Сквозь страх бесплатное чтение

Глава 1

Знакомство парня с родителями – наверное, самое волнительное из всего, что было в моей жизни. В моей однокомнатной студии, где на сорока квадратных метрах разместились и кухня, и спальня, сегодня слишком много народу. Так как мама решила, что обязана впечатлить будущего зятя своими кулинарными способностями и гостеприимством, с самого утра на всю катушку работает плита и духовка, из-за чего в квартире невыносимо жарко. Тётя Нелли – папина родная сестра – и её муж, дядя Олег, сервируют стол имеющейся у меня посудой.

– Лера, ну это не серьёзно! – выражает своё недовольство тётка, раскладывая разные по диаметру и не соответствующие друг другу по стилю тарелки. – У хорошей хозяйки обязательно должен быть набор праздничной посуды! Как ты собираешься выходить замуж?

Молча поджимаю нижнюю губу и мило улыбаюсь. Антон был в моей квартире очень много раз, а последние две недели мы буквально живём вместе. Но для того чтобы не вызвать у моей семьи подозрений и сомнений в моей чести и порядочности, перед знакомством с родителями он уехал к себе домой. И за всё время, что мы прожили вместе, его ни разу не смутило отсутствие красивой посуды. Вот то, что я совсем недавно проколола язык, – да, смутило. Он даже пытался меня наругать. Но уж точно не какие-то бытовые неурядицы.

– Олежа, напомни мне подарить Лере на свадьбу хороший сервиз! – не переставая возмущаться, тётка обращается к своему мужу, который раскладывает столовые приборы.

Мама в ванной у зеркала распускает бигуди и наводит марафет. Пока она не видит, папа уже в десятый раз подливает в свою кружку с чаем коньяк. Думаю, что в его кружке уже давно не осталось чая.

А я стараюсь помалкивать и не открывать широко рот, чтобы случайно не продемонстрировать родственникам серебряную серёжку в языке.

От волнения и от жары, установившейся в маленькой квартирке, я вся вспотела. Выхожу из квартиры в коридор – там хотя бы прохладно. Дверь за собой прикрываю, иду за угол к мусоропроводу, где на подоконнике лежит моя пачка сигарет и стоит банка из-под зелёного горошка, имитирующая пепельницу. О том, что я курю, мои родители тоже не в курсе. Как и о том, чем я занимаюсь. Они знают, что я занимаюсь танцами, участвую в соревнованиях и зарабатываю, преподавая танцы в группе для детей. Вот только это всё давно в прошлом. Сейчас я работаю танцовщицей гоу-гоу в самом популярном ночном клубе нашего города.

Смотрю на пачку с сигаретами. От волнения неистово хочется курить, но я ведь непременно провоняюсь горьким дымом, и мама тотчас его учует. Антон сильно опаздывает и не отвечает на звонки. Скорее всего, занят работой. У него своё небольшое дело: он занимается скупкой использованных телефонов и мелкой бытовой техники, чинит, придаёт товарный вид и продаёт в своём магазине. Мне двадцать, а ему двадцать пять. Он взрослый, надёжный, сильный. Я за ним, как за каменной стеной. Антон всегда решает любые мои проблемы и берёт на себя всю ответственность. Относится ко мне, как к маленькой принцессе, чем и покорил моё девичье сердце.

Двери лифта с грохотом открываются, и на этаж выходят местные мальчишки в возрасте от десяти до двенадцати лет. Шпана. Зачастую прогуливают уроки, слоняются по району, лазают по гаражам за домом. Иногда заходят ко мне, чтобы стрельнуть пару сигарет и поболтать о жизни. Мне нравится с ними общаться – я для них как старшая сестра. В то время как их родители заливают жизненные страдания водкой и дешёвыми настойками, я пытаюсь вбить в эти маленькие головы правильные вещи. Иногда даже запускаю их к себе домой, чтобы накормить или дать поиграть в новую приставку.

– Лерка, привет, – улыбаясь, говорит Санёк, самый старший из этой шайки.

– Как вы вовремя! – восклицаю и тут же запрягаю мальчишек помогать мне без палева покурить.

Саня держит сигарету и подносит её к моим губам, остальные быстро дуют и размахивают руками, чтобы отогнать от меня серый дым. Самого мелкого, Петю, отправили в киоск за фруктовой жвачкой.

– Тоха дома уже? – спрашивает Саня и тушит мой окурок в банке.

Мой жених здесь уже как местный. Тоже не брезгует общением с пацанами, иногда даже находит мальчишкам подработку в своём магазине и платит им на руки честно заработанные деньги. Суммы небольшие, по сути – копейки. Но мальчишки радуются любой мелочи.

– У меня дома сейчас все, кроме Антона, – говорю с грустью и пожимаю плечами. – Завтра приходите, может, найдёт для вас какое занятие.

– Ну ладно, – грустно вздыхает Саня и похлопывает себя по пыльным штанам, которые за свою жизнь ни разу не встречались со стиральной машиной. В его детских глазах ясно виднеется разочарование в этом дне, который придётся провести на улице без всякой цели и надежды на вкусный обед.

– Моя мама там столько наготовила – на месяц хватит, – подбадриваю мальчишек. – Завтра придёте, будете помогать уничтожать запасы! – улыбаюсь и закидываю в рот пару кубиков жвачки. Вижу, как лица парней заметно просияли. – Вот только я вас не пущу, таких грязных! – строго добавляю. – У меня ковёр новый, вы его испачкаете. Штаны постирайте!

– У меня машинки дома нет, – смущаясь, оправдывается Санёк.

– Руки-то есть! – говорю и, не прощаясь, возвращаюсь к своей двери.

Слышу, как за спиной грохочут открывающиеся двери старого лифта, и мальчишки уезжают вниз. Не успеваю открыть свою дверь, как замок соседней громко щёлкает. Из открывшейся двери в коридор выходит Антон. Улыбается мне слишком широко. Следом за ним выглядывает соседка тётя Оля – женщина немного за сорок, жена моряка дальнего плавания, которая время от времени прикладывается к бутылке, чтобы ждать своего благоверного было не так скучно.

– Здрасти, тёть Оль, – быстро говорю, всё ещё не понимая, что мой жених делал у неё дома в то время, как вся моя семья уже заждалась его для знакомства.

– Спасибо, Антоша, – игнорирует меня соседка и мило улыбается моему парню. – Если бы не ты, не знаю, что бы я делала, – поправляет свой домашний халат и скрывается в недрах своей квартиры.

Стою молча, не зная, как на это реагировать. Отворачиваюсь от его попытки поцеловать меня и немного отхожу назад. Злость одолевает и обида. Я тут его жду, волнуюсь, а он в соседней квартире зависает!

– Принцесса, ну ты чего? – ласково улыбается и тянет руки, чтобы обнять. – Я уже на этаж поднялся, а тут она. Выскочила, говорит, трубу прорвало. Пришлось спасать. Не бросать же одинокую женщину в беде, – наклоняется к моему лицу и проводит носом по щеке, сдвигая в сторону прядь волос. – Мне же нужно зарабатывать авторитет перед твоими соседями, раз мы собираемся вместе жить.

Ладно. Звучит вполне убедительно. Что ещё он мог делать у соседки? Ну не спал же он с ней! Смешно представить, чтобы Антон повёлся на соблазнения взрослой, не первой свежести женщины в то время, как у него есть я.

О том, что природа наградила меня красивой внешностью, я поняла ещё в детстве и без зазрения совести пользовалась этим преимуществом. С детского сада мальчики выделяли меня из толпы и оказывали знаки внимания. Мне повезло с фигурой и с лицом, в котором все черты идеально сложены. Но визитной карточкой являются мои светлые, длинные до ягодиц, густые, волнистые волосы, которые Антон просто обожает. Он не раз говорил о том, что ему во мне больше всего нравятся мои волосы.

Глава 2

Зависаем с подругами в раздевалке – она же гримёрка, она же комната отдыха. Я уже переоделась в откровенный красный купальник, наложила яркий вечерний макияж, покрыла кожу сияющими мелкими блёстками и, готовая к работе, сижу на мягком диване с телефоном в руках.

Знакомство с родителями прошло успешно. Мой парень без труда покорил сердца моих родственников и заручился их поддержкой в наших отношениях. За вечер, проведённый в кругу семьи, мама не раз успела отругать меня за то, что я, по её мнению, недостаточно хорошо забочусь о своём женихе: то салат он себе сам положил, то я ему салфетку вовремя не поднесла. Но я даже рада, что он им так сильно понравился. Единственное, что немного огорчает, – так это то, что он не сделал мне предложение, которого я так сильно ждала именно в тот вечер.

Пишу любимому сообщение о том, что скоро пора выходить на сцену, желаю ему приятных снов и убираю телефон на небольшой кофейный столик перед диваном.

– Ой, девчонки, как меня задолбала эта работа! – жалуется Марина и садится ко мне на диван. Ей приходится совмещать работу с учёбой на юриста.

– Ну, лично меня всё устраивает, – улыбаюсь в ответ.

– Тебе легко говорить, – встревает в разговор Юля, невысокая крашеная блондинка с каре и чёлкой, и вприсядку натягивает капроновые колготки. – Ты у нас звезда вечеринки, а нас с Мариной засунули в клетки в самом конце зала! Нас там никто и не видит!

В её словах слышится очевидный упрёк и зависть. К зависти со стороны подруг я давно привыкла. Как и к тому, что подруги часто меняются. А вот с упрёком в адрес занимаемого мною места на сцене я не согласна.

– Когда научитесь двигаться нормально, вас, может, тоже вперёд поставят, – резко отрезаю эту тему. – И вообще, скажите спасибо: в то время как я пашу в поте лица, вы можете спокойно отдыхать. Никто и не заметит, даже если вы начнёте стричь ногти или заснёте, – нагло усмехаюсь. Никому не позволю ставить под сомнение мои танцевальные навыки. За плечами – пятнадцать лет усердных тренировок, несчётное количество соревнований и несколько лет преподавания.

Но мне и правда повезло: Вадим Алексеевич, владелец клуба, поставил меня в самый центр – на небольшом балконе рядом с диджеем. Всё внимание и восторженные взгляды посетителей направлены именно в мою сторону. Это место увеличивает и гонорар, получаемый в конце каждой смены.

– Ну, двигаться я, может, лучше не стану, зато совсем скоро получу образование и смогу найти нормальную работу, – как бы невзначай бросает Марина и горделиво задирает подбородок, взмахивая тёмными длинными волосами. – А вот ты, Лера, кем видишь себя через несколько лет? Ты же не сможешь всю жизнь танцевать!

– Я вижу себя женой успешного бизнесмена и матерью его детей, – отвечаю, ни капли не усомнившись в том, что именно так всё и будет.

– Антон сделал тебе предложение? – с восторгом в голубых глазах кричит Юля и подсаживается рядом с другой стороны.

С обеих сторон на меня давят две пары вопросительных глаз.

– Ещё нет, но обязательно сделает, – отвечаю как можно увереннее. Неприятное чувство… Но ничего, уверена: совсем скоро я продемонстрирую подругам красивое обручальное кольцо на пальце.

– Тоже мне, бизнесмен, – хмыкает Марина и отводит испытующий взгляд, недовольно дёрнув плечами.

– Его магазин приносит вполне хорошую прибыль. А в скором времени Антон планирует расширить штат и взять в аренду ещё одно помещение, – отвечаю смелым тоном, развеивая её сомнения.

– А я слышала, что дела у него идут не очень, и ему приходится искать подработки, чтобы оплатить аренду этого магазина! – в сердцах выпаливает подруга.

– Бред, – недовольно трясу головой. – Вчера он подарил мне новое бельё за пятнашку. Значит, дела у него идут не так плохо, как ты слышала, – быстро крою её наговоры очевидным тузом.

– Значит, подработка хорошая, – говорит таким тоном, словно за этой фразой кроется глубокий смысл.

Марина – единственная, кому не нравится Антон. Она вечно найдёт, к чему придраться. Характер у неё такой – придирчивый и местами суровый.

Сегодня до ужаса странная смена. Во-первых, было слишком жарко: городские власти ещё не отключили отопление, несмотря на то, что на улице уже достаточно тепло. А система кондиционирования в клубе, как назло, дала сбой. С меня буквально семь потов сошло: в горле пересохло, в носу – настоящая засуха. От жары временами темнело в глазах, но я продолжала двигаться, извиваясь в соблазнительных движениях, заряжая толпу, беснующуюся на танцплощадке. В какой-то момент я даже завидовала подругам, которые могли сделать паузу, перевести дух и стереть капли пота со лба.

Во-вторых, прямо у балкона, на котором я выступаю, несколько часов подряд простоял до ужаса странный парень. На меня многие смотрят, но не так долго, как это делал он. Он даже не танцевал, а просто стоял и смотрел, чем до ужаса злил и раздражал. И парень совсем не в моём вкусе: нос немного картошкой, губы слишком пухлые для парня, а на голове – тёмные кудряшки. Одет в клетчатую широкую рубашку поверх серой майки и в рваные джинсы. Ушёл только под конец смены. Надеюсь, больше не вернётся. По виду ему лет семнадцать всего. Как вообще охрана его пропустила? Вадим Алексеевич строго следит за тем, чтобы в заведение не впускали подростков.

Широко улыбаясь, как на камеру, ухожу со сцены в сторону раздевалки. Не терпится уехать домой и принять холодный душ. В этом клубе есть всё, кроме душевой для персонала. Забираю свой гонорар за эту смену, выхожу из кабинета бухгалтера и встречаюсь в коридоре с начальником.

– Лера, зайди ко мне, это срочно, – командует Вадим Алексеевич, невысокий коренастый мужик средних лет с огромным пивным пузом и залысиной на макушке.

Молча ругаюсь на все лады, но послушно захожу в его кабинет, который располагается рядом с бухгалтерией.

На стуле у его рабочего стола сидит тот самый кудрявый парень. Неприятное предчувствие пробежало по позвоночнику. Скорее всего, этот придурок пришёл жаловаться. И что ему не понравилось? Хотя он так внимательно следил за мной, что наверняка мог подметить малейшие косяки. А я ещё и ногу чуть не подвернула на глазах у толпы, когда вспотевшая пятка чуть было не выскочила из туфли на высоком каблуке.

Стою перед этим пацаном, смиренно опустив голову, жду нареканий. Только бы в клетку не отправили.

– Лера, познакомься, это мой сын Марсель, – говорит начальник и с шумом усаживается в своё кожаное кресло за столом. – Он недавно прилетел из Штатов, будет осваиваться и понемногу вникать в дела. Я хочу, чтобы ты провела ему экскурсию по клубу и рассказала, что и как у нас работает.

– Почему я? – спрашиваю, зажимая между рёбрами вселенскую обиду на эту несправедливость. Девчонки уже давно переоделись и скоро будут дома, где их никто не ждёт. А меня ждут, и даже очень. И душ, и любимый парень.

– Потому что ты работаешь здесь дольше всех остальных, – напоминает Вадим Алексеевич, – и лучше всех знаешь специфику нашей работы.

– А как же Рита? Она администратор, у неё лучше получится… – не теряю надежду на досрочное освобождение с рабочего места. Но по строгому лицу своего начальника понимаю, что УДО мне не светит.

Глава 3

Кое-как удалось сплавить Марселя к Рите, переложив на неё обязанность с ним нянчиться. Парень на два года младше меня – как оказалось, ему полных восемнадцать лет. Но я бы не дала ему и семнадцати. Он – как малыш: с наивной улыбкой на лице и доверием в светлых зелёных глазах. Ходил за мной следом и буквально заглядывал в рот, внимая каждому моему слову и задавая до ужаса нелепые вопросы.

Тихонько открываю ключом замок, захожу в квартиру и с громким вздохом облегчения снимаю туфли. На часах – восемь утра. Клуб работает до шести, и обычно в семь я уже дома. Но из-за этого кудрявого… Вспоминаю его – и кровь в венах закипает. Лишил меня утреннего секса с любимым человеком.

Антон уже в душе, собирается на работу. Под звук шумящей воды, что доносится из ванной, прохожу и сразу падаю на кровать. Жду, когда освободится душ, и я наконец-то смогу смыть с себя трудовой пот и блёстки. Телефон Антона, лежащий на прикроватной тумбочке, завибрировал. Я никогда не лезла к нему в телефон – за всё время даже мыслей таких не возникало. Но сейчас руки сами собой потянулись к аппарату. Отключаю от зарядки, снимаю с блокировки и открываю входящее сообщение:

«Эта ночь была сладкой. Когда мы сможем повторить?»

Перечитываю несколько раз – и всё равно не доходит.

– Ну нет… – не в силах поверить, трясу головой и убираю телефон обратно на тумбочку.

Мысленно придумываю оправдание этому сообщению: может, ошиблись номером? А может?.. Мысли в голове путаются, бьются друг о друга, сталкиваются, орут – одна громче другой, не дают сосредоточиться. Снова беру в руки его телефон и перечитываю сообщение. На аватарке – брюнетка, незнакомая. Губы выпятила, как уточка. Представляю, как он её целовал, – и в глазах темнеет. Не могу в это поверить. Всем своим естеством противлюсь, отказываюсь принимать эту информацию. Ведь если это правда – вся моя жизнь просто рухнет. Я определённо сразу умру. Самое страшное – лишиться всех планов, всего, что у нас было и могло быть… Ведь я никогда не смогу его простить.

Он выходит из душа с полотенцем, обвязанным вокруг талии. Мокрые плечи сверкают в свете яркой люстры. Следом тянется шлейф смешанных ароматов: гель для бритья, мужской шампунь, мой гель для душа… Всё родное и любимое. Я не знаю других мужчин – в моей жизни, кроме Антона, никого не было. Убеждена, что он единственный человек на этой планете, полностью мой. И от этого ещё больнее.

Он проходит к шкафу, сдвигает дверцу и достаёт чистые трусы, которые, кстати, я же и стирала, и складывала. А он их снимал перед какой-то шмарой…

– Почему задержалась? – спрашивает, снимая полотенце.

Смотрю на его член, что в спокойном состоянии болтается на уровне мошонки, – и горло невидимая рука сдавливает. Я его в рот брала, как то, что принадлежит только мне. А он – в какую-то девку…

– Вадим Алексеевич задержал, – выдавливаю из себя слова. – Кто такая Тоня? – вопрос срывается сам собой.

Задержав дыхание, смотрю в его лицо. Страх заполняет каждый сантиметр этой квартиры.

– Какая Тоня? – хмурится, изображая мыслительную деятельность. Притворяется так ловко, что я готова поверить, будто девушка просто ошиблась номером.

– С которой ты провёл эту ночь, пока я вкалывала в клубе! – кричу, поддавшись этому страху.

– Мне пора на работу. Вечером вернусь – и мы поговорим, – отвечает, не дрогнув. Одевается. Уходит.

Его холодный тон и дурацкая уверенность, совершенно не подходящая к данной ситуации, наводят на мысль, что это всё правда. Он бы не ушёл, оставив меня биться в истерике, если бы повода не было. Он бы обязательно успокоил. Пожалел. Оправдался. Сгладил всё нежными поцелуями.

Теперь мне и не нужны его слова. Я всё чувствую. И знаю, как вести себя в такой ситуации. Ведь не зря столько книг прочитано и сериалов пересмотрено.

Открываю его чемодан, собираю вещи, мыльные принадлежности, рамки с фотографиями, все аксессуары – даже ложку для обуви, которую он купил, чтобы удобнее обувать туфли. Отношу это всё на первый этаж к вахтёрше.

– Зинаида Васильевна, это вещи Антона. Он здесь больше не живёт. Вечером зайдёт за чемоданом, – говорю непреклонным тоном и возвращаюсь в квартиру.

Всё сделала, как полагается, как во всех мелодрамах: собрать вещи и выставить предателя вон! Но почему-то стало ещё хуже… А с любовью что делать? Как же я – без него?

Уже через час рыданий готова вернуться и забрать его чемодан. Сама мысленно его оправдываю, убеждаю себя в том, что я всё неправильно поняла. Мне всё показалось! Он же любит меня. Невозможно так притворяться!

Бессонная ночь, усталость после работы, эмоциональное потрясение, долгие слёзы – и я совсем ничего не соображаю. Сама не заметила, как заснула, уткнувшись лицом в его подушку, глотая аромат его духов вместе со своими слезами.

Проснулась с больной головой, как будто я жёстко бухала. Иду в ванную, умываюсь холодной водой, в зеркало смотрю. Ну точно – словно после попойки. Веки от слёз распухли, лицо раздуло, нос стал больше. Возвращаюсь в комнату, а там так темно, пусто и тоскливо… Я работаю ночь через ночь, и сегодня мой законный выходной, который я могла бы провести в объятиях любимого… Ощущение, что я сама себя этого лишила. Может, это я сама во всём виновата? Во всяком случае, не надо было рубить с плеча, нужно было обязательно поговорить. Дать ему шанс оправдаться.

Спускаюсь вниз к вахтёрше за его чемоданом, уверенная в своём решении его забрать. А его нет.

– Так Антон вещи забрал и уехал. Всё как ты сказала! – говорит Зинаида Васильевна, округляя глаза. – Лер, я что-то не так поняла? Ты же сама сказала…

– Всё правильно, – бросаю ей и бегу обратно к лифту. – Это я сглупила!

– Эх, молодёжь! То сходятся, то расходятся. Сами не знают, чего им надо! – ворчит вахтёрша и возвращается к просмотру сериала на маленьком телевизоре.

Дома сразу хватаю телефон, проверяю звонки и сообщения. Мысленно представляю, как он переживает, как сообщениями закидывает, возможно, даже плачет, испытывая чувство вины! Подруги предлагают на выставку сходить, родители спрашивают о делах и о том, как там их будущий зять поживает. А сам Антон – ни одного сообщения не прислал! Я бы непременно его простила, если бы он стал извиняться, просить прощения, оправдываться… Но он даже не пытается!

А может, с ним что-то случилось? Так сильно переживал, что попал в аварию? Или сердце прихватило?

За минуту настолько разогнала свои мысли, что вогнала себя в беспросветную яму, наполненную чувством вины перед ним. Представляю его на смертном одре и ясно понимаю, что одна нелепая измена не стоит таких страданий!

Бегу в ванную, наспех маскирую синеющие мешки под глазами, волосы в высокий тугой хвост заплетаю и бегу одеваться. Сама поеду к нему домой. Не смогу спокойно дышать, пока не удостоверюсь, что с ним всё в порядке.

Выхожу из квартиры, бегу первым делом к мусоропроводу – хочу покурить перед тем, как ехать. Слышу, как двери лифта открываются. Его шаги моментально узнаю. Приехал! Вернулся! Наверняка сейчас будет падать на колени и вымаливать прощение. А я сперва обязательно поломаюсь! Такие вещи так просто не прощаются. Ну а потом всё будет как раньше. Подкуриваю сигарету, весь слух напрягаю. Идёт по коридору, сейчас в мою дверь звонить начнёт. Пусть понервничает из-за того, что я её сразу не открываю…

Слышу, как он стучит… У соседки звонка нет, и он без сомнений стучится в её квартиру.

– Между прочим, это не по-мужски – заставлять женщину ждать, – доносится её голос.

– Прости, пришлось задержаться, – отвечает Антон и заходит к ней.

Дверь закрывается. В коридоре стихают все звуки. Слышно только, как лифт ездит между этажами и с грохотом открывает свои двери.

Докуриваю сигарету, тушу окурок в банке из-под горошка и уверенно иду к соседской двери. Стучусь. Снова. Такое ощущение, что все вымерли! Долблюсь со всей силы, до боли кулаком о металлическую дверь стучу.

Открывает. На тёть Оле – домашний халат, надетый на голое тело. В глазах темнеет, кажется, что сознание сейчас потеряю. Уверенно сдвигаю её в сторону и прохожу.

Антон ещё не до конца успел раздеться. Или наоборот – не успел одеться. Стоит без майки, в расстёгнутых джинсах. Смотрит на меня и беззвучно матерится.

Глава 4

– Слушай, если ты не возьмёшь себя в руки, Вадим Алексеевич попрёт тебя из клуба! – строго говорит Марина и садится на мою кровать с тарелкой в руках, на которой красиво выложен нарезанный сыр разных видов.

– Это точно! – поддакивает Юля и делает несколько глотков вина из стеклянного бокала. – Он уже Жанку с другой смены выдернул на твоё место, между прочим!

– Вы не понимаете? – откидываюсь на спину и смотрю в потолок опухшими глазами. – Моя жизнь рухнула! Какая Жанна? Какой Вадим Алексеевич? Будущего нет! – горькие слёзы нескончаемым потоком выходят наружу и затекают в уши. – Я жить не хочу… – шепчу, как обезумевшая.

Девчонки пугаются. Вино с кровати убирают, тарелку с сыром на тумбочку переставляют и рядом со мной ложатся. Смотрят в потолок, как будто тоже там что-то видят.

– Лерка, ты прекращай сырость разводить, – говорит Марина. – У тебя таких, как Антон, ещё десяток будет.

Дура! Какой десяток? Он один такой! Единственный, кто так хорошо меня знает. Самый родной и любимый!

– А может, ещё вернётся? – с надеждой спрашивает Юля.

– Сплюнь, – упрекает её Марина и обнимает меня. – А если и вернётся, так ты его гони в шею! Поняла? – спрашивает требовательным тоном. – Зачем тебе этот жиголо?!

– Жиголо? – спрашиваю, всхлипывая.

– Ну, пусть будет «шлюха», если хочешь, – хмыкает Марина.

Вырываюсь из её объятий и сажусь. Волосы в разные стороны топорщатся, некоторые пряди слиплись от слёз.

– О чём ты? – спрашиваю совершенно трезвым тоном.

– Я думала, ты знаешь! Мы разве не из-за этого сейчас все здесь тебя успокаиваем? – спрашивает и тоже садится.

По Юлиному лицу вижу, что она, так же как и я, ничего не понимает.

– Говори, – тянусь к тумбочке, беру в руку бутылку вина и пью большими глотками из горла.

– Да я сама недавно узнала… – оправдываясь, произносит Марина. – Мне подруга хвасталась, что парня подцепила классного. Что он куни хорошо делает, готов часами нализывать, и вообще в постели огонь. Только деньги берёт за свои услуги. Фотку его показывала…

– И ты молчала? – спрашиваю и борюсь с желанием вывернуть содержимое желудка на покрывало. Я же с ним целовалась! А вдруг он сразу после очередной тёлки меня целовал?

– А ты бы мне поверила? – спрашивает с наездом. – Антон же такой замечательный! Прямо идеал!

Да, идеал! И я до сих пор в этом убеждена. Вот только у этого идеала есть существенный дефект – он трахает всех без разбора.

– Ну, девочки, это, конечно, вообще… – не зная, что сказать, Юля качает головой и тянется к своему бокалу.

– Так что давай, хватит тратить свою жизнь на страдания! Поплакали, покакали – и живём дальше! – Марина встаёт с кровати. – Поздно уже, нам на смену скоро. Давай тоже собирайся, а то Вадим Алексеевич и правда тебя уволит.

Провожаю их, дверь запираю и иду обратно. Сразу к плите, вытяжку включаю, сигарету подкуриваю. Вообще никогда в квартире не курю, но сейчас всё равно. Этот монотонный шум постепенно наполняет голову, в которой никак не укладывается новая информация. Выдуваю серый дым в вытяжку и вспоминаю отдельные моменты, на которые стоило обратить внимание раньше. Это ведь было всё на поверхности. С каждой новой сигаретой и старыми воспоминаниями я отчётливо слышу, как трещит по швам розовое стекло моих очков, которые на меня надел Антон во время ухаживаний. Одно не ясно: зачем ему нужна была я? Знакомство с моими родителями, разговоры о будущем, о скорой свадьбе?..

Звонок в дверь стал спасением из этой утопии горького никотина и терзающих душу воспоминаний.

Открываю дверь. На пороге стоит кудрявый.

– Чё надо? – спрашиваю строго.

– Решил проверить, всё ли у тебя в порядке. Ты уже несколько дней не появлялась на работе.

– Маркиз, иди нахрен, – тяну дверь на себя, чтобы закрыть.

Хитрый проныра успевает подставить ногу и одаривает меня белоснежной улыбкой.

– Я Марсель.

– Мне похуй. Ногу убери, – предпринимаю ещё одну попытку закрыть дверь.

– Ну, если ты настаиваешь, я, конечно же, зайду на чай, – нагло улыбается и без приглашения заходит, бесцеремонно сдвигая меня в сторону.

Стою как истукан, испепеляю его яростным взглядом. А он, как ни в чём не бывало, разувается, оставляет свои дорогие кеды на пороге, рубашку расстёгивает и кидает на тумбочку у двери. Проходит и с интересом осматривает мою квартиру.

– Чая нет, – говорю и закрываю дверь, поражённая его наглостью.

– Зато вино есть, – находит глазами недопитую бутылку и без разрешения садится на мою кровать. – Рассказывай, что у тебя стряслось?

– Ко мне в квартиру вломился какой-то идиот! Вот что у меня стряслось! – повышаю голос, ожидая, что в ответ на оскорбления он непременно уйдёт.

– Ну, это не беда, – улыбается и наливает вино в Маринин бокал. – Я однажды на велике с моста навернулся. Руку по частям собирали! – вытягивает руку и демонстрирует шрамы, а вместе с ними и неплохую бицуху. – А ещё однажды батя забыл меня в бане, и я потерял сознание, упал прямо на печку, – задирает майку вверх и показывает шрам от ожога на животе.

Невольно морщусь, представив, как это было больно. Шрам довольно внушительный – как половина моей ладони.

– Вот это было неприятно, – смеётся и выпивает вино. Затем подхватывает кусок сыра и закидывает его в рот.

Бесит его оптимизм. Что я вообще тут делаю с этим придурком, когда моя жизнь рушится? Мне просто необходимо получить ответы, которые измывают раненую душу.

Точно. Бегу к двери, ничего не соображаю. Ноги в кеды у порога засовываю, хватаю его рубашку с тумбочки, как первое, что попалось под руку, и в коридор выбегаю.

– Ты куда? – спешит за мной кудрявый.

– За чаем! – отвечаю и дверь захлопываю.

В голове пробежала мысль о том, что если он уйдёт, то я не смогу вернуться в квартиру, так как ключи остались дома. Как и мой телефон.

Необъяснимая волна подталкивает вперёд, в голове только одна-единственная мысль: «Хоть бы Антон был дома!». Бегу в неудобных кедах, которые на несколько размеров больше и буквально сваливаются с пяток при каждом шаге. Пропускаю мимо себя озадаченные лица прохожих, что смотрят с явным упрёком. Плевать на всех! На всё плевать! Кажется, что я тону, захлёбываюсь и вот-вот умру. А Антон – моя единственная надежда на спасение! Я готова всё простить, всё забыть, словно ничего и не было, только бы он дал слово, что это больше не повторится. Мы пройдём через это вместе, а в старости будем вспоминать, как чуть было не упустили свою любовь.

Антон живёт всего в нескольких остановках от моего дома. Пока бежала, сильно запыхалась, в горле пересохло.

Подхожу к его дому, немного сбавив темп, и вижу компанию взрослых парней, что у подъезда стоят, пиво из стеклянных бутылок пьют. И Антон среди них. Стоит, перекачиваясь с одной ноги на другую, бутылку в руке сжимает, смеётся.

– Весело тебе? – кричу с наездом, подходя ближе.

При виде меня его лицо сразу меняется. Такой родной и близкий, а сейчас – словно посторонний… Ни подойдёт, ни поцелует. А мне как воздух необходимо его тепло!

– Ты чё тут делаешь? – спрашивает, осматривая мой внешний вид серьёзным взглядом.

– Ладно, Тоха, давай, – парни поочерёдно жмут ему руку и расходятся, почуяв, что дальнейшее веселье отменяется. Бросают напоследок недобрые взгляды в мою сторону, как на причину испорченного вечера. Плевать. И на них, и на всех.

Я как больная. Ну натуральная психопатка, только справки не хватает. Трясусь от эмоций, безумие чувствую. На что угодно готова, только бы всё было как прежде.

– Зачем пришла? – спрашивает и пиво из бутылки глотает. И голос такой спокойный, как будто просто со знакомой здоровается.

– Поговорить, – заявляю с горящими уверенностью глазами. – Мне Марина всё рассказала! О том, как ты тёткам отлизываешь за бабки!

Бутылку на лавочку ставит и резко дёргает меня за локоть, с силой давит, до боли пальцами впивается.

– Рот свой прикрой! – рычит угрожающе.

– Боишься, что у тебя на районе узнают о том, что ты шлюха? – кричу во всё горло, впиваясь в его лицо требовательным взглядом. Не на такой разговор я рассчитывала. До слёз обидно, что он так холоден. Что не пытается извиниться, не пытается оправдаться.

– Лера, иди домой, – тихо шепчет и отталкивает меня в сторону, отпуская локоть.

– Ну нет! Я пришла поговорить, и мы будем разговаривать! – не сдаюсь. Не уйду отсюда. Пусть меня здесь похоронят, под его ногами, в одной могиле с моей гордостью. – Зачем ты тогда был со мной? Зачем с родителями знакомился? Зачем о будущем говорил? Если знал, что это всё ложь!

– Когда я об этом говорил, я так и думал, – объясняет серьёзным тоном. Правду говорит, по глазам вижу.

– И что изменилось? – спрашиваю, сглатывая подступающие слёзы с нарастающей истерикой.

– Я понял, что не могу быть с тобой. Мне больше нравится, когда девушек много, – отвечает совершенно искренне. – По правде, я уже несколько месяцев обдумывал, как расстаться с тобой. Но всё как-то завертелось… Жить вместе стали, потом эти родители! Я этого не хотел.

Слышу его слова – и будто в обморок падаю. При этом продолжаю твёрдо стоять на ногах. Хоть бы молния шандарахнула. Прямо в голову. Лучше умереть, чем чувствовать всё это…

Бутылку с лавочки беру, резким движением разбиваю о край и рукав на рубашке задираю.

Приставляю образовавшуюся розочку к запястью, перед глазами всё скачет, бесы в голове пляшут. Вьют верёвки из моей боли и отчаяния, дёргают за них, подстёгивают к действиям.

– Если ты меня бросишь, я вскрою вены, – шепчу, и лицо непроизвольно кривится от рыданий и невыносимых страданий.

Глава 5

Стою у двери в родную квартиру, ноги с трудом держат. Я шла обратно, кажется, что всю жизнь. В голове пусто. В груди орут дикие звери, воплем заходятся, острыми когтями душу рвут. Пропитанный кровью рукав рубашки намертво прилип к руке. Огромные кеды на ногах сильно стоптались и изрядно испачкались в лужах и грязи, так как я шла, не разбирая дороги… Едва заметная мысль о том, что Марселю это не понравится, на секунду вспыхнула в пустой голове и тут же потухла.

Зажимаю звонок. Даже не надеюсь на то, что он всё ещё там.

Неожиданно дверь открывается.

– Ты за чаем в Индию ездила? – спрашивает и одаривает меня белоснежной улыбкой.

Его покрасневшие, не выспавшиеся глаза скользят по моей физиономии и тут же становятся трезвыми.

За плечи меня обхватывает, в квартиру заводит. Как куклу в натуральную величину контролирует. На пуфик усаживает, сам на корточки опускается и свои кеды с моих ног снимает. Даже не ругается… Кровавый рукав с ужасом осматривает. Вот только беспокоится совсем не за испорченную вещь, а за меня. В ванную меня ведёт, на край ванны усаживает и воду в кране включает. Засохшую кровь размачивает, ткань от раны отрывает.

– Больно! – вскрикиваю и забираю руку. Зажимаю грязной ладонью порез, который снова начал кровоточить.

– Потерпи, так надо, – отвечает дрожащим голосом и силой раненую руку забирает, осматривает. – Вены не задела, – радуется. – Порез не глубокий, – выносит свой вердикт и смывает с моей руки кровь. Затем открывает зеркало над раковиной, достаёт небольшую коробку с аптечкой. Или интуитивно догадался, что она там, или успел у меня тут хорошо всё облазить, пока меня не было.

Рану обрабатывает, осторожно перебинтовывает. Делает всё правильно, с невозмутимым лицом и строгим, непреклонным взглядом, предупреждающим, чтобы не дергалась. А у самого руки мелкой дрожью вибрируют. Смотрю на всё это – и ещё сильнее сдохнуть хочется. Антон сказал, что уже несколько месяцев обдумывал, как порвать со мной. Выходит, когда я его обнимала, когда целовала, когда с родителями знакомила и искренне ждала предложения, он смотрел мне в глаза, а сам думал о том, как бросить… Даже не знаю, что больнее – это или то, что он перетрахал множество женщин во время наших отношений.

Марсель меня из ванной выводит, на кровать усаживает.

– Тебе поспать надо, – говорит с заботой в голосе. – Я могу массаж сделать. Расслабляющий, – заверяет.

Ну, массаж – так массаж.

Падаю лицом в подушку, потерянная и пустая. Оболочка. Без души, без мыслей, без желаний…

Марсель сверху садится, осторожными движениями края моей футболки вверх тянет, спину оголяет.

– Давай лучше сама, – говорит, смущаясь, и нервно одергивает руки.

Снимаю футболку, лифчик расстегиваю, кидаю вещи на пол и опускаюсь обратно лицом в подушку. У этого парня была возможность подглядеть, но он даже отвернулся, чтобы не посягать на мою честь и достоинство. Идиот. Со мной сейчас можно делать что угодно…

Растирает кожу, нежными движениями поглаживает, пощипывает, мнёт. И правда легче становится. Массаж обалденный. Я даже немного в себя пришла. Вот только спать совсем перехотелось. Переворачиваюсь на спину, слежу за его реакцией.

– Ох, ёб… – восклицает быстро на выдохе и отворачивается.

– Массаж груди можешь сделать? – спрашиваю.

– Могу, но не буду, – отвечает, боясь повернуться.

– Сиськи мои не понравились? Ты ведь успел посмотреть, – говорю давящей интонацией.

– Понравились, – отвечает и громко сглатывает. – У тебя самые красивые сиськи из всех, что я видел, – заявляет и наконец-то поворачивается.

– Тогда в чём проблема? – спрашиваю со злостью.

– Да ни в чём, – приободряется парень, и к нему возвращается прежняя уверенность.

Руки на грудь кладёт, сжимает слишком сильно. Голодным взглядом впивается.

– Эй, полегче! – вздрагиваю от боли.

Ослабляет хватку, но руки не убирает, мнёт и сверху, и снизу. Вместе их сводит, прижимает друг к другу и снова сжимает. Соски пальцами трогает, поглаживает. Наклоняется и в рот захватывает, языком водит, слегка посасывает.

Приятно. И горько. Вот я и докатилась до посторонних парней в моей постели. Но так сильно хочется отвлечься, забыться, испробовать что-то новое, чтобы понять, смогу ли я вообще спать с кем-то, кроме Антона.

Пальцы в его кудри запускаю, провожу по коже головы острыми ногтями, медленно перехожу на затылок, затем шею. Голову от груди отрывает, быстро снимает с себя штаны с трусами, майку на пол бросает. Торопится, боится, что я могу передумать. Член стоит, как бравый солдат. Обтянутый крупными венами. Ровный, красивый. Зрительно даже больше, чем у Антона. Мне всегда казалось, что у моего парня просто огромный агрегат, а теперь вижу, что бывают и внушительнее.

– Ого, – говорю и заставляю Марселя лечь на спину. – Такой большой! – склоняюсь над его пахом, обхватываю рукой его достоинство и несколько раз вожу вверх-вниз. Открываю рот и касаюсь языком мягкой головки, серебряной серёжкой медленно по уздечке провожу.

– Это охуенно, – восторженно выдыхает Марсель и закатывает глаза от удовольствия. – Ты охуенная.

Отпускаю его член, снимаю с себя штаны с нижним бельём, на спину ложусь, колени в сторону развожу.

Марсель тут же подскакивает. Хочет сверху опуститься. Покраснел весь от желания. Упираюсь ступней в его грудь и отталкиваю.

– Хочешь меня? – спрашиваю надменным тоном, пальцами по половым губам вожу, раздвигаю их, демонстрирую ему, как там мокро.

– Очень, – признаётся с жаром. Смотрит в мою промежность, трясётся от желания и возбуждения, как голодный пёс перед куском свежайшего мяса.

– Тогда трахни меня так, чтобы я обо всём на свете забыла, – приказываю, убираю руку от влагалища.

– Это как? – с сомнением спрашивает Марсель. Трясётся весь, но не спешит накидываться.

– Ты что, девственник? – спрашиваю с сарказмом.

– Да, – признаётся.

Этого я никак не ожидала! Вот попала… И что мне с ним делать?

Сажусь и строгим голосом говорю:

– Проваливай. Я с тобой нянчиться не собираюсь.

– И не надо, – вдруг снова наполняется уверенностью и решительно заваливает меня обратно. – Ты только скажи, как тебе нравится. – Голову наклоняет, шею целует, постепенно член вгоняет.

– Губы оближи, – говорю, выдыхая. Его большой член с трудом проходит. Распирает изнутри, приносит в сто раз больше приятных ощущений. Ещё немного – и кончу.

Марсель с сомнением на лице облизывает нижнюю губу.

– Какой же, а-ах, ты, а-а, дебил! – говорю сквозь стоны. – Мои губы!

Марсель даже не обиделся, продолжая уверенно двигаться, словно делал это всю свою жизнь, наклоняется и проводит кончиком мокрого языка по моим губам. Приятно щекочет. Нравится ощущение мокрых губ. Рот открываю, жадно целую его в засос, посасываю его губы, язык и кончаю. Стону, зажимая зубами его нижнюю губу.

– Быстрее! – подсказываю. Глаза в кучку собираются. – Ах-а-а! – кричу, почти плачу.

Блаженная волна неземного удовольствия стихает. Успокаиваюсь, расслабленно выдыхаю. Чувствую, как мокрое влагалище сжимает его твёрдый член.

– Можешь кончать, – разрешаю.

– Так я уже… – виновато произносит. – Почти сразу…

Странно. Не думала, что парни так могут. У Антона член сразу сдувался, а тут стоит твёрдый, как из титана. Я даже не заметила, в какой момент он кончил.

Пока я размышляла, этот неугомонный трахальщик принялся по новой долбить меня своим оружием, способным стереть меня изнутри.

Глава 6

– Реж, давай! – повышаю голос на Юлю, которая стоит за моей спиной с ножницами в руках.

– Ты хорошо подумала? – спрашивает подруга жалобным тоном. В её голосе отчётливо слышится опасение, что я осознаю ошибку и буду потом её обвинять.

– Не беси меня! – рычу угрожающим тоном, глядя на неё через зеркало. – Я уверена, как никогда. Если и рвать с прошлым, то так, чтобы совсем ничего не осталось!

Антону так нравились мои длинные светлые волосы, что я решила их отстричь. И вдобавок приобрела чёрную краску для волос.

– Давай я! – Марина грубо вырывает из рук Юли ножницы и встаёт за моей спиной.

– Эй, я ещё тебя не простила! – напоминаю. – Ты знала, что мой парень мне изменяет, и молчала! – от злости закипаю, как чайник.

– Я уже извинилась, – непринуждённо хмыкает Марина и без сомнений отрезает прядь моих волос. – Так или по короче? – нагло ухмыляется, глядя на меня в зеркало.

– Короче, – недовольно бурчу. – И всё-таки ты должна была мне рассказать! Ты ждала, когда я за него замуж выйду? – спрашиваю, наблюдая, как подруга безжалостно чекрыжит волосы, значительно сокращая длину. Уже через полчаса на моей голове оказалась новая стрижка – волосы чуть ниже плеч.

– Краску замешивай! – Марина обращается к Юле, и та сразу приступает к распаковке новенькой упаковки. – Ты бы никогда не вышла за него замуж, – произносит с уверенностью, склонившись над моей головой. – Такие, как он, только и могут, что лапшу на уши навешивать, – уверенно ухмыляется и натягивает на руки перчатки, которые были в коробке с краской.

В клубе, как всегда, слишком шумно. Кругом невероятная суета, подготовка к приёму посетителей. В круговороте этих хлопот становится намного легче изображать живого человека. Никто из посторонних, глядя на мою улыбку, не догадывается, как на самом деле трудно дышать.

– Вау, Лерка! – восхищённо кричит Стас, один из барменов, и с чрезмерно навязчивым вниманием осматривает мою новую причёску. – Тебя и не узнать теперь! – восклицает, расплываясь в улыбке.

Обычно я люблю интерес со стороны парней. Я привыкла быть в центре внимания с ранних лет. Но сейчас, когда на душе скребут кошки, а в груди дерут глотку дикие звери, мне хочется, чтобы как можно меньше людей обращали на меня внимание. В идеале – слиться со стеной, чтобы стать незаметной.

– Тебя, кстати, Алексеевич ждёт, – напоминает Стас и отвлекается на полировку стеклянных бокалов.

Ещё одно испытание на сегодня. Босс у нас очень строгий. Но за несколько лет работы под его началом мы с ним неплохо подружились. Персонал у нас часто меняется, да и с танцовщицами постоянная текучка. А я, как преданный своему делу пёс, неизменно выхожу на смену, чтобы развлекать посетителей. Вадим Алексеевич не раз говорил, что ценит эту преданность и, в подтверждение своих слов, поощряет меня неплохими премиями. Вот и проверим, насколько он ценит мою работу.

Подхожу к его кабинету, дверь которого немного приоткрыта, и заглядываю в небольшую щель, чтобы убедиться, что он на месте, прежде чем зайти.

Вадим Алексеевич склонил голову над столом – такое ощущение, что ему плохо. Но в следующую секунду он задирает голову вверх, громко шмыгает носом и прижимает пальцами ноздри. На столе перед ним рассыпан белый порошок, а рядом лежит свернутая трубочкой двухтысячная купюра.

Стучу в приоткрытую дверь и захожу.

– Вызывали? – спрашиваю и внимательно смотрю на него. Неприятное ощущение. Одно дело – видеть подобные вещи по телевизору, и совсем другое – сталкиваться с этим в реальной жизни. Противно и мерзко, до тошноты. А ещё страшно. Оттого, что это всё настолько рядом. А ещё почему-то переживаю за этого дядьку. Не хотелось бы, чтобы он откинулся от передоза или слетел с катушек.

– Где тебя черти носили? – строгим басом спрашивает и быстро смахивает ладонью со стола белоснежную пыль.

– Болела, – говорю уверенно и ловлю на своём лице его удивлённый взгляд.

– Какого хера, Лера? – спрашивает, округляя глаза. – Ты что с собой сделала?

– Всем нравится, – пожимаю плечами.

– Кому, всем? – требовательно испепеляет меня взглядом. – Людям нравилось, как смазливая блондинка танцует, как светлые волосы в танце развиваются… Это и делало тебя особенной! А сейчас что? Что это за мочалка?

Неприятно и даже немного обидно. Задел моё самолюбие своими мужланскими высказываниями.

– На себя посмотрите! – вспыхиваю. – Вашу лысину можно вместо диско-шара в зале подвешивать!

В кабинет без стука заходит Марсель. Со странным выражением на лице осматривает меня, но всё таким же восхищённым взглядом. Только его мне не хватало. Я уже тысячу раз пожалела о том, что переспала с ним.

– Пока волосы не отрастут, будешь у сцены, – говорит начальник более спокойным тоном.

От обиды щеки огнём вспыхнули. Моё место – в самом центре! А он хочет засунуть меня в клетку сбоку от небольшой сцены, куда совсем не падает свет. Даже у Марины с Юлей будет больше зрителей!

– Зачем? – вмешивается в разговор Марсель. – Лера отлично танцует, нам некого поставить на её место, – пытается убедить в этом своего отца. – Марина деревянная, Юлька только и умеет, что жопой крутить. А про остальных я вообще молчу.

– Ладно, – тяжело вздыхает Алексеевич. – Возвращайся на балкон, – говорит так, словно делает мне одолжение. – Скажи спасибо Марселю.

Строю на своём лице гримасу презрения и, улучив момент, пока босс отвернулся, показываю парню средний палец. Хватит с него и того, что он трахал меня прошлой ночью.

Выхожу из кабинета, отстукиваю высокими каблуками по полу, хочу скорее скрыться в раздевалке.

– Лер, подожди, – догоняет меня Марсель.

Зажмуриваюсь и громко вздыхаю.

– Чё надо? – спрашиваю грубым тоном, чтобы сразу отшить и пресечь желание дальше меня преследовать.

– Я хочу научиться танцевать. Будешь моим тренером? – сцепляет руки за спиной и, немного наклонившись вперёд, смотрит в мои глаза хитрым взглядом.

– Нет, – резко отрезаю и разворачиваюсь, готовая уйти. – Попроси кого-нибудь другого.

– Ты единственная, кто профессионально занимался танцами, – бросает мне в спину. – Я хорошо заплачу за уроки.

Останавливаюсь и поворачиваюсь. Смеряю его презрительным взглядом с ноткой отвращения. Невольно вспоминаю, как этот парень доводил меня до оргазма, заставляя биться в конвульсиях, и болезненное, но приятное покалывание проходило внутри живота. Если на чистоту – то было даже очень неплохо.

– А ты разве не должен быть в армии? – спрашиваю с упрёком.

– У меня освобождение, – самоуверенно усмехается, подняв подбородок.

– ДЦП? – спрашиваю с издёвкой.

– Плоскостопие, – отвечает и улыбается. Разбивает мои попытки его задеть своей уверенностью. Даже не думает обижаться или придавать значение моим оскорблениям. Становится интересно, на сколько хватит его брони.

– Ладно. Сейчас есть время до открытия, посмотрим, насколько хорошо ты двигаешься, – говорю надменным тоном и гордо вышагивая на каблуках, иду в зал.

– Ты уже видела, как я двигаюсь, – доносится мне в спину его приглушённый голос. – И мне кажется, тебе понравилось.

Сжимаю зубы и яростно выдыхаю через нос горячий от злости воздух.

– Тебе показалось, – уверенно отвечаю.

Стоим на небольшой сцене, которая иногда используется для выступлений и проведения различных шоу. На балконе наш диджей по имени Глеб уже настраивает музыку и поочерёдно ставит музыкальные треки.

– Ну, покажи для начала, как ты обычно танцуешь, – приказываю и выжидающе складываю руки на груди.

Марсель начинает танцевать, неплохо чувствует ритм музыки, но движения… Невольно начинаю улыбаться, глядя на то, как он дергается. Самое интересное, что он ни капли не стесняется. Его не смущают взгляды со стороны других сотрудников, находящихся в зале. Всё его внимание и эти безумные танцы направлены на меня одну.

– Ну как? – спрашивает широко улыбаясь и взмахивает головой, от чего его кудри подпрыгивают.

– Эпилепсия отлично выходит. Танцевать когда будешь? – стираю с лица улыбку и смотрю на него давящим, ожидающим взглядом.

Усмехается и качает головой, отвечая сияющим щенячьим взглядом, демонстрируя, что мои высказывания его не задевают.

Глава 7

В тишине родной квартиры отчётливее слышится, как стонет израненная душа. Открываю окно и высовываюсь на улицу. Край подоконника болезненно впивается в низ живота, хватаю открытым ртом прохладный вечерний воздух и всё равно задыхаюсь. Чем больше времени проходит, тем больнее становится. К месиву из отчаяния, ревности и горечи предательства добавилась тоска. Хочется выть от этого невыносимого чувства. Ненавижу себя за это, но ничего не могу с собой поделать. В голове бесконечной вереницей тянутся воспоминания: как познакомились, как Антон ухаживал, как нам было сладко и хорошо вместе. Первые поцелуи, первый секс, первое «люблю». Тело огнём горит, болезненной судорогой сводит от недостатка его объятий. А на улице – люди. Прохожие, что идут по своим делам, вышагивая по тротуару. Автомобили, что спешат и выпускают в воздух кучу выхлопных газов. На соседнем дереве под моим окном весело щебечет стайка воробьёв… И всем совершенно плевать на то, что здесь, прямо у них под носом, погибает человек!

Хочу ему позвонить. Понимаю, что это глупо и непозволительно, но мне необходимо услышать его голос.

Закрываю окно и беру в руки телефон. Девчонки пишут, несколько сообщений от мамы и тёти Нелли. И штук десять от Марселя. Из чистого любопытства захожу почитать. А там просто смешные картинки с надписями и коротенькие видео. От нескольких и в самом деле хочется смеяться.

Слышу звонок в дверь, и в груди вспыхивает слабая надежда, что это Антон. Всем своим существом так хочу этого, что, подходя к двери, уже практически уверена, что так и есть. Понял, что мы не можем друг без друга, и какую ошибку он совершил!

Сперва в открывшуюся дверь просовывается роскошный букет белых роз, а уже следом за ним – кудрявая голова. Сердце сжалось от боли и разочарования. Чувствую себя полной дурой! С чего вдруг Антону приезжать, если он ясно дал понять, что всё кончено!

– Я тебя не приглашала, – выталкиваю Марселя в коридор, быстро всовываю ноги в домашние тапочки и тоже выхожу.

Он смотрит на меня в предвкушении реакции на красивый и явно дорогой букет. Надеется меня этим удивить и порадовать. А я за свою жизнь столько букетов получала! Каких только цветов мне не дарили поклонники.

– Это тебе, – протягивает цветы, продолжая улыбаться.

Беру их в руки и иду к мусоропроводу. Без капли сожаления опускаю их в зловонное отверстие и поворачиваюсь к Марселю.

– Чем тебе цветы не понравились? – спрашивает немного расстроенно.

Наконец-то мне удалось сбить этот чрезмерный оптимизм и задеть его самолюбие. Надеюсь, он теперь поймёт, что нет смысла ко мне ходить.

– Эти розы белые, а я люблю чёрные, – говорю первое, что пришло в голову, надменным тоном, и возвращаюсь к своей двери. Слышу за спиной его шаги. Идёт к лифту и молча жмёт на кнопку.

Обиделся. Ну вот и всё. Захожу в квартиру с чувством выполненного долга и иду в ванную. Звонить Антону совершенно перехотелось. Лучше наберу горячей воды и постараюсь расслабиться.

Лежу в полной ванне, подбородком в мягкой пене утопаю, которая приятно лопается от прикосновений к коже. Ванна – отличный антистресс. Не представляю, как люди живут, имея душевые кабины.

Вроде расслабилась, а всё ещё чувствуется напряжение. Провожу пальцами по половым губам, хочу немного помастурбировать, чтобы до конца избавиться от напряжения. Но возбуждения и дикого желания совсем нет.

Снова звонок. Выхожу, обворачиваюсь в большое махровое полотенце и иду открывать.

– Я, короче, пешком почти до центра дошёл, заходил во все цветочные по пути, – быстро говорит кудрявый. – Нет нигде чёрных роз. Были только такие, – достаёт из-за спины руку и протягивает букет темно-бордовых, почти чёрных роз.

Изумлённо смотрю на цветы, затем на него, как на слабоумного.

– Заходи, – приказываю.

С просиявшим от радости лицом смело заходит в квартиру и закрывает за собой дверь. Смотрю ему в глаза и скидываю с себя полотенце.

Нравится, как он на меня смотрит. С таким искренним восхищением, что глаза светятся. Букет на тумбочку кидает, наспех снимает с себя новую клетчатую рубашку, новые кеды быстро скидывает, настигает меня словно вихрь, в руках зажимает, от пола отрывает и к кровати несёт.

– Ты по-другому пахнешь… – произносит в мою шею и тут же покрывает её жаркими поцелуями. Мне кажется, что его губы везде, как и руки, что без стеснения бродят по моему телу.

– Не нравится? – спрашиваю, задирая голову вверх, подставляя шею и позволяя ему меня целовать. Столько нежности в нём, столько желания, что я как в мягком облаке, окутанная его эмоциями и прикосновениями.

– Нравится, – шепчет, спускаясь к груди. Зажимает сиськи в обеих руках, мокрыми губами сосок обхватывает и ниже спускается.

– Не так быстро, – говорю. Хватаю его за голову, запустив пальцы в волосы, и возвращаю к груди.

Смотрит мне в глаза и с горящим взглядом улыбается. С наслаждением на лице принимается ласкать мою грудь, доводит до неистового возбуждения.

– Так? – с громким чмоком выпускает возбуждённый сосок изо рта и спрашивает.

– Да, – стону от удовольствия. – Теперь чуть сильнее…

Снова захватываю его в рот и сильнее сосу, поглаживая мягким, податливым языком.

Тёплая скользкая влага из влагалища потоками выходит.

Давлю на его голову, опуская её ниже, к гладкому лобку, и отпускаю.

Поднимает подбородок, смотрит на меня игривым взглядом и, облизнув свои губы, касается ими нежной чувствительной плоти. Послушный мальчик… Мне даже нравится, что в постели с ним все удовольствия только для меня и только так, как хочу я.

– Нежнее, – подсказываю и громко вздыхаю от наслаждения.

Его тёплый и мягкий язык уже скользит между губами, вызывая приятное возбуждение. В воздухе запахло похотью и жаром возбужденных тел.

– Голову наклони, я хочу видеть… – шепчу, громко дыша.

Послушно склоняет голову в бок и с большим удовольствием на лице, прикрыв глаза, лижет всё, что попадает под язык.

Неистово возбуждает видеть, как он это делает.

Осторожно беру его за щёку и направляю его рот куда надо, подсказывая, где именно находится клитор.

– Да-ааа! – срываюсь на стон от скорого оргазма. – Сильнее! – приказываю и закрываю глаза. Сжимаю в руках его волосы, силу не рассчитываю.

Этот оргазм только раззадорил моё возбужденное тело. Хочу ещё. Больше.

– Трахни меня, – шепчу и быстро стягиваю с него майку. Наспех ощупываю его торс и плечи. Заставляю опуститься на спину и усаживаюсь сверху.

Его член пронзает как острое копьё, принося невероятное удовольствие и неуемное желание двигаться быстрее. Извиваюсь всем телом, тазом быстро двигаю, глаза открываю и вижу его лицо. Рот полуоткрыт, глаза блестят от наслаждения и восторга. Не моргая смотрит, как подпрыгивает моя грудь, и с каждой секундой всё сильнее сжимает за бёдра.

– Тебе нравится? – спрашиваю. Хочу это слышать.

– Очень, – хрипит в ответ. Его глаза норовят закрыться, но он прилагает усилия и снова впивается взглядом в мою вспотевшую грудь. – Я сейчас кончу… – закидывает голову вверх, обнажая крепкую шею с выпирающим Адамовым яблоком, и громко дышит.

– Не смей, – говорю с издёвкой в голосе и наклоняюсь. Упираюсь руками возле его головы и, продолжая активно двигаться, провожу языком с серебряной серёжкой по его шее – от ключицы до подбородка.

– Нет, я не могу держаться… – жалобно стонет и дёргает головой в сторону, вырывая подбородок, но тут же накрывает мои губы страстным, обжигающим поцелуем, который становится всё жарче. – Ты такая горячая… – шепчет в мой открытый рот и снова целует.

Чувствую, как он кончает. В этот раз вполне ощутимо. Как горящей стрелой выстреливает, выпускает огромное количество обжигающего семени, что приятно греет изнутри.

Настолько приятно, что новый оргазм не заставляет себя ждать.

– Ах! – стону и выпрямляюсь, сжимаю свои приятные на ощупь сиськи и скачу, как сумасшедшая. – Ещё, ещё, ещё! – почти плачу от удовольствия, содрогаясь в конвульсиях…

Лежу на спине, пытаюсь выровнять дыхание. Так хорошо, что я совсем забыла о своих переживаниях. Вместо болезненных воспоминаний в голове – цветная радуга и мягкие розовые облака.

– Ну как я? – спрашивает Марсель и садится, заметно переживая.

– На троечку, – отвечаю осипшим голосом. Не хочу, чтобы он загордился и перестал стараться.

– По пятибалльной? – наклоняется и нежными губами касается моего живота. От прикосновения его губ мышцы на животе вздрагивают, и приятное покалывание проносится по всему телу наперегонки с щекочущими мурашками.

– По пятибалльной, – подтверждаю и закрываю глаза. Снова обо всём забываю, тону в нежности его ласк и поцелуев.

– Ты же понимаешь, что это просто секс? – спрашиваю строгим голосом. – Мы никогда не будем встречаться. Ты мне даже не нравишься! – не хочу, чтобы парень питал пустых надежд, и стараюсь сразу расставить границы.