Королевство Кинзи бесплатное чтение

Глава 1. Вор

С одного бока на другой, открыть и закрыть глаза. Снова открыть. Нажать кнопку пульта от кондиционера, чтобы в спальне стало чуть прохладнее. Замерзнуть. Отключить кондиционер. Перевернуться на другой бок. Будто вечерний план выполнить.

Я села и нервно потерла глаза. Обычно так и случается – уснуть сложнее всего тогда, когда уснуть необходимо: мне с утра в офис. Хотя ничего необычного и не произошло, нет ни одной причины психовать. Надо спуститься вниз и выпить воды… или теплого молока. Детей же каким-то образом успокаивают теплым молоком, как термоядерным седативом. И за время этого путешествия на кухню и обратно успею перенастроиться.

Разговор за ужином протекал в привычных тонах. И привычно перерос в скандал с отцом. О, я не возмущалась, когда вместо университета меня после колледжа родитель сразу отправил на работу в Кинзис Корп. Он считал, что лучше любых лекций знания вбиваются непосредственно на практике. Тогда я полностью разделяла его аргументы и к сегодняшнему дню успела побыть стажером в экономическом отделе, стажером в рекламном отделе, даже стажером в производственном отделе, а теперь являла собой новоиспеченного стажера планового отдела. Никогда выше стажера – суть тренинга не в этом. И хоть каждый сотрудник в офисе знал, что я, Клэрис Кинзи, вторая наследница всей компании, но отец специально подчеркивал невысокой должностью мое пока еще невысокое положение. Зато так я, дескать, смогу стать непосредственным наблюдателем всех тонкостей, и к тому моменту, когда придется занять одно из ведущих положений в компании, получу образование получше университетского. С этим решением я никогда не спорила – знала на примере старшей сестры, что вовлекаться в процесс необходимо смолоду. А может, я не спорила, наивно полагая, что меня оставят в покое во всех остальных вопросах.

Вот, спор и начался с упоминания, как моя старшая сестра решила вовсе отойти от дел. Она всегда была далека от бизнеса, поэтому передала все управленческие вопросы мужу и решила посвятить себя… я понятия не имела, чему конкретно Ив себя посвятила. Предполагаю, дорогому алкоголю – лучшему спутнику тех, за кого уже все давным-давно решено. Разговор об этом отец начал с похвалы. Не меня и не Ив, конечно. Он гордился собой – тем, что в моем случае не совершил той же ошибки, что со старшей дочерью. Еще пара-тройка лет и ему, мол, умереть не страшно – все можно со спокойным сердцем передавать мне. Если я, конечно, поднапрягусь и хоть чему-то научусь. Я только кивала, пережевывая отбивную. Будущая ответственность меня не страшила, до нее еще жить пару-тройку лет, за которые буквально все может измениться. А коль не изменится, то, что поделать, приму на свои худенькие плечи всю Кинзис Корп. Лишь бы сегодня дали спокойно дожевать отбивную.

Отец являл собой скалу – внутри и снаружи. И неважно, в каком настроении он пребывал: складка на переносице всегда напоминала, что обладатель ее ни на секунду не выходит из бизнес-режима. Эдакая сбитая, коренастая скала, которую ничем не пошатнешь. И подходящий тяжелый взгляд. Мама же только на фоне него выглядела хрупкой: невысокая блондинка с утонченным лицом, такую несложно принять за ухоженную, красиво стареющую и легкомысленную домохозяйку, всю жизнь проводящую в комфорте и гармонии. Но мнимость эта поддерживалась лишь до первого разговора: характер ее был в каком-то смысле не менее жестким. По крайней мере она никогда не поддавалась эмоциям, что делало ее еще более каменной, чем супруг.

Вообще-то, отец обычно называет меня «умницей» и хвалит даже за мелкие достижения, но сегодня он по неведомой причине был раздражен – это легко разгадать по пульсирующей вене на виске. Всегда так случается: Роберт Кинзи говорит ровным и почти спокойным голосом, только иногда едва заметной резкостью тона выдает плохое настроение. И только синяя венка на его виске служит исчерпывающим предвестником надвигающейся бури.

– Грегер не может пока покинуть Швецию, очень много дел!

Я перестала жевать, готовясь к худшему. А ведь когда-то казалось, что мое безропотное вовлечение в бизнес застрахует от судьбы моей бедной старшей сестры. Не тут-то было! Оказалось, это просто приятный бонус к остальному любовно-родственному диктату. Сейчас отец предложит мне слетать в Швецию. Раз Грегер не может к нам, то почему бы мне не отправиться к нему? Мои-то дела вполне можно отложить.

– Клэрис, думаю, на следующей неделе ты вполне могла бы слетать в Швецию! Твои-то дела вполне можно отложить на пару дней!

Вряд ли меня можно назвать буйнопомешанной. И никаких подростковых бунтов – в двадцать два это даже неприлично. Это просто постоянно зудящее желание сопротивляться любым ограничителям. Я могла бы прямо сейчас согласиться и дожевать свою отбивную. А потом отсидеться недельку в загородном доме подруги. Вряд ли Грегер с отцом настолько часто созваниваются, чтобы немедленно уличить меня в обмане. Или я могла бы полететь в Швецию: поужинать с Грегером один раз, а в остальное время посвятить себя отдыху от бесконечного стажерства. Или… да еще был десяток, более подходящих вариантов! Но я заявила – сопротивление любым ограничителям, не иначе:

– Пап, я не собираюсь выходить замуж за Грегера. Кажется, мы это когда-то уже обсуждали. Вчера, например. И позавчера. И…

– Хватит! – наверное, венка на виске, после того как раздуется до оптимального размера, впрыскивает в кровь гормон полной свободы действий и тона – теперь уже отцу не надо притворяться доброжелательным. – Хватит уже нести этот бред! Ты не выйдешь замуж за Грегера только в одном случае – если найдешь более подходящего инвестора!

А ведь Грегера Хольма никогда в этом доме и не называли моим женихом. Он был инвестором. Как Дин Дойл, за которого выдали замуж Ив, был инвестором. С женихом можно расстаться, с мужем развестись, а инвесторов не бросают.

– Он старый! – я сказала так, будто это имело какое-то значение.

И, само собой, получила ответ, перемешанный с брызжущей слюной:

– Неблагодарная! Избалованная, неблагодарная дуреха, которая понятия не имеет, как в бизнесе выживают! Да если бы я был таким же мягкотелым, ты бы сейчас совсем за другим столом сидела!

Тут даже мама не выдержала, поддакивая отцу, словно тот сам не справлялся:

– Ему тридцать пять, Клэрис. Уж поверь, это далеко не худший вариант.

Справедливости ради, швед Грегер Хольм не был ни старым, ни отвратительным. Высокий, довольно приятный на вид мужчина. Если ему опустить волосы и нарядить в шкуры, то можно создать неплохой секс-символ в стиле викингов. Спокойный и величественный, как замок Кальмар. Умный. Деловой. Холодный. Но самое важное в нем – он финансирует несколько европейских филиалов Кинзис Корп. Ему этот брак тоже выгоден – страховка на случай разлада отношений с отцом и свадебные полтора процента акций.

Взаимовыгодная сделка. Мы виделись-то один раз, с тех пор все и было решено. А я была заочно благодарна Грегеру, что и он, ссылаясь на постоянные дела, не мчится ко мне на крыльях любви. Значит, и с моей стороны будет правильным придумать какую-нибудь отговорку. Нам, если так пойдет и дальше, еще всю жизнь в счастливом браке коротать, так зачем же занимать пока еще свободное друг от друга время ненужными встречами? Хотя я до сих пор пребывала в уверенности, что до свадьбы дело так и не дойдет. Эту мнимость помолвки можно поддерживать годами. Пока отец не найдет другого инвестора. Смысл разговора был вовсе не в Грегере, а в моем потребительском отношении к жизни.

После этого я прослушала просветительскую речь матери о браке. В общем, она не лукавила в том, что ни разу не пожалела о своем решении выйти замуж за отца. Это был прочнейший из всех возможных союзов. Мэри-Энн и Роберт Кинзи были больше, чем супруги или друзья. Они – партнеры. И худшее, что могло бы произойти – их развод, при котором папины двенадцать процентов акций Кинзис Корп отделились бы от маминых двенадцати процентов. Такой жестокости с расщеплением капитала человечество бы не вынесло – это противоречит всем принципам гуманизма!

И если бы я помалкивала, то и этот разговор сошел бы на нет. Я просто недооценила вздутость венки на виске. Отец вскакивал на ноги и снова усаживался, он даже про Грегера совершенно позабыл, переходя на все новые и новые темы для истерики. В конце концов выяснилось, что вопрос вовсе не во мне или могучем шведе, а в падении курса акций Кинзис Корп. Мне только на этом месте и стало интересно – оказалось, что кто-то слил в СМИ документально подтвержденную информацию о налоговой махинации пятилетней давности. Это и стало причиной папиного настроения. В такой атмосфере скандал случился бы и в случае обсуждения погоды. Вот откуда растут ноги моего «потребительского отношения к жизни».

– А может, надо было просто платить налоги? – вежливо поинтересовалась я и увернулась от летящего в меня фужера. Вряд ли отец всерьез целился мне в лицо, просто швырнул, не справившись с эмоциями. Сама виновата – ну вот что за склонность к революциям?

После этого отец вообще членораздельно говорить был неспособен. Зато я умудрилась разозлить и мать. Она, правда, говорила куда спокойнее, хоть и с ядом:

– Ты вообще хоть чему-то учишься, Клэрис? Включи мозги – и сама поймешь, какую чушь несешь! – с мамой разговаривать все-таки проще, она хоть что-то объясняет: – У Кинзис Корп нет проблем с налоговиками! Кто-то достал какой-то старый документ, добавил к нему домыслов! Судебное разбирательство, если оно и будет, ничем нам не грозит!

– Тогда зачем столько шума? – это моя главная беда: не умею вовремя заткнуться.

– Сами новости и особенно сплетни сказываются на котировках! Взять часть правды, добавить своего – и получай: тупые домохозяйки начинают избавляться от акций, рост предложения, падение спроса. Биржевые спекуляции, не слыхала про такое? Роберт, может, все-таки надо было отправить Клэрис в университет?

– Безмозглым и университет не поможет! – не унимался отец.

Если бы мы тот же вопрос обсуждали спокойно, то я бы такую глупость и не сморозила. Такие очевидности дети уже в шестилетнем возрасте знают. Но все-таки чтобы вызвать настолько масштабный ажиотаж одного вымысла маловато, значит, какой-то старый документ все-таки всплыл. Или этот документ наложился на другие новости, ведь цена акций начала скакать не вчера…

На этот раз мне хватило ума промолчать. Возможно, мое смирение сказалось, или просто запал отца начал иссякать, но нервный ужин все же закончился. В конце даже прозвучало, что отец разыскал какого-то очень башковитого антикризисного менеджера, который буквально одним взмахом волшебных ручек выведет Кинзис Корп не только из текущего положения дел, но заодно и откроет выход на межгалактические рынки. С этого и надо было начинать! Если волшебник сотворит это чудо, то и венка на виске отца успокоится, и про Грегера снова забудут на несколько месяцев. И я опять стану «умницей, а не то что старшая Ив».

Однако весь этот разговор выбил из колеи. Со мной всегда так бывает, когда нет возможности высказаться до конца. Вот и не знаешь потом что лучше: отмолчаться, а потом в постели переживать и проговаривать невысказанное, или отвечать, но тем самым продлевать скандал. Ладно, достаточно. Сейчас выпью воды или теплого молока, перенастроюсь…

Я передвигалась на носочках, опасаясь, что если отец все еще не спит, то наша встреча может спровоцировать очередную волну конфликта. Меня еще на лестнице смутил отблеск света, мелькнувший по стене. Кто-то из охраны вошел в гостиную? Но если это наш человек, то включил бы свет… Нет, он совершенно точно не перемещался бы по дому с фонариком. Еще шаг по инерции, и на всякий случай я закричала. Правильнее поднять ложную тревогу, чем нарваться на настоящие неприятности. В темноте мелькнула фигура. Человек успел погасить фонарик, но в полумраке был отчетливо виден. Он, не оборачиваясь в мою сторону, бросился к другой лестнице.

Уже через минуту весь особняк стоял на ушах, повсюду горел свет, а мимо пробегали охранники и разбуженная прислуга. Я же продолжала торчать в центре гостиной и думала о том, что грабитель должен быть полным идиотом, если пробрался в дом, битком набитым людьми и сигнализацией. В доме никого не обнаружили, поэтому теперь шум раздавался только снаружи. Если вор не обладает способностью к телепортации, то за периметр ему выйти вряд ли удастся. Сейчас охрана осмотрит каждый сантиметр огромного участка, преступника непременно найдут.

Забыв о молоке, я поплелась на крышу. Грабитель, благодаря мне, ничего не успел взять. И даже это вызвало разочарование. Ну хоть украл бы эту страшную картину модного абстракциониста, бешено дорогую, но совершенно жуткую. Или жемчужное ожерелье матери, которое способно состарить любую женщину на двести лет… Или какой-нибудь взрыв устроил, пытаясь вскрыть сейф отца… Я, кутаясь в кашемировую кофту, сверху наблюдала, как смешно бегают туда-сюда охранники.

Куда он мог сбежать? Я бы на месте вора занырнула бы в гардеробную матери – там можно прятать десяток преступников годами. Если он выбежал на улицу, то скорее всего просто прижался к стене за розовыми кустами, там хотя бы достаточно темно. Но все темные места, все постройки уже должны были осмотреть… Меня обдало холодом до того, как я успела сформулировать мысль. Заторможено повернулась и осмотрелась. Достаточно неплохо знать особняк, чтобы выбрать наилучшее место: он ушел на противоположную лестницу, которая не ведет на крышу, потом по третьему этажу перебежал на другую… Тут столько декоративных возвышений: отцу явно по нраву тема дворцов с башнями. Нет, он не просто перебрался на крышу – он точно знал, где расположены камеры! Снова закричать?

– Эй, ты тут? – я спросила тихо, не собираясь пока привлекать внимание людей внизу.

Темнота не ответила. Но я была уверена – если бы вор ушел любым другим путем, то его уже бы поймали. При условии, конечно, что у того нет способностей к телепортации. Продолжила еще тише, но увереннее:

– Какой смысл был пробираться сюда, если ты так ничего и не украл? – меня почему-то разбирал смех. Наверное, и веселье, и смелость стали лишь результатом предыдущих переживаний. – Давай я тебе хотя бы налички подкину? Ну, как говорится, чтобы день не зря прошел.

Я медленно переходила от одного ограждения к другому. Вор молчал, но теперь мне казалось, что темнота внимательно слушает.

– Я серьезно, – в моем голосе уже слышалась очевидная улыбка. Если у него нож, то я наверняка смогу выбить – родители не зря старались с моей подготовкой. Наследники таких капиталов обязаны уметь за себя постоять. Если же пистолет… тогда эта революция станет последней из моих революций. – Или картину из гостиной. Хочешь?

Шорох впереди заставил меня замереть. Он тоже уже понял, что я почти дошла – теперь надо или набрасываться на меня, или… отвечать:

– К сожалению, я разглядел эту твою картину. Оставьте себе.

Он тоже улыбался, судя по голосу. Это делало ситуацию гротескно неестественной.

– Она стоит полмиллиона долларов, – заметила я. – Так что подумай еще раз.

– Подумал. Оставьте себе.

– Кажется, ты ничего не понимаешь в искусстве.

– Зато неплохо разбираюсь в ювелирке, – кажется, он даже смеялся!

– Принести тебе кольцо моей матери? – великодушно предложила я. – Правда, оно на полмиллиона никак не вытянет.

– Тогда не стоит напрягаться из-за такой ерунды. И не подходи. Мне не придется тебя убивать, если ты меня так и не найдешь.

Я и не собиралась делать шаг еще ближе – революции революциями, но какие-то границы переходить все же не стоит. Осела на бетонную поверхность и запахнула кофту. Глупая ситуация, зато хоть что-то необычное в кои-то веки. Голос вора мне показался знакомым. Но в этом не было ничего удивительного – он хорошо знает особняк, безошибочно и не попавшись никому на глаза сразу кинулся к самому безопасному месту. А это значило, что тут он уже точно бывал. Разносчик пиццы, электрик, на прошлой неделе проверявший кабель, помощник садовника или любой другой человек из тех, что бывают тут по десятку в неделю.

– Хорошо, тогда я тебя не найду. Как собираешься выбираться отсюда?

Он немного сдвинулся вправо, теперь я видела его руку.

– За восточной стеной слепая зона камер. Жду, когда все утихнет. Не волнуйся за меня – сегодня я не попадусь.

Нет, не разносчик пиццы. Скорее кто-то из бывших охранников.

– Я волнуюсь только о том, что ты уйдешь с пустыми руками! – сдержать сарказм я уж точно не могла. – Может, сходим, глянем еще раз на ту картину?

– Лучше пригласи меня на выставку… чего-то менее изящного.

Я хохотнула.

– Тебе что, вообще деньги не нужны? Ты грабитель или святой – определись уже!

– А с тобой что не так? Ты Кинзи или филантроп – определись уже!

Видимо, в его понимании это два взаимоисключающих понятия. Сложно спорить. Внизу голоса стихали – охранники обыскали уже все, теперь наверняка еще внимательнее просматривают записи с камер. И вряд ли что-то найдут, если он знает про все слепые зоны.

– Похоже, ты меня знаешь? Представился бы тоже, как приличный человек.

Он смеялся. Он совершенно точно тихо смеялся! Никакого волнения или тревоги, что было бы уместно в текущей ситуации. Мне тоже надо пробираться в чужие дома – тренировать самоуверенность.

– А кто тебя не знает, Клэрис Кинзи, вторая наследница, три процента акций?

– И ты про акции? – разочарованно протянула я. – Об искусстве поговорить не с кем!

– Да нет, я всегда готов к светским беседам. Просто думал, что все Кинзи говорят только про акции – хотел поддержать разговор.

В чем-то он прав.

– Так ты зачем в дом-то пробирался? Говори уж, может быть, помогу, раз мы так хорошо сдружились.

– Бунтуете против родителей, мисс Кинзи? А то с чего вдруг такое великодушие? Папочка лишил любимую дочку карманных денег? Мамочка отругала за немытую посуду?

Ну да, очень смешно. Захотелось ответить – он просто спровоцировал меня на честный ответ:

– Нет. Просто все Кинзи говорят только про акции. Кстати, мои акции хотят выдать замуж за акции человека, которого я видела один раз в жизни. Думаю, что кольцо мамы – это маленькая плата за мое настроение. А если удастся спихнуть эту жуть из гостиной, так еще и долгосрочный бонус. И тебе полмиллиона долларов. Чем не выгодная сделка?

– А. То есть просто напакостить решила? Ну, нагадила бы им в тапки… Ладно, раз у тебя приступ великодушия, то может, код от сейфа скажешь? На следующей неделе надо будет повторить подвиг, код бы мне сильно упростил жизнь.

– Сказала бы, да сама не знаю. А что в сейфе? – мне в самом деле стало немного любопытно.

– Что-нибудь да есть, – он ответил неопределенно. – Ладно, мне пора. Пока все тихо, спокойно уйду. Не будешь кричать?

– Не буду, – я махнула рукой, как если бы он мог это видеть. – Уходи. Все равно ж ничего не взял. Но на следующей неделе жду новой встречи – обещаю, буду орать громче, чем сегодня. И слепое пятно в видеонаблюдении точно уберут. После того как отец заставит Джека уволить половину охраны и нанять кого-то более стоящего.

– А. Очень на это рассчитываю.

Я не шевелилась, наблюдая, как фигура отделилась от башенки и юркнула к восточной стене. Там довольно высоко, но не переживать же мне теперь о его здоровье? Худощавый и невысокий – думаю, совсем немного выше меня. Через минуту подошла к краю, глянула вниз, потом осмотрела двор. Разглядела только на противоположной стене – парень забирался вверх по веревке. Никем так и не замеченный.

До рассвета часа три, а мне вставать спозаранку. Но настроение незаметным образом стало совсем другим. Все же приятно иногда пережить что-то необычное. Нечто наподобие вора, не захотевшего взять картину за пятьсот тысяч. Я еще минут на пять задержалась в гостиной, чтобы рассмотреть этот шедевр мирового искусства. Так до сих пор и не определилась, что же на ней изображено: непонятные, разного размера серо-красные мазки, которые только в центре складываются во что-то наподобие вагины. Уверена, задумка автора была гениальной. Например, застраховать творение от случайного воровства.

Глава 2. Антикризисный менеджер

Завтраку сопутствовало предсказуемое миролюбие. С отцом так обычно и происходило: после взрыва эмоций он никогда не извинялся, но, мучимый виной, становился ненормально доброжелательным. В такие моменты, которые случались не столь уж редко, из него можно было веревки вить – хоть новую спортивную машину проси, хоть личный самолет. Мне ни разу не пришло в голову попросить самолет. Возможно, только поэтому я и не наслаждалась на полную катушку завтраками после грандиозных скандалов.

Отец старался не замечать моей молчаливости – делал вид, что все забыл. Значит, и я обязана забыть. Но мама не выдержала и сказала напрямик. Ее чувство вины никогда не мучило настолько, чтобы промолчать:

– Клэрис, милая, ты должна понимать – мы заботимся о твоем будущем. И никто тебя насильно замуж не выгоняет. Поэтому папа и предложил тебе слетать в Швецию, пообщаться с Грегером, присмотреться друг к другу. Не воспринимай как тоталитаризм…

– Не вспоминайте больше Грегера Хольма – и я забуду про тоталитаризм, – я решила использовать царящую за столом благость в своих интересах. Все нужнее, чем личный самолет.

Отец совсем немного нахмурился, но вовремя увлекся тостами. Мама же решила довести разговор до определенности:

– Не будь наивной, дочь. Мы с твоим отцом не вечные, и только потому хотим упрочить твое положение.

– Как упрочили положение Ив?

Казалось, что аргумент в виде старшей сестры должен сработать – разве она не отдала бразды правления чикагским филиалом мужу, чтобы с присущей всем Кинзи страстью к приключениям погрузиться в бутылку? Но мама смотрела на вещи под другим углом:

– Именно. Твоя сестра может жить как ей заблагорассудится. И что бы она теперь ни сделала – никогда не останется на улице.

– Она бы не осталась там и со своими тремя процентами Кинзис Корп!

Мэри-Энн пожала плечами, мельком глянув на отца:

– Мы подарили вам по три процента на совершеннолетие не для того, чтобы вы всю оставшуюся жизнь пожинали плоды. Дин Дойл – это Дин Дойл, он может быть плохим или хорошим мужем для Ив… но он не Кинзи. Разве в названии компании где-то звучит фамилия «Дойл»?

Я устало отмахнулась – нет смысла ни в одном аргументе. Муж сестры в самом деле всегда обсуждался как чужой для семьи человек – он есть как инвестор и страховка, но он пришлый. Даже Ив после свадьбы оставила двойную фамилию. Всякий, родившийся в королевской семье, не захочет отрекаться от частички королевской крови. Родители никогда прямо не говорили, но я угадывала безошибочно – если бы у Ив и Дина родился сын, то все вопросы завязались бы на нем. Девочки будто по определению настолько слабы, что их нельзя оставлять без подстраховки. Акции положения не спасут, если все остальное мы пустим псу под хвост. Наши мужья могут быть хорошими бизнесменами, как Дин Дойл или Грегер Хойл, – тогда Кинзис Корп повезет. Но ставка на них делается только в том случае, если нам с сестрой потребуется помощь. Сложно продолжать спор, если вспомнить, что Ив своим примером уже доказала, что сама не справляется и справляться не собирается. Переданные по наследству капиталы должны работать – с нашей помощью или с помощью наших супругов, это уже не так важно.

Я сильно отличалась от сестры характером и только потому не хотела участвовать в бесконечном сравнении с Ив, но неожиданно об этом факте вспомнил и отец – чувство вины за вчерашнее сыграло и тут:

– Клэрис, дочка, ты просто умница. С самого детства была умницей! Да и мы с матерью еще молоды, чтобы спешить со всеми вопросами. Единственное, чего мы ждем от вашего семейного благополучия – внуки. Все остальное можете делать по своему усмотрению.

Вот как. В самую точку. Если бы Ив родила мальчика, то нас с ней можно было бы сразу освободить ото всех военных действий. Дальше все ставки будут на него. Несчастный еще неродившийся человек. Тут вдвоем-то вынести все чаяния целой империи сложно, а младенцу в золотых пеленочках можно только посочувствовать. Не три процента – его будут осыпать акциями, подтирать его маленькую попку акциями, обклеивать стены детской комнатки акциями – лишь бы малыш начал отращивать яйца, еще не оторвавшись от груди матери. Ив с беременностью не спешила – быть может, именно по этой причине. К счастью, ни прямо, ни намеками родители об этом никогда не говорили. Легче ужиться с предположениями, пока они остаются только предположениями. Кинзис Корп была основана еще моим прадедом, но только при отце начала процветать. Именно мой родитель запустил выгодную фармацевтическую линию, обеспечившую рост капиталов в тысячи раз. Ему действительно есть чем гордиться. Да вот Вселенная, по всей видимости, устроена таким образом, что не дает все необходимое для абсолютной идеальности бытия. Например, лишила отца наследника мужского пола.

В офис я добиралась всегда на своей машине – никогда с отцом. Во-первых, мне не хотелось лишний раз подчеркивать всем известный факт. Да и Роберт Кинзи редко появлялся в компании до обеда. После завтрака с семьей он непременно отправлялся на завтрак с полезным человеком – возможным партнером, новым прокурором, сотрудником Форбс или кем-либо еще. В мире наберется миллион людей, которые когда-нибудь могут оказаться полезными Роберту Кинзи. Но перед моим уходом отец напомнил о собрании совета директоров в четыре, антикризисный менеджер должен прилететь из Детройта – желательно его познакомить сразу со всеми. Несмотря на то, что я числилась пока обычным сотрудником, мои три процента обязывали меня присутствовать. Ив те же три процента ни к чему не обязывали: ее муж по видеосвязи проголосует за них обоих.

***

Явившись на работу, первым делом забежала в комнату охраны – они потрясающие ребята! Для офиса отбирали лучших, даже в нашем особняке работали люди попроще. Жаль, пожилого Джека еще нет, я всегда любила перекинуться с ним парой колкостей. Он работает на отца давным-давно, уже лет двадцать. Начальник охраны Кинзис Корп и верный человек – возможно, единственный за пределами семьи, могущий спокойно высказать шефу все что на уме. Джек – та самая наиредчайшая личность, о которой наши с отцом мнения совпадают. И, быть может, именно Джек научил меня, что иногда неформальное общение с сотрудниками идет на пользу верности.

Поднявшись в плановый отдел и выполнив пару поручений, я была отпущена на перерыв. Решила использовать эти полчаса для того, чтобы выпить кофе в приятном обществе. Снова спустилась в холл, Джек уже был там:

– Утречка, белобрысая малышка! – гаркнул он, издали заприметив меня. – Куда спешишь? Только не говори, что замуж – не разбивай сердце твоего старого поклонника!

– Про старого ты верно заметил! – рассмеялась я. – Но я навеки твоя, Джек, все жду, когда же ты меня украдешь, чтобы пожениться в Вегасе!

Молодые охранники, давно к подобному привыкшие, только улыбались.

– Я ждал знака! – он шутливо развел руками. – И давай уже, поухаживай за мной, невестушка.

– Это и собиралась сделать, – я притормозила возле стойки. – Ребят, кому кофе?

И это предложение тоже было традиционным. Мне не претила мысль выглядеть девочкой на побегушках – даже наоборот, уравнивало меня с ними. Если вести себя так, будто ты не вторая наследница транснациональной корпорации, то люди со временем тоже начнут об этом забывать. Но никогда не забудут настолько, чтобы это как-то отразилось на моей репутации – об этом сам Джек и позаботится. У меня впереди целая жизнь, когда я буду общаться с людьми свысока, в оставшиеся до ее начала годы я собиралась быть своей хотя бы для этих замечательных парней.

Возвращаясь с двумя упаковками кофе, я застопорилась у двери. Там же и столкнулась с новым лицом.

– Тебе помочь?

Незнакомец тут же выхватил у меня коробки, вместо того чтобы просто открыть дверь. Я тоже не спешила, сразу угадав – волшебник-менеджер из Детройта, с таким восторгом воспеваемый отцом. Стивен Тауэр. На вид лет тридцать, довольно молод для того опыта, который вписан в его резюме, и той зарплаты, за которую отец перекупил его у крупного концерна. Но бизнес любит молодость, он хватает за шкирку самых достойных, награждает их победами, не позволяет ломаться от поражений, чтобы снова наградить и… незаметно высосать из них жизнь. Темноволосый, улыбчивый, солидный в деловом костюме с иголочки и очень приятный.

– Я Клэрис, – представилась, отвечая на его помощь и улыбку.

– Стивен, – он будто не спешил заходить внутрь. Я отметила, что он не подчеркивает свой высокий статус – представился без фамилии. Наверное, тоже не любит излишней официальности. – Работаешь тут?

– Да. Стажер в плановом.

– А. Это здорово.

В этом коротком «А» прозвучало что-то знакомое. Я чуть было не подпрыгнула на месте, вспомнив вчерашнего вора с его таким же отрывистым «А», но пригляделась лучше – нет, этот явно массивнее грабителя и, скорее всего, старше. Широкоплечий и высокий, чем обеспечил себе полное алиби. К сожалению, ошибиться тут невозможно. Но сама мысль, что высокооплачиваемый специалист по ночам снимает дорогущий костюмчик и обворовывает дома своих работодателей, выглядела презабавной.

– Почему смеешься?

Его недоумение заставило меня унять восторг и быстро сменить тему:

– Я тебя знаю, Стивен Тауэр. Но тебя ждали только после обеда. Шеф еще даже не приехал, – я все же открыла дверь, чтобы его с ношей пропустить вперед.

Он прошел и ответил, не оборачиваясь:

– Ничего. Осмотрюсь пока. Можно с планового отдела и начать.

– Вы только посмотрите на нее, – загоготал Джек. – Ушла за кофе, а вернулась с парнем!

– Они ко мне так и липнут, так и липнут! А если серьезно, то кофе вам доставил наш антикризисный менеджер!

– Мистер Тауэр? – тут же посерьезнел начальник охраны. – Ваш кабинет на седьмом этаже, я провожу.

– Не спешите, – гость оперся на стойку. Похоже, как и я, не торопился приступать к работе. – Но буду очень благодарен, если поделитесь кофе.

Я просто поставила один стаканчик перед ним – свой. Мне нравились люди, которые сразу не ставили себя выше остальных – а этому вроде как по должности позволено. Но сейчас меня больше заботили не его реакции, а обрывки разговора охранников, которые я успела застать:

– Вы опять организуете свои игрища? Когда? А можно мне тоже поучаствовать?

– Нет, Клэрис, – Джек перебил одобрительные возгласы парней. – Участвовать может только охрана. И это, вообще-то, секретная тема!

– Ага, секретная! – обиделась я. – Все же в курсе! Вы будто что-то в секрете умеете держать – потом хвастаетесь так, что даже отец знает. И почему Лиззи в прошлом году участвовала, а мне не разрешили? Лиззи же не в охране!

Про игрища охраны знали все без исключения. Вначале это было что-то наподобие посвящения новичков, а потом превратилось в ежегодную традицию. Все-таки сюда брали не любого – каждый из этих парней был подготовлен для более масштабных действий, чем пустое сидение в холле компании, проверка сигнализации или ночные обходы. Чтобы хоть как-то разогнать скуку, да и просто выяснить, кто из них лучший, проводились игрища. Каждая пара участников скидывала одно задание и сотню баксов. Первая пара, которая выполнит все задания, забирает выигрыш. И, конечно, получает право хвастаться этим целый год. Иногда они брали в напарники и других сотрудников – чаще всего если не хватало одного участника. Лиззи из рекламного отдела, девушка Дрю, в прошлом году участвовала. И хоть их пара с треском провалилась, она об этом рассказывала всем желающим слушать. Я уж точно была желающей!

– Я только за! – поддержал меня Мэтт.

Подхватил и Рик – парень, которого взяли в охрану всего пару месяцев назад. Он по большей части молчал, словно до сих пор адаптировался, а теперь вдруг решил высказаться:

– Джек, я тоже не понимаю, почему Клэрис нельзя? Очень сомневаюсь, что твоя белобрысая малышка побоится залезть на крышу или…

Во-от, а его голос точно похож! Или у меня параноидальные галлюцинации, если я в каждом узнаю ночного вора? Но сейчас меня больше волновало другое – я аж от радости на месте подпрыгнула:

– Залезть на крышу?!

Но старина Джек был непреклонен:

– И кто ее возьмет в пару? Ты?

И Рик тут же разочаровал:

– Я?! Ну нет, я пас.

Это же мнение подхватили остальные. Всем им нравилось мое общество, но вряд ли кто-то был готов всерьез мною рисковать. Отцу до игрищ не было никакого дела, но если бы я в процессе сломала ногу или была задержана полицией, то досталось бы всем, начиная с Джека и моего напарника. Вот никто рядом с моей потенциально сломанной ногой оказаться и не захочет.

Я перестала счастливо улыбаться Рику, которого секунду назад назначила моим героем. Надо же, подал голос в кои-то веки и тут же лопнул, как пузырь. Он в ответ только плечами пожал – мол, не могу же я требовать от него такого риска, которого от остальных не требую. Очень симпатичный парень, примерно моего возраста, совершенно в моем притязательном вкусе: волосы черные, а глаза, наоборот, светлые – какого-то серо-зеленого оттенка, нос с горбинкой, живая мимика. Но в этот момент я рассмотрела в нем просто милого труса.

Директор планового отдела милостиво разрешил мне отлучиться от дел, дабы провести экскурсию для мистера Тауэра. Правда, это оказалось весьма скучным занятием. Стивен немногословно переговаривался с сотрудниками, а потом по уши погружался в бумажки. Поймав меня на зевке, он отвлекся от очередного документа и улыбнулся:

– Я мог бы предложить составить тебе пару в этих их… игрищах. Но, боюсь, что не умею забираться на стены.

Наверное, решил, что я очень расстроена. И не ошибся. Его я даже не рассматривала в качестве напарника – Джек не разрешит мне участвовать. И уж тем более не разрешит участвовать в компании выряженного в деловой костюм умника, который явно свою молодость потратил на отсиживание задницы в каком-нибудь Гарварде, а не в спортивном зале. Эх… И Стивен зря думает, что ему самому бы позволили участвовать – его тело будут беречь на втором месте после моего.

– Ерунда все это. Я и не хотела участвовать. Просто обидно, что меня отодвигают. Дискриминация же!

Стивен отложил бумагу на стол и сцепил руки в замок.

– Ладно. Тогда расскажи мне об этой компании. Очень интересно знать мнение простых сотрудников.

Возможно, он собирался просто меня отвлечь. Или на самом деле являл собой специалиста высочайшего класса, который учитывает каждую мелочь. Я рассказывала максимально искренне:

– Устроиться в головной офис непросто. Жесткий отбор для любого – от уборщицы до главного ученого. Есть свои традиции и жесткие законы. Говорят, что в филиалах свои традиции и законы… да как и в любой другой организации.

– А про мистера Кинзи что можешь рассказать?

Я улыбнулась – Стивену так никто и не сказал, что я дочь генерального директора. Мне тоже не хотелось пока раскрываться.

– Он справедливый, – это был честный ответ. Диктат отца заканчивался на членах семьи, в отношениях с подчиненными он оставался всегда самым лучшим руководителем. – Строг. Прямолинеен. Однозначен в решениях. Считает, что любого человека можно заменить – если один не справляется, проще нанять другого. Без скандалов и выяснений отношений. Он не подстраивается к людям – люди подстраиваются к нему, но это несложно, если ты на своем месте.

– Ого. Довольно странно слышать настолько подробный отчет от простого стажера. А другие члены совета?

Я не собиралась скрывать важное – наоборот, считала, что в выдаваемой информации никакой секретности нет. В конце концов, он то же самое узнает от любого другого сотрудника.

– Его жена владеет таким же количеством акций, как и сам он. То есть единственный полновесный конкурент при голосовании. Но я ни разу не слышала, чтобы они расходились во мнениях. Мэри-Энн Кинзи отвечает за связи с общественностью. Мне кажется, она тоже хороший руководитель, но я в ее отделе не работала.

– Другие крупные акционеры?

Все ближе и ближе ко мне. Я улыбнулась. Все это Стивен должен уже знать:

– Мистер Диксон, шесть процентов акций, занимается бытовой химией. Не очень удачный сектор, если учесть тамошнюю конкуренцию. Кроме того он единственный вне семьи, обладающий таким пакетом. Это приводит к постоянным противоречиям с… мистером Кинзи. Четыре с половиной процента – у миссис Клауд. Она настолько дальняя родственница, что никогда и не считалась Кинзи. Живет на дивиденды, в управление не вмешивается и потому никому не мешает.

Стивен задумчиво рассматривал свои пальцы:

– Если посчитать акции дочерей и Дина Дойла, то выходит, что чуть больше пятидесяти процентов распылено?

– Конечно, – теперь мне разговор показался странным. Вроде бы мы обсуждали очевидные вещи, но с каким-то неочевидным интересом. – Капитал распылен так, что никому не удастся собрать даже одного процента. И кто-то тратит серьезные деньги на биржевые спекуляции. Ведь именно с ними ты и должен разобраться?

Он вдруг серьезно посмотрел на меня:

– Слушай, если даже простые стажеры так подготовлены, то я восхищен кадровой политикой Кинзис Корп.

Ах, вот он о чем – просто меня экзаменовал!

– Прими один совет, Стивен Тауэр, от простого стажера. Сотрудники называют эту компанию неофициально – Кинзис Киндом. Называй и ты так, если не хочешь выглядеть чужаком.

– Я понял. Это как приближение ко двору его величества. Королевство одной семьи с тысячами подданных, которые тоже хотят быть причастными.

Мне понравилось, что он без обиняков заключил мысль в одной фразе. Наверное, это обязательное свойство характера для его специальности – быть точным и прямолинейным во всем. С такими людьми приятно разговаривать. Будет жаль, что уже в четыре Стивен поймет, кто я такая, и, возможно, сразу перейдет на больший официоз. Но и он привыкнет – как все вокруг меня привыкли.

После обеда я сидела в засаде. Когда охранник Рик спускался по лестнице после осмотра третьего этажа, нагло ухватила его за локоть и потащила добычу в сторону. Он возмущался, но руку у меня не вырвал.

– Чем обязан, мисс Кинзи? Если вы прекратите меня тянуть, то я, возможно, и сам пойду.

– Никаких мисс! – отрезала я. – Называй меня, как все, Клэрис! Граница между нами мне сейчас меньше всего нужна! Я же простой стажер, а никакая не начальница!

– Чем обязан, простой стажер?

– Игрища ведь завтра? Завтра же?!

Он открыто смеялся над моими терзаниями:

– Успокойся уже, Клэрис! Джек пообещал, что переломает руки тому, кто пойдет у тебя на поводу. А потом уволит. И после того как уволит, уже не будет сдерживаться церемониями.

– Не будь таким трусом, Рик! Кстати, я даже фамилию твою не знаю.

– Ройшоу.

– Не будь таким трусом, Ройшоу! Ты позоришь фамилию Ройшоу!

Все же очень симпатичный парень – хоть и старается не смеяться, но искрящиеся глаза его выдают:

– Кто бы говорил! Разве такое поведение подходит для наследницы империи Кинзи?

– О! Как кстати ты напомнил! Через пару лет отцу надоест меня стажировать. Меня назначат на какую-нибудь запредельно высокую должность. И знаешь, что я сделаю в первую очередь? Тебя уволю, конечно! Подумай о своем будущем сегодня, Рик Ройшоу, не будь балбесом!

– Угрозы? Вот как запросто простые стажеры обращаются в Кинзи! – он как-то легко вывернул руку из моего захвата и освободился, но сбегать не спешил. – Да Джек не позволит взять тебя в пару!

– А мы ему не скажем! – я, почуяв прорыв, заговорила громче. – Ты просто прихватишь свою подружку! Они узнают, только когда мы с тобой явимся за выигрышем!

Он подумал немного:

– Ладно. Тогда взнос делаешь за нас обоих, идет?

– Идет, напарник!

– Встречаемся в пятницу в девять вечера возле четырнадцатого склада. Одень что-нибудь… не такое дорогое.

– Уи-и-и! Обожаю тебя, Рик!

– Безбашенная Кинзи – темное пятно на семейном древе!

– Иди сюда, расцелую!

И он со смехом все-таки сбежал.

Рик ошибается. Склонность к революциям и приключениям делает из меня самую настоящую Кинзи. Компанию основал еще мой прадед, но только при отце она достигла таких масштабов. И Роберт Кинзи тоже никогда не был серой мышкой, предпочитающей отсиживаться в спокойном уголке, подальше от волнений. Люди, боящиеся опасностей, не возглавляют транснациональные корпорации, не занимаются крупным бизнесом. И уж точно не достигают таких вершин. Вершины могут начаться с ночных крыш Нью-Йорка. Это по мне. Может, поэтому отец и называет меня искренне «умницей» – ведь я так сильно на него похожа.

Глава 3. Совет директоров

Стивен мог изобразить хоть что-то. Рухнуть в обморок, вскрикнуть от радости или разочарования. Мог бы выпучить глаза. Но он только прищурился на секунду, когда мы столкнулись на входе в зал совещаний, и запросто констатировал:

– Так ты вторая дочь мистера Кинзи? Ясно.

Вокруг огромного овального стола рассаживались все, кого сегодня ожидали: я, мать, отец, Стивен, мистер Диксон и секретарь. Подключили видео-связь, и теперь одутловатое лицо Дина Дойла, мужа Ив, было видно всем.

Ясно ему. А я так рассчитывала на обморок! Зато со мной случился и обморок, и вскрик, и – особенно – выпученные глаза, потому как, едва представившись, Стивен совершенно холодным тоном начал отчитывать буквально всех присутствующих:

– Миссис Кинзи, следует срочно написать опровержение и поторопить налоговиков с официальным ответом.

Мама не ответила – это было слишком очевидное распоряжение, чтобы ей самой не пришло в голову.

– Мистер Кинзи, мне следует знать еще что-то? Вы за две недели выслали мне всю документацию по компании, но про скандал я почему-то узнал только в местном аэропорту!

– Так кто ж предвидел…

– А где миссис Клауд? У нее слишком много акций, чтобы сейчас отсиживаться в стороне.

Все присутствующие переглянулись. Ответил отец:

– Ты должен знать, что миссис Клауд никогда не принимает участия в серьезных вопросах. До тех пор, пока выплаты по дивидендам идут стабильно. Если хочешь ее увидеть, то это запросто организовать – задержать перевод на пару дней. Но толку от ее присутствия ноль.

– Вы сейчас очень сильно ошибаетесь, мистер Кинзи. Я тогда чуть позже объясню почему. Начнем с главного: скандал с налогами.

Отец скрипнул зубами, но не позволил себе отойти от официального тона:

– У Кинзис Корп нет проблем с налоговиками! Нас попросту подставили!

Стивен будто превратился в робота – он вообще не выказывал никаких реакций на эмоциональные всплески вокруг. Просто спрашивал и принимал ответы:

– Допустим. Допустим, на данном этапе меня это не касается. Но зачем вы хранили документ десятилетней давности, который так умело сейчас используют против вас?

Отец привстал, но снова сел. Венка на виске раздулась до знакомого размера.

– Ладно, предположим, я дал повод. Тогда, в период кризисной ситуации, у меня была мысль обойти выплаты. Но как только обстановка стабилизировалась, я сразу все вопросы закрыл. Невыплата налогов, которые выплатили! Надо же было кому-то откопать ту самую бумажку – она даже юридической силы не имеет! Разве ты видишь в офисе налоговую инспекцию? Ничего подобного! Просто создали в СМИ немного шума. Но твоя задача, мистер антикризисный менеджер, не упрекать в прошлом, а строить нам будущее. Я ошибаюсь?

– Нет. Но чтобы выстроить будущее правильно, сначала надо понять механизмы ошибок, – Стивен сидел напротив меня, не меняя позы. Все хмурые взгляды были устремлены на него. – Смотрите, что произошло: эта информация всего лишь понизила курс акций на десятую долю процента, и это колебание вернется на прежний уровень уже завтра или через пару дней, когда налоговики дадут официальный ответ.

– Ну, так и к чему ты ведешь? Звучит как ерунда, не стоящая внимания. Ерундой и является.

– Я думаю, кто-то скупает акции Кинзис Корп. В смысле, собирается скупать. Это только подготовка.

– Чушь! – вскрикнул мистер Диксон, и отец согласно кивнул. В кои-то веки они сошлись во мнениях.

– Возможно, – спокойно признал Стивен. – Но я не вижу ни одной другой причины для такой махинации. Она попросту бессмысленна без этого. И если я прав, то следом будет запущен какой-то другой скандал. Для простых акционеров два скандала подряд – это уже знак. Тут официальное заявление от налоговиков не поможет.

– Чушь, – менее уверенно повторил отец.

– И если я прав, – с нажимом продолжил Стивен, – то присутствие тут миссис Клауд крайне необходимо. Покупатель, если я его не придумал, рано или поздно выйдет на нее. Ее четыре с половиной процента вполне можно купить, раз участие в управлении миссис Клауд все равно не интересует.

– Что ты мелешь? – отец хлопнул по столу, но старался не повышать голоса. – Она семья! За какие деньги, по-твоему, можно продать семью?

– Так вот встретьтесь с ней и напомните, что она Кинзи, – парировал Стивен. – Ну, хоть каплей своей крови она же Кинзи? В общем, будьте к ней так добры, как никогда до сих пор не были.

Похоже, он успел изучить ситуацию со всех сторон и расспрашивал меня совсем не зря. Неизвестно, кого он еще успел расспросить, раз так хорошо представлял наши внеродственные отношения. Аргумент отца про семью вряд ли до сих пор работал в случае с миссис Клауд. Их встреча точно не помешает. Она женщина в возрасте, но держится бодрячком. Кто знает, не вознамерится ли она передать акции сыну? А с тем мы связь вообще особо не поддерживали – сын миссис Клауд после свадьбы поселился в Париже. Да, теперь отец наверняка пригласит все семейство Клауд, включая и сына с супругой, на свой юбилей и будет атаковать семейными узами, о которых несколько лет не вспоминал. По всей видимости, ход мыслей отца я угадала – он кивнул, принимая этот аргумент. Даже если биржевые спекуляции пока только домыслы, подстраховка не помешает.

– Дальше, – Стивен повернулся к монитору, на котором виднелось серьезное лицо Дина. Ив, конечно, даже не подумала, что это совещание касается и ее. – Плохие новости надо перекрывать хорошими новостями. Или любыми новостями, если хороших нет. Так вот, я думаю, что подписание крупного договора или новый рынок заставит людей забыть о ненужных мелочах.

– Новый рынок? – переспросил Дин, поскольку обращались именно к нему. Очевидно, Стивен Тауэр имел в виду именно фармацевтический сектор, за который Дин отвечал в Чикаго. – В Европе уже четыре филиала! Какой рынок нам нужен?

– Южная Корея.

– И какую зарплату мы платим этому псевдо-специалисту? – не выдержал мистер Диксон. – Какая еще Южная Корея? Азия вся монополизирована, не учили этому в университете?

Но вместо Стивена задумчиво ответил сам Дин:

– Я думал об этом, но там весь рынок загружен или местными, или японцами. Туда просто не пробиться.

– Поэтому я и упомянул договор. Нам нужен небольшой контракт с японской кэйрецу, например.

– А большой они и не подпишут! – усмехнулся Дин. – Мы им там не особо нужны.

– А мы поступим точно так же, как поступили с нами, – слабо улыбнулся Стивен. – У нас будет контракт – и этого факта достаточно, чтобы раскрутить его в СМИ. Совсем необязательно упоминать, что сделка мизерная. Будет несложно создать видимость, что мы покорили южнокорейский рынок чуть ли не целиком.

– Хм… – Дин задумчиво потер лоб. – Надо изучить этот вопрос, но я и Ив Кинзи-Дойл голосуем за.

– Подождите голосовать! – взревел мистер Диксон. – И если уж идти на этот абсурд, то с бытовой химией, а не фармацевтикой!

Даже я улыбнулась его реакции. Именно мистера Диксона надо отправлять в Сеул на разведку обстановки – похоже, он вообще не имеет представления о структуре тамошних рынков. Но Стивен устало вздохнул и неожиданно сменил тему:

– Раз уж речь зашла об этом, то вам не приходило в голову, мистер Диксон, что пора что-то менять в вашем секторе бытовой химии?

– Что менять?! Люди как сто лет назад мылись мылом, так и через сто лет будут мыться!

– Вы только поэтому еще не разорились. Но продажи можно увеличить только за счет изменения маркетинговой стратегии. Да любой школьник увидел бы, что вы на полстолетия отстаете…

– Щенок!

Мистер Диксон сорвался со своего места, подлетел к Стивену и рванул его за пиджак. Тот кое-как удержался, чтобы не упасть со стула. Но все-таки мысль закончил:

– …от ведущих концернов. Сектор бытовой химии Кинзис Корп – это просто цирк, на примере которого студентов-маркетологов можно учить, как не надо делать.

Подбежавший секретарь попытался оторвать разъяренного мистера Диксона от побледневшего менеджера. Тут и отец заорал на обоих:

– Хватит на сегодня! Наобсуждались! Ты, Пол, пойди успокоительного выпей! Не будет сегодня никакого голосования! На следующей неделе соберемся. Господи, да впечатайте ему кто-нибудь успокоительного! – как только секретарю удалось оттащить мистера Диксона подальше, отец тем же тоном обратился к Стивену: – А ты слова выбирай! Даже если и прав в чем-то, то думай, что говоришь!

Стивен снова сел на свое место и посмотрел на него прямо:

– Так вы мне зарплату за правильные слова будете платить или чтобы проблемы быстрее решались?

Отец нервно махнул на него рукой и наклонился к монитору, чтобы отдать распоряжения Дину. Из коридора слышались крики мистера Диксона. Стивен спокойно собирал документы в папку. Мама, до сих пор не произнесшая ни единого слова, нервно вздрагивала. Не знаю, мне лично все понравилось. Я с восемнадцати лет хожу на подобные сборища, но драку средь вечной скукотищи увидела впервые. И еще точно знала, что Стивен Тауэр заработал в глазах отца сотню очков – папа прямо об этом ни за что не скажет, но обожает таких людей.

Уходя, я искренне улыбнулась новой находке нашей компании, и краем глаза заметила, что от этого мама в очередной раз вздрогнула. Нет, Мэри-Энн Кинзи, в моей улыбке не было ничего романтичного. Стивен Тауэр – просто потрясающий, нам давно нужен был кто-то вроде него. Но он привлек бы мой романтический интерес только в том случае, если бы мне пришлось выбирать между ним и моим нелюбимым шведом.

Как я и ожидала, ужин проходил в приятнейшей атмосфере приподнятого папиного настроения. Он и не смог бы скрыть, как рад тому, что кто-то, кроме него самого, довел мистера Диксона до судорог. Обсудили и предстоящий юбилей отца, на котором мы постараемся восстановить никогда не бывшие прочными связи с семейством Клауд. Надеюсь, Ив приедет хотя бы на праздник. Она совсем отстранилась от нас после замужества.

Я использовала его благодушие, чтобы сообщить о планах на выходные – якобы собираюсь погостить в загородном доме своей подруги Джули. Родители не донимали меня лишним контролем. В мою задачу входило просто не подвергать себя опасностям и случайно не выскочить замуж за первого встречного, в остальном я была полностью свободна. На всякий случай необходимо высвободить время на любые по протяженности приключения, а потом и вправду могу завалиться к Джули. Я прихватила только телефон и кошелек. Альпинистского снаряжения или инструментов для взлома замков у меня все равно не водилось.

Я ждала Рика у четырнадцатого склада уже полчаса. И к этому времени твердо уверилась, что охранник меня провел – пообещал, чтобы отделаться. Ведь наверняка ему остальные уже сообщили, что я на серьезную месть не способна. За полчаса я, кстати говоря, вполне стала способна на серьезную месть. И не то чтобы Рик опоздал на полчаса, просто я пришла на полчаса раньше, чтобы он обнаружил меня злой и готовой на все ровно в девять.

Он оделся примерно как я – в джинсы и футболку. На плече висел совсем небольшой рюкзак, в который вряд ли поместилось альпинистское снаряжение. Мне не хватало для полного совпадения только бейсбольной кепки. Осмотрел меня внимательно, снял свою и протянул:

– Лучше убери волосы. Нежелательно, если тебя кто-то узнает… в процессе.

Я послушно выполнила распоряжение.

– Ты машину не прихватила? – он оглянулся.

Черт, ведь думала об этом! Но номера телефона Рика, чтобы уточнить необходимый арсенал, у меня не было. Но это не проблема:

– Сейчас позвоню, и водитель будет тут через пятнадцать минут! Какую лучше – быструю или вместительную? Что еще нужно? Доставят моментально.

Он, смеясь, хлопнул меня по руке, в которой я держала сотовый:

– Отключай режим Кинзи, Кинзи! Обойдемся без костылей – так даже интересней. Скоро Джек скинет первое задание – мы выполняем и высылаем ему любое доказательство. Тогда получаем следующее задание. Кто первым пройдет все, тот и победил.

– Про мое участие знают?

– Я врал… как если бы от этого зависела моя карьера в Кинзис Киндом. Но Джек догадался. Все догадались. Меня назвали сердобольным камиказде, но больше не спорили. Все-таки Дрю же разрешили снова взять свою Лиззи, поэтому и мне запретить не могут.

Я кивнула. Джек в любом случае узнает о моем участии после первого задания, так какая разница – переживает он уже сейчас или начнет переживать через полчаса?

– Сколько будет заданий?

– Ориентировочно пять, от каждой пары Джек получил по одному. Но если он посчитает какие-то слишком простыми или слишком сложными, то может сам изменить.

– А ты какое задание от нас скинул?

Рик смотрел на меня, продолжая улыбаться:

– Пусть это будет сюрпризом, – его телефон пиликнул сигналом пришедшего сообщения, но он не спешил смотреть на дисплей. – Так что, Клэрис, готова?

– Готова.

– Только никаких попятных! Поздно теперь пятиться. Мне нужна победа, чтобы зарекомендовать себя. И не вздумай мне мешать!

– Мне тоже нужна победа, Рик! Так что не вздумай мешать мне!

– Тогда погнали, безбашенная Кинзи.

И он ткнул на кнопку мобильника, чтобы прочитать первое задание: «Поужинать в ресторане и уйти, не расплатившись». Вот теперь погнали!

Глава 4. Усатый президент и дама с собачкой

Джинсы и футболки теперь выглядели неуместно – в таком виде нас ни в один приличный ресторан не пустят. Или нам нужен ресторан попроще? Возможно, даже третьесортного кафе хватит, ведь в задании нигде про статус заведения не сказано. Эту мысль я и озвучила, но Рик, направляясь к стоянке такси, ответил:

– Нет. Чем престижнее – тем лучше. В забегаловках охрана обычно более настороженная.

– Точно. Что будем делать с прикидом?

– Возьмем в прокате? – Рик, по всей видимости, был тоже не уверен. – Или быстро по домам? Но это сколько времени…

– Можно быстро заскочить к моим друзьям – возможно, для тебя тоже что-нибудь подыщем.

– И у твоих друзей найдется любой размер?

– Так мы задание выполняем или пижонов из себя корчим? – и тут же сама нашла решение. – Дорогой бутик! Я серьезно. У меня с собой кредитка – покупаем, а завтра возвращаем. Да и в такое время вряд ли работает что-то, кроме очень дорогих бутиков.

Этот вариант Рику не понравился – выходило так, будто мы выиграли за счет моей кредитки. Но я его быстро переубедила: задание-то состоит не в поиске одежды, так что к самому заданию отношения не имеет. Чтобы сэкономить время, я вообще потащила его в хорошо известное мне место – там не возникнет никаких проблем.

Схватила первое попавшееся вечернее платье, а Рик ошарашено разглядывал ценники. Пришлось ему помочь: всунуть в руки костюм вроде бы подходящего размера и запихнуть в примерочную.

Уже через двадцать четыре минуты мы заходили под руку в сверкающее желтыми огнями заведение – и на этот раз я предпочла такой ресторан, в который сама раньше не заходила. Благо в мегаполисе их предостаточно. Уверена, что смотрелись мы гармонично – примерно ровесники по возрасту и довольно молодые. На молодость персонал и спишет отсутствие у меня приличной прически и неформальный рюкзак на плече Рика. И этот же персонал научен распознавать платежеспособность клиентов по брендовости одежды. Лишь бы бирки нигде наружу не торчали.

– Можешь заказывать все что душа пожелает. Платить ведь не собираемся, – милостиво разрешил Рик. – Я вот лично на омары смотрю.

– Слушай, напарник, мы тут на три часа засядем, если ты собрался ни в чем себе не отказывать, – я поставила локти на стол и немного наклонилась вперед, чтобы говорить тихо. – Заказать-то ты можешь и омаров, но вряд ли я буду ждать, пока их принесут.

Он отмахнулся:

– Ничего, сэкономим время на моем задании – там у меня все схвачено.

Официант поставил на стол шардоне и закуски. Начал разливать вино по бокалам. При нем нельзя ни напыщенно молчать, ни говорить о важном:

– Хорошее место, дорогой. Очень надеюсь, после свадьбы мы не перестанем с тобой выбираться в рестораны.

Рик подхватил:

– Дорогая, в нашем с тобой возрасте принято выбираться в ночные клубы, а не рестораны. Конечно, если твой отец будет настолько любезен, чтобы не читать нам нотации по этому поводу.

Официант слишком медлил с вином.

– Мы еще не поженились, а ты уже настроен против моего отца? – возмутилась я. – Не забыл, кто нам свадьбу оплачивает?

– Ну да. Забудешь, когда он при каждой встрече об этом вспоминает.

Рик отвлекся на телефонный звонок, раздавшийся из кармана его новенького пиджака. Мне пришлось отложить ответ про отца, так незаслуженно обвиненного в тирании тем, кто даже себе этот самый пиджак позволить не может.

– Мне сейчас некогда… – Рик ответил тихо, спокойно. Голос его собеседника был едва слышен – мужчина, но слова разобрать невозможно. – Да ничего серьезного, с Клэрис ругаемся. Я наберу тебя позже, окей?

И улыбнулся какой-то короткой фразе, которую я, естественно, не расслышала. Зато за это время официант удосужился оставить наши бокалы в покое и удалиться за салатами.

– Это был Джек? – меня разбирало любопытство – начальник охраны Кинзис Корп сейчас должен рвать и метать, услышав мое имя, но он так спокойно свернул разговор?

– Нет, – покачал головой Рик и убрал телефон обратно. – С тобой не связано.

Конечно, не связано. Именно поэтому собеседнику ничего не пришлось объяснять – достаточно было назвать мое имя. Ладно, это сейчас не так важно.

– Как будем выбираться? На входе два охранника.

Рик откинулся на спинку и лениво осмотрелся:

– И в зале три. Это минимум. Я могу прорваться. Ну, после того, как доем омаров.

– Но-но, – встрепенулась я. – Ты-то прорвешься, не сомневаюсь, а вот меня наверняка схватят! – я задумалась – надо было это сделать до того, как попали сюда.

– Если схватят, то мне придется выполнять задания одному. А они могут быть рассчитаны на двоих – так, насколько я знаю, часто бывает.

– Предатель, ты бы бросил меня не задумываясь, если бы не это, – единственное, что поняла я из его рассуждений. – Я… я могла бы пойти в дамскую комнату, и там сбежать через окно… Например.

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, дорогая, но окна в туалетах бывают крайне редко. И после того, как ты исчезнешь, я уже так запросто не прорвусь.

– О да. И тогда мне придется выполнять задания одной, а они могут быть рассчитаны на двоих!

Рик усмехнулся:

– Подозреваю, что наша с тобой командная работа самая некомандная… Предлагаю каким-нибудь образом попытаться работать вместе.

Это я и без него понимала:

– Что будем делать?

– Сначала я поем омаров. Сколько их вообще готовят?

Вот и весь его план. Какая тут может быть командная работа? К окончанию салата я уже определилась – просто надоело ждать. Встала, поправила лиф платья… и со всего размаха плюхнулась на пол, судорожно выдавливая из себя кашель.

Рик, к счастью, хотя бы не стал уточнять, что конкретно я изображаю: сердечный приступ или предсмертные судороги опоссумов. Преспокойно включил телефон и закинул его в нагрудный карман – Джеку нужны будут видео или аудио-подтверждения, никто в игрищах на слово верить не станет. Потом встал и, наконец, заверещал надо мной, обращаясь к подбегающим сотрудникам:

– Врача, врача! Аллергия на клубнику! Вызовите врача!

– К… какая клубника? Не было там никакой клубники… – я слышала, что говорит официант, а сама пыталась подняться на четвереньки, но с кашлем снова бессильно падала.

– Тогда на курицу, – злобно ответил ему Рик. – Есть разница? Кто-нибудь вызовите врача!

Если так пойдет и дальше, то мы тут полчаса задыхаться будем – никому в голову не придет ничего стоящего. Надо подсказывать:

– Воды… – я изобразила умирающего посреди Сахары. Артистично подняла руку вверх, заодно и отодвинула какого-то сердобольного старичка, так и норовившего ухватить меня за грудки. Не дай бог он и есть врач!

Рик помог мне подняться и сделать глоток принесенной воды, я сама потащила его к выходу:

– Воздуха… – новая просьба ведь не должна прозвучать фальшиво? А что я еще должна попросить сразу после воды? – Дышать нечем!

Нам обоим позволили вывалиться на улицу, но сообразительно оставались поблизости. Наверное, охрана тут и не к таким шоу приучена – ничем их не удивишь. Хотя открыто подозрения, конечно, никто не озвучивал. Рик прижимал меня к себе, не позволяя снова упасть, и при этом нашептывал:

– Теперь уйдем оба. Ты прямо сейчас беги, я их задержу.

Переспрашивать нужды нет. Как кстати я не вырядилась в туфли на шпильках – нам было некогда еще и на обувь тратить время, поэтому под блестящей юбкой на мне были вполне себе нарядные кроссовки. Больше ждать нельзя – очень скоро на мою обувь обратят внимание и другие.

Я рванула в сторону, чуть не сбив прохожего, а Рик остался на месте. Повернулась к нему, уже приближаясь к углу квартала – он бежал за мной. За его спиной два охранника поднимались с земли, третий догонял. Рик, неожиданно резко развернулся и подсек его на полушаге, потом снова бросился в моем направлении. Мне хватило взгляда, чтобы оценить обстановку, поэтому я побежала дальше – Рик не попадется. В охрану Кинзис Корп простых ребят, не умеющих за себя постоять, не берут. Рик-то не попадется, лишь бы мне не попасться.

Догнав, он схватил меня за руку и поволок вперед еще быстрее. Голоса за спинами звучали довольно далеко, но остановились мы, только когда сделали не меньше семи поворотов и забежали в совсем уж темный проулок. Там, пытаясь отдышаться и отсмеяться, переоделись в более удобную одежду, только отвернувшись для этого. Все равно было достаточно темно. Нарядное сложили в рюкзак – с этим я разберусь завтра.

Поправив футболку, я повернулась к Рику, который уже смотрел в светящийся экран телефона.

– Отослал? Что там следующее? – мне не терпелось переключиться на другую задачу.

– А. Джек еще не ответил. Дай ему запись прослушать.

И снова это короткое «А». Как у вора. С другой стороны, я и Стивена Тауэра на этом же поймала! Быть может, так говорят многие, а я выискиваю подвох? В точности ли его голос – сейчас сложно сказать, но вор мне показался примерно его возраста. Рик, в отличие от Стивена, совсем немного выше меня ростом и худощав. И Рик, в отличие от Стивена, совершенно точно физически способен забраться через стену в охраняемый дом. И… и самое главное – охрана Кинзис Корп имеет доступ к схеме особняка! Ему незачем было изучать здание заранее, притворяясь разносчиком пиццы! Я всматривалась в его едва освещенную фигуру… Подозрение долбануло меня по затылку, да так сильно, что я от неожиданности издала какой-то тихий звук.

– Что? – Рик отлепил взгляд от телефона и глянул на меня.

Говорить прямо – это наша фамильная черта:

– Слушай, дорогой, а не с тобой ли мы позавчера на крыше моего дома светские беседы об искусстве вели?

Слишком темно, чтобы оценить выражение его лица. Рик улыбался – я только зубы и могла разглядеть:

– Позавчера? Дай-ка вспомнить…

– Ты вор! – подпрыгнула я на месте. – Что ты собирался украсть?

– Клэрис, у тебя от концентрации бабла в крови мысли путаются. Это со всеми богачами случается?

Я ведь не рассчитывала, что он прямо сразу признается? От допроса с пристрастием его спас сигнал сообщения от Джека.

– «Сделать усы Линкольну», – прочитал Рик, сразу позабыв обо мне. – Совсем уж просто.

– Которому Линкольну? – я подошла ближе.

– Полагаю, что Аврааму.

– Памятнику? – догадалась я.

– Да, самому ему будет сложновато.

– В Юнион-Сквер?

– Да, нам нужно такси.

И опять погоня за временем. В машине Рик пытался отыскать в рюкзаке хоть что-нибудь, подходящее для усов – обнаружил скотч. Я же, перебирая на телефоне страницы поисковика, приходила во все больший ужас:

– Что за дурацкое задание? Там днем и ночью полно народу! – возмущалась я. – И полиции, само собой!

Рик отчего-то совсем не переживал – наверное, снова собирался ориентироваться на местности:

– Совсем не дурацкое! Почему у него борода есть, а усов нет? В этом скрыта какая-то мировая дисгармония.

– А как ты собираешься на него взбираться? Да нас обоих арестуют!

– Не паникуй заранее…

– Стой… Стойте! – я закричала и даже стукнула в спинку кресла водителя. – Остановите тут… Нет, поверните направо, еще два квартала.

Водитель преспокойно выполнил распоряжение – ему безразличны нервные заскоки клиентов. Рик же пододвинулся ближе:

– Что происходит, безбашенная Кинзи?

Я ткнула своим мобильником ему в нос:

– Плакат! Тут небольшой театр, и на афише – ты не поверишь – наш приятель! Если можно под Линкольном понимать памятник, то почему бы не засчитать и изображение? Это же в сто раз проще!

Он вдруг обхватил меня за плечи одной рукой, а второй нагло потрепал волосы:

– Так и знал, что тебя надо брать – бегать не умеешь, зато с пеленок натренирована думать.

Благодаря мне, скотчу и пучку травы президент Линкольн обзавелся чудесными усами, с которыми в самом деле смотрелся куда гармоничнее. Был сфотографирован и отослан Джеку. Тот без проблем засчитал победу в этом задании и выслал следующее.

– А. Вот это мое! – торжествовал Рик. – «Сфотографировать собачку миссис Клауд».

– Что?! – я ушам поверить не могла.

Рик, кажется, причины моей реакции не понял:

– Когда ты меня заставила взять тебя в пару, я сразу придумал задание, чтобы нам с тобой легко справиться. Поверь, все одно задание продумывают лично для себя. Глупо было бы работать с Кинзи и не использовать связи с Кинзи. И если кто-то попадется, то серьезных проблем не будет, ведь за охрану особняков Клауд, Кинзи и Диксон отвечает Джек. Так что если кого и поймают, то только уволят, но вряд ли посадят. А ты, Клэрис, проведешь нас внутрь так, что никто не пострадает!

– А как же «обойдемся без костылей»? – с сарказмом припомнила я.

– Да забудь ты уже об этих костылях! Победителей не судят! – он смеялся, словно вопрос был уже решен.

Пришлось охладить его пыл:

– Слишком позднее время для визитов родственников, Рик. А миссис Клауд свою собачку оберегает похлеще, чем Форт-Нокс. Отец даже шутит, что она завещание на эту визгливую животинку напишет, а не на родного сына!

– Так придумай что-нибудь! Ведь вся ставка на тебя была!

– Придурок!

– Бесполезная напарница!

Вместе ответа я просто пнула его в ногу, Рик вскрикнул, отскочил и поднял руки вверх:

– Обойдемся пока без насилия! Найдутся еще поводы, уж поверь. Ладно, не буянь – действуем по старинке: проберемся в дом и сфотографируем псину.

– Конечно! Ведь забираться в чужие дома для нас обычное дело!

Он изобразил обиженную мину:

– Никак не пойму, на что ты намекаешь!

Хотя, если хорошенько подумать, то его опыт в этом вопросе сейчас очень кстати. Особняк Клауд намного проще нашего, из охраны там человека два, то есть провернуть все с его навыками проблемой не будет. Так что склонность к воровству и особенно опыт в данном вопросе только на руку.

– Проехали! – я потащила его снова к такси. – В смысле, поехали. Устроим этой шавке взбучку. С проникновением.

На этот раз более простой выход выполнения задания нашел Рик:

– Сначала в офис Кинзис. Особняк миссис Клауд охраняется нашими же ребятами, поэтому наверняка в общей системе есть план установки сигнализации. Если повезет, то получится отключить дистанционно…

Ну кто бы сомневался! Ведь сразу же понятно, что парень этот вопрос решает не впервые. Но вслух я эту тему больше не поднимала – нам не нужны пустые споры, тем более такие, которые могут привести к разрыву нашей временной дружбы.

Однако выяснилось, что таких умных умельцев, как мы двое, в мире предостаточно. В смысле, когда Рик отыскал в компьютере схему особняка Клауд и даже нашел заветный способ дистанционного отключения… оказалось, что сигнализация по периметру уже отключена! Сие могло означать только одно – кто-то из ребят добрался до этого задания раньше нас и пошел тем же путем. Теперь придется спешить: или охрана заметит отключение, или те, выполнив задание, сами вернутся в офис и заметут следы. Мы можем оказаться в ловушке, если успеем зайти, но не успеем выйти.

Перед высоким забором Рик остановился.

– Я полезу один. Получится быстрее и безопаснее.

– Разве мы не напарники? – я не собиралась принимать во внимание его намек на мою несостоятельность.

– Так. Получится. Быстрее. Ты хотя бы наверх забраться сможешь?

– Подсадишь. Или затащишь. Зато если тебя поймают, только в моем обществе могут отпустить.

– Аргумент! – моментально взвесил варианты Рик.

Он подскочил и зацепился пальцами за край забора, подтянулся и перебрался наверх. Лег поперек, свесил мне руку. Когда я смогла уцепиться двумя руками, потянул к себе – я только ногами успевала перебирать. Вниз на другой стороне я спрыгнула сама.

– Если сигнализация до сих пор отключена, мы можем войти через кухню. Персонал должен спать в это время, – прошептала я напарнику, осматривая освещенную маленькими лампочками крышу.

– Персонал может уже не спать, если до нас сюда приходили другие. Да этот дом сегодня многолюдное местечко… Но датчики движения не сработали. Значит, у нас еще есть надежда. Только не шуми!

И он, сильно наклонившись, побежал вперед. Я – за ним, с яростным шепотом:

– Сам не шуми!

На темной кухне никого не было – значит, охрана не насторожена. Если кому-то и удалось зайти до нас, то проникли они тихо, тревоги не подняли. Теперь мы можем пробраться в любое помещение дома.

– Где может быть эта псина? – я угадывала в тихом голосе смысл, потому что всех слов разобрать было невозможно.

– Понятия не имею. Возможно, в спальне хозяйки. Это на втором этаже.

Мы перебрались в коридор, нашли лестницу. Стараясь не издавать ни звука, перемещались все ближе и ближе к цели.

– Пс! – раздалось из темноты, я подскочила на месте. – Рик, это ты?

Я по голосу узнала Мэтта – значит, мы шли за ними след в след, и поэтому столкнулись прямо в доме. На втором этаже коридор был тускло освещен, поэтому Рика, вышедшего вперед, и заметили. Я шагнула следом – теперь нелепо прятаться. Разглядела Мэтта и Ричарда. Рик сильно преувеличил, когда рассказывал, что о моем участии догадались буквально все. Потому что когда Ричард разглядел меня, то вскрикнул почти в полный и совершенно счастливый голос:

– Вороти меня в отцовский трейлер! Клэрис?!

На него зашипели сразу с двух сторон, а Мэтт даже попытался увлечь друга обратно во тьму. Вряд ли этим возгласом можно кого-то разбудить, а охрана находится вне дома, но в напряженной тишине мы сначала расслышали далекое рычание, а потом ненормально звонкий лай. С другой стороны коридора к нам мчалась мерзейшая болонка, издавая звуки похуже сигнализации.

Я рванула назад – эта зубастая сирена уж точно разбудит всех, но в панике заметила, как Рик и Мэтт направляют на собачонку телефоны, щелкают. Похоже, их волнение не достигло той отметки, после которой забываешь о задании. И только после этого Рик развернулся и помчался следом за мной. Мэтт и Ричард на первом этаже растворились в другом направлении – вероятно, они зашли не через кухню и потому выбирались по привычному пути.

Едва мы вылетели на улицу, как тут же прижались к земле – вдали слышались голоса охраны. Я от страха не могла пошевелиться. Но вопреки потребностям тела, Рик торопил:

– Уходим прямо сейчас. У нас несколько секунд.

И побежал к забору, я же вынуждена была кинуться за ним. Голос совсем близко включил какие-то суперспособности – я сама смогла подпрыгнуть настолько высоко, чтобы уцепиться за край. Рик затащил меня наверх за шкирку и сразу спрыгнул с другой стороны. Мне некогда было думать над происходящим, просто попыталась не переломать ноги в процессе. И неслась к пролеску так быстро, что даже смеющегося Рика обогнала.

Еще через сто метров упала на колени, задыхаясь. Да они с этими их игрищами просто сумасшедшие! Интересно, Мэтта с Ричардом схватили? Если да, то нам только на руку – самыми сильными конкурентами меньше.

– Получилось немного смазано, но собачку рассмотреть все же можно, – Рик смеялся, когда отправлял сообщение Джеку. – У нас несколько минут на передышку. Перекусить бы… Эх, зря я омаров не дождался.

Я кое-как поднялась на трясущиеся ноги, шагнула к нему, ухватила за рукав, чтобы развернуть, обняла и со всей силы завизжала в ухо. Он пытался меня отодрать, но не сразу сумел – слишком много во мне накопилось эйфории от содеянного, чтобы вот просто так взять и утихомириться.

– Рик Ройшоу! Это было круче, чем прыжок с тарзанки!

– Отпусти меня на волю, безбашенная Кинзи!

– Теперь-то мне понятно, как ты в наш дом пробрался. Это мог сделать любой из охраны, но только ты подходишь по телосложению и возрасту!

– Что ты несешь? Какое еще телосложение? Да прекрати ты меня щупать!

Но восторг был слишком велик, никак его не унять:

– Как же я рада, что ты взял меня в напарницы!

– Ты шантажировала меня!

– Да перестань – ты слишком просто согласился! Не притворяйся теперь, что внял моим угрозам!

– Я был напуган! Напуган, отпусти! Сообщение пришло!

– Я сейчас даже уверена, что ты мне тогда специально первым попался – так тебе хотелось со мной работать!

Сильнее стиснуть я его все равно уже не могла, поэтому пришлось повиноваться и дать ему возможность прочитать: «Я не понял, а почему Мэтт отправил снимок с примерно того же ракурса? Ладно, потом расскажете. Готовы к следующему заданию?»

Глава 5. Остренько

«…съесть по сырому хабанеро. Каждому».

– Это перец такой, – зачем-то решила объяснить я, хотя Рик не спрашивал.

Он не выглядел ни взволнованным, ни тем более напуганным:

– Это точно задание Дэна! Тот постоянно острое ест и очень этим хвастается. Пф! Вот же повод для гордости. А ты как к остренькому?

Я нервно пожала плечами:

– Да не особо. А есть варианты?

– Только не говори, что у тебя аллергия или еще какая-нибудь ерундень! Мы из-за тебя не проиграем!

Из-за меня мы точно не проиграем. А если уж и проиграем, то из-за хабанеро, а не меня!

– Что ты стоишь дубом? Нам нужно найти круглосуточный супермаркет.

Мы замерли возле прилавка. К счастью, там был достаточный выбор: перцы выглядели один неаппетитнее другого. Я припомнила:

– Если не ошибаюсь, самые съедобные – белые.

– Тут нет белых.

– Не придирайся. В общем, чем белее, тем лучше. И помельче, помельче ищи.

Рик протянул заспанному кассиру пакет с покупками и обратился ко мне:

– Платишь ты. Не зря ж я тебя в напарницы брал.

Я и не спорила – уже вытаскивала кредитку. Интересно, а выигрыш обычно покрывает затраты? Хотя дело, конечно, не в выигрыше…

Мы разместились на парковой скамье подальше от случайных прохожих. Рик вскрыл пакет молока – он еще в маркете сказал, что острое запивать водой нельзя, а молоко хотя бы отчасти помогает. Решено было, что пока один ест – второй снимает, потом меняемся.

– Давай ты первый! – я так и не определилась, какой вариант лучше. – Нет! Я первая. Если насмотрюсь на твой вид, то потом себя не заставлю… Нет! Лучше ты первый – если не сможешь съесть, то и мне не придется.

– Держи сотовый ровно, истеричка.

И Рик, без предисловий, просто откусил от перчика сразу половину.

– М-м, а ничего так. Намного лучше, чем я ожидал! Теперь постоянно буду…

Но храбрился он недолго. Уже через пару секунд открыл рот, будто пытался низвергнуть пламя, а лицо его на глазах становилось пунцовым.

– Ты хотя бы не пережевывай! – хохотала я, снимая Рика в роли дракона на камеру сотового. – Может, молочка? Только не вздумай выплевывать – я из-за тебя проигрывать не собираюсь!

Его красноречие испарилось, я даже саркастичной усмешки в ответ не получила. Рик закинул в рот остатки и тут же схватил пакет с молоком. Я и это снимала – смешно ведь, как он глотает, захлебываясь, глаза выпучены, белая струйка стекает на черную футболку.

– Эй! Все не выпивай! – решила защитить я и собственные права. – Погоди, погоди… Ты плачешь?! Джек, глянь только, наш малыш рыдает! Такой весь из себя крутой перец, а как до реального перца дело дошло…

Рик оторвался от пакета и как-то напряженно подмигнул, хоть лицо его до сих пор было неестественно красным. Будто пытался вернуть на место недавно утраченный сарказм, но с явным волевым усилием. Зато и слова выдавить мог – лучше бы продолжал дышать огнем:

– Кто-то отстрелялся. Давай сюда телефон, юмористка, твоя очередь поплакать на камеру.

Мне тут же перестало быть смешно, да и предыдущее было лишь простейшей попыткой расхрабриться. Я села на лавку, взяла перец, плеснула на него молоком, посмотрела прямо в камеру и сказала торжественно:

– За тебя, Джек! И только попробуй рассказать отцу о моем участии – я тут же расскажу ему, что ты заставлял меня делать! Вот там и проверим, кто ему роднее.

И откусила – вначале даже сладко, но буквально через несколько секунд рот обожгло. Слезы побежали так, будто плотину прорвали. А из ушей – я на сто процентов в этом уверена – валил дым. Но я откусила еще.

– Не трогай глаза! – от этого крика моя рука заморозилась в миллиметре от щеки. Он прав. – И хотя бы не пережевывай! – на этот раз была очередь Рика веселиться.

Ага, не пережевывай. Тогда придется глотать. А это уж совсем невыполнимым подвигом выглядит. Я закинула в рот остатки, потом, запивая молоком, все же проглотила. Захотелось показать на камеру язык, но тот вообще не слушался. Я просто разинула рот и толкала воздух туда-обратно, чтобы проветрить легкие. Когда стало хоть чуть полегче, завалилась боком на скамью и клятвенно себе пообещала больше не быть безбашенной Кинзи.

Через полторы вечности приоткрыла один глаз:

– Джек следующее задание еще не прислал? Оно должно быть последним?

– Еще нет, – тот уже выглядел вполне себе нормально – в сравнении со мной, конечно. – Подожди. Дай старику хоть десять минут, чтоб отсмеяться.

Жжение проходило, и оттого соображалось проще. Я даже решила, что быть безбашенной Кинзи намного веселее, чем любой другой Кинзи. Рик сел рядом. Джек, скорее всего, просто смилостивился и позволил нам передохнуть после такого. Хотя лицо у меня гореть еще месяц будет. Я встрепенулась, когда телефон Рика пиликнул, но тот, взглянув на экран, покачал головой: «Нет, это не Джек». Кто так жаждет его общения посреди ночи? Не тот ли самый человек, с которым Рик уже общался в ресторане?

– Рик, а где живет твоя семья? Кто родители?

Он зевнул, но потом все-таки ответил:

– Я вырос в трейлере. Родился где-то между Техасом и Аляской. Мы с родней путешествовали почти всю мою жизнь. Это не слишком хорошо для учебы и карьеры, зато нескучно. У меня два брата и три сестры…

– Ха! – я не сдержалась. – Ты только что выдал историю Ричарда! Дословно, как рассказывает он! Думал, я не в курсе?!

– А. Значит, ты в курсе.

– И это лишний раз подтверждает, что ты врешь и во всем остальном! Зачем ты забирался в наш дом?

– Я не забирался.

– Ну же! Мы уже рыдали на глазах друг друга – так не пора ли стать более откровенными? Неужели думаешь, что после такого военного похода, я тебя выдам? Что ты собирался украсть?

– Почему же собирался…

– То есть украл?

– То есть не собирался.

– Рик! Глупо отрицать – я тебя узнала! И ты в Кинзис Киндом работаешь всего два месяца, не для этого ли устраивался?

– Тихо, Клэрис, тихо, сообщение от Джека.

Он прочитал и заметно нахмурился. Я ждала объяснений, но не дождалась:

– Ну, что там?!

– Кажется, на этом наш военный поход закончен.

– Что там, Рик? – мне хотелось его треснуть, чтобы немного расшевелить. И уж точно я не давала ему права решать за меня – закончен или нет.

Но он смотрел перед собой, наверное, не решался глянуть прямо на меня:

– Сфотографироваться на перилах моста Уордс. Обоим.

Я усмехнулась:

– Да это проще, чем предыдущие задания! У кого-то фантазия иссякла?

– А… Э… Без одежды, – добил Рик.

Теперь и я смотрела вперед, не решаясь глянуть прямо на него. Мост острова Уордс – пешеходный, в такое время есть шанс никого там не встретить. Но все же…

– Джек спятил?

– Уверен, Джек решил раз и навсегда поставить точку, чтобы девчонки больше в игрища не лезли.

– А ты… Ты бы мог сфотографироваться?

Он рассмеялся – слишком искренне для такой ситуации:

– Сомневаешься? Мне-то что? Эту фотографию только Джек и увидит. А лично для него я мог бы и стриптиз станцевать – с меня, распрекрасного, не убудет.

Я вздохнула.

– Тогда поехали. Если увидит только Джек, то и я готова… на стриптиз.

Кажется, впервые за всю эту перенасыщенную событиями ночь мне удалось Рика впечатлить. Хотя он по большей части только смеялся. Да я и без его подколок хорошо понимала, что меня в неприглядном виде рассмотрит не только Джек, но и тот, кто будет снимать… Ничего, зато в такси успею вздремнуть.

Рик разделся первым – ни мгновения не колебался. Стянул с себя футболку, джинсы, трусы и легко забрался на невысокую перекладину. Там вообще раскинул руки. Я сделала снимок, и на этот раз с подшучиваниями не спешила – это не перец прожевать! Но парням все-таки намного легче. Особенно тем, кому и в голову не придет стыдиться наготы. Этот раскрепощенный обалдуй и по Нью-Йорку голым щеголял бы, разреши ему.

Я себя тоже не слишком стыдилась, но все же тушевалась. Осталось всего лишь одно задание – как можно сдаться на таком этапе? Столько уже прошла и тут… нате. Джек наверняка придумал раздевание именно из-за меня – решил, что у меня кишка тонка! Так вот исключительно ему и пора продемонстрировать, что никакие ставки в моем случае просчитать невозможно.

– Джек точно никому не покажет? Просто засчитает задание и все?

– Уверен, что не покажет. Но ты его знаешь лучше, – Рик уже надевал футболку. И в этот раз он отстрелялся первым.

– Меня он ни за что не подставит, это же Джек! – убеждала я саму себя.

Хотя тот Джек, которого я так хорошо знала, меня в такое положение и не поставил бы. Нет, старый хрыч точно решил меня таким образом навсегда от игрищ отвадить!

Раздевалась я быстро, чтобы не передумать. Отвернулась от Рика и стягивала одежду. После снова натянула кепку – нежелательно, чтобы мое лицо было видно. Напарник мой превратился в отъявленного джентльмена: пристальным взглядом не донимал, близко не подходил. Правда, не очень-то по-джентльменски заметил:

– Вот уж не думал, что эти игрища могут быть настолько интересными. А они-то все про угон машин трепались – скукота! Тебя подсадить, безбашен…

– Сама справлюсь! – буркнула я со злостью, будто именно Рик в текущем положении дел и был виноват. Не кто-нибудь еще… например, я. Нет, я просто не умею сдаваться, когда выигрыш уже прямо под носом!

Не поворачиваясь к Рику, забралась на перекладину. Там и села, свесив ноги наружу.

– Фотографируй со спины. Уверена, он засчитает!

В принципе, задание ведь было выполнено. Я одевалась под веселые улюлюканья какой-то парочки, заставшей самый конец моего приключения. Рик за это время уже успел отправить сообщение и через пару минут заметил:

– Мы все сделали. Теперь в штаб-квартиру. В смысле, к Джеку домой.

– О! – я пыталась не акцентировать внимания на пережитом стыде, заражаясь новым азартом. – Заодно и узнаю, где этот извращенец живет! Все пригодится, когда я придумаю месть! Пойдем за нашим выигрышем, напарник!

– Пойдем, дорогуша без лифчика, пойдем! Да там сейчас самое интересное начнется – когда все будут рассказывать…

Последним заданием не зря было именно это – Джек жил совсем рядом. Когда мы с Риком ввалились в просторную квартиру, нас там уже ожидала целая смеющаяся компания. Джек вообще ухохатывался, даже слезы вытирал. Как мило, что хоть ему доставили удовольствие. Но он, едва пригласив нас внутрь, огорошил совсем несмешным:

– Вы пришли третьими!

По довольным лицам Ричарда и Мэтта несложно было догадаться, кто в этом году победил. Тут же присутствовали и Дэн с Майком – оба возрастом ненамного младше самого Джека, а нас все равно уделали… Я же смотрела то на одного, то на другого, и вместо ответа могла только разочарованно стонать. А еще хотелось плакать, да посильнее, чем от перца.

– Нет, для новичков вы очень неплохо справились! – смеялся Мэтт, и в его словах не звучало ни грамма поддержки. – Вот Дрю с Лиззи вообще в полицейском участке сидят – уже звонили, но до утра мы их оттуда не вытащим.

Новый взрыв хохота. Я же смогла к этому моменту сфокусировать возмущение на одной мысли:

– Я ела перец! Да я чуть там копыта не отбросила!

– Ага, Джек показал видео, – Ричард смеялся чуть ли не громче своего громкоголосого напарника. – Мы в тот момент уже были тут!

– Ка… как? – я вылупилась на Джека. – Ты не мог сообщить?!

– Так я и сообщил! Но Рик ответил, что вы решили все задания пройти! Кто ж вам мог помешать в таком рвении?!

Под всеобщий смех я вытаращилась на Рика. Подлец смеялся со всеми остальными, а я только бессильно сжимала кулак, желая зарядить им в эту счастливую физиономию.

– Я просто тоже остренькое люблю, вот и решил, что и ты не откажешься! Ведь было весело!

– А… а последнее задание мы тоже могли не проходить?..

– Какое еще последнее задание? – наконец-то и Джек перестал хохотать и оттого расслышал меня. – Поскольку Дрю с Лиззи почти сразу попались, я последнее задание снял. Там у них угон машины был, а с нас хватит полиции на сегодня. Я думал, что вы сразу, как от перцев отдышались, сюда рванули…

Теперь все притихли и тоже уставились на Рика. Я же на пару минут оглохла, только могла медленно открывать и закрывать рот. О! Рик старался не смеяться – и от этого выглядел сейчас хуже, чем во время пережевывания хабанеро.

– Мерзавец… – я выдохнула и рванула к нему. Меня даже никто не пытался остановить. – Гаденыш мелкий! Вор! Да ты…

Он только перехватил меня за запястья, не давая вырваться, а сам смеялся в лицо! Ему ничуть не было стыдно! Вообще ни капли! И он точно не боялся, что я его уволю! А как я его уволю-то?! Для этого пришлось бы все рассказать отцу. И этот говнюк все прекрасно понимал, оттого и ржал так, словно ему совершенно плевать на меня, мою теперешнюю истерию и грандиозное будущее в компании, в которой он работает!

Через полчаса, когда я уже осознала, что мое возмущение только лишь добавляет всем веселья, успокоилась и тоже смеялась над рассказами остальных. Например, Томас с Кэтчером так до собачки миссис Клауд и не добрались. После той шумихи, что подняли мы, это уже было невыполнимо. Но они еще пару часов сидели в засаде у забора и на что-то надеялись, пока не получили сообщение о конце игрищ. Рик, к счастью, не сдался под допросами и о шутке надо мной не рассказал. Наверное, хоть этому можно радоваться. Мерзавец… Гаденыш!

Отмечали победу Мэтта и Ричарда бурбоном. Я тоже не оставалась в стороне, теперь окончательно и бесповоротно ставшая своею. Сильно подвыпивший Мэтт приобнял меня и откровенничал:

– Знаешь, Клэрис, что не любого работника можно купить? Бухгалтера можно, уборщицу там или программиста. Но настоящего охранника купить невозможно. Потому что ни за какие деньги человек не станет рисковать собой, если возникнет такая надобность… Если только он сам не уважает шефа настолько, чтобы не задумываясь рисковать… Ясно тебе, маленькая Кинзи? – он говорил все более сбивчиво. – Так вот, когда станешь большой начальницей, на меня можешь рассчитывать! Я и отца твоего уважаю, и мать, но ты… будто слеплена из выжимки крови Кинзи!

Это был пьяный, но очень искренний комплимент. Я же проследила глазами за Риком – ему снова позвонили, и он почему-то отправился на балкон, чтобы ответить. Я была бы не я, если бы не захотела подслушать. Ну, а после того, что он мне устроил…

Однако застала я только конец разговора:

– Я понял, не переживай.

А мне-то казалось, что все в компании уже давно примерно в кондиции Мэтта, но во фразе Рика прозвучала только трезвая четкость. Он заметил меня и тут же широко улыбнулся:

– Ла-а-адно, теперь можешь и влепить. Не мог же я тебе этого позволить при парнях!

Но я уже успокоилась настолько, чтобы выражаться словами, а не кулаками или междометиями:

– Удали фотографию!

– Зачем? Это же база для отличного шантажа!

– Там мое лицо даже не видно! Ведь не видно же?

– Не видно, успокойся, – он шагнул ко мне и поднял телефон. – Ты же до самого пояса пыталась втиснуться в кепку! Вот, смотри, стираю.

Он действительно удалил, я следила за каждым его действием очень внимательно.

– Я бы тебя поблагодарила, но правильных слов благодарности никак подобрать не могу!

– Клэрис, я просто поддался азарту и захотел продлить веселье! Давай не будем ненавидеть бедного меня только за склонность к веселью. И из телефона стер, по первому же требованию! Правда, отсюда, – он ткнул себя в висок, – удалить информацию сложнее.

И снова расхохотался. Но на этот раз не вызвал во мне бурного протеста. Наверное, со мной в самом деле было что-то не так – разве другую девушку удалось бы провести с той же легкостью? Да и, если забыть о деталях, ночь получилась потрясающей – в том числе благодаря Рику.

– Хорошо! Обещаю, что забуду об этом и никогда не вспомню, но только при одном условии – ты признаешься, что забирался в особняк Кинзи.

Он чуть наклонился ко мне:

– А зачем же забывать? Наоборот, надо почаще вспоминать!

И со смехом зашагал мимо, я остановила:

– Эй, напарник! Сам понимаешь, что вернуться домой я до конца уикенда не могу. Можно, я отосплюсь у тебя?

– Да без проблем.

Его ответ удивил – я была уверена, что Рик откажет! Ведь понимает же, что я это делаю исключительно, чтобы разузнать, где и с кем он живет! Не настолько же он идиот, чтобы вообразить другие причины? Я догнала его и заглянула в лицо – ему до сих пор было весело!

– И что, даже не скажешь, что твоя пуританская мама будет против?

– Моя пуританская мама против не будет.

– И не сошлешься на бардак или другую мелочь – якобы гостей не ждал?

– Да, там бардак. Но ты ведь не будешь придираться?

Я недоуменно развела руками. Джек хмурился, когда наблюдал за нами, уходящими вместе. Но так ничего и не сказал. Наверное, тоже думал, что если мой отец заподозрит хоть что-то между нами, то самолично и прилюдно кастрирует наивного охранника. И это тоже должно быть весело! А сам Джек в полицию нравов не нанимался.

Рик жил в совсем маленькой съемной квартире на окраине – ничего особенного, даже предсказанного бардака не обнаружилось. Так, только разбросанные футболки и пара пустых банок на столе.

– Ты живешь один?

– Да. Разочарована?

– Откуда ты приехал?

– Допрос, или все же для начала поспим?

– У тебя есть два лежачих места?

– Конечно. Занимай диван. Если соскучишься, то сможешь найти меня в спальне.

И не было в этой шутке ни грамма флирта – кажется, Рик устал не меньше моего. Я тоже решила на сегодня прекратить. Быстро в душ, а потом спать. Осмотреться и что-то выведать можно и после.

Проснулась я уже сильно за полдень. Сладко, медленно потянулась, прислушиваясь к шуму воды. Надо хоть джинсы натянуть, пока Рик не вышел из душа. Хотя… он меня уже всякую повидал, теперь сложно его удивить одним лишь нижним бельем. Никаких просторов для маневра! Надо еще разок потянуться, да подниматься. Позаимствованную в бутике одежду осмотреть: если все в порядке, вернуть. Такого уровня бренды обычно проблем с возвратом «не подошедшей вещи» не создают. Правда, я еще ни разу не возвращала вечернее платье, в котором неслась через несколько кварталов… Нет, три минуточки еще поспать точно можно – платью они теперь не повредят.

Но едва только из комнаты раздалась мелодия мобильника, я в мгновение ока подскочила и оказалась там. Рик до сих пор находился в ванной. Входящий обозначился только номером, значит, в список контактов не внесен. Я просто попыталась запомнить цифры – вдруг пригодятся в будущем? В спальне даже осматриваться не стала: боялась быть застуканной, да и номер нужно успеть записать в свой телефон, пока из головы не вылетел.

Когда Рик вышел из ванной, я чинно восседала на диване и пялилась в экран собственного сотового.

– Добрый вечер, напарница.

– Добрый, – я окинула его взглядом – в футболке и спортивных штанах. Похоже, тоже нащеголялся вдоволь передо мной нагишом. – Давай уже завтракать! И пошевеливайся, шеф-повар, а то я вчера из-за тебя омаров не поела! Пошевеливайся, напарник!

И он снова, вопреки всем моим предположениям, не стал ерепениться:

– Омлет с беконом сойдет?

– Сойдет…

Я растерялась, потому как по всем законам жанра он обязан был выдать какую-нибудь саркастическую колкость. Похоже, Рик склонен шутить только в те моменты, когда этого не ожидаешь. А если постоянно ожидаешь, то он становится наимилейшим на свете лапочкой. И это оказалось весьма скучным зрелищем.

И ведь даже завтрак оказался съедобным – при всем желании сложно придраться. Я с набитым ртом поинтересовалась:

– В следующем году возьмешь меня в напарницы на игрища?

Он тоже жевал, зато глаза смеялись. Полное отсутствие актерского мастерства: Рик может изображать серьезную мину, но глазами будто не управляет – они у него предательски искрятся, если господину весело.

– Наверное, возьму. Ты ведь лучше всех оплачиваешь такси! А мы за ночь ого-го какую сумму накатали!

– Ты точно снимок удалил? Никому не переслал до того или еще что? А то через пару дней всплывет…

И его глаза перестали искриться – он слегка наклонился и произнес:

– Клэрис Кинзи, я подшутил над тобой, но уж точно не для того, чтобы как-то использовать. Мы напарники! Ну, по крайней мере на одну ночь ими были. Так вот, напарники могут подкалывать друг друга, могут ссориться, но никогда не вынесут мусор наружу. Понятия не имею, кем ты меня считаешь.

От серьезности его лица и тона мне стало немного не по себе. Но ответила только:

– Вором считаю. Но нет, я не думаю, что про снимок ты меня обманул.

– Вот и славно, – видимо, от несправедливости моего предположения у него испортилось настроение.

Извиняться я не собиралась – не за что тут извиняться, а его должок передо мной еще весит прилично. Но после завтрака, больше подходящего по времени для ужина, я все же собралась уходить.

– До понедельника, Рик Ройшоу. Почти все было здорово. Будет что вспомнить на смертном одре.

– До понедельника, Клэрис Кинзи. А по мне, так все было здорово без «почти». Я даже знаю, какой именно момент вспомнится первым. И это будут не хабанеро.

Я поморщилась от стыда, но потом не сдержалась и усмехнулась в ответ.

Глава 6. Даллас

– Послушай-ка, дочь, только не кричи, а сначала обдумай. Не слетать ли тебе в Швецию на недельку-другую? Грегер уже пару недель не звонил.

Ну, мне-то мой жених вообще ни разу не звонил – я же не переживаю из-за такой ерунды! Но про Грегера Хольма отец вспоминает только при очень плохом настроении:

– Пап, что-то опять случилось?

Он нервно отмахнулся, поэтому я повернулась к маме – та в любой ситуации оставалась спокойной:

– Ничего страшного, Клэрис. Но почти все воскресные издания желтой прессы опубликовали про нашу семью какую-нибудь чушь. По одной из версий, мы с отцом на днях разводимся. По другой – ты недавно насмерть сбила пешехода, а мы тебя покрываем. Именно по этой причине, как оказалось, папа и завтракал на прошлой неделе с генеральным прокурором.

Я чуть соком не подавилась – больше от смеха, чем возмущения:

– И кто же поверит в такой абсурд? Неужели инвесторы доверяют желтой прессе?

– Не доверяют, конечно, – на этот раз ответил отец. – Тут совершенно не о чем беспокоиться. Но вот Стивен может оказаться прав – кто-то под нас копает и не просто так. Зачем распространять сплетни, которым даже необразованный акционер не поверит? Ну, может, десяток уж самых необразованных и клюнет, но это на котировках не скажется! С какой целью и к чему такая подготовка?

Я покачала головой – если уж отец не знает ответа, то я тем более:

– Подготовка? Кто-то собирается разрушить твою компанию?

– Нет, дочь, корпорации таких размеров не разрушаются. В них меняется руководство.

Похоже, отец вошел в стадию полного пессимизма. Даже если некто соберет весь рассеянный капитал – а такое по определению невозможно – то подвинуть тот пакет акций, что остается в семье, совсем нереально. Максимум, на что может рассчитывать этот самый некто, войти в совет директоров. Вот и спрашивается – зачем?

В холле голос Джека зазвучал еще до того, как я самого его успела разглядеть:

– Утречка, белобрысая… Доброе утро, мистер Кинзи.

– Здравствуй, Джек. Никаких проблем?

– Нет, мистер Кинзи.

Да, мы сегодня заявились в офис вместе с отцом. Его пессимизм достиг такого масштаба, что даже завтракать с очередным нужным человеком расхотелось. Он уповал на разговор со Стивеном, чтобы все моментально встало на свои места. Но оно не встало. Едва мы оказались в кабинете втроем, Стивен, не тратя времени на официальные приветствия, сразу перешел к делу:

– Все эти сплетни – ерунда. Просто подготовка почвы: создание нужного настроения среди мелких акционеров. И останется ерундой ровно до тех пор, пока какое-нибудь официальное издание не выпустит какую-нибудь официальную новость, на готовое, как говорится, настроение. Вот тогда нам не поздоровится. Поэтому я спрошу еще раз, мистер Кинзи, есть что-то, о чем я должен знать?

Отец в кои-то веки выглядел потерянным. Он уже верил в худшие прогнозы антикризисного менеджера – на фоне последних событий они уже не звучали бредом:

– Стив, компания создана шестьдесят лет назад, двадцать пять – работает под моим руководством. За такое время случалось многое, что сейчас можно вытащить наружу и раздуть до скандала. Как с налоговыми махинациями, которые я даже не провернул!

– Вся документация у юристов? – хмурился Стивен. – Может быть, надо усилить защиту от слива?

– Надо усилить… Не хотелось бы подозревать кого-то из сотрудников в шпионаже, но лучше перестраховаться. Однако многие дела касались не только Кинзис Корп – а значит, враг может взять данные и у наших бывших врагов.

Стивен кивнул:

– Будьте добры, составьте полный список всего, что хотя бы отдаленно было похоже на скандал. Возможно, нам удастся предугадать следующий ход.

– Сделаю, – отец ответил так, будто он тут подчиненный. Стивен с уверенностью боевого слона отвоевывал свое место. Я молча слушала. – И еще я засужу все эти желтые газетенки за клевету!

– Весь интернет не засудите, так что не тратьте силы. К тому же, препятствия могут истолковать как попытку скрыть правдивую информацию, – остановил порыв менеджер и ошарашил очередным неприятным известием: – Дальше. В Далласе один человек подал иск, мне полчаса назад сообщили. Он пострадал от нашего препарата. Возможно, это только часть общей игры, и дело сфабриковано. Для нас же будет лучше, чтобы все оказалось правдой – именно наши таблетки вызвали страшную аллергию, от которой беднягу едва откачали. В таком случае выйдет все уладить тихо.

– И что же делать? – отец, по всей видимости, только что узнал об этом.

– Во-первых, лететь в Даллас и встретиться с ним. Заткнуть ему рот любой суммой, которую только захочет. Все, что он просит по иску и еще сверху добавить, лишь бы не было судебного разбирательства. И заодно оценить ситуацию. Если он будет наотрез отказываться, то это и станет доказательством, что его мнение куплено кем-то заранее. Может быть, вообще никакой аллергии не было, пару врачей тоже можно купить. Тогда это часть игры и есть.

– Какой еще игры? – не выдержала я.

Стивен посмотрел на меня сначала серьезно, но потом легко улыбнулся – будто маленькому ребенку сложные вещи объяснял:

– Медведь. Биржевая спекуляция на понижение котировок. Сначала подготавливается настроение: надо заставить каждую домохозяйку просто задуматься, а точно ли ей нужны акции Кинзис Корп. Потом что-то более официальное, опубликованное где-нибудь в Таймс, или череда судебных разбирательств. После этого даже крупные инвесторы насторожатся. Достаточно будет колебания цены акций на пару процентов, а после этого начнется настоящая спекуляция: медведь будет провоцировать ажиотажное избавление от акций, пока не обрушит цену до минимума.

– И зачем ему это надо? – я интуитивно понимала, к чему он ведет. Но отец только сегодня утром сказал, что корпорации таких масштабов не разрушаются…

Мне ответил папа:

– Потом он скупает все выброшенные на рынок акции по минимальной цене, чем провоцирует рост спроса. Котировки возвращаются на предыдущий пункт, но теперь он собрал рассеянный капитал. Стивен, это слишком серьезная и дорогая махинация! Кому это надо?

– Я эксперт, мистер Кинзи, а не ясновидящий.

– А если все так и задумано, то что мы можем сделать?

– Сначала, как я уже сказал, не допустить слива и судебного иска. А саму спекуляцию можно предотвратить только одним способом – когда люди начнут продавать акции, нам их надо будет покупать. Скомпенсировать спросом рост предложения. Тогда цена не обвалится. А после того, как все утихнет или мы вычислим компанию, которая этим занимается, снова постепенно распылить капитал.

Отец вскочил. Он едва держал себя в руках:

– Ты вообще понимаешь, о каких деньгах идет речь? Хочешь, чтобы мы покупали акции, которые люди будут продавать по всему миру?! У Кинзис Корп просто нет столько свободных средств! Да и на какие шиши мы будем работать, если все акции у себя соберем? Дурак ты, Стивен Тауэр, если думаешь, что подобное возможно! Идиот!

В ответ на оскорбление менеджер только бровь приподнял:

– Вы спросили, что мы можем сделать – я ответил. Возможно, надо изыскивать средства до того, как все начнется. Потом будет уже поздно.

Отец нечленораздельно гаркнул сначала на него, а потом медленно перевел взгляд на меня. Еще до того, как он открыл рот, я знала, что услышу – песнь менестреля о могучем шведе:

– Быть может, со свадьбой нужно поспешить… Подожди, подожди, Клэрис! Тут уже дело далеко не только в личном хочу или не хочу. Грегер Хольм уж точно сможет нам хотя бы отчасти помочь!

– А что он попросит взамен? – быстро среагировал Стивен, который, как и отец, умел мыслить только экономическими категориями.

– Получит, как и Дин, полтора процента.

– Полтора процента и меня в жены без права на амнистию, – поправила я. – Хотя его интересуют только проценты.

Какой-то мерзавец посягает на Кинзис Корп – единственную абсолютную любовь отца. И как же у них совести хватило? Ведь Роберт на самом деле ей бесконечно предан: да он даже родных дочерей готов принести в жертву на алтарь компании. Хотя нас с Ив он тоже любит, безусловно. Просто на втором месте.

И тут Стивен сказал такое, после чего я его возвела в ранг самых лучших на свете людей:

– Я уже несколько раз слышал про мистера Хольма. Крупный финансист и производитель в Швеции. Меня смущает только одно: почему он сам не настаивает на скорой свадьбе? Ему не слишком нужны полтора процента, или он попутно рассматривает другие варианты? Не делаете ли вы на него ставку в то время, пока он делает ставку не на вас?

– А может, он просто не хочет навязываться?! – рявкнул отец почему-то на меня. Позабыл, что нас слышит непривыкший к такому родительскому тону чужак. – Может, нам стоит хоть шаг сделать в его направлении?

Свадебные огоньки заплясали перед моими глазами как никогда близко. Если речь пойдет о компании, то отец меня отдаст даже маньяку-извращенцу. А Грегер вряд ли тянул на маньяка-извращенца…

– Я не могу, пап! Я другого люблю, вот! И очень взаимно!

– Назови мне имя этого смертника! – в полный голос заорал отец, но тут же нашел другой вариант, который выдал спокойнее: – Хотя ладно. Бери его с собой в Швецию, только мужу не показывай.

За неимением других идей я указала на менеджера:

– Если только он на такой статус согласится. Да, любимый?

Стивен раззявил рот:

– Чего?

После этого я низвергла его из ранга самых лучших в мире людей. Да и отец, конечно, расхохотался:

– А-а, ну выбор, я прямо тебе скажу, неплохой. Если у нашего Стивена найдется пара миллионов долларов, то я готов называть его сыном.

– Чего?! – Стивен теперь вылупился на неожиданно повеселевшего отца.

В общем, обстановку я немного разрядила – хоть чего-то добилась. Теперь надо пользоваться:

– И еще я полечу в Даллас. Улажу там конфликт с этим… пострадавшим.

– Ну уж нет, – отец посерьезнел, но в тоне его не было уверенности.

– А ведь очень хороший вариант! – мое мнение о Стивене колебалось, как котировки при биржевых спекуляциях. – Нам с вами улетать нельзя – ситуация может измениться в любую минуту. При этом в Далласе нужно значимое лицо от компании… и просто приятный человек. Мы же надеемся, что судебный иск не проплачен, значит, разговоры помогут. Но пострадавший может быть настроен агрессивно…

Отец тяжело вздохнул, но согласился:

– Хорошо. Клэрис, тогда собирайся и хоть душу там из него вытряси, но дело уладь! Возьмешь с собой пару телохранителей на случай, если он там рвет и мечет.

Мы вышли из кабинета вместе со Стивеном. Он выглядел задумчивым, а я не собиралась отвлекать наши главные мозги от внутреннего анализа. Так и прошли до самого первого этажа – похоже, ему тоже нужно было поговорить с охраной.

– Рик! – позвала я.

Тот, конечно, сразу подбежал, но поздоровался с более высокопоставленным лицом, чем являлась я в его глазах:

– Доброе утро, мистер Тауэр.

Тот вынырнул из задумчивости:

– Доброе… Рик, да? Послушай, Рик, у нас в юридическом отделе камеры установлены?

– Конечно.

– Мне нужны все записи за последние две… нет, три недели. Принесешь в мой кабинет.

– Конечно, мистер Тауэр. Сейчас только Джека предупрежу.

И Рик тут же помчался выполнять распоряжение. Вы только посмотрите на этого негодяя, когда он в рабочем режиме! Я остановила Стивена:

– Все-таки подозреваешь шпионаж?

– Лучше этот момент сразу исключить.

– Стивен… – я не знала, имею ли право говорить, но в данном случае речь шла о компании отца! – У меня нет никаких доказательств, но Рику я не доверяю. Он работает у нас всего два месяца. И он… подозрительный.

Стивен посмотрел на Рика, который на другом конце холла разговаривал с Джеком.

– Клэрис, эти махинации – дело рук кого-то очень башковитого. Сомневаюсь, что у нашего Рика за плечами финансовый факультет.

– Да. Но его можно нанять. И охраннику уж точно по плечу стереть с записей камер какой-нибудь эпизод.

– Тогда он его уже стер… – Стивен задумчиво покачал головой. – А кому из них можно доверять, Клэрис?

На самом деле, под подозрение попадал только один, но я перестраховалась:

– Джеку. Он с отцом с самого начала. Если Джек способен предать, тогда вообще никому верить нельзя. Он – не купленный сотрудник, он скорее друг или даже родня. И остается на должности начальника охраны только по одной причине: так он на самом деле может быть полезным отцу.

– Спасибо, Клэрис, за ценную информацию. Пусть записи с камер проверяет Джек и лучше тайно…

Мне показалось, что Стивен теперь окончательно растерялся. Решила его подбодрить:

– Если кто и вытащит нас из передряг, то только ты. На кону будущее всей моей семьи.

– На кону моя репутация, поэтому я даже не рассматриваю возможность провала, – после чего он крикнул парню, который уже направлялся в юридический отдел: – Рик, стой! Не надо, это подождет. Проверь, пожалуйста, сигнализацию на окнах шестого этажа.

Тот только плечами пожал и повернул к лифту. Но теперь его окликнула я:

– Эй, напарник! Мы с тобой летим в Даллас!

Он обернулся и наконец-то соизволил заметить мое присутствие:

– Без проблем. Только при условии, что вы угостите меня омарами, мисс Кинзи.

– По рукам. Самолет в шесть утра!

– Тогда заезжайте за мной в пять – помните же мой адрес?

Стивен проводил его недоуменным взглядом, потом наклонился ко мне:

– Очень интересно… Очень.

Мне осталось только плечами пожать. А как еще объяснишь, что себе в попутчики и телохранители я выбрала того самого человека, которого подозреваю? Всего лишь мимолетный импульс: хотелось бы веселой поездки, а в компании Рика это хотя бы теоретически возможно. Больше никого из парней я звать не стала. Вряд ли пострадавший клиент будет агрессивен настолько, что его один Рик не остановит.

***

Рик проспал почти весь четырехчасовой перелет в Даллас. А поначалу так восторгался тем, что впервые в жизни летит первым классом!

Судебный иск мог бы дискредитировать всю новую фармацевтическую линию, поэтому его надо было предотвратить любой ценой. Мистер Селинджер до сих пор находился в стационаре, там мы его и нашли. Однако выглядел он вполне здоровым. Но начал краснеть сразу же после того, как я представилась.

– Ничего не выйдет, шарлатаны! Ничего у вас не выйдет! Ваши таблетки надо снять с производства!

– Мистер Селинджер, – я разместилась на единственном стуле в палате. Рик встал за моей спиной. – Возможно, ваша аллергия вызвана одним из компонентов. Мы предлагаем оплатить полную диагностику…

– А на кой черт мне твоя диагностика? Я чуть не умер! И уж точно никогда больше не куплю ничего из вашей продукции!

– Я понимаю, мистер Селинджер. Но препарат прошел клинические испытания. Ваш случай – очень неприятная случайность! И мы, безусловно, его опишем…

– Ага! Знаю я, как вы опишете! Меленькими буковками на краешечке инструкции! А все, что уже в продаже, так и будет продаваться! Пока кто-нибудь не умрет! Только судебное решение вам спеси поубавит и предостережет других людей!

Он вел бы себя так же в обоих случаях: и если его аллергия была кем-то «оплачена», и если он всерьез пострадал. Разговор обещал быть долгим. Но Рику, похоже, просто наскучило стоять без дела:

– Или мы можем обо всем забыть. Например, за двадцать тысяч. Нет, за пятьдесят. Подумайте, мистер Селинджер, если Кинзис Корп докажет, что клинические испытания проводились, то вы и того не получите. А они докажут, уж поверьте. У этих богачей повсюду связи. Вы серьезно считаете, что сможете отвоевать хоть каплю у целой армии их юристов? Да они вас в конце еще и сумасшедшим признают, с них станется! А вот пятьдесят тысяч уже сегодня – совсем другое дело. И умоляю, забудьте об этих таблетках и никогда больше не принимайте их препараты.

Я повернулась к Рику, чтобы испепелить его на месте. Но тому и дела не было до моего взгляда.

– Ну… пятьдесят? – мистер Селинджер оживал на глазах, а голос все сильнее дребезжал – он явно такую сумму услышать не ожидал. – В конце концов, я ведь не умер…

Рик, посчитав это окончанием разговора, шагнул к выходу:

– Выписывай чек, Клэрис. И пойдем уже в ресторан.

Я была вынуждена завершить его план, достала чековую книжку и заранее составленный отказ от претензий. В любом случае вопрос решен. Но в коридоре высказалась по полной программе:

– Пятьдесят? Рик, ты мог весь тот же монолог выдать, но с другими цифрами! И конечно, про связи и сумасшествие было явно лишним!

– Ой, да какая разница, Клэрис? У вас же столько денег – пятьдесят туда, пятьдесят сюда, никто и не заметит!

– Ошибаешься!

Как объяснить пареньку, который впервые в жизни летел первым классом, что снизу все выглядит более блестящим, чем есть на самом деле? У отца никогда не было возможности раскидываться деньгами без счета. А уж в текущей ситуации вообще каждый доллар на счету. Правда, о текущей ситуации с Риком лучше не болтать – очень может быть, что он в ее создании поучаствовал.

И все же я решила дать себе небольшую передышку. Нет ничего страшного, если мы полетим домой утренним рейсом. Особенно настроение поднялось после телефонного разговора с отцом – он не слишком сильно разозлился, услышав сумму откупа. Наверное, потому что я ему наплела, что мистера Селинджера только этой суммой и удалось убедить. Рик сидел рядом и беззвучно смеялся.

Мы перекусили в ресторане, и на этот раз не пытались сбежать, не расплатившись – а это в сравнении менее напряженно. Кстати говоря, омары Рику не понравились. Он так умилительно опечалился, не желая расставаться с давнишней мечтой, что я не могла сдержаться от подшучиваний, предлагая ему варианты других блюд, о которых можно мечтать годами.

Потом мы завалились в мой номер, чтобы оценить тамошний бар. И разместились с бутылкой вина на огромном мраморном балконе, с которого открывался безупречный вид на город.

Рик выглядел разомлевшим и спокойным – лучшее время для допроса:

– Давай, напарник, расскажи о своей семье. Кто твои родители?

Он смотрел вдаль с улыбкой, ничуть не напрягшись от вопроса.

– Отец умер. Мне было два года, поэтому знаю его только по фотографиям. Он был ученым. А наука – это море с более злобными акулами, чем в бизнесе. Он, можно сказать, сгорел на работе. Инфаркт.

Вот именно таким голосом врать невозможно – без жалости к себе, без мучительной ностальгии, просто констатация фактов. Таким голосом говорят только правду. В эту историю я поверила сразу. Ведь и так бывает: сын ученого оказался в таком положении, что ему даже на колледж средств не хватило. Сын ученого и охранник в одном лице – да, в мире случаются и более нелепые ситуации.

– Мне очень жаль. А мама?

– Мама живет в небольшом городке, почти не выходит из дома. Она у меня вообще какая-то нелюдимая. Говорят, что раньше была другой, но я этого тоже не помню.

– Кто говорит? Есть и другие родственники?

Он глянул на меня и ухмыльнулся:

– Твоя очередь откровенничать! Давай теперь ты про своего отца расскажи.

Я удивилась:

– Про меня-то тебе все известно!

– Расскажи, чего я не знаю.

– Ну… – я задумалась. – Он часто перегибает палку. И несмотря на все, я точно знаю, отец любит и меня, и сестру. И бизнес свой любит – это дело его жизни. Пусть он не ученый, но тоже способен увлекаться с головой.

– А с чем перегибает?

– Перегибает только в отношениях с родными. Например, меня всерьез вознамерился выдать замуж за шведского инвестора. Ни о какой романтике и речи не идет. Только о взаимном обмене активами. И сестру точно так же – дорого продал. Самое страшное: он даже не понимает, в чем не прав. Любые аргументы кроет только экономической эффективностью.

Мне даже стало легче оттого, что я наконец-то хоть кому-то высказалась. Но Рик меня быстро стряхнул с небес на землю:

– А. Бедняжечка, которой хотят обеспечить безбедное существование на груди миллионера! Как же мир несправедлив!

– То есть, по-твоему, это справедливо?

– Клэрис, если бы у тебя хватило духу посмотреть по сторонам, то заметила бы много интересного. Например, женщины часто живут с мужьями только за видимость стабильности. И там речь не идет о миллионах и особняках – просто способ выжить и вырастить детей. А в твоем случае ты даже в спальню к мужу можешь не заходить – не будет же отец тебя и в этом контролировать?

– В чем-то ты, может, прав. Но мне претит сама мысль. Да и в Швеции жить не хочется.

– Бедняжечка! – со смехом добивал он.

Наверное, нам друг друга никогда не понять. Рик, в силу пережитых трудностей считает, что за деньги и не такое можно перетерпеть. Я, никогда не нуждавшаяся в деньгах, терпеть не умела вовсе.

– Знаешь, Рик, мой отец не забывает верных людей.

– А это к чему?

– Посмотри, как живет Джек – видел его квартиру? И будь уверен, на счетах у него тоже не пусто. И сыновья учатся в лучших университетах. Я к тому, что отец щедр к тем, в ком не сомневается. И это далеко не худшая судьба – быть таким человеком для моего отца. Он открыл бы для Джека любые горизонты, если бы только сам Джек захотел.

– А. Понял. Ты ведешь к тому, что через каких-нибудь двадцать лет собачьей преданности твой отец одарит меня шикарными апартаментами?

Мне его сарказм не показался смешным:

– И это не худший из вариантов! Если только видеть в нем возможность, а не искать другие пути обогащения.

– Разве я ищу?

– Уверена в этом. Не зря же ты в наш дом пробирался.

– Ехали, ехали и наконец приехали. Все, Клэрис, оставлю тебя наедине с твоим творческим воображением. Я спать. До завтра.

И сбежал в свой номер, сверкая пятками. Наивный думает, что уход от разговора должен стать исчерпывающим доказательством его невиновности? Сейчас я не сомневалась, что именно Рик пробирался в наш дом, но очень надеялась, что частью общей игры против компании он все-таки не является. Боже, пусть он окажется простым домушником!

По номеру я не смогла вычислить владельца – человека, который звонил Рику. Он мог оказаться случайным собеседником или знакомым, никаким образом с делом не связанным. Я решилась и нажала на вызов. Никто не ответил. Через час попробовала еще раз – тот же результат. Завтра попытаюсь снова. И если именно на вызов с моего телефона так и не ответят, то возникнет подозрение – а не знаком ли тому человеку мой номер? Для проверки этой гипотезы достаточно будет набрать с чужого мобильника, которого пока у меня под рукой не оказалось.

Глава 7. Черный понедельник Кинзис Киндом

С утра я чувствовала себя разбитой. Интересно, почему любые путешествия так изматывают? Ведь ничего особенно напряженного я не делала. И уснула довольно рано. Но утром все равно не могла долго прийти в себя. Это сказалось на настроении. Очевидно, с Риком приключилась та же самая усталость путешественника, поскольку вид у него был уж совсем недовольный.

Он коротко поздоровался, помог погрузить вещи в такси, а в машине вовсе отвернулся к своему окну. Сложно разговаривать с человеком, всеми силами демонстрирующим, что он не горит желанием разговаривать с тобой. В шумном зале аэропорта я уж было хотела поинтересоваться, что случилось, но его вовремя прорвало самого:

– Откуда у тебя номер моей матери?

– Что? – одновременно с озвученным вопросом я поняла происходящее.

– Ты вчера звонила моей матери. Так откуда у тебя ее номер?

Вот все и встало на свои места. Надо же было так глупо облажаться!

– Я… это… ну…

Он сел рядом – до объявления рейса еще есть время. Смотрел перед собой.

– Я ведь говорил тебе, что она сторонится людей. Да и нездорова. Мама вбила себе в голову, что ее преследуют… На незнакомые входящие не отвечает, тем более ночью! Зачем было тревожить человека, у которого и без твоего больного любопытства жизнь не сахар? Чтобы ее успокоить, я все же поинтересовался номером звонившего. И каково было мое удивление, когда она назвала твой!

Стало невообразимо стыдно. Получилось так, будто едва он рассказал о проблемах матери, как я принялась ее доводить. Вышло некрасиво, с какой стороны ни посмотри. Поэтому сказала честно:

– Извини. И перед мамой за меня извинись.

Он наконец-то повернулся ко мне:

– Да меня другое возмущает – ты что, следила за мной? Рылась в моем телефоне? И это после того, как я позволил тебе отоспаться в моей квартире?!

– Да ладно! – возмутилась я. – Сказано это человеком, который в моем доме вообще пытался что-то украсть!

– Ты опять об этом? Да сколько можно-то?

– И правда, такие мелочи давно пора забыть!

– Да не забирался я в твой дом! С чего ты подобную чушь взяла?

– Потому что узнала тебя! Вот представь себе – узнала и не сомневаюсь, что это был ты!

– Назови хотя бы одну причину, зачем мне пробираться в особняк Кинзи. Я ведь на вас работаю!

Настроение в азарте спора почему-то подскочило вверх, сонливость растворилась в желании рассмеяться:

– Строго говоря, и на миссис Клауд ты работаешь! Что не помешало тебе…

– Нам не помешало! Мы там вроде как вместе были. Ну, если уж строго говоря.

– Неважно! Суть в том, что ты вполне мог это сделать!

– Да ни в каком суде такое за доказательство не посчитают! – кажется, он тоже повеселел.

Объявили посадку. Я встала, Рик подхватил мою сумку и зашагал рядом. Пришлось отложить препирательства. Но через несколько шагов меня будто ледяной водой окатило. Я замерла.

– Постой-ка… А откуда ты сам знаешь мой номер телефона? Да еще на память… что по жалобе матери сразу вспомнил.

Он притормозил рядом:

– Упс, – его глаза смеялись. – То есть не «упс», конечно, а… Джек нам дал номера всех важных персон в компании. На всякий случай.

– О как, – чувство вины полностью испарилось. Какая разница, что я там сделала, если Рик вообще постоянно врет? – И если я прямо сейчас позвоню Джеку, то он твою легенду подтвердит?

– Не думаю…. В смысле, Джек по старости лет мог об этом и подзабыть, – да он издевается! – Пойдем уже, опоздаем. Разоралась на пустом месте.

И в салоне практически мгновенно уснул. Ни ему радости от первого класса, ни сожалений по поводу содеянного или хотя бы оттого, что его фактически поймали с поличным. Интересно, а я точно его маме позвонила? У него вообще есть мама, или этот таинственный рептилоид заслан на планету с целью проведения экспериментов над нормальными людьми?

В офис Кинзис Киндом я приехала уже к вечеру, хоть отец и предложил отдохнуть до завтра. Но по телефону его голос звучал напряженно. Да и мне хотелось как можно скорее возлечь на лавры выполненной в Далласе задачи…

И первым делом я узнала, что никакого смысла в решении той проблемы не было. Уже к обеду было подано восемь исков по поводу сильной аллергической реакции на препарат. Тут даже переспрашивать не о чем – дело точно не в нашем лекарстве. Слишком организованное мероприятие! И если бы проблемы заключались именно в таблетках, то хоть одно подобное дело всплыло бы раньше. Стивен к тому времени уже поднял на уши лабораторию – пусть в тысячный раз все проверят. Отец места себе не находил: да, в ходе этих исков будет доказано, что обвинения беспочвенны, но сколько клиентов успеют сделать неверные выводы? Цена акций к утру грозила снизиться еще на полпроцента. И, как говорил Стивен, это пока не прямая атака – до сих пор только подготовка. Интересно, каковы будут масштабы бедствий, когда враг перейдет непосредственно к военным действиям?

– Мистер Кинзи, надо экстренно собрать совет директоров. И миссис Клауд обязательно пригласите. Если бы я атаковал Кинзис Корп, то уже следующим шагом запустил новость в официальных СМИ. А мы даже не знаем, какую именно новость для нас припасли!

– И на что ты рассчитываешь? Что все люди, хоть как-то связанные с компанией, тебе душу изливать начнут? Все свои грязные трусишки на свет божий вытащат, если ты только спросишь?! Скандал может разразиться от любого, входящего в совет директоров!

– К сожалению, если кто-то из совета скрывает что-то важное, то уже на днях их грязные трусишки окажутся у всех на виду. Без нашей помощи. Но если бы мы знали, с какой стороны ударят, могли бы подготовиться. Я просто нутром чую, что судебными исками о таблетках дело не закончится, всплывет что-то еще!

Отец только кивал устало:

– Хорошо, соберемся в пятницу и из каждого вытрясем все, что он может скрывать.

Но уже утром в пятницу ситуация кардинально изменилась, и совет директоров сразу начался в тяжелейшем напряжении.

– Мы опоздали, – тихо, уверенно, но сдавленно говорил Стивен. – Сегодня на АК&M опубликовали статью о судебном иске двадцатилетней давности. Фармацевтическая лаборатория Беннет обвиняла Кинзис Корп в воровстве научной разработки. Дело закрыли за недостаточностью улик. Мистер Кинзи, почему в вашем списке не было упомянуто именно это разбирательство?

Казалось бы, Стивен отчитывает отца, но голос звучал скорее устало. Роберт же выглядел только злым:

– Да потому что этих Беннет Фарм уже давным-давно нет! Какой смысл поднимать настолько старую тему?

– Что еще за Беннет? Я вообще про них ни разу не слыхал! – заорал и мистер Диксон.

Ему, как и всем остальным непонимающим, объяснял Стивен:

– Беннет Фарм давно нет, зато кому-то понадобилось вспомнить про их старый иск. Это была очень маленькая лаборатория в Коннектикуте. Главный ученый успел запатентовать несколько фармацевтических разработок и продолжал исследования. И тут Кинзис Корп открывает фармацевтическую линию, которая ее впоследствии обогатила. О, я ни на что не намекаю, мистер Кинзи! – он с неприкрытым сарказмом остановил порыв отца вставить очередное ненужное оправдание. – Но даже слепому видно, что дело шито белыми нитками. Судебное разбирательство неестественно затянули, потом тот самый ученый умер от инфаркта. И после его смерти про Беннет Фарм ни одного упоминания. Ни семья, ни коллеги не захотели продолжать войну. Даже мне очевидно, что или их молчание купили, или угрозами заставили молчать. Сочтите меня пессимистом, но об этом не надо говорить прямо – и без того каждый увидит связь.

– В чем ты меня обвиняешь, щенок?! – отец вскочил на ноги.

Стивен тоже встал:

– Только в том, что вы меня не предупредили! Пока я тратил время и подчищал всякую мелочь, у вашего врага имелся такой козырь!

– Откуда мне было знать?!

Я вполуха слушала их перепалку. Пальцы мелко дрожали. Историю развития компании я знаю лучше, чем историю страны. И про прорыв в фармацевтике, принесший корпорации миллионы долларов и выведший ее на мировые рынки, считался в нашей семье более значимым событием, чем открытие Америки. Компанию основал еще мой прадед, но только при отце, только после того самого прорыва начала процветать… Да вот только я ни разу не слышала про судебный иск о воровстве научной разработки. Зато буквально вчера узнала историю отца Рика – ученого, умершего от инфаркта… В какой научной сфере он работал? Парень, который устроился охранником в Кинзис Киндом всего два месяца назад, когда у нас и начались первые проблемы, он же был пойман на проникновении…. Не слишком ли много совпадений?

Голос отца теперь звучал тише. Словно его, такого всегда самоуверенного и сильного, придавило чем-то неподъемным:

– Чего они добиваются? Неужели не понимают, что даже если скупят достаточный для совета директоров пакет, то едва только тут объявятся – я их самолично придушу?

– Не имею представления, – Стивен выглядел примерно так же. – Миссис Клауд, вы должны понимать, что сейчас ни в коем случае нельзя продавать ваши акции!

Женщина подбоченилась и заявила:

– Ты вроде парень толковый, как я погляжу. Так вот открой глаза и присмотрись ко мне лучше – разве я из тех, кто своих подставляет? А если ты меня считаешь предателем, то не такой уж ты и толковый! Я только благодаря Кинзис Корп в последние годы ни в чем нужды не знала! Да я бы последнюю рубаху с себя сняла, если бы этим могла помочь!

– Не обижайся, Джейн! Просто в его задачу входит рассмотреть все варианты! Он ни в коем случае не собирался тебя оскорблять этим предположением! – удивил мистер Диксон, превратившийся в миротворца. – Во мне, конечно, тоже не сомневайтесь. Я вам всем после шеи посворачиваю, но для начала нам придется все это пережить.

Стивен заканчивал собрание в гробовой тишине:

– Уже в понедельник утром с открытием фондовой биржи цена начнет падать. И вот на фоне падения через какое-то время медведи начнут скидывать свои акции, тем самым спровоцируют полную панику среди мелких акционеров: любая информация становится в тысячу раз весомее, если сопровождается масштабным изменением котировок. Уже никто и разбираться не станет, запущено ли то старое дело в суд – они уверят себя, что не только запущено, но и решено. Спекулянты устроят настоящий обвал, чтобы потом скупить пакет по самому низкому курсу…

– Когда это произойдет? – впервые с начала собрания заговорила мама. – Я имею в виду основную игру на понижение.

– Я… не имею понятия. Я ведь не волшебник, чтобы знать все… Но теперь им ждать незачем, все уже готово.

Отец поднял голову:

– А если я найду средства? Вытрясу всех инвесторов, вытащу деньги из производства, задержу выплату дивидендов, займу в конце концов! Мы будем действовать по твоему сценарию – усилим спрос на пике спекуляций! Это поможет?

Стивен растерянно смотрел вперед. Теперь он совсем не выглядел на свои тридцать – скорее подросток, испуганный первым столкновением со взрослой проблемой:

– Возможно. Все зависит от того, какой по масштабам обвал они запланировали.

– Тогда хватить ныть, – отец подошел к нему и хлопнул по плечу. – Пора браться за дело, сынок.

***

Мысли раздирали изнутри. Я подошла к Джеку и не ответила на его привычную шутку – вообще ее не расслышала:

– Джек, а Рик Ройшоу сегодня не вышел?

– Нет. До завтра дал ему отгуляться.

– То есть он не уволился?

– Нет! С чего вдруг… Что случилось, малышка?!

У меня не нашлось слов, чтобы успокоить Джека, который с этого момента непременно начал придумывать объяснения странному вопросу и моему еще более странному виду.

Рик открыл почти сразу – бодрый, выспавшийся. Удивленный. Совсем не выглядевший человеком, который участвовал в организации черного понедельника для Кинзис Киндом.

– Так и знал, что ты и дня без меня прожить не сможешь!

Я отодвинула его и прошла внутрь.

– Твоя семья родом из Коннектикута?

– А. Вот ты о чем. Я читал новости. Это же насколько должно быть больным твое воображение, чтобы того ученого связать с моим отцом? Представь себе, инфаркт – наиболее частая причина смерти для их профессии.

– Твоя семья родом из Коннектикута, Рик?

– Нет! Мать живет не так уж далеко – можем навестить ее… Только надо придумать для визита стоящую причину. Представим тебя моей девушкой, или есть варианты поинтереснее?

– Рик! Я точно знаю, что именно ты пробирался в наш дом!

– Принесла доказательства? Я как раз чайник разогрею.

– Фигура, голос, манера выражаться, твое раздражающее «А»!

– А. То есть доказательства сводятся к тому, что я использую ту же букву, что и – дай-ка прикинуть – сто процентов населения Земли?

Я в ответ просто зарычала. Тогда он вдруг поднял ладони вверх и соизволил хоть что-то объяснить:

– Так, слушай. Если бы я был сыном того ученого, о котором написали статью, то неужели ты думаешь, что после продажи целой, пусть даже маленькой, лаборатории у меня не хватило бы денег на колледж? Да и откуп от Кинзис Киндом должен был быть впечатляющим! Посмотри, как я живу! Давай съездим в гости к моей матери, и увидишь, как живет она! Вот только придумаем причину…

Он первым же делом озвучил предположение Стивена – именно так и подумает каждый акционер: Кинзис Корп украла разработку Беннет Фарм, а потом просто откупилась ото всех претензий. Так ли было на самом деле – не важно. Главное, что такой вывод приходит в голову первым, а потому и доказательств не требует. И даже его объяснения звучали логично. Если он затаил старую месть к моему отцу, ему было бы проще убить его – Рик уж точно мог бы это сделать и даже уйти незамеченным. Просто мелко насолить – недостаточно для сына, который считает Роберта Кинзи виновником неудачи и смерти отца. Или игра только началась и выльется во что-то куда более грандиозное, чем «мелко насолить»?

– Ладно. Я могла бы тебе поверить, если бы узнала причину, зачем ты пробирался в особняк!

– Вот же заладила! Это называется «синдром навязчивых состояний», Клэрис. Тебе б к психологу…

– Рик!

– К психиатру?

Я выдохнула и повернулась к двери:

– Все, с меня хватит. Пойду в полицию и сообщу, что именно тебя видела на крыше в ту ночь. Возможно, доказать и не смогут, но тебе станет сложнее так запросто вламываться в чужие дома.

– Эй, Клэрис! – он резко ухватил меня за руку. Наконец, я добилась хоть какой-то реакции и окончания шутовства. – Мы ведь даже чай не попили, как так можно? Мама меня воспитывала иначе…

Я посмотрела прямо, улыбнулась его очевидному волнению, сложила руки на груди:

– Рассказывай.

Он уселся на диван и уставился в пол:

– В общем, это я тогда забирался в ваш дом…

– Начни с чего-нибудь новенького, мой откровенный друг.

Рик вскинул голову:

– Не перебивай! Что за манеры у Кинзи? Джек дал мне задание…

Меня хватило только на то, чтобы закатить глаза к потолку:

– Полный бред. Нужно что-то более реалистичное, если уж собрался врать.

– Да нет, правда. Джек подтвердит. Вот только я не сказал ему, что ты меня там видела – не хотел признаваться в провале. Но если ты спросишь, то он настучит мне по темечку и… подтвердит, – Рик уже не волновался – наоборот, смирившись с поражением, улыбался. – Тебе не приходило в голову, что никого из охраны особняка так и не уволили? Только камеры переустановили. Джек собирался проверить все слабые места в защите. А я, новичок, еще и зарекомендовать себя должен был – человек, способный забраться в дом, лучше всех понимает, как дом защитить. Разве не странно, что твой отец уже на следующий день не вспоминал про инцидент? Как только Джек ему объяснил…

И вот это звучало настоящим объяснением! Я только сейчас поняла, что мой отец быстро успокоился – никаких скандалов с охраной, никакой полиции и шумных разбирательств с каждым, кто мог мимо проходить. Это мой-то отец?.. Да и Джек страдает прогрессирующей паранойей, когда речь идет о защите моей семьи. Джек в самом деле мог сделать нечто подобное… Да и как еще разумно объяснить, что вор не прихватил из гостиной хотя бы золотую статуэтку?

Я чувствовала разочарование – думала, что там под ледяной глыбой прячется целый айсберг, а под водой нашлась только смешная пустота. И разочарование разозлило так, что перекрыло всю радость от долгожданной разгадки. Вытащила из кармана куртки сотовый:

– Я позвоню Джеку.

– Звони, – он махнул рукой и поднялся на ноги. – Меня теперь засмеют, да что уж там – сам виноват. Я все-таки поставлю чайник?

Джек подтвердил. Долго ругался на Рика и возмущался, что зря этого обманщика нахваливал. По рассказу-то выходило, что Рик профессионален, как какой-нибудь Джеймс Бонд, а по факту… Но Джек подтвердил, а ему я верила, как себе самой.

Пришлось выпить с Риком чаю. Малость, которую я могла предложить за незаслуженные обвинения. Оказалось, что отец его вообще к фармацевтике отношения не имел – он был физиком. Рик даже показал фотографию – он так был похож на отца! Мужчина на снимке смеялся и указывал на какой-то механизм на столе. Такое же живое лицо, всегда готовое к широченной улыбке. Такие же взлохмаченные черные волосы. Вероятнее всего, Рик через двадцать лет внешне станет его точной копией. Очень жаль, что достойные, умные, талантливые люди умирают молодыми. Очень жаль, что их дети не могут подхватить дело родителей, даже если бы захотели. Только по той причине, что им не хватило денег на хороший университет. Я не спрашивала, мечтал ли Рик получить хорошее образование – я не хотела знать ответ. На обратной стороне фотокарточки виднелась полустертая надпись: «Маргарет Ройшоу от главного поклонника ее лазаньи. Обещаю, что закончу работу до рождения нашего сына. Прости уж непутевого!»

Уходила я в хорошем настроении, но с каплей грусти. Семья Рика сильно отличалась от моей. Другие отношения, другая любовь. И так печально закончилась эта искренняя история настоящей теплоты.

***

В понедельник за завтраком я ожидала траурной тишины. А в девять тридцать, когда откроется фондовая биржа, начнется истерика и будет нарастать с каждой секундой. Но отец сильно удивил – он спокойно улыбался и расспрашивал маму о подготовке к юбилею. Та выглядела чуть более напряженной, но отвечала и натянуто улыбалась, тщетно пытаясь не выдавать плохого настроения.

А когда я спросила о текущих проблемах прямо, папа ответил:

– Я нашел средства: связался со всеми друзьями, знакомыми, полузнакомыми и несколькими вовсе неприятными людьми. Когда спекулянты начнут обвал, у нас найдутся деньги, чтобы им помешать. У них попросту не может быть сейчас слишком большого пакета, по самым худшим прикидкам Стивена – не больше процента. И он подтвердил, что той суммы, которую я собрал, хватит для скупки акций. Чертовы медведи хотят устроить взрыв предложения – мы им устроим взрыв спроса!

И отец рассмеялся. Нет, он не разыгрывал бодрый оптимизм – он на самом деле был спокоен. И, что уж греха таить, заряжал оптимизмом меня:

– То есть мы справимся? Что бы дальше ни случилось – справимся?

– Безусловно! Если уж даже наш Стивен Тауэр оживился, а у него талант – видеть только плохое. Да, Клэрис, собранной суммы хватит, чтобы не допустить резкого обвала котировок. Цена на акции все равно немного колыхнется – терпимо, но биржевой паники мы уже точно не допустим. И если не будет ее, то мелкие акционеры не начнут скидывать акции, то есть медведи останутся ни с чем!

Я потянулась через полстола и дотронулась до его руки – несмотря на все мелкие противоречия, радовалась за отца, за себя, за всю Кинзис Киндом.

– Только теперь мы останемся должны целой куче друзей, знакомых и полузнакомых. И финансирование производства придется сильно урезать, – вставила мама.

– Ничего, дорогая, – устало, но без раздражения ответил ей отец. – Нас такие долги не разорят – пока важно только это. Никто ведь не собирался выйти из настолько сложной ситуации совсем без жертв?

– Не собирался, – признала она, и, судя по лицу, все равно очень сильно переживала.

– О, забыл упомянуть! – отец снова повернулся ко мне. – Грегер Хольм очень помог. Представь себе, без гарантий и свадьбы. Просто выделил приличную сумму – все, что сам смог собрать. И вышло немало! Очень надеюсь, к концу недели он сможет прилететь сюда. Хочу поблагодарить лично.

– Неужели? – я сразу заподозрила неладное. – То есть о свадьбе речь больше вообще не зайдет? Вот так просто?

– Почему же не зайдет? – отец умеет портить настроение. – Разве ты не рада, что он не только безупречный финансист, но еще и замечательный человек? Не такого ли мужа хочет любая здравомыслящая женщина? Но тебя, конечно, принуждать никто не собирается, так что не скандаль заранее! Хотя… теперь получится чисто по-человечески некрасиво.

У меня окончательно пропал аппетит.

К обеду падение курса составило полтора процента. Пока только реакция нескольких крупных инвесторов на возможность возобновления судебного разбирательства. Сама спекуляция еще не началась. Отец сходил с ума:

– Стив, сынок, чего мы ждем? Мы прямо сейчас можем повысить курс!

– Не спешите, мистер Кинзи. Если мы не станем играть на опережение, то потратим намного меньше средств!

– А они могут начать завтра или через три дня – у меня за это время мозги лопнут!

Стивен улыбался отцу и панике поддаваться не собирался:

– Если бы я был на их месте, то начал бы незадолго до закрытия биржи. Сегодня, пока все акционеры в напряжении.

– А если нет?!

Мистер Диксон вздохнул и вытащил бумажник:

– Открываем тотализатор. Хоть ожидание скрасим. Я за то, что обвал начнется на завтрашнем открытии сессии, Стивен – что незадолго до закрытия сегодняшней. Давай, давай, мистер умник, с тебя сто баксов. Какие ставки у остальных?

Отец загоготал в полный голос:

– Они будут ждать до послезавтра! В надежде, что я самостоятельно свихнусь и больше ничего делать не придется!

Даже я и мама поучаствовали. А что? Если превратить нервотрепку в игру, то и нервы целее.

За сорок минут до закрытия сессии цена резко поползла вниз. Началось. Все тут же забыли о ставках – мистер Диксон, папа и Стивен не отрывались от телефонов, крича в полные глотки на маклеров:

– Тысячу! Еще нет тысячи? Тогда бери пару сотен, но не смей вешать трубку!

– Все бери! Ты там глухой, что ли?! Я сказал, все бери!

– Нет, спасибо, я не хочу дождаться снижения еще сильнее, мистер Такер. Нет-нет, меня не интересует прогноз… Да черт возьми, просто покупайте, сколько можно возить меня по маслу?!

Я же не отрывала взгляда от графика на мониторе и вскрикивала от радости всякий раз, когда котировка, едва подастся вниз, тут же выползает вверх. Стивен Тауэр к закрытию сессии окончательно охрип, но завтра его будут носить на руках, и отнюдь не за то, что именно он победил в тотализаторе.

На открытие утренней сессии во вторник цена акций Кинзис Корп была на том же уровне, что во вторник за неделю до этого. Таймс написали, что вчерашние колебания курса могли быть следствием краткосрочных спекуляций. Да, мы потратили немало средств, но за эти деньги просто купили свои же акции. Уже через некоторое время их можно снова продать. Через каких-нибудь пару недель или месяц никто и не вспомнит о вчерашних переживаниях.

Отец просто ухватил Стивена и сжал в объятиях. Парень до сих пор был бледным, но собой остался доволен и поздравления принимал без мнимой скромности. Как бы то ни было, но он справился – отвел беду так далеко, что тем спекулянтам придется еще целый год копить средства, если они решат повторить аферу.

Мама принесла шампанского, шум вокруг только нарастал. Даже случайно заглянувший в поисках меня директор планового отдела был пойман отцом и тоже заключен в объятия, хоть и не понимал происходящего. Мистер Диксон дозванивался до миссис Клауд, чтобы и ей сообщить прекрасные новости. И именно он почти бесшумно сказал:

– Тихо всем.

Сначала замолчали те, кто стоял рядом – слишком напряженно прозвучала его просьба. Потом притихли остальные и уставились непонимающе на него. Мистер Диксон шатался и не мог сфокусировать взгляд:

– Она… продала акции… вчера… В самом начале обвала. Она… она говорит, что запаниковала… Она… Ей сделали предложение через ее брокера напрямую…

Уверена, не только меня приморозило к месту. Мы остановили обвал цены, чтобы мошенники не смогли собрать большой пакет. Только для этого влезли в колоссальные долги! Мы победили! Но у кого-то теперь четыре с половиной процента акций миссис Клауд – вполне достаточно, чтобы прямо сейчас войти в зал для совещаний, раскинуть празднично руки и заявить: «А где мой стул, приятели?»

И не только я спонтанно уставилась на дверь.

В которую так никто и не вошел.

Глава 8. Лучший сотрудник Си-Кей

Через неделю Стивен выглядел так, будто всю неделю не спал. Не представляю, что творилось в его душе. Он сделал больше, чем вообще способен человек: правильно проанализировал события, нашел выход, реализовал его. А провалился лишь на том, что миссис Клауд никогда не считалась настоящей Кинзи… Он же и озвучил дальнейший прогноз:

– Если акции куплены не для того, чтобы войти в совет директоров, то мы в заднице, – Стивен последнюю неделю совсем перестал выбирать выражения. Но теперь его никто, даже мистер Диксон, не поправлял. – Четырех с половиной процентов хватит, чтобы устроить такой обвал, который мы уже не остановим… Четыре с половиной процента! Если их скинуть в один момент, то сам Доу-Джонс содрогнется…

– Сынок, – отец, напротив, теперь проявлял бесконечное терпение, – не загоняйся так. Если кто и виноват, то только я. Ведь ты предупреждал об этой старой шлюхе…

– Да тут уж сложно спорить! – бессердечно добил его мистер Диксон. – Ты должен был вылизывать жопу этой продажной твари, пока все не закончится!

– Пол, хватит! – даже мама вышла из себя, а такого на моих глазах почти не случалось. – Давайте еще поубиваем друг друга, вместо решения проблем! Стивен, соберись! Роберт прав – ты расклеился, хотя твои заслуги признаны всеми! Так вот соберись и скажи уже, есть ли какой-нибудь выход?

Тому поспать бы часа три, побриться, в душ сходить… Но сейчас у него только оставалась возможность поднять красные глаза и ответить хрипло:

– Пока точно не знаю. Мистер Кинзи, все нерастраченные средства верните кредиторам. Дивиденды… ни в коем случае нельзя задерживать выплаты по дивидендам. С остальными долгами рассчитаемся позже. Миссис Кинзи, отслеживайте в СМИ любое упоминание… вообще все отслеживайте. И звоните мне хоть ночью, если просто будет упомянута знакомая фамилия… Если вообще любая фамилия будет…

– Вот! – с непонятной торжественностью воскликнула мама. – Можешь же! Совсем на человека стал похож! А теперь пойди-ка отсюда, у тебя три выходных. И не спорь! Если что-то случится, мы тебе сообщим. И просто знай – ты молодец.

– Нет… нет, – Стивен будто вслух размышлял сам с собой. – Я где-то ошибся. Возможно, вся эта видимость сразу и была нацелена на миссис Клауд. С ней наверняка пытались договориться раньше, но она запаниковала только при настоящем падении курса… Она всю жизнь просидела на дивидендах, и как только почуяла, что может их потерять, предпочла избавиться от нестабильных акций и купить… да любые другие! Я еще в чем-то ошибся, но никак не могу уловить…

– Иди домой! Я скажу Джеку, чтобы отвез тебя! – отец далеко не всегда был бесчеловечным. А сейчас по отношению к Стивену даже прожженный циник не смог бы отнестись бесчеловечно.

– Пап, я отвезу, – я уже поднималась со своего места.

– Давай, дочка, и проследи, чтобы он хоть что-нибудь съел.

Мне в самом деле хотелось поддержать Стивена и помочь ему хотя бы такой малостью. Но еще немаловажную роль сыграл тот факт, что отец временно позабыл о прилете Грегера Хольма. С минуты на минуту он об этом вспомнит… кому-то надо будет ехать в аэропорт, чтоб встретить бесценного гостя. И к тому моменту меня поблизости быть не должно.

На выходе из лифта Стивен покачнулся, пришлось ухватить его за локоть.

– Эй, эй! Ты чего? – я спонтанно тронула его запястье, а потом прикоснулась ко лбу. – У тебя жар, что ли? Довел себя…

Он не отвечал – по всей видимости, чувствовал себя еще хуже, чем выглядел. Я вытащила его в холл. Ко мне тут же бросился Мэтт, подхватил Стивена с другой стороны, а тот забубнил:

– Я пришел в Кинзис победителем, а теперь меня под руки отсюда уводят…

– Ты бредишь, Стивен, успокойся. Вот немного поспишь, и тебя так же под руки сюда вернут – не отвертишься!

Подошел Джек, спросил обеспокоенно:

– Нужна помощь?

– Не помешает… – я огляделась. Стивен кое-как стоял на ногах. Что делать, если он прямо в машине отключится? – Отпустишь со мной кого-нибудь из ребят?

– Конечно! И в аптеку сбегают, если надо. Может, его сначала к врачу?

И Рик, едва только подошел, сказал:

– Ставлю на то, что Клэрис затребует в помощники меня, бесценного.

Самое время шутить.

– Слышь, чудилка бесценная, я же тебя слышу! – я не удержалась от ответного сарказма. – Джек, я тут подумала, а Рик Ройшоу сегодня на смене? Вот бы мне его в помощники.

Джек шутить был не намерен, хлопнул Рика по плечу и указал пальцем на выход. Мэтт только вслед заметил:

– Только бы они мистера Тауэра не угробили, пока друг с другом драться будут.

Рик помог Стивену забраться на заднее сиденье моей машины и сам сел рядом. Я выруливала со стоянки под их диалог:

– Мистер Тауэр, в больницу или домой? У вас дома есть лекарства?

– Да перестаньте вы так подчеркивать мое состояние! Обычная простуда, я не собираюсь валиться в обморок!

– Это не простуда, Стивен, а переутомление, – ответила я ему с уверенностью врача-эксперта. – Тебя уже позавчера шатало, я видела. Ты с тех пор хоть минуту лежал?

Голос подал Рик, которого, вообще-то, не спрашивали:

– О-о! Клэрис Кинзи у нас курочка-наседка? Как интересно узнать тебя с другой стороны! А то «приготовь мне завтрак», «купи мне хабанеро», «подержи мои вещи». Я уж решил, что ты умеешь только командовать.

– Привет, короткая память! Я тебя в Далласе омарами кормила!

– Видела бы ты при этом свое лицо – это была совсем не курочка-наседка!

– Потому что ты моей заботы не заслужил!

Тут и Стивен замычал:

– Не орите, голова раскалывается. Я не понял, какие у вас отношения?

– А вы с какой целью интересуетесь, мистер Тауэр? – неуместно рассмеялся Рик.

– Не такие, как ты подумал! – перекрыла ответ Рика я.

– Ясно, – протянул Стивен. – Лучше бы я на своей поехал – все бы тише было.

Кинзис Киндом купила для Стивена апартаменты недалеко от офиса – вполне соответствующие его статусу. Я все никак не могла определиться – удобно ли нам вот так, без предупреждения, вламываться в чужое жилье? Но если у Стивена спросить прямо, то он заявит, что ему с самого начала наша помощь не требовалась. А вдруг у него там девушка?.. Что я несу? Откуда у Стивена возьмется девушка, если он днем и ночью на работе?

Зато Рика неуместность нашего визита не беспокоила, он уже в лифте без зазрения совести разглядывал позолоченные орнаменты на стенах и присвистывал. И если там не сдерживался, то могу представить, какой восторг его настиг, когда мы оказались в пентхаусе на сорок девятом этаже: огромная гостиная с панорамными окнами и дизайнерской мебелью. Ничто настолько ярко не демонстрирует благосостояние, как подобное жилище, где даже самая мелкая вещица призвана служить общему цветовому ряду. Мне хотелось эту мысль подчеркнуть:

– Вот так Кинзис Киндом заботится о своих ценных сотрудниках, Рик!

Он же бровь приподнял и одним взглядом указал на Стивена, как раз вытирающего со лба болезненную испарину:

– Ага, вижу. Мистер Тауэр и месяца на вас не работает, а уже труп напоминает.

– Заболел человек! С каждым может случиться! – возмутилась я.

– Так в некрологе и запишем…

– Ну ты и придурочный!

– А у тебя для всего найдутся оправдания.

Стивен перестал шататься, сложил руки на груди и на секунду стал похож на самого себя:

– Во-первых, я тут, если вы не заметили. Во-вторых, Рик, я понимаю, что Клэрис самолично уничтожила всю субординацию между вами, но это не значит, что можно переходить любые границы!

– Извините, мистер Тауэр… – невоспитанный охранник даже взгляд потупил. Только посмотрите на него – воплощенное смирение!

– В-третьих, вы оба свободны. Спасибо за помощь, дальше я сам. Если вы тут задержитесь еще на пять минут, то действительно придется писать для меня некролог.

На этих словах приступ смирения одолел и меня:

– Прости, Стивен! Но можно, я за тобой хотя бы немного присмотрю? Приготовлю что-нибудь, пока ты спишь…

Стивен стянул пиджак и бросил на кожаное кресло:

– А то я не знаю, что сегодня Грегер Хольм прилетает из Швеции. Вот ты и ищешь предлог, чтобы долгожданную встречу оттянуть.

– Видишь, ты все прекрасно понимаешь! – обрадовалась я. – Я приготовлю куриный суп! А ты, Рик, можешь быть свободен. Спасибо за помощь или что-то вроде того.

Рику, по всей видимости, просто не хотелось возвращаться в офис:

– А кто продукты купит? Лекарства? Курицу, в конце концов!

Стивен устало отмахнулся от нас обоих и пошагал к спальне:

– Делайте что хотите. Только тихо, – в дверях развернулся и непривычно хитро ухмыльнулся. – И предохраняйтесь, пока ругаетесь. Нам Клэрис еще замуж за Грегера выдавать.

Не будь он сам на грани исчезновения, я б его с лица Земли стерла.

Окна во всю восточную стену открывали прекрасный вид на город. Ночью тут, наверное, потрясающе. Обстановка отличалась подчеркнуто педантичной чистотой: не удивлюсь, если Стивен даже домработницу не нанял – он производит впечатление человека, вокруг которого хаос сам собой рассасывается. Я отправилась за стойку, условно отделявшей кухню от гостиной, открыла холодильник. Он был забит ровными рядочками контейнеров – сплошные полуфабрикаты. Возможно, Рик не слишком преувеличил по поводу перегруженности Стивена делами Кинзис Киндом.

– М-да… Все-таки нужно сходить в супермаркет и купить курицу для супа…

– Только не говори, что в самом деле умеешь готовить! – я вздрогнула, потому как Рик неожиданно оказался прямо за моей спиной.

Обвинение не полностью заслуженное – учиться хорошо готовить мне надобности не было, но простое блюдо, наподобие куриного супчика, даже я наколдовать сумею. Без оправданий и объяснений я отправила Рика за покупками. Хотя бы тут он перечить не стал.

До его возвращения бесцельно слонялась по квартире, осторожно заглянула в спальню – Стивен спал. Даже не удостоверилась, выпил ли он аспирин, – лучшая сиделка в мире. Ничего, когда проснется, его в качестве извинения будут ждать и лекарства, и ужин. Плюхнулась на удобный диван и раскинула руки, зевнула, лениво вынула из кармана зазвонивший сотовый. Вызов от отца скинула. Через пять минут перезвонила мама – ей тоже не ответила. Будто не знают, как сильно я занята уходом за больным – ответить некогда! Я чуть не уснула, но вовремя подскочила, едва только входная дверь хлопнула.

– Все купил? – спросила я бодро.

– Все по списку!

И при этом выставил на стойку упаковку с шестью банками дешевого пива.

– Эй! Это еще что? Доверила, называется, человеку свою кредитку!

Все остальные покупки и в самом деле в списке были упомянуты. Даже витамины в аптеке купить не забыл. Рик, вытаскивая все по очереди, не собирался оправдываться:

– Будто бы ты заметила потраченные сверху семь долларов, – справедливости ради, я действительно бы не заметила. – Да я мог Порше прихватить, ты и то бы…

– Порше в чеке я бы точно не пропустила! – отрезала я. – Скорее всего!

– Ладно, давай уже готовить. Я поставлю курицу. Какая еще помощь нужна?

– Какая с тебя помощь? – выхватила у него кастрюлю. – Пиво открывай – хоть чем-то будешь полезен.

Он даже не пытался скрыть радости от полученного задания. Тут же уселся за стойку и распечатал две банки – одну пододвинул мне. Не перетрудился бы, лентяй. Зато трудолюбие его распространялось на выдачу ненужных советов:

– Я почти уверен, для домашней лапши тесто должно быть гуще…

Или:

– Я почти уверен, что тесто надо оставить отлежаться…

Или:

– Я почти уверен, что ты ни разу в жизни не готовила домашнюю лапшу!

На все замечания я отвечала демонстративным глотком пива. Кстати, на вкус оно оказалось лучше, чем я ожидала – я не любитель пива, а уж пиво за такую цену вообще не собиралась в этой жизни употреблять внутрь. О чем Рику честно и сказала – лишь бы отвлечь его от назидательства. Он в ответ рассмеялся:

– Ты просто находка, Клэрис! За тобой так легко ухаживать – в мире найдется миллиард простых вещей, способных тебя удивить.

– Собрался за мной ухаживать?

– Только в том случае, если твоя домашняя лапша окажется съедобной.

Ну вот, снова приступ занудства. И через двадцать минут выяснилось, что в каких-то мелочах Рик оказался прав: лапша почти мгновенно расползлась в бульоне, что сделало его похожим на жидкий клейстер… с кусочками курицы, моркови и без лапши. Надзиратель хохотал так, что у него слезы из глаз катились. Мне заодно с ним тоже становилось смешно:

– Мы можем выдать это за суп-пюре?

– Можем, конечно! Но предлагаю просто сбежать – пусть лучше мистер Тауэр решит, что в его дом забрались сатанисты и провели здесь свой обряд! Вот этот оранжевый кусок явно похож на какой-нибудь ритуальный символ!

– Если ты знал, что так получится, почему же не сказал? – я смеялась: чувство стыда оттого, что не слишком хорошо готовлю, перебивалось подозрительным видом морковного кусочка.

– Да как-то в голову не пришло!

Я шикнула:

– Тихо ты! Разбудишь Стивена раньше времени! А нам еще от этого позорища как-нибудь избавиться нужно…

– Неподалеку есть кафе. Не знаю, готовят ли там куриный суп…

– Беги, спаситель, беги! И только попробуй потом меня сдать Стивену!

– Напарники своих не сдают! – и он снова ухватил мою кредитку. – Салат-то хотя бы сама сможешь сделать, или там заодно приобрести?

– Ну, это уж слишком!

Через некоторое время у нас имелся восхитительный куриный суп и не слишком восхитительный, но вполне себе съедобный салат. Как ни крути, но я справилась! Еще через полчаса нужно разбудить больного – пусть поест и примет лекарство. А пока у нас осталось немного времени на отдых после тяжких испытаний.

– Еще пива? – теперь Рик мог говорить спокойно, без истеричного веселья. – Если не секрет, то чем же вы мистера Тауэра так загрузили, что он предпочел от вас в обморок сбежать?

Расслабленность провоцировала на откровенность:

– Кинзис переживает серьезные неприятности. Да ты и сам, наверное, в курсе про биржевые колебания – об этом в Таймс писали. Так вот, в задачу Стивена входило не позволить спекулянтам скупить большой пакет акций. И он это сделал. Но только тем временем мошенники уболтали миссис Клауд на продажу ее акций, просто огромное количество! Он наверняка заболел от нервного перенапряжения, хоть ни в чем и не виноват…

– Тогда сочувствую ему, – вопреки произнесенному, в тоне сочувствия не прозвучало. – Это ж непросто принять – получается, что если бы он вообще ничего не делал, то ситуация и то была бы лучше? Вряд ли через биржу можно было скупить столько…

– Финансовым гением заделался? Может, если бы Стивен ничего не делал, то сейчас у них бы было не четыре с половиной процента, а все шесть! Ведь старая карга все равно бы свои продала!

– Может. Хорошо, что я в этом ничего не понимаю.

И тем не менее он интуитивно затронул очень важный вопрос – не появись Стивен в Кинзис Корп, то мы сейчас не погрязли бы в долгах. Проблемы с кредиторами изначально выглядели терпимо только при условии, что основная задача будет решена. Но поскольку мы провалились и в основном… Это совершенно точно не ошибка Стивена! Однако если враг хотел разрушить Кинзис изнутри, то ему стоило направить нас именно на эти решения: сосредоточиться на биржевом обвале, из-за этого пропустить главное, утонуть в долгах… Я затрясла головой – чушь собачья! Нет же, Стивен просто не может в этом участвовать! Ведь то, что враг поступил бы точно так же – доказательством не является!

Я закрыла неприятную тему:

– В общем, обстановка в доме сейчас не самая лучшая. Да еще и Грегер Хольм тут как тут. Будто без него было приторно сладко!

– Жених твой? – переключился и Рик. – А почему ты не хочешь с ним встречаться?

– Я тебе уже объясняла.

– Возможно, он не такой плохой человек, как ты себе придумала?

– Возможно. Но это очень сложно разглядеть, когда глядеть заставляют через силу, – я решила отвести разговор от себя: – А у тебя девушка есть?

– Нет, место вакантно. Но я рассматриваю только те кандидатуры, которые хотя бы процента три от Кинзис Киндом унаследуют…

– Размечтался!

– Ой, да ладно тебе! Будто сама не понимаешь, что никто не будет в тебе разглядывать другое – ты настолько вторая наследница, что до остального и дела никому нет.

– То есть сама по себе я вообще ничего не значу?! – несмотря на то, что я на сей счет тоже немного беспокоилась, но от него т�

Глава 1. Вор

С одного бока на другой, открыть и закрыть глаза. Снова открыть. Нажать кнопку пульта от кондиционера, чтобы в спальне стало чуть прохладнее. Замерзнуть. Отключить кондиционер. Перевернуться на другой бок. Будто вечерний план выполнить.

Я села и нервно потерла глаза. Обычно так и случается – уснуть сложнее всего тогда, когда уснуть необходимо: мне с утра в офис. Хотя ничего необычного и не произошло, нет ни одной причины психовать. Надо спуститься вниз и выпить воды… или теплого молока. Детей же каким-то образом успокаивают теплым молоком, как термоядерным седативом. И за время этого путешествия на кухню и обратно успею перенастроиться.

Разговор за ужином протекал в привычных тонах. И привычно перерос в скандал с отцом. О, я не возмущалась, когда вместо университета меня после колледжа родитель сразу отправил на работу в Кинзис Корп. Он считал, что лучше любых лекций знания вбиваются непосредственно на практике. Тогда я полностью разделяла его аргументы и к сегодняшнему дню успела побыть стажером в экономическом отделе, стажером в рекламном отделе, даже стажером в производственном отделе, а теперь являла собой новоиспеченного стажера планового отдела. Никогда выше стажера – суть тренинга не в этом. И хоть каждый сотрудник в офисе знал, что я, Клэрис Кинзи, вторая наследница всей компании, но отец специально подчеркивал невысокой должностью мое пока еще невысокое положение. Зато так я, дескать, смогу стать непосредственным наблюдателем всех тонкостей, и к тому моменту, когда придется занять одно из ведущих положений в компании, получу образование получше университетского. С этим решением я никогда не спорила – знала на примере старшей сестры, что вовлекаться в процесс необходимо смолоду. А может, я не спорила, наивно полагая, что меня оставят в покое во всех остальных вопросах.

Вот, спор и начался с упоминания, как моя старшая сестра решила вовсе отойти от дел. Она всегда была далека от бизнеса, поэтому передала все управленческие вопросы мужу и решила посвятить себя… я понятия не имела, чему конкретно Ив себя посвятила. Предполагаю, дорогому алкоголю – лучшему спутнику тех, за кого уже все давным-давно решено. Разговор об этом отец начал с похвалы. Не меня и не Ив, конечно. Он гордился собой – тем, что в моем случае не совершил той же ошибки, что со старшей дочерью. Еще пара-тройка лет и ему, мол, умереть не страшно – все можно со спокойным сердцем передавать мне. Если я, конечно, поднапрягусь и хоть чему-то научусь. Я только кивала, пережевывая отбивную. Будущая ответственность меня не страшила, до нее еще жить пару-тройку лет, за которые буквально все может измениться. А коль не изменится, то, что поделать, приму на свои худенькие плечи всю Кинзис Корп. Лишь бы сегодня дали спокойно дожевать отбивную.

Отец являл собой скалу – внутри и снаружи. И неважно, в каком настроении он пребывал: складка на переносице всегда напоминала, что обладатель ее ни на секунду не выходит из бизнес-режима. Эдакая сбитая, коренастая скала, которую ничем не пошатнешь. И подходящий тяжелый взгляд. Мама же только на фоне него выглядела хрупкой: невысокая блондинка с утонченным лицом, такую несложно принять за ухоженную, красиво стареющую и легкомысленную домохозяйку, всю жизнь проводящую в комфорте и гармонии. Но мнимость эта поддерживалась лишь до первого разговора: характер ее был в каком-то смысле не менее жестким. По крайней мере она никогда не поддавалась эмоциям, что делало ее еще более каменной, чем супруг.

Вообще-то, отец обычно называет меня «умницей» и хвалит даже за мелкие достижения, но сегодня он по неведомой причине был раздражен – это легко разгадать по пульсирующей вене на виске. Всегда так случается: Роберт Кинзи говорит ровным и почти спокойным голосом, только иногда едва заметной резкостью тона выдает плохое настроение. И только синяя венка на его виске служит исчерпывающим предвестником надвигающейся бури.

– Грегер не может пока покинуть Швецию, очень много дел!

Я перестала жевать, готовясь к худшему. А ведь когда-то казалось, что мое безропотное вовлечение в бизнес застрахует от судьбы моей бедной старшей сестры. Не тут-то было! Оказалось, это просто приятный бонус к остальному любовно-родственному диктату. Сейчас отец предложит мне слетать в Швецию. Раз Грегер не может к нам, то почему бы мне не отправиться к нему? Мои-то дела вполне можно отложить.

– Клэрис, думаю, на следующей неделе ты вполне могла бы слетать в Швецию! Твои-то дела вполне можно отложить на пару дней!

Вряд ли меня можно назвать буйнопомешанной. И никаких подростковых бунтов – в двадцать два это даже неприлично. Это просто постоянно зудящее желание сопротивляться любым ограничителям. Я могла бы прямо сейчас согласиться и дожевать свою отбивную. А потом отсидеться недельку в загородном доме подруги. Вряд ли Грегер с отцом настолько часто созваниваются, чтобы немедленно уличить меня в обмане. Или я могла бы полететь в Швецию: поужинать с Грегером один раз, а в остальное время посвятить себя отдыху от бесконечного стажерства. Или… да еще был десяток, более подходящих вариантов! Но я заявила – сопротивление любым ограничителям, не иначе:

– Пап, я не собираюсь выходить замуж за Грегера. Кажется, мы это когда-то уже обсуждали. Вчера, например. И позавчера. И…

– Хватит! – наверное, венка на виске, после того как раздуется до оптимального размера, впрыскивает в кровь гормон полной свободы действий и тона – теперь уже отцу не надо притворяться доброжелательным. – Хватит уже нести этот бред! Ты не выйдешь замуж за Грегера только в одном случае – если найдешь более подходящего инвестора!

А ведь Грегера Хольма никогда в этом доме и не называли моим женихом. Он был инвестором. Как Дин Дойл, за которого выдали замуж Ив, был инвестором. С женихом можно расстаться, с мужем развестись, а инвесторов не бросают.

– Он старый! – я сказала так, будто это имело какое-то значение.

И, само собой, получила ответ, перемешанный с брызжущей слюной:

– Неблагодарная! Избалованная, неблагодарная дуреха, которая понятия не имеет, как в бизнесе выживают! Да если бы я был таким же мягкотелым, ты бы сейчас совсем за другим столом сидела!

Тут даже мама не выдержала, поддакивая отцу, словно тот сам не справлялся:

– Ему тридцать пять, Клэрис. Уж поверь, это далеко не худший вариант.

Справедливости ради, швед Грегер Хольм не был ни старым, ни отвратительным. Высокий, довольно приятный на вид мужчина. Если ему опустить волосы и нарядить в шкуры, то можно создать неплохой секс-символ в стиле викингов. Спокойный и величественный, как замок Кальмар. Умный. Деловой. Холодный. Но самое важное в нем – он финансирует несколько европейских филиалов Кинзис Корп. Ему этот брак тоже выгоден – страховка на случай разлада отношений с отцом и свадебные полтора процента акций.

Взаимовыгодная сделка. Мы виделись-то один раз, с тех пор все и было решено. А я была заочно благодарна Грегеру, что и он, ссылаясь на постоянные дела, не мчится ко мне на крыльях любви. Значит, и с моей стороны будет правильным придумать какую-нибудь отговорку. Нам, если так пойдет и дальше, еще всю жизнь в счастливом браке коротать, так зачем же занимать пока еще свободное друг от друга время ненужными встречами? Хотя я до сих пор пребывала в уверенности, что до свадьбы дело так и не дойдет. Эту мнимость помолвки можно поддерживать годами. Пока отец не найдет другого инвестора. Смысл разговора был вовсе не в Грегере, а в моем потребительском отношении к жизни.

После этого я прослушала просветительскую речь матери о браке. В общем, она не лукавила в том, что ни разу не пожалела о своем решении выйти замуж за отца. Это был прочнейший из всех возможных союзов. Мэри-Энн и Роберт Кинзи были больше, чем супруги или друзья. Они – партнеры. И худшее, что могло бы произойти – их развод, при котором папины двенадцать процентов акций Кинзис Корп отделились бы от маминых двенадцати процентов. Такой жестокости с расщеплением капитала человечество бы не вынесло – это противоречит всем принципам гуманизма!

И если бы я помалкивала, то и этот разговор сошел бы на нет. Я просто недооценила вздутость венки на виске. Отец вскакивал на ноги и снова усаживался, он даже про Грегера совершенно позабыл, переходя на все новые и новые темы для истерики. В конце концов выяснилось, что вопрос вовсе не во мне или могучем шведе, а в падении курса акций Кинзис Корп. Мне только на этом месте и стало интересно – оказалось, что кто-то слил в СМИ документально подтвержденную информацию о налоговой махинации пятилетней давности. Это и стало причиной папиного настроения. В такой атмосфере скандал случился бы и в случае обсуждения погоды. Вот откуда растут ноги моего «потребительского отношения к жизни».

– А может, надо было просто платить налоги? – вежливо поинтересовалась я и увернулась от летящего в меня фужера. Вряд ли отец всерьез целился мне в лицо, просто швырнул, не справившись с эмоциями. Сама виновата – ну вот что за склонность к революциям?

После этого отец вообще членораздельно говорить был неспособен. Зато я умудрилась разозлить и мать. Она, правда, говорила куда спокойнее, хоть и с ядом:

– Ты вообще хоть чему-то учишься, Клэрис? Включи мозги – и сама поймешь, какую чушь несешь! – с мамой разговаривать все-таки проще, она хоть что-то объясняет: – У Кинзис Корп нет проблем с налоговиками! Кто-то достал какой-то старый документ, добавил к нему домыслов! Судебное разбирательство, если оно и будет, ничем нам не грозит!

– Тогда зачем столько шума? – это моя главная беда: не умею вовремя заткнуться.

– Сами новости и особенно сплетни сказываются на котировках! Взять часть правды, добавить своего – и получай: тупые домохозяйки начинают избавляться от акций, рост предложения, падение спроса. Биржевые спекуляции, не слыхала про такое? Роберт, может, все-таки надо было отправить Клэрис в университет?

– Безмозглым и университет не поможет! – не унимался отец.

Если бы мы тот же вопрос обсуждали спокойно, то я бы такую глупость и не сморозила. Такие очевидности дети уже в шестилетнем возрасте знают. Но все-таки чтобы вызвать настолько масштабный ажиотаж одного вымысла маловато, значит, какой-то старый документ все-таки всплыл. Или этот документ наложился на другие новости, ведь цена акций начала скакать не вчера…

На этот раз мне хватило ума промолчать. Возможно, мое смирение сказалось, или просто запал отца начал иссякать, но нервный ужин все же закончился. В конце даже прозвучало, что отец разыскал какого-то очень башковитого антикризисного менеджера, который буквально одним взмахом волшебных ручек выведет Кинзис Корп не только из текущего положения дел, но заодно и откроет выход на межгалактические рынки. С этого и надо было начинать! Если волшебник сотворит это чудо, то и венка на виске отца успокоится, и про Грегера снова забудут на несколько месяцев. И я опять стану «умницей, а не то что старшая Ив».

Однако весь этот разговор выбил из колеи. Со мной всегда так бывает, когда нет возможности высказаться до конца. Вот и не знаешь потом что лучше: отмолчаться, а потом в постели переживать и проговаривать невысказанное, или отвечать, но тем самым продлевать скандал. Ладно, достаточно. Сейчас выпью воды или теплого молока, перенастроюсь…

Я передвигалась на носочках, опасаясь, что если отец все еще не спит, то наша встреча может спровоцировать очередную волну конфликта. Меня еще на лестнице смутил отблеск света, мелькнувший по стене. Кто-то из охраны вошел в гостиную? Но если это наш человек, то включил бы свет… Нет, он совершенно точно не перемещался бы по дому с фонариком. Еще шаг по инерции, и на всякий случай я закричала. Правильнее поднять ложную тревогу, чем нарваться на настоящие неприятности. В темноте мелькнула фигура. Человек успел погасить фонарик, но в полумраке был отчетливо виден. Он, не оборачиваясь в мою сторону, бросился к другой лестнице.

Уже через минуту весь особняк стоял на ушах, повсюду горел свет, а мимо пробегали охранники и разбуженная прислуга. Я же продолжала торчать в центре гостиной и думала о том, что грабитель должен быть полным идиотом, если пробрался в дом, битком набитым людьми и сигнализацией. В доме никого не обнаружили, поэтому теперь шум раздавался только снаружи. Если вор не обладает способностью к телепортации, то за периметр ему выйти вряд ли удастся. Сейчас охрана осмотрит каждый сантиметр огромного участка, преступника непременно найдут.

Забыв о молоке, я поплелась на крышу. Грабитель, благодаря мне, ничего не успел взять. И даже это вызвало разочарование. Ну хоть украл бы эту страшную картину модного абстракциониста, бешено дорогую, но совершенно жуткую. Или жемчужное ожерелье матери, которое способно состарить любую женщину на двести лет… Или какой-нибудь взрыв устроил, пытаясь вскрыть сейф отца… Я, кутаясь в кашемировую кофту, сверху наблюдала, как смешно бегают туда-сюда охранники.

Куда он мог сбежать? Я бы на месте вора занырнула бы в гардеробную матери – там можно прятать десяток преступников годами. Если он выбежал на улицу, то скорее всего просто прижался к стене за розовыми кустами, там хотя бы достаточно темно. Но все темные места, все постройки уже должны были осмотреть… Меня обдало холодом до того, как я успела сформулировать мысль. Заторможено повернулась и осмотрелась. Достаточно неплохо знать особняк, чтобы выбрать наилучшее место: он ушел на противоположную лестницу, которая не ведет на крышу, потом по третьему этажу перебежал на другую… Тут столько декоративных возвышений: отцу явно по нраву тема дворцов с башнями. Нет, он не просто перебрался на крышу – он точно знал, где расположены камеры! Снова закричать?

– Эй, ты тут? – я спросила тихо, не собираясь пока привлекать внимание людей внизу.

Темнота не ответила. Но я была уверена – если бы вор ушел любым другим путем, то его уже бы поймали. При условии, конечно, что у того нет способностей к телепортации. Продолжила еще тише, но увереннее:

– Какой смысл был пробираться сюда, если ты так ничего и не украл? – меня почему-то разбирал смех. Наверное, и веселье, и смелость стали лишь результатом предыдущих переживаний. – Давай я тебе хотя бы налички подкину? Ну, как говорится, чтобы день не зря прошел.

Я медленно переходила от одного ограждения к другому. Вор молчал, но теперь мне казалось, что темнота внимательно слушает.

– Я серьезно, – в моем голосе уже слышалась очевидная улыбка. Если у него нож, то я наверняка смогу выбить – родители не зря старались с моей подготовкой. Наследники таких капиталов обязаны уметь за себя постоять. Если же пистолет… тогда эта революция станет последней из моих революций. – Или картину из гостиной. Хочешь?

Шорох впереди заставил меня замереть. Он тоже уже понял, что я почти дошла – теперь надо или набрасываться на меня, или… отвечать:

– К сожалению, я разглядел эту твою картину. Оставьте себе.

Он тоже улыбался, судя по голосу. Это делало ситуацию гротескно неестественной.

– Она стоит полмиллиона долларов, – заметила я. – Так что подумай еще раз.

– Подумал. Оставьте себе.

– Кажется, ты ничего не понимаешь в искусстве.

– Зато неплохо разбираюсь в ювелирке, – кажется, он даже смеялся!

– Принести тебе кольцо моей матери? – великодушно предложила я. – Правда, оно на полмиллиона никак не вытянет.

– Тогда не стоит напрягаться из-за такой ерунды. И не подходи. Мне не придется тебя убивать, если ты меня так и не найдешь.

Я и не собиралась делать шаг еще ближе – революции революциями, но какие-то границы переходить все же не стоит. Осела на бетонную поверхность и запахнула кофту. Глупая ситуация, зато хоть что-то необычное в кои-то веки. Голос вора мне показался знакомым. Но в этом не было ничего удивительного – он хорошо знает особняк, безошибочно и не попавшись никому на глаза сразу кинулся к самому безопасному месту. А это значило, что тут он уже точно бывал. Разносчик пиццы, электрик, на прошлой неделе проверявший кабель, помощник садовника или любой другой человек из тех, что бывают тут по десятку в неделю.

– Хорошо, тогда я тебя не найду. Как собираешься выбираться отсюда?

Он немного сдвинулся вправо, теперь я видела его руку.

– За восточной стеной слепая зона камер. Жду, когда все утихнет. Не волнуйся за меня – сегодня я не попадусь.

Нет, не разносчик пиццы. Скорее кто-то из бывших охранников.

– Я волнуюсь только о том, что ты уйдешь с пустыми руками! – сдержать сарказм я уж точно не могла. – Может, сходим, глянем еще раз на ту картину?

– Лучше пригласи меня на выставку… чего-то менее изящного.

Я хохотнула.

– Тебе что, вообще деньги не нужны? Ты грабитель или святой – определись уже!

– А с тобой что не так? Ты Кинзи или филантроп – определись уже!

Видимо, в его понимании это два взаимоисключающих понятия. Сложно спорить. Внизу голоса стихали – охранники обыскали уже все, теперь наверняка еще внимательнее просматривают записи с камер. И вряд ли что-то найдут, если он знает про все слепые зоны.

– Похоже, ты меня знаешь? Представился бы тоже, как приличный человек.

Он смеялся. Он совершенно точно тихо смеялся! Никакого волнения или тревоги, что было бы уместно в текущей ситуации. Мне тоже надо пробираться в чужие дома – тренировать самоуверенность.

– А кто тебя не знает, Клэрис Кинзи, вторая наследница, три процента акций?

– И ты про акции? – разочарованно протянула я. – Об искусстве поговорить не с кем!

– Да нет, я всегда готов к светским беседам. Просто думал, что все Кинзи говорят только про акции – хотел поддержать разговор.

В чем-то он прав.

– Так ты зачем в дом-то пробирался? Говори уж, может быть, помогу, раз мы так хорошо сдружились.

– Бунтуете против родителей, мисс Кинзи? А то с чего вдруг такое великодушие? Папочка лишил любимую дочку карманных денег? Мамочка отругала за немытую посуду?

Ну да, очень смешно. Захотелось ответить – он просто спровоцировал меня на честный ответ:

– Нет. Просто все Кинзи говорят только про акции. Кстати, мои акции хотят выдать замуж за акции человека, которого я видела один раз в жизни. Думаю, что кольцо мамы – это маленькая плата за мое настроение. А если удастся спихнуть эту жуть из гостиной, так еще и долгосрочный бонус. И тебе полмиллиона долларов. Чем не выгодная сделка?

– А. То есть просто напакостить решила? Ну, нагадила бы им в тапки… Ладно, раз у тебя приступ великодушия, то может, код от сейфа скажешь? На следующей неделе надо будет повторить подвиг, код бы мне сильно упростил жизнь.

– Сказала бы, да сама не знаю. А что в сейфе? – мне в самом деле стало немного любопытно.

– Что-нибудь да есть, – он ответил неопределенно. – Ладно, мне пора. Пока все тихо, спокойно уйду. Не будешь кричать?

– Не буду, – я махнула рукой, как если бы он мог это видеть. – Уходи. Все равно ж ничего не взял. Но на следующей неделе жду новой встречи – обещаю, буду орать громче, чем сегодня. И слепое пятно в видеонаблюдении точно уберут. После того как отец заставит Джека уволить половину охраны и нанять кого-то более стоящего.

– А. Очень на это рассчитываю.

Я не шевелилась, наблюдая, как фигура отделилась от башенки и юркнула к восточной стене. Там довольно высоко, но не переживать же мне теперь о его здоровье? Худощавый и невысокий – думаю, совсем немного выше меня. Через минуту подошла к краю, глянула вниз, потом осмотрела двор. Разглядела только на противоположной стене – парень забирался вверх по веревке. Никем так и не замеченный.

До рассвета часа три, а мне вставать спозаранку. Но настроение незаметным образом стало совсем другим. Все же приятно иногда пережить что-то необычное. Нечто наподобие вора, не захотевшего взять картину за пятьсот тысяч. Я еще минут на пять задержалась в гостиной, чтобы рассмотреть этот шедевр мирового искусства. Так до сих пор и не определилась, что же на ней изображено: непонятные, разного размера серо-красные мазки, которые только в центре складываются во что-то наподобие вагины. Уверена, задумка автора была гениальной. Например, застраховать творение от случайного воровства.

Глава 2. Антикризисный менеджер

Завтраку сопутствовало предсказуемое миролюбие. С отцом так обычно и происходило: после взрыва эмоций он никогда не извинялся, но, мучимый виной, становился ненормально доброжелательным. В такие моменты, которые случались не столь уж редко, из него можно было веревки вить – хоть новую спортивную машину проси, хоть личный самолет. Мне ни разу не пришло в голову попросить самолет. Возможно, только поэтому я и не наслаждалась на полную катушку завтраками после грандиозных скандалов.

Отец старался не замечать моей молчаливости – делал вид, что все забыл. Значит, и я обязана забыть. Но мама не выдержала и сказала напрямик. Ее чувство вины никогда не мучило настолько, чтобы промолчать:

– Клэрис, милая, ты должна понимать – мы заботимся о твоем будущем. И никто тебя насильно замуж не выгоняет. Поэтому папа и предложил тебе слетать в Швецию, пообщаться с Грегером, присмотреться друг к другу. Не воспринимай как тоталитаризм…

– Не вспоминайте больше Грегера Хольма – и я забуду про тоталитаризм, – я решила использовать царящую за столом благость в своих интересах. Все нужнее, чем личный самолет.

Отец совсем немного нахмурился, но вовремя увлекся тостами. Мама же решила довести разговор до определенности:

– Не будь наивной, дочь. Мы с твоим отцом не вечные, и только потому хотим упрочить твое положение.

– Как упрочили положение Ив?

Казалось, что аргумент в виде старшей сестры должен сработать – разве она не отдала бразды правления чикагским филиалом мужу, чтобы с присущей всем Кинзи страстью к приключениям погрузиться в бутылку? Но мама смотрела на вещи под другим углом:

– Именно. Твоя сестра может жить как ей заблагорассудится. И что бы она теперь ни сделала – никогда не останется на улице.

– Она бы не осталась там и со своими тремя процентами Кинзис Корп!

Мэри-Энн пожала плечами, мельком глянув на отца:

– Мы подарили вам по три процента на совершеннолетие не для того, чтобы вы всю оставшуюся жизнь пожинали плоды. Дин Дойл – это Дин Дойл, он может быть плохим или хорошим мужем для Ив… но он не Кинзи. Разве в названии компании где-то звучит фамилия «Дойл»?

Я устало отмахнулась – нет смысла ни в одном аргументе. Муж сестры в самом деле всегда обсуждался как чужой для семьи человек – он есть как инвестор и страховка, но он пришлый. Даже Ив после свадьбы оставила двойную фамилию. Всякий, родившийся в королевской семье, не захочет отрекаться от частички королевской крови. Родители никогда прямо не говорили, но я угадывала безошибочно – если бы у Ив и Дина родился сын, то все вопросы завязались бы на нем. Девочки будто по определению настолько слабы, что их нельзя оставлять без подстраховки. Акции положения не спасут, если все остальное мы пустим псу под хвост. Наши мужья могут быть хорошими бизнесменами, как Дин Дойл или Грегер Хойл, – тогда Кинзис Корп повезет. Но ставка на них делается только в том случае, если нам с сестрой потребуется помощь. Сложно продолжать спор, если вспомнить, что Ив своим примером уже доказала, что сама не справляется и справляться не собирается. Переданные по наследству капиталы должны работать – с нашей помощью или с помощью наших супругов, это уже не так важно.

Я сильно отличалась от сестры характером и только потому не хотела участвовать в бесконечном сравнении с Ив, но неожиданно об этом факте вспомнил и отец – чувство вины за вчерашнее сыграло и тут:

– Клэрис, дочка, ты просто умница. С самого детства была умницей! Да и мы с матерью еще молоды, чтобы спешить со всеми вопросами. Единственное, чего мы ждем от вашего семейного благополучия – внуки. Все остальное можете делать по своему усмотрению.

Вот как. В самую точку. Если бы Ив родила мальчика, то нас с ней можно было бы сразу освободить ото всех военных действий. Дальше все ставки будут на него. Несчастный еще неродившийся человек. Тут вдвоем-то вынести все чаяния целой империи сложно, а младенцу в золотых пеленочках можно только посочувствовать. Не три процента – его будут осыпать акциями, подтирать его маленькую попку акциями, обклеивать стены детской комнатки акциями – лишь бы малыш начал отращивать яйца, еще не оторвавшись от груди матери. Ив с беременностью не спешила – быть может, именно по этой причине. К счастью, ни прямо, ни намеками родители об этом никогда не говорили. Легче ужиться с предположениями, пока они остаются только предположениями. Кинзис Корп была основана еще моим прадедом, но только при отце начала процветать. Именно мой родитель запустил выгодную фармацевтическую линию, обеспечившую рост капиталов в тысячи раз. Ему действительно есть чем гордиться. Да вот Вселенная, по всей видимости, устроена таким образом, что не дает все необходимое для абсолютной идеальности бытия. Например, лишила отца наследника мужского пола.

В офис я добиралась всегда на своей машине – никогда с отцом. Во-первых, мне не хотелось лишний раз подчеркивать всем известный факт. Да и Роберт Кинзи редко появлялся в компании до обеда. После завтрака с семьей он непременно отправлялся на завтрак с полезным человеком – возможным партнером, новым прокурором, сотрудником Форбс или кем-либо еще. В мире наберется миллион людей, которые когда-нибудь могут оказаться полезными Роберту Кинзи. Но перед моим уходом отец напомнил о собрании совета директоров в четыре, антикризисный менеджер должен прилететь из Детройта – желательно его познакомить сразу со всеми. Несмотря на то, что я числилась пока обычным сотрудником, мои три процента обязывали меня присутствовать. Ив те же три процента ни к чему не обязывали: ее муж по видеосвязи проголосует за них обоих.

***

Явившись на работу, первым делом забежала в комнату охраны – они потрясающие ребята! Для офиса отбирали лучших, даже в нашем особняке работали люди попроще. Жаль, пожилого Джека еще нет, я всегда любила перекинуться с ним парой колкостей. Он работает на отца давным-давно, уже лет двадцать. Начальник охраны Кинзис Корп и верный человек – возможно, единственный за пределами семьи, могущий спокойно высказать шефу все что на уме. Джек – та самая наиредчайшая личность, о которой наши с отцом мнения совпадают. И, быть может, именно Джек научил меня, что иногда неформальное общение с сотрудниками идет на пользу верности.

Поднявшись в плановый отдел и выполнив пару поручений, я была отпущена на перерыв. Решила использовать эти полчаса для того, чтобы выпить кофе в приятном обществе. Снова спустилась в холл, Джек уже был там:

– Утречка, белобрысая малышка! – гаркнул он, издали заприметив меня. – Куда спешишь? Только не говори, что замуж – не разбивай сердце твоего старого поклонника!

– Про старого ты верно заметил! – рассмеялась я. – Но я навеки твоя, Джек, все жду, когда же ты меня украдешь, чтобы пожениться в Вегасе!

Молодые охранники, давно к подобному привыкшие, только улыбались.

– Я ждал знака! – он шутливо развел руками. – И давай уже, поухаживай за мной, невестушка.

– Это и собиралась сделать, – я притормозила возле стойки. – Ребят, кому кофе?

И это предложение тоже было традиционным. Мне не претила мысль выглядеть девочкой на побегушках – даже наоборот, уравнивало меня с ними. Если вести себя так, будто ты не вторая наследница транснациональной корпорации, то люди со временем тоже начнут об этом забывать. Но никогда не забудут настолько, чтобы это как-то отразилось на моей репутации – об этом сам Джек и позаботится. У меня впереди целая жизнь, когда я буду общаться с людьми свысока, в оставшиеся до ее начала годы я собиралась быть своей хотя бы для этих замечательных парней.

Возвращаясь с двумя упаковками кофе, я застопорилась у двери. Там же и столкнулась с новым лицом.

– Тебе помочь?

Незнакомец тут же выхватил у меня коробки, вместо того чтобы просто открыть дверь. Я тоже не спешила, сразу угадав – волшебник-менеджер из Детройта, с таким восторгом воспеваемый отцом. Стивен Тауэр. На вид лет тридцать, довольно молод для того опыта, который вписан в его резюме, и той зарплаты, за которую отец перекупил его у крупного концерна. Но бизнес любит молодость, он хватает за шкирку самых достойных, награждает их победами, не позволяет ломаться от поражений, чтобы снова наградить и… незаметно высосать из них жизнь. Темноволосый, улыбчивый, солидный в деловом костюме с иголочки и очень приятный.

– Я Клэрис, – представилась, отвечая на его помощь и улыбку.

– Стивен, – он будто не спешил заходить внутрь. Я отметила, что он не подчеркивает свой высокий статус – представился без фамилии. Наверное, тоже не любит излишней официальности. – Работаешь тут?

– Да. Стажер в плановом.

– А. Это здорово.

В этом коротком «А» прозвучало что-то знакомое. Я чуть было не подпрыгнула на месте, вспомнив вчерашнего вора с его таким же отрывистым «А», но пригляделась лучше – нет, этот явно массивнее грабителя и, скорее всего, старше. Широкоплечий и высокий, чем обеспечил себе полное алиби. К сожалению, ошибиться тут невозможно. Но сама мысль, что высокооплачиваемый специалист по ночам снимает дорогущий костюмчик и обворовывает дома своих работодателей, выглядела презабавной.

– Почему смеешься?

Его недоумение заставило меня унять восторг и быстро сменить тему:

– Я тебя знаю, Стивен Тауэр. Но тебя ждали только после обеда. Шеф еще даже не приехал, – я все же открыла дверь, чтобы его с ношей пропустить вперед.

Он прошел и ответил, не оборачиваясь:

– Ничего. Осмотрюсь пока. Можно с планового отдела и начать.

– Вы только посмотрите на нее, – загоготал Джек. – Ушла за кофе, а вернулась с парнем!

– Они ко мне так и липнут, так и липнут! А если серьезно, то кофе вам доставил наш антикризисный менеджер!

– Мистер Тауэр? – тут же посерьезнел начальник охраны. – Ваш кабинет на седьмом этаже, я провожу.

– Не спешите, – гость оперся на стойку. Похоже, как и я, не торопился приступать к работе. – Но буду очень благодарен, если поделитесь кофе.

Я просто поставила один стаканчик перед ним – свой. Мне нравились люди, которые сразу не ставили себя выше остальных – а этому вроде как по должности позволено. Но сейчас меня больше заботили не его реакции, а обрывки разговора охранников, которые я успела застать:

– Вы опять организуете свои игрища? Когда? А можно мне тоже поучаствовать?

– Нет, Клэрис, – Джек перебил одобрительные возгласы парней. – Участвовать может только охрана. И это, вообще-то, секретная тема!

– Ага, секретная! – обиделась я. – Все же в курсе! Вы будто что-то в секрете умеете держать – потом хвастаетесь так, что даже отец знает. И почему Лиззи в прошлом году участвовала, а мне не разрешили? Лиззи же не в охране!

Про игрища охраны знали все без исключения. Вначале это было что-то наподобие посвящения новичков, а потом превратилось в ежегодную традицию. Все-таки сюда брали не любого – каждый из этих парней был подготовлен для более масштабных действий, чем пустое сидение в холле компании, проверка сигнализации или ночные обходы. Чтобы хоть как-то разогнать скуку, да и просто выяснить, кто из них лучший, проводились игрища. Каждая пара участников скидывала одно задание и сотню баксов. Первая пара, которая выполнит все задания, забирает выигрыш. И, конечно, получает право хвастаться этим целый год. Иногда они брали в напарники и других сотрудников – чаще всего если не хватало одного участника. Лиззи из рекламного отдела, девушка Дрю, в прошлом году участвовала. И хоть их пара с треском провалилась, она об этом рассказывала всем желающим слушать. Я уж точно была желающей!

– Я только за! – поддержал меня Мэтт.

Подхватил и Рик – парень, которого взяли в охрану всего пару месяцев назад. Он по большей части молчал, словно до сих пор адаптировался, а теперь вдруг решил высказаться:

– Джек, я тоже не понимаю, почему Клэрис нельзя? Очень сомневаюсь, что твоя белобрысая малышка побоится залезть на крышу или…

Во-от, а его голос точно похож! Или у меня параноидальные галлюцинации, если я в каждом узнаю ночного вора? Но сейчас меня больше волновало другое – я аж от радости на месте подпрыгнула:

– Залезть на крышу?!

Но старина Джек был непреклонен:

– И кто ее возьмет в пару? Ты?

И Рик тут же разочаровал:

– Я?! Ну нет, я пас.

Это же мнение подхватили остальные. Всем им нравилось мое общество, но вряд ли кто-то был готов всерьез мною рисковать. Отцу до игрищ не было никакого дела, но если бы я в процессе сломала ногу или была задержана полицией, то досталось бы всем, начиная с Джека и моего напарника. Вот никто рядом с моей потенциально сломанной ногой оказаться и не захочет.

Я перестала счастливо улыбаться Рику, которого секунду назад назначила моим героем. Надо же, подал голос в кои-то веки и тут же лопнул, как пузырь. Он в ответ только плечами пожал – мол, не могу же я требовать от него такого риска, которого от остальных не требую. Очень симпатичный парень, примерно моего возраста, совершенно в моем притязательном вкусе: волосы черные, а глаза, наоборот, светлые – какого-то серо-зеленого оттенка, нос с горбинкой, живая мимика. Но в этот момент я рассмотрела в нем просто милого труса.

Директор планового отдела милостиво разрешил мне отлучиться от дел, дабы провести экскурсию для мистера Тауэра. Правда, это оказалось весьма скучным занятием. Стивен немногословно переговаривался с сотрудниками, а потом по уши погружался в бумажки. Поймав меня на зевке, он отвлекся от очередного документа и улыбнулся:

– Я мог бы предложить составить тебе пару в этих их… игрищах. Но, боюсь, что не умею забираться на стены.

Наверное, решил, что я очень расстроена. И не ошибся. Его я даже не рассматривала в качестве напарника – Джек не разрешит мне участвовать. И уж тем более не разрешит участвовать в компании выряженного в деловой костюм умника, который явно свою молодость потратил на отсиживание задницы в каком-нибудь Гарварде, а не в спортивном зале. Эх… И Стивен зря думает, что ему самому бы позволили участвовать – его тело будут беречь на втором месте после моего.

– Ерунда все это. Я и не хотела участвовать. Просто обидно, что меня отодвигают. Дискриминация же!

Стивен отложил бумагу на стол и сцепил руки в замок.

– Ладно. Тогда расскажи мне об этой компании. Очень интересно знать мнение простых сотрудников.

Возможно, он собирался просто меня отвлечь. Или на самом деле являл собой специалиста высочайшего класса, который учитывает каждую мелочь. Я рассказывала максимально искренне:

– Устроиться в головной офис непросто. Жесткий отбор для любого – от уборщицы до главного ученого. Есть свои традиции и жесткие законы. Говорят, что в филиалах свои традиции и законы… да как и в любой другой организации.

– А про мистера Кинзи что можешь рассказать?

Я улыбнулась – Стивену так никто и не сказал, что я дочь генерального директора. Мне тоже не хотелось пока раскрываться.

– Он справедливый, – это был честный ответ. Диктат отца заканчивался на членах семьи, в отношениях с подчиненными он оставался всегда самым лучшим руководителем. – Строг. Прямолинеен. Однозначен в решениях. Считает, что любого человека можно заменить – если один не справляется, проще нанять другого. Без скандалов и выяснений отношений. Он не подстраивается к людям – люди подстраиваются к нему, но это несложно, если ты на своем месте.

– Ого. Довольно странно слышать настолько подробный отчет от простого стажера. А другие члены совета?

Я не собиралась скрывать важное – наоборот, считала, что в выдаваемой информации никакой секретности нет. В конце концов, он то же самое узнает от любого другого сотрудника.

– Его жена владеет таким же количеством акций, как и сам он. То есть единственный полновесный конкурент при голосовании. Но я ни разу не слышала, чтобы они расходились во мнениях. Мэри-Энн Кинзи отвечает за связи с общественностью. Мне кажется, она тоже хороший руководитель, но я в ее отделе не работала.

– Другие крупные акционеры?

Все ближе и ближе ко мне. Я улыбнулась. Все это Стивен должен уже знать:

– Мистер Диксон, шесть процентов акций, занимается бытовой химией. Не очень удачный сектор, если учесть тамошнюю конкуренцию. Кроме того он единственный вне семьи, обладающий таким пакетом. Это приводит к постоянным противоречиям с… мистером Кинзи. Четыре с половиной процента – у миссис Клауд. Она настолько дальняя родственница, что никогда и не считалась Кинзи. Живет на дивиденды, в управление не вмешивается и потому никому не мешает.

Стивен задумчиво рассматривал свои пальцы:

– Если посчитать акции дочерей и Дина Дойла, то выходит, что чуть больше пятидесяти процентов распылено?

– Конечно, – теперь мне разговор показался странным. Вроде бы мы обсуждали очевидные вещи, но с каким-то неочевидным интересом. – Капитал распылен так, что никому не удастся собрать даже одного процента. И кто-то тратит серьезные деньги на биржевые спекуляции. Ведь именно с ними ты и должен разобраться?

Он вдруг серьезно посмотрел на меня:

– Слушай, если даже простые стажеры так подготовлены, то я восхищен кадровой политикой Кинзис Корп.

Ах, вот он о чем – просто меня экзаменовал!

– Прими один совет, Стивен Тауэр, от простого стажера. Сотрудники называют эту компанию неофициально – Кинзис Киндом. Называй и ты так, если не хочешь выглядеть чужаком.

– Я понял. Это как приближение ко двору его величества. Королевство одной семьи с тысячами подданных, которые тоже хотят быть причастными.

Мне понравилось, что он без обиняков заключил мысль в одной фразе. Наверное, это обязательное свойство характера для его специальности – быть точным и прямолинейным во всем. С такими людьми приятно разговаривать. Будет жаль, что уже в четыре Стивен поймет, кто я такая, и, возможно, сразу перейдет на больший официоз. Но и он привыкнет – как все вокруг меня привыкли.

После обеда я сидела в засаде. Когда охранник Рик спускался по лестнице после осмотра третьего этажа, нагло ухватила его за локоть и потащила добычу в сторону. Он возмущался, но руку у меня не вырвал.

– Чем обязан, мисс Кинзи? Если вы прекратите меня тянуть, то я, возможно, и сам пойду.

– Никаких мисс! – отрезала я. – Называй меня, как все, Клэрис! Граница между нами мне сейчас меньше всего нужна! Я же простой стажер, а никакая не начальница!

– Чем обязан, простой стажер?

– Игрища ведь завтра? Завтра же?!

Он открыто смеялся над моими терзаниями:

– Успокойся уже, Клэрис! Джек пообещал, что переломает руки тому, кто пойдет у тебя на поводу. А потом уволит. И после того как уволит, уже не будет сдерживаться церемониями.

– Не будь таким трусом, Рик! Кстати, я даже фамилию твою не знаю.

– Ройшоу.

– Не будь таким трусом, Ройшоу! Ты позоришь фамилию Ройшоу!

Все же очень симпатичный парень – хоть и старается не смеяться, но искрящиеся глаза его выдают:

– Кто бы говорил! Разве такое поведение подходит для наследницы империи Кинзи?

– О! Как кстати ты напомнил! Через пару лет отцу надоест меня стажировать. Меня назначат на какую-нибудь запредельно высокую должность. И знаешь, что я сделаю в первую очередь? Тебя уволю, конечно! Подумай о своем будущем сегодня, Рик Ройшоу, не будь балбесом!

– Угрозы? Вот как запросто простые стажеры обращаются в Кинзи! – он как-то легко вывернул руку из моего захвата и освободился, но сбегать не спешил. – Да Джек не позволит взять тебя в пару!

– А мы ему не скажем! – я, почуяв прорыв, заговорила громче. – Ты просто прихватишь свою подружку! Они узнают, только когда мы с тобой явимся за выигрышем!

Он подумал немного:

– Ладно. Тогда взнос делаешь за нас обоих, идет?

– Идет, напарник!

– Встречаемся в пятницу в девять вечера возле четырнадцатого склада. Одень что-нибудь… не такое дорогое.

– Уи-и-и! Обожаю тебя, Рик!

– Безбашенная Кинзи – темное пятно на семейном древе!

– Иди сюда, расцелую!

И он со смехом все-таки сбежал.

Рик ошибается. Склонность к революциям и приключениям делает из меня самую настоящую Кинзи. Компанию основал еще мой прадед, но только при отце она достигла таких масштабов. И Роберт Кинзи тоже никогда не был серой мышкой, предпочитающей отсиживаться в спокойном уголке, подальше от волнений. Люди, боящиеся опасностей, не возглавляют транснациональные корпорации, не занимаются крупным бизнесом. И уж точно не достигают таких вершин. Вершины могут начаться с ночных крыш Нью-Йорка. Это по мне. Может, поэтому отец и называет меня искренне «умницей» – ведь я так сильно на него похожа.

Глава 3. Совет директоров

Стивен мог изобразить хоть что-то. Рухнуть в обморок, вскрикнуть от радости или разочарования. Мог бы выпучить глаза. Но он только прищурился на секунду, когда мы столкнулись на входе в зал совещаний, и запросто констатировал:

– Так ты вторая дочь мистера Кинзи? Ясно.

Вокруг огромного овального стола рассаживались все, кого сегодня ожидали: я, мать, отец, Стивен, мистер Диксон и секретарь. Подключили видео-связь, и теперь одутловатое лицо Дина Дойла, мужа Ив, было видно всем.

Ясно ему. А я так рассчитывала на обморок! Зато со мной случился и обморок, и вскрик, и – особенно – выпученные глаза, потому как, едва представившись, Стивен совершенно холодным тоном начал отчитывать буквально всех присутствующих:

– Миссис Кинзи, следует срочно написать опровержение и поторопить налоговиков с официальным ответом.

Мама не ответила – это было слишком очевидное распоряжение, чтобы ей самой не пришло в голову.

– Мистер Кинзи, мне следует знать еще что-то? Вы за две недели выслали мне всю документацию по компании, но про скандал я почему-то узнал только в местном аэропорту!

– Так кто ж предвидел…

– А где миссис Клауд? У нее слишком много акций, чтобы сейчас отсиживаться в стороне.

Все присутствующие переглянулись. Ответил отец:

– Ты должен знать, что миссис Клауд никогда не принимает участия в серьезных вопросах. До тех пор, пока выплаты по дивидендам идут стабильно. Если хочешь ее увидеть, то это запросто организовать – задержать перевод на пару дней. Но толку от ее присутствия ноль.

– Вы сейчас очень сильно ошибаетесь, мистер Кинзи. Я тогда чуть позже объясню почему. Начнем с главного: скандал с налогами.

Отец скрипнул зубами, но не позволил себе отойти от официального тона:

– У Кинзис Корп нет проблем с налоговиками! Нас попросту подставили!

Стивен будто превратился в робота – он вообще не выказывал никаких реакций на эмоциональные всплески вокруг. Просто спрашивал и принимал ответы:

– Допустим. Допустим, на данном этапе меня это не касается. Но зачем вы хранили документ десятилетней давности, который так умело сейчас используют против вас?

Отец привстал, но снова сел. Венка на виске раздулась до знакомого размера.

– Ладно, предположим, я дал повод. Тогда, в период кризисной ситуации, у меня была мысль обойти выплаты. Но как только обстановка стабилизировалась, я сразу все вопросы закрыл. Невыплата налогов, которые выплатили! Надо же было кому-то откопать ту самую бумажку – она даже юридической силы не имеет! Разве ты видишь в офисе налоговую инспекцию? Ничего подобного! Просто создали в СМИ немного шума. Но твоя задача, мистер антикризисный менеджер, не упрекать в прошлом, а строить нам будущее. Я ошибаюсь?

– Нет. Но чтобы выстроить будущее правильно, сначала надо понять механизмы ошибок, – Стивен сидел напротив меня, не меняя позы. Все хмурые взгляды были устремлены на него. – Смотрите, что произошло: эта информация всего лишь понизила курс акций на десятую долю процента, и это колебание вернется на прежний уровень уже завтра или через пару дней, когда налоговики дадут официальный ответ.

– Ну, так и к чему ты ведешь? Звучит как ерунда, не стоящая внимания. Ерундой и является.

– Я думаю, кто-то скупает акции Кинзис Корп. В смысле, собирается скупать. Это только подготовка.

– Чушь! – вскрикнул мистер Диксон, и отец согласно кивнул. В кои-то веки они сошлись во мнениях.

– Возможно, – спокойно признал Стивен. – Но я не вижу ни одной другой причины для такой махинации. Она попросту бессмысленна без этого. И если я прав, то следом будет запущен какой-то другой скандал. Для простых акционеров два скандала подряд – это уже знак. Тут официальное заявление от налоговиков не поможет.

– Чушь, – менее уверенно повторил отец.

– И если я прав, – с нажимом продолжил Стивен, – то присутствие тут миссис Клауд крайне необходимо. Покупатель, если я его не придумал, рано или поздно выйдет на нее. Ее четыре с половиной процента вполне можно купить, раз участие в управлении миссис Клауд все равно не интересует.

– Что ты мелешь? – отец хлопнул по столу, но старался не повышать голоса. – Она семья! За какие деньги, по-твоему, можно продать семью?

– Так вот встретьтесь с ней и напомните, что она Кинзи, – парировал Стивен. – Ну, хоть каплей своей крови она же Кинзи? В общем, будьте к ней так добры, как никогда до сих пор не были.

Похоже, он успел изучить ситуацию со всех сторон и расспрашивал меня совсем не зря. Неизвестно, кого он еще успел расспросить, раз так хорошо представлял наши внеродственные отношения. Аргумент отца про семью вряд ли до сих пор работал в случае с миссис Клауд. Их встреча точно не помешает. Она женщина в возрасте, но держится бодрячком. Кто знает, не вознамерится ли она передать акции сыну? А с тем мы связь вообще особо не поддерживали – сын миссис Клауд после свадьбы поселился в Париже. Да, теперь отец наверняка пригласит все семейство Клауд, включая и сына с супругой, на свой юбилей и будет атаковать семейными узами, о которых несколько лет не вспоминал. По всей видимости, ход мыслей отца я угадала – он кивнул, принимая этот аргумент. Даже если биржевые спекуляции пока только домыслы, подстраховка не помешает.

– Дальше, – Стивен повернулся к монитору, на котором виднелось серьезное лицо Дина. Ив, конечно, даже не подумала, что это совещание касается и ее. – Плохие новости надо перекрывать хорошими новостями. Или любыми новостями, если хороших нет. Так вот, я думаю, что подписание крупного договора или новый рынок заставит людей забыть о ненужных мелочах.

– Новый рынок? – переспросил Дин, поскольку обращались именно к нему. Очевидно, Стивен Тауэр имел в виду именно фармацевтический сектор, за который Дин отвечал в Чикаго. – В Европе уже четыре филиала! Какой рынок нам нужен?

– Южная Корея.

– И какую зарплату мы платим этому псевдо-специалисту? – не выдержал мистер Диксон. – Какая еще Южная Корея? Азия вся монополизирована, не учили этому в университете?

Но вместо Стивена задумчиво ответил сам Дин:

– Я думал об этом, но там весь рынок загружен или местными, или японцами. Туда просто не пробиться.

– Поэтому я и упомянул договор. Нам нужен небольшой контракт с японской кэйрецу, например.

– А большой они и не подпишут! – усмехнулся Дин. – Мы им там не особо нужны.

– А мы поступим точно так же, как поступили с нами, – слабо улыбнулся Стивен. – У нас будет контракт – и этого факта достаточно, чтобы раскрутить его в СМИ. Совсем необязательно упоминать, что сделка мизерная. Будет несложно создать видимость, что мы покорили южнокорейский рынок чуть ли не целиком.

– Хм… – Дин задумчиво потер лоб. – Надо изучить этот вопрос, но я и Ив Кинзи-Дойл голосуем за.

– Подождите голосовать! – взревел мистер Диксон. – И если уж идти на этот абсурд, то с бытовой химией, а не фармацевтикой!

Даже я улыбнулась его реакции. Именно мистера Диксона надо отправлять в Сеул на разведку обстановки – похоже, он вообще не имеет представления о структуре тамошних рынков. Но Стивен устало вздохнул и неожиданно сменил тему:

– Раз уж речь зашла об этом, то вам не приходило в голову, мистер Диксон, что пора что-то менять в вашем секторе бытовой химии?

– Что менять?! Люди как сто лет назад мылись мылом, так и через сто лет будут мыться!

– Вы только поэтому еще не разорились. Но продажи можно увеличить только за счет изменения маркетинговой стратегии. Да любой школьник увидел бы, что вы на полстолетия отстаете…

– Щенок!

Мистер Диксон сорвался со своего места, подлетел к Стивену и рванул его за пиджак. Тот кое-как удержался, чтобы не упасть со стула. Но все-таки мысль закончил:

– …от ведущих концернов. Сектор бытовой химии Кинзис Корп – это просто цирк, на примере которого студентов-маркетологов можно учить, как не надо делать.

Подбежавший секретарь попытался оторвать разъяренного мистера Диксона от побледневшего менеджера. Тут и отец заорал на обоих:

– Хватит на сегодня! Наобсуждались! Ты, Пол, пойди успокоительного выпей! Не будет сегодня никакого голосования! На следующей неделе соберемся. Господи, да впечатайте ему кто-нибудь успокоительного! – как только секретарю удалось оттащить мистера Диксона подальше, отец тем же тоном обратился к Стивену: – А ты слова выбирай! Даже если и прав в чем-то, то думай, что говоришь!

Стивен снова сел на свое место и посмотрел на него прямо:

– Так вы мне зарплату за правильные слова будете платить или чтобы проблемы быстрее решались?

Отец нервно махнул на него рукой и наклонился к монитору, чтобы отдать распоряжения Дину. Из коридора слышались крики мистера Диксона. Стивен спокойно собирал документы в папку. Мама, до сих пор не произнесшая ни единого слова, нервно вздрагивала. Не знаю, мне лично все понравилось. Я с восемнадцати лет хожу на подобные сборища, но драку средь вечной скукотищи увидела впервые. И еще точно знала, что Стивен Тауэр заработал в глазах отца сотню очков – папа прямо об этом ни за что не скажет, но обожает таких людей.

Уходя, я искренне улыбнулась новой находке нашей компании, и краем глаза заметила, что от этого мама в очередной раз вздрогнула. Нет, Мэри-Энн Кинзи, в моей улыбке не было ничего романтичного. Стивен Тауэр – просто потрясающий, нам давно нужен был кто-то вроде него. Но он привлек бы мой романтический интерес только в том случае, если бы мне пришлось выбирать между ним и моим нелюбимым шведом.

Как я и ожидала, ужин проходил в приятнейшей атмосфере приподнятого папиного настроения. Он и не смог бы скрыть, как рад тому, что кто-то, кроме него самого, довел мистера Диксона до судорог. Обсудили и предстоящий юбилей отца, на котором мы постараемся восстановить никогда не бывшие прочными связи с семейством Клауд. Надеюсь, Ив приедет хотя бы на праздник. Она совсем отстранилась от нас после замужества.

Я использовала его благодушие, чтобы сообщить о планах на выходные – якобы собираюсь погостить в загородном доме своей подруги Джули. Родители не донимали меня лишним контролем. В мою задачу входило просто не подвергать себя опасностям и случайно не выскочить замуж за первого встречного, в остальном я была полностью свободна. На всякий случай необходимо высвободить время на любые по протяженности приключения, а потом и вправду могу завалиться к Джули. Я прихватила только телефон и кошелек. Альпинистского снаряжения или инструментов для взлома замков у меня все равно не водилось.

Я ждала Рика у четырнадцатого склада уже полчаса. И к этому времени твердо уверилась, что охранник меня провел – пообещал, чтобы отделаться. Ведь наверняка ему остальные уже сообщили, что я на серьезную месть не способна. За полчаса я, кстати говоря, вполне стала способна на серьезную месть. И не то чтобы Рик опоздал на полчаса, просто я пришла на полчаса раньше, чтобы он обнаружил меня злой и готовой на все ровно в девять.

Он оделся примерно как я – в джинсы и футболку. На плече висел совсем небольшой рюкзак, в который вряд ли поместилось альпинистское снаряжение. Мне не хватало для полного совпадения только бейсбольной кепки. Осмотрел меня внимательно, снял свою и протянул:

– Лучше убери волосы. Нежелательно, если тебя кто-то узнает… в процессе.

Я послушно выполнила распоряжение.

– Ты машину не прихватила? – он оглянулся.

Черт, ведь думала об этом! Но номера телефона Рика, чтобы уточнить необходимый арсенал, у меня не было. Но это не проблема:

– Сейчас позвоню, и водитель будет тут через пятнадцать минут! Какую лучше – быструю или вместительную? Что еще нужно? Доставят моментально.

Он, смеясь, хлопнул меня по руке, в которой я держала сотовый:

– Отключай режим Кинзи, Кинзи! Обойдемся без костылей – так даже интересней. Скоро Джек скинет первое задание – мы выполняем и высылаем ему любое доказательство. Тогда получаем следующее задание. Кто первым пройдет все, тот и победил.

– Про мое участие знают?

– Я врал… как если бы от этого зависела моя карьера в Кинзис Киндом. Но Джек догадался. Все догадались. Меня назвали сердобольным камиказде, но больше не спорили. Все-таки Дрю же разрешили снова взять свою Лиззи, поэтому и мне запретить не могут.

Я кивнула. Джек в любом случае узнает о моем участии после первого задания, так какая разница – переживает он уже сейчас или начнет переживать через полчаса?

– Сколько будет заданий?

– Ориентировочно пять, от каждой пары Джек получил по одному. Но если он посчитает какие-то слишком простыми или слишком сложными, то может сам изменить.

– А ты какое задание от нас скинул?

Рик смотрел на меня, продолжая улыбаться:

– Пусть это будет сюрпризом, – его телефон пиликнул сигналом пришедшего сообщения, но он не спешил смотреть на дисплей. – Так что, Клэрис, готова?

– Готова.

– Только никаких попятных! Поздно теперь пятиться. Мне нужна победа, чтобы зарекомендовать себя. И не вздумай мне мешать!

– Мне тоже нужна победа, Рик! Так что не вздумай мешать мне!

– Тогда погнали, безбашенная Кинзи.

И он ткнул на кнопку мобильника, чтобы прочитать первое задание: «Поужинать в ресторане и уйти, не расплатившись». Вот теперь погнали!

Глава 4. Усатый президент и дама с собачкой

Джинсы и футболки теперь выглядели неуместно – в таком виде нас ни в один приличный ресторан не пустят. Или нам нужен ресторан попроще? Возможно, даже третьесортного кафе хватит, ведь в задании нигде про статус заведения не сказано. Эту мысль я и озвучила, но Рик, направляясь к стоянке такси, ответил:

– Нет. Чем престижнее – тем лучше. В забегаловках охрана обычно более настороженная.

– Точно. Что будем делать с прикидом?

– Возьмем в прокате? – Рик, по всей видимости, был тоже не уверен. – Или быстро по домам? Но это сколько времени…

– Можно быстро заскочить к моим друзьям – возможно, для тебя тоже что-нибудь подыщем.

– И у твоих друзей найдется любой размер?

– Так мы задание выполняем или пижонов из себя корчим? – и тут же сама нашла решение. – Дорогой бутик! Я серьезно. У меня с собой кредитка – покупаем, а завтра возвращаем. Да и в такое время вряд ли работает что-то, кроме очень дорогих бутиков.

Этот вариант Рику не понравился – выходило так, будто мы выиграли за счет моей кредитки. Но я его быстро переубедила: задание-то состоит не в поиске одежды, так что к самому заданию отношения не имеет. Чтобы сэкономить время, я вообще потащила его в хорошо известное мне место – там не возникнет никаких проблем.

Схватила первое попавшееся вечернее платье, а Рик ошарашено разглядывал ценники. Пришлось ему помочь: всунуть в руки костюм вроде бы подходящего размера и запихнуть в примерочную.

Уже через двадцать четыре минуты мы заходили под руку в сверкающее желтыми огнями заведение – и на этот раз я предпочла такой ресторан, в который сама раньше не заходила. Благо в мегаполисе их предостаточно. Уверена, что смотрелись мы гармонично – примерно ровесники по возрасту и довольно молодые. На молодость персонал и спишет отсутствие у меня приличной прически и неформальный рюкзак на плече Рика. И этот же персонал научен распознавать платежеспособность клиентов по брендовости одежды. Лишь бы бирки нигде наружу не торчали.

– Можешь заказывать все что душа пожелает. Платить ведь не собираемся, – милостиво разрешил Рик. – Я вот лично на омары смотрю.

– Слушай, напарник, мы тут на три часа засядем, если ты собрался ни в чем себе не отказывать, – я поставила локти на стол и немного наклонилась вперед, чтобы говорить тихо. – Заказать-то ты можешь и омаров, но вряд ли я буду ждать, пока их принесут.

Он отмахнулся:

– Ничего, сэкономим время на моем задании – там у меня все схвачено.

Официант поставил на стол шардоне и закуски. Начал разливать вино по бокалам. При нем нельзя ни напыщенно молчать, ни говорить о важном:

– Хорошее место, дорогой. Очень надеюсь, после свадьбы мы не перестанем с тобой выбираться в рестораны.

Рик подхватил:

– Дорогая, в нашем с тобой возрасте принято выбираться в ночные клубы, а не рестораны. Конечно, если твой отец будет настолько любезен, чтобы не читать нам нотации по этому поводу.

Официант слишком медлил с вином.

– Мы еще не поженились, а ты уже настроен против моего отца? – возмутилась я. – Не забыл, кто нам свадьбу оплачивает?

– Ну да. Забудешь, когда он при каждой встрече об этом вспоминает.

Рик отвлекся на телефонный звонок, раздавшийся из кармана его новенького пиджака. Мне пришлось отложить ответ про отца, так незаслуженно обвиненного в тирании тем, кто даже себе этот самый пиджак позволить не может.

– Мне сейчас некогда… – Рик ответил тихо, спокойно. Голос его собеседника был едва слышен – мужчина, но слова разобрать невозможно. – Да ничего серьезного, с Клэрис ругаемся. Я наберу тебя позже, окей?

И улыбнулся какой-то короткой фразе, которую я, естественно, не расслышала. Зато за это время официант удосужился оставить наши бокалы в покое и удалиться за салатами.

– Это был Джек? – меня разбирало любопытство – начальник охраны Кинзис Корп сейчас должен рвать и метать, услышав мое имя, но он так спокойно свернул разговор?

– Нет, – покачал головой Рик и убрал телефон обратно. – С тобой не связано.

Конечно, не связано. Именно поэтому собеседнику ничего не пришлось объяснять – достаточно было назвать мое имя. Ладно, это сейчас не так важно.

– Как будем выбираться? На входе два охранника.

Рик откинулся на спинку и лениво осмотрелся:

– И в зале три. Это минимум. Я могу прорваться. Ну, после того, как доем омаров.

– Но-но, – встрепенулась я. – Ты-то прорвешься, не сомневаюсь, а вот меня наверняка схватят! – я задумалась – надо было это сделать до того, как попали сюда.

– Если схватят, то мне придется выполнять задания одному. А они могут быть рассчитаны на двоих – так, насколько я знаю, часто бывает.

– Предатель, ты бы бросил меня не задумываясь, если бы не это, – единственное, что поняла я из его рассуждений. – Я… я могла бы пойти в дамскую комнату, и там сбежать через окно… Например.

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, дорогая, но окна в туалетах бывают крайне редко. И после того, как ты исчезнешь, я уже так запросто не прорвусь.

– О да. И тогда мне придется выполнять задания одной, а они могут быть рассчитаны на двоих!

Рик усмехнулся:

– Подозреваю, что наша с тобой командная работа самая некомандная… Предлагаю каким-нибудь образом попытаться работать вместе.

Это я и без него понимала:

– Что будем делать?

– Сначала я поем омаров. Сколько их вообще готовят?

Вот и весь его план. Какая тут может быть командная работа? К окончанию салата я уже определилась – просто надоело ждать. Встала, поправила лиф платья… и со всего размаха плюхнулась на пол, судорожно выдавливая из себя кашель.

Рик, к счастью, хотя бы не стал уточнять, что конкретно я изображаю: сердечный приступ или предсмертные судороги опоссумов. Преспокойно включил телефон и закинул его в нагрудный карман – Джеку нужны будут видео или аудио-подтверждения, никто в игрищах на слово верить не станет. Потом встал и, наконец, заверещал надо мной, обращаясь к подбегающим сотрудникам:

– Врача, врача! Аллергия на клубнику! Вызовите врача!

– К… какая клубника? Не было там никакой клубники… – я слышала, что говорит официант, а сама пыталась подняться на четвереньки, но с кашлем снова бессильно падала.

– Тогда на курицу, – злобно ответил ему Рик. – Есть разница? Кто-нибудь вызовите врача!

Если так пойдет и дальше, то мы тут полчаса задыхаться будем – никому в голову не придет ничего стоящего. Надо подсказывать:

– Воды… – я изобразила умирающего посреди Сахары. Артистично подняла руку вверх, заодно и отодвинула какого-то сердобольного старичка, так и норовившего ухватить меня за грудки. Не дай бог он и есть врач!

Рик помог мне подняться и сделать глоток принесенной воды, я сама потащила его к выходу:

– Воздуха… – новая просьба ведь не должна прозвучать фальшиво? А что я еще должна попросить сразу после воды? – Дышать нечем!

Нам обоим позволили вывалиться на улицу, но сообразительно оставались поблизости. Наверное, охрана тут и не к таким шоу приучена – ничем их не удивишь. Хотя открыто подозрения, конечно, никто не озвучивал. Рик прижимал меня к себе, не позволяя снова упасть, и при этом нашептывал:

– Теперь уйдем оба. Ты прямо сейчас беги, я их задержу.

Переспрашивать нужды нет. Как кстати я не вырядилась в туфли на шпильках – нам было некогда еще и на обувь тратить время, поэтому под блестящей юбкой на мне были вполне себе нарядные кроссовки. Больше ждать нельзя – очень скоро на мою обувь обратят внимание и другие.

Я рванула в сторону, чуть не сбив прохожего, а Рик остался на месте. Повернулась к нему, уже приближаясь к углу квартала – он бежал за мной. За его спиной два охранника поднимались с земли, третий догонял. Рик, неожиданно резко развернулся и подсек его на полушаге, потом снова бросился в моем направлении. Мне хватило взгляда, чтобы оценить обстановку, поэтому я побежала дальше – Рик не попадется. В охрану Кинзис Корп простых ребят, не умеющих за себя постоять, не берут. Рик-то не попадется, лишь бы мне не попасться.

Догнав, он схватил меня за руку и поволок вперед еще быстрее. Голоса за спинами звучали довольно далеко, но остановились мы, только когда сделали не меньше семи поворотов и забежали в совсем уж темный проулок. Там, пытаясь отдышаться и отсмеяться, переоделись в более удобную одежду, только отвернувшись для этого. Все равно было достаточно темно. Нарядное сложили в рюкзак – с этим я разберусь завтра.

Поправив футболку, я повернулась к Рику, который уже смотрел в светящийся экран телефона.

– Отослал? Что там следующее? – мне не терпелось переключиться на другую задачу.

– А. Джек еще не ответил. Дай ему запись прослушать.

И снова это короткое «А». Как у вора. С другой стороны, я и Стивена Тауэра на этом же поймала! Быть может, так говорят многие, а я выискиваю подвох? В точности ли его голос – сейчас сложно сказать, но вор мне показался примерно его возраста. Рик, в отличие от Стивена, совсем немного выше меня ростом и худощав. И Рик, в отличие от Стивена, совершенно точно физически способен забраться через стену в охраняемый дом. И… и самое главное – охрана Кинзис Корп имеет доступ к схеме особняка! Ему незачем было изучать здание заранее, притворяясь разносчиком пиццы! Я всматривалась в его едва освещенную фигуру… Подозрение долбануло меня по затылку, да так сильно, что я от неожиданности издала какой-то тихий звук.

– Что? – Рик отлепил взгляд от телефона и глянул на меня.

Говорить прямо – это наша фамильная черта:

– Слушай, дорогой, а не с тобой ли мы позавчера на крыше моего дома светские беседы об искусстве вели?

Слишком темно, чтобы оценить выражение его лица. Рик улыбался – я только зубы и могла разглядеть:

– Позавчера? Дай-ка вспомнить…

– Ты вор! – подпрыгнула я на месте. – Что ты собирался украсть?

– Клэрис, у тебя от концентрации бабла в крови мысли путаются. Это со всеми богачами случается?

Я ведь не рассчитывала, что он прямо сразу признается? От допроса с пристрастием его спас сигнал сообщения от Джека.

– «Сделать усы Линкольну», – прочитал Рик, сразу позабыв обо мне. – Совсем уж просто.

– Которому Линкольну? – я подошла ближе.

– Полагаю, что Аврааму.

– Памятнику? – догадалась я.

– Да, самому ему будет сложновато.

– В Юнион-Сквер?

– Да, нам нужно такси.

И опять погоня за временем. В машине Рик пытался отыскать в рюкзаке хоть что-нибудь, подходящее для усов – обнаружил скотч. Я же, перебирая на телефоне страницы поисковика, приходила во все больший ужас:

– Что за дурацкое задание? Там днем и ночью полно народу! – возмущалась я. – И полиции, само собой!

Рик отчего-то совсем не переживал – наверное, снова собирался ориентироваться на местности:

– Совсем не дурацкое! Почему у него борода есть, а усов нет? В этом скрыта какая-то мировая дисгармония.

– А как ты собираешься на него взбираться? Да нас обоих арестуют!

– Не паникуй заранее…

– Стой… Стойте! – я закричала и даже стукнула в спинку кресла водителя. – Остановите тут… Нет, поверните направо, еще два квартала.

Водитель преспокойно выполнил распоряжение – ему безразличны нервные заскоки клиентов. Рик же пододвинулся ближе:

– Что происходит, безбашенная Кинзи?

Я ткнула своим мобильником ему в нос:

– Плакат! Тут небольшой театр, и на афише – ты не поверишь – наш приятель! Если можно под Линкольном понимать памятник, то почему бы не засчитать и изображение? Это же в сто раз проще!

Он вдруг обхватил меня за плечи одной рукой, а второй нагло потрепал волосы:

– Так и знал, что тебя надо брать – бегать не умеешь, зато с пеленок натренирована думать.

Благодаря мне, скотчу и пучку травы президент Линкольн обзавелся чудесными усами, с которыми в самом деле смотрелся куда гармоничнее. Был сфотографирован и отослан Джеку. Тот без проблем засчитал победу в этом задании и выслал следующее.

– А. Вот это мое! – торжествовал Рик. – «Сфотографировать собачку миссис Клауд».

– Что?! – я ушам поверить не могла.

Рик, кажется, причины моей реакции не понял:

– Когда ты меня заставила взять тебя в пару, я сразу придумал задание, чтобы нам с тобой легко справиться. Поверь, все одно задание продумывают лично для себя. Глупо было бы работать с Кинзи и не использовать связи с Кинзи. И если кто-то попадется, то серьезных проблем не будет, ведь за охрану особняков Клауд, Кинзи и Диксон отвечает Джек. Так что если кого и поймают, то только уволят, но вряд ли посадят. А ты, Клэрис, проведешь нас внутрь так, что никто не пострадает!

– А как же «обойдемся без костылей»? – с сарказмом припомнила я.

– Да забудь ты уже об этих костылях! Победителей не судят! – он смеялся, словно вопрос был уже решен.

Пришлось охладить его пыл:

– Слишком позднее время для визитов родственников, Рик. А миссис Клауд свою собачку оберегает похлеще, чем Форт-Нокс. Отец даже шутит, что она завещание на эту визгливую животинку напишет, а не на родного сына!

– Так придумай что-нибудь! Ведь вся ставка на тебя была!

– Придурок!

– Бесполезная напарница!

Вместе ответа я просто пнула его в ногу, Рик вскрикнул, отскочил и поднял руки вверх:

– Обойдемся пока без насилия! Найдутся еще поводы, уж поверь. Ладно, не буянь – действуем по старинке: проберемся в дом и сфотографируем псину.

– Конечно! Ведь забираться в чужие дома для нас обычное дело!

Он изобразил обиженную мину:

– Никак не пойму, на что ты намекаешь!

Хотя, если хорошенько подумать, то его опыт в этом вопросе сейчас очень кстати. Особняк Клауд намного проще нашего, из охраны там человека два, то есть провернуть все с его навыками проблемой не будет. Так что склонность к воровству и особенно опыт в данном вопросе только на руку.

– Проехали! – я потащила его снова к такси. – В смысле, поехали. Устроим этой шавке взбучку. С проникновением.

На этот раз более простой выход выполнения задания нашел Рик:

– Сначала в офис Кинзис. Особняк миссис Клауд охраняется нашими же ребятами, поэтому наверняка в общей системе есть план установки сигнализации. Если повезет, то получится отключить дистанционно…

Ну кто бы сомневался! Ведь сразу же понятно, что парень этот вопрос решает не впервые. Но вслух я эту тему больше не поднимала – нам не нужны пустые споры, тем более такие, которые могут привести к разрыву нашей временной дружбы.

Однако выяснилось, что таких умных умельцев, как мы двое, в мире предостаточно. В смысле, когда Рик отыскал в компьютере схему особняка Клауд и даже нашел заветный способ дистанционного отключения… оказалось, что сигнализация по периметру уже отключена! Сие могло означать только одно – кто-то из ребят добрался до этого задания раньше нас и пошел тем же путем. Теперь придется спешить: или охрана заметит отключение, или те, выполнив задание, сами вернутся в офис и заметут следы. Мы можем оказаться в ловушке, если успеем зайти, но не успеем выйти.

Перед высоким забором Рик остановился.

– Я полезу один. Получится быстрее и безопаснее.

– Разве мы не напарники? – я не собиралась принимать во внимание его намек на мою несостоятельность.

– Так. Получится. Быстрее. Ты хотя бы наверх забраться сможешь?

– Подсадишь. Или затащишь. Зато если тебя поймают, только в моем обществе могут отпустить.

– Аргумент! – моментально взвесил варианты Рик.

Он подскочил и зацепился пальцами за край забора, подтянулся и перебрался наверх. Лег поперек, свесил мне руку. Когда я смогла уцепиться двумя руками, потянул к себе – я только ногами успевала перебирать. Вниз на другой стороне я спрыгнула сама.

– Если сигнализация до сих пор отключена, мы можем войти через кухню. Персонал должен спать в это время, – прошептала я напарнику, осматривая освещенную маленькими лампочками крышу.

– Персонал может уже не спать, если до нас сюда приходили другие. Да этот дом сегодня многолюдное местечко… Но датчики движения не сработали. Значит, у нас еще есть надежда. Только не шуми!

И он, сильно наклонившись, побежал вперед. Я – за ним, с яростным шепотом:

– Сам не шуми!

На темной кухне никого не было – значит, охрана не насторожена. Если кому-то и удалось зайти до нас, то проникли они тихо, тревоги не подняли. Теперь мы можем пробраться в любое помещение дома.

– Где может быть эта псина? – я угадывала в тихом голосе смысл, потому что всех слов разобрать было невозможно.

– Понятия не имею. Возможно, в спальне хозяйки. Это на втором этаже.

Мы перебрались в коридор, нашли лестницу. Стараясь не издавать ни звука, перемещались все ближе и ближе к цели.

– Пс! – раздалось из темноты, я подскочила на месте. – Рик, это ты?

Я по голосу узнала Мэтта – значит, мы шли за ними след в след, и поэтому столкнулись прямо в доме. На втором этаже коридор был тускло освещен, поэтому Рика, вышедшего вперед, и заметили. Я шагнула следом – теперь нелепо прятаться. Разглядела Мэтта и Ричарда. Рик сильно преувеличил, когда рассказывал, что о моем участии догадались буквально все. Потому что когда Ричард разглядел меня, то вскрикнул почти в полный и совершенно счастливый голос:

– Вороти меня в отцовский трейлер! Клэрис?!

На него зашипели сразу с двух сторон, а Мэтт даже попытался увлечь друга обратно во тьму. Вряд ли этим возгласом можно кого-то разбудить, а охрана находится вне дома, но в напряженной тишине мы сначала расслышали далекое рычание, а потом ненормально звонкий лай. С другой стороны коридора к нам мчалась мерзейшая болонка, издавая звуки похуже сигнализации.

Я рванула назад – эта зубастая сирена уж точно разбудит всех, но в панике заметила, как Рик и Мэтт направляют на собачонку телефоны, щелкают. Похоже, их волнение не достигло той отметки, после которой забываешь о задании. И только после этого Рик развернулся и помчался следом за мной. Мэтт и Ричард на первом этаже растворились в другом направлении – вероятно, они зашли не через кухню и потому выбирались по привычному пути.

Едва мы вылетели на улицу, как тут же прижались к земле – вдали слышались голоса охраны. Я от страха не могла пошевелиться. Но вопреки потребностям тела, Рик торопил:

– Уходим прямо сейчас. У нас несколько секунд.

И побежал к забору, я же вынуждена была кинуться за ним. Голос совсем близко включил какие-то суперспособности – я сама смогла подпрыгнуть настолько высоко, чтобы уцепиться за край. Рик затащил меня наверх за шкирку и сразу спрыгнул с другой стороны. Мне некогда было думать над происходящим, просто попыталась не переломать ноги в процессе. И неслась к пролеску так быстро, что даже смеющегося Рика обогнала.

Еще через сто метров упала на колени, задыхаясь. Да они с этими их игрищами просто сумасшедшие! Интересно, Мэтта с Ричардом схватили? Если да, то нам только на руку – самыми сильными конкурентами меньше.

– Получилось немного смазано, но собачку рассмотреть все же можно, – Рик смеялся, когда отправлял сообщение Джеку. – У нас несколько минут на передышку. Перекусить бы… Эх, зря я омаров не дождался.

Я кое-как поднялась на трясущиеся ноги, шагнула к нему, ухватила за рукав, чтобы развернуть, обняла и со всей силы завизжала в ухо. Он пытался меня отодрать, но не сразу сумел – слишком много во мне накопилось эйфории от содеянного, чтобы вот просто так взять и утихомириться.

– Рик Ройшоу! Это было круче, чем прыжок с тарзанки!

– Отпусти меня на волю, безбашенная Кинзи!

– Теперь-то мне понятно, как ты в наш дом пробрался. Это мог сделать любой из охраны, но только ты подходишь по телосложению и возрасту!

– Что ты несешь? Какое еще телосложение? Да прекрати ты меня щупать!

Но восторг был слишком велик, никак его не унять:

– Как же я рада, что ты взял меня в напарницы!

– Ты шантажировала меня!

– Да перестань – ты слишком просто согласился! Не притворяйся теперь, что внял моим угрозам!

– Я был напуган! Напуган, отпусти! Сообщение пришло!

– Я сейчас даже уверена, что ты мне тогда специально первым попался – так тебе хотелось со мной работать!

Сильнее стиснуть я его все равно уже не могла, поэтому пришлось повиноваться и дать ему возможность прочитать: «Я не понял, а почему Мэтт отправил снимок с примерно того же ракурса? Ладно, потом расскажете. Готовы к следующему заданию?»

Глава 5. Остренько

«…съесть по сырому хабанеро. Каждому».

– Это перец такой, – зачем-то решила объяснить я, хотя Рик не спрашивал.

Он не выглядел ни взволнованным, ни тем более напуганным:

– Это точно задание Дэна! Тот постоянно острое ест и очень этим хвастается. Пф! Вот же повод для гордости. А ты как к остренькому?

Я нервно пожала плечами:

– Да не особо. А есть варианты?

– Только не говори, что у тебя аллергия или еще какая-нибудь ерундень! Мы из-за тебя не проиграем!

Из-за меня мы точно не проиграем. А если уж и проиграем, то из-за хабанеро, а не меня!

– Что ты стоишь дубом? Нам нужно найти круглосуточный супермаркет.

Мы замерли возле прилавка. К счастью, там был достаточный выбор: перцы выглядели один неаппетитнее другого. Я припомнила:

– Если не ошибаюсь, самые съедобные – белые.

– Тут нет белых.

– Не придирайся. В общем, чем белее, тем лучше. И помельче, помельче ищи.

Рик протянул заспанному кассиру пакет с покупками и обратился ко мне:

– Платишь ты. Не зря ж я тебя в напарницы брал.

Я и не спорила – уже вытаскивала кредитку. Интересно, а выигрыш обычно покрывает затраты? Хотя дело, конечно, не в выигрыше…

Мы разместились на парковой скамье подальше от случайных прохожих. Рик вскрыл пакет молока – он еще в маркете сказал, что острое запивать водой нельзя, а молоко хотя бы отчасти помогает. Решено было, что пока один ест – второй снимает, потом меняемся.

– Давай ты первый! – я так и не определилась, какой вариант лучше. – Нет! Я первая. Если насмотрюсь на твой вид, то потом себя не заставлю… Нет! Лучше ты первый – если не сможешь съесть, то и мне не придется.

– Держи сотовый ровно, истеричка.

И Рик, без предисловий, просто откусил от перчика сразу половину.

– М-м, а ничего так. Намного лучше, чем я ожидал! Теперь постоянно буду…

Но храбрился он недолго. Уже через пару секунд открыл рот, будто пытался низвергнуть пламя, а лицо его на глазах становилось пунцовым.

– Ты хотя бы не пережевывай! – хохотала я, снимая Рика в роли дракона на камеру сотового. – Может, молочка? Только не вздумай выплевывать – я из-за тебя проигрывать не собираюсь!

Его красноречие испарилось, я даже саркастичной усмешки в ответ не получила. Рик закинул в рот остатки и тут же схватил пакет с молоком. Я и это снимала – смешно ведь, как он глотает, захлебываясь, глаза выпучены, белая струйка стекает на черную футболку.

– Эй! Все не выпивай! – решила защитить я и собственные права. – Погоди, погоди… Ты плачешь?! Джек, глянь только, наш малыш рыдает! Такой весь из себя крутой перец, а как до реального перца дело дошло…

Рик оторвался от пакета и как-то напряженно подмигнул, хоть лицо его до сих пор было неестественно красным. Будто пытался вернуть на место недавно утраченный сарказм, но с явным волевым усилием. Зато и слова выдавить мог – лучше бы продолжал дышать огнем:

– Кто-то отстрелялся. Давай сюда телефон, юмористка, твоя очередь поплакать на камеру.

Мне тут же перестало быть смешно, да и предыдущее было лишь простейшей попыткой расхрабриться. Я села на лавку, взяла перец, плеснула на него молоком, посмотрела прямо в камеру и сказала торжественно:

– За тебя, Джек! И только попробуй рассказать отцу о моем участии – я тут же расскажу ему, что ты заставлял меня делать! Вот там и проверим, кто ему роднее.

И откусила – вначале даже сладко, но буквально через несколько секунд рот обожгло. Слезы побежали так, будто плотину прорвали. А из ушей – я на сто процентов в этом уверена – валил дым. Но я откусила еще.

– Не трогай глаза! – от этого крика моя рука заморозилась в миллиметре от щеки. Он прав. – И хотя бы не пережевывай! – на этот раз была очередь Рика веселиться.

Ага, не пережевывай. Тогда придется глотать. А это уж совсем невыполнимым подвигом выглядит. Я закинула в рот остатки, потом, запивая молоком, все же проглотила. Захотелось показать на камеру язык, но тот вообще не слушался. Я просто разинула рот и толкала воздух туда-обратно, чтобы проветрить легкие. Когда стало хоть чуть полегче, завалилась боком на скамью и клятвенно себе пообещала больше не быть безбашенной Кинзи.

Через полторы вечности приоткрыла один глаз:

– Джек следующее задание еще не прислал? Оно должно быть последним?

– Еще нет, – тот уже выглядел вполне себе нормально – в сравнении со мной, конечно. – Подожди. Дай старику хоть десять минут, чтоб отсмеяться.

Жжение проходило, и оттого соображалось проще. Я даже решила, что быть безбашенной Кинзи намного веселее, чем любой другой Кинзи. Рик сел рядом. Джек, скорее всего, просто смилостивился и позволил нам передохнуть после такого. Хотя лицо у меня гореть еще месяц будет. Я встрепенулась, когда телефон Рика пиликнул, но тот, взглянув на экран, покачал головой: «Нет, это не Джек». Кто так жаждет его общения посреди ночи? Не тот ли самый человек, с которым Рик уже общался в ресторане?

– Рик, а где живет твоя семья? Кто родители?

Он зевнул, но потом все-таки ответил:

– Я вырос в трейлере. Родился где-то между Техасом и Аляской. Мы с родней путешествовали почти всю мою жизнь. Это не слишком хорошо для учебы и карьеры, зато нескучно. У меня два брата и три сестры…

– Ха! – я не сдержалась. – Ты только что выдал историю Ричарда! Дословно, как рассказывает он! Думал, я не в курсе?!

– А. Значит, ты в курсе.

– И это лишний раз подтверждает, что ты врешь и во всем остальном! Зачем ты забирался в наш дом?

– Я не забирался.

– Ну же! Мы уже рыдали на глазах друг друга – так не пора ли стать более откровенными? Неужели думаешь, что после такого военного похода, я тебя выдам? Что ты собирался украсть?

– Почему же собирался…

– То есть украл?

– То есть не собирался.

– Рик! Глупо отрицать – я тебя узнала! И ты в Кинзис Киндом работаешь всего два месяца, не для этого ли устраивался?

– Тихо, Клэрис, тихо, сообщение от Джека.

Он прочитал и заметно нахмурился. Я ждала объяснений, но не дождалась:

– Ну, что там?!

– Кажется, на этом наш военный поход закончен.

– Что там, Рик? – мне хотелось его треснуть, чтобы немного расшевелить. И уж точно я не давала ему права решать за меня – закончен или нет.

Но он смотрел перед собой, наверное, не решался глянуть прямо на меня:

– Сфотографироваться на перилах моста Уордс. Обоим.

Я усмехнулась:

– Да это проще, чем предыдущие задания! У кого-то фантазия иссякла?

– А… Э… Без одежды, – добил Рик.

Теперь и я смотрела вперед, не решаясь глянуть прямо на него. Мост острова Уордс – пешеходный, в такое время есть шанс никого там не встретить. Но все же…

– Джек спятил?

– Уверен, Джек решил раз и навсегда поставить точку, чтобы девчонки больше в игрища не лезли.

– А ты… Ты бы мог сфотографироваться?

Он рассмеялся – слишком искренне для такой ситуации:

– Сомневаешься? Мне-то что? Эту фотографию только Джек и увидит. А лично для него я мог бы и стриптиз станцевать – с меня, распрекрасного, не убудет.

Я вздохнула.

– Тогда поехали. Если увидит только Джек, то и я готова… на стриптиз.

Кажется, впервые за всю эту перенасыщенную событиями ночь мне удалось Рика впечатлить. Хотя он по большей части только смеялся. Да я и без его подколок хорошо понимала, что меня в неприглядном виде рассмотрит не только Джек, но и тот, кто будет снимать… Ничего, зато в такси успею вздремнуть.

Рик разделся первым – ни мгновения не колебался. Стянул с себя футболку, джинсы, трусы и легко забрался на невысокую перекладину. Там вообще раскинул руки. Я сделала снимок, и на этот раз с подшучиваниями не спешила – это не перец прожевать! Но парням все-таки намного легче. Особенно тем, кому и в голову не придет стыдиться наготы. Этот раскрепощенный обалдуй и по Нью-Йорку голым щеголял бы, разреши ему.

Я себя тоже не слишком стыдилась, но все же тушевалась. Осталось всего лишь одно задание – как можно сдаться на таком этапе? Столько уже прошла и тут… нате. Джек наверняка придумал раздевание именно из-за меня – решил, что у меня кишка тонка! Так вот исключительно ему и пора продемонстрировать, что никакие ставки в моем случае просчитать невозможно.

– Джек точно никому не покажет? Просто засчитает задание и все?

– Уверен, что не покажет. Но ты его знаешь лучше, – Рик уже надевал футболку. И в этот раз он отстрелялся первым.

– Меня он ни за что не подставит, это же Джек! – убеждала я саму себя.

Хотя тот Джек, которого я так хорошо знала, меня в такое положение и не поставил бы. Нет, старый хрыч точно решил меня таким образом навсегда от игрищ отвадить!

Раздевалась я быстро, чтобы не передумать. Отвернулась от Рика и стягивала одежду. После снова натянула кепку – нежелательно, чтобы мое лицо было видно. Напарник мой превратился в отъявленного джентльмена: пристальным взглядом не донимал, близко не подходил. Правда, не очень-то по-джентльменски заметил:

– Вот уж не думал, что эти игрища могут быть настолько интересными. А они-то все про угон машин трепались – скукота! Тебя подсадить, безбашен…

– Сама справлюсь! – буркнула я со злостью, будто именно Рик в текущем положении дел и был виноват. Не кто-нибудь еще… например, я. Нет, я просто не умею сдаваться, когда выигрыш уже прямо под носом!

Не поворачиваясь к Рику, забралась на перекладину. Там и села, свесив ноги наружу.

– Фотографируй со спины. Уверена, он засчитает!

В принципе, задание ведь было выполнено. Я одевалась под веселые улюлюканья какой-то парочки, заставшей самый конец моего приключения. Рик за это время уже успел отправить сообщение и через пару минут заметил:

– Мы все сделали. Теперь в штаб-квартиру. В смысле, к Джеку домой.

– О! – я пыталась не акцентировать внимания на пережитом стыде, заражаясь новым азартом. – Заодно и узнаю, где этот извращенец живет! Все пригодится, когда я придумаю месть! Пойдем за нашим выигрышем, напарник!

– Пойдем, дорогуша без лифчика, пойдем! Да там сейчас самое интересное начнется – когда все будут рассказывать…

Последним заданием не зря было именно это – Джек жил совсем рядом. Когда мы с Риком ввалились в просторную квартиру, нас там уже ожидала целая смеющаяся компания. Джек вообще ухохатывался, даже слезы вытирал. Как мило, что хоть ему доставили удовольствие. Но он, едва пригласив нас внутрь, огорошил совсем несмешным:

– Вы пришли третьими!

По довольным лицам Ричарда и Мэтта несложно было догадаться, кто в этом году победил. Тут же присутствовали и Дэн с Майком – оба возрастом ненамного младше самого Джека, а нас все равно уделали… Я же смотрела то на одного, то на другого, и вместо ответа могла только разочарованно стонать. А еще хотелось плакать, да посильнее, чем от перца.

– Нет, для новичков вы очень неплохо справились! – смеялся Мэтт, и в его словах не звучало ни грамма поддержки. – Вот Дрю с Лиззи вообще в полицейском участке сидят – уже звонили, но до утра мы их оттуда не вытащим.

Новый взрыв хохота. Я же смогла к этому моменту сфокусировать возмущение на одной мысли:

– Я ела перец! Да я чуть там копыта не отбросила!

– Ага, Джек показал видео, – Ричард смеялся чуть ли не громче своего громкоголосого напарника. – Мы в тот момент уже были тут!

– Ка… как? – я вылупилась на Джека. – Ты не мог сообщить?!

– Так я и сообщил! Но Рик ответил, что вы решили все задания пройти! Кто ж вам мог помешать в таком рвении?!

Под всеобщий смех я вытаращилась на Рика. Подлец смеялся со всеми остальными, а я только бессильно сжимала кулак, желая зарядить им в эту счастливую физиономию.

– Я просто тоже остренькое люблю, вот и решил, что и ты не откажешься! Ведь было весело!

– А… а последнее задание мы тоже могли не проходить?..

– Какое еще последнее задание? – наконец-то и Джек перестал хохотать и оттого расслышал меня. – Поскольку Дрю с Лиззи почти сразу попались, я последнее задание снял. Там у них угон машины был, а с нас хватит полиции на сегодня. Я думал, что вы сразу, как от перцев отдышались, сюда рванули…

Теперь все притихли и тоже уставились на Рика. Я же на пару минут оглохла, только могла медленно открывать и закрывать рот. О! Рик старался не смеяться – и от этого выглядел сейчас хуже, чем во время пережевывания хабанеро.

– Мерзавец… – я выдохнула и рванула к нему. Меня даже никто не пытался остановить. – Гаденыш мелкий! Вор! Да ты…

Он только перехватил меня за запястья, не давая вырваться, а сам смеялся в лицо! Ему ничуть не было стыдно! Вообще ни капли! И он точно не боялся, что я его уволю! А как я его уволю-то?! Для этого пришлось бы все рассказать отцу. И этот говнюк все прекрасно понимал, оттого и ржал так, словно ему совершенно плевать на меня, мою теперешнюю истерию и грандиозное будущее в компании, в которой он работает!

Через полчаса, когда я уже осознала, что мое возмущение только лишь добавляет всем веселья, успокоилась и тоже смеялась над рассказами остальных. Например, Томас с Кэтчером так до собачки миссис Клауд и не добрались. После той шумихи, что подняли мы, это уже было невыполнимо. Но они еще пару часов сидели в засаде у забора и на что-то надеялись, пока не получили сообщение о конце игрищ. Рик, к счастью, не сдался под допросами и о шутке надо мной не рассказал. Наверное, хоть этому можно радоваться. Мерзавец… Гаденыш!

Отмечали победу Мэтта и Ричарда бурбоном. Я тоже не оставалась в стороне, теперь окончательно и бесповоротно ставшая своею. Сильно подвыпивший Мэтт приобнял меня и откровенничал:

– Знаешь, Клэрис, что не любого работника можно купить? Бухгалтера можно, уборщицу там или программиста. Но настоящего охранника купить невозможно. Потому что ни за какие деньги человек не станет рисковать собой, если возникнет такая надобность… Если только он сам не уважает шефа настолько, чтобы не задумываясь рисковать… Ясно тебе, маленькая Кинзи? – он говорил все более сбивчиво. – Так вот, когда станешь большой начальницей, на меня можешь рассчитывать! Я и отца твоего уважаю, и мать, но ты… будто слеплена из выжимки крови Кинзи!

Это был пьяный, но очень искренний комплимент. Я же проследила глазами за Риком – ему снова позвонили, и он почему-то отправился на балкон, чтобы ответить. Я была бы не я, если бы не захотела подслушать. Ну, а после того, что он мне устроил…

Однако застала я только конец разговора:

– Я понял, не переживай.

А мне-то казалось, что все в компании уже давно примерно в кондиции Мэтта, но во фразе Рика прозвучала только трезвая четкость. Он заметил меня и тут же широко улыбнулся:

– Ла-а-адно, теперь можешь и влепить. Не мог же я тебе этого позволить при парнях!

Но я уже успокоилась настолько, чтобы выражаться словами, а не кулаками или междометиями:

– Удали фотографию!

– Зачем? Это же база для отличного шантажа!

– Там мое лицо даже не видно! Ведь не видно же?

– Не видно, успокойся, – он шагнул ко мне и поднял телефон. – Ты же до самого пояса пыталась втиснуться в кепку! Вот, смотри, стираю.

Он действительно удалил, я следила за каждым его действием очень внимательно.

– Я бы тебя поблагодарила, но правильных слов благодарности никак подобрать не могу!

– Клэрис, я просто поддался азарту и захотел продлить веселье! Давай не будем ненавидеть бедного меня только за склонность к веселью. И из телефона стер, по первому же требованию! Правда, отсюда, – он ткнул себя в висок, – удалить информацию сложнее.

И снова расхохотался. Но на этот раз не вызвал во мне бурного протеста. Наверное, со мной в самом деле было что-то не так – разве другую девушку удалось бы провести с той же легкостью? Да и, если забыть о деталях, ночь получилась потрясающей – в том числе благодаря Рику.

– Хорошо! Обещаю, что забуду об этом и никогда не вспомню, но только при одном условии – ты признаешься, что забирался в особняк Кинзи.

Он чуть наклонился ко мне:

– А зачем же забывать? Наоборот, надо почаще вспоминать!

И со смехом зашагал мимо, я остановила:

– Эй, напарник! Сам понимаешь, что вернуться домой я до конца уикенда не могу. Можно, я отосплюсь у тебя?

– Да без проблем.

Его ответ удивил – я была уверена, что Рик откажет! Ведь понимает же, что я это делаю исключительно, чтобы разузнать, где и с кем он живет! Не настолько же он идиот, чтобы вообразить другие причины? Я догнала его и заглянула в лицо – ему до сих пор было весело!

– И что, даже не скажешь, что твоя пуританская мама будет против?

– Моя пуританская мама против не будет.

– И не сошлешься на бардак или другую мелочь – якобы гостей не ждал?

– Да, там бардак. Но ты ведь не будешь придираться?

Я недоуменно развела руками. Джек хмурился, когда наблюдал за нами, уходящими вместе. Но так ничего и не сказал. Наверное, тоже думал, что если мой отец заподозрит хоть что-то между нами, то самолично и прилюдно кастрирует наивного охранника. И это тоже должно быть весело! А сам Джек в полицию нравов не нанимался.

Рик жил в совсем маленькой съемной квартире на окраине – ничего особенного, даже предсказанного бардака не обнаружилось. Так, только разбросанные футболки и пара пустых банок на столе.

– Ты живешь один?

– Да. Разочарована?

– Откуда ты приехал?

– Допрос, или все же для начала поспим?

– У тебя есть два лежачих места?

– Конечно. Занимай диван. Если соскучишься, то сможешь найти меня в спальне.

И не было в этой шутке ни грамма флирта – кажется, Рик устал не меньше моего. Я тоже решила на сегодня прекратить. Быстро в душ, а потом спать. Осмотреться и что-то выведать можно и после.

Проснулась я уже сильно за полдень. Сладко, медленно потянулась, прислушиваясь к шуму воды. Надо хоть джинсы натянуть, пока Рик не вышел из душа. Хотя… он меня уже всякую повидал, теперь сложно его удивить одним лишь нижним бельем. Никаких просторов для маневра! Надо еще разок потянуться, да подниматься. Позаимствованную в бутике одежду осмотреть: если все в порядке, вернуть. Такого уровня бренды обычно проблем с возвратом «не подошедшей вещи» не создают. Правда, я еще ни разу не возвращала вечернее платье, в котором неслась через несколько кварталов… Нет, три минуточки еще поспать точно можно – платью они теперь не повредят.

Но едва только из комнаты раздалась мелодия мобильника, я в мгновение ока подскочила и оказалась там. Рик до сих пор находился в ванной. Входящий обозначился только номером, значит, в список контактов не внесен. Я просто попыталась запомнить цифры – вдруг пригодятся в будущем? В спальне даже осматриваться не стала: боялась быть застуканной, да и номер нужно успеть записать в свой телефон, пока из головы не вылетел.

Когда Рик вышел из ванной, я чинно восседала на диване и пялилась в экран собственного сотового.

– Добрый вечер, напарница.

– Добрый, – я окинула его взглядом – в футболке и спортивных штанах. Похоже, тоже нащеголялся вдоволь передо мной нагишом. – Давай уже завтракать! И пошевеливайся, шеф-повар, а то я вчера из-за тебя омаров не поела! Пошевеливайся, напарник!

И он снова, вопреки всем моим предположениям, не стал ерепениться:

– Омлет с беконом сойдет?

– Сойдет…

Я растерялась, потому как по всем законам жанра он обязан был выдать какую-нибудь саркастическую колкость. Похоже, Рик склонен шутить только в те моменты, когда этого не ожидаешь. А если постоянно ожидаешь, то он становится наимилейшим на свете лапочкой. И это оказалось весьма скучным зрелищем.

И ведь даже завтрак оказался съедобным – при всем желании сложно придраться. Я с набитым ртом поинтересовалась:

– В следующем году возьмешь меня в напарницы на игрища?

Он тоже жевал, зато глаза смеялись. Полное отсутствие актерского мастерства: Рик может изображать серьезную мину, но глазами будто не управляет – они у него предательски искрятся, если господину весело.

– Наверное, возьму. Ты ведь лучше всех оплачиваешь такси! А мы за ночь ого-го какую сумму накатали!

– Ты точно снимок удалил? Никому не переслал до того или еще что? А то через пару дней всплывет…

И его глаза перестали искриться – он слегка наклонился и произнес:

– Клэрис Кинзи, я подшутил над тобой, но уж точно не для того, чтобы как-то использовать. Мы напарники! Ну, по крайней мере на одну ночь ими были. Так вот, напарники могут подкалывать друг друга, могут ссориться, но никогда не вынесут мусор наружу. Понятия не имею, кем ты меня считаешь.

От серьезности его лица и тона мне стало немного не по себе. Но ответила только:

– Вором считаю. Но нет, я не думаю, что про снимок ты меня обманул.

– Вот и славно, – видимо, от несправедливости моего предположения у него испортилось настроение.

Извиняться я не собиралась – не за что тут извиняться, а его должок передо мной еще весит прилично. Но после завтрака, больше подходящего по времени для ужина, я все же собралась уходить.

– До понедельника, Рик Ройшоу. Почти все было здорово. Будет что вспомнить на смертном одре.

– До понедельника, Клэрис Кинзи. А по мне, так все было здорово без «почти». Я даже знаю, какой именно момент вспомнится первым. И это будут не хабанеро.

Я поморщилась от стыда, но потом не сдержалась и усмехнулась в ответ.

Глава 6. Даллас

– Послушай-ка, дочь, только не кричи, а сначала обдумай. Не слетать ли тебе в Швецию на недельку-другую? Грегер уже пару недель не звонил.

Ну, мне-то мой жених вообще ни разу не звонил – я же не переживаю из-за такой ерунды! Но про Грегера Хольма отец вспоминает только при очень плохом настроении:

– Пап, что-то опять случилось?

Он нервно отмахнулся, поэтому я повернулась к маме – та в любой ситуации оставалась спокойной:

– Ничего страшного, Клэрис. Но почти все воскресные издания желтой прессы опубликовали про нашу семью какую-нибудь чушь. По одной из версий, мы с отцом на днях разводимся. По другой – ты недавно насмерть сбила пешехода, а мы тебя покрываем. Именно по этой причине, как оказалось, папа и завтракал на прошлой неделе с генеральным прокурором.

Я чуть соком не подавилась – больше от смеха, чем возмущения:

– И кто же поверит в такой абсурд? Неужели инвесторы доверяют желтой прессе?

– Не доверяют, конечно, – на этот раз ответил отец. – Тут совершенно не о чем беспокоиться. Но вот Стивен может оказаться прав – кто-то под нас копает и не просто так. Зачем распространять сплетни, которым даже необразованный акционер не поверит? Ну, может, десяток уж самых необразованных и клюнет, но это на котировках не скажется! С какой целью и к чему такая подготовка?

Я покачала головой – если уж отец не знает ответа, то я тем более:

– Подготовка? Кто-то собирается разрушить твою компанию?

– Нет, дочь, корпорации таких размеров не разрушаются. В них меняется руководство.

Похоже, отец вошел в стадию полного пессимизма. Даже если некто соберет весь рассеянный капитал – а такое по определению невозможно – то подвинуть тот пакет акций, что остается в семье, совсем нереально. Максимум, на что может рассчитывать этот самый некто, войти в совет директоров. Вот и спрашивается – зачем?

В холле голос Джека зазвучал еще до того, как я самого его успела разглядеть:

– Утречка, белобрысая… Доброе утро, мистер Кинзи.

– Здравствуй, Джек. Никаких проблем?

– Нет, мистер Кинзи.

Да, мы сегодня заявились в офис вместе с отцом. Его пессимизм достиг такого масштаба, что даже завтракать с очередным нужным человеком расхотелось. Он уповал на разговор со Стивеном, чтобы все моментально встало на свои места. Но оно не встало. Едва мы оказались в кабинете втроем, Стивен, не тратя времени на официальные приветствия, сразу перешел к делу:

– Все эти сплетни – ерунда. Просто подготовка почвы: создание нужного настроения среди мелких акционеров. И останется ерундой ровно до тех пор, пока какое-нибудь официальное издание не выпустит какую-нибудь официальную новость, на готовое, как говорится, настроение. Вот тогда нам не поздоровится. Поэтому я спрошу еще раз, мистер Кинзи, есть что-то, о чем я должен знать?

Отец в кои-то веки выглядел потерянным. Он уже верил в худшие прогнозы антикризисного менеджера – на фоне последних событий они уже не звучали бредом:

– Стив, компания создана шестьдесят лет назад, двадцать пять – работает под моим руководством. За такое время случалось многое, что сейчас можно вытащить наружу и раздуть до скандала. Как с налоговыми махинациями, которые я даже не провернул!

– Вся документация у юристов? – хмурился Стивен. – Может быть, надо усилить защиту от слива?

– Надо усилить… Не хотелось бы подозревать кого-то из сотрудников в шпионаже, но лучше перестраховаться. Однако многие дела касались не только Кинзис Корп – а значит, враг может взять данные и у наших бывших врагов.

Стивен кивнул:

– Будьте добры, составьте полный список всего, что хотя бы отдаленно было похоже на скандал. Возможно, нам удастся предугадать следующий ход.

– Сделаю, – отец ответил так, будто он тут подчиненный. Стивен с уверенностью боевого слона отвоевывал свое место. Я молча слушала. – И еще я засужу все эти желтые газетенки за клевету!

– Весь интернет не засудите, так что не тратьте силы. К тому же, препятствия могут истолковать как попытку скрыть правдивую информацию, – остановил порыв менеджер и ошарашил очередным неприятным известием: – Дальше. В Далласе один человек подал иск, мне полчаса назад сообщили. Он пострадал от нашего препарата. Возможно, это только часть общей игры, и дело сфабриковано. Для нас же будет лучше, чтобы все оказалось правдой – именно наши таблетки вызвали страшную аллергию, от которой беднягу едва откачали. В таком случае выйдет все уладить тихо.

– И что же делать? – отец, по всей видимости, только что узнал об этом.

– Во-первых, лететь в Даллас и встретиться с ним. Заткнуть ему рот любой суммой, которую только захочет. Все, что он просит по иску и еще сверху добавить, лишь бы не было судебного разбирательства. И заодно оценить ситуацию. Если он будет наотрез отказываться, то это и станет доказательством, что его мнение куплено кем-то заранее. Может быть, вообще никакой аллергии не было, пару врачей тоже можно купить. Тогда это часть игры и есть.

– Какой еще игры? – не выдержала я.

Стивен посмотрел на меня сначала серьезно, но потом легко улыбнулся – будто маленькому ребенку сложные вещи объяснял: