Всё серьёзно бесплатное чтение

1. Саня

– Маль–чи–ки, – тонкие женские пальчики скользят по подбородку, – а кто потрет нам спинку?

Голосок тонкий, приторный, наигранно заинтересованный.

Оплаченный.

Морщусь и дергаю головой, скидывая с себя чужие руки – не люблю продажных телок, но Жека настоял, сказал, что приезд Брянцева надо отметить по высшему разряду, тем более он все еще холостой, как и мы.

– Давайте сами, девочки, друг дружке, окей?

– М–м, – куксится совсем не расстроенно. – Ну как хотите…

Крутясь передо мной подтянутой филейной частью с тонкой алой ниточкой между ягодиц, снимает с себя верх, кидает мне в лицо.

Ловлю на подлете.

– Идите уже, – раздраженно откидываю от себя алую тряпочку.

Хихикая, девчонки скрылись за темным стеклом парной, впустив в зал клубы пара.

– Че злой такой? – косится Жека, разливая янтарное пенное в стеклянные кружки по 0,5. – Девочки не нравятся? Давай других закажу.

– Нафиг ты их вообще вызвал? Хотели же чисто мужской компанией, втроем…

– Вадя был не против, – уклончиво. – Давай, за встречу.

Стукаемся кружками. Пью маленькими глотками. Не хочу напиваться.

– Где, кстати, Вадя?

– Обещал скоро быть. Затаривается закуской.

– Нафига? Вон ее сколько, – киваю на заваленный всякой снедью стол. – Обожраться?

– Это чтобы было что в зале сжигать, – стебется Жека, хлопая меня по голому прессу.

Телефон Азанова булькает входящим сообщением. Читает.

– О, Вадя пишет, что задержится на полчаса–час.

– Начинается, – бурчу недовольно. – А потом напишет, что вообще не придет?

– Не–не, этого мы не простим и не допустим. Ща, – Жека строчит ответ, – штрафную ему вкатим. Пусть отдувается. Ну, – откладывает телефон, поднимает кружку, – будем!

– Не части. Брянцев приедет, а мы в дрова.

– Тю, с этого, что ли?

Девочки с криками выбегают из парной. Быстро перебирая босыми ножками, одна за другой прыгают в бассейн. Окатывают нас брызгами.

– Ну нафига? – бормочу, выплескивая на пол остатки пива, смешанные с хлорированной водой из бассейна.

– Не кисни, Саныч, – Жека толкает меня в плечо, не сводя плотоядного взгляда с девиц, подрывается и плюхается за ними в воду, поднимая еще один фонтан брызг.

Ухожу в парную. Тупо хочу посидеть в тишине. Помечтать о той, которая недоступна. И никогда не будет моей. Запретная. Желанная. Красивая до одури.

Я пытался произвести впечатление, но Она восприняла все в шутку. Салага я для Нее. Несерьезный. Говорит, ей нужен мужик старше.

А я подыхаю… черт, сколько уже? У–у…

Закрываю глаза, откидываюсь назад. Жар дерет кожу. Пот бежит ручьями, дышать трудно. Пусть. Это отвлекает от мыслей о Ней.

Дверь открылась, впуская басы поп–музыки. Закрылась. Снова установилась тишина. Кайф.

– Не помешаю? – тихо пищит тонкий голосок.

Зашла же уже.

– Нет.

– Вода в бассейне холодная, – мелко стукнули зубы.

Игнорирую. Видно же по мне, что не хочу контакта?

Не глупая. Молчит. Зубы уже не стучат.

Кошусь одним глазом. Скукожилась на нижней ступеньке полога, красная вся и в мурашках. И мелкая как подросток, со светлыми пшеничными волосами длиной по плечи, облепившими круглую головку. Купальник закрытый черный. Она как… первый раз на выезде. Разительно от тех двух отличается. Не заигрывает, не развлекает, а ведь это, по сути, ее прямые обязанности.

– Жару поддай.

– Ой, – голой рукой хватается за ковш, вскрикивает и сразу бросает его. – Горячий.

Ковш, перекатываясь на полке, издает раздражающие металлические звуки.

Закатываю глаза. Неумеха. И откуда берутся такие.

Прикладывает обожжённую ладонь к щеке.

– Дай посмотрю, – требовательно протягиваю руку.

Несмело дает. Кожа на ладони красная.

– Холодное надо что–то приложить.

Сжимает в кулак.

– Пройдет, – опять пищит.

– Ага. Идем.

Поправляю на бедрах простынь, беру за тонкое запястье девчонку, веду из парилки. Прохладный воздух окутывает прожаренное тело.

В бассейне бултыхается Жека с девочками. Хохот, визги, брызги. До нас дела нет.

Подходим к холодильнику, вытаскиваю из него бутылочное. И раскрыв кулак девушки, вкладываю ей в обожженную ладонь.

– Лучше?

– Да. Спасибо!

Только сейчас поднимаю взгляд. Хорошенькая. Светленькая. В глазах неуверенность и что–то подобие страха. Ну, точно первый раз.

– Как зовут тебя?

– Олеся.

– Лет сколько?

– Совершеннолетняя, – обиженно дергаются ее губы.

Если от агентства, то совершеннолетняя, а если…

Беру тарелку с сыром, два бокала, красное вино.

– Идем, совершеннолетняя, – кивком зову девчонку за собой.

На втором этаже есть несколько приват–комнат. Уединимся, никто не помешает.

– Заходи, – пропускаю вперед.

Переступив порог, нерешительно замирает, осматривается. И встретившись со мной взглядом, смущенно топит в пол.

– Не холодно?

Олеся все также в купальнике. Кожа в мурашках. С волос стекают капельки по шее, на грудь, теряются в ткани нехитрой одежонки.

– Немного, – потирает предплечья. Переступает с ноги на ноги.

– Сейчас согреешься. Иди сюда.

Хлопаю ладонью, приглашая сесть рядом. На двухспальную кровать, заправленную белым хрустящим бельем.

Садится на краешек. Напряжена пипец как.

Разливаю вино по бокалам.

– Давай, за знакомство. Я Саня.

– Я знаю, – тихо, – слышала.

Выпиваю залпом. Олеся цедит маленькими глотками.

– До дна, до дна, – заставляю выпить все. – Вот, молодец. Ну, ты чего? – Ее передергивает. – Невкусно?

– Холодное, – улыбается и опять стучит зубами. Глаза как у испуганного кролика.

– Щас.

Стягиваю с кровати одеяло, укрываю Олесю по уши, одна макушка торчит и курносый, с парой симметричных веснушек, нос.

– С–спасибо… – дрожит на кровати снежный ком.

– Грейся давай. Чувствую себя папиком, – усмехаюсь. – Вместо того, чтобы соблазнять, я нянчусь с тобой.

– Простите… – еле слышно.

– Рассказывай.

– Что?

– Все. Почему решила стать девочкой по вызову? Видно же, что не из–за любви к сексу.

Молчит. Сопит только недовольно.

Наливаю еще по полному бокалу.

– Пей, – всовываю ей.

И не чокаясь, выпиваю.

В голове шумит.

Олеся медленно, но выпивает все. Ставит бокал на столик.

А потом, помедлив, ложится назад, на спину. Взгляд осоловелый, безразличный.

Можно делать с ней все, на что хватит фантазии и сил.

На секунду я вижу в ней Её. И в порыве дергаюсь к Её губам. Стоп срабатывает в миллиметре от чужого испуганного лица.

– Ты не Она, – откидываюсь тоже на спину, уставившись в деревянный потолок. От Олеси пахнет эвкалиптом, а от Нее – ванильным мороженым. Люблю мороженое.

Молчим какое–то время.

– Почему вы не вместе? – спрашивает тихо.

– Потому что.

Потому что все с одной стороны просто, как дважды два. С другой… не отпускает. Душу рвет в клочья.

– А ты? Давно в этой профессии? – перевожу тему, чтобы не захлебнуться и утонуть в своей.

– Первый раз. Думала, смогу. Девочки сказали, что первый раз сложно, а потом привыкну.

– М. Деньги нужны?

– Нужны.

– Дай угадаю – больная мама, сестренка или брат…

– Мой жених, – с надрывом. Отворачивает лицо в противоположную сторону. Стирает с лица мокрую дорожку.

Я, честно говоря, поражен.

– Он сделал мне предложение, и я согласилась. А потом… несчастный случай – его сбила машина на пешеходном переходе. Мажорка какая–то за рулем была. Она выкрутилась, а Тошка теперь не может ходить. Нужна операция.

Жесть…

– Он знает, на что ты пошла ради него?

– Я сказала, что устроилась медсестрой в ночные смены.

Мда. Вот это любовь. Ради парня–инвалида…

Больших денег по–другому быстро не заработаешь. Особенно девчонке, что еще вчера играла в куклы.

– Образование у тебя есть какое?

– Колледж этой весной окончила. Медицинский. И курсы массажные.

– Эх, Олеся, Олеся. Что делать с тобой?

Хлопаю себя по бокам – я в простыне. Визитки остались в пиджаке, а пиджак дома.

– Авторучка или карандаш есть?

– Нету…

– Тогда так запоминай.

Диктую ей номер своего телефона. Повторяет несколько раз до тех пор, пока от зубов не отскакивает.

– Позвони мне завтра, найдем тебе другую работу. А сейчас – исчезни.

2. Саня

Спускаюсь на первый этаж. Олеси не видно. Азанов парит в сауне оставшихся двух девиц. Они визжат там как поросята резаные.

Едва не сбив меня с ног, оттуда несется распаренное женское тело и с разбега плюхается в бассейн.

За ним второе. Тоже голое.

И теперь за ними бежит Жека и поднимает третий столб брызг.

Вот человек–оркестр – никаких проблем и терзаний. Не верит в серьезные отношения. Ни разу не влюблялся, по крайней мере он так говорит. Да и на моей памяти никогда друг не страдал по девчонке. Менял их как перчатки и не парился.

В сауну вваливается Брянцев – третий участник нашего мужского (девочки не в счет) сабантуя.

Обе руки заняты пакетами из супермаркета. Женька громко улюлюкает, вылезая из басика к нам. Эхо его радости, отражаясь от воды, стен и потолка, оглушает.

– Ну ты кабанчик, – обнимаемся с Вадей. – Чего так долго?

– Всё выпили? – усмехается, окидывая нас Жекой по очереди насмешливым взглядом.

Вадя не изменился за три года, и вообще складывается ощущение, что только вчера вот так же собирались.

– Не, девочки скучают.

Через наши плечи Брянцев заглядывает в бассейн. Девчонки там на спине лежат. Соски твердыми пиками торчат над водой у обеих.

Вадя равнодушно отводит от них взгляд и идет к столу. Выгружает снедь из пакетов. Гремит стекло.

– О–о, это тема, – Жека крутит бутылку сорокаградусного. Распечатывает и разливает по пластиковым стаканчикам. Один полный – Брянцеву. – Девочкам не предлагаем, самим мало.

Пьем за встречу. И забыв о девочках, пьем еще, закусываем и говорим по душам как раньше.

Вадька рассказывает о женщине, в которую влюбился с первого взгляда буквально два часа назад. Но встретил он ее несколькими днями раньше. Ее зовут Ксюша и у нее есть маленькая дочь Даша. И, кажется, даже муж.

– Попал ты, брат.

Я его понимаю. Сам влюбился с первого взгляда. Но у Брянцева все впереди и шансы на успех есть. Его «долго и счастливо» реально. А у меня – одна боль. И никакие градусы ее не обезболивают.

Брянцев втирает про какого–то Амура и его стрелы. Спрашивает, где найти такого, чтобы к его женщине направить.

А можно два? Моей тоже надо.

Ржем с Жекой над Вадимом. Этот своего добьется, вопрос времени. Значит, с него по ящику армянского.

Он на все согласен. Страдает по своей Ксении. А я – по Наташке. И уже готов признаться в сердечных страданиях ее брату.

– Я ее любил… люблю еще с того дня, когда у нее сисек не было, – откровенничаю с ним, пока Женька разливает остатки крепкого напитка по стаканам. – А она грит… ты пацан еще. А мне нужен мужчина. А я чо – не мужик?

– Мужик, – пацаны поддерживают.

– А для нее – салага, – в сердцах бью кулаком по столу.

– Поступок нужен. Мужской, – с философским видом изрекает Жека.

Согласен! Я для Нее… горы сверну!

– Поехали! – подскакиваю. Голова кружится, тело кренится куда–то набок.

– Куда?

– Поступ… поступать… совершать, – выравниваюсь. Край простыни перекидываю через грудь как тогу. Адреналин кипятит кровь в венах.

– Точно! Поехали забирать посылку к твоей Ксении. А то вдруг там скокопот… скопо… скоропорт, во. Тьфу ты, еле выговорил, – ржет Женька. – Только в гости с пустыми руками не ездят. Сначала в магаз. Дитю мороженое, бабе цветы.

Вызываем такси.

Принимаем на посошок и одеваемся. Девочки давно исчезли из поля зрения.

Таксист недовольно поглядывает на нас бухих, но мы ведем себя мирно.

Просим остановиться возле круглосуточного маркета. Жека идет за шампанским, я – за мороженым, Вадя – за цветами.

Когда выхожу с ведром мороженого на улицу, ни парней, ни такси. Уехали без меня. Адрес Ксении я не знаю, но в руках кило холодного сладкого десерта. Одному мне точно не зайдет, а с ней…

И мне хочется съесть его именно с Ней. Или хотя бы в ее присутствии.

Торможу тачку. Сунув тысячу водиле, диктую адрес.

И через десять минут стою у Ее двери. Потому что чувствую, не увижу сегодня – завтра сдохну. А самого главного не успею сказать.

Пальцем вдавливаюсь в кнопку звонка. Я почти протрезвел. Все, что касается Ее, действует на меня отрезвляюще.

Дверь распахивается. И я тону в зелени самых красивых на планете глаз. Немного заспанных.

– Здравствуй… – грудь затапливает нежностью при виде этой женщины. И мне хочется ластиться к ней как щенок к хозяину. Чтобы гладила и целовала. А я буду целовать ее в ответ.

– Саша! – строго хмурит изящные брови. – Прекрати звонить!

– Ой, прости, – убираю палец с кнопки. – Я это… вот… – поднимаю ведерко с мороженым. – Сливочное. Будешь?

Что поделать, когда она рядом, я дурак дураком.

– Ты один? – осматривает площадку и лестницу.

– Ага.

– И пьяный, – с осуждением.

– Совсем чуть–чуть. Отмечали встречу с твоим братом.

– А где Вадим?

– Он, – пожимаю плечами, – уехал. К своей… этой… как ее… Ксении. Или Даше… Я запутался к кому из них. Наташ… я войду? Мороженое тает.

– Входи уж, – вздыхает и отступает, освобождая проход. – Только, Саш, недолго, ладно? Мне нужно выспаться. Завтра у меня тяжелый день. Переговоры. Нужна ясная голова.

В ее квартире я был один раз с Брянцевым. Привозили ей корзины с фруктами – ее мать с дачи отправила, я так кстати подвернулся Вадику, помог.

Наташа давно живет отдельно от родителей. Наверное, сразу, как школу окончила.

Иду следом за хозяйкой на кухню, ощупывая жадным взглядом ее фигуру. Осанка прямая. Походка царская. Под шелковым халатом угадываются плавные изгибы. На ножках – мягкие тапочки с помпончиками.

Наташа всегда выделялась среди других девушек, этим и привлекала меня.

Ставлю мороженое на стол. Наташа достает блюдце и чайную ложечку.

– А себе?

– На ночь не буду.

Садится напротив. Нога на ногу. Белые, блестящие волосы рассыпаны по плечам.

– Выглядишь потрясающе, – не могу от нее отвести глаза. Съел бы вместо мороженого.

– Спасибо. О тебе того же самого не могу сказать, извини.

Приглаживаю волосы. Не брился давно.

– Зарос, да? Завтра все сбрею.

– Я не в этом смысле. Ты пьян. Сам на себя не похож.

– А трезвым я к тебе бы не пришел. Наташ…

Ну чего ты ледяная–то такая?

Рывком двигаю к себе стул вместе с ней. Вскрикнув, вцепилась пальцами в мои плечи.

– Наташка–а, – преодолевая сопротивление, зарываюсь в ее мягкие волосы. Втягиваю в себя аромат. – Ты пахнешь как это мороженое…

– Отпусти, – шипит, извиваясь в моих объятиях.

– Не могу. Дохну без тебя день за днем.

3. Саня

– Саша, Саш, тебе пора, – Ее пальцы я узнаю из тысячи и в любом состоянии. Это они трясут меня за плечо.

– М–м… моя Наташа–а, – не открывая глаз, пытаюсь поймать ее руку. По ощущениям уже утро. Я счастлив от того, что она позволила остаться рядом до рассвета. Это к удаче, не иначе. – Не гони.

– Тебе пора, – жестче и холоднее. – В ванной есть новая щетка, можешь взять. И побыстрее, пожалуйста, Я на работу тороплюсь.

Стучит каблуками – уходит в другую комнату.

Принимаю сидячее положение, тру лицо и глаза. Голова гудит, но жить можно. Все–таки Брянцев умеет выбирать качественные напитки.

Потягиваюсь, разминаю плечи, шею. Натягиваю штаны, проверяю карманы. Пальцы нащупывают два патрона – взял в сауну, не пригодились. Закидываю футболку на плечо.

Скрываюсь в ванной.

Мужских принадлежностей здесь нет, это обнадеживает. Но они могут быть в другой ванной комнате, что есть в ее спальне. Нет, не думать, не думать об этом!

Принять бы душ с Наташей… Но это только мечта.

Вчерашнее мое признание не проняло сердце моей зазнобы. Бесчувственная девушка попыталась выпроводить меня из квартиры, но я упирался как мог. И вот итог – ночь я провел на диване. Благо, он удобный и просторный, можно вдвоем смело поместиться, но Наташа ложиться рядом категорически не захотела. Заперлась в своей комнате.

Не верю я, что она ничего ко мне не чувствует. Любит, просто признавать не хочет. Надо дожимать.

Пальцы крутят два квадратика защиты. На войне все средства хороши, верно?

Привожу себя в порядок и, не надевая футболки, иду на поиски моей Снежной королевы. Как растопить ее сердце? Какое слово ей собрать из осколков, чтобы она поверила в серьезность моих намерений?

Наташа стоит возле зеркала. Водит расческой по волосам. Они мягкой волной ложатся на лопатки. На ней фисташкового цвета костюм из пиджака и обтягивающей юбки, туфли–лодочки.

– Красивая, – прислоняюсь плечом к косяку, любуюсь владелицей моего сердца.

Она старше меня на три года, но на вид ей – не больше двадцати. Девчонка совсем. Натуральная блондинка с белой, почти прозрачной кожей.

– Ты готов? – не глядя. На лице ледяная маска.

Берет с полки телефон, быстро пишет кому–то сообщение. Кладет его на место. И пуховкой теперь наносит пудру на свое личико.

Ответ приходит через минуту. И меня топит ревностью от предположения, что она писала мужчине и он ей ответил.

Улыбаясь, пишет снова.

Я сделаю все, чтобы вытравить других мужчин из ее холодного сердца. Растоплю лед, влюблю в себя.

Наше «долго и счастливо» сейчас более реально, чем, например, еще вчера. Потому что вчера я позволил себе зайти дальше, чем обычно – прижал к себе, несмотря на ее сопротивление, заставил выслушать все, что накопилось за эти годы. Но главное – признался в чувствах.

А когда еще, если в те редкие встречи, что у нас случаются, между нами дистанция величиной с океан.

Подхожу к ней сзади, нахально, как свою собственность, обвиваю руками талию. Шизею от тепла ее тела и запаха.

– Убери руки, – дергается, бросая телефон экраном вниз.

Не отпуская, кладу подбородок на ее плечико. Пахнет потрясающе. Ванильным мороженым. Разжать руки невозможно. У меня острая потребность прикасаться к этой женщине, чувствовать ее тело, тонкий аромат волос.

– Я тебя тут подожду, – встречаюсь с ней взглядом в отражении. Мы гармонично смотримся вместе. – Ужин приготовлю. Я умею. И обед могу, если приедешь. А хочешь, встречу тебя, в ресторан сходим?

– Не пойму, Ольшевский, ты все еще пьяный, что ли? Человеческого языка не понимаешь?

Злится.

– Наташка, ну ты чего? – разворачиваю ее к себе лицом, заглядываю в глаза и заставляю посмотреть в свои. – Не веришь, что у меня к тебе все серьезно?

– Ты – друг моего младшего брата, – холодно и отчетливо выделяет каждое слово. – И мне как брат. Ничего большего между нами быть не может.

– Да почему, Наташ? – взрываюсь. Каждое ее «нет» будто кусок от сердца отрезает.

– Саш, – девушка глубоко и тяжело вздыхает. Ее взгляд скользит по моему обнаженному торсу, притормаживая на кубиках пресса. Я качал их для нее! Но вижу – не впечатляют! – Прости, надо было еще вчера сказать… Я выхожу замуж.

– Что? За кого?

Я даже тихо смеюсь ее шутке. Не верю ни единому слову. Специально так говорит, чтобы избавиться от меня.

– Ты его не знаешь. Его зовут Вячеслав. Он юрист.

Разжимаю руки, выпускаю Наташу из объятий.

Она… она шутит!

Или нет?

– И давно вы с ним…

– Уже полгода. Он сделал мне предложение, и я согласилась. Я ждала приезда Вадима, чтобы объявить об этом и познакомить семью со своим женихом.

Она подняла правую руку, и только сейчас я обратил внимание на кольцо с крупным блестящим камушком на безымянном пальце. Бриллиант, не иначе.

– Ты его не любишь!

– Люблю!

– Нет, – упрямо машу головой, не желая признавать ее слова, впускать в свое сердце другую правду. Дикую, невообразимую, разрушающую. – Врешь. Не любишь. Поверь, я знаю это чувство! Когда по–настоящему любишь, не можешь есть, дышать, спать… Где он? – сжимая кулаки, осматриваюсь по сторонам. Злость во мне кипит. На себя за упущенное время и нерешительность, на внезапно свалившегося жениха, на Наташу за ее слепоту и глухоту. – Где? Как он может оставлять тебя одну? А ты его?

– Я не обязана перед тобой отчитываться, Ольшевский! – тоже повышает голос. – Вчера я тебя впустила сюда только потому, что считала тебя другом. И что твоя детская влюбленность в меня давно в прошлом. Но теперь я вижу, как ошиблась. Уходи, Саша, – Наташа учительским жестом взмахнула рукой в сторону двери и так и осталась стоять, указывая направление. Строгая и невозмутимая.

– Детская влюбленность? Детская влюбленность?! – распаляюсь с каждой секундой сильнее. – Я до сих пор тебя люблю! И с каждым днем все больше и больше. Да что я… ты же знаешь! Я пишу тебе об этом каждый день! И как дурак жду ответа! Ты… не читаешь? Ты что, занесла меня в черный список? – тюкает меня догадкой.

– У меня новые отношения, Саша. С серьезным мужчиной. Думаешь, ему понравилось бы, что его невесте пишет другой?

Невесте! Это слово делает контрольный выстрел и попадает прямо в цель.

Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить раненое сердце. Я потерял свою Наташу.

– Не нужно тешить себя иллюзиями, Саш, – теплые пальчики коснулись моего плеча. – У нас все равно бы ничего не получилось. Найди себе другую девушку. Уверена, вы будете счастливы.

– Мгм.

Делать тут больше нечего.

Промедление скажется еще большей болью, обидой и разочарованием.

Растерянно кручусь на месте, не соображая в какую сторону двигаться. Ага, выход там. На ходу надеваю футболку. Руки путаются в ткани, я психую, ткань трещит.

Наташа идет следом – слышу по стуку ее каблуков.

И, не дойдя до прихожей, где на коврике у входа стоят мои туфли, резко разворачиваюсь.

НЕ–МО–ГУ!

Уйти вот так не могу!

Одним движением притягиваю Наташку к себе, обхватив одной рукой за талию, второй зарываюсь в ее волосы, обхватываю затылок и накрываю ее губы своими. Она ошеломлена настолько, что не успевает пикнуть. Дернуться ей не позволяю тоже. Напираю своим поцелуем, вынуждая ее открыть рот. Врываюсь внутрь, и крышу рвет от сладости и дурмана.

Тормоза отключились.

Внутренние голоса со своим «Нельзя! Чужое!» заткнулись.

Время остановилось, а весь мир замер там, за пределами этих стен.

Опомнившись, женщина мычит, бьет меня кулаками по плечам, спине, извивается. Не чувствую ни боли, ни вкуса крови на языке от ее укусов, ни ее сопротивления. Пью ее сладость, дышу ее воздухом, сливаюсь с ее языком так яростно, будто это мой последний поцелуй в этой жизни.

Звонкая пощечина в тишине квартиры прозвучала оглушающе и отрезвляюще. Мгновенная кара за несдержанность обрушилась в тот миг, когда легкие уже вовсю раздирало от жара закончившегося кислорода, и нам жизненно необходим был глоток воздуха, чтобы продолжить наше безумие.

В зеленых глазах напротив бушует пламя ненависти. Прерывистое дыхание с шумом вырывается из сладкого ротика, который я только что целовал.

Щека горит, будто ее прижгли раскаленным утюгом.

– Не смей. Больше. Ко мне. Прикасаться!

Совсем не те слова, которые я мечтал услышать.

4. Наташа

Кожу на ладони тянет и жжет. Возможно, даже содрала ее о Сашкину щетину, но вместо того, чтобы проверить и, возможно, принять какие–то меры, чтобы обезболить, я, задрав голову на изваяние передо мной, не свожу глаз с его лица.

Его щека наливается кровью. Саданула я здорово. Со всей силы.

Господи, как я вообще допустила эту ситуацию?

Этот поцелуй… Эти мягкие губы… А язык!

Ни в какое сравнение с поцелуем со Славой! У моего жениха язык жесткий и соленый, тыкается раскоординировано и куда попало. После нескольких попыток как–то само собой мы сократили количество французских поцелуев, а теперь ограничиваемся одними чмоками в губы и щеки. Без поцелуев вполне можно жить и любить человека. У него полно других достоинств – ум, красота, сила, харизма. Возраст! Я всегда хотела в мужья мужчину старше себя.

Славе чуть за сорок. Идеально. У нас много общего. Он интересный собеседник.

В моей копилке под названием «будущий муж» много чего еще: деловая хватка, например, достаток, опыт.

Он не был женат, потому что, как и я, искал свою половинку. И нашел меня.

Слава именно такой, каким я себе рисовала в воображении и загадывала на Новый год на протяжении многих лет.

Мы даже живем раздельно, потому что мой жених консервативных взглядов. Гражданский брак не приемлет. Это не мешает ему быть лучшим защитником в городе по бракоразводным делам.

Но Саша…

Он овладел моими губами, ртом насильно, но сделал это так умело, чувственно, страстно, что в какой–то момент я перестала сопротивляться. Мне понравилось! Настолько, что еще несколько секунд, несколько толчков его языком в мой рот, и я бы кончила, если бы этот несносный мальчишка, лучший друг моего брата, не остановился в последний момент.

И эта пощечина – это скорее наказание ему за то, что остановился!

Но она же отрезвила меня.

Что он делает!

Что делаю я?

– Не смей. Больше. Ко мне. Прикасаться!

– Только не говори, что тебе не понравилось, – вкрадчивым голосом заявил Ольшевский, глядя на меня из–под бровей. Глаза еще пьяные. Не такие, как вчера. Сейчас он пьян от другого. От меня. От нашего поцелуя.

– Мне. Не понравилось!

Говорю одно, чувствую совсем другое! Диаметрально противоположное!

Что со мной происходит? Почему мое тело так отреагировало на Сашу? Он же просто друг. Можно сказать младший брат. Как Вадик.

Да, Саша еще давно пытался ухаживать. Неумело, глупо, наивно. Еще с того дня, как Вадим познакомил меня со своими друзьями.

Сколько мне тогда было? Мама только–только вышла замуж за дядю Витю, и мы переехали в этот город. Где все чужое и незнакомое – улицы, люди, школа, одноклассники.

И на каждой перемене я видела Ольшевского – худого мальчика с наивным и доверчивым взглядом. Полным обожания, когда он смотрел на меня. Таскал мой рюкзак, если уроки заканчивались одновременно. Девчонки смеялись. И я смеялась вместе с ними и не воспринимала его всерьез. Меня всегда привлекали парни постарше.

Саша давно не мальчик. Мало того, он привлекательный молодой мужчина. С тем же влюбленным взглядом, как в детстве. С настойчивым желанием завладеть моим сердцем. А у меня от его признаний и откровений все равно ступор и смех подружек в голове.

Хотя, надо признать, его поведение по отношению ко мне льстило. Девушки любят нравиться мужчинам, быть в центре внимания. Я всегда чувствовала себя при Саше королевой, а он был моим верным пажом.

Но никогда! Никогда он не позволял себе переступить черту. Любил, признавался мне в любви где в шутку, где всерьез, завуалированно при друзьях, пару раз несмело, расплывчато наедине, но всегда, всегда соблюдал дистанцию.

А сейчас…

В голове будто что–то щелкнуло, переключило, замкнуло. Саша вырос! Его чувства ко мне с годами только окрепли. И вот он передо мной – открытый. Как сейчас модно говорить – мясом наружу. И без единого изъяна кроме того, что одержим мной.

Пытаюсь усмирить свое потрясенное тело. Губы ноют и требуют еще поцелуев. Низ живота скручивает болючим спазмом. Грудь набухла и потяжелела. Ноги дрожат.

Максимально сжимаю бедра. В трусиках мокро.

От поцелуя!

Раньше со мной такого не было. Чтобы вспыхнула как спичка – впервые.

Всегда нужна была продолжительная прелюдия.

– Врушка, – он все чувствует. Чувствует реакцию моего тела на его.

Как самец чует возбужденную самку. Даже ноздри подрагивают.

Наступает, заставляя пятиться назад, пока я не упираюсь в стену. Ставит руки по бокам от меня, нависает надо мной. Глаза темнее ночи. Опасные. И такие притягательные. Дьявольские.

– Саша, остановись! – делаю слабые попытки вернуть себе самообладание. Включить холодную стерву. Неприступную и несговорчивую. Расчетливую и принципиальную.

Между нашими телами пара десятков сантиметров. Если бы не мои ладони, что сдерживают натиск, не было бы и миллиметра. Ольшевский настроен решительно.

Пальцами чувствую твердые мышцы под футболкой. Они – кипяток. Мне жарко. Мысли, чувства, желания смешанные.

– Останови меня. Если уверена, что точно не хочешь…

Какой горячий и сладкий у него шепот. Порочные губы так близко… Дразнят, манят.

Облизываю пересохшие губы.

Волна желания обрушивается с новой силой, затыкая разум. Не могу больше сопротивляться зову тела.

Сама набрасываюсь на его губы.

Цепляюсь пальцами за каменные плечи. Кажется, протыкаю ногтями ткань его футболки, кожу, когда его руки сжимают мои ягодицы, выбивая из меня стон. Юбка давно на талии. Пиджак сброшен на пол.

Опора под ногами исчезает, но только для того, чтобы через несколько мгновений почувствовать себя в горизонтальной плоскости.

На мягком покрывале двуспальной кровати.

Под тяжестью мужского тела.

5. Наташа

Он сплетает наши пальцы. Расплетает. С недовольным сопением мне в макушку стягивает с моего безымянного подарок жениха, бряцает им о прикроватную тумбочку. И снова сплетает наши пальцы. Ласково и трогательно. Будто мои сделаны из тонкого хрусталя и при неосторожном движении рассыпятся на тысячи мелких осколков.

Кулаком из сплетенных пальцев прижимает меня к своей груди. Так сильно, что спиной чувствую стук его сердца о ребра.

Дышит горячим дыханием в шею, плечи, оставляет там поцелуи, отчего сладкие мурашки бегут по еще влажной коже.

До боли закусываю зацелованные, залюбленные, замученные губы.

Что мы наделали? Я, невеста другого мужчины, поддалась слабости и переспала с лучшим другом моего брата!

Если узнает Вячеслав…

Даже если не узнает, как я буду смотреть ему в глаза? Врать после близости, что он лучший?

Саша – лучше всех мужчин, что у меня были. И переплюнуть его вряд ли кто–то сможет.

Я была уверена, что после Славы у меня больше никого не будет!

– Люблю тебя, Наташка, – сотое или тысячное признание за сегодняшнее утро из уст Ольшевского. До, во время, теперь вот после секса.

Оно звучит как предупреждение, чтобы ни о чем не жалела.

Я еще не поняла жалею или нет. Секс был потрясающий. Все, что было раньше, с другими мужчинами – словно неудачные пробники.

Под ребрами вместо щемящей нежности, счастья, радости разливается едкая горечь. Мне очень хочется ответить Саше тем же, но…

– У меня есть жених.

Сложно говорить о другом, лежа в объятиях мужчины, под которым несколькими минутами ранее стонала и просила не останавливаться. Голос срывается на последнем слове.

– Брось его, – беспечно и не прерывая ласки губами.

– Обязательства.

– Разорви.

– Бизнес.

– Ты и без его бизнеса справлялась.

– Как у тебя все просто.

– Потому что это действительно просто, Наташ.

– Нет, Саша. Это не так. У тебя… у нас с тобой был незакрытый гештальд. Теперь все. Мы забудем это утро и останемся друзьями.

Не расцепляя наши пальцы, Ольшевский разворачивает меня на спину. Внимательно всматривается в мое лицо, подперев голову рукой, согнутой в локте.

Блуждаю взглядом по его темно–русым волосам, мягким, взлохмаченным, по мощной шее, ключицам.

– Выходи за меня.

Он как будто не слышал все, что я ему только что сказала.

– Сашка, ты все такой же смешной. Мальчишка… – я все–таки решаюсь посмотреть прямо в его глаза. Он такой искренний и открытый, что будь мне лет восемнадцать–двадцать, я бы не раздумывала. Порвала бы отношения там и дала согласие Саше.

Но мне далеко не двадцать. Будущее спланировано, просчитано и одобрено.

А с Ольшевским… как игра. Внезапно захватила, увлекла. И в определенный момент я ему надоем и проиграю, оставшись ни с чем.

– Я серьезно, Наташа. Поженимся. Пацанов нарожаем.

– Пацанов? – растерянно переспрашиваю.

– Двух. И одну девочку.

Он точно сумасшедший.

Вытягиваю свои пальцы из его руки. Надо как–то заканчивать это сумасшедшее утро. Медленно очерчиваю пальцами контур мужественного лица, лоб, виски, скулы, подбородок. Хочу оставить на память тактильные ощущения жесткости его щетины, мягкости губ…

Его ладонь путешествует по моему телу. Изучает, ласкает, сжимает.

И снова возбуждает, попадая в какие–то неизвестные мне эрогенные точки! Я не подозревала что у меня их столько и в самых непредсказуемых местах!

Чувствую бедром его твердость. Сердце начинает биться чаще.

Ольшевский такой ненасытный!

Стараюсь сохранить благоразумие и трезвость ума, когда внезапный любовник присасывается к моей груди. Это чертовски трудно – оставаться бесчувственной. Извиваясь под мужскими ласками, пытаюсь достучаться до соблазнителя:

– Он мне сделал предложение, и я… приняла его. Я выхожу замуж за мужчину своей мечты.

– Ты его не любишь.

– Люблю.

– Любимым не изменяют.

Он прав! Чертовски прав! Но со Славой нас связывает не влюбленность, но много чего другого.

– Я. Выхожу. Замуж.

– За меня.

– Нет!

– А как же мы? – на мгновение Саша оторвал голову от моей груди, чтобы взглянуть в мои глаза. – Оставишь меня в любовниках? Прятать будешь ото всех? Я не согласен. Вторая роль не для меня.

– Мы? Нас никогда не было, Саша. Не было и не будет. Никаких любовников, пряток и вторых ролей.

Мне бы зажмуриться, чтобы не видеть его реакцию после этих слов. Но тогда он решит, что я обманываю. А я не могу вот так – в омут с головой, одним махом обрубив все планы и договоренности. Поэтому слова мои – чтобы обидеть, разочаровать, остыть ко мне раз и навсегда, а не истязать и мучить.

– Жестокая женщина.

Даже мой прямой, открытый взгляд не убедил его в моей искренности. Глаза цвета карамели озорно блеснули. Язык облизал дьявольски красивые губы. И они тут же с жадностью снова захватили мою грудь. Зубы прикусили вершину, пальцы сжали другую, заставили позвоночник выгнуться.

А где–то там, на полке в коридоре звучит настойчивый продолжительный звонок моего телефона.

– Черт! – со стоном дергаюсь. – У меня же встреча в десять!

Деловая. Со Славой!

– Успеем.

Я снова обездвижена и придавлена. И с удивлением отмечаю, что сопротивляться совсем не хочется. Думать о женихе тоже! Мысли о нем Саша выбивает умело и, кажется, целенаправленно. Слава уже кажется чем–то эфемерным, ненастоящим, а в какой–то момент – дурацким сном.

Еще никто ни разу так меня не любил – нежно, страстно, жестко, чувственно. Коктейль из ощущений. То ускоряясь, то замедляясь, когда вот–вот должно накрыть удовольствием. Специально мучает, оттягивая финиш. И мне приходится уже молить о пощаде и чтобы дал мне эту чертову разрядку!

6. Наташа

– Как я буду работать? У меня ноги до сих пор дрожат! – выговариваю любовнику, в который раз не попадая пуговицей в петельку. Все потому, что кто–то мешает. Лапает, целует куда придется. А во взгляде одно обожание и восхищение. Я Сашу таким счастливым ни разу не видела.

– До работы донесу на руках, а там сядешь в кресло и руководи сколько влезет.

Ну вот как принимать его слова серьезно? Мальчишка! Обаятельный, сексуальный, большой, сильный и ласковый одновременно. Дорвался до сладкого, одеваться не дает. А у меня встреча! Со Славой! И мне надо как–то унять лихорадочный блеск в глазах, натянуть непроницаемую маску на лицо, чтобы жених ни о чем не догадался.

Времени нет.

– Тебя куда подбросить?

– Мм, тут останусь? – сводит брови домиком.

В отражении зеркала вижу, куда нацелен его хищный взгляд. Запахиваю пиджак. Грудь, да что там грудь, все тело ноет, будто его катком раскатали. В голове кисель, в животе бабочки.

– Не–ет, Саш, – уворачиваюсь от настырных губ, что прокладывают дорожку по шее вниз, и уже опасно оттягивается ворот блузки. – У меня планы на вечер. Без тебя, – предупреждаю сразу.

Боже, как ему еще сказать, что между нами больше ничего не будет?

.

Глушу мотор возле бизнес–центра, где работает Слава. Вытаскиваю ключ из замка зажигания и… остаюсь сидеть в машине.

Я не знаю, как идти в офис жениха, здороваться привычным поцелуем в губы, обмениваться комплиментами и смотреть ему в глаза.

Я. Ему. Изменила.

Я!

Еще час назад кувыркалась в постели с Сашей, млела от его ласк, стонала, кричала от удовольствия, содрогалась в его объятиях, оглушенная и ошеломленная нашим общим мощным финишем.

А сейчас мне нужно беспечно и очаровательно улыбаться и делать вид, что у нас со Славой все прекрасно.

У нас все прекрасно!

Скоро я представлю его своей семье, назначим дату свадьбы.

То, что случилось сегодня утром, – ошибка, помутнение, слабость. Предательство тела, в конце концов! Повелась на Мистера совершенство, не устояла перед грудой тестостерона.

Слабачка!

Саша удовлетворил свою похоть, избавился от одержимости мной. А то, что он еще на что–то надеется, это пройдет. Он такой хороший, красивый, идеальный, что один точно надолго не останется.

Не понимаю, почему он так зациклен на мне, если у него полно девушек. Они звонят ему с самого утра!

.

20–ю минутами ранее

Саша попросил подбросить до его дома. Это недалеко, всего десять минут, благо дорога без пробок. Даже во время движения не выпускает мои пальцы из своей руки, не сводит глаз, чем смущает меня неимоверно.

Убежден, что я теперь его навечно и кроме него у меня никого.

– Позвонишь, когда освободишься? – мурашки бегут по телу от его низкого урчащего тембра. В детстве у меня был кот – точно такой же ласковый и требующий любви и внимания.

– Саш, я не могу так. То, что случилось… это неправильно. Этого не должно было произойти.

– Но случилось и произошло. Я люблю тебя, ты любишь меня. Осталось сказать это твоему жениху и забыть о нем.

Он уже уверен, что его люблю! Между нами был просто секс! Речи о любви с моей стороны не было!

– Я не могу разорвать отношения… так быстро. – Я вообще не уверена, что мне нужно их рвать! – Мне нужно время.

– Окей. До вечера хватит?

– Нет. Мне нужно больше времени.

– Сколько?

– Я… я не знаю! Давай я сама тебе позвоню, когда все решу, ладно?

Я не хочу, не хочу, не хочу влюбляться в Сашу! Наверное, нереально, но я хочу, чтобы все у нас осталось как прежде. Я – со Славой, Саша… Чтобы разлюбил!

И забыть, забыть этот потрясающий секс! Со Славой мне тоже хорошо.

Но моим желаниям так быстро не сбыться.

Чувствую, как тяжело Ольшевскому принимать мою просьбу.

– Из черного списка меня вытащи. Буду писать тебе пошленькие эсэмэски.

Живот скручивает просто от слова «пошленькие». В Сашином исполнении и после того, что он вытворял с моим телом, снова накатывает возбуждение. Я едва не проезжаю на красный! Резко торможу в последний момент, за что получаю осуждающий взгляд женщины, ступившей на пешеходный переход.

– Все, все, молчу, – получив мой гневный взгляд, обезоруживающе заулыбался котяра. И руки поднял на всякий случай типа сдается. Как на него сердиться?

Сашин телефон подал признаки жизни раз наверное пятый за это утро. Он или сбрасывал звонок, или коротко отвечал «перезвоню» и бросал трубку. Я видела, ему звонил Азанов и один раз Вадим. Потеряли друга после вчерашней попойки.

Подглядываю краем глаза, стараясь увидеть имя абонента. Чисто из женского любопытства. Там просто цифры.

– Слушаю.

Голос деловой, собранный. Я знаю, у Ольшевского своя фирма по установке и обслуживанию видеонаблюдения. Это среди друзей он улыбчивый рубаха–парень, а если касается бизнеса – совсем другой – серьезный.

Ловлю себя на мысли, что мне нравится за ним наблюдать таким разным. В какой–то момент даже горжусь им. Правда, недолго.

– Здравствуйте, это Саша? – в тишине салона отчетливо слышу молодой женский голос. Динамик в телефоне хороший.

– Да. Кто это? – хмурится мужчина.

– Это Олеся. Помните? Мы с вами вчера в сауне познакомились, вы просили позвонить вам утром.

ВОТ! О чем и речь! Ему всякие Олеси названивают с утра пораньше. Из сауны! А он на мне жениться собрался! Ему гулять еще и гулять!

– Я перезвоню, – Саша жестко обрывает разговор и сбрасывает звонок. – Я все объясню, – разворачивается корпусом ко мне. – Не надо ТАК на меня смотреть!

– Как?

– Вот так, Наташа! Сама придумала, сама поверила! Это, – взмахивает телефоном, зажатым в руке, – по работе.

– А я так и подумала! Что по работе! Из сауны. Хорошо там вчера поработали? – не понимаю, почему меня несет. Но разгромить, разбить что–нибудь стеклянное или фарфоровое вдруг захотелось. Ни с того, ни с сего. Жаль, ничего подобного нет под рукой.

– Я впервые вижу, как ты ревнуешь, – вдруг расползаются в стороны нахмуренные брови, светлеет взгляд и сверкают белизной идеально ровные зубы мальчишки.

– Ты ошибаешься. Это не ревность. Ты просто попользовался мной. Все, не хочу больше говорить. Нас нет. Между нами ничего не было. А сейчас выходи. Приехали.

– Позвони мне, любимая.

Удивительная способность слышать только то, что ему хочется! Потому что мне хотелось сделать ему больно словами, а он только шире улыбается!

7. Наташа

В салоне еще чувствуется запах Саши. Мне кажется, я сама вся пропахла им.

В сумочке вибрирует телефон, и я уже знаю, кто звонит. Слава любит пунктуальность. Тем более, что сегодня мы должны обсудить договор по слиянию наших компаний. Точнее не так. «Искра» – компания моя и Вадима. Но я хочу свою долю вывести из бизнеса и вложить ее в компанию будущего мужа. Слава убедил, что нам, как семье, так будет выгоднее. У Вадима остается финансовая подушка безопасности. С его опытом вывод моей доли на бизнесе не скажется.

Я уже видела черновик договора, что подготовил мой жених, там все прозрачно, и в случае развода каждый останется при своем. Но мы же не планируем разводиться. Вячеслав тот человек, о котором я мечтала с юности.

Тянусь за сумочкой, что лежит на заднем сиденье. Достаю телефон и сбрасываю звонок, тем самым показывая, что я рядом.

Надо идти.

И все равно сначала опускаю козырек и смотрю на себя в зеркальце. Там я вижу знакомую мне девушку, а вот взгляд у нее поменялся. Растерянный стал.

Это все из–за Саши и секса с ним!

Он неожиданно и нагло вторгся в мою жизнь, поставил в моем стабильном настоящем и будущем все с ног на голову.

Как вернуться во вчерашнюю меня, где я убеждена, что люблю Славу?

Поднимаюсь по лестнице в офис Вячеслава. За это время удается настроиться на деловой лад. Эмоции под контролем.

– Здравствуйте, Надежда, – натянув приветливую улыбку, здороваюсь с секретарем.

Надя – студентка юрфака. Серенькая, невзрачная девушка, в очках и практически без макияжа. Мне она симпатична. Наверное тем, что поражает своей работоспособностью и покладистостью. А еще тем, что я не чувствую в ней соперницу.

Она вечно за компьютером, что–то читает, бесшумно шевеля в меру пухлыми губами. У нее идеальный порядок на столе и в бумагах. Стоит ее шефу попросить тот или иной документ, как в течение двух–трех минут он лежит у него на столе. Как Надежда это проворачивает – загадка. Робот, а не человек, с феноменальной памятью.

Как–то в шутку я предложила девушке место своей помощницы, Слава запретил ей даже думать об этом. Она, как послушный сотрудник, отказалась.

– Здравствуйте, Наталья Дмитриевна, – девушка отвечает приятной улыбкой. – Вячеслав Михайлович вас заждался, – шепотом, настороженно поглядывая на дверь шефа. Видимо, Слава бушевал.

– Знаю. В пробку попала.

Останавливаюсь возле ее стола.

– Надюш, можно я сделаю вам подарок? – роюсь в сумочке и достаю оттуда карточку. – На субботу записана в салон, а у меня не получается, жалко, если пропадет. Выручайте, а? – двигаю купон по столу Надежде.

Мне этот купон подарила сестра Славы. Она хотела, чтобы мы пошли в салон вместе, как лучшие подруги. С родственницей жениха я держу дистанцию. Интуитивно у меня к ней отторжение. Наверное поэтому я так легко расстаюсь с ее подарком.

– Это мне? – карамельно–зеленые глаза под увеличительными стеклами очков стали круглее раза в два. – Это же очень дорого, – шепотом.

– Ай, пустяки. Я реально не могу. Примите от чистого сердца. Сходите, побалуй себя. Тут целый комплекс процедур, поэтому освободите себя от других дел и просто получите удовольствие.

– Спасибо, Наталья Дмитриевна! – также шепотом. – Я еще ни разу не была в салоне.

– Видите, как все удачно складывается. Сходите, понравится, потом вместе будем ходить, а то мне не с кем. И может, перейдем уже на ты?

Славина помощница мне нравится больше, чем его сестра.

Надя кивает и радуется как ребенок. А я радуюсь вместе с ней вместо того, чтобы идти к ее шефу. Я специально тяну время? С чего бы это?

– Дорогая! – Слава сам вышел в приемную. Быстро просканировал радостную Надю, меня. В серых, глубоко посаженных глазах мелькнуло удивление. – Что у тебя с телефоном? Я набирал тебя раз десять.

Традиционно строгий темный костюм. Идеально зачесанные назад черные с серебряными ниточками волосы. Гладкий квадратный подбородок.

Слава не изменяет себе: выглядит с иголочки. Красивый. Представительный. Важный.

Как президент.

– Здравствуй, – вместо ответа тянусь к его сжатым в ниточку губам, прижимаюсь на секунду. Легкие тут же заполняются его сильным парфюмом, вытесняя предыдущий.

– Здравствуй, – сдержанно. Слава вообще сдержан в эмоциях, особенно при посторонних, хотя его помощница знает, что у нас отношения.

Молча сканирует мое лицо, нависая надо мной гранитной скалой. Ждет ответ на свой вопрос. Чувствую себя провинившейся маленькой девочкой перед строгим отцом.

– За рулем была, не могла ответить, – с игривой улыбкой смахиваю невидимые пылинки со строгого пиджака жениха.

– Два часа? – еще больше хмурится.

– Пробки.

Не знаю, верит или нет, не смотрю на него. Вместо этого обмениваемся шкодными улыбками с Надей.

– Пригласишь в кабинет или тут будем стоять?

– Идем. Надежда, два чая.

Я замечаю строгий взгляд Славы на Надю. Она тут же сжимает губы, опускает глаза в пол и бросается выполнять.

В кабинете Славы тоже стоит устойчивый запах его парфюма.

– Душно у тебя. Надя не проветрила утром? – подхожу к окну, открываю створку. И так остаюсь стоять, вдыхая полной грудью городской воздух.

– Я закрыл. Шумно было.

Окна выходят на проезжую часть.

– Наташа, – вздрагиваю, когда раздается за спиной низкий хрипловатый голос. Мужские ладони обхватывают мои руки выше локтей. – Я скучал.

– Я тоже.

Пытаюсь быть с собой и Славой честной. Скучала. Ровно до момента, когда на пороге моего дома не появился Ольшевский. Потом было тупо некогда.

Несмотря на сильный запах Славиного одеколона и свежий с улицы, мне кажется, от меня все еще пахнет Сашей. И не по себе от мысли, что жених чувствует его тоже. Иначе как объяснить некую преграду между мной и Славой? Не могу понять, кто из нас инициатор невидимой стены: Слава с неозвученными подозрениями или я после двух раундов внезапного сумасшедшего секса с лучшим другом моего брата.

– Поцелуй меня, – прошу, развернувшись лицом к своему мужчине.

Мне нужно вытеснить, вытравить из себя Ольшевского. Сделать так, чтобы его не было ни в мыслях, ни в отголосках удовольствия в моем теле.

Прикрыв глаза, задираю голову, подставляя свои губы Славе.

8. Наташа

– Поцелуй меня, – прошу, развернувшись лицом к своему мужчине.

Прикрыв глаза, задираю голову, подставляя свои губы Славе.

Его дважды просить не нужно. Целует. Сначала нежно прижимается своими губами к моим. И когда я размыкаю губы, проникает языком в мой рот.

Не то! Совсем не то! Принудиловка какая–то терпеть то, что делается без души. А Слава целует именно без души, не чувствует меня. И язык у него скользкий и соленый.

Бабочки в животе даже не пытаются трепыхаться. Из них будто жизнь выкачали. Саша, гад! Это твоих рук (и не только рук!) дело!

К счастью, целуемся недолго. Прерываем поцелуй, когда раздается тактичный стук в дверь.

Слава отходит, садится за стол, я отворачиваюсь к окну, поправляя пиджак и волосы. Мысленно благодарю Надежду, что принесла нам чай. И вслух тоже.

Присаживаюсь в удобное кресло. С правой стороны от Славы. Грею ладони о кружку. Чай горячий.

Слава бросает помощнице сухое «спасибо» и сжимает губы в тонкую ниточку. Мы все молчим, пока она расставляет чашки, заварник и сахарницу. Мне даже жаль, что Надя покидает кабинет так быстро.

Насыпаю сахар в кружку. Соль на языке хочется стереть, перебить другим вкусом. Размешиваю, чтобы напиток остыл быстрее.

– Где твое кольцо? – вопрос Славы прозвучал неожиданно. Сразу, как за его секретарем плотно закрылась дверь.

Вздрогнув, смотрю на правую руку, растопырив пальцы. Кровь отхлынула от лица.

Саша его снял!

– Забыла надеть, – вернув себе маску невесты Славы, улыбаюсь как ни в чем не бывало.

Мысленно даю себе оплеуху за вранье и изворотливость.

– Я думал, ты его никогда не снимаешь, – с нотками подозрения.

– Когда иду в душ, снимаю. Боюсь, что соскользнет.

Оскара мне, пожалуйста.

Обманщица.

– Если оно тебе большое, давай сделаем на размер меньше.

– Не нужно, Слав. Я просто забыла его надеть.

За непроницаемой маской непонятно верит или нет. Едва сдерживаю себя, чтобы не заерзать под его прожигающим взглядом.

– У нас сегодня подписание договора, помнишь? – меняет тему.

– Обсуждение.

– Ты же уже читала его. Что там обсуждать? – Слава берет авторучку, крутит ее в пальцах, бросает перед собой. – Предлагаю побыстрее закончить с этой процедурой. У меня суд в полдень.

– Не хочу торопиться, – во мне начинает просыпаться маленькая вредная девочка, которой нужно делать все по–своему. В данный момент она отказывается подписывать документ. – Знаешь, говорят, не стоит покупать платье, которое понравилось только что. Нужно прийти в магазин на следующий день и померить его еще раз. Вполне возможно, в этот раз оно не покажется таким красивым, как вчера.

– Я кажется понимаю, на что ты намекаешь, – жених меняет тон на елейный. – Но уверяю тебя, договор составлен так, что каждый остается при своем в случае чего. Хотя я надеюсь, что у нас никаких случаев не случится.

Мне нравится, что Слава тоже женится раз и навсегда. И уверен в своих чувствах. Но собака–подозревака во мне уже проснулась и насторожилась. Виной тому – спешка Славы и резкая смена его настроения.

– Я хочу показать договор Вадиму. Он еще не в курсе, что я ухожу из его компании.

– Зачем тебе Вадим? – Слава сводит брови к переносице. В глубине глаз проскальзывает недовольство. – У тебя есть генеральная доверенность, ты можешь все операции проводить без него.

– Это так. Но брат уже приехал. Если я прямо сейчас займусь дележкой бизнеса, это будет как минимум некрасиво. Нечестно по отношению к нему. Будто за его спиной провожу какую–то аферу. Не предупредив.

– Ну какая афера, дорогая моя? – взгляд жениха смягчился, губы тронула обаятельная улыбка. Слава умеет производить впечатление, когда ему это нужно. На его обаяние я и клюнула несколько месяцев назад. – Ты же просто забираешь свое.

– Без одобрения Вадима ничего забирать не буду, – не мигая, упрямо держу взгляд. Маленькая вредина топнула ножкой в знак протеста.

– Твое право. Ты у меня разумная женщина, – вроде бы хвалит, а мне чудится – считает меня глупой. – Когда ты представишь меня своей семье?

Мне некомфортно в кабинете Славы. С ним самим.

Неуютно.

Не понимаю что со мной.

Я чувствую себя виноватой в том, что изменила ему?

Как странно. Еще недавно я была влюблена в него. Как девочка. Как фанатка в своего кумира. Внимала каждому слову, готова была с ним хоть на край света, хоть на Луну. Потому что надежный, заботливый любящий.

Или я придумала его таким?

– Наташа.

Вздрагиваю от своего имени.

– А? Что? Прости, задумалась.

– Где ты витаешь? – Слава прожигает меня своей ледяной серостью. Раньше он так на меня не смотрел. – Я задал тебе вопрос, а ответа нет.

– Какой вопрос?

– Дорогая моя, ты себя хорошо чувствуешь? Хочешь, я попробую перенести заседание? Отвезу тебя домой. Возьмем выходной, поваляемся перед телевизором.

Удивительно, как легко прыгает настроение жениха от жесткого и властного до мимимишного. Я уже не уверена, что мы сработаемся со Славой. Возможно, стоит оставить между нами только любовную линию, а деловую оставить как есть – он в своей фирме, я в «Искре» с Вадимом. С ним хотя бы у нас все ровно.

– Заманчиво, но… нет.

В голове лихорадочно носятся мысли. Ищу причину, по которой могу сбежать, не вызвав подозрение у Вячеслава. Он уже, кажется, что–то подозревает.

– Не нужно ничего отменять, это же твоя репутация. Я должна встретиться с Вадимом. Не будем затягивать, хорошо? Я расскажу ему о наших планах, а потом вас познакомлю. Можно будет всем вместе пообедать в ресторане…

Сгребаю договор в папку, нервничая, запихиваю его в сумочку.

– Я провожу.

– Д–да, спасибо…

Слава берет меня под локоток, ведет из своего кабинета. Мне даже легче дышать за пределами офиса жениха.