Игра в ненависть бесплатное чтение

Лена Сокол 
Игра в ненависть

(Manner – 4)

С прискорбием извещаем, что история написана по мотивам реальных событий…

Глава 1

Я ненавижу его.

До дрожи, мурашек и стиснутых до хруста челюстей.

Не-на-ви-жу этого козла – Савву Пипкена!

Или как там его. Ксандр Уайлд, А. Рич, Савелий Фадеев, Александр Штейн – у этого подлеца десятки псевдонимов, принесших ему деньги и славу.

Настоящее – Алекс Пипкенштейн, и я одна из немногих, кто знает об этом. А все из-за того, что однажды мы с Алексом были близки. Но, вряд ли, он придавал этому хоть какое-то значение.

Поэтому я ненавижу его. Всеми фибрами души – клянусь вам!

Но давайте по порядку.

Тогда моими любимыми днями были вторник и пятница, потому что в эти дни в офисе модного женского журнала «Manner», где я работаю, появлялся он – Савва Пипкен. Тогда я знала его под этим забавным псевдонимом. Под ним его также знали и тысячи женщин страны, моментально влюбившихся в колонку «Мужской взгляд Пипкена», едва она у нас появилась.

Честно говоря, непонятно, как барышни могут млеть от нагромождения пошлых шуточек и циничных шовинистических высказываний, но факт остается фактом: с приходом в команду Саввы журнал «Manner» только выиграл.

Его сумасшедшие поклонницы стали мешками слать ему письма с интимными фото и посылки с собственным нижним бельем. А выгребать все это и увозить на свалку приходилось мне – я тогда начинала в журнале с должности coffee girl, (это такой сотрудник, который совмещает в себе обязанности разнорабочего, грузчика, реквизитора, помощника, секретаря и девочки на побегушках).

К слову, сейчас мало что изменилось – разве что название моей должности. Я теперь продюсер модного отдела, и обязанностей у меня стало только больше.

Но вернемся на полгода назад.

Ох, уж этот Савва… О нем ходило столько сплетен, что во мне невольно зародился интерес. Коллеги женского пола наперебой спорили, с кем из моделей и звезд шоу-бизнеса успел переспать этот известный писатель, а мужчины шепотом в курилке обсуждали его гонорары и новую тачку.

Но все, что я знала достоверно, это то, что он был ослепительно красив.

Метросексуал, плейбой, филантроп – вот, что писали о нем в желтой прессе. Единственное, что настораживало: там не было ни слова о его биографии и личной жизни. И только фото, одно фото этого горячего красавца на первой полосе заставляло отбросить подальше любые мысли о его состоянии и происхождении – клянусь, Савву хотели все женщины, едва увидев впервые.

Не стала исключением и я, ведь он обладал каким-то необъяснимым животным магнетизмом. Ухоженный, породистый кобель. Знающий себе цену, самовлюбленный наглец. Обаятельный до невозможности и заставляющий дрожать коленки от одной только белоснежной улыбки красавец.

[Подбери слюни, Люба]

В тот вторник я изучала профиль Саввы, его жесткую линию челюсти и мягкий контур губ: медленно водила пальчиком по фото, озаглавливающем его авторскую колонку. И в тот самый момент Он появился в офисе собственной персоной. Загорелый, высокий, уверенный в себе, источающий яркий аромат дорогого парфюма.

У меня дыхание перехватило, когда он прошел мимо моего стола, а когда обернулся и подмигнул – мое сердце перестало биться.

[Сам Савва Пипкен удостоил меня вниманием! Наверное, все женщины мира позавидовали бы мне в этот момент, узнай они об этом]

Это была наша первая встреча.

После нее все изменилось. Точнее, изменилась я. Посетила салон, где мне обновили стрижку и осветлили пряди, купила эффектные лодочки на ультра тонкой и длинной шпильке, красную помаду (оказывается, мне такая идет), а также новые духи – в рекламе обещали, что они особым образом действуют на мужчин. И стала ожидать пятницу, тренируя роковой взгляд из-под ресниц и походку от бедра, и на досуге почитывая колонку Саввы.

К слову, я перечитала все его статьи. И скупила все книги.

И знаете что? Не представляю, как это работает, но чем более циничные и мерзкие вещи он писал в своих статьях, тем сильнее мне нравился тот образ, который вырисовывался в голове. Я купилась! Купилась, как и тысячи других дурочек, которые визжали от восторга, читая его гнусные заметки о женщинах. Позволила себе очароваться – пусть на мгновение, но попала под злодейское обаяние.

Савва представал перед читательницами бэдбоем, с ухмылкой рассуждающим о наивной женской натуре. Плохишом, у которого не занимать смелости на то, чтобы открыто высказывать свое мнение и не соглашаться с мнением чужим. Смелым, честным, циничным. Его статьи казались мне захватывающими, провокационными, вызывающими эмоциональный накал. С ним хотелось спорить, и его хотелось уважать.

Но в основе всего были эмоциональные «качели». На них же он прокатил меня и в жизни.

В ту пятницу (через три дня после нашей первой встречи) я ждала его появления в офисе, разрываясь на части от эмоций. С одной стороны – мой жених Филипп (сюрприз: да, я была помолвлена с хорошим парнем), он звонил мне сообщить, что завтра утром мы едем выбирать торт на наше свадебное торжество.

– Люблю тебя. – Сказал Филипп, прощаясь.

– И я. – Так и не сумев выдавить «люблю», поспешила закончить разговор я.

И с другой стороны – моя роковая страсть Савва, от которого у меня просто сносило башню. Мужчина, чье появление в моей жизни смешало все карты, спутало мысли и заставило меня бояться себя саму – ведь впервые я не понимала, что творится у меня внутри. Только думала и думала о нем дни и ночи напролет, и никак не могла выбросить из головы.

Даже купила красную помаду (еще раз напоминаю). А это тревожный знак – женщины меня поймут. Если в жизни что-то меняется так кардинально, значит, жди беды.

И беда пришла.

– Люда! – Нетерпеливо взвизгнула начальница, заприметив меня у кулера в углу офиса.

У coffee girl, как правило, нет своего рабочего места, поэтому тусуюсь я там, где придется. Да еще в обнимку с реквизитом, блокнотом и телефоном.

– Люба. – Осмелилась поправить ее я.

– На имя ты еще не заработала. – Фыркнула Алла Денисовна. – Останешься Веткиной!

– Вербиной.

– Для тебя это так принципиально?

[Вот за это ее и зовут Барракудой. Может, она и крутой главный редактор, но характер у нее вздорный, а манеры – те совсем никуда не годятся].

– Ну, вообще-то… – Я обиженно прикусила губу.

– В общем, слушай, Веткина. – Алла Денисовна бросила раздраженный взгляд на свои часики от Longines. – Мне нужно на предпремьерный показ в Манеже, а встречу с СП уже не отменить, поэтому я поручаю тебе встретить его, угостить кофе, проводить в бухгалтерию, где ему выдадут гонорар, и сделать все, чтобы он остался доволен. Если этим гадам из «Lady Style» все-таки удастся его переманить, это будет катастрофа!

Она стиснула тонкими пальцами воздух, делая вид, что ломает шею кому-то невидимому.

– СП? – Нахмурилась я.

– Савва Пипкен. – Пояснила она, поправляя прическу. – До сих пор удивляюсь, как не самый благозвучный из его псевдонимов мог стать настолько популярным!

Она закинула сумочку на плечо и отправилась к выходу.

– А… – Застыла я.

– Угостить кофе, проводить в бухгалтерию! – Словно отвечая на мой немой вопрос, бросила через плечо Барракуда.

«СП. Сексуальный и Привлекательный» – пронеслось в мыслях.

Мои коленки задрожали.

«СП. Страстный и Порочный. С тобой Пересплю. Саркастичный и Пошлый. Смелый и Прекрасный», – крутилось в голове.

«Сердцеед и Подонок!» – прошептал внутренний голос.

Но кто ж станет прислушиваться к внутреннему голосу в тот момент, когда уровень гормонов достигает опасного предела и уже выплескивается через край?

На том я и погорела.

– Здрасьте… – Растеряла все нормальные слова, едва увидела Савву выходящим из лифта.

– Привет, – обнажив три десятка ровных и белых зубов, улыбнулся он.

Обошел меня и уверенно двинулся к кабинету Аллы Денисовны.

– Вы решили отпустить бороду? – Бросилась я за ним. – Вам идет!

«Заткнись! Заткнись!..» – простонал мозг.

Мужчина остановился, обернулся и снял солнцезащитные очки.

– А ты… – Обвел меня заинтересованным взглядом.

– Люба. – Я протянула ему руку.

– Ну, да. Точно. – Пожав ее, улыбнулся писатель.

– Нет, мы с вами не знакомы. – Покраснела я. – Бар… Алла Денисовна попросила меня встретить вас и проводить в финотдел. Ей пришлось срочно уехать.

– Люба. – Повторил он низким голосом, не сводя с меня темных глаз.

Сердце в моей груди чертыхнулось. Я кивнула и опустила взгляд на наши руки: он по-прежнему крепко, но нежно сжимал мою ладонь в своей. От его кожи шел такой жар, что мне потребовалось сделать глубокий вдох, чтобы не потерять сознание.

– Х-хотите кофе? – Вспомнив о красной помаде, призванной придать мне уверенности, игриво улыбнулась я.

– Да, Люба. Спасибо. – Хрипло проговорил Савва.

Я сглотнула.

– Американо?

– Как вы угадали? – Он обаятельно нахмурил брови.

– Я… я просто подумала, что… не знаю. – Пожала плечами. – Вы ассоциируетесь у меня именно с таким напитком.

– Если составите мне компанию, я выпью что угодно. Даже яду. – Рассмеялся мужчина.

– Тогда идемте за мной. – Стараясь скрыть дурацкую улыбку, зарделась я.

И повела его за собой по коридору.

– Потрясающая задница. – Отстав на пару шагов, заметил он.

– Что, простите? – Обернулась я.

– Я что, сказал это вслух? – Разыграл удивление Пипкен.

– О…

Вот. Чем. Он. Брал. Женщин.

И я, к сожалению, не стала исключением^[1].

Глава 2

Так я сама оказалась в потрясающей заднице.

В тот день Савва увез меня из офиса на своем серебристом Mercedes, мы поужинали в дорогущем ресторане на крыше высотки в центре города, затем прогулялись по набережной и, не пойми как, оказались в его лофте с лучшим видом на столицу из тех, что мне доводилось лицезреть.

– У тебя красиво. – С придыханием сказала я, осматривая холостяцкую квартиру, уставленную предметами роскоши, бесполезными сувенирами и увешанную огромными зеркалами.

– Твое шампанское. – Почти прошептал он, вкладывая в мою руку бокал.

Стекло холодило кончики пальцев, дыхание Саввы обжигало. Он придвинулся ко мне, заиграла приятная музыка. Мы чокнулись бокалами, и я выпила содержимое своего почти залпом. А потом губы моего спутника оказались на моей шее, и… я не возражала всему тому, что происходило дальше.

В голове было пусто, не звучали даже сигнальные предупреждения, которым положено появляться в такой момент, когда ты понимаешь, что собираешься совершить измену. Я словно отдалась течению быстрой реки, которая уносила меня все дальше и дальше от реальной жизни.

Короче, просто отдалась.

Савва был чутким, трепетным любовником. С таким ты становишься податливым участником процесса, который он полностью контролирует. Знает, где надавить, где погладить, где и в какой момент нежно провести губами по коже, а где прикусить, доводя до состояния, граничащего со сладкой болью.

Все, что я помню, это ощущение, захватившее меня всю: этот мужчина словно предугадывал мои желания. Не успевала я подумать, что хочу прикосновений и ласк в определенном месте, как он уже оказывался там и делал ровно то, чего мне хотелось. Савва играл на мне, как скрипач на уже знакомом ему инструменте, и я доверилась его ласкам без оглядки, полностью растворилась в ощущениях и отключила голову.

Наш секс продолжался около пары часов, Савва был неумен и пылок. Я сбилась со счета, сколько раз мне удалось кончить, к тому моменту, когда мы поменяли позу, и я оказалась лицом к прикроватному зеркалу. Он придерживал меня то за грудь, то за бедра. Помнится, я еще подумала: «Ух, ты, как красиво он двигается. И у него кубики на животе», и в следующую секунду сквозь шум наших дыханий прорвалась трель мобильника.

– Да? – Не задумываясь, ответил Савва, подхватив телефон со столика.

Я тоже не замедлилась, приближаясь к пику. Хотя, мне было странно наблюдать, как он, продолжая заниматься со мной сексом, отвечает на звонок. У него даже дыхание не сбилось!

– Стелла, милая, я буду дома через час, конечно приезжай. – Сказал он в трубку.

И его губы изогнулись в вежливой улыбке. А бедра стали сильнее ударяться о мои бедра.

– Я тоже соскучился. – Выдохнул Савва. – Жду. – Отшвырнул телефон в сторону и вернул освободившуюся руку на мою спину. – Нам нужно ускориться, дорогая. – Сообщил он, наклоняясь ко мне и увеличивая темп.

Как будто ничего необычного не происходило.

Да он только что, не прерывая соития, поговорил по телефону с другой девицей! Блин! И продолжил, как ни в чем не бывало!

А кончив, поцеловал меня в шею и хрипло прошептал:

– Спасибо.

[Спасибо, представляете?]

Затем закурил сигарету и лениво побрел в ванную. А я, провожая взглядом его идеальную упругую задницу, чувствовала себя так, как мне и положено: мерзкой изменщицей, которую тут же настигло возмездие.

Едва Савва скрылся в ванной, я лихорадочно привела себя в порядок, оделась и убежала из его лофта.

А на следующий день призналась во всем лучшим подругам: Алисе Красавиной, Кате Морозовой и Диане Хмельницкой – мы с ними работаем вместе в журнале.

Девчонки утешали меня, как могли, советовали забыть о свидании с Саввой, как о страшном сне, и ни в коем случае не рассказывать о проступке жениху. Но, мучимая совестью, я выдержала лишь неделю. А потом разорвала помолвку, сознавшись Филиппу в том, что изменила ему с другим.

Так моя жизнь начинала рушиться.

Но в тот момент я еще не испытывала к Савве такой ненависти, чтобы желать, чтоб его тело обглодали собаки. Это чувство пришло немного позже, когда я снова (вот же сюрприз) попалась на его удочку.

Глава 3

Удивительные создания – женщины. Мне совершенно не хотелось встретиться случайно в офисе с этим козлом, но при этом я продолжала думать о нем почти каждый день.

Не знаю, в чем дело. Может, в потрясающем сексе. Может, в его обаянии – гаденыш способен был очаровать любую красотку всего лишь за пару секунд. А, может, дело в том, что я не была ему нужна. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», как говорится. И меня, естественно, крайне уязвлял тот факт, что Савва больше обо мне и не вспоминал.

Следующая наша встреча состоялась на корпоративе в офисе журнала. Он завалился на вечеринку в обнимку с двумя длинноногими моделями.

– Похоже, тебе некогда будет обсуждать новый контракт, – подмигнул ему один из руководителей отделов.

– Привет, Марк, знакомься с девчонками, – подтолкнул к нему своих спутниц Савва.

Я поспешила отвернуться, но мои подруги уже заметили вошедших и теперь толкали меня в бок локтями.

– Смотри, Любанька, твой секс-гигант заявился! – Хихикнула Катя.

– И какого черта он приперся… – Вздохнула я, делая глоток вина из бокала и глядя на него искоса.

Все, что поулеглось в душе за несколько месяцев, вновь всколыхнулось. За это время я видела его всего пару раз, и только мельком. На вечеринке в честь Хэллоуина не считается – там он нарядился Джокером, и под макияжем сложно было узнать того, с кем я согрешила. В те разы я старалась держаться подальше – так, чтобы он меня не заметил, может, и тут прокатит?

– Наверное, кто-то позвал его. Обычно приходит только за гонораром. – Фыркнула Диана. – Офис для простых смертных, а он – небожитель.

– Козел он бородатый, – прорычала я, не забыв при этом отметить, что трехдневная щетина Савве особенно шла.

– Бородка у него зачетная, – падая рядом с нами на диван, заметила Катя, – наверное, щекочет в нужных местах, когда…

– Фу! – Выдохнула я, морщась. Мне почему-то представилось, как он может щекотать своей бородой кого-то другого, например, одну из этих моделей, или сразу двух. И кровь ударила в лицо. – Пожалуйста, не продолжай!

И осушила свой бокал до дна.

– Я серьезно. – Сказала Морозова, глянув на меня с ухмылкой. – Эта ухоженная борода идеально подходит к его загару.

– Тебе что, нравятся такие мужики?! – Едва не задохнувшись от внезапно нахлынувшего возмущения, спросила я. – Холеный, наглый, весь из себя!

– Ну, это ты с ним переспала, не я. – Напомнила Катя, изогнув бровь. – Стало быть, тебе такие нравятся?

– Мне?! Да я была пьяна!

– И все же.

– У меня были разные парни, и все мне нравились. Этот же – не нравится совсем! Не вижу в нем ничего привлека…

– Люба? – Глубокий низкий голос Саввы заставил меня вздрогнуть, а затем замереть.

Я медленно повернулась.

– Э, привет…

Он. Помнит. Как меня зовут.

Обалдеть… Обалдеть!

– Как твои дела? – Спросил Савва, зажигая на лице одну из своих самых обаятельных и самоуверенных улыбок.

– Всё… – Я переложила ногу на ногу. – Все хорошо…

Самообладание сказало мне «пока». Оказавшись перед Саввой, я моментально забыла, как складывать слова в предложения и отвечать членораздельно.

– Супер. – Ответил он, покачивая бокалом, зажатым меж пальцев. – Я… думал о тебе.

С какой же интонацией это было сказано! Я едва не поплыла, но тут же спохватилась – глянула в сторону, разыскивая моделей, которых он бросил ради того, чтобы подойти ко мне. Те мило ворковали с ребятами из IT-отдела. «Неужели, он, и вправду, оставил их ради меня?»

– О… Эм… – Мне пришлось прочистить горло. – Правда?

Катюха толкнула мою ногу.

– Потанцуешь со мной? – Улыбнулся Савва.

Я поправила прическу и посмотрела на подруг. Их взгляды говорили: «Даже не думай».

– Включили медленную композицию. – Вернул на себя мое внимание Савва.

– Конечно! – Ответила я, вскочив с дивана.

Сунула пустой бокал Алисе в руку и двинулась в толпу танцующих.

– Почему ты убежала тогда? – Обняв меня рукой за талию, Савва притянул меня к себе.

– Ты ведь ждал гостей. – Напомнила я.

Он повел меня в танце.

– У нас был целый час. – Прошептал он, прижимая меня к себе крепче. Его дыхание прокатилось по моей шее, вызвав волну мурашек. – Мы бы многое успели.

– Я не привыкла стоять в очереди, чтобы получить многое.

Савва усмехнулся.

– Любите вы, женщины, все усложнять. И этим сами лишаете себя радостей жизни.

– Что плохого в том, что я хочу, чтобы меня уважали?

– С чего ты взяла, что я тебя не уважаю?

– Ты при мне пригласил домой другую женщину, чтобы развлекаться с ней, когда я уйду.

– Точно. – Согласился он. – Я все время забываю, что вы не хотите знать друг про друга. Это главный женский недостаток – чувство собственничества.

– У нас нет с тобой отношений, и мне плевать с кем ты спишь. Просто это элементарно не вежливо. – Вздохнула я. – Мне не обязательно было слышать, как ты договариваешься с той девицей.

– Прости, больше не буду. – Савва остановился и серьезно посмотрел мне в глаза.

– Неужели, ты думаешь, что я пересплю с тобой снова? – Спросила я с усмешкой.

Конечно, он был уверен.

– Ты уже знаешь ответ. – Улыбнулся он.

И был прав.

Ответ я знала еще до того, как согласилась с ним танцевать.

И в ту ночь мы вновь оказались в одной постели. И мое тело с неистовством откликалось на все его ласки. А внутренний голос шептал: два раза это уже отношения. Хотя, и разум тут же перечеркивал двойной жирной чертой все эти нелепые утверждения.

Глава 4

Открыв глаза, я тут же узнала знакомый интерьер. Зеркала от пола до потолка, камень и металл, доминирующие в дизайне, шикарный вид на едва просыпающуюся столицу из широкого окна. Солнце только вставало над крышами, и из приоткрытой створки до меня доносился щебет птиц и редкий гул машин.

– Савва? – Я подняла голову с подушки и еще раз огляделась вокруг.

Мужчины рядом не было, но из ванной доносился шум воды.

Я села на постели, проверила сотовый. На часах было всего шесть утра. Мы уснули после полуночи, а, значит, проспали около пяти часов. Зачем ему потребовалось подниматься в такую рань?

Обернувшись простыней, я прошлепала к зеркалу. Из отражения на меня смотрела помятая, растрепанная деваха – явно с глубокого похмелья.

Быстро причесав пальцами волосы, я похлопала себя по щекам, затем выполнила простые упражнения, которым учила меня мой косметолог: постояла с широко открытым ртом и опущенной головой для того, чтобы с лица быстрее сошла отечность. А после этого прополоскала рот единственным найденным на кухне – апельсиновым соком.

Было бы неплохо поправить макияж, но в сумочке не оказалось ничего, кроме дневного крема, геля для бровей и помады. Решив, что естественность с утра будет смотреться лучше, чем неуклюжий и неполноценный мейкап, я убрала сумку подальше и отправилась исследовать жилище моего любовника.

Стены в его холостяцкой берлоге больше напоминали аллею славы: фото Саввы с книгами, фото Саввы со знаменитостями, дипломы, грамоты – одна даже со времен школы. Кажется, я видела ее здесь и в прошлый раз. Она выбивалась из общей массы наград и регалий: и не только тем, что изрядно выцвела с годами, но и тем, что была выписана не на один из его псевдонимов, а на реальное имя – Александр Пипкенштейн.

– Дурацкая фамилия, знаю. – Его голос заставил меня вздрогнуть. – Но отец ужасно ею гордился.

Я обернулась. Савва стоял передо мной абсолютно голый. С его загорелого тела еще скатывались капельки воды, и это смотрелось ужасно сексуально.

– У него было ритуальное агентство. – Продолжил он с ухмылкой. – «Вознесение». Звучало жутко и романтично. Скорее, жутко. Мне еще нравился слоган, что-то вроде «Мы не можем ничего изменить, но можем поддержать вас в трудную минуту».

– Не буду спрашивать, почему ты не пошел по его стопам. – Улыбнулась я.

– Устал от венков, памятников, траурных лент, развешанных по всему дому. Меня это угнетало. А вот отец всегда радовался, если кто-то в нашем маленьком городке умирал – значит, будут деньги. А умирали люди постоянно. – Савва пожал плечами. – Такова суть мироздания.

– Ты уехал и решил стать писателем?

– Вообще-то, я мечтал стать полицейским, когда вырасту, но спасибо счастливой случайности – попал в тюрягу в семнадцать.

– За что? – Удивилась я.

– Выдал себя за известного столичного шоумена и собрал с людей деньги за будущие выступления, которые, естественно, не состоялись.

– Значит, ты по привычке до сих пор меняешь маски?

– Ты про мои псевдонимы? – Он подошел ближе, и мне стало труднее дышать.

– Да. – С трудом сделав вдох, ответила я.

– Их было около пятнадцати, выстрелили всего два-три, а Пипкен – уже бренд.

– И значит… Александр – твое настоящее имя?

– Угу. Отец звал меня Саней, но мне больше нравилось Алекс.

– А Савва откуда?

– Савелием звали деда по материнской линии. – Он навис надо мной, впиваясь взглядом в ложбинку меж грудей, едва прикрытую простынею.

– Мне тоже больше нравится Алекс. – Призналась я, опуская глаза.

Широкая грудь, покрытая небольшой растительностью, твердый пресс, ручеек волос, ведущий от пупка вниз и далее то, что заставило меня громко сглотнуть.

– Мне тоже. – Отозвался мужчина, убирая пряди волос с моих плеч.

– Можно я буду называть тебя Алексом? – Почти прошептала я, видя, как его достоинство увеличивается в размере.

– Тебе можно всё. – Тяжело дыша, ответил он.

Поцеловал меня в губы, подхватил на руки и отнес в постель, где еще час заставлял задыхаться, стонать в изнеможении, царапать его спину ногтями и, извиваясь, кричать, моля о продолжении, о пощаде или чего-то там еще – уже не помню. Это было восхитительно. Во всех смыслах.

А потом он встал, налил себе виски, закурил сигарету и спросил:

– Может, проведем день в постели? Просто так.

И я согласилась.

Позвонила в офис, наврала, что приболела, предупредила родных, чтобы не ждали дома – скормила им байку про командировку, а затем предалась страсти и греху, которым в тот день, казалось, не было конца и края.

Мы вместе принимали душ, пили виски, смотрели телевизор, валялись в постели, готовили завтрак. Тосты Алекса с клубникой и сливками были восхитительны, а вот яичницу я сожгла. И бекон пересолила, но, к счастью, это его не расстроило.

– Не переживай, – он поцеловал меня в шею, – я тоже не умею готовить, сейчас закажем еды из ресторана.

И мне безумно нравилось, что все у него было легко. Сгорел завтрак – закажем новый. Не хочется вставать – останемся в постели. Тянет в сон – иди сюда, обниму тебя покрепче.

Алекс совершенно не стеснялся. Его трусы от Calvin Klein стоили дороже, чем весь мой гардероб, но дома он обходился без них – так, словно мы были знакомы тысячу лет и стали друг другу уже родными. Он был со мной обходителен и нежен, заботливо гладил по ноге во время просмотра фильма, интересовался, не голодна ли я и не замерзла ли, кормил мороженым с ложечки и слизывал его остатки с моих губ.

– Ммм, карамельное, – целуя меня, прошептал он.

– Хочешь попробовать? – Предложила ему ложечку.

– Нет, не буду. – Поморщился Алекс. – В детстве я был жирным, и надо мной все смеялись.

– Не может быть! – Не верилось мне.

– Жутко толстый, кудрявый и носатый еврейчик, сын хозяина похоронного бюро. Неудивительно, что меня частенько поколачивали старшеклассники. – С улыбкой сказал он.

– Сейчас о том мальчишке ничего не напоминает. – Проведя пальцами по его железному прессу, заметила я.

– А нос? – Его брови приподнялись.

– Именно из-за него я здесь и оказалась. – Многозначительно ответила я. – Ну, и из-за кое-чего еще…

Алекс рассмеялся, привлекая меня к себе, и мы снова занялись любовью.

Как вы понимаете, особо много мы с ним не разговаривали.

Глава 5

На следующий день Алекс встретил меня после работы и снова отвез к себе.

– Кто это? – Спросила я, заметив фото на заставке его телефона.

Мы лежали в постели, и ему только что звонил издатель. За ту долю секунды, пока он сбрасывал вызов и блокировал экран, я успела заметить юную красавицу с копной темных волос, улыбающуюся со снимка. В груди неприятно кольнуло.

– Это? – Он разблокировал экран.

На нем снова возникло лицо незнакомки.

– Да. Твоя невеста? – Спросила я глухо и как-то даже грубо.

– А ты ревнуешь? – Усмехнулся Алекс, глядя на точеные формы девицы на снимке.

– Вот еще. – Фыркнула я. – Просто интересно, любишь ли ты ее. Наверное, нет, раз проводишь время со мной.

– Ох, Люба. – Он повернулся и посмотрел на меня. – Мужчины не способны на любовь.

– Вот как. – Я прикусила язык.

– Только если речь не идет об их матери.

– Так это…

– Это моя мама. Она умерла, когда мне было десять. Через пять лет скончался и отец, сейчас у меня никого нет.

– О… – мне пришлось сглотнуть прежде, чем продолжить, – прости, мне очень жаль.

– Одиночество меня не тяготит, не переживай.

– И тебе не хочется завести семью? И детей? – Брякнула я.

– Дорогая, я не создан для этого. – Снисходительно рассмеялся Алекс и притянул меня к себе. – Любые отношения рано или поздно заканчиваются, поэтому лучше в них не вступать.

Он поцеловал меня, но я прервала поцелуй, чтобы спросить:

– А что у нас с тобой?

– Тебе не нужен такой, как я. – Алекс покачал головой. Его рука пробралась выше по моему бедру и нырнула под одеяло. – Ты – чудесная, особенная, ты – лучшая, Люба. Тебе нужен кто-то достойный, а я ничего не смогу тебе дать. Кроме…

– О-ох!..

К сожалению, он был прав.

И отказаться от того, что он мог мне дать в тот момент, я никак не могла. Занимаясь с Алексом сексом, я ощущала любовь, которую он мне дарил. Любовь, которую сама себе придумала, и которой, как я знала, не существует в природе. Потому, что он просто не мог мне ее дать. Этот человек не способен был чувствовать так, как чувствуют другие. Он и был другим – таким, которого невозможно постичь.

После той ночи мы не виделись две недели.

Алекс не звонил и не писал, а я сходила с ума от неизвестности.

С одной стороны, знала, что не нужна ему. С другой – понимала, что могу получить от него секс в любой момент, как только наберу его номер и признаюсь ему в этом. Но мне не нужен был только секс, я хотела Алекса целиком: вместе с его ледяным сердцем, дурным характером и совершенным, идеальным телом.

Мне хотелось засыпать и просыпаться рядом с ним, хотелось, чтобы он изменился и больше не смотрел на других женщин, чтобы любил меня одну. Но в жизни так не бывает. Если мужчина хочет измениться, он меняется сам и сразу. Можно потратить десятки лет на его исправление, но если придет та, ради которой он готов наступить себе на горло, он станет другим словно по щелчку пальцев.

Просто я не та.

И не стоит думать о нем. И не стоит мечтать.

Но я продолжала.

Села на диету, записалась в тренажерный зал, в бассейн, почти не вылезала из косметологического салона и беспрестанно готовила себя к тому, что он позвонит. Мне хотелось выделиться из толпы красоток и моделей, с которыми он спит, хотелось стать роковой женщиной для Алекса – сделать что-то такое, чтобы сбило его с толку. Например, послать подальше – в любовных романах это всегда действует.

Но в жизни я была бессильна перед ним. Не могла отказать.

И в день, когда Алекс заехал в офис за гонораром и подошел ко мне, как ни в чем не бывало, и поцеловал при всех в губы – я не стала противиться. К тому же, он сказал, что скучал. А это в ту минуту было самым важным, что мне хотелось услышать. И в ту же ночь я снова оказалась в его постели.

Неудержимый секс, совместный завтрак, снова секс. Мы словно не расставались на эти долгие пятнадцать дней.

– Это на память. – Объяснила я Алексу, фотографируя нас утром в постели на свой телефон. – Хочу, чтобы у меня было что-то, напоминающее о тебе.

– Тогда тебе нужно что-то получше. – Сказал он, поцеловав меня, и встал с постели.

Отправился в другую комнату. Я тоже встала и стала одеваться на работу.

– Вот. – Алекс принес одну из своих книг. – Открыл ящик тумбочки, достал ручку. – Подпишу тебе.

– А это?… Решил кому-то сделать предложение? – С деланной веселостью спросила, указывая на бархатный футляр, лежащий в ящике.

– Это кольцо моей бабушки. Занятная вещица, можешь глянуть. – Отозвался Алекс.

Я наклонилась, взяла футляр, открыла. На красной подушечке блестело крохотное золотое колечко с тусклым камешком.

– Оно ничего не стоит, но дорого мне как память о родных.

– Когда-нибудь ты подаришь его той, что станет для тебя такой же дорогой. – Зачем-то сказала я вслух.

– Надеюсь, такого не будет никогда. – Рассмеялся он. – На, держи.

Протянул мне книгу.

Я открыла ее. «Тебе не нужен такой, как я» – было выведено небрежным почерком на титульном листе. А ниже: «Алекс».

Я вздрогнула, ощутив его поцелуй на своем плече. Он обнял меня сзади и поцеловал еще раз – в шею.

Я закрыла глаза. Мне почему-то стало так больно, что захотелось кричать, бить его, царапать… или просто уйти. Молча. Навсегда.

– Поедешь со мной завтра на вечеринку? – Прошептал Алекс. – Познакомлю тебя со своими друзьями.

– Да. – Выдохнула я, понимая важность такого знакомства.

Разве я могла ответить иначе?

Глава 6

Шикарный загородный дом. Сад и прилегающая территория – шедевр ландшафтного искусства, в центре пестрого цветового ансамбля – огромный бассейн. Вокруг него десятки шезлонгов, столики с морем выпивки, диджейский пульт. Вся территория возле дома погружена в расслабляющий ритм музыки, а люди охвачены неясной эйфорией: все расслаблены, полны позитива, улыбаются во весь рот.

Настоящая богемная тусовка.

– Это Жорж, он ставит спектакль по моей пьесе. Лили, она устраивает модные тусовки для блогеров. Это Зи, он дизайнер в издательстве, шедеврально собирает обложки. А это Дин – мой издатель.

Толпа расступалась перед нами, и Алекс представлял мне каждого.

«Жора» – мысленно переводила я. «Лиля, Земфира, Денис». Но тут у всех были модные прозвища и возвышенные псевдонимы. Вся эта мишура была призвана придать веса каждому из них. А вот счастливый, расслабленный вид, скорее всего, являлся следствием приема каких-то модных, но не совсем законных препаратов.

– Таблетками не угощайся, – шепнул мне мой спутник, – даже если станут уговаривать.

– Я и не собиралась. – Пробормотала я.

Если честно, мне в тот момент и кусок в горло бы не полез. Я чувствовала себя неуютно на этом празднике жизни. Пьяные модели в купальниках, полураздетые юные певички, известные актеры – некоторые из них дряхлеющего вида, но не постеснявшиеся раздеться до плавок, а также не растерявшие былой популярности и внимания хорошеньких девиц, мечтающих заполучить состоятельного любовника.

Среди них я, конечно, выделялась.

Была, так сказать, не форматом.

Юбка цвета фуксии (Морозова сказала, это цвет стервы), желтые босоножки с барахолки и топ, расшитый бисером, от модного дизайнера, который я позаимствовала со съемок рекламы – его нельзя было пачкать, в нем воспрещалось потеть, и вернуть его следовало не позже завтрашнего утра.

– Ох, Савва! Ты пришел! – Узкобедрая блондинка буквально влетела в объятия Алекса. – Без тебя этот вечер был серым! – Она повисла на нем и поцеловала в губы. – Надеюсь, не убежишь рано, как в прошлый раз?

Его рука уверенно скользнула по ее талии и остановилась в «красной зоне» – почти на заднице, но не настолько на заднице, чтобы на это можно было обидеться и закатить прилюдный скандал.

– Сегодня я отрываюсь по полной!

– О, а кто это с тобой? – Блондинка сделала вид, будто только что заметила меня. – Твоя сестра?

Алекс улыбнулся и обнял меня за плечи:

– Это Люба, мой близкий друг. Я был бы счастлив, если бы она, в самом деле, была моей сестрой!

– Рада знакомству! Я – Киса. – Она поприветствовала меня коротким кивком головы и тут же потеряла всякий интерес. – Так что нового, Алекс?

«Киса», – мой внутренний голос саркастично кашлянул.

– Пишу новую книгу. – Ответил он, пожав плечами.

– Уверена, будущий бестселлер. – Подмигнула Киса.

– Без сомнений.

– А на личном? Ты давно не звонил, и я беспокоилась, что завел себе кого-нибудь.

– Все ровно. – Ухмыльнулся он. – Вернее, насыщенно.

– Ну, про меня-то не забывай. – Киса шутливо толкнула его в плечо.

– Разве это возможно?

Я стояла, глядя на них по очереди, и чувствовала себя, мягко скажем, странно. А потом была другая девушка, и еще две. И со всеми Алекс был «чрезвычайно» мил. Позже он принес мне шампанского, мы отошли в сторону, и Алекс закурил.

– Здесь весело, да? – Полируя взглядом попки и груди красоток, плещущихся в бассейне, проговорил он.

– Угу. – Глотнув шампанского, промычала я.

Любая из этих попок дала бы фору целой мне, так что я ощущала что-то вроде неполноценности.

– Мне нравятся такие тусовки.

– Потому, что этих девчонок даже не нужно уламывать? – Ревностно бросила я. – Любая из них будет рада подцепить кого-то состоятельного на этой вечеринке.

– В этом вся прелесть. – Приспуская солнцезащитные очки, ответил Алекс.

И продолжил пялиться на них.

Я хотела сказать что-то еще, но предпочла прикусить язык. Судя по всему, мне следовало прыгать до потолка от радости, что он меня вообще взял с собой.

– Мой дорогой друг! – Напугал своим возгласом нас тучный мужчина в распахнутой рубашке и широких цветастых шортах.

– Привет, Федор. – Изобразил восторг Алекс.

Они обнялись.

– Как там продвигается работа над сценарием?

– Прекрасно, половина уже есть, шлифую некоторые моменты.

– Супер. Ты меня успокоил.

– Я рад!

– Еще увидимся!

– Это был мой продюсер. Работу над сценарием я даже еще не начинал. – Хохотнул Алекс, когда мужчина отправился дальше вдоль бассейна. – Хотя, еще месяц назад прокутил весь аванс.

Он был доволен тем, что соврал, не моргнув и глазом.

– Но ведь ты справишься к сроку? – Решила уточнить я.

– Если не сдам сценарий вовремя, мне конец. – Как-то буднично и лениво отмахнулся Алекс.

– Ого! Какие люди! – К нам подошли несколько мужчин.

Все как на подбор – подтянутые, вальяжные и, наверняка, избалованные женским вниманием красавчики.

– Это мой коллега Арс, это Ринат – он актер, это Тито – известный оперный певец, а это Леон. – Представил их мне Алекс. – Чем ты занимаешься Леон кроме того, что просаживаешь в казино папкин капитал?

Они дружно засмеялись, а я поникла, отметив про себя, что уже в который раз мой спутник не представил меня по имени.

– Я отойду. – Сказала я негромко.

Улыбнулась мужчинам и пошла вдоль бассейна, стараясь не наступать на мокрые разводы от воды.

– Это что-то новенькое, Савва. – Послышался за спиной мужской голос. – Кого это ты привел с собой?

– Зато она классная. – Ответил он. – Нет, реально.

Стиснув челюсти, я отправилась искать уборную в доме. Найдя, первым делом сунула руки под струю ледяной воды, а затем приложила их к горящим щекам. Никто и никогда прежде не унижал меня так. И никому прежде это не сходило с рук.

– Что они имели в виду? – Спросила я позже, отведя Алекса в сторону. – Твои друзья. Я слышала, как они говорили про меня.

– Не бери в голову, детка. – Он шлепнул меня по попе.

– Я недостаточно хороша для тебя? Ты раньше не встречался с такими?

– Вот почему регулярный секс с разными женщинами лучше отношений. – Алекс начинал терять терпение.

– Может, я не роковая красотка, но у меня есть самоуважение…

[Нет].

– Может, ты и не самая красивая, – он привлек меня к себе, – но зато не самые красивые хороши в карьере. – Его губы коснулись моей щеки. – Уверен, тебя ждет большое будущее, Люба.

На мгновение я потеряла дар речи. А затем грубо оттолкнула его. По крайней мере, мне так показалось. Но Алекс оказался крепким, и не сдвинулся ни на шаг. А вот я по инерции полетела назад, сбила один из столиков в попытке ухватиться за что-то, уронила стул и рухнула на пол в полуметре от бассейна.

А он даже не шелохнулся, чтобы попытаться меня удержать.

Взял стакан со столика и выпил залпом, наблюдая, как я барахтаюсь, вставая.

– Придурок. – Прорычала я, удаляясь прочь.

Вряд ли кто-то слышал мои слова, гости продолжали визжать и смеяться, забавляясь в воде и подле нее.

Глава 7

– Ненавижу Пипкена! Терпеть не могу!

– Ха-ха. Да он твой краш, или что-то вроде того.

– Краш – да что за слово такое упоротое? Нет, он моя заноза. Моя – кость в горле! Самовлюбленный придурок, эгоист, извращенец, женоненавистник, кобель! Терпеть не могу его пошлые шутки, его цинизм, я… я…

– Ты влюбилась. – Подытожила за меня Алиса.

Мы лежали втроем в массажной комнате на кушетках лицами вниз, а массажисты разминали наши спины. И только Диана сидела рядом в кресле и уминала черешню – массаж ей не рекомендовал врач, любое вмешательство могло спровоцировать осложнения течения беременности.

– Больше похоже на болезнь. – Сказала она.

– Это бред. – Фыркнула я. – Не люблю я его! Это… такая игра. Я говорю, что ненавижу его, а потом мы встречаемся, занимаемся потрясающим сексом, и после этого я уже ненавижу его по-настоящему. До тех пор, пока не соскучусь. Обещаю себе больше не иметь с ним дела, но все напрасно – перед этим мужчиной я совершенно бессильна.

– Так что же тебя не устраивает? – Хмыкнула Катя.

Я задумалась.

– Наверное, я хочу быть к нему безразлична. Вряд ли, у меня получится делить с кем-то мужчину, который многое для меня значит.

– А Савва многое для тебя значит?

– Я не знаю.

– Ты изучаешь его расписание? – Поинтересовалась Алиса.

– Так. Навожу справки. – Призналась я, разглядывая белоснежный пол массажной комнаты. – Иногда.

– Смеешься над его шутками?

– Ну да.

– И никогда не критикуешь его манеры?

– Ну…

– Купила новое белье?

– И не раз.

– О чем вы говорите, когда остаетесь одни? – Вмешалась Катя.

– Мы не говорим, мы… занимаемся сексом… – Вздохнула я. – И не просто сексом. Это порнопиротехника какая-то! Огонь, искры, треск шутих и фейерверков ниже пояса…

– А если не занимаетесь? – Усмехнулась она. – Вы говорите только о нем и никогда о тебе?

– Откуда ты знаешь? – Опешила я.

– Ему на тебя наплевать. – Послышался чей-то голос.

Это моя массажистка.

– Простите? – Возмутилась я.

– Ой. – Она кашлянула. – Не хотела встревать, просто очень хорошо знаю такой тип мужчин. Он никогда не изменится, уверяю.

– Он тебя не достоин. – Поддержала ее другой мастер, которая массировала спину Кати.

– Все не совсем так. – Попыталась оправдаться я. – Я пыталась говорить с ним о психологии, о книгах, о кино. Просто он не любит говорить. А еще он не любит классическую музыку, романтические ужины, детей. Кажется, будто я знаю о нем все, и будто специально все узнавала, но…

– Ты выглядишь отчаявшейся, и это заметно даже по одежде. – Произнесла Катя. – Прости, Люб. Если хочешь страдать от одиночества, Пипкен – отличный выбор.

– Все не так уж плохо.

– Ты противоречишь сама себе.

– Вот поэтому тебя и не уволили после реорганизации журнала. – Печально констатировала Алиса. – На тебя взвалили еще кучу обязанностей, наградив взамен должностью «продюсер модного отдела». Потому что ты самая терпеливая из всех, кого я знаю. И даешь другим пользоваться твоей доверчивостью и добротой.

Я вздохнула. Мне нечего было ответить.

Меня действительно «повысили» три недели назад, добавив кучу новых обязанностей, при этом оставив при старом заработке. И все это время у меня не было даже времени переживать из-за этого, потому что мои мысли целиком были заняты Алексом. С той вечеринки прошло двадцать три дня, а он даже строчки мне не написал. И, разумеется, даже не извинился.

– Этот хлыщ ряженый использует тебя. – Согласилась Диана. – Забудь уже о нем.

– Не могу. – Пропищала я.

– Ну, вот где он сейчас? Почему не звонит?

– Думаю, он занят.

– Да, занят другой девицей. – Проворчала Морозова.

– Я все делала, чтобы выделиться из толпы его поклонниц, и мне даже казалось, что мне удалось. – Всхлипнула я. – Не знаю, что делать. Иногда кажется, что мы созданы друг для друга, а потом просто хочется его убить. Я вспоминаю, как он был ласков со мной, как мы проводили время… Не может же все это быть игрой и ничего не значить для него?

– Там, где для другой конец отношений, для тебя – начало большо-о-ой любви! – Протянула Катя. – Фильмы про принцесс, драконов и магию уже не кажутся мне такими сказочными в сравнении с твоей верой в вечную любовь. Люба, этот Пипкен – бабник! Причем, отъявленный.

– Конченный. – Подсказала Алиса.

– Тренажер, диета, вечно быть при параде и в хорошем настроении – этим мужика не купишь. – Сказала Диана, болтая ногами. – Если не можешь быть с ним самой собой, то ничем хорошим для тебя такие отношения не кончатся. Вот я с Эриком могу быть и неряхой, и засоней, и лентяйкой, и даже выражаться нецензурно могу! И раньше я даже не задумывалась, какой это кайф, когда тебя принимают любой. Наверное, мы созданы друг для друга…

– Спасибо, что поддержали. – Обиделась я.

– Ой, Любка, прости. – Дианка встала, отложила черешню и, опустившись на колени, подползла к отверстию в столе, из которого выглядывало мое лицо. – Не хотела делать тебе больно.

– Я знаю. – Печально протянула я. – Ничего у нас с ним не выйдет. Но почему так больно это осознавать? И приказать себе не думать о нем у меня тоже не получается. Оно само как-то – думается.

– Из-за этого козла Пипкена ты не найдешь себе нормального мужика. – Она погладила меня по щеке. – Забудь о нем.

– Расстанься с ним для своего же блага. – Поддакнула Алиса.

– Я б с радостью. – Улыбнулась я. – Да вот только мы вроде как встречаемся, но при этом мы не вместе. Разве из таких отношений уходят?

– Еще как! – Крякнула Морозова. – Ай, ой! Больно!

– Простите. – Отозвалась ее массажистка.

– Ты красивая, Любка. – Добавила Катя. – Найдешь еще свою любовь, только не растрачивай себя больше на этого павлина. Не нужен он тебе.

– Да. – Твердо ответила я. – Не нужен.

– А потом увидит тебя с другим и пожалеет.

– Вот да.

Их слова по-настоящему воодушевили меня.

В тот вечер я решила вычеркнуть Алекса из своей жизни. Навсегда. И удалила нашу общую фотографию с телефона – с возможностью восстановить ее в течении месяца из папки удаленных.

А в десять вечера раздался звонок.

– Приезжай сюда. – Сказал он заплетающимся голосом. – Мне так плохо без тебя.

И бросил трубку.

Я приняла душ, уложила волосы, собрала сменную одежду для офиса в сумку, вызвала такси и помчалась к нему.

На стук в лофте никто не отозвался, и у меня кольнуло сердце – вдруг что-то плохое? Алекс мог причинить себе вред… Или…

Долго гадать не пришлось. Я толкнула дверь, та оказалась не заперта. Я вошла и увидела его в кровати в обществе двух полуголых девиц. Одна стаскивала с него брюки, другая разминала его рот своим языком.

В общем, картина маслом. Узрев ее, я поспешила покинуть лофт прежде, чем Алекс заметил мое присутствие в нем. Остановилась, подумала, а затем с силой шарахнула дверью – чтоб слышал, что я там была.

Глава 8

Алекс танцевал чечетку на моем самолюбии, и я не могла позволить ему продолжать делать это. Отныне этот человек должен был перестать существовать для меня. Но как это осуществить, я еще не знала.

Вернувшись домой, я не боялась разбудить кого-то из домашних. Мать ушла в ночную смену, а дед был глуховат, и скрип старых половиц не достигал его ушей. Оставалось договориться с Тумаком – это престарелый кривозубый пёс неизвестной породы с бельмом на левом глазу, которого год назад перед тем, как съехать, притащил брат.

Вообще, я завидовала решимости Елисея – брат был младше меня на пять лет, но свалил из дома, как только поступил в университет. А у меня никак не получалось сбежать из этого деревянного барака в историческом центре города, построенном еще до войны.

Во-первых, убеждала я себя, что это удобно – отсюда рукой подать до работы. Во-вторых, дом признали аварийным и готовили под снос, а нам должны были дать жилье в новостройке, которую планировали возвести на этом месте. Правда, дом уже лет десять все никак не могли снести, и мы порядком устали ждать, но все жильцы были твердо убеждены, что уже вот-вот, и они станут счастливыми обладателями новых квартир в центре города.

В-третьих, моя мать работала по ночам, и мы с ней редко пересекались, а за дедом кто-то должен был ухаживать, пока ее нет. Да и, честно говоря, я ее жалела – оставлять их с дедулей двоих в этом мрачном месте не хотелось.

Ну, и в-четвертых, и самое главное: проживание в не самом приглядном семейном гнезде значительно экономило мой бюджет, и я могла понемногу откладывать на будущее собственное жилье.

Я и работать-то начала еще в период обучения в университете – чтобы скорее накопить средства и съехать отсюда. Но… как-то застряла. И теперь понимала почему. Это болото – мой уровень. Потому, что я сама себя не люблю. Потому, что позволила какому-то избалованному наглецу использовать себя, растоптав собственные идеалы.

Я вошла в квартиру, прикрыла дверь и наклонилась на нее спиной. Уставилась в высокий темный потолок, казавшийся бездонной черной дырой. Где-то там должны были проблескивать лучики надежды, но все померкло. Мое сердце будто разорвали на куски. Я прокручивала в памяти снова и снова ту сцену в лофте Алекса и ощущала, как нежность и трепет по отношению к нему сменяются разочарованием и презрением.

А затем собралась с духом и сделала шаг. Вдруг под ногой хлюпнуло что-то мягкое, а затем темноту взорвал ужасающий возглас: «Ма-ма! Ма-ма! Ма-ма!»

– Чертова кукла!

Я догадалась, что наступила на одну из игрушек Тумака. Но голос из преисподней и не думал затихать:

– Ма-ма! Ма-ма!

– Твою маму за ногу… – проворчала я, наклоняясь, чтобы нащупать куклу.

И в этот момент у моих ног что-то зарычало. А затем кто-то больно цапнул меня за руку.

– А-а-ай!

Отскочив, я врубила свет.

Исчадие ада сжимало в зубах одну из своих подружек – куклу Тасю с откушенным ртом, и злобно скалилось на меня.

– Прости, что помешала вам уединиться. – Съязвила я. – Мне сегодня интим тоже обломился.

Остатки шерсти на Тумаке стояли дыбом, темные глаза пылали яростью.

Полагаю, когда-то Тумак был шпицем, но после болезни потерял больше половины шерсти, и теперь она только начинала отрастать. Помнится, брат притащил его с улицы – голодного, истощенного, почти лысого. Животное дрожало и не сопротивлялось. Елисей отнес его к ветеринару, тот удалил ему несколько гнилых зубов, провел исследования и назначил лечение. Оказалось, пса долгое время изводил чесоточный клещ.

После лечения Тумак пошел на поправку, и едва стал чувствовать себя лучше, как принялся скалиться на всех домашних и кусать пятки. Эта псина оказалась настоящей занозой в заднице! Он оккупировал диван в гостиной и не позволял никому на него садиться, а еще отгрыз всем моим сохранившимся с детства куклам подбородки и даже лица и регулярно забавлялся с ними на этом диване.

Брат запрещал нам забирать у Тумака его игрушки – единственную радость в унылой собачьей жизни. И убеждал, что это отвлекает пса от мании кусать домочадцам ноги.

Елисей не раз пытался пристроить собаку к другим хозяевам, но Тумака возвращали снова и снова. И раз за разом этот облезлый любитель кукол возвращался на свой любимый диван к своей любимой коллекции истерзанных подружек.

Жуткое зрелище, я вам скажу. Все эти сидящие на диване или валяющиеся по квартире Маши, Варвары и Таси без подбородков, носов или глаз. Но брат чувствовал, что делает доброе дело. И, свалив из отчего дома, он, конечно же, заклинал нас рьяно заботиться о Тумаке.

И мы дружно кивали. Хотя, и побаивались этого гаденыша. Даже дед, регулярно подкидывающий Тумаку вкусняшки со стола, кажется, просто откупался – оплачивал собственную безопасность, договаривался с дьяволом, чтобы тот не перегрыз ему горло однажды ночью.

– Люба, ты? – Послышался его голос из спальни.

Затем шаркнули тапки, и зажегся свет.

– Да, деда, я.

– А?! – Он выглянул в коридор.

– Я это. – Улыбнулась ему.

– Чего так поздно?

– Гулять ходила. – Ответила я, снимая обувь.

– Гулять так поздно одной опасно. – Нахмурил седые брови дед.

– Так я не одна. – Соврала ему я.

– У тебя парень-то появился? – Он покачал головой.

– Ага.

– Зря ты Филиппку-то отбрила. Хороший был жених. Сейчас где такого найдешь?

Я вздохнула. Подошла и потрепала деда по плечу.

– Есть у меня жених, не переживай, дед.

– А когда покажешь?

Мой рот свело от фальшивой улыбки.

– Так скоро.

– Ну ладно.

Я надеялась, что к утру он и не вспомнит этот разговор.

Хотя, про Филиппа, я тоже думала, он давно забыл.

Глава 9

Продюсер – тот же вратарь, за гол тебя не хвалят, но, если мяч оказался в воротах, обвиняют во всех грехах.

Тот день был ужасным. Нервным, суматошным, загруженным. Барракуда наорала на меня из-за не вовремя разосланных пресс-релизов и даже не дала и полслова вставить о том, что их рассылка не входит в мои обязанности.

Обозвав меня «бестолковой Веткиной», она удалилась. Цокот ее каблучков по каменному полу отдавался в ушах как при мигрени, и я упала на кресло, стиснув кулаки, закрыв глаза и пытаясь отдышаться.

– Савва, милый! – Взвизгнула Алла Денисовна.

И мое сердце чуть не остановилось.

– Рада, что ты зашел!

– Аллочка, выглядишь сногсшибательно! Что это? Новая стрижка или серьги?

– Это уколы красоты, милый, но только никому не говори. Хи-хи-хи!

– Маленький женский секрет, понимаю.

Я лежала, не двигаясь. Боялась даже смотреть в ту сторону.

– Пройдем ко мне в кабинет.

– С удовольствием.

И только когда голоса стихли, я рискнула приподняться и оглядеть офис. Сотрудницы, провожавшие Савву восторженными взглядами, как по команде вздохнули и вернулись к работе за своими компьютерами.

– Уже можно дышать. – Раздался голос Кати.

Она все это время наблюдала мое падение со своего рабочего места.

– Алла Денисовна бывает невыносимой. – Как ни в чем не бывало, улыбнулась я.

Встала, поправила блузку и поспешила к себе – в модный отдел. Там у меня было убежище, в углу, за шторой, за коробками и вешалками с одеждой и фото-реквизитом. Маленький стульчик и трехногий столик, под которым я прятала коньяк от фотографа Давиди – если он нажирался в процессе фотошута, можно было не ждать от него идеального результата, из-за которого его когда-то прозвали Маэстро.

Мне очень нужен был сейчас глоток этого самого коньяка.

– Я так и знала. – Воскликнула Катя, застав меня в моем убежище пытающейся открыть спиртное зубами. – Дай сюда.

– Ты за мной следишь? – Буркнула я, нехотя отдавая ей бутылку.

– Я знала, куда ты побежишь, чтобы избежать встречи с ним. – Хмыкнула подруга. Она умело открутила пробку и сделала глоток. – В этой норе и в самом деле уютно. Почему мы тут не собираемся, чтобы напиться посреди рабочего дня?

– Мы собираемся. – Напомнила я.

– Точно. – Рассмеялась Катюха и сделала еще глоток. – А затем протянула бутылку мне. – Только всю не глуши, так и спиться недолго. К тому же, ты ничего не ешь в последнее время, тебя унесет с пары глотков.

– Я ем. – Фыркнула я, присасываясь к горлышку.

– Ага, будто мы с девчонками не знаем. – Морозова покачала головой. – Извелась уже вся.

– Из-за чего? – Морщась, прокряхтела я. Коньяк обжег горло. – Я, конечно, расстраивалась, что мы расстались с Филом, но…

– Из-за кобеля этого. Сыпкина-Пипкина или как там его! – Она отняла у меня бутылку и закрутила пробку.

– Эй!

– Тебе хватит, остаток я изымаю до выяснения обстоятельств. – Строго проговорила Катя и сунула коньяк под пиджак. – А то напьешься еще, да сопли распустишь тут.

– Не стану я из-за него переживать. – Я гордо расправила плечи. – Он вон – пришел, а мне фиолетово! Даже бровью не повела – как будто нет его!

– Ага. – Покачала головой Катя. – Только побледнела, покраснела, глаза от ужаса выпучила и побежала в одиночку коньяк лакать! Не переживает она!

– Блин… – Я опустилась на стул. – Что, так заметно?

– Если приглядеться. – Усмехнулась она. – Все остальные девчонки в офисе глазели на Пипкена, никто и не заметил, как ты чуть не рухнула в обморок при его появлении.

– Фух…

– А он им подмигивал, проходя мимо. – Заметила Катя.

– Козел. – Хмыкнула я.

– Метит территорию. – С видом знатока заключила Морозова. – От него ведь тестостероном за километр разит. Самец! В этом я тебя, Любка, понимаю. И знаешь… любая из наших тоже бы тронулась умом, если бы Пипкен обратил на нее столь пристальное внимание. Ладно бы вы один раз перепихнулись по пьяни и больше не встречались, а у вас это сколько раз было?

– Я не считала. – Отмахнулась я. И тут же ощутила волнение. – Всего восемнадцать. Это если считать в оргазмах.

– Ого. – Присвистнула Катя. – Щедрый какой.

Ее мое откровение как будто бы заставило задуматься о чем-то. Морозова закусила щеку изнутри.

– Что? – Спросила я, вглядываясь в ее лицо.

– Ничего. – Она хихикнула. – Стало быть, пипка у него что надо.

– Ну, тебя! – Рассмеялась я, толкая ее в плечо. – Хотя, да. Там по-еврейски богато и ухоженно.

– Значит, тяжело тебе сегодня придется.

– В смысле?

Катя серьезно посмотрела на меня.

– Я слышала, он озарит сегодня своим светом наш скромный корпоратив.

– Не-е-ет! – Простонала я.

– Да. – Неутешительно подтвердила Морозова.

– Я не пойду.

– Ты обязана пойти. – Возразила она.

– Я… я буду выглядеть жалко.

– С чего это?

– Если он подойдет, опять попаду под его чары…

– Ты не такая уж размазня, какой хочешь казаться. Ну, же, Вербина, соберись! Это всего лишь мужик! Да, он красивый и неплохо трахается, но таких у нас вон – пол-офиса!

– У нас практически весь коллектив женский, Кать. – Напомнила я.

– Не придирайся к словам!

– Кать, я не хочу предстать дурочкой, которая млеет от его пошлятины и жаждет быть обласканной. Пусть этот козел думает, что я даже не вспоминаю о нем. Что у меня мужчина есть. Да! – Я бросилась к ней. – Давай, поставь мне засос! Настоящий! На самом видном месте!

– Чего?

– Давай-давай! Пусть думает, что у меня есть горячий любовник!

– Люб, ты просишь меня засосать тебя в шею!

– А в руку? Хочешь в руку? Так проще. Надену платье без рукавов.

– Любовник, в пылу страсти лобызающий предплечье?

– Очень страстный любовник! – Сказала я, придвигаясь. – Давай уже, целуй!

– Чем это вы тут занимаетесь? – Раздался голос.

Катя чуть не выронила бутылку, а я отпрыгнула от нее на метр. Перед нами стояла Алиска. Она разглядывала нас, с сомнением сдвинув брови.

– Мы это… – Протянула я.

– Любаня хочет, чтобы я засосала ее в шею! – Выдала Катя, пожав плечами. – Пипкен должен видеть следы страсти. Типа она без него не скучает, и на личном фронте у нее все хорошо.

– Гениальный план. – Вздохнула Красавина. – Лучше и не придумаешь.

– Что? – Устало простонала я.

– Не проще найти тебе мужика на вечер? – Предложила Алиса. – Красивого, не менее статного, чем Савва. Такого, который составит тебе компанию и не останется незамеченным.

– Да где ж я тебе возьму мужика-то? – Воскликнула я. – До корпоратива сколько? Шесть часов? Я последние десять лет в поисках, а тут за полдня найду – и красивого, и статного!

– А как насчет Ильи Сапожникова? – Она обратила свой взгляд на Катю. – Свободен сегодня твой футболист?

– Ха-ха-ха. – Не выразила восторга Морозова.

– А что? Он у нас почти свой. На девичники с нами ходит, в бассейн, в ресторан. Думаю, если его попросить, твой бывший жених не откажет. Сыграть любовь – что может быть проще?

– Ты кое-что забыла. – Проворчала Катя. – А конкретно причину, по которой Сапожников посещает наши с вами девичники. Он – голубой, Алиса!

– А я согласна! – Сделав шаг вперед, воскликнула я. – Да. Почему бы и нет? Илюха – рослый, красивый. Известный футболист! Девчонки у нас в офисе в прошлый раз на него заглядывались. Кто ж знает, что он по мальчикам?

– Ты ведь никому не рассказывала, как застала его с мужиком. – Напомнила Алиса. – А, Кать? Чего тебе стоит? Давай, спросим Илью? Думаю, он не откажет.

– Хм. – Задумалась Морозова.

– Ка-а-ать! – Прильнула я к ее плечу.

– Ну, раз уж даже я ему когда-то поверила… – Произнесла она.

– Супер! Спасибо! Спасибо тебе! – Запрыгала я, обнимая ее. – Давай ему позвоним!

– Ну, давай. – Согласилась Катя. – Только объяснять будешь ты.

– Конечно объясню! Он меня обязательно поймет! Как женщина женщину… ой. Неважно! Спасибулечки тебе, Катюш!

Глава 10

Люблю делать себе больнее. Иначе, зачем бы мне понадобилось проверять соцсети Филиппа в ожидании прихода Ильи?

Я сидела у себя в каморке, уже при параде – в платье, с легким макияжем, в облаке новых французских духов и, ужасно нервничая, листала ленту в одной из соцсетей, наивно полагая, что меня это успокоит. Но видеть, как бывший жених обнимает на фото какую-то брюнетку на встрече одноклассников, не самое вдохновляющее зрелище.

Конечно, Филипп был не без прибабаха. Вспомнить, хотя бы, как он фанатично отмывался после наших любовных возлияний – бежал в душ, бормоча что-то про чистое тело и чистую совесть, и активно тер там себя мочалкой. Во всех местах. И еще ворчал на меня за то, что я не тороплюсь в ванную после секса. Наверное, считал меня грязнулей.

И все равно были моменты, когда я ощущала себя счастливой рядом с ним. Временами нам даже было весело.

И вообще, хорошо, когда ты не одинока, и тебе есть, с кем поговорить после работы, и с кем посмотреть кино в выходной. Расставшись с Филом, я превратилась в несчастное, озабоченное, страдающее по придурку Пипкену недоразумение.

Мне было стыдно за себя.

И за то, что приходится прибегать к помощи Сапожникова, чтобы не выдать окружающим свое отчаянье.

– Ты чего тут сидишь? – Застала меня врасплох Алиса.

Я быстро спрятала телефон.

– Нервничаю. Немного.

– Пойдем, там наши уже все веселятся! И Илья подъехал, тебя ждет.

Обмахнув лицо руками, я поднялась, и мы поспешили в общий офис, где уже был накрыт стол, громко играла музыка, и смеялись наши коллеги.

– А вот и твой ненаглядный, – подтолкнула меня вперед Алиса, едва мы заметили Илью, которого облепили сотрудницы журнала.

– Поспеши, а то эти хищницы обглодают его до костей, – Хихикнула Катя, приближаясь к нам с бокалом.

– О, любимая! Я так скучал! – Выхватив меня взглядом из толпы, театрально воскликнул Илья.

Подошел, обнял за талию и впился губами в мои губы.

На секунду я опешила. Так и застыла на месте, позволяя его наглому языку пробивать путь в мой рот. Но осознав, что на нас пялится пол-офиса, взяла себя в руки и попыталась аккуратно высвободиться.

– Ты чего, Сапожников? Он еще даже не пришел! – Прошептала ему на ухо. – Придержи коней!

– О, пардон. – Стушевался футболист. – Но как я сыграл? Неплохо, да?

– Да. – Уныло произнесла я, чтобы не разочаровывать его. – Спасибо.

– Всегда рад выручить подругу. – Ослепительно улыбнулся он.

– Уже можно отпустить. – Кашлянула я, напоминая, что его руки все еще удерживают меня за талию.

Если бы не громкая музыка, то было бы слышно, как зал заполняется шепотками завистниц.

– Да, конечно. – Илья отпустил руки.

– Пойдем лучше, выпьем. – Предложила я, увлекая его за собой к дальнему столику.

Девчонки потянулись за нами.

– До сих пор не могу поверить, что ты голубой, Сапожников. – С досадой вздохнула Катя.

– Голубее не бывает. – Наливая нам шампанского, усмехнулся Илья.

– Это преступление против человечества. Такая генетика пропадает!

– Сейчас существует достаточно способов, чтобы это исправить. Я планирую обзавестись детьми при помощи суррогатной матери. Когда у меня будет достойный партнер, разумеется. В будущем.

– Ты все еще в поиске своего единственного?

– Всегда. – Пожал плечами Сапожников. – Кстати, кто тот симпатичный паренек в черной рубашке?

– Это Гришка из IT. – Улыбнулась я. – Кажется, он не из ваших.

– У него есть девушка?

– Не знаю.

– Тогда не зарекайся. – Подмигнул мне Илья.

Мы чокнулись бокалами, и в этот момент в зал вошел Алекс. Я отвернулась и осушила бокал до дна.

– А вот и мой соперник. – Холодно произнес Сапожников.

– Ты слишком вжился в роль. – Заметила Катя. – Тебе нужно просто держать Любу за руку. Потанцевать с ней, прижать ее к себе покрепче, поцеловать в шею. Что-то такое.

– Понял. – Илья забрал у меня пустой бокал и поставил на стол. – Идем, Люб. Тебе сегодня достался самый лучший кавалер.

– Умоляю тебя. – Закатила глаза я.

Но танцевал Сапожников действительно потрясающе. Чувствовал ритм, направлял и поддерживал, нежно кружил.

– Это не бал лицеистов, Илья. – Даже пришлось напомнить мне. – Тут можно проще.

– Как скажешь. – И прижав меня к себе более чувственно, Сапожников стал двигаться более откровенно. Так, словно мы собирались заняться сексом прямо здесь и сейчас. – Лучше?

– Ух. А ты точно гей?

– Дважды не спрашивают. – Улыбнулся он.

Я видела, как Алекса облепили Тата и Жанна с финотдела. Он рассказывал им что-то, а они хохотали, пытаясь обойти друг дружку в искусстве изображения неподдельного интереса и наличия чувства юмора.

– О, боже… – Я закрыла глаза, когда губы Ильи коснулись моей шеи. – Бо-же…

– Угу. – Промычал Сапожников.

– Мне нужно остыть. – Сказала я, остановившись. Взяла его за руку и потянула в ту сторону, где стояли Катя с Алисой. – Джин с тоником хорошо освежает.

Мне очень хотелось обернуться и поймать на себе взгляд заклятого любовника, но я обещала себе делать вид, что его для меня больше не существует. С трудом сдержавшись, я встала спиной к нему и завела с девчонками разговор на отвлеченную тему.

Кто молодец? Я – молодец.

Спустя час офис больше напоминал ночной клуб. Сотрудники танцевали, смеялись, визжали, а спиртное лилось рекой. В этом бедламе я немного упустила Сапожникова – вроде все это время высокий блондин спортивной наружности порхал вокруг меня, а тут куда-то исчез. Наконец, обнаружив его мило болтающим с Гришей у окна, я покачала головой:

– Ладно, пока мой спутник пытается снять парня, прогуляюсь до уборной.

– Вот же голубь мира! – Выругалась Катя.

– В таком бардаке никто уже не заметит, как он флиртует с мужчиной. – Усмехнулась Алиса.

Оставив их, я принялась проталкиваться сквозь толпу танцующих. И уже у выхода из помещения кто-то вдруг остановил меня, дернув за запястье.

– Эй! – Возмутилась я.

Это был Алекс. Он заставил меня отступить в сторону – туда, куда не падали лучи светомузыки.

– Прости, – мужчина отпустил мою руку, – не знал, как тебя остановить.

Его бесстыжий, самодовольный взгляд блуждал по моему лицу, затем спустился к шее и ниже.

– Чего тебе? – Грубо спросила я, ощущая все нарастающее волнение в груди.

– Хм. – Он еще раз с интересом оглядел меня, как будто оценивал перемены, произошедшие со мной. – Ты ведешь себя так, будто ненавидишь меня.

Я сделала глубокий вдох. Ноздри щекотал такой знакомый и уже любимый запах его парфюма.

– Я? Слишком много чести, Алекс. Ты мне безразличен.

Эти слова, как и улыбка, дались мне с трудом.

– Тебе пора завести парня, Люба, ты ужасно напряжена. – Низким, бархатным голосом проговорил Алекс. Сделал шаг и практически вжал меня в стену. – Или, если хочешь, можем уединиться в одном из кабинетов? Помогу тебе по-дружески.

Он разглядывал мои губы, и я знала, что, стоит ему поцеловать меня, и сопротивляться дальше уже не смогу.

– Нет, у меня есть, к кому обратиться за помощью. – Выдохнула я, чувствуя возбуждение. – Или ты думал, что ты единственный и неповторимый? Таким женщинам, как я, не приходится долго быть одинокими.

– Люб… – Придвигаясь ближе, еще плотнее прижимая меня к стене, проговорил Алекс. – Не порти все опять. Я так хочу тебя…

– Я… – Мне не хватало дыхания.

– Что здесь происходит? – Голос Сапожникова перекрыл музыку.

Алексу пришлось нехотя обернуться.

– Ты не даешь пройти моей девушке, или мне показалось? – Воинственно шагнул к нему Илья.

– Слушай, приятель, у меня нет претензий к твоей девушке. – Усмехнулся Алекс.

– Какого черта тогда ты волочишься за ней? – Навис над ним Сапожников.

– Нет. – Отмахнулся писатель. – Это она бегает за мной. Вы уж разберитесь как-нибудь сами, ладно?

– Бегает за тобой? – Качнул головой Илья.

Его взгляд потемнел, кулаки сжались, а затем… затем все случилось так быстро, что я не успела даже пискнуть.

Мощный хук справа обрушился на лицо Алекса, и тот отлетел в сторону, словно щепка, сбив по пути несколько стульев, кадку с пальмой и влетев головой прямо в кулер с водой. Кулер качнулся и рухнул на пол рядом с затихшим и не подающим признаков жизни Алексом.

– Эй, очнись! – Крикнула я, падая на колени и тряся его за плечи. – Алекс! – Ударила по щекам. Никакой реакции. – Ты его убил… – Обернулась к Сапожникову.

Илья присел на корточки рядом с телом и приложил пальцы к шее пострадавшего.

– Нет, он дышит. Просто без сознания.

Офис в это время продолжал веселиться, не реагируя на шум.

Глава 11

Я ненавижу его – всеми фибрами души, клянусь!

Вот, о чем я думала, сидя в машине скорой помощи и наблюдая за тем, как медики суетятся вокруг Алекса, пытаясь привести его в чувство.

Прокручивала снова и снова все моменты наших свиданий, все приятные и горькие минуты и раздумывала, будет ли мне легче, если он умрет. Безусловно, мне хотелось отомстить, и хотелось, чтобы ему тоже было больно, но не до смерти… смерти я ему не желала. И, честно говоря, даже не представляла, как буду жить, зная, что его больше нет.

– Что с ним произошло? – Окликнула меня фельдшер, не прекращая манипуляций с пострадавшим.

– Ударился головой. – Тихо отозвалась я.

– Это вы нам уже говорили. А как это случилось?

– Корпоративная пьянка. – Глядя ей в спину, пробормотала я. – Не удержал равновесия во время танца и… встретился головой с напольным кулером.

– А с глазом что?

– Кадка с пальмой – оказалась на пути к кулеру. – Вздохнула я. – Несчастный случай.

– Ну, и денек!

Когда Алекс очнется, у Ильи будет возможность переговорить с ним и полюбовно решить вопрос. Если Пипкенштейн подаст на Сапожникова заявление о причинении вреда здоровью, у футболиста будут большие проблемы.

Тревога за здоровье Алекса и тихая радость от того, что кто-то, наконец, заступился за меня, по очереди сменяли друг друга, заставляя волноваться еще сильнее.

– Через полминуты будем на месте! – Выкрикнул шофер.

И медики ускорились, колдуя над пострадавшим. Очень скоро автомобиль затормозил, дверцы распахнулись, и Алекса выгрузили на каталку.

– А мне… – Выпрыгнула я следом.

– Ожидайте в приемном!

И бригада умчалась с каталкой вглубь коридора больницы.

Я села на скамейку в приемном отделении и уставилась на ключи и телефон Алекса, выпавшие из его кармана в тот момент, когда врачи скорой грузили его на носилки в офисе журнала. Из наших никто не со мной не поехал, все пребывали в знатном подпитии, и никто не осознавал серьезности произошедшего. Илья собирался отправиться следом на своей машине, но его отговорили – он тоже был нетрезв.

В тот момент мне казалось, что все не так серьезно, но теперь беспокойство нарастало. Во время следования автомобиля скорой помощи к больнице Алекс не торопился приходить в себя – может, удар оказался тяжелее, чем мне казалось?

– Мужчина, которого привезли… – Вскочила я, заметив выходящую из отделения медсестру. – С ушибом головы. Он пришел в себя?

– Да. – Она внимательно посмотрела на меня. – Ему оказывают помощь.

– Фух, слава богу… – Выдохнула я.

– А вы с ним?

– Я… да.

– Родственница?

Я растерянно пожала плечами.

– Нет. Я… просто с ним.

– Жена? – Нахмурилась она.

– М…

– Если хотите, чтобы позже вас пустили к нему в палату, то нужно отвечать «Да». Мы пускаем только близких родственников и тех, кто состоит в отношениях с пациентом.

– Невеста. – Выпалила я, заламывая руки. – Я его невеста. Да!

– Отлично. – Кивнула женщина. – Тогда мне нужны документы на больного. Паспорт, полис, СНИЛС. Что-то есть?

Я опустила взгляд на ключи и телефон.

– Только это.

– Тогда, пожалуйста, съездите и привезите. Мне же нужно как-то оформить вашего жениха.

– Моего жениха… – Пробормотала я. – Да. Я сейчас съезжу.

И побежала к выходу.

Плевать, как придется объяснять потом Алексу, зачем я назвалась его невестой. Главное, увижу его. Большего мне не надо.

Такси доставило меня по нужному адресу. Номера квартиры я не помнила, но зато хорошо запомнила этаж и расположение квартиры.

– Девушка, вы куда? – Окликнула меня консьерж.

– Наверх. – Вежливо улыбнулась я ей.

– К кому?

– К Савве.

– Кажется, он уезжал сегодня… – Нахмурилась она, пытаясь воскресить в памяти воспоминания о недавних наблюдениях.

– Знаю. – Я повторила свой прием с улыбкой. – У меня ключи. – Потрясла в воздухе связкой. – Я – его невеста.

– А вчера у него была другая… невеста. – Сочувственно произнесла женщина.

– Сегодня все изменилось. – Гордо расправив плечи, я шагнула в лифт.

– Ох, молодежь…

И облегченно выдохнула, когда дверцы сомкнулись, скрыв от меня ее изумленное лицо.

В лофте все еще стоял запах парфюма Алекса. Я подняла с пола небрежно брошенную рубашку и поднесла к носу – аромат с нее был еще ярче. Тот, кого я жаждала и ненавидела одинаково сильно, как будто стоял рядом и обнимал меня за плечи.

– Надеюсь, ты оценишь все, что я делаю для тебя. – Произнесла я, зарываясь лицом в ткань.

«Конечно же, нет», – подсказал мне внутренний голос.

Алекс был и останется безнадежен.

И тут же словно в подтверждение моих мыслей его холостяцкий лофт подкинул мне новое тому доказательство: из-под дивана торчало кружево женских трусиков. Я подошла ближе и брезгливо поддела его носком туфли.

– Красные стринги. Какой же развратной шлюшкой нужно быть, чтобы носить такие? Да на носовом платке моего деда больше ткани! Фу! И как же ты ушла отсюда? Без трусов?

Поморщившись, я подхватила двумя пальцами белье и швырнула в ведро на кухне. На самом же деле, мне хотелось их сжечь. Это доставило бы мне куда больше удовольствия, чем просто погребение в мусорном ведре.

В этот момент телефон Алекса завибрировал.

Я уставилась на экран.

Какая-то «Блондинка Валя с кинофестиваля» прислала ему сообщение, которое мне было недоступно. Мобильник с системой распознавания лица просто скрыл от меня его содержание.

– Шла б ты, Валя…

Пытаться разблокировать аппарат было бесполезно, и я просто беззвучно зарычала.

– Надо было тебя между ног бить, а не по башке! – Бросила с досады, отправляясь на поиски паспорта и всего остального.

Благо, все нужные документы оказались в ящике комода.

Покидая лофт Алекса, я уже сомневалась в том, хочу ли навещать его в больнице. По правде говоря, этот мужчина не был достоин ни меня, ни той заботы, которую я ему оказывала.

Но по возвращении в больницу меня ждал сюрприз.

– Хорошо же приложился твой парень, – принимая документы, сказала медсестра приемного покоя, – не может вспомнить, как это произошло.

– Правда? – Удивилась я.

– Не может даже вспомнить, кто он сам. – Пожала плечами женщина. – К нему пригласили невропатолога, психиатра и нейрохирурга, вот – беседуют, обсуждают проведенные исследования. Думаю, с вами тоже захотят поговорить, так что ожидайте пока в коридоре.

– Что значит «не может вспомнить, кто он сам»?

Она устало выдохнула и уставилась на меня.

– То и значит. Ни имя, ни фамилию вспомнить не может. Ни сказать, кем работает. Доктор Громов подозревает ретроградную амнезию.

– Амнезию?

– Это не редкость при травмах головы, но явление временное.

– То есть… он не помнит, кто он?

– Угу.

– Совсем?

– Совсем.

– И надолго?

– Бывает по-разному. – Она вернулась к заполнению медицинских форм. – Да не переживайте вы раньше времени. Специалисты у нас хорошие работают. Сейчас разберутся, что к чему, и все вам объяснят.

Глава 12

– И как много он не помнит? – Осторожно поинтересовалась я.

Доктор закрыл дверь кабинета и сел за свой стол.

– Александр сейчас дезориентирован и совершенно растерян, что неудивительно в его состоянии. Физические функции в норме, но что касается памяти – судя по всему, на данный момент она полностью блокирована. Ваш жених забыл все, что было до черепно-мозговой травмы. Свое имя, род занятий, важные события из жизни. Такое бывает, и в большинстве случаев нормализуется с течением времени.

– То есть, память к нему вернется? – Спросила я, опускаясь в кресло.

– С большой долей вероятности. – Доктор сцепил руки в замок. – При должной поддержке со стороны близких и постоянном общении это случится быстрее. Главное, постоянно фокусировать его внимание на вещах и местах, которые он любил, которыми регулярно занимался, которые вызывали у него яркий эмоциональный отклик. Любовь и забота творят чудеса.

– Но ведь он же… не узнает меня, когда увидит? Я правильно понимаю?

– Это самое трудное, но решаемое. Понимаю, что ситуация сейчас кажется вам пугающей, но многие мои пациенты успешно проходят через это. У Александра есть еще родственники?

– Нет. Он сирота.

– Тогда вам придется особенно постараться. Некоторое время мы подержим его под медицинским наблюдением, а затем можно будет забрать его домой. Будете время от времени приезжать в клинику на психотерапию, а также принимать нейропротекторы. Вскоре его нервные связи восстановятся. По крайней мере, мы на это надеемся. Прогноз, в целом, благоприятный.

– Как долго это обычно длится? Ну… потеря памяти.

– По-разному. – Честно ответил доктор. – От пары часов до нескольких месяцев. Иногда даже лет.

– Ого… – поникла я.

– Еще хотел уточнить по поводу характера травмы. Вы сообщили, что Александр ударился сам, и мы не стали ставить в известность правоохранительные органы. Если следует это сделать…

– Это все алкоголь. – Краснея, выпалила я. – У них давние и не совсем простые отношения. Он обещал мне, что больше ни-ни, но…

– Вы обращались к наркологу?

– Что вы, Александр ведь известный человек… – Я покачала головой. – Все эти грязные подробности могут разрушить его карьеру. Знаете… наверное, даже хорошо, что он на некоторое время потерял память. Это поможет его организму очиститься и отвлечься.

– Но я должен буду внести это в карту, как отягощающий фактор.

– Но тогда журналисты пронюхают, что мой жених – алкоголик. Хотя, это не совсем так. Он прежде никогда не уходил в запой. Бокальчик виски на ночь – кто этим не грешит?

– Я рад, что вы так заботитесь о нем. – Улыбнулся доктор.

– А я вспомнила, где видела вас раньше. – Поерзав на кресле, заметила я. – На вечеринке у Красавиных. Вы тот самый Павел Владимирович, который обследовал мою подругу Катю Морозову. Лучший друг Вадима.

– Обследовал – громко сказано. Так, дал пару советов. – Кивнул он. – Но вы правы, это я.

– Вадим очень тепло отзывается о вас, а, значит, мой жених в хороших руках.

– Несомненно.

– Когда я смогу повидать его?

Громов посмотрел на часы.

– Как только он проснется, и мы еще раз его осмотрим. Сейчас он под препаратами. Думаю, у вас есть время съездить домой, пообедать, переодеться, а заодно и собрать вещи для больного – стандартный набор: щетка, одежда, тапочки, сменное белье и все такое. Полный перечень предоставит медсестра в приемном.

– Хорошо. – Я встала и протянула ему руку. – Спасибо вам еще раз.

– Не за что. – Пожал он ее.

Я вышла из кабинета и замерла у стены. Сердце билось отчаянно и громко. Тысячи мурашек то поднимались, царапая, к лицу, то опускались ниже, впиваясь ледяными колючками в живот и спину.

Алекс ничего не помнит.

И у него нет близких, на кого можно положиться.

Бедный…

Думаю, он заслужил, чтобы я хорошенечко о нем «позаботилась». А еще он сам виноват.

Это мой шанс.

На ватных ногах я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. На моих губах заиграла сатанинская улыбка.

Это. Мой. Шанс.

Глава 13

– Илюшенька, хорошо, что ты уже проснулся, и я рада, что ты беспокоишься о вчерашнем. – Мне пришлось быть с ним честной.

Вообще, говорить начистоту, его звонок был, как нельзя, кстати.

– Я проснулся и первым делом подумал о тебе. Вернее, о твоем приятеле, которого я…

– Отправил в нокаут, да.

– Так как он? – Осторожно поинтересовался Сапожников.

– Все прекрасно. – Усмехнулась я, спускаясь по ступеням в холл больницы. – Даже не в обиде на тебя.

– Серьезно? А я думал, придется откупаться! Решил, что он уже заяву накатал на меня!

– Нет, никаких заявлений не будет, но ты теперь мой должник.

– Ты напомнила ему, что он первый начал, и сам напросился? Ух, спасибо, Любка, ты – золото!

– Вовсе нет, просто он потерял память. И так как ты – непосредственный виновник происшествия, тебе придется стать моим сообщником.

– Сообщником?… В чем?

– Поднимай свою задницу с кровати и живо тащи ее сюда! Побудешь сегодня моим водителем.

– Ты чего задумала, Люб?

– И привези один из своих спортивных костюмов. Новый не нужно, и что-нибудь без клубной символики, пожалуйста. – Улыбнулась я. – А еще пару старых футболок – потасканных. Если у тебя нет такого, одолжи у какого-нибудь бомжа. Майку, треники тоже можно. Ах, да, и захвати карточку: нужно будет купить новый мобильник.

– Люб, ты натворила что-то нехорошее и хочешь скрыться из города? – Настороженно переспросил Илья.

– Нехорошее натворил ты, Сапожников. Или хорошее – я еще не решила.

Через двадцать минут его внедорожник стоял у ворот больницы. Я села на пассажирское сидение и обернулась назад: на заднем сидении стояла сумка с вещами.

– Так, отлично. А сейчас поехали.

– Куда едем? – Прищурился Сапожников.

– В квартиру Саввы Пипкена.

– А что там?

– Нужно собрать передачку в больницу и взять кое-какие вещи, которые могут пригодиться в дальнейшем. – Пристегиваясь, объяснила я. – Ну, чего стоим? – Уставилась на Илью. – Жми на педальку, малыш.

– Может, ты расскажешь мне, что происходит?

– Тебе это не понравится. – Вздохнула я. – Ох, Илюша, это никому не понравится.

– Что ты натворила? – Он не торопился трогать машину с места. – Это касается этого гада, которого я вчера отправил в объятия кулера?

– Ага. – Я воровато огляделась по сторонам, а затем вернула взгляд на Сапожникова. – После удара головой он потерял память. Ничего не помнит.

– Совсем ничего? – Брови Ильи поднялись.

– Ничегошеньки. И я собираюсь воспользоваться этим.

– Каким образом?

– Хочу вернуть ему должок. Вернее, это он мне его вернет. – Ухмыльнулась я, ощущая небывалый азарт. – Тебе когда-нибудь мама говорила, что девочек обижать нельзя?

– Э-э… куда ты клонишь, Люб?

– Я собираюсь лишить его привычной жизни. Всего того, что делало его самовлюбленным напыщенным козлом: денег, дорогой тачки, толпы поклонниц.

– Люба…

– На время! – Всплеснула руками я. – Он ведь должен ответить за всю боль, что мне причинил!

– Нет…

– Я собираюсь позабавиться вдоволь.

– Что конкретно ты задумала, Люба? – Обреченно вздохнул Илья.

– Скажу ему, что я – его невеста, а это уже половина наказания.

– Охотно верю… – Сапожников утер лоб.

– Я отниму у него его ленивую, праздную жизнь и заставлю пожить настоящей!

– Так это месть?

– Она самая. – Уверенно ответила я.

– А если он не поверит?

– Вот мы и поработаем над тем, чтобы он поверил.

Илья покачал головой:

– И Катюхе это тоже не понравится.

– Ты плохо знаешь Катюху. – Хмыкнула я. – В дружбе главное – найти кого-то с таким же диагнозом, как у тебя. Она меня точно поддержит.

– Горе мне.

– Об этом нужно было думать прежде, чем махать руками!

– Да ты дьявол, Вербина…

– В любви и на войне все средства хороши!

– Так у тебя любовь или война? – Нехотя заводя мотор, поинтересовался он.

– Война, конечно. – Ответила я и задумчиво уставилась в окно.

В груди разливалось тепло от предвкушения скорой встречи с Алексом. Если уж кто и умел искусно врать самой себе, то это была я.

Глава 14

– Ты собираешься сделать что-о-о?! – Вытаращилась на меня Алиса.

Они с Катей и Дианой примчались на квартиру к Алексу сразу, как я вызвонила их.

– Собираюсь сказать ему, что я – его невеста. – Повторила я.

– А у консьержки не будет вопросов, почему столько девушек поднялось в квартиру известного писателя? – Оглядывая интерьер гостиной, поинтересовалась Диана.

– К сожалению, много девушек – норма для хозяина этого лофта. – Брезгливо бросила я.

– Диан, ты что, не слышала, что она только что сказала? – Перевела на нее взгляд Алиса. – Люба хочет поселить у себя Пипкена, выдав его за своего жениха!

– По-моему, это забавно. – Хихикнула Диана. – Я видела такое в кино.

– А что ты думаешь, Кать? – Обратилась она к Морозовой.

– Жить вместе – это ответственно. – С умным видом изрекла Катя. – Но всегда есть, кому тебя трахнуть.

– Морозова! – Взмолилась Алиса.

– О, я нашел в холодильнике салатик. – Раздался голос Сапожникова.

– А этот что тут делает? – Нахмурилась Катя.

– Он – мой вынужденный подельник. – Объяснила я. – Это из-за него Алекс ударился башкой и лишился памяти.

– Алекс? – оторвавшись от разглядывания собственного отражения в зеркальной стене, решила уточнить Диана. – Кто такой Алекс?

– Это его настоящее имя – Алекс. Александр Пипкенштейн. Я вроде вам говорила.

– Только про фамилию.

– Алекс. – Хихикнула Морозова. – Георгий Иваныч! Он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора!

И они с Дианой начали хохотать, пихая друг друга локтями.

– Да что с вами со всеми такое?! – Не выдержала Алиса.

Похоже, ей одной эта шутка не пришлась по душе. Красавина всегда была голосом разума среди нас.

– Это же уголовщина… – Она бессильно опустила руки. – Ты собираешься ввести больного человека в заблуждение, будто у него нет работы, квартиры, машины, всех этих… благ жизни! А что будет, когда он узнает?!

– Мы будем квиты. – Твердо ответила я.

– Ты собираешься измываться над беспомощным человеком! – Строго сказала Алиса.

– Вот и нет. – Покачав головой, заметила я. – Если бы вы знали, за что Илья его ударил, то так не говорили бы. Алекс заслужил это!

– Он сказал, что она бегает за ним. – Чавкая, поведал Сапожников. Он приблизился к нам с большой салатницей в руках, зачерпнул ложку и отправил в рот. – Это низко.

– А разве ты не бегала? – Свела брови Алиса.

– Я стала жертвой его изощренных манипуляций. – Обиженно произнесла я. – Алекс то притягивал меня, то отталкивал – как куклу какую-то. Это было очень жестоко. Он должен понять, что со мной так нельзя!

– И ты собираешься опуститься до его уровня?

– Я застала его с двумя голыми телками в спальне! – Взвизгнула я. – А ведь он позвонил мне и попросил прийти! Вы знаете, какое унижение я испытала?!

– Да, похоже, этот Гора-Жора, или как его там, заслужил это. – Задумчиво произнесла Диана. – Я за розыгрыш. Кто еще?

– А еще он сказал, что я не слишком красива. – С тяжестью призналась я. – Не слишком красива. Как это вам?

– Ты – красотка, Люб. – Положила мне руку на плечо Диана.

– Алекс ответит мне за всё. – Решительно сказала я. – Он заслужил это. И… и я планирую получить удовольствие от того, что сделаю с ним! А вы… если вы не хотите, то не поддерживайте меня! Справлюсь сама!

– Ну, ты и сумасшедшая… – Восторженно произнесла Катя.

– Оторва! – Хрюкнула Диана. – Коварная сучка! Преклоняюсь перед твоей решимостью!

– А разве у него нет родных? – Удрученно спросила Алиса.

Стало понятно, что она тоже готова сдаться.

– Близких – нет, насчет дальних не в курсе. – Ответила я.

– А друзья?

– Из тех, что я видела, только богатенькие павианы с разговорами о том, кто и куда потратил деньги, и сколько отодрал моделей на своей яхте. Такие, вряд ли, скоро хватятся его. Думаю, они не созванивались ежедневно, чтобы болтать по душам.

– А что насчет доказательств?

Я нашла в удаленных нашу общую фотографию, восстановила и развернула телефон экраном к девчонкам:

– Вот.

– О-о… – Дружно протянули они.

– Постельное фото – сильный аргумент. – Согласилась Катя.

– Да он сейчас, наверное, уязвим и доверчив, словно ребенок. – Предположила Диана. – Поверит чему угодно.

– А если этого будет недостаточно, – я открыла ящик, выудила кольцо его бабушки и надела на палец, – то вот.

Девчонки вытаращились на украшение и, кажется, потеряли дар речи.

Грядущий розыгрыш переставал походить на розыгрыш и все больше начинал смахивать на грандиозную аферу.

Теперь все мы были повязаны.

Глава 15

– Не ждите, что он бросится вам в объятья. – Предупредил меня Павел Владимирович. – В его случае главное – проявить максимальное терпение. Понимаю, что сейчас ситуация кажется экстремальной, но дальше будет легче.

– Я готова к этому. – Заверила я врача. – Главное, что Саша жив, а в то, что он скоро поправится, даже не сомневаюсь.

– Еще бы – в таких заботливых руках. – Громов позволил себе улыбнуться. – Ну, что, идемте. – Он проследовал к палате, открыл дверь и вошел первым. – Александр Абрамович, к вам ваша невеста.

Мое сердцебиение ускорилось до почти немыслимых величин, даже дышать стало тяжело. Постаравшись побороть волнение, я сделала шаг и вошла в палату следом за врачом.

– Моя кто?… – Послышался голос Алекса.

И в следующее мгновение я увидела его полулежащим на кровати в нелепой больничной пижаме.

– Ваша невеста. – Пояснил врач, пропуская меня вперед. – Любовь.

– Люба. – Хрипло поправила я.

Сделала еще пару шагов и замерла у постели больного.

Надо признать, вид заклятого любовничка немало меня поразил. Багрово-фиолетовый фингал под глазом, темнеющая на бледных щеках щетина, спутанные волосы, очень нуждающиеся в том, чтобы их помыть. И полная растерянность во взгляде. Он часто хлопал ресницами и смотрел куда-то словно сквозь меня.

– Невеста? – Алекс оглядел меня недоверчиво. – Вы… уверены?

Я закусила губу.

– Это нормально. – Успокоил меня Громов и подошел ближе к пациенту. – Господин Пипкенштейн, вы только не переживайте. Не узнавать даже самых близких – типично для вашего состояния. Со временем воспоминания вернутся. Делайте привычные дела, и это ускорит процесс.

Алекс нахмурился. Затем подтянул одеяло выше, покачал головой и вдруг… рассмеялся.

– Она – моя невеста? Серьезно?! – И тут же снова нахмурился. – Если б даже у меня была невеста, то явно не такая. А какая-нибудь… какая-нибудь… – Кажется, его мысли не успевали за словами. – Какая? – Спросил он с отчаянием в голосе, кажется, у самого себя.

Новость о появлении невесты явно застала его врасплох.

– Саш, – решив действовать смелее, я присела на край кровати рядом с ним. – Это я – твоя Люба. Ну, же? Неужели, ты меня совсем не помнишь?

– Нет. – Отрезал он, насупившись.

– Саш… – Я попыталась взять его ладонь в свою.

– Уверен, произошла ошибка. – Замотал головой Алекс. – Я вижу вас впервые.

– Господин Пипкенштейн, – вмешался доктор.

– Пипкенштейн? Это что, моя фамилия? – Поморщился больной, как от лимона. – Вы серьезно? Звучит как шутка. Меня не могут так звать!

– Любовь принесла ваши документы, так что ошибки быть не может. – Безапеляционно заявил Громов. – Вы – Александр Абрамович Пипкенштейн.

– Да. – Я вынула из сумки его паспорт. – Вот, смотри.

Алекс зыркнул на меня подозрительно, но паспорт взял. Быстро раскрыл его и воззрился на страничку с именем и фото.

– Как странно. Почему я не помню…

– Мы уже обсуждали с вами это. – Мягко объяснил доктор. – При ретроградной амнезии…

– Но почему я помню, как держать ложку, разговаривать и ходить, но не могу вспомнить собственные имя?! – Вдруг вскричал Алекс.

Захлопнул паспорт и отбросил в сторону.

Мы переглянулись с врачом, и я придвинулась к Алексу ближе:

– Сашенька…

– Какой я тебе Сашенька?! – Психанул он, отстраняясь. – Я тебя не знаю, вообще!

– Саш, я – твоя невеста, меня зовут Люба. – Примирительно и терпеливо начала я.

– Откуда я знаю, что ты не врешь?

– Посмотри. – Протянула руку. – Это ты мне подарил. Кольцо твоей бабушки. Мы собирались идти подавать заявление в ЗАГС как раз накануне несчастного случая.

– Что… – Он взял меня за руку и уставился на украшение. – Я… я не знаю. Оно… я его уже где-то видел. А, может, и нет. – Алекс отпустил мою руку. – И сколько мы… встречаемся?

– Уже год. – Радостно сообщила я. – И три месяца живем вместе.

– Не может быть. Нет. – Он отвернулся в сторону, затем посмотрел на доктора. – Нет. Я не знаю эту девушку. И не знаю, какие женщины мне нравятся, но явно не такие.

– Саш, я не злюсь. – Тихо произнесла я. – У тебя в голове все перемешалось.

– Ты и я? – Поморщился Алекс. – Нет. Исключено.

– Ты предложил мне руку и сердце.

– Да я тебя даже не знаю! Не было у нас ничего!

– Было, Саш.

– Чем докажешь? – Разозлился он. Перевел взгляд на врача. – Пусть докажет!

Я растерялась. Задумалась.

– Ты… ты…

– Вот видишь! – Обрадовался Алекс. – Доктор, это не моя невеста, я вижу ее впервые. И она меня!

– Есть кое-что! – Радостно вскочила я. – Есть одна особенность, доктор. Такое редко встречается среди наших мужчин…

– Что именно?

– Он… он обрезанный! – Выпалила я.

– Я?! – Гаркнул Алекс. Отогнул одеяло, затем резинку пижамных брюк. – Я не…

И замер.

– Говорю же вам. – Довольно улыбнулась я Громову. – Ох, и еще! – Достала из кармана телефон, нашла нужный снимок и развернула экран к Алексу. – А это фото, где мы с тобой вдвоем, Сашенька. Видишь? Лежим вместе в постели.

– Что… – Алекс так и застыл с открытым ртом.

– Все наладится, дорогой. – Нежно сказала я, опускаясь обратно на край кровати. – Я никогда не откажусь от тебя. Мы преодолеем это вместе.

В палате повисла тишина. Взгляд больного безнадежно метался по моему лицу.

– Оставлю вас пока. – Тактично произнес Громов и вышел.

Алекс перевел взгляд с моего лица обратно на снимок. У него был обреченный вид.

– Я… – произнес он хрипло. – Я очнулся здесь и…

– Не представляю, каково тебе. – Улыбнулась я. – Но мы справимся. Обещаю.

– А что… что со мной случилось? – Он жалобно посмотрел мне в глаза.

Я обернулась к двери, убедилась, что доктор вышел, затем вернула взгляд на Алекса.

– Это все алкоголь.

– Алк… чего-о?!

– Алкоголь, Саш. – Печально ответила я. – Ты ведь известный писатель. Вернее, был им. Пока не пристрастился. А затем из-за выпивки потерял всё: недвижимость… машину… потом деньги на нашу свадьбу.

– Я?! – Его глаза округлились еще сильнее. – Ты уверена?

– Ты обещал мне, что завяжешь, и я осталась с тобой только из-за этого. Кто-то ведь должен был тебя поддержать? И никто из посторонних не должен был узнать, как низко ты пал. Но… ты опять сорвался, Саш. Прости. Ты так напился, что упал и ударился… боже, как же тебя снова угораздило?

– Я не знаю. – Заторможено произнес он.

– Но ты не переживай. – Я крепко взяла его за руку. – Я все понимаю и прощаю тебя. Мы вернемся домой и начнем новую жизнь. Ты излечишься, обещаю тебе. И снова будешь писать книги. Вернешься в литературу, получишь признание и успех! Мы справимся – вдвоем.

Алекс смотрел на наши сцепленные руки, все еще не до конца веря, но уже явно спокойнее.

– Вдвоем. – Нежно повторила я, закрепляя эффект.

Глава 16

– Ни за что! – Вскричала моя мать.

– Что? – Переспросил дед.

Я опустила взгляд на стол и продолжила отколупывать засохшее пятно грязи от скатерти.

– Только через мой труп. – Подвела черту мама. – Да перестань ты ковырять эту чертову скатерть! – Она рывком содрала со стола мою руку и сжала в своей. – Ну, как так, детка? Как эти сумасшедшие мысли вообще рождаются в твоей голове?

– Да что такое, Олечка? – Доковылял до стола дед и тяжело опустился на стул. – Что она учудила? Я опять ничего не услышал.

– Забудь, пап. – С трудом сохраняя терпение, выдохнула мама. – Люба пошутила. Сейчас мы закроем эту тему и больше к ней не вернемся.

– Нет, кое-что я слышал. – Уперся дед. – Она опять хочет притащить в дом какую-то тварь. – Он перевел взгляд на меня. – Если ты, Любушка, обещаешь сама вывести ей блохи и убирать дерьмо, то я не против. Только надеюсь, это маленький котенок или щенок, а не здоровенная псина, потому что со взрослыми животными, сама понимаешь, управляться гораздо сложнее: у них уже сложившийся характер, и если они привыкли драть горло по утрам или точить когти о диван, то этого уже не исправишь. – Он зыркнул в сторону гостиной. – Опыт у нас уже есть.

– Деда… – Начала, было, я.

– И если повадится ссать мне в тапки…

– Дедуль. – Я закусила щёку изнутри.

– Пап, речь не о животном. – Вздохнула мама.

– О птице? – Оживился дед. – Всегда мечтал иметь попугая! Назовем его Попка! Буду учить его ругаться и петь шансон!

– Пап! – Оборвала его мать.

– А что? У твоей матери был в юности попугай. Если бы не метровая зона поражения вокруг клетки – весь пол и стены были в помете – то можно было бы считать, что эти создания почти не доставляют хлопот.

– Пап, твоя внучка только что сообщила, что собирается притащить в дом целого чужого мужика!

– Ты выходишь замуж?! – Уставился на меня дед.

В следующую секунду в дверь раздался стук. Я поднялась и проследовала в прихожую.

– О, привет, Люб. – На пороге стояла соседка, что жила за стенкой.

Она держала в руке кружку.

– Привет, тетя Тамара. – Сказала я, взяв кружку из ее руки. – Что на этот раз? Сахар, соль?

– Муки бы. – Ее лицо озарилось довольной улыбкой. – Решила постряпать шарлотку, глядь в шкаф – пусто.

– Без проблем. – Хмыкнула я.

Развернулась и направилась в кухню.

– А яблок у вас случайно нет? – Засеменила за мной соседка.

– Сейчас посмотрю.

– И не просто чужого мужика, а чужого мужика с потерей памяти! – Донеслось с кухни.

Я кашлянула.

– Тетя Тамара. – Объяснила я, входя на кухню. – Срочно понадобилась мука.

– В верхнем ящике. – Указала мама. – Привет, Тамар.

– Привет, Оль. – Тамара Михайловна остановилась в дверях. – А чего это вы такие хмурые оба? – Спросила она, разглядывая мать с дедом. – Надулись оба, как мыши на крупу. Ругаетесь, что ли?

Они переглянулись.

– Да так. – Буркнул дед.

– Любанька мужика какого-то хочет в квартиру приволочь! – Не выдержала мама.

Ну, понеслась.

– У тебя что, Любань, жених завелся? – Закудахтала тетя Тамара.

– Ах, если бы! – Развела руками мать. – Горе нам с вертихвосткой этой! Филипп – вон какой хороший был! Образованный, аккуратный, галантный. «Здрасьте, до свиданья, теть Оль!», ручку подаст, когда Любка из машины его выходит, а она не ценила!

– Не любила я его, мам. – Зачерпывая стаканом муку, вздохнула я. – Иначе бы и не взглянула на Алекса.

– А этого Алекса, стало быть, любишь?

– А этого я проучить хочу.

– Ничего не поняла. – Крякнула тетя Тамара, без приглашения опускаясь на свободный стул. – Давайте по порядку.

– Аналогично. – Нахмурился дед. – Объясни все ладом!

– Мука. – Ставя на стол кружку, сказала я. – А вот яблоки.

– Только два? – Расстроилась Тамара.

– Последние. – Пожала плечами я.

– Ну, ладно. – Сгребла их соседка и рассовала по карманам халата. – Так чего там, Люб, с мужиком-то?

Все трое уставились на меня, приготовившись слушать.

– Я, теть Тамар, перед вашим приходом маме с дедом сообщила, что собираюсь привезти сюда парня своего. Чтобы он с нами жил.

– Красивый хоть? – Ее глаза заблестели.

– Ага.

– Богатый?

– Вполне.

– Так чего ж ему богатому в этой дыре-то делать? – Она непонимающе тряхнула головой.

– В том и смысл. – Смущенно произнесла я. – Напыщенный он, самовлюбленный, испорченный деньгами. Мы встречались с ним, а потом он меня бросил. Сказал, не хочет серьезных отношений. А теперь вот – память потерял, и ничего не помнит. А я возьми, да ляпни, что невеста его. И обратной дороги уже нет, зато появилась идея – проучить его, как следует. Пусть поживет, как мы – без роскоши, богатств и удобств. Без шампанского, вечеринок, джакузи и поклонниц.

– Реально богатый? – Заинтересовалась Тамара.

– Писатель известный. – Пояснила я. – Только я ему сказала, что все это позади: его успех, деньги, роскошная недвижимость. Сказала, что все это он потерял, и кроме моей драгоценной семьи у него ничегошеньки не осталось. И это в какой-то мере правда: родных у него действительно нет.

– Это интересно. – Хмыкнула соседка. – Так какая у тебя конечная цель?

У меня свело желудок.

– Отомстить ему хочу. Чтобы не зазнавался больше. И чтобы… чтобы…

– Дорогая, ты ввязываешься в бессмысленные отношения. – С горечью произнесла мать. – Мы проходили все это с твоим отцом. Он совершенно безответственный человек, и, если бы я не пыталась его изменить, и не цеплялась бы за него так отчаянно, то не потеряла бы несколько лет своей жизни! – Она тронула дедушку за плечо. – Пап, ну, чего ты молчишь? Скажи ей! Скажи!

Дед, казалось, был ошарашен.

– Он обидел меня, деда. – Тихо сказала я ему. – Мы просто обязаны его проучить. Поможет нам сделать ремонт, поработает кухаркой, приберет в квартире. И нам хорошо, и ему трудотерапия. Все, что он делал в жизни, это лежал на диване, да своими нежными пальчиками по клавишам бил, а теперь узнает, что такое настоящая жизнь! Все, что требуется от вас – лишь подыграть мне!

– Это дикость! И… нарушение закона! – Вспыхнула мама. – Что будет, когда он узнает? А? Ты думала об этом, Люба?

– Мне об этом думать некогда было! – Воскликнула я. – Мне хотелось его придушить! Но за это, мама, можно и в тюрьму загреметь!

– Папа. – Уставилась на него мать, воинственно сложив руки на груди.

– Деда. – Последовала я ее примеру.

Дед обвел усталым взглядом нас обеих.

Его любовь к семье охватывала все вокруг и достигала максимума на внуках. Я знала, что ругать меня он не станет, но при этом слабо верила в то, что смогу все-таки получить его одобрение.

– Нет, план интересный. – Влезла тетя Тамара. – Только я бы на твоем месте не стала скрывать от него его богатства. Просто прикинулась бы невестой, что само собой уже является наказанием, и тратила бы его денежки – налево и направо. – Она заметила строгий взгляд деда и замялась: – Но раз уж ты хочешь именно наказать…

– Никому не позволю обижать свою внучку. – Сказал дед и ударил кулаком по столу. – Давай, Любанька, садись рядом и рассказывай все про этого мерзавца! Будем его перевоспитывать!

– Папа-а! – Простонала моя мать.

– А что, папа? – Фыркнул он. – Ты уже один раз не позволила мне вмешаться, и что вышло? Удрал твой Сережка, поминай, как звали! В этот раз я все сам сделаю.

– Какой решительный мужчина. – Сложив ладони лодочкой, произнесла соседка.

– А ты чего все еще тут, Тамарка? – Покосился на нее дед. – Пирог ведь стряпать собиралась?

– Так я… – Растерялась она.

– Дело семейное. – Строго сказал он.

– Так мы ж…

– Ладно, пап, пусть остается. – Мягко предложила мама. – Потом на суде подтвердит, что я изначально была против этой сумасбродной идеи.

– А, да. – Закивала Тамара. – Точно. Я пригожусь!

«Надеюсь, я не пожалею, что затеяла все это», – пронеслось у меня в голове.

Глава 17

Такси притормозило у дома.

– Куда это мы приехали? – Приклеился к окну Алекс.

– В наше любовное гнездышко, – с нежностью произнесла я.

– Ты уверена?…

– Ну, конечно. – Тронула его за плечо, и он вздрогнул. – Ты чего, Саш?

Алекс недоверчиво покосился на меня.

– Ничего. – Нервно качнул головой. – Просто кажется, что все это сон какой-то…

– Доктор предупреждал об этом. – Понимающе кивнула я.

– И вещи эти… – Он опустил взгляд на спортивный костюм, который я заставила его надеть в больнице. – Как будто не мои.

– Твой любимый костюм. – Как ни в чем не бывало, улыбнулась я. – Ты буквально не вылезал из него! Дома – в нем, на улицу – в нем, даже спал в нем иногда! Видишь, какой мятый? – Я потрепала его по плечу. – Не удивительно, что он был на тебе и во время несчастного случая, после которого ты потерял память!

Алекс нехотя кивнул: ему выдали этот костюм в больнице. Подменить те вещи, в которых он поступил в отделение, на заношенную тренировочную форму Сапожникова стоило мне пару тысяч. Да и то благодаря тому, что гардеробщица оказалась сговорчивой.

– Ну, идем же! – Радостно воскликнула я.

Выскочила из машины, открыла для Алекса дверь и жестом показала, чтобы он выматывался наружу.

– А… – Задумчиво протянул он, выбираясь. Вытянулся во весь рост, расправил плечи и с сомнением уставился на дом. – А почему мы живем здесь?

– Как это почему? – Нервно хихикнула я, захлопнув за ним дверь. И когда такси отъехало, продолжила. – Ну… во-первых, потому, что нам теперь нужно копить деньги на квартиру.

– А почему мы не можем ее снять?

– А во-вторых, ты обожаешь мою родню! Наверное, это из-за того, что ты – сирота. Такое бывает. Дух семейственности – то, чего ты был лишен с пятнадцати лет, а теперь обрел. – Самозабвенно врала я. – Мне даже приходилось тебя уговаривать: «Саш, давай снимем себе уголок на окраине города, переедем, заживем вдвоем, тихо», но ты уперся: «Нет, ни за что! Мы с твоим дедом – кореша, я эту квартиру обожаю, из центра никуда переезжать не хочу, да и после пожара в моей съемной квартире, где сгорели все мои вещи, нам нужно экономить, Люб!»

– Пожара? – Наморщил лоб Алекс.

Я сглотнула.

– Ну, да… а куда ты, думаешь, делись остальные твои вещи? Костюмы из прошлой обеспеченной жизни, коллекция кожаных туфель, шерстяные пиджаки для выходов в свет. Телевизор, холодильник, стерео-система, приставка! Даже наличка сгорела! А ведь я столько раз говорила тебе, чтобы ты не хранил сбережения под матрасом!

– Что? – Его лицо вытянулось.

– Пиджаки для выходов в свет… – Тихо повторила я. – Такие модные дизайнерские вещи, чтобы поддерживать имидж успешного писателя… Сейчас они тебе, конечно, не по карману.

– Нет! – Алекс потряс головой. – Я не про это.

– Про наличку под матрасом? Это те суммы, с которых ты не хотел платить налоги. Бог дал – бог взял…

– Да подожди ты! – Зажмурился на секунду Алекс. – Ты сказала «пожар»! Что за пожар?

– Несчастный случай. – Вздохнула я.

– Еще один? – Оторопел он.

– Ты пытался сжечь собственные рукописи, и что-то пошло не так.

– Я что, жег их посреди комнаты?!

– В ведре! – Ляпнула я, припомнив пожар в гостинице, который учинила Морозова не так давно.

– Зачем мне было жечь рукописи в ведре?

Он впился в меня таким пронизывающим, пытливым взглядом, что я окончательно растерялась. Тумак на моем месте отвел бы взгляд и уставился в пустоту, типа он не при чем, но с Алексом такой прием вряд ли бы сработал. Поэтому я напустила на себя самый серьезный, даже трагический вид, и печально произнесла:

– Наркотики.

– Чего?! – Отшатнулся Алекс.

Я облизнула пересохшие губы.

– Ну да. – Сделала шаг и коснулась его плеча. – Прости, дорогой, но это часть твоего прошлого. Деньги испортили тебя, и неудивительно, что ты довел себя до ручки. Нарколог из рехаба, где ты лежал зимой, даже предположил, что ты бессознательно пытался избавиться от них таким способом, ведь где-то глубоко в душе осознавал их пагубное влияние.

– Я что, еще и наркоман? – Побледнел он.

– Не переживай, я с тобой. – Сказала я, поглаживая его по предплечью. – Я обещала, что мы пройдем через это вместе, и я до сих пор с тобой. Мы справимся, Сашка.

– Меня точно так зовут? – Поморщился Алекс.

– Ты же видел свой паспорт.

– Ах, да. – Его скрутило так, будто он съел лимон.

– А сейчас возьми себя в руки, нам нужно войти в дом. Там все тебе знакомо, и ты быстрее все вспомнишь. К тому же, мама с дедом уже заждались нас. – Я потянула его за собой.

– А они… – Смутился Алекс, не давая сдвинуть себя с места.

– Что?

– Они в курсе, что я… что…

– Про алкоголь – да. К сожалению. – Я кашлянула. – А про наркотики – нет. И давай, не будем им говорить, они – люди старой закалки, и все такое. Понимаешь?

– Похоже, я – конченый неудачник. – Еще раз оглянув дом, вздохнул мой спутник.

– Идем скорее, они ужасно по тебе соскучились! – Улыбнулась я.

Глава 18

Молчание.

«Вот я влипла!»

Квартира встретила нас гробовой тишиной. Мать стояла в прихожей, заламывая руки, а дед подозрительно оглядывал вошедшего Алекса из кресла в гостиной.

– Та-да-да-ам! – Радостно вскрикнула я, взмахнув руками. – Кто это тут вернулся домой?

Мой возглас вызвал реакцию только у придурочного Тумака, который сорвался с дивана и бросился в прихожую с истеричным лаем.

– Ох, ё…! – Вжался спиной в дверь Алекс.

– Как же он рад тебя видеть! – Захлопала в ладоши я. – Смотри, лезет целоваться! Как мило!

Тумак продолжал заходиться остервенелым лаем.

– Кто это?! – В ужасе пробормотал Алекс.

– Твой любимый пёс. – Сообщила я. – Тумак!

Отсутствие отпора со стороны гостя возбуждало Тумака как будто бы еще сильнее, и он разошелся настолько, что попробовал тяпнуть Алекса за ногу.

– Ай! – Вскрикнул тот. – Фу! Фу!

– Ну, конечно. – Догадалась я. – От тебя пахнет больницей!

– По-моему, он меня тоже не узнал. – Проговорил Алекс.

– Нет. – Отмахнулась я, поднимая пса на руки. Тот сразу зарычал на меня. – Смотри, он со всеми так. Проявляет свою любовь. – Чмокнула воздух рядом с головой пса, и тот сделал молниеносный выпад, едва не укусив меня за губу. – Видишь? Наш пупсеныш! Это он так здоровается. Не бойся, погладь его. – Протянула пса Алексу. – Ну же!

– Что-то не хочется. – Замотал головой он. – Кажется, оно злится.

– Ерунда! – Заверила я. – Вы с ним часто так общались: рычали друг на друга, даже лаяли. Уверяю, вы с Тумаком были неразлучны!

Пес продолжал скалить зубы и смотрел на Алекса, точно серийный маньяк-шизофреник.

– Давай потом. – Проблеял Алекс, с опаской глядя в пораженный бельмом глаз животного.

– Тогда иди, поздоровайся с мамой. – Отшвырнув пса в сторону, я подтолкнула гостя вперед.

– Здрасьте. – Споткнулся и замер Алекс.

Мама еще раз, молча, оглядела его с головы до ног.

В этом спортивном костюме с чужого плеча и с фингалом под глазом мой спутник мало напоминал известного писателя, чье фото я накануне показывала родным. Теперь он был той самой простушкой, которой я постоянно ощущала себя рядом с ним.

– Это моя мама, Ольга Семеновна. – Подсказала я. – У вас непростые отношения, но ты всегда старался ей понравиться. Помогал по дому, и все такое. Помнишь?

– Не-а. – Отозвался Алекс обреченно.

– Ну, же, иди, обними будущую тещеньку. – Ткнула его я.

– Я… – Замялся он, сделав шаг.

– Сашенька! – Вдруг взорвалась возгласом моя мать. – Ка-а-ак же исхудал! – Она подошла и буквально стиснула его в своих объятиях. – Санька! Мы так переживали! Ну? – Мама разомкнула объятия и заглянула ему в лицо. – А фонарь откуда?

– Не… – Алекс растерянно пожал плечами. – Не знаю.

– Опять вляпался в какое-то дерьмо? – Она сокрушенно покачала головой. – Непутевый ты наш. Горемыка!

– Я… – Он так и остался стоять с открытым ртом, глядя на нее в попытке вспомнить хоть что-то.

– Ну, ничего! – Хлопнула она его по плечу. – Память вернется. Надеюсь, как шпаклевать и красить не забыл? А то вот. – Мама указала куда-то за спину. – Ремонт начал, а закончить не успел! Но ты не переживай: руки все помнят. Стоит только начать!

Я проследила за ее рукой. У стены стояли здоровенные банки с красками, мешки со шпаклевкой, рядом валялся инструмент.

«Подготовилась…»

– Ремонт? Я? – Поник Алекс.

Мы с мамой переглянулись, и я испытала гордость за нее. Вот, в кого я такая находчивая – маман тоже своего в жизни не упустит.

– А это дедуля. – Решила я отвлечь Алекса от грустных мыслей. – Семен Аркадьевич, помнишь его?

И потянула его в гостиную, где на кресле восседал самый уважаемый член нашей семьи, чьи волосы жизнь окрасила в идеальный платиновый блонд, которому позавидовала бы любая клиентка салона красоты.

– Здравствуйте. – Замялся Алекс.

И, подумав, протянул деду руку.

Решив воспользоваться тем, что гость нагнулся, Тумак подпрыгнул и едва не ухватил зубами его за ладонь, но вовремя был перехвачен мной.

– Ай-ай, как же малыш соскучился по папочке! – Притянув рычащего пса к груди, хихикнула я. – Ну, потерпи чуть-чуть.

– Ргхр-р-ррр!

– Здравствуйте. – Повторил Алекс, протягивая деду ладонь.

Тот продолжал молчать, хмуро разглядывая его. Момент неловкости затянулся, и я начала переживать, что дед передумал нам подыгрывать, как вдруг он вздохнул и громко произнес:

– Явился, не запылился, сучонок!

Мать закашлялась. У Алекса отвалилась челюсть.

– Говорила же: вы обожаете друг друга! Ха-ха! – Засмеялась я. – Деда, Сашка ведь ничего не помнит, не пугай ты его так!

– На войне за дезертирство расстреливали. – Проворчал он, глядя на гостя из-под седых бровей. – Эх, пропойца!

– Я сделаю чай. – Сказала мама и убежала на кухню.

Алекс убрал руку в карман спортивных брюк.

– Ты сядь пока, – предложила я ему. И когда Алекс попятился к дивану, добавила громко: – Только не на диван!

Он вздрогнул и замер, непонимающе глядя на меня.

– Там бабка моя сидит. – Хмуро заметил дед.

Алекс уставился на пустой диван. Затем испуганно посмотрел на меня, затем снова на диван.

– Поэтому ты его и обожаешь! – Рассмеялась я. – Деда такой шутник!

И бросила на дедулю угрожающий взгляд.

– Я не шутил. – Буркнул он, едва Алекс собрался примостить свою задницу с краешка.

– А-ха-ха! – Разразилась я. – Он шутит, шутит. А на диван действительно лучше не садись, это территория Тумака. – Я отогнула подушку, и из-под нее показались истерзанные лица старых кукол. – Здесь он развлекается со своими подружками.

Пес, оттолкнувшись, прыгнул с моих рук на диван и стал кружить, обнюхивая своих резиновых любовниц.

– Как… как из фильма ужасов… – прошептал Алекс.

– Точно! – Обрадовалась я. – Видишь? Ты помнишь про фильмы! Это хорошо. А, значит, вспомнишь и остальное.

– Надеюсь.

– Осторожно! – Предупредила я. – Не наступай на эту половицу! Она проваливается.

Я помогла Алексу добраться до свободного кресла, усадила и включила телевизор. Дед все еще буравил взглядом моего «жениха», а тот боязливо ерзал на месте под его взглядом.

– Я что, вот так и жил? – Спросил он шепотом, оглядывая обшарпанные стены, старенькую мебель и прогнившие местами половые доски.

Тумак в это время перекладывал с места на место своих подружек.

– И был тут счастлив, – улыбнулась я, усаживаясь на подлокотник кресла рядом с ним. – Ты говорил, что никогда не был так счастлив, как здесь.

Он покосился на деда.

– Что-то я сомневаюсь…

– Он сердится, что ты опять сорвался. – Понизив голос, объяснила я. – Но не переживай, дед у нас отходчивый. Если сразу не прибил, значит, прощает.

Алекс громко сглотнул.

– А вот и чай! – Мама принесла поднос, поставила на столик и подала ему одну из кружек – старую, алюминиевую, с изогнутой ручкой.

– Твоя любимая кружка. – Восхищенно улыбнулась я. – Ты сохранил ее еще со своей первой отсидки.

– Моей что? – Обомлел Алекс.

– Отсидки. – Принимая кружку и подавая ее ему, с улыбкой пояснила я. – По малолетке. С тех пор ты хранишь ее как талисман.

– Так романтично. – Всхлипнула мама, с умилением глядя на Алекса.

– «Шу-рик». – Прочитал он выцарапанную на кружке надпись. И уставился на нас. – Шурик?!

Его ресницы трепетали, губы дрожали.

– Заварила тебе покрепче, – ласково добавила мама, – как ты любишь.

– Четыре ложки сахара? – Уточнила я.

– Как всегда. – Кивнула мама.

Алекс продолжал хлопать глазами, разглядывая надпись.

– Давай, не щелкай. – Приказал дед. – Бери «весло» и мешай сахар.

Я протянула ему ложечку.

На Алекса было больно смотреть.

Больно и… приятно.

Глава 18

– О чем ты думаешь? – Спросила я осторожно, едва мы остались на кухне одни.

Алекс смотрел в окно на пробивающееся пятнами сквозь ветки солнце.

– Твой дед меня ненавидит. – Тихо ответил он.

– Ерунда. – Я убрала кружки в раковину и включила воду. – Вы же с ним лучшие друзья. Просто он злится, что ты снова напился и потерял на той вечеринке контроль. Ты ведь обещал ему, что больше ни-ни.

– Что вообще за вечеринка? – Обернулся Алекс.

У меня дыхание застряло в горле. «Как же так вышло, что я снова ляпнула лишнего?»

– Корпоратив в журнале «Manner», где я работаю. Ничего особенного, раз в пару месяцев мы отрываемся с сослуживцами в честь сдачи номера или отмечаем какие-нибудь праздники. – Сказала, опуская кружку под струю холодной воды. – Просто дружеские посиделки.

– А я там что делал? Составлял тебе компанию? – Предположил Алекс.

– Ты иногда пишешь для них заметки. – Пришлось сознаться мне. – Когда не пьешь.

– Заметки? О чем? – Он подошел ближе и опустился на стул.

– Не знаю. О всяком. Ну, о женщинах… – Я бросила на него короткий взгляд. – В основном, делаешь вид, что разбираешься в женской психологии.

– Делаю вид?

– Ага. Обычно мы с тобой обсуждаем, что бы такого написать, обмениваемся идеями, мнениями, а затем ты пишешь.

– Я хотел бы почитать их. – Решительно сказал Алекс. – И вообще – все мои книги. Где их взять?

Я сглотнула.

– Стоят в нашей комнате на полке.

– Не верится, что я писал книги!

– Но ты писал. – Тут я не врала.

– И о чем я писал?

– О жизни. О любви. О всяких глупостях.

– Нужно почитать. Наверное, так я лучше себя узнаю!

– Ты не всегда писал о том, в чем хорошо разбираешься. – Поспешила заметить я. – Твой книжный образ Казановы – скорее просто образ. – Убрав кружки на сушилку, я выключила воду, сделала глубокий вдох и обернулась. – Только я одна знала тебя настоящего. Моей задачей было тебя вдохновлять.

– Правда? – Недоверчиво поинтересовался Алекс.

– Разве я тебя когда-то обманывала?

– Н-нет. – Ответил он неуверенно.

– Вот видишь.

– Хм. Понятно. – В его голосе прозвучала горечь.

– Не переживай. – Опустившись на стул напротив, нежно сказала я. – Когда-нибудь ты снова встанешь на ноги и опять начнешь зарабатывать. А сейчас нужно просто жить. Делать привычные дела, чтобы быстрее вспомнить. Перед тем, как угодить в больницу и потерять память, ты отвлекался от зависимостей домашними делами: готовкой, стиркой, уборкой – все было на тебе, и, надо сказать, это неплохо помогало.

– Я это все делал? – Алекс округлил глаза.

– Да, тебе доктор рекомендовал. – Стараясь выглядеть как можно искреннее, ответила я.

– Какой доктор?

– Нарколог.

На секунду он завис, точно старый процессор, а затем, прочистив горло, решил уточнить:

– Я что, только сидел дома, занимался уборкой и всеми этими делами и писал книги?

– Ты интроверт, вообще-то. – Улыбнулась я. – И еще какой. Махровый.

– Я?!

– Ну да. – Потрепала его по щеке. – Мой домосед!

– Домосед… – Повторил Алекс задумчиво.

– Ага. Вытащить тебя из дома было целым приключением! Чего только не приходилось выдумывать! Единственное, что ты делал с удовольствием – это гулял во дворе с Тумаком.

Он медленно перевел взгляд на пса, который сидел возле своей миски рядом с холодильником, и тот тут же зарычал.

– Переживает, как бы ты не съел его еду. – Усмехнулась я.

– Ха-ха. – Нервно выдохнул Алекс. – А что, такое возможно? – И натолкнувшись на мой взгляд, перестал улыбаться. – Чего? Что ты так смотришь на меня?

– Ты был пьян…

– Боже! – Воскликнул он, хватаясь за голову. – Да что я за чудовище такое?!

Я пожала плечами и улыбнулась про себя.

Раньше мне доводилось представлять, как этот мужчина взрывается – в прямом смысле слова. Как ему отрывает руки и ноги. Как он долго агонизирует. Но жалеть его – надо признать, это было еще приятнее.

– Хочешь помыться? – Ласково предложила я.

– Да. – Закивал Алекс. – Покажешь, где тут ванная? А то я… я забыл…

– Конечно. – Я погладила его по плечу и заметила, как он наблюдает за каждым моим движением и прикосновением, так, словно вообще ни капли не доверяет. – Только нужно сначала нагреть воду.

– Нагреть?

– Да. Горячую еще две недели назад отключили.

– На-греть. – Медленно повторил он.

– Совершенно верно, – расплылась в улыбке я.

Наполнила кастрюлю водой и поставила на огонь.

– И как это… как…

– Ты и это забыл. – Ухмыльнулась я. – Элементарно. Ковшичком, ковшичком, и готово! Главное начать, а там вспомнишь!

– Похоже на средневековую пытку. Неужели, я так и мылся?

– Вообще-то, ты не жаловался. – Сделала вид, что надулась я.

Глава 19

– Твое полотенце. – Я протянула Алексу розовое полотенце с вышивкой. – Халат и тапочки на стиральной машине.

– Спасибо. – Печально протянул он, осматриваясь в совмещенном санузле. – А это…

– Туалетная бумага. – Подсказала я, вытягивая за кончик рулон, висящий на стене. – Надеюсь, не забыл, как его используют?

– Она серая. – Поморщился он.

– Заднице без разницы! – Подбодрила его я. – Ты сам всегда так говорил.

– Хм. Ясно. – Сонно отозвался Алекс и почесал затылок.

– Твоя щетка. – Указала на стаканчик на раковине.

– Дай угадаю, – хмуро произнес он, – я люблю все розовое?

– Еще сиреневое. – Положила на стиралку чистые боксеры, купленные вчера в универмаге. – Да не вздыхай ты так.

– Просто… – Алекс замотал головой.

Мы одновременно попытались развернуться в тесном помещении и почти прижались друг к другу. Я видела, как дернулся его кадык от этой нечаянной близости.

– Ничего. – Тихо сказал он и прочистил горло.

– Вот ковшичек. – Вежливо подсказала я и поспешила протиснуться к выходу. – И долго не возись, а то замерзнешь!

Захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Дышать стало трудно, к щекам прилил жар.

– Что? – Хмыкнула мать, выглядывая из кухни. – Не так легко, как ты себе представляла?

– Все в порядке. – Ответила я, выпрямляясь. Сдула прядь с лица. – Наслаждаюсь процессом.

– Этот парень здесь также к месту, как здоровенный джип в нищенском квартале! – Покачала головой она. – Очень скоро он поймет, что его дурят.

– Если ты не будешь орать, то этого не случится! – Шикнула на нее я.

И, проходя мимо, «зашила» себе рот воображаемыми нитками.

– Зато теперь я понимаю, чего ты в него вцепилась.

Мне пришлось остановиться.

– Чего это?

– Ты влюблена в него, как дикая кошка. – Хмыкнула мать.

– Я? Да я ненавижу его!

– Угу. Сделаю вид, что поверила.

Она закинула полотенце на плечо и скрылась в кухне.

Я, прорычав под нос ругательство, отправилась к себе.

Через час я начала переживать.

Алекс все еще не выходил из ванной, и я боялась, как бы он не наложил на себя руки. Ненадолго мне даже стало стыдно: мой розыгрыш мог зайти слишком далеко. Каким бы козлом ни был Пипкен, он не заслуживал того, чтобы лишиться жизни по моей вине. Мало ли, как могла отреагировать его психика после травмы?

Все, что я делала, все больше тянуло на внушительный срок.

– Почему Тумак? – Сказал он, входя в спальню.

Я аж подпрыгнула.

– Ух! Не слышала, как ты вошел… – Призналась, положив руку на сердце.

– Прости, что напугал.

Я застыла, разглядывая его. На Алексе был несуразный узкий халат, который я приобрела для него вчера, но даже эта дешевая тряпка не могла испортить его крепкую фигуру. И сильные красивые ноги – изуродовать их было не под силу даже розовым тапкам.

– Что с тобой? – Спросил Алекс, подходя ближе.

Он поправил ворот халата, и я вдруг вспомнила, как еще совсем недавно этот мужчина меня не стеснялся – ходил по дому нагишом, сверкая своей упругой загорелой задницей. А теперь вот. Весь мой. Уязвимый. Потерянный. В нелепом халате, и еще говорит мне «прости» – слово, которого он прежде не знал.

– Ты что-то спросил? – Хрипло произнесла я.

– Да. – Кивнул Алекс. – Почему Тумак? Зачем мы так назвали собаку?

– Ах, это. – Я прочистила горло. – Это не мы. Пес появился у нас еще до тебя, год назад. Брат притащил. Сказал, что отбил его у какого-то живодера. Тот не кормил его и постоянно колотил. Ну, Тумак. – Улыбнулась я. – Пощечина, затрещина, подзатыльник. Сечешь?

– А… О-о!

– Ага.

– У тебя есть брат? – Взгляд его темных глаз пронзал меня насквозь.

– Да, Елисей. Он живет отдельно.

– Мы с ним знакомы?

– Еще нет.

Алекс подошел еще ближе. У меня пересохло в горле. Он разглядывал меня так пристально, что я запереживала, вдруг он вспомнил чего-нибудь.

– Я купила тебе телефон. – Выпалила я, срываясь с места.

Достала из тумбочки мобильник и вручила Алексу.

– Новый? А у меня был другой?

– Был, конечно. – Я пожала плечами. – Ума не приложу, куда делся. Наверное, выпал, пока тебя грузили в скорую. Я звонила на тот номер, уже недоступен. Взяла пока новый аппарат и сим-карту.

Алекс покрутил в руке телефон.

– Не нравится? – Спросила я.

– Не знаю. – Задумчиво проговорил он. – У меня ощущение, что я актер на съемках какого-то фильма. Меня снимают, но я не знаю ни сценария, ни роли. Вот моя реплика, и я должен что-то сказать, и все смотрят, ждут, а я… у меня ничего не выходит.

– Амнезия – коварная штука. – Понимающе кивнула я. – Может, твои вещи помогут тебе вспомнить? – Подошла к шкафу, открыла дверцы. – Тут одежда, твои документы, парфюм.

– Ты. – Негромко произнес Алекс.

Я обернулась. Мое сердце забилось быстрее.

– Что?

Он подошел почти вплотную.

– Кроме твоего лица мне ничто не кажется здесь знакомым. – Его брови напряженно сомкнулись на лбу.

– Ты… узнаешь мое лицо? – Спросила я, глядя на него снизу вверх.

Мои плечи задрожали.

– Я не знаю. – Признался Алекс. – Оно… как будто успокаивает меня. Как будто я точно знаю, что видел его раньше. И мой мозг… он словно цепляется за это.

– Надо же. – Прошептала я.

– Но все остальное – хоть убей, не помню. – Решительно заявил Алекс. – И мне не верится, что я жил в этой ветхой, плохо обставленной дыре! И что носил эти вещи! – Он брезгливо вцепился в полы халата. – Это все как будто не мое! Не привычное!

– Саш.

– Вот! Я даже имя свое не узнаю! – Взбесился Алекс.

– А лицо? – Примирительно тронув его за плечо, спросила я. – Лицо свое узнаешь?

Он коснулся пальцами щек и замер.

– Да. Я точно знаю, что я это я. Но кто – не знаю.

– Понимаю, как тебе тяжело. – Я похлопала его по плечу.

– И этот фингал… – Всхлипнул Алекс. – Не может быть, чтобы я действительно был… вот таким!

– А ты и не такой.

– Я пью! – Истерично выкрикнул он.

– Пил. – Поправила я. – Уверена, теперь это в прошлом.

– У меня фингал… – Алекс обреченно сгорбился.

– Тебя не портит. – Сказала я честно.

Конечно, исчезла его прежняя самоуверенность, но Алекс был по-прежнему чрезвычайно хорош собой.

– Может, я ничего не помню потому, что много пил? И мой мозг, мои чувства были просто затуманены алкоголем? – Продолжал терзаться он.

Признаться, меня уже утомили разговоры. Так активно копаясь в себе, он мог быстро докопаться до правды.

– Давай спать. – Предложила я. – Утро вечера мудренее.

– Давай. – Согласился Алекс. – Что это?

Он посмотрел на то, как я достаю из шкафа надувной матрас.

– Нужно надуть эту бандуру, и можно ложиться.

– Хочешь, чтобы я спал отдельно? – Вдруг возмутился он.

Я снова растерялась.

– Так ты… Ты же вроде как не узнаешь меня, и я подумала, тебе будет некомфортно…

– Ты же моя невеста! – Серьезно заявил он. Подошел, забрал у меня коробку с матрасом и сунул обратно в шкаф. – Я и так, судя по твоим рассказам, тебя изводил. Так что отправляться спать отдельно – было бы еще одним неоднозначным поступком. Я не могу так поступить с тобой.

– О… – Протянула я.

Ненавидеть его становилось труднее. Все-таки ощущение рядом с собой в кровати крепкого мужского тела значительно усложняло приведение в действие моего коварного плана.

– Завтра же с утра начну вспоминать, кто я такой. – Скинув халат, пообещал Алекс.

Я сглотнула.

Видимо, слишком громко – потому, что он обернулся.

– Ты чего не раздеваешься?

«Ах, ну, да. Как же я могла подумать, что он забудет о своей привычке оголяться и начнет стесняться других?»

– Уже раздеваюсь. – Проблеяла я, расстегивая спортивную кофту.

Сняла ее, повесила на стул.

– Это ты не снимешь? – Спросил Алекс, указывая на футболку и шорты.

– Боюсь замерзнуть ночью. – Хрипло ответила я.

Он лег на постель в одних боксерах. Я выключила свет, прилегла рядом, смущенно забралась под одеяло.

– На потолке трещина. – Сказал Алекс.

– Да, – отозвалась я. – В детстве я, засыпая, смотрела, как по потолку ходят тараканы, и боялась, что один из них упадет на меня. Ты знал, что тараканы ходят по одной траектории? По каким-то своим невидимым линиям. Я поняла это, долго наблюдая за ними.

– Мне кажется, я видел много тараканов в детстве.

– Ты вспомнил это?

– Не знаю. Такое ощущение. Мне кажется, я вообще ничего больше точно не знаю. – Он вздохнул, поворочался немного. – Как будто я не на своем месте. И… будто чего-то не хватает.

– Выпивки? – Съязвила я.

– Может быть. – Спокойно ответил он. – Может, я действительно хочу выпить? Нужно чем-то отвлечься. Как я отвлекался раньше?

Я почувствовала, как от него пахнет шампунем, мыльной свежестью и ощутила возбуждение.

– Ты считал про себя до ста и засыпал.

– А днем?

– Просто считал до ста. А если не помогало, считал снова.

– Хм.

– Давай уже спать. – Прошептала я и отвернулась. – Спокойной ночи, Писуля.

– Как? – Опешил он. – Как ты меня назвала?

– Писуля. – Усмехнулась я. – Ты же пишешь, значит – писуля. Раньше тебе нравилось.

Он молчал с полминуты, а затем спросил:

– А как я тебя называл?

– Кисуля. – Ответила я.

– Это не мог быть я.

– Однако же.

Алекс заворочался, потянул одеяло, отодвинулся к краю. Затем закопошился, поправил подушку и, наконец, психанув, отбросил ее от себя. И через минуту затих.

Глава 20

Я проснулась от какого-то шума. Залаял пес, затем скрипнула дверь, а через минуту в прихожей раздался звонкий голос Тамары Михайловны. Почуяв неладное, я вскочила с постели и выбежала в коридор.

– Ой, Любушка! – Как-то наигранно и чересчур громко воскликнула она. – Уже проснулась!

Я остановилась, заметив стоящего рядом с ней Алекса. Тот как-то виновато мялся и прятал взгляд.

– А я иду из магазина и смотрю: кто это тут у нас?! – Продолжила тетя Тамара. – А это Санечка наш! – Она зыркнула на Алекса. – Живой и здоровый! Я ж его не видала после больницы. Дай, думаю, обниму, а он шарахнулся от меня, как от огня!

Я перевела взгляд на своего «жениха»:

– А что ты делал на улице, дорогой?

Он потянул верх от спортивного костюма и затем нервно почесался.

– Я это… с собакой гулять пошел.

– В тапках? – Прищурилась я, потирая глаза.

– Ой. – Неловко улыбнулся Алекс.

– А чего Тумака дома оставил?

Он был окончательно приперт к стенке и покраснел:

– Совсем мысли спутались…

– Сашка-то мой, теть Тамар, память потерял. – Повернувшись к соседке, траурно поведала я. – Ничего не помнит.

– Да ты шо! – Схватилась за сердце женщина. – А я-то думаю, чего это он меня не узнал! Решила, что прикидывается!

– Упал, очнулся – гипс. – Разведя руками, констатировала я. – Вернее, шишка на голове и амнезия.

– Ой, беда-а… – Запричитала Тамара. – Опять все из-за синьки, да? – Она глянула на него с жалостью. – Я как фофан у него под глазом увидала, так сразу все и поняла! Опять ужрался!

Алекс, хлопая глазами, смотрел на каждую из нас по очереди.

– А ведь божился, что не будет больше. – Крякнула соседка. – Ты чего, Сань? – Она пихнула его в бок.

– Так я… я… – замычал он.

– А Аркадьич чего? – Вдруг забеспокоилась тетя Тамара. – Поди, опять огрел парня-то?

– Нет. Пощадил. – Отмахнулась я. – Любит он его. Опять простил.

– Любит окаянного. – Закивала она. – Да, уж который раз прощает! – И повернувшись к Алексу, сурово выдала: – Ну что, Санька, завяжешь на этот раз? Вишь, до чего твоя бухара доводит? Ничего в тебе от успешного писаки-то и не осталось!

– Так я…

– И взять нечего, кроме анализов!

– Я… – Окончательно растерялся он.

– Иди уж, выгуляй пса своего. – Она взяла с полки ошейник, ловко накинула на опешившего от такой наглости Тумака, защелкнула крепление и вместе с поводком вручила Алексу. – Только дальше двора не уходи, потеряешься теперь без памяти-то! И к алкомаркету не сворачивай! Ты, Люб, денег ему не дала? – Хитро посмотрела она на меня.

– Не-а.

– Правильно! Чтобы не остограммился! С этого запой и начинается. – Тетя Тамара подтолкнула его к выходу. – Ну, иди, Санек, иди мой дорогой. Повезло тебе с Любкой: столько нахеровертил, а она все еще с тобой возится.

Вытолкав за дверь Алекса с собакой, соседка деловито потерла руки.

– Фух… – Принялась обмахиваться ладонями я.

– Сбежать хотел? – Тихо спросила она.

– Наверное. – Кисло ответила я.

– Хорошо, что ты его фото мне заранее показала! Я как его рожу холеную заприметила у подъезда, так сразу и поняла, что дело не ладно, и обратно его погнала!

– Спасибо, теть Тамар! – Облегченно вздохнула я. – Видимо, проснулся и хотел дать деру, пока остальные спят.

– Чего спасибо-то, ты мне лучше корицы на плюшки отсыпь. – Хмыкнула соседка, доставая из кармана халата пакетик.

– Без проблем. – Я отправилась на кухню.

– Как дед отреагировал? – Направилась она за мной.

И осеклась, застав деда сидящим за столом с газетой в руках. Он сдвинул очки с толстенными линзами, чтобы зыркнуть на нее и недовольно цокнуть языком.

– Опять ты.

– Чегой-то? – Обиженно поджала губы соседка.

– Тебе-то какая выгода от этого спектакля? – Хмуро спросил дед.

– Я, может, помочь хочу! – Она выкатила грудь и вскинула подбородок.

– Ой, бабы… – Покачал он головой.

– Опять заладил!

Пока они кусали друг друга словесно, я подошла к окну, чтобы проследить за Алексом.

На мгновение в голове даже промелькнула мысль: «сбежит, так сбежит», все равно правда однажды вылезет наружу. Но тот стоял под деревом, послушно ожидая, когда собака сделает свои «дела», и, кажется, больше не пытался скрыться.

«Далеко в розовых тапочках все равно не уйдет», – подумала я и улыбнулась.

Возможно, я как раз начала входить во вкус.

Глава 21

– Деда, а как пульт от телевизора оказался в микроволновке?

– Ума не приложу. – Отозвался он, утыкаясь взглядом в газету.

Мы были в кухне одни.

– А в прошлый раз я обнаружила его в стиральной машине.

– Не может быть.

– А на прошлой неделе в холодильнике.

– Враки!

– И там же были твои очки. – Заметила я.

– Чего ты от меня хочешь? – Опустив газету, прорычал дед.

– Позволь мне позаботиться о твоем здоровье. – Попросила я, извлекая пульт из СВЧ-печи. – Если уж ты не хочешь обращаться к врачам, то, хотя бы, не налегай на домашнюю работу. Здесь для этого наш гость. Алекс будет заниматься уборкой и прочим, это чрезвычайно полезно для его раздутого эго, а ты больше отдыхай, ладно?

– Я и так все время отдыхаю! Целыми днями! – Чертыхнулся дед. – Для человека военного это смерти подобно! Мне что теперь, помирать со скуки?

– Мама сказала, ты вчера пылесосил. Это вредно для твоей спины.

– Просто вам кажется, что я еле ноги волоку, – уперся он, – но я в самом расцвете лет! Мне всего лишь восемьдесят стукнет в этом году!

– И все равно. Я знаю, что ты не хочешь превращаться в развалину, но позволь Алексу делать всю работу по дому. – Настойчиво предложила я. – Пока он здесь, нужно пользоваться моментом. Пусть выполняет самую грязную работу: это выбьет из него былую спесь. А ты сможешь потратить свободное время на что-то более приятное: чтение, музыку, просмотр телевизора. На прогулки во дворе, в конце концов! Ты уже давно не покидал квартиру.

– Я не доверю этому чистюле даже мытье посуды. – Проворчал дед. – Ты видела его руки? Они же никогда не знали нормальной работы! Ногти ухоженные, как у девчонки!

– Но ты обещал мне помощь.

– Я беру свои слова обратно. – Он наморщил лоб. – Этот дармоед может убираться хоть сейчас! Он тебе не пара!

– Причем здесь «пара/не пара»? – Взвилась я. – Алекс здесь совсем по другой причине!

– Посмотрите на нее. – Сокрушенно произнес дед. – Моя внучка влюбилась в идиота! Притащила его домой, отмыла, одела, причесала, уложила к себе в кровать и пытается заставить нас поверить, что делает это из мести. Да ты смотришь на него, как на кусок мяса в голодный год! Слюни пускаешь! А что будет, когда он вспомнит? Снова будет больно потому, что успеешь к нему привязаться.

– Какая глупость, деда. – Попыталась успокоить я его. – Да, у меня были чувства к Алексу, но теперь все, что осталось, это лишь желание преподать ему урок.

– Как же. – Фыркнул дед. – И еще нас заставляешь тебе потворствовать! Только помни, Любка, мне-то по барабану: я загоняю твоего писаку так, что у него дым из ушей повалит, мне его не жалко, а вот тебе с этого представления пользы не будет. Помяни мое слово.

– Будет, дедуля, будет. – Пообещала я, стараясь унять жар, рвущийся в щеки. – Всем нам будет, вот увидишь. Взять, хотя бы, ремонт. Помнишь, как долго не могли собраться? У тебя спина больная, маме все некогда, а что я одна сделаю? Но теперь у нас есть работник! Много ли ума надо, чтобы покрасить стены, да побелить потолки?

Хлопнула дверь.

– Ох, Любка, Любка… – Покачал головой дед.

– Еще и полы покрасит. Чем плохо-то? – Прошептала я, наклоняясь к самому дедову уху.

И тут из коридора раздался грохот, взвизгнул пёс.

– Что такое? – Воскликнула я, выбегая из кухни.

И остановилась в метре от растекающейся по полу белой краски.

– Не знаю, как так вышло. – Хрипло произнес Алекс. Он стоял на коленях в луже краски среди поваленных банок. – Тумак дернулся, а я еще не успел отстегнуть поводок, вот – запнулся… – Он поднял ладони, перепачканные белой жижей. – Неловко вышло…

Пёс гавкнул и понесся в гостиную, оставляя за собой белые следы.

– Вот теперь заживем. – Прокряхтел дед, выйдя следом за мной из кухни и оглядев прихожую, по полу которой продолжала разливаться краска. – Все, как ты и говорила, внучка. Молодец!

– П-простите. – Заикаясь, выдавил Алекс. – Наверное, это все тапки. Мне в них не очень удобно.

– Зато ремонт, можно считать, только что стартовал. – Вздохнула я.

– Поздравляю. – Буркнул дедушка, перешагивая через разводы краски на полу. – Дайте знать, как закончите.

– Гав! – Отозвался Тумак, запрыгивая на диван.

Алекс продолжал стоять на коленях с вытянутыми вверх ладонями. В его глазах было столько сожаления – ну, вылитая мадонна. Теперь он ощущал вину, а вина мотивирует людей. Это не могло не радовать меня.

– Я сожалею. – Прошептал он, поднимаясь.

Мне нравилось, когда он сожалел.

Глава 22

– Макароны по-флотски. – С укором сказал дед, отходя от плиты. – Надеюсь, по тарелкам сами раскидаете?

– Да. – Пискнула я. – Спасибо, что приготовил.

– Жаль вас, беспутных. – Хмыкнул он. – Весь день провозились с этой уборкой. – Дед недовольно зыркнул на Алекса и поковылял прочь из кухни.

– Он меня еле терпит. – Шепнул тот, едва дедуля шагнул за порог.

– Да брось ты. – Отмахнулась я.

Достала тарелки, наложила макароны и поставила перед ним на стол.

– Что? – Спросила я, когда мой жених стал недоверчиво принюхиваться к блюду.

– Ничего. – Он засучил рукава и взял вилку. – Пытаюсь вспомнить, ел ли я раньше такое.

– Конечно, ел. – Вздохнула я. – За обе щеки уплетал!

– Я рад любому, что не пахнет краской и растворителем. – С воодушевлением сообщил Алекс, насадив макарошки на вилку. – Мне кажется, эти запахи намертво въелись в кожу.

– Еще бы. – Согласилась я, опускаясь на стул. – Мы с тобой пять часов на карачках оттирали квартиру! Уверена, за это время можно было сделать полноценный ремонт той же квадратуры.

– Мм, вкусно! – С удивлением сообщил Алекс.

И накинулся на дедовы макароны с удвоенной силой.

– Рада, что тебе нравится. – Заметила я, пряча улыбку.

Пару минут мы ели в тишине, затем Алекс спросил:

– А кем работал Семен Аркадьич до выхода на пенсию?

– Военным. Пограничником. – Ответила я. – Отсюда и строгость, и недоверчивость к чужакам. Ну, в смысле… – Тут же поправилась. – К тем, кого он еще не принял официально в семью. Мы же с тобой… ну, ты понимаешь. Свои отношения не оформили, а уже вместе живем. Не по уставу. Дед – человек старшего поколения, они себе подобное во времена их молодости не позволяли.

– А, ясно. – Сказал Алекс.

Он уже умял все макароны и теперь глазел по сторонам.

– Добавки? – Спросила я.

– Да. – Закивал он. – А я сижу и думаю, как же подозвать официанта! То есть… – Алекс потряс головой. – Что это я…

– То есть, вам повторить? – Игриво спросила я, поднимаясь со стула.

– Да, пожалуйста. – Благодарно кивнул он.

Я накидала еще макарон в его тарелку и элегантно подала на стол.

– Спасибо.

– Приятного аппетита. – Подыграла ему.

– А ты кем работаешь? – Вдруг спросил Алекс.

– В журнале-то? – Я пожала плечами. – Продюсером. – Прожевала еду, проглотила и добавила: – Вообще, раньше эта должность называлась coffee lady: девчонка, которая следит за реквизитом, организовывает съемки, договаривается, обзванивает сотрудников, контролирует все процессы в модном отделе, а если нужно – разносит кофе. Кажется, было бы справедливее назвать меня девчонкой на побегушках. Или разнорабочей. Но я не обижаюсь. Продюсер звучит приятнее. Многие редакторы начинали с того же. Это как… испытательный срок.

– И долго ты трудишься на этой должности?

– Хм… года два.

– Твой испытательный срок затянулся. – Задумчиво сказал Алекс.

– Похоже на то. – С грустью согласилась я. – Но в нашей индустрии кризис. Из-за пандемии, и вообще. Тиражи сокращаются, люди меньше читают. Вообще-то, мне повезло, что не осталась совсем без работы: после реструктуризации половину сотрудников уволили, и журнал взял курс на развитие digital-версии.

– И какие у тебя сейчас перспективы? – Его темные глаза прищурились, на веках обозначились мелкие морщинки.

Надо признаться, они только добавляли сексуальности Алексу.

– Никаких, если честно. – Нервно хихикнула я. – Пока мне доверяют организационные вопросы, я не пишу статьи. А пока я не пишу статьи о моде, никто даже не рассматривает меня на должность обозревателя. Замкнутый круг.

– Но ты же мечтаешь о чем-то? Планируешь что-то? – Не отставал он. – Нужно думать о карьере. О будущем. Делать что-то, чтобы тебя заметили.

Я отставила вилку в сторону.

– Раньше ты говорил мне то же самое.

«Не самые красивые хороши в карьере», – повторил голосом Алекса мой внутренний голос.

– Серьезно? – Оживился он.

– Почти. – Я опустила взгляд и вернулась к еде.

– Значит, я верен себе. – Довольно сказал Алекс. – Приятно знать, что я тебя поддерживал.

Я подняла глаза. Он искренне улыбался.

Глядя на его улыбку, мне хотелось улыбаться самой. И было что-то такое в его взгляде, чего Алекс не позволял себе раньше – какая-то открытость, честность. Словно он обнажил часть своей души, которую не показывал прежде. Ни мне, ни кому-либо постороннему.

Мы смотрели друг на друга секунд десять-двадцать, но и этого хватило, чтобы я почувствовала нарастающую неловкость. Мне пришлось отвести глаза, боясь, что он тоже отыщет в моем взгляде что-то такое, что я скрывала от него раньше. Или скрываю сейчас. Я сама себя не понимала, и мне не хотелось, чтобы Алекс разгадал мои чувства быстрее, чем я сама докопаюсь до их сути.

– А чем это воняет? – Раздался мамин голос из прихожей.

Щелкнула дверь.

– Мама вернулась. – Усмехнулась я. – Кто ей скажет про краску?

– Мы можем свалить все на Тумака? – Улыбнулся Алекс.

– Разумеется.

«Боже, его улыбки делали со мной невообразимое».

Но была существенная разница между Алексом прежним и Алексом нынешним.

Самовлюбленность Алекса прежнего не позволяла ему раздаривать эти улыбки налево и направо. И каждая улыбка, как боеголовка с ядерным содержимым, была начинена отравляющим снисхождением и холодным чувством собственного превосходства – она была горячей снаружи и ледяной внутри. Производила эффект мощного взрыва, но оставляла после себя ощущение пустоты.

А Алекс нынешний щедро начинял свои улыбки теплом. Настоящим, человеческим. Таким, что, едва коснувшись кожи, мгновенно наполняло тебя изнутри и еще долго согревало.

Мне нравился этот новый Алекс.

И я думала об этом все чаще. Почти каждую минуту.

И каждую же минуту мне приходилось мысленно одергивать себя: он здесь для того, чтобы я могла ему мстить. Мстить!

– Поставлю чай. – Сказала я Алексу, пока мама копошилась в прихожей. Достала из холодильника пирожные и поставила на стол. – Твои любимые.

– Я люблю сладкое? – Как будто бы удивился он.

– Еще как! – Улыбнулась я.

В детстве он был толстым, а, значит, скоро моими стараниями станет похож на кита. «Посмотрим, кто потом полюбит тебя таким!»

Глава 23

Я проснулась от странного чувства.

Бывает такое, когда ты точно знаешь, что на тебя кто-то смотрит. Если в толпе не получается сразу определить, откуда на тебя направлен посторонний взгляд, то в укутанной тишиной комнате сделать это проще.

Я проснулась от ощущения, что за мной наблюдают.

Открыла глаза и резко встрепенулась. Алекс сидел на краю кровати и, наклонившись, внимательно разглядывал мою руку, лежащую на подушке.

– Который час? – Я потерла глаза.

– Шесть тридцать. – Ответил он шепотом.

– А ты чего так рано встал? – Спросила, оглядев его.

Он был слегка взъерошен, но уже одет в один из тех спортивных костюмов, что достались ему с плеча Сапожникова.

– Не спалось. – Признался Алекс. – Много мыслей.

– Мыслей? – Я приподнялась.

– Угу. – Его взгляд переместился на мою руку. – Вот, рассматривал кольцо.

Он аккуратно взял мою ладонь и приблизил к глазам. Камень в кольце его бабушки сверкнул гранями в лучах утреннего солнца, пробивающегося сквозь окно.

– Вспомнил что-то? – Осторожно поинтересовалась я.

Мой голос дрогнул.

– Не уверен. – Тихо ответил Алекс.

Его глаза быстро полоснули по мне.

– Ты говорил, что оно досталось тебе от бабули. – Хрипло сказала я. – Недорогая безделушка, но дорого тебе как память.

– Это бриллиант. – Теперь он впился в меня долгим, внимательным взглядом. – Не знаю, откуда мне это известно, но точно уверен, что это так.

– Но ты говорил… – Мне пришлось сглотнуть. – Ты говорил, что оно ничего не стоит.

Я подтянулась и села, натянула одеяло выше.

– И я точно знаю, что это кольцо моей бабушки. Помню, как она носила его на своем пальце. Тогда камень блестел ярче. – Он провел подушечкой пальца по кольцу. – Нужно просто почистить его. Либо у ювелира, он сделает это ультразвуком, либо дома – подручными средствами.

– Я что, ношу на пальце бриллиант? – Никак не могла поверить я.

Колечко выглядело древним и тусклым.

– Видимо, ты много значила для меня, раз я сделал тебе такой подарок. – Задумчиво произнес Алекс. – Позволь.

Он аккуратно потянул за обод, но колечко не сдвинулось.

– Застряло. – Пискнула я.

– Такое бывает, особенно утром. – Алекс покрутил кольцо, но оно сидело плотно.

– Не хочет.

Мы встретились взглядами, и у меня перехватило дыхание. Его глаза светились так лучезарно, что казалось, будто двери в его душу распахнулись настежь.

– Погоди. – Пытаясь не причинить мне боли, он потянул кольцо вверх. – Нет, не хочет с тобой расставаться. – Его лицо снова стало серьезным.

– Тогда, может, дождаться вечера? Отек спадет, и оно само… – Я осеклась на полуслове потому, что Алекс, недолго думая, наклонился и сунул мой палец себе в рот. – Что ты… что…

– Вот. – Сказал он, выпрямляясь и доставая изо рта колечко.

Я замерла, оглушенная ощущениями. Только что мой палец был у него во рту. Это напомнило мне о близости, которая была у нас не раз. И тогда между нами тоже не было никаких преград. Он был во мне, а я в…

– Жидкое мыло, Люба.

– Что?

– Мне понадобится жидкое мыло, кусочек бархатной ткани и водка.

Я смотрела на его мягкие губы, пытаясь унять разрастающееся в груди волнение. Перед глазами проплывали воспоминания о тех минутах, когда эти губы…

– Не смотри так. Я не собираюсь пить ее, мне, вправду, хочется, чтобы кольцо на твоем пальце сияло. Раз уж это большее, что я могу сейчас сделать.

– Что? Что ты сказал? – Взяла себя в руки я.

– Может, спирт есть?

– А, да, почистить кольцо. – Я встала с кровати, пошатываясь. – Спиртовые салфетки из аптечки подойдут?

– Ну, давай. – Сосредотачивая внимание на кольце, ответил он.

Я метнулась к шкафу. Не зная, как унять волнение и возбуждение, принялась доставать оттуда все коробки. У меня все валилось из рук. Когда дело дошло до аптечки, та подпрыгнула в моих ладонях.

– Осторожнее. – Сказал Алекс, приблизившись. Его дыхание обожгло мою шею. – Я помогу.

Он взял аптечку, мягко нажал на рычаги, и крышка отскочила вверх.

– Вот они. – Подсказала я, показывая на пакет с салфетками.

Затем нервно потерла шею.

– Отлично. Пары штук, надеюсь, хватит.

Пока Алекс убирал коробки в шкаф, я отошла в сторону. Мой взгляд упал на стол, на котором были разложены книги Савелия Фадеева, Александра Штейна и Саввы Пипкена.

– Ты что, читал ночью? – Удивилась я.

– Под утро, когда начало светать. – Пояснил он, закрывая шкаф. – Говорю же, мне не спалось. Терзали разные мысли, хотелось больше о себе узнать.

– И как? Узнал?

– Не особо. – В его голосе прозвучала горечь. Алекс убрал салфетки в карман и подошел к столу. – Книги интересные, дерзкие, в них чувствуется стиль и задор. – Он взял одну из них и повертел в руках. – Но я не чувствую, что это я. Что мог сам написать их. Что это мои мысли.

– Забавно. – Выдохнула я, отводя взгляд.

– И эти странные имена. – Продолжил Алекс. – Не знаешь, зачем мне понадобились все эти псевдонимы?

Я пожала плечами.

– Какие-то, возможно, для простоты восприятия: читателям проще произнести и запомнить что-то яркое и короткое. Другие, – внимательно взглянула ему в глаза, – вероятно, делали из тебя другого человека, каким ты хотел быть, или каким хотел, чтобы тебя видели другие.

– Бежал от себя? – Взъерошил волосы Алекс.

Я взяла расческу, встала на цыпочки и пригладила его взъерошенные пряди. Теперь он походил на пай-мальчика в папином костюме. И смотрел на меня так странно, так пронзительно, что по моей спине побежали мурашки.

– К ярким личностям притягиваются. – Предположила я, отходя на шаг назад. – Думаю, тебе, как каждому из нас, хотелось, чтобы к тебе тянулись люди.

– А над чем я работал? – Спросил Алекс. – В смысле перед тем, как ударился башкой, и в ней стало пусто. Я писал какую-то книгу?

– Э… – Я выдвинула ящик стола и достала бумаги, которые принесла из его квартиры. – Кажется, ты писал сценарий. Вот техзадание. Но получалось, честно говоря, не очень.

– Почему? – Взяв бумаги, поинтересовался он.

– Ты даже не начинал. – Кашлянув, ответила я.

– Вот как.

– Да, кризис.

– Дай угадаю, из-за выпивки? – Нахмурился Алекс.

– Саш. – Улыбнулась я.

– Я еще не знаю себя толком, но уже ненавижу. – Усмехнулся он. Пробежался глазами по строчкам. – Жанр, аудитория, требования, синопсис. – Алекс уставился на меня. – Что такое синопсис?

– Думаю, краткое содержание. – Ответила я и прикусила губу.

Дело было плохо. Не так-то просто вернуться в профессию, когда ты даже терминологией больше не владеешь. Хотя… мне это было только на руку.

– Сроки. Так, так… – Он поднял на меня глаза. – Люба, тут сроки. Какое сегодня число?

Я заглянула в документ.

– Осталось два с половиной месяца.

– Мне через два месяца сдавать сценарий, о котором я ни сном, ни духом! – Сокрушенно произнес он. – И как быть?

– Тебе станет легче, если я скажу, что неделю назад тебя это не парило?

– А я, вообще, печатать могу?

– Наверное, руки помнят. – Предположила я. – Но тебе лучше сначала восстановиться, Саш. Не нагружай мозг.

– Я должен попробовать!

– Ты хотел почистить кольцо.

– Мне нужен компьютер! – Радостно воскликнул Алекс.

– Хорошо. – Вздохнула я. Достала со шкафа свой старый ноутбук и положила на стол. – Крышка прилегает неплотно, и шлейф подбитый, поэтому нужно придавить рукой, когда закрываешь.

– Ого. – Его оживление быстро поутихло. – Он вообще работает?

– Когда я училась в универе, писала на нем курсовые. – Улыбнулась я.

Алекс открыл крышку, внутри его ждала серая потертая панель, несколько клавиш были выбиты.

– Две буквы западают, но если поддеть ногтем, возвращаются. – Предупредила я. – Ах, да. Аккумулятор давно сдох. Поэтому только от сети.

Алекс включил ноутбук, дождался загрузки, затем, молча, положил руки на клавиатуру и закрыл глаза. Мое сердце от волнения застучало быстрее.

– Ну, что? – Спросила я.