этому бугаю. Он что, водитель? Вот это да…

Возвращается и моего «Патрольчика» загоняет во двор.

Ба-бах!

– Э-э! – ору, прыгаю к машине.

Выскакивает огорошенный, то ли звуком, то ли моим ором, мужик и смотрит на заднее колесо, которое прям на глазах спускает в ноль.

Ругаюсь. А тот на меня не смотрит, бежит к тонированному окну.

– Поменяй колесо и заплати, – еле слышу недовольный голос из крутой тачки.

Начинаю шипеть. Водитель возвращается. Просит фонариком посветить. Быстро достаёт из багажника домкрат, ключ, запаску и меняет колесо. Спущенное убирает и…

Вот те на! Суёт мне две пятитысячные купюры.

– Это что? – лупаю на него.

– За неудобства.

– Не надо. Колесо починить восемьсот рублей стоит, а то и триста, если мелкий прокол, – недовольно цежу.

– Шеф сказал заплатить, – пожимает плечами водила.

– Передайте своему шефу, что не нуждаюсь. Может оставить номер телефона, я, как отремонтирую, скину чек, оплатит, если так хочет.

Скачу на одной ноге к воротам, чтобы закрыть их. Ногу уже сводит, совсем отекла. Хорошо, что бабушкины сапоги для огорода надела, они огромные и не давят. Спотыкаюсь и лечу на грязный снег. Следом летит и нецензурная брань. Цепляюсь за ворота и поднимаюсь, зыркая на руку у своего носа – водитель помочь решил.

Вкладывает деньги мне в карман, когда я поднимаюсь.

– Я вроде ясно выражаюсь, – достаю купюры, – мне не нужны деньги. Я была не права, оставив машину на проезжей части. Я же не знала, что кто-то купил этот, – машу в сторону пустыря, – участок.

Мужчина кидает взгляд на тонированное окно и подходит к нему. Шепчутся. Не слышу. Пока на меня внимания не обращают, скачу и ворота закрываю. Тот ещё квест с вывернутой ногой.

– Давайте, я, – улыбается водитель и снова деньги в карман суёт.

Смотрю на него, как на дебила. Глухой? Тупой? Или это его начальник – маразматик?

– Заберите, а! – рявкаю.

– Босс…

– А он сам у вас не разговаривает? – перебиваю.

– Э… – теряется мужчина.

– Гордая, что ли? – слышу смешок из-за тонированного стекла.

– Может, и гордая, – скачу в сторону его машины. – Мне не нужно, – кидаю со злости деньги в маленькую щель, не видно гада, но слышу, что смеётся.

Обидно так стало. Выглядит, как подачка, какая. Нет. Деньги мне, конечно, не помешали бы. Но, во-первых, не такая сумма, а, во-вторых, могли бы и вежливо дать, а не совать в карман и хихикать.

Не слушаю, что он там говорит, скрываюсь за калиткой и лязгаю засовом. Бесят меня богатенькие, которые не могут выйти, поздороваться, вежливо попросить. Что? От него убудет, что ли, если он рот свой откроет и «пожалуйста» скажет?

Уехали.

А я до домика доскакала, дровишек в печь подбрасываю, и спать заваливаюсь…

Утром птички будят меня. Не хочу вставать. Нога отошла немного, вроде могу наступать. Осматриваю, отёк не спал, если в свои сапоги не влезу, в калошах поеду…

Побуду до вечера тут, а потом домой дёрну. В городе всё равно делать нечего. Топаю в баню, водичка приятная, тёплая, умываюсь. У меня тут целая куча вещей: щётка, паста, гели, крема, полотенца. Привожу себя в порядок и заваливаюсь на старенькую кровать обратно.

Поторопилась я с выводами. Еды-то в доме нет. Придётся в магазин ехать в деревню или в город всё же.

О! Погреб!

Пойду-ка, проверю, вдруг чего осталось с зимы. Одеваюсь. Открываю дверь и хочу в гараж пойти. Замираю.

Эт что?

На крыльце лежит колесо. Полный комплект – диск и шина. Смотрю на машину, вроде мои всё на месте. Иду, открываю багажник – спущенное здесь. А что за колесо тогда лежит на крыльце?

Оу. На лобовом записка:

«Искренне прошу прощения за пробитое колесо. Не хотите брать деньги, примите колесо. Пусть будет запасным».

Задираю бровь и ещё раз на колесо таращусь. Психопат. Где он ночью его взял? Марка, размер, тип диска – всё, как у меня. Ну, ладно. Хотя странно это всё равно…

Иду в гараж. Осторожно спускаюсь в подвал. Красота!

Огурчики, помидорчики, салатики всякие, икра баклажанная и кабачковая. Ух ты… Морс! Счастье!

Хватаю пару банок и в домик.

Заваливаюсь на диван в кухне, открываю вкусности, врубаю телевизор и наслаждаюсь незапланированным отдыхом. Права была баба Дуся – мне было это нужно. В город вообще не хочу.

На следующие выходные снова приеду. Домик в порядок приводить начну. Только еды с собой возьму.

Сплю на обед. А вечером с великим недовольством домой возвращаюсь. Нога совсем прошла.

Колесо закинула в багажник, нехай будет, но этому бугаю выскажусь. Хотя.… Наверное, это не его идея была. Стопудово начальник его, который деньгами раскидывается.

Терпеть таких не могу!

Глава 2

Дома пусто и одиноко. Квартирку свою я люблю, но сегодня смотрю на неё и тошно: коричневые шторы, тяжёлые такие, даже тюль и тот тёмный; диван облезлый, который надо раскладывать, если спать лечь хочешь (вот чего я кровать не купила?); ковёр…

Мне тридцать один или пятьдесят? Кто вообще сейчас ковры в интерьере использует? Ощущение, что это квартира бабы Дуси, а не моя. Не зря ей у меня так нравилось – всё, как она любит, даже стенка коричневая под телевизор с кучей никому не нужных статуэток и рамок для фото, пустых, кстати…

Иду на кухню (бесит она меня не меньше комнаты), хватаю пару пакетов и сгребаю эти сраные фигурки. Зачем мне керамическая лошадка из Питера? Гжель. Зачем я её купила? Я ж даже лошадей не люблю. А гжель? Ещё меньше, чем лошадей. В мусор!

На полочке осталась одна рамочка с фото, где я маленькая на коленях деда сижу, а бабуля сзади рожки нам подставляет.… Вот юмористка.

Они и с дедом Степаном так познакомились и сошлись – она его на измор брала своими приколами, а он влюбился, бегал, замуж звал. Только бабуля-то моя не любила его. Но настойчивость и ухаживания пробили брешь, а потом и сердце первой красавицы в деревне – Дуськи – растаяло.

А я тоже ещё та юмористка. Мало кому зайдут мои приколы. Вот и сижу в девках. Хотя после Захара вообще этой темы касаться не хочу. Одной лучше.

Оставила ещё стоять маленькую деревянную прялку. Дед сам сделал для бабушки в подарок. Там даже детали двигаются и колесо крутится. Обожала в детстве с ним играть. Куклы мои пряли пряжу, пока дед Степан читал мне про князя Гвидона Пушкина. А я мечтала, что и в мою дверь войдёт такой же неприкаянный «князь», с которым я построю свою жизнь, как царевна-Лебедь.

Заваливаюсь на диван. Не хочу раскладывать. Так посплю. Бросаю последний взгляд на пустые полки, и как-то на душе даже легче становится.

Засыпаю.

Проспала…

Летаю по квартире, как ужаленная – собираюсь. На работе убьют, если опоздаю. Так-то боссу плевать. Но сегодня показов много, да и в офисе работы полно. Надо успеть. Эх. Нелегка жизнь риелтора. Зато бабки хорошие.

Прыгаю в машину и на работу!

Весь день в разъездах, и в офис. Проблемный клиент с маткапиталом, ипотекой и двойным обменом. Нельзя ничего упустить, все документы должны быть в идеале. Домой, как обычно, к полуночи.

Заезжаю в круглосуточный и прикупаю пару салатиков и… пожалуй, рыбку под сыром. Пора бы завязывать с фастфудом, а то отрастила себе жопу, уже штаны маленькие.

Ладно. Дача мне в помощь. Поползаю раком на грядках, перекопаю огород под картошку и похудею, но это не точно.

Интересно, а что за чувак купил участок за бабулиным домом? Да и хрен на него. Надо бы почитать, как рассаду выращивать, да что с землёй делать. А то я совсем тупень во всём этом. Но это потом. Завтра отработаю и поеду сразу на дачу, слиняю из города.

День проходит в фальшивых улыбках клиентам, которые выматывают своим «не уверена, хочу двушку поближе к центру или трёшку, но на окраине» и «а можно найти квартиру и с ремонтом, и с крутой детской площадкой во дворе, и парковкой, желательно в центре, а, главное, бесплатно»! Достали. Злая я что-то…

Дачка.

Заезжаю на территорию сообщества. Дорога сегодня вся раздолбанная. Весна, конечно. Но ощущение, что тут колонна грузовиков прошла.

Ох!

Это ещё что?

Да как я проеду к домику?

Вся подъездная в хлам. У меня, конечно, высокий джип, но что-то боязно лезть в эти ямы. Выползаю из машины и встаю на подножку. Разглядываю, что там происходит.

Надо же. Новый хозяин нагнал кучу грузовиков. Установили контейнер с окном, наверное, сторож там будет жить. Трактор. Это они собираются котлован рыть, что ли? Да сколько ж денег у нового владельца?

Тут же ещё и родников куча. Гидроизоляцию нешуточную придётся делать, чтобы дом с цоколем построить. Отчаянный, однако. Да какая мне разница? А вот до проезда к моему домику дело-то мне есть!

Собираюсь с духом и топаю злая к работникам.

– Здравствуйте, мальчики! – окликаю ребят в робе. – А что тут происходит?

– Здравствуйте, – оживляются те, – да вот, территорию расчищаем да готовим участок под застройку.

– А с дорогой что? Как-то исправлять планируете? – всё ещё относительно вежливо спрашиваю, ибо терпение на исходе. – Я не могу проехать к своему дому…

– А у вас, что за машина? – любопытствует один из мужчин, наверное, прораб.

– «Патрол»…

– Проедите, а завтра мы подровняем, и вы сможете спокойно ездить.

– Ладно, – делаю недовольное лицо и топаю к машине.

Одно радует, ребята вежливые хоть. А то водитель позавчера с ходу и без приветствия рявкал.

Заваливаюсь в домик. Включаю свет, телевизор (он у меня вечно фоном работает, надо бы искоренить эту дурацкую привычку), разбираю пакеты с едой, принимаюсь за уборку.

Открываю шкафы, перебираю вещи бабули. Нашла обручальные кольца, запонки деда и украшение для волос, судя по виду, для фаты. Это, пожалуй, оставлю, а юбки всякие, да кофты в церковь увезу. Вдруг кому надо. Хоть даром вещи не пропадут.

Складываю всё аккуратно в большие пакеты, которые привезла с собой. Перекусываю. Гляжу на часы, а уже четыре утра. Поспать бы.

Ещё недолго вожусь и замертво падаю на кровать.

Ба-бах!

Аж подлетаю. Стёкла дрожат. Ба-бах! Срываюсь с места. Это что? Землетрясение? Обстрел? Ба-бах! Бомба?

Да откуда в моей башке эта чушь? Надеваю калоши и пуховик и вылетаю на улицу.

Это что такое?

На соседнем участке стоит огромный агрегат и пробивает замёрзшую землю. Видать, забор ставить будут…

– Эй! – ору во всё горло, подскакивая к низкому штакетнику. – Э!

– Доброе утро! – расплывается в улыбке вчерашний прораб.

– Вы совсем ума лишились? Время шесть! Какие к чёрту работы?

– Я не знал, что вы тут ночевали, – смотрит на меня мужик и бровь задирает.

Ну, да. Выгляжу, как деревенская бабуля: рыжие волосы в растрёпанный хвост собраны, длинный пуховик, калоши и рожа наверняка помятая. Всю ночь не спала, да и не умывалась ещё.

– Вам не приходило в голову, что люди ещё спать могут? Тут многие живут, вообще-то!

– Да мы так-то у всех согласие взяли на раннее начало работ, – поясняет.

– У меня не взяли!

– Так вы в документах не значитесь, – пожимает плечами.

– Ещё в наследство не вступила, – бурчу. – Но это не говорит о том, что я тут не нахожусь! – твёрдо заявляю.

– Понял. Простите за неудобство, конечно, – улыбается, и я расслабляюсь. Вежливый мальчик, хороший. – Но мы продолжим работать. У нас все разрешения и подписи. А ещё сроки, – выдаёт тот, и я стекаю у забора.

– А? – глаза огромные становятся, чую, выпадут сейчас.

Парень улыбается и уходит. И снова – БА-БАХ!

Охреневаю, сматываюсь в домик, с дурью хлопаю, но опомнившись, что дверь моя, немного успокаиваюсь. Приступаю к работе под кошмарные звуки долбёжки земли, тарахтения грузовиков и ржач кучи мужиков…

Да что себе этот урод позволяет? Что он вообще делает в этом богом забытом месте? Не мог поэлитнее найти участок?

Вот бы высказаться ему в глаза! А что толку-то с его работниками разговаривать? Они всего лишь приказ выполняют.

Как интересно. К шести вечера уже заглохли. Темно? Или они с шести до шести? Слышу, снова смеются работнички. Выглядываю в небольшое окно в бане, оттуда как раз видно этот пустырь. Ага. Чаи гоняют, похоже, дальше работать собираются. Ого! Врубают прожектора и разгребают что-то. М-да…

Вот тебе и выходные на даче в тишине и покое…

Пожарила себе кусок мяса на сковороде и сижу, жую. Спать стоит лечь пораньше, а то, кто их знает, вдруг в воскресенье тоже работать будут…

Ой, будут.

Ба-Бах!

Воскресенье сопровождается тем же жутким стуком и ржачем бригады строителей.

– Вы передайте своему боссу, что он совсем невежливый человек! – кричу рабочим и уезжаю.

Решила в город слинять. Отдых мне от такого отдыха нужен…

А ещё в церковь заехать, вещи сгрузить, надо.

Следующую неделю пашу, как лошадь, сделок много. Это радует. Смогу на ремонт накопить на даче.

Домик у бабули капитальный, конечно, частично кирпичный, да и баня отличная, но отделка внутри убогая, надо бы, после оформления документов, всё в порядок привести: стены там покрасить, да окна поменять на пластиковые. Ещё бы земли на огород завести, да щебёнки на дорожки.

Что-то размечталась. Я ж вообще недеревенский житель. Откуда у меня все эти мысли? Пытаюсь выкинуть всё из головы. Но прохожу мимо прилавка с какими-то пластиковыми заборчиками для цветника и залипаю.

О. То, что надо! Вот этот зелёненький! Огорожу дедушкины ромашки. Типа и не сорняк вовсе, а специально посаженные цветочки. Кстати, поглядываю на семена. Вон, какой выбор огромных красивых ромашек. Возьму-ка побольше забора и возле домика посажу ещё цветочки. Лепота будет.

«Ну да. Странный набор, но пялиться не обязательно», – думаю про себя, поглядывая на кассиршу. Покупаю: семена, заборчик, вино, хлеб, готовую еду, всякие фонарики на солнечных батарейках, лопату… Согласна, за большей частью этих товаров лучше было бы съездить в специальный магазин. Но времени у меня нет! Ибо прыгаю в тачку и снова еду на дачу.

Вдруг в эти выходные всё будет лучше, и строить ничего не будут.

Как бы не так! Бригада на месте. Правда, не гремят ничем. Чистят участок. Уже и землю разровняли, и лишние деревья спилили, лихо. Интересно, а где дом строить будут? Забор пока не ставят. Странно, уже неделя прошла. Что он вообще собирается делать на участке?

Забубенит поди особняк и будет пьянки устраивать и девочек таскать. Может, стоить продать дачу? Не… последняя воля баб Дуси, чтобы я сюда ездила. Не могу я так поступить.

В субботу просыпаюсь почти в обед. Вот это да. Тишина. Красота. Наверное, они теперь в выходные ездить не будут.

Умываюсь, делаю кофе, накидываю пуховик и иду на крылечко, наслаждаться тёплым весенним днём.

Смотрю на соседний участок. Бегает там какой-то парнишка моего возраста примерно, плюс минус. В робе. Вокруг него огромная собака кружит. Дворняга какая-то, поди. Сторож, поди, а пёс прибился. Тут их стаи целые бегают, иногда страшно за территорию выходить. Долго что-то смотрю. Красивый гад. Парень, не пёс, хотя и последний ничего – белый как снег.

Но раз работает на этого таинственного богатея, тоже невоспитанный или вредный, наверное…

– Привет! – машет мне паренёк, я чуть не поперхнулась горячим напитком, улыбаюсь и машу в ответ.

– Здравствуйте.

Ретируюсь в домик, от греха подальше. Продолжаю уборку делать. Сгребаю вещи и таскаю всё в машину. Уже заполонила багажник да заднее сидение. Снова еду в ближайшую церковь в десяти километрах отсюда, в деревне.

Отлично, за два приседа отвезу все вещи бабули. Себе оставляю только старые украшения, одно платье, которое она ещё по молодости носила, несколько платков да куртку, она мне впору. Обувь тоже собираю всю, кроме пары калош и сапог, в которых ходила, пока за бабушкой ухаживала. И дедовские тапки оставляю, на память.

Решаю сразу съездить в церковь, а потом без зазрения совести открою винцо и баньку затоплю. После уборки пойду париться.

Собака та дёру даёт за моей машиной, когда я выезжаю. Страшно становится, вдруг задавлю бедолагу, но нет. Молодой человек окликает, и тот послушно к возвращается к хозяину. Воспитанная псина. Значит, домашняя.

Следую своему плану. Заканчиваю с уборкой, после того как отвезла все оставшиеся вещи. Баньку топлю. Паренька и собачки, как вернулась, не видела, наверное, не его смена.

Вино попиваю, шкафы намываю. Чистотой пахнуть начинает. На майские праздники покраской займусь, а пока надо всё перемыть.

Банька на славу удалась. Парюсь.

Развалилась на верхней полке и лупаю в окошечко маленькое на соседний участок, пока солёные капли покрывают моё тело. Как же это всё-таки круто – вот так лежать, вдыхать тёплый древесный аромат. У меня вообще слабость к подобным запахам: дерево, свежескошенная трава, полевые цветы…

Сразу детство вспоминаю. Деда. Как мы вместе на речку ходили. Она тут совсем рядом. Пару километров всего. Правда, через участок новоприобретённого соседа идти надо. Хочу снова маленькой стать. Жить в радость и не думать о том, как завтра быть.

Взгрустнулось что-то. Опрокидываю на себя ковш ледяной воды и ору на всю ивановскую. Хорошо-то как…

Моюсь. И напоследок целый таз ледяной воды лью. Быстро, чтобы не передумать. Визг по всей округе, наверное, стоит. Вытираюсь.

Одеваюсь потеплее, наливаю вина и выхожу на крылечко…

– А-а-а-а-а-а-а… – ору и залетаю на стол на веранде с ногами. – Помогите!

Возле меня собака соседская. Сиганул пёс через невысокий забор, и глазом не моргнул, около меня очутился. А хозяин-то где? Страшно мне. Я, вообще-то, собак до чёртиков боюсь. А этот немаленький. Снова ору. Аж голос срывается.

– Мухтар! Ко мне! – рявкает стальной голос, и пёс сваливает обратно так же быстро, как и тут появился.

– Привязывать не думали? – ору парню, а со стола слезть не решаюсь.

Вино разлила, бокал разбила. Обидно.

– Он вам ничего не сделает! – кричит парень со своего участка и треплет пса за ухом.

– Это не отменяет того, что он на чужой участок сиганул! А если бы тут дети были? А если испугались бы? Это животное, и никто не знает, что ему в голову придёт в непонятной ситуации! – ругаюсь и руками размахиваю.

– У вас дети есть? – спрашивает.

– Нет, – кричу и замираю.

Чего это я вообще за детей разоряюсь? Что-то стыдно мне признаваться, что я собак боюсь. Он вон, стоит, играет с Мухтаром своим (аж смешно стало. Мухтар…), тот, вроде, и не кидается, добрый. И около меня хвостом вилял. Чё орала? Дура. Но всё равно боюсь я собак.

Как в детстве испугалась, так и по сей день мандраж от них.

– Тогда всё хорошо, – улыбается молодой человек, а я залипаю в его обворожительную улыбку.

Надо же. Где такие сторожа берутся? Красавчик: высокий, чернявенький, с бородкой – загляденье. Жалко только такой же безмозглый, как и начальник. Ну как можно такую большую собаку без поводка?

Не вступаю с ним в разговор дальнейший. А то поругаюсь снова. Не хочу настроение портить.

Собираю осколки и в домик топаю. Погуляла сегодня, хватит. Пора баиньки. Завтра в город.

Утром смываюсь пораньше. Даже странно бригады нет. Сторожа нет. Куда они все делись?

А мне, не всё ли равно?

Всю неделю много работаю. Стремлюсь все деньги заработать, наверное. Прям энергии прибавилось. Кажется, так свежий воздух на меня подействовал. Мозг всё-таки отдыхает в деревенской тишине в разы лучше, чем в городе. Ещё бы отказаться от привычки телевизор включать фоном…

В пятницу на все выходные сдаю машину на ТО. Март заканчивается, уже можно и в порядок коня железного привести. А сама вечером прыгаю на автобус и снова на дачу. Пру два огромных пакета с едой с самой остановки и жалею, что нет у меня походного рюкзака. Было бы в разы легче.

Заползаю в домик, засовываю продукты в холодильник и шкафы, а сама уже десятый сон вижу на ходу.

Заваливаюсь без задних ног, после того как печь затопила. Кайф.

Выспалась знатно.

Ба-Бах!

«Доброе утро»…

Умываюсь, не тороплюсь и выхожу из домика. Странно. Той здоровой машины нет…

А что за шум тогда был?

Иду к калитке, толкаю, чтобы выйти и глянуть, а она не поддаётся.

«Что за ерунда?» – думаю и отхожу вбок, чтобы через забор глянуть. Спереди-то он двухметровый. Начали менять, да не успели. Вот и выходит, что половина участка огорожена высоким забором, а с новым соседом у нас низкий штакетник ещё остался.

Карабкаюсь наверх и обалдеваю…

Щебёнка!

Весь забор и калитку подпёрла. И как мне отсюда выйти? Хорошо, что я без машины. Бригады нет. Иду и кричу сторожу, а его тоже нет. Вот это да.

Приехала машина и свалила всю щебёнку у моих ворот. А убирать её кто будет? Я, что ли, на соседний участок её таскать должна? А в магазин мне как сходить?

Злюсь! Аж волосы дыбом. Ну, устрою я своему соседушке, когда увижу. Но тут мой мозг подаёт другую идею.

Если к вечеру никто не объявится из бригады работников, чтобы освободить меня из этого каменного плена, пусть пеняют на себя!

Я им устрою весёлую жизнь. Научу уважению и вежливости! В стиле бабы Дуси. Я же тоже приколистка, вот и пошучу, да так, что на всю жизнь, гады, запомнят.

Что-то брюзжать я начинаю, как старушка. Это на меня деревня так влияет? Или я всегда такой была?

Глава 3

Недолго думая, решаю не ждать вечера, хватаю с крыльца ведро и совок, в один прыжок оказываюсь у соседа и иду к мирно лежащей кучке щебня…

Я же хотела засыпать дорожки? А вот и материал халявный прибыл. Прямо к воротам подкатили. Знать бы, приедет ли сегодня бригада строителей. Но. Заберу, сколько успею, если что.

Очищаю калитку сначала. Просто сгребла ведром всё в одну кучу и открываю-таки злосчастную дверь. Вот, а теперь займёмся кражей бесхозно оставленного имущества прямо у меня под носом.

Выкатываю тачку из гаража, загружаю полную и сразу на огород тащу, высыпаю между грядок и быстренько разравниваю лопатой. Повторяю. И ещё…

Устала, как зараза, а ещё и половины не перетаскала. Устраиваю передышку, жую бутер и осматриваю участок. Такс…

Пожалуй, пару тачек в теплицу на дорожки вывезти не помешает. Выполняю. Сразу выглядит всё аккуратненько, ухожено. А главное, трава не полезет непрошеная. У ворот щебня осталось всего ничего, треть от привезённой массы. Я упорно трудилась весь день, а сейчас смотрю на свои бедные ручки и обалдеваю – мозолей, как у работящего мужика.

Но кайфу испытываю столько, что, чую, лопну. Жаль не с кем поделиться весёлыми историями. Да и чихать! Впереди ещё последний рывок – сгребаю волю в кулак и с лопатой топаю за ворота. Всю оставшуюся щебёнку в аккурат разравниваю на своей подъездной.

Теперь не будет этой сраной ямы, в которой я чуть ногу не сломала, и где колесо бугай пробил. Вот теперь будем квиты с этим ушлепком. Топлю баньку и готовлюсь к великому расслабону.

Стук в дверь.

В дверь?

А я в одних трусах. Ещё бы, банька-то считай в домике, выходить никуда не надо. Накидываю бабушкино платье, то, которое она по молодости носила, и открываю:

– Гав!

– А-а-а-а! – ору и захлопываю дверь.

Сердце в пятках уже стучит, поджилки трясутся. Чего это он припёрся? Будет щебень обратно требовать? Не отдам! И бабки за него возвращать не буду! Может, научатся вести себя по-человечески.

Снова стучит:

– Добрый вечер, – через дверь кричит молодой человек.

– Что вам надо? – ору, еле переводя дыхание после встречи с этим Мухтаром.

– У меня тут ЧП небольшое. Я забыл миску для собаки, а в вагончике нет ничего. Пёс пить хочет. У вас не найдётся ненужной тарелки глубокой?

Округляю глаза. То есть щебень его не интересует? А вдруг это вообще не на тот участок было? Может, дорогу решили отремонтировать? Бледнею. А что, если это сообщество дачное наше учудило такой тупизм? Видать, долго думаю.

– Ну, так что? Выручите Мухтара? – напоминает о себе молодой человек.

– Нет у меня тарелок лишних, – на глаза пятилитровая полупустая баклажка попадается. Хватаю её и, приоткрыв дверь, высовываю. – Вот. Есть бутылка, можете обрезать горло. Вода чистая. Собаке пить можно.

Выдала и хлопаю дверью перед носом обоих.

– Спасибо, – слышу довольный голос парня. – А платье у вас красивое. Необычное. Пойдём, Мухтар, – вот это комплимент…

Пёс залаял, и я снова подскакиваю, забыв про приятные слова. А сторож-то вроде вежливый…

«Так! Наталья! Будьте любезны выкинуть эти дурацкие мысли из башки! Ещё сторожа тебе не хватало! Хотя… мальчик-то и впрямь симпотный… Стоп! Губу закатай! Ты девица городская. В деревню жить не поедешь. Тебе удобства подавай. Дача – это так, всего лишь развлечение и отдых. Долго здесь ты не задержишься».

Ну, себя я вроде уговорила. Стягиваю платье, а оно, и, правда, очень красивое, вешаю на крючок и топаю в баню. Во всех смыслах. Гляжу в окошечко маленькое, и мысль в голове мелькает: а что если парень тоже решит сюда заглянуть?

Перелез же он через забор с псиной своей…

Иду и майку надеваю. Так комфортнее.

Разваливаюсь на полке в парилке и снова вдыхаю любимые ароматы.

На следующих выходных уже апрель…

Надо бы огород перекопать, может земли завезти, посадками озадачиться. И шашлычки пожарить…

М-м, соскучилась я по мясу, приготовленному на открытом огне.

Смываю с себя пот и довольная падаю на кровать. Телевизор включаю. И сразу злюсь. Ну вот зачем я снова порчу эту чудесную идиллию деревенского быта современными (хоть и допотопными) технологиями.

Психую, выключаю маленький телевизор, стягиваю его с полки и уношу в предбанник. Теперь точно тишина! Ну, или почти.

Псинка сторожа лает, как умалишённая.

Пристрелить охота…

Утром выхожу из домика с кружечкой кофе и…

Да так я всю посуду за месяц расквашу.

Не орала, только выронила кружку. Двор мой на поле боя похож: перьев валяется, будто тут стаю птиц распотрошили. А на крыльце кошка довольная сидит, умывается. Меня, к слову, не боится.

Шугаю её. А та не торопится. Толстая зараза. Поди, она умяла несчастного голубка, а может, и парочку.

– Кыш, говорю! – машу на неё рукой.

– Проблемы? – встревает молодой человек. Видать, всё же громковато я оповестила о своём изумлении…

– Нет. Кошка тут побоище устроила, и уходить не хочет.

– Кошек не любите? – уточняет молодой человек.

Зыркаю на него исподлобья. Чего он докопался до меня? Какая ему разница?

– Дело не в этом. Я тут раз в неделю появляюсь. Кто её кормить будет?

– Судя по перьям на вашем дворе, она сама неплохо справляется, – пожимает плечами, осматривая кучу разлетевшихся перьев поверх жухлой травы.

– М-да…

Ох! Да она пузатая. Приплод мне точно не нужен! Что с котятами делать? Утопить, как в деревнях поступают – не смогу… Я боюсь, да и мерзко это.

Достаю телефон и фотографирую котейку. Выложу-ка объявление, авось кто сжалится и заберёт бедолагу. Парень наблюдает за мной (вижу боковым зрением), но молчит. Любопытно ему, чего это я ползаю вокруг кисы на карачках. Сплавить хочу. И не более…

А кошка-то красивая. Пепельно-серая, шёрстка переливается, как сталь, на солнышке. Мордочка круглая. А глаза огромные и такие голубые-голубые, как летнее небо.

– Кс-кс, – зову, и та, мяукая, обтирается о мои ноги. – Так! – строго говорю, глядя на мохнатое чудо. – В город не потащу, но тут, пока не заберёт тебя кто, буду подкармливать. И с детками помогу чем смогу! – заявляю и поглаживаю кошку по голове.

– Гав-гав! – раздаётся из-за забора, кошка тут же распушается, и шипеть начинает.

– ФУ! – рыкает хозяин, и даже я по струнке смирно выравниваюсь.

Вот это голос. Аж страшно. Пёс замолкает и сидит рядом со сторожем. Да и я пошевелиться не могу, но упорно делаю вид, что это потому, что с кошечкой играю. А та вовсю развалилась и подставляет пузо своё шевелящееся, чтобы я и его лаской не обделила.

Какое необычное ощущение – там внутри малыши. Интересно, а когда они родятся? Сделаю-ка я жильё для кисы. Есть у меня несколько часиков перед отъездом в город.

Иду в домик. Вытряхиваю садовый инвентарь из икеевской пластиковой коробки. Рисую фломастером будущую дверку. Нахожу лобзик и, высунув язык, принимаюсь пилить отверстие. Кривое вышло. Сто лет ничего не делала. Прохожусь наждачкой, чтобы животное не поцарапалось. Сдёргиваю мягкую подстилку со стула, кидаю внутрь и крышку на саморезы сажу. Вот домик и готов.

Выхожу. А кошки нет уже. Ну, да ладно. Если вернётся, жильё у неё будет. Ставлю импровизированную будку на крыльцо и иду обратно внутрь. Паренька уже и след простыл, как и собаки. Смена закончилась, наверное.

Собираю манатки и на остановку топаю. Мне ещё за машиной на СТО заехать надо. Считаю, эти выходные прошли отлично! На халяву дорожки сделала, котейку приютила, порядок в домике навела. Я молодец.

Следующие три недели времени на дачу ездить нет. Работа вздохнуть не даёт. А говорят, не волк, в лес не убежит. Чего я тогда сама за ней гоняюсь?

Кого я обманываю? Я обожаю свою работу. А скоро сделку закрою, и вообще кайф. Землю на грядки куплю, а там и гляди, забор повыше поставлю между мной и новым соседом. А то он не торопится что-то.

Пятницы в середине апреля жду, как глотка свежего воздуха в затхлом туалете. Уже морковку сажать пора! Ну, дачница, прям в доску, аж самой смешно.

Линяю с работы ещё в четыре, под предлогом показа домика за городом. Ага. Просто нагло филоню. Я уже в этом месяце за две недели выполнила месячную норму и пара сделок на подходе. Так что шеф мой прикидывается, будто верит. А я валю из душащего мне города на природу, подальше от цивилизации…

Приезжаю на уже любимую дачку. Машинку паркую. Еду тащу в домик. Ещё светло и тепло. Соседний участок пуст. Значит, сегодня можно выдохнуть, ничего долбить не будут с утра пораньше.

Переодеваюсь в специально купленный костюм для работы на огороде. Выглядит, как мужской для рыбалки. Но сел замечательно, даже формы все мои видать. Улыбаюсь своему отражению. Натягиваю высокие резиновые (тоже новые) сапоги, хватаю вилы и лопату и иду в огород.

Перекапываю пару грядок. Спина отваливается. Темнеет уже. Да как я за выходные управлюсь? Я ж кони двину с этой дачей, если за два дня весь огород перекопаю.

Утро вечера мудренее, как говорится. Банька согрелась. Пойду, ополоснусь и посижу на веранде, поразмышляю, что делать.

Выползаю около десяти вечера на крыльцо, хочу полюбоваться звёздами. А не тут-то было. Прожектор у соседа горит, да так, что слепит. Хватаю свой чай и недовольная топаю к забору. Опа…

Сторож снова тут. Возится с лопатой. Копает что-то. Может, он, за отдельную плату, и мне поможет?

Висну на заборе:

– Привет, – машу рукой.

Отрывается от увлекательного занятия.

– Привет, – отставляет орудие своё и топает ко мне, пёселя не вижу.

– Тебя как зовут? – решаю, что пора бы познакомиться.

– Димитрий, – улыбается. – А тебя?

– Дмитрий? – свожу брови, кажется, я что-то не то услышала.

– Ди-мит-рий, – медленно произносит молодой человек.

– Оу… прости. Не расслышала. Добрые у тебя предки, смотрю.

– Есть такое, – ехидненько как-то глядит.

Чего это он? В свете прожектора лицо парня выглядит не так мило. На хищника похож и ловеласа. Особенно с этой чёрной бородкой. Ух…

– А твоё имя?.. – выжидающе смотрит.

– Наталья, – улыбаюсь. А теперь и к делу можно. – А ты, сколько за час берёшь?

Вздёргивает брови:

– Прям так сразу?

– Я не привыкла сопли разводить. Если есть предложение, предпочитаю озвучить. В этой глуши всё равно больше мужиков нет, не обижайся только, – машу головой. – Так что обратиться-то мне не к кому. Не из города ж тащить.

Стоит, будто я его огрела чем. Подумаешь, подработку предложила. Или парень пост боится оставить? Я всего-то пару часов у него отниму. Он-то крупнее да выносливее меня будет, справится быстро, ну и я помогу да отплачу, в обиде не оставлю.

– Ну, раз так, – перепрыгивает через забор. Вздрагиваю. Резвый, однако. – Я и бесплатно могу. Веди.

Вот это да. Он ночью огород вскапывать собирается? Не, прожектор, конечно, и мой участок неплохо освещает, но всё же…

– Бесплатно как-то неправильно, – сомневаюсь. – Может, в баньку сходишь, натоплю завтра. Да шашлычком угощу, – тяну улыбку.

– Согласен, – одобрительно кивает молодой человек.

Так-то лучше. Идём в сторону огорода. Блин, а инструмент я уже весь занесла. Выставляю указательный палец и меняю траекторию к домику. Оставляю кружку с чаем на столе, на веранде. Молодой человек послушно следует за мной.

Открываю дверь, собираюсь взять вилы, а парень вдруг спрашивает:

– А ты как хочешь-то?

Зависаю. А что? Есть разница как огород вскапывать? Баб Дуся всегда сама находила ребят, я только деньги переводила. Так что понятия не имею.

– Я… – оборачиваюсь. – Не знаю. А есть разница?

– Ну, по-быстренькому, поверхностно там, – ухмыляется. – Или как положено – глубоко, с чувством, с толком, с расстановкой…

Морковка, свёкла, картофель – всё корнеплоды. Им, наверное, надо чтобы земля хорошо вспахана была. Может, поверхностно – это руками перекопает, а глубоко – это аппарат какой притащит?

– Глубоко будет лучше, – делаю умный вид, типа разбираюсь. – Не хочу, чтобы нетронутые участки остались, а то самой возиться потом придётся…

Расплывается в улыбке паренёк, будто я ему сиськи показала, а не вилы в зубы дать хочу…

Задираю бровь. Собираюсь отвернуться, чтобы эти самые вилы достать.

Бац!

Опускается его тяжёлая рука на дверь. Что-то не нравится мне это… а я одна. Поднимаю на него взгляд, а он так внимательно глядит, что меня аж в дрожь бросает. Странный тип.

Чувствую, что-то не так. Вай!

Резко дёргает меня на себя и вцепляется в мои губы. Ощущаю натиск тёплых и безумно мягких губ в обрамлении не менее мягких усов и бородки. Чуть в обморок не падаю. Но с какого-то перепугу на поцелуй отвечаю. Подаюсь вперёд, глаза закрываю. Ого! Да он мастер целоваться.

Стоп-стоп-стоп!

Какого он творит?! О чём он там подумал?! Отпихиваю этого Дон Жуана:

– Ты что делаешь? – лупаю на него, пытаясь выровнять дыхание.

– Исполняю твою просьбу, – игриво отвечает и снова тянется ко мне.

Уворачиваюсь, а у самой истерический припадок. Вот идиотка. Завлекла мужика, а зачем сказать забыла. Думала, раз он там копал, то понял, что я хочу от него:

– Ты псих? Я, что похожа на ту, которая первому встречному такое предлагает? – начинаю ржать.

– Люблю сильных женщин, которые не стесняются своих желаний, – дёргает одной бровью.

Всё! Живот от смеха сводит. Сползаю по косяку дверному и ржу в полный голос:

– Я… я это… мне помощник нужен, – перевожу дыхание, – огород вскопать, – закрываю лицо ладонями.

Он серьёзно решил, что я на интим намекаю?

– Оу, – хохотнул пару раз и, слышу, голос серьёзный становится. – Неловко вышло. А я-то решил, что понравился тебе.

Отрываюсь от своих рук и глаза задираю. Эх, блин. Только что прям пожалела, что решила прояснить ситуацию. «Понравился…» – думаю про себя.

– Ты, конечно, симпатичный и всё такое, но, пойми правильно, меня это не интересует.

– Ты по девочкам?

– Идиот, что ли? – рявкаю. – По каким я тебе девочкам? Нормальная я.

– Да я не против. Мало ли. Вдруг ты Би, – смотрит сверху на меня, сидящую на полу.

– Никакая я не Би, – шиплю.

– Парень есть?

– А это тут при чём? – ляпнула и поняла, что чушь сморозила. Ухмыляется. – Я не то имела в виду, – бурчу.

– Ладно, не красней, – быстро касается моего носа. – С огородом помогу. Завтра. Сегодня уже темно. Если передумаешь, – кидает на меня жадненький взгляд, – ты знаешь, где меня найти… – уходит.

И что это было?

Глава 4

Заползаю в домик под собственный истерический хохот и закрываюсь на замок, от греха подальше. Ух, не то имя мне родители дали. Надо было в честь бабки – Дуськой называть, ибо именно она я и есть. И шучу так же и туплю тоже.

Как это я так прокололась? Пытаюсь разговор вспомнить. Ну, он… Димитрий. Ну, и имечко. Хотя красивое. Что-то понесло меня снова не в ту сторону. У меня, как у грузовика, занос один метр.

Проржалась и укладываюсь в постельку, не веря, что я так. Переговорщица, тоже мне. Как вообще сделки с квартирами совершаю? Диву даюсь. А в голове мыслишки ползают. Соскучилась я по мужским объятиям.

Хочу, чтобы эх… вот как этот сторож, дёрнули к себе и засосали, жадно и необузданно.

Быстро выкидываю чушь из головы. Не надо мне этого. Наелась, больше не хочу. Не каждый меня вывезет. А через пять лет совместной жизни узнать, что я до чёртиков надоела – то ещё разочарование.

Ладно бы Захар был первым с такой отмазкой. Второй. Но только вот с ним мы столько лет были вместе. Как я не заметила, что достала его? Работой попрекал, поведением. Ох, мой поступок с щебёнкой, которой, кстати, никто так и не поинтересовался, он бы раскритиковал. Стыдно, некрасиво, гадко.

Да ну его к чёрту! А сердечко-то ноет. Люблю ещё эту сволочь. А он свободы захотел! Я ж не заставляла его жениться. Жили себе спокойно, даже о детях не заикалась. А он слинял и через полгода уже женился. Вот тебе и свобода. Обманщик. Просто разлюбил. А я нет.

Вот и не хочу больше сердечко своё отдавать никому, мне и одной хорошо. Закрываю глаза и устраиваюсь поудобнее, натягивая одеяло по самый нос.

Бр-р-р.

Подлетаю с кровати. Ну что опять на этой долбанутой стройке происходит? Отдыха мне не видать спокойного, похоже…

Но выглядываю в окно спальни, и улыбка ползёт, губу кусаю…

Не обманул. Тарахтелку какую-то припёр. Ходит за ней, а та землю месит. Любуюсь и думаю: умываться пора, баню топить, да шашлыки жарить…

Обещала же.

Не тороплюсь, привожу себя в порядок, даже ресницы подкрасить решаю. Что-то захотелось вдруг. Готовлю кофе. Две кружки. Ух. Понесло меня. Сбежит мужик, ой, сбежит.

Надеваю костюмчик свой для огорода и выплываю из домика. Аккуратно иду, чтобы не расплескать напиток.

– Доброе утро, – подхожу чуть не вплотную.

– Доброе, – растягивается в сладкой улыбочке молодой человек и выключает аппарат.

– ГАВ!

– А-а-а!

Как ускакала за Димитрия, не помню. Цепляюсь за его плечи и трясусь так, будто пёс не залаял, а уже цапнул меня за задницу. А где кофе?

Судя по тому, как быстро раздевается молодой человек, дело тут вовсе не в том какая я обворожительная. Высовываю нос из-за широкой спины. Мухтар сидит, хвост по земле ёрзает. А в какой-то миг пальцы мои ложатся на обнажённую кожу. Ой. Отдёргиваю свои руки:

– Прости, пожалуйста, – тихо извиняюсь, – я не хотела тебя обливать.

– Не страшно, – слегка обернувшись ко мне, улыбается. – Ты собак боишься?

– Очень, – честно признаюсь.

– Мухтар добрый. И послушный. А я замёрз, – задорно улыбается.

– Подержи его, я сбегаю, принесу что-нибудь, – снова высовываю нос, но резких движений не делаю, слышала, что животные не любят этого.

Садится на корточки и держит за шлейку своего пса. Пячусь назад и медленно, лицом к собаке, приставным шагом к домику направляюсь. Хватаю с вешалки куртку от костюма рыболовного своего и возвращаюсь.

Димитрий надевает её, а она по швам на нём трещит:

– Так не пойдёт, – снимает бедную куртёшку, а я залипаю на его формы. – Мухтар! – рявкает на пса. – А ну, марш домой!

Тот срывается с места и скачет через забор. Парень обещает скоро вернуться и уходит следом. Перепрыгивает штакетник и скрывается в своём контейнере.

Стою, смотрю. Вау…

Вспоминаю про кофе. Опускаю взгляд. Надо же! Кружки целые остались. Забираю их и иду снова варить бодрящий напиток.

Клуша. Вот почему я такая трусиха?

Выхожу из домика и по сторонам гляжу. От греха подальше ставлю кофе на стол, на веранде. Жду, когда вернётся мой помощничек.

– И для меня приготовила? – подходит ко мне со спины.

– Ага, – бурчу, глаза опускаю, стыдно чего-то.

– Спасибо.

Берёт кружку, а я пристально пялюсь на его ногти. Отродясь не видела таких ухоженных мужских рук. Он что, в салоне маникюр делает? Не похоже, чтобы он вилами махал. Может, парень только с техникой работает да в перчатках?

– Ну, я пойду, – улыбается. – А то ещё половина огорода не вспахана.

– Ладно, – уходит, а я хватаю вилы и лопату и несусь следом, забыв про кофе.

– Ты что делаешь? – поворачивается ко мне парень, когда я собираюсь копать соседнюю грядку.

– Э. Помогать буду.

– Ты же глубоко хотела, – заливается звонким смехом.

Чую, краснею, как помидор становлюсь. Глубоко я хотела. Может, и хотела. Только вот после вчерашнего недопонимания мне стыдно.

– Не смешно, – бурчу.

– Прости, не устоял, – снова так слащаво улыбается.

А улыбка у него симпатичная. Клыки такие острые. Вампир хренов. Очень сексуально смотрится, особенно в оправе слегка пухлых светло-розовых губ. Вообще, интересный типаж: смольно-чёрные волосы и борода, а вот глаза голубые, и кожа белая-белая. Как он в деревне с такой живёт? А руки? Нежные прям, ухоженные…

– У тебя всё хорошо? – взволнованно спрашивает Димитрий.

– Да, – улыбаюсь. А в голове пусто. Засмотрелась. – Пойду тогда шашлык жарить и баню топить…

– Может, вечером? – снова плыву от его тенора. Как он так властно и глубоко на собаку рявкает с таким мягким и приятным голосом? – Я не знаю, когда закончу.

– Хорошо. А что мне сейчас делать? – смотрю на него в ожидании указаний.

– Это твоя дача, – пожимает плечами. – Откуда мне знать?

– Точно…

Что-то из ума выжила девка. Пойду-ка в домик. Порядок наведу. Вон, веранду надо вычистить. Помыть всё. А то, где мы эти самые шашлычки есть будем? Не потащу же я его в дом. А почему?

«Боишься, что затянешь его не только в кухню?» – ехидненько так ржёт мой внутренний голос. Задираю бровь и принимаюсь выкидывать мусор с крыльца и веранды. Воду тащу и мою стол.

Так. Но обедать я-то хочу. А он? Я шашлык обещала, а не полноценное питание трёхразовое. Выглядываю, бросая пристальный взгляд на огород. Ходит себе за агрегатом: тот тарахтит и землю ковыряет. Блин.

Ладно. Бутеры нарежу. Иду в домик. Кромсаю колбаску, сыр там всякий, хлебушек. Даже рыбу достала. Овощи да зелень. Раскладываю на пару тарелок и на веранду выставляю. Чайник закипел, выставляю и его.

– Димитрий, – подхожу чуть ближе, чтобы он услышал сквозь гудение.

– Да? – выключает агрегат и становится оглушающе тихо.

– Я там… – машу в сторону веранды, – приготовила перекус… чай… – что это с моим голосом? Вздрагивает.

Ух! Оголяет свои зубки. Еле взгляд перевожу на глаза.

– Пару минут и подойду. А где руки помыть можно?

– Так это. В доме, в бане. Вода ещё тёплая.

Кивает и заводит обратно злющую тарахтелку, от которой у меня уже мозг вибрирует. Ночью будет башка гудеть…

Закончил, топает. Сапоги в грязи. Ещё бы. Земля, может, и просохла, да вот пока полазишь по свежевспаханной грядке, как чёрт перепачкаешься. И в домик.

– А ну, стоять! – ору вслед, он чуть не улетел в коридор.

– Что такое? – оборачивается с полным недоумением.

– Я только полы вымыла, куда в обуви? Слева на этажерке тапочки, – указываю взглядом вниз, а сама длиннющий нож в руках сжимаю, которым собираюсь пресервы открывать.

– Прости, – неловко улыбается. – А есть не тридцать шестой? Я не влезу, – усмехается.

– Щас, – кидаю и бегом в домик. – Где-то дедушкины были. Я их оставила на память.

Достаю из пакета тапочки и протягиваю. Перчатки в карман суёт, переобувается и уходит. Возвращается и, снова переобувшись, выходит на веранду. Чай наливаю. Тарелки ближе двигаю. А он смотрит на них, изучает. Не голодный?

– Ты не стесняйся, – улыбаюсь. – Раз уж шашлычки только вечером.

– А баня будет? – поднимает на меня взгляд, что я чуть не давлюсь бутербродом, который уже в рот запихала.

– Угу, – мычу в ответ.

– У тебя электрическая?

– Не-а, – машу головой.

– А кто топить будет? – глаза его огромными становятся.

      Указываю на себя и запиваю чаем внезапно ставший слишком сухим кусок хлеба.

– Ого… Так ты из этих.

– Кого? – почти подрываюсь.

– Как там. И коня на скаку, и в горящую избу.

– Ага… И мужику по морде, – недовольно добавляю.

– Что-то не помню такого пункта.

– А он есть, – серьёзно качаю головой.

Парнишка ухмыляется и жуёт себе колбасу с сыром. Хлеб не ест. Наблюдаю. За фигурой следит, что ли? Хмыкаю и в кружку нос утыкаю. Забавный индивидуум. Вообще, на деревенского не похож.

– Я пойду, там немного осталось, – встаёт из-за стола.

– Ты ж не поел, – удивляюсь.

– Подожду обещанную награду, – подмигивает и натягивает перчатки.

Оседаю. Ну и лицо у него…

– Димитрий, – обращаюсь вслед.

– Можно просто Дима, – не оборачивается.

– Дима… – как скажешь. – А ты курицу или свинину будешь?

– Свинину, – кидает и заводит жуткий агрегат.

А я топаю в баньку, навожу там порядки, полочки мою, тазики, да ковшики. В предбаннике убираю лишнее: одежду свою уношу. Вроде не стыдно запустить чужого человека. Дровишки таскаю. Скоро топить буду. Мяско мариную. Мангальчик выставляю, угли несу.

В общем, делаю всё то, что собиралась для себя. Даже приятно, что компания будет.

– А ты вино пьёшь? – спрашиваю у Димы, когда он снова идёт руки мыть.

– Пью. А что?

– Да… я собиралась себе вечёрок расслабона устроить перед возвращением в город. Можем вместе посидеть…

– Ты и в баню со мной пойдёшь? – дёргает бровями.

– Нет, – как-то резко отвечаю. – Отдельно. Я помоюсь и пойду готовить. У меня и купальника тут нет, – что-то тараторю я, как швейная машинка.

– Понял, но у меня тоже плавок нет, – еле заметно улыбнулся Димитрий, – что делать будем?

– А? – таращусь.

– Шутка юмора такая, – снисходительно глядит на меня. – Я за чистыми вещами и прогуляю Мухтара. А то он там скучает в одиночестве запертый.

– Ладно.

Убегаю в дом. Нанизываю мясо на шампуры. Лучок мариную с уксусом, обожаю. Хотя, возможно, стоило бы воздержаться… Так. Баня готова. Можно мыться идти. Уже темнеет, надо бы пошевелиться, а то лампочка у меня на веранде сломана.

А. Что это я?.. У нового соседа есть прожектор. Дима может его включить. Тогда не тороплюсь. Правда, паренька бы накормить, а то он сдержал обещание и ничего взамен не попросил. Огород весь перекопал. Завтра полью грядки, а на следующих выходных посадками займусь.

Самой смешно. Но грех морковь и свёклу не вырастить, да зелень – лук там, петрушку. А ещё я ромашки посадить хотела. Вот и займусь.

Высовываюсь из домика. Димы не видно. Наверное, он в своём контейнере или с собакой гуляет. Ладно. Поди, догадается, что я мыться уже пошла.

Скидываю свой костюмчик рыболовный. Надеваю майку и плавки – вдруг заглянет в окно, почему-то боюсь этого больше всего. Набираю тазик с водой и заваливаюсь в парилку. Красота.

Стелю себе полотенце на полочку и падаю сверху. Вдыхаю приятный древесный аромат и закрываю глаза, погружаясь в это горячее блаженство. Прогрелась, помылась, а теперь ледяной водичкой облиться.

Беру тазик поменьше, набираю полный и…

– А-а-а-а-а-а, – ору, как резанная, кайф!

– Что случилось?! – дверь резко открывается, в проёме появляется Димитрий.

Кричать не могу, стою и смотрю на него с огромными глазами, а он осматривает меня с ног до головы, притормаживая на груди. Опускаю взгляд и быстро закрываюсь ладошками. Соски от такого холода стали твёрдыми.

– Я… – мямлю, – я, это. Всё хорошо. Просто холодной водой облилась.

– Перепутала? – поднимает брови.

– Закаляюсь. Люблю в горячей бане обливаться холодной водой, – еле ворочая языком, рассказываю.

– О-о… А чего орала, будто тебя тут убивают? Я испугался…

– Я не подумала… – опускаю глаза, что-то и правда в голову не пришло. Думала, он у себя и не услышит. – Можешь, – указываю на дверь, – я почти закончила.

– Ага…

Выходит и дверку закрывает за собой. «Вот шиза. Чего орала-то?» – думаю про себя. Снимаю майку, чтобы выжать её, а потом надеть, а то вдруг он ещё в предбаннике. Скручиваю несчастную ткань и продолжаю причитать про себя.

– Знаешь, – дверь снова открывается.

      Замираем оба. Я так медленно поднимаю глаза. Рот, чувствую, открыт, сказать надо бы чего, но язык окаменел. Димитрий что-то совсем нагло осматривает меня. А я даже не могу руки поднять, чтобы прикрыться. Так и стою. В шоке.

– Пожалуй, – зависает, нагло пялясь на мою грудь, – после поговорим.

Делает огромный шаг внутрь и закрывает дверь.

Не поняла. «После?»… А после чего?

Кажется, вот и ответ. Прижимает к себе, глубоко так целует. А я закрываю глаза и вдыхаю аромат его сладковатого пота, смешанный с запахом мокрого дерева и моего стыда.

Глава 5

В какую-то секунду мозг мой решает включиться. И я осознаю всю суть надвигающейся ситуации, ибо руки Димы с удовольствием изучают мой зад.

– СТОП! – строго и громко выдаю.

Отлипает от моих губ и лукаво глядит слегка сверху вниз.

– Так нельзя! Мы толком даже не знакомы.

– Я просто поцеловал тебя, – как ни в чём не бывало говорит молодой человек.

– Хочешь сказать, что на этом бы и остановился? – задираю брови.

– Эт вряд ли. Но, раз ты против, настаивать не буду. Я пойду.

– Нет! – замолкаю, но спохватившись, что он опять не так поймёт, продолжаю. – Я пойду. Я уже всё. Так что мойся. А мне шашлык жарить надо, обещала же.

– Так ужин всё-таки будет…

– Огород же вспахан, – пожимаю плечами, но по его глазам понимаю, что не стоит мне тут грудью ёрзать, а то ещё передумает.

Подтягиваю майку, прикрываюсь и отстраняюсь. А потом пулей из парилки. Закрываю за собой дверь и опираюсь на стену. Сердце заходится, ноги ватные, руки трясутся. Хоть иди и открывай дверь снова, и плевать на приличия. Но нет. Я так не могу.

Собираю волю в кулак, быстро кутаюсь в огромное банное полотенце и иду в спальню. Сушу волосы и надеваю джинсы и тёплый свитер.

Забираю с кухни мясо и иду на улицу. Развожу огонь. А пока прогорают угли, открываю вино и наливаю себе бокальчик. Что-то в голову ударило. Нет. Не вино. Мыслишка. И совсем недолго думая, иду выполнять.

Обхожу домик с другой стороны, встаю на старенький табурет и сую нос в маленькое окошко. Знаю. Это некрасиво. Но он же видел меня голую. Я тоже хочу. Хм. Валяется на полке, в трусах. Обидно. Слажу, чуть не навернувшись, шуму наделала…

Бросаюсь наутёк, пока он не сообразил, что я подглядывала. Встаю около мангала и раздуваю огонь, а у самой ноги совсем обмякли. Вспоминаю, что в подсобке есть пара тряпичных кресел.

Сходила за ними, разложила, любуюсь. Забираю бокал с напитком, сажусь и гипнотизирую огонь, ну, или он меня. А Димитрий не торопится выходить. Нет. Ну, правда, что за имя такое?

Ставлю мясо, когда только жар от углей идёт, кручу шампуры. Минут десять и будет готово. А паренёк там задохнуться решил? Может сходить? Не, подумает ещё, что я на продолжение нарываюсь.

– Ого, – еле слышно выдаю, когда в дверях появляется чистенько одетый Дима.

– Ты прям всё сама умеешь делать, смотрю, – улыбается тот.

– Да, – прячу взгляд, а в джинсах, свитере и безрукавке он куда симпатичнее, и шапочка ему идёт.

– Круто. Сяду? – указывает на второе кресло около меня.

– Угу, – улыбаюсь. – Вина?

– Это ты меня спаиваешь или элементарная вежливость? – шутит.

– Давай проясним, – меняю тон на очень строгий. – Это было недоразумение…

– Дважды, – перебивает молодой человек.

– Дважды, – обречённо выдыхаю.

– Ты стесняешься? Боишься? Я тебе не нравлюсь? – щурится, перечисляя варианты.

– Дело не в этом. Давай просто забудем и останемся друзьями. Ну, или знакомыми, до друзей ещё далеко. Да и босс твой стройку закончит, ты, наверное, уедешь отсюда. А я так вообще раз в неделю и не каждую появляюсь здесь… – понесло меня.

Брови молодого человека изгибаются в немыслимой форме, пока он слушает меня. А взгляд внимательный, будто каждое слово ловит. Переворачиваю шашлычки.

– Да, босс, – пространно выдаёт парень. – Ну, я, может, и потом тут останусь, как пойдёт.

– Вот видишь, а я не хочу подобных отношений.

– А каких хочешь? – наверное, устал Дима ждать, когда я вина ему налью, встаёт и берёт бокал и бутылку со стола.

– Никаких, – гулко выдыхаю. – Старой девой помру. Родня с облегчением вздохнёт. Дачу, наконец, поделят.

– В каком смысле? – отвлекается от вина и переводит взгляд на меня.

– Что? Родня?

– И она тоже, – кивает пару раз.

– Я «урод» в своей семье.

– Они что, все супермодели? – изумлённо спрашивает.

– Что? – про что это он?

– Ну, ты очень красивая. Как же выглядят твои родственники, что ты у них самая страшная?

Секунду туплю, а потом заливаюсь истерическим смехом.

– Вот об этом я и говорю. Все люди как люди, а я – как я… Видишь, ты тоже не понимаешь меня. Я не про внешность. А про образ мышления, поведение, жизненную позицию там…

– Понял. А что не так с твоей позицией? С поведением вроде ясно.

– Я у нас единственная, из четырёх детей, без семьи. Да и не стремлюсь, теперь уж точно. А мама спит и видит, как подложить меня под какого-нибудь мужика, коих чуть не пачками таскает, играя в сваху. Надеется, что заберёт меня уже какой-нибудь.

– А ты что, с мамой живёшь?

– Что ты! – восклицаю так, что понимаю: ночь на дворе, а вокруг тишина гробовая.

Поднимаю глаза. Потрясающая россыпь мелких звёзд. Прохладный ночной воздух окутывает меня. Мясом пахнет. Возле мангала хорошо, но, пожалуй, стоит куртку потеплее надеть.

– Ты не замёрз? – как-то резко стемнело, надо бы фонарь включить, но так приятно сидеть в темноте и тишине.

– Немного. Тебе куртку принести тёплую?

– На вешалке в тамбуре, спасибо. И ты можешь фонарь включить, который освещает участок хама вашего?

– Хама? – поворачивается ко мне.

– Ну. Представляешь, его верзила парковал мою машину, когда я ногу подвернула, и колесо пробил, а тот решил мне подачку швырнуть, вместо элементарного извинения.

– А ты что?

– Закинула ему обратно его деньги, – шиплю, а в душе радуюсь, что достойно ответила этому богатею.

– Куда? – удивляется парень, будучи уже на крыльце.

– В тачку. Я ж даже его лица не увидела. Вышел бы, попросил прощения. Что я, пятьсот рублей на ремонт колеса не найду? Обидно так стало. Мне в семье вот этого дерьма хватает. Я нормально зарабатываю, мне не нужны подачки и женихи, чтобы чувствовать себя полноценной…

– А кошки у тебя дома есть?

– Что? Нет. Зачем мне кошки?

– Ну, как же, сильная и независимая с девятью кошками, – хмыкает Дима и тянет мне тёплую куртку.

– Издеваешься?

– Немного, – ухмыляется. – Пойду, включу свет. Но мне так больше нравится…

– Мне тоже, – признаюсь. – Посвети тогда фонариком, я мясо проверю.

Достаёт из джинсов телефон. Что за модель такая? Странный какой-то.

– Готово! – восклицаю снова слишком громко. – Прости, просто я голодная уже, – улыбаюсь, пока в свете фонаря видно моё лицо.

Да и живот моего собеседника объявляет, что не прочь заморить червячка. Протягиваю Диме палочку, а остальные в тарелку складываю.

– Лук маринованный хочешь?

– Это ты, чтобы наверняка не целоваться? – издаёт сдавленный смешок.

Всё вокруг померкло. Это вам не город. Тут ни фонарей, ни окон многоэтажек, да и луна не особо освещает, ещё низко.

– Угу, – откусываю сочный и потрясающе вкусный кусок мяса.

Наслаждаюсь каждым ломтиком, а потом решаюсь и сдабриваю всё приличной порцией маринованного лучка, под тихий смешок Димитрия, который, надо сказать, тоже лучком не брезгует. Так и сидим: уплетаем шашлык и заедаем луком, наблюдая за загорающимся ночным небом.

В какой-то момент понимаю, что что-то не так. Похоже, я отключилась, прямо в кресле. Открываю глаза, потираю их и оглядываюсь. Дима сидит в соседнем кресле. А моим ногам так тепло и хорошо, будто их одеялком укутали.

Опускаю глаза вниз.

– Только не кричи, – тихо раздаётся голос Димитрия.

– Я…я… а… – жмурюсь от страха. Мои ноги обвил Мухтар и спит себе спокойно. – И давно я так? – задираю глаза и нервно дышу.

– Минут пятнадцать, может, дольше. А ты ему нравишься. Мухтар далеко не ко всем приходит. А вот так, только к избранным.

– Я очень рада, но может, ты позовёшь его?

Тихо встаёт и подходит ко мне вплотную. Чувствую прикосновение к руке, хочу отдёрнуть:

– Не сопротивляйся, – шепчет Дима. – Доверься мне.

Тянет мою руку вниз к пёселю, а меня так и раздирает желание завопить на всю округу. Оп. Пальцы касаются мягкой шерсти. Жмурюсь и голову вверх задираю. Вздрагиваю, почти скулю. Мухтар глубоко так вздыхает, а у меня прям мурашки по телу от тёплой спины собаки.

С одной стороны – приятно, с другой – детские психотравмы никуда не уходят. Проще говоря, меньше бояться этого пса я не стала, но, когда Дима держит за руку – жить можно. Он же успеет в случае чего тормознуть своего послушного пса?

– Дим, – шепчу, а сама потом холодным покрываюсь. – Мне страшно.

– Тебя покусали, что ли? – спрашивает еле слышно.

– Не меня, – сжимаюсь на кресле. Мамочки родные, божечки, пёс зашевелился. – Пожалуйста, мне, правда, очень страшно.

Ничего не отвечая, Дима встаёт и Мухтар следом. Открываю глаза. Пёс около хозяина умостился, сидит, глядит на меня, а хвост безостановочно по земле елозит. Смотрю на него, но толком и не вижу.

– Расскажешь страшную историю? – спрашивает молодой человек.

– Какую? – не ожидала вопросов, играя в гляделки с псом, вздрагиваю.

– После которой боишься собак.

– М-м. Да нечего рассказывать. Соседского мальчишку покусала бездомная псина, когда я маленькая была. Я с палкой на неё кинулась, а когда поняла, что и меня тоже могла изодрать, встала, как вкопанная. Хорошо взрослые проходили мимо, помогли. А я с тех пор стороной обхожу всё, что больше шпица. Хотя и мелких побаиваюсь, особенно этих маленьких, лысых и гавкучих…

– Той-терьеров, что ли? – хмыкает.

– Их самых. Страшные создания. Прямиком из ада…

Слышу сдавленный смешок, поворачиваю голову в сторону собеседника.

– Прости, – тут же спохватывается тот. – Давай, потихоньку с Мухтаром тебя подружим. Не могу же я такую большую собаку сутками держать взаперти в маленьком трейлере. Ему гулять надо.

– Я только в выходные, и то не каждые, тут бываю, – не сдаюсь.

– Ты же посмотри, как нравишься ему. Он ластится, хвостом виляет, глаз от тебя оторвать не может, – смеётся. – Грех не дать шанс.

– Ладно, – выдыхаю. – Только держи его и не отходи далеко. Я, правда, очень боюсь, – поглядываю на Мухтара.

Так-то пёс вроде безобидный, хоть и крупный. Видно, что дрессированный. Но это всё равно животное. Я могу резко дёрнуться, а он за угрозу воспримет моё движение. Вон, сосед мой тоже ничего собаке не делал той. Просто она ощенилась, а мы в салочки играли недалеко от её логова. Она деток своих защищала, а пацану шрамы на всю жизнь.

– Главное – не кричи, он боится, – снова встаёт Дима и ко мне подходит.

– ОН боится? – удивляюсь.

– Ага. Ты как сирену включишь, так он за меня прячется.

– Да он, если встанет на задние лапы, с меня ростом будет. Как он может бояться? Он же огромный.

– У него тоже детская травма, – хмыкает Дима, апёс ползком за хозяином ко мне устремляется.

Опять меня колотить начинает, а крик так и просится. Ладно, он бы маленьким был, а тут здоровый и пушистый. Дима включает фонарик и светит на пса. Гляжу на него в метре от себя. Глаза у него добрые – серо-голубые, как у хозяина. Ощущение, что улыбается. А смотрит так внимательно, как человек.

Набираюсь смелости и тяну трясущуюся ручонку к белоснежной голове. А он морду опускает и ближе подползает, подставляясь под ласки. Еле касаюсь. Глажу. Дима на корточках рядом сидит, почти между нами. Вот так даже почти не страшно. Хозяина же он не покусает. А руку, если что отдёрну быстро.

– Красивый пёс, – улыбаюсь. – Такой белый. Хлопот с ним, наверное, много.

– Вовсе нет. Он классный. Верный друг.

Вроде я даже расслабилась. Фонарик Дима убрал, тоже гладит своего питомца. А тот и рад, что его со всех сторон тискают. Думаю, домой пора, а вставать совсем не хочется. Хорошо так сидеть. Но я завтра хотела огород полить.

– Мне домой пора, – мямлю.

– Мухтар, – строго говорит Димитрий, – место.

Тот послушно встаёт и через пару секунд уже на своей территории. Сидит, ждёт хозяина.

– Спасибо за чудесный вечер, – оборачивается ко мне молодой человек. – Сто лет вот так не сидел по-настоящему, просто болтая и звёзды разглядывая. Ты завтра с утра смыться намерена, или ещё увидимся?

– Э… я ещё огородом заниматься буду. Увидимся, наверно…

– Хорошо. И… прости за поцелуй. Хотя… мне понравилось.

Челюсть моя отвисает, а Дима ответа не ждёт. Встаёт и уходит. А я сижу в этой прохладной темноте и вздохнуть боюсь. Но, беру себя в руки, сгребаю тарелку с остатками мяса и в домик.

Спать заваливаюсь, а у самой мысли тормознуться никак не могут. Слишком много эмоций. С собакой близкий контакт, а с её хозяином и того ближе. Губы его не дают мне отключиться. Давно я не целовалась. А тут прям вот так дважды за два дня. И позиция моя – никаких мужиков – трещать по швам начинает. Хочется ласки.

А главное, за эти выходные я Захара только раз вспомнила. Интересно, это так сторож влияет со своим волкодавом (надо бы спросить, что за порода, вблизи ясно становится, не дворняга это) или свежий воздух и работа на земле?

Утро погодой совсем не радует. Дождь хлынул. Ну. Зато грядки поливать не надо. Тогда завтрак, порядок навести в доме и в город.

К одиннадцати выползаю на улицу, вещи в машину отнести. Зонта нет, дождевика нет, капюшона на куртке тоже нет. Надо бы обзавестись всем вышеперечисленным. И резиновые сапоги прикупить ещё одни не помешает, на выход.

По дороге к машине на траве поскальзываюсь и лечу, плашмя приземляюсь. Встать не могу. Ударилась больно. Дождь глаза заливает.

Жмурюсь. Но в один миг как-то перестаёт по лицу долбить.

– Ты как? – обеспокоенный голос Димы выдёргивает меня из состояния жалости к себе.

– Нормально, – делаю подобие улыбки, но глаза открыть не решаюсь. – Вот, прилегла отдохнуть…

смеётся.

Чувствую горячее влажное прикосновение к щеке…

– Нельзя, – рявкает Дима.

Решаюсь. Открываю глазёнки свои и ахаю безмолвно. Висит надо мной Мухтар, сантиметрах в двадцати от лица. Кошусь на него и всё, трупиком прикидываюсь. А Дима с зонтом над нами обоими стоит.

– Встать сможешь? – спрашивает и руку тянет.

Делаю попытку. Больно зараза.

– Полежу-ка я ещё, – улыбаюсь, дышать больно от этой попытки становится. – Старость – не радость…

– Ага, а молодость – не жизнь, – сворачивает зонт, а поток дождя возобновляется, снова жмурюсь.

Подхватывает меня с земли и к домику несёт. Стыдно мне за свою неуклюжесть. Ну, совсем недеревенский я житель. На ровном месте равновесие не удержала. Привыкла по асфальтированным дорожкам чистеньким ходить. А тут грязь, трава скользкая…

Заносит в дом и разувается. Ого. Видать, хорошо я вчера рявкнула, раз даже в такой экстренной ситуации вспомнил.

– Куда можно? – тихо спрашивает.

– В комнату, – хриплю и кашляю, что-то совсем расклеилась.

– А где она?

– Прямо и налево, напротив входа в баню…

Кивает и уверенно топает со мной в комнату, где я обитаю. Здесь у меня пара кроватей. Одна моя, вторая бывшая баб Дусина. Мы с ней вдвоём тут жили.

Кладёт меня на койку. Морщусь. Думается, синяки на заднице и спине знатные будут. Копчик повредила. Эх, жизнь моя – жестянка.

– Это всё, потому что сбежать пыталась, не попрощавшись, – ухмыляется молодой человек и тянет рукав моей мокрой и грязной куртки.

– Я сама, – отнекиваюсь и поглядываю на него.

– Ага. Встать не смогла, а разденешься сама?

Пробую и падаю обратно. Что ж так больно-то, а? Соглашаюсь на помощь, пока его руки к моим штанам не потянулись. Саданула по пальцам и таращусь в голубые глаза.

– Вот джинсы как-нибудь сама сниму, – чуть не рявкаю.

Убирает руки и поднимает их так, словно я в него пистолетом тыкаю. Делает пару шагов назад и кивает, мол, вперёд, я посмотрю. Нервно перевожу взгляд на дверь, намекая, что вышел бы он. Ухмыляется, но намёк понимает.

Ругаюсь тихо. Стягиваю джинсы и не рада, что тонкие такие надела. Сбоку справа порваны, а на ноге кровоподтёк и царапины. Похоже, обо что-то на земле пропахала. Да уж. Надо в порядок территорию привести, а то убьюсь.

Больно, руки дрожат. Грязная вся и до нитки мокрая. Штаны жалко. Гляжу на ногу, а она вся красная. Кое-как переползаю под одеяло, ложусь на левый бок, он почти не пострадал. Пытаюсь согреться.

– Можно? – через пару минут стучится в дверь Димитрий.

– Да, – глухо отвечаю.

– Я чай и аптечку принёс, – заходит с кружкой и кейсом каким-то.

– Ого, – таращусь. – Ты врач, что ли?

– Нет, – машет головой. – С чего взяла?

– Аптечка огромная…

– Так стройка же, – пожимает плечами. – Положено иметь на территорию средства для оказания первой помощи.

Вытягиваю лицо. Какой ответственный работодатель. Хоть и хам, а заботится о безопасности сотрудников, похвально…

Садится Дима рядом и смотрит задорно:

– Показывай…

– Что?

– Попу свою, – ухмыляется.

– Не буду, – округляю глаза.

– Я видел, что штаны на бедре порвала, значит, сильно ушиблась и поцарапалась, – строго говорит. – А я уже всё видел, – ухмыляется и одеяло, оп, и стягивает с меня.

Хватаюсь пальцами за ткань, да вот только поздно, лежу в футболке и трусах перед ним…

Что-то снова стыдно становится…

Глава 6

– Ай-яй-яй, – причитаю, когда он протирает ватным диском, смоченным в обеззараживающем средстве, моё бедро.

– Потерпи немного, – виновато шепчет. – Надо кровь и грязь смыть, – старается аккуратненько рану промыть. – И часто ты так травмируешься? – осматривает мои ноги в мелких синяках, да, углы я все собираю по жизни…

– Как так?

– Ну, то землю пропашешь, то ногу вывернешь, что водителю мо-его босса приходится машину твою загонять во двор, – тянет и поглядывает на меня.

– А? – что это он так тянет? Спохватываюсь. – Нет, но иногда везёт. Я просто привыкла к городской жизни. А ты кем работаешь?

– Я так, иногда присматриваю за территорией. Огороды не вскапываю, если ты об этом. А в деревню тебя что потянуло?

Смотрю на него с прищуром. А что он там тогда с лопатой бегал? Ладно, теперь ясно, почему меня не понял. Просьба была не по адресу. Я-то подумала, что Дима – разнорабочий.

– За бабушкой ухаживала, – решаю ответить. – А она возьми и дачу мне оставь. Сказала, надо мне «место, где я смогу отдохнуть от городской суеты». Вот.

– Что-то отдых у тебя так себе. Надо валяться на шезлонге и вино попивать, а ты порядки тут наводишь и в огород лезешь.

– Да это мне как раз нравится, – улыбаюсь, уже совсем и не больно, аккуратненько он там царапины промывает. – А вот стройка ваша…

– Его… – улыбается.

– Чья его? – туплю.

– Босса моего.

– А. Ну, да. Долбят, как умалишённые. А прораб, можно сказать, прямым текстом послал. Вежливо, но далеко… – бурчу. – А водитель вообще нахал. Даже не поздоровался, сразу ругаться за машину на дороге начал. Вот откуда я должна была знать, что соседний участок кто-то выкупил?

– Все, – улыбается молодой человек.

– Что все? – кошусь на него.

– Все участки.

– Ого… – чую, растекаюсь по кровати от полученной информации. – И что он делать там собирается? Ферму себе построит?

– Место для отдыха, – пожимает плечами.

– М-м… значит, шлюх таскать будет, – шиплю с недовольным лицом. – Так и знала, что от богатея этого не стоит ждать хорошего. Будет вечеринки закатывать. Надо валить отсюда, хоть бабуля и завещала дачу не продавать и ромашки за теплицей не трогать…

Дима, видать, обалдел от монолога моего. Рука на бедре замерла, взгляд изумлённый.

– А ты чего на него взъелась? Знакомы? Или тебя так сильно обидело его поведение? – спокойно спрашивает. – Так-то он нормальный. Вежливый, кстати.

– Не заметила я. вот кто вместо «извините», сквозь узкую щёлочку тонированного окна бабки протягивает? – жду, ответа нет. – Видишь. И ты не можешь ответить на этот вопрос. Потому что это неправильно. Ты бы не обиделся?

– Не знаю, – пожимает плечами, а я вздрагиваю.

Опускаю взгляд вниз, а рука Димитрия спокойненько так на заднице моей лежит. Совсем не там, где ободрано всё. Просто. Задираю брови и перевожу взгляд на молодого человека. Характерно кашляю. Убирает руку.

– На живот поворачивайся. Спину посмотрю.

– Куртка целая, – уточняю.

– Синяк намажу, – выуживает мазь какую-то из аптечки.

Нехотя переворачиваюсь на живот. А он так осторожно приподнимает футболку, слегка касаясь обнажённой кожи.

– Вот это да… – выдыхает.

– Что? – оборачиваю насколько могу. – Всё так плохо?

– Нет, – машет головой, а я замечаю, что он вовсе не на спину смотрит.

Млять… я же в стрингах…

Падаю лицом в подушку под смешок парня и заливаюсь краской, разочарованным стоном и вообще топлюсь в этой неловкости.

– А тебе есть чем удивить, – шепчет мне на ухо, а пальцы холодную мазь по спине растирают.

– Насмотрелся? – шиплю.

– Нет, – отодвигается и продолжает по спине водить.

– Ай…

– Прости, – отдёргивает руку.

Улыбаюсь в подушку. Наивный, повёлся. Натягиваю на свой неприкрытый зад одеяло и обратно на бок ложусь.

– Ну, да, дурак, – кривится. – Поверил…

– Ага, – растягиваюсь в самодовольной улыбке.

– Как чувствуешь себя?

– Жить буду, – машу рукой. – Спасибо за помощь. Отлежусь и вечером домой поеду.

– Справишься сама? А то водитель, тот, который хам, привезёт сюда еду вечером, может и тебя в город забрать, – улыбается. – Я договорюсь.

– Боже упаси! Мне машина нужна моя, да и не хочу в долгу у этого богатея быть.

– У тебя какое-то предвзятое отношение ко всем богатым? Или только к этому?

Не уверена в ответе. Смотрю на Диму и думаю.

– К большинству, – несмело отвечаю.

– Понял. А к простым работникам есть претензии?

– Ты на себя намекаешь? – щурюсь.

Не отвечает. Смотрит. Да так, что я в догадках теряюсь и натягиваю одеяло повыше. Как-то неуютно стало в комнате с ним наедине. «Не смотри на меня так!»

– Просто пытаюсь понять причину, почему ты меня отшила. Считаешь, что обычный работник тебя не достоин?

– Нет… Нет, я не то имею в виду, – почти вся прячусь под одеялом. – Я ничего против работников и тебя не имею. Я отношений не хочу. Вообще никаких.

– И секса не хочешь?

Провалиться бы под землю… ну, или хотя бы под кровать. Ничего себе у него вопросы. Прячу взгляд, ибо ответить мне нечего. Может, и хочу, но ему об этом знать не обязательно.

– А чего такая красная? Ты ж не девочка, чтобы стесняться подобных вопросов.

Прокашливаюсь:

– Просто перепихонов тоже не хочу, – стараюсь сделать максимально серьёзное лицо.

– У тебя всё хорошо? – щурится.

– Да. А что?

– Ну, ты не по девочкам, здоровая, красивая женщина. Обидел кто?

– А ты больно умный, смотрю, – кривлю губы. – Может, просто не хочу торопиться.

– Конфетно-букетный нужен?

– Может, и нужен. Я просто не готова ещё.

– Хахаль изменил? С мужем развелась?

– А ты что такой любопытный?

– Понравилась ты мне, – ухмыляется, – вот и пытаюсь понять, чего педали от меня крутишь.

Издаю нервный смешок. Ладно. Чего уж там. Сразу предупрежу бедолагу.

– Характер у меня непростой. Ваш сильный пол не выдерживает долго со мной. Устают. Надоедаю.

– Как интересно. И много было уставших? Может, не тех просто выбираешь? Они, поди, по жизни уставшие, – дёргает бровью.

Смотрю на него и думаю. Это он себя типа пиарит? Или утверждает, что он такой особенный? Ха! Прям даже забавно стало устроить ему проверку моим характером. Интересно, босс его не обидится, если работничек сломя голову сбежит?

– А тебе работать не надо?

– Боишься ответить?

– Смысла не вижу, – щурюсь, давая понять, что не намерена продолжать этот разговор. – Так и будешь смотреть?

– А есть другие предложения? – ухмыляется.

– Я тут типа раненая, – давлюсь от смеха. – Шёл бы ты, а. Хватит меня смущать.

Смеётся, а смех-то звонкий, красивый, мелодичный. Но не уходит.

– Что с возвращением в город решила?

– Не знаю, посмотрю, что по состоянию будет. Может, попрошу кого из знакомых приехать и на моей тачке в город рвануть.

– Ну, смотри. А сейчас поспи, что ли.

– А ты чего раскомандовался? – изгибаю бровь.

– Просто беспокоюсь, чтобы со своей склонностью к травмам по дождю в кювет не улетела.

– А где Мухтар? – тему перевожу.

– На крыльце, ждёт меня.

– Ничего не натворит там?

– Не волнуйся.

Уходит. А я валяюсь и решаю, что и правда поспать не помешает. Нежусь в кроватке. А потом чувствую, вкусно так шашлыком пахнет. Улыбаюсь. Глаза открываю. На тумбочке около кровати стоит тарелка с мясом. Это Дима принёс, чтобы не вставала? Какой хороший мальчик.

Потягиваюсь, больно, но уже не так. Гляжу на ноги и думаю, куда одеяло откинула? На пол свалилось. Тянусь поднять и понимаю, что у соседней кровати тапочки дедовские стоят. Зависаю на полпути до пола.

Глаза поднимаю.

«Здравствуйте»…

А зад снова открыт, так ещё и торчит вверх. А чего он вообще в доме делает? Обалдел пацан, что ли?

– Как самочувствие? – уточняет, а глаз от моих округлостей не отводит.

– Лучше. Спина почти не болит, – затягиваю одеяло наверх и укрываюсь. – А ты давно тут?

– Минут пять.

– А я давно так? – указываю на одеяло.

– Уже была, когда пришёл.

– А укрыть не догадался? – гляжу на него, на измор хочу взять.

– Тебе, наверное, жарко было, вот и раскрылась. Зачем укрывать?

– Железная логика, – кривлюсь.

– Давай спину намажем ещё.

– Спасибо, я сама.

– Перестань выпендриваться, – встаёт и подходит к кровати.

Что-то вжимаюсь в матрас, боязно становится. Опять он смотрит, как-то жадно. Ну вот что ему надо? Даже и не думает спрашивать. Быстро переворачивает на живот и футболку задирает. Ну, хоть одеяло оставил на бёдрах. Снова мажет мазью. Приятный холодок.

– А что за мазь?

Вместо ответа, кладёт перед моим носом тюбик:

– Мазать первые двое суток три-четыре раза в день, потом два раза пока не пройдёт.

– Ясно. Что должна?

– Это не моя, – возвращается на бабулину кровать.

– А чья?

– Босса. Стройка же его, аптечка тоже.

– Ладно, куплю такую же, привезу на следующих выходных.

– Хорошо, – соглашается. – В город как поедешь?

– Сама. Нога почти не болит, – усаживаюсь и тянусь к мясу, голодная я, судя по тому, что уже вечереет, спала долго.

– Не сочти за оскорбление, но я бы попросил тебя написать мне, как домой доберёшься. Мне твоё состояние не нравится.

– Я аккуратный водитель! – возмущаюсь.

– Дорога мокрая, трасса и вокруг полно не самых ответственных автолюбителей.

– Ну, завернул… Ладно, напишу.

– Диктуй номер, сделаю дозвон.

Глянула подозрительно. Дожевала кусочек вкусного шашлычка и называю номер. Где-то в сумке зазвонил мой телефон, невольно перевела взгляд на него.

– А ты на следующих выходных будешь тут?

– Не знаю. Это неосновная моя работа. По выходным и иногда в будни подрабатываю, так сказать.

Бровь ползёт вверх:

– И где ты работаешь?

– В личной охране, – улыбается.

– М-м… – теперь точно ясно, чего это Дима такой спортивный и ухоженный.

Он вообще к земле отношения не имеет. А я его в деревенского сторожа записала. Точно клуша.

– И кого охраняешь? Мухтар помогает?

– Тебе не понравится ответ.

– Чего это?

– Хама твоего защищаю.

– Чего это моего? Ты, как и тот водитель, что ли?

– Я разве тебе грубил?

– Нет…

Ухмыляется. Надо валить. А то что-то неловкостями попахивает. Кое-как выставляю его из комнаты и одеваюсь, хорошо, что привезла вещей сюда. А джинсы прям жалко.

Выползаю из комнаты. Дима на кухне сидит, чай попивает. Ничего себе расхозяйничался. Ну да ладно. Сегодня можно. Он действительно хорошо помог. А то ползти бы пришлось до домика.

– Мне пора, – улыбаюсь. – Завтра на работу, – как-то грустно выгонять его в трейлер.

– Точно доедешь?

– А ты в мамочку играешь? – кошусь на него.

– В папочку… – ухмыляется и моет за собой кружку.

– Оу…

Выходим. Закрываю дверь и…

– ГАВ!

Как не заорала, не знаю, залетаю за спину Димитрия и трясусь там.

– Мда… – выдаёт молодой человек. – Мухтар, мне, конечно, нравится, что она там жмётся ко мне, но предпочёл бы, чтобы она спереди стояла…

«А? Это что за разговор с псом? Это даже не намёк!»

– Кхм, – даю знать, что я как бы тут.

– Гав, – уже спокойнее выдаёт пёс и за спину хозяина стремится, а там я…

«Он его понял?» Ибо я за секунду перемещаюсь вперёд, где меня быстро хватает Дима.

– Будешь бегать, – тихо говорит. – Мухтар решит, что ты с ним играешь, и будет гоняться за тобой. Он ещё маленький. Ему год только. Не бойся.

Мычу и вжимаюсь в грудь молодого человека. Страшно до чёртиков, потому что пёс и правда решил, что я с ним играю, скачет вокруг и лает. А я содрогаюсь и глаза закрываю. Но парень не торопится осаживать пса.

– Почему ты ничего не делаешь? – шиплю, а сама прижимаюсь и не хочу отлипать, и не уверена, что дело тут в страхе перед собакой.

– Зачем? – хмыкает над ухом.

– Чтобы я могла поехать домой.

– Тебя кто-то ждёт?

Как-то обидненько стало. Уже и про собаку забыла, злюсь. «Допросишься же! Сам будешь по углам прятаться!»

Замираю на секунду. А потом мозг, наверное, отключился. Резко разворачиваюсь лицом к молодому человеку. Смотрю в его огромные глаза. Лыбится зараза. Ну, держи. Хватаю его за шею и дёргаю на себя. Целую. Да так, что он точно пожалеет, что из бани вчера вышел. Долго так.

На мгновение даже контроль теряю, тело начинает ныть и возбуждаться, предательски соски торчат. Руки Димы лихо ползут на спину под куртку, даже не замечаю, что там синяк и болит. Да и он еле касается. Ух ты. А я бы не против сейчас продолжить.

НО!

Отстраняюсь и пристально слежу за его недоумевающим взглядом.

– Уау… – выдыхает парень. – Это как расценивать? Ты передумала?

– Нет! – твёрдо заявляю. – Это… – а что это? – Давай так. Ты со мной поближе познакомишься, и может быть, что-то и будет. Но думаю, через месяцок ты сбежишь не только от меня, но и от босса своего, лишь бы со мной не пересекаться.

– Ну, с таким настроем далеко не уедешь.

– Беда не в моём настрое. А в поведении, которое я менять не буду. Уже вышел тот возраст, когда ради мальчика, который нравится, могла бы строить из себя другого человека и подстраиваться. Выросла. Я такая, какая есть.

– Откровенно, – покачал головой парень, но руки что-то не торопится из-под куртки доставать. – Меня устраивает. Ведь ты признаёшь, что я тебе нравлюсь.

– С чего это? – удивляюсь.

– Сама сказала, что не будешь меняться даже ради того, кто тебе нравится.

– Ну, надейся. Мухтара подержи. А меня отпусти. Домой пора.

– Мухтар! – гаркает парень, аж я подпрыгиваю. – Место!

Пёс даёт дёру через забор. А мы стоим дальше.

– На чём мы остановились? – любопытствует.

– На том, что ты должен убрать руки, а я должна ехать.

– Не-е, что-то другое. А! – ухмыляется. – Вспомнил.

И целует. Ладно. Засчитаем. Отвечаю. Блин. Правда хорошо целуется. Учился где? «Жаль, что и тебя спугну»…

– Ладно! – отпихиваю и выпутываюсь из объятий. – Мне, правда, пора, а то темнеет уже.

– Не забудь написать, что доехала, – улыбается и идёт следом, помогает ворота открыть.

Сажусь в машину и сваливаю. Ворота сам закроет. Машу ручкой и даю по газам. Глазки-то округляются. «Привыкай», – ухмыляюсь. – «Я предупредила, что меня сложно терпеть».

До города доезжаю легко, а вот на въезде приходится постоять в пробках, не одна я такая умная с дачи вечером ехать. Вымоталась. Захожу домой и почти падаю на несчастный диван. В душ бы.