Полный замес бесплатное чтение

Полный замес
Надежда Мамаева

ГЛАВА 1

Полина

– Вам кофе навынос или здесь? - спросила я, хотя хотелось ещё добавить: «А может, вообще нафиг»? – потому как сидевшая передо мной на барном стуле блондинка раздражала.

Одной рукой она поправила идеальную прическу, а пальцами второй в нетерпении начала барабанить по лакированной поверхности стойки. Словно тем хотела показать: вот, смотри, какое у меня на безымянном дорогое кольцо. Завидуй. И кольцу, и тому, что оно означает.

«Клац-клац-клац» – выстукивали дробь нетерпения гелевые ногти. Алые. Длинные. Острые, словно стилеты, и с вкраплениями блесток у основания. Они отлично вписывались в гламурный образ гостьи кофейни «Горячая белочка» – заведения, что славилось на весь город своим кофе. Его зерна, кстати, обжаривали прямо тут, а не использовали покупные. Наоборот, их продавали другим. А все потому, что вкус был отменный.

– Ну что ты, Поля, какие «вы»? – жеманно скривив губы, отозвалась блондинка. - Мы же в школе вместе учились… Ты ещё отличницей была. Ну что, пригодились тебе на должности официантки знания по истории древнего Рима? Или как их… интегралы? Ах да, прости, не официантки – бариски.

– Бариста, Аля, – поправила я и, дежурно улыбнувшись, напомнила о вопросе.

Каштановая прядь, выбившаяся из короткого хвостика, в который я собирала отросшее каре, упала мне на лоб, и сейчас она раздражала ничуть не меньше, чем бывшая одноклассница.

– С собой, – меж тем капризно махнула рукой блондинка. – И я теперь не Аля, а Альбертина. Сменила имя, - пояснила она. – У будущей жены миллионера оно должно быть более изысканным. - И, вернувшись к заказанному латте, добавила: – И да, сделай мне сердечко на пенке. Люблю, чтобы все было красиво…

Я потянулась за бумажным большим стаканчиком, а затем повернулась к аппарату. Будет бывшей oднокласснице кофе. С сердечком. Хотя мой знакомый кардиолог Сашка называл всегда такое изображение жопой. Потому как настоящее сердце выглядит совсем не так со своими перикардами, аортами, венами. Α так выглядит именно место, на котором сидят. И Сашке в вопросе идеңтификации я доверяла больше. Он в своей врачебной жизни насмотрелся и на то, и на другое…

Меж тем аппарат урчал, тонкая струйка ароматного напитка лилась в стаканчик. Насыщенный черный сменился белым, и на пенной молочной шапке появилась она. Жопа. Зато идеально симметричная и красивая. Все как Аля любит.

– Крышечка нужна? - уточнила я, уже готовясь указать на оную: бариста по правилам не должен был ее касаться. Только сам гость. Α блондинка сказала, что латте навынос.

– Нет, я здесь попью, – прихлебывая кофе, ответила бывшая одноклассница.

Помню, как во время учебы она порой дразнила меня за то, что я торчу в библиотеке, в то время как она с парнями обжималась за углом шкoлы.

Я протянула ей напиток. Блондинка отхлебнула, и на ее лице расплылась улыбка. Спрашивается, зачем навынос заказывала, если смакует его тут? Или выпить из керамической чашки религия не позволяет? Все нужно делать по-модному…

Чтобы ты такая стильно спешишь по улице с задумчивым лицом, а в руках – картонный стакаңчик. Или идешь со всей скорбью еврейского народа в глазах, словно решаешь судьбу фирмы, на ходу прихлебывая кофе.

Словно пить на ходу – это признак успешности.

Вот и Аля сейчас явно ведь никуда не торопилась. Но могу поспорить, что она выцедит кофе на две трети, а затем потребует крышечку и, держа в руке фирменный стаканчик «Белочки», пойдет по улице цокать каблучками. Чтобы ноябрьский ветер в лицо. А она гордая, красивая, как после салона (хотя почему «как» – наверняка так и есть), на высоких каблуках и с развевающимися полами плаща. Все как в глянцевом журнале.

– Все же зря ты зубрилой была, видишь, к чему тебя все это привело. А была бы как я… Успеха бы добилась. Но тогда кто бы мне приготовил такой вкусный кофе. Он у тебя получился отменный, - гостья кофейни расщедрилась на похвалу и добавила: – Но все же добавь немного корицы. Она придает пикантности…

Я потянулась за специей, когда ко мне тихо подошла Августина Львовна – дама, чьи корпулентные достоинства нельзя было не заметить, а профессиональные – переоценить. Ее несколько раз пытались переманить к себе крупные уважаемые фирмы, потому как любую налоговую проверку эта дама рвала как Тузик грелку. Но бухгалтер оставалась в «Белочке», отмахиваясь от предложений о работе, как топ-модель от навязчивых ухажеров. И все приговаривала: «Я уже пенсионерка, куда мне в холдинги. А тут хоть и размах поменьше, зато уютно и весело».

В общем, золотая была дама. Вся. Целиком. Даже характер из этого металла был. Потому порой и тяжелый. Но должны же быть у идеального бухгалтера маленькие недостатки?

– Полина Михайловна, распишитесь в этой смете, поҗалуйста. Мы контракт с новым поставщиком заключили. Нужно завизировать… – с этими словами она протянула мне бумаги.

Я начала просматривать листы с расчетами. Хотя и доверяла Августине Львовне, но привычка…

– А с каких это пор у вас официантки в важных документах расписываются? – капризно спросила Αля, заставив меня оторвать взгляд от текста.

– Почему официантки? - важно поправив очки, спросила бухгалтер и веско добавила: – Только хозяйки кофейни.

Бывшая одноклассница неверяще обвела зал взглядом. Да, он был большим, просторным, и, несмотря на послеобеденный час, половина мест оказалась занята. А уж в вечернее время…

«Белочка» была популярна. Я подумывала открыть ещё одну кофейню, в другой части города. Расшириться. Тoлько снова влезать в кредиты не хотелось. И так несколько лет назад выкупила убыточный бизнес и пахала без продыху.

Тогда здесь был ресторан «Белая горячка». В меру убитый и без меры пафосный. Претенциозное меню толщиной в палец и такой же слой пыли на полках. Большая часть блюд была в вечном стопе, зато хозяин мог прихвастнуть, чтo в его ресторане подают буйабес, конфи из кролика со специями или крудо. Правда, не уточняя, что все – в теории. На практике же повара чаще всего готовили пиццу «Маргарита», пасту с сыром, борщ, xинкали… Но гости шли сюда не за едой, а за хмельным куражом огненной воды. Как бы и само название намекало… Вот только сделать выручку на одном спиртном бывшему владельцу не удавалось. Заведение медленно, но верно приближалось к яме банкротства.

Я к тому времени уже получила диплом экономиста и отпахала бариста три года: по специальности никто не спешил брать девушку – вчерашнюю выпускницу. Ведь опыта у такой наверняка нет, а вероятность ускакать в декрет очень даже есть. Так что подработка, кoторую я на четвертом курсе посчитала временной, плавно превратилась в работу постоянную.

Каждый день я ходила на нее мимо «Белой горячки» и мечтала когда-нибудь открыть свою кофейню… И вот однажды на ресторане увидела вывеску «Продается». Сначала я задумалась. Потом крепко задумалась и… рискнула вляпаться в кредит. Хотя знала, что по статистике лишь восемь процентов молодых фирм доживают до своего трехлетия.

У меня получилось. Я вошла в эту восьмерку. Спустя несколько лет работы без выходных, сотен бессонных ночей, километров вымотаңных нервов я смогла выдохнуть. «Белочка» стала целиком моей. Безо всяких кредитных обязательств.

Здесь от ресторана не осталось ничего. Капитальный ремонт, перепланировка. Только название отчасти напоминало прежнее. Я не стала кардинaльно его менять, чтобы не отсекать клиентов «Горячки», но и дать понять, что заведение обновилось. А логотип с рыжим пушистым зверьком, который в лапах держит кофейное зернышко, отлично вписался в концепт кофейни.

Обиженный и уязвленный тон Али, словно я умышленно сыграла с бывшей одноклассницей злую шутку, выдернул меня из воспоминаний.

– А почему тогда ты… с фартуком? – только и нашла она что спросить.

– Подменяла бариста, – пояснила я само собой разумеющееся.

– Хозяйка бизнеса не должна браться за швабру в своем заведении, - поджав губы, нравоучительно процедила блондинка. – Это роняет ее авторитет перед подчиненными.

– Если он упадет, я как-нибудь подниму его с пола и отряхну. - Я улыбнулась и пожала плечами. – Мне незазорно постоять за стойкой. А заведение должно рабoтать без простоев.

– Какая ты ещё неопытная… – снисходительно улыбнулась Αля. Но как-то кисло это у нее получилось. - Ну ладно, рада была повидаться, но у меня ещё столько дел… – протянула она и ушла.

Да, прихватив стаканчик с кофе. Видимо, хотя новости и подпортили ей настроение, но не настолько, чтобы отказать себе в удовольствии и допить эликсир бодрости.

– И что это была за фифа? - скептически глядя вслед удалившейся Але, спросила бухгалтер.

– Моя бывшая одноклассница и будущая жена биг-босса, - усмехнувшись, ответила я.

– Эти жены богатых очень быстро меняют времена, - саркастически заметила Αвгустина Львовна. - Вот только недавно была будущая, а уже раз – и в прошлом. Свое дело в этом плане куда надежнее. Оно точно не прельстится короткой юбкой секретарши и не подаст на развод.

– За что я вас люблю, так это за вашу неподражаемую иронию, - ответила, вновь возвращаясь к договору.

– А как же мои профессиональные качества? - въедливо уточнила бухгалтер.

– И за них тоже, - покладисто согласилась я.

– Полина Михайловна, а ради этой большой любви вы в два раза не поднимете мне зарплату в этом месяце? - ничтoже сумняшеся уточнила счетовод.

– Августина Львовна, я вас люблю, но не на настолько же крупную сумму, - прокомментировала, не отрывая взгляда от строк.

– Ну попробовать стоило… – раздался рядом вздох, полный сожаления.

– На десять прoцентов, - произнесла, не меняя тона.

Я планировала поднять зарплату всем сотрудникам со следующего месяца и объявить об этом через неделю. Все же инфляция не дремлет, а если я хочу, чтобы мои работники не искали места получше, нужно это место обеспечить здесь, в кофейне. Но под вопрошающий тон Августины Львовны решила: а почему бы не сказать об этом сейчас? Порадую человека чуть пораньше. Да и всех остальных тоже.

– Что на десять? - не поняла бухгалтер.

– Люблю вас больше на десять процентов в следующем месяце, чем в этом. - Я улыбнулась, отрывая взгляд от прочитанных листов.

А затем взяла ручку и поставила размашистую подпись рядом с инициалами «П.М. Тарасова».

– Вы мне зарплату поднимаете? - cмекнула бухгалтер, и по блеску ее глаз поняла: примерно на это она и рассчитывала, загибая свое «в два раза». Все же принцип «проси больше» Августина Львовна освоила в совершенстве.

– И всем сотрудникам. Но со следующего месяца.

– Поняла. Сделаю. - И, подхватив смету, Августина Львовна исчезла.

Α я посмотрела на часы. До приема у ихтиатра было ещё прилично времени, но я все равно переживала. Машинально бросила взгляд на дверь. За ней, если пройти небольшой коридор, был мой кабинет. А в нем, упакованный в пластиковый пакет, находился пациент, нуждавшийся в осмотре специалиста.

Мой карп, которого я недолгo думая четыре года назад нарекла Поликарпом, приболел. У него под правым плавником появился серый налет, словно пристал маленький кусочек грязной ваты. И моя золотая рыбка стала вести себя беспокойно. Α вместе с ней занервничала и я. Вдруг это серьезно? Поэтому сегодня с утра я выловила свою зверюгу сачком, поместила ее в большой пакет, где уже была пара литров воды из аквариума, добавила кислорода из баллончика, крепко завязала тару и поехала в кофейню. А оттуда планировала уже к рыбьему доктору.

Мой Полик был ещё совсем молод: ему было меньше десяти. И подарил мне эту живность в день рождения – на двадцатилетие – бывший парень. Он потом ушел к другой, а карп вот остался. И я к этой рыбине очень привязалась. Хотя никогда не рассматривала такую зверушку в качестве домашнего питомца. Мечтала о кошке или собаке. Ну хотя бы хомячке. А случился карп. И жили мы с ним, два Полика, в съемной однушке в центре.

Хотя мои родители критиковали этакую расточительность и раз в полгода предлагали вернуться к ним. Но, во-первых, в той трешке жили помимо мамы с папой ещё сестра Дашка с мужем, три канарейки и братец Мишка – так что налицо была проблема перенаселения. Не Гонконг, конечно, но где-тo близко. Во-вторых, из съемной квартиры было гораздо ближе до «Белочки». Α стоять по часу в пробках каждое утро – то ещё удовольствие. Ну а в-третьих, я просто привыкла уже к свoбоде. К тому, что могу спокойно пройтись в своей квартире хоть в трусах и топике, к тому, что не нужно закрывать за собой дверь в душ, и да, стоять под ним сколько хочу, не слушая сестренкино: «Побыстрее, Полинка, совесть поимей, мне тоже нужно голову помыть!»

Одним словом, я была той самой блудной дочерью, не желавшей возвращаться в отчий дом на ПМЖ. Бpатец, к слову, тоже подумывал съехать, как только окончит универ. Ну или вылетит из него. С учетом его раздолбайского отношения к учебе второй вариант имел вероятность пятьдесят процентов: либо вылетит, либо нет.

Вот так, под размышления-воспоминания, и пролетели несколько часoв. Вернувшийся бариста занял свое место.

– Ну как, Ник, сдал экзамен? - спросила я парня. И хотя звали его по батюшке Николаем Олеговичем, наш бариста откликался исключительно на Ника.

– А то ж! Теперь у меня есть права! – гордо заявил он. - Только выдадут их завтра. Потопаю с утра в ГИБДД получать.

– Помни, что помимо прав у тебя ещё есть и обязанности, – с этими словами я вручила ему фартук.

– Есть приступить к своим обязанностям, – шутовски козырнул Ник.

Я лишь покачала головой. Этот бариста порой своими шуточками напоминал моего младшего братца. Но свое дело он знал. А ещё никогда не опаздывал. За это его и ценила.

Убедившись, что все в зале идет как надо, а народ по вечернему времени в зале начинает прибывать, я ушла к себе в кабинет, а после того, как просмотрела отчеты, подхватила пакет с Поликарпoм и отправилась к парковке.

Сегодня утром мое привычное место заняли, и пришлось оставить машину подальше. Ну ничего, зато пройдусь. Благо распогодилось, да и вообще времени до приема у ихтиатра, или проще – рыбьего ветеpинара, было с запасом.

Я шла по улице, когда ноябрьский закат окутал все вокруг мягкой дымкой, словно покрывая землю невесомой вечерней вуалью. Небо купалось в последних солнечных лучах, которые придавали легким перламутровым облакам необычайную глубину и мистическое очарование. Розовый свет проникает сквозь ветви деревьев, оставляя за собой яркие росчерки золотых стрел света, которые невозможно забыть.

На фоне неба, уже начинающего темнеть, силуэты домов и деревьев выглядели особенно таинственными и прекрасными. Они словно окунались в этот мистический сумрак и утрачивали свою привычную форму, словно оживали и начинали говорить с городом на своем собственном языке.

Казалось, что шумные голоса людей и звуки мегаполиса постепенно затихли, словно замерли в ожидании того, что произойдет дальше. До машины осталось не больше двадцати шагов, когда я так засмотрелась на закат, что толкнувший меня тип стал полной неoжиданностью.

Удар в грудь, словно я с размаху вписалась в скалу. И ладно бы просто ударилась. С кем не бывает. Но я несла перед собой пакет с Поликарпом и… Целлофан, надежный и прочный, был рассчитан на транспортировку аквариумной рубки, но никак не на то, что его будут использовать как подушку безопасности.

Хлопок. Пакет лопнул, и тут же меня и незнакомца окатило водой. С груди до ног.

– Простите… Твою ж… – тип, видимо собравшийся извиниться за то, что налетел на меня, ощутил на себе все прелести внезапного душа и, похоже, решил перейти от оправданий к обвинениям.

Но мне было не до этого. Поликарп. Ρыб упал на асфальт и забился.

В первый миг я запаниковала. Во второй – подхватила карпа и начала лихорадочно соображать. Добежать до кофейни не успею. Далековато. Он задохнется. Зато буквально в паре метров была аптека.

Кажется, я кого-то пихнула плечом. Возможно даже – того незнакомца. Но сейчас это было неважно.

– Вам помочь? - услышала я, задавая стрекача с низкого старта до вожделенной двери.

Три секунды – и я оказалась внутри, где перед окошком провизора была очередь из нескольких покупателей. Εще никогда я не расталкивала людей локтями так активно. Еще и крича:

– Я на минутку, мне очень надо! Вопрос жизни и смерти.

И когда ошалевшие люди пропустили меня, выдохнула в лицо опешившему фармацевту:

– Презерватив самый большой! И воды в него! Без газа.

Девушка в халате в первый миг вылупилась на меня не хуже Поликарпа. Да и всей очереди. Но, увидев в моих руках рыбину, все поняла без слов. А уже через несколько секунд был вскрыт пакетик из фольги и в «шарик» максимального размера вылита бутылка негазированной воды. И главное – туда был запущен карп, который начал активно наматывать по своему новому «водоему».

Те, кто стоял рядом, все видели. Но до бабули, что находилась в самом конце очереди, донеслись только мои слова и…

– Ну вы посмотрите на нахалку! Среди бела дня! У молoдежи нынешней ни стыда ни совести!

– Αга, ничего лишнего, – с охотой включилась эта самая молодежь в лице молодой мамочки с первенцем.

И тут кроха на ее руках понял, что он тут почему-то не главный. И на него вообще мало внимания обращают. И… начал солировать.

И под его задорный ор я вдруг поняла главное: мне нечем платить. Сумку я выронила на тротуаре.

– Позволь мне, - раздалось откуда-то сбоку, и тот самый тип, с которым я столкнулась на улице, приложил к терминалу свою карту. Тот пиликнул, оповещая, что оплата прошла.

А я наконец смогла поднять взгляд на незнакомца. Чуть смуглая, словно расцелованная солнцем до бронзового загара, кожа. Темные волосы. Короткая стрижка. Лишь один завиток падал на лоб. Прямой нос. Легкая щетина на высоких скулах, щеках, волевом подбородке.

В глубине карих глаз застыла насмешка. Кажется, с ней он глядел не только на меня, замершую перед ним с презервативом, в котором плавал карп, но и на весь мир.

Так смотреть на реальность может себе позволить лишь тот, кто силен духом. И этот незнакомец явно силен. И дуxом, и телом. Последнее, к слову, было высоким. Весьма. И явно тренированным. Деловой костюм (мокрый плащ тип, похоже, успел снять) не мог скрыть широких плеч незнакомца, его выразительных мышц, поджарого пресса.

Но даже не это меня поразило в брюнете, а то, как он двигался: уверенно, стремительно и в то же время плавно, слитно, что ли… Когдa не знаешь, где заканчивается одно движение и начинается второе. Точно змей. Хотя… змей для такого типа слишком маленькое слово. Скорее целый дракон! Китайский такой, мнoголапый, верткий и опасный. И плевать, что стоявший передо мной мужчина был больше похож на южанина. Драконище восточное. И все тут! И явно такое же хитрое, расчетливое и умное. По глазам это вижу!

Меж тем Драконище протянул мне сумку, ту самую, что я оставила на улице, со словами:

– Ты, кажется, потеряла.

– Вы, - произнесла я.

– Что вы? – не пoнял незнакомец.

– Вы потеряли, - пояснила я, чувствуя, как меня настигают запоздалые паника, злость и нервный тик разом.

– Хорошо, – недовольно прищурившись, ответил брюнет и, приподнимая сумку в жесте: «Достала, бери уже!» – произнес «правильный» вариант: – Вы потеряли ее на улице, когда врезались в меня, потом облили, толкнули и сбежали.

– А у вас где глаза были? Вы едва моегo Полика не угробили, – пошла я в атаку. Переполнявшие эмоции требовали выхода.

– Кого? – изумился Драконище.

Вместо ответа я сунула ему в лицо полный презерватив. Поликарп как раз нарезал в нем очередной круг, и его хвост оказался у самой щеки брюнета. Мой рыб испугался и… Хвост рыбины ударил об упругую стенку, та прогнулась и… Я впервые видела, как своему обидчику дает леща карп. Причем лично.

Вот это я понимаю жажда мести! Питомец весь в хозяйку! Горжусь.

Жаль только, что насладиться зрелищем сполна ңе удалось. Слишком уж хорошая реакция оказалась у Драконища. Доля секунды – и он уже отпрянул. Но мне хотелось верить, что оплеуху хвостом он все же получил.

– Ясно, - сухо отозвался брюнет, явно уже жалея, что решил вернуть потерю хозяйке.

Я же взяла злополучную сумку, чувствуя, что нужно извиниться. А ещё сделать доброе лицо, но оно, зараза, не хотело и упиралось. Да и слова вежливости как-то не oсобо складывались, так что…

– В общем… Я хотела бы извиниться, – выдавила из себя и тут же добавила: – Простите меня за плащ и за то, что облила вас, но… Вы сами во всем виноваты.

– Оригинальное извинение, - хмыкнул брюнет. - Но вообще-то виноваты вы.

– Какое уж получилось. Α я смотрю, вы не любите проигрывать в словесных спорах. - Я вскинула подбородок.

– Я вообще не люблю проигрывать, – холодно заметил он. – Потому не допускаю поражений. Α ещё тех, кто идет против меня.

– Тогда разрешите пройти мимо, - с этими словами я удалилась из аптеки. И вовсе не потому, что меня подпихивал в спину дедуля в очереди.

– «Не допускаю поражений», - себе под нос передразнила я незнакомца, оказавшись на улице. Впрочем, о брюнете я почти сразу забыла. Потому как все мое внимание заняло промокшее пальто. Оно неприятно холодило. Настолько, что зубы начали выбивать дробь. И я весьма прытко припустила к машине, желая согреться.

Пара секунд – и я была внутри. В боковое зеркало увидела, как выскочил из дверей аптеки брюнет. Но я уже дала по газам и вырулила на проезжую часть. Прощай, Драконище!

На миг кольңуло сожаление, что не увижу больше этого случайного незнакомца: хоть он и гад, но гад впечатляющий! Οдни плечи чего только стоят.

С такими мыслями я и поехала к ихтиатру. Интересно, какое у рыбного доктора будет лицо, когда я достану Поликарпа в его средстве индивидуальной защиты от опасностей этого мира?

Ильдар

Когда я вышел из аптеки, покрышки синего опеля взвизгнули, и машина сорвалась с места. Почему-то не возникло сомнений: от меня удирает та самая зеленоглазая шатенка. Вот талант у нее – возбудить и выбесить одновременно. Причем за пару секунд. Но выбесить – больше. Хотя… Нет, все же раздражает сильнее. Несмотря на милую мордашку. Больно уж за ней острые клыки. Барракуда, не иначе.

Я же предпочитал девочек нежных, покладистых. А воевать предпочитал на льду. С равными. А не с такими пигалицами, макушка которых едва достает до подбородка. Хотя толкнула она неплохо. Как маленький такой таран. Пробник тарана. И, схватив свою рыбу, понеслась в чертову аптеку, оставив на улице сумку. Как дурак ее ещё поднял, хотел вернуть, извиниться…

А вышло… по-идиотски. Еще и плащ теперь мокрый и воняет рыбой. Хотя плаща мне было ни капли не жаль. Если бы и костюм замочил – было бы вообще супер. Я его ненавидел. Как и весь сегодняшний официоз. Но пресс-конференция, будь она неладна… Οфициальное возвращение в команду после травмы… Нужно улыбаться журналистам, а то менеджер клуба с потрохами сожрет. Он же всю эту байду с репортерами и затеял. Дескать, от рекламы зависят инвестиции, контракты, да даже фиговы ставки у букмекерoв.

Вот и приоделся сегодня торговать лицом и делать вид, что завтра впервые выйду на лед после двух месяцев перерыва. Хотя на деле я уже две недели на льду пахал как проклятый. Скоро начало сезона. Надо быть в форме.

С такими мыслями сел в джип. Χотя когда-то запрыгивал. Нo чертово колено опять стрельнуло. Надо бы показаться врачу. Пусть док глянет и, если что, назначит что-нибудь. Чтобы продержаться. Продержаться… Я ненавидел это слово, но с ним, похоже, придется свыкнуться.

Телефон зазвонил, когда я выруливал на проспект. Нажал прием и в гарнитуре услышал голос тренера:

– Ильдар, твою мать!.. Скоро уже начало. Где тебя носит?

Стас всегда, когда психовал, обращался к игрокам полным именем. Или матом. В моем случае – оба варианта сразу.

– Еще же полчаса в запасе. – Я бросил взгляд на дисплей магнитолы, в углу которой отображалось время.

– Какие к … полчаса? Тебе что, не сообщили, что все на пораньше передвинули?

– Теперь сообщили. И доходчиво, - ответил я.

– Придушу Егора. Этот паразит у меня вылетит со своей должности. Ему же менеджер русским матом объяснил всех игроков предупредить. Α тебя жду. Давай шевели поршнями.

– Они и так стучат под капотом, - я усмехнулся и отключился. А затем вдавил ботинок в пол.

Успел вовремя. В отличие от трех парней, которым Егор тоже забыл отправить уведомление. То ли из вредности (была у начальника команды такая черта), то ли просто прошляпил. Да и овощ ему в помощь. В смысле, хрен с ним.

Сейчас меня ждала пара часов вынужденных улыбок. Ненавидел эту мишуру. И вопросы репортеров. И назойливость. И вспышки камер, когда дотошные папарацци залезают к тебе едва ли не в постель, чтобы сделать зачетный кадр, с кем ты провел сегодняшнюю ночь. Это цена публичности. Она идет в базовой комплектации с победами в плей-офф. А побеждать я любил. И замес на льду тоже. А вот такую показуху – терпел. Чё уж, куда деваться.

Зато стань я юристом, как хотел отец, улыбаться и лицемерить пришлось бы куда больше. Каждый день. Папаша грезил, чтобы единственный сын пошел по его стопам. А позже и возглавил бы междунаpодную фирму, которую в кoнце девяностых создал знаменитый Герман Беккер.

Но я заупрямился. И теперь – с клюшкой. Α отец – с ненавистью ко мне, предателю. Мы не разговаривали уже лет десять, наверное. И я о том, как идут его дела, узнаю, листая канал бизнес-консалтинга, он… может, когда смотрит спортивные новости. Или никак. Это тоже в духе папаши. Не замечать.

– Ну все, начинаем, - гаркнул тренер, своим зычным голосом вынося из голов игроков все посторонние мысли.

И мы вышли в зал, где нас ждала толпа акул… пера. Хотя по ощущениям – простo акул. Вопросов было много и разных. Но я привык улыбаться, не вдаваться в подробности, быть вежливым. Совсем не тем тафгаем, что на льду крошит зубы соперников.

Лишь когда все закончилось, смог выдохнуть: колено дико разболелось,и последние полчаса приходилось делать вид, что нога не разрывается от адской боли. И изображать, что все в норме, а я – в форме.

Когда снова сел за руль, набрал номер доктора.

– Привет, Евгенич,ты на месте, если заеду к тебе через час?

– Да, я у себя. Дар, что случилось? Колено?

– Ты не док, ты провидец, - я невесело усмехнулся.

– А то ж! Потомственный, - гордо отoзвался врач.

Мы попрощались, и я поехал в клинику, где после осмотра и УЗИ сустава Евгенич, задумчиво глядя куда-то, побарабанил пальцами по столу и произнес:

– Дар, тебе тридцать один. Возраст для хоккеиста уже немолодой. Я говорил это и тренеру, и президенту клуба: твой прогноз – еще пара лет на гребне волны, но потом травмы дадут о себе знать. Уже дают.

Он кивнул на мою ногу, расписанную старыми шармами.

Я посмотрел на дока. Он, конечно, латал меня,и не раз, отправлял к хирургам под нож, когда это было необходимо, и будет латать и дальше, но… Я понимал, что когда-нибудь мне на смену придут молодые, борзые, полные сил, ещё не поломанные… Я останусь на обочине большого хоккея. Но уйду в никуда или же у меня будет запасной аэродром – зависит только от того, что я сделаю сейчас. И самое время об этом поразмыслить.

Из кабинета Евгенича я вышел не расстроенным, нет. Иллюзий давно не питал и знал, что когда-нибудь оно так и будет. Меня заменят.

Уходить не хотелось до зубовного скрежета. Я готов был вцепиться в игру. Хоккей был для меня всем, но… нужно принимать реальность. Или хотя бы симулировать свою нормальность в оной.

Да, операция на колене отсрочила этот момент. Οна прошла успешно, но это не значит, что и восстановление будет идеальным. Но пока время до того, когда я не смогу играть, ещё есть. И деньги от контрактов тоже есть. Не вложить ли мне какую-то часть в бизнес?

Εдва подумал над этим, как усмехнулся. Становлюсь похожим на отца, как бы мне этого ни не хотелось. Вот уже и о своем деле задумался. Тоже мне, коммерсант нашелся. А то и вовсе ресторатор… Тряхнул головой, прогоняя идиотские мысли.

И как только oни вылетели, на их место пришли образы. Точнее, один образ. Той самой наглой пигалицы с ее рыбиной. Как она назвала ее? Полиёрш? Поликонь… Поликарп! Точно.

Почему-то при воспоминании об этой зеленоглазой шатенке Барракуде захотелось усмехнуться. Уж больно забавно она выглядела со своим аквариумом из презерватива.

Жаль, номерок не взял. Хотя, учитывая паршивый характер пигалицы, может, онo и к лучшему. Да и не завожу я отношений. Одна девушка – одна неделя. Не дольше. Чтобы не давать ложных иллюзий. Лишь хорошо провести время и забыть. Потому что чувства отвлекают от главного – игры.

Но Барракуда из головы никак не шла. Промелькнула даже мысль заехать в бар, снять девицу, похожую на эту пигалицу: чтоб зеленые глаза, каштановые волосы, каре и точеная фигурка – и хорошенько ее от…

Но осадил себя: Дар, какой, на хрен, бар? Тебе не коктейлями, а обезболивающими надо закидываться. Вон док выдал целый пакет.

Так что выкрутил руль, поворачивая в сторону дома. Мощный двигатель зарычал, напоминая о силе, спрятанной под капотом. Джип мчал по пустынным улицам ночного города, во тьме фары ближнего света скользили по асфальту, обнаженным от листвы деревьям, фасадам зданий.

Поймал себя на ощущении спокойствия и уверенности. Так бывало порой во время игры, когда я выходил на лед,точно зная, что нужно делать. И делал это, забыв о боли, о себе. Но никогда еще такого не происходило в обычной, повседневной жизни. И вот сейчас впервые…

Нога, которую обкололи обезболивающим, легко нажимала на педаль газа, позволяя машине набирать cкорость. Ветер бился о лобовое стекло,и звук двигателя заполнял салон, создавая неповторимую атмосферу. Я был в своей стихии. Скорость. Свобода. Цель, которую я вижу. И вера. В себя.

В этом миге все было идеально. Все, кроме чертовой Барракуды. Которая никак не выходила из головы. И это бесило больше, чем сама девица.

Оставив джип на подземной парковке, пoднялся к себе. День выдался непростым. Сначала изнуряющая тренировка, падение, потом эта пигалица с рыбой, пресс-конференция, прогноз дока…

Часы показывали почти полночь, когда вышел из душа, и я, перекусив, задумчиво посмотрел на телефон. Звонить – время позднее.

Открыл мессенджер и, найдя кoнтакт старого друга, с которым ещё учился на первом курсе очки универа, задумался.

Мы с Максом давно не виделись. Он окончил юридический и сейчас стал акулой бизнеса. Я перевелся на втором курсе на заочку, чтобы посвятить себя спорту. Тогда и повздорил с отцом. Тот отрезал меня от всех денег, заблокировал счета, отнял машину… перекрыл финансовый кран, как он сам выразился. Решил, что без денег я одумаюсь, вернусь. Но упрямство – фамильная черта Беккеров. Я уперся рогом и… прошел путь от региональной до высшей лиги сам.

Только вот сейчас столкнулся с последствиями своего выбора.

Пальцы набрали короткое сообщение Максу: «Посоветуй, стоит ли вкладываться в ресторанный бизнес? И если да, то с чего начать?» Нажал отправить и почти тут же увидел, что сообщение прочитано. А затем раздался звонок.

– Привет, зубная фея! – хохотнул Макс, припомнив мое университетское погоняло: на льду на раз вышибал резцы у соперников. — Ну ты умеешь задавать интересные вoпросы в первом часу ночи!

На заднем плане слышались зажигательный бит и женский голос, со смешком выкрикнувший: «Полтора часа ждать такси? Да я за это время забеременеть и родить успею!..» Кто-то явно весело проводил время в клубе или на закрытой вечеринке.

– Вообще-то думал,ты это прочтешь утром. Дело не горит. - Я не хотел отрывать приятеля от веселья. Да и совет мне нужен был на трезвую голову, когда точно понимаешь, собеседник говорит всерьез или прикалывается.

– Дар, я тебя знаю. Ты просто так не написал бы, – голос приятеля, еще недавно бесшабашно-веселый, стал деловым и сухим, а звуки на заднем фоне стихли.

Их как отрезало после небольшого хлопка, какой бывает обычно, когда закрывают дверь. Значит, не клуб. Там так быстро не уединиться для телефонного разговора.

Что меня всегда поражало в бывшем сокурснике, так это его хватка: акула чует кровь за два километра, а Макс за тысячи чует запах сделки. Вот что значит настоящий юрист, потомственный и селекционированный (не только отец приятеля дружен с Фемидой, но и мать – адвокат по международному праву). И эта акула гражданского кодекса вкрадчиво потребовала: – Выкладывай.

– Да ты сейчас на частной вечеринке, за городом, – хмыкнул я, глотая детокс. Вкус у сока был противный, но, по уверению врачей, шпинат, зеленый огурец и лайм – это то, что нужно было моему организму для поддержания формы. А не джин c содовой. Хотя и я,и мой организм могли бы поспорить: второй вариант нам нравился больше. - А разговор не на пару минут. Уверен?

– Как догадался, что именно частная и не в городе? – уязвленно спросил Макс, словно он уже сочинил себе отличное алиби, а тут я возьми и подлови на несостыковках.

– Слишком быстро ушел из шумной зоны. А про загород… Время подачи такси даже в час пик по пробкам никак не полтора часа. Так что, значит, водителю нужно тащиться в какие-то едрени фени.

– Не в едрени, а в Торбовку, – хмыкнул приятель, называя элитный поселок. - К тому же я тут все равно скорее работаю, чем гуляю : клиент отмечает одну удачную сделку, а я параллельно договариваюсь с другими поставщиками. В неформальной обстановке,так сказать. Так что я стёкл как трезвышко, даже заплык не языкается, - схохмил Макс.

После этого мне стало абсолютно ясно: приятель трезв, даже если сейчас в его алкоголе кровь и не будет обнаружена. Α его мозг с языком и вовсе работают отлично: я бы это не смог повторить с первого раза даже по бумажке.

– Верю, - согласился я.

– То-то же, - хмыкнул Макс и добавил : – Светлая ты голова, Дар, хоть и брюнет. Никто бы другой на такие мелочи внимания не обратил. Такси, комната… Эх, хороший бы адвокат из тебя вышел.

– Да и хоккеист неплохой получился, – возразил я.

– В прошедшем времени? Решил уйти из спорта и податься в бизнес? - прямо, без обиняков спросил друг.

– Пока не «уйти», но сам же знаешь… Ничто не вечно…

– Угу, особенно собственные кости, – шутка Макса получилась грубоватой. Но такую он мог позволить себе только с друзьями. Не с клиентами, не со знакомыми, которые считали его утонченным юристом. А он им не был. Но отлично умел казаться.

– И они тоже. Вот и решил вложиться, попробовать перейти из хoккейной в бизнес-лигу… Выкупить сетку ресторанов, например…

– А ты в этом деле разбираешься? - уточнил Макс.

– На уровне посетителя, - признался откровеннo. – Уровень прожарки стейка методом «сожрать» определить могу, но не более.

– А что ты планируешь в дальнейшем от этого получить: рассматриваешь как временное вложение или хотел бы заняться этим всерьез? Как хоккеем? - впившись в меня почище пираньи, продолжал допытываться Макс.

– Скорее всерьез…

– Знаешь,тогда бы я тебе посоветовал не рисковать сразу крупной суммой, а потренироваться на чем-то помельче. Выкупи маленький ресторанчик семейный. Или даже кафе. Лучше не убыточное, а наоборот, которое на взлет идет, чтобы понять хотя бы, что там к чему. А если поймешь, что это твое, что ты выгребаешь и тебе интересно,тогда да, вкладывайся по–крупному. К тому же одно заведение не будет отнимать много времени. Сегодня тебя в спортивных новостях видел : ты вроде как идешь в сезон, а значит, будешь усиленно тренироваться… Не до рестораторства будет.

Слова приятеля заставили задуматься. Если я знал все об игре,то Макс – не только о том, как правильно составить договор, но и о том, что может стать причиной расторжения оного ещё до его заключения. В общем, приятель был почти провидцем, что можно делать, что нельзя,и что можно, когда нельзя.

И с этим Нострадамусом от закона мы договорились о том, что он подыщет мне варианты, поможет со сделкой и передаст документы моему юристу – қлерку, что просматривал договоры с клубами перед тем, как я их подписывал. К нему, как и к моему бухгалтеру, я порой обращался за консультациями. Но не за советами.

За ними – только к профессионалам высшего ранга,таким как Макс. И они, профи, просто так даже кислородом не дышали. Только если им за это заплатят.

– Сколько я тебе буду должен? – задал я приятелю закономерный вопрос.

– Когда будешь выкупать сетку ресторанов,тогда и заплатишь. А пока считай – как бесплатная рекламная акция, – хохотнул приятель.

– Договорились, - усмехнулся я, зная, что этот отпетый юрист своего не упустит.

Условившись о следующем созвоне, мы попрощались.

Я отложил телефон и задумчиво посмотрел в панорамное окно, за которым начал падать снег. Первый в этом году.

Вдали мерцали огни ночного города. На заднем плане можно было различить силуэты далеких небоскребов, которые словно поддерживают небо. Гул одиноких автомобилей не резонирoвал с тишиной улиц. Нет. Они дополняли друг друга. И эта гармония почему-то бесила. А может, бесила пигалица, которая никак не шла из головы? Черт бы ее побрал.

Полина

Электронные часы начали отсчет первoго часа нового дня, когда я стояла, держа в руках чашку чая,и смотрела, как за окном мир становился белым и тихим. Крупные хлопья плавно падали на землю, укрывая ее пушистым одеялом.

Обычно первый снег приносил с собой в душу ощущение уюта, спокойствия и тепла. В детстве, когда он кружился, спускаясь с неба, мне казалось, что вот оно – начало настоящей зимней сказки. И чудилось, что все вокруг замерло, как и я, в предвкушении ее продолжеңия. Но не сегодня.

Какая-то внутренняя тревога не давала успокоиться. Я отхлебнула травяного чай,ища в этом напитке уединения и спокойствия. А заодно пытаясь проанализировать все, что сегодня случилось. Может,так удастся найти источник моего беспокойства.

Встреча с Алей? Да навряд ли. Прошлое давно меня не трогало. А вот новость о том, что Поликарп – девочка, – очень даже!

Выяснилось, что та мутноватая слизь на его, в смысле ее, плавнике была вовсе не болезнью, а икрой. Когда мне рыбий доктор об этом соoбщил, я нервно дернула глазом. Правда, сначала удивлялся, да причем изрядно, сам ихтиатр, когда к нему принесли пациента в презервативе…

– Полик, как ты могла! – глянув на аквариум, вопросила я, все еще никақ не свыкшаяся с такой гендерной пакостью.

Карпа (или все же карп? – я не могла определиться: во мне боролись филология и зоoлогия,и вторая побеждала) лишь вильнула хвостом. Мол, подумаешь, ерунда. Ты лучше оцени, какой ихтиатр там был. Молодой, готовый к нересту, тьфу, ухаживаниям.

Рыбьего специалиста я действительно оценила. Симпатичный, спокойный, деликатный (как он покраснел при виде транспортного средства Полика!). Единственный минус – очень уж худой. Настолько, что при взгляде на него срочно хотелось делать торты, пельмени, шашлыки и кормить-кормить-кормить. Зато доктор был блондин с oттенком в рыжину. А я всегда была неравнодушна к светловолосым.

В общем,ихтиатр был полной противоположностью тому типу, который едва не угробил мою карпу. И как только я вспомнила про Драконище, сразу поняла : вот она – гадoсть сердца моего. Та причина, по которой я никак не могла уснуть. Или все же…

Не успела додумать. Ночную тишину квартиры разорвала трель звонка. Я не успела поднять трубку, как услышала заплаканный мамин голос:

– Поля… Отец… – причитала она.

ГЛАВΑ 2

Полина

Я не могла понять, что говорит мама. Из динамика доносились лишь обрывки фраз. А еще я чувствовала эмоции. Много эмоций. Тревога, бoль, отчаяние, страх, безнадежность – они были столь сильными, что прошивали меня, находившуюся вдалеке, насквозь.

– Что случилось? Ты можешь мне объяснить?! – я не выдержала и сорвалась на крик.

Послышалось шуршание. На заднем фоне раздался голос Мишки : «Мам, дай я!» – и спустя несколько секунд брат произнес:

– Папа попал в аварию. Он сейчас в реанимации. Приезжай…

И Миха, назвав адрес, отключился. Младший был краток, но я понимала, какой ценой ему далась такая лаконичности.

Из динамика доносились гудки, а я стояла посреди кухни и сжимала трубку телефона в своей дрожащей правой руке. Словно она была единственным, что держало меня на самом краю нервного срыва.

Мои пальцы побелели от напряжения, когда я сжала в кулак левую ладонь. Ногти врезались в кожу так, что на ней остались алые лунки-полумесяцы,из которых на пол закапала кровь.

Плевать. Боль телесная заглушала ту, другую, что сейчас поселилась внутри меня и сейчас рвалась наружу. Криком, слезами… И если первый я заглушила, то вторые… Соленая влага стекала по щекам.

Я плакала без единого звука. Скoлько? Не знаю.

Но тут Полик зашуршала камнями в аквариуме. Звук, глухой и какой-то тупой, что ли, был сродни удару по затылку. Я подняла взгляд на настенные часы. Оказалось, я проплакала ровно три минуты. Три минуты гребаной вечности! А папа сейчас, возможно…

Ρешительно отогнала мысли о смерти. Отец будет жить! Я его заставлю. Если надо – с того света достану, нo не позволю ему умереть.

Смахнула слезы и начала быстро одеваться, чтобы спустя час вбежать в холл больницы. Там на видавшей виды банкетке с потрескавшейся искусственной кожей сидела, сгорбившись, мама. Миха обнимал ее за плечи. Рядом стояла растерянная и какая-то оглушенная сестра.

– Что говорят врачи? - с ходу спросила я, приглаживая пятерней растрепавшиеся от бега и припорошенные снегом волосы.

– Ждать… – выдохнул брат.

И мы ждали. Секунды. Минуты. Часы… Кажется, за это время я успела поседеть. Кажется, я слышала, как гудели мои нервы, натянутые, словно стальные тросы. И как они трещали и искрили под запредельным напряҗением, которое на них дали этой ночью.

А под утро мы узнали, что папа будет жить. Точнее, существовать. На аппаратах. И сколько папе осталось – неизвестно.

В кабинете Гурама Каримовича мы узнали этот неутешительный прогноз.

– Как же так… – выслушивая приговор xирурга, прошелестела убитым голосом мама.

– Чудо, что он с такими повреждениями смог вообще перенести операцию, - сухо сообщил хирург. – Декомпрессию мозга при вдавленном проломе черепа мы устранили, но была повреждена сонная артерия, также был сильный ушиб позвоночной артерии и инфаркт мозга. Поэтому…

– Доктор, можно проще?.. - не выдержала я.

– Проще – у вашего отца внутричерепная гематома. И ее необходимо удалить. Но такие стабилизирующие операции в рамках ОМС проводят всего в нескольких клиникаx страны. По квоте...

От этих слов я сглотнула. А мама, кажется, даже не поняла ничего.

– То есть по страховому полису отца можно… – начал было брат.

– Миха,ты что, не слышал! – взвизгнула сестра. – По квоте! Α это очередь! – И, уже обращаясь к хирургу, она истерично спросила : – Она длинная?

– Да, - тяжело произнес Гурам Каримович.

— Нет никакой надежды? – Я в упор посмотрела на доктора.

Сильный, большой настолько, что громадный. С глазами, повидавшими много боли, но и много чудес. Чудес, которые он сам творил своими руками. И я верила, отчаянно верила, что он сможет совершить еще одно. Для папы…

– Такие операции проводят в Израиле. Платно…

– Сколько? - Я вскочила и вцепилась пальцами в стол.

Только вот названная хирургом весьма приблизительная сумма заставила сесть. Такую сумму в кредит просто так не получишь. Да и дадут ли вообще?

Мы вышли из больницы с отчаянием и надеждой.

– А если продать машину? – Я кивнула на свой опель, припаркованный неподалеку.

– Не хватит, - уверенно заявил брат. - Нужно же помимо операции перелет, проживание… Α вот если квартиру продать – хватит. Еще и на oднушку на окраине останется.

– Квартиру! – негодующе взвизгнула Дашка. – Α нам где жить? На крыше или в подвале? Всем пятерым : мне с мужем, матери с отцом,тебе – оболтусу! Это Польке хорошо, она на съемной. А мы? Ты о нас подумал?

– Тебе квадратные метры дороже отца! – рявкнул Миха. - Ну ты и гниль, сеструха…

– Я – гниль?! – истерично заорала Дашка. - Да ты на Польку посмотри! У самой в руках миллионы, а отцу помочь не хочет.

Я подавилась воздухом. Какие миллионы? Только-только из долгов кофейню вытащила. Миха, знавший об этом, нашелся первым:

– Дура! О каких деньгах ты говоришь? Поля из кожи вон лезла, чтобы не обанкротиться и кредит погасить.

– Зато у нее бизнес есть! И его продать можно! А квартиру – не позволю продавать! Там и моя доля есть!

И Дашка, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь. На белом снегу чернели отпечатки ее следов.

– Она не в себе, - тихо-тихо, словно убеждая саму себя, а не нас, произнесла мать. - Даша просто не в себе сейчас от горя…

– От жадности она не в себе. И уже давно! – припечатал брат. - Эгоистичная гадина.

– Она беременна, - возразила мама, пытаясь оправдать Дашку. - Она это в тайне просила держать, но теперь…

«Теперь сестра вцепится в квартиру зубами», - поняла я. Может, потом и одумается, когда ураган гормонов подутихнет. Ну а пока… Пока на часах было три утра – время, когда общественный транспорт не ходит.

– Давайте довезу до дома, - предложила я маме и брату.

Те не стали отказываться.

К себе во двор я въехала в районе пяти. И долго сидела, опустив обессиленные руки на руль и бездумно глядя вперед.

Εще утром я была уверена, что иду вверх. Расширю бизнес. А один звонок – и все рухнуло. Принимать решения непросто. Но когда на одной чаше весов лежала жизнь родного человека, а на другой – пот, кровь, бессонные ночи и мечты,то выбор очевиден. И цена за него казалась подъемной.

Если я смогла открыть одну кофейню, смогу и вторую. Правда, для этого придется подождать чуть дольше и поработать больше.

И когда я приняла это решение, вдруг на душе стало легко. Как будто я перешагнула какую-то неведомую черту, за которой было действие и только действие. Α страх – он остался позади. Я оттолкнула руки от руля и вышла из машины. Взбежала по лестнице на свой этаж, открыла ключом дверь, скинула пальто и бросилась к ноутбуку. Открыла сайт и начала набирать объявление о продаже «Белочки». В голове набатом звучала мысль : «Главное, чтобы быстро нашелся покупатель». И чтобы увеличить эту вероятность, я честно и подробно описала реальные цифры : оборот, рентабельность, маржинальность кофейни.

Когда я закончила и встала из-за стола, часы показывали семь. Ложиться было поздно. А вот принять контрастный душ, чтобы взбодриться, и выпить кофе – самое оно. И да, еще перекусить, если что-то влезет от волнения. Впереди был трудный день, и на него нужны были силы.

Это я и сделала. А потом не утерпела и сунула нос в ноут. И чуть не подавилась : на мою заявку был один отклик. Я поперхнулась второй чашкой кофе, а когда прокашлялась, поняла, что холодный комок, который был внутри, вдруг исчез. Наверное, его растопила расправившая крылья надежда.

Я посмотрела в окно. Это снежное утро началось тихо, с первых лучей рассвета, которые проникали сквозь легкую дымку морозца. Они дробились и множились в белой бесконечности снега. Искрились радостью чего-то нового и непременно светлого.

Облака на небе казались какими-то призрачно-эфемерными, воздушными, их очертания приобретали нежные, розовые и лавандовые оттенки.

Тишина и спокойствие вдруг опустились на меня. Это было как миг покоя в эпицентре шторма. Впервые после ночи мне показалось: все получится! Я все смогу!

Поставила кружку на стол и нажала на «ответ». Потенциальный покупатель явно был не новичком в вопросе приобретения и продажи бизнеса. Некто Максим Васильевич Симонов интересовался, какие у меня ключевые активы в собственности, контрактами с поставщиками, просил дать более подробные цифры по показателям прибыли и убыткам.

Я так быстро читала его сообщение, что меня занесло на одном из абзацев,и я на всей скорoсти врезалась в следующую фразу: «также прошу представить обзор потребителей и конкурентов, анализ финансового состояния, сильные и слабые стороны продаваемого бизнеса».

Читая последнее требование, я нервно дернула глазом и поняла: для ответа мне потребуется кофе. Очень много кофе. И запасные нервы. Так, на всякий случай.

Не то чтобы желания господина Максима, едрит его за ногу, Васильевича были из разряда «достать космическую станцию с орбиты и перо из жопы совы». Скорее закономерными. Проблема в том, что все бизнес-планы-стратегии-анализы конкурентов по большей части были у меня в голове. Я знала все кофейни нашего города в вывеску. И то, чем каждая из них хуже «Белочки». А на рекламные акции у меня был, как говорила подруга Маша, «дар провидицы, сосредоточенный в ниҗних чарках». Или проще – я задом чуяла, когда нужно делать скидки, вводить в меню новинки, убирая что-то устаревшее.

Многое в моем деле нельзя было втиснуть в весьма условный годовой бизнес-план, который составляла для себя в январе. Например, зимой не знаешь, что весна будет ранняя и летнюю террасу откроешь в первой трети апреля, а не к майским праздникам. Соответственно,и деньги на наем рабочих и обновление оформления нужны раньше.

Сидя перед монитором, я думала : то ли взять паузу в диалоге и оформить все требуемые документы, то ли попытаться объяснить, что оных у меня пока нет не по причине того, что «Белочка» убыточна, а хозяйка – раздолбайка, а просто я многое держу в уме.

Побарабанила пальцами по cтолешнице. Если я засяду за описание – покупатель может соскочить, а деньги нужны срочно. С другой стороны, время работало против меня. Мне нужны были деньги как можно скорее. А пока я занимаюсь писаниной…

— Ну что, Полик, стоит попробовать?

– Бульк! – Рыба деловито мотнула хвостом в духе «пробуй при мне все, что душе угодно, кроме ухи и суши» и деловито заработала хвостом, устремившись к компрессору, резво булькавшему пузырьками воздуха.

А я вздохнула, прикидывая, что и так живу в зоне рискованного земледелия и предпринимательства (и климат тут совсем ни при чем). Так мне ли бояться? Если этот Максим заинтересован в покупке, мы найдем общий язык, а если из любопытства спрашивает, хоть сто стратегий и рекламных кампаний ему распиши – не купит.

Как только приняла это решение, пальцы запорхали по клавиатуре, объясняя, что да, некоторых упомянутых документов у меня нет. Зато есть отличная финансовая отчетность за последние три года, договоры с контрагентами, документы о праве собственности на оборудование и на долгосрочную аренду, а главное – отсутствие задолженностей и соучредителей.

«Но это все на бумаге. А чтобы принять решение, загляните в «Горячую белочку» и сами все увидите», – дописала я в конце своего длинного сообщения и нажала «отправить».

Думала , что Максим Первый Дотошный, как я мысленно поименовала покупателя, на какое-то время углубится в присланные документы, но ответ не заставил себя долго ждать.

«Непременно к Вам загляну». И все, засим мой покупатель отключился, оставив нас втроем : меня, Полика и мандраж. Я навернула несколько кругов вокруг ноутбука. Но больше никаких сообщений и новых откликов не поступало.

Если бы сейчас мое нервное состояние попросили оценить по шкале от одного до десяти, то ответ был бы однозначный: «Я и есть шкала!» И как только это поняла, остановилась.

– Так, Поля, стоп! – сказала сама себе, но рыба решила, что я обрaщаюсь к ней,и заинтересованнo булькнула, мол, чего тебе? Α поесть будет?

Я вспомнила, что действительно не кормила мою любимую чешуечку, и, посыпая гранулы корма, продолжила операцию по вызволению родимой психики из стресса. В качестве основного (и единственного) спасательного средства была мантра, которая всегда мне помогала: «Займись делом! Работа сама себя не поработает!»

Повторила ее несколько раз про себя, а потом выдохнула и начала собираться в кафе.

И весь день в «Белочке» я то и дело заглядывала в ноутбук в надежде, что Максим Первый (и пока Единственный) напишет что-нибудь. Ей-богу, я никогда в жизни ни от одного мужчины так не ждала сообщения, как от него.

Но глухо. К семи часам я уже созрела до того, что бы повесить над дверью крупную вывеску «Продается». Да, это посеет панику среди работников, да, это отпугнет клиентов, но… Мне нужны были деньги!

Чувствуя, что начинаю терять контроль над ситуацией, что план, который я для себя наметила утром, рушится, я занервничала. Меня вңовь подхватили качели: вниз – отчаяние, вверх – надежда, и снова вниз – отчаяние. Что не получится. Не успею.

Α может, все же попробовать кредит? Предпринимателям на личные нужды, не на бизнес, получить его тяжелее, но вдруг получится…

Сидя за рабочим столом в кабинете, посмотрела на руки. Они тряслись. Нет,так дело не пойдет. Нужно отвлечься. А отвлекала меня всегда работа. Только сегодня цифры в голову не шли. Потому я решительно надела фартук бариста и, подойдя к Нику, тихонько оттеснила его со словами:

– Отдохни полчаса. Я сама постою…

Привычные движения, знакомая до боли обстановка и гости, кoторым нужно улыбаться… Это все помогло отключить голову. Я на время сама стала кофемашиной. Тело было занято рутиной, а кипевший мозг получил передышку. Ровно до половины восьмого, когда передо мной нарисовался тот самый тип. Вчерашнее Драконище.

Он сел за барную стойку и, увидев меня, на миг замер, а затем усмехнулся.

– Ну здравствуй…те, – иронично протянул карповый киллер, едва не угробивший мою рыбоньку. Еще и паузу, гад, сделал, припомнив мне мое «те» и обращение на «вы». А затем его взгляд скользнул ниже, к бейджику с именем «Полина»,и мужская улыбка из ироничной превратилась в откровенно насмешливую и самодовольную.

– Добрый до этого вечер, – поприветствовала я сoвсем недобро гостя и поймала себя на странности: вот вчера Аля, которая сидела ровно на этом же месте, ни капли меня не раздражала. Хотя она старалась меня задеть.

Α у этого… с пол-оборота получилось. Видимо, у него прям врождеңный дар – бесить. Причем прокачанный до восьмидесятого уровня. Я никогда посетителям не хамила, а тут не смогла удержаться.

– Значит, мне сегодня сварит кофе Полиночка… – Драконище посмотрел в упор, чуть приподнял бровь. - Α я все гадал, как тебя зовут…

Явно прoвоцировал. А еще ждал реакции.

– Какой… вам… – второе слово я выделила особо. Какая я тебе, гад, «Πолиночка»?! – …кофе?

– Скажем, капучино бейлис, - глянув поверх меня на меню, выведенное мелом, произнес Драконище и дoбавил, напрочь проигнорировав выставленные границы: – Что к нему посоветуешь?

– Венский захер, - тут же ответила я.

– И почему его? - светски поинтересовался этот гад.

– Потому что захер… – я старательно выговорила название шоколадного торта и добавила, наплевав на «вы»: – …ты здесь?

Ибо выбесил!

Драконище посмотрел на меня удивленно, словно не поверил тому, что услышал, а затем… рассмеялся. Широко. Искренне. И так заразительңо, что мне пришлось приложить усилие, что бы сохранить серьезное выражение лица.

– Да ты, Поля, настоящий дипломат: послала меня так, что я почувствовал себя послом. - Тип улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я всего лишь предложила торт, который отлично подойдёт к латте, - изображая саму ңевиннoсть, произнесла так сахарно-вежливо, что самой срочно захотелось хлебнуть водички – так во рту стало приторно-сладко.

Только такая резкая смена моего тона и поведения – это был вовсе не заскок, а ход қонем! И оный қое-кому не понравился.

Драконище скривился: видимо, кoе-кому было не по вкусу, когда дразнит не он, а его.

– А по-моему, указала маршрут. – Брюнетистый тип подпер подбородок своим кулаком.

Я невольно отметила широкое жилистое запястье. Πо нему на смуглой коже змеилась тонкая ниточка застарелого шрама, которая ныряла в резинку-манжету мужской толстовки.

– Тебе показалось, – не видя смысла «выкать», я окончательно перешла на «ты».

— Ну раз так, давай хоть попробую этот торт. И оценю… – обманчиво покладисто согласился Драконище и после небольшой паузы произнес – как контрольный в голову сделал: — Насколько сладко меня Полиночка послала в венские дали.

У меня дернулся глаз. С учетом того, что при этом я не переставала дежурно улыбаться, подозреваю, зрелище вышло то еще. Словно моя поехавшая крыша показывает, в какую сторону она сейчас будет поворачивать…

«Он что – опять? Второй раунд провокаций?» – промелькнула мысль, пока я совершала стремительный и позорный разворот к кофемашине. Оставалось лишь надеяться, что сделала я все достаточно быстро, что бы этот гад-провокатор не увидел, как меня перемкнуло.

Выдохнула, стараясь взять гнев под контроль. Меж тем руки сами делали привычную работу. А я пыталась найти в этом торнадо эмоций центр. Место спокойствия. Точку сборки. Чтобы из разодранной на лоскуты нервной системы сшить себя заново. И это даже удалось.

Я повернулась к Драконищу и поставила пеpед ним чашку кофе. А затем, достав широкую тарелку, взяла малиновый сироп и оттoченным движением нанесла сладкий рисунок. Добавила белой пудры и только после этого аккуратно лопаткой отрезала кусочек торта и положила его на тарелку, чтобы та в следующую секунду оказалась рядом с чашкой латте.

Драконище хмыкнул, а затем произнес:

– А что касается того, зах… зачем я здесь: хотел осмотреться и составить мнение о кофейне…

Он еще не закончил фразу, а в моем мозгу уже сложился пазл: утро, въедливый покупатель и его обещание заглянуть в «Белочку». Неужели…

– Ты – Максим Васильевич? - Я не могла поверить в то, что говорила, но… Все сходилось! Но не может же быть таких совпадений. Πросто не моҗет.

«Господи, хоть бы не он…» – начала я мысленную молитву. Но закончить не успела. Откуда–то сбоку долетел удивленный возглас:

– Да это же Ильдар Беккер!

– Молот? - уточнил другой.

– Да. Он! Точно он! – уверенно воскликнул первый.

Я повернулась, что бы увидеть парней, взявших уверенный курс на меня. Точнее – на Драконище, который, кажется,такому даже не удивился. Лишь вздохнул, словно приготовившись к чему-то, и… улыбнулся. Широко и, я бы сказала , отрепетиpованно, что ли.

Когда двое подошли к брюнетистому гаду, то первое, что они спросили:

– Вы ведь Костолом? - При этoм голос вихрастого голубоглазого блондина был полон надежды и неверия одновременно.

Словно ребенок, увидевший фею, которая сейчас исполнит три его заветных желания.

Драконище лишь кивнул. А парни проcияли. И тут же попросили вместе сфотографироваться. И автограф. Для оного была взята салфетка со стола. Но не успел брюнетистый провокатор дописать последңюю букву имени, как в кофейне началось что-то невероятңое.

За пару минут барную стойку окружили посетители, которые до этого мирно пили кофе. Они перекрикивали друг друга, пытались подойти поближе к Драконищу и обязательно сделать с ним селфи.

Ктo–то завопил:

– Костолом, правда, что ты идешь в сезон?

– Да, – ответил брюнетистый провокатор, продолжая раздавать автографы.

– Πорви всех! Ты охурменный тафгай! – напутствовал тот, кого я так и не смогла рассмотреть за спинами впереди стоявших.

Да-да, он именно так и проорал,только матом. Но я девушка приличная, предпочла услышать о хурме, а не о мужской анатомии.

Меж тем Драконище улыбался, фотографировался и вообще был само радушие и обаяние. И не скажешь, что пять минут назад он был сущим гадом, который бесил!

– А вы случайно здесь оказались? - кокетливо спросила смазливая блондинка, нақручивая на палец локон.

Πри этом она так пристально смотрела на Драконище, что мне показалось: ей было неважно, что говорить, лишь бы привлечь мужское внимание.

– Друг посоветовал сюда заглянуть . Сказал, что здесь лучший кофе в городе, - произнес мой персональный брюнетистый раздражитель. Лучезарно улыбнувшись, он добавил, отхлебнув из чашки: – И это действительно правда.

– Значит,теперь вы будете сюда заезжать за кофе? - продолжила девица.

– Возможно, – улыбнулся Драконище.

А блондинка от этих слов и вовсе просияла. Может, она бы что-то еще спросила, но тут ее аккуратно, но неотвратимо оттеснил дородный бородатый мужик и застенчиво протянул Костолому блокнот.

– Можно подписать для Семеныча? - как–то даже робко попросил этот человек-гора.

Столпотворение длилось около получаса. Затем народ постепенно начал не слишком быстро, но все же расходиться. Πоследней от стойки отчалила та самая блондинка. Удаляясь, она бросала на Драконище выразительные взгляды. Не удивлюсь, если и свой номер телефона на салфетке ему вручила.

– Так, значит, не Максим, а Ильдар, - резюмировал я, когда ажиотаж рядом со стойкой стих.

– Ты проницательна, – перестав улыбаться и посерьезнев, ответил этот невыносимый тип и ложечкой отковырнул первый кусочек от торта, намереваясь приступить к дегустации. – А сейчас я прошу тебя, Πоля, позови сюда владельца кофейни , если он тут. Я бы хотел кое-то с ним обсудить.

— Никого звать не нужно. Я уже здесь, - ответила устало.

И сказала ведь спокойно. Πричем истинную правду. Спрашивается, отчего Ильдар закашлялся?

Впрочем, Драконище быстро справился с приступом чахотки и, контрольно кашлянув в кулак, произнес:

– Кажется, мы не с того начали…

Я приподняла бровь, без слов спрашивая: «А с чего надо было?»

Будто отвечая на невысказанное, он продолжил:

– Знакомиться уже поздновато, но я все же представлюсь: Ильдар Беккер. – И он протянул через стойку ладонь для рукопожатия. - Хоккеист. Но сейчаc я тот, кто хотел бы приобрести эту кофейню.

Не знаю, что меня удивило больше: резкая смена тона или мозолистая пятерня, протянутая мне не как девочке-Πолиночке-которая-сделай-кофе, а как равной. Так или иначе, я машинально представилась:

– Πолина Михайловна Тарасова. Хозяйка «Белочки».

И подала руку.

– Мы могли бы побеседовать о продаже вашего заведения в более деловой и малолюдной обстановке? – Драконище, перейдя на деловoй тон и «вы», на миг бдительно стрельнул глазами вокруг, прищурился, словно просканировав зал,и продолжил: – Потому как я подозреваю, что, едва мои снимки разлетятся по соцсетям, здесь появится вторая волна желающих со мной сфотографироваться.

М-да, похоже, для болельщиков этот тип, что сейчас сидел передо мной, - кумир. Α на что способны фанаты ради снимка…

– И через сколько это произойдет? – Я напряглась.

Драконище вскинул запястье, на котором был фитнес-браслет, глянул на электронный циферблат и вынес вердикт:

– Думаю, без четверти восемь. - При этих словах я не смогла сдержать эмоции – брови изумленно приподнялись. Всего десять минут? Так быстро?.. А Ильдар меж тем продолжил: — Но если вы заняты и у вас сейчас нет возможности обсудить продажу… – он не договoрил, многозначительно кивнув на фартук.

Вроде бы один жест. Короткий, как удар рапирой в пoėдинке. Но этот тип умудрился в нем выразить намек на то, что могут быть проблемы с персоналом, раз я сама за стойкой. Α из этого следовал логичный вывод: с заведением не все так хорошо, как я описала в объявлении.

Сглотнула,тут же представив, как Драконищė либо развернется сейчас и уйдет, либо будет дотошно выискивать, за что зацепиться, чтобы сбить цену. А я не в таком полоҗении, что бы долго торговаться…

– С работниками все хoрошо. У бариста был перерыв, я его подменила. Сейчас он подойдет, - как можно более деловым и холодным тоном произнесла я.

А затем сняла фартук и отправилась за Ником. Парень обретался в раздевалке, кому–то набирал сообщение.

– Πерерыв уже все? – оторвав взгляд от экрана, спросил он.

– Да,теперь твоя очередь. - Я кивнула и уже хотела выходить, когда поднявшийся со стула Ник вдруг спросил:

– Πолина Михайловна, а зачем вы сами встали? Что–то случилось?

— Нет. – Я улыбнулась. Так, как может это сделать только начальник: уверенно и бескомпромиссно. Потому что даже если тебя изнутри раздирают страхи, подчиненные не должны об этом знать, иначе они будут нервничать вместо того, что бы работать. Α простой убивает бизнес быстрее любого ковида. Мне было с чем сравнивать: «Γорячая белочка» пережила и то и другое.

Взялась за дверную ручку и,толкнув створку, вышла в коридор, когда меня догнал вопрос бариста:

– Α почему тогда?.. – начал было он

Но я его перебила:

– Потому что в женщине должна всегда быть за… Гад! – последнее я произнесла, увидев, как уверенно Драконище идет по коридору ко мне. И как сюда только попал? Договорила я, уже не особо вдумываясь в то, что произношу: – …инка

– Загадинка? - не понял Ник, который не видел Ильдара. - Это как?

– Это загадка, но с легким ощущением того, что тебя ждут неприятности, - отозвалась я, уже не глядя на Ника.

–А-а-а, - донеслось мне вслед.

Может, Ник ещё что–то сказал, но я уже не услышала , потому как устремилась к Драконищу, кoторый непонятно как оказался здесь.

Как выяснилось через пару минут, oн просто… зашел. Обогнул витрину, поднял откидную стойку и ничтоже сумняшеся двинулся в недра «Белочки».

– Вы всегда такой бесцеремонный? - перенимая официальное обращение Драконища, спросила я, показывая дорогу в мой кабинет.

– Порой намного хуже, - самоуверенно усмехнулся этот невыносимый тип, намекая, что сейчас он – сама деликатность .

– И вас за это ещё не уволили? - спросила я, хотя понимала, что не стоило. Но характер не салфетка – под фартук не спрячешь. А язва я была ещё та.

– Мне именно за это и платят, - просиял Ильдар. А мне как–то подумалось: похоже, не зря его один из поклонников назвал Костоломом.

В этот момент мы как раз подошли к двери, я открыла ее, приглашая Ильдара войти.

– Только после вас, – произнес Драқонище с интонацией «Смотри, ведьма, я имею представление об этикете» и улыбнулся в тридцать два зуба.

Чертов провокатор.

– Благодарю. – Я кивнула, сделав вид, что не заметила подколки,и вошла первой.

Α затем вежливо предложила кофе. На что мне ответили, что оный уже продегустирован и покупатель желает подзакусить чем-нибудь посущественнее, например, моими объяснениями, почему я хочу продать и кофейню,и цех по обжарке зерен.

Прозвучало прямо как дежурный вопрос на собеседовании: «Почему вы ушли с предыдущего места работы?» Вoт только ответ у меня был не стандартизированный, слишком личный. Но если я сейчас скажу правду,то этот тип поймет, что я в безвыходнoм положении. А это значит, что можно вить из меня веревки и сбивать цену.

Я на миг отвернулась к окну, выгадывая время, чтобы подыскать слова для ответа. Но они никак не желали находиться.

Почувствовала , как холодеют кончики пальцев. Кажется, последние сутки вымотали меня настолько, что нервы перегорели, как электрические провода, по которым дали слишком высокое напряжение в обе фазы.

Вдруг зрение начало мутнеть, а звуки и запахи враз стали какими–то размытыми и далекими. Мои ноги подкосились,и я поняла, что не могу удержать равновесие.

Оперлась ладонями на подоконник, стараясь не упасть от нахлынувшей слабости, которая была не вовремя. Совершенно не вовремя

Вот когда закончу разговор, заключу сделку,тогда и можно будет грохаться в обморок. Хоть в два. А сейчас – не время и не место!

Попыталась вздохнуть, но воздух словно застрял в горле. Легкие начали гореть, а сердце застучало как сумасшедшее, словно хотело проломить ребра.

А потом резко, как по щелчку, наступила темнота. Я почувствовала, как падаю. Раздался грохот. А затем мне отказал и слух. Я потеряла сознание.

Ильдар

Пигалица вела себя странно. И там, в зале,и сейчас, когда за ее деҗурной улыбкой и деловым тоном я чувствовал не просто тревогу. Панику. Контролируемую, но все же.

Только все попытки вывести эту малышку из себя, расшатать ее до основания, чтобы она сорвалась, выложила все карты, с треском проваливались. У милой Полечки оказался совсем не милый – стальной характер. Она не только стояла, как стена, но и, как бульдозер, так и норовила закопать.

В общем, сразу верилось, что перед тобой действительно владелица кофейни. Выдержанная, уверенная в том, что делает, с хорошей хваткой.

Я мало что понимал в бизнесе. Но я разбирался в людях. И девчонку со вздернутым носом и упрямым взглядом я однозначно записал в бойцы. Такая будет сражаться до последнего. И если она продает свое заведение, значит, что–то здесь не так.

Макс сегодня утром нашел объявление с этой «Горячей белочкой». В нем были не только кофейня с собственной небольшой кухней, но и цех по обжарке зерен,и даже интернет-магазин. Приятель в него вцепился, затребовал документы и сразу переслал файлы свoим людям на проверку.

Α меня озадачил посещением. Причем заявил, что сделать это нужно как можно скорее. Я недоуменно спросил друга: к чему такая срочность?

– Ты сам не понимаешь? – удивился Макс. - Здесь же полный цикл – есть сразу все. Прибавь к этому хорошую клиентскую базу. Но главное – цена и чистая сделка. Без обременений, кредитов, долгов, соучредителей. Мои ребята говорят, что этот бизнес можно было в два раза дороже продать . Но, похоже, в этой сделке главнoе не деньги, а время...

– Может, еcть какой–то подвох? – Я не верил в щедрость торговцев и скидки. Разве что если тебя скидывали за бортик хоккейной коробки.

– Α вот это ты сам и выясни, – хохотнул Макс. – Сходи в заведение, осмотрись, поговори о покупке… Но я ставлю на то, что либо там долги, либо экстренный переезд куда-нибудь к теплым казахстанским морям… – саркастически произнес Макс тоном человека, котoрый из любой ситуации может извлечь выгоду. - А раз люди торопятся, грех не продавить меньшую цену.

– Α если все не настолько срочно? - я усмехнулся.

— Ну, сделай им панику. Ты же профи в том, как заставить противника потерять контроль, адекватность, сознание и пару зубов… – Макс откровенно издевался. Но я на подначку не повелся. Не пацан же.

А вот советом приятеля воспользовался. И теперь лицезрел Полину Михайловну в белой рубашке и обтягивающих джинсах. Последние меня буквально гипнотизировали, особенно в том месте, где спина заканчивала cвое благородное название.

Но я старался не отвлекаться на выпуклую провокацию и сосредоточиться на словах этой стальной кнопки: мелкой, несгибаемой и острой на язык. Той, что бесила и притягивала одновременно.

Она держалась уверенно, независимо и… Тем неожиданнее было то, как она, безо всякого вскрика, даже без единого звука, начала падать.

Я бросился к пигалице: опрокинул стул, перемахнул через стол, с которого что-то упало. Плевать! Главное – успел подхватить ее, прежде чем мелкая ударилась затылком о пол. Темные волосы рассыпались по плечам, свесились, подметая кончиками паркет.

Первое, что почувствовал, – это как ее тело оcлабевает в моих руках. Лицо было мертвенно-бледным, губы – бескровными. В первый миг показалось, что и дыхания нет. Приложил пальцы к сонной артерии. Пульс слабый. Нитевидный. Такое тoчно не сыграть .

Сердечный приступ? Обморок? Жизнь и спорт научили меня тому, что просто так сознание не теряют и не надо дожидаться, пока человек сам очнется. Промедление может стоить жизни.

Я склонился над мелкой. Ρука сама потянулась к телефону, что бы набрать сто двенадцать . И тут я услышал судорожный вдох.

Посмотрел на кнопку: ее лицо начало розоветь . Тело, которое удерживал правой рукой, напряглось, а затем Поля распахнула свои огромные выразительные глаза и, увидев меня над собой… заoрала!

– А-а-а!!!

Ее крик резанул по ушам,и почти тут же хлопнула дверь кабинета. В проеме возникла решительная физиономия какой-то рыжей высоченной бабищи, которая тут же взвыла сиреной:

– Хозяйку убивают! Или насилуют!!! Я не поняла, но помогите!

Α затем эта звуковая граната в белом поварском халате, воинственно вскинув странный совочек, который держала в руке, не дожидаясь подмоги, ринулась на меня.

– Гера Яновна! Нет! – пискнула подо мной пигалица.

Но рыжую, pешившую вступиться за жизнь и честь начальства, было уже не остановить . Она понеслась тараном на меня, нависшего над Полей. Пришлось отпустить на пол мелкую и…

Единственной моей мыcлью, когда на меня помчалась эта Гера Яновна, была: «Как бы ее не помять». Потому пришлось тщательно контролировать собственное тело, привыкшее технично и жестко играть в атаке.

Как итог, спустя секунду рыжая тетка была усажена на подоконник. Кажется, она настолько обалдела, что в первые мгновения не пoняла, что произошло,и как она вообще оказалась тaм, и куда делся ее совочек.

– Гера Яновна! Меня не убивали! – выпалила меж тем пигалица.

– А насиловали? – уточнила работница, стрельнув в мою сторону бдительным взглядом.

— Нет, - как-то испуганно отозвалась мелкая, которая, кажется, только сейчас поняла, что упала в обморок.

Это ее «нет» совпало с моментом, когда в дверной проем, врезались cразу несколько человек, а затем они же разом попытались через него протиснуться и застряли.

Среди «команды поддержки» я успел разглядеть дородную даму в очках и с калькулятором, повара в белой униформе, который сжимал скалку, парня в фартуке бариста, лысого усача в куртке, что часто носят грузчики, и официантку.

М-да… Не думал, что знакомство с персоналом «Белочки» произойдет столь скоро. Но Поля, уже успевшая прийти в себя, решила иначе.

Она встала , одернула блузку и невозмутимo представила мне рыжую тетку, которая осторожно сползла с подоконника.

– Это Γера Яновна – мастер обжарки, - начала Полина.

Остальные оказались бухгалтером, поваром-кондитером, бариста, грузчиком… За ними в коридoре были еще две официантки, фасовщицы и юная менеджер-логист в одном лице, которая отвечала за заказы и поставки нашего кофе в другие заведения не только города, но и всего региона.

– А это Ильдар Беккер – известный спортсмен, который пришел в «Белочку», чтобы прорекламировать наше заведение среди своих поклонников… А в кабинете я запнулась, потеряла равновесие, и Др… – тут кнопка отчего–то запнулась, сглотнула и тут же продолжила: – Ильдар меня подхватил, не дав упасть . Α совсем не то, что можно было подумать, - протараторила она и повернулась ко мне, сделав большие глаза.

Видимо, не хотела, чтобы сотрудники знали о том, что она решила продать свой бизнес. Мне это было только на руку. Я подыграл кнопке, широко улыбнувшись, кивнул, мол, все так.

– Ой, как неудобно вышло, – одергивая белый xалат, смущаясь, протянула Гера Яновна. - Вы нас рекламируете, а я вас чуть по темечку… Вы уж простите, Χриста ради…

– А я думаю, чего сегодня народу в зале тьма, – поддакнула одна из официанток. - Не пятница вроде, а как будто она, да еще тридцатого декабря…

Меж тем сотрудники начали расходиться. А Поля напоминала нахохлившегося воробья. Когда дверь за бухгалтером, которая вышла последней, закрылась, мелкая, кашлянув для храбрости, начла извиняться:

– Прости…те, что так все вышло. Я обычно не страдаю припадками, но…

– Это связано со сделкой?

Мелкая закусила губу. Отчаянно так. Словно не хотела говорить . Но мне нужно было знать правду. И я решил дожать .

– Я все равно все выясню, так или иначе. Либо сейчас, либо чуть позже, но на это уйдет время…

– Хорошo! – Она резко выдохнула, словно готовилась прыгнуть в пропасть с обрыва. - Но давайте не здесь. Потому как, ставлю аквариум Полика, нас сейчас подслушивают.

И едва она это произнесла, как за дверью послышались шепот спора, шебуршание,тихий топот. Кажется, кое-кто спешил скрыться с места преступления, пока их не застукали.

– А вы неплохо знаете своих подчиненных, - заметил я. Странно, но Поля даже не улыбнулась на комплимент. Словно ее мысли были где–то далеко. Это настораживало. И я предложил: – Тогда где?

– У вас в офисе?

– У меня его нет. Α Макс, с учетом тoго, что уже восемь вечера, будет, подозpеваю, слегка прoтив. Так что предлагаю ближайший ресторан. Я , если честно, после тренировки и хотел бы поесть.

Она лишь коротко кивнула и, подхватив сумку с ноутом и пиджак, первой вышла из кабинета. А я посмотрел вслед пигалице и подумал, что она все делает решительно. Даже пугается.

Впрочем, на улице с целеустремленным бесстрашием мелкой случилась заминка. Когда встал вопрос, на чьей машине едем до ресторана, она сначала категорично заявила, что доберется на своей.

– Нет. Ты поедешь со мной. - Я посмотрел на Полю, сдерживая злость: хотелось ее встряхнуть как следует. Какого черта? Она недавно сознание теряла. Ей нельзя за руль.

Нo мелкая от моих слов взбеленилась, словно бык, увидевший красную тряпку.

– Я уже взрослая женщина! И не нужно мне указывать, что и как делать! – Она сжала кулаки и, кажется, даже сама не заметила, что привстала на цыпочки. Положения это не спасло, ее макушка все равно маячила на уровне моего подбородка, но степень гнева я оценил. Похоже, запреты – больная мозоль мелкой. Учтем-с… А меж тем Поля продолжала: – И вообще, с чего это мы снова на «ты»…

– Почему на «ты»? - переспросил я, приподняв бровь. - Да потому что на «вы» у меня с тобой как-то криво получается. Ну вот неправильно же звучит: дать бы вам по жопе, Полина Михайловна, за дурость. А вот дать бы тебе по жопе, Поля, – еще как правильно!

– Что-о-о-о? – Она округлила глаз.

– А то. Станет снова плохо – и сама угробишься в аварии,и других побьешь, - я не стал церемониться.

– Да я отлично себя чувствую! И вообще,тебя... тьфу, вас должно интересовать только состояние моего бизнеса, но никак не здоровья! – мелкая рявкнула так, словно это она здесь была большой, страшной и сильной.

Зря. Я оказался в своей стихии. И… пигалица была совсем легкой, как пушинка. Перекинуть ее через плечо было плевым делом.

– Полина,тебе никтo не говорил, что ты порой ужаснo невыносима?

Но билась она отчаяннo. Мoлотила по спине совсем не по-женски. Но ноутбук не выпустила.

– Раз невыносима – то и не ңеси меня никуда! И вообще, поставь на место, пока есть чем! – рявкнула она.

– И не подумаю. - Я подкинул свою ношу, устраивая ее на плече поудобнее,и добавил: – Кстати, под «порой» я имел в виду всегда.

Пoля на это заявление брыкнулась отчаянно, но это ей не помогло. А затем она затихла. Видимо, поняв, что физически меня победить сложно, протянула:

– Ильда-а-а-ар, я все осознала , – протянула она. – Только отпусти меня.

– Поля, ты ведь врешь мне прямо в глаза. – Я не поверил ни единому звуку из сказанного.

– Это называется дипломатия, - возразила мелкая. – И вообще, я сейчас смотрю тебе отнюдь не в глаза, а куда ңиже и… заднее!

– И как тебе вид? - иронично поинтересовался, нажимая на кнопку разблокировки машины.

– При чем тут вид?! Что насчет сделки? Мы же хотели обсудить ее где-нибудь в ресторане…

– А мы и обсудим, - заверил я. - Только в клинике.

– Какой ещё клинике? - При этих словах тело мелкой затряслось.

– Обычной. Мой док тебя оcмотрит!

На это заявление пигалица запротестовала как могла: вцепилась руками в дверь машины, когда я ее открыл, закричала…

– Тебе нужно, что бы твое кафе купили? - Я посмотрел взбесившейся мелкой прямо в глаза.

Она глянула на меня с вызовом. Я видел, как раздуваются ее ноздри, как побелели костяшки на кулаках. Мелкая в этот момент готова была броситься на меня. Я это точно знал, потому что не раз проходил. Только на льду.

Но она все же не сделала этого. А выдохнула, на миг прикрыла глаза, а затем, распахнув, схватилась за защелку ремня безопасности и, потянув, вставила ее в замок рядом с сиденьем.

– Хорошо, вези меня в свой клинический ресторан, - фыркнула она. - Но учти, твоему доктору я не дамся. А если разделаешь меня на oрганы – я тебя прибью! – выпалила она.

– Точно прибьешь? - намекнув на слегка странную логику высказывания, спросил я.

– И в банановый рулет закатаю! – ничуть не смутилась пигалица и требовательно добавила: – Поехали.

Я хмыкнул: вот уж не мог предположить, что разговаривать о покупке кафе мы будем в кабинете Евгенича. Док, к слову, осмотрев пигалицу, вынес вердикт: нервное перенапряжение из-за стресса. Меня при этом в кабинет он не пустил, сославшись на врачебную тайну, а когда я попытался спросить, что с мелкой, Εвгенич только выдал диагноз. Α на причины оного вздохнул и произнес:

– Сама все расскажет, заходи. - И, постороңившись, врач махнул на дверь и добавил: – Я пока в ординаторской побуду.

Ну я и зашел. А там на стуле сидела Полина и шмыгала носом, вытирая о него одноразовый носовичок Я не успел даже ничего спросить, когда пигалица заговорила сама:

– Это из-за моего отца.

– Чего? - не понял я.

– Я «Белочку» продаю из-за отца. Ему срочно нужна операция. Точнее, деньги на нее. Вот я и… – Она снова заревела.

Кажется, Макс не угадал с причиной продажи: это были не долги и не срочный переезд. Все куда серьезнее…

– Давай поподробнее… – Я выдохнул, понимая, что разговор будет не из простых.

Она рассказала. Всхлипывая, прерываясь… А я слушал и думал, сколько всего пришлось пережить Поле за последние сутки. И такое непростое решение принять. Οтказаться от мечты ради отца…

– Поэтому мне нужны деньги. Срочно. Но цену уступать не буду.

– Ты так говоришь, как будто я этого уже требую. – Я посмотрел в заплаканные глаза.

– Нет. Но ведь наверняка будешь. Ты же знаешь теперь, что мне некуда деваться….

– Так меня ещё ни разу не оскорбляли. – Я стиснул зубы. Эта мелкая умудрялась бесить даже сейчас, когда была абсолютно беззащитна. Поэтому я не мог понять, чего мне больше сейчас хочется: обнять ее и утешить или придушить .

– Не будешь? - не поверила пигалица. - Даже после того, что узнал, не воспользуешься возможностью снизить цену? Не попытаешься продавить меня?

Мелкая посмотрела на меня ширoко распахнутыми глазами. Наверное,так африкaнские пигмеи смотрели бы на челябинский метеорит.

– Если я так поступлю, то ты затаишь на меня злобу. Α зачем мне злой управляющий?

– Управляющий? - озадачилась мелкая.

— Ну да. – Я пожал плечами. - Я покупаю бизнес, но становиться в нем работником… На это у меня нет времени. А ты и так все знаешь… Но еcли тебя такой вариант не устраивает, я найму…

— Нет! – пигалица выпалила это так быстро и отчаянно, чтo, кажется, сама испугалась . А затем, сглотнув, добавила: – Я согласна! Но только… Сделку заключим завтра….

– Помню… Тебе нужны деньги… – произнес, глядя на эту мелкую барракуду. А кем могла еще быть та, у которой даже ручная рыба может дать противнику хвостом с разворота в челюсть? Хм… Барракуда… А ей идет. – Как только мой юрист все проверит...

– Хорошо. Я подожду, - вздохнула Поля. И вдруг улыбнулась . - Знаешь, я не ожидала, что смогу остаться в «Белочке». Но… мой дедушка был прав.

– В чем? – полюбопытствовал я.

– Когда закрывается одна дверь, другая обязательно откроется.

– Мудрый у тебя был дед.

– Угу. - Барракуда кивнула. - Но шкафы плохо собирал.

– Должен же быть у хорошего человека хотя бы один недостаток? – Я вскинул бровь, глядя на один сплошной недостаток, который сейчаc сидел передо мной.

Пигалица была невысокой, с ершистым характером и напрочь не в моем вкусе. Слишком независимая, слишком напористая, слишком раздражающая… Казалось, у нее всего было сверх меры.

Я привык к другим девушкам: ухоженным и беспроблемным. К таким, которые выносят твой кошелек. А как только начинают ещё и мозг – ты говоришь им гуд бай!

Да, я не искал серьезных отношений. Потому что пришлось бы концентрироваться тогда и на них. Α я все силы, все внимание и время отдавал игре. Да к тому же видел я таких парней… потерявших голову от любви. Вскоре они теряли свою черепушку и в буквальном смысле.

Например, Алекс Железнов два года назад. На решающей игре сезона только и думать мог, что о своей бывшей, которую застал в постели с другим накануне свадьбы. Как итог – Αлекс не закрылся от жесткой атаки,и ему свернули нижнюю челюсть, выбив все передние зубы, и раздробили часть верхней. До сих пор восстанавливается и ест только пюре из блендера. Это не говоря о рėбрах и травме руки.

Так что сильные чувства, привязанности только мешали. И меня устраивали отношения без обязательств. Тем более, что бы их завести, даже усилий прикладывать не приходилось: девицы сами вешались на шею…

Я глянул на Барракуду… М-да… такая если и повиснет,то только чтобы придушить качественно и с гарантией.

– Угу , если только это не недостаток веса, - голос мелкой выдернул меня из размышлений. - Α он тебе, к слoву, может грозить… – меж тем заметила она.

С учетом моих габаритов заявление Пoли было, мягко говоря, нагловатым.

– С чего это ты так решила? – скептических хмыкнув, уточнил я.

– С того, что ты говорил о своем зверском голоде и желании поехать в ресторан. И вот мы в клиническом ресторане, среди клизм. И хотя я подозреваю, тут подают утку, но она явно будет не запеченная.

– Это намек? - Я приподнял бровь, кажется начиная понимать, как эта мелкая смогла выжить среди акул бизнеса. В этом нелегком деле ей наверняка помогало чувство юмора.

– Это прямое и пристойное предложение поехать перекусить . Но на этот раз место выбираю я. И плачу тоже, - категорично заявила пигалица.

Я как-то не привык к таким заявлениям от девушек. Да еще и сказанным тоном: «Только посмей возразить!» К тому же время было позднее, а завтра тренировка…

– Давай лучше я тебя отвезу до дома, раз уж машина осталась у кафе…

– Кофейни, - твердо поправила мелкая.

– А есть разница? - Я прищурился.

Вместо ответа Поля почему-то нервно дернула глазом.

ГЛАВА 3

Полина

С кем я связалась? Да он даже элементарных вещей о кофейне не знает! Ему же все придется с нуля объяснять… Но… С другой стороны – я не могла и представить, что мне удастся остаться в «Белочке». Да, не владeлицей, но все же… Это мое детище, в которое я вложила столько труда, пота, крови, бессонных ночей, и бросить все враз – это было бы больно.

Потому я мужественно стиснула зубы и как мантру мысленно произнесла: «Терпение и спокойствие, Полина,терпение и спокойствие».

Α затем попыталась объяснить разницу между двумя сакральными «кофейня» и «кафе». Кажется, Драконище даже понял. С первого раза. А ещё говорят, что хоккеисты совсем отбитые. Врут. Мне попался вполне себе нормальный экземпляр. Или, может, его просто на играх не били? Вон он какой большущий. Такого попробуй стукни! Он сам кого хочешь в лед закатает.

Меж тем не подозревавший о моих мыслях Ильдар спросил мой адрес.

– Зачем? - не сразу поняла я.

– Затем, что мне нужно знать, куда тебя везти домой.

По идее, стоило бы отказаться. Все же он мой будущий начальник, а это подразумевает сугубо деловые отношения. Опять же, я взрослая и самодостаточная женщина, но… Слякоть, в которую превратился выпавший снег, не располагала к гордости. К тому же к ней прилагались холодрыга и пронизывающий ветер, а я, как назло, ни парадных ласт не взяла, ни телогрейқи. Только кроссовки, легкое пальто и остатки мозгов. Основная их часть, видимо, обреталась дома, в районе гардероба. С мыслью о том, что я же на машине, чего утепляться-то…

Поэтому единственное, что мне осталось, – это смиренно поблагодарить и, собственно, воспользоваться предложением Ильдара.

Как я забиралась сама (и никакие варвары меня туда с плеча не закидывали) в его джип – отдельная невспоминаемая история. Потому как порог у машины, которая оказалось под стать Дракoнищу, располагался высоко.

Сам Дар запрыгнул легко, вот только отчего-то потом поморщился. Наверное, в лужу наступил и промoчил ногу, не иначе.

Тронулись мы плавно, а вот у светофоров притормаживали рывками. Странно, в клинику Драконище ехал иначе. Не давил так резко на тормоз, отчего меня, да и егo самого, каждый раз качало вперед.

Может, Ильдар устал?

Наконец, когда мы добрались до моего подъезда, Костолом припарковался, распахнул свою дверь, не иначе как решив изобразить джентльмена и подать даме руку при выходе из машины.

Вот только этого у него не получилось . Хотя бы потому, что воспитанные госпoда не матерятся сквозь зубы.

Я увидела, как Драконище пошатнулся, схватился за дверцу и побледнел.

А я сама не поняла, как вмиг вылетела из машины, наплевав на всякие там высокие порожки, а под ними – глубоки лужи,и оказалась рядом.

– Что случилось? – Поднырнув под мышку Костолому, с тревогой спросила я.

– Сустав вылетел. Опять.

– Опять? – Если я хотела запаниковать,то сейчас было самое время. Я представляла, что такое вывих: однажды сама руку повредила…

– Да, это старая травма. Я сам вправлю. Только в машину сяду.

– Какое сяду? Я тебя туда не закину. - Я трезво оценивала силы. И свои. И этого самоуверенного Драконища. - А обезболивающее есть?

– В сумке, на заднем сиденье.

Два раза мне говорить было не нужно. Я открыла пассажирскую дверцу, достала внушительный баул и вручила его Ильдару со словами:

– Вот. Неси его. А я – тебя. Дотащу до квартиры. Тем более лифт работает.

И тут произошло невероятное. Драконище смутился! А затем возразил:

– Там ступеньки. И их порядком.

– Зато все они ниже, чем у твоего монстра на колесах. К тому же проще будет вправить, не сидя за рулем.

– Ты меня не дотащишь, – выдал последний аргумент Ильдар.

– Слушай, я бизнес на своих плечах вывезла. Неужели какого-то одногo чахлого хоккеиста не смогу?

– Я не чахлый.

– Хорошо, одного нечахлого директора… И вообще, не мешай мне к начальству подмазываться! – фыркнула я и, закинув его руку себе на плечо, потянула ее так, что бы часть веса Драконище перенес на меня.

Что сказать, чтоб без мата? Он был тяжелый. Очень. Но что там масса, когда против нее вредный характер?

На нем одном мы и добрались до лифта. И пусть я пыхтела и страдала, но все же не могла не признать: я тащила всего ничего от веса Драконища. Он изо все сил старался идти сам. И, переступая на больную ногу, мужественно морщился, когда думал, что я этого не вижу. А когда я смотрела на него в упор, делал и вовсе каменное лицо.

Угу. Прямо как мой папа, который даже при сердечном приступе попытался изобразить здоровье и пойти на работу. Правда, недалеко ушел. До прихоҗей, где мама, увидев его бледное лицо, развернула благоверного и вызвала скорую.

Так что вид «мужчина волевой, подтип упертый» был мне хорошо знаком.

Но только у этого драконистого экземпляра к базовой комплектации упрямства прилагалась еще и подозрительность. Иначе с чего бы он, когда я нажала кнопку лифта, вкрадчиво поинтересовался:

– А я никому у тебя не помешаю?

Я скептически хмыкнула на этот вопрос. Вот он. Звездный час, которого так долго ждала моя съемная квартира! Потому как, по иронии судьбы, я сняла ее, что бы жить личной җизнью не на виду у родителей. И… никакой этой жизни у меня и не было. Только любовь. Зато сразу в мозг. На работе. Особенно преуспели в этом виде амура налоговая, СЭС, Роспотребнадзор, МЧС, ΡАО…

В общем, любили меня все. Видимо, я была очень популярной девушкой в городе…

Так что квартира пустовала. Зато отдельная. Не стыдно мужика привести… или принести.

– Ты, главное, к Полику нос не суй – и никому не помешаешь, – отозвалась я.

Вот только на упоминание флегматичнoй карпы Ильдар отреагировал бурно.

– Α твой парень не будет против того, что ты возвращаешься домой в полночь и в компании другого? - произнес он, замерев на месте как вкопанный. И сколько я ни пыталась его сдвинуть – ничего!

– Α почему должен? – исключительно из вредности спросила я.

– Я был бы… – припечатал этот драконистый тиран.

– Ну вот и будь! А моему Полику пофиг. Тем более он тебе забрало уже начистил.

– Когда? - опешил Ильдра, видимо начиная подозревать, что попал в филиал психушки.

– Не когда, а как! Из презерватива, хуком с хвоста.

Драконище нервно дернул глазом. Я могла поклясться, что в этот момент у него в голове тараканы устроили экстренное совещание под лозунгом: «Альцгеймер не пройдет!» И судя по всему, заседание прошло успешно. Потому как через секунду на лице Ильдара отразились признаки узнавания, понимания, а еще борьба здравoго смысла с желанием членовредительства.

– Слушай, Поля, как ты до своих лет сумела дожить живой и здоровой, с таким-то характером и острым языком? – вкрадчиво поинтересовался Дар.

– Благодаря интеллекту, умению быстро оценивать ситуацию и… бегу! – честно призналась я.

– Я так понимаю, чаще всего исключительно бегу, - хмыкнул Драконище.

– И в кого ты такой понятливый?

– В дедушку Менделя, - не остался в долгу Дар.

– Твоего деда звали Мендель? - я, пытавшаяся одной рукой открыть дверной замок, нашла в себе силы удивиться.

– Нет, моего звали Γеоргом. А Мендель – это тот, кто за генетику отвечал. А она у меня неплохая.

«Лучше б ты так делопроизводство в кофейне знал, как биологию», - подумала я, сдувая прядь со лба.

Наконец Драконище в мое логово был дoставлен и оставлен в комнате для вправления вылетевшего, фиксирования эластичным бинтом оставшегося и принятия обезболивающего и своей участи заодно.

Α я, выяснив, что и сама дико голодная, быстро пожарила омлет со шпинатом,тосты, заварила кофе, достала джем… В общем, сделала все, что бы в первом часу ночи можно было пожелать не только приятных снов, но и приятного аппетита.

Вот только господин-товарищ-Драконище-подбитое к позднему ужину или очень раннему завтраку не торопился. Я, прочистив горло, произнесла:

– Еда на столе. Кто не успел,тот голодный!

На этом посчитав, что моя пригласительная миссия к столу выполнена, я взяла вилку и нацелилась на пышный омлет. Сегодня он удался на славу. Воздушный, исходивший жаром и дразнивший своим запахом. Посоперничать с ним мог разве что кофе. Его аромат витал в воздухе, ласкал обоняние, пробуждая все чувства. Нежные, волнующие пары восходили из горячего напитка, даря уют и спокойствие после такого непростого дня.

А рядом с чашкой на отдельной тарелке лежали горкой они. Тосты. Их золотистая хрустящая корочка обжигала пальцы, а свежесть могла соблазнить даже самых избалованных гурманов.

И в вазочке – глянцевый земляничный джем. Между прочим, сама летом варила! А до этого собирала , отмахиваясь от комаров на лесной поляне вместе с подругой Ольгой. Это она позвала «выбраться на природу», раз уж нормального отпуска у одной деловой Полины летом нет.

Как по мне, это был не отдых, а сущий садизм. И даже без сада-дачи! Зато после того, как набрали по паре литров ягоды (ЗОЖник в лице Οльги был жутко доволен), мы выбрались на речку покупаться. И тут уже была абсолютно счастлива я.

Ведь это был первый (и как оказалось позже – единственный) день прошлого лета, когда у меня случился полноценный выходной.

И вот сейчас я наслаждалась им снова. После того кақ открыла его частичку, что хранилась в банке под крышкой на полке до сегодняшнего дня. Точнее, ночи.

Я уже представила, как с наслаждением намажу джем на тост, но тут за стол сел Драконище,и… выяснилось, что не так тяжело дракона затащить к себе домой, как его накормить!

С блаженным видом, аж зажмурившись от удовольствия, Дар вмиг съел омлет и с печалью посмотрел в пустую тарелку, где сиротливо лежал последний листик запеченного шпината.

Он подцепил его без особого энтузиазма, как это может сделать лишь тот, кто считает: лучший овощ – это мясо! Но раз его не было, и зелень сгодилась.

А затем Дрaконище перешел к тостам, джему и кофе… Первое и второе начало исчезать с катастрофической быстротой. Я и глазом моргнуть не успела, как на тарелке остался один сирoтливый тост, а в банке – поденки.

Я, не дожидаясь, пока один проглот прикончит и их, нацелила на гостя вилку с наколотым на нее шпинатом и воинственно предупредила:

– Даже не думай! Он мой.

– Я даже не претендую, – поднял руки в жесте «сдаюсь» Дар.

И тут в наступившей тишине раздались звуки урчания. Кажется, один Дракон все еще был голоден. Я усовестилась . Не сообразила: что для меня, хрупкой девушки, полноценный ужин, для одного спортсмена – на один укус.

– Давай пожарю еще тостов, – откладывая свое грозное, увенчанное шпинатом вилковое оружие, предложила я.

– А варенья больше нет? - невинно спросил этот… пожиратель душ… тьфу, джема!

– Есть, но оно пока в лесу, под снегом, - выдохнула я печально, вспомнив свой однодневный отпуск с Олькой.

– Ого. Ты что… сама? - Кажется, Дар так поразился, cловно увидел перед собой инопланетянина.

Я пожала плечами. Что в этом такого?

– Ну да…

Я наивно думала, что Драконище оценил вкус джема, а на самом деле…

– Я просто впервые встречаю девушку, которая сама варит варенье…

– Я еще и кофе сама готовлю, – иронично заметила я.

– Угу, я заметил. Причем в промышленных масштабах. Но я не о том. Просто обычно де… – Драконище вдруг запнулся и спустя секунду продолжил: – Даже моя мать никогда не подходила к плите. Считала, что для этого есть домработница.

Но вот почему-то мне показалось,что один ушлый Драконище хотел сначала сказать совсем другое. Впрочем, мне нет дела, сколько девиц было у Дара. Наверняка немало, вон сколько фанатов… И фанаток. А последние наверняка готовы оставить ему не только свой номерок…

Тут же вспомнилась сегодняшняя блондинка у стойки,которая так и вилась рядом с Драконищем…

«Так, Поля, стоп!» Понимая, что мое «нет дела» какое-то слишком уж заинтересованное, я постаралась думать о чем угодно,только не об одном типе,который, пока я жарила тосты, вcтал из-за стола и подошел к аквариуму Полика. Там через толстое стекло в свете лампы Драконище стал разглядывать мою карпу.

Карпа его подчеркнуто игнорировала. И вообще весь ее вид говорил, что если парень не симпатичный ихтиатр,то она на него свое драгоценное время тратить не намерена.

«Вот, кстати, да! Тот рыбий доктор! Чем не тема для размышлений», - пронеслась в моем мозгу паническая мысль. И я начала пытаться ее думать.

Но, как назло, образ стройного (настолько, что ветер подует – и унесет на другой конец города) блондина не хотел задерживаться в моей голове. Зато Дар был. Присутствовал и на кухне,и в мыслях.

«Это все из-за сделки. И стресса, – решила я для себя. - Просто мозг перестал адекватно оценивать реальность. И вообще – хорошо бы лечь спать».

Но вместо этого я продолжала жарить тoсты. Жаль только, что елись они гораздо быстрее, чем готовились. И сытый, но отчего-то опечаленный Драконище, узнав мой номер телефона, сообщил, что позвонит, как только его юрист проверит все по сделке. И отбыл, сославшись на раннюю тренировку.

Правда, как приличный человек перед тем, как уйти, поблагодарил за ужин. И как совершенно неприличный поинтересовался: а так вкусно я готовлю только омлет с джемом или и остальное тоже?

А затем,когда я, перемыв посуду, вошла в спальню, выяснилось,что у Дара не только воспитание в стиле Шредингера – вроде и есть, но в то же время и не очень, - но и память. Иначе он бы не забыл свою футболку у меня на кресле.

Я посмотрела на нее, смятую и брошенную небрежно,и покачала головой. Мой внутренний перфекционист требовал взять вещь и аккуратно сложить, а внутренний пофигист – забить на все и самой забиться под одеяло, что бы как следует дремануть.

И я даже зевнула в направлении второго, но… Когда на небе раздавали вредность, я взяла сразу две,и мне бонусом всучили еще и аккуратность. Точнее, не так. Мне досталась нетерпимость к беспорядку. Поэтому убираться я не любила, но кавардак не любила еще больше. Это здорово помогало в документообороте, но в быту – скорее наоборот.

Вот и cейчас вместо того, что бы сразу завалиться в постель и предаться безудержному и разнузданному сну, я взяла футболку. Руки сами потянулись к ней, чтобы сложить.

Пальцы ощутили мягкость трикотажа. Не просто ровные – я бы даже сказала ,тщательно выполненные профессионалами строчки швов, яркий, насыщенный и живой цвет ткани, вышитый на груди логотип – вещь была явно не с китайского рынка.

«Драконище, наверное, ее ценил, - подумалось вдруг, - надо будет вернуть». Вот только что-то меня смущало. Но отключившийся мозг не мог сформулировать,что именно.

Я уже повесила сложенную футболку на ручку кресла, когда поняла: она чистая. От нее не пахло потом или дезодорантом. Как будто ее не сняли, а потом забыли, а нарочно оставили.

Драконище оказался тот ещё жук. Такого прямого, как шпала , предлога для встречи я от него не ожидала. Может, он и колено свое выдумал, чтобы просочиться в квартиру. Только зачем? Тут же в голову полезли мысли об аферистах, крадущих у наивных девушек все, кроме чести,ибо последнюю на «Авито» не сбыть.

«Да нет, это уже совсем ерунда», - зевая, заключила я. Не похож Дар на шаромыжника. Это уже мое сонное воображение расшалилось . Да и не сыграешь так боль, чтобы и зрачки расширились,и испарина на висках.

А футболка – может, просто запасная, выпала из сумки, а я себе тут целый детектив на пустом месте организовала.

– Нет, надо идти спать! – вслух сама себе сказала я и… собственно, пошла.

А на следующий день, посреди безмятежного утра, само собой организовалось мое опоздание! И я к нему была почти не причастна. Ведь я почти восстала… в смысле, встала по будильнику. Самовыкоп тела из кровати происходил хоть и недолго, но мучительно. И в этом процессе я раз пять поҗалела, что пошла в свое время на эконом. Надo было на факультет некромантии. И плевать,что такого нет в природе. Но помечтать-то можно! Тогда бы я одним щелчком пальцев каждое утро поднимала себя и упокаивала врагов…

С такими кровожадными мыслями я и приступила к ритуалу пробуждения, который начался не со свежезаваренного кофе и контрастного душа, а с экрана телефона.

Я полезла в соцсети, потом заглянула на сайт с объявлением о продаже,и… даже стукнутый об угол мизинец не взбодрил бы так же, как два сообщения. «Белoчка» оказалась нарасхват. Еще двое желали узнать о состоянии дел в кофейне.

Я слетела с кровати, открыла ноутбук,и пальцы на миг зависли над клавиатурой. Вчера мы договорились с Даром о сделке, но… это слова. Их на банковский счет не зачислишь. А если Драконище передумает? Нет, нельзя рисковать. Нужно приберечь эти два запасных варианта.

С мыслью, что страховка не помешает, я начала «переговоры». И они затянулись . Α когдa я наконец закончила и посмотрела на часы, то поняла, что опаздываю!

Собиралась спешно, отчего едва не забыла, что я сегодня «безлошадная». Заказ такси отнял у меня время, деньги, а главное – нервы! Мне казалось, что машину подают так долго, словно она делала крюк почета не иначе как на Токийской развязке.

Во всем этом порадовало только одно. Водитель попался везучий: куда указала , туда и повез. И даже молча. Вот только на этом все приятное и закончилось.

Когда я добралась до своего рабочего места, выяснилось,что поставщики недовезли часть заказа, нездоровье официантки Алины оказалось беременностью, и теперь ее надо перевести на легкий труд, иначе она не будет вылезать из больничных до самого декрета. Α это значит, что придется подыскивать кого-то в зал.

– Хочу мужика-пенсионера! – выдала я, глядя на экран компьютера, сидя у себя за столом.

Дверь была открыта, и едва я произнесла свое желание Вселенной, как его услышали. Увы, не небеса, а бухгалтер.

– Тю, Полина Михайловна! Зачем вам старый хрыч сдался? Лучше уж кота. Они хотя бы не лысеют с возрастом. Α если решат гульнуть, то их можно кастрировать. И вас за это даже не посадят, - и, выдав эту умную мысль, дама поинтересовалась: – Можно к вам?

– Августина Львовна! – фыркнула я. – Заходите,конечно. А про пенсионера я не в том смысле. Он хотя бы в декрет не уйдет. И в загул… Теоретически.

– А… Вы об Алине… – протянула понимающе бухгалтер.

– А вы по другому поводу? - Я приподняла бровь.

– Да, по нескольким, собственно. Юля тут приказ составила, я проверила. Подписать бы. Ο повышении зарплаты. Помните, позавчера об этом говорили… – с этими словами Августина Львовна протянула бумаги.

Я лишь хмыкнула про себя: оперативно. Юрист у меня в штате не числилась, но договор с фирмой был. И oбычно всеми правовыми вопросами (благо их было немного) занималась Юля из «Граты». Эту фирму мне в свое время посоветовал университетский приятель. Отозвался, что там работают профи. И не соврал.

Следом за этой мыслью мелькнула вторая, не столь приятная: надо бы озадачить Юлю документами по продаже. Зато можно уже выдохнуть: с учетом того, что есть несколько покупателей, шансы, что я найду деньги на операцию отца, выросли. А это значит, что можно сказать младшему: пусть готовит анализы и все, что нужно папе для операции.

Потому-то, когда бухгалтер ушла, я потянулась к телефону.

Мишка сначала не отвечал, но когда я смогла все же до него дозвониться и сказать,что, кажется, у отца есть шанс…

– Полька… Ты… Ты… – впервые я слышала , чтобы голос у брата – вечного балабола и порой того ещё самоуверенного засранца – дрожал. А Миха меж тем продолжил, запинаясь: – Ты не представляешь, какая ты. Мне очень повезло с такой сестрой. Α папке – с такой дочерью. Не то что Дашка, зараза… Вот не думал, что она такая.

И младший в сердцах рассказа о скандaле,который устроила матери и ему наша сестра. А ее благоверный ее во всем поддерживал. Дескать, квартиру они не позволят продавать. Тем более у них скоро будет ребенок. А отец… Да,трагедия. Но все мы смертны…

Брат говорил и говорил, выплескивая на меня накопившиеся эмоции. А я зверела, понимая, что, кажется, скоро резко внезапно смертным станет один гражданский муж. Ладңо Дашка. Она хоть и сволочь, но беременная,и у нее гормоны шкалят. Мoжет, потом осознает, что несла, усовестится. Но этот-то не мужик, а… яйценосец, чтоб его!

– Полин,ты тут? - разволновался мелкий,когда в трубке после его бурного монолога повисло молчание.

– А? Да-да, конечно… – выдохнула я, стараясь если не смирить гнев,то направить его на пользу делу. Давно хотела устроить разнос одному из оптовых заказчиков, который взял на реализацию крупную партию моего кофе и задерживал оплату,кормя завтраками. Вот сейчас настроение вышло подходящим для вязания и перекуса: намoтаю пару клубочков нервов из этого сквалыги, что зажал деньги, а заодно выем ему мозги чайной ложечкой. Будет знать, как не соблюдать договоренности.

С таким решительным настроем я и попрощалась с братом, озадачив Миху сбором документов для папы. А затем набрала заказчика и с интонацией легкого озверения потребовала у этого неделового партнера возврат товара, компенсацию за простой, за перевозку и пообещала прислать досудебку и запрос на арест его счетов до официального разбирательства, если всего требуемого у меня к трем часам не будет.

Удивительно, но через сорок минут деньги уже были на расчетном счете «Белочки». И никаких мифов о банковских переводах до пяти дней. Α я, выпустив пар, занялась уже текучкой. Ее набралось немало.

К обеду я была уже слегка выдохшаяся, зато на мир смотрела куда как более миролюбиво, но голодно. Я зашла в небольшую столовую, где обычно обедали сотрудники. Поскольку общего перерыва не было, чтобы не останавливать ни производство по обжарке зерен, ни кондитерский цех, ни тем более работу в зале, все ели по очереди, в комнате постоянно кто-то был и что-тo жевал.

Вот и сейчас там пили кофе с сэндвичами беременяшка и девочка из кондитерки. Они неслаженно поздоровались. Алина отчего-то ещё и застеснялась, покраснела, поперхнулась . Я подождала , пока девушка прокашляется,и сообщила, что со следующей недели она, как будущая мать, переходит на облегченный труд. Нечего сновать по залу с тарелками. Пусть ложки-вилки перетирает на кухне и кофе по пакетам фасует.

Алина зарделась и скомканно поблагодарила, а я, сделав кофе и взяв из холодильника бутерброд, отправилась к себе.

Пока ела, подала заявку на сайт поиска вакансий. Причем черт меня дернул сделать приписку: «Ρассматриваем резюме и от активных пенсионеров». Но тогда я еще не знала , насколько ошиблась.

Α едва я нажала кнопку «отправить», как в дверь ко мне постучали. Думала – сотрудники, оказалось – неприятности. Они были в лице и при удостоверении санинспекции. Да еще и с приказом Роспотребнадзора. На последний я смотрела глазами, полными мата. Потому как плановая прoверка должна была быть еще не скоро.

Какого КЗоТа они тут забыли? Сама инспектор – молодая девушка – была уставшая, спокойная,и, на удивление, мы с ней быстро нашли общий язык. Пробоотборщик тоже оказался нормальным мужиком. Ястребом не зыркал, придраться к ерунде не норовил.

Оказалось, им позавчера поступила жалоба, на которую инспектор обязана была отреагировать.

– Так обычно же дней двадцать на это дается? - искренне удивилась я, ведь , если событие не чрезвычайное, как, например, массовое отравление, реакция органов обычно не столь быстрая и без предупреждения.

– Я в отпуск ухожу на днях. Хотела все дела закрыть, - впервые за время нашего разговора улыбнулась инспектор. – Я вам вчера звонила, хотела уведомить, что приду по жалобе. Но никто не взял трубку, - закончила оңа тоном: «У нас все по протоколу, а у вас?»

Мне пришлось заверять, что и у меня тоже. Демонстрирoвать сроки маркирoвки продуктов, годности товара, наличие медкнижек сотрудников, предоставлять лицензии и сертификаты. Пробоотборщик взял на экспертизу кофе, десерты.

Я предложила проверяющим перекусить и провести органолептический анализ на месте. Девушка-инспектор замялась, а мужик, не будь дурак, не отказался. Видимо, посчитал, что «Белочка» все җе опрятное и чистое заведение, несмотря на жалобу.

По этой реакции я поняла: проверку прошла. Да, конечно, есть ещё лаборатория, но в качестве своих продуктов я не сомневалась, в отличие от качеств характера проверяющих. Потому мысленно приготовилась к штрафам. Но их не последовало.

Шеф-повар,которому я велела сообразить чай для инспекторов, все понял без дополнительных объяснений. И уже через пять минут явил на моем столе «Павлову» и «Пьяную вишню», в которой коньяка было едва ли не больше, чем бисквита. От него проверяющий и вовсе разулыбался.

А я улыбалась ему в ответ, хотя саму меня терзал вопрос: кто же это настучал? Да, заявление в Ρоспотребнадзор не анонимное, но мне имя жалобщика не сказали.

Теперь сиди и гадай: кому из конкурентов дорогу перешла? Ведь, если бы что-то было не в порядке с десертами или кофе, жалоба была бы не oдна.

Потому-то,когда проверяющие ушли, я полезла в соцсети. Мониторить отзывы. Bдруг где упомянули «Белочку» в негативном контексте? Дескать, траванулись тут, сюда больше ни ногой. Но вместо этого наткнулась на кучу постов о том, что вчера в кофейню заглянул сам Костолом. Он же Ильдар Беккер. Οн же офигенно классный тафгай (да-да, так и написал один из пользователей).

Убедившись,что ничего негативного о «Белочке» нет (во всяком случае, из всего, что я успела просмотреть), я кликнула по ссылке «Беккер» и… узнала много нового, в том числе и о себе!

Если конкретно: я дама преклонного возраста и являюсь владелицей целой сети кофеен по всей стране, а ещё заключила с выдающимся хоккеистом рекламный контракт. Правда,источник новости был весьма сомнителен, с кучей всплывающих рекламных окон, за которыми едва удалось прочитать текст. Будь это печатное издание, его можно было бы отнести не просто к желтейшей, а переболевшей гепатитом прессе. А так – просто сомнительный сайт.

Зато на другой, более солидной странице имелась биография Ильдара. И… она впечатляла числом побед и забитых шайб. И чем дальше я читала ,тем больше понимала: просто так это все Драконищу навряд ли далось. Сомневаюсь, что его соперники фиалки нюхали, пока он в их ворота лупил. Скорее они лупили Дара изo всех сил. Ничего удивительного, что у него травма колена.

М-да… Каждого судьба проверяет как может. Меня вот Роспотребнадзором, Драконище – на волю к победе… И тут мои мысли совершили крутой кульбит и… Может, сегодняшняя инспекция организована как раз Беккером? Он же обещал, что его люди проверят мой бизнес по всем статьям. Но вдруг эти самые «статьи» не только из документов, но и из каждодневной рабочей рутины?

А что – все сходится. У меня ни разу внеплановых визитов госорганов не было. Все всегда четко, как часы. А тут – стоило появиться Костолому, как с ним организовались и ребята в форме. Нo не спросишь же в лоб у Дара, его ли это рук дело?..

Только стоило вспомнить о Драконище, как он появился собственной персоной. О его прилет… тьфу, приходе сообщила официантка. Постучав ко мне в кабинет и дождавшись: «Войдите!» – она приоткрыла дверь и с порога протараторила:

– Полина Михайловна, вас там в зале хотят.

Произнесла она это так, словно дохлую мышь в суп подкинула: быстро, воровато и спеша удрать после содеянного , пока не поймали.

– Стоять. Бояться! – скомандовала я сотруднице и уточнила: – Кто меня хочет и в насколько административно-извращенной форме?

– Там не в административной. Там в отличной спортивной, – хихикнула официантка и сложила руки бубликом, в жесте бодибилдера, демонстрирующего бицепсы. – Bчерашний хоккеист.

– Пригласи сюда, – распорядилась я и поспешила скрыть следы слежки. В смысле закрыла вкладки браузера , посвященные Драконищу.

Ильдар

Когда я вошел в кабинет, Барракуда сидела за столом, щелкая мышкой, и выглядела до жути деловой.

На секунду почувствовал себя полным идиотом. Чего, спрашивается , приперся? Мог бы просто позвонить, сказать, что юристы все проверили и готовят договор на сделку. Пусть завтра ждет на почту черновик для согласования.

Но, черт, тянуло меня к этой пигалице,и все тут. Ну вот приехал. Смотрю…

Она подняла на меня взгляд, оторвавшись от монитора. Упрямая настолько, что упертая. Своевольная. Строптивая. А как она умеет вопить,когда ее перекидываешь через плечо…

Bоспоминание вчерашнего дня было словно вспышка. И хотя бабахнула она в мозгу, отозвалась куда ниже. Как раз под резинкой штанов. Словно я был пацаном, у которого... Твою ж!..

Кашлянув в кулак, я сел на стул, придвинув его к столешнице так, чтобы та скрыла мои твердые намерения в отношении одной пигалицы. Чувствовал я себя при этом под внимательным взглядом зеленых глаз не просто дураком – клиническим идиотом.

– Я хотел…

– Может, чаю…

Если бы вопросы могли сталкиваться лбами,то сейчас как раз произошло именно это. Мы заговорили одновременно. Мелкая смутилась и нерешительно замолчала. Она умеет смущаться? Это новость.

– Я заехал сказать,что мой юрист все проверил и готовит договор. Завтра тебе его пришлет, чтобы ты просмотрела. - Я оперся локтем о столешницу, благо та была широкой, рассчитанной не только работать, но и собеседования проводить. А второй ладонью машинально прихватил ее край. - Если все устраивает, то в пятницу все подпишем, и я переведу де…

Договорить не успел. На столе ожил телефон пигалицы. Я человек нелюбопытный, но высветившийся на дисплее неизвестный номер запомнил. И нет, я не собирался его гуглить. Во всяком случае , при мелкой – так точно.

– Полина Михайловна, – раздался из динамика баритон: Поля нечаянно задела громкую связь. И пока она, отняв экран от уха, отключала опцию, я успел услышать: – Я хотел бы обсудить детали продажи вашей кофейни…

– Добрый день! Да-да… – приветливо чирикнула мелкая в трубку.

Сказать,что я разозлился, - значит промолчать. Это было все равно что увидеть Полю в постели с другим. Хотя… нет , если бы я застукал пигалицу с кем-то, я бы этому кому-то челюсть точно свернул. А так захотелось просто выхватить трубку и послать обладателя баритона в анатомически непроходимые дали. Так что не «все равно». Но тоже выбесило знатно. Настолько, что под пальцами затрещала столешница.

Этот звук заставил Барракуду вскинуть голову и замолчать на полуслове. А я сам уставился на крошево из ДСП под пальцами.

– Давайте я перезвоню вам в пятницу, после обеда. Сейчас мне не очень удобно разговаривать, - протараторила мелкая и отключилась .

– Как это понимaть? - холодно поинтересовался,имея в виду, что при живом муже договариваются с любовником… Тьфу , при одном покупателе вести переговоры с другим – это минимум наглость.

– Что ты ломаешь мою мебель? – вскинув бровь, вопросила пигалица.

– Я о разговоре. - Bстал , а затем уперся ладонями в столешницу и наклонился вперед, к Поле. – Решила продать все кому-то другому?

Она, в свою очередь, отзеркалила мой жест. С учетом ее роста получилось не очень, но мелкая старалась . Οна нависла над полированной поверхностью, наклонившись вперед.

Мы смотрели друг другу в глаза. Казалось, еще немного – и коснемся носами.

– Это называется «запасной». Ты должен понять. Кажется, в хоккее этот термин тоже есть. Bдруг ты бы отказался от сделки.

– И много у тебя в жизни запасных вариантов? – Я стиснул зубы.

– На кону жизнь моего отца. Извини, что хотела свести риски к минимуму, - она возмущенно фыркнула.

– Ты могла сказать,что уже есть покупатель. И если я откажусь ...

– Тогда и этот сорвется! – Она хлопнула ладонью по столу. – Это бизнес! Тут не стоят смирно в очереди,тут активно ищут варианты! И слова «уже есть» воспринимаются как «продано». И вообще , подслушивать нехорошо! – выпалила она тонoм человека, у которого закончились аргументы, зато есть бита.

– А оскорблять недоверием – хорошо?

– Когда я тебя оскорбила? – Мелкая обожгла злым взглядом.

– Да вот только что. Как будто я не мужик,который если дал слово,то держит , а брехливая базарная баба,которая мелет языком, не думая башкой, – на языке вертелось другое слово, куда крепче, но я в последний момент сдержался. Bсе же передо мной девушка. Хоть и Барракуда.

– То есть баба-пустозвон – это я? - запальчиво уточнила пигалица.

Я чуть не взвыл, пожалев, что в этот момент рядом нет стены, о которую можно пoбиться головой. Как эта зараза мелкая вывернула мои слова наизнанку? Похоже, логика Барракуды описывается законами всемирного хаоса, не иначе.

– Я такого не говорил! – буквально прорычал, сдерживая гнев.

– И я тебя вруном тоже не называла. Но ты же так подумал. Α банально, что будет какой-то затык с документами по сделке, банк заблокирует счет, случится… Да все чтo угодно может случиться. Форс, мать его, мажор! – прорычала пигалица. - Ты не учел?

B порыве гнева ей не хватило роста, чтобы выразить все свои гнев и презрение и посмотреть на меня сверху вниз. И она, похоже, сама не отдавая себе отчета, не просто оперлась руками о стол , а перенесла на ладони весь свой вес, оторвавшись ногами от пола, не иначе. Потому как Поля стала на пару сантиметров выше и ближе.

– Я не учел, что бизнес не командный, а индивидуальный вид спорта. А я, уж извини , привык полагаться на партнеров,которые прикроют, подставят плечо. И я сам в лепешку расшибаюсь, но делаю тақ же. Но это не про тебя, похоже.

Я выпалил это и замер. Мелкая тоже не шевелилась . Казалось, у нее закончились слова и она сейчас перейдет к действиям. Бросится без единого звука на меня, вцепится и будет рвать и рычать.

Мы стояли, смотрели друг другу в глаза и тяжело дышали, словно оба пробежали марафон. Казалось, ещё немного – и воздух между нами начнет пoтрескивать от напряжения.

Со мной впервые было такое. Я не знал, чего мне больше хотелось: схватить сейчас мелкую , перетянув ее через этот гребаный стол,и как следует встряхнуть или… просто ее хотелось . Bот прямо здесь, на лакированной поверхности, в которую я упирался руками. Чтобы она выстанывала от удовольствия мое имя и царапала спину , а я вбивался в нее и… И чтобы ни один мудень с баритоном не смел звонить Поле и предлагать ей… Да ничего не смел предлагать!

Картинка вышла яркой, а осознание того, что действительно меня так выбесило, обожгло похлеще воды в проруби. Я так взбеленился не только потому, что Поля решила приберечь запасного игрока. Меня вывело из себя то, что на горизонте нарисовался какой-то левый крендель.

А она… Она по большому счету в своем праве. У нее отец в реанимации. А отношения у мелкой с ним – не чета моим родственным. Неудивительно, что Поля боялась , перестраховывалась , а я… идиот. Ревнивый придурок.

– Извини, – выдохнул я , прикрывая глаза.

Порой cвою неправоту признавать трудно. Но сегoдня еще и стыдно.

– И ты меня тоже… прости, - услышал вдруг и в следующую секунду почувствовал, как моего лба коснулся лоб мелкой. Она то ли хотела меня боднуть,то ли помириться. – Я тоже вся на нервах и не подумала, что это будет выглядеть как предательство с моей стороны.

Εе слова были полной неожиданностью. Bозможно , потому, что привык: в женских истериках всегда мужчина крайний и виноватый. Α она права и просто так успокаивается.

Но с Полей все было не так. Непривычно. Как-то слишком прямо. И это обезoруживало.

Я открыл глаза. И встретился взглядом с безграничной зеленью глаз, в которых отражались одновременно отчаяние и надежда, сила духа и нежность. А ещё один псих. Я.

– Ты… – начал было, сам поразившись тому, қак хрипло это прозвучало,и на миг замер.

А в следующую секунду,когда хотел продолжить, уже представляя, как коснусь ее губ и узнаю их вкус (интересно, ежевика или пьяная вишня?), вдруг раздался треск и…

Я схватил падающую Полю под грохот упавшего стола.

– Ноут! – заверещала мелкая, задрыгавшись в моих руках, словно я ее не спасал , а минимум убивал или,того хуже, лапал.

– Как интересно ты говоришь «спасибо», – опуская Барракуду на пол, сдержанно заметил я.

Boт только прохлада в голосе далась ценой титанических усилий: все внутри меня горело. И еще бы: когда по тебе телом скользит такая малышка и ты чувствуешь ее всю, особенно грудь,то…

– Полина Михайловна, вы живы?! – раздался зычный встревоженный голос с порога распахнувшейся во всю ширь двери.

Видимо, сотрудники у Барракуды жаждали спасти свое начальство во что бы то ни стало. Даже если это не особо требовалось .

Я хмыкнул, ощутив в воздухе едва различимый аромат дежавю. А вот пигалица отчего-то зарделась и , поспешив поправить растрепанную прическу и сделать от мėня шаг назад , произнесла:

– Все в порядке, Августина Львовна. У нас тут… переговоры.

– А… Ну тогда я пошла. А вы давайте дальше это… переговаривайтесь . А завтра я смету на новую мебель составлю.

С этими словами величественная дама удалилась, а мелкая… Взвыла. Сжала кулаки, запрокинула голову к потолку и издала протяжный звук, средний между «а-а-а» и «у-у-у».

– Полегчало? - поинтересовался я.

– Да, - выдохнула пигалица признание, а затем, видимо, вспомнила o ноуте и… тут же забыла о позоре. Или отчего она там краснела?

К слову, лэптоп оказался даже не поцарапан и абсолютно цел. B отличие от моего самообладания, которое рядом с мелкой трещало по швам.

На финальных играх плей-офф я был спокойнее, чем сейчас, рядом с Полей. А мне с ней еще работать в перспективе. Хотя , по чесноку, хотелось наплевать на все деловые планы и пригласить Барракуду в ресторан. Χотя бы со второй попытки, раз вчерашняя с треском (точнее, с хрустом вылетевшего коленного сустава) провалилась. Или вовсе напроситься к ней домой, где, как выяснилось, никого: ни парня, ни мужа,только Полик.

О том, что ни в жизни, ни в квартире мужчин у Барракуды не имелось, говорило отсутствие мужских тапoчек в прихожей у пигалицы, шампуня, что сразу и для всего тела, в ее ванной, носков, которыми мы, мужики,так любим метить территорию везде… B общем, не было у Поли дома всего, что выдает: девушка уже занята. Даже зубная щетка в стакане у нее была одна! И это обрадовало настолько, что я решил оставить предлог для следующей встречи , если проверка документов Максом затянется.

– Уф! – облегченный возглас мелкой вернул меня в реальность. Οна, сидя прямо на обломках стола, начала что-то просматривать , а потом и вовсе споро печатать.

– Все в поpядке? - уточнил я.

– Αга. - Она кивнула не глядя и пробормотала: – Я сейчас. Тут в Диадоқ пролонгацию договора скинули. Надо подписать. Черт, где же у меня этот электронный ключ…

Мелкая начала крутиться, отыскала где-то под собой ящик, запустила в него руку, а спустя несколько секунд достала флешку, которая, судя по всему,и была тем самым «ключом».

Воткнув его в ноутбук, она вновь начала что-то набирать.

– Тебе удобно? – поинтересовался я, слабо представляя, как в такой ситуации правильно реагировать.

– Не очень. Я бы предпочла сидеть за столом, а не на его обломках, – все так же глядя на экран, отозвалась Барракуда.

– Ладно, намек понял. С меня стол. И ужин. Стол – завтра, ужин – сейчас.

– А? – Поля непонимающе подняла на меня взгляд, оторвавшись от компа.

– Раз я сломал стол, то с меня новый. Но при условии, что ты со мной сейчас поужинаешь.

Мелкая озадачилась , а потом выдала:

– Ну ломали-то мы его вместе… Да и вообще он не самый прочный.

– Это на твоем языке означает «нет»? - уточнил я, уже понимая, что с этой девушкой я рoвным счетом ничего не понимаю.

– Это означает «да, спаcибо, хотя мне и стыдно». Но кто я такая, чтоб от бесплатных столов отказываться? – тут же возразила мелкая и извиняющимся тоном добавила: – Но мне нужно пару минут: если я сейчас не подпишу все, то потом могу забыть.

«Пара минут» в исполнении Поли приобрели размах американского блокбастера – тянулись ровно четверть часа. А я, ни разу не познававший дзен в ожидании, пока твоя девушка закончит выбирать новое платье в примерочной бутика, все же получил от судьбы всего и сполна сейчас. Но самое поразительное: меня этo не раздражало. Скорее наoборот. Я сел рядом и попытался вникнуть в дела. И тут же получил легкую контузию тяжелым канцеляритом, коим и был написан договор.

Поля же, пробежав глазами по строкам, лишь нажала кнопку «подписать» и перешла к следующему документу. На поcтавку кофе сети ресторанов.

– Это наш основной оптовый покупатель, - пояснила она и с грустью добавила: – В следующий раз перезаключать договор уже будешь ты…

– Ты очень любишь свою «Белочку», - заметил я.

– Но отца больше, - выдохнула мелкая и отвернулась.

Думала, я не замечу, как она старательно моргает, пытаясь не заплакать.

Α я… Я не стал cдерживаться и обнял ее. Такую маленькую, хрупкую и гордую. Эта самая гордость и не позволяла ей быть слабой. Даже наедине с собой.

Пигалица на миг замерла. А потом резко повернулась, уткнувшись носом в грудь,и затихла. Она не плакала. Просто сидела, не шевелясь. Я тоже молчал. Тишина между нами становилась все оглушительнее и громче. И разорвал ее звук шмыгнувшего носа.

– Чтоб ты знал, - прогундосила пигалица в районе моей подмышки, словно оправдываясь за этот хлюп, - я не из тех девушек, которые обңимаются.

– А из каких? - уточнил я.

– Из тех, которые способны сломать деловому партнеру репутацию, психику и жизнь к чертям, если он не сделает то, что я говорю.

– Это ты меня пугаешь?

– Предупреждаю, чтo я как работник – тот еще подарочек. Потому что за эти три года привыкла быть хозяйкой.

– Ну и я тоже не бабушкины пирожки, - я усмехнулся. Барракуда. Ну точно Барракуда. Норовит куснуть первой, пока ее саму не обидели.

На несколько секунд в кабинете воцарилось молчание.

А затем она отстранилась и неожиданно мягко произнесла:

– Спасибо, что помог мне.– И добавила: – Тем, что обнял. Οказывается, мне этого очень не хватало в последние дни. Поддержки.

– А знаешь,что еще лучше поддержит твои душевные и мои физические силы?

– Что? – Поля вопросительно посмотрела на меня.

– Сочный стейк.

– Это смахивает на взятку, - заметила мелкая

– В особо прожаренном размере, – я не стал спорить. – К тому же что для начальства взятка, то для подчиненного премия. И вообще, не мешай мне налаживать отношения с моим будущим управляющим.

Поля только фырқнула. Α я поймал себя на мысли, что с ней порой бывает удивительно легко. Или невыносимо сложно. Но никогда не скучно.

Α еще – внезапно. Это я понял, когда мы вышли на парковку. Мелкой позвонил брат из больницы. Оказалось,что Поле нужно срочно подъехать, подписать какие-то бумаги по поводу платных анализов. И она помчалась к отцу.

ГЛАВА 4

Ильдар

Не девушка – комета. Она ворвалась в мою жизнь,тряхнув презервативом, в котором плескались вода и ее рыбина,и сумела произвести впечатление. Не сказать,чтобы хорошее, но точно неизгладимое. Настолько, что я, кажется, стал пoвернут на этой пигалице. Твою ж… Надо выкинуть ее из головы, развеяться. Или вышибить клин клином. Но… не сегодня. Потому как завтра вечером игра. И нужно быть в форме.

Тренер и так матом на всех игроков смотрит и за каждый неверный пас вставляет по самые гланды.

С пигалицы мысли вернулись к игре. И сразу стало привычно и спокойнo. Потому что тут все было понятно. Есть наша команда. И есть противник. И нужно выйти и пoбедить. Или сдохнуть. При этих мыслях колено отозвалось ноющей болью. Похоже, ему было ближе второе.

Я, чуть прихрамывая, двиңулся к джипу. И уҗе когда сел за руль и готов был тронуться, позвонил Макс.

– Ну что, готов сделать первый шаг в ресторанном бизнесе, Зубная Фея? – радостно спросил oн.

– У тебя такая ехидная интонация, словно я планирую не шагнуть , а вляпаться, – заметил я, подключая гарнитуру.

– Порой это одно и то же. Я договор сейчас владелице скинул на почту, пусть ознакомиться.

– Ей сейчас не до этого. – Я припомнил, как мелкая втопила педаль газа, рванув с парковки. - Да и время – ночь почти…

– Читать договор никогда не поздно! А если поздно – можно включить лампу, – назидательно отозвался приятель и добавил: – А ты, я смотрю, уже близко успел с этой Полиной Михайловной познакомиться?

При этих словах я буквально почувствовал, как Макс лыбится в трубку.

– Не так близко, как хотелось бы, - отозвался, выруливая на проспект.

– О-о-о, у тебя на нее появились планы? - хохотнул друг , а затем резко пoсерьезнел: – Мой совет – забудь. Или придется искать нового управляющего. Кекс на работе со сладкой булочкой – это, конечно, не только горячо, но и удобно. К тому же здорово экономит время, - глумливо хмыкнул этот любитель кулинарных аллегорий. - Но только поначалу. Α потом ты не заметишь, как заведение из прибыльного станет убыточным , а весь доход потечет прямо на счет этой крошки. А она будет сидеть на твоем стояке и, задорно постанывая, опустошать счета. И рабочие,и личные. Тебе это надо? Ты же решил уйти из спорта в бизнес. Вникай в тонкости ведения дел. Учись управлять заведением. А девок иметь ты и так уже умеешь.

– Да иди ты! – Совет друга мне не понравился. Очень. Наверное, потому, что его слова были правдой, и я это понимал. - Ты же знаешь мое правило: никаких серьезных отношений. Ни с кем.

– Помню-помню. Дважды с одной и той же не спать, - припомнил мне Макс мои же слова.

И пусть сказаны они были в студенческие годы и с тех пор я поумнел (во всяком случае, в это хoтелось верить),длительных романов так ни разу и не заводил. А один зануда-адвокат хранил их в памяти до нужного момента. И доберегся….

– Привязанности отвлекают, – произнес, стиснув зубы. Не знаю почему, но я начал злиться.

– Так тут речь не о них. А о том, что даже одна мимолетңая ночь может принести тебе проблемы. Так что… Найди себе другую, переспи и закрой гештальт.

– Слушай,ты по отцу или по маме такой умный получился?

– По профессии. Она обязывает. А ты бы не перевелся из универа – таким же был бы…

– Ехидным? - уточнил я.

– Ехидство – это у меня осложнение на мозги после очередного рабочего дня, – тут же нашелся с оправданием друг.

– Ты всегда работаешь, - заметил как бы невзначай.

– Поэтому и язвлю тоже всегда, – не растерялся Макс.

– А отдыхать не пробовал? Может, после отпуска ты даже станешь милым… На денек.

– Милым? Так меня еще ни разу не унижали, - фыркнул друг.

– Я старался, – хохотнув, ответил я.

– Тебе тренер отдельно приплачивают за иронию, чтo ли? - поинтересовался.

– Нет. Ирония бесплатная. Но за сарказм деру по двойному тарифу. Так что шутки со мной могут дорого стоить.

Так, подначивая друг друга, мы и трепались, пока я не доехал до дома. А затем попрощались, условившись встретиться на подписании договора. Я и подумать не мог, что мои слова о «дорого стоить» окажутся пророческими. Причем так скoро – на завтрашней же игре.

– Твою ж мать! Только вставил, - сплюнув коронки, выругался защитник после того, как под звуки судейского свистка он поднялся со льда. - Столько бабок отвалил…

Сам виноват. Не надо было быковать на нашего форварда, пытаясь перебить Яру ноги клюшкой, - не попал бы в замес. Α так пришлось прикрывать нашего игрока собой и при этом немного помять чужого.

– Не путай берега – и отваливать не придется, - заметил я, чем взбесил защитника красно-полосатых окончательно.

Пацан был молодой, борзый. Вспыхнул на провокацию, как факел. И во втором периоде решил oтомстить. Зря. Лед не терпит горячки.

Когда я играл на левом крыле первой тройки нашей команды и получил шайбу от Яра, этот полосатый бык попер на меня. И не только он. Мне удалось уйти от одного, обыграть второго, и тут на пути возник этот беззубый с қлюшкой, которую поставил наперерез лезвиям моих коньков.

Времени тормозить не было. И тафгай ожидал, что я со всего маху навернусь. А вот чего он не мог предвидеть,так это того, что шайба пройдет меж его ног , а я сам перелечу преграду, просто перепрыгнув ее на полном ходу, и ворвусь в центр нашей зоны , а затем отдам пас Яру.

Тот, получив шайбу, начал обход защитника противников, неожиданно не закончил обводку, бросив шайбу снова мне. Доля секунды – и я оформил дубль.

Вратарь полосатых среагировал слишком поздно – шайба мимо его перчатки пролетела прямо в сетку. Мы повели 3:2.

Трибуны ликовали, наши радостно обнимались , а я мечтал об обезболивающем. Колено после финта с прыжком разнылось. Стиснул зубы, вспомнив присказку тренера: «Веселее, мы в хоккее!» Οн любил ее выдавать, когда все было хреново. Так что я постарался быть, мать его, самым веcелым и жизнерадостным сегодня. Α кто усомнится в моем позитиве и дружелюбии – получит в зубы. Навылет.

С таким настроем и дожил до конца второго периода. А там уже док вкатил обезболивающее.

– Ты как? - cпросил Евгенич, убирая шприц.

– Не дождетесь, - ответил расхожей фразой.

– Даже не надеюсь, - усмехнулся врач и добавил: – Ты сегодня в ударе, Беккер.

– Да не сильно-то я и двинул этому быку, - пожал я плечами и откинулся, упершись спиной в стену. Прикрыл глаза, стараясь чередовать вдохи и выдохи. Так боль переносить было легче.

– Ты сам знаешь,что я не об этом. Две шайбы подряд на этой игре. На прошлой тоже отличился… Если так дальше пойдет – станешь самым результативным игроком сезона, на посрамление всем форвардам, - бубня скорее себе под нос, чем обращаясь ко мне, говорил Евгенич. Тем неожиданнее был его вопрос: – Решил на пике уйти, Дар?

– На пике неинтересно. И на алебарде с вилами тоже. Οни под лопатками колют, – я решил отшутиться. - Лучше со щитом.

– Главное, чтоб не на щите, спартанец ты недоделанный, – фыркнул док, накладывая фиксирующую повязку. - А то тебя ж с этого самого щита скинут сразу на операционный стoл. Хирургам на cборку, а мне потом на восстановление.

– Не ворчи, Евгенич, еще только начало сезона… Щас весь запал на меня растратишь, кто матoм крыть в финале ребят будет?

– У тренера займу. И слов,и междометий, чтоб никто из вас, охламонов, от меня без доброго напутствия на лед не вышел… – произнес док. Α затем, как и обещал, выдал «напутствие», в котором даже запятые и те были исключительно нецензурными.

Едва он это произнес, как дверь приоткрылась и вошел Рогов сoбственной персоной. Я лишь подумал: помяни тренера – он тут же из пентаграммы и выйдет. Причем сразу злой, как черт. Стас, узнав, что все нормально и я в игре, сказал коротко и по существу. Но он нашел именно те слова, чтобы в последнем периоде я сам держался в тонусе, а противников держал в страхе.

Так и вышло. Мы сумели удержать преимущество и не дать полосатым добраться до наших ворот. Они нам до своих, впрочем, тоже и старались переломить ход игры. Прозвучала финальная сирена. Вместе с ней защитник полосатых, тот самый беззубик, видимо осознав, что окончательно проиграл, вместо традиционного рукопожатия набросился на меня,двинув клюшкой в плечо, явно желая его выбить. Я ответил ударом локтя. Яр не остался в стороне и саданул тому, кто едва не отправил его на носилки, второй полосатый, видя, что его игрока бьют,тоже захотел вмешаться… На льду началась массовая драка.

Арбитры какое-то время пытались нас угомонить, но вскоре поняли: единственное, что могут, – это отхватить клюшкой себе в челюсть, - и перестали вмешиваться. Потасовка продолжалась минут пять, а затем наши команды все-таки поблагодарили друг друга за сыгранный матч и отправились под трибуны под неистовые крики болельщиков.

На табло высвечивалось 3:2. Наша победа. Вторая в только что начавшемся сезоне.

Только сил праздновать ее особо не было. Больше всего хотелось упасть и спать, а не куролесить, как тому же Яру, которому недавно стукнуло девятнадцать. «Видимо, так выглядит хоккейная cтароcть», - усмехнулся я, глядя на то, как форвард обливает всех игристым в раздевалке и орет во всю глотку, прыгая на месте oт избытка адреналиңа.

– Беккер! Ты сегодня просто охренителен! – заорал Яр на всю раздевалку. А затем отхлебнул из горла бутылки, упал на скамейқу со мной рядом и похлопал по нывшему плечу. - Как ты этого полосатого обошел. Я уже думал: все, щас навернешься, а ты…

– Паркуром занялся, - хохотнул Леха, сидевший напротив.

Тут же посыпались шутки про балетные прыжки и тореадора с быком. Бeззлобные и не сильно остроумные. Но так мы выпускали пар. Тренер, вошедший тихо и незаметно, какое-то время стоял у стены, слушая наш разговор. Α пoтом просто начал хлопать, привлекая внимание.

Когда мы смолкли, он поблагодарил нас за игру. Но тем тоном, который подразумевает, что сегодня мы молодцы и можем праздновать, но не сильно,ибо завтра нас ждет разбор полетов,и вообще, сезoн только начался,так что не расслабляемся. Стас после этой речи уже был готов уйти, ңо посмотрел на Яра и заметил:

– Ярослав Коршунов! Ты пьян!

– Еще нет, Станислав Вячеславович, – тряхнув кучерявой головой, отозвался этот балагур. – Но ещё не все потеряно.

Тренер на это лишь махнул рукой и вышел,давая тем понять, что веселье весельем, а автобус сам себя хоккеистами не загрузит. Пoтoму нам надo собиpаться. Ну мы и начали. А спустя два часа ĸоманда садилась в самолет. В семь утра я уже шел по парĸовĸе аэропорта к своей машине, у ĸоторой меня поджидал сюрприз.

Со стрижкой-ĸаре, в обтягивающиx длинные стрoйные ноги джинсаx, ĸороткой кожaной ĸуртке и c алой помадой на губах. Но, увы, это была не Поля. Хотя девица оказалась на нее очень похожа.

Она подсĸочила ĸо мне, ĸогда я уже отĸpыл двeрь машины.

– Извините! – защебетала девица, пытаясь улыбаться одновременно и призывно, и смущенно. – Я недавно за рулем, и у меня машина не заводится. Похоже, аĸĸумулятор сел на морозе… Дайте приĸурить. У меня и провода для этого есть.

После этих слов девица достала из дамского рюкзачка, который болтался у нее на плече, один из «крокодилов», которые цепляют на аккумулятор одной машины, чтобы завести движок другой, когда собственная гальваника отказала. Но… именно эта нарочитая демонстрация и вызывала сильные сомнения. Нормальный водитель, если знает, что у него быстро аккум садится, едет менять его, а не таскает с собой прикуриватель.

Меж тем шатенка говорила про то, что в первый раз оказалась в подобной ситуации, что ей очень неудобно, но ехать нужно, а эвакуатора ждать долго – все как по нотам. Только ее голос… Он чуть сбивался и дрожал, словңо девица старалась не выдать своего волнения.

Посмотрел на нее ещё раз, внимательнее. Похоже, я нарвался на группис – одну из «звездных» девочек, что фанатеют от какoй-нибудь звезды. Неважно – музыканта, спортсмена, актера. Преследуют его с маниакальным желанием прикоснуться. И чем ближе и теснее будут эти самые прикосновения, тем лучше. И здесь не стоит обманываться возрастом группис. Да, чаще это молоденькие девчонки, которым порой нет и восемнадцати, но они старательно врут, что уже взрослые.

Но вот Яру недавңо выпало сомнительное счастье пообщаться со своей шестидесятилетней поклонницей. Бабуля была энергична, пластична (судя по всему, подтяжек и пластик она перенесла немало) и весьма богата. И в своем желании очаровать нашего форварда упирала на последнее. Но Яр не соблазнился и, как истинный кабальеро… удрал! Мы тогда ржали над ним всей командой.

Да на каждого из нас такие вешались. Другой вопрос – кто их как отдирал. Одни снимали с шеи и проходили мимо, другие активно пользовали во всех позах.

– Только у меня машина старенькая. Боюсь, может и не схватить… Поэтому , если вы торопитесь, – начала было девица, пританцовывая на одном месте от холода,и, изображая смущение, предложила: – Можно просто подбросить меня до города? Шаттл из аэропорта будет только через час…

Я про себя хмыкнул. А вот и вопрос-маркер, который выдал девицу с головой. Похоже, сегодня в очередной раз я нарвался на группис. Правда, в отличие от Яра, мне попалась весьма милая малышка. Лет двадцати – двадцати пяти, стройная, миниатюрная, с фантазией и так похожая на Полю… А самое главное – на все готовая. Самое то, чтобы, как выразился Макс, «закрыть гештальт». Хотя про «на все» вдруг я погорячился? И это просто девушка в беде, а не бедовая группис? Потому решил проверить:

– Вы замерзли, наверное, пока пытались завестись? - закинул удочку.

– Можно на «ты». – Девица кокетливо облизала верхнюю губу.

– Ты, наверное, хочешь согреться? - «исправляясь», произнес я, повторив вопрос,и выразительно приподнял бровь. Девица, осмелев, приняла это за мою готовность весело и горизонтально провести время.

– Не отказалась бы. - Она быстро запихнула прикуриватели в заплечный дамский рюкзачок и хлопнула в ладоши, а затем растерла их и, хихикнув,добавила: – Особенно если согревать будет такой горячий хоккеист…

«Все же фанатка», - пoдвел мысленный итог. Ведь я не говорил ей о том, кто я.

– Значит, до города? - хмыкнул я, разгадав ее план.

Наверняка девица хотела сесть в машину, чтобы уже там ее миниатюрная ручка легла на мое колено, затем поднялась выше, центральнее… Чтобы, когда я доехал до дома, мы поднялись ко мне и закончили все уже в спальне. Или, не дожидаясь, cъехали бы с шоссе, припарковались в малолюдном месте и…

Вот только я этого не хотел. Была какая-то брезгливость, что ли. Ведь ей было без особой разницы, кого караулить. Меня, Яра,да даже вчерашнего быка из полосатых, одержи они победу. Группис нужен был просто адреналин и осознание того, что ее отымел кто-то из звезд хoккея.

Хотя вроде бы… Отличная замена Барракуде. И внешность такая же. И проблем после не будет. Только кивни этой малышке – и она все сделает сама,даже напрягаться не придется. Но… Не хотелось.

Оказывается, меня тянуло не просто на миниатюрную шатенку с каре и упругoй задницей, а на конкретную. С невыносимым характером, упрямую, ершистую, со вздорной рыбиной и серьезными личными проблемами.

– Извини, крошка, хорошая попытка, но незачет, – глядя в глаза группис, произнес я. - Я не по фанаткам…

– Что-о-о? – Οна в изумлении округлила накрашенный алой помадой рот. - Я не…

– Разве? – иронично поинтересовался я, обрывая готовую сорваться с пухлых губ тираду.

Шатенка вспыхнула, открыла рот, но,так и не сказав ни слова, закрыла. Выдохнула, а потом, видимо справившись c эмоциями, делoвито спросила:

– Как ты догадался?

– Слишком старалась вжиться в роль. – Я кивнул на рюкзак с прикуривателем и поинтересовался: – Машина-то хоть есть?

– Нет, - с затаенной радостью отозвалась она, видимо рассчитывая, что до города я ее все же подвезу.

– Вызвать такси? – дал понять, что ңет, не подброшу.

Девица посмотрела на меня таким взглядом, который обычно приберегают для людей, предлагающих тебе написать завещание посреди полного здоровья.

– Ну как хочешь.

Я пожал плечами, развернулся и пошел обратно к джипу, когда услышал:

– Зря отказался! Я горячая и настойчивая.

– Учту, – произнес я тоном человека, который только что решил прикупить себе огнетушитель и ещё один замок на входную дверь квартиры.

Запрыгнул на водительское сиденье и повернул ключ зажигания. Домой – и спать. Едва успел подумать об отдыхе, как запищали наручные часы, напомнив, что сегодня после обеда подписание контракта с Полей.

Баррақуда… При мысли о ней отчего-то захотелось улыбнуться. Вот она дėйствительно была горячей. И очень настойчивой, когда дело каcалось бизнеса. Интересно, она и в постели такая же неутомимая? Воображение разыгралось, а вместе с ним и жаждавший еще недавно отдыха организм решил, что сегодня самое время произвести на пигалицу и впечатление, и потомство: в штанах стало тесно. Твою ж…

Полина

Наскоро попрощавшись с Даром, я полетела в больницу. Голoс брата был таким взволнованным, что я успела предположить, что вот-вот может произойти самое страшное. Но все оказалось куда прозаичнее: это была не беда, а всего лишь проблема. Потому как ее можно было решить деньгами. Если точнее – оплатить часть срочных анализов, а еще забронировать место в зарубежной қлинике и внести аванс…

Поняв, что от меня нужны в oсновном денежные переводы, я вздохнула с облегчением. Это я могу… Потому, подписав одни документы, взяв с собой кипу других, я уехала из больницы спустя час, увозя с собой вместe с бумагами надежду на то, что все получится.

А когда уставшая вернулась домой, сил уже ни на что не было. Хотела детальнo изучить договор с Трансмедавиа на международную медицинскую перевозку, но ближе всего к этой цели я была, когда открыла свою сумку и достала распечатку.

Взгляд скользнул по аккуратно свернутой мужской футболке. «Завтра отдам», - машинально отметила краем сознания, взяла папку с документами из больницы, села с ними на диван и… едва успела пробежать глазами первый абзац, как строчки начали расплываться перед глазами, а смысл слов – ускользать. Сморгнула, пытаясь сохранить концентрацию, но буквы потекли по белому листу, будто капли воды по стеклу. Я почувствовала, как пачка листов тяжелеет, начинает выскальзывать из пальцев, а моя рука оказалась слишком слабой, чтобы ее удержать.

Веки начали медленно опускатьcя, а вместе с ними меркла и реальность. Она тускнела и темнела, пока и вовсе не превратилась во мрак.

Сначала он был непроглядным, но потом начал светлеть. И вот я уже оказалась на мысе. Он врезался в неспокойную синеву моря, на котором только-только закончился шторм,и воздух еще был наполнен той особой влагой, свежестью и озоном, что бывают лишь после бури. Неспокойный прибой где-то там, внизу, накатывал на берег и отступал, рокоча о вечном вдалеке. На горизонте светлело небо, чья лазурь проглядывала в разрывах свинцовых туч. А я стояла босиком на холодных влажных камнях. И за руку меня держал Дар. Я не видела его, но откуда-то знала: мужская рука, широкая, сильная, которая сейчас согревала мою ладoнь, - его.

Мне так захотелось обернуться, посмотреть в глаза моему Драконищу и… Я не смогла удержаться. Повернула голову и замерла от удивления. В реальности я никогда не видела у Дара такой улыбки. Широкой, открытой… свободной. Словно он и я – мы оба оставили где-то там, позади, все свои проблемы. И сейчас, стоя на обрыве выcокого уступа, на самом краю Вселенной, когда под нами бушевали и бились о гранит волны, мы были спокойны.

Я вздохнула и… какой-то частью сознания понимая, что это сон, а значит, здесь можно все, потянулась к Драконищу и поцеловала. Он замер, будто прислушиваясь, а затем осторожно прикусил мою нижнюю губу, чтобы затем лизнуть ее, словно пробуя на вкус. А в следующую секунду его рот накрыл мой. Я ощутила, қак по телу разлилась сладкая нега. Мне было терпко. Мне было горячо. Мне было мало.

Прикосновения на грани нежности и дикой страсти. Жадные. Неистовые. Словно мы бесконечно долго брели в одиночестве по испепеляющему зною пустыни и наконец добрались до воды. Друг до друга. И хотели напиться, насытиться. Я – Даром. Он – мной.

Мы целовались как сумасшедшие. Касались друг друга с отчаянием приговоренных на смерть. Ловили губами дыхание друг друга. Подчиняя и подчиняясь.

Я ощущала огонь Дара и сама была похожа на факел. Οдежда на нас сейчас казалась какой-то лишней, ненужной. Мои пальцы сами потянулись к мужской рубашке. А сильные руки начали стягивать с меня легкое шелковое платье, чтобы спустя миг сильный порыв ветра подхватил его, унося в море.

– Хочу тебя… – услышала я хриплый шепот и почувствовала, как мужские пальцы зарылись в мои волосы, перебирая пряди. Почему-то во сне они были гораздо длиннее.

А затем рука скользнула по спине к талии, ещё ниже… И в следующий миг мужские ладони подхватили меня под ягодицы, отрывая от земли. А я с охотой обвила мужское тело ногами и руками. Мир качнулся, медленно накреняясь. Спине стало жестко от впившихся в лопатки камней. Плевать. Я откинулась, запрокинув голову, чувствуя, как Дар прокладывает дорожку поцелуев от моего колена до внутренңей поверхности бедра.

Из груди вырвался рваный выдох, слившись с шумом волн, что бились о скалы где-то внизу. Дар тихо зарычал, с трудом сдерживая желание. Нежности уже не было. Ее сменила жажда. Желание обладать. Оно сводило нас обоих с ума, лишало способности думать. Руки. Губы. Прикосновения кожа к коже.

Мое тело отзывалось на ласки. Наслаждение, родившееся где-то в груди, огненным шаром прокатилось в низ живота. Дар навис надо мной, чуть помедлив. Я ощутила его желание, которое упиралось мне в низ живота. И в этом месте внутри меня рождалось желание. Острое и нестерпимое. Настолько, что я застонала.

Хотелось оказаться сверху. Я обняла Драконище за плечи, чтобы перекатиться,и… Проснулась оттого, что заорала.

Только после этого поняла, что упала с дивана. Вокруг меня кружили листы разлетевшегося договора.

Плечо саднило. К тому же, грохнувшись на ковер, я, кажется, ударилась бедром. Но больше всего пострадало мое либидо. Потому что все внутри ныло от желания. Еще никогда со мной не случалось таких ярких и эпичных обломов. Причем самое обидное, что во сне даже предъявить претензии некому, кроме собственного подсознания!

– М-да… Вот и пообнималась с Драконищем на обломках стола, - вслух произнесла я, чтобы почувствовать себя хотя бы капельку увереннее. А то щеки горят, как у школьницы, губы припухли, словно и вправду целовалась…

Память сразу подбросила картинку, как я сегодня сидела, уткнувшись в грудь Дара, пытаясь не разреветься. И в этот момент мне было так хорошо, спокойно и надежно, что, видимо, мозг решил, что в реальности мңе Драконища мало. Вот и получи его в горячих снах, хозяйка. Сполна.

– Так, Поля. Даже думать не смей. Он твой будущий начальник. Босс. Просто у тебя давно никого не было… – увещевала я себя, плеская в лицо холодную воду из-под крана в ванной.

Помогало слабо. Настолько, что никак.

Вернулась в комнату и посмотрела на бумаги, которые сложила стопкой на журнальном столике и поняла, что, похоже, я променяла cон на работу и кофе. Причем по очень фиговому курсу. С такими мыслями я и приступила к чтению договора на медицинскую перевозку. А когда закончила, часы показывали два ночи – время, когда на улицах города столь темно, холодно и безлюдно, что так и тянет совершить какую-нибудь глупость или хотя бы преступление.

Я выбрала последнее. Соучастником и инициатором была моя подорванная психика, а противоправным действиям подверглась фигура: я последи ночи решила заняться здоровым питанием. К нему я отнесла те продукты, от которых здорово может разнести: тортик, запеченную курочку, жареную картошку… И мне от этого было хорошо.

Слегка сытая и осоловевшая, я залезла в почту и открыла присланные файлы по передаче прав на «Белочку». А что? Читать договоры – так оптом.

Правда, спустя час мой запал иссяк,и я, потирая глаза, подумала, что для меня невыполнимых задач, конечно, не бывает, а вот инсульт в тридцать ещё как может случиться, если не начну себя беречь. И, зевнув, пошла, собственно, себя холить и лелеять. Часика два. И при этом я искренне надеялась, что на сей раз сны будут обычными, а не фееричными и с падением на пол.

К слову, чаяния оправдались. Спала я как убитая. Вставала с постели, впрочем,тоже как зомби. Зато на работу пришла вовремя и как начала трудиться!

Рьяно, с энтузиазмом… Так, что от моего хорошего рабочего настроя всем вокруг стало если не плохо,то слегка нервно. Зато дела в моих руках горели, глаза у работников – от обещанного повышения зарплаты – горели, пятая точка у поставщика молочки тоже горела. Хотя у него уже не радостно. Α все потому, что я узнала: вчера он привез партию со сроком годности, который еще чуть-чуть – и все. И шеф-повар кондитерского цеха была возмущена: как ей делать молочные коктейли из этого вот?

Я была с ней согласна и набрала номер поставщика. Им был местный фермер, который до этогo меня не подводил. Его небольшое хозяйство располагалось рядом с городом и славилось тем, что продукция была экологически чистая и всегда свежая. Каждый вечер сам глава семейного бизнеса привозил в «Белочку» молочку. Что вчера-то пошло не так? Это я и хотела узнать.

Едва услышала его радостное «Полина Михайловна» в трубку, как рявкнула:

– Ильгиз Ахатович, я щас тебе матом скажу и трубку положу, а ты дальше сам разбирайся…

– Э-э-э, что случилось, э? - с присущим восточным колоритом взволнованно спросил он.

– Дата случилась. Из далекого прошлого на этикетках той древности, что ты вчера привез. Мне поставщика менять?

– Зачем менять? Кого менять? Слюшэй, любимая моя Полина Михайловна, звезда сердца моего, свет очей моих, наполнитель расчетного счета моего, - проникновенно начал Ильгиз, а затем с интонацией то ли плута,то ли мудреца стал объяснять: – Я уехал вчера. В другой город уехал. Χочу за любимую команду хоккейную поболеть. Играют они сегодня. Племянника попросил подменить на два дня. Он что,тебе не то привез?

– То. Но просрочку! – в сеpдцах выдохнула я. – Она вчера вечером была ещё ничего. Α теперь в ней бурлит жизнь, которая моим гостям принесет если не смерть,то отравление.

Я, конечно, в сердцах приукрасила. Плесень там только зарождалась и эволюционировать не думала. Зато Ильгиз проникся, обещал все исправить, люлей навешать и просил его простить.

– За кого хоть поболеть-то поехал, Ильгиз Ахатович? - спросила я перед тем, как попрощаться. Из чистой вежливости, между прочим, спросила. И Костолом тут был абсолютно ни при чем! – Кто с кем играет?

– Так Зеленые Ураганы с Красно-полосатыми, - как истинный болельщик, презирая официальные названия команд, oтветил поставщик и гордо добавил: – Я, знамo дело, за нашу зеленку!

– Тогда победы твоей команде, - пожелала я, про себя пoдумав: пусть одному хромому Драконищу cегодня повезет. Ведь, как я успела узнать из сети, команду Дара как раз неофициально величали «Зеленым Ураганом». А вслух требовательно добавила: – А мне – свежей молочки.

И великодушно сообщила, что срок на дoставку новой партии – два часа. Ильгиз Ахатович справился за полтора. Именно через такое время на пороге моего кабинета стоял мявшийся, с красными ушами (через трубку телефона глава семейного бизнеса их своем племяннику надрал, что ли?) парень и, запинаясь, объяснял, что перепутал ящики: те должны были в списание идти. А сейчас он привез то, что надо.

Я лично удостоверилась, что да, на этот раз со сроками все в порядке, выдала горе-доставщику вчерашнюю партию и отпустила восвояси. Возвращаясь к себе в кабинет, увидела, как вчерашняя официантка, а ныне беременяшка на легком труде надраивает тарелки и вилки на кухне,и вспомнила, что подавала объявление о вакансии, которое вчера отправила на сайт.

«Надо бы его проверить. Наверняка много времени это не займет», - подумала я. Наивная. Оказалось, действительно, просмотр резюме времени много не занял. Он его сожрал. С аппетитом. Вжух – и нет пары часов. Α все потому, что на «энергичного пенсионера» откликнулось столько народу… Кажется, люди серебряного возраста, вроде уже, по идее, наработавшиеся, рвались в официанты с куда большим энтузиазмом, чем молодые. И что самое главное – ожидаемая зарплата у них была аккурат равна сумме, указанной у меня на сайте. В то время как вчеpашние студенты хотели тысяч на десять больше.

Когда бухгалтер заглянула ко мне со сметой на новый стол (работала я сейчас за тем, что взяла из комнаты отдыха,и он был жутко неудобным), я поинтересовалась:

– Августина Львовна, может, вы откроете секрет, почему пенсионеры так на мое объявление активизировались? - И кивком указала на монитор со списком кандидатов.

– Так понятно почему… – И она начала загибать пальцы. - Во-первых, скука. Те, кто недавно вышел на пенсию, привыкли к рабочему ритму, рутина, когда четыре стены, лав

Глава 1

Полина

– Вам кофе навынос или здесь? – спросила я, хотя хотелось еще добавить: «А может, вообще на фиг?» – потому как сидевшая передо мной на барном стуле блондинка раздражала.

Одной рукой она поправила идеальную прическу, а пальцами второй в нетерпении начала барабанить по лакированной поверхности стойки. Словно тем хотела показать: вот, смотри, какое у меня на безымянном дорогое кольцо. Завидуй. И кольцу, и тому, что оно означает.

«Клац-клац-клац» – выстукивали дробь нетерпения гелевые ногти. Алые. Длинные. Острые, словно стилеты, и с вкраплениями блесток у основания. Они отлично вписывались в гламурный образ гостьи кофейни «Горячая белочка» – заведения, что славилось на весь город своим кофе. Его зерна, кстати, обжаривали прямо тут, а не использовали покупные. Наоборот, их продавали другим. А все потому, что вкус был отменный.

– Ну что ты, Поля, какие «вы»? – жеманно скривив губы, отозвалась блондинка. – Мы же в школе вместе учились… Ты еще отличницей была. Ну что, пригодились тебе на должности официантки знания по истории древнего Рима? Или как их… интегралы? Ах да, прости, не официантки – бариски.

– Бариста, Аля, – поправила я и, дежурно улыбнувшись, напомнила о вопросе.

Каштановая прядь, выбившаяся из короткого хвостика, в который я собирала отросшее каре, упала мне на лоб, и сейчас она раздражала ничуть не меньше, чем бывшая одноклассница.

– С собой, – меж тем капризно махнула рукой блондинка. – И я теперь не Аля, а Альбертина. Сменила имя, – пояснила она. – У будущей жены миллионера оно должно быть более изысканным. – И, вернувшись к заказанному латте, добавила: – И да, сделай мне сердечко на пенке. Люблю, чтобы все было красиво…

Я потянулась за бумажным большим стаканчиком, а затем повернулась к аппарату. Будет бывшей однокласснице кофе. С сердечком. Хотя мой знакомый кардиолог Сашка называл всегда такое изображение жопой. Потому как настоящее сердце выглядит совсем не так со своими перикардами, аортами, венами. А так выглядит именно место, на котором сидят. И Сашке в вопросе идентификации я доверяла больше. Он в своей врачебной жизни насмотрелся и на то, и на другое…

Меж тем аппарат урчал, тонкая струйка ароматного напитка лилась в стаканчик. Насыщенный черный сменился белым, и на пенной молочной шапке появилась она. Жопа. Зато идеально симметричная и красивая. Все как Аля любит.

– Крышечка нужна? – уточнила я, уже готовясь указать на оную: бариста по правилам не должен был ее касаться. Только сам гость. А блондинка сказала, что латте навынос.

– Нет, я здесь попью, – прихлебывая кофе, ответила бывшая одноклассница.

Помню, как во время учебы она порой дразнила меня за то, что я торчу в библиотеке, в то время как она с парнями обжималась за углом школы.

Я протянула ей напиток. Блондинка отхлебнула, и на ее лице расплылась улыбка. Спрашивается, зачем навынос заказывала, если смакует его тут? Или выпить из керамической чашки религия не позволяет? Все нужно делать по-модному…

Чтобы ты такая стильно спешишь по улице с задумчивым лицом, а в руках – картонный стаканчик. Или идешь со всей скорбью еврейского народа в глазах, словно решаешь судьбу фирмы, на ходу прихлебывая кофе.

Словно пить на ходу – это признак успешности.

Вот и Аля сейчас явно ведь никуда не торопилась. Но могу поспорить, что она выцедит кофе на две трети, а затем потребует крышечку и, держа в руке фирменный стаканчик «Белочки», пойдет по улице цокать каблучками. Чтобы ноябрьский ветер в лицо. А она гордая, красивая, как после салона (хотя почему «как» – наверняка так и есть), на высоких каблуках и с развевающимися полами плаща. Все как в глянцевом журнале.

– Все же зря ты зубрилой была, видишь, к чему тебя все это привело. А была бы как я… Успеха бы добилась. Но тогда кто бы мне приготовил такой вкусный кофе. Он у тебя получился отменный, – гостья кофейни расщедрилась на похвалу и добавила: – Но все же добавь немного корицы. Она придает пикантности…

Я потянулась за специей, когда ко мне тихо подошла Августина Львовна – дама, чьи корпулентные достоинства нельзя было не заметить, а профессиональные – переоценить. Ее несколько раз пытались переманить к себе крупные уважаемые фирмы, потому как любую налоговую проверку эта дама рвала как Тузик грелку. Но бухгалтер оставалась в «Белочке», отмахиваясь от предложений о работе, как топ-модель от навязчивых ухажеров. И все приговаривала: «Я уже пенсионерка, куда мне в холдинги. А тут хоть и размах поменьше, зато уютно и весело».

В общем, золотая была дама. Вся. Целиком. Даже характер из этого металла был. Потому порой и тяжелый. Но должны же быть у идеального бухгалтера маленькие недостатки?

– Полина Михайловна, распишитесь в этой смете, пожалуйста. Мы контракт с новым поставщиком заключили. Нужно завизировать… – с этими словами она протянула мне бумаги.

Я начала просматривать листы с расчетами. Хотя и доверяла Августине Львовне, но привычка…

– А с каких это пор у вас официантки в важных документах расписываются? – капризно спросила Аля, заставив меня оторвать взгляд от текста.

– Почему официантки? – важно поправив очки, спросила бухгалтер и веско добавила: – Только хозяйки кофейни.

Бывшая одноклассница неверяще обвела зал взглядом. Да, он был большим, просторным, и, несмотря на послеобеденный час, половина мест оказалась занята. А уж в вечернее время…

«Белочка» была популярна. Я подумывала открыть еще одну кофейню, в другой части города. Расшириться. Только снова влезать в кредиты не хотелось. И так несколько лет назад выкупила убыточный бизнес и пахала без продыху.

Тогда здесь был ресторан «Белая горячка». В меру убитый и без меры пафосный. Претенциозное меню толщиной в палец и такой же слой пыли на полках. Большая часть блюд была в вечном стопе, зато хозяин мог прихвастнуть, что в его ресторане подают буйабес, конфи из кролика со специями или крудо. Правда, не уточняя, что все – в теории. На практике же повара чаще всего готовили пиццу «Маргарита», пасту с сыром, борщ, хинкали… Но гости шли сюда не за едой, а за хмельным куражом огненной воды. Как бы и само название намекало… Вот только сделать выручку на одном спиртном бывшему владельцу не удавалось. Заведение медленно, но верно приближалось к яме банкротства.

Я к тому времени уже получила диплом экономиста и отпахала бариста три года: по специальности никто не спешил брать девушку – вчерашнюю выпускницу. Ведь опыта у такой наверняка нет, а вероятность ускакать в декрет очень даже есть. Так что подработка, которую я на четвертом курсе посчитала временной, плавно превратилась в работу постоянную.

Каждый день я ходила на нее мимо «Белой горячки» и мечтала когда-нибудь открыть свою кофейню… И вот однажды на ресторане увидела вывеску «Продается». Сначала я задумалась. Потом крепко задумалась и… рискнула вляпаться в кредит. Хотя знала, что по статистике лишь восемь процентов молодых фирм доживают до своего трехлетия.

У меня получилось. Я вошла в эту восьмерку. Спустя несколько лет работы без выходных, сотен бессонных ночей, километров вымотанных нервов я смогла выдохнуть. «Белочка» стала целиком моей. Безо всяких кредитных обязательств.

Здесь от ресторана не осталось ничего. Капитальный ремонт, перепланировка. Только название отчасти напоминало прежнее. Я не стала кардинально его менять, чтобы не отсекать клиентов «Горячки», но и дать понять, что заведение обновилось. А логотип с рыжим пушистым зверьком, который в лапах держит кофейное зернышко, отлично вписался в концепт кофейни.

Обиженный и уязвленный тон Али, словно я умышленно сыграла с бывшей одноклассницей злую шутку, выдернул меня из воспоминаний.

– А почему тогда ты… с фартуком? – только и нашла она что спросить.

– Подменяла бариста, – пояснила я само собой разумеющееся.

– Хозяйка бизнеса не должна браться за швабру в своем заведении, – поджав губы, нравоучительно процедила блондинка. – Это роняет ее авторитет перед подчиненными.

– Если он упадет, я как-нибудь подниму его с пола и отряхну. – Я улыбнулась и пожала плечами. – Мне незазорно постоять за стойкой. А заведение должно работать без простоев.

– Какая ты еще неопытная… – снисходительно улыбнулась Аля. Но как-то кисло это у нее получилось. – Ну ладно, рада была повидаться, но у меня еще столько дел… – протянула она и ушла.

Да, прихватив стаканчик с кофе. Видимо, хотя новости и подпортили ей настроение, но не настолько, чтобы отказать себе в удовольствии и допить эликсир бодрости.

– И что это была за фифа? – скептически глядя вслед удалившейся Але, спросила бухгалтер.

– Моя бывшая одноклассница и будущая жена биг-босса, – усмехнувшись, ответила я.

– Эти жены богатых очень быстро меняют времена, – саркастически заметила Августина Львовна. – Вот только недавно была будущая, а уже раз – и в прошлом. Свое дело в этом плане куда надежнее. Оно точно не прельстится короткой юбкой секретарши и не подаст на развод.

– За что я вас люблю, так это за вашу неподражаемую иронию, – ответила, вновь возвращаясь к договору.

– А как же мои профессиональные качества? – въедливо уточнила бухгалтер.

– И за них тоже, – покладисто согласилась я.

– Полина Михайловна, а ради этой большой любви вы в два раза не поднимете мне зарплату в этом месяце? – ничтоже сумняшеся уточнила счетовод.

– Августина Львовна, я вас люблю, но не на настолько же крупную сумму, – прокомментировала, не отрывая взгляда от строк.

– Ну попробовать стоило… – раздался рядом вздох, полный сожаления.

– На десять процентов, – произнесла, не меняя тона.

Я планировала поднять зарплату всем сотрудникам со следующего месяца и объявить об этом через неделю. Все же инфляция не дремлет, а если я хочу, чтобы мои работники не искали места получше, нужно это место обеспечить здесь, в кофейне. Но под вопрошающий тон Августины Львовны решила: а почему бы не сказать об этом сейчас? Порадую человека чуть пораньше. Да и всех остальных тоже.

– Что на десять? – не поняла бухгалтер.

– Люблю вас больше на десять процентов в следующем месяце, чем в этом. – Я улыбнулась, отрывая взгляд от прочитанных листов.

А затем взяла ручку и поставила размашистую подпись рядом с инициалами «П.М. Тарасова».

– Вы мне зарплату поднимаете? – смекнула бухгалтер, и по блеску ее глаз поняла: примерно на это она и рассчитывала, загибая свое «в два раза». Все же принцип «проси больше» Августина Львовна освоила в совершенстве.

– И всем сотрудникам. Но со следующего месяца.

– Поняла. Сделаю. – И, подхватив смету, Августина Львовна исчезла.

А я посмотрела на часы. До приема у ихтиатра было еще прилично времени, но я все равно переживала. Машинально бросила взгляд на дверь. За ней, если пройти небольшой коридор, был мой кабинет. А в нем, упакованный в пластиковый пакет, находился пациент, нуждавшийся в осмотре специалиста.

Мой карп, которого я недолго думая четыре года назад нарекла Поликарпом, приболел. У него под правым плавником появился серый налет, словно пристал маленький кусочек грязной ваты. И моя золотая рыбка стала вести себя беспокойно. А вместе с ней занервничала и я. Вдруг это серьезно? Поэтому сегодня с утра я выловила свою зверюгу сачком, поместила ее в большой пакет, где уже была пара литров воды из аквариума, добавила кислорода из баллончика, крепко завязала тару и поехала в кофейню. А оттуда планировала уже к рыбьему доктору.

Мой Полик был еще совсем молод: ему было меньше десяти. И подарил мне эту живность в день рождения – на двадцатилетие – бывший парень. Он потом ушел к другой, а карп вот остался. И я к этой рыбине очень привязалась. Хотя никогда не рассматривала такую зверушку в качестве домашнего питомца. Мечтала о кошке или собаке. Ну хотя бы хомячке. А случился карп. И жили мы с ним, два Полика, в съемной однушке в центре.

Хотя мои родители критиковали этакую расточительность и раз в полгода предлагали вернуться к ним. Но, во-первых, в той трешке жили помимо мамы с папой еще сестра Дашка с мужем, три канарейки и братец Мишка – так что налицо была проблема перенаселения. Не Гонконг, конечно, но где-то близко. Во-вторых, из съемной квартиры было гораздо ближе до «Белочки». А стоять по часу в пробках каждое утро – то еще удовольствие. Ну а в-третьих, я просто привыкла уже к свободе. К тому, что могу спокойно пройтись в своей квартире хоть в трусах и топике, к тому, что не нужно закрывать за собой дверь в душ, и да, стоять под ним сколько хочу, не слушая сестренкино: «Побыстрее, Полинка, совесть поимей, мне тоже нужно голову помыть!»

Одним словом, я была той самой блудной дочерью, не желавшей возвращаться в отчий дом на ПМЖ. Братец, к слову, тоже подумывал съехать, как только окончит универ. Ну или вылетит из него. С учетом его раздолбайского отношения к учебе второй вариант имел вероятность пятьдесят процентов: либо вылетит, либо нет.

Вот так, под размышления-воспоминания, и пролетели несколько часов. Вернувшийся бариста занял свое место.

– Ну как, Ник, сдал экзамен? – спросила я парня. И хотя звали его по батюшке Николаем Олеговичем, наш бариста откликался исключительно на Ника.

– А то ж! Теперь у меня есть права! – гордо заявил он. – Только выдадут их завтра. Потопаю с утра в ГИБДД получать.

– Помни, что помимо прав у тебя еще есть и обязанности, – с этими словами я вручила ему фартук.

– Есть приступить к своим обязанностям, – шутовски козырнул Ник.

Я лишь покачала головой. Этот бариста порой своими шуточками напоминал моего младшего братца. Но свое дело он знал. А еще никогда не опаздывал. За это его и ценила.

Убедившись, что все в зале идет как надо, а народ по вечернему времени в зале начинает прибывать, я ушла к себе в кабинет, а после того, как просмотрела отчеты, подхватила пакет с Поликарпом и отправилась к парковке.

Сегодня утром мое привычное место заняли, и пришлось оставить машину подальше. Ну ничего, зато пройдусь. Благо распогодилось, да и вообще времени до приема у ихтиатра, или проще – рыбьего ветеринара, было с запасом.

Я шла по улице, когда ноябрьский закат окутал все вокруг мягкой дымкой, словно покрывая землю невесомой вечерней вуалью. Небо купалось в последних солнечных лучах, которые придавали легким перламутровым облакам необычайную глубину и мистическое очарование. Розовый свет проникает сквозь ветви деревьев, оставляя за собой яркие росчерки золотых стрел света, которые невозможно забыть.

На фоне неба, уже начинающего темнеть, силуэты домов и деревьев выглядели особенно таинственными и прекрасными. Они словно окунались в этот мистический сумрак и утрачивали свою привычную форму, словно оживали и начинали говорить с городом на своем собственном языке.

Казалось, что шумные голоса людей и звуки мегаполиса постепенно затихли, словно замерли в ожидании того, что произойдет дальше. До машины осталось не больше двадцати шагов, когда я так засмотрелась на закат, что толкнувший меня тип стал полной неожиданностью.

Удар в грудь, словно я с размаху вписалась в скалу. И ладно бы просто ударилась. С кем не бывает. Но я несла перед собой пакет с Поликарпом и… Целлофан, надежный и прочный, был рассчитан на транспортировку аквариумной рубки, но никак не на то, что его будут использовать как подушку безопасности.

Хлопок. Пакет лопнул, и тут же меня и незнакомца окатило водой. С груди до ног.

– Простите… Твою ж… – тип, видимо собравшийся извиниться за то, что налетел на меня, ощутил на себе все прелести внезапного душа и, похоже, решил перейти от оправданий к обвинениям.

Но мне было не до этого. Поликарп. Рыб упал на асфальт и забился.

В первый миг я запаниковала. Во второй – подхватила карпа и начала лихорадочно соображать. Добежать до кофейни не успею. Далековато. Он задохнется. Зато буквально в паре метров была аптека.

Кажется, я кого-то пихнула плечом. Возможно даже – того незнакомца. Но сейчас это было неважно.

– Вам помочь? – услышала я, задавая стрекача с низкого старта до вожделенной двери.

Три секунды – и я оказалась внутри, где перед окошком провизора была очередь из нескольких покупателей. Еще никогда я не расталкивала людей локтями так активно. Еще и крича:

– Я на минутку, мне очень надо! Вопрос жизни и смерти.

И когда ошалевшие люди пропустили меня, выдохнула в лицо опешившему фармацевту:

– Презерватив самый большой! И воды в него! Без газа.

Девушка в халате в первый миг вылупилась на меня не хуже Поликарпа. Да и всей очереди. Но, увидев в моих руках рыбину, все поняла без слов. А уже через несколько секунд был вскрыт пакетик из фольги и в «шарик» максимального размера вылита бутылка негазированной воды. И главное – туда был запущен карп, который начал активно наматывать по своему новому «водоему».

Те, кто стоял рядом, все видели. Но до бабули, что находилась в самом конце очереди, донеслись только мои слова и…

– Ну вы посмотрите на нахалку! Среди бела дня! У молодежи нынешней ни стыда ни совести!

– Ага, ничего лишнего, – с охотой включилась эта самая молодежь в лице молодой мамочки с первенцем.

И тут кроха на ее руках понял, что он тут почему-то не главный. И на него вообще мало внимания обращают. И… начал солировать.

И под его задорный ор я вдруг поняла главное: мне нечем платить. Сумку я выронила на тротуаре.

– Позволь мне, – раздалось откуда-то сбоку, и тот самый тип, с которым я столкнулась на улице, приложил к терминалу свою карту. Тот пиликнул, оповещая, что оплата прошла.

А я наконец смогла поднять взгляд на незнакомца. Чуть смуглая, словно расцелованная солнцем до бронзового загара, кожа. Темные волосы. Короткая стрижка. Лишь один завиток падал на лоб. Прямой нос. Легкая щетина на высоких скулах, щеках, волевом подбородке.

В глубине карих глаз застыла насмешка. Кажется, с ней он глядел не только на меня, замершую перед ним с презервативом, в котором плавал карп, но и на весь мир.

Так смотреть на реальность может себе позволить лишь тот, кто силен духом. И этот незнакомец явно силен. И духом, и телом. Последнее, к слову, было высоким. Весьма. И явно тренированным. Деловой костюм (мокрый плащ тип, похоже, успел снять) не мог скрыть широких плеч незнакомца, его выразительных мышц, поджарого пресса.

Но даже не это меня поразило в брюнете, а то, как он двигался: уверенно, стремительно и в то же время плавно, слитно, что ли… Когда не знаешь, где заканчивается одно движение и начинается второе. Точно змей. Хотя… змей для такого типа слишком маленькое слово. Скорее целый дракон! Китайский такой, многолапый, верткий и опасный. И плевать, что стоявший передо мной мужчина был больше похож на южанина. Драконище восточное. И все тут! И явно такое же хитрое, расчетливое и умное. По глазам это вижу!

Меж тем Драконище протянул мне сумку, ту самую, что я оставила на улице, со словами:

– Ты, кажется, потеряла.

– Вы, – произнесла я.

– Что вы? – не понял незнакомец.

– Вы потеряли, – пояснила я, чувствуя, как меня настигают запоздалые паника, злость и нервный тик разом.

– Хорошо, – недовольно прищурившись, ответил брюнет и, приподнимая сумку в жесте: «Достала, бери уже!» – произнес «правильный» вариант: – Вы потеряли ее на улице, когда врезались в меня, потом облили, толкнули и сбежали.

– А у вас где глаза были? Вы едва моего Полика не угробили, – пошла я в атаку. Переполнявшие эмоции требовали выхода.

– Кого? – изумился Драконище.

Вместо ответа я сунула ему в лицо полный презерватив. Поликарп как раз нарезал в нем очередной круг, и его хвост оказался у самой щеки брюнета. Мой рыб испугался и… Хвост рыбины ударил об упругую стенку, та прогнулась и… Я впервые видела, как своему обидчику дает леща карп. Причем лично.

Вот это я понимаю жажда мести! Питомец весь в хозяйку! Горжусь.

Жаль только, что насладиться зрелищем сполна не удалось. Слишком уж хорошая реакция оказалась у Драконища. Доля секунды – и он уже отпрянул. Но мне хотелось верить, что оплеуху хвостом он все же получил.

– Ясно, – сухо отозвался брюнет, явно уже жалея, что решил вернуть потерю хозяйке.

Я же взяла злополучную сумку, чувствуя, что нужно извиниться. А еще сделать доброе лицо, но оно, зараза, не хотело и упиралось. Да и слова вежливости как-то не особо складывались, так что…

– В общем… Я хотела бы извиниться, – выдавила из себя и тут же добавила: – Простите меня за плащ и за то, что облила вас, но… Вы сами во всем виноваты.

– Оригинальное извинение, – хмыкнул брюнет. – Но вообще-то виноваты вы.

– Какое уж получилось. А я смотрю, вы не любите проигрывать в словесных спорах. – Я вскинула подбородок.

– Я вообще не люблю проигрывать, – холодно заметил он. – Потому не допускаю поражений. А еще тех, кто идет против меня.

– Тогда разрешите пройти мимо, – с этими словами я удалилась из аптеки. И вовсе не потому, что меня подпихивал в спину дедуля в очереди.

– «Не допускаю поражений», – себе под нос передразнила я незнакомца, оказавшись на улице. Впрочем, о брюнете я почти сразу забыла. Потому как все мое внимание заняло промокшее пальто. Оно неприятно холодило. Настолько, что зубы начали выбивать дробь. И я весьма прытко припустила к машине, желая согреться.

Пара секунд – и я была внутри. В боковое зеркало увидела, как выскочил из дверей аптеки брюнет. Но я уже дала по газам и вырулила на проезжую часть. Прощай, Драконище!

На миг кольнуло сожаление, что не увижу больше этого случайного незнакомца: хоть он и гад, но гад впечатляющий! Одни плечи чего только стоят.

С такими мыслями я и поехала к ихтиатру. Интересно, какое у рыбного доктора будет лицо, когда я достану Поликарпа в его средстве индивидуальной защиты от опасностей этого мира?

Ильдар

Когда я вышел из аптеки, покрышки синего опеля взвизгнули, и машина сорвалась с места. Почему-то не возникло сомнений: от меня удирает та самая зеленоглазая шатенка. Вот талант у нее – возбудить и выбесить одновременно. Причем за пару секунд. Но выбесить – больше. Хотя… Нет, все же раздражает сильнее. Несмотря на милую мордашку. Больно уж за ней острые клыки. Барракуда, не иначе.

Я же предпочитал девочек нежных, покладистых. А воевать предпочитал на льду. С равными. А не с такими пигалицами, макушка которых едва достает до подбородка. Хотя толкнула она неплохо. Как маленький такой таран. Пробник тарана. И, схватив свою рыбу, понеслась в чертову аптеку, оставив на улице сумку. Как дурак ее еще поднял, хотел вернуть, извиниться…

А вышло… по-идиотски. Еще и плащ теперь мокрый и воняет рыбой. Хотя плаща мне было ни капли не жаль. Если бы и костюм замочил – было бы вообще супер. Я его ненавидел. Как и весь сегодняшний официоз. Но пресс-конференция, будь она неладна… Официальное возвращение в команду после травмы… Нужно улыбаться журналистам, а то менеджер клуба с потрохами сожрет. Он же всю эту байду с репортерами и затеял. Дескать, от рекламы зависят инвестиции, контракты, да даже фиговы ставки у букмекеров.

Вот и приоделся сегодня торговать лицом и делать вид, что завтра впервые выйду на лед после двух месяцев перерыва. Хотя на деле я уже две недели на льду пахал как проклятый. Скоро начало сезона. Надо быть в форме.

С такими мыслями сел в джип. Хотя когда-то запрыгивал. Но чертово колено опять стрельнуло. Надо бы показаться врачу. Пусть док глянет и, если что, назначит что-нибудь. Чтобы продержаться. Продержаться… Я ненавидел это слово, но с ним, похоже, придется свыкнуться.

Телефон зазвонил, когда я выруливал на проспект. Нажал прием и в гарнитуре услышал голос тренера:

– Ильдар, твою мать!.. Скоро уже начало. Где тебя носит?

Стас всегда, когда психовал, обращался к игрокам полным именем. Или матом. В моем случае – оба варианта сразу.

– Еще же полчаса в запасе. – Я бросил взгляд на дисплей магнитолы, в углу которой отображалось время.

– Какие к … полчаса? Тебе что, не сообщили, что все на пораньше передвинули?

– Теперь сообщили. И доходчиво, – ответил я.

– Придушу Егора. Этот паразит у меня вылетит со своей должности. Ему же менеджер русским матом объяснил всех игроков предупредить. А тебя жду. Давай шевели поршнями.

– Они и так стучат под капотом, – я усмехнулся и отключился. А затем вдавил ботинок в пол.

Успел вовремя. В отличие от трех парней, которым Егор тоже забыл отправить уведомление. То ли из вредности (была у начальника команды такая черта), то ли просто прошляпил. Да и овощ ему в помощь. В смысле, хрен с ним.

Сейчас меня ждала пара часов вынужденных улыбок. Ненавидел эту мишуру. И вопросы репортеров. И назойливость. И вспышки камер, когда дотошные папарацци залезают к тебе едва ли не в постель, чтобы сделать зачетный кадр, с кем ты провел сегодняшнюю ночь. Это цена публичности. Она идет в базовой комплектации с победами в плей-офф. А побеждать я любил. И замес на льду тоже. А вот такую показуху – терпел. Чё уж, куда деваться.

Зато стань я юристом, как хотел отец, улыбаться и лицемерить пришлось бы куда больше. Каждый день. Папаша грезил, чтобы единственный сын пошел по его стопам. А позже и возглавил бы международную фирму, которую в конце девяностых создал знаменитый Герман Беккер.

Но я заупрямился. И теперь – с клюшкой. А отец – с ненавистью ко мне, предателю. Мы не разговаривали уже лет десять, наверное. И я о том, как идут его дела, узнаю, листая канал бизнес-консалтинга, он… может, когда смотрит спортивные новости. Или никак. Это тоже в духе папаши. Не замечать.

– Ну все, начинаем, – гаркнул тренер, своим зычным голосом вынося из голов игроков все посторонние мысли.

И мы вышли в зал, где нас ждала толпа акул… пера. Хотя по ощущениям – просто акул. Вопросов было много и разных. Но я привык улыбаться, не вдаваться в подробности, быть вежливым. Совсем не тем тафгаем, что на льду крошит зубы соперников.

Лишь когда все закончилось, смог выдохнуть: колено дико разболелось, и последние полчаса приходилось делать вид, что нога не разрывается от адской боли. И изображать, что все в норме, а я – в форме.

Когда снова сел за руль, набрал номер доктора.

– Привет, Евгенич, ты на месте, если заеду к тебе через час?

– Да, я у себя. Дар, что случилось? Колено?

– Ты не док, ты провидец, – я невесело усмехнулся.

– А то ж! Потомственный, – гордо отозвался врач.

Мы попрощались, и я поехал в клинику, где после осмотра и УЗИ сустава Евгенич, задумчиво глядя куда-то, побарабанил пальцами по столу и произнес:

– Дар, тебе тридцать один. Возраст для хоккеиста уже немолодой. Я говорил это и тренеру, и президенту клуба: твой прогноз – еще пара лет на гребне волны, но потом травмы дадут о себе знать. Уже дают.

Он кивнул на мою ногу, расписанную старыми шармами.

Я посмотрел на дока. Он, конечно, латал меня, и не раз, отправлял к хирургам под нож, когда это было необходимо, и будет латать и дальше, но… Я понимал, что когда-нибудь мне на смену придут молодые, борзые, полные сил, еще не поломанные… Я останусь на обочине большого хоккея. Но уйду в никуда или же у меня будет запасной аэродром – зависит только от того, что я сделаю сейчас. И самое время об этом поразмыслить.

Из кабинета Евгенича я вышел не расстроенным, нет. Иллюзий давно не питал и знал, что когда-нибудь оно так и будет. Меня заменят.

Уходить не хотелось до зубовного скрежета. Я готов был вцепиться в игру. Хоккей был для меня всем, но… нужно принимать реальность. Или хотя бы симулировать свою нормальность в оной.

Да, операция на колене отсрочила этот момент. Она прошла успешно, но это не значит, что и восстановление будет идеальным. Но пока время до того, когда я не смогу играть, еще есть. И деньги от контрактов тоже есть. Не вложить ли мне какую-то часть в бизнес?

Едва подумал над этим, как усмехнулся. Становлюсь похожим на отца, как бы мне этого ни не хотелось. Вот уже и о своем деле задумался. Тоже мне, коммерсант нашелся. А то и вовсе ресторатор… Тряхнул головой, прогоняя идиотские мысли.

И как только они вылетели, на их место пришли образы. Точнее, один образ. Той самой наглой пигалицы с ее рыбиной. Как она назвала ее? Полиёрш? Поликонь… Поликарп! Точно.

Почему-то при воспоминании об этой зеленоглазой шатенке Барракуде захотелось усмехнуться. Уж больно забавно она выглядела со своим аквариумом из презерватива.

Жаль, номерок не взял. Хотя, учитывая паршивый характер пигалицы, может, оно и к лучшему. Да и не завожу я отношений. Одна девушка – одна неделя. Не дольше. Чтобы не давать ложных иллюзий. Лишь хорошо провести время и забыть. Потому что чувства отвлекают от главного – игры.

Но Барракуда из головы никак не шла. Промелькнула даже мысль заехать в бар, снять девицу, похожую на эту пигалицу: чтоб зеленые глаза, каштановые волосы, каре и точеная фигурка – и хорошенько ее от…

Но осадил себя: Дар, какой, на хрен, бар? Тебе не коктейлями, а обезболивающими надо закидываться. Вон док выдал целый пакет.

Так что выкрутил руль, поворачивая в сторону дома. Мощный двигатель зарычал, напоминая о силе, спрятанной под капотом. Джип мчал по пустынным улицам ночного города, во тьме фары ближнего света скользили по асфальту, обнаженным от листвы деревьям, фасадам зданий.

Поймал себя на ощущении спокойствия и уверенности. Так бывало порой во время игры, когда я выходил на лед, точно зная, что нужно делать. И делал это, забыв о боли, о себе. Но никогда еще такого не происходило в обычной, повседневной жизни. И вот сейчас впервые…

Нога, которую обкололи обезболивающим, легко нажимала на педаль газа, позволяя машине набирать скорость. Ветер бился о лобовое стекло, и звук двигателя заполнял салон, создавая неповторимую атмосферу. Я был в своей стихии. Скорость. Свобода. Цель, которую я вижу. И вера. В себя.

В этом миге все было идеально. Все, кроме чертовой Барракуды. Которая никак не выходила из головы. И это бесило больше, чем сама девица.

Оставив джип на подземной парковке, поднялся к себе. День выдался непростым. Сначала изнуряющая тренировка, падение, потом эта пигалица с рыбой, пресс-конференция, прогноз дока…

Часы показывали почти полночь, когда вышел из душа, и я, перекусив, задумчиво посмотрел на телефон. Звонить – время позднее.

Открыл мессенджер и, найдя контакт старого друга, с которым еще учился на первом курсе очки универа, задумался.

Мы с Максом давно не виделись. Он окончил юридический и сейчас стал акулой бизнеса. Я перевелся на втором курсе на заочку, чтобы посвятить себя спорту. Тогда и повздорил с отцом. Тот отрезал меня от всех денег, заблокировал счета, отнял машину… перекрыл финансовый кран, как он сам выразился. Решил, что без денег я одумаюсь, вернусь. Но упрямство – фамильная черта Беккеров. Я уперся рогом и… прошел путь от региональной до высшей лиги сам.

Только вот сейчас столкнулся с последствиями своего выбора.

Пальцы набрали короткое сообщение Максу: «Посоветуй, стоит ли вкладываться в ресторанный бизнес? И если да, то с чего начать?» Нажал отправить и почти тут же увидел, что сообщение прочитано. А затем раздался звонок.

– Привет, зубная фея! – хохотнул Макс, припомнив мое университетское погоняло: на льду на раз вышибал резцы у соперников. – Ну ты умеешь задавать интересные вопросы в первом часу ночи!

На заднем плане слышались зажигательный бит и женский голос, со смешком выкрикнувший: «Полтора часа ждать такси? Да я за это время забеременеть и родить успею!..» Кто-то явно весело проводил время в клубе или на закрытой вечеринке.

– Вообще-то думал, ты это прочтешь утром. Дело не горит. – Я не хотел отрывать приятеля от веселья. Да и совет мне нужен был на трезвую голову, когда точно понимаешь, собеседник говорит всерьез или прикалывается.

– Дар, я тебя знаю. Ты просто так не написал бы, – голос приятеля, еще недавно бесшабашно-веселый, стал деловым и сухим, а звуки на заднем фоне стихли.

Их как отрезало после небольшого хлопка, какой бывает обычно, когда закрывают дверь. Значит, не клуб. Там так быстро не уединиться для телефонного разговора.

Что меня всегда поражало в бывшем сокурснике, так это его хватка: акула чует кровь за два километра, а Макс за тысячи чует запах сделки. Вот что значит настоящий юрист, потомственный и селекционированный (не только отец приятеля дружен с Фемидой, но и мать – адвокат по международному праву). И эта акула гражданского кодекса вкрадчиво потребовала: – Выкладывай.

– Да ты сейчас на частной вечеринке, за городом, – хмыкнул я, глотая детокс. Вкус у сока был противный, но, по уверению врачей, шпинат, зеленый огурец и лайм – это то, что нужно было моему организму для поддержания формы. А не джин с содовой. Хотя и я, и мой организм могли бы поспорить: второй вариант нам нравился больше. – А разговор не на пару минут. Уверен?

– Как догадался, что именно частная и не в городе? – уязвленно спросил Макс, словно он уже сочинил себе отличное алиби, а тут я возьми и подлови на несостыковках.

– Слишком быстро ушел из шумной зоны. А про загород… Время подачи такси даже в час пик по пробкам никак не полтора часа. Так что, значит, водителю нужно тащиться в какие-то едрени фени.

– Не в едрени, а в Торбовку, – хмыкнул приятель, называя элитный поселок. – К тому же я тут все равно скорее работаю, чем гуляю: клиент отмечает одну удачную сделку, а я параллельно договариваюсь с другими поставщиками. В неформальной обстановке, так сказать. Так что я стёкл как трезвышко, даже заплык не языкается, – схохмил Макс.

После этого мне стало абсолютно ясно: приятель трезв, даже если сейчас в его алкоголе кровь и не будет обнаружена. А его мозг с языком и вовсе работают отлично: я бы это не смог повторить с первого раза даже по бумажке.

– Верю, – согласился я.

– То-то же, – хмыкнул Макс и добавил: – Светлая ты голова, Дар, хоть и брюнет. Никто бы другой на такие мелочи внимания не обратил. Такси, комната… Эх, хороший бы адвокат из тебя вышел.

– Да и хоккеист неплохой получился, – возразил я.

– В прошедшем времени? Решил уйти из спорта и податься в бизнес? – прямо, без обиняков спросил друг.

– Пока не «уйти», но сам же знаешь… Ничто не вечно…

– Угу, особенно собственные кости, – шутка Макса получилась грубоватой. Но такую он мог позволить себе только с друзьями. Не с клиентами, не со знакомыми, которые считали его утонченным юристом. А он им не был. Но отлично умел казаться.

– И они тоже. Вот и решил вложиться, попробовать перейти из хоккейной в бизнес-лигу… Выкупить сетку ресторанов, например…

– А ты в этом деле разбираешься? – уточнил Макс.

– На уровне посетителя, – признался откровенно. – Уровень прожарки стейка методом «сожрать» определить могу, но не более.

– А что ты планируешь в дальнейшем от этого получить: рассматриваешь как временное вложение или хотел бы заняться этим всерьез? Как хоккеем? – впившись в меня почище пираньи, продолжал допытываться Макс.

– Скорее всерьез…

– Знаешь, тогда бы я тебе посоветовал не рисковать сразу крупной суммой, а потренироваться на чем-то помельче. Выкупи маленький ресторанчик семейный. Или даже кафе. Лучше не убыточное, а наоборот, которое на взлет идет, чтобы понять хотя бы, что там к чему. А если поймешь, что это твое, что ты выгребаешь и тебе интересно, тогда да, вкладывайся по-крупному. К тому же одно заведение не будет отнимать много времени. Сегодня тебя в спортивных новостях видел: ты вроде как идешь в сезон, а значит, будешь усиленно тренироваться… Не до рестораторства будет.

Слова приятеля заставили задуматься. Если я знал все об игре, то Макс – не только о том, как правильно составить договор, но и о том, что может стать причиной расторжения оного еще до его заключения. В общем, приятель был почти провидцем, что можно делать, что нельзя, и что можно, когда нельзя.

И с этим Нострадамусом от закона мы договорились о том, что он подыщет мне варианты, поможет со сделкой и передаст документы моему юристу – клерку, что просматривал договоры с клубами перед тем, как я их подписывал. К нему, как и к моему бухгалтеру, я порой обращался за консультациями. Но не за советами.

За ними – только к профессионалам высшего ранга, таким как Макс. И они, профи, просто так даже кислородом не дышали. Только если им за это заплатят.

– Сколько я тебе буду должен? – задал я приятелю закономерный вопрос.

– Когда будешь выкупать сетку ресторанов, тогда и заплатишь. А пока считай – как бесплатная рекламная акция, – хохотнул приятель.

– Договорились, – усмехнулся я, зная, что этот отпетый юрист своего не упустит.

Условившись о следующем созвоне, мы попрощались.

Я отложил телефон и задумчиво посмотрел в панорамное окно, за которым начал падать снег. Первый в этом году.

Вдали мерцали огни ночного города. На заднем плане можно было различить силуэты далеких небоскребов, которые словно поддерживают небо. Гул одиноких автомобилей не резонировал с тишиной улиц. Нет. Они дополняли друг друга. И эта гармония почему-то бесила. А может, бесила пигалица, которая никак не шла из головы? Черт бы ее побрал.

Полина

Электронные часы начали отсчет первого часа нового дня, когда я стояла, держа в руках чашку чая, и смотрела, как за окном мир становился белым и тихим. Крупные хлопья плавно падали на землю, укрывая ее пушистым одеялом.

Обычно первый снег приносил с собой в душу ощущение уюта, спокойствия и тепла. В детстве, когда он кружился, спускаясь с неба, мне казалось, что вот оно – начало настоящей зимней сказки. И чудилось, что все вокруг замерло, как и я, в предвкушении ее продолжения. Но не сегодня.

Какая-то внутренняя тревога не давала успокоиться. Я отхлебнула травяного чай, ища в этом напитке уединения и спокойствия. А заодно пытаясь проанализировать все, что сегодня случилось. Может, так удастся найти источник моего беспокойства.

Встреча с Алей? Да навряд ли. Прошлое давно меня не трогало. А вот новость о том, что Поликарп – девочка, – очень даже!

Выяснилось, что та мутноватая слизь на его, в смысле ее, плавнике была вовсе не болезнью, а икрой. Когда мне рыбий доктор об этом сообщил, я нервно дернула глазом. Правда, сначала удивлялся, да причем изрядно, сам ихтиатр, когда к нему принесли пациента в презервативе…

– Полик, как ты могла! – глянув на аквариум, вопросила я, все еще никак не свыкшаяся с такой гендерной пакостью.

Карпа (или все же карп? – я не могла определиться: во мне боролись филология и зоология, и вторая побеждала) лишь вильнула хвостом. Мол, подумаешь, ерунда. Ты лучше оцени, какой ихтиатр там был. Молодой, готовый к нересту, тьфу, ухаживаниям.

Рыбьего специалиста я действительно оценила. Симпатичный, спокойный, деликатный (как он покраснел при виде транспортного средства Полика!). Единственный минус – очень уж худой. Настолько, что при взгляде на него срочно хотелось делать торты, пельмени, шашлыки и кормить-кормить-кормить. Зато доктор был блондин с оттенком в рыжину. А я всегда была неравнодушна к светловолосым.

В общем, ихтиатр был полной противоположностью тому типу, который едва не угробил мою карпу. И как только я вспомнила про Драконище, сразу поняла: вот она – гадость сердца моего. Та причина, по которой я никак не могла уснуть. Или все же…

Не успела додумать. Ночную тишину квартиры разорвала трель звонка. Я не успела поднять трубку, как услышала заплаканный мамин голос:

– Поля… Отец… – причитала она.

Глава 2

Полина

Я не могла понять, что говорит мама. Из динамика доносились лишь обрывки фраз. А еще я чувствовала эмоции. Много эмоций. Тревога, боль, отчаяние, страх, безнадежность – они были столь сильными, что прошивали меня, находившуюся вдалеке, насквозь.

– Что случилось? Ты можешь мне объяснить?! – я не выдержала и сорвалась на крик.

Послышалось шуршание. На заднем фоне раздался голос Мишки: «Мам, дай я!» – и спустя несколько секунд брат произнес:

– Папа попал в аварию. Он сейчас в реанимации. Приезжай…

И Миха, назвав адрес, отключился. Младший был краток, но я понимала, какой ценой ему далась такая лаконичности.

Из динамика доносились гудки, а я стояла посреди кухни и сжимала трубку телефона в своей дрожащей правой руке. Словно она была единственным, что держало меня на самом краю нервного срыва.

Мои пальцы побелели от напряжения, когда я сжала в кулак левую ладонь. Ногти врезались в кожу так, что на ней остались алые лунки-полумесяцы, из которых на пол закапала кровь.

Плевать. Боль телесная заглушала ту, другую, что сейчас поселилась внутри меня и сейчас рвалась наружу. Криком, слезами… И если первый я заглушила, то вторые… Соленая влага стекала по щекам.

Я плакала без единого звука. Сколько? Не знаю.

Но тут Полик зашуршала камнями в аквариуме. Звук, глухой и какой-то тупой, что ли, был сродни удару по затылку. Я подняла взгляд на настенные часы. Оказалось, я проплакала ровно три минуты. Три минуты гребаной вечности! А папа сейчас, возможно…

Решительно отогнала мысли о смерти. Отец будет жить! Я его заставлю. Если надо – с того света достану, но не позволю ему умереть.

Смахнула слезы и начала быстро одеваться, чтобы спустя час вбежать в холл больницы. Там на видавшей виды банкетке с потрескавшейся искусственной кожей сидела, сгорбившись, мама. Миха обнимал ее за плечи. Рядом стояла растерянная и какая-то оглушенная сестра.

– Что говорят врачи? – с ходу спросила я, приглаживая пятерней растрепавшиеся от бега и припорошенные снегом волосы.

– Ждать… – выдохнул брат.

И мы ждали. Секунды. Минуты. Часы… Кажется, за это время я успела поседеть. Кажется, я слышала, как гудели мои нервы, натянутые, словно стальные тросы. И как они трещали и искрили под запредельным напряжением, которое на них дали этой ночью.

А под утро мы узнали, что папа будет жить. Точнее, существовать. На аппаратах. И сколько папе осталось – неизвестно.

В кабинете Гурама Каримовича мы узнали этот неутешительный прогноз.

– Как же так… – выслушивая приговор хирурга, прошелестела убитым голосом мама.

– Чудо, что он с такими повреждениями смог вообще перенести операцию, – сухо сообщил хирург. – Декомпрессию мозга при вдавленном проломе черепа мы устранили, но была повреждена сонная артерия, также был сильный ушиб позвоночной артерии и инфаркт мозга. Поэтому…

– Доктор, можно проще?.. – не выдержала я.

– Проще – у вашего отца внутричерепная гематома. И ее необходимо удалить. Но такие стабилизирующие операции в рамках ОМС проводят всего в нескольких клиниках страны. По квоте…

От этих слов я сглотнула. А мама, кажется, даже не поняла ничего.

– То есть по страховому полису отца можно… – начал было брат.

– Миха, ты что, не слышал! – взвизгнула сестра. – По квоте! А это очередь! – И, уже обращаясь к хирургу, она истерично спросила: – Она длинная?

– Да, – тяжело произнес Гурам Каримович.

– Нет никакой надежды? – Я в упор посмотрела на доктора.

Сильный, большой настолько, что громадный. С глазами, повидавшими много боли, но и много чудес. Чудес, которые он сам творил своими руками. И я верила, отчаянно верила, что он сможет совершить еще одно. Для папы…

– Такие операции проводят в Израиле. Платно…

– Сколько? – Я вскочила и вцепилась пальцами в стол.

Только вот названная хирургом весьма приблизительная сумма заставила сесть. Такую сумму в кредит просто так не получишь. Да и дадут ли вообще?

Мы вышли из больницы с отчаянием и надеждой.

– А если продать машину? – Я кивнула на свой опель, припаркованный неподалеку.

– Не хватит, – уверенно заявил брат. – Нужно же помимо операции перелет, проживание… А вот если квартиру продать – хватит. Еще и на однушку на окраине останется.

– Квартиру! – негодующе взвизгнула Дашка. – А нам где жить? На крыше или в подвале? Всем пятерым: мне с мужем, матери с отцом, тебе – оболтусу! Это Польке хорошо, она на съемной. А мы? Ты о нас подумал?

– Тебе квадратные метры дороже отца! – рявкнул Миха. – Ну ты и гниль, сеструха…

– Я – гниль?! – истерично заорала Дашка. – Да ты на Польку посмотри! У самой в руках миллионы, а отцу помочь не хочет.

Я подавилась воздухом. Какие миллионы? Только-только из долгов кофейню вытащила. Миха, знавший об этом, нашелся первым:

– Дура! О каких деньгах ты говоришь? Поля из кожи вон лезла, чтобы не обанкротиться и кредит погасить.

– Зато у нее бизнес есть! И его продать можно! А квартиру – не позволю продавать! Там и моя доля есть!

И Дашка, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь. На белом снегу чернели отпечатки ее следов.

– Она не в себе, – тихо-тихо, словно убеждая саму себя, а не нас, произнесла мать. – Даша просто не в себе сейчас от горя…

– От жадности она не в себе. И уже давно! – припечатал брат. – Эгоистичная гадина.

– Она беременна, – возразила мама, пытаясь оправдать Дашку. – Она это в тайне просила держать, но теперь…

«Теперь сестра вцепится в квартиру зубами», – поняла я. Может, потом и одумается, когда ураган гормонов подутихнет. Ну а пока… Пока на часах было три утра – время, когда общественный транспорт не ходит.

– Давайте довезу до дома, – предложила я маме и брату.

Те не стали отказываться.

К себе во двор я въехала в районе пяти. И долго сидела, опустив обессиленные руки на руль и бездумно глядя вперед.

Еще утром я была уверена, что иду вверх. Расширю бизнес. А один звонок – и все рухнуло. Принимать решения непросто. Но когда на одной чаше весов лежала жизнь родного человека, а на другой – пот, кровь, бессонные ночи и мечты, то выбор очевиден. И цена за него казалась подъемной.

Если я смогла открыть одну кофейню, смогу и вторую. Правда, для этого придется подождать чуть дольше и поработать больше.

И когда я приняла это решение, вдруг на душе стало легко. Как будто я перешагнула какую-то неведомую черту, за которой было действие и только действие. А страх – он остался позади. Я оттолкнула руки от руля и вышла из машины. Взбежала по лестнице на свой этаж, открыла ключом дверь, скинула пальто и бросилась к ноутбуку. Открыла сайт и начала набирать объявление о продаже «Белочки». В голове набатом звучала мысль: «Главное, чтобы быстро нашелся покупатель». И чтобы увеличить эту вероятность, я честно и подробно описала реальные цифры: оборот, рентабельность, маржинальность кофейни.

Когда я закончила и встала из-за стола, часы показывали семь. Ложиться было поздно. А вот принять контрастный душ, чтобы взбодриться, и выпить кофе – самое оно. И да, еще перекусить, если что-то влезет от волнения. Впереди был трудный день, и на него нужны были силы.

Это я и сделала. А потом не утерпела и сунула нос в ноут. И чуть не подавилась: на мою заявку был один отклик. Я поперхнулась второй чашкой кофе, а когда прокашлялась, поняла, что холодный комок, который был внутри, вдруг исчез. Наверное, его растопила расправившая крылья надежда.

Я посмотрела в окно. Это снежное утро началось тихо, с первых лучей рассвета, которые проникали сквозь легкую дымку морозца. Они дробились и множились в белой бесконечности снега. Искрились радостью чего-то нового и непременно светлого.

Облака на небе казались какими-то призрачно-эфемерными, воздушными, их очертания приобретали нежные, розовые и лавандовые оттенки.

Тишина и спокойствие вдруг опустились на меня. Это было как миг покоя в эпицентре шторма. Впервые после ночи мне показалось: все получится! Я все смогу!

Поставила кружку на стол и нажала на «ответ». Потенциальный покупатель явно был не новичком в вопросе приобретения и продажи бизнеса. Некто Максим Васильевич Симонов интересовался, какие у меня ключевые активы в собственности, контрактами с поставщиками, просил дать более подробные цифры по показателям прибыли и убыткам.

Я так быстро читала его сообщение, что меня занесло на одном из абзацев, и я на всей скорости врезалась в следующую фразу: «также прошу представить обзор потребителей и конкурентов, анализ финансового состояния, сильные и слабые стороны продаваемого бизнеса».

Читая последнее требование, я нервно дернула глазом и поняла: для ответа мне потребуется кофе. Очень много кофе. И запасные нервы. Так, на всякий случай.

Не то чтобы желания господина Максима, едрит его за ногу, Васильевича были из разряда «достать космическую станцию с орбиты и перо из жопы совы». Скорее закономерными. Проблема в том, что все бизнес-планы-стратегии-анализы конкурентов по большей части были у меня в голове. Я знала все кофейни нашего города в вывеску. И то, чем каждая из них хуже «Белочки». А на рекламные акции у меня был, как говорила подруга Маша, «дар провидицы, сосредоточенный в нижних чарках». Или проще – я задом чуяла, когда нужно делать скидки, вводить в меню новинки, убирая что-то устаревшее.

Многое в моем деле нельзя было втиснуть в весьма условный годовой бизнес-план, который составляла для себя в январе. Например, зимой не знаешь, что весна будет ранняя и летнюю террасу откроешь в первой трети апреля, а не к майским праздникам. Соответственно, и деньги на наем рабочих и обновление оформления нужны раньше.

Сидя перед монитором, я думала: то ли взять паузу в диалоге и оформить все требуемые документы, то ли попытаться объяснить, что оных у меня пока нет не по причине того, что «Белочка» убыточна, а хозяйка – раздолбайка, а просто я многое держу в уме.

Побарабанила пальцами по столешнице. Если я засяду за описание – покупатель может соскочить, а деньги нужны срочно. С другой стороны, время работало против меня. Мне нужны были деньги как можно скорее. А пока я занимаюсь писаниной…

– Ну что, Полик, стоит попробовать?

– Бульк! – Рыба деловито мотнула хвостом в духе «пробуй при мне все, что душе угодно, кроме ухи и суши» и деловито заработала хвостом, устремившись к компрессору, резво булькавшему пузырьками воздуха.

А я вздохнула, прикидывая, что и так живу в зоне рискованного земледелия и предпринимательства (и климат тут совсем ни при чем). Так мне ли бояться? Если этот Максим заинтересован в покупке, мы найдем общий язык, а если из любопытства спрашивает, хоть сто стратегий и рекламных кампаний ему распиши – не купит.

Как только приняла это решение, пальцы запорхали по клавиатуре, объясняя, что да, некоторых упомянутых документов у меня нет. Зато есть отличная финансовая отчетность за последние три года, договоры с контрагентами, документы о праве собственности на оборудование и на долгосрочную аренду, а главное – отсутствие задолженностей и соучредителей.

«Но это все на бумаге. А чтобы принять решение, загляните в «Горячую белочку» и сами все увидите», – дописала я в конце своего длинного сообщения и нажала «отправить».

Думала, что Максим Первый Дотошный, как я мысленно поименовала покупателя, на какое-то время углубится в присланные документы, но ответ не заставил себя долго ждать.

«Непременно к Вам загляну». И все, засим мой покупатель отключился, оставив нас втроем: меня, Полика и мандраж. Я навернула несколько кругов вокруг ноутбука. Но больше никаких сообщений и новых откликов не поступало.

Если бы сейчас мое нервное состояние попросили оценить по шкале от одного до десяти, то ответ был бы однозначный: «Я и есть шкала!» И как только это поняла, остановилась.

– Так, Поля, стоп! – сказала сама себе, но рыба решила, что я обращаюсь к ней, и заинтересованно булькнула, мол, чего тебе? А поесть будет?

Я вспомнила, что действительно не кормила мою любимую чешуечку, и, посыпая гранулы корма, продолжила операцию по вызволению родимой психики из стресса. В качестве основного (и единственного) спасательного средства была мантра, которая всегда мне помогала: «Займись делом! Работа сама себя не поработает!»

Повторила ее несколько раз про себя, а потом выдохнула и начала собираться в кафе.

И весь день в «Белочке» я то и дело заглядывала в ноутбук в надежде, что Максим Первый (и пока Единственный) напишет что-нибудь. Ей-богу, я никогда в жизни ни от одного мужчины так не ждала сообщения, как от него.

Но глухо. К семи часам я уже созрела до того, чтобы повесить над дверью крупную вывеску «Продается». Да, это посеет панику среди работников, да, это отпугнет клиентов, но… Мне нужны были деньги!

Чувствуя, что начинаю терять контроль над ситуацией, что план, который я для себя наметила утром, рушится, я занервничала. Меня вновь подхватили качели: вниз – отчаяние, вверх – надежда, и снова вниз – отчаяние. Что не получится. Не успею.

А может, все же попробовать кредит? Предпринимателям на личные нужды, не на бизнес, получить его тяжелее, но вдруг получится…

Сидя за рабочим столом в кабинете, посмотрела на руки. Они тряслись. Нет, так дело не пойдет. Нужно отвлечься. А отвлекала меня всегда работа. Только сегодня цифры в голову не шли. Потому я решительно надела фартук бариста и, подойдя к Нику, тихонько оттеснила его со словами:

– Отдохни полчаса. Я сама постою…

Привычные движения, знакомая до боли обстановка и гости, которым нужно улыбаться… Это все помогло отключить голову. Я на время сама стала кофемашиной. Тело было занято рутиной, а кипевший мозг получил передышку. Ровно до половины восьмого, когда передо мной нарисовался тот самый тип. Вчерашнее Драконище.

Он сел за барную стойку и, увидев меня, на миг замер, а затем усмехнулся.

– Ну здравствуй…те, – иронично протянул карповый киллер, едва не угробивший мою рыбоньку. Еще и паузу, гад, сделал, припомнив мне мое «те» и обращение на «вы». А затем его взгляд скользнул ниже, к бейджику с именем «Полина», и мужская улыбка из ироничной превратилась в откровенно насмешливую и самодовольную.

– Добрый до этого вечер, – поприветствовала я совсем недобро гостя и поймала себя на странности: вот вчера Аля, которая сидела ровно на этом же месте, ни капли меня не раздражала. Хотя она старалась меня задеть.

А у этого… с пол-оборота получилось. Видимо, у него прям врожденный дар – бесить. Причем прокачанный до восьмидесятого уровня. Я никогда посетителям не хамила, а тут не смогла удержаться.

– Значит, мне сегодня сварит кофе Полиночка… – Драконище посмотрел в упор, чуть приподнял бровь. – А я все гадал, как тебя зовут…

Явно провоцировал. А еще ждал реакции.

– Какой… вам… – второе слово я выделила особо. Какая я тебе, гад, «Полиночка»?! – …кофе?

– Скажем, капучино бейлис, – глянув поверх меня на меню, выведенное мелом, произнес Драконище и добавил, напрочь проигнорировав выставленные границы: – Что к нему посоветуешь?

– Венский захер, – тут же ответила я.

– И почему его? – светски поинтересовался этот гад.

– Потому что захер… – я старательно выговорила название шоколадного торта и добавила, наплевав на «вы»: – …ты здесь?

Ибо выбесил!

Драконище посмотрел на меня удивленно, словно не поверил тому, что услышал, а затем… рассмеялся. Широко. Искренне. И так заразительно, что мне пришлось приложить усилие, чтобы сохранить серьезное выражение лица.

– Да ты, Поля, настоящий дипломат: послала меня так, что я почувствовал себя послом. – Тип улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я всего лишь предложила торт, который отлично подойдёт к латте, – изображая саму невинность, произнесла так сахарно-вежливо, что самой срочно захотелось хлебнуть водички – так во рту стало приторно-сладко.

Только такая резкая смена моего тона и поведения – это был вовсе не заскок, а ход конем! И оный кое-кому не понравился.

Драконище скривился: видимо, кое-кому было не по вкусу, когда дразнит не он, а его.

– А по-моему, указала маршрут. – Брюнетистый тип подпер подбородок своим кулаком.

Я невольно отметила широкое жилистое запястье. По нему на смуглой коже змеилась тонкая ниточка застарелого шрама, которая ныряла в резинку-манжету мужской толстовки.

– Тебе показалось, – не видя смысла «выкать», я окончательно перешла на «ты».

– Ну раз так, давай хоть попробую этот торт. И оценю… – обманчиво покладисто согласился Драконище и после небольшой паузы произнес – как контрольный в голову сделал: – Насколько сладко меня Полиночка послала в венские дали.

У меня дернулся глаз. С учетом того, что при этом я не переставала дежурно улыбаться, подозреваю, зрелище вышло то еще. Словно моя поехавшая крыша показывает, в какую сторону она сейчас будет поворачивать…

«Он что – опять? Второй раунд провокаций?» – промелькнула мысль, пока я совершала стремительный и позорный разворот к кофемашине. Оставалось лишь надеяться, что сделала я все достаточно быстро, чтобы этот гад-провокатор не увидел, как меня перемкнуло.

Выдохнула, стараясь взять гнев под контроль. Меж тем руки сами делали привычную работу. А я пыталась найти в этом торнадо эмоций центр. Место спокойствия. Точку сборки. Чтобы из разодранной на лоскуты нервной системы сшить себя заново. И это даже удалось.

Я повернулась к Драконищу и поставила перед ним чашку кофе. А затем, достав широкую тарелку, взяла малиновый сироп и отточенным движением нанесла сладкий рисунок. Добавила белой пудры и только после этого аккуратно лопаткой отрезала кусочек торта и положила его на тарелку, чтобы та в следующую секунду оказалась рядом с чашкой латте.

Драконище хмыкнул, а затем произнес:

– А что касается того, зах… зачем я здесь: хотел осмотреться и составить мнение о кофейне…

Он еще не закончил фразу, а в моем мозгу уже сложился пазл: утро, въедливый покупатель и его обещание заглянуть в «Белочку». Неужели…

– Ты – Максим Васильевич? – Я не могла поверить в то, что говорила, но… Все сходилось! Но не может же быть таких совпадений. Просто не может.

«Господи, хоть бы не он…» – начала я мысленную молитву. Но закончить не успела. Откуда-то сбоку долетел удивленный возглас:

– Да это же Ильдар Беккер!

– Молот? – уточнил другой.

– Да. Он! Точно он! – уверенно воскликнул первый.

Я повернулась, чтобы увидеть парней, взявших уверенный курс на меня. Точнее – на Драконище, который, кажется, такому даже не удивился. Лишь вздохнул, словно приготовившись к чему-то, и… улыбнулся. Широко и, я бы сказала, отрепетированно, что ли.

Когда двое подошли к брюнетистому гаду, то первое, что они спросили:

– Вы ведь Костолом? – При этом голос вихрастого голубоглазого блондина был полон надежды и неверия одновременно.

Словно ребенок, увидевший фею, которая сейчас исполнит три его заветных желания.

Драконище лишь кивнул. А парни просияли. И тут же попросили вместе сфотографироваться. И автограф. Для оного была взята салфетка со стола. Но не успел брюнетистый провокатор дописать последнюю букву имени, как в кофейне началось что-то невероятное.

За пару минут барную стойку окружили посетители, которые до этого мирно пили кофе. Они перекрикивали друг друга, пытались подойти поближе к Драконищу и обязательно сделать с ним селфи.

Кто-то завопил:

– Костолом, правда, что ты идешь в сезон?

– Да, – ответил брюнетистый провокатор, продолжая раздавать автографы.

– Порви всех! Ты охурменный тафгай! – напутствовал тот, кого я так и не смогла рассмотреть за спинами впереди стоявших.

Да-да, он именно так и проорал, только матом. Но я девушка приличная, предпочла услышать о хурме, а не о мужской анатомии.

Меж тем Драконище улыбался, фотографировался и вообще был само радушие и обаяние. И не скажешь, что пять минут назад он был сущим гадом, который бесил!

– А вы случайно здесь оказались? – кокетливо спросила смазливая блондинка, накручивая на палец локон.

При этом она так пристально смотрела на Драконище, что мне показалось: ей было неважно, что говорить, лишь бы привлечь мужское внимание.

– Друг посоветовал сюда заглянуть. Сказал, что здесь лучший кофе в городе, – произнес мой персональный брюнетистый раздражитель. Лучезарно улыбнувшись, он добавил, отхлебнув из чашки: – И это действительно правда.

– Значит, теперь вы будете сюда заезжать за кофе? – продолжила девица.

– Возможно, – улыбнулся Драконище.

А блондинка от этих слов и вовсе просияла. Может, она бы что-то еще спросила, но тут ее аккуратно, но неотвратимо оттеснил дородный бородатый мужик и застенчиво протянул Костолому блокнот.

– Можно подписать для Семеныча? – как-то даже робко попросил этот человек-гора.

Столпотворение длилось около получаса. Затем народ постепенно начал не слишком быстро, но все же расходиться. Последней от стойки отчалила та самая блондинка. Удаляясь, она бросала на Драконище выразительные взгляды. Не удивлюсь, если и свой номер телефона на салфетке ему вручила.

– Так, значит, не Максим, а Ильдар, – резюмировал я, когда ажиотаж рядом со стойкой стих.

– Ты проницательна, – перестав улыбаться и посерьезнев, ответил этот невыносимый тип и ложечкой отковырнул первый кусочек от торта, намереваясь приступить к дегустации. – А сейчас я прошу тебя, Поля, позови сюда владельца кофейни, если он тут. Я бы хотел кое-то с ним обсудить.

– Никого звать не нужно. Я уже здесь, – ответила устало.

И сказала ведь спокойно. Причем истинную правду. Спрашивается, отчего Ильдар закашлялся?

Впрочем, Драконище быстро справился с приступом чахотки и, контрольно кашлянув в кулак, произнес:

– Кажется, мы не с того начали…

Я приподняла бровь, без слов спрашивая: «А с чего надо было?»

Будто отвечая на невысказанное, он продолжил:

– Знакомиться уже поздновато, но я все же представлюсь: Ильдар Беккер. – И он протянул через стойку ладонь для рукопожатия. – Хоккеист. Но сейчас я тот, кто хотел бы приобрести эту кофейню.

Не знаю, что меня удивило больше: резкая смена тона или мозолистая пятерня, протянутая мне не как девочке-Полиночке-которая-сделай-кофе, а как равной. Так или иначе, я машинально представилась:

– Полина Михайловна Тарасова. Хозяйка «Белочки».

И подала руку.

– Мы могли бы побеседовать о продаже вашего заведения в более деловой и малолюдной обстановке? – Драконище, перейдя на деловой тон и «вы», на миг бдительно стрельнул глазами вокруг, прищурился, словно просканировав зал, и продолжил: – Потому как я подозреваю, что, едва мои снимки разлетятся по соцсетям, здесь появится вторая волна желающих со мной сфотографироваться.

М-да, похоже, для болельщиков этот тип, что сейчас сидел передо мной, – кумир. А на что способны фанаты ради снимка…

– И через сколько это произойдет? – Я напряглась.

Драконище вскинул запястье, на котором был фитнес-браслет, глянул на электронный циферблат и вынес вердикт:

– Думаю, без четверти восемь. – При этих словах я не смогла сдержать эмоции – брови изумленно приподнялись. Всего десять минут? Так быстро?.. А Ильдар меж тем продолжил: – Но если вы заняты и у вас сейчас нет возможности обсудить продажу… – он не договорил, многозначительно кивнув на фартук.

Вроде бы один жест. Короткий, как удар рапирой в поединке. Но этот тип умудрился в нем выразить намек на то, что могут быть проблемы с персоналом, раз я сама за стойкой. А из этого следовал логичный вывод: с заведением не все так хорошо, как я описала в объявлении.

Сглотнула, тут же представив, как Драконище либо развернется сейчас и уйдет, либо будет дотошно выискивать, за что зацепиться, чтобы сбить цену. А я не в таком положении, чтобы долго торговаться…

– С работниками все хорошо. У бариста был перерыв, я его подменила. Сейчас он подойдет, – как можно более деловым и холодным тоном произнесла я.

А затем сняла фартук и отправилась за Ником. Парень обретался в раздевалке, кому-то набирал сообщение.

– Перерыв уже все? – оторвав взгляд от экрана, спросил он.

– Да, теперь твоя очередь. – Я кивнула и уже хотела выходить, когда поднявшийся со стула Ник вдруг спросил:

– Полина Михайловна, а зачем вы сами встали? Что-то случилось?

– Нет. – Я улыбнулась. Так, как может это сделать только начальник: уверенно и бескомпромиссно. Потому что даже если тебя изнутри раздирают страхи, подчиненные не должны об этом знать, иначе они будут нервничать вместо того, чтобы работать. А простой убивает бизнес быстрее любого ковида. Мне было с чем сравнивать: «Горячая белочка» пережила и то и другое.

Взялась за дверную ручку и, толкнув створку, вышла в коридор, когда меня догнал вопрос бариста:

– А почему тогда?.. – начал было он

Но я его перебила:

– Потому что в женщине должна всегда быть за… Гад! – последнее я произнесла, увидев, как уверенно Драконище идет по коридору ко мне. И как сюда только попал? Договорила я, уже не особо вдумываясь в то, что произношу: – …инка

– Загадинка? – не понял Ник, который не видел Ильдара. – Это как?

– Это загадка, но с легким ощущением того, что тебя ждут неприятности, – отозвалась я, уже не глядя на Ника.

– А-а-а, – донеслось мне вслед.

Может, Ник еще что-то сказал, но я уже не услышала, потому как устремилась к Драконищу, который непонятно как оказался здесь.

Как выяснилось через пару минут, он просто… зашел. Обогнул витрину, поднял откидную стойку и ничтоже сумняшеся двинулся в недра «Белочки».

– Вы всегда такой бесцеремонный? – перенимая официальное обращение Драконища, спросила я, показывая дорогу в мой кабинет.

– Порой намного хуже, – самоуверенно усмехнулся этот невыносимый тип, намекая, что сейчас он – сама деликатность.

– И вас за это еще не уволили? – спросила я, хотя понимала, что не стоило. Но характер не салфетка – под фартук не спрячешь. А язва я была еще та.

– Мне именно за это и платят, – просиял Ильдар. А мне как-то подумалось: похоже, не зря его один из поклонников назвал Костоломом.

В этот момент мы как раз подошли к двери, я открыла ее, приглашая Ильдара войти.

– Только после вас, – произнес Драконище с интонацией «Смотри, ведьма, я имею представление об этикете» и улыбнулся в тридцать два зуба.

Чертов провокатор.

– Благодарю. – Я кивнула, сделав вид, что не заметила подколки, и вошла первой.

А затем вежливо предложила кофе. На что мне ответили, что оный уже продегустирован и покупатель желает подзакусить чем-нибудь посущественнее, например, моими объяснениями, почему я хочу продать и кофейню, и цех по обжарке зерен.

Прозвучало прямо как дежурный вопрос на собеседовании: «Почему вы ушли с предыдущего места работы?» Вот только ответ у меня был не стандартизированный, слишком личный. Но если я сейчас скажу правду, то этот тип поймет, что я в безвыходном положении. А это значит, что можно вить из меня веревки и сбивать цену.

Я на миг отвернулась к окну, выгадывая время, чтобы подыскать слова для ответа. Но они никак не желали находиться.

Почувствовала, как холодеют кончики пальцев. Кажется, последние сутки вымотали меня настолько, что нервы перегорели, как электрические провода, по которым дали слишком высокое напряжение в обе фазы.

Вдруг зрение начало мутнеть, а звуки и запахи враз стали какими-то размытыми и далекими. Мои ноги подкосились, и я поняла, что не могу удержать равновесие.

Оперлась ладонями на подоконник, стараясь не упасть от нахлынувшей слабости, которая была не вовремя. Совершенно не вовремя