Когда розы цветут на пепле бесплатное чтение

Пролог: Мир 2080 года

К середине XXI века мир захлестнула череда беспрецедентных катастроф. Климатические катаклизмы вызвали массовые переселения и голод, истощение природных ресурсов привело к глобальным конфликтам, а серия опустошительных пандемий сократила население планеты на треть. Старые государственные структуры рухнули, погрузив человечество в эпоху хаоса и анархии, где выживал сильнейший. Именно в этот период повсеместного краха, когда цивилизация балансировала на грани полного исчезновения, появились новые лидеры. Эти «Протекторы» и «Восстановители» – мужчины, обладавшие исключительной физической силой, железной волей и прагматичным, зачастую безжалостным подходом к управлению – смогли навести порядок среди обломков старого мира. Они умело использовали всеобщий страх и отчаяние, обещая безопасность, стабильность и возрождение.

Под их руководством общество было перестроено в жесткую иерархическую систему. Мужчины, взявшие на себя функции по восстановлению инфраструктуры, созданию новых армий и управлению скудными ресурсами, заняли все ключевые позиции во власти, экономике и силовых структурах. Женщинам, оказавшимся особенно уязвимыми во времена анархии и насилия, была предложена «защита». Однако эта защита быстро обернулась новой формой тотального контроля. К 2080 году мир стал жестко патриархальным. Женщинам были отведены роли, считавшиеся «жизненно важными для сохранения вида и поддержания общества» – материнство, воспитание, сферы обслуживания (включая пекарни, чтобы «кормить население»), некоторые творческие и медицинские профессии, но всегда под строгим мужским надзором и без права на принятие ключевых решений. Любое проявление независимости, публичного несогласия или «неподобающего» поведения женщин жестко пресекалось. Общество функционировало как сложный механизм, где место каждого было четко определено, а отклонение от нормы каралось. Страх стал неотъемлемой частью жизни для многих, особенно для женщин, чья свобода была сильно ограничена во имя «безопасности». В этом новом, упорядоченном, но холодном мире, милосердие и сочувствие были редкостью, а проявление слабости – признаком обреченности.

Глава 1: Кафе «Элизиум» и дорога к надежде

Мягкий, но назойливый гул вечернего кафе «Элизиум» едва проникал в сознание Анны, разбиваясь о глухую стену её апатии. 2080 год. Металл и стекло доминировали в архитектуре мегаполиса, а воздух наполнялся тонким ароматом синтетического кофе, смешанного с запахом озона от многочисленных голографических рекламных установок. За окном начиналась осень, окрашенная в яркие оттенки оранжевого и золотистого цветов, контрастируя с холодной сталью зданий. Женщин здесь было немного, и Анна чувствовала мимолётные взгляды других гостей, скользящие по её фигуре, но они не оставляли никакого впечатления. Она сидела возле большого панорамного окна, за которым переливались неоновые огни равнодушного города, но её взор обращался далеко за пределы реальности, погружаясь в пустоту, словно душа давно покинула тело.

Анна была невысокой, хрупкой, её тонкие черты лица были измождены. Длинные каштановые волосы водопадом ниспадали на плечи, скрывая часть лица, но даже сквозь них можно было уловить бледность кожи и тонкие линии усталости под зелёными глазами, в которых погас последний свет. Она была одета в простое серое платье из грубой ткани, которое свободно висело на худеньком теле, словно пытаясь скрыть её слабость. Платье дополняли потёртые кожаные ботинки и тонкий шерстяной шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи, будто пытаясь сохранить остатки тепла. Эта одежда делала её ещё менее заметной среди толпы, позволяя ей слиться с окружающими тенями. В её руках остывал карамельный латте – единственный островок сладости в горьком, безвкусном существовании. Каждая клетка её тела кричала об опустошении. Она не жила, а просто выживала, каждый день просыпаясь с тягостным предчувствием очередного удара, очередного унижения. В этом мире, где власть была монополией мужчин, её голос, её воля, её свобода были подавлены до состояния полной покорности.

В этот момент дверной проем прорезал уверенный силуэт. Высокого роста, крепко сложённый мужчина с властным видом и острыми чертами лица уверенно вошел в зал, ведя под руку роскошную женщину. Его костюм был пошит известным итальянским кутюрье, идеально подчеркивая широкие плечи и стройную фигуру. Темные волосы аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб и прямой нос. Глаза цвета тёмного шоколада смотрели холодно и оценивающе, отражая внутренний цинизм и превосходство. В движениях Романа Ковалёва чувствовалась непоколебимая уверенность и дерзость, которую внушала жизнь, привыкшая к власти и безнаказанности. Мужчина был именно таким, каким его считали многие: самодовольным, жестоким и расчетливым.

Рядом с ним шла Вероника, молодая особа, облачённая в ослепительное красное платье, подчёркивающее каждую линию её фигуры. Её белокурые локоны струились волнами, рассыпавшись по обнажённым плечам. Яркий макияж выделял большие голубые глаза, сверкавшие смесью кокетства и амбиций. Броские украшения, сияющие бриллиантами, лишь усиливали впечатление искусственности и нарочитой привлекательности. Лицо Вероники выражало высокомерие и самодовольство, что являлось визитной карточкой представителей нового поколения, приспособившихся к правилам игры и существующих исключительно благодаря покровителям. Легкое прикосновение к руке своего спутника сопровождалось тихим смешком, подчеркивающим её зависимость и желание понравиться сильному миру сему.

Рома, будто по невидимому сигналу, выбрал столик, расположенный всего в нескольких метрах от Анны, так, чтобы она не могла не слышать их разговор.

– …И я сказал ей, Вероника, что ей давно пора понять своё место, – голос Ромы был низким и властным, специально чуть громче, чем следовало. Он отчётливо долетал до ушей Анны, пронзая её насквозь. – Эти глупые попытки изображать из себя нечто большее, чем она есть… Смешно.

Анна вздрогнула, но даже не подняла головы. Её пальцы крепче сжали кружку. Горячий пластик обжигал кожу, но боль была притуплённой, привычной. Внутри неё всё сжалось в тугой комок, а в горле стоял ком невысказанной обиды и бессилия. Она знала, что слова Ромы не случайно так громко прозвучали рядом с ней; это был очередной психологический удар, направленный на таких, как она.

За соседним столиком, немного удалившись от центра зала, расположился Михаил Державин. Высокий рост, пропорционально развитое тело свидетельствовали о регулярных занятиях спортом и заботе о здоровье. Аккуратная укладка волос глубокого черного оттенка придавала ему вид ухоженного бизнесмена. Глубокие карие глаза смотрели спокойно и внимательно, излучая уверенность и умиротворенность. Кожаный оттенок здорового тона, гладко выбритое лицо говорили о дисциплине и самоконтроле. Идеально сидевший костюм темно-серого оттенка выглядел стильно и дорого, намекая на хороший вкус владельца и статус. Манера держаться спокойная, собранная, слегка отстраненная, сразу выдававшая человека, привыкшего руководить и контролировать ситуацию.

Рядом сидел Игорь Серов, широкого телосложения мужчина среднего возраста. Короткая стрижка подчеркивала мужественное лицо с твердым подбородком и выразительными скулами. Взгляд Игоря казался сосредоточенным и серьезным, иногда мелькала искра юмора. Однако выражение лица оставалось настороженно-внимательным, как у опытного бойца, готового мгновенно отреагировать. Костюм хорошо скроен, отлично сидит, но выглядит скромнее, чем у Михаила, подчеркивая подчинённую роль и абсолютное доверие своему лидеру.

Третий участник застолья, Дмитрий Воронцов, поражал своей утончённостью и благородством облика. Высокий, стройный, с аристократическими чертами лица и светло-карими глазами, источавшими острый ум и проницательность. Мягкие темные волосы аккуратно расчёсаны, выражение лица спокойное и уравновешенное. В отличие от двух друзей, его костюмы выглядели строгими, но элегантными, демонстрируя чувство стиля и внимание к деталям. Голос Дмитрия мягкий, низкий и приятный, каждая фраза звучит взвешено и глубоко, вызывая уважение окружающих. Но сегодня внимание троих мужчин неожиданно привлекает девушка у окна, отвлекая их от обычных разговоров о бизнесе и политических интригах.

Образ Анны прочно закрепился в его воспоминаниях. Она сидела за столиком у окна, лицом повернувшись к нему, словно призрак прошлого века. Фигура казалась лёгкой и невесомой, каждый изгиб изящного тела утопал в полупрозрачных тенях интерьера кафе. Пряди длинных каштановых волос мягко спускались вдоль лица, частично скрывая тяжёлые веки и утомлённое выражение глаз. В больших зеленых зрачках замерло отражение неонового освещения улицы, лишённое признаков внутренней жизни. Под тонкой тканью простого платья просматривались острые ключицы и плавные изгибы позвоночника, отмечавшие болезненную худобу. Белоснежная кожа была покрыта лёгким налетом пыли, придающим ей нездоровую матовую поверхность. Нежная рука безвольной ладошкой прилегла к чашечке горячего напитка, постепенно нагреваясь, но сохраняя свою внутреннюю прохладу. Всё её существо представляло собой олицетворение полной подавленности, словно невидимое бремя судьбы стало настолько тяжелым, что сделало невозможным дальнейшее сопротивление. Этот зрительный образ стоял перед внутренним взором Михаила, порождая волну сострадания и беспокойства, рожденных непонятной потребностью защитить её.

Игорь и Дмитрий обратили внимание на необычное поведение лидера. Обычно спокойный и рассудительный Михаил вдруг проявлял признаки эмоциональной вовлечённости, ранее чуждые ему. Перехватывая взгляды друг друга, они видели нечто новое и тревожное в поведении товарища. Игорь приподнял бровь, задавая молчаливый вопрос, но Дмитрий, уловив изменение выражения лица Михаила, отрицательно качнул головой, предупреждая друга не вмешиваться. Оба продолжали наблюдать за Михаилом, чувствуя, что происходящее значимо и способно повлиять на ход дальнейших событий. Их восприятие подсказывало, что произошло событие, способное изменить всю картину привычной жизни.

Рома, наслаждаясь своей демонстрацией власти, наконец, поднялся со своего места. Его целью стала Анна. Медленно и уверенно он двинулся к её столику, сокращая дистанцию с каждым шагом. Вероника, почувствовав направление взгляда Ромы, тут же достала телефон, ожидая поймать интересный кадр предстоящего шоу. Анна вздрогнула, услышав знакомые звуки его решительного шага, приближающегося к её месту. Вся многолетняя броня уверенности дрогнула, давая выход нарастающей тревоге и чувству страха. Напряжение охватывало её тело, мышцы напряглись в ожидании возможного унижения.

Рома остановился прямо перед ней, закрыв собой окно, за которым шёл унылый серый дождь.

– Что ж ты, красавица, такая грустная? – его голос звучал полон поддельной заботы, вызывая внутреннее омерзение у Анны. – Неужели никому не удаётся развеять твоё одиночество?

Прежде чем Анна успела среагировать, Рома вытянул руку и одним быстрым движением отобрал её телефон.

– Посмотрим-ка, кто у нас тут в друзьях, – произнёс он, действуя ловко и уверенно, словно опытный охотник. Анна застыла, охваченная чувством ужаса, не способная оказать какого-либо сопротивления. Она знала, что любая попытка протеста только ухудшит её положение.

В тот самый миг, когда реальность Анны опять превратилась в ледяной кошмар, Михаил решительно прервал наблюдение, обернувшись к друзьям. Быстро взглянув сначала на Игоря, потом на Дмитрия, он сделал короткий, но мощный жест головы – безмолвный сигнал тревоги, понятный лишь ближайшим соратникам. Этот моментальный обмен взглядами передал ясное послание: ситуация требует немедленного вмешательства. Без единого слова трое мужчин синхронно пришли к единству действий.

Развернувшись обратно, Михаил предстал в полную мощь своего роста. Массивная фигура возвышалась над толпой, словно монументальная статуя, излучая спокойствие и твёрдость намерений. Глаза приобрели стальной блеск, усиливая эффект присутствия и создав впечатление готовности немедленно вступить в борьбу. Немногословный, методичный, его каждый шаг и каждое движение демонстрировали власть и контроль, которые сформировались за годы жизни в опасной среде. Решительность отразилась в стойке его плеч, расправленных вперёд, готовящихся принять удары и преодолеть препятствия. Такое появление Михаила, похожее на мифическое явление героя-спасителя, гарантировало безопасность и защиту всем окружающим.

– Думаю, девушка не нуждается в вашем навязчивом внимании, – спокойно проговорил Михаил, делая шаг вперёд и преграждая путь Роме, словно громоздкая гранитная стена. Его голос звучал низко и ровно, но в нём отчётливо слышалась твёрдость стали. Игорь, воспользовавшись моментом, незаметно для Ромы, но на виду у изумлённой Вероники, ловко перехватил её телефон, не дав ей возможности сделать снимок происходящего.

Застигнутый врасплох дерзким и слаженным нападением, Рома застыл на месте, глядя на Михаила с удивлением и возмущением. Самодовольная ухмылка на лице моментально сменилась маской недоумения, затем острой вспышкой гнева. Осторожно поворачиваясь, он заметил стоящих неподалёку Игоря и Дмитрия, чьи серьёзные лица предвещали неприятности. Когда его взгляд встретился с холодным и неумолимым взглядом Михаила, внутренняя агрессия вспыхнула яркой вспышкой ярости.

– Чёрт возьми, что здесь происходит?! – прорычал Рома, напрягая горло, стремясь придать голосу большую силу, но слегка сдавливая дыхание. – Верните мой телефон! Кто вы такие, чтобы влезать сюда?!

Тем временем Вероника пришла в себя и принялась истерично кричать, тыча пальцем в Игоря:

– Он украл мой телефон! Это самоуправство!

Сделав незначительный шаг навстречу Роме, Михаил спокойно ответил:

– Телефоном владеет не вы, а ваша подруга, – указал он на Веронику, – и он больше не станет инструментом для вашей игры. Ваше присутствие нарушает порядок заведения и приносит дискомфорт даме, – добавил он, коротко кивнув в сторону Анны, продолжая пристально смотреть на Романа. – Вас здесь не ждут. Предлагаю тихо уйти отсюда.

Голос Михаила оставался негромким, но твёрдым и убедительным, пресекающим любые возражения. Угроза исходила не столько из сказанных слов, сколько из его несгибаемого спокойствия и наличия двоих опытных спутников, готовых поддержать любое решение.

Рома не собирался уходить просто так. Его самолюбие оказалось уязвлено, а Михаила он неверно оценил как обычного выскочку. Усмешка появилась на губах, пытаясь вернуть инициативу:

– Ты не понимаешь, с кем разговариваешь? Я – Рома Ковалёв, и у меня…

Но Михаил не позволил ему закончить фразу. Одним стремительным движением он выхватил телефон Анны из рук Ромы, который продолжал судорожно удерживать устройство.

– Ваш статус здесь никого не интересует, – жёстко отрезал Михаил, небрежно спрятав телефон Анны во внутренний карман пиджака. – Чтобы показать серьёзность моих намерений…

Михаил знаком подал знак Игорю, который незамедлительно отдал ему телефон Вероники. Михаил взял аппарат двумя руками и, игнорируя протестующие вопли Вероники и ошеломленный взгляд Ромы, спокойно переломил его пополам. Пластмасса жалобно скрипнула, экран раскрошился паутинкой трещин, обломки посыпались на пол.

– Теперь вы не сможете снимать, – объявил Михаил, бросая сломанные части телефона под ноги Веронике. – А вы, господин Ковалёв, больше не будете преследовать эту девушку. Хотите продолжать?

Этот демонстративный акт послужил началом короткого, но бурного словесного поединка. Возмущённый Рома набросился на Михаила потоком угроз, размахивая кулаками и выплёвывая угрозы расправы, влияния и связей. Но он встретил железную стену абсолютной невозмутимости и дисциплины, поддерживаемую уверенными взглядами Игоря и Дмитрия, настроенных не допустить конфликта силой. Поняв, что ситуация выходит из-под контроля, и столкнувшись с тремя профессиональными охранниками, Рома, преодолевая мучительную злость, смог совладать с эмоциями. Он бросил на Михаила убийственный взгляд, полный откровенной ненависти и обещания мести, затем схватил дрожащую от возмущения и страха Веронику за руку и вывел её из кафе, прошептав грозно и зло:

– Ты ещё пожалеешь об этом. Очень сильно пожалеешь!

Когда они наконец ушли, воздух в кафе словно очистился, но напряжение осталось. Анна всё ещё находилась в состоянии глубокого шока, её взгляд был прикован к пустому месту, где только что стоял Рома, её тело дрожало.

В этот момент, незаметно для Анны, Михаил чуть повернул голову, подавая едва заметный знак официантке по имени Мария, которая обслуживала столик Анны. Мария, молодая женщина с добрыми глазами, хорошо знающая Михаила как влиятельного и постоянного клиента, мгновенно поняла. Он тихо, кивком указал на Анну, затем на десерт в меню и сделал движение рукой, означающее "оплачено". Мария лишь слегка кивнула в ответ, её улыбка была почти невидимой.

Михаил вытащил из внутреннего кармана телефон Анны, затем достал свой личный. Он протянул ей её аппарат, а затем продиктовал свой номер, записывая его у неё в контактах.

– Если он снова появится или понадобится помощь, не стесняйся. Звони в любое время, – его голос был тихим, почти нежным, совершенно не похожим на тот стальной тон, с которым он говорил с Ромой.

Анна, всё ещё находящаяся в состоянии шока, механически приняла свой телефон. Слова Михаила дошли до неё сквозь туман, и её сердце забилось сильнее. "Этой девушке…" Он защитил её, совершенно незнакомый ей человек. Это было так неожиданно, так… неправильно в её мире, где никто никогда не вставал на её защиту. Дрожь пробежала по её телу – не только от страха, но и от странного, почти забытого ощущения, что она кому-то небезразлична.

Где-то глубоко в душе Анны, в самых потаённых уголках, вспыхнуло крошечное, почти невидимое пламя – чувство небольшой надежды. Оно было таким хрупким, таким чужеродным в её опустошенном мире. Но секунду спустя, привычная, обжигающая волна цинизма и горького опыта захлестнула её. "Очередная попытка попасть в руки ещё одному тирану", – прошептал внутренний голос, заглушая этот робкий огонёк. Она тут же потушила его, словно дымящуюся спичку, не давая ему разгореться, снова натягивая на себя маску холодной отчуждённости.

Не проронив больше ни слова, Михаил и его друзья молча двинулись обратно к своему столику. Они не смотрели на Анну, давая ей возможность переварить произошедшее в тишине. Профессиональное уважение к личному пространству, присущее им всем, взяло верх.

Анна, оставшаяся одна, медленно отодвинула от себя остывший карамельный латте. Его сладость казалась сейчас приторной. Она ощущала себя опустошенной, но в то же время внутри разливалось странное, незнакомое тепло. Ей хотелось уйти, сбежать, но ноги не слушались.

Через пару минут к её столику подошла официантка Мария. Анна приготовилась попросить счёт, но Мария улыбнулась ей.

– Ваш счёт уже оплачен, мэм. И кое-что ещё.

С этими словами она поставила перед Анной элегантное стеклянное блюдце, в котором покоилось нежное сливочное мороженое, украшенное ягодами, с маленькой серебряной ложечкой рядом.

Анна моргнула. Оплачен? Мороженое? Она подняла глаза на Марию, которая лишь добродушно улыбнулась, кивнув в сторону столика Михаила, который теперь беседовал со своими друзьями, не глядя в её сторону, но при этом явно чувствовал её взгляд. Это был ещё один, совершенно неожиданный жест. Неожиданный и… нежный. Мороженое… словно для ребёнка, которому нужно немного утешения. Стараясь не выдать смятения, Анна лишь кивнула, но внутри неё эта крошечная, только что погашенная искра надежды, снова тлела. "Он… позаботился?" – пронеслось в голове, но она тут же отмахнулась от мысли.

Анна медленно съела мороженое. Сливочная прохлада и ягодная кислинка подействовали на неё умиротворяюще, смягчая остроту пережитого шока. Она чувствовала, как напряжение медленно отступает от её плеч, хотя привычная скованность ещё не отпустила её полностью. Впервые за долгое время, она не ощущала себя полностью раздавленной. Бросив последний взгляд на столик троих мужчин, которые всё так же непринуждённо беседовали, она встала. Время близилось к трём часам дня.

Как только двери кафе закрылись за Ромой и Вероникой, он немедленно достал свой коммуникатор. Лицо его покраснело от злости, глаза сверкнули от неудовлетворенного эгоизма.

– Найдите мне всю возможную информацию об этих троих! – рявкнул он в трубку, адресуя приказ невидимому помощнику. – Каждую крупицу, каждое слабое место. Особенное внимание уделите этому выскочке, Державину. Хочу, чтобы он познал горечь сожаления о своём сегодняшнем деянии. Пусть его любимая девица тоже познает последствия!

Рассерженный и обиженный, Рома не имел представления о личности Михаила Державина. Поэтому он детально описал внешний вид каждого из троих мужчин, припоминая приметы, запомнившиеся в ходе столкновения. Голос его звучал враждебно и нетерпеливо, будто желая быстрее нанести ответный удар. Лицо исказилось от досады и разочарования, пальцы крепко сжимали корпус коммуникатора, будто хотели раздавить ненавистный предмет. В его сердце разгорался пожар ярости, готовый уничтожить любого, кто осмеливался перечить его воле.

Анна вышла из кафе, погружаясь в сумерки мегаполиса. Её путь на работу в пекарню лежал через несколько шумных районов, где неоновые вывески кричали о несуществующем изобилии, и через более тихие, полуразрушенные улочки старого города, которые еще хранили эхо былой жизни. Воздух был тяжёлым от испарений синтетического топлива и запаха еды из уличных лавок. Она шла быстро, почти бежала, стараясь не задерживать взгляд ни на одной из встречных фигур, чтобы не привлечь внимания. Каждый шаг был механическим, каждый вздох – попыткой удержаться на плаву в этом жестоком мире. Мысли путались в голове: страх перед Ромой, странное, почти шокирующее чувство благодарности к Михаилу, и привычное отчаяние, которое никогда не оставляло её.

Наконец, она добралась до пекарни – старинного здания из красного кирпича, которое чудом уцелело среди стеклянных небоскребов. Здесь всегда пахло свежим хлебом, ванилью и корицей, и этот запах был для Анны как объятие. Это было её убежище. Внутри её ждал Эмир Камалов. Высокая фигура мужчины выделялась среди скромного интерьера пекарни. Лет сорока пяти, крепкого телосложения, с военной выправкой и мускулатурой, говорящей о многолетнем опыте службы, он неизменно держался прямо и уверенно. Коротко остриженные светлые волосы начали серебриться с возрастом, но темные, почти черные брови и остро очерченные скулы делали его облик выразительным и мужественным.

Движения Эмира были плавными и размеренными, словно каждое движение тщательно рассчитано заранее. Хотя он сменил военную форму на аккуратный белый поварской халат, его привычки оставались неизменными. Даже теперь, занимаясь приготовлением теста, он действовал методично и точно, подобно солдату, выполняя боевую задачу.

Широкая грудь, покрытая небольшими морщинами вокруг рта и глаз, свидетельствующими о годах испытаний и ответственности, создавала впечатление надежности и уверенности. Казалось, ничто не могло поколебать его твёрдый характер и решительность.

Темно-карие глаза смотрели ясно и проникновенно, выдавая внимательность и способность видеть глубже поверхностных проявлений. Всегда спокойный и серьезный, Эмир производил впечатление человека, способного управлять ситуацией, каким бы тяжелым оно ни было.

Хоть руки Эмира привыкли к оружию, теперь они проявляли неожиданную мягкость и точность движений, мастерски формируя пирожки и лепешки. Шрамы на коже говорили о прошедших боях, но его взгляд излучал понимание и сострадание.

Именно этот человек принял Анну под свое крыло, когда она потерялась в хаосе нового мира. Видя её сильную внутреннюю волю и жажду выжить, он предоставил ей возможность начать новую жизнь, обеспечив работой и защитой. Для Анны Эмир стал кем-то большим, чем просто начальник – он был её наставником, защитником и единственным человеком, которому она безоговорочно доверяла.

Эмир поднял глаза от заметок, когда Анна вошла. Его взгляд мгновенно уловил что-то неладное в её бледном лице и слегка дрожащих руках.

– Анна, ты в порядке? – его голос был тихим, но полным искренней заботы. – Что-то произошло? Ты выглядишь… неважно.

Анна опустила сумку на стул, стараясь скрыть дрожь. Ей не нужно было ничего говорить. Эмир, читая её по глазам, уже знал, что что-то плохое снова вторглось в её хрупкий мир.

Глава 2: Эхо Прошлого и Новые Тени

Аромат свежевыпеченного хлеба, обычно даривший чувство комфорта и спокойствия, сегодня казался раздражающим и душащим, словно мешая дышать. Запах паники, пропитавший одежду Анны, усиливался от близости горячего воздуха кухни, перемешивался с пряными оттенками специй и приобретал тошнотный оттенок. Девушка замерла посреди комнаты, будто застигнутая врасплох мощным порывом ветра, теряя ориентацию в пространстве.

Стоя перед Эмиром, Анна чувствовала себя абсолютно разбитой. Каждая клеточка тела пульсировала от напряжения, руки мелко тряслись, дыхание сбивалось, оставляя сухость во рту. Внутренний голос кричал, что необходимо рассказать правду, но горло перехватывало спазмом, преграждая дорогу словам.

Эмир, приметив состояние подруги, немедленно отреагировал. Подойдя ближе, он нежно коснулся её плеч, намеренно замедляя темп речи, желая дать ей пространство для выражения мыслей.

– Анна, скажи, что случилось? – повторил он, вплетая мягкий тон в ласковый взгляд, полное внимание устремленное на её растрепанные волосы и покрасневшие щеки.

От касания сильного и надежного тела Эмира сердце девушки смягчило бешеный ритм, однако поток воспоминаний нахлынул лавиной, прорываясь наружу и сметая остатки самообладания.

– О Господи, Эмир, – её шепот оборвался, ком встал в горле, препятствуя дальнейшей речи. Сердце начало колотиться чаще, глаза увлажнились, заполняясь жалостью к самой себе. Из груди вырвался судорожный вздох, освобождая заточенную ранее эмоцию. Со временем, набравшись сил, она смогла сформулировать произошедшее:

– Меня опять нашёл Рома. Он угрожал мне, говорил мерзости, отобрал телефон. Затем появился этот мужчина, Михаил, незнакомец, вмешавшийся в ситуацию, сделал запись моего номера телефона. Отвратительно было наблюдать, как легко он обошёлся с моими вещами!

Поддерживающая хватка Эмира усилилась, передавая женщине чувство защиты и уверенности.

– Стоп, Анна, расскажи мне ещё раз, сначала медленно и последовательно, – настаивал он, анализируя услышанное, проверяя факты. Его внимание привлекла необычная фамилия, упомянутая девушкой.

– Михаил Державин, – добавила она, замедлив темп повествования, волнение постепенно утихало. – Он выглядит солидно, влиятельно, хотя остается загадочным и замкнутым. Сказал, что поможет, предложил сотрудничество, позвонил потом и записал свой номер.

Эмир нахмурился, услышав знакомое имя. Подобное знакомство могло означать перемены, причём далеко не позитивные.

– Ах вот оно что, – мрачно промолвил он, изучая выражение лица Анны. – Говорят, этот человек входит в круг ближайших помощников высших властей, он считается надежным представителем системы "Протекторов". Действует тайно, решает проблемы там, где официальная власть бессильна. Только одно верно наверняка – помощь от таких людей никогда не бесплатна. Будь крайне осторожна, Анна. Никогда не забывай, что доверие здесь ценится превыше всего, и неправильное решение может стоить свободы и здоровья. Постарайся избегать Михаила, ведь неизвестно, какие планы он вынашивает относительно тебя.

Анна кивнула, её взгляд был прикован к своим рукам. Она знала, что Эмир прав, его слова были эхом её собственного горького опыта. Но в то же время, она не могла забыть холодное мороженое, которое было так вовремя, или тот нежный тон, с которым Михаил продиктовал ей свой номер. Внутри неё боролись страх и эта крошечная, необъяснимая искра надежды.

***

Поздно ночью, далеко от уютной атмосферы маленькой пекарни, в просторной гостиной своей шикарной квартиры Рома Ковалёв не находил покоя. Сон покинул его, оставив лишь холодное чувство поражения и яростное стремление наказать тех, кто посмел бросить ему вызов. Вспышка унижения, испытанная в кафе, пылала в его мозгу горячим пламенем, мешая сосредоточиться на отдыхе.

Телефон звонит в ночи, выводя его из состояния размышлений. Сняв трубку, он услышал сухой и лаконичный голос своего доверенного помощника, прозванного коллегами человеком-тенью, мастера добывать самую скрытую информацию.

– Готовься, Рома, – сообщил собеседник сухо и официально. – Данные собраны. Те трое оказались не простыми парнями с улицы. Парень, отдавший команду, называется Михаил Сергеевич Державин. Бизнесмен высокого уровня, основатель крупной корпорации "Держава Инвест". Он контролирует крупные сегменты экономики: финансы, транспортировку ресурсов, технологии и даже сектор личной охраны. Имеет связи в высших слоях правительства, включая известных членов Совета Протекции. Человек, обладающий властью и влиянием на любом уровне.

Следующим упоминается Игорь Анатольевич Серов, ближайший помощник и заместитель Державина. Бывший офицер элитного подразделения армии, прошедший боевые действия в зонах конфликтов за природные ресурсы. Отличается выносливостью, физической подготовкой и безусловной лояльностью начальнику. Нынешняя должность – глава службы безопасности корпорации Державина, фактически её вооружённое подразделение. Эксперты считают его опасным противником в конфликтных ситуациях.

Последним назван Дмитрий Андреевич Воронцов, адвокат высшего класса, мастер юридической стратегии и решения сложных корпоративных проблем. Специализируется на трудных делах, способных поставить под сомнение репутацию компании, способен находить лазейки в законах и эффективно влиять на судей и органы правопорядка. Является главным консультантом Державина по вопросам юридического сопровождения бизнеса.

Получив эту исчерпывающую информацию, Рома замер, прокручивая в голове возможные варианты реакции. С одной стороны, обнаружившиеся факты вызвали уважение и восхищение масштабом могущества противника. С другой стороны, гордость не позволила простить нанесённое оскорбление. Глубокая рана, причинённая публичным проигрышем, должна быть исцелена, даже ценой значительных усилий и риска. Выбор пути возмездия становился критическим решением, определяющим дальнейшую судьбу всех участников истории.

Рома слушал, его глаза сужались от удивления и нарастающего уважения к противнику. Он ожидал обычных бандитов, а получил людей, которые могли разрушить его собственную жизнь, если бы захотели. Но его ярость только усилилась, смешавшись с азартом.

– А что насчёт личного? – прохрипел Рома. – У каждого есть скелеты в шкафу. Они не боги.

– У Державина… – детектив сделал паузу, словно взвешивая каждое слово. – Публичный образ безупречен. Был женат, но его жена умерла несколько лет назад. Детей нет. И ещё… – голос детектива понизился до шепота, – есть слухи о его… "увлечениях". Очень личных. Говорят, это его единственная слабость, то, что он тщательно скрывает от общества. Что-то, что может сильно повредить его репутации в нашем строгом мире. Серов – чист, как слеза, вся его жизнь – армия и Державин. Воронцов – тоже, но он очень ценит свою репутацию и всегда действует в рамках закона, насколько это возможно.

Рома усмехнулся. "Увлечения" Державина… Смерть жены… Это было именно то, что ему нужно. Нельзя ударить по телу – ударь по репутации, по самому ценному в этом новом мире. И Анна… Анна станет идеальным инструментом.

– Отлично. Продолжай копать. Мне нужно всё. Каждый их шаг, каждое слабое место. Особенно Державина. Я хочу, чтобы он пожалел о своём сегодняшнем геройстве, – Рома уже предвкушал, как он испортит Михаилу жизнь, когда тот и Анна сблизятся. Это будет идеальный удар, бьющий не только по Михаилу, но и по Анне, которая посмела быть защищенной. Он превратит их жизни в ад, используя их самих против них. "Пусть сближаются, – думал Рома, сжимая кулаки. – Чем выше он поднимет эту мышку, тем больнее будет падение. Я дождусь момента, когда его привязанность к ней станет его главной слабостью. И тогда я нанесу удар. Державин пожалеет, что вообще родился на свет, а его игрушка, Анна, узнает, что такое настоящая власть, и какова цена за 'защиту'.

***

Тем временем, в своём пентхаусе, Михаил Державин уже знал о звонке Ромы Ковалёва. Его собственная сеть наблюдения была куда более совершенной, чем любой частный детектив. Игорь Серов, стоящий рядом с панорамным окном, откуда открывался вид на залитый огнями город, докладывал ему.

– Ковалёв активизировался, Михаил Сергеевич. Его люди пытаются копать. Пока ничего серьёзного. Но он ищет личную информацию.

Михаил кивнул. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глубине карих глаз читалась сосредоточенность. Он уже предвидел этот ход.

– Пусть копает. Он недооценивает нас. А что касается Анны… Усильте наблюдение. Невидимое, но тотальное. Все её маршруты, все контакты. Её телефон – на прослушке, но так, чтобы никто не заподозрил. Любые угрозы – немедленно мне. Игорь коротко кивнул. Он знал, что для Михаила это не просто "игра".

Михаил отвернулся к окну. Он вспомнил Анну, её испуганные глаза, её сломанность, но в то же время крошечный, едва заметный отблеск жизни, который промелькнул в её взгляде. Он не мог оставить её на растерзание таким, как Рома. Возможно, это было искупление, попытка залечить свои собственные, незаживающие раны после потери жены Ирины. Её смерть несколько лет назад оставила в нём пустоту, которую он тщательно скрывал под маской успешного и влиятельного бизнесмена. Он не смог защитить Ирину от болезни, но теперь, возможно, он мог защитить кого-то другого. Он держал эту боль глубоко внутри, и даже Игорь и Дмитрий, самые близкие люди, знали о ней лишь по его молчанию.

Михаил прокручивал в голове следующие шаги. Ему нужно было установить контакт с Анной, но не навязчиво, не как очередной "хозяин". Ему нужно было доказать, что он другой.

– Подготовьте букет, – произнес Михаил. – Белые лилии. И небольшую карточку. Только инициалы. "М.Д.". Доставьте ей в пекарню завтра утром. Пусть это будет… небольшим лучом света в её мире.

***

На следующий день, когда Анна пришла на работу, её ждал неожиданный сюрприз. На её рабочем месте, рядом с привычным упаковочным станком, стоял букет. Неброский, но элегантный: нежные белые лилии, символизирующие чистоту и сочувствие, и несколько веточек зелени, создающие контраст. К букету была прикреплена небольшая карточка.

Её сердце ёкнуло. Цветы? Ей? В этом мире, где романтические жесты были редкостью и часто воспринимались как признак "неподобающего" поведения для женщин, это было невероятно. Дрожащими руками Анна взяла карточку. Почерк был аккуратным, мужским.

"Надеюсь, ваш день сегодня будет немного светлее, чем вчера. С уважением, М.Д."

Анна ощутила прилив смешанных чувств: удивление, небольшую радость, и тут же – тревогу. "М.Д." – Михаил Державин. Он не забыл. И он сделал следующий шаг. В нашем мире, где женщинам не принято принимать цветы или дорогие подарки от незнакомых мужчин, это было смелым, почти дерзким шагом с его стороны. Это привлекало внимание. И это было опасно.

Эмир, проходя мимо, заметил цветы. Его взгляд мгновенно стал настороженным, а брови сошлись на переносице. Он увидел записку, прочитал инициалы.

– Я же говорил тебе, Аннушка, – его голос был резче обычного. – Он не отстанет. Это не просто так. Это способ зацепить. Будь осторожна. От таких людей стоит держаться подальше.

Его слова были полны искренней тревоги. Он видел в этих цветах не невинный жест, а расчетливую попытку втянуть Анну в игру влиятельного человека. Но Анна, глядя на лилии, не могла просто так их выкинуть. Они были единственным ярким пятном в её унылой жизни, символом того, что кто-то её увидел, кто-то заботится. Она лишь кивнула Эмиру, обещая быть осторожной, но букет оставила, поставив его на край стола, где он мог бы радовать её взгляд.

***

А в это время, в своём пентхаусе, Михаил уже ждал отчёта.

– Цветы доставлены? – спросил он, не отрывая взгляда от голографического экрана, на котором проецировались финансовые сводки.

Игорь, стоявший рядом, ответил:

– Да, Михаил Сергеевич. Доставлены. Она их приняла. Не выбросила. И начальник пекарни, Эмир, тоже их видел. Похоже, он не в восторге.

Михаил слегка улыбнулся. Это была не просто улыбка, а скорее едва заметное смягчение строгих линий его лица. Он удовлетворённо кивнул. Его первый осторожный шаг был сделан.

Анна старалась сосредоточиться на работе, на знакомом процессе замешивания теста, на формировании булочек, но мысли постоянно возвращались к букету. Лилии стояли на краю её рабочего стола, их нежный аромат смешивался с запахом выпечки, создавая странный, диссонирующий, но притягательный аккорд. Каждое движение, каждое прикосновение к холодному тесту вызывало воспоминание о его руке, державшей её телефон, о его спокойном, но решительном голосе. Внутри неё кипела борьба. С одной стороны, Эмир был прав. Опыт её жизни кричал: "Опасность! Не доверяй мужчинам!" Она слишком хорошо знала, что за любой "защитой" кроется жажда контроля, и что любая доброта в этом мире всегда имеет скрытую, высокую цену.

Но с другой стороны… лилии. Простые, красивые цветы, которые никто никогда ей не дарил. Мороженое. Его номер в её телефоне, обещание помощи. Это была крупица тепла в ледяной пустыне её существования. Часть её отчаянно цеплялась за эту незнакомую доброту, за эту возможность быть увиденной не как "женщина без прав", а как человек, заслуживающий уважения. Она чувствовала себя марионеткой на невидимых нитях, разрываемой между мудрым предостережением Эмира и этой хрупкой, почти болезненной надеждой, которую пробудил Михаил. До конца рабочего дня она так и не прикоснулась к телефону, но каждый раз, когда её взгляд падал на белые лепестки, она чувствовала, как внутри неё тлеет это маленькое, опасное пламя.

Глава 3: Тень и Первый Звонок

Анна вышла из пекарни, когда городские огни уже полностью зажглись, превращая сумеречные улицы в лабиринт неоновых отражений. В руке она крепко сжимала сумку, в которой лежал телефон с номером Михаила, а в душе боролись предостережения Эмира и нежное воспоминание о белых лилиях. Эти цветы, оставленные на рабочем столе, были единственным ярким пятном в её жизни, но теперь они казались ей предвестником новой, неведомой опасности. Каждый звук казался угрожающим, каждая тень – таящей в себе подвох. Её инстинкты, отточенные годами выживания, кричали об опасности.

Путь домой казался длиннее и темнее обычного. Она шла по узкой улочке, где старые здания тесно прижимались друг к другу, образуя темные тоннели, в которых свет от далеких рекламных щитов не проникал. Вдруг она почувствовала, что за ней следят. Это было не просто ощущение, а холодный укол в спину, заставивший её сердце сжаться. Шаги за спиной участились. Анна ускорила темп, но мужчины, преградившие ей путь впереди, двигались ещё быстрее, появляясь словно из ниоткуда. Их было двое, высокие, широкоплечие фигуры в темной одежде, их лица скрывали капюшоны.

– Куда спешишь, красавица? – произнес один из них низким, угрожающим голосом. – Рома Ковалёв передаёт привет. И предупреждает: не лезь куда не следует. И тем более не заводи дружбу с теми, кто тебе не ровня. А то твой милый старичок-начальник может внезапно потерять свою пекарню. Или хуже того.

Анна застыла, парализованная ужасом. Пекарня. Эмир. Это был удар по самому больному. Они знали, кто она, где работает, кто ей дорог. Это не была случайность – это был тщательно спланированный акт устрашения.

– Мы просто напоминаем тебе, что в этом мире у каждой девушки есть своё место, – добавил второй, делая шаг ближе. – И твоё – не рядом с такими, как Державин. Иначе тебе будет очень больно. И не только тебе.

Они не прикоснулись к ней, но их приближение, их слова, их угрожающий вид были хуже любого физического насилия. Анна отчаянно искала выход, её взгляд метался в поисках спасения, но улица была пуста.

Внезапно вдали, в конце улицы, раздался пронзительный вой сирены. Яркий луч света пронзил темноту, освещая одного из бандитов. Мужчины резко обернулись, их лица исказились от замешательства. Затем последовал громкий визг тормозов, и прямо рядом с ними с грохотом перевернулся небольшой мусорный бак, рассыпав по мостовой грязный хлам. Этого было достаточно, чтобы отвлечь их. Пока они на секунду потеряли концентрацию, из тени выскочила третья фигура, явно не из их команды. Он был быстр, как молния, и безмолвен, как тень. Одним резким движением, больше похожим на бросок, чем на удар, он обездвижил одного из бандитов, а затем, так же мгновенно, исчез, увлекая за собой второго в темноту переулка, откуда уже доносились приглушенные стоны. Все произошло за считанные секунды. Улица снова стала пустой, только бак лежал на боку, а воздух дрожал от эха сирены, которая теперь удалялась.

Анна, дрожа всем телом, прижалась к стене. Её ноги отказывались двигаться. Она знала, что это не случайность. Это была рука Михаила. Его защита. Его тень, окутавшая её. Он не оставил её. Страх перед Ромой был всепоглощающим, но теперь к нему добавилось новое, странное чувство. Михаил спас её. Снова. Отчаяние смешивалось с чувством глубокой зависимости, а где-то глубоко, очень глубоко, пробивалось крошечное, почти невыносимое чувство безопасности.

Когда её дрожь немного унялась, Анна медленно достала телефон. Её пальцы, ещё не до конца пришедшие в себя, скользнули по сенсорному экрану. Нашла номер Михаила. Колебалась. Нажать ли? Эмир предупреждал. Но что, если это единственный способ? Что, если она не сделает этого, и Рома вернётся, а Эмир… она не могла этого допустить. Глубокий вдох. И она нажала "вызов".

***

Звонок раздался в пентхаусе Михаила. Он сидел перед голографическим экраном, Дмитрий и Игорь были рядом. Игорь только что закончил доклад о "небольшом инциденте на улице Глициний", где двое людей Ромы были "нейтрализованы" и "переданы соответствующим структурам для допроса". Михаил, не дрогнув, слушал отчёт, но его взгляд был сосредоточен на мельчайших деталях изображения с камеры наблюдения, которая показала момент, когда Анна дрожащими пальцами достала телефон.

Звонок. Номер Анны. Михаил взял трубку.

– Алло, – его голос был спокоен, без малейших ноток удивления, словно он ожидал этот звонок.

– Это Анна, – её голос был едва слышен, на грани срыва. – Я… я дома. Но… они…

Михаил понял.

– Успокойтесь, Анна. Вы в безопасности. Они больше вас не побеспокоят. Я знал, что Рома не оставит вас в покое.

– Как вы… как вы узнали? – в её голосе звучала смесь страха и изумления.

– У меня повсюду глаза и уши, Анна. В этом городе редко что-то ускользает от моего внимания. Просто помните: вы под моей защитой. С вами ничего не случится, пока я этого не допущу.

Анна не знала, что ответить. Эти слова, звучащие как обещание, одновременно были и приговором. Защита в обмен на… что? Она не знала.

Михаил продолжил, его тон стал мягче:

– Не волнуйтесь. Просто будьте дома. Сегодня с вами ничего больше не произойдет. Завтра утром к вам подъедет моя машина, она доставит вас на работу. И заберет обратно. Это не вопрос, Анна. Это для вашей безопасности. Чтобы вы могли спокойно работать, пока я решаю эту проблему.

– Но… я не могу, – попыталась возразить Анна.

– Вы можете. И сделаете. Мой водитель будет ждать вас в 7:00. Никаких отказов. До завтра, Анна.

Он отключился, не давая ей шанса на дальнейшие споры. Анна осталась стоять в тишине своей маленькой квартиры, держа телефон в руке. Его властность была неоспорима. Она была под его защитой. И под его контролем. Она чувствовала, как тень Державина накрывает её, лишая остатков прежней свободы, но одновременно даря странное, опасное чувство облегчения. Впервые за долгое время она знала, что следующего удара, возможно, не будет.

***

Михаил положил телефон. Его взгляд наполнился холодной решимостью.

– Значит, Рома перешел черту, – сказал он, обращаясь к Игорю и Дмитрию. – Непосредственная угроза человеку, который мне небезразличен – это то, чего я не потерплю.

Дмитрий, проницательный, как всегда, заметил:

– И это вас задело, Михаил Сергеевич. Вы редко позволяете эмоциям влиять на стратегию.

Михаил поднял бровь, но не стал отрицать.

– Возможно. Анна не должна расплачиваться за мою конфронтацию с Ковалёвым. Игорь, проследи, чтобы эти двое, что напали на Анну, были допрошены самым тщательным образом. Мне нужно знать, кто им платит, кроме Ромы. И Дмитрий, подготовь все документы. Завтра мы начнем давление на его активы. Финансовое удушение – это то, что Ковалёв почувствует быстрее всего.

– Так вы хотите сломать его? – спросил Игорь.

– Я хочу, чтобы он понял, что есть границы, которые не стоит переступать, – ответил Михаил, снова глядя на огни города. – Он сделал Анну своей мишенью. А это означает, что он стал моей мишенью. Я не просто защищаю её, я её оберегаю. Он этого ещё не понял, но очень скоро поймёт.

Дмитрий кивнул, его взгляд был наполнен предвкушением.

– Он пожалеет, что родился.

Михаил повернулся к ним, его лицо было абсолютно серьезным.

– А вы оба… – он обвел их взглядом. – Будьте готовы к любой реакции. Рома не остановится, пока не будет окончательно сломлен. И он будет пытаться бить по самому слабому звену.

***

Ночь для Анны превратилась в нескончаемый лабиринт страхов. Она легла в кровать, но сон не шел. Каждое скрип дома, каждый шорох за окном заставлял её вздрагивать. Она чувствовала себя пойманной в ловушку, словно паук плел вокруг неё невидимые нити. Угроза Ромы была реальна, но теперь к ней добавилась всеобъемлющая, почти осязаемая тень Михаила. Он был её спасителем, но также и тем, кто взял её под свой полный контроль, не спросив её согласия. Это была другая форма несвободы, более мягкая, но от этого не менее давящая.

Когда Анна наконец провалилась в тревожное забытье, пришли кошмары. Ей снилось, что она снова маленькая девочка, запертая в разрушенном доме, а вокруг бушует хаос, голодные тени мужчин тянут к ней руки. Затем кошмар менялся: она бежала по бесконечному коридору, а за ней гнались Рома, смеющийся злобным смехом, и следом за ним – огромная, безликая фигура Михаила, который не угрожал, но его тень поглощала её, лишая воздуха. Его властный голос эхом отдавался в ушах: "Ты под моей защитой… С тобой ничего не случится, пока я этого не допущу…" В одном сне она увидела Эмира, стоящего посреди горящей пекарни, его лицо было искажено болью, и он кричал её имя, протягивая к ней обожженные руки, а она ничего не могла сделать. Проснувшись от собственного крика, Анна обнаружила себя в холодной испарине, сердце колотилось, как загнанная птица. В глазах стояли слезы. Она посмотрела на свои руки, будто ожидая увидеть на них невидимые цепи.

Остаток ночи Анна провела без сна, сидя на кровати, обняв колени. Она смотрела на мерцающие огни города за окном, которые теперь казались ей не манящими, а лишь подчеркивающими её одиночество и уязвимость. Она была одновременно благодарна Михаилу за спасение, но и напугана его властью, его способностью контролировать её жизнь. Это было чувство, знакомое ей по предыдущим, более жестоким обстоятельствам, когда каждый мужчина вокруг был потенциальной угрозой. И хотя Михаил не проявлял открытой агрессии, его действия были столь же безапелляционны.

Серый рассвет застал её измученной и опустошенной. Голова раскалывалась, глаза болели от недосыпа. Мышцы были напряжены. Но она знала, что выбора у неё нет. Часы показывали 6:30. Через полчаса у её подъезда будет стоять машина Михаила. Она не могла ослушаться. Это означало бы подвергнуть опасности Эмира и пекарню, что для неё было немыслимо. Собрав остатки воли в кулак, Анна медленно поднялась с кровати. Ей предстоял новый день, и она чувствовала, что он будет началом чего-то совершенно иного – новой, неизведанной главы в её жизни, где она будет чьей-то пешкой, но, возможно, хоть временно – защищенной пешкой.

Глава 4: Золотая Клетка и Первый Взгляд на Новую Жизнь

Как только стрелки электронных часов показали 6:58, Анна, уже одетая в свою повседневную рабочую одежду, спустилась по лестнице. Она выглядела бледной и уставшей, но её решимость не отступать от единственного места, где она чувствовала себя полезной, была непоколебима. У подъезда, как и было сказано, стоял элегантный черный бронированный седан с тонированными стеклами. Дверь со стороны пассажира бесшумно открылась, приглашая её войти. Анна тяжело вздохнула и села внутрь.

Салон машины был безупречен. Мягкая кожаная обивка, почти бесшумный двигатель, едва уловимый аромат дорогого освежителя воздуха – всё это контрастировало с её привычным миром, наполненным грязью, шумом и запахом гниющего мусора. Водитель, крепкий мужчина с короткой стрижкой и непроницаемым лицом, лишь коротко кивнул ей в зеркало заднего вида, прежде чем плавно тронуть с места. Никаких вопросов, никаких лишних слов. Это было удобно, но одновременно и пугающе.

Анна откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя странно неуместно в этой роскоши. Она смотрела в окно, наблюдая, как знакомые улицы проплывают мимо. Водитель ехал не по её обычному маршруту, а по более широким, ухоженным проспектам, избегая тесных переулков. Это означало, что Михаил знал не только её домашний адрес, но и её обычные пути. Его контроль был полным, всеобъемлющим. "Золотая клетка," – подумала Анна, ощущая странную смесь облегчения и отчаяния. Да, она была в безопасности от Ромы, но теперь она была заперта, пусть и в роскошной тюрьме, под недремлющим оком другого, ещё более могущественного мужчины. Чувство беспомощности вернулось, но оно было теперь смешано с неохотной признательностью.

Поездка заняла чуть меньше времени, чем обычно. Когда машина бесшумно остановилась у пекарни, Анна на мгновение замерла. Водитель вышел и, опередив её, открыл ей дверь, придерживая её, пока Анна выходила. Это был жест уважения, которого ей давно не оказывали. Она чувствовала на себе любопытные взгляды немногочисленных утренних прохожих. Скрытая жизнь, которую она вела, была разрушена. Теперь она была не просто Анной из пекарни, а "той женщиной, которую привозит черная машина".

Эмир уже стоял у двери, скрестив руки на груди. Его лицо было хмурым, но в глазах читалось облегчение. Он, без сомнения, всю ночь переживал за неё. Его взгляд задержался на дорогом автомобиле и на водителе, который лишь кивнул ему, прежде чем вернуться за руль.

– Анна, – произнес Эмир, когда она подошла. В его голосе звучали смешанные чувства: беспокойство, укор и та же самая беспомощность, которую Анна ощущала сама. – Что это значит? Ты всё же связалась с ним? Я же просил тебя быть осторожной.

Анна тяжело вздохнула.

– У меня не было выбора, Эмир, – её голос был тихим, почти не слышным. – Ночью… ко мне приходили люди Ромы. Они угрожали. Пекарне. Вам.

Лицо Эмира побледнело. Он прижал её к себе.

– Что?! Почему ты не сказала раньше?

– Не было времени. Михаил… он знал. И прислал своих людей. Это было сразу после того, как они ушли. Он… он сказал, что машина будет ждать. Для моей безопасности. Он не оставил мне выбора.

Эмир отстранился, его взгляд был полон ярости.

– Это не защита, Анна, это ещё один способ контроля. Он просто показывает свою власть. Но я не позволю, чтобы он… – он резко замолчал, увидев отчаяние в её глазах. Он знал, что сейчас бесполезно спорить. Михаил Державин был слишком могущественен. – Хорошо, – наконец сказал он, его голос был глухим. – Но будь осторожна. Он может дать тебе защиту, но за каждую такую защиту придётся платить.

Анна молча кивнула. Она это знала. Ночной кошмар с Эмиром, горящей пекарней и безликой тенью Михаила был слишком свеж в её памяти. Она вошла в пекарню, чувствуя, как стены убежища, которые Эмир так тщательно строил для неё, теперь обрушиваются под давлением внешней силы. Она была в безопасности, но цена этой безопасности была ещё неизвестна.

***

Далеко в своем пентхаусе, Михаил Державин начинал свой день. Его утро было расписано по минутам: медитация, лёгкая тренировка, завтрак за голографическим столом, где уже проецировались отчеты за прошедшую ночь. Рядом с ним стоял Игорь, докладывая о происшествии.

– Анна доставлена на работу, Михаил Сергеевич. Без происшествий. Водитель подтвердил, что она села в машину без сопротивления.

Михаил кивнул, продолжая поглощать информацию с экрана.

– И как реакция?

– Внешне – сдержанна. Внутреннее состояние… затрудняемся оценить. Но цветы вчера не выбросила.

На лице Михаила промелькнула едва заметная тень удовлетворения. Он вспомнил её испуганное, но в то же время решительное лицо, её хрупкую фигуру в кафе. Эта женщина затронула что-то глубоко внутри него, что давно спало. Возможно, он видел в ней отголосок своей покойной жены Ирины – ту же внутреннюю силу, запертую в хрупком теле. Или, быть может, это было просто желание исправить несправедливость, предотвратить повторение того, что он не смог предотвратить для Ирины.

– Рома Ковалёв, – произнес Михаил, его голос стал холодным. – Что известно о допросе его людей?

Игорь передал небольшой чип-носитель, который Михаил вставил в свой терминал.

– Они подтвердили, что действовали по прямому приказу Ковалёва, с целью запугать Анну и вынудить её прекратить любые контакты с вами. Дополнительной информации о его планах пока нет. Но они упомянули о "грязных играх", которые он собирается начать.

Михаил внимательно прочитал отчет.

– "Грязные игры", – повторил он задумчиво. – Значит, будет бить по репутации. Дмитрий!

В этот момент в помещение вошёл Дмитрий Воронцов, выглядящий, как всегда, безупречно.

– Михаил Сергеевич?

– Дмитрий, запустите план "Эхо". Начните массированное финансовое давление на все активы Ковалёва. Я хочу, чтобы к концу недели он почувствовал, как его империя рушится. Используйте все наши связи, все наши рычаги. Никаких прямых угроз, только законное, но безжалостное давление. Пусть почувствует вкус бессилия.

Дмитрий кивнул, в его глазах блеснул хищный огонек.

– Будет сделано, Михаил Сергеевич. У него не останется ни единого шанса удержаться на плаву. Мы лишим его всего.

– А насчет его "грязных игр" с моей репутацией… – Михаил усмехнулся. – Пусть пытается. Мы будем готовы. И каждый его удар по мне обернется для него десятикратным ударом. Игорь, увеличь охрану вокруг пекарни и Анны. Но незаметно. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя в осаде. И проверьте персонал. У меня должно быть полное доверие к тем, кто её окружает.

Игорь и Дмитрий покинули кабинет, оставляя Михаила в одиночестве. Он снова подошёл к окну, глядя на город. Его защита Анны была не просто благотворительностью. Это была часть гораздо более крупной партии, где Рома Ковалёв был лишь первой фигурой, которую он собирался убрать с доски. И Анна… Анна была не просто пешкой. Она была катализатором, пробудившим в нём нечто, что он давно похоронил.

***

Тем временем, Рома Ковалёв узнал о произошедшем. Его детектив доложил ему о "недоразумении" на улице Глициний, когда двое его людей были перехвачены неизвестными оперативниками и исчезли. Телефонный звонок из полицейского участка подтвердил, что его "помощники" были найдены избитыми и с подброшенными обвинениями в мелком хулиганстве, достаточными для нескольких дней ареста и серьёзных штрафов. Ничего, что можно было бы связать с Ромой напрямую, но достаточно, чтобы вывести их из строя.

Ярость Ромы закипала, угрожая взорваться. Он швырнул стакан с водой об стену, осколки разлетелись по полу. Он снова был унижен. Державин не просто отбил его людей – он демонстративно показал свою власть, не оставив ни единого следа, который мог бы его скомпрометировать. Это была игра на более высоком уровне, чем он привык.

– Он смеется надо мной, – прошипел Рома, сжимая кулаки. – Использует свою шестерку, чтобы меня запугать. Но я покажу ему, что такое настоящая месть.

Его глаза горели холодным огнем. Анна. Она была единственной, что связывала Державина с этим инцидентом. Если он так печется о ней, значит, она его слабость. Рома усмехнулся. Он начнет бить по самым уязвимым точкам. Его детектив уже собирал информацию о пекарне, о её поставщиках, о лицензиях. Он найдет способ разрушить всё, что дорого Анне, чтобы показать Державину, какова цена вмешательства. А пока… он будет следить. Выжидать.

– Пусть Державин пока наслаждается своей 'защитой', – подумал Рома, сжимая кулаки.

***

Анна провела свой рабочий день, как в тумане. Запах свежей выпечки, раньше такой утешительный, теперь лишь усиливал ощущение замкнутости. Она чувствовала себя марионеткой, и эта мысль угнетала её. Каждый раз, когда она поднимала глаза на лилии, стоящие на краю стола, она видела в них не символ надежды, а напоминание о своей новой зависимости. Эмир избегал её взгляда, его молчание было громче любых слов. Он был зол, и это ранило Анну сильнее, чем слова Ромы. Она хотела извиниться, объяснить, но не знала, как.

Когда рабочий день подходил к концу, сердце Анны сжалось в предвкушении. Скоро за ней снова приедет черная машина. И это повторится снова и снова, пока Михаил не "решит проблему" с Ромой. Или пока не устанет от неё. Она была уверена, что это всего лишь временное решение, каприз могущественного человека. Но что будет потом? От этой мысли ей становилось не по себе. Она лишь хотела быть свободной, быть самой собой, без чьей-либо "защиты" и "покровительства". Но, казалось, в этом мире для неё такого места не существовало.

Глава 5: Эскалация и Непростая Защита

Следующие несколько дней превратились для Анны в сюрреалистическую рутину. Каждое утро, без пяти семь, черный бронированный седан бесшумно подъезжал к её подъезду. Водитель, всегда один и тот же, всегда молчаливый и безупречно вежливый, открывал ей дверь. Поездка до пекарни, казалось, становилась ещё короче по новым маршрутам. Она больше не проходила мимо знакомых, обшарпанных зданий, а скользила по чистым, широким проспектам, мимо сверкающих небоскребов и зеленых парков, которых она никогда раньше не замечала. Всякий раз, когда машина останавливалась у пекарни, Анна чувствовала на себе взгляды прохожих, которые теперь открыто глазели на неё, шепчась и указывая пальцами. Её анонимность, её защитная оболочка обыденности, была безвозвратно утеряна.

Внутри пекарни ситуация была не менее напряженной. Эмир по-прежнему был холоден и отстранен. Он выполнял свою работу, но его обычная теплота и дружелюбие по отношению к Анне исчезли. Его взгляд, когда она входила, был полон укора и беспокойства. Анна чувствовала себя виноватой, но одновременно и обиженной. Она не выбирала эту "защиту", она была ей навязана. Чувство "золотой клетки" усиливалось с каждым днем. Она была в безопасности, это правда, но ценой её свободы, её независимости, её прежней, пусть и тяжелой, жизни.

Порой, выходя из пекарни в обеденный перерыв, Анна замечала еле уловимые тени. Человек, читающий голографическую газету в сквере, слишком долго смотрел в её сторону. Случайный прохожий, который, казалось, появлялся на пути в самый нужный момент. Она понимала, что это люди Михаила. Его "защита" была тотальной, всепроникающей. Это напоминало ей о хищнике, который обводит свою территорию, и Анна невольно ощущала себя частью этой территории.

***

В то время как Анна привыкала к своей новой, странной жизни, Михаил Державин наблюдал за развитием ситуации. Его план "Эхо" начал действовать.

Отчеты, поступавшие на голографический стол Михаила, пестрели красными отметками напротив имени Ромы Ковалёва. Акции его компаний падали. Контракты, которые казались нерушимыми, внезапно разрывались. Инвесторы, вчера ещё лояльные, отзывали свои вложения. Все это происходило в строгом соответствии с законом, но с такой скоростью и скоординированностью, что это граничило с чудом. Дмитрий Воронцов, выглядящий довольным, но не расслабленным, регулярно докладывал о ходе операции.

– Финансовые рынки реагируют на слухи о "сомнительных партнерствах" и "нестабильности активов", Михаил Сергеевич, – говорил он. – К концу недели его главный проект по цифровизации транспортных потоков, скорее всего, будет заморожен из-за отсутствия финансирования. Это разрушит его репутацию в высших кругах.

Михаил слушал, его глаза оставались спокойными и непроницаемыми. Он не испытывал злорадства, лишь холодное удовлетворение от того, что его стратегия работает. Для него Рома был всего лишь препятствием, которое необходимо устранить. Но в этот раз, это препятствие затронуло личное, и цена его устранения будет максимальной.

***

Рома Ковалёв был в ярости. Его некогда стройная империя начинала трещать по швам. Каждый день приносил новые плохие новости: отмененные встречи, потерянные партнеры, замороженные счета. Он знал, кто за этим стоит. Державин. Этот ублюдок не просто напугал его, он начал уничтожать его жизнь.

– Это он! – Рома ударил кулаком по столу, за которым сидела Вероника. Она, бледная, но старающаяся сохранить самообладание, лишь испуганно вздрогнула. – Этот Державин! Он пытается меня сломать!

Его личный детектив стоял перед ним, напряженно ожидая приказаний.

– Что насчет его "увлечений"? – прорычал Рома. – Ты говорил, у него есть слабость!

– Мы копаем, Рома, – ответил детектив. – Это глубоко зарыто. Общество Протекторов очень щепетильно к своей репутации. Но есть зацепка. Слухи о его жене. Она умерла не от болезни, а… – детектив запнулся. – Есть предположения, что это было нечто другое. Он скрывает истинные причины её смерти, и это очень подозрительно.

Глаза Ромы загорелись. Это была ниточка. Удар по личной жизни, по репутации, по самому болезненному, что только может быть у такого человека, как Державин. И Анна… она была ключом. Он должен был использовать её. Он усмехнулся. План "грязных игр" начал приобретать очертания. Если Державин хочет играть грязно, он получит сполна.

– Хорошо. Продолжай копать. И мне нужна информация о пекарне, о всех её связях, о каждой мелочи. Мы покажем ему, что он не всесилен.

Детектив кивнул и быстро вышел. Рома повернулся к Веронике, его взгляд был тяжелым и оценивающим. Он знал, что она слаба и продажна. Но сейчас он не мог на неё полагаться. Он должен был действовать сам, более изощренно. И у него был козырь – Анна. Он уже видел, как Державин пытался её "защитить". Это было странно. Никто из Протекторов не стал бы так рисковать репутацией ради обычной девушки. Значит, Анна была для него чем-то большим. А если так, то она станет его погибелью.

– Державин, – прошептал Рома в пустоту, – ты пожалеешь, что вообще встретил эту девчонку.

***

День Анны подходил к концу. Она вышла из пекарни, где Эмир по-прежнему хранил молчание, но его глаза провожали её с какой-то новой, безнадежной тоской. Черный седан уже ждал. Она села внутрь, чувствуя усталость не только физическую, но и моральную. Каждый день, проведенный в этой "золотой клетке", высасывал из неё силы, оставляя лишь чувство безропотной покорности.

Но сегодня что-то было иначе. Когда машина проезжала по одному из широких проспектов, на голографическом экране большого рекламного щита мелькнуло знакомое лицо. Лицо Ромы Ковалёва. Его изображение было частью новостного репортажа, рассказывающего о резком падении акций его компании и расследовании финансовых махинаций. Анна видела, как его лицо, обычно самоуверенное и надменное, выглядело напряженным и испуганным.

Сердце Анны замерло. Это была работа Михаила. Он действительно сдержал свое слово. Он начал уничтожать Рому. Она испытала странное, противоречивое чувство – смесь ужаса от осознания безграничной власти Михаила и неосознанного, почти запретного удовлетворения от того, что её мучитель страдает. Новая мысль промелькнула в её голове: если Михаил так легко может уничтожить Рому, что он может сделать с ней? Эта мысль вызвала новый приступ страха, но одновременно и привкус почтительной трепетности. Возможно, он был не просто хищником, а… нечто большим.

Когда машина подъехала к её дому, она вышла, чувствуя на себе невидимые глаза, но уже не так сильно. Она знала, что Рома страдает. И это было… справедливо. Она пообещала себе, что не будет думать о Михаиле, о его мотивах. Просто принимать эту защиту, пока она есть. Но в глубине души она понимала, что эта игра только начинается, и что она, Анна, была в ней центральной фигурой. И чем больше Михаил защищал её, тем глубже она увязала в его мире, где правила были написаны совсем другими чернилами.

Она поднялась по лестнице, ключ тихо повернулся в замке, и Анна вошла в свою маленькую квартиру. Привычная тишина должна была обволакивать её, но сегодня что-то было не так. Воздух казался тяжелым, а из глубины комнаты доносился едва уловимый аромат дорогих духов. Анна замерла. Включила свет, и её взгляд упал на диван.

Там, развалившись в позе хозяйки, сидела Вероника. Её яркий макияж и вызывающая одежда резко контрастировали с тусклым интерьером скромной квартиры Анны. На губах Вероники играла снисходительная улыбка, а в глазах горел холодный огонек злорадства. В руке она держала крошечный голографический проектор, от которого исходил едва заметный луч.

– Ну, наконец-то, – протянула Вероника, неторопливо поднимаясь. Её голос был едким и полным презрения. – Я уж думала, не дождусь. Твой защитник, похоже, не так уж и хорошо тебя защищает.

Анна не могла произнести ни слова. Как она проникла? Она ведь все закрывала. Мысль о том, что Вероника могла находиться здесь уже давно, рыться в её вещах, ощупывать её личное пространство, вызвала волну тошноты.

– Откуда ты здесь? – прошептала Анна, отступая на шаг.

Вероника лишь усмехнулась, проводя пальцем по спинке дивана.

– Мне всегда удавалось попасть туда, куда нужно, Анна. Ты же знаешь. И я знаю, что нужно тебе. Или, точнее, что нужно сделать с тобой. Рома передал тебе большой привет. И предупреждение. Державин скоро пожалеет, что когда-либо тобой заинтересовался. А ты… ты станешь тем, что напомнит ему об этом.

В её руке мелькнуло что-то блестящее. Анна едва успела заметить иглу, прежде чем Вероника сделала резкий шаг вперед.

Глава 6: Нарушение Периметра

Блеск иглы пронзил Анну насквозь, вытесняя шок от обнаружения Вероники в её собственной квартире. Инстинкт, необузданный и первобытный, закричал, призывая бежать. Вероника ринулась вперед, её движения были удивительно быстрыми и точными. Анна, подгоняемая ужасом, отшатнулась назад, ударившись о стену. Игла скользнула по её руке, оставив лишь небольшую царапину на рукаве её старой кофты. Жидкость в шприце не попала в её кровь.

Вероника выругалась сквозь зубы, её глаза сузились.

– Державин научил тебя сопротивляться, да? Думаешь, ты особенная?

Прежде чем Вероника успела сделать ещё один выпад, из коридора раздался громкий, настойчивый стук. Он был похож на шаги тяжелых ботинок по лестнице, за которым последовал приглушенный, срочный голос. Воздух в комнате, казалось, завибрировал от внезапной, безмолвной тревоги.

Лицо Вероники исказилось в злорадной усмешке.

– О, вот и твой сторожевой пес. Как предсказуемо. – Она презрительно бросила иглу на потертый ковер Анны. – Это только начало, Анна. Передай своему 'защитнику', что Рома играет не только деньгами. Есть вещи, которые он ценит больше.

С последним, леденящим душу взглядом Вероника метнулась к открытому окну, ловко скользя по пожарной лестнице в вихре движений, что говорило о практике и отчаянии. К тому моменту, когда тяжелые удары загремели в дверь Анны, Вероника уже исчезла, растворившись в тенях переулка внизу.

Анна стояла, дрожа, её сердце колотилось в груди. Небольшая царапина на руке пульсировала. Она уставилась на брошенную иглу на полу, её стерильный серебристый блеск зловеще мерцал в тусклом свете.

Дверь распахнулась, явив двух сотрудников службы безопасности Державина – тех же самых молчаливых, эффективных мужчин, которых она видела возле пекарни. Их лица, обычно бесстрастные, теперь выражали мрачную срочность. Они осмотрели комнату, оружие было едва заметно под их куртками, прежде чем один из них опустился на колени, чтобы осмотреть иглу.

– Госпожа, вы в порядке? – спросил один из них, его голос был глубок и спокоен, несмотря на явное напряжение. – Был прорыв в вашем защитном периметре. Обнаружены следы незаконного проникновения.

Анна могла лишь кивнуть, чувствуя, как подступает слабость.

– Она… Вероника. Она сказала, что от Ромы.

Челюсть охранника напряглась.

– Понятно. Мы усилим защиту. Никто больше не приблизится к вам.

Но Анна знала, что это ложь. Кто-то приблизился. Кто-то нашел способ обойти "тотальную, всепроникающую" защиту Державина. Страх, который таился под поверхностью, теперь полностью овладел ею. Она была мишенью, пешкой в игре, которая была ей совершенно непонятна. И каким бы могущественным ни был Державин, он не мог быть вездесущим.

***

Пока люди Державина осматривали квартиру Анны, Вероника уже спешила к Роме. Она знала, что у неё мало времени, прежде чем её вычислят. Она двигалась быстро, используя скрытые переулки и обходя городские камеры наблюдения, пока не добралась до одного из неприметных, но хорошо защищенных убежищ Ромы. Едкий запах сигаретного дыма и дорогого алкоголя ударил в ноздри, когда она вошла. Рома ждал её, развалившись в кресле, с бокалом чего-то янтарного в руке, его взгляд был тяжелым и ожидающим.

– Ну? – бросил он, даже не дав ей перевести дух. – Как прошла встреча с нашей звездочкой?

Вероника, запыхавшаяся, но стараясь выглядеть невозмутимой, выпрямилась. – Почти. Её "сторожевые псы" были слишком быстры. Державин, похоже, не жалеет на неё ресурсов. Ей удалось увернуться, но я оставила послание. Иглу с препаратом для замедления реакции. Пусть они знают, что мы можем к ней подобраться.

На губах Ромы мелькнула холодная усмешка. Он сделал глоток из бокала. –

– Почти – это не "да", Вероника. Но ты оставила свой след. Это важнее. Державин будет в ярости. Он так за неё держится… как собака за кость.

Он встал, медленно подошел к ней. Вероника напряглась, но не отступила. Она знала эту игру. Его взгляд скользнул по её лицу, по немного растрепанным волосам, по испачканной одежде. В его глазах читалась смесь презрения и собственничества.

– Ты хорошо поработала, – прошептал он, обхватив её лицо своими сильными пальцами. Вероника инстинктивно подалась вперед, ожидая привычного жеста, привычной "награды" за выполненную работу. Он поцеловал её, жадно, требовательно. Этот поцелуй был не о страсти, а о власти, о подтверждении его доминирования. Вероника ответила, её тело подстраивалось под его, она была его инструментом, его игрушкой, и она знала свою роль. Когда он оторвался от неё, её губы слегка распухли, а в глазах читалась смесь отчаяния и преданности.

– Теперь Державин знает, что мы серьезны, – сказал Рома, его голос был низким и властным. – И что его "защита" – это фарс. Пусть он тратит свои силы на эту девчонку. Чем больше он будет отвлекаться, тем легче будет его сломить.

***

Далеко в своем пентхаусе, Михаил Державин уже знал. Красная вспышка на его персональном терминале оповестила его о нарушении периметра. Игорь уже был на связи, его голос был напряженным.

– Михаил Сергеевич, нарушение периметра по адресу Анны. Была обнаружена Вероника из окружения Ковалёва. Она успела скрыться через окно.

Михаил сжал кулаки. Это был прямой вызов. Рома перешел черту. Он посмел угрожать Анне в её собственном доме, используя Веронику, чтобы оставить свой след.

– Что с Анной? – его голос был жестким, ледяным.

– Физически не пострадала, но очень напугана. Найдена игла. Мы её анализируем. Предположительно, это был какой-то наркотик или замедляющее средство. Она не успела ввести его.

Облегчение, тонкое, едва уловимое, промелькнуло на лице Михаила, быстро сменившись яростью. Рома не просто бил по его бизнесу, он теперь пытался нанести личный урон, использовать его привязанность к Анне против него самого.

– Усилить защиту вокруг Анны до максимального уровня. Поставить круглосуточную охрану в доме и по периметру. Никто, никто не должен к ней приблизиться. И выясните, как Вероника проникла. Я хочу знать каждую деталь. И найдите эту суку Веронику. Живой или мертвой.

– Будет исполнено, Михаил Сергеевич.

Отключив связь, Михаил встал у окна. Его взгляд был направлен на город, но видел он лишь образ Анны, испуганной и уязвимой. Рома сделал свой ход. Теперь очередь Михаила. Игра становилась личной, и он был готов играть до конца. Цена этой игры будет высока, и Ковалёв заплатит её сполна.

***

Тем временем, Рома Ковалёв, получив сообщение от Вероники, довольно усмехнулся.

– Молодец, Вероника. Она хоть и трусиха, но исполнительница отличная. Его детектив доложил ему о появлении людей Державина.

– Они были там слишком быстро, Рома. Это значит, что он следит за ней.

– Прекрасно! – Рома потирал руки. – Значит, он заглотил наживку. Он переживает за неё. А раз так, то это моя главная точка удара. Пусть он считает, что я напугал его девчонку. Пусть он тратит своих людей и ресурсы на её охрану. Тем временем, мы продолжим копать. Я хочу знать всё о его покойной жене. Каждый слух, каждую сплетню. И мне нужна информация о его связях, о его репутации, о его "Обществе Протекторов". Чем больше он будет отвлекаться на Анну, тем легче будет его разрушить.

Он посмотрел на голографическую карту города, на которой горели красные точки, обозначающие его убытки.

– Державин, ты думаешь, что можешь меня сломить? Ты только усиливаешь мою решимость. И Анна… она будет той, кто увидит, как рушится твой мир. Его одержимость местью и властью росла, поглощая все остальные мысли.

***

Анна провела ночь в своей квартире, но почти не спала. Каждый шорох, каждый звук за окном заставлял её вздрагивать. Люди Державина установили дополнительное оборудование, проверили замки, поставили бесшумные датчики. Она знала, что теперь её дом действительно превратился в крепость. Но стены не могли защитить её от страха, который поселился внутри. Она была приманкой. И это осознание было тяжелее, чем любая физическая угроза. Она была пешкой, но пешкой, которая могла вызвать цепную реакцию. И эта мысль, вместо того чтобы полностью сломить её, медленно, почти незаметно, начинала вызывать в ней некое сопротивление. Она была живым щитом, но она не хотела быть просто щитом. Она хотела жить.

Глава 7: План Мести и Неожиданная Сила

После того, как Вероника доложила о "почти успешном" визите к Анне, напряжение в убежище Ромы достигло пика. Он продолжал держать её лицо в своих руках, его взгляд был смесью удовлетворения от её доклада и привычной, хищной оценки. Вероника знала, что последует дальше. Это была часть их ритуала, его способ отметить победу, утвердить свою власть и подтвердить её статус верной исполнительницы.

Рома резко притянул её к себе, его губы накрыли её, грубые и требовательные. Он не искал нежности, только подтверждения своей воли. Вероника, привыкшая к его жесткости, отвечала без страсти, но с полным подчинением. Её руки скользнули по его широким плечам, пока он подхватил её, подняв над полом. Она обвила его ногами, и он понес её в соседнюю комнату – спальню, где царил полумрак и тяжелый, приторный запах отложенных удовольствий.

Он почти швырнул её на кровать, которая издала приглушенный стон под её весом. Его движения были жесткими и нетерпеливыми, в них не было и намека на ласку. Вероника с готовностью приняла его натиск, позволяя ему сорвать с неё испачканную после побега одежду. Для Ромы это был не акт любви, а чистая демонстрация контроля, способ сбросить напряжение и подтвердить, что даже в условиях финансового краха он всё ещё мог обладать. Он брал её, как берет свое имущество, без вопросов и без церемоний. Для Вероники это было частью сделки, её цена за выживание и место рядом с источником власти, пусть даже эта власть была на грани падения. Она закрыла глаза, погружаясь в привычное бесчувствие, пока в её сознании мелькали образы – Анна, Державин, и их общая цель – разрушить того, кто осмелился бросить им вызов. В этот момент она была лишь сосудом его ярости и доминирования, но в глубине души надеялась, что эта подчиненность принесет ей дивиденды.

Когда всё было кончено, Рома отодвинулся от неё, тяжело дыша. Вероника молча лежала, её взгляд был устремлен в потолок. Он поднялся, направился к бару, чтобы налить себе ещё один бокал.

– Теперь, – произнес он, его голос был снова ровным, лишенным эмоций, – вернёмся к делу. Державин будет метаться. Его "птичка" напугана, а его "неприступный периметр" нарушен. Это отвлечёт его.

Вероника, приподнявшись на локтях, повернулась к нему.

– Что дальше, Рома? Ты ведь не остановишься на угрозах?

– Конечно, нет, – Рома усмехнулся, потягивая напиток. – Мой детектив доложил о зацепках по его жене. Он что-то скрывает. Что-то, что может разрушить его репутацию Протектора. Если я смогу показать всему миру, что Михаил Державин – лжец, что его "Общество" – это всего лишь ширма для его собственных грязных секретов… тогда он будет уничтожен. И никто, даже его дружки из правительства, не смогут его спасти. Найди любую зацепку, Вероника. Любую связь, любой документ. Я хочу, чтобы его мир рухнул, начиная с его прошлого.

***

В то же время, в своей теперь уже усиленно охраняемой квартире, Анна не могла уснуть. Страх от встречи с Вероникой не отпускал. Она ощупывала тонкую царапину на руке, понимая, что была на волосок от чего-то ужасного. Но вместе со страхом, в ней зарождалось новое, незнакомое чувство. Сопротивление. Она была не просто приманкой, не просто пешкой. Она была целью. И в этом осознании была странная, почти зловещая ясность. Ей не хотелось быть жертвой, которую спасает могущественный, но чужой человек. Ей хотелось действовать.

Она встала с кровати и подошла к окну. За ним, в темноте, она видела тени охранников, ощущала присутствие камер и датчиков. Её "золотая клетка" стала ещё крепче. Но если Рома смог прорваться однажды, он сможет и снова. И если Державин защищает её, значит, она для него что-то значит. Какую роль она играет в этой безумной игре? И что она может сделать, чтобы не быть просто объектом чужих манипуляций?

Внезапно, Анна вспомнила слова, сказанные Михаилом в пекарне: "Пока ты под моей защитой, никто не смеет тебя тронуть." И его действия – его уничтожение империи Ромы – подтверждали эти слова. Он был опасен, но он был и её единственной защитой. И эта защита пришла с ценой. Ценой её независимости, её спокойствия.

Её взгляд упал на голографический терминал, стоящий на маленьком столике. Его экран был темным, но его потенциал был огромен. Михаил, возможно, защищал её, но он также держал её в неведении. Анна почувствовала резкий прилив адреналина. Она больше не хотела быть пассивной. Она не знала правил этой игры, но она могла начать их изучать. Она могла попытаться понять, что происходит. Она потянулась к терминалу, её пальцы дрогнули, но твердо нажали на кнопку включения. Возможно, ответы, или хотя бы вопросы, были где-то там, в этих бесконечных потоках информации.

***

В своем пентхаусе, Михаил Державин просматривал отчеты об анализе иглы. Результаты были тревожными: сильнодействующее средство, способное вызвать временный паралич и потерю памяти. Чистое средство для похищения или пытки. Его ярость кипела.

– Найдите её, – повторил он Игорю по защищенной связи. – Веронику. И Ковалёва. Разберите его империю до основания, я хочу, чтобы он потерял всё, до последнего кредита. И усильте наблюдение за Анной. Каждый её шаг, каждое действие. Я хочу знать, о чём она думает. Это больше не игра. Это война.

Михаил смотрел на многомерную карту города, где красными точками обозначались активы Ковалёва, а зеленой – дом Анны. Сегодняшний инцидент изменил всё. Рома Ковалёв перешел от финансовой войны к личной атаке, используя Анну как слабое место. Это было одновременно и рискованно, и эффективно. И Михаил знал, что должен ответить с удвоенной силой, защитив Анну любой ценой. Но его взгляд задержался на зеленой точке. Что на самом деле происходит в голове этой девушки? Его план защиты превращал её в пленницу, но, возможно, она была чем-то большим, чем просто объект защиты.

Глава 8: Прошлое, Высеченное Страхом

Утро после кошмара, от которого Анна никак не могла оправиться, было тяжелым. Усиленная охрана у двери её номера в отеле не приносила ни покоя, ни чувства безопасности. Скорее, наоборот – каждый шорох за стеной, каждый взгляд охранника, который бесшумно стоял в коридоре, лишь усиливал ощущение того, что она теперь не принадлежит себе. Её жизнь, такая простая и понятная, исчезла. Теперь она была пешкой, перемещенной с одной доски на другую, более роскошную, но все еще чужую.

Когда охранник сообщил, что "господин Державин ждет вас", Анна испытала странную смесь облегчения и паники. Наконец-то она узнает, что происходит, но она также знала, что этот разговор не будет простым. Её провели вниз, в один из уединенных залов отельного ресторана, который почему-то носил название "Элизиум". Изысканный интерьер, приглушенный свет, мягкий джаз и аромат свежесваренного кофе. Всё это должно было успокаивать, но только усиливало ироничное ощущение нереальности происходящего.