ТАНГО В БЕРЛИНЕ бесплатное чтение

Ты верен весь одной струне

И не задет другим недугом,

Но две души живут во мне,

И обе не в ладах друг с другом.

Одна, как страсть любви, пылка

И жадно льнёт к земле всецело,

Другая вся за облака

Так и рванулась бы из тела.

«Фауст» И.В. Гете

ГЛАВА 1

По пятницам Берлин облегченно вздыхал, желая всем Шонес Вохененде – хороших выходных. Работники многочисленных министерств запирали свои бесконечные бумажные дела в ящик стола раньше обычного, студенты и школьники получали пару лишних часов Фрайцайт – свободного времени. Так что уже после обеда улицы оживлялись, а транспорт наполнялся пассажирами.

Кристина села в трамвай на Данцигерштрассе. Улица, протянувшаяся точно закладка в историческом учебнике от величия кайзеровской Германии через трудности Холодной войны в раскрепощенный Берлин двадцать первого века. Она стала свидетелем подъема и падения города через войны и разделение. Эта улица, теперь испещренная ресторанами и барами, долгое время находилась в Восточном Берлине, будучи немым свидетелем разделения семей и ритма социалистического государства. В какой-то степени их истории все еще витали в воздухе.

Ей повезло занять кресло у окна. Детская музыка и голоса мультяшных героев звучали слишком громко. Двойняшки в коляске смотрели мультики на планшете, пока их мать усиленно разминала палец на своем смартфоне. Никто не возмущался. Может, от того, что была пятница, а, может от того, что детям в Берлине оказывался особый почет. Кристина скользнула взглядом по желто-белой, в тон трамваю, билетной машине. Встроенный экран рекламировал электромобили. Большинство пассажиров глядели в смартфоны, изогнув шеи. Кристина смотрела в окно, но проплывавший мимо городской пейзаж не занимал ее внимания. Она по обыкновению грезила наяву.

Ее платье соблазнительно облегало стан и складки юбки качались в такт танцевальным па. Живой оркестр играл Танго Либера. Скрипка, аккордеон, укулеле сталкивались, расходились, поддерживали друг друга и сливались в объятьях музыки. Глаза мужчины и женщины сомкнулись в сияющий луч, в то время как их тела рисовали страстные эскизы в пространстве. Он- во всем черном, слегка расстегнутый ворот рубашки приоткрывал сильную грудь; красивое лицо было бесстрастно, но глубокие карие глаза вспыхивали огнем, когда партнерша прикасалась к нему. Она- воплощение женственности и грации. Недоступная, притягательная, разжигающая огонь, и ускользающая… Зрительный зал едва дышит в немом восторге. Каждый ощущает магнетическую волну, исходящую от танцовщиков. Глаза неотрывно следят за каждым движением, каждым взмахом ноги с тонкой щиколоткой в изящной туфельке…

Кристина моргнула, и едва успела выскочить из трамвая на нужной остановке. Она случайно толкнула входившую женщину, и та что-то рассерженно пробурчала.

– Извините,– пробормотала Кристина. Черноволосый статный преподаватель танго, Эдуардо, в последнее время занимал большую часть ее воображения. Вспоминая его мягкое объятие, когда он становился к ней в пару, чтобы показать движение, девушка поеживалась и прятала невольную улыбку. Кристина работала косметологом в небольшом салоне в Пренцлауберге. Работа, в основном сидячая, в полусогнутом положении, привела к болям в плечах и пояснице, и это в двадцать пять лет. Она начала брать уроки танго по совету подруги. Для улучшения осанки и душевного равновесия. Она занималась пару месяцев, и даже начала ходить на милонги – специальные танго-вечеринки, где все желающие могли свободно танцевать друг с другом. У Кристины не было бойфренда, с которым она могла бы приходить на милонги, и она поначалу ужасно стеснялась того, что ее никто не приглашал танцевать и одновременно боялась, что кто-то ее пригласит. Она сидела в дальнем углу и наблюдала за танцевавшими парами, рисуя в воображении эпические картины ее собственного успеха. Перед тем, как начать работать в косметическом салоне, Кристина училась на философском факультете университета имени Гумбольдта. Ум у нее был пытливый, воображение богатое. Учеба давалась ей легко, но занимала почти все время. Кристине хотелось зарабатывать на жизнь самой, а не брать деньги у родителей. Поэтому она с радостью согласилась, когда мама предложила ей помогать в салоне с наращиванием ресниц. Постепенно она втянулась в работу, научилась новым процедурам и к двадцати пяти годам могла полностью вести работу в салоне на радость матери. Клиентов было много, и бизнес шел успешно. Кристина любила работу, только порой разговоры с клиентами давались ей сложно. Мама учила ее, что общение с клиентами- важная часть. Клиенты постоянно жаловались. То на погоду – слишком холодно или слишком жарко. Слишком дождливо или слишком сухо. Цены растут или, наоборот, падают. Минимальную зарплату вводят – плохо для бизнеса или не вводят – плохо для людей. Кристина кивала и сочувствовала, выполняя процедуры, а в конце рабочего дня чувствовала себя словно мусорный ящик для бумаги, в который выбросили кучу старых газет. Но сегодня она с нетерпением закончила работу, и даже отказала клиентке, попросившей срочно нарастить ресницы. Сегодня была пятница, а значит- танго с Эдуардо.

Танго-студия в Кройцберге была спрятана в одном из тех старых промышленных зданий, которые придавали Берлину его неповторимый характер вольнолюбия и стиля одновременно. Высокие потолки, кирпичные стены, окна в старых деревянных рамах. Заходишь внутрь – и воздух меняется. Внешний мир – улицы, покрытые граффити, гул U-Bahn, запах дёнера и бездомные, которые перевозят свой скарб в магазинных тележках, остаются снаружи. Комната пахнет старым деревом и лёгким ароматом духов. Чем-то терпким, как след от прошлых танцев. Публика здесь бывала разная – берлинцы, аргентинцы, путешественники, которые жаждали узнать Берлин изнутри. Некоторые приходили нарядными: мужчины в жилетах, женщины в элегантных платьях с высокими разрезами. Другие носили то, в чём было удобно – простые чёрные топы, свободные брюки, любимые, уже немного поношенные танго-туфли.

Снаружи Кройцберг- сердце Берлина- разбитое когда-то на две половины известной стеной, а теперь – воссоединенное, продолжал жить своей жизнью – бары заполнялись людьми, мимо проносились велосипеды и электроскутеры, в воздухе витал запах ночной еды из пиццерий и денерных.

Берлин для Кристины был в какой-то степени отражением ее самой. Как будто она впитала его философские идеи, его нежелание принять какую-то одну сторону, его свободолюбивую, артистичную натуру. Здания, покрытые граффити, соседствовали с современными стеклянными башнями, дорогие бутики находились через дорогу от сквотов с политическими баннерами на окнах. В Берлине пахло корицей по утрам, дёнерами с картошкой фри по ночам и сигаретным дымом всегда. Берлин был единственным городом, где сосиске посвятили целый музей.

В Берлине стояли бесконечно серные зимы, которые длились месяцами. Но когда приходила весна, не было места прекраснее, чем бульвары с цветущими акациями, набережные вдоль Шпрее с кафе на свежем воздухе и уличными музыкантами. Город наконец, выдыхал свежестью и набухал желаниями. Парки превращались в открытые гостиные, и весь город ощущался как фестиваль, который никогда не заканчивался.

Берлин был полон противоречий. Он был пронизан историей, которую чувствуешь кожей, когда идёшь по улицам, проходя мимо Мемориала Холокоста или стоя под Бранденбургскими воротами, он был наполнен инновационными идеями и стартапами; модной идеологией, протестами в защиту окружающей среды и молодыми людьми, которые ложились на шоссе, чтобы остановить выхлоп углекислого газа. Призраки прошлого смешивались с хаосом настоящего. Андеграундный клуб во Фридрихсхайне перетекал в модный бар на крыше в Митте. Кристина родилась на юге Германии, в крошечном городке Карлсдорф, выросла в Берлине, а каникулы проводила в Санкт-Петербурге, у бабушки.

Панельные дома в Лихтенберге напоминали Кристине Петербург, и каждый раз, когда она слышала русскую речь в супермаркете, она чувствовала тихую связь с чем-то одновременно чужим и родным.

Иногда Берлин был изматывающим и хаотичным, но всё же он чувствовался домом.

Кристина быстро переоделась и сменила любимые кроссовки на танцевальные туфли на каблуках. Надев туфли, она сразу почувствовала себя выше и невольно распрямила плечи. Представляя себя Сереной Вандервудсен, плывшей по широким просторам Манхэттена, она ступила в зал, и едва не полетела носом вниз, забыв о крошечной ступеньке на входе. Сконфузившись, Кристина украдкой огляделась по сторонам- не заметил ли Эдуардо ее неуклюжести. Но Эдуардо в другом углу беседовал со своей женой. Кристина подавила первый импульс ревности – жена Эдуардо в ее романтические мечты никак не вписывалась. Кристина понимала, что никаких прав на красивого педагога не имела, и претензий его жене предъявить никак не могла. Кроме того, Мария была прекрасна. Темные миндалевидные глаза на аккуратном лице, полные красиво очерченные губы и копна густых волнистых волос. Она прекрасно смотрелась рядом с Эдуардо. У него была стройная фигура- не слишком худой, подтянутый, с широкими мускулистыми плечами и прямой осанкой, выразительными карими глазами и высокими скулами, и крошечным шрамом над левой бровью… Конечно, Кристина ни словом, ни жестом не выдавала кипевших в ней чувств. Только трепетала каждой клеточкой тела, когда Эдуардо подходил к ней, чтобы поправить какое-нибудь движение. И, может быть, она все это придумала, но ей казалось… наверное, только казалось, что он подходил к ней чаще, чем к другим девушкам. И когда объяснял новый шаг, то поглядывал на нее больше, улыбаясь своей мягкой кошачьей улыбкой. Она млела от тонкого аромата его парфюма, от тягучего как патока голоса, от взгляда его карих, с прищуром глаз и, больше всего, от его танца. Конечно, в ее сладостных мечтах виртуозное танго, мастерски исполненное их парой, завершалось страстным поцелуем.

А когда он танцевал со своей партнершей, его черные блестящие волосы, не длинные как на фотографии, а коротко подстриженные на прямой пробор, слегка взлетали в воздух, и Кристине до невозможности хотелось запустить в них руку и поворошить. Кристина огляделась на группу- люди разного возраста, национальностей, интересов. Некоторых она уже знала, другие лица были незнакомы. Кто-то ходил регулярно, а кто-то – раз-два в месяц. Кристина подумала, что уроки танго, наверное, единственное место в Берлине, где приветствовались туфли на каблуках. Удивительно, что этот самый обычный вытянутый зал с белыми потертыми стенами и старым паркетом наполнялся волшебством и как будто электричеством, стоило начаться занятию. Стоило зазвучать музыке аргентинского танго, стоило Эдуардо заскользить с партнершей в несложном, но грациозном танце, как в груди у Кристины будто надувался воздушный шар, наполняя ее энергией, которая так хотела вырваться наружу. Ей хотелось освободиться от своего тела, от монолога в своей голове, от страха показаться слишком правильной или совсем неправильной, отбросить все это, и взлететь вместе с этой силой, жившей внутри нее. В эти минуты она чувствовала себя по настоящему живой. Свободной. Счастливой.

Эдуардо приблизился к ней и, глядя в глаза, слегка поправил ее стойку. При этом он взял ее за руку, и она слегка подалась вперед всем телом, чувствуя его мягкую ладонь на своей коже. Она неизвестно зачем вспомнила, что на человеческой коже есть особые сенсорные рецепторы, которые позволяют чувствовать даже легкое прикосновение. И что двое ученых, которые это открыли, устроили спор между собой, чьим именем назвать эти крошечные клетки. Она рассмеялась своей мысли, и, заметив удивленно-вопросительный взгляд Эдуардо, смутилась и пробормотала:

– Извините.

Он улыбнулся, и она залюбовалась его шрамом над бровью и красиво очерченным изгибом его губ и тому, как красиво приподнималась его верхняя губа и все его лицо вспыхивало светом точно новогодний бенгальский огонь, который она зажигала в детстве под бой курантов. И ее охватил точно такой же восторг, какой она испытывала, когда из ниоткуда с легким шипением появлялся сноп золотистых искр. Она испугалась, что Эдуардо сейчас уйдет, и попросила его показать ей только что выученный шаг, притворившись, что не понимает. Она почувствовала легкий импульс в его теле, который подсказывал ей, что нужно сделать шаг назад. Но она помедлила всего одно мгновение, и он наступил ей на ногу.

– Ой-ой, мне так жаль!..

Она чувствовала себя такой неуклюжей.

– Партнер ведет,– мягко произнес он, и в его карих глазах сверкали веселые смешинки.

Кристина выпрямилась и встала в позицию. Эдуардо повел ее, искусно сочетая мягкость и настойчивость движений.

– Теперь хорошо,– снова улыбнулся он и перешел к следующей паре, оставив Кристину с послевкусием своего присутствия.

Глаза напряженно вглядывались ему в ноги, «считывая» шаги. Он знал, что предстоит повторить еще несколько раз требуемую комбинацию, прежде чем каждая пара сможет воспроизвести ее самостоятельно. Он не спешил. К концу урока материал будет усвоен. «Вбить движение в ноги» несложно, если понимаешь, как и зачем. Он безошибочно угадал момент, чтобы отвлечь внимание учеников от собственных тел. Рассказал забавную историю, в шутливой форме поправил типичные ошибки, задал вопрос. За эти несколько минут их мозг успел обработать предыдущую информацию, послав необходимые команды телу. Теперь включить музыку, не давая времени опомниться, и – раз. Сознание еще боязливо топчется на месте, а ноги двигаются в нужных па.

Методика и терпение,– были основными принципами его работы. Многие новички, приходившие в студию, ожидали феерии с розой в зубах, и через пару недель монотонного повторения основного шага, разочаровывались. Что ж, это было их право.

«Танго- это диалог», – говорил Эдуардо. Что толку нахвататься заумных слов, если не знаешь их значения и не умеешь правильно применить. Вы никогда не найдете себе собеседника по душе и не сможете получить удовольствие от разговора. И он скрупулезно, урок за уроком выстраивал объятия, выравнивал положение корпуса и угол сгиба в локте, учил держаться на оси и вовремя переносить вес. Он знал, что только когда два тела сливаются в одном дыхании, а две пары ног действуют как одна, когда малейший импульс корпуса вызывает ответное движение партнера,– только тогда начинается танго.

– Не разговариваем,– он с улыбкой повернулся к двум подружкам, громко шушукавшимся в стороне. Девушки захихикали. Он очень редко повышал голос на занятиях. Он старался, чтобы людям было уютно в его школе. Приезжая сюда из разных концов Берлина после трудового дня, люди ждали не только и не столько результатов, сколько душевного отдыха. Спрятаться на пару часов в паркетном зале, уткнуться в плечо партнера и двигаться под красивую музыку,– вот их основное желание. Задача педагога- научить танцевать, не отнимая ощущения внутреннего спокойствия и гармонии. Не превращая танец в тщеславную гонку сильнейших.

Отношение к танго у Эдуардо сформировалось в первые годы обучения в Аргентинской студии. Если коллеги стремились овладеть как можно большим количеством эффектных фигур, то он тяготел к традиционному «социальному» танцу, доступном каждому. Он стремился довести до совершенства технику скользящего, «кошачьего» шага. Особое внимание уделял паузам в музыке, когда пара вдруг останавливается и некоторое время остается неподвижна, будто сосредотачивается, а затем вновь движется, и вновь замирает. Именно это контрастное сочетание движения и остановки, самоотдачи и самоконтроля превращает танго одновременно в танец чувственный и холодный, в танец летаргической страсти. Он учился импровизировать, а не заучивать длинные связки, ведь настоящее танго- искусство импровизации. Аргентинцы усматривают в импровизации одно из проявлений национального характера: «Когда вокруг все непредсказуемо, и ничего заранее предусмотреть нельзя, приходится все придумывать на ходу».

Он брал простейшие па, играя до бесконечности со сменой ритма, музыкой, взаимодействием с партнершей и мастерством исполнения. Его танго можно было назвать немного старомодным, более сдержанным по сравнению с новыми тенденциями. Его танго было зарождением глубокого чувства – еще застенчиво скрытого от посторонних глаз, но уже интимного, еще проверяемого, но уже доверительного; еще беспечного, но уже заботливого.

– Последняя мелодия на сегодня, – Эдуардо внимательно наблюдал за движущимися по линии танца учениками. Время от времени говорил замечания и помогал отстающим.

Скрипка угасла на вздохе. Педагог дал возможность задать вопросы. Вопросов не было, в воздухе повисла тишина.

– Наверное, всем интересно, когда мы будем делать вот так,– Эдуардо махнул ногой назад, в последний момент резко согнув колено. Один из основных элементов, носивший название ганчо. По оживлению в зале было ясно, что учитель попал в точку. Он рассмеялся.

– Все хотят спросить, но боятся. НаУчитесь-не переживайте. Старшая группа уже стонет от этих ганчо.

Он вновь засмеялся. Потом рассказал план действий следующего занятия, показал несколько движений, которые предстояло освоить, и отпустил группу со словами «Урок окончен».

– А вы будете сегодня на милонге? – спросил кто-то.

Эдуардо посмотрел на жену, и она кивнула.

– Да, часам к восьми подойдем,– улыбнулся он и бросил взгляд на Кристину, отчего у нее по всему телу пробежал холодок.

Переодеваясь, она размышляла, стоит ли и ей пойти на милонгу. Вообще-то она собиралась пойти в кино с подругой. Но в кино она может пойти каждый день, а здесь- такой случай… Еще взвешивая все за и против, в глубине сердца Кристина уже знала ответ. От предвкушения целого вечера на одном паркете с Эдуардо, у Кристины перехватило дыхание. Она выбежала из студии, и только на светофоре сообразила, что забыла положить в сумку танцевальные туфли. Радуясь, что вовремя спохватилась, она побежала обратно. Распахнула дверь и нос к носу столкнулась с выходившим Эдуардо. Она буквально влетела в его широкую грудь.

– Диос Мио!

– Простите… Я кое-что забыла…– краснея от смущения, пробормотала девушка. Она схватила хлопковую сумку с туфлями.

Эдуардо ждал ее в коридоре, чтобы запереть дверь студии.

– До свидания!

Она выбежала на улицу, где порыв холодного ветра освежил ее горевшее лицо. В Берлине стоял нескончаемый январь. Казалось, дни не заканчивались и не начинались, а переползали из одного времени суток в другое. На затянутом бессменными тучами небе на несколько мгновений появлялось солнце и снова пряталось. Ветер сменялся дождем, а дождь ветром. Несколько дней назад неожиданно температура поднялась до десяти градусов тепла, клиентка сказала Кристине, что это из Франции пришел теплый антициклон. Птицы проснулись и, не поняв, что к чему, запели. Запахло весной. Но иллюзия ускользнула, и Берлинская зима без снега снова восстановила свое владение. Через две недели у Кристины был запланирован отпуск. Они собирались в семейную поездку в Мексику. Все вместе: родители и старшая сестра Кристины, которая жила в Москве. Кристина очень радовалась предстоявшей поездке. Иногда она представляла, что по какому-то совершенно невероятному стечению обстоятельств, по иронии судьбы так сказать, она встретит на отдыхе Эдуардо, и они проведут незабываемую ночь вместе. Потом Кристине становилось стыдно за подобные мысли. Разве можно мечтать о чужом муже?.. Но любовь есть любовь, а мечты- это ведь просто мечты. Итак, Кристина позвонила подруге и попросила перенести поход в кино на следующую неделю. Линда обрадовалась.

– О, это хорошо! А мы сейчас на катке в Трептове, может, присоединишься? Анар тоже здесь,– понизила голос Линда. Анар, черноглазый и длинноволосый, был их общим знакомым, и он уже давно проявлял внимание к Кристине. Он был ливанец по происхождению, хоть и вырос в Берлине. Его отец владел популярной кальянной в Нойкельне. На вкус Кристины Анар был грубоват в манерах. Излишне напорист и самоуверен. Он уже несколько раз приглашал Кристину на свидание, но она каждый раз отказывалась, изобретая какие-то предлоги. Кристина колебалась. А что, если вечер катания на коньках с веселой компанией – это безопаснее, чем милонга без партнера и надежда на что-то… До восьми часов у нее еще было время. Какое-то странное едва уловимое предчувствие скользнуло в животе, и она почти уже решилась сказать: «Да». Но в это мгновение перед ее глазами возник рекламный плакат: Магазин танцевальной одежды Под Каблуком. Всего тридцать метров прямо. На фотографии была половина красного платья и половина мужского черного костюма. Судьба Кристины была решена.

– Извини. Сегодня не получится. Хорошо вам повеселиться.

Она ускорила шаг. Поднялась на третий этаж обшарпанного жилого дома. Деревянная коричневая лестница скрипела под ее кроссовками. Тяжелая железная дверь, на которой скотчем был приклеен флаер «Под Каблуком», нехотя открылась, когда Кристина за нее потянула. Она ожидала увидеть крохотное неказистое помещение магазина, но к своему удивлению, вошла в просторную комнату с огромными окнами и блестящим паркетом. Вдоль стен растянулись балетные станки с ворохом вешалок, на которых висели балетные трико всех цветов и видов, комбинезоны для разогрева, юбки и топы для парных танцев, костюмы со стразами, платья для фигурного катания и много всего другого, чего Кристина не успела рассмотреть. Молодая девушка- продавец спросила, ищет ли она что-то определенное. Кристина сказала, что ей нужно платье для милонги.

– Платья здесь, – она показала на стеллаж с вешалками. Кристина вдруг засомневалась. Зачем ей роскошное платье, если она и танцевать-то толком не умеет?.. Может, глупая все это затея?.. Еще не поздно поехать к подруге. И деньги будут целее. Кристина перевернула ценник и мысленно охнула. Сбережения ей еще пригодятся в Мексике. И снова коварная мысль увела ее в сторону, нарисовав соблазнительный эскиз Эдуардо, который видит ее в красивом платье, и замирает от восхищения, забыв обо всем на свете. Он протягивает ей руку, они начинают танцевать, и каким-то волшебным образом Кристина легко следует за партнером, перепрыгивая с его колена на колено как грациозная лань…

– Хотите померить? – вернул ее в реальность женский голос, и Кристина обнаружила, что замерла, прижав к груди лоскут красного платья.

– Да,– она нежно обернула платье вокруг руки и прошла в примерочную. Красная ткань приятно скользнула, по ее стройной фигуре, облегая все изгибы. Кристина придирчиво осмотрела себя в зеркало, поворачиваясь всеми углами. Она осталась довольна, особенно открытой спиной, с низким каплеобразным вырезом и очень удачной длинной юбки, изящно приоткрывавшей ноги ниже колена. Она взъерошила волосы красивого цвета темного шоколада. Этот насыщенный цвет и легкие кудри достались ей от отца, которого она плохо помнила. Красный цвет выигрышно подчеркивал ее сине-серые глаза в длинных густых ресницах, не наращенных, а своих. Кристина быстро достала черные туфли из сумки и скользнула на шестисантиметровые каблуки. Отражение в зеркале сказало ей, что она готова для лучшей милонги в своей жизни. Вздохнув, чтобы унять стук разволновавшегося сердца, она переоделась обратно в джинсы и кроссовки. Расплатилась на кассе, попросила отрезать бирки и, получив заветную покупку в элегантной сумке, вышла на улицу. По узкому тротуару сновали мимо нее прохожие, компании начинали собираться в кафе и барах. Заветный вечер пятницы в Берлине набирал силу, привлекая страждущих веселья на всех уровнях. «Ты сумасшедший, мой мальчик, тебе нужно в Берлин,– известная фраза кого Фридриха Ницше, гордо красовалась на постерах в подземке. В Берлине, казалось, любая форма жизни, от инфузории-туфельки до гения- главы мирового концерна могли сосуществовать, каждый в своей плоскости, каждый в своем пространстве. Кристина зашла в небольшое кафе и выпила кофе с бейгелом. Пока пила кофе, она читала роман в мягком переплете, хотя мысли ее то и дело ускользали и крутились вокруг красивой верхней губы Эдуардо. Полет ее воображения нарушил телефонный звонок. Звонила мама: спросить, пойдет ли Кристина с ней на йогу в воскресенье. Кристина согласилась. Предвкушение милонги опьяняло ее все сильнее. Она мысленно вспоминала выученные на занятии шаги, думала о том, как держать позицию. Пока она относила чашку на предназначенный для грязной посуды столик, ноги повторяли комбинацию шагов. Неудивительно, что она налетела на какого-то мужчину.

– Извините…

У него был слегка удивленный вид, но, встретившись взглядом с девушкой, он только покачал головой и улыбнулся. Это был молодой мужчина в стильных очках, и Кристине он показался знакомым. Он тоже как будто узнал ее, но не решился спросить. Девушка же была слишком погружена в романтические мечтания, и на новое знакомство не настроена. Что-то мелькнуло в воздухе и рассыпалось, не подхваченное никем из двоих. Кристина развернулась и вышла, ускользнув от шлейфа приятного мужского парфюма.

ГЛАВА 2

Просторный бальный зал Баллхауса постепенно заполнялся входившими. Паркет блестел в призрачном свете высоких канделябров, которые отбрасывали тени на кроваво-красные портьеры вдоль стен. Музыканты уже играли танго. Кристина сдала пальто в гардероб и переоделась в дамской комнате. Подправила прическу, махнула блеском по губам. Все ее тело слегка вибрировало, и она не могла унять волнение. Кристина только недавно перестала плакать при виде романтической сцены в фильме. Отчасти этому способствовали уроки танго. Она переживала разрыв длительных отношений с мужчиной, который жил в другой стране. Любовь между ними возникла пылкая и глубокая, но почему-то ее оказалось недостаточно для хэппи-энда со свадебным платьем и букетом. Они ездили друг к другу в гости, ныряли в океан чувств с безудержной неистовостью, буквально отклеивали себя друг от друга, прощаясь, но ни он, ни она так и не решились на переезд. В глубине души она понимала, что это означало- что чувство было не тем, что глубины не хватало, но все же сердце ее было разбито. Любовь сменилась взаимными упреками, обидой и обманутыми ожиданиями.

Она вошла в зал, мельком увидев себя в большом зеркале. Распрямила спину и собрала лопатки. Теперь, главное, не зацепиться за порог. Она нашла свободный столик поближе к паркету, поставила на стул сумочку и пошла к бару. По дороге она разглядывала мужчин и женщин, и, конечно, искала Эдуардо. Бармены были одеты в элегантные костюмы с бабочками. Кристина грациозно положила руки на стойку и попросила бокал белого вина. Оркестр заиграл Либертанго. Это была одна из ее любимых песен. На паркете появились пары. Кристина внимательно следила за их движениями, и грудь ее начинало теснить от звуков музыки. Она поставила бокал на свой стол, и вышла на паркет. Вино ли, новое платье или волнение пополам с возбуждением были тому причиной, но стеснение вдруг оставило ее, и она, подняв руки, как если бы танцевала с невидимым партнером, заскользила спиной, выполняя те несложные шаги, которые умела. Смешанные пары, мужские пары, женские пары, носки туфель и широкие каблуки очерчивали круг за кругом, точно небесные тела, двигавшиеся по орбите и вокруг себя одновременно.

Композиция окончилась и плавно перешла в следующую.

– Привет…– вдруг произнес голос. Она открыла глаза, не веря, что это ей не снится. Эдуардо, слегка улыбаясь, протягивал ей руку.

– В таком платье нельзя танцевать без партнера, – тихо, но отчетливо произнес он, глядя ей в глаза.

Кристина положила руку к нему на плечо. Он сомкнул пальцы вокруг ее пальцев. Легкое едва заметное движение бедрами, и она последовала за движениями его тела. Все вокруг исчезло, она как будто погрузилась в темноту, где только музыка и два тела, его и ее собственное имели значение. Он легко надавил ее ладонь, и она сделала изящный полукруг ногой по полу, вернувшись к шагу точно в музыкальный такт. Карие глаза Эдуардо блеснули, проникнув к самому ее сердцу. Она вдруг решила, что он будет танцевать с ней всю ночь. Теперь, когда они были так близко друг к другу, что их бедра почти соприкасались, они никогда не расстанутся. Она даже не заметила, что музыка прекратилась. Он коснулся губами ее руки.

– Хорошего вечера, – и он ушел. Она проводила его взглядом, из всех сил стараясь непринужденно улыбаться. Он шел к Марии. Протянул ей руку, и она улыбнулась ему и последовала на паркет. Кристину больно кольнула эта улыбка. Так улыбаются очень родному человеку. Тому, к кому идешь домой каждый вечер. Тому, с кем прожил историю. Тому, кому доверяешь и вверяешь свою жизнь. Она вернулась за столик и сделала несколько больших глотков. Пальцы рук заледенели, она только сейчас поняла, что в зале было холодно. Ее открытое платье совсем не подходило для неотапливаемого помещения в разгар зимы. Что теперь делать?.. Нет, она не позволит себе раскиснуть. Она ведь только что танцевала с Эдуардо. Она укутала себя ворохом воспоминаний- его слова, его прикосновение, его запах. Движение его бедер, его губы так близко к ее лицу. Еще не все потеряно. Все только начинается. Будет ведь следующая пятница. Будет новый урок танго. А пока она поживет своими воспоминаниями. Как прекрасно, что Бог дал нам способность помнить. Помнить все до мельчайшей детали… как будто все это вновь и вновь происходило с ней, до бесконечности.

Эдуардо с Марией вышли на паркет, и постепенно все остальные пары отступили в сторону, замечая профессионалов. Кристина забыла о своей печали, не в силах сопротивляться восхищению. Двое двигались как единое целое, но каждый в своем пространстве. Тонкая талия Марии в простом черном платье до колен рисовала восьмерки под крепкой рукой партнера. Эдуардо руководил ею точно художник, взмахивавший кистью над холстом, а партнерша превращала его взмахи в изящные линии. Их танец был наполнен благородством, выдержанным чувством, той страстью, которая уже не бурлит, выплескиваясь через край, а тихо ждет уместного момента, чтобы сверкнуть, брызнуть огненной искрой и вновь свернуться точно пантера, знающая свою силу.

– Они прекрасны…– вдруг услышала мужской шепот Кристина. Она не заметила, как рядом с ней на свободный стул присел молодой человек. Это был тот самый юноша из кафе, который показался ей знакомым. Теперь она разглядела его получше. Интеллигентное лицо в очках, прямой взгляд…

– Ты ведь была сегодня на танго? – пришел он ей на выручку.

– А, точно. Не могла вспомнить, где я тебя видела.

Теперь ее память выхватила информацию из нужного отсека.

– Ничего, что я здесь сел?

– Конечно, – Кристина пожала плечами.

– Тим, – представился он.

– Кристина.

Они перебросились несколькими фразами о танго, партнерах и преподавателях. Тим сказал, что у него нет постоянной партнерши, и в танго он новичок.

– Я тоже, – призналась Кристина.

Эдуардо и Мария поклонились под громкие аплодисменты и ушли с паркета, провожаемые взглядами. Пары снова заняли танцевальную территорию.

– Хочешь потанцевать? – предложил Тим.

– Давай, – почти со вздохом согласилась Кристина. – А то холодно сидеть.

Они вышли на паркет. Тим, как и сказал, был новичком. Он долго топтался на одном месте, пытаясь вступить в такт, когда вступил, то был слишком резок и наступил партнерше на ногу. После этого сконфузился и перестал вести совсем, так что она не могла угадать, чего он от нее хочет. С блиставшим танго Эдуардо этот танец матрешки сравниться не мог. Кристина вздохнула с облегчением, когда оркестр взял перерыв и прервал их мучения. Она вежливо улыбнулась и сказала, что ей пора. Она не хотела растворить волшебство, которым начался этот вечер в его прозаичном окончании. Она переоделась обратно в джинсы и свитер, взяла в гардеробе пальто и, стараясь удержаться от соблазна подойти к Эдуардо, вышла на улицу.

Она подумала не взять ли Убер до дома, но приложение сказало, что ближайший водитель находился в десяти минутах езды. Ждать на холодном ветру не хотелось. Она с грустью оглянулась на Баллхаус. Может, вернуться, – мелькнула у нее мысль. Там тепло и весело. И там Эдуардо. Перестань быть жалкой,– одернула она себя. Она быстрыми шагами пошла к станции метро на центральном вокзале Берлина. Оживление и суета внутри станции подняли ей настроение. Люди куда-то ехали, откуда-то приезжали, тащили тяжелые чемоданы, суетились, спешили. У каждого была своя жизнь, и в калейдоскопе их жизни маленькая проблема Кристины выглядела смешной. В самом деле, что такое чувства?.. Любовь… Страсть… Желание… Просто коктейль химических элементов. Эфир… Никакой материи. Ничего существенного. Вот если отбросить в сторону все эти сентименты по поводу Эдуардо, который никогда не будет ее мужем… Потому что он уже чей-то муж… То в принципе жизнь у Кристины прекрасная. Живет в столице европейской страны, хорошая работа, стабильный доход, друзья. Да, слегка одинока. Но разве не сказал Шопенгауэр: «Кто не любит одиночества- не любит и свободы.» Свобода… Кристина задумалась о понятии свободы. Внешней и внутренней. Ее философский ум унес ее далеко в облака, и она несколько раз обошла вокзал по кругу, запутавшись в номерах платформ. Наконец, нашла свою электричку. И, продолжая размышлять, доехала до своей станции. А может, оттого она и влюбляется в тех мужчин, с которыми априори не может быть?.. Оттого, что подсознательно боится потерять свою свободу?.. А что, если бы Эдуардо решил оставить свою жену и переехать жить к Кристине? Вряд ли он утром и днем танцует по квартире с розой в зубах. А что, если он храпит и разбрасывает грязные носки по углам?.. Кристина захихикала. Но каким-то неуловимым образом ее ум скользнул от грязных носков Эдуардо к его губам. И Кристина снова ощутила кислую сладость внизу живота.

Светофор был красный. Впереди нее ждал мальчик лет семи-восьми. Автоматически Кристина подумала, что он делает в такое время на улице один. Светофор все горел красным. Они терпеливо ждали, хотя дорога была пустой. Из-под шапки выбивались рыжие волосы, за спиной холщовый рюкзак с логотипом спортклуба. Мальчик явно хотел успеть на приближавшийся трамвай. Наконец, сверкнул зеленый круг светофора. Боковым зрением Кристина заметила мотоцикл, вывернувший с соседней улицы. Ребенок уже ступил на дорогу. Все произошло в одно мгновение, но казалось очень долгим. Кристина рванулась вперед, с неизвестно откуда появившейся силой толкнула мальчика в спину, упала сама, и только успела увидеть, что колесо мотоцикла не зацепило ребенка. Живой! – подумала она и провалилась в темноту.

ГЛАВА 3

Ей снилось безграничное лавандовое поле. Она стояла в самой его середине, и сиреневые цветы доходили ей до самой груди. Это было чудесно. Ей было тепло и спокойно. Она шла вперед, но как будто не шла, а летела, свободно и легко, и подпрыгивала, точно резиновый мячик и взлетала еще выше над лавандовыми цветами. Она приблизилась к белоснежной облачной стене. Она знала, что там, за стеной ее кто-то ждет. И она чувствовала невыразимую любовь, исходившую от этой облачной массы. Из облака показалась рука. Это была не обычная рука, а огромная, такая, в которой она бы поместилась целиком, но одновременно очень мягкая и заботливая. Кристина прыгнула прямо на раскрытую ладонь, и рука начала уносить ее в облачную массу, как вдруг раскатистый голос произнес: «Она не готова.» Сильной волной отбросило Кристину обратно к лавандовому полю, но вместо поля она оказалась в комнате ослепительной белизны. В комнате не было ничего: ни потолка, ни пола, ни стен, но каким-то странным образом Кристина знала, что комната ограничена. И тут она услышала, что кто-то поет.

– Life is life! Ла-ла-ла-ла-ла…

А в следующий миг она его увидела: седовласый мужчина в оранжевом костюме дорожного рабочего. Его взлохмаченные волосы трепыхались из стороны в сторону в такт жизнеутверждающей мелодии.

– Life is life…

Кристина ничего не понимала, да и в голове была странная пустота. Она пыталась стянуть в кучу мысли, вспомнить что-то, но все ее попытки расползались точно разводы на запотевшем стекле. Мужчина в оранжевом костюме сказал ей подождать. Она удивилась, как он мог петь и говорить одновременно. И поняла, что слова его исходили не изо рта. Его голос как будто звучал внутри ее головы. Его странный голос словно состоял из нескольких голосов, разных по тембру, поэтому складывалось ощущение, что ей отвечал целый хор.

Кристина терпеливо ждала. А что ей оставалось делать. Допев песню и, кажется, в совершенном восторге от себя самого, мужчина обратился к Кристине.

– Будем знакомиться. Рафаэль.

Она даже не успела отреагировать, как он качнулся из стороны в сторону.

– Не утруждайся. Я про тебя все знаю. Про всех тебя.

– Про всех меня? – думать было очень трудно. Но еще труднее оказалось говорить. Вот уж фантасмагория ей снится…

–Об этом позже,– проговорил ее собеседник. – Тебе надо привыкнуть к своей новой ипостаси. Не спеши, впереди у нас целая вечность…– и он неожиданно громко расхохотался. И в смехе его как будто перезванивались рождественские колокольчики.

Кристина снова отметила, что разговор происходил как будто в мыслях. Как будто они читали содержимое головы друг друга.

– Ладно… – Рафаэль успокоился.

– Приступим к делу. Если вкратце, то так: Твое физическое тело разрушено, сейчас ты – эфир или душа, как говорят там, – он махнул рукой вниз, – в физическом мире.

Кристина всплеснула руками, пытаясь возразить, и отлетела к стене. Точнее, к невидимому эквиваленту стены. Какая-то пружинистая сила толкнула ее обратно.

–Я – душа?! А ты тогда кто?..– закричала она беззвучно.

–Я же сказал, Ра- фа-эль. Твой ангел-провожатый.

–Провожатый куда?! – взвилась Кристина в прямом и переносном смысле, так как следующим движением она унеслась под потолок, точно шар с гелием.

– Об этом нам и нужно поговорить,– прогремел ангел.

–Ерунда! Я хочу проснуться! – бесшумно верещала Кристина, закрутившись в каком-то безумном волчке.

Рафаэль протянул руку, которая вдруг удлинилась на несколько метров, и спустил ее обратно на свой уровень.

– С координацией полетов тебе придется еще разобраться. Для начала- успокойся.

И Кристина вдруг действительно почувствовала себя очень спокойно. Совсем как на лавандовом поле.

– А теперь, – сообщил ей собеседник. – Думай о том, чтобы следовать за мной.

С этими словами он засеребрился и исчез.

«Думай о том, чтобы следовать». Думать-то я могу, а вот что делать?.. – Кристина беспомощно огляделась по сторонам.

«Подумай»,– прокричал многоликий голос у нее в голове.

–Я и так думаю,– мысленно огрызнулась Кристина и тут же забыла, о чем ей надо было думать. Тогда знакомая бесконечная рука сгребла ее в охапку и выдернула из воздушной палаты. Она еще не успела оценить всю прелесть полета над городом, как ангел пошел на снижение. С высоты птичьего полета она видела скорую помощь, полицию, мотоцикл и толпу людей. Они опустились на крышу денерной. Никто даже не взглянул на вновь прибывших.

– Они нас не видят,– произнес ангел, и Кристина вздрогнула – она никак не могла привыкнуть к его хоровому голосу.

Теперь она узнала место. На этой дороге она прыгнула под мотоцикл, чтобы спасти ребенка. Вау, она и не думала, что ей так сильно досталось.

Она нагнулась ниже, через толпу, и увиденное вызвало в ней интерес, но не ужас. Только на мгновение какая-то сила как будто потянула ее вниз, к своему телу, но Рафаэль крепко держал ее. И тут Кристина все вспомнила. Танго, милонга, красное платье, Эдуардо и… «Так значит я- призрак? Привидение? Сюжет для голливудской мелодрамы? Страшилка Стивена Кинга? Это -реальность?!.»

– Перестань кричать, пожалуйста! У меня от твоей какофонии мыслей голова болит.

– У ангелов не может болеть голова! И вообще, извини, что в первые минуты своей загробной жизни причиняю тебе неудобства!

–Ладно-ладно…

– И почему ты разговариваешь хором? И почему ты не остановил этот чертов мотоцикл?!

– Стоп, – попросил он ее, и голос его преобразился в приятный баритон с привкусом шоколадного сиропа. – Ты узнаешь то, что тебе можно знать. Твои оболочки еще не до конца отделились от физического тела, и это доставляет твоей душе дискомфорт. Скоро это пройдет. Оставим смертных разбираться со смертью, а нам пора.

– Пора куда?

Но Рафаэль снова обхватил ее эфирную сущность своей и поднял вверх. Только на этот раз вместо белоснежного пространства они очутились в какой-то приемной. Живая и очень улыбчивая женщина за стойкой администратора невероятно им обрадовалась.

– А, новенькая! Файл! – велела она, и к ней вылетела белая папка с документами.

– Это- Стефанида,– сообщил ей Рафаэль мысленно. – Она тебя зарегистрирует и сформирует запрос на твое дальнейшее существование.

– Так-так, – Стефанида еще сильнее заулыбалась, отчего половины ее рта растянулись и опоясали голову до самого затылка. Казалось, все ее лицо состояло из одной улыбки.

– Она тоже ангел?

– Причислена к лику святых,– коротко отозвался Рафаэль. И тут Стефанида указала на длинный коридор с зелеными стенами.

– Пожалуйста, первая дверь налево.

Кристина с Рафаэлем проплыли в указанном направлении, и Кристина заметила, что зеленые стены были на самом деле сотворены из рассеивающихся лучей зеленоватого света. Дверь слева была приоткрыта, и они вошли в комнату. Сначала Кристина ничего не увидела – таким ярким был солнечный свет, лившийся из огромных окон.

– Здесь высокая энергия. Поэтому ты ничего не видишь, – услышала она мысль Рафаэля. Но вот свет стал медленно опускаться вниз, точно огромный прожектор. Их взорам предстал высокий мужчина с длинными каштановыми волосами до плеч. Исходившие от мужчины вибрации произвели странный эффект на душу Кристины. Какое-то очень знакомое, и одновременно новое чувство охватило ее- она могла назвать это чувство только невероятной безусловной любовью. Спокойствие, благость, свет,– все это пронизывало ее душу. Ушло беспокойство, мысли, вопросы. Она просто была, омываемая блаженством бытия.

– Вы- Бог?

Мужчина, конечно, прочитал ее мысль, и улыбнулся улыбкой полной счастливого сочувствия и заботы.

– Все есть Бог, и Бог есть все. Итак, – он коснулся рукой белой папки, которая снова просто выпрыгнула из воздуха. – Причина смерти – несчастный случай… Душа оставлена здесь по причине… Хм…– Кристина перестала понимать его мысли. Очевидно, он использовал какой-то трюк. Она терпеливо ждала, наслаждаясь своей минуткой гармонии. Если такой будет ее жизнь после смерти, то, пожалуй, она останется здесь подольше.

– Интересно! – длинноволосый мужчина вдруг рассмеялся. И от его смеха Кристине тоже стало так весело, что она начала смеяться.

– Очень любопытно! Такая нестандартная синхронность тенденций. Страсть, самопожертвование, самоанализ. – Он простер руку надо Кристиной и забормотал что-то, что ей было совершенно непонятно. Называл какие-то цифры, имена, напевал что-то на языке, который не был похож ни на один из ей известных.

– Возврат уже невозможен, но… в качестве исключения… редкий случай…

Он качал головой и вдруг вспыхнул, превратившись в огромный огненный шар. Кристина обернулась на Рафаэля, но вместо знакомого ей образа мужчины в оранжевом костюме перед ней находился сгусток энергии, пронизанный светившимися нитями. «Все есть энергия и энергия есть все»,– поняла она неожиданно. «Энергия не исчезает и не появляется. Она просто переходит из одного состояния в другое. Из материи в эфир. Из эфира в материю.» Душа испытала благоговение, какого не знала раньше. Понимание вечности заключило ее в свои объятия, и она увидела перед собой причину и следствие. Она увидела, что Вселенная была бесконечна, но каждая частичка ее играла свою уникальную роль в вечном мироустройстве. Что не было неважного и важного. Было только то, что есть. Бытие – творение – сотворение. Как будто завеса упала с ее сознания, и она поняла. И она услышала мысль внутри себя: «Такова жизнь, и такова вечность. Ты узнала это снова. Но тебе снова суждено забыть.»

После этих слов пространство вокруг нее вспыхнуло таким светом, которого она не в силах была вынести. Она ощутила, как сильная энергия подхватила ее и понесла прочь. Мысли перестали приходить, и она как будто растворилась в себе.

– My loneliness is killing me

I must confess, I still believe

When I’m not with you, I lose my mind, give me a sign

Hit me, baby, one more time

Oh, baby, baby

Oh, baby, baby

Oh, baby, baby, how was I supposed to know?

Кристина посмотрела на Рафаэля, принявшего свой облик дорожного рабочего.

– Почему ты все время поешь?

– Потому что я счастлив.

Ее безграничное блаженство исчезло, и снова появилось ощущение неприятной тяжести. Кристина разглядывала себя – она была почти одного цвета с воздухом, только немного плотнее, и контуры ее тела обрамляла тонкая бледно-голубая кайма.

– А что там говорили насчет редкого случая?..

Рафаэль ответил не сразу.

– Ладно. Надо тебе кое-что объяснить. Кофе будешь?

Кристина улыбнулась.

– Тут что, еще и Старбакс есть?

– Тут есть все! – провозгласил ангел, и внезапно они оказались за широким удобным столом в пустом кафе. Откуда-то лилась джазовая музыка. На столе стояли две чашки Латте Гранде и по куску морковного торта.

– Увидишь, загробная жизнь не так уж и плоха.

– Но я же не могу есть и пить, – развела руками Кристина.

– Нет, но ты можешь притвориться.

Рафаэль сделал большой глоток Латте.

– То есть все это просто… иллюзия?

– Разница между жизнью в эфире и жизнью в материи в том, что в эфире ты можешь создавать все, что хочешь силой мысли мгновенно. Тебе нужно только правильно подумать.

– Я попробую. Ничего не могу придумать… У меня как будто нет никаких желаний больше.

– Мда… Как раз насчет этого нам и нужно поговорить.

Ангел осторожно отделил крем от бисквита, и отломал кусочек торта.

– Видишь ли, обычно через три дня, освободившись от земных уз, душа поднимается через шесть небес на седьмое. Там она ожидает своей очереди примерно сорок земных дней. В зависимости от ситуации срок может увеличиваться.

– От какой ситуации?

– От того, насколько необходимо присутствие души на Земле; сколько времени потребуется на проработку прошлых следствий; в какой позиции находятся души-родственники, с которыми заключен контракт.

– Контракт?

– Как у каждой планеты есть спутники, так у каждой души есть определенный набор душ-родственников, между которыми заключается контракт. Это означает, что в каждой новой жизни они будут вступать во взаимоотношения, пока не отработают свою карму- то есть не добьются полной гармонии, основанной на любви и всепрощении. При этом, чем хуже выполнено задание в одной жизни, тем тяжелее будут отношения в следующей.

– Мило. Интересно…что же я такого сделала в прошлом, что меня наградили смертью под мотоциклом?

– Между прочим, не самая плохая смерть. Гауди, надо сказать, остался в восторге. Перед реинкарнацией его душа попросила стать человеком, попавшим под первый в Испании трамвай. Он, знаешь, был патриот до мозга костей. Специально для него, ввиду особых заслуг, трамвай пустили на два года раньше запланированного.

– То есть, я сама себе выбрала смерть?

Ангел не ответил, набивая рот морковным тортом.

– Значит, через три дня я полечу на небеса?

– В стандартных ситуациях происходит так…

– Но?..

Неожиданно Кристина провалилась вниз и ее понесло куда-то как лист, сорванный ветром. По дороге она продолжала слышать знакомый баритон.

– У тебя осталось желание.

– ДА?..

–Я говорю о последнем высказанном вслух желании, которое осталось невыполненным.

Кристина задумалась. В свете последних событий в ее эфирной голове стояла полная каша.

–А ты не мог бы напомнить?..

Ангел запустил в ее сознании цветной диафильм. Душа увидела тело. Кристина стояла на светофоре. Красный свет. Рыжеволосый мальчишка с рюкзаком впереди.

– Господи, можно его поцеловать?.. Один разочек… – отчетливо расслышала она собственный шепот.

Картинка погасла.

Кристина недоуменно воззрилась на ангельскую сущность.

–Вот это?!

–По правилам я не должен допускать возникновения эффективных желаний перед смертью клиента. И, не дожидаясь вопроса, пояснил:

– Эффективное желание- это острое желание, высказанное вслух, исходившее из самой глубины сердца.

– А каким образом ты мог контролировать мои желания?

– Есть способы. Интуиция, знаки, отвлекающие маневры. Из-за моей оплошности твоя душа, отягощенная невыполненным желанием, не сможет реинкарнироваться.

– И… что это значит?

Они как раз замедлили полет и опустились на башню церкви. Кристина огляделась по сторонам. Она узнала станцию Зоологический Сад. Они сидели на Церкви Кайзера Вильгельма, точнее, на той ее половине, что уцелела после войны. Церковь, когда-то в пору имперской Германии задуманная кайзером, как торжественный символ единения страны, теперь стояла, точно Франкенштейн, подпертая строительными лесами и огороженная стеклянным футляром. Но большие позолоченные часы с фигурными стрелками на стене колокольни работали, соединяясь с настоящим, тем самым еще усиливая символический подтекст архитектуры.

– Смотри вон туда. В овраге башни, из-за которого церковь прозвали в народе Полый Зуб, стояла высокая девушка в длинном черном платье.

– Она- тоже призрак?

Откуда-то на Кристину повеяло грустью. Ей стало так тоскливо, что она отлетела немного подальше.

– Почему мне так грустно?

– Ты чувствуешь ее грусть.

– Почему?

– Я давно ее знаю. Она всегда проводит свое время здесь. И всегда печальна.

– Но я… ты говорил, что загробная жизнь совсем не так плоха!

– Нет ни плохого, ни хорошего. Жизнь – это выбор. Эта девушка выбрала путь грусти при жизни. После смерти ее тенденции остались вместе с ней. Вот почему так важно проживать жизнь в радости.

– А почему она не улетает на седьмое небо? Что с ней не так?

Рафаэль помолчал.

– Она отняла у себя жизнь. Теперь ее путь таков.

Кристина все еще ощущала тоску призрака. Как ужасно, должно быть, все время пребывать в таком состоянии.

– Неужели ей никак нельзя помочь?

– Можно, но сложно. Дело не в том, чтобы ей помочь. Помочь нужно тебе.

– Мне?..

– Слушай меня внимательно. Я тебе сказал, что твое невыполненное желание не позволяет тебе реинкарнироваться…

– Сказал…

– Так вот… это- твоя участь. Вечное скитание в эфире. Бестелесное существование во веки вечные.

Кристина взвилась в воздух.

– Я не хочу!! Я не хочу скитаться и грустить веки вечные!

–Тебе нужно выполнить свое желание, – произнес Рафаэль и прежде чем Кристина успела что-то подумать в ответ, исчез.

ГЛАВА 4

Эдуардо, как всегда, тщательно настроил зеркала заднего вида. Включил навигатор, пристегнул ремень безопасности. Хрустнул шеей, поворачивая голову вправо-влево и только после этого включил мотор их нового белого Ситроена. Мария в это время протерла пыль с панелей флисовой тряпкой, проверила смартфон.

– Мы уже в Инстаграмме,– покачала она головой и показала мужу рилс, снятый кем-то на милонге.

– Ты прекрасно выглядишь, – он улыбнулся ей и перевел внимание на дорогу.

– Музыку включить?

– Как хочешь.

Она нашла сборник Кита Джаретта, и салон заполнили кристальные звуки фортепиано.

Автомобиль выехал на широкую полосу. Навигатор показал объездной путь. Впереди произошла авария.

– Эта девушка, с которой ты танцевал сегодня, в красном платье…

– Кристина.

– По-моему, она в тебя влюблена.

– Не знаю, не заметил.

Эдуардо бросил взгляд через плечо, поворачивая направо. Мария последовала его примеру.

– Никого, езжай.

Они молчали, слушая импровизацию гениального пианиста.

– В магазин нужно заехать? – спросил Эдуардо, когда они были недалеко от дома.

– Нет. Я сделала рисовую лапшу на ужин. И чизкейк.

– Ты- просто чудо!

– Угу.

Он положил руку жене на бедро.

– Хочешь, сделаю тебе массаж после ужина?

– Как я могу сказать нет твоему знаменитому массажу…– рассмеялась она.

– Ах, да. Один ученик, он писатель, хочет взять у нас интервью для своей книги. Я сказала, что мы можем встретиться завтра в три, перед уроком.

– Завтра? Завтра…

Эдуардо нахмурил лоб, выискивая место для парковки на узкой улице перед домом, сплошь заставленной автомобилями.

– Завтра у меня сьемка. Я не успею к первому уроку.

– Ах, да… Эта интересная сцена мужского танго. Любопытно, как у вас получится!..

– Миос Диос, я где-нибудь найду место сегодня?

– Не переживай… Сейчас…

Мария вытянула голову, вглядываясь в темноту.

– Смотри, вон там синяя машина выезжает.

Эдуардо пропустил выезжавшего и успешно встал на его место.

– Видишь, главное, терпение.

– Для этого у меня есть ты,– он поцеловал жену.

– Так ты не против?

– Чего?

– Если я встречусь с этим писателем для интервью.

– Конечно, нет.

Забрав из автомобиля сумки, пара вошла в подъезд пятиэтажного дома и стала подниматься на четвертый этаж. Обсудили, что домоуправление уже третий год не может починить домофон. Между тем, сообщения об участившихся взломах висели на каждом подъезде.

– К счастью, у нас нечего красть,– пошутил Эдуардо. – Думаю, если взломщик увидит нашу квартиру, он нам еще и мебель принесет в подарок.

За шутками высокая лестница не казалось такой утомительной. Распахнув дверь, они сняли обувь в узком коридоре, и вошли в комнату. На первый взгляд гостиная могла показаться танцевальной студией. Тридцать квадратных метров паркета с широким зеркальным шкафом во всю стену. У другой стены притаился диван, а возле окна, за квадратным стеллажом для всякой всячины расположился стол, служивший как для трапезы, так и для всего прочего. Эдуардо с Марией долго искали квартиру, отвечавшую их запросам – чтобы было место для танцев. Придумывать связки на уроки, отрабатывать движения, держать себя в форме,– все это требовало ежедневных занятий. Студию они арендовали по часам, потому возможность репетировать у себя дома была необходима. В квартиру они влюбились сразу же и каким-то чудом были выбраны из нескольких сотен претендентов. Еще одним огромным плюсом стали толстые стены и бесконфликтные соседи.

Эдуардо поглаживал мягкую спину жены. Она блаженно растянулась на кровати, подложив руки под щеку. Его рука заскользила ниже, к ягодицам.

– Не возражаешь?– он потянул резинку ее шелковых штанов.

Она перевернулась на спину и приподняла бедра, помогая ему.

– Эдуардо…

Она всегда называла его по имени. Не «милый» или «дорогой». Его имя сразу ей понравилось. С той самой ночи, когда он зашел в крошечную гримерную у туалета и, очаровательно улыбнувшись, сказал:

– Привет. Я- Эдуардо.

Тогда она взглянула в его большие глубоко посаженные темно-карие глаза, и как будто на мгновение потеряла ощущение реальности. Наверное, именно так описывают в романах: земля ушла из-под ног, или стрела пронзила сердце. Может, в сердце тогда еще и не попала, но как будто электрический провод соединил его глаза с ее. И уже там, в гримерке ночного клуба, у нее возникла абсолютная уверенность, что они будут вместе. Навсегда.

– Эдуардо…

– Мм?

– Может, сегодня?..

Возбуждение уже охватило его, и он наклонился и поцеловал ее плоский загорелый живот.

– Сегодня что?..

– Мы можем завести ребенка.

Он выпрямился, стараясь сдержать раздражение.

– Мы ведь столько раз это обсуждали.

– Да… Но результат этих обсуждений не тот, который я бы хотела… Я хочу, чтобы у нас была семья.

Он опустился на край кровати рядом с ней.

– Мы только-только начали набирать обороты после всей этой истории с пандемией. Работа появилась. Беременность, ребенок, все это такая ответственность. Ты не сможешь работать. А вдруг я не смогу один? И вообще- мир сходит с ума. Как можно приносить детей в эту нестабильную обстановку?

– Ой, только не надо про мир,– она села, накрывшись одеялом. – Мир всегда сходит с ума. Это его специфика. Люди заводили детей и в войну, и в голод. Поэтому мы еще не вымерли. Что касается работы… Все же как-то справляются. Даже балерины рожают детей. И возвращаются на сцену.

Он помрачнел.

– Это – большая ответственность, – повторил он. – Я не могу вот так, с бухты- барахты.

– Каждый раз, когда я завожу этот разговор, ты не можешь.

– Ты разве не видишь, как я стараюсь? Для нас! Работаю днем и ночью. Реклама, промоушн, выступления, студия, все это требует времени.

– Я, между прочим, с тобой веду уроки и участвую в выступлениях.

– Вот, именно! Ты только что привела аргумент в мою пользу!

– Ах, ладно, – Мария глубоко вздохнула. – Все аргументы всегда в твою пользу. Прекрасно.

– Отлично.

Эдуардо поднялся и ушел в комнату. Когда спустя какое-то время он снова пришел в спальню, жена смотрела фильм на ноутбуке. Он сел рядом.

– Давай не будем ссориться…

Она молчала.

– Просто давай немного подождем. Накопим денег. Чтобы была какая-то финансовая подушка. Тогда… мне будет спокойнее.

– Хорошо. Давай подождем, – ответила она, не вынимая наушников.

Эдуардо погасил свет и, надев черную маску для глаз, расположился в кровати в позе морской звезды. Мария подвинулась.

– Тренируешь осознанное сновидение?

– Да. Хочу научиться контролировать свои сны.

– Удачи.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

ГЛАВА 5

– Что вы от меня хотите?

Кристина мысленно звала Рафаэля, но ангел не приходил ей на помощь. Тени окружили ее, безмолвные, беззвучные, печальные. Они слетелись к ней неизвестно откуда, их было много, и они все как будто чего-то ждали от нее. Она пыталась мысленно заговорить с ними, но ей неясны были их мысли. Она слышала только странное шипение, похожее на стук пластинки, бившейся об иглу. Совсем маленькой Кристина навещала бабушку в Москве, и слушала истории на проигрывателе с пластинками, которому было более восьмидесяти лет. Бабушка умудрилась сохранить проигрыватель в отличном состоянии. Кристине нравилось слушать мерное постукивание иглы о пластинку, когда первая сторона заканчивалась, и надо было перевернуть пластинку на другую сторону. Но слушать стрекотание толпы призраков было не так приятно, и даже тревожно. Некоторые имели лишь бледный контур- очертание человеческого облика. Другие – более выраженные силуэты. Присоединилась к ним и красивая девушка в длинном платье. Она тоже смотрела на душу Кристины в немом ожидании. Тоскливое состояние призраков передавалось Кристине, и она поняла, что медленно погружается в омут печали, забывая, кто она такая.

– Эй-эй, хотите и меня превратить в летучий кисель! Ну, уж нет.

Кристина напрягла все свои эфирные силы.

– Думай! – приказала она себе. Первая мысль, пришедшая ей в голову, была: «Домой!» Ее подбросило вверх, и, не дожидаясь, пока ее преследователи отреагируют, душа полетела прочь. Вначале ее швыряло вверх и вниз, мотало по сторонам, и она врезалась в деревья. Постепенно она поняла, что полет был во многом похож на танго – ее сущность направлял некий импульс. Все, что ей нужно было делать- сосредоточиться и следовать этому импульсу.

Вот перед ней выросла кирпичная стена дома. Она попыталась остановиться. Но сила уже протащила ее внутрь, сквозь камень, и Кристина обнаружила, что оказалась в собственной квартире.

Уютная комната- студия в стиле французской булочной. Она помнила, с какой любовью подбирала интерьер- две картины неизвестного художника- на одной молодая элегантная пара за столиком. Девушка со стрижкой а-ля Одри Хепберн держит в руке бокал красного вина; на другой- тихая, чем-то таинственная улочка Парижа, вымощенная камнем. Портьеры с крупными кофейными зернами. Обеденный столик на двоих у окна, за которым на мини-балконе летом цвела лаванда. Душа в одно мгновение окрепла. Ее способность мыслить возросла. Мысли не растекались, как прежде, и она вдруг поверила, что все это ей приснилось. Что она на самом деле жива и невредима. Она бросила взгляд в длинное зеркало напротив вешалки. В зеркале было пусто. Она не могла увидеть себя, потому что ее тела не существовало. Между тем, она, Кристина, она – была. Она чувствовала, она жила.

Вспомнила девушку-призрака в черном платье. Что ж, по крайней мере, Кристина еще не потеряла способность мыслить. Значит, у нее еще есть шанс на спасение. Она не застрянет в вечности. Куда же запропастился Рафаэль?.. У нее было столько вопросов, но, кажется, ей придется справляться в одиночку. Для начала Кристина пожелала себе красивое красное платье. Если она собирается исполнить свое желание и поцеловать Эдуардо, она должна выглядеть соответствующе. Желание исполнилось мгновенно. Она не видела себя, но каким-то образом точно знала, что теперь ее эфирный отпечаток тела надел то самое красное платье, в котором она танцевала с Эдуардо. Что ж, Рафаэль был прав: достаточно только подумать- и желание исполняется. Теперь… Что теперь?.. Кристина понятия не имела, как бестелесное существо может поцеловать того, кто заключен в физическом теле. Она, конечно, смотрела «Привидение» с Патриком Суэйзи, но… Даже если на секунду представить, что она могла бы каким-то чудом стать видимой для Эдуардо… и даже телесной… как объяснить ему, что ей нужно его поцеловать? «Дорогой, мне нужен один поцелуй, чтобы моя душа не застряла в вечности. Не переживай, я все равно уже умерла. Технически ты целуешь воздух.» Прекрасное вступление! Кристина устала думать. Наверное, способности мыслить ограничены, когда у тебя нет мозга. Ей нужна была помощь специалиста. Если Рафаэль не приходит на помощь, то нужно найти другого ангела. Раз есть другие призраки, должны быть и другие провожатые. И тут к ней пришел ответ. Душа полетела.

Забыв подняться вверх, она пролетела через стену в соседнюю квартиру, до смерти испугав дремавшую на окне кошку. Животное зашипело, подпрыгнуло, изогнув спину и забилось под диван. Тогда Кристине пришла шаловливая идея проверить свои способности призрака. Проникнув в квартиру этажом ниже, она огляделась и влетела прямо в розетку, куда был включен телевизор. Розетка заискрилась, и большой телевизор на стене погас. Хозяин квартиры, черноволосый, насквозь прокуренный с кривыми зубами и бегающими глазами мужчина, недовольно поднялся, отставив бутылку пива. Этот сосед постоянно донимал Кристину своими претензиями – то она дескать ходит на каблуках по коридору, то прыгает и грохочет в квартире. Хотя все, что Кристина делала дома, это читала книги и изредка повторяла шаги танго. Без каблуков. Он не давал ей покоя при жизни, и теперь она наслаждалась тихой местью. Она влетела в кухню и, нажав вентиль, открыла воду на всю мощность. В этот раз мужчина разволновался. Вскочив, он закрыл воду, трусливо озираясь по сторонам. Кристина столкнула на пол лежавшую близко к краю буханку хлеба и на этом успокоилась. Она начала находить положительные стороны в своей новой форме.

За следующей стенкой ее облаяла смелая чихуахуа. При этом она так сильно тряслась, что Кристина стремительно вылетела, дабы малышка не получила разрыв сердца. Она пробиралась через чужие комнаты, чужие жизни, чужие проблемы и радости. Столько микромиров, и в каждом происходило что-то важное. Планы, желания, стрессы, и снова желания-желания-желания. И никто не подозревал, что мимо них только что прошмыгнула чья-то душа. Импульс был отличным навигатором.

Она прилетела в квартиру родителей, точнее матери и отчима. Мама вышла замуж за Питера десять лет назад. Вместе они и открыли косметический салон. Питер делал массаж и лимфодренаж, мама – косметические процедуры. Дверь в спальню была заперта, и Кристина слышала голоса. Но сейчас ей нельзя было опускаться в пучину скорби. Она помнила, как давила на нее грусть призраков, заставляя забыть о собственной личности. Если она залетит в комнату родителей, их отчаяние несомненно пригвоздит ее к полу. А у нее сейчас другая задача. Поэтому Кристина отлетела подальше от спальни и проникла в детскую, где полуторагодовалый Мишенька смотрел мультики. Кристина огляделась по сторонам. У детей всегда есть ангелы-хранители. По крайней мере, такая информация пришла к ней откуда-то. Теперь она искала ответственного за ее брата.

Родители усыновили Мишеньку в прошлом году. Им хотелось иметь общего ребенка. У Питера была взрослая дочь, но он скучал по детскому смеху. Родители Мишеньки, мигранты из Сербии, написали отказную за круглую сумму денег. Оба были наркозависимы, лечение проходить не хотели, и суд забрал у них троих детей. По законам Германии, родители, какими бы они ни были, сохраняли право на ребенка до его совершеннолетия. Закон был очень старый и по многим критериям абсурдный. Очень часто биологические родители устраивали «временным» родителям настоящий ад, угрожая забрать детей в любой момент и таким образом вымогая крупные суммы денег. Родителям Кристины очень повезло, что Мишенька теперь был их официально усыновленным ребенком. Вот он! Кристина радостно подпрыгнула. В высокой пластмассовой вазочке для фломастеров она разглядела того, кого искала. Сине-зеленая масса с иголками. Нечто напоминающее бактерию из детских познавательных книжек: ЧТО? КАК? ПОЧЕМУ?

– Эй, ангел! – мысленно позвала его душа.

Бактерия выбралась из стакана и угрожающе навострила иголки.

– Ты что здесь делаешь?

– Хм… Ищу тебя.

Ангел задумался и быстро считал всю историю Кристины.

– Ах, это ты! – прошелестел он, и в тот же миг преобразовался в человеческий облик. Теперь он выглядел мушкетером с шляпе с пером.

Эти ангелы очень экстравагантные существа,– подумала Кристина.

– Я просто принимаю форму, в которой ребенок хочет меня видеть,– телепатировал ей ангел.

– Мне кажется, он еще юн для мушкетеров.

– Ах, нет… Сейчас я принял форму твоих мыслей…

И Кристина ощутила исходившие от него волны заботы и нежности. Ей стало очень уютно.

– Значит, Мишенька может тебя видеть?

– Уже недолго. Через пару месяцев он потеряет эту способность.

– А меня он тоже может видеть?

– Как раз поэтому тебе нельзя здесь оставаться. Это может ему навредить.

– Мне нужна помощь,– ответила Кристина.

– Ангелы помогают только своим душам. Где твой провожатый?

– Понятия не имею! – рассерженно отозвалась Кристина. -Исчез.

– Он вернется. Тебе пора улетать.

– Хорошо. Можно только?..

Ангел милостиво прошелестел согласие.

Кристина подлетела к брату.

– Мишенька…

Он повернулся и посмотрел на нее.

– Киси…

Он называл ее Киси – его версия Кристи. Так ее называли родители.

– Мишенька, скажи маме и Питеру, что я их очень люблю. Хорошо?

Он со знанием дела кивнул.

– Пока! – прошептала она.

– Пока! – малыш отвернулся и продолжил смотреть мультики.

– Теперь, пожалуйста, улетай! Я и так позволил тебе больше, чем должен был.

– Спасибо! – сказала душа и вылетела в ночной воздух.

– РАФАЭЛЬ!

– I’m still standing yeah, yeah, yeah

– Где ты пропадал?

– Дела были… Что нового? Кстати, красное тебе идет… – он поглядел на ее платье.

– Ты будешь мне помогать или нет?!

– Если попросишь…

– Конечно, прошу. Ты сказал, мне нужно исполнить мое желание… Но это же невозможно…

– Ну, тогда, увидимся…– Рафаэль замигал оранжевыми вспышками, как будто собираясь исчезнуть.

– Стой! Ты что, можешь меня воскресить? Как этого…

– Лазаря…

– Именно.

– Нет, так не получится…

– Тогда как я могу поцеловать человека? У меня ведь нет тела.

– У тебя нет грубого тела, это правда. Но две другие оболочки еще будут целы в течение трех дней.

– И что это значит?

– Что при умелом исполнении я могу создать тебе физическое тело.

– Ты можешь меня оживить?! Как надолго?

– Ну… По земным меркам…

Рафаэль вдруг превратился в оранжевый циферблат, состоявший из одной секундной стрелки. Стрелка проделала целый круг, вспыхнула и исчезла.

– Одну минуту?

– Около того. Плюс-минус.

– Это кое-что проясняет…

– Но не забудь- у тебя есть только три дня.

– Хорошо, фея-крестная. У меня вопрос…

– ДА, я уже слышу.

– Почему неисполненное желание – это такая проблема для души?

– Желания создают потоки энергии. Как и мысли. Когда поток энергии образуется, он не может исчезнуть сам по себе. Он связывает тебя с объектом твоего желания. В физическом мире это незаметно. Но в тонких мирах, куда переходит душа, такая связь просто не даст тебе подняться наверх.

– Значит, эта тяжесть, которую я ощущаю…

– Тяжесть – это твоя связь с физическим телом. Ты будешь ее ощущать, пока не разрушатся все твои оболочки.

– Ясно. Но у всех людей есть желания.

– У каждой души свой путь,– уклончиво ответил ангел. – Когда люди поймут, какой силой обладают их мысли; поймут, что незримое важнее видимого, тогда…

– Тогда что?

– «В начале было Слово». С первых строк

Загадка. Так ли понял я намек?

Ведь я так высоко не ставлю слова,

Чтоб думать, что оно всему основа.

"В начале мысль была". Вот перевод.

Он ближе этот стих передает.

– Ты еще и стихи сочиняешь? – Кристина покачала головой.

– Вообще-то это Гете сочинил. Но спасибо за комплимент.

– Мне показалось, или я должна понять что-то очень умное из этой декламации?

– Я только пытаюсь ответить на твой вопрос о желаниях. Намерение определяет событие. Сколько книг написано на эту тему за последнее столетие! Но люди слишком привязаны к своим верованиям. Очень тяжело поддаются обучению.

Рафаэль посмотрел за горизонт.

– Скоро, между прочим, рассвет.

– Как здорово, что душам не надо спать!

Кристина придумала план. Он был очень простым и одновременно гениальным. На ее эфирный взгляд. Эдуардо не знал, что она умерла. Значит, ей достаточно было застать его в одиночестве в студии танго. Рафаэль даст ей тело, и все, что остается- быстро прикоснуться губами к его губам. И- вуаля… Она -выполнила свое желание. Главной сложностью было застать Эдуардо в одиночестве. Не может же девушка материализоваться у него в ванной. Место должно быть подходящим, не вызывающим вопросов. Поэтому душа решила следовать за Эдуардо, куда бы он ни направился. Ангелу, конечно, нужно было находиться рядом. Но тут Рафаэль запротестовал, что у него, мол, есть другие дела.

–Тебе достаточно меня громко позвать. Не поверишь, но я слышу тебя отовсюду.

ГЛАВА 6

Эдуардо вошел в тускло освещенный ресторан, тщательно преобразованный для ночной съемки. Зал было наполнен гулом и разговорами членов съемочной группы. Режиссер готовился к дублю, отдавая распоряжения оператору. Оператор редактировал звукоинженера, державшего навесной микрофон. Большие черно-белые торшеры горели по сторонам, а деревянный пол блестел под теплым янтарным светом высоких электрических канделябров. Это было именно то место, которое заставляло сердце Эдуардо биться быстрее – не от волнения, а от предвкушения танца.

Он провел рукой по своим темным, аккуратно уложенным волосам, ощущая, как гладкая ткань черного пиджака обвивала его фигуру. Его блестящие туфли тихо постукивали по полу, когда он проходил мимо членов съемочной группы, которые приветствовали его. Эдуардо привык к вниманию, привык к требованиям танца. В конце концов, танго было его жизнью – каждый шаг, каждое движение было для него вторым естеством.

Он подошел к центру ресторана, где декорации были тщательно оформлены, чтобы напоминать старинный танго-зал. Он увидел главного актера, которому надлежало быть его партнером. Красивый молодой человек с ярко выраженными латиноамериканскими чертами лица. Его звали Диего, и, хотя он выглядел как главный герой, его осанка выдавала явное напряжение. Он был актером, а не танцором, и Эдуардо знал, что эта сцена станет для него испытанием. Эдуардо же было не впервой танцевать с мужчиной. В университете он провел целый семестр, танцуя мужские дуэты. Это было частью программы курса.

«Привет, Диего», – приветствовал Эдуардо, его тон был легким и дружелюбным. Они встречались только раз, во время кастинга танцовщиков. Эдуардо знал, что фильм снимали по роману немецкого писателя и сцена мужского танго была одной из ключевых. Он удивился, что им не дали ни одной репетиции заранее, но таков был мир кино – непредсказуемый, как и танго.

«Ола», – по-испански ответил Диего, его голос был плавным, но с оттенком неопределенности.

Эдуардо улыбнулся, в его глазах была теплота.

– Не переживай. Мы справимся. – Он положил руку на плечо актера.

– У тебя есть харизма, у меня – шаги. Мы сотворим магию на этом паркете.

Диего кивнул, его губы были плотно сжаты, но Эдуардо видел, как сомнение все еще проскальзывало за его актерской уверенностью. Эдуардо знал этот момент очень хорошо: первый танец с партнером, который не привык к интимным объятиям танго. Это всегда был танец доверия, танец, в котором нужно было избавиться от комплексов и позволить музыке взять верх.

Когда режиссер дал команду на пробный дубль, оба мужчины заняли свои позиции. Эдуардо встал на место, которое ему было предназначено – ведущий. Он почувствовал знакомое возбуждение в груди. Музыка скоро начнется – он уже слышал тихий, ритмичный пульс бандонеона вдали.

Диего встал напротив, его глаза бегло осмотрели уверенную осанку Эдуардо, затем взгляд обратился к камере. Актер пытался выровнять дыхание, но Эдуардо видел, что его партнер сдерживает себя. Пространство между ними было почти слишком большим, напряжение висело в воздухе. Режиссер кивнул из-за камеры и сказал:

– Я хочу, чтобы ты был естественным, Диего. Потому я и не дал вам репетиций. Я хочу поймать твою неловкость. Если ты чувствуешь себя неуютно, пусть это будет видно. Мы не стремимся к совершенству – мы стремимся к настоящести.

Эдуардо поймал взгляд Диего и кивнул в знак поддержки.

– Ты слышал. Просто следуй за музыкой и позволь танцу вести тебя.

– Мотор. Камера. Начали.

Стукнула хлопушка.

Когда музыка начала звучать – медленная, чувственная мелодия, которая сразу наполнила комнату энергией – оба мужчины заняли свои позиции. Эдуардо протянул руку к Диего, ожидая прикосновения актера. Тот замешкался на секунду, прежде чем протянуть руку, его пальцы слегка коснулись ладони Эдуардо… Он аккуратно взял руку Диего и положил ее на свое плечо.

– Отлично, – крикнул режиссер, хотя Эдуардо чувствовал нервозность в осанке актера.

Первый шаг был неуверенным, осторожным, но Эдуардо был терпелив. Он вел Диего через движения с плавной уверенностью, которая пришла с годами опыта. Каждый шаг, который они делали на полу, был осознанным, каждое прикосновение – осторожным балансом между контролем и доверием. Эдуардо держал тело близко к телу Диего, предлагая ему незаметные подсказки через свою позу, ведение, присутствие. Танго было немым разговором, и Эдуардо был свободен в этой беседе.

Тем не менее, Эдуардо чувствовал сдержанность партнера. Его рука в кисти Эдуардо была деревянной, плечи напряжены, взгляд направлен мимо уха партнера. Диего слишком старался попасть в нужный шаг, боялся полностью отдаться танцу, боялся позволить плавности шагов пробудиться в нем.

– Расслабься», – прошептал Эдуардо. – Позволь музыке вести тебя, а не своему страху.

Диего сделал глубокий вдох и кивнул, пытаясь сосредоточиться. Они прошли стадию неловкости, которую хотел режиссер, но переход к настоящему танцу еще не произошел. Эдуардо чувствовал только стену между ними, построенную сомнениями актера.

– Еще раз, Диего, – снова сказал режиссер из-за камеры. – Я хочу увидеть напряжение. Неловкость. Это не сказка. Пусть это будет частью истории.

Эдуардо взглянул на партнера, который снова кивнул, его лицо покраснело от смеси стыда и решимости. Когда они продолжили танцевать, шаги Диего становились все более неуклюжими, но Эдуардо видел, как в глазах появляются проблески понимания.

Вдруг свет над ними начал мигать. Тусклый теплый свет канделябров на мгновение потускнел, и свечи на соседних столах погасли. Легкий ветерок пронесся по воздуху, хотя окна были закрыты.

– Стоп! – закричал режиссер, подняв взгляд к мигающим лампам. – Что это было?

Съемочная группа замерла, изумление пронзило атмосферу. Эдуардо почувствовал странный холод, который незаметно проник в него, ощущение чего-то невидимого.

– Все в порядке, – пробормотал режиссер, больше себе под нос, чем кому-то еще, когда команда начала проверять электронику. – Давайте вернемся к работе.

Но Эдуардо почувствовал что-то странное. Он повернулся немного, его взгляд был притянут к пустому столу в углу, где только что погасли свечи. По затылку пробежал странный озноб. Он не мог объяснить, почему, но чувствовал, что кто-то следил за ним.

Музыка снова зазвучала, и Эдуардо отогнал это странное чувство. Танго снова призывало его, ритм вел его в каждом движении. Когда они продолжили танцевать, Эдуардо приблизил Диего к себе, сосредоточив внимание только на шагах.

Доверься себе, – сказал Эдуардо. – Позволь своему телу проживать музыку.

Когда музыка набрала силу, шаги Диего становились все более уверенными, неловкость исчезала, когда его тело следовало за музыкой. Эдуардо почувствовал это тоже – изменение в энергии, тонкое облегчение напряжения. Когда они вращались и поворачивались, их объятия стали теснее, дистанция сокращалась до идеальной синхронизации. Танго больше не было просто серией шагов – это был совместный опыт, уязвимое и мощное выражение движения.

Режиссер, наблюдавший с края сцены, одобрительно кивнул, его губы расплылись в удовлетворенной улыбке. Он махнул оператору, чтобы тот взял другой ракурс. Уверенность Эдуардо была заразительной, и теперь Диего начинал раскрывать свои таланты. Его нервозность все еще была, но она уступала чему-то более мощному: началу доверия.

Когда музыка затихла и последняя нота зависла в воздухе, Эдуардо задержал руку на спине Диего. Они встретились взглядами на мгновение.

– Снято! – крикнул режиссер.

Диего выдохнул с облегчением, напряжение окончательно покинуло его тело.

– Видишь? – сказал Эдуардо с улыбкой. – Я же говорил, будет магия.

Диего улыбался в ответ, в его глазах теперь была искренняя теплота.

– Да… теперь понимаю. Спасибо тебе. Ты – мастер!

Эдуардо отпустили переодеваться, и он прошел по темному пустому коридору в уборную.

– Рафаэль!

– Что, сейчас? – мгновенно отозвался бархатный голос.

– Думаю, да.

Душа следовала за Эдуардо по коридору.

– Сейчас!

Распространилось ощущение одеревенения. Ее как будто укладывали в цемент. Она почувствовала давление в грудной клетке, сильную боль вдоль спины. Она вскрикнула, и Эдуардо обернулся. Голову сдавило как будто меж двух огромных камней, и она буквально ощутила щекотание корней волос по черепу. Что-то странно-неуклюжее держало ее тело, и она сверху увидела свои ноги. Они были очень длинные и неудобные. И вдруг она почувствовала, что сильные руки подхватили ее и не дали рухнуть на пол. Она чувствовала его руки на своем теле. Это было прекрасно. Эдуардо держал ее на руках. Эдуардо смотрел на нее. Его карие глаза были совсем рядом. Его губы- нужно лишь немного наклониться вперед…

– Ты в порядке? Можешь стоять?

Она подумала «да». И вспомнила, что в человеческом мире нужно открывать рот.

– Да,– голос звучал глухо и странно.

Он осторожно поставил ее на пол.

– Спасибо.

– Я тебя знаю, – улыбнулся он. – Ты тоже занята в съемке?

Быстрее… у нее всего одна минута. Странным образом, ее жизнь в качестве души казалось какой-то сказкой. Вот она здесь, живая. Рядом с Эдуардо. И никуда она не денется через минуту. Бред какой-то… Не может же она просто растаять.

– Я… да…

Она сделала шаг вперед, слегка покачнувшись.

– Ты в порядке?

– Эдуардо! – голос прозвучал пронзительно.

Он поднял брови.

– Да.

Она шагнула еще ближе к нему, как-то неуклюже стремительно, и подняла лицо. Он вдруг вспомнил слова жены: «Эта девушка в красном платье, она в тебя влюблена». В самом деле, она ведет себя странно. Меньше всего Эдуардо был настроен на объяснения в любви от студентки, пусть даже и очень привлекательной.

Но на ее лице отражался такой… он даже не знал, что это было… отчаяние, страх, мольба. Он серьезно посмотрел на нее.

– Подождешь минутку? Извини, мне правда нужно в туалет. И потом – я весь в твоем распоряжении.

Он быстро распахнул дверь в уборную. Закончив, вышел обратно в коридор и…

Там никого не было.

– Кристина?.. – неожиданно в голове всплыло ее имя. Он вернулся на съемочную площадку, пошарил взглядом по сторонам, нашел ассистента по актерам. Спросил, занята ли в съемке темноволосая девушка в красном платье. Ассистент подняла широкие брови и покачала головой. Эдуардо пробежался взглядом по артистам массовки. Девушки в красном платье там не было.

– Ничего не понимаю, – он потер лоб. – Не привиделась же она мне…

ГЛАВА 7

Мария вошла в студию, изящно накрашенная и одетая в кашемировое нежно-сиреневое платье. Она сменила уличные полусапожки на туфли, чтобы не пачкать танцевальный паркет. Мария чувствовала себя на каблуках уверенно. Она всю жизнь танцевала, и благодаря узкой форме стопы с высоким подъемом никогда не имела претензий к элегантным туфлям. Она посмотрела на маленькие часики с камушками по циферблату. Еще есть немного времени до назначенной встречи. Она стала отрабатывать элемент, добиваясь быстроты и легкости исполнения. Скоро паре предстояло выступать на фестивале танго. Выступления на публике вносили радостное волнение в преподавательские будни.

Тим появился минута в минуту. Мария приветствовала его легким рукопожатием и объяснила, что Эдуардо не смог прийти из-за съемки. Обменявшись стандартными фразами, они сели на деревянные стулья у подоконника. Тим поставил на пол рюкзак, вытащил оттуда блокнот в кожаной обложке, устроился поудобнее, положив блокнот на колено. Мария разглядывала его. Над губой пробивался робкий пушок. Высокие скулы слегка играли румянцем, наверное, от волнения. Прямоугольные очки добавляли обаяния его и без того приятному лицу.

– Такой молодой, и уже писатель, – улыбнулась Мария, чтобы как-то начать разговор.

Тим засмеялся, отчего на щеке у него появилась ямочка, и Мария залюбовалась его широкой улыбкой, обнажившей ряд безупречных зубов.

– Я пишу почти с рождения. И потом я не так молод, как кажется. Мне уже двадцать пять.

Мария сдержала улыбку.

– Ну, что ж, тогда начнем. Что ты хотел узнать о танго?

– Как вы… как ты начала танцевать? И… почему?.. Что особенного связывает тебя с танго?..

– Как я начала танцевать?.. – задумчиво повторила Мария, углубляясь в воспоминания.

– Боже, это было так давно… Я начала танцевать в детской балетной студии. Подружка занималась там, и ее мама водила нас обеих. Уроки были всего раз в неделю, но остальные шесть дней я танцевала дома, как могла. У нас был красный магнитофон и множество кассет с музыкой. Потом я поступила в балетную школу. Но для классического балета у меня было недостаточно природных данных. Поэтому я стала танцевать современные танцы. И подрабатывала в шоу-балетах. А потом я встретила Эдуардо, и он научил меня танго…

– Как вы познакомились? – спросил Тим, делая пометки в блокноте.

– Я работала в ночном клубе. На юге, маленький городок на границе со Швейцарией. Они очень хорошо платили танцовщицам. Однажды ночью Эдуардо оказался там случайно с другом. Он нашел меня в гримерке и сказал, что ищет партнершу для танго. Я имела очень скудное понятие об этом танце. Это было – как гром среди ясного неба. Вот так вдруг перевернуть всю жизнь на триста шестьдесят градусов… Он ждал меня до пяти утра – пока я закончу. А потом мы просидели несколько часов в лобби отеля, где он остановился. И прямо там, внизу, он преподал мне первый урок танго. И я, конечно, влюбилась, и в танго, и в преподавателя,– она засмеялась. – И решила рискнуть.

– Какая красивая история,– сказал Тим, и в глазах его появился блеск, какой бывает у писателя, нашедшего свою идею.

– Звучит всегда лучше, чем в жизни,– улыбнулась Мария. – Быть артистами прекрасно, но очень непрактично. Когда заканчивается музыка, и надо платить за квартиру и все остальное. Это… непросто. Но я ни разу не пожалела о своем решении.

– А вот такой вопрос… немного странный. Я постараюсь его грамотно сформулировать.

Он сосредоточился на странице своего блокнота.

– Если проводить аналогию между твоей жизнью и танго… или лучше так- помог ли тебе танец ответить на какие-то сложные жизненные вопросы?..

Мария посмотрела в окно, за которым почтальон на зеленом велосипеде вез письма.

– Я бы сказала, танец помогает мне прожить эту жизнь… звучит, наверное, шаблонно…

Тим покачал головой.

– Единственное, что я по-настоящему знаю, как делать- это танцевать. Когда я танцую, все как будто… становится правильным. Понимаешь, что я имею в виду? Я чувствую себя на своем месте. И это дает мне силы справляться с… со всем остальным.

Она покрутила головой, и размяла плечи круговым движением, пока Тим делал пометки в блокноте.

– Моя очередь задать вопрос, – Мария улыбнулась. – Почему книга именно о танго?

Тим ответил не сразу. Ей нравилась его неспешная речь. Несмотря на молодость в нем чувствовалась мудрость. И глубина.

– Наверное, любовь к танго записана у меня на подсознательном уровне. Мой дедушка… Позволь мне начать это предложение снова. У моего дедушки было две большие страсти: старая машина Волга и аккордеон. Когда он не чинил машину, он играл на аккордеоне, – Тим рассмеялся. – К сожалению, играть я не научился. Мой инструмент вот- он покрутил между пальцев ручку.

Мария встала и включила музыку. Из колонок зазвучало Танго Пиацолла. Она протянула Тиму руку.

Он смутился.

– Я… я совсем плохой танцор.

– Просто чувствуй ритм,– сказала она и положила руку ему на плечо. Он осторожно взял пальцами ее ладонь.

– Держи крепко. Через ладонь партнер руководит движением. Сделай шаг вперед. Не напрягайся. Просто шагай.

И они шагали по залу, пока не закончилась мелодия. Мария отпустила руку.

– Вот, таким был мой первый урок танго. Мы просто учились ходить. И чувствовать партнера. Это самое сложное. И – самое интересное.

– Я видел вас на милонгах, – сказал Тим. – Ваш танец… это как будто история без слов.

Мария улыбнулась.

– Да, и еще много часов бесконечных повторений, споров и выяснений отношений. Но ты прав, все это забывается, когда больше не надо думать о технике. Тогда случается волшебство.

Мария посмотрела на часы.

– Мне скоро пора идти. У тебя есть еще вопросы?

Тим колебался.

– Я хочу брать частные уроки. Два раза в неделю. Если у вас есть время, конечно.

Мария слегка подняла брови.

– Два раза в неделю?.. Мне надо поговорить с Эдуардо…

Она быстро посчитала, что индивидуальные уроки два раза в неделю заметно пополнят их семейную копилку. И может тогда Эдуардо наконец-то согласится…

– Ты… уверен? Можно ведь ходить на групповые занятия. Будет дешевле.

Тим покачал головой, встряхнув блестящими волосами.

– Я уже давно хочу научиться. Всегда что-то мешало. Если я сейчас не начну, то потом снова будет работа, поездки. Я чувствую, что нужно просто вот так… сделать и все.

– Хорошо, – Мария пожала плечами. – Если хочешь. А партнерша у тебя есть?

– Тут сложность. Была одна девушка. Мы с ней взяли два урока, но у нее проблемы с коленями. Наверное, будет делать операцию. В общем, ей пока не до танцев.

Мария быстро соображала. Терять хорошую сумму денег не хотелось. Тут ей кое-что пришло в голову.

– Попробуй найти партнершу. Я тоже кое-кому позвоню. Эдуардо начнет занятия с техники шагов, а я – помогу в паре.

– Спасибо! – Тим выглядел счастливым.

Они закончили встречу.

– Я позвоню тебе, когда поговорю с Эдуардо.

– Я буду ждать.

Она хотела кое-что добавить, но передумала. Пусть все идет своим чередом.

Когда Тим ушел, она достала свой ноутбук и зашла в картотеку клиентов, посещавших занятия. Эдуардо был очень педантичен в ведении документов. Каждый приходивший на урок, заполнял подробную анкету и прикладывал фотографию. На вопрос Марии спрашивала, для чего нужна фотография, Эдуардо ответил, что имена он запоминает медленно, зато – лица наверняка. Теперь Мария мысленно поблагодарила мужа за такой продуманный подход. По фотографии она нашла нужную ей девушку. Кристина Вагнер, двадцать пять лет. Интерес в поиске партнера: стояла галочка. В анкете был указан мобильный телефон. Длинные гудки повисли в воздухе, и включился автоответчик. Мария оставила сообщение, попросив с ней связаться.

День продолжился своим чередом. Сначала была женская группа, которую Мария вела одна.

Партнерши, приходившие на занятие, были разного возраста и разных способностей. Но Мария относилась к каждой с отдельным вниманием и пониманием. Она ведь и сама начинала не с виртуозных элементов. Несмотря на то, что она была профессиональной танцовщицей, когда пришла к танго, ей многому нужно было научиться, а чему-то и переучиться. Заменить индивидуальную экспрессию на танец вдвоем, а вместо собственного полета воображения слушать ведение партнера и следовать его линии танца.

– Девушки, первое на что мы обращаем внимание, это – стойка, -говорила она мягким, но твердым голосом, одновременно демонстрируя как правильное, так и неверное исполнение.

– Уверенно стойте на ногах. Не висите на партнере. Не сидите на бедрах. Вырастите вверх. Не нужно смотреть на свои ноги. Вы этим не помогаете ни им ни вашему танцу.

На лицах внимавших ей дам появились улыбки. Мария предложила встать в нужное положение с воображаемым партнером. Она подошла к каждой участнице, проверила, подкорректировала, и, только добившись желаемого, продолжила урок.

– Следующее – это как мы шагаем. Мы шагаем не спиной, не ногами и не бедрами, а всем телом. При этом мы не теряем партнера.

Она продемонстрировала шаг и, включила музыку. Теперь, когда надо было думать обо всем вместе, танцовщицы чувствовали себя скованно. Шаги были неуверенными и неуклюжими.

Мария не поправляла их. Она знала, что телу просто нужно время, чтобы скоординировать все команды, посылаемые мозгом. Танец – это мышечная память, но чтобы движение перешло в мышцы, нужно много раз прорепетировать его в мозгу. Почти весь урок она просто ходили, в разных направлениях, чередуя темп и ритм. Когда до конца занятия оставалось десять минут, Мария перешла к третьему пункту урока.

– И, пожалуйста, девушки, никогда не пытайтесь исправить вашего партнера в процессе танца. Неважно, каким бы неправильным вам ни казалось его ведение, вы ему не возражаете. – Мария сделала многозначительную паузу. – Вы с ним не спорите, вы просто танцуете так, как он вас ведет. И когда он случайно получит от вас коленом или локтем куда-нибудь, то он поймет, что что-то делает не так.

По залу пробежались легкие хихиканья.

– В танго партнер всегда прав. Но он же и всегда виноват. Вот такой парадокс.

– Мужчина направляет, женщина – соблазняет, – раздался голос одной из взрослых студенток.

Мария улыбнулась.

– Я бы сказала: «Мужчина направляет – женщина вдохновляет.»

Несколько лет назад она слышала именно это выражение от танцовщицы танго в Буэнос – Айресе. Они с Эдуардо приехали в Аргентину, чтобы познакомиться с его семьей, и, конечно, Мария воспользовалась случаем взять несколько уроков у именитых танцовщиков танго. Эстер Суарес произвела на нее незабываемое впечатление. Невысокая и миниатюрная, с мелкими птичьими чертами лица и коротко стриженными волосами, в танце Эстер затмевала всех. Невероятно, как ей удавалось двигаться одновременно плавно и грациозно, но при этом резко и стремительно. Следуя за партнером, она как будто опережала его на краткое мгновение, но делала это так искусно, что их движения сливались, как сходятся расплавленные медь с цинком, превращаясь в латунь. Эстер открыла Марии новое понимание партнерши в танго.

«Элемент, который делает партнерша- Колкада, Волкада, Адорно – это итог, результат. Как она ведет себя между элементами – вот, что главное. Многие считают, что женщина в танго только следует за мужчиной. Забудьте эти сказки про Золушку! Танго зависит от эмоциональной крепости женщины. Она не должна быть мягкой. Понимаете? – уверенный, проникающий в сердце голос Эстер, вел за собой так же, как ее танец. – Она должна казаться мягкой. Казаться! Но!..– Эстер сделала театральную паузу и понизила голос. – Она должна знать, чего хочет. Понимаете? Она должна знать, что вот там, через четыре такта она хочет сделать Адорно. И она подводит партнера к этому. А он думает – что он сам все решил. – Эстер улыбнулась, сверкнув мелкими белыми зубами. – Никому не рассказывайте того, что я вам говорю. Это – священные знания. Запомните только: мужчина направляет – женщина вдохновляет.

Следующее занятие было парным, и Мария надеялась, что Эдуардо вернется со съемки. Он прислал сообщение, что приедет как раз к началу урока. В студии уже собирались ученики, и муж с женой не успели обменяться новостями дня. Ранний вечер субботы всегда собирал много желавших потанцевать. Застучали каблуки по паркету. Засияли глаза в предвкушении заветного сигнала преподавателя.

«Ну, что ж, давайте начнем».

Обычно Мария ставила мобильный на беззвучный режим, но в этот раз оставила включенным – не хотела пропустить звонок от потенциальной партнерши для Тима. Она надеялась уладить вопрос, прежде чем расскажет Эдуардо о частных уроках. Телефон зазвонил в середине урока, и она, извинившись, вышла в коридор. Ее долго не было, и Эдуардо стал нетерпеливо поглядывать на дверь. Наконец, она вернулась.

– Все в порядке? – шепнул ей Эдуардо, улучив минутку, пока группа выполняла шаг. – Кто звонил? Мария покачала головой: «Потом». Она взяла мужа за руку и крепко сжала, как будто перекачивая энергию из его тела в свое. Эдуардо, скрыв волнение, перешел к паре, где долговязый мужчина отчаянно сражался с собственными ногами. Его партнерша, суровая и худощавая, в длинной юбке, изо всех сил старалась подстроиться под его ведение.

– Йоханнес, перестань толкать партнершу. Ты же не мяч ведешь, а девушку.

Эдуардо сменил Йоханесса в паре, и мягким толчком направил девушку в нужную сторону, скользнул коленом между ее ног и вывел в полу разворот на одной ноге. Мимические морщины на лице женщины разгладились, плечи распрямились. Она с любовью посмотрела на педагога.

– Ну-ка, попробуй. Встань поближе к ней. Вот так. Рука уверенная, но нежная.

Он поправил здесь, подсказал там, и пара медленно поплыла по паркету, как две влюбленные мачты.

Мария помогала другой паре. За работой время пролетело. Урок подошел к концу. Студенты благодарно зааплодировали.

Когда студия опустела, Эдуардо обнял жену. Она прильнула к нему всем телом, и только после этого спросил, что случилось.

– Помнишь ту девушку… в красном платье?.. С милонги. Она ходила на занятия.

Эдуардо вздрогнул. Как странно, что речь зашла о ней.

– Да. Кристина.

– Она умерла.

Эдуардо побледнел.

– Я только сегодня ее видел.

Мария посмотрела на него серьезно.

– Ты не мог ее сегодня видеть. Ее сбил мотоцикл вчера вечером.

– Откуда ты знаешь? Может, какая-то ошибка?..

– Нет, никакой ошибки. – Голос жены дрожал. – Я только что разговаривала с ее мамой. Я позвонила ей на мобильный, хотела спросить насчет партнера. Мама перезвонила и… вот так.

Эдуардо схватился за голову.

– Ничего не понимаю. Это… ужасно… Но я не мог ошибиться. Это была она. Я видел ее сегодня на съемке. Я с ней говорил!

Мария всплеснула руками.

– Это невозможно.

Душа на подоконнике хмыкнула: «Халло! Еще как возможно, тоже мне эксперт!»

«Натворили мы с тобой дел,»– сообщил ангел. – Он не должен был узнать так быстро, что ты умерла. Через несколько дней его воспоминания бы притупились, и он бы просто поверил, что ошибся. Но сейчас все еще слишком свежо в его памяти…

– А мне могут дать вторую попытку? Я ведь почти поцеловала его.

– Не думаю,– расхохотался Рафаэль, и его волосы затряслись как камыш на ветру. – Тут у нас не Поле Чудес! Для тебя и так сделали исключение…

– И что же теперь?

– В твоем распоряжении вся вечность. Летай себе – наблюдай, развлекайся.

– Я не хочу летать! – возмутилась душа. – Я хочу другую жизнь. Хочу жить в теле. Хочу пить настоящий кофе. Носить настоящее платье. Целоваться по-настоящему. Это вообще нечестно! Я пожертвовала жизнью ради другого, и вот моя награда?!.

– Ты опять кричишь, и нарушаешь мою гармонию,– пробасил Рафаэль.

– Да мне плевать на твою гармонию! Мне нужна моя жизнь!

Стекло на окне треснуло, и в обе стороны расползлась длинная трещина.

– Ой… Это я сделала?

Рафаэль исчез.

Душа хотела взлететь, но то ли от расстройства то ли от отсутствия четких мыслей ей это не удалось. Она застряла на подоконнике. В этот момент Эдуардо заметил трещину на стекле.

– Посмотри, откуда она здесь?..

Он подошел к окну, и душа придвинулась к нему поближе. Теперь в отсутствие физического тела она не испытывала жгучего желания поцеловать его, но каждый раз, когда он был рядом ее эфирная материя начинала вибрировать, как будто ее подключили к электрической розетке.

– Странно, сегодня днем ее не было. Я точно знаю – я смотрела в окно. Когда разговаривала с этим писателем.

Эдуардо задумчиво провел пальцем по царапине.

– Сегодня весь день происходит что-то странное… Как будто что-то в воздухе… Может, на наш город набросили магнитную сеть?

– Ты смотришь слишком много фантастики,– погладила его по плечу Мария. Она вспомнила про Тима и рассказала мужу о возможности частных уроков. Имя показалось Кристине знакомым. Тим… Где же она его слышала?..

– Два раза в неделю? – удивился Эдуардо. – Неплохо… А какой у него уровень?

– Нулевой.

– Жаль… – Эдуардо предпочитал работать индивидуально с теми, кто уже имел базовые знания. – И партнерша есть?

– Была, но она пока с травмой. Я могу встать с ним.

Эдуардо почесал глаз.

– Не знаю… Он в тебя влюбится, и что мы с ним будем делать?..

Тут Кристина вспомнила. Тим – фактически он был последний, с кем она говорила перед несчастным случаем. Тим… приятная улыбка, красивые очки и две левые ноги. Так вот кого прочили ей в партнера. Кристина попыталась представить, каково было бы брать уроки два раза в неделю. Это помимо пятницы. Видеть Эдуардо три раза в неделю…

– Может, он в тебя влюбится? – подначила его Мария.

– Это – само собой.

Они рассмеялись. Эдуардо окинул ее нежным взглядом.

– Это – хорошие деньги. И потом, уверена, найдется партнерша для него. Я напишу е-мейл всем нашим девушкам.

– Хорошо, сделаем так.

Эдуардо, пожалуйста, найти меня в следующей жизни. Чтобы мы могли любить друг друга… – беззвучно взмолилась душа. Следующая жизнь. Она должна найти способ получить следующую жизнь. Пусть для этого ей придется говорить с самим Господом богом. В этот миг Кристина заключила пакт сама с собой. Она во чтобы то ни стало найдет способ реинкарнироваться. Это – единственный шанс снова встретиться с Эдуардо. Она вдруг стала легкой как перышко, проскользнула через стекло и понеслась ввысь.

ГЛАВА 8

В просторном тренажерном зале царил ровный ритм – звяканье блинов, гул беговых дорожек и время от времени шепот подружек, тренирующихся вместе. В воздухе смешивались запахи металла, резины и лёгкий цитрусовый оттенок пота, перемешанный с дезодорантом. Зеркала в зале для групповых занятий отражали движущиеся тела.