Вернуть семью. Дочурка доктора Соколова. бесплатное чтение

Пролог.

Я скрестила пальцы и, закрыв глаза, молилась. Ну, пожалуйста, только не две полоски!

– И че делать будешь? – от вопроса Полины открыла глаза и увидела то, чего больше всего боялась.

На кухонном столе лежал мой тест на беременность. Положительный.

– Скажу Саше, – шепчу еле слышно. – Как такое возможно?

Я не ожидала такого. Мы же предохранялись.

– Тебе на пальцах объяснить? – подруга скептически смотрит на меня.

– Поль, сейчас вообще не до шуточек твоих, – огрызаюсь.

– Ну, тогда пиши своему герою, что он станет папой, – Полина обиженно поджимает губы.

– Такие вещи по смс не сообщают, – но беру телефон и отправляю сообщение Саше. “Привет. Ты где?”

“В аэропорту” – приходит сразу же ответ.

“ Ты куда-то летишь? Почему мне не сказал?”

“А почему я должен перед тобой отчитываться?” – приходит грубый ответ. Я непонимающе гипнотизирую телефон. Что происходит? Почему Саша так со мной разговаривает? Куда он летит? Почему не сказал? Мы же вчера вечером только виделись. Нажимаю кнопку вызова и жду ответа.

Один гудок, второй. Но ответа нет.

Сбросил.

“Не звони и не пиши мне больше” – приходит сообщение.

“Саша, что случилось?” – пытаюсь получить объяснение.

“Ты мне надоела” – приходит какой-то детский ответ.

Я снова набираю номер любимого, но снова гудки. А на третьем звонке и они не проходят.

– Он че, тебя в черный список внес? – Полина с ужасом смотрит на меня. – Что делать будешь? – повторила вопрос подруга еле слышно.

– Не знаю, – по щеке скатилась одинокая слеза, и я прижала руку к животу. Осознание, что там теплится жизнь, перевернуло все в моей голове.

– А учеба? А ГОСы? – Поля словно мой голос разума.

– Не знаю. Не знаю! – в сердцах смахиваю тест и телефон со стола. Опускаю голову на руки, и тело содрогается в рыданиях.

– Не плачь, пожалуйста, – подруга обнимает меня и сама чуть ли не плачет. – Может, он так пошутил и одумается?

Я вскакиваю и хватаю с пола телефон, по экрану которого пошла паутинка трещин. Разблокирую его и дрожащими пальцами набираю сообщение: Пошел ты к черту, Соколов! Не звони и не пиши мне! Я тебя ненавижу!”. Нажимаю “отправить” и, убедившись, что сообщение ушло, бросаю со всей силы телефон об стену. Словно это телефон виноват во всем.

– Ты что? – Полина смотрит на меня испуганно, словно я сейчас и на нее наброшусь с кулаками.

– Пошел он к черту, – повторяю дрожащими губами. Слезы текут по щекам. – Пошел он к черту! – твержу как заведенная.

– Успокойся, моя хорошая, успокойся, – подруга обнимает, и я рыдаю на ее плече. – Мы со всем справимся, – а я лишь киваю на ее слова.

Я справлюсь и без него.

Глава 1.

– Маргарита Павловна, вы опоздали, – я только порог приемной переступила, как слышу эти слова. Смотрю на часы. Да, опоздала. На две минуты.

– На две минуты, – пытаюсь оправдаться, но мои слова лишь усугубляют ситуацию.

– Вы должны приходить на работу на десять-пятнадцать минут раньше, а не на две минуты позже, – припечатывает заместитель директора. – Сегодня такой важный день, а вы опаздываете. Вы же понимаете, что сейчас мы все в подвешенном состоянии. Генеральный директор холдинга СПБ-Клиник очень ответственно подходит к выбору кадров для замещения должностей руководящего состава.

– Ну, я не руководящий состав, – вношу ремарку, но Тимур Шафкатович, который с моей легкой руки стал “шарфиковичем”, как только я пришла сюда работать, аж побагровел. – Маргарита Павловна, если вы так безответственно будете относиться к выполнению своих должностных обязанностей и к трудовой дисциплине, то никогда им и не станете. Запомните, смотря на вас, оценивают не только вас, но и вашего непосредственного руководителя.

– То есть вас? – уточнила, а мужчина кивнул.

Он стоял и распекал меня дольше по времени, чем я опоздала. Но что я могу сделать? Шарфикович сел на своего любимого коня и машет шашкой. И тот факт, что сегодня должны представить нового директора нашего филиала, заставляет его жутко нервничать. Где-то в душе у него теплится надежда, что это будет он. Но вот я уверена, что пришлют кого-то со стороны. Главное, чтоб это был врач, а не просто управленец.

Прошлый директор именно таким и был. Врачи идут и рассказывают о нехватке расходных материалов, о переработке, о своих сложностях и проблемах. А бывший директор превращался в калькулятор на ножках. А если к нам обращались со сложными случаями, то первое, что он спрашивал, – платежеспособен ли пациент. В общем, я ни капли не жалею, что его убрали.

– Маргарита Павловна, вы вообще меня слушаете? – оказывается, я задумалась, а Шарфикович все меня распекает. Глянула на часы. Ровно десять минут длится уже экзекуция.

– Конечно слушаю, – мужчина проследил за моим взглядом и понял, что время идет, а работа стоит.

– Вот видите, из-за вашего опоздания вы задержали и меня, и себя. Чтобы это было в последний раз, иначе я введу штрафы. Вам понятно? – мне грозят ручкой, которую держат в руках, а я киваю, как школьница в кабинете у директора.

– Я вас поняла, такого больше не повторится. Это было в последний раз, – твержу скороговоркой.

– Вы в прошлый раз это же говорили, – Шарфикович скептически скривился.

– В прошлый раз дочь не хотела надевать колготки, а сейчас испачкалась, и пришлось полностью переодеваться, – объясняю мужчине, но ему все равно.

– Мне, если честно, все равно, но чтобы на работу вы приходили вовремя и не воровали мое время, – мужчина покинул кабинет. Кривляюсь, изображая Шарфиковича. “Не воруйте мое время”. Да если б не он, я б уже давно работала как пчелка. Бросаю сумку в шкаф и скидываю пиджак. Жара и так влажно, что хочется раздеться догола. Но дресс-код у нас суров и потому приходится ходить в пиджаках. По должности я администратор, но не тот, что встречает пациентов, а кто координирует работу персонала. По факту я завхоз, нянька, а порой и громоотвод.

Вот бывает, несется какой-то разъяренный врач в кабинет к нашему бывшему директору, а встречает меня и сливает весь негатив. А прооравшись, уже не идет никуда. А я уже в более миролюбивой форме преподношу информацию.

Хлебнув воды, начинаю утренний обзвон отделений. Особое внимание уделяю гинекологическому. Больница большая, но уникальность ее в том, что, к примеру, в нашем филиале есть кардиологический роддом. Будущие мамы, имеющие болезни сердца, идут к нам, а их, как оказалось, немало. Уделяю особое внимание этому отделению, так как у нас там два очень хороших врача. Хоть и относительно молодых, но вот не нашли они общий язык и все тут. Так что я стараюсь гасить конфликты до того, как они разгорятся.

– Марго, ты не идешь, что ли? – в кабинет заглядывает Полина.

– Куда? – я удивленно уставилась на лучшую подругу.

– Ты снова не читаешь общий чат, – укорила меня девушка. – К нам едет Ревизор!

– Кто? – я быстро открываю мессенджер в телефоне и пробегаю глазами. – Вот засада! Бегу, – вскакиваю и, набросив пиджак, оцениваю свой внешний вид в зеркале. Терпимо, хотя из-за жары я практически не крашусь.

Оказывается, через пять минут в конференц-зале будут представлять нового директора. И мне там, как администратору, нужно быть в обязательном порядке. – Ты уже знаешь, кто это?

– Нет, – на лице Полины досада. Она – мои глаза и уши. Именно благодаря моей трудяге “Пчелке” я знаю, что о ком говорят и о чем молчат. Прозвище Полина получила из-за фамилии, но оно прямо отражало ее суть. Она очень трудолюбивая, видимо, потому и одинокая. Потому что времени на личную жизнь просто-напросто нет. Она была помощницей прежнего директора. И наши кабинеты напротив друг друга.

– Как ты думаешь, он меня не попросит? – и девушка делает жест рукой, что-то вроде движения метлой при подметании.

– Давай выясним сначала, кто это, – я не хочу расстраивать подругу раньше времени. К сожалению, практика, когда новый руководитель приходит со своей командой и, естественно, со своим помощников, не является новостью.

Все сотрудники администрации, главы отделений и свободные врачи, у кого нет сейчас пациентов, стекались к конференц-залу. Всем любопытно взглянуть на новое начальство собственными глазами. Девушки так вообще нарядились. А те, у кого обязательным атрибутом является халат, расстегнули их якобы из-за жары. И демонстрировали ножки в коротких юбочках. Жара стояла невыносимая, а у нас сломались три кондиционера, а я не позвонила в фирму по обслуживанию, хотя хотела сделать это первым делом. Один из них как раз в конференц-зале. “Твою ….!” – проглотила ругательство. Последнее время дочь активно повторяет запрещенные слова везде, где их слышит. Потому я перестала ругаться даже у себя в голове. Если б не Шарфикович со своим распеканием меня поутру, я бы успела позвонить, и они бы уже этот кондер точно отремонтировали, так как на нем сбились настройки. Он шпарил ледяной воздух и потому в конференц-зале, как в морге. Свежо и бодрит.

– Что с кондером? Ты не подала заявку на ремонт? – Полина удивленно смотрит на меня. Она еще вчера мне об этом сказала, но вчера я не успела, так как обещала Аглае забрать ее пораньше из сада, а сегодня произошел конфуз с переодеванием и моим опозданием.

– Не успела, – раздражаюсь на свою оплошность. – Ничего, сейчас все набьются как селедки в банку и не замерзнут, – ворчу тихо.

Мы с Полиной встали у стеночки. Обе с блокнотами, готовые записывать указания нового начальства.

Конференц-зал похож на улей. Жужжит, и все обсуждают, крутят головами, чтобы не пропустить появление главного действующего персонажа – нового директора.

– А ты, кстати, почему опоздала? – шепчет Полина мне на ухо.

– Аглая сок попросила попить, когда уже одеты были. Себя облила, меня облила и Сгущенке досталось, – подруга давится со смеху.

– Ничего смешного, – бурчу недовольно.

– Да я не над тобой. Кто додумался дать собаке кличку Сгущенка? Как вы ее коротко называете? – подруга прячет лицо за раскрытым ежедневником.

– Сгуха, – я тоже улыбаюсь. Сгущенкой щенка назвала дочь. Она просила собаку с трех лет. Ежедневно, планомерно, ребенок проедал мне плешь. Я сперва думала, она забудет, переключится, как это часто бывает у детей, но нет. Она требовала обозначить конкретные сроки приобретения щенка, и я сдалась. Щенок у нас уже неделю. Из потерь: мои туфли, два коврика и домашние тапочки. Из плюсов: Аглая просыпается эту неделю в шесть тридцать, как по часам, и мы втроем идем гулять. Я, Аглая и Сгущенка.

По залу пронесся гул и стих.

В конференц-зал вошли двое. Директор холдинга и мужчина, которого я не видела без малого пять лет. Тот, кто разбил мне сердце и разделил жизнь на “до” и “после”. Александр Николаевич Соколов.

Мне кажется, я забыла, как дышать. И если б не Полина, которая незаметно толкнула меня в бок, я бы так и не вдохнула. Но, видимо, тычок был слишком сильный, так как я закашлялась. В помещении, в котором была гробовая тишина, это было особенно громко. Я спрятала лицо за блокнотом, но поздно. Александр меня увидел. У него на мгновение расширились глаза. Но потом взгляд стал жестким, а губы превратились в тонкую полосочку.

– Доброе утро, коллеги, – поздоровался генеральный директор холдинга. Довольно высокого роста, крупноватый. Он производил впечатление добродушного старичка, но внешность обманчива. – Рад представить вам вашего нового руководителя. Прошу любить и жаловать. Соколов Александр Николаевич, – мужчина сделал шаг назад и захлопал в ладоши, а за ним разразился аплодисментами весь конференц-зал. Словно мы на концерте Стаса Михайлова, а в зале дамы за пятьдесят.

– Капец, – слышу выдох Полины. В общем, она озвучила и мои мысли.

– Угу, – соглашаюсь с ней. По ходу, это не ей надо искать новую работу, а мне. И чем скорее, тем лучше. Думаю, с сегодняшнего дня и начну.

– Рад приветствовать вас, – Александр одарил всех сногсшибательной улыбкой. Вот же кобель! И не постарел же ни капельки за это время. Руки вон какие накачал, что даже вены видно. Я рассматривала своего бывшего. Хорош, ничего не скажешь. Легкая щетина оттеняет загар. Явно не в Питере он так подзагорел. Хоть у нас и жарко сейчас. Но никто не скажет, что завтра небо не затянут тучи, не начнется моросящий дождь с пронзительным ветром, и так дня на три. Он словно специально облачился в рубашку глубокого синего цвета. Знает, зараза, что этот цвет оттеняет его глаза. Они у него и так пронзительные, а если он одет в синее, то в них просто утонуть можно. И если судить по тому, как на него смотрят дамы в зале, кое-кто уже и потонул, и даже спасаться не спешит. Дуры. Поматросит и бросит, как меня. Судорожно сглатываю ком в горле.

– Хорош, – слышу шепот Полины и хочу ее прямо сейчас стукнуть ежедневником. Если и она попадает под его очарование, то я ее поколочу.

– Постарел, – отзываюсь в ответ. Ну а что? Я не собираюсь говорить, что он стал еще шикарнее, чем был.

– Где? – Полина лукаво смотрит на меня, прикрыв лицо блокнотом. Но по искоркам в ее глазах я понимаю, что она издевается надо мной.

– Морщины вон, около глаз, – отвечаю и сурово свожу брови. Нечего тут устраивать черт-те что.

– Они ему идут, – отзывается Полина. Я снова бросаю злой взгляд, но не успеваю ничего сказать, как слышу свое имя.

Поворачиваюсь на говорившего и понимаю, что Соколов уже выступил и слово снова взял гендир. Вот он-то как раз и представлял меня Соколову.

– Уверен, что Белова Маргарита Павловна с радостью вам покажет и поможет во всем, – мужчина махнул в мою сторону рукой, а у меня было жуткое желание сделать книксен. А может, ноги просто подкашиваться стали.

Соколов смотрел на меня и молчал, а мне стало жарко. Хотя кондиционер шпарил как ненормальный. Он сверлил меня взглядом, изучал, а я только и могла встать максимально ровно и смотреть открыто, не отводя глаз. Словно и не знакома с ним, и не он мне снился каждую ночь после расставания. А потом, когда родилась Аглая, я вообще перестала спать. Так что хоть на время он покинул мои сны. А потом уставала так, что спала, как только голова касалась подушки. И вот лишь последние год-полтора я перестала о нем думать и выдохнула. И на тебе, здрасте.

Я стояла и кивала, так и не решившись подойти к гендиректору и к Соколову. Представление окончено, и мне бы свалить под шумок. Но мужчины смотрят на нас с Полиной, и уйти в этот момент нельзя. К мужчинам подходят дамы, строят глазки и кокетничают.

– Может, свалим? – малодушно шепчу Полине.

– Дура, что ли? – отвечает подруга уголком рта, так как тянет напряженную улыбку. – Ща все отойдут и надо подойти. Геннадьич неспроста нас представил.

Мы не успели подойти, как к мужчинам подскочил “Шарфикович” и стал рассыпаться в комплиментах.

– Мы так рады, что во главе филиала встал такой именитый человек. Все, кто следит за миром медицины, знают ваше имя. Правда, Маргарита Павловна? – а я лишь киваю. Но тот взгляд, которым одарил меня Соколов, пробирает насквозь.

– Оставляю вас в надежных руках. Знакомьтесь с коллективом, принимайте дела, а мы пока отойдем, – Геннадьич отвлекает “Шарфиковича” от вылизывания зада нового руководителя и уводит его и Полину. Полину при этом он держит под руку и похлопывает по ладошке второй рукой. Я даже отвлеклась от Соколова и уставилась на эту непонятную сцену. Это что сейчас было? Геннадьич подкатывает к Полине?

– Ну, здравствуй, Маргарита Павловна, – от звука голоса Соколова я вздрагиваю.

– Те, – поправляю я мужчину. Не хотела нарываться, но язык мой – враг мой. Соколов непонимающе смотрит на меня. – ЗдравствуйТЕ, – уточняю.

– Ох, простиТЕ, – кривляется Соколов. – Уж кого я здесь не ожидал увидеть, так это вас, – мужчина намерено переходит на “вы” и выделяет интонацией это.

– Я тоже, – отзываюсь, стараясь, чтобы голос звучал максимально нейтрально. Никаких выяснений отношений, никаких скандалов. Делать вид, что между нами ничего нет и не было. А что между нами было-то? Головокружительный роман и кидок. Я уверена, таких, как я, у него было разом штук пять. Так что удивительно, что он меня вообще вспомнил. – Идемте, я вам все покажу и расскажу.

И мы пошли. Я чуть впереди, Соколов позади. При этом я спиной чувствую его взгляд. Иду, а у самой ноги подкашиваются.

– Это ваш кабинет. Вы пока можете освоиться, а я подготовлю всю документацию и смогу рассказать вам актуальную информацию, – я открываю перед мужчиной дверь его кабинета, приглашая войти.

– Мне сейчас нужна вся информация, – и мужчина, приобняв меня за талию, практически заносит в свой новый кабинет.

– Но я не готова, – бормочу еле связно.

– Очень хорошо. Значит, ответы будут максимально честными, – я прижата спиной к двери, а мужчина непозволительно близко.

– Александр Николаевич! – я возмущенно отталкиваю мужчину. – Что вы себе позволяете?

В этот момент в дверь постучали, и я облегченно улыбнулась.

– Мы не закончили, – бросает мне Соколов и открывает дверь.

На пороге стоит “Шарфикович” и удивленно смотрит на меня. Как никогда я рада этому лизоблюду, который пришел нализывать себе место под солнцем. Я выскакиваю из кабинета, словно меня там на раскаленных углях держали. Забегаю к себе, благо это рядом, и закрываю дверь, поворачиваю вертушку замка.

Опираюсь на дверь спиной и медленно съезжаю. Господи, где ж ты был пять лет назад? Я тебе писала, звонила, телефоны обрывала. Даже домой к тебе ездила, где на меня посмотрели как на побирушку или шалашовку последнюю. Тогда где ты был, когда был так нужен? Зачем сейчас рушишь мою устоявшуюся жизнь? Сейчас я справилась со всем сама, без тебя. Отчислилась с последнего курса института, уехала к маме, родила и смотрела, как на меня с осуждением поглядывают соседки и кумушки, что любят сидеть у подъезда. Восстановилась в институте, в Питере, заочно закончила последний курс и нашла работу. А когда обустроилась, то забрала дочь. Я полгода как ипотеку взяла в новом районе. Студию, но нам с Аглаей хватает места. Сейчас ты не нужен! Слезы текут по щекам, а внутри все болит. Я только отпустила, только забыла, каково это – когда сердце кровоточит. И вот ты вошел в мою жизнь снова. Зачем ты так со мной, жизнь? Я и с первого раза поняла урок. Или ты решила проверить: усвоила ли? Ну так вот, усвоила! И второй раз на эти грабли не наступлю.

В кабинет тихо постучали, но я не хочу никого видеть. Если это Соколов, то не смогу нормально с ним поговорить. Не выдержу. Точно, надо искать новое место, пока еще в состоянии уйти гордо.

– Марго, это я, – еле слышно раздается голос Полины из-за двери. Встаю, вытираю лицо и открываю дверь подруге. Она проскальзывает в кабинет и запирает снова дверь. – Что случилось?

– Ничего. Ему поговорить захотелось, – я подхожу к зеркалу и смотрю на себя. Вот это меня, конечно, прорвало знатно. Я последний раз так рыдала, когда была беременной. Тогда мне врач сказала, что если так продолжится, дорыдаюсь я до выкидыша. И мои истерики как рукой сняло. Я задвинула тогда чувства и эмоции куда подальше, а на первое место встал ребенок. Ее здоровье, ее интересы. Спасибо маме, она меня поддержала и быстро рты заткнула бабкам. Мировая у меня мама и без нее я бы не справилась.

– И что делать будешь? – Полина немного испуганно и пришибленно смотрит на меня.

– Ничего. Новое место работы искать, – я настроена решительно. Привожу лицо в порядок. Глаза и нос красные и опухшие, что выдает тот факт, что я плакала. Но ничего. Часик посижу у себя в кабинете и успокоюсь.

– А может, поговоришь с ним по-нормальному? – у подруги взгляд словно у побитой собаки.

– Полин, я сто раз пыталась с ним поговорить. Но то его дома нет, хотя я не слепая и видела его, мелькнувшего в окне. То он трубку не берет. То еще что-то. Я что, собачка, за ним бегать? – разозлилась. Злость вообще придавала мне сил.

– Ты сама говорила, что вся эта история с теми странными смс белыми нитками шита, а сейчас в позу встаешь, – уговаривает меня приятельница.

– А сейчас я не уверена ни в чем. Я так долго свою жизнь выстраивала. Одна ты и мама знаете, чего мне это все стоило. И я жизнь рушить ради одного кобеля не буду, – и снова в горле ком, и снова наворачиваются слезы.

– Возможно, ты права, – тихо отзывается Поля.

– А тебе что Геннадьич ручки-то наглаживал? – я намеренно перевела тему, и подруга залилась краской.

– Да расспрашивал обо всем на свете, а “Шарфикович” не дал ни слова мне сказать, пока Геннадьич его не отправил спросить, как у Соколова дела, – отзывается подруга смущенно.

– А ты что? – я смотрю на Полину из-за края экрана ноутбука.

– А я сказала, что дел много, и сбежала к тебе. А его наши красотки с ресепшена отвлекли, – смотря в пол, отвечает девушка.

– А что сбежала-то? – открыла сайт по поиску работы.

– Да неловко как-то, – Полина и на самом деле была смущена. – Я же понимаю, что он мне знаки внимания оказывает. Но он меня в два раза старше. Да и женат вроде, – отзывается Полина.

– Понятно, – усмехаюсь. Вот она, моя искренняя и честная Полинка. Не нужен ей генеральный директор холдинга, потому что женат и в два раза старше. А девочек с ресепшена ничего не смущает. Готовы на коленки к нему запрыгнуть хоть там, в холле, при пациентах.

Глаза бегают по строчкам и нахожу парочку интересных вариантов. И ближе к дому, между прочим. Удовлетворенно хмыкаю и, отправив заявки по обоим объявлениям, погружаюсь в работу. Полина еще какое-то время задумчиво смотрит в окно, а потом, словно вспомнив что-то, вскакивает и убегает, не закрыв дверь. Именно в этот момент по коридору и проходит Соколов. Да что ж за день-то такой! Что ж мне не везет-то так!

Он заходит в кабинет и молча оглядывается. Он вообще ведет себя как хозяин жизни. Руки в карманах, расслабленная походка, немного скучающий взгляд.

– А неплохой кабинет у обычного завхоза, – резюмирует он осмотр. Я недовольно поджимаю губы, но молчу. – В государственной больнице ты б ютилась в каморке со швабрами вместе, а здесь у тебя даже кондиционер, – одобрительно хмыкает Соколов.

– Кондиционер! – повторяю я за ним следом. И понимаю, что так и не отправила заявку в компанию по обслуживанию этих самых кондиционеров.

– Да, кондиционер, – мужчина не понял, к чему относится мое восклицание, и утвердительно кивает головой. – Хорошо устроилась.

– Спасибо, я подготовила вам отчеты. Можете ознакомиться. Сейчас распечатаю, – и я уже было собралась распечатать документы, как мужчина подошел к моему стулу и, встав позади, оперся о стол, а я оказалась в плену его рук.

– Не стоит тратить бумагу, я так посмотрю, – и опускает ладонь поверх моей на мышку. И открывает нужный файл.

– Я могла бы распечатать. И вы бы посмотрели в спокойной обстановке, Александр Николаевич, – я напряжена до предела. Ощущения, словно и не было этих лет.

– Ты, я смотрю, работу вовсю новую ищешь, – мужчина бесцеремонно открывает свернутый ярлычок с сайта по подбору персонала.

– Присматриваю, – становится нечем дышать. Меньше всего я хотела бы, чтобы он знал, что я ищу новое место.

– Из-за меня? – мужчина дышит мне в макушку, а я вдыхаю запах его парфюма.

– Нет. С чего вы взяли? – обращаюсь на “вы”, пытаясь выстроить дистанцию. Вот только проблематично это сделать, когда он так близко. Взгляд сам собой останавливается на руке, что держит в руке мышку. На пальце нет кольца, но есть глубокий след, как если бы он его носил несколько лет подряд и совсем недавно снял. “Был женат”, – приходит в голову догадка.

– Так, предположил, – не оборачиваюсь, но чувствую, что он пожал плечами.

– Мне пора, – я больше не могу чувствовать его близость и сидеть как истукан.

– Что за важные дела? – мужчина выпрямился, и я вскочила, словно на иголках сидела.

– Надо позвонить настройщику кондиционеров. В конференц-зале он сломался и охлаждает безостановочно, – я схватила телефон, блокнот и выскочила из кабинета. Плевать, что кабинет не закрыла, там нет ничего ценного. И там, между прочим, остался мой начальник.

Марго, дурында. Сколько ты от него бегать-то будешь? Что ж он такой настойчивый-то? Сделал бы вид, что не узнал меня, и дело в шляпе. Подумаешь. Делов-то. Мы с ним и провстречались-то всего ничего. Четыре месяца. Познакомились весной. Шел невероятно сильный дождь. Просто ливень. Я спешила по Арбату на встречу к Полине. Мы хотели погулять, но резко изменившаяся погода испортила наши планы. Мы с Полиной снимали квартиру в спальном районе. Хоть и учились в разных местах, но жили вместе. Дружим с детства. Жили в соседних подъездах, учились в одном классе. Поступили обе в Москву и, естественно, стали жить вместе. Полинка в тот день была дома. У них заболел препод и им поменяли пары. И в итоге день был свободным, а у меня пары закончились пораньше. Вот и хотели мы прогуляться, а то за учебой эти пять лет практически и столицы не видели. Дождь загнал меня и многих других прохожих под козырек какого-то кафе. Внутрь зашли те, кому это заведение было по карману, а мне хватило бы только, наверно, водички попить. И то не факт.

Я продрогла и стояла в уголочке, чтобы не мешать входящим и выходящим посетителям, когда вышел двухметровый детина и рыкнул на меня, чтоб я валила отсюда подальше. Вот тогда на меня и обратил внимание молодой мужчина, выходящий с приятелем из этого самого кафе. Он заступился, распрощался с другом и, вернувшись в кафе со мной, купил горячий чай и пирожное.

“Вот так вот за чай и пироженку тебя и поимели, Маргошка”, – мысленно усмехаюсь. Тогда-то он был героем, а сейчас я понимаю, что просто увидел легкую добычу, и даже тратиться не пришлось. Ломалась я ровно месяц, а потом крепость пала, бастионы рухнули, и я сдалась. Он был моим первым и, как ни прискорбно признать, единственным мужчиной.

Я шла в конференц-зал и набирала на телефоне номер компании по ремонту этих чертовых кондиционеров. Меня переключали с одного оператора на другого. А потом просто сказали: ваш звонок очень важен для нас. И включили релаксирующую музыку. Словно понимали, что я сейчас где-то далеко в прошлом. Тогда я была уверена, что он обо всем позаботится, обо всем подумает. Он предлагал мне съехать от Полины, снять квартиру, чтобы ничего не мешало нашим встречам. Я боялась сказать об этом подруге, так как в одиночку она б тогда квартиру не потянула. Я тогда объяснила все Саше, и он понял. Вернее сказал, что понял. Он приносил нам вкусняшки, и мы уходили с ним гулять до утра. Полина ворчала, что я завалю ГОСы, а мне было все равно. Я была так влюблена, что не думал ни о чем. Первая любовь и сразу такая, что хоть в омут с головой. Сразу так, что мир сузился до одного человека, и все остальное стало неважно.

– Слушаю вас, – раздалось в трубке, а я чуть телефон не выронила от неожиданности.

– Кондиционер не работает, – наконец-то я сообразила, куда звоню и зачем.

– Опишите проблему, – раздался немного уставший голос в трубке. Я начала рассказывать, что и как перестало работать. Настройщик по телефону попробовал помочь мне хотя бы выключить его и обещал, что бригада приедет в течение дня. Провозилась я в конференц-зале почти полчаса и вышла из помещения продрогшая до костей. Опасаясь, что Соколов еще у меня в кабинете, я поспешила к Полине.

– Давай чаю попьем, я замерзла, – а подруга удивленно выпучила на меня глаза.

– Ты не заболела? – она даже лоб мой потрогала. – На улице плюс тридцать пять, а она замерзла.

– Я сбежала от Соколова и полчаса провозилась с кондиционером, но я его победила. Выключила. Сегодня бригада мастеров приедет и все кондиционеры посмотрят, – похвасталась я Полинке.

– В смысле, ты сбежала от Соколова? – подруга остановилась в дверях. Так, что я чуть в ее спину носом не ткнулась. Чай мы пили всегда в кафе на первом этаже. Это кафе было как для персонала, так и для посетителей клиники.

– Он приперся ко мне в кабинет и решил на моем компе с документацией ознакомиться, – я закатила глаза.

– И долго ты от него бегать будешь? – мы вышли из кабинета, и Полина закрыла дверь на ключ. – Тебе надо было еще тогда, пять лет назад, плюнуть на гордость и поехать к нему и рассказать все, – ворчит еле слышно девушка.

– Я ездила, – тихо отвечаю. Да, я ездила к нему домой, только никому не сказала об этом. После родов, когда решила, что он обязан знать, что у него родилась дочь. Сказала маме, что утрясу вопросы с учебой, так как училась на последнем курсе и академ брать было нельзя, и пришлось отчислиться. Я тогда забрала документы из института. А заодно каким-то волшебным образом нашла его адрес. Спасибо всемирной паутине, там можно найти все или почти все. И поехала. Но мне не удалось поговорить с ним. Я, как воровка, проникла на территорию этого охраняемого поселка и нашла его дом, а дальше так вообще началось самое постыдное. Я, когда подходила, видела Александра в окне дома. Видела. Не могла ошибиться. Позвонила в ворота, до двери меня никто, естественно, не пустил. Ответила мне девушка, я сказала, что мне нужен Александр, и представилась Маргаритой. Мне сказали подождать. Я уже думала, что ко мне выйдет Саша, и даже речь порепетировала. Приготовила фотографии Аглаи, специально распечатал их для этого. Но вышла девушка. Она-то и сказала, что Саша женится. И чтоб я валила на все четыре стороны, что у него таких, как я, было пять штук. И если я не скроюсь, то она вызовет охрану. Да, я не стала объяснять этой непонятной девушке что-то и просто ушла. А об этом посещении ничего никому не рассказала. Как и не рассказала о том, что ходила в квартиру, куда он меня приводил. Он говорил, что это его городская квартира. Но там никто не открыл дверь. Именно тогда я и пообещала себе, что не буду больше искать с ним встречи, не буду искать его в социальных сетях и интернете. Я вычеркнула его из своей жизни. До сегодняшнего дня.

– Почему ты не рассказывала мне ничего? – Полина не упрекала, но мне стало неловко. Она ближайшая подруга. Да единственная. Всех остальных подруг и приятельниц жизнь разбросала.

– Стыдно было, – я пила чай и пыталась согреться. Я замерзла в конференц-зале так, что до сих пор трясло. А может, это все нервное. – Не очень приятно рассказывать, как бегаешь за мужиком и унижаешься, – на глазах выступили слезы от воспоминаний, как это было все унизительно. Как эта девушка смотрела на меня со смесью жалости и пренебрежения.

– Смотри, – подруга стрельнула глазами в сторону, и я подняла взгляд. В кафешку зашел Соколов под ручку с Элеонорой.

– Вижу, – отзываюсь, а у самой чай встал в горле, словно я кипяток глотнуть собралась. Чуть не подавилась, но справилась. – Элеонорка молодец, сразу перспективного мужика в оборот взяла.

– Ты серьезно? – Полина смотрела на меня как на инопланетянина.

– Может, на нее переключится и от меня отстанет, – и столько надежды я вложила эти слова. Пусть меня услышит там, наверху, тот, кто столкнул нас столько лет спустя.

– Вот это он кобель! – девушка покачала головой. Я старалась не смотреть на них, но мелодичный смех Элеоноры то и дело доносился до нас. Подруга уткнулась в телефон, а я с нетерпением ждала окончания рабочего дня. Хочу домой, обнять Аглаю, поиграть с ней в куклы и найти в чертах ее лица что-то от Соколова. Мазохистка я все-таки. – Смотри, что я нашла! – Полина отвлекает меня от мыслей. – Соколов Александр Николаевич не так давно вернулся из-за границы и принял дела отца, ушедшего на покой. Его отец, Николай Александрович, является другом Владислава Геннадьевича, – вдруг шепотом добавила девушка. – Про женитьбу ни слова.

– Да и плевать! – я встала и, с шумом отодвинув стул, чем привлекла к себе внимание. Каблук решил подвести меня в самый неподходящий момент. Оступилась, но не упала. Меня подхватили сзади, и я уперлась спиной в широкую мужскую грудь. Меня окутало запахом знакомого парфюма, и даже не оборачиваясь, я знала, кто оказался моим спасителем.

– Решили убиться на глазах у коллег, чтоб свидетелей было побольше? – раздалось над ухом язвительное замечание.

– Не стоило утруждаться, – я выдернула руку из захвата и отступила в сторону.

– Обычного человеческого спасибо было б достаточно, – продолжает язвить Соколов.

– Ой, Маргарита Павловна, вы целы? – к нам подскочила Элеонора. – Что ж вы такая неаккуратная, – вроде и забота, а вроде и нет.

– Не стоит переживать, я цела, – сжала губы в тонкую линию и строго посмотрела на Элеонору. – А вам, Эля, не пора на ресепшен?

– Ой, меня Александр уговорил выпить с ним кофе, – и девушка так томно посмотрела на мужчину, что я почувствовала себя здесь лишней.

– Александр Николаевич начальник, но мы должны в первую очередь думать о пациентах, – я сурово смотрела на девушку, а она перевела вопросительный взгляд на Соколова.

– Вы, конечно же, правы, Маргарита Павловна. Мы для того и работаем, чтобы думать лишь о пациентах, а не о личном, – и мужчина развел руками, вроде как извиняясь перед Элеонорой. Она зло сверкнула на меня глазами и, развернувшись, выскочила из кафе. Думает, наверно, что я стерва. А я просто терпеть не могу, когда кто-то путает работу и личную жизнь.

– Я тоже пойду, – подает голос Полина.

– Да, идем, – я сделала шаг за подругой.

– Маргарита Павловна, а вы ничего не забыли? – произносит мужчина уже мне в спину. Я замираю и оборачиваюсь, вопросительно смотря на Соколова. Он держит в руках брелок с ключами от моего кабинета и позвякивает ими слегка.

– Благодарю, – я делаю шаг к мужчине и пытаюсь схватить ключи, но Соколов поднимает их выше. И я по инерции пытаюсь их схватить, но потом спохватываюсь и строго смотрю на мужчину. – Что за детский сад?

– Я отдам ключи, но хочу поговорить, – отрывисто произносит Соколов.

– О чем? – я тоже зло уставилась на мужчину.

– О нас, – вкрадчиво отвечает мужчина.

– Нас нет и не было, – огрызаюсь.

– А говорила, что любишь, – слова мужчины снова заставили образоваться ком в горле.

– Было и закончилось. Столько лет прошло, – хоть актриса из меня никудышная, но я постаралась сделать максимально пренебрежительное выражение лица.

– И тебе мне нечего сказать? – мужчина смотрит на меня прищурившись.

– Нечего, – я гордо задрала голову повыше.

– Тогда ты права. Тебе лучше искать работу, потому что я не дам тебе здесь остаться, – Соколов произнес это, приблизив свое лицо к моему и вложив в мою руку ключи.

– Это угроза? – стараюсь сохранить остатки гордости.

– Да, – кривится пренебрежительно мужчина.

Всю дорогу до кабинета я шла и в лицах разыгрывала эту сцену.

– Рита, хватит уже! – Полина дернула меня за рукав, когда я прошла мимо своего кабинета, так глубоко уйдя в кривляния.

– Что? – словно вынырнула из своих мыслей и поняла, что я прошла мимо своего кабинета и иду за подругой дальше.

– Соколов хочет поговорить. Ты сопротивляешься как можешь. Вот он и припугнул тебя, – слова Полины не лишены разумного зерна, и я задумалась. А что, если все в том, что я сопротивляюсь? Как там говорят, сработал пресловутый охотничий инстинкт. Я убегаю, значит, он догоняет. Может, не стоит убегать?

– А ты права, – я задумчиво киваю.

– Ритка, ты что задумала? – по голосу Полины понимаю, что она паникует. – Давай без глупостей.

– Я поговорю с ним, раз он так хочет, – я победно улыбнулась подруге.

– Имей в виду, если он узнает про Аглаю, он так это не оставит, – девушка грозит пальцем уже мне вслед. А я же на всех порах неслась в кафе, где остался Соколов. Хочешь поговорить? Здорово! Поговорим, и ты от меня отстанешь. Переключишься на Элеонору и у кого еще там ноги вместе не держатся и разъезжаются при виде самца.

Я уже практически спустилась в кафе, но меня остановил звонок от оператора службы обслуживания кондиционеров. Бригада приехала и готова приступить. Я должна их встретить, проводить, показать, проследить, а затем оформить необходимые документы и все переслать в бухгалтерию. А перед этим согласовать оплату с Соколовым. Вот как все сделаю, так и поговорим.

Бегу в главный холл и успеваю перехватить бригаду у входа, провожу их окольными путями, чтобы их меньше видели пациенты и посетители. Если видят ремонтников или людей в робах, то складывается впечатление, что это плохое место. Вернее, место, где что-то ломается. Также и с уборщицами. Они должны сливаться с персоналом и ничем не выделяться. Днем уборщицы только поддерживают чистоту. А вот ночью здесь генералят от и до. Вечером заступает ночной администратор. Эту идею я потребовала у прежнего директора, подсмотрев это все у зарубежных клиник. Ночному администратору, правда, платят сущие копейки, и я нашла девочку-студентку, для которой эта работа как подработка. Она до двенадцати–часу ночи следит за тем, как клининг убирает. Затем идет спать. Но такие правила лишь в части здания, где принимаются пациенты днем. Там же, где у нас стационарные больные, находящиеся под наблюдением круглосуточно, и уборка осуществляется круглосуточно. Но там свои правила, и все мною налажено и работает как часы.

Ну так вот, провела я ремонтников, за каждым проследила, чтоб он меньше где показывался на глаза и не бегал курить в неположенные места. Показала все кондиционеры, которые барахлили, а также подняла документы, какие когда обслуживались, и показала им те, что давно не проверялись. Где они их перезаправили, где-то что-то заменили, где-то просто поправили сбившиеся настройки. За этой беготней прошла вторая половина дня. Соколов мне не попадался. Я подписала акт выполненных работ, проводила бригаду и села за оформление документов. И все думала, где же мне его искать. Я всегда старалась все делать сразу, потому что один раз отложишь и все. Потом появится новая работа, новые неотложные дела, а эти, отложенные, так и будут копиться как снежный ком. Так что в конце рабочего дня, когда часы показывали семнадцать тридцать, я пошла искать Соколова. В кабинете я его не нашла, в кафе тоже. Потом попросила охрану, и те посмотрели его по камерам. Их, конечно, заинтересовала такая просьба, но не стали комментировать.

Он нашелся в главном холле, болтал с Элеонорой. Кто бы сомневался, что они продолжат знакомство.

Спешу в холл и вижу, что Элеонора чуть ли не вешается ему на шею. И халатик открыла, и рубашку расстегнула, демонстрируя декольте. Она томно смотрит на Александра и всеми своими повадками, жестами и даже тембром голоса дает понять, что готова.

– Элеонора, халат должен быть застегнут, – одергиваю я девушку и получаю в ответ убийственный взгляд. – Александр Николаевич, я вас искала, – перевожу взгляд на мужчину, который смотрит на меня с любопытством, словно на разбушевавшегося хомячка. То есть как на зверька, который ему вреда не причинит в силу своей малозначительности, но как будет бушевать, посмотреть интересно. Завожусь и злюсь уже от одного этого снисходительного взгляда. Да кем он себя возомнил?

– Я слушаю вас, – и бровку так приподнял, типа дает понять, что понимает причину замечаний, данных Элеоноре. Это он мне что, на ревность намекает? Или это уже я сама так накрутила?

– Сегодня приходила бригада по обслуживанию кондиционеров, вот акт выполненных работ, вот платежку я подготовила, – я начала подавать ему документы из папочки, и улыбка медленно стала сползать с его лица

– А от меня вы что хотите? – вопрос был задан как-то раздраженно.

– Чтобы вы утвердили, и я могла передать документы на подпись, – я снова сую ему листы, которые Соколов так настойчиво пытается мне вернуть.

– Но мне надо все проверить. Давайте завтра, – отнекивается мужчина. Ну уж нет! Никаких завтра. Завтра будет что-то другое, а у меня эти бумажки над головой будут висеть.

– Нет. Какое завтра? – я удивленно выпучила глаза, показывая, что это совершенно не вариант. – Завтра я передам в бухгалтерию документы, они тоже там проваландаются пару дней. А мы давно работаем с этой фирмой. Они к нам приезжают вне очереди, потому что мы платим также вне очереди, – разъясняю я тонкости ведения дел.

– Зануда, – слышу сбоку от Элеоноры и, удивленно выпучив глаза, смотрю на нее.

– Что вы сказали, Эля? – Видимо, она не ожидала, что это вырвется так громко или просто были мысли в слух.

– Я говорю: ну да, они быстро приезжают, – выкрутилась девушка и ретировалась к ресепшену, куда подошла пациентка.

– Идемте в мой кабинет, проверим ваши подсчеты. Не хочу подписывать документы с ошибками и косяками, – отзывается Соколов, а у меня из-за его слов пар из ушей сейчас пойдет от злости.

– У меня нет ошибок! – отвечаю запальчиво, широко шагая позади мужчины. Именно из-за моей кавалерийской походки я и не успела затормозить вовремя и впечаталась в мужской бок. Соколов остановился и полуобернулся. Видимо, планировал мне сказать что-то важное. Но вместо этого получил след от помады на белой офисной рубашке.

– Все совершают ошибки. Только какие-то можно исправить, а какие-то нет, – все же произносит заготовленную фразу мужчина и зло смотрит на меня.

Ну а я что? Я ж не специально. Мне даже неловко стало. Но ненадолго. Ровно до момента, когда мы зашли в кабинет и мужчина начал расстегивать эту самую рубашку на себе.

– Ты что творишь?! – я как курица закудахтала, смотря, как Соколов расстегнул рубашку на груди, дернув ее, и выправил из брюк.

– Меняю рубашку. А ты что подумала? – и этот снисходительный взгляд. – Не мог же я ходить на работе в рубашке, испачканной помадой.

Что ж он раньше-то меня так сильно не раздражал? Почему сейчас просто из себя выводит? Я бросила взгляд на часы. До конца рабочего дня пятнадцать минут.

– Ничего, – огрызнулась и демонстративно положила на стол папку с документами. – Проверяйте.

И он сел проверять. Как был, в расстегнутой рубашке. Ровный загар на груди и отсутствие растительности. Ничего не изменилось за эти годы. Те же кубики пресса и гладкая кожа, к которой так и манит прикоснуться, провести ногтями так, чтобы остался красный след.

Я словно перенеслась на пять лет назад, и картинки туманят мозг. Взгляд плывет. Я уже не здесь, не в Питере, в клинике, а там, в Москве, в его квартире. Позволяю целовать себя и отвечаю как могу. Неумелые ласки и поцелуи, а его взгляд темнеет от каждого моего прикосновения.

– Маргарита Павловна, вот я же говорил, что ошибки делает каждый, – и мужчина тычет пальцем в документ и поднимает взгляд на меня. А я выныриваю из воспоминаний и пытаюсь сфокусировать взгляд на том, что показывает Соколов. Он словно знает, о чем я думала только что, и дает мне время прийти в себя.

– Это не ошибка, – я вспыхиваю от мысли, что мужчина может догадаться о моих мыслях. Я пустилась в объяснения, а Александр молчал и слушал, а еще смотрел. Он смотрел так, что я снова смутилась.

– А ты изменилась, – вдруг произносит мужчина. – Нет уже той угловатой девочки, – задумчиво произносит Соколов. Он словно тоже не здесь, а путешествует в воспоминаниях пятилетней давности.

– Да, прошло пять лет, – сглатываю ком в горле. Вот он, идеальный момент, чтобы поговорить. – Я… – но мужчина не дает мне закончить фразу.

– Насчет увольнения, – мужчина отводит от меня взгляд. – Ты извини, я погорячился. Не ожидал, что встречу тебя. Столько искал, а сейчас такая встреча, – тише говорит Сколов, словно сам с собой, но я все слышу. В глазах щиплет, и я сильнее моргаю.

– Спасибо, но я подумывала об увольнении до вашего прихода, – вру напропалую.

– Да? – мужчина резко поворачивается ко мне и удивленно смотрит на меня. – Я слышал о тебе только хвалебные отзывы. Да и Геннадьич тебя вряд ли отпустит, – он усмехается, словно своим мыслям.

– Да, есть варианты около дома. И зарплата побольше, – не знаю почему, но продолжаю врать. Теперь сам Бог велел идти туда на собеседование. Так, наверно, будет лучше. Нам не стоит вместе работать. Да. Это правильное решение. Сегодня только один день мы работаем вместе, а я уже взрываюсь от злости. Что же будет дальше?

– Что ж, – Соколов передает мне подписанные документы, и я протягиваю руку и беру папку. Наши руки соприкасаются, и я замираю. Мужчина напряжен. Я тоже. Поднимаю глаза и тону в омутах.

– Спасибо, – растормаживаюсь и пытаюсь сунуть бумаги в папку, а у самой руки трясутся и не слушаются.

Мужчина встает, а я стараюсь не смотреть на него. Роняю листы, и они рассыпаются по полу. Я приседаю, чтобы собрать и аккуратно все сложить. Соколов, наверно, думает, я клуша неуклюжая. Тогда в кафе чуть на ровном месте не упала, сейчас вот ползаю на коленях по полу и бумаги собираю, которые сама же и уронила.

Слышу, как мужчина ходит по кабинету. Скрипнула дверца шкафа, я поднимаю взгляд и смотрю снизу вверх на этого идеального до невозможности мужчину. Он достал чистую рубашку и надел. Последний лист ложится в папку. Примерно в это же время Соколов расстегивает ремень, видимо, чтобы заправить рубашку в брюки, но именно в этот момент в дверь стучат. Коротко. И, не дожидаясь ответа, дверь открывается.