Постоянная времени бесплатное чтение

Дизайнер обложки Николай Боевкин

© Николай Боевкин, 2024

© Николай Боевкин, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-4483-3190-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Shit! – рявкнул Дэн Сверчкофф, ввалившись в лабораторию и с грохотом захлопнув за собой тяжелую стальную дверь. – Дебилы!

Присутствующие с любопытством уставились на начальника, вернувшегося с совещания в высших сферах, нетерпеливо ожидая продолжения. Однако его не последовало. Дэн уже выплеснул раздражение, копившееся в нем весь удручающе долгий путь от директорских апартаментов до родного офиса. Надо было продолжать работу.

Пожалуй, стоит пояснить, почему Сверчкофф сбросил заряд отрицательной энергии на сослуживцев, а не разбрызгал его потихоньку в неимоверно длинных коридорах или в лифте. Вовсе не из-за склочного характера или оголтелого начальственного пыла, частенько присущего новоиспеченным руководителям младшего и среднего звена.

Нецензурная лексика и оскорбительные высказывания в адрес коллег, пусть даже и вышестоящих, были страшным табу в Агентстве. За это легко можно было вылететь с работы, невзирая на должности и заслуги – директор жестко следил за психологическим климатом, царящим в его колоссальной команде. А лаборатория «G» Управления научных исследований и техники была одним из немногих мест в огромной штаб-квартире Агентства национальной безопасности США, расположенной в Форт-Миде, штат Мэриленд, где не устанавливалось никаких средств контроля: ни прослушки, ни видеонаблюдения. Директорский офис, само собой, ну, и еще максимум пара-тройка помещений также избежали общей участи.

Что же касается подчиненных: во-первых, стукачество не поощрялось в этой элитной спецслужбе США. Пусть «шпиены ЦРУ-шники» строчат доносы друг на друга, мы – белая кость и выше этого. Да, мы читаем чужие письма, но даже и тогда остаемся джентльменами. Случается, приходится выполнять и грязную работу – но если не мы, то кто же? Таков был неписаный кодекс сотрудника АНБ.

«Defending Our Nation», «На защите нации» – лозунг Агентства не давал права на чистоплюйство и бездумное следование бесчисленным моральным нормам. Профессионализм и эффективность – между этими понятиями всегда будет стоять жирный знак тождества. Но вот черту, которая лишает человека или организацию чести, нельзя переступать ни при каких обстоятельствах.

Ну, а во-вторых, все сотрудники обожали своего руководителя за неуемный талант и страстное служение делу и за глаза иногда называли его «Богом», а Всевышнему вполне можно простить мелкие слабости.

Этого лестного прозвища Дэн удостоился пару лет назад, когда изобрел вакцину против вируса вампиризма. И хотя работала она пока не особенно эффективно (порядка десяти процентов, по последним данным), и стоила настолько дорого, что о промышленном производстве не могло быть и речи – это был настоящий прорыв, позволяющий надеяться на преодоление самой страшной угрозы, нависшей над человечеством за последнюю тысячу лет.

Откуда они взялись – никто не знал. В Америке поговаривали, что гадость эта вырвалась из стен секретных военных лабораторий разгильдяев-русских, а в Кремле во всем подозревали длинную руку Пентагона; остальные обвиняли и тех и других. Но все это были дела уже давно минувших дней, и истина вряд ли станет когда-либо достоянием гласности.

Люди уже почти справились с глобальными межгосударственными, этническими и религиозными противоречиями, терзавшими несчастную Землю на протяжении всей истории ее существования. Казалось, что вот-вот будет достигнута та точка, о которой мечтали предыдущие поколения, называя ее кто «Утопией», кто «Коммунизмом», а некоторые – даже «Раем».

И вот – новые, небывалые катаклизмы. Похоже, кому-то, имеющему немалые полномочия во Вселенной, счастье и спокойствие землян – прямо как острая кость рыбы фугу в горле.

Между прочим, коллеги Дэна из конкурирующих подразделений имели другую точку зрения и в своем кругу называли его не иначе как «Маньяк». Они любили рассказывать новичкам в буфете, что окончательный вид грандиозной формулы вакцины явился Дэну во время бурного секса с подругой. Якобы Маньяк, стукнутый непонятно какими ассоциациями, вдруг вскочил, не завершив начатого, и бросился к компьютеру к вящему неудовольствию партнерши.

«Мой бог!» – только и смогла вымолвить при этом бедная девушка. «Вот оттуда-то и пошла вторая кличка», – судачили завистники, гаденько усмехаясь и потирая потные ладошки.

Конечно, близким гениев всегда было, ох, как несладко. Понимать должна эту прописную истину своими куриными мозгами. Крашеных блондинок с пятым номером бюстгальтера и смазливой мордашкой – пруд пруди, а гении рождаются раз в сто лет. Гениальности же Дэна не оспаривал никто, даже его злейшие научные оппоненты.

Раздраженный Дэн не успел пройти в свой кабинет, как раздалась негромкая трель внутреннего телефона. Лайза Хаффман, симпатичная рыжеволосая секретарша, взяла трубку.

– Шеф, – вполголоса позвала она, подняв указательный палец вверх.

Стало быть, руководство вызывает к себе на ковер. Если бы хотело переговорить по телефону, Лайза просто перевела вызов.

Объясняться знаками было вполне в духе лаборатории «G», нечего тратить драгоценное рабочее время на ерунду. Нет, посторонние разговоры в этих стенах были тоже в порядке вещей, но здесь просто необходимо определиться – либо вы работаете, либо отдыхаете. Но уж если работаете – извольте заниматься делом, а не имитацией кипучей деятельности.

Кроме того, по отсутствию должного почтения на лице секретарши Дэн сразу догадался, что вызывает его не директор Агентства, а «всего лишь» непосредственный руководитель – начальник Управления научных исследований и техники Фрэнк Раттлиф. И дело было вовсе не в пренебрежительном отношении лично к Фрэнку – просто Джон Миллз был у сотрудников Агентства на особом счету. Ведь именно он возродил из руин былое величие АНБ.

ЦРУ и ФБР уже предвкушали тот светлый день, когда колосс-конкурент рухнет под гнетом своей собственной тяжести. И их надежды имели куда как веские основания. Организация – огромная, бюджет – неимоверный, а какой, спрашивается, результат? Отношения с русскими давно потеряли былую остроту, а широкое распространение гражданской криптографии привело к тому, что правительство не могло контролировать даже тинейджеров, обменивающихся по электронной почте пасквилями на своих преподавателей.

И вот, когда нашествие вампиров приобрело такой размах, что им пришлось заняться на федеральном уровне, директор добился, чтобы борьбу с этой напастью поручили именно АНБ.

А сделать это было очень даже непросто. Молодой, энергичный глава ЦРУ провел часовую презентацию, подготовленную в лучших медийных традициях его офисом общественных связей. Добротно набитая видеоклипами, устрашающими графиками и трехмерной анимацией кинематографического качества, она доказывала как дважды два, что только эта мощнейшая организация сможет предотвратить катастрофу.

Шеф ФБР, напротив, был человеком старой закваски и недолюбливал «эти мультики», не проясняющие, по его мнению, а только затуманивающие картину. Он пришел на судьбоносное совещание с объемным 700-страничным аналитическим докладом, содержащим убедительнейшие аргументы в пользу Бюро.

Руководитель АНБ выступал последним. Конкуренты напряженно ожидали, из какого рукава и какие козыри достанет сейчас начальник криптографов. Собственно говоря, сильных карт у него на руках быть не должно, но все же, чем черт не шутит? От этих паразитов-математиков всего можно ожидать.

– Господин президент, я не собираюсь тратить даром ваше драгоценное время, – сказал Миллз, и соперники поникли, предчувствуя неминуемый проигрыш.

Проклятье, опять политические и адвокатские приемчики берут верх над неброской работой беззаветных тружеников! Когда же господь пошлет президента, способного осилить текст объемом более двух-трех страниц?!

– Скажите только, – продолжил директор АНБ, – как вы полагаете, где сосредоточены лучшие мозги Соединенных Штатов и кто владеет максимальным объемом информации?

С этими словами он эффектно поклонился и проследовал на свое место.

Да, с первым доводом спорить было бессмысленно. Действительно, лишь АНБ имело возможность нанять на работу любого специалиста, которого бы только пожелало. Что касается второго – каждому американскому школьнику известно, сколько йоттабайт информации хранится в колоссальных базах данных секретного дата-центра Агентства в Блаффдейле, штат Юта: дотошные журналисты прожужжали этими цифрами все уши.

– Больше – не значит лучше, – едко пробурчал себе под нос глава ЦРУ так, чтобы это услышали все.

И в чем-то он был, безусловно, прав. Кроме того, речь директора АНБ получилась несколько куцей, в ней отсутствовал последний, решающий аргумент, этакий риторический «контрольный выстрел».

– Да, стареть стал наш Джон, – подумал, воспрянув духом, шеф ФБР, – а ведь мы с ним одногодки.

– Господин президент, – уже с места, как бы между прочим, слегка приподняв указательный палец, заметил Миллз. – Еще хочу доложить вам, что мои ученые приспособили криптографические компьютеры для обработки генетической информации, и теперь мы можем обсчитывать модели в четыре с половиной триллиона раз быстрее, чем самые производительные на сегодняшний день вычислительные машины.

Это был полный триумф. Почти бесполезные в последнее время «цифровые молотилки» Агентства, стоившие налогоплательщикам нескольких годовых бюджетов и ставшие уже притчей во языцех, в очередной раз вознесли его на недосягаемую высоту.

Дэн тяжело вздохнул и направился к выходу. Как ненавидел он эти вязкие разговоры ни о чем! Нет, видать, сегодня ему так и не дадут нормально поработать.

Невзирая на указующий в небеса перст секретарши, Дэн спустился двумя этажами ниже и вошел в кабинет Раттлифа.

– Давненько не виделись, – пошутил Фрэнк, поскольку оба они только что были на совещании.

– Да уж, это точно.

– Чего ты опять взбеленился у директора? Любимчики что, приличий уже могут не соблюдать?

– Просто мне надоело в сотый раз повторять, что нам как воздух необходим собственный спецназ, работающий с вампирами в поле. У нас постоянно не хватает материала, каждый экземпляр приходится буквально с боем выдирать у военных. Помимо всего прочего, всем теоретикам – и психологам, и физиологам, и генетикам – требуется работать в теснейшем контакте с профессиональными охотниками. Привычки, особенности, нюансы – этого не почерпнешь из чужих отчетов. Нужно самим участвовать в настоящих операциях. Само собой, в составе отрядов, имеющих реальный боевой опыт.

– А ты разве не в курсе, что директор не любит рисковать лучшими «мозгами»? Да и президент против дублирования в работе.

– Но армия, флот, и даже ФБР имеют такие подразделения. И только АНБ, головная организация по борьбе с вампирами, не имеет! А на риск «мозгам» придется пойти: все прорывы сейчас делаются исключительно на стыках областей.

– Ладно, не ломись в открытую дверь. Собственно, я и хотел сказать тебе, что мне удалось убедить Джона сделать определенные шаги в этом направлении. В ближайшее время к нам прикомандируют нескольких профессиональных бойцов, а там видно будет.

– Но этого ведь крайне мало! – возразил Дэн. – Один такой микроскопический отряд даже не сможет выйти на операцию – ему нужны поддержка, прикрытие и все такое. Не мне вам говорить о подобных вещах – это же азбучные истины!

– Эй, приятель, имей совесть! – приподнялся Раттлиф с места, показывая, что разговор закончен.

– Кто-то здесь только что рассуждал про риск, – недовольно буркнул Дэн, который терпеть не мог эти заросшие жирными бляшками чиновников бюрократические артерии, через которые почти невозможно прокачать кипящую кровь энтузиастов своего дела. – При отсутствии необходимых сил и средств он вырастает многократно!

Фрэнк благоразумно промолчал. Как опытный аппаратчик, он прекрасно понимал, что в этих играх совсем не обязательно оставлять за собой последнее слово.

Дэн направился было к дверям, но передумал и вернулся. Раздраженный взгляд Раттлифа «Я уже потратил на тебя кучу времени» не произвел на него ни малейшего впечатления.

– Фрэнк, есть еще одна проблема. Разрешающая способность нашего электронного микроскопа на исходе, мы не можем продвигаться дальше прежними темпами.

– Но ведь ему всего год, он самый лучший!

– Уже нет, в Массачусетском технологическом институте месяц назад завершили строительство значительно более мощной модели.

– А ты помнишь, какие деньги мы за него отвалили?! – глаза Раттлифа расширились от неподдельного ужаса. – Половину годового бюджета управления! А новый во что обойдется?

– Не знаю, наверное, дороже. Но теперешний, видимо, можно будет продать?

Фрэнк Раттлиф криво усмехнулся.

– Только на будущий год.

– Но мы же будем простаивать! Три квартала! Разве мы можем сейчас себе это позволить? Может, мне обратиться к директору напрямую и попытаться уговорить его выделить деньги из резервного фонда?

– В этом нет необходимости, – пошел на попятную Фрэнк. – Не беги впереди паровоза!

Вдруг он остановился на полуслове и озадаченно потер переносицу.

– Послушай, Дэн, а ты-то здесь при чем? С микроскопом ведь работают физиологи.

– Да, но их результаты нужны МНЕ! Пояснить вам технические детали пересечения наших интересов?

– Но за это направление отвечает Янг, – опять пропустил мимо ушей последние слова Дэна Фрэнк. – Пусть он и хлопочет. Тебе вечно больше всех надо! Твои заявки и так всегда выполняются в первую очередь. Все криптографические компьютеры «Эшелона» находятся в твоем полном распоряжении. По-моему, грех жаловаться на отсутствие внимания со стороны руководства.

Раттлиф рассердился уже не на шутку.

– Вы хотите сказать, что Крис к вам не обращался по этому вопросу? – пришла очередь удивиться Дэну.

– Не помню такого, – пожал плечами Раттлиф.

Дэн пристально посмотрел на него. На первый взгляд казалось, шеф говорил вполне искренне.

– Ну, с этим как раз проблем не будет. Поверьте, Фрэнк, это действительно очень важно.

– Ладно, подумаем. Только давай договоримся, что каждый будет заниматься своим делом. Я – доставать деньги и оборудование, ты – доводить вакцину, а физиология – епархия Криса. Есть установленные процедуры взаимодействия подразделений, и не нужно разводить самодеятельность.

– Меня это вполне устраивает, – легко согласился Дэн.

Поднявшись в свою лабораторию, он проследовал в комнату релаксации, включил едва слышную психоделическую музыку, установил на генераторе запахов профиль «подсыхающая трава» и задумчиво опустился в кресло.

Все сотрудники знали, что в таком состоянии его лучше не трогать. И не трогали.

В 17:15 Дэн набрал номер внутренней связи.

Он всегда был сторонником четкого соблюдения рабочего графика. Хотя в случае необходимости, конечно, мог вкалывать круглыми сутками, но рассматривал такой режим как исключение из правил. Постоянный аврал приносит делу больше вреда, чем пользы. Уставший мозг не способен рождать свежие идеи. А от этих идей зависела сегодня ни больше ни меньше как участь всего человечества.

– Наташа, привет! Как насчет того, чтобы поужинать?

– А ты уже освободился?

Что за дурацкая манера у этих баб отвечать вопросом на вопрос! Сначала определись – да или нет, а затем уж уточняй, если понадобится. Как будто решение зависит от того, освободился он уже или нет. В общем, будем трактовать любопытство как скрытую форму согласия.

– Жду тебя через полчаса в «Красном лобстере», – не допускающим возражения тоном сказал Дэн.

– Извини, не смогу.

Вот тебе и согласие! Какого же лешего тогда спрашивала?

– Давай через час, – после небольшой, но эффектной паузы продолжила она.

– О’кей.

С Наташей Грей Дэн познакомился во время работы над вампирским проектом, она занималась физиологической стороной проблемы в лаборатории «Р». Данное подразделение было единственным, созданным в АНБ с нуля. Основная задача лаборатории заключалась в разработке ядов, безвредных для людей, но смертельных для вампиров. Идея состояла в том, чтобы сделать человеческую кровь несъедобной.

Несколько лет напряженных исследований ни на йоту не приблизили к поставленной цели. Но неимоверные усилия все же не пропали даром – была изобретена сыворотка, препятствующая превращению укушенных людей в вампиров. Правда, вводить ее требовалось максимально быстро – не позднее чем через час. Пока что противоядием снабжались только специальные подразделения и группы риска, но не за горами был тот день, когда эти ярко-красные ампулы станут непременным атрибутом любой аптечки.

Наташа оказалась девушкой незаурядной. Красивая, спортивная, яркая, с великолепной фигурой – она выделялась в любой компании. И это неудивительно: у Дэна всегда была очень высокая планка в отношении женщин.

Но самым поразительным было то, что в этой очаровательной головке прятались отличные мозги. Хотя она подключилась к работе меньше чем за полтора года до создания сыворотки, ее вклад в дело был весьма значительным. И характер у девушки тоже каких поискать – веселый, доброжелательный, с редко присущим женщинам чувством юмора.

Такое сочетание было настолько невероятным, что ради него Дэн нарушил железный принцип, которому неукоснительно следовал всю жизнь – не заводить романов на службе.

Дэн вошел в ресторан «Красный лобстер» в шесть с небольшим. Выискивая взглядом свободный столик, он неожиданно увидел Наташу, неторопливо потягивающую свой любимый коктейль. Судя по наполненности бокала, она находилась здесь уже довольно давно.

– Удалось освободиться пораньше, – отодвинув от себя стакан, ответила она на незаданный вопрос.

– Почему же не позвонила? – удивился Дэн.

– Какие же вы все-таки бестолковые, мужики! Тебе нужно было прийти сюда, когда приглашал, и терпеливо ждать, надеясь на чудо. Даже если бы я опоздала – что с того? У меня бы образовалось чувство вины, появилось стремление ее загладить… Нужно продолжать? А так – опоздал ты, тебе сегодня и замаливать грехи.

Вот это называется – «умыла»!

– Хорошо, – ухмыльнулся Дэн. – Я так и понял, что платить опять придется мне.

– Нет, так просто ты на этот раз не отделаешься.

Дэн подозвал официанта и велел подавать. Единственной проблемой этого заведения была его крайняя неторопливость, так что заказывать блюда приходилось заранее.

– Расскажи, что за скандал ты устроил сегодня на совещании у директора, – попросила она. – Из наших никто толком ничего не знает.

– Да все по поводу вампирского спецназа. Противно, но, похоже, только скандал зачастую может сдвинуть дело с мертвой точки. Фрэнк сказал, что к нам скоро прикомандируют несколько человек из армии, хоть что-то для начала.

– Слушай, я, кажется, знаю человека, который может быть нам полезен. Один из лучших специалистов в стране, командир роты спецназа «VH» морской пехоты.

– Так он из «дубленых загривков»? А как у них там с боевым опытом?

– Очень солидный. И в серьезных переделках бывал – однажды их отряд попал в засаду, и живым удалось выбраться только ему одному. Кроме всего прочего, он отличный парень, с ним будет приятно работать.

– А откуда ты его знаешь?

– Все тебе расскажи! – кокетливо рассмеялась Наташа, доставая из сумочки мобильник. – Ну что, набрать его, поговоришь сейчас?

– Да нет, такие дела по телефону не решаются. Давай лучше в ближайший уикенд смотаемся к твоему знакомому, на месте и разберемся. Я выпишу командировку. Где он сейчас? В Норфолке?

– Кэмп-Лежен, Северная Каролина.

– Отлично. Подальше, конечно, но ничего. Ну что, договорились?

– Я не против.

– О’кей.

– Слушай, Дэн, а ты никогда не задавался вопросом, откуда взялись эти древние легенды про вампиров? – вдруг задумчиво проговорила она. – Князь Дракула и тому подобное? Просто небылицы? Откуда тогда такое предвидение? Или что-то было на самом деле? Куда в таком случае они исчезли и почему появились вновь? Не кажется тебе все это довольно странным?

– Антинаучный бред, сказки средневековые.

– Как знать… На мой взгляд, антинаучно – это игнорировать информацию, какой бы неправдоподобной она ни казалась.

– От этой информации и так голова пухнет. Ну, разберись на досуге, если больше заняться нечем.

– Ну конечно, только ты один во всем Агентстве пашешь…

– Ладно, не заводись, – примирительно сказал Дэн. – Я читал историческую справку, подготовленную ЦРУ. Еще в середине XVIII века было доказано, что все это выдумки. В некоторых странах даже законодательно запретили заниматься вампирами, наподобие того, как отвергались проекты вечного двигателя.

– Ясно.

– Да, кстати, – продолжил он, – я был сегодня у Раттлифа и выбил для вас новый микроскоп, ну тот, о котором ты говорила.

– Как тебе это удалось? – удивленно подняла она брови. – Крис обращался с этим к Фрэнку, по-моему, раза три, но все без толку.

– Что значит «обращался»? В столовой или по телефону? Ну вы словно дети, ей-богу. Нужно написать заявку-обоснование и направить ее официально. Вы что, не знаете, как функционирует бюрократическая система? Передай, пожалуйста, Крису, чтобы завтра же он так и сделал, пока Фрэнк снова не забыл.

– Какой ты умный! – Наташа приподнялась и, грациозно изогнувшись, нежно поцеловала его в висок. – За ум женщина может простить мужчине почти все, – вздохнула она, опускаясь обратно.

– Я надеюсь, мое сегодняшнее прегрешение попадает под это определение? – улыбнулся Дэн.

– Само собой. Но индульгенций не будет, так и знай!

Расправившись с омаром, они не спеша наслаждались игристым белым вином. Вечер пора было завершать.

– Ну что, поедем ко мне? – спросил Дэн.

– Да нет, пожалуй.

– А что, в прошлый раз тебе не понравилось? – чуть было не вырвалось у него от неожиданности, но он вовремя прикусил язык. Боже, какая пошлость!

Дэн был явно обескуражен, да и немудрено: он не сталкивался с отказом женщин уже очень давно. Последний раз такое случалось в школе, что совсем неудивительно: ботаник есть ботаник.

Чтобы преодолеть свою затюканность, Дэн умудрился поступить в военную академию Вест-Пойнт. И хотя, разочаровавшись в военной карьере, ушел оттуда после второго курса, вспоминал он эти годы всегда с удовольствием и благодарностью.

В стенах училища вчерашний хлюпик научился бегать кроссы, падать, драться, не жалея себя и соперника, и самое главное – обращаться с женским полом. «Ни одна телка не посмеет отказать парню, одетому в форму кадета Вест-Пойнт», – вопрос ставился только так, и никак иначе.

«Если мужчина внутренне уверен, что возьмет женщину – ей уже не отвертеться», – учили закаленные в битвах с противоположным полом старшекурсники. И это работало всегда. До сегодняшнего дня!

– Что-нибудь случилось? – переформулировал вопрос Дэн, как за соломинку, хватаясь за надежду, что виной всему временные «технические» проблемы.

– Да нет, все замечательно.

Настаивать было не только абсолютно бессмысленно, но и сугубо вредно. Дэн философично отхлебнул вина, с интересом разглядывая пузырьки на стенках бокала. Законы тактики гласят, что иногда инициативу лучше всего отдать противнику.

– Поедем лучше ко мне; по крайней мере, там я знаю, как отключить Интернет, – прервала затянувшееся молчание Наташа.

– Счет, пожалуйста, – мгновенно отреагировал Дэн.

Они начали целоваться уже в лифте. Потом, ввалившись в квартиру, спотыкаясь и разбрасывая одежду, в точности, как это показывают в фильмах, направились в спальню. Входную дверь все же захлопнули на всякий случай.

Без труда преодолев эшелонированную оборону из элегантного офисного костюма и строгой блузки, Дэн молниеносным движением расстегнул лифчик. Но, расстегнув, не спешил его стаскивать. Прелюдия – это главная часть любовного действа. Все последующее на девяносто процентов зависит от того, насколько барышня дошла до кондиции. Хотя и принято считать, будто активную роль играет мужчина, но если хорошенько подумать, станет абсолютно ясно, что все происходит с точностью до наоборот.

Дэн частенько использовал этот незамысловатый прием. По его наблюдениям, уже расстегнутый, но еще не снятый бюстгальтер распаляет женщину гораздо сильнее, чем два бокала мартини. К тому же, в отличие от последних, не имеет неприятного последействия. Психика слабого пола совершенно не выносит неопределенности и пограничных состояний. Поэтому в определенные моменты небольшие паузы намного эффективнее энергичных действий.

Но пережимать тоже нельзя: она уже нетерпеливо стонала, запуская коготки ему в спину.

Неожиданно перед глазами Дэна поплыли красные круги, он почувствовал, как какая-то мысль поднялась по спинному мозгу и уже мелькнула в голове, еще не оформившись до конца. Он закусил губу и задрожал от напряжения, инстинктивно предчувствуя нечто грандиозное. Как в прошлый раз.

Коготки… Кошки… Мышки…

– Крысы! – заорал вдруг Дэн, кидая бедную Наташу на постель.

Как же он до сих пор не догадался?! Он ведь читал когда-то давно, что в старые времена моряки бросали пойманных крыс в бочку и морили голодом, пока те не начинали пожирать друг друга. Последней оставалась самая сильная и жестокая особь, которую объявляли «Царем крыс» или «Крысиным волком» и отпускали на волю. И Царь начинал расправляться со своими подданными. Вот так же надо и с вампирами!

Наташа с испугом смотрела на его растрепанные волосы и горящие фанатичным огнем глаза. Ее желание тоже куда-то стремительно улетучилось.

– А из него самого получился бы неплохой вампир, – с содроганием подумала девушка, вставая с кровати и набрасывая халатик.

Обессиленный Дэн рухнул на постель.

– Свари, пожалуйста, кофе, – жалобно попросил он.

Наташе Дэн, безусловно, нравился. Симпатичный, обаятельный, талантливый – о таком парне можно только мечтать. Смущали лишь слухи о его бесконечных амурных похождениях. Стало быть – либо влюбчив, либо неразборчив. Вот и выбирай, подруга, что тебе больше нравится. Хорошо, если не оба «подарочка» вместе, это уже вообще гремучая смесь. А тут еще такие закидоны…

– Ну и влипла ты, мать! – вздохнула она, направляясь в кухню.

Через четверть часа Дэн поднялся, принял душ и поведал Наташе суть задуманной операции.

– Нужно как можно быстрее встретиться с твоим моряком, – сказал он.

Следующим утром, миновав бесчисленные кордоны, охраняемые вооруженными до зубов морскими пехотинцами, Дэн, не заходя к себе, поднялся на восьмой этаж и вошел в приемную директорского офиса, прозванную остроумными сотрудниками «чистилищем». Небольшое уютное помещение, удобный кожаный диван, несколько кресел и, конечно, стол секретаря. На эту должность назначались только мужчины: кто-то из дальновидных предшественников Миллза ввел такую традицию задолго до грандиозного «минетгейта», едва не стоившего президентской должности Биллу Клинтону.

Все кресла были заняты, и секретарь кивком предложил Дэну присесть на диван: в ногах правды нет. Когда директор освободится – неизвестно. Дэн ухмыльнулся и отрицательно покачал головой: мол, и так сидим целыми днями.

Но не только соображения профилактики геморроя удерживали его: поговаривали, что именно в «чистилище» приводят по ночам «исповедовать» молоденьких уборщиц дежурные офицеры. А куда еще прикажете деться? Ведь это единственное помещение, не снабженное средствами видеонаблюдения. Входы в кабинет директора, а также сверхсекретные профильные исследовательские лаборатории контролировались отдельной системой управления доступом.

Конечно, это было очень рискованно. Зато какой выброс адреналина! Заурядная интрижка стремительно вырастала до уровня всепоглощающей страсти.

Удивительно, но подобно обманутому супругу, узнающему об измене последним, директор, по долгу службы осведомленный обо всем на свете, до сих пор не подозревал о двойном использовании своей приемной.

Наконец секретарь распахнул заветную дверь, и собравшиеся вошли в святая святых Агентства, кабинет директора.

Джон Миллз возглавлял АНБ уже более двадцати лет. В отличие от стародавних времен, когда должность директора была чисто титульной, а всю реальную работу выполнял его гражданский заместитель, Миллз руководил Агентством сам.

Сегодняшнее совещание было целиком посвящено идее Дэна насчет Царя вампиров.

Директор был, как всегда, краток. Он раздал докладную записку, подготовленную за ночь Дэном, руководителям подразделений и приказал подготовить заключение по ней до завтрашнего утра.

Лаборатория Дэна отпочковалась от отдела математических исследований управления, занимающегося изысканиями в области криптографии. Отдел уже много лет фактически сидел без дела. Уже разработанные шифровальные системы были настолько совершенны, что не требовали каких-либо кардинальных доработок.

Одно из основных в прошлом направлений, создающее внешне очень стойкие, но имеющие потайные ходы шифраторы для «криптографических невежд», умерло вообще. Попробуйте навязать кому-нибудь сегодня использование нового, неизвестного шифра вместо прекрасно зарекомендовавших себя публичных систем, изученных вдоль и поперек лучшими математиками всего мира!

Задачи взлома шифров перешли практически в раздел научной фантастики. Несколько групп отдела бились над решением фундаментальных проблем математики типа дискретного логарифмирования и факторизации, что позволило бы дешифровать асимметричные системы, но пока безуспешно. Существенную помощь им могли бы оказать коллеги из отдела компьютерной техники, пытающиеся построить сверхбыстродействующий квантовый вычислитель, однако там тоже было глухо.

Что же касается классических симметричных систем, то подходов к успешному тотальному перебору существующих 256-битных ключей не зарождалось даже в головах самых неисправимых мечтателей. Количество комбинаций такого ключа настолько громадно, что вполне может конкурировать с числом атомов во Вселенной. Названий для описания этих чисел попросту не существует.

Для дешифрования даже самых слабых на сегодняшний день 128-битных ключей требовалось полное переосмысление устройства компьютера. В рамках этой темы над разработкой вычислительных систем на базе белковых молекул и трудилась группа математиков и генетиков во главе с Дэном.

Эта группа и составила костяк лаборатории «G», образованной в АНБ сразу после запуска вампирского проекта.

В общем-то, положа руку на сердце, сказать, что работа отсутствовала совсем, было бы лукавством. Мелочевки и текучки всегда предостаточно в любой организации, какую ни возьми. Однако потрясающая глупость псевдодевиза АНБ «возможно все, на невозможное просто требуется больше времени», запущенного в массы досужими журналистами, стала очевидной всем, а не только специалистам.

Хотя, конечно, чисто формально подобное высказывание вполне справедливо, но скажите, кому на самом деле может потребоваться ключ, взломанный через такое количество тысячелетий, которое ни за что не выговорить даже самому изощренному трепачу? Можно выразить эту мысль и по-другому: «Существует вероятность, что любой ключ будет вскрыт не более чем за секунду». Вот только величина этой вероятности в практическом измерении равняется нулю.

Вернувшись в лабораторию после совещания у директора, Дэн одним ловким движением пальца сбросил с лежащей на краю стола стопки чистый лист бумаги, взял остро отточенный карандаш и начал составлять план работ.

Конечно же, он был с компьютером на «ты», но когда дело требовало ясного ума и полной сосредоточенности, неизменно возвращался к дедовским привычкам. Разве можно привести мозги в порядок, расслабленно рисуя забавные узоры или просто геометрические фигуры в программе Painter? А вбивать текст имеет смысл только тогда, когда ты хотя бы приблизительно представляешь, о чем будешь писать.

Затачивать свои карандаши Дэн не доверял никому – ни секретарше, ни тем более специализированным машинкам. Он делал это только вручную, терпеливо снимая тонкую стружку острым как бритва ножом с лезвием из твердой японской стали. Конус заточки занимал чуть ли не четверть длины карандаша, так что, использовав всего половину, его приходилось выбрасывать. Дэн, безусловно, сочувственно относился к идеям защиты окружающей среды и экономии ресурсов, но в данном случае полагал, что эти расходы не напрасны.

К сожалению, никто из сотрудников не мог помочь Дэну в проведении операции. Все мероприятия были чисто организационными – добыть где-то «материал», выбить дополнительные помещения. И самое главное – форсировать подготовку оперативной группы.

Собственно, он и сам-то лично тоже сделать ничего не мог, все равно придется транслировать задания Раттлифу, который пробросит их Миллзу, директор договорится с руководителями соответствующих ведомств, те спустят указания своим подчиненным… Торжество чиновничьей бессмыслицы.

Дэн набрал номер начальника управления.

– Фрэнк, по моим расчетам, нужно сформировать пять групп по пять особей. Стало быть, потребуется пять боксов и двадцать пять экземпляров.

– А почему бы не использовать уже имеющихся?

– Вы что, предлагаете остановить работы по совершенствованию вакцины? Да и потом, нужны перворазрядные особи, а не абы кто. Двадцать пять – это при условии, что мы сами будем осуществлять отбор. Стало быть, и о транспортировке придется позаботиться.

– Вообще-то окончательное решение еще не принято, – напомнил Раттлиф.

– По-моему, нет ни малейших сомнений, что первую фазу директор одобрит. А ломать сейчас копья насчет заключительной совершенно бессмысленно, может ведь вообще ничего не получиться.

– Добро, не будем терять времени понапрасну.

– Да, кстати, я сегодня хотел смотаться к морпехам в Северную Каролину, как у нас насчет самолета? Это около шестисот миль, на машине получится очень долго.

– Сейчас выясню. А чего ты там забыл?

– Да все насчет нашего вчерашнего разговора, хочу завербовать там нескольких «охотников». В свете последних событий, как полагаете, на что мы можем рассчитывать?

– Думаю, человек на десять-пятнадцать. Больше – уже психологически другая категория.

– Это было бы просто замечательно.

– Моя секретарша перезвонит тебе, когда оформит поездку. Пока.

После этого Дэн связался с Наташей.

– Готовься, сегодня едем. Как, кстати, зовут твоего морпеха?

– Совсем скоро он будет уже твоим, – не поддержала фамильярности она. – А зовут его Питер Пэн.

– Почему же я, бестолочь, не догадался сразу спросить?

– «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», – процитировала Наташа. – Дэн, не пора ли перечитать Шекспира?

– Ладно, все равно уже поздно отыгрывать назад.

Глава 2

Она постепенно угасала. Часы, дни и месяцы тянулись бесконечной чередой, и она уже потеряла счет времени: может быть, прошел только год, а может – и все сто.

Периодически впадала в забытье, и тогда в голове мелькали знакомые картинки. Вот они с Гербертом бегут по залитому солнцем сосновому лесу. Она чувствовала запах хвои, а после, лежа на спине, с восторгом смотрела в бездонное голубое небо. А вот они прячутся от дождя в стогу сена и целуются, целуются…

Потом Герберт исчез. Говорили, что он вампир, но она не могла поверить. Почему же он не загрыз тогда ее саму? Соседи шарахались от нее как от зачумленной.

Все это время она пыталась выбраться, но ничего не получалось. Слежавшаяся земля хотя и тяжело, но понемногу подавалась, а потом рука натыкалась на камень. Он был повсюду, ровный и шероховатый, без единого стыка, как будто тщательно подогнанный умелыми каменотесами. И она потеряла надежду.

…Сказочно привлекательный мужчина с благородными чертами лица бережно взял ее за руку. Затем он сделал небольшой надрез маленьким острым ножом. Сзади ее цепко держал за волосы антипод красавца – уродливый одноглазый коротышка. Прекрасный господин дождался, пока несколько капель крови упадут в стакан, а затем ловко, как завзятый аптекарь, перевязал ей палец. Потом он подошел к столу, открыл большой флакон из толстого стекла, добавил в стакан немного прозрачной розоватой жидкости и осторожно разболтал.

Это ведьмаки! Она пропала… Страх сжал горло, и не было сил закричать. Она лишь тяжело дышала. – Герберт, милый Герберт, – трепетало испуганное сердце, – даже если ты вампир, приходи же быстрее и спаси меня, пока не поздно! О, святая Кунигунда, покровительница, помоги!

Красивый господин вздохнул и пристально посмотрел на нее. Нет, не похож он на ведьмака! Какие грустные глаза… Впрочем, что она о них знает? Старушечьи пересуды? А второй-то очень даже похож: уж больно отвратная морда!

Печальный красавец опять приблизился, одним движением сорвал с нее платье до самого пояса и поволок на постель. Господи, смилуйся, позволь побыстрее умереть! Но подтащив ее к свету, негодяй почему-то отказался от своего гнусного намерения. Он медленно и внимательно осмотрел ее шею и плечи, а затем грудь и руки. От ужаса и отвращения она лишилась чувств и очнулась, когда он, удивленно хмыкнув, запахнул на ней одежду. Она не понимала, что происходит.

Господин еще раз вздохнул и кивнул своему подручному. Ее крепко связали и натянули на голову колпак. Последнее, что она увидела, – это его виноватый взгляд. Такой же, как у Герберта в тот день, когда она лишилась невинности. Бедный, глупенький Герберт!

Затем ей повесили на шею что-то тяжелое и долго-долго везли куда-то, перекинув через седло. Потом грубо, как мешок, сбросили вниз, и не успели руки ощутить мягкую и влажную свежую землю, как немыслимая боль пронзила грудь.

Она никак не могла взять в толк, что случилось. Ей вонзили в сердце деревянный кол – так ведь убивают вампиров. Но она же не вампир?! Но почему тогда она до сих пор жива – с такой раной, без пищи, воды и воздуха? А если и вампир – почему не умерла? Мысли путались.

А во что они превратили ее левую грудь, которую так часто ласкал Герберт, приговаривая, что она у него самая любимая, поскольку – маленькая. Ее тело сотряслось от беззвучных рыданий, а слезы, если бы еще оставалось, чем плакать, ручьями хлынули бы из глаз.

И наяву, снова и снова, в голове пульсировали одни и те же вопросы: кто она теперь, где Герберт, за что с ней так обошлись?

А в бреду она опять, уже в который раз, бежала по ослепительному сосновому лесу, тряслась, связанная как куль, на крупе лошади и смотрела в виноватые глаза прекрасного благородного господина…

Глава 3

На крупнейшей военной базе Корпуса морской пехоты, расположенной недалеко от Джексонвилля, облаченный в офисный костюм Дэн впервые после долгого перерыва вновь почувствовал себя «ботаном».

Майор Питер Пэн, широкоплечий загорелый мужчина в шикарной форме морпеха, крепко пожал руки Дэну и Наташе.

– Добро пожаловать! Друзья зовут меня – Пит (это, само собой, персонально Дэну).

Каждое его движение излучало такую уверенность и силу, что Дэн почувствовал уколы ревности.

– Интересно, откуда они все-таки знают друг друга? – подумал он.

Несколько минут хозяин и гости из вежливости обменивались общими фразами. Наконец Дэн решил, что пора брать быка за рога.

– Пит, мы уже давно изучаем вампиров в неволе. Но сейчас нас очень интересует, каковы они в реальной жизни. Расскажите, что вы об этом знаете, как боретесь с ними. Может быть, подробности каких-то операций. Здесь важны именно мелочи.

– Да не мастер я рассказывать. Пойдемте, покажу вам наши «игрушки». А пока задавайте конкретные вопросы.

– Хорошо, тогда первый – как вы их распознаете?

– А никак. Ну, типа, вырабатывается со временем определенная интуиция, но включается она далеко не всегда. Впрочем, есть один стопроцентный способ.

– Не может быть! – изумилась Наташа. – Наша лаборатория уже давно бьется над этим. Нет, по внешним признакам, без анализа крови – это совершенно невозможно!

– И тем не менее.

– А что я всегда пытаюсь вбить в голову нашему начальству?! – торжествующе произнес Дэн. – Теории – это, безусловно, замечательно, но иногда нужно спускаться на грешную землю.

– Эх вы, пробирочные души! – рассмеялся Пит. – Так вот, поясняю, вампира можно определить наверняка, когда он бросается на вас. И тогда остается всего четверть секунды, чтобы выстрелить. В мою роту собирали бойцов с феноменальной реакцией со всей 2-й дивизии, а это около сорока пяти тысяч человек. Кроме того, хромает ваша наука! Ведь сами вампиры как-то узнают друг друга.

– Ты уверен? – в очередной раз удивилась Наташа.

– Абсолютно.

– А вот это просто великолепно! – подняв палец вверх, со значением пробормотал Дэн.

– Тогда объясни мне, – попросила она. – Если они общаются, почему никто из оперативников до сих пор не удосужился выяснить, как именно?

– А как ты, к примеру, представляешь себе внедрение в их ряды? – ухмыльнулся Пит.

Майор Пэн распахнул двери тира, и они вошли внутрь. Вдоль стен тянулись стеллажи с поблескивающими сталью допотопными «Кольтами-M1911A1» 45-го калибра и суперсовременными незнакомыми Дэну короткоствольными автоматами. Другого вооружения здесь не было.

– Ничего себе, – весело присвистнул Дэн. – Не так я представлял арсенал спецназа! Даже у нас в Вест-Пойнте было куда богаче.

– Так вы военный? – удивленно поднял брови Пит.

– Да нет, продержался только два курса.

– Что, выперли за неуспеваемость? Или за нарушение дисциплины? – понимающе улыбнулся майор.

– Добровольно ушел, предпочитаю быть сам по себе.

– Подчиняться не любите? – усмехнулся Пит.

– Скажем так: не люблю подчиняться беспрекословно. Работа в АНБ – это ведь тоже отнюдь не «вольные хлеба». Но вот растворяться в начальстве – действительно, терпеть не могу.

– Чтобы вырастить кристалл, надо сперва растворить первооснову, – философски заметил Пит.

– В очередной раз убеждаюсь, что наши военные учебные заведения дают прекрасное фундаментальное образование, – с некоторой долей ехидства ответил Дэн. – Но человек не подчиняется законам физики и химии. Армия растворяет множество людей, а кристаллов получается всего ничего. Не хочется остаться вместе с большинством в отходах этого технологического процесса.

– Ну, здесь уж все в ваших собственных руках, – пожал плечами Пит.

– И все-таки, почему спецподразделения имеют такое скудное вооружение? – вернулся к интересующей его теме Дэн. – Похоже, я насмотрелся голливудских фильмов.

– Да нет, Голливуд здесь ни при чем. Важна специфика работы. Например, по действующим нормам экспедиционный отряд морской пехоты, участвующий в десантной операции, обеспечивается снаряжением на пятнадцать суток. Так что вполне возможна ситуация, когда придется драться оружием, захваченным у врага. Поэтому подразделения MEU учат пользоваться всем, что стреляет и взрывается. У них и арсеналы – ого-го! Контртеррористические отряды – там отборные бойцы, и каждый из них имеет свои предпочтения. Кто-то вместо штатных штурмовых винтовок любит старые добрые M-14, а некоторые – даже советские АКМ, тоже, как ни крути, древняя модель. Другим нравится что-нибудь поновее, вроде «Хеклер&Кох-416». Командование обычно смотрит на это сквозь пальцы – делалось бы дело.

– Значит, тоже широкий выбор. А что у вас?

– А мы просто пользуемся самым эффективным на сегодняшний день оружием против вампиров, ничего другого даже близко нет. Проверено!

– Вот, уже началось что-то интересненькое, – обрадовался Дэн.

– Особенности строения вампиров таковы, что у них очень мало уязвимых зон, – начал объяснять Пит. – Пищеварительная система в зачаточном состоянии, органов выделения и размножения попросту нет. Плюс чудовищная способность к регенерации. Да что я говорю, – спохватился он. – Вы же приехали с персональным физиологом!

Наташа фыркнула.

– Практически остаются только две критичные точки – сердце и голова, – продолжил Пит. – Но разнести их нужно вдребезги, поэтому мы используем максимальные калибры и экспансивные пули. Ну, вы это все прекрасно понимаете, если учились в Вест-Пойнте, – он не удержался, чтобы не подколоть Дэна.

– Растолкуйте теперь необразованной девушке, что это за экспансия такая, – попросила Наташа.

– В головной части пули делается специальная выемка, и при попадании в цель она раскрывается, намного увеличиваясь в поперечном сечении, – пояснил Пит.

– А, понятно, разрывные, типа «дум-дум».

– Нет, это разные вещи. Разрывные содержат заряд, а вот «дум-дум» – действительно экспансивные.

– Но ведь они были запрещены Гаагской декларацией еще в позапрошлом веке, – удивилась она.

– Иначе их не остановишь, – вздохнул Пит.

– Вообще-то эта декларация распространяется на ведение военных действий, – вмешался Дэн. – Подобные боеприпасы достаточно часто используются не только полицией, но и для самообороны. Они свободно продаются в магазинах.

– Типично мужская логика. То, что официально признано негуманным на войне, оказывается, вполне допустимо в мирной жизни.

– Отчасти ты права, только мужчины здесь совершенно ни при чем. Это просто жизнь, а у медали, как правило, две стороны. В каком-то смысле экспансивные пули гораздо безопаснее для окружающих, поскольку меньше рикошетят. И против нападающих они значительно более действенны, особенно если те находятся в состоянии аффекта.

– А почему?

– Порой в горячке люди почти не замечают пуль, пробивших их навылет, если, конечно, не задеты жизненно важные органы, и даже после этого способны много чего натворить. А так выстрел сбивает их с ног. Но повреждения, разумеется, при этом более серьезные. Между прочим, именно экспансивными пулями убили Леннона. Если бы этот подонок Чепмен использовал обычные, Джона, вероятно, удалось спасти.

– Понятно. Тебе, как всегда, удалось выкрутиться. Пит, ты говорил что-то про оружие, – напомнила она.

– Да, – продолжил майор. – Образцы, которые вы тут видите, подходят для наших целей практически идеально. Например, обычный пистолет может и не остановить изголодавшегося вампира, а этих «Кольтов» они боятся как огня.

– Замечательно, – снова вставил слово Дэн. – Надо будет и нам завести такие же, будем с Наташей отстреливать проклятых упырей.

– Не советую, пистолет – это оружие самозащиты, с его помощью вы сможете только отбиться. И то, если умеете пользоваться.

– Я хорошо стрелял в свое время, – самоуверенно заметил Дэн. – Да и модель знакомая.

– А вы ничего не слышали про технику уклонения от пуль? Ею владеют многие «вамы».

– Ну, это уж совсем из области кино.

– Давайте попробуем, – ухмыльнулся Пит.

С этими словами он взял со стеллажа «Кольт», проверил, что тот не заряжен, и протянул Дэну. Потом отошел на шесть-семь шагов.

– Стреляйте!

Дэн уверенно поднял руку и нажал на спуск.

Но за мгновенье до этого Пит с кошачьей ловкостью отпрыгнул в сторону. Потом упал, покатился по земле; затем, как заправский брейк-дансер, через спину вышел в стойку на руках, сделал несколько сальто и кувырков. Дэн заметил, что двигается он рывками, преимущественно в поперечном направлении, тем не менее, постоянно удаляясь. Наконец майор нырнул в боковой проход и спустя мгновение вернулся обратно как ни в чем не бывало.

– Сколько раз успели выстрелить? – невозмутимо спросил он.

– Пять.

– Наташа, ну и как, попал он хоть раз?

– Я и сам прекрасно видел, что нет, – тяжело вздохнув, честно признался Дэн, возвращая оружие.

– То-то же. А вот наша палочка-выручалочка, – Пит взял в руки автомат и ласково погладил его по ствольной коробке. – Усовершенствованная версия немецкого МП-5/10, разработанного в свое время специально для ФБР. Десять миллиметров, полторы тысячи выстрелов в минуту, отдачи почти никакой, поэтому и кучность в автоматическом режиме удивительная. От него уже не увернешься! Хотите попробовать?

– Конечно.

– Мишени будут выскакивать вон там. Для начала пять штук. Только не давите долго на спуск, в короткой очереди – шесть-семь патронов, хватит за глаза.

Дэн встал наизготовку, и Пит включил привод. Из пяти мишеней две рассыпались в пыль, остальные остались невредимыми.

– В принципе, очень неплохо для первого раза, – похвалил майор. – Наташа, теперь твоя очередь.

И тут самолюбию Дэна был нанесен жестокий удар – Наташа разнесла в клочья три мишени.

Глядя на обескураженную физиономию гостя, Пит весело рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– Не расстраивайся, парень! Так и быть, открою тебе небольшой секрет. Солдатское братство – это же не пустой звук! И мужская солидарность – тоже. Ты ведь наших кровей, раз учился в Вест-Пойнте. Так вот, Наташа частенько стреляла в этом тире, сначала вообще мазала безбожно, а теперь – смотри, как навострилась.

При этих словах бедный Дэн огорчился еще больше. Похоже, впервые в жизни прошлое женщины было ему небезразлично.

– Пит, расскажите про засаду, в которую вы попали, – перевел он разговор на другую тему.

На скулах майора заиграли желваки.

– Что здесь рассказывать? Загрызли эти твари моих ребят.

– Я понимаю ваши чувства, но интересуюсь ведь не из праздного любопытства.

– Четыре месяца назад наш отряд вызвали глубокой ночью в один дом на окраине Нью-Орлеана. Соседи заподозрили что-то неладное. Пока долетели, вамов уже и след простыл. Поднялись на второй этаж, муж с женой лежат в постели белые, как мел. Рядом, в детской, две девчоночки шести-семи лет, живые, только надкушенные. Мы сразу же ввели им экспериментальную сыворотку, спасибо вот Наташе. Тогда мы еще не знали, какая нужна дозировка, да и работает ли она вообще. Короче, необходимо было как можно быстрее эвакуировать детей к нам на базу. Двое взяли девчонок на руки, Алан пошел впереди, Барни прикрывал, все как положено. Я задержался в комнате буквально секунд на тридцать, позвонил Наташе, чтобы срочно приезжала. Вдруг погас свет, и они полезли, как тараканы, изо всех щелей. Жесть! Столько вампиров одновременно я не видел ни разу в жизни! Штук пятьдесят, наверное, не меньше. Я дал, не глядя, несколько очередей и выпрыгнул из окна, с рамой на плечах. По счастью, ничего не повредил при падении. На улице уже можно было что-то различить. Замочил двоих, бросившихся за мной, и еще троих, подстерегавших в саду. Включил тепловизор, вставил двойной магазин, обогнул дом и нажал на спуск. Разнеся дверь в клочья, вошел и, пролив огнем углы, осмотрелся. Все было уже кончено. Ребята лежали без шлемов, с растерзанными глотками; девчонок не было вообще – значит, утащили с собой. Они напали, как только парни спустились с лестницы. Алан и Барни успели сделать несколько выстрелов, судя по ошметкам, валяющимся на ступеньках и возле входной двери. В общем, западня по всем правилам, надо отдать этим тварям должное.

– Н-да, – только и смог выдавить из себя потрясенный Дэн. – Прямо-таки «Дом восходящего солнца», современное прочтение.

– Ну хорошо, что вас еще интересует?

– У вас на базе содержатся вампиры?

– Десятка два.

– А если бы мы забрали себе штук пять, не поделитесь?

– Да ради бога, мы сами не знаем, что с ними делать. Но, конечно, решает начальство, – спохватился он.

– Само собой. Но нам нужны только самые сильные и агрессивные.

– Подберем что-нибудь.

– А зачем вы их тогда захватываете, если не знаете что делать? Не проще ли уничтожать на месте?

– Мы и не думаем захватывать.

– А откуда же они тогда?

– Все это люди, укушенные вампирами. Сами они ничего не совершали, поэтому уничтожать их мы не вправе. Вот и приходится содержать и кормить.

– Чем кормите, если не секрет?

– Просроченную донорскую кровь собираем со всех складов. А вы?

– Увы – самую свежую, чтобы не искажать результаты экспериментов.

– Я ненадолго оставлю вас, схожу, спрошу у командования насчет передачи вампиров. Только вы уж, пожалуйста, не трогайте без меня оружия.

– Конечно, Пит.

– Послушай, Дэн, не хочется мне использовать этих вамов, – сказала Наташа, когда майор ушел. – Нехорошо это.

– Малыш, а ты представляешь себе, какова ставка в этой игре? Тут не до сантиментов!

– Дэн, я уже не раз говорила тебе, что мне очень нравится, когда ты так называешь меня в постели или на романтическом ужине. Но сейчас мы работаем!

– Но ведь мы одни.

– Какая разница?! – взорвалась она. – Как будто ты не понимаешь, что сейчас это звучит не ласково, а покровительственно. И я не потерплю такого тона от коллеги!

– Успокойся, пожалуйста, я все понял. Заметано, кол-лега.

– Так вот, не будем спорить, не отвечай сейчас. Просто поразмысли на досуге. Теперь ты в запале, перед тобой грандиозная цель, и ты не видишь ничего кроме нее, это вполне понятно. Но когда все закончится, как ты будешь себя чувствовать? Не будут сниться невинные люди, которых обрекли на страшную смерть?

– Увы, это уже не люди.

– Да хоть бы и так, но они ни в чем не виноваты перед нами! А мы – наоборот, потому что не смогли их защитить! Ты и я.

– Мы делаем все что можем, и даже больше.

– Для них это уже неважно. Их мы не уберегли. Инфицированные ВИЧ медицинским путем тоже ни в чем не виноваты. Они жертвы вовсе не собственного легкомыслия, а лишь преступной безответственности клиник и неспособности государства наладить действенный контроль. Разве нет? Твой эксперимент и так умопомрачительно жесток, он может быть оправдан только чрезвычайностью обстоятельств. Но бросать в этот ад живые существа, просто волею случая оказавшиеся не в то время и не в том месте?!

– Хорошо, я подумаю, обещаю. Все, закончили работать, малыш, – и он обнял ее, зарывшись лицом в волосы.

– Я, конечно, дико извиняюсь, – раздался через некоторое время насмешливый голос майора. – Что это с вами? – уже встревоженно спросил он, заметив покрасневшие Наташины глаза.

– Не обращай внимания, чисто рабочий момент, – вздохнув, ответила она. – Нет, правда, все нормально, – продолжила Наташа, заметив недоверчивый взгляд Пита.

– Очень жаль, что даже в мужских играх без слабого пола не обойтись, – туманно заметил Дэн.

– Я потолковал с нашим стариком, забирайте хоть всех.

– Спасибо, Пит, – извиняющимся тоном произнес Дэн. – Но мы подумали, что особи, не имеющие опыта реального вампиризма, вряд ли окажутся полезными в нашей работе. «Лучше меньше, да лучше», – как сказал кто-то из великих.

– Ну, как знаете.

– Пит, есть еще один вопрос, собственно, ради него мы и приехали в Кэмп-Лежен. АНБ затевает масштабную операцию, которая может в корне переломить ситуацию. Полагаю, что в течение нескольких дней на уровне Объединенного комитета начальников штабов будет достигнута договоренность о прикомандировании к Агентству отряда вашего профиля. Как вы лично смотрите на то, чтобы помочь нам?

– А что будет входить в мою задачу?

– На первом этапе нужно будет отобрать пару десятков наиболее кровожадных экземпляров. На втором – понаблюдать за ними в ходе нашего эксперимента. Здесь нам тоже без вашей интуиции не обойтись. Заключительная часть – разведывательно-поисковые операции и уничтожение самых опытных и опасных тварей. Так как?

– Вы же знаете наш девиз, – просто ответил Пит.

На следующий день все опять собрались на совещании у директора.

Собственно, первая фаза операции ни у кого сомнений не вызывала – физиологи дали заключение, что селекция «вампирского волка» вполне возможна. Следующий этап также не грозил никакими осложнениями. В чем, в сущности, был риск? Выпустить на свободу всего одного вампира, пусть даже и очень опасного? Это же капля в море.

Так что дебаты вызвала лишь третья, заключительная фаза.

– Как вы собираетесь ликвидировать Царя, когда он выполнит свою миссию? – спросил Миллз.

– Вживим в него «маячок» и будем отслеживать местоположение со спутников. Как только понадобится – вышлем группу спецназа, – ответил Дэн.

– А если он обнаружит и избавится от «маячка»?

– Он даже не узнает о его существовании. Наш источник сигнала практически нематериален. Мы загоним в кровь «вам-вама» изотопы, а от них так просто не избавишься.

– Этот термин, я так понимаю, означает «вампир вампиров»?

– Точно так.

– Сами придумали или было что-то такое?

– Мы ступили на совершенно неизведанное поле, в прошлом ничего подобного не было. Так что приходится делать все самим. Даже терминологию изобретать.

– А вот в этом вы ошибаетесь, молодой человек, – раздался вдруг чей-то скрипучий голос.

Присутствующие удивленно уставились на 85-летнего Говарда Мейси, внештатного консультанта директора. Перебивать собеседников на совещаниях считалось дурным тоном. Разве что в исключительных случаях.

– Прости, Джон, что нарушаю правила, – обратился Мейси к Миллзу, – но, боюсь, могу забыть. Черт-те что творится у меня с головой. Иной раз всплывет какая-то мысль, а уже через секунду исчезает. И ведь главное – прекрасно помню, что была неплохая идея; но вот какая именно – хоть убей. Не дай вам бог, ребята, дожить до моих лет.

В зале заседаний прошелестел негромкий почтительный смешок. Все знали, что этот ископаемый старик – первый руководитель самого Миллза. И уважали безобидную сентиментальность директора.

– Когда я вышел на пенсию и стал здесь редко показываться, – продолжил Мейси, выразительно взглянув на Миллза, – то неожиданно понял, что для того чтобы не сойти с ума, свободное время нужно чем-то активно заполнять. И еще я обнаружил, что за все эти годы работы в АНБ не прочитал ни одной книжки.

– Мистер Мейси, – строго сказал директор, хотя в уголках его губ гуляла едва заметная улыбка. – Мы с удовольствием послушаем ваши байки. Но не могли бы вы сразу изложить суть дела, тем более если боитесь потерять нить.

– Какого еще дела? – удивленно спросил ветеран.

Повисло гробовое молчание.

– Ладно, уж и пошутить нельзя, – с ухмылкой продолжил он, и было слышно, как присутствующие дружно выдохнули.

– Так вот, пробовал я читать художественную литературу, биографии разные, но вижу – не по мне это. Скукотища.

Миллз уже понял, что легче будет не перебивать старика, и терпеливо ждал. Дэн раздраженно забарабанил пальцами, но тут же спохватился.

– А потом все же нашел свой конек, – Мейси воспринял реакцию публики как должное. – История! Вот это – да! Господи, чего я только не прочитал – благо, сейчас даже самые старинные манускрипты можно добыть, не выходя из дома. Так что мой вам совет, ребята, – берегите глаза: на старости лет пригодятся.

Он торжествующе обвел окружающих взглядом.

– Так вот, сейчас я вспомнил, что в свое время натыкался на мемуары одного французского дворянина, заключенного в Бастилию. Кажется, его потом казнили. Он упоминал о какой-то операции против вампиров, проведенной в XVII или XVIII веке, точно уже не помню. Причем не только во Франции, но и по всей Европе.

– Спасибо, мистер Мейси, – поспешно сказал Дэн. – Это очень ценная информация.

– Что-то тут не сходится, – заметил директор. – Он что, прямо в Бастилии писал? Если его потом казнили…

– Ну, не знаю, – протянул Мейси. – Впрочем, вполне возможно, подобные вещи практиковались тогда. К примеру, маркиз де Сад. Кое-что он чуть ли не на туалетной бумаге накропал.

– Неужели тогда была туалетная бумага?.. Так на чем мы остановились, кто помнит? – пошутил Миллз, и сотрудники дружно заржали уже в полный голос.

– На том, что Царь будет светиться изотопами, – ответил Дэн.

– Хорошо, а как мы определим момент завершения операции?

– Очень просто. Мы будем ходить за ним по пятам и собирать погибших вампиров. Когда вампиры закончатся, он примется за обычных людей. Это и будет сигналом. Отличить одних от других можно по анализу крови.

– А если он займется людьми сразу?

– Это покажет, что эксперимент провалился. Но Рэт будет постоянно под нашим контролем, и при малейшем обострении ситуации мы его уничтожим.

– Так вы уже и имя ему придумали?

– Если вы не возражаете, сэр.

– Не рановато ли? – недоверчиво покрутил головой директор.

– Просто я уверен в успехе, – твердо ответил Дэн.

– А как мы поймем, кто напал на человека, Рэт или обычный вампир?

– Мы ведь будем точно знать, в какое время он находился в каждой точке. Остальное – дело криминалистов.

– А он сумеет отличить людей от вампиров?

– Все вампиры умеют делать это, сэр.

– Как?

– Этого мы пока не знаем.

– Но ведь, в принципе, можно будет сделать и несколько вам-вамов? Чтобы ускорить процесс?

– Конечно, только пока мы не можем прогнозировать их взаимоотношения. Если с первым все получится, вернемся к этому вопросу.

– Вероятность успеха?

– Сложно оценить. Но проект не требует серьезных вложений. Почему бы не попытаться?

– Хорошо. Вы меня убедили. Что вам понадобится?

– Двадцать пять вампиров, пять боксов и пятнадцать спецназовцев, сэр, – начал загибать пальцы Раттлиф.

Тут у Дэна неожиданно мелькнула одна мысль, и он поднял руку.

– Лучше – шестнадцать.

– Вы неисправимы! – улыбнулся директор. – Все степени двойки покоя не дают?

– Что-то вроде того, – поддержал шутку Дэн. – Хорошо бы привлечь к этому делу майора Пэна из Вторых морских экспедиционных сил и его парней. Это лучший отряд, как нам удалось выяснить.

– А его, случаем, не Питером кличут? – насторожился Миллз.

– Нет, сэр, его зовут Пит. И он обладает уникальным опытом. А вы давно не перечитывали «Ромео и Джульетту», сэр?

– У меня уже давно нет времени читать что-либо кроме служебных докладов, Сверчкофф, и у вас, насколько я понимаю, его тоже быть не должно, – проворчал директор.

– А мы держимся на старых запасах, – дерзко парировал Дэн.

– Ладно, сейчас же позвоню командиру Корпуса морской пехоты, – рассмеялся Миллз. – Боксы и размещение спецназа – за вами, Шелл, – обратился он к начальнику службы технического обеспечения. – А насчет вампиров я договорюсь завтра, на заседании Комитета начальников штабов. Думаю, с этим проблем не будет.

– И еще одно, сэр, – опять встрял Дэн. – Мы хотели бы отбирать вампиров сами.

– Хорошо.

– Кстати, совсем забыл, – осенило Дэна. – Нужно оборудовать пункт наблюдения за боксами. Желательно в нашем корпусе.

– А чем вам Центр оперативной поддержки не подходит? – удивился Раттлиф. – Там уже давно все оборудовано.

– Тем, что не стоит предавать огласке детали нашего эксперимента.

– Согласен, – кивнул Миллз, бросив взгляд на Шелла. – Есть еще вопросы, сомнения?

Ни вопросов, ни сомнений ни у кого больше не было.

– Тогда все. С богом, ребята.

После совещания Дэн перезвонил Питу.

– Собирайся, думаю, сегодня получишь приказ. Пятнадцать человек.

– Если хочешь, чтобы я помогал вам в офисе, нужно шестнадцать. Мы работаем пятерками, как в хоккее: два защитника и три нападающих. Только вот голкипера у нас нет, так что хвосты подчищать некому.

– Я и имел в виду – ты и пятнадцать бойцов.

– Идет. Если сегодня получу приказ, то послезавтра будем у вас.

– Время не ждет, Пит. Давай так: ты прибываешь сразу же по получении приказа, только прихвати кого-нибудь для конвоирования вампиров. Я договорюсь, чтобы за вами прислали самолет. А остальные ребята подтянутся, когда соберутся.

– Договорились.

– И еще одна просьба – неплохо бы иметь несколько лишних комплектов снаряжения; на заключительной стадии операции мы будем работать вместе с вами.

– Несколько – это сколько? – вздохнул Пит.

– Ну, пять.

– Так «ну» или «пять»?

– Пять, пять, не злись, – рассмеялся Дэн, вспомнив своего офицера-воспитателя в Вест-Пойнте. Все военные устроены абсолютно одинаково.

Колеса машины взаимодействия американских спецслужб завертелись с головокружительной скоростью. Через два дня стали поступать собранные Питом по всей стране вампиры.

Дэн позвонил Раттлифу.

– Фрэнк, я хочу привлечь парней Пита для наблюдения за вампирами. Вся информация, конечно, записывается, но ведь должен же кто-то ее просматривать. Распорядитесь, пожалуйста, насчет пропусков.

– Исключено. Ты ведь знаешь, какой у нас режим. Морпехам запрещен доступ в секретные помещения.

– Они не охранники, Фрэнк, а эксперты по вампирам. Это совсем другое дело.

– Но почему ты не хочешь поручить наблюдение кому-нибудь из своих?

– Во-первых, все они теоретики, а здесь необходимы люди, понимающие подноготную клиентов. Далее – у них и так полно работы. И потом, вы представляете, что там будет твориться? Нет, мне нужны закаленные бойцы, я не хочу навещать своих ребят в психушке.

– Уговорил, на первое время сделаем «полосатые» пропуска, а там видно будет.

– Но ведь им понадобится постоянное сопровождение! Кто этим будет заниматься? Фрэнк, эти ребята не с улицы пришли, какой-то допуск у них есть. Выдадим пока «синие» карточки и будем оформлять на Top Secret, как консультантов.

– Дэн, «черные» пропуска – это серьезная ответственность. Очень серьезная! Зачем их давать?

– Да потому что это сотрудничество надолго, неужели не понимаете? А персонал с уровнем Secret обычно работает только в ожидании завершения оформления полного допуска. Это ведь общепринятая практика.

– Хорошо, на кого конкретно нужно выписать пропуска?

– На всех. Пять вольеров, три смены, как раз пятнадцать человек. Двенадцать часов – дежурство, потом – сутки отдыха.

– Ладно, что-нибудь придумаем.

Через шесть дней все камеры были заполнены. Несколько экземпляров поступило даже от союзников по НАТО. Первая фаза эксперимента стартовала.

Глава 4

Блестящий Версаль беззаботно нежился в июньской утренней свежести. Шелестели обдуваемые легким ветерком кроны деревьев; звонко шипели, заглушая птичьи трели, упругие струи фонтанов. Невозможно было даже представить себе, что где-то вдали гремят сражения и тысячи солдат остервенело режут друг друга, а оставшиеся в живых жгут захваченные села, убивают ни в чем не повинных крестьян и пускают по кругу попавших в их лапы женщин, отгоняя этими зверствами мысли о том, что на другом конце Европы с их собственными женами и дочерьми обходятся точно так же.

Граф де Грильон шел, позвякивая шпорами, по грандиозной Лестнице послов королевского дворца. Громадный вестибюль, отделанный великолепным разноцветным мрамором из карьеров Ранса, Кампаны и Лангедока, был призван подавить своим величием дипломатов других государств подобно тому, как готический собор внушает безотчетное благоговение вошедшим в него прихожанам. Поднимаясь по ступеням, залитым светом, послы и прочие визитеры лицезрели вначале установленный в нише бюст его величества, пронзительно-белым пятном выделяющийся на этом цветастом фоне. Затем они следовали мимо фресок, воспевающих блистательные военные победы монарха, постепенно приближаясь к перекрывающему свод стеклянному куполу, как бы совершая восхождение к символу, с которым отождествлял себя хозяин дворца, – солнцу.

Аудиенция у короля не сулила ничего хорошего. Неужели он что-то пронюхал? Ведь они с герцогиней были так осторожны!

Обер-церемониймейстер маркиз де Брезе провел графа через задние комнаты в приемную, используемую для встреч в узком кругу, названную благодаря своему основному назначению «Кабинетом париков».

Людовик XIV, одетый в золотисто-коричневый кафтан, украшенный изящной золотой вышивкой, восседал на кресле. «Король-солнце» был уже немолод, его некогда красивое лицо покрывала густая сеть морщин. В последнее время Людовик быстро уставал и часто раздражался. Его величество по-прежнему любил хорошую шутку, только вот шутить с ним отваживались теперь очень немногие.

Придворные побаивались перепадов настроения короля и предпочитали устраивать дела через его внебрачных детей, которым слабеющий монарх безмерно потакал. Но самым надежным считалось покровительство теперешней фаворитки его величества, маркизы де Ментенон. Даже министры чаще всего предварительно согласовывали с ней свои действия. Хотя маркиза не участвовала в заседаниях Государственного совета, большая часть текущей работы велась в ее покоях под ненавязчивым, но неусыпным контролем.

Возвышение нынешней царицы Версаля не было стремительным, поначалу король ее вообще терпеть не мог. Госпожа де Ментенон, тогда еще мадам Скаррон, служила у предыдущей фаворитки, маркизы де Монтеспан, гувернанткой побочных детей его величества. Когда отпрысков вывозили на воды, воспитательница регулярно присылала подробные отчеты о поездках. Читая эти послания, Людовик мало-помалу изменил свое отношение к гувернантке. Письма были замечательными: мадам Скаррон немало почерпнула у своего покойного мужа, известного литератора, в доме которого часто бывали лучшие умы того времени. Поль Скаррон был прикован к креслу ревматизмом (хотя некоторые судачили, что виной всему – перенесенная в молодости дурная болезнь), но не потерял своей потрясающей жизнерадостности. А его жена стала хозяйкой модного интеллектуального салона. Репутацию будущая фаворитка имела безупречную, несмотря на близкую дружбу со знаменитой куртизанкой Нинон де Ланкло.

Постепенно король сблизился с воспитательницей и вскоре не мог без нее обходиться. Маркиза де Монтеспан пребывала в бешенстве: соперница сильно уступала ей в происхождении, имела вполне заурядную внешность, и к тому же – о, боже! – была на шесть лет старше. Недаром в европейских салонах болтали: «Французский король – противоположность другим государям: у него молодые министры и старая любовница». И что самое обидное – ведь она сама, своими собственными руками вознесла эту безродную выскочку, дочь убийцы, появившуюся на свет в тюрьме! Почему не сгинула мерзавка навсегда в суровой крепости Ньора, почему не выбросили ее за борт, уже признав умершей, при возвращении с Антильских островов?!

Красавица экс-фаворитка устраивала Людовику дикие сцены ревности, тем самым окончательно отдаляя его от себя. Дряхлеющий король бурным увлечениям молодости предпочитал теперь спокойные отношения, и госпожа де Ментенон, обладая ровным характером, большим тактом и отменной рассудительностью, прочно заняла место в его сердце. Она добилась даже тайного бракосочетания с королем, чего не удавалось ранее ни одной другой пассии. Более того, Людовик, всю жизнь на дух не переносивший вмешательства женщин в политику, советовался теперь с де Ментенон по любому вопросу.

По счастью, до участия новой фаворитки в приватных встречах в Кабинете париков дело пока не дошло…

…Чуть позади короля стояли канцлер Франции граф де Поншартрен, а также совмещающий должности министра финансов и государственного секретаря по военным делам господин Шамильяр. Благодаря искусной игре на бильярде, последний снискал высочайшее расположение настолько, что ему одному доверили посты, которые по отдельности исполняли знаменитые Кольбер и Лувуа. Людовик и сам был великолепным игроком, поэтому ему очень недоставало достойного соперника. Кроме того, Шамильяр был достаточно скромен и тактичен: даже обыгрывая короля, он умудрялся не причинять тому обиды.

Грильон отвесил его величеству изысканный поклон.

– Мы весьма довольны вами, граф, – ласково улыбнулся Людовик, поджав верхнюю губу, что было вовсе не признаком заносчивости, как считали многие, а особенностью строения лица, точнее – последствием перенесенной хирургической операции.

Грильон снова учтиво поклонился, уставившись на украшенные крупными драгоценными камнями пряжки королевских башмаков.

– И предки ваши всегда верой и правдой служили нашей короне.

Ох, не к добру такое начало!

– Маршал Бервик сообщил мне, что при Альмансе вы опять отличились. Наша доблестная кавалерия разбила оба фланга противника, но вражеская пехота прорвала оборону в центре. Все висело на волоске, и тут вы с двумя эскадронами Ордена Бьехо ударили в тыл английских батальонов и решили исход сражения.

Грильон склонился еще ниже, не в силах сдержать ехидную усмешку. Его всегда искренне забавляло, когда король или другие высокопоставленные вельможи рассказывали с чужих слов о перипетиях битвы ему, непосредственному участнику событий.

– Мы одержали очень важную победу, – продолжил его величество. – Теперь Испания наша, и появилась возможность немного передохнуть. Именно ввиду ваших прошлых заслуг мы поручаем вам исключительно важное дело, как знак нашего высочайшего доверия.

– Приложу все усилия, сир, чтобы не обмануть ваших ожиданий, – насторожился граф.

– Не сомневаюсь, – кивнул Людовик, переходя к делу. – Так вот, в последнее время эти проклятые вампиры нас совсем одолели. Со всех уголков страны поступают донесения о нападениях на людей. Народ наш пребывает в страхе, что в военной обстановке чрезвычайно опасно. В общем, с вампирами нужно что-то делать.

Аудиенция принимала неожиданный оборот.

– Я долго думал, на кого можно возложить столь сложную и ответственную миссию, и выбрал вас, – продолжил Людовик.

Грильон в замешательстве поклонился еще раз.

– Мы поручаем вам решить проблему раз и навсегда. Вы храбрый воин, но здесь придется проявить еще и сообразительность. Пора очистить Францию от этой нечисти.

Грильон терпеливо ждал, не задавая лишних вопросов. Король не любил долго говорить, к тому же приближалось время мессы. Необычность поручения застала графа врасплох, так что необходимо было хоть как-то собраться с мыслями.

– Только учтите – миссия эта сугубо секретная. Граф де Поншартрен даст вам все необходимые инструкции, – Людовик нетерпеливо взмахнул рукой, показывая таким образом, что аудиенция закончена.

– Мне нужны неограниченные полномочия, – вежливо, но твердо сказал Грильон, не сделав даже попытки покинуть помещение. – Любой королевский чиновник должен беспрекословно выполнять все мои указания.

– Канцлер оформит необходимые бумаги, – расплывчато согласился король. – Если вам потребуется военная поддержка, обратитесь к господину Шамильяру.

– Солдаты, скорее всего, не понадобятся, ваше величество, – подчеркнуто смиренно ответил Грильон.

Он не раз слышал, что король очень любит почтительность, и если правильно себя вести, ему можно говорить почти все что угодно.

– А вот деньги – наверняка, – осторожно заключил граф.

– Все просят денег, – устало вздохнул Людовик, нахмурив свои тонкие брови. – А у меня их нет, этим распоряжается министр финансов.

Король явно лукавил. Конечно, теперь, спустя десятилетия, ему бы и в голову не пришло повторить свою знаменитую фразу: «Государство – это я», но и Шамильяр был совсем не тот человек, чтобы действовать самостоятельно. После смерти Лувуа все министры, за исключением, пожалуй, маркиза де Торси, были лишь безропотными и аккуратными исполнителями монаршей воли.

– Зайдите ко мне после ужина, граф, – торопливо сказал де Поншартрен, опасаясь лишний раз раздражать его величество по столь ничтожному поводу. – Мы с вами все подробно обсудим.

– Да, еще одно, сударь, – заметил Людовик. – Не пора ли, наконец, подумать о женитьбе? Такой древний почтенный род, самое время позаботиться о наследниках. И потом, ваши похождения… – король поморщился, как от зубной боли. – Можем подыскать вам подходящую партию.

С некоторых пор Людовик XIV, сам еще не так давно любвеобильный до неприличия, стал настоящим святошей. Вот оно – тлетворное влияние набожной маркизы де Ментенон. Впрочем, не исключено, что совсем даже наоборот.

– Ваше величество, приглашение на аудиенцию как раз прервало мои глубокие размышления на эту тему, – с серьезным лицом и печалью во взоре ответил Грильон. – Обещаю сразу после выполнения вашего поручения вернуться к этому вопросу.

Король понимающе усмехнулся, он еще помнил времена, когда бы дал графу сто очков вперед в амурных делах. Потом вздохнул, тяжело поднялся и в сопровождении своих министров направился в кабинет Совета.

Грильон поклонился королевской спине, сделал несколько шагов назад, затем повернулся и вышел через другую дверь, ведущую на галерею.

– Ужин у короля начинается в десять, – думал Грильон, отрешенно пробираясь через толпу придворных. – Значит, Поншартрен освободится около одиннадцати.

– Граф, граф, – послышались голоса, и дамы окружили его плотным кольцом. – Расскажите, расскажите, как там в Испании.

– Как обычно, – улыбнулся Грильон, отвлекаясь от своих размышлений. – Мы снова победили.

– «Снова»! Скажете тоже! А как же Турин и Рамильи? – возбужденно загалдели политически подкованные дамы.

– Ну, конечно, – едко заметила острая на язычок принцесса де Субиз. – Вы еще напомните нам Гохштедтское сражение, когда Савойский и Мальборо захватили не только всю нашу артиллерию с обозом, но и тридцать четыре кареты с французскими дамами.

– Я полагаю, мадам, что нашлось немало тех, кто им позавидовал, – парировал Грильон.

– Фу, граф, вы просто невозможны, – раздалось со всех сторон.

– Прошу прощения, милые доны, – разыграв удивление, ответил тот по-каталански, – я имел в виду вовсе не то, что вы себе вообразили, – перешел он опять на французский. – Позавидовать должны были Савойскому и Мальборо. Представляете – семнадцать карет с француженками на каждого? И потом, все, о чем вы только что говорили, находится очень далеко от Испании.

– В такой ситуации я бы этим господам как раз не позавидовала, – ледяным тоном отчеканила принцесса.

В последние годы госпожа де Субиз постоянно пребывала в язвительном настроении: особняк Гизов, купленный не так давно ее мужем и почти полностью перестроенный, требовал все новых и новых вложений. Богатство, нажитое благодаря тому, что супруг сквозь пальцы смотрел на интрижку благоверной с его величеством и даже признал своим сына, как две капли воды похожего на короля, таяло на глазах. А надежд на новые милости особенно не было: поговаривали, что маркиза де Ментенон взяла с принцессы клятву встречаться с Людовиком только на людях и не чаще, чем позволяют приличия. Впрочем, госпожа де Субиз была настолько ловка, что извлекала немалую выгоду даже из положения бывшей пассии короля.

– Когда же кончится, наконец, эта противная война? – посетовала низенькая и полненькая мадемуазель Шуэн, любовница дофина.

– Боюсь, еще нескоро, – ответил граф. – Впрочем, полагаю, что в Испании в этом году активных боевых действий уже не предвидится.

– Несносные мужчины, когда же им надоест воевать! – вздохнула толстушка, колыхнув неимоверным бюстом.

Злые языки утверждали, что именно выдающимися формами эта простушка приворожила наследника престола.

– Напротив, сударыня, войну по большей части поддерживают дамы – те, что стремятся держать своих мужей подальше от дома.

– А мужчины и рады развлекаться там с испанками вместо того чтобы заниматься собственными женами, – презрительно заметила побочная дочь короля Франсуаза Мария де Бурбон, муж которой славился неуемным распутством.

– Герцог Орлеанский, мадам, только что вместе со мной участвовал в кровопролитном сражении, – ответил ей Грильон. – Уверяю вас, ему там было вовсе не до развлечений.

– И все же, граф, поведайте нам, каковы испанки? – живо поинтересовалась какая-то дама.

– Они восхитительны… – ответил тот. – Но француженки все же лучше, – галантно добавил он после акцентированной паузы.

– Скажите, господин де Грильон, почему вы не носите вами же придуманный галстук? – спросила, раскрасневшись от смущения, молоденькая дочь бригадного генерала де Карвуазена.

– Я освободил место, чтобы придумать что-нибудь новое после битвы под Альмансом, – ответил граф.

Придворные дамы дружно рассмеялись. Однако они явно льстили Грильону, поскольку моду на галстуки «а-ля Стейнкерк» ввел вовсе не он, а сам маршал Люксембург, получивший прозвище «Обойщик Нотр-Дам» за то, что после Неервиндена захваченными полководцем вражескими знаменами были увешаны все стены собора. Дело было так.

В августе 1692 года французские войска во Фландрии стояли неподалеку от местечка Стейнкерк. Вильгельм Оранский напал на лагерь на рассвете, когда его никто не ждал. Союзники принялись методично выкашивать поспешно выдвинутый заспанный французский авангард. Обезумевшие от ужаса солдаты бросились врассыпную, сея хаос и панику. Назревала катастрофа. В эту критическую минуту наспех одетый Грильон, тогда еще совсем молодой человек, собрал своих драгун и с ходу атаковал неприятеля. Упоенные легкой победой союзники уже не ожидали серьезного сопротивления и в смятении остановились. На помощь подоспел полк Полье во главе с принцем де Конти. Вместе со спешившимися кавалеристами Грильона они какое-то время сдерживали натиск пришедшего в себя противника. Это дало французским войскам живительную передышку. Люксембург подтянул элитные гвардейские подразделения Королевского дома и, перейдя в контрнаступление, наголову разбил врага.

После блестящей победы под Стейнкерком маршал явился к его величеству в довольно экзотическом облике. Вместо того чтобы повязать галстук как положено, он небрежно намотал его на шею, а концы просто просунул в петлицу. На недоуменный вопрос короля, горячего приверженца прекрасного во всех проявлениях, и не терпящего неаккуратности даже в мелочах, Люксембург пояснил, что именно в таком виде предстал перед ним офицер, вовремя подоспевший со своим отрядом и остановивший неприятеля. Шутка очень понравилась Людовику, и он повторял ее потом многократно. Дошло до того, что галстуки, повязанные таким необычным образом, носили и некоторые патриотически настроенные дамы.

Сам же Грильон своей главной заслугой в том сражении считал вовсе не галстук, и даже не те драгоценные мгновения, которые он выиграл для перегруппировки войск, а использованную им новую тактику конной атаки. Собственно, тактика, конечно, была совсем не нова: шведы использовали ее уже очень давно. Но во Франции кавалеристам предписывалось подойти к противнику на расстояние выстрела, выпустить в него все имеющиеся заряды и только потом бросаться вперед со шпагами наголо. Иногда взаимная перестрелка продолжалась в течение нескольких часов.

В то памятное утро соображать было некогда и исполнять обычные боевые приемы – тоже. Поэтому граф приказал своим драгунам пустить лошадей в карьер и ударить по неприятелю безо всякого промедления, пренебрегая встречным огнем. Грильон действовал тогда по наитию; но потом, поразмыслив, пришел к выводу, что так необходимо атаковать всегда. Получалась сплошная выгода: во-первых, у неприятеля нет времени прийти в себя, перестроиться и организовать достойное сопротивление. Во-вторых, стрельба на таком расстоянии все равно почти бесполезна, а заряженные пистолеты будут гораздо нужнее в ближнем бою. И третье, самое главное – солдаты довольно быстро привыкают стоять под обстрелом несмотря на то, что рядом падают убитые товарищи. Привыкнуть же к виду несущихся на тебя во весь опор всадников невозможно.

Грильон подступался с этими нововведениями к маршалу Люксембургу, а позже и к другим полководцам, но так ничего и не сумел добиться. Инерция и неспособность сановников принимать самостоятельные решения без указания короля были для Франции того времени настоящим бичом.

Перебрасываясь с дамами остроумными репликами, Грильон неожиданно заметил, что герцогиня Мантуанская, поймав его взгляд, изгибом роскошных бровей указала на выход. Эта молодая красавица, по которой три года назад сходили с ума все мужчины Парижа, сбежала недавно из Италии от старика мужа, державшего ее взаперти в великой строгости. Брак не задался даже раньше, чем начался, поскольку свадебные галеры с невестой едва не попали в лапы африканских корсаров. По счастью, обратное путешествие прошло безо всяких происшествий.

До встречи с Поншартреном была еще уйма времени, которое нужно было как-то скоротать, и Грильон согласно прикрыл веки. Сюзанна Генриетта удалилась, а граф в целях конспирации тут же отвернулся, даже не проводив ее взглядом. Хотя это стоило ему больших усилий. Поразительную красоту свою герцогиня унаследовала от прабабки, Габриэль д’Эстре, официальной фаворитки и властительницы сердца Генриха IV, отравленной сотню лет назад сторонниками семейства Медичи.

Вдруг всеобщий гвалт многократно усилился, и придворные разом пришли в движение. Выход короля к мессе – сразу сообразил Грильон. Воспользовавшись случаем отделаться под благовидным предлогом от дам, он пробормотал какие-то извинения, покинул галерею и спустился по главной лестнице. Дойдя до покоев герцогини, граф незаметно огляделся по сторонам и нырнул в дверь, тотчас же утонув в пенных волнах белокурых волос.

Несмотря на столь позднее время, Грильон уже битый час ждал приема у канцлера Франции. Тот еще не возвращался от его величества. И вот, наконец, Поншартрен появился в сопровождении двух вооруженных мушкетами гвардейцев, которые находились при нем неотлучно. Стражники, облаченные в голубые суконные мундиры с короткими рукавами, шли, как всегда, впереди, заслоняя собой хранителя печати. Их одежду украшали вышитые серебром палица Геркулеса и девиз: «Erit haec quoque cognita monstris», что означало: «Это отведают чудовища». Под монстрами подразумевались две самые страшные угрозы для государства – ересь и бунт. Канцлер был единственным чиновником в стране, которого охраняла королевская гвардия.

Граф де Поншартрен был невелик ростом; видимо, поэтому он носил высокий заостренный к верху парик и длинную черную мантию. На худом и невыразительном лице сияли умом и живостью глаза.

Канцлер много работал и исполнял свои обязанности в высшей степени усердно, однако без какой-либо инициативы. Но человеком чести он был, несомненно, и очень прост в обращении.

Поншартрен не терял времени даром: он успел подготовить и подписать у Людовика приказ, который интересовал Грильона. А поставить государственную печать, без которой никакой королевский акт не имел юридической силы, было и вовсе делом техники: печать эта постоянно болталась у канцлера на груди.

– Мой помощник будет приносить вам, граф, копии поступающих документов, касающихся этого дела, – сказал Поншартрен. – Я дал поручение сделать подборку из архива, ее подготовят через несколько дней. Не пугайтесь, в первый раз бумаг будет довольно много.

– А что насчет денег? – поинтересовался Грильон.

– Все как обычно: составьте смету и подайте ее Шамильяру. Пишите побольше – все равно срежут: министр финансов любит показную экономию.

– Не сомневаюсь! Насколько я понимаю, казна сейчас практически пуста.

– Ну, не все так трагично, – улыбнулся Поншартрен. – Да и вряд ли у вас будут такие уж большие расходы.

– Как знать.

– Советую вам обратиться к д’Аржансону: ситуацией в Париже он владеет лучше, чем кто бы то ни было. Кроме того, у него обширная сеть соглядатаев по всей стране.

– Господин канцлер, мне вот что пришло в голову, – сказал Грильон. – Не могли бы вы приказать своим информаторам сообщать о людях, заподозренных в вампиризме? Это бы сильно упростило мою задачу.

– Я уже дал такое распоряжение, – кивнул Поншартрен.

– Похоже, правы те, кто считает графа весьма дальновидным человеком, – подумал Грильон.

– Неплохо было бы еще заручиться поддержкой маркизы де Ментенон, – продолжил канцлер. – Тем более что она вам симпатизирует.

– И как это сделать?

– Я подумаю. Для начала нужно выяснить, посвятил ли ее король в это дело.

– Вы думаете, маркиза еще не в курсе?

– Не знаю.

– Но вы же регулярно встречаетесь с ними…

– Да, это так. Но инициатива здесь не может исходить от меня – его величество ведь приказал держать все в тайне. Если король или госпожа де Ментенон сами поднимут этот вопрос, я что-нибудь придумаю, чтобы организовать вашу встречу.

Покинув апартаменты канцлера, Грильон обогнул дворец и ухнул три раза филином. Одно из окон второго этажа приоткрылось, и из него, разматываясь на ходу, выпала веревочная лестница.

Когда-то они встречались в небольшом особняке, расположенном к югу от дворца около ворот Сатори. Этот дом был подарен герцогине королем. Луиза Франсуаза со свойственной ей иронией называла его в зависимости от ситуации: то Désert, что означало «Пустынь», если речь шла о шумном застолье, то Dessert – «Сладкое блюдо», когда подразумевалось тайное амурное рандеву. Супругу не нравилось ни то ни другое, и он как-то пожаловался Людовику на обильные веселые трапезы благоверной. К тому же на уютное шато имели виды ее брат с сестрой, граф Тулузский и герцогиня Орлеанская. Поэтому место свиданий пришлось переменить.

Отчаянно раскачиваясь во все стороны, граф полез вверх. Переваливаясь через подоконник, он зацепился шпорой и с грохотом упал внутрь.

– Тише, граф! – зашипела герцогиня де Бурбон. – Вы разбудите весь Версаль!

– Вряд ли кто-нибудь в Версале уже спит, – ухмыльнулся Грильон.

– Тем более!

– Прошу простить меня, сударыня, – вздохнул граф. – Я долго был на войне и немного растерял сноровку.

– Как же в таком случае вы штурмуете вражеские крепости? – рассмеялась она.

– На стены карабкается пехота, любовь моя, – ответил он. – А кавалерия – это совсем другое дело. Лошади лазают по веревочным лестницам гораздо хуже меня.

На самом деле Грильон немного лукавил: драгуны были способны сражаться в пешем строю; но граф совершенно искренне считал себя в первую очередь кавалеристом.

– Представляю себе, – прыснула герцогиня. – Однако из ваших слов также можно понять, что и опочивальни испанских сеньорит вы тоже приступом не брали. Так ли это?

– Совершенно верно, сударыня.

Немного придя в себя, он втянул лестницу внутрь и затворил ставни.

– Видите ли, в Испании не принято лазить в окна, подставляя спину под выстрелы мужей, отцов и братьев. Опасность там встречают лицом к лицу.

– Ах вот, значит, в чем дело!

– Сегодня, моя милая, вы будете беспрекословно выполнять все мои приказы, – неожиданно заявил граф, уклоняясь от скользкой темы.

– Приказывают обычно дамы, сударь, – улыбнулась она. – А кавалеры им повинуются. Что изменилось?

– Да, если только распоряжение не исходит от короля.

– У вас появились притязания на престол? – удивленно проговорила она. – Странно, я бы об этом знала.

– Нет, сударыня. Хотя, наверно, и могли появиться при определенных обстоятельствах, – дерзко ответил Грильон, намекая на свою древнюю родословную, но тут же прикусил язык. – Но что вы скажете на это? – протянул он герцогине бумагу с королевской печатью.

– «Предъявителю сего, графу де Грильону…» и так далее, – прочитала она, приблизившись к свече, – «…оказывать всемерное содействие в любых вопросах…» и тому подобное.

– Ну так как?

– Сегодня я повинуюсь, граф, – чуть помедлив, ответила она. – Но берегитесь: если я увижу это еще раз, то расскажу королю, как вы используете его приказы. А уж если услышу что-либо подобное от других дам… – она выразительно округлила глаза.

Герцогиня вполне могла исполнить свою угрозу, поскольку была побочной дочерью Людовика от госпожи де Монтеспан. В последнее время бывшая мадмуазель де Нант имела большое влияние на короля, который не отказывал ей буквально ни в чем. Встречая малейшее сопротивление, герцогиня Луиза Франсуаза де Бурбон начинала злиться, кукситься и выказывать явное недовольство по любому поводу, пока отец не сдавался.

Зачем же графу де Грильону было связываться со столь высокородной и капризной особой? Ведь в Версале немало привлекательных женщин, крутить романы с которыми гораздо спокойнее и безопаснее. Но скакать во весь опор в атаку на пики неприятеля или стоять в строю под вражескими пулями тоже не очень спокойно и совершенно небезопасно. По всей видимости, Грильон включил эту ядовитую штучку в свою коллекцию просто из принципа. Разве мог уважающий себя кавалер страшиться придворных интриганок больше, чем австрийских кирасир?

– Черт меня дернул так шутить, – подумал граф. – И почему это красивые женщины обычно начисто лишены чувства юмора? Вы правы, сударыня, – высокомерно сказал он вслух. – Негоже использовать королевские приказы подобным образом. Я должен немедленно отбыть, чтобы применить его по прямому назначению. Прощайте.

С этим словами Грильон забрал у герцогини бумагу, сунул ее за пазуху и повернулся к окну.

– Любимый мой, я же пошутила! – воскликнула она, хватая его за рукав. – Я никуда вас не отпущу!

Граф обернулся. Он колебался.

– К тому же королевский приказ отдан, и он должен быть непременно исполнен, – жарко прошептала она, прижавшись к нему. – Разве не так?

– Ну, в общем-то… – промямлил Грильон.

– И потом, это может быть весьма забавным. А вдруг мне понравится? Тогда я, пожалуй, возьму свои слова обратно. Но только те, что касаются лично меня, – замурлыкала она.

– Тогда я, пожалуй, останусь, – слегка улыбнувшись, передразнил герцогиню граф.

– Приказывайте, мой повелитель! – страстно воскликнула она.

– Начнем, думаю, вот с чего. Представьте: я предводитель разбойничьей шайки, настигшей ваш экипаж в глухом лесу…

Следующим утром Грильон, отпустив поводья и клюя носом после ночных забав с герцогиней де Бурбон, возвращался из Версаля к себе домой. Необычность и масштабность предприятия несколько обескураживали его. Как же подступиться к столь мудреному делу?

Прежде всего, необходимо как следует выспаться. Это даже не обсуждается.

Итак, первым делом нужно собрать как можно больше информации об этих самых вампирах. Придется опять тащиться к Симону.

Через несколько дней Поншартрен пришлет бумаги, нужно их прочесть. Он сказал, что будет много. Интересно, много – это сколько?

Затем – нанести визит начальнику полиции: канцлер прав, у д’Аржансона обширная агентурная сеть, пригодится.

Да, потребуются еще помощники. Была бы обычная вылазка, никаких бы проблем не возникло: среди его соратников сколько угодно отважных и преданных дворян, проверенных в боях и походах. Но благородные рыцари не очень-то подойдут для борьбы с нечистью. Кто тогда?

Остаются простолюдины, среди них нужно отыскать лихих людей, которые не боятся ни бога, ни черта. Стало быть, придется вербовать в свой отряд отпетых уголовников. Не слишком приятно, но деваться некуда. И здесь тоже без помощи д’Аржансона не обойтись.

За полчаса до полуночи Грильон постучал в неприметную дверь на окраине Парижа. Сюда пускали только тех, кто знал условный сигнал – два сильных удара, затем двойной потише и еще один сильный. Через несколько минут дверь приоткрылась, и он с трудом протиснулся внутрь. За спиной лязгнул засов.

– А, так это вас, мессир де Грильон, нечистая сила принесла в столь позднее время, – хмуро проворчал одетый в черную мантию высокий старик, отведя в сторону руку со свечой.

– Что-то ты не особо радушен сегодня, Жюльен, – усмехнулся граф. – Никак монеты завелись?

– Да какие там к дьяволу монеты! – раздраженно воскликнул алхимик. – Все эти проклятые опыты сжирают! Реактивы дорожают, реторты бьются, что за проклятие… Извините, – спохватился он, – сегодня я не в духе, не клеится ничего с утра.

– Так прервись – может, завтра повезет.

– Господин граф, не суйтесь туда, где ничего не понимаете! – гордо изрек старик. – Если бы все было так просто! Пойдемте вниз, мне нужно за реакцией приглядывать, а то как бы чего не вышло.

– Жюльен, давно хотел спросить тебя, – поинтересовался Грильон, спускаясь по добротной каменной лестнице. – Объясни, как тебе удается услышать стук в дверь из своего подземелья?

– О, сударь, есть такая наука о распространении звука, «акустика» называется, – довольно захихикал старик, настроение которого обычно менялось с поразительной скоростью.

Они вошли в просторный подвал, большую часть которого занимал огромный деревянный стол, весь уставленный разномастными колбами, замысловато соединенными стеклянными трубками. Под несколькими сосудами полыхали горелки, в колбах булькали разноцветные жидкости, а из открытых емкостей поднимался белый пар.

Грильон закашлялся.

– Что-то сегодня у тебя слишком тяжелый воздух, – пожаловался он.

– Aqua Regia или царская водка, – радостно ответил алхимик. – Реакция идет уже четыре дня, но пока без толку, – тут же помрачнел он. – Но я доведу ее до конца! – в словах звучала неприкрытая угроза, как будто эти химикаты способны были испугаться. – Так как ваши книги? – спохватился Симон.

Он занимался в частности тем, что доставал для Грильона различные редкие фолианты, и всегда интересовался, насколько доволен остался заказчик. В прошлый раз это были старинные японские руководства по фехтованию. Граф серьезно увлекался различным оружием и, хотя сам был превосходным дуэлянтом, не стеснялся периодически брать уроки у известных мастеров шпаги и кинжала. И теорией тоже не гнушался.

– Ерунда, – поморщился он. – Все это давным-давно безнадежно устарело.

– Право, я не виноват, сударь, – заканючил старик. – Вы просили – я достал. А что дорого – так посмотрите, какие накладные расходы! Отыскать, втридорога переплатить, потом транспортировка. А перевод? А срочность? Три монаха два месяца не ели и не спали, чтобы эти книги побыстрее оказались у вас.

– Все нормально, – успокоил его Грильон. – Да и не то чтобы совсем уж бесполезно. Там оказалась одна любопытная книжица – искусство извлечения оружия из ножен. Здесь, в Европе, первой фазе боя уделяется мало внимания, а на Востоке это самостоятельный раздел фехтования. И сейчас я его усиленно осваиваю. Так что в итоге я очень доволен приобретением. В Париже этим можно многих изрядно удивить, – рассмеялся он.

Интерес к восточным боевым искусствам возник у Грильона после того, как тот же самый Симон добыл ему невесть откуда металлическую полоску, выкованную в незапамятные времена мастерами Страны восходящего солнца. Граф отнес ее оружейнику и получил таким образом единственную во всем Париже шпагу из японской стали, которой невероятно гордился. Хотя эфес не имел никаких украшений, стоило это оружие не меньше, чем иное парадное, сверкающее крупными драгоценными камнями. Но таков уж был принцип графа: он делал ставку на надежность и безотказность в сражении и поединке.

Клинок этот был поистине удивительным. Он представлял собой узкое лезвие односторонней заточки, с едва заметной кривизной и обоюдоострым концом. Упругий подобно хлысту, гибкий словно побег ивы и острый как бритва. До этого Грильону приходилось постоянно приспосабливаться к ситуации. На войне он предпочитал длинную и широкую шпагу, способную разрубить доспехи врага. А в мирной жизни не расставался с гораздо более легкой и подвижной рапирой, значительно лучше подходившей для поединка с противником, не защищенным латами. Но этот странный конгломерат шпаги и сабли, который японские самураи почему-то называли мечом, был способен с успехом работать везде: по чуткости и скорости он не уступал рапире, и вместе с тем рубил не хуже палаша.

С тех пор любимым развлечением Грильона на дуэли было использование жестких и даже рискованных фехтовальных приемов, когда клинки соперников сталкивались на излом. Японская сталь с честью выдерживала такое испытание, оставляя противника безоружным. Это выручало Грильона, если он был вынужден драться, не желая причинять сопернику вреда.

Граф полагал, что в стране, где изготовлен такой шедевр боевого искусства, наверняка должны быть хорошие традиции и в части его использования, то есть в фехтовании. Но он ошибся: современная французская школа имела значительное преимущество перед древней японской. Если не считать кое-каких тонкостей. Развитие огнестрельного оружия сделало бесполезным применение доспехов, что, в свою очередь, дало неоспоримое превосходство колющим ударам по отношению к рубящим.

– Замечательная книга, я очень доволен, – повторил опять Грильон.

– Рад служить вам, месье, – поклонился старик. – А что интересует вас на этот раз?

– Вампиры, – коротко ответил граф.

– Н-да, – нахмурился алхимик, – плохи, видать, наши дела, если такие важные господа озаботились подобными вещами.

Но Грильон не расположен был развивать эту тему.

– Итак? – вопросительно посмотрел он на ученого, бросив на стол тяжелый кошелек с деньгами.

– А что вас конкретно интересует?

– Все.

– Хорошо. Это не особенно сложно. Вот, возьмите пока, – Жюльен Симон подошел к полке, заставленной книгами, мягко провел рукой по кожаным переплетам и извлек объемистый том. – Очень толковый трактат! Здесь все описано: откуда они взялись, по каким признакам их распознать, чем можно отпугнуть и даже – как уничтожить.

– Отлично, – обрадовался Грильон. – Я даже и не надеялся, что такие раритеты есть у тебя под рукой.

– Ну, месье, – обиженно проговорил старик. – Только скажите мне, вас вампиры в общем и целом интересуют или как?

– Или как, – твердо ответил граф.

– Тогда этого недостаточно, – вздохнул алхимик. – Я разыщу для вас старинные фолианты, там тоже могут быть интересные вещи. К тому же некоторые нюансы при переписывании порой искажаются.

– Я рад, что ты меня правильно понял, Жюльен, – со значительностью проговорил Грильон. – Да, и денег не жалей.

– Хорошо бы вам побеседовать на эту тему с другими людьми. Есть у меня на примете двое ученых, которые неплохо разбираются в вопросе, может, что-то еще посоветуют. Один из них живет в Лионе, а другой – в Гренобле.

– Я обязательно побываю у них, Жюльен. Вот только книгу надо прежде прочитать.

– Господин граф! – торжественно заявил, гордо распрямив плечи, старик. – Себе я не возьму из этих денег ни единого су.

Генерал-лейтенант парижской полиции Марк-Рене д’Аржансон был человеком громадного роста с грубыми, топорными чертами лица. Обычно он носил огромный черный парик и длинный, до самых пят, черный плащ. Запоздалые прохожие, завидев в переулке ночного города мрачную фигуру начальника полиции, в ужасе шарахались в сторону, а маленькие дети, едва взглянув на него, начинали горько плакать даже при свете дня.

Родился будущий блюститель порядка в Венеции, и окрестили его в честь покровителя этого города – святого Марка. Некоторые даже полагали, что громадный парик свой маркиз носит в подражание гриве грозного символа апостола – льва.

Как бы то ни было, д’Аржансон внушал страх и ненависть всем парижским преступникам. Он был поразительно работоспособен и лично вникал буквально во все дела – от ликвидации бандитских шаек до невинных бытовых склок. Впрочем, ореола бессребреника над генерал-лейтенантом тоже не наблюдалось: поговаривали, что он немало заработал на поставках продовольствия в неурожайные годы.

– Господин д’Аржансон, соблаговолите прочесть, – протянул Грильон начальнику полиции королевский приказ. – Не хочу, чтобы вы подумали, что мой визит носит личный характер.

Граф совершенно сознательно не употребил слово «маркиз», поскольку прекрасно знал, что генерал-лейтенант не любит пользоваться пожалованным ему Людовиком XIV титулом.

– Я очень рад, что это дело поручили именно вам, граф, – ответил д’Аржансон, мельком взглянув на бумагу. – Вы подошли к нему чрезвычайно обстоятельно.

– Какое дело? – удивился Грильон.

– Вампирское, разумеется, – не моргнув глазом, ответил начальник полиции.

– Я знал, что у вас прекрасная агентура, маркиз, но даже не подозревал, насколько, – изумленно промолвил граф, от неожиданности совершенно забыв о неуместности титулов.

– Спасибо за лестный отзыв, господин де Грильон, но все же не настолько хороша, как вы это себе только что представили, – улыбнулся д’Аржансон. – И потом, я не имею привычки шпионить за королем. Все гораздо проще. Дело в том, что это моя идея.

– Вот как?

– Месяц назад я предложил его величеству создать специальный орган, который занимался бы исключительно вампирами.

– В таком случае я не понимаю, почему король поручил это мне, а не вам самому?

– Полагаю, из Версаля виднее.

– Пусть так, – согласился Грильон. – Однако в настоящее время я не располагаю какими бы то ни было ресурсами. Могу я просить вас о том, чтобы ваши люди собирали и передавали мне информацию по вампирам?

– Да, конечно, я буду присылать вам все, что касается этого дела.

– У меня есть к вам еще одна просьба, господин д’Аржансон, – продолжил Грильон. – Мне нужно знать места, где можно отыскать матерых уголовников.

– В тюрьме, – сурово ответил начальник полиции.

– Это само собой разумеется, но вы меня не поняли. Мне нужно завербовать для этого предприятия закоренелых преступников. Честно говоря, я не очень представляю себе моих драгун, гоняющихся за вампирами. Хотя и неясно, насколько можно доверять бандитам, другого выхода я не вижу. Что скажете?

– Еще раз убеждаюсь в мудрости его королевского величества, – без тени улыбки ответил д’Аржансон. – Он подыскал прекрасную кандидатуру для этой сложной миссии. Вы на верном пути, граф, осталось только довести мысль до логического конца.

– Вы имеете в виду… Вот дьявол, как же я сразу не догадался?! – выругался Грильон. – Не просто преступники, а преступники, сидящие в тюрьме! А еще лучше – приговоренные к смертной казни!

Начальник полиции слегка поклонился, маскируя ироничную усмешку. Но Грильон, обычно самолюбивый до болезненности и не терпящий даже намека на превосходство в отношении своей персоны, на этот раз не заметил неприкрытого сарказма.

Покидая особняк д’Аржансона на Вьей дю Тампль, Грильон невольно бросил взгляд на соседний дом маршала д’Эффиа, где жил когда-то бедняга Сен-Мар, миньон Людовика XIII, казненный в возрасте двадцати двух лет. Потом он двинулся в противоположном направлении, спустился по улице Барр мимо церкви Сен-Жерве к Сене и свернул на набережную. Стоял чудесный летний день, и граф, несмотря на то что торопился, непроизвольно замедлил шаг. Пройдя по течению реки мимо апофеоза французского правосудия и главного центра развлечений черни – Гревской площади, он приблизился к кварталу, от которого шарахался каждый здравомыслящий парижанин. В середине зловонного царства скотобоен, неопрятных таверн и грязных узких улочек, где случайного прохожего запросто могли зарезать вместо поросенка даже белым днем, стояло массивное четырехугольное здание, внушающее обывателям настоящий ужас, – тюрьма Шатле.

Незавидна судьба человека, попавшего в эти мрачные стены. Большое мужество требуется невиновному, чтобы не признаться в чем угодно после жестокой пытки водой или, как ее еще называли местные остряки, «пытки питьем». Когда-то здесь, готовясь к смерти, написал свою «Балладу о повешенных» приговоренный по ложному обвинению к этой унизительной казни Франсуа Вийон.

Развеет ветер нас. Исчезнет след.

Ты осторожней нас живи. Пусть будет

Твой путь другим. Но помни наш совет:

Взглянул и помолись, а Бог рассудит.1

По счастью, покровительство тогдашнего парижского прево спасло от неминуемой гибели этого блестящего поэта, бродягу, магистра искусств, уголовного преступника и философа. Да будут здравствовать меценаты!

– Месье де Грильон!

Высокий молодой человек, весь обвешанный оружием, преградил ему дорогу. А, это шевалье де Кревкер, бретер и забияка. Только его сейчас не хватало!

– Вот так встреча, граф, я не видел вас уже сто лет!

– Мое почтение, сударь. Я с удовольствием поболтаю с вами в другой раз, а сейчас очень спешу.

– Полноте, господин де Грильон, перекинуться парой слов не займет много времени. Вот смотрю я на вас: вы ведь великолепный стрелок, но почему-то при одной только шпаге.

– В Париже я не ношу с собой пистолетов, – нетерпеливо ответил граф.

– С каких это пор?

– С тех самых, как один мой знакомый герцог, по понятным причинам я не могу назвать его имени, отстрелил себе детородный орган, забираясь в окно к любовнице.

– Вечно вы шутите, граф! – рассмеялся шевалье.

– На этот раз я говорю совершенно серьезно.

– Слово дворянина?

– Слово дворянина!

– Что-то я не слышал ничего подобного, – с сомнением в голосе протянул де Кревкер.

– Неудивительно, кто же будет распространяться о таких вещах?

– А как же тогда узнали об этом вы?

– Я лез в соседнее окно, – скромно потупился Грильон.

– Вот это да! Везунчик вы, сударь!

– И в чем же состоит мое везение, позвольте узнать? В том, что эта участь не постигла меня самого? – усмехнулся граф.

– Ну как же, такое приключение!

– Честно говоря, я предпочел бы обойтись без приключений. Ведь вместо свидания с обольстительной красоткой мне пришлось тащить несчастного герцога к хирургу.

– Хорошо, но ведь там были дамы! – сообразил вдруг шевалье. – Невозможно даже представить, чтобы они не разнесли столь пикантную новость по всему Парижу!

– Это был монастырь, – пояснил Грильон.

– Я так и знал, сударь, что встреча с вами принесет мне огромное удовольствие.

– Взаимно, господин де Кревкер. А сейчас разрешите откланяться.

– Позвольте полюбопытствовать, куда вы теперь направляетесь.

– В Шатле, – уже на ходу ответил ему граф.

– В таком случае сегодня нам с вами не по пути, – засмеялся ему в спину шевалье.

Парижский прево Шарль Буше, сеньор д’Орсэ, рассеянно вертел в руках королевский приказ, предписывающий оказывать подателю сего, графу де Грильону, всемерное содействие в любых вопросах.

Мысли прево были далеко от Гранд Шатле. Как надоели ему убогие тюремные камеры, как опостылели неопознанные трупы выловленных из реки утопленников и убитых ночью горожан, которые свозили сюда каждое утро. Эта грязная работа никого не прославит в веках. А на противоположном, левом берегу Сены затевалось теперь грандиозное строительство, которое Людовик поручил возглавить лично ему. Предстояло облачить в камень новую просторную набережную, расчистив мерзкий Лягушатник, расположенный прямо напротив великолепного дворца Тюильри. И король даже хочет назвать эту набережную его, Орсэ, именем! А тут приходится заниматься такой ерундой…

Граф де Грильон сидел напротив прево и уже четверть часа терпеливо пытался изложить суть своего дела.

А дело было весьма странным. Грильон требовал немедленно освободить пятерых приговоренных к смерти преступников, причем не мог даже толком объяснить, кто же конкретно ему нужен.

Имена, клички? Не знает. Может быть, конкретные воровские профессии? Это ему совершенно безразлично. Тогда что?

– Мне нужны люди решительные, тертые и, желательно, не самые подонки, для одного очень опасного, но важного предприятия, – уже в который раз повторил одно и то же граф.

– Так что, «отправители»? Это на их жаргоне означает – убийца, – никак не мог взять в толк прево. – Решительнее не сыщите.

– Пусть будут убийцы, не суть. Мне нужны люди, на которых можно положиться. Встречаются такие среди уголовников?

– Несомненно, граф, – со знанием дела ответил Буше. – Нередко даже у самых отъявленных негодяев имеется ярко выраженный кодекс чести. Только понятия эти, как бы вам сказать… Несколько своеобразные.

– Это не так важно. Главное – чтобы были хоть какие-то. Господин д’Орсэ, тут ведь вы гораздо лучше меня понимаете что к чему. Я всецело полагаюсь на вас. Да, кстати, есть ли среди них бывшие солдаты? Наличие военной подготовки было бы большим плюсом.

– Так бы сразу и сказали, – обрадовался прево, получив хоть какую-то зацепку. – Сейчас посмотрим.

Он подошел к шкафу и стал перебирать уголовные дела.

– Вот, взгляните. Ну, фальшивомонетчики и шулеры вам не нужны, не так ли?

Граф согласно кивнул головой.

– Кидалы и взломщики, наверное, тоже.

– А кто такие – кидалы?

– Те, что продают фальшивые драгоценности.

– Ну, взломщик, возможно, мне бы и пригодился, отложите одного.

– Могу предложить отличный экземпляр – Жильбер Фурнье, один из лучших в своем деле. Только он приговорен не к казни, а сослан на галеры. Подойдет?

– Вполне.

– Что у нас дальше… Братья-близнецы Мерсье, утопили в реке королевского сборщика податей с двумя стражниками. Но налоги здесь ни при чем – за сестру, кажется, мстили. Точно, – с удовлетворением заметил Буше, полистав бумаги.

– Хорошо.

– Мишель Венсан, наемник, зарезал двоих в пьяной драке, – прево вопросительно посмотрел на графа.

– То что надо, – кивнул Грильон.

– А вот и бывший солдат, как по заказу. Жак по кличке «Кривой», фамилия неизвестна, говорит, что потерял глаз в битве при Стейнкерке. «Бретонец», то есть вор. Возможно, и убийца. Но то, за что его приговорили сейчас, – прево брезгливо передернулся, – нет, на Жака это не похоже.

– Отлично, месье д’Орсэ. Пока достаточно, если будет нужда – наведаюсь к вам еще раз. А этих я забираю.

– Хорошо, граф, пишите расписку, – прево пододвинул Грильону бумагу и чернильницу.

Потом он несколько раз дернул за шнур колокольчика. Никакой реакции не последовало. Прево раздраженно позвонил еще. Граф старательно переписывал фамилии из приговоров. Наконец Буше не выдержал, поднялся и высунулся из двери.

– Капрал, бесовское отродье, где тебя носит?! – оглушительно закричал он.

Коридорное эхо разнеслось чуть ли не по всей тюрьме. На зов прибежал испуганный надзиратель.

– Быстро приведи сюда Фурнье, обоих Мерсье, Венсана и Кривого, – рявкнул прево.

– Так ить Жака вешают сейчас, – пролепетал капрал.

– Где? – Грильон вскочил, бросив перо.

Чернила замысловатыми кляксами расплылись по тексту.

– Так ить там – во дворе.

– Чертов де Кревкер! – в сердцах воскликнул граф.

Со всех ног он бросился в коридор. Стражники на выходе в тюремный двор преградили ему дорогу. Грильон, не желая тратить времени на то, чтобы отдубасить их как следует, что он непременно бы сделал в другой ситуации, просто нырнул под растопыренные руки. Сбитая шляпа покатилась по полу, но поднимать ее было некогда.

Выскочив из сумерек каземата на улицу, залитую ярким солнцем, граф понял, что немного опоздал. Прямо на его глазах палач ударом ноги выбил бочонок из-под пороха, на котором стоял осужденный. Бывший солдат, а нынешний вор, в натянутом на голову черном капюшоне и со связанными руками, рухнул вниз и задергался на перекладине.

Но Грильон был не из тех, кто легко смиряется с поражением. Чаще всего веревка сразу же ломает повешенному позвонки, но у этого проходимца шея, похоже, довольно крепкая, так что можно еще побороться.

– Именем короля! – прогремел он, подняв в воздух стаю жирных ворон, с любопытством наблюдающих за экзекуцией.

В мгновение ока граф пересек тюремный двор, неуловимым движением выхватив шпагу, и молниеносным ударом разрубил веревку, рискуя отсечь висельнику макушку.

Осужденный шлепнулся на землю, тяжестью своего тела разломав на куски бочонок и извиваясь в жестоких конвульсиях. Грильон с трудом снял веревку и сорвал капюшон.

– Ну, прямо Диоген, – усмехнулся он, отпинывая в стороны обломки бочки. – Интересно, что бы сказал в таких обстоятельствах древний философ? Наверное, не стал бы сетовать, что я заслоняю ему солнце?

Нестерпимо яркий свет обрушился из могильной темноты на приговоренного к смерти; вонючий от его собственных испражнений воздух сказочной амброзией ворвался в разрывающиеся от удушья легкие. Он подумал, что уже находится в раю, не может же ад пахнуть так чудесно. Хотя странно, ведь преисподняя – самое подходящее для него место за все его прегрешения. Так всегда ему говорил священник.

Первое, что увидел перед собой «бретонец», с трудом разлепив веки, – это непостижимо красивое лицо с клиновидной бородой, небольшими аккуратными усами, длинными, ниспадающими прядями вьющихся волос и огненным нимбом над головой.

– Господь, – прошептал потрясенный Жак. – Ты пришел ко мне! Хвала тебе, Иисусе! Я невиновен, ты ведь знаешь!

Глава 5

Дэн жил в небольшом доме на тихой улочке под названием Келли Корт. Впервые попав в эту квартиру, он сразу понял, что нашел нужный вариант. Просторная, но в то же время уютная гостиная окнами выходила на густые заросли лесопарка. А шелест листьев – это вам не рев автострады.

Второй этаж устраивал его как нельзя лучше: с одной стороны – в окна никто не заглядывает, с другой – топать высоко каждый день не нужно. Ну, и выскочить тоже можно будет в случае чего, – шутил уже сам с собой Дэн. Даже в окно. Мало ли что случается в жизни!..

Местоположение жилья было просто замечательным – буквально в двух шагах от работы. По прямой, от кровати до служебного кресла – метров восемьсот; но это, конечно, если бы Дэн смог перескочить через забор из колючей проволоки и проводов под высоким напряжением, не угодив при этом в лапы бдительных морских пехотинцев, охраняющих Агентство.

Прямо за окном, скрытое высокими деревьями, располагалось приземистое здание суперкомпьютерного центра. Там, не покладая процессоров, сутками напролет трудились вычислительные машины АНБ. Именно они, родимые, внесли основной вклад в создание антивампирской вакцины. Правда, близость дата-центра никаких особых преимуществ Дэну не давала: это место было одним из самых закрытых в Агентстве, и допускались туда только инженеры-электронщики. Компьютеры с массово-параллельной архитектурой терпеть не могут суеты и дилетантов. Кроме шуток, ему не раз рассказывали, что как только в центр прибывает какая-нибудь высокопоставленная комиссия, вычислительные системы тут же начинают отчаянно сбоить.

Обстановка квартиры не отличалась каким-либо определенным стилем, но и до продуманной эклектики было очень далеко. Дэн признавал в вещах только одно свойство – удобство; а как они выглядят и насколько сочетаются между собой, не беспокоило его ни в малейшей степени. В общем, женской руки в облике этого жилья явно не хватало.

Слева от входной двери располагался кухонный отсек. Матовый пластик был выбран исключительно с точки зрения простоты ухода. Бытовую технику и столы Дэн подбирал главным образом по принципу «только не стекло и не металл» – что он, нанялся, в самом деле, постоянно оттирать поверхности от невесть откуда появляющихся там отпечатков пальцев? Конечно, если у вас есть прислуга и вы хотите, чтобы она не простаивала ни секунды – тогда другое дело.

Справа, вдоль внутренней стены, стоял купленный по случаю черный кожаный диван, на который, наверное, за все это время никто так и не присел: пищу Дэн и забредающие на огонек гости принимали за обеденным столом, а телевизора, этой главной опоры расслабленного лежебочества, не было вовсе. Время, необходимое для выбора хотя бы десятка содержательных программ из шестисот с лишним каналов, конечно же, могло быть потрачено с куда большей пользой. В крайнем случае по Интернету можно посмотреть, если вдруг объявится нечто выдающееся.

В углу между окном и правой стеной располагался (правильной к свету стороной) компьютерный стол – самый настоящий офисный монстр, который почти никто не ставит в гостиных. И красовался на нем не какой-нибудь хлипкий «бук», а фундаментальная стационарная рабочая станция в корпусе Full Tower. Дэн терпеть не мог вечно бликующих и подслеповатых мониторов лэптопов – заветной мечты любого окулиста.

Да и мощности портативного компьютера Дэну явно не хватало, ведь домашняя машина не была подключена по соображениям безопасности к вычислителям дата-центра. Поэтому он довольствовался обычной потребительской моделью, которую, впрочем, всегда собирал самостоятельно. Проблема была даже не в том, что он не доверял продавцам готовых изделий. Просто у разных людей различные критерии выбора, и здесь Дэн, как обычно, явно не вписывался в мейнстрим. Производители оптимизировали все что угодно: быстродействие, цену, комплектацию, но только не главную для Дэна характеристику – тишину. Удивительно, но мощную и одновременно бесшумную машину не купишь в компьютерном магазине ни за какие деньги. И приходилось, засучив рукава, оборудовать свой персональный мультипроцессор заказными системами охлаждения. Однако результат того стоил. Друзья Дэна, в большинстве своем поклонники «тяжелых» программных приложений, неизменно удивлялись, что с первого взгляда совершенно непонятно, работает его компьютер или нет. И в самую нестерпимую жару, когда многие боялись даже включать свои машины в некондиционируемом помещении, вычислитель Дэна, поблескивающий внутри корпуса огромными медными радиаторами, работал под высокой нагрузкой как часы.

Впрочем, компактный ноутбук здесь тоже присутствовал: что-то ведь нужно брать с собой в поездки. Над компьютерным столом висела карнавальная маска «Доктор чумы» – единственное украшение интерьера.

Спальня находилась справа от входной двери; обстановка там была поистине спартанской – вместительный шкаф и внушительных размеров кровать типа сексодром с парой тумбочек по бокам. Принцип «в тесноте, да не в обиде» совершенно претил Дэну, если это касалось возможности как следует выспаться. Именно поэтому он всегда предпочитал спать, укрывшись персональным одеялом. Ничего личного, девушки, просто человек – сторонник полноценного отдыха.

Рядом со спальней, ближе ко входу, располагалась гардеробная. А напротив гардеробной – ванная комната и туалет.

Одно только не нравилось Дэну в этой квартире – санузлы располагались рядом с кухней, а не со спальней. Конечно, неведомые архитекторы прилично сэкономили на водопроводных стояках; но согласитесь, тащиться спросонья через весь зал – удовольствие ниже среднего, да и обедать под аккомпанемент унитаза – тоже. Хотя такому закоренелому холостяку, как он, последнее в ближайшем обозримом будущем особенно не грозило. Да и первое было пока еще, к счастью, неактуально.

Сегодня Дэн позвонил на работу и сказал, что малость приболел – дня на три, не больше. В действительности это время было ему необходимо, чтобы заняться составлением компьютерной модели Царя вампиров. Работа требовала полной сосредоточенности, а в подобных обстоятельствах банальный телефонный вызов или вопрос коллеги надолго выбивали Дэна из колеи. Поэтому он первым делом ликвидировал все звуковые сигналы – отключил стационарный и мобильный телефоны, вырубил компьютерные колонки, заблокировал квартирный звонок и даже сбросил будильник на электронных часах в спальне. Сами часы не тронул, поскольку терпеть не мог оставаться в неведении относительно времени в любой момент дня и ночи.

Сейчас самое главное – собрать из обрывков полуосознанных идей четкую структуру, которую можно будет воплотить в строгий программный код. Сложить разрозненные разноцветные осколки в правильную, красивую мозаику. Для такой работы у Дэна было два излюбленных места – обеденный стол и подоконник. Размышлять он предпочитал, глядя в окно на колышущиеся по ветру ветви деревьев. Затем бросался за стол и торопливо рисовал карандашом замысловатые схемы. Потом опять вставал и снова надолго задумывался, опершись ладонями о подоконник. И только когда картинка наконец полностью складывалась, садился за компьютер.

Время от времени, чтобы размяться, Дэн устраивал сам с собой турниры по дартсу. Недостачу партнеров он компенсировал мишенями; их было целых три – на входной двери, на дверце кухонного шкафа и на противоположной стене, рядом с компьютерным столом. Под окном висел чехол в форме индейского колчана, этого отблеска больной совести любого порядочного белого американца, с тремя комплектами 30-граммовых дротиков: Дэн предпочитал массивные стрелы.

И вот уже двое с половиной суток Дэн слонялся по гостиной, задумчиво стоял у мокрого от дождя окна, внимательно разглядывая стекающие по скошенному отливу капли. Чертил цепочки нуклеотидов и блок-схемы алгоритмов, точил карандаши, почти ничего не ел и практически не спал. Метал дротики, отчаянно мазал и раздражался. Успокаивался, в очередной раз подходил к окну, долго смотрел в сторону суперкомпьютерного центра, как будто пытаясь установить с вычислительными машинами незримую связь, дышал на стекло и рисовал потом на запотевшей поверхности смешные рожицы.

Решение пришло, как всегда, внезапно. Дэн автоматически протянул руку к колчану, не глядя, развернулся на девяносто градусов и, почти не целясь, метнул стрелу. Тяжелый вольфрамовый дротик с глухим стуком глубоко вошел точно в центр мишени.

Но жизнеутверждающее «Yes!» застряло в глотке – со стороны входной двери раздался испуганный вскрик. Дэн резко обернулся. На пороге, в обнимку с двумя объемистыми бумажными пакетами, стояла Наташа.

– Уф, как ты меня напугал! – потрясенно пробормотала она вместо приветствия.

– Извини, милая, я тебя не заметил.

– Неудивительно, когда ты занят – вообще не видишь и не слышишь ничего вокруг! А я, как на грех, не захватила с собой сегодня корабельной сирены.

– Зачем мне какая-то сирена, когда у меня есть ты, – улыбнулся Дэн.

– Все это, конечно, очень смешно, но еще чуть-чуть, и ты засадил бы мне дротик промеж глаз! – опешив, Наташа не стеснялась в выражениях. – Хотя, два против одного в мою пользу, – продолжила она, оглядевшись вокруг и немного успокоившись.

– Боюсь, не совсем так. Разворачиваться вправо мне не с руки, так что – фифти-фифти.

– Ну, спасибо, успокоил. Может, заберешь у меня пакеты? Я думала, он тут больной, голодный; а ты, оказывается, просто симулянт!

– Да, так и есть, – с готовностью согласился Дэн, рассовывая кульки и банки по полкам холодильника. – Просто нужно было интенсивно поработать. И знаешь, очень хорошо, что я не услышал, как ты вошла, а то спугнула бы классную мысль. Я только что понял, как сделать модель вам-вама.

– Потрясающе! Ну-ка давай, выкладывай.

– Часик потерпишь? А то мне срочно нужно все это зафиксировать, пока не забыл. Кстати, я и в самом деле здорово проголодался.

– Ладно, работай, я пока соображу чего-нибудь по-быстрому.

– Слушай, а как ты вошла? – вдруг озадаченно произнес Дэн. – Не припомню, что давал тебе ключ от квартиры.

– К вашему сведению, запасные ключи всегда есть у консьержа, месье Мегрэ, – ответила она.

– К чему такие хитрости? Почему бы просто не позвонить?

– А что, до тебя разве можно сейчас дозвониться?

– Ну да, – вернулся на землю Дэн. – А как ты догадалась, что я дома? Вдруг бы уехал куда-нибудь?

– Кого вы хотите обмануть, господин Мюнхгаузен? Уж мне ли не знать ваших уловок!

На то, чтобы оформить изыскания последних дней, у Дэна, конечно же, ушло несколько больше времени, чем он предполагал. Наташа, закончив готовить ужин, сидела у стола и, чашку за чашкой, потягивала кофе, изредка бросая взгляд на его спину, склонившуюся над компьютером.

Наконец Дэн поднялся, подошел к Наташе, наклонился и прижался лицом к ее щеке.

– Мне побриться или как? – игривым шепотом спросил он.

– Как хочешь, – в тон ему ответила она.

– Вампиры, я думаю, вполне могут подождать до завтра.

Она улыбнулась и закрыла глаза.

– А ужин – тем более…

Отныне рабочий день Дэна и Пита начинался с отчета о наблюдении за вампирами. Пока эти донесения были на редкость скудными: то есть не происходило ровным счетом ничего. Вампиры обменивались иногда дежурными фразами, а чаще всего просто дремали, экономя силы.

Потом Дэн целый день сидел за компьютером, разрабатывая модель «вампирского волка». Нужно было написать довольно сложную программу, собирающую вместе отдельные элементы, сконструированные в специальном графическом редакторе.

Пит, чтобы не отвлекать Дэна от работы, отвечал на телефонные звонки, а также периодически наведывался к своим бойцам на срочно оборудованный пункт наблюдения.

Завершив очередной кусок кода, Дэн откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Ему почему-то вдруг вспомнилось, как он познакомился с Наташей.

– Есть повод для веселья? – поднял на него глаза Пит.

– Да так, ерунда, пришло кое-что в голову, – отмахнулся Дэн.

– Ну-ну, – Пит опять уткнулся в свои бумаги.

Впервые Дэн увидел Наташу на мозговом штурме, который директор ввел в самом начале работ по вампирскому проекту. Встречи эти проходили в первый вторник каждого месяца. Никакого начальства, только лучшие специалисты из различных подразделений.

Бессменным руководителем брейнсторминга был научный советник Миллза Эдвин Хоггарт, грузный 45-летний мужчина, малодушно зачесывающий остатки волос на внушительную лысину. Для порученного дела он подходил идеально: с одной стороны, обладал феноменальной эрудицией по широкому кругу вопросов, с другой – давно уже вышел из статуса, заставляющего многих людей тянуть одеяло на себя. Хоггарт никогда не предлагал своих идей, но внимательно следил, чтобы остальные присутствующие не уходили в беспредметные прения, а уж тем более не переходили на личности.

Вообще, положение Хоггарта в корпусе советников директора АНБ было достаточно необычным. Все остальные полтора десятка консультантов четко делились на возрастные группы. Кто-то из острых на язык интеллектуалов Агентства, начитавшись в свободное от работы время хроник наполеоновских войн, окрестил их «Старой гвардией» и «Молодой гвардией». Прозвище, как это частенько бывало в этих стенах, основательно прилипло.

Старую гвардию составляли руководители структурных подразделений, которые в свое время много сделали для АНБ, но в силу возраста уже не могли справляться с лавиной низвергающейся на них информации. Однако не использовать уникальный опыт и накопленные обширные знания, выпроводив ветеранов на пенсию, было бы непозволительной роскошью. И хотя «старики» порой засыпали на совещаниях, иногда они выдавали такие идеи, что мгновенно и многократно окупали затраченные вложения. Немаловажным фактором директор считал и социальную функцию: пусть все видят, что в конторе не забывают о былых заслугах.

В большинстве случаев высокопоставленных сотрудников АНБ ждало совсем другое будущее. Не секрет, что хотя рядовые служащие получали в Агентстве значительно больше, чем в коммерческих фирмах, к руководству это не относилось. Наоборот, их должностные оклады были существенно ниже по сравнению с топ-менеджерами крупных корпораций. Поэтому начальники среднего и высшего звена, проработав в АНБ десять-пятнадцать лет и заслужив солидную репутацию, уходили в связанные с государственными заказами частные компании. Там «бывших» принимали с распростертыми объятиями: уж кому, как не им, лучше других известны потребности Агентства. Да и продавить интересы фирмы через своих старых сослуживцев тоже было гораздо проще.

Впрочем, лоббирование это было достаточно невинным: Миллз самолично следил, чтобы его организацию никто не мог обвинить в каких-либо злоупотреблениях. Он принял АНБ в период упадка, когда многие считали, что структура сия давно себя изжила, так что любой коррупционный скандал легко мог стать последним. Ну а позднее, когда Агентство вновь оказалось на коне, тем более стало не до финансовых махинаций. Да, дружба дружбой, старые связи – это замечательно, но эффективность и интересы дела – прежде всего. Ведь АНБ находилось теперь на острие самой тяжелой и жестокой войны, в которой на карту поставлено само существование человечества.

И Агентство, действительно, было не узнать. Оно уже не пребывало, как еще совсем недавно, в летаргическом сне застоя, но и не гудело растревоженным ульем, как когда-то в дни массированных террористических атак. Оно работало. Не надрываясь, поскольку никто не знал, сколько продлится эта гонка, а на финише всегда должен оставаться запас сил для последнего рывка. Но и не расслабляясь, не отвлекаясь на мелочи, неторопливо и мощно, как гигантский асфальтоукладчик.

А вот в Молодой гвардии служили напористые, амбициозные и где-то даже немного наглые ребята около тридцати. Они были преисполнены карьерных устремлений и самозабвенно рыли землю, пытаясь всемерно приблизить тот светлый день, когда удастся, наконец, занять должности, оставленные в свое время стариками.

В общем, Эдвин Хоггарт занимал особое место в этом кипящем сплаве силы и мудрости, замешанном многоопытным Миллзом. В каком-то смысле можно сказать, что он представлял собой уникальное изделие, отлитое из этого импровизированного котла. И именно поэтому с ролью дирижера лучших музыкантов Агентства Хоггарт справлялся блестяще.

Поначалу Дэн терпеть не мог эти сборища. Он легко заводился и в горячке часто позволял себе наговорить лишнего. В итоге не только отсутствовал какой-либо полезный для работы результат, но и приходилось мириться с сослуживцами, угощая в зависимости от тяжести столкновения кого пивом, а кого – виски 12-летней выдержки.

Но позже, глядя на Хоггарта, Дэн сменил тактику. Теперь он чаще всего сидел на заседаниях мозгового штурма с расфокусированным взором, отрешенно ловя реплики, брошенные другими, и пытаясь выудить рациональное зерно даже из самых бредовых идей. Так доисторический человек ловил взглядом в темноте пещеры искры, высеченные его кремнем, чтобы потом бережно раздуть из них живительный огонь.

И вот однажды на такой встрече что-то вдруг вывело Дэна из его обычного полукоматозного состояния. Выступала какая-то сексапильная девица и несла невообразимую чушь.

– Что за фифа? – Дэн легонько толкнул локтем сидящего рядом Криса Янга, руководителя лаборатории физиологии.

– Эта, как ты выражаешься, фифа – Наташа Грей, очень толковый сотрудник, – несколько раздраженно ответил Янг. – Между прочим, моя правая рука.

– Ну и здоров ты, Крис, руки отращивать, – не удержавшись, усмехнулся Дэн. – Прямо как Шива.

– А ты полагаешь, что один достоин святости? – в тон ему ответил Янг. – Кстати, – добавил он после некоторой паузы, – мисс Грей – личность неординарная. При вполне заурядной научной базе у нее потрясающая интуиция.

– Слушай, если твоя помощница такая звезда физиологии, почему ее раньше не было на наших посиделках?

– Ну, ты даешь! – удивленно ответил Крис. – Наташа уже с полгода как регулярно здесь бывает.

– Серьезно? – вздохнул Дэн. – Странно.

Хотя ничего странного на самом деле не произошло. Конечно, если бы Дэн увидел такую красотку где-нибудь в баре или на улице, то непременно обратил на нее внимание. А на службе он женщин просто не замечал, то есть не идентифицировал гендерную принадлежность коллег. И дело было вовсе не в опасениях быть обвиненным в харрасменте. По глубокому убеждению Дэна, служебные романы и сексуальные домогательства на рабочем месте характерны для контор, где больше нечем заняться. А у АНБ в настоящее время дел было невпроворот.

Сотрудники работали вдохновенно и самоотверженно, как в те благословенные времена, когда их предшественники «кололи» советские шифры и внедряли «жучки» в посольства враждебных, а порой и союзнических государств. Да, приходилось идти и на такое, а куда деваться? Иногда знать планы друзей гораздо важнее, чем замыслы врагов. И ответственность при работе со своими стократ выше. Реалии невидимого фронта таковы, что противник все равно рано или поздно обнаружит ваши «закладки» либо утечку информации и сменит скомпрометированные ключи. И отношения с ним от этого не ухудшатся – просто некуда уже. А вот союзники вполне могут обидеться, обнаружив, что вы шпионите за ними. Ну, или сделают вид, если это им будет выгодно: всем же понятно, что в этом мире – каждый за себя.

Впрочем, потуги эти в беспрерывном противостоянии с врагами в мирное время – не более чем накачивание шпионской мускулатуры. Все равно, как показывает опыт, подгадать к моменту «Ч» пик формы не получается. Это похоже на соревнование снаряда и брони – период жизни любого достижения очень мал, и противник быстро принимает ответные меры. Так что в определенном смысле тренироваться на своих даже предпочтительнее.

Дэн прислушался к выступлению физиологини более внимательно. В общем, бред, конечно, но какая-то свежесть в ее словах все же была. Он задал пару вопросов, разгорячился, как обычно, ну и понеслось… Пришлось Хоггарту вмешаться, в очередной раз разводя яростных спорщиков в разные углы ринга.

После завершения заседания Дэн подошел к Наташе.

– Э-э-э… мисс Грей, – виновато сказал он, покосившись на зеленый бейджик, болтающийся на ее груди. – Я сегодня погорячился и хочу загладить свою вину, угостив вас чашечкой кофе.

– Не беспокойтесь, все нормально, – пожала она плечами. – Небольшие столкновения – это непременный атрибут брейнсторминга, они позволяют оживить дискуссию.

– Нет, я настаиваю, – не отставал Дэн. – Дело в том, что мне свойственна некоторая горячность в служебных делах. Увлекаюсь и ничего не могу с собой поделать. К несчастью, не вы первая пострадали от моего напора, и здесь уже давно заведена традиция: я непременно угощаю тех, кого обидел на совещании.

– Ну что же, – улыбнулась она. – Традиции нужно уважать. Только пойдемте в кафетерий корпуса 2A, там гораздо уютнее.

– Об этом не может быть и речи, – решительно воспротивился Дэн. – В буфете АНБ можно обсудить с друзьями будущий уикенд или потолковать с коллегами на несекретные служебные темы. Но он совершенно не подходит для акта покаяния.

– Ну, хорошо, – сдалась она. – На сегодняшний вечер у меня уже есть планы, а вот завтра я свободна. Позвоните мне в конце рабочего дня.

– Непременно, – с чувством выполненного долга ответил Дэн. – Только бы не забыть, – добавил он уже про себя.

Позвонить следующим вечером Дэн, конечно же, забыл. В половине шестого он вышел из лаборатории, но дойдя до лифта спохватился и, чертыхаясь, вернулся на рабочее место.

Взяв трубку аппарата внутренней связи, Дэн отметил про себя, что собирается звонить по защищенному серому, в отличие от городских, телефону засекреченной девушке по имени Грей.

– Здравствуйте, мисс Грей, это Дэн Сверчкофф, – сказал он, хотя мог бы и не трудиться, поскольку вызывающий абонент уже высветился у Наташи.

– Добрый вечер, Дэн, – ответила она.

– Вы не забыли, что сегодня мы собирались сходить в кофейню?

– Боюсь, что вы удивитесь – не забыла, – засмеялась она. – Боже! Рабочий день уже закончился.

Интересно, подумал Дэн, она действительно выпала из времени либо пытается сгладить неловкость от его несколько запоздалого звонка?

– Я знаю одно хорошее местечко на Аннаполис-роуд, – предложил он. – Либо мы можем сходить куда-нибудь на ваше усмотрение.

– Ваш вариант меня вполне устраивает.

– Тогда что, встретимся там через двадцать минут? Знаете, где это находится?

– Ну уж нет! – возразила она. – Если вы приглашаете меня, то должны и отвезти туда сами. А иначе что же это будет за покаяние? Каяться – так каяться!

Вот бабы – опять подумал Дэн, прокручивая ситуацию до конца. Дай им только палец, так они тебе всю руку отхватят. Сначала доставь в ресторан, потом домой, утром завези на работу, а там и до кофе в постель недалеко.

– Хорошо, – не выдал он своего недовольства. – Тогда встречаемся через десять минут на выходе.

– Прекрасно.

Дэн дождался Наташу под козырьком корпуса 2B, и они вместе прошли на автомобильную стоянку. Пространство вокруг комплекса зданий АНБ представляло собой сплошную громадную парковку, раскинувшуюся на площади в тридцать гектаров и вмещающую до десяти тысяч машин, так что найти нужный автомобиль было не всегда просто.

Около сотни ячеек у самого входа было зарезервировано для руководства и инвалидов. Дэн, не достигший, к счастью, статуса ни тех ни других, проследовал дальше. Добравшись до нужного места, он молча распахнул перед Наташей дверцу своего небесно-голубого «лексуса», жестом приглашая ее в салон.

– Какой необычный цвет, – насмешливо заметила она, утонув в мягком кресле. – Не боитесь быть неправильно понятым?

– Нет, не боюсь, – равнодушно ответил он. – Мне это абсолютно безразлично. От цвета нужно только одно – функциональность. Такая машина хорошо заметна на дороге даже в темное время суток. Плюс меньше греется на солнце. Ну, и ориентир отличный: вам, например, было бы гораздо легче найти ее на стоянке, если бы мы подошли порознь.

– Вот оно в чем дело, – улыбнулась она. – Значит, любите катать с ветерком малознакомых девушек? Пожалуй, мне следовало воспользоваться своей машиной.

– Еще не поздно переиграть, – пожал он плечами, заводя мотор.

– Да ладно вам, я пошутила. Поехали. Только непременно с ветерком, – она снова не смогла сдержать свой острый язычок.

Дэн скосил на нее взгляд и ткнул клавишу, открывающую верхний люк.

– Кстати, вы не ошиблись, – попытался подыграть он. – Я специально выбрал модель с блокиратором крыши. Так что можете высовываться наружу без опаски.

– В таком случае вы непоследовательны, – усмехнулась она. – Дамочки такого сорта обычно предпочитают кабриолеты.

– Как же я раньше не додумался! – сокрушенно вздохнул Дэн. – Огромное вам спасибо, мисс Грей, за подсказку. Дьявол, сколько возможностей упущено безвозвратно!

Наташа с любопытством взглянула на него. Да, этому «фрукту» палец в рот не клади!

Машина, взвизгнув покрышками, рванула с места, хотя обычно Дэн так не поступал, а перед контрольно-пропускным пунктом он резко вдавил педаль тормоза. Если бы Наташа не была пристегнута, она, наверное, разбила себе лицо о переднюю панель.

– Пожалуй, вы были правы насчет того, чтобы переиграть, – натянуто сказала она, отстегнувшись и дернув дверную ручку. – Лучше поздно, чем никогда.

Но дверь оказалась заблокированной.

– Поздно – это сплошь и рядом то же самое, что никогда. Ты попала в лапы Маньяка, – прогнусавил Дэн утробным голосом.

Наташа на мгновение напряглась, но затем расслабленно откинулась на спинку сиденья.

– Тьфу, это ведь одно из его прозвищ в АНБ, – вдруг вспомнила она. – Вот паразит! Какую-нибудь впечатлительную особу вполне могла и кондрашка хватить…

Наташа была в замешательстве, решая, как ей реагировать – обидеться, разозлиться или рассмеяться. Определиться она так и не успела.

– Не сердитесь, мисс Грей, – примирительным тоном сказал Дэн. – Пожалуй, эта шутка была уже слишком. Не бойтесь, я вовсе не «гонщик». И вообще, впредь обещаю быть паинькой.

– Ладно, проехали, – вздохнув, буркнула она, защелкивая ремень безопасности.

Усевшись за столик в уютном кафе, Дэн даже не подумал брать в руки меню.

– Не возражаете, если я угощу вас на свой вкус? – спросил он. – Здесь готовят отличный кофе по-венски. Обычно его нет в меню, но для постоянных клиентов сделают не хуже, чем в самой Вене.

– А вы сравнивали? – ехидно ухмыльнулась она.

– Да, довелось, я был в Австрии на конференции. И специально зашел в знаменитое кафе «Захер», это по соседству с венской оперой. Кофе там просто чудесный, недаром он славится на весь мир. А вот фирменный торт, который тоже называется «Захер», особого впечатления не произвел. Нет, он довольно вкусный, но я ожидал чего-то большего.

– Наверное, заранее настроились на что-нибудь из ряда вон выходящее.

– Возможно. Так что, я заказываю?

– Конечно, очень интересно будет попробовать.

Поднявшись с места, Дэн подошел к стойке и долго шептался о чем-то с барменом.

– А знаете, – продолжил он, вернувшись, – однажды со мной произошла забавная история, также связанная с пирожными. Как-то был я в Москве, и там в одном заштатном заведении на окраине города с громкой вывеской «Эстерхази» меня угощали фирменным пирожным с одноименным названием. Оно было просто бесподобно. А затем через пару лет приехал в Будапешт и, конечно же, не удержался от соблазна сходить в одну из известнейших кофеен Европы «Жербо». Ей чуть ли не двести лет. Так вот, тамошнее «Эстерхази» сильно уступало московскому – тот редкий случай, когда копия превзошла оригинал. Я был просто поражен. Хотя, конечно, обстановка в духе эпохи Австро-Венгерской империи весьма впечатлила.

– Вы так вкусно рассказываете, что я прямо обзавидовалась. Вообще-то я ужасная сладкоежка.

– Давайте, я закажу вам что-нибудь. Здесь можно отведать очень приличное «Тирамису».

– Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз. А где еще удалось побывать?

– Да много где. Раньше в АНБ было принято участвовать в различных научных симпозиумах, обычно не реже, чем раз в год. Я тогда занимался белковыми процессорами и часто разъезжал, общался с коллегами из разных стран. Однажды прибыл на конференцию во Францию, она проводилась в европейском центре компании Ай-Би-Эм. Стоило лететь за океан, когда до Армонка, штат Нью-Йорк, отсюда рукой подать!

– Ну, и какие же десерты готовят в Париже?

– Не могу сказать, – засмеялся Дэн. – Во-первых, я не был в Париже. Центр Ай-Би-Эм находится на юге Франции, в Монпелье. А во-вторых, до десертов там дело не дошло. Лягушки, улитки и все такое.

– И как? – Наташа брезгливо поморщилась.

– Очень понравились мидии, их варят в различных соусах и подают в чугунных кастрюльках. Остальное, знаете ли, на любителя.

– Здорово!

– Да, интересные были времена. Вы-то их не застали, если работаете у нас недавно. После развертывания вампирского проекта стало не до конференций. Расскажите, как вы попали в АНБ.

– Знаете, довольно просто попала. Пригласили, я приехала, прошла тестирование, медкомиссию, проверку на полиграфе – и все. Через несколько дней мне сказали, что я принята на работу. А раньше я где-то слышала о многоступенчатых конкурсах, когда из сотен претендентов выбирают считаные единицы. Ничего подобного даже близко не было.

– Ничего себе, – удивился Дэн, сам прошедший в свое время отбор по полной программе. – Так, как вы рассказываете, принимают на работу только ученых с мировым именем. Боюсь, вы что-то не договариваете.

– Только без грязных намеков! – рассмеялась она. – Не знаю, мирового имени у меня нет. Ну, написала пару-тройку статей по физиологии вампиров, может, это сыграло роль?

– Вполне возможно, тематика для нас сейчас очень горячая. Наверное, под нее и берут специалистов по сокращенной программе. А давно вы вамами занимаетесь?

– Порядочно, лет пять уже.

Наконец официант принес кофе. Над высокими стеклянными кружками заманчиво вздымались шапки взбитых сливок, посыпанных тертым шоколадом.

– Что ж, попробуем, – заинтригованно пробормотала Наташа.

Через пару минут она откинулась на спинку стула и с улыбкой посмотрела на Дэна.

– Знаете, я очень рада, что мы с вами сцепились вчера на брейнсторминге.

Дэн подвез Наташу к дому, вышел из автомобиля и галантно распахнул перед ней дверцу.

– Спасибо за чудесный вечер, – без тени лицемерия сказал он. – Ваша машина осталась на стоянке Агентства, правильно я понимаю? В котором часу за вами завтра заехать?

– Спасибо, не надо, – ответила она. – Я уже договорилась, меня забросят на работу.

– В таком случае – до свидания.

– И вам всего доброго, мне тоже очень понравилось, – сказала Наташа на прощание. – Чудное заведение, – лукаво уточнила она немного спустя.

Дэн улыбнулся и включил двигатель. Знаем, мол, мы все ваши дамские приемчики.

Так получилось, что в следующий раз Дэн и Наташа пересеклись только через два месяца. После очередного мозгового штурма она подошла к нему.

– Что-то вы сегодня явно не в ударе, господин Сверчкофф.

– Если вы здесь не в первый раз, то должны были уже заметить, что это мое обычное поведение, – парировал он.

– Вот это мне и удивительно. Довольно странно одному из лучших аналитиков Агентства сидеть и отмалчиваться, когда другие пытаются нащупать новые подходы, вы не находите?

– Не нахожу, – устало вздохнул Дэн. – У каждого здесь своя роль: одни генерируют идеи, другие – доводят их до ума. Какое-то время назад я заметил, что на этих совещаниях у меня лучше получается последнее.

– Стало быть, используете тактику наших подопечных? Подпитываетесь чужими мыслями? – ухмыльнулась она.

– Так оно и есть. А вы, наверное, полагаете, что очень легко – выискивать крупицы здравого смысла в этом потоке сознания?

– Да нет, конечно.

– Почему-то свои идеи приходят мне в голову где угодно, но только не здесь. Видно, требуется время на вынашивание. Боюсь только подтолкнуть ваш пытливый ум, мисс Грей, к куда более изощренным ассоциациям.

– Да уж мы наслышаны о ваших озарениях, – рассмеялась она. – Так что гоню все изощренные ассоциации прочь. Вы правы, от них один вред.

Дэн счел за лучшее промолчать.

– А скажите, для того чтобы пригласить коллегу на чашечку кофе, вам сперва необходимо его оборать или возможны другие варианты? – осторожно осведомилась она.

– Конечно, вполне возможны, – улыбнулся Дэн.

Она вопросительно смотрела на него.

– Мисс Грей, не хотите ли выпить со мной чашечку кофе сегодня вечером? – он уже понял, что от нее так просто не отделаешься.

– Хотя все мое существо требует сказать, что сегодня я занята, к сожалению, это было бы неправдой. Так что с удовольствием принимаю ваше приглашение.

– Ну, «штучка», – подумал Дэн. – Вообще-то такая невинная ложь – типичная женская тактика, – сказал он вслух. – Можете не стесняться.

– Вы все понимаете слишком буквально, – улыбнулась она.

– Да, есть такой грех. А куда бы вы хотели сходить?

– Туда же, где мы были в прошлый раз.

– Вообще-то здесь есть и другие интересные заведения, могу вам их показать.

– Знаете, я довольно консервативна. Предпочитаю проверенные места и знакомых людей.

– Что-то по поводу последнего я не уверен, – опять подумал Дэн. – Тогда в 17:30 возле моего голубого «лексуса»? Я позвоню вам и скажу, где он припаркован.

– Нет, давайте встретимся в это же время прямо там. Мне так удобнее.

– Отлично, – с облегчением ответил Дэн. – До встречи.

Дэн задумчиво сидел в кафе за пустым столиком вот уже четверть часа.

– Привет, – окликнула его Наташа, прервав тем самым размышления на тему, когда уже будет удобно слинять отсюда.

– Добрый вечер, – ответил он. – Что будем заказывать?

– Все то же самое.

– «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды», – так учили древние. Здесь, например, есть очень вкусное мороженое.

– Я и не собираюсь дважды, – улыбнулась она. – Это, несомненно, будет уже другой кофе по-венски.

– Хорошо.

Дэн встал и подошел к стойке бара.

– Как вам работа в АНБ? – спросил он, вернувшись. – Нравится?

– И да, и нет.

– А что так?

– Платят, конечно, прилично, да и исследования важные и интересные.

– А контра?

– Ответственность и интенсивность гораздо выше. Раньше я работала в свое удовольствие, а сейчас приходится вкалывать.

– Что, не хватает времени на личную жизнь? – улыбнулся Дэн.

– Да нет, не в этом дело, – не поддержала она темы. – Непрерывное нервное напряжение, вот этого я не люблю.

– Так стресс нужно своевременно снимать! Давайте закажем по коктейлю – другому.

– Секс, наркотики, рок-н-ролл? Увы, этого хватает ненадолго, как показывает опыт предшествующих поколений.

– Точно, – нарочито горестно вздохнул Дэн. – И на службе хлопот не оберешься. Мне через полгода проходить очередной тест на полиграфе, так что с наркотиками придется повременить.

– В университете я в основном теорией занималась, – продолжила Наташа. – Могла позволить себе длинные ногти. А сейчас – десятки анализов каждый день, тут не до маникюров. С кровью постоянно работать – тоже удовольствие ниже среднего.

– Что, неужели так и не привыкли?

– Да нет, привыкла, небезопасно только это, чуть зазеваешься – и вирус подцепишь. Неприятно.

– Так у вас же есть противоядие.

– Да, с тех пор как оно появилось, стало несколько спокойнее, по крайней мере, форс-мажор уже не страшен. Согласитесь, неплохой стимул был. Вот мы и опередили вас! – засмеялась она. – Над вами-то не капает…

– Ой-ой-ой, какие мы го-о-ордые, – насмешливо протянул Дэн. – Впрочем, лично вам есть чем гордиться. Крис сказал мне, что идея сыворотки принадлежит именно вам.

– Он, как всегда, преувеличивает, – немного смущенно ответила она. – К результату привела довольно длинная цепочка идей, без любой из которых дело зашло бы в тупик. И идеи эти принадлежали самым разным людям. Мне просто посчастливилось дать стартовый импульс.

– Не скромничайте, задать правильное направление поисков – это самое главное. Так значит, вот оно в чем дело – сыворотку вы прежде всего для себя, любимых, разработали, – он не мог долго оставаться серьезным.

– Да ладно вам! К сожалению, самое опасное – это когда сам не заметишь контакта с вампирской кровью. А тогда даже противоядие не спасет.

– Ну, вот и стимул для дальнейшей работы, – подытожил Дэн. – Значит, в скором времени можно надеяться на очередной прорыв.

– Кстати, вы в прошлый раз интересовались… Я спросила у Криса, оказывается, мое приглашение в АНБ инициировал именно он.

– А, ну да. Я мог бы и сам догадаться. Такие дифирамбы…

– Опять вы за свое!

Разговор прервал официант, принесший кофе.

– Ага! – рассмеялась она, увидев две одинаковые кружки. – Вы тоже не любите экспериментов?

– Просто за компанию, – улыбнулся он. – Кстати, вы были совершенно правы – сегодня работает другой бармен.

– Ну вот видите.

Наташа зачерпнула ложечкой взбитых сливок, попробовала их и зажмурилась от удовольствия.

– Боже, какая прелесть! У вас действительно прекрасный вкус.

– Рад был показать вам это место.

Потом она покосилась на Дэна и, поколебавшись немного, махнула рукой.

– Мне больше нравится по-другому. Надеюсь, вы меня простите. Впрочем, какие могут быть церемонии среди коллег.

И она отхлебнула прямо из кружки, оставив на верхней губе симпатичные белые «усики».

– Одно удовольствие смотреть на вас, – улыбнулся он. – Можно самому ничего не заказывать. Сплошная экономия.

– Завидую вам: сама я ни за что не могу удержаться. Я довольно спокойно отношусь к обычной еде, но вот отказаться от десерта – это выше моих слабых сил.

– Значит, не нравится вам у нас, – вздохнул Дэн после небольшой паузы. – А я люблю быть на переднем крае. Многие еще не понимают этого, но под гладью внешне спокойной жизни сейчас идет самая настоящая война, не на жизнь, а на смерть. Пока потери микроскопические, да и постоянную времени удается удерживать в приемлемых пределах.

– Постоянную времени? А что это?

– Это параметр, позволяющий оценить рост популяции, в нашем случае – вампиров. Период, за который численность особей увеличивается примерно втрое.

– Какое-то странное значение…

– На самом деле там число Эйлера. Потому что экспоненциальная зависимость.

– Н-да, объяснили…

– Да ладно, не берите в голову, не в этом суть. Проблема в том, что сейчас постоянная времени находится на грани устойчивости, за которой следует взрыв. Как в шахматной партии: сначала длительная позиционная борьба за какую-нибудь несчастную пешку, а потом у одного из соперников рушится сразу все. Цепная реакция – страшная штука.

– Да все понятно, именно поэтому я здесь. Если бы не то, о чем вы сказали, ноги бы моей не было в вашем шпионском гнезде.

– Народ вас не забудет, – насмешливо ответил Дэн. – А что, – он отъехал на стуле немного назад, зажмурил один глаз и сложил пальцы прямоугольником, изображая экран фотокамеры. – Вы будете прекрасно смотреться в граните. Жанна д’Арк с пробиркой вместо меча.

– Вы можете хоть изредка быть серьезным? – начала сердиться она. – Просто для разнообразия?

– Конечно, – он приложил все усилия, чтобы стереть с губ улыбку. – Только напрасно вы называете нашу контору шпионским гнездом. Эти времена давно уже прошли. Сейчас совсем другие цели и задачи, даже если не касаться вампирской тематики.

– Стены помнят все, – пожала она плечами.

– Да нет, это над людьми довлеют старые предрассудки.

– Как бы то ни было, а я скучаю по своему университету. Там у меня осталось много друзей.

– Я вас умоляю, какие проблемы в век Интернета, видеозвонков и лоукостеров? С вашей зарплатой можете летать туда хоть каждый уикенд.

– Наверное, вы правы, барьер больше психологический, чем пространственный.

– Ничего, когда-нибудь все это закончится. Вернетесь в университет, к друзьям и работе в свое удовольствие.

– А знаете, – бросила она на него лукавый взгляд. – Пожалуй, я предпочла бы мрамор. Афина Паллада со шприцем вместо копья и ноутбуком вместо щита. Как вам?

– Да, я вас понимаю. Только стоит ли брать за образец богиню-девственницу? На вашем месте я бы оставил возможность для маневра.

– Все-таки мужчины неисправимы, – рассмеялась она.

На выходе из кафе, перед тем как расстаться, Дэн предложил:

– Наташа, а как вы отнесетесь к тому, чтобы завтра поужинать вместе?

– Положительно отнесусь.

– А что говорит вам ваше существо? – он не удержался, чтобы слегка не подколоть.

– Мое существо говорит мне, что завтра оно будет очень голодное.

С тех пор они ужинали вместе почти каждый день. Но кофе пили теперь исключительно дома, то у него, то у нее. Специально для этого Дэн приобрел два одинаковых профессиональных агрегата чудовищных размеров. Потому что пить кофе в публичных местах стало для них весьма небезопасно.

– Ну что, по чашечке? – спрашивал Дэн, обнимая Наташу.

– С удовольствием, – ворковала она.

Это было началом любовной игры. Спустя двадцать секунд монстрообразная автоматическая офисная кофемашина выдавала две чашки великолепного капучино. Наташа не признавала никаких ложечек и трубочек, которые только портили вкус, отхлебывая душистый напиток прямо через край.

Он, довольно быстро опустошив свою чашку, с улыбкой наблюдал, как она, полузакрыв глаза, смакует кофе. Дождавшись завершения этого ответственного процесса, нежно целовал ее в сладкие от сливок губы.

Самым проблематичным было потом как-то добраться до спальни. Что удавалось далеко не всегда.

Глава 6

Граф де Грильон отвез освобожденных бандитов в одно из фамильных поместий недалеко от Парижа. Начать их перевоспитание он решил с душеспасительной беседы.

– Я выбрал вас из всех парижских подонков для выполнения ответственной и опасной миссии. Король Франции в моем лице дарует вам жизнь и принимает к себе на службу.

– Сам король? – недоверчиво спросил один из братьев Мерсье.

– Вот именно. Если бы вы умели читать, я показал бы бумагу.

– Я умею, – процедил сквозь зубы Жильбер Фурнье.

Грильон пожал плечами и подал ему королевский приказ. Взломщик, беззвучно шевеля губами, начал водить по буквам грязным пальцем. Граф брезгливо поморщился, но ничего не сказал.

– Все так и есть, – с глубоким вздохом, как после тяжелой работы, изрек Фурнье.

– А откуда мы знаем – может, ты подсадной? – возразил наемник Мишель Венсан.

Глаза Фурнье налились кровью, но сказать он ничего не успел.

– Браво, Венсан, – ответил за него Грильон, несколько раз оглушительно хлопнув в ладоши. – Я вижу, подобралась отличная команда. Если не веришь своему брату-уголовнику, может быть, поверишь мне? Надеюсь, слова дворянина тебе будет достаточно? Только учти, что я заколол двух титулованных особ, усомнившихся в моем слове.

Движения графа не увидел никто. Но острие его шпаги уперлось прямо в горло наемника.

– Сатана! – воскликнул потрясенный Венсан.

– Всего лишь батто-дзюцу, никакой чертовщины, – спокойно ответил ему Грильон. – Если будешь себя хорошо вести, я тебя тоже научу.

– А что за служба-то? – спросил, облизнув пересохшие губы, Венсан.

– Служба во славу короля и на благо Франции. Мы будем выслеживать и уничтожать вампиров. Если кто-то боится этой нечисти, милости прошу обратно в Шатле.

Насупленные лица бандитов при этих словах непроизвольно вытянулись. В воздухе повисла напряженная пауза.

– Вампиры так вампиры! – хрипло рассмеялся наконец наемник. – Не думаю, что они страшнее пенькового галстука.

– Мы сделаем все, что прикажете, хозяин, – заискивающе проговорил Жак.

– Говори за себя, косоглазый, – перебил его взломщик.

– Я тебе, барсук, счас прочищу дымоход! – разъярился Кривой.

– Захлопни клюв, тётя!

– А ну заткнитесь вы, оба! – прикрикнул Грильон. – Так ты иного мнения, Фурнье?

– Нет, сударь, но не люблю, когда решают за меня.

– Отлично. А вы, Мерсье?

– Мы согласны, – сказал один из братьев-близнецов, обменявшись с другим взглядом.

– Учтите, что здесь вас никто не будет охранять. Но если сбежите, я ничем уже не смогу вам помочь, – предупредил граф. – И чтобы у меня без свар!

На следующий день он доставил своих людей в мастерскую оружейника.

– Эмиль, сними с них мерку. Нужно будет изготовить шесть комплектов лат, наподобие старинных рыцарских.

Оружейник смерил вчерашних уголовников подозрительным взглядом: с каких это пор простолюдинов экипируют, как благородных людей? Неужели граф решил для забавы устроить потешный рыцарский турнир?

– Только лат не совсем обычных, – продолжил Грильон. – Из толстой воловьей кожи. Так, чтобы прикрывали все тело и не очень бросались при этом в глаза. В общем, что-то среднее между турнирными доспехами и обычной одеждой.

– Что-нибудь придумаем, – с сомнением покачал головой Эмиль.

– Да, и забрало на шлеме не должно подниматься, – уточнил граф. – А снизу шлема сделай такой раструб со всех сторон для защиты шеи и горла.

– Хорошо, господин граф.

– И еще: забрало с внутренней стороны надо закрыть стеклом.

– Вы что же, мессир де Грильон, собрались обходить чумные бараки? Может, еще нос, куда лекарства кладут, приделать, как у венецианского Medico della Peste?

– Да нет, не стоит.

– Это срочно?

– Да, очень. Плачу двойную цену.

– Тогда будет готово через месяц.

– Поторопись. Medico della Peste, говоришь? Что ж, это мысль…

Вернувшись назад, Грильон вывел уголовников во двор, выложил пару пистолетов, порох и пули.

– Кто из вас умеет стрелять? – спросил он.

Как и ожидалось, с огнестрельным оружием могли обращаться только Кривой и Венсан.

– Венсан, ты будешь учить Фурнье, а ты, Жак, – братьев Мерсье. Я должен уехать, вернусь через две-три недели. Смотрите только, не перестреляйте мне слуг.

Они грубо рассмеялись.

– И еще одно, – добавил граф на прощание. – Если будете цепляться к служанкам, я лично приведу положенный вам приговор в исполнение. Так и знайте.

– Не волнуйтесь, месье, – процедил один из братьев, смерив остальных мрачным взглядом. – Уж этого мы не допустим.

Госпожа де Ментенон приняла Грильона в апартаментах, которые служили ей одновременно столовой и спальней. По соседству располагался большой кабинет, которым, впрочем, маркиза почти никогда не пользовалась, предпочитая работать в своих покоях.

Фаворитка сидела в кресле недалеко от камина; по другую сторону стояло кресло короля – теперь оно пустовало, поскольку Людовик XIV находился сейчас на заседании Государственного совета.

– Это я посоветовала его величеству поручить дело именно вам, граф, – сказала она.

– Вот как? – удивился Грильон.

Он расположился на складном стуле, предназначенном обычно для министров, работающих тут поочередно.

– Поначалу государь хотел учредить специальное ведомство во главе с д’Аржансоном, – продолжила маркиза.

– И почему же вы были против, мадам? Начальник полиции – человек очень толковый и старательный, – теперь уже граф ничуть не удивился.

– Вот именно, начальник полиции. У д’Аржансона хватает других забот. К тому же вновь созданное министерство неминуемо погрязнет в бумагах. Работать оно начнет не ранее чем через полгода, а то и позже. Нет, для этой миссии необходим человек, способный посвятить ей всего себя без остатка. Человек решительный, который будет действовать без оглядки на циркуляры и не побежит согласовывать каждый свой шаг с его величеством. Такой, как вы.

– Обещаю приложить все силы, чтобы оправдать столь лестную оценку, – поклонился, встав со стула, Грильон.

– Сядьте. Я попросила Шамильяра, чтобы он финансировал вас безо всяких проволочек.

– Спасибо, это очень кстати.

– Граф, я хорошо знала вашу матушку. Чудесная была женщина, царствие ей небесное! Как жаль, что она покинула нас столь рано…

– Люди живы, сударыня, пока о них помнят.

– Святая правда, мой друг. Так вот, на правах ее подруги: я знаю – вы храбры до безрассудства. Но тут так нельзя, это не война. На карту поставлено будущее Франции, а может… Обещайте… нет, поклянитесь памятью вашей матушки, что будете осмотрительны.

– Клянусь.

– Хорошо.

Она поднялась с кресла. Грильон торопливо вскочил.

– Подойдите ко мне.

Граф приблизился. Мадам де Ментенон наклонила ему голову, надела что-то на шею, поцеловала в лоб и перекрестила.

– В этой ладанке – драгоценная реликвия, частица Животворящего Креста. Я вымолила ее у настоятельницы монастыря в Пуатье специально для этого случая. Храни вас Господь!

Грильон отправился в Лион, чтобы навестить там алхимика Джакоба Моро. Но весь этот неблизкий путь не принес какого-либо результата: ученый не смог сообщить ему ничего нового. Граф вначале решил было плюнуть и вернуться в Париж, но потом для очистки совести все же заехал в Гренобль.

Пьер Дюран, в отличие от Жюльена Симона, не ютился в скромном домике, а занимал почти целое крыло в особняке герцога де Ледигьера, на которого работал уже много лет.

– Удивительно, – подумал граф, – как причудливо порой переплетена жизнь. Это ведь молодую вдову предыдущего герцога де Ледигьера безуспешно осаждал Карл Фердинанд Мантуанский перед тем как жениться на Сюзанне Генриетте д’Эльбеф. Но 25-летняя красавица, только что потерявшая мужа в итальянской кампании, ответила старику категорическим отказом. В ход была пущена тяжелая артиллерия: канцлер Франции и министр иностранных дел долго уговаривали строптивицу. Разгневанный король приказал применить все возможные средства, кроме насилия, чтобы принудить ее принять предложение союзного монарха. Но все усилия оказались напрасными. Видя такое удивительное упорство, Людовик переменил свое мнение и даже похвалил прилюдно госпожу де Ледигьер за то, что она предпочла остаться его подданной, вместо того чтобы самой стать государыней. Изнывающему от любви герцогу Мантуанскому пришлось искать себе другую невесту. Мадемуазель д’Эльбеф тоже отнюдь не стремилась к этому союзу и приводила те же самые доводы, что и мадам де Ледигьер, но не выдержала напора и в конце концов сдалась. А уж кто, как не Грильон знал, что брак сей был заключен отнюдь не на небесах.

Вначале граф нанес визит вежливости самому герцогу. Поболтав о том о сем, он попросил разрешения побеседовать с придворным алхимиком.

– И вы, сударь, заинтересовались золотом? – подозрительно улыбнулся де Ледигьер.

– Вовсе нет, меня интересуют познания алхимиков совсем в другом металле, – успокоил его Грильон.

– И в каком же?

– Речь идет о железе.

– Интересно, – герцог был заинтригован. – Собираетесь открыть скобяную лавку?

– Отнюдь, меня волнует только оружие. Взгляните вот на результат моих последних изысканий.

Грильон наполовину вынул шпагу из ножен, показав лезвие, покрытое причудливым узором, слегка напоминающим текстуру древесины. Этот рисунок получался наложением множества слоев, которые неведомый восточный оружейник намертво сковал вместе, придав клинку свойства одновременно твердости и упругости. Ослепительно-белой волной сверкнула смертоносная режущая кромка.

– Изумительная сталь, ничего подобного я никогда не встречал.

– Понятно, – ответил шестой герцог де Ледигьер, сам достаточно равнодушный к фехтованию. – Приглашаю вас отобедать с нами, граф.

Поделившись за трапезой с хозяином и хозяйкой, которая приходилась племянницей самой мадам де Монтеспан, последними парижскими сплетнями, Грильон отправился к алхимику. Про себя он отметил, что герцог де Ледигьер либо весьма авантюрный, либо не особенно дальновидный человек, коль скоро предоставил место для проведения химических опытов непосредственно в своем доме.

– Месье Симон писал мне о вас, господин граф, – встретил Грильона ученый на пороге своей лаборатории. – И у меня даже есть кое-что интересное – это самый старинный трактат о вампирах. Его составил один монах-францисканец двести лет назад.