Пока небеса молчат бесплатное чтение

Некоторые национальности, традиции и земли – авторский вымысел

© Регина Грез, 2023

Глава 1

Марьяна

Я никогда не видела отца, но мама говорила, что он просил назвать меня Марьяной в честь его любимой бабушки. Мама послушалась и даже дала мне русскую фамилию, чем навлекла недовольство собственной родни. Ведь я появилась на свет уже в Саржистане, через полгода после того, как маму выслали из России как нелегального мигранта.

Ее документы были в порядке, депортацию заказали и проплатили родители моего отца, потому что считали маму ему не парой. Она работала в их семье прислугой. Молодая красивая саржистанка, которая даже не мечтала женить на себе хозяйского сына.

Тетя Хуса потом говорила, если бы он имел твердый характер и был настоящий мужчина, то не позволил бы выгнать маму или нашел ее после моего рождения. Но к шестнадцати годам я перестала ждать и надеяться на встречу с отцом. Кто подскажет ему адрес?

В Саржистане мы часто переезжали, родственники отказывалась помогать, ругали маму, за глаза называли шлюхой. Чтобы прокормить меня она бралась за любую тяжелую работу и скоро растратила здоровье. Уже три года мамочки нет на свете, но я помню каждое ее слово и стараюсь жить так, чтобы она не стыдилась за меня там, на небесах.

Когда я осталась одна, тетя Хуса взяла меня к себе на бахчу, хотя у самой пятеро ребятишек. Дядя Алим был не против, он во всем слушался жену, хотя с виду казался большим и грозным, душа у него была добрая.

Среднюю школу я закончила в маленьком поселке у реки, а потом тетя Хуса пыталась найти мне мужа, но уважаемые семьи не хотели приводить в дом дочь беспутной женщины. И я не мечтала замуж так рано, на последних смотринах нарочно прикинулась неуклюжей дурехой, чтобы не понравиться мрачному соседу. У него уже была жена, но состарилась, и он хотел взять в дом младшую.

Когда сосед ушел и забрал овцу, принесенную в подарок, тетя Хуса стала плакать и упрекать меня. А я села на пол, обняла ее ноги и обещала, что уеду в город учиться.

– Я хорошо знаю русский язык, меня возьмут переводчиком, всю зарплату буду присылать вам, только не отдавайте чужим людям.

Тетя Хуса кусала кончик своего красного платка и жалела меня. У нее быстро менялось настроение. Мы начали строить планы вместе.

– Так ведь надо еще попасть в институт и документы переводчика получить. А в городе на что будешь жить, глупая? Там совсем пропадешь. Мать у тебя была гибкая, как ивовый прутик, всему покорялась, отец – тряпка, судя по всему. В кого тебе иметь крепкий характер, Мариам?

Это было обидно слышать. Я вытерла слезы и попыталась вспомнить кого-то из сильных предков. Но саржинская ветвь казалась чахлой и хрупкой, с гнилой сердцевиной. Стоит ветерку подуть и обломится. Может, с русской стороны у меня надежные корни? Жаль, я о них мало знаю.

На единственной фотографии, которую мама привезла из России, отец красивый, интеллигентный, на труса не похож. Мне достались от него тонкие черты лица и светлая кожа. А волосы хоть и черные – мамины, но завиваются на кончиках и у висков.

Ни разу не видела кудрявых белолицых саржистанок. Наверно, поэтому мамины братья на меня смотрели с презрением, только тетя Хуса согласилась помочь. За это ее наградит Всевышний, и я расплачусь, когда начну работать сама.

– Успешно сдам экзамены, получу стипендию и не буду вам в тягость. Я старательная и терпеливая, вы же знаете. Я буду прочным тополиным прутиком, везде приживусь.

Тетя Хуса подумала и согласилась отпустить меня в Гуричан. А еще посоветовала написать письмо в российскую передачу «Близкая душа», чтобы отыскать отца.

– Может, Всевышний разбудит его совесть. Раз он из богатой семьи, пусть денег пришлет тебе на учебу или найдет достойного жениха. Ты у нас умница и красавица, Мариам. Такая дочь – награда небес и честь роду. А кто тебя оценит в нашем Чаргане? Видно, шайтан попутал меня, раз хотела отдать такое сокровище за одну овцу, мешок муки, два десятка цыплят и почти новый велосипед.

Я поцеловала сморщенную руку тети Хусы и поблагодарила, а потом мы вместе напекли лепешек на ужин и стали собирать мои вещи в старенький чемодан, с которым еще мама приехала из России. В верхней подкладке вшит тайный карманчик, где хранились все мои ценные вещи: паспорт, свидетельство о рождении, папина фотография и его коротенькое прощальное письмо.

Милая Салечка, золотой лучик, постоянно думаю о тебе!

Сейчас смотрю в окно на спящий город и представляю, какой большой у нас будет дом и много цветов у порога: розы, пионы, тюльпаны, как ты и мечтала. Не плачь, все наладится. Береги себя и нашу малышку.

Люблю вас. Целую.

Глеб

Я сейчас редко перечитываю эти строки, за много лет выучила наизусть. А «Золотой лучик» спит глубоко в земле, укрытая сухими листьями, и не может видеть даже звездочки дикого чабреца на поселковом кладбище. Мою мамочку звали Сауля. И в жизни ее сухой полыни и корявой арычи было больше, чем роз и пионов.

Если небеса пошлют мне встречу с отцом, я просто посмотрю на него внимательно и не стану ничего просить. Только спрошу, сумел ли он построить дом, о котором писал маме, и хорошо ли там живется его другой любимой.

Глава 2

Общежитие в Гуричане

Дядя Алим в первый же городской день удачно продал целый багажник арбузов. А дыни остались в тележке, и я караулила их до темноты, пока не решился вопрос с моим временным жильем.

Дальний родственник дяди Алима согласился принять меня на время экзаменов. Первую ночь я спала плохо, потому что за стеной плакал грудной ребенок, а вторую ночь провела в лавке, где торговали инжиром, гранатами, грушами и хурмой. Там я смогла читать учебники до утра, но все равно сдала вступительный тест на средний балл. Этого оказалось недостаточно для поступления в Гуричанский педагогический институт.

Я долго-долго искала свою фамилию в списках, руки ныли под тяжестью самой спелой дыни с родной бахчи, а потом внезапно разжались… Вокруг насмешливо загудели студенты, раздались сердитые голоса старших.

– Уборщицу позовите! Эй, ты совсем дурная? Чего дыни бросаешь?

– Девушке плохо, смотрите, бледная стала… Наверно, не поступила. Це-це…

– Иди домой, на следующий год хорошо подготовься.

– Из деревни. Тапочки и платок бабкины. Хи-хи…

Кто-то взял меня под локоть и повел дальше по коридору, добродушно ворча.

– Ай-ай, дорогая, как можно свежую чарганскую сладость колотить о старый гуричанский бетон? Это великий грех. Как тебя зовут, дочка?

– Мариам… Марьяна Шумилова.

Я сморгнула слезы и увидела перед собой сухонького пожилого человека невысокого роста. Он держал в свободной руке ломоть моей дыни и, прикрыв глаза, блаженно улыбался.

– Ах, какой аромат! Пахнет моим детством. Ты зачем с дыней сюда пришла, Марьяна?

Я простодушно ответила, что тетя Хуса велела отдать ее директору института в день поступления. Дедушка засмеялся.

– Директора сейчас нет. И ты не прошла по баллам, правильно? Что делать будешь? Вернешься в Чарган?

Я сначала робко кивнула, еле сдерживаясь, чтобы опять не заплакать, а потом отрицательно замотала головой.

– Мне обязательно надо остаться в городе. Вдруг зимой явится жених со стадом овец, и тетя Хуса скажет: «Ну, раз не смогла поступить на учебу, будешь следить за домом, ткать ковры и варить мужу жирный мургабаш».

Тут старичок сделал изумленное лицо и причмокнул губами.

– Ай-ай, я бы от горячего супа не отказался, а ты совсем замуж не хочешь, да?

Наверно, я слишком испуганно отшатнулась, потому что он тут же добавил:

– Нет-нет, не волнуйся, я в женихи уже не гожусь, меня старая Фарида поколотит, если приведу в дом такую молоденькую красавицу, как ты. Моя Фарида в два раза больше меня стала с годами, и нрав у нее испортился от того, что долго сидит дома одна. Ну, что делать… свои дети выросли – разлетелись, а я привык со студентами общаться. Не могу киснуть среди казанов и женских сплеиен. Как же нам с тобой поступить, Марьяна?

Старичок откусил кусочек дыни и отвернулся, словно забыл обо мне. Напрасно я так подумала, в это время решалась моя судьба.

– Сейчас позвоню своему другу, пусть примет тебя в училище. И не спорь!

– Но я же… мне негде жить. Я – сирота. В Гуричане нет родственников.

Мучительно неловко было даже прошептать горькие слова, но так просила сказать тетя Хуса, если будет решаться вопрос с общежитием.

Старичок расспросил о моих итоговых школьных оценках, при этом вспоминал учителей нашей школы, как старых знакомых, потом уточнил результаты моего вступительного теста. И очень обрадовался, когда узнал, что я неплохо владею русским языком и прилежно учу английский.

Через два дня меня приняли в педагогическое училище, где готовили учителей начальных классов. До конца лета я помогала тете Хусе и дяде Алиму на бахче, а в первый день осени заехала в общежитие.

Сначала в Гуричане мне было очень трудно. С тремя девочками в комнате я не смогла близко сойтись, они критически смотрели на мою одежду и посмеивались над деревенской простотой, сами-то жили в пригороде и на каждые выходные разъезжались по домам. И все же многому меня научили, порой через жгучий стыд.

Помню, как первый раз постирала белье и вывесила его на маленький балкончик при кухне. Девочки подняли крик, что я их позорю.

– Немедленно убирай с общего вида свои старые тряпки! Скоро под окнами толпа соберется.

Оказывается, здесь было принято сушить вещи прямо в комнате на спинках кроватей, чтобы никто с улицы не замечал. По соседству находилось общежитие сельхоза. Там жили в основном мальчики, они часто прохаживались мимо нашего корпуса, махали руками, свистели, звали погулять.

Мои соседки улыбались им и порой соглашались, а я зарывалась в учебники, радуясь тишине. Правда, одна девочка пыталась со мной подружиться. Спрашивала, чем я мажу лицо, и почему у меня волосы так блестят. Мои ответы ее разочаровали, никаким кремом я не пользовалась, а шампунь применяла обычный, на травах. Разве что иногда протирала волосы хной, как делала тетя Хуса.

Еще у нас в комнате вышла ссора из-за моего таза, в котором я стирала одежду. Как-то раз заметила, что девочки моют в нем свою уличную обувь и начала прятать под кровать. Меня обозвали жадной и злой. Я не выдержала.

– А вы, значит, добрые? Каждую субботу ездите домой, привозите сумки яблок и ни одного соседке не предложите.

Но в ответ мне прилетели новые обвинения.

– А ты почему не угостишь нас знаменитыми дынями из Чаргана? Почему тебе никто посылки не оставляет? Твои родственники совсем нищие или не любят тебя?

Я незаметно перевела дыхание и тихо сказала:

– Мы богаты духом. Когда мне пришлют еду из дома, я вас всех угощу.

– Не надо нам твоих гнилых дынь, лучше попроси сыра и мяса.

– И деньги на новый лифчик… Твой, видимо, еще от мамы достался.

Девочки дружно фыркнули и стали обсуждать собственные наряды и украшения, достали косметику. Я потрясенно молчала, а на следующий день пришла к старшей по общежитию и предложила мыть полы в коридоре и помещениях, где сидели старушки-вахтерши.

Первую небольшую зарплату я разделила на две части и на свою долю купила белье – простенькое, но лучше моего прежнего. Те деньги, что переслала тете Хусе, скоро вернулись обратно вместе с письмом от нее. Она дала понять, что пока не нуждается в моих крохах, но и присылать продукты часто не сможет. Дорога от Чаргана до Гуричана долгая и плохая, и своих детей тете Хусе надо содержать.

Я подсчитала примерные расходы на месяц и поняла, что со стипендией и зарплатой смогу нормально питаться, а на хорошую одежду и ноутбук придется долго копить.

Учеба мне давалась легко, я помогала некоторым студенткам с переводами и подготовкой к зачетам. В благодарность со мной делились домашними припасами и так я смогла сэкономить деньги на теплые ботинки, над которыми не будут потешаться соседки.

Зимой я подружилась с девушкой из комнаты напротив, Хадича была старше меня и строже, любила разговаривать только на тему Священной книги и своего будущего замужества.

В доме тети Хусы к традициям относились уважительно, но без рвения. А вот мамины братья были очень набожны, они верили в карающего Творца, который непримирим к падшим. Зная, как строги они были к маме, я настороженно относилась и к Священной книге. Мне казалась, она вся состоит из паутины запретов, особенно для женщин.

Узнав, что я не имею личного экземпляра Дарама, перед отъездом из города Хадича подарила мне свой – потрепанный, в темно-синем переплете. Перед сном я стала его читать и даже завела тетрадку для перевода на русский. Это была непростая, но интересная практика. Некоторых слов я не нашла даже в старых словарях, пришлось спрашивать у преподавателей.

Постепенно я стала понимать, что разные люди трактуют стихи Дарама по своему усмотрению. Мне даже стало казаться, что строки волшебным образом меняются в зависимости от того, кто их читает. Если человек с добрым сердцем, то в Книге он найдет призыв любить и уважать людей, помогать им в трудную минуту, а если надменный и алчный, встретит оправдание своей жадности и спеси.

Перед летними экзаменами из Чаргана мне прислали сладкий гостинец. Я полюбовалась клубникой и оставила ее под столом на общей кухне, а сама ушла мыть лестницу и окна в коридоре. Когда вернулась, ведерко с бечевкой вместо ручки уже опустело, на дне в ворохе зеленых чашелистиков валялись лишь четыре сморщенных ягодки.

Двоих соседок не было, на кровати дремала третья – та самая, что спрашивала меня про волосы. Ее звали Уреза, кажется, она бы охотно общалась со мной, если бы не чопорные подруги.

Я спросила Урезу, как же так, почему мне оставили мало ягод, почему честно на всех не разделили, а потом, глядя в ее сонные глаза, принялась трясти за плечи.

– За что вы меня ненавидите? Что я плохого вам сделала? Отвечай!

Уреза подавила зевок и лениво сказала, что девочки мне завидуют. Моей внешности, хорошей учебе, расположению учителей. Тому, что никогда не вступаю в спор, не кричу и не плачу на их глазах. Держусь отстраненно, секретами не делюсь.

"Да какие же у меня секреты!"

Я и раньше хотела попросить комендантшу отселить меня в другую комнату, но вдруг там будет компания не лучше. В Книге сказано, что надо терпеть невзгоды и смиряться, но в этот день я впервые устроила бунт. Самой себе хотела доказать, что не всегда покорна и пуглива… Сейчас вспоминать немного смешно и стыдно. Я с размаху уронила на пол табуретку, и у нее ножка сломалась.

Подошедшие девочки стали меня успокаивать. Кажется, чувствовали, что поступили нехорошо. И в знак примирения предложили вместе с ними сходить к старой гадалке. О ней, якобы, шла слава по всему Гуричану. Но, скорее всего, по нашему району, где располагались женские студенческие общежития.

– Для нее наше будущее как открытая книга. Мудрая Саида по руке читает и все сбывается, – с сияющими глазами убеждали соседки.

– Наверно, ее услуги дороги? – усомнилась я, вспомнив свой скромный доход.

Девочки переглянулись и обещали добавить немножко денег, если у меня не хватит. Я все еще колебалась, не хотелось тратиться на пустую забаву. А с другой стороны, почему бы не спросить у гадалки, встречусь ли я когда-нибудь с отцом? Даже придуманный хороший ответ меня поддержит.

В ближайший выходной мы направились к домику знающей Саиды. В затемненную комнату с горящей на столе толстой свечой я зашла последней. Девочки уже получили ценную информацию и шушукались в ограде. По их веселому настрою я поняла, что каждую ждет большая удача в жизни: легкая работа, заботливый муж и здоровые детки. Значит, за мои деньги и мне ничего страшного гадалка не скажет.

Саида оказалась вовсе не такой старой, как я себе представляла. На стене у нее почему-то висели атрибуты разных религий: металлический крест, иконы с изображением печальных святых, картинка со стихами из Дарама, а на кресле был свернут молитвенный коврик вроде того, что был у Хадичи. Тогда я подумала, что все эти вещи нужны для впечатлительных посетителей и спокойно положила руки на стол.

Саида долго водила пальцем по линиям на моих ладонях, сравнивая левую и правую руку. Потом посчитала черточки на запястье и попросила крепко сжать кулаки.

Мое сердце билось нетерпеливо, но в то же время хотелось рассмеяться. Неужели опытная гадалка уже все сказки рассказала другим, а для меня ничего интересного не осталось?

Наконец Саида заглянула в мои глаза и вынула из черного шелкового мешочка новенькие карты. Я насторожилась. Тетя Хуса говорила, что карты – большое зло, недаром дядя Алим прятал их в коробке на шкафу, я однажды нашла, когда вытирала пыль и осторожно положила на место.

И теперь мне вдруг захотелось побыстрее покинуть комнату гадалки, чтобы не искушать судьбу.

– Спасибо! Подруги ждут, в общежитие рано закрывают двери.

Саида подняла голову от карточного расклада, уставилась на меня и свистящим шепотом произнесла:

– Ты, наверно, хотела спросить о женихе, так знай, скоро явится в наши края. Он жестокий человек, но тебя будет любить и беречь. Только он смерти служит, а смерть измену не прощает, от себя до конца не отпустит. Так и будет между вами стоять, манить на свою сторону.

– Но поеду ли я в другую страну? Туда, где отец живет. Смогу его найти?

Саида протянула руки, словно хотела убрать паутинку с моего лица.

– Подожди… вот и другой мужчина рядом с тобой. Тоже возьмешь его сердце, заставишь страдать.

– Куда мне столько женихов? – всхлипнула я, не веря ни одному ее слову, – Мне бы узнать про отца.

Но Саида совсем меня не слушала, погрузившись в свои видения.

– Много дорог пройдешь, много слез прольешь, а потом будешь богата, и люди тебя похвалят.

– А дети… дети у меня будут? – тихо спросила я.

– Двух сыновей вижу, но похожи будут на своих…

Когда она продолжила фразу, я вскочила с места и начала торопливо прощаться. Вдруг пришла в голову скверная мысль, что девчонки нарочно договорились с гадалкой. Ее слова не могли нести правду, я никогда такого не допущу.

Саиду не удивило мое бегство, пока я застегивала ботинки у порога, она метнула мне вдогонку еще одну отравленную стрелу:

– И настоящей свадьбы не получишь. Сама откажешься. И даже подарки вернешь, а он не возьмет.

По дороге в общежитие девочки беззаботно болтали, обсуждая свои предсказания, а я вспоминала все услышанное от гадалки и помалкивала. Как же так, что муж мой будет служить смерти? Он разве гробовщик или копатель могил? Спаси Всевышний! У нас в Чаргане этим занимались пожилые мужчины.

Глава 3

Сложная обстановка

Домой на каникулы я отправилась с тяжелым сердцем, но и там не укрылась от дурных новостей. В соседнем государстве убили президента и началась смута. Махраб и раньше был беспокойной страной, а теперь, если верить прогнозам наших политиков, там вовсю расцветет терроризм и торговля наркотиками.

Когда дядя Алим включал телевизор, тетя Хуса выходила из комнаты, у нее душа ныла. Граница с Махрабом проходит недалеко от Чаргана, вдруг к власти придут бандиты и захотят на нас напасть. Прежде в истории Саржистана такое случалось. Именно наш район несколько лет находился под оккупацией, но это было давно.

Тетя Хуса вслух жаловалась мягкотелому дяде Алиму, что теперь нас даже некому защищать.

– Все молодые, сильные мужчины уехали на заработки в Россию, нашли там других жен и не спешат домой. Но тебя никуда не пущу, даже не мечтай! Не дам себя позорить на старости лет.

Оказалось, он собирался вместе с родственником везти в Россию урожай фруктов, хотел большие деньги заработать, а тут война по соседству, как оставить семью? Да еще такую ревнивую супругу…

Я заметила, что тетя Хуса стала особенно нервной. Начала придираться ко мне, ей показалось, что дядя Алим смотрит на меня ласково, старается чаще оставаться наедине. Напрасно я оправдывалась и клялась, что никогда ее не обижу подобным коварством.

А потом случился новый повод для ссоры. Но сначала расскажу о важном. Саржистанское правительство обратилось к России за поддержкой, и скоро через наш поселок потянулась колонна миротворцев. Солдаты планировали разместить у границ с Махрабом военную технику на случай неожиданной атаки.

Мы немного успокоились в надежде, что русские нас защитят. В один жаркий летний день у нашего дома остановилась машина с трехцветным флажком. Желтоволосый парень в запыленной форме утирал с лица пот, оглядывался вокруг, будто кого-то искал.

Я немного подумала и подошла к калитке. Мне хотелось посмотреть на русских вблизи. Солдат заметил меня и весело окликнул:

– Эй, девушка! Как доехать до Сугдаша, мы заблудились. А еще можно у вас дыню купить? Нам сказали – здесь растут самые сладкие, теперь я легко поверю.

Его дерзкий взгляд меня смутил, а пока собиралась с ответом, второй военный тоже выбрался из машины и коротко бросил:

– Зря суету разводишь, она же не понимает.

Он был высоким и статным, но лицо хмурое, неприветливое. В мою сторону едва посмотрел и достал сигареты.

А у меня сердце заколотилось, сейчас докажу, что в маленьком провинциальном Чаргане знают русский язык.

– Здравствуйте! Дыню я вам принесу. А воды хотите? Или орехов?

Первый солдат озорно присвистнул и подмигнул.

– Ну, привет, красавица! Вода у нас есть, только сладкого очень хочется.

Хмурому почему-то не понравились эти слова. Он велел товарищу замолчать и снова сесть в машину, наверно, был старше по званию, раз тот послушался и крикнул на прощанье:

– Как хоть тебя зовут, красавица? Где русскому научилась?

– Марьяна. У меня родственники живут в Кургане. Это город в России, вы знаете?

Теперь Хмурый задержался у открытой кабины и медленно повернулся ко мне.

– Западная Сибирь? У меня мать под Курганом в поселке. Надо же, какое совпадение.

– А у меня отец… хотя мы не знакомы, я видела его только по фото.

Солдат немного помолчал, а потом велел принести дыню, которую я обещала. Взамен сунул мне крупную денежную купюру. Я замахала руками, отказываясь.

– Это много, что вы! Подождите, я сдачу найду.

– Не надо. Оставь себе. Мы спешим.

– А дорогу знаете?

– Знаем. Рыжий с тобой просто пошутил. Любит с девушками знакомиться.

– А-а-ах… понятно. Доброй дороги!

Я вышла за ворота и долго смотрела вслед уезжавшей машине, пока со стороны города приближалась еще одна. Каждый день что-то возят, неужели такое серьезное положение на границе? Страшно…

От тревожных мыслей меня отвлек сердитый окрик тети Хусы:

– Иди в дом, бесстыжая! Хоть бы поправила платок, хоть бы глаза опустила. Тьфу!

Когда я протянула ей деньги, вырученные за дыню, она стала еще больше ругаться:

– Вот чему ты научилась в Гуричанской общаге! Скоро собой начнешь торговать? Только прошу, к русским не лезь, у них не принято за женщин много платить, закончишь как блудливая мать, притащишь мне своего… (брань), на порог не пущу.

– Но ведь я ничего плохого…

– Бедная Сауля! Хорошо, что не дожила до этого дня, не видит, куда катится ее дочь.

– Не надо так про маму говорить!

– Учить меня вздумала? Сначала свой дом заведи!

Три дня мы не общались с тетей Хусой, а дядя Алим лишь сочувственно вздыхал, не смея ко мне приблизиться. Боялся строгую жену, как огня.

Я возилась с ребятишками, мыла комнаты и стирала белье, кормила пуховых коз. Была уверена, что мы скоро помиримся, ведь тетя Хуса отходчивая, не сможет сердиться долго. Но в этот раз все вышло по другому. До конца каникул оставалось еще две недели, когда мне бросили под ноги старенький чемодан.

– Собирайся в город. Видеть тебя не могу. Уже во сне снится, что ты с Алимом на кровати лежишь. По глазам его вижу, что хочется молодого тела.

Ближайшая автобусная станция в сорока восьми километрах от Чаргана, утром меня должен был отвезти туда сосед с урожаем арбузов. Перегруженный автомобильчик тряхнуло на ухабе, шина стала спускать. Пока меняли колесо, мимо пролетали фургоны с российским триколором. Один из них внезапно остановилась, из окна показалось знакомое лицо.

– Мария из Чаргана? Что у вас тут стряслось?

Я не стала поправлять свое имя, просто объяснила Хмурому, что хочу попасть в районный центр, а там до города всего пять часов по шоссе.

– Тебе надо в Гуричан?

– Да, – выдохнула я.

– С нами поедешь? Подбросим до Бештема, там совсем близко.

– Нет-нет! – я в смятении замотала головой, вспомнив жестокие прогнозы тети Хусы.

– Не бойся, не обидим! Зачем нам с местными ссориться, мы же у вас в гостях. Садись рядом со мной, а Саня назад перейдет. С ветерком домчимся.

Я умоляюще посмотрела на земляка, ждала мудрого совета. Но тот равнодушно махнул рукой, решив избавить свой ветхий транспорт от лишней пассажирки.

– Езжай с русскими, а то опоздаешь на автобус, придется вечером возвращаться в Чарган. Не на вокзале же ночевать.

В районном центре жил брат мамы, но я не осмелилась бы просить у него ночлег, и тетя Хуса со мной уже простилась. Назад нет дороги. Я вытащила из маленькой машины чемоданчик и подошла к Хмурому.

Когда он взял меня за талию, чтобы поднять на сидение, щеки мои полыхнули стыдом. Потом я закуталась в платок и притворилась уснувшей. Военный тоже молчал, о чем ему со мной говорить? Он даже мое имя не запомнил, а я не решилась спросить, как его зовут.

Так и добрались до Бештема, слова друг другу не сказав, вот и хорошо, будь на месте Хмурого веселый рыжий солдат, наверно, не дал бы мне покоя расспросами. И что интересного я могла бы ему сообщить? У меня скромная, простая жизнь. Без мамочки плохо, конечно. Вчера была на ее холмике, выплакала все слезы, на сердце стало спокойно и тихо.

Одна девочка из нашей комнаты съехала, может, в новом учебном году Всевышний пошлет мне добрую соседку, и мы подружимся. Летом я усердно читала Дарам, но молилась обычными словами. Просила здоровья родным, просила мира в стране.

Небеса молчат, но я верю, они меня слышат.

Глава 4

Подруга

Как я и думала, в общежитие еще не было молодежи. Зато комендантша обрадовалась моему приезду, поручила наклеить обои в нашей комнате и покрасить коридор. За работу обещала немного заплатить, а в помощники дала своего сына, которого не приняли в армию из-за болезни. Физических изъянов он не имел, если не считать косящего глаза, но вахтерши намекнули, что Садык слабоват умом.

Сначала я робела его, а потом поняла, что без моей подсказки он ничего правильно сделать не сможет, мышление как у ребенка. Тогда попросила починить сломанный табурет, а сама начинала обдирать старые обои. Мусор выносили вместе, и комендантша, посматривая на нас из окна, почему-то улыбалась. Уж не решила ли взять меня в невестки? Садык мой ровесник, но мужем своим я не могу его представить даже в страшном сне.

После уборки в общежитии, комендантша отвела нас в здание пустого училища через дорогу и нашла новое дело – разбирать чулан, заваленный всяким хламом: списанными учебниками, картонными пособиями и картами. Большую часть вещей требовалось упаковать в коробки и вынести на улицу до приезда грузовика. Списанную мебель аккуратно сложить у стены и вымыть пол.

Многие книги отсырели или были повреждены крысами, но я нашла несколько хороших изданий по русскому языку с картинками. Попросила комендантшу забрать их и сразу получила разрешение.

– Бери что хочешь! Никому не нужно это старье. Все сожгут.

Поэтому, когда на полке в шкафу обнаружились плотные бежевые шторы с обтрепавшейся на концах бахромой, я не стала рассказывать ей про находку. Свернула шторы, спрятала в пакет и унесла к себе. «Все сожгут!» А мне добротная ткань пригодится, из нее выйдет отличное платье и брюки под него. Я сама раскрою и подгоню комплект по фигуре, остальное придется доделывать в ателье.

Мне очень хотелось получить обновку к учебному году, и я с легким сердцем потратила на платье, кофточку и туфли почти все сбережения. Зато последнюю неделю августа жила на паре яблок, горсти орехов и лепешке в день, – самая дешевая и сытная еда. Вот когда припомнились медовые чарганские дыни и душистый рассыпчатый плов в казане посреди двора!

Но без сладкого чая я не оставалась, старушки-вахтерши называли меня доченькой и усаживали вместе с собой смотреть крохотный телевизор, где сутками крутили новости о бесчинствах в соседней стране.

Также меня печалило то, что с тетей Хусой мы плохо простились, позже я обязательно напишу ей письмо и пришлю подарок, вот только получу деньги. Но зарплата задерживается. Недавно Садык схватил меня за руку и стал тяжело дышать, пуская слюни. У него в тот момент было такое противное лицо с глядящим на сторону черным глазом, что я испугалась и убежала.

Он, конечно, богом обижен и мне его жаль, но быть в таком случае утешительницей могу только на словах. Если Садык и дальше будет стараться меня потрогать, придется отказаться от работы с ним в паре. И как это расценит его мать… Спаси Всевышний!

В тот вечер я вернулась в комнату уставшей и очень голодной. На вахте дежурила сама комендантша, а рядом сыночек-тугодум, пришлось прошмыгнуть мимо них по лестнице на второй этаж. Значит, даже ложки сливового варенья от добрых бабушек мне сегодня не увидать, даже кусочка пересохшей пахлавы…

Я настроилась на тоскливый вечер в одиночестве и была очень удивлена, ощутив с порога запах вареного мяса и специй. Наша тесная кухонька была пуста, а на плите дымилась кастрюля с супом. В прозрачном бульоне с жирными блестками плавали кружочки моркови и луковые кольца. На дне белыми лентами свернулась пухлая лапша. Как давно я не пробовала такой вкусноты!

Неужели кто-то из бывших соседок заехал в общежитие раньше срока? Две знакомые девушки никогда прежде не торопились на учебу, а уж готовили посредственно. Я внимательно оглядела комнату и заметила под одной кроватью баулы с вещами, а рядом ящики с фруктами. Яблоки, груши, абрикосы, гранаты… Видно, что лучшие плоды с любовью отобраны для дочки.

Я смотрела на все это изобилие, как на чудо. Голова закружилась. Наверно, не будет считаться воровством, если возьму самый маленький абрикос и налью себе пиалу супа. У меня как раз остался черствый бочок от вчерашней лепешки, можно устроить роскошный ужин. Или лучше дождаться хозяйку припасов…

Но аппетитные запахи сводили с ума, и я не выдержала. Поднесла ко рту одну ложку с супом, вторую – и тут дверь широко открылась, в проем пятилась задом какая-то девушка. Увидев, что она с трудом волочит по полу тяжелый мешок, я бросилась помогать. Вдвоем мы затащили в комнату очередную коробку, она прохудилась на дне, подмокла от фруктов и оставляла на линолеуме багровые пятна, которые я быстренько затерла.

Убедившись, что в коридоре больше нет ни корзин, ни мешков, девушка поправила зеленый платок, съехавший на ухо, и благодарно улыбнулась мне.

– Вот я и заселилась к вам. Спасибо, моя дорогая! Спасибо!

У нее было румяное, милое лицо с блестящими черными глазами, но вряд ли она была чистой саржистанкой, может, тоже метиска, как и я.

Пора было знакомиться.

– Меня зовут Марьяна, но тете из Чаргана больше нравилось Мариам. Я на оба имя откликаюсь, выбирай любое.

– О, у меня все так же! Одни родственники зовут Айсу, другие Айза. Как хочешь, так и зови.

– Айза – красивое имя, звучное. Откуда ты?

– С предгорий Куджава, там у отца дом, большой сад и пастбища.

– Но это же очень далеко! Как ты сюда попала?

Айза засмеялась.

– Отец отправил учиться. Думает, Кемаль про меня забудет и найдет другую жену.

– Опять неугодный жених? – сочувственно вздохнула я, но Айза даже руками замахала.

– Нет, я люблю Кемаля, мы все равно поженимся, если отец не разрешит, убегу из дома.

– Смелая ты!

Я не знала, что еще сказать, пожала плечами и бросила мимолетный взгляд на пиалу с супом. Скоро совсем остынет. Айза все поняла.

– Садись, садись, кушать будем. Видишь, сколько мне всего доставили. Одной много, разделишь со мной?

– Предлагаешь сообща готовить еду? – уточнила я и призналась, что не могу ничего прибавить к продуктам.

– А зачем прибавить? И так все есть, – Айза с гордостью показала на свою кровать.

Я решила объяснить свои сомнения.

– В прошлом году у нас три девочки питались вскладчину, а я сама по себе. Кому как удобно, понимаешь? Чтобы никто не упрекал, что с его стороны идет больше затрат.

Айза изумленно вытаращила глаза.

– Раз ты бедная, они тебя и за стол не звали! Вот же… (бранное слово).

Жаль, я не могла одновременно плакать и смеяться. Айза была забавная и решительная. И ведь попала в самое больное место, но я все равно ее поправила.

– Я не считаю себя бедной. У меня сейчас работа есть, и стипендия выручает. Мне осталось учиться два года, а потом устроюсь учительницей.

– Ага! Ясно… Но не знала, что мой суп слабо посолен.

– Нет, он замечательный. У тебя руки золотые, жених будет доволен.

– Тогда зачем в мой суп слезы льешь? Давай, я тебе мясо достану. Ай, жирный баранчик был, по вольной травке скакал и к Марьяне в тарелку попал. А вот попробуй баклажаны и перцы. Отец сам делал. Я у него одна осталась, после гибели мамы балует меня отец. А где твои родители?

Я рассказала Айзе свою историю, ничего не скрывая. Даже поделилась нашей размолвкой с тетей Хусой, – впервые за несколько лет со мной был человек, которому хотелось душу открыть без страха осуждения.

Мы сидели на моей кровати и, не зажигая свет, проболтали почти до утра, лакомясь абрикосами. Конечно, я спросила, почему отец прячет Айзу от жениха, но ответ мне показался странным, будто она что-то скрывала.

– Кемаль хороший, богатый, умный. Готов отцу много денег за меня дать.

– Так что мешает вам быть счастливыми?

Айза понизила голос.

– Кемаль связался с дурными людьми. Они дают ему листовки, в которых сказано, что власть в Саржистане надо сменить, как в Махрабе, а потом напасть на другие страны. Кемаль всему верит и готов сражаться за чужие идеи. Я надеюсь только на дядю Шадара, он скоро приедет и убедит… отца или Кемаля. Пусть Всевышний рассудит! Но я-то свой выбор сделала. Я за Кемалем в огонь пойду, мне больше никто не нужен.

– А твой дядя большой шейх, раз его должны слушать?

Айза опять замолчала, сомневаясь, надо ли меня посвящать в секреты семьи.

– Шадар аль-Халем – очень уважаемый человек. Он дальний родственник отца, тоже родом с Палестины.

– А где он сейчас? – меня клонило в сон, едва могла скрыть зевоту.

Айза накрыла меня одеялом и встала у темного окна. Наверно, думала, что я уже сплю и не слышу.

– Где он сейчас… Иногда мне кажется, его приносит война. Он всегда там, где выстрелы и взрывы. Плохо будет в Саржистане, если сюда собирается ехать дядя Шадар.

Глава 5

Палестинец

С появлением Айзы моя жизнь в городе изменилась к лучшему. Первое время я боялась, что новая соседка подружится с остальными девочками и скоро переймет их снисходительное отношение ко мне. Но, слава Всевышнему, этого не случилось. Айза для них тоже была «деревенщиной», хотя не в пример мне более громкоголосой и склонной к выяснению отношений.

Она сразу разделила посуду и полки в холодильнике, разрешала брать девочкам свои продукты, но взамен беззастенчиво пользовалась их припасами. При всех советовала мне, как себя держать с «зазнайками и гордецами», по вечерам пела протяжные песни гор и рассказывала смешные случаи из быта односельчан.

К концу сентября Уреза ее немного побаивалась, остальные держались отстраненно и уважительно. А для меня наступили благодатные дни. И хотя тетя Хуса по-прежнему не отвечала на мои сообщения и не присылала гостинцев, я верила, что зима остудит ее гнев, и мы еще выпьем вместе душистого чая под тополем в чарганском дворе.

Лишь одна неприятность омрачала мой покой. Стоило Садыку меня увидеть в коридоре общежития, как тут же бежал следом и пытался заговорить, вернее, тряс головой и таращил глаза, пока язык путался во рту. Айза бы с ним живо разобралась, но жаловаться я не хотела, а при ней он не подходил.

Больше всего я любила выходные дни, когда девочки разъезжались по домам, а мы с Айзой оставались вдвоем в комнате. Вместе пекли хворост и сладкие слоеные пирожки, церемонно угощали друг друга, придумывали, что еще можно сшить из остатков штор. Ткани могло хватить на скатерть или наволочку, надо только подобрать золотую тесьму.

Айза была очень любопытная, несмотря на мой легкий ропот, в отсутствие соседок трогала их вещи, заглядывала в прикроватные тумбочки. Особенно ее интересовала косметика и бижутерия. Однажды она выудила из-под чужой подушки журнал с описанием разных видов макияжа и загорелась сменой образа.

На следующий день Айза купила несколько тюбиков дешевой помады, тени, румяна и тушь. Мы славно поиграли, раскрашивая друг друга, а потом долго вертелись у зеркала. Я впервые использовала краску для лица и смотрела на себя с удивлением.

– Ты очень красивая девушка, Мариам, – похвалила Айза. – Но ты прячешь свою красоту, никуда не ходишь, и родные не заботятся о твоем будущем. Как достойный мужчина о тебе узнает? Кто ему скажет?

– Я не тороплюсь с замужеством. Хочу получить диплом и учить детей.

– Но в младшей школе нет состоятельных мужчин, одни ворчливые старухи. Ты там быстро завянешь и состаришься зря.

– Значит, такая моя судьба, – беззаботно смеялась я над ее страхами.

Айза была настроена очень серьезно.

– Если у тебя будет богатый муж, зачем работать? Он всем тебя обеспечит.

– И как ты предлагаешь искать богатого мужа? – в шутку заинтересовалась я.

– Для такого дела нужна помощь уважаемой женщины… – задумалась Айза.

– Свахи – сводни? – с моих накрашенных губ не сходила улыбка.

– Можно и так сказать. В Кирташе я бы тебе такую быстро нашла и за умеренную плату, а здесь я тоже птичка с подвязанными крыльями. Никого не знаю. Ах, как жаль!

Неподдельная грусть Айзы передалась и мне, поэтому я предложила смыть краску и отправиться в лавочку за углом, чтобы купить горячих лепешек к супу и оставить девичьи мечты ради прекрасного обеда.

– Зачем же нам умываться? – возразила Айза. – Мы наденем лучшие наряды и прогуляемся до банка у сквера. Там много дорогих машин, значит, должны быть подходящие мужчины.

– Это нехорошо. Надо хотя бы убрать помаду, она слишком яркая. Я тебя не пойму, Айза. Чего ты хочешь?

– Для себя – ничего. У меня есть жених, но я и тебе счастья желаю. Не бойся. Мы просто зайдем в банк и проверим счет. Видишь карточку? Мне дал ее отец, обещал каждые три месяца пополнять. Ты умеешь пользоваться этой штукой, которая выдает деньги?

– Банкомат? Конечно, мне переводят стипендию на карту.

– Да-да… ты же учишься на бюджете. Значит, поможешь узнать, сколько денег осталось. Мне хочется компьютер с Интернетом. Отец не разрешит купить, но мы его обхитрим. Возьмем ноутбук тебе, а пользоваться будем вместе. Согласна?

Когда я озвучила стоимость приличного ноутбука, Айза испуганно ахнула.

– Так дорого? Вот шайтан! Ну, что ж, будем копить. А сейчас все равно сходим в банк, посмотрим на машины.

– И богачей… – с упреком в голосе сказала я. – Не боишься, что тебя украдут?

– Саржистан – светское государство, девушек воруют только у нас в горах и то по предварительному сговору, – хихикнула Айза. – Я тоже могу разыграть представление с Кемалем, да отец будет против.

А мне не нравилась ее идея гулять по городу с накрашенным лицом, но ведь многие так делают, взять хотя бы наших соседок по комнате. Для них это обычное дело. Они даже не носят платков. Может, Айза права, и мне стоит быть посмелее. Не ради поисков жениха, а чтобы уверенней чувствовать себя среди незнакомых людей.

Для прогулки Айза захотела надеть мои брюки и короткую кофточку – вместе они не сочетались, на мой взгляд, но подруга была в восторге, и я спорить не стала, а попросила взамен ее длинное зеленое платье и расшитую жилетку. Так, забавы ради мы поменялись нарядами. Теперь Айза выглядела как модная горожанка, а я скромная родственница, приехавшая из дальнего поселка и еще не перенявшая повадки местной молодежи.

До сквера добрались без происшествий, только мне казалось, все прохожие смотрят на нас чересчур пристально. Разве мы выделяемся из толпы? Айза улыбалась и высоко держала подбородок с точкой румян, а я наклоняла голову и облизывала губы, чтобы стереть помаду.

На стоянке перед банком действительно было много больших блестящих машин, но войти в здание нам так и не удалось, потому что сзади раздался возмущенный окрик:

– Безобразие! Не успела вылететь из гнезда, уже перышки распушила. Айсу! Стой! Я кому сказал – остановись сейчас же.

Подруга моя вздрогнула и сорвала с шеи платок, чтобы поспешно спрятать распущенные по плечам волосы.

– Кто это? – успела спросить я.

– Отец! Приехал на неделю раньше. Ой, что сейчас будет… Заступись за меня, не бросай одну.

Приняв самый покорный вид, мы подошли к джипу, припаркованному в тени акаций. Возле него, уперев кулаки в бока, стоял смуглый полноватый мужчина с черной бородкой. Не обращая на меня внимания, он немедленно напустился на Айзу.

– Ты рвалась в Гуричан, чтобы разгуливать по улицам с голым пупком? Специально напялила узкие штаны, чтобы каждый мужчина мог разглядеть твою толстую задницу? Размалевалась, как последняя шлюха… Стыд и позор!

Я выждала короткую паузу в потоке ругани и попыталась защитить подругу.

– Это моя вина, я одолжила одежду. Мы живем в одной комнате общежития и делимся вещами.

Отец Айзы смерил меня испытующим взглядом. Презрительно поцокал языком.

– Значит, дочь мою ты вырядила как доступную девку, а из себя скромницу строишь? Мать порядку не научила?

– Не надо кричать на Мариам. У нее нет ни отца ни матери, она бедная сирота, сама сшила эти брюки из старых штор, а я только разок примерила и поленилась снять, когда мы вышли за хлебом. Мариам моя лучшая подруга, – горячо прошептала Айза, без страха надвигаясь на сурового родителя.

Двери джипа распахнулись, оказывается, там сидел еще один человек, незаметный прежде за тонированным стеклом. Неужели тот самый загадочный родственник – палестинец? Он был в темных очках, аккуратно подстрижен и выбрит. И голос его журчал как река в равнине.

– Малышка Айза так выросла! Не видел ее два года, а теперь узнать не могу. Красавицей стала. Ее бы прятать за семью замками, а ты в город отпустил. Эх, Зуфри, где ум потерял?

– Дядя Шадар! – взвизгнула Айза, бросившись к мужчине в очках.

Но обнять не посмела, а лишь пожала протянутую руку. Тот добродушно что-то проворчал в ответ, а потом посмотрел на меня поверх ее склонившейся головы.

Я облегченно выдохнула и вежливо улыбнулась. Теперь у подруги есть защитник, не понадобится моя помощь. Но про банк, конечно, придется забыть, Айзе надо встретить гостей, наверно, они ее с собой увезут. А мне осталось еще раз извиниться и отправиться назад пешком. Строгий Зуфри вряд ли захочет подвезти…

– Что стоишь, как чужая, Мариам? – вдруг обратился ко мне Шадар. – Садись с нами.

– Благодарю! Я планировала купить хлеб и чай по пути.

Зуфри недовольно пробормотал:

– Мы уже были в магазине, собирались к вам с подарками. А теперь хоть плетку бери ради этой непутевой кобылицы!

– Не стоит учить детей прилюдно, друг. Прежде Айза тебя слушалась, я уверен, и сейчас все поймет, – мягко убеждал Шадар.

Немного поколебавшись, я присела на заднее сидение, потому что Айза разместилась на переднем, рядом с отцом.

Глава 6

Господин Шадар

Дорога до общежития заняла меньше семи минут, я была рада маленькому приключению, но беспокоилась о том, что будет, когда войдем в комнату. Зуфри мог строго наказать Айзу, и мне придется выслушать немало упреков. И в то же время я чувствовала досаду, зачем она назвала меня сиротой, да еще и бедной… Не может язык держать за зубами, болтушка!

– О чем ты грустишь? – тихо спросил Шадар, а я стеснялась посмотреть на него прямо и не сразу ответила.

Он был старше меня, но не такой пожилой, как отец Айзы. От него исходила спокойная уверенность. Он знал себе цену. Всего несколько слов вкрадчивым, бархатистым голосом усмирили сердитого Зуфри. Недаром подруга назвала его уважаемым человеком.

– Так о чем ты грустишь, Мариам?

– Мне жаль, если отец моей подруги решит, будто я учу ее плохому.

Господин Шадар рассмеялся.

– Я давно знаю Айзу, она не похожа на овечку, которая пойдет за любым пастухом.

– Только туда, куда позовет сердце… – вздохнула я.

– А твое сердце куда зовет?

Я поняла, что он из вежливости поддерживает беседу и кратко ответила, что хотела бы закончить учебу и работать в начальной школе.

– Родные поддерживают тебя? – спросил Шадар.

– Да…

– Неправда! – вскричала Айза. – Тетка прогнала ее из дому, чтобы старый муж не ослеп, глядя на такую красоту.

– Больше не буду тебе ничего рассказывать! – с обидой бросила я, чувствуя, как лицо заливает краска.

Меня охватило возмущение, Айза совсем не имеет такта. Быстро же прошла ее робость перед грозным отцом… Черный джип остановился у крыльца общежития, и Зуфри извиняющимся тоном обратился к господину Шадару:

– Я отнесу девочкам подарки и сразу вернусь. Знаю, тебя ждут дела.

– Я не спешу. Вместе отнесем. Хочу посмотреть, как устроилась твоя дочь, – предложил Шадар и тогда Зуфри впервые бросил на меня долгий, изучающий взгляд, будто именно во мне крылась причина того, что почтенный занятой человек собирается подняться по разбитому крыльцу старой общаги.

К тому времени, как мы вошли в комнату, Айза окончательно успокоилась и даже не думала переодеваться, только накинула на себя халат поверх кофточки и туго завязала пояс. Отец открыто любовался ее порывистыми движениями и быстрой, веселой речью.

– Успокой мое сердце, скажи, как приняли тебя в училище.

– Было трудно поначалу, но Мариам помогает мне делать конспекты и объясняет трудные темы. Смотрите, сколько у нее книг!

Айза бесцеремонно приподняла край покрывала с моей кровати и тут же прокомментировала кипу учебников, которые я натаскала из чулана во время летнего ремонта.

– Наша Мариам очень умная – это сразу видно. Я сплю на коробках с яблоками, а у нее под матрасом вся мировая педагогика собрана с историей вместе.

Зуфри недоверчиво покачал головой и подошел к моей тумбочке, где лежала толстая книга Священного писания.

– Если прилежно читает Дарам, значит, не совсем заблудшая душа. Зачем же ты позволяешь чужим людям на улице себя разглядывать?

Я села на кровать и бережно коснулась синего переплета.

– Здесь не сказано, что женщине нужно прятать лицо.

– Там, откуда я родом, были другие обычаи… – с оттенком сожаления пробормотал Зуфри, оглядываясь на Шадара. – Многие хотят принести их и в этот благодатный край. На все воля Всевышнего.

Шадар молчал, рассеянно прикусив зубами дужку солнцезащитных очков, и я украдкой заметила, что глаза у него разного цвета. Один темный, другой светлее и, кажется, отдает зеленью. Нехорошие глаза, сказала бы тетя Хуса. Злые глаза. Опасные.

Айза убежала на кухню и там начала разбирать гостинцы, вслух восторженно обсуждая содержимое каждого пакета, пока отец ее с гордостью демонстрировал дары собственного сада.

– Нигде больше не найдешь таких сочных груш! А сколько приправ мы заготовили, сколько сварили алычи…

Меня тоже пригласили к столу, но я отказалась и хотела уйти в свой уголок, решив, что родным нужно обсудить личные новости. Шадар не отпустил.

– Останься с нами, Мариам.

Тогда я предложила разогреть суп и накормить гостей горячим обедом.

– Я не голоден. Мы заехали в чайхану при дороге. Правда, плов был суховат, зато манты хороши, – ответил Зуфри, поглаживая круглый живот.

Айза обхватила отца за плечи и нежно поцеловала в левую залысину надо лбом. Подлизывается, баловница… Видно, что он не может долго сердится на любимую дочку.

А вот Шадар неожиданно согласился попробовать угощения.

– Ты сама варила суп, Мариам? Налей-ка мне… и себе тоже.

Я поставила на плоскую тарелочку глубокую пиалу с душистым супом и на отдельное блюдо выложила кусочки курицы.

Айза многозначительно переглянулась с отцом и вдруг громко сказала:

– Ты, наверно, не знаешь, Мариам, по нашим традициям сговоренная невеста угощает жениха именно курицей, которую она приготовила специально для него. Ты не думаешь скоро жениться, дядя Шадар?

Опять длинный язык Айзы и неловкая ситуация. Эта девчонка много себя позволяет! Мне хотелось строго ее осадить, но лучше это сделать после ухода гостей. А пока пришлось уткнуться взглядом в свою тарелку и немного нахмуриться. Даже ложку бульона проглотить не смогу из-за этого разговора.

Заметив мое состояние, Шадар пришел на помощь:

– Не волнуйся, Мариам, тебе еще рано играть свадьбу, а мне уже поздно. Я бы назвал тебя сестричкой, если позволишь. Выбери мне лучший кусочек.

– Да-да… вздохнул Зуфри. – Сейчас девушки не торопятся под опеку мужа, хотят прежде сами встать на ноги. Но разве это правильно? Тем более для бедной сироты. В городе без пригляда старших недолго свернуть на кривую дорожку.

– Я не оступлюсь.

Может, мои слова прозвучали немного дерзко, но пусть мужчины знают, что не позволю себя жалеть и обижать. А между тем я приглядывалась к кускам курицы на блюде, чтобы выполнить просьбу Шадара.

Здесь кроется какой-то подвох? Очередная проверка? Я могу ориентироваться на свой вкус или нужно угадать пожелание гостя? Что предпочтет господин Шадар – крылышко… половину волокнистой грудки или мягкое бедро…

Я аккуратно отделила от кости голени упругое темное мясо и вдруг поняла, что точно так же кормила сынишку тети Хусы, когда он поранил руку и капризничал, отказываясь брать еду.

– Спасибо, сестричка! – усмехнулся Шадар. – Чем отплатить тебе за доброту?

На мгновение мне показалось, что он дразнит меня ради общей потехи, принимает за наивную глупышку. Зачем-то сестричкой зовет – что в этом смешного.

– Ей нужен ноутбук для учебы! – выпалила Айза, поглаживая отцовскую бородку и даже не глядя в нашу сторону.

– Ноутбук? Это правда? – Шадар поднял темные брови и на меня в упор глянули глаза разного цвета. Захотелось отшатнуться и убежать.

– Я могу сама купить в кредит или взять рассрочку…

– Ух, какая самостоятельная! – невнятно пробурчал Зуфри. То ли осудил, то ли похвалил.

Хорошо, что больше эта тема не поднималась. Даже если Шадар богат, вряд ли он будет бросать деньги на ветер, даря дорогую технику случайной знакомой. Богатые люди обычно бережливы и даже скупы. И уж, конечно, я никогда не приму такую ценную вещь от чужого человека.

Шадар забудет о моем существовании, едва покинет общежитие. Он и зашел сюда от скуки, смотрит на унылый наш быт, как на декорации шоу из студенческой жизни. Напрасно Айза хвастается непочатой баночкой растворимого кофе и пачкой дешевых конфет, напрасно показывает ему обшарпанный, дважды покрашенный холодильник и полки с посудой, прикрытые кокетливой занавеской (прореху я вчера удачно залатала, девочки обещали из дома новые привезти, но постоянно забывали).

Я уверена, Шадар пьет только очень качественный свежемолотый кофе и занимается солидным бизнесом. То есть ему не приходится весь день сидеть у прилавка с овощами и фруктами, зазывая народ. У Шадара сильные, чистые руки. Судя по дорогой обуви, очкам, часам и спортивному костюму, он начальник и работает по свободному графику. Часто ездит в командировки. Посещает тренажерный зал.

Но самое главное, не брезгует общаться с простыми, грубоватыми родственниками вроде Зуфри и его дочки.

– Почему ты не ешь, Мариам? – спрашивает Айза. – Задумалась о будущем муже?

– Нет, подруга, мечтаю сначала отпраздновать твою свадьбу.

– Весной! Да, отец? Ты дал ему срок до весны? Кемаль выбросит глупости из головы и снова попросит меня, а ты не откажешь.

– Одним девушкам хочется поскорей замуж, а другие видят во сне ноутбуки… – снисходительно протянул Шадар, вытирая пальцы полотенцем, которое я подала вместо салфетки. – Отчего так бывает, Мариам, ты не знаешь?

– Всему свое время и место, – скромно ответила я и осмелилась ему улыбнуться.

И тогда он посмотрел на мои губы, а я с запоздалым сожалением решила, что помада недостаточно стерлась.

Айза ушла провожать гостей, а я стояла у окна на втором этаже, прижимала ладони к горячим щекам и не могла отвести взгляда от крепкого мужчины в черных очках. Он даже не обернулся.

Глава 7

Спаситель

В тот вечер мы с Айзой впервые чуть не поссорились. Вернувшись в комнату, она снова принялась посмеиваться, и я вспылила не на шутку.

– Не могла придержать язык! И кто тебе разрешил трогать мои вещи? Ты еще забыла похвастать, что треть книг у меня на русском языке и отец живет в России.

– Нет! Ему нельзя это знать. Шадар не любит русских, – спокойно ответила Айза и будто невзначай добавила. – Но ты ему очень понравилась.

Теплая волна затопила сердце. Я сразу притихла и раздумала дальше ругать подругу. Разве можно изменить ее бойкий характер и живое воображение? Надо же такое придумать – понравилась… Мы больше никогда не увидимся. Нет причин ему здесь появляться.

– Айза, скажи, он по-настоящему тебе дядей приходится? Иначе подумала бы, что ты ревнуешь.

Она снисходительно улыбнулась и даже показала кончик языка.

– Может быть… Я давно его знаю, а ведь младшей сестричкой он меня не называл. Ты угадала, мы не родня по крови, но Шадару жизнью обязаны. Когда наш дом разбомбили, он помог схоронить маму и скрыться из города. Иногда по нескольку лет не видим Шадара, и отец каждый день молится за его здоровье.

– Чем он зарабатывает? Есть у него семья?

– Эге! У тебя щеки горят, я сбегаю за водой, не то шторы вспыхнут.

Вот как на нее сердиться всерьез… Скоро Айза действительно принесла бутыль, только не с водой, а с гранатовым соком, напоила меня и, сбросив мягкие туфли, забралась с ногами на мою кровать.

– Господин аль – Халем словно перекати-поле, сегодня здесь, завтра в другом месте. Он одинокий и свободный, как ветер, попробуй, поймай, не удержишь, не догонишь… не пленишь.

– Да ты в него влюблена! – поддела я, тщетно пытаясь скрыть собственную досаду.

Айза печально вздохнула, уложила голову мне на колени.

– Это давно было, по-детски совсем, хотя один раз я даже плакала в разлуке, что взять с глупой девчонки? А сейчас я люблю Кемаля по-настоящему, и мы поклялись быть вместе на могиле святого Мусы у родника. Значит, все сбудется!

Я молчала, гладила ее волосы, а у самой в груди что-то сладко ныло, – мне хотелось узнать такую же сильную любовь, но было немножко страшно. Мамочку она погубила, сделала предметом насмешек и грубости.

Иногда я смутно представляла себе будущего возлюбленного, почему-то видела его высоким и плечистым, со светлыми волосами. Начиталась сказок про могучих витязей дальней страны… Может, мне никогда там и не бывать.

– Забудь Шадара, – еле слышно шепчет Айза. – Женщине он принесет несчастье, так сказал отец.

– Почему?

– Он не создан для мирной жизни. Не будет собирать яблоки или стричь овец, он ничего не строит и не перевозит, не дает деньги в долг, никому не служит.

– Но ты назвала его богатым человеком…

– Отец сказал, ему платят за обучение. Но больше я тебе ничего не скажу, Мариам. Давай лучше разберем продукты и ляжем спать. Завтра много дел. Поможешь мне написать доклад по истории? В учебнике скучно написано, я ничего не поняла про греческие школы.

Два следующих дня прошли в привычных заботах. После занятий в училище комендантша отправила меня подметать широкий двор и собирать в кучи опавшие с тополей листья. В помощь мне опять был послан Садык, он должен был таскать мешки с мусором к баку, обитому железными листами.

Небо хмурилось, грозило дождем. Ветер мешал работе, руки мои скоро озябли, надо впредь запастись теплыми перчатками. Старенькие кроссовки тоже не спасали от холода.

Заметив, что я часто потираю ладони и подскакиваю на месте, Садык вздумал меня погреть.

– Сейчас костер разожгу, будет красиво.

Я ему строго настрого запретила доставать спички. Жечь мусор в баке может только дворник или сама комендантша. В такую погоду это опасно, искры могут далеко улететь, на пустыре за общежитием хранятся под толем сухие доски.

– На сегодня наша работа закончена, Садык. Давай спрячем метлу и грабли в сарай.

Он тупо смотрел на меня, выпятив нижнюю губу.

– Я хочу видеть огонь. Хочу огонь!

– Завтра, Садык. Не спорь, пожалуйста. Пойдем со мной. Я замерзла.

Наверно, он по-своему истолковал мои слова. Слишком крепко сжал руку и повел к сараю, держа под мышкой свернутые мешки. И все равно не ждала от него ничего плохого. Мы много часов провели вместе, обдирая обои или раскладывая по коробкам макулатуру. Садык казался мне странным, но безобидным. А сейчас в него будто иблис вселился…

Он толкнул меня в открытый сарай и глухо заворчал, как голодный пес перед куском мяса. Я отступила к стене, наткнулась на ведро в полумраке и упала. Подняться Садык не дал, придавил коленом ноги и стал дергать кофточку на груди. Я закричала изо всех сил, тогда он зажал мне рот грязной ладонью и больно сжал шею.

Помню, как укусила его пальцы, горько пахнущие палой листвой, и снова закричала, забилась на земляном полу. «Пусть лучше задушит, убьет со злости…»

Перед глазами запрыгали красные полосы, а потом тело стало легким, потому что Садык куда-то исчез. Нет, резко поднялся, а потом ахнул и свалился рядом. Я пригляделась и увидела над собой темный силуэт.

– Мариам, ты цела?

Этот хрипловатый, низкий голос я уже слышала, только не могла вспомнить, кому он принадлежит, мысли путались. Мужчина коснулся моих плеч, бережно помог сесть, а тут Садык застонал и пошевелился. Меня охватил ужас, я дернулась назад, к стене. Загрохотали грабли, попадали в разные стороны.

– Не бойся, я Шадар. Узнала? Тише, Мариам… Эта падаль тебя больше не тронет.

– Да… Да! Узнала. Как вы сюда попали?

– На вахте сказали, ты ушла подметать двор. Я тебя искал и вдруг услышал крик. Значит, так у вас принято убирать мусор! Почему ты этим занимаешься?

– Хотела заработать немного…

– Кто он? – Шадар пнул Садыка в живот, и я вздрогнула.

– Не надо его бить. Хватит! Это сын комендантши общежития.

«Что же теперь будет…»

– Тебе здесь оставаться нельзя, – в голосе Шадара зазвучали холодные нотки.

– Куда же мне деться… Она строгая женщина, у нее все схвачено, выставит так, будто я сама приставала к Садыку.

Я скорее вслух рассуждала о своем печальном положении, чем советовалась с Шадаром. Не могла даже представить, что он может решить мою проблему. И так очень помог, спас от большой беды.

Мы вышли из сарая, и только теперь я заметила, что все еще опираюсь на его руку.

– Спасибо вам! Пусть Всевышний осыплет милостями.

Он засмеялся, расправляя по спине мои волосы, выбившиеся из-под платка.

– Так принято благодарить в твоих умных книжках? Теперь я чувствую себя падишахом. Правильно Айза говорила, что ты витаешь в облаках и забываешь смотреть под ноги. Жаль, если достанешься какому-нибудь ублюдку. Что же не смогла за себя постоять? Вокруг были палки, ведра, я даже заметил топор.

– Я испугалась, не ожидала…

– Должна была его отвлечь, заговорить. У слабой женщины в арсенале есть много оружия. В неравном бою хороши любые средства, лишь бы уцелеть.

– Я не умею… «Да что со мной? Он решит, что я глупая, бестолковая»

– Это случилось внезапно. Больше такого не повторится, – уже тверже пробормотала я.

– Хочу быть полностью уверен, сестричка.

Заметив, что я с тоской оглядываюсь на сарай, Шадар развернул меня к себе и сказал:

– Завтра мы найдем вам квартиру в городе. Ты же согласишься жить с Айзой? Она называла тебя подругой.

Я не успела ничего спросить, Шадар приложил большой палец к моим губам.

– Тебе ничего не придется платить за жилье. Хватит того, что помогаешь Айзе с учебой. Она не очень умна и тоже любит искать приключения. Но в твоем благоразумии я уверен. Ты же меня не подведешь, Мариам? Тебе нравится, когда так произносят твое имя? По документам ты Марьяна Шумилова.

– Откуда вы…

Шадар провел пальцем по моему подбородку.

– Мы должны знать, с кем дружит наша Айза. Зуфри хочет быть спокоен за дочь.

В комнату свою я вернулась не сразу. Сначала бабушкам на вахте сообщила, что Садык собирался поджечь мусор, пусть вызовут комендантшу, она знает, как поступить с сыном. Надеюсь, он не слишком пострадал от действий Шадара, зато получил хороший урок. Если потребуется, я всю правду расскажу, ничего не постыжусь, на моем месте может оказаться любая девушка.

Неужели скоро покину общежитие… Надо обсудить с подругой, виделась ли она с "дядей", ведь не сразу же Шадар отправился меня искать на заднем дворе. Айза встретила таинственным взглядом, а потом радостно завизжала и принялась обнимать. Я скоро поняла причину ее восторгов. На тумбочке возле моей кровати стоял раскрытым новенький ноутбук. Рядом на полу цветная коробка и пакет инструкций.

Глава 8

Нетерпение сердец

Одежды у нас было немного. Дольше всего пришлось паковать книги и продуктовые запасы. Мы притащила картонные коробки из ближайшего магазина и полдня готовились к переезду. И все же мои потрепанные тома не давали Айзе покоя, казались напрасным грузом. Она села на пол и принялась листать первую книгу, что подвернулась под руку.

– Смотри, какая старая и страницы в пятнах. Ты достаточно хорошо понимаешь русский язык? Может, выбросить?

– Я не все слова знаю, но попробую уловить смысл, может, в будущем пригодится. Это ««Искусство любви», 1987 год издания. Пособие для уроков Этики и психологии семейной жизни, сейчас такой предмет снят с программы училища.

– И чему здесь учат? – живо заинтересовалась Айза. – Как угодить мужу в кровати? Правда?

Она не могла прочесть русский текст, но скоро нашла интересные картинки и схемы. В книге подробно рассказывалось о женской и мужской физиологии, психологии браке, проблемах сексуального характера.

– Ой, голый мужчина нарисован! Переведи, что здесь про него сказано.

Мы увлеклись и дошли до главы о первом интимном опыте девушки. Сначала мне было неловко читать вслух, но Айза слушала очень серьезно, затаив дыхание. Дальше в книге говорилось о методах предохранения от беременности и опасности беспорядочных половых связей.

За окном стояла глубокая ночь, в комнату постучала комендантша. Сначала сердито спросила:

– Почему у вас все еще свет горит? Кто-то заболел?

У меня дрожали руки, когда попросила выписать нас из общежития в связи с переездом. Боялась, что комендантша припомнит Садыка, но вместо каких-либо попреков она вдруг обняла меня и поцеловала в щеку.

– Лети птичка, ищи кормушку получше. Прости, если чем-то обидели. Завтра на вахте оставлю деньги за уборку.

Мне показалось, в ее глазах мелькнули слезы, но скоро лицо приняло обычное строгое выражение.

– Ложитесь спать! Завтра наведете порядок и сдадите комнату как положено. Иначе не отпущу.

Два следующих дня пролетели как на расписной карусели в городском парке. Я ни разу не каталась, но представляю, как волшебно это может быть. Отец Айзы поселил нас в однокомнатной квартире через две улицы от училища. Всего десять минут пешком.

Комната просторная, чистая, окна выходят на тихий двор с яблонями. В кухне большой набор посуды, вместительная духовка, холодильник почти новый. Зуфри забил нам камеру мясом и велел жить дружно. Оставшись одни, мы с Айзой тут же схватились за руки и запрыгали по широкому коридору, визжа от радости. Потом, конечно, притихли и смеялись уже вполголоса, чтобы не тревожить соседей.

Через неделю нам подключили Интернет, и Айза совсем забросила учебники, жадно ловя информацию из разных источников в Сети. Только просила меня перевести с русского или английского, я уже неплохо освоила последний. Спектр интересов Айзы меня тоже увлекал, открывал новые горизонты. Мы смотрели откровенные мелодрамы и научные ролики о медицине, показы мод и кулинарные шоу. Также я старалась следить за политическими новостями и часто пугала Айзу тревожными прогнозами.

– Армия Саржистана переходит на военное положение. В горах обнаружены базы боевиков Махраба. За поимку их лидеров обещано крупное вознаграждение.

Всякий раз открывая ноутбук я вспоминала Шадара и нашу последнюю встречу, тихонько пыталась узнать у Айзы, в городе ли ее сводный дядя, но она и сама не знала, только насмешливо качала головой.

– Зачем он тебе?

– Хочу поблагодарить за ноутбук.

– Захочет твоей благодарности, сам придет, – цедила она сквозь зубы.

Однажды я не сдержалась, и прямо спросила:

– Разве ты не собиралась посватать меня ему?

Айза виновато вздохнула:

– Теперь жалею о своей шутке. Она плохую службу сыграла, задела твое бедное сердечко. Поверь, Шадар не тот мужчина, который тебе нужен. Отец как-то сказал, что он похож на тигра с перебитой и плохо сросшейся лапой. В нем живет боль и месть, и совсем нет места для любви. А тебе нужен крепкий дом и горящий очаг.

– И много цветов в саду…

А ведь я ничего не сказала подруге о нападении Садыка в сарае и той неоценимой услуге, которую мне оказал Шадар. Я чувствовала, что мы еще встретимся. Я его ждала. Мне хотелось снова слышать его голос – то тягучий, завораживающий, то резкий, как удар плети. Хотелось заглянуть ему в глаза и долго не отводить взгляд. В этом я никому не могла бы признаться, даже единственной подруге.

Пришла зима. Стало рано темнеть, подули холодные ветра. Неуемная Айза записалась на курсы по обучению восточным танцам. И меня звала, но я предложила другой вариант, более экономный.

– Будешь приходить домой и показывать мне движения, а я подготовлю тебя к экзаменам по истории педагогики.

Теперь по вечерам у нас в комнате звучала арабская музыка, и горели ароматические свечи с миндальным маслом. Айза наряжалась в костюм одалиски и лихо вертела бедрами в такт барабанному ритму. Я смеялась, хлопала в ладоши и пыталась повторить. В помощь мне были неисчерпаемые сокровища всемирной паутины Интернета. Осталось распустить волосы, надеть браслеты и пояс с монетками.

Постепенно я так увлеклась танцами на дому, что купила в ателье обрезки разноцветного атласа и тюли, кружевную тесьму с кисточками, набор бусин и сшила настоящий наряд восточной красавицы. Увидев меня в бледно-зеленом лифе и лиловых шароварах, Айза всплеснула руками и завистливо застонала.

– У тебя точеная фигурка, Мариам! А ведь мы едим одинаково, и я больше двигаюсь. Почему не получается похудеть?

– Потому что не ставишь себе такой цели, – рассудила я, умолчав о нюансах генетики, – И ты любишь сладкое на ночь. У тебя финики обжились под подушкой, скоро прорастут.

Мы решили скорректировать режим питания и в программу танцев включить упражнения для стройности и хорошей осанки. Мне нравилась роль наставницы, я представляла, как буду учить детей в школе, и будущее казалось светлым.

Тетя Хуса не ответила на мои поздравления и вопросы, поэтому на новый год я осталась в городе вместе с Айзой.

Она сначала тоже рвалась домой в Куджавские горы, но отец запретил приезжать одной, а сам встретить не мог, много работы по хозяйству да и время неспокойное, в окрестностях правительство проводило рейд по поимке боевиков.

– Оставайтесь с Марьям в городской квартире, накройте хороший стол, помолитесь о том, чтобы в новом году Всевышний послал вам удачу в учебе, – наставлял Зуфри.

А наш Гуричан вовсю готовился к празднику, заведенному здесь еще с советских времен: на улицах развешивались фонари, главную площадь украсили высокой нарядной елкой.

В канун главного торжества мы поздравили друзей из училища, посмотрели короткое праздничное представление в сквере, купили домашних конфет и халвы у знакомой бабушки, приготовили чудесный ужин на двоих. Но к ароматным сырным лепешкам почти не притронулись.

Айзе позвонил сначала отец, потом жених, она закрылась в ванной и после эмоционального разговора вышла заплаканной. У Кемаля какие-то проблемы с родителями, кажется, они тоже против их брака. Пока я успокаивала подругу, президент пожелал саржистанцам успехов в новом году и поднял бокал с шампанским. Наплакавшись, Айза так и уснула в одежде, а я плотно прикрыла двери в комнату, зажгла свечи на кухне и налила себе зеленого чая.

Ни о чем не мечтала, пыталась одолеть легкую грусть и мысли невольно возвращались к Шадару. Где он сейчас… Празднует новый год один или с привлекательной женщиной…

Дважды пересекались наши пути, может, случится и новая встреча. Пусть мимолетно, на бегу, но хотя бы еще раз увидеть его глаза. Больше ничего не надо. Он старше, у него другая жизнь, тайная, опасная. Мне в ней нет места.

Этажом выше звучала громкая музыка, потом резко стихла, взамен раздались велеречивые тосты и звон бокалов, за окном рассыпался зелеными искрами первый фейерверк. Совсем не хотелось спать в такую ночь.

Сначала я решила, что мне послышался стук из коридора, а потом подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Может, гости соседей перепутали квартиры? На лестничной площадке стоял человек в меховом капюшоне, надвинутом низко на лоб, я не различала его лица.

– Кто там?

– Здравствуй, Мариам. Опять меня не узнала. Почему звонок не работает? Открой скорее, жалко двери ломать.

Я не раздумывала ни секунды, сердце прыгало в груди. Шадар пришел. Настоящее чудо.

Куртка его была щедро припорошена снегом, рюкзак мокрый. У порога тотчас натекла лужа от сапог.

– Где Айза? Спит. Хорошо. Не надо будить. Вы одни?

– Конечно! – удивилась вопросу я.

– А ты почему не ложишься? Меня ждешь?

В его голосе плескалось веселье, но я уже не опускала взгляд и не скрывала радости. Добрый знак, если на большой праздник случаются приятные сюрпризы, приходят дорогие гости.

– Позволишь у вас переночевать? – спросил Шадар, роясь в рюкзаке.

– Да-а… только в кухне диван маленький, – взволнованно пролепетала я и тут же вспомнила про нетронутый ужин.

– Пойдемте к столу! Наверно, вы голодны с дороги?

– Очень голоден. Но сначала умоюсь.

Когда он скрылся в ванной и включил воду, я осторожно проверила Айзу и с облегчением убедилась, что она крепко спит. Я ни с кем не хотела делить Шадара. Я сама нарежу для него мясо и разогрею долму. Сама налью чай и красиво разложу на тарелке сладости. Хотелось понравиться. Запоздало пожалела, что не захватила из комнаты крохотную коробочку духов – подарок Айзы к празднику.

Пока заново накрывала стол, заметила, что Шадар стоит в кухонном проеме и наблюдает за мной без улыбки. Когда заговорил, голос его звучал почему-то отчужденно, совсем не так легко и шутливо, как в первые минуты встречи:

– Я доставил тебе много хлопот, Мариам. Уже поздно, иди к себе, отдыхай.

У меня опустились руки. Неужели он гонит меня, ему совсем не нужно мое присутствие? Разумом я понимала, что правильней будет пожелать ему доброй ночи и вернуться к Айзе, но медлила, подбирая любой жалкий повод остаться.

– Мне все равно не уснуть. Можно, посижу здесь и допью чай, пока вы ужинаете?

Он пожал плечами, выше подтянул длинные рукава серой футболки, потом шумно вдохнул носом, то ли успокаиваясь, то ли желая ощутить запахи горячих блюд.

– Ты здесь хозяйка. Делай, что хочешь.

Ел он задумчиво – медленно, поднося вилку ко рту, почему-то все время смотрел на меня. А я держала обещание ему не мешать, забилась в угол дивана с чашкой и делала вид, что жду новый вспышки салюта во дворе.

– Загадываешь желание? Интересно, о чем оно, – хрипловато спросил Шадар, пальцем вытирая уголки губ.

– Нельзя говорить, иначе не сбудется.

Я вспомнила, что на столе нет салфеток и бросилась к настенному шкафчику за спиной Шадара. Ему даже пришлось отодвинуть стул пока я, стоя на цыпочках, изучала полку. Да где же они, голубые со снегирями, неужели закончились… Когда развернулась, довольная находкой, Шадар стоял передо мной – большой, мрачный. Заслонил собой свечи.

– Ой! Что вы…

Он выхватил у меня из рук пакет и швырнул в сторону, а потом взял мое лицо в ладони, прижимая волосы, и тихо спросил:

– Будешь ласкова со мной?

Я в страхе замотала головой и прошептала еле слышно: «Не-ет! Нет!»

– Чш-ш-ш, мы договоримся. Я дам тебе много денег. Ну же?

Наконец смогла внятно ответить:

– Не трогайте, я позову Айзу. Вам будет стыдно.

– Все на свете можно купить. Назови цену.

– Отпустите!

– И как намерена вырываться? У тебя губы дрожат. Соберись, Мариам!

Мы разговаривали вполголоса, он не пытался поцеловать или потискать грудь, да и держал не так уж сильно, вдруг показалось, что это злая шутка, проверка. Я возмущенно дернула плечом, стараясь добраться до стола и сбросить на пол тарелку. Пускай Айза прибежит и посмотрит, что вытворяет дядюшка с ее лучшей подругой.

У меня не получилось даже коснуться скатерти, Шадар прижал к себе, обхватил руками так, что едва могла дышать.

– Ты потеряла время. И почему до сих пор не кричишь? Покой соседки дороже чести?

Я мотнула головой, пытаясь задеть его подбородок, но Шадар легко уклонился. Мне не вырваться из его хватки. Значит, нужно расслабиться и смириться, пока не смогу использовать другое оружие. Он сам когда-то учил…

– И сколько ты готов заплатить?

Он зарылся лицом в мои волосы, через них же потерся носом о шею.

– Ты дорого стоишь, девочка. Я знаю.

– Почему не принес вина?

– Не успел купить. Завтра исправлюсь. Все, что захочешь – завтра.

Он посмеивался мне в ухо, щекотал кожу небритой щекой. Происходящее казалось дурным фильмом, чужим сном. Зачем Шадар так поступает, чего добивается на самом деле?

– Мне больно, я устала, давай сядем на диван. Прошу тебя…

– А ты молодец.

– Будешь доволен.

Шадар наклонился, чтобы взять меня на руки, но я оказалась проворнее, – воспользовавшись мгновеньем свободы, схватила со стола большую керамическую чашку и ударила его по голове. Потом прыгнула к окну и выставила перед собой нож. Правда, он ходуном ходил в моих слабых руках.

– Больше не смей! Слышишь? Я доверяла тебе, я впустила тебя в дом. Не смей играть со мной!

Шадар держался за левую сторону головы и еле слышно стонал, а мне было все равно – притворяется или на самом деле страдает. Внезапно он выпрямился и посмотрел на свою ладонь, перебирая пальцами.

– Кровь… Моя кровь, а не твоя. Неплохо. Можно и так для начала.

Он усмехнулся и пошел в ванную, бормоча что-то на незнакомом языке, а я кинулась в комнату, где спала Айза. Нож оставался со мной до утра. Лезвие пахло яблочным пирогом, а рукоятка кожаной курткой Шадара. Ненавижу его. Больше никогда не хочу видеть.

Глава 9

Новый день

На рассвете мне удалось немного забыться, но и сквозь рыхлый сон я слышала, как поднимается Айза – осторожно, чтобы не потревожить меня, выходит из общей комнаты. Дальше я не стала прислушиваться, усталость взяла свое. А когда снова открыла глаза, часы на стене показывали половину первого, на балконе играло солнце, в квартире стояла душная тишина, двери в коридор все еще были прикрыты.

Один вопрос меня волновал, Шадар у нас или уже ушел?

Только подумала о нем, как в кухне засвистел чайник, значит, подруга хозяйничает. Я потянулась и сразу вспомнила о ноже, начала искать его под подушкой, но там было пусто. Свесившись с дивана, я обшарила пол, переставила тапочки – нет ножа. События вчерашнего вечера расплывались, как краски в воде, может, и гостя ночного я выдумала?

Пока терла глаза и распутывала волосы, дверь приоткрылась, в комнату проник запах кофе, а потом вошел Шадар с чашкой в руках.

– Выспалась? – буднично спросил меня.

– А где Айза? – я закуталась в одеяло, делая вид, что не намерена покидать диван.

– Отправил в магазин. Люблю кофе со сливками, а у вас только молоко. Хочешь?

– Что?

– Кофе. Сейчас принесу.

Он как будто шел на примирение, но я держалась настороже. Его вкрадчивый голос и мягкие манеры больше меня не проведут. Шадар непредсказуем и порывист. Живет сиюминутными прихотями, не заботясь о чувствах других.

Я взяла со спинки дивана пульт и включила телевизор. Первое же сообщение заставило на время забыть личные переживания. Диктор с трагическим лицом сообщил, что в новогоднюю ночь было совершено покушение на заместителя главы парламента Саржистана. Этот политик всегда яростно осуждал переворот в Махрабе и требовал усиления наших границ российским миротворческим контингентом. А сейчас он с тяжелыми травмами лежит в реанимации лучшей столичной клиники.

Шадар опустил рядом с моим диваном табурет, на котором стоял поднос с кофе и бутербродами.

– Угощайся, Мариам!

– Вы слышали новости? – небрежно спросила я, чтобы хоть что-то сказать в ответ.

– Грязная работа, – заметил Шадар, усаживаясь на ковер возле табурета.

Намеревался разделить со мной поздний завтрак? Я поспешно забрала свою чашку с подноса и отодвинулась подальше.

– Почему грязная?

– Кто же так работает? Один задержан, двоих расстреляла охрана. Фанатики!

Я не поняла, кому адресовалось последняя реплика, но не стала уточнять, отхлебнула кофе, заметив, что он приготовлен так, как мне нравится – много молока и сахара в меру. Шадар умеет мысли читать?

Какое-то время он лениво жевал бутерброды с сыром и колбасой, следил за сменой кадров на экране, потом, не поворачиваясь ко мне, спросил:

– Сердишься за вчерашнее?

Я задумалась, прежде чем ответить.

– Наверно, я должна быть вам благодарна за урок. Нельзя никому доверять. Особенно чужим гостям ночью.

– Мы ведь уже перешли на «ты»? Зови просто Шадар, как Айза.

– Может, и мне дядей вас называть? – смело бросила я, крепко сжимая остывающую чашку.

– Это лишнее. И повода не будет. Я надолго уеду. Ты рада? Потерпи до семи вечера.

Он внимательно посмотрел на меня, и я не стала смущаться своего неумытого лица и сбившихся волос. Мне больше не хотелось ему нравиться, напротив, охватила жгучая досада за вчерашний порыв.

Наверно, такие, как Шадар, видят в женщине только предмет забавы и удовольствия. Ведь Айза намекала, что у него нет дома, нет родных, он кочует по странам и городам, как бродяга. Правда, с солидным счетом на карточке. «Все можно купить. Назови цену!»

– У тебя красивые глаза, Мариам.

– А у тебя они разного цвета…

– Я знаю. Но ты первая, кто мне об этом прямо сказал. Все твои слова идут от сердца.

– Разве это всегда хорошо?

– Думаю, нет. Но оставайся такой же искренней и чистой. И не держи на меня зла.

Я не ответила, демонстративно отвернулась к телевизору, где показывали, как группа активистов собралась на главной площади столицы, чтобы выразить протест возможным беспорядкам в стране.

Шадар вздохнул, гулко поставив пустую чашку на металлический поднос в пятнышках ржавчины.

– Даже не спросишь, болит ли моя голова? Эх, Мариам… какая ты строгая. И на самом деле могла бы ударить ножом? Тогда я легко отделался.

Он засмеялся, опустив локти на край дивана, и у меня все сжалось внутри. Неужели я готова простить его и снова жадно ловить каждое слово? Страшный человек, он зачем-то нарочно меня испытывает и некуда убежать. Скорей бы вернулась Айза.

А вдруг он специально ее отослал? Вдруг они сговорились, и подруга оставила нас вдвоем по его просьбе?

От этой мысли и близости Шадара мне стало плохо, даже кофе изменил вкус, показался приторно-сладким, противным.

– Что с тобой, Мариам?

– Голова болит, не люблю спать до обеда.

– У меня есть хорошие таблетки, но ведь ты не возьмешь…

– Нет.

– Здесь душно. Откроем дверь на балкон?

Я кивнула, а потом, воспользовавшись тем, что Шадар отошел в другой конец комнаты, убежала в коридор и закрылась в ванной. Пусть делает, что хочет. Я не выйду отсюда, пока Айза не появится. Не будет же он ломать дверь, тогда я стану кричать и сбегутся соседи. А он не желает привлекать внимание, он исчезает и появляется, как порыв ветра. Свидетели ему не нужны.

Но еще раньше подруги в домофон позвонил доставщик продуктов из супермаркета. Шадар занес в кухню шуршащие пакеты и не пытался узнать, долго ли я буду прятаться. Поэтому без помех приняла душ и вымыла голову, а потом услышала в коридоре громкий голос Айзы.

Она с воодушевлением рассказывала гостю о нашем нехитром житье, страхе перед первой для нее экзаменационной сессией и городе, затаившемся после тревожных новостей.

Когда я, наконец, покинула убежище и осмелилась заглянуть в кухню, на столе были разложены всякие деликатесы, а в центре красовалась пузатая бутыль дорогого вина. Шадар жестом пригласил меня присоединиться к трапезе, но я сказала, что чувствую себя нехорошо, извинилась и ушла в комнату.

Спустя пять минут ко мне прибежала Айза, начала упрекать за то, что не разбудила ее вчера и сейчас веду себя, как глупая трусиха или зазнайка.

– Что происходит, Мариам? Наша компания тебе не подходит? Не рано ли задираешь нос?

Шадар заступился за меня, хотя я в этом и не нуждалась. С приходом Айзы он вообще стал задумчив и серьезен, будто мыслями находился уже далеко. Казалось, его немного развлекло только прощальное представление, которое решила устроить неугомонная Айза.

Я опомниться не успела, как она нарядилась в костюм для исполнения восточного танца, правда, выступающий животик скромно повязала шелковым платком с кистями. Скоро по комнате поплыли щемящие душу арабские мелодии: зазвучали барабаны, зазвенели сагаты, застонала лютня.

Когда Айза прошлась по залу, энергично двигая бедрами и делая руками плывущего лебедя, я прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Мне было немножко неловко, но Шадар сохранял важный вид, одобрительно кивал, пряча снисходительную улыбку.

Запыхавшаяся Айза рухнула перед ним на колени, отвела торс назад и укрыла ковер распущенными волосами. Холмики ее груди часто поднимались и опадали, я невольно покосилась на Шадара, и тот весело подмигнул мне.

– В этом доме только одна искусная танцовщица?

– У Мариам намного лучше получается, но она сегодня слишком скромна, – ответила Айза, тяжело поднимаясь с пола и глядя на меня с неодобрением.

– Жаль, – вздохнул Шадар, – иначе я бы вообразил себя истинным падишахом. Но тогда мне бы вовсе от вас не уехать сегодня. Молодец, Мариам, сохраняешь мою голову светлой.