Зачем христианину психология

Священник Глеб Курский, клирик Троицкого храма (г. Сходня Химкинского района), преподаватель кафедры Библеистики Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета

Книги Валентины Москаленко «У меня свой сценарий», «Когда любви «слишком много» и «Возвращение к жизни» – не просто очередные издания, посвященные психологии человеческих отношений. Их автор делает попытку ответить на непростой вопрос о том, как теория и практический опыт психологической науки могут быть соединены с христианским мировоззрением.

Не секрет, что для современного человека психология становится неким эрзацем религии, повторяющим ее настолько, что в ней имеются аналоги основных таинств (Крещения, Исповеди…). Эта замена вовсе не случайна, она есть результат вытеснения священного, религиозного из современной жизни и сохраняющейся потребности ее регулирования, осмысления и даже «одухотворения», осуществляемое в психологии через обращение к сфере бессознательного. Неудивительно, что в среде православных христиан широко распространено мнение о психологии как о том, что противоречит вере.

Однако можем ли мы, современные христиане, сказать, что те проблемы, которые описываются в данной книге, являются чуждыми для нас? Нет. Более того, пастырская практика свидетельствует о том, что психологические недуги, о которых пишет автор, в православной среде приобретают почти всеобщий характер. Конечно, можно, цитируя Апостола, говорить об этом как об условии «преизобилия благодати» (см. Рим. 5: 20), но трезвая, лишенная предвзятости оценка, приведет нас к выводу о том, что наш дом построен не на камне Христовой любви и свободы, а на песке внешней благопристойности (см. Мф. 7). И великое падение такого дома – не дело будущего, оно уже происходит…

Христиане, полностью отрицающие значение психологии, сами того не подозревая, отрицают самого человека, сложного и непредсказуемого. Такая ошибка носит роковой характер, ведь подобное «богословие творения» вносит искажение в основание нашей веры. Рассматриваемые книги не просто бросают вызов ханжеству и фарисейскому лицемерию, они утверждают благость мира, те благодатные дары, которыми наделил каждого из нас Творец.

Обратить жизнь в статичное благопристойное «нечто» означало бы отказаться от самой природы человека, поэтому автор не боится рассуждений о влюбленности, интимной жизни, сложной динамике личных взаимоотношений.

Грех, как его понимает автор книги, – не просто общий принцип, неприятие которого достаточно декларировать, грех разоблачается как мнимая «жертвенность», как фальшивая «преданность», как фиктивная «любовь»… И это разоблачение, когда оно совершается человеком, есть плод подлинного, а не формального покаяния, в котором нельзя не увидеть настоящее чудо.

Книги Валентины Москаленко повествуют о драматическом опыте отношений, который приобретают дети, выросшие в неблагополучных семьях, опыте, который искажает их собственную будущую семейную жизнь. Автор рассказывает о семье, как структуре, которая создает условия и питает развитие серьезных проблем, о тяжелом, разрушающем состоянии даже «здоровых» ее членов.

Многое в тексте книг может показаться непривычным для православного читателя. Например, акцентирование достоинства, ценности отдельной человеческой личности, постоянное подчеркивание необходимости четкого проведения ее границ. Но и здесь психология лишь повторяет на своем новом языке истины, давным-давно открытые христианством. Вспомним, что человек – это образ и подобие Самого Бога (Быт. 1), а Церковь – это единство незаменимых в общем бытии отдельных личностей (1 Кор. 13).

Отдельного внимания заслуживает практическая часть книги, содержащая многочисленные упражнения, нацеленные на начальную коррекцию душевного состояния, которую каждый страдающий от таких недугов может провести самостоятельно. Очевидно, что их целью является установления человеком «первичного контакта» с реальностью: похожим образом блудный сын в одной из евангельских притч, прежде чем вернулся к отцу и получил от него прощение, должен был сначала «прийти в себя» (см. Лк. 15). В этих упражнениях часто используются образы и описываются действия, которые могут помочь человеку обратиться к своей проблеме (и к ее возможному решению) с непривычной для него стороны. Разумеется, как и в случаях с евангельскими притчами, эти образы не стоит понимать буквально, их задача – сломать застывший душевный стереотип, разглядеть в себе «кроткого сердечного человека, драгоценного перед Богом» (см. 1 Петр. 3: 4).

Настоящая книга подводит нас, ее читателей, к размышлению на тему соработничества священника и его помощника, психолога на приходе. Очевидно, что в настоящее время их взаимодействие в работе с прихожанами не осмыслено достаточно глубоко, не стало органической частью жизни Церкви. Для того, чтобы это все-таки произошло, необходимо более четко отделить практику совершения таинства Исповеди от так называемых душепопечительских бесед священника с прихожанами. Темой этих бесед чаще всего становятся не вопросы духовной жизни, а личные и профессиональные проблемы. С уверенностью можно утверждать, что такие беседы остро востребованы верующими, и эта практика не получает должного развития только в силу нехватки времени у священнослужителей. Именно здесь на помощь батюшке может прийти его помощник – приходской психолог-консультант, верный святоотеческому наследию и одновременно обладающий современными знаниями для работы с семейными проблемами, детско-родительскими взаимоотношениями, возрастными кризисами, проблемами зависимостей и созависимостей. Индивидуальная или групповая терапия, проводимая в рамках прихода, дополняющая душепопечительскую беседу священника и ведущая к таинству Покаяния, может стать важной частью пути человека к спасению его души.

Таким образом, настоящая книга, используя богатый инструментарий психологической науки, направляет православного читателя на поиск подлинной, а не мнимой духовности, на непростую, требующую применения всех возможных средств и ресурсов борьбу с грехом.

От автора

Многие из нас фантазировали в юности о том, как сложится жизнь: каким будет наш брак, кто станет нашей второй половинкой, где мы встретимся, как заживем дальше. Помните, мы даже играли в такие мечты и чаяния: ведущий кидал мяч, задавая вопросы «твоя профессия», «имя будущего мужа/жены», и нужно было быстро-быстро ответить. Смешно и волнительно!

Заглянуть в будущее (конечно, безоблачное и радостное!) – естественное желание человека, предмет его мечтаний – и, конечно, мечты эти только о хорошем. А тем временем есть люди – и их, дорогой читатель, миллионы! – семейную историю которых (увы, чаще трудную и печальную) можно предвидеть иногда вплоть до деталей. Удивляетесь? А я, как врач-психиатр и семейный психотерапевт с пятидесятилетним опытом, это точно знаю.

Есть альтруисты обоих полов – люди, стремящиеся в любой ситуации всем помочь и теряющие себя в погоне за таким «причинением добра»: ведь сами по себе, вне своих поступков, они не чувствуют себя ценными. Таких людей часто эксплуатируют – и на работе, и в семье. Есть прекрасные, чуткие и отзывчивые девушки, которые выходят замуж за любимых мужчин и потом этих мужчин боятся: терпят их довлеющую власть, угождают во всем, а получают взамен неуважение и оскорбления. Есть замечательные, умные и заботливые мужья, встречающие на своем пути холодных, вздорных, а то и бедовых женщин. Я знала мужчину, который был женат четыре раза, и все его избранницы, как одна, страдали алкогольной зависимостью – спроста ли?..

Все эти и много других печальных сценариев можно предугадать и, к счастью, предотвратить! Ведь при всем разнообразии человеческих судеб, притом что каждый из нас уникален, в жизни есть закономерности. Именно так! Мы созданы таким образом, что наша личность и взгляд на мир формируются еще до выхода во взрослую жизнь – в детстве: наша самооценка и то, как мы общаемся, к каким людям тянемся и тянемся ли вообще, или закрываемся и предпочитаем одиночество. Именно там берут свое начало истории, когда человек хочет счастья, но словно обречен повторять несчастливые сценарии своей родительской семьи.

Со временем я обнаружила, что эти закономерности настигают в жизни и тех, кто происходит из внешне благополучных семей, и тех, чьи родители злоупотребляли спиртным. Например, в семье девушки никто не пил, все вроде бы было благополучно, но она с каким-то исключительным упорством выбирает мужчин-тиранов, мужчин с зависимостью… В моей практике есть еще жены, дочери, невесты алкоголиков, наркоманов: тех, кто решил когда-то твердо: «В моей жизни не будет разводов, слез, попоек – как у моих родных!» И, будто это предначертано, повторяющие судьбу своих родителей!

В чем же секрет? В том, что эмоциональные травмы и неверные жизненные установки можно получить и в образцовой семье – где были любящие мама и папа. Так бывает, никто не идеален! Эмоционально холодная мать, запрет на жалобы, слезы и вообще на слишком сильные чувства, отсутствие права быть слабым, постоянные сравнения с другими как способ мотивировать ребенка, неуважение к его мнению – вот только маленький приток той огромной, полноводной реки ядовитых установок, которые формируют человека.

А если образцовой семьи не было? Если человек вырос без отца, пережил тяжелый развод родителей или был свидетелем насилия в семье? Если мама или папа тяжело болели? Если он рано стал взрослым, ответственным и потерял детство?.. Тогда все еще сложнее.

Но прочь теорию! Давайте посмотрим, как это бывает, на примерах из жизни – они могут показаться вам знакомыми.

История Руслана кажется обнадеживающей. У него есть семья, работа, недавно родился сын. Но в свои тридцать лет молодой человек остается крайне неуверенным в себе, никак не продвигается по карьерной лестнице, застряв на уровне менеджера. На работе на нем воду возят: Руслан не может сказать «нет» начальнику, даже если это значит, что он проведет за работой все выходные, без какого-либо вознаграждения. В душе он уверен, что коллеги вот- вот догадаются о его некомпетентности, недостатках – и прощай, работа! Так что он берет на себя любое задание в любое время – зарабатывает себе хорошую репутацию. Остановиться, правда, не может. Чувство вины сопровождает его каждый день: он чувствует себя виноватым перед женой и сыном, что не проводит с ними достаточно времени, мучается от упреков матери, когда та обижается, что сын не заезжает. Ему кажется: еще чуть-чуть – и он со всем разберется. Но идут месяцы и годы, а напряжение только растет, уже и со здоровьем проблемы: давление стало зашкаливать, приходится принимать таблетки, все чаще мучает бессонница.

Инна – красивая молодая женщина. За ней еще со школы ухаживали одноклассники, были даже очень порядочные, но Инна чувствовала, что ей с ними скучно. «Они слишком правильные, мне такие не нравятся. Мне нравятся плохие мальчики», – говорила она. Первая большая любовь случилась в пятнадцать лет. И да, это был «плохой мальчик»: красавец и хулиган, который уже давно попробовал алкоголь и легкие наркотики. Уже через полгода их отношений он впервые ударил Инну по лицу. Их история длилась три года – с расставаниями и воссоединениями, оскорблениями и признаниями в любви. Он ее бросал, она прощала и принимала назад. Он оскорблял, она забывала. Инна помогала возлюбленному с уроками, чтобы не вылетел из школы, на карманные деньги покупала ему дорогие подарки, а когда возлюбленный позвонил ночью, сказав, что хочет выброситься из окна, всю ночь просидела на телефоне, плача и отговаривая его. История кончилась расставанием. Но что за злой рок? Инне уже двадцать семь, а все ее последующие возлюбленные как на подбор: похожи на того, первого.

Что не так с Инной и Русланом – с этими совестливыми, отзывчивыми и порядочными людьми?!

Если бы вы расспросили их, то выяснилось бы: мама Инны злоупотребляет алкоголем и уже несколько лет, с перерывами, лечится в наркологической клинике. Папу Инна почти не помнит – заезжий музыкант, романтик, «вольный ветер», он бросил семью, когда девочке было лет пять. После этого маме так и не удалось устроить свою личную жизнь: ей почему-то встречались мужчины, которые вели разгульный образ жизни, баловались наркотиками и… могли поднять на нее руку. «Женихи» матери и дочери очень похожи.

У Руслана никто в семье не пил, не употреблял наркотики. У него были и мама, и папа, жили дружно, хорошо. Но из детства он запомнил, что отец постоянно его наказывал, постоянно был им недоволен, воспитывал сурово, «по-мужски». А мама была очень мягкой, тихой, самое неприятное, что он от нее слышал, это фраза: «Ешь кашу, а то я не буду тебя любить». Он ел кашу, учился на отлично, старательно занимался спортом, но близких, теплых отношений с отцом так и не добился: тот всегда находил повод для критики. И сегодня уже вполне взрослый Руслан словно бы завоевывает своей безотказностью на работе уважение и похвалу своего нового «отца» – начальника.

Какими бы ни были ваши родители, поверьте, они любили вас – так, как могли, как умели. Но то, чего мы недобрали в родительском доме, отражается на том, какой будет вся наша оставшаяся жизнь.

В этой книге многие из вас, дорогие читатели, узнают себя. Трудоголизм, зависимость от мнения окружающих, низкая самооценка, постоянное чувство вины, страх перед жизнью, предрасположенность к развитию алкогольной или другой зависимости – вот далеко не полный перечень проблем, с которыми сталкиваются дети из проблемных семей. Проблемных – значит таких, где отношения были нарушены и воспитание оказалось травмирующим. Это может быть семья, где один из родителей – манипулятор и семейный тиран, или семья после развода родителей (что всегда наносит травму ребенку), а может быть и семья, где один из них страдал алкоголизмом.

Дети алкоголиков получают, пожалуй, самые серьезные травмы в детстве. А во взрослом возрасте стараются просто забыть тяжелое прошлое, дают себе обещание, что у них все будет по-другому. Но не получается…

Все мы можем, сами того не зная, повторять основные жизненные сценарии своих родителей, бабушек, прабабушек. Здесь нет никакой мистики! Это – законы психологии. Ведь именно в семье закладываются представления о мире, модели отношений между людьми. Но это значит, что психологический инструментарий способен помочь человеку исправить усвоенные стереотипы, изменить жизнь. Иначе я не писала бы эту книгу!

Поэтому, дорогие читатели, я приглашаю вас в путешествие. Через историю своей семьи и своего детства вы научитесь лучше понимать себя, сможете сделать первый шаг к тому, чтобы освободиться от усвоенных сценариев и, казалось бы, не поддающихся изменению черт характера: неуверенности, неумения общаться и так далее – у кого что. И поверьте: этот путь стоит всех трудностей!

Если опасность можно предвидеть,

то ее не нужно страшиться.

А. Конан Дойл, Приключения Шерлока Холмса

Предупрежден – значит вооружен.

Латинское крылатое выражение

Часть 1
Травмирующее детство и наша жизнь

Если бы наша родительская семья не влияла в будущем – серьезно и долгосрочно – на всю нашу жизнь, мир был бы другим! Дети, выросшие в проблемных семьях, страдают, прежде всего, от «перекрученных», ненормальных взаимоотношений, установившихся в доме. Давайте пользоваться научными терминами. Сегодня наиболее точным определением, который отражает происходящее в такой семье, является понятие «дисфункциональная семья». В ненаучной литературе употребляют названия «нездоровая», «неблагополучная», «неполная» семья и т. п. Само слово «дисфункция» (от лат. dis – нарушение и function – деятельность) означает, что в семье что-то работает неправильно, она не выполняет свои важнейшие функции. И дело не в том, что ее члены – плохие! Это не собрание каких-то «неправильных» (мало знающих или имеющих недобрые установки) людей. Вернее сказать, что живут они по неверным, нездоровым психологическим правилам.

Взаимоотношения в семье могут очень сильно искажаться, если в ней процветает автократия (то есть власть одного) или стилем воспитания становятся эмоциональные репрессии (крики, унижения, манипуляции, наказания и т. п.). Или присутствует супружеская неверность, нехватка денег, хронические психические, физические болезни. Проблемными становятся семьи, в которых кто-то погиб или перенес тяжкое физическое либо сексуальное насилие; семьи, в которых есть приемные, но полностью не принятые дети; те, в которых кто-то болен игроманией, любой другой зависимостью, имеет проблемы с едой (переедание – булимия, отказ от еды – анорексия) или даже пристрастился к труду нездоровым образом (да, трудоголизм, неумение отдыхать – тоже отклонение). Семьи больных зависимостями, как правило, относятся к числу дисфункциональных. Алкогольная семья – это частный случай проблемной семьи. Что понимать под выражением «алкогольная семья»? Оно имеет отношение к вам, если у вас в семье алкоголизмом страдала бабушка или в пьяной драке погиб дядя? Так вот, алкогольная семья – это такая семья, в которой один или более членов больны алкоголизмом. Очевидно, правда? И сюда, помимо родителей, входит также ближний круг родственников – дедушки и бабушки, родные братья и сестры, дяди и тети, дети.

Возникает вопрос: кто же тогда здоров, какая семья функциональна?! Все зависит от того, на чем она основана, и об этом пойдет речь в моей книге.

При всем разнообразии проблем, которые переворачивают жизнь семьи с ног на голову, такие семьи очень похожи одна на другую. Нарушения и беды в них до того типичны, что их можно предсказать заранее! Но есть и хорошие новости: все, что можно прогнозировать, можно и предупредить.

В чем различия здоровой и проблемной семьи?

Я предлагаю вам переступить порог проблемной семьи и посмотреть, что именно происходит в ней не так, как должно бы.

Главное – в проблемной семье вся жизнь вертится вокруг основной проблемы и ее носителя: будь то деспотия матери или измена и уход из семьи отца, зависимость или неизлечимая психическая болезнь кого-то из членов семьи и т. п. В таком случае властная мама или неверный муж – воплощение проблемы (дисфункции). Дети в такой ситуации страдают больше всего – часто они остаются без внимания. Что-то должно быть принесено в жертву дисфункции, и первая жертва, конечно, – это здоровые взаимодействия в семье…

Давайте посмотрим, что происходит в проблемной семье с такими важными составляющими жизни людей, как власть, время друг для друга, честность, выражение чувств и т. д.

Власть

В здоровых семьях родители обладают властью, значит, они поддерживают определенный порядок. Но при этом пользуются этой властью гибко. А что в проблемной семье? Там тоже есть власть, вот только она автократичная, негибкая, похожа на самодержавие, диктат («Так будет, потому что я так сказал!»).

Не путайте: есть разница между авторитетными и автократичными родителями. Авторитетные родители выслушивают детей и других членов семьи, прежде чем принять решение, затрагивающее интересы всех. А при автократии решение принимается единолично, мнение других членов семьи в расчет не принимается.

В здоровой семье родитель выслушает любого члена семьи и найдет компромисс с пользой для каждого. В нездоровой – управление родителя или родителей жестко и необратимо: «Я сказал!» – и точка. Причем это решение не может быть изменено, даже если оно ничего хорошего никому не дает.

Вспомним сцену из фильма «Похороните меня за плинтусом», когда бабушка говорит внуку: «День рождения у тебя будет тогда, когда бабушка скажет!».

Как все это отражается на домочадцах?

Если мы выросли в автократичной семье, мы можем однажды обнаружить, что наши чувства, желания и потребности не важны, никому не интересны…

Время

В здоровой семье время находится для каждого ее члена, потому что каждый важен и значим. В дисфункциональной, наоборот, друг другу уделяют очень мало времени – просто нет такой привычки разговаривать, расспрашивать о жизни и пр. Всегда находятся дела поважнее, чем потребности человека. Часто члены такой семьи могут строить планы, обещать куда-то пойти с ребенком – в кино, на каток. Но потом эти планы рушатся, меняются, и ребенок чувствует, что его предали.

В норме у всех членов семьи должно быть время для отпуска, каникул, спорта, хобби, каких-то совместных дел. При этом часть времени они проводят отдельно друг от друга, за какими-то своими занятиями – это тоже нормально. И каждый человек важен, важны и его занятия и интересы – ребенок это или взрослый. В проблемных семьях все собираются вместе в лучшем случае лишь на свадьбу и на похороны, а над увлечениями и интересами друг друга могут посмеиваться, обесценивать их.

В таких семьях родители часто делают смешанные, так называемые двойные заявления. Например: «Мне очень интересно, чему ты научился на занятиях гимнастикой. Нет, я не могу пойти на твои соревнования – у меня масса дел по хозяйству». Или: «Я люблю тебя, уходи поскорее гулять, не путайся под ногами!»

Родители могли говорить, что время – это нечто очень ценное, «время – деньги», согласно поговорке. А в результате для детей этого ценного «вещества» никогда не оставалось. Что может после этого ощущать ребенок? Что он малоценен. Не здесь ли находятся корни заниженной самооценки?

Если мы росли в доме, где для нас было очень мало времени, мы усвоили такой урок: наши интересы, наши потребности не важны.

Право на развлечения

В здоровых семьях наряду с серьезным времяпрепровождением (работа, уроки, уборка, какие-то важные дела) ценят развлечения, игры, отдых. Эти занятия сбалансированы, родители поощряют забавы, походы, тем самым награждают детей за выполнение работы по дому, учебу. А обязанности, ответственность делят поровну или по справедливости между членами семьи.

В проблемных семьях такого баланса нет и в помине. Там ребенок может стать не по возрасту серьезным, взять на себя роль «маленького взрослого»: он и младших братьев и сестер воспитывает, и следит за порядком в доме, и при этом учиться успевает.

Бывает и другая крайность: детей предоставляют самим себе, у них сколько угодно времени для безделья! Другой вариант – родители дают детям немало денег, лишь бы не беспокоили, и даже просят убираться из дома.

Еще один вариант нездоровых отношений в семье – хаос. Вся жизнь проходит в беспорядке, не существует никаких твердых правил, никто не берет на себя ответственность. В такой семье нет обычаев. Например, семья обедает когда попало или каждый ест по отдельности, они не ходят вместе за продуктами, редко делают уборку, могут ходить в нестираной или неглаженой одежде.

У всех этих случаев есть нечто общее: в семье нет баланса между развлечением и работой. И что получается?

Если мы росли в таком доме, мы выучили два урока: нельзя тратить время на отдых, расслабляться; мы ответственны за заботу о других. Или: какой смысл, вообще, браться за какие-то дела, зачем напрягаться.

Качество времени

Мне часто приходилось слышать от родителей: «Мы работаем и только поэтому не можем уделять достаточно времени детям. Нам некогда!» Да ведь дело не в количестве, а в качестве времени.

Много – не обязательно значит хорошо. Сидение рядом с отцом на диване, когда тот смотрит футбольный матч по телевизору, не означает, что отец дарит ребенку достаточно внимания. Чтение ребенку лекции о том, как надо себя вести, тоже к качеству времени отношения не имеет.

А что имеет? Моменты, когда люди обмениваются своими мыслями, чувствами и мнениями; это личное внимание, когда мама или папа смотрит ребенку в глаза и внимательно его слушает, не отвлекаясь на мигающий смартфон или на свои дела. Сюда же относится время совместных развлечений. Сесть рядом с ребенком, послушать его и поговорить о том, что ему хочется обсудить, – далеко не то же самое, что читать ему нотации!

Так вот, в здоровых семьях делятся качественным временем, а в проблемных – просто не знают, что это такое; даже если дети и родители проводят иногда время вместе, у тех и у других остается после этого чувство вины. В таком доме критика, гнев или драки, досада, привычка все контролировать и недостаток общения – обычное дело, увы.

Одна моя собеседница говорила, что выросла под аккомпанемент двух фраз: «Ты должна…» и «Как тебе не стыдно!».

Как все это сказывается в дальнейшем на жизни детей?

Если мы выросли в семье с недостатком времени для качественного общения, мы могли выучить такой урок: час-другой, которые нам уделяются, – это все, чего мы, на самом деле, заслуживаем.

Чувства

В здоровых семьях признают, ценят, воспринимают и делятся своими чувствами. В проблемных – их проявление либо не поощряется, либо они вообще находятся под запретом: «Не реви!», «Что-то ты сегодня развеселился не в меру. Как бы плакать не пришлось», «Злиться и кричать позволено только взрослым!». Гнев и печаль – в таких семьях знают, что это такое. И все! Впрочем, дети еще частенько испытывают чувство вины, обиды.

В здоровых семьях приветствуют проявление любых чувств, всей широкой гаммы: радость – печаль; гнев – спокойствие; зависть – гордость; страх – храбрость; любовь – ненависть. Здесь поощряют выражать свои чувства, и не только словами – это может быть плач, крик, они не под запретом. Потому что мы – живые люди!

А когда семья функционирует неправильно, то даже выраженные чувства могут оставаться непризнанными. Более того, ребенка могут наказать за то, что он простым, естественным для него способом проявляет свои переживания: ему обидно, больно – он плачет, просит помощи; ему очень радостно – он весело прыгает и кричит, визжит, бурно проявляя свой восторг. И вот его пресекают. Ты пытаешься поделиться своими чувствами, а их не воспринимают всерьез…

Одна женщина даже в свои семьдесят лет со слезами вспоминала, как она в детстве плакала, а мама говорила: «Пусть поплачет, меньше писать будет». Как будто чувства ничего не стоят, как будто они – моча! Та женщина в результате научилась вообще ни с кем не делиться своими чувствами. Кому какое дело до того, плохо ей или хорошо! Так ей казалось…

Другая женщина, выросшая в похожих условиях, приучила себя вообще не чувствовать: она привыкла носить защитную маску улыбки и всегда говорила: «У меня все хорошо!».

Итак, если мы выросли в доме, где не поощряли выражение чувств, то мы научились прятать свои истинные переживания от других людей, а иногда – и от самих себя.

Гнев

В семьях с нормальными взаимоотношениями долго не сердятся, а вот в дисфункциональных – будто зависают на гневе: по три месяца не разговаривают после ссоры, играют в игру «Кто кого перемолчит».

Почему так происходит, для чего? Когда гнев – как и любые другие эмоции – не выражен, он накапливается, его не отпускают. Тогда как совершенно естественно было бы сказать: «Меня раздражает вот это и это, не могу выносить, когда такое происходит!» Любые чувства надо обсуждать, надо говорить о них.

В нездоровых семьях родители могут открыто выражать одну эмоцию – гнев. Поэтому весь дом полон раздраженных людей, там редко просят прощения, редко с пониманием относятся к слабостям друг друга, зато обиды копят, гнев не отпускают. В семьях со здоровыми взаимоотношениями гнев тоже есть – все мы люди! – но его выражают безопасным образом, прорабатывают и при этом учатся прощать других.

Так, для выражения своего гнева вполне допустима неразрушительная агрессия: порвать в клочья бумажку можно, а вот бить по живому нельзя. Брань – тоже способ выражения гнева, но он ничего не меняет. Самый здоровый способ – говорить в таких случаях о себе. Это значит, что человек произносит примерно следующее: «Я очень огорчаюсь, когда ты так долго со мной не разговариваешь». Либо: «Меня возмущает, когда ты, сидя за рулем машины, разгоняешься до ста пятидесяти». Главное, что высказывание начинается с «я». Если же высказывание начинается с «ты», отношения страдают. «Ты всегда молчишь месяцами после ссоры!» – в этой фразе человек услышит лишь обвинение, и ничего хорошего не получится.

Если мы выросли в доме, наполненном гневом, мы выучили следующий урок: лучше удерживать свой гнев или зависнуть на нем, чем отработать его и простить.

Честность

Честность в семье совершенно необходима! И в здоровых семьях люди честно и открыто делятся мыслями и чувствами друг с другом. А в нездоровых обычное явление – ложь и секреты.

Это нормально, когда родные говорят друг другу правду, когда ее сокрытие воспринимается как нечто недолжное. В результате дети приучаются говорить правду, какой бы горькой она ни была. В проблемной семье дети учатся вранью от родителей! Как известно, лучший воспитательный метод – это личный пример. А здесь родители могут лукавить перед родственниками, нередко просят детей соврать, чтобы скрыть неудобную правду, выкрутиться. Дети видят: ага, мама по знакомству достала липовую медицинскую справку о болезни сына, а он, на самом деле, просто прогулял школу. Значит, так можно. Все, образец поведения усвоен!

Кроме того, в нездоровых семьях полно секретов, и они держатся годами, передаются из поколения в поколение. Так происходит потому, что ее членам легче прятаться за секреты и ложь, чем честно и открыто общаться.

Вспоминается сюжет фильма «Возвращение», когда два мальчика, которые не помнят своего отца (мама только и сказала им, что он – летчик), приходят домой и вдруг видят в доме какого-то незнакомого мужчину. Мать коротко сообщает, что это их отец – вот и все. Секрет не раскрывается (по сюжету понятно, что отец, скорее всего, был «в местах не столь отдаленных»). Родители молчат и делают вид, будто семья всегда была полной, ничего особенного не произошло. И главный герой фильма – на правах отца! – пытается так строго и властно строить отношения с сыновьями, будто его многолетнего отсутствия в их жизни и не было.

Кстати, обслуживание секрета – то есть сохранение в тайне неприглядной правды о семье – забирает много энергии: надо же постоянно уходить от трудных вопросов, следить, чтобы правда не просочилась за пределы дома, чтобы никто ни о чем не догадался и т. д. В норме эта энергия пошла бы на развитие…

Значит ли это, что в здоровой семье не должно быть никаких секретов? Да. От близких родственников лучше правду не скрывать.

Итак, если мы выросли в доме, где врут и хранят секреты, мы научились делать то же самое.

Обсуждение деликатных тем

В проблемных семьях редко обсуждают деликатные темы. Более того, их тщательно избегают. А в здоровой семье такое обсуждение – в порядке вещей.

Что я имею в виду под деликатными темами? Это прошлое с какими-то событиями, о которых лучше (как считается в семье) помалкивать: например, измена одного из супругов, факт усыновления детей, незаконнорожденный ребенок, аборты, инвалидность ребенка, самоубийство кого-то из членов семьи, хронические болезни (в особенности такие, как алкоголизм, наркомания) и т. д. Такую правду трудно принять, но в норме о ней нужно честно поговорить, расставить все точки над «i».

В проблемных семьях для избегания трудной темы используют один из трех путей: произошедшее либо отрицается, либо о нем говорят неправду, либо его держат в полнейшем секрете. Отрицание, ложь, замалчивание – вот они, самые известные формы психологической защиты!

Очень часто такое поведение оправдывается желанием родителей защитить своих детей от тяжелой правды: скажем, у отца обнаружили четвертую стадию рака, он умирает, лежит в больнице, а детям говорят, что папа скоро поправится и вернется домой. Но правду не спрячешь! Рано или поздно она выйдет на свет. Следовательно, как бы ни было трудно, ребенок должен быть подготовлен к реальности. А те дети, от которых скрыли горькую правду о состоянии их папы, могут уже во взрослом возрасте затаить обиду на мать – ведь им не дали как следует попрощаться с отцом, обнять его в последний раз, сказать, как они его любят… И ведь могло бы быть иначе.

Когда мне было одиннадцать лет, моя старшая сестра тяжело заболела. Приближалась ее смерть. Я это смутно чувствовала. Однажды мама открыто поговорила со мной на эту тему, она так и сказала: «Леночка у нас скоро умрет». Мы обе плакали. Но этот момент я запомнила как один из лучших в моем отрочестве: я чувствовала, что мама доверяет мне серьезную правду, что я что-то значу в своей семье. Появилось чувство душевной близости с мамой и возможность открыто выражать ей свое сочувствие.

В проблемных семьях, где правду скрывают, дети могут навсегда остаться неподготовленными к серьезным и неизбежным в их собственной жизни событиям. Они могут даже не понимать, почему определенные ситуации трудны для семьи. Да, конечно, правду нужно уметь сообщить деликатно, с учетом возраста и психологических особенностей ребенка. Но честность здесь необходима.

Итак, если мы росли в доме, где не было принято обсуждать деликатные вопросы, то мы научились не делиться с другими своими чувствами по поводу непростых, трагических жизненных ситуаций, которых никто из нас, увы, не избежит.

Сотрудничество

Здоровая семья работает как одна команда. Нездоровая – фокусируется только на одном или двух своих членах. Я уже упоминала, что носитель главной проблемы в семье становится ее центром и оттягивает на себя все внимание.

В одной семье жизнь разом поменялась, когда старший сын вдруг начал употреблять наркотики. Все свои силы его мать тратила на то, чтобы спасти своего ребенка: водила его по клиникам, пристраивала на очередную работу, когда парня увольняли за прогулы с предыдущей, помогала косить от армии, пускала сына ночевать домой, когда его в очередной раз выгоняла из квартиры жена. В итоге младшие дети оказались предоставлены сами себе: перестали учиться, целыми днями пропадали на улице. Они усвоили: мать и старший брат – отдельно, они – отдельно, выживать надо самим.

В таких ситуациях, к сожалению, семья редко работает как единое целое.

При нормальных взаимоотношениях члены семьи осознают себя как группу, как команду, где необходимо сотрудничество, чтобы жить, духовно расти, развиваться.

Они помогают друг другу, поддерживают! В такой семье один человек может быть в центре внимания на определенное время, но не навсегда.

Если мы выросли в семье, которая не работала как одно целое, то мы выучили следующий урок: потребности других людей важнее наших собственных и важнее, чем потребности нашей семьи.

Личностный рост

В здоровой семье у человека есть все условия, чтобы расти и развиваться. Семья лелеет и поощряет этот рост. Проблемные семьи препятствуют развитию своих членов, вплоть до того, что отбивают всякую охоту к нему.

В норме для семьи важно, что она – не только команда, но каждый ее член – личность. А каждая личность хочет получать свою порцию ободрения, поддержки, уважения, любви – все это необходимо для духовного роста. Функциональные семьи ценят вклад любого ее члена в свою жизнь. Родители признают, что разрешать ребенку быть самим собой – очень важно для здоровья и счастья всей семьи. Когда сын, муж, жена, дочь используют все возможности для роста и взросления, то счастливы все и все выигрывают!

Вот как писал о таких взаимоотношениях замечательный психолог Эрих Фромм^[1]: «Уважение – это не страх и благоговение; оно означает в соответствии с корнем слова (respicere = to look at) способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность. Уважение означает желание, чтобы другой человек рос и развивался таким, каков он есть.

Уважать человека – значит быть заинтересованным в том, чтобы он развивался по своему собственному пути. Таким образом, уважение исключает использование одного в целях другого. Я хочу, чтобы любимый человек развивался для себя самого и по-своему, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю, я ощущаю себя как одно с любимым человеком, но с ним таким, каков он есть, а не с таким, какой он нужен мне для каких-то моих целей»^[2].

В проблемных семьях, наоборот, редко поощряют личностный рост. Они так плотно укутаны проблемами, что даже не замечают интересов друг друга. Одобрение, поддержку можно получить при одном условии: твои интересы, твои действия важны для других членов семьи. А нет – не жди поддержки!

Одна женщина рассказывала, как в подростковом возрасте ее мать посмеивалась над ее желанием получить высшее образование: «Да куда ты поступишь! Иди лучше работай и зарабатывай на жизнь, как твой старший брат, больше пользы будет». Более того, мать уехала на дачу и забрала ключи от квартиры в день экзаменов, чтобы дочка не смогла взять документы и исполнить свое намерение. Дочь все-таки нашла способ сдать экзамены и с блеском поступила в ВУЗ, о чем сообщила матери уже по факту – когда официальное зачисление состоялось.

Еще один пример: молодые люди рано поженились, спустя какое-то время муж сообщил о своем желании получить высшее образование. Жена категорически запретила ему это делать, опасаясь, что на время учебы доходы семьи станут скудными или супруг совсем перестанет помогать с детьми. В итоге мужчина не смог реализоваться профессионально, не смог подняться по карьерной лестнице выше определенного уровня и затаил обиду на жену, которая помешала осуществлению его мечты.

Так что в семьях с нездоровыми отношениями на личностный рост и желание развиваться зачастую смотрят как на угрозу привычному ходу жизни других ее членов. И тот, кто держит власть, навязывает свои взгляды.

И если мы росли в доме, где не поощряли нашу индивидуальность, то мы научились концентрировать внимание на других людях, но не на себе. А из этой точки остается один шаг до созависимости.

Подведем итоги

Давайте посмотрим, как о проблемной семье говорят психологи-исследователи. Характеристики и формулировки будут немного различаться, но суть остается общей. Ниже я приведу по десять признаков дисфункциональных и функциональных семей из книги Джона Брэдшоу^[3].

10 признаков дисфункциональной семьи

1. Отрицание проблем и поддержание иллюзий.

2. Недостаток теплых, душевных взаимоотношений.

3. Замороженные правила и роли.

4. Частые конфликты.

5. Обязательное единство чувств (если мама сердится, то сердятся все) и точек зрения (быть другим – значит быть плохим).

6. Нарушение личностных границ (например, мама не считает зазорным втайне копаться в телефоне мужа или в шкафу дочери или границы личности в семье – это непробиваемые стены: родители не знают, чем живут дети, никто ни с кем не делится радостями и горестями).

7. Создание видимости благополучия, секрет семьи должен поддерживаться всеми.

8. Черно-белое мышление («Я жила как на качелях – из ада в рай и обратно»), полярные суждения – либо «да», либо «нет», никаких «может быть».

9. Закрытость семейной системы (нет близких друзей семьи, домой никого не приглашают).

10. Особое значение воли и контроля: власть в семье принадлежит одному человеку, мнения других ее членов почти ничего не значат. Воспитание в проблемной семье подчиняется определенным правилам. Вот некоторые из них:

▪ Взрослые – хозяева ребенка.

▪ Только взрослые определяют, что правильно, что неправильно.

▪ Подразумевается, что ребенок отвечает за то, что родитель сердится.

▪ Родители держат эмоциональную дистанцию с детьми.

▪ Воля ребенка, которая расценивается как упрямство, должна быть сломлена и как можно скорее. Психолог Клаудиа Блэк определила правила дисфункциональной семьи в виде трех «не»: не говори, не чувствуй, не доверяй.

Но даже если человек вырос в таких условиях, он может изменить свою жизнь. Помочь выправить взаимоотношения между родными, постепенно двигаясь к правилам здоровой семьи, – задача психотерапии, как индивидуальной, так и групповой. Она поможет продвинуться и в самом главном – в духовном возрастании человека, углублении его отношений с Богом через церковные Таинства, поскольку освобождает нас от ограничений, ложных установок в отношении нас самих и относительно наших близких.

10 признаков здоровой семьи

1. Проблемы признаются и решаются.

2. Поощряется свобода восприятия, мысли, обсуждения, выбора и творчества, право иметь свои чувства и желания.

3. Каждый член семьи имеет свою уникальную ценность, различиями между родными дорожат.

4. Члены семьи умеют заботиться о себе и не нуждаются в гиперопеке.

5. Родители делают то, что говорят (то есть исполняют обещания).

6. Роли в семье выбираются, а не навязываются (см. главу «Роли выживания: в школе, дома, на улице и во взрослой жизни»).

7. В ней есть место развлечениям, отдыху.

8. Ошибки прощаются – на них учатся.

9. Семья открыта для новых идей и существует для развития человека, а не для его подавления.

10. Правила семьи – гибкие, их можно обсуждать.

В чем мы нуждаемся больше всего. Но получаем ли?

Серьезная семейная проблема, особенно в моменты ее обострения, мешает супругам стать хорошими родителями своим детям. Это доказывают и научные исследования: например, известно, что человек, который находится в острой фазе зависимости или созависимости (о ней мы еще поговорим подробно), на время теряет способность действительно о них заботиться. Да, у этих страданий бывают ремиссии, вот тогда родители могут справляться с обязанностями по воспитанию детей. Никто не сомневается, что они любят своего ребенка! Но проблемы семьи стоят между родителями и детьми и мешают выражению этой любви. Часто такой родитель становится словно бы приходящим: выйдя из подавленного состояния, он начинает ходить на родительские собрания в школе, водит своего ребенка в цирк, в кафе, интересуется его делами, но спустя месяц, к сожалению, очередное обострение ситуации отнимает у ребенка такого папу или такую маму.

Из-за этого важнейшие потребности детей – во внимании, прикосновении, руководстве, принятии и одобрении, поддержке, в преданности и доверии, в заботе и любви – не находят у мамы и папы полного понимания и сочувствия. И не удовлетворяются. Надо понимать, что потребности – это больше чем желания. Неудовлетворенные потребности могут в будущем влиять на формирование психики, порождать комплексы, создавать у человека чувство, что мир небезопасен, делая его неуверенным в себе, замкнутым и так далее.

Вы наверняка знаете о том, что в норме мир приобретает устойчивость в восприятии ребенка, только если у него есть и мама и папа. Полная, здоровая семья – это великое благо. А если родители развелись или один из них не общается с детьми полноценно, проявляет непонимание, равнодушие, холодность, или пьет, употребляет наркотики – то его как бы и нет. Физически или эмоционально. То же самое верно в отношении матери, работающей полный рабочий день.

Когда один из родителей недоступен, у ребенка формируется представление о неустойчивости, небезопасности этого мира. Он как будто сидит на стуле с двумя ножками, крайне неустойчивом, даже опасном! И переживает ощущение своей ненужности, никчемности.

Психологи выделяют пять важнейших потребностей, удовлетворение которых начинается в семье в очень раннем возрасте, еще до развития мышления и речи ребенка, то есть с рождения и где-то до полутора лет.

Вот они, эти пять важнейших, базисных потребностей человека:

▪ Безопасность.

▪ Самоценность.

▪ Принадлежность семье.

▪ Самореализация.

▪ Независимость.

Безопасность значит, что с самого раннего детства основные нужды ребенка вовремя удовлетворяются. Закричал – мама реагирует и устраняет дискомфорт. Больно ударился – и знает, что родители его пожалеют, успокоят. Если мама (а хорошо бы и папа!) рядом, ребенок воспринимает их как стену за своей спиной. Тогда мир кажется ему безопасным, возникает то, что психологи называют базисным доверием к миру.

Долгая разлука с матерью может нанести серьезный удар по доверию ребенка к миру. Если он не чувствует себя в безопасности (например, попал в больницу, а родителей туда пускают только по выходным, в остальное время он один среди чужих людей), ребенок приучается жить с ощущением угрозы, будто кругом враги, боится всего нового, ему хочется «спрятаться в норку». Так он и живет, как в детском, так и в зрелом возрасте, опасаясь всего и всех.

Либо он живет исходя из другой крайности – легко идет на ненужный риск, вредит себе саморазрушением (алкоголь, сигареты).

Самоценность формируется в семье. Ребенок ощущает себя ценным, когда значимые близкие – в первую очередь, родители – считают его таким. Самоценность – это убеждение, которое можно выразить словами: «Меня любят такой (таким), какая (какой) я есть». Причем любят не за что-то – хорошее поведение или школьные оценки, спортивные победы, – а просто так, без всяких условий. Это и называется безусловная любовь, только она и нужна ребенку!

А условная – или обусловленная – любовь означает, что его любят при условии соответствия ожиданиям родителей. И она ложится тяжелой травмой на душу ребенка. Если его потребность в безусловной любви не удовлетворена, низкая или неадекватная самооценка обеспечена.

Принадлежность – это ощущение себя частью чего-то большего, например рода или народа. А в зрелом возрасте – это ощущение, что тебя любит Бог. При неудовлетворении этой потребности возникает страх одиночества, чувство бессилия.

Самореализация ребенка наступает только тогда, когда у него появляется определенная свобода: «Я имею право быть». Она в буквальном и переносном смысле связана с отсутствием «жесткого пеленания». Когда ребенку не говорят постоянно: «Замолчи!», «Туда не ходи!», «На это не смотри!» и так далее. Такое ограничение самореализации, образно говоря, связывает ребенка по рукам и ногам, а на глаза, рот и уши накладывает повязку. Он не может двигаться, не имеет права голоса! Удовлетворяется эта потребность разрешением исследовать мир, а это значит двигаться, говорить, видеть, слышать.

Если этого не происходит, человеку будет трудно стать творческой личностью, его духовное развитие замедляется. Часто он чувствует себя неудачником, ущербным, некомпетентным.

Независимость удовлетворяется тогда, когда ребенок время от времени может побыть наедине с собой. Не только взрослые, но и дети нуждаются в своем собственном психологическом пространстве, возможности уединиться.

В детстве базисные потребности удовлетворяются именно родителями (а не бабушками, дедушками, тетями, дядями, мачехами и отчимами). Но когда детство остается позади, каждый из нас сам отвечает за то, чтобы позаботиться о себе. Супруг не может удовлетворить наши потребности – только сам человек в соработничестве с Богом способен закрыть зияющие дыры неудовлетворенных потребностей!

Что ж, возможно, идеально здоровых, то есть функциональных, семей не существует или они встречаются крайне редко. И тем не менее для гармоничного развития ребенка в любой семье нужно стремиться к максимально полному удовлетворению его потребностей. Американский врач Чарльз Уитфильд, который занимается реабилитацией людей, пострадавших от детских травм, в своей книге «Исцеление внутреннего ребенка»^[4] приводит список этих потребностей. Его перечень даже шире, чем наш. Уитфильд составил его, обобщая данные многих психологов. Приведем здесь этот список, поскольку он поможет родителям или взрослым сыновьям и дочерям из проблемных семей разобраться в себе и в своей жизни.

Иерархия человеческих потребностей

▪ Выживание.

▪ Безопасность.

▪ Прикосновение, кожный контакт.

▪ Внимание.

▪ Зеркальное отражение и отклик в виде эха со стороны родных.

▪ Руководство, водительство.

▪ Возможность быть выслушанным.

▪ Шанс быть самим собой, быть реальным.

▪ Участие в делах.

▪ Принятие, одобрение. Сюда же относится ощущение, что тебя принимают всерьез, любят таким, какой ты есть. Свобода быть самим собой. Терпимость к твоим чувствам. Терпение, уважение. Любовь и чувство принадлежности к своей семье. ▪ Возможность горевать, оплакивать свои потери и расти.

▪ Поддержка.

▪ Преданность и доверие.

▪ Достижения, чувство завершенности в делах. Творчество. Чувство, что ты внес вклад в дело. ▪ Опыт изменения состояния сознания здоровым образом (а не через наркотики, алкоголь, марихуану и другие одурманивающие вещества), чувство, что ты переступил границы повседневного, обыденного.

▪ Сексуальность.

▪ Наслаждение, развлечение.

▪ Свобода.

▪ Воспитание, ощущение, что тобой занимаются.

▪ Любовь без всяких условий (безусловная любовь, включая общение с Богом). Удовлетворение этих потребностей и есть жизнь нормальной, здоровой семьи. В семье нездоровой на эти потребности не обращают внимания или относятся к ним пренебрежительно. Таким образом, до достижения зрелого возраста дети не видят перед собой модели здоровой семьи – они лишь догадываются, что это такое. Собственная родительская семья не могла стать для них примером нормы и не могла заложить питательную, жизнеутверждающую основу, которая дает человеку силы и направление для развития. Что я имею в виду? Приведу в пример рассказ священника Игоря Фомина «Отец».

«Один из главных уроков, который я получил в жизни, пришелся как раз на день моего совершеннолетия.

До 18 лет я год за годом справлял свой день рождения вместе с родителями. А в том году что-то во мне щелкнуло, и я заявил маме с папой: „Дорогие родители, поскольку я становлюсь взрослым, то хочу отметить этот день с друзьями, а вас прошу…“ – тут я замялся. Но родители мои были люди умные и добрые, они мгновенно заверили меня, что все нормально, друзья – это прекрасно, а мы спокойно найдем, куда пойти и чем себя занять на этот вечер.

День рождения собрал немало моих однокашников: было шумно, рекой лилась выпивка, кто-то пел, кому-то было плохо от выпитого – в общем, обычная картина студенческой жизни… Сам я в деталях не запомнил происходившего, ясного впечатления от праздника у меня не осталось. Что называется, погуляли. И после полуночи расползлись, кто как мог, по домам. Я, должно быть, рухнул на диван и мгновенно провалился в сон…

А утром, когда мы собрались всей семьей, я вновь услышал от них только самые добрые слова и новые поздравления с 18-летием. Ни одного слова недовольства или упрека…

И только спустя время совершенно случайно я узнал, что папе в тот вечер было некуда идти. И все время, пока происходило наше отмечание, мой отец, верующий человек (через несколько лет, уже немолодым, он принял священнический сан), несколько часов просидел в метро на скамеечке. До самого закрытия станции. Сидел и читал Евангелие…

Когда я об этом узнал, в душе моей что-то перевернулось… Не просто произошел перелом в отношении к родителям – он произошел раньше, еще в то утро: я больше никогда в жизни не справлял свой день рождения без них!

Но для меня происшедшее стало с того момента еще и особым уроком отношений человека и Бога. Мне стало предельно ясно: сколько бы я, как блудный сын, ни скитался по самым разным закоулкам своего бытия, мой Отец останется рядом, как папа на станции, ни на миг не забывая обо мне, готовый ждать. Ждать меня столько, сколько понадобится. Пока я не вернусь»^[5].

Часть 2
Дети из семей, где были проблемы. Какие они?

Выбор пути

Во-первых, такие дети – очень разные. Буянами, забияками и двоечниками вполне могут быть ребята и в обычных семьях.

А те, кто вырос в неблагополучной атмосфере, как раз наоборот, часто выглядят типичными детьми для средней российской семьи. Более того, большинство из них отличники, старательные ученики, очень преданны в дружбе, хорошо работают, а зачастую берут на себя дополнительные нагрузки.

И все же они – особенные люди. Они пережили травмы, в них «застряли» невыраженные эмоции – обиды, беспомощность, стыд, гнев, они больше других склонны к депрессиям и к зависимостям.

Им нужна эмоциональная и психологическая поддержка. В любви им часто не везет. Но не всегда!

Возникает закономерный вопрос: могут ли дети с таким непростым эмоциональным опытом построить нормальную, здоровую семью?

Один из моих клиентов, Антон, 34 года, говорил: «Поскольку я вырос в обстановке противостояния между родителями, я стремился быть совершенно непохожим на них. Мне страстно хотелось иметь свою здоровую семью. Если бы я жил в нормальных условиях, наверное, это было бы не так важно для меня».

Но, увы, слишком часто дети поневоле повторяют ошибки своих родителей, бессознательно перенимая их поведение и стиль жизни.

Это очень ярко показано в финале фильма «Похороните меня за плинтусом». На протяжении всей картины мы наблюдаем печальную картину противостояния вроде бы адекватной, хорошей мамы и ее собственной матери. Бабушка кричит, постоянно ругает внука, обзывает его, попрекает его за то, что он «всю кровь из бабушки выпил», выбрасывает в окно его игрушки, подаренные мамой, и т. д. В общем, ведет себя как семейный тиран. И вот бабушка умирает, мальчика забирает к себе мама. На похоронах бабушки он из любопытства заглядывает в яму, куда готовы опустить гроб, и мама тут же зло одергивает его за руку, цедя сквозь зубы: «Стой спокойно!». И мы понимаем, что один тиран в семье умер и появился другой…

Давайте посмотрим, какие проблемы возникают у детей из проблемных семей в разных возрастах: дошкольники, школьники, люди зрелого возраста.

Дошкольники

«Это же ребенок, он еще ничего не понимает» – знакомая фраза, правда? К сожалению, она не имеет ничего общего с реальностью. Мне доводилось разговаривать с женщинами, чья семейная жизнь была напряженной, полной непонимания между супругами, доходящей до вражды.

– Детям всего четыре и шесть лет, они ведь ничего еще не понимают, да? Мы с мужем при них стараемся не ссориться. Неужели наши отношения могут отразиться на детях?

Увы, не может, а обязательно отразится. На детях любого возраста, даже на грудничках. Дети начинают страдать в тот день, когда в семье появляются проблемы, и все надежды на то, что их удастся скрыть от малышей, иллюзорны. Может быть, мама и папа стараются не выяснять отношения при детях или делают все, чтобы они никогда не видели отца или мать после бурной ссоры, но, к сожалению, даже такие ухищрения ничего не меняют. У нас, психотерапевтов, есть полушуточная поговорка: «Дети и собаки знают все». Это значит, что дети и даже домашние животные каким-то неведомым образом улавливают неблагополучие в семье.

А в проблемной семье оно буквально разлито в воздухе. Вы можете представить себе ситуацию, когда муж не приходит ночевать домой, или неделями молчит, или часто раздражается, а жена при этом в прекрасном расположении духа и ничуть не обеспокоена? Конечно же, это утопия! Жена не может оставаться равнодушной к его поведению – она напряжена, тревожна, плачет, бранит супруга, жалуется подругам, может быть, думает о разводе, жалеет себя. Отношения в супружеской паре страдают, у супругов не все ладно, как ни скрывай – и это напрямую отражается на отношениях мамы с ребенком: чем он младше, тем сильнее связан с ней, поэтому ее радости, тревоги, грусть, гнев обязательно передаются и ему, даже если он еще находится в утробе.

Дети в возрасте до 1 года

Даже если ситуация внешне кажется взрослым недраматичной, малыш все равно страдает. В результате он капризничает, плохо спит. Но, увы, плохим сном вред не ограничивается. Дело в том, что как раз в возрасте до года у ребенка формируется доверие либо недоверие к миру. Будет человек с доверием относиться к нему, к людям и себе или не будет – от этого в большой степени зависит вся его жизненная траектория, его успешность или, наоборот, нереализованность, его способность или неспособность любить и быть любимым и т. д. Так вот, только при условии, что ребенка кормят, когда он голоден, на его плач реагируют, его любят, обнимают, с ним играют, разговаривают, – у него появится доверие к самым важным для него людям (родителям) и позже – к миру. Взрослея, такой человек становится открытым, любознательным, не боится ошибок, без проблем общается, словом, не боится жить, а значит, и реализует себя, свой потенциал.

Однако в проблемных семьях родители слишком поглощены проблемами друг друга, им не до младенца. В таком доме все крутится вокруг папиных и маминых отношений, ребенок испытывает недоверие, чувствует тревогу, что его оторвут от мамы. Такие дети очень рано постигают установку: никому нельзя доверять, ни на кого нельзя положиться. И это чувство они проносят через всю свою жизнь.

Взрослый ребенок из проблемной семьи не доверяет, поэтому ему трудно даются близкие, душевные взаимоотношения. Девушка может избегать, бояться мужчин, при этом желая любви. Она не против ни к чему не обязывающей дружбы, но когда молодой человек проявляет бо́льшую симпатию, пугается и сводит общение с ним к минимуму. А если отношения все-таки складываются, она вступает в брак, то очень часто панически боится быть брошенной и изо всех сил старается угодить супругу. Невозможность доверять касается и самого себя: такая девушка или парень не могут положиться на свое собственное мнение, им нужно внешнее одобрение, подтверждение правильности своих мыслей. О таких говорят: «Он или она не уверен(а) в себе».

Вообще, каждый возраст ребенка важен, потому что на каждом этапе формируются определенные стороны его личности, закладываются его представления о мире и людях: будет ли он целеустремленным или закомплексованным, безвольным, научиться ли сострадать, любить или нет. Давайте посмотрим таблицу⁶, которую психологи используют, чтобы сориентироваться, на какой стадии развития произошел сбой, возникла какая-то трудность. Все не так просто: неосвоенные навыки будут мешать человеку в дальнейшем, не позволят ему развиваться – так что ему придется прибегать к психотерапии, чтобы наверстать упущенное в буквальном смысле слова.

^� Восемь стадий развития личности по Э. Эриксону. Эрик Эриксон (1902–1994) – выдающийся американский психолог, психотерапевт, автор признанной теории развития личности.

Дети в возрасте от 1 года до 3 лет

Вы наверняка замечали сами или слышали о том, что в два-три года милые, послушные дети вдруг начинают показывать родителям характер, словно бы у них внутри что-то сломалось. «Я сам!» – это утверждение звучит по сто раз на дню, но главное, малыши как будто испытывают терпение мамы и папы, поступая им наперекор и наблюдая за их реакцией. «Хочешь мороженое?» – спрашивают такого юного «бунтаря», а он отвечает: «Нет!», хотя и хочет. Зачем? А затем, что в этом возрасте ребенок начинается осознавать свою автономию, свою независимость от мамы. Ведь как бы мы ни были малы, все мы, люди, задуманы как отдельные, неповторимые личности. Поэтому от года до трех – у кого раньше, у кого позже – начинается борьбы за свою автономию, за возможность иметь собственное мнение, даже если оно отличается от мнения других. А еще, это схватка с болезненным чувством вины за свои промахи, с сомнениями в себе. Как раз в этом возрасте дети учатся ходить, самостоятельно есть, одеваться – словом, они потихоньку становятся как бы хозяевами сами себе: учатся управлять своим телом, контролировать его и окружающее пространство. Малыш встал на ноги – и это событие сразу расширяет для него «исследовательское пространство»! Поэтому дети в этом возрасте обязательно везде лезут, куда-нибудь мчатся, взбираются, хватают разные предметы, никого при этом не спрашивая. И когда взрослые позволяют ребенку свободно исследовать мир (безусловно, отслеживая, чтобы тот не переходил границы безопасности), у него появляется, как говорят психологи, позитивное ощущение самого себя. Другими словами, он радуется, он доволен, и это мотивирует его учиться дальше, свободно проявлять себя в этом мире и изучать его.

А что происходит в семьях, где отношения нарушены? Взрослые кричат на детей, постоянно критикуют их за ошибки, строго наказывают за какие-то проделки, которые маленький непоседа произвел в ходе своего «исследования», не позволяют ему делать свой выбор. Что мы получаем в итоге? Ребенка постоянно ограничивают извне (криками, критикой, замечаниями), поэтому сам себя контролировать он не умеет, не знает, как управлять своей жизнью. Вырастая, такой человек склонен во всем винить окружающих и не чувствовать свою ответственность за собственную жизнь. Кстати, заметим, что у родителей в таких семьях самоконтроль тоже не на высоте.

Вот что пишет американский исследователь Брайан Робинсон, который, напомню, много лет изучал поведение детей из проблемных семей. Мне посчастливилось с ним немного поработать. О детях с года до трех лет он пишет, что у них «…развиваются сомнения относительно собственной способности управлять своей жизнью и возможности твердо стоять на своих собственных ногах. Несгибаемые родительские требования и подавляющие активность правила без всякой возможности делать собственный выбор приводят к развитию созависимости. Малыши… обнаруживают признаки созависимости уже на этой стадии развития^[6]».

Это поразительно! Раньше я не представляла, что созависимость начинается так рано (о ней в этой книге есть целая глава). Я знала, что она развивается в родительской семье, а не в браке, но не ожидала, что это происходит еще в раннем детстве! Для меня это было открытием.

Возраст 4–5 лет

Позади первый детский «трудный возраст», и в четыре-пять лет ребенок учится либо проявлять инициативу в делах, либо – оставаться в тени и чувствовать мнимую вину. Мир ему еще представляется волшебным, фантазии и реальность причудливо переплетаются, так что связь с реальным миром у него пока не выстроена.

А тут появляются «новые вводные», сбивающие ребенка с толку. Ведь в проблемных семьях существует как бы третья реальность, выстроенная взрослыми из секретов, надуманного имиджа семьи и т. п. И ребенок не понимает: а как правильно? Ему часто говорят, что того, что он видит, на самом деле не существует; либо то, что видел ребенок, не так плохо, как он подумал. Например, малыш усвоил из книжек, которые ему читает мама, что врать – это плохо, и в то же время видит такую картину: звонит телефон и папа шепчет маме «Возьми трубку, скажи, что я заболел!». Типичная ситуация, правда? Или вот обыденная история: отец ушел из семьи, живет у другой женщины, а ребенку говорят: «Папа уехал в другой город, в командировку, надолго». В таких ситуациях ребенок оказывается в замешательстве: он видит, чувствует одно, а говорят ему другое!

На самом деле, жить в фантазиях – это удивительная природная способность ребенка, возможно даже спасительная для него. Когда ему трудно, тяжело, он убегает в придуманный мир.

Дети могут вообразить себя «спасателями» семьи! В возрасте трех-пяти лет все мы – эгоцентричны, мир вертится вокруг нас, поэтому ребенку кажется, что все – в том числе, проблемы в семье – происходит из-за него. И вот пятилетняя девочка решает: «Если бы я была хорошей, мама была бы доброй» или «Если б я была послушной, папа бы от нас не ушел». У нее возникает чувство вины, но вместе с ним – и надежда: «Если я исправлюсь, буду убирать за собой игрушки и есть кашу, папа и мама перестанут ругаться» или «…папа вернется».

Годы идут, маленькие фантазеры и «спасатели» взрослеют и сталкиваются с нешуточной проблемой: в зрелом возрасте они с трудом различают, что нормально, а что нет, за что они отвечают, а что составляет ответственность других. В детстве они винили себя за плохое настроение отца либо за развод родителей, и во взрослой жизни чувствуют себя сверхответственными за поступки и эмоции других, обвиняют себя за чужие промахи. К сожалению, это делает их уязвимыми – такими людьми легко манипулировать, играть на их болезненном, обостренном чувстве вины. Именно их начальники могут загружать непомерным объемом сверхурочной работы, а на робкие возражения отвечать: «Старина, ты же не подведешь команду?» Это они принимают решение не делать тот выбор, который огорчит маму/папу, – не жениться на понравившейся девушке («Она мне неприятна»), не съезжать в отдельную квартиру («А чем мы с отцом тебе не угодили?»), не ехать в отпуск в Таиланд («Там опасно!»). Это такой девушкой легко манипулирует парень, грозясь покончить с собой, если она к нему не вернется.

На самом же деле за свои поступки и эмоции каждый человек отвечает сам. Но взрослые дети, не до конца прошедшие этап трех-пяти лет, этого, к сожалению, не понимают.

В ситуациях, когда надо за себя постоять, у них часто возникает чувство вины. Казалось бы, за что? В чем они виноваты?! В том, что решили поставить свои потребности выше потребностей других людей – с их точки зрения, это постыдно.

Недавно ко мне обратилась одна тридцатилетняя женщина, она выросла в дисфункциональной семье. Свою проблему она сформулировала так: «Я слишком много делаю для других людей и мало для себя. И страдаю от этого». Дело в том, что дома она никогда не встречала понимания, искреннего сочувствия и поддержки со стороны родителей, а значит, благополучно пройти кризисы раннего возраста ей не удалось. Отсюда – ее нынешние проблемы.

Возраст 6–11 лет

Это время, когда формируется трудолюбие (то есть привычка получать удовольствие от работы и ее результата) либо комплекс неполноценности в отношении своих способностей. Если ребенок преодолел этот этап нормально, у него появилось чувство собственной продуктивности и компетентности: «Я могу», «Я способен», «Если я возьмусь за что-то, я это сделаю, добьюсь успеха». В противном случае у человека развивается комплекс неполноценности, который можно выразить одной фразой: «Я хуже других».

В возрасте 6–11 лет ребенку особенно нужна поддержка, как взрослых, так и сверстников: ему необходимо слышать разумную похвалу, важно узнать, в чем он действительно хорош, нужно, чтобы его успехи отмечали. А что происходит – будем говорить прямо – в большинстве российских семей? Ребенка много, охотно, красочно критикуют, но не умеют хвалить. В семье, где присутствует зависимость, – тем более: ребенок может часто испытывать неудачи, но никто его при этом не поддерживает, никто не ободряет. Вот так и формируется низкая самооценка, появляется дефицит опыта работы, которая приносит удовлетворение, – да такой человек может вообще не знать, что работа способна приносить что-либо, кроме мучений и скуки. А что такое удовлетворение от труда? Когда ты видишь, что за усилием следует результат, у тебя все получается – пусть не сразу, пусть после нескольких неудач, но ведь получается! А если за усилием следует родительское: «Ну что ж ты такой бестолковый! И в кого ты такой уродился!» – какая тут радость? Когда такие дети взрослеют, они испытывают трудности с завершением дел, склонны откладывать все на потом (да-да, это именно прокрастинация – понятие, которые нынче вошло в моду!). А некоторые впадают в другую крайность: всю жизнь доказывают себе и другим, что они чего-то стоят, что они компетентны. Такие люди зачастую становятся преуспевающими, но при этом они крайне серьезны, напряжены, не умеют развлекаться и отдыхать. Достижения стали их навязчивой идеей. Так они и идут без продыху, от одной цели к другой, оценивая себя только по количеству завершенных дел. А внутри эти блестящие трудоголики чувствуют себя опустошенными, несчастливыми и бесконечно сомневаются в своей ценности: сколько бы они ни сделали, чего бы ни достигли, этого будет недостаточно, чтобы закрыть в их душе зияющую дыру недовольства собой и то самое еще детское желание – чтобы похвалили.

Подростки

Подростковый возраст – самая трудная стадия поиска себя, своей идентичности, то есть ответа на вопросы: «Кто я?», «Куда я иду?», «Что мне делать со своей жизнью?». Если человек не ответит себе на эти вопросы, он может запутаться в различных ролях, ему будет трудно.

Если в семье были серьезные проблемы, у ребенка, скорее всего, просто не получилось успешно пройти предыдущие стадии своего развития. Это значит, что в трудный подростковый возраст он вступает неуверенным в себе, отчаянно ищущим одобрения; он не чувствует себя достойным человеком.

Такие подростки могут экспериментировать с алкоголем и наркотиками, воровать в магазинах или пробовать «на вкус» еще какие-то рисковые, противоправные поступки. Они не видели, как родители мирно, по-взрослому решают свои разногласия, и у них тоже нет навыков урегулирования собственных личных проблем. Такие дети могут думать о суициде.

Кстати, низкая успеваемость – совсем не показатель того, что у ребенка в семье есть проблемы. Многие дети из трудных семей – отличники, у них нет проблем с дисциплиной. Но психологически они страдают не меньше, чем хулиганы, которые всегда находятся на карандаше у педагогов.

Я обрисую вам психологический портрет школьника из такой проблемной семьи – возможно, эти дети станут вам ближе и понятнее.

Школьник из трудной семьи: такой же, как все!

Внешне школьник из такой семьи может ничем не отличаться от других мальчиков или девочек в школе. А что творится в его душе, с его психологическим и физическим здоровьем?

Психосоматика: всегда болеющие

Изучение судеб, здоровья, психологии и поведения таких ребят показали, что у них бывает больше эмоциональных и поведенческих проблем, а также психосоматических жалоб (головные боли, боли в животе, утомляемость, частые простуды, астма, аллергии), чем у детей, растущих в здоровых семьях. Если атмосфера в семье налаживается, часть жалоб на физическое здоровье исчезает. Но эмоциональные раны остаются надолго, если не на всю жизнь.

«Этот ужасный секрет семьи»

Подобно тому, как гостя не пустят на кухню, где стоит гора немытой посуды, а сразу проводят в прибранную гостиную, так и родители пытаются спрятать от своих детей все, что связано с их проблемами или разными формами зависимости. Но, на самом деле, беспорядок, который вносит в жизнь семьи любое напряжение, не скроешь. Но все ее члены, включая детей, пытаются играть в игру: «Давайте притворяться, что все хорошо, давайте все плохое спрячем». Это механизм защиты, и очень живучий! Так тайна, сокрытие, легкая ложь становятся образом жизни, а дети усваивают двойные стандарты: правда для своих – одна, для чужих – другая. Папа прячет от мамы бутылку, мама прячет от соседей подвыпившего папу, о проблеме не говорят, хотя – как мы уже говорили – дети все понимают даже при соблюдении самой лучшей конспирации. Но молчат родители – молчат и дети. Это приводит к тому, что и во взрослую жизнь они вступают замкнутыми или же спрячутся за маску благополучия: открыто говорить о своих проблемах, обсуждать трудности их никто не учил, в итоге они все держат в себе.

Жизнь в укрытии

«Фасад», выстроенный родителями, рассчитан не только на родных и близких: ложь проникает дальше – достигает соседей, знакомых, членов приходской общины, коллег. Дети прекрасно знают, что общество осуждает постоянные ссоры, конфликты, измены, развод. Им стыдно за родителей, и это понятно – никто из нас не хотел бы видеть маму или папу в неловком положении, напротив, гордиться родителями – это нормально. А чем тут гордиться?.. Дети всеми силами стремятся скрыть позор семьи, они не могут откровенно говорить о своих родных ни с друзьями, ни с учителями. Это область, куда никого не пускают… Секреты, увертки, обман становятся привычкой, а зачастую и подменяют реальность.

Привычка все время выкручиваться – в школе, среди друзей – подкрепляется дома: ведь члены семьи не обсуждают честно, что же в ней происходит.

Здесь принято молчать не только о главной проблеме, но и о радостях, горестях: здесь не знают истинной цены разделенного горя или разделенного счастья, здесь нет теплых объятий, взаимной поддержки. А что есть? Вечные трения, недоверие, скептицизм. Нет, в таких семьях есть любовь! Но ее не умеют выражать.

Секреты, недоверие – питательная почва для зависти, ревности. Чем больше тайн и обманов, тем больше борьбы, разъединения членов семьи, одиночества. Ребенок не может объяснить, почему все это происходит, он просто продолжает чувствовать себя небезопасно в своем собственном доме – в том самом месте, которое для него должно быть крепостью…

«Что же реально?»

Мы уже упоминали двойные стандарты – когда дома ребенку говорят одно, а сами поступают наоборот. Дети начинают не доверять тому, что видят, слышат и чувствуют. Недостаток доверия к самому себе возникает из-за попыток навести порядок, сделать так, чтобы, наконец, все стало на свои места и можно было чувствовать себя надежно, в безопасности. Но затем все снова перемешивается, навести порядок не удается, и наступает разочарование.

Послания с двойным смыслом

Ребенок, который живет в проблемной семье, постоянно слышит так называемые смешанные послания – послания с двойным смыслом. Например, мама говорит ему: «Я тебя люблю, иди гуляй, не мешайся тут под ногами».

Если бы она сказала только: «Я тебя люблю», малышу было бы все ясно. Но в этой фразе содержатся эмоции, которые противоречат друг другу: мама меня любит, но при этом… у нее на меня нет времени, у нее другие заботы – как же так? Одна часть материнского послания греет, притягивает, другая – отталкивает, обдает холодом. Все чувства ребенка перемешались, он не знает, чему верить.

Так же противоречивы требования родителей: «Всегда говори правду» и, с другой стороны, фраза: «Я ничего не хочу знать!». Дети усваивают, что быть честным – большое достоинство, но вся жизнь в доме приучает к вранью.

С небес – на землю и обратно

Эмоционально неустойчивые родители могут быть то любящими и заботливыми, то невнимательными и даже агрессивными. Ребенок в замешательстве, какому отцу или матери верить…

Поверить в «плохого папу» – выше его сил. Что же делать? Приходится отрицать правду, обманываться. Ведь если верить одновременно в обе части двойного «послания», то возникает чувство, что сходишь с ума! Невозможность доверять своим чувствам ставит ребенка в очень непрочное и опасное положение. Он постоянно уходит от действительности, но надеется, что никто этого не заметит – такая игра истощает, изматывает любого человека, тем более маленького.

Противостояние, ссоры

В семье, где явно присутствует серьезная проблема, рукоприкладство – не редкость. И их последствия тоже приходится скрывать. Помните, мы говорили о том, что дети считают себя до определенного времени причиной и источником всего. А это значит, что неважно, из-за чего произошла ссора мамы и папы – ребенок, особенно маленький, может подумать, что все это случилось по его вине. Не говоря уже о том, что постоянно присутствующие в семье конфликты, выяснение отношений, битье посуды, физическое насилие не проходят для него даром, даже если ему не достается. Он постоянно видит или слышит из своей комнаты, как родители провоцируют друг друга, спорят, шумят или слегка перебраниваются, жалуются друг на друга. А ничего не усваивается лучше, чем родительский пример… Так дети вырастают, восприняв этот стиль отношений между мужчиной и женщиной в частности, и между людьми вообще. Агрессия становится второй натурой ребенка, особенно если это мальчик…

В некоторых семьях родительские конфликты сближают братьев и сестер, они словно бы обретают опору друг в друге.

«Моя сестра – моя лучшая подруга. Когда наш папа приходил не в настроении, мы прятались на чердаке, прижимаясь друг к дружке. Мы до сих пор тесно связаны между собой», – рассказывала девочка из проблемной семьи.

Страхи, дурные предчувствия

Почти все дети из трудных семей сходятся в том, что возвращаться домой из школы или от друзей им было неприятно, даже страшно: вот ты стоишь перед дверью своей квартиры и не знаешь, что тебя за ней ждет. Родители снова ссорятся? Отец уже вернулся или нет? В каком настроении сегодня мама?

Эти страхи заставляют детей подолгу задерживаться в школе, у друзей, гулять, пока совсем не стемнеет.

С годами «страх перед дверью» будет только укрепляться и перекинется на другие сферы жизни: такой человек, взрослея, боится жить, обычным фоном для него становится тревога, дурные предчувствия, он с готовностью примеряет на себя страшные жизненные сценарии, увиденные в фильмах или услышанные от друзей. Страх перед будущим – даже если оно не предвещает ничего катастрофического – не покидает его.

Разочарования

В проблемной семье есть еще одна печальная «традиция» – не выполнять свои обещания. «Самым популярным словом в нашей семье было слово „завтра“. Муж давал сыну обещание сделать что-то завтра и никогда его не исполнял», – рассказывала одна моя клиентка.

Одно разочарование, другое, третье… Все это угнетает ребенка. Но ведь он не приучен делиться своими тяжелыми чувствами, так что все держит в себе и накрепко заучивает уроки родительского дома: он перестает ожидать обещанного. Ведь его обманывал, по сути предавал, самый близкий человек – мама или папа.

Когда такой ребенок вырастает, он постоянно ожидает, словно предчувствует разочарование. Детство научило: не верь в хорошее, все равно не сбудется. Но ведь так хочется кому-то доверять, положить кому-то голову на плечо! Вот это страстное желание, чтобы кто-то позаботился о тебе, долго не оставляет детей из таких семей – и они могут оставаться инфантильными, незрелыми в отношениях со сверстниками. Будут мечтать о таком «покровителе», «втором папе» или «второй маме» и в то же время бояться близких отношений, как огня…

Слишком быстрое взросление

Есть и другой подводный камень: слишком быстрое взросление. Ребенку приходится рано брать на себя ответственность, исполнять часть обязанностей главы семьи. Например, если умирает отец, девятилетнему сыну говорят: «Теперь ты – мужчина в семье. Береги мать». Но как бы дети ни старались выглядеть старше, сколько бы ни говорили: «Я уже взрослый», они еще не готовы к этому статусу! Девятилетний мальчик не чувствует себя комфортно в роли взрослого. Он может быть горд, что ему доверили быть мужчиной в семье, но вместе с тем чувствует раздражение от того, что приходится заботиться о матери, может быть, о младших сестрах, делать с ними уроки, варить суп, ходить за покупками.

Естественное взросление в таких семьях как бы подталкивается, ускоряется под влиянием тяжелых семейных обстоятельств. Дети начинают «замещать» родителей и в ситуациях серьезной болезни кого-то из членов семьи, когда вокруг нее строится вся жизнь в доме; и в случае болезненного развода, когда мама как бы зависает в своем горе или, наоборот, все силы бросает на устройство своей личной жизни, позабыв о детях. Таких обстоятельств немало.

Что получается? В результате ребенок крайне неохотно делится своими переживаниями, все держит в себе, но зато привыкает ублажать окружающих и страстно ждет одобрения от них. Если он его не получает, то делается злым, подавленным. В семьях, где по каким-то причинам сложилась нездоровая обстановка, старшие дети чувствуют себя ответственными за младших братьев и сестер. А иногда – и за родителей. Например, сыну приходится буквально кормить с ложечки отца, страдающего от похмелья, укладывать его спать; или, скажем, дочь может выслушивать маму, разбитую уходом мужа из дома, утешать ее, делать ее жизнь более или менее комфортной. Воистину дети становятся родителями своих родителей, они при деле: закрывают собой брешь в семейных взаимоотношениях! Только дело-то это – не детское.

Неудивительно, если, став взрослым, такой сын или такая дочь признается: «Меня ужасно злит, что у меня не было детства!».

«Никто никогда ничего ему не дарил, когда он был ребенком. И когда он, за неимением игрушек, находил в доме что-нибудь, что можно было бы приспособить для игры, его наказывали», – это рассказ жены поэта Саши Черного^[7] о его детстве^[8].

Именно ему часто приписывают одну из самых ярких и горьких реплик об украденном детстве. На самом деле, эта фраза – из переведенной Черным автобиографии известного тогда австрийского сатирика. Однако их судьбы схожи – эти слова поэт с полным правом мог бы применить к себе. Выросший в многодетной еврейской семье, в пятнадцать лет он сбежал от деспотичного отца и оказался на улице, сам по себе.

«У меня не было детства! У меня не было юности! В книге моей жизни недостает этих двух золотых вступительных страниц. Детство, яркая, пестро окрашенная заглавная буква, вырвана из длинных строк моего бытия! У меня не было ни детства, ни юности… У меня не было ни именин, ни дня рожденья! У меня не было свивальника, и для меня не зажигалась елка! У меня не было ни игрушек, ни товарищей детских игр! У меня никогда не было каникул, и меня никогда не водили гулять! Мне никогда не доставляли никакого удовольствия, меня никогда ни за что не награждали, меня никогда не радовали даже самым пустяшным подарком, я никогда не испытывал ласки! Никогда меня не убаюкивали ласкающие звуки, и никогда не пробуждал милый голос! Моя судьба залепила черным пластырем два сияющих глаза жизни – детство и юность. Я не знаю их света и их лучей, а только их ожоги и глубокую боль»^[9].

Александру Черному трудно было налаживать отношения с людьми, он обладал не самым легким характером, зато с детьми чувствовал себя в своей тарелке. Словно сам остался в том периоде жизни, когда вместо игрушек получал наказание, вместо помощи – молчание. Сам про себя он писал, например, в стихах: «Мне сейчас не 30 лет, а четыре года»^[10]. Вот как о его дружбе с детьми вспоминает его знакомый:

«Не знаю, чем, но он завоевал полное признание со стороны дачных мальчишек и моего младшего брата, когда ходил с ними купаться, лазил по скалам, катался в лодке и пр. Интересным мог бы явиться тот факт, что при наличии юношеской компании моих дачных товарищей он с ними не водился. Мальчишки же настолько признавали его своим, что практически как-то стиралась возрастная грань. Уже через некоторое время он стал для них „Сашей“ и „Сашенькой“ – так, между прочим, они зазывали его хором на свои мероприятия. . С ребятами он чувствовал себя вполне в своей тарелке, очевидно, по-настоящему любил эту шумливую мелюзгу и понимал их интересы»^[11].

Да, увы, такие раны не зарастают. Детство у человека могут отобрать собственные родители. И рано или поздно у ребенка обязательно появится смутное чувство, что он упустил что-то такое, что ему причиталось по праву. Став взрослым, он как будто борется за то, чтобы вернуть положенную ему долю внимания и детских радостей. В тридцать, сорок лет человек ощущает себя псевдовзрослым. А бывает, что такие взрослые, не ощутив беспечности детства, не умеют наслаждаться жизнью.

Сексуальные оскорбления…

Речь идет не только и не столько об изнасиловании или принуждении к близким отношениям, совсем нет. Я говорю о любой форме посягательства на свободное и своевременное развитие своей сексуальности, в том числе когда она объявляется чем-то грязным и недостойным.

Вот печальные примеры из моей практики.

«Меня обвиняли в аморальном поведении, когда я поздно возвращалась домой».

«Мы с мамой спали в одной постели до тех пор, пока я не стала жить отдельно, уже после тридцати».

«Меня обвиняли в том, что я хотела соблазнить своего отца, когда мне было пять лет».

К сожалению, очень часто явное или скрытое насилие проявляет отчим по отношению к падчерице. Бывает и другой перевертыш: когда жену мужу как бы «замещает» дочь. Если жена, например, погрузилась в депрессию или в работу, словом эмоционально отстранилась от родных, прежнего общения с ней нет. И теперь отец ищет дружбы и признания у дочерей, как бы тянется к «женской половине» дома. Он может спросить дочь: «Ну, как я повязал галстук?»

Конечно же, далеко не всегда такие тесные взаимоотношения с дочерью соскальзывают в область сексуальных, но такое случается. Чаще всего, девочка вынуждена заменять мать, выполняя работу по хозяйству, заботясь о младших детях.

В чем бы ни выражалась так называемая сексуальная агрессия – в скрытой форме (например, когда отец ревнует и забраковывает всех ухажеров дочери) или явной – ее последствия всегда тяжелы и долгое время отравляют жизнь тому, кто ее перенес. Вина, стыд, ненависть к себе, чувство своей никчемности, отчаяние, депрессия; привычка чувствовать себя жертвой в самых разных жизненных ситуациях, а значит, пассивность, беспомощность;

промискуитет (множественные беспорядочные отношения) – таков букет чувств и привычек, с которым дети из семей с сексуальным насилием выходят во взрослую жизнь.

…И не только

В проблемных семьях родители не считают зазорным поднимать на детей руку. Причем без всякой связи с какой-либо виной. Ребенок может получить нагоняй за то, что появился «не в том месте и не в то время», за то, что он пытался защитить мать или младших братьев и cестер от рассвирепевшего отца.

Избиения – это тоже секрет: никто не догадывается, что происходит за закрытыми дверьми благополучной с виду семьи. Лишь спустя годы психотерапевт или социальный работник может узнать, что его собеседник подвергался унижениям в детстве. И это не только избиения.

Если ребенка запирали, лишали пищи, давали подзатыльники, ставили в угол на соль – это оскорбления, и они не пройдут бесследно. Детей, которые могли взбунтоваться, бороться и дать отпор родителю-обидчику, немного. Большинство, скорее всего, терпели наказание, страдали, даже не понимая, в чем провинились, прочно усваивая, таким образом, всепоглощающее чувство вины по любому поводу и образ мысли жертвы – пассивность, жалость к себе, неумение отвечать за свою жизнь.

Заброшенный ребенок

В проблемной семье отсутствие ласки и заботы о детях, внимания к ним часто бывает в порядке вещей – такой стиль воспитания может даже восприниматься как нормальный. Например, ребенок сам должен думать о своем внешнем виде, о том, чтобы выглядеть опрятным. И при этом школьный врач может найти у него запущенные болезни, которые не заметили (или проигнорировали) родители. Но не менее важна запущенность души ребенка. Как говорится, царапины на сердце могут оставаться невидимыми, но внутреннее разрушение бывает опустошающим.

Детей не выслушивают, им некому довериться, некому выговориться – значит, они вообще не знают, что такое сочувствие, как можно войти в состояние и проблемы другого человека, чем поддержать, утешить и приободрить. Как же тяжело им может быть в собственной семье!

Одна девушка рассказывала: «Моя мама не могла выслушивать мои „исповеди“. Я же была подростком и отчаянно нуждалась в ком-нибудь, кто бы мог со мной поговорить. Бывало, я изолью ей душу ночью, а на следующее утро она ничего, ну, ни слова из того, что я ей рассказала, не помнит».

Низкая самооценка, недостаток самоуважения

Одна девочка, очень сообразительная, постоянно называла себя «тупенькой»: еще бы – ведь так о ней отзывался папа! Ребенок определяет, кто он и каков он, исходя из мнения значимых для него людей – прежде всего, родителей. Самостоятельно, независимо взглянуть на себя он может повзрослев, а пока – оценивает себя так, как оценивают его родные. И как же его воспринимают в проблемной семье? Им пренебрегают – ведь маме не до него, она только что развелась! Его не слушают, перебивают или слушают невнимательно, для галочки. Тогда ребенок усваивает, что его переживания, его жизнь ничего не значат, никому не интересны. Значит, он – ничто. А прибавьте к этому постоянную критику, стыд за семью, чувство вины, бесконечные послания с двойным смыслом, оскорбления… Повзрослев, такой человек постоянно сомневается в своей компетентности в любых областях, всегда предпочитает потребности других людей своим. Ведь он не представляет особой ценности – это урок из детства.

Жизнь в мире фантазий

Как я уже упоминала, бегство в мир фантазий и вымысла – спасательный круг для ребенка, растущего в неблагополучной семье. Это его способ выжить! И знаете, о чем главным образом мечтают такие ребята? «Вот бы папа вернулся к маме», «Моя сестренка выздоровеет, и мы все снова будет счастливы, будем вместе ходить в зоопарк». Такие грезы – прибежище настрадавшейся души ребенка, они наполнены солнечным светом, надеждой, у этих сказок счастливый финал. Вы удивитесь, но иногда в такой счастливой сказке может проскальзывать желание смерти родителя. Сновидения, кстати, тоже своего рода убежище, они служат той же цели, но на подсознательном уровне, и уберегают от реальности или объясняют что-то непонятное.

Помню такой пример из моей практики. Мальчик был очень зол на тирана-отца, но высказать эту злость он не мог – боялся его реакции. Мать же тщательно избегала любых разговоров на эту тему, избрав стратегию гиперопеки над сыном. И вот как-то мальчику приснился сон: «Муравьи-людоеды напали на наш дом. Я успел отвести бабушку и маму в безопасное место, а папа почему-то остался дома. Когда муравьи ушли, мы все вернулись и увидели, что от папы остался только небольшой кусочек».

«Говорящий» сон, правда? Он недвусмысленно свидетельствует о том, что мальчик в беде.

Мифологическое мышление

И ребенка, и взрослого всегда тяготит неизвестное и необъяснимое. Нам проще переносить трудности, когда ясна или хотя бы очерчена их причина.

Очень часто дети составляют в своей голове целый план о том, как «спасти» семью. Самая распространенная формула этого плана может быть такой: «Из-за меня папа сердится. Я должен что-то с этим сделать!» или «Я плохой, поэтому мама с папой развелись. Я должен прилежно учиться и хорошо вести себя, чтоб они снова поженились». Эта мысль для малыша «спасительна»: теперь он не беспомощен, он может что-то изменить! Основанием для этого мифа может служить чувство вины.

Ребенок пытается играть роль «спасателя», воображая, что существует магическое, чудесное решение проблемы, и когда это решение отыщется, родители, наконец, его оценят. Иногда желание быть «спасателем» тесно связано с желанием быть замеченным, быть уважаемым.

«Я не такой, как все остальные». Дети, растущие в трудной семье, смутно чувствуют, что отличаются от других детей, хотя и не знают, чем именно. Это переживание вносит дискомфорт в их жизнь, они как будто принадлежат к другому миру.

«Мне следует постоянно контролировать себя и все мои обстоятельства. В противном случае – мир рухнет». Почему еще фантазирует ребенок? Ему хочется почувствовать, что он, наконец, владеет ситуацией, что он – хозяин положения. Это приятно, такой настрой дает ощущение безопасности. Но если такой миф порожден чувством вины, неопределенностью, страхами, он может подкреплять переживания бессилия и безнадежности. И тогда фантазия не помогает разрешать дилемму, но сама становится тяжким бременем. Разочарования не избежать! Контроль над обстоятельствами получить не удалось, и ребенок еще сильнее винит себя за неспособность изменить что-либо в своей жизни.

«Вот придет кто-то или случится что-то – и все изменится». Этот миф вырастает из чувства собственного бессилия, он снимает вину с ребенка и возлагает ее на какую-то внешнюю силу. Миф предлагает надежду! На самом деле, никакая внешняя сила не может изменить ситуацию в семье к лучшему, во всяком случае до тех пор, пока родители не попросят помощи у специалистов. Ожидание магической помощи со стороны требует признать, что семья, сама по себе, ничего не может. Она дрейфует по волнам, полагаясь на приливы и отливы. Ожидание, отказ действовать, стагнация могут привести ребенка к депрессии. Взрослеть – значит расставаться с фантазиями, заблуждениями, ложными верованиями и найти в себе силы взглянуть в лицо реальности.

В целом нет ничего необычного или болезненного в том, что ребенок фантазирует, создает свои мифы. Это свойственно детям! Плохо, когда фантазии, выдумки замещают реальность. Мифы могут сковывать ребенка вместо того, чтобы сделать его свободнее, а это опасно для его развития: способность стать хозяином своей судьбы не развивается, а чахнет на корню.

Подведем итоги

Как чувствуют себя дети из проблемных семей?

▪ виноватыми и ответственными за беды родителей (ссоры, развод или пьянство);

▪ нелюбимыми и незамеченными, как будто они невидимки, поскольку вся жизнь в доме вертится вокруг проблем родителей;

▪ неуверенными и незащищенными из-за непредсказуемости поведения родителей: настроение у них меняется, меняются и правила в семье;

▪ напуганными той недоброжелательностью, враждой, которые постоянно присутствуют в доме; ▪ они испытывают страх за родителя (вдруг он заболеет, попадет в катастрофу, умрет);

▪ стесняются поведения папы или мамы, когда они выходят на люди;

▪ стыдятся «пятна» на репутации своей семьи и необходимости постоянно скрывать этот «секрет». Как они зачастую ведут себя?

▪ могут плохо учиться;

▪ у них мало друзей;

▪ часто ведут себя нарочито вызывающе, нарушают правила и закон;

▪ склонны употреблять алкоголь, марихуану и другие одурманивающие вещества. Конечно, не стоит всех подгонять под одну планку! Иногда в проблемной семье срабатывает другой «сценарий», и дети выбирают роль «сверхзвезд».

Именно они – отличники в школе, активисты; они добиваются больших успехов в любом деле, за какое ни возьмутся. Такие дети как бы компенсируют своей безупречной жизнью неблагополучие, царящее дома.

Но в 25–30 лет «сверхзвезды», к удивлению окружающих, могут вдруг потерять вкус к жизни, заболеть депрессией, либо неожиданно впасть в зависимость от психоактивных веществ, стать игроманами и т. п.

И, несмотря на все эти вероятности, немало детей из проблемных семей остаются здоровыми, психологически зрелыми и вполне удовлетворены своей жизнью. Во многом это связано с их отношением к своему прошлому и настоящему и своей роли в них. Психолог Ирвин Ялом писал, что ответственность означает авторство. Мы все вносим свой вклад в то, какими становимся, к чему приводят нас радостные и горькие переживания, и в конечном итоге, как складывается наша жизнь.

Митрополит Антоний Сурожский рассказывал: «…Я помню, как-то шел с пожилой, горькой русской женщиной и она все говорила, говорила, говорила только о том, как жизнь ее обошла, как люди ее обидели, как все бессмысленно, как все зло… Остановилась перед кустом колючек и говорит: „Вот вся жизнь!“ – а за этим кустом весь простор южного берега Франции: горы, а за горами широкое море, все облитое солнцем, все сияющее летним светом. И я помню, как я ей сказал: вот так вы на жизнь и смотрите – только на этот колючий куст, и никогда вам не пришло в голову посмотреть через этот куст или мимо него на всю даль, в которой вы живете, на всю эту необозримую красоту.

С жизнью ее так и было: она видела только колючий куст. Но кто из нас этого не делает в той или иной мере?^[12]

…Нам дано так много!..

Многое было бы нам возможно, если бы мы были очень внимательны к тому, что в нас происходит; не к обидам своим, не к страхам, не к себялюбию, а к тому, что Бог делает в нас – через людей, непосредственно Своим действием или через таинства»^[13].

Роли выживания: в школе, дома, на улице и во взрослой жизни

Американский исследователь Брайан Робинсон всю свою профессиональную карьеру посвятил проблемам детей из дисфункциональных семей. И никогда не стеснялся признаться, что он сам был таким ребенком. По моему приглашению Робинсон приезжал в Россию, был гостем Национального научного центра наркологии, где я работала. Наблюдать, с какой любовью и профессионализмом он работает с русскими ребятишками, родители которых в это время лечились в клинике, было одним удовольствием.

Робинсон также читал лекции специалистам, описывая эмоциональные трудности ребенка из неблагополучной семьи. Ведь он сам прошел путь от «заброшенного ребенка»^[14], через невероятный трудоголизм до статуса университетского профессора и уважаемого ученого. Об этих детях Робинсон пишет с большой любовью.

Тщательно исследуя как свою собственную историю, так и жизнь сотен и тысяч детей, Робинсон предложил характерные признаки, которыми отличается в жизни школьник из проблемной семьи, причем независимо от того, что стало тому причиной^[15].

Поведение

▪ Ему трудно концентрировать внимание, он постоянно отвлекается.

▪ Часто пропускает занятия в школе.

▪ Приносит плохие отметки и/или часто просто не выполняет домашние задания.

▪ Получает низкие баллы по тестам, определяющим уровень интеллекта.

▪ Его поведение может внезапно и резко меняться (тихий, угрюмый ребенок вдруг превращается в нарушителя дисциплины в школе и что-нибудь «выкидывает»).

▪ Можно заметить у ребенка признаки заброшенности или сурового обращения с ним (синяки, ссадины, нечищеные зубы, немытые волосы, мятая одежда и т. п.)

▪ Он склонен к поступкам, в которых нет никакой рационально объяснимой нужды: переедание, сверхдостижения, курение, употребление наркотиков или алкоголя и т. д.

▪ Робость, замкнутость и застенчивость при общении со сверстниками.

▪ Частые ссоры в школе, разногласия с учителями, отказ подчиняться им и сотрудничать с одноклассниками.

▪ Постоянные проблемы со здоровьем (головные боли, боли в животе и т. п.).

Что переживает такой ребенок

▪ Отсутствие самоуважения.

▪ Тревогу, беспричинные страхи.

▪ Его легко расстроить, довести до слез.

▪ В нем бурлит подавленный гнев.

▪ Он предпочитает не преодолевать трудности и проблемы, а избегать их (проблемы в его понимании не поддаются контролю – так лучше с ними вовсе не сталкиваться).

▪ Склонен к депрессиям; часто бывает печален, подавлен, удручен.

▪ Ему трудно приспособиться к каким-либо изменениям в жизни. Это вовсе не означает, что все эти признаки должны обнаружиться в одном ребенке: какие-то могут присутствовать, какие-то нет. Но если в вашем окружении есть мальчик или девочка, поведение которых напоминает описанное выше, – может оказаться, что проблема совсем не в ребенке со «скверным характером», а в его семье. Не спешите судить таких детей!

Проблемы в семье – как то: равнодушие и отстраненность родителей, деспотизм отца или матери, зависимость одного из них – это серьезный и хронический стресс. Чтобы выжить, к нему приходится приспосабливаться. Поэтому как взрослые, так и дети в неблагополучных семьях неосознанно используют такой трюк: принимают на себя определенные роли. Роль может сложиться очень рано – скажем, уже в двухлетнем возрасте.

Исследователи говорят о четырех типичных «ролях выживания» (они так и называются, поскольку для ребенка это – способ уцелеть):

«Герой семьи»

Это ответственный, трудолюбивый ребенок, везде первый, везде лучший, часто он лидер в классе или в компании, он берет на себя инициативу, когда нужно действовать. «Герой», таким образом, достигает немалых успехов в учебе или в спорте, однако своим личным интересам, любимым делам уделяет совсем немного внимания. Почему так? Да потому что для него на первом месте – интересы других! Часто такую роль берет на себя старший или единственный ребенок в семье.

«Проблемный ребенок», «козел отпущения», «бунтовщик»

Полная противоположность «герою»! И он, и друзья из его окружения постоянно попадают в какие-нибудь истории. Его легко вовлечь в какие-нибудь сомнительные предприятия, он рано пробует алкоголь и наркотики, может хамить учителям. Все эти «безобразия» на самом деле – только способ привлечь к себе внимание. Такой ребенок чувствует себя отвергнутым, ненужным. Своим поведением он бросает вызов семье.

«Потерянный ребенок»

Он, наоборот, кроткий, тихий, незаметный. Держится как бы особняком от всей семьи, предпочитая жить в мире фантазий. Любит проводить время в одиночестве, за чтением или играет сам с собой. Родители словно оставляют его в покое, считая, что малыш сам себя чем-нибудь займет и не нуждается во внимании. Он же этого внимания к себе и не требует! И дисциплину не нарушает!.. А на самом деле «потерянный ребенок» жестоко страдает от одиночества. Его положение может сделать его чутким к страданиям других: он любит помогать оказавшимся в беде, только вот свои трудности считает куда менее важными, чем трудности других – иными словами, пренебрегает собой. По мере взросления у «потерянного ребенка» есть риск стать наркоманом – то есть, как он уже привык, тихо, наедине с самим собой употреблять вещества, которые временно дают ему ощущение комфорта и счастья.

«Талисман семьи»

Такую роль очень часто берет на себя младший ребенок в семье, всеми любимый, обожаемый. Его поведение не принимают всерьез в силу его возраста. А между тем «талисман семьи» гиперактивен, постоянно дурачится, шутит, выдумывает всякие проделки, чтобы привлечь к себе внимание, играет роль клоуна. Это его неосознанный, детский способ смягчить, разрядить тяжелую атмосферу, царящую в семье.

Есть в этом списке и другие роли – «приспособленец», «миротворец». В этой книге я опишу их лишь вкратце:

«Приспособленец»

Часто эту позицию выбирает средний или младший ребенок. Его конек – изумительная гибкость, всем своим поведением он как бы воплощает девиз: «Поместите меня в любую трудную ситуацию, и я к ней приспособлюсь». Это значит, что, если родители скандалят, он может уйти гулять или заняться каким-то делом у себя в комнате, никак не реагируя на крики из соседней комнаты. Зачастую такую реакцию принимают за эгоизм, но нет – ребенок просто адаптируется к ситуации, как бы ограждая себя от разрушительного стресса.

«Миротворец»

Такой ребенок разнимает ссорящихся, утешает и успокаивает плачущую маму, может развеять страхи и тревогу брата или сестры, утихомирить разгневанного отца. Он приносит в семью комфорт, временное перемирие.

Такие разные роли, но в них есть кое-что общее. Вы не заметили, что именно? Приглядитесь: и «миротворец», и «герой», и «бунтовщик» неосознанно делают все, чтобы сохранить, скрепить семью, которую разрывают на части серьезные проблемы. Каждая такая роль – это попытка ребенка своими детскими силами, доступными способами облегчить жизнь родных.

Так, например, «герой семьи» – отличник, спортсмен, лидер – своим примерным поведением, своими достижениями и добрыми делами словно бы возвращает семье честь и достоинство. «Бунтовщик», казалось бы, все делает наоборот! Но и в его поведении есть смысл: своими выходками он как бы сдвигает фокус с истинных проблем семьи на свои вопиющие выходки. Так у матери с отцом появляется общее дело, общая головная боль – справиться со своим «непутевым» сыном или «развинтившейся» дочерью. Когда их вместе вызывают в школу к директору или в полицию, дело сделано – хулиган и бунтовщик сплотил семью! Хотя, конечно, эта сплоченность – мнимая …

Или «потерянный ребенок» – этот тихоня, ничего не нарушающий, всегда послушный – своим поведением как будто призывает в дом спокойствие, тишину, мир. Если в семье и так много бед, зачем еще раскачивать лодку? Быть ниже травы, тише воды – вот его скрытый девиз.

«Талисман» сплачивает семью своим юмором: там, где есть серьезные проблемы, как раз и не хватает шуток, безобидного дурачества, развлечений, смеха – словом, того, без чего не обходится нормальная семья.

Идем дальше! «Приспособленец» – казалось бы, вполне здоровая, полезная в жизни позиция. На деле же логика такого ребенка следующая: «А что я тут могу поделать? Ничего! Лучше я отстранюсь». Все верно. Но отстранение от проблем во взрослой жизни уводит такого человека все дальше от их решения… А пока ребенок-«приспособленец» сплачивает свою семью тем, что попросту не добавляет масла в уже пылающий огонь.

«Миротворец» на первый взгляд – хорошая, положительная роль: без этого ребенка все было бы куда еще хуже! Его роль в укреплении семьи очевидна. Но как она отражается на нем самом?

Общей тяжелой ношей таких детей, какую бы из ролей они ни исполняли, станут их хорошо спрятанные от посторонних глаз чувства: душевная боль, страх, стыд, вина…

Интересно, что один и тот же ребенок в разное время может выступать в разных ролях, и, кроме того, он способен одновременно сочетать в себе их черты. Например, когда взрослеет и уходит из дома «герой семьи» – уезжает на учебу или в армию, – его младший брат, слывший «бунтовщиком», вдруг становится серьезнее, ответственнее и потихоньку занимает место «героя».

Детские роли и взрослая жизнь: кто кого?

Итак, мы выяснили, что в детстве «роли выживания» действительно помогают ребенку. Но детство рано или поздно заканчивается… И тот способ выживания, который работал в 10 лет, в 20–30 лет будет мешать человеку строить свою жизнь.

Как, например? Скажем, «герой семьи», вынужденный очень быстро повзрослеть, фактически лишенный нормального детства, в зрелом возрасте будет продолжать считать себя ответственным за все происходящее вокруг (как он когда-то отвечал и за младшего братика, и за отца, и за мать). Такой человек очень часто становится трудоголиком, не умеющим прощать себе ошибок, расслабляться, а значит, не способным справляться с трудностями.

«Бунтовщик» имеет все шансы в подростковом возрасте стать преступником – это худший сценарий. Но и при благополучном раскладе ему все равно будет трудно адаптироваться в обществе, которое он с детства привык провоцировать. Этот стиль поведения во взрослом возрасте осложнит его личную жизнь, отношения на работе, с друзьями.

«Потерянный ребенок», вырастая, может так и остаться человеком замкнутым, сохранить привычку тихонько, в одиночку заниматься своими делами. А это – плодоносная почва для депрессии. Кроме того, испытывая голод на любовь и внимание, взрослый «потерянный ребенок» может жестоко обмануться в жизни, приняв первое же теплое прикосновение или ласковое слово за любовь. Доверие таких девочек часто становится приманкой – вот вам и нежелательная беременность в пятнадцать лет. Либо другая крайность – вечное одиночество.

«Талисман семьи» рискует перенести из детства во взрослую жизнь привычку быть в центре внимания и, главное, непреодолимую потребность в нем! Он и дальше смешит других, оставаясь при этом не вполне взрослым. Интересно, что такие люди и в пятьдесят продолжают представляться: «Шурик», «Юрок». Если что-то в их жизни идет не так, такой человек легко глушит тоску в алкоголе и наркотиках.

Вот и выходит, что проблемы детей из трудных семей не заканчиваются в тот счастливый момент, когда они выпорхнули, наконец, из родительского гнезда! Увы, они успели усвоить установки и стиль поведения, который способен омрачить их собственную взрослую жизнь. Но трудное детство – не приговор, выход всегда есть – психокоррекция, если говорить профессиональным языком, то есть проработка своих проблем со специалистом. Эти усилия дополнят ту духовную работу по очищению души, которую человек проводит вместе со священником.

Давайте перейдем к конкретике. Я расскажу несколько реальных семейных историй из своей практики – разумеется, изменив имена и некоторые обстоятельства, – в них детские «роли выживания» видны как на ладони.

«Герой семьи»

– Как сказываются ваши отношения с женой на самочувствии сына? – спрашиваю я строгого с виду и довольно раздражительного отца.

– Я стараюсь, чтобы он не видел наших ссор. Сын меня очень любит, – уклончиво отвечает тридцатишестилетний инженер.

Потом я беседую с мальчиком, сыном этого пациента. Мой собеседник – тринадцатилетний Алеша. Он действительно очень хороший парень, как и говорил его отец. Девизом его жизни могли бы быть слова: «Я справлюсь с этим». Но…

Детство

Алеша – первенец в семье. Он рос нежным, чувствительным, смышленым и не по годам серьезным мальчиком. Родители не могут припомнить, чтобы Алеша когда-нибудь шалил, кривлялся или дурачился, как все дети в определенном возрасте. Родился – и словно бы сразу стал ответственным, все понимающим! Замечу, что отношения его родителей дали трещину еще до рождения сына.

Когда Леше было четыре года, он перенес психологическую травму. Дело было так: семья гостила в деревне у бабушки, и мальчика днем уложили спать. Отец в это время ушел куда-то к друзьям, а бабушка – на речку полоскать белье, хотя уже выпал снег. Когда мальчик проснулся, он понял, что остался в избе совсем один, испугался и со слезами пошел по деревне, босой, искать папу. То ли от испуга, то ли по другой причине, но с тех пор парень слегка заикается, иногда у него подергиваются мышцы на лице – это нервное расстройство, тик.

На момент нашего знакомства Алеша – уже подросток. Он по-прежнему чувствует себя одиноким. При этом мальчик очень сильно, ну прямо болезненно, любит животных: всегда хотел, чтобы дома была собака, или хотя бы птичка, или рыбки. Просил маму: «Роди мне, пожалуйста, братика». И братик родился, когда Алеше было восемь лет, но только чувство одиночества, увы, никуда не пропало…

Отец на Алешу не обращал внимания, его часто просто не было дома – работал, отдыхал где-то на стороне, а если и был, то оставался эмоционально далек от сына – не умел, не мог внимательно выслушать, поговорить, провести время со своим ребенком. Вот и получалось, что никаких совместных занятий и приключений у них не было. А что было? А была фраза, которую сын часто слышал: «У меня нет времени на игры, извини, сынок». У мамы этого самого драгоценного времени тоже не было – она работала. Алеша догадывался, что время – это что-то очень важное, но поскольку у родителей этого важного на Алешу никак не находилось, он чувствовал, что попросту недостоин. Не особенно ценен. Так у мальчика формировалась катастрофически заниженная самооценка.

Как-то отец пообещал, что в воскресенье они с сыном сходят в зоопарк. Пришло воскресенье.

Обещание папа благополучно забыл, воскресенье ушло у него на какие-то свои дела. Еще не раз папа что-то предлагал и не выполнял. «Теперь я к этому привык и особенно ничего не жду. А вот братишка еще маленький, он плачет и обижается, когда отец что-то пообещает и забудет», – рассказывает Алеша.

Не все понимают, что детям в любой семье очень нужен порядок, постоянство и предсказуемость, какие-то ясные правила и закономерности.

А что происходит в проблемной семье – в семье Алеши, если говорить конкретно? По мере того как периодические ссоры и скандалы превращаются во взаимное отдаление, мама все больше и больше погружается в эту проблему, все ее мысли – о поведении мужа. Постоянство и порядок уходят из семьи, и дети чувствуют это: они никогда не знают, чего им ждать от папы – вернется ли он с работы домой, или исчезнет на пару дней; в каком настроении он появится: сносном, и с ним можно будет поиграть, или будет раздражительным и мрачным, и тогда надо держаться тише воды, ниже травы. Мама тоже не отличается постоянством эмоций.

Если в семье нет порядка, ребенок ищет его сам – потому что ему так комфортнее, легче.

«Герой семьи» – это обычно старший или единственный ребенок в семье. Им может быть и девочка. У одной такой девятилетней девочки, не менее ответственной, чем Алеша, над рабочим столом висело множество записок со списком дел, которые нужно успеть переделать после школы. Никто не заставлял ее брать на себя уборку дома, она сама решила, что это – ее ответственность: папа где-то пропадает, родители совсем не ладят друг с другом, мама работает с утра до ночи. А старшая дочь каким-то образом понимает, что она хоть как-то может смягчить атмосферу в доме, если пропылесосит ковер, вытрет пыль, грязное белье бросит в стирку, сходит за продуктами в магазин, вымоет посуду. Младшим брату и сестре она раздает указания, куда им можно идти, куда нельзя. Благодаря этому младшие дети («ну, эти вот, мелкие» – как их часто называют старшие, очень ответственные дети) доставляют меньше хлопот маме и папе, так что вроде бы выигрывают все!

А что происходит на самом деле? Появляется иллюзия порядка в семье, тогда как на деле своим поведением ребенок словно закрепляет главную семейную проблему: отцу и матери не приходится задумываться о том, что надо меняться, когда старшая дочь или сын с таким успехом берут на себя часть их задач; и маме уже легче погружаться в проблемы мужа, когда дети такие умные и самостоятельные и не «перетягивают одеяло на себя».

А знаете, что происходит с таким ребенком? Он скрывается от душевной боли, которую причиняет ему неладная обстановка в семье, скрывается за постоянным перечнем дел, целей, задач. Есть цель – и все силы, вся энергия направлены на ее достижение, нет времени переживать. И потом, ответственных детей все хвалят – и это делает их жизнь легче, приятнее. Они привыкают планировать жизнь, ставить многочисленные краткосрочные цели и командовать другими – вначале братьями и сестрами, а потом и родителями.

«Герои семьи» очень часто становятся лидерами в классе, капитанами в спортивной команде, старостами в университете и т. п. Правда, они не очень-то популярны среди сверстников: с ними не поваляешь дурака, не особенно пошутишь – все-то у них распланировано, все серьезно! Такие маленькие старички…

Согласитесь, в нашей культуре принято восхищаться и гордиться не по возрасту взрослыми детьми. Не все же знают, что кроется за этим «фасадом».

Отрочество

Мы продолжаем разговор с Алешей.

– Алеша, – прошу я, – нарисуй свою семью.

– Как это?

– Да очень просто. Как тебе хочется, так и нарисуй.

Мальчик подумал немного и нарисовал маму, папу, пятилетнего братика.

– А где ты на рисунке? Я тебя не вижу.

– Себя я не рисовал.

– Почему?

– Ну… я не важный человек

– Как это не важный? В своей семье ты – не важный?!

– Ну, ладно. Сейчас я себя нарисую.

И заполнил пустое место на листке. Фигурка вышла меньше других по величине – где-то на уровне подсознания Алеша уравнял себя с пустым местом. Как выглядел теперь рисунок семьи? Словно некая портретная галерея: папа, мама, Алеша, его братик разделены перегородками, никто никого не держит за руку, каждый обособлен на этом рисунке. И он отражает их реальную жизнь. Семья распадается, не в юридическом смысле, а в психологическом: нет эмоциональной привязанности в кругу семьи.

Кто-то скептически отнесется к такому тесту: а может, подросток случайно именно так нарисовал семью? Может, у него было такое настроение в тот момент…

Спустя несколько дней я снова прошу Алешу: «Нарисуй, пожалуйста, свою семью в тот момент, когда вы что-нибудь делаете вместе». И получаю новый рисунок.

На нем – все при деле: мама со сковородкой у плиты, папа смотрит футбол по телевизору, младший брат занят своими игрушками, а сам Алеша пол моет. И снова – каждый за своей перегородкой! Значит, действительно вместе они ничего не делают, никак не взаимодействуют.

Объясню, почему так важны и показательны рисунки детей. Дело в том, что, когда человек говорит, сознание, словно некий цензор, контролирует его слова. И Алеша тоже тщательно подбирает выражения: ни о ком из членов семьи плохо не отзывается, сам на жизнь не жалуется. Помните про «секрет семьи»? Он привык его держать – ни слова о ссорах, ни единого упоминания даже о недавней яростной стычке между родителями. А вот когда человек рисует, «верховный цензор» как бы теряет бдительность или спит. Рисунки гораздо лучше слов выражают то, что человек на самом деле чувствует.

Рисованный Леша моет пол – и в жизни это его типичная роль: с появлением братика круг обязанностей мальчика расширился. Алеша нянчит брата, приносит продукты из магазина, убирается в квартире, разогревает обед, ежедневно забирает брата домой из детского сада (мама в это время на работе, она приходит только в половину восьмого, а на папу никогда нельзя положиться).

Человек, который не знает «внутренней кухни» Лешиной семьи, видит все в другом свете: в школе мальчик учится хорошо, занимается спортом, правда, недавно отказался от занятий в фотостудии – не успевает, потому что именно в эти часы надо забирать братика из детского сада. К своим обязанностям и в школе, и дома Алеша относится с недетской серьезностью. Кто-то посмотрит на него, такого дисциплинированного, умного, ответственного, способного парня – и скажет: «Вот видите! И беда (проблемная семья) бывает на пользу человеку: много ли вы видели таких ответственных тринадцатилетних ребят?»

А мне за Алешу тревожно… Он, если пользоваться терминологией психологов, типичный «герой семьи», то есть такой правильный ребенок – успешный и в учебе, и в других сферах, серьезный и ответственный. Впрочем, мы подробно разбирали эту роль раньше, помните? Одним словом, можно сказать, что в семье так много неразрешенных проблем, что этот мальчик будто зарекся не доставлять маме с папой дополнительных трудностей своим поведением. Более того, он становится как бы суррогатным родителем и супругом: Алеша ведь заботится о младших братьях и сестрах так, как это подобает делать именно родителю. Кроме того, что парень убирается дома и ходит в магазин за продуктами, он еще и психолог для мамы (выслушивает, поддерживает – как супруг!). Конечно же, такое бремя ответственности – явно не для хрупких детских плеч.

Внешне – взрослый и благополучный, внутри Алеша испытывает гамму тягостных чувств и эмоций. В первую очередь ему одиноко, и он чувствует себя беспомощным. Что ни делай, как ни старайся – отец ближе не становится. Мальчик считает его отстраненность своим провалом, поражением. Помножьте это на низкую самооценку – и вы получите, увы, готовую почву для депрессии в будущем.

Беда заключается еще и в том, что «герой семьи» успевает во всех областях, кроме одной – понимания самого себя и любви к себе. Он жертвует своими интересами и потребностями ради других (помните оставленную фотостудию?). А еще, Алеша почти не умеет играть, резвиться, получать удовольствие от жизни, ведь его главное стремление – доставлять удовольствие другим. Такой ребенок «пропускает детство».

Привычка к постоянному контролю, постоянное напряжение становятся нормой жизни – он начеку, зорко следит, чтобы папа не обидел маму или чтобы друг не зашел в дом во время семейной ссоры. Алеше будет стыдно. А чего стыдиться? Сам мальчик ничего предосудительного не делает.

Расслабляться он не умеет и таким останется и в зрелом возрасте. Как говорила одна взрослая женщина, выросшая в похожей на Алешину семье: «Я живу так, будто на границе вахту несу. Я всегда должна быть собранной, бдительной, серьезной».

Взрослая жизнь

Очень вероятно, что, когда Алеша вырастет, он станет очень успешным в выбранной профессии, будет много работать, возможно, станет трудоголиком, продолжая вызывать восхищение окружающих. Но что бы он ни сделал, чего бы ни достиг, он никогда не будет доволен собой. И никогда не даст себе права на ошибку. Эти жесткие требования к себе, скорее всего, он будет применять и к другим. Жизнь по стойке смирно продолжается, и однажды «герой» может попросту не выдержать постоянного напряжения и сломаться – заболеть депрессией или алкоголизмом (к которому может быть предрасположен генетически, если в родительской семье эта болезнь присутствовала).

Как сложится семейная жизнь такого человека? Трудно сказать. Он выжил в сложных условиях проблемной семьи, это значит, что ему скорее всего, трудно даются доверительные, теплые отношения. Их ведь не было с детства, таких отношений, не было и доверия к самым близким людям – родителям. А без доверия и здоровой самооценки не стать хорошим семьянином.

Такие дети, как Алеша, привыкли полагаться только на себя. От них можно услышать: «Я привык, что я будто бы сам по себе». Они давно усвоили: если хочешь добиться какой-то стабильности, мира в семье – обеспечь его себе своими силами. «Если хочешь, чтобы что-то было сделано как надо, сделай это сам» – знакомая формула, правда?

Мы познакомились с Алешей, с его жизнью и его переживаниями. Не он выбрал для себя титул «героя семьи» – дети неосознанно приходят каждый к своей роли выживания, она навязана им бедой (правда, ответственный ребенок – это такой статус, к которому родители могут подталкивать сына или дочь).

В семьях со здоровыми взаимоотношениями естественная роль ребенка – быть ребенком! Соответствовать своему возрасту – значит быть не опорой всей семьи и другом, которому обиженная мама может поплакаться в жилетку, жалуясь на папу, а объектом их безусловной любви и ежедневной заботы.

Как помочь сверхответственному ребенку?

Давайте посмотрим, что могут сделать взрослые – родители, учителя, соседи, родственники. Прежде всего, уделяйте ему внимание. Да, у него, конечно же, никогда нет времени, он занят. Так помогите ему найти баланс между обязанностями и игрой, работой и нормальной детской жизнью. А от внимания никакой ребенок не откажется, эта потребность – общая и для обычного ребенка, и для такого маленького взрослого.

Убеждайте его не приносить в жертву свои интересы – занятия в кружках, общение со сверстниками, спорт, школьные экскурсии и так далее. Дайте ему понять: все то, что тебе интересно, должно присутствовать в твоей жизни.

Наоборот, отучайте от привычки брать на себя какие-то непосильные дела – пусть делает то, что может. «Герой семьи» легко откликается на сверхожидания – скажем, экстерном сдать школьные экзамены и на год раньше поступить в институт; каждый год выигрывать городские олимпиады по трем предметам; заниматься в школе олимпийского резерва, как мечтал папа, и заодно в музыкальной, как грезила мама. И так далее. Избегайте поощрять такие сверхзадачи, не ожидайте от ребенка слишком многого, потому что он и так склонен перегружать себя.

Пусть он узнает, что расслабляться время от времени и ничего не делать – это нормально, это хорошо! Убедите его, что он не должен всегда и везде угождать кому-то – взрослым, братьям и сестрам, учителям, радовать их своими успехами. Нет ничего плохого в том, чтобы порадовать себя (ничегонеделание тоже сгодится!). Пусть дети остаются детьми – шутят, смеются, дурачатся, кувыркаются, выдумывают всякие нелепые истории. Они не должны проводить время только со взрослыми.

Дайте понять сверхответственному ребенку, что его ценят не за пятерки и медали, а за то, какой он есть. Нет, не надо впадать в противоположную крайность и обесценивать успехи! Разделяйте с ним радость достижений, это всем нужно. Будьте рядом, когда случаются крупные неудачи, чтобы сказать: «Послушай, это не поражение! Неудачи – нормальная часть жизни, мы все делаем ошибки». Объясните, что быть совершенным во всем не нужно ни ребенку, ни взрослому.

Побуждайте его пробовать что-то такое, чего он не планировал. И пусть он выражает себя в творчестве – будет это рисунок, лепка или просто беседа на какие-то интересные, серьезные темы.

Окружающие привыкли к тому, что «герой» со всем справляется сам. Но вы не оставляйте его один на один с решением каких-то трудных для него вопросов: он ребенок, ему тоже нужна помощь и руководство взрослого.

Если вы сами были с детства сверхответственным человеком, то все эти советы могут пригодиться вам сейчас: примените их к себе! Баланс между работой и развлечениями, помощью другим и заботой о себе никогда не поздно отрегулировать.

Как помочь себе, если я был «героем семьи»?

Как говорится, признание проблемы – это уже половина дела. Перечитайте главу о «ролях выживания» и постарайтесь вспомнить, какую роль, в основном, вы играли в родительском доме. Скажем, вы, как и Алеша, были «героем семьи». Вспомните, чем именно вы отличились, что в вашем поведении делало честь вам и вашей семье: успехи в учебе, не по-детски ответственное отношение к каким-то хозяйственным обязанностям и т. д. Нет- нет, я не собираюсь принижать ваши труды: все это достойные и замечательные цели и завоевания и вы можете по праву этим гордиться. Но какой ценой они дались вам? Давайте подумаем об издержках этой роли – это может быть чувство одиночества, страх и гнев (не важно, был он выражен или вы держали его в себе). Как «герой семьи», вы постоянно должны были быть при деле – может быть, это хроническое состояние истощило вас, может быть, вы чувствуете горечь разочарования и печалитесь об «украденном» детстве? Давайте проделаем следующее упражнение.

УПРАЖНЕНИЕ

Если ваша роль в семье – «звезда» или «герой», вспомните и напишите в нескольких предложениях, как она проявлялась.

Например, Анастасия, врач по профессии, написала о себе так: «Я была отличницей с первого класса. В подростковом возрасте делала всю домашнюю работу не хуже мамы, начищала кастрюли до блеска, надеясь, что она это заметит и меня похвалит. Правда, хвалили меня мало».

А вы:

_________________________________________________

Следующим шагом станет осознание и выражение своих эмоций – опишите, что вы чувствовали в этой роли.

Анастасия: «Меня пугали как успехи, так и поражения. Очень часто я испытывала печаль, горечь, грусть. В глубине души я оставалась такой одинокой!»

Вы:

_________________________________________________

Теперь задайте себе вопрос: какие еще последствия моего «правильного поведения» я могу вспомнить?

Анастасия: «Я нелегко сходилась со сверстниками, как бы дистанцировалась от них. При малейшем провале, при всякой неудаче я чувствовала себя глупой, никчемной».

Вы:

__________________________________________________

«Козел отпущения»

«Герой семьи» привлекает к себе внимание позитивным образом, добрыми делами, но у него есть антипод – «козел отпущения». Полная противоположность! Но – что удивительно! – он решает в семье те же задачи, что и «герой». Давайте обо всем по порядку.

Итак, «козел отпущения» пытается привлечь к себе внимание самыми ужасными, вопиющими поступками. Его девиз: «Я вам покажу!» В семье на него валятся все шишки, он якобы причина всех несчастий.

Как ни странно, семьи «героя» и «козла отпущения» не очень-то отличаются друг от друга: в них поселилась какая-то серьезная дисфункция, нарушение, проблема. Мальчики с разными ролями выживания могли быть даже братьями, а иногда один и тот же ребенок сочетает в себе черты и «героя», и «козла отпущения». В каких-то ситуациях, например в школе, он – сверхответственный, и вдруг дома может предстать бунтарем. Или в раннем и дошкольном возрасте – «герой», а с подросткового – его антипод!

Давайте поближе познакомимся с ребенком, «роль выживания» которого – «козел отпущения».

Я познакомилась с Павликом, когда ему было четырнадцать лет: его мама была поглощена устройством своей личной жизни, а папа давно ушел из семьи, так что жил мальчик с бабушкой.

Давайте я вначале расскажу, как выглядел Павлик. Он был весь в царапинах, крестик на его шее соседствовал со множеством металлических заклепок по всей одежде (тогда это было модно среди подростков).

Смотрел он исподлобья, на вопросы отвечал односложно: «Ну?», «Да», «Нет», «Нормально». Что ни спроси, все у него «нормально».

Тем более странным кажется, что в раннем детстве и в первых классах школы мальчик считался смышленым, живым и очень непоседливым. В шесть лет его отдали в музыкальную школу – у парня обнаружился музыкальный слух. Но прошло совсем немного времени, и педагог категорически заявила маме: «Забирайте его! Он способный мальчик, но крайне неусидчивый – он не способен заниматься».

Так Павлика из музыкальной школы забрали. В обычной школе учителя не скупились на уже знакомые характеристики: «Постоянно отвлекается, непоседлив, не может сосредоточить внимание…». По-видимому, Павлик страдал расстройством, которое в медицине называется «синдром дефицита внимания и гиперактивности». Он очень часто встречается у детей, чьи родители страдают от зависимости, в возрасте 5–12 лет, но может встречаться и у выходцев из обычных семей.

Обычно, если ребенок гиперактивен, его родители редко прибегают к лекарствам, а чаще – нажимают на дисциплину. И напрасно! Чем больше Павлику говорили: «Не вертись! Сиди спокойно!», тем хуже у него шли дела. Усидчивость вырабатывается медленно и постепенно, к двенадцати годам, как правило, ребенок более или менее приучается не отвлекаться.

В школе и дома

В школе Павлик учился кое-как: до пятого класса неплохо успевал по устным предметам, а вот по письменным, увы, нахватал двоек. Почерк у него был ужасный: буквы до конца не прописывал, пропускал целые слоги. Дисциплина тоже сильно хромала: в жалобах учительницы недостатка не было. И мать, и отец песочили сына.

Павлик рассказал мне об одном, на первый взгляд, незначительном случае в его жизни. Ему тогда было семь лет. Вся семья собралась за обедом. Мама привычно «пилила» за что-то папу, папа оправдывался. На Павлика внимания не обращали. И вдруг Павлик пролил молоко на стол. Как уверял мальчик, стакан сам взял и опрокинулся, он сделал это не специально. Родители моментально перестали ссориться и обратили внимание на Павлика – обругали за неаккуратность. Конечно, неприятно, когда тебя ругают, но это куда лучше, чем когда тебя совсем не замечают, будто ты и не человек, а невидимка! И еще приятно то, что ссора между родителями прекратилась. Цель достигнута!

Случай с молоком многому научил Павлика. Он понял (а скорее, догадался): чтобы облегчить тягостную ситуацию в доме, надо сделать что-нибудь такое, что произведет впечатление на родителей. И тем самым – отвлечь их от привычных им «игр», которые они ведут много лет, а для Павлика – всю жизнь. Одна «игра» могла бы называться: «Ах, какой ты негодяй, живешь для себя, дома от тебя никакого толка! Ах, какая я великомученица, все это терплю из года в год». Или другая «игра» – изнанка первой: «Ты хочешь, чтобы все было по-твоему, диктуешь, как мне жить, пилишь меня, ну и отвечай за все сама! Я оскорблен, и это дает мне право отстраниться от проблем в наших отношениях».

Такие диалоги и взаимоотношения поглощают супругов с головой, отнимают у них все силы и время. На ребенка их не остается. А родители играют еще в одну «игру»: «Давайте притворимся, что проблемы в наших отношениях создали не мы вместе. Да, мы оба страдаем, но в этом виноват не я».

В семь-восемь лет Павлик часто просил маму посидеть рядышком с ним перед сном. Но маме всегда было некогда: она считала, что важнее приготовить еду и постирать. На ее плечах – как водится в проблемных семьях – лежала двойная нагрузка: она делала домашнюю работу и за себя, и за мужа. Не сын, а муж был в доме фактически ребенком № 1, забирая всю энергию жены. Вся жизнь вертелась вокруг их болезненных отношений друг с другом.

Начиная с пятого класса, Павлик учился все хуже. Постоянно срывал уроки, вызывающе вел себя с учителями. Со временем шалости становились все более опасными: он украл из дома деньги, подрался с соседским мальчиком до крови, примазался к подросткам, которые пытались угнать мотоцикл, попал в детскую комнату милиции. Вот когда случались такие беды, родители переставали ругаться, сплачивались, чтобы… вместе бранить сына за доставленные огорчения. Однажды отец даже выпалил, что из-за Павлика-то он и срывается на жену. Если б, мол, сын не был таким несносным, все в доме было бы иначе. И мать не возразила. Так началась новая семейная «игра»: «Все беды нашей семьи – из-за непутевого сына».

Ни в какие ворота!

Вот уж действительно с больной головы на здоровую! На самом деле, дети никогда не бывают причиной основной семейной проблемы. Скрытый смысл игры в «козла отпущения», задача этой игры – отвлекать на себя внимание от носителя главной проблемы: родителя (или обоих). В нашем примере проблема, действительно, уходит в тень, никто ее не решает. Отец и мать продолжают ссориться, страдают от этого, а сын испытывает голод на любовь и ласку родителей. Помните, как Павлик просил маму посидеть у его кроватки? Это был сигнал о том, что мальчику не хватало любви! Но мама этот сигнал не восприняла, не поняла его. Своим поведение ребенок почти всегда указывает на свои потребности, но, увы, родители часто не слышат, не видят, не обращают на это внимания.

Выходки Павлика – точно такой же сигнал. И он-то оказывается действенней, чем прямая просьба побыть с ним рядом! В тот день, когда родителей Павла впервые вызвали в милицию, отец не накинулся с претензиями на жену, а мама в кои-то веки взяла своего мужа под руку, прижалась к нему, и так они рядышком, такие близкие друг другу, отправились в отделение. Там их ждал сын, и впервые за долгое время они посмотрели друг другу в глаза, впервые сидели рядом – как родные люди. Не в этом ли тайная, но неосознаваемая цель «безобразного» поведения Павлика?

«Козел отпущения» в проблемной семье – тот, кого больше всех критикуют. В какие-то периоды «козел отпущения» может внять поучениям родных и изменить свое поведение. У Павлика тоже были такие порывы, правда еще до школы. Он тогда ходил играть в хоккей, и хорошо играл! Отец мог бы гордиться своим сыном, но он не пришел на его первые соревнования. Как это было обидно! Папы других игроков сидели в ряду болельщиков, но своего отца Павлик среди них не увидел.

Такие дети выражают свою обиду, свой накопившийся гнев через упрямство: родители требуют одного, а он делает ровно наоборот, даже если это значит украсть что-нибудь из магазина, напропалую прогуливать уроки, со всеми задираться и драться, хамить учителю и так далее. Что бы ни делал этот ребенок, ему достанется от обоих родителей, которые уже не ждут от него ничего хорошего.

Что творится у него внутри?

Психологический портрет «козла отпущения», если можно так выразиться, нужно рисовать в два слоя. Внешний слой – это его поведение, которое у всех на виду: он безобразничает, плохо учится, покуривает, пьет пиво в компании таких же подростков, может промышлять мелкими кражами или совершать что-то подобное. Девочки тоже вполне успешно могут играть эту роль, тогда к списку «злодеяний» может добавиться ранняя незапланированная беременность, а иногда – и попытки суицида.

Взрослые для такого ребенка – не авторитет, но зато ему очень важно, что о нем думают сверстники. Такие дети обычно тянутся к себе подобным, «отъявленным хулиганам» с таким же низким уровнем самоуважения. Вообще, люди, избравшие для себя такую роль, в детстве ищут подтверждения собственной значимости за пределами семьи – мама и папа и так «знают», что ребенок «никчемный».

Но все это – то, что лежит на поверхности. А вот – второй слой: и там кроются чувства, о которых редко когда знают родители и догадываются учителя. Ребенок живет с непроходящей душевной болью, испытывая гнев, страх, обиду за то, что он фактически незамечен, нелюбим самыми значимыми для него людьми – мамой и папой. На самом деле этот «ежик» очень уязвим, иногда он доходит до отчаяния.

Внимание родителей – без которого он не выживет! – ему приходится отвоевывать своими выходками. Родители кричат на него, поучают, жестоко дразнят, обзывают обидными кличками, иногда поднимают на него руку, и все это сильно подрывает его самоуважение. Но лучше такое внимание, чем никакого – с этими окриками и синяками он может выжить.

Вырастая, такой человек рискует стать изгоем в обществе. Ведь, согласитесь, нет такого тумблера, который бы в момент переключил поведение, усвоенное в детстве, на какое-то другое… В зрелом возрасте, если ему вовремя не помочь, «козел отпущения» может сесть в тюрьму, стать алкоголиком или наркоманом. А если он создает семью, конфликты в ней можно предсказать почти наверняка, да и на работе ему будет трудно находить общий язык с коллегами.

Как помочь такому ребенку?

К сожалению, тысячи и сотни тысяч таких детей не получают психологической помощи. Если с таким маленьким хулиганом и работают психологи, полицейские и другие специалисты, то, как правило, они «дудят в ту же дуду», что и родители: фокусируются на плохом поведении ребенка, пытаются его скорректировать. Работают со следствием, а не с причиной. А задача состоит в том, чтобы ребенок занял свое законное место в семье, в семейной системе, – место дорогого, близкого человека. Чтобы родители отдавали ему любовь и внимание, которых заслуживает любой из нас и в которых особенно остро нуждается ребенок.

Поведение «козла отпущения» надо расценивать как крик о помощи, а не как личную угрозу кому бы то ни было. Своими вызывающими выходками ребенок как бы говорит взрослому: «Позаботься обо мне», «Я не могу с этим справиться». Это хорошо бы знать всем, кто имеет дело с такими детьми, – родителям, учителям, священникам, социальным работниками, полицейским, тетям и дядям, даже соседям. Не спешите списывать такого ребенка со счетов, ставить на нем клеймо – именно так, чаще всего, и относятся к «хулигану» окружающие: он вызывает у них страх, смешанный с гневом, и отвержение.

Если в вашем окружении есть такой подросток, не спешите, проанализируйте свои чувства. Честно признайтесь, что нам, окружающим, трудно симпатизировать такому ребенку. Но попробуйте все же изменить свое отношение к нему. Он эту перемену обязательно заметит, она отразится и на его поведении. Мы, взрослые, особенно учителя, воспитатели, конечно, не обязаны любить всех детей одинаково, но обязаны понимать детей и помогать им. Бунтующий ребенок – всего лишь продукт своей среды: либо с ним жестоко обращались, либо родные просто никак не показывали ему, что любят его.

Но как реагировать на его выходки, спросите вы? По головке за такое не погладишь!..

Если вас раздражают его поступки, дайте ему знать об этом: скажите, что вы недовольны какими-то определенными его действиями, а не им самим. Со временем он поймет, переймет этот способ высказывать свои истинные чувства, которые в его семье было принято прятать или выражать криком и ругательствами; он поймет, что проблемы и эмоции можно обсуждать.

Избегайте излишней строгости и суровых наказаний – это не выход. Обращайтесь к переживаниям ребенка, скрытым за фасадом «несусветного» поведения. Будьте уверены: «козел отпущения» знает границы дозволенного. Четко, ясно и спокойно расскажите ребенку, какие правила и традиции приняты – в семье ли, в школе ли. Разумные и вместе с тем гибкие правила очень помогают детям контролировать себя. При этом дети должны знать, конечно же, не только о запретах, но и о том, что делать нужно и почему.

Как говорить – тоже важный вопрос! Представьте – вот ребенок несется на бешеной скорости по школьному коридору, размахивая портфелем. Как на это должен отреагировать оказавшийся на его пути учитель? «Пожалуйста, ходи спокойно по коридору. Ты можешь упасть и удариться или, еще хуже, сбить кого-нибудь из первоклассников» – так ребенку сразу понятно, как поступать нельзя делать и почему. А привычный для нас окрик «Не бегай по коридору!» не вызовет у него ничего, кроме протеста. И такие «забеги» будут повторяться снова и снова, из принципа.

Еще подсказка: хвалите «козла отпущения» за любой маломальский хороший поступок. Поставьте его за главного там, где ему может быть гарантирован успех – такие дети зачастую в душе лидеры, вожаки, просто эти их способности не востребованы: кто поставит хулигана во главе спортивной команды? Все же привыкли, что он все ставит с ног на голову!

Помогите такому ребенку понять и выразить свои эмоции, чувства мирным способом: через творчество, игру в школьном спектакле, совместное обсуждение книг или фильмов и т. д. Мирно выпустить пар – тоже не запрещается: подскажите подростку, что гнев можно выразить ударом в боксерскую грушу, например. Но главное, чтобы он твердо усвоил правило: «По живому не бей!». Ни котенка или щенка, ни ребенка нельзя обижать, на сверстника или взрослого нельзя срываться.

Кстати, занятия спортом для «козла отпущения» очень даже полезны – заразите его спортивным задором! Командные игры подойдут как нельзя лучше: ясные правила, общая цель помогут ему и пар выпустить, и научиться взаимодействовать с разными людьми, и, может быть, развить лидерские навыки.

В общем, если ребенку, играющему роль «козла отпущения», вовремя помочь, подсказать, направить его, он научится брать на себя ответственность, в нем обязательно разовьются мужество и отвага.

Я был таким ребенком. Что мне с собой делать?

Если в детстве вы были «козлом отпущения», значит, вас постоянно ругали за невыносимое поведение, дома, в школе, везде. Вы могли быть вторым ребенком в семье, и вам совершенно не хотелось состязаться в погоне за достижениями со старшим братом или сестрой. Вы бросали вызов, бунтовали, может быть, даже переступали закон, возможно, состояли в какой-то дурной компании.

Ваше поведение родным было трудно понять, и они безуспешно стремились втиснуть вас в рамки дисциплины. Вероятно, вы редко слушали других и блокировали всякое желание взрослых сблизиться с вами. «Я все делаю по-своему», – без слов говорили вы. Негативное внимание восполняло ваши эмоциональные потребности. Возможно. Во всех своих бедах вы винили свою семью.

УПРАЖНЕНИЕ

Если это ваша роль, то напишите несколько слов по предлагаемым пунктам.

Будучи бунтарем и возмутителем спокойствия, я вел(а) себя так:________________________________________

Я чувствовал(а) себя так:_______________________________________________

Другие последствия моей семейной роли были такими:______________________________________

«Потерянный ребенок»

Наташа – младшая из трех детей. Властная мама, которая всегда была недовольна мужем и винила его во всех бедах, задумчивый, неспешный, погруженный в свои мысли папа, который под натиском жены все плотнее замыкался в себе. Между ними часто возникали ссоры, и в такие моменты Наташа забивалась в свой угол (своей отдельной комнаты у нее не было), сидела там тихо-тихо, иногда плакала, но беззвучно. Никто в эти минуты не обращал на нее внимания.

Любимое время Наташи – вечер. Даже странно на первый взгляд – обычно дети сопротивляются, когда их укладывают в постель. А Наташа любила эти часы. Перед тем, как заснуть, она предавалась фантазиям, переселялась в другой мир. В свои десять лет она видела себя в мечтах «взрослой и научившейся исцелять людей от ужасных болезней». Мечтала она и о том, как уедет далеко-далеко и напишет оттуда письмо папе и маме. Она расскажет, как она их любила, как сильно ждала, когда же они обратят на нее внимание.

Наташа мечтала и верила, что однажды отец поиграет с ней, почитает ей книжку. В постель она брала с собой котенка, гладила его, прижимала к себе. Может быть, это помогало девочке чувствовать себя не такой одинокой.

А саму Наташу редко поглаживали по спинке, по головке. В семьях, где присутствует какая-то поломка в отношениях, такие нежности не в чести: там не приняты объятия, дружеские прикосновения, поцелуи, нежное отношение друг к другу, пожелания спокойной ночи. Там живет ожесточение…

Уроки бессилия

Считалось, что Наташа не нуждается в особой заботе и внимании – она же ничего не просит, все умеет делать сама. Ее поведение – почти образцовое! Правильная девочка, значит, и заниматься ею не нужно. Сделает уроки, сядет в уголок и вышивает. С ней – никаких хлопот. Мама думала, что Наташа – в полном порядке, так что все свои силы она тратила на другое: контроль за поведением папы. О том, что эмоциональные потребности дочери не удовлетворяются, она не догадывалась. Главное, в ее понимании, чтобы дети были сыты и одеты.

Когда Наташе исполнилось одиннадцать лет, ее отец решил развестись с женой. Теперь вместе с мамой она уговаривала его остаться в семье. Уговоры были долгими, изнурительными и… безрезультатными. Тогда Наташа упала на колени, умоляя отца не уходить из дома. В эти минуты она пережила такой жгучий стыд, такое унижение и отчаяние, что никогда не забудет горечи поражения и бессилия тех минут!

Что произошло? Девочка пыталась решить не свою, а родительскую проблему. Естественно, не преуспела и потому стала считать себя пораженкой, неудачницей.

Нет вины Наташи в том, что она не уговорила отца. И маме не стоило вовлекать дочку в решение таких сложных вопросов. Взрослые часто бессильны перед этой бедой, а что могут дети?

«Я не страдаю. У меня все хорошо»

После того случая Наташа еще более замкнулась в себе, стала еще тише, еще незаметнее. Ушла из волейбольной команды, жаловалась на головные боли. Предпочитала бывать одна, с одноклассниками ей было неуютно.

Первая моя беседа с Наташей оказалась трудной: она болезненно реагировала на каждый вопрос, выпускала невидимые колючки. Я сказала ей, что поведение ее родителей, действительно, не заслуживает одобрения, но их можно простить. Не знаю, слышала ли меня Наташа. Тогда я прямо спросила ее:

– Ты страдаешь от того, что происходит в отношениях между родителями?

– Нет, – резко, с вызовом ответила девушка.

– У тебя есть чувство, что они тебя понимают?

– Родители всегда не понимают своих детей.

– Ты можешь рассказать им о своих переживаниях?

– Нет. А зачем?

Позднее я узнала другую Наташу – мягкую, нежную, охотно рассказывающую о себе, задающую вопросы.

Конечно, она очень страдала от происходящего в семье, но научилась не прислушиваться к своим переживаниям. Она как бы перекрыла каналы своих чувств, сделала себе эмоциональный наркоз. Иначе не выжить. Иначе слишком больно.

В другой раз мы беседовали с ней о выборе будущей профессии. Девушка сказала, что хочет стать продавщицей. Я удивилась! Наташа объяснила свое решение: «Я буду целый день среди людей, я буду им помогать, и мне будет хорошо». Бедняжка! Замкнутая и одинокая, она путает толпу людей в магазине с обществом тех, кто поддержал бы ее. Я дословно запомнила ее фразу: «Я буду им помогать, и мне будет хорошо». Позже из профессионального курса психотерапевтических программ для проблемных семей я узнала, что дети, которые выросли в таких условиях, как правило, выбирают помогающие профессии – продавщицы, официантки, психолога, учительницы, врача, медицинской сестры, воспитательницы.

Однажды мы разговорились с Наташей о ее раннем детстве. Я попросила ее вспомнить самый счастливый эпизод. Она долго собиралась с мыслями, потом рассказала, как ходила к электричке с папой встречать маму, когда та возвращалась после окончания поздней смены. Семья жила в Подмосковье, мама работала в Москве. Я бы никогда не догадалась, что для ребенка это может быть самым счастливым эпизодом! Надо было видеть в это время лицо Наташи: она сияла от радости.

Помните, что писал Федор Достоевский в романе «Братья Карамазовы»?

«Ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание и особенно вынесенное из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспоминание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть самое лучшее воспоминание и есть. Если много набрать таких воспоминаний в жизнь, то спасен человек на всю жизнь. И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и оно может послужить когда-нибудь нам во спасение»^[16].

Далее наши беседы проходили уже спокойно – не то, что в первый раз.

– Наташа, ты – фантазерка?

– Да.

– О чем ты мечтаешь?

– Я часто думаю, что было бы, если бы родители ладили друг с другом.

– Продолжай вслух эту мысль.

– Тогда папа уделял бы мне больше внимания, мы бы с ним куда-нибудь ходили. Раньше мне хотелось на карусель, а теперь мне хочется в музей Васнецова – там, говорят, сказочный мир. Мы с мамой могли бы много разговаривать, у меня было бы больше счастливых дней…

«Голодная на любовь»

Она могла бы продолжать и дальше. В ней боролись два сильнейших чувства к отцу и матери – любовь и ненависть. И весь ее психологический облик был таким же, двойственным. Внешне, для окружающих это спокойная девушка, малозаметная, тихая. Она избегает ввязываться в сложные проблемы, никогда за всю свою жизнь ни с кем не подралась. Ее называют «чересчур тихая и положительная». Она замкнута, держит дистанцию как со взрослыми, так и со сверстниками. Все умеет делать сама. Тщательно скрывает происходящее в доме.

Мы уже говорили о том, что по части сохранения «секретов семьи» дети проблемных родителей – большие мастера. Это им удается.

Если кто-то попытается проникнуть в ее внутренний мир, Наташа может и коготки выпустить, ощетиниться. Так она защищает свою хрупкость, поскольку испытывает боль, одиночество, страх, стыд и гнев. Когда ситуация дома накаляется, доминирующим чувство становится ярость. И все это – при совершенном внешнем спокойствии.

Посмотреть со стороны, так это пассивная девчонка, сластена, толстушка! Конфетами она смягчает глубоко скрытую боль, конфеты – ее единственная радость в жизни. Все другие радости из мира виртуального – это ее фантазии.

Для таких, как Наташа, психологи придумали термин «потерянный ребенок». Не надо понимать это буквально! Она вовсе не потерянный человек.

А какие черты и особенности тогда типичны для роли выживания под названием «потерянный ребенок»? Детство таких детей, как и у нашей Наташи, проходит в мечтах, а не наяву. Они входят во взрослую жизнь с критически низкой самооценкой. Вот наша Наташа, теперь уже семнадцатилетняя девушка, крайне ранимая и легко уязвимая. Из-за этого она может остаться либо совершенно одинокой, либо броситься в объятия первому попавшемуся юноше, расценив любое прикосновение или внимание как знак любви. У нее давно появился «голод на любовь».

На пороге взросления Наташа имеет весьма приблизительные представления о реальной жизни. И это понятно: ведь жила она преимущественно в мире фантазий. У нее есть склонность к грусти, к пониженному тонусу. Это – закономерность: у мальчиков из проблемных семей обычно возникают поведенческие трудности, а у девочек – эмоциональные.

Наташа часто испытывает разочарование, чувство неудовлетворенности жизнью, она болезненно переживает малейшие свои неудачи. Ей невдомек, что она ставила перед собой нереальные задачи! В зрелом возрасте ей угрожает депрессия.

Роль «потерянного ребенка» обусловлена теми трудностями, с которыми сталкивается семья. Главное и неосознаваемое предназначение «потерянного ребенка» – приносить отдохновение, покой в дом, переполненный неразрешенными проблемами. Наташа как бы воплощает собой девиз всех потерянных детей: «Не рас�

© ООО ТД «Никея», 2019

В чем поможет эта книга

Протоиерей Андрей Лоргус, директор Института христианской психологии

Если человек всерьез стремится к духовной жизни, он встает на путь самопознания. Без самопознания нет покаяния, без самопознания нет духовной жизни, без самопознания не может быть аскетики. Аскетики как практики воспитания и совершенствования себя. Без самопознания нет того, что мы называем духовным ростом, духовным развитием. Они напрямую связаны с категорией личности и понятием личностного развития.

Однако самопознание часто заходит в тупик, когда человек обнаруживает в себе неосознаваемые реакции или мотивы поведения. Действительно, мы нередко сталкиваемся с непреодолимыми трудностями в собственном характере, с внутренними ограничениями, странными мотивациями, болезненными, но привычными эмоциональными реакциями в отношениях с миром и близкими. Попытка осознать эти препятствия, попытка понять, откуда они, почему возникли, приводит к убеждению, что они являются глубокими комплексами (страстями) личности и прямыми волевыми усилиями их не победить. Нередко возникает чувство, что они настолько сильны и глубоки, что мы не можем их игнорировать, но и не в состоянии преодолеть.

Нередко на исповеди спрашивают: «Батюшка, я часто повторяю один и тот же грех. Неужели я не могу преодолеть его, неужели так слаба вера, неужели благодать Таинств ничего не дает?» Конечно, и вера крепка, и Таинства сильны, но важно понимать, что человеческая личность, человеческий характер – это не магазинный чек, на котором сегодня что-то записано и можно выводить сумму. Увы, в душе может многое произойти, прежде чем человек почувствует, что он становится другим. Душа человека – сложный итог давнего процесса. Символически – это каменная дощечка, на которой в пору юности, когда она была мягкой глиной, было что-то начертано волею прожитого детства, затем со временем окаменело и теперь не может быть аннулировано, если только не разбито. Разбить дощечку проще всего, и человек, конечно, может решить: «Если я такой неисправимый, тогда нужно все, что мне не нравится в себе, уничтожить». Но нельзя истребить часть себя, ее можно только трансформировать, преобразить.

Самопознание исходит из двух очень важных условий: первое – это безусловное уважение к собственной личности как образу и подобию Божиим. Безусловное – значит, что мы почитаем ее не потому, что она обладает теми или иными качествами, а потому, что она создана Богом, повторюсь, по Его образу и подобию. И второе условие – уважение к истории собственной жизни, понимание того, что сложившиеся обстоятельства изменить невозможно. Для того чтобы что-то с этим сделать, самопознающему человеку нужно увидеть меру возможного и невозможного. Иногда люди останавливаются на пороге с удивлением: «Как, неужели я ничего не могу с собой поделать?! Это настолько непреодолимо, что выше меня?!» Да, иногда священник и психолог должны констатировать вместе с человеком, что есть вещи, радикально изменить которые не удастся, хотя что-то сделать можно и даже многое. Но дощечка уже окаменела, глина засохла. Больше того, в горниле испытаний она прошла обжиг, стала более твердой. Человеческая душа в какой-то степени сформировала раз и навсегда те эмоциональные реакции, которые сегодня, к сожалению, могут приводить к нежелательным поступкам, подчас не поддающимся сознательному контролю. Когда человек говорит, что нечто выскакивает из него прежде, чем он успел подумать. Это касается и ссор, и гнева, и каких-то других черт, а еще – разных зависимостей, которые тоже формируются в раннем детстве.

Но вернемся на шаг назад: самопознание включает в себя осознание истории собственной жизни. Без этого христианин не может рассчитывать на духовное развитие. Духовная жизнь без личной истории невозможна. Тот, кто пытается игнорировать историю, по сути дела, превращает себя в бессознательное существо, а осознанность ведет к самопознанию. Тот, кто не хочет знать своего прошлого – прежде всего, своего детства, – не может рассчитывать на будущее. Он находится во власти темного бессознательного.

Примером бесстрашного исследования своей жизни для нас может служить блаженный Августин, который на все времена закрепил разоблачающий подход к самому себе. Он дал образец подлинного покаяния, причем часто беспощадного по отношению к самому себе. Эта черта отчасти была свойственна и другим отцам – свт. Григорию Богослову, Василию Великому, Евагрию Понтийскому. Духовная жизнь без самоанализа невозможна. Но всем ли он по силам? Погружение в свое детство, обстоятельства жизни родительской семьи – это тест на личностную зрелость. Она означает личную ответственность за свою жизнь целиком – за прошлое, настоящее, будущее. А ответственность предполагает, что никто, кроме нас, не может отвечать за наше прошлое. Зрелый человек не может сказать: «В том, какой я, виноваты мои родители. Я стал таким, потому что у меня было ужасное детство». Это значит, что он – еще незрелое, инфантильное существо, которое перекладывает ответственность на своих родных. Зрелый человек рассуждает иначе: «Да, условия моего детства, моей юности были непростыми, даже ужасными, но сегодня я могу по-другому к ним относиться. Да, родители дали мне то, что могли, но для меня, как для ребенка, жить в созданных ими обстоятельствах было трудно, мне многого не хватало, и я страдал. Теперь, став взрослым, я могу с этими страданиями что-то сделать, отныне это моя ответственность. Мое детство было таким, каким было, и я благодарен родителям за то, что они могли дать. Для меня – это те самые 100 % родительского участия в моей жизни, которое было для них возможно. Да, их вклад оказался недостаточным (это далеко не 100 %) и мне бы хотелось получить больше, но этого не будет. То, что мне дали родители, я принимаю с благодарностью, почитаю их и признаю безусловно». Вот как выглядит психологическая личностная зрелость, таково исполнение пятой заповеди: Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе (Исх. 20: 12). Она – о почитании семьи, а значит, ее традиций, истории, духовной биографии. Это непросто, но этому нужно учиться.

Итак, детство не может быть обвинено во всем. Детство – это период, из которого, что бы там ни было, человек вырастает. Если взрослый говорит, что не может пережить того, что сделали с ним родители, а по завершении работы с психологом объявляет, что готов их простить, – это преступление. Дети родителей не судят! Задача взросления и психотерапии – помочь человеку с уважением и благодарностью принять то, что дали родители, смириться с тем, что он получил недостаточно или даже был травмирован, стал объектом преступления (которое очень важно так и назвать). Тогда можно будет, например, сказать: «Да, в моей жизни было преступление, оно было совершено против меня моим отцом, но судить его я не могу. Сейчас я – взрослый, и сейчас моя жизнь принадлежит мне, а значит, я могу работать с последствиями его поступка».

Пока мы относимся к своему детству как к какому-то «священному» тотему, бережем болезненные воспоминания, мы находимся в инфантильном состоянии, не можем сами себе послужить, от чего-то избавить.

Подход, который предлагает читателям Валентина Дмитриевна Москаленко, как раз освобождает человека. Он – прагматичный, практический: «Посмотрите, – как бы говорит автор, опытный психолог и психотерапевт, – что от чего зависит в вашей жизни, обратите внимание на связи между разными явлениями. Да, например, отношение мамы к вам было травмирующим и это сформировало в вас болезненные черты, но посмотрите, что можно с этим сделать.

Если вы хотя бы на 5 % измените что-то – не в маме и не в своем прошлом, а в самом себе, – то сможете обрести свободу и твердость. Затем принимайтесь исследовать все связи, которые выстраиваются между вами, родителями, прародителями и людьми вообще».

Еще очень важно понимать, что для христианина отношения с родительской, а также с собственной семьей, с детьми, внуками и правнуками – это развертывание семейно-родового призвания, частью которого он является. Нельзя воспитать детей в отрыве от того, как относились к нам родители. Пока мы не поймем, что было не так в нашем детстве, мы не сможем помочь своим детям и внукам преодолеть эти проблемы. Если мы не станем заглядывать в свое детство, если решим, что наше детство не имеет на нас влияния, мы в точности воспроизведем те ошибки и проблемы, которые совершались над нами, и передадим своими детям, заставим их решать эти проблемы и отправить дальше, внукам. Вот крайний, но яркий пример: женщина, которая была изнасилована в отрочестве-юности и не обличила своего обидчика, бессознательно передает детям послание «да, это допустимо, это может случиться с вами». Бессознательно, но она это делает. Глядя на сцену насилия в кино, дети смотрят на маму-бабушку, как она реагирует, а у нее в глазах – покорность. Вот почему забвение детства и того, что происходит в нашей семье как в родовой системе, есть преступление против потомков.

Всякое беззаконие должно быть названо, равно как и виновный в нем, и наказано. В нашей христианской системе ценностей есть понятие прощения, а есть понятия покаяния и наказания. Преступники должны получить обличение, а после – прощение (когда осознают свое злодеяние против ребенка).

Если этого не случилось, преступление продолжается из поколения в поколение. А если зло было названо и наказано, в поколениях остается лишь человеческое сочувствие. Тогда и преступнику легче живется. Ведь ненаказанность рождает бессознательное чувство вины, которое не даст человеку покоя, будет разрушать его, и он накажет себя сам тем или иным способом. Больше того, чувство вины перейдет к его детям, внукам. И это не мистика, это психологические законы. Даже если преступник – родитель, он все равно остается родителем, может быть любим ребенком.

Даже если виновный уже не может ответить за свои действия, стал старым, слабым, он должен быть назван преступником в своей семье, чтобы ее члены поняли, откуда в них эта тяжесть, болезненные чувства, в чем их источник. А еще, дети и внуки получат возможность снять с себя ответственность за то, что происходит в семье, поскольку виновный эту ответственность берет на себя. Однако после того, как преступник обвинен, хотя, может быть, официально не наказан, он имеет право на наше прощение, сочувствие и милосердие. Это открывает детям и внукам дорогу к духовному здоровью.

Как мы видим, самопознание – трудный путь, на котором каждому из нас потребуется помощь и поддержка. Книга Валентины Дмитриевны Москаленко может их дать. Ведь она выводит человека на новый уровень понимания самого себя и помогает взяться за внутреннюю работу, чтобы посильно менять сложившиеся личностные особенности, возрастать духовно в любви к Богу и людям.

Зачем христианину психология

Священник Глеб Курский, клирик Троицкого храма (г. Сходня Химкинского района), преподаватель кафедры Библеистики Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета

Книги Валентины Москаленко «У меня свой сценарий», «Когда любви «слишком много» и «Возвращение к жизни» – не просто очередные издания, посвященные психологии человеческих отношений. Их автор делает попытку ответить на непростой вопрос о том, как теория и практический опыт психологической науки могут быть соединены с христианским мировоззрением.

Не секрет, что для современного человека психология становится неким эрзацем религии, повторяющим ее настолько, что в ней имеются аналоги основных таинств (Крещения, Исповеди…). Эта замена вовсе не случайна, она есть результат вытеснения священного, религиозного из современной жизни и сохраняющейся потребности ее регулирования, осмысления и даже «одухотворения», осуществляемое в психологии через обращение к сфере бессознательного. Неудивительно, что в среде православных христиан широко распространено мнение о психологии как о том, что противоречит вере.

Однако можем ли мы, современные христиане, сказать, что те проблемы, которые описываются в данной книге, являются чуждыми для нас? Нет. Более того, пастырская практика свидетельствует о том, что психологические недуги, о которых пишет автор, в православной среде приобретают почти всеобщий характер. Конечно, можно, цитируя Апостола, говорить об этом как об условии «преизобилия благодати» (см. Рим. 5: 20), но трезвая, лишенная предвзятости оценка, приведет нас к выводу о том, что наш дом построен не на камне Христовой любви и свободы, а на песке внешней благопристойности (см. Мф. 7). И великое падение такого дома – не дело будущего, оно уже происходит…

Христиане, полностью отрицающие значение психологии, сами того не подозревая, отрицают самого человека, сложного и непредсказуемого. Такая ошибка носит роковой характер, ведь подобное «богословие творения» вносит искажение в основание нашей веры. Рассматриваемые книги не просто бросают вызов ханжеству и фарисейскому лицемерию, они утверждают благость мира, те благодатные дары, которыми наделил каждого из нас Творец.

Обратить жизнь в статичное благопристойное «нечто» означало бы отказаться от самой природы человека, поэтому автор не боится рассуждений о влюбленности, интимной жизни, сложной динамике личных взаимоотношений.

Грех, как его понимает автор книги, – не просто общий принцип, неприятие которого достаточно декларировать, грех разоблачается как мнимая «жертвенность», как фальшивая «преданность», как фиктивная «любовь»… И это разоблачение, когда оно совершается человеком, есть плод подлинного, а не формального покаяния, в котором нельзя не увидеть настоящее чудо.

Книги Валентины Москаленко повествуют о драматическом опыте отношений, который приобретают дети, выросшие в неблагополучных семьях, опыте, который искажает их собственную будущую семейную жизнь. Автор рассказывает о семье, как структуре, которая создает условия и питает развитие серьезных проблем, о тяжелом, разрушающем состоянии даже «здоровых» ее членов.

Многое в тексте книг может показаться непривычным для православного читателя. Например, акцентирование достоинства, ценности отдельной человеческой личности, постоянное подчеркивание необходимости четкого проведения ее границ. Но и здесь психология лишь повторяет на своем новом языке истины, давным-давно открытые христианством. Вспомним, что человек – это образ и подобие Самого Бога (Быт. 1), а Церковь – это единство незаменимых в общем бытии отдельных личностей (1 Кор. 13).

Отдельного внимания заслуживает практическая часть книги, содержащая многочисленные упражнения, нацеленные на начальную коррекцию душевного состояния, которую каждый страдающий от таких недугов может провести самостоятельно. Очевидно, что их целью является установления человеком «первичного контакта» с реальностью: похожим образом блудный сын в одной из евангельских притч, прежде чем вернулся к отцу и получил от него прощение, должен был сначала «прийти в себя» (см. Лк. 15). В этих упражнениях часто используются образы и описываются действия, которые могут помочь человеку обратиться к своей проблеме (и к ее возможному решению) с непривычной для него стороны. Разумеется, как и в случаях с евангельскими притчами, эти образы не стоит понимать буквально, их задача – сломать застывший душевный стереотип, разглядеть в себе «кроткого сердечного человека, драгоценного перед Богом» (см. 1 Петр. 3: 4).

Настоящая книга подводит нас, ее читателей, к размышлению на тему соработничества священника и его помощника, психолога на приходе. Очевидно, что в настоящее время их взаимодействие в работе с прихожанами не осмыслено достаточно глубоко, не стало органической частью жизни Церкви. Для того, чтобы это все-таки произошло, необходимо более четко отделить практику совершения таинства Исповеди от так называемых душепопечительских бесед священника с прихожанами. Темой этих бесед чаще всего становятся не вопросы духовной жизни, а личные и профессиональные проблемы. С уверенностью можно утверждать, что такие беседы остро востребованы верующими, и эта практика не получает должного развития только в силу нехватки времени у священнослужителей. Именно здесь на помощь батюшке может прийти его помощник – приходской психолог-консультант, верный святоотеческому наследию и одновременно обладающий современными знаниями для работы с семейными проблемами, детско-родительскими взаимоотношениями, возрастными кризисами, проблемами зависимостей и созависимостей. Индивидуальная или групповая терапия, проводимая в рамках прихода, дополняющая душепопечительскую беседу священника и ведущая к таинству Покаяния, может стать важной частью пути человека к спасению его души.

Таким образом, настоящая книга, используя богатый инструментарий психологической науки, направляет православного читателя на поиск подлинной, а не мнимой духовности, на непростую, требующую применения всех возможных средств и ресурсов борьбу с грехом.

От автора

Многие из нас фантазировали в юности о том, как сложится жизнь: каким будет наш брак, кто станет нашей второй половинкой, где мы встретимся, как заживем дальше. Помните, мы даже играли в такие мечты и чаяния: ведущий кидал мяч, задавая вопросы «твоя профессия», «имя будущего мужа/жены», и нужно было быстро-быстро ответить. Смешно и волнительно!

Заглянуть в будущее (конечно, безоблачное и радостное!) – естественное желание человека, предмет его мечтаний – и, конечно, мечты эти только о хорошем. А тем временем есть люди – и их, дорогой читатель, миллионы! – семейную историю которых (увы, чаще трудную и печальную) можно предвидеть иногда вплоть до деталей. Удивляетесь? А я, как врач-психиатр и семейный психотерапевт с пятидесятилетним опытом, это точно знаю.

Есть альтруисты обоих полов – люди, стремящиеся в любой ситуации всем помочь и теряющие себя в погоне за таким «причинением добра»: ведь сами по себе, вне своих поступков, они не чувствуют себя ценными. Таких людей часто эксплуатируют – и на работе, и в семье. Есть прекрасные, чуткие и отзывчивые девушки, которые выходят замуж за любимых мужчин и потом этих мужчин боятся: терпят их довлеющую власть, угождают во всем, а получают взамен неуважение и оскорбления. Есть замечательные, умные и заботливые мужья, встречающие на своем пути холодных, вздорных, а то и бедовых женщин. Я знала мужчину, который был женат четыре раза, и все его избранницы, как одна, страдали алкогольной зависимостью – спроста ли?..

Все эти и много других печальных сценариев можно предугадать и, к счастью, предотвратить! Ведь при всем разнообразии человеческих судеб, притом что каждый из нас уникален, в жизни есть закономерности. Именно так! Мы созданы таким образом, что наша личность и взгляд на мир формируются еще до выхода во взрослую жизнь – в детстве: наша самооценка и то, как мы общаемся, к каким людям тянемся и тянемся ли вообще, или закрываемся и предпочитаем одиночество. Именно там берут свое начало истории, когда человек хочет счастья, но словно обречен повторять несчастливые сценарии своей родительской семьи.

Со временем я обнаружила, что эти закономерности настигают в жизни и тех, кто происходит из внешне благополучных семей, и тех, чьи родители злоупотребляли спиртным. Например, в семье девушки никто не пил, все вроде бы было благополучно, но она с каким-то исключительным упорством выбирает мужчин-тиранов, мужчин с зависимостью… В моей практике есть еще жены, дочери, невесты алкоголиков, наркоманов: тех, кто решил когда-то твердо: «В моей жизни не будет разводов, слез, попоек – как у моих родных!» И, будто это предначертано, повторяющие судьбу своих родителей!

В чем же секрет? В том, что эмоциональные травмы и неверные жизненные установки можно получить и в образцовой семье – где были любящие мама и папа. Так бывает, никто не идеален! Эмоционально холодная мать, запрет на жалобы, слезы и вообще на слишком сильные чувства, отсутствие права быть слабым, постоянные сравнения с другими как способ мотивировать ребенка, неуважение к его мнению – вот только маленький приток той огромной, полноводной реки ядовитых установок, которые формируют человека.

А если образцовой семьи не было? Если человек вырос без отца, пережил тяжелый развод родителей или был свидетелем насилия в семье? Если мама или папа тяжело болели? Если он рано стал взрослым, ответственным и потерял детство?.. Тогда все еще сложнее.

Но прочь теорию! Давайте посмотрим, как это бывает, на примерах из жизни – они могут показаться вам знакомыми.

История Руслана кажется обнадеживающей. У него есть семья, работа, недавно родился сын. Но в свои тридцать лет молодой человек остается крайне неуверенным в себе, никак не продвигается по карьерной лестнице, застряв на уровне менеджера. На работе на нем воду возят: Руслан не может сказать «нет» начальнику, даже если это значит, что он проведет за работой все выходные, без какого-либо вознаграждения. В душе он уверен, что коллеги вот- вот догадаются о его некомпетентности, недостатках – и прощай, работа! Так что он берет на себя любое задание в любое время – зарабатывает себе хорошую репутацию. Остановиться, правда, не может. Чувство вины сопровождает его каждый день: он чувствует себя виноватым перед женой и сыном, что не проводит с ними достаточно времени, мучается от упреков матери, когда та обижается, что сын не заезжает. Ему кажется: еще чуть-чуть – и он со всем разберется. Но идут месяцы и годы, а напряжение только растет, уже и со здоровьем проблемы: давление стало зашкаливать, приходится принимать таблетки, все чаще мучает бессонница.

Инна – красивая молодая женщина. За ней еще со школы ухаживали одноклассники, были даже очень порядочные, но Инна чувствовала, что ей с ними скучно. «Они слишком правильные, мне такие не нравятся. Мне нравятся плохие мальчики», – говорила она. Первая большая любовь случилась в пятнадцать лет. И да, это был «плохой мальчик»: красавец и хулиган, который уже давно попробовал алкоголь и легкие наркотики. Уже через полгода их отношений он впервые ударил Инну по лицу. Их история длилась три года – с расставаниями и воссоединениями, оскорблениями и признаниями в любви. Он ее бросал, она прощала и принимала назад. Он оскорблял, она забывала. Инна помогала возлюбленному с уроками, чтобы не вылетел из школы, на карманные деньги покупала ему дорогие подарки, а когда возлюбленный позвонил ночью, сказав, что хочет выброситься из окна, всю ночь просидела на телефоне, плача и отговаривая его. История кончилась расставанием. Но что за злой рок? Инне уже двадцать семь, а все ее последующие возлюбленные как на подбор: похожи на того, первого.

Что не так с Инной и Русланом – с этими совестливыми, отзывчивыми и порядочными людьми?!

Если бы вы расспросили их, то выяснилось бы: мама Инны злоупотребляет алкоголем и уже несколько лет, с перерывами, лечится в наркологической клинике. Папу Инна почти не помнит – заезжий музыкант, романтик, «вольный ветер», он бросил семью, когда девочке было лет пять. После этого маме так и не удалось устроить свою личную жизнь: ей почему-то встречались мужчины, которые вели разгульный образ жизни, баловались наркотиками и… могли поднять на нее руку. «Женихи» матери и дочери очень похожи.

У Руслана никто в семье не пил, не употреблял наркотики. У него были и мама, и папа, жили дружно, хорошо. Но из детства он запомнил, что отец постоянно его наказывал, постоянно был им недоволен, воспитывал сурово, «по-мужски». А мама была очень мягкой, тихой, самое неприятное, что он от нее слышал, это фраза: «Ешь кашу, а то я не буду тебя любить». Он ел кашу, учился на отлично, старательно занимался спортом, но близких, теплых отношений с отцом так и не добился: тот всегда находил повод для критики. И сегодня уже вполне взрослый Руслан словно бы завоевывает своей безотказностью на работе уважение и похвалу своего нового «отца» – начальника.

Какими бы ни были ваши родители, поверьте, они любили вас – так, как могли, как умели. Но то, чего мы недобрали в родительском доме, отражается на том, какой будет вся наша оставшаяся жизнь.

В этой книге многие из вас, дорогие читатели, узнают себя. Трудоголизм, зависимость от мнения окружающих, низкая самооценка, постоянное чувство вины, страх перед жизнью, предрасположенность к развитию алкогольной или другой зависимости – вот далеко не полный перечень проблем, с которыми сталкиваются дети из проблемных семей. Проблемных – значит таких, где отношения были нарушены и воспитание оказалось травмирующим. Это может быть семья, где один из родителей – манипулятор и семейный тиран, или семья после развода родителей (что всегда наносит травму ребенку), а может быть и семья, где один из них страдал алкоголизмом.

Дети алкоголиков получают, пожалуй, самые серьезные травмы в детстве. А во взрослом возрасте стараются просто забыть тяжелое прошлое, дают себе обещание, что у них все будет по-другому. Но не получается…

Все мы можем, сами того не зная, повторять основные жизненные сценарии своих родителей, бабушек, прабабушек. Здесь нет никакой мистики! Это – законы психологии. Ведь именно в семье закладываются представления о мире, модели отношений между людьми. Но это значит, что психологический инструментарий способен помочь человеку исправить усвоенные стереотипы, изменить жизнь. Иначе я не писала бы эту книгу!

Поэтому, дорогие читатели, я приглашаю вас в путешествие. Через историю своей семьи и своего детства вы научитесь лучше понимать себя, сможете сделать первый шаг к тому, чтобы освободиться от усвоенных сценариев и, казалось бы, не поддающихся изменению черт характера: неуверенности, неумения общаться и так далее – у кого что. И поверьте: этот путь стоит всех трудностей!

Если опасность можно предвидеть,

то ее не нужно страшиться.

А. Конан Дойл, Приключения Шерлока Холмса

Предупрежден – значит вооружен.

Латинское крылатое выражение

Часть 1

Травмирующее детство и наша жизнь

Если бы наша родительская семья не влияла в будущем – серьезно и долгосрочно – на всю нашу жизнь, мир был бы другим! Дети, выросшие в проблемных семьях, страдают, прежде всего, от «перекрученных», ненормальных взаимоотношений, установившихся в доме. Давайте пользоваться научными терминами. Сегодня наиболее точным определением, который отражает происходящее в такой семье, является понятие «дисфункциональная семья». В ненаучной литературе употребляют названия «нездоровая», «неблагополучная», «неполная» семья и т. п. Само слово «дисфункция» (от лат. dis – нарушение и function – деятельность) означает, что в семье что-то работает неправильно, она не выполняет свои важнейшие функции. И дело не в том, что ее члены – плохие! Это не собрание каких-то «неправильных» (мало знающих или имеющих недобрые установки) людей. Вернее сказать, что живут они по неверным, нездоровым психологическим правилам.

Взаимоотношения в семье могут очень сильно искажаться, если в ней процветает автократия (то есть власть одного) или стилем воспитания становятся эмоциональные репрессии (крики, унижения, манипуляции, наказания и т. п.). Или присутствует супружеская неверность, нехватка денег, хронические психические, физические болезни. Проблемными становятся семьи, в которых кто-то погиб или перенес тяжкое физическое либо сексуальное насилие; семьи, в которых есть приемные, но полностью не принятые дети; те, в которых кто-то болен игроманией, любой другой зависимостью, имеет проблемы с едой (переедание – булимия, отказ от еды – анорексия) или даже пристрастился к труду нездоровым образом (да, трудоголизм, неумение отдыхать – тоже отклонение). Семьи больных зависимостями, как правило, относятся к числу дисфункциональных. Алкогольная семья – это частный случай проблемной семьи. Что понимать под выражением «алкогольная семья»? Оно имеет отношение к вам, если у вас в семье алкоголизмом страдала бабушка или в пьяной драке погиб дядя? Так вот, алкогольная семья – это такая семья, в которой один или более членов больны алкоголизмом. Очевидно, правда? И сюда, помимо родителей, входит также ближний круг родственников – дедушки и бабушки, родные братья и сестры, дяди и тети, дети.

Возникает вопрос: кто же тогда здоров, какая семья функциональна?! Все зависит от того, на чем она основана, и об этом пойдет речь в моей книге.

При всем разнообразии проблем, которые переворачивают жизнь семьи с ног на голову, такие семьи очень похожи одна на другую. Нарушения и беды в них до того типичны, что их можно предсказать заранее! Но есть и хорошие новости: все, что можно прогнозировать, можно и предупредить.

В чем различия здоровой и проблемной семьи?

Я предлагаю вам переступить порог проблемной семьи и посмотреть, что именно происходит в ней не так, как должно бы.

Главное – в проблемной семье вся жизнь вертится вокруг основной проблемы и ее носителя: будь то деспотия матери или измена и уход из семьи отца, зависимость или неизлечимая психическая болезнь кого-то из членов семьи и т. п. В таком случае властная мама или неверный муж – воплощение проблемы (дисфункции). Дети в такой ситуации страдают больше всего – часто они остаются без внимания. Что-то должно быть принесено в жертву дисфункции, и первая жертва, конечно, – это здоровые взаимодействия в семье…

Давайте посмотрим, что происходит в проблемной семье с такими важными составляющими жизни людей, как власть, время друг для друга, честность, выражение чувств и т. д.

Власть

В здоровых семьях родители обладают властью, значит, они поддерживают определенный порядок. Но при этом пользуются этой властью гибко. А что в проблемной семье? Там тоже есть власть, вот только она автократичная, негибкая, похожа на самодержавие, диктат («Так будет, потому что я так сказал!»).

Не путайте: есть разница между авторитетными и автократичными родителями. Авторитетные родители выслушивают детей и других членов семьи, прежде чем принять решение, затрагивающее интересы всех. А при автократии решение принимается единолично, мнение других членов семьи в расчет не принимается.

В здоровой семье родитель выслушает любого члена семьи и найдет компромисс с пользой для каждого. В нездоровой – управление родителя или родителей жестко и необратимо: «Я сказал!» – и точка. Причем это решение не может быть изменено, даже если оно ничего хорошего никому не дает.

Вспомним сцену из фильма «Похороните меня за плинтусом», когда бабушка говорит внуку: «День рождения у тебя будет тогда, когда бабушка скажет!».

Как все это отражается на домочадцах?

Если мы выросли в автократичной семье, мы можем однажды обнаружить, что наши чувства, желания и потребности не важны, никому не интересны…

Время

В здоровой семье время находится для каждого ее члена, потому что каждый важен и значим. В дисфункциональной, наоборот, друг другу уделяют очень мало времени – просто нет такой привычки разговаривать, расспрашивать о жизни и пр. Всегда находятся дела поважнее, чем потребности человека. Часто члены такой семьи могут строить планы, обещать куда-то пойти с ребенком – в кино, на каток. Но потом эти планы рушатся, меняются, и ребенок чувствует, что его предали.

В норме у всех членов семьи должно быть время для отпуска, каникул, спорта, хобби, каких-то совместных дел. При этом часть времени они проводят отдельно друг от друга, за какими-то своими занятиями – это тоже нормально. И каждый человек важен, важны и его занятия и интересы – ребенок это или взрослый. В проблемных семьях все собираются вместе в лучшем случае лишь на свадьбу и на похороны, а над увлечениями и интересами друг друга могут посмеиваться, обесценивать их.

В таких семьях родители часто делают смешанные, так называемые двойные заявления. Например: «Мне очень интересно, чему ты научился на занятиях гимнастикой. Нет, я не могу пойти на твои соревнования – у меня масса дел по хозяйству». Или: «Я люблю тебя, уходи поскорее гулять, не путайся под ногами!»

Родители могли говорить, что время – это нечто очень ценное, «время – деньги», согласно поговорке. А в результате для детей этого ценного «вещества» никогда не оставалось. Что может после этого ощущать ребенок? Что он малоценен. Не здесь ли находятся корни заниженной самооценки?

Если мы росли в доме, где для нас было очень мало времени, мы усвоили такой урок: наши интересы, наши потребности не важны.

Право на развлечения

В здоровых семьях наряду с серьезным времяпрепровождением (работа, уроки, уборка, какие-то важные дела) ценят развлечения, игры, отдых. Эти занятия сбалансированы, родители поощряют забавы, походы, тем самым награждают детей за выполнение работы по дому, учебу. А обязанности, ответственность делят поровну или по справедливости между членами семьи.

В проблемных семьях такого баланса нет и в помине. Там ребенок может стать не по возрасту серьезным, взять на себя роль «маленького взрослого»: он и младших братьев и сестер воспитывает, и следит за порядком в доме, и при этом учиться успевает.

Бывает и другая крайность: детей предоставляют самим себе, у них сколько угодно времени для безделья! Другой вариант – родители дают детям немало денег, лишь бы не беспокоили, и даже просят убираться из дома.

Еще один вариант нездоровых отношений в семье – хаос. Вся жизнь проходит в беспорядке, не существует никаких твердых правил, никто не берет на себя ответственность. В такой семье нет обычаев. Например, семья обедает когда попало или каждый ест по отдельности, они не ходят вместе за продуктами, редко делают уборку, могут ходить в нестираной или неглаженой одежде.

У всех этих случаев есть нечто общее: в семье нет баланса между развлечением и работой. И что получается?

Если мы росли в таком доме, мы выучили два урока: нельзя тратить время на отдых, расслабляться; мы ответственны за заботу о других. Или: какой смысл, вообще, браться за какие-то дела, зачем напрягаться.

Качество времени

Мне часто приходилось слышать от родителей: «Мы работаем и только поэтому не можем уделять достаточно времени детям. Нам некогда!» Да ведь дело не в количестве, а в качестве времени.

Много – не обязательно значит хорошо. Сидение рядом с отцом на диване, когда тот смотрит футбольный матч по телевизору, не означает, что отец дарит ребенку достаточно внимания. Чтение ребенку лекции о том, как надо себя вести, тоже к качеству времени отношения не имеет.

А что имеет? Моменты, когда люди обмениваются своими мыслями, чувствами и мнениями; это личное внимание, когда мама или папа смотрит ребенку в глаза и внимательно его слушает, не отвлекаясь на мигающий смартфон или на свои дела. Сюда же относится время совместных развлечений. Сесть рядом с ребенком, послушать его и поговорить о том, что ему хочется обсудить, – далеко не то же самое, что читать ему нотации!

Так вот, в здоровых семьях делятся качественным временем, а в проблемных – просто не знают, что это такое; даже если дети и родители проводят иногда время вместе, у тех и у других остается после этого чувство вины. В таком доме критика, гнев или драки, досада, привычка все контролировать и недостаток общения – обычное дело, увы.

Одна моя собеседница говорила, что выросла под аккомпанемент двух фраз: «Ты должна…» и «Как тебе не стыдно!».

Как все это сказывается в дальнейшем на жизни детей?

Если мы выросли в семье с недостатком времени для качественного общения, мы могли выучить такой урок: час-другой, которые нам уделяются, – это все, чего мы, на самом деле, заслуживаем.

Чувства

В здоровых семьях признают, ценят, воспринимают и делятся своими чувствами. В проблемных – их проявление либо не поощряется, либо они вообще находятся под запретом: «Не реви!», «Что-то ты сегодня развеселился не в меру. Как бы плакать не пришлось», «Злиться и кричать позволено только взрослым!». Гнев и печаль – в таких семьях знают, что это такое. И все! Впрочем, дети еще частенько испытывают чувство вины, обиды.

В здоровых семьях приветствуют проявление любых чувств, всей широкой гаммы: радость – печаль; гнев – спокойствие; зависть – гордость; страх – храбрость; любовь – ненависть. Здесь поощряют выражать свои чувства, и не только словами – это может быть плач, крик, они не под запретом. Потому что мы – живые люди!

А когда семья функционирует неправильно, то даже выраженные чувства могут оставаться непризнанными. Более того, ребенка могут наказать за то, что он простым, естественным для него способом проявляет свои переживания: ему обидно, больно – он плачет, просит помощи; ему очень радостно – он весело прыгает и кричит, визжит, бурно проявляя свой восторг. И вот его пресекают. Ты пытаешься поделиться своими чувствами, а их не воспринимают всерьез…

Одна женщина даже в свои семьдесят лет со слезами вспоминала, как она в детстве плакала, а мама говорила: «Пусть поплачет, меньше писать будет». Как будто чувства ничего не стоят, как будто они – моча! Та женщина в результате научилась вообще ни с кем не делиться своими чувствами. Кому какое дело до того, плохо ей или хорошо! Так ей казалось…

Другая женщина, выросшая в похожих условиях, приучила себя вообще не чувствовать: она привыкла носить защитную маску улыбки и всегда говорила: «У меня все хорошо!».

Итак, если мы выросли в доме, где не поощряли выражение чувств, то мы научились прятать свои истинные переживания от других людей, а иногда – и от самих себя.

Гнев

В семьях с нормальными взаимоотношениями долго не сердятся, а вот в дисфункциональных – будто зависают на гневе: по три месяца не разговаривают после ссоры, играют в игру «Кто кого перемолчит».

Почему так происходит, для чего? Когда гнев – как и любые другие эмоции – не выражен, он накапливается, его не отпускают. Тогда как совершенно естественно было бы сказать: «Меня раздражает вот это и это, не могу выносить, когда такое происходит!» Любые чувства надо обсуждать, надо говорить о них.

В нездоровых семьях родители могут открыто выражать одну эмоцию – гнев. Поэтому весь дом полон раздраженных людей, там редко просят прощения, редко с пониманием относятся к слабостям друг друга, зато обиды копят, гнев не отпускают. В семьях со здоровыми взаимоотношениями гнев тоже есть – все мы люди! – но его выражают безопасным образом, прорабатывают и при этом учатся прощать других.

Так, для выражения своего гнева вполне допустима неразрушительная агрессия: порвать в клочья бумажку можно, а вот бить по живому нельзя. Брань – тоже способ выражения гнева, но он ничего не меняет. Самый здоровый способ – говорить в таких случаях о себе. Это значит, что человек произносит примерно следующее: «Я очень огорчаюсь, когда ты так долго со мной не разговариваешь». Либо: «Меня возмущает, когда ты, сидя за рулем машины, разгоняешься до ста пятидесяти». Главное, что высказывание начинается с «я». Если же высказывание начинается с «ты», отношения страдают. «Ты всегда молчишь месяцами после ссоры!» – в этой фразе человек услышит лишь обвинение, и ничего хорошего не получится.

Если мы выросли в доме, наполненном гневом, мы выучили следующий урок: лучше удерживать свой гнев или зависнуть на нем, чем отработать его и простить.

Честность

Честность в семье совершенно необходима! И в здоровых семьях люди честно и открыто делятся мыслями и чувствами друг с другом. А в нездоровых обычное явление – ложь и секреты.

Это нормально, когда родные говорят друг другу правду, когда ее сокрытие воспринимается как нечто недолжное. В результате дети приучаются говорить правду, какой бы горькой она ни была. В проблемной семье дети учатся вранью от родителей! Как известно, лучший воспитательный метод – это личный пример. А здесь родители могут лукавить перед родственниками, нередко просят детей соврать, чтобы скрыть неудобную правду, выкрутиться. Дети видят: ага, мама по знакомству достала липовую медицинскую справку о болезни сына, а он, на самом деле, просто прогулял школу. Значит, так можно. Все, образец поведения усвоен!

Кроме того, в нездоровых семьях полно секретов, и они держатся годами, передаются из поколения в поколение. Так происходит потому, что ее членам легче прятаться за секреты и ложь, чем честно и открыто общаться.

Вспоминается сюжет фильма «Возвращение», когда два мальчика, которые не помнят своего отца (мама только и сказала им, что он – летчик), приходят домой и вдруг видят в доме какого-то незнакомого мужчину. Мать коротко сообщает, что это их отец – вот и все. Секрет не раскрывается (по сюжету понятно, что отец, скорее всего, был «в местах не столь отдаленных»). Родители молчат и делают вид, будто семья всегда была полной, ничего особенного не произошло. И главный герой фильма – на правах отца! – пытается так строго и властно строить отношения с сыновьями, будто его многолетнего отсутствия в их жизни и не было.

Кстати, обслуживание секрета – то есть сохранение в тайне неприглядной правды о семье – забирает много энергии: надо же постоянно уходить от трудных вопросов, следить, чтобы правда не просочилась за пределы дома, чтобы никто ни о чем не догадался и т. д. В норме эта энергия пошла бы на развитие…

Значит ли это, что в здоровой семье не должно быть никаких секретов? Да. От близких родственников лучше правду не скрывать.

Итак, если мы выросли в доме, где врут и хранят секреты, мы научились делать то же самое.

Обсуждение деликатных тем

В проблемных семьях редко обсуждают деликатные темы. Более того, их тщательно избегают. А в здоровой семье такое обсуждение – в порядке вещей.

Что я имею в виду под деликатными темами? Это прошлое с какими-то событиями, о которых лучше (как считается в семье) помалкивать: например, измена одного из супругов, факт усыновления детей, незаконнорожденный ребенок, аборты, инвалидность ребенка, самоубийство кого-то из членов семьи, хронические болезни (в особенности такие, как алкоголизм, наркомания) и т. д. Такую правду трудно принять, но в норме о ней нужно честно поговорить, расставить все точки над «i».

В проблемных семьях для избегания трудной темы используют один из трех путей: произошедшее либо отрицается, либо о нем говорят неправду, либо его держат в полнейшем секрете. Отрицание, ложь, замалчивание – вот они, самые известные формы психологической защиты!

Очень часто такое поведение оправдывается желанием родителей защитить своих детей от тяжелой правды: скажем, у отца обнаружили четвертую стадию рака, он умирает, лежит в больнице, а детям говорят, что папа скоро поправится и вернется домой. Но правду не спрячешь! Рано или поздно она выйдет на свет. Следовательно, как бы ни было трудно, ребенок должен быть подготовлен к реальности. А те дети, от которых скрыли горькую правду о состоянии их папы, могут уже во взрослом возрасте затаить обиду на мать – ведь им не дали как следует попрощаться с отцом, обнять его в последний раз, сказать, как они его любят… И ведь могло бы быть иначе.

Когда мне было одиннадцать лет, моя старшая сестра тяжело заболела. Приближалась ее смерть. Я это смутно чувствовала. Однажды мама открыто поговорила со мной на эту тему, она так и сказала: «Леночка у нас скоро умрет». Мы обе плакали. Но этот момент я запомнила как один из лучших в моем отрочестве: я чувствовала, что мама доверяет мне серьезную правду, что я что-то значу в своей семье. Появилось чувство душевной близости с мамой и возможность открыто выражать ей свое сочувствие.

В проблемных семьях, где правду скрывают, дети могут навсегда остаться неподготовленными к серьезным и неизбежным в их собственной жизни событиям. Они могут даже не понимать, почему определенные ситуации трудны для семьи. Да, конечно, правду нужно уметь сообщить деликатно, с учетом возраста и психологических особенностей ребенка. Но честность здесь необходима.

Итак, если мы росли в доме, где не было принято обсуждать деликатные вопросы, то мы научились не делиться с другими своими чувствами по поводу непростых, трагических жизненных ситуаций, которых никто из нас, увы, не избежит.

Сотрудничество

Здоровая семья работает как одна команда. Нездоровая – фокусируется только на одном или двух своих членах. Я уже упоминала, что носитель главной проблемы в семье становится ее центром и оттягивает на себя все внимание.

В одной семье жизнь разом поменялась, когда старший сын вдруг начал употреблять наркотики. Все свои силы его мать тратила на то, чтобы спасти своего ребенка: водила его по клиникам, пристраивала на очередную работу, когда парня увольняли за прогулы с предыдущей, помогала косить от армии, пускала сына ночевать домой, когда его в очередной раз выгоняла из квартиры жена. В итоге младшие дети оказались предоставлены сами себе: перестали учиться, целыми днями пропадали на улице. Они усвоили: мать и старший брат – отдельно, они – отдельно, выживать надо самим.

В таких ситуациях, к сожалению, семья редко работает как единое целое.

При нормальных взаимоотношениях члены семьи осознают себя как группу, как команду, где необходимо сотрудничество, чтобы жить, духовно расти, развиваться.

Они помогают друг другу, поддерживают! В такой семье один человек может быть в центре внимания на определенное время, но не навсегда.

Если мы выросли в семье, которая не работала как одно целое, то мы выучили следующий урок: потребности других людей важнее наших собственных и важнее, чем потребности нашей семьи.

Личностный рост

В здоровой семье у человека есть все условия, чтобы расти и развиваться. Семья лелеет и поощряет этот рост. Проблемные семьи препятствуют развитию своих членов, вплоть до того, что отбивают всякую охоту к нему.

В норме для семьи важно, что она – не только команда, но каждый ее член – личность. А каждая личность хочет получать свою порцию ободрения, поддержки, уважения, любви – все это необходимо для духовного роста. Функциональные семьи ценят вклад любого ее члена в свою жизнь. Родители признают, что разрешать ребенку быть самим собой – очень важно для здоровья и счастья всей семьи. Когда сын, муж, жена, дочь используют все возможности для роста и взросления, то счастливы все и все выигрывают!

Вот как писал о таких взаимоотношениях замечательный психолог Эрих Фромм[1]: «Уважение – это не страх и благоговение; оно означает в соответствии с корнем слова (respicere = to look at) способность видеть человека таким, каков он есть, осознавать его уникальную индивидуальность. Уважение означает желание, чтобы другой человек рос и развивался таким, каков он есть.

Уважать человека – значит быть заинтересованным в том, чтобы он развивался по своему собственному пути. Таким образом, уважение исключает использование одного в целях другого. Я хочу, чтобы любимый человек развивался для себя самого и по-своему, а не для того, чтобы служить мне. Если я люблю, я ощущаю себя как одно с любимым человеком, но с ним таким, каков он есть, а не с таким, какой он нужен мне для каких-то моих целей»[2].

В проблемных семьях, наоборот, редко поощряют личностный рост. Они так плотно укутаны проблемами, что даже не замечают интересов друг друга. Одобрение, поддержку можно получить при одном условии: твои интересы, твои действия важны для других членов семьи. А нет – не жди поддержки!

Одна женщина рассказывала, как в подростковом возрасте ее мать посмеивалась над ее желанием получить высшее образование: «Да куда ты поступишь! Иди лучше работай и зарабатывай на жизнь, как твой старший брат, больше пользы будет». Более того, мать уехала на дачу и забрала ключи от квартиры в день экзаменов, чтобы дочка не смогла взять документы и исполнить свое намерение. Дочь все-таки нашла способ сдать экзамены и с блеском поступила в ВУЗ, о чем сообщила матери уже по факту – когда официальное зачисление состоялось.

Еще один пример: молодые люди рано поженились, спустя какое-то время муж сообщил о своем желании получить высшее образование. Жена категорически запретила ему это делать, опасаясь, что на время учебы доходы семьи станут скудными или супруг совсем перестанет помогать с детьми. В итоге мужчина не смог реализоваться профессионально, не смог подняться по карьерной лестнице выше определенного уровня и затаил обиду на жену, которая помешала осуществлению его мечты.

Так что в семьях с нездоровыми отношениями на личностный рост и желание развиваться зачастую смотрят как на угрозу привычному ходу жизни других ее членов. И тот, кто держит власть, навязывает свои взгляды.

И если мы росли в доме, где не поощряли нашу индивидуальность, то мы научились концентрировать внимание на других людях, но не на себе. А из этой точки остается один шаг до созависимости.

Подведем итоги

Давайте посмотрим, как о проблемной семье говорят психологи-исследователи. Характеристики и формулировки будут немного различаться, но суть остается общей. Ниже я приведу по десять признаков дисфункциональных и функциональных семей из книги Джона Брэдшоу[3].

10 признаков дисфункциональной семьи

1. Отрицание проблем и поддержание иллюзий.

2. Недостаток теплых, душевных взаимоотношений.

3. Замороженные правила и роли.

4. Частые конфликты.

5. Обязательное единство чувств (если мама сердится, то сердятся все) и точек зрения (быть другим – значит быть плохим).

6. Нарушение личностных границ (например, мама не считает зазорным втайне копаться в телефоне мужа или в шкафу дочери или границы личности в семье – это непробиваемые стены: родители не знают, чем живут дети, никто ни с кем не делится радостями и горестями).

7. Создание видимости благополучия, секрет семьи должен поддерживаться всеми.

8. Черно-белое мышление («Я жила как на качелях – из ада в рай и обратно»), полярные суждения – либо «да», либо «нет», никаких «может быть».

9. Закрытость семейной системы (нет близких друзей семьи, домой никого не приглашают).

10. Особое значение воли и контроля: власть в семье принадлежит одному человеку, мнения других ее членов почти ничего не значат. Воспитание в проблемной семье подчиняется определенным правилам. Вот некоторые из них:

▪ Взрослые – хозяева ребенка.

▪ Только взрослые определяют, что правильно, что неправильно.

▪ Подразумевается, что ребенок отвечает за то, что родитель сердится.

▪ Родители держат эмоциональную дистанцию с детьми.

▪ Воля ребенка, которая расценивается как упрямство, должна быть сломлена и как можно скорее. Психолог Клаудиа Блэк определила правила дисфункциональной семьи в виде трех «не»: не говори, не чувствуй, не доверяй.

Но даже если человек вырос в таких условиях, он может изменить свою жизнь. Помочь выправить взаимоотношения между родными, постепенно двигаясь к правилам здоровой семьи, – задача психотерапии, как индивидуальной, так и групповой. Она поможет продвинуться и в самом главном – в духовном возрастании человека, углублении его отношений с Богом через церковные Таинства, поскольку освобождает нас от ограничений, ложных установок в отношении нас самих и относительно наших близких.

10 признаков здоровой семьи

1. Проблемы признаются и решаются.

2. Поощряется свобода восприятия, мысли, обсуждения, выбора и творчества, право иметь свои чувства и желания.

3. Каждый член семьи имеет свою уникальную ценность, различиями между родными дорожат.

4. Члены семьи умеют заботиться о себе и не нуждаются в гиперопеке.

5. Родители делают то, что говорят (то есть исполняют обещания).

6. Роли в семье выбираются, а не навязываются (см. главу «Роли выживания: в школе, дома, на улице и во взрослой жизни»).

7. В ней есть место развлечениям, отдыху.

8. Ошибки прощаются – на них учатся.

9. Семья открыта для новых идей и существует для развития человека, а не для его подавления.

10. Правила семьи – гибкие, их можно обсуждать.

В чем мы нуждаемся больше всего. Но получаем ли?

Серьезная семейная проблема, особенно в моменты ее обострения, мешает супругам стать хорошими родителями своим детям. Это доказывают и научные исследования: например, известно, что человек, который находится в острой фазе зависимости или созависимости (о ней мы еще поговорим подробно), на время теряет способность действительно о них заботиться. Да, у этих страданий бывают ремиссии, вот тогда родители могут справляться с обязанностями по воспитанию детей. Никто не сомневается, что они любят своего ребенка! Но проблемы семьи стоят между родителями и детьми и мешают выражению этой любви. Часто такой родитель становится словно бы приходящим: выйдя из подавленного состояния, он начинает ходить на родительские собрания в школе, водит своего ребенка в цирк, в кафе, интересуется его делами, но спустя месяц, к сожалению, очередное обострение ситуации отнимает у ребенка такого папу или такую маму.

Из-за этого важнейшие потребности детей – во внимании, прикосновении, руководстве, принятии и одобрении, поддержке, в преданности и доверии, в заботе и любви – не находят у мамы и папы полного понимания и сочувствия. И не удовлетворяются. Надо понимать, что потребности – это больше чем желания. Неудовлетворенные потребности могут в будущем влиять на формирование психики, порождать комплексы, создавать у человека чувство, что мир небезопасен, делая его неуверенным в себе, замкнутым и так далее.

Вы наверняка знаете о том, что в норме мир приобретает устойчивость в восприятии ребенка, только если у него есть и мама и папа. Полная, здоровая семья – это великое благо. А если родители развелись или один из них не общается с детьми полноценно, проявляет непонимание, равнодушие, холодность, или пьет, употребляет наркотики – то его как бы и нет. Физически или эмоционально. То же самое верно в отношении матери, работающей полный рабочий день.

Когда один из родителей недоступен, у ребенка формируется представление о неустойчивости, небезопасности этого мира. Он как будто сидит на стуле с двумя ножками, крайне неустойчивом, даже опасном! И переживает ощущение своей ненужности, никчемности.

Психологи выделяют пять важнейших потребностей, удовлетворение которых начинается в семье в очень раннем возрасте, еще до развития мышления и речи ребенка, то есть с рождения и где-то до полутора лет.

Вот они, эти пять важнейших, базисных потребностей человека:

▪ Безопасность.

▪ Самоценность.

▪ Принадлежность семье.

▪ Самореализация.

▪ Независимость.

Безопасность значит, что с самого раннего детства основные нужды ребенка вовремя удовлетворяются. Закричал – мама реагирует и устраняет дискомфорт. Больно ударился – и знает, что родители его пожалеют, успокоят. Если мама (а хорошо бы и папа!) рядом, ребенок воспринимает их как стену за своей спиной. Тогда мир кажется ему безопасным, возникает то, что психологи называют базисным доверием к миру.

Долгая разлука с матерью может нанести серьезный удар по доверию ребенка к миру. Если он не чувствует себя в безопасности (например, попал в больницу, а родителей туда пускают только по выходным, в остальное время он один среди чужих людей), ребенок приучается жить с ощущением угрозы, будто кругом враги, боится всего нового, ему хочется «спрятаться в норку». Так он и живет, как в детском, так и в зрелом возрасте, опасаясь всего и всех.

Либо он живет исходя из другой крайности – легко идет на ненужный риск, вредит себе саморазрушением (алкоголь, сигареты).

Самоценность формируется в семье. Ребенок ощущает себя ценным, когда значимые близкие – в первую очередь, родители – считают его таким. Самоценность – это убеждение, которое можно выразить словами: «Меня любят такой (таким), какая (какой) я есть». Причем любят не за что-то – хорошее поведение или школьные оценки, спортивные победы, – а просто так, без всяких условий. Это и называется безусловная любовь, только она и нужна ребенку!

А условная – или обусловленная – любовь означает, что его любят при условии соответствия ожиданиям родителей. И она ложится тяжелой травмой на душу ребенка. Если его потребность в безусловной любви не удовлетворена, низкая или неадекватная самооценка обеспечена.

Принадлежность – это ощущение себя частью чего-то большего, например рода или народа. А в зрелом возрасте – это ощущение, что тебя любит Бог. При неудовлетворении этой потребности возникает страх одиночества, чувство бессилия.

Самореализация ребенка наступает только тогда, когда у него появляется определенная свобода: «Я имею право быть». Она в буквальном и переносном смысле связана с отсутствием «жесткого пеленания». Когда ребенку не говорят постоянно: «Замолчи!», «Туда не ходи!», «На это не смотри!» и так далее. Такое ограничение самореализации, образно говоря, связывает ребенка по рукам и ногам, а на глаза, рот и уши накладывает повязку. Он не может двигаться, не имеет права голоса! Удовлетворяется эта потребность разрешением исследовать мир, а это значит двигаться, говорить, видеть, слышать.

Если этого не происходит, человеку будет трудно стать творческой личностью, его духовное развитие замедляется. Часто он чувствует себя неудачником, ущербным, некомпетентным.

Независимость удовлетворяется тогда, когда ребенок время от времени может побыть наедине с собой. Не только взрослые, но и дети нуждаются в своем собственном психологическом пространстве, возможности уединиться.

В детстве базисные потребности удовлетворяются именно родителями (а не бабушками, дедушками, тетями, дядями, мачехами и отчимами). Но когда детство остается позади, каждый из нас сам отвечает за то, чтобы позаботиться о себе. Супруг не может удовлетворить наши потребности – только сам человек в соработничестве с Богом способен закрыть зияющие дыры неудовлетворенных потребностей!