Делаю, что хочу: Как понять, что ты любишь, и работать в удовольствие бесплатное чтение

Вы не знаете обо мне практически ничего, кроме имени. Совместное путешествие к истокам требует доверия друг к другу. Большую часть жизни вы провели, пытаясь приспособиться или найти способ защиты от суровых реалий семьи, школы и работы. Это относится и ко мне. Раз уж мы собираемся освободить друг друга от возведенных барьеров и открыться большему, то нам надо быть готовыми делиться – успехами, страхами, надеждами, ошибками, любовью.

Признаюсь, для меня это нелегко. Я из той породы людей, которые усердно избегают зрительного контакта в самолете, чтобы, не дай бог, не пришлось и впрямь заводить разговор с соседом. Но на этом пути дистанцирование и замкнутость нам не товарищи. Нам нужны любопытство, честность и – даже язык не поворачивается сказать это, но так уж и быть – уязвимость.

Итак, меня зовут Маркус. Я британец. Моя мама из семьи шахтеров из графства Норт-Йоркшир. Родители отца занимались торговлей на юге. Сам он был лейтенантом Королевских военно-воздушных сил. Они познакомились на авиабазе. Отец увез маму на юг. Она работала учительницей. Он – в отделе кадров.

Относительно неплохое детство. Есть старший брат. Младшая сестра. Так что я тот самый средний ребенок, который ищет компромиссы и играет в семье роль дипломата.

Преданный и за то поплатившийся фанат команды Arsenal – если вы разбираетесь в футболе, поймете, почему.

Преданный и за то поплатившийся фанат команды Nebraska Cornhuskers – если вы разбираетесь в студенческом футболе, поймете, почему.

Окончил университет в Великобритании, затем переехал в Линкольн, штат Небраска. Позже из этой книги вы поймете, какого черта я вообще это сделал.

По образованию и по духу я психометрист. То есть всю свою жизнь я ищу способы измерить важные вещи, которые трудно поддаются подсчету.

Не так уж сложно количественно представить ваш рост, средний балл в школе, вашу зарплату, сколько рабочих дней вы пропустили, сколько вы продали. Ну а если речь идет о ваших сильных сторонах, склонности к лидерству, уровне вовлеченности или устойчивости? Именно этим я и занимаюсь последние 30 лет. Первые 17 из них я проработал в Институте Гэллапа, а теперь я возглавляю ADP Research Institute: наш коллектив проводит исследования всевозможных аспектов успеха по всему миру.

В наши дни в воздухе витает столько мнений, идей, предложений, начинающихся со слов «я думаю, что…». Часть этих мнений имеет право на жизнь, и нередко они высказываются из лучших побуждений, но мой личный конек – это достоверные данные. О каких общих чертах лучших лидеров мы на самом деле знаем? Что собой представляют сильные стороны самых эффективных учителей? Какой философии придерживаются самые успешные предприниматели? Ответы на эти вопросы найдутся, если удастся измерить сильные стороны, таланты и подходы. Что, кстати, возможно. Если постараться.

Поэтому в моей книге я надеюсь донести все эти данные до вас и помочь вам примерить их на себя, свою жизнь, работу и успех. Обещаю: это будет самое глубокое и решительное погружение в то, кто вы есть и кем можете стать. Никаких субъективных мнений. Никаких «я думаю, что…». Только проверенные и надежные факты.

Это моя десятая книга, и она значительно отличается от своих предшественниц. Предыдущие девять были основаны исключительно на науке: сдержанный, как настоящий британец, да еще и фанат точных данных, я всегда с готовностью на нее полагался.

Но ваша жизнь – это живая история, и, если я справлюсь со своей задачей, к концу книги вы будете смотреть на нее совсем иначе. Независимо от того, с какими проблемами или решениями вам придется иметь дело, это поможет найти более рациональный способ разобраться с ситуацией. Более мудрое и благосклонное представление о себе.

Конечно, я не помогу вам, если не поделюсь собственной историей. Я страдал, любил, взлетал, падал, взлетал снова. Я принимал из ряда вон выходящие решения в вопросах карьеры – взять хотя бы переезд в Линкольн, штат Небраска, на закате 1980-х гг. или то, что я вложил все сбережения в компанию по разработке программного обеспечения. Были у меня и откровенно провальные решения – о них мы поговорим чуть позже. Я создал систему оценки сильных сторон, написал книги о менеджерах – «Сначала нарушьте все правила»[1], например, – построил карьеру в огромной корпорации, уволился и переключился на предпринимательство, продал компанию, написал еще несколько книг и вернулся к работе в корпорации. Я работал сам на себя, потом руководил командой, несколькими командами, командами из команд, а потом все по новой.

У нас с вами разные жизни, и, если честно, моя может оказаться значительно проще благодаря полу, расе и стране, где я вырос. Тем не менее, если вы собираетесь учиться на чужом опыте, то он, как и весь наш мир, будет своеобразным. Мой опыт – единственное, на что я могу полагаться, и в этой книге я делюсь как тем, чему научился сам, так и тем, что подтверждают (или опровергают) данные.

Мне бы очень хотелось, чтобы мы сидели рядом, и я расспрашивал вас о вашей жизни, решениях и историях. Но мы общаемся лишь через страницы книги. Так что я поделюсь с вами информацией, вопросами, которые вы сможете задать себе, и постараюсь показать вам, как говорить с миром на абсолютно новом языке. А еще расскажу немного историй из своей жизни.

Просто надеюсь, что они помогут вам написать вашу собственную.

Любовь должна работать

Как гласит название книги, мы будем говорить как о любви, так и о работе. И то и другое неразрывно. Кто-то призывает не смешивать личное и рабочее. Однако данные показывают, что все совсем наоборот. Поднимает работа ваш дух или убивает его, наполняет или опустошает, помогает чувствовать собственную значимость или абсолютную бесполезность – все эти эмоции вы приносите домой и передаете их близким.

Что вы любите, кого вы любите, как вы любите, почему вы любите то, что любите, и что те, кого вы любите, испытывают в ответ, – все это является темой настоящей книги. Никто из нас не разделен на части, одна из которых посвящена работе, а другая – личной жизни. Мы – единое целое. Целостный сосуд – либо полный любви, либо пустующий без нее. Так что речь пойдет о вашей любви. О ваших страстях. Ваших отношениях. Вашем обучении. Вашем детстве. О ваших детях, если они у вас есть. Мы поговорим о том, как любовь наполняет вашу жизнь, какие возможности полная любви жизнь дарит вам, тем, кого вы любите, и тем, кого направляете. Поговорим обо всем.

Любовь тоже едина. Любовь всегда любовь, и неважно – в работе, благотворительности, отношениях, вере или воспитании детей. Если вы лишены ее, то становитесь хрупкими и сломленными. Если она наполняет вас, вы – сверхчеловек.

Вы по-настоящему учитесь, когда полностью растворяетесь в теме: как понять, что вам нравится изучать?

Вы обретаете устойчивость, только когда любите то, что делаете: какие занятия наполняют вас любовью?

Вы успешно руководите другими, только когда они верят, что вы знаете и любите свои лучшие качества: что вы любите в себе настолько, чтобы с помощью этого вести за собой других?

Вы достигаете наибольшего развития лишь во взаимодействии с другим человеком: видит ли он то, что вы любите, и любит ли он то, что видит?

А если вам нравится делать то, что получается у вас плохо? Или любимый человек не признает то, что вы по-настоящему любите? Или признает, но пытается отговорить вас от этого? Рассмотрим эти вопросы поподробнее. Конечно, у меня нет готовых ответов: тонкости и детали жизни у каждого свои.

Но я могу научить вас, как ответить на эти вопросы самостоятельно. Каждое утро мы просыпаемся и водружаем на себя броню. Жизнь для нас – то, чему надо противостоять: продержаться, вынести. Мы отгораживаемся от шума, шагаем опустив головы и просто выживаем – как работники, родители, студенты, партнеры. Мы рискуем так до конца и не узнать, что же на самом деле говорила нам жизнь. Не узнать, какие мы на самом деле.

Я надеюсь, что эта книга поможет все изменить. Вы поменяете свое отношение к жизни и к себе. Потому что, по правде говоря, жизнь – это не раздражающий шум, от которого нужно спрятаться. Жизнь – это источник счастья, страсти, силы и взаимодействия. Каждый день она посылает вам тысячи сигналов, показывая, кто вы на самом деле, в чем ваша сила, креативность, притягательность, уникальность. Каждый день жизнь говорит с вами на языке, понятном лишь вам.

Давайте с помощью этой книги сделаем сообща все возможное, чтобы вы бегло заговорили на языке своей жизни. Пора научиться распознавать ее сигналы и раскрыть невероятную правду о самом себе.

Донни Фицпатрик – тренер по баскетболу и консультант по профориентации в средней школе на севере Ванкувера. С каждым из старшеклассников он проводит часовую беседу и за это время задает им с десяток открытых вопросов. Не из разряда «Куда будешь поступать?» – скорее в духе: «Кто ты? Как ты принимаешь решения? Помнишь ли ты, когда в последний раз день пролетел незаметно?» Донни провел больше 4000 подобных интервью с учениками 8–12 классов. К работе он приступает в 7:30 и беседует со школьниками вплоть до окончания учебного дня.

Для себя он сделал три важных открытия.

Даже если поначалу ученики не особо горят желанием тратить на эти беседы столько времени, постепенно они начинают получать удовольствие от процесса. Часто они находят миллион причин пропустить занятия, даже те, которые им нравятся, но на встречи с Донни приходят неизменно.

Очень часто, отвечая на вопросы Донни, школьники дают волю эмоциям. По его словам, это связано с тем, что они чувствуют себя в безопасности: здесь они раскрываются по-настоящему, не боясь осуждения, и это вызывает всплеск эмоций. Чаще всего, по словам Донни, это происходит с учениками, которые могут похвастаться самыми высокими оценками и собираются поступать в престижные вузы. Они сделали все, чего от них требует система образования, но стресс заглушил их внутренний голос.

– Несмотря на сотни заботливых наставников, действующих из лучших побуждений, что-то в наших поступках, – говорит Донни, – заставляет старшеклассников сбиваться с пути и гасит желание искать себя дальше.

В моем случае это произошло значительно позже. Когда мне было 29, у меня начались панические атаки. В то время я работал в Институте Гэллапа и как раз переехал в Орландо, чтобы наладить его связи с Walt Disney World. Первая паническая атака настигла меня на деловом ужине с руководством Disney. Замечательные люди! Но, сидя там, в шикарном стейк-хаусе отеля Contemporary Resort, я вдруг почувствовал, как в глазах мутнеет. Стало сложно фокусировать взгляд. Я зациклился на том, как бьется мое сердце. Грудь сдавило – меня и самого будто сдавливало со всех сторон. Даже время теперь ощущалось иначе: мгновения больше не перетекали одно в другое – вместо этого они замирали и будто отрывались друг от друга. Мне стало нечем дышать. Я будто оказался в ловушке, но меня было не от чего спасать – разве что от ухмылок гостей за столом. Я почувствовал невыносимое желание исчезнуть: с силой отодвинуть стол и убежать. Неважно куда, главное – подальше отсюда, от места, где я задыхаюсь. Я никогда не испытывал такого раньше.

Теперь, кажется, все знают, что такое панические атаки. Они стали частью обыденных разговоров, потому что от них страдает множество наших детей и учеников. Неудивительно: зацикленность на оценках, бесконечные рецепты на «Аддералл»[2], а потом на «Ксанакс»[3], чтобы справиться с последствиями «Аддералла», – как тут не стать экспертом по симптомам тревожности и паники. Как они влияют на организм, как справляться с ними, как их заглушать. Панические атаки сейчас как акне: просто часть переходного возраста.

Но в те времена я ничего о них не знал. Мне просто казалось, что я схожу с ума. Я пошел к доктору, который и объяснил мне, что случилось.

– Да я не паниковал! – запротестовал я. – По крайней мере, мне так казалось. Я просто выполнял свою работу. Я часто выступаю на публике, и у меня с этим все нормально.

– Может, так оно и есть, – ответил доктор, – но это точно паническая атака. Ваше тело захлестывают гормоны стресса, отсюда и появляется ощущение сильного давления. Через какое-то время это начинает вас отравлять. Ваш разум выматывается – он просто не может выдержать такое напряжение. Давление проникает во все сферы вашей жизни, и вы начинаете паниковать. Не из-за конкретного момента в настоящем – из-за того, что вы постоянно живете на грани.

Так я начал медитировать.

Это помогало мне в самые тяжелые моменты. Моя мантра – слово «раз», которое я произношу про себя, с каждым выдохом ощущая облегчение. «Раз» – когда оказываюсь на мели. «Раз» – дома, в кровати. «Раз» – пока я затыкаю уши наушниками во взлетающем самолете. «Раз» как рукой снимает напряжение. Я благодарю Бога за это слово.

Но слово «раз» лишь сдерживало мою панику. Оно никак не наполняло меня. Это был механизм преодоления, но не процветания. Я все еще ощущал себя потерянно: пустой внутри, я не знал, как мне наполнить себя жизнью. Пустота была настолько поглощающей, что даже невероятные события – открытие собственной компании, выход книг, шоу Опры[4], посвященное мне и моим работам, – не делали меня счастливым. Если посмотреть на фото, где мы с Опрой обнимаемся после шоу, видно: моя улыбка поверхностная – натянутая маска искусственного счастья, которая держится за счет невидимых струн, стягивающих мою шею. Кто это такой? Я смотрю на него и не узнаю себя. Не верю в его счастье. Просто улыбающаяся пустышка.

Рассказ об этом звучит как-то нелепо – словно я жалуюсь вместо того, чтобы быть благодарным за все хорошее в моей жизни. Но мой опыт все-таки был непростым и вполне реальным. В наши дни он многим знаком.

Мы видим, как тревожность причиняет невероятный вред всем, независимо от социально-экономического статуса, расы, происхождения и других факторов. Мы все чаще прибегаем к рецептурным препаратам, чтобы помочь себе и своим детям. Известные молодые спортсмены вроде Наоми Осака[5] и Симоны Байлз[6] досрочно завершают карьеру, чтобы сохранить душевное здоровье. Впервые за столетие средняя продолжительность жизни в США снизилась и продолжает снижаться последние три года. Это во многом связано с так называемой смертностью от отчаяния – последствиями действий, которые мы предпринимаем, пытаясь совладать с жизнью, полной стресса. Результаты трагичны: суициды, передозировка наркотиками, цирроз печени и сердечные заболевания.

Согласно последним данным, меньше 16 % работников вовлечены в свою работу, а остальные просто продают время и талант и получают за это денежную компенсацию. У представителей экстремальных профессий с высоким уровнем стресса, например у работников распределительных центров, медсестер в отделении реанимации и преподавателей, посттравматическое стрессовое расстройство встречается чаще, чем у ветеранов военных действий. Только задумайтесь. Мы создали настолько бесчеловечные условия работы, что обычные работники страдают сильнее, чем солдаты, которые видели, как ранят или убивают других.

Понятно, что это произошло не по нашей воле, но коснулось миллионов из нас.

Дневник Мишель

Возвращение к себе – это путь длиною в жизнь. Вам придется потратить немало труда, чтобы справиться с силами, которые, когда из хороших побуждений, когда наоборот, сбивают вас с пути{2}.

Не забывайте, что вы боретесь за себя. Так или иначе вы контролируете свои действия и реакции. А это иногда бывает непросто, например если вы видите, как ваш любимый человек теряет себя. Знакомо?

Сами вы можете справиться с чем угодно, но, сталкиваясь с болью или страданиями любимого человека, вы ощущаете себя в ловушке: эмоции захлестывают вас с головой. Шок, когда вы пытаетесь переварить то, что слышите. Смятение, когда пытаетесь примерить эту боль на человека перед вами – того, кого вы, казалось, хорошо знаете. Гнев, оттого что кто-то причинил ему боль или он причинил ее себе сам, потерял себя и никого в этот момент не было рядом.

Печаль – потому что вы не сможете вернуться назад и все исправить. Хочется дотянуться до него и сжать в объятиях крепко, так чтобы он знал: ему больше не грозит одиночество. Вот бы найти ту крошечную сломанную деталь, вернуть ее на место и показать, что теперь все в порядке – он снова может стать счастливым. Возможно, этот человек уже оправился и сумел пережить испытание, но вы все равно однажды проснетесь среди ночи в слезах от мысли, как тяжело и невыносимо одиноко ему было тогда.

Мишель – моя невеста. Раньше мы работали вместе. Мы общались пять лет, прежде чем начать встречаться. У меня было бесконечное множество причин влюбиться в нее, но, если бы вы попросили меня описать ее тогда, я бы пробормотал что-нибудь вроде такого: «Уверенная в себе, жизнерадостная, счастливая, увлеченная». Лишь спустя год она наконец смогла довериться мне и рассказать свою историю.

Это история не про жестокость. Есть те, кому повезло куда меньше: жертвы военных действий, гонений или домашнего насилия. Ее история о потере. О том, как, пока учителя и родители интересовались совсем другими вещами, она настолько сбилась с пути и потеряла себя, что реальность уродливо исказилась. Спустя 10 лет страданий она была в неделе, максимум в месяце от смерти.

Я делюсь этой историей не из-за ее необычности. Скорее ровно наоборот. Вот что Мишель писала в своем дневнике:

Есть два лагеря: лагерь нормальных и лагерь ненормальных. И все.

Моя старшая сестра была королевой лагеря нормальных. Она старше меня на четыре года. Болтушка и шутница, которая не вылезала из коротких шортов «Дельфин»[7]. Эти голубые сексуальные шортики в белую полоску отлично подчеркивали ее длинные стройные ноги, так что она всегда была в центре внимания. Густая челка и длинные шелковистые темные волосы обрамляли милое личико. Энергичная, общительная и уверенная в себе, она могла покорить своим обаянием кого угодно.

У меня не было ни челки, ни длинных ног. Обаяние – тоже мимо. Я не любила болтать. Всегда была тихоней, себе на уме. Поэтому, когда сестра сказала, что старый добрый католический Бог поместил меня в лагерь ненормальных, я ей поверила.

Я родом из огромной португальской семьи. Моя бабушка была одной из семи сестер, которые никогда не владели английским. Никто из нас, их внуков, не говорил на португальском, но понимали мы его прекрасно. И, просиживая в детстве часами под кухонным столом, я много чего узнала.

Я пряталась там не для того, чтобы подслушивать. Я поступала так инстинктивно, потому что это казалось правильным, естественным и приятным. Стол, как и дуб в саду, несколько любимых кустов, мой крошечный гардероб, или свинюшник, были моим убежищем. Там я могла исчезнуть. Попасть в другой мир, где можно свободно мечтать, рисовать, творить. Я пряталась под кухонными столами на кухнях еще до того, как научилась ходить.

Хотя мои навыки перевода с португальского на английский не отличались совершенством, я быстро усвоила: сидеть под столами – ненормально. Это странно. Как и, по словам бабули и тетушек, множество других вещей, которые я делала неосознанно.

Наблюдать, как Боб Росс создает маленький мирок на чистом холсте, – странно.

Носить одну и ту же футболку с изображением из фильма «Рокки» и верить, что я стану боксером, – странно.

Часами просиживать в комнате, создавая одежду из сена и кукурузных листьев, – странно.

Одеваться на Хеллоуин не принцессой, а бродягой – странно.

Чувствовать тревогу при запахе попкорна – странно.

Залипать на рекламные ролики – странно.

Все – странно. Помню, как однажды взобралась на старый дуб, чтобы попросить у него совета.

– Я устала быть невидимкой. Я люблю сестренку, но одновременно ненавижу. Несправедливо, что ее замечают, а меня нет, правда ведь? – спросила я у дерева.

– С кем ты там болтаешь? – прокричал снизу мой двоюродный брат Майкл, уставившись на меня с недоумением.

– Я просто дружу с деревом, ничего такого, – выпалила я в ответ. Я – чудачка, говорящая с деревом.

С меня хватит. Я слезла с дуба. Той ночью, пока все спали, я порылась в мамином ящике для рукоделия, вытащила самые острые ножницы, взобралась на табуретку в ванной. Я едва доставала до зеркала. Глубокий вдох и ЩЕЛК – челки у меня как не бывало.

Пять лет спустя я стала капитаном команды чирлидеров и возглавляла ее на всех соревнованиях. Прямо как сестренка. Еще спустя пять лет я выиграла титул принцессы на праздник весны Майский день. Прямо как сестренка. Плюс еще пять лет, и я оканчиваю Университет Сан-Диего. Прямо как сестренка.

Вся семья приехала из нашего крошечного деревенского захолустья на мой выпускной. После окончания церемонии я поднимаюсь по лестнице к ним. Бабушка одета в ярко-белую футболку с надписью Aztec Granny. Я обнимаю ее изо всех сил.

Повернувшись, я вижу маму. Она едва сдерживает слезы. «Должно быть, дело в дипломе с отличием, – думаю я про себя. – Она наконец-то видит, какая я умная и как усердно трудилась. У сестренки такого диплома не было».

Мама отворачивается. Я вдруг понимаю: она плачет не от счастья.

Я не навещала семью с Рождества. Я завязала с университетским женским клубом и стала подрабатывать официанткой по вечерам, а днем работать консультантом в Nordstrom cosmetics. Я пахала как проклятая ради идеального среднего балла.